Шерлок Холмс и корнуэльская загадка (джен)

Было уже около четырёх часов вечера, когда новенькая машина миссис Луизы Эллингхем подъехала к старой ферме тётушки Джоан. Несмотря на то, что на дворе стояла середина лета, свежий морской воздух приносил в этот уединённый уголок столь желанную в это время года прохладу. Остановив машину, Луиза выключила зажигание и, отстегнув ремень безопасности, открыла дверцу и взяла с пассажирского сидения свою сумочку. Обычно она носила туфли на каблуках, но для этой поездки, чтобы не рисковать хождением по траве в неудобной обуви, она выбрала светлых тонов балетки, удачно гармонировавшие с её средней длины чёрной юбкой и белой блузкой, однако делавшие её образ более расслабленным и менее строгим, чем обычно.

Несмотря на то, что сейчас было лето, и у Луизы, директора местной средней школы, было гораздо меньше дел, чем обычно, она всё равно не могла сидеть сложа руки и организовала для детей двухнедельный летний лагерь. Семь дней из обозначенного срока уже остались позади, и ещё столько же у неё было на то, чтобы воплотить в жизнь свою давнюю задумку, а именно, организовать для детей поиск сундука сокровищ, с настоящей картой, маршрутом, несколькими остановками, где нужно будет разгадывать загадки, и много чем ещё. Поэтому именно мысли о предстоящем празднике занимали Луизу последние несколько дней.

Этим и был обоснован её сегодняшний визит на ферму покойной Джоан, тёти её мужа Мартина. После её смерти ферма по наследству перешла к её сестре, доктору Рут Эллингхем, известному в стране психиатру, которой из-за внезапно свалившейся на голову недвижимости пришлось сменить жизнь в шумном Лондоне на мирное существование в глухой корнуэльской деревушке. Не желая жить затворницей, Рут сняла дом в соседнем Портвене, а ферму превратила в небольшой «постоялый двор», которым заведовал Эл Ларч, местный житель, сначала работавший водопроводчиком вместе со своим отцом, потом помогавший ему в ресторане (вскоре разорившемся), а затем решивший открыть собственное дело. Дело это, в которое Рут по какой-то неизведанной причине захотела вложиться, впрочем, хирело с каждым днём: визит самых первых постояльцев окончился катастрофой (во время ссоры в упомянутом ресторане в гостившую у Эла даму случайно выстрелил электрошокером местный полицейский, и её муж долго требовал сатисфакции), потом буквально на пару дней приехал ещё один человек, а затем… Затем очень долго большой дом вообще пустовал, пока, наконец, пару недель назад Элу не улыбнулась удача.

Луиза закрыла машину и, бросив взгляд на мирно квохчущих в курятнике кур, направилась к парадной двери. Вид фермы навёл её на мысли о покойной Джоан и о Рут, которых, при всей громадной разнице их характеров, видимо, всё же объединял довольно ироничный взгляд на жизнь. Другой человек после нескольких месяцев простоя уже давно бы выставил Эла на улицу, но Рут почему-то продолжала давать ему, один за другим, «ещё один последний шанс». Это она нашла ему нового постояльца, вселившегося — невероятно!.. — на неопределённый срок, да ещё и заплатившего за месяц вперёд. Мало того — по какой-то неизвестной причине новый гость за эти две недели ни разу не появился в деревне, поэтому Эл получал дополнительные «чаевые» за доставку продуктов и всего необходимого. Из-за этого Луиза до сих пор не имела возможности познакомиться с его новым постояльцем, что её, родившуюся и выросшую в деревне с населением меньше тысячи человек, несколько беспокоило. От Рут она знала только, что это была молодая женщина из Лондона, приехавшая со своим полуторагодовалым сыном. Последнее обстоятельство особенно задевало Луизу: её Джеймсу Генри был уже год, и она очень бы хотела, чтобы у него появилась компания и он получил первичные социальные навыки ещё до того, как пойдёт в садик, что должно было состояться осенью. Перед тем как приехать сюда, Луиза попыталась выведать у Эла какие-нибудь подробности относительно его гостьи и её ребёнка, но Эл оказался на удивление немногословным. Слегка наморщив лоб, он сказал, что она была обычной, разве что, совсем уж какой-то притихшей. Когда он заставал её дома, она всегда играла с ребёнком. Неизменно приветливая, она с улыбкой отвечала на его вопросы, но сама ни о чём не спрашивала, а несколько его попыток её разговорить были встречены вежливыми, но сдержанными односложными ответами, и он перестал их предпринимать.

Поэтому сейчас, позвонив в парадную дверь, Луиза не могла подавить в себе по-настоящему детского любопытства, которое вызывала у неё перспектива встречи с этой таинственной гостьей. Безрезультатно прождав ответа несколько секунд, она позвонила ещё раз. Ответом ей была всё та же тишина. Луиза уже начала думать, что случилось невероятное, и постоялица Эла именно в этот день решила съездить в деревню, как вдруг она сообразила: день был тёплым и погожим, до заката ещё долго — так кто же будет сидеть взаперти в такую хорошую погоду? Сойдя с крыльца, Луиза вышла на боковую дорожку, которая вела на задний двор. Обойдя несколько хозяйственных построек, она прошла ещё дальше от дома и вышла на небольшую лужайку, где в давние времена тётушка Джоан, наверное, устраивала вечеринки и пикники. И действительно, интуиция её не подвела: под раскидистым дубом, посаженным ещё дедушкой её мужа, на разложенном цветастом одеяле сидела молодая женщина с ребёнком на коленях. Она читала ему «Винни-Пуха», и малыш тихо сидел и сосредоточенно слушал её мягкий, ласковый голос.

Увидев Луизу, она прекратила чтение и, осторожно посадив сына на одеяло, поднялась ей навстречу.

— Миссис Эллингхем, добрый день, — ещё на ходу она протянула ей свою маленькую, аккуратную ладонь, которую Луиза поспешила пожать. — Мистер Ларч говорил, что вы приедете. Вы, наверное, звонили в парадную дверь?.. Простите, я не подумала…

— Что вы, ничего страшного не случилось, — Луиза одарила её одной из своих тёплых приветливых улыбок. — А вы?..

— О, простите, я забылась, — она покачала головой, как бы осуждая собственную неосмотрительность. — Миссис… Миссис Холмс. Молли Холмс. Но можно просто Молли.

— Значит, прошу вас звать меня просто Луизой, — заключила она. — А это ваш малыш?.. — Луиза чуть наклонилась, слегка согнув колени, чтобы лучше его видеть.

— Да, это… это мой сын, — отчего-то Молли запнулась и слегка прикусила губу. — Уильям… Уильям Александр.

— Привет, Уильям… — Луиза помахала мальчику рукой, и Уильям, радостно ей улыбнувшись, в следующую секунду словно о чём-то задумался и вдруг погрустнел. Слегка наморщив лоб, Луиза выпрямилась.

— Он… он немного застенчивый, простите, — Молли опять прикусила губу и посмотрела куда-то вниз, в сторону сына, но не на него. За одну минуту она извинилась уже три раза, подумала Луиза. Кажется, она начинала понимать, почему эта женщина две недели провела в полном одиночестве.

— Мистер Ларч говорил, вы хотели что-то взять?.. — Молли подняла на неё глаза.

— О, да, конечно, — спохватилась Луиза. — Небольшой сундучок, он принадлежал покойной тёте моего мужа… Насколько помнит Мартин, он может быть в чулане под лестницей…

— Что ж, тогда давайте посмотрим, — Молли подошла к сыну, взяла его на руки, и они с Луизой прошли к чёрному ходу в дом.

— Насколько я могу судить, чулан не заперт, — Молли посадила ребёнка на диван в гостиной и вместе с Луизой прошла к лестнице. — Или… — она дёрнула ручку двери. — Нет, всё же закрыто.

— А ключ, конечно, под ковриком, — Луиза наклонилась и подняла его с пола, а затем открыла дверь. Нажав выключатель, она оглядела тесное, крошечное помещение, сверху-донизу заваленное разнообразными пожитками.

Молли тем временем, видимо, не желая ей мешать, уже собиралась пройти в гостиную, где её сын был занят разноцветными кубиками, так что Луизе пришлось быстро сказать первую попавшуюся дежурную фразу, чтобы её задержать.

— Эл сказал, вы приехали из Лондона?.. — она положила сумку на табурет в прихожей, чтобы освободить руки.

— Да, я… Да, мы живём в Лондоне, — проговорила Молли, оставаясь в коридоре, откуда она могла хорошо видеть сына. — Но коренной лондонец только Уильям, — она улыбнулась. — Я родилась на севере, приехала на учёбу и осталась.

Конечно, подумала Луиза. Ещё во дворе, поздоровавшись с Молли, она разглядела на безымянном пальце её левой руки два кольца. И если то, что было сверху, обручальное, не привлекало к себе внимания, то нижнее, помолвочное, несмотря на скромность и сдержанность, выглядело явно дорого. Оно определенно было более ценным, чем то, что Мартин подарил Луизе на их первую помолвку.

— Значит, вы гораздо мужественнее меня, — Луиза стояла в дверях, внимательно оглядывая содержимое чулана. Сундучка под нагромождением самых разнообразных вещей не было видно, и она прикидывала, как лучше начать их перекладывать. — Я вот пробовала жить в Лондоне, но не смогла. Слишком суетливо.

— Да, вы правы, — Молли улыбнулась. Она смотрела на сына, а Луиза не поворачивала головы в коридор, так что они разговаривали, не смотря друг на друга. — У всех свои предпочтения.

Она опять замолчала. Машинально подняв заполненную старыми салфетками корзинку, Луиза поставила ее в коридор. Разумеется, летние поездки лондонцев в провинцию были делом обычным, но так же обычно для этих лондонцев было ездить по разным местам, ходить на пляж и разглядывать достопримечательности, а не запираться в четырёх стенах, пусть и на довольно просторной ферме. К тому же, в средствах эта таинственная миссис Холмс явно не была стеснена, и не одно кольцо об этом говорило. Она была одета скромно, но вещи эти были самого высокого качества. Тёмные брюки по щиколотку были пошиты известным модным домом, а белую рубашку Луиза определенно видела в одном Интернет-магазине, где та стоила больше ста фунтов. Для деревенского отдыха этот выбор был весьма показательным, как и решение ходить по дому и двору в элегантных, но явно очень удобных балетках, тоже весьма недешевых.

Впрочем, интуитивно Луиза уже понимала, что скрывалось за этим вынужденным затворничеством.

— И надолго вы к нам? — вопрос, заданный в процессе перекладывания стопки книг поближе к коридору, прозвучал вполне естественно.

Тень, пробежавшая по лицу миссис Холмс, не ускользнула от бросившей мимолетный взгляд в коридор Луизы.

— Ещё не знаю, — был дан уклончивый ответ. — Погода замечательная, хотелось бы пожить здесь ещё немного, если у мистера Ларча не будет возражений.

— На этот счёт можете не волноваться, — пробормотала Луиза и вдруг замерла. Вот он, желанный сундучок. Приткнулся в левом углу, зажатый между швейной машинкой и поломанной тумбочкой.

— Эл и так очень рад, что его реклама сработала… — Луиза потянулась вперед, пытаясь сдвинуть с места машинку. — Раньше у него было не так много постояльцев.

Если бы она посмотрела в коридор, она увидела бы, как губы Молли тронула лёгкая усмешка.

— Боюсь вас огорчить, Луиза, но реклама здесь не при чем, — сказала она. — Приехать сюда мне посоветовала золовка. Она доктор психологии и когда-то училась у доктора Эллингхем.

«Есть, — подумала Луиза, схватившись за сундучок и потянув на себя. — Золовка. Сестра мужа».

— Вот как?.. — выпрямившись, Луиза повернулась лицом к коридору и отдышалась. Пыльный сундучок пачкал ее платье, так что она старалась держать его на некотором расстоянии. — Понимаю. Доктор Эллингхем нечасто рассказывает о своей работе, так что я вряд ли её знаю.

— Профессор Холмс. Лондонский университет. Её научные интересы в основном сосредоточены в области поведенческой психологии. Вы можете посмотреть в Интернете.

Луиза прикусила губу. Избегая встречаться с Молли глазами, она начала возвращать на место переложенные во время поисков вещи. Тон миссис Холмс оставался дружелюбным, но вот слова ее имели оттенок, который учителю начальных классов почувствовать было нетрудно.

— Мой муж… в отъезде, поэтому мне захотелось сменить обстановку, — сдержанно продолжала Молли. — Да и Уильяму полезно выбраться на природу, а здесь очень хорошо. Приятная атмосфера.

«Которая, видимо, только что была слегка отравлена», — как бы невзначай подумала про себя Луиза. Она вернула на место вещи, закрыла дверь, заперла её на ключ и спрятала его под коврик.

— Что ж, Молли, спасибо вам большое, — она улыбнулась, кивком головы указав на сундучок. — Я нашла то, что искала.

— Я рада, — миссис Холмс вернула ей улыбку и, бросив быстрый взгляд на сына, уже направилась было к входной двери. — Я вас провожу.

— Да, конечно… — взяв сундучок, Луиза последовала за ней, но вдруг остановилась. — Знаете, Молли, я…

Миссис Холмс внимательно на нее посмотрела.

— Я хотела сказать… Вы знаете, у меня тоже есть сын, он примерно ровесник вашего мальчика. Он ходит в детский сад при школе, и если вы бы хотели, то…

— Спасибо, Луиза, — спокойно перебила её Молли. — Нам бы хотелось ещё немного побыть в одиночестве.

— Конечно, — быстро спохватилась она, — я вовсе не хотела сказать… Просто, быть может, ему было бы интересно поиграть с другими детьми, вот и всё.

— Спасибо, — повторила, всё так же спокойно, Молли. — Я всё-таки вынуждена отказать.

А вот это уже было слишком.

— Понимаю вас, Молли… — Луиза слегка покраснела, изо всех сил стараясь скрыть эмоции. — Но вы знаете, не только в Лондоне живут интересные люди.

Миссис Холмс слегка напряглась.

— Не в Лондоне дело, Луиза.

Договорить, однако, она не успела.

— Мама, — тихо позвал её сын.

Обе женщины посмотрели в его сторону. Мальчик стоял у журнального столика перед диваном, на котором он разложил кубики. Невольно забыв о возникшем в доме напряжении, Луиза сделала полшага в его сторону, чтобы получше их разглядеть. Это были кубики-паззлы — на каждой из шести граней был нарисован фрагмент картинки. Чтобы помочь детям сориентироваться, каждая картинка имела определенную расцветку. Та, которую сложил Уильям, имела тёмно-синий оттенок.

Но ведь это было невозможно.

— Сложил картинку, да? — Молли улыбнулась. Подойдя к сыну, она слегка пригладила его волосы и посмотрела, проверяя, что у него получилось. — Солнышко, смотри, здесь нужно поменять кубики местами… А в остальном правильно, ты молодец, — она наклонилась и поцеловала его в макушку.

Луиза выглядела пораженной.

— Но Молли, это… это невозможно… — пробормотала она. — Вашему сыну не больше полутора лет…

— В следующем месяце будет, — спокойно сказала Молли, не поднимая глаз.

— Вот именно, он же… Он не мог сложить такой паззл, он ещё маленький… Я читала об этом, в таком возрасте дети ещё не способны к такому мышлению…

Молли, ещё раз улыбнувшись сыну, который начал перекладывать кубики, чтобы сложить другую картинку, вернулась в коридор.

— Поэтому я и сказала вам, Луиза, что не в Лондоне дело.

Последовавшая за этим секундная пауза была слишком долгой.

— Пойдёмте, я вас провожу.

Покидая ферму тётушки Джоан, Луиза чувствовала себя маленькой девочкой, получившей среднюю оценку за контрольную и никак не могущей понять, где же она допустила ошибку.

И всё же одно она понимала точно: в этом году лето в Корнуолле обещало быть интересным.

Лондон, месяцем ранее

  

— Молли?.. Молли, ты в порядке?..

Жгучий кипяток полился через край пухленького чайничка для заварки, и она резко отдёрнула руку.

— О Господи, прости… Я такая неуклюжая…

Она резко повернулась к плите, и чайник с глухим стуком опустился на конфорку. Схватив первое попавшееся полотенце, она уже приготовилась судорожно ликвидировать последствия своей оплошности, как поняла, что её опередили.

— Ничего не случилось, всего пара капель…

Старший инспектор уголовной полиции Скотланд-Ярда Грег Лейстрейд, быстро взяв несколько бумажных салфеток, вытер стол вокруг подставки для чайника и тут же выбросил их в мусорную корзину. Закончив с этим, он как бы невзначай посмотрел на Молли; голос его был спокойным, но в тёплых глазах промелькнула тревога.

— Малыш вступает в непростую пору детства? — без всяких намёков обронил он.

— Нет, что ты, всё хорошо… — Молли опустилась на стул, ожидая, пока заварится чай. — Уильям спокойный, с ним несложно…

— Весь в отца, — как бы между прочим констатировал Грег.

— Да, ты прав. Наверное… наверное, всё так и есть.

Молли зажмурилась на несколько секунд, пытаясь прийти в себя. Стоял погожий июньский день, была пора обеда. Грег заскочил на чашку чая, пользуясь перерывом, и пришёл как раз, когда Молли уложила Уильяма спать. Несмотря на то, что разум его развивался с опережением, его телу по-прежнему необходим был дневной сон. Уложив сына спать, Молли не чувствовала особой усталости. Всё было, как всегда.

— Майкрофт, я так понимаю, всё так же занят? — Вопрос прозвучал осторожно и уже после того, как Молли разлила по чашкам чай.

— Да, конечно… — рассеянно проговорила она. — В последнее время как-то много всего навалилось…

— А, ну да, — с пониманием сказал Грег, придвигая к себе чашку.

У Молли в мозгу словно загорелся сигнал тревоги.

— Что? — не отрывая от инспектора взгляда, она слегка побледнела. — О чём ты?

Поняв свою оплошность, Грег слегка прикусил губу, но увиливать не стал.

— Новый закон по борьбе с экстремизмом, — проговорил он. — Полицию он напрямую затрагивает, поэтому в Ярде много о нём говорят. Все эти недели готовилось его рассмотрение в Палате общин.

— Да, точно… — Молли начала смутно вспоминать. — В новостях об этом говорили. Кажется, он вызывает много споров.

— Это ещё мягко сказано. Парламент бушует, но кабинет настроен решительно. Говорят, его автором стал лично Каннингем, и он готов на всё, чтобы его провести.

Алек Каннингем был советником и доверенным лицом премьер-министра. Насколько Молли могла судить по тому, что писали в газетах, и по редким замечаниям Майкрофта, этот человек пользовался самым большим влиянием на премьер-министра после его любовницы.

— И что же говорят, закон пройдёт через парламент? — обронила она.

Грег усмехнулся.

— Говорят, как и обычно, очень много, и все друг другу противоречат. Важнее то, о чём не говорят и в газетах не пишут.

Почему-то Молли без всякого труда поняла, что он имеет в виду.

— Майкрофт, — молвила она.

— Да, Майкрофт, — подтвердил Грег. — Он, конечно, против, и со всеми на то основаниями. Закон-то в целом хороший, но есть целый ряд поправок, которые фактически перечёркивают все его достоинства. Майкрофт настаивает на вынесении на обсуждение в парламент своего проекта, смысла в котором гораздо больше. Однако, к сожалению, при нынешних условиях… — Грег запнулся и не договорил, поэтому Молли сделала это за него.

— Британское правительство не на его стороне, — проронила она.

— В общем-то, да, — с усилием подтвердил инспектор и замолк.

Грея пальцы о чашку чая, Молли встала и подошла к окну. Погода, и правда, выдалась на удивление хорошей. Когда Уильям проснётся, они обязательно пойдут погулять.

С того момента, когда они вернулись из отпуска, прошло уже почти четыре месяца, а она по-прежнему жила, словно в тумане. В прошлом году отдых за границей казался ей благословением, но по возвращении воспоминания о нём превратились в проклятье.

Сейчас она понимала, что на данный момент те полгода, проведённые наедине с мужем и сыном, были самым счастливым временем в её жизни. Сначала они поехали во Францию, на север, потом, когда лето плавно растаяло в ранней осени, перебрались на юг. По утрам они спали столько, сколько позволял им Уильям. Потом, после его пробуждения, шли гулять. Обедали в городе, в каком-нибудь ресторанчике, или шли на пикник в парк. Ближе к вечеру Молли с сыном ходила купаться. Уильям, казалось, с первого мига полюбил море, пляж, песок, и купание доставляло ему несказанное удовольствие. Майкрофт наблюдал за ними издали, сидя с газетой или книгой на террасе какого-нибудь кафе (вода, несмотря на британское происхождение, не была его любимой стихией). Вечером они обычно заказывали ужин прямо в номер, а после того, как Уильям засыпал, оставались наедине друг с другом до самого утра.

Не раз Молли задавала себе вопрос, реально ли всё происходящее, или это был всего лишь сон, после которого она опять проснётся и будет наблюдать, как страдает её муж и как его семья распадается на части. Она не могла поверить, что Майкрофту действительно позволили отдохнуть. Ему никто не звонил. Он не читал бесконечные документы, которые нужно было срочно нести на подпись премьер-министру. Изредка, она это видела, ему приходили сообщения от его ассистента, но этим его работа и ограничивалась. Он много читал, но это были книги по истории, философские труды, художественные романы. Они много смотрели старые голливудские фильмы, которые он так любил, но чаще всего проводили время с сыном, который в обществе обоих родителей чувствовал себя совершенно счастливым. Ночью они приникали друг к другу, словно молодые влюблённые, которые перед этим провели в разлуке целую вечность. Никогда Молли не чувствовала себя столь любимой и желанной. Освободившись от работы, пусть и на время, Майкрофт словно освободился от страха и наконец-то перестал бояться своих чувств к ней. В то время Молли была действительно уверена в том, что никогда не было и никогда не будет на свете женщины счастливее неё.

По первоначальному плану, после Франции они должны были поехать в Италию, но Молли, видя, насколько неуютно Майкрофт чувствует себя на юге, попросила его поехать в Австрию, что он воспринял не без облегчения. Осень, которую они провели в небольшом городке недалеко от австро-германской границы, была волшебной. Они опять много гуляли, и Молли отправляла семье и близким друзьям в Лондон множество фотографий, сделанных в окутанных осенними красками парках. На снимках, что она посылала, они с сыном были в одиночестве — Майкрофт не любил распространять среди других людей свои изображения.

Рождество, которое он ненавидел с детства, они провели в немецкой глуши, где им было легче скрыться от назойливой суеты этого праздника. Вместо него они в этот раз отметили Новый год — устроили праздничный ужин, подарили подарки. Уильям, обрадованный новым игрушкам и книжкам, заснул, как и обычно, задолго до полуночи, так что Новый год Молли и Майкрофт встретили вдвоём, сидя у растопленного камина, каждый с бокалом красного вина. Когда часы пробили двенадцать, и муж легонько поцеловал её в лоб, Молли в ответ лишь крепче прижалась к нему, пряча лицо у него на груди. Ей было тревожно. Больше того — в те первые секунды нового года ей стало страшно. Что-то тяжелое ждало их впереди, а у неё совсем не было сил для того, чтобы противостоять новым трудностям.

Последние недели их отдыха Молли думала лишь о том, что он скоро закончится. Смириться с этим было гораздо сложнее, чем она предполагала. Вечерами, когда они уже сидели в постели, и Майкрофт читал очередную книгу, она прижималась к нему и еле удерживала себя от того, чтобы не вцепиться в его рукав и попросить его не возвращаться в Лондон. Она знала — там всё опять будет по-старому. Там сказка разрушится, и британское правительство вновь заберёт у неё мужа. И отдых покажется ей проклятьем, потому что раньше его работу она воспринимала как должное и другой реальности не знала, а теперь… Теперь ей было с чем сравнивать.

Однако не вернуться было нельзя. Вместе с окончанием отпуска Майкрофта приближался первый день рождения Уильяма, и Молли знала, что Шерлок, младший брат её мужа, её деверь и крёстный отец их сына, никогда не простит им, если они не проведут его в Лондоне. Всё то время, пока они были на континенте, он звонил и писал им через день, и, несмотря на то, что в блоге доктора Джона Ватсона, его лучшего друга и «биографа», появились новые посты, Молли понимала, насколько сильно он соскучился по брату, невестке и племяннику. И в чём-чём, а в эгоизме её никогда нельзя было обвинить.

День рождения Уильяма, на который, кроме Шерлока и инспектора Лестрейда, друга семьи, были приглашены также экстравагантная домоправительница Холмса и Ватсона, миссис Марта Хадсон, а также, само собой разумеется, экстраординарная тётя именинника, младшая сестра Майкрофта и Шерлока, Эвр Холмс (обе женщины, безусловно, стоили друг друга), стал логическим завершением всего путешествия. После него вокруг них опять воцарились тяжёлые будни, и с каждым днём проведённые на континенте полгода всё больше казались Молли сном, которого не было и не могло быть в реальности. Вернувшись в Лондон, Майкрофт с головой погрузился в работу. Это не было для неё непривычным, однако постепенно, день за днём, неделя за неделей, она всё чаще стала ловить себя на мысли, что царящая вокруг него атмосфера всё больше напоминала ей то тяжёлое время, что последовало за смертью (она так предпочитала это называть) Чарльза Огастеса Магнуссена и связанными с ней событиями. С женой Майкрофт по-прежнему был нежным и любящим, он всё так же внимательно относился к сыну, выходные они продолжали проводить в загородном доме, а на неделе раз или два, по заведённой привычке, ужинали не дома. Но что-то всё больше и больше тревожило его, и Молли стала замечать, что его улыбка была более вымученной, он стал меньше есть и чаще, чем раньше, надолго удалялся в свой кабинет в клубе «Диоген», где часами проводил в безмолвных размышлениях наедине с собой. Его настроение передалось и самым близким людям. Шерлок, и так за последний год сильно повзрослевший, во время своих визитов был спокоен и неразговорчив и старался больше времени проводить, играя с Уильямом. Эвр, захаживавшая к ним примерно раз в две-три недели, всё меньше и меньше рассказывала о своей работе в университете и больше слушала среднего брата и невестку, спрашивая её о племяннике (его умственное развитие в последнее время стало чрезвычайно её занимать).

Только самый маленький из Холмсов сохранял безмятежность и беззаботно радовался жизни. Как-то утром, ещё когда они были на континенте, Молли зашла в его комнату. Видя, что он скоро проснётся, она села рядом с ним на постель, поправила его волнистые, слегка вьющиеся волосы. Уильям по-детски зевнул, потянулся и открыл глазки. Немного поморгав, он посмотрел на неё и улыбнулся.

— Мама… — тихонько позвал он.

Молли рассмеялась, поцеловала его в лоб.

— Доброе утро, малыш. Ты сегодня решил заговорить?

Мальчик потупил глаза, прижал к себе плюшевого мишку, с которым спал.

— Что такое, дорогая?.. — в дверях показался Майкрофт.

— Наш маленький решил, что молчать он больше не в силах, и назвал меня мамой.

— Правда?.. — он улыбнулся, подошёл к жене и сыну. — Это замечательно.

Уильям, стиснув мишку, повернулся на бок. Смотря куда-то мимо родителей, он так же тихонько проговорил:

— Папа… Папа…

Молли с улыбкой посмотрела на мужа.

— Видимо, к вечеру заговорит целыми предложениями.

— Да, он у нас такой… — прошептал Майкрофт. Осторожно он опустился на корточки и сжал в своих длинных пальцах ладошку сына. Уильям, не изменяя своей сосредоточенности, крепко вцепился в отцовскую руку.

Молли была рада тому, что им удавалось, несмотря ни на что, ограждать сына от тревог и волнений, и старалась, чтобы его жизнь протекала как можно более спокойно и счастливо. Без ложной скромности она могла сказать, что у неё, у них обоих, это получалось. Они воспитывали Уильяма в умеренной строгости и дисциплине и при этом были очень любящими родителями. Что бы ни происходило в британской политике, Майкрофт всегда находил время для чтения сказки перед сном или строительства замка из подаренного Уильяму дядей конструктора. Иногда по вечерам, когда он работал в кабинете с документами, Уильям, неизменно в компании любимого плюшевого мишки или Пикачу в охотничьей шапке, тихонько приоткрывал ведущую из спальни дверь и, неслышно ступая, забирался на стоявший в кабинете кожаный диван. Не издавая ни звука, он был способен довольно долго просидеть так, прижимая к себе игрушку и наблюдая за тем, как работает отец. Когда Майкрофт заканчивал работу, он подзывал к себе сына, и тот, не отпуская игрушки, подходил к письменному столу и забирался к отцу на колени. Ему очень нравилось разглядывать лежащие на столе предметы — массивные дорогие ручки, старинные пресс-папье, серебряные скрепки и замысловатые точилки. Иногда Майкрофт давал ему листы для рисования — малозначащие документы, больше не представлявшие особой ценности (все бумаги, что в будущем могли вызвать у кого-либо нежелательный интерес, он сжигал). Уильям очень любил отца, Молли это видела, и ей было отрадно осознавать, что времяпрепровождение с сыном давало Майкрофту столь необходимый отдых даже в такие непростые времена.

— Тебе не о чем волноваться, ты же знаешь.

Слова Грега вывели её из размышлений. Она отвернулась от окна, попыталась улыбнуться.

— Да, я знаю, — Молли опять села за стол, сделала несколько глотков чая. — Просто иногда накатывает усталость, вот и всё.

— Понятно, — проговорил Грег, внимательно на неё посмотрев, и тут же, словно опомнившись, отвёл взгляд куда-то в сторону.

Однако Молли не просто так носила фамилию Холмс.

— Что? — она наморщила лоб. — Что ты подумал?

Грег замялся, но от ответа всё же не ушёл.

— Ну, по опыту я знаю, что иногда такая усталость объясняется тем… тем, что ты больше не одна, скажем так.

Несколько секунд Молли тупо смотрела на инспектора.

— Ясно, — сказала, наконец, она. — Ясно. Интересная… дедукция.

— Молли, прости, я не… — было видно, что Грегу стало неудобно от собственных слов. — Очень бестактно было так лезть в твою… то есть, в вашу с мужем личную жизнь. Наверное, я просто…

Это он уже договорить не смог.

— Просто ты думал, что из отпуска мы вернёмся вчетвером… — договорила за него Молли. Допив чай, она встала, чтобы положить чашку в раковину и заодно прийти в себя.

Неловкое молчание продолжалось, видимо, всё же слишком долго.

— Молли… — снова начал было Грег.

— Ничего страшного, я нисколько не обиделась, — она обернулась. Улыбнулась ему — слегка вымученно, но вместе с этим искренне. — Ты прав, это было бы логично…

«И это то, чего ждала я сама», — мысленно, сама того не осознавая, договорила она. А откуда, вообще, она знает. Грег вполне может быть прав. Может быть, она и ждёт ребёнка. Они ведь оба этого хотели.

— Грег, прости меня… — приложив ко лбу тыльную сторону ладони, проронила Молли.

— Да, конечно, это ты меня прости, — он быстро допил чай и встал. — Тебе, наверное, лучше прилечь. Может быть, позвать кого-нибудь, чтобы присмотрели за Уильямом, пока ты отдыхаешь?

— Нет, ты что, не нужно… — не хватало ещё, чтобы Майкрофт разволновался. — Спасибо, что зашёл. Я провожу тебя.

После ухода Грега Молли прилегла в спальне и провела в полудрёме следующие минут сорок, пока не проснулся Уильям. Эта небольшая передышка, и правда, пошла ей на пользу. Когда сончас мальчика закончился, она чувствовала себя набравшейся сил и отдохнувшей, так что она была рада пойти с ним на прогулку. Возвращаясь ближе к вечеру из парка, однако, Молли всё же набралась храбрости и зашла в аптеку. Она только-только расплатилась, как завибрировал в сумочке её телефон. У Молли упало сердце — неужели кара настигла её столь скоро?..

Нет, содержание сообщения никак не было связано с её визитом в аптеку.

«Дорогая, я приношу тысячу извинений — сегодня на ужин я не успею. Поем в клубе, а потом будет совещание на Даунинг-стрит. Вернусь поздно. Целую тебя и малыша. М.»

Сообщение пришло с номера ассистента Майкрофта, что было вполне обычным делом. Сжимая в руке телефон, Молли почувствовала, как ей становится стыдно. Подобная перспектива должна была её расстроить, но сегодня она восприняла такой расклад с облегчением. Вне зависимости от того, каким будет результат её «предприятия», ей лучше было сначала встретить его в одиночестве.

«Мы тоже тебя целуем. Береги себя, любимый. М.»

Вечер прошёл незаметно. Без особого аппетита Молли поела сама и накормила сына, который отнёсся к ужину с гораздо бóльшим энтузиазмом. Перед сном она ещё успела ему почитать, после чего Уильям заснул. Выключив свет в его комнате и оставив дверь чуть приоткрытой, Молли зашла в спальню, а через полминуты прошла оттуда в ванную.

Пока она, примостившись на низкой пластмассовой табуретке, ждала результата, её охватило волнение. Во время прогулки в парке, затем в аптеке и вечером, во время ужина, она ощущала беспокойство и даже страх. Они оба хотели второго ребёнка, но незапланированная беременность, да ещё в такое напряжённое время, могла усугубить стресс и вызвать разлад в их отношениях. Так, по крайней мере, ей казалось. Однако сейчас она почувствовала, что ей очень хочется, чтобы тест оказался положительным. Они оба так сильно любят Уильяма, и второй ребёнок наверняка принесёт им ещё больше счастья и укрепит их брак. Конечно, почему нет. Майкрофта это определённо должно обрадовать, а уж Шерлок точно будет вне себя. Как хорошо, что у них такая замечательная семья, и ей есть на кого положиться.

Стараясь унять участившееся сердцебиение, Молли посмотрела на маленькие наручные часики. Пора, уже должно быть известно. Задержав на секунду дыхание, она встала и проверила тест.

Он был отрицательный.

Эта новость подействовала на неё сильнее, чем она думала. Покраснев, хоть рядом не было никого, чтобы испытывать стыд, Молли быстро выбросила тест в мусорную корзину. Прикусив губу, она вымыла слегка дрожащие руки, наспех вытерла их полотенцем и вышла из ванной. Когда она выключила свет, дом погрузился во тьму — горела лишь прикроватная лампочка на её тумбочке в спальне. Не осознавая толком, что делает, Молли опустилась на кровать и свернулась калачиком, прижимаясь щекой к подушке.

Зачем же быть такой глупой. Один отрицательный тест — подумаешь. Да и как ему быть положительным, если они всё это время… Впрочем, она ведь врач и знает, что всякое может случиться. Значит, она просто устала и переутомилась, вот и всё. У них всё равно будут ещё дети. Она же сама знает, что здорова, что с Уильямом не было никаких проблем, что она обязательно забеременеет, если они это запланируют. Всё будет хорошо, и нечего хныкать и лить попусту слёзы.

Крепче прижимаясь к подушке, Молли украдкой вытерла глаза. Ей вдруг стало так тоскливо и одиноко. Когда уже наконец вернётся Майкрофт?.. Нет, разумеется, знать о её глупости ему вовсе не нужно, но ей так хотелось, чтобы сейчас он был рядом. Может быть, если на выходных они опять поедут за город, она сможет поговорить с ним об этом. О том, чтобы завести второго ребёнка. Под влиянием его спокойной рассудительности и умения находить решение в любой ситуации ей всегда становилось легче.

Внизу хлопнула входная дверь, и Молли резко выпрямилась.

Пришёл.

Наспех вытирая глаза, Молли быстро встала и посмотрела в стоящее на туалетном столике зеркало. Всего пара слезинок, ничего страшного. Он устал и вряд ли заметит. Всё в порядке.

— Добрый вечер, дорогая. Прости, что так долго…

Уже само появление в комнате Майкрофта Холмса придало уверенности его супруге. Высокий, статный, в строгом чёрном костюме-тройке и с классическим «греческим» профилем, он был воплощением спокойствия и размеренности. Оставив на стуле портфель и повесив на его спинку чёрный зонт, он включил верхний свет и, подойдя к жене, взял её за руки и поцеловал в губы. Спасаясь от яркого света, Молли на секунду прикрыла глаза, так что на мгновение окружающий её мир ограничился его губами и терпким запахом его одеколона. Сколько лет они уже были женаты, а от его близости у неё по-прежнему подкашивались ноги.

— Ничего не случилось… — прошептала она, когда он отстранился. — Ты поел? Не голодный?

— Нет, я ужинал, не беспокойся… — он улыбнулся. Не выпуская её рук, он смотрел на неё так, будто они не виделись вечность. Молли могла только гадать, как ему удавалось в такие минуты полностью абстрагироваться от связанных с работой проблем.

— Тогда прими душ и ложись спать, — она слегка привстала на носочки и поцеловала его в щёку.

— Хорошо. Прости меня, я постараюсь, чтобы это не повторялось…

— Ничего не случилось, я же сказала.

— Как малыш? Хорошо себя вёл сегодня?

— Он чудо, ты же знаешь. Всё хорошо.

— Пойду к нему, проведаю.

— Конечно, любимый, иди.

Как только Майкрофт отпустил её и пошёл к сыну, Молли на секунду ощутила в груди непонятную пустоту. Это была фамильная черта всех Холмсов — настолько заполнять своей личностью всё вокруг, что исчезновение любого из них, хоть и на совсем короткий промежуток времени, ощущалось физически и способно было причинить реальную боль. Когда-то давно, целую вечность назад, она чувствовала то же самое, когда Шерлок сымитировал самоубийство и на два года ушёл в подполье. Она помнила, какая тоска охватила её тогда, и ей не хотелось даже думать, что было бы, если бы ей пришлось разлучиться с Майкрофтом.

Машинально Молли подошла к комоду, достала ночную рубашку. Она слышала, как Майкрофт вышел из спальни сына и зашёл в ванную. Он не пробыл там и полминуты (она даже не успела начать переодеваться), как она услышала, что он зовёт её.

— Молли.

Она замерла. В горле пересохло, и ей показалось, что на секунду остановилось сердце. Только потом к ней пришло осознание того, почему он позвал её. Сначала, первые секунды разум затопили чужие, незнакомые интонации голоса, который, она это знала, принадлежал Майкрофту. И всё же таким она его слышала впервые. Впрочем, нет, не впервые. Точно так же он сообщил ей полтора года назад, что Шерлок попал в больницу после передозировки наркотиками.

Силясь справиться с дрожью, она выпустила из ослабевших пальцев скользнувшую на постель ночную рубашку и вышла в коридор.

В ванной Майкрофт снял пиджак, и свет падал на его белую, почти новую рубашку, играя с блестящей, золотой цепочкой от карманных часов. Видимо, он хотел взять зубную щётку, но то, что он увидел в следующее мгновение, настолько поразило его, что его ладонь, зависшая на полпути, опустилась на полочку над раковиной и осталась лежать там, а он этого совсем не замечал.

— Майкрофт… — губы перестали её слушаться, и это было единственным, что она сумела сказать.

— Молли, ты делала тест на беременность?.. — всё тем же хриплым, изменившимся голосом проговорил Майкрофт и перевёл взгляд на неё.

Молли ощутила дрожь в коленках. Если бы она не знала его, она бы подумала, что он был охвачен гневом, но это было бы обманом. В его глазах было столько боли, что кого-нибудь другого, мелькнуло у неё в голове, она бы разорвала на части.

— Да… — прошептала она.

В следующую секунду произошло то, чего она не могла ожидать.

— И какой результат?? — Майкрофт шагнул к ней, так что она инстинктивно подалась назад, но это не помогло: он схватил её обеими руками за плечи, и в тёмном коридоре, куда они невольно вышли, она так испугалась, что всё её тело словно онемело.

— Отри… Отрицательный… — пролепетала Молли.

Майкрофт, не мигая, ещё две секунды смотрел на неё этим чужим, незнакомым взглядом, а затем его лицо смягчилось, он словно пришёл в себя.

— Боже… Боже мой, дорогая, прости меня… — он ослабил хватку, взял её руки в свои. Его ладони были холодными как лёд, и Молли почувствовала, что они дрожат.

— Прости меня, я…

— Что случилось?.. — проронила она. Теперь уже он отступил назад, так что они вернулись в ванную комнату, где было светло, и она лучше видела его лицо.

Майкрофт выпустил её ладони и отвернулся.

— Ничего, я… Прости меня, я не должен был…

— Я думала, ты хочешь ещё детей…

Это было не то, что она хотела сказать, но слова сорвались с губ сами, помимо её воли. Они прозвучали так тихо, что днём, когда дом не был погружён в безмолвие, он бы их не услышал.

Несколько секунд он ничего не отвечал, а затем к нему вернулся тот пугающий, хриплый голос.

— Не в этом дело… — Майкрофт не оборачивался.

Почему-то, Молли сама не знала, она почувствовала себя увереннее.

— Тогда скажи, в чём… — тихо попросила она, сделав полшажка в его сторону.

Майкрофт молчал дольше, чем в прошлый раз, и когда он вновь заговорил, его голос звучал почти нормально.

— Я не хочу волновать тебя своими проблемами, — он развернулся, избегая смотреть ей в глаза. — Прости, что так поступил с тобой, я всё исправлю, я обещаю. Этого больше не повторится.

Он сглотнул, выравнивая дыхание, и положил ладонь на кран, намереваясь открыть воду, когда Молли уйдёт из ванной.

Молли, однако, уже знала, что уходить она не собиралась.

— Майкрофт, послушай. Я понимаю: то, что я сейчас скажу, может изрядно тебя озадачить, но мне кажется, что я всё же должна это сделать. Я твоя жена.

Невольно Майкрофт поднял на неё глаза. На лице его, и правда, отразилось замешательство.

— Молли…

— Нет «твоих» или «моих» проблем, они общие. Смысл брака в том и заключается, чтобы находить решение вместе. Не надо стремиться оградить меня от всего на свете. Я не ребёнок и могу постоять за себя и за тех, кто мне дорог.

Майкрофт прикусил губу. Его ладонь машинально отпустила кран.

— Молли… — повторил он.

— Солнышко, пожалуйста. Пожалуйста, скажи мне, в чём дело.

Осторожно она взяла его за руку, стараясь согреть своим теплом его ладонь. Майкрофт молчал некоторое время, а затем медленно опустился на краешек ванной. Поскольку они не отпускали друг друга, он потянул Молли за собой, и она села рядом.

— Это всё… Это всё может показаться тебе глупым и бессмысленным, но… Ты наверняка понимаешь, что, когда мы с братом и сестрой были маленькими, люди… люди часто отмечали, что Шерлок и Эвр, они были как двойняшки, а между мной и Шерлоком была разница в семь лет. Конечно, у всех всё по-разному бывает, да и мама, по нынешним меркам, была ещё очень молода, когда я родился, но… — он замолк, переводя дыхание. — Суть в том, что на самом деле всё было несколько иначе. Между мной и Шерлоком… между мной и Шерлоком был ещё один ребёнок.

Молли замерла.

— Ты же… — начала было она, но он не дал ей озвучить мысль, которую она не смогла толком сформулировать.

— Он не родился, — судорога исказила его лицо, и он сильнее сжал её ладонь. — Когда мне было три с небольшим, у мамы случился выкидыш. Ребёнок погиб.

Молли была совершенно потрясена. Сколько лет она уже знает Холмсов, но о подобном она даже не догадывалась.

— Я сожалею… — прошептала она, накрывая второй рукой его ладонь.

Майкрофт слегка кивнул, стараясь держать эмоции под контролем.

— Почему ты раньше мне об этом не сказал?.. Это ведь такая большая потеря…

Он помотал головой, словно не желая этого слышать.

— Кроме родителей и меня, об этом никто не знает. Ни Шерлок, ни Эвр. Я и сам… Я и сам случайно узнал. Когда Шерлок был маленьким, я случайно увидел в его медицинской карточке, что он… что он был у мамы третьим. Я — первый, он — третий. Спросил у отца, и он мне всё рассказал. Лучше бы… Лучше бы я ничего не знал.

Молли легонько погладила его ладонь. Теперь она понимала, что он чувствует, и как больно ему было все эти годы. Всю жизнь Майкрофт искал родственную душу, человека, который всегда был бы рядом. Его тянуло к Шерлоку, но Шерлок, он же был вечным ребёнком, за ним постоянно нужно было присматривать, и он так и не стал тем, в ком Майкрофт мог бы найти опору. А будь у них ещё один брат, разница в возрасте с которым у Майкрофта была бы не столь большой — кто знает, как бы всё обернулось…

— Мне очень жаль, дорогой… — тихо сказала она. — Но у нас своя жизнь, и она совсем другая, не как у твоих родителей. Никто не знает, что нас ждёт впереди, но нельзя позволять призракам прошлого отравлять нам жизнь.

Майкрофт горько усмехнулся.

— Ты думаешь, я не говорил этого себе? Много раз. Я хочу ещё детей, хочу, чтобы у нас была большая семья, — он снова сжал её ладони, — но мне просто очень страшно, понимаешь? Я знаю, что это глупо, но ничего не могу с собой поделать…

Молли села чуть ближе к нему, и Майкрофт наклонился к ней, пряча лицо в её волосах. Она обняла его; её голос, когда она заговорила, слегка дрожал, и она изо всех сил старалась придать ему как можно больше твёрдости.

— Всё будет хорошо, любимый, ты слышишь?.. Мы справимся с этим вместе, верно? Ты столько лет хранил эту тайну, и теперь тебе обязательно станет легче. Ты больше не один, я с тобой. И у нас всё будет хорошо. Мы вместе, это главное. И я так тебя люблю. Ты даже себе не представляешь. Всё будет хорошо, солнышко. Ничего другого я не допущу.

— Я тебя тоже очень люблю… — Майкрофт поцеловал её в голову. Они давно не говорили друг другу этих слов, подумала Молли. Но ничего, скоро они всё наверстают.

* * *

— Я заеду за тобой в восемь, хорошо?

Молли вышла за мужем в коридор, чтобы проводить его. Майкрофт, как и последние несколько недель, ехал на работу очень рано, но вечером они договорились сходить поужинать в тот ресторан, где прошло их первое свидание.

— Хорошо, я буду ждать, — она поправила его галстук, и он легонько поцеловал её в лоб. — Береги себя, любимый.

— Ты тоже, дорогая, — Майкрофт улыбнулся ей и, взяв портфель и зонт, вышел из дома.

Закрыв за ним дверь, Молли вернулась в спальню. Было рано, Уильям ещё спал, и она решила воспользоваться этим и ещё немного полежать. Постель она уже застелила и давно переоделась, так что она просто легла на покрывало и чуть прикрыла глаза.

По сравнению со вчерашним днём, она чувствовала себя очень хорошо — как бегун на длинные дистанции после пробежки, уставший и одновременно умиротворённый. Ей было отрадно осознавать, что между ней и Майкрофтом стало одной тайной меньше, и она чувствовала себя как-то непонятно уверенно, осознавая, что может помочь ему справиться с тяжёлыми, застарелыми воспоминаниями. После вчерашнего разговора он очень быстро заснул, и, глядя на него спящего, она парадоксальным образом чувствовала себя в безопасности, словно за каменной стеной. Эта надёжность, которую привнёс в её жизнь брак, стала новым для неё ощущением, но только сейчас она в полной мере осознала на себе её воздействие. Что бы ни случилось, они встретят это вместе. Только так они и выживали все эти годы, отражая приготовленные судьбой удары. Но дальше, надеялась Молли, обязательно должно стать легче.

День прошёл как обычно. Она играла с сыном, читала ему книжки, они сходили на прогулку. Во время его дневного сна она успела отдохнуть, выбрала платье и туфли, которые наденет на ужин. Около семи вечера пришла миссис Рид — няня Уильяма, добродушная, весёлая женщина средних лет, которую Майкрофт и Молли приглашали посидеть с мальчиком, когда за ним нужно было присмотреть. Оставив их вдвоём, Молли приняла душ, заплела волосы, привела себя в порядок и переоделась к ужину. Увидев маму в праздничном платье, Уильям заулыбался, захлопал в ладоши. Ждать восьми часов Молли решила в детской. Миссис Рид увлекла её разговором, так что она не заметила, что на часах было уже пять минут девятого.

Странно. Майкрофт всегда отличался завидной пунктуальностью.

