Явление Богини Морей (джен)

Версия 150323

Уже восемнадцать дней "Вингарион" шёл этим курсом по заранее составленному для экспедиции плану. С погодой пока везло, дул стойкий северный ветер, туго наполняющий белые с голубым нижним краем паруса. Небо оставалось ясным, лишь лёгкой дымкой затуманивало самые дали; солнце благосклонно пригревало и играло россыпями золотых чешуек на небольших волнах. Команда корабля занималась своими делами — тишь да благодать. Эта часть пути оказалась гораздо приятнее, чем первый северный переход, где приходилось раскачиваться, врезаясь носом в мутные холодные волны и без конца поправлять паруса, которые сбивало каким-то дёрганым, хаотическим и сильным ветром, постоянно крутившимся в разные стороны. А сейчас это было похоже на отдых. Коротко стриженный и бритый человек в белой флотской шапочке сидел на высоком табурете перед штурвалом, сверяя курс просто по привычке: судно почти не "рыскало". Эта экспедиция, пятая по счёту, имела все шансы на успех в поиске загадочных Жемчужных рифов, изобилующих невиданно крупным жемчугом, самоцветными окатышами и диковинными морскими существами, неизвестными учёным.

Вдруг рулевой пригляделся вперёд, да не в озаренную солнцем морскую даль, а на нос своего же судна, на палубу, окрашенную в белый цвет. Теперь бы понять, что это там такое — в самой в носовой части возле брашпиля... То ли попало что на стёкла рубки, то ли действительно — длинноногая фигура лазурного цвета — сидит на бухте каната, причём в такой непринуждённой позе, в какой бывало, там сиживал капитан наедине со своей трубкой. По кораблю застучали шаги: кто-то сообщил другим, и люди выбегали на палубу. И все безмолвно замирали, ибо не знали, что и сказать. Все видели одно и то же; или же это таинственное Закатное море породило массовую галлюцинацию?

Она действительно сидела на бухте, лениво закинув ногу на ногу, а ветер слегка играл ультрамариновыми волнистыми волосами, которые почему-то не намокли от воды. Она точно недавно из моря — даже лужицы с неё натекли... Она была по-человечески стройна и красива: высокорослая, развитая активной жизнью фигура, осанка, исполненная достоинства и внутренней силы, чёткие, волевые линии носа и подбородка, как у любимых жён моряков с побережий Линдара и Закатного Края... Ровные губы в расслабленно-философском выражении, и эти золотисто-жёлтые глаза, какие едва ли встретишь даже у тропических эльфов, под бровями формы крыла альбатроса... Ноги её оканчивались длинными плавниками, вернее, ластами, похожими на рыбьи плавники — тоже лазурными, в круглых серых пятнышках. На ней было что-то вроде плотно облегающего купального костюма цвета её тела. Правой рукой она обвивала тёмное копьё с гардой и длинным, как лезвие меча, наконечником из какого-то необычного материала: вроде металл, а ни пятнышка ржавчины — если учесть, как всё ржавеет в солёной воде морей; приплюснутыми, но изящными пальцами правой держала обросший ракушками предмет. И этот предмет приводил в дополнительное замешательство тех, кто достаточно знал о целях плавания.

Людей на палубе становилось всё больше; шепотом сообщая друг другу причину необычной тревоги, они собирались полукругом, не решаясь слишком приблизиться к нежданному существу на их палубе. Люди знали, кто она такая, но никто не решался произнести её имя. Оказавшиеся впереди опускались пред ней на колени, стоящие сзади перегибались через их головы, каждый стремится лицезреть легендарное божество, которое... Взаправду существует. Когда к собравшимся присоединились последние двое, лазурнокожая гостья с достоинством выпрямилась, словно на троне, и кивнула, собираясь заговорить.

Вдруг грохот ружейного выстрела поразил всех присутствующих. Люди пригнулись, видя, как из бухты каната прямо под дивной фигурой взмётывается пыль от попадания. Сверху донеслись крики, послышались удары, от рубки ветром понесло облачко дыма.

