Ирландец (джен)

Чужак шагал по Спринг-стрит. Пил в баре. Хмурил брови. Прятал руки в карманы и выглядел как уголовник.

Джейсон резко открывает глаза и подскакивает на месте. Кружка, которую он сжимал во сне, падает, и пиво пенистым цунами разливается по заляпанному сотнями жирных пальцев столу. Часть проливается на джинсы, и он шипит отборным матом себе под нос, машинально протирая пропитавшуюся насквозь алкоголем ткань. Но джинсы не так уж и важны, важнее другое. Он идёт к барной стойке и на ходу едва ворочающимся языком окликает владельца:

— Тони! То-ни! — подойдя ближе, он хлопает руками по столешнице и подаётся вперёд, почти ложась на неё. — Мужчина, в прошлом году, был здесь, не помнишь?

Тони, протирающий стакан, невозмутимо поднимает глаза, оглядывает потревожившего его покой пьяного клиента и так же невозмутимо возвращается к прежнему занятию.

— Здесь каждый день толпы мужчин, Диксон. Разумеется, я помню каждого, — язвит он с самым серьёзным видом, так что Джейсон даже немного теряется.

— Не, — наконец, мотает головой Джейсон, когда до его захмелевшего мозга доходит, что именно сказал Тони. — Тот был, кажется, иностранец. Темноволосый, брови такие хмурые, вот такие.

Мать всегда говорила, что у него очень живое лицо. Сегодня ему наконец представилась возможность удостовериться в этом. Джейсон сводит брови к переносице и пытается состроить самую жалобную гримасу, на которую только способен — корчится и представляет себя оставленным под дождём Котом в сапогах. Поначалу физиономия Тони остаётся такой же равнодушной, как и до этого цирка одного Пьеро, но постепенно она начинает преображаться в задумчивую, а затем и в просветлённую.

— Знаешь, припоминаю, — не глядя, он ставит стакан на стойку и бросает тряпку. Та падает немного мимо цели и соскальзывает на пол, но Тони и бровью не ведёт. — Да, заезжал к нам такой вот ирландец, пил ещё несколько дней кряду.

— Он что-нибудь говорил о себе? Имя, откуда приехал?

После некоторых раздумий Тони разводит руками.

— Может, и говорил, да только не вспомню теперь, давно это было.

Разочарованный ни к чему не приведшим разговором, Джейсон дёргает уголком губ и уже собирается уходить, но тут ему в спину прилетает:

— А ты Джеймса спроси. Он же с тем ирландцем здесь засидал.

* * *

Ночной Эббинг ничуть не лучше дневного. Грязные фонари работают исправно и подсвечивают каждую потёртость и шероховатость города. Где-то мерцает вывеска — старая проводка нуждается в замене. Где-то в дороге выбоина, где-то — целая россыпь. Где-то лежит перевёрнутый мусорный бак, и лоскуты пластиковых пакетов трепыхаются на ветру. Возможно, дело в том, что всю свою жизнь он провёл в Эббинге, не считая тех шести лет, что учился в полицейской академии. Тяжело замечать красивое в городе, который видишь каждый день на протяжении многих-многих лет. Хотя всё же есть нечто привлекательное в опустевших улицах, особенно когда ноги норовят вильнуть то влево, то вправо, туда-сюда.

Джейсон не стал дожидаться утра и направился к карлику сразу, как только получил наводку от Тони. Дело не требует отлагательств, а время раннее, даже мать пока не ждёт его дома.

Тук-тук-тук.

Нужно выяснить всё как можно раньше.

Тук!

Чёртов коротышка уснул там, что ли?

Бам!

В ответ на третий стук ногой — о, чудо! — в замке начинает поворачиваться ключ. Джеймс, не сняв цепочку, приоткрывает дверь и выглядывает в щёлку. В руке у него нечто, смахивающее на гаечный ключ. Защищаться ещё собрался, засранец.

— Диксон.

— Джеймс.

— На будущее, есть такая штука, как звонок.

— На будущее приму к сведению.

В ответ на этот обмен любезностями Джеймс отрывисто кивает, захлопывает дверь и тут же открывает её, на этот раз пропуская Джейсона внутрь.