— Миссис Рид, простите меня, я позвоню мужу… Что-то он опаздывает, такого с ним раньше не случалось…

Выйдя из детской, Молли набрала номер. Гудки продолжались до тех пор, пока прохладный женский голос автоответчика не предложил оставить сообщение.

У Молли ёкнуло сердце. Это было уже тревожно. За все те годы, что они были вместе, он ни разу не пропускал звонка. Если он сам не мог ответить, это обязательно делала его ассистент.

«Так, а вот паранойя уж точно дела не поправит», — Молли прошла в спальню. Миссис Рид как раз начала читать Уильяму сказку на ночь, ей не хотелось им мешать. Прождав ещё пять минут, Молли снова набрала номер.

«Номер, который вы набираете, не существует», — сразу же, без всяких гудков, услышала она.

Паранойя, значит?

Молли не успела понять, что ей лучше всего сделать дальше — раздался звонок в парадную дверь.

Прекрасно осознавая, что это вряд ли Майкрофт (нельзя было и помыслить, чтобы он потерял ключи), Молли всё же с замиранием сердца устремилась на первый этаж, лелея надежду увидеть на пороге мужа.

Это была самая жестокая ошибка в её жизни.

На пороге стоял сурового вида мужчина в костюме, которого она видела в первый раз. За его спиной топтались несколько полицейских, мужчин и женщин, кто с безразличными, кто со скорбными лицами.

— Доктор Молли Холмс? — ровным голосом спросил мужчина.

— Д-да… — пролепетала Молли.

— Инспектор Ричардс, Скотланд-Ярд. У нас ордер на обыск, — он махнул перед ней какой-то официальной бумагой, одновременно заходя в дом.

Ей это снится.

— Что?.. По какому праву?..

Никто не удостоил её ответом. Не говоря ни слова, прибывшие с инспектором полицейские, словно струйка лавы, начали расползаться по дому и приступили к осуществлению озвученного Ричардсом намерения.

— Я не понимаю, что происходит… Как… Как вы смеете? — её голос был настолько слаб по сравнению с разворачивавшейся на её глазах фантасмагорией, что она задрожала от собственного бессилия. К счастью, подмога не заставила себя ждать.

— Немедленно остановите это безумие!

Через оставленную распахнутой дверь твёрдой походкой, на высоких каблуках и в строгом костюме, как всегда элегантная и собранная, в дом прошла леди Элизабет Смолвуд, самая надёжная из доверенных лиц Майкрофта. Увидев её, Молли одновременно испытала ужас и облегчение. Сердцем она чувствовала, что её ждёт что-то страшное, но её не могло не радовать то, что она была не одна.

— Что вы себе вообще позволяете! — воскликнула новоприбывшая, сверля возмущённым взглядом инспектора Ричардса. Оторвавшись от созерцания переворачивающих дом полицейских, он бросил на неё безразличный взгляд.

— Леди Смолвуд, ваше присутствие здесь нежелательно. Прошу вас покинуть помещение.

— Что вы себе позволяете! — повысив интонацию, повторила леди Смолвуд. Не глядя, она взяла дрожащую Молли за плечи, словно желая оградить её от зла.

— Вы столько лет работаете на правительство — вы должны понимать, на что это похоже. У меня ордер на обыск, леди Смолвуд, я выполняю приказ.

— Приказ, отданный вероломно и с никчёмными целями! — сквозь стиснутые зубы процедила она. — Не считая того, что вы ворвались в дом, ничего не объяснив его хозяйке!

— Вот как? — несмотря на вопросительное предложение, интонации его голоса оставались бесстрастными. — Что ж, раз вы ещё не в курсе… — он отрывисто повернулся к Молли. — Мадам, ваш муж, Александр Майкрофт Холмс, час назад был арестован по обвинению в государственной измене.

У Молли подкосились ноги, и она опустилась бы на пол, если бы её не поддержала леди Смолвуд. На втором этаже раздавались глухие восклицания миссис Рид — она пыталась помешать полицейским обыскать детскую.

— Это невозможно… — пролепетала Молли. Её затрясло, и она судорожно начала искать глазами диван или кресло, чтобы сесть. — Это какая-то ошибка…

— Вы же, леди Смолвуд, — так же бесстрастно обратился к ней инспектор; в глазах его, впрочем, можно было различить еле заметное отвращение, — специальным постановлением отстранены от выполняемых вами обязанностей на неопределённый срок. Препятствие расследованию, которое вы в данный момент столь активно оказываете, может способствовать усугублению вашего положения.

Молли слышала, что он говорит, словно в каком-то отдалении, сквозь звуконепроницаемую оболочку. Её ноги стали ватными, уши заложило.

— Шерлок… — прошептала она. Голос не слушался, она будто задыхалась. — Шерлок, где Шерлок…

— Он сейчас будет, дорогая… — леди Смолвуд ободряюще сжала её плечи. — Я ему позвонила, он уже едет…

То ли судьбе было угодно сделать её слова буквальными, то ли прошло какое-то время (Молли не поняла, она перестала что-либо чувствовать), но вскоре дом озарил знакомый голос.

— Какого чёрта здесь происходит?!

— Шерлок!.. — Молли попыталась встать, но сразу же опять села — ноги не слушались. — Шерлок… — повторила она, словно маленький ребёнок, который жалобно просит маму, чтобы она посидела с ним, потому что ему страшно в темноте. Но стоило ей поднять взгляд, как её окатила волна нового, необъяснимого страха, отчего она задрожала ещё сильнее.

Ничто не делало братьев Холмсов так похожими друг на друга, как гнев.

С момента разоблачения Кальвертона Смита прошло уже больше года, и за это время Шерлок полностью пришёл в себя, по крайней мере внешне вновь став прежним. Сейчас он выглядел таким, каким Молли его всегда знала — чёрный костюм-двойка без галстука, белая рубашка, длинное дорогое пальто, в хрупких пальцах музыканта зажат синий шарф. Несмотря на то, что Шерлок был больше похож на мать, а Майкрофт — на отца, между ними было заметное внешнее сходство: одного цвета глаза, бледная кожа, выразительный профиль. Даже волосы вились у них обоих, пусть у Майкрофта это и было почти незаметно. Но никогда прежде Молли не осознавала того, насколько похожими они могли быть по темпераменту. Майкрофт всегда был спокоен и сдержан, Шерлок — порывист и эмоционален. Только сейчас, когда она посмотрела на деверя, у неё душа ушла в пятки от того, насколько изменило его это потрясение. Шерлок стоял посередине комнаты, тяжело дыша от гнева, но он не двигался, держа эмоции под контролем. В его глазах сверкали молнии, а в голосе слышались глухие раскаты, но он не давал овладевшим его чувствам вырваться на свободу. На долю секунды Молли показалось, что перед ними возникла переродившаяся версия её мужа.

— Этот обыск не является законным, у вас нет на него никакого права! — Шерлок не сводил убийственного взгляда с инспектора Ричардса. Только сейчас Молли заметила, что вместе с ним в дом зашёл и Джон. Они не виделись с прошлого года, однако в данный момент личные проблемы казались ей несущественными, почти абсурдными. В её сознании мелькнуло лишь воспоминание о том, как Грег, кажется, упоминал о новом расследовании, за которое взялись Шерлок и Джон. Какая-то знатная леди потеряла свои драгоценности. Да, она ведь жила неподалёку — поэтому они приехали так быстро.

В кармане у Джона зазвонил телефон, и, успев лишь быстро кивнуть в знак приветствия леди Смолвуд и Молли, он отвернулся, чтобы ответить. Шерлок, казалось, этого не заметил — он не отрываясь смотрел на инспектора. На последнего его появление оказало любопытное воздействие: забыв изображать бесстрастность, он приблизился к нему, источая едкую, но неприкрытую неприязнь.

— Только дайте нам повод, мистер Холмс… — почти нежно проворковал он. — Только дайте нам повод, и не сомневайтесь: среди нас есть достаточно тех, кто готов будет полюбоваться на то, как ваша прелестная головка слетит с вашей тонкой шейки.

Младший Холмс побелел.

— Шерлок… — прошептала вновь Молли.

Однако он ничего не успел ответить ни ей, ни Ричардсу.

— Это была миссис Хадсон! — Джон закончил говорить по телефону и теперь встревоженно смотрел на лучшего друга. — В твоей квартире обыск, они разносят всё на куски!

Шерлок молниеносно перевёл взгляд на друга; в его глазах вновь мелькнул гнев.

— Это же всё незаконно! — теперь Джон обращался к инспектору. — С каких пор полиция обыскивает дома родственников подозреваемого?

— Подозреваемого в государственной измене, доктор! — Ричардс повысил тон, словно обращаясь к ученику-тугодуму. — В такой ситуации все находятся под подозрением.

Раздались звуки вибрации. На сей раз это был телефон Шерлока.

— Да. Да. Хорошо, — слова еле-еле пробирались сквозь его поджатые губы. — Да, конечно, — он положил трубку и теперь только обратился к Молли.

— Всё будет хорошо, ты слышишь?.. — он сел рядом с ней, взял её руки в свои. — Всё будет хорошо, мы вернём его домой.

— Да… Да, я знаю… — выдавила Молли, потупив взгляд. У него были руки Майкрофта. Совсем как у Майкрофта, только пальцы чуть тоньше.

— Где Уильям? — Шерлок обернулся к лестнице, взглядом ища племянника.

— Он… Он с миссис Рид, наверху… — от упоминания имени сына Молли вновь заколотило. Они не могут… Они просто не могут так с ним поступить…

— Я пойду, проведаю его, хорошо? — Шерлок попытался посмотреть ей в глаза, но она лишь слабо кивнула, не поднимая головы. Когда он выпустил её руки, ей стало легче, и от этого ощущения её охватил стыд.

Молли не знала, сколько времени она просидела, съёжившись в комочек, пока леди Смолвуд продолжала обнимать её за плечи, чтобы она не рассыпалась в прах, а Джон, смущённый и одновременно подавленный происходящим, неловко топтался где-то в сторонке. Обыск, видимо, уже подходил к концу, когда дом озарил ещё один возглас.

— Так вот как теперь осуществляется в этой стране правосудие!

Молли подняла глаза. В гостиной, в льняном брючном костюме, дорогих туфлях на каблуках и с небольшой сумочкой в руках, стояла её золовка, младшая сестра Майкрофта и Шерлока, доктор психологии Лондонского университета Элизабет Эвр Холмс. В её глазах, совсем как у брата, сверкали молнии, и длинная прядь чёрных как смоль, вьющихся волос выбилась из элегантной причёски, напоминая оборванную телевизионную антенну, раскачивающуюся из стороны в сторону.

— А, — довольно констатировал инспектор Ричардс. — Мисс Холмс.

— Я вам не «мисс Холмс»! — парировала Эвр, бросая сумочку на этажерку. — Где Шерлок? — она обвела взглядом всех присутствующих, ни к кому конкретно не обращаясь.

Молли сглотнула.

— Он наверху, с Уильямом… — прошептала она.

Эвр сузила глаза, несколько секунд наблюдая за не обращавшими на неё внимания и продолжающими свою работу полицейскими.

— Свиньи, — вынесла она лаконичный вердикт, а затем её взгляд упал на Молли.

— Боже, дорогая, что они с тобой сделали… — в два элегантных шага она очутилась рядом с невесткой и заключила её в объятия. — Как только эти имбецилы соблаговолят удалиться, тебе нужно будет выпить сладкого чаю.

От нервного потрясения Молли совсем отупела, но, несмотря на это, неожиданный жест золовки вызвал у неё недоумение. Они никогда не были близки и обнимались последний раз, когда Эвр после венчания поздравляла их с Майкрофтом со свадьбой. И всё же, надо было признать, это объятие тронуло Молли. Что бы ни случилось, Эвр всегда защищала свою семью.

— Сестра, ты уже здесь.

Молли и Эвр подняли головы и увидели Шерлока, спустившегося со второго этажа. По всей видимости, обыск подходил к концу — полицейские один за другим начали покидать дом. Мельком Молли заметила, что они забрали ноутбук Майкрофта, а также несколько папок с бумагами. Вряд ли там будет что-то важное, пронеслось у неё в голове. Всё, что могло представлять какую-то ценность, он либо носил с собой, либо уже давно сжёг.

— Шерлок, эти болваны отправили меня в академический отпуск! — воскликнула Эвр. Она встала, и они с братом поприветствовали друг друга, легонько поцеловавшись щекой к щеке.

— В каком смысле? — он нахмурился; в его глазах по-прежнему мелькал гнев, но теперь Шерлок гораздо эффективнее его подавлял.

— Мне настоятельно порекомендовали отказаться на некоторый срок от ведения лекций и семинаров и сосредоточиться на написании той монографии, которую мы с Венди задумали в начале года! — от возмущения и без того высокий голос Эвр поднялся ещё на пол-октавы. — У меня в этом семестре два бакалавра с дипломными работами — прикажете их бросить, так что ли?! — Эти слова были адресованы уже инспектору Ричардсу.

— Лестрейда тоже отстранили, — мрачно сказал Шерлок.

Эвр, Джон и леди Смолвуд обратили на него удивлённые взгляды.

— Он звонил только что. Как и тебя, сестра, его отправили в отпуск.

— Да это просто возмутительно! — не выдержав, всплеснула руками Эвр. — Эй, вы! Какого чёрта вы устроили эту охоту на ведьм?!

Ричардс, весь облик которого выражал неприкрытое самодовольство, деловито провожал взглядом и периодическими кивками своих подчинённых. Как только последний из них покинул дом, он соизволил повернуться к Эвр, Шерлоку и остальным.

— А вы что, мисс Холмс, всерьёз полагали, что беспределу, чинимому вашей семейкой, не будет конца? Не бойтесь, это только начало, — его губы исказила презрительная усмешка. — Скоро вся ваша дружная компания окажется за решёткой. Леди Смолвуд уже давно пора на пенсию, Лестрейд слишком долго злоупотреблял своим служебным положением, так что патрулирование дорог в ближайшие пять лет пойдёт ему только на пользу. Что же касается вашего блаженного брата, то по нему уже давно плачет тюрьма, а его так называемому «другу» самое место в сумасшедшем доме.

Удивительно, но первой, кто отреагировала на его слова, была Молли — это присутствие семьи придало ей уверенности. Слегка пошатываясь, она встала, и пусть её голос слегка дрожал, она вложила в свои слова всю твёрдость, какую только могла сейчас в себе найти.

— Инспектор Ричардс, вы забываетесь. Вы находитесь в моём доме, и вы только что оскорбили мою семью и моих друзей. Я прошу вас уйти, если вы не хотите, чтобы ваши слова привели к неблагоприятным для вас последствиям.

Молли была готова к тому, что её речь не возымеет никакого эффекта, и всё же она не могла ожидать того, услышит дальше.

— Миссис Холмс, вы, кажется, не поняли, — Ричардс сделал полшага в её сторону. Он больше не издевался — теперь он угрожал. — Вы жена государственного преступника. Только по своему неизмеримому человеколюбию британское правительство позволяет вам, вашему отпрыску и вашим чокнутым родственникам и друзьям свободно пребывать на территории Соединённого королевства.

Молли не увидела, но почувствовала, как Эвр рядом в гневе сжала кулаки.

— Чокнутым родственникам, говорите? — процедила она. — Да как вы…

— А что, мисс Холмс, вам не нравится? — наигранно удивился Ричардс. — Вы предпочитаете обращение «писклявая расфуфыренная курица»?

Дальнейшие события развивались стремительно. Молли успела лишь уловить потрясение, отразившееся на лице Эвр, как в следующую секунду инспектор, вопя от боли, схватился за свой разбитый нос, разбрызгивая во все стороны кровь.

— Попробуй только оскорбить хоть ещё одну женщину в этом доме, гнида! — доктор Ватсон, которого не без труда удерживали Шерлок и леди Смолвуд, с перекошенным от гнева лицом порывался нанести Ричардсу ещё один удар. — Только попробуй, жалкий ты трус!

Задыхаясь от злобы, Ричардс ринулся было вперёд, но леди Смолвуд, отпустив Джона, резко преградила ему путь.

— Вы же не станете об этом распространятся, да, инспектор? — она вопросительно приподняла брови. — Если ваши хозяева узнают, что вы умудрились напортачить с таким элементарным делом, как обыск в доме беззащитной женщины, вы думаете, вы получите обещанную вам долю выгоды?

Тяжело дыша, Ричардс сверлил взглядом доктора Ватсона. Затем, сплюнув на пол, он резко развернулся и покинул дом.

Несколько секунд никто ничего не говорил и не двигался. Затем Молли поняла, что у неё опять подкосились ноги, и она снова рухнула на диван. Шерлок, который уже успел отпустить Джона, посмотрел на неё каким-то пустым взглядом. Зато Эвр, хоть на секунду, но всё же смогла отвлечься от негативных эмоций.

— Доктор Ватсон, — глубокомысленно изрекла она, — это было блестяще.

Джон, слегка оправив помявшуюся рубашку, сдержанно произнёс:

— Спасибо.

Леди Смолвуд, проводив инспектора Ричардса убийственным взглядом, вновь повернулась к Молли.

— Дорогая, я…

— Леди Смолвуд, мне нужно его увидеть, — Молли подняла на неё глаза. В её словах вновь была твёрдость. — Как это можно устроить?

Ничего не говоря, она сначала подошла к ней и села рядом.

— Молли, боюсь, это невозможно.

— Что? — у неё невольно вырвался нервный смешок. — Что значит, невозможно? Он столько лет работает на правительство, и теперь, когда они его оклеветали, я даже не могу его увидеть?

— Молли, формально Майкрофта не существует, — в глазах леди Смолвуд было сожаление, но говорила она так, словно обращалась к ребёнку. — То есть, формально он занимает незначительную должность в министерстве транспорта. Его прочие обязанности…

— Что значит, его не существует? Его же все знают! Правительство, премьер-министр, они же не могут…

— Молли, ты должна понять, — леди Смолвуд взяла её руки в свои, смотря ей прямо в глаза. — Приказ об аресте пришёл сверху. Он был санкционирован премьер-министром. Обвинение в государственной измене — лишь прикрытие. На самом деле, я в этом уверена, им нужно что-то совершенно иное.

— Но что?.. — Молли чувствовала, как к горлу подступают слёзы. — Что им от него нужно?.. И почему… и что… И что теперь делать мне?.. Они же не могут, у него сын… Сколько… Сколько времени они будут его держать?..

Леди Смолвуд лишь покачала головой. Ни на один вопрос, заданный Молли, она не могла дать ответа.

— Молли, — Шерлок, видимо, наконец-то сумел собраться с силами и заговорить. — Молли, ты должна знать: ты не одна. Мы обязательно вернём его домой. Ещё не знаю, как, но мы обязательно это сделаем, обещаю. Я думаю, пока вам с Уильямом не стоит оставаться в одиночестве. Я…

— Всё в порядке, спасибо, — Молли поднялась на ноги, избегая смотреть деверю в глаза. — Миссис Рид… Миссис Рид, я попрошу её переночевать сегодня. И… — она вполоборота развернулась в сторону леди Смолвуд.

— Конечно, дорогая, я приду завтра, — она кивнула, поднимаясь. — И, Шерлок, — перевела она взгляд на детектива, — я думаю, инспектор Лестрейд также не откажется составить компанию Молли.

— Разумеется, — кивнул младший Холмс. — Я…

— Прошу вас, давайте поговорим об этом потом, — Молли прикрыла глаза. От стресса и напряжения у неё разболелась голова, и сейчас больше всего на свете ей хотелось лечь в постель. — Мне нужно убедиться, что с Уильямом всё в порядке, я прошу вас меня извинить. Спасибо за поддержку, но сейчас я не в состоянии об этом говорить.

Эвр, внимательно следившая за её разговором с леди Смолвуд, медленно кивнула.

— Ты всегда можешь рассчитывать на нашу помощь, — сказала она. — Если что, звони обязательно. А сейчас мне пора — надо ехать домой, улаживать дела с этим идиотским «отпуском».

Молли кивнула, не поднимая глаз. Больше ничего не говоря, она пошла в детскую. Уильям не спал, но и не плакал. Слава Богу, миссис Рид сумела уберечь его от того стресса, что пережила Молли. На автомате, не понимая, что делает, она постелила няне постель в гостевой спальне (та с готовностью согласилась остаться на ночь), а затем прошла к сыну. Она держала его в объятиях, до тех пор, пока он не заснул. Она осталась бы на всю ночь, но у неё так болела голова, что она боялась помешать ему спать. Положив Уильяма в кроватку, Молли вышла из детской и только сейчас прошла в спальню.

Комната напоминала поле битвы. Тумбочки были перевёрнуты, из комода были выброшены детские вещи. В гардеробной царил хаос. Её вечерние платья валялись на полу вперемешку с его костюмами и рубашками. Но самое худшее поджидало её в кабинете. Почти все книги — книги, которые он так любил и так долго собирал — были скинуты с полок и раскиданы по всей комнате. Бумаги лежали тут же, по некоторым из них явно прошлись не один раз. Семейные фотографии в рамках были разбросаны на полу; чудом ни одна из них не разбилась. В углу, на куче книг, почему-то лежал плюшевый медвежонок — видимо, Уильям оставил его, когда приходил к отцу в кабинет.

Молли думала, она будет плакать, но её глаза были сухими. От боли она словно отупела. Ей так сильно хотелось увидеть мужа, она так отчаянно цеплялась только за эту мысль, что ей так и не удалось пока полностью осознать произошедшее.

Только сейчас она поняла, что по-прежнему одета в то вечернее платье, что она выбрала для сегодняшнего вечера. Она даже не сняла чулки. Её знобило — то ли от холода, то ли от напряжения. На негнущихся ногах Молли подошла к постели и забралась под одеяло. Ей стало теплее, но она так и не могла унять дрожь во всём теле. Молли села, чтобы выключить свет, и заметила на тумбочке музыкальную шкатулку, подарок Майкрофта на их первое Рождество в качестве мужа и жены. Шкатулка обычно стояла на туалетном столике, так что, видимо, её переставили сюда полицейские. Молли открыла её, сразу же выключила музыку и выдвинула потайное дно, в котором она хранила украшения. Они все были на месте. Всё, что дарил ей Майкрофт. Машинально она перебирала их несколько секунд, а затем её пальцы наткнулись на серебряный кулон. Самый первый подарок, когда они ещё встречались. Она очень хорошо помнила его лицо тогда. Он волновался — переживал, что ей не понравится. А Молли никто никогда не дарил таких красивых украшений. Никто не дарил — и никто не подарит.

Изо всех сил подавляя рвущееся наружу отчаяние, Молли крепко сжала кулон, закрыла шкатулку, погасила свет, а через несколько минут забылась сном.

Примечания:

Название главы отсылает к лозунгу, принятому на вооружение британским правительством после начала Первой мировой войны: пытаясь выработать оптимальную стратегию, власти первое время заверяли граждан, что, несмотря на военные действия, "вести дела" в экономической сфере они намерены, как прежде.

---

Шерлок стоял на пороге гостиной в своей квартире на Бейкер-стрит, и на его плечах словно лежала тяжесть всего мира.

— Эти неприятные люди! Боже мой, я таких ещё не видела! Разбили мою вазу, перетряхнули весь шкаф — ну разве можно такое вообразить! А с вашей комнатой просто ужас что сотворили!

На секунду он прикрыл глаза.

— Спасибо, миссис Хадсон.

Джон так и продолжал стоять в коридоре — длинная фигура Шерлока загораживала проход, а войти через кухню он не решался. Пока они ехали сюда, его друг не проронил ни слова, и доктор прекрасно понимал, что случай был исключительный.

— Послушай, Шерлок…

— Завтра, — не поворачивая головы, прервал его детектив. — Всё завтра.

Джон помедлил ещё пару секунд. Миссис Хадсон переводила тревожные взгляды с него на Шерлока.

— Что ж, тогда до завтра, — проговорил доктор, и они с квартирной хозяйкой повернулись к лестнице.

— Миссис Хадсон, — по-прежнему не поворачивая головы, позвал младший Холмс.

Они оба остановились.

— Миссис Хадсон, если завтра с утра кто-то будет приходить, скажите им, что я умер.

— Как, умер? — ахнула миссис Хадсон.

— Как несколько лет назад. Утром меня нет. Запомните, пожалуйста.

— Да, Шерлок, как скажете… — пробормотала домовладелица.

Её с Джоном шаги уже давно затихли, а Шерлок всё стоял, не сводя глаз с царившего перед ним беспорядка. Его книги были разбросаны, ноты кто-то умудрился порвать, со стены содрали материалы текущего дела, которые он так тщательно подбирал. Скрипка лежала под журнальным столиком, смычка не было видно, а одно из кресел вообще было перевёрнуто. Куда-то подевался даже стул, на который обычно садились клиенты.

Наконец Шерлок вышел из оцепенения. Он снял пальто и бросил его на уцелевшее кресло, стянул шарф и водрузил его сверху. Несмотря на то, что он никогда не отличался особой аккуратностью, Шерлок не мог работать в беспорядке. Завтра ему необходимы были холодная голова и чистый разум, а представить себе и то, и другое в таком хаосе было невозможно.

Он присел на корточки, подобрал с пола несколько книг. Для начала можно было просто сложить их стопками, чтобы потом оперативно вернуть на полки. Шерлок потянулся за ещё одной книгой, заодно подобрав пару нотных листов. Он заметил, как под столом что-то блеснуло, и, нагнувшись, вытащил смычок.

Старая книга по ботанике, которую ему когда-то давно подарила мать, лежала придавленная Библией, страницами вверх. Отложив в сторону Священное Писание, Шерлок несколько неуклюже взял книгу и тут же сморщился от внезапной вспышки боли.

Оказалось, что старый справочник лежал на разбитой фотографической рамке. Придерживая пораненный палец, чтобы ничего не запачкать, Шерлок поднял её. На снимке были изображены Молли, Майкрофт и Уильям, сразу после крестин последнего. Шерлок не любил смотреть на собственные изображения, поэтому специально выбрал фотографию, на которой были только они трое. Удивительно, но она не порвалась — просто была усыпана мелкими осколками.

Впоследствии Шерлок ловил себя на мысли, что лишь увидев эту фотографию, он действительно осознал, что произошло. Старший брат был рядом всю его жизнь, и он не представлял, что может быть иначе. А в последние годы он привык во всём рассчитывать на его помощь. Мориарти, Магнуссен, Смит — Шерлок никогда бы не справился с ними без поддержки Майкрофта. А сейчас брата арестовали, всю его семью фактически держат под прицелом, и Шерлок знает, что во всём виноват лишь он один. И если с Майкрофтом что-то случится, он никогда себе этого не простит. И это будет уже второй грех, с которым ему предстоит жить до конца своих дней.

Не замечая боли, Шерлок осторожно провёл неповреждённой ладонью по фотографии. Он уже пообещал Молли. Сказал, что будет рядом и вернёт Майкрофта домой. И если он не справится, то потеряет сразу троих. Брата, невестку и племянника.

Один раз он уже их подвёл. Точнее, Майкрофта и Молли по отдельности Шерлок подводил уже тысячу раз, но вот всех их вместе, втроём он подвёл только один раз. Его не было рядом, когда родился Уильям. Он вообще не думал о том, что тот скоро должен появиться на свет. Тогда всё его сознание заполняли лишь три человека: Джон, Мэри, Смит. Спасти Джона, вернуть долг Мэри, уничтожить Смита. Спасти, вернуть, уничтожить. Здесь не было места для «радоваться», «поддержать», «любить».

Он хорошо помнил эту сцену. Мать стояла в центре этой комнаты, и, как всегда, заполняла собой всё окружающее пространство. Восклицала, сокрушалась, жестикулировала. Рядом с ней была сестра — импульсивная, тоже жестикулирующая, пытающаяся что-то доказать. Сам он при этом был где-то в стороне, на диване, а ещё в комнате был Майкрофт, но Майкрофт почему-то тогда превратился в тень. Он был, но его словно не было. Насколько Шерлок мог вспомнить, он тогда ничего не сказал. Не возразил, не напомнил о дополнительных обстоятельствах, не стал высказывать своё мнение. Просто молчал, как и обычно.

Мать, конечно, тогда настояла на своём. Шерлок болен, Шерлок похож на привидение, Шерлок совсем себя доконал. И куда только смотрели вы двое? Эвр пыталась напомнить, что Шерлок, вообще-то, уже взрослый, да и когда у них получалось хоть в чём-то его переубедить — он же упрямый, как баран, они все — семейство баранов. Мать шутку не оценила, и был вынесен вердикт: Шерлок вместе с сестрой отправится на континент, к морю, чтобы отдохнуть и восстановить свои силы.

И никто тогда так и не вспомнил о Майкрофте. А, что ещё хуже, никто не вспомнил о Молли. Она была на позднем сроке беременности, через несколько недель ей предстояло родить. А Шерлок уехал с сестрой на континент, даже не успев её проведать.

Первое время он жил как в тумане. Они сняли домик недалеко от побережья. Стоял конец зимы, было холодно и промозгло, но они оба с детства любили такую погоду. Эвр ходила гулять, часами печатала что-то на компьютере, болтала по телефону со своими подружками и по-французски отчитывала нанятую ими прислугу, которая, по её мнению, всё делала не так. Шерлок по большей части спал, а когда бодрствовал, то брал скрипку и много играл, пока Эвр была занята университетскими делами. Когда он достаточно окреп, чтобы вернуться к регулярному режиму питания и сна, они начали ходить гулять. Это произошло как раз во время такой прогулки. В тот день было даже солнечно, а ветер немного утих. Они шли очень близко к воде, не боясь намочить ноги. Шерлок помнил, что Эвр тогда была в чрезвычайно хорошем расположении духа. Она всегда любила море, ещё с детства, когда родители привозили их на каникулы во Францию, где они часами играли на побережье, ища ракушки и строя песочные замки.

Эвр как раз вспоминала какую-то давнюю историю, как вдруг зазвонил её телефон.

— Майкрофт, — сказала она брату, перед тем как снять трубку, и только потом ответила. — Да, алло. Привет. Что? О, это замечательно. Поздравляю. Правда? Это здорово. Уверена, он будет в восторге. Да, конечно, передам. Хорошо, будем ждать, — она повесила трубку и посмотрела на Шерлока своими пронзительными глазами. — Молли родила. Мальчик, всё в порядке. Майкрофт говорит, крепенький. Назвали Уильям Александр. Завтра позвонят из дома по видеосвязи.

Шерлок замер и ничего не сказал. Они остановились, и ему показалось, что в глазах сестры мелькнуло нетерпение — ей явно хотелось продолжить прогулку.

— Уильям… — хрипло произнёс он, не поднимая глаз. — Уильям Александр…

— Да, — довольно подтвердила Эвр. — В честь тебя. Ты давно этого хотел, насколько я помню.

— Да, и правда… Правда, хотел…

Больше на эту тему они не говорили. В ту ночь Шерлок долго не мог заснуть. Он лежал, глядя в потолок, слушая, как где-то вдалеке раскатисто шумят морские волны, и ощущал, как чувство невероятного стыда накрывает его с головой. Это было совсем ему не знакомо. Шерлоку доводилось испытывать страх, неловкость, боль. Даже горе, с некоторых пор, было ему знакомо. Но такого колоссального стыда он не чувствовал никогда. Он не знал, как сможет посмотреть в глаза брату и невестке. Это казалось ему единственной задачей, с которой он никогда не сможет справиться.

И всё же не поздравить их с рождением сына было нельзя. Молли сама позвонила им на следующий день — точнее, сначала она написала Эвр смс, чтобы узнать, удобно ли им говорить, и потом она позвонила им по видеосвязи через компьютер. Она улыбалась и выглядела усталой, но очень счастливой. Сначала она спросила, как у них дела, и только потом, после того как Эвр отмахнулась от этой её излишней вежливости, показала им ребёнка.

Раньше Шерлоку казалось, что все маленькие дети были одинаковыми, но сейчас он точно понял, что перед ним был его племянник. У малыша Уильяма были глаза Майкрофта, да и волосы, похоже, тоже были медного оттенка. Пока Молли отвечала на какие-то вопросы Эвр, связанные с родами, Шерлок неотрывно смотрел на малыша, пока не почувствовал, как у него заслезились глаза. И именно в этот момент в кадре, где-то на заднем фоне появился Майкрофт.

— Дорогой брат, поздравляю!.. — протяжно воскликнула Эвр. — Благодаря тебе династия не прервётся.

— Мне кажется, по твоему мнению, это единственное моё достижение, — искажённый видеосвязью голос Майкрофта содержал в себе лишь намёк на насмешку.

— Неправда, — возразила Эвр. — Ещё ты не даёшь этой стране развалиться на куски, но это не столь существенно.

Майкрофт усмехнулся и ничего не сказал. В тот день с Шерлоком они не обмолвились ни словом, и когда младший брат вспоминал об этом, жгучий стыд возвращался к нему с новой силой. Если что-то случится, он никогда себе этого не простит. Он никогда не сможет посмотреть Молли в глаза, если из-за него разрушится её жизнь, если Уильям…

— Боже, Шерлок, что ты наделал…

Знакомый голос вывел его из размышлений. Окружавшие его дотоле воспоминания разлетелись на куски, оставляя после себя лишь горькое послевкусие. Шерлок помотал головой и увидел Эвр. Сестра не без тревоги смотрела на его руку, которая продолжала кровоточить.

— У тебя кровь, ты что, не видишь?..

Эвр встала и быстро прошла на кухню. Вернувшись с аптечкой, она опять опустилась на пол и принялась обрабатывать рану. Порез был неглубокий, но она была права — рисковать всё равно не стоило.

— Это всё из-за меня, верно? — глухой голос, прозвучавший словно откуда-то со стороны, на самом деле принадлежал Шерлоку.

— Что из-за тебя? — она подняла глаза, словно не понимая его вопроса. Её ладони продолжали машинально перебинтовывать рану.

— Майкрофт… — произносить имя старшего брата было невыносимо, но Шерлок понимал, что ему нужно было переступить через себя. — Майкрофт, его арестовали из-за меня...

— Не говори глупостей, — прошептала Эвр. Закончив обрабатывать порез, она отложила аптечку и взяла его руки в свои. — Ты же понимаешь, кто надоумил премьер-министра на это решение. Зачем же ему ты? Не думаю, что он плачет по Магнуссену или убивается из-за конфискованных богатств Кальвертона Смита.

— Мы можем чего-то не знать, — упрямо гнул своё Шерлок, не поднимая глаз. — Всегда есть что-то, что…

— Это не твоя вина, ты слышишь? — Эвр сжала его ладони, пытаясь поймать его взгляд. — Но ты поможешь всё исправить. И всё обязательно будет хорошо.

Шерлок зажмурился и помотал головой. С Эвр они всегда были очень близки, но у неё было два старших брата, а у него — всего один.

— Я… Я не могу… — невнятно пробормотал он. — Как я могу… Без него, я…

— Ты Шерлок Холмс, слышишь? — Эвр взяла его за плечи, на сей раз смотря ему прямо в глаза. — Тебе под силу распутать любую загадку. И ты обязательно справишься. К тому же, ты не один. Верный доктор Ватсон обязательно тебе поможет, да и из Лестрейда тоже может выйти какой-то толк.

Шерлок горько усмехнулся.

— А как же Эвр Холмс? Моя любимая сестра?

Она опустила глаза и покачала головой.

— Боюсь, мне нужно будет уехать. Самая верная тактика сейчас — вести себя так, словно ничего не произошло. А если бы ничего не произошло, я отправилась бы к Венди работать над монографией. Если же я буду крутиться здесь с вами, это наверняка вызовет подозрения. А так, кто знает — может быть, мы сумеем усыпить их бдительность.

Рассуждения сестры звучали здраво, и всё же Шерлок не мог не признать, что ему будет не хватать её поддержки. Машинально, словно стараясь удержать, он притянул её к себе, и брат с сестрой положили головы друг другу на плечи.

— Ты поверишь, если я скажу, что мне тоже его не хватает? — проговорила после небольшой паузы Эвр.

Шерлок впервые за несколько часов смог улыбнуться.

— Конечно. Без него мозаика не складывается — а что способно раздражать тебя сильнее?

Эвр рассмеялась, крепче прижимаясь к брату.

— Ты знаешь, а ведь когда-нибудь на свете останутся только два человека, способных разглядеть во мне что-то большее, чем просто бездушный интеллект — ты и Майкрофт.

— И Молли, — поправил её Шерлок. — И Молли. Она тоже тебя любит, ты же знаешь.

Эвр помедлила немного, а затем сказала:

— Конечно. Конечно, я это знаю.

* * *

На следующее утро, около девяти часов, доктор Джон Ватсон вернулся на Бейкер-стрит, чтобы застать там инспектора Лестрейда, которого уже угощала чаем добрейшая миссис Хадсон.

— Как он? — кивком головы указал Джон направление, придвигая к себе чашку кофе без сахара.

— Откуда я знаю? — неподдельно удивилась домовладелица. — Он же умер! Я так всем и говорю. Утром, около восьми, приходил какой-то джентльмен — судя по уровню интеллекта, ваш коллега, — кивнула она Лестрейду. — Так сокрушался, так сокрушался. Сказал, что теперь ни за что не распутает ту загадку, что привела его сюда! И надо же, чтобы эти неприятные личности вломились к нам именно вчера, — она поморщилась, словно почувствовала какой-то крайне неприятный запах.

Внезапно на втором этаже раздались шаги, и через несколько секунд взору собравшихся предстал Шерлок Холмс — в пальто и шарфе, явно готовый к утренней прогулке.

— О, я вижу, все уже в сборе, — кивнул он, словно вчера дал друзьям подробные инструкции с тем, в котором часу им нужно будет явиться утром.

— Шерлок… — начал было Джон, отставляя в сторону свой кофе.

— Пойдёмте прогуляемся, господа, — проигнорировав его слова, сказал Шерлок и направился к входной двери.

В молчании — Шерлок, чуть впереди, Джон и Грег — несколько позади — они дошли до небольшого сквера.

— Дайте чаю, пожалуйста, — обратился Холмс к продавцу в киоске, что стоял у входа в сквер. Получив стаканчик желаемого напитка, Шерлок расплатился и сбавил скорость, так что к скамейке, расположенной чуть в отдалении, он, Джон и Грег прошли уже с одинаковой скоростью.

— Будем пить чай?.. — как бы между прочим сказал Джон, когда они сели.

— Я буду пить чай, а вы, поскольку уже всё выпили, можете просто составить мне компанию, — отозвался Шерлок, устраиваясь поудобнее и закидывая ногу на ногу.

— Как Молли? — спросил вдруг Лестрейд, до сей поры хранивший молчание.

Шерлок помедлил с ответом.

— Я заеду к ней позже, — проговорил, наконец, он. — Нельзя думать, что они контролируют ситуацию.

— Они разнесли твою квартиру, отстранили от работы твою сестру и твоего друга и арестовали твоего брата, — заметил Джон. — Разве не они диктуют нам правила игры?

— Правила можно поменять, — сказал Шерлок, смотря куда-то перед собой.

— Не всегда, — покачал головой Джон.

— А если всё же отставить в сторону эти прения, — подал голос Грег. — Что вы собираетесь делать, Шерлок?

Холмс сделал несколько глотков чая и только потом ответил:

— То же, что и всегда.

— То есть? — не понял Джон.

— То есть, я продолжу заниматься своей практикой, словно ничего не произошло. «Business as usual», как говорится.

Грег растерялся.

— Но нельзя же просто ждать, пока…

— Дорогой инспектор, — Шерлок сверкнул глазами, — я когда-нибудь чего-нибудь «просто ждал»?

Лестрейд, если и смутился, то лишь на секунду.

— Нет, но…

— Пока за нами следят, и пока малейшее отступление в сторону даёт повод для подозрений, самой лучшей стратегией я считаю вести себя, как ни в чём не бывало…

— Но мы же не можем… — начал было Джон.

— … и подспудно решать наши прочие проблемы, — он так выразительно посмотрел на друга, что тому, при всей его солдатской выучке, стало не по себе.

— Хорошо, — сосредоточенно кивнул после небольшой паузы Джон. — И с чего же ты предлагаешь начать?

Шерлок поменял расположение ног и сделал ещё несколько глотков чая.

— Мистер Лазарус.

К этому ответу они не были готовы.

— Что? — повторил Джон.

— Мистер Лазарус. Тот «похититель женщин», с которым нам с братом пришлось иметь дело несколько месяцев назад. Я вам рассказывал.

Доктор и инспектор переглянулись.

— Но Шерлок, — заговорил было последний, — какая связь…

— По невероятной случайности мы натыкаемся на человека, который мало того что сохранил удивительную живучесть для своих предполагаемых девяноста лет, так ещё и знает такие подробности нашей жизни, которые неизвестны даже вам двоим, — Шерлок вновь насквозь пронзил их своим взглядом. — А через несколько месяцев после его ареста моего брата обвиняют в государственной измене. Сколько раз должен я вам повторять: в любом деле ищите вычурность, ищите отступление, ищите деталь, которой здесь не должно быть. Мистер Лазарус никак не вписывается в общую картину, и поэтому начать нужно именно с него.

— Хорошо, — снова кивнул Джон. — Положим, мы начнём с него. Но как мы будем проводить расследование, если сделать это нужно максимально незаметно, а наш самый надёжный помощник в Скотланд-Ярде временно отстранён от работы?

— А вот это, доктор, предоставьте, пожалуйста, мне, — Шерлок допил чай и, сложив стаканчик пополам, выбросил его в мусорную корзину. Джон мог поклясться, что при этом он умудрился просунуть туда сложенный в несколько раз листок бумаги.

Закончив с чаем, детектив поднялся, не спеша двигаясь к выходу из сквера, и друзья последовали за ним.

— Хорошо, раз у вас всё под контролем, я тогда проведаю Молли, — проговорил Лестрейд. — Думаю, ей сейчас нужна помощь.

— Отличная идея, — кивнул Шерлок. — Я уже предупредил её, что заеду во второй половине дня. Пока нам с доктором Ватсоном предстоит важная встреча.

— Да?.. — вздрогнул Джон. Они попрощались с Грегом и вернулись в квартиру. — А что за?..

— Леди Шэффилд, тысячу извинений — надеюсь, вы не слишком долго нас ждёте?..

На диванчике в гостиной, слегка картинно опираясь на старомодную трость, восседала иссушённая временем леди, которую Джон сразу же узнал. Это её делом они с Шерлоком сейчас были заняты — вчера, когда Холмсу позвонила леди Смолвуд, они как раз занимались сбором дополнительных улик.

— Мистер Холмс, прошу вас, не переживайте — ваша домовладелица рассказала мне так много занимательных историй, — леди театрально махнула ручкой и так тихонько захихикала, что Джон еле удержался, чтобы не прыснуть со смеху.

— Леди Шэффилд, вы, как и всегда, чрезвычайно великодушны, — Шерлок, успевший уже снять пальто и шарф, галантно приложился к сухонькой ручке знатной дамы и сразу же опустился рядом с ней на диван. — Миссис Хадсон, если мне не изменяет память, вчера вы радовали нас вашим фирменным яблочным пирогом — не будете ли вы столь добры?..

Не смея отчитывать Шерлока в присутствии столь знатной клиентки своим вечным «Я не ваша домработница!», миссис Хадсон поспешила скрыться на кухне. Продолжая вежливо улыбаться, Шерлок вновь обратился к гостье:

— Леди Шэффилд, я рад вам сообщить, что вчера нам с доктором Ватсоном удалось весьма продвинуться в вашем деле. Если доктор будет столь любезен огласить нам содержание тех записей, что он вчера сделал... — он перевёл на друга выразительный взгляд.

— О да, конечно, — спохватился Джон, быстро садясь на стул и доставая из кармана свой знаменитый блокнот.

«Business as usual» пошёл полным ходом.

Портвен, месяц спустя  

Доктор Мартин Эллингхем сидел в своём кабинете, замерев, словно статуя, и слушал, как в приёмной собиралась домой его секретарь Морвенна. Обычно в это время она всегда разговаривала по телефону, одновременно пытаясь выключить компьютер, впихнуть в маленькую сумочку кучу каких-то безделушек, с которыми она не расставалась, и подкрасить тушью и так достаточно выразительные глаза. Однако сегодня Морвенна почти не шумела. Она ни с кем не разговаривала по телефону, да и сумочку собирала не так суетливо и поспешно, как она это обычно делала.

Подумав об этом, доктор Мартин не мог не почувствовать некое удивление. Он редко замечал детали из жизни окружающих его людей, если они не касались каких-либо медицинских проблем или феноменов. Из-за этого, он смутно это чувствовал, его поведение часто вызывало упрёки со стороны его жены Луизы. Всё то время, что они друг друга знали, она упорно пыталась привить ему хоть какие-то ростки эмпатии и человеческого сострадания, но, по всей видимости, в этом деле особых успехов она не достигла, что лишь приводило к новым конфликтам между ними.

Наверное, в этом была причина того, что сейчас, после окончания рабочего дня, Мартин по-прежнему сидел в своём кабинете, вместо того чтобы пойти на набережную и купить свежую рыбу на ужин. Луиза ненавидела рыбу. Ну, то есть, Луиза ненавидела то, что они ели её каждый вечер. Но ведь это было правильно. Рыба была богата витаминами и минералами и, в отличие от жирного, вчерашней свежести мяса, которое доставляли в Портвен непонятно откуда, поступала на их стол буквально с моря — разве можно было найти пищу здоровее? Но почему-то Луиза этого не понимала, и данное обстоятельство огорчало Мартина. В конце концов, он ничего никому не хотел навязывать.

Впрочем, подумал доктор Мартин, в этом-то и была его слабость. Он ничего никому не мог навязать. По крайней мере, здесь, в Портвене. В Лондоне, когда он работал хирургом в престижной больнице, он не сталкивался ни с чьим противодействием. Под наркозом сложно начинать споры о целесообразности того или иного метода лечения, а что касалось его коллег или даже начальства, то они либо слишком сильно его боялись, либо просто осознавали всю бесперспективность спора со знаменитым доктором Эллингхемом. Однако здесь, в Портвене, всё было совсем не так. Вообще-то, всё было с точностью до наоборот. В Портвене самая древняя бабулька, полностью выжившая из ума, считала своим долгом оспаривать его диагноз или упорно сопротивляться принятию тех или иных лекарств или того или иного метода лечения. Не поспоришь с доктором, и день пройдёт зря — ведь в таком случае дело не дойдёт до несчастного случая на виду у всей деревни, обсуждать который местные рыбаки будут всю следующую неделю. Ведь при таком раскладе доктору Мартину Эллингхему не придётся бросать пациентов в приёмной и сломя голову бежать на помощь очередному идиоту, моля Бога о том, чтобы лекарств в его чемоданчике хватило до приезда скорой из Труру.

Уже спустя две недели такой жизни доктор Мартин возненавидел Портвен и его обитателей так сильно, что любой другой человек на его месте, лишённый его выдержки и силы воли, уже давно бы перебил половину жителей этой окаянной деревни, а затем сам бы свёл счёты с жизнью. Но Мартин Эллингхем не был обычным человеком или обычным доктором. Сначала его удерживало какое-то иррациональное чувство противоречия. Никогда в своей жизни Мартин не брался за заведомо провальное дело, и ему не хотелось опускать руки и с позором покидать необузданный Портвен, расписываясь таким образом в своём поражении. С другой стороны, в Портвене он не был таким уж аутсайдером, как могло бы показаться на первый взгляд. В этой деревне всю жизнь прожила его младшая тётушка Джоан (и оставила в наследство ферму своей старшей сестре Рут, которая, как и Мартин, имела отношение к медицине — пусть и была всего лишь психиатром). И в этой деревне доктор Мартин встретил свою настоящую любовь.

