Всякое бывает (джен)

— Все люди разные, — заявил Моандер Бейнфорт. — Я вот не усну, если не побываю перед тем между женских бёдер, а кто-то, как принц Эйрис, скорее сдохнет, чем отправит свой болт куда положено...

Такие философские беседы обычно начинались после второй-третьей глиняной бутыли с чардревным сэмчиком, но Бейнфорту хватило одной. Что поделать, он был из Западного Края: нежен и непривычен к суровой турнирной жизни.

Кроме него все за столом были из безземельных, но славных рыцарей. Здесь был Ивовый Глендон — плод того раза, когда сьер Квентин Болл решил вдруг возлюбить не только белый плащик в своих мечтах, но и живую бабу наяву, — был Утор Улитка, знаток турниров, разбогатевший на ставках против самого себя, Кайл Кот, Чёрный Хеддль и Зелёный Галтри... и Гвейн Корбрей и Деймон Блэкфайр, разумеется.

Турнир, финал которого они обмывали за столом в Коленопреклонённом, не принёс ему победы: он вылетел с пятого круга, потеряв десятку на выкуп и вывихнув обе правых лодыжки⁽¹⁾. Неплохая сделка, учитывая, сколько он против себя поставил — и учитывая, что такие проигрыши помогали ему остаться в деле. Тот, кто побеждает на каждом поле быстро зарабатывает себе запрет; кто побеждает почти всегда — совсем другое дело. Их любят и устроители турниров, и народ, и те, кто наживался на ставках.

Конечно, Деймон никогда бы не смог подняться до мастерства сьера Улитки — он был слишком прост по натуре и слишком любил подраться честно — но свою работу он знал.

— Принц Эйрис, ха! — отозвался из-за соседнего стола Брус Уэнт. — А что, если я вам скажу, что видел его с нашей Донеллой? В дереликте, как говорится.

Почему-то большая часть знакомых Деймона была не в состоянии запомнить простое валирийское in flagrante delicto. Он их, впрочем, и не винил: зачем им тот валирийский? Только мешает махать мечом и махаться на копьях.

Но Эйрис ин флагранте? Звучало как бред безумца.

— Когда же ты такое углядел? — спросил он не слишком вежливо. — Не через пару ли дней, как завязал после запоя?

— Обижаешь, наш принц! — Деймон невольно улыбнулся. Что верно, то верно: он был их принцем — принцем бездомных трудяг, зарабатывающих на жизнь искусством не убивать людей. Лучше, чем быть принцем Гартов и Гаринов. — Я был в трезвом уме, я даже не особо надышался той дряни, которой эти двое задымили весь замок!

— Весь Харренхолл? — изумился Кайл Кот.

— Было бы желание... — вздохнул Гвейн, знавший, как некоторые умеют раскурить какую-нибудь дрянь. Да уж, пожалуй, Бринден, да и его сынок, дай кто им Харренхолл, могли бы его и продымить насквозь, как свой Хоггхолл. Там как раз рядом, если Деймон не путал, была роща с чардревами... или это у Брюнов на Клешне?

— И, значит, ты углядел, как Принц Недотрога сует свою сардельку в булку вашей хозяйки? — гоготнул Хеддль. — И как булка на вид? Такая же рыжая, как голова?

— И как мне теперь покупать еду у разносчиков? — тихо пробормотал бедняга Глендон. Он был ещё совсем невинен и юн, непривычен к грубой компании турнирных бродяг и к эвфемизмам Хеддля, которыми тот от души старался не ранить нежных ушей своего принца.

Получалось... что получалось, но Деймон ценил его заботу.

— Такая же, — ответил Уэнт. — Но не это главное, а то, что они сношались. Приволокли в Каминный Зал какой-то здоровенный валун, облили куриной кровью — ну, я надеюсь, что куриной — исписали какой-то непонятной бранью, она на него села, задрала подол, а он её уестествил. Я аж глазом моргнуть-то не успел, как всё случилось. Вот меня позвали на караул — а вот они уже друг в дружке и орут про тёмных богов и запретное блаженство.

Жизнь у Бруса, служившего Донелле Лотстон, была не сахар. Эта самая Донелла давно бы потеряла Харренхолл — Деймон прилагал к этому все возможные усилия, у него был даже свой кандидат в хозяева, малыш Лейнор, с недавних пор Лейнор Стронг — когда бы не то, что чёрной магией, кровавыми оргиями и прочей ересью с ней вместе занимался принц Эйрис.

КРОНпринц Эйрис, с недавних пор.

А они считали Бейлора крайней формой семейного позора и проблемой номер один. Как они были наивны, как юны и как неопытны!

Оргии Бейлора хотя бы были вполне обычными: ни чёрных козлов, ни куриной крови, ни песнопений, только шмаль да шмары. И любовницы у него были, конечно, не подарок — но не воровали детей в окрестных сёлах, чтобы купаться в крови и мазать ею все чардрева в саду.

Одно у братьев было общим: поймать их на горячем никак не удавалось, как и наказать их баб по справедливости.

Должно быть, что-то семейное.

— Короче, я к чему. Принц, ты бы сообщил кому надо в столице: жена моя у нашей ведьмы прислуживает — так она клянётся, та брюхо отрастила. Тянет месяц так на четвёртый, говорит. Пусть лучше король вмешается, а то мало ли... деревенских-то детишек она режет, когда не удаётся их обратно выкрасть. Вдруг и своего... как Элис Риверс.

— Элис Риверс была святая женщина! — громыхнул пьяный Хеддль. — Когда бабка моя рожала...

Он как раз допился до слезливой истории о том, как его бабка рожала его покойного отца — и едва не умерла, но Элис Риверс, святая женщина, вовремя своими умелыми руками всё развернула как следует.

Помимо того, что повторялась она всякий раз, как Хеддль пил больше бутылки в одно горло, недостатком её было обилие деталей. И если опытных слушателей ничто уже не могло смутить, то Глендон, да и Уэнт, постепенно приобретали багрово-зелёный вид и явно искали, куда бы им стошнить.

* * *

Признаться, Деймон предполагал, что королева Мария велит Донелле вытравить заведомого урода — ничего здорового душой и телом не могло быть зачато на алтаре Врага и выношено в атмосфере шмали и под молитвы Врагу же — но сестрица с годами явно стала слишком сентиментальна, потому что спустя недолгий срок презентовала семейству нечто.

Нечто звали Мейлис.

Точнее, Мейлис Правый и Мейлис Левый, потому что на тщедушном бледном тельце красовалось две здоровенных орущих головы.

— Дети, — сказала королева, — вы ведь не бросите племянника? Мейкар, Дианна, у вас как раз родилась дочка — вы ведь позаботитесь о малышах?

По крайней мере, Донелла потеряла Харренхолл и села по обвинению в попытке убить бастарда королевской крови. Деймон всегда старался смотреть на солнечную сторону любого облака.

А не на ту, где Эйриса поймали ночью в богороще Красного Замка с дохлой курой, ножом и облитым кровью младенцем, отныне посвящённым каким-то там иным особым богам...

1) Бесполезная информация: всего у человека их четыре, по две на каждой ноге.

Вернуться к тексту