Никогда прежде ему не доводилось бывать дома у карлика. Отчего-то воображение рисовало крошечную мебель и крошечное... ну, вообще всё. С мимикой, как оказалось, у него полный порядок, а вот воображение подкачало. Он давно уже об этом знает. Ещё шериф Уиллоуби говорил, что ему нужно тренироваться в построении версий — в глазах Джейсона виновными почему-то всегда становились либо цветные, либо педики, хотя на деле всё оказывалось не так радужно, как он воображал. Так и теперь: дом Джеймса — самый обычный холостяцкий дом, не шибко красивый, но и не загаженный. Разве что рядом с дверью стоит табуретка, которой там быть не положено, — видать, чтобы получалось до глазка дотягиваться.

— Зачем пришёл?

Услышав не слишком любезный голос и вспомнив, зачем же он всё-таки пришёл, Джейсон тут же переключается на более важное — дело, которое никак не хотело закрываться.

С гибели Анджелы прошёл уже год. Полиция так ничего и не накопала. Ни одного подозреваемого. Шериф Уиллоуби, знавший дело вдоль и поперёк, покончил с собой из-за болезни. Пришедший на его место Аберкромби тоже всеми силами стремился раскрыть висяк, приносивший много проблем, и, хоть он и уволил Джейсона, на его теперь уже не совсем законные поиски преступника закрывал глаза. А Джейсон продолжал копать. Он оказался связан с делом Анджелы многими нитями: Уиллоуби, который был ему чуть ли не как родной отец, так и не смог перед своей смертью отыскать убийцу; Милдред и её чёртовы билборды потрепали нервишки — из-за этой суки он прошёл через огонь, едва выбравшись из подожжённого ею участка, и воду, смывая кровь с лица, разбитого уёбком, который изнасиловал и убил какую-то бедняжку так же, как это сделали с Анджелой. Джейсон чувствовал, что он обязан раскрыть это дело, и сегодня он вспомнил одну крошечную деталь, которой, быть может, и не хватало всё это время, — странного чужака, ошивавшегося в их городе в то время.

— В прошлом году, говорят, ты с одним ирландцем дружбу завёл. Прямо перед гибелью Анджелы Хейз. Хочу знать, что это был за хмырь.

Джеймс недовольно жмурит глаза и качает головой, но приглашает его в гостиную, указывает на старое кресло-качалку, а сам садится на диван.

— Того типа звали Рэй, и я не думаю, что он убил Анджелу.

— Факты говорят сами за себя. Скорее всего, её убил неместный. А твой Рэй был здесь как раз до убийства и испарился сразу после.

Отрывисто постукивая пальцами по мягкой обивке, Джеймс недобро ухмыляется.

— А ещё факты говорят, что тебя выперли из полиции и вести расследование ты не можешь.

— Уймись, коротышка. Ты же вроде сох по Милдред? Неужели не хочешь побыть героем?

Пытаясь надавить на больное и уговорить Джеймса помочь, Джейсон, кажется делает только хуже.

— Не суй свой нос куда не надо, — огрызается Джеймс и трёт глаза. Сердится или... пытается сдержать слёзы? Спустя несколько секунд он убирает руки от лица и как ни в чём не бывало смотрит на Джейсона. Значит, просто показалось. — И всё же это был не Рэй.

— Что? Все те дни, что вы бухали, он молился и в грехах каялся?

— Что-то вроде того, — после небольшой паузы он добавляет: — Рэй приехал на могилу моего брата.

— Это который Джек?

— А у меня так много умерших братьев?

Джейсон не отвечает. Имя Джека откопалась в его памяти только благодаря тому, что история о карлике-актёре из их городка, которого застрелили где-то в Европе, в своё время пролетела по Эббингу со скоростью света. Возможно, Джек — единственный человек из их города, имя которого можно найти в сети.

Самого же Джека Джейсон почти не помнит. Тот был на несколько лет старше, уехал почти сразу после выпуска из школы и потому остался в его памяти как второй карлик в окрестности. В последний раз он видел его лет в тринадцать, и тогда ему намного интереснее было играть в бейсбол, лупить таких же малолеток, как и он сам, на школьном стадионе или смотреть по телеку футбол. Особенно сильно ему почему-то нравилась та часть, где игроки с мокрыми подтянутыми прессами меняются футболками...

В общем, Джека он почти не помнит, только знает, что тот был таким же мелким, как и Джеймс, снялся в паре отстойных фильмов и погиб на съёмках в Европе. Может, где-то там они с этим Рэем и познакомились?

Точно, Рэй!

— Ну, навестил могилу, что ему мешало убить Анджелу после?

— Совесть? — Джеймс разводит руками. — Я плохо помню, о чём мы с ним говорили в те дни, но он всё повторял, по десять раз на дню, трезвым или в стельку пьяным, что женщин и детей убивать нельзя, пару раз даже плакал. И себя в смерти Джека винил, хоть это и не он ему голову отстрелил. И после этого он отправился бы творить такое зверство? Сомневаюсь.

Джейсон только цинично хмыкает. Знает он это, проходил. В полицейской академии и не такое рассказывали. На практике, правда, с реальными отморозками иметь дело ему не приходилось — Эббинг всё же не настолько велик. Но ведь и такие существуют. И кто-то вполне может сначала поплакаться, а потом пойти и сделать то, что всего пару часов назад называл страшнейшим из грехов. Кого-то такого Анджела Хейз и встретила в прошлом сентябре. Кто-то такой и уехал прочь из города, оставив её тело пылать и тлеть под открытым небом на обочине дороги, на которой никто толком не появляется.

— У тебя есть его контакты? — спрашивает Джейсон как бы между прочим, потирая шрамы от ожогов на ладони. Ноют всякий раз, как он вспоминает об этом деле.

— Есть электронная почта.

— Пригласи-ка его сюда.

— С чего бы ему приезжать? — фыркает Джеймс. — Другой континент, очнись!

— Придумай что-нибудь. Тебе что, трудно?

— Мне нет. Ему — да.

— Тогда строчи давай, — Джейсон наконец отрывается от созерцания ран, полученных в бессмысленном противостоянии с Милдред, и стучит указательным пальцем по деревянному подлокотнику. — Запиши мой номер, потом скажешь, согласился он или нет.

— Есть у меня твой номер, ты же бывший помощник шерифа, — отмахивается Джеймс и поднимается с дивана. Джейсону кажется, что сейчас его выпроводят, но поскольку никто ничего ему не говорит, он только подаётся вперёд, опираясь предплечьями на колени. А Джеймс тем временем идёт не в сторону прихожей, а к компьютеру в углу. Включив его, он оборачивается и кривится. — Я что, один буду отдуваться и придумывать, что писать?

На самом деле, Джейсон не слишком верил, что затея удастся. Но если кто-то отправляется из Европы прямиком в Эббинг и проводит здесь больше времени, чем необходимо, есть небольшая надежда на то, что человек этот достаточно сумасшедший, чтобы повторить подобное путешествие ещё разок. И Рэй оправдал все ожидания. Прошла лишь одна неделя, и вот уже дверь в доме Джеймса закрыта на все замки, на столе лежит уже ставший привычным гаечный ключ, а сам Джеймс их знакомит:

— Рэй, это Диксон, Диксон, это Рэй.

— Странное имя, — невзначай бросает Рэй. Глаза у него круглые, тёмные, похожие на пуговицы его же пальто, а брови так и норовят подползти к переносице. Почему-то во сне он казался старше. — Дик-сон.

— Это фамилия такая, — Джейсон спокоен, совершенно спокоен. Такое с ним впервые, обычно он очень быстро вспыхивает, когда кто-либо заостряет внимание на тупой фамилии его папаши. Но этот Рэй настолько невинно хлопает глазами, что сердится не выходит.

— А-а-а, — глубокомысленно протягивает он, замолкает, а потом указывает на карлика. — Джеймс сказал, что вам нужна какая-то помощь.

Джейсон косится в сторону своего недальновидного свидетеля. По закону за разглашение данных расследования... да ни черта не будет, потому что и расследования-то никакого нет, и сам Джейсон теперь уже никакой не полицейский. Но вот поучить уму-разуму никогда не возбраняется.

— Может, тебе язык укоротить, чтобы со всем остальным лучше смотрелся? А-то уж больно он длинный.

Джеймс открывает рот, чтобы ответить, но Рэй его перебивает:

— Эй, не обижай моего маленького друга, брата другого моего друга Джимми.