— Ты что, идиот!! Это же она — Богиня Морей! Ты нас всех погубишь!"

Сверху раздались звуки борьбы. Но золотоокая и ухом не повела, ни крови, ни следа на её теле не осталось. Глядя на напуганных моряков, некоторые из которых попадали на колени, умоляя о прощении, она лишь усмехнулась, и её голос зазвучал мелодично и снисходительно:

— Отпустите этого человека — он вреда мне не причинил. Просто удивляться не привык он, страх его душу мучит.

Слова звучали чётко для каждого из присутствующих, независимо от того, где кто находился. Сверху послышалась возня, какое-то ворчание — схваченного "стрелка" действительно отпустили.

Богиня Морей кивнула:

— Не это ли вы искали? — и кинула на палубу угломерный прибор. Трудно узнаваемое нечто, теперь более похожее на камень с морского дна, должно было запечатлевать в себе курсовой угол от известных координат кораблекрушения на давно разыскиваемое место.

Она простодушно улыбнулась:

— Свои поиски вы бросьте, эта безделушка вникуда показывает. Жемчужные рифы есть выдумка. Те моряки свою гибель нашли у обычных скал. Лучше идите курсом два-два-семь и пятнадцать сотых ровно отсюда, и остров найдёте. Полагаю, он интересен вам будет. Там воздвигните храм в мою честь, если желаете, чтобы я вас навещала и хранила тех из вас, кто достоин.

Некоторое время смотрела на моряков с лёгкой покровительственной улыбкой, словно ожидая шквал вопросов и позволяя собой любоваться, а они смотрели на неё в благоговейной нерешительности. Затем плавно встала, опершись на копьё, шагнула задом к борту, поглядывая через плечо, взглянула на людей и сказала:

— Внемлите, чему я ваших предков учила. Волю свою укрепляйте, море любите, продуманным курсом идите — и в любые бури выстоять сможете.

И, грациозно изогнувшись, прыгнула за борт. Всплеск, взлёт белых брызг достиг высоты борта. Лишь мановение лазурных ласт ещё стояло перед глазами экипажа корабля. Все кинулись к угломеру: разрушенный, сглоданный солью остаток прибора разваливался в руках и действительно ничего не показывал. И без толку было крутить его, изучать следы коррозии и пытаться понять, какие показания были когда-то на нём.

— Что она говорила, какой курс — кто-нибудь запомнил? — растерянно спросил старпом.

— Два-два-семь и пятнадцать сотых ровно от этой точки, — сказал помощник руководителя экспедиции, проводя пальцем под надписью прямо на палубе, сделанной карандашом, который он всегда носил в кармане.

— Что будем делать, капитан?

— Думать будем, — был ответ. — Запишите время. Все по местам. А старшему составу собраться в главной рубке.

Впрочем, весь состав уже был здесь, в том числе и те, кто ради богини оставил вахту. Рулевой же оставался на месте — он и так всё видел из-за штурвала.

Пронзая аквамариновую прозрачность над родными рифами, она скользила вольно и целенаправленно — возвращалась домой. Свернув над пышными цветастыми кораллами вниз, спугнула стайку полосатых рыбок, прошла точно по центру прохода между развесивших стрекательные щупальца актиний, оставила своё копьё на белом песке под кудрявыми кустами бурых водорослей и вплыла в раскрытую гигантскую раковину, в мерцающий полумрак. Дно раковины было выстлано жемчугом, и оттого искрилось переотражениями солнечных лучей. Оказавшись внутри, морская нимфа тихо опустилась на подстилку из жемчуга.

Она была здесь не одна. В глубине раковины отдыхало другое существо подобного вида — из того же морского народа: схожая длинноногая, изящная фигура.

— Дочь моя, вернулась ты ко мне? — просигналило это существо посредством ультразвука.

— Да, матушка, я поживу с тобой ещё пару дней, — ответила прибывшая устало и радостно.

Внимательно глядя на неё, мать подпёрла рукой голову с такими же ультрамариновыми волосами, замысловато заплетенными вокруг нескольких колец из разрезанных раковин. Быстро плавать с такой причёской не станешь, но дома — можно.

