Горькие слезы Гарри Пухлика (джен)

ГОРЬКИЕ СЛЕЗЫ ГАРРИ ПУХЛИКА

Фанфик

Эй, Гарри, Гарри, ты не наш, ты не свой,

Эй, Гарри, ты не с наших океанов!... ( суровая детская песенка)

глава 1

ВАССАЛ ДАМБЛДОРА

1.

Родители повторяли — пальцем не трогать братика, потому что он сирота и заморыш. Дадли почти ничего про сирот не знал. У одноклассника Харана не было отца, убили через год после приезда их семьи в Англию из Пешавара, потому что первое время пакистанская семья тусовалась с земляками, а рулили в той тусовке свои же горные мафиози. Отец где-то в чем-то ошибся, и его зарезали, но через пару лет мать встретила другого парня, из Эфиопии. Как там правильно — не черный, не негритос, а афроамериканец, во! Здоровенный как баобаб, тяжелый и с острыми белыми зубищами. Свирепый как тот носорог. И никаких проблем у Харана больше не было, ни на улице, ни в школе, да везде, где хоть раз видели его отчима. Или трех братьев отчима, или его папу или маму. Мама иногда того отчима прямо на улице била, чаще хозяйственной сумкой. И он трусливо убегал, потому что его черная-черная мама была еще шире и сильнее. Два баобаба в одном.

А слово заморыш значит «мелкий», ну так, надо Гарику с него брать пример, он-то жрет от души, носится и дерется много, вот и получился вполне сочный упругий пончик. Так одна тетка сказала Дадлику в торговом центре, когда он семилетним раздолбаем в августовскую жару, в шортах и майке, освежился в центральном фонтанчике и вылез, а отец отказался выдавать деньги охранникам.

— Он всего лишь маленький неразумный мальчик!

— Маленький , но весьма габаритный,- ответила тетка администратор.- — Очень такой сочный мальчик-пончик. К тому же ваш пончик помочился в фонтан…

Отец закипел и ткнул в нее пальцем: Мэм, вы оскорбляете полных людей! Все слышали, даже ребенка не пощадила, проклятая расистка…

В общем, штраф за фонтан отменили, хотя по-честному, отлить в него Дадли успел. Ну так, инстинкты свое берут.

Не был Дадли садистом и живодером, просто-напросто его много лет возмущал тот факт, что брат не брат, а чмо какое-то. Всегда мямлит и жмется, дергается от шороха, чуть напряг — в кусты, пошутишь по-свойски, по-пацански, так либо в слезы, либо опять в кусты. Ну почему такой? И отец Дадли был крепким хладнокровным мужиком, суточная норма слов — два-три десятка, и мамаша жесткая и прямая, как замороженный лосось, и воспитывали их обоих одинаково, без сюсюшек и стишков-песенок на ночь. Отец по молодости увлекался регби, отвел пацанов в секцию. Гарри увидел, как на поле сшиблись два качка парня, трава-зубы-кровь ошметками, и упал в обморок. Гнилой стручок на гаревой дорожке. Дадли походил на регби три месяца, и нравилось, но ему пальцами в рот заехали, глотка чет-там воспалилась, и выпал нечетом месяц в больнице под уколами, жопа покрылась шишками и чесалась. Мать стала против регби, а папаше спорить некогда, у него был небольшой, да кровный бизнес, сам с одним инвалидом в помощь управлялся, времени на споры совсем нет.С десяти лет Дадли сунули в бокс, а Гарри вприпрыжку отправился в ботанический кружок.

И Дадли совсем его запрезирал, не замечал в упор. Боксеру отдали вторую верхнюю комнату для зала с черной «грушей», а мелкий не хуже миникультиватора вскапывал и окучивал сад и три-четыре грядки. Сам попросился в чулан на первом этаже, поближе к клумбам. Гарри любил пионы. Пацан любил пионы и вслух цветочками восхищался! Другой бы убил за такое, а Дадли пошел на второй этаж и долго грушу колотил. И все, ни слова, плевки не в счет. И никаких проблем не случалось две недели, до похода в зоопарк.

Ехать собрались в воскресенье, а других свободных дней у отца и не было. Обещали жару, по этой причине все встали раньше (а обычно Вернон и мать отсыпались в выходной до обеда). Все недобрали по два-три законных часа сна и у всех настроение просело. На входе в зоопарк сперва не смогли припарковать их «бентли», сильно подержанную гордость родителей, а Дадли в который раз замечал усмешки обслуги зоопарка, так как машинка была вполне антикварная, уж лучше бы корейское новье прикупили. Оставили тачку за два квартала, прошлись по антилопам, птицам, хищникам. Везде от клеток воняло немилосердно. Сюрприз — уборщики в эти выходные бастовали, и кучи эскрементов в клетках были внушительными. Семья проголодалась, Петунья первой унюхала близость Макдональда, а Гарри первым добежал и занял очередь — мелкий и потому как глист просачивался сквозь частые живые ограды, в основном, колючий боярышник и можжевельник. Все налопались и отдышались, пацанов чуток разморило, а старшие захотели острых ощущений — и умотали в комнату страха, куда вход с двенадцати. И Дадли сошел бы за своего, наверняка бы билетер не отшил, но на него оставили Гарри. И пять фунтов на мороженое.

Они нашли метров через сто будку мороженщика, закупились по-братски: маленькому фруктовый лед и ванильное в стаканчиках, а большому нужно больше веществ, поэтому два по 250 брикета с пломбиром — шоколадный и с киви. А вместо счастья для живота началось тотальное бедствие.

Из-за угла выскочили три пацана, несвоевременная дружба народов — англосакс, рыжий ирландец и азиат с японской татухой на шее, были они, скорее всего, на год-два постарше братьев. Все уличной выделки — крепкие, наглые, шмотки из секондхенда, у одного в руках грозно белела обструганная палка. Чем не бейсбольная бита?

— Эй, карапузы, сладкое вредно. Бегом сюда, и мороженое нам в подарок.

— А шли бы вы,- сказал Дадли и огляделся: на дорожках посторонних никого. Музыка гремит, голоса доносятся, но высокие кусты все отлично перекрывают. Сзади в тридцати метрах будка, в ней тетка и холодильники с мороженым, но как в ту будку попасть?

— Ты зря борзеешь, жирный,- сказал пацан с палкой.- Борзые у нас и мороженое отдают, и карманы выворачивают. А еще вякнешь, штаны заставлю снять.

Они вполне умело окружали Дадли и Гарри. Дадли шепнул: Как дернусь, прыгай в кусты.

И мельком увидел куда-то завернутые зеленые глаза братца, тому от страха, видать, крышу снесло. Но Дадли сценария не менял, и как только местные приблизились, резко шагнул к главарю и впечатал ему в лицо шоколадный брикет, хорошо, что уже распаковал его перед встречей. Собрался ведь полакомиться. Пацан заорал и схватился за лицо. Дадли попытался забрать у него палку. И даже выдернул, но его ударили сзади (влетел всем телом второй, который азиат), и младший Дурсль покатился по мелкой щебенке. Катился и видел, как стоит неподвижной сосенкой беззащитный Гарри. Третий пацан забрал у него оба стаканчика и смеется. А главарь уже прочистил глаза от пломбира и готов пинать его, толстого пока еще боксера, который вообще то собирался замочить лет через пять чемпионов Тайсона и Холлифилда.

Он успел встать до пинка, а потом отмахнуться от азиата палкой, тогда главарь бесхитростно влепил кулаком ему в челюсть — и и Дадли полетел в кусты. Летел и догадывался — шпана тоже, видать, боксом интересуется. Тушка его пробила заросли и он вывалился на другой дорожке. Вдруг, как черт из ниоткуда, рядом возник Гарри. И кусты затрещали, зазвучали ругательствами — ломились следом местные.

— Эй, мелкие, кто позволил кусты ломать?- рявкнул мужской бас.

Почти рядом, метрах в пяти на лавке сидел полисмен и курил. Котелок на лавке, мундир расстегнут. Дадли порадовался, что в полете потерял оружие — палку. Шпана вывалилась, оценила ситуацию — а бобби уже обозленно вставал, надевая головной убор. И шайка грабителей нырнула обратно в кусты.

— Кто вам позволил безобразничать?- злобно спросил полисмен, подходя к братьям.- Где ваши родители?

— Нас они в кусты затолкали,- сказал Дадли.- Они хулиганы, но вас испугались. Не хотите мороженого, сэр?

И полисмен, даже не замешкавшись, взял у него пломбир с киви. А они осторожненько, озираясь, добрались до павильона страшилок и нашли там родителей.

Про свои детские заботы братья не рассказывали, с карапузных времен усвоили — родители никогда не хотят разбираться в прелестях счастливого детства, а попросту наорут или вломят. У Дадли вид был ободранный, сказал, что выглядывал их и упал. Гарри был как огурчик. Но перед тем, как предстать перед старшими, Гарри шепнул: А ты круто там, как бык на них кинулся. А я даже врубиться не успел…

Дадли на него злился. Лишь спустя часа два он вспомнил, как первый раз в жизни Гарри им восхитился. И в последний раз.

— Папа, ты змеюку обещал!- взвизгнул он, самого-то после короткой стычки еще потряхивало.- Да ничего я не расцарапал, в кусты свалился. Там шли цыгане, и я от них спрятался, вы же предупреждали, что сразу драпать от цыган, если что…

Петунья несколькими мощными хлопками выбила из него пыль и вероятную дурь, и все пошли искать сетчатого, самого огромного за планете, питона. Это был гвоздь сезона, и по телику и в газетах питона расхваливали, будто бы он не питон, а любимый племянник британской королевы.

Всех змей из тесного и душного террариума переместили на открытые площадки и выгородили толстенными защитными стеклами высотой в два-три метра. Сперва семья Дурслей долго обсуждала черную мамбу, она была метра три длиной и довольно подвижная, видать, жара ее возбуждала. Или чайки достали — они шныряли вокруг мамбы, что-то воруя из вороха прелой травы, пили воду из мелкого бассейна, а некоторые подбирались к черной змеюке совсем близко и орали, стуча желтыми клювами. Мамба шипела, потом приподнялась и стала раскачиваться, поджидая, когда чайки отвлекутся. Но птицы оказались смелыми и ловкими — бросок змеи был неудачным, две чайки взлетели на верхний край ограды, а третья отпрыгнула, хлопнув мощными белыми крыльями, и презрительно заорала.

Дадли первым перешел к площадке с питоном. Размеры знаменитости впечатляли, пусть питон и свернулся в несколько грязно-желтых, покрытых сложным орнаментом, колец и лежал совершенно неподвижно, словно бесконечная, плохо надутая кишка. После разозленной мамбы такое поведение гада Дадли обидело. Минуты две-три он ждал, потом постучал в стекло. Питон не шевелился. У него в загоне тоже имелась бетонный пруд, рядом укрепили крупный сухой куст саксаула с переплетением серых сучьев и колючек. А на верхних ветках ловко ползала белая крыса.

— Глядите, от дохлого питоши завтрак сбежал,- засмеялся Дадли.- Ай да крыса! Гарри, она прямо на тебя похожа, вовремя забралась в безопасное место!

Родители не поняли, о чем разговор, но зашикали. А братец обиделся, насупился и прошипел:

— Это идиоты получают пинки, те, кто умнее, умеют ускользать. Ты, Дадли, любишь хвастать, что крутой и сильный, но потом кто-то опять даст тебе по морде.

— Ненавижу змей,- громко сказала Петунья,- Вернон, пошли за сахарной ватой, мы детям обещали.

Старшие отошли.

— Кто-то и тебе рано или поздно даст по морде,- грозно сказал Дадли мелкому.- Нет догадок? Ты пищишь, как червяк, мелкий червяк.

— Я точно знаю, кто тут ничтожество,- вдруг с вызовом ответил Гарри.

Он повернулся к стеклу и странно зашипел. Дадли замер — это не было пускание слюней или еще какая дурь, Гарри выводил сложные посвистывающие рулады, пялясь на питона. А питон вдруг дернулся, кольца схлестнулись узлом, встали вертикально восьмеркой, и огромная морда змея через доли секунды зависла прямо у стекла, на уровне глаз очкарика. И питон сам что-то еле слышно прошипел. Дадли обалдел совершенно. Эти двое разговаривали! Он знал, что Гарик чудной, и пару раз родители путанно объясняли ему, что кузен у них с отклонениями, надо их не замечать и никогда никому не рассказывать, но сейчас происходило что-то совсем необъяснимое. Огромное тело змея словно бы засветилось, теперь он весь извивался и раскачивался, а морда с высунутыми клыками начала все резче и сильнее биться в стекло. И свист усиливался.

— Эй, кончай,- обеспокоенно сказал Дадли брату, дергая того за руку.- Нас всех заметут, если что…

Гарри отмахнулся и еще злее зашипел, у него даже лицо стало другим, непохожим и жутковатым. А руки вдруг заломились назад, словно он собрался прыгнуть и взлететь. И раздался тяжелый хруст: стекло между мальчиками и вздыбленым, как ожившая колонна, питоном исчезло. А два боковых стекла с треском и звоном рассыпались на куски.

Дадли начал верещать, как пожарная сирена. Он бы рванул, но от извивающегося желтого бревна с горящими зрачками нельзя было отвести собственных глаз — пристальный взгляд питона завораживал. Гарри рядом тоненько и противно засмеялся, не прекращая шипеть. Змеиная морда ушла вверх, Дадли неотрывно следил за ним и вдруг заметил, что над ними, в синем небе, висит то самое защитное стекло. Вертикально застыло, и слегка встряхивается под свежим ветром.

Питон разинул огромную пасть, в которой блестели рядами клыки и дергался раздвоенный шнурок языка, глотка была бесконечной, а вот пасть быстро надвигалась, и Дадли от страха начал падать, потому что совсем отказали ноги. Упав на жопу, он увидел ужас номер два — прямо к нему подползала черная змеюка мамба из соседнего террариума. Стекла-то лопнули! Кроме ног у пацана отнялся и язык, и он совсем тихо заскулил слово «мама». Гарри дробненько и зло хохотал. И тут же наверху тяжко зазвенело, стекло в небе лопнуло и кусками обрушилось на них.

На Дадли первой прыгнула мамба, и он завалился набок, убирая голову с линии ее прицельного полета. Откатился, звенели падающие стекла, звучали далекие и близкие вопли людей, включилась и заверещала настоящая сирена. Он огляделся — мамбу стеклом перерубило пополам, обрубки дергались и подпрыгивали. А питона сверху больше не было. Где питон? Дадли озирался — и заметил, как огромный гад сноровисто уползает вглубь своей площадки, где из шлакоблоков, бревен и травы соорудили какое-то убежище для рептилии. И он что-то тяжелое тащил в пасти! Дадли осмотрел себя — нет, ничего от него змей не откусил, руки-ноги на месте. Посмотрел вокруг — совсем рядом, на ярко-зеленом газоне, словно деталь большой куклы, лежала голова Гарри, с мокрым и красным обрубком шеи, без очков и с крепко зажмуренными глазами. Брату стеклом отрубило голову. И что уволок в нору питон, Дадли тут же догадался.

— Гарри, ты здорово влип,- сказал он голове и отключился. Не надо думать, что пацан был циничен и жестокосерд, он просто не мог переварить увиденное. Все это было не по-настоящему, потому что так быть не должно, и уж тем более не с ним. На самом деле, первой хлопнулась в обморок его мама, еще когда питон раззявил пасть над ее Дадликом. А когда запрыгала по траве голова Гарри, захрипел и свалился от инфаркта отец Дадли, хладнокровный когда-то по молодости Вернон Дурсль.

Ни мертвая голова Гарри, ни умирающий из-за разорванного сердца Вернон, ни Дадли с мамой, лежащие без чувств, не видели, как из головы Гарри вылезла мелкая серая клякса, полужидкая такая амеба, немного взлетела, на секунду зависла в воздухе, а потом со шлепком припечаталась ко лбу Дадли. Пара секунд — и она снова исчезла, на лбу остался маленький кровоточащий рубец.

2.

Он открыл глаза и сразу понял, что это палата в больнице. Соседей не было, он упакован в кровати, белые наволочка и простыня пахнут какой-то химией. Дадли все случившееся немедленно вспомнил, картинки были настолько ясными, что даже шанса подумать, будто бы это были сны, кошмары он не имел. Да, ужасы позади, но что с ним будет теперь, непонятно и тоже страшно задуматься.

Но чем-то его тут напичкали, потянуло в сон, потом шум шагов — рядом стояла медсестра в возрасте и что-то с непонятной улыбкой ему говорила.

— Очень хочу пить,- сказал Дадли.

Она закивала. Отошла к другой стене, где был стол, висела раковина, и медсестра набрала в стакан воды. Скрипнула входная дверь, Дадли ее не видел из своего угла, но окрик медсестры расслышал:

— Кто вы такой? Немедленно выйдите!

В ответ прозвучало что-то непонятное, а Дадли по лицу будто мазнуло теплым воздухом. Медсестра замолчала, села на стул и застыла.

— Сиди, закрой глаза, ты будешь спать , пока не разбужу,- сказал чей-то тихий и вроде бы старческий голос. У кровати показался старик, скорее всего, восточный хрен из того Пакистана, потому что он был одет в цветастый халат до пят и имел широкую седую бороду. На голове загнутый красный колпак. Он без спроса присел на кровать, стиснув ноги Дадли. И с каким-то непонятным интересом придирчиво осмотрел лицо мальчика, качая головой.

— Здравствуй, Дадли,- сказал старик.- Может быть, ты еще не знаешь всего, но я не хочу скрывать страшную правду.

— Вы кто?- спросил Дадли.

— Я тебе друг. Ты остался совсем один, умер твой отец и Гарри тоже умер. А твоя мама какое-то время будет жить под присмотром у врачей. Она не в себе, так у вас говорят? Будем надеяться, что когда-нибудь ее вылечат.

— Я хочу пить,- пожаловался Дадли, плакать ему почему-то не захотелось, и верить старику не хотелось. Он сжался в комок нервов и мышц, пустой желудок даже заныл от сжатия.

Стакан с водой сам прилетел и завис у правой руки Дадли. Он схватил стакан и жадно проглотил теплую воду. Снова уставился на старика, тот восторженно улыбался, словно бы предвкушая, как мальчик восхитится фокусом со стаканом.

— Кто вы такой?- снова спросил Дадли.

— Вчера и я пережил сильное горе,- посмурнел лицом старик.- Ты остался без семьи, а я потерял очень важного, дорогого мне ребенка, я говорю про Гарри Поттера. Про твоего двоюродного брата.

— А вы знаете, что это все он, это случилось из-за него!- закричал Дадли и отшвырнул стакан на пол.

— Нет, ты неправ. Ты много не знаешь. А Гарри ни при чем, в зоопарке у него случился выброс сырой, прямо даже дикой магии. Мальчики такое контролировать не могут. Наш Гарри вообще-то был из семьи волшебников,- старик снова странно заулыбался,- И сам он мог бы стать великим магом. А тут такая ужасная случайность! Я надеюсь, что мы с тобой справимся с потерями и вместе пойдем дальше,- вдруг заключил он.

— Нет, я с вами не пойду,- замотал головой Дадли. И уже собрался громко закричать, хотя сил на это вряд ли хватило бы. Но старик все видел, он крутанул рукой, в которой возникла кривоватая черная ветка или палка, и свет перед Дадли опять погас

На этот раз очнулся в знакомом месте, сидя на любимом кожаном диване, в своей домашней одежде. Круглый чайный столик для вечерних посиделок дружески приткнулся у его коленок в флисовых штанах. Это была гостиная их дома, семейный очаг Дурслей. Но мальчик не успел поверить, что кошмары отменили, потому как напротив в кресле сидел бородатый старик, в том же красном колпаке, и следил, как пузатый чайник сам порхает и разливает по чашкам кипяток. Пакетики с чаем замокали. В низкой вазе для орхидей нелепо лежало печенье, которое в субботу вечером пекла мама. Как его сюда перенесло, кто переодевал, когда это мельтешение кончится?

— Сэр, как мы сюда попали?

— Это называется аппарация. Я подумал, что тебе станет легче, если вернешься в привычное место.

— Это дом отца и матери, а их больше нет. Вы сказали, мать сошла с ума. Всех уничтожила ваша магия, ваш Гарри Поттер…

— Ты ничего не знал про Гарри Поттера…

— Сэр, это ведь я, а не вы, жил с Гариком рядом все годы. Лет десять он с нами жил! А вас я не видел в нашем доме ни разу. Почему тогда я про него ничего не знаю, а вы знаете?

— Потому что это было тайной. И сейчас тайна.

-Я не хочу ваших тайн.

-Не торопись, пока не узнаешь всю историю. А она очень сложная. Гарри должен был вырасти и стать героем.

— Стать героем? Слабый, тощий мальчик-с-пальчик из-за кустика?- мысль про боязливого Гарри в роли героя из комикса заставила мальчика криво ухмыльнуться.

— Да, Гарри казался слабым, но потом он стал бы героем. Собственно, и сейчас в магическом мире он почитается как герой, он мальчик, который выжил. И убил, когда был младенцем, страшного злодея.

— Убил таким вот выбросом сырой магии?

— Там все сложно, собственно, никто не понимает, как младенец убил сильнейшего в Англии темного мага.

— Зато я видел и понимаю. Гарри был настоящей бомбой, в первый раз рвануло, и вашему злому магу кранты, а во второй раз поубивало моих родителей. И черную змеюку, и его самого…

— Не так все однозначно, мальчик мой, нельзя судить о людях предвзято.

— Сэр, я не ваш мальчик!

— Тогда чей? — сменил тон на властный старик.- Мой или ничей. Пора тебе, Дадли Дурсль, осмотреться и подумать. Ты один. Никого у тебя нет. Но ты был братом героя Гарри Поттера, и поэтому я, Альбус Дамблдор, директор магической школы Хогвартс и председатель палаты магов, предлагаю тебе помощь! Ты готов выбирать между приютом для сирот в каком-нибудь городишке на севере Англии и моей помощью?

Дадли подавленно молчал. Потом спросил:

— А почему на севере? И у меня еще есть тетка Марж!

— Нет, тебе сотрут память обо всех родственниках, назовут Томом и отправят в сиротский приют куда подальше. Это закон, Статут о волшебниках, по которому никто среди простых людей не должен знать и рассказывать о магах. Таким людям стирают память.

Мальчик молчал, но глаза его намокли и заблестели.

— Или ты будешь новым Гарри Поттером.

— Кем?

— Юным волшебником Гарри Поттером.- терпеливо повторил Дамблдор.- Ты заменишь для магов своего брата и выполнишь его долг, его миссию. Ты уйдешь из мира простых людей в мир волшебный, где царствует магия!

— Вы о чем вообще? Я не маг! Я не Гарри Поттер!

— Вы с Гарри через Петунью связаны кровью, и это родство поможет тебе заявить о себе, как о человеке с кровью Гарри. Ну и я где надо подстрахую. Ты и раньше, думаю, был сквибом, магическим калекой, а вчера кое-что случилось. После гибели несчастного Поттера ты стал магом.

— Я ничего не понимаю.

— Я считаю, что пока тебе ничего понимать не нужно, там все опять сложно и противоречиво. Просто есть свершившийся факт, я уже провел тут пару часов, диагностируя тебя спящего, ты теперь маг с довольно хорошим магическим ядром. А через месяц ты поедешь учиться в школу волшебства Хогвартс!

Дадли молчал. Он печенками чувствовал, что его тащат в мутную и смертельно опасную неизвестность. Но не знал, как сопротивляться. Старик все видел, все знал, и наверняка любые попытки Дадли спастись мог просчитать и обезвредить на раз.

— Мальчик, я мог бы прямо сейчас наложить на тебя Империо, это заклинание подавляет волю, и потом ты бы с восторгом выполнил все, что нужно. Но я хочу получить не слугу, а друга и помощника. И обливейты, которые стирают память, империо, насильственная легименция, все эти заклинания очень быстро разрушают психику детей. Ты ведь дурачком не хочешь стать?

— Не хочу,- сказал Дадли.

— Это меня радует. Когда маги о чем-то договариваются, они приносят друг другу магическую клятву.

— А что будет, если один из магов клятву нарушит?- насторожился Дадли.

— Его накажет магия.

Дадли пытался что-то и как-то обдумать: в сироты на север не хочу, значит, надо затихариться, разузнать про этого старика и его мир. А я-то никакой не маг, и клятвы эти не про меня. Значит, будем кивать и улыбаться.

— Какая там клятва?- спросил он и засунул в рот печенье от своей матери, которая теперь жила в психушке.

— Говори за мной. Я Дадли Дурсль, брат по материнской крови Гарри Поттера, клянусь, что с этой минуты буду именоваться Гарри Поттером, и возьму на себя его долги и его судьбу. Свидетель моей клятвы директор школы Хогвартс Алберт Дамблдор, который должен помогать мне исполнять долг, и пусть магия скрепит нашу клятву.

Довольно беспечно Дадли повторил эти слова, но как только клятва прозвучала, вокруг него воздух сжался в плотный кокон, он задохнулся, а сжатый воздух гулко полыхнул смесью желтого и синего пламени, и рука старика на миг засветилась белым сиянием, а потом мальчик закашлялся, со свистом втянул воздух и подавленно замолчал.

— Очень хорошо, Гарри,- сказал старик.- Магия дала сильную реакцию. Кстати, ты ведь ее ощутил? Это подтверждает, что сам ты стал магом.

— И теперь привет всяким вашим демонам?- криво усмехнулся мальчик.

— Не надо приветов демонам. Это ведь не пугала, а реальные и страшные обитатели других миров. Давай на берегу сговоримся, мы с тобой светлые маги, демонов мы будем гнать в хвост и в гриву. Как тебя зовут?- старик резко сменил тон.

— Это…я…я Гарри Поттер,- с трудом выговорил пацан, и скривился.- Что-то со мной, директор, не то. Меня выворачивает будто.

— Магия меняет тебя, чтобы ты мог зваться Поттером. Этот ожидаемо.

— В клятве было про долг и судьбу. Кто-то знает судьбу Гарри Поттера?

— Твой долг знаю я. Твою судьбу вершит магия, и никто кроме нее. Нам пора отсюда уходить, Гарри,- кивнул с тренированной холодной улыбкой старик. Он цепко взял рослого и пухлого мальчика за локоть, махнул палочкой и дернул бородой, и они аппарировались из пустого дома Дурслей. Минут через пять дом загорелся, а из соседнего дома пешком куда-то отправилась знаменитая на всю улицу чокнутая старушка с пятеркой больших косматых котов. Коты несли на спинах пристегнутые ремнями мешки и злобно мявкали.

3.

Чудеса продолжались, но хорошие чудеса прятались где-то в конце длинной очереди. Дамблдор закинул пухлого Гарри в лес, и не какой-нибудь там ухоженный парк, а в непроходимую чащобу с буреломными залежами. Пацан знал, что на островах нет диких зверей страшнее лисы, а тут они прошли метров двести по узкой тропке, и совсем рядом по кустам ломанулось крупное копытное. Старик напрягся, молниеносно выставив свою кривую длинную палочку. Постояли, никто не атаковал, они пошли дальше. Но по шумам и воплям мальчик точно понимал, что лес кишит зверьем, и звери тут серьезные. Потом он отогнул ветку с листьями, а ветка вдруг обвилась вокруг горла, и он с воплями разодрал тонкий побег. Старик посмеялся и сказал, что этих силков в Запретном лесе давно не встречали, Гарри повезло. И Хагрид будет рад узнать про дикие Силки.

Лес темнел, и наверху, в просветах листвы и веток, все чище и ярче поблескивали звезды. Деревья впереди неохотно редели, и откуда-то проникал свет. Они вышли на опушку — метрах в пятистах стоял высокий, украшенный шпилями, барельефами и разноцветными огнями замок. Один в один шоколадный торт «Черный Принц». На донжоне реяли флаги и кружили пухлоперые совы, громко и залихватски ухая. Такой красоты сын Петиньи в жизни не встречал, а уж по лондонским замкам мать его поводила, да и в их графстве имелись свои древности. Слева от замка за остатками закатного света можно было различить морщинистую от ветра гладь огромного озера. А в низинке за опушкой спряталась большая приплюснутая хижина, похожая на гигантский груздь. Судя по дыму, в ней горел очаг и , почуяв чужаков, гулко залаял пес. Когда они взбирались на высокие ступени перед дверью, бесхитростно вырубленные прямо в глине, изнутри выглянул хозяин. И снова паренек обомлел — росту в мужике было около двух с половиной метров, шевелюра торчала во все стороны, как шуба старого ежа. Он забормотал, показывая редкие и кривые зубы:

— Ох, радость-то, великий Дамблдор ко мне в гости зашел! А я не ждал, еды не готовил. Ну, хоть чаем напою, хорошим чаем, на семи травках завареным…

— Рад тебя видеть, Хагрид. Еще больше рад, что ты почти трезвый, а то сказали мне, что много пьет наш лесник на каникулах,- довольно ехидно ответил старик.

— Врут людишки, а если это эльфы или те русалки, так у них глаза кривые и завидущие,- обиделся лесник.- Ну, раз-два выпил, так затем и каникулы придуманы, чтобы свободе порадоваться.

— Ты еще не догадался, кого я привел в твою хижину?- старик сел в единственное большое кресло у горящего очага, вытянул ноги и кивнул великану на мальчика у двери.

— Да чет-то никак,- признался хозяин.

— Это Гарри Поттер. А ты, Гарри, помнишь нашего лесника?

— В первый раз вижу,- честно ответил дублер.

— Я тебя, махонького, на руках носил,- укоризненно пробасил лесник.- Кроха ты был. Ручки-ножки тоненькие, а глазки зеленые-зеленые, потому что мамкины…

Хагрид присмотрелся к мальчику и замешкался. Черные зрачки юного гостя хладнокровно изучали бородатую рожу гиганта.

— И сам крупненьким стал, и глазки, значит, того…- забормотал лесник.- Вроде волосы тоже темнее были, и пах карапуз как Поттер. Я запахи не хуже оборотней помню.

— Не переживай, Хагрид,- Дамблдор привстал и похлопал по плечу сидящего на табурете растерянного лесника.- Сделаем ему глазки зеленые, а потом на алтарь родовой сводим, чтобы поттерами от ребенка запахло. Все у мальчика как надо будет.

— Глазки, волосы, алтарь,- кивнул лесник, а потом резко потянулся к мальчику,- Так кто он тогда? Ты кто?

— Я Гарри Поттер,- тихо ответил мальчик.

— Ведь не врет. Вранье тоже запах имеет, горчит и луком отдает. Чудна ваша магия, прости ее Мерлин,- сказал и опять стал добродушным Хагрид- Великий вы человек, директор, нашли и спасли, значит, нашего Поттера. Спасибо за доверие, если надо, я умру за Гарри или за вас!

— Мальчик до начала учебы поживет у тебя. Никого из людей к нему близко не подпускай. А я через пару дней загляну,- оповестил Дамблдор.- Вернусь с зелеными глазками!

Он легко встал, дошел до входа и исчез прямо в проеме, за которым шумел ветер и густо искрили звезды.

— Такие непонятные дела, что башка загудела,- Хагрид достал из-под стола большую бутыль, литра на три, и плеснул себе в кружку. Сильно запахло кислятиной.

— Малец, а где наш первый Гарри?

— Вчера днем умер,- пацан решил, что скрывать ему нечего. А врать тут кому попало опасно, вдруг аукнется?

— И как порешили его?

— Стеклом голову отрубило,- честно разъяснил мальчик.

— Эх, проклятые Пожиратели, кончили мальчонку, а я-то ждал, да. Помяну я его, а ты не обижайся. Если шуметь стану, в сарай уходи и в сено заройся. Там пес Клык спит, он горячий как печка и боится один спать. Я бы брал в дом его на ночь, но воняет очень и слюней потом лужа. Но я шуметь не буду, нет, и не напьюсь, потому что Дамблдор великий человек. Я обещал, я себя в кулаке держу.

По роже лесника покатились крупные слезы. Он выпил не одну, а три подряд кружки. Как посмотрит на нового Поттера, так скорей сивуху глотает. Допил третью, резко упал с табурета на пол и захрапел. Усталый паренек вышел во двор — спать в хижине, где воняло самогоном и храпел великан, стало невозможно. Он стоял и смотрел на замок, на могучий лес. В слегка серебрящейся глади озера что-то заворочалось, вдруг вверх с брызгами взметнулось живое щупальце. Как тот питон в зоопарке, вот такое одно щупальце. И занырнуло — буруны пены, задыбились волны, потом снова гладь. Оно чего, птичку словило?

К озеру одному ни ногой! А куда здесь ходить не опасно? В лесу его прутик душил. Это совсем другой мир, да, дикое зверье и маги, и прочие дела и пакости. Никому не верить, ничего хорошего не ждать. Но как же удивительно видеть замок в огнях под бездонным небом, стоя у хижины с косматым великаном. Из-за изгороди вдоль хижины вдруг храпнула и высунулась морда — черная, склизкая, вроде как лошадь-страхолюдина, само собой, с клыками в его палец. Указательный на руке, как раз в размер. Еще раз черная скотина храпнула, и он ошалело похлопал страхолюдину по морде. Кобыла покивала головой и спряталась.

— Вставят зеленые глазки, и точно буду Поттером,- невесело улыбнулся мальчик, который вчера был Дадли Дурслей, а теперь стал самозванцем. И получалось пока плохо: в голове бардак, виски ломит, а все тело потряхивает, будто к слаботочке подключен. И сильно устал.

4.

Шесть дней до распределения.

Дамблдор не сдержал обещания и через пару дней не вернулся, как и всю неделю. Так что пухлому мальчику пришлось осваиваться в хижине лесника и в окрестностях. В первое утро, самое стремное из всех, оказалось, что у великанов тоже бывает похмелье, тот случай, когда начинает шутить-кутить абстинентная «белочка».

Спалось в обнимку с псом отлично, Клык и грел, и уютно повизгивал, так что ни кошмаров, ни прочих подробностей сны не оставили. На рассвете пес вскочил, бывший Дадли оценил, каким здоровенным зверь был, если бы не умильная морда и жидкие слюни из пасти, можно опять с ног ватных на жопу падать. Но пес приветливо поскулил и убежал. Пацан вышел во двор хижины. Снова стучали копытами и храпели полулошади за оградой, но не высовывались, и ладно. Снаружи у двери была лавка, два камня и выгоревшая на солнце доска, на доске ведро с водой. Он умылся, попил воды, очень вкусной, отошел к кусту, из опаски не задевая ветвей. Шея-то помнила, как ее вчера душили. А в хижине что-то задвигалось и начало ругаться. Из двери вышел Хагрид, а в руке топор.

— Кто меня вырубил? — рявкнул лесник.- Кто огневиски украл? Ты?

Его топор показал на пацана. А потом вжих, и мощным броском закувыркался к пацану. Пухлый упал, топор влетел в куст. Лесник уже бежал к нему. Ноги забулдыгу подвели, он споткнулся и покатился кубарем, пацан проскочил рядом и побежал в обратную сторону. Первый план — попасть в хижину и заложить дверь засовом, вечером внутри доску видел. Когда мальчик, даром что упитанный, легко запрыгнул сразу на три ступени (каждая высотой по колено), лесник уже оправился и снова с рыком бросился догонять. И что-то неразборчиво выкрикнул, дверь перед носом мальчика захлопнулась. Он растерянно обернулся, а черная страхолюдина из-за ограды высунулась на длинной шее и ловко цапнула пробегавшего великана за ворот куртки. Хагрид опрокинулся и гулко шмякнулся затылком об бревна ограды. И притих. Пацан выждал, взял ведро, воды там было еще до половины, и вылил на голову лесника.

— Ох-хо, хорошо!- зафыркал тот, очнувшись.- Ты кто?

— Я Гарри Поттер, меня вчера привел Дамблдор,- громко и раздельно сказал пацан.- Вспоминай, Хагрид, директор приказал тебе охранять меня. Беречь, а не убивать!

— Дамблдор великий человек,- поспешно произнес отзыв лесник.- А где Гарри Поттер?

— Я теперь Гарри! Но пока без зеленых глазок, за ними директор уехал. Ты вспомнил?

— Что-то да, но где мое огневиски?

— Зачем тебе виски?

— Тут горит,- мокрый лесник сел прямо в лужу, мощно пробил кулаком в грудь. — Был такой карапузик Гарри, я его любил, потому как он молочком пах. Он и Поттерами пах, олений дух. И больше нет карапузика. Выпить мне надо…

— Хагрид, пошли искупаемся, нам обоим веселее станет,- предложил ему пацан, который и сам чувствовал себя мятым да крученым.- В озере какие-то щупальца есть, но тебя тут наверняка все монстры уважают.

— Меня да, зверье любит, если не выпью. Тогда уже прячутся, или по башке бьют. А пошли купаться! Потом огневиски мне отдашь?

Искупались, лесник вынул грязный розовый зонтик и высушил на себе и мальчике трусы.

— А вычистить нам одежду слабо?- заинтересовался пацан, натягивая кофту. В кофте сена набилось на разовый корм теленка.

— Не умею, и того-самого, нельзя мне колдовать. Великанья кровь не велит.

— Да не кровь, а мозги кривые- сказала рыбья морда в зеленом парике паклями, высунувшись у берега. Круглые белые зенки, вздутый рот с губищами и жабры с пузырями на всю шею.

— Вы кто?- спросил пацан.

— Я живу здесь, а вы воду пачкаете. Кыш оба!

— Русалка она,- спокойно объяснил лесник. Купание его успокоило, бугристое красное лицо обрело благодушие.- Их тут сотня живет, но вот эта старуха по-нашему балакает и везде нос сует.

— Носа я не видел,- сказал пацан.

Хагрид решил, что это шутка и захохотал.

До вечера он помогал леснику по хозяйству, и оказалось, что работы выше любой крыши, примерно вровень со шпилями замка. На огромном огороде росли овощи, пора было разбрасывать навоз. Это Харгрид делал сам, метал вонючие кучи веером, деревянная лопата так и мелькала в огромных ручищах. А помощник топориком срубал с плетей самые большие тыквы, кабачки и паттисоны, закатывал в дальний угол. Потом поил фестралов — черных склизких лошадей с зубами как у волков. Лесник сперва удивлялся, что они не запугивают мальчонку — норов у скелетообразных страшилищ с крыльями (да, еще и крылья у них, но пока сложены, не увидишь) был скверный. А к пухлому Поттеру они тянулись, всхрапывали и легонько тыкались мордами в плечи, спину, явно подшучивая, пугая понарошку.

— Первый раз такое,- заметил лесник.- Обычно эти коняшки никому спуску не дают.

Для доказательства старший в табунке, жеребец с белесым хвостом, невзначай крупом пихнул Хагрида, огромный лесник упал на колени. И залыбился:

— Это вожак в настроении! Бывало, копытом мне по башке давал…

Потом старший рубил пни. А мальчик сносил поленья под навес, с непривычки сильно устал и залег поспать на сеновал. А Хагрид куда-то по делам уходил. Солнце зависло над серо-синими водами озера, в котором тоже брызгалась, вопила и свистела своя жизнь.

— Свои свадьбы в августе озерные играют, ну и гринлоу из-за русалок дерутся. Дикий это народец, кого искусают, того сами же сожрать норовят. Но ты не думай, людей не тронут, вокруг Хогвартса закон суровый.

Уже ближе к закату сели кушать. Как оказалось, великан предпочитал перекусывать раз в день, поздним вечером. Ели темное жесткое мясо с окорока, которое Хагрид срезал полосками прямо на стол. Была краюха ржаного хлеба и кувшин с молоком. Молоко лесник принес для пацана.

— Мне его нельзя. Водицы напьюсь. А ты пей, я для тебя молочка у кентавров попросил. Целебное оно.

— Скажи правду, это же не коровье?- засомневался мальчик.

— Нет коров,- развел руками лесник. В замок молочку завозят, для детишек. А у меня все харчи из нашего леса. Зато все волшебное! Ты хлебни, да и спрашивать забудешь.

Молоко было густым, как сливки, отдавало голубизной и пахло, как свежий пук цветущих трав. Петунья выращивала всякие — душицу, чабрец, мелиссу и прочее для чаев. А братец ухаживал. И вспомнив всех, он стал пить — и не мог оторваться. Вкус был не как у молока, скорее, как у густого киселя с всякими ягодами.

— От единорогов принесли,- сказал лесник, когда кувшинчик опустел. — У них молочко с пользой. А ты не наш, тебе нутро укреплять надо.

— Я вроде не тощий,- удивился мальчик.

— Ты дохленький, малец, магии в тебе кот наплакал,- тихо сказал лесник.- И как тут приживешься, мне непонятно. Но Дамблдор великий, да, он может придумать что-нибудь…

— А я год боксом занимался! У себя на улице всех строил,- харахорился пацан.

А Хагрид ничего не ответил. Вдруг на его голову сверху свалилась сова, всклокоченная, сердитая. В лапах держала загнутый рожок, какой-то баран пожертвовал. Лесник взял рожок, сова скок на стол давай жадно заглатывать полоску мяса, на полкило так, и куда-то все влезло. А рожок прокаркал:

— Это говорит директор для Хагрида. Пригляди за Поттером, я уехал на несколько дней. Не пей! И никому про мальчика ни слова! Понял?

— Само собой,- сказал на это лесник. Рожок больше не горланил.

Спал снова на сеновале в обнимку с Клыком. С утра пораньше со двора послышался суровый женский голос:

— Хагрид, сколько тебя звать? Эльфы мне доложили, ты вчера был пьян и с топором бегал. Выходи, Хагрид, хуже будет!

ЛжеПоттер посмотрел в щель сарая — перед ступенями стояла худая тетка в красной кофте до колен, на голове островерхий черный колпак. Видно, что натура вредная, тонкие губы играют гармошкой, и указкой волшебной дергает, словно воткнуть ее в лесника собирается.

— Я вчера не пил, ни капли, госпожа профессор,- загремел из хижины обиженный голос лесника.- Мамой клянусь!

— Какой еще мамой! Великаншей, которая детей на завтрак ела?- окрысилась тетка.

— Нехорошо, мисс Макгонагалл, при вас она не завтракала!- уже озлобленно рявкнул голос. Потом лесник вышел на крыльцо, а в руках держал тот самый засов, доску-дюймовку в свой рост.- Мисс, у меня секретный приказ от директора, всех отсюда гнать! Пока он отсутствует, никому сюда приходить нельзя. Я вас прошу, мисс, уходите в Хогвартс.

— Еще чего! Мозги переклинило? Заместителю директора угрожаешь, великаново отродье?

— А я не угрожал, я попросил,- Хагрид скорчил жалостливое лицо.- Директор приказал, не могу не выполнить. Я же обет давал, все приказы Дамблдора выполнять. Ух, хорошие слова кончились, не могу долго вытерпеть… Пошла вон, курица!- и он замахнулся доской.

Тетка взвизгнула и нацелила палочку — что-то слетело зигзагом , как в фильмах показывают трассирующие пули, шмякнулось об пузо лесника, и в его косматой куртке появились дымящиеся дырки.

— Финфайер! Ступенфай!- азартно и непонятно выкрикивала тетка, снова и снова чем-то пуляя в огромную тушу полувеликана, того иногда встряхивало, или сыпались искры, но он шел к ней, размахивал доской, все еще корча просительную гримасу.

— Ну прошу же…Курица драная!- от какого-то заклинания ему явно стало худо, и рожа оскалилась,- Пошла вон!

И тетка всерьез испугалась, дернулась, вроде как крутанувшись, и вмиг очутилась метров на сто ближе к замку. Оттуда опять заругалась про великанов да алкоголиков и, приподняв нелепую кофту до колен, побежала в Хогвартс.

— Гарри, ты где?- бросив доску, спросил лесник.

— Был в сарае,- сказал, выходя на двор, мальчик.

— Видишь? Минерва вот ругается, мамку оскорбила, а мне потом шишки на голову. Дамблдор сказал, никого к тебе не подпускать, я все правильно сделал. Эта курица раз десять в меня попала, больно же, будто я не человек. Нет, ты нашу драку забудь, она так ничего, когда не злится, не сегодня.

— Ты точно человек, Хагрид?- спросил пацан.

— Папка мой был человеком, почему же я не человек? Большой, ага, и крепкий, потому что у меня от мамки великанова кровь. И от магов пулялки всякие, заклинания, моя шкура держит. Но бывает больно! А этой тетке не верь, не ела мамка детей.

— Великаны не людоеды?- уточнил мальчик.

— Еще какие людоеды,- не без гордости возразил лесник.- Но моя мамка не людоед. Меня же не съела, сам видишь, потому не людоед.

— А где твой отец?

— Давай эта-то, пожуем,- подумав, сказал Хагрид.- И схожу в замок. Извиняться надо, пока Макгонагалл всем не растрепала. Пусть она у директора сперва спросит, зачем я доской махал. Мне-то никто не поверит.

Яблоки, засохший хлеб, вода и ломти запеченной на углях тыквы — мальчик поел, но без восторга. И лесник убежал в замок. А мальчик вспомнил вчерашний ужин с копченым окороком, темное жесткое мясо. Почесал затылок.

5.

Гарри без обещанных зеленых глазок слонялся по двору, заварил в котелке и выпил чаю. Залез на ограду — а в стойле жутких фестралов нет, улетели. Хагрид не возвращался. Даже его пес куда-то пропал. И парень решил, что прогуляться к озеру можно без большого риска.

Сюрприз — на пляже с песочком, где вчера купались, лежит та самая старая русалка. Огребла себя песком горячим, нежится на солнце. Он как серую колоду с крупной чешуей увидел, надумал разворачиваться, да не тут то было:

— Эй-эй, пирожок, не уходи! Я тебя жду,- хрипло прошамкала русалка.

— Ну чего все обзываются?- разозлился он.- Если я пирожок, то ты старая сушеная вобла, ясно?

— В самую точку,- и русалка зашамкала губищами, выпуская то ли бульканье, то ли смех.- Уморил, пирожок. Сядь ближе, поболтаем. У меня ведь хвост вместо ног, я на берегу хуже черепахи ползаю.

Он присел, с любопытством к ней присматриваясь. Тухлятиной рыбной она попахивала, не без того. Страшная, а все одно диво дивное — рыбина с сухими короткими ручками и полумордой- полулицом. Пуговицы немигающих зрачков.

— Нагляделся? Не влюбись.- И снова неприятно похмыкала.

— Зачем вы меня ждали?

— Ты загадка. И пирожок запашистый. А я когда-то каргой была, есть такое особое племя у ведьм.

— Почему особое?- заинтересовался он.

— Карги живут без мужчин,- пояснила она.- Живут очень долго, лет по триста и даже по пятьсот, ну и выглядят хреново, старые, седые, такие несимпатчные. Не любят нигде наше племя.

— За старость?

— Пирожок, да не дурак. Наш промысел, он с самых древних времен, и не нравится остальным магам в последние лет сто-двести. Мы из мелюзги всякой сильные зелья варим. И от болезней и для ритуалов. Детей воруем, бывает. А кто без греха?

— Так, это получается, и вы раньше были людоедкой?- спросил он. — С утра одна и та же тема. Школа с детишками, а вокруг людоеды! Чем еще похвалитесь?

— Мне четыреста с гаком годов. Я только мужиком ни разу не была, не мое! А в остальном кем угодно притворялась, или сама себя заколдовывала. Принцесса, куртизанка, танцы выплясывала, в зверье перекидывалась, по миру моталась… Врагов умела злить-обижать, и меня как-то бац, в рыбу запечатали и в озеро кинули. А я выжила и русалкой переродилась. Вот поэтому и с тобой говорю — ты тоже перерожденный. Тебя магия прямо сейчас меняет. Как тебя зовут, пирожок, из какого рода?- почти заискивающе спросила она напоследок.

— Зови меня, сухая вобла, Гарри Поттером,- сказал он и поморщился, ожидая булькающего смеха.

— Удивил ты старую,- помолчав, ответила вдруг русалка.- Мне от тебя, Гарри Поттер, подарок нужен, простой и маленький, но мне он сильно поможет. А что тебе предложить, никак не пойму. Как обмануть, сто придумок в запасе, да нельзя. Досада!

— Я пока не маг, чего бы там их директор не болтал. А тебе что-то магическое нужно,- сказал мальчик.- Умный совет подарить, их у меня даже для себя нет. Я охреневший пацан в идиотском мире.

— Этот мир не хуже твоего, а возможностей тут побольше. И нельзя просто так огульно ругаться. Магия обидчива. Дамблдор хочет превратить тебя в Поттера, обязательно поведет на алтарь. Если останешься жив, ты от чего-то избавишься. Не бросай ничего, принеси мне. И мы договоримся, Гарри Поттер. Уходи, а я подожду.

— Если вызывать тебя, то как?- на всякий случай спросил он.

— Ты меня хорошо назвал. Я побуду Воблой.

И захихикала, так противно, что мальчик за минуту удалился метров на сто без оглядки.

Теперь направился к опушке, где кусты, трава по пояс, и отдельно росли несколько яблонь и груш, лесник за ними присматривал. Обошел вокруг фруктового сада, никого и ничего пугающего не нашел. Сорвал две большие груши — афигеть какие вкусные и сочные. Снял кофту и наложил груш, сколько влезло. У двух дубов на опушке леса заприметил то ли кролей, то ли зайцев. Еда! Решил приблизиться и понаблюдать. Голова про еду думала как надо — мощная рогатка плюс пряжка под камушки, на пляже округлой гальки полно, вот еще резины надыбать. Кроли неохотно пропали. У корней старого дуба разглядел нору. А если воды залить? И длинной палкой их глушить на выходе!

— Ни с места!- прилетел крик из кустов орешника, и высунулось острие копья.

— Ох ты ж…- закручинился пацан и поднял руки.

— Чужак, ты тут не по праву. Это наш лес! Убегай, мы будем тебя убивать,- скороговоркой выложил невидимый мужик. И топот какой-то.

— Я Гарри Поттер!- пацан понадеялся, что пароль его убережет.

— Ты отродье из дальних миров. Ты хотел уничтожить кентавров! Готовься умирать,- копье высунулось, а за ним и мужик, а потом и бычья или еще чья туша на четырех ногах, на которой вертелся торс мужика. Сзади хлещет хвост!

— Да ну нафиг!- спотыкаясь, лжеГарри пятился, не понимая, что делать.- Если хотите, я уйду, я очень даже согласен. Но меня сюда затащил директор Дамблдор, и он рассердится! Вы с ним переговорите, а копьем не тыкайте.

Второй кентавр, мастью темнее, сам выше, выступил слева, из-за груш. В руках держал огромный лук с наложенной стрелой. Колчан был привязан к бычьей спине.

— Ты детеныш. На первый раз детеныша не убьем. Но ты страшный гость из страшного мира, и убить тебя честь для кентавра. Звезды ярче загорятся. Сатурн станет синим! Прочь.

Ну , он и не спорил, а схватил кофту с грушами, и бегом к хижине. Там лежал на траве огромный Клык. Щелкал зубами на зеленую муху. Сказал пацан ему с обидой:

— Где твоя польза, псина?

Пес вроде как обиделся и зарычал. И этот грозится.

Хватило под завязку впечатлений. В следущие дни он со двора ни шагу не делал. Один раз еще купался в озере, под присмотром лесника. Вобла к ним не приплыла.

6.

Поздний вечер, в хижине трещит пламя на дровах. Дверь как всегда нараспашку, потому что Хагрид не любит, когда заперто. У матери Петуньи тоже была клаустрофобия, даже в салоне «бентли» ругалась. А снаружи небо в плотных тучах, темень черная и похолодало. Теплой одежды у пацана нет, но если впритык к очагу, и чай горячий хлебать, то тепло и не страшно. Хагрид тесаком выстругивал хитрые околышки, для силков на зверя. В дверях хлопнуло, доска засовная упала, и пес в ногах лесника заполошно взвизгнул. Возник директор Дамблдор, серьезный и в сером длинном плаще. Голову прикрывал глубокий капюшон.

— Как жилось тут, Гарри?- спросил он.

— Привыкаю,- сказал мальчик.- Ой, здравствуйте, сэр. Я вас заждался.

— И я тоже,- с обидой сказал лесник.- Чаю моего, директор? Или сыр вот есть из замка. Соли пожалели, но мальчонка уплетает, без яда, значит, сыр…

— В другой раз, но спасибо, Хагрид. Я наслышан, как ты гонял тут профессоршу Макгонагалл. Ты был в своем праве, и Минерва не обижена на тебя. Мой мальчик, твой выход!

Они пошли на двор, там идет крупный дождь и чуть блестит трава. Сразу два фестрала высунули любопытные морды. Цепкая рука хватает за локоть, судорога в кишках — и пацан с Дамблдором совсем в другом месте. Без дождя! Конец улочки с разноцветными особняками. В окнах свет, кто-то топит, брешут собаки. А рядом заваленный кирпичный забор, с уцелевшими столбиками, все в зарослях бурьяна. Дальше пустырь и полуразрушенный дом. Второй этаж почти снесен: одна стена устояла, и наискось поваленные стропила.

— Здесь находится дом Поттеров,- объяснил директор, достал палочку и надолго занялся заклятьями. Шептал, выписывал палочкой круги и сложные вензеля. Наконец, в воздухе перед особняком раздался хлопок, воздушная волна прошлась по стенам, выбив клубы пыли.

— Лет пять назад я ставил защитное заклинание, и едва вспомнил его,- ворчливо объяснил директор.- Теперь дом видишь?

— Ага,- пацан решил не уточнять, что видел развалины с момента прибытия.

И они зашли на первый этаж. Во второй комнате, бывшей гостиной, где мебель превратилась в доски, щепки и кучу грязного тряпья, Дамблдор снова задумался.

— Раньше мне надо было все разведать! Дела, заботы, ни до чего руки не доходят. Под нами подземелье с алтарем. Каждый род имеет убежище, в котором стоит родовой алтарь, это такая батарейка, которая берет магию у родового источника, иногда у членов рода, а когда надо — отдает энергию, чтобы защитить род.

— Значит, такой аккумулятор, как в нашем «бентли»,- ввернул мальчик. Директор молчал и снова тыкал палочкой. Пошарил лучом света, потом луч сменился на синий, и в углу гостиной заискрило. Уцелевшее кресло с резьбой на спинке и ручках нехотя отползло. Буквально истаяли клочьями ковровые покрытия. Показался большой люк в форме полукруга.

— Были бы мы с тобой членами рода, с доступом, так по первому желанию вниз бы попали. Ну, это еще впереди. Пока еще надо все самим взламывать. Ну-ка взяли!

Оба ухватились за большое медное кольцо в люке и потянули крышку вверх. Она легко, будто на пружинах, поддалась и откинулась к стене. Широкие надежные ступени манили вниз. Но спустя мгновение в черном провале появился свет, как если бы там включили электричество. А на верхней ступени сформировался зверек. Нелепая живая кукла, мальчику по пояс, с ушами как у спаниэля, ну а нос кривой морковкой просто заставил мальчика ухмыльнуться. А вот Дамблдор напрягся и грубо запихнул меньшего напарника за спину.

— Зачем вы пришли к роду Поттеров?- спросил нелепый зверек писклявым голосом. На нем было намотано какое-то жалкое линялое покрывало.

— Здравствуй, старший эльф рода Поттеров. Тебя, помнится, звали Форца? Не думал я, что ты выжил.

— Род Поттеров повелел мне не умирать,- гордо сказал эльф.- Я защита и я привратник алтаря. Пришли незванными два мага. Маг Дамблдор, белый с серой изнанкой, маг-дитя с белой изнанкой и черной искрой. Темный род Поттеров не признает вас. Отступите, нам хватит сил стереть вас в пыль!

И кукольный замухрышка топнул босой ногой. Как-то сразу вокруг поплохело, темно стало и холодно. Будто бы и стены впритык придвинулись. Разореная гостиная стала очень похожа на пустую голодную могилу.

— Джеймс Поттер давал мне три обета, по праву магии я зову его вассалом!- оскорбленно заявил Дамблдор.- По праву отданной им крови и магии требую признать меня добрым гостем и дружественным магом!

— Отказано,- тихо и чуть насмешливо ответил старший эльф.- Род Поттеров не одобрял обетов Джеймса.

— Директор, этот Форца маленький, усыпите его, что ли. И тихонько в подвал спустимся,- предложил пацан.

И тут над эльфом прорисовалась зубастая пасть, вроде как львиная, но неприятнее львиной, из пасти вылетело пламя. И морда исчезла. Пацан понял, что лучше ему ничего не предлагать. Дамблдор не спешил действовать, а принял задумчивый вид, волшебной палочкой почесал себе темечко под колпаком.

— Форца сейчас не эльф, а защитник рода. Все остатки магии в нем. Наверное, мало ее тут, но нам драка ни к чему. Я вот не понял, Гарри, откуда в тебе светлая магия? У Поттеров темный источник, в твоей крови темная струя. Что с тобой случилось в последние дни?

— Кентавры прогнали, русалка обругала, непонятное молоко было.Наверное, это из-за него. Хагрид принес молока, оно густое, вкус необычный и пахнет травами, и потом мне очень хорошо спалось. Не боялся и кошмаров не видел. А лесник не пил, потому что сам из великанов, ему нельзя. Но он уверял, что молоко не ядовитое, а сил прибавит.

— Голубое и вроде как с травками лечебными молоко?- он кивнул.- Лесник напоил тебя молоком единорога. А вот как раздобыл, и кто ему разрешил самоуправством заниматься? Одни ослы кругом, каждый дело испортить норовит…

— Мальчик даст кровь,- вдруг ожил и сообщил старший эльф.- Род пожелал его крови.

— Обойдетесь!- крикнул пацан и повернулся бежать, а директор еще шустрее изготовился стрелять в него из палочки. Но обоих скрутила сила, властно и жестко, так что старик выронил палочку и сел на грязный пол, утонув в сером плаще и превратившись в статую, а мальчика затянуло в люк.

Небольшой, квадратов на двадцать, пустой зал с темно-красными кирпичными стенами. Пол из булыжников. У дальней стены что-то вроде постамента или просто квадратная глыба цельного камня. По цвету скорее гранит. Откуда свет, непонятно, словно бы сам воздух светится. И тут он понял, что не стоит, а подвешен над полом и к тому же не может шевелиться. Каменный алтарь вроде как разбухал? Или что-то из него просачивалось, в общем, со зрением у пацана становилось хуже.

— Дай кровь моему роду добровольно, и это зачтется,- на камне уже стоял лопоухий эльф и протягивал черный нож.- Режь ладонь.

Раньше такого с ним не было, бывший Дадли Дурсль себе признался, что до конца пал духом. Добровольно? В нем воли ни капли не осталось. Он сумел поднять левую ладонь, ощутил горячую рукоять ножа и наугад, не видя нихрена, провел ножом по правой ладони. Как струйка крови засверкала и брызнула на камень, видел. Текли секунды.

— Назови себя,- приказал наглый длиноносый карлик.

— Я сын Петуньи Дурсль. Петунья сестра Лили Эванс, жены Джеймса Поттера. Мне велено зваться Гарри Поттером, и для этого взята клятва Дамблдором,- медленно, стараясь не глупить, проговорил он.- И это…я не замышлял вреда для Поттеров. Честно клянусь!

— Кто дал тебе черную искру?

— Она сидела в Гарри, а когда его убило, она мне в лоб влетела. Я не знаю, как и зачем. Уберите ее,- попросил он.

— У рода сейчас нет такой силы, чтобы это убрать. И если убрать, ты станешь пустышкой, и тебя придется уничтожить. Ты случайный наследник Гарри Поттера, сына Джеймса Поттера, и случайный дальний отпрыск не по крови рода Поттеров. Но с твоей гибелью наш род может исчезнуть. Даем статус вассала, поклянешься в верности и приведешь сюда мать, Петунью Эванс.

Эльф щелкнул пальцами и тело мальчика распялось на камне, а эльф уже был сбоку и произносил слова, которые вынужден был повторять за ним новый вассал.

— Ты молодец, твоя кровь дала нам немного сил,- вдруг сказал и широко, как лягушка, заулыбался Форца. — После ритуала я смогу помогать тебе, наш юный вассал.

Камень вдруг утратил твердость, мальчика охватила плоть алтаря, взорвался болью мозг, и он надолго вырубился.

А о Дамблдоре никто не побеспокоился, обездвиженной колодой он пролежал у открытого алтарного хода шесть часов. Было время оценить свои решения, оголодать и всякое прочее, разозлиться и остыть, даже стыдно сказать — в ситуации полного фиаско он с полчаса поспал. Вспышка, возня. Его поднял с пола и снял заклятье паралича старый эльф Форца. Эльф словно бы посвежел, на нем висела чистая наволочка бирюзовых узоров, и он улыбался! А рядом стоял мальчик — тот и не тот. Вроде схуднул и ростом меньше, щеки больше не лопаются. Волосы сильно потемнели.

— Это ты, мальчик мой?- аккуратно спросил пересохшим ртом Дамблдор.

— Куда я денусь, господин директор,- устало сказал мальчик.

— Что там происходило?

— Не помню!- мальчик таращил глаза и явно не притворялся. Запуган и растерян.

— Чужак не должен спрашивать про дела нашего рода!- нагло заявил эльф.

— Он мой ученик по клятве магией,- напомнил директор.- Отвечай мне, что вы сделали с моим учеником?

— Ты дал ему имя Гарри и назвал наследником сына Лили Эванс и Джеймса Поттера. Мы подтверждаем. Этот новый Гарри признан вассалом рода Поттеров, с двумя обетами. Обеты тайные, под запретом, не пытай Гарри. А теперь уходите. Если мальчик позовет меня, я приду на помощь.

Потом они сидели у забора и отдыхали. Старик взбодрился в ночном холоде и аппарировал их к хижине лесника. Старый и малый из последних сил вскарабкались по мокрым ступеням и ввалились в теплую комнату. Еще не рассвело, Хагрид крепко спал на лавке, укрытый тулупом. Ярко полыхал очаг. Директор Хогвартса отдышался и размяк в кресле, легким жалящим из палочки в пятку разбудил лесника и попросил чая, еды и меда. Хагрид засуетился, мальчик старался быть полезным. Они насыпали в кипящую воду травы из кульков, вот когда лесник его лицо разглядел:

— Директор, у него теперь зеленые глаза! Волосики тоже того, да! Стал похож, язви вас Мерлин!

— Это наш Гарри Поттер, заруби себе на носу, чучело лесное,- благодушно поправил Дамблдор.- А что глаза зеленые, я рад, очень рад, а то собирался к маглам обращаться, цветные линзы покупать. Хоть в этом мы с тобой, Гарри, выгоду получили. Кстати, Хагрид, ты зачем напоил мальчика молоком единорога? Откуда его взял? Что за своеволие?

— Директор, я пишу и читаю плохо, но не дурак. Мальчик дохленький был, магией чужой придушенный, а вы пропали. Умрет мальчик, опять шишки на Хагрида. Тогда я пошел бродить-думать. Русалка говорит — Чего завываешь, всю рыбу распугал? Я говорю, мальчик больной. А она — дело это простое и обычное, выпроси у единорогов молока, и долго еще дитя протянет, доживет до приезда Дамблдора. Взял я две тыквы покрупнее и обменял единорогам на кружку молока.

— Ну и болван,- в сердцах сказал директор.- Все планы коту под хвост. Вот из-за кого у Поттеров над нами измывались! Привел им в темный род темного ученика, а он оказался такой-сякой. Ладно, дело тяп-ляп, но сделано, вам спать, мне зелья от нервов и простуды пить, еще школу проверять. Учебный год на носу!

Гарри пошел на сеновал, обнял пса, вспомнил и удивился — это безобразная Вобла ему жизнь, что ли, спасла? Когда хоть что-то понятно будет?

7.

Он знал, что заснул, и не стал прудить в штаны или кричать, когда в сарае вдруг посветлело, почти как днем. Полная луна освободилась от клочьев туч и сияла как военно-морской прожектор. Со двора зашла серая фигура, а когда приблизилась, пес Клык молча и покорно вскочил и рванул прочь, в мокрую ледяную ночь. Это была старуха, низенькая, по плечо рослому пацану, но достаточно широкая. Из одежды шаль, огромная и дырявая, лохмы до земли. Старуха, ее шаль, ее спутаные космы на плечах и гроздья бородавок на старческой харе- все было полупрозрачным и сероватым, луна нисколько не приукрашивала отталкивающего уродства гостьи.

— Не спи, пирожок,- произнесла старуха, и говорила карга теперь внятным низким голосом, не шамкая по-русалочьи.

Открыл глаза и сел, ничего не поменялось: луна в сарае, старуха, словно из паутины, просвечивается.

— Это ты, Вобла?

— Я рада, что ты вернулся, Пирожок. Дамблдор сильно рисковал. Он вел тебя на алтарь, как обманку, а родовые тотемы такое не прощают.

— Директор говорил, что дружил с отцом Гарри. И этот отец, которого звали Джеймс, ему клятвы разные давал.

— Если клятву не подтвердила родовая магия, маг отвечает за исполнение сам, без помощи алтаря или тотема. Можно сказать, Джеймс превратился в изгоя.

— Ты его знала?

— Все они семь лет бегали у Черного озера. Дрались, пугались кентавров, выпивали. Иногда пытались любопытствовать, кто и зачем живет в озере. Главное, что ты жив и стал сильнее, потому что род обратил на тебя внимание. Ты вассал?

— Ага, и директор не объяснил, что это такое.

— Ты будешь учиться в замке, там знаменитая среди магов библиотека, зашел и спросил нужную книгу. Все просто. Ты сюда вернулся, и мы с тобой очень нужны друг другу.

— Я ведь буду дурак, если поверю тебе, карга,- довольно горько ответил мальчик.- Даже Хагрид говорит со мной, проглатывая половину слов и фраз. Боится лишнего ляпнуть.

— Ты уже знаешь, что главные клятвы даются на крови и под свидетельство магии? Я дам такую клятву и вызову старейшину озерных гадов в свидетели. Спроси меня, кто дважды проклял и убил меня, и чудом я воплотилась в озерной рыбе.

— Кто?

— Тот, кто прямо сейчас растворен в твоей крови. Тот, кто убил родителей Гарри Поттера, а его превратил в кормушку. Когда кормушку убила магия, искра моего врага попала в тебя, но ты был не маг, и она не проросла, а забилась в твое беспамятство. Алтарь Поттеров это увидел, вытянул ментальными призывами зародыша,а тебе осталась черная искорка и защитная шкурка.

— Вобла, страшно до усрачки, а ничего не понятно.

— Ты после возвращения себя осматривал? Проверь карманы, любые места, вплоть до трусов, это должно быть на тебе…

Он встал, начал себя обыскивать. Это нашлось не сразу — на щиколотке левой ноги нитка, на ней лоскут тряпочки, нет, ссохшейся кожи. И серая старуха взвизгнула как девочка.

— Я угадала! Дай, дай мне!

— Вобла, у вас тут подарки на халяву не раздают, я правильно понимаю?

— А я пришла не с пустыми руками, вот тебе,- и серая рука протянула другой шнурок, с мелкой устричной ракушкой на нем. Створки плотно сжаты.

— Что в ней такого?

— Амулет. Высоколобые маги назвали бы его артефактом универсального спектра. Амулет, который я мастерила и закачивала силой двадцать лет. Не фонит ни черной, ни белой магией. Трудно обнаружить. При истощении амулет за сутки восполнится от тебя, а по приказу и от другого источника.

— Он спасет от нападений волшебников, вот когда они указками тычут, да?

— Нет, Пирожок, от указок сам, только сам,- хихикнула серая тень.- А вот на сознание твое никто не покусится, ни к чему не склонит и не принудит. У магов это самое опасное, дружок.

— Ты советовала леснику напоить меня молоком. Я тогда выпил, и впервые расхотел сдохнуть. Я согласен на обмен.

— Сходим к озеру, там произнесем клятвы при свидетелях и обменяемся дарами. Нас там услышит Хогвартс, и лес, а они тоже по-своему соображают. Имей это в виду, Эванс, ведь и мне очень важно, чтобы ты запомнил и исполнил наши клятвы!- голос старухи взвился и стал угрожающим, но сразу же успокоился.- Ну а потом, через день-другой, приготовлю тебе сюрприз, хи-хи…

Глава вторая

Карга и Пухлик в заднице

1.

Спустя неделю:

Кем ему быть, в конечном итоге решила древняя и болтливая Шляпа-Распределитель на церемонии зачисления новых учеников. Новенькие дети стояли толпой у парадного входа, сильно уставшие и запуганные хороводом привидений. И наш паренек тоже был в толпе, правда, на паровозе из Лондона с остальными не катался, и в лодках не сидел, а пришел по сигналу лесника из хижины. Тот фонарем трижды мотнул, когда передавал детей декану Гриффиндора.

— Гарри Эванс!- крикнула Шляпа. Он сразу сообразил и пошел к табурету.

— Дети, мы рады сообщить, что с этого года в Хогварте будет учиться Гарри Поттер!- громко и невозмутимо объявил директор. В замке он почему-то носил золотые очки, и глазки в них казались большими и добрыми-добрыми, будто бы знаменитый дедок в лимоновом халате, с цветочками и звездами, окончательно из ума выжил.

Новеньким было по барабану, все хотели еды и по койкам. Старшие ученики за столами факультетов бубнили, шикали, склоняли Эвансов и Поттеров на все лады.

— Тут за тебя просили всякие некоторые,- сказала мальчику Шляпа.- Но хочу сразу сказать, что у меня есть принципы. Разрешаю озвучить свое желание, не факт, что выполню.

— Я понимаю, директор всех местных привык за яйца держать ,- перебил Шляпу Эванс.- Не знаю, что ты за подкладкой прячешь, но наверняка и тебя он больно приплюснул. Спасибо, что назвала Эвансом. Это память о матери. Я боюсь забыть родителей!

— Приличный маг никогда ничего не забывает,- негромко сказала Шляпа.- Все помнит и ни о чем не болтает. Иди-ка ты, куда сказано. Гриффиндор! Ай, хотела же спросить, это правда, что есть у ваших такая дудка пылесос, и она всю пыль может засосать?

— Запросто и пыль, и мусор проглотит,- кивнул он, и просторная Шляпа слетела ему на колени. Да, грязная она была, мама-не-горюй.- Ладно, будет случай, помогу с пылесосом, мне идти надо.

Он и пошел. Кто-то из слизеринцев вдогонку бросил: Где тебя так раскормили, жирный Поттер?

— Прочисти уши, я Эванс,- остановился и ответил первокурсник.- И не советую меня обзывать…

— Ой-ой, пухлый мальчик запугивает чистородного!

— Пугать не буду, а зубы выбью, когда дотянусь,- и Эванс сел на лавку своего факультета.

Ему кричали и хлопали товарищи по Гриффиндору. Они так приветствовали всех новеньких на своей лавке. Он посмотрел на возвышение у дальней стены зала, где отдельно сидели преподаватели. В центре директор, справа и слева остальные, в том числе профессор Макгонагалл, которая ругалась с лесником. Директор и еще двое мужиков в черных мантиях смотрели на него. Голова Эванса будто нагрелась и загудела, в глазах задвоилось. Эти взгляды ощущались как лучи лазеров, готовых взорвать ему мозги. Нестерпимо.

— Нет!- отчаянно крикнул мальчик и отмахнулся сразу двумя руками. Услышал грохот. Сквозь слезы и боль опять взглянул на подиум с начальством. Один из глазевших мужиков, в нелепом тюрбане из махрового пестрого шарфа, опрокинулся со стула и теперь отползал на четвереньках, остальные вскочили.

А у Эванса нагрелся амулет на шнурке. И стало легче. Тут директор закончил говорить, появились тарелки и блюда с едой. Прямо перед ним задымились парком обжаренные котлеты, разваленный на ломти пирог с почками, толченая картошка, залитая шкварками. Рядом огромная чашка с отварным рисом, овощи, соленья. А жизнь налаживалась!

— На твоем месте я бы придерживалась жесткой диеты,- вдруг сказала девочка по соседству. Зубастая, с гривой каштановых кудрей.- Не обижайся, у меня родители врачи, и я вижу, как ты пострадал от неправильного питания. Хочешь, положу тебе тех отварных овощей?

— Давай,- подумав, кивнул Эванс.- Овощей, ага, но и котлеты.

— Одну котлету, Эванс!- строго сказала девочка.- А меня зовут Гермиона Грейнджер, и я поражена, что нам подали столько жирной и жареной пищи. Детям все это вредно.

— Детям, а не магам,- сказал кто-то из старшекурсников, рыжий, как лиса на свадьбе, прислушавшись к ее речам.- Привыкай, детка. Маги жрут много и что угодно, потому что им сил нужно немеряно!

— Ты себя в зеркало давно видел,- мрачно спросила рыжего балагура Грейнджер.- Весь в прыщах. Открою секрет, это не от избытка сил. Обжирался сладкими конфетами и жирными котлетами. Сперва прыщи, дальше запоры и изжога по утрам. На лечение все твои силы и деньги уйдут!

Она говорила еще какое-то время про правила кормления детей, а директор хлопнул в ладоши, горячая еда исчезла, появилось мороженое и стаканы с соком. Эванс свою котлету освоить успел, но голодным остался. И впервые в жизни подумал — ну и фиг с ним, с голодом, так легче от врагов удирать. И не стал наворачивать мороженое. Впервые! Жаль, что никто не заметил, слезу не пустил. Шум, крики, все ученики разом вскакивают и куда-то идут гурьбой. Первокурсников в кучку собирает еще один рыжий, зовут его староста Перси. Угрожает, что потеряться в бесконечных коридорах легко, призраки зловредны и бесчеловечны, а искать неудачников никто не будет.

2.

Но добраться с остальными до спальни Эванс не смог, вдруг его схватил за шиворот сутулый как банан старикан в замызганной серой блузе, челюсти у него шмяк-шмяк по-щучьи, и старик мрачно спросил:

— Ты Гарри Эванс? Объясни, Эванс, где твои вещи? Мне школьные эльфы все уши прожужжали, они не могут твой багаж найти.

— Нет багажа,- сообщил Эванс.

— Ты ведь из маглов? Тогда не пудри мозги, мальчик. За неделю до поступления к вам приезжал учитель Хогвартса, и вы ним закупились по списку. Учебники, форма, котлы…Ты, кстати, одет не по форме.

— Родители внезапно умерли. Сюда меня забросил аппарацией директор Хогвартса, а про котлы-мотлы ни слова не было.

— Ну а волшебная палочка у тебя есть?- помрачнев окончательно, спросил завхоз Филч.

— Нет. Тоже привезти надо было?

— Фирменный почерк нашего директора. На мелочи не разменивается. А что мне теперь с тобой делать?

Главный зал Хогвартса опустел. Лишь завхоз с мальчиком застряли на выходе к башне Гриффиндора, да какое-то привидение в шутовском наряде плясало на столе преподавателей. И там же сидела серая, в полоску кошка с красным бантом на шее. Эванс вспомнил, что ему обещал помогать старый эльф Поттеров.

— Форца, тебя вызывает Гарри Эванс. Ты нужен, приди, пожалуйста,- произнес он.

Легкий шорох, волна холода, и у ног Эванса очутился Форца. Старый, согбенный, но с орлиным взором крутого старшего эльфа.

— Поттеры услышали вассала. Чем могу помочь?- спросил эльф.

— Эй, Эванс, ты Гарри Поттер, так получается?- озадаченно заскрипел извилинами завхоз.- Я думал, болтовня все. А вассал почему?

— Жалкий сквиб, не смей задавать вопросы нашему вассалу!- вдруг рявнул фальцетом мелкий старичок с ушами, как у слонов.- Где поклоны, где раболепие? Сдохнешь в немочи!

— Да я тебя! В подвалах сгною, на цепях!- обиделся завхоз.

В этот момент из кармана кофты Эванса струйкой брызнул черный дымок, чтобы оформиться в привидение небольшой старушки с носом крючком и когтистыми загребущими ручками. Или лапами четырехпалыми. На жилистых, вроде куриных ножках красные сапожки. С натяжкой похожа на божий одуванчик. Старушка повисла между двумя стариками и запричитала:

— Мальчики, тихо, зачем ссориться? Вот у нас бедняжка, без всего что нужно для учебы. Будем помогать или гавкаться?

— Ты кто?- одновременно спросили, выпучив глаза разных размеров и формы, Филч и Форца.

— Я этот самый… формуляр! Одна штука.

— Нельзя!- рявкнул Филч и топнул ногой.- Тут призраков как крыс, еще одного мне не хватало.

— По Уставу можно,- возразила старушка и погрозила пальцем.- Нет таких ограничений, и трижды за последние пятьсот лет ученики в Хогвартсе имели призраков фамильярами. Кто-то плохо знает историю школы!

— Вобла, это ты?- радостно спросил Эванс.- Ты со мной? А у меня никаких шмоток для школы нет, наверное, Дамблдор купить забыл. Старый он.

Тем временем кошка с красным бантиком давно подобралась к спорящей группе и вдруг зашипела.

— Проваливай!- метнулась к ней черной тенью Вобла.- Кыш! Ненавижу шпионов!

Кошка с негодующим шипом стремглав куда-то ускакала. Завхоз с удовольствием зашелся кашлем пополам с хохотом.

— Впервые вижу, как декана Гриффиндора взашей гонют! Красота. Теперь ты в замке, старуха, не задержишься,- мстительно добавил он Вобле.- И не ври, что профессоршу не распознала.

— В кабаках старуху себе поищи, Филч,- вдруг приосанилась Вобла.- И что за замашки у этой профессорши? Подойди в нормальном виде и помоги, а не шныряй с ушами нараспашку.

— Я тут по делу, дамы и господа,- наконец-то встрял эльф Форца.- От вас ничего разумного не услышал. Вызываю эльфов замка.

Он щелкнул длинными, в пять фаланг, пальцами левой лапки, и к компании добавился местный эльф, росточком ниже Форцы, но поживей и угодливей

— Форца, сколько лет, сколько зим! Чем можем помочь замечательным волшебникам?- — обрадовался школьный эльф, упитанный и с котелком на сморщенных вислых ушах.

— Сто двадцать лет как не виделись, Бинго. Было это, когда учился в Хогвартсе Брюс Поттер, которого спустя тридцать лет сожрала мантикора. И я помогал ему связываться из замка с родным мэнором. Ты теперь старший эльф при факультете красных? Поздравляю. Вот Гарри Эванс, вассал Поттеров, поступил в этом году. Школьных принадлежностей нет, одежды нет, надо найти.

— У эльфов не бывает своих денег!- замотал котелком на ушах гриффиндорский эльф.- Все закупки только по приказу директора или деканов.

— Ты прав. Но я еще помню про удивительную комнату с огромным количеством утерянных вещей. Ты наверняка ее знаешь, и нас туда проводишь, чтобы подобрать Эвансу все необходимое.

Эльф замка закивал. Вобла тоже обрадовалась:

— И я помогу!

Завхоз Филч занервничал — Эй, сперва я там должен все осмотреть и переписать, а то непорядок.

— Там сто семнадцать тысяч невостребованных вещей. Мебель, посуда, одежда и обувь, а также любая всячина складировались, начиная с четырнадцатого века. Сто лет спустя случилась первая и последняя инвентаризация. Если все, что там гниет и сохнет, поштучно описывать, это два года непрерывной работы. С рассвета до заката. Вы готовы начать, уважаемый Филч?- спросил толстенький эльф в котелке.

— Два года, да чтоб вас всех! В другой раз. Но чтобы потом мне отчитался!- и Филч устремился куда-то по коридору.

А компания эльфов, Эванса и черной старушки очутились на барахолке, а если точнее — в Выручай-комнате.

Пыльная и полутемная зала с низкими кривыми потолками, стен не видно. Со всех сторон россыпи и груды чего попало: шкафы и стулья, тряпье и доски, ящики, где-то сложены стопками книги, где-то на полу лежат желтые скелеты , тот мелкий для человека, а этот слишком велик. Еще в темноте по углам висят бесформенные клубы дыма или мрака, но пока Эванс не знает, что это обычные богарты и прочая домовая нечисть.

Вобла от счастья взвизгнула и исчезла. Через пару секунд вернулась с большим грязным мешком.

— Так, безразмерную сумку нашла. Похоже, что от великана. Накидаю всего полезного, на сортировку времени не имеем. Возражений нет? Я для ребенка стараюсь!- сказала она двум эльфам, и те согласились, оглушенные ее рвением. Дальше пыль тут и там вздымалась вверх и в стороны, скрипели дверцы шкафов, разлетались груды мантий, иногда взвизгивали непонятные существа.

— Дикси расплодились,- виновато сказал гриффиндорский старший.- А богарты как имущество замка числятся.

— Закину отравы при случае,- пообещал эльф Поттеров. — Эй, карга, долго еще?

А Эванс смотрел и не понимал — по его ощущениям, вокруг них площадка расчистилась настолько, будто бы Вобла не мешок набивала, а железнодорожный вагон.

— Следи за словами, Форца. Каргой не называть. Я Вобла или фамильяр, усвоил? Я вам не вассал, если что, по морде носатой схлопочешь. А то весь вечер оскорбляют, то старуха, то карга. Шмоток я набрала, мальчик будет одет и книжки с котлами получит. Пора валить!

Щелк, вжик — и они в гостиной факультета Гриффиндор. Хрястнул мешок в когтистых лапках привидения. На паркете в гостиной выломались три половицы. Сумка великанов была безразмерной, но вес снижала только в десять раз. Им-то и так нормально.

3.

Ближе раззнакомиться с сокурсниками Эвансу не удалось. Все улеглись, лишь староста Перси дожидался последнего новичка в гостиной и был несколько раздосадован. В уме он составил превосходную язвительную отповедь тому, кто украл у него полтора часа сна и в день заезда нарушил вековые правила Гриффиндора и замка в целом. Но когда прямо перед ним, посредством запрещенной в Хогвартсе аппарации, возникли Эванс, два домашних эльфа и старушонка-привидение, негодование пополам с изумлением лишили самого пристойного из семьи Уизли дара речи, а лицо его стало пунцово-красным.

— Он собирается кричать,- вскользь заметила Вобла.

Форца щелкнул длинными пальцами, накладывая на Перси заклинание немоты. Второй щелчок — и палочка Перси взлетела к потолку и там застыла.

— Вы староста?- обратился к подростку эльф рода Поттеров.- Мы задержались по уважительной причине и приносим извинения. Хорошо бы вам отправиться спать.

Перси отрицательно замотал красной физиономией.

— Тогда делаю молчок до утра,- решил Форца, еще пару раз щелкнув, отчего староста вернулся в кресло, пристроил руки на колени, и заснул.

— Это невозможно. Эльф заколдовывает ученика?- поразился старший эльф Гриффиндора.- Это кошмарное нарушение правил! Нас всех ждет изгнание!

— Я в звании Защитника Рода и здесь защищаю вассала,- гордо пискнул Форца.- Фамильяр, все у мальчика есть?

— Ага,- кивнула старушка.

— Дела закончены, я отбываю,- Форца исчез и за ним поспешил улепетнуть второй, напуганный до нервной дрожи эльф. Летел и думал, биться головой об печки, или подождать.

— Да е-мое,- взвыла Вобла.- Про палочку-то забыли! Как же ты без… Ай, ночь длинная, буду соображать. Так, одежда на завтра и учебники. Тетради, ручки. Тебе перья с чернилами или шариковые?

— Никаких перьев,- окрысился Эванс.

— Мантию хочешь, как у этого?- Она кивнула на спящего Перси.

Мантией называлась глухая кофта до колен, с одним карманом, широкими рукавами, натягивать через дырку для головы, в общем — нефункциональный отстой.

— А другие есть?

— Где-то у меня в мешке лежит дуэльный сюртучок семнадцатого века, под стандарты сойдет, герб Гриффиндора на нем был. Давай-ка ложись спать, Гарри, покажу твою кровать. Одежду отдам эльфам, они все почистят и сложат тебе у кровати. Баюшки!

Как только Эванс лег, так и вырубился. Было двенадцать ночи, Вобла повисела в гостиной, подумала, потом рванула на выход. Позаброшеный Перси причмокивал в кресле.

Вобла в замке Хогвартс очутилась впервые в своей многовековой жизни. Немного этим гордилась, втихомолку. Но разобраться самой, как куда попасть, было немыслимо. Лестницы двигались, коридоры сворачивали куда угодно, наплевав на север-юг и прочие принципы. К тому же, она не знала, где, собственно, базируются в замке те или иные персонажи. Хотела найти завхоза Филча — вот первейший знаток коридорных сплетений, но сперва наткнулась на преподавателя зелий Снейпа. Он не шел, а шатался, сжимая руками впалый живот, из которого неслись рулады и бубульки. Вобла знала, в честь кого поют кишки зельевара, и с удовольствием полетела вслед за ним. В какой-то момент рядом с ней под потолками возник Красный Барон, старшее привидение замка и куратор Слизерина. Барон зыркнул, старушка тоже зыркнула, на долю секунды обернулась старой мокрой русалкой и плюнула в Барона озерной водичкой. У Барона отпала челюсть и он, чтобы не позориться, полетел прочь. Наверняка кого-нибудь из привидений поколотит.

4.

Декан факультета Слизерин, мастер зелий и бывший Пожиратель Темного Лорда по имени Северус Снейп, а по слухам незаконный отпрыск славного рода зельеваров Принцев, вернулся в личные апартаменты. Он выступил в гостиной факультета, разъясняя первокурсникам их права и обязанности. Семеро новичков, трое хорошо знакомы — Драко Малфой, крестный сын, и его будущие вассалы Крэбб и Гойл. Все умеют себя вести — молчаливы, сдержаны в мимике, движениях и прочих детских проявлениях. Тем не менее у декана сильно болела голова, к тому же дважды за час сходил в туалет. Спортивно-нервической походкой.

На торжественном ужине он заметил, как в голову к мальчику Эвансу, который по заявлению Дамблдора еще и Гарри Поттер — в чем тут фокус? — полезли два легилимента, сам директор и преподаватель Защиты от темных искусств Квиррел . Снейп решил не отставать, как-никак, он был лет двадцать тому как влюблен в Лили Эванс, в связи с чем исковеркал себе жизнь, здоровье и репутацию, уж он-то должен разобраться, кто это приехал под видом Эванса?

Это хорошо, что третьим полез. На разуме мальчика стояли блоки, три или четыре. Два защитных, с безобидной картинкой пухлого ребенка в окружении Петуньи и Вернона (Снейп когда-то встречал их среди родственников Лили), второй защитный был обманкой из жужжащей ленты мобиуса, а вот атака двух других блоков даже Дамблдора застала врасплох. Какой зверь вырвался из подсознания мальчика, рыкнул огненной ненавистью — Снейп понять не успел. Директор как ушлый мастер легилименции просто превратил себя-в-разуме в камушек и рухнул вниз, то ли на пол, то ли сквозь него, в подземелья замка — фиг возьмешь. Преподаватель Защиты принял атаку оскаленного зверя на себя и потерял сознание, с грохотом слетел со стула. Соседей-педагогов соусом из брусники забрызгал. Снейп сбежал из-под огня, но что-то еще, совсем иная защита — паутина или охотничьи силки из переплетенья змеиных шкурок и шипов, настигла его мысленный щуп, пробурилась в его разум, и секунды две-три он сам отчаянно защищался и выдавливал непонятную пакость. Думал, пронесло.

Но стреляло в виски, забарахлил желудок, ясно, что прокляли или сглазили. Пил подряд бодрящие, стимулирующие, очищающие зелья. Испробовал три набора дорогих реагентов, выявил сглаз. Древний, с болот Ирландии, сглаз с отсрочкой порчи прилетел от ребенка из маглов? Свои зелья не помогали. Снейп повздыхал и поплелся к медсестре в ее подвальные покои. Кстати, заодно узнает, что там с коллегой.

Он спустился в приемную целительницы Помфри. Хозяйка пила чай с горячими булочками, знак особого почтения от эльфов. Карлики редко болели, да еще живя за счет мощнейшего в Англии магического источника, но обожали лечиться. Таблетки, порошки и настойки приводили их в экстаз. И чем противней пилюли, тем лучше. На вопрос — что с Квиринусом Квиррелом, целительница буркнула:

— Хочу его в больницу Мунго отправлять. Пока лежит без сознания, двойное стазисное наложение. На мой взгляд, два или три инсульта его долбанули. И это объяснимо, потому что на затылке у нашего чудика опухоль, огромная. Я ее трогать не решилась, не хирург.

— А как стабилизировала?- удивился Снейп, сам из последних сил сжимающий виски.

— Спустила почти всю кровь ему, накачала живицей кровотворной, экстраты мандрагоры ввела, желудок и кишки тоже зачистила. В общем, славное начало учебного года. Ни одного занятия, а у меня почти мертвец. И самое смешное хочешь? Был Дамблдор, предложила ему по срочному протоколу вызывать спасателей из Мунго, а он в отказ. «Ты часто склонна к панике, деточка», так сказал. Это я, школьная медсестра, паникую? В день два-три ребенка с переломами, ожогами, ядами. Одна их латаю и склеиваю, как игрушки какие.

— Потрать на меня зелье Чистого Сна,- кривясь от скомканной гордости, попросил зельевар.- Я знаю, сколько оно стоит, знаю, что денег на новое не дадут, сам позже тебе два таких сварганю.

Чистый Сон делался из импортных, по большей части китайских компонентов и склянка на сеанс стоила полторы тысячи галеонов. Месячная зарплата Сириуса Снейпа была в десять раз меньше. Но эффект получался как от полной вычистки кровеносной и выделительной систем, пациента словно бы омолаживало лет на пять. Временно, но впечатляюще. А Снейп стал всерьез бояться, что его тоже кровоизлиянием в голову шарахнет.

Зелье, конечно, получил и выпил, остался в палате ночевать. Помфри была ему обязана по-всякому, большую часть лекарств для детей варил Снейп, не заморачиваясь требованиями оплаты или закупки ингредиентов. Понимал, что школе зелья нужны, и в больших возобновляемых количествах. Его вырубило, спустя минут десять и ведьма ушла спать. А еще спустя час Снейп очнулся, что под Чистым Сном невозможно. Только объясните это той карге, крошечной и прозрачной, что села спящему зельевару на грудь, сжала шею когтистыми стальными лапами и стала трясти.

— Думал тут от меня спрятаться, гаденыш!

— Ты хто?- прохрипел Снейп, вырванный из видений, в которых сам кого-то лупцевал ремешком по круглой попе.

— Неважно, кто я. Смерть твоя, вот кто! Будем знакомиться, Пожиратель. Ты на ужине пытался залезть в мозги мальчику Эвансу. Мы тебе пинка дали как следует. А если не понял, кого не трогать, я тебя живым в котле сварю, зельевар. Много я кого варила-жарила, запекала с корочкой. Но тебя сварю медленно, и с перерывами. Ты понял?

— Я понял, карга,- совсем сипло захрипел зельевар.- Ты защищаешь Эванса. Я даже рад.

— Зови меня Воблой.

Старушка убрала лапы с его шеи, повернулась боком. Ее веса на себе он не ощущал, и понял, что она нематериальна. А по шее от когтей кровь течет, царапины жгутся.

— Вобла это что, такая рыба?

— Вобла это русалка. Милая и симпатичная. Где второй хмырь, который на Эванса нацелился?

— Дамблдор?

— Директора в Хогвартсе нет. Где молодой мужик с шишаком на голове?

— Ему стало плохо, инсульты, ну, это кровоизлиянье в лоб. Помфри его в стазис оформила.

— Выживет? Надо самой посмотреть. Мутный он, чуйка моя шепчет.

У Снайпа немощь победила любопытство. Карга тенью опустилась на пол, переместилась к двери в соседнюю палату и жестом заставила отомкнуться две простые задвижки. Там было темно, но вскоре раздалось сердитое и мощное шипение.

— Не поняла!- успела удивиться Вобла, а потом из черного проема высунулась огромная королевская кобра с гневно раздутым капюшоном, и атаковала каргу. Вобла от неожиданности смазанной кляксой впечаталась в стенку за собой, а потом просто растаяла в воздухе. Снейп кобру узнал. Это пожаловала Нагайна, фамильяр Воландеморта. Кобра подползла к его кровати, все еще держа морду высоко в боевой стойке, узкий язык нервно дергался, выискивая опасные запахи. Она пристально осмотрела зельевара, но все же припомнила, что он свой, сделала полный круг по палате и вернулась туда, где отлеживался Квиррел. Дверь к соседу сама медленно притворилась.

5.

Филч находился в своей каморке на втором подвальном уровне, почти напротив служебного хода в кухонный зал. Жесткое кресло без обивки, стол из струганных досок, вдоль двух стен шкафы, в которых валялись груды запрещенных вещей, те что завхоз и ночной дозор замка отбирал у школьников. Кровати тут не было, и отдельной спальни у завхоза не было, правда, никого это ни разу не заинтересовало. Сбоку от стола имелся еще один стул, с меховой подушкой, на которой спала любимая кошка Филча миссис Норрис. Только она из живых существ могла с ним рядом жить, и Филч вроде как относился к кошке с теплотой. Даже смешно.

Ему тоже этой ночью мало отмерили покоя. На стол беззвучно шмякнулась, вытянув ножки в красных сапожках, полупрозрачная старушка.

— Снова здрасти, старый пень!

Вздорный и сварливый старик почему-то не спешил отвечать, лишь сверлил Воблу тяжелым непроницаемым взглядом.

— Стало любопытно,- не обращая внимания на молчанку хозяина, насмешливо бормотала старушка, или привидение старушки, а то и обманка в виде привидения, исполненная снулой озерной русалкой. Кто силен в расплетениях шуток древней нечисти?

— Чет-то замкнуло тебя, ни звука не слышно! Говорю, любопытно мне, кто из нас с тобой старше-то? Ась, Филч? Мне вот четыреста с хвостиком. А тебе сколько, богарт ты наш?

— Не привык считать года, не мое это. Карга, самое хитрожопое из темных существ, ну как тебя к нам угораздило? Карга в школе! Существо, которое с живых младенцев кожу сдирает и никогда не знает теплых чувств…

— Все верно, Филч, я карга и ты богарт, самая мелкая отрыжка бездны, который живет чужим страхом. Два сапога пара, так у них, людишек, говорят. Наверное, я твою историю и сама вычислю. Ты у озера до Создателей Хогвартса поселился. А когда расчистили и усилили источник, когда магии прорва хлынула, ты переродился во что-то полуразумное. И тебя потянуло к детишкам-людишкам, потому что все равно ты страхами питаешься.

— Складно брешешь. Что тебе надо?

— Филч, ты самый умненький-разумненький из богартов, все моментально сечешь. Помощь нужна. И в будущем плодотворное сотрудничество. Но пока что конкретно у пацана, которому я фамильяром служу, нет волшебной палочки. В Выручай-Комнате я порылась и палочек не нашла. Удивилась. И вспомнила, что встречала в Лютном переулке торговцев волшебными палочками, которые говорили, что товар из Хогвартса. Типа, шутка. С другой стороны, а почему старому завхозу с нищенским жалованием не заработать на утерянных палочках? Ты не потерял нити моих рассуждений?

— Ты пришла за палочкой для Гарри Поттера?

— Стоп. Мой мальчик по крови Эванс. Если палочка для Поттера попадет к нему, могут быть непонятки. Ну их к лешему.

— А ты умеешь выбирать палочки, карга? Ваше племя их в руки не берет.

— Филч, мне бы сначала узнать, чья кровь у Эвансов. Я достаточно стара, и не верю в басни про обретенных, маглов с магией.

— Я помогу. Сперва объясни, как ты увидела во мне богарта?

— Эх, хотела помучить, а все секреты расскажу. Но дело на первое, байки в склепах на второе,- возразила Вобла.- Кто про кровь знает?

— Там кухня,- указал морщинистым пальцем Филч, за ней запертый коридор, и в нем запертые комнаты. В первой портреты, которые сошли с ума или слишком неподходящие для нынешних детишек. Я видел портрет Мерлина. Он по крови любую помесь туманного Альбиона на раз вычислит. Его второй дар.

— Портрет Мерлина, крутняк!- восхитилась бабка.- А какой первый дар у Мерлина?

— Он мог любое заклинание — непростительное или хитровывернутое, отложенное или подмененное, пусть сглаз или порча — вообще любое заклятье обратить на того, кто послал. А портрет здорово подгнил, имею историческую версию, что ведьма Моргана пару лет в него плевалась, Мерлин там злой. Но ты, карга, кого угодно разговоришь.

И разговорила. Начала поджигать портрет, тогда Мерлин рассказал, что Эвансы на четвертой крови потомки Гонтов. Предрасположенность к зельям и вероятные змееусты. А карга самая гнусная сволочь, каких он встречал. Но проклинать его Вобла остереглась.

— Говори, как меня узнала,- потребовал Филч, когда они вышли-выплыли из закрытых коридоров. Филч к ней обвыкся, больше не стеснялся, и по необходимости перекидывался в густой клуб черного дыма, чтобы просочиться в закрытые двери.

— Чем карга отличается от ведьмы? Нет, не так, пургу про зажареных младенцев надоело слушать. Чем от людей карга отличается?

— У тебя не руки, а лапы. По четыре пальца, это не по-людски. А на ногах вообще по три когтя.

— Правильно, мы не люди. Не из-за пальцев. А потому, что у нас нет души. И не было. И у тебя, милый богарт по имени Филч, нет души. Когда я тебя вижу, я чувствую кусок льда там, где у людей душа спрятана.

— Не соврала,- подумав, ответил Филч. — Дам я тебе палочку Гонтов, есть одна.

-Палочка Томаса Реддла?- вдруг с непонтной горячностью спросила Вобла.

— Нет, моя гораздо старше. Его прадеда, если прадед согласился бы Реддла потомком признать. Хе-хе, да только ни в жисть!

6.

Первой у себя в спальне для самых крохотных ведьм проснулась Гермиона Грейнджер. Вечером ей отчаянно хотелось понять, сперва хорошенько всех расспросив, действительно ли Гарри Поттер из легенд, которого в книжках рисовали то тоненьким принцем, то младенцем-ангелочком с великоватой волшебной палочкой и молнией прямо из зеленых глазенок, это их Гарри Эванс? Эванс был высок, спору нет, но с запасом упитан, щеки яблоками, и при том был он какой-то не геройский, если не наоборот. Загнанным до усрачки телком. Еще и шатеном, а не брюнетом.

Но в гостиной все галдели, а староста Перси верещал на два тона выше остальных, и очень захотелось зевать-дремать-спать, а как только им показали спальню с разостланными кроватками, так организм плюнул на познания и хотелки, ать-два, все сопели без задних ног. Но утром девочка с дикими кудрями проснулась, как привыкла, в шесть.

Все тихо и незнакомо, она взаправду ночевала в волшебном замке, впереди куча дел. Гермиона вскочила и хотела в одних трусах бежать к санузлам, но что-то вроде карликовой тени в юбочке и с длинным носом придержало ее за руку, развернуло попой к выходу: на тумбочке у ее кровати лежала ночнушка до пят розовых тонов, рядом мантия и колготы и прочие принадлежности. Над тумбочкой полки, уже заставленные книжками-тетрадками, котлами и прочей школьной бижутерией. Гермиона очень ценила умение самой все организовывать и заготавливать, а тут переплюнули, но ничего, потом свои порядки наведет. Покорее нырнула в ночнушку и дальше куда хочется. Кстати, было ощутимо холодно. Стены башни Гриффиндор не грели, а подмораживали.

После процедур по привычке исполнила гимнастику: махи руками, повороты, наклоны, отжимания. У стены постояла на руках. И снизу увидела, какими квадратными глазами смотрит на нее соседка с кровати у окна.

— Привет,- сказала Гермиона и быстро оделась. Затем в гостиную. Безобразие — староста спит сидя в кресле. Она пихнула Перси, Перси упал на пол и проснулся.

— Всех немедленно отведу к декану, профессору Макгонагалл!- рявкнул он спросонья.

— Уважаемый староста, разве можно отсыпаться в общей гостиной?- противным голоском сказала девочка.- И чем вы занимались ночью, если не хватило сил лечь в свою постель? Алкоголь, наркотики? Это за пару лет до совершеннолетия?

— Чур тебя,- устало сказал Перси и побрел искать туалет.

Вышли заспанные старшекурсники в спортивных костюмах, их повел на тренировку капитан квиддичной команды. Он был старше всех, зол и ретив, отстающих подгонял пинками. Даже девушек. Гермиона из телетрансляций знала, что у спортсменов бытуют идиотские ритуалы, и замечаний капитану не делала. Ждала, когда же появятся первокурсники, но никого. И решила так потихоньку, случайно, заглянуть в спальню мальчиков, чтобы застать неуловимого Эванса.

Короткий тупичок с тремя дверями, ближняя нараспашку — старшекурсники уже отправились в туалет, из-за второй послышался отборный мат, и девочка нахмурилась, но на цыпочках добралась до третьей и заглянула в щелку.

Четыре кровати, как и в спальне Гермионы, с тяжелыми пологами из вычурной ткани, похожей на мешковину, закрашеную Ван Гогом. На кровати у круглого окна спит, спиной к ней, в одних трусах-боксерах, крупный мальчик-шатен. Он! А возле кровати на полу лежит грязный мешок литров на 90 (Гермиона ходила в турпоходы с отцом и знала толк в рюкзаках), горловина стянута шнурком. К мешку на коленях пристроился рыжий пацан в кальсонах, косится на спящего Эванса, потом быстро развязывает узлы на шнурке и распахивает горловину мешка. Рот варежкой от азарта, сует внутрь руку, дальше ек! — его словно схватили за руку и грубо дернули, так что вся рыжая голова, затем задница и босые пятки мелькнули и исчезли. Глухой вопль. А на мешке сама затянулась горловина.

— Эванс!- закричала Грейнджер и побежала к кровати.

А он спит! Распихала однокурсника и с трудом объяснила, что мешок проглотил рыжего соседа.

Проснулись пацаны на соседних кроватях, никто всерьез ее историю не воспринял. Пытались острить.

— Еще раз, ты уверена, что в мой мешок залез какой-то придурок?

— Да, только что, он наверняка там живой!

Она попыталась дернуть мешок за верх, чтобы подтащить к Эвансу, но мешок не шелохнулся, будто бы был набит свинцом. Заспанный Эванс чесал затылок. На его лбу девочка наконец-то разглядела короткий красный рубец, и теперь уверилась, что он Гарри, Мальчик-Убийца.

— Это же ты Гарри Поттер?- не выдержала она.

Эванс скривился и перевел взгляд с мешка на нее. Потом переместился с кровати к мешку, раздвинул руками горловину и сказал, опустив голову:

— Нужен рыжий пацан с первого курса.

И тут же опасливо отдернулся — а в мешке что-то взбаламутилось, и словно бы невидимая пасть выплюнула косточку, так младший Уизли выскочил наружу. Грязный как черт, и с огромным рваным туфелем в руках. Он тяжело упал на спину, вскочил на ноги, озираясь.

— Это чего? братья, да? Их гадские шуточки! Где они?

— Пацан, что ты искал в моем мешке?- встал и спросил Эванс.

— Слушай, отвали, где мои братья?- небрежно оттолкнул его Рон Уизли.- Придурок раскормленный!

Эванс бросил дипломатию, ну не был он в ней силен, и выполнил длинный прямой справа, за который тренер в секции бокса его бы похвалил. Рон улетел к окну, вереща как подстреленный заяц-русак. Гермиона начала было излагать возражения на неправильный метод решения проблем, но тут дверь снова распахнулась, и два заклинания с легким немелодичным свистом ударили в Эванса. Одно свалило его на пол, не хуже прямого хука, а второе заставило задыхаться и судорожно дергать ртом. На глазах Гермионы изо рта Эванса выскочил огромный черный слизняк. Зацепился за локоть и ритмично задвигался, а новый слизняк, еще крупнее, пытался выбраться из горла первокурсника. Рядом встали сразу два одинаковых рыжих парня, хохотали, тыкая в Эванса палочками. За ними мальчик из мешка. И все рыжие в комнате были на одно лицо.

Гермиона напугалась и завизжала, а потом был какой-то бух! — и она рухнула в обморок.

7.

Первый понедельник сентября был большим праздником Хогвартса — приезд новых детишек, восхищенные глазки, перепуганные охи-вздохи, голодное чавканье, и как милы озадаченные речами и песнями Шляпы мордашки! Дамблдор любил этот день, и была у директора своя игра: он рассматривал каждого из новичков и набрасывал в памяти конспект, кем и каким станет этот маленький колдун или ведьма, а потом шли годы, и он то удовлетворенно хихикал, а то обиженно кряхтел, если его догадки не срабатывали. Больше того, бывало, что он плутовал и вмешивался в биографии учеников, чтобы самые первые догадки стали верными. Шуточки картежника с вековым опытом.

Очень редко первый понедельник совпадал с другой датой. Днем смерти матери Дамблдора. У него был младший брат Аберфорд, и в день смерти матери они раз в год встречались. Можно было бы еще отмечать день рождения или смерти их сестренки, но брат винил в ее гибели Альбуса, потому что был тот еще недоумок. И помянуть мертвого отца не мешало бы, но тот был садистом и сгинул в недрах тюряги на острове Азкабан.

Дамблдор аппарировал в кабак «Кабанья голова», которым владел брат, в десять вечера. Выпили три бутылки, он — одну хорошего итальянского вина, брат два пузыря 0,5 огневиски, оба молчали, мекала и лезла с поцелуями любимица кабатчика, черная коза по кличке Блэк. Почему Блэк, брат отказывался объяснять. Около семи утра директор вернулся в школу, будучи уверен, что три-четыре часа сна ему, старикану, будет достаточно. Но разбудил его в семь двадцать утра неугомонный Филч. Завхоз один знал, как пройти мимо горгулий и попасть в кабинет сквозь запертые двери. Собственно, в апартаменты директора Хогвартса можно было проникнуть и через два камина, дымоход, а также два потайных хода. Но везде стояли запоры, ловушки и обманки, а Филч хоп-па! — перед кроватью мнется и кхекает. С фонарем, потому что темень еще. Шторы-то задернуты.

— Филч, я даже еще не уснул толком!- устало и сварливо сказал Дамблдор.- Ты уверен, что у тебя срочное дело?

— В Хогвартсе поселилась карга,- сказал Филч.- Я давал клятву беречь детишек от напастей. А хуже карги напасти не придумали.

Пьяный или нет, без сна или заспанный, Дамблдор всегда был рассудителен и хладнокровен.

— Ты так считаешь? Карги уже лет сто как забились на болота где-то в Ирландии, и еще жила пара старух в Уэльсе, громких историй про них я давно не слышал. Думал, скопытились ископаемые ведьмы. В наше время покупать зелья из жира девственниц или слез матери над задушенным первенцем как-то не принято. Но ты наверняка что-то узнал, если не даешь мне спать. Откуда она взялась, как зовут?

— Зовут Вобла. Взялась из личного имущества ученика Эванса. Карга — его личный фамильяр. И она мне заявила, что Устав школы такое дозволяет.

— Занятно,- сказал великий светлый маг, так как нечего было ему сказать.

— Она устроила скандал, потому что, по ее словам, вы лично перенесли мальчика в Хогвартс, не озаботившись приобретением одежды, учебников и волшебной палочки.

— Карга, которая переживает за мальчика из маглов,- Дамблдор пытался так-сяк уложить в голове противоречивую, или, точнее, неправдоподобную информацию.- Как она вообще попала к Гарри Поттеру?

— Директор, он Эванс, а не Поттер. — возразил Филч.- Но я узнал, что он вассал рода Поттеров. Рода, где вообще нет живых, не считая старого эльфа по кличке Форца. А тот самый Форца заявился сюда и сказал…

— Ты поразительно многое узнал этой ночью!- благодушно удивился Дамблдор.- Обливейт!

— Ох, господин директор, за сорок лет вы уже не помню сколько раз бьете в меня обливейтом, и не можете запомнить, что меня он не берет. Я сквиб с аномальным сдвигом краткосрочной памяти. Она перекрывает векторально долгосрочную, и диффузия нейронных сигналов…

— Д-да,- сказал с зевком директор.- Оплошал и прими извинения. Дважды тебя в Мунго смотрели. Уникум. Итак, в замке карга Вобла. Кого-нибудь успела сожрать?

— Вроде никого,- осторожно сообщил Флич.

— Тогда я посплю. Передай мальчику и его фамильяру, чтобы зашли к директору после первого занятия.

Дамблдор упал в перину и блаженно зажмурился. Феникс стал курлыкать колыбельную.

А фиг ему! Спустя еще двадцать минут внизу заклекотали горгульи, оповещая о визитерах на лестнице. Из камина в кабинете что-то неразборчивое прокричала профессор Макгонагалл. Разнервничался и противно заорал феникс. Директора, только-только нырнувшего в сон, будто акушерским крючком выдернули из лона матери.

Воли у самого матерого колдуна Англии хватало, но в кулак волю он давненько не зажимал, теперь пришлось. Вскочил, шепотом заставил халат, туфли, колпак придать ему потребный вид. Очки плюхнулись и засияли золотом, а сам он переместился в глубокое кресло кабинета, со стола пропали бумаги и штучки-дрючки, появился вскипяченный чайник, заварочный костяной фарфор, прочие элементы радушия, включая три вазочки с мармеладом, нугой и кос-халвой. И тут же с лестницы в кабинет ворвалась Минерва, несколько взвинченная и порядком растрепанная.

— Альбус, это надо видеть!! Гостиная Гриффиндора.- после чего исчезла.

Директор почесал нос. Зачем к нему ломились с двух сторон, если могли сразу позвать в ту гостиную? Чай заварен, пройдет минут двадцать, и божественный напиток станет смолистым и горьким. Он не в первый раз за утро вздохнул и дернулся в ускорении аппарации.

В гостиной Гриффиндора на диване лежала девочка-первокурсница. Над ней хлопотала целительница Помфри.

— Что с девочкой?- спросил директор.

— Паническая атака спровоцировала выброс магии. Девочка из сильных, поэтому спальни для младших мальчиков больше нет. Ничего из ряда вон, почти обычный случай, дня три ребенок отлежится и встанет на ноги.

— А как эта девочка попала в спальню мальчиков?- спросил Дамблдор.

— Вот именно!- взвизгнул из-за его спины староста факультета Перси Уизли.

Дамблдор оглянулся, чтобы призвать старосту к спокойствию. Но решил с этим подождать. Перси был зол и у него были белые волосы. Кто-то пошутил и сильно разозлил старшекурсника.

— Минерва в той спальне, поспешите, а то у нее будет выброс не хуже первого,- посоветовала медведьма.

Уже ногами директор переместился в спальню. Стены там сохранились. А не было окна — вместо такового дыра в обрамлении расколошмаченной кирпичной кладки, эдак два на два метра. Из помещения исчезли кровати и тумбочки, книжки и предметы одежды валялись там-тут. А в центре комнаты образовалась живописная компания. Большой мешок с распущенной горловиной, из которой торчали длинные волосатые ноги одного из близнецов Уизли. Второй близнец держал брата за эти ноги, чтобы тот не провалился в мешок окончательно. Минерва стояла над Эвансом, который сидел в одних трусах на корточках у стены с невозмутимым лицом.

— Немедленно прекратите безобразничать, Эванс! — в очередной раз прокричала профессор трансформации, нагнувшись к ученику. Мальчик посмотрел на нее, содрогнулся и выплюнул прямо в ее придвинутое в крике лицо большого черного слизня. Макгонагалл отшатнулась с гримасой отвращения на узком лице.

— Минерва, да разуй ты глаза: мальчик под заклинаниями,- сказал укоризненно Дамблдор и легкими движениями палочки снял с Эванса последствия сдвоенной атаки Уизли. Эванс судорожно вздохнул.

Директор перевел взгляд на сцепившихся близнецов. У того, что снаружи, были белые волосы. Он плакал и судорожно перехватывал кистями рук ускользающие ноги брата. Дамблдор много лет наблюдал за разными Уизли и безошибочно вычислил завязку этой свары.

— Мальчик мой, Гарри, тебе стало полегче?- отечески спросил он.

— Спасибо, вы мне очень помогли,- ровно сказал Эванс.

Директор кивнул, и несколько раз потыкал палочкой в направлении мешка, шепча разные заклинания и призывы. Без последствий.

— Как любопытно, Минерва,- почти радостно удивился директор.- Это мешок сделан великанами. Нашу магию игнорирует. Блестящая тема для исследования.

— А-а!- сказал один близнец и упустил второго. Мешок сыто всхлипнул и завязал горловину.

— Эванс, ты еще пожалеешь,- зашипел мокрыми губами близнец.

— Гарри, не слушай Уизли, они все отличаются темпераментом. Ты попробуешь вернуть его брата?- обратился к мальчику директор.

Эванс подумал, подошел к мешку, знаком предложил зареванному беловолосому близнецу отодвинуться. Присел и сказал: Мне нужен рыжий придурок.

И ничего. Одинокий близнец разревелся по-новой. Сзади, в дверях, по-родственному завыл младший Уизли. Рон демонстрировал большой фингал на лице слева, белоснежные волосы были выпачканы каким-то жиром или зельем, руки крепко держат туфлю 50-го размера.

— Будь точнее в просьбе, мой мальчик,- ухмыльнулся Дамблдор.- Рыжим тут остался только я, да и то в прошлом.

— Мне нужен Уизли с белыми волосами,- кивнув, сказал Эванс.

И мешок с готовностью выплюнул второго близнеца. В черной саже с ног до головы, с белой растрепанной шевелюрой. В руках он держал мумифицированный трупик рыжей кошки.

Ну никто не ожидал, что профессор Макгонагалл завизжит и упадет в обморок.

— Всех ко мне,- рявкнула вошедшая из коридора Помфри.- А вы, директор останьтесь. Вам тут работа найдется — она имела в виду разрушенную спальню.

Трансформировать спальню было бесполезно, потому что это временная затея, плюс Хогвартс был цельным магическим созданием и любой внешней переделке сопротивлялся. Дамблдор и не пытался фокусничать, а вызвал домашних эльфов и попросил до вечера все восстановить. Эльф Бинго в котелке залихватски взял под козырек. Старый маг удовлетворенно вздохнул, вспомнил про завтрак, и поспешил по направлению к столовой, но в гостиной его перехватил староста Перси Уизли.

— Директор, еще не все безобразия пресечены,- горько пожаловался он, и куда-то вверх потыкал рукой.

Под потолком комнаты висела его волшебная палочка.

— Никак?- спросил директор, поглазев и потыкав своей палочкой.

— Даже с лестницы-стремянки пробовал достать. Она тогда прячется,- опять пожаловался староста.

— А в чем ты провинился? Перси, дружок, я ценю твои достоинства, но что-то ты ночью натворил.

— Ни в чем! Не творил! Просто хотел отругать эльфов. И новенького, который Эванс. И какую-то старушонку игрушечную. Отдайте палочку, я больше не буду,- повинился парень.

— Видимо, не все то игрушечное, что таким кажется. Попозже я займусь этим,- кивнул Дамблдор и вышел. На завтрак он заказывал блинчики с клубничным вареньем и какао.

Самое удивительное, что Перси был страшно доволен тем, что стал блондином. Но не спешил никого благодарить.

8.

Эванса из медблока выставили первым. Два-три коротких вопроса о самочувствии. Он попытался рассказать, как это ужасно — давиться и выплевывать огромных скользких слизняков, но Помфри открыто ухмыльнулась:

— Привыкай, мальчик. Это Хогвартс. Тут все над всеми потешаются, в силу магических умений.

— Но я тут первый день!- возразил мальчик.- Не могу ни защититься, ни ответить.

— Маг свои проблемы решает сам. Беги в большой зал, еще успеешь позавтракать.

Но он не хотел уходить. Рядом лежала на кушетке вчерашняя соседка по пирушке, зубасто-кучерявая Гермиона, и Гарри Эвансу хотелось убедиться, что она очнется. А медичка рявкнула на него, дернула волшебной палочкой, и проклятое волшебство зажало паренька в кулаке и вышвырнуло из комнаты, так что он пролетел и растянулся в коридоре. Хотя бы никто этого не видел.

— Вобла, ты где?- негромко спросил Эванс, когда встал и отряхнул колени.

— Уже здесь,- раздалось со спины.- Носилась за одеждой, а то так и потопаешь дальше в одних трусах, снова тебя обидят.

Старушка висела в полуметре от пола, держа в ручонках большой ворох шмоток. Он натянул штаны, фуфайку, камзол и туфли, и действительно почувствовал себя уверенней.

— Завтрак прошел мимо,- заметила Вобла, когда по коридорам в разные стороны побежали разновозрастные ученики. Сытые, галдящие.- А через двадцать минут твой первый урок. История магии у призрака Бинса. Это хорошая новость.

— Чем хорошая?

— Можно прогулять. Призраку наплевать. На его занятиях либо спят, либо отсутствуют.

— Я хотел сказать, Вобла…

— Обиделся, что в спальне я не вмешалась? Не жди меня, как затычки, в любой сваре. Свои конфликты с детьми решай сам. Дружи сам, враждуй тоже сам. Я готова вмешиваться, когда тебе грозит смерть или мне грозит смерть,- Вобла нахмурилась,- Не ожидала, конечно, что в замке столько непонятного и мутного.

— Он же старый и огромный!

— Это верно.

— И я не обиделся насчет спальни. Но у меня нет долбаной палочки.

— Уже есть. Получишь ее в укромном месте, без лишних свидетелей.

— Да я нифига не умею колдовать. Когда научусь, неизвестно. А тут все на подбор наглые! Я хочу хоть как-то защищаться.

— Если надумал чего, пацан, рожай уже,- нетерпеливо попросила старушка.

— Мне нужна рогатка. Мощная, чтобы метров на пятьдесят сильно била. Я в рогатках понимаю, лет с пяти отстреливался. Помоги с материалами.

— Тогда чего ждем?- довольно окрысилась карга.- Я всегда за живодерню! Рогатка — это такая хреновина для охоты на медведей?

— Не надо мне никаких медведей,- заартачился пацан.- Мне, наверное, проще чертеж нарисовать. А так нужна крепкая палка с рогулькой, надежная резина и кусок кожи.

— У меня в любимой комнате нароем,- решила Вобла.- Или стащим где-нибудь…Бинго, на помощь!

Вобла, того не зная, напророчила: в Комнате-потеряшке при участии домашнего эльфа нашлись сразу четыре набора рыбаков — среди преподавателей Хогвартса случались и такие. И в наборах были резиновые жгуты и рогатули для ловли щук на живца. Бинго, как только понял, какие характеристики изделия нужны Эвансу, наложил чары прочности на рогатку, упругости на резину и клейкости на кожаную прихватку для камней. Эванс нашел что-то вроде щебенки на полу (вообще-то необработанный сапфир), стрельнул — одного витражного стекла как не бывало. Бинго стал рвать уши, а Вобла увела паренька в коридоры.

Выискивали безлюдное местечко, и так попали с третьего на второй этаж, где в одном крыле имелся нерабочий женский туалет. Внутри лужи, серая плесень, в унитазах журчит водичка. На треснутой умывальной раковине сидит привидение девочки в голубой ночнушке до пят и плачет.

— Какая милашка!- сказала Вобла.

— Почему милашка?- удивилось привидение.

— Люблю, когда дети плачут.

Девочка насторожилась и поспешно нырнула в ближайший унитаз. А Вобла вытащила из-за пазухи довольно длинную и почти черную палочку. Старую, поцарапанную, с одного конца торчали нитки.

— Бэушная,- понимающе кивнул мальчик.

— Не то, это палочка твоего предка, говорю без дураков. Если с ней справишься, будешь круче на порядок.

— Что делать?- настороженно спросил он.

Старушка сунула палочку ему в руки и мгновенно очутилась у выхода из санузла.

— Пирожок, я в палочках ни бум-бум. Ты того, экспериментируй…

Он вздохнул и махнул сплеча…

Сперва ничего не произошло, а затем Эванс закричал от боли. Из палочки древнего Гонта выскочили черные шипы, пронзили насквозь ему кисть, чтобы еще через пару секунд опутать всю руку до плеча. Он упал и засучил ногами от боли.

— Филч, убью суку,- сказала Вобла, не трогаясь с безопасной позиции в дверях.

Эванс затих, посмотрел — черные шипы пропали, палочка преобразилась: стала короче и сияла лаком как новенькая. На ладони свежие белые рубцы шрамов.

— Я ненавижу магию,- тихо сказал мальчик.

— Если я правильно поняла, палочка тебя признала. Один богарт и один портрет будут пока что жить. Пацан, подбери сопли и еще раз махни палочкой. Ну же, худшее позади!

Он посмотрел на старушку в воздухе. У нее свалился один красный сапожек, обнажив нижнюю лапку с тремя загнутыми когтями. Еще раз вздохнул и слегка махнул обновленной палочкой.

Раковина, на которой пять минут назад сидела призрачная девочка Миртл, а вместе с раковиной и кусок грязной мраморной стены с лязгом ушли вбок, показав круглый мокрый лаз, в который мальчик мог бы пройти не сгибаясь. Идти не захотел. Что-то стало скрипеть-шелестеть: в круглом отверстии появилась огромная зеленая голова змея-василиска, пасть приоткрылась, выпуская метровый язычок. Василиск прошипел:

— Кто звал?

— Никто. Это палочка…У меня новая палочка,- тихо бубнил Эванс. Точнее, прошипел.

— Все Гонты чокнутые,- сказал василиск и исчез, а стена и раковина встали на место.

С потолка шмякнулась Вобла, окаменевшая под мимолетным взглядом змея.

ГОРЬКИЕ СЛЕЗЫ ГАРРИ ПУХЛИКА 3

Часть третья:

Лейся беда, что с гуся вода

1.

Привидение карги по кличке Вобла окаменело и превратилось в плоский отпечаток, вроде груботканого коврика. Гарри Эванс некоторое время рассматривал останки фамильяра, потом скатал этот коврик в трубку, а волшебную палочку сунул в карман камзола и пошел в покои Гриффиндора. Появилась у него палочка, очень хорошо, но вляпалась старушка, очень плохо, если не ужасно — с ней пацан чувствовал себя чуток безопасней. И с палочкой не все ясно, а если она конкретно заточена для вызова того огромного говорящего гада? Что-то щелкнуло в голове: змей шипел, и в ответ с готовностью Эванс шипел, а в зоопарке шипел-заливался братик в очках. Это означало какую-то связь, но какую, ума или сведений у него не хватило понять. Утешало что? — еще рогаткой обзавелся, хоть одно проверенное оружие под рукой.

Старшекурсница в красной мантии подсказала, как по кодовому слову «Доблесть» попасть в логово своего факультета. Там тусовались трое незнакомых парней постарше. Один спросил, удивленно разглядывая костюмчик первогодка:

— Пухлый, ты на самом деле Гарри Поттер?

— Придурок, меня зовут Гарри Эванс,- в тон ему ответил пацан.

— Зря нарываешься. Только мы, если что, тебя от сынков Пожирателей защитим,- рассудительно заметил второй из компании у камина.- Просто объясни, ты тот самый Поттер? И где твои очки?

— Я вассал Поттеров, зовут Эванс, очки мне не нужны,- он поспешил уйти в спальни.

В их комнатке трудились запыленные и все равно радостные эльфы. Двое восстанавливали кирпичную кладку на окне. Один уже закончил с кроватями и теперь то исчезал, то появлялся с выглаженными стопками постельного белья. Мешок с вещами, заботливо собранными Воблой, лежал на своем месте у изголовья его кровати. Эльф одним искусным жестом накрыл постель одеялом, повернулся — юбочка и челка до глаз выдали девочку, и тоненький голосом произнес:

— Здравствуйте, волшебник Гарри Эванс! Я Жужа и отвечаю за порядок в спальнях. Где ваши котелки, учебники, тетради? Их надо удобно разложить по полкам.

Он спросил у мешка, мешок выдал сразу шесть котелков и большую стопку потрепанных и новых книжек. И несколько тетрадок с шариковыми ручками впридачу. Девочка-эльф настороженно смотрела на котелки и мальчика. Мальчик тоже напрягся.

— Что не так?

— Все очень так. У вас, Гарри Эванс, самые лучшие котелки для варки зелий. Золотые большой и малый, серебряные большой и малый, из нержавейки большой и малый. Такой набор стоит около трех тысяч галеонов. Бедный-бедный мистер Уизли!

— Это тот рыжий-конопатый, который в мой мешок попал?

— Он обязательно полезет к вашим котлам,- кивнула девочка-эльф Жужа.- Золото и серебро этого мальчика сведут с ума.

— У него другие котлы?

— Самые плохие, оловянные.

— И что?

— Наш старший эльф, многоуважаемый Бинго, приказал помогать вам, Гарри Эванс. Можно сделать так, чтобы ваши котлы для Уизли стали невидимыми. Нам, эльфам разрешено применять безвредные отводы глаз. Например, девочка моется в душе, мальчик зайдет, а не увидит плохого! Жужа позаботится!

— Стало очень интересно, чего там плохого или страшного, если девочка моется. Но в остальном я тебя понял. Договорились,- кивнул Эванс.- Я буду что-то должен? Нет? А еды я могу у эльфов попросить? Промахнулся сегодня мимо завтрака…

На тумбочке появились стакан с чаем и тарелка с двумя пирожками. Он откусил от выпечки, внутри капуста.

— Ваша бабушка, миссис Вобла, Ваш сюзерен, эльф Форца и наш Бинго договорились, чтобы вам подавали только полезную еду,- сказала, потупив глаза, эльфийка.- Мне очень жаль. И никакого сладкого!- она демонстративно захныкала и пропала из спальни.

Эванс не хныкал, но обиделся. Вытащил из мешка себе наплечную сумку, натолкал тетрадок и ручек, посмотрел в плакат с расписанием занятий, который еще вечером староста Перси вешал в гостиной у камина, и пошел на урок трансфигурации. Второй пирожок попался с вареной морковью.

Жужа в юбочке доставила Эванса к кабинету трансфигурации, потому что сам он заблудился минут через пять, очутившись в кладовой с постельным бельем, и криками призвал ее на помощь. Класс был еще пустой и показался ему почти родным из-за двух рядов обшарпанных двуместных парт, когда-то покрытых голубой краской. Как в его начальной школе! На учительском столе у окна сидела полосатая кошка в красном бантике и вылизывала шестку на боку. Эванс — желая хоть с кем-то подружиться — сунул кошке под нос недоеденный кусок пирожка с морковью. Животное зашипело и отпрянуло. Он пожал плечами и сел подальше от начальства, ближе к свободе, у приоткрытого окна на «камчатке». В класс с гоготом ввалились гриффендорцы, среди которых отсутствовали Рон Уизли и Гермиона Грейнджер. За ними не спеша, с показным спокойствием вошли семеро в зеленых мантиях — ученики факультета Слизерин. Сама захлопнулась дверь, кошка подпрыгнула и в лихом кувырке перекинулась сухой и долговязой дамой в очках, черной мантии и с палочкой в руке. Дружные ахи заставили профессора Минерву Макгонагалл слегка улыбнуться.

— Тишина! Опоздавших не буду впускать! Мы начинаем заниматься самой сложной и необходимой каждому волшебнику частью Магии — трансфигурацией.

Говорила Макгонагалл минут пять, очень воодушевленно. Эванс видел, как разгорался восторг на лицах некоторых детей. Он оставался безучастным, полагая, что ничего-ничегошеньки не знает ни о магии в целом, ни о прочих ее разделах. Зато усвоил, что верить магам на слово глупо и опасно. Когда приказали, выложил перед собой новенькую черную палочку. Декан в юбке, которая ходила между рядами парт, не прерывая вступительного спитча, остановилась возле его места, скосила взгляд на палочку. Потом, чуть помедлив, попыталась взять ее в руки. Не смогла — раздался легкий треск, будто кололи лесные орехи, и ее кисть слегка отбросило в сторону.

— Что за фокусы, Гарри Поттер?- с неприятной готовностью разозлилась Макгонагалл.

— Это не я,- сказал он.

— Вы не Поттер или не вы налепили на палочку защитное заклятье?

— Ага,- кивнул пацан.- Там не я и тут не я. Шляпа назвала меня Гарри Эвансом, госпожа профессор. А свою палочку я сам боюсь.

— Останетесь после занятия,- сухо сообщила Макгонагалл и продолжила речь для всех остальных.

А потом около часа он сидел, выводил палочкой загогулины, старался разборчиво выговорить сложные заклинания, чтобы спичка на парте превратилась в иголку. Судя по голосу преподавательницы и радостным вскрикам детишек, у кого-то что-то получалось. Он взмок и сильно устал. Ему стало казаться, что черная палочка на него злится и готова сделать какую-то пакость. Отложил ее от греха. И прикрыл спичку ладонью от мимолетного взгляда сердитой преподавательницы. Она пошла к своему столу. Он убрал ладонь — обнаружил большую цыганскую иглу, но ярко-черного цвета. Испугался, накрыл иглу ладонью.

— Все поднимите спички или то, что смогли с ними сделать,- громко приказала преподавательница.

Он поднял спичку, в которую опять превратилась черная игла. Кто-то из соседей, особенно дети в зеленых мантиях, над ним подсмеивались и тыкали пальцами. Все первокурсники ушли, он встал и подошел к столу. Его спичка, как только осталась одна на парте, зазмеилась и куда-то уползла.

— Первый вопрос, это что на вас надето?- сердито осведомилась Минерва Макгонагалл.

— Мне кажется, это камзол или кардиган для дуэлей, местные эльфы мне говорили, что он из позапрошлого века. И сшит для учеников Гриффиндора, потому что вот тут и еще там, на кармане, гербы со львом.

— И где вы его раскопали?

— У меня ничего из одежды не было. Эльф, который главный в Гриффиндоре, по имени Бинго, помог мне всякое подобрать. Он уверял, что я в таком виде не нарушаю правил. На мне утвержденная форма одежды, но старых времен.

— Вы их не нарушаете,- признала Макгонагалл,- но вы слишком отличаетесь. И эта странная палочка, она наверняка не от мастера Оливандера.

— Палочка моего прапрадеда. Так мне сказали. Еще можно вызвать эльфа рода Поттеров, если у меня все неправильно. Он обещал мне помогать.

— Правда? Поттеры вас оберегают?- Минерва Макдонагалл на глазах смягчилась.- Есть еще одно дело, вызовите для разговора своего ужасного фамильяра. Я должна с ним разобраться.

— Не получится. С Воблой случилось несчастье,- он вынул из сумки коврик и раскатал у декана Гриффиндора на столе. — Я хотел спросить, что с ней случилось и можно ли ее оживить.

Макгонагалл пару минут остолбенело рассматривала плоский вариант прозрачной старушки. С оскалом на лице, куриной лапой, длинными черными когтями на тонких ручонках.

— Понятия не имею, что это,- сказала она.- Ни малейшего. И уверена, что самое лучшее для вас — запрятать вот этот отпечаток, а вероятнее всего, это уже труп, и как можно дальше и глубже. Идите, Гарри, иначе вы опоздаете на обед. И постарайтесь больше ничем меня не удивлять.

— А чем я вас удивлял?- озадачился Эванс, понял, что ответа не будет, и пошел из класса, пряча коврик в сумку.

— Гарри!- окликнула преподавательница, и он замер.- Вы должны помнить, что мы ждем от вас большего. Ждем успехов и деяний! Идите.

— Мне никаких деяний не нужно,- буркнул он на прощание.

2.

А в это время в кабинете директора Хогвартса шло заседание тайного боевого ордена под названием «Феникс». В усеченном составе, это Дамблдору не нравилось, и повестку определял не он, а семейство Уизли. Потому что явились они фактически без приглашения, но с претензиями и угрозами, к тому же прихватив за компанию оборотня Римуса Люпина.

— Рад приветствовать вас, мои боевые товарищи, хотя именно сейчас вы прибыли не вовремя,- сказал великий светлый маг из-за своего стола, и его добрые глаза нахмурились за переливчатыми стеклышками золотых очков.

Слегка растрепанная мисс Уизли в домашнем платье, как обычно, напоминала большую курицу-наседку, ее супруг Артур Уизли имел куда более скромные размеры и сейчас с удовольствием пил чай (тот самый горький, полтора часа в чайнике настаивался) и закусывал горкой мармелада. Надо отметить, что старшие Уизли остались верны пронзительно рыжим волосам. А четыре сына, которых посадили у входа на стулья, все еще явились ослепительными пергидрольными блондинами. Парни обиженно смотрели, как пьют чай и поедают сладости их родители. Люпин был верен себе — в изорванной мантии, стоптанных ботинках, стоял и тоскливо смотрел в окно, возможно, на нем начинало сказываться близкое полнолуние.

— Во-первых, Альбус, неделю назад ты сам требовал сбора, потому что возникли неполадки из-за Гарри Поттера,- сердито заговорила миссис Уизли, или боевая Молли.

— И вам было вроде как некогда, я самостоятельно решал проблему. Вместо одного мальчика нашел другого и даже ввел того в род Поттеров,- парировал Дамблдор.

— Тем не менее, ты хотел собрать совет, и мы отодвинули все дела-заботы, чтобы явиться. Но вдруг ваш Хогвартс подкинул еще один повод сюда мчаться. Кто-то превратил моих сыновей в крашеных петухов!- взорвалась Молли истошным криком.

Все, кроме директора, вздрогнули и визуально уменьшились в размерах.

— Молли, во что только не превращались наши детки, им всегда неймется,- постарался сгладить ситуацию ее муж

— Но никогда их не превращали в копии Малфоев, ненавистный род приспешника Темного Лорда,- рявкнула его супруга.

— Маман, да чего там причитать, мы уже покумекали,- встрял один из близнецов, а второй вдруг поднял руки с зажатыми склянками, выливая одну на себя, другую на голову брата,- Фокус и покус! От лучших зельеваров школы! Снейп, сдохни от зависти!

Зашипело, завоняло, обоих скрыл на две-три секунды бурый пар, а потом оба показались с сияющими улыбками. Посмотрели друг на друга и зашлись хохотом. Левый остался без волос, которые сползли белесыми клочьями, у правого на голове торчала черная кабанья щетина. Перси из осторожности отскочил к оборотню. Рон упал и хохотал, суча ногами.

— Придурки!- рявкнула мать.

— Веселые проказники,- беспечно сказал директор.

— Кто их проклял, сделав Малфоями?- стукнула кулаком по столу Молли.- Я требую имя! И компенсацию в двести, нет, пятьсот галлеонов. Рон мне рассказал, что это происки какого-то толстяка Эванса, чей он сын?

— Толстяк Эванс и есть мальчик, признанный родом Портеров,- медленно сказал Дамблдор.- Это двоюродный брат погибшего Гарри Поттера, который занял в наших рядах его место. Тебе, Молли, все теперь ясно?

— Хочешь сказать, покладистые Уизли опять мимо кассы пролетят? Поттеры богаты, пусть компенсацию отстегнут.

— За что? Рон, ты не рассказывал матери, что с тобой случилось?- повернулся Дамблдор к младшему сыну Уизли.

— Да я просто смотрел, и не собирался ничего. А он как говнюк, сразу в рыло,- быстро ответил Рон, демонстративно потирая крупный синяк на скуле.

— Утром, пока все спали, Рон полез в мешок с вещами Эванса-Поттера. Мешок зачарован и проглотил воришку.

— Этого не может быть, мы гордимся принципами рода Уизли! Ни один из моих…- вскочил и начал возражать Артур.

— Папан, мешок классный, там столько всего, я тоже в него залез!- хвастливо сказал лысый из близнецов.

— Залезал ты весело, а внутри орал как недорезанный,- вставил второй близнец. — А я не залез, не успел. Нас вообще-то одна дурочка спалила.

-Нельзя детям в спальнях держать опасные вещи,- заявила Молли.- Типичная провокация.

— Нельзя шариться в чужих вещах,- вдруг сказал от окна Люпин .- Ребята, это школа для лучших волшебников Англии, в ней все умеют защищать свое добро. Или держите руки при себе, или наверняка еще не раз пострадаете.

— У меня семеро детей, а в доме шаром покати. Они просто не понимают, что такое свои или чужие вещи. Хватай, что нашел, если успеешь,- горько запричитала мать.- Мы сражались с мерзким отродьем сатаны, гибли и теряли здоровье. А теперь я нищая мать одичавших придурков, да, самой стыдно, и ты тоже нищий побирушка, Люпин. За что мы сражались? Где наши награды и трофеи? Кто из вас мне объяснит? Может быть, великий маг и директор Хогвартса и Верховный Чародей всех магов? Ты высоко летаешь, Альбус, а мы по макушку в грязи.

— Молли, все твои дети учатся в Хогвартсе бесплатно. И получают деньги на необходимые для учебы принадлежности,- парировал директор.- Не говори, что билась с Лордом за деньги, тебе станет потом стыдно.

— Пусть станет, но деньги нам нужны сейчас. Твои соратники дохнут от нищеты, а ты им пол-кило мармеладок выставил. Пусть Поттеры дадут мне тысячу галеонов!

— Молли, да при чем тут вообще Поттеры? Твои детки напугали до полусмерти девочку-первокурсницу, у нее произошел магический выброс, от которого комнату разнесло в клочья, а рыжие ребятки стали белыми…- мягко увещевал Дамблдор.

— Она наверняка дочь Пожирателей. Взять штраф с родителей или пусть гниют в тюрьме!

— Она из маглов,- вмешался Люпин.- Так называемая новообретенная. Хочу поздравить, Дамблдор, судя по такой сильной вспышке внутри защитных контуров Хогвартса, у девочки впечатляющий потенциал.

— Еще и умница, магловские дипломы блестящие,- прихвастнул директор.

Молли на секунду задумалась, конопатое ее лицо стало хищным, и она заявила:

— Ты отдашь ее нам!

— Молли, у нас уже есть девочка, как там ее, Джинни,- удивился Артур Уизли.

Молли Уизли с презрением посмотрела на него, повернулась к детям и рявкнула: Все вон!

Ее муж предпочел выйти за компанию с сыновьями. Люпин поймал гневный взгляд ведьмы и, пожав плечами, тоже ушел. А директор тяжело вздохнул — торговаться Молли любила.

Спустя час директор и Молли Уизли вдвоем пришли в больничный покой к целительнице Поппи Помфри.

— Как наша бедняжка Грейнджер?- спросил Дамблдор.

— Быстро восстанавливается. С утра пока спит, но судя по всему, магия к ней вернулась, и вечером я девочку отпущу на волю.

— Покажи мне ее,- сказала Молли.

— Это зачем?- удивилась Помфри.

— Грейнджер здорово напугала детей Молли, и мать хочет убедиться, что девочка не представляет опасности,- сказал, поблескивая стеклышками очков, директор Хогвартса.

— В точку,- кивнула Уизли.

Помфри скривилась, но промолчала. Директор всегда прав, да и ссориться с темпераментной Молли не хотелось. Она показала на дверь, за которой в боксе спала девочка.

— Кстати, что там с нашим Квиринусом?- приостановился Дамблдор.

— Сама не поняла. В десять проснулся, запричитал, что опоздает на занятия, и ушел. Правда, выпил четыре флакона с крововостанавливающим. И шел по стеночке. Выглядит как ходячий труп. Пахнет тоже как труп.

— Тем не менее, вот тебе урок: меньше паники, больше терпения, и мнимый умирающий готов дальше учить деток,- насмешливо заулыбался директор.- Если я прихворну, не смей сдавать меня в лечебницу Мунго, просто дай выспаться.

Помфри опять промолчала, засунув все железные аргументы и гордость подальше и поглубже. Кто спорит с шефом, говорили в медучилище, тот выносит утки.

Двое вошли в палату к спящей девочке. Дамблдор плотно закрыл дверь. Молли Уизли рассматривала Гермиону.

— Сможет ли такая малявка помочь мне разрушить проклятье рода Уизли?- спросила она, скорее всего, у самой себя.

Директор пожал плечами. Он давно старался лишнего не обещать. А обещанное превращать в пользу.

— Милая, просыпайся,- затормошила девочку мать рыжего семейства.- Очухалась? Молодец! Империо!

Гермиона Грейнджер сидела на кровати в ночнушке и остекленелыми глазами смотрела на кончик волшебной палочки в руке Молли.

— Слушай внимательно. Ты проснешься и меня не вспомнишь. Но тебе с этого момента сильно нравится Рон Уизли. Следуй за ним и заботься только о нем! Рон предложит совершить магическую помолвку, древний и красивый обряд, а ты согласишься. Родителям ничего сообщать не нужно. Теперь спи, милая.

Девочка опять легла и заснула.

Дамблдор поморщился:

— Насобачилась ты с Империо, Молли. Жаль, грубовато исполняешь.

— Это почему?

— Потому что девочка от страха напрудила. Поменяй ей одежду и постельное белье. И пару чистящих заклинаний выполни.

— Мало мне своих грязнуль!- буркнула женщина, но директор так посмотрел на нее, что она поняла — время своевольничать и скандалить для нее уже вышло.

В коридоре перед медотсеком стоял Римус Люпин. Переминался с ноги на ногу. Тело ломило, злость начинала подкатывать к голове, как кислая отрыжка. Вышел Дамбдор, оглянулся — коридоры были пусты, и портретов-шпионов в этой части подвалов не висело.

— Спасибо, что дождался меня,- поблагодарил он Люпина.

— Я приехал за триста километров, и заранее скажу, что на обратную дорогу не имею денег. Хочется узнать, зачем я здесь. Вы же не думали, что я своим видом успокою Молли Уизли,- невесело ухмыльнулся оборотень.

— Я хотел услышать от тебя совет по самому важному для нас делу,- прервал его директор.- Лорд прямо сейчас находится здесь, в Хогвартсе. У Снейпа воспалилась метка. То самое рабское клеймо на предплечье, оно жжет зельевара с середины августа.

— Но как?

— Я пришел к выводу, что лорд сделал крестражи, осколки души, для новых воплощений. Страховался на случай гибели. Видимо, один крестраж оживает. Большего не скажу, потому что сам мало что знаю.

— Это просто ужас!

— Нам ли страшиться грядущих схваток? Вместо того было бы гораздо интереснее и умнее готовить войска к бою. У нас был Мальчик, который непонятно как развоплотил Воландеморта. Мальчик из пророчества, наш заточенный и покрытый ядом кинжал в кармане. Увы, судьба лукава, и он погиб.

— Это правда?- Люпин схватился за голову.- Какие мы все ничтожества, не уберечь такого ребенка! Не прощу себе этого. Я до конца надеялся, что это уловка, ваш хитрый ход, чтобы запрятать сынишку Лили и Джеймса подальше…

— В другой раз поплачешь. Через сутки запрешься где-нибудь и вой на луну. Есть запасной игрок, Гарри Эванс. Его принял род Поттеров, так как выбора у мертвецов за алтарем никакого, и по моим выкладкам пророчество перейдет на него. Он станет убийцей Лорда. Но есть проблема, он совершенно не годится для этого. Раскормленное и капризное дитя с зачатками интеллекта, а как маг он нуль. А что сделает его гораздо сильнее, злее и неуязвимее?

-Зелья?- спросил Люпин.- Вы знаете какие-нибудь древние обряды? Да хоть черная магия!

— Я ищу средства везде, по разным закромам,- согласился директор.- Но самое очевидное средство — ты. И не таращь глаза. Кстати, они уже сильно пожелтели. Ты укусишь мальчика, я научу его перекидываться в любой день и любое время, чтобы постоянно и хорошо владеть ипостасями. На оборотне все легко заживает, оборотень в ярости — это свирепейший убийца, его трудно сразить даже магией. Скорость, сила, злость!

— Я никогда не заражу ребенка. Не потому, что за это грозит Азкабан. По личным представлениям о чести.

— Обливейт,- сказал директор, мягко улыбаясь.- Ну и дурак же ты, лохматый. Империо! Иди в Хижину, жди, а когда прикажу, укусишь и инициируешь Гарри Эванса. Но не вспомнишь, кто и зачем приказал. Тебе пора, Люпин!

Оба ушли, из кабинета выглянула ведьма Помфри. Видок у нее был, скажем так, пришибленный. Иногда все отдашь, чтобы не знать чужих тайн.

3.

Прошел обед в большом зале. Место рядом с Эвансом, которое раньше занимала Гермиона, осталось пустым. Никто другой к нему подсаживаться не спешил. Братья Уизли своими прическами вызвали фурор, такого хохота и криков Хогварс не слышал много лет, если не считать соревнования по квиддичу. Перси успел коротко остричь белоснежные вихры и выглядел даже элегантным, Рон натянул какой-то черный колпак поглубже, так что его выдавали неровные клоки сзади и челка спереди, а вот черная стоячая щетина близнеца и лысина второго близнеца манили многих — их головы без стеснения щупали, гладили и похлопывали. Что характерно, близнецы не собирались прятать новые прически — для этих весельчаков внимание публики было важнее чьих-то колких комментариев.

Предложенные блюда у Эванса в очередной раз вызвали мало энтузиазма. Суп игнорировал, взял горку картофельного пюре и немного странные зеленые тефтели. Тыквенный сок пробовал впервые, не понравился. В конце обеда, когда Эванс вылезал, перекидывая ноги, с длинной общей скамьи, к нему подошел второй упитаный мальчуган в их группе, представился Невиллом Лонгботтомом, и спросил, правда ли, что это он всех Уизли перекрасил.

— Да ничего подобного. Ты ведь там был, в спальне,- удивился Эванс.- И сам слышал, как кричала Гермиона! От ее крика прямо красная волна кругом пошла, я думал, так на месте и сдохну со слизнями в горле. Ты все видел и ничего не понял?

— Ты считаешь, что от ее крика все взорвалось, а братья побелели?- задумался Невилл.- В самом деле, почему-то все на тебя валят, а Гермиона в больнице, и это было похоже на магический выброс. А у тебя случались выбросы?

— Ни разу, только их мне не хватало- сердито сказал Эванс. И Невилл понял, что его распросы надоели, сам перевел разговор на гербологию. Он был фанатом растений, как когда-то покойный маленький Поттер. И Эванс подумал, что надо бы знаниями этого мальчишки воспользоваться. Растения-то в Хогвартсе магические, ясен пень, опасные и вредные, не дай бог случайно фиалку обидишь. А фиалка тебе зенки выдавит или откусит самое важное.

Но все разрешилось иначе, когда они пришли в теплицы на занятие по магическим растениям. Невилла сразу выделили, он был из рода потомственных ботаников, Спраут, учительница гербологии, прямо сказала, что он будет ей помогать и кое о чем расскажет лучше, чем она. А Эвансу, самому крупному и сильному парню, сунули тачку на одном колесе, показали у ворот теплицы яму с навозом и сказали грузить вилами там и катить сюда. Он не обиделся. Подумав, нашел в камзоле большой носовой платок (памятка о заботливой Вобле), намотал на лицо, чтобы меньше вони глотать. Навоз назывался драконьим, наверняка из-за убойного запаха — с ног валил. Хорошо, что мухи полностью отсутствовали. Почему так повелось, понял через пять минут: на двух крайних грядках внутри теплицы плотно сидели кусты с мясистыми округлыми листьями нежно-салатного цвета и крупными розовыми кувшинчиками цветков. Он катил тачку, а стебли с цветами закачались, будто бы сопровождая его передвижения. В воздухе мелькнуло насекомое, вроде как стрекоза, и один цветок мощно дернулся, вытянув стебель раза в два, и с легким чпоком бутон всосал в себя стрекозу. И сел на место. Впечатляло!

Когда докатил тачку до центра большой теплицы, во-первых, упарился. Во-вторых, Спраут его обругала и заставила надеть серый халат, перчатки и защитные очки, а напоследок кто-то заревел, следом торопливо забубнил Невилл. Это пацан из маглов (Эванс научился безошибочно различать детей из маглов и магов по манере держать себя и говорить!) зачем-то сильно уклонился влево, где не было грядок целебных травок вперемежку с сорняками, а были крепкие узловатые побеги, вроде виноградных, с меленькими листочками и гроздьями черных ягодок. Их назвали силками, а силки показали норов, в мгновения сплетя мальчишке ноги, он упал, они оплели ему все тело и норовили придушить. Эванс понял, что первой ночью в лесу столкнулся с их дикими сородичами.

Самое невероятное: Спраут как раз далеко отошла, дети галдели, что Силки боятся огня и надо палочками запускать огонь и свет яркий, а Невилл просто поднял руку, успокаивая остальных, и что-то тихо зашептал. Мгновения, и плети Силков с каким-то виноватым шорохом расползлись, освобождая мальчонку. Белого и трясущегося. А через пять минут он откашлялся и закричал, что и сам запросто бы изорвал Силки и всю теплицу впридачу.

Навоз лучше всего — думал про себя Эванс.

Случились непонятные моменты. Под конец занятия в теплицах, когда назначенные преподавательницей Спраут десять тачек навоза были выгружены, Эванс сидел снаружи и наслаждался отдыхом. Щекотные ручейки пота приятно холодили спину и лицо под ветерком. К нему подошел Рон Уизли, отчаянно вымазаный в земле, тоже потный. Какое-то злобное растение ужалило или куснуло его, и он потирал плечо. Встал в метре, глядя на сидящего Эванса.

— Слышь, ты!- с усилием произнес Рон Уизли, почесал пятерней голову и белые кудри слегка стали землистыми.- Я решил сказать, что не в обиде, вот…

— Ты на меня не в обиде?- рассматривая пацана, спросил с сомнением Эванс.

— Ага.

— За то не в обиде, что полез воровать в мой мешок, или что назвал меня придурком?

— Ты меня ударил!- зло ощерился Рон.- Они требуют дружить, а ты опять как говнюк!

Он плюнул себе под ноги и ушел. А Эванс вспомнил про Гермиону и, как только их отпустили, почти бегом нашел ближайший туалет, старательно весь облился, чтобы от запаха навоза избавиться, и отправился вниз по лестнице, искать медицинские палаты. На первом уровне подвала наткнулся на гостиную Слизерина: у незаметной двери с резными изображениями змей стояли и болтали его ровесники-первогодки. В центре тоненький и очень холеный блондинчик, за ним прочные два шкафчика-парня, а в его руку вцепилась пухлая девица и что-то визгливо тараторила.

— Какие люди к нам!- громко сказал блондин.- Гарри Эванс, который сделал блондинами всех Уизли. Хотел спросить, ты ведь не собирался этой шуткой обидеть мой род?

— Врать не буду, ни тебя, ни род ваш я пока не знаю.- попытался отбрехаться на ходу Эванс, но крепкие, не меньше его габаритами, ребята загородили коридор, давая понять, что от беседы (или не только беседы) ему не уйти.

— Меня зовут Драко из рода Малфоев.

— Ну и молодец,- с максимальной для себя вежливостью кивнул Эванс.- А мне не нужно чужой славы. Близнецы Уизли сильно напугали Гермиону, мою однокурсницу, у нее произошел выброс магии, и спальня наша разлетелась, а Уизли стали белыми. Вот как было. Хочу ее проведать в больнице. Не подскажешь, Драко, как туда пройти?

— Мне сказали, ты призван вассалом рода Поттеров? Это так?- спросил, разглядывая Эванса, словно он диковинка какая, блондин.

— Это так.

— Род Малфоев входит в число первых чистородных, а род Поттеров стоит ступенью ниже. Если ты вассал равного, но нижестоящего нам рода, ты не можешь обращаться ко мне по имени. Называй меня наследником Драко Малфоем.

Эванс не хотел стычек, а спешил к Гермионе. Он повернулся, решив силой протиснуться сквозь крепких ребят прочь. Но тут в его рукав бесцеремонно вцепилась пухлая девица с густо накрашенными глазами и маленьким, как у рыбки-гуппи, ртом, при том сильно его ущипнув.

— Это магловская одежда? Очень похоже на дуэльный камзол. У моей мамы есть коллекция дуэльных костюмов, я даже трехсотлетние там видела. И я не понимаю, как маглы пошили вот такое?

— Это на самом деле дуэльный камзол Гриффиндора позапрошлого века,- мрачно сказал ей Эванс и вырвал руку.- И не рви на мне одежду. Драко, твоя девица меня щупает и щиплет.

— Ты не смеешь оскорблять наших девушек,- сообщил, надуваясь как индюк, Малфой.- И теперь должен называть меня синьор Драко Малфой. Поттеры ошиблись в выборе вассала, магловский выкормыш.

— И вас всех в задницу,- сказал Эванс, толкнул плечом широкого парня с сонным лицом и прорвался в свободный коридор. Сделал два шага, но знакомые, неприятные для памяти, звуки заставили его обернуться. Все четверо: блондинчик, девица, два шкафа — выставили палочки, щерились и что-то азартно выкрикивали. Не зная, что предпринять, Гарри бесхитростно рухнул на пол — и над ним пролетело сразу четыре тонких жгута, белый и три черных. они опали где-то в полутьме дальнего конца коридора. Снова ждал неравный бой в незнакомом месте.

Он крутанулся и привстал на колено, а в левую руку уже легла увесистая рогатка. Свободная правая кисть выудила из нагруженного кармана сразу два мелких кирпичных обломка. Первый лег в кожаную пятку, натяг на уровне глаз, свист жгута — и попадание в низ живота одного из крепышей. Вопль, пацан валится как тумбочка. Через пол-секунды свист повторился, и его напарник поражен в правое предплечье, от боли уронил палочку и, смешно присев, попятился в позе краба, прикрывая собой Драко с девицей, а те с визгами спешат нырнуть в дверь своей гостиной. Третий выстрел он сделал в факельный светильник над дверью, и сноп брызг сменился сумерками. Никто не атаковал, крепыши не оголяя тылы дрейфовали к той же двери, тогда Эванс повернулся, прыжком вскочил с пола и скрылся за поворотом.

Судьба выделила жмень милости, он миновал два-три поворота и уткнулся в закуток с белыми дверями. Эмблема изображала какие-то цветочки и щипчики с лезвиями, он без стука рванул дверь и ввалился в покой медотсека.

— Здрасьте, очень извините!- запыханным голосом произнес Эванс.- Я хотел Гермиону Грейнджер навестить…

За небольшим белым столиком у окна сидела пожилая, но мощная телом тетка в белой мантии и таком же колпаке. И лицо ее было заплаканным. Утром он ее вроде бы видел в спальне факультета и тут, но тогда, после проклятий от близнецов Уизли, сам неважно соображал.

— Что случилось? С ней что-то?- спросил пацан.

— Как тебя зовут?- спросила тетка и громко высморкалась в салфетку, выдернутую из кармана мантии.

— Гарри Эванс. Я утром у вас был. Там рванула спальня, меня сюда с остальными забрали, но я-то здоров был.

На столе стояла бутылка в пол-литра черного стекла, с красной затычкой, но тетка взяла палочку, и бутылка исчезла. И красивая чашка с вензелями пропала. Из окна на все это волшебство и непотребство засмотрелась длинная черно-зеленая щука, мягко бултыхая плавниками в озерной толще воды.

= Хорошо, мальчик. Отведу тебя к Грейнджер, ей пора просыпаться.

И как только они вошли, кудрявая приятельница открыла глаза:

— Кто тут? Где я? Ты Гарри, помню, а вы кто?

— Я целительницаа Помфри. Утром у тебя был выброс магии, но все уже позади. Ты выспалась и в полном порядке. К тебе даже посетитель пришел!- Помфри переставила к кровати пацана, а сама скользнула в дверь, заметно качнувшись.

У Гермионы был заспанное и туповатое лицо. И его смущала розовая ночнушка, причем девочка не обращала внимания на свой вид и внимательно смотрела на Гарри, словно бы что-то не могла вспомнить.

— Утром что-то случилось? У меня туман в голове. Как-то все странно.

— Я спал. Ты меня разбудила, потому что Рон Уизли, рыжий сосед, рылся в моем мешке для одежды, и мешок его проглотил.

— Это ужасно! Что с ним?- она схватила и больно притиснула всеми ноготками локоть Эванса.

— Что с придурком Уизли? Вылез назад, волосы побелели. Потом все бахнуло.

— Он стал седым от переживаний? Мне надо его увидеть!- девочка вскочила и пошла к двери.

— Гермиона,- позвал он, а когда девочка обернулась, спросил, — В ночной рубашке пойдешь?

— Ой, я будто спятила. Выходи, я быстро оденусь, а потом мы разыщем бедного Рона.

4.

Все спали, перекрашенный Уизли не по-детски похрапывал и постанывал. Гарри Эвансу не спалось. Мучала непонятка с Воблой. Если бы он знал, что она окончательно сгинула, то сходил бы к лесу и похоронил ее. Возможно, даже поплакал. Но он чувствовал, что все не так однозначно. Достал из сумки коврик, машинально попросил палочку — Посвети, и неяркий мягкий свет упал небольшим конусом на отпечаток привидения. Она не была похожа на живую, скорее, казалась разляпистой страшилкой для Хэллоуина. И он решил убрать свет, когда с распахнутых глазищ старушки скатились, одна за другой, две слезы. Они были то ли розовые, то ли красные — попробуй разбери ночью при тусклом свете маленькой палочки. Эванс судорожно вздохнул и стал натягивать штаны. Он не знал, что надо делать, но вполне реальная боль сверлила его душу. И пакостное чувство стыда за свою немощь.

Выскочил в темную гостиную. Два часа назад он сидел здесь на стуле, впритык к камину, от которого шел густой сонливый жар. Захотелось побыть среди людей, но так, чтобы не было опасности, в покое. Чем-то смешили народ близнецы, он узнал, что их теперь легко различают: Фред был лысый, а Джордж с черной щетиной. Они шутливо благодарили за это Гермиону. А девочка сидела на полу, рядом с небольшим плюшевым креслом, в котором развалился Рон Уизли. Иногда она прислонялась плечом к его выставленному колену, вспыхивала отчаянным румянцем и снова садилась прямо. Эванс наблюдал за ней и обескураженно понимал, на что стала похожа девочка — на ластящуюся собаку. Даже не на кошку, а собаку. И лицо у Гермионы, когда она касалась тощей ляжки паренька, было каким-то нечеловеческим. Тогда он задумался, что с гордой и резкой маглой все стало не так, и нет Воблы, которая могла бы разобраться. Неприятное самодовольство раздувало лицо младшего Уизли, как вспучивает бисквит в горячей духовке.

Из гостиной в коридор башни Эванс выскользнул легко, так как дверь выпускала без пароля, но дальше халява кончилась. Напротив выхода, прямо под магическим ярким факелом, сидела кошка, и он ее узнал. Миссис Норрис, подручная старого завхоза. Кошка уставилась на него, словно давая шанс что-то предпринять, но фантазия у паренька не заработала, и животное взвизгнуло обиженным воплем. А он все еще стоял в оторопи. Из-за угла беззвучно вынырнул согнутый Филч в своей несменяемой грязной блузе. Первая мысль у Эванса — А если в мешке выбрать старику новую одежду, отпустит?

— Нарушаешь? Шкодничаешь, Гарри Эванс?- зловеще захмыкал Филч.

— Нет, у меня появилось срочное дело,- он постарался сказать это убедительно.

— Давно не видел твоей старушенции. Где фамильяр?

— В ней все дело. Она погибла, но я уверен, это не окончательно. Мне нужна чья-то помощь. Я ведь в магии ничего не соображаю.

— Погибла, говоришь,- Филч о чем-то размышлял.- Малыш, она жуткая старая карга, ты не представляешь, что это такое. Забудь ее как страшный сон.

— Она мой фамильяр. Без нее мне самому тут легче легкого сдохнуть,- упрямо сказал он.- Филч, это вы помогли с палочкой, я знаю. Помогите еще раз, я добра не забуду.

— Я сквиб, жалкий сквиб,- раздраженно сказал Филч.- Твоя вредная бабка недавно ходила в закрытые подвалы, чтобы советоваться с одним колдуном. Могу и тебя к нему сводить.

А через полчаса мальчик стоял напротив портрета Мерлина. Филч, впрочем, ни слова не сказал ему, кто такой Мерлин. Предпочел удалиться. На этот раз двери он ключами отпирал, а потом аккуратно прикрывал.

Сырая каморка с выпирающими из неровных стен крупными гранитными блоками. На стенах подвешены картины, все укрыты черными и серыми тряпками. По тряпкам кто-то крупно вывел надписи красной краской «НЕ ТРОГАТЬ, ГИБЕЛЬНО!». Один портрет, у дальнего окна, без тряпья, но едва различим, так как из распахнутой двери на него попадает немного света. Эванс был один, Филч завел его, ткнул пальцем в направлении картины, и ушел без лишних слов. Вообще-то не лишних. Само окно, должное показывать глубины озера за стеной замка, было забрано почерневшими досками. Стальные шипы, загнанные в камни, надежно держали доски.

— Ближе встань, я тебя не вижу,- сказал негромкий и будничный голос.

Мальчик сделал три шага и очутился в паре метров от портрета, на котором был изображен немолодой дядька, и странно, что без усов-бороды ( на всех портретах в замке бород хватало), маг носил на лобастой голове залихватский черный берет с пером непонятного цвета и был в свитере, так показалось Эвансу. В целом изображение казалось несколько размазанным, как на акварели или фреске, а нижняя треть картины сильно прогнила, краска облупилась, обнажив рваный холст и плесень на рассохшихся дощечках.

— Ты тот, о ком спрашивала карга,- с некоторым удовлетворением сказал дядька на портрете.- Дикий сирота с каплей крови Гонтов. Я ведь угадал, что ты из них?

— Эта палочка мне подошла, вроде бы. Палочка Гонтов,- показал палочку Эванс.- Вы только не злитесь, я из мира обычных людей, никаких правил и обращений не знаю. Вы сэр?

— Я в туманном прошлом был магом по имени Мерлин,- без пафоса сказал дядька, все еще всматриваясь в Эванса.- В мое время титулами не кичились.

— Даже я про вас много слышал,- пацан решил не брезговать подхалимажем.- А с той каргой, которая была у вас в гостях, случилась беда. Она мой фамильяр и как-бы даже друг…

— Карга другом не бывает,- поморщился Мерлин.- Но продолжай, в этом подвале слишком редко случаются гости, чтобы их перебивать.

— Меня сюда в Хогварс забросили, не спрашивая, чувствовал себя я хреново, она заставила лесника напоить меня молоком единорогов. Может быть, спасла, не знаю. Потом мы с ней обменялись дарами и принесли клятвы о взаимопомощи, и она стала моим фамильяром.

— Понимаю, теперь клятва требует от тебя действия.

— Я даже не знаю, жива ли она. Но недавно я увидел слезы,- Эванс достал скрученный коврик из карги, раскатал и показал Мерлину.

Волшебник с картины коротко ухмыльнулся.

— А кто это с ней сделал?

— Василиск.

— Кто вызвал из Тайной комнаты василиска?- заинтересовался Мерлин.

— Я и вызвал. Для пробы махнул палочкой, стена ушла, и его голова высунулась. А карга хотела в дверь улететь, не успела и сразу на пол такой лепехой шмякнулась.

На этот раз собеседник с удовольствием и смаком захохотал.

— Дитя из Гонтов, я скучал и гнил в подвале двести лет. А ты меня сумел развлечь хорошим анекдотом. Я говорю спасибо. Зажги огонь на палочке Гонтов и поднеси оттиск ближе.

Эванс все выполнил и держал оттиск, пока не устали руки.

— Хватит. Теперь коснись палочкой моего холста, в том месте, где у меня нарисована грудь,- попросил Мерлин.

Мальчик тяжело вздохнул. Почесал черной палочкой лоб с едва заметным белым рубцом.

— Зачем?- спросил он, и голос его прозвучал сердито.

— Для диагностики,- с выражением терпения и усталости сказал нарисованный Мерлин.- Палочка часть тебя, она всегда и все помнит, как магический резонатор. Я смогу понять, что именно происходило там, где вы встретились с василиском.

— Дайте клятву магией, что вы никаким способом сразу или позже не причините мне вреда,- потребовал Эванс.

— Дитя, какая магия? Я нарисован. Заклятье художника воспроизвело мои характерные речи и ужимки, впечатало кусок памяти и чувств. Я просто маленькая карикатура того существа, которое жило восемьсот лет назад. Мерлин был великим магом, а я сгнившая картинка. Не смеши мои сапоги, они без того каши просят! О чем я, у меня нет никаких сапогов, и ног тоже нет! Ха-ха!

Эванс раздумывал , не позвать ли эльфа Поттеров. Но если защитник рода Форца узнает, что пацан оказался еще и потомком другого рода, какого-то мутно-страшного, то будет встревожен. И как поведет себя после этого, неизвестно. Он ощупывал взглядом висевшую над ним картину. Бросалась в глаза черная гниль, мелкие трещины на изображении, искривленная и потерявшая позолоту рама. А дядька замер недвижно, словно от обиды умер. И мальчик поднес палочку к холсту. Легкое касание — с холста будто дуга электричества вонзилась ему в руку, судорогой скручивало все нервы и жилы, а изнутри такая же, но ледяная сила бросилась наперерез первой, как струя воды или льда под давлением, и две силы сшиблись. Отчаянной досадой искривилось лицо мужика на портрете…

Он уже сидел на полу. Стандартный прилет жопой об камни. Перед собой держал палочку, с кончика ее вился дымок. Посмотрел на Мерлина — рама-то осталась, а вместо портрета, ай-ай, черная дыра. Клочья холста на каменном полу.

— Ненавижу магов,- почти привычно сказал он, тяжело поднялся, потому что боль и судороги во всем теле затихали неохотно, и пошел обратно в коридоры.

Шагал минут пять. Поднялся этажом выше по лестнице. Стены из гранитных блоков сменились на кирпичные, но полутьма, сырость и гулкая тишина доказывали, что по-прежнему он в нежилом подземелье. Прямо впереди, на фоне красного кирпича, кляксой из ничего возникла чернота и стала разбухать бесформенными клубами. Явная угроза. Эванс остановился и выставил палочку.

— Плохой сегодня день,- сказал он.- А ночь еще хуже. Куда ни приду, сразу бах-бах, и чьи-то клочья. А я не виноват! Это такой день.

Клубок тьмы заворочался по-другому, как-то задумчивее, стал выцветать, и исчез. Пустой коридор. Издалека по-доброму запахло мясной подливой. Там была кухня и эльфы, уже знакомые места, он пошел туда.

5.

Богарт не вернул себе форму Филча, но по-человечески досадовал на свой же испуг или столбняк. Без пацана ему было бы в школе спокойней. Ему и всем прочим обитателям замка. Та его часть, которая направлялась служением Хогвартсу, была возмущена уничтожением единственного в замке портрета Мерлина. С другой стороны, одним опасным засранцем в хозяйстве меньше.

Половина ночи позади, ничего не придумано и не сделано. Эванс вяло брел, уже немного ориентируясь в проходах и залах на уровне первого этажа, к башне Гриффиндора. Между большим залом и башней находилась рекреация, в нишах которой стояли рыцари в доспехах (или доспехи без рыцарей), стены были густо увешаны копьями, мечами, булавами и прочей железной смертью. В эркерах имелись скамейки, одна стена драпировалась алым шелком и поверху имелась потускневшая надпись «Дуэльный зал». На огромном живописном полотне у входа в башню спал в кресле пузатый старик, не иначе как знаменитый фехтовальщик или головорез.

— Пухлик, как тебя там, не помню, иди сюда,- позвал его девичий голосок.- Второе окно, ниша с лавкой!

Эванс остановился, повернул голову. Ночь, два неярких факела на больший зал, за окнами гудит ветер. Никого. Рука в кармане обняла рогатку.

— Не таращь глаза, подойди ближе. Второе окно.

Он заметил какую-то кисею, вроде как из тюля, зависшую возле окна. Худая девица в длинной черной кофте вынырнула из пустоты и выводила вензеля палочкой. Второй рукой махнула ему. Он подошел и выжидающе посмотрел ей в лицо. Очень правильные черты, подбородок задран, густые черные волосы стянуты в тяжелый пук. Из чистокровных.

— Слизеринка?- спросил он.

Она за руку притянула его глубже в эркер, и снова завертелась палочка: та темная кисея с густой ячейкой развернулась, зал за ней стал плохо различим.

— Маскировочное заклинание,- горделиво сказала девица.- Как-нибудь научу. Но очень мудреное, я восьмерки месяц крутила, потом справилась.

— Как тебя зовут? Ну и зачем я тебе?

— А ты сам-то кто, или будешь откликаться на пухлика?- она коротко усмехнулась.

— Я Гарри Эванс.

— Не Поттер?- слегка удивилась собеседница.

— Долгая история. Еще раз — что надо?

— С нами так не разговаривают,- с укором повторно усмехнулась черноволосая.- Я Дафна Гринграсс. Да, угадал, слизеринка. Перед отбоем увидела, как ты накостылял Малфою и его прихлебателям.

— За такой кисеей пряталась?

— Да. У меня с Малфоями и некоторыми его союзниками проблема образовалась. Я увидела, как ты против них пращу применил. И решила попросить об услуге.

Она замолчала, ожидая согласия или вопросов. А Эванс решил не спешить.

— Ты поможешь?

— Мне в Хогвартсе одну вещь доходчиво объяснили. Маги на непонятку не подписываются, и за спасибо ни в чем не участвуют.

— Куда пропало рыцарство?- томно вздохнула Дафна Гринграсс.- Но я не знаю, как смогу тебя отблагодарить.

— Что надо?- повторил он.

По его тону девица догадалась, что терпение у него трещит по швам.

— Месяц назад меня принудили к магической помолвке. Отец говорил, что до совершеннолетия времени много, никакой свадьбы не будет, а прямо сейчас роду нужен союзник. Бла-бла-бла. Тот придурок, с которым помолвка, тоже учится в Хогвартсе, на четвертом курсе. И затребовал свиданий. А я его ненавижу. Отказать прямо не могу, он в своем праве, помолвка разрешает встречи, приличные разговоры и даже поцелуи в щечку. Очень хочу, чтобы это свидание нам кто-нибудь испортил. Камнем в лоб ему из-за угла, например. Тебе ведь это нетрудно?

— Давай угадаю,- предложил хмуро Эванс.- Ни одному чистопородному ты такое не предложишь.

— Нет, конечно. У нас все рода кровью или делами связаны, или вражда-месть-клятвы, и не дай бог помешать старшим в их планах.

— К тому же маглы дурачки. Последствий не могут просчитать. Верно?- продолжил он.- Непуганые идиоты. Таких легко пускать в расход.

— Ты обо всех плохо думаешь?

— Я думаю о последствиях. Но помогу, если ты послужишь мне советчиком. И пообещаешь не врать и не вредить.

— Без крови? Без магии в свидетели? Никаких обетов!

— Одна древняя бабуля рассказала, что раньше клялись проще. Палочка к палочке, даем вместе обещания. Согласна?

Дафна пожала плечами. Протянула светло-зеленую узкую палочку, он наложил свою черную. Сказал, что поможет испортить свидание. Она обещала честно отвечать на его вопросы и не причинять никакого вреда до окончания первого курса обучения. И палочки слегка засветились.

— Пустячок, а приятно,- сказал Эванс и с облегчением присел на лавочку.- Устраивайся тут, в ногах правды нет.

Она присела. Теперь он был добродушен, а черноголовая девица заметно скована.

— Когда свидание и где?

— Воскресенье. Пристань с лодками. За час до отбоя.

— Снаружи замка — это удобно. Будет уже темно, заранее можно позицию и отход приготовить. Нормально, засаду по всем правилам сделаем. Теперь посмотри на это,- и он в очередной раз достал из сумки свернутый тяжелый коврик.

— У меня был фамильяр. Привидение бойкой старушки. Случилась беда…

Дафна рассматривала отпечаток, и ее глазищи выкатились, почти как у застывшей карги. Провела над старушкой палочкой, вздрогнула, с опаской и внимательно оглядела паренька.

— Это поразительно!

— Я думаю, она живая. Я видел, как у нее катились слезы, часа три назад. Ты не знаешь, что можно сделать?

Дафна Гринграсс молчала.

— Ты не можешь ничем помочь?

Она отрицательно помотала головой. Треск — и палочка в ее левой руке разлетелась на щепки. Эванс подобрался и насупился. А девушку заколотила крупная дрожь.

— Да чтоб тебя!- она охватила себя за плечи.- Как ты говорил, с маглами уговоры без последствий? Сама по своей воле вляпалась!

Он молчал, так как не знал, как и что спрашивать. Слегка было неловко — вот палочки она лишилась.

— Первое,- шепотом заговорила Дафна,- иди к леснику, он ухаживает за фестралами, черные такие лошади магические. Жуткие, если их видишь. Но ты-то их не разглядишь…

— Я их видел,- кивнул он.

— Мертвую плоть они сразу пожирают, сунь фестралу эту старуху и поймешь, живая или нет. Это понятно? Второе, ее слезы не случайны. Фамильяр дает знак. Или она в ловушке и показывает ключ к спасению, или с того света вернуть ее просит, но с того света нельзя звать. Там уже перерожденные находятся, бесы по-магловски. Понял?

Он закивал.

— Слезы. Собери слезы,- она встала и ушла, не прощаясь и не оборачиваясь. Эванс почесал затылок, скинул от любопытных глаз в сумку обломки чужой палочки. Встал — за окном низина, вдали тусклый огонек. Хижина лесника. Он влез на широкий подоконник, дернул за ручку из бронзы, и рама приоткрылась. Прыжок метров с трех, земля мокрая, покатился. И вперед к хижине.

Дверь в хижину висела нараспашку. Эванс решил не тихариться, а попросить хозяина о помощи в беседе с фестралами. Привычно скакнул на высокие ступени, заглянул внутрь. Хагрид, судя по запаху, опять за ужином выпивал и теперь спал на полу, обернутый пегим мехом. Нет, не одеялом или шкурой, это на великана навалился и заботливо обогревал пес Клык. Храпели они в унисон, как искусные музыканты. Эванс пожал плечами и вернулся на двор — за высоким частоколом топтались фестралы, это было везение — иногда они по ночам охотились в лесу. Он размотал веревку на калитке и безбоязненно зашел в загон. Зря, тут же шарахнулся в испуге.

Ближе к выходу стоял вожак, самый крупный и с белесым хвостом. Его обнимал за шею какой-то человек. Вроде бы не взрослый, или мелочь нечеловеческих кровей. Когда тот обернулся, Эванс узнал своего однокурсника Невилла.

— Как тебя сюда занесло?- первым спросил Гарри.

— Это фестралы,- негромко ответил Невилл.- Ты их видишь?

— Фестралы и Невилл в обнимку, я вас вижу.- терпеливо объявил Эванс.- Странные порядки в Хогвартсе, по ночам везде шляются детишки. И не только они.

— Наверное, тебе я могу сказать. Твоих родителей убил Лорд, ну Сам-знаешь-кто. А моих запытали его слуги, так называемые Пожиратели смерти. Мы с тобой похожи, верно?

Коротко все обдумав, Эванс не стал плести возражения, а кивнул.

— На меня иногда такое накатывает. Мрак давит. Есть моя бабушка, леди Августа Лонгботтом, она требует искать и убивать Пожирателей, есть дядя, он издевается и называет меня сквибом. Конечно, я тюфяк, потому что не ищу этих врагов, но мне всего одиннадцать! Разве честно от меня требовать всего и сразу? А фестралы, они чуткие. Вроде как жалеют меня. Они рождены черной магией и охотно высасывают твои самые мрачные чувства. Это для них конфетки. И знаешь, после общения мне легче. У нас в мэноре есть свой фестрал, тоже меня обнюхивал и облизывал.

— Да все нормально,- кивнул Эванс.- Болтать лишнего не буду. У меня к ним свое дело есть.

Рулон прочь из сумки, поднес коврик к морде вожака. Фестрал ощерился рядами острых зубов, шумно задышал, и взял губищами картинку с каргой. Помотал башкой с небольшими рожками. Другие фестралы забили копытами и оскалились. Злятся? Невилл, глядя на это, озадачился и поспешно, не прощаясь, вышел из загона.

— Морда черная, я тебя правильно понимаю? Она мертва?- сурово спросил мальчик. А фестрал замотал мордой вверх и вниз, помахивая плоской каргой в зубах. У Эванса к его стыду потекли слезы. Шматок с плоской старушкой упал в траву. Он поднял ее, утирая частые соленые капли. И увидел, как из желтого зрачка фестрала потекла одна, но с жемчужину морскую, капля. И приложил оттиск к морде, подбирая слезу. Что-то изменилось — плоская Вобла в его руках задергалась. Страшненькая ее физиономия корчила гримасы. Фестрал ткнул пастью в лоб пацану, и он увидел мельком картинку с василиском. Все стало понятно. Погладил зверюгу, оживший коврик в сумку, сам бегом к замку, обогнув растерянного Невилла.

6.

Часы над лестницей на второй этаж, такой узкий сундучок из полос меди и бронзы на цепи, показывали стрелками-ножами половину третьего утра. По пути в заброшенный девичий туалет Эванс видел кошку Филча, а она, едва оказавшись на его направлении, молча прыжками улепетнула. Позовет Филча? Но ему казалось, что одной прогулки с завхозом жестокосердной судьбе достаточно. Филч за ним не придет. Когда он почти вскарабкался по лестнице, та начала движение, чтобы переместиться к другому балкону второго этажа — там пацан еще не бывал. И он отчаянно прыгнул, попал животом на край перил и перевалился на черно-белые плиты пола. Неплохо сиганул, подумал он и понял, что раньше, дня три назад, не решился бы так метнуться. Он заметно изменился. Смерть близких, новые люди, которые и не люди иногда, другая школа, все это мобилизовало, но и сам он, его тело и разум, быстро и сильно менялись. Еще пухлый, но гораздо быстрее, сильнее, решительней. И килограммов пять с живота и задницы растерял. Это все нервы, объяснил он себе и толкнул дверь в сырой темный туалет.

Здесь и светильники на стенах были вылеплены или наколдованы в виде змей с открытыми пастями. В темноте ему казалось, что их глазки посверкивают, и паренек решительно рявкнул шипящей фразой парселтанга: Дайте свет!

Две гадюки, скрюченные зелеными пружинами над умывальниками, пустили по струе пламени, которое успокоилось и стало мерно испускать желтое теплое сияние. Плаксы в ночнушке на месте не было. Он отошел к стене с мраморной столешницей. Вынул из внутреннего кармана камзола черную палочку. Оробел — страшнее василиска в Хогвартсе он пока никого не встречал. Даже хищный оскаленный Мерлин не такой дикий! А его карга рядом с ними просто милашка!

Внутри тела начинала свои игры паника. Он зажмурился, сделал решительно-бессмысленный росчерк палочкой и снова легко, не думая, произнес-прошипел:

— Явись, василиск…

Крайне не вовремя кто-то подергал Эванса за штанину. Опустил голову и перестал жмуриться: эльфийка Жужа в юбочке, хлопает ресницами.

— Надо узнать господину Гарри, василиск кушал час назад и будет злиться, если его разбудить!

— А ты откуда знаешь?

— Это я василиска кормлю,- она закивала для достоверности.- Жирную овечку в логово относила…

Он успел облегченно вздохнуть — ну, отложим дела, тоже отоспимся — только вот на стене послушно обнажался круглый черный лаз. Задуло и завоняло. Некоторое время было тихо, не считая плеска в поломанных унитазах. И вдруг василиск выставил громадную и отчетливо злую морду.

— Кто!?- грохнул эхом его рык.

— Это я опять,- заплетающимся языком прошипел Эванс.- Очень важное дело!

Рывком василиск высунулся дальше и приблизил морду к мальчику с черной палочкой. Круглые желтые глаза плескали бешенством. Из пасти метра на два метнулся и задел лицо Эванса мокрый холодный язык.

— Гонты,- рявкнул змей.- Тупое наглое племя!

— Я не наглый!- горячо заверил Эванс, как можно быстрее доставая из сумки плоскую версию карги. Раскатал оттиск, выставил перед мордой на обозрение.

— Это мой друг и фамильяр. Вчера она окаменела. Надо ее оживить.

Василиск наклонил тяжелую башку и посмотрел на старушку. Плоская немая карга опять корчила жалобные гримасы. У змея отвисла нижняя челюсть, показывая ряды загнутых назад клыков.

— Кажется, я узнал, как ее оживить. Нужно капнуть слезами. Моими, потом слезами фестрала и вашими.

Василиск снова засмотрелся на Эванса. Башка его несколько раз содрогнулась.

— Тупое дитя неучей и идиотов, как я хочу тебя сожрать! Но я сыт. И ты заставил меня смеяться...

Из желтого зрачка на каргу капнула слезища, в пол-литра объемом. И тело змея втянулось в круглый лаз.

Эванс ждал. Коврик из старушки лежал, можно сказать, весь в слезах. И у ног мальчика присела окаменевшая эльфийка Жужа. Стена с раковиной, похрустывая мрамором, встала на место.

— Говорили в баре алкаши, от женщин одни проблемы,- вспомнил шутку мальчуган.- Имел вечером одну окаменевшую тетку, получил к утру две.

Хлопок, в метре от паренька на полу объявился заспанный и в ночном колпаке эльф Бинго. Закутан в пушистый красный плед. Посмотрел на Эванса, на свою помощницу Жужу, на плоскую каргу. Щелкнул пальцами, и Жужа очнулась, села, и увидев Бинго, захныкала и стала хватать себя за роскошные , как листва у пальмы, уши.

— Я не хотела,- залепетала она.- Я торопилась…

Бинго щелкнул второй раз — и с пола поднялось привидение Воблы. Вид у привидения был серый и замусоленный, словно у многократно перестиранной тряпки.

— А так можно разве?- сварливо и с удивлением спросила она у эльфа. — Мы с пацаном шляемся-убиваемся, а эльфы жируют!

— Мы сотни лет кормим василиска,- еще более сварливым тоном сказал Бинго.- Злой и голодный василиск опасен для детей, но первыми сожрал бы нас. Такому гиганту и сотни крыс не хватит. Случается, что молодой глупый эльф попадает ему на глаза не вовремя, и каменеет. Научились пробуждать.

— Я в первый раз,- похвалилась Жужа, уже стоящая рядом с ним.

— Жизнь заставит, всякому научишься,- кивнула Вобла.- Спасибо тебе, Бинго. Ты слышал, что под кухней, в малом каземате, висит портрет ненормального Мерлина?

— Конечно,- Бинго помрачнел и закрыл ладошкой с длиннющими пальцами глаза.- Эльфы о нем знают. Злой Мерлин иногда вызывал к себе нас, ведь эльфы должны идти на зов жителя Хогвартса, а потом хитро убивал. Он от злобы прогнил и холстом, и головой.

— Мы с пацаном его часа два назад грохнули,- беспечно призналась Вобла.- Цени нас, Бинго, и почаще выручай. Но рассвет не за горами, пора разбегаться.

Она повернулась к пацану.

— Я на денек-другой в русалку перекинусь, надо старухе в себя прийти. Живи тут тихо!

Исчезла карга, вылетев сквозь закрытые рамы окна. С хлопком пропали эльфы. А его никто больше туда-сюда не перекидывал. Пошел спать, перебирая усталыми ножками.

На входе в гостиную Гриффиндора он вспомнил, что нужно знать пароль и приготовился дремать в коридоре, но милость эльфов не закончилась — появилась Жужа и перенесла его внутрь. Второе неприятное открытие: у коридора, который вел в мужские спальни, закутавшись в одеяло, сидела на полу Гермиона. Спала, привалившись к стене. Он тронул девочку за плечо, она встрепенулась.

— Что ты тут делаешь?- спросил он.

— Я не могу находиться в своей кровати,- объяснила, позевывая, Гермиона Грейнджер.- Не сплю и думаю о Роне.

— С чего бы тебе о нем думать?- неприятно удивился Эванс.- Ты стала странной, Гермиона.

— Тебе не понять,- объяснила она.- Рон сокровище, я должна его оберегать.

И снова он заметил, что у девочки с путаными кудрями нездоровый вид. Усталость мешала ему думать, но Гарри сжал кулаки и вызвал Жужу. Эльфичка появилась свежей и радостной, будто бы одной ей спать не хотелось. Ночное дежурство у нее и рада развлекаться туда-сюда?

— Принести покушать и попить?- спросила она, почему-то не обращая внимания на сидящую на корточках в коконе одеяла девочку.

— Ты можешь сказать, что с ней?- спросил он у Жужи, поскольку за последние сутки вера в силу и могущество этих кукольных помощников у Эванса возросла и окрепла, как тот шоколадный бисквит в духовке.

— Запрет,- тихо и виновато ответила эльфийка.

— Чей запрет?- настаивал Эванс.

— Господина директора Хогвартса.

Он кивнул и отправился спать. Против директора он был никто.

7.

А вот для профессора Снейпа прошедший день был одним из самых спокойных и приятных за последние годы. Зелье Чистого Сна помогло выспаться, подлечило желудок, и у зельевара даже проснулся аппетит! Два яйца всмятку на завтрак! Каша овсяная на молоке с кусочком сливочного масла на обед! Тарелка грибного супа с сырными крекерами на ужин! Он перед тем за неделю меньше сьел.

Решив не мешать организму лечиться, мастер Снейп не утруждал себя практическими занятиями, на всех сдвоенных уроках — пятый и шестой курсы — ученики корпели над теоретическими контрольными. Он расслабленно сидел, следя за дисциплиной, подремывал и думал. На заседание Феникса не пошел, сообщив о нездоровье, вечером с привычным отчетом к директору опять не пошел. С утра у него было пустое окно в занятиях, хотелось много крепкого кофе, и ждал прочтения свежий выпуск «Зельевара». И тут пришел Филч.

Они оба терпеть не могли никаких деточек, а в школе, где детками кишело все вокруг днем и ночью, разным совершенно людям это добровольное мученичество давало повод приятельствовать. К тому же завхоз был старый и ушлый пройдоха, вот почему его, сквиба и сквалыгу, за пятьдесят лет карьеры ни разу не пытались заменить на что-то более опрятное, вежливое или хотя бы с рожей моложе и приличней. Для Филча в Хогвартсе было два центра силы: Дамблдор, сильнейший маг и матерый интриган, а также Снейп, быстро прогрессирующий темный маг, выдающийся зельевар, а главное — слуга Темного Лорда с его клеймом. То обстоятельство, что он шпион, двойной или даже тройной, не заботило Филча, важнее было самому, при любых исходах близкой битвы, остаться наверху и хотя бы при своих. Здоровый шкурный интерес.

— Мешаю отдыху, сэр?- с трудом изобразил сожаление Филч, очутившись в кабинете зельевара, где на столе дымился большой кофейник, ждали употребления сахарница с рафинадом и большая зеленая чашка с искусным рисунком мантикоры.

— Вы просто так не приходите,- констатировал Снейп.- Присядьте. Кофе не предлагаю, не употребляете. Стакан огневиски?

— Время завтрака, сэр,- возразил завхоз.- Половины стакана будет достаточно. Я решил посоветоваться с вами по поводу Гарри Эванса. Как говорят маглы, держи руку на пульсе событий, да. Пока этот пульс поймаешь, ноги в мозоли собьешь…

— Чем вас мог удивить или напугать этот мальчик?- нетерпеливо перебил зельевар.- Из маглов, ничего не знает о волшебном мире, кукла в руках Дамблдора.

— На церемонии первого дня я был в зале, сэр. Мы с миссис Норрис следим, чтобы вещи детей попали в спальни, а самые шкодливые из новичков не убегли слишком глубоко и далеко в подземелья. Опять же, призраков надо одергивать. Я заметил, как сразу три преподавателя захотели влезть в мозги Гарри Эвансу.

— Легилименция на детях запрещена,- поморщился Снейп.- Не будем об этом.

— После того двое преподавателей провели ночь в лазарете. Наш находчивый директор отправился в теплицу и сырыми вырвал и съел два женьшеня. А профессор Спраут написала докладную, будто бы я за ценными растениями не уследил. Пусть сама за директором последит, а я посмеюсь!

— Разум мальчика кто-то великолепно защитил, факт,- согласился Снейп.- Мы вляпались. Но он оказался вассалом Поттеров, и это нашу неудачу объяснило.

— В роду Поттеров нет живых,- почти издевательски осклабился завхоз.- Есть булыжник алтаря и полудохлый эльф по кличке Форца. Я поймал после зачисления этого пацана, потому что он без вещей прибыл, и эльф Форца примчался из мэнора ему на выручку. А у поттеровского Форцы в дружках старший эльф Гриффиндора. Эльфы серьезно взялись за Гарри Эванса.

— Занятно и непонятно,- согласился Снейп, барабаня пальцами по столу. Отпил остывающий кофе, забыв накидать сахару.

— У мальчика при себе оказался фамильяр,- продолжил Флитч.- Это привидение карги. Очень такое бойкое. Эльфы запустили ее в Комнату-Выручайку, где она нашла почти все нужное мальчику. Одежду и школьные принадлежности.

— Мне бы ее в фамильяры переманить,- мрачно посетовал Северус Снейп. Он был заклеймен и по факту клейма на плече мог сам считаться фамильяром темного Лорда, поэтому никого в помошники заиметь не мог. Снейп не предполагал, что Филч, завхоз и богарт, без труда поймет второе дно шутки.

— Вопрос к вам, профессор. Вы знали семью Лили Эванс, ее сестру и зятя, и их сына. Это он приехал в Хогвартс?

— Это он, Дадли Дурсль,- кивнул Снейп.- Его сюда за пазухой аппарировал Дамблдор. Потому что Гарри Поттер умер.

— Пусть так. Как фамильяром Дадли Эванса могла стать карга? В Хогвартсе есть очень старые портреты, и у некоторых еще не отшибло память и разум. Один портрет сказал мне, что эту каргу зовут Геката.

— Чем глубже в лес, тем меньше света. И смысла,- задумчиво высказался Снейп.- Я мало что знаю про болотных ведьм. Геката, она же трехликая, очень древний культ довольно свирепой богини. Не уверен, но и у зельеваров были упоминания о зельях Гекаты. Надо покопаться.

— Карга Геката — это реальное историческое существо, лет триста назад была выбрана старшей жрицей всей общины карг на Альбионе,- хмуро просветил его Филч.- Уже в нашем веке, когда Гриндевальд искал союзников среди разной нечисти, она отказала ему. И был слух, что Гриндевальд ее убил и договорился с другими, более сговорчивыми каргами. Они выполняли его заказы по зельям, за что пострадали после его поражения и им запретили жить в Англии и в Уэльсе. Ирландия и Шотландия, как водится, не вмешивались, болотных не обижали.

— И вот мы получили в школе маленький, а может быть, свеженький призрак древней свирепой карги. Надо рассказать Дамблдору.

— Я вчера доложил директору про каргу-фамильяра. А потом случилось непонятное.

— Эта прогулка по чащобам безумных событий не закончена? — спросил зельевар и налил себе вторую порцию кофе.

— Мальчик пожаловался мне, что его фамильяр погиб. И показал. Я впервые в жизни увидел окаменевшее привидение. То, чего не может быть.

— Чепуха какая-то. Окаменевшее привидение?… Какая-то хитрость карги? Длинная рука Дамблдора?

Филч почесал нос и, по примеру зельевара, налил себе второй стакан огневиски из бутылки на столе. Промочил горло и продолжил:

— До гибели эта Геката напала на меня, сильно напугала. И чтобы избавиться от нее, я показал ей портрет Мерлина. Удивлены? Да, в наших подвалах был и такой. Но порченый, портрет гнил от какого-то проклятья, и Мерлин на нем тоже гнил от злобы, вот отчего его и засунули как можно глубже. А я подумал, пусть между собой разберутся, кто страшнее. И карга его вроде как заставила сотрудничать, прогнула под себя. Это, сэр, поразительно.

— Он и она реликты древности, им наш мир непонятен, а то и неприятен. Как раз легко сойтись на этом.

— Вы так думаете?- с сомнением засопел старик и выхлебал сразу пол-стакана.- Мерлин сказал, что Эванс потомок Гонтов. Приказал мне найти и отдать пацану палочку Гонтов. Я все выполнил. Потом карга вдруг окаменела, пацан пошел к этому портрету и уничтожил его.

— Наш пухлый Гарри уничтожил портрет Мерлина, тень самого знаменитого мага из тысячелетнего прошлого? Мир сошел с ума?

— Вам, профессорам, виднее. А у меня вопрос. Как вы считаете, Гарри Эванс не является реинкарнацией Воландеморта?- трезво и раздельно спросил Филч и уставился на зельевара.- Кто, кроме вас, определит это? А знать такое мне не помешало бы. Опасно путаться под ногами вершителей судеб, и легко вылететь с дороги раздавленным клопом. Так ведь, сэр?

Зельевар не стал отвечать. Филч встал и хотел уходить. Снейп его притормозил окриком.

— Виски больше нет, но есть один анекдот, Филч. Расскажу. Когда Лорд был юным магом, его звали Томом Риддлом и он учился в Хогвартсе. Не все это знают.

— Я хорошо помню Риддла, грязнокровку и лучшего на своем выпуске. — сказал Филч.- Рискну добавить, лучшего выпускника лет за пятьдесят в Хогвартсе. Без обид, сэр.

— Не претендую,- скривился Снейп.- На седьмом курсе он решил изучить непростительные заклинания. Во всеоружии готовился шагнуть во взрослый беспощадный мир. В школе не развернешься, везде глаза и уши есть. Он забрался подальше, на другой берег Черного озера. И авадой убивал кентавров, фестралов, прочих полуразумных. Испробовал пыточные, обливейты и империо. Там случился с ним казус. Увидел наш Том, как в озере у берега милуются русалка с гриндилоу. Брачный сезон, все такое. Ударил авадой, гриндилоу вдребезги, ошметки по воде и камням. Попал авадой по русалке — а она не умерла. Бил еще несколько раз, весь такой на нервах, посылал в русалку пыточное, секущее, адский огонь даже пробовал. Она уцелела и в глубинах скрылась. А когда он уходил, ему мерещилось, что над водой висит и грозит ему мерзкая старуха. Нос крючком, бородавки, рука была четырехпалая. Мне стало любопытно, уж не Геката ли там в форме русалки с гриндилоу миловалась. Спросите ее при случае, ну, по-свойски.

Это был намек, Снейп догадывался, кто у него в гостях. Не человек, а нечисть. Филч обижаться или нервничать не стал, кивнул и ушел из кабинета. Главное, чтобы гадали, но не болтали. А зельевар был из тех, кто молчок себе на уме.

Зельевар допил кофе, попытался разложить по полочкам информацию. Метка Воландеморта припекала с утра сильнее обычного. Как свежий перцовый пластырь, в котором спрятали свирепого клеща-кожееда. Филч всерьез озадачен, уж не растет ли в Гриффиндоре дубль Лорда. Судя по виду, напакостил он пацану и боится по шее схлопотать. Или лишиться шеи и прочих довесков. У Снейпа были весомые доводы искать зародыш Лорда там, где объявилась Нагайна, кобра-фамильяр сгинувшего начальника. А появилась она у кровати с Квиринусом Квиррелом. Про интерес к крестражам живого и даже поначалу вменяемого Лорда зельевар знал, познания и магические способности Тома, казалось, не имели пределов. А Дамблдор тоже ждал возрождения главного врага и до последнего надеялся, что приедет в Хогвартс Гарри Поттер и убьет (не иначе, как с испугу) нового Лорда. Самым отвратительным для Снейпа было осознавать, что в этом клубке событий, сведений и ожиданий истина точно присутствует, но с какого края она вынырнет и в кого первым вцепится клыками — животрепещущий вопрос. Уподобившись завхозу, он стал размышлять, а не приблизить ли к себе пухлого Эванса, если не в память о Лили, так из инстинкта самосохранения. Он подошел к большому зеркалу в санузле и попробовал по-доброму улыбнуться. Сам себя напугал. Взял большую коробку конфет, пучок лекарственных трав (на рассвете успел собрать), моток паутины акромантулов и пошел к целительнице. Благодарить за спасение.

Стоило бы вторую бутылку премиального, в шестьдесят градусов, огневиски из запасов прихватить. Лечебница была заперта, но какую-то возню внутри он расслышал. Постучал, потом применил отпирающее заклинание. Похмельная и зареванная Помфри сидела, по-мужичьи расставив ноги, чтобы не упасть, на низкой кушетке для пациентов.

— Ты меня китайским Сном спасла,- сказал он, выкладывая на столик свои подарки.- Не забуду! Что теперь с тобой приключилось?

Она молчала. Сделала понятный знак — и распыленная ледяная вода ударила из его палочки ей в лицо.

— Хорошо!- кивнула опухшая Поппи Помфри.- То, что надо. Ты спросил, ты и огребешь. Потому что я не могу отмолчаться. У меня провела день девочка из Гриффиндора, выброс сырой магии. Ее навестил Дамблдор в компании с Молли Уизли. Что-то они мутили, но подробностей не знаю. Молли задержалась у девочки, а директор ушел в коридор. Я в дверь увидела, кто его ждет, сильно удивилась и подошла. Подслушивала за дверью, как дешевка какая!- мрачно заключила Помфри.

— И кто его ждал.

— Тот, кто давным-давно, в полнолуние, изодрал тебя до полусмерти.

— Оборотень Люпин здесь?- поразился Снейп.- В Хогвартсе прячется взрослый оборотень, и накануне полнолуния! Я даже аконитовое зелье с весны не варил, думал, никому не потребуется.

— Да, его в Хогвартс вызвал наш главный. И Дамблдор выдал ему приказ: искусать новенького ученика. Угадаешь, которого?

— Гарри Эванса,- мертвыми губами прошептал зельевар.- Зачем?

— Чтобы мальчик стал свирепым оборотнем и был готов сражаться с твоим Лордом. Люпин начал ругаться и возражать директору, тогда светлейший маг приложил его империо и повторил приказ искусать и инфицировать Эванса. И они ушли в разные стороны. Люпин в Визгливую Хижину,- уточнила Помфри.- Снейп, ты ведь не подонок и не будешь жертвовать ребенком ради каких-то планов? Сделай что-нибудь! Я дура, я сама не придумаю, как его спасти.

Он кивнул, нашел в шкафу антипохмельное зелье и протянул ведьме, освежил сам себе голову холодной водой, и ушел из лазарета.

Глава 4

ЗЛЫЕ НЕВЕСТЫ часть 1

1.

Ночью ветер потрепал Черное озеро, а с утра резкие волны стучались в берега. Вскипала и гасла желтая от торфа пена между впившихся в гальку на пляже когтей на ногах усталой карги. Ну да, древняя Геката сидела, закутанная в огромную серую шаль, на валуне и наслаждалась свежим бризом. По-птичьи, на корточках, словно бы гриф-стервятник.

Она находилась не у замка, а дальше с километр по береговой линии, где заросли орешника и ивняка скрывали узкий заливчик, который давным-давно облюбовали озерные русалки, чтобы пережидать нередкие в северной Шотландии штормы. И была не одна — на гальке кверху брюхом лежала туша русалки с вспоротым снизу до горла животом. Волны вычистили кровь и потроха полурыбы, в гибели безобразная русалочья морда казалась разумней и спокойней. Когда-то карга Геката имела три ипостаси — обычную плюс рыбью плюс милой старушки. Спасаясь от Грюндевальда, перекинулась в рыбу, но и сквозь толщи воды великий немецкий маг достал ее одним из заклятий и запечатал тусклой искрой магии в этой форме. Тридцать примерно лет она была русалкой, понемногу восстанавливая и наращивая разум, память, навыки. Сами по себе русалки крайне ограничены, как размерами головного мозга, так и кривыми ручками плюс хвостовой плавник. Жрать, болтать, глазеть — три круглосуточных радости. Зато в теле этом карга узнала, что можно влюбиться и возжелать. Хорошо, хоть нарожать не успела. Пришел школяр с черным сердцем, Том Риддл, убил любовника и почти изничтожил Гекату-русалку. Страх, боль и желание спастись совместились в рывке магического дара, и Геката смогла перекинуться в человеческую ипостась — самый слабый и беспомощный ее вариант — старушку-привидение. Если отстраниться, можно и поблагодарить шустрого мальчугана, который ее бил-уродовал, но карга есть карга. Того, кто ей предлагал смерть, она должна настигнуть. И это желание очень помогло ей выбраться на берег, найти союзника и помощников, теперь Геката прикидывала, как быть дальше.

Лорд возрождается, про способы вернуть себя из небытия или с того света карга знала немало. Это он ночью уничтожил тело русалки, служившее много лет, да просто родным ставшее. От убийцы злорадный привет. Надо им с Эвансом ускориться.

Почему она рвалась в Хогвартс? В замке есть правило — нельзя убивать учеников. Частично под защитой школы, возведенной на местном источнике Основателями, находится и фамильяр ученика, до конца его развоплотить тоже не дает магия замка.

Из-под свисающих к воде зарослей черничника что-то заклекотало и пустило плески. Карга разглядела потешную морду гриндилоу. Скалит игольчатые мелкие зубки, голодный.

— Забирай,- дала отмашку, и гриндилоу на пару с энергичной молодой русалкой потащили прочь распоротое тело. Карга встала, сделала пару шагов по склону вверх и обомлела.

Метрах в двадцати от нее по пояс в густой траве стоял и улыбался высокий парень в черной мантии, коротко стриженный по моде послевоенных лет: надменно поднятое лицо с тяжелым подбородком и сверлящий взгляд глубоко засаженных глаз. Том Риддл? Парень едко усмехнулся и поднял кривоватую серую палочку из бузины.

— Парень ты веселый, Филч,- медленно, обуздав в себе тягу к убийству, проговорила карга.- Но шутки у тебя с перебором.

Фигура узкого надменного юноши потекла чернильной тушью, слилась и снова оформилась, поначалу в черного, как смола, а потом обычного завхоза. Филч добродушно ощерился.

— Хотел тебя удивить, чтобы кровушка твоя взбурлила. А у тебя на самом деле кровь или что? В общем, я рад снова повстречать тебя на этом свете, в красивом тихом уголке.

2.

Немудрено, что после ночных странствий Эванс просыпался в несколько приемов: когда закричал в открытую дверь староста, потом поливал его водой из стакана сосед Невилл, а окончательно его разбудила эльфийка Жужа. Она хныкала и дергала пацана за ухо — сработало! Он вскочил с койки, в палате пусто, спросил:

— Где все?

— Все ушли кушать, Гарри Эванс,- объяснила, слегка подпрыгивая, Жужа.- Вам надо очень-очень спешить, чтобы успеть на завтрак.

Раздачу горок зажаренного бекона и какой-то там каши он пропустил, но на стакан сока с булочкой успел. Быстро прожевал, оглядывался. В метре от него завтракал Рон Уизли. Выглядело это катастрофично: рыжий, опять огненно-рыжий долговязый парень двумя руками запихивал в рот сосиски, полоски бекона и куски гренок, за его спиной бегала Гермиона Грейнджер и с тоненьким воплем — Дайте, дайте, Рончик голоден, скоро еду заберут! — она спешила его накормить. Не только Эванс, многие в зале засмотрелись на уникальную заботу. Да и перемазанное лицо младшего Уизли не могло не впечатлять. Удар гонга, еда пропала, Рон с обидой что-то рявкнул, а девочка с гривой каштановых кудряшек уже тщательно обтирала перепачканное лицо кумира.

И тут Эванс увидел, как с брезгливой жалостью смотрит на эту сценку Дафна Гринграсс из-за стола Слизерина напротив. Ему стало очевидно — брюнетка что-то понимала. И он пошел не к себе в спальню за учебниками-тетрадками, а за ней. Издали подал знак. Дафна отстала от своих зеленых и в лабиринте подземного этажа свернула в сторону, там было еще два поворота, и он нагнал ее в тупичке.

— Чего хотел?- сурово спросила она. И демонстративно поправила еще одну волшебную палочку, закрепленную на петельке широкой синей юбки.

— Доброе утро, Дафна,- он когда бежал следом, напоминал себе о манерах, а то ведь никто из чистопородных с ним дел иметь не станет.- Рад тебя увидеть. И приношу благодарность, твои советы помогли мне оживить фамильяра!

— Ничего себе,- удивилась, растеряв недружелюбие, слизеринка.- Я была уверена, что у тебя не получится. Как?

— Слезы, как ты советовала, еще везуха перла, и немного эльфы помогли,- он старался не все выболтать, но навыка не хватило.

— Эльфы?- сразу прицепилась она.- Как помогли?

— Расскажу потом. Ты должна мне объяснить, потому что я видел твои взгляды в общем зале, вот какого лешего у нас Гермиона Грейнджер с ума сходит и бегает за Уизли? Это началось вчера, вдруг, и не заканчивается. Понимаешь, я немного с ней в первый день общался, и поверь, она не такая дура!

— С ней что-то сделали,- пожав плечами, коротко сказала она.

— Кто? Зачем?- растерялся он.- Заколдовали? Но разве так можно, захотеть и человека в дуру превратить?

— Она из маглов, защитников нет. А кто, не знаю. Кому выгодно, кому она нужна? Может быть, это обычный прикол близнецов, плеснули ей в еду или сок капли амортенции, любовного зелья. Сколько она за Уизли бегает?

— Вечер, всю ночь у спальни дежурила, и вот на завтраке,- перечислял он.

— Для шутки как-то долго длится. В общем, скажу так: если сегодня к вечеру приятельница не успокоится, тогда это не зелье влюбчивости, а что-то хуже. Есть заклятья, есть обеты. Все они запрещены, но это никого не останавливает. Смотри,- она вынула из-под мантии разноцветные шнурки с амулетами и бусами. Вот у меня паучок из яшмы, нагревается, если меня зельем травят. Или там пища несвежая. Двух паучков уже выбросила, думаю, жених мне что-то пытался скормить. Но я была готова. Все мы в Хогвартсе к такому готовимся,- повторила она ошарашенному пареньку.- А иначе опозорят или убьют.

— Убьют?

— В нашем мире, Эванс, смертность гораздо выше. Маги сильны и безжалостны друг к другу. Но уцелевшие живут намного дольше. Как-то так. Мне пора.

Дафна очень ловко метнулась мимо Эванса, словно боясь новых вопросов, или что он перегородит выход, и быстро-быстро застучали ее каблуки. Бежала прочь.

И он сам опаздывал на первое занятие по зельям. Бегом наверх в спальню за сумкой, потом опять вниз к кабинету зельеваренья, чудом успел. В гостиной Гриффиндора староста Перси и другие старшекурсники вчера и сегодня подробно объясняли, что декан Слизерина Северус Снейп им главный враг среди педагогов, и унижает гриффиндорцев почем зря. Самое умное сжать зубы и терпеть. Или копить обиду и тайком отомстить, добавляли близнецы Уизли, у которых лысина и черная щетина на двоих лишь повышали градус веселья. Или сумасшествия.

Он вбежал предпоследним, увидел пустую высокую парту на третьем ряду и метнулся к ней. На входе захлопнулась дверь, отбил сигнал гонг, и из-за кафедры с столами и шкафами, от прохода в лабораторию выплыл зловещей фигурой в развевающихся черных одеждах преподаватель по зельям. А по входной двери требовательно забарабанили. Очень сильно перекосило лицо Снейпа, но он щелкнул пальцами, освобождая запоры. Вошел Уизли, за ним Гермиона, которая несла две огромные сумки, в них звякали котлы и ножи для урока. Было понятно, что сумки без чар, поэтому ее согнуло в дугу под двойным весом.

— Вы снова рыжий, мистер Уизли?- спросил Снейп.- И от радости не стали спешить на занятия?

Рон что-то коротко бормотнул, отчетливо произнеся всем уже в замке знакомое «гавнюки там…».

— Десять баллов с факультета, и советую остальным гриффиндорцам объяснить Уизли, почему опоздавшие обязаны приносить всем извинения. А кто и зачем носит вашу сумку, Уизли?

— Гермиона Грейнджер, сэр,- высунулась и затараторила девочка.- Я должна помогать Рону. Он пострадал, когда у меня был стихийный выброс. Мне жаль, извините, сэр, эти испорченные лестницы…

— Слухи упорно твердили, что пострадал ваш Уизли, когда залез в чужой мешок,- безжалостно уточнил зельевар.- Нет, Грейнджер, вы не будете работать в паре с Уизли. Я сказал нет, за тупость минус десять баллов!

Снейп вскипел, потому что девочка пыталась сесть рядом с рыжим, одновременно с мольбой глядя на профессора. И полились слезы. От окрика зельевара она вся затряслась и пошла к свободному месту рядом с Невиллом.

Пять минут вступления про лучшую из магических дисциплин — готовка зелий. Палочка сломается, руны долго рисовать, а зелья навари на год-два вперед и ко всему будешь готов. На этот раз Эванс слушал внимательно, и его убеждали доводы Снейпа. Он не верил, что будет так же ловко вертеть палочкой, как чистокровные, которых обучали с пеленок, а то и с кровью родителей умения получали. Про руны ничего не знал. И странное дело, он осматривал кабинет, где по стенам громоздились шкафы, набитые котлами, флаконами, пробирками, а в другом банки с порошками, дальше пучки трав и веток, а в круглом закрытом аквариуме кишат синие червяки. И запах едкий, как если намешать бурду из всех запасов индийских специй. Но ему тут было уютно. Вдруг чем-то, порядком на полках, горелками или сверкавшими котлами, кабинет напомнил мамину кухню на Литтл-роуз. И в ней целыми днями хлопотала Петунья, а когда трое мужчин заканчивали с едой и благодарно кивали, ее лицо розовело от удовольствия.

И еще другое, непонятное предчувствие. Он будто бы заранее знал что-то, о чем сам не скажет и не покажет, вот про это дело, про изготовление лекарств и ядов. В нем ни с того ни с сего поднял голову и заинтересовался мертвецки спавший фанат зельеварения. Или так просыпается родовая кровь.

— Достали котелки номер три,- командовал зельевар.- Варим средство от прыщей, вижу, что и кое кого из вас они настигли. Рецепт на доске, весы и доски для разделки на нижней полке столов. Котлы заполняем водой на треть, далее по рецепту. Файер!

Все горелки на ученических столах бездымно засветились пламенем. Эванс метнулся к кранам за водой. Прочитал про ингредиенты на доске, цепко выхватывал глазами названия и таблички на шкафах.

— Что у вас на горелке, Гарри Эванс?- спросил, возникнув у его стола, Снейп.- Это золото?

— Да, сэр, я знаю, что котел номер три подразумевает либо бронзу, либо золото.

— И вы взяли в Хогвартс золотой котел? Это его искал ваш Уизли?

У Рона Уизли, неотрывно смотрящего на сверкающий котелок, из носа катилась сопля.

— Его надо заменить?- спросил Эванс.

— Его надо будет прятать, мальчик. Или хорошенько защитить от воров!

Примерно пятнадцать пар глаз повернулись к рыжему. Он утер сопли, и, не отводя взгляд от желтого блестящего горшка, отчетливо сказал:

— Он будет мой, чтобы вы, говнюки, подавились!

Эванс свое первое зелье сварил на «Удовлетворительно». У Рона котелок почти взорвался, но Гермиона успела перед брызжущим финалом прибежать и набросить на него асбестовую тряпку. Она и Рон получили еще по десять баллов штрафа. Свое зелье девочка сварить не успела и ей назначили отработку.

— Эванс, задержитесь на минуту,- сказал Снейп, когда гриффиндорцы и когтевранцы радостно убегали из пропахшего вонючими зельями кабинета.

Снейп сел на первой парте и жестом показал Гарри сесть напротив.

— Заменить котлы, сэр?- спросил Эванс.

— Мне плевать на чужие золотые котлы. Я хотел сказать вам, что когда-то много лет дружил с сестрой вашей матери. Дело давнее, я был отчаянно влюблен. Соответственно, жил на соседней улице с Эвансами, знал Петунью и их родителей. Их семья была ко мне дружелюбна, кормили и привечали, и я считаю, что имею перед вами долг. Буду рад помочь с учебой и обустройством в школе, а если пожелаете, Гарри Эванс, я могу подтвердить это магией,- с пафосом закончил зельевар.

— Был бы за это признателен, сэр,- кивнул Эванс.

Северус Снейп оказался сбит с толку.

— Чему признательны? Вы просите меня поклясться магией?

Мальчик встал и показал свою черную палочку. Сказал — Давайте вместе пообещаем, что никогда и ни в каком виде не нанесем вреда друг другу. Вы согласны, сэр? Мне очень не хватает здесь знакомых, которые точно не нападут и даже помогут советом.

Снейп знал про эту форму клятвы. Как и девочка семейства Гринграсс, он имел в мантии запасную палочку, и готов был в затруднительных случаях (запрещенное заклятье и всякое такое) ей воспользоваться. В отличие от Дафны, знал другое — нарушение клятвы будет не только бить по палочкам, уничтожая их, но с каждым разом происходит отдача по магии того, кто нарушал клятву и жертвовал очередной волшебной палочкой. Упорный клятвопреступник рискует стать сквибом. Он вздохнул, взял в руки запасную палочку, которой помешивал некоторые зелья и чистил на себе одежду, и они с Эвансом поклялись в непричинении вреда. В клятве Снейп рассмотрел истинную форму палочки от Гонтов, и был еще раз впечатлен. Слишком много сюрпризов.

— Два вопроса, и не буду вам мешать, профессор Снейп,- сказал Эванс, что-то лихорадочно обдумывая. Снейп подобрался, пока что каждый поворот беседы заставал его врасплох.

— Вы назначили отработку Грейнджер, но не Рону. Почему?

— Бесполезно. Его надо изолировать и терпеть на занятиях. Он для зелий годится лишь в роли вредителя. А вместе на отработке они будут невыносимы,- усмехнулся зельевар.

— На Гермионе магия ментального подчинения, это так?- спросил Эванс.

Профессор засмотрелся, как в сумку прячутся котел, ножи и перчатки мальчика.

— Вполне вероятно. Но это не мое дело, даже не мой факультет.

— Я могу прийти сюда в час отработки Гермионы?

— Да,- поколебался и кивнул Снейп.- А я могу переговорить с вашим фамильяром?

— Я ей передам,- и мальчик ушел из кабинета.

Снейп посмотрел на палочку после обряда клятвы, подумал, и бросил ее в топку для сжигания отходов.

Он шел с зельеварения очень довольным. Ему понравилось изготовлять волшебные смеси, а преподавателя зацепил на клятву, и есть шанс на отработке помочь, или хотя бы узнать, во что вляпалась Гермиона. Эванс не задумывался, откуда у него взялась такая забота по отношению к едва знакомой девчонке. С зубами! Лохматой! Требовала от него меньше, правильней питаться… Он здесь носится как пес, и худеет круче любого арестанта. Он попал в Хогвартс и отчаянно боялся тут находиться — никого знакомых, никому доверия, ничего не знаешь и не умеешь. И вот ее судьба, Гермионы, все как у него, только была полна радостных предвкушений, не настороже, и бац-бац, в больнице, потом заколдовали. Они, маги, все понимают и никто не вмешивается. Он все сильнее не любил магов.

Перешел на первый этаж, в расписании были уроки полетов со Слизерином. Более-менее Эванс представлял, как сквозь большой зал и мимо донжона выйти к школьному стадиону. Проходил мимо туалетов. Из одного кабинета высунулась голова какой-то незнакомой девчонки и крикнула: Эй, пухлый, тебя Дафна зовет! И обратно за дверью спряталась. Он на душевном подъеме даже не успел задуматься, потому что дверь была в двух шагах. Зашел — та белокурая девица оказалась долговязой, переминалась с ноги на ногу у запотевшего окна и странно гримастничала.

— Где Дафна? — успел он спросить, и от смачного удара по затылку отключился.

Кстати говоря, ненадолго. Минут через тридцать пришел в себя уже в подвальном лазарете у Помфри. Перед кроватью стояла декан Макгонагалл, что-то сердито выговаривала целительнице.

— Не отпущу.- сказала та.- Пропустит эти полеты. С чего бы это, откуда у него таланты? Минерва, он не Гарри Поттер и не Джеймс Поттер, он весит как взрослый Джеймс и выше того уже сейчас. А ты мне про полеты втираешь. Пацана долго пинали, минимум втроем, я дала костерост и три общеукрепляющих. Если найду другие последствия, на сутки ребенка спать законопачу. Проваливай, Минерва, не зли меня.

Сердито хлопнула дверь за деканшей. Помфри присела у ног Эванса.

— Видел, кто тебя отделал?

Он мотнул головой, а бинты мешали мотать.

— Не переживай. Ничего не сломано, синяки. И голова твоя крепкая, там будто бы кость сплошная, хе-хе, одна лишь шишка вскочила. Но побудь здесь, еду эльфы принесут, потом тебе надо поспать.

— Да все нормально,- сказал он.- Сильно не болит, не тошнит.

— Ну, я здесь тоже не курей развожу,- сердито заметила целительница.- Тебе в Хогвартсе страшно?

— Страшно, когда магия. А это нормальная драка была, просто я сглупил.

— Еще как сглупил,- подтвердил от входа профессор Снейп.- Эванс, вас объявили наследником Поттеров. Значит, дети сторонников Темного Лорда будут вас гонять. Это уж по-всякому. Умный парень не стал бы в одиночку прогуливаться.

— Вы правы, сэр,- сказал Эванс, удивляясь визиту Снейпа.

— Выйдем на минуту,- попросил Снейп целительницу, и когда они ушли, у парня начали ныть ребра, чесаться колено и сильно загудела голова.

Помфри не удержалась и накачала его после обеда снотворными, проснулся он лишь за час до общей побудки на следующее утро. Когда вернулся на Гриффиндор и увидел на своей кровати спящую Гермиону Грейнджер, то почти не удивился. Переоделся, напихал всякого нужного в сумку, пошел завтракать.

3.

Предупреждение Снейпа не ходить одному вызвало у Эванса обратный эффект. Он не доверял никому настолько, чтобы повернуться спиной, даже внешне безобидному Невиллу. А из-за чего тот ночами обнимает чудищ с тряпичными крылами и горюет, что не готов убивать, а его бабушка мечтает только об этом? И Невилл был чистопородным, о чем с гордостью рассказывал в компании гриффиндорцев, а всех их, наследственных колдунов, Эванс просто считал другим родом, вряд ли человеческим. И лучше уж ходить одному, по возможности безлюдными местами. Он первым в одиночестве позавтракал и самостоятельно пробрался на третий этаж в кабинет по Защите от темной магии.

Пришли слизеринцы во главе с Малфоем. Пацану хотелось вычислить, кто именно устроил ему в туалете темную, и подручных Драко, одинаково крупных бычков с невыразительными лицами, он записал в исполнители сразу. Они поглядывали в сторону Гарри Эванса с простодушным торжеством. Что сам Драко руки не марал, тоже был уверен. Кто еще?

Уже появились и сели вместе Рон Уизли и Гермиона с двумя сумками. Она выглядела хуже, чем вчера. Он перегнулся и спросил у нее, когда ее отработка у Снейпа — в семь вечера, он кивнул, не объясняя любопытства.

— Эй, пухлый,- обратился к нему Рон.- Да ты морду не криви, как тебя там, мне в спальне пацаны говорят, у тебя не один, а много разных котелков?

— Для варки зельев считается правильным иметь три типа котлов,- вставила Гермиона, поправляя спутаные волосы.- И каждого сплава используют два размера, итого шесть котлов. Нам, школьникам, разрешено иметь универсальные оловянные, тоже двух размеров, но в учебниках пишут, они не профессиональные, в них при варке зелья теряют многие свойства. И получаются на выходе быстропортящимися, а также остается опасность расплавки олова…

— Заткнись, заучка,- вскипел Рон, и пожаловался Эвансу.- Вот ведь пригрел дуру, теперь мучаюсь.

— Прогони,- сказал Эванс.

— А кто сумки таскать будет? Домашку кто мне напишет? Нет, ты не врубаешься, пусть зудит…

Гарри посмотрел на Гермиону, она то хмурилась, то кривовато улыбалась, ничего не говоря. По недавно гордому лицу пробежало то самое туповатое выражение. И Эвансу показалось, что кудри девчонки приобрели отчетливый рыжий отлив.

— Эй, я тебя про золото спрашиваю,- напомнил Рон.

— У меня два золотых, два серебряных и еще есть из легированной стали котлы.

— В мешке?- простодушно уточнил рыжий.

— Нет, перепрятал,- с тем же простодушием ответил Эванс.

Над ними кто-то зашевелился, пахнуло густой вонью — немытого тела, давленого чеснока и чего-то совсем невообразимого, как полужидкий кошак весной в подвале, а тихий голос произнес:

— Ма-мальчики, хватит говорить про котлы, но конечно, ими можно запросто убить мелкого зы-зы …

Профессор Квиринус Квиррел в длинной мантии, похожий на скелет в коричневом мешке с рукавами и карманами, замахал руками, чтобы протолкнуть наружу слово — не помогло. Он вернулся к кафедре, налег на нее тощим телом и попытался сквозь частые заикания объяснить, насколько всем важно уметь защищаться от всякой нечисти. Эванс, который очень хотел защитам тут научиться, не мог разобрать ни слова и обиделся почти до слез. Ученикам быстро надоело делать вид, что лекция занимательна. Все громче слышались смешки и разговоры. Малфой начал чистить ногти, его компаньоны Гойл и Крэбб задремали. На задних партах во что-то играли, перекидываясь записками и жеваными шариками. А преподаватель в какой-то момент дернулся и упал на пол, не как человек, а как груда досок или кирпичей, с грохотом и лязгом, при том сильно ударившись головой в цветном тюрбане об угол передней парты.

— Всем молчать, гаденыши!- вдруг накрыл класс его неестественно высокий голос, и Квиррел то ли взлетел, то ли всплыл с пола. Эванс сидел в углу на втором ряду и видел, что туфли борца с нечистью перестали касаться пола.- Обнаглели? Всем задание, переписать из учебника в тетради три первых параграфа, после уроков сдадите. Выполнять!

Чучело в тюрбане переплыло к креслу у окна и плюхнулось в него, нелепо запрокинув назад голову. Вроде как уснул. Но шуметь никто не рисковал — ненависть в голосе учителя детишек придавила не по-детски. Скрипели перья и ручки. Спустя полчаса Эванс глянул на профессора. Голова в тюрбане у того успела по-птичьи завалиться вбок, и был виден один глаз. Распахнутый, залитый черным поверх белка, он чуть светился и будто бы прожигал в пацане дырку. И амулет на груди начал греться.

В голове у паренька зашумело, он беспомощно завозился. Посмотрел на свою палочку, и она, словно в ожесточении, сбросила детско-лакированный вид, стала древней и кривой, с узлами и выбоинами. Он взял палочку двумя руками и прижал к груди.

— Смотри на меня, гаденыш,- сказал кто-то в его голове — голос был не Квиррела, сиплый и едва слышим, и вроде даже детский.

А Эванс почему-то вспоминал лицо на портрете Мерлина, и как тот оскалился, когда палочка Гонтов его током тормознула. Амулет от Воблы на груди жег раскаленным углем, палочка вибрировала и почти сама, показывая детенышу, как надо спасаться, развернула один конец в сторону профессора, и из нее вылетел короткий ледяной луч. Сине-белый. И тут же хлопок — кресло было пустым, Квиррел исчез. Эванс исподтишка оглядывался: никто его возни с палочкой вроде бы не заметил. Но загалдели все. Он в общей суматохе вскочил, подбежал к медному умывальнику на входе и наплескал себе за пазуху холодной воды. Амулет остыл. И тут ученики обоих факультетов повалили прочь из кабинета, швыряя тетради с конспектами на учительский стол.

4.

Дело к семи. Уже не желторотым разгильдяем, а опытным разведчиком пробирался чуток полноватый рослый паренек по коридорам подземелья к кабинету зельевара Снейпа. Несколько раз видел, глядя из-за угла или в зеркальце на длинной костяной ручке (мешок не пожадничал), группы зеленых однокурсников, также маршировали в сторону эльфийской кухни пуфендуйцы, любители навернуть перед сном пирожков и запеканок, но встреч и стычек боец счастливо избежал. Напротив кабинета имелись туалеты — опасное место, он зашел в женский. Гостиная Слизерина была далеко, пуфендуйцы еще дальше, и кто, кроме Снейпа, мог в этот час зайти в туалет? Разве лишь Грейнджер. Так она ему и нужна.

Грейнджер пришла за две минуты до срока. Он слышал легкие и довольно медленные шаги, явно топал не парень, выглянул — она осела на пол прямо у двери к зельевару. Эванс приподнял ее, потормошил, намочил водой в туалете тряпку и выжал на кудри Гермионы. Кудри были рыжие. И это зрелище будто бы переключило мозги самого парня в другой, отстраненный режим. Он пинком распахнул дверь, взвалил девочку на плечо и так ввалился в кабинет. Снейп сидел за своим столом у окна и проверял ученические эссе.

— Вы охамели, Эванс? Двадцать баллов с факультета!

— Плохо ей стало, она упала в коридоре,- сказал он, сваливая Гермиону на широкую столешницу лабораторного стола, лицом вверх. Девочка оставалась бесчувственной.

Снейп быстро подошел, пустил струю воды из палочки. Дал две пощечины, оттянул веко на глазу. Все молча. Гермиона после пощечин пришла в себя.

