Зентцбридж (гет)

«Каз держался всю дорогу железных перил Зенцбриджа. Решетки моста были увешаны обрывками веревок, завязанными в замысловатые узлы, — их на удачу оставляли моряки, уходящие в море, в надежде на счастливое возвращение. Суеверная чушь!»

(Ли Бардуго, "Шестерка воронов")

По правде говоря, в этот день не стоило выходить в море.

Кеттердам был известен своим недружелюбным климатом, но сегодня погода выдалась особенно пасмурной: стоял пробирающий холод, дождь хлестал, как из ведра, а по узким улочкам гулял шквалистый ветер.

Инеж ждала на пристани, наблюдая, как торговец пытается поймать улетевшую шляпу. Она предпочла бы остаться в доме, но они не могли позволить себе и дальше откладывать поездку. Гроза отгремела, и у них появился шанс.

Члены ее экипажа пробегали мимо, прикрыв голову куртками, чтобы поскорее укрыться в трюме. Но Инеж не спешила подняться на борт. На что она надеялась? Каз вряд ли появится в такую непогоду с его-то больной ногой.

— Разве в такую погоду стоит выходить в море, капитан?

И все же он пришел.

За шумом в доках она не расслышала стук его трости. Инеж обернулась. Каз стоял в паре метров от нее, засунув одну руку в карман пальто, а другую — без перчатки — положив на набалдашник трости, и выглядел очень недовольным. Но все-таки пришел попрощаться.

Инеж постаралась скрыть улыбку.

— Другой возможности у нас не будет, — ответила она, проигнорировав его саркастичный тон. — Нам нужно отправляться сейчас, чтобы не дать кораблю добраться до Блуждающего острова. Нас предупредили, что наемники попытаются устроить засаду у Имс Чина.

Каз посуровел.

— Заметь, я сказала «попытаются».

Но Каз не смягчился.

— Думаешь, они не застанут тебя врасплох только потому, что ты знаешь о засаде?

Ее команда считала Каза резким и прямолинейным и, возможно, была права. Но Инеж понимала, о чем он хотел сказать.

— Это небольшая шайка. Они полагаются на элемент неожиданности, которого у них больше нет. Все будет хорошо.

Возможно, слишком самоуверенно было так говорить, но Инеж знала, что это правда. У нее были два сердцебита, шквальный, полдюжины вооруженных до зубов пиратов и моряки, которые определенно знали, как обращаться с оружием. И она сама. Проблем возникнуть не должно. Каз это знал, он умел точно просчитывать шансы.

— Сколько тебя не будет? — как можно более безучастно спросил он, но Инеж его безразличие не обмануло.

— Три недели, — ровно ответила она, не пытаясь уверить, что это совсем не долго. Зачем? Если бы Каз хотел узнать что-то помимо голых фактов, то задал бы вопрос по-другому. Тем более, он терпеть не мог сюсюканья.

Каз кивнул. Затем внезапно протянул руку и взял в ладонь ее косу, перебирая пряди. Инеж не сводила с него глаз, боясь спугнуть, но Каз упрямо избегал смотреть ей в глаза. Неужели он беспокоился? Да быть такого не могло. Ей случалось отсутствовать намного дольше.

— Невозможно, — наконец сказал Каз и, отпустив ее косу, сунул руку в карман пальто. Затем, передумав, сжал набалдашник трости. Инеж догадалась, что он нервничает. Наверное, думал, что она дает ложную надежду.

— Вовсе нет, — возразила она. — Три недели, Каз.

— Наемники…

— Мы с ними справимся, — твердо заверила Инеж.

— А погода?

— Шпект будет с нами, ему доводилось прорываться сквозь шторм.

Будто назло сильный порыв ветра обдал их солеными брызгами.

— Понятно, — произнес Каз. С полей его шляпы капал дождь, руки, не затянутые в перчатки, покраснели от холода. Легко было забыть, что когда-то такой жест давался ему тяжело — теперь казалось, что Каза нечем пронять. Но Инеж помнила, что так было не всегда.

— Ты не сможешь шантажом подчинить себе погоду, Каз.

Каз скривился.

— Технически…

— Каз, — Инеж не собиралась слушать подробности очередного замысловатого плана, который наверняка включал похищение эфириала.

Каз понял намек и, отрывисто кивнув, уставился на свои руки. Странно было видеть его таким встревоженным.

Волна ударилась о причал, и в воздух взметнулись пенные брызги. Каз напрягся и уже собрался что-то сказать, но в этот миг с корабля прокричали, что команда готова к отплытию.

— Тебе пора идти.

Инеж накрыла его ладонь своей. Его пальцы были ледяными, и ей подумалось, что ему стоит надеть перчатки.

Каз напрягся, но не отстранился.

— Три недели, — повторила Инеж.

— Как скажешь.

