Семейные радости (джен)

Их было шестьдесят девять. Одни прошли тяжелее, чем другие. Некоторые казались более отдаленными, экзотичными и запоминающимися.

Сейчас же Генри думал: это лучшее Рождество из всех, что у него были.

Сложно было сказать, почему он пришёл к такому выводу, и, раздумывая над этим, он наклонился, чтобы поцеловать Эйба в лоб. Это Рождество ничем особо не отличалось от предыдущих двух. Но что-то делало именно это Рождество более живым, Генри чувствовал себя счастливым — рождественский дух в этом году оказался к ним щедр. Он наслаждался Рождеством, как и всегда.

— Кажется, тебе уже достаточно эгг-нога, — сказал Эйб, шутливо шлёпнув его по руке.

— Слишком стар для отцовских нежностей? — поддразнил Генри, взлохматил волосы Эйба и выпрямился.

— Нет, я пытаюсь читать.

— А, — Генри потянулся к поварёшке в хрустальной чаше, стоящей на столе. — Припоминаю, как пытался делать то же самое бесчисленное количество раз, но меня всегда отрывал от дела мой собственный ребёнок, — Генри наполнил кружку Эйба эгг-ногом и протянул ему. — Но сейчас едва ли место и время, если только ты не читаешь рождественскую классику.

Эйбрахам взглянул на него поверх очков и отложил книгу.

— Я не могу сказать «нет», но только потому, что я, — Эйб принял кружку, — делаю очень хороший эгг-ног.

Генри хмыкнул, а затем, наполнив и свою кружку, сел рядом с Эйбом.

— Это точно. Даже не знаю, когда ты превзошёл меня, — он сделал глоток, вспоминая предыдущие годы. Некоторые были особенными, как первое Рождество без Эбигейл или первое с Эйбом. — Я помню, как ты хотел на Рождество велосипед.

Эйб откинулся в кресле.

— О, я его помню. Он был прекрасен, я разнёс ради него кучу газет.

Генри тепло улыбнулся.

— Конечно, ты не хотел, чтобы я его получил, — продолжил Эйб, и улыбка тут же исчезла с лица Генри.

— Сейчас ты достаточно взрослый, чтобы понимать: тебе было рано иметь в столь юном возрасте чересчур навороченный велосипед

.

Эйб пожал плечами.

— Конечно. После того, как я сломал его и вывихнул лодыжку, но это неважно. Главное, что этот велосипед подарил мне много хороших воспоминаний, пока был со мной. Я бы не задумываясь пережил их снова.

— Тебе повезло, что ты не разбил себе голову, — заметил Генри.

Он мог беззаботно шутить об этом сейчас, но тогда звонок из скорой потряс его до глубины души. Чувство пронизывающего, леденящего страха за своего ребёнка, ползущее по венам, было не так легко забыть.

Эйб возмущенно фыркнул — так обычно он чётко выражал своё раздражение: «О, правда? Неужели?» — и отхлебнул эгг-нога.

— Я помню, ты подарил мне его на Новый год.

Генри медленно кивнул.

— Да, ты надеялся, что денег, полученных в подарок, хватит на велосипед.

— Но это было далеко не так, — отозвался Эйб. — Признаюсь, что никогда не расстраивался, как в тот день, понимая, что у меня не будет велосипеда, хоть и не показывал этого.

— О, поверь, мы знали, — ответил Генри. — Твоя мама и я… По правде говоря, именно она уговорила меня. Ты выглядел таким… И не то чтобы ты проявил неблагодарность, — задумчиво продолжил Генри. — Иначе ты и вовсе ничего бы не получил, но мы поняли, что совершили ошибку. Я совершил.

Эйб слабо улыбнулся.

— Мама хорошо на тебя влияла.

Генри улыбнулся в ответ.

Он предпочел бы не приподнимать завесу над этим эпизодом своего прошлого. Не сегодня.

— Да. Так что мы пошли, купили велосипед и вручили его тебе в качестве подарка на Рождество, сказав, что планировали это с самого начала.

Эйб закатил глаза.

— Так и знал, что ты поддался.

— Я не поддался!

— Конечно, — хмыкнул Эйбрахам, озорно поглядывая поверх очков. — Так же, как и не брал мою машину, чтобы прокатиться на ней в своё удовольствие.

Генри потеребил очки, собираясь с мыслями.

— Тебе нужно было сменить масло, я решил помочь, — нашёлся он, наблюдая, как в стакане образуются круги, когда он щёлкает по нему пальцем.

— Я знаю, как сменить масло. Ты знаешь, как сменить масло.

— Не важно, — Генри выпрямился и наградил Эйба тем самым взглядом.

«Нет, я не собираюсь оправдываться перед собственным сыном за то, что взял его машину, даже если мои водительские права давно просрочены», — подумал он и по взгляду Эйба, понял, что тот прочел его мысли.

— Проехали.

Эйб тихо рассмеялся.

— Помню, в каждый канун Рождества ты читал мне…

— «Ночь перед Рождеством», — кивнул Генри. — Только одну ночь в году. Ты умолял меня её прочесть.

— Что я могу сказать? Мне нравится Рождество.

— Мне тоже, — Генри посмотрел на Эйба, чуть наклонив голову.

Эйб поймал его взгляд.

— Что? — спросил он и тут же нахмурился. — Боже, ты подумываешь об этом. Собираешься возобновить традицию, когда мне стукнуло шестьдесят девять?

— Почему бы и нет? — Генри поднялся — его сердце переполнялось радостью. Воздушной и лёгкой, заставляющей чувствовать тепло до самых кончиков пальцев и улыбаться от уха до уха. — У меня как раз где-то лежит одна.

— Разве ты не знаешь её наизусть?

Генри улыбнулся.

— Лучше с картинками.

— Умник.

Генри от души рассмеялся и направился в лабораторию за книгой. Он знал, что она где-то там, нужно только знать, где искать.

— Так я могу забраться к тебе на колени, или это была временная акция в пользу возраста? — раздался сверху голос Эйба, в котором несмотря на весёлый тон, слышался уловимый сарказм.

— Мои колени всегда свободны, — в тон ему ответил Генри.

Эйб научился иронии от него, но это не имело значения. Сейчас они были на одной волне, поэтому весь сарказм тут же перерастал в смех. И да, именно смех Эйба раздался наверху, пока Генри рылся в своих книгах.

Он надеялся удержать это трепетное чувство, покалывающее пальцы: тепло уютного дома и любящей семьи в Рождество. Возраст дал ему опыт, но только опыт мог дать это чувство.

Найдя книгу, он, не скрывая широкой улыбки, отправился наверх к сыну.