Его первая встреча с Луизой Глассон прошла хуже некуда — она была возмущена его «грубостью», когда он заметил у неё серьёзное глазное заболевание, а поскольку она входила в состав комиссии, утвердившей его в должности семейного врача Портвена, новые непонимания не заставили себя долго ждать. Но потом что-то между ними промелькнуло. Точнее, Мартин, конечно, понимал, что сам он влюбился в неё почти сразу же. Влюбился, сам не зная, почему. Наверное, потому, что она была самым светлым лучом во всей его жизни, не только на портвенском её этапе. Луиза была доброй, красивой и очень сердечной. В какой-то степени, они с Мартином были коллегами. Он — семейный врач, вынужденный разбираться с любыми проблемами, от застарелой подагры до подростковых прыщей. Она — учитель, а затем директор местной школы, каждый день сражающаяся с самыми разнообразными житейскими трудностями. В Портвене они оба были вхожи в каждый дом и имели право знать секреты, которые могли быть неизвестны даже самым близким людям. Когда в редкие минуты умиротворения на Мартина вдруг находило философское настроение, он думал о том, что они двое в каком-то отношении были ангелами-хранителями всей деревни, не давая её жителям окончательно сойти с ума. В этом смысле они должны бы были стать идеальной парой, но…

Подавляя желание поморщиться от столь сентиментальной мысли, Мартин осторожно поправил лежащую на столе ручку, вновь приходя в себя. Он любил Луизу, да. И она любила его. Но идеальной парой они никогда не были. И точно никогда не будут.

Последние несколько лет их бросало из крайности в крайность, как бросает из жара в холод страдающего горячкой больного. Они не могли жить друг без друга, но совместная жизнь порождала столько противоречий и трений, что порой это было невыносимо. Они пытались расстаться в день собственной свадьбы. Пытались расстаться, ожидая появления своего малыша. Пытались расстаться, когда полоумная аптекарша похитила этого самого малыша и вместе с ним заперлась в башне замка, местной «достопримечательности». Все противоречия в эти моменты проступали особенно ясно. Её общительность и его замкнутость. Её экстравертность и его интровертность. Её привычка быть в центре внимания и его нелюдимость. Её приветливое отношение к людям и его откровенная мизантропия. И, как венец всему — его перманентная гемофобия.

Ничто не заставляло его презирать себя самого так сильно, как эта боязнь крови — фобия, из-за которой он и вынужден был оставить престижную должность в Лондоне и переехать в ту Богом забытую дыру, которой являлся Портвен. В какой-то момент казалось, что он сумел её побороть, но недавно всё вернулось с новой силой. Мартин понимал, почему это произошло. Понимала это и его тётя Рут, которая, однако, была слишком сдержанна и даже безымоциональна, чтобы говорить об этом вслух. Только Луиза, возможно, этого не понимала. Она была проницательным человеком, но в данной ситуации её природная открытость и невзыскательность не давали ей увидеть того, что находилось прямо у неё под носом. Гемофобия вновь начала терзать доктора Мартина, когда в их с Луизой семейной жизни начались серьёзные проблемы. Когда он опять остро ощутил ту неуверенность и безысходность, что охватила его тогда, во время той памятной операции, когда он не смог довести дело до конца, потому что поддался эмоциям. Когда он понял, что будущее, такое, каким оно виделось ему сейчас — с Луизой, с их сыном Джеймсом, в этом вечно недомогающем Портвене — вызывает у него ужас. Когда он понял, что не уверен в том, выдержит ли он такую жизнь.

Циничность этой впервые ясно сформулированной мысли привела доктора Мартина в такое смятение, что он наверняка ещё долго сидел бы за столом в своём кабинете, находясь в состоянии тяжёлой внутренней борьбы, если бы его размышления не прервали голоса, вдруг начавшие раздаваться в приёмной.

— Боюсь, сэр, мы уже закрыты…

— О, я уверен, для меня доктор сделает исключение.

Мартин ещё не понял, что происходит, когда его тело уже отреагировало в правильном направлении — он поднялся с места и, отработанным годами практики движением пригибая голову, чтобы не стукнуться о слишком низкую притолоку, вышел в приёмную. Как только он увидел сегодняшнего позднего посетителя, занимавшие его до этого мысли временно отошли на второй план, а его губы непроизвольно сжались в тонкую полоску, с завидным упорством сопротивляясь его рефлексу скривить их в гримасе отвращения.

Мужчиной, которого Морвенна, волей-неволей, всё же вынуждена была впустить (определённо, сегодня она словно растеряла половину своего обычного боевого задора), был Гэвин Питерс, представитель Национальной службы здравоохранения. Доктор Мартин познакомился с ним вчера, и знакомство это, как и в девяноста девяти процентах случаев, пришлось ему совсем не по душе. Питерс был одним из тех псевдообразованных чиновников, которые ставили своей целью делать всё, чтобы работа врачей по всей стране была максимально затруднена бесконечными придирками, проверками и препятствиями в виде гор бюрократической чуши, не имеющей никакого отношения к медицине. Даже внешность новоприбывшего об этом свидетельствовала: маленькие пристальные глаза терялись на фоне заострённого носа, а невразумительная причёска (он слегка отпустил волосы, что придавало ему сходство с каким-нибудь музыкантом 1960-х гг.) не вызывала к нему никакого доверия. Доктор Мартин уже имел удовольствие познакомиться с Питерсом утром (тот пришёл ещё до открытия приёмной, поведал о своей миссии и даже вручил доктору свою визитку, которую тот использовал при нём, чтобы счистить с пиджака птичий помёт), отчего его негодование по поводу этой повторной встречи лишь возросло.

— Доктор Эллингхем!.. — воскликнул Питерс, делая несколько шагов навстречу Мартину; лицо его при этом имело то тупое выражение искусственной приветливости, что так бесило доктора у наиболее услужливых портвенских продавцов.

— Что вы здесь делаете? — как и обычно, ничуть не стараясь скрыть своего недовольства, спросил Мартин. — Вы уже приходили утром.

— Да, но это было в начале вашего рабочего дня, а теперь…

— А теперь он подошёл к концу. Я рад, что вы заметили.

Морвенна, до того хранившая молчание, чтобы не нарушать целостности сцены, не смогла сдержать смешка. Питерс, впрочем, сделал вид, что по-свойски прощает доктору его грубость.

— Доктор Эллингхем, как я уже сказал утром, моя работа состоит в том, чтобы оценить вашу деятельность на посту семейного врача Портвена, и в течение всего дня у меня была возможность пообщаться с вашими пациентами…

Мартина на этих словах передёрнуло, словно он проглотил целый лимон без кожуры.

— Мистер Питерс, я не желаю, чтобы вы приходили сюда в нерабочее время и досаждали мне рассказами о ваших наблюдениях и прочей ерундой. Всего хорошего, — с этими словами он развернулся и направился в жилую часть дома.

— Доктор Эллингхем, я…

— Морвенна, пожалуйста, проводите гостя.

Не в силах скрыть весёлого блеска в глазах, Морвенна попыталась придать своему облику как можно больше солидности и проговорила:

— Мистер Питерс, боюсь, я вынуждена попросить вас уйти. Приходите завтра, ладно?

Питерс больше ничего не сказал, и доктор, скрывшийся на кухне своей квартиры, не увидел ни его неодобрительного взгляда, ни лица Морвенны, которая, выпроводив гостя и собрав свои вещи, вновь приняла какой-то несвойственный ей озабоченный вид.

Оставшись наедине со своими мыслями, доктор Мартин подумал, что надо бы сходить за свежей рыбой, что было его привычным ритуалом все эти годы, как вдруг задняя дверь, выходившая прямо на кухню, открылась, и в дом въехала детская коляска с его сыном Джеймсом, а за ней зашла Луиза, его жена.

— А, Мартин, добрый вечер, — на уставшем лице Луизы появилось лёгкое удивление, словно она не ожидала застать мужа дома. — Я думала, ты уже ушёл. Хорошо, что мы тебя застали — я купила рыбу по дороге, можешь никуда не ходить.

— О, — только и сказал доктор Мартин. Почему-то в присутствии жены он словно забывал о своем обычном настрое, так что сложно становилось увидеть в нём человека, что был столь резок с Гэвином Питерсом какие-то несколько минут назад. Подойдя к коляске Джеймса, он привычным жестом коснулся тыльной стороной ладони его лба и сдержанно сказал:

— Джеймс, как дела?

Джеймс в ответ лишь с улыбкой что-то пролопотал, радостно демонстрируя отцу какую-то макабрического вида игрушку. Убедившись, что с сыном всё в порядке, доктор Мартин посмотрел на жену.

— Ты выглядишь уставшей, — прямо сказал он.

— Да ну?.. — Луиза не смогла удержаться от этой несколько язвительной реплики. Приложив тыльную сторону ладони ко лбу, она вздохнула. — Прости. Ты прав, я совсем замоталась. Организация праздника отнимает гораздо больше времени, чем я думала. И ещё мисс Коллинз уехала в отпуск как раз на эти две недели. Теперь я всё должна делать сама. От мисс Ишервуд, нашей новой уборщицы, помощи не дождёшься. Не знаю, зачем я только её наняла — у неё всё из рук валится…

Мартин стоически выслушал эти слова жены и от предпринятого усилия даже наморщил лоб.

— Давай, я приготовлю ужин, — наконец, предложил он. — А ты пока отдохни с Джеймсом Генри.

Примерно через час, оставив заранее накормленного сына играть в смежной с кухней гостиной, чета Эллингхемов принялась ужинать. Не без некоторого удивления доктор Мартин заметил, что Луиза на сей раз словно не замечала, что основным блюдом опять была рыба с овощами — мысли её явно занимало что-то другое.

— Ты знаешь, у Эла появился новый постоялец, — вдруг сказала она, накладывая себе новую порцию моркови с зелёным горошком.

Доктор Мартин вновь слегка наморщил лоб и не без удивления обнаружил, что нечто подобное не ускользнуло от его внимания.

— Да, — медленно сказал он, после того как тщательно прожевал очередной кусочек рыбы. — Кажется, тётя Рут мне об этом говорила.

— Да, она живёт уже пару недель, — по-прежнему не поднимая глаз, продолжала Луиза.

— Она? — повторил доктор Мартин.

— Да, — кивнула Луиза. — Молодая женщина из Лондона. И у неё есть сын. Ему полтора года. Я навестила их сегодня, перед тем как забрать Джеймса из садика.

— Ясно, — медленно кивнул доктор Мартин. Сейчас он отчего-то почувствовал какое-то смутное беспокойство. Он не понимал, к чему клонит жена, и это почему-то вызывало у него тревогу.

— Знаешь, мне показалось, что я откуда-то её знаю, — Луиза вдруг положила столовые приборы и задумчиво посмотрела куда-то перед собой. — Только не могу понять, откуда. Надо бы после ужина посмотреть в Интернете. И знаешь, её сын, он выглядит каким-то очень развитым для своих лет. Поэтому я хотела спросить, — Луиза перевела взгляд и посмотрела прямо на Мартина, — могут ли дети…

Договорить, однако, она не успела — за окном, ведущим во внутренний дворик, послышались тяжёлые шаги, сопровождаемые грудным сопением и сбивчивыми восклицаниями:

— Док!.. Док, скорее, нужна ваша помощь!..

Мартин и Луиза успели только подняться на ноги, как на кухню ввалилась массивная фигура Берта Ларча — местного водопроводчика, предпринимателя-неудачника, а в общем-то, просто своеобразного талисмана Портвена. Берт был одним из первых, с кем Мартин познакомился в деревне, и доктор так и не мог понять — по-прежнему ли Берт его раздражает, или же он смирился с его существованием, потому что наконец-то свыкся с жизнью в Портвене. Как ни удивительно, в последнее время Берт (а вместе с ним, и его сын Эл) завоевал симпатии Рут Эллингхем, вообще-то дамы довольно сдержанной, которую трудно было подкупить какими-либо очарованиями местного колорита. Впрочем, додумать эту мысль доктор Мартин не успел — Берт, запыхавшийся и еле стоявший на ногах, с трудом переводил дыхание, собираясь, видимо, сообщить цель своего столь позднего визита.

— Док, там миссис… миссис Мелоди… — держась за сердце, выдавил Берт. — Кажется… Кажется, у неё приступ…

— Бога ради! — не сдержался Мартин, в сердцах бросая на стол салфетку. — Берт, не говори, что ты бежал сюда, рискуя здоровьем, ради этой симулянтки!

— Мартин!.. — осуждающе шикнула Луиза. Она налила стакан воды и подала его Берту. Не в силах вымолвить ни слова и по-прежнему дыша, как паровоз, он лишь благодарно закивал и осушил стакан.

— Док, простите, но ей, кажется, правда нужна помощь… Я думаю… Я думаю, она задыхается…

— Главное, чтобы ты тут не задохнулся! — процедил Мартин. — Луиза, посиди с ним, я сейчас вернусь, — сказав это, он резким шагом вышел из кухни и прошёл в кабинет. Схватив отрывистым движением свой чемоданчик, он опять вернулся в жилую часть дома и через заднюю дверь, полностью игнорируя Берта и хлопотавшую над ним Луизу, вышел на улицу.

Спрашивать у Берта, где в данный момент находилась миссис Мелоди, не было никакой нужды. Дом портвенского семейного врача находился на возвышенности, с которой открывался прекрасный вид на залив и дамбу, так что оттуда хорошо просматривалась и портвенская школа, и небольшая площадь с видом на море, где всегда устраивались деревенские праздники. Однако, не мог не подумать Мартин, отрывисто шагая вниз и чувствуя, как его неизбежно подгоняет сила тяготения, там же чаще всего устраивались и медицинские «представления» с его участием. Здесь полоумная мать бывшего ухажёра Луизы пыталась пешком выйти в открытое море, здесь потерял сознание бывший любовник тёти Джоан, здесь бросилась под колёса его машины та эксцентричная дамочка, собачку которой он впоследствии так неуклюже раздавил. Конечно, ведь лучше места и не придумаешь — ведь где ещё внезапно падать в обморок, как не на самом посещаемом и самом просматриваемом месте в Портвене.

Сегодняшний случай также не стал исключением. Ритмично размахивая при ходьбе чемоданчиком, Мартин уже у дома заметил группу людей, столпившуюся вокруг распростёртой на земле фигуры, которой, по всей видимости, и была миссис Мелоди. На прошлой неделе она была у него на приёме и битых полчаса убеждала его в том, что у неё астма. Мартин, однако, не только не смог выявить у неё ни одного симптома этой болезни, но также с первых секунд убедился в том, что полоумная дамочка пытается её симулировать. По комментариям Морвенны, которая с завидной беззаботностью готова была их озвучивать, даже если доктор Мартин не проявлял ни малейшего желания слушать, он понял, что после смерти своего мужа женщина совсем съехала с катушек. В данный момент у неё гостила какая-то родственница, и можно было бы предположить, что это хоть как-то её развлечёт, но куда там — это же Портвен!

Привычно расталкивая в разные стороны собравшихся вокруг миссис Мелоди зевак — и почему именно в этой деревне процент людей, которым было нечем заняться, был столь высок?.. — доктор Мартин опустился на землю рядом с пострадавшей. Миссис Мелоди была сухонькой старушкой семидесяти восьми лет, так что её энтузиазму в симуляции болезни можно бы было позавидовать. Мартин был уверен: ещё пара минут такого душераздирающего кашля, и худенькое тело «больной» рассыплется прямо на глазах у изумлённой публики.

— Миссис Мелоди, что вы опять с собой сделали! — воскликнул Мартин, доставая из чемоданчика стетоскоп.

Старушка лишь замотала головой и замахала руками, усиленно делая вид, что не может сказать ни слова.

— Миссис Мелоди, прекратите этот спектакль сейчас же! У вас нет никакой астмы, и вы лишь симулируете приступ! Ваши лёгкие работают вполне нормально для вашего возраста, и ваши хрипы не имеют никакой медицинской природы! Прекратите это, сейчас же!

Пока доктор Мартин увещевал миссис Мелоди, послышался невразумительный ропот — это собравшиеся вокруг зеваки сочли своим долгом выразить свой скептицизм по поводу высказанного им мнения. Это обстоятельство лишь усилило его возмущение. С трудом сдерживаясь, он спрятал стетоскоп обратно в чемоданчик. По всей видимости, с начала «приступа» прошло уже больше десяти минут, и миссис Мелоди должна была уже начать выдыхаться.

Он оказался прав. Не в силах больше нагружать свои лёгкие надуманными хрипами и одышкой, миссис Мелоди завалилась на бок, изо всех сил вдыхая воздух, и затихла. Зеваки вокруг, повинуясь стадному инстинкту, разом замолчали, как зрители в цирке, с нетерпением ожидающие, что же вытащит из цилиндра так занимательно развлекающий их фокусник. И в это самое мгновение воздух прорезал истеричный вопль.

— Доктор Эллингхем, доктор Эллингхем!!

Возглас этот был такой силы, что у доктора Мартина заложило уши, и он невольно поморщился. Поднимаясь с колен и отряхивая брюки, он не без удовольствия отметил, что такой же эффект этот внезапный крик имел и на некоторых из окружавших его зевак.

— Доктор Эллингхем, доктор Эллингхем!!

Мысленно поручив начавшую приходить в себя миссис Мелоди заботам собравшихся рядом с ней сердобольцев, доктор Мартин, не обращая никакого внимания на раздававшиеся за его спиной призывы, направился обратно домой. Однако, поскольку у него уже не было никаких сил переходить на бег, очередная не запланированная на этот день встреча всё же его настигла.

— Доктор Эллингхем, слава Богу! Я так хотела с вами переговорить!

Нагнавшей доктора Мартина дамой, которая и была автором всех предыдущих истеричных воплей, была местная аптекарша, миссис Тишел. История взаимоотношения доктора Мартина и миссис Тишел уже давно стала притчей во языцех. Поскольку, ввиду перманентного отсутствия работавшего в другом городе мистера Тишела, у миссис Тишел выработалось по отношению к доктору Мартину нечто вроде симпатии, это не могло не действовать ему на нервы. Несколько месяцев назад, из-за передозировки совершенно не нужными ей лекарствами, миссис Тишел вообще впала в психоз и похитила маленького Джеймса Генри, ожидая, что доктор Мартин последует за ней. После этого случая она вынуждена была пройти курс реабилитации, окончившийся совсем недавно. С тех пор оба Эллингхема, и Мартин, и его жена, реагировали на каждое её появление весьма специфическим образом.

— Миссис Тишел, — не разжимая губ и не сбавляя шага, произнёс Мартин, стараясь не смотреть на аптекаршу.

— Доктор Эллингхем, эти невежы опять побеспокоили вас без повода! — судя по всему, воздуха в лёгких миссис Тишел было ещё больше, чем у миссис Мелоди, и быстрый шаг, почти бег, ничуть не мешал её речи. — Между прочим, эта миссис Мелоди недавно пыталась без рецепта купить у меня лекарство, но я сразу же ей сказала: без рецепта от доктора Эллингхема я ничего никому не продаю!

— Да, миссис Тишел, — кивнул Мартин, по-прежнему не сбавляя скорости.

— О, доктор, если бы у нас была возможность поговорить о новом выпуске журнала «Ланцет»!.. — миссис Тишел с нескрываемым трепетом прижала руки к груди. — Я знаю, у вас сейчас много дел, но завтра я как раз собиралась испечь творожный кекс, и…

— До свидания, миссис Тишел, — Мартин бросил на неё быстрый взгляд и зашагал ещё быстрее, почти переходя на бег.

Удивительно, но это подействовало (а может, миссис Тишел, как миссис Мелоди до неё, просто устала). Аптекарша, наконец, остановилась и в восхищении замерла, не сводя с удаляющегося доктора Мартина влюблённого взгляда.

— Ах, доктор!.. — только и прошептала она.

По всей видимости, в тот день боги были к доктору Мартину особенно немилосердны, ибо встрече с миссис Тишел суждено было стать не последним нежеланным для него разговором в тот вечер. Он уже поднимался к себе домой, как вдруг увидел припаркованную рядом с приёмной полицейскую машину.

— О Господи… — Мартин скривился, словно увидел перед собой нечто особенно неприятное, и попытался ускорить шаг, но ничего не вышло — он явно слишком устал, да и Луиза, видимо, желая проводить Берта, вышла на крыльцо и уже беседовала с констеблем Джо Пенхейлом.

Констебль Джо Пенхейл, по некотором размышлении, был именно тем, кто олицетворял саму суть Портвена, пожалуй, ещё лучше, чем Берт Ларч. Мартин постоянно ловил себя на мысли, что полицейского глупее в своей жизни он никогда не встречал. Даже в тех бессмысленных детективных сериалах, что так любила смотреть его матушка, когда он был маленьким, стражи порядка не были настолько недалёкими, неуклюжими и неосмотрительными. Констебль Джо Пенхейл попадал в неприятности в три раза чаще среднестатистического жителя Портвена, и почему-то именно Мартин был тем человеком, который был вынужден его из этих неприятностей вызволять. Кроме всего прочего, с самых первых дней своей жизни в Портвене Пенхейл почему-то вбил себе в голову, что они с доктором Мартином являются закадычными друзьями, и с завидным упорством, невзирая на полное неприятие этой идеи портвенским семейным врачом, продолжал придерживаться этой никак не обоснованной концепции.

— Док, наконец-то я вас застал!.. — Джо метнулся к доктору Мартину, сжимая в руках блокнотик и карандаш, которые он всегда доставал из кармана, когда ему требовалось что-то записать. — Док, это по поводу миссис Мелоди…

От возмущения доктор Мартин замер на месте и так сильно стиснул зубы, что они хрустнули.

— Пенхейл, как вы можете быть настолько невыносимы! — после очередного дня, полного бесполезных разговоров, терпение Мартина было готово с треском лопнуть в любую секунду. — Сначала Берт бежит ко мне домой с голословным утверждением о приступе астмы у этой старушенции, а теперь сюда являетесь вы с очередной бредовой историей!

— Мартин!.. — Луиза чуть не поперхнулась возмущением, когда услышала определение, которым её супруг наделил почтенную леди, и от шока на время лишилась дара речи. Берт, напротив, отнёсся к этому выпаду по-философски и довольно флегматично.

— Док, на вашем месте я бы прислушался к тому, что говорит Джо. Мне вот тоже кажется, что это всё довольно подозрительно…

— Да неужели! — Мартин, тщательно стараясь игнорировать всех троих, поднялся на крыльцо, намереваясь зайти в дом через парадную дверь, но Джо бросился ему наперерез.

— Док, да послушайте, это вообще не о миссис Мелоди, а о её родственнице, миссис… — Джо быстро опустил глаза в блокнот, чтобы свериться с записями, — миссис Кемпински.

— Она что, тоже больна какой-то неведомой болезнью?! — загнанный в угол, Мартин едва не брызгал слюной.

— Да нет! — воскликнул Джо. — Она мертва!

Грянувшая за этим утверждением тишина прерывалась лишь глубоким дыханием тщательно пытающегося успокоиться доктора Мартина. Наконец, медленно, голосом, в котором явно слышалась угроза, он произнёс:

— Пенхейл, почему вы решили, что это как-то меня касается?

Джо лишь вздохнул и сделал жест руками, словно расписываясь в собственном бессилии.

— Док, послушайте, мне не хочется вас в это втягивать, но я не знаю, что ещё сделать. Пару недель назад к миссис Мелоди приехала в гости её родственница, миссис Сара Кемпински. Она, видимо, очень старенькая, потому что передвигается в инвалидном кресле и, по словам миссис Мелоди, всё время лежит. Но пару недель назад, когда Эл вечером возвращался домой, он услышал, как у неё в саду кто-то бегает, напевая какую-то песню. А потом мисс Вуд, соседка миссис Мелоди — она живёт через два дома — своими глазами видела, как кто-то сидел на яблоневом дереве в том же саду. На следующий день я решил проведать миссис Мелоди, и она провела меня к миссис Кемпински. Та лежала в кровати, укутанная кучей одеял, и говорила каким-то странным голосом. Мне это всё показалось очень подозрительным, так что я навёл справки через базу данных и узнал, что единственная миссис Сара Кемпински, которая подходит по возрасту и описанию, умерла два месяца назад! Вот я и подумал — не может ли быть так, что она каким-то образом выжила и превратилась в оборотня? Потому что это единственное объяснение, которое я смог придумать, — развёл руками он.

Доктор Мартин, не моргая, смотрел на Пенхейла, и тут только понял, что смертельно устал. Нет, так больше продолжаться не могло. Если всё пойдёт так и дальше, он этого не вынесет.

— Опять вы несёте чушь, Пенхейл, — брезгливо поморщившись, он оттолкнул опешившего констебля и наконец-то вошёл в дом. В ушах у него шумело, и он не слышал, как Луиза извинилась за его поведение перед Джо и Бертом, попрощалась с ними и тоже зашла в дом.

Он думал, она устроит ему привычную сцену, и поэтому стоял в гостиной, спиной к входной двери, по-прежнему сжимая в правой руке свой медицинский чемоданчик. Однако на сей раз он оказался неправ. Луиза зашла в гостиную, скрестив руки на груди, и непривычно тихим голосом проговорила:

— Мне кажется, так больше продолжаться не может.

Не говоря больше ни слова, она вышла в коридор и начала подниматься по лестнице на второй этаж, а Мартин так и стоял в гостиной, словно превратившись в статую.

Лондон, месяцем ранее  

Мгновение помявшись на пороге, Лестрейд всё же позвонил в дверь.

Молли открыла ему сразу же — видимо, она была в тот момент в гостиной. Впоследствии он вспоминал, что ему бросилось в глаза, насколько спокойной она выглядела. Непривычная бледность её лица была, пожалуй, единственным, что свидетельствовало о том, какие непростые времена ей приходилось переживать.

— Грег, привет. Заходи, пожалуйста, — она сделала полшага назад, пропуская его в дом.

— Молли, ты как? — он хотел её обнять, но что-то остановило его, и он просто положил ей руку на плечо, внезапно осознавая, какой маленькой и худенькой она была.

— Нормально, я… Я убиралась, — Молли развернулась вполоборота, избегая смотреть ему в глаза и освобождаясь таким образом из-под его руки. — В кабинете всё… В общем, там всё вверх дном. Они забрали ноутбук, планшет и какие-то бумаги, но, видимо, нашли не всё. Сделать тебе чаю? — она подняла на него глаза.

— Нет, спасибо, я… — Лестрейд вдруг понял, что не знает, что сказать, а ещё, что подсознательно он всегда ждал этого момента. Он никогда не пытался узнать, чем толком занимается Майкрофт (наверное, из близких тому людей это знали только Шерлок и Эвр), но не мог не видеть, что положение он занимает очень высокое — а чем выше стоишь, тем больнее падать. Значит, этого и следовало ожидать. Конечно, Майкрофт и сам это осознавал, поэтому предпринял все необходимые меры, чтобы защитить Молли и их сына. Всего лишь обыск, но больше ничего. По какой бы причине его ни арестовали, давление с помощью семьи здесь помочь явно не могло — а это уже говорило о многом.

— Уильям наверху, с миссис Рид, — Молли прошла в гостиную и машинально дотронулась до спинки дивана — наверное, она устала от уборки, и ей хотелось немного посидеть. — Звал папу, так что я сказала, что он уехал в командировку и скоро вернётся. Успокоился. Видимо, пусть он и Холмс, он ещё слишком мал, чтобы распознавать ложь, — её губы тронула усмешка, но глаза были странно пустыми, и это испугало Грега.

— Молли, если что-то нужно… — начал было он и тут же осёкся. Как он может ей помочь? Ей нужно было вернуть мужа, а в этом он был бессилен. Господи, подумал инспектор, как же это ужасно. У тебя отбирают любимого человека, а ты ничего не можешь сделать. Что может быть хуже?

— Я понимаю, спасибо, — Молли сжала его предплечье в своих тонких пальцах и улыбнулась. — Всё буде хорошо, он скоро вернётся. Нужно только немного подождать.

На это Грег ничего не ответил. Наверное, он так бы и продолжал растерянно стоять посередине гостиной, если бы в дверь опять не позвонили.

— Это леди Смолвуд, — видимо, так и не обратив внимания на его замешательство, Молли пошла открывать дверь.

«Железная леди» британской разведки выглядела, как и всегда, безупречно. Обычно в её компании Лестрейд чувствовал себя немного неловко, но сегодня ему стоило бросить на неё один лишь быстрый взгляд, чтобы понять, что настал черёд леди Смолвуд в бессилии опускать глаза.

— Молли, дорогая, — только и сказала она. Молодая женщина тем временем смотрела прямо на неё, явно ожидая какой-то конкретной, конструктивной информации и не замечая никаких тревожных сигналов.

— Леди Смолвуд, я думала, вы посоветуете, что мне делать, — прервала Молли несколько затянувшуюся паузу. — Мне нужно увидеть Майкрофта.

Ответом ей был полный сожаления взгляд.

— Леди Смолвуд, — в голосе Молли послышались тревожные нотки, хоть она и старалась сохранять твёрдость, — вы же понимаете, что мне нужно увидеть Майкрофта. Они не могут просто так его задержать, без выдвижения каких-либо обвинений. В нашей стране это запрещено ещё с семнадцатого века.

— Молли, дорогая, тебе лучше присесть, — только и сказала леди Смолвуд.

Грег увидел, как глаза молодой женщины расширились от ужаса.

— Вы же… Вы… — слетело с её губ.

— Я не принесла эту весть, не бойся, — она покачала головой. — Но всё равно тебе лучше сесть.

Молли еле заметно выдохнула и прикусила губу.

— В своём доме я могу и постоять, — сквозь зубы проговорила она, не сводя взгляда с леди Смолвуд. Та в ответ лишь на секунду прикрыла глаза, а затем произнесла:

— Молли, как я уже говорила, арест Майкрофта был санкционирован премьер-министром. Поскольку официально он занимает незначительную должность в министерстве транспорта, его формальное обвинение в государственной измене удалось скрыть от прессы. По официальной версии, он заболел.

Грег видел, как тревога по нарастающей завладела Молли, и как она попыталась сразу же что-то сказать, но леди Смолвуд жестом её остановила.

— Пожалуйста, дослушай меня до конца. Я сказала, что арест Майкрофта был санкционирован лично главой кабинета министров, и ты, я думаю, понимаешь, как стоит интерпретировать эти слова.

«Господи Боже… — только и подумал потрясённый Грег. — Каннингем».

— Исходя из всего вышеизложенного, мы предполагаем, что Майкрофта арестовали с целью получения некоей информации. Конечно, у нас есть догадки относительно того, чего она может касаться…

— Новый закон об антитерроре… — пробормотал инспектор.

— … но в действительности это может быть всё, что угодно. Пока Майкрофт не даст им того, чего они хотят, они его не отпустят. И никто не позволит нам увидеться с ним или даже поговорить. Никто, включая Её Величество королеву.

Молли быстро провела тыльной стороной ладони по щеке, словно вытирая слёзы, а затем каким-то изменившимся голосом спросила:

— Но разве самый прямой способ добраться до Майкрофта — не через меня и нашего сына?

На лице леди Смолвуд вдруг мелькнуло сожаление.

— По всей видимости, в этом деле данный фактор роли не играет.

А вот это уже странно, в недоумении наморщил лоб Грег. Действительно, разве Майкрофт не пошёл бы на что угодно, если бы кто-то стал угрожать его жене и сыну? С другой стороны, конечно, нужно быть полным безумцем, чтобы пойти на такое. Угрожать Молли и Уильяму Холмсам — значит бросать вызов Майкрофту, Шерлоку и Эвр Холмсам, а они трое могли одолеть кого угодно, что доказывали уже неоднократно. Так что же тогда затеял этот Каннингем, если не игру с жизнью и смертью? И с какой целью?

Из размышлений Грега вывел тихий, хриплый голос Молли.

— Так значит, помочь вы не можете?

Леди Смолвуд прикусила губу.

— Нет, к сожалению, здесь мы бессильны.

Молли некоторое время молчала, словно собираясь с силами, а затем, не поднимая на гостью глаз, очень спокойно сказала:

— Тогда я прошу вас покинуть мой дом.

Леди Смолвуд помедлила пару секунд, а затем, ничего не говоря, исполнила просьбу Молли. Последняя, каким-то нечеловеческим усилием воли продолжая держать себя в руках, тихо сказала, ни к кому не обращаясь:

— Так я и знала. Так я и знала, что всё так будет. Он отдал им свою жизнь, а они ничего не могут для него сделать.

— Молли, дорогая, они тебе и не нужны, — поддавшись внезапному порыву, Грег взял её ладони в свои, пытаясь заглянуть ей в глаза. — У тебя есть твоя семья, а ещё у тебя есть друзья. Мы тебя защитим, слышишь? И мы обязательно вернём Майкрофта. Не знаю, как, но мы обязательно это сделаем. Шерлок и Эвр что-нибудь придумают, и мы его вернём.

По-прежнему избегая смотреть ему в глаза, Молли улыбнулась сквозь слёзы.

— Спасибо… Спасибо, Грег… — прошептала она, и они обнялись. Чёрт возьми, подумал инспектор. Если от них все отвернулись, значит, они справятся сами.

* * *

Молли закончила уборку и уложила Уильяма на дневной сон, когда в дверь опять позвонили. Грег ушёл полчаса назад, вместе с миссис Рид, которую она решила на сегодня отпустить. Поскольку они ничего не забыли, этим посетителем мог быть только один человек.

— Привет, Шерлок, — тихо поздоровалась Молли, впуская деверя в дом. Шерлок выглядел немного уставшим и бледнее обычного, но в остальном всё было, как всегда.

— Молли, — проговорил он, привычно не прибегая к излишним словам. Оставив в прихожей пальто и шарф, он вслед за невесткой прошёл в гостиную.

— Хочешь чего-нибудь? — спросила Молли. — Я приготовила обед, если ты голодный. Или могу заварить чаю.

— Нет, спасибо, ничего не нужно, — Шерлок покачал головой.

— Хорошо, — кивнула она и жестом пригласила его сесть на диван, а сама опустилась в одно из кресел.

Никто из них не заговаривал, наверное, минуты две — в данной ситуации, целую вечность. Молли слишком устала, чтобы начинать разговор, да ей и не очень этого хотелось. Впервые после начала отношений с Майкрофтом ей стало неприятно общество Шерлока. Причину этого она искать не пыталась, и от этого ей даже не было неловко. Она поняла это уже вчера: только сейчас, когда у неё забрали Майкрофта, она осознала, насколько они с младшим братом всё-таки были похожи. И почему-то сейчас это сходство не приносило Молли облегчение, а ещё больше её угнетало. Шерлок всегда был отчасти Майкрофтом (и наоборот), но он был другим Майкрофтом, таким, которого она могла бы полюбить, но с которым никогда не была бы счастлива. Молли продолжала любить его всё это время, но вот какой была эта любовь, она понимать перестала, и это вызывало в ней то чувство отторжения, с которым она сейчас воспринимала присутствие Шерлока.

— Молли, я думаю, ты понимаешь, что я должен задать тебе несколько вопросов, — негромко нарушил молчание детектив.

Молли вздрогнула и с непониманием на него уставилась.

— Я пытаюсь понять, почему они забрали Майкрофта, — спокойно продолжал он. — Скорее всего, он вряд ли говорил тебе о чём-то таком, что потом можно бы было использовать против тебя, но я всё равно прошу: подумай, пожалуйста, не рассказывал ли он тебе в последнее время о чём-нибудь необычном. О чём-нибудь, что бы тебя удивило, или о чём-нибудь, о чём ты раньше не знала.

Некоторое время Молли размышляла, а затем заметно изменилась в лице.

— Молли?.. — Шерлок нахмурился. Он не ожидал, что она сможет что-либо ему рассказать, и такая реакция сразу же вызывала у него тревогу.

На несколько мгновений она спрятала лицо в ладонях, а затем подняла голову и прямо на него посмотрела.

— Как ни странно, Шерлок, но мне есть что тебе рассказать.

* * *

Майкрофт Холмс лежал на неразобранной постели, полностью одетый и, скрестив руки за головой, смотрел в потолок. Уже давно наступила ночь, поэтому в комнате было темно, так что единственным ориентиром ему служил проникавший с улицы тонкий луч фонарного света. Майкрофт изучал его так пристально, что казалось, будто он, словно окуляр микроскопа, может разложить его на мельчайшие частицы и подробно их исследовать.

В данный момент Майкрофт был очень спокоен, что, наверное, вызвало бы у него удивление, если бы он не понимал, что это было обусловлено годами морально-психологической тренировки. Он даже не испытывал гнева из-за своей собственной неосмотрительности, из-за которой он не подготовил к случившемуся Молли. Хотя, наверное, причиной этому было то обстоятельство, что он не видел рационалистических причин для подобного гнева. Его действительно застали врасплох этим внезапным арестом, ибо он не мог выявить преследуемой подобными мерами цели.

Конечно, они ему пока ничего не сказали. Его поместили в просторную комнату с примыкавшей к ней ванной, кормили три раза в день и даже положили на письменный стол стопку бумаги, ручку и том «Одиссеи» Гомера с прилагающимся к нему словарём (его давнее желание когда-нибудь опубликовать собственный перевод этой поэмы ни для кого не было секретом). Но ему пока ещё ничего не говорили, а ответом на каждую его спокойную просьбу увидеться или, по крайней мере, поговорить по телефону с женой предсказуемо было молчание.

Думал ли Майкрофт когда-нибудь о том, что ситуация, в которой он сейчас находился, в принципе была возможной? Первые годы службы, конечно, да. Однако впоследствии, когда они с братом и сестрой заняли столь прочную позицию в британском общественно-политическом устройстве, он и думать об этом забыл. Они трое были слишком опасны, чтобы начинать с ними вражду. Так какие же скрытые мотивы двигали личным советником премьер-министра Алеком Каннингемом, когда он пошёл на этот шаг, который, как ему прекрасно было известно, может стоить ему жизни?

Майкрофт закрыл глаза, отпуская мысли в свободный полёт. Эвр, конечно, отстранили от работы. Если бы не серьёзность положения, он многое бы отдал, чтобы увидеть её лицо в тот момент, когда она об этом узнала. Учитывая важность инспектора Лестрейда в работе Шерлока и доктора Ватсона, его, конечно, тоже отправили в отпуск, как и всю команду Майкрофта. За Шерлоком, безусловно, установлена слежка, но её обойти он сумеет — о наличии соответствующих ресурсов Майкрофт догадался уже несколько месяцев назад. Молли… Если бы Молли и Уильям представляли собой какую-то ценность в этой игре, ими бы уже воспользовались. Значит, они либо вообще не играют никакой роли — вероятность чего была близка нулю, — либо к этому рычагу давления они прибегнут в самом крайнем случае. Значит, Молли с ребёнком лучше всего на время покинуть Лондон. Эта мысль наверняка не останется ими незамеченной — если уж не братом, то сестрой-то точно.

Вот, собственно, и все имеющиеся в этом уравнении переменные, о которых ему было известно. Больше не было смысла рассуждать на эту тему, пока не появится новая информация.

Майкрофт открыл глаза и прикусил губу. Нет, наверняка есть что-то, что он упустил. Он должен подумать ещё раз — это ведь его работа. Думать, сопоставлять, анализировать. Он должен продолжать этим заниматься, потому что иначе он останется один на один со всепоглощающей тоской, которая рвалась к его сердцу, грозя разорвать его на куски.

Он никогда не думал, что это будет настолько тяжело. Конечно, в этом не было его вины — кто бы мог подумать, что дело дойдёт до такого — однако легче от этого не становилось. Всеми силами он старался не думать об этом, не поддаваться собственным страхам, но это было невозможно. Разлука с Молли и сыном была самым сильным оружием в арсенале его противников, и да, они были правы — она его убивала.

Приподнявшись на постели, Майкрофт сел и медленно достал из кармана жилета часы. Если не считать обручального кольца, они были единственным, что связывало его с семьёй. С внутренней стороны крышки находился её портрет. Это она подарила ему их на первое Рождество, что они встретили как супружеская пара. Впоследствии, когда родился Уильям, он вставил в часы и его фотографию, так что теперь они всегда были вместе.

Ложась обратно на кровать (всё-таки была ночь, и усталость брала своё), он снова отпустил мысли в свободный полёт, позволяя воспоминаниям захватить его разум. Иногда подобное «отключение сознания» было весьма полезным, ибо Майкрофт по опыту знал: спонтанные размышления есть проявления подспудных инстинктов, а значит, они в состоянии найти решение проблемы там, где на это не была способна логика. По всей видимости, сейчас был как раз такой случай.

Больше всего его сейчас сводило с ума осознание того, что Моли оказалась в ситуации, в которой он не мог её защитить. Вообще-то, такое случалось крайне редко. Майкрофт, в силу своего профессионального положения, обладал почти неограниченным доступом к ресурсам, могущим исправить затруднения материального характера, так что в подобных вопросах Молли всегда могла на него положиться. С другой стороны, возникшая между ними эмоциональная связь привела к тому, что в случае каких-либо иных проблем они всегда могли найти утешение друг в друге. Сначала Майкрофт и сам не до конца мог в это поверить, но затем мысль о том, что рядом с ним она чувствует себя нужной и любимой, стала казаться ему вполне естественной. Если возникали какие-либо проблемы, они всегда решали их вместе, так что Майкрофт привык к осознанию того, что с его помощью Молли справится с чем угодно.

Однако всякое правило имеет исключения, и их совместная жизнь, к сожалению, это подтвердила. Майкрофт закрыл глаза, и перед ним вновь возникло то время, о котором он предпочел бы никогда не вспоминать. То время, когда вся их жизнь превратилась в хаос.

Он хорошо помнил, как пришёл в тот день домой. Впервые за многие годы груз проблем был таким тяжёлым, что он почти физически ощущал его на своих плечах. Ему предстояло нечто весьма трудное, и он не знал, сможет ли он справиться с подобной задачей.

Тогда им обоим было непросто, хоть и немного по-разному. Они жили предвкушением эпохального в их жизни события — Молли ждала ребёнка, и малыш должен был появиться на свет где-то через месяц с небольшим. Молли, конечно, волновалась, но счастье, которое она испытывала, затмевало для неё все тревоги. Майкрофт, напротив, был более осторожен. Он знал, что всегда есть риск непредвиденных ситуаций и осложнений и поэтому стремился в то время особенно тщательно оберегать жену.

И сейчас именно он был тем, кому суждено было принести ей одну из самых тяжёлых новостей в их жизни. Не говорить ей было невозможно, но цена этого разговора была определённо слишком высока. Майкрофт поступался своим самым главным правилом, потому что иначе было нельзя.

Когда он вернулся домой, она сидела в гостиной с книгой в руках. Майкрофт помнил, что отметил, как ей идёт беременность. Молли словно светилась изнутри, и было видно, что на душе у неё было очень легко. Она словно ничего не боялась, и Майкрофт мог только подивиться её выдержке. И уповать на то, что её будет достаточно.

— Майкрофт?.. — увидев его, она подняла голову и сразу же изменилась в лице. — Майкрофт, Боже мой, что случилось? — она попыталась встать, и он поспешил её остановить.

— Молли, я… — он взял её руки в свои и сел рядом. — Молли, послушай, я… У меня для тебя плохие новости.

Она побледнела, сжала губы в тонкую полоску.

— Майкрофт… — прошептала она, изо всех сил сжимая его ладони.

— Молли, это касается Мэри. Я… Я вынужден сообщить тебе, что она погибла.

Её глаза расширились от ужаса.

— Ч-что?.. Майкрофт, это невозможно… — она неосознанно отпустила его руки, прижимая ладони к губам. — Майкрофт, это же… Как это случилось?..

— Её застрелили, — слова никогда ещё не давались ему так тяжело. — Её застрелили в лондонском аквариуме около часа назад.

Весть о насильственной причине смерти подруги окончательно выбила Молли из колеи. Её глаза заслезились, а руки задрожали, и через несколько секунд спазм охватил всё её тело.

— Господи… Господи Боже… — она закрыла лицо руками, и Майкрофт прижал её к себе, позволяя уткнуться в своё плечо и гладя её по спине.

— Молли, солнышко, ты понимаешь, что я не мог держать тебя в неведении, но ты должна…

— Нужно помочь Джону, — не замечая его слов, она отстранилась и посмотрела ему в глаза, и в её взгляде, пусть отдалённо, виделась решимость. — Шерлок сейчас с ним, да? Наверняка он пока никого не хочет видеть, но мы же не можем остаться в стороне… Рози… Нужно ведь присмотреть за Рози… — она закрыла лицо руками, силясь справиться с новым спазмом, мешавшим ей дышать.

«Боже, за что это нам?..» — подумал Майкрофт. Нет, он должен идти до конца. Осторожно взяв её за руки и пытаясь поймать её взгляд, он тихо, но твёрдо произнёс:

— Молли, тебе следует знать ещё кое-что. Джон сейчас не хочет видеть никого из нашей семьи, и я не думаю, что в ближайшее время это изменится.

На её лице отразилось непонимание.

— Что?.. Майкрофт, о чём ты?.. У него шок, я…

— Молли, дело в Шерлоке. Та женщина… — он на секунду замолчал, справляясь с эмоциями. — Та женщина, что убила Мэри. Она целилась в Шерлока. Мэри погибла… защищая Шерлока.

Её ладони выскользнули из его рук и безвольно упали ей на колени. У Майкрофта мелькнула мысль о том, что если бы она могла, она сразу бы встала, пятясь от него назад, но вместо этого она лишь отшатнулась, смотря на него так, словно он произнёс какое-то дикое святотатство.

— Майкрофт, о чём ты… — слетело с её пересохших губ. Её лицо было абсолютно белым. — Майкрофт, ты не можешь такое говорить…

— Молли, мне очень жаль, но это правда. Шерлок разозлил миссис Норбери, она выстрелила в него, но Мэри приняла на себя удар. Она погибла, защищая Шерлока. Поэтому Джон во всём обвинил его.

Изумление, возникшее на её лице, было таким искренним, что это разрывало ему сердце.

— Что?.. Майкрофт, но это же абсурд!.. Как Джон мог такое подумать, это же… И потом — причём тут мы? Кто-то же должен помочь ему, я…

— Молли, он никого из нас не хочет видеть. Никого из нашей семьи. Мне очень жаль, но я прошу тебя ничего не предпринимать. Я не хочу, чтобы ты пострадала.

От его слов она поперхнулась и чуть не рассмеялась истерическим смехом.

— Чтобы я пострадала? Майкрофт, о чём ты? Мэри погибла! Её больше нет! Рози осталась совсем одна, и…

Не выдержав, Молли спрятала лицо в ладонях и заплакала. Майкрофт ничего не успел сделать — входная дверь, которую он оставил незапертой, распахнулась, и в дом вошла его младшая сестра.

«Вот этого ещё не хватало», — стиснув зубы, подумал Майкрофт и встал.

— Эвр, я…

— Никакого результата, — она бросила на кресло свою сумку и плащ и посмотрела на старшего брата. — Я про Джона. Он никого из нас слушать не будет, не стоит даже и пытаться. Это их с Шерлоком проблема, пусть они разбираются.

— Вот и я так же считаю, — сказал Майкрофт.

— Правда? — сощурилась Эвр. — Какое облегчение, — она села рядом с Молли, которая продолжала дрожать. — Дорогая, пойдём, тебе нужно умыться и лечь в постель.

Молли покачала головой, вытирая глаза.

— Я не могу… Нужно что-то делать, нельзя же сидеть просто так…

— Молли, это не твоя проблема, — Эвр взяла её за руку, заставляя заглянуть себе в глаза. — Другие разберутся. Твоя задача сейчас в другом. Ты должна думать о своё малыше. Он скоро родится, помнишь? Его безопасность сейчас самое главное. Об остальном потом подумаешь.

Молли помотала головой. Глаз она не поднимала, но и сказать ничего не пыталась.

— Молли… — начал было Майкрофт.

— Брат, сделай одолжение, сходи прогуляться, — бросила через плечо Эвр, не давая ему ничего сказать.

Удар был неожиданным, но Майкрофт был готов парировать.

— Сестра, хочу тебе напомнить…

— Нет, это я хочу тебе напомнить, — Эвр резко поднялась и встала вплотную к нему, переходя на шёпот. Она была невысокой и смотрела на него снизу-вверх, но это ничуть не умаляло исходящего от её слов посыла. — Сегодня мы чуть не потеряли брата, и лично я не намерена тратить время на бесполезное словоблудие. Шерлок сам завёл себе ручную «принцессу», и вот к чему всё это привело. Поэтому я советую тебе проследить за тем, чтобы разрешение этой проблемы прошло с минимальными потерями для всех заинтересованных сторон. А поскольку я не намерена рисковать здоровьем своей невестки из-за того, что эта поганка миссис Норбери сегодня учудила, я займусь Молли, если, конечно, ты мне в этом доверяешь. Здесь нужна квалифицированная помощь, и из нас двоих способна её оказать именно я. Так что скажешь?

