Цвет настроения (гет)

Северус отложил в сторону книгу и, плеснув себе в стакан приличную порцию виски, лениво вытянул ноги поближе к камину.

«Рождественские каникулы — прекрасное время, чтобы сдохнуть от тоски», — подумал он с невольной обречённостью.

Все слизеринцы разъехались по домам. Никаких важных дел, требовавших его внимания, у него не было, как не было ни малейшего желания варить зелье для Больничного крыла или экспериментировать с новыми составами. Даже МакГонагалл в кои-то веки от него ничего не хотела — ни учебных планов, ни отчётов об успеваемости, ни проведения дополнительных занятий для отстающих. Может, всё же стоило воспользоваться предложением Флитвика и поехать с ним в Клермон ⁽¹⁾? Не слишком разумная затея, но всё какое-то разнообразие!

Снейп потянулся к стакану, сделал большой глоток виски, а в следующее мгновение огонь в камине окрасился зелёным, и в языках пламени проступило знакомое лицо.

«Помяни директора — он и явится», — пронеслось у Снейпа в голове.

— Северус! — сказал взволнованный голос МакГонагалл. — Не мог бы ты зайти в Больничное крыло? У нас возникли небольшие проблемы.

«Как пить дать, опять Лонгботтом», — подумал Снейп. Их новый преподаватель Травологии влипал в неприятности с таким завидным постоянством, что впору было заводить для него персональную койку в Больничном крыле. Такого количества отравлений, ожогов и самых невероятных преобразований на памяти Снейпа не случалось ещё ни с кем. Однажды Лонгботтом даже умудрился вырастить себе третью руку, увлекшись парным почкованием. Пришлось вызывать из Мунго специалиста по трансфигурации, чтобы тот вправил Невиллу плечо и без последствий удалил ненужные отростки. Жаль, что вправить мозги с такой же лёгкостью при помощи трансфигурации было нельзя.

Снейп поднялся из кресла, помедлил немного и всё же залпом допил свой стакан до дна. Если это снова третья рука или Лонгботтома покусали ядовитые тентакулы, то вряд ли от него потребуется больше, чем просто консультация. Спустя пятнадцать минут он был уже возле дверей Больничного крыла.

— И что он учудил на этот раз? — спросил Снейп, завидев МакГонагалл, терпеливо поджидавшую его в коридоре.

— Это не Невилл, — ответила Минерва. Вид у неё был расстроенный и какой-то разом постаревший, на осунувшемся лице залегли тени, зелёные глаза за прямоугольными стёклами очков смотрели печально и очень устало. — Это Гермиона. Она что-то выпила, но не признаётся, что именно.

Такого поворота событий Северус не ожидал. Гермиона, уже полгода преподававшая в Хогвартсе Трансфигурацию, глупостей не делала — если, конечно, не принимать в расчёт её дружбу с Поттером и не слишком удачный роман с Уизли — неплохо справлялась с учебной нагрузкой, не ныла, не жаловалась и была вполне приличным деканом. По крайней мере, при ней драки между гриффиндорцами и слизеринцами практически сошли на нет, а количество отработок уменьшилось вдвое.

— Пожалуйста, будь с ней поделикатнее, — попросила МакГонагалл.

Снейп неохотно кивнул, зашёл в больничную палату и в растерянности замер прямо на пороге. Гермиона понуро сидела на кровати и в целом выглядела бы совершенно нормально, если бы с головы до пят не была светло-лилового цвета.

— Мисс Грейнджер, — поздоровался он сухо, стараясь за сдержанностью тона скрыть своё изумление.

Гермиона подняла на него взгляд и сделалась пунцово-красной. Не в переносном смысле! А в самом прямом! Красным внезапно стало всё — кожа, волосы, и только глаза, расстроенные и виноватые, по-прежнему оставались шоколадно-коричневыми. Почему-то сразу появилось ощущение дежавю — её второй курс, снова Больничное крыло и маленькая Грейнджер, превратившаяся в девочку-кошку и точно так же сидевшая перед ним на больничной койке. Впрочем, тогда она не выглядела виноватой или даже напуганной. Тогда она смотрела с упрямством и молчаливым вызовом и так и не призналась, несмотря на угрозу лишения пятидесяти баллов, для чего варила оборотное зелье в туалете для девочек.

— И что вы сварили на этот раз? — без всякой издёвки в голосе спросил Снейп.

— Ничего! — ответила Гермиона и отвернулась, чтобы не смотреть ему в глаза.

Это «Ничего!» привело к тому, что кожа её мгновенно сделалась коричневой.

«Интересный эффект», — подумал Снейп. С таким он ещё не сталкивался. Он посмотрел на Поппи поверх головы Грейнджер, и та отрицательно покачала головой. Медиковедьма явно не знала, что происходит с её пациенткой и как от всего этого можно избавиться.