— Извините, профессор,- сконфузилась она.- Я не хотела опоздать. Наверное, поскользнулась…

— Перечислите, что вы ели и пили сегодня, Грейнджер,- сурово потребовал зельевар.

— Не помню,- наморщив лоб, тихо сказала девочка.

Снейп показал пацану на графин с водой. Эванс метнулся к учительскому столу, плеснул воды в чашку, поднес. Зельевар помог Гермионе сесть и подал чашку. Она поднесла чашку к губам, но что-то испугало ее.

— Нет-нет, там ждет Рон,- затараторила сухим голосом обезумевшая гриффиндорка.- А вдруг он захочет напиться!

— Что с ней?- злобно спросил Эванс.- Отвечайте мне! Это не любовное зелье?

— Нет.

— Она чуть живая, вы должны помочь ей! Я требую!

Зельевар стоял возле девочки, которая с трудом сидела, свесив ноги со стола, похожая на куклу. Лицо его было мрачным, как у киношных убийц.

— Бинго! Жужа! Защитник Поттеров Форца! Я требую помощи и защиты- не без истеричности прокричал Эванс. И из воздушных завихрений с легкими хлопками возникали вызванные им эльфы. А Снейп вдруг сделал шаг в сторону и гораздо тяжелее, с треском и клубом пыли, пропал. Аппарировался в туман. На отвались.

— Кто-то понимает, что с ней сделали?- спросил мальчик у эльфов.

— Они знают и не могут сказать, они под обетом,- сварливо сказал сморщенный и сгорбленный, почти как еж без иголок, эльф Форца. Ну так, нос такой же длинно-острый, и глазки-бусинки.

— Эльфы обязаны помогать ученикам,- возразил Эванс.- Доставьте сюда Дафну Гринграсс, она догадывалась, что с Гермионой творится.

Эльфы Хогвартса исчезли. Форца подобрал чашку с водой и выпил.

— Ты умнеешь, мальчик. Гринграссы тут очень кстати.

— Почему?

— В роду у них некроманты, многие члены рода практикуют легилименцию, лучшие сильны в артефакторике.

А тут и сама Дафна объявилась. Отбиваясь от ручек эльфов. Брали ее в спальне, отсюда халат, какие-то цветные бумажки в волосах, на лбу бурая грязь. И какие ругательства знает!

— Это я попросил эльфов призвать тебя на помощь.

— Не впутывайте меня в грязные игры!- рявкнула пунцовая от злости слизеринка.

— Гермиона вторые сутки не может есть и пить. И всем наплевать. Тебя тащили насильно под венец. Ее тоже насильно к чему-то принуждают!- сказал Эванс.- Дафна, она почти как ты, только совсем без защиты.

— Уважаемая леди Гринграсс, перед вами главный эльф и защитник рода Поттеров. Косвенно мы явились причиной ваших неудобств, Поттеры полны сожаления и в будущем готовы загладить вину,- медленно, с поклонами и пируэтами ручонок, сказал Форца.- Наш вассал юн, горяч, но говорит очевидные вещи.

— Дай совет, как помочь ей,- потребовал Эванс.

Дафну вроде как дернуло током, в руках ее объявилась палочка вишневого цвета, с мелкими рунами, покрывшими лакированную поверхность. Дафна села и всхлипнула:

— Ну ты и гад, без любимой палочки останусь…

— Помогите, Дафна, все благое от вас магией и Хогвартсом зачтется,- мрачно посоветовал Бинго.

— Она под Империо, и они все тут, кроме тебя, суслика щекастого, это видят,- обратилась к пареньку с горечью Дафна, зачем-то тыкая в него палочкой. Форца немного занервничал, пощелкал пальцами, и палочка Дафны уперлась ей же в подбородок.

— Зачем Империо?- непонимающе спросил Эванс, а эльфы невразумительно бурчали, отводя глаза.

— Очень мощное и кривое Империо, ей велели оберегать Рона Уизли, но передавили на разум, теперь она не способна ни о чем другом помышлять. — Слизеринка какое-то время боролась со своей палочкой, потом предпочла направить ее в пол.

— Эта мерзавка плохо говорит про Рона,- вдруг горячо зашептала Грейнджер.

— Кто наложил заклинание? Дамблдор?

— Никак невозможно,- возразил Бинго.- Хогвартс запрещает директору причинять прямой вред ученикам. Тут не обхитрить, потому что Империо запрещено для всех в магическом мире. А ломать разум детей — страшный грех!

— Я попробую,- взвизгнула Дафна, скорее не эльфам и мальчику, а своей палочке, которая начала вдруг светиться.

Палочка взметнулась к лицу Гермионы, и та впала в прострацию. Несколько затейливых пасов. Длинные заклинания на латинице. Слизеринка сбивалась, начинала заново, всплакнула, и в какой-то момент Грейнджер преобразилась, скорчила угрюмую гримасу и сказала чужим низким голосом:

— Тебе с этого момента сильно нравится Рон Уизли. Рон предложит совершить магическую помолвку, древний и красивый обряд, а ты согласишься…

— Это Молли Уизли,- кивнул Форца,- мать Рона. У нее семеро детей, безденежье и клеймо предателей крови. Совсем сдурела.

— Как снять Империо? Вы теперь, узнав виновного, снимете?- спросил Эванс у эльфов.

— Идите все прочь, я люблю Рона,- зашептала девочка с белым лицом и рыжими кудрями.

— Гарри Эванс, в этом мире никто не может нарушить клятвенных обещаний. Молли связана обетами с Дамблдором. По факту его вассал. Эльфы Хогвартса принадлежат замку , но и они дают обеты каждому новому директору замка. Нужен тот, кто живет в замке и независим от Дамблдора, кто не побоится его и Молли,- заключил старший эльф Гриффиндора Бинго.

— Устала я вас подслушивать!- раздался бодрый хриплый голос , и привидение старушки в красных сапожках по имени Вобла возникло у правого плеча мальчика.- Значит так, пока еще войнушку не начинаем. Девчонку спрячем, ей подлечиться надо. Молоко единорога, травки, свежие овощи-фрукты.

— Это же она?- зашептала, отодвигаясь к входной двери, Дафна.- Ой, настоящая карга, мамочки!...- и побежала прочь.

— Вовремя, я сама ее хотела прогонять,- сказала ей вслед Вобла.- А Грейнджер твою пока приютит василиск. Не нервничать! Он вообще то самка, наверняка о своих детках сотни лет мечтал, вот дадим шанс понянчиться. А я побуду до помолвки с Роном, хи-хи. Жду страстно встречи с суженым!

— Зачем?- спросил обескураженный Форца.

— Мать примчится на помолвку, мы ей скажем — отвечай за Империо или сдохни. Пусть выкручивается. Директор на запрещенном обряде светиться не будет, помолвка насильственная, замок это почует. Да вся их затея взрывоопасная и воняет. Он, скорее уж, подальше в Европу с дипломатическим визитом смоется на это время.

— А русалки или кентавры Гермиону не возьмут?- спросил Эванс.- Змеюка ваша на меня злится, как ненормальная. Сожрать обещала.

— В Запретном лесу еще водятся вампиры, оборотни и акрамантулы, — сообщила ему Вобла.- И все они ненавидят шумных, наглых и невыносимо вкусных школьников. Зачем нам с ними связываться? А василиск прирожденный легилимент, мозги твоей магле поправит. За дело, пока наша чокнутая не окочурилась!

Народ разбежался, кто по воздуху, кто по каменному полу. Минут через пятнадцать дверь открылась, вошли Снейп и матрона Помфри. Посмотрели друг на друга, и было непонятно, хотели ли они узнать, чем дело кончилось. Помолчать им долго не дали, настиг негодующий голос от входа:

— Снейп, что тут у вас происходит? Мне доложили, что на отработку к семи часам была вызвана Гермиона Грейнджер. Между прочим, лучшая по оценкам в нашей группе первокурсников. Как такая умница нахватала на зельеварении штрафных баллов, вы мне сейчас же объясните. И где она? У меня младший Уизли возмущен, потому что у них большая дружба, без нее он не может ни уроки делать, ни есть, ни спать.

В дверях стояла декан Макгонагалл и сверлила зельевара глазами. Из-за ее спины выглядывали сразу трое Уизли: мрачный Рон и оба близнеца с дурашливыми улыбками.

-Девочка пришла на отработку к семи,- Северус Снейп тщательно подбирал слова.- Ей стало плохо. Из расспросов выяснилось, что она сегодня и вчера ничего не ела…

— Какая ерунда!- вспылила Минерва.

— И даже не пила. Ни капли воды, сока, чая. А это просто опасно. Призываю в свидетели старшего эльфа по Гриффиндору!- нашел выход из положения Снейп.

Появился Бинго, усталый и недовольный.

— Чем могу помочь плохим преподавателям Хогвартса?- спросил он.

— Чего-чего?- лицо Минервы вытянулось.- Да как ты смеешь! Ты способен рассказать, что ела и пила девочка Грейнджер сегодня и вчера?

— Да, я уже спрашивал эльфов, которые подают еду, и тех, что присматривают в гостиной и спальнях. С момента выписки из лазарета Гермиона Грейнджер ничего не ела и не пила.

— Полнейшая чушь, я ее видела в зале на всех обедах и ужинах, да и на завтраке. Она сидела за столом!

— Вы совершенно правы. Приходила с Роном Уизли, кормила Рона Уизли, уходила с ним. Сама не ела и не пила,- сказал Бинго и исчез.

— Какое то магловское помешательство? И где она теперь?- оглянувшись на братьев Уизли, обратилась декан Гриффиндора к медведьме.

— Честно говоря, мы сами не знаем. Знаем, что ее надо срочно лечить. И еще, это непростой случай,- замялась Помфри.- Но я или Снейп, мы ее не вылечим. К тому же, нас к ней не подпустят.

— А что тогда мне делать?

— С утра вместе сходим к Дамблдору. До завтрака я рассчитываю получить о девочке новости,- сказала Помфри.

— Да чего они болтают!- крикнул из коридора Рон Уизли.- Где моя невеста?

Минерва Макгонагалл сильно дернулась, обернулась — а никого там не было, близнецы уже тащили прочь недотепистого братца.

5.

Великий светлый маг Альбус Дамблдор привыкал ощущать себя не человеком, а пожарной командой. Уже несколько дней. Там и тут случалось нечто непредвиденное, зачастую неприятное и с длинными некрасивыми последствиями, а он привычно ощущал себя английским демиургом, обязанным контролировать и направлять основные процессы и события в магическом обществе. При том убивать и карать он не любил, светлому магу такое возобранялось, к тому же прямое открытое насилие вызывало противодействие, то есть далеко бегущие печальные последствия. Директор Хогвартса проповедовал терпимость и постепенное сближение с миром маглов. Но, как никто, он осознавал, что маги не люди. Иные существа. Какой-нибудь дурак заговорит про суперменов, но старик в золотом колпаке и в халате с звездочками знал цену этих слов. Маги был хищниками. Любой из них, в ком дар достигал хотя бы средних значений, был одержим амбициями и хотелками, потому становился неуправляем. Его можно запугать лишь на время, сковать рабским клеймом или самым полными клятвами, тоже на время. В каждом маге течет родовая кровь, которая шепчет и жжет и требует усиления, обогащения, прославления рода, все препятствия должны быть уничтожены или обойдены. Эти родовые голоса включены на полную громкость в каждом и каждой в их свирепом, по большому счету, змеином магическом мирке.

Что касается женского пола, не магов, а ведьм, то их Альбус считал такими же хищниками, но вдвойне опасными, так как ведьмы были лишены любых ограничителей. Если ведьма решала, что должна во славу рода получить ребенка, к примеру, от враждебного ее семье мага, или решала сделать сына или дочь главными, перебив кучу родственников, да много чего дикого могла она захотеть, то она включала режим берсерка и сносила все и вся на пути. В режиме «рывка к цели» такая ведьма становилась на порядок сильнее и хитрее себя обычной. Поэтому Дамблдор, еще в юности посмотрев на мать, сестру, некоторых знакомых, зарекся навсегда брать в ближние союзники ведьм, делать серьезную ставку на ведьм, давать средства или полномочия каким-либо ярким или перспективным ведьмам. Ну их к лешему. Они оставались женщинами хотя бы в одном — говори много-много, льсти и обещай, делай это с регулярностью, и тогда сумеешь годы и десятилетия доказывать, что земля это небо, а черное это белое, а он лучше всех обо всем знает и его слова как золото, сгодятся оплатой вместо золота настоящего.

У эльфов неопытная повариха сожгла котел с кашей на обед, в приступе самоуничижения разбила голову на три куска, половина мозгов улетела в ту кашу. Эльфы поволокли поваренка к целительнице Помфри, а та была в запое. Бинго и Хрум, старшие эльфы общины, примчались к директору с жалобами. Он вызвал Снейпа, тот кое-как склеил головенку эльфийскому детенышу рыбьим клеем, намотал скотча и положил в стазис. Через неделю поваренок должен был самоизлечиться. А Помфри была в таком плачевном состоянии, что даже влить в нее зелья или наложить империо не предоставлялось возможным.

Почти одновременно с этими хлопотами прилетела сова от Молли Уизли. Она, ненормальная рыжая тетеха, где-то от кого-то наслушалась, что в Хогвартсе самый мощный магический источник и фон (что было правдой), и поэтому надежнее, перспективнее всего совершать магические помолвки именно на таком источнике (опять правда), для чего через два дня она нагрянет ночью с родственниками, а он, директор Хогвартса и Верховный Чародей, пусть для рыжих Уизли все необходимое подготовит. Куда Молли спешит? О чем грезит? Риски огромны! Он тут директор и не имеет права, тем более не захочет, лично оказаться замешанным! Но и это не все. Спустя пару часов опять прилетела ее сова и принесла очередное послание: Рону выдали для обучения треснутый оловянный горшок, одна штука, а придурку, которого директор назначил новым Поттером, убивцем Лордов, выдали россыпью золотые, серебряные и еще какие-то горшки, и Молли начала вопрошать — что за фигня? Почему ее Рону не дали цветных горшков? И почему, к примеру, не сделали ее Рона новым Поттером? Лучшей кандидатуры просто нет!

Он написал ей второй ответ, а спустя полчаса ему сообщили эльфы замка, что старая сова Уизли сдохла над Запретным лесом, устав туда-сюда летать и выслушивать крики, брань и угрозы. Кентавры обещали прислать чучело. У птиц нежные сердца и слабые нервы. А у него? Вторично сочинять вразумляющее письмо для четы Уизли он не стал.

Присел, накапал успокоительного, заварил чаю, внизу на входе истерически заклекотала горгулья. Эти птички тоже его достали. Големы вроде как бесчувственные монстры из гранита, но за сотни лет превратились в клуш безмозглых. Пошел разбираться: горгулью душил лесник Хагрид, который был взволнован и кричал, что опять подумают на него. Он нашел у ворот Хогвартса дохлое тело, подумал, что оборотни или вампиры из леса подбросили (иногда такие шутки случались), и по инструкции потащил тело к фестралам в качестве корма. А фестралы жрать не стали, его самого отпинали — Хагрид обиделся, потому что он же их накормить хотел!. Но труп зашевелился. Это был Квиринус Квиррел. Дамблдор тоже разволновался, рванул к фестралам, подобрал болезного профессора, наспех перекинул полумертвеца в Выручай-комнату, где оборудовал временный лазарет. Плох был Квиринус. Чем-то долбануло. Опрос портретов-осведомителей дал невразумительную картину: на уроке у слизеринцев и гриффиндорцев Квиринус психанул, отключился, потом начал по-черному колдовать, а его шибануло, и едва ли не прощальным выбросом магии он аппарировался из Хогвартса. Катапультировался, как говорят магловские летуны. Дамблдор его откачал, истратив уйму зелий, сил и времени. Хагриду выдал премию — литр огневиски. Вернулся к привычно холодному горькому чаю на столе в кабинете. Опять задумался:

В конкуре на его ипподроме Хогвартс все меченые кони кувыркались, расставленные барьеры не брались, даже лабораторные крысы себя орлами возомнили.

Квиринус был добрым малым и товарищем по сражениям из славного отряда Феникс. Активно подмазывался и мозолил глаза, чтобы пробраться в преподаватели Хогвартса. Дело понятное, шла гражданская война — ну, изловчился ты хлопнуть сторонника Воландеморта, а у мертвеца трое-четверо братьев, а то и подрастают горячие детки, плюс родители и прочие кровные родственники, и хоть кто-то из оравы решит отомстить. Но у тебя тоже есть родня, и если ты спрячешься в Хогвартсе, начнут с родни. По стечению обстоятельств (заготовленных Дамблдором) они с Квиррелом узнали про несколько кристражей Лорда. Один, и вроде бы главный, был запрятан в лесах Албании. Квиррел загорелся найти и уничтожить крестраж. При том он был хорошо образованный малый, но как боец и тем более как могущественный маг — никто. И как-то невзначай, за бутылкой вина на двоих, Дамблдор вслух выдвинул теорию: а если крестраж Лорда не распылять, а использовать в личных целях, получив знания и силу Лорда, но подавив зачатки (фу, ну какие там зачатки?) разума, то можно и ого кем стать, и над проклятым Темным Лордом поизгаляться. Квиринус так и сделал, но когда вернулся в Хогварс, уже не он, а им управляли. Крестраж был хитрее, сильнее, злее охотника.

Что-то в этом роде великий А.Д. предвидел, он-то думать умеет. И аналогично предвидел, что зародыш из крестража, окупировавший темя Квиринуса, попытается собрать остальные осколки личности, а затем устроит ритуал воскрешения. Пусть ищет, главное — издали контролировать поиски и вовремя отбирать находки. К тому же, с неполноценным возвращенцем и поддельный Гарри Поттер увеличит шанс справиться.

В Выручай-комнате Квиррел был уложен на широкой кушетке, в любимой коричневой мантии ниже колен. Он стал так худ, что в распятом виде был похож на натурщика для урока библейской живописи. А сорви мантию — пожалста к анатомисту пересчитать все ребра и суставчики. На случай приступа одержимости директор школы трансформировал кушетку в железо, запястья и лодыжки охватывали стальные кандалы. Директор нагнулся и ловил взгляд мутных, а бывших нежней глазури, зрачков, но теперь и белки, и зраки преподавателя избуровили лопнувшие сосуды крови. Легилименция не работала, в сознании подопытного висел черный полог.

— Мальчик мой, ты еще способен меня услышать?- спросил бородатый старик.

— Слышу,- прохрипел Квиринус.

— Ты пытался убить Гарри Эванса?

— Подчинить. Это он попытался подчинить мальчишку. А прилетело в ответ мне,- почти обиженно сказал Квиррел.

— И ты уже не можешь навязать ему свою волю?

— Смогу. Я болен, нужно окрепнуть, тогда справлюсь…

Он лгал, это Дамблдор слышал, лгал, чтобы его не убили. Директору приходилось полагаться на авось: рассуждая прагматически, Хогварт не допустит насилия преподавателя над учеником, а после стычки на уроке и сам крестраж не рискнет повторить ментальную атаку. Его как можно скорее нужно загонять в ловушку, в защищенный сосуд, или…

— Мальчик, я с тобой, я спасаю тебя, но скажи мне самое важное, кого Лорд вызвал, кто уже нашел тебя и Лорда?

— Кобра, она иногда появляется,- кровавые зрачки завращались, это крестраж мешал говорить Квиррелу.- И крыса где-то тут. Мерзкая тварь, опасная тварь…

— Ты сильно помог, ты молодец. Отдыхай,- и в лоб одержимого влетели заклинания сна, очистки ближней памяти и приказ избегать агрессии. Уже в спящего влил из своих запасов зелья для сердца и укрепления мышц, два питательных раствора на основе женьшеня и мандрагоры. Все дорогое, но это тело кормило собой зародыша высшей нечисти, гомункулуса, и заживо разлагалось. А зомби в Хогвартсе абсолютно неуместен.

Далее Квиринус отлеживался вечер у себя в аппартаментах, одно его занятие взял на себя директор, со вторым подсобил преподаватель Чар Флитвик. Безотказный в рамках педагогики полугоблин, но муштровке, к сожалению, не поддавался никак. Он один сообразил при поступлении в Хогвартс отыскать полный текст договора с Хогвартсом, шестнадцатого века, в том варианте пост директора был номинальной должностью, примерно на правах теперешнего завхоза Филча. И как только Дамблдор давил на низкорослого получеловека, тот скалил совсем нечеловеческие зубы, числом поменьше, но размером и остротой вполне, да, и просил найти в договоре упоминание об обязанности или услуге, которую требует директор. Бюрократ из гоблинских подземелий. Но и понятно — такому выжить лишь в позиции строжайшего нейтралитета, а тронь без повода, прискачет за ответом вся гоблинская община.

Когда Дамблдор его брал, то предположил, что гоблины рассчитывают лет через двадцать-тридцать отдавать своих детей в Хогвартс. Годы шли-шли, гоблины не шебуршились. Он просчитался? Или заваруха с Воландемортом отпугнула зеленокожих? Или он сам, Светлейший маг, им не нравился…

6.

Завтрак несколько успокоил встревоженных преподавателей Хогвартса. Гермиона Грейнджер пришла, села рядом с Роном, наложила в большие тарелки две горы снеди, а потом наравне с ним всю еду уничтожила. Кудри были рыжими, мордашка улыбалась. Мало кто обратил внимание (Снейп обратил), но на ногах у нее сияли высокие, слишком магловские и вычурные для школьницы-заучки, красные сапожки.

Эванс тоже хотел понаблюдать за этой Гермионой, но в самом начале завтрака прилетела мелкая сова с огромным крюком вместо клюва, сбросила письмо и села напротив. Ждет ответа. Он сунул ей большой кусок сыра, сова стала выклевывать дырки, а парень развернул записку: »Свидание будет сегодня. Надо переговорить. Сейчас у Плаксы.» Записка рассыпалась пылью. Он подумал, что глазеть на Дафну и кивать будет неправильно. Выдернул у совы перо, стерпел удар клювом, написал на перышке клюквенным морсом «Да». И впихнул послание в пасть сове, а та стартовала вверх, как китайская ракета. Гадила из вредности и теряла пух.

Перемена блюд — вместо ненавистной манной каши и козьего сыра появились пончики и кисель. Это он любил, но начинал привыкать, что сытое брюхо в жизни беспомощного юного мага не самое важное. Вскочил и направился к Плаксе Миртл.

Дафна заскочила в туалет пятью минутами позже. Если кто-то представил, как расслабленно мальчик стоит у окна и ждет красотку на свидание, черта с два. Он залез на окно, отвернул ставню, предварительно убедившись, что от двери его не будет видно. При появлении худой черноволосой фигурки высунул голову и кивнул, а слизеринка начала сосредоточенно накладывать какие-то заклинания на дверь — от чужаков.

— Почему свидание сегодня?- спросил он, спрыгивая с окна.

— Что вы сделали с Грейнджер?- в свою очередь воскликнула Гринграсс.

— Давай отвечай,- сказал он после паузы.- Про Грейнджер не спрашивай, ей помогают школьные эльфы.

— Но ты мне врешь!

— Проехали. Что там про свидание?

Дафна надулась, потом рыкнула, потом пнула дверцу крайней кабинки, и внутри заголосила девочка-привидение Миртл. »Ай-ай, она хочет меня убить! Никому я не нужна!». Взмах ловкой гринграссовской палочки, кабинка затихла.

— Он утром сказал, что выходные проведет с родителями, а нам сегодня разрешили до восьми вечера погулять. Его отец надавил на Снейпа, Снейп прогнулся, — и лицо у Дафны беспомощно скривилось.- Мамочки, за что мне это?

— Нет-нет, реветь не надо. Куда пойдете гулять, к пристани?

— Не знаю!

— А где вы выходить будете из замка?

— С главного входа,- притихнув, она смогла соображать.- Я скажу, мне туда подойти удобнее.

— Получается, в семь часов на главном, я буду ждать снаружи. И там он у нас схлопочет,- пообещал Эванс.

А Дафна стала серьезней.

— Слушай, ты ведь не такой лопух, каким казался. Повернется что-то не так, он старше на три года, многое умеет. Тогда не строй из себя героя, беги быстро и далеко, если драка начнется. Меня тронуть этот придурок не посмеет.

— Так уж не посмеет?- засомневался Эванс.

— Возьму пару артефактов, ну и еще кое-что. Ладно, до вечера,- и она пошла на выход, снова выписывая вензеля, ее палочки не было видно в быстром мельтешении.

7.

Все люди несчастливы по-своему, и детки тоже. Гермионе Грейнджер было двенадцать с хвостиком, на завтрак ей эльфичка Жужа принесла пончики, щедро политые клюквенным джемом, и большую чашку овсяного киселя, тоже приторно сладкого. Гермиона почти шипела, возмутившись, какой гадостью ее тут кормят. При том она была голодна, сидела в темной змеиной норе, вокруг лежали мелкие косточки, и пахло там не очень то приятно.

Под империо она почти не соображала, и не могла оценить или возмутиться, когда на ночь глядя мелкая эльфийка, похожая на бракованную куклу, но с сильными цепкими ручонками, схватила ее и перенесла в дальний зал подземелий Слизерина. Легендарная Тайная комната, где плохо пахло, валялись фрагменты мелких и крупных костей, а в одном углу громоздились рваные выползки (сброшенные василиском чулки изношенных шкурок). Эванс очень боялся сюда попасть, и собрался кричать во всю мощь легких, но Бинго не стал колдовать, а ловко и довольно сурово затолкал ему в рот свой кулачок. Пальцы пожилого эльфа в котелке были холодными, но сладкими. Эванс удивился и это помешало панике. Но ему в темном вонючем зале было очень страшно, а когда загремели кости, еще страшнее.

Эльфийка долго по-особому выщелкивала длинными жесткими пальцами, потом открыла прихваченный огромный мешок, ущипнула что-то и раздалось: «Бее-ее!» большого сонного барана. В темноте стал различен шорох, какая-то серая, чуть светящаяся масса надвигалась к двум девочкам.

— Говори с ним,- тихо шепнул пареньку Бинго.

— Гарри Гонт приветствует василиска. Мне стыдно тревожить твой отдых. Ты нужен нам,- кое-как прошипел Эванс.

— Скажи, что Хогвартс просит помощи,- так же тихо шепнула Жужа.

— В Хогвартсе беда, напали на девочку. Хогвартсу нужна помощь,- сказал уже уверенней Эванс, потому что шорох затих. Василиск смотрел и слушал.

— Это Гермиона Грейнджер, она под империо, девочку хотели в невесты с обрядом заколдовать. Двое суток она уже без еды и воды.

— Вижу,- раздалось шипение.- Помогу. Отойдите.

— Если ты голоден, тут лучший в Хогвартсе баран,- добавил Эванс и всем показал, что нужно освободить место.

Потом прилетел хвост василиска, стиснул кольцом тело Грейнджер и исчез.

— Осторожней с ней!- заорал паренек. А эльфы захихикали.

— Гарри Эванс, куда ты меня привел?- сердито, но очень неуверенно спросила из темноты Гермиона через пару минут.- Гарри, немедленно выпусти меня, или я … Я хочу пить! А где я?

Девочку напоила Жужа и усыпила. Сказала, что дальше разберется сама. Как василиск барана утащил, никто и не заметил.

8.

Первое его занятие по Чарам с гоблином Филиусом Флитвиком, плюс соседи пуфендуйцы. Для всех это второе занятие, просто Эванс отсутствовал, недомогал после одного из конфликтов. В кабинете было много забавных картинок, где резвились магические животные. Душа отказывалась смириться и продолжать учебу, кушать пирожки и мечтать о прогулке в том мире, где взаправду существует цербер — дикое творение о трех головах, все зубато-голодные, ярость и злость словно бы выталкивают зверя с картинки наружу. Вот-вот. И его придумали для охраны отар овечек древние греки. Кто кипятил мозги тем грекам? Или за овечками приходил Александр Македонский, и их этот ворюга достал?

Сел он за сладкой парочкой — Рон Уизли и Гермиона. Хотелось держать их под приглядом. Там позиции слегка сдвинулись, теперь Рон был пришибленным, а девочка часто хихикала и задорно трясла волосами, пихала соседа в плечо, подсуживала. Дали новое заклятие — зажигать на кончике волшебной палочки свет — Люмос! Но тем, кто отсутствовал или не справлялся, нужно было продолжать разучивать тему предыдущую — левитацию перышка. С перышком боролись Рон с Гермионой, Эванс и еще три-четыре пуфендуйца. Сосед ему страшно понравился. Дали им на двоих длинное белое перо. Пуфендуец перо осмотрел, обнюхал, продул, запоминая, как воздух топорщит опушку перьевую. Тщательно подумал и раза три выговорил заклинание. Перу наплевать. А сосед не расстроился, кивнул перу и вынул из сумки огромный бутерброд с ломтями жареной колбасы. Вот правильный подход!

— Ты кто?- спросил его Эванс.

— Салливан Фаули. Кто ты, знаю. Вижу, ты голодный. А почему с собой еды не взял?

— Я не знал, что на уроках разрешат поесть.

— У Флитвика можно. Он же гоблин, сам всегда голодный, детей голодных понимает. В магии нужны силы, для сил нужно больше жрать. Смотри,- Фаули дожевал, махнул палочкой, и перо чуть подлетело и шмякнулось.

— Мы-то ладно, растем, магия растет, врубаюсь. Он почему голодный? Потому что гоблин? Я видел, Снейп в общем зале почти не ест, неужели стесняется? А ночами в кабинете, наверное, жрет за троих!

— А, ты из маглов, дикий Гарри,- с ухмылкой кивнул Фаули.- Когда будешь слушать на истории магии про пять столетий гоблинских войн, помни одно. Не будут говорить, но помни: гоблины охотно наворачили человечину. Для нас это была война за территорию и ресурсы, а они ловили и поедали людей. Для них люди были трофеем и самым полезным продуктом. Как воевать перестали, гоблины ходят голодными. Есть мнение, они теперь и размножаются с большим трудом.

— Врешь!- воскликнул Эванс.

— Не то чтобы врет,- сказал писклявый, но при том сильный голос сбоку. Это неслышно подошел к разболтавшимся ребятам профессор-гоблин.- Но преувеличивает и сильно перевирает. Я вот людей не ел, а маг неплохой и в школу учителем взяли. Замок Хогвартс меня не боится. А вас, Фаули, я на заметочку возьму, да. Эванс, что у вас с левитацией? Демонстрируйте!

Паренек вздохнул. Палочка Гонтов по-прежнему относилась к нему с пренебрежением. Брать в руки опасался. Взял, ощутил мелкие болезненные уколы, добавил в хватку злости. Теперь ему было достаточно вспомнить перекошенную физиономию Мерлина на портрете, и злость заполняла мозг и глаза — ярость по приказу. И палочка вздрогнула и стала ледяной, сигнализируя, что не враг, а изготовленное к бою орудие.

Профессор Чар сделал полшага назад, резко вычертил палочной окружность, Эванса, кусок парты и профессора закрыл полупрозрачный купол.

— Смелее!- подбодрил профессор Флитвик.

Эванс произнес заклинание, одновременно с трудом, как в вате, вывел нужный рисунок зигзага. Перо дернулось, взлетело на полметра, тут же будто сплавилось в комочек непонятно чего и выстрелило, целясь в гоблинское лицо. Флитвик ощерился хищными клыками и с непостижимой ловкостью увернулся, а пуля из перышка впечаталась в купол. Купол лопнул черными искрами. Вокруг подростки нервно галдели. Сосед Фаули максимально отодвинулся, вынул яблоко и смачно откусил. Спереди обернулась и смотрела Гермиона, довольно раздраженно.

— Не выделывайся, Гарри,- сказала она с укором.

Он ответить не успел, Флитвик опять колданул, шум исчез, а узкое гоблинское лицо, да просто жутковатая морда с черными глазами и горбатым носом-рубильником, придвинулось вплотную.

— У вас проблемы, Эванс,- ухмыльнулся гоблин.- Вы змееуст. Это палочка для змееуста. И ее оскорбляют неправильные заклинания.

— Я их нечетко выговариваю?- спросил он.

— У змееуста заклинания на змеином языке,- снисходительно объяснил профессор.- Такого словаря или справочника я вам не могу предоставить. Редкая вещь. Но если вам дали палочку, пусть дадут и список заклинаний для змееуста. Иначе будут взрывы, пожары, нам такого не нужно.

Полог тишины пропал. Эванс закивал. Гермиона придирчиво переводила взгляд с него на Флитвика, о чем-то ее сзади попросил Рон, она не глядя сунула ему руки большой кусок копченой колбасы, и рыжий сосед весело зачавкал.

Гарри Эвансу стало обидно, он жрать хотел посильнее Уизли, это факт. Но новая Грейнджер в этом смысле была не добрее прежней. На завтраке отобрала у него тарелку с бисквитами. Рассыпчатыми и с клубничной прослойкой.

9.

Ближе к вечеру он стал нервничать. Парни Слизерина были крутые, некоторые вполне профи в деле Пожирателей, так говорили старшие на Гриффиндоре. Готовые убийцы маглов. Он набил карманы отборными камнями, проверил рогатку. Когда выпал момент, отозвал кудряшку в красных сапогах и коротко ввел в курс дела. Она помрачнела, но кивнула: Долги обязан отдавать, и за девицу заступиться полезно.

— Флитвик мне сказал, ты, Эванс, змееуст и палочка от змееустов, тебе, говорит, надо уметь заклинания шипеть. Иначе палочка взбесится. Где я их возьму?

— Только в одном месте у одного одичавшего змея,- мрачно объяснила псевдо-Гермиона.

— Придумай что-нибудь,- попросил жалобно Эванс, но она в сомнении качала головой.

В начале седьмого он сквозь окно мокрого туалета под ругань Плаксы Миртл выскочил из замка наружу.

Сентябрь задался хмурым, и к ночи опять обложило небо, свежел и злился ветер, начиная взбивать порывами заросли орешника и длинную ограду бересклета, что тянулась от главного входа к лодочной пристани. Филч пару раз в год выстригал кусты бересклета и можжевельника, но, что называется, без энтузиазма. Тот же гоблин Флитвик под настроение мог заклинанием Секо постричь все посадки за час, и сквибу щелкать огромными садовыми ножницами было, говоря его языком, впадлу. Раз полагается, слегка отрихтуем, а все лето кусты закрывал плющ, и никто на запущенные посадки не жаловался. Эванс выбирал лежку и маршрут отхода. Все привычно — как еще недавно весной, после уроков в Литтл-школе, на Тисовой или соседних улочках: готовишь засаду в темноте, а потом надо ловко убежать, чтобы противник сразу сбился со следа. За левыми кустами бересклета была выкопана глубокая канава, по дну сочился ручей. На Эвансе красовались полувоенные ботинки с мощной рубчатой подошвой. И сверху он предпочел плотный верблюжий свитер и лыжную шапчонку, все темно-серого цвета. Мантия в рюкзачке, который не мешал, свисая за плечами на ослабленных лямках.

— Теодор Нотт, я согласилась прогуляться, но лапать меня ты не будешь!- отчетливо донеслось до паренька, сидевшего на корточках в яме под кустом. Дафна Гринграсс с ходу начала «строить» кавалера. Потом он их увидел. Девчонку, нахохленную в теплой пуховой мантии, непокрытые волосы тянутся за ветром влево, где на подъеме, заваленном гранитными обломками, там и тут высоко взметаются рыжие стволы сосен. Парень был выше ее на голову. Одной рукой крепко придерживал суженую за предплечье, а вот в другой держал палочку и озирался по сторонам.

— Дафна, ты поисковые знаешь? Я ради любопытства парочку запустил, и в ближней округе сразу три существа почувствовал.

— Кто-то еще захотел освежиться под ветром,- равнодушно заметила Дафна.- Ты обещал сказать что-то важное, я слушаю.

— Твой отец нешуточно зациклился на нашем браке. У рода Ноттов в прошлом были долги перед Гринграссами, и отец мне сказал не ерепениться, а соглашаться и помалкивать. Два месяца назад, на приеме у Малфоев, твоя мамаша подарила мне защитный амулет, все это время лучшие спецы из гоблинских подземелий над ним корпели и выяснили, что мастерство артефакторов твои родственники не утратили. Шесть закладок в маленьком амулете! Я должен возжелать тебя, я должен подчиняться тебе, и в случае нужды ты или твоя мать могут меня вырубить. Я в восхищении! Еще больше меня поразил мой папаша, он плечами пожал и сказал, что амулет лишь доказывает, в какие надежные руки меня отдают. Вы моего отца под империо не брали?

— Меня эти игры не касаются,- резко сказала Дафна.- Забей на все, амулет сожги, но умнее будет его продать, дорогая штучка. А мы прилюдно разругаемся с парой оскорблений. Все их планы улетят в трубу!

— Ты намекаешь, будто мамаша с тобой свои планы не согласовывала? Или сперва ты была с ней, а затем решила играть в свою игру, потому что эльф Поттеров сделал тебе предложение, от которого трудно отказаться?- насмешливо спросил Теодор.

Эванс загрустил в своей яме, вдруг услышав, что слишком мало понимает, куда и на какие игры его пригласили. Хуже того, ему отчетливо был виден этот Нотт. Дафна стояла спиной, а тот развернулся — гордое и нормальное такое лицо бравого орленка с гримасой обиды. Не гавнюк, словами Уизли. Над парнем, если правдивы его упреки, обидно издевались и втемную использовали родственники и другие прочие маги. Но дальше Теодор схватил девочку за плечи и встряхнул, а это грубость! В промежутке между женихом и невестой что-то тихо треснуло, взрывная волна ушла низом, разметала листву и даже выдрала куски дерна.

— Ты готовилась к моим объятьям?- засмеялся парень.- А у меня в поясе как раз два поглотителя с протего, чтобы ненароком не отшвырнуло.

Эванс встал, максимально натянул жгут рогатки, целясь парню в грудь — так наверняка попадет, но не покалечит. И тут сзади донесся хруст камней, кто-то или что-то двигалось сюда, к нему, по ручью. Долетел тихий рык, в котором мнительный мальчуган уловил желание убивать. Он резко развернулся, не увидел, а угадал черную тень метрах в пяти от себя, и запулил в нее из рогатки камнем.

И выбил оборотню левый глаз. Огромный волк и без того мялся в тягостном раздвоении: его принудило залезть в мокрую канаву заклятье от Дамблдора, и чутье не подвело — добыча в виде подростка покорно ждала в нескольких метрах. Полцентнера сахарных костей, юного мясца и даже с нежным жирком! Слюни не капали, потекли обильнее, чем вода в ручье. Но где-то внутри серой туши скрывались разум и ужас Люпина, который сопротивлялся охоте, требовал повернуть в сторону. А потом сильнейшая боль, искры, кровь, половина зримого мира выключилась. От боли и внезапности оборотень рванул вбок и вверх, проломив телом массивы столетнего кустарника, вылетел на середину аллеи. И оказался в трех метрах от двух других подростков. Теодор Нотт без промедления оценил угрозу, толчком отбросил Дафну назад, к дверям замка, где спокойно и приветливо полыхали факелы, сам же собрался в пружину, а с его палочки уже летели подряд ступенфай, два секо, и для ослепления, яркий люмос.

Вот только волк-оборотень сильно отличался от соперников по дуэлям, или даже от врагов-магов. Вся цепочка заклинаний попала в тушу, но лишь разозлила зверя, слегка раскровянив плечо и волчью пасть, отчего оборотень завыл песню смерти, да как засовы на воротах лязгнули клыки и зубья. Вспышка ему не помешала, глаз без того залит кровью, а чутье не обманет, но вот Нотта своя же вспышка ослепила. И оборотень в низком, по земле, рывке атаковал смелого парня. Хрясть — оторванная правая нога по колено осталась в пасти, а тело отлетает почти в объятья Гринграсс. Девочка как раз успела распахнуть входную дверь. Наружу вынесло Кровавого Барона, чьих учеников начал калечить оборотень, и привидение, из красного став черным, взвыло тонко и мерзко, шарахнуло чем-то вроде густой пыли по последнему глазу волка Люпина. Волк взвыл по-собачьи, тявкая — пыль била по разуму, обонянию, насылая миазмы кошмарных видений, и оборотень в несколько прыжков взобрался по склону влево, а судя по завываниям, уносил ноги-лапы и дальше. Конечность младшего Нотта, кстати, держал в зубах. Метров через двести на ходу проглотил.

Директор Хогвартса наблюдал за скоротечной схваткой сверху, метрах в десяти над аллеей, оседлав метлу для квиддича. Тряхнул юностью бородатый старик. Он, формально говоря, насильственно вытащил волка из Визжащей Хижины, чему способствовало давнее империо, направил к месту свидания, зная, что там первым появится Гарри. К счастью, ни мальчик, ни его фамильяр еще не оценили, как далеко слышат и быстро сообщают начальству обо всем портреты в коридорах замка. И ведь еще раз указал Люпину, что пацана не жрать надо, а заразить ликантропией, сделать собратом-оборотнем. Перед походом выдал волку для перекуса двух кролей. И что? Никакой отдачи.

Гулкие хлопки аппарации: эльфы замка были вызваны Кровавым Бароном и спешили эвакуировать искалеченного Нотта и полумертвую от шока Гринграсс. То, как сразу и куда надо — к темной боковой башне — улепетывал бывший Дадли, Дамблдора умилило. Удирать, да и выживать, пацан умел. Но для схватки с Воландемортом этого было ничтожно мало!

А потом директору поплохело, да так, что он прижался грудью к древку метлы и уронил с носа золотые очки. Магия в нем взбесилась, словно бы компоненты в алхимическом горшке стали конфликтовать и пузыриться. Он на инстинктах вернулся к верхнему окну второй, донжонной башни, где находились его аппартаменты, и просто упал в окно, внутри поднялся на ноги, держась за портьеру. Палочкой по телу — обручи последних обетов, с Гарри Эвансом и Люпином наложились друг на друга и жгли красным огнем. Они конфликтовали между собой и с магией Хогвартса, защитника учеников, прямо сейчас Дамблдор мог лишиться руки, а то и жизни. Он произнес отрывисто три заклятия: разрубил эти обеты, но слетели и все остальные, которые Люпин давал десять и пять лет назад, а Джеймс Поттер, назначенный через ритуал родовой отец Гарри Эванса, давал еще на седьмом курсе своего обучения. Из-за откатов директору стало сильно плохо, как если бы он ощутил себя на свои сто десять лет. Подлетел феникс, сунул куриную голову, и Дамблдор поймал морщинистой ладонью две слезы, слизнул. Тяжело, по стеночке, пошел к шкафу, искать и пить зелья. А ведь немного позже Помфри начнет у входа беситься! Где нога, что за дела, прочие неприятные вопросы.

— Меня нет в замке, буду через час-полтора,- сказал он горгульям и решил вздремнуть. А там и зелья с птичьими слезами помогут.

Снейп подлянки ждал. С того момента, как Дафна Гринграсс сообщила, что согласилась прогуляться с женихом закатным вечером. Он в пропуске отказал. Помнил про сидельца в Визгливой Хижине, и в целом замок и окрестности словно бы наливались опасностью и насилием, как яблоко соком. Ему прислали сов с письмами отцы Дафны и Теодора с вежливым, а по сути, ультимативным требованием не мешать их сводническим усилиям. Он хотел найти поддержку у директора, ведь именно тот завел у замка оборотня. А Дамблдор сказал — пусть детки погуляют. И вот вечер, он сидел и ждал, и это случилось. Кровавый Барон дал сигнал, как только оказался на месте боя. Снейп выскочил из дверей на пару минут позже . Он лишь расслышал хлопки от исчезающих эльфов и угасало эхо в темном сыром воздухе после отчаянного крика искалеченного Теодора. И большая лужа крови. Снейп сдержал порыв и не помчался к Помфри, опытная целительница была привычна к любым несмертельным травмам. Там лишь на матерные рулады сейчас наткнешься. Беда случилась, крайний — он. Зельевар сделал несколько шагов в сторону озера, надеясь встретить оборотня Люпина. Его убьют, неприятности закончатся, или он завалит оборотня — почти герой. Оборотень не вернулся, а в ветках можжевельника он нашел целехонькие золотые очки.

10.

Гарри Эванс влез в окно туалета. Переоделся в камзол гриффиндорца, сказал пару ласковых фраз Плаксе, чтобы привидение не скандалило. От комплиментов лиц другого пола девочка впадала в прострацию, млела и мечтательно пускала пузыри из мокрого рта, присев верхом на унитазе. А он ждал, как вот-вот весь замок всколыхнется паникой, огнями факелов, криками, его схватят и куда-либо волоком оттащат. Шел пустыми коридорами к спальням Гриффиндора — никого, не летают привидения, даже на портретах все персонажи отсутствовали, уйдя спать или в самоволки. Тем более, нигде не было слышно возмущенного мява кошки Норрис и шарканья старого Филча. И в спальне детишки сладко смотрели сны. Рон храпел и чмокал, Невилл укрылся в чуть заметном серой мутью заклятьи тишины, а третий сосед, из маглов, спал с затычками в ушах. Он лег и не понимал, что делать? Там зверюга, там убили или покалечили других учеников. Нельзя же… Уснул.

Выспаться, конечно, не дали — за два часа до общей побудки карга-Гермиона подергала за руку, потом за нос, и чем-то (грязными носками) приткнула рот, чтобы он не шумел спросонья.

— Выходи,- шепнула она.- Хочу отчет о вчерашнем услышать от тебя.

— А ты ничего не знаешь?

— Да вроде бы никто не знает,- пожала она плечиками и ушла из мальчиковой спальни.

Он все еще не привык различать в этой копии Гермионы свою Воблу. Почти детское лицо, рыжие беспорядочные кудри, в умных глазах частые всполохи золотыми искрами то ли злости, то ли просто магии. Он рассказывал, что и как происходило в аллее, она не встревала, но по личику пробегали гримасы и оскалы, отчего крупные грейнджеровские зубы казались клыками зверя.

— Ты понимаешь, как они тут устроились? Я сперва решил, ну, маглы им не люди, вот заколдовали Гермиону, в овощ превратили, так потому что магла, а теперь чистопородного убили или искалечили, прямо тут растерзала зверюга, и опять тишь-благодать. Хогвартс не школа для детей магов, а притон с маньяками!

— Оборотень напал снаружи замка,- рассудительно ответила Вобла в детском тельце.- Ты при поступлении не успел послушать Дамблдора, а он громогласно объявил: запрещено с заходом солнца находиться за стенами замка, также в любое время суток заходить в Запретный лес. Кто нарушил, их проблемы.

— Дафну и Теодора выпустили на свидание через главный выход,- напомнил Эванс.

— Тогда они вышли с одобрения декана или директора, а декан Слизерина шестерит на Дамблдора, отсюда делаем вывод — случившееся было частью какого-то очередного плана директора. Еще есть шанс, что план не совсем удался. На кого охотился волк, на тебя или конкретно на Теодора? Непонятка.

— Нотты темный род, присягавший Воландеморту, это я от Дафны слышал. И что, директор задумал перебить всех детишек Пожирателей?

— Я больше верю в акцию устрашения. Он хочет уничтожить окончательно Темного Лорда. Уничтожить, посадить в Азкабан или растоптать помощников Лорда, чтобы те больше не могли собраться в значимый союз. И все средства хороши. Гринграссы известны как упрямые нейтралы. Поссорить их с родом Пожирателей — еще один плюс. Ты все верно услышал, это сами Гринграссы пытались охмурить и подчинить Теодора Нотта? (он кивнул) Видишь, все у нас по нашим правилам — каждый за себя и род против всех!

Начали выходить в гостиную старшие гриффиндорцы. Вобла-Гермиона озаботилась и пошла будить Рона, чтобы рыжее недоразумение успел умыться и одеться к завтраку. Свежая версия Грейнджер была намного решительней, даже в гостиную доносились ее команды и обиженные выкрики Рона Уизли. Вскоре прибавился громкий хохот разбуженных близнецов.

На черном донышке этой ночи, в пол-третьего полуночи, Снейп был вызван к Дамблдору. Он ждал вызова, заблаговременно переоделся в черный парадный костюм — мантия, брюки, штиблеты, плюс аксессуары вроде галстука и запонок, плюс две палочки и несколько боевых амулетов на всякий случай. Час назад медбригада спасателей из клиники Святого Мунго забрала Теодора Нотта. Тяжелые травмы у магов были часты, и по причине стычек с нечистью, опасными животными, в драках и поединках некоторые заклятья, вроде популярной бомбарды, отрывали у врагов руки-ноги. Парню предстояло пять-шесть месяцев лежать в палате, часть времени в стазисе, потом в лечебном сне. И вырастят новую конечность. Случались травмы с наложенными проклятиями и порчами, обнаруживались в самом роду давние болезни и генетические ограничения. Но данный случай был без гадостей и отягощений, вернут ногу. Хоть опять откусывай. Следовала часть бюрократическая — кто не виноват и как его наказывать. Прибыли в замок отец Теодора, лорд Тиберий Нотт, и председатель Совета попечителей школы лорд Люциус Малфой. Они же приятели Снейпа по преферансу в других местах и более теплой обстановке, они же ближний круг почившего без мира и покоя Лорда Воландеморта.

Радовало Снейпа одно, не явилась мамаша Гринграсс, та еще ведьма, дикая и простодушная Беллатрис Лестрейндж в мстительности и коварстве ей разве что в подметки годилась. Он сделал три шага по лестнице с кругового коридора в башне, сказал «Изюм» и поднялся дальше, в кабинет директора. Лордов не было, и Снейп вслух этому удивился.

— Они решили меня перехитрить и отправились с расспросами к бедной девочке, я имею в виду Дафну Гринграсс,- ответил Дамблдор, прихлебывая чай.

Снейп сразу разглядел, как сильно пострадал сидящий перед ним маг. И причину тоже — магический откат после разрушения обетов. А сколько их нарушил директор, и на кого они были завязаны (сразу исключая из числа загадок серого Люпина и, в какой-то форме, наказание от самого Хогвартса — если у замка калечат дите, замок обязательно будет недоволен директором)

— Вам предстоит серьезное лечение,- сказал вслух Снейп.

— Мое лечение немного подождет. Первый вопрос, как ты объяснишься с нашими гостями? Какую вину возьмешь?

— Я выпустил детей под прямое разрешение их родителей. И ваше тоже.

— Нет, не так, я им сказал, что меня ты не уведомил. Потому как молод и самонадеян наш зельевар, хотя чертовски талантлив!

— Альбус, если я вас, как вы заявили, обманул, они будут вправе заподозрить с моей стороны интригу. И копать, в чем она, им не нужно. Назначат виновным перед двумя родами, потребуют войти в черное вассальство.

Черное вассальство означало временное, а иногда и пожизненное искупление вины на положении раба, так как обеты-клятвы в этом случае были односторонними.

— Ты раб Лорда, меченый раб, что тебе еще одно рабство?- спросил директор с деланой беспечностью.

— Если вы придумали мне еще одну «важную для всемирного блага» роль, и как можно догадаться, более унизительную и непристойную, чем теперешняя, я решительно от нее отказываюсь.

Снейп вынул из кармана и положил на чайный столик золотые очки. Зельевар смотрел на директора. Один легилиментор транслировал второму картинку с залитыми в флаконы воспоминаниями. На всякий не тот случай.

— Спасибо, мой мальчик, совершенно не мог вспомнить, кто и где их стащил. Любят, знаешь, сорванцы над стариками шутить…

Старик громко это бормотал, а с лестницы в сопровождении старшего эльфа Слизерина вошли лорды Нотт и Малфой. Эльф был в слезах, до оскорбительного сердито приветствовал директора и исчез.

— Привет, Снейп,- сказал от входа лод Нотт, маг солидных лет, что выражалось сединой, некоторой грузностью фигуры и обилием морщин и складок на угрюмом лице. Впрочем, умел он и веселиться, это зельевар знал, иногда на пирушке с друзьями, иногда радуясь по-детски мучениям недругов.

— Вид у тебя, Северус, чопорный как у покойника. Думал, на суд повезем, прямо на заседание Везенгамота? Не жги нервы, картина вполне ясная — по словам девочки Гринграсс оборотень их ждал буквально в двух шагах от дверей Хогвартса. То есть, это была засада. Представить, что дикий оборотень гулял-гулял и догулялся до парадных дверей, где его непременно обнаружат и затравят, мы оба с Ноттом отказываемся.- рассудительно заговорил старший Малфой.

— Нам нужен оборотень,- снова встрял Нотт.- Сразу узнаем, кто и зачем его туда приволок или заманил. К вам обоим, директор и декан Слизерина, один вопрос. Вы знаете, кто из оборотней напал на детей?

— Не имею представления,- рассудительно покачал головой Дамблдор.- Я не видел воспоминаний Дафны и Теодора. А догадок не имею.

— Я не присутствовал при нападении, но зато имею догадки,-мрачно сказал Снейп.

Он ненавидел многих. Больше остальных в этой неудачной жизни он ненавидел четырех человек. И одного из них выпал шанс уничтожить.

— Дамблдор, при всем уважении, вы должны поклясться нам, что ничего не знаете, или же мы добьемся созыва Верховного суда,- обозначил непреклонность Малфой.- Снейп, не тяни павлина за хвост, излагай догадки.

— Я грешу на Римуса Люпина. Он был здесь. Он из тех оборотней, которые совершенно не контролируют себя в зверином виде. Пятнадцать лет назад он напал на меня. Я спасся, но на спине и ногах остались украшенья. И вчера я видел его возле Хогвартса. Сказал ему, чтобы убирался, но меня Люпин слушать не стал…Я не голословен, его видела и целительница Поппи Помфи.

Он видел, как на него смотрит директор, в сощуренных глазках за тяжелыми веками чередовались цифры, чувства, резоны, решалось, жить или сгинуть строптивому зельевару. В очках взгляд у директора всегда казался более добрым и веселеньким. Альбус Дамблдор и сам вспомнил это, нацепил на нос золотые дужки. Трое посетителей кабинета внимательно наблюдали, будто он чем-то неприличным занялся.

Примерно через полчаса лорды отбыли из замка. Дамблдор объяснил Малфою — тот замазан в черных деяниях Воландеморта, и Нотт замазан, а если они финансируют школу, искупая грехи, это не дает им права требовать клятв от победителя Воландеморта Альбуса Дамблдора. Если они решили, что Дамблдор не печется о детях, пусть выносят недоверие на заседание магического трибунала. Как Верховный Чародей Визенгамота Дамблдор надеялся справиться и с составом трибунала. По Римусу Люпину он подтвердил, что тот два дня назад приходил и просился на должность преподавателя. Очень плох Квиринус Квирелл, подхватил в Албании порчу и скорее всего, в ближайшее будущее отправится на лечение в Мунго. Но Дамблдор не стал ничего обсуждать с Люпином именно потому, что тот оборотень, который не владеет в абсолюте второй, звериной ипостасью. Точка.

— Что вы тут творите, Дамблдор?- спросил после отбытия гостей Снейп с горечью и бессильной злобой в голосе.- Неужели вам по-человечески не жаль детей, которых грызут оборотни, мучают и заколдовывают…

— Перестань, мальчик,- рявкнул старик, и на зельевара навалилась белая, но если отстраненно анализировать, пугающая не меньше, иногда поболее прочих, тьма. Магия, внутри ее можно было представить себя стократно завернутым в слои мокрого шерстяного рулона, без воздуха, света. Мягкий смертельный кокон, полновластная аура сильнейшего в Англии чародея, к тому же в плохом настроении.- Я не люблю болтунов. На тебя пошел откат от Хогвартса? Нет? Ты даже ни в чем не выпачкался. А определять, где пределы моей решимости охранять мир, где и какие силы привлекать, дано тут мне. Или ты думаешь пойти в мудрецы-советчики? Мне некогда чистить и полировать совесть, Северус Снейп. И я вижу всю картину: прямо сейчас у меня абсолютно проигрышная позиция перед силами, которые незримо и зримо стягиваются к еще невоскресшему Тому. Отовсюду идут вопли, как он им нужен, сколько накоплено надежд и планов. Но в битве с Первым лордом Гриндевальдом я был никто, запасная пешка, а победил. И в первой схватке с Воландемортом я был слабее во сто крат. Черная магия по факту сильней всегда. И победить ее может ум, расчет, плюс стратегия случайных и организованных помех. У Тома всегда будут страх, мощь, дикие силы из бездны, а у меня только расчет и предвидение. Я проделывал такое, и еще раз организую управляемый хаос, бурлящую алхимическую лаву, из которой вынырнут вдруг фигуры бойцов и убийц Лорда. Кстати, почитай работы магловских ученых по теории Хаоса, там много блестящих рецептов и выведенных закономерностей! Он маньяк, а я стратег, дьявольская разница. Иди-ка прочь, нам всегда не хватает сна и сил, и надо суметь их урвать у времени. И тебе не вычистить перышки в белое, черный ворон Снейп, не вычистить. Я не ломаю тебя, зачем мне сломанный кнут? Главное, не забывай, кого ты обязан поддержать в самый последний момент…

ЗЛЫЕ НЕВЕСТЫ 2

Глава пятая

1.