Майкрофт до боли стиснул зубы и, выдержав взгляд сестры, посмотрел на Молли. Она, видимо, не замечала происходящего вокруг: с отсутствующим видом она сидела, ломая пальцы, и в глазах её по-прежнему стояли слёзы.

— Я схожу в магазин, куплю печенья, — сквозь зубы проговорил он.

— Одна из самых разумных фраз, что я от тебя слышала, — заключила Эвр и повернулась к Молли. — Пойдём, дорогая, приведём тебя в порядок…

Так впервые за то время, что они были вместе, Майкрофт столкнулся с ситуацией, в которой он не в силах был ей помочь. По настоятельному совету Эвр Молли так и не поговорила тогда с Джоном, и, хоть она и понимала верность этого шага, происходящее очень её мучило. При этом Майкрофт почему-то проникся твёрдым убеждением, что это он сделал её несчастной — наверное, потому, что не мог ей помочь. Про себя он молился, чтобы такое больше никогда не повторилось, но не всегда то, о чём мы просим, является тем, чему суждено произойти.

Отгоняя от себя воспоминания, Майкрофт на секунду крепче сжал часы, а затем положил их обратно в карман. Если они и так знают о его слабостях, не нужно давать им лишнего повода ими пользоваться.

* * *

Такси остановилось у тротуара, и Шерлок, расплатившись, вышел наружу. Этот спальный район был самым тихим местом Лондона, и шум отъезжающей машины был здесь сродни шуму, в ином месте производимому ротой солдат.

Обычно он всегда доезжал до начала улицы, чтобы потом пройтись пешком и отсрочить, как это говорят «встречу с неизбежным», но сегодня у него не было времени на подобное позёрство. Дело не терпело отлагательства, и промежуток времени, в который он должен был его осуществить, также не был слишком длинным.

Сделав пару шагов, Шерлок открыл калитку и, не став идти по центральной дорожке, сразу же свернул вбок, чтобы обойти дом и выйти в сад. Привычки своих родителей он знал так же хорошо, как свои собственные, поэтому у него не было необходимости прибегать к каким-либо дополнительным действиям.

Его отец, как и всегда в это время, сидел на скамейке за домом, наслаждаясь свежим воздухом и тёплой погодой. Поскольку их мать любила цветы, задний двор был почти полностью усажен розами и тюльпанами, которые в это время года радовали глаз даже такого рационалистического семейства, коим являлись Холмсы.

— Папа?.. — негромко позвал Шерлок, останавливаясь у дома.

Мистер Холмс обернулся.

— О, Вилли, это ты… — на его лице отразилось оживление, и он протянул руку, жестом подзывая сына к себе. Вопреки желанию матери, отец всегда называл младших детей уменьшительно-ласкательными первыми именами, поэтому в его компании Шерлок и Эвр всегда были Вилли и Лили.

— Кто будет меня так называть, когда вас не станет? — улыбнулся Шерлок, подходя ближе и сжимая отцовскую ладонь в своих пальцах.

Мистер Холмс пожал плечами.

— Надо найти хорошую жену, пусть она так называет, — предложил он.

— Не всем так повезло в жизни, как вам, — заметил Шерлок, садясь рядом.

Эти слова вызвали у мистера Холмса грусть. Он опять посмотрел перед собой и тихо произнёс:

— А вот брату твоему повезло. Даже очень ему повезло.

Шерлок опустил глаза, несколько мгновений помолчал и только потом спросил:

— Вам сообщила леди Смолвуд?

Мистер Холмс кивнул, не поворачивая головы.

— Я так и знал, что с этим правительством… А, что там сейчас об этом говорить, — он махнул рукой. — Жаль только, шурин этого не застал. Его бы, я думаю, это удивило.

Шерлок помнил, что дядя Руди был нежеланной темой для обсуждения у его отца, поэтому сразу же сменил направление разговора.

— Папа, я… я пришёл по делу, если честно. Сегодня я был у Молли, и…

Отец резко повернул голову и не без беспокойства на него посмотрел.

— Как она? И малыш? Леди Смолвуд сказала, у них был обыск?

— Да, но… Вы же знаете Молли, она сильная и… вроде бы справляется. Мы всегда рядом, она не осталась одна.

Мистер Холмс закивал, вновь посмотрел на сад и цветы.

— Она золотая девочка, это верно. Нам всем с ней очень повезло, всем повезло.

Шерлок видел, что он опять о чём-то задумался, но сейчас нужно было сразу перейти к делу.

— Папа, как я уже сказал, я был у Молли — я пытаюсь понять, зачем они забрали Майкрофта, и можем ли мы как-то ему помочь — и она мне кое-что рассказала. Возможно, это не имеет никакого отношения к делу, но у меня такое предчувствие, что… в этом что-то есть.

— Твои предчувствия мне хорошо известны, — кивнул мистер Холмс. — Но, наверное, надо маму подождать? Она наверняка сможет помочь, — посмотрел он на сына.

— Нет, если можно, я бы хотел, чтобы это осталось между нами, — проговорил Шерлок. — Если, конечно, вы не будете против.

Теперь отец смотрел на него с удивлением.

— Что ж, если ты так считаешь… А о чём, собственно, речь?

Шерлок прикусил губу, собираясь с силами.

— Видите ли, позавчера, за день до ареста, Майкрофт рассказал Молли, что… что между его и моим рождением мама была беременна ещё одним ребёнком, но случился выкидыш. Я понимаю, для вас это наверняка болезненный вопрос, но я был удивлён тому, что нас с сестрой все эти годы держали в неведении.

Мистер Холмс внимательно его выслушал, и его грустное лицо стало ещё печальней. Он вздохнул, взял ладонь Шерлока в свои мягкие, холодные руки.

— Мальчик мой, конечно, вы имеете право знать. Ты верно сказал, это было сложное время, но уже много лет прошло, так что… Да, мама была беременна, — он посмотрел ему в глаза. — Всё шло хорошо, никаких осложнений. Но на пятом месяце… Она отправилась в гости к подруге, вечером, и там случился выкидыш. Время было тогда другое, связаться было не так просто, как сейчас, да и жили мы тогда ещё в Масгрейве, на природе… В общем, я смог дозвониться до неё только на следующее утро, когда уже… когда уже было поздно, — он опять опустил голову.

— Мне очень жаль, — тихо сказал Шерлок.

Мистер Холмс помотал головой, силясь улыбнуться.

— На всё воля Всевышнего, мой мальчик, на всё воля Всевышнего. Бог дал, Бог взял — так это говорят? Нам с мамой не на что жаловаться, ведь потом родился ты, а потом ещё и Лили. Но Майкрофт, наверное, был очень расстроен, когда узнал. Так у него был бы товарищ по играм постарше тебя с сестрой, но… Ничего не поделаешь — значит, так должно было быть.

— Понимаю, — проговорил Шерлок. — Понимаю.

Они молчали несколько секунд, а затем мистер Холмс, отпустив сына, тряхнул головой.

— Не нужно печалиться о прошлом, Вилли, нужно жить настоящим. Такое много с кем бывает, так что я не понимаю, как тебе может помочь эта история.

Шерлок задумался, глядя на огромного шмеля, с жужжанием пролетающего мимо.

— Я тоже этого не понимаю, папа. Пока. Но кто знает, какими тонкими нитями сплетена та загадка, которую нам предстоит распутать.

Портвен, месяц спустя

  

Молли лежала под одеялом и смотрела в потолок. Она не знала, удалось ли ей сегодня заснуть (в последнее время ей всё сложнее было различать ночные часы сна и бодрствования), но, по всей видимости, какое-то время она всё же спала. По крайней мере, голова сегодня болела не так сильно, как обычно.

Медленно, стараясь не делать резких движений, она села, собрала в хвост растрепавшиеся за ночь волосы. Рядом с ней лежала работа, которой она сейчас пыталась заниматься — лоскутное одеяло, что она шила Уильяму. С одной стороны оно было цельнокроеным, а с другой Молли пришивала квадратные лоскуты, которые она нарезала из своей старой одежды. Когда она закончит с этим, она вышьет на сплошной стороне литеру «H», что значит «Холмс».

Ёжась от холода, Молли встала, нащупала ногами тапочки и накинула халат. Выйдя из спальни, она заглянула в соседнюю комнату, где спал Уильям. Раньше Молли нередко ловила себя на мысли, что ей сложно было поспевать за ритмом жизни сына, постоянно стремящимся чем-то себя занять, а теперь она была вынуждена признать, что они поменялись ролями. Что она только ни придумывала, чтобы не сидеть без дела. Они пекли печенье, рисовали, читали, смотрели мультики, ходили гулять в сад, собирали гербарий. А ещё вели дневничок и ежедневно записывали небольшое видео. Молли объяснила сыну, что это было нужно, чтобы папа, когда он вернётся, почувствовал, что ничего не пропустил.

Молли могла сказать себе, что её старания почти увенчались успехом, если бы не та зияющая пустота, что была теперь у неё внутри. Никакие слова и уговоры, никакие самовнушения и молитвы, ничего не было в состоянии ей помочь. А время, проведённое с сыном, всё равно не могло заменить ей мужа. Неизвестность, подспудный страх и тревога ежедневно её убивали, и Молли чувствовала, что ей нечего этому противопоставить, чувствовала, что умирает.

Она поняла, что так больше не может продолжаться, после того как вчера упала в обморок. Точнее, она не могла толком сказать, теряла она сознание или нет. В какой-то момент у неё закружилась голова, и перед глазами всё пошло пятнами, но сколько продолжалось это состояние, она не помнила. Хорошо ещё, что Уильям был занят игрушками и ничего не заметил. Придя в себя, Молли какое-то время пыталась осознать случившееся, а потом её вдруг охватил испуг. Она перестала следить за своим здоровьем — а если из-за этого пострадает её сын? И что она скажет Майкрофту, когда он вернётся? Вряд ли он будет рад тому, что она начала пренебрегать собой. Она ведь должна быть сильной. Она ведь Холмс.

Поэтому сразу же после приступа она позвонила в местную клинику и записалась к врачу. Уильям как раз успеет проснуться, они позавтракают, вызовут такси и поедут. Пусть доктор посмотрит её и скажет, что нужно предпринять. А пока… Пока нужно хотя бы заставить себя выпить чая с печеньем.

* * *

Приёмная портвенского семейного врача находилась в уютном двухэтажном домике, стоящем на небольшой возвышенности с прекрасным видом на море. Пока они ехали в такси, Молли поймала себя на мысли, что в добровольном затворничестве её эмоциональные рефлексы слегка притупились, и она почти забыла о том, как благотворно влияют на физическое состояние позитивные мысли и чувства. Уильям в автокресле рядом с ней явно пребывал в приподнятом расположении духа и с воодушевлением взирал на окружающий мир, периодически пытаясь обращать внимание матери на те или иные любопытные детали, и Молли вдруг почувствовала, что ей становится немного легче. Светило солнце, его лучи играли с морскими волнами, дул приятный ветерок, а вокруг было тихо и спокойно. Наверное, нужно будет посоветоваться с мистером Ларчем и организовать пикник на побережье в каком-нибудь уютном месте. Уильяму наверняка это понравится.

По всей видимости, во второй половине дня к врачу записалось не очень много людей. Перед Молли должны были зайти две представительные дамы, которые уже сидели в очереди. Молоденькая секретарша в яркой футболке и экстремально коротких шортах, увешанная несколькими крупными браслетами и огромными серёжками, подала Молли анкету, которую та заполнила, пока сидела в очереди. Уильям, верный своей обычной любознательности, тотчас же снискал всеобщую любовь, так что женщина с дочкой лет десяти, которая заняла очередь после Молли, охотно согласилась за ним присмотреть, пока она будет на приёме.

Врач — доктор Мартин Эллингхем, если быть точнее — оказался строгим мужчиной средних лет, одетым в безупречный костюм-двойку и чем-то напомнившим Молли учителя химии, который работал в её школе. У него была не очень симпатичная внешность (большие уши были слегка оттопырены, а черты лица были довольно невыразительными), а сам он, что Молли безошибочно определила с первых минут общения, был человеком очень закрытым и даже нелюдимым. Однако в тот момент это было как раз то, в чём она так нуждалась. Встретиться с какой-нибудь сердобольной старушкой, которая начала бы выведывать у неё всю подноготную её личной жизни, Молли никак не желала, и строго профессиональный подход доктора Эллингхема вызвал у неё волну облегчения. Он задавал конкретные вопросы, все его действия носили продуманный характер, а что самое главное, он действительно проявил к ней внимание и выслушал все её жалобы. Конечно, такой была его работа, но почему-то Молли было очень нужно именно сейчас встретиться с тем, кто воспринимает её всерьёз.

— Что ж, мисс… — доктор Эллингхем запнулся, ища глазами её фамилию, написанную секретаршей на карточке.

— Миссис Холмс, — подсказала Молли.

— Да, миссис Холмс, — повторил доктор и, не испытывая никакого смущения, вернулся к заполнению рецепта, — я выпишу вам лекарства, которые помогут справиться с вашей тревогой, но вынужден заметить, что вам нужно больше есть.

— Да, доктор Эллингхем, — согласилась Молли, следя взглядом за тем, как он быстро, размашистым почерком заполняет рецепт. — Спасибо.

Отчего-то, услышав это слово, он на мгновение остановился и бросил на неё взгляд исподлобья. Молли не успела ничего подумать — за дверью послышался какой-то шум, и в следующую секунду она распахнулась настежь.

— Доктор!! Доктор, умоляю вас, помогите!!

— Да что вы себе позволяете! — доктор Эллингхем в ярости вскочил на ноги. — У меня идёт приём, разве не видно?!

— Доктор, да вы только посмотрите на Стефани!..

Окончание фразы утонуло в истеричных рыданиях, и Молли только сейчас сумела осмыслить представшее их взору явление.

В приёмную на всех парах влетела дородная женщина, покрасневшая от напряжения и находящаяся на гране нервного срыва. За правую руку она держала девочку лет семи, в самый центр левой ладони которой был воткнут некий острый предмет, пробивший её насквозь. Приглядевшись повнимательнее, Молли поняла, что этим предметом было ни что иное, как заточенная до безобразия, словно меч средневекового короля, дамская пилочка. Из-под пилочки, вполне закономерно, текла кровь, при этом сама девочка ещё словно не понимала, что происходит, и взирала на пострадавшую ладонь с каким-то отстранённым любопытством, с лихвой компенсировавшимся истерикой её матери.

— Доктор! — рыдала последняя, захлёбываясь слезами. — Доктор, ну сделайте же что-нибудь!

И тут случилось невероятное. Доктор Эллингхем, до сей поры взиравший на происходящее со смесью неприязни и отвращения, шагнул к девочке, видимо, чтобы оказать ей первую помощь, но вдруг остановился как вкопанный. Лицо его перекосила судорога, а в следующую секунду он, как подкошенный, упал в обморок.

Далее произошло сразу несколько вещей. Истерящая леди истошно завопила, чем, видимо, включила болевые рефлексы своей дочери, ибо та вдруг в голос зарыдала, довольно музыкально аккомпанируя воплям своей матери. Откуда-то сзади них раздались голоса, и Молли поняла, что всё это время за ними наблюдала довольно обширная аудитория, состоявшая из других пациентов. В кабинет врача, отталкивая в сторону находящихся на гране невменяемости мать и дочь, вбежала секретарша, которая принялась приводить в чувство доктора, что, впрочем, не имело существенных последствий. Наконец, в довершение всего, малыш Уильям, который, видимо, успел соскучиться по Молли, не обращая никакого внимания на происходящее, радостно протянул к ней ручки и позвал:

— Мама!

И тут Молли пришла в себя, словно кто-то по щелчку привёл её в чувство. Внезапно она ощутила себя странно живой, и впервые с момента ареста Майкрофта она поняла, что может что-то сделать.

— Мадам, как вас зовут? — она встала и подошла к обливающейся слезами матери, беря её за руку. Та несколько секунд смотрела на неё круглыми от страха глазами, но затем в её взгляде мелькнуло нечто похожее на понимание.

— Мии… Миссис Эвв-ванс…

— Миссис Эванс, пожалуйста, посадите Стефани на кушетку, хорошо? Не бойтесь, всё будет в порядке. Так, мисс… — повернулась она к секретарше.

— Морвенна! — живо откликнулась та, оставляя в покое бесчувственного доктора и вскакивая на ноги.

— Морвенна, будьте так добры, присмотрите за моим сыном, — быстро оглядевшись по сторонам, она нашла пачку чистых перчаток и взяла себе пару. — И закройте дверь с той стороны.

— Но… — это заявление явно обескуражило Морвенну.

— Не бойтесь, я врач. Я обработаю рану, всё будет в порядке, — Молли придвинула к кушетке, куда уже была усажена плачущая Стефани, круглую табуретку на колёсиках и села.

— Но я…

— Морвенна, моему сыну всего полтора года, займитесь им, пожалуйста, — не поднимая головы, попросила Молли, придвигая к себе столик с медицинскими инструментами. — Я говорю вам: я врач, у меня учёная степень, и я не могу сейчас тратить время на ваши подозрения. В конце концов, я прошу присмотреть за моим сыном — разве это не признак высокого доверия?

Продолжая пребывать в состоянии, близком к шоку, Морвенна всё же вышла, не говоря ни слова. Молли услышала, как она закрыла дверь и, по всей видимости, начала успокаивать взбудораженных пациентов, и сделала глубокий вдох.

— Что ж, Стефани, бояться нечего, — она осторожно взяла пострадавшую ладошку девочки и положила её на застеленный белой тканью столик. Крови, конечно, натекло уже порядочно, но сейчас Молли об этом не думала. На секунду она прикрыла глаза, и перед ней возникла подробная схема строения человеческой ладони. Уж её-то она знала назубок. Когда она училась в медицинском, их преподаватель имел обыкновение демонстрировать студентам человеческую кисть, а затем, изловчившись, вытягивал оттуда самый крошечный, захудалый нерв и вопрошал, что это такое. Молли была единственной на курсе, кто всегда знал ответ на каждый его вопрос.

— Так, Стефани, — она открыла глаза и посмотрела прямо на девочку. — Скажи, ты ведь уже ходишь в школу, да?

Девочка, всхлипнув, кивнула.

— Здорово, ты большая молодец. А сможешь сейчас рассказать маме, что было сегодня в школе? Ничего не бойся. Я сейчас буду лечить твою ручку, а ты смотри на маму и рассказывай ей, что было в школе, ладно?

У Стефани задрожали губы, но она всё же повернулась к матери, которая смотрела на неё взглядом, полным всей надежды, которая только была у целого человечества.

— С-сег-год-дня б-б-была м-м-мат-т-тем-м-мат-т-тик-к-к-а…

— Отлично, вот и умница… — проговорила Молли, склоняясь над ладонью девочки. Та продолжала что-то лопотать, но Молли её уже не слышала. Сделав глубокий вдох, она медленно выдохнула, посчитав про себя до трёх, а затем одним плавным движением вытащила из ладони пилочку.

Стефани охнула от боли, и из её глаз брызнули слёзы. Инстинктивно она хотела вырвать ладонь, но Молли крепко её держала. Теперь уже она действовала на автомате, ничего не замечая вокруг. Обработав рану, она сразу же взяла иглу и принялась её зашивать.

— Стефани, помнишь, мы договорились, что ты будешь большим молодцом и расскажешь маме, что было в школе, да? Смотри на маму. Смотри на маму и рассказывай, а я полечу твою ручку, — не отрывая глаз от ладони девочки, спокойно сказала Молли.

— Д-давай, малышка, рас-скажи… — встрепенулась вдруг миссис Эванс, пытаясь заглянуть дочери в глаза. — Расск-каж-жи, ч-что б-был-ло д-дал-льше…

Равномерно дыша, отсчитывая про себя удары сердца, Молли зашила рану и принялась бинтовать руку девочки. Через две минуты всё было готово.

Словно по мановению волшебной палочки, Стефани и миссис Эванс затихли, прижимаясь к друг дружке, так что несколько мгновений в кабинете было слышно только их прерывистое, постепенно начавшееся выравниваться дыхание. Молли сняла грязные перчатки и, поискав глазами мусорную корзину, сразу же их выбросила. Она уже собиралась поставить на место столик с инструментами, как сзади послышалось какое-то движение.

Молли вынуждена была признать, что с приливом адреналина и в условиях пребывания в одном помещении с двумя находящимися в состоянии шока людьми она совсем позабыла про доктора Эллингхема. Он пришёл в себя только сейчас. С трудом понимая, что происходит, он не слишком уверенно поднялся на ноги и теперь взирал на своих пациентов так, словно видел их в первый раз.

— Доктор Эллингхем… — начала было Молли, однако её прервали. В дверь постучались, и, не дожидаясь разрешения, в кабинет вошла миссис Луиза Эллингхем.

— Мартин, Боже мой, что случилось?.. — тревога появилась на её лице, когда она увидела мужа. Когда же она перевела взгляд с него на Молли, а затем — на миссис Эванс и её дочь, тревога эта сменилась испугом.

— Стефани, дорогая, ты в порядке? — она поспешила к девочке, стремясь удостовериться, что с ней всё хорошо.

— Да, миссис Эллингхем, — тихонько проговорила та, прижимаясь к матери и баюкая свою перебинтованную ладошку.

— Но Мартин, я… — Луиза с изумлением на неё посмотрела и вновь перевела взгляд на мужа. — Морвенна сказала, у тебя был…

— Боюсь, это я вмешалась, Луиза, — сразу же сказала Молли, спеша внести в происходящее ясность и пресечь следующие возможные вопросы. — Я врач, у меня докторская степень. Подобное ранение не составило особых проблем. Когда нужно будет сменить повязку, доктор Эллингхем сможет сам в этом убедиться.

Плотно сжав губы, словно подавляя рвотный позыв, доктор сдержанно кивнул. Осторожно, без резких движений, он опустился обратно на свой стул, и, видимо, его взгляд снова вычленил написанную на её карточке фамилию, ибо его лоб вдруг разгладился под воздействием какого-то нежданного открытия, и он проговорил:

— Доктор Холмс? Доктор Элизабет Холмс?

Молли секунду не могла понять, о чём он, но быстро поймала нить его рассуждений.

— Нет, доктор Элизабет Холмс, это моя золовка, младшая сестра моего мужа. Она преподаёт в Лондонском университете, а я раньше работала в больнице Святого Варфоломея, до того, как родился мой сын.

— Холмс! — воскликнула вдруг Луиза, внезапно что-то вспомнив. — Так вот откуда я вас знаю! Вы, получается, замужем за тем знаменитым детективом?..

На мгновение её прошиб холодный пот, но Молли сделала вид, что всё в порядке.

— Нет, что вы, упаси Бог. Я замужем за вторым братом, самым старшим. Он сейчас в отъезде, и… — она не договорила.

— Как интересно… — промолвила Луиза. — Что ж, я очень рада, что вы сегодня оказались здесь и смогли прийти Стефани на помощь, — она говорила это вполне искренне. — Быть может, вы согласитесь завтра поужинать с нами?.. Приводите вашего малыша, он может составить компанию Джеймсу. Вечером я вас отвезу, так что не беспокойтесь. Когда вы укладываете Уильяма спать?

Молли непривычно было слышать, что незнакомая женщина запомнила имя её сына, но, как ни странно, это не вызвало у неё беспокойства.

— В восемь-полдевятого.

— Отлично, совсем как мы! Значит, приходите тогда в полшестого, хорошо? Только вынуждена вас предупредить: на ужин у нас всегда рыба.

— Замечательно, я очень люблю рыбу.

— Значит, договорились, — заключила Луиза.

Что ж, визит к семейному врачу Портвена оказался более увлекательным предприятием, чем могла себе представить Молли. Приветливо улыбнувшись Эвансам, она взяла выписанный доктором Эллингхемом рецепт и, попрощавшись с ним и его женой, наконец-то вышла в коридор, где её уже заждался Уильям.

* * *

На обратном пути Молли решила не откладывать дело в долгий ящик и сразу же купить все нужные лекарства. Попросив таксиста остановиться у аптеки, она помогла Уильяму выбраться из автокресла и, взяв его за руку, вместе с ним зашла внутрь.

Аптека Портвена была маленькой и очень уютной. Никакой толчеи, все товары на виду, а на двери позвякивает колокольчик, каждый раз возвещая о прибытии новых покупателей. Однако сегодня, видимо, был какой-то особенно напряжённый день для этой деревеньки, ибо с аптекаршей о чём-то важно беседовал, занося пометки в блокнот, полицейский.

Молли тогда так и не решила, кто из них двоих выглядел колоритнее. С одной стороны, конечно, аптекарша явно производила впечатление дамы весьма эпатажной. Средних лет, с большими пытливыми глазами, она попеременно источала то важность, то некое беспокойство, отчего Молли сразу же стало не по себе в её обществе. Вдобавок она носила на шее бандаж, который, однако, как Молли поняла уже через пару минут нахождения в аптеке, служил ей скорее аксессуаром, чем необходимым медицинским приспособлением. Казалось, что бандаж был для этой женщины чем-то вроде средневековых доспех для рыцаря — он не только защищал от нежелательного вторжения, но и служил незаменимым показателем весомости и престижа её персоны.

С другой стороны, безусловно, полицейский мог составить ей неплохую конкуренцию. Молли часто доводилось общаться со стражами порядка, так что она перевидала, пожалуй, все их разновидности и подвиды, но полицейский Портвена явно был уникален в своём роде. По всем правилам облачённый в униформу, он словно существовал отдельно от неё — все его манеры, мимика, манера держать себя никак с ней не соотносились, так что создавалось впечатление, будто он примерил её «на спор», как примеряют маленькие дети слишком большую им по размеру одежду своих родителей. Но ещё больше покоряло его лицо. Непривычно смуглое для здешних краёв, оно носило на себе тот отпечаток истинно швейкианской непосредственности, искренности и вежливой обеспокоенности, которых, как думала Молли, никогда нельзя было обнаружить у реального человека. Однако, по всей видимости, в Портвене можно было встретить абсолютно всё.

— Значит, миссис Тишел, — очень сосредоточенно, придав себе всю солидность, на которую он только был способен, проговорил полицейский, — кроме лекарства от астмы, у вас больше ничего не пропало?

— Джо, я ведь тебе уже сказала — всё остальное на месте! — в словах аптекарши явно слышалось нетерпение, которое свойственно проявлять людям, убеждённым в своей значимости и потому не терпящим повторять одно и тоже по нескольку раз. — И я вообще не понимаю, зачем ты проводишь это расследование, когда и так ясно, кто во всём виноват! Это всё та безумная миссис Мелоди!

— Подождите, миссис Тишел, — напускная степенность полицейского, приподнявшего ладонь в успокаивающем жесте, производила уморительнейшее впечатление. — В таком деле нужно следовать букве закона, который я представляю. Мне нужно собрать улики, опросить свидетелей…

— Ах, Джо, толку от тебя никакого! — миссис Тишел в сердцах махнула на полицейского рукой. — Я и так уже всё раскрыла! Ведь ясно, что это психованная миссис Мелоди постаралась! Сначала доводила бедного доктора Эллингхема своей мнимой болезнью, а теперь пошла на воровство! И всё, лишь бы угодить своему маниакальному психозу! — она поджала губы, сдерживая новые порывы своего праведного возмущения.

— Да, миссис Тишел, — всё так же неспешно, словно разговаривая с неразумным ребёнком, продолжал полицейский, — это можно принять в качестве рабочей гипотезы. Но вы ведь сами мне только что сказали, что входная дверь не была взломана. Чёрный ход тоже чист, а вот окно на втором этаже явно подвергалось постороннему воздействию. Уж не думаете ли вы, что миссис Мелоди, в её-то возрасте…

— Ничего я не думаю! — миссис Тишел негодующе вздёрнула носик. — Не ты ли сам недавно распространял тут свои странные теории!

Лицо полицейского исполнилось ещё большей важности, и он подбоченился.

— Это дело, — в его голосе слышались лёгкие заговорщические интонации, — не требует спешки. Я уже почти приблизился к разгадке, и совершённая в вашей аптеке кража лишь подтверждает мои выводы.

— А мне-то что! — фыркнула миссис Тишел. — Украденное всё равно никто не вернёт!

Поняв, что Джо хочет сказать что-то ещё, она нанесла упреждающий удар, изобразив на лице радушие и громко обратившись к Молли:

— Добрый день, дорогая! Чем могу служить?

— Добрый день, — Молли улыбнулась и, подведя Уильяма к прилавку, подала аптекарше рецепт. — Мне нужны эти лекарства, пожалуйста.

— О! — увидев поданный ей листок бумаги, миссис Тишел исполнилась важности. — Рецепт от доктора Эллингхема! — она произнесла это таким тоном, каким лет сто пятьдесят назад умудрённые опытом дворецкие произносили: «Поместье графа Солсбери!», или что-нибудь в том же духе. — Сейчас всё будет, дорогая, секунду!

Миссис Тишел на минуту исчезла в подсобке, и Джо, с улыбкой взиравший на Уильяма, с любопытством оглядывающего новую для себя обстановку, проговорил:

— Вы постоялица Эла, да? Он мне рассказывал, — и тут же, вспомнив о необходимости представлять в Портвене власть Её величества, вновь подбоченился и церемонно добавил. — Констебль Джозеф Пенхейл, к вашим услугам.

— Миссис Молли Холмс, — она шутливо склонила голову. — Рада познакомиться. А это малыш Уильям.

— Хорошенький мальчик, — Джо подмигнул ребёнку и вновь обратился к его матери. — А вы у дока были, да?

— Да, верно, — подтвердила Молли.

Джо покивал со знанием дела.

— Мы с доком старые друзья, — важно сказал он. — Вы знаете, в маленькой деревне именно на полицейского и семейного врача ложится всё бремя ответственности, — он так театрально вздохнул, что Молли чуть не прыснула со смеху — благо миссис Тишел вернулась из подсобки с её заказом.

— Вот, пожалуйста, — она протянула ей небольшой пакет. Молли расплатилась и, поблагодарив миссис Тишел, попрощалась с ними обоими и вместе с Уильямом покинула аптеку, улыбаясь мысли о том, что сейчас они с Джо Пенхейлом наверняка начали её обсуждать.

* * *

Для ужина на следующий день Молли выбрала бело-голубое, в полоску, длинное летнее платье с короткими рукавами, подпоясанное изящным пояском, подчеркивавшим её тонкую талию. На ноги она надела сандалии, выгодно демонстрирующие её маленькие ступни, а волосы заплела в свой любимый «прецель». Оглядывая себя в зеркало, Молли впервые за долгое время улыбнулась своему отражению, а в следующую секунду ей стало так больно и стыдно, что из глаз чуть не брызнули слёзы. Она наряжается, пока он находится под арестом, и неизвестно, когда они смогут снова увидеть друг друга. Молли внезапно ощутила сильное желание содрать с себя это красивое платье и, скомкав его и бросив в угол, забиться под одеяло и зарыдать.

— Мама, смотри!..

Она обернулась. На пороге в её спальню стоял улыбающийся Уильям. Он протягивал ей плюшевого мишку, к уху которого он прикрепил один из искусственных цветов, которые они с ним недавно мастерили. Мальчик уже был одет в выходной костюмчик и сейчас, довольный и счастливый, выглядел просто прелестно.

— Как красиво, солнышко, — Молли подошла к нему и, опустившись рядом с ним на корточки, взяла поданного им мишку. — Ты это здорово придумал. Давай, я сфотографирую тебя с мишкой, хорошо? Тебе так идёт этот костюмчик…

Она взяла телефон и сделала несколько снимков.

— Потом распечатаем и вклеим в альбом, да? — она подхватила сына на руки. — И папе покажем.

От упоминания отца Уильям погрустнел.

— Папа… Где папа?.. — с непониманием посмотрел он на мать.

— Папа в отъезде, — она чмокнула сына в лоб и прижала его к себе. — Скоро он вернётся, обещаю. А сейчас, — она отстранилась и улыбнулась как можно веселее, — нам пора в гости. Будем заводить новых друзей.

* * *

Молли сама того не ожидала, но её слова весьма точно отразили сложившуюся ситуацию. Уильям, чему, впрочем, удивляться не приходилось, сразу же нашёл общий язык с годовалым Джеймсом Генри, сыном доктора и Луизы, и их игра протекала в довольно благоприятной для детей этого возраста атмосфере. Они играли в гостиной, откуда без всяких дверей можно было попасть на кухню, служившую также столовой, где и проходил ужин (вообще, Молли должна была отметить, что для семейного человека предоставляемое портвенскому врачу жилище было слишком уж компактным).

Ужин был скромным, без всяких излишеств, очень полезным и в то же время довольно вкусным. Доктор Эллингхем умел хорошо готовить рыбу (пусть до Майкрофта ему и было далеко), а ещё был ценителем овощей. Однако из-за того, что его супруга неплохо разбиралась в вине, эту трапезу нельзя было назвать совсем уж аскетичной. Молли поняла, что наслаждается ужином, который напомнил ей о собственных семейных застольях.

— Значит, Молли, вы по профессии врач? — сказала Луиза, когда привычные для англичан обсуждения погоды и местных новостей были исчерпаны. — А какая специальность?

Молли не смогла сдержать улыбки.

— Патологоанатом, — проговорила она и, увидев замешательство Луизы, сразу же добавила. — Не бойтесь, я привыкла к такой реакции.

Доктора Эллингхема, который до того пребывал в привычном для него угрюмо-молчаливом состоянии, её слова разом вывели из летаргического состояния.

— Доктор Молли Холмс, патологоанатом, — повторил он, словно что-то припоминая. — Скажите, а вы публиковались в «Ланцете» или в других медицинских журналах?

— Да, вы правы, — Молли слегка покраснела. — Но тогда у меня была другая фамилия, Хупер. Это было ещё до замужества.

— Точно! — воскликнул доктор Эллингхем. — Доктор Молли Хупер! Да, я читал ваши статьи! Весьма достойно, должен признать, весьма достойно.

— Ничего себе, — проговорила Луиза. Было видно, что это обстоятельство произвело на неё впечатление, но вот каков был его характер, Молли понять не могла. Только когда Луиза задала свой следующий вопрос, и на её лице показалась обеспокоенность, ей всё стало ясно.

— И вы ушли с работы, после того как вышли замуж?

— После того как забеременела, — поправила её Молли, сделав глоток вина. — Захотелось поменять что-то в жизни. Муж был не против.

— Да, но… — Луиза запнулась, и Молли поняла, что для неё это был не просто вопрос праздного любопытства. — У вас докторская степень, вы писали научные статьи, вам… Вам было не жалко всё это оставить?.. То есть, — поспешила она добавить, смущённая собственной смелостью, — то есть, можно же было вернуться…

— Да, я знаю, — улыбнулась Молли. — Но, я думаю, вы поймёте меня — когда становишься частью такой семьи, как Холмсы, вся жизнь кардинально меняется, и порой то, что было важным, теряет свою первоочерёдность. К тому же, — добавила она, — мы с мужем хотим завести второго ребёнка, когда… когда он вернётся, — сказала она и сделала ещё один глоток вина.

— Что ж, наверное, вы правы, — задумчиво проговорила Луиза, а затем вновь оживилась. — Ну да, как я могла забыть! Ваша семья ведь так знаменита! Шерлок Холмс, это что-то невероятное. Мартин, — она повернулась к мужу, — помнишь, я рассказывала тебе ту историю…

Доктор на секунду наморщил лоб и, почти не разжимая губ, произнёс:

— Нет.

— Ах, Мартин, ты ни за чем не следишь, кроме своей медицины, — Луиза махнула рукой, вновь поворачиваясь к Молли. — Простите его, он словно живёт на другой планете. А я, признаюсь, зачитывалась блогом доктора Ватсона. Когда школьные будни кажутся особо невыносимыми, это как глоток свежего воздуха!

— Вы ведь учительница, верно? — уточнила Молли, желая перевести разговор с собственной семьи на более безопасную тему.

— Вообще-то, я директор, — Луиза закатила глаза, и в её голосе не было ни тени бахвальства. — И вы можете себе представить, какой это кошмар. Казалось бы, летом можно бы было отдохнуть, но куда там. Родители ведь не могут одновременно вывезти своих детей на каникулы, а сидеть безвылазно дома, это же с ума сойти можно. Поэтому я решила организовать для детей летний лагерь. На выходные у нас запланирован поиск сокровищ.

— Правда? Звучит захватывающе, — Молли, и правда, эта идея заинтересовала.

— Вот и я так подумала и уже организовала всю трассу. Начинаем у школы, заканчиваем в старой типографии, между этим ещё три остановки. Конкурсы, полоса препятствий — ну, вы понимаете. Но это же так много работы — костюмы, оформление, загадки, подсказки. И как назло, все учителя решили уйти в отпуск именно в это время.

— Давайте, я вам помогу, — вдруг предложила Молли.

Её слова застали Луизу врасплох, и после секундного замешательства она энергично замотала головой.

— Нет, что вы, как я могу вас об этом просить…

— Я серьёзно, я могу помочь, — повторила Молли. — Если я могу прийти с Уильямом, никаких проблем нет. Мне всё равно нечем заняться, а так я могу, не знаю, выстригать цветы из бумаги или что-нибудь сшить.

— А вы умеете? — встрепенулась Луиза.

Молли молча кивнула.

— О, вот это было бы здорово — я в шитье полный дилетант!

— Вот видите, уже что-то. Я говорю вам, мне это не составит никакого труда. Я и так уже слишком много времени просидела в затворничестве.

Луиза всё ещё мялась.

— Что ж, раз вы так считаете…

Внезапно раздался телефонный звонок.

— О, прошу прощения, это у меня! — воскликнула Луиза и, быстро встав из-за стола, исчезла в ведущем в приёмную коридорчике.

Оставшись наедине с немногословным доктором Эллингхемом, Молли поняла, что не испытывает никакого дискомфорта. Пусть он явно не проявлял никакого интереса ни к её знаменитому родственнику, ни к задуманному его собственной супругой празднику, его строгость и явная склонность к мизантропии не вызывали у неё неприязни. За все эти годы Молли научилась правильно вести себя с необычными людьми, поэтому единственным, что она испытывала сейчас, было скрытое удивление. Луиза и Мартин Эллингхемы были настолько разными людьми, что их история любви наверняка была гораздо более необычной, чем у каких-нибудь банальных Ромео и Джульетты.

— Ещё овощей? — лаконично и почти строго спросил вдруг доктор Эллингхем.

— Нет, благодарю вас, — Молли покачала головой. — Ужин был превосходный, спасибо.

Доктор лишь удостоил её короткого кивка и принялся собирать посуду.

Луиза вернулась через минуту.

— Прошу прощения, это опять родители одного мальчика, — с досадой сказала она Молли, садясь обратно за стол. — Снова Колин Смит, представляешь? — повернулась она к собирающему тарелки супругу. — Родители не могут ему дозвониться и звонят мне. А при чём тут я, он же на кемпинге с группой из Труру. Я даже не знаю, кто их руководитель.

Доктор Эллингхем принялся методично ополаскивать тарелки и ставить их в посудомоечную машину.

— Да, — только и сказал он. Луиза на эту реплику лишь закатила глаза и снова повернулась к Молли:

— Кофе?

— Нет, благодарю вас, — она покачала головой. — Большое спасибо за ужин, но уже поздно, и нам пора ехать домой.

— Что ж, раз вы действительно намерены окунуться в пучину хаоса и помочь мне с организацией праздника, мы можем встретиться завтра, — заключила Луиза. — А сейчас я отвезу вас домой.

— Большое спасибо, Луиза. До свидания, доктор Эллингхем, — обратилась к нему Молли.

— До свидания, доктор Холмс, — сдержанно проговорил он.

Когда вечером, уложив Уильяма спать, Молли с ногами забралась на кровать и продолжила шить одеялко, она поняла, что Эвр всё-таки была права. Приехать в Портвен оказалось не такой уж плохой идеей.

Уютную гостиную квартиры по адресу Бейкер-стрит, 221-Б вот уже десять минут пытали громкие звуки, издаваемые средних размеров телевизором.

Первой не выдержала добрейшая домовладелица.

— Шерлок, сжальтесь! — сложив руки в просительном жесте, миссис Хадсон остановилась на пороге гостиной, в отчаянии взирая на перепалку Хулио и Хуанны (или как там звали героев этого допотопного сериала?), полным ходом разворачивающуюся на экране. — Зачем вы это включили?!

— Боюсь, миссис Хадсон, это необходимо, — сказал Шерлок, проходя мимо неё в свою комнату, чтобы сменить халат на более удобный пиджак. — Сейчас Джон и Лестрейд придут смотреть этот, как его… футбол.

— Что?? — глаза домовладелицы расширились от шока.

— А что не так? — Шерлок наморщил лоб, выглядывая из-за двери своей спальни. — Так ведь называется эта игра, где двадцать два миллионера гоняют по полю мячик?

Миссис Хадсон не знала, что и сказать.

— Но Шерлок! — всплеснула она руками, когда детектив, облачённый в чёрный, в тон брюкам, пиджак вернулся в гостиную. — Вы же такое не смотрите!

— Дражайшая миссис Хадсон, где ваше внимание к деталям? Я же не сказал, что сам буду смотреть — я сказал, что Джон и Лестрейд придут смотреть, — переступив через журнальный столик, Шерлок встал на диван и начал срывать со стены обрывки уже раскрытого дела, освобождая место. — Уж простите, но не вы ли говорили, что этому дому не хватает человеческого общения?

От такого поворота миссис Хадсон дар речи потеряла.

— Ну, знаете ли! — в сердцах воскликнула она. — Я, между прочим, имела в виду совсем другое!

Внезапно намечавшийся было страстный поцелуй Хулио и Хуанны оказался заглушён протяжным звоном дверного звонка.

— О, а вот и они! — возвестил Шерлок, смахивая на пол последнюю вырезку и спрыгивая с дивана. — Миссис Хадсон, не будете ли так добры?..

Домовладелица только руками всплеснула.

— И как вас совесть не мучает, негодный вы человек!

Через минуту в гостиную вошли Джон и Грег, которых звук телевизора, по всей видимости, также привёл в недоумение.

— Опять потянуло на мыльные оперы?.. — как бы между прочим пробормотал Джон себе под нос.

— Шутить изволите, доктор? — скривился Шерлок, а затем обратился к Лестрейду. — Давайте, включайте эту вашу игру. Мне нужно разобраться с мусором.

— Неужели будете выносить? — поразился Грег.

— Совсем наоборот, инспектор — вносить, — сказал Шерлок и, перегнувшись через перила, крикнул. — Миссис Хадсон! Миссис Хадсон, вы ведь ещё не выбросили мусор?

— Шерлок, вы невыносимы! — приглушённый, но всё такой же отчаянный голос домовладелицы смешался со звуками телевизора.

— Миссис Хадсон, вы просто чудо! — как ни в чём не бывало заключил детектив и в два присеста оказался на первом этаже.

Решив, что Шерлок всё равно скоро объяснит им причину нового уровня эпатажа в своём поведении, Джон и Грег оборвали страдания латиноамериканских любовников, переключив канал на спорт и, слегка убавив звук, устроились перед телевизором.

Долго наслаждаться игрой им, однако, не удалось — в гостиной вновь возник Шерлок, в руках он держал потрёпанный бумажный конверт формата А4.

— Отлично, я вижу, вы уже разобрались, — кивнул он друзьям; в его голосе не было и следа той напускной рисовки, которой он всего минуту назад потчевал бедную миссис Хадсон. Сейчас Шерлок был таким, каким они привыкли его видеть последние дни — напряжённым, сосредоточенным и весьма конкретным.

Впрочем, масштабы конкретности в этот раз не могли предвидеть даже, казалось, ко всему готовые Джон и Грег.

— Материалы дела мистера Лазаруса, которые успел собрать Скотланд-Ярд, — сказал Шерлок, открывая конверт и доставая оттуда стопку бумаг.

У Грега отвисла челюсть.

— Что?.. Откуда… Откуда вы... — на автомате он взял протянутые ему несколько документов, но так и не смог поверить в происходящее. — Вы с ума сошли, вас же…

— Инспектор, ваш тон меня оскорбляет, — прервал его детектив, внимательно просматривая бумаги. — Я нисколько не умаляю ваших заслуг, но неужели вы думали, что обладаете в Скотланд-Ярде монополией на оказание помощи Шерлоку Холмсу?

— Да, — ответил за Грега Джон. Прищурившись, он скрестил руки на груди и смотрел на Шерлока так, как могут смотреть друг на друга только люди, которые всё друг о друге знают.

— Что ж, значит, вы в очередной раз ошиблись, — можно бы было подумать, что Шерлок не заметил, что автором утвердительной реплики был Джон, а не Грег, если бы через пару мгновений детектив не поднял на него голову.

— Доктор, а вы что расселись? Если хотите помочь, прибавьте громкости телевизору и берите эти увлекательнейшие отчёты, — он подал ему несколько бумаг. Джон хмыкнул, но сделал, как его просили.

Через пятнадцать минут Шерлок Холмс повестил на свою рабочую стену подробную карту английского севера и начал втыкать разноцветные заклёпки в точки, обозначавшие города, в которых, как удалось выяснить Скотланд-Ярду, побывал за свою долгую жизнь мистер Лазарус. Закончив, он отошёл подальше, со скоростью вычислительной машины анализируя полученные данные.

Исходя из карты, складывалось ощущение, что мистер Лазарус действовал согласно некой схеме. Он побывал лишь в определённых городах, возвращаясь в них по несколько раз, с интервалом в двадцать-тридцать лет, однако, что влияло на его выбор, понять не представлялось возможным. Вооружившись новыми заклёпками, Шерлок начал вешать на свободную часть стены листы с информацией о его жертвах (само собой разумеется, о тех, о которых было известно полиции), но это ничего не дало. Всё было так, как Шерлок прочитал в открытом доступе в Интернете ещё прошлым летом, когда они гостили у миссис Бакет. Нельзя было понять, как мистер Лазарус выбирал своих жертв. Почти всех из них объединяла не очень счастливая жизнь, но, опять же, встречались и исключения. Социальный статус или возраст тоже очевидно не играли никакой роли. Почему же мистер Лазарус выбирал одних и оставлял в покое других? И почему он вообще встал на путь похищения женщин? И в чём был секрет его долголетия?

До конца второго тайма оставалось десять минут, когда в душу детектива закралась предательская, невозможная мысль. Впервые Шерлок Холмс и Скотланд-Ярд очутились в одинаковом состоянии непонимания и растерянности. Единственной полезной зацепкой, которую давали добытые им бумаги, могла стать информация о последних — не считая Холмсов и Букеев прошлым летом — жертвах мистера Лазаруса. Это были те бабулька из магазина подержанных вещей и муж одной из потерпевших, о которых газеты не сообщали никаких подробностей. Отчёт Скотланд-Ярда в этом плане оказался более полезным. Согласно представленной в нём информации, бабулька умерла несколько лет назад, а вот мужчина ещё здравствовал. Некто Брайан Морган, до сих пор проживает в городке под названием Ройстон-Вейси, где в своё время несколько раз промышлял мистер Лазарус. Что ж, хотя бы что-то.

Шерлок уже готов был объявить, что на сегодня «мозгового штурма» будет достаточно (звук включенного телевизора начал изрядно действовать ему на нервы), как вдруг заметил внимательный взгляд, с которым Джон, по всей видимости, уже несколько минут изучал карту с воткнутыми в неё заклёпками.

— Что-то любопытное, доктор Ватсон? — проговорил он.

Джон на секунду сузил глаза.

— Возможно, — сказал он и, развернувшись, подошёл к книжному шкафу.

— Мне кажется, об этих городах я уже где-то читал… — пробежав глазами по корешкам книг, он привстал на цыпочки и вытащил сверху толстый фолиант, оказавшийся энциклопедией по истории Второй мировой войны. Шерлок помнил эту книгу — кто-то из бывших сослуживцев подарил её Джону, и он не стал брать её с собой, когда съехал.

— Кажется, это должно быть здесь, — Джон сел в кресло Шерлока (его собственное занимал потиравший уставшие глаза Грег) и, пролистав книгу, открыл её на нужном разделе. — Да, точно.

— Что такое?.. — моргнул инспектор Лестрейд, подаваясь чуть вперёд, чтобы лучше видеть.

— Эти городки, где орудовал мистер Лазарус — видите, во время войны там были американские военные базы, — Джон пробежал глазами текст. — Строжайшая секретность, местных и на милю не подпускали. После войны какие-то активисты пытались поднять шум — мол, янки проводили там Бог знает какие незаконные эксперименты, но правительство потом этот вопрос замяло, так что никто больше об этом не вспоминал.

Грег с недоумением на него воззрился.

— Неужели ты думаешь, что они действительно делали что-то ужасное? Проводили эксперименты на людях?

Джон издал безрадостный смешок.

— Все во время войны проводили эксперименты на людях, Грег, это и так известно. Но вот какова была их суть — это уже совсем другой вопрос…

Соединив кончики пальцев, Шерлок медленно подошёл к окну.

— То есть, — продолжил Грег, желая по своему обыкновению всё разложить по полочкам, — они действительно могли пытаться, скажем так, создать некого супер-солдата, который будет долго жить? Как в комиксах?

Джон отложил книгу, качая головой.

— Послушай, для начала нужно понять одну вещь: возраст мистера Лазаруса — не такое уж из ряда вон выходящее явление. Из того, что мы сегодня узнали, можно сделать вывод, что ему лет девяносто. Ну так и что? Вон в Японии ещё более энергичные долгожители встречаются. Нет, его возраст лично меня не так уж и удивляет. А вот его таинственная обсессия — это уже другое дело. Скорее всего, если он действительно в молодом возрасте стал жертвой экспериментов, проводились они с его психикой. Ну, положим, как сделать человека невосприимчивым к постоянным убийствам, смертям и разрушениям — в то время это было ох как актуально. Конечно, это очень сложно и рискованно, но кто во время войны будет следить за правами какого-то никому не нужного человека? Видимо, эксперимент их пошёл не по тому пути, в результате чего обострился, скажем так, скрытый пунктик мистера Лазаруса, после чего он и принялся разъезжать с бродячим цирком по местам былого пребывания своих мучителей, похищая ни в чём не повинных женщин. А вот в чём состоит этот пунктик — это и есть ключ к его поведению, — подытожил Джон.

Некоторое время они молчали. Судья возвестил о начале дополнительного времени, и Грег безрадостно посмотрел на экран. Его команда в очередной раз всё продула.

— Значит, в этом и состоит наш следующий шаг, — отводя взгляд от телевизора, вздохнул он.

— Брайан Морган, — сказал Шерлок. Всё это время он так и простоял у окна, вглядываясь в мягкие летние сумерки.

— Так звали свидетеля? — наморщил лоб Лестрейд, проверяя отчёт. — Хотите, чтобы я устроил вам встречу? — он поднял глаза на Шерлока. — Можно аккуратно выйти с ним на связь.

Не поворачиваясь, Холмс покачал головой.

— Не стоит. Сейчас нужно выждать. До следующего акта у нас ещё есть время, — он помолчал немного, а затем повернулся.

— Джон, разожги камин, — он подошёл к стене и начал срывать с неё листы с информацией по мистеру Лазарусу. — Нельзя оставлять следов.

Последние листы бумаги догорали уже в полной тишине. Шерлок не знал, насколько необходимой была его нехитрая уловка с футбольным матчем, но перестраховаться не мешало — кто знает, что было на уме у похитивших Майкрофта людей. Майкрофт… При мысли о брате у него предательски заныло сердце, и, как всегда в таких случаях, он сразу же потянулся к скрипке. Джон и Лестрейд растворились в тишине лондонского вечера, добрейшая миссис Хадсон, уже давно по-матерински простившая его сегодняшние эскапады, готовила ужин. Закрыв глаза, Шерлок приложил скрипку к плечу и почувствовал, как смычок мягко коснулся струны. Где бы ни был сейчас его брат, Шерлок знал, что он непременно его услышит.

* * *

Тяжёлая дверь со скрежетом закрылась, и Майкрофт остался в одиночестве. Всё было совсем так, как показывали в этих глупых шпионских фильмах: маленькая комната без окон, стол и два стула, единственный свет исходит от небольшой лампы на потолке. Разве что на допрос его повели всё-таки не ночью, а поздним вечером.

С момента взятия под стражу прошло уже две недели, и за всё это время он ни с кем не разговаривал. Когда ему приносили поесть, он спокойно и неизменно вежливо интересовался, можно ли ему позвонить жене, но эти вопросы всегда оставались без ответа. Майкрофт знал, что так будет, но ему хотелось, чтобы они помнили о том, что они разлучили его с семьёй. Подсознательно он почему-то был уверен, что в данный момент это было их уязвимое место, а не его.

И вот, наконец, на исходе четырнадцатого дня его наконец-то вывели из комнаты, что он занимал, и препроводили в подвальное помещение, после чего заперли в этой комнате, где он сидел в одиночестве вот уже минут пятнадцать. Майкрофт чувствовал себя немного уставшим, но в остальном ему удавалось прекрасно себя контролировать. За все эти бесконечные дни он научился вести мысленные беседы с Молли, которые только и спасали его от тоски по ней и сыну. Часы, что она подарила, всегда были рядом, и сейчас он чувствовал, как они согревали его своим присутствием. Ничего, надо держаться. Сегодня был сделан важный шаг — раз они решили вызвать его на допрос, дело, скорее всего, так или иначе сдвинется с мёртвой точки.

Прошло ещё двадцать минут, а затем в коридоре послышалось какое-то движение. Не шевелясь, Майкрофт спокойно дождался, пока откроется дверь и прозвучит тихий, вкрадчивый голос, который он ожидал услышать уже полмесяца.

— Добрый вечер, мистер Холмс.

Алек Каннингем, личный советник премьер-министра, не спеша прошёл к столу и сел на второй стул, напротив Майкрофта. В руках он держал папку для бумаг, которую он незаметным жестом положил рядом с собой.

— Добрый вечер, мистер Каннингем, — спокойно отозвался Майкрофт.

Удивительно, сразу же поймал он себя на мысли — с момента смены правительства они двое встречались довольно редко. Конечно, Майкрофт нечасто выходил из тени, что было вполне понятно, однако о его визави можно было сказать то же самое. Каннингем, разумеется, не посещал заседания кабинета, но он также избегал пресс-конференций, брифингов, встреч с теми или иными группами населения. Даже на частных вечеринках на Даунинг-стрит, по словам Антеи, его не было видно. Майкрофт знал, что многие члены кабинета даже шутили на эту тему, наигранно вопрошая друг друга, а существует ли Каннингем на самом деле. Нет, конечно, Каннингем существовал — как в своё время существовали Талейран, Меттерних или Мазарини. Просто его тактика была ещё более изощрённой, ведь он знал, каков был конец его предшественников.

— Не буду оскорблять вас вопросами о том, довольны ли вы вашим здесь пребыванием, — некое подобие улыбки коснулось его лица, и Майкрофт еле сдержал себя, чтобы не содрогнуться. Вообще-то, у Каннингема была неприметная внешность, но её нельзя было назвать отталкивающей. Однако сегодня что-то в его облике вызывало у Майкрофта гадливость. Каннингем был одет в чёрный костюм-двойку, с галстуком в тон, и его округлая, лишённая какой-либо растительности голова, торчала из этого костюма, как капуста торчит из кочана. Небольшие, слегка навыкате серые глаза на бледном лице как-то терялись, поэтому самое сильное впечатление производил его изогнутый, словно нарисованный художником-авангардистом рот.

— Вы чрезвычайно любезны, — Майкрофт сцепил в замок ладони и положил их на краешек стола. — И всё же я рискнул бы оскорбить вас просьбой телефонного разговора с моей женой.

Каннингем сощурился и поцокал языком.

— Всему своё время, мистер Холмс, всему своё время. Вам не хуже меня известно, что все ваши дальнейшие контакты с вашей женой — не сочтите эти слова слишком двусмысленными — будут всецело зависеть от результатов нашей сегодняшней встречи.

Майкрофт на секунду сжал пальцы, но в следующее мгновение всё так же спокойно и бесстрастно воззрился на Каннингема, очевидно давая понять, что он слушает.

— Мистер Холмс, — он откинулся на спинку стула и слегка побарабанил пальцами по столешнице, — такой умный человек, как вы, разумеется, понимает, что причиной вашего ареста вовсе не является ваша несгибаемая позиция по новому антитеррористическому закону.

Майкрофт выдержал паузу, а затем слегка склонил голову.

— Разумеется.

— Да, да, разумеется, — кивнул Каннингем, этим повторением как бы отрезая ненужную проблему нового закона от материи их нынешней беседы. — Поэтому я бы предпочёл сразу же перейти к делу. Мистер Холмс, вы, конечно, понимаете, что вы принадлежите к самой известной семье нашего королевства.

Майкрофт усмехнулся не без иронии.

— Я бы никогда не стал думать, что моя семья может превзойти по популярности семью Её величества.

На это Каннингем сморщил нос, словно собираясь чихнуть.

— Ах, оставьте этот ваш патриотичный монархизм, — он манерно махнул рукой, но выглядело этот так, словно из-за какого-то дефекта он не смог её распрямить. — Мы ведь оба с вами понимаем, что Виндзорам и не снилась такая власть, какой обладает ваша семья. Что у них есть такого? Балморал, яхты? Крестильные рубашечки, шитые женой Вильгельма Завоевателя? Мистер Холмс, это всё тряпки. В наше время они ничего не решают. А вот интеллект, мистер Холмс — да, интеллект решает всё.

На последней фразе Каннингем глубокомысленно покивал, как кивают незатейливые механические игрушки, продающиеся в китайском квартале. Болванчики, кошки. Майкрофт снова сделал над собой усилие, чтобы не поморщиться.

— Мистер Каннингем…

— И как же повезло вашей дражайшей мамочке, мистер Холмс… — протянул он, подёргивая пальцами сложенных вместе ладоней, словно какая-то дряхлая старушка. — Три таких умненьких отпрыска. Конечно, здесь возразить нечего. Вы сами послужили уже нескольким премьер-министрам и так умело разрешили уже сколько государственных кризисов — сто, сто пятьдесят? Ваш младший брат — о, мистер Холмс, это же настоящий уникум. Мало того, что по нему с ума сходят все женщины, так ведь его же, как огня, боятся все бандиты. Поверьте, многие из нас хотели бы производить такой же эффект на обе эти группы. Да, тут есть чему позавидовать… — Каннингем издал мечтательный вздох, качая головой. — Но ладно бы два сыночка — есть ведь ещё и лапочка дочка! — воскликнул он и внимательно посмотрел на Майкрофта.

Отчего-то от этого взгляда ему стало не по себе. В глазах Каннингема не было никаких эмоций, но складки на его лице и вокруг рта почему-то теперь вызывали у него не гадливость, а с трудом подавляемую дурноту.

— Да, лапочка дочка, — повторил Каннингем, вновь возвращая себе задумчивый вид и опуская глаза. — Знаете, мистер Холмс, я не понимаю всех этих борцов против патриархата. Неужели они не видят, что женщины и так всю человеческую историю были гораздо умнее мужчин? Им ведь ничего не нужно доказывать, они и так уже давно нас обскакали. Разве что… — он словно о чём-то вспомнил и снова поцокал языком, но на этот раз это должно было изображать сожаление. — Разве что, конечно, некоторые женщины всегда были настолько безжалостны, что, пожалуй, держать их за семью замками было бы самым разумным решением.

Он вновь посмотрел на Майкрофта, и теперь тот почувствовал, как по спине у него заструился холодный пот. Это была естественная реакция организма — тело уже поняло то, что ещё не успел осознать мозг, но Майкрофт не мог вспомнить, когда такое с ним случалось в последний раз.

Довольный произведённым эффектом, Каннингем одарил его ещё одной своей мерзкой улыбкой и, расцепив ладони, развёл руки в стороны, берясь за края стола.

— Мистер Холмс, скажите мне, — очень вкрадчиво произнёс он, смотря Майкрофту прямо в глаза. — Как умер Виктор Тревор?

Вопрос был настолько неожиданным, что Майкрофт моргнул, позволяя непониманию отразиться на своём лице.

— Он утонул. Упал в колодец и утонул.

— Вот как? — сощурил Каннингем глаза. — Утонул? Как же не повезло бедному мальчику.

Майкрофт попытался держаться за своё непонимание и таким образом не думать об охватившей его несколько мгновений назад дурноте.

— Мистер Каннингем…

— Ведь он мог бы, скажем, — продолжил рассуждать тот, — сломать себе шею при падении. Это была бы гораздо более быстрая смерть. А ещё он мог бы удачно приземлиться в колодец, где было бы не так много воды, и дождаться спасения. Ведь колодец, в котором его нашли, был не таким уж заброшенным, верно, мистер Холмс? Как-то странно, что его не успели вовремя найти, вам не кажется?

Майкрофт вновь сцепил ослабшие ладони, собираясь с духом и игнорируя навязанные ему правила игры.

— Мистер Каннингем, я по-прежнему не понимаю, какое отношение всё это имеет к моему аресту.

— Всё-то вы понимаете, мистер Холмс, — Каннингем покачал головой. — Вы уже поняли, зачем я приказал вас арестовать, просто в последние годы, под влиянием милой миссис Холмс, вы несколько размякли, так что вам нелегко сразу же это признать.

Упоминание Молли вернуло ему прежнее желание обороняться.

— Что за бред вы несёте? — он поморщился. — Виктор Тревор утонул. То, что с ним случилось, было несчастным случаем. Это дело давно закрыто. Чего вы надеетесь достичь с его помощью?

Каннингем усмехнулся, снова откидываясь на спинку стула.

— О, мистер Холмс, — в его глазах блеснуло торжество. — С его помощью я надеюсь достичь всего.

Он встал, взял принесённую им с собой папку. Пролистав несколько бумаг, он достал одну из них и положил её перед Майкрофтом.

— Скажите, мистер Холмс, это ведь подпись вашего дяди?

Майкрофту хватило нескольких беглых взглядов, чтобы ознакомится с документом. Ему было больше тридцати лет, судя по дате, но выглядел он очень хорошо — значит, все эти годы никто к нему не притрагивался. Машинально отвечая про себя на вопрос Каннингема, Майкрофт отметил, что это действительно была подпись его дяди Рудольфа, брата его матери. Но вот что касается содержания…

— Не бойтесь, мистер Холмс, вы можете не делать вид, что не видите этот документ впервые, — снисходительно проговорил Каннингем, по-прежнему не садясь. — Его никто из вашей семьи не видел. Я вам больше скажу — людей, знакомых с его содержанием, можно пересчитать по пальцам одной руки, так что представьте себе те трудности, которые пришлось преодолеть, чтобы его заполучить. Но вот он у меня, и вы наконец-то узнали истинную причину смерти Виктора Тревора. Вы же понимаете, что это значит?

Майкрофт устало прикрыл глаза, качая головой.

— Да, мистер Холмс, всё именно так, — Каннингем забрал у него документ и, убрав его в папку, положил её на стол, а сам сел обратно на свой стул. — Вы сами знаете, какое сейчас трудное время. И как остро британское правительство нуждается в новых средствах, которые помогли бы это время преодолеть.

— Средствах? — Майкрофт усмехнулся.

— Мистер Холмс, давайте не будем цепляться к словам. Мы оба знаем, какое значение имело бы дело Виктора Тревора, если бы ваш дорогой дядя не вмешался. И да, я признаю, его очень сложно винить, ведь какой бы тогда случился скандал! Но это было уже давно. Вашего дяди нет в живых. И то, что я вам предлагаю… Как вы сможете от этого отказаться?

Всё так же усмехаясь, Майкрофт снова покачал головой.

— Видите ли, мистер Холмс, — мягко проговорил Каннингем, — мы, конечно, могли бы вместо вас арестовать вашу жену и вашего сына, приставить к их головам пару пистолетов, и вы бы сделали всё, что угодно. Но так мы бы никогда не получили вашего содействия, ведь верно? А именно от вашего содействия и зависит конечный успех всего дела. Вы ведь поможете нам, правда? Поможете добиться справедливости для несчастного, ни в чём не повинного Виктора Тревора? И убережёте своего младшего брата от ужасной правды? Он ведь её не вынесет, наш бедный мистер Шерлок Холмс. И к тому же, разве стоит его жизнь, как и жизни вашей жены и сына, того, чтобы защищать монстра, повинного в столь ужасном злодеянии? Вы ведь сделаете правильный выбор, да, мистер Холмс?

До боли вонзившись ногтями в костяшки пальцев, Майкрофт прямо посмотрел на Каннингема. Его взгляд был почти таким же бесстрастным, как и в начале разговора.

— Идите к чёрту, — сказал он.

Изобразив на лице приторную улыбку, Каннингем аккуратно, держа локти у туловища, взял папку с бумагами и встал.

— Не бойтесь, мистер Холмс, — мягко проговорил он, перед тем как уйти. — Вы обязательно передумаете.

* * *

Старенькая швейная машинка в очередной раз умолкла.

— Кажется, Луиза, с этим я закончила, — подошедшая Молли показала ей старую курточку, которую она только что превратила в яркое пиратское одеяние. — Я думаю, такой размер подойдёт ребёнку семи-восьми лет, но если нужно будет подогнать по размеру, я могу потом это сделать.

— Спасибо, Молли, всё просто чудесно, — поспешила заверить её Луиза. — Может быть, вы бы хотели отдохнуть?..

— Да нет, я не устала. Вы говорили, нужно еще вырезать из бумаги пиратские корабли? Для первой стоянки?

— Да, но… О Боже, мисс Ишервуд, ну куда вы это потащили!

Худосочная уборщица, чье изборожденное морщинами лицо было неизменно скрыто под выбивающимися из-под косынки седыми патлами, задрожала, как осиновый лист, и из охапки старых материалов, что она схватила со стола Молли, посыпались обрывки ткани и разноцветные ленты.

— Простите, я… я думала… — невнятно забормотала мисс Ишервуд и затряслась еще сильнее.

— Доктор Холмс еще с этим не закончила, куда вы это несете? — Луиза встала со своего места и забрала у нее ткань. Положив ее на стол, она опустилась на корточки, чтобы собрать то, что мисс Ишервуд успела уронить.

— Миссис Эллингхем, я…

— Мисс Ишервуд, я же вас уже отпустила, — Луиза, как могла, пыталась скрыть свою досаду, но, видит Бог, получалось у нее не очень. — Остальное мы сами потом уберем, спасибо. У нас еще много работы, пусть пока всё будет так, — она выпрямилась, отряхивая руки.

— Простите, миссис Эллингхем… — запричитала та, теребя края своего рабочего фартука.

— Ничего страшного, мисс Ишервуд. Прошу вас, идите домой.

— Да, хорошо, я…

— Пойдемте, я вас провожу…

Вернувшись через минуту, Луиза воздела глаза к небу.

— Простите, Молли, это всё так некстати. Несколько недель назад я наняла новую уборщицу, из Труру. У нее всё из рук валится, но что поделать. Я боюсь, кроме меня, ее никто не стал бы нанимать, а положение у неё сложное.

— Я понимаю, Луиза, ничего страшного, — улыбнулась Молли, вешая курточку рядом с другими готовыми предметами одежды. — Так что насчёт кораблей?

Луиза прикусила губу, оглядывая просторный класс, который они временно переоборудовали под мастерскую. За прошедшие три вечера (детский лагерь работал до четырех, и Молли с сыном приходили после его закрытия) они успели очень много сделать, и если Луизу уже несколько утомила вся эта декоративно-прикладная деятельность, Молли, казалось, вообще не уставала. Она бралась за любую работу, какую только ей предлагала Луиза (и даже один раз перемыла пол в вестибюле, после того как мисс Ишервуд, забыв о том, что там уже было чисто, прошлась по нему в грязных сапогах, в которых она до этого возилась в школьном огороде), и, казалось, необходимость возвращаться домой немного её огорчала. Вспоминая их первую встречу, Луиза думала, что тогда Молли боялась покинуть свое убежище из-за каких-то внутренних переживаний. Сейчас они очевидно её не покинули, но она нашла лучший, чем одиночество, способ, чтобы с ними бороться. К тому же, по всей видимости, она преодолела страх перед знакомством её сына с другими детьми. Как только Луиза узнала, что маленький Уильям был племянником знаменитого Шерлока Холмса, она сразу же поняла, почему он так быстро развивался. В Интернете она нашла несколько статей его тёти, той самой ученицы Рут, посвященных одарённым детям, и эта проблема чрезвычайно её заинтересовала. Поскольку, пока их матери работали над организацией праздника, Джеймс Генри и Уильям все время находились рядом, у неё была возможность наблюдать за ними со стороны. К своему удивлению, она поняла, что Уильям, который был немного старше её сына, словно старший брат, принял на себя заботу о нём, и в играх, которые он ему предлагал, была какая-то своя методика. Луиза признавалась, что испытывает некоторое восхищение, и не раз ловила себя на мысли, что Молли, должно быть, весьма непросто растить такого необычного ребенка. Интересно, каким был его отец?..

— Я думаю, корабли мы оставим на завтра, — протянула Луиза, мысленно подводя итог проделанной сегодня работе. — В принципе, осталось не так много. С вашей помощью, Молли, мы продвигаемся семимильными шагами — одна я бы уже давно умерла от отчаяния.

— Я рада, что помогла. Что ж, тогда, наверное, мы с Уильямом поедем домой. Уже поздно.

— О, насчёт этого, — спохватилась Луиза. Она чуть не забыла о том, что собиралась предпринять уже вчера. — Мартин заберет Джеймса, а я хотела вас отвезти и заодно показать вам место, где будет спрятан сундук с сокровищами. Финальная стоянка. Я хотела спросить вашего мнения о том, как лучше будет её обустроить.

— Вот как? — проговорила Молли. — Что ж, если вы считаете, что я могу оказаться полезной, давайте съездим. Если, конечно, это не очень далеко.

— Нет, что вы, это как раз по дороге, — заверила её Луиза.

Действительно, ехать пришлось не очень долго. Выехав из деревни, они некоторое время ехали по трассе, ведущей к ферме доктора Эллингхем, а затем свернули на боковую дорогу. Проехав еще немного, они миновали небольшой лесной массив и оказались на краю поля. На некотором расстоянии от дороги они увидели средних размеров каменную постройку, явно пребывающую в запустении уже несколько десятков лет.

— В это трудно поверить, но когда-то здесь располагалась типография, — пояснила Луиза, когда они вышли из машины. Чтобы сэкономить время, Молли взяла сына на руки, не без интереса оглядывая старое здание.

— Типография? — повторила она. — Так далеко от деревни?

Луиза закатила глаза.

— Типичный корнуэльский синдром, — она зашагала в сторону дома. — Много лет назад в Портвене поселился очень богатый джентльмен. Никто так и не понял, чего у него было больше, денег или причуд. По всей видимости, и того и другого было примерно поровну. В общем, это было в середине семидесятых, а вы знаете, какое тогда было время. Видимо, под влиянием всех этих политических пертурбаций джентльмен вбил себе в голову, что Британия находится на пороге коммунистической революции. Чтобы этому воспрепятствовать, он на свои деньги организовал типографию и начал выпускать всякие глупые до нелепости брошюрки. Их содержание было настолько абсурдным, что молва о нём дошла до Лондона. Приезжали журналисты, брали у него интервью. Одним словом, мировая известность. А потом в конце десятилетия к власти пришла Тэтчер, и он успокоился. Выпускать брошюрки уже не было смысла.

— И что же с ним стало? — спросила Луиза. Они остановились у высоких, чуть приоткрытых дверей, что вели в здание бывшей типографии.

— О, даже не спрашивайте. Поперхнулся шампанским, празднуя распад СССР, и умер.

Молли не смогла не рассмеяться.

— Что? Но такого же быть не может!

— Вот-вот, — скептически кивнула Луиза. — Действительность всегда прозаичнее народных легенд. Я думаю, на самом деле он подавился собственной желчью. Он никогда не отличался покладистым характером и любовью к здоровой пище.

Она толкнула дверь, и они вошли внутрь. Луиза сразу же щелкнула выключателем, и помещение озарил тусклый свет нескольких допотопных лампочек.

— Ничего себе, — пробормотала Молли. Поставив сына на пол, она взяла его за руку, делая пару шагов вперед.

Типография представляла собой большое прямоугольное помещение, в данный момент — если не считать сломанной деревянной мебели, нескольких досок и кусков какой-то старой арматуры — почти пустое. В высоту она была примерно в два с половиной этажа. По всему периметру помещения, на высоте второго этажа, располагалась галерея (старенькая лестница, на которой отсутствовали две ступени, находилась слева от входа). Перила, на удивление, были целыми. Несколько дверей, видневшихся за ними, по всей вероятности, вели в рабочие кабинеты или другие помещения того же рода, нужные эксцентричному джентльмену для его публицистической деятельности.

— Да, это было бы достойным завершением поиска сокровищ, — проговорила Молли, внимательно оглядывая типографию. — А вы уверены, что сюда можно приводить детей? — посмотрела она на Луизу.

— Да, — кивнула та. — Я знаю одного архитектора, он… — она почему-то запнулась, но сразу же продолжила. — В общем, он сказал, что все безопасно. Конечно, за исключением галереи. Но туда мы подниматься и не будем.

— Что ж, это весьма верное решение. А куда вы хотите спрятать сундучок?

— О, вот в этом и заключается моя дилемма. Я подумала, можно будет сложить в центре кучу сена и спрятать его там. Но тогда это будет не так интересно. Дети сразу же поймут, где нужно искать. А ведь конец приключения должен быть самым захватывающим.

Молли задумалась, ещё раз обвела взглядом помещение.

— Когда мы шли, я заметила, что снаружи есть выход на крышу, — проговорила она.

— Да, вы правы. Крыша деревянная, а само здание каменное. По периметру, ровно над галереей, есть нечто вроде балкона. Видите, там наверху есть маленькое окошко? Я думаю, тот джентльмен организовал это, чтобы обозревать окрестности. Вид там и правда потрясающий, могу вас заверить.

— Любопытно, — проговорила Молли. — Если бы, скажем, нам нужно было разыграть какое-нибудь представление с птицей, что даст ребятам подсказку, это бы подошло, но с сундуком…

— О нет, Молли, даже не говорите, — Луиза вдруг испуганно помотала головой. — Берт Ларч, наш бывший водопроводчик — вы знаете, он отец Эла — уже предлагал разработать механизм, способный спустить сундук вниз с крыши. Но это же очень опасно — он ведь такой тяжелый!

— Да, вот и я о том же. Что ж… — Молли помолчала несколько секунд. — А может быть, мы организуем несколько мест, где может быть спрятано сокровище?.. Да, точно. Например… Например, можно бы было сделать три домика, как в сказке о трёх поросятах. Соломенный, деревянный и каменный. И придумать дополнительно какие-нибудь загадки.

— Да, точно! — с воодушевлением воскликнула Луиза. — Молли, это отличная идея! И материалы, я думаю, здесь можно будет найти без труда!

— Вот и хорошо, — она улыбнулась и подхватила сына на руки. — Уильям, что скажешь? Помнишь сказку о трёх поросятах и сером волке? «Нам не страшен серый волк», да?

Мальчик задумался на мгновение, а затем рассмеялся.

— Не страшен! — весело подтвердил он.

— С вами мне вообще ничего не страшно, — с благодарностью проговорила Луиза. — Одна я бы целую вечность с этим мучилась.

— Вот видите, как всё хорошо сложилось, — сказала Молли, с улыбкой глядя на сына.

* * *

Когда поздним вечером того же дня Молли, поцеловав в макушку заснувшего Уильяма, зашла в свою спальню, она не могла не ощутить внезапно накатившую на нее усталость. Спина болела от нескольких часов сидения за швейной машинкой, а голова немного гудела. Машинально переодевшись и приготовившись ко сну, Молли легла под одеяло, сворачиваясь калачиком. Глаза послушно закрывались сами, и Молли почувствовала, как всё тело наконец-то расслабляется.

В первый день, когда она помогала Луизе с праздником, она всё ещё испытывала неловкость. Две недели одиночества словно перепрограммировали её сознание. Она научилась всё делать на автомате и ни о чём не думать. Готовить, стирать, играть с Уильямом, читать. Ей казалось, только так она сможет не разорваться на части от той боли, что её терзала. Только так она сможет на время отгородиться от мыслей о Майкрофте. Каждый день она молилась о нём всем возможным богам, но больше она ни о чём не позволяла себе думать. Он в порядке, и он скоро вернётся. Он в порядке, и он скоро вернётся.

Но после того случая у доктора Эллингхема она открыла новый способ оставаться живой. Нужно было помогать. Не просто что-то делать, а помогать. Поэтому она, не задумываясь, предложила Луизе свою помощь. Ведь в этом случае, когда Майкрофт вернётся, она сможет сказать ему, что была сильной, что не лила понапрасну слезы, а заботилась об их сыне и помогала другим. Он должен знать, что она справилась и всё выдержала, а не сидела в четырёх стенах. К тому же… К тому же, так она хоть с кем-то общалась, раз уж она решила отгородиться от своей семьи.

Это случилось вскоре после ареста Майкрофта. Молли тогда не понимала точно, какой сегодня день, сколько времени произошло с момента обыска. Тревога была такой сильной, что иногда она забывала поесть. Тревога, а ещё отчаяние от собственного бессилия, с которым она никак не могла смириться.

Тогда был поздний вечер. Эвр пришла в гости, чтобы сообщить, что она скоро уезжает к своей подруге. Молли отнеслась к этой информации с полным безразличием. Она с самого начала не понимала, как Эвр сможет ей помочь. Они с Майкрофтом всегда держались на расстоянии вытянутой руки.

А потом пришли Шерлок и Джон. Они продолжали расследовать то дело о пропаже драгоценностей и зашли к ней по дороге. Шерлок, после того как он узнал о выкидыше, случившемся у их матери, больше не приходил. Насколько поняла Молли из его слов, он пытался понять, зачем арестовали Майкрофта, но пока не сильно продвинулся в этом деле. Молли вообще не видела смысла за него браться. Всё и так было понятно.

— Молли, я… — в последнее время Шерлок всегда выглядел не очень уверенно, когда ему нужно было обратиться к ней с каким-либо вопросом. — Послушай, то, что сейчас происходит, это ужасно, и… Я знаю, мы пока ничего не можем сделать, чтобы вернуть… Майкрофта, но это не значит, что мы не можем тебе помочь. Поэтому я подумал, что, быть может, тебе с Уильямом стоит на время переехать на Бейкер-стрит?.. Комната наверху свободна, и миссис Хадсон всегда сможет помочь с Уильямом. По крайней мере, ты не будешь одна.

Молли резко встала, собрала чашки, из которых они четверо только что пили чай.

— Я не могу оставить дом, — бросила она, со стуком ставя их в раковину. — Если Майкрофт вернется, я должна быть здесь.

— Молли, я не…

— К тому же, я не хочу тебе мешать, — она взяла салфетку, чтобы вытереть стол. — Уильям шумный, он помешает твоей работе.

— Молли, ты думаешь, моя работа важнее, чем…

— Да замолчи ты наконец! — закричала она, изо всех сил швыряя салфетку на пол.

Молли до сих пор не знала, что привело к этому срыву. Возможно, то, что подспудно она действительно чувствовала себя одиноко и понимала резонность предложения Шерлока, но не хотела принимать его помощь, потому что это было равносильно признанию того, что Майкрофта не будет рядом ещё долгие недели. Возможно, она слишком мало спала, и намеренно успокаивающий голос Шерлока просто действовал ей на нервы. А возможно, дело было в том, что она ощутила ещё в день обыска. В том страхе перед похожестью двух братьев, которая так её пугала.

— Замолчи! — из её глаз брызнули слезы. — Как тебе только духу хватает?!

Шерлок побелел как полотно. Рядом с ним Джон слегка нахмурился, а Эвр отвела взгляд куда-то в сторону, словно не желая быть свидетелем подобной сцены.

— Молли, я…

— Неужели не ясно, что это всё из-за тебя?! — она задыхалась от слёз, и её трясло, но она не обращала на это внимания. — Майкрофта арестовали из-за тебя! Сколько раз ты рисковал всем ради других, забывая при этом о нём?! Сколько, Шерлок?! Думаешь, я этого не понимала? Думаешь, я этого не видела? Он всё ради тебя делал, а тебе всегда было плевать! Когда ты застрелил Магнуссена, ты думал о том, что это с ним сделает?! Когда ты накачал себя наркотиками, чтобы этот полоумный Смит тебя прикончил, ты думал о том, что будет с нами?! Нет, зачем! Великий Шерлок Холмс — он всё знает лучше! Ну и что сейчас, Шерлок? Что ты можешь сделать сейчас?! Да ничего!!

— Молли, — заговорил было Джон, — тебе нужно успокоиться…

— Не тебе, Джон Ватсон, говорить, чтобы я успокоилась! — гневно закричала она, с трудом переводя дыхание. — Не тебе! Сколько раз все мы умоляли тебя поговорить с Шерлоком, когда умерла Мэри, и что? Тебе было плевать! Потому что все вокруг должны были потакать твоим капризам! Шерлок Холмс и доктор Ватсон, вокруг них вращается весь мир! А все остальные могут идти к черту! Ну так вот что я вам скажу: это вы идите к черту! Вон из моего дома! И чтобы я больше вас не видела!

С этими словами она выбежала из кухни. В одно мгновение оказавшись на втором этаже, она ворвалась в спальню, рухнула на постель и зарыдала.

Молли никогда так не плакала. Всё напряжение последних дней вырвалось наружу, и ей хотелось выть в голос, пусть даже это разбудило бы её сына. Она больше так не могла. Она устала быть сильной, устала справляться со сложными характерами своей семьи и друзей. Устала от того, что все вокруг предлагали решения, от которых не было никакого толка. Она просто устала, и ей просто хотелось плакать.

Она не слышала, как хлопнула входная дверь, но внезапно поняла, что в доме стало тихо. По всей видимости, все ушли. Ничего, об этом она подумает завтра. Переживаний у неё и так хватает.

— Молли?..

Она не шелохнулась, продолжая лежать, вцепившись в подушку. Это был не Шерлок, это была Эвр. Она обычно просто говорит, что ей нужно, и уходит. Все они уходят.

Однако сегодня всё было по-другому. Подождав немного у двери, Эвр подошла к невестке, и, подобрав складки на брюках, осторожно устроилась рядом. Опершись левым локтем о подушку, правой рукой она дотронулась до плеча Молли. Это не было то утешающее объятие, которые так часто показывали по телевизору в глупых сериалах, это было что-то более важное. Не дежурное проявление сочувствия, а желание сделать что-то конкретное.

— Когда мне было пять лет, я принесла домой ветрянку, — тихо заговорила Эвр. По направлению её голоса Молли чувствовала, что она смотрит куда-то вперёд, мимо неё. — Мы так и не поняли, где я её подцепила. И, конечно же, болезнь передалась остальным. Дети, как тебе известно, переносят эту болезнь, как правило, очень легко, а вот подросткам приходится сложнее. Майкрофт ещё болел, когда мы двое уже выздоровели. Я помню, мама закрывала дверь в его комнату, чтобы мы не мешали ему отдыхать. И как-то утром она нашла в коридоре спящего Шерлока. Он так хотел зайти к нему, но боялся помешать, поэтому и сидел под дверью. Наверное, они переговаривались, пока он не заснул.

Молли почувствовала, как из глаз снова потекли слёзы. Она крепче вцепилась в подушку, словно это могло помочь ей спрятаться, исчезнуть, скрыть от чужого взора эту нелепую слабость. Сколько времени это продлилось, она не знала, как не понимала того, зачем Эвр вдруг об этом вспомнила. Это же совсем неважно. Совсем, совсем неважно.

— Молли, ты знаешь, у меня в университете была одна преподаватель, — вновь заговорила Эвр. — Доктор Рут Эллингхем. Она сейчас живёт в Корнуолле, в одной деревне. У неё там небольшой пансион, и, насколько мне известно, в данный момент постояльцев нет. Я думаю, было бы хорошо, если бы вы с Уильямом туда съездили. Зачем тебе терпеть наши унылые лица? Да и Уильям любит море. Помнишь, ты рассказывала? Я проведу немного времени с Венди, поработаю над монографией и тоже приеду. Если, конечно, ты захочешь.

Молли вытерла глаза краешком наволочки и села.

— Почему ты это делаешь? — шмыгнув носом, спросила она.

Эвр пожала плечами, садясь прямо.

— Потому что ты моя сестра. А сёстры помогают друг другу.

Молли подняла на неё опухшие глаза. Это был первый раз, когда Эвр назвала её сестрой. Она не думала, что это вообще возможно. Видимо, такие люди, как Холмсы, только перед лицом серьёзных вызовов способны давать волю чувствам. Ей следовало бы это знать.

— Я не уверена, что справлюсь, — она покачала головой. — Если с Майкрофтом что-то случится…

— Молли, не думай об этом, — Эвр взяла её ладони в свои и крепко их сжала. — Предоставь это нам. А сама подумай о сыне. Майкрофту бы понравилось, если бы вы сменили на время обстановку.

— Наверное, ты права… — прошептала она. — Наверное, я так и сделаю…

Сейчас, засыпая в теплой постели корнуэльского дома, Молли поняла, что Эвр предложила самое верное решение — такое, которое наверняка одобрил бы Майкрофт. Единственное, она так и не приехала их проведать, даже не позвонила. С другой стороны, не могла не признать Молли, это могло быть и к лучшему. Иногда родственные связи на расстоянии работают лучше, чем вблизи.

Брайан Морган, исполнительный директор крупнейшей в Ройстон-Вейси компании по переработке пластика, не мог поверить, что с ним опять это случилось.

С тех пор как он провел несколько месяцев в плену у диких циркачей, прошло уже больше пятнадцати лет, но он так и не смог полностью оправиться от этого потрясения. Утешение, как и всегда, Брайан находил в работе, а еще в тихой, спокойной обстановке родного Ройстон-Вейси, вдали от тревог и суеты больших городов. Временами, однако, Брайан вынужден был покидать свою скромную обитель и по делам компании ездить в Лондон, эту человеческую клоаку, где он всегда чувствовал себя не в своей тарелке. Каждый раз он стремился как можно скорее вернуться домой. Так должно было быть и сегодня, если бы судьба, впервые с того дня, когда он сбежал из того жуткого цирка, не повернулась к нему другим местом.

Он уже направлялся на вокзал, как вдруг его остановил полицейский. Точнее, это, наверное, был детектив — он показал ему значок, но не носил форму. Конечно, Брайан сразу же разволновался не на шутку. Он ведь даже не ехал на автомобиле, а шел пешком, и никаких дорожных правил не нарушал. Полицейский, однако, сразу же сказал, что его коллеге нужно задать ему пару вопросов относительно арестованного около года назад мистера Лазаруса. Это известие повергло Брайана в шок. Он не мог поверить, что хозяина цирка, наводящего ужас на всякого, кто с ним встречался, всё-таки поймали. Видимо, потрясение его было столь велико, что он не заметил, как сзади к нему подошел другой человек, довольно воинственно настроенный невысокий тип в темной куртке. А через секунду к ним уже подъехало такси. Оба незнакомца, полицейский и его суровый товарищ, жестами пригласили Брайана сесть в машину, и, когда они последовали за ним, такси устремилось в неизвестном направлении.

Они ехали, наверное, минут двадцать и остановились на берегу реки, у нескольких сооружений, которые, по мнению Брайана, представляли собой заброшенные доки. Машина остановилась в тени этих покосившихся зданий (уже было довольно темно, и скрыть автомобиль в такой местности не составляло большого труда), и полицейский вышел первым, после чего довольно вежливо пригласил Брайана последовать его примеру.

Когда он вышел наружу, он сразу же понял, что коллегой полицейского, желавшего его допросить, был водитель такси. Высокий молодой мужчина с немного неприятной внешностью, он закутался в довольно нетипичное для летнего времени года тёплое пальто и прижимал к горлу синий шарф, словно боясь простудиться. В его манере держаться, что было справедливо и для его друзей, не было ничего угрожающего, но Брайан сразу же почувствовал исходящее от него напряжение, и ему самому стало от этого ещё тревожнее.

— Мистер Морган, — он протянул ему ладонь с неестественно длинными пальцами, которую Брайан осторожно пожал. — Надеюсь, вы простите нам эти немного театральные предосторожности. К сожалению, сейчас мы вынуждены действовать крайне осторожно, так что я буду признателен, если вы простите мне, что я не представлюсь.

— Понимаю, — Брайан сглотнул. Боже, хоть бы они его всё-таки не прихлопнули.

— Пройдёмте? — молодой человек жестом пригласил его сесть на лавку, притулившуюся у одного из покосившихся сооружений. Нетвёрдо кивнув, Брайан последовал за ним. Когда они сели, он почувствовал, как еле заметно подрагивают его колени. Двое других остались стоять немного на расстоянии. Впрочем, было очевидно, что им будет слышно каждое слово.

— Мистер Морган, — обратился к нему мужчина в пальто. — Я понимаю, что вы уже много раз рассказывали полиции историю вашего… похищения человеком, которого я знаю под именем мистера Лазаруса, и осознаю, что вам может быть неприятно возвращаться сейчас к этой теме. Но дело в том, что в прошлом году я сам с ним столкнулся, и сейчас мне важно услышать от вас как можно более подробный отчет о случившемся.

— Его же поймали, верно? — Брайан наморщил лоб, вспоминая, что сказал ему полицейский.

— Да, но это не решает нашей проблемы. Я…

— Как это случилось? — спросил Брайан, не обращая внимания на слова собеседника. Ему до сих пор с трудом верилось, что это действительно было возможно.

Молодой человек прикусил губу, но всё же ответил.

— Он похитил мою сестру. Мы с братом и друзьями устроили на него ловушку. Теперь он в тюрьме.

— Вот как, — задумчиво проговорил Брайан. — Значит, вам повезло больше, чем мне.

Повисла пауза. Его собеседник выжидал, очевидно, предполагая, что последует продолжение. Брайан вздохнул, снял свои старомодные очки с перегородкой (такие носил когда-то Джон Мейджор), протёр их своим кашне, выглядывавшем из-за не застёгнутого плаща, и сказал:

— Что вы хотите знать?

— Всё, — в его голосе послышалась настойчивость. — Как можно более детальный рассказ. Если, конечно, вас не затруднит.

Брайан покачал головой. Водрузил очки обратно на нос.

— Всё началось с того, что моя жена не вернулась домой. Кейти, так её звали. Я обратился в полицию, но они сказали, что пока ещё прошло слишком мало времени, и скоро она наверняка объявится. Мы с ней недавно купили в магазине подержанных вещей какую-то настольную игру, я забыл название. Но оказалось, что там не хватало фишек. Я пошёл обратно в магазин, чтобы попросить что-нибудь взамен этих потерянных фишек. В магазине я встретил продавца. Я помню, что немного удивился — там обычно работали пожилые женщины, а он выглядел лет на тридцать с небольшим.

— Как он выглядел? — внезапно спросил его собеседник. Было видно, что он слушает чрезвычайно внимательно.

— Я уже не помню точно, — Брайан пожал плечами. — Он был в щеголеватом костюме. Кажется, у него был очень яркий розовый галстук.

— А его лицо?

— Лицо было обычным, даже немного бледным. И светлые волосы.

— Вот как? — он задумался на мгновение. — Прошу вас, мистер Морган, продолжайте.

— Я попросил его дать мне что-то взамен недостающих фишек, и он предложил мне брошь. Я взял её, поблагодарил и ушел. Когда же я пришел домой, я понял, что это была точь-в-точь такая же брошь, что я когда-то подарил Кейти. И она была на ней в тот день, когда она пропала. Я понял, что этот человек может знать что-то о судьбе моей жены, и вернулся в магазин. Я показал ему её фотографию, но он сказал, что никогда её не видел. Но я понял, что он лжёт, это было написано у него на лице. Тем не менее, я не смог добиться от него правды и уже собрался уходить, как вдруг он напал на меня сзади и начал душить. Я попытался вырваться и царапнул его по лицу. И тут произошло нечто ужасное. Оказалось, что его бледное лицо было маской, наложенной с помощью крема. Как только я его смазал, оказалось, что его настоящая кожа на лице была чёрной, как смоль. Я уже думал, что он меня задушит, как вдруг ворвалась мисс Калвер — она работала в магазине — и ударила его по голове.

Брайан снова вздохнул, переводя дух, и достал из внутреннего кармана пиджака платок. Было видно, что молодой человек с нетерпением дожидается, пока он вытрет лоб и спрячет платок, но он сдержался и не стал его подгонять.

— Мы отнесли его наверх — мисс Калвер жила над магазином — положили его на кровать и связали. Сначала мы хотели позвонить в полицию, но потом я понял, что тогда этот странный человек — мы узнали, что его звали Папа Лазару, и он был хозяином бродячего цирка — будет всё отрицать, и я никогда больше не увижу Кейти. Поэтому мы дали ему сбежать, а сами проследили за ним.

Как оказалось, он жил в доме на окраине Ройстон-Вейси. Мы сумели забраться в него через окно. Это был ничем не примечательный дом — только, разве что, там был жуткий беспорядок. Кажется, в одной из комнат горы одежды валялись прямо на полу. Я попытался найти что-то, что могло бы дать зацепку о местонахождении Кейти, и зашёл в одну из спален. Это… Это была очень странная комната. Там было много фотографий, но большинство из них явно было старыми. А затем… затем я нашёл книгу жён.

— Книгу жён? — повторил он.

— Да, всё верно, — Брайан кивнул. Ему вдруг стало очень грустно. — Этот маньяк похищал женщин в свою коллекцию. Делал их своими жёнами.

Послышалось неразборчивое бормотание. Брайан поднял голову и понял, что это сказал что-то стоявший чуть в отдалении полицейский. На его лице был написан шок.

Его коллега откашлялся.

— Что было дальше, мистер Морган?

— А дальше нас связали его сподручные — карлики, которые, видимо, участвовали в его цирковых представлениях. Нас посадили в той же спальне, где я нашёл альбом. Папа Лазару вновь стал накладывать свой макияж. Он выглядел очень довольным, и, видимо, хорошее расположение духа поспособствовало тому, что он разговорился. И знаете, из его слов я понял, что он не был каким-то сексуальным извращенцем, как я подумал сначала. Я даже уверен в том, что он никогда не осуществлял подобного насилия по отношению к своим жертвам. Скорее он был заинтересован в том, чтобы они ему служили. Он сказал что-то вроде: «Мои жёны так многому меня научили». Меня это поразило. Я и не подозревал, что могут существовать такие психологические отклонения.

Брайан замолчал, и воцарившаяся после этого тишина продлилась, наверное, несколько минут, после чего его собеседник вновь заговорил:

— И что же было дальше?

Брайан пожал плечами.

— Ничего. Потом они отвезли нас в цирк и сделали своими рабами.

— Вы сумели найти свою жену?

— Да. Она была там, но нас разлучили. Не давали видеться.

— И как вы сбежали?

— Никак.

Этот ответ его озадачил.

— Пожалуйста, поясните.

— Никак мы не сбегали, — сказал Брайан. — Через несколько месяцев они просто оставили нас во время одного из привалов, а сами уехали рано утром.

— Оставили только вас и вашу жену?

— Нет, почему. Ещё мисс Калвер и около двадцати других женщин. Тех, кого он похитил в Ройстон-Вейси.

— Понятно, — медленно сказал он. Видимо, он о чём-то размышлял. Затем, посмотрев Брайану прямо в глаза, он спросил:

— Мистер Морган, как вы считаете, кем был этот человек?

Брайан усмехнулся и снова покачал головой.

— Я уже говорил это вашим коллегам и могу повторить снова. Это был дьявол.

Искра какого-то необъяснимого любопытства мелькнула в его глазах.

— Да, мистер Морган, это я и прочитал в материалах по вашему делу! Но почему вы так сказали? Почему он был дьяволом?

Брайан внимательно посмотрел на него и сказал:

— Потому что только дьявол похищает людские души, чтобы использовать в своих корыстных целях их таланты.

На этом разговор закончился. Молодой человек поблагодарил Брайана, и его спутники (он с ними не поехал) отвезли его на вокзал. В ту ночь, однако, Брайан так и не смог заснуть. Ему вновь чудились два белых круга на чёрном как смоль лице, и он снова слышал неизвестную науке тарабарщину, которую Папа Лазару использовал вместо английского языка для общения со своими жёнами.