— Температура? — спросил Снейп, беря табуретку и усаживаясь напротив. Рядом зашелестела мантия, и Снейп скорее почувствовал, чем увидел, что МакГонагалл остановилась позади него.

Грейнджер нервно закусила губу и опустила глаза в пол, по-прежнему избегая встречаться с ним взглядом.

— Небольшая, — ответила мадам Помфри, и по её интонации Снейп понял, что она взволнована. — Горло заметно обложено, есть признаки начинающейся лихорадки.

— Дадите взглянуть? — спросил Снейп, пристально глядя на Грейнджер.

Пока та морщила нос, пытаясь принять решение, Северус внимательно рассматривал её кожу, ища знакомые признаки отравления.

«Это не наперстянка, — пронеслось у него в голове, — от неё была бы сыпь».

И не беладонна — от неё блестели бы глаза.

И не растопырник — от него уши покрылись бы фиолетовыми волосками.

Северус перебрал ещё два десятка возможных вариантов и решил, что ни один из них не мог бы дать подобного эффекта.

— Откройте, пожалуйста, рот, — сказал он как можно более терпеливо.

Гермиона тяжело вздохнула, помедлила и неохотно, но всё-таки выполнила его просьбу. Снейп нахмурился. Горло и язык и правда выглядели припухшими и совершенно чёрными, а на внутренней стороне щеки виднелся небольшой налёт.

— Дайте лопаточку и колбу, — попросил он, обращаясь к школьной медсестре.

Поппи протянула ему инструмент, и Северус аккуратно соскрёб налёт в маленькую колбу.

«Это уже хоть что-то... С этим можно начинать работать, — подумал он, вновь прокручивая в голове варианты. — Не так уж и много зелий способно привести к подобным последствиям. Если это всё-таки было зелье…».

Он закупорил колбу пробкой и разрешил Грейнджер закрыть рот.

— Сколько вам лет? — спросил он, не сводя с неё внимательного взгляда.

— Двадцать четыре, — ответила Гермиона, подняла на него глаза и снова отчаянно покраснела.

Наверняка с головы до пят.

— А ведёте вы себя так, словно вам снова двенадцать, — с укором сказал Снейп. — Вы что-то съели или выпили и не хотите в этом признаваться? И это глупо, потому что вместо того, чтобы праздновать Рождество, мы сейчас все втроём пляшем вокруг вас.

— Северус! — с осуждением в голосе воскликнула стоявшая за его спиной МакГонагалл.

Гермиона закусила губу и снова отвела глаза. Он видел, как нервно бьётся жилка на её шее, и ощущал её запах. Она пахла жасмином, свежестью и тонкими нотками цитрусовых. Аромат казался пьянящим и отчего-то кружил голову.

«Это виски», — подумал Снейп. Не стоило его пить, но кто же знал, что в эту ночь с ним может приключиться нечто подобное.

— Простите, профессор, вам и правда не стоит тратить на меня время, — глухо сказала Гермиона. — Я уверена, что всё это очень скоро пройдёт само собой!

На мгновение Снейпу показалось, что она сейчас заплачет, но она лишь отчаянно вздёрнула подбородок и ещё сильнее прикусила губу.

«На совесть надавить не получилось», — с досадой подумал Снейп. А жаль, обычно с гриффиндорцами это срабатывало.

Ну хорошо. Что нормальные люди делают в Рождество?

Он снова задумался, стараясь нащупать ускользающий ответ. Что-то маячило у него на периферии сознания, что-то очень знакомое, словно когда-то он уже сталкивался с чем-то подобным, но просто совершенно об этом забыл.

— Это был какой-то коктейль? — требовательно спросил он. — Или что-то из Волшебных Вредилок Уизли?

Магическая аллергия в волшебном мире случалась крайне редко, но всё-таки иногда случалась. Но на аллергию это тоже не особо было похоже. И всё же опухшее горло вовсю намекало либо на аллергию, либо на отравление.

«А что если… — его внезапно посетила вполне очевидная мысль. — Может, Грейнджер поэтому так упрямится и молчит? Может, ей просто стыдно?»

— Вы пробовали что-то из запрещённых зелий? — спросил он — «Голубую лагуну»? Или «Цветные сны»?

Глаза Гермионы вспыхнули столь яростным возмущением, а кожа так ярко и резко окрасилась в золотой, что Снейпу на мгновение показалось, что сейчас под ней полыхнёт кровать.

— Я никогда не принимала галлюциногены! — произнесла она оскорблённым тоном.

Северус посмотрел на нее внимательно и решил, что, пожалуй, она действительно не врёт.

— Ну хорошо, — сказал он примирительно, подумал немного, поднял палочку и аккуратно отсёк прядь её волос. — Посмотрим, что мне скажут ваши волосы, раз сами вы говорить ничего не желаете!

Он встал, заложил руки за спину и, глядя на Гермиону сверху вниз, сказал, обращаясь к мадам Помфри:

— Дайте ей безоар, Поппи, посмотрим на её реакцию. Если к утру у мисс Грейнджер не вырастут ослиные уши, то, думаю, всё постепенно само собой сойдёт на нет.