Джейсон спокоен. Абсолютно, мать его, спокоен, и его это бесит. Возможно, перед ним сейчас стоит убийца Анджелы Хейз, а он треплется с ним как ни в чём не бывало и позволяет этому придурку себя отчитывать. Пытаясь собраться с мыслями, он без слов засовывает руку в карман, достаёт фото Анджелы и протягивает его своему новому подозреваемому. Первое, что он собирался сделать при встрече, — проследить за реакцией Рэя, когда он увидит её лицо.

— Ты когда-нибудь видел эту девушку?

— Нет, — качает головой Рэй.

— Уверен?

— Нет, — снова качает головой. — За три дня, что я пробыл в вашем городе, я выпил так много, что мог с ней мило поболтать, а наутро и не вспомнить ничего.

— А трахнуть её мог?

— Вполне, но рядом всё время был этот чувак, — Рэй указывает на Джеймса, успевшего устроиться на диване, и тот удивлённо округляет глаза, — а я тройнички не люблю.

— При мне он с Анджелой не пересекался, — в защиту своего дружка вставляет Джеймс и снова затихает.

— Ну, это при тебе. А сидел ты за что? — вместо ответа Рэй сводит брови к переносице и смотрит на него грустно-грустно. Даже грустнее кота из «Шрека». Аж тошно. — Да ладно, сидел же.

— За тяжкое убийство, — наконец, признаётся он. — Но я полностью признал свою вину и раскаиваюсь в содеянном.

Вот и оно. Разве не может человек, однажды совершивший убийство, убить снова? Так-то оно так, но есть в Рэе что-то, что заставляет Джейсона сомневаться в его причастности. Без вопросов вернулся в Эббинг. Равнодушно разглядывал фото. Признался в том, что убивал прежде. А теперь выглядит так, будто дай ему верёвку, мыло и табуретку — и пиши пропало, был человечек — и нет человечка.

— А знаешь, что произошло с этой девушкой, Анджелой Хейз? В ночь на шестое сентября 2016 года её изнасиловали, убили, выбросили на обочину Дринкуотер-роад и сожгли её тело. Виновного так и не нашли.

И я хочу его отыскать любым способом, думает Джейсон, и я отыщу его, чего бы мне это не стоило.

Теперь Рэй смотрит на Анджелу шокированно, его взгляд бегает от её молодого улыбающегося лица к лицам мужчин, находящихся с ним в одной комнате. Кажется, будто он не верит, пытается найти подтверждение этим словам и находит его в ожогах, складках на высоком лбу и бессильно сжатых кулаках. Сразу после его отъезда Эббинг погряз в едких клубах ненависти и недоверия, что отразилось на горожанах и особенно на тех из них, кто был близок к эпицентру катастрофы — к Милдред.

— В своей жизни я совершил много ужасных вещей, и о каждой из них буду жалеть до конца своих дней, — говорит Рэй, и каждое его слово звучит подавленно и одновременно с этим грозно. — Но я никогда не изнасиловал бы женщину, никогда не убил бы её и никогда не сжёг бы. Если бы мне захотелось потрахаться, я бы просто снял проститутку. Я бывший, мать его, киллер, а не грёбанный маньяк.

— В Америке работал? — спрашивает Джейсон. Он должен быть объективным, и всё же он уже почти уверен в невиновности Рэя. Мало ли кто был в городе в то же время, что и он? Но чтобы окончательно убедиться, нужно ещё хотя бы одно доказательство.

— Нет, ни разу.

— Тогда ты не будешь против сдать пару волосков на экспертизу?

— Пожалуйста, — Рэй пожимает плечами и демонстративно наклоняет голову. Поначалу Джейсон собирается просто вырвать пару волосков, но неожиданно для себя самого он зарывается в шевелюру пятернёй, прижав пальцы друг к другу, вытягивает пряди, словно расчёской, и убирает руку. А затем уже дёргает. Рэй едва слышно шипит, а Джейсон, не обращая ровным счётом никакого внимания на то, как он потирает больное место, кладёт материал для экспертизы во взятый из дома пакетик и рассеянно думает о том, что трогать чужие волосы, оказывается, довольно приятно. Убрав волос во внутренний карман куртки, Джейсон присматривается к реакции Рэя, но тот так же спокоен, как и в момент их знакомства, разве что чуть менее рассеян. Подозрение в убийстве кого хочешь приведёт в чувство.

И всё же он не убийца, иначе бы уже попытался сбежать или наложил в штаны от страха. Чёрт.

— Слушайте, я, конечно, могу ошибаться, но я планировал уехать из города в ночь с пятого на шестое. Один мужик собирался в Белфаст... Нет, стоп, не в Белфаст, а в Бел... Бел-как-его-там. Оттуда до Канзас-сити не так далеко. Я с ним вроде договорился, но не успел сесть, как он высадил меня из-за того, что учуял перегар. Сказал, что пьяного не повезёт, а то заблюю ему весь салон. Но сам-то он, знаете ли, тоже выглядел далеко не как огурчик, из-за этого он ещё планировал ехать по какой-то старой дороге. Не по Дринкуотер-ли?

Джейсон и Джеймс с поразительной синхронностью поворачиваются друг к другу и переглядываются. До Белтона можно доехать только по новому шоссе и по Дринкуотер-роад, старой дороге, о которой вспоминают очень редко. Если водитель был пьян или под кайфом, он поехал бы именно по ней — меньше шансов наткнуться на копов. Если водитель был пьян или под кайфом и встретил Анджелу...

— А что ещё ты помнишь про того мудака?

— Номер машины.

На всякий случай Джейсон щиплет себя за руку. Нет, это всё правда. Быть может, не зря ему приснился этот ирландец.

— Год прошёл, ты уверен? — с сомнением в голосе уточняет Джеймс.

— Да. Я на него тогда так разозлился, пьяный, к тому же, был. В общем, я повторял его номер до самой гостиницы, вот и помню до сих пор: PC9 H3K.

— А в лицо ты его сможешь узнать? — сердце Джейсона бешено колотится. Если всё подтвердится, если этот водитель и впрямь окажется тем, кого они ищут, он наконец сможет спать спокойно, а Милдред будет знать, что урод, убивший её дочь, получил сполна.

— Думаю, да.

Не теряя ни секунды, Джейсон подрывается со своего места и уходит на кухню, куда его никто не приглашал. Сейчас ему настолько плевать, что даже если бы Джеймс попытался возразить или встать у него на пути, он бы его не послушал. Заперев за собой дверь, он вытаскивает из кармана мобильный и набирает Седрика. Уговорить того помочь — дело одной минуты и обещанной бутылки пива. Уговорить Милдред приехать не занимает и десяти секунд. Информация о владельце автомобиля с номером PC9 H3K, а также его фото и фото ещё трёх случайных жертв Седрика приходят на телефон спустя пять минут, и Джейсон возвращается обратно, зная, что их подозреваемого зовут Саймон Уокер и живёт он в двух часах езды от Эббинга.

Пока он был занят, Рэй, видимо, во всю развлекал Джеймса, потому что теперь они облепили компьютер и мило болтают.

— Не представляю, в какой хрени Джимми снимался в Брюгге, но я бы так хотел посмотреть. Этот школьный костюмчик! Ты бы только видел! — Рэй старается говорить тише и потому захлёбывается смехом, рассказывая о знакомстве с Джеком Джеймсу, и плечи того тоже трясутся от беззвучного смеха. Почему только он называет его Джимми, если тот был Джеком?

— Да, мой братец умел выбирать сценарии ко всякому артхаусу для особо далёких.

Какой бы приятной ни была эта встреча старых приятелей, но Джейсон должен прервать её. С минуту на минуту сюда заявится Милдред, и к этому моменту у них должны быть точные сведения, действительно ли это Саймон Уокер собирался ехать в Белтон по Дринкуотер-роад в ночь на шестое сентября.

— Вот фотографии водителей, — он суёт телефон прямо под нос Рэю и листает фотографии взад-вперёд. — Который из них?

— Так ведь номер был один, — удивляется Рэй.

— Так ведь необходима чистота эксперимента.

Взяв телефон в руки, Рэй быстро рассматривает каждую из четырёх фотографий и, не задумываясь, выбирает его. Саймона Уокера.

— Он. Точно он.

— Правильный ответ.