* * *

Слабые лучи восходящего солнца начали постепенно проникать в комнату. Так Майкрофт понял, что уже утро. В эту ночь он спал, наверное, часа два. В остальное время он просто лежал, не раздевшись, на постели, и пытался хоть как-то сопротивляться воспоминаниям о разговоре с Каннингемом, которые отныне неотлучно его преследовали.

С тех пор прошло уже две недели. Майкрофт вновь был предоставлен самому себе. Отношение к нему не изменилось. Он по-прежнему жил комфортно, по-прежнему мог переводить Гомера. Его по-прежнему не выпускали на улицу. Но вот позвонить жене он больше не просил, потому что сейчас он не представлял, что ей скажет.

Почувствовал ли он тогда, тридцать с лишним лет назад, что дядя Руди что-то от него скрывает? Закралось ли в его сердце подозрение? Пробовал ли он провести собственное расследование? Сопоставлял ли факты, проводил ли их анализ? И да, и нет. Но если быть до конца откровенным, то скорее всё-таки нет.

Майкрофт знал, что отчётливо врезалось ему в память одно обстоятельство. Его мать не пустили на опознание вместе с миссис Тревор. Они были подругами, их дети дружили, а её не пустили поддержать близкого человека в столь страшную минуту. Он помнил, как мать долго ругалась по этому поводу с дядей Руди, но тот был непоколебим, и тело Виктора Тревора она так и не увидела. И теперь, кажется, он начинал понимать, почему. Если бы мама увидела труп, у неё сразу же возникли бы вопросы. Почему он не распух, если пролежал в воде два дня? Откуда взялись царапины на ладонях и кончиках пальцев? И почему вся одежда была изодрана, что произошло уже явно после того, как мальчик оказался в колодце?

Нет, всё это не поддавалось его восприятию. Уже две недели он жил с этой правдой, и он так и не смог её постичь. Это было просто невозможно. Просто. Невозможно.

Но хуже всего было другое. Хуже, чем эта неприкрытая, голая правда, было осознание того, что из-за того поступка ныне покойного дяди Руди его жене и сыну теперь угрожает опасность. У него не было выбора. Точнее, конечно, он был, и Майкрофт знал очень простой способ всё изменить, уберечь Молли и Уильяма от того, что заготовил им Каннингем. Но если он пойдёт этим путём, вся их жизнь распадётся. Он спасёт жену и сына, но он потеряет сестру, родителей и брата.

Майкрофт стиснул зубы, изо всех сил подавляя новое воспоминание. Последний раз в такой ситуации он оказался несколько лет назад. Точнее, долгое время ему казалось, будто прошла целая вечность, но по сравнению с тем, что он недавно узнал, это было словно вчера. Он только что увидел, как Шерлок в упор застрелил Чарльза Огастеса Магнуссена. Дальнейшее он наблюдал как бы со стороны. Шерлок поднял руки и опустился на колени, после чего его увели оперативники, оставив шокированного доктора Ватсона самому разбираться с тем, как он будет добираться домой. Майкрофт на автомате приказал пилоту вертолёта приземлиться, после чего пересел в подъехавшую машину. Он ничего не говорил, но окружающие и так понимали, что прежде чем начнётся следствие, он сам поговорит с братом.

Шерлока отвезли в Лондон, в одно из правительственных учреждений, предназначенное как раз для таких особых случаев. Его заперли в комнате без окон — примерно в такой, где проводил свои допросы Алек Каннингем. Майкрофт выждал несколько минут, давая Шерлоку свыкнуться с обстановкой, и зашёл к нему.

Сразу же ему бросилось в глаза, что младший брат был далёк от того, чтобы прийти в себя после случившегося. Когда его уводили оперативники, он выглядел отстраненным, почти безразличным. Сейчас, когда эта апатия первых минут прошла, и он полностью осознал произошедшее, ему лишь с огромным усилием удавалось не поддаваться нервному напряжению, тугим коконом окутавшему всё его тело. Наверное, в это время лучше было к нему не приближаться, но в тот момент всякие доводы рассудка были безразличны Майкрофту. Он не мог оставаться в стороне, пока его младший брат сражался с демонами, которых сам же и выпустил.

Бросив быстрый взгляд на вошедшего Майкрофта, Шерлок поджал губы и сразу же отвернулся к стене, чтобы брат не видел его лица.

— Мне нужно поговорить с сестрой, — сказал он в стену, будто Майкрофт был не его родным братом, а тюремным сторожем или адвокатом, пришедшим заявить, что он теперь будет представлять его интересы.

— Она едет. Будет через десять минут.

Шерлок ничего не сказал. Скрестив руки на груди, он словно пытался уберечь своё тело от новых приступов дрожи.

— Шерлок, я хочу, чтобы ты знал: мы делаем всё возможное, но в данной ситуации наши ресурсы весьма ограничены. Поэтому тебе придётся готовиться к самому худшему сценарию.

Ответом ему была презрительная усмешка.

— Ты думал меня удивить этим, так что ли? Напрасно. Я и так прекрасно понимал, что британское правительство сразу же умоет руки. Когда за него делают всю грязную работу, оно так и поступает.

— Нет, неправда, — Майкрофт покачал головой. — Ты об этом не думал. Это был спонтанный поступок, ты его не предусмотрел. Этим и объясняется твоё нынешнее состояние.

— Оставь себе свои ремарки о моём состоянии! — со злостью выплюнул Шерлок, совсем как ребёнок, сделавший нечто неправильное и не желающий этого признавать. — Это был единственный выход! Правильный выбор, который никто из ваших трусливых политиков не отважился сделать!

— Лишение человека жизни никогда не является правильным выбором, кем бы этот человек ни был.

— Он не был человеком! Мерзкая гадина, ползучая тварь! Он…

— Он угрожал близкому тебе человеку, я это понимаю. Но посмотри мне в глаза и скажи, что с его смертью исчезли все возможные пути причинить ей — и ему — вред.

Шерлок резко развернулся. В глазах его был гнев.

— Я поклялся их защищать! Я дал слово, и если…

— Ты дал слово женщине, которая тебя обманула. Я не думаю, что такие случаи обговорены рыцарским кодексом.

Его слова подействовали на него как пощёчина.

— Да как ты только смеешь…

— Смею, — повторил Майкрофт. — Потому что, как мне кажется, в погоне за исполнением одного обещания ты забыл о своих прочих обязанностях. Забыл о том, что твоя жизнь — твоя, Шерлок, а не кого-то другого, — тоже кое-кому дорога. И что нам будет очень тяжело смириться с теми последствиями, к которым приведёт твой очередной необдуманный поступок.

Шерлок усмехнулся, мотая головой, будто бы Майкрофт говорил о чём-то, о чём он не имел никакого представления.

— Как же ты изменился, дорогой братишка, — отдалённо в его голосе можно было различить презрение. — Я всегда говорил: на таких, как мы, женитьба очень дурно влияет. Посмотри только, что с тобой сделала эта серая мышка.

Майкрофт прикусил губу, стараясь держать себя в руках.

— Шерлок, не говори того, о чём…

— О чём я потом пожалею? — он разразился издевательским смехом. — Да я уже жалею! Жалею, что из-за меня такая посредственность, как ты, встретилась с таким неуверенным в себе существом, как она! И вот теперь вы вдвоем, отыгрываясь на других за собственные комплексы, лезете в чужие жизни, хотя вас никто об этом не просил! Так иди к своей дорогой жене и скажи ей, пусть оставит своё сочувствие при себе и возвращается к копанию в трупах, или чем она там занималась, перед тем как оказаться в твоей постели!

Повисла звенящая, очень долгая тишина. На лице Майкрофта не было ни кровинки. Он смотрел на разъярённого и одновременно с этим очень испуганного младшего брата, будто отказываясь верить в то, что он действительно сказал все эти слова, как отец, предостерегавший своего ребёнка против езды на велосипеде по камням, смотрит на сына, вернувшегося домой с разбитыми в кровь коленками.

В дверь постучали.

— Да, — каким-то чужим, далёким голосом сказал Майкрофт.

В комнату заглянул охранник.

— Мистер Холмс, приехала доктор Элизабет Холмс.

— Хорошо, — медленно кивнул Майкрофт. Всё это время он так и смотрел на Шерлока, который, всё ещё находясь под влиянием гневного импульса, не отводил взгляда. — Проведите её, пожалуйста.

— Да, мистер Холмс.

Не говоря больше ни слова, он покинул помещение.

Он так и не сказал Молли о том, что тогда услышал, а Шерлок так и не принёс прощения. Возможно поэтому Майкрофту до сих пор было нестерпимо больно, когда он об этом вспоминал. После этого разговора он всерьёз задумывался о том, чтобы все бросить. Уехать в Америку или в Канаду, начать жить заново. Конечно, для Молли это стало бы потрясением, но она бы его поддержала, он был в этом уверен. И больше ничего бы этого не было. У них была бы своя жизнь, своя семья. Дети, которым не пришлось бы расти в этом цирке, в который превратилось их нынешнее существование. Всё было бы гораздо проще и легче.

И всё же он этого не сделал. Всё же, вернувшись в тот вечер домой, он просто обнял Молли, без слов попросив её принять эту ситуацию и быть рядом. И она всё поняла. И они опять продолжили заботиться о своих родных, пусть даже те не принимали эту заботу. И с тех пор ничего не изменилось. Поэтому Майкрофт не мог принять выдвинутый ему ультиматум, и он не мог отказать. У него не было ответа. Впервые в жизни у него не было ответа.

Алек Каннингем, к которому его вскоре препроводили, сразу же это понял, ведь недаром его называли «серым кардиналом» Британских островов. Изобразив сочувственную улыбку, он покачал головой и снова поцокал языком.

— Что ж, мистер Холмс, вы меня разочаровали. Ума не приложу, как вы можете так долго сомневаться. Наверное, сидя здесь, взаперти, уже больше месяца, вы просто не до конца осознали, о чём я вам говорил. Я думаю, свежий воздух пойдёт вам на пользу. Как насчет поездки в Корнуолл?..

* * *

Грег Лестрейд с тоской посмотрел на очередную чашку горячего черного чая. Нет, конечно, доброта миссис Хадсон не имела границ, но ещё несколько дней в том же духе, и традиционный английский напиток начнёт вызывать у него отвращение.

— Как там дело леди Шэффилд? — обратился он к Джону, поневоле прихлёбывая чай.

— Утомительнее, чем мы думали, — устало сказал тот, бросая на журнальный столик одну из сегодняшних газет. — Похитители весьма искусно всё организовали и решили пока залечь на дно. У нас есть четверо подозреваемых в сокрытии драгоценностей, и пока не один из кандидатов себя не выдал.

— Сочувствую, — промолвил Лестрейд. — Вы, наверное, весьма этим раздражены? — обратился он к Шерлоку.

Детектив, погружённый в свои мысли, предсказуемо не ответил. Грег вздохнул и сделал ещё один глоток чая.

Конечно, он никогда не претендовал на то, чтобы считаться близким другом Шерлока Холмса, но его позиция стороннего наблюдателя компенсировала это обстоятельство. Грег, может быть, и не был гением криминального сыска, как Шерлок, но это не означало того, что он не замечал происходящего вокруг. Напротив, он всё хорошо понимал, и это, как бы невероятно ни звучало подобное утверждение, заставляло его жалеть своего коллегу-любителя. Ведь в самые трудные времена он всегда оставался один.

Его брата арестовали. Сестра уехала. Родители… Судя по тому, что знал Грег, родители уже давно самоустранились от жизни своих детей. Лучший друг… Инспектор так и не смог до конца понять, на какой уровень вышли теперь взаимоотношения Шерлока и Джона, но прекрасно осознавал, что они уже никогда не будут прежними. Тень Мэри Ватсон всегда будет стоять между ними, и память о ней не способна была их сблизить, ибо Джон так и не понял (или не хотел понять), кем была его жена для Шерлока. Она была его другом, человеком, чью гибель он тяжело переживал, но никто вокруг этого не видел и не брал в расчёт. Грег чувствовал, что Шерлок всегда был на стороне Мэри, даже когда стало известно, что она лгала им всем, и знал, что он никогда не простит себе её гибели. Джон, возможно, и мог простить, но сам Шерлок — никогда.

Поэтому отношения между ними стали другими, и пути назад не было. Они по-прежнему были друзьями и коллегами, но каждый словно держался на расстоянии, боясь, что прежняя близость неизбежно приведёт к появлению трудностей, подобных тем, что когда-то чуть не разрушили их жизнь.

Таким образом, оставалась ещё Молли, но Молли… Грегу совестно было в этом признаваться, но подсознательно он ждал того момента, когда она попадёт под перекрёстный огонь двух родных братьев. По всей видимости, это и произошло, иначе зачем она бы уехала из Лондона в деревню, где не было никого, кто мог бы её поддержать? Грег помнил, как когда-то, целую вечность назад, Молли сказала ему, что она обручена с Майкрофтом. Он знал, что Шерлок не сможет с этим смириться. Не потому, что он любил Молли той любовью, которая заставляет мужчину делать женщине предложение. Но потому, что союз двух близких ему людей делал его вдвойне уязвимым. Отныне любое его действие должно было совершаться с оглядкой на их молчаливое присутствие — обстоятельство, в его работе могущее иметь непоправимые последствия. Именно из-за него Шерлок и оказался сейчас в абсолютном одиночестве.

Впрочем, подумал Грег, он знал Холмсов достаточно долго, чтобы знать, что всегда остаётся что-то, что простые смертные могут упустить из виду, когда речь заходит об этой семье. В конце концов, учитывая все обстоятельства, в условиях нынешней слежки он всё равно каким-то образом сумел заполучить документы из Скотланд-Ярда и выйти на Брайана Моргана. Значит, оставался ещё где-то в необозримых далях ангел-хранитель, помогавший в трудную минуту Шерлоку Холмсу?..

— Ладно, — голос поднявшегося с дивана Джона вывел его из размышлений. — Не знаю, как вы, а я дьявольски проголодался. Может быть, закажем…

Что хотел заказать Джон они, однако, не узнали. Погружённый в свои мысли Шерлок внезапно широко раскрыл глаза, и на его лице появилось озарение.

— Ну конечно… — прошептал он, вставая из-за стола; друзей он словно не видел. — Конечно, как я раньше этого не понял… «Мои жёны так многому меня научили»… Вот она, причина его психоза… Поэтому он и похитил Эвр… Универсальный источник знаний… Но это же значит…

Внезапно он замер. Радость от раскрытия очередной загадки на его лице сменилась смятением, которое через несколько секунд переросло в шок.

— О Боже… — только и вымолвил он.

— Шерлок, — заговорил было Джон, — что…

Но детектив не ответил. Схватив пальто и шарф, не обращая никакого внимания на ничего не понимающих друзей, он вылетел из квартиры.

* * *

— Почему вы не рассказали отцу о похищении?

Миссис Холмс, протянувшая руку к полке с готовыми завтраками, вздрогнула и обернулась.

Конечно, это был Шерлок. Только он один умел так незаметно к ней подкрадываться. И только он один в своём нетерпении смог бы начать такой разговор в супермаркете, не дожидаясь того, как она закончит делать покупки.

— Шерлок, — проговорила она. — Рада тебя видеть. Может быть, мы…

— Мама, прошу вас, — он схватил её за запястье, не давая договорить. — Я не могу сказать, почему это так важно, но мне нужно это знать. Мистер Лазарус, он ведь похитил вас, да? И поэтому вы потеряли ребёнка?

Она замерла.

— Откуда ты…

— Мама, пожалуйста, — Шерлок сильнее сжал её руку, словно не желая, чтобы она уходила от темы. — Мистер Лазарус похитил Эвр в прошлом году, и он может попытаться сделать это снова — вряд ли Скотланд-Ярд сумеет надолго его удержать. Пожалуйста, расскажите, что случилось.

Миссис Холмс нахмурилась.

— Ты не знаешь, о чём просишь, — она высвободила руку. — То, что тогда произошло, не имеет никакого отношения к нынешней ситуации!

— Мама, прошу вас, — он почти умолял. — Я знаю, вам тяжело, но я чувствую, что здесь есть какая-то связь…

— Тяжело! — с негодованием повторила она. — Мальчик мой, я всегда хорошо к тебе относилась, так что не заставляй меня менять своё мнение! Ты не представляешь себе, что чувствует женщина, когда она теряет своего ребёнка! Пусть ещё и не родившегося!

Шерлок в отчаянии помотал головой.

— Вы правы, мама, я не знаю. Но прошу вас, расскажите, что тогда произошло. Если не ради Майкрофта или меня, то хотя бы ради Эвр. Ведь она снова может оказаться в опасности.

Не скрывая своего неодобрения, миссис Холмс поджала губы.

— Ну хорошо, — сказала, наконец, она. — Но учти, я буду краткой. Я так и не поняла толком, как это произошло. Я уже возвращалась домой. Было поздно, но я ехала на велосипеде. К тому же, местность была мне хорошо знакома. Внезапно переднее колесо угодило в яму. Я так и не поняла, откуда она там взялась. Я не успела толком сориентироваться, как меня рывком стащили с велосипеда, и я потеряла сознание. Очнулась я уже в канализации. Было очень темно и холодно, капала вода. Вокруг был слышен жалобный плач. Как я потом поняла, это были другие женщины. А потом я увидела его, этого монстра. Он приблизился ко мне, ткнул мне в лицо свой фонарь. И сказал: «Теперь ты моя жена!» Я заявила, что об этом не может быть и речи, но он лишь рассмеялся мне в ответ и ушёл. Я не стала ждать, что будет дальше, и в ту же ночь сбежала.

— Как вам это удалось?.. — спросил поражённый Шерлок.

Миссис Холмс в раздражении взмахнула руками.

— С помощью элементарной смекалки, конечно же! Я определила, в какой стороне находится ближайший выход на поверхность, и дождалась подходящего момента. Разумеется, я предлагала остальным бежать вместе со мной, но они от страха словно разум потеряли. Поэтому я сбежала сама. И тогда, во время побега, всё и случилось, — она снова поджала губы, избегая взгляда сына. — Перекладины лестницы, по которой я поднималась наверх, оказались слишком скользкими, и я упала. Поняла, что случилось, уже когда выбралась наружу. Мне пришлось вернуться к подруге. Я не могла в тот момент видеть твоего отца.

Шерлок медленно кивнул. Несколько мгновений они оба молчали, пока он не предупредил очередное проявление нетерпения с её стороны:

— И всё же вы не ответили на вопрос. Почему вы не рассказали ему о похищении?

Миссис Холмс передёрнула плечами.

— Я не хотела его пугать, конечно же.

— А полиция? Почему вы ничего не рассказали полиции? Ведь те женщины…

— Шерлок, прошу тебя, не надо сейчас об этом, — взмахом руки она заставила его замолчать. — Мне было не до этого. Бога ради, я ведь потеряла ребёнка!

— Да, конечно, — проговорил Шерлок. — Конечно.

Несколько секунд опять продлилась тишина, после чего Шерлок сказал:

— Только, я думаю, каким-то образом он узнал, кто вы, и начал со стороны следить за вами — иначе откуда ему стало известно о моей боязни воды и о том, что сделал с Эвр Виктор? Вы всего лишь отсрочили нашу с ним встречу, не более того. Прошлое имеет обыкновение возвращаться, когда мы игнорируем потребности людей, которые кажутся нам незначительными. Поверьте, я хорошо это знаю.

Больше ничего не говоря, Шерлок развернулся и пошёл прочь из магазина, поэтому он не видел, как миссис Холмс проводила его тяжёлым, но лишённым сожаления взглядом.

* * *

Выйдя на улицу, Шерлок не успел даже оглядеться в поисках свободного такси, как почувствовал вибрацию лежащего в кармане пальто телефона — это пришло смс. Разблокировав экран, он сразу же прочёл сообщение, и его глаза округлились.

— Такси! — он быстро поднял руку, заметив приближающуюся чёрную машину, и приказал подъехавшему водителю как можно скорее отвезти его на Бейкер-стрит, 221-Б. Захлопнув за собой дверцу, Шерлок сразу же набрал номер сестры.

«Привет всем. Как можно легко понять, в данный момент я не могу вам ответить. Оставьте…»

— Чёрт! — выругался Шерлок, бросая трубку. Лихорадочно покопавшись в телефонной книге, он нашёл номер её подруги.

— Алло, Венди? Это Шерлок Холмс. Не могу дозвониться до Эвр, она… Что? — он подумал, что неправильно её понял. — Как это ты не знаешь, где она, вы же… Уехала? Куда? Чёрт возьми, Венди, как ты могла просто так её отпустить! — не прощаясь, он прервал соединение.

Дорога домой показалась ему вечностью. Когда, наконец, такси остановилось у кафе, он быстро расплатился и вбежал в квартиру, бегом поднимаясь на второй этаж.

— О, — Джон, вместе с Грегом только что закончивший ужинать каким-то фастфудом, принял свой самый ироничный вид, — а мы-то уж…

— Мистер Лазарус сбежал, — выпалил Шерлок, не дожидаясь окончания фразы друга.

— Что? — одновременно воскликнули Джон и Грег. — Откуда вы?.. — начал было второй.

— По всей видимости, это произошло несколько дней назад, — не обращая внимания на вопрос, Шерлок начал мерять комнату шагами; пальто, которое он так и не снял, развевалось за ним, словно мантия. — По моим источникам, его недавно видели в Корнуолле.

— Корнуолл? — повторил Грег. — Там же сейчас Молли!

Шерлок замер как вкопанный, и на секунду на его лице мелькнул ужас.

— Этого не может быть… — пробормотал он. — Почему, почему, почему я раньше был таким тугодумом! Мы потеряли столько времени! — он в отчаянии потряс руками.

— Если вы сейчас отправитесь в Корнуолл, люди Каннингема наверняка что-то заподозрят, — продолжал озвучивать вслух посещавшие его мысли инспектор. — Может возникнуть впечатление, что вам понадобилось связаться с Молли — а кто знает, чего они в итоге хотят от Майкрофта. Нужен… Нужен какой-то более убедительный предлог.

Шерлок уже готов был что-то съязвить, как вдруг Джон не без самодовольства развернул к ним свой ноутбук, на котором была открыта страница с его блогом.

— Значит, нам несказанно повезло, что вот уже несколько недель внимания знаменитого Шерлока Холмса ждёт одна любопытная корнуэльская загадка.

Доктор Мартин Эллингхем, по обыкновению сдержанный, поставил на обеденный стол две чашечки крепкого чёрного кофе и, поджав губы, сел на один из свободных стульев.

— Спасибо, Мартин, — его тётя Рут, худая пожилая женщина, одетая, как и всегда, в строгую юбку до колен и однотонную просторную блузку, придвинула к себе одну из чашечек и сделала глоток, еле разжимая свои сухие, тонкие губы. Покончив с этим формальным ритуалом, она сложила в замок ладони и посмотрела на Мартина бесстрастным, но не безразличным взглядом; её пронзительные серые глаза невольно напомнили ему сканер, которым в аэропорту просвечивают вещи. Он с детства знал, что скрывать что-либо от неё было бесполезно.

— Луиза сказала, что недавно у тебя был ещё один инцидент, — без обиняков и вступлений, прямо сказала она.

Мартин поджал губы, не смотря на неё и сосредоточенно изучая взглядом собственную чашку с кофе.

— Всё разрешилось благополучно, — сдержанно заметил он.

— Да, потому что случайным образом твоя пациентка оказалась врачом, — кивнула тётя Рут, закидывая ногу на ногу. — Знаешь, я даже в какой-то степени считаю себя причастной. В конце концов, Элизабет Холмс была моей студенткой, и это благодаря мне её невестка приехала погостить в Портвен.

Мартин выдержал паузу, сделав глоток кофе, а затем проговорил:

— Я весьма благодарен вам, тётя. Доктор Холмс очень квалифицированный врач, пусть её специальность и не предусматривает оказания подобной помощи.

— Тут ты прав, — тётя Рут снова кивнула. — Патологоанатомы обычно имеют дело с трупами, так что проблема крови их вряд ли волнует.

Было понятно, что она специально сказала эти слова, и Мартин, понимая это, не почувствовал ни обиды, ни раздражения. При упоминании красного жидкого вещества, наполнявшего человеческое тело, он слегка поморщился, но, как только он выстроил в голове защитные блоки, рвотный позыв сразу же ушёл.

— Мартин, ты меня знаешь, — тётя Рут отставила в сторону свою чашку, как бы ликвидируя этим жестом разделявший их барьер. — Я не пришла, чтобы читать тебе нотации. Я всего лишь хочу, чтобы ты был реалистом. Ты ведь прекрасно понимаешь — я не стала бы хорошим психиатром, если бы не умела вычленить проблемы, которые требуют внимания. А твоя гемофобия требует внимания, и я не думаю, что на данном этапе ты можешь её игнорировать. Ты же видишь, как это расстраивает Луизу.

Складка прорезала его лоб, и тётя Рут сразу же идентифицировала это как признак его непонимания.

— Я не вижу причин для расстройства с её стороны, — почти не разжимая губ, произнёс он.

— О, Мартин, ты неисправим, — покачала головой тётя Рут. — Послушай: я, конечно, не специалист в семейных делах, но даже я понимаю, что Луизу не может не огорчать твоё вечное напряжённое состояние, когда ты в любую минуту готов сорваться на всех, кто попадётся тебе под руку. Она волнуется, и она права. Поэтому я повторяю: твоя проблема требует решения.

Доктор Мартин допил свой кофе и встал, чтобы ополоснуть чашку.

— Что вы предлагаете, тётя? — он подошёл к раковине и включил воду. — Если это какая-то психотерапия, предупреждаю, я…

— Нет, Мартин, я вовсе не это собиралась предложить, — Рут покачала головой и встала. — Никакие внешние манипуляции с твоим сознанием не помогут, если ты не поймёшь сам, в чём твоя проблема.

— И в чём моя проблема? — отрывисто спросил доктор Мартин, резкими движениями вытирая чашку белым полотенцем.

Тётя Рут подошла к нему ближе, так, чтобы он видел её лицо. Мартин бросил на неё взгляд и понял, что на сей раз ему было на что посмотреть. В обычно безымоциональных глазах тёти Рут отчётливо виднелось сочувствие. Неужели всё действительно было так серьёзно?

— Мартин, твоя гемофобия имеет психологическую причину, и она кроется в потере ориентира. Болезнь, которая мешает тебе заниматься любимым делом, появилась, потому что ты перестал понимать, чем ты занимаешься и что тобой движет. Как только ты решишь эту проблему, гемофобия уйдёт. Всё в твоих руках, ты же знаешь.

Доктор Мартин нахмурился. Вот почему он всегда с подозрением относился к психологии. Никакой конкретики, одни предположения. А теперь ещё и Луиза начала проявлять интерес к этой отрасли знания.

— Тётя Рут, спасибо, что зашли, — он коротко кивнул ей, этим почти официальным жестом давая понять, что разговор окончен. — Мой обеденный перерыв подошёл к концу, меня ждут пациенты.

Рут несколько секунд смотрела на племянника, а затем её выражение лица вновь стало бесстрастным и слегка иронично-насмешливым, а из её взгляда исчезли сочувствие и обеспокоенность.

— Конечно, Мартин, — кивнула она. — Не буду больше тебя задерживать.

Без слов Эллингхемы попрощались, и Рут покинула дом через заднюю дверь, а Мартин вышел в приёмную, где…

— Доктор Эллингхем, вот мы и снова встретились!..

Противная до тошноты физиономия Гэвина Питерса нарисовалась в коридоре, и Мартина чуть не вывернуло наизнанку, будто бы вместо обыкновенного человеческого лица он увидел кучу расчленённых, истекающих кровью конечностей.

— Мистер Питерс, вам неподвластна концепция нормированного рабочего дня? — игнорируя чиновника, доктор Мартин прошёл в приёмную, где Морвенна уже ждала его с карточкой первого пришедшего пополудни пациента. — Мистер Джонсон! — громко возвестил Мартин, прочитав написанную на карточке фамилию.

Пожилой грузный мужчина уже хотел было подняться и проследовать за доктором в кабинет, как Гэвин Питерс, слащаво улыбаясь, жестом остановил его.

— Прошу, доктор Эллингхем, всего минута вашего внимания…

И тут терпение доктора Мартина наконец лопнуло.

— Мистер Питерс, вы либо идиот, либо глухой! — не скрывая своего гнева, закричал он. — Вы что, не понимаете, что у меня идёт приём?? Я не могу тратить время на ваше тупое словоблудие! Я уже несколько раз вам об этом говорил, и между тем вы продолжаете приходить в рабочее время, осёл вы эдакий! Какого чёрта вам сейчас нужно?!

В приёмной повисла абсолютная тишина. Впервые за всё время работы доктора Мартина в Портвене пациентов не было слышно вообще — они словно перестали дышать. Морвенна в ужасе приложила ладонь ко рту, переводя взгляд со своего начальника на Гэвина Питерса. Последний же выглядел так, будто бы на него выбросили кучу свежего навоза. Он побелел как полотно и первые несколько секунд не мог вымолвить ни слова. Затем его лицо пошло красными пятнами, и, дрожа от охватившего его гнева, он заговорил, и слова его напирали друг на друга, едва не смешиваясь в одну кучу:

— Доктор Эллингхем, я пытался дать вам шанс, но это уже слишком! Ваша репутация в Лондоне делала вам честь, но ваше пребывание в Портвене полностью её дискредитировало! Я узнал, что недавно вы опять упали в обморок, и оказывать помощь истекающему кровью ребёнку была вынуждена — подумать только, доктор Эллингхем! — ваша пациентка!.. Будьте уверены: я обязательно донесу эту информацию до комиссии по делам здравоохранения! Каким бы хорошим врачом вы когда-то ни были, сейчас это осталось в прошлом! Сейчас вы не более чем грубый, напыщенный, самоуверенный идиот, которого ни на милю нельзя подпускать к пациентам!

Выплюнув это последнее оскорбление, Питерс развернулся и вылетел из приёмной.

От ярости Мартин так сильно покраснел, что несколько секунд Морвенна всерьёз опасалась, что у него случится удар. Тяжело дыша, он предпринял нечеловеческое усилие и, совладав собой, сквозь зубы произнёс:

— Мистер Джонсон, прошу вас.

С этими словами он стремительно прошёл в кабинет. Морвенна, мысленно перекрестив на удачу тучного мистера Джонсона, опустилась на свой стул. Возможно, вскоре у неё всё же сменится работодатель.

* * *

Очередная стычка с Питерсом так сильно разозлила доктора Мартина, что он не сумел прийти в себя до самого вечера. Хорошо ещё, что была пятница, а значит, у него было два дня, чтобы справиться с негативными эмоциями и перестать испытывать раздражение по поводу каждой, самой малозначащей вещи. За ужином он не проронил ни слова и в какой-то момент поймал себя на мысли, что Луиза на сей раз не обратила на это никакого внимания. Вообще, подумал доктор Мартин, сегодня она выглядит какой-то особенно уставшей. Объяснение этому обстоятельству, однако, он нашёл только поздним вечером, когда они оба уже переоделись ко сну. Завтра ведь был день поиска сокровищ, который она готовила уже целый месяц. Что ж, это значит, что она наконец-то перестанет переживать по поводу этого дурацкого мероприятия, которое она неизвестно с какой целью организовала для этих шумных и недалёких детей.

— Мартин, я попросила воспитательницу в яслях присмотреть завтра за Джеймсом Генри, — устало сказала Луиза, растирая руки кремом. — Молли всё равно не с кем оставить Уильяма, а так они смогут поиграть вместе, пока мы будем заняты. Поэтому можешь не волноваться, у тебя будет свободный день.

Доктор Мартин наморщил лоб.

— Ты не хочешь, чтобы я тебе помог? — спросил он, садясь на постель рядом с женой.

Луиза лишь усмехнулась.

— Мартин, ты же терпеть не можешь такие мероприятия — в чём я убедилась на собственном примере, и повторять этот опыт, поверь мне, я не хочу. Молли мне поможет, да и из мисс Ишервуд может выйти какой-то толк. Всё в порядке. К тому же, насколько я понимаю, тебе нужно прийти в себя после сегодняшнего происшествия.

— О чём ты? — нахмурился доктор Мартин. Конечно, было очевидно, что имела в виду Луиза, но мысль о том, что жена вот так вот может проникать в его внутренний мир, была Мартину немного неприятна.

— О том, о чём говорит вся деревня. Ты опять обругал того чиновника. А это значит, что теперь он призовёт на твою голову весь хаос апокалипсиса.

— Ты думаешь, я этого хотел? — ремарка жены вновь пробудила в нём утихомирившееся было возмущение. — Он лез в мою работу! Срывал приём! Обвинял меня Бог знает в чём! Ты что, хочешь сказать, что я должен был всё это стерпеть и позволить ему провести эти чёртовы наблюдения??

— Да, Мартин, именно это я и хочу сказать! — сама того не желая, Луиза повысила голос. — Хочешь ты того, или нет, но иначе нельзя! Потому что теперь он сделает всё, чтобы отобрать у тебя эту работу, если вообще не запретит тебе заниматься медициной! И что ты тогда будешь делать? Что мы тогда будем делать?

Доктор Мартин поджал губы, еле сдерживая себя, чтобы не фыркнуть.

— По всей видимости, ты будешь продолжать устраивать эти дурацкие мероприятия, — слова сорвались с его языка до того, как он успел их осмыслить. В следующую секунду было уже слишком поздно.

Луиза лишь устало покачала головой. Сейчас у неё не было сил на споры.

— Да, так всё и будет, — только и сказала она, после чего положила голову на подушку, отвернулась и выключила свою прикроватную лампочку, а доктор Мартин почувствовал, что сейчас ему было в сто раз хуже, чем после происшествия с Гэвином Питерсом.

* * *

Несмотря на то, что Корнуолл встречал лондонских гостей прекрасной солнечной погодой, сидящий на заднем сидении полицейской машины Шерлок Холмс плотнее закутался в своё пальто. Эту ночь он почти не спал. Подробности ранее неизвестной ему части семейной истории, о которых он узнал вчера, продолжали его будоражить, а учитывая то, что Эвр так и не вышла на связь (как, впрочем, и Молли — его вчерашний звонок она проигнорировала), теперь он волновался не за одного, а сразу за четверых членов своей семьи. Дорогу до Портвена он почти не помнил. Дело, о котором написал Джону местный полицейский, он лишь мельком пробежал глазами — кажется, там не было ничего сложного, а значит, он без особых проблем разберётся на месте. Это означало, однако, что всё это время он был заперт внутри самого себя и шаг за шагом прокручивал в голове события последнего месяца, которые, ввиду их совершенной неудобоваримости, нравились ему всё меньше и меньше.

Если бы только он тогда извинился. Если бы только он был рядом. Если бы только, наконец, он послушал тогда Мэри. Мэри. Шерлок сильнее вцепился в складки пальто своими длинными пальцами. Боже, как же ему всё-таки не хватало Мэри. Иногда от боли, что приносило незаживающее чувство вины, у него сводило зубы, и тогда он чувствовал острую необходимость выпить чего-нибудь крепкого или выкурить хотя бы одну сигарету. Почему, почему, почему судьба была к нему так несправедлива? Ведь ясно же было, что она должна была жить, а он должен был умереть. Он не заслужил эту жизнь, ничем её не заслужил, а она так рано их покинула. Разве когда-нибудь придёт время, когда он сможет с этим смириться?

Сейчас, проезжая мимо пасторальных в своей простоте картин сельской жизни, Шерлок вспомнил свой самый первый с ней серьёзный разговор. Тот самый, после которого он понял, что она считает себя его другом и, по всей видимости, не меньше Джона претендует на то, чтобы быть его ходячей совестью.

Уже был вечер. Забыв обо всём на свете, Шерлок читал пост в одном блоге, посвящённый уровню водонепроницаемости неорганических материалов — в последнее время эта тема его особенно интересовала. Он так увлёкся чтением, что не заметил, как на первом этаже хлопнула входная дверь, и миссис Хадсон впустила последнего в этот день посетителя. Его внимание было привлечено к данному обстоятельству, только когда посетитель этот оказался в гостиной и с места в карьер заявил о приведшей его сюда проблеме.

— Шерлок, как ты только можешь быть таким невыносимым?

Детектив поднял голову от компьютера и не смог скрыть своего удивления. Перед ним стояла Мэри Морстен, невеста его лучшего друга, и выглядела она почему-то очень сердитой.

— Я всего лишь указал Джону на то обстоятельство, что ему не следует волноваться по поводу покупки смокингов. До вашей свадьбы ещё полгода, и…

— Ты что, тупой? Ты не понимаешь, о чём я?

Мэри смотрела на него почти осуждающе, и Шерлок, сам того не ожидая, смутился. Даже его младшая сестра, редко упускавшая возможность продемонстрировать ему своё интеллектуальное превосходство, не называла его тупым уже около тридцати лет.

— Мэри, я…

— Почему ты отказался быть шафером на свадьбе у брата?

Сначала он подумал, что она шутит, и чуть не рассмеялся ей в лицо, но, увидев, сколь много гнева было в её обычно таком спокойном и приветливом взгляде, он вовремя сдержал себя и машинально перешёл в наступление.

— Ты за этим пришла? — Шерлок усмехнулся и встал, делая вид, что сейчас ему очень нужно пройти на кухню. — Да ещё в такое время суток? Да уж, ну и вкус у нашего доктора…

— Шерлок, не уходи от темы! — Мэри, не сводя с него напряжённого взгляда, развернулась в его сторону и остановилась на пороге кухни, сохраняя дистанцию. — Ты хоть знаешь, как это расстроило Молли?

Шерлок пожал плечами.

— Не думаю. Её будущего муженька это наверняка обрадовало, так что, я уверен, и она это переживёт.

Мэри его слова шокировали. Она посмотрела на него так, словно ослышалась.

— Шерлок, только не говори, что ты это сейчас серьёзно.

— Мэри, мы, конечно, мало знакомы, но когда ты видела, чтобы я шутил?

От возмущения она лишь руками всплеснула.

— О Боже, ну ты и идиот… — она приложила ко лбу тыльную сторону ладони и отвернулась к гостиной.

Шерлок внезапно понял, что подобное поведение откровенно действует ему на нервы.

— Что ж, Мэри, — он старался, чтобы голос звучал спокойно — не хватало ещё очередной стычки с Джоном, они только помирились, — если это всё, я…

— Нет, Шерлок Холмс, это не всё! — воскликнула она, повернулась и посмотрела ему прямо в глаза. — Ты сейчас же позвонишь Молли и Майкрофту, извинишься и скажешь, что будешь очень рад быть шафером на их свадьбе!

От такого заявления он чуть дар речи не потерял.

— С какой стати ты говоришь мне, что делать? И с какой стати ты решила, что я тебя послушаюсь?

— С такой, что иначе ты будешь жалеть о своём решении всю оставшуюся жизнь! И ты сам прекрасно это понимаешь, только из-за своего ослиного упрямства не хочешь этого признавать! Поверь мне, Шерлок: хорошая семья — это дар, и он на дороге не валяется! Ты не можешь из-за каких-то детских обид просто так от него отвернуться!

— Какие ещё детские обиды! — сердито парировал Шерлок. — Я вовсе не…

Он осёкся и не договорил. Правда так и осталась не озвученной, но с таким проницательным человеком, как Мэри, этого и не требовалось. За несколько секунд она сама прошла по всей логической цепочке, и понимание столь ясно отразилось на её лице, будто бы Шерлок сумел прочитать её мысли.

— Вот оно что… — прошептала она, не сводя с него глаз. — Оказывается, ты просто ревнуешь…

— Я не понимаю, о чём ты, — Шерлок, слегка покраснев, подошёл к окну и начал что-то высматривать, несмотря на то, что в ноябрьском тумане не просматривались очертания даже стоящих напротив его дома других зданий.

— Всё ты понимаешь, — проговорила Мэри. Теперь, когда ей была известна разгадка, гнев на её лице сменился лёгким удивлением. — Вечный комплекс младшего брата, старо как мир. Ты с рождения привык к тому, что тебе все уступают, и что вся вселенная вращается вокруг тебя. С тобой делятся все, а вот ты ни с кем не должен делиться. Поэтому, когда ты вернулся после длительного отсутствия и понял, что старший брат забрал твою любимую игрушку, ты был вне себя.

— Не нужно прибегать к метафорам, я их ненавижу, — не поворачиваясь, сквозь зубы произнёс Шерлок.

— Что ж, возможно, в этом ты прав, — согласилась Мэри. — Но сути дела это не меняет. Дорогие тебе люди женятся, и мир больше не вращается вокруг тебя. Но Шерлок, это же так претенциозно. Почему ты не можешь просто за них порадоваться?

— Потому что они не подходят друг другу, — против воли выговорил Шерлок. Его голос, действительно, звучал обиженно, как у маленького ребёнка. — Она не должна была… Она не может стать частью нашей семьи.

— Почему? — Мэри растерялась.

— Потому что мы не можем позволить себе такой роскоши, — он повернулся к ней. На сей раз в его взгляде было упрямство. — Мы не можем так сильно себя подставить. К тому же, у неё наверняка… То есть, она наверняка захочет детей, а это лишь больше всё усложнит. Я не знаю, чем Майкрофт думал, когда позволил этому случиться. Я бы никогда до этого не дошёл.

Мэри вздохнула, легонько качая головой.

— Может быть, это из-за того, что Майкрофт хочет быть счастливым, а ты слишком слабо подходишь на роль того, кто сможет взять на себя ответственность и сделать счастливой Молли?

На это Шерлок ничего не ответил. В тот вечер он больше не взглянул на Мэри, и она так и ушла, ничего больше не сказав и не попрощавшись.

Впоследствии он многократно мысленно возвращался к этому разговору, раз за разом прокручивая в голове возможные варианты его продолжения. Сейчас, однако, в этот погожий летний день, приближаясь к Портвену, он понял, что это было бессмысленно. Разговор был окончен, и добавить было нечего. Он не мог позволить себе продолжать цепляться за прошлое. Мэри бы наверняка его укорила, если бы он пренебрёг из-за этого их настоящим.

— Остановитесь здесь, пожалуйста, — вдруг попросил он, садясь прямо.

Местный констебль, что сидел на рулём, от неожиданности так резко нажал на тормоз, что их слегка тряхнуло.

— Вы… вы что, что-то увидели? — не без опаски проговорил он.

— Нет, просто хочу пройтись, — Шерлок открыл дверцу и вышел наружу, разминая затёкшие ноги.

— Но как же… — пролепетал констебль. — Как же моя машина?..

— Потом вернётесь, тут недалеко, — он бросил взгляд на открывающийся вид. Они остановились на небольшой возвышенности, с которой деревню и залив, у которого она располагалась, было видно, как на ладони. Им хватит пятнадцати минут, чтобы дойти пешком.

— И ещё — дайте, пожалуйста, сигареты, — Шерлок протянул руку.

Констебль опешил.

— Но м-мистер Холмс, я не курю…

— Я знаю. Но сегодня утром вы конфисковали пачку у одной пожилой дамы. Вы человек ответственный, а ей нельзя курить. Ваша забота о жителях этой деревни делает вам честь.

— Но к-как в-вы?..

Шерлок отмахнулся.

— Она лежит в кармане ваших брюк. По марке понятно, что их курила дама, а по зажигалке, которую вы тоже изъяли, что она уже в возрасте. Пожалуйста, одолжите мне одну штуку. Вам они и так не нужны, а я остро нуждаюсь в затяжке. Пока я буду курить, вы как раз успеете изложить мне суть вашего дела.

— Но я ведь в-всё написал по почте…

— Это неважно, обычно я предпочитаю выслушивать клиентов лично. Давайте сигареты, и пойдём — время штука ценная, не будем его терять.

Констебль сглотнул и беспомощно посмотрел на Джона и Грега, которые уже успели выйти из машины и терпеливо дожидались дальнейших инструкций. В ответ на немую мольбу о помощи со стороны местного служителя закона Джон лишь пожал плечами, в то время как Грег, в силу своего профессионального положения, явно сочувствовавший ему гораздо больше, еле заметно кивнул.

— Что ж, тогда пойдёмте, — пробормотал констебль. Он запер машину и протянул Шерлоку сигареты и зажигалку.

— Спасибо, констебль…

— Пенхейл, — машинально подсказал Джон.

— Да, констебль Пенхейл, — кивнул Шерлок. Стараясь, чтобы руки дрожали как можно незаметнее, он достал из наполовину пустой пачки сигарету и, с третьей попытки приведя в чувство зажигалку, зажёг её. Затем он несколько неуклюже вернул констеблю конфискованное имущество и медленно втянул в себя никотиновую отраву. Вредная привычка подействовала, как и всегда — воспоминания вокруг него рассеялись, словно дым, и он сосредоточил всё своё внимание на текущем деле.

По всей видимости, перемена обстановки благотворно подействовала и на их клиента. По крайней мере, когда констебль Пенхейл встречал их на станции, у него был такой вид, словно они были королевскими особами, а он только что проходил мимо группы ирландских республиканцев. Смущение, неловкость и при этом необъяснимое чувство вины — подобная смесь эмоций в глазах Шерлока не была многообещающим началом, так что он был рад, когда констебль Пенхейл наконец перестал тушеваться перед гостями из Лондона и перешёл к сути дела.

— Мистер Холмс, знаете, эта проблема, о которой я вам писал, жить мне не даёт. Я даже приезжал к вам на Бейкер-стрит, чтобы всё рассказать, но вы были мертвы.

— Да, такое со мной часто бывает, — подтвердил Шерлок, беззастенчиво стряхивая пепел на траву и внимательно изучая глазами Портвен, к которому инспектор повёл их обходным путём, сойдя с главной дороги.

— Мне так и сказали, — не без робости подтвердил Пенхейл и после небольшой паузы продолжил. — Видите ли, мистер Холмс, у нас в деревне живёт одна пожилая дама, миссис Мелоди. Ей уже под восемьдесят. Недавно умер её муж, но больше никаких серьёзных происшествий вроде бы не было. Она никогда не была замечена в нарушении закона. Самая обыкновенная дама.

— Понимаю, — кивнул Шерлок.

— Ну так вот. Месяца полтора назад к ней приехала в гости пожилая родственница, миссис Сара Кемпински. Она передвигается в инвалидном кресле и ещё ни разу не выходила из дома. Сначала всё было, как и обычно. А потом начались эти странности, о которых я вам писал.

— Кто-то забрался на дерево в саду? — уточнил Лестрейд. — И бегал туда-сюда?

— Ну да, — подтвердил Пенхейл, с готовностью ухватившийся за проявленный представителем Скотланд-Ярда интерес. — Я подумал, что это как-то странно, и навёл справки об этой миссис Кемпински через базу данных. И оказалось, что она мертва!

— Вы видели свидетельство о смерти? — спросил Шерлок.

— Да, там был приложен скан.

— И что вы сделали дальше?

— Я решил понаблюдать за миссис Мелоди. И тут случилось нечто столь же странное. Миссис Мелоди пошла к доку, нашему семейному врачу, и сказала, что у неё астма, и ей нужно лекарство. Но док заявил, что она симулянтка и всё врёт. На следующий день у миссис Мелоди случился приступ. Док прибежал, но сказал, что она симулирует. А через несколько дней в аптеку ночью вломились воры!

— Ограбление? — вздрогнул Шерлок, резко переводя взгляд на собеседника. Его сигарета догорела уже до половины.

— Кража со взломом! — важно закивал констебль. — И вы же понимаете, что пропало?

— Лекарство от астмы?

Пенхейл снова молча кивнул.

Шерлок подумал секунду и спросил:

— Вы говорите, кража была со взломом?

— Да, мистер Холмс. Грабитель влез на второй этаж.

— На второй этаж? — повторил Джон не без удивления.

— Вот именно, доктор Ватсон! — повернулся к нему Пенхейл. — Если это была миссис Мелоди, как она смогла туда забраться?

— Действительно, как, — пробормотал Шерлок. Некоторое время они шли молча, а затем он сказал:

— Констебль, вы наверняка уже сформулировали свою теорию?

Пенхейл замялся.

— Ну, в общем-то, да.

— Мы можем её услышать?

— Ну… — протянул Пенхейл. — Понимаете, мистер Холмс, я очень долго ломал над этим голову, перебрал все варианты, но единственное, что хоть как-то объясняет происходящее, так это то, что миссис Кемпински является оборотнем!

Повисла пауза. За это время они успели дойти до деревни, и дорога теперь шла вниз, так что против воли они слегка ускорились.