1) Клермон-Клуб — одно из самых элитных и знаменитых казино Англии. Находится в престижном районе Лондона, в центре Mayfair, на Беркли-сквер, 44.

Вернуться к тексту

На самом деле про безоар Снейп сказал только для того, чтобы хоть немного успокоить директора. Сам он в его эффективность не верил, уж слишком странными казались все эти симптомы, чтобы можно было надеяться обойтись простым универсальным противоядием. Но с другой стороны — почему бы и не попробовать? Видимо, Поппи решила точно так же, поэтому возражать против безоара не стала. Гермиона послушно засунула безоар за щёку и стала похожа на запасливого и очень виноватого хомячка.

— Ты ведь выяснишь, что с ней произошло? — с надеждой в голосе спросила его МакГонагалл, когда они вдвоём покинули Больничное крыло.

Снейп коротко кивнул и, не желая растрачивать время по пустякам, сразу же отправился на третий этаж, туда, где располагались личные комнаты декана Гриффиндора. Конечно, можно было бы начать с анализа волос или налёта со щеки мисс Грейнджер или с изучения справочника по ядам, но Северус был уверен, что есть и куда более короткий путь. Ответы на вопросы частенько лежали на поверхности.

С защитными чарами, наложенными на дверь, пришлось повозиться. Не то чтобы они были такими уж хитроумными, просто очень добротными, впрочем, это-то как раз не слишком его удивляло — мисс Грейнджер с детства отличало стремление ко всему подходить основательно, так что все эти безвредные, но шумные ловушки-заклинания, нацепленные на дверь, были очень в её духе. С третьей попытки ему всё-таки удалось справиться с кусачим заклинанием, наложенным на ручку двери, и обезвредить кричащие чары, и он сумел наконец проникнуть внутрь.

Гостиная оказалась небольшой и очень светлой. Возле камина полукругом стояли два глубоких кресла и маленький уютный диван. На журнальном столике высилась стопка книг. В углу, поблёскивая серебряными шарами, примостилась разлапистая ель. Всё в этой комнате, окрашенной в приятные бежевые тона, говорило об аккуратности и педантичном нраве её хозяйки. Крышка чернильницы была тщательно завинчена, перья лежали ровным рядком, все свитки с контрольными работами — убраны в стол. На каминной полке в том же идеальном порядке были расставлены фотографии: семейство Уизли, Поттер и, видимо, родители Гермионы. На столе лежало несколько поздравительных открыток и стояла початая бутылка вина с одиноким бокалом.

Северус внимательно осмотрел все книги на журнальном столике, но ничего предосудительного не нашёл — все они так или иначе касались трансфигурации и школьной программы и были абсолютно безобидными. Выдвинув ящик стола, Снейп поискал дневник или свитки с личными записями, нашёл список покупок, внимательно изучил его содержание и отложил в сторону. Сам по себе этот список никаких ответов не давал, но кто знает — если к нему добавить ещё пару составляющих, может тогда что-то и сложится. Помедлив немного, он обошёл стол по кругу, заглянул в мусорное ведро, хмыкнул, высыпал его содержимое прямо на ковёр и принялся изучать.

Корешки чемерицы, остатки любистока и две пустых колбы явно из аптеки Малпеппера. Этикеток на них не было, но на дне в обеих колбах сохранился едва заметный тёмный налёт, а значит, при должном старании вполне можно было бы определить их содержимое. Северус аккуратно убрал колбы в карман мантии и решил осмотреть шкаф. Верхнюю часть шкафа занимали исключительно книги. Все они были выставлены ровными рядами, и предположить, что какую-то из них Грейнджер брала в руки чаще, чем другие, не представлялось возможным. Среди книг нашлось два справочника по зельеварению. Снейп внимательно пролистал оба, нашёл пометки на полях, сделанные рукой Гермионы, но толку от них было так же мало, как и от всего остального. В основном они содержали рассуждения о свойствах ингредиентов растительного происхождения, довольно толковые, но не всегда верные. Он в раздражении вернул книги на прежнее место и полез в нижнюю часть шкафа.

А вот здесь нашлось много всего интересного. Прежде всего котёл и газовая горелка. Котёл был небольшой, серебряный и толстостенный, и им явно недавно пользовались. Северус провёл рукой по внутренней стороне котла и ощутил, что поверхность его слегка влажная и немного тёплая. Итак, мисс Грейнджер действительно варила зелье и делала это сегодня.