— Опять гонялась за кораблями? Всё играешь? — звучало с лёгким укором. — Ну, когда же ты прекратишь эти опасные выходки?

— Я важное дело сделала. Теперь их корабли об те скалы биться больше не будут, и ходить начнут другими курсами. Это очень важно! — вспыхнули золотые глаза. — А ещё — они искать Жемчужные рифы прекратят и наших сородичей в покое оставят.

Но бирюзовые глаза матери тускло горели сомнением, глубоким и прохладным, как море:

— Оставят? Ты думаешь? Ты так уверена, притом, что нам с тобой известно о нескончаемой жадности людей, даже реки перекрыть готовых ради накопления безделушек?

— Думаю, они поверят мне. Ведь я им правду про остров сказала. Тот, что с горами посередине.

— Хм. А что будет тогда, когда больше островов не останется, чтобы от них откупаться?

Мать ожидающе смотрела на дочь, та сосредоточенно нахмурилась, но промолчала.

— ...Когда они сами наткнутся на Коралловые Дворцы?

— Дворцы так красивы! — воссияли глаза дочери. — Не думаю, что люди станут вредить им! Они и сами создают красоту — ты бы выплыла отсюда, посмотрела! На городки, мосты, статуи на набережных! Некоторые из них так похоже изображают нас! И некоторые их корабли вполне живописно смотрятся.

На мать это не подействовало:

— С чего это ты такая добрая к ним? Сегодня тебя ещё раз едва не подстрелили, не так ли? Я это в глазах твоих вижу.

— Моя магия достаточно сильна, чтобы эти грубые орудия мне ничего не сделали! — дочь поднялась с жемчужного ложа, и её густо-синие волны волос расплылись вокруг головы ореолом. — Какой-то человек слаб духом оказался — а у нас, что ли, все такие же, как ты?

Повисло задумчивое молчание. Волосы опустились; улеглась на жемчуг и дочь. Потеребила рукой жемчужины, заставила их взвиться и, кружась в завихрениях, оседать.

— Ох, — последовал ответ. — Ты очарована, дочь моя. И недальновидна. Вот теперь они на остров тот придут, и что будет? Их сети, потопленные суда, грязь с берегов, морской мусор? Вспомни, сколько сетей ты в этом году посрезала! Скольких дельфинов выпутала? А как насчет спасённых китов? Что наши сородичи скажут на это? Гибнет рыба, животные; болезни приходят! Дочь моя, я даже не знаю, что ты сегодня сотворила — добро или зло?

Золотоглазая задумалась, прикусила губу.

— Я велела им построить там храм и вести себя согласно учению, которое наши предки им дали.

Мать ничего не ответила, а просто смотрела на неё глазами, отражающими глубину моря.

— Может быть, я предвзято сужу, — не вытерпела дочь, отвечая на взгляд, — но насчёт недальновидности я бы поспорила. Не получится нам вечно скрываться, и не будет нам жизни во вражде с жителями суши — а вражда получится, если не будет понимания!

Мать испытующе молчала. Дочь снова задумалась, опустила глаза и опять подняла их, глядя на мать вполне твёрдо:

— Так может быть, стоит людям о нас рассказать? Всё и по порядку? Чтобы они наше место в мире понимали, и своё заранее продумали?

* * *

"Конечно, — подумала Э́виан, поднимая глаза от книги, — капитан парусника "Вингарион" решил курс не менять, дойти до места кораблекрушения, встать на якоре поодаль, спустить на воду шлюпки. В воду возле скал спустились ныряльщики, подняли некоторые трофеи, но, не найдя среди обломков больше никаких приборов, вернулись на борт. Капитан скомандовал пересчитать курс согласно совету Богини Морей, и так был открыт остров Ви́нштерн, колыбель нового флота, родина океанографов, дом влюблённого в море народа. Моего народа".

___

>Под финал рекомендую аудиодорожку

Vangelis — Aquatic Dance