— Весьма амбициозное заявление, констебль, — заметил Шерлок, не поворачивая головы.

— Вот поэтому это дело жить мне не даёт, мистер Холмс! — с плохо скрываемым отчаянием в голосе воскликнул Пенхейл. — Как объяснить эту кражу? И сидение на дереве? Она же инвалид! Мёртвый инвалид! Как такое вообще может быть??

— Да уж, — пробормотал Джон себе под нос. — «Дело о мёртвом оборотне». Такого в моём блоге ещё не было.

— Мистер Холмс, прошу вас, помогите! — продолжал с мольбой Пенхейл. — Иначе это дело меня в могилу сведёт!

— Что ж, констебль, не будем драматизировать, — они вошли в деревню, и Шерлок, не без сожаления потушив окурок, выбросил его в мусорную корзину у какого-то магазина. — Я думаю, для начала мы нанесём миссис Мелоди небольшой визит.

— Мистер Холмс, я уже пробовал — она не пускает меня дальше порога!

— О, не волнуйтесь, я не думаю, что это будет такой уж проблемой.

Очевидно не понимая, куда клонит знаменитый лондонский сыщик, Пенхейл всё же подчинился.

Миссис Мелоди жила на окраине одной из боковых улиц. Её небольшой двухэтажный домик был защищён от посторонних глаз несколькими яблоневыми деревьями. Прежде чем постучать, Шерлок отошёл на несколько шагов назад и привстал на цыпочки, желая, видимо, разглядеть что-то за их ветвистыми кронами.

— Констебль, скажите, в саду у миссис Мелоди есть беседка?

Пенхейл наморщил лоб, припоминая.

— Ну да… Да, вроде бы есть.

— Такого орехового цвета?

— Орехового? Не помню, мистер Холмс… Мне кажется, она была белой.

— Вот как? Превосходно, — Шерлок опустился на пятки и подошёл к двери дома миссис Мелоди. — Что ж, констебль, звоните.

Пенхейл повиновался, и через несколько минут дверь открыла пожилая женщина низкого роста. Её прямые волосы были собраны в пучок. В руках она держала вязание. Увидев незнакомые лица, она нахмурилась.

— Констебль Пенхейл, зачем вы опять сюда явились? И кто все эти люди?

— Мадам, прошу прощения за вторжение, — Шерлок улыбнулся ей одной из своих вежливых улыбок. — Меня зовут Шерлок Холмс, а это мои друзья доктор Ватсон и инспектор Лестрейд. Мы здесь…

— Инспектор? — перебила его миссис Мелоди. — Зачем сюда приехал инспектор?

— Миссис Мелоди, констебль Пенхейл полагает…

— Вы не имеете никакого права вторгаться сюда и меня беспокоить! Я ничего не сделала! А сейчас прошу вас уйти! — с этими словами миссис Мелоди захлопнула дверь прямо у них перед носом.

— Замечательно, — развёл руками Лестрейд. — Констебль был прав, только время зря потратили.

Шерлок, однако, довольно улыбнулся.

— Вовсе нет, инспектор, вовсе нет. Констебль, — повернулся он к Пенхейлу, — вы, кажется, говорили, что миссис Мелоди недавно беспокоила местного семейного врача?

— Ну да, — как-то неуверенно подтвердил тот.

— Замечательно. А где бы мы могли его найти?

Пенхейл задумался.

— Сегодня выходной, он не работает… Но, кажется, я слышал, как доктор Эллингхем — то есть, доктор Рут Эллингхем, его тётя — говорила, что хотела встретиться с ним днём в пабе. Сейчас, я позвоню ей и уточню.

«Эллингхем… — повторил про себя Шерлок, пока констебль говорил по телефону. — Где я слышал это имя?..»

— Да, они там, — сказал Пенхейл, повесив трубку.

— Отлично, тогда ведите.

Было обеденное время, и в портвенском пабе было довольно многолюдно. Однако Эллингхемы, по всей видимости, компанию не очень любили, ибо выбрали самый крайний столик на веранде, так что Пенхейлу с его большой группой неместных людей удалось подойти к ним, не привлекая всеобщего внимания.

— Доктор Эллингхем? — сразу же обратился Шерлок к семейному врачу — строгого вида мужчине средних лет в тёмно-синем костюме-двойке и тёмном галстуке. — Шерлок Холмс, частный детектив. Доктор Джон Ватсон и Грег Лестрейд, старший инспектор уголовной полиции Скотланд-Ярда, — кивками головы представил он друзей. — Если не возражаете, я хотел бы задать вам пару вопросов.

Доктор, однако, оказался человеком непростого характера.

— Возражаю, — сухо и в то же время несколько резко сказал он, явно ни в малейшей степени не впечатлённый столь неожиданным знакомством. — Если дело касается моих пациентов…

— Доктор Эллингхем, у меня есть все основания полагать, что в данный момент в Портвене находится молодой человек, страдающий астмой, доступ которого к необходимым лекарствам крайне ограничен. Если вы соблаговолите помочь, я…

— Молодой человек? — повторил Пенхейл. Удивление было так велико, что он сам не заметил, как прервал знаменитого Шерлока Холмса. — Но, мистер Холмс, откуда вы…

— Да, Шерлок, — сказал Джон и пристально посмотрел на друга. — Я думаю, доктор Эллингхем окажет тебе посильное содействие, если ты соизволишь по-человечески всё объяснить.

Шерлок обвёл взглядом всех присутствующих. Поняв, что слова Джона не лишены здравого смысла, он вздохнул и проговорил:

— Констебль, я должен признать: ваше дело является довольно любопытным, ибо его факты предстали перед вами — и нами — в весьма необычном виде. Однако, боюсь, его разгадка является весьма тривиальной.

— Тривиальной? — тупо повторил Пенхейл.

— Именно. Я буду краток. Никакая миссис Кемпински не приезжала в гости к миссис Мелоди — если и есть в этой стране кто-то, кого меньше всего можно заподозрить во лжи, так это сертификат о смерти. Раз так, в её обличии вот уже полтора месяца у миссис Мелоди живёт кто-то другой. И, судя по всему, он весьма молод.

— Но как вы… — начал было Грег.

— Инспектор, вы же слышали, что сказал нам констебль. Муж миссис Мелоди умер. Ей через пару лет исполнится восемьдесят. И вместе с тем беседка в её саду совсем недавно была перекрашена, дверной замок заменён, а рядом с окном стоит новая тумбочка, явно ручного производства. Не говоря уже о том, что она вяжет тёплый свитер, очевидно мужской.

— Для сына? Или внука? — возразил Джон.

— У неё нет детей и внуков, — помотал головой потрясённый констебль.

— Вот видите, доктор Ватсон, я весьма внимательно читаю, что пишут вам в блог! — воскликнул Шерлок. — Наконец, финальное звено логической цепочки — лекарство от астмы. Если бы оно предназначалось миссис Кемпински, миссис Мелоди так бы и сказала. Вместо этого она попыталась достать его обманным путём, чтобы не говорить, кому оно на самом деле нужно. А когда этого сделать не получилось, её таинственный постоялец его украл. Однако, учитывая то, какие масштабные — пусть и гротескные — предосторожности были ими предприняты, чтобы сохранить всё в тайне, я бы озаботился вопросом установления личности этого загадочного гостя уже сейчас.

Он замолчал. Несколько секунд висела тишина. Доктор Эллингхем побледнел и плотно сжал губы, а его спутница, всё это время молчавшая, смотрела на Шерлока внимательным и каким-то неожиданно тёплым взглядом. Констебль Пенхейл, чья «потусторонняя» теория рассыпалась в прах, так и стоял с открытым ртом, а Джон и Грег (последний по-прежнему находился под впечатлением от очередной раскрытой его коллегой-любителем загадки) привычно ждали, что будет дальше.

Наконец, доктор Эллингхем открыл рот, собираясь что-то сказать, как вдруг он нахмурился, и слова остановились на полпути. Проследив за его взглядом, Шерлок обернулся и заметил молодую девицу в несуразно ярком наряде, стоящую неподалёку с явно виноватым видом.

— Морвенна! — строго окликнул её доктор Эллингхем. — Ты ничего не хочешь нам рассказать?

Девушка прикусила губу и, ломая пальцы, подошла к их столику.

— Док, вы только не сердитесь… — с явным сожалением проговорила она. — Я знаю, кто живёт у миссис Мелоди. Это Колин Смит.

— Что? — воскликнул доктор Эллингхем. — Астматик?!

— Ну да… — пробормотала она, опуская глаза.

— И ты всё это время молчала?! Да как ты только… — он осёкся — догадка пришла сама собой, как вспышка молнии. — Так вот почему ты была такой нервной в тот день, когда пришёл тот остолоп Питерс? Ты узнала об этом!.. И готов поклясться, что тут замешан Эл Ларч!

— Ну да, это ведь он его заметил…Послушайте, док, — Морвенна вскинула голову, явно не собираясь сдаваться без оправданий, — родители Колина Смита хотели, чтобы он два месяца провёл на кемпинге, с группой из Труру, а он это терпеть не может! Вот он и сказал руководителю группы, что родители запретили ему ехать, а сам спрятался у миссис Мелоди.

— И они никак не могли ему дозвониться! — вспомнил доктор Эллингхем. — И компостировали мозг Луизе! Ну, Морвенна, я от тебя такого не ожидал!

— Мне жаль прерывать ваш мозговой штурм, но неплохо бы понять, где этот Колин Смит находится сейчас, — резонно заметил Шерлок. — Его явно нет дома, и, судя по тому, что сказал констебль, он не успел так уж много украсть в аптеке. Если ему нужны лекарства…

— Поиск сокровищ, — только и выдохнула Морвенна.

Шерлок моргнул.

— Что, простите?

— Поиск сокровищ, который организовала миссис Эллингхем с доктором Холмс. Колин говорил, что хочет сходить посмотреть…

— Этого ещё только не хватало!! — доктор Эллингхем воздел руки к небу. — Морвенна, бегом в приёмную — мне нужен мой чемоданчик! Если с ним вдруг что-то случится…

— Стоп-стоп-стоп, — проговорил Шерлок. — Мы можем вернуться к тому моменту, где доктор Холмс организует какой-то поиск сокровищ? Доктор Молли Холмс, вы её имеете в виду?

— Да, мистер Холмс, — сказала спутница доктора Эллингхема. — Мы имеем в виду вашу невестку. Вашу сестру лично я не видела уже целую вечность.

— Что? — Шерлок с непониманием на неё уставился. — Вы знаете Эвр?

— Да. Меня зовут доктор Рут Эллингхем, я преподавала у Элизабет в университете. Она звонила мне по поводу коттеджа для вашей невестки и племянника. Говорила, что сама приедет, но так и не выбралась.

— Нет.

— Что, простите?

Шерлок понял, что произошло, ещё до того, как увидел это своими глазами. Он не знал, как такое было возможно. Видимо, он до сих пор не привык к тому, что интуиция и предчувствие всегда опережали его рациональные рассуждения.

— Шерлок, что с тобой? — голос Джона звучал, словно издалека. — Что ты имеешь в виду?

Детектив медленно выпрямился. Он смотрел вперёд, на тот холм, на котором они оставили машину. Сейчас там находилось совсем другое средство передвижения — такое тёмное, что, казалось, оно поглощало весь окружающий его солнечный свет.

— Я имею в виду, что Эвр здесь, в Портвене, — хрипло проговорил он.

— Но почему вы так решили? — с непониманием спросил Грег.

Шерлок прикусил губу и на сей раз не проигнорировал вопрос инспектора.

— Потому что мистер Лазарус здесь.

Эл Ларч был на гране отчаяния.

Опять.

— Папа, ну что ты творишь! — отдышавшись, воскликнул он. Всё-таки подъём на крышу типографии был делом непростым. Непонятно только, как его грузный отец справился с этой задачей, не заработав при этом сердечный приступ. Впрочем, кого Эл пытается обмануть — Ларч-старший столько раз бегал к доку Мартину, когда кому-то в деревне требовалась срочная медицинская помощь, что возможности потренироваться у него было предостаточно.

— Я, сын мой, — важно заявил Берт и поднял вверх указательный палец, — работаю над тем, чтобы у детишек получился нормальный праздник, а не та профанация, которую придумала наша школьная учительница.

— Папа, — Эл прикусил язык, чтобы не сорваться, — она уже давно директор! И она попросила тебя сделать совсем другое! Ну что ты опять удумал?

— Сын, — вновь, как и все эти годы, Берт обратился к нему, как к неразумному ребёнку. — Я ничего, с позволения сказать, не «удумал». Я всего лишь хочу протестировать весьма эффективный механизм, который в перспективе…

— Папа, — Эл не дал ему договорить. Он знал, к чему ведёт отец, и ему это совсем не нравилось. — Только не говори, что ты хочешь осуществить ту безумную идею и спустить сундук через крышу. Луиза ведь сказала, что это очень опасно!

— Эл, твоя Луиза ничего не понимает. Я ведь всё детально разработал, смотри…

Нужно было отдать Берту должное — беспокойство сына, как и то обстоятельство, что он делал как раз то, что ему категорически запретила делать Луиза Эллингхем, ничуть не волновали Берта. Как и всегда, он на сто процентов был уверен в успехе, а значит, если теория вероятности хоть в чём-то была права, его план был обречён процентов на девяносто пять.

— Вот здесь я закрепил тросы, — Берт указал на перекладины крыши, расположенные по периметру единственного окошка. — Сюда мы положим сундук, — он продемонстрировал сыну массивную сетку, — так что, когда придёт время…

— Папа, ты что, не понимаешь? — в отчаянии Эл взмахнул руками. — А если твои тросы окажутся недостаточно сильными, и сундук прилетит кому-нибудь на голову? Боже, я не могу поверить, что все твои провалы ничему тебя не научили!

— Если ты о том инциденте со свадебным шатром…

— Да я обо всех инцидентах, папа, обо всех! Я… — он хотел что-то сказать, но вдруг замолчал. Отсюда, с крыши типографии, всё было очень хорошо видно, и на секунду ему показалось, что кто-то зашёл внутрь. Странно. Вряд ли это была Луиза — она ведь сейчас с детьми. Да и на доктора Холмс эта фигура не была похожа. Эл поморгал. Нет, скорее всего, ему просто померещилось.

— Так, папа, — он решительно повернулся к отцу, — заканчивай этот балаган и давай сюда сундук. Его нужно спрятать в одном из домиков, как и сказала Луиза. А тебя она всего лишь попросила проследить за тем, чтобы всё было в порядке, но не более того. Так что давай скорее сундук и не спорь. Потом протестируешь своё устройство, когда двадцать невинных детишек разойдутся по домам.

Берт насупился и ничего не сказал. Несколько мгновений они с Элом просто молчали, а затем старший Ларч в сердцах махнул рукой.

— Да забирай ты свой сундук, негодный ты сын! Стоит мне только придумать что-то дельное, как ты сразу же всё портишь!

— Да, папа, так и есть, — машинально согласился Эл, подхватывая обеими руками довольно массивный сундук. — Но что поделать, раз у тебя такой скучный и посредственный сын… — он направился к лестнице, ведущей с крыши вниз.

Берт в ответ лишь негодующе фыркнул и не торопясь, вразвалку последовал за ним.

* * *

Майкрофт прикусил губу, изо всех сил стараясь справиться с напряжением. Вот уже несколько часов сознание одна за другой посылало ему картины возможного развития событий, одна страшнее другой. Лишь сильным усилием воли ему удавалось от них отгораживаться, и на это у него уходило слишком много ментальных ресурсов. А ведь ему ещё предстояло пережить то, что ждало его впереди.

Определённо, они уже должны были быть на месте. В Портвен (по всей видимости, Молли и Уильям были именно там — в этой деревне жила преподаватель Эвр, у которой был небольшой пансион) они ехали уже больше четырёх часов. Окна заднего сиденья машины, в которой Майкрофт сидел в компании двух охранников, были затемнены, но такой человек, как он, привык чувствовать время, не глядя на часы и даже не ориентируясь по солнцу.

Они не сделали ни одной остановки, поэтому Майкрофт, несмотря на волнение (а в какой-то степени, даже благодаря ему) успел проголодаться, а ещё у него затекли ноги, так что он чувствовал себя очень уставшим, несмотря на то, что почти не двигался. Со своими тюремщиками он заговорить не пытался — в этом не было никакой необходимости. Он и так знал, что его ждёт. Каннингем будет угрожать его жене, чтобы заставить продать ему его младшую сестру. Конечно, выбора у Майкрофта не было. Каннингем уже давно понял, что его содействия он не получит, а значит, в его интересах было уничтожить их всех. Всех, разумеется, кроме Эвр. Ведь это её этот безумец считал самым ценным «экземпляром» в их семье, и ради того, чтобы заполучить её, он и пошёл на эту авантюру.

«Боже, прошу, помоги нам», — подумал Майкрофт и только потом осознал свою мысль. Конечно, с их рациональным мышлением им не пристало верить в сверхъестественное, но разве не Бог спасал их всё это время? Посылал чудо, когда, казалось, всё было безнадёжно? Так может быть, и теперь…

Додумать эту мысль Майкрофт не успел. Снаружи послышался какой-то шум, за которым последовал глухой удар, словно кто-то приземлился на крышу автомобиля, в котором они ехали. Видимо, на дороге показалось какое-то препятствие, ибо машина с визгом начала тормозить, после чего последовало ещё несколько ударов, от которых Майкрофта и охранников резко тряхнуло. По всей вероятности, это произошло из-за столкновения с машинами сопровождения, ехавшими спереди и сзади. Не успел, однако, Майкрофт прийти в себя, как с громким звоном одновременно разбились все четыре боковых стекла. Повинуясь инстинкту самосохранения, Майкрофт нагнулся и обхватил голову руками, пряча её на коленях. Машина при этом продолжала двигаться, стремительно теряя скорость. Послышались крики — это охранники и водитель пытались обороняться от невидимой силы, внезапно их атаковавшей. Майкрофт, подчиняясь какому-то шестому чувству, не поднимал головы, ожидая, чем всё это закончится. Где-то спереди раздался звук разбиваемой машины — видимо, это был первый в их колонне автомобиль. Майкрофт уже думал о том, не стоило бы ему озаботиться вопросом управления их транспортным средством и самому попытаться сесть за руль, как его резко рвануло вперёд. Ремень безопасности, однако, сработал безотказно, и в следующую секунду Майкрофта отбросило на сидение. Несколько секунд понадобилось ему, чтобы прийти в себя, и он понял, что машина больше не двигалась.

Майкрофт отстегнул ремень безопасности и огляделся. Оба охранника были без сознания. На их лицах виднелись шрамы и порезы от битого стекла, но больше никаких серьёзных травм не наблюдалось. Майкрофт привстал и проверил водителя. Он также был без сознания, но по-прежнему дышал. Мысленно поблагодарив небеса, Майкрофт протиснулся на свободное переднее сидение и наконец-то выбрался из машины.

С трудом стоя на ногах и тяжело дыша, он огляделся. Целый месяц он не выходил на улицу, и свежий воздух подействовал на него словно прилив адреналина, так что несколько мгновений Майкрофт не понимал, где находится. Его сознание, однако, довольно быстро прояснилось, и он смог проанализировать ситуацию.

Они находились на краю леса. Все три машины съехали с обочины и каким-то чудом умудрились не опрокинуться, хоть каждая из них и была помята, а все боковые стёкла были выбиты. Головной автомобиль боком впечатался в дерево. И водитель, и оба сопровождающих были без сознания. Замыкающая машина, как и та, в которой находился Майкрофт, въехала в небольшую канаву и пострадала относительно меньше. Её пассажиров постигла та же участь, что и спутников Майкрофта. По всей видимости, он был единственным участником конвоя, который не потерял сознания при аварии. Но такого же не бывает…

— Что за чертовщина?.. — пробормотал Майкрофт.

— Вы почти угадали, мистер Холмс-с.

Он поднял глаза и обомлел.

Из кустов, прямо за канавой, в которую угодили два автомобиля, выкатила самая настоящая повозка, управляемая двойкой лошадей, на козлах которой сидел тот, кого Майкрофт меньше всего ожидал увидеть в данный момент.

— Мистер Лазарус?.. — только и вымолвил он.

— Собственной персоной, мистер Холмс-с, — чернолицый человечек причмокнул, а затем облизал губы, как кот, готовый полакомиться сметаной.

— Но вы… — он не мог поверить своим глазам. — Как вы…

— У Папы Лазару было так много жён за всю его долгую жизнь, — его маленькие глазки сверкнули. — Конечно, они всегда готовы прийти к нему на выручку. Как Папа Лазару пришёл на выручку вам, — он осклабился, кивком головы показывая на свою повозку. Раздался одобрительный гомон, и из неё высыпалось наружу пять или шесть карликов. Они гоготали, воздевая ручки к небу, явно чрезвычайно довольные своей выходкой.

— Не бойтесь, мистер Холмс-с, это всего лишь снотворное, — деланно протянул мистер Лазарус, обозревая устроенную им аварию. — Мы никогда никого не убиваем. Они придут в себя через несколько часов.

— Но зачем?.. — спросил поражённый Майкрофт. — Зачем вы мне помогли?

Мистер Лазарус прищурился, и в его глазах на сей раз мелькнул недобрый огонёк.

— Папа Лазару узнал, что мерзкий свин охотится за прекрасной Элизабет, — стоило ему сказать это, как его сподручные разом замолчали, словно почувствовав исходящую от него угрозу. — Папа Лазару не может допустить, чтобы такой дивный цветочек достался такому мерзкому свину.

Майкрофт инстинктивно сделал полшага назад.

— Уж не хотите ли вы, чтобы он достался вам? — тихо спросил он.

К его удивлению, мистер Лазарус вздохнул.

— Папа Лазару хотел сделать прекрасную Элизабет своей женой, это верно, — он покивал головой. — Но за это время он понял, что она слишком опасна. Если ей что-то взбрело в голову, она обязательно добьётся своей цели, чего бы это ни стоило. Неет, мистер Холмс-с, такая женщина не может стать женой Папы Лазару, как бы сильно он этого ни хотел.

Майкрофт сглотнул. У него не было причин верить этому странному человеку, но почему-то он очень хорошо понимал ход его рассуждений.

— И всё же, — откашлявшись, проговорил он. — Зачем вы мне помогаете?

Мистер Лазарус снова сверкнул глазами, но теперь в его взоре был неприкрытый азарт.

— Разве мистер Холмс-с хочет, чтобы его сестра досталась мерзкому свину? А его жена? Мистер Холмс-с ведь знает, что мерзкий свин охотится за его женой? И вот-вот её поймает?

Майкрофт до боли прикусил губу, чувствуя, как его сердце наполняется гневом.

— Даа, Папа Лазару был прав, — лицо человечка расплылось в улыбке. — А значит, нам нельзя терять ни секунды.

* * *

Молли шла впереди группы детей, с наслаждением вдыхая свежий летний воздух. Несмотря на лёгкую усталость, она чувствовала себя почти умиротворённо. Поиск сокровищ, задуманный Луизой, прошёл на славу. Они не зря потратили так много сил на его подготовку. Дети явно были в восторге — охотно участвовали в конкурсах, с интересом искали очередные подсказки и не без нетерпения ожидая финальной стоянки, когда они наконец-то найдут таинственный сундук сокровищ. По всей видимости, Луиза также была довольна тем, как осуществилась её задумка. Определённо, она была прирождённым учителем: детям она очень нравилась, а сама она явно получала удовольствие от своей работы. Невольно Молли ей позавидовала. Несколько лет вдали от больницы поспособствовали тому, что она позабыла о том, каково это было: заниматься любимым делом и при этом помогать другим. Да, у всего была своя цена.

— Луиза, — тихо обратилась она к подруге, когда впереди показалось здание типографии, — я думаю, я пойду вперёд, проверю, всё ли в порядке.

— О да, это отличная идея! — закивала Луиза. — Я, конечно, уважаю Берта Ларча, но иногда он такое учудить может. Лучше перестраховаться, вы правы.

Молли ускорила шаг и вскоре очутилась у двери в типографию. Она уже хотела было зайти, как вдруг увидела Эла Ларча, хозяина пансиона, в котором они с Уильямом остановились. Он спускался с ведущей на крышу лестницы, неся в руках сундук сокровищ, который вообще-то должен был находиться внутри, в каменном домике одного из трёх поросят.

— О, доктор Холмс, как хорошо, что я успел, — он быстрым шагом подошёл к ней. — Простите, мой отец немного заигрался, и… В общем, сундук нужно как можно скорее спрятать. Извините, что так получилось.

— Ничего страшного, мистер Ларч, — проговорила Молли. — Давайте его сюда, я всё спрячу…

— Уверены? Он тяжёлый.

— Что ж, тогда я сейчас открою дверь и включу свет…

Молли пропустила Эла вперёд и, зайдя за ним, щёлкнула выключателем.

Помещение бывшей типографии преобразилось почти полностью (если, конечно, не считать галереи, заходить на которую было небезопасно). Весь мусор был прибран, вокруг стояли импровизированные декорации леса, а в центре, на некотором расстоянии друг от друга, находились три домика. Деревянный Луиза и Молли сделали из картона, каменный — из старых кирпичей, а соломенный представлял собой довольно солидную кучу соломы с символическими украшениями из бумаги.

— Так, каменный домик вот здесь, — Молли уже собралась было подойти к нему, как вдруг замерла. Эл с непониманием на неё посмотрел, но тоже остался стоять у двери.

Вот она, значит, какая, эта интуиция, сглотнула Молли, чувствуя, как сердце начинает биться чуть быстрее. Раньше она никогда не понимала, как Шерлоку удавалось на подсознательном уровне выявлять скрытые от других причинно-следственные связи и мотивы, но, видимо, теперь она достаточно долго носила фамилию Холмс, чтобы освоить эту науку.

— Здесь кто-то есть… — прошептала, не шевелясь, она. — Мистер Ларч, я…

— Ну вот, я так и знала, что Берт не сможет остаться в стороне! — Луиза проскользнула в помещение, сразу же закрывая за собой дверь. Несмотря на то, что она говорила громким шёпотом, её слова эхом разлетелись по всей типографии и по непонятной причине повергли Молли в ужас.

— Луиза, вам срочно нужно…

— Добрый день, миссис Холмс.

Все трое резко обернулись. На галерее, прямо над соломенным «домиком» из сказки о трёх поросятах, стоял человек, которого Молли, наверное, ожидала увидеть весь этот месяц.

— Добрый день, мистер Каннингем, — тихо сказала она.

Луиза и Эл обменялись непонимающими взглядами. Через мгновение Луиза уже открыла было рот, чтобы задать какой-то вопрос, но, увидев выражение лица Молли, с которым она смотрела на того человека, сразу же отказалась от своего намерения.

— Вы не представите меня своим друзьям? — с наигранной улыбкой поинтересовался он.

Молли покачала головой. Выдержав паузу, она заговорила:

— Луиза, мистер Ларч, вам лучше…

— О, я узнаю в вас Холмса, моя дорогая, — он рассмеялся, качая головой. — Сразу же берёте ситуацию в свои руки. Но, боюсь, сегодня всё будет несколько по-другому. Вы ведь не хотите, чтобы кто-то пострадал, ведь верно? — он вытянул вперёд правую руку, в которой был зажат пистолет, и по его траектории было ясно, что целился он прямо в голову Луизы.

У Молли внутри всё похолодело.

— Мистер Каннингем, — она сглотнула, — миссис Эллингхем вам не нужна. Вы пришли за мной, так цельтесь в меня.

— Не бойтесь, миссис Холмс, я в вас прицелюсь, — он улыбнулся, на сей раз холодно и безжалостно. — Но я же знаю вашу семейку. Вечно любите делать глупости. Так что, с вашего позволения, я лучше перестрахуюсь.

Молли медленно посмотрела на Луизу. Та стояла ни жива, ни мертва. Мистер Ларч рядом с ней побелел от страха. Между тем всё это время за дверью слышались оживлённые детские голоса, которые явно свидетельствовали о том, что участников поиска сокровищ переполняло нетерпение, и они готовы были вот-вот войти в типографию.

— Мистер Каннингем, — Молли еле шевелила пересохшими от страха губами. — Быть может, вы позволите мистеру Ларчу увести отсюда детей? Вы ведь не любите излишнюю публичность, насколько мне известно.

Каннингем сощурился, внимательно изучая её взглядом.

— Вы правы, миссис Холмс, — он слегка склонил голову набок. — Мистер Ларч может позаботиться о наших дорогих детях — в конце концов, они ведь наше будущее. Однако, если мистер Ларч задумает играть в героя, ответить за это придётся миссис Эллингхем.

— Я понял, — только и вымолвил Эл. На негнущихся ногах он вышел из типографии и закрыл за собой дверь. Вскоре детские голоса стихли.

— Что ж, миссис Холмс, — проговорил Каннингем. — Раз этот вопрос мы решили, я хотел бы попросить вас подняться ко мне. Вы же не хотите, чтобы с миссис Эллингхем что-то случилось.

Молли собрала в кулак всё своё мужество.

— Конечно, не хочу, — подтвердила она. Луиза, от страха потерявшая дар речи, беспомощно переводила взгляд с подруги на Каннингема; в её глазах плескалась паника. Молли, однако, сейчас не могла на неё посмотреть. Медленно, изо всех сил стараясь скрыть дрожь в коленках, она подошла к старой лестнице и взялась за перила.

— Всё же хотела бы заметить, что это не совсем безопасно, — через силу проговорила она.

— О, миссис Холмс, не волнуйтесь. Вы ведь лёгкая, как пёрышко. Нас двоих эта галерея выдержит.

Молли прикусила губу и начала осторожно подниматься. Действительно, дерево под ней не шаталось, и она чувствовала себя почти уверенно. Возможно, галерея и впрямь была не так опасна, как ей показалось на первый взгляд.

Не прошло и минуты, как она оказалась рядом с Каннингемом. Несмотря на то, что он был одет в дорогой костюм и галстук, у неё возникло ощущение гадливости, словно она стояла рядом с пропахшим пивом бандитом из подворотни. Всё то время, пока она поднималась, он держал Луизу на прицеле, так что она невольно подивилась тому, как у него не затекла рука. Когда же она оказалась рядом с ним, он резко схватил её за локоть и притянул к себе, и она ощутила холодное дуло пистолета на своей тонкой рубашке.

— Итак, — переведя дух, проронила она. — Что вы намерены делать дальше?..

Каннингем, однако, ответить не успел. Где-то внизу, у чёрного хода (Луиза и Молли обнаружили его, когда готовили домики поросят), послышалось какое-то движение. По лицу Луизы, исказившемуся от нового ужаса, Молли готова была уже заподозрить худшее, как вдруг:

— Молли!..

Её сердце пропустило удар. Забыв о том, что Каннингем приставил к её спине пистолет, она подалась вперёд, хватаясь за перила:

— Майкрофт!..

Сомнений быть не могло — это был он. Похудевший, осунувшийся, явно очень уставший, но это был он, её муж, Александр Майкрофт Холмс. Секунду Молли неотрывно впивалась взглядом в любимые черты, пока Каннингем не схватил её снова, на сей раз откровенно грубо, явно желая сделать ей больно. Молли, однако, этого почти не заметила, ибо только сейчас она увидела, в чьей компании Майкрофт появился в типографии.

— Мистер Лазарус?.. — выдохнула она.

— Моё почтение, леди Холмс-с, — чернолицый человечек отвесил ей шутливый поклон.

Молли не могла понять, что происходит. Его ведь арестовали? Как же тогда он оказался здесь? И почему он появился вместе с Майкрофтом?

Как оказалось, Каннингему происходящее также было непонятно.

— Мистер Холмс, — он сощурился, глядя снизу-вверх на своего врага. — Должен сказать, я ожидал, что вы приедете в обществе моих людей.

— Они потерялись по дороге! — выплюнул мистер Лазарус и издал неприличный звук. — Мои ребята с ними разобрались!

— Твои ребята? — не без презрения повторил Каннингем. — А ты-то вообще кто?

Мистер Лазарус хотел было что-то ответить, но тут дверь типографии резко распахнулась, и в помещение практически влетел Шерлок Холмс собственной персоной. За ним проследовали доктор Эллингхем, Джон и Грег. До того, как дверь успела снова захлопнуться, Молли заметила также констебля Пенхейла и Морвенну, секретаршу из приёмной доктора Эллингхема, которые остались снаружи.

— О!.. — увидев младшего Холмса, Каннингем расплылся в довольной улыбке. — А вот и мистер Шерлок Холмс собственной персоной! Что ж, пусть и не совсем так, как я планировал, но мы всё же пришли к тому сценарию, который я подразумевал.

Оказавшись в типографии, Шерлок увидел Майкрофта и мистера Лазаруса. Его лицо побледнело, но он ничего не сказал. Подняв глаза, он увидел Молли, и она отчётливо различила сверкнувший в его глазах гнев.

— Отпусти её, — процедил он.

— Отпущу, — отозвался Каннингем. — Но в своё время. Я вижу, вы привели с собой зрителей, мистер Холмс. Напрасно. Они всё равно вам не помогут.

— Отпусти её, — сквозь зубы повторил Шерлок. Его грудь вздымалась от еле сдерживаемого гнева. — Если тебе нужны мы, так и скажи. Будь мужчиной, а не прячься за спиной беззащитной женщины.

Каннингем тоненько, манерно рассмеялся, так что дуло пистолета слегка задрожало, напоминая Молли о своём присутствии.

— Боже, мистер Холмс, как же прав был ваш друг доктор Ватсон. Он не знает о Солнечной системе, потому что думает, что мир вращается вокруг него! Нет, ну как же это смехотворно, мистер Холмс, вы только посмотрите! Неужели в вашу недалёкую кудрявую голову ни разу за этот месяц не приходила мысль о том, что всё это было затеяно вовсе не ради вас?

Шерлок сглотнул. В его глазах, совсем как у Луизы несколькими минутами ранее, мелькнула паника. С трудом скрывая отчаяние, он перевёл взгляд на брата. Майкрофт поджал губы и лишь слегка повёл головой. Шерлок, от этого только больше запутавшийся, вновь посмотрел на Каннингема:

— Отпусти её, — уже спокойнее, но также твёрдо повторил он. — Зачем нужны все эти игры?

— Затем, что это такое удовольствие!.. — промурлыкал Каннингем. Молли не видела его лица, но могла поклясться, что он наслаждался произведённым эффектом. — Два самых умных человека в стране — но что с вами сделала одна маленькая женщина! Чего такого в этой серой мышке, мистер Холмс, что вы с братом влюбились в неё без памяти? В чём её секрет? Скажите мне, ибо, право, я в растерянности. Ведь вы оба такие серьёзные. Такие умные. Такие безжалостные. А стоило поднять руку на маленькую Молли, как вы готовы плясать под мою дудку, словно двое послушных крысят! Да, мистер Холмс-старший, я всё-таки зря с вами возился. Ваши сердечные привязанности лишь ставят под угрозу будущее нашей страны. Я думаю, от них нужно избавиться как можно скорее.

— Не так быстро, мистер Каннингем.

Все, как по команде, обернулись. От чёрного входа в центр медленно прошла закутанная в плащ фигура. Когда же она его сбросила…

— Мисс Ишервуд!.. — ахнула Луиза.

— Не совсем, миссис Эллингхем, — покачала головой Эвр Холмс. — Прошу прощения, что так долго. Колину Смиту срочно понадобилась помощь, — добавила она, бросив быстрый взгляд на мистера Лазаруса, который при её появлении заурчал от удовольствия.

Хоть ситуация и была безнадёжной, Молли в ту секунду не смогла не почувствовать изумления. Её золовка в очередной раз всех обманула. Когда она сбросила парик и остатки грима, Молли всё ещё видела перед собой ту нескладную уборщицу с вечно трясущимися руками. Впрочем, иллюзия рассыпалась в следующую секунду, когда, воспользовавшись всеобщим замешательством, Эвр вытащила откуда-то из складок своего платья пистолет и приставила его к собственному виску.

— Отпустите Молли, мистер Каннингем, — как-то слишком спокойно попросила она. — Иначе содержимое моих блестящих мозгов украсит столь тщательно подготовленный миссис Эллингхем поросячий домик. А мне бы этого не хотелось. Я сама видела, сколько усилий ушло на его создание.

Молли увидела, как Шерлок прямо перед ней посерел.

— Сестра… — хрипло проговорил он.

— Не бойся, брат, всё под контролем, — Эвр улыбнулась ему. Рука её не дрожала. — Если мистер Каннингем хочет играть с хрупкими леди, пусть привыкает к тому, что хрупкие леди могут оторвать ему его маленькие уши.

Молли почувствовала, как Каннингем за её спиной широко улыбнулся.

— Доктор Холмс… — он довольно причмокнул, словно увидел перед собой бисквитный торт. — Наконец-то я имею честь с вами познакомиться…

— О, так вот для чего вы всё это затеяли? — Эвр наигранно округлила глаза. — Столько хлопот? Мистер Каннингем, вы как-то непоследовательны.

— Отнюдь, моя дорогая леди, я весьма последователен, — Каннингем слегка развернулся в сторону Эвр, невольно толкая Молли вперёд. Поворачиваясь, она поймала взгляд золовки. Это длилось всего секунду, но Молли вдруг всё поняла. Сглотнув, она вытянула шею и посмотрела наверх, как бы желая перевести дух. В единственном окошке типографской крыши что-то мелькнуло и тут же исчезло.

— Так отпустите Молли, логичный вы наш, — Эвр сузила глаза, крепче прижимая к виску пистолет.

Каннингем противно поцокал языком.

— Доктор Холмс, ну зачем же вы так. Суицидальные наклонности никогда не были вам свойственны. Вы не нажмёте на курок.

— А откуда вы знаете? — её глаза блеснули. — Сегодня вы уже допустили одну роковую ошибку.

— И какую же, доктор Холмс? — его голос звучал почти приторно.

— Приставили пистолет к сердцу Молли Холмс, — Эвр быстро посмотрела на братьев. И Шерлок, и Майкрофт, казалось, перестали дышать. — А это значит, что живым вы отсюда не выйдете.

— Весьма смелое заявление, доктор Холмс, — рассмеялся Каннингем. — Почему же вы думаете, что оно окажется справедливым?

— Потому что серые мышки обычно не так просты, как кажутся, — еле слышно проговорила Молли.

В следующую секунду время будто замедлилось. Где-то наверху послышался треск, привлёкший внимание почти всех, кто находился в типографии. Почувствовав, как хватка Каннингема чуть ослабла, Молли задержала дыхание и, оперившись обеими руками о перила, оттолкнулась и перепрыгнула через них, падая прямо на кучу соломы, изображавшую домик одного из трёх поросят. В тот же самый миг сзади Каннингема с громким треском рухнул сундук сокровищ, пробив огромную дыру в полу. Побелев от ярости, с трудом удерживая равновесие, Каннингем протянул руку с пистолетом вперёд и выстрелил. Всё это заняло не больше двух секунд. В следующее мгновение Эвр выстрелила куда-то в пол галереи. Каннингем попятился назад, и его нога попала в образовавшуюся после падения сундука дыру. Пытаясь освободиться, он не смог удержать равновесия и, падая спиной назад, пробил собой фанерную стену, за которой, по всей видимости, когда-то находился рабочий кабинет эксцентричного джентльмена, что так боялся коммунистической революции. Послышался жуткий грохот, поднялось облако пыли, и на первый этаж рухнуло что-то тяжёлое.

Молли, однако, осознала всё это уже потом. Адреналин шумел где-то у неё в висках. Каким-то чудом она приземлилась довольно удачно, ничего себе не сломав. Поднявшись на ноги, она хотела было броситься к мужу, как вдруг поняла, что происходит что-то странное. Шерлок, который до этого стоял рядом с Майкрофтом, сейчас оказался прямо перед ним. Судя по выражению его лица, он словно не понимал, что происходит. Затем он опустил глаза, и Молли увидела, как по его рубашке медленно расплывается красное пятно.

— Нет!.. — она бросилась к нему, когда он начал падать на спину, прямо на руки старшего брата. Майкрофт опустился на пол, судорожно прижимая его к себе.

В следующую секунду раздался дикий, нечеловеческий вопль. Молли подняла голову и увидела, как Эвр, роняя свой собственный пистолет, резко осела на пол, вцепившись в свои волосы. Джон сгрёб её в охапку; его взгляд стал каким-то странно металлическим, неживым, но он крепко держал сестру своего лучшего друга, словно это помогло бы ей не впасть в отчаяние. Грег тем временем метнулся к куче обломков, что осталась лежать после падения сундука.

— Каннингем мёртв, — только и сказал он, возвратившись к ним. В его глазах был шок. — Сломал себе шею.

Его услышали все, но никто не мог сейчас думать об этом. Доктор Эллингхем, в один прыжок оказавшийся рядом с Шерлоком, осматривал его рану. Младший Холмс, вцепившись в рукав брата и пытаясь поймать его взгляд, забормотал:

— М…М-майк-крофт… Ес-сли… Ес-сли эт-то кон-нец, т-то… мн-не… оч-чень… ж-жаль…

— Что ты такое говоришь… — прошептал Майкрофт, крепко сжимая его ладонь. — Не надо, не говори ничего…

— Я н-никогд-да н-не зас-служ-живал т-теб-бя… — Шерлок судорожно глотал воздух, упорно продолжая говорить. Его рубашка, которую доктор Эллингхем разорвал, чтобы получить доступ к ране, была уже насквозь пропитана кровью. — И е-её… н-не… зас-служ-жил…Прос-сти…

— Нечего прощать… — Майкрофт сильнее сжал его ладонь. Его лицо было абсолютно белым. — Ты же знаешь, нечего…

Шерлок попытался улыбнуться, но вдруг его лицо застыло, и он затих.

Молли показалось, что почва уходит у неё из-под ног.

— Доктор… — только и пролепетала она.

Мартин резко нагнулся к груди Шерлока, а затем проверил пульс.

— Сердце остановилось, — он прикусил губу. — Морвенна, адреналин.

Секретарша, которая, вместе с констеблем и обоими мистерами Ларчами успела вбежать в помещение, после того как раздались выстрелы, протянула ему ампулу. Наполнив красными от крови пальцами шприц, он с силой воткнул его в грудь Шерлока.

Мгновение, показавшееся им вечностью, было тихо. Затем Шерлок судорожно вздохнул, возвращаясь в мир живых.

— Доктор… — по лицу Молли текли слёзы. — Доктор, пожалуйста…

Мартин посмотрел на распростёртого перед ним молодого человека, умиравшего на руках у родного брата, в окружении впавшей в отчаяние сестры и почти неживой от страха невестки. На его собственных ладонях и костюме было много крови, но у него было всего пять секунд, чтобы подавить вызванной ею рвотный позыв. Пять секунд. Совсем как тогда, когда он оперировал ту женщину. Сто лет назад, в другой жизни, в Лондоне.

Мартин закрыл глаза и выдохнул. Эти пять секунд были самыми длинными в его жизни. За эти пять секунд он вспомнил всё. Улыбку Луизы, когда она первый раз сказала ему, что любит его. Радость тёти Рут, когда он убедил её в том, что её заболевание не является смертельным. Маленького Джеймса Генри, который самозабвенно играл с пакетом в углу гостиной. Берта Ларча, что хохотал над очередной выходкой констебля Пенхейла. Морвенну, которая наконец-то дождалась приглашения на свидание от Эла. Миссис Тишел, что бежала за ним, выказывая своё неуместное восхищение. Он увидел свою жизнь, такой, как она была. И этого оказалось достаточно.

— Чёрта-с два вы у меня умрёте, — сквозь зубы проговорил доктор Мартин, возвращаясь в реальность. — Доктор Холмс, наденьте, пожалуйста, перчатки. Вы будете мне ассистировать.

До крови прикусив губы, чтобы совладать с дрожью, Молли натянула перчатки. Настало время спасать живых.

В коридоре послышались чьи-то тихие шаги, и этого оказалось достаточно, чтобы Молли проснулась. Впрочем, наверное, она просто выспалась, и внешний шум не сыграл в её пробуждении никакой роли. Открыв глаза, она машинально плотнее закуталась в одеяло и некоторое время просто лежала, не в силах пошевелиться. Последний раз она чувствовала себя такой уставшей, когда родился Уильям. Нынешнее состояние, однако, отличалось тем, что она лишь с трудом вспомнила, что произошло вчера, и эти воспоминания её ужаснули.

Доктор Эллингхем спас Шерлоку жизнь. Точнее, они оба спасли ему жизнь. Молли прекрасно осознавала, что если бы доктор Эллингхем не был профессиональным хирургом, а сама она не имела медицинского образования, Шерлок умер бы до приезда скорой. Это благодаря им его удалось спасти.

Скорая, которую вызвала Луиза сразу после того, как раздались выстрелы, приехала через пятнадцать минут, когда Молли, только что закончившая ассистировать доктору Эллингхему, стянула красные от крови перчатки и наконец-то в полной мере осознала произошедшее. Всё напряжение, которое ей пришлось вынести в столь короткий промежуток времени, вдруг разом на неё навалилось, и она разрыдалась прямо на земляном полу типографии, рядом с тем местом, где только что лежал Шерлок. Кажется, только тогда она вспомнила о том, что всё это время рядом с ней был Майкрофт. Осознание того, что он наконец-то был свободен, что все ужасы остались позади, лишь усилило её рыдания. Молли с трудом понимала, что происходит — её мозг словно отключился на это время, так что она только сейчас смогла осмыслить то, что последовало дальше.

В больницу с Шерлоком поехали Джон и Эвр. Последняя явно сумела совладать с первоначальным шоком и, когда жизнь её брата была спасена, снова приняла свой обычный вид — разве что, была бледнее обычного. Джон, который за эти несколько минут словно постарел за несколько лет, тоже заметно ожил, когда стало понятно, что Шерлок в очередной раз ускользнул от цепких лап смерти. Поэтому, наверное, было вполне естественно, что именно они двое поехали с ним в больницу.

Мистер Лазарус пропал. В суматохе, которая последовала после падения сундука, о нём все забыли, а когда всё закончилось, его и след простыл. Впрочем, что-то подсказывало Молли, что больше этот странный человек никого не потревожит — видимо, он, как и многие другие до него, всё же осознал, что с Холмсами лучше не связываться.

Бегство мистера Лазаруса и его подручных было компенсировано неожиданным появлением Колина Смита. Как и предполагала Морвенна, он издали следил за поиском сокровищ, пока не начал задыхаться. Тут-то ему и пришла на выручку Эвр, которая, разумеется, уже давно раскрыла то таинственное дело, которое привело Шерлока и его друзей в Портвен. Его дальнейшей судьбой сразу же занялась Луиза Эллингхем, к которой присоединился доктор Мартин. Придя в себя после сложной операции, он принялся отчитывать Колина за безрассудное поведение, и вскоре все прочие звуки потонули в суете детских голосов, философских изречениях Берта Ларча и призывах к порядку со стороны констебля Пентхейла, вновь ощутившего всю важность своего положения.

Таким образом, почти все участники событий покинули типографию, когда к ней подъехала чёрная машина с тонированными стёклами. Молли почему-то совсем не удивилась, когда из неё вышли леди Смолвуд и сэр Эдвин. Конечно, ведь нужно было решить ещё одну проблему. В конце концов, не каждый день советники британского правительства отправляются в Корнуолл, чтобы сломать себе шею.

И вот после их приезда Молли перестала что-либо помнить. Вдруг она с ужасом осознала, что даже не знает, где находится Уильям. Она ведь планировала забрать его после окончания поиска сокровищ, а теперь…

— Дорогая, прости, что разбудил.

Молли испуганно села, зачем-то резко прижимая к себе одеяло. Только сейчас она поняла, что находится в спальне коттеджа Рут Эллингхем, и надета на ней почему-то её длинная ночная рубашка, хоть она и не помнила, чтобы переодевалась, да и на улице явно было уже давно не утро.

— Майкрофт…

Он стоял на пороге, в бежевом костюме и тёмно-красном галстуке. Он всегда надевал их, когда они ездили за город, и всегда снимал пиджак, когда был дома.

— Майкрофт… — повторила Молли, не в силах оторвать от него взгляда. — Я… Ты…

— Всё позади, мы в безопасности, — он подошёл к ней и сел на кровать со своей стороны. Молли сглотнула, будто по-прежнему не веря, что он настоящий, и Майкрофт не стал брать её за руку или обнимать, словно боялся, что это может ей навредить.