Гермиона несла котелок с молоком. Ноги были обернуты в куски сухой, но мягкой кожи. Чья кожа, она пока решила не выяснять, но очень удобная, а ходить по лесу босиком было невозможно. Молоко давали кентавры, у которых было несколько лосих и олених на дойке, ходила за ним второй раз. На рассвете, вместе с василиском Хаш, и вот в обед одна, потому что к Хаш пришла-доползла подруга, две тетки хотели приятно провести время, а молоко у змей употреблялось вместо чая. Или алкоголя, тут Гермиона еще не разобралась. Все, в чем она хотела бы разобраться, было длинным списком крайне спорных утверждений.

Ночью в Тайной комнате Хаш выдавила из разума девочки блок установок на заклинании империо. Это как если бы она вынула из домика краеугольный кирпич. Чтобы девочка не начала сходить с ума или впадать в депрессию, василиск без лишних размышлений на место империо сунула другой блок, собственные знания — теперь Гермиона освоила парселтанг, знала более-менее историю самой Хаш, и зачем-то запомнила огромное количество песен-плясок-сказок народа змеелюдей из Юго-Восточной Азии.

А чтобы дите окончательно выздоровело и в будущем не страдало от ментальных заклятий, над ней Хаш провела ритуал родства — врагу такого счастья не пожелаешь, когда в сумраке вонючей пещеры с тебя срывают одежду, берут в пасть, вылизывают слюной с добавлением яда василиска и кладут на переносной алтарь Слизерина. Это была выдолбленная деревянная колдобина, как нетрудно догадаться, в форме змеи. Хаш монотонно прошипела свою песню, вроде колыбельной, со словами «вот маленькая девочка, у нее враги, эта девочка должна уцелеть, а мамой будет Ха-аа-шшш…». Потом Гермиона сама стала склизкой и вонючей, и запах василиску нравился, удовлетворенно мурчала и облизывала, а чистюля Грейнджер упрямо твердила, что приличные люди-человеки должны утром отмываться! Тогда они по длинному подземному ходу выбрались в дальние чащобы Запретного Леса. Это было самое невероятное и веселое событие в ее жизни — путешествовать, сидя на шее огромной змеи, вжимаясь телом, и руки отчаянно цепляются за рогообразные выступы над дырками ушных отверстий.

Там был грот, ручей впадал в небольшое озеро. Кругом цвели травы и кишели гадюки, а к Хаш сразу же прискакал кентавр и стал обсуждать, какие планеты-звезды сдвинулись, что сажать на огородах и как всем лесным обществом излечить полувеликана Хагрида от алкоголизма. Пьяный Хагрид бывал буйным, обижал кентавров, вампиров и даже оборотней. Его-то обижать Дамблдор запретил, да и здоровый слишком! Они побывали в поселке кентавров, Гермиона там позавтракала, вернулись к озеру. И появилась Нагайна, гигантская кобра, которая перекинулась худой надменной теткой, стала строить Гермиону и обсуждать с Хаш, какие перспективы в грядущей войне у людей, зверей и самого Хогвартса. Гермиона принесла им молоко, себе и Нагайне еще пол-каравая грубого хлеба и яблоки. Улеглась на траве, собираясь вздремнуть. Обидная мысль, что сейчас в Хогвартсе все учатся, а она как дурочка тут отлеживается, билась жужливой осой на задворках разума. Целиком ее разум был не раздавлен, но ошарашен картиной другого мира: беседуют две огромные змеи, она пришла из поселка кентавров, а еще семья магов запросто пыталась сделать ее рабыней для сына и всех других рыжих членов… Они недостойны жить!...Родство с Хаш притормозило у Грейнджер горячность и жажду быть первой-лучшей, самой умной. Теперь она понимала, что самые умные должны иногда лежать в безопасном мягком месте на солнышке и наслаждаться негой. Тем временем тетки змеи поссорились:

— У Тома в душе был большой кусок ума и такой же большой кусок зла,- шипела Хаш.- И было равновесие. Он стал убивать. Свою семью убил, в школе двух учеников убил, маглов трех убил. Зла стало больше, чем ума. Потом он разделил душу на части. Теперь все части неумные и очень злые.

— Я помогу ему вырасти из зародыша, превращу в нага. Мы переберемся в теплый край, где наги рады теплу, джунглям, и бегает много-много вкусных зверьков, — возражала Нагайна.- Я хочу разводить детишек, от него будут сильные детишки.

— Ты придумала это себе. Том Риддл никогда не захочет покоя, тепла и детей. Он хочет силы, страха, смерти, он прожорливый удав и будет глотать всех и все, пока не лопнет! — широко зевнула Хаш.- Он был один змееуст. Теперь у нас есть двое детей, противный мальчик Эванс и глупая девочка Гермиона. Ты нас подслушиваешь, девочка?

— Я вас слышу,- хладнокровно сказала Гермиона.- Научите меня ставить полог тишины, не буду слышать.

— Я не запрещала слушать, и тебе полезно представлять, кто впереди хочет твоей смерти.

— Зачем Темному Лорду моя смерть? Если такой кровожадный, пусть с взрослыми сильными волшебниками дерется,- не удержалась от возмущения Гермиона.

— Пока он был один змееуст, мы должны были ему повиноваться. Таков наказ моего отца Слизерина. Появился юный Гонт, появилась ты, мы можем выбрать, кто из вас годится для дела Слизерина.

— А какое дело у потомков Слизерина?- заинтересовалась девочка.

— Как какое? Беречь, кормить и слушать самых мудрых змей. Мне нужно спать, — и василиск без лишних слов исчез в гроте.

— Нагайна, вы тоже будете спать?- спросила Гермиона.- Мне, наверное, лучше уйти, да и пора возвращаться в замок.

Тетка лет тридцати, в узком сером платье и с непривычной для магов короткой стрижкой под мальчика невозмутимо осматривала ее.

— Без Хаш ты можешь говорить со мной на английском,- вдруг заметила она.- Кто твои родители?

— Ош-н-ни,- Гермиона не сразу смогла с шипящих звуков перескочить на английкую бойкую скороговорку.- Они врачи и лечат людям зубы.

— Это правильно, зубы всем важны,- кивнула каким-то соображениям Нагайна.- Скажи, ты будешь мстить своим врагам?

Гермиона хотела обидеться, еще хотела возмутиться, ведь она человек гуманистической цивилизации, выше какой-то мести, и толком пока еще не поняла, зачем наложили на совсем зеленую ведьму проклятое империо, но вместо этого ее сжало приступом злобы и она, сама не пойми что, быстро-быстро прошипела. Серая тетка согласно склонила голову и щелкнула сразу двумя кистями рук. Перед ней возник старенький, но подвижный эльф с удивительно длинными руками и змеей на нелепой, до травы, мантии с чужого плеча.

— Эльф Слизерина Хрум слушает госпожу нагу,- отрапортовал он Нагайне.

— Нужно позаботиться о нашей приемной дочери.- Нагайна указала рукой на сидящую с яблоком в руках Гермиону.

Затем обхватила плечи руками, подняла лицо вверх, и за несколько секунд (неприятных для свидетелей такого зрелища) воплотилась обратно в гигантскую серо-зеленую кобру с полувздутым капюшоном. Как сплетались и вытягивались ее ноги, как лицо трансформировалось в пасть, из которой показались ряды клыков и узкий черный язык, Гермиона Грейнджер обещала себе срочно забыть.

Гермиона не выдержала и отошла в сторону — а рядом с Хрумом стоял и оглядывал ее второй эльф, в котелке и красной тунике. Она знала, что это цвета Гриффиндора. Хрум позвал Бинго, чтобы вместе решать проблемы Грейнджер.

— Вторая Гермиона сейчас сидит с Роном Уизли на занятиях,- сообщил Бинго.

— Но это безобразие!- возмутилась Гермиона.- Она заняла мое место, учится вместо меня. Надо самозванку прогнать!

— Если в семье Уизли узнают, что с девочки сняли империо и их планы под угрозой, они начнут действовать,- печально сказал Бинго.- Мы выбирали самое безопасное решение, Гермиона Грейнджер, скрыли ваше отсутствие и лечение. Если вы окрепли и готовы вернуться на факультет Гриффиндора, я буду рад. И забот меньше!- неожиданно закончил он.

— Наверное, я окрепла,- подумав, кивнула девочка.- И первым делом хочу переговорить с Гарри Эвансом и его этим…формуляром!

— Фамильяром,- поправил снисходительно слизеринский эльф.- Я больше не нужен? Девочка Грейнджер, вы приняты под защиту василиска Хаш, и теперь я тоже буду помогать вам. Удачи, бедная девочка!- слизеринец исчез.

— Мне надо поспать и долго думать,- прошипела Нагайна, отползла к черному плоскому камню, наполовину вросшему в траву у кромки воды, устроилась на горячей площадке несколькими тугими кольцами, и блаженно зажмурила плоскую голову. Гермиона из вежливости отошла дальше, взяв за руку Бинго. Пальцы эльфа были противоестественно горячими и гибкими.

— Ты можешь их сюда позвать?- спросила она.

— Школьники идут на обед, — что-то в уме прикинув, сказал бесстрастно Бинго.- Зову.

И он исчез с негромким хлопком воздуха, но сразу не вернулся. Гермиона грызла яблоки. К ней почему-то сползались суетливые ужики с желтыми и красными ошейниками, молодые гадючки, два светлых полоза. Она догадалась, слила в миску остатки молока, отнесла к гроту и попросила змей больше ее не окружать. Змеи слегка подрались у миски, одни наваляли другим, стали пить по очереди. И два хлопка. Она обернулась — стоял Эванс в красивом старомодном камзоле, внимательно ее осматривая. Стояла неприятная фальшивая Гермиона, которая вообще на нее не смотрела, а озиралась в поисках врагов или еще кого-то. Гермиона почувствовала досаду — видеть свою копию с рыжими буклями, неряшливую и простоватую, ей не нравилось. И что копия рядом с Эвансом — не нравилось!

— Мы волновались за тебя! Ты как?- спросил Эванс.

— Я теперь приемная дочь Хаш, это имя василиска. Знаю парселтанг, могу плясать и петь как нага. И никто не наложит на меня империо. Меня не подчинить!- гордо закончила Гермиона.- Вообще-то, я очень-очень тебе благодарна. Хочется поплакать,- виновато улыбнулась она,- обнимашечки устроить. Но Хаш сказала, что плакать я буду редко, хныкать тоже редко. Она меня здорово изменила.

— Это замечательно!- восхитился Эванс.- Девчонка без слез и воплей, просто находка. Вобла, кажется, она в порядке?- он обратился к фальшивой Гермионе.

— А я нет,- тихо и нервно ответила рыжая девочка.- Стойте тут! Ни звука!

2.

Она уже менялась. Пропали рыжие кудельки, и вдруг вылезли грязные слипшиеся космы. Кривой отросток носа выдавился из лица, которое тоже растягивалось, пупырилось бородавками, белой щетиной, кривые клыки безобразили уже не гладкую, а морщинистую кожу. И тело стало больше, плечи покато вздулись и расправились, над прижатыми к бокам лапами. Карга Геката вернула свое тело, мощные ноги с черными когтями мягко и совершенно бесшумно переступали в сторону большого замшелого камня. Гермиона хотела что-то сказать, Эванс, стараясь видеть и ее, и старуху, поднял открытую ладонь и отрицательно закачал головой.

— Том Риддл, мой мальчик, ты слышишь меня?- хрипло и ласково спросила Геката, уже в паре метров от базальта со спящей коброй.

А Нагайну будто ударили по голове, и несуразным рывком плоская змеиная голова взвилась, еще с зажмуренными зраками, и выглядело так, словно кто-то сверху вздернул ее, крепко спящую, за шею. Распахнулась желтая пасть, яростный шип полился наружу. Старуха то ли превратилась в птицу, то ли ярость сделала ее подобной ветру — и она метнулась вперед и вверх, всеми четырьмя лапами вцепилась в тело могучей змеи, а клыками попыталась пробить змеиное темя. Рывок Нагайны, напряженные кольца воспарили над черным базальтом, хвост как резиновый бич захлестал по траве и воде, а Геката с визгом и чавканьем рвала своей клыкастой пастью змеиную голову, и спустя минуту ее вой стал торжествующим. Кубарем старуха скатилась с камня, отскочила метра на три и встала, держа в передних лапах разлохмаченную башку Нагайны. Бросила трофей на траву.

— Отойти!- скомандовала детям. Те в шоке попятились.

— Я тебя жду, Риддл,- снова захрипела свой привет карга, не отводя выпученных, сверкавших глаз от змеиной башки. А та превратилась в женскую истерзанную голову, гордой и вполне красивой когда-то дамы, и снова открыла глаза:

— Это ты, карга?- сказали мертвые губы.- Ну почему я тебя не добил?

Из рта наги вытекал черный дым. Он не рассеивался, а сбивался в какую-то фигуру, скорее всего, человекообразную, с отростками рук-ног. Карга Геката хохотнула, вздула свои бородавчатые щеки, как бы готовясь кричать-вопить, а дальше вдруг плюнула. Чем плевалась, непонятно — но попала в фигуру, черная клякса ответила утробным визгом, затряслась и рассыпалась искрами. И больше ничего. Запахло какими-то едкими химикатами, как если бы по ведру серной кислоты и густой извести пролили.

— Ты зачем змею погрызла?- спросил, выждав несколько мгновений, Эванс.- Вон, Гермиона опять напугана!

— Воландеморт спрятал в ней крестраж, своего зародыша. А я их чую. Позже и ты бы почуял. Теперь его шансы еще уменьшились,- тяжело сказала старуха. Вроде как силы ее оставили, села на траву и тяжело дышала. Гарри Эванс почесал затылок, вздохнул и спрятал изуродованную голову наги Нагайны к себе в школьную сумку. Не стоило улики тут оставлять, как ни крути, а убийство.

— Сколько этих крестражей?- вмешалась в разговор Гермиона, которая была бледна, как первый снег, в остальном держалась удивительно стойко.

— Было семь, осталось четыре,- раздалось шипение василиска из грота.- Нагайна точно мертва?

— Мертва,- прошипела в ответ Гермиона.- Эта бабуля говорит, что Нагайной командовал зародыш Воландеморта.

Карга проворно отползла за Эванса, опять присела и пыталась отдышаться.

— Все так и было, в себе его хранила. Врала мне и себе, что остается свободной. Очень много нашего молока сегодня выпила,- сказала девочке василиск Хаш.- Жадная. Без Ногайны вам с Гонтом легче выжить.

— Чего шипит?- спросила старуха у Эванса.- И не надо ему по сторонам зыркать, не хочу ковриком становиться.

— Тебя вроде одобряет,- шепотом перевел он.

— Скажи, мы уходим. Еще раз поблагодари за помощь в спасении Грейнджер, доброе слово и змеюке приятно.

Через пять минут они покинули полянку, там еще неловко дергалось нелепое безголовое тело кобры. Геката решила поменьше школьников нервировать, зашла за кусты малины, а когда вернулась, уже стала привидением с красными сапожками. Гермиона молчала, иногда оглядывалась, а ближе к Хогвартсу стала спрашивать, что без нее успел узнать на уроках Гарри Эванс. Узнал он мало, прогуливал много, и был безжалостно отчитан.

— Слышь, Вобла,- деловито сказал после размышлений Эванс.

— Чего?

— Научи меня плеваться. Мощно у тебя получается. Эти их палочки, шипенья…У тебя все-таки круче!

— Согласен второй желудок в животе пришить? Железы с ядом на шее вырастить? И стать девкой?- деловито спрашивала карга-привидение, сбоку и сверху поглядывая на оторопевшего школьника.

— Зачем?!- оторопел первокурсник.

— Чтобы сделать из тебя такую, как я, красавицу каргу. Самую прекрасную-ужасную из ведьминого племени! — не без гордости объяснила Вобла.

— Я, наверное, еще подумаю…

Гермиона покашляла и сказала:

— Мне неловко прерывать беседу, но я одета самым непотребным образом. Непричесанная, без обуви, одежда грязная и ее василиск облизывала. Было бы крайне неприлично такой неряхой вернуться в Хогвартс. Как-никак, это знаменитая и уважаемая школа волшебников!

— Душевую и одежку организуем,- понятливо закивало привидение.- У вас скоро начнутся уроки полетов. Есть в запасе примерно полчаса.

— А обед?- спросил Эванс.- Успею метнуться?

— А я?- обиженно спросила Гермиона.- Гарри, ты ведь меня не бросишь? А вчера ты соблюдал диету?

Гермиону в Выручай-комнате приодели, и сумку как у Эванса подобрали, в сумку она три десятка книжек редких набрала, но без обеда Эванс, само собой, остался. Одно яблоко Гермиона ему отдала, последнее от кентавров.

3.

Как ни любил Рон Уизли квиддич, метлы и полеты, но он сумел заметить перемены в Гермионе Грейнджер.

— Эй, ты!- крикнул он, уже взлетев на метле метра на три вверх, а они, запыханные после забега по коридорам, только вышли на стадион. — Миона! Где шляешься? Я даже пожрать толково не успел, другие расхватали! И почему с тобой пухлый говнюк, я не понял? Сейчас кто-то схлопочет!

— Рон Уизли,- слегка скрипучим громким голосом сказала девочка,- не смей на уроке скандалить. С тебя снимут баллы и пострадает факультет Гриффиндор! И тебе нельзя оскорблять Гарри Эванса, он мой друг.

— Волосы, где наши волосы? Нахрена перекрасилась?- еще больше удивился огненно-рыжий Рон, делая круг над парочкой, которая седлала старые метлы (те, что остальные побоялись взять из-за изношенности).

В этот момент на другом конце стадиона в очередной раз шмякнулся с приличной высоты на траву Невилл. Сухопарая мисс Ролланда Хуч, преподавательница полетов, перестала торопить парочку опоздавших и на метле рванула к нему. Гарри Эванс выслушал советы Гермионы, подпрыгнул и завис верхом на метле метрах в пяти над полем. Полеты ему тут же разонравились. В глазах качалось и рябило, рыжей мухой носился и жужжал Уизли. Подташнивало слегка, но усугублять не хотелось. Рядом, чуть ниже, взлетела Грейнджер. Видимо, обоим воспитанникам змей полеты казались противоестественными. Как-никак, рожденные ползать.

Рон решил испугать говнюка и пошел на таран, а учитывая, что Эванс не знал, как ему увернуться, трюк Уизли был бы успешным, но вдруг сверху что-то пушистое прямо перед ним свалилось, рыжий дернул древко метлы и ушел в отвесное пике, буквально воткнувшись головой в поле. Хорошую борозду вспахал, сам зарылся по плечи. А упала с неба большая сова с письмом для Гермионы Грейнджер. Зубастая и пышнокудрая красотка спустилась, вслед за ней облегченно спрыгнул с двух метров и Эванс. Она прочитала и парню показала записку, сильно побледнев.

«Сегодня в 23 часа ночи приглашается Гермиона Грейджер на обряд магической помолвки. Сопровождающий Аргус Филч. Алтарный зал четвертого уровня подземелья. Обряд проводит и приглашает новообретенную ведьму Гермиону семья Уизли. Напоминаем, вы обязаны хранить тайну церемонии. Декан Макгонагалл.»

Грейнджер зашипела. Мимо в отдалении уносили в лазарет Рона и Невилла, а преподавательница Хуч с кучкой учеников, даже ничего не разобрав в ее шипении, вздрогнули и озирались.

— Гарри, я такого коварства не прощу, я вправе мстить!- яростно шипела на парселтанге Гермиона, ее волосы на миг вздыбились черным змеиным шаром, а глаза стали желтыми.

Ее дикому виду позавидовала бы и Медуза Горгона. А пацан чуть-чуть струхнул:

— А я что? Я с тобой!

Этот день слишком быстро катился к закату, который обещал стать не закатом, а бедствием. Рона Уизли не было с ними, чинили в лазарете, но Гермионе и Гарри казалось, что все ученики в курсе намеченного ночью ритуала, шепчутся и хохмят по поводу и без. В курсе были старшие братья Рона, близнецы подошли в гостиной факультета и громко объясняли девочке, какие подготовительно-очистительные процедуры она должна пройти, какие натуральные ткани на себя надеть. Взвинченная и готовая к террору, как достославные ИРА, Гермиона тем не менее решила не марать совесть и предпринять формальные шаги, с запиской подошла к невозмутимой Макгонагалл и спросила:

— Что это?

— Вам разве не объяснили?- чопорно осведомилась декан.- Деточка, на месте все узнаете. Мне надо спешить.

Разговор шел в оживленном коридоре после ужина. Макгонагалл улизнула от Грейнджер, но нарвалась на Снейпа. Он схватил ее за запястье, чего никогда еще себе не позволял. Отвел в нишу окна. Поставил полог тишины.

— Меня уведомил Аргус Филч, что эльфы расчистили алтарь Хогвартса. Зачем?

— Это дела Гриффиндора,- отрезала Макгонагалл, но фырканье деканши не притормозило разозленного Снейпа.

— Я видел в кабинете Дамблдора всех Уизли. А меня директор не принял и уже покинул замок. Сейчас к вам подходила девочка Грейнджер, я вынужден был ваш разговор подслушать. Не берите в голову, разовое безвредное заклятье Длинных Ушей. Девочка спрашивала, зачем ее ночью вызывают к алтарю. И вы ей не ответили. Вы не сошли с ума, госпожа заместительница директора в замке Хогвартс? Мы ведь работаем там, где Основатели создали самое безопасное место для детей волшебников!

— Рон и Гермиона успели крепко-накрепко подружиться, думаю, их отношений нельзя было не заметить,- с фальшивым пылом ответила декан.- Это очень талантливая и сильная ведьма. Но все ее успехи пока что в будущем, если девочка выживет. А кругом враги, и Лорд почти на пороге Хогвартса. Мы совещались в Фениксе и решили, что постараемся Гермиону защитить!

— Это бред. — устало возразил Снейп.- Это помолвка через обман, а девочка из маглов окажется жертвенной овечкой на потухший алтарь Уизли, чтобы взяла на себя их проклятье Предателей крови. Вы молчите? Тогда мой совет, уносите ноги в эту ночь из замка, иначе эта подлость станет и вашей подлостью.

— Мы на стороне Света,- гордо ответила декан.- А вы, Северус, слепнете в полутьме. И вам оттуда не разглядеть чистоту наших помыслов.

На том спор закончился. Богарт Филч их подслушал. И потом сам себе признавался, что ради таких необъяснимо идиотских разговоров уже стоило очеловечиться. Нечисть так редко балует себя простодушным весельем. Не получается самим, все бы им убить, сожрать, а не украсть. Потом он забеспокоился и метнулся к Квиринусу Квиррелу, там тоже было на что посмотреть.

4.

Магия дарит неповторимые ощущения могущества и свободы. Внезапной значимости — вот был ты прыщ и недотепа, а стал кем-то особым и неразгаданным. Ты маг, не магл и не сквиб, чего так боялись все родственники, и ты растешь, в тебе все больше силы волшебства. А если ты неглуп и способен учиться, то Хогвартс (если финансы семьи готовы петь симфонии вместо романсов) или просто прочитанные книги дадут знания и умения. И свободы станет в разы больше. Не слишком тормозной маг обойдет запреты и разживется едой и одеждой, а терпеливый и знающий вычислит нишу, предложит уникальный товар другим магам или, опять же с маневрами, маглам, и заработает на жилье, на комфорт и новые знанья. Квиррел шел и радовался по этому пути тридцать лет, знал, что проживет сколько захочет, и с восторгом представлял, каким могущественным и знающим волшебником он станет когда-нибудь. Облом.

Он, как попал в одиннадцать лет в замок у Черного озера, мечтал после окончания обучения вернуться взрослым волшебником (для которого нет запретов) в это место, где уникальная библиотека, тайны Основателей, и тебе покровительствуют мудрые маги. Сейчас для Квиринуса Хогвартс стал капканом, и он висит на крюке в капкане почти как кусок падали, на которую то ли заманят врага, то ли нет. Наживка для врага Дамблдора. Еще может выясниться, что он случайная жертва неудачного эксперимента, больная крыса в клетке или амеба в пробирке. К черту все — славу, деньги, знания. Он теперь думал, как наскрести последний шанс выжить.

Квиринус Квиррел давно вычислил, чем ценен для директора мальчик Гарри Поттер. Поскольку сам действительно имел раньше светлую голову и гибкое мышление. Поттер — носитель крестража. В пророчестве упоминается, что грядет столкновение лорда и мальчика, и ни один не переживет этого дня. Потому что эти разумы-близнецы, где каждый маниакально заточен на власть и тотальное доминирование над миром, не потерпят прямого конкурента. Никаких там трогательных братаний, родственных посиделок. Сразу вцепиться друг другу в горло, или во что там у крестражей полагается. Мальчик Поттеров должен был до попадания в замок расти ничтожеством, вне магии. А в Хогвартсе разбуженный крестраж овладевал бы им под тотальным присмотром старика, и вылепил не маньяка по образцу Воландеморта, а недалекого и сильного мага, целиком преданного Дамблдору.

Но случай играет судьбами, планами, красивыми диспозициями. Случай раздавит шедевр в крошево. Пришел пухлый дурачок, в которого перепряталась искра. Искра черных даров точно была, Квиррел ее разглядел на церемонии приема новичков. И возник другой план, у самого преподавателя Защиты — столкнуть сейчас искру слабого мальчика и крестраж, развившийся до полуметрового червеобразного пупса в его голове. Умрут, и нормально, один убьет другого и сам пострадает, тоже нормально. Квиррел много узнал о подселенцах, крестражах, ритуалах изгнания, и надеялся если не убить, то хотя бы изгнать из себя Чужого.

А мальчика кто-то (алтарь Поттеров?) защитил ментально, настырного поневоле Квиррела так шваркнуло, что в первый раз потерял сознание, вторично, уже на занятиях, спасся аппарацией. В Хогвартсе она запрещена, чтобы пробить щиты замка, нужно много сил, амулеты, наглость. Он изловчился забирать силы у крестража. Крестраж Воландеморта обезумел от ярости и попытался убить Квиррела, решив превратить носителя в мертвеца, в зомби. Кто кого убьет быстрее?

Потом объявилась Нагайна. Змеюка приползла аж с Албании, чтобы служить Лорду. Не сразу Квиррел разобрал, что в кобре запечатана нага, а нагу контролирует еще один крестраж. И эта гордая и довольно дикая тетка-нага понемногу ситуацию добровольного рабства осознавала и уже не горела желанием быть фамильяром и носителем запасной личинки — злой, всегда беспощадной к носителю, часто с убийственными и несообразными желаниями. Квиррел ловил моменты, когда крестражи были вне доступа, они регулярноо впадали в спячку, нашептывал Нагайне, что их обоих ждет и каковы пути спасения. Он хотел, чтобы та связалась с василиском — царь змей мог ей помочь, как гад гаду, или хотя бы возмутиться делами Роддла, недостойного продолжателя Слизерина. Сам Квиринус опять решил выйти на пацана. Поздним вечером, вынув из тайника несколько зелий (почти все запасы были на исходе, и директор больше не давал и не обещал достать те или иные нужнейшие настойки и амулеты, не хотел напрасно тратиться на ходячего мертвеца), он по рассчитанной схеме наглотался лекарств. Провел сеанс гадания на потрохах кролика, записал план своих действий и упрятал записку в туфли — он даже не мог полагаться на память, иногда она управлялась Чужим. Выпил настойку опия, чтобы гарантированно поспать, а подселенец вырубился бы хотя бы часов на шесть-восемь. Маги не принимают наркотики, нет вещи опаснее и позорнее, чем магия под управлением человека с перекошенным сознанием. Квиррел плевал на это, он был не маг, а нечто перепуганное на краю гибели.

В обеденный перерыв провонявший гнилью и трупным смрадом преподаватель Защиты от темных искусств из последних сил добрел (выполз, как таракан из рассказа Кафки) в большой зал. Теребил кусок рыбы в скляре, ничего не проглотив. Мальчика Эванса в жующих рядах Гриффиндора не было. И лохматой девчонки, к которой Эванс проявлял интерес, не было. Квиррел посмотрел на расписания занятий у факультетов. Первокурсники Гриффиндора шли на полеты. У него весь остаток дня был свободен, так умирающий соратник Дамблдора оказался на стадионе для квиддича. И вот тут опять началось — вышел из спячки тот зародыш, что вырос из крестража, питаясь магией, кровью и серой мякотью мозга Квиринуса Квиррела. В сознании умирающего это выглядело как обрушение черного люка. С грохотом и болью. Зрение, слух, все органы чувств теперь принадлежали глисту с разумом Риддла-Воландеморта. А самого Квиррела смяли в комочек и засунули в уголок чердака, а скорее подвала в собственной черепной коробки.

— Где она?- ментальным визгом оглушило и Квиррела, и пару сов неподалеку, так как они сидели-галдели на верхнем ярусе пустой трибуны.- Она мертва, я чувствую! Найди Нагайну!

— Кобра пропала?- пискнул вопросом сплющенный разум Квиррела.

— Найди ее, немедленно. Она мертва, в ней часть меня. Спасать! Кто убил? Она была рядом, рядом. Зови Петтигрю! Хвоста зови, он ее найдет!

От ужаса и боли он был готов на все, он хотел подчиниться, но что-то тихо хлюпнуло, немного света проникло в его чуланчик, и талантливый ученый Квиррел стал мертвым.

5.

Дафна Гринграсс прогуляла Историю Магии. Хотелось побыть одной и обдумать, к чему приведет вчерашний инцидент. Девочка ни капли не переживала за Теодора Нотта, в лазарете она успела увидеть и услышать от Помфи и Гиппократа Сметвика, старшего целителя из клиники Мунго, что у слизеринца нет осложнений, ногу вырастят, даже невзирая на кражу откушенной части. Полгода — такой срок Дафну устраивал. Это достаточно долго, как дервиши на Востоке шутили, пусть ишак сдохнет или падишах умрет. Злость из-за помолвки покамест таилась в засаде, как вода под слоем льда. Испытанный шок от атаки оборотня слизеринка не пыталась забыть, а многократно прокручивала в голове. Потом пошла к эльфам Хогвартса, переговорила с Хрумом и ей дали доступ к котлу думосбора в Выручай-комнате, она слила и потом трижды пересмотрела свои воспоминания о вчерашнем свидании. Заметила малопонятные и потому существенные детали. За ними, кроме Эванса, еще кто-то следил с первых секунд. Нотт говорил про непонятные реакции своих поисковых чар. Если следящий был рядом, закрылся от этих чар, он был очень искусным магом. Исходя из этого, оборотень совершенно точно попал к замку не случайно, его привел или перекинул порталом или принудил заклинанием тот маг-наблюдатель. Еще стало ясно, что оборотень сначала нападал на Эванса, чья невероятная везучесть опять явилась в удивительной красе — пацан поранил волка, волк отпрыгнул и выскочил на Теодора. Цап за ногу на рефлексах, и деру. Кто осуществлял слежку-контроль, чей был оборотень — проще всего узнать, найдя оборотня. Средства для поиска оборотня у нее имелись. Оборотни двумя стаями водились в Запретном лесу, а не считая вампиров, серые были самыми грозными убийцами магов, и семья Гринграсс озаботилась нужными артефактами для дочери, отправляя ее в Хогвартс.

Ей хотелось встретиться с Эвансом. Он ей помог. Не так аккуратно, как она планировала, но в чем-то даже эффективнее — назначенный женишок исчез с ее горизонта надолго. А если верно, что оборотень охотился на пухлика, история становилась богаче и занимательней. И она решила посмотреть на тренировку гриффиндорцев. Пухлый и вторая магла, с гривой темно-каштановых кудрей, вышли на стадион последними. Дафна была девочкой с холодным рассудком, и сразу для себя отметила, что ей неприятно видеть их вместе. А Эванс изменился, он за два-три дня в замке менялся внешне с непостижимой скоростью. Это можно было бы объяснять инициацией у алтаря Поттеров, другими магическими вливаниями и самим фоном энергетически насыщенного замка, по факту пацан стал совсем уже не толстым, скорее, рослым и крепким, волосы потемнели и стали ближе к каштановым, показалось что и лицо другое, от цвета глаз до формы носа — была картошка, теперь у пацана нос удлинился и обещал превратиться в хищный клюв через несколько лет. Никакой детскости, наивности, взгляд волчонка, которого неоднократно травили. С его подружкой тоже творились чудеса, она нереально переменилась, где и что с ней делали? Империо сняли, сразу ясно по гордой осанке и настороженности, с которой зубастая контролировала округу. Правая рука на ходу прижата к юбке, на поясе в удобных ножнах готова к применению палочка. А где болтливость и сутулость библиотечной зубрилы? Да, детишки больше не похожи на маглов, все еще верящих, что из унылых провинциальных городков попали в сказку с феями для сонма Золушек. Детишки злы, скрытны и опасливы, тем самым неотличимы от нормальных магов.

Она решила перехватить парочку у раздевалок, после занятия. Можно было спокойно отлучиться на полчаса, у кухонных эльфов фруктов или пирожков выпросить. Гринграсс встала с угловой скамейки первого яруса, пошла по кругу к дальним воротам. Когда она проходила мимо мужской раздевалки, раздался тихий скрип. Нервы у юной ведьмы были в повышенном тонусе, к тому же на боевом взводе. Краем глаза она заметила, как в щель приоткрытой двери что-то выкатывается. Дафна резко крутанулась, очутившись лицом к раздевалке, палочка вертикально взрезала воздух, она выкрикнула негромко, но максимально действенно: Ступефай!

Дверь полностью распахнулась, с шумом ударилась о стену, но удержалась на петлях. Крупный предмет упруго как мячик стукнулся в стену и отскочил, а второй, поменьше, заверещал, шмякнулся и упал неподалеку от первого. Это были мертвая голова и огромная облезлая крыса. Крыса магоустойчивая и сильная, после ступефая в упор и удара она снова зашевелилась, бусины красных глазок ни на миг не переставали шнырять во все стороны.

— Петрификус тоталус!- добавила Дафна порализующее заклятье, и крыса обмякла. Слизеринка приблизилась на пару шагов, осматривая находки. Голова взрослой женщины с разодранной шеей (мышцы и кожа измочалены крупными клыками), верхняя часть черепа превращена в месиво. Волосы короткие, такие стрижки не приняты у колдуний. Кожа лица серая, и это не от бескровия, не африканская раса, она изначально темно-серая, нечеловеческая. И на изорванной шее кое-где можно было угадать мелкую узорчатую чешую, если знать, что искать. Дафна знала, потому что видела змеелюдей в книгах и на колдографиях. Гринграсс еще не исчерпала запас хладнокровия, поэтому накинула полог невидимости, ячеистое серое марево, уже знакомое Эвансу.

Крыса тоже удивляла. Слишком крупная, слишком потертая и дряхлая, столько крысы не живут, а в замке с совами, кошками и книзлами тем более. На передней лапке нет сустава, на шее завязан ремешок. Дафна провела над тушкой палочкой, и аура грызуна пыхнула по-человечески двумя радужными переливами.

— Офигеть, это анимаг!- сказала себе девочка. Она оглушила и парализовала взрослого анимага? Тот теперь будет зол и опасен, на пустом месте обрела полноценного врага. Обливейт выручит? Но превращать крысу в мага, а потом стирать память взрослому и враждебному волшебнику было бы крайне опрометчиво. Она не Мерлин, даже не собственная мамаша. Пока что самое разумное — упаковать находки. И она, будучи запасливой авантюристкой из рода артефакторов, быстро вынула из школьной сумки два мешка с малыми чарами стазиса, левитировала в них голову наги и крысу-анимага, спрятала все трофеи обратно в сумку с тройным объемом на расширение. Сняла полог и выдохнула. Вспомнила вчерашний приказ лорда Нотта, отца Теодора. Он очень напыщенно и мрачно заявил, что в замке слишком много опасной шушеры, он ей запрещает где-либо ходить одной, даже в туалет, или она обязательно попадет в неприятности. Теперь не поймешь, накаркал или запланировал. В натуре Дафны всего было намешано помногу — осторожности, любопытства и гипертрофированного даже для ведьмы чувства независимости. Сейчас она размышляла, где воможно в удобных условиях изучить и препарировать крысу. Сходу не придумала, решила вернуться пока к трибунам, так как парень Эванс оставался в ее сфере интересов центральным персонажем.

Только потом слизеринка разглядела на главной трибуне нелепую в строгой неподвижности фигуру профессора Квиррела. Он сидел, как мертвые сидят — завалившись назад и уронив на доски скамьи обе руки. Она поднялась по ступенькам на три яруса, не дойдя метров десять, окликнула его. Вздрогнула, когда фигура мгновенно отреагировала. Квиринус выпрямился и повернул к ней лицо. У него из глаз сочилась кровь. Открыл рот — и сквозь щель рваных губ тоже полилась густая красная гуща.

Она резко повернулась, намереваясь звать на помощь. Закричать, пустить фейерверк с люмосом или вызывать эльфов Слизерина — что правильней? Но окровавленное лицо рявкнуло:

— Нет, Гринграсс! Никого не зови, не смей!

Это было его право. Дафна за пару секунд активировала на себе два боевых амулета, которым позавидовали бы и Флитвик с Дамблдором, выставила щит сплошного Протего. Потом спросила:

— Что с вами? Я могу помочь?

Существо подняло обе руки ладонями вверх ( девочка сжала палочку и качнулась, готовая отпрыгнуть). Ладони слегка пыхнули светом. Легли на лицо, скользнули вниз по лицу, груди, до колен, и вся кровь исчезла, мятые складки мантии и брюк стали чистыми, гладкими. Сильное и ювелирное выполненное чистящее заклинание. Она бы так не смогла, тем более без применения палочки. А палочка Квиррела торчала из узкого чехольчика на левой стороне его мантии.

— Ты наследница Гринграссов,- не своим, шипящим тихим голосом медленно проговорил чужак.

— Это так,- осторожно подтвердила Дафна и сделала шаг назад.- А ты точно не Квиррел. Ты вселился в него. Кто ты?

— Я тот, кому присягала твоя мать. И клялась собой и своими детьми служить мне до последнего вздоха и капли вашего рода, Я Во…

— Н-е-ет, я бы знала,- отчаянно зашептала Дафна.- Этого не утаить!

— Если речь про метку, так я ее на задницу ставил. Хорошая задница!- ухмыльнулось мертвое лицо. — Это тело мертво. Найди своему господину убежище и новое тело. Или я прямо сейчас достану хорошеньким круцио твою мать. Ну? Проверим метку на ее заднице?

На поле для квиддича закричали и забегали. Дафна увидела, что в самом центре газона вертикально воткнулось тело с дрыгающимися ногами, а голова зарылась в землю. Там было весело. Месяц назад они с сестрой и матерью мылись в римских термах, в загородном доме. И мать повязала на бедра легкое полотенце. В горячем пару полотенце намокло, стало полупрозрачным, Дафна случайно разглядела какую-то отметину. Подумала, это после ночи любви с отцом ранка или синяк. Не синяк. Как она могла? Чем ее убедили или заставили? Клясться своими потомками, такого нельзя простить и искупить. И ее тогда же мать решила выдать за Нотта…

— Придумала. Я знаю, где находится Визжащая Хижина,- сказала Дафна.- Вы о ней слышали?

6

— Мне нет еще двенадцати. Я не обучена аппарации, и сил на такое у ребенка не хватит.

Зародыш Лорда знал, где Хижина, и захотел в нее попасть. У него силы были на нуле, а Дафна не владела аппарацией. Он шипел с досады. Идти им вдвоем через стадион и вокруг замка было быдолго и неосмотрительно. Если рассуждать с его точки зрения.

— Вызови эльфа Хрума!- приказал мертвец.

— Он доложит Дамблдору,- посмела возразить девочка.

— Не ври мне, мелочь, старик в отъезде.

— Я этого не знала,- оправдалась слизеринка.- Еще есть Снейп, Флитвик, а Макгонагалл является заместителем директора. Их эльфы не позовут?

— Мерзкие болтливые ведьмы, я вас всех ненавижу,- зашипел, бессильно растекаясь на лавке, мертвец.- Хрум, ко мне!

Эльф появился с некоторым промедлением, и не рядом, а в паре метров. Маленькое худое существо с огромными ушами дрожало, сгибалось в глубоком поклоне и шепеляво произнесло:

— Что угодно мертвому господину Квиррелу?

— Я Риддл, наследник Слизерина,- совсем тихо, но яростно буркнул собеседник, точнее, донесся шепот из бесформенной кучи тряпья.- Ты меня не узнаешь, отродье? Ты бунтуешь против Слизерина, старый Хрум?

— Я вижу семя плохого и злого Риддла,- сказал Хрум.- Что угодно мертвому господину? Хрум не сможет доставить господина в замок, Хогвартс не впустит мертвецов!

— Он хочет в Визжащую Хижину,- быстро объяснила Дафна.

— Бедная девочка,- взглянул ей в лицо и сказал эльф.- Госпожа Гринграсс тоже хочет туда попасть?

— Она со мной,- вмешался зародыш.

— Там опасно?- спросила она.

Дафна много часов прикидывала, где мог спрятаться израненный перепуганный оборотень. И где ему могли приказать сидеть, если оборотень под империо. Поэтому она назвала своему объявившемуся господину, будь проклята ее родная мамаша, это убежище. В Хижину войти через дверь было нельзя. Либо подземным ходом, либо по распоряжению директора Хогвартса. Или проведут эльфы Хогвартса.

— Там очень опасно,- старый Хрум пристально посмотрел ей в лицо, из его глазищ с неприятной готовностью капали слезы.- Но я готов вас с мертвецом туда перенести. Кого первого?

— Меня,- сказала Дафна.

А мертвец заподозрил каверзу или ловушку и перебил,- Нет, первым буду я.

Эльф с явной брезгливостью протянул к бесформенной фигуре на скамье длинную тонкую лапку, и они с мертвым Квиррелом исчезли с хлопком и легким воздушным плеском. Через три-четыре секунды эльф вернулся — глаза шальные, одно ухо полностью оторвано и сочится жидкая бледно-розовая кровь. Он протянул к ней руку, посмотрел. Она держала перед собой палочку, возможно, Хрум ждал, что она его прихлопнет, и не сопротивлялся. И стойко молчал, одноухий гаденыш.

— Ну?- сказала она и очутилась в Хижине.

Не надо думать, что раз худенькая высокомерная девочка Дафна родом из чистокровных, и именно ее предки прятались в болотах за Баскервилем от нормандских варваров (две старухи с клюками и при них горшок с вареными поганками), то в целом она и есть деревенская дурочка. Ни телевизоров, ни самолетов, ни луноходов не знает. Если честно, то да, не знает, видела на картинках — у магов то ли гипнозом с пеленок внушают, то ли в крови выведено омерзение при виде всех техночудес за их границей, в мире маглов. Но вот кинофильмы она любила, особенно достоверные, про чудовищ всяких и монстров. В Визжащей Хижине монстров не было, живых. А крови, кишок и прочего ливера, шерсти, костей валялось, дымилось и пахло сколько угодно, вызывайте Ридли Скотта с Тарантино. От души проблюются.

Ее догадки осуществились. Оборотень отлеживался в хижине. Заклятья от жениха из Ноттов по определению были темно-магическими, с порчей и гнилостными инфекциями, истощенный Люпин не мог перекинуться в человека (через трансформацию у ликантропа увечья и травмы обычно исцелялись), а в шкуре волка для лечения ему надо было бы жрать и жрать. Ноги Теодора хватило, чтобы вырастить выбитый левый глаз. Морда была обезображена черной гнилью, зараза вроде гангрены на магической основе. Оборотни в звериной ипостаси почти не имеют магической силы, потому гниль не развивалась, но и не вылечивалась. Сил не было. Дух был сломлен — навсегда. Главный кошмар взрослого Римуса Люпина осуществился — напал на детей и одного покалечил. Оставалось умереть, и будь он человечком, кто знает, мог и руки наложить. Но волк Люпин умирать не хотел, такого штрихкода в его психофизике не было. Он терпел, скулил, ждал. Смилостивится Дамблдор, протянет руку помощи? Или пусть кто-то другой появится, и он гостя сожрет! Нет-нет, нельзя, но и добровольно подыхать от болячек — дни, недели, месяцы — тоже невозможно. Ну, пусть зайдет кто угодно, кроме детей. Зашел какой-то мертвец, нюх мертвечину учуял мгновенно. Тухлое мясо тоже мясо, да еще никаких моральных ай-ай — надо жрать! Понеслась. Мертвецом рулила нечисть и пиршество превратилось в схватку.

Заботливый эльф оставил девочку на антресоли, высокой, с полками и узкой лавочкой, но без шума не обошлось — эльф аппарировал туда-сюда с отчетливыми хлопками, и когда Дафна очутилась наверху, над разгромленным каминным залом, ей сразу же пришлось удирать. Огромный, весь мокрый и ободранный, как овца на живодерне, волк выплюнул голову Квиррела, попытался запрыгнуть на антресоль, но сил не хватило, он лишь ударился телом в балкончик, выкрошил пастью переднюю подпорку, свалился вниз, на месиво кишок и разбитой мебели. Дафна, аки горная серна, скакала по верхам с балкончика на большие оленьи рога, на голову медведя, потом на лестницу, упертую в люк чердака. Замерла. Оборотень лежал на спине и скулил. Упал неудачно на перевернутый табурет, ножка была расщеплена, теперь палка торчала из его туловища, и в дыру волчье сердце выплевывало фонтанчики.

— Ты меня слышишь?- громко спросила Гринграсс. На злобное рычание скомандовала — Секо! Секо! Секо!

Целила в заднюю правую, и с третьего раза секущее заклинание отделило лапу.

Вой стал жалобным, потом затих.

— Говори!- снова потребовала Дафна.

— Мерзость! Ты мелкая мерзость!- раздался тихий шипящий голос из почти неподвижной пасти оборотня.- Ты хотела меня убить, дура? Ах-ха-ха, это невозможно!

Крестраж перекинулся в Люпина! Хорошо это или плохо, ей надо было решать самой. Однако не успела. Черная клякса метнулась из волчьей пасти ей в лицо, облепила, заткнула глаза, рот-нос, уши, и самое кошмарное — стало проникать во все отверстия, стало залезать в голову!..

— Поттеры! Вызываю эльфа Форца! Требую обета!- хлипающим шепотом выдавила она отдельные слова.

Хлопок, грохот, кромешная темнота.

7.

Часы в кабинете у Минервы Макгонагалл были правильные: в распахнутой пасти льва из бронзы с платиновыми вставками на клыках держался щит швейцарских окрасов, и две копии меча Гриффиндора показывали минуты и часы. Десять отбили бравурным маршем. Декану надо было идти в подвалы, где — она знала — уже суетились старшие рода Уизли. Минерва по-доброму относилась к Молли и Артуру, они плечом к плечу выступали в горячих делах и лихих пирушках, но все это случалось вне замка, а здесь она была учителем и законом, если по тексту трудового договора — префектом замка в отсутствие Дамблдора. И ее внутренний закон сейчас трубил и грохотал( вроде похоронного марша Шопена) строками обетов перед Хогвартсом, требовал отступиться. Да ведь никак. У худой и жилистой тетки-анимага, с замашками рыси, победами в дуэльных конкурсах, у неколебимой полукровки, очутившейся на вершине карьеры, дрожали ноги.

Из ее апартаментов в алтарный зал подвала можно было попасть через камин, привилегия декана, но она решила спускаться по винтовой лестнице в башне, чтобы выиграть немного времени, успокоить ноги и нервы. Вышла на узкую, из ажурной чугунной решетки, площадку в лестничном колодце — тут же у перил стоял старший эльф Слизерина Хрум. Ее кошачья наблюдательность отметила парадный вариант одежды на эльфе, как в праздничные приемы или в первый день обучения. Это же было меньше недели назад! Хрум приподнял колпак с вышивкой зеленой змеи, едва заметно поклонился:

— Несчастный Хрум, слуга Слизерина, вызывает плохого декана Гриффиндора по неотложному делу.

— Уши оторву!- рявкнула, обретая боевой настрой, Макгонагалл.- Не потерплю оскорблений.

— Хрум, слуга Хогвартса, требует срочно пойти плохого декана,- медленно произнес старый эльф. И она поняла, что ему страшно. Никогда не видела, не могла такое представить, но эльф был перепуган.

— Куда?

— В Визжащую Хижину.

— Что там? Ты ведь знаешь, Хрум, что меня Уизли ждут внизу!

— Я им сообщу, как вы сильно заняты. Исполняйте долг и следуйте со мной.

Перепуганный старый эльф с трясущимися руками, губами и — у него отсутствовало одно ухо, левое, какая-то тряпочка зеленая на ране. Она взяла кисть с длинными горячими пальцами.

Под ручку с деканом слизеринец Хрум попал в центр единственной залы хижины, ноги Минервы сразу разъехались на маслянистой жиже, она неловко качнулась, вовремя заметила на ближней стене крюк с массивной цепью, хвать за крюк и не упала. А Хрум уже хлопнул в аппарацию и стоял на чердачной лестнице.

Чадящий свет единственного факела, вдребезги разбиты стол, два больших стула, даже в камин залетели доски от черного резного шкафа. В жиже, залившей пол, лежат островками чьи-то останки с распахнутым веером больших ребер и ошметки поменьше, иногда взгляд выхватывает желтые мослы костей, сизые петли кишок, но все больше разодранные лохмы мяса и кожи.

— Что это значит?- спросила она, не решаясь ни шагнуть, ни притронуться к чему-либо руками.

— Это профессор Квиррел,- объяснил эльф, показав на груду фарша и ребер перед ней.- Вот его голова, — он по-лягушачьи тремя подскоками перепрыгнул куда-то в угол, из-под крупной щепы и кусков стола бестрепетно вынул тонкими ручонками нечто мокрое и округлое, развернул, показывая залитое кровью и нечистотами лицо несчастного профессора с вылезшими шариками глаз. Верхней части черепа там не уцелело.

— А там бывший ученик Хогвартса, ваш боевой друг, если не путаю, оборотень Римус Люпин,- Хрум опять далеко прыгнул, под антресоль, и показал на серую груду. Лишь теперь Макгонагалл разобралась в ее очертаниях, глаза выхватывали хвост, лапу, еще лапу, сломанную под немыслимым углом, а сама волчья морда с развернутой пастью вся зарылась в кучу требухи от Квиррела. Словно бы жрал-жрал, пока не умер.

— Что ты несешь?- ожесточенно замотала она головой.- Он не Люпин, это из леса выбрался дикий оборотень и напал на нашего бедного…

— Он Римус Люпин,- эльф некрасиво ткнул в тушу ногой .- Можете сами спросить, он все еще живой.

От толчка туша шевельнулась, морда со слипшейся шерстью, в порезах, крови, желтых пятнах от мозгов Квиррела, захрипела:

— Минерва! Ты поздно пришла, а я ждал! Ненавижу вас, ненавижу!

Что сказать в ответ, декан Макгонагалл не нашлась, задрала лицо и испустила кошачий вопль.

Утверждают, будто бы в человеке обязательного есть немного звериного естества. В маге звериного начала больше, основные инстинкты сильнее, их трудно задавить приобретенными культурными навыками. В анимаге зверь если не равноправен, то всегда сидит рядом и независимо, опасливо смотрит, что вокруг творится. Снесло у Минервы взрывом эмоций одну ее, человекообразную, сущность, другая начала действовать. Макгонагалл перекинулась в серую полосатую кошку с красным бантом, в пару прыжков добралась до чердачного люка и там пропала. Визгу от нее было много и долго.

— Эх, кошаки,- вздохнул старый Хрум, не церемонясь наедине с собой.- Надо обратиться к декану Снейпу, хотя тоже нервный он.

И пропал из хижины.

Снейп собирался идти в подвалы, но струсил. Решительно препятствовать планам Дамблдора и его правой руки Макгонагалл он не мог, а если речь про детей-маглов, то попросту один в поле не воин. Ни клятвы директору, ни положение в иерархии ордена Феникс или педагогического коллектива Хогвартса не наделяли его непререкаемым авторитетом. Даже декантство на факультете выглядело двусмысленным. Факультет змей и чистой крови был в статусе изгоев. Пришли времена (или эти времена организовал Верховный чародей), когда Слизерин, его магическое наследство, его факультет с традициями чистокровных претензий — все оказалось в загоне, тогда как у последователей других Основателей — Гриффиндора, Кандиды Когтевран и Хельги Пуффендуй — соблюдались вековечные интересы и чествовали формальных наследников. Заповеди основателей временами конфликтовали, почти всегда это заканчивалось плохо. Сам Хогвартс, полуразумная магическая сущность, если и вмешивался, то редко, странно, несообразно человеческой логике.

И зельевар решил как следует выпить. Помфри квасила двое суток, чем он хуже? Про Хагрида лучше не вспоминать, тот пьяным еще и за топор хватается. Был и хороший повод — все предшествующие недели метка Воландеморта жгла и дергалась все сильнее, сны подменялись кошмарами, головная боль и прочие недомогания стали его сожителями, но в последние сутки метка затихла, аппетит возвращался. Не все так ужасно на белом магическом свете? Он всякому пойлу мира волшебников предпочитал магловский коньяк, своего рода вызов упрямого одиночки. И разумно, делиться не надо, не было в замке других , известных ему поклонников виноградного самогона. Пару глотков успел сделать, под пологом тишины, чтобы звон часов не навевал мрачные мысли. Хлоп — у стола эльф Хрум. Увечный, ухо где-то оторвали, в чем-то весь заляпанный (что возмутительно и для старшего эльфа немыслимо). Хлопает ртом. Драки среди эльфов начались?

— Ну, что еще?- спросил после взмаха палочкой Снейп.

— Убили профессора Квиринуса Квиррела,- с поклоном сообщил эльф.

— Хорошо, завтра и похороним. Сам намучился, нас замучил. Что-то еще?

— Его пытался сожрать оборотень Люпин. Оборотень плох, вот-вот сдохнет, валяется в Визжащей Хижине.

— Визжащая Хижина?- невесело ухмыльнулся Снейп.- Чудненько. Кто знает?

— Я привел туда профессора Макгонагалл, она испугалась, перекинулась кошкой и убежала. Кричала и выла.

— Значит, мне предлагаешь дерьмо разгребать. Иногда это даже приятно,- опять осклабился зельевар.- Веди.

В хижине они попали на антресоль, как и в случае с Дафной Гринграсс, потому что эльф Хрум был к слизеринцам гораздо более предупредителен. Снейп смотрел на картину разгрома, на серую тушу, по которой временами пробегала дрожь. Почти с наслаждением втягивал в себя густые тошнотворные запахи.

— Хрум, а ты меня тогда видел? Сколько уже, пятнадцать лет прошло, как меня Люпин в этом месте на части кромсал?- спросил Снейп.

— К сожалению, меня тут не было,- виновато сказал эльф.- Я ничем не помог бедному мальчику-полукровке. Вас я увидел в лазарете. Все учителя и эльфы интересовались, станете ли тоже оборотнем. Вы оказались везунчиком, профессор Снейп.

Снейп учился на Слизерине, второкурсником стал враждовать с дружной командой веселых гриффиндорцев Джеймсом Поттером, Педигрю, Люпином и Сириусом Блэком. Причиной было то, что он отчаянно и не по-детски был влюблен в Лили Эванс. Компашка отпрысков чистокровной знати, называвшая себя Мародеры, ее захотела отбить. И травили слизеринца-полукровку, без друзей и защиты курса, все жестче. А Люпин был оборотнем. Его однажды в полнолуние заманили в Визжащую Хижину и Люпин, перекинутый в волка, должен был его прикончить. Случай спас.