Снейп опустился на колени и стал внимательно просматривать банки с ингредиентами, вынимая их из шкафа одну за другой. Будь это его собственная лаборатория, определить хоть что-то было бы невозможно, но Гермиона явно варила зелья не так уж часто и имела довольно незначительный запас ингредиентов. Спустя пятнадцать минут он отобрал двадцать два ингредиента, банки с которыми были неполными, взял бумагу, перо и тщательно всё переписал. Внимательно прочёл полученный список и в недоумении приподнял бровь. Какие бы варианты он ни прокручивал в голове, ничего вразумительного или необычного из них не складывалось. На всякий случай он проверил разделочную доску и оба ножа и перенюхал все пустые колбы, но педантизм Гермионы и её желание всё содержать в чистоте не оставили ему ни единого шанса.

«Да чтоб тебя!» — в раздражении подумал Снейп, убрал свои записи и свиток со списком покупок в карман и вновь отправился в Больничное крыло.

Как он и опасался, Грейнджер действительно стало хуже. Безоар ей явно не помогал, лицо её — несмотря на лиловый оттенок — казалось совершенно бледным и неживым, под глазами залегли синяки, на коже блестели капельки пота. Она лежала на кровати, с отрешённым видом глядя куда-то в потолок, но стоило ей заслышать его шаги, как она тут же приподнялась и снова села.

— Значит, так, — решительно сказал Снейп, беря табуретку и усаживаясь напротив. — Выплёвывайте.

— Простите? — не поняла Гермиона.

— Выплёвывайте безоар, он вам не поможет.

Гермиона послушно взяла с тумбочки пустой стакан и аккуратно выложила в него безоар.

— Вы так и будете упрямиться? — спросил он, с укором глядя на неё. — Вы же понимаете, что ведёте себя как идиотка?

Грейнджер пожала плечами и совершенно спокойно ответила:

— Вы зря беспокоитесь, профессор, мне уже значительно лучше, просто нужно ещё немного потерпеть.

И тут же снова сделалась коричневой.

— Чудесно, — сказал Снейп. — Вы знаете, что когда вы врёте, вы приобретаете именно такой оттенок, как сейчас?

Гермиона посмотрела на свою руку и вновь стала пунцово-красной.

— Ну хорошо, — сказал он как можно более спокойно, хотя внутри у него всё клокотало от с трудом сдерживаемого гнева. — Давайте попробуем ещё раз. Я понимаю, что я не лучший кандидат для того, чтобы у вас возникло желание излить мне душу. И я знаю, что Минерва и Поппи уже пытались вас разговорить, но я всё-таки сделаю ещё одну попытку воззвать к вашему здравомыслию. Вы же всегда были умницей! Я даю вам слово: что бы вы там сегодня ни выпили — это останется между нами. Я даже мадам Помфри ничего не скажу, я сам сварю противоядие и принесу его вам. И никогда больше, клянусь, не буду вспоминать об этом при нашей встрече.

Говоря всё это, он попытался придать своему лицу самое честное и самое располагающее выражение, на которое только был способен, а в голосе его проступили такие бархатные и успокаивающие интонации, что он и сам поразился диапазону собственного баритона. Кто бы мог подумать, что он на такое способен?

Гермиона посмотрела на него очень внимательно и отрицательно покачала головой.

— Дайте руку, — с тяжёлым вздохом сказал Снейп. Не то чтобы он и правда рассчитывал на результат, но попытаться всё-таки стоило.

Гермиона помедлила, но всё же неохотно протянула ему руку, Снейп перевернул её ладонью вверх и внимательно осмотрел кожу на подушечках пальцев. Некоторые ингредиенты, такие, как корень марены и кора катеху, оставляли на коже цветные пятна, не сходившие по несколько дней. Но на коже Грейнджер никаких пятен не было, даже чернильных. Рука у неё была маленькая, значительно меньше его собственной, с длинными тонкими пальцами и короткими, аккуратно подстриженными ногтями. Он вспомнил, что в детстве она их регулярно грызла, а вот теперь перестала… Кожа на запястье оказалась холодной и влажной, и Снейп готов был поклясться, что рука её слегка дрожит. Он осторожно провёл большим пальцем по её ладони и увидел, как та меняет свой цвет, становясь светло-зелёной.

— Вас от меня тошнит? — с невольной иронией в голосе спросил Снейп, глядя на этот странный зелёный оттенок.

Гермиона снова покачала головой и нервно облизала пересохшие губы.

— Если вы не дадите мне ни одной подсказки, — по-прежнему держа её руку в своей, сказал Снейп, — мне потребуется слишком много времени, чтобы докопаться до истины. Но я всё равно до неё докопаюсь, потому что я очень упрямый. Вы тоже упрямица, каких свет не видывал, но сейчас вы выбрали не лучшее время, чтобы это мне продемонстрировать. Вам становится хуже. Я слышу, как вы дышите, а ведь ещё полчаса назад одышки у вас не было, — он выдержал паузу, надеясь, что его слова наконец дойдут до её сознания или до инстинкта самосохранения, где бы он там ни прятался, и только потом тихо спросил: — Вы ведь приняли рвотное?

Гермиона осторожно забрала у него руку, оперлась ею на кровать и неохотно кивнула. Ей явно непросто было обсуждать с ним подобную тему.

