Семейные хроники Трастамара (джен)

Планета Новая Москва. Квартира Корделии Трастамара. Утро.

Посередине гостиной в кресле весь обложенный подушками сидит Кеша. Его левая нога в устрашающих размеров пластиковом футляре покоится на огромном пуфе. Сам Кеша — в позе невыносимого страдания со всеми сопутствующими атрибутами: запрокинутая голова, заведенные глаза, трепещущие веки, мученически заломленные руки. С губ срываются стоны. Время от времени из-под века выкатывается зрачок, быстро обозревает прилегающую к креслу территорию и снова закатывается.

По квартире мечется Мартин. То с бутылочкой, то с памперсами, то с присыпкой, то с погремушкой. Слышится требовательный детский плач. Появляется Корделия. Уже в деловом костюме. И так же стремительно исчезает.

Кеша (едва слышно, одним выдохом): Пить…

Но его никто не слышит. Корделия собирается на работу. Мартин занимается детьми. Кеша, в очередной раз выкатив один глаз и понаблюдав за происходящим, вдыхает поглубже.

Кеша (громче и более душераздирающе): Пить!

Но его снова никто не слышит.

Кеша (уже обычным голосом, выкатив оба глаза): Пить хочу!

Корделия приносит кружку. Кеша принюхивается.

Кеша: Это чего такое? Чай, что ли? Жидкий какой-то, без сахара.

Снова закатывает глаз и, содрогаясь от предпринимаемых усилий, совершает неловкие движения в поисках кружки, ожидаемо попадает пальцами в чай. Раздается крик боли, подвывания, затем протяжный страдальческий стон.

Кеша (дрожащим голосом): Ай, горячий. А подуть? Никакого сострадания к живому, страдающему существу. Жестокие, безжалостные люди! Прогоните меня, оставьте меня в глуши, в пустыне, под дождем… Я там (всхлипывает) тихо умру.

Корделия в безмолвной мольбе о терпении возводит глаза к потолку.

Корделия: Кеша, у меня нет времени дуть тебе на чай. Я собираюсь на работу. Меня люди ждут.

Кеша: Вот-вот, люди… Люди! Кто я по сравнению с ними? Кто? Всего-навсего живое, разумное существо. Страдающее, беспомощное. Кто меня слышит? Кто знает о моем страдании? Никто. Все погружены в суету. В свои бессмысленные, ежеминутные заботы. А я? Где мое место? (Снова всхлипывает) Эгоисты! Гоните меня, гоните, проклинайте. Отрекитесь от меня.

Мартин (пробегающий мимо): А может быть… того?

Корделия: Чего того?

Мартин (притормаживая перед креслом страдальца): Воспользуемся случаем? Сам ведь предлагает. В пустыню, в глушь, в Саратов…

Кеша издает возмущенный вопль.

Кеша: О, бессердечные! Вы глухи и слепы к мукам, меня терзающим. Вы застыли в эгоистичном ожидании моей кончиты… то есть кончины. Вы в праздности своей для сострадания и краткого мгновения не найдете!

Мартин: Там сосед приходил. Сказал, что если мы выдадим ему этого летающего извра… эксгибициониста, он в суд подавать не будет.

Кеша (с трагическим надрывом): Киньте жертву в пасть Ваала, бросьте мученика львам, отомстит Федотыч вам!

Корделия: Нет, ну ты слышал? А ты, мультигендерный наш, не забыл, что еще за совокупление со статуей в парке не расплатился? Это ж надо было до такого додуматься! Устроить сеанс эксгибиционизма верхом на дроне! Да еще деньги за это клянчить!

Кеша забывает о роли страдальца. Негодующе выпрямляется и перевоплощается в оскорбленную невинность.

Кеша: Я исполнял свой долг! Свое предназначение. Я создан на радость людям. Эх, да что там… Вам бы все по правилам. По вашим устаревшим законам. Правила — сюда, приличия — туда. А вот чтобы, по-настоящему — это нет. Мучаете сами себя.

Корделия: А по-настоящему — это как? В стрингах и панамке?

Кеша: Вам, бесчувственным, не понять. Вы живете одним рассудком. А у меня душа тонкая, чувствительная! У меня эмоции. Мне нужны страсти. Я создан в этих страстях сгорать. Мне нужны впечатления. Образы, стимулы. Я страдал. Я был в стрессе. Мне необходима была разрядка. Катарсис. А он, этот мужлан, этот плебей, этот ретроград, хранитель традиционных ценностей, в меня из рогатки пальнул. Это был такой удар! Такая боль! Я столько пережил. Натерпелся. И… панамку потерял. Эй, DEX, ты нашел мою панамку?

Мартин (выбегая с двумя бутылочками молока): А стринги твои не поискать?

Кеша (с хрипловатой интимностью): Ой, поищи! Я даже подскажу, где…

Мартин (обращаясь к Корделии): А можно я ему еще что-нибудь сломаю?

Корделия: Мартин, он нас с ушибом промежности и трещиной в голени месяц геноцидит. А что с настоящим переломом будет?

Мартин крадучись пробирается в детскую. Кеша выслеживает его скошенным глазом. Раздается вой сирены. Мартин выскакивает из детской.

Мартин: Что? Где?

Кеша с удовлетворением отключает будильник.

Кеша: Завтрак давай. Для успешной регенерации мне требуются энергоресурсы.

Мартин: А не пошел бы ты нах… на кухню.

Корделия (подходя к холодильнику): Мартин, а ты не знаешь, кто у нас каждую ночь из холодильника колбасу таскает? Кешенька, у тебя же бессонница. Ты же ночами не спишь, мучаешься. Ты случайно не в курсе?

Кеша (негодующе): Откуда мне знать? Тут и без меня… едоки найдутся.

Корделия (с искренним участием): Кто же это?

Кеша (кивая в сторону детской): А вон те, двое…

Мартин: Они еще ходить не умеют.

Кеша: А кто это доказал? Если никто не видел, это еще не значит, что не умеют. Лежат себе тихонечко в пеленках да в памперсах, а потом — нырк… и на кухню. К холодильнику.

Мартин: У тебя еще пять конечностей осталось. Доползешь.

Кеша: Вот сломаешь ногу, я на тебя посмотрю.

Мартин: Мне в прошлом году легкое прострелили, а ты сидел и смотрел.

Кеша: Подумаешь, легкое! У тебя их два. А нога… это у кого надо нога. Для меня нога можно сказать основа, средство производства. Почти сердце. Рядом с сердцем.

Мартин: И как это сосед промазал! Надо было левее. В яблочко. У тебя основная конечность, которая язык, не задета, можешь на манер костыля использовать. Зацепишься — подтянешься, зацепишься — подтянешься. Давай, двигайся. Тестируй на работоспособность.

Кеша (всхлипывая): Вот, он уже про тесты заговорил. Давайте, звоните в ОЗК. Вызывайте. Я сам документы на утилизацию подпишу. Сам! Добровольно!

Корделия (из кухни): Отлично. Мартин, а давай его стринги с благотворительного молотка пустим. Сначала рекламный ролик «Киборг-эксгибиционист на дроне»… У нас же есть выписка из полицейского видеопротокола? Есть. А потом — стринги. Успех бешеный.

Кеша: Как это с молотка? А я? А мне?

Мартин: Так у тебя ушиб. Тебе запчасть требуется.

Кеша: Какая еще запчасть?

Мартин: Ну которая с подсветкой. Я же тебе предлагал. Чего? Не понравилась? В темноте мигать будешь. Ты ж на дроне еще полетишь?

Корделