Протяни мне руку (джен)

— Я знаю, что ты здесь, — в пустоту произнес Максим.

Он недовольно сморщился, сильнее укутавшись в шерстяное одеяло, которое чуть ли не стало ему лучшим другом. В комнате резко похолодало — так, словно все окна распахнули разом, но Максим даже не собирался покидать нагретого места. Да и зачем растрачивать и без того скудный запас сил, если он прекрасно знал, что они закрыты?

Сон не шел, хотя Максим наивно полагал, что отрубится, как только почувствует мягкость любимой подушки. Ему удалось урвать свои несколько минут блаженного покоя, если бы не тихие постукивания где-то в дальней части квартиры.

Сказать, что Максим боялся? Ему было чего.

Даже самый стойкий человек не готов к странностям в своей жизни. Так и он: впервые услышав непонятный шум, с битой в руках обыскал каждый уголок, но предполагаемого грабителя и след простыл. И как бы Максиму не хотелось, ему пришлось поверить в то, что сознание просто сыграло с ним злую шутку. Напоследок выпив стакан теплого молока, Максим подобрал с пола карандаш и побрел обратно в спальню.

Сказать, что он до конца все осознал? Нет. Иногда казалось, что для этого не хватит целой жизни.

В следующую ночь все повторилось. Благо, бита была на расстоянии вытянутой руки, и Максим, недолго думая, тут же притянул ее к себе. Неужели неизвестный решил закончить начатое? По телу пробежала мелкая дрожь: как ни крути, ситуация не из приятных, особенно, когда понимаешь, что, возможно, кто-то уже ждет тебя прямо за углом.

Тогда Максим сделал глубокий вдох и, крепко сжимая рукоятку, бесшумно покинул спальню. Собственная квартира уже не казалось такой родной, но, как и в первый раз, стоило ему выйти, как все вокруг погружалось в оглушающую тишину.

Он ощущал себя героем второсортного фильма ужасов, ведь вопрос «здесь кто-нибудь есть?» напрашивался сам собой.

Убедившись, что никого нет, Максим перепроверил все окна и двери, установил на кондиционере более теплый режим и поплелся к кровати, постоянно озираясь по сторонам. Уснуть удалось только под утро.

Сказать, что он привык? Почти.

Третья ночь запомнилась Максиму сильнее всего. Он боялся даже пошевелиться, прислушиваясь к едва различимому скрипу. Все тело сковало от ужаса, и только сердце бешено колотилось в груди. Максим отказывался верить самому себе, ведь краем глаза в зеркале неподалеку наблюдал за непонятным зеленым свечением под дверью, которое то угасало, то становилось ярче, будто бы приманивая к себе. А потом все резко прекратилось.

Какое-то время Максим мог похвастаться спокойной жизнью.

Пока спустя неделю не начал замечать маленькие странности. Если разбросанные по полу документы Максим через силу, но смог списать на сквозняк, то найденным под столом ключам не находилось ни одного разумного объяснения.

Что за чертовщина?

Наверное, этим вопросом он задается даже сейчас.

Полиция пожимала плечами, а друзья недоуменно переглядывались между собой, стоило только заикнулся о том, что розыгрыш зашел слишком далеко. Максим дежурил по ночам, дожидаясь любого стука, копошения, огонька — чего угодно, чтобы положить конец этому кошмару.

Потому что он устал.

И, видимо, медленно сходил с ума. Потому что мысль о полтергейсте уже не казалась такой уж бредовой.

… словно в подтверждение в комнате замигал выключенный свет.

Человек начинает во что-то верить только в те моменты, когда сталкивается с этим лично. Так случилось и с Максимом — парнем, который не сомневался, что все его прошлые проблемы ничтожны по сравнению с той чертовщиной, что, казалось, решила плотно обосноваться в его жизни.

Почему именно здесь? Неужели квартира покойной тети хранила свои секреты?

Максим подумывал о переезде и даже сделал несколько звонков, но уже в ту же ночь едва не распрощался с жизнью.

— Какого… — Часы едва пробили четыре, когда он не без малых усилий встал у зеркала, разглядывая уродливые следы на шее. Следы, что отдаленно напоминали чьи-то пальцы.

Страх полностью сковал тело, и Максим только и смог, что отшатнуться назад. Он боялся пошевелиться, боялся говорить… боялся обернуться. Взгляд словно заволокло пеленой, но Максим готов был поклясться, что сейчас прямо за его спиной мелькает зеленый огонек.

Яркий мигающий свет заливал всю комнату, и любой прохожий мог бы подумать, что в этой квартире отрываются по-полной. Только не было ни музыки, ни гостей, ни алкоголя — ничего. Только всепоглощающий ужас и огонек, который теперь никак не назвать крошечным.

Максим глупо надеялся, что все прекратится. Все это напоминало шалости домашнего питомца, а значит, не представляло никакой угрозы. С этим вполне можно было жить.

Когда он успел превратиться в такого идиота? Неужели он просто позволил любопытству взять верх? Почему не сбежал сразу после того, как понял, что с каждой неделей эта штука будто бы набиралась сил?

«Поздно для сожалений, Максим. Ты крупно облажался».

Тем временем мигание участилось, и стоило Максим лишь на мгновение закрыть глаза, как густой болотный туман окутал все его тело.

* * *

— Макс, ты недавно спрашивал про жилье. Все срослось, можешь переезжать хоть сегодня! — счастливым голосом оповестили на другом конце.

— Спасибо, Дим, но планы поменялись. Я решил остаться, — спокойно ответил Максим, разглядывая первую букву своего имени, что корявым почерком красовалась на стекле.

— Но ты столько спрашивал… Макс, у тебя же все нормально? В последнее время ты сам не свой, — взволнованно спросил тот. — Давай я приеду. Посидим, посмотрим фильмец, порубимся в игры. Как тебе?

— Работа отнимает все силы, ты же знаешь. Давай как-нибудь в другой раз.

И прежде, чем Дима успел что-то сказать, он отключился.

* * *

С того разговора Максим практически перестал выходить из квартиры. В редких случаях он отвечал на звонки и лишь однажды впустил к себе друга, который перед этим почти час настойчиво тарабанил в дверь.

— Ты проветриваешь? Тут так холодно…

Каково же было удивление Димы, когда в ответ ему отрицательно покачали головой. Сколько бы он ни пытался, Максим всегда отвечал однотипно и сухо, и Дима готов был признать себя худшим другом, но с каждой секундой ему все больше хотел оказаться снаружи.

Он не понимал, в чем дело, но это место будто высасывало из него силы.

На пятые сутки после того разговора Максим пропал, никому не сказав ни слова. Родные и друзья забили тревогу, а после вскрытия квартиры их опасения подтвердились. Если Максим и сбежал, то с абсолютно пустыми руками. Нетронутой была даже обувь.

Дело закрыли. Казалось, парень просто провалился сквозь землю.

И лишь спустя год на четвертом курсе появился новый ученик, что до боли напоминал Диме пропавшего друга. Знакомые бы никогда не признали в этом человеке Максима. Безжизненные волосы, осунувшееся тело, блеклая кожа… и глаза. Увидев это холодной пустой взгляд, Чимин в ужасе попятился назад.

А то, что некогда было Максимом, растянуло губы в подобие улыбки и приветливо произнесло:

— Привет. Меня зовут Алексей Филатов.