Из своего кабинета вышла мадам Помфри, молча поставила на тумбочку стакан с зельем, взглянула на Северуса, расстроенно покачала головой и, так и не сказав ни слова, ушла. Значит, она тоже надеялась, что он сможет разговорить Гермиону.

— Послушайте, мисс Грейнджер, — начал Снейп заново. — Если сейчас вы не скажете, какое именно зелье вы выпили, мадам Помфри будет вынуждена отправить вас в Мунго. Потому что сама она с этим не справится.

Гермиона подняла на него испуганный взгляд и низким охрипшим голосом сказала:

— Не надо, только не в Мунго!

Кожа её резко стала менять цвет, становясь то фиолетовой, то красной, то почти чёрной. Она так сильно вцепилась в край кровати, что на мгновение Северусу показалось, что прогнётся каркас. Это паника, внезапно понял Снейп. Она боится, что в Мунго узнают, что именно она приняла, и это попадёт в газеты. От досады он разозлился так сильно, что едва не начал ругаться вслух. Чёрт бы побрал её упрямство, чёрт бы побрал эту проклятую популярность героев войны, чёрт бы побрал Риту Скитер и колонку сплетен в «Ежедневном пророке»!

Он резко поднялся со стула и отошёл к окну.

— Выпейте зелье! — велел он, не оборачиваясь.

Он злился, Мерлин, как же он злился! И чего он с ней только возится, если она не хочет ему помогать, если она такая упрямая? Что мешает ему послать всё к дракклам, оставить разбираться со всем этим Поппи и отправиться спать? В конце концов, он сделал всё, что мог!

В глубине души он, конечно же, знал ответы на все эти вопросы и прекрасно понимал, что никуда он не уйдёт, но от этого ему было ничуть не легче. Он закрыл глаза, упёрся лбом в холодное стекло и попытался взять себя в руки. Надо успокоиться, надо снова начать думать. В конце концов, у него всё ещё есть длинный путь, по которому он не захотел пойти — странный налёт, который он не исследовал, и прядь её волос, которая так знакомо пахла цитрусовыми.

«И почему она так боится огласки? — пронеслось у него в голове. — Что такого постыдного она могла выпить, что была уверена — это обязательно заинтересует “Ежедневный пророк”?» Страх перед прессой? На неё это так не похоже! И тут он внезапно понял — она боится не за себя!

— Вы кого-то выгораживаете? — спросил Северус, стремительно оборачиваясь, и почти сразу же сам нашёл ответ. Ну конечно же, Поттер! Кого бы ещё она могла так старательно защищать?

Что-то внутри него поднялось, с неотвратимой яростью сметая все его попытки мыслить ясно. Гнев был невероятно разрушителен. Он тут же представил, что сделает с этим щенком, когда до него доберётся, увидел, как от испуга посерело её лицо, и, ничего не объясняя, стремительно вылетел из Больничного крыла.

Расстояние до собственных подземелий он преодолел за полминуты. Кто сказал, что в Хогвартсе нельзя трансгрессировать? Это вы говорите бывшему директору, пребывающему в полнейшем бешенстве? Прежде чем воспользоваться камином, Снейп наколдовал себе целый стакан воды и выпил его залпом, стараясь хотя бы немного взять себя в руки. Если он сейчас же не успокоится, Поттера он просто убьёт! Он несколько раз глубоко вздохнул и, зачерпнув горсть дымолётного порошка, швырнул его в камин, одновременно произнося адрес на площади Гриммо. Пламя в камине, окрасившись в зелёный, с шипением метнулось в сторону, словно опасаясь иметь с ним дело, и Северус, приложив палочку с невербальным Сонорусом к горлу, заорал что было мочи:

— Поттер!

Поттер скатился с лестницы спустя шесть секунд, как был — в пижаме и тапочках, на ходу натягивая очки, совершенно бледный то ли от волнения, то ли от испуга.

— Профессор? — воскликнул он растерянно, пытаясь со сна разобрать, что происходит.

Руки и ноги у него были целы, и пребывал он явно в полнейшем здравии, а значит, и оправданий ему не было. Впрочем, для него и так бы их не нашлось, окажись он даже с двумя переломанными руками.

— Сюда, живо! — прошипел Северус.

Поттер, не задавая лишних вопросов, послушно залез в камин, видимо, зная, что совесть у него нечиста, и спустя пару секунд был уже в гостиной Снейпа.

— Да что случилось-то? — спросил он растерянно.

— Какое зелье варила Грейнджер? Отвечайте быстро! — рявкнул Снейп, не дав ему возможности даже отряхнуть пижаму от сажи.

Лицо Поттера внезапно стало белее мела, он испуганно моргнул, хотел что-то сказать — то ли в своё оправдание, то ли просто собираясь во всём честно признаться, но почему-то в последнее мгновение передумал и неожиданно упёрся.