Джейсону кажется, что он вот-вот искренне, всем сердцем поверит в Бога. Ему хочется обнять Рэя и прижать к себе так крепко, как только возможно. Но Рэй этого не знает и только слегка хмурит брови, не до конца понимая те чувства, что кипят внутри бестолкового копа, в которого не верил никто, кроме одного-единственного человека.

Как по заказу, в дверь раздаётся звонок, и Джейсон резко вдыхает носом воздух. Закатив глаза, Джеймс, не ожидающий никаких гостей, неловко слезает со стула и плетётся открывать дверь. Джейсон же идёт следом за ним, и ему кажется, что он чувствует всё такой же грустный взгляд Рэя, упирающийся ему в спину.

На пороге разумеется стоит...

— Милдред.

— Джеймс.

Что он, что она цедят приветствие сквозь зубы и стараются как можно скорее испариться из поля зрения друг друга. Объяснение их поведения вертится где-то в сознании Джейсона, что-то на уровне слухов, пересудов, что-то про ресторан и свидание всплывает на поверхность, но не стыкуется в цельную картинку. Не слишком дружной толпой они снова проходят в гостиную, Джеймс тут же усаживается обратно за компьютер и самоустраняется, притворяясь, будто его здесь нет, а Милдред кивает на Рэя:

— Это тот самый?

— Да, новый свидетель, Рэй. А это Милдред, мать Анджелы.

«Новый свидетель» слегка мнётся и протягивает Милдред руку, которую она тут же жмёт.

— Итак, у нас есть подозреваемый, Саймон Уокер, — приободрённый новой надеждой, Джейсон начинает излагать свою версию событий. — Рэй говорит, что в ночь убийства он собирался в Белтон, причём ехать планировал по Дринкуотер-роад, потому что был пьян или под дурью. Если он был здесь, ехал по той дороге и был не в себе, то, вполне возможно, он и есть убийца. С этим мы можем пойти в полицию. А можем поехать прямо к нему, тем более, судя по данным, живёт он в двух часах езды отсюда.

— Предлагаешь поехать и отмудохать его как следует? — скептически отзывается Милдред, скрестив руки на груди. — Мы не знаем наверняка, он это или нет.

— Можем устроить допрос с пристрастием.

— А затем? Убьёте его? — Джеймс поворачивается к ним лицом, обводит их взглядом и издевательски улыбается. — И первыми же попадёте под подозрение. Кто просил пробить машину по базе? Кто пытался отыскать убийцу? Кто жаждет возмездия больше других?

— Парни в участке хотят поймать этого гада не меньше, и даже если мы его живьём закопаем прямо посреди Эббинга, никто и глазом не моргнёт, — возражает Джейсон.

— А, ну, тогда всё в порядке, тогда можно ехать.

— Перестань ныть как маленькая сучка, — холодно произносит Милдред. На её лице не дрогнул ни один мускул.

— А ты перестань вести себя как психопатка.

В два шага Милдред преодолевает расстояние, отделяющее её от Джеймса, и даёт ему сильную пощёчину. К ней тут же подлетает Рэй, глаза которого теперь настолько большие и круглые, что похожи на две плошки.

— Милдред, отойдём на пару минут, — он тянет её в сторону, но она сопротивляется, стоит на месте, будто примёрзла к нему, и смотрит на Джеймса, не моргая. Тот тушуется под её взглядом и опускает голову, как на плаху. После этого Рэю удаётся увести Милдред на кухню. Джейсону кажется, что её глаза покраснели.

Джеймс прикладывает к щеке руку и, разбитый, смотрит им вслед.

— Ты заслужил.

— Знаю.

Какое-то время они молчат, и Джейсону очень хочется подойти к двери на кухню и послушать, о чём же говорят Милдред и Рэй, но он сдерживается. В конце концов, когда он закрылся на кухне, никто уши не грел. Кстати об этом.

— А чего это он твоего брата Джимом всё называет, если он Джек?

— В детстве Джек был помешан на Шерлоке Холмсе. Бесился из-за того, что я тёзка профессора Мориарти, а его самого не зовут Шерлоком или каким-нибудь Джоном. Мне казалось, что он вырос из этих глупостей, — Джеймс сокрушённо вздыхает. — А потом он стал актёром, взял себе псевдоним и оказалось, что ни хрена подобного.

