Кукольный дом (джен)

Лан притормозил перед хорошо знакомой дверью директрисы, поправил жилетку, воротник рубашки и только потом постучал.

— Войдите.

Голос той, как и обычно, звучал тихо и спокойно. Лан открыл дверь и перешагнул порог.

— Здравствуйте, миссис Кво.

Он прикрыл за собой дверь, обернулся и осёкся, так и не поинтересовавшись о её самочувствии. А выглядела та болезненно: лицо непривычно бледное, а под глазами залегли тени.

— Здравствуй, Лан, — негромко поздоровалась миссис Кво, сняла очки и коснулась пальцами переносицы, словно её мучила головная боль. — Присаживайся.

Лан послушно подошёл к столу и опустился на стул напротив, как и много раз до этого. На глаза ему попался раскрытый альбом. На жёстких страницах были закреплены фотографии детей. Под каждой имелась странная подпись, ничего общего не имевшая с именами или фамилиями.

Дети на снимках не были ему незнакомы, и только одна фотография в углу рядом с ещё незанятым местом сразу бросилась в глаза. Лицо мальчика, запечатлённого на той, скрывала белая маска. Тёмные волосы топорщились, а глаза, видимые в прорези, были полны тревоги.

— Это ведь Дазай? — спросил Лан, и только потом понял, что сказал это вслух.

— Да.

Вопреки ожиданиям, миссис Кво ответила устало, без присущих нередко ей ноток раздражения, что он лезет не в своё дело. Она достала из ящика стола свёрнутый лист бумаги и протянула ему. Лан вопросительно взглянул на миссис Кво, не решаясь развернуть.

— Его письмо для тебя, — пояснила та и вновь надела очки. — Я планировала отдать на выпуск, как прощальный подарок.

— Но отдаёте сейчас, — тихо проронил Лан.

Непроизнесенное «почему» повисло в воздухе. Миссис Кво промолчала, взгляд её стал казаться ему чересчур тяжёлым. Лан развернул листок бумаги.

В центре были наскоро нарисованы горы со смешными круглыми шапками снега на вершинах. Совсем не похожие на настоящие, словно шляпки грибов на слишком больших ножках. Выше у края листа ярко светило маленькое жёлтое солнце, если судить по очень длинным лучам.

Ниже была всего пара строк: «Твой талисман остался у меня, так что у нас теперь одна удача на двоих, но я обязательно верну его тебе при следующей встрече. И тогда давай отправимся в долгое путешествие в горы, туда, где снег лежит даже под ярким солнцем. До встречи, Лан».

Он прочитал это короткое послание трижды и против воли улыбнулся нелепости рисунка. От того словно веяло теплом, но отчего-то больше глухой тоской. Тишина давила всё сильнее. Лан вовсе не хотел слышать того, что скажет миссис Кво, но выбора не было, и он первым нарушил молчание.

— Вы хранили его несколько лет, спасибо, — тихо произнёс он.

— Завтра ты поедешь на встречу со старым другом, — голос той звучал сухо. — Я не знаю, будет ли у вас возможность пообщаться…

— Миссис Кво, скажите, что это поможет Дазаю, — попросил Лан, впервые позволив себе перебить директрису.

— Лан… — внезапно в её тоне не осталось ни капли спокойствия, и это было чертовски нечестным.

— Скажите, пожалуйста, что это поможет ему, — твёрдо повторил он, подняв взгляд от письма.

— Это совершенно точно поможет ему, Лан, даже не сомневайся, — отчётливо произнесла миссис Кво.

Она поджала губы в тонкую линию, но взгляда не отвела, как всегда делала, когда лгала.

— Спасибо за вашу заботу, — мягко улыбнулся Лан. — Могу я попросить вас ещё об одной услуге?

— Говори.

— Я бы тоже хотел сфотографироваться в маске для этого альбома.

— Хорошо, — миссис Кво коротко кивнула, — у меня есть подходящая.

— И ещё немного дерзости, — стиснув край листка в руке, спешно добавил Лан. — Я сегодня напишу последнюю картину, пожалуйста, сохраните её. Она для вас.

— Хорошо, Лан, это я смело могу тебе обещать, — чуть спокойнее произнесла миссис Кво, на этот раз искренне.

Ему досталась белая лисья маска, с рыжими полосами на щеках и узкими прорезями для глаз. Вытянутая вниз мордочка полностью закрывала лицо, но Лан всё равно улыбнулся, когда его снимали. Пусть никто не узнает, насколько горькой была эта улыбка.

Он рисовал весь день и закончил лишь поздней ночью. Картина вышла небольшой и спешной. Та чем-то напоминала скорый рисунок Дазая в письме, и Лану это нравилось.

На горных пиках лежал снег. Солнечные лучи подсвечивали тот, и отражались яркими отблесками. Лан вывел название на листке бумаги и оставил рядом с рамой: «Снег под ярким солнцем».

Утром, когда он вышел за ворота и сел в машину, не осталось ни тревоги, ни глухой тоски, ни жалости к себе. Холодный сумрак наполнял белёсый туман. Тянуло сыростью, и тихо шуршали вдалеке листья. Машина съехала по скрипучему гравию на дорогу. Никто его не провожал, и он не стал оборачиваться. Всё, что он смог после себя оставить, принадлежало этому месту. Лан не возражал, это было меньше, чем он хотел, но всё же лучше, чем ничего.

Дорога всё тянулась и тянулась вперёд. Через несколько часов сквозь полог туч проглянуло солнце. Лучи того были настолько яркими, что слепили до слёз, но Лан смотрел и улыбался слабому теплу на лице. Смотрел до тех пор, пока ему не завязали глаза плотной повязкой, и последние яркие блики растворились в темноте.