— Лучше спросите у неё сами! — произнес он с ужасно раздражающим упрямством в голосе.

— Поттер, у меня нет времени на ваши гриффиндорские игры, — вкрадчиво сказал Снейп, — если вы сейчас же во всём не признаетесь, я не знаю, что я с вами сделаю. Она вас покрывает! Так имейте мужество признаться хоть вы! Ей плохо, она отравилась, и если не приготовить противоядия, я не ручаюсь за последствия!

Лицо Поттера стало пунцовым. Он нервно снял очки, попытался их протереть и тут же снова надел.

— Ей плохо? — спросил он испуганно.

— Мы дали ей рвотное и безоар, но они ей не помогли. Её тошнит, у неё одышка и озноб.

— Так почему она до сих пор не в Мунго?

— Потому что она не хочет туда отправляться и не хочет признаваться, что с ней. Если вы сейчас же не объясните мне, что происходит, я отправлю её туда силой! Но даже там ей не смогут помочь, пока мы не узнаем, какое именно зелье она выпила.

— Я не хотел, — сказал Гарри. — Я не думал, что так получится! — Лицо его вновь стало белее мела. — В вашей книге было написано, что это безопасно. Что это просто нейтрализует действие любого зелья.

— В какой книге? — не понял Снейп.

— В учебнике по зельеварению Принца-полукровки, — ответил Поттер. — Там было написано…

— Что и куда вы добавили? — резко и с расстановкой спросил Снейп. — Отвечайте чётко и быстро.

— Вытяжку из глизня. В отворотное зелье.

— Что? — снова не понял Снейп.

— Я не хотел, чтобы она его пила! Я считал это глупостью! Я её отговаривал, но она не слушала. Тогда я незаметно подлил вытяжку в уже готовое зелье. В книге Принца-полукровки было сказано, что в малых дозах вытяжка абсолютно безопасна, не имеет запаха и цвета и может нейтрализовать действие любого зелья.

Северус на мгновение закрыл лицо руками и выдохнул, силясь не сказать что-нибудь такое, о чём он потом обязательно пожалеет.

— Поттер, я всегда знал, что вы идиот, но никогда не думал, что настолько. Вы верите всему, что написано в пометках на полях? Кем бы они ни были сделаны?

— Но я же знал, что они ваши! — удивился Поттер. — И вы никогда не ошибались!

— Поттер, мне было шестнадцать! Мало ли что я там понаписал! Я экспериментировал с зельями. Для своего возраста я довольно многое умел, но я ошибался так же, как все — в дозировках, в совместимости составов. Во мне было много амбиций и ещё больше спеси… — «и глупости» хотел добавить он, но вовремя осёкся, вспомнив, с кем говорит. — Сколько вы добавили? — спросил он после минутной паузы и только после этого вспомнил, что ещё сказал Поттер. Отворотное!

— Четверть колбы, — виновато ответил Гарри.

— Четверть колбы?! — вновь взвился Снейп. — И это вы называете «в небольшом количестве»?

— Я потом проверил в библиотеке, — вновь бледнея, промямлил Поттер. — Там было сказано, что четверть унции это...

— Вытяжку, Поттер! Вы добавили термически необработанную вытяжку, её воздействие в четыре раза сильнее! Такой дозой можно было отравить лошадь!

— У меня рука дрогнула, — прошептал Поттер.

— Боялись, что застукают?

Боялся, внезапно понял Снейп, и не хотел ссориться с Грейнджер! Дурак! От чувства сожаления, от злости, которая постепенно сходила на нет, ему захотелось разбить что-нибудь этакое. Он сунул руки в карманы мантии, чтобы Поттер не увидел, как от напряжения побелели костяшки пальцев.

— Зачем ей вообще было нужно это отворотное? — немного помедлив, спросил он тихо. — Она что, не могла справиться сама? С трудом могу в это поверить! С её-то силой воли!

Он слышал, что Грейнджер и Уизли расстались ещё в сентябре, и ему казалось, что Гермиона не так уж сильно из-за этого переживала. Наверное, просто умела держать лицо. Но отворотное... Это вообще какая-то нелепая блажь, и совершенно на неё не похоже. Она-то уж должна была знать, что «рабочего» отворотного зелья не существует. Если любовь настоящая, а не вызванная Амортенцией, то эффект от него почти нулевой. Многие экспериментировали в этой области, и были намёки на прорывы, но ничего толкового так ни у кого и не вышло. Он и сам когда-то пытался… Впрочем, так же безрезультатно...

— Ей казалось, что это слишком унизительно и что у неё абсолютно нет шансов, — тихо сказал Поттер. — Я пытался ей объяснить, что так нельзя…

Он, так и не договорив, отвёл глаза, и Северусу вдруг стало ужасно обидно, что всё это случилось из-за Уизли. Такая глупость и такая блажь!

— Неужели Уизли…

Он собирался спросить: «Неужели Уизли действительно этого стоил?», но Поттер не дал ему закончить фразу.