— Как-то тупо, не находишь? — смеётся Джейсон.

— Тебе не понять, ты единственный ребёнок.

Вдруг в дверном проёме появляется Милдред. Она смотрит Джейсону прямо в глаза и произносит:

— Я хочу, чтобы разбиралась полиция.

* * *

— То есть как это нет?! — кричит Джейсон так, что остальные ребята в участке поворачиваются в их сторону.

— Ты понимаешь, насколько эта улика ничтожна? — шериф Аберкромби разговаривает с ним, как с несмышлёным ребёнком, и это раздражает. Да, он годится ему в отцы, но и Джейсон — не маленький мальчик. — Задержать человека, имея на руках только показания пьяного иностранца, согласно которым Уокер вроде как направлялся в сторону Дринкуотер-роад в ночь гибели Анджелы Хейз — да нас потом затаскают! Он мог сто раз свернуть и так и не доехать до места назначения.

— Но это больше, чем у нас было за всё время расследования. Задержать, произвести экспертизу, принести свои извинения в случае ошибки. Сэр, а вдруг это действительно он?

Аберкромби поджимает губы и утешительно хлопает его по плечу.

— Слишком мало доказательств, Диксон. Мне жаль.

Джейсон смотрит на руку шерифа, хмурится и презрительно скидывает её.

— Знаете что? Пошли вы! И я пойду. Хорошо, что вы меня уволили.

— Что ты задумал, Диксон? — по дороге к выходу он слышит обеспокоенный голос шерифа, но не оборачивается.

— Ничего я не задумал, ничего, что касалось бы вас, — кричит он в ответ, покидает полицейский участок и захлопывает за собой дверь.

Весёлая трель звонка заставляет открыть слипшиеся ото сна веки. На экране высвечивается имя, которое видеть хочется в самую последнюю очередь. Шериф Аберкромби. Нехотя Джейсон всё же снимает трубку и прикладывает телефон к уху.

— Да, сэр? — произносит он как можно более ворчливым тоном, но не удерживается и громко зевает прямо в трубку.

— Ради всего святого, Диксон, я очень надеюсь, ни ты, ни Хейз не покидали город в течение прошлых суток, — чуть ли не хрипит от злости Аберкромби и затем выплёвывает: — Уокер написал чистосердечное.

Джейсону требуется несколько секунд на то, чтобы переварить сказанное и понять, что на самом деле произошло. Когда же до него доходит, сон как рукой сняло.

— Но ведь... Это... Так это ведь круто!

— Конечно. Знаешь, что ещё круто? Надпись «изнасиловал её умирающей», вырезанная у него на лбу. Что вы из себя возомнили, мстители хреновы?

Джейсон усиленно думает. Едва проснувшийся мозг думать не хочет. Но наконец до него доходит, что никто из их импровизированной команды сыскарей-любителей за последние три дня не выезжал из города. Никто, кроме Рэя. Киллер-иностранец, плакавший и говоривший, что женщин и детей убивать нельзя. Нетрудно догадаться, что он и взял на себя всю грязную работу: разговорить, припугнуть и отомстить.

— Сэр, я не покидал город. И Милдред, насколько я знаю, тоже.

— Молись, Диксон, чтобы это было правдой. Молись.

И Аберкромби отключается, не дожидаясь ответа. Несмотря на его угрозы, с плеч Диксона будто бы спадает камень, душивший его всё это время и тянувший за собой на дно. Уокер предстанет перед законом, и даже если его осудят на срок меньший, чем он заслуживает, шрамы останутся с ним. Почему-то Джейсон уверен, что Рэй постарался на славу и свести их будет не так-то просто. На душе даже как-то теплеет. Он набирает номер Милдред, и та снимает трубку уже после второго гудка.

— Милдред, Уокер... — начинает он, но она его прерывает.

— Я знаю.

Откуда? Если только... Если только они не договорились об этом тогда, на кухне. Джейсон растягивает губы в ухмылке.

— Кажется, ему понравились твои билборды.

— Угу.

— Снимешь их?

— Пусть дело до суда дойдёт, а там посмотрим. Тем более, Уиллоуби оплатил их до конца года. Последняя воля покойного, как никак.