— Так и говорю, — Инеж переплела их пальцы. — Можешь быть уверенным, мы не кончим на дне залива.

Наверное, она сказала что-то не то, потому что лицо Каза потемнело… Затем он глубоко вздохнул и вновь стал собранным самим собой.

— Знаю, — произнес он, хотя и не столь уверенно.

Инеж посмотрела на спешащих на борт матросов: те на бегу засовывали в карманы кусочки веревки — явно побывали на Зенцбридже.

Каз проследил за ее взглядом, хотя Инеж не взялась бы сказать, вызывала ли молитва у Каза отторжение или он волновался, что матросы в грядущем путешествии уповали на бога.

— Они молятся перед каждым рейсом, Каз.

— По мне, так это пустая трата веревки.

— А по-моему — очень милый обычай.

— Тогда почему ты ему не следуешь?

Инеж пожала плечами.

— Иногда следую. Просто сегодня времени не нашлось, а жаль. Но Святые защитят меня, несмотря ни на что.

— Будем надеется, что они хорошо выполняют свою работу, — пробормотал Каз и напоследок сжал ее руку.

* * *

Инеж с некоторой неохотой поднялась на борт корабля, оставив хмурого Каза у моста, откуда он посылал недовольные взгляды ее команде. Надо заметить, неприязнь была взаимной. Каз считал, что ее команда не обеспечивает ее безопасность, а члены экипажа в свою очередь считали Каза подонком и частенько пытались убедить Инеж прекратить с ним общение. В отличии от Каза они были благочестивыми и праведными людьми.

Инеж наблюдала за последними приготовлениями команды и рассеяно теребила влажную косу. Наверное, ее крестовый поход пора закончить…

Пальцы замерли. Зная о непогоде, она специально заплела в косу две ленты, но теперь осталась только одна…

Каз украл ее ленту. Инеж развернулась, но Каза и след простыл.

Каз крал у всех, даже у самых близких людей, но делал это в основном, чтобы доказать свою точку зрения — он вечно воровал вещи у Уайлена и небрежно возвращал обратно, прежде чем тот успевал заметить пропажу. Но он никогда не залезал в карман к ней, даже не пытался. Да и зачем, у нее не было ничего, что могло бы привлечь его внимание. До сегодняшнего дня.

Инеж так обрадовалась, что он решился коснуться ее, что совершенно не обратила внимание на его махинации. Наверное, ей следовало рассердиться, но вместо этого Инеж рассмеялась, и ее смех растворился в шуме, когда «Призрак» отчалил. Так мог поступить обычный мальчишка из Бочки. Но в исполнении Каза Бреккера такой поступок расценивался как любовное письмо, только забавнее.

* * *

Каз наблюдал, как отчалил «Призрак».

У него было удобная точка обзора, откуда он мог хорошо видеть доки, зато его самого заметить было трудно. Однако Каз не мог объяснить своих действий.

Решетка Зенцбриджа была обвязана обрывками веревок: молитвы моряков, чтобы вернуться в Кеттердам целыми и невредимыми. Каз проходил мимо этого места тысячу раз и никогда не обращал на него внимания. До сегодняшнего дня.

У него не было с собой бечевки, и он, конечно, не молился. Но в кармане нашлась подходящая вещица, и он знал кое-кого, кто верил в святых.

Игнорируя боль в ноге, Каз присел на карточки и повязал ленту вокруг балясины. «Ерунда», — недовольно подумал Каз. Он завязал не морской, а воровской узел, который больше подходил для того, чтобы кого-нибудь обездвижить. Ко всему прочему лил дождь, и у него онемели пальцы. Скорее всего, лента долго не продержится. Каз встал, тяжело опираясь на трость, и сразу почувствовал себя глупо. Разве не он назвал этот обычай суеверной чушью?

«Это для Инеж. Не для меня»

Но, если быть честным, он сделал это в том числе и ради себя.

Каз рассматривал решетку, увешанную узлами, и размышлял, кому в таких случаях следовало молиться. Был ли у моряков свой покровитель? Или можно было обратиться к любому святому? И не поразят ли его святые молнией за святотатство, ведь он обратился к ним, только когда возникла нужда. Но ничего, конечно, не произошло. Даже если бы высшие силы и существовали, то навряд ли бы обратили внимание на Каза Бреккера. Гезен тому свидетель, им не было до него никакого дела в прошлом.

Каз надеялся, что Инеж не заметит пропажи, но в душе подозревал, что она обо всем догадается. Им овладел какой-то необъяснимый порыв, который теперь казался нелепым, но исправить уже ничего было нельзя.

Брошенная Инеж фраза о заливе, ужасная погода, неспокойное море — все это очень тревожило Каза. Вода, кругом вода. Гавань, лодка и дождь — все, что Каз ненавидел. Чувство беспокойства просто снедало его изнутри, а затем он увидел моряков, идущих от Зенцбрижда, и идея сама пришла в голову.