— Господи, да хватит уже притворяться! — с внезапной злостью сказал он. — Вы и правда думаете, что это всё ещё какая-то тайна? Да в Хогвартсе все знают, что между вами происходит, — и вдруг, поймав его непонимающий взгляд, осёкся… И тихонько охнул…

— Все… кажется все, кроме вас...

Повисшая после этой фразы пауза показалась Снейпу оглушительной пощёчиной. Поттер не знал, куда деть глаза, а Северус не знал, что сказать в ответ.

«Пойдите вон, Поттер…»

«Вы идиот, Поттер...»

Он знал десятки подходящих к случаю выражений, но почему-то все они сейчас не шли у него с языка.

Грейнджер выпила отворотное зелье, потому что была влюблена в него? Ему так и не хватило мужества произнести эту фразу вслух. Нелепица какая! Более странной, неправильной и в то же время невероятно смущающей вещи ему слышать ещё не доводилось. Вот только эта простая истина с лёгкостью объясняла всё, что происходило с ними в течение этой дурацкой ночи.

Вот почему и Минерва, и Поппи так надеялись, что Гермиона скорее во всём признается именно ему. Вот почему сама она боялась сказать, какое зелье выпила! Вот почему не желала отправляться в Мунго. Не из-за Поттера — она вообще не знала, что этот идиот подлил ей в отворотное зелье вытяжку из глизня. А из-за него. А он-то тоже хорош! Мерлин! Каков кретин! И почему он сразу не подумал про глизня, как только увидел, что кожа Грейнджер меняет цвет. Возможно, потому что никогда раньше не использовал такого количества вытяжки в зелье и не ожидал, что эффект смены цвета⁽¹⁾ может передаться от глизня к человеку.

За мысль о зелье он ухватился, словно за соломинку! Думать об этом было гораздо легче, чем обо всём остальном. Он знал, что рано или поздно ему придётся что-то ответить на это нелепое заявление Поттера, но просто не знал, что сказать. Впрочем, Поттеру всё-таки хватило ума не пытаться развивать эту тему и дальше — вероятно, он и сам был не рад, что оказался вестником подобных новостей.

Молчание становилось всё более тягостным.

— Гермиона... Она ведь поправится? — наконец нашёлся Поттер, и именно эта фраза привела Снейпа в чувство.

— Убирайтесь отсюда, Поттер, — сказал он зло и решительно, подталкивая Поттера к камину. — Мне сейчас совершенно не до вас! Нужно разобраться с противоядием!

— Я никуда не пойду! — возмутился Гарри. — Я должен убедиться, что с Гермионой всё будет в порядке!

— Найдите себе другой камин. Здесь вам не рады. Вы уже и так натворили кучу дел!

Поттер пытался ещё что-то возражать, но Снейп всё-таки вытолкал его взашей и для пущей надёжности на всякий случай запечатал заклинанием камин. Ему нужно было собраться с мыслями! Ему, чёрт возьми, просто необходимо было немного подумать!

Готовое противоядие от яда глизня нашлось в кладовой почти сразу же. Простенькое, эффективное, часто используемое. Варить его всегда был проще простого.

А потом Северус ещё долго стоял перед камином в полнейшей растерянности, накручивая на палец длинный каштановый локон волос Гермионы, который так знакомо пах цитрусовыми, и отчаянно пытался понять, как он ко всему этому относится.

1) Глизень — это род крупной улитки, которая каждый час меняет окраску и оставляет за собой след настолько ядовитый, что там, где она проползёт, все растения съёживаются и засыхают.

Вернуться к тексту

Снейп с хмурым видом вошёл в Больничное крыло, показал Гермионе колбу с буро-коричневым зельем и, немного помедлив, поставил его на тумбочку возле её кровати.

— Что это? — спросила Гермиона.

— Ваше противоядие.

— Пахнет мерзко, — сказала она, осторожно принюхиваясь.

— Вы это заслужили, — без всякой жалости в голосе ответил Снейп. — Я мог бы добавить туда мёд, но намеренно не стал этого делать. Это вам за всё, что вы мне тут сегодня устроили!

Цвет Гермионы по-прежнему оставался лиловым, и Северус, рассматривая её расстроенное лицо, невольно подумал, как всё же странно природа выбирает цвет настроения. Лиловый был для неё цветом сожаления и раскаяния.

— Я всё пытаюсь понять, — негромко сказал он, опираясь бедром на соседнюю кровать и складывая руки на груди, — почему вы сварили это зелье и теперь отказываетесь о нём говорить? Вы стыдитесь своих чувств?

Гермиона посмотрела на свои руки, всё ещё остававшиеся лиловыми, и какое-то время ему казалось, что она так и не решится ему ответить, но он ошибся.

— Я стыжусь своей слабости! — сказала она. — Стыжусь того, что сдалась и опустила руки, решив, что зелье — это лучший выход из положения. Вы правы, я поступила как полная дура, это было совершенно…

— Не по-гриффиндорски? — подсказал Снейп.

— Это было просто по-детски, — покачав головой, ответила Гермиона. — Попытка спрятать голову в песок…

— Ну и как? Сработало? — спросил он, глядя куда-то мимо неё.

— Что сработало? — не поняла Гермиона.

— Ваше отворотное?

Гермиона отчаянно вспыхнула, вновь заливаясь ярко-алой краской стыда, и подняла на него испуганный взгляд.

— Откуда вы знаете? — спросила она севшим голосом.

— Мне Поттер сказал, — пожав плечами, ответил Снейп. — Вы так и не ответили. Сработало?

Гермиона помедлила и отрицательно покачала головой.

— Спасибо и на этом, — негромко произнёс Северус.

Они какое-то время помолчали.

— Я зелёный? — наконец спросил он с осторожностью. — Никогда бы не подумал, что этот цвет способен выражать симпатию.

— Что? — не поняла Гермиона.

— Когда вы врёте, то становитесь коричневой, когда смущаетесь, становитесь красной, когда расстроены — лиловой, когда злитесь — золотой, а когда прикасаетесь ко мне, — он наклонился и осторожно взял её за руку. — Вот, видите? Вы становитесь зелёной. Зелёный — цвет надежды. Хороший цвет, хотя мне кажется очень странным, что для вас я ассоциируюсь именно с ним.

— Этот цвет вам очень подходит, — негромко ответила Гермиона, наконец поднимая на него глаза, — и не потому, что вы со Слизерина.

— Вы мне льстите, хоть и делаете это не намеренно, — с мягкой усмешкой сказал Снейп.

В коридоре послышались шаги, одни размеренные и спокойные, другие нервные и очень торопливые. Потом шумно распахнулась дверь больничной палаты, всунулась голова Поттера, и тут же торопливо исчезла. И дверь снова закрылась.

— Ну вот, — сказал Северус, неохотно выпуская её руку. — Там, в коридоре, вас уже ждёт перепуганный Поттер, который только что самым варварским образом ввалился через камин в кабинет директора. Вы же понимаете, что он не даст нам спокойно поговорить? Кстати, это он отравил вас ядом глизня. Да-да, не смотрите на меня так удивлённо! Если вы думали, что вас тошнит от того, что вы пытались избавиться от ваших чувств ко мне, то вы глубоко заблуждаетесь. Тошнило вас потому, что ваш драгоценный Поттер, в попытке уберечь вас от опрометчивого поступка, подлил вам в зелье вытяжку из глизня. Ума не приложу, где он такого понабрался!

Гермиона смотрела на него внимательно и молчала, и Северус, наконец исчерпав весь свой дар красноречия, тоже неловко замолчал. Ему никогда не давались подобные объяснения. Гермиона была достаточно умна, чтобы понимать — он просто ещё не готов к тому, чтобы сделать столь решительный шаг... не так быстро… не так сразу... не то, чтобы он был против, вовсе нет… просто всё это было для него слишком неожиданным…

Он выпрямился, посмотрел на дверь и понял, что нужно уходить, пока он не наговорил чего-нибудь лишнего.

— Подождите, — внезапно поднимаясь с кровати, сказала Гермиона, — вдруг я сейчас выпью противоядие от глизня, и отворотное всё-таки подействует. И я так никогда и не узнаю, каково это!

— Что — это? — спросил Снейп и тут же подумал, что если прямо сейчас Поттер снова откроет дверь, он его просто убьёт. Но Поттеру хватило здравомыслия больше не появляться.

Гермиона сделала решительный шаг к Снейпу, привстала на цыпочки и очень осторожно и почти невесомо поцеловала его в уголок губ.

И Северус всего на одно короткое мгновение позволил себе закрыть глаза.

* * *

— Она ведь поправится? — спросил Поттер, когда спустя пару минут Снейп всё-таки вышел из дверей больничной палаты.

Вид у Поттера был растрепанный, смущённый и взволнованный. Впрочем, теперь он хотя бы был не в пижаме, а в толстом вязаном свитере и в тёмных брюках. За его спиной, взирая на всё происходящее с невозмутимым спокойствием, стояла МакГонагалл.

— Поправится, если вы снова её чем-нибудь не отравите, — ответил Снейп, и Поттер, бормоча какие-то невнятные извинения, торопливо нырнул в дверь больничной палаты, по-видимому, опасаясь, что Снейп его снова не пустит.

Дверь за Поттером захлопнулась, и в коридоре повисла неловкая пауза. Снейп посмотрел на МакГонагалл, на её выразительный взгляд, на её плотно сжатые в попытке не улыбнуться губы, и понял, что она и правда всё знает.

— Даже не смейте мне ничего говорить, директор! — хмуро произнёс он.

— Да я и не думала! — все так же невозмутимо ответила Минерва и, не выдержав, всё таки улыбнулась.