Та история Римуса Люпина сломала, он переживал, болел депрессией, отчаянно страшился своей звериной сути. А Снейпа трепка закалила. Но и ожесточила, он сошелся с сынками Пожирателей, поняв, что одного его обязательно угробят. Сам Хогвартс, никто из власть предержащих в Хогвартсе не озаботились его случаем. Он пришел из маглов и за год-два потерял все иллюзии, мечты, планы, кроме желания выжить. Да, он тогда ошибся, принимая покровителей и кабалу за дружбу и приют, а мог ли не ошибиться пацан, не знавший, как давят и мучают оковы клятв и обетов, в какой паутине обязательств и проклятий мечется большинство неродовых магов? Но он жив, он стоит тут. Джеймс мертв, Сириус в тюрьме, Петтигрю то ли мертв, то ли в бегах. Четвертый валяется у его ног. Снейп поднял палочку и спокойно, уже мысленно представив себе ароматный коньяк на столе, сказал: Авада кедавра!

И зеленый луч убивающего заклятья скользнул к морде Люпина в луже нечистот на полу.

Грохот, дым, это эльф Слизерина молниеносно переместился и закрыл морду волка крышкой стола. Дубовая столешница, вдвое больше эльфа, разлетелась на куски и задымилась.

-Зачем, Хрум?- спросил Снейп.- Пожалел?

— Все слишком непонятно,- сказал, качая головой, старый эльф.- А вы, господин профессор, глупеете от злости. Со всем почтением и извинениями. Я ощущаю много странных запахов и следов. Тут был эльф Поттеров. Тут был дух Темного Лорда. Зачем они пришли и куда исчезли? Что все это значит?

— Вот как? Если мы тут оставим Люпина, он сдохнет?

— Оборотню никогда не сдохнуть в комнате, набитой требухой и костями,- возразил эльф.- Пара дней, он зачистит и вылижет хижину до блеска. Но точно останется больным калекой. Навсегда.

— Больной калека, звучит приемлимо,- решил Снейп.- Я заразился от директора фобией чистеньких ручек! Выпьешь коньяку? Тогда давай-ка ко мне вернемся.

8.

У алтаря Хогвартса изначально не предполагалось родовых церемоний , сложных многолюдных ритуалов, даже обильных жертвоприношений никогда не ожидалось, и потому не выдолбили обычных для такого места каменных желобов от алтарного камня к углам пентограммы. Один неприметный желобок и сток. Зал имел неправильную треугольную форму, само собой, без окон и украшений, огромные базальтовые блоки в стенах намекали на двойную-тройную толщину, мера для максимальной защиты, а три больших светильника не стилизовались под змей, львов, ворон, как обычно в замке, а просто торчали бараньими рогами и сияли красноватыми магическими люмосами. Без дыма и запахов. На большой стене, в паре метров над полом, висели вытесанные из мрамора лики Основателей. На двух других — деревянные панели с их гербами, символами, несколько надписей на вымерших языках. Для начала любого ритуала алтарю требовался прямой канал магии. Нужно было принести меч Гриффиндора, найти в верхней части алтарного камня оттиск небольшой змеиной пасти, вставить и засунуть до гарды в пасть меч. Тогда источник магии в подземельях под Хогвартсом видел алтарь и начинал его питать.

Алтарь создавали для защиты замка, учеников, магии. При умении-желании проводи любые ритуалы и обряды, но понятное дело, сущности Хогвартса своеволие и неуместность церемоний могли претить. А конфликтовать с огромной каменной громадой, сотни лет заполненной магией, с артефактами и жертвами в основе, непредсказуемым кодом действий от магов-отцов — это как дразнить и дергать за хвост спящего старого дракона, у которого без тебя наличествуют геморрой, чесотка, блохи-клопы и все прочие неприятности, так и хочется ему кого-нибудь разорвать.

Молли и Артур Уизли стояли тут с полчаса, детей в зал до церемонии было решено не пускать. Старшие рыжики имели очень давний опыт общения с алтарями и более-менее начинали осознавать, что гонор и отчаяние готовы сыграть с ними в злую игру. На алтаре вдруг сама собой появилась Говорящая Шляпа. Из ее верха торчала черная рукоять меча. Артур ойкнул и немножко отступил от жены.

— Жили ведь, не тужили,- мрачно сказал он.- А потом нам по шеям настучат этим самым ножиком.

— Что за чушь?- спросила Молли.- Ты пасуешь, Уизли? Тогда напомни, есть у нас свой алтарь, нет? Ах, ни с того, ни с сего он взорвался на нашей свадьбе? Сколько в тебе магии осталось? Во мне крохи, я почти сквибка. Здесь, в Хогвартсе, магии много, на всех хватает. У нас дома мы быстро превращаемся в маглов. Да, уж сама себе могу признаться. У нас все детки слегка того.

— Перси разве того?- засомневался Артур.

— Я водила его к диагнозистам в Мунго. У него тоже нашли червоточины в магическом ядре. И когда-нибудь это выстрелит. Пока неясно, будут ли у нас вообще внуки, Артур. Я не готова варить каши и смотреть, как гибнет и вырождается мой род, мое потомство, лучше сама тебя и себя порешу. Мы разве это заранее не обсудили?

— Дамблдор уехал,- тоскливо напомнил Артур Уизли.- И даже Минерва не пришла.

— А что тебя удивляет? Это наша задумка, мы сами свои беды должны разгребать. Чужие никогда не спешат помогать, муженек. Никогда. Так, где наша магла? Уж ее-то нам отдадут? Фред, Джордж, девочку привели?

Близнец с черной щетиной опасливо заглянул в зал:

— Там Аргус Филч по коридору кого-то ведет. А нам в зал заходить нужно?

— Нужно, вы выступите свидетелями помолвки.

— Может, не надо, маман? Ненароком и меня черт знает на ком жените. Мрачноватое место! Какие из вас ритуалисты, разве самим не смешно? Я лучше снаружи, на шухере постою…

— Берешь за шкирку себя, Фреда, Рона, Перси…

— Перси сегодня ночует в лазарете, говорит, страшная головная боль от белых волос.

— Или ты всех приведешь, или я вас перекусаю не хуже вампиров!

Филч завел рыжую Гермиону в красных сапогах в алтарный зал, посмотрел на большое семейство Уизли и хмыкнул. У каменного алтаря стояла Молли, за ней впритык прятался младший Рон, у стены с ликами Основателей выстроились остальные рыжие и не рыжие представители семьи.

— Очень хорошо, Аргус, благодарю за помощь,- сказала Молли.- Ты свободен. Я вызываю старшего эльфа Гриффиндора!

— Не старайся, рыжая,- осклабился завхоз. — Эльфы не придут. Я тут побуду, а то мало ли чего натворите.

— Мы тут все гриффиндорцы, я требую к алтарю Бинго!- рявкнула разозленная Молли и топнула ногой. Непонятно, для чего, она еще и палочкой махнула.

Из-за этого взмаха, или так совпало, но с грохотом захлопнулась входная дверь. Светильники на стенах погасли, начал светиться алтарный камень. Струхнули все, даже Филч, который рискнул маскировкой и развеялся черным жидким дымком. Улыбка рыжей Гермионы стала несколько напряженной.

Лики Основателей на стене были вырезаны грубо (если не топорно), а когда гранитная физиономия Гриффиндора заговорила, так просто стала похожа на тролля какого или великана — низкий лоб в складках, выпученный обрубок носа, толстые губищи, а рот открыл, там и зубы ого. Он заревел:

— Кто участвует в ритуале?

— Род Уизли готов принять новообретенную Гермиону Грейнджер,- довольно громко и решительно сказала Молли.

— Кто свидетельствует за Гермиону Грейнджер?

— Аргус Филч из Хогсмита,- встрял сбоку Артур.- Уважаемый завхоз школы Хогвартс.

Завхоза нигде не было. Уизли переглядывались. На алтаре зашевелилась Шляпа:

— Рыжие, пока вас тут не порешили, возьмите меч и засуньте в дыру позади меня, прямо в пасть гадючью.

— Но мне говорили, что это должен делать представитель Хогвартса,- возразила Молли.

— Или меч в дырку, или сейчас алтарь разозлится. Магии ему не дали, он ждет, а ждать мы, герои древности, не любим.

— Эх, побуду рыцарем,- крикнул близнец Фред с черным бобриком, подскочил к шляпе, выхватил меч и не сразу смог затолкать его в алтарь. И тут алтарь уже не светился, а засиял. Весь зал заполнился жарким красноватым светом.

— А когда мне объяснят, что к чему?- капризно спросила рыжая Гермиона и топнула сапожком.- Привели, бросили, вот возьму и уйду.

— Рон, возьми ее под руку и подведи к алтарю,- дала команду мать Уизли. Рон послушно подошел к лохматой однокурснице. Хлопал глазами, мялся. Рыжая Гермиона хихикала.

— Молли, так не годится, они должны у алтаря встретиться, будто бы впервые,- громким шепотом подсказал ее супруг.

— Есть тот, кто станет названным отцом и поведет девушку к алтарю для помолвки?- громко рявкнула Шляпа.- Если нет, пусть это будет отец жениха.

У дверей зарябил серой завесью воздух, показался Гарри Эванс. Он с трудом закончил убирать палочкой заклинание маскировки и нервно сказал:

— Вобла, а не далеко все зашло? Наорать на них и уйти!

Рядом с ним стояла еще одна, черноволосая Гермиона, с белым от злости лицом, и смотрела на Молли. Но пока молчала. Опущенная палочка в руке совсем юной девочки подрагивала.

— Что за фигня?- первым удивился Рон Уизли. Загалдели все рыжие.

— Мальчик, как тебя там, ты зачем пришел и что задумал?- спросила Молли, подходя и наставив на Эванса волшебную палочку.

— Я вызываю на помолвку названную мать Гермионы Грейнджер. Приди, Хаш!- последние слова Гарри Эванс уже прошипел.

Перед рыжей толстой мамашей Уизли, тыкающей в бешенстве палочкой, на миг возник Филч, смазанным движением выхватил и переломил ее оружие, плеснул чернотой в лицо и пропал. Она успела лишь от неожиданности упасть набок и рот открыть.

Входная дверь рухнула пластом на каменные плиты пола, в проем влезла огромная голова василиска, раскрыла пасть и оглушительно зашипела. Справедливости ради — злобные глазища змея были прикрыты веками, как ржавыми заслонками, а вот язык бешенно мелькал туда-сюда, осязая всю округу. Василиск поворачивал морду и изучал зал. Пасть его была огромна, вся в сверкающей зубастой красе.

— Хаш спрашивает, кто захотел назвать невестой ее дочь?- с некоторым злорадством оповестил присутствующих Гарри Эванс.

— Почему их две? За кого змея эта хлопочет?- сидя на полу, Молли тряслась, но не теряла окончательно присутствия духа. Все прочие Уизли сумели плотно сгруппироваться и комком родной плоти скрылись за алтарем. Один из близнецов чуть высовывался, любопытство его было сильнее страха смерти.

— Хаш моя мать по магии,- гордо заявила та Гермиона, которая стояла под руку с Гарри. И это объявление, сделанное у полыхающего алтаря, вызвало в ее фигурке некоторые новшества: глаза стали больше и глубже, зрачки вертикально-желтыми, а на коже лица проступил рисунок крупной чешуи. Даже Эванс обалдел. А из-за алтаря вылетел дружный вопль.

— Ну, маман, невесту нашла!- с негодованием выкрикнул Рон.- Я на такой не женюсь! Закусает нафиг!

— А вот я василиску никакая не родственница,- громко напомнила о себе рыжая копия Грейнджер.- Я умница. И симпатичная, и замуж мечтаю.

— Ты откуда взялась?- перевела на нее взгляд Молли.

— Сиротка,- горько призналась Вобла.- Росла как хвощ на болоте…

На стене ожило и принялось шипеть избражение Слизерина, в ответ очень рассерженно шипела Хаш. Потом к их диалогу присоединилась Гермиона. У всех остальных от змеиной болтовни в ушах зазвенело до полной глухоты.

— Мать рода Уизли, ты отменяешь ритуал?- спросил со стены Гриффиндор.- Зачем пришла и разбудила нас? Ты готова за все совершенное здесь ответить?

— Дедок, ну чего ты сразу пугать,- возразила рыжая девочка.- Быстро только кошки родят.

Она сняла с плеча школьную сумку и стала вынимать котлы. Один золотой котел, второй золотой, серебряный котелок, еще серебряный, котлы никак не кончались.

— Рончик, вот хотела тебе подарить.

— Мне? Беру!- Рон Уизли рискнул высунуться из-за алтаря.

— Меня в невесты тоже берешь?

— Беру! А что еще у тебя есть?

— Всякое есть. В золото с серебром одену, изумрудами плеваться будешь. На алтаре перед Хогвартсом даешь брачную клятву, что объявляешь себя женихом Гекаты?

— Какой Гекаты?- спросила, поднявшись с пола, Молли.- Рончик, дурачок, ты вообще не лезь…

— А чего не лезь? Это мне решать, она моя подружка. И золото не отдам,- насупленно возразил сын, окончательно выдвигаясь из-за алтаря поближе к рыжей прелестнице.- Эй, Геката, клянусь магией, я твой жених. А золото мне, уговор дороже денег.

— Да будет так!- сказала девочка и захихикала.- Я и Рон Уизли приносим на алтарь клятвы!

— Хогвартс принимает ваши клятвы,- сказали вразнобой лики Основателей, Шляпа и объявившийся у алтаря Филч. И василиск удовлетворенно шипел и качал громоздкой башкой.

Вобла подошла и хотела поцеловать долговязого Рона в щеку, поднявшись на цыпочки.

— Не пускай слюни, магла,- поморщился он и попытался девочку отпихнуть.

На месте рыжей девочки возникла страшная карга Геката. Во всем великолепии. Ее лапа прихватила черными когтями Рона Уизли за тонкую детскую шею.

— Пирожок мой суженный,- сказала она, выставляя из пасти длинные кривые клыки.- По праву древних кровей, по праву брачных оков я, Геката из болот Уэльса, налагаю на Рона Уизли из рода предателей крови три обета: будешь служить мне кровью, пока ее не очистишь, служить делом, пока руки-ноги шевелятся, и жизнью, пока ты не умрешь. Род твой должен всеми членами и силами помогать тебе. Мой род берет вас вассалами. Выпала честь вам, Уизли!

Красное марево, наполнявшее зал, трижды мигало, а на левую руку Рона слетали цветные круги, пухлые как кольца табачного дыма, и оставались на запястье плотными узорами: белый, черный, красный.

Вся большая, зачастую невыносимо шумная семья Уизли во главе с Молли и Артуром застыла в столбняке. Все попали в один кошмарный сон. Никто не мог проснуться.

Геката расхохоталась и пошла на выход. А василиск Хаш заблаговременно уползла первой. Гарри и Гермиона решили тоже не прощаться, но как снаружи оказались, так пустились бежать со всех ног. Им так показалось веселее.

Спешили зря. За ними дверь встала на место, наглухо. В зале погас свет, меч выдернул Филч и вместе с Шляпой куда-то переметнулся. Он подумал, что Уизли слишком буйная семья, пусть до утра в холодном каменном подвале посидят, спозаранку он детишек отправит на уроки в школу, а старших куда подальше выкинет. Чтобы нигде не замутили никаких эксцессов.

9.

Все могло обернуться не так, а по-другому. Иногда шаг или слово меняют путь, и звезды пляшут для новых гороскопов. Северус Снейп выпил лишних сто граммов французского коньяка. Точно лишние, пусть неплох был напиток (хотя многие армянский уважают, некоторые вообще за арманьяк). И ему захотелось наружу — он в Хогвартсе как в тюрьме, тошно от носатой рожи уснувшего в его кабинете эльфа Хрума, да еще без уха. Хорош собутыльник, одна рюмашка в пять глоточков, спит без задних ног. Он пошел прочь в темные коридоры, выбрался из слизеринского подземелья, к потайной дверце в холсте с огромным кипящим котлом, в паре метров от входа в кухонный зал. Из кухни сильно пахло пирогами с почками, но о еде зельевар не могу думать. Вышел, там мелкий дождь и ветерок бодрит. К нему стала приставать какая-то ворона. Снейп имел черные волосы, большой нос крючком, носил только черное, и его частенько хулиганы обзывали Вороной. В первые минуты он принял за чью-то злонамеренную пакость эту назойливую птичку, которая кружила над головой, каркала, пикировала вниз, будто бы просилась на грудь, как брошенная подружка. Он уже вынул палочку, чтобы прихлопнуть наглую птаху. И увидел на одной ее лапке прикрученную бумагу.

Почтовыми птицами магов за редкими исключениями были совы. Специально выведенные, полуразумные, обученные определенному ритуалу — сбросить чехол с завернутым в трубочку посланием, получить плату или угощение, дважды гукнуть, и адресат писал ответ или громко раздельно говорил, что ответа не будет. Ворона не была почтовой, не помесь с магической подпиткой. Снейп напрягся, но убивать пернатое не стал, это коньяк виноват, умаслил зельевара. И одну аваду недавно выпустил, тоже надо помнить. Сорвал с мокрой лапки сверток, птица тут же упорхнула. Он отошел под козырек лодочной пристани, развернул записку. Написано магловской шариковой ручкой на магловской оберточной бумаге. Мелкий прыгающий почерк.

«Снейп, мне некому больше писать, заклинаю именем моей сестры Лили — дочитай до конца! Я Петунья Дурсль, мой муж погиб, Гарри Поттер тоже погиб, и мне неизвестно, был это несчастный случай или за мальчиком приходили маги-убийцы. Меня засадили в психбольницу. До известной степени к лучшему, что посадили, пару дней я была не в себе. Гораздо лучше спать под уколами со снотворным, хотя бы так прячась от отчаянья, а не биться головой о стены и выть до безголосья. Но сейчас я вижу, как мои врачи не припоминают моего имени, мне ничего из лекарств не назначают, нет никакого лечения. Я не дура, кто-то спрятал меня здесь под заклятие. Я почти смирилась, но две вещи вернули мне решимость бороться. Где-то мой сын, слабый или нет, он остался без меня. Я ему нужна и он нужен мне. А второе — во мне ожила магия. Я была сквибом с рожденья, и Лили смеялась над моими жалкими потугами колдовать, поэтому я давно, еще ребенком, решила не позориться перед ней, всеми вами — магами. И магия не касалась меня много лет. А сейчас я вижу незримое. Видела даже, как летел вчера на метле старый мужик в синей мантии. И в стае кошек на дворе лечебницы есть один полукнизл. Он магичит, когда подманивает крыс, а я это вижу.

Моя сестра всегда неплохо к тебе относилась. Первые два-три года считала хорошим другом. Потом детки- мародеры запудрили ей мозги и она стала подозревать тебя в страшных грехах Пожирателей и чистокровных сынков. Никогда она тебя не любила, я уверена, что ты и сам это понимал. А я умудрилась влюбиться, ненадолго, а когда отказывалась от магии, то дала зарок и не видеть и не спрашивать о тебе. Потом был этот кошмар с гибелью сестры, ее дурака мужа я не жалею. А теперь скажи, на свадьбе сестры ты ходил со мной к реке, или это мои фантазии? Я впервые вспомнила про прогулку вчера. Впервые! А сегодня сообразила, через сколько месяцев после свадьбы родила сына. Мой сын Дадли рожден 11 ноября 79 года. Я не знаю, проклинать мне тебя или звать на помощь?

Мой первый в жизни призыв магией — позвала ворону и приказала искать в магической школе Хогвартс Северуса Снейпа. Я так старалась, птичку чуть не взорвало моей энергией. Не обижай ее, если долетит.»

глава 6

НОВЫЙ ПОТТЕР

1.

Утро над Черным озером выдалось туманным. Мокрая вата укутала с о всех сторон замок (дедуля из коммуналки моего боевого детства сказал бы, что это натуральный вонючий ватин из телогрейки), а Верховный Чародей Дамблдор решил полюбоваться округой, стоя в десяти метрах от Визжащей Хижины. Ему ничего не было видно? Плевать, двумя поисковыми заклинаниями исследовал округу и знал, что в радиусе пятисот метров никого крупнее сов тут нет. В тумане и магловский снайпер с винтовкой бесполезен, хотя как ему, сердечному, к Хогвартсу пробраться? Думать, стоя на свежем воздухе, было полезно. К примеру, лежит в хижине изуродованный трехлапый волк. Непонятно совершенно, как и зачем дышит. Дыра в сердце, все кости переломаны, очаги черной гнили на морде и левой передней. Что с ним делать, обернуть в друга боевого Римуса Люпина? Одноногий и сильно больной Люпин с бесконечным списком претензий, а то и жаждой мщения. Кому бы такое добро отдарить, но некому. Но он был когда-то одним из любимых отчаянных пацанят, что неутомимо взращивал Альбус в Хогвартсе, он помогал общей борьбе, он любим до сих пор другими товарищами по Фениксу. Пусть пока остается волком. Но этот волк не даст ответа — где, мерлину кол в задницу, крестраж Воландеморта? Уже не деньги и не магические знания воруют, а черт те что, запчасти злобного черного лорда!

Он потерял оборотня, мощную боевую единицу. Еще потерял не боевую единицу, а действующего преподавателя школы на контракте и деньги приличные выданы, и страховка близким будет, потому что должность-то была расстрельная, проклятая.

Большого человека, тем более мага, легко распознать по оптимизму. Дела и свершения ждут, множатся, лучистыми звездами блещут — надо туда шагать, а случайности, трудности, оплошности пусть хрустят и крошатся под крепкими башмаками. Дамблдор пошел к дверям в Хогвартс, решив, что какое-то время волчара поживет в доме Уизли, а там станет ясно, друг или враг теперь ему Люпин. Для пользы или в утиль. И когда старик в сверкающей золотом хламиде начал бодро подниматься по гранитным ступеням, двери сами распахнулись, из них вылетела Молли Уизли. Растрепанная больше обычного, гневная и кричащая, а за ней показался небольшой муж в черном колпаке министерского служащего. Дамблдор начал ей приветливо улыбаться, но Молли размахнулась и впечатала кулак правой ручищи ему в зубы! И Верховный чародей, Спаситель Англии и директор Хогвартса покатился вниз по широкой гранитной лестнице.

— Ты во что нас впутал, паскуда бородатая?- крикнула Молли Уизли басом.

— Все пропало, все ужасно, господин директор,- тише и писклявее забубнил ее муж.

— Ступенфай,- не без раздражения рявкнул Альбус , когда перестал кувыркаться на граните, уже воткнувшись лицом в траву, и семейка его боевых друзей остолбенела.- Филч, что за дела?

Завхоз тут же показал себя, выскользнув из приоткрытых дверей. Скорбно покивал старику, ощупывающему руки-ноги и зубы.

— Закопаем придурков рыжих живьем?- предложил завхоз.- Давно просятся! И детишек их заодно. Сколько лет нашему замку от Уизли покоя нет! Хогвартс от радости подпрыгнет, поверьте моему слову!

— Но почему они так обозлились?

— Так ведь женили они ночью сынка младшего, Рона. Теперь недовольны. Сами алтарный зал открыли, основателей разбудили, сами клятвы дали, но лопухнулись.

— Все рассказывай,- нетерпеливо потребовал Дамблдор, выплюнув кровь изо рта.

— Молли накладывала империо на Гермиону Грейнджер. Впрочем, это вы и сами видели. Василиск Хаш как-то узнала про принуждение ребенка к помолвке и сняла империо, взяв на себя покровительство над девочкой. Вместо Грейнджер к алтарю пришла карга Геката под личиной и женила полной клятвой с обетами вассальства на себе Рона Уизли.

— Если это было обманом, под чужим именем, церемония недействительна,- парировал Дамблдор, видя, что Молли уже оклемалась, пыхтит и пытается сбросить с себя его заклятье.

— Карга им открыла имя. Принесла Рону золотые и серебряные горшки. Он горшки схватил, дал ей клятву и принял обеты вассала. Все Уизли будут вассалами и расплатятся службой за его горшки,- тут Флич хрипло захохотал.- Вляпались они, директор, по самые уши. Навсегда.

— Ты, ты во всем виноват,- зашипела парализованная Молли, с трудом двигая челюстями.- Ты сбежал, а нас обманули в твоем проклятом Хогвартсе. Мерзкая западня!

И тут впервые за много-много лет великий светлый маг дал волю нервам, потому что обнаружил, что ему два зуба выбили. Их можно магией обратно воткнуть или новые за неделю вырастить, но это оскорбительно и недопустимо, чтобы Дамблдору, победителю двух Темных лордов, зубы всякие бабы выбивали.

— Дура рыжая,- шепеляво огрызнулся он.- Сама авантюру задумала, не спросив совета или разрешения, сама посмела империо к детям применять. Это в нашем-то Хогвартсе, который детей защищать обязан! Да меня за твои дела могло в лепешку размазать!

— Не ври, ты мог бы нам помочь,- в ответ еще больше озлобилась мамаша Уизли.- Руки не захотел марать.

— Очень правильно не захотел. Права не имею. Теперь по порядку, ты больше не хочешь этого брака для своего сына?

— С ведьмой каргой? Ей триста лет в обед, она его сожрет и не поморщится.

— Ошибаешься, не сожрет. Наоборот, станет беречь и уму-разуму учить.

— Ни в коем случае,- поддакнул Филч.- Нет таких прав. Вот если она от него ребенка заполучит, тогда сожрет, тогда ей муж больше не нужен. Карги мужиков содержат только по нужде, производителями, а потом на зелья или в котел пускают.

Молли завыла, очнувшийся Артур заплакал.

— Рано причитать,- Дамблдор решил заканчивать дискуссию.- Рону одиннадцать, отцом не скоро станет, и у нас полно времени что-то сделать. Карги, они живучие, но не вечные.

— Вы однозначно правы, директор,- радостно закивал Филч.- Одна деталька, обеты дадены, и если сегодня же Молли не доложит Гекате про ваши опасные речи, магия вашу Молли слегка того, придушит. Поэтому говорить с рыжими стало всем нам опасно, гнать их надо поганой метлой.

— Все верно,- рассудительно, но присвистывая кивнул директор с окровавленной бородой.- Возвращайтесь пока домой, Молли. Да, Филч вам принесет нашего раненного товарища, его надо подлечить. С едой для него и зельями я помогу. Филч, организуй их отправку из Хогсмита, через камин в кабаке моего брата, а Люпин пусть с ними, значит, отправится.

— Кусаться будет,- возразил завхоз.

— Ну, усыпи, и не будет. Немощь из себя тут не строй,- усмехнулся директор и исчез с лестницы — аппарировал в свой кабинет.

2.

Раннее утро сентября, горемычная спальня первокурсников-гриффиндорцев. За огромным витражным окном плещется белесой мутью туман, и по стеклам сползают извилистыми змейками капли. Напротив башни Гриффиндора стоит огромный дуб в два-три обхвата, его кучерявая листва все еще густо-зелена. Рядом сухощавый клен, светлый ровный ствол едва ли не выше дуба-старожила, а верхушка утопла в красных завесях примороженной недавними холодами листвы. Дальше в тумане ничего не видно. И ни звука из-за стекол. Храпит рыжий мальчик Рон.

Ночью что-то творилось, сверкал подземный зал, кричали родители и братья, огромная змеюка шипела, а потом все кончилось — и тяжелое, солидное золото засияло тускло и надежно в его руках, и чувство нечаянного счастья накрыло мальчика с головой. Два горшка лежали под подушкой, а серебрянные котелки для зелий натирала тряпочкой эльфийка Жужа, сидя по-турецки на полу у постели женатого Уизли. Он пару раз просыпался, нащупывал котелки под подушкой, видел трудящуюся зверушку рядом, и с улыбкой смотрел дальше все те же богатые сны.

— Женишок, женишок, дам пирожок,- сладко и тоненько кто-то запел прямо в ухо Рону. Он бы не проснулся, но учуял и запах, густой такой аромат свежеиспеченного пирога с патокой. Глаза открылись и зажглись. На кровати сбоку присела его новая подруга, Геката. Все еще в виде девочки, но уже не копия Грейнджер, а более простецкая, что ли. Рыжая, голубые глаза навыкат, улыбка с острыми мелкими зубками. А у Грейнджер заячьи зубищи, его-то жена получше!

Тем не менее, первым делом он проверил золото и серебро под подушкой, потом выхватил пирог и начал жевать. В три-четыре давка проглотил, окончательно проснулся.

— Ты теперь моя жена?- спросил, разглядывая девочку с голубыми глазищами.

— А как же! На алтаре Хогвартса повенчаны, было круто!- напомнила она.

— Пирожок вкусный, сама пекла?

— Нет, на кухне у эльфов стащила. Но сама я могу и вкуснее кого угодно испечь. Если захочу.

— Ну так испеки, я тебя похвалю.

— Некогда, нас с тобой Дамблдор вызывает. Давай-ка быстро оделся, рожу сполоснул, и руки в ноги.

— А чего он? Ругать будет?

— Хрен его знает,- сказала Геката и ушла из их спальни.

Еще через полчаса они сидели рядышком на жестком диванчике в кабинете директора. Ни чаю, ни мармелада им не предложили. Дамблдор внимательно разглядывал парочку. А сам пил крепкий кофе. Из-за дырки в зубах пил и причмокивал.

— Геката, я бы предпочел увидеть вас в истинном облике,- вдруг сказал маг.

— Отказано,- усмехнувшись острыми зубками, ответила девочка.- Женщина выглядит, как захочет сама. А уж ведьме делать намеки на ее возраст совсем некрасиво. Обидно даже, я бы сказала.

— И тем не менее…- Дамблдор махнул своей палочкой, вокруг Гекаты закружились разноцветные искры, бесцеремонно впиваясь в ее тело с разных сторон. Она по-прежнему улыбалась, но не так приветливо. Ощущения были, как если бы иглы втыкали. Искры погасли, девочка сидела рыжей милашкой, как ни в чем не бывало.

— Тужиться не надо,- язвительно сказала Геката.- Я тут служу фамильяром Гарри Эванса, вполне официально. И потому нахожусь в истинном виде фамильяра. Вроде бы понятно и несложно объяснила?

— Скажу сразу, мне история с вашим бракосочетанием и всеми добавленными обетами не нравится. Не нравится сильно, я склонен либо выгнать вас обоих, либо одну только наглую каргу,- довольно спокойно сказал директор, шумно прихлебнул кофе и стал ждать ответа.

Геката поморщилась, потому что Дамблдор начинал торг, а она это дело не любила, давненько не практиковалась.

— Это самое, а чего он грозит?- сказал Рон, повернувшись к девочке.- И чего меня не спрашивает, будто я тут отсутствую. Мне моя подруга нравится, отстаньте от нее,- мрачно добавил, уже глядя на всесильного Верховного Чародея.

— Молодец!- поощрила его карга.- На глазах растет мой защитник. А теперь молчок.

И у Рона зарос рот мгновенно, будто бы не было. Заодно настиг паралич, он привалился спиной к стенке диванчика.

— Дамблдор, мы не враги. Мы союзники,- медленно проговорила Геката.- Твой враг Воландеморт. Мой враг Воландеморт. Ты зачем-то придумал, что его способен убить только Гарри Поттер. Но умер сам Поттер. Шутка судьбы или магии. Ты теперь злишься и шарахаешься. А мне шарахаться незачем, я его сама хочу убить. Руками этими или с участием союзников, мне похрен. Хочу эту нечисть окончательно убить. Кто со мной, тот герой, а кто нет, тот противная свинья. Это так детишки у маглов говорят,- объяснила она скривившемуся директору Хогвартса.

— Уизли-то тут при чем? Ты заодно пытаешься обделать свои грязные делишки.

— Да, я пытаюсь, как и ты пытаешься. Старик, я тебя почти в три раза старше, не при мальчишке Уизли будет сказано. Я знаю, откуда и как ты вылупился, поэтому не тебе меня грязными трюками попрекать. Ты вот о чем думал, когда позволил на девочку Гермиону заклинание подчинения наложить?

— А чего такого?

— Она уже невеста Эванса. Который наследник Поттеров. Которые тоже обязаны своей магией и кровным правом убить Лорда. Хочешь потерять союзников? Не дури больше, Дамблдор, или хотя бы нам не мешай! — и Геката исчезла из кабинета, наверное, толком не знала, что нельзя было улизнуть отсюда без позволения хозяина. Антиаппарационные барьеры, три защитных заклинания, свод правил Хогвартса и прочее, многократно проверенное. Дамблдор пробурчал, что болотным фуриям в его кабинете больше делать нечего. Да и в Хогвартсе тоже.

— Извините, директор, я заснул,- произнес, заерзав, Рон Уизли.- А где моя Геката? Это все потому, что я завтрак пропустил. Я есть хочу!

3.

-Слышь, Филч, там этот противный зельевар, декан Слизерина, горюет. Сидит у озера и ревмя ревет! Картинка! Хочешь посмотреть?

— Хочу. А почему ревет? Самое интересное любоваться, как людишки плачут, и знать, зачем они плачут. Это да, смак…

— А тебе его не жаль, я вижу.

— За что жалеть? Вот два матерых нехороших мага, Лорд и директор. Кто хуже, по-твоему? Мнешься? А ты старый, много всяких ублюдков видел.

— Тут отвечать надо, если знаешь, где ты сам находишься, на каком расстоянии и в какой позе. Я в замке живу и работаю, пусть будет лорд хуже. Мне так спокойней.

— Мудро. Вот этот Снейп им обоим преданный слуга, на обетах. От одного силы ждал, от другого защиты. Идиот! Хочешь служить, в ногах ползать, так выбери хозяина более тщательно. Вот как я, к примеру.

— А что ты?- старший эльф Гриффиндора скривился.- Ты никого не выбирал, тебя магия замка притянула и вскормила. Как собака блоху. И мы все тут служим не Дамблдору, а Хогвартсу. По большому счету, Филч, нам с тобой повезло, ведь людишки все пакостные, одни больше, другие меньше. Только эльфы всегда честно выполняют свой долг, и им наплевать даже, если маг, которому прислуживают, одурел от власти или от избытка злости.

Филч с эльфом спорить не стал, а метнулся с лодочной пристани к Гекате, которая уже ушла от директора и искала своего Эванса, рассказал ей про зельевара, который горюет на берегу озера. Дело редкое — плачущий Снейп, Геката феноменом заинтересовалась.

— Узнал, о чем он горюет?- спросила у Филча Геката, медленно перетекая из формы рыжей девочки в сухое и жесткое, как старый саксаул, тело старухи с когтями вместо пальцев и дюжиной пунцовых бородавок на сморщенном лице.

Они рядышком лежали, ввинтившись в мокрый песок дюны, как опытные диверсанты. Что характерно, и карга и завхоз стали серыми в крапинку, парочка матерых хамелеонов.

— Даже эльфы не знают. Сказали, бумажку он читал-перечитывал, возможно, письмо получил. Не спрашивай, от кого получил, больше ничего не знаю.

— Письмо будем красть,- решила карга.- Если у этого парня есть слабое место, полезно быть в курсе. Смогешь?

— Ноу проблем!

Северус Снейп ополоснул лицо в озерной воде, стряхнул песок с мантии, а потом сильнейший порыв ветра чуть не сбил его с ног. Он выхватил волшебную палочку, обернулся — никого. И вновь атака, из озера наполовину высунулась здоровенная, как дельфин, русалка и с воплем вцепилась в зельевара тонкими, но крепкими руками. По-рыбьи выпученные губищи что-то сладко лопотали, от нее несло тухлой селедкой. Не сразу он вырвался, зигзагом палочки заставил русалку отлететь вроде мячика по озеру и утонуть в серо-синей толще воды. Выругался, рывком взбежал на гребень песчаной дюны и пошел к замку — он рисковал опоздать на занятие с третьим курсом Слизерина. У входа в Хогвартс увидел каргу Гекату, явно полную любопытства.

— Есть разговор,- сказал ей Снейп.- Здесь через два часа.

Он прыжками умчался в подземелья, к своей учительской аудитории, а Геката уже жадно читала письмо, выхваченное русалкой-Филчем из мантии зельевара.

Кто-то невежливо потыкал тонким острым пальцем ей в спину. Карга взвилась вертикально вверх, в прыжке по-боевому распушила когти на руках-ногах, взревела и изготовила парочку худших проклятий. Но это один лишь домовой эльф скромно стоял на ступеньках. Она с трудом сообразила, кто ее так ловко шуганул. Эльф Форца, последний из Поттеров, пожаловал к ней. Что-то случилось, чудеса какие-то, и он уже не был комочком старческой немощи с острым носом и дрожащими лапками. Эльф сбросил сотню лет с плеч, вырос на голову, налился плотью и важностью. На нем была ливрея Поттеров с львиной пастью на груди. На ногах эльфа появились сапоги с золотыми шпорами.

— Форца?- недоверчиво осведомилась карга, плюхнувшись с неба, а ее стальные когти на ногах высекли в гранитных ступеньках зазубрины.- Какого хрена ты подкрадываешься? Детство в жопе заиграло?

— Я выждал, ты была увлечена чтением. Я тогда решил дать о себе знать,- негромко сказал Форца.- Ты многовато берешь на себя, ведьма.

— Сейчас стало непонятно,- осклабилась Геката, буравя эльфа глазами.

— Я случайно узнал, что ты назвала грязнокровку Гермиону Грейнджер невестой Гарри Эванса. Роду Поттеров такие заявления не нравятся и невесты из маглов тоже не нравятся. Если одна карга будет много на себя брать, каргу вернут в озеро селедку ловить. Все стало понятно?

— Вообще ничего не поняла. Ты шпионишь за Дамблдором и мной?

— Я попросил эльфов Хогвартса сообщать, если в замке с нашим мальчиком что-нибудь случается. Они любезно согласились и делятся важной информацией.

— Шикарная сеть шпионов! Замнем. Чем тебе Грейнджер не угодила?

— Я уже выбрал ему другую невесту,- сухо сообщил Форца.

— Кого?

— Дафну Гринграсс.

— Сама Дафна в курсе твоих планов?

— Мы недавно случайно пересеклись и поговорили. Девочка сильная, умная, хороших кровей. Обиделась на мать и отца, причем по делу. Я предложил ей Эванса, она посмеялась.

— Ну вот, сам же говоришь…- разочарованно протянула карга.

— Долго так, звонко смеялась. Когда девочка старательно хохочет, сразу ясно, она задумалась и рассматривает интересную ей перспективу. Я набросал наши планы, выложил пару козырей, она еще подумала и согласилась на помолвку. Думаю, пацану рано это сообщать, пусть еще немного в магическом мире повертится, освоится.

— Теперь я скажу. Грейнджер со вчерашнего дня названная дочь василиска Хаш. Фактически она стала нага. Само собой, змееуст как и Эванс. Он заставил всех нас спасать ей честь и жизнь. Он нас заставил. Она ему будет предана, она умна и сильна, за ней Хаш, плюс знания с сокровищами Слизерина. Ты дурак или просто не соображаешь?

— Ты фамильяр моего вассала,- совсем сухо сказал Форца.- Но забыла про это.

И в руке эльфа вспыхнул дугой огненный кнут. Геката выставила тройной Протего, одновременно лихорадочно соображая, чем ей не страшно шарахнуть по господину своего господина. Огненный бич щелкнул, ее Протего лопнули, а на морде карги появился узкий и горячий ожог. Форца спрятал кнут.

— Кто ты?- спросила она не без трепета.- Ты, елки-палки, не домовой эльф.

— Про Грейнджер я как следует не подумал,- сказал Форца.- Готов признать. Приготовь ее к беседе.

— Вот еще письмо от матери Эванса,- Геката помахала бумагой.- Ее упрятали в психушку, просит о помощи.

— Она нам больше не нужна, ведь мы собираемся ввести в род двух ведьм. Оставь маглу маглам. А вот нашего мальчика где-то опять бьют,- сказал Форца и аппарировал прочь.

Карга хотела что-то сказать, вспомнила про эльфов, готовых все передать Форце, Дамблдору и кому-нибудь еще, сплюнула. А думала она, что мать Эванса станет ее козырем.

4.

Защиту от проклятий в этот раз вел Флитвик. Подробно рассказал, чем опасны в запретном лесу кентавры (по большому счету могут лишь в ноги стрелу пустить или копытами потоптать) и оборотни. Тут вывод короче — от оборотня в первые три-четыре ночи полнолуния не спасешься. В остальные — запускай Люмос красный, знак беды, и делай ноги. Кто-то из первоклашек иногда подхихикивал. Перед глазами Эванса все еще вспыхивали картинки с разверстой в кинжальный частокол пастью оборотня в мокрой канаве. И ужас вновь и вновь накрывал с головой. Флитвик, ушлый гоблин, остановился и всмотрелся в его лицо.

— Не ошибусь, если скажу, что вы встречались с оборотнем, мистер Эванс?- сказал преподаватель.

— Один раз. Мне хватило,- согласился подросток.

— А почему тогда сидишь живой,- захихикал сосед Симус Финниган.- Хватит врать, Гарри. Ты из маглов, вас оборотни редко навещают.

— Мне не нравится, что вы и многие другие не понимаете реальную опасность оборотней,- мрачно сказал-пропищал гоблин.- Эванс, попрошу об услуге. Есть заклинание подаренного воспоминания. Поделитесь со мной впечатлением от оборотня.

Гарри отрицательно покачал головой.

— Нет-нет, я не настаиваю на подробностях. Пара секунд с видом самого зверя. Кстати, если кошмар подарен, он станет для вас менее пугающим. Детям полезно увидеть что-то реальное, или они ничего не поймут,- он указал на любопытные рожицы однокурсников.

Эванс кивнул. Далее гоблин шепотом, чтобы слышали он и мальчик, объяснил процедуру и произнес заклинание. Эванс палочкой от виска выловил картинку своего кошмара, тронул палочку гоблина. А тот, что-то сделав, задрал руку и скомандовал: Латенго!

И прямо над головами учеников, в укрупненном масштабе, свинцово-серый волчара Люпен с рыжей глоткой рыкнул и бросился на всех сразу. Крики. Грохот. Спустя пару минут сразу шестеро учеников торопливо ушли, скорее всего, менять одежду. Остальные будто бы вернулись с того света. Из соседей-слизеринцев бодрячками смотрелись Малфой с подручными. Как ни странно, Финниган тоже не слишком испугался.

— Бляха муха, ну ты даешь,- прокряхтел он, возвращаясь с пола за парту. — Где ты его встретил?

— Не помню.

— Ладно. Тема есть. После лекции отойдем к окну, где две старухи на портрете. Они там в карты играют.

— Зачем?

Финниган показал шнурок с амулетом в виде змейки, вытащив из-за ворота мантии.

— Есть у меня такая полезная штучка. Гасит страх, и ты, когда в опасности, меньше шалеешь. Смотри, я Малфою и Крэббу продал, они твоего волка не испугались. Тебе амулет наверняка пригодится, по себестоимости за десять золотых достану.

— Обсудим,- согласился Гарри Эванс.

Это была простенькая ловушка, которая стала идеальной, когда Дафна и Гермиона вместе после окончания лекции убежали в дамский туалет, а он располагался этажом ниже. В пустой рекреации у окна с тетками-картежницами стоял Финниган и ухмылялся. Гарри подошел, из-за шторы вышел Винсент Крэбб, деловито разминая руки.

— Ну как, Пухлый Кулачок, честный бой предпочтешь?

В паре метров сзади объявились Малфой и Гойл.

— Ты нам задолжал, магловский выкормыш,- торжественно объявил беловолосый.

Тогда Гарри прыгнул на Крэбба, самого здоровенного.

Плечом ему в колени, здоровяк рухнул как шкаф, но в падении успел схватить Эванса за шею. Придушил, хватка у Крэбба бегемотная. Гарри наугад хлещет его по голове растопыренной пятерней, попадает в глаза. Тот вскрикивает, руками начинает шарить по своему лицу. Эванс успел откатиться и почти поднялся на ноги, но сильный пинок сзади по колену его качнул, нога больше не держала. Удар сверху в голову, второй. Зашумело все разом — своя кровь в ушах и чужие крики, и хруст костей, подло качнулся пол. Еще пинки и удары, потом топот — слизеринцы убежали прочь. Крэбб перед уходом плюнул в поверженного гриффиндорца. А побитый и оплеванный Эванс недолго лежал, смог улучшить позицию и уже сидел под окном, смахивая ладонью ручейки крови из носа и рта. Еще отчаянно кружилась голова, надо было выждать.

— Мальчик, ты в крови, как свинья в навозе, проваливай отсюда,- брезгливо сказала тетка с колодой карт на картине.

Еще по коридору прошли старшекурсники в красном, лишь один из Уизли глянул на Эванса внимательно и ухмыльнулся. А в голове стучало, к горлу пару раз тошнота подкатывала, но с ней справился. Очень не хотелось сейчас в плотную щепотьувидеть Дафну с Гермионой или каргу. Нормальная драка, не успел ничего толком, бывает. В другой раз успеет. И у магов все надо делать из засады, а потом прятаться — такие тут правила.

Скорее всего, он на пару минут вторично потерял сознание, потому что потом лежал, прижавшись щекой к гранитной плите на полу. Холодная и липкая плита, красные пятна.

— Сколько кровушки!- озабоченно сказали над ним.- Эй, живой?

— Это ты, Геката?- после ночи в алтарном зале Гарри был очень благодарен своей помощнице и решил звать ее настоящим именем.- Со мной все нормально.

Она рывком вернула его в сидячее положение, всмотрелась. Сама в форме рыжей девчонки, только вот руки иногда казались противоестественно длинными. Сцепила черноватые когти в плотную щепоть и окатила его водой, причем горячей. Шептала заклятья.

— Ты много крови потерял,- констатировала она между делом, несколькими жестами и шепотом убирая ту самую кровь с пола и с его одежды.

— А ты кровь пьешь?- вдруг спросил он.- Ты ведь карга, и говорят, вы иногда того…

— Послушай сюда, Гарри Эванс,- вдруг разозлилась его помощница.- Ты очень дикий волшебник, потому что жил с маглами, ты не умен и не слишком сообразителен. Но даже такому вот мальчику давно стоило догадаться, что есть вещи, о которых нельзя спрашивать. Потому что бывают интимные вопросы, вопросы личного пространства и безопасности.

— Я всего лишь спросил, пьют ли карги свежую кровь. Может быть, я думал про животных,- возмутился он.- Индейцы апачи пили кровь лошадей, вот! Ты уверяла, что карги не люди. Вампиры не люди, оборотни не люди, и все они любят пить свежую кровь.

— Карги не люди лишь в том смысле, что они лучше людей. А в остальном они тоже люди. Чего непонятного?

— Я не хотела мешать разговору,- сказала откуда-то сзади Дафна.- Но ему вас очень трудно понять, уважаемая Геката. Вы слишком редко и обрывочно объясняете ему обычаи и устои магического мира.

Когда она тут появилась и много ли видела, Гарри не знал и опять расстроился. После пинков по голове он и видел, и слышал не очень качественно. Только-только соображать начал. А Гринграсс присела, рассматривая его синяки. Лицо у нее было совершенно спокойное, ни жалости, ни злорадства. Секундой позже в поле зрения мальчика появилась и Гермиона, отчетливо сердитая, потому что зрачки ее по-змеиному сузились в желтые щелки

— Есть вещи, о которых не говорят, не положено. Вампиры, конечно, могут часами трендеть про кровь, где и какая вкуснее, полезней и прочее. У них есть секреты поважнее,- сердито выговаривала Геката.- Эти твои фентифлюшки-подружки, Гермиона и Дафна, никогда не будут обсуждать, у кого какой хвост, и ты никогда не сможешь расспросить их про хвостики. Или тебя девчонки убьют, или сразу надо жениться.

— Про какие такие хвостики?- спросил Гарри.

Дафна вскочила рывком на ноги, выпучив глаза. Лицо ее из бледного стало красным, как спелый южный помидор. Здорово она разозлилась. Карга махнула когтем и Дафну парализовало, как она была, красномордую и в судорожном рывке.

— Все ведьмы имеют хвосты. Это атрибут ведьмы. По его длине, гибкости и прочим свойствам можно составить очень полное описание данной особи. Но тема ведьминых хвостиков табуирована. Ведьмами от всех прочих запечатана. Большинство магов только в первую брачную ночь с изумлением видят это чудо. Ну и потом узнают, сколько разных плюсов у дамочки с хвостом...

— Вот про всякое такое детям не надо!- рявкнула Гермиона.- А почему у меня нет хвоста? Я не настоящая ведьма? Кто-то украл мой хвостик?

— Он появится, как только ты увидишь голого мужчину. Не помню, любого или обязательно волшебника. А потом ты начнешь думать о голых мужчинах, и хвостик начнет быстро расти,- бойко стала объяснять рыжая.

— Все-все, хватит,- поспешно перебила Гермиона.

— Охренеть,- сказал Гарри.

— С него нужно немедленно взять клятву,- рухнула на пол попой вниз и простонала Дафна, медленно теряя красную спелость лица.- Самый страшный обет молчания. Или он случайно ляпнет, тогда все ведьмы в Хогвартсе завизжат и разорвут Эванса на сотню клочков.

— Раз надо, организуй,- улыбалась острыми зубками девчонка Геката.

— Но ты! Как ты могла? Зачем?- яростно вопрошала ее Дафна.

— Шутки я люблю,- рыжая слегка отступила под напором.- Да, Гарри, ты еще помнишь, что у тебя есть мать?

— Мать?- Эванс вдруг понял, что пол перестал бултыхаться, а злая Дафна его не пугает.- Где она? Странно, что я ни разу, как в Хогвартс попал, не задумывался. Где она, Геката?

— Как зовут твою мать?- спросила карга.

— Лили?- с трудом припомнил паренек.- Нет, почему Лили, у меня другая мать.

У него из носа снова потекла кровь. На груди, под мантией, углем запылал амулет из Выручай-комнаты. И будто бы свело челюсти. Но он встал, вцепившись в дубовую столешницу, прошептал: Моя мать Петунья Дурсль, где она?

Гермиона ничего не понимала. Но с ужасом тыкала пальцем — из ушей Эванса закапала кровь. Не пацан, а дуршлаг какой-то.

5.

В целом день пошел маетно и криво-косо. Девиц Эвансу с помощью карги удалось прогнать, но они очутились на крыльце Хогвартса, где их ждал нахохленный, как филин в стужу, зельевар Снейп. Тот покричал на Гекату (письмо слямзила), потом грозился непонятно кого убить, так как уже выяснил, что у него в голове есть какие-то там важные затертые воспоминания. У Гарри побаливала своя голова и слабость накатывала от потери крови. Правда, зельевар заранее притащил шесть (!) стеклянных пузырей, которые пришлось выпить. Последний имел вкус лакричной настойки с добавлением кошачьего дерьма. И силенок прибавилось, Гарри мог независимо стоять и даже изредка открывать рот. Но его ни о чем не спрашивали, кроме одного раза.

— Ты какие-то догадки имеешь, в какой больнице держат Петунью?- осведомился зельевар.

— Если маги прятали, тогда где угодно. Если маглы ее на лечение пристроили, сразу после всех смертей в зоопарке, то поблизости от нашего дома. Зачем им маму далеко увозить?

— Искать у маглов лучше ночью,- сказала карга.- Народу меньше. А по больницам шариться так и эдак под маскировкой придется.

— Искать буду я,- сказал гордо Снейп.

— А вы вообще представляете, как моя мама теперь выглядит?- в свою очередь спросил Гарри, и носатый зельевар сконфузился.

— Умница растет,- заметила с умилением карга.- Вряд ли вырастет, укокошат, но надежды пока подает.

— Тогда все вместе? Аппарация?

— У зоопарка осталась наша машина,- опять вмешался Гарри (зелья работали!).- Надо раздобыть карту нашего графства с обозначением всех лечебных заведений, пачку фунтов для покупки бензина и если полиция пристанет, ну и что-нибудь для мамы. Еда там и одежда. Выпить чего-нибудь от нервов!

— В десять вечера валим отсюда,- подтвердила карга.- И не оставляем никаких следов!

Эвансу надо было спать и спать. Еще бы перекусывать между снами. Он попросил эльфов Гриффиндора устроить ему спальню в Выручай-Комнате. Только он там оказался, перед кушеткой с мягкими подушками и пледом, эльфы притащили зачем-то Дафну, и та взяла с него обет, чтобы он никогда ни с кем мужского пола не заговорил про хвосты ведьм. Он с легкостью дал магическую клятву, и без того не думал где-нибудь насмешничать. Чуял загривком, опасно.

Еще дочь Гринграссов предположила, почему ему стало так хреново, когда про маму вспомнил. Кто-то делал ему блокировку на воспоминания о матери. А он силой чувств, сырой магией и с помощью очень хорошего амулета блоки в башке проломил.

— Не скажу, что это здорово,- заметила Дафна.- Так можно себе мозги повредить. И не вздумай теперь искать, кто и зачем тебе память исправлял. Ты зеленый пацан, а не грозный вояка. Понимаешь?

Он кивнул. Девочка замялась и вдруг спросила: А ты сильно хочешь мой хвостик увидеть?

— Я очень спать хочу,- признался он.

И слизеринка, что-то бурча, ушла из Выручай-комнаты. Он уже спал.

Гермиона во время общего ужина назначила ему встречу, стрелку по-простому, через полчаса у мокрого туалета, парень пришел очень недовольный. Вроде и поспал на удобной кушетке, поел и окреп, но от забот голова кругом. Как спасти мать? Кто и зачем так далеко спрятал мать? И неужели Снейп его настоящий отец? Про Снейпа он спрашивал у карги, как только прочитал письмо из психбольницы, она ответила: Первое правило волшебника никому и ничему не верить. Три раза проверь, потом сомневайся. Весь мир и люди в нем не то, чем кажутся. Это так. А главное — спасай своих и на остальное наплюй. Если Снейп окажется своим, приберем к рукам.

— Как узнать, свой или не свой?

— Тест на отцовство, его делают маглы и гоблины тоже умеют. Против своей крови он никогда не попрет.

Когда пришел в разрушенный и пахнувший грязными тряпками туалет, кудрявая приятельница металась там, как птица. Птичка с желтыми вертикальными зрачками.

— Я вижу, какой ты уставший и злой, Гарри,- сказала она.- Но у меня есть в Хогвартсе только один друг, и мне нужна помощь. Узнав много чего про ведьмин хвост, я убедилась, что мне он нужен позарез.

— Да мне тоже нужны...,- сердито начал Эванс.

— Заткнись, а то я растеряю мужество и сама заткнусь. Гарри, я должна увидеть тебя голым. Это чисто научный интерес. Эксперимент! Тогда у меня начнет расти хвостик. И я стану полноценной ведьмой.

Он подумал. Вздохнул и зевнул.

— Но ты мне его будешь показывать.

— Ни за что!

— Это у меня практический интерес. Хвост явно годится как оружие, и мне хочется знать, чем вооружены девчонки и тетки вокруг меня. Встречу вдруг мамашу Уизли, повернусь спиной, а у нее хвост в три метра и меня этим хвостом она придушит!

— С ума сойти!- впечатлилась Гермиона.- Это немыслимо.

— Мне такое даже приснилось,- соврал он.

— Ладно. Один раз.

— Три, и с промежутком в год-два.

— Я согласна.

— Дай потрогать.

— Эванс, я сейчас тебя убью.

— Дай потрогать.

— Очень, слышишь, очень осторожно трогай.

— Что это?

Как только под юбкой спряталась новая и ужасно смешная часть тела девочки, в туалете нежно звякнуло, и два желтых кольца пыхнули у парня и девочки на левых запястьях. Эванс у себя на руке разглядел еще одно такое же кольцо. Потом кольца брачных обетов стали невидимы.

— Идиот ты, Эванс,- мрачно сказала, заходя из коридора, карга.- Слишком поздно меня дура Миртл позвала. Ты совсем недавно стал помолвленным, того не ведая, с Дафной. Поттеры ее сосватали. А теперь вторую невесту получил. Ведьму из маглов и ловкую змейку Гермиону Грейнджер. Непонятно мне, это к проблемам или сразу к большой беде?

— Ой, так поздно, мне еще уроки учить, я убегаю!- хихикнула Гермиона и прошмыгнула в коридор.- А вам удачи!

Этой ночью слизеринцу и самому сильному парню из первокурсников Винсенту Крэббу поначалу снилось хорошее — он во дворе их дома бил по большой боксерской груше голыми кулаками и ногами в кожаных борцовках. А отец стоял у большого гриля и запекал на углях стейки, каждый в килограмм нежного, с солью и перцем, мяса.