Наверное, Инеж на него рассердилась. Немного. Стоило просто спросить. Он плохо разбирался в религиозных верованиях, но подозревал, что его поступок иначе как богохульством не назовешь.

Каз сжал набалдашник трости и взглянул на ленту. Дело сделано. Он примет выговор от Инеж, когда она вернется. Через три недели. Предположительно. Надев перчатки, Каз направился в Клепку, желая обсохнуть и выместить раздражение на работе.

* * *

В итоге прошло три недели и три дня.

Вглядываясь в толпу, Инеж поначалу не заметила Каза, и чувство вины сжало сердце. Но мгновением спустя Каз появился из переулка и с убийственным выражением лица весьма быстро зашагал к ней, заставляя людей в панике расступаться.

— Только не начинай с «я же говорил», — предупредила Инеж, сходя с трапа на землю.

— Твои святые были компетентны? — сухо спросил он.

— Как и всегда, — заверила Инеж, и потом добавила. — Нас задержала смена отлива возле Белендта.

Она чувствовала, что должна объясниться, но Каз лишь напряженно кивнул. Он всегда был угрюмым и неприветливым по ее возвращении, но сегодня что-то было не так. Волновался ли он за нее эти три дня? Судя по его появлению в порту, так и было.

— Мы без труда захватили два корабля. Вернули детей на Блуждающий остров.

— Хорошо, — коротко сказал Каз. — Семья Ван Эк приглашает тебя на ужин.

— Они слишком щедры, — вздохнула Инеж. Уайлен и Джаспер всегда настаивали на том, чтобы она останавливалась у них.

— На самом деле, они думают, что слишком скупы, — заметил Каз, бросив злобный взгляд на нескольких людей Инеж, которые поспешили убраться подальше. — Будь их воля, они бы заполнили трюм корабля припасами сверху до низу.

Инеж улыбнулась.

— Скорее всего. Каз, я…

— Это не имеет значения, — не дал ей договорить Каз.

Не говоря больше ни слова, Каз зашагал прочь от причала, и Инеж тенью последовала за ним. Про себя Инеж отметила, что Каз выглядел не просто суровым, а изможденным, словно давно хорошо не высыпался. Она ничего не сказала на это счет, а Каз делал вид, что все в порядке, но чувство вины все равно грызло ее. Каз оказался прав, сомневаясь в сроках ее прибытия, пусть она и опоздала всего на пару дней. Жены моряков переживали из-за меньшего.

Они подошли к Бирже и ступили на Зенцбридж. Каз молча шел впереди, а Инеж мимоходом изучала узелки на решетках моста…

Любой другой на ее месте прошел бы и не заметил, но Инеж была Призраком и подмечала каждую деталь, как и учил Каз. Остановившись, она наклонилась к балясине. Каз специально не смотрел на нее. Инеж припомнила их разговор; кражу ленты. «Неужели он?»

— Забавно — эта лента выглядит точь-в-точь, как моя, — мягко заметила Инеж, пытаясь добиться от Каза хоть какой-то реакции.

— Неужели? — Каз упрямо буравил взглядом канал.

— Да.

— Как странно.

Неудивительно, что Каза не пускали играть в казино. По его бесстрастному лицу невозможно было что-либо прочитать. Но обмануть Инеж ему не удалось.

— И не говори, — Инеж выпрямилась, все еще разглядывая ленту. — Это даже не морской узел.

— Совсем не похоже, — кисло пробормотал Каз.

Инеж не стала оборачиваться, чтобы Каз не увидел ее улыбку. Он был недоволен своей работой, но гордость не позволила ему по новой завязать узел.

— Очаровательно.

— Полная ерунда, — едко отозвался Каз.

— Думаешь, ленту оставила возлюбленная моряка? — легкомысленно поинтересовалась Инеж. — И теперь она ждет, когда ее ненаглядный вернется домой?

— У меня нет желания рассуждать о нелепых романтических жестах, — отрезал Каз. — Это глупое суеверие.

— Может быть, но мне нравится эта традиция.

— Я знаю, — пробормотал Каз.

Инеж обернулась и посмотрела ему в глаза. Каз несколько мгновений удерживал ее взгляд, прежде чем отвести глаза.

— Ты правда украл мою ленту для этого? — прямо спросила Инеж, отбросив притворство.

Каз прислонился к мосту и старательно делал вид, что не услышал вопроса, но Инеж догадалась, что он украл ленту просто потому, что захотел, а уже потом к нему пришла идея с Зенцбриджем. К настоящему времени она хорошо читала Каза.

Она подумывала сказать, что он мог просто попросить, но, наверное, для него это было слишком. Каз был печально известен своей отчужденностью, и вряд ли смог бы заставить себя попросить о чем-то. Тем более, Инеж нравились его совсем неэлегантные ухаживания.

— Становишься суеверным, Каз, — поддразнила она.

Он нахмурился.

— Вряд ли. Просто подумал, что тебе это понравится.

Инеж не думала, что он придал большое значение ее словам, но Каз часто обращал внимание на детали и отличался превосходной памятью.

— Спасибо, — искренне поблагодарила Инеж и зашагала с ним дальше, бросив последний взгляд на парапет. Развивать тему дальше она не стала — Каз сразу уходил в глухую оборону, когда на него давили, да и поступок говорил сам за себя.

Как бы то ни было, он ворчал всю дорогу, но скорее для вида.

— Разве тебе не хочется увидеть, что я тебе привезла? — невинно спросила Инеж, когда они миновали несколько небольших мостов. Каз смерил ее подозрительным взглядом.

— С Блуждающего острова?

Инеж достала из кармана сюртука газету и протянула ему.

— Очевидно новости о… крахе Пекки достигли его родины.

Каз с огромным удовольствием пробежался по заголовку. Инеж удивленно изогнула бровь: статья, повествующая о падении Роллинза и восхождении Каза, была написана на каэльском.

— Не знала, что ты читаешь на каэльском.

— Знаю только пару слов, — отмахнулся Каз, но по тому, как плавно скользил его взгляд по тексту, было ясно, что это ложь. Все встало на свои места.

— Каз, ты годами заставлял бедную Нину переводить с каэльского без всякой на то причины?

Каз сунул газету под мышку.

— Я бы не сказал, что без причины, дорогая Инеж.

— Конечно, нет, ты просто умолчал о том, что понимаешь каэльский.

— Стратегическое сокрытие информации в целях личной выгоды.

—… на каком языке ты еще говоришь? — требовательно спросила Инеж, заподозрив, что каэльским дело не ограничивалось.

— Ни на каком, — поправил Каз. — Так что услуги Нины были необходимы.

— Тогда какие еще языки ты понимаешь?

— Пару слов из одного, пару слов из другого, — туманно ответил Каз.

— Держу пари, ты знаешь равкианский, — пробормотала Инеж. — Зная равкианский, можно заработать много денег. Фьерданский?

— Я не знаю фьерданский.

— Так значит, ты понимаешь равкианский, — вздохнула Инеж. — Ты…

— Если ты собираешь спросить, понимал ли я, когда ты проклинала меня на сулийском, то ответ — да.

Инеж частенько ругалась на Каза по-всякому, но вины за собой не чувствовала. Если бы Казу это не нравилось, он дал бы знать. Чего она удивляется? Каз отличался невероятной памятью и аналитическими способностями. Конечно, он знает несколько языков.

— Тогда считай, что это взятка, чтобы ты обо всем забыл, — c этими словами Инеж вложила ему в ладонь пресс-папье в виде ворона.

Каз ухмыльнулся.

— Где ты это взяла?

— В Шрифпорте. Мы остановились там, чтобы пополнить запасы, и я увидела, как кузнецы продавали свои изделия, — объяснила Инеж, наблюдая, как Каз вертит фигурку в руках. — Там были птицы на любой вкус, воробьи были просто очаровательными, но я подумала, что эта тебе понравится больше.

Каз казался безмерно довольным, хотя Инеж и не могла понять почему: фигурка была характерной, но не сказать, чтобы дорогой.

— Там было трое воронят. Я выбрала самого сварливого на вид, потому что он напомнил мне о тебе.

Каз весело фыркнул.

— Кто же знал, что тебе так легко угодить? — пробормотала Инеж.

Каз убрал пресс-папье в карман пальто.

— Но, серьезно: как долго ты собираешься притворяться, что говоришь только на керчийском?

Каз поднял воротник повыше.

— До тех пор, пока это приносит пользу, милая Инеж.

— Значит, всегда?

— Значит, всегда, — подтвердил Каз.

Инеж покачала головой.

— Я собираюсь обо всем рассказать Нине.

— Ты ничего не сможешь доказать, — властно объявил Каз, спускаясь по ступенькам.

— Думаешь, Нина поверит тебе, а не мне?

— Кто знает, может, в плаванье ты подцепила морское безумие, дорогая.

— Ты припишешь мне какую-то несуществующую морскую болезнь, чтобы дискредитировать мои слова?

Каз лениво пожал плечами.

— Тот факт, что я понимаю четыре языка и держу эту информацию в секрете, звучит настолько неправдоподобно, что Нина просто не захочет поверить, что зря работала переводчиком.

— Четыре? — переспросила Инеж. — Каз, какой четвертый?

Каз не ответил, и Инеж ускорила шаг, чтобы поравняться с ним.

— Каз! Какой четвертый?!