— Мы приехали вчера вечером, — тихо сказал он. — Инспектор привёз Уильяма. С ним всё хорошо, он сейчас спит.

— Спит?.. — она помотала головой. — Но это значит…

— Сейчас два часа дня. Ты проспала почти двадцать часов. Я боялся, что у тебя случится нервный срыв, но доктор Эллингхем сказал, что это просто перенапряжение, и тебе нужно дать поспать.

Молли прислонилась к подушке, ослабляя хватку на одеяле.

— Какой ужас… — прошептала она, прикрывая глаза.

— Ты спасла жизнь Шерлоку, — голос Майкрофта прозвучал как-то надтреснуто. — Вы с доктором спасли ему жизнь. Не стоит удивляться, что ты чувствуешь себя уставшей.

Молли вдруг резко открыла глаза и посмотрела на мужа. Они не видели друг друга больше месяца и чуть с ума не сошли от тревоги, но сейчас он был отстранённым, словно боялся к ней приблизиться. И она знала, что было этому причиной.

— Молли, я подверг тебя и нашего сына ужасному испытанию, — Майкрофт посмотрел ей в глаза. — Если ты когда-нибудь сможешь меня простить…

— Прошу тебя, не говори этого… — она подалась вперёд и прижалась к нему, спрятав лицо у него на груди. Запах его одеколона, который она не чувствовала месяц, заставил её вспомнить о доме, и она почувствовала, как напряжение последних недель наконец-то начинает уходить. — Я так скучала… — в её глазах заблестели слёзы.

— Я тоже очень скучал… — он обнял её обеими руками и несколько раз поцеловал в волосы. — Обещаю, больше этого не повторится…

Она замотала головой, крепче к нему прижимаясь.

— Ничего не хочу слышать. Всё наконец-то закончилось, я не хочу к этому возвращаться, — вдруг она отстранилась и посмотрела ему в глаза. — Разве что… Я одного никак не пойму. Зачем он арестовал тебя, если хотел добраться до Эвр?

Майкрофт сглотнул и сильнее сжал её в своих объятиях.

— Хотел получить моё содействие, угрожая тебе и Уильяму. Думал, что сможет переубедить меня, а когда всё оказалось напрасно… — он осёкся.

— Ш-ш-ш, — Молли приложила кончики пальцев к его губам. — Я всё понимаю. Он поставил тебя в безвыходное положение. Но я не осталась одна, а вы опять всех одолели. Всё позади.

Майкрофт взял её ладонь в свою и поцеловал по очереди её пальцы.

— Да, теперь всё позади, — повторил он. — Ты такая молодец, Молли. Уильям показал мне дневничок, который вы вели. И ты сшила ему такое красивое одеяло.

— Я знала, что тебе понравится, — она улыбнулась, провела тыльной стороной свободной ладони по его волосам.

Майкрофт молчал несколько секунд, а затем тихо проговорил:

— Молли, я слишком редко говорил тебе о том, как сильно я тебя люблю.

— Майкрофт, я ведь знаю, ты…

— Нет, Молли, я должен был делать это чаще, — его голос звучал настойчиво. — Ты заслуживаешь гораздо большего, чем я могу тебе дать.

Молли покачала головой.

— Хоть ты и самый умный человек на свете, иногда ты говоришь какие-то глупости, — она обняла его за шею. — Я люблю тебя, Майкрофт Холмс. И это даёт мне всё, о чём я не могла и мечтать.

— А я люблю тебя, моя дорогая Молли, — отозвался он, и она наконец-то смогла его поцеловать.

* * *

Вечером того же дня, оставив Уильяма на попечение Эллингхемов, они поехали в Труру, навестить Шерлока в больнице. Конечно, старшие Холмсы уже были проинформированы о случившемся, и, как того и ожидала Молли, её свекровь сразу же заявила, что Шерлока нужно перевезти в Лондон, как только это станет возможным. Никакого удивления не вызывало также и то, что сам детектив, успевший прийти в себя, высказал аналогичное желание поскорее оказаться в столице, поэтому в итоге их переезд был назначен на послезавтра. У Молли как раз оставалось время, чтобы со всеми попрощаться, и Луиза пригласила их на ещё один ужин, который должен был состояться на следующий день.

Прибыв в больницу, Молли и Майкрофт застали Шерлока бодрствующим. Как им сообщила медсестра, в данный момент с ним был Джон, а Эвр ненадолго отлучилась — её пригласила выпить чашку кофе доктор Рут Эллингхем. Не желая никому мешать, Молли и Майкрофт решили подождать в коридоре. Через пять минут из палаты Шерлока вышел Джон. Увидев новых посетителей, он сдержанно поздоровался с ними и поджал губы. Майкрофт уже собирался было зайти в палату, как Джон кашлянул, привлекая к себе внимание.

— Раз уж выдалась такая возможность… — проговорил он. — Я хотел бы перед вами извиниться. Перед вами обоими. Вам многое пришлось пережить, а я порой вёл себя… как свинья, — с солдатской прямотой он посмотрел в глаза Майкрофту, а затем протянул ему руку. — Прошу вас меня простить.

— Нечего прощать, доктор Ватсон, — отозвался Майкрофт, пожимая протянутую руку. Джон сдержанно кивнул ему, а затем обратился к Молли:

— Мне очень жаль, что мы не смогли как следует тебе помочь. Я рад, что за тобой было кому присмотреть.

— Всё в порядке, Джон, — промолвила она. — Я всё понимаю.

Он снова кивнул и уже хотел было уйти, но всё же остановился, чтобы сказать то, что занимало его уже долгое время.

— Мэри очень вас ценила, — проговорил он, смотря в этот раз прямо на Молли. — Вас обоих. И она считала тебя своей самой лучшей подругой, Молли. Я думаю, она была бы рада узнать, что у вас всё хорошо.

Молли сглотнула, но ей удалось сдержать эмоции.

— Спасибо, Джон. Я думаю, она это знает.

Доктор Ватсон снова кивнул, а затем посмотрел на Майкрофта:

— Значит, ему нужна была Эвр? Поэтому он тебя и арестовал? Пытался оказать давление?

— Да, — проговорил Майкрофт.

Джон подумал немного, а затем сказал:

— Но зачем было держать тебя так долго? Неужели он думал, что сможет заставить тебя пойти у себя на поводу?

Молли посмотрела на мужа. Майкрофт помедлил с ответом, и отчего-то она обратила на это внимание.

— Видимо, он просчитывал все возможные варианты, — ответил, наконец, он.

— Понятно, — проговорил Джон. — Понятно.

Больше он ничего не сказал. В дальнем конце коридора показался инспектор Лестрейд, и он пошёл в его сторону.

— Что ж, пойдём, — позвал Майкрофт жену. Молли, однако, покачала головой.

— Иди сначала ты, любимый. Я думаю, вам стоит поговорить наедине.

Майкрофт помедлил секунду, а затем, не говоря больше ни слова, зашёл в палату.

Молли вновь опустилась на скамейку. Слова Джона опять вернули её в прошлое, и невольно она задумалась, так что не заметила, как к ней подошли Эвр и доктор Рут Эллингхем.

— Доктор Холмс, — обратилась к ней последняя. Молли резко встала, возвращаясь к реальности. — Боюсь, мы с вами так и не познакомились. Доктор Рут Эллингхем, — она протянула ей руку.

— Очень приятно, — Молли пожала её маленькую сухую ладонь. — Большое спасибо за возможность пожить в вашем пансионе.

Рут только глаза закатила.

— Благодарите мистера Ларча, — сказала она. — Я думаю, если вы как-нибудь решите ещё раз нас навестить, он будет на седьмом небе от счастья.

— Решим обязательно, — Молли улыбнулась. — Мне бы очень хотелось отдохнуть в компании моей золовки, которая на этот раз предстанет перед нами в своём истинном обличии.

Эвр, к которой почти вернулось её обычное расположение духа, махнула рукой.

— Я только за. Ты не представляешь, сколько мороки было с этим переодеванием. И, кстати, я до сих пор не могу поверить, что ты меня не раскусила.

— Ты же знаешь — Холмсы гении маскировки, они кого угодно могут обмануть. Хотя, надо признать, в какой-то момент у меня появились определённые сомнения.

— Неужели? — в глазах Эвр мелькнул интерес. — И когда я чуть себя не выдала?

— Когда прошлась в грязных сапогах по чистому полу, и мне пришлось снова его мыть.

Во взгляде Рут мелькнула ирония, а Эвр закатила глаза.

— Ну да, признаю, это был перебор. Прости.

Молли в ответ лишь рассмеялась, качая головой.

— Что ж, Элизабет, — почти строго обратилась доктор Эллингхем к своей бывшей подопечной, — я была очень рада снова тебя увидеть. Надеюсь, ты и впредь не будешь забывать свою старую преподавательницу.

— Это было бы невозможно, доктор Эллингхем, — заверила её Эвр.

С этими словами они попрощались. Рут отправилась к себе домой, а Эвр сказала Молли, что ей нужно ещё съездить в школу и забрать свои вещи. Как только она ушла, к Молли подошёл инспектор Лестрейд, за которым, к её удивлению, следовал констебль Пенхейл, на лице которого благоговение смешивалось с энтузиазмом.

— Ещё раз большое вам спасибо за вашу помощь, инспектор, — наверное, Пенхейл повторял это уже в сотый раз, но Грег был слишком добр, чтобы на него сердиться. — Если бы не вы, я бы…

— Вы бы с ума сошли, да, — добродушно закончил за него Лестрейд. — Вы это уже говорили, констебль. А я уже говорил, что вам следует благодарить мистера Шерлока Холмса, а не меня.

— Разумеется, инспектор, разумеется, — поспешно закивал Пенхейл. — Но мистер Холмс сейчас болеет, и…

— Вот что, констебль, — сказал Грег, запуская руку во внутренний карман пиджака и доставая оттуда небольшую карточку. — Приезжайте как-нибудь в Лондон. Сходим выпить, обменяемся опытом. Навяжем контакты между центром и периферией, так сказать.

От такого предложения констебль чуть дар речи не потерял. Приняв дрожащими руками карточку, он прижал её к груди, словно она была величайшим сокровищем на свете.

— Спасибо, инспектор… — пролепетал он. — Я обязательно приеду.

— Вот и отлично, констебль, — заключил Грег. — И помните: Скотленд-Ярд всегда готов прийти к вам на помощь.

На это Пенхейл уже ничего не ответил. Слегка кивнув Молли, он повернулся на негнущихся ногах и пошёл по коридору к выходу.

— Славный малый, — сказал Грег, садясь рядом с Молли. — Конечно, на его фоне даже я чувствую себя гением, но зато у него доброе сердце. А это в наше время встречается ещё реже, чем сообразительные полицейские.

Молли улыбнулась, ничего не говоря.

— Ты как? — посмотрел на неё Грег. В его взгляде была обеспокоенность, как и всегда, и это ещё раз напомнило ей о доме.

— Я в порядке, — она повела плечами, опуская глаза. — Устала немного, вот и всё.

— Ты настоящий герой, — заверил её Грег и на секунду накрыл её ладони рукой. — Спасла Шерлока. И не дала тому чудовищу себя запугать.

Против воли Молли усмехнулась и покачала головой.

— Ты не представляешь, как мне было страшно. Я боялась, что упаду в обморок прямо там, на той галерее.

Грег наморщил лоб.

— И что же помогло тебе справиться с этим страхом?

Молли подняла голову и посмотрела куда-то вперёд.

— Все вы, — тихо сказала она. — Все вы, — она повернула голову и посмотрела ему в глаза. — Я поняла, что не одна. Это и есть самое главное.

Лицо Грега просветлело, и он улыбнулся. Несколько секунд они помолчали, а затем он неожиданно заговорщически подмигнул ей и перешёл на шёпот:

— А знаешь, я сегодня провёл своё небольшое расследование.

— Вот как? — его тон заинтриговал Молли. — Где это ты успел?

— Прямо здесь, — Грег достал из кармана небольшой клочок бумаги и протянул его ей.

— Что это? — Молли с непониманием наморщила лоб, разглядывая бумажку.

— Это было вложено в цветы, которые сегодня днём принесли Шерлоку.

— Цветы? — такого она не ожидала. — Наверняка от родителей?..

— Неужели?.. — Грег почему-то выглядел чрезвычайно довольным. — А откуда тогда такие инициалы?

Молли ещё раз посмотрела на карточку и тут только поняла, что на ней были написаны всего две буквы.

— Вот-вот, — довольно кивнул Грег. — Об этом я и говорю.

Молли с удивлением посмотрела на дверь, ведущую в палату Шерлока. Определённо, самое интересное в их жизни только начиналось.

* * *

Состоявшийся следующим вечером ужин в доме Эллингхемов прошёл как нельзя удачно. Уильям и Джеймс Генри ещё не устали от общества друг друга, так что они не помешали своим родителям немного отдохнуть. И несмотря на то, что доктор Мартин был по-прежнему строгим и сдержанным, а Майкрофт ещё не до конца оправился от месячного пребывания в четырёх стенах, вечер получился живым и даже непринуждённым. Луиза не уставала благодарить Молли за помощь с организацией поиска сокровищ (впрочем, о финальной стоянке и последовавших за этим событиях она тактично не упоминала) и вновь и вновь рассуждать о поступке Колина Смита и миссис Мелоди, которые умудрились так долго водить за нос всю — или, почти всю — деревню. Колин, разумеется, уже вернулся к родителям, давшим клятву никогда больше не отправлять его ни на какие «дурацкие кемпинги», но всё равно обещал заходить в гости к миссис Мелоди и помогать ей по хозяйству.

— Молли, Майкрофт, ещё раз большое спасибо, что пришли, — сказала Луиза, когда они с доктором Мартином вышли на крыльцо, чтобы проводить гостей. — Очень жаль, что вам пора уезжать в Лондон, но мы надеемся, что вы ещё приедете.

— Обязательно, Луиза, — улыбнулась Молли.

— Большое спасибо, что приглядели за моей женой, — обратился к Луизе Майкрофт. — Я рад, что она сумела завести друзей.

— Конечно, разве могло быть иначе! — Луиза лучезарно улыбнулась и посмотрела на мужа, как бы ожидая от него поддержки. — Молли очень нам помогла, правда, Мартин?..

Как всегда непроницаемый доктор Эллингхем хотел было уже что-то сказать, но вдруг его лицо скривилось, словно он разом проглотил огромный лимон.

Причина этого недовольства обозначила себя моментально.

— Доктор Эллингхем, доктор Эллингхем!..

С этими возгласами к ним приблизилась миссис Тишел, аптекарша. Запыхавшись от долгой ходьбы в гору, она ничуть не смутилась, увидев лондонских гостей — всё её внимание было приковано к доктору Мартину.

— Доктор Эллингхем, доктор Эллингхем! — заверещала она, даже не потрудившись перевести дыхание. — Я слышала, вы недавно спасли знаменитого детектива! Доктор Эллингхем, я всегда знала, что так и будет! Ваша компетентность не знает границ!

— Спасибо, миссис Тишел, — не разжимая губ, произнёс доктор Мартин. Его природная интровертность мешала ему предпринять какие-то радикальные меры, чтобы прогнать её, поэтому он всего лишь сказал:

— Миссис Тишел, рабочий день уже давно закончился, не могли бы вы…

— О, доктор Эллингхем, я это знаю! — закивала она в знак согласия. — Я всего лишь хотела передать вам этот кекс, — она протянула ему свёрток, который до того прижимала к себе. — Я сама его испекла.

Доктор Мартин поморщился, словно она предложила ему варёную требуху, но его супруга быстро вмешалась.

— Большое спасибо, миссис Тишел, нам очень приятно, — она поспешно приняла подарок, и Молли заметила, что ей было не очень комфортно в обществе аптекарши. Она уже хотела было что-то сказать, как её опередил Майкрофт.

— Что ж, доктор Эллингхем, ещё раз большое спасибо за спасение жизни моего брата, — он протянул ему руку, и мужчины обменялись рукопожатием. — Да, и ещё кое-что, — сказал Майкрофт, будто бы только что об этом вспомнив. — Кажется, недавно вас беспокоил некий мистер Питерс. Из комиссии по надзору за медицинскими работниками.

Доктор Мартин нахмурился. Луиза обеспокоенно посмотрела на Майкрофта.

— Да, — осторожно подтвердила она. — А почему вы спрашиваете? Что-то случилось?..

— О, ничего такого. Я только хотел сказать, что мистера Питерса срочно отправили в командировку.

— В командировку? — наморщил лоб доктор Мартин.

— Да, в командировку, — подтвердил Майкрофт.

— А куда? — с непониманием спросила Луиза.

— В Тимбукту.

Молли еле удержалась, чтобы не улыбнуться. Новость очевидно обескуражила обоих Эллингхемов. А вот миссис Тишел, напротив, выглядела так, словно это она организовала Гэвину Питерсу это новое задание.

— В Тимбукту? — переспросила Луиза. — И когда же он вернётся?..

— Ну, я думаю, месяца через четыре, — прикинул навскидку Майкрофт. — Но вам не стоит беспокоиться на его счёт. В конце концов, что пользы в том, чтобы быть британским правительством, если никогда этим не козыряешь?

Оставив Эллингхемов самим разбираться со смыслом его последней фразы, Майкрофт принялся усаживать в такси Уильяма. Молли, ещё раз попрощавшись с Луизой и доктором Мартином, пошла вслед за ним. Эллингхемы, по-прежнему пребывающие в недоумении, только переглянулись, а миссис Тишел важно подняла кверху указательный палец и изрекла:

— Вот что бывает с теми, кто пытается уволить нашего доктора!

* * *

Спустя три дня после возвращения в Лондон Майкрофт впервые с момента ареста поехал в клуб «Диоген». До этого он был слишком занят приведением в порядок дел. В конце концов, гибель Каннингема всё равно стала для общественности потрясением, пусть официальной версией и послужило неудачное падение из окна собственного загородного дома. Премьер-министр, конечно, был в шоке, и Майкрофт был рад, что леди Смолвуд взяла эту проблему на себя. В данный момент он не мог видеть этого болвана, во многом благодаря которому он и был арестован. Новый закон об антитерроре окончательно ушёл на доработку, и страна довольно быстро переключилась на обсуждение очередной сплетни, связанной с двором, которая, как и всегда, подоспела весьма вовремя.

По сути дела, теперь, в разгар лета, Майкрофт мог позволить себе вообще не ездить какое-то время в клуб, но сегодняшний повод был исключительным. Его ожидал разговор, который он мысленно «репетировал» вот уже несколько дней, что мешало ему окончательно забыть о проведённом под арестом месяце и без зазрений совести проводить время с женой и сыном. Этот разговор был необходимостью, и Майкрофт не мог его игнорировать, поэтому и поехал сегодня в клуб.

Комната Посторонних, как и всегда, радовала его тишиной и прохладой. Майкрофт успел привести в порядок некоторые бумаги, которые уже давно нужно было перебрать, как в дверь постучал пожилой мистер Уайльдер, исполнявший в клубе функции смотрителя и дворецкого одновременно.

— Мистер Холмс, пришла доктор Холмс. Ваша сестра, — сразу же добавил он.

Майкрофт кивнул, отрываясь от бумаг.

— Спасибо, Уайльдер. Проводите её.

Через несколько секунд в комнату зашла Эвр. Дождавшись, пока Уайльдер плотно закроет дверь, Майкрофт встал и вышел из-за стола.

— Сестра, — он жестом пригласил её сесть в одно из кожаных кресел, стоявших перед столом.

— Брат, — Эвр кивнула в ответ и села. В обычных обстоятельствах её голос прозвучал бы насмешливо, но сейчас обстоятельства были отнюдь не обычными.

Не говоря ни слова, Майкрофт сел в кресло напротив, достал из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо лист бумаги и протянул его сестре. Эвр, державшаяся удивительно спокойно, взяла его и развернула. Изучив его содержание, она поджала губы и прямо посмотрела на брата.

— Ну вот, я прочитала, — проговорила она. — Что я теперь должна сказать?

— Правду, — его голос не дрогнул. Лицо его, как и в других подобных ситуациях, было непроницаемым. — Простую и чистую.

Эвр откинулась на спинку кресла, позволяя себе усмехнуться.

— Кто сказал, «Изредка правда бывает чистой…»

— Не надо цитат, — сразу же прервал её Майкрофт. — Мы не можем позволить себе роскошь тратить на них время.

Эвр прикусила губу. Листок в её пальцах слегка дрогнул, и она опустила глаза, избегая смотреть на брата. Да уж, подумал про себя Майкрофт. Она никогда себя так не вела.

— Вся правда уже изложена на этой бумаге, — тихо сказала она, не поднимая глаз. — Так что скажи, что ты на самом деле хочешь услышать.

— На самом деле? — повторил Майкрофт. — Что ж, если ты предпочитаешь такую постановку вопроса, то на самом деле я хочу услышать, почему ты это сделала.

Эвр снова усмехнулась, кусая губы.

— Ты и так уже всё знаешь.

— Возможно. Но я хотел бы услышать это от тебя.

— Вот как? — Эвр снова посмотрела на листок, что продолжала держать в руках. — Что ж, я знала, что когда-нибудь этот день настанет, так что… Я убила Виктора Тревора по той причине, по которой одни люди убивают других людей. Я его ненавидела.

— Тебе было пять, — заметил Майкрофт. — Не слишком ли рано ты начала ненавидеть?

— Не слишком ли ты меня недооцениваешь? — эхом отозвалась Эвр. — Ты ведь умный человек, Майкрофт, ты должен хорошо разбираться в таких вещах. В конце концов, ты же наблюдал за Шерлоком и мной всю нашу жизнь. И ты знаешь, что я не привыкла делиться.

Майкрофт сузил глаза, пристально её изучая.

— Значит, мне стоит начать волноваться за жизнь доктора Ватсона?

Эвр покачала головой.

— Ты же прекрасно знаешь, что доктор Ватсон слишком повёрнут на своих собственных демонах, чтобы стать для Шерлока тем, кем был для него Виктор. Нет, я сразу же поняла, что он не изменит нашего брата, а лишь усилит все те черты, что делают его тем, кем он является. Доктор Ватсон это благо. А Виктор… Виктор был помехой. Если бы Шерлок продолжил с ним общаться, он никогда не стал бы тем, кем мы его знаем. Мы бы его потеряли. Все мы.

Майкрофт внимательно смотрел на неё несколько секунд, а затем покачал головой.

— Не могу поверить, что из всех оправданий ты выбрала именно это.

Было очевидно, что его комментарий попал в цель.

— А не слишком ли ты лицемерен, брат мой? — едко заметила ему сестра. — Что бы ты сделал, если бы кто-то захотел забрать у тебя Молли? Если бы кто-то изменил её так, что вам пришлось бы расстаться?

— Я не пошёл бы на убийство, — Майкрофт слегка изменился в лице, но быстро взял ситуацию под контроль.

— Да, конечно, — усмехнулась Эвр, по-прежнему не поднимая на него глаз. — Опять эта ваша мораль. Такая же, как у дяди Руди.

Майкрофт внимательно проследил за её реакцией, а затем сказал:

— Ты же понимаешь, что если бы не он, тебя, возможно, отправили бы в тюрьму для особо опасных преступников? В «Шеррингфорд»? И ты осознаёшь, что того же хотел Каннингем? Запереть тебя в четырёх стенах и, сломав твою волю, использовать твой дар в своих корыстных целях?

Эвр покачала головой и прямо на него посмотрела:

— Так может, это мне стоит спросить, почему ты не дал ему того, чего он так хотел?

— Ты и сама это знаешь, — бросил Майкрофт. Он встал и забрал у неё бумагу, возвращаясь к столу. — Ты моя сестра.

— Сестра-убийца, — напомнила ему Эвр.

— В компании моего убийцы-брата ты смотришься вполне органично, — сухо заметил Майкрофт. — К тому же, не всё для тебя потеряно. В конце концов, ты помогла моей жене. Была рядом, когда за ней нужно было присмотреть. И за это я тебе благодарен.

— Несмотря ни на что? — не без горечи усмехнулась она.

— Несмотря ни на что, — твёрдо повторил Майкрофт.

Некоторое время они молчали. Майкрофт видел, что сестра подавляет массу эмоций, возникших в её душе за время этого разговора. Он знал, какая из них была преобладающей, и ждал, пока она сама заговорит об этом.

— Майкрофт… — её голос прозвучал неожиданно хрипло.

— Да? — приподнял он бровь.

— Ты же… Ты же не расскажешь об этом Молли?.. — Эвр подняла на него свои серые глаза, и впервые в жизни, пусть отдалённо, он увидел в них мольбу.

— Нет, — он покачал головой. — Если Шерлок вдруг об этом узнает, он не должен быть единственным, кто пребывал в неведении.

Она резко поднялась на ноги и только после этого сумела сдержать свой порыв.

— Шерлок не может об этом узнать, — она побледнела, совсем как тогда, когда поняла, что Каннингем ранил её брата. — Если он узнает, я навсегда его потеряю, а ты же знаешь, что я не могу этого допустить.

Майкрофт выдержал паузу. Ещё раз посмотрел на документ, что держал в руках.

— Я думаю, мы оба не можем этого допустить, — сказал, наконец, он. Затем подошёл к противоположной стене и потянул за шнур, служивший звонком для вызова персонала.

Через несколько секунд в комнату зашёл Уайльдер. Ничего не говоря, он поставил на стол поднос и удалился.

— Больше никаких следов нет, я проверял, — Майкрофт взял с подноса зажигалку. — Значит, мы можем надеяться, что больше об этом никто никогда не узнает, — он щёлкнул включателем, и вспыхнуло пламя. Он поднёс к нему бумагу, и она тотчас загорелась. Майкрофт выпустил её, и она упала в железную миску, также принесённую Уайльдером. Через несколько мгновений от документа не осталось и следа.

Ещё несколько секунд Эвр, не отрываясь, смотрела на пепел, и Майкрофт мог поклясться, что на этот раз в её взгляде было облегчение.

* * *

— Так, попробуй ещё этот вариант…

Молли закатила глаза. Конечно, она нечасто ходила по магазинам, но была уверена в том, что больше десяти вещей за раз примерять нельзя.

— И не надо делать такой вид, я всё посчитала, — словно прочтя её мысли, Эвр приподняла брови и вручила ей ещё одну вешалку. — Это как раз десятая.

— Эвр, но я никогда не носила платьев с таким вырезом!.. — ужаснулась Молли, оглядывая выбранную золовкой вещь. — Он же до талии…

— Вот и отлично — как раз для твоей спины, — заключила Эвр, подталкивая невестку к примерочной. — Давай, не будем терять время. Нам ещё нужно зайти в обувной, да и нижнее бельё не мешало бы посмотреть.

— Что?? — только и пискнула Молли. Изъявить свой протест иным способом она не успела — Эвр втолкнула её в просторную кабинку и, задёрнув штору, бдительно встала на страже, словно Цербер из греческой мифологии.

Была уже почти середина осени, но погода по-прежнему баловала их теплом и солнцем. Сегодня это было как раз кстати — Молли и Майкрофт устраивали праздничный обед в честь окончательного выздоровления Шерлока, на который были приглашены Джон, Грег, миссис Хадсон и Эвр. Впрочем, подумала Молли, стягивая старенькие джинсы, правильнее было сказать, что праздничный обед устраивает Майкрофт. Он настоял на том, что всё приготовит сам, так что с раннего утра он уже был на кухне, и, судя по купленным им продуктам, их ожидал самый изысканный обед, который только можно было приготовить во всём Соединённом королевстве. Вскоре к нему, в качестве вспомогательной силы, присоединился Шерлок, в то время как их сестра настояла на том, что они с Молли, чтобы не мешаться под ногами, должны пройтись по магазинам — «Мы ведь никогда ещё этого не делали!..» Последнее, впрочем, было правдой — Молли, в отличие от своей золовки-модницы, шопинг не очень любила, поэтому теперь, в безобразно дорогом бутике, в который она сама ни за что в жизни бы не заглянула, она чувствовала себя немного неловко. Эвр, впрочем, была в своей стихии.

— Очень хорошо, — придирчиво оглядела она Молли, когда та, отдёрнув штору, продемонстрировала ей брюки приятного светло-зелёного цвета, зауженные у щиколотки. — Это мы однозначно берём.

— Да уж — за такую-то цену, — пробормотала Молли, вертясь перед зеркалом.

— Дорогая, я в толк не возьму, почему ты так волнуешься. У нас есть кредитная карта Майкрофта — ты думаешь, нам не хватит денег? — Эвр наигранно закатила глаза.

— Я просто думаю, что это всё излишне… — проговорила она. Нет, всё же в нарядах Эвр толк знала. Эти брюки действительно ей шли.

— Молли, за всё то время, что вы женаты, ты ни разу не позволила себе никаких излишеств. Так что я не думаю, что тебе сильно повредит покупка нескольких красивых вещей. Поэтому снимай брюки и давай их мне — я отнесу на кассу, а ты пока примерь это платье.

Спустя полчаса и, кажется, ещё дюжину примерок, Молли остановила свой выбор на пяти предметах гардероба. Не успела она расплатиться, как Эвр потащила её в обувной магазин. Воспользовавшись ситуацией — она знала, что обувь была, пожалуй, единственной слабостью её золовки, — Молли переключила её внимание на выбор новых туфель для себя, и в результате Эвр купила целых три пары. Однако, утолив свой собственный покупательный голод, младшая Холмс вновь взяла в оборот свою невестку и потащила её в бутик нижнего белья. Для Молли это было уже слишком.

— Эвр, я никогда такого не носила, — Молли поморщилась, оглядывая бесконечный ряд шёлковых неглиже. — В таком я буду чувствовать себя голой.

— Так ведь в этом весь смысл! — с энтузиазмом воскликнула Эвр, исчезая за ворохом рюшей и лент. — Ты думаешь, моему брату это не понравится?

— Мне кажется, твоему брату больше всего понравится отсутствие на мне всякой одежды… — пробормотала Молли и тут же покраснела, осознав, насколько вульгарно это прозвучало.

Из-за вешалки тотчас же высунулась голова ехидно улыбающейся Эвр.

— Вот-вот, и я о том же, — закивала она и протянула ей вешалку. — Держи, это как раз для таких целомудренных, как вы.

Что ж, она опять оказалась права, подумала Молли, разглядывая себя в зеркало. Эвр выбрала ей длинную, почти до щиколотки, белую ночную рубашку с рукавами-оборками, которая, однако, была полупрозрачной. Это было то, что нужно, и Молли поймала себя на мысли, что, как и все другие предметы одежды, что они сегодня выбрали, эта вещь каким-то образом отражала её характер. Раньше она об этом не задумывалась.

— Почему ты вдруг решила пройтись по магазинам? — спросила Молли, когда, нагрузившись пакетами, они вышли из торгового центра, чтобы поймать такси.

Эвр пожала плечами.

— Наверное, потому, что пребывание в образе сирой и убогой мисс Ишервуд заставило меня задуматься о том, как мало радости в последнее время было у нас в жизни. А ты слишком хороший человек, чтобы всё время грустить. Тебе нужно почаще улыбаться. И быть собой. Тогда станет лучше не только тебе, но и всем нам, поверь мне.

— Звучит убедительно, — улыбнулась Молли.

— Потому что так оно и есть, — сказала Эвр и подняла руку, подзывая свободное такси.

* * *

— Так, надеюсь, в магазинах ещё хоть что-то осталось?..

— Ха-ха-ха, очень смешно. Самая остроумная шутка, что я от тебя слышала.

Молли не смогла сдержать улыбки, слыша этот обмен репликами между братом и сестрой. Прошло уже несколько недель с того момента, как они снова были все вместе, и всё равно она время от времени ловила себя на мысли о том, как сильно по ним скучала.

— Ты зря так несправедлив к сестре, Шерлок, — сказала она вслух, проходя в гостиную со своими пакетами. — Я вот купила гораздо больше Эвр.

— И правильно сделала, — одобрительно кивнул средний Холмс.

Видимо, обед был уже приготовлен, ибо Майкрофт вместе с братом и сыном сидел на полу в гостиной. Все трое были увлечены какой-то игрой, инструкцию к которой Шерлок держал в руках.

— А вообще-то, хорошо, что ты пришла, — обратился он к сестре, когда Молли отнесла свои покупки наверх и вернулась в гостиную — Уильям явно по ней соскучился, и она устроилась на диване, посадив его на колени. — Мы тут с Майкрофтом никак не можем разобраться в правилах одной игры.

— Вы разучились читать? — поинтересовалась Эвр и, подобрав брюки, села рядом с Шерлоком, так что он оказался посередине, между братом и сестрой.

— Опять она смеётся над нами, — сообщил Шерлок Майкрофту, а затем повернулся к Эвр. — Нет. Смотри сама, — он протянул ей инструкцию.

— «Битва при Ватерлоо», — прочитала Эвр название. — Не знала, что ты увлекаешься стратегиями.

— Это мне клиент принёс. Никак не мог понять, как в это играть, и решил, что я смогу ему помочь. Но я так и не понял, как они хотят, чтобы я в это играл. Майкрофт тоже не сообразил. Я думаю, всё дело в том, что правила писали какие-то идиоты.

— Твоя обычная отговорка, — заметила ему сестра, изучая инструкцию. — Здесь же всё просто — сражение расписано по часам…

— Ну да, ну да, — закивал Шерлок. — Тогда скажи, как в это играть, раз ты такая умная.

С минуту Эвр внимательно изучала правила. Было видно, что она несколько раз бегло их перечитала, анализируя заданный алгоритм действий, но результата это не принесло. Видя её замешательство, Шерлок расцвёл, как майский цветок под весенним солнцем.

— Она не знает… — со смехом прошептал он Майкрофту. — Да, точно, не знает… — он откровенно веселился.

— Да ну тебя! — Эвр поджала губы, возвращая ему инструкцию. — Просто какие-то идиоты правила писали.

— Неужели мы наконец-то нашли то, чего не знает Эвр Холмс! — Шерлок рассмеялся, торжествующе потирая руки. Рядом с ним Майкрофт просто улыбался, в то время как Эвр выглядела немного сердитой.

— Вечно ты возишься с галиматьёй, которую тебе подсовывают клиенты…

— Эвр Холмс чего-то не знает, Эвр Холмс чего-то не знает!..

Глядя на эту дружескую братско-сестринскую перепалку, Молли была рада, что все трудности остались позади, но почему-то по её спине пробежал холодок. Холмсы могли вести себя как самые обычные люди, и вместе с тем не далее как полтора месяца назад они уничтожили одного из самых опасных людей в королевстве. Всё-таки доктор Ватсон был прав, и в том, что такие люди, как они, представляли сторону света, действительно заключалось одно из величайших благ нашего времени.

Больше Молли ничего не успела подумать — раздался звонок в дверь, возвещающий о прибытии гостей, и её мысли приняли совсем другое направление.

— Боже мой, Молли, как всё вкусно! — воскликнула миссис Хадсон примерно спустя пятнадцать минут после начала обеда. — Блюда просто восхитительны!..

— Спасибо, миссис Хадсон, но всё приготовил Майкрофт, — улыбнулась Молли, опуская глаза, чтобы никто не заподозрил, что она ждала подобной реакции.

— Правда? — домовладелица округлила глаза. — Это так… так неожиданно!

— Наверное, вы имеете в виду отсутствие в тарелке чешуек?.. — как бы между прочим поинтересовался Майкрофт, незаметно улыбаясь себе под нос.

Молли эту шутку не поняла, но, по слегка обескураженному виду миссис Хадсон, сделала вывод, что в подробности вдаваться не стоит.

— Что ж, пользуясь случаем, я хотел бы сказать несколько слов, — неожиданно для всех проговорил Шерлок. Он встал и, протянув руку к своему бокалу, заметил, что Молли как раз взяла графин с вишнёвым соком — её стакан почти опустел. Он проследил за её движением, и в следующую секунду его глаза округлились.

— Молли… — пробормотал он, напрочь забывая о том, что собирался что-то сказать. — Ты что…Ты…

Джон, Грег и миссис Хадсон разом на неё уставились. Эвр усмехнулась, и Молли слегка покраснела.

— Ну да, — промолвила она. — Верная дедукция.

Секунду висела тишина, а затем всё разом пришло в движение. Миссис Хадсон захлопала в ладоши, Грег и Джон одновременно сказали какие-то слова поздравления. Эвр, произнеся что-то себе под нос, сделала глоток вина, а Шерлок всё так и стоял, поражённый собственным открытием.

— Я очень рад, дорогая, — Майкрофт взял её ладонь в свою и легонько поцеловал её в висок.

— Я тебе не сказала, прости… — Молли вдруг почувствовала себя неловко. — Я только сегодня утром сделала тест. Наверное, ты хотел узнать первым…

— Я и так узнал первым, — Майкрофт сжал её ладонь, и Молли, посмотрев на него, увидела, что он светится от счастья. — По твоим глазам.

Она улыбнулась, ничего не говоря. Отпустив его ладонь, она опять повернулась к Шерлоку.

— Ты хотел что-то сказать?.. — напомнила она.

Шерлок вздрогнул и посмотрел на неё, будто бы впервые её увидел.

— Я?.. Да, точно. Кхм, — он откашлялся и взял свой бокал. — Верно. Я хотел бы поблагодарить вас всех за то, что вы сегодня пришли. Быть живым весьма приятно, особенно в такой компании.

— Мы польщены, — отозвался не без иронии Джон.

— Спасибо, доктор Ватсон, — кивнул ему Шерлок. — Вот. А ещё я хотел сказать, что неделю назад я был рад поставить точку в деле леди Шэффилд. Кто бы мог подумать, что похитителем драгоценностей окажется горничная.

— «Дело о пыльной шкатулке»!.. — воскликнул Грег, обращаясь к Джону. — Одно из самых популярных в вашем блоге.

Джон довольно кивнул, а Шерлок продолжил:

— Да, дело это было весьма кропотливым, поэтому и вознаграждение за него оказалось соответствующим. Вы знаете, что я довольно равнодушно отношусь к материальной оплате за свой труд, поэтому я решил потратить эти средства на благое дело, — он вытащил из внутреннего кармана пиджака продолговатый конверт. — А что может быть более благим, чем поездка во Францию на неделю для моего дорогого брата и моей замечательной невестки?..

— Шерлок, не стоило… — Молли всплеснула руками, но всё же приняла от него конверт. Это было весьма неожиданно.

— Дорогая, это сущие пустяки, поверь мне. Леди Шэффилд и так некуда девать её богатства, так что…

— Ну да, — как бы между прочим заметил Джон. — Жаль только, что моего вклада хватило лишь на поездку в Эдинбург.

— Зато у тебя есть мировая слава, а она бесценна, мой дорогой Ватсон, — отозвался младший Холмс.

— Шерлок, спасибо большое, это замечательный подарок… — проговорила Молли.

— Да, только учтите: эта поездка на двоих. Уильяма вам придётся оставить с дядей и тётей.

— Никогда в жизни, — отозвался Майкрофт. — И как тебе только могло прийти в голову, что мы согласимся на такое?

— Ну, я думал, что в этой поездке вы озаботитесь созданием для Уильяма братика или сестрёнки, но вы гораздо энергичнее, чем я думал… — Шерлок поцеловал Молли в макушку и снова сел за своё место. — Поздравляю, дорогая.

— Спасибо, — промолвила она.

— Я думаю, это заслуживает тоста, — сказал Грег и взял свой бокал. — За братика или сестрёнку для Уильяма.

— За братика, инспектор, за братика, — поправила его Эвр, следуя его примеру. — Однозначно будет мальчик.

Остальные присоединились к тосту, и вскоре гостиная наполнилась мелодичным перезвоном бокалов. Молли прижалась к мужу и склонила голову ему на плечо. Почему-то она знала, что Эвр снова была права.

* * *

Когда с обедом было покончено, и все переместились в гостиную, чтобы выпить чая или кофе, Эвр улучила момент, когда оба её брата оказались на кухне (Шерлок вызвался помочь Майкрофту с организацией десерта), чтобы сообщить им, что она уезжает.

— Что? — только и сказал Шерлок. Новость настолько его поразила, что он разом изменился в лице и побледнел.

— Не надо так переживать, это всего на несколько месяцев, — голос Эвр звучал почти нравоучительно, словно она обращалась к ребёнку, который переживает, что не справится с простейшей математической задачей. — Мне предложили приехать на семестр в Калифорнийский университет, в Сан-Франциско.

— Куда?? — голос Шерлока почему-то повысился на октаву. — К янки??

Майкрофт усмехнулся себе под нос и вернулся к праздничному торту, который он как раз собирался разрезать на порции. Эвр лишь по привычке закатила глаза.

— Шерлок, твой антиамериканизм не устаёт меня поражать. Это один из самых престижных университетов в мире, и меня пригласили прочитать там два курса. Такой возможности у меня больше не будет.

— Да, но это Сан-Франциско! — воскликнул Шерлок. — Это на другом конце земного шара!

— Хм, — Эвр сделала вид, что задумалась. — Мне позволительно после такой реплики сказать, как меня радует то обстоятельство, что ты перестал считать, что Земля покоится на трёх китах, и всё-таки поверил Копернику?

— Да к чёрту Коперника, кем бы он ни был! Ты… Ты не можешь уехать!

— Почему это? — сузила она глаза.

— Потому что это слишком далеко! И… И ты не можешь… — он осёкся и замолчал.

— И я не могу тебя оставить, да? — она подошла к нему и взяла его руки в свои. — Братик, ты не устаёшь меня поражать.

Шерлок поджал губы.

— Просто мы никогда не расставались на такой продолжительный период.

— Да ну? — усмехнулась Эвр. — А как же те два года, когда ты уничтожал сеть Мориарти?

— Это другое! — запальчиво возразил Шерлок. — Это было необходимо. А в твоей поездке в Штаты нет никакой необходимости.

Эвр улыбнулась и покачала головой.

— Нет, я думаю, здесь ты не прав. Я уже давно хотела попробовать себя в чём-то большем, так что эта возможность представилась как раз кстати. К тому же, вы вряд ли заметите моё отсутствие — теперь, когда вы будете ждать появления на свет вашего нового ребёнка, — она посмотрела на Майкрофта.

— Мы будем рады, если ты приедешь к родам, — проговорил он. — Я думаю, Молли будет нужна твоя поддержка.

— Разумеется, — выдержав его взгляд, кивнула Эвр. Шерлок крепче сжал её ладони в своих руках. Он по-прежнему выглядел обескураженным и немного сердитым.

— Зачем только получать огнестрельное ранение, если потом тебя бросает родная сестра… — пробормотал он, не поднимая глаз.

Против воли Эвр вздрогнула. Краем глаза она видела, как Майкрофт принялся расставлять на подносе блюдца с тортом.

— Я никогда тебя не брошу, — тихо сказала она. — И мы никогда не перестанем быть Холмсами, что бы ни случилось. Но сейчас мне нужно немного побыть одной и увидеть мир. А потом... Кто знает, что будет потом.

Шерлок кивнул, по-прежнему не поднимая головы. Эвр знала, что он не будет долго обижаться, и понимала, что это было правильно. По крайней мере, так у них обоих будет возможность попробовать пожить отдельно друг от друга. Кто знает, когда это сможет пригодиться.

* * *

Гости съели почти все приготовленные Майкрофтом пирожные и одолели почти два торта, когда в дверь снова позвонили. Молли, оставив Уильяма на попечение Грега и миссис Хадсон, не без некоторого беспокойства отправилась открывать. Был уже вечер, и она слишком хорошо помнила последний раз, когда к ним приходили нежданные гости.

Сегодня, однако, она зря волновалась. На пороге стояла молодая женщина около тридцати лет. С длинными, до талии, волосами и большими карими глазами, она была одета в красивый светло-коричневый плащ и изящные лакированные ботинки. Увидев Молли, она приветливо улыбнулась.

— Доктор Холмс, прошу прощения за вторжение. Меня зовут Маргарет Коулсон, я работаю криминалистом в отделе уголовной полиции Скотланд-Ярда.

— Очень приятно, — Молли улыбнулась в ответ и пожала протянутую ей руку. — Вам, наверное, нужен инспектор Лестрейд?..

— О нет, — она покачала головой, — я к мистеру Шерлоку Холмсу. Вчера произошло одно необычное убийство, и моё начальство хотело бы с ним проконсультироваться. Я только передам ему документы по этому делу, и всё.

— Может быть, вы хотите чаю? — предложила Молли. Её разговор с нежданной гостьей уже привлёк к себе внимание остальных, что было ясно по стихшим в гостиной голосам.

— Нет, спасибо. Меня ещё ждут дела, и я не хочу вам мешать. О, а вот и мистер Холмс.

Молли повернулась. Действительно, к ним подошёл Шерлок. Он смотрел прямо на мисс Коулсон, и Молли могла поклясться, что он вдруг разом стал каким-то непривычно сдержанным.

— Мисс Коулсон, — кивнул он, почти не разжимая губ.

— Мистер Холмс, — она улыбнулась в ответ и протянула ему папку, которую до этого держала в руках. — Здесь документы, о которых я вам писала.

— Спасибо, — он взял папку каким-то слишком механическим жестом, а затем, перекатившись с пятки на носок и обратно, опять застыл.

И тут Молли поняла.

«Маргарет Коулсон… — повторила она про себя. — М.К…»

— Что ж, — сказала мисс Коулсон, — тогда я буду ждать вас завтра в Ярде. Доктор Холмс, ещё раз прошу прощения за беспокойство, — кивнула она Молли.

— До свидания, — хозяйка дома закрыла за ней дверь и повернулась к Шерлоку. Кажется, ему было что ей рассказать.

Продолжение следует?..

2022 г.

Вместо послесловия

  

Доктор Мартин Эллингхем несколько секунд мялся перед дверью, перед тем как зайти в спальню. Его жена Луиза сидела на кровати, уже переодетая ко сну. На своей стороне постели она разложила несколько листов бумаги, на которых было написано расписание уроков на текущий учебный год, которое она пыталась улучшить вот уже несколько дней. Она была настолько погружена в своё занятие, что даже не заметила появления в спальне мужа, так что ему пришлось кашлянуть, чтобы привлечь её внимание.

Это, однако, не сработало. Видимо, доктор Мартин кашлянул настолько тихо, что жена его просто не услышала.

— Эмм… Луиза? — осмелев, позвал её он.

— Да? — не поднимая головы, отозвалась она.

Доктор Мартин сделал несколько шагов вперёд, чтобы оказаться ближе к кровати.

— Я… Я хотел сказать, что тётя Рут согласилась завтра посидеть с Джеймсом Генри.

— Вот как? — рассеяно проговорила Луиза, делая какие-то пометки на одном из листов. — Очень мило с её стороны.

— Да, это верно, — подтвердил доктор Мартин, отдавая должное великодушию своей тёти. Однако, это была не единственная новость, которую он хотел сообщить.

— Ты говорила, завтра в Труру с концертом приезжает твоя подруга. Ну, та безумная женщина, которая чуть не умерла, упав на осколки из-под бутылки с молоком.

Доктор Мартин понял, что этот комментарий был лишним, когда Луиза всё же оторвалась от расписания, чтобы устало и с определённой толикой раздражения на него посмотреть.

— Да, Мартин, я помню, как много неудобств она тебе доставила. Ты хочешь поехать в Труру и ещё раз ей всё это изложить?

— Нет, — доктор Мартин наморщил лоб. — Я хочу поехать в Труру на её концерт. То есть, поехать с тобой. В Труру. На её концерт.

Луиза несколько секунд просто на него смотрела.

— Ты… Ты хочешь поехать на концерт? — недоверчиво повторила она.

— Ну да, — подтвердил доктор Мартин.

— И почему?

— Что, прости? — он и правда не понял.

— Почему ты хочешь поехать на концерт? — настойчиво повторила Луиза.

Доктор Мартин помолчал немного, а затем сделал ещё один шаг вперёд.

— Потому что тебе нужно отдохнуть, — сказал он. — И я думаю, что это хорошая возможность.

— Вот как?.. — Луиза задумалась. — Что ж, наверное, ты прав. Спасибо, что предложил.

— Пожалуйста, — сказал доктор Мартин.

Конечно, он этого не заметил, но, когда он пошёл в ванную, чтобы приготовиться ко сну, Луиза, возвращаясь к расписанию, незаметно улыбнулась себе под нос.