— Жрать пора!- крикнул отец, и Винсент к нему побежал. Но тело не подчинилось, его обвили черные веревки, он упал, боли не ощутил, но стало темно, а во рту появился кляп. Его несвежие трусы из бельевой корзины.

Он лежал в своей кровати, в Хогвартсе. На его груди устроилась крупная золотая кобра и шипела, гневно вздыбив черно-красный капюшон. Ее клыкам было тесно в пасти, им хотелось вырвать ему глотку. Винсент не был легилиментом, но вот это желание золотой змеюки он безошибочно ощутил. Она цапнула его раз, в правую кисть под веревками, и стало очень больно, а она исчезла. Он выплюнул комок трусов и заорал. Вскочили соседи, покричали кто во что горазд и зажгли рожки со люмосом . ПРИВЕТ ОТ ЗЛОГО СЛИЗЕРИНА — гласила надпись на стене. Вспыхнула и сгорела. С вонючим едким дымом. Драко Малфой немедленно вызвал старшего эльфа Хрума. Эльф выслушал Драко, потом Винсента, покачал головой, а большие кожистые уши вяло качались, будто бы отрицая их россказни.

— Чужих тут не было,- непонятно сказал он.- И это значит, вы совершили что-то плохое, мистер Крэбб, и вам сделали первое и последнее предупреждение. Уезжайте из Хогвартса или очень тихо и осторожно тут учитесь. Никто не поможет, если опять провинитесь. Никто.

Эльф Хрум исчез. Декан Снейп вообще не пришел, сказали, он отсутствует в Хогвартсе. Драко ругался, что эльф чокнутый, а он сейчас же напишет отцу. Винсент молчал, но про себя решил, что к Эвансу на десять метров больше не подойдет. В крайнем случае, будет издалека кланяться и извиняться. Нет, завтра с утра извинится, а потом начнет обходить кругом за десять метров. И пошел следом за старостой в кабинет Помфри, так как его правая рука вздулась как подушка.

6.

Машина Дурслей обнаружилась на своем месте, где ее и припарковали — через переулок от входа в зоопарк, у арки кирпичного многоквартирного дома. На «дворниках» ворох штрафных квитанций, но стекла и зеркала целы, покрышки на месте, и когда Эванс открыл лючок бензобака, внутри точно плескалось немного топлива. Снейп и Геката наблюдали за его действиями не без туземного почтения. Снейп еще более-менее в магловском мире ориентировался, переоделся в джинсы и куртку, а карга, закутанная в серую шаль и в шляпке с тряпичным цветочком, смахивала на старую чокнутую цыганку. Шел мелкий дождь.

Паренек огляделся, полисменов не было видно, тогда он навалился телом на дверцу водителя и резко дернул вверх за ручку — замок сработал. Сел внутрь, приглашающе распахнул еще две дверцы. Штрафные квитанции сунул в бардачок.

— Можете сделать так, чтобы я казался взрослым?- спросил он у волшебников.

— Я уже повесил полог невнимания,- сообщил Снейп.- Главное, не взорви ее и не врежься куда-нибудь. Ты точно учился водить?

— За городом пробовал, раза три-четыре. Это несложно, разве что «бентли» слишком резвая тачка. Справлюсь. Мы с чего начнем?

В округе имелись две клиники психиатрической помощи. Одна токсикология, с уклоном в помощь наркоманам, другая для лиц с сезонными обострениями. Решили ехать в ближнюю. В лечебницы заходил Снейп, что-то там внушал и выпытывал, но оба визита прошли впустую. Стало совсем темно и безлюдно, дождь перешел в ливень. Карга терпеливо молчала, потом потребовала ехать в центральный офис колей. И оказалась права. Там она и Снейп минут десять тормошили дежурного сержанта, он копался в записях и все объяснил: Петунья Дурсль была помещена в частную клинику за городом, причем позже из клиники пришло оповещение, что она неизлечима и для допроса непригодна.

Через двадцать минут притормозили у очередного двухэтажного особняка с парком и высокой оградой. Внутри имелись матерые овчарки, которые сразу же завертелись у ограды. Злые, рыкливые. А карга ласково им нашептала, кобели стали повизгивать и кокетливо обмахиваться хвостами. И тут удивил Снейп — вынул из кармана куртки три прутика, махнул палочкой, получил три компактные летные метлы. Эванс засомневался, но сел верхом и взлетел за остальными, чтобы тоже осматривать окна психушки. Старшие партнеры легко взмыли вверх и маневрировали под густыми черными от воды кронами дубов и вязов, их силуэты медленно переместились к стенам больницы. Там все окна были освещены, коридорные ярко-желтым, в палатах слегка мерцало дежурным голубым светом. А он как взлетел, так намертво зацепился на стальном шпиле ворот. Внизу взвизгивали собаки, штыри умудрились проткнуть куртку в двух местах, и тогда Эванс перелез с метлы на решетку ворот, выскользнул из куртки и снова оказался у «бентли». Решил переждать под крышей, раз от него мало толку. От уличных фонарей в салоне было светло: над водительским местом, на верхней панели висела фотка с Верноном, Петуньей и Дурслем. А ниже зеркальце заднего обзора. Эванс похолодел — он стал совершенно другим. Ушли надутые щеки, нос картофелиной и взгляд телка из-под низкого лба. Он себя не узнавал и не мог вспомнить, жизнь с магией в крови и вокруг, как поток кислоты, вымывала и память, и приметы, и все представления о себе и мире. Кто он теперь?

С железным грохотом в капот машины что-то влетело, вдрызг разлетелось лобовое стекло. Черная фигура лишь на миг замерла распластанной на машине, как лягушка, а потом сгруппировалась, мощный рывок выдернул пацана с сиденья наружу сквозь остатки стекла .

— Ну здравствуй, щенок,- сказал кто-то, у кого были белые слипшиеся волосы и холеное лицо, слишком напомнившее Драко Малфоя.

Что предпринять, Эванс не знал, просто обвис кулем, стараясь хоть так причинить неудобства захватчику, а тот никак не мог устойчиво встать ногами на измятом металле машины.

— Вы ее нашли?- спросил старший Малфой.

— Кого?- переспросил Гарри. Дальше рука сжала ему горло и говорить стало нечем. Этот холеный аристократ оказался чертовски крепким дядькой: держит на весу и душит намертво. Бодибилдер, чтоб его! Холеный физкультурник продолжал топтаться, и Гарри ждал момента, чтобы пырнуть его коротеньким ножиком, который уже достал из заднего кармана джинсов. Рогатка во втором кармане была бесполезна.

Легкий хлопок, и будто из ушей выбило серные пробки — застучал дождь, резче дребезжал капот, чей-то истошный вопль заставил-таки дернуться Малфоя. А Гарри от всей напуганной души всадил нож ему в живот по рукоять! Тут они оба рухнули, паренек скатился в другую сторону, сразу отполз к багажнику. Вынул черную палочку (она была неожиданно горячей) и стал высматривать опасность. Аристократ в черной мантии загибался перед капотом, хрипел и вытаскивал из себя нож. Прямо над ним, выше на пару метров, сцепились и яростно вертелись две грузные тени, еще одного чужака в черном и карги в серой шали. Она громче верещала и сыпала синими и красными молниями, но росчерки огня опадали с черного врага, как вода с намасленной статуи. А черный противник резал воздух и струи дождя палочкой, хрипло выкрикивал мудреные слова, и каждый раз каргу сотрясало от ударов, отрывая серое рванье и куски живой плоти. Она проигрывала. И тут Гарри будто бы дали пощечину — она его товарищ, ее убивают, он не смеет прятаться. Он не вскакивал, а оставшись на коленях, нацелил палочку и вытянул вторую руку, выплюнул фразу как струю злости: Пошел прочь!

Его выплеск магии смял защиту черного летуна, того сперва крутануло, вмяло в растопыренные сучья дерева, а потом завертело и унесло в темноту. Карга не теряла ни секунды, метнулась к Эвансу, оглядела, левой рукой что-то уронила и светящийся купол стал расти из хрустального шарика под их ногами.

Но тут грохнуло, и вспышка выстрела слегка озарила округу. Малфой, который уже приблизился вплотную к Гарри и карге, дернулся и удивленно обернулся. Между воротами и машиной стояла худая мокрая тетка в серой ночнушке, у ее ног валялся Снейп, в руке дымился пистолет. Она выстрелила вторично, но Малфой поразительным по легкости движением ускользнул в сторону. И исчез с хлопком воздуха.

— Дадлик, это ты?- спросила, держа оружие наизготовку, мокрая тетка.

— Да, мама,- сказал Гарри.

Она подошла на два шага. Геката успокоилась, осела мешком, часто задышала. Петунья не спускала глаз с паренька, что стоял на коленях в луже. Исчез защитный контур, ей стало видно его лицо. Он не сразу узнал ее — женщина постарела лет на десять, волосы стали пегими от седины.

— Кто ты?- спросила она и приставила ствол пистолета к его лбу.- Где мой сын? Никакого вранья, я буду стрелять.

Он не знал, что сказать или сделать. Еще и горло болело.

— Не стреляй,- захрипел и совершенно случайно повел палочкой. Она обещала и выстрелила, но магия уже пошла волной, и пыхнувший огнем пистолет улетел к ограде. Эвансу обожгло лоб, но лишь чуть-чуть.

— Петунья, не дури. Магия меняет твоего сына, она всех меняет, — забубнил откуда-то с асфальта оживший Снейп.- Всем успокоиться, надо отсюда удирать…

— Не смогу аппарировать,- пожаловалась сидящая в луже карга.- Много люлей получила.

— Залезайте в машину,- предложил, вставая с колен, Эванс.- Есть шанс, что заведется.

Шанс сработал, они не без стука и лязга проехали минут десять, попали за окраину городка и свернули в заросший бурьяном тупичок. У паренька на коленях лежал пистолет.

— Это ведь Вернона пистолет,- сказал он, как только машина встала.- Привез трофеем с Фолклендских островов. Мама, откуда ты он у тебя?

— В правой дверце «бентли» всегда был тайник,- холодно отозвалась она.- А Вернон ждал, что рано или поздно маги решат нас убить. И я совсем не уверена, что ты мой сын.

Снейп один аппарировал, пока его не было, остальные молчали. Он вернулся и начал всех лечить. Гарри, не спрашивая, проглотил две микстуры. От одной свистнуло в ушах, другая заполнила жаром грудь.

— Гарри,- обратился зельевар.- Мы в дом Поттеров сможем попасть? Где-то надо отдохнуть, а в Хогвартс возвращаться опасно.

— Туда нельзя,- тихо прошамкала карга.

— Почему?- одновременно удивились Эванс и Снейп.

— Сложно объяснять. Эльф Поттеров не хотел освобождать Петинью. И на меня злится. Кажется, он во что-то переродился. Сама толком ничего не понимаю.

— Там не дом, а развалины с подвалом,- вставил парень.

— Тогда ко мне,- вздохнул Снейп. — Вас заберу по очереди. Первая Петунья.

Ей он давал снотворное и женщина уже дремала на заднем сиденье.

7.

Вечером профессор Магконагалл была в Норе, поместье Молли и Артура Уизли. Там ее долго угощали, а в конце посиделок сильно наорали. Она вернулась в Хогвартс, в полночь ее разбудил эльф Слизерина, вслед за этим через каминную сеть появился отец Драко Малфоя и предъявил кучу претензий. Она была выпимши, соображала неважно, вместе с ним стала выслушивать показания портретов, а один из них проболтался, что Снейп и Гарри Эванс удрали из замка искать какую-то Петунью Дурсль. На это Минерве было плевать, пропустила мимо ушей, а вот поговорить с Гермионой Грейнджер по поводу скандала и надписей у мальчиков Слизерина ей захотелось. И утром она пришла в факультетскую гостиную, что бывало нечасто, попыталась увести девочку, когда та одной из первых проснулась и пошла умываться. Девочка неожиданно начала своевольничать, мол, сперва уборная и помывка, потом разговоры. Минерва ждала чистюлю и накалялась, как выкипевший чайник. Наконец, они ушли из гостиной и оказались наедине в пустом коридоре перед ее кабинетом Трансфигурации.

— Вы обнаглели и потеряли стыд, Грейнджер,- объявила, почти не скрывая злорадства, сухопарая деканша.- Сегодня же вас вышвырнут из Хогвартса.

— Давайте успокоимся, и я вас выслушаю,- огрызнулась девочка, но напряглась. В ее голове вертелись всякие запретные там хвостики. Плакса Миртл, привидение из мокрого туалета, могла настучать!

Она не возмущалась, не плакала, она стояла истуканчиком и ждала. А вот шотландская кровь Макгонагалл бурлила все сильнее.

— Впервые на моей памяти девочка-первокурсница ночью дважды забиралась в спальню мальчиков. Это неслыханное распутство и позор. Мало того, в этот раз вы полезли в самую клоаку, к слизеринцам. Как не знаю кто! Мне наплевать, чем вы там занимались, но была драка, один мальчик серьезно пострадал, а меня подняли с постели возмущенные родители. Вашей репутации конец, вашей учебе тоже конец! В нашем мире не место малолетнему распутству.

— А вы вправе единолично решать, кому тут учиться и кого походя оскорблять?- огрызнулась Грейнджер.

— Я заместительница директора и декан Гриффиндора. Моих прав хватит на что угодно. Я даже могу придушить тебя, гадкая девчонка, ведь ты опозорила мой факультет!

— Не советую,- сделала шаг назад Гермиона.

— Помолчи лучше. Дам один шанс. Ты соберешь вещи и уедешь погостить у семьи Уизли. Скажем, месяца на два-три. Там сможешь узнать, каковы правила проживания в магическом мире. А потом я встречусь с тобой и подумаю, достойна ли ты у нас учиться.

— Вы сошли с ума?- поразилась Гермиона.- Опять сводничество? Профессор, либо вас чем-то опоили, либо вы законченная кретинка!

А разгневанная шотландка отвесила ей пощечину, юная ведьма едва устояла на ногах. Кто их знает, могло бы так сложиться, что две ведьмы сказали бы еще по гадости или угрозе, а потом разошлись. Но возник рядом с девочкой Гермионой эльф Слизерина Хрум, поднял лапки и пискляво заверещал:

— Злая плохая декан Макгонагалл, вы напали на нашу девочку и оскорбили ее, вы обязаны извиниться и уйти!

У взбешенной Минервы свет перед глазами померк, зато тело молниеносно перекинулось в боевую форму кошки, крупнее, зубастее и злее обычной. Кошка кинулась на Гермиону, которая тут же стала золотой коброй, а эльф с ловкостью древнего мудреца вынул из своей распашонки огромную сучковатую дубину. Кошка прыгала туда-сюда, успела раз царапнуть змею и оставить на змеиной морде пару порезов, змея хвостом обвила заднюю лапу кошки, крутнула мощным туловищем, и кошка с ужасным хлюпом впечаталась в кирпичную стену. Но опять вскочила и кинулась в бой, вся в крови и с пеной бешенства на морде. Вот тут Хрум стукнул по профессорше своей дубинкой, кошка свалилась почти мертвая.

— Плохой эльф не успел защитить дочь Хаш, плохой эльф себя накажет,- пропищал Хрум, поднял кошку, что была чуть меньше его самого, за шкирку и исчез. Дубина валялась, в крови и шерсти. Кобра перекинулась в девочку. Царапины на лице больше не кровоточили, а стали едва заметны. Зрачки обрели человечность.

— Я вам устрою тут групповуху!- мрачно сказала Гермиона.- Уже привыкаю ненавидеть магов.

В девять утра за завтраком Дамблдор выслушал доклады двух портретов, Филча и эльфа Хрума про случай в спальне с Крэббом, драку Минервы с девочкой Гермионой и отлучку Эванса и профессора Снейпа. Еще на столе лежало письмо с угрозами от старшего Малфоя.

— Что там с Макгонагалл?- спросил он у эльфа Хрума.

— Вчера госпожа профессорша была в гостях у семьи Уизли. Наша целительница Помфи утверждает, что нашла в ауре и крови Макгонагалл следы сильных воздействий. Искусная темная магия. Молли Уизли умеет варить очень непростые зелья. Но и госпожа Минерва сама по себе невзлюбила ученицу Грейнджер.

— Почему?

— Эльф Гриффиндора сообщил ей, что Гермиона помолвлена с Гарри Эвансом, а Минерва подумала, что это еще один шаг против Уизли, и Гермиона сумела обмануть или заворожить Гарри. Минерва Макгонагалл ошибается.

— Разве ошибается?- скривился старик, и колокольчики в его бороде неприятно звякнули.

— Гарри Эванс сорвал помолвку Грейнджер с младшим Уизли, тем самым защитил несовершеннолетнюю девочку от черного вассальства, от брака под империо. Он защищал девочку без рода, а значит, стал ее поручителем и женихом. Другого жениха в роду Поттеров просто нет. Более того, он нашел этой девочке приемную мать по магии.

— Откуда там взялась еще и приемная мать?

— Древняя Хаш пожалела девочку.

— Она всегда спит. Заглотит теленка и опять спит. Получается, Хаш специально разбудили. Ты разбудил?- гневный взгляд директора не поколебал хладнокровия эльфа.

— Хрум не будил Хаш. Это страшно! Кто разбудил, не знаю. Может быть, задуманное зло над невинным ребенком встревожило хранителя Хогвартса?- это уже было дерзким упреком в адрес директора.

Дамблдор размышлял о зловредности некоторых детишек и эльфов, немного позже спустился в общий зал, где завтракали ученики. Грейнджер и Крэбб мирно сидели на своих лавках. Директор подозвал их к себе, стоя в центре зала, и поэтому привлек всеобщее внимание.

— Вы сильно виноваты передо мной и Хогвартсом, Гермиона Грейнджер,- начал говорить Дамблдор, но широкий и крепкий, как шкафчик, Винсент Крэбб с правой рукой в бинтах вдруг быстро-быстро замотал головой, сделал шаг и упал на одно колено:

— Я, Винсент, сын рода Крэббов, и весь род Крэббов приносят глубочайшие извинения Гермионе Гренйнджер, а также роду Поттеров и роду Слизерина. Мы просим снисхождения, но готовы понести кару.

— Ты сдурел?- крикнул со своего места Драко Малфой. Остальные ученики примолкли, потому что свершалось необъяснимое.

— Извинения приняты,- после паузы нехотя сказала Грейнджер. — В первый и последний раз. Я могу позавтракать, господин директор?

Она отвернулась, чтобы вернуться к своему столу. За девочкой на стене висел огромный древний гобелен, где резвились магические зверушки: дракон, мантикора, гриффин и крылатая змея с короной, виверна. Змея издала стрекочущее шипенье, прямо с гобелена вытянулась и поднесла морду к трясущемуся от унижения и страха мальчику, раздельно с немецким акцентом произнесла: Я слежу за тобой, Крэбб!

И вернулась на гобелен.

Это увидела и декан Макгонагалл, как раз через зальный камин прибывшая после лечения в клинике Мунго. После трепки от змеи и эльфа ее до сих пор штормило и ныли отбитые ребра. Она узнала в Мунго от колдомедиков, что ее внаглую опоили двумя настойками для внушаемости и повышенной эмоциональности. Но на Уизли деканша не обижалась, любая мать рода, попав в западню, так бы и поступила. Надо бы придумать, как ей самой без позора замириться с этой девочкой. Или ждать ответки. Или атаковать?

8.

— Я пыталась его убить. Кто такое простит? Уж точно не маг. Маги злопамятны.

Гарри спал, по-детски разметавшись на спине, руки ноги в стороны, одеяло комом и наполовину сползло с кровати. Лоб все еще пересекал пухлый рубец ожога от огнестрельной пули. Мать долго всматривалась, вернулась на кухню, где Снейп доварил в турке им по второй порции молотого кофе.

— У тебя хозяйство запущенное, руки зудят отмывать, но сил нет,- сказала она.

Кухня была небольшая, окна в деревянных старых рамах, на обоях откосов чернела залетная копоть, чуть скромнее она же темнела на всем убранстве и мебели, потому что квартира находилась на промышленной окраине городка с металлургией, и в подтверждение тому прямо с утра над горизонтом тянулись грязно-серые полосы — но вовсе не тучи.

— Возьми в правую руку,- зельевар протянул ей кривоватую черную палочку с отчетливым вздутием сучка на переднем конце.

— Твоя?

— Мальчика. Мне можно называть его Эвансом? Не разозлишься?

Она кивнула.

— А разве можно брать чужую палочку?

— Это просто инструмент. Если палочка долго послужила, она пропитывается силой и эмоциями твоего характера, если служила двум-трем поколениям одного рода, тогда это одухотворенный инструмент, но все равно палка. Вроде скрипок Страдивари.

Она приняла палочку, зажала сразу в двух руках, лицо стало напуганным.

— Что?- спросил он нетерпеливо.- Я вижу, ты чувствуешь.

— Горячая. И словно бы она хочет прыгнуть или подлететь, как пойманную птицу в руке удерживаешь.

Снейп глубоко выдохнул.

— Палочку твой сын получил случайно, но случайностей не бывает. Он должен был получить палочку у Поттеров, у Дамблдора, у мастера-изготовителя Олливандера в Косом переулке, но все они пролетели мимо, а эта штучка оказалась в его руке. Это палочка рода Гонтов.

— Объясняй, я про ваши атрибуты ничего не знаю.

— Древний род Гонты, очень консервативный, кровь берегли от самых дремучих времен и легендарных могущественных волшебников. Сквибов из такого рода обязательно изгоняли, а чаще убивали. В результате неизвестно где и сколько людей имеют кровь Гонтов. Но далеко не у всех она вдруг просыпается. Махни слегка палочкой. Не надо дрожать, ты ночью стреляла в самого богатого мага Англии, а тут один взмах деревяшкой.

Легкий жест высек из кончика черной палочки две искры. Огромные и яркие, синяя и белая, они не упали, а очень неохотно опускались, заливая светом помещение. И вдруг Петунья заметила, как стены, стол, даже чашки на столе и возле мойки вроде как стали чище и ярче. Стекла в окне засверкали как после нашатыря.

— Что это?

— Тебе не нравилась грязь. Палочка исполнила твое самое простое желание,- Снейп улыбался как мальчишка, радостно и широко. Вряд ли кто в Хогвартсе видел его таким улыбающимся. Он огляделся, снял с полки над мойкой квадратное зеркало для бритья. Поднес к лицу Петуньи.

— Рассмотри себя.

Она поджала губы, но покорилась. Грязные слипшиеся волосы, худое лицо с глубокими складками у рта и на лбу, и будто бы пятна высохших слез и пота въелись намертво в кожу.

— Смотри на палочку, думай про внешность, трижды махни и произноси Эванеско.

— Что это означает?

— Заклятье исчезновения. Ты должна желать, чтобы плоть на твоем лице и теле обновилась, а грязь, морщины и седина пусть исчезнут. Начинай!

Она сделала это. И зеркало стало отражать нечто невероятное, и это так обрадовало Петунью, что махнула и четвертый раз с воплем Эванеско. Зеркало исчезло. Снейп захихикал, взял со столешницы разделочную доску, трансфигурировал в зеркало побольше и передал ей.

Петунья Дурсль исчезла. Женщина в зеркале, то есть она сама, помолодела на десяток лет, волосы не остались пепельными, а изменили цвет до светло-каштанового. Глаза стали больше и зрачки отдавали зеленым блеском, будто изнутри подсвечивались. Все черты слегка поменяли форму, мягче линия рта, тоньше нос, аккуратней и вразлет брови.

— Это как пластическая операция,- непонимающе нахмурилась женщина.

— Наоборот, это твое настоящее лицо. Ты опять стала ведьмой, магия в тебе ожила, и именно так ты должна выглядеть в мире волшебников. Когда-то кто-то или что-то запечатали в тебе твой источник, а теперь ты освободилась. Ты увидела самое главное?

— Да,- сказала она, с минуту изучив свое отражение.- Теперь я опять похожа на сына. Он сейчас такой же. Это сводит с ума. Ты же говорил, что его принял в вассалы род Поттеров, поэтому он начал меняться куда-то в их сторону?

— Сперва я думал, что он начнет меняться под внешность Джеймса Поттера, но этого не происходило. А потом задумался про черную палочку, про Гонтов. Он стал Гонтом. И ты стала Гонтом. Я бы просто вас поздравил, но есть на свете еще один Гонт, который вам не обрадуется.

— Почему? Ты недавно уверял, что у волшебников кровные связи самые нерушимые.

— Воландеморт назвал себя последним Гонтом. Змееуст, наследник Гонтов и через них потомок Слизерина. Вроде как по праву самый-самый. А тут вы с сыном, и палочка у вас живая, и змееусты. Ты сказала, что тогда, в день гибели мужа и племянника, понимала шипение змей. Твой Эванс ничего не умеет, толком не выучил ни одного заклятья и колдует сырой магией. Воландеморт в молодости так не умел. Главное, сейчас Темный лорд не человек, а зародыш, который пытается воскреснуть, и у вас есть право и необходимость его добить.

— Северус, ты меня приглашаешь кого-то убивать?

— Ты пристрелила ближайшего помощника Лорда, Люциуса Малфоя. Жаль, не насмерть. Всегда лучше врага прикончить, а подранки обязательно мстят. Или думаешь, он случайно ночью оказался там, возле клиники, и с испугу напал на нас? Но Малфои очень рациональны и предусмотрительны, и когда Люциус узнает про Петунью Гонт, он не станет спешить с местью. Вообще-то я крестный его сына.

— Везде у вас война,- она опустила голову.- Даже кажется, что все против всех и насмерть.

— Да ладно горевать, маманя. Прорвемся!- сказал от двери Гарри Эванс.- Ты так здорово похорошела! Вон как Снейп пялится! Кстати, моя подруга Геката жива? Где она?

— Кто эта Геката? Старуха, которая вертелась в небе? — Петунья перевела взгляд на Снейпа.- Очень она страшная, свирепая.

— Она карга, это действительно страшные и свирепые ведьмы. Такие жуткие, что им волшебные палочки запрещено иметь! Это так полушутя они сами говорят. Отдельное племя. Или даже они не люди. Еще она является фамильяром твоего сына. И много раз спасала ему жизнь.

— Она мечтает убить Воландеморта,- добавил Эванс. — Он молодым по глупости ее обидел.

— Еще, кроме свирепой карги, твой сын обзавелся двумя невестами,- хладнокровно добавил Снейп.- И с этим как-то надо разобраться, иначе невесты друг дружку или его или всех вокруг себя укокошат.

Эванс засмущался, подошел к плите, налил себе кофе и переместился к окну.

— Я в дурдоме четыре дня провела. Вырвалась едва-едва, а у сына тут две невесты объявились, в двенадцать лет. Ты теперь ходок, Эванс?- решила посмеяться помолодевшая Петунья.

— Немного нагоню страху,- предупредил Снейп.- У магов невестами девушек объявляют после магической помолвки, и возраст значения не имеет, чем раньше, тем лучше для будущей пары. Это серьезные такие обязательства. Обманул невесту, тебя гарантированно накажет магия, а если она не убьет, тебе и твоим потомкам будут мстить родственники невесты. Хоть сто, хоть триста лет. С другой стороны, женихи тоже защищены магией и обычаями, невесты на стороне Эванса, это реальные союзницы. Только вот им маловато лет, мало сил и умений, много дури в голове. В целом кошмарная ситуация. Пока еще они между собой драться не начали.

— Зачем им обязательно драться?- удивился Эванс.

— Они ведьмы, им надо выяснить, у которой больше прав, шансов, которая из них невеста номер один, там много поводов для ссор. Самое тут опасное, если ты одну или обеих ненароком обидишь. Насчет Гермионы Грейнджер мне хоть что-то понятно, она как и ты приехала от маглов, ее пытались использовать, и ты кинулся на защиту. Но как Дафна Гринграсс стала твоей невестой?

— Он вполне симпатичный мальчик,- робко вставила Петунья.

— Это ни одну ведьму всерьез не заинтересует. Любой маг может сделать себя красавчиком, ведьма может его заколдовать в смазливого принца. Ведьму интересуют сила мага, ум, потенциал в будущем. Чтобы дети получились сильными и талантливыми. А девочка Дафна из темного-претемного рода, раньше там сплошные некроманты были. И вдруг ей нужен мальчик от маглов, ничего не знает и не умеет. Каков умысел? У Дафны, кстати, очень опасная мама.

— Чокнутая?- спросила Петунья.

— Если бы. Запредельно умелая и непредсказуемая интригантка, так бы я сказал. Но никому этих моих слов, да и всей нашей беседы, повторять не надо, мы сейчас говорим на грани оскорбления других родов. Маги во всем должны быть пугливы и осторожны, во всем.

— А вы, профессор, вон как в Хогвартсе на ребят наезжаете,- вдруг возразил Эванс.

— Именно для того их пугаю, скажу по секрету, мой юный товарищ, чтобы потом они выросли, но продолжали по-детски, по памяти школьной, меня опасаться и сторониться. А для родовых магов я существо бестелесное и эфемерное, ведь я один,- с кривой усмешкой закончил Снейп.- Выпил коньяку и разболтался с устатку. Предлагаю всем еще немного поспать, а там должны появиться вести от Гекаты.

— Она точно жива?- нахмурился паренек.- Вдруг мы тут кофе пьем, а она загибается от проклятий жутких.

— У кошек три жизни, у опытной карги их штук десять. Из своих жизней Геката использовала не больше половины.

— Скорее всего, нам нужно встретиться с эльфом Поттеров. Он мне раньше помогал в трудных ситуациях,- предложил Эванс.

— Я и сам этого хочу. Но только после разговора с твоей каргой. Она почему-то вашего эльфа сильно опасается.

Гарри выпил снотворное от зельевара, и без него хотел еще отдохнуть. Видел, как смотрели друг на друга Снейп и его мать, их желания его совершенно не беспокоили. Это была другая, молодая и красивая мать. Ведьма, которая начинала другую жизнь. Ему своя дорога.

9.

Карга Геката пожинала плоды собственного коварства. В шесть утра она добралась на «Ночном Рыцаре» в свою тайную берлогу, избушку на окраине Манчестера. Рядом болото, вокруг пустыри и свалки, тишь-благодать, правда, в последний раз она навещала дом лет сорок назад, и что не сгнило, то трухой пошло, даже кровать грозилась щепками посыпаться. А три куста разной гадости в горшках на кухонном окне разрослись и на кухню хода не было — голодные плети Силков, Грызголова и Змееросянки даже на хозяйку кидались. Хорошо, хоть они в форточки частично повылезали и снаружи зверей и птичек заманивали-пожирали. А могли бы от голода и одиночества людоедами заделаться, над хозяйкой согрешить злодейство. Но дела со здоровьем были и без одичавших цветочков хреновые, зелий в берлоге оказалось мало, и те порченые или в горшки пропитанием пошли, а тут еще прилетела сова, белая полярная с воплером:

— Сволочь, ты где подыхаешь? У нас у всех случились приступы! Я битый час то блюю, то на горшке сижу!

Кричала Молли Уизли. Карга недолго думала, написала — вот тебе телепорт, жду с аптечкой. И толстая рыжая бестия незамедлительно прибыла, около часа Гекату изо всех сил латала и без устали материлась и паскудила.

Она влила в каргу все подряд, что прихватила из Норы: три порции костероста, общеукрепляющего две дозы, на всякий случай два универсальных антидота к ядам и двойной выгонки желчь мантикоры против большинства черных проклятий. У карги были раздроблены ребра и одна нога, порваны или измочалены многие мышцы и жилы, все это стало расти, скрепляться, но лучше Гекате не становилось, потому что сгнил под проклятием кишечник и какая-то редкая порча превращала в кислоту ее кровь. В какой-то момент, решив, что больная вот-вот окочурится, Молли завыла и стала просить, чтобы карга сняла с ее детей обеты, обещая взамен то свою душу (которой давно лишилась как предательница крови), то нарезать каргу по ленточкам, то совсем несуразные порчи и кары. Геката успевала отбрехиваться, пробовать на себе все новые словесуные формулы диагностики и лечения, а потом бросила на Молли Ступенфай.

— Хватит дурить, просто выслушай приказ. Я поняла, какую гниль мне засадили. Будем жижицу варить.

— На крови? Хочешь моего Рона под нож пустить?- пуще прежнего взвыла рыжая, как только магический столбняк сошел.

— Рон мне не нужен. Моя кровь, твоя вассалья кровь и семь трав, потом вскипятить на ртути и в золоте, три раза сквозь гоблиново сито и готово. Видела на кухне заросли?

— Как не увидеть, в туалет сходить не могу, самой не умыться, уже в коридоре листья зубами или чем там щелкают. И шипят!

— Неси меня к ним,- скомандовала старуха, а когда Молли на руках отволокла ее в кухонный коридор, заговорила на болотной речи, и хищные заросли отпрянули, зелено-бурым потоком повылезали в окно, а одна желтая плеть покорно легла ей на колени.

— Рви сухие головки,- указала болотная знахарка.

Сам прилетел золотой горшок. На открывшейся плите сам зажегся огонь плиты, в горшок полилась серебристая ртуть, с змеевидного резинового крана налилось воды. Дальше уже Молли кидала нужные порошки, травы, сцедила с себя и старухи по стакану крови, закипятила и очистила варево, быстро ставшее черным и масляным. Но пахло оно сильно и ясно, прочищало мозги едким ароматом. Геката выпила два стакана варева, потом ее рвало и пронесло, потом она, отмытая, успокоилась и кротко сказала: Проваливай, буду жить. За помощь рассчитаюсь.

— Рончика отпустишь?

— Ты, Молли Пруэтт, понимаешь, о чем меня просишь? Если его отпустить, он через год лишится магии, ваши наследные проклятья лишат, а через два-три сойдет с ума. Думаешь, я не знаю, что на чердаке ты брата сумасшедшего держишь?

— Нет брата. Я искалеченного Ромуса Люпина из Хогвартса привезла, тоже на чердак спрятала, он же в волчьей ипостаси был. И Люпин с братом с цепей сорвались, погрызлись. Брат мертв, Люпин стал опять человеком, но без ног. Инвалид мне от Дамблдора в подарок.

— У меня вы лет через пять освободитесь от проклятья предателей. Помогу и научу. Снова станете живым родом, клянусь магией,- серьезно сказала Геката.

Это не было обетом или полноценной клятвой, так как она была для Уизли господином, но карга говорила взаправду. Рыжая это ощутила и поверила.

Молли внимательно посмотрела, встала на колени и поцеловала ее сухую лапку с железными когтями, потом аппарировала. А Геката часа три спала как убитая, но проснулась свежей, будто огурчик с грядки.

10.

Верховный Чародей и Светлейший из магов понял, что слишком многое проносится разномастной, как овощи в винегрете, лавиной мимо его взора и цепких рук, надо овладевать инициативой. Он подумал и разослал несколько приглашений. В каждом приписал, что отказы не принимаются, кара за ослушание обеспечена всей его властью и магией. Сел и стал думать и ждать. Сбор был назначен на восемь вечера, чтобы всякие там детишки не могли никак помешать, место явки — его кабинет в Хогвартсе. Место его силы.

Первыми к горгульям у входных дверей поднялись Гринграссы, мать и дочь. Когда они оказались в кабинете, Дамблдор без всякого притворства от удивления дернул бровями и уронил очки. Но очки с некоторых пор имели цепочку, и легко сами вспрыгнули на свое носатое место.

— Госпожа Гринграсс, вы что творите?- задушенным голосом от негодования произнес директор Хогвартса.- Как вы посмели в моей школе наложить на дочь империо?! Фоукс!

Золотой феникс перепорхнул с насеста на худенькое плечо белой, как мел, девочки, тюкнул клювом куда-то в висок, укрытый белокурыми прядями, а потом еще и капнул слезинкой. Одна слеза феникса шла в Косом переулке по триста золотых галеонов. А заклятье слетело с дочери Гринграсс. Дафра не заплакала, но глубоко продышалась и быстро отошла от матери в другой конец просторного кабинета. К ней плавно подлетел серебрянный поднос с большой чашкой чая, рядом горстка песочного печенья.

— Я вам очень благодарна, господин директор,- тихо сказала девочка и взяла чашку. Руки ее дрожали самую малость и не дольше минуты.

— Никто не смеет встревать в мои взаимоотношения с родной дочерью,- тоже негромко, но с нотами угрозы, сказала ее мать. Изящная, чуть острый как у эльфов нос, пышные и поднятые в стиле «взрыв динамита» волосы, глухое лиловое платье с вычурной вышивкой. То ли бриллиант, то ли амулет на платиновой цепочке поверх высокой груди. Ядовитая конфета, а не мать семейства, в таком примерно стиле.

— Фоукс посмел, птичкам можно,- сказал, демонстрируя привычное добродушие, Дамблдор.- Зачем такие меры? Тем более, если вы идете ко мне на разговор? Или вы думаете, я не знаю, какие решения принимала Дафна? Какие решения принимали вы? Как там метка, не беспокоит?

— На своеволие Дафна еще не получила прав. Мои решения вас не касаются. А чтобы оградить себя и свою семью, скажу один раз — если вы будете растравлять чужие раны, я подниму из могилы вашу юную сестру Ариадну. Чтобы она разорвала ваше сердце, слишком увлеченное интригами. Мы поняли друг друга?

— Пустое,- сказал Дамблдор, игнорируя некромантские угрозы.- Вам не побеспокоить мою маленькую сестренку. Ведь есть же в вашем сердце если не совесть, то здоровый страх. А я давно готов к самым разным угрозам и атакам. К самому разному шантажу, да. Дафна, вы можете рассказать, за что на вас накинулась мать?

— Я отказала в помолвке роду Ноттов, чего требовала моя мать, но приняла лично, никого из родных не уведомив, предложение о помолвке от рода Поттеров.

— От мальчика Гарри Эванса?- улыбнулся директор, и старшая Гринграсс встрепенулась.

— Нет, я говорила со старшим эльфом рода, а потом побывала у их алтаря,- невозмутимо сказала Дафна, подняла руку и показала вспыхнувшее кольцо обета.

— Ты не подумываешь теперь разорвать помолвку?- спросил Дамблдор.- В невестах у мальчика объявилась Гермиона Грейнджер. И тебя заранее не уведомили, верно? А еще Гарри нашел в магловском мире мать, простую маглу, и вернулся к ней под крыло. Что ты обо всем этом думаешь?

— Я не понимаю, чего вы от меня ждете,- помолчав, сказала девочка.- Сейчас здесь появится эльф Поттеров.

— Да-да, я его звал,- кивнул хозяин кабинета.- Я сюда многих гостей позвал, чтобы мирно разрешить противоречия.

Подтверждением заклекотали снаружи горгульи, но гости зашли другие: Гарри Эванс, Петунья и профессор Снейп. Поздоровались с присутствующими, а Эванс что-то заподозрил и спросил: Дафна, что с тобой? Обижают?

— Сильно обижают,- пожаловалась она, быстро подошла к нему и добавила,- Мать наложила империо, как на Гермиону, представляешь? Моя мать!

Он погладил ее по волосам, она заплакала и уткнулась ему в плечо.

— Невеста?- спросила у Снейпа Петунья, продолжая жадно осматривать кабинет, полный портретов, механизмов, вычурной отделки и с огромной расфуфыренной птицей на высоком насесте.

— Да,- сказал Снейп, не спуская глаз с матери Дафны, но та лишь немного поморщилась.

— Трогательно,- кивнул Дамблдор.- Гарри, вашего фамильяра я в кабинет не впущу, таковы протоколы безопасности замка. Пусть зла не таит. Все равно затаит, конечно, та еще штучка. Кстати, явились и последние участники разговора!

Двери распахнулись, первым вошел эльф Поттеров Форца, следом Гермиона Грейнджер. На шее у девочки красовалась небольшая змейка, то ли металлическая, то ли…

— Грейнджер, сюда змей незачем приносить,- с отеческой улыбкой попросил директор.

— Она меня не слушает. Это Хаш,- смущенно ответила Гермиона.- Сказала, что вам доверять больше не может.

— Тогда начнем,- Дамблдор свернул то ли глазами, то ли очками, но больше на змею внимания не обращал.- Предлагаю всем сесть и угоститься чаем. Никаких вредных добавок, клянусь своей птичкой, ха-ха.

По стенам обнаружились дополнительные стулья, подносы с чашками назойливо подлетали ко всем гостям. Не взял чашку лишь Форца. И встал, когда все, включая директора, комфортно рассредоточились.

— Я только что узнал, будто бы Дафну Гринграсс ее мать принуждала отказаться от предложения рода Поттеров. Хочу знать, так ли это и по каким причинам,- сказал эльф.

— Шавка из пыльного угла, кто научил тебя говорить за вымерший род?- негодующе спросила старшая Гринграсс.

Никто ее не поддержал, скорее уж, всех перекосило от грубости и совсем неуместной злобы. А главное, Форца не был шавкой, как и очень мало напоминал обычного домашнего эльфа. Ниже ростом всех присутствующих, но на голову выше своего племени, с уверенной осанкой, в чистейшем ливрейном костюме и с пристальным взглядом огромных черных зрачков. Эти глаза вперились в нахамившую ему Гринграсс. Он молчал, а она вдруг задвигалась, пару раз вздрогнула, не удержалась и с гримасой боли впилась правой ладонью в левое предплечье.

— Что, татушка разболелась?- участливо спросил Дамблдор.- Вам самой себе стоит империо влепить, милая моя. Я буду направлять наш разговор, гости дорогие, а то слишком много ругани. Дафна, ты ведь не знала, что у Гарри уже после тебя появилась вторая невеста?

— Не знала,- сказала девочка.

— Тебя этим оскорбили! И ты не знала, что жива мать Гарри, которая к тому же магла. Спрошу опять, разве это не поводы пересмотреть помолвку?

— Я рада сближению Гарри с Гермионой, и возражений не имею. Я буду очень рада ближе познакомиться с мамой Эванса,- спокойно ответила Дафна.

— А что ты, Гермиона, думаешь про двоеженца Гарри?

— Если такое право у него есть, я не возражаю,- сказала Гермиона, а змейка на ее шее извивалась и не сводила глаз с директора.

— Тогда с этим мы закончили. На всех, кроме эльфа Форцы, я налагаю полог молчания. Мне с ним надо кое-что тет-а-тет обсудить,- и Дамблдор махнул палочкой. Снейп хотел что-то высказать, но обнаружил, что и ему звук вырубили. Разозлился и напрягся, пересел так, чтобы собой перекрыть от других гостей Петунью. Она сидела спокойно, переводя взгляд с одних гостей на других. Теперь внимательно разглядывала Форцу.

— У меня пропало несколько ценных артефактов. Здесь в Хогвартсе. Ты понимаешь, Форца, о чем я говорю?

— Пока нет, господин директор,- с легким поклоном ответил эльф.

— Властью и магией и данными обетами я делаю все, чтобы окончательно уничтожить Темного Лорда. Его убил, отразив Аваду, Гарри Поттер, но остались его мерзкие творения, его крестражи, и я их все нашел. Ты понял, о чем речь, Форца?

— Продолжайте. Я весь внимание.

— Один крестраж был в самом Гарри Поттере. Мальчик погиб, это невосполнимая утрата для мира магов. Но крестраж успел перебраться в голову Гарри Эванса, тогда еще Дадли Дурсля. Мальчик попал к вам на алтарь, я сам привел его к дому Поттеров, вы дали ему вассальство, но крестраж был как-то изъят и остался у вас. Он у тебя, Форца.

— Очень познавательно,- уже без улыбки ответил эльф.

Эльф вроде как сделался еще повыше. Дамблдор встал с кресла и сделал к нему шаг. На плечо старика перелетел феникс.

— Погиб наш преподаватель Квиринус Квиррел. Он взалкал силы и поддался на уловки Лорда, подселил в себя второй крестраж. Итог печален, он мертв, а крестраж оказался удивительно прытким. Все верно, Дафна?- обратился директор к девочке.

Ее от воспоминаний перекосило.

— Ты спас ее от крестража и забрал его себе.

Эльф промолчал и даже не улыбнулся. Он стал похож на статую. Надменную и довольно грозную в своей неподвижности.

— Фамильяром Лорда была нага, полузмея Нагайна с острова в Индийском океане. Роскошная была женщина. Каким-то способом и ее умертвили, а голова с запрятанным крестражем Лорда в конечном итоге снова попала к тебе, Форца. Был еще крестраж в медальоне Слизерина, я его уничтожил. Был крестраж в диадеме Райвенклы, найден и уничтожен. Был спрятан крестраж в родовом кольце Гонтов. Вот эта реликвия,- и старик выложил из кармана мантии, длиной и отделкой похожей на теплый парчовый халат, крупный черный перстень на стол.

— Перстень интересует тебя, Форца?

— Да, я бы его забрал,- сказал эльф глухим голосом.

— По какому праву?

Эльф молчал.

— Ты эльф рода Поттеров или ты уже стал возрожденным Воландемортом?

— Я не Воландеморт. Он был сшедший нечестивец, который проклят и отвергнут магией,- резко возразил Форца.- Но его знания, его находки и изобретения удивительны. Эти крестражи как бриллианты, нет, как чистые священные искры уникальной магии. Мы, эльфы, никогда не подчинимся вашему самозванному лорду, но я оказался способен поглотить эту магию и стать могущественным.

— Для чего?- сурово рявкнул Дамблдор.

— Для Поттеров!

— А кто будет новым главой твоего рода? Эванс? Или его невесты? Или ты сам?

— Конечно же, я,- и эльф Форца засмеялся, а потом плавно раздвинул обе тонкие лапки: Мне жаль, Дамблдор, но вы напрасно…

Справа и слева от Форцы возникли две низкорослые фигурки эльфов. Хрум и Бинго, они казались хлипкими куклами-пупсами рядом с мощным, горделивым Форцой. Но он засмотрелся на Дамблдора, и от него к Дамблдору пошла какая-то рябь, будто бы тысячи зеркальных чешуинок захотели облепить старика. Старик и феникс закрылись золотым свечением, спасаясь от эльфийской магии. Эльфы Хогвартса слаженно вонзили с двух сторон в Форцу здоровенные кухонные тесаки для мяса и быстренько исчезли. А эльф Поттеров запищал жалобно, совсем по-детски, согнулся и упал. Желтоватая кровь пролилась двумя лужицами. Агония его прекратилась через две-три секунды.

— Очень хорошо,- сказал Дамблдор.- Хаш, надо тебе это проглотить, чтобы крестражи опять не улизнули.

Змейка спрыгнула с шеи Гермионы, исчезла одновременно с телом Форцы.

— Приношу всем извинения, кровавые дела закончены, продолжаем разговор,- заулыбался и махнул палочкой Дамблдор. У присутствующих свидетелей исчезло гадкое ощущение клейкого паралича в их ртах.

— Выпить надо,- первым заговорил Снейп.- Красивая была партия, профессор.

11.

Не все были довольны. Гибель крестражей откатом ударила по меченой госпоже Гринграсс. Ее начали бить и выворачивать конвульсии, как белье при стирке, она кричала и довольно скоро потеряла сознание. Дафна стояла у своего стула и смотрела на эти мучения. Через камин даму очень быстро переправили в Мунго. Дамблдор убрал все следы потасовок, убийства и прочих неприятностей, и снова предложил чаю. Все сели на стулья. У Петуньи глаза от шока слегка выпирали из орбит. Маги, даже юные, более закаленные оказались и старались держать покерфейс.

Дамблдор потянулся к кольцу Гонтов на столе.

— Подождите, директор, у меня есть вопрос. В нем запрятан крестраж?- спросил Северус Снейп.

— Нет, я уничтожил крестраж. Пусть это колечко полежит у меня.

— У вас на него нет прав,- спокойно возразил Снейп.

— Что за чушь? Северус, уж не решил ли ты себя объявить бастардом Гонтов? Пойти дорожкой Тома Риддла?

— Ни за что на свете. Кольцо сможет позвать потомок Гонтов. Петунья, позови его.

— Как?- растерялась она.

— Зажги в руке огонь и брось в кольцо.

— Зачем пороть чушь?- сварливо спросил директор, теряя обретенное после победы над Форцей благодушие.- Ты явно перепил своих зелий. Или все-таки припомнил одну веселую ночку с этой маглой?

Петунья за Снейпа и за себя обиделась, закусила губу и поднесла правую ладонь к лицу. На впадине ладони возник и заколыхался темно-серый огонек. Она неловко махнула рукой — огонек переплыл к черному граненому ободку, родовой перстень засиял пламенем и взмыл над столом. А потом уверенно переместился к Гарри Эвансу. Раз — сверкнул на указательном пальце юного лорда, два — исчез из виду.

— Я вынужден ваши фокусы прекратить. Самому темному роду Англии давно пора исчезнуть,- холодно заявил Дамблдор и молниеносно направил на Гарри Эванса палочку.

Тут все оторопели: и напряженный Снейп, и сам Эванс, а Дафна давно была в прострации от всего увиденного. Почему-то ожидала подлянки от директора Гермиона — непонятно чем, тонким и стремительным, как молния, она вышибла чужую палочку, потом всем телом крутанулась, и уже ударом ноги, обутой в тяжелый ботинок, по бородатой голове опрокинула старика. Феникс едва не упал за компанию, суматошно забил крыльями и взлетел к потолку. Там раздраженно заклекотал не хуже орла или дикого индюка.

— Хаш!- крикнула девочка.

— Эльфы! Геката!- отчаянно затараторил Эванс.

Дамблдор тяжело поднялся с четверенек. Он был потрясен, зол и даже страшен. Паренек задвинул за себя девчонок. Петунья сама скользнула за спину Снейпу. Внизу жалобно крикнули горгульи и рухнула дверь в кабинет.

— Опять у вас детишек обижают?- спросила карга.

Над косматой головой старухи показалась рогатая и бугристая морда василиска с закрытыми глазами. Василиск коротко прошипел. Гермиона прошипела в ответ. И Петунья что-то зашипела. Эванс встревать в разговор не стал, потому что василиск и о нем плохо отозвался. Но дамы за паренька заступились. Василиск скрылся.

— Почему это Гонты самые темные?- не без обиды спросила директора Дафна Гринграсс.- Мы, Гринграссы, вообще-то гораздо их темнее. Это если не вспоминать про Блэков. Сплошная жуть. Любите вы, старые маги, приврать для красного словца.

— Загостились,- решила Петунья.- Надо нашему дедушке отдохнуть. Предлагаю куда-нибудь переместиться, и свои дела обсудить. Согласны, девочки?

Девочки кивнули, карга на всякий случай тоже закивала.

— В кабак, и чтобы с выпивкой!- предложила Петунья.

Все покинули кабинет. Дамблдор остался почти один, лишь его феникс на насесте чинил оперенье после суматохи. Он никак не мог найти свою волшебную палочку.

Сидели они в «Кабаньей голове», но сперва вежливо попросили всех прочих клиентов удалиться. Гекате никто в ее просьбе не отказал, даже хозяин кабака Аберфорт Дамблдор молчал и кивал, как только ее увидел.

Дафна сразу же повела Гермиону в туалет. И там жарко зашептала на ухо:

— Я все видела, я поняла сразу, ты Дамблдора хвостом шмякнула. И так круто вышло! Откуда у тебя такой хвост? Как ты им владеть научилась?

— Неважно,- отрезала вторая невеста.

— Ты чего? Мы обе невесты Гарри, мы должны вместе быть, кругом столько врагов! Научишь?

— Научу,- подумав, кивнула Гермиона.- Но ты дашь клятву не использовать свой хвост против Эванса.

— Это самое, как же! А если вот…- замялась Дафна.

— Показать можно, использовать никак нельзя,- жестко подтвердила свое условие Грейнджер.

— Ну ты и сука,- почти с восторгом сказала Дафна.- Будем дружить против всех? Ведь я подумала, ты тут одна и я теперь одна, гораздо сильнее быть вдвоем.

Все поместились за самым большим овальным столом. Много-много снеди, напитки спиртные (огневиски и пиво) и полезные для молодежи (сок тыквенный, сок морковный и ягодные морсы). Слева от Гарри сидела мать, за ней Снейп, галантный ее кавалер. Справа Гермиона, дальше Дафна, а почти напротив карга. Старуха превратилась в рыжую девчонку и усмехалась, ела за троих — Рон бы от зависти и обиды сразу помер. Гарри был очень голоден и хотел наброситься на все сразу: накидал в блюдо колбасок, куски печеного гуся, два вида паштетов, лепешку, баклажаны с гриля. Увидел зажаренные куски большой рыбины и тоже кусок взял.

— Гарри, ты сошел с ума. Оставь себе рыбу, все остальное в тебя не влезет!- ужаснулась Гермиона.- Я сказала хозяину, сейчас принесут салаты из редьки и капусты.

— Спорим, что влезет?- весело ответил Гарри.

— Не влезет, я не пущу,- возразила густоволосая шатенка. А блондинка к ним наклонилась и добавила: И я не пущу. Долой обжорство и плохие манеры! Мы тут Гонты, а не шваль всякая.

Он хотел пожаловаться на них маме, но успел краем глаза увидеть, что она целуется со Снейпом, и передумал. Съел жирную сочную рыбу, навернул салатов, дали ему еще два ломтика копченого сыра и большое кисловатое яблоко. Украдкой глотнул пиво и скривился — поразительная сладкая гадость. Остальные что-то обсуждали. Надо было обязательно попасть в поместье Гонтов, Снейпа туда водил Воландеморт, и зельевар был уверен, что с перстнем реально войти, обосноваться и не сгинуть. Это легализует Петунью и сына в родовом пантеоне.

Дафна говорила, что не хочет появляться у своих родственников, пока те не успокоятся, и нужно организовать встречу Петуньи с ее отцом. Гермиона вслух обдумывала встречу со своими магловскими родителями. Карга рассказала ему, как ее лечила Молли, и что разумно будет немного помочь Рону — оболтусом и лентяем он ни ей, ни собственной семье не нужен. Планы набрасывались, обговаривались, множились, составлялись графики и перспективные прожекты. Иногда по очереди произносили тосты. Последним поднялся с бокалом морса Гарри.

— Тут все вы не раз спасали меня. Скажу, что все помню и буду стараться тоже помогать, спасать, защищать. Я не знаю, что там будет через несколько лет, но вы мне сейчас нравитесь, Гермиона и Дафна. Если вам не кажется странным или поспешным быть моими невестами, так тому и быть. Но я устал.

Разом заговорили почти все женщины и девочки за столом, он махнул сердито левой ладонью. Стало тихо. Молчала и смотрела на него карга.

— Я устал бояться, ненавидеть магов, саму магию. Мне надо пожить вдали от Хогвартса с Дамблдором, от этого мира, где столько правил, ловушек и напрягов. Карга, я был бы рад пожить где-нибудь далеко, в безлюдном месте, но чтобы ты меня тому и этому помаленьку обучала.

— Ты решил свалить от всех,- сказала она.

— Ага. Или я начну сходить с ума.

— А надолго?

— Хотя бы на год. Или на два.

— А как же Хогвартс? Еще ты наследник Гонтов и, скорее всего, законный наследник Поттеров. Наследными правами занимаются гоблины, и они будут на твоей стороне. Им магия Гонтов всегда очень нравилась.

— В задницу их Хогвартс и туда же все наследства. Может быть, я вернусь доучиться, но возможно, что захочу в другом месте у других магов учиться. Рванем с тобой, а?

— Я твой фамильяр, я с тобой,- сказала Геката, и они исчезли из-за стола. Черный перстень для похода к владеньям Гонтов он оставил рядом с тарелкой, на ней белели рыбьи кости и хвост, и впритык стоял хрустальный бокал с недопитым морсом. А за бокалом лежала кривая палочка Гонтов — Эванс оставил ее для Петуньи. У него после ухода из кабинета Дамблдора появилась в кармане куртки еще одна палочка. Называлась Бузинной и досталась от директора.

Все опять загалдели. Петунья требовала организовать погоню. А Грейнджер поковыряла вилкой кусок стейка, пожалела, что его не съел перед путешествием Гарри. Она и не дала. Гермионе не нравилось, как начали ругать ее жениха, и она резко щелкнула ножом по хрустальному бокалу. Ее глаза вспыхнули желтым. Стало тихо, и она заговорила:

— Я не думаю, что Эванс испугался. Просто ему надо чуть-чуть успокоиться, повзрослеть и привыкнуть. Ни капельки не обидно,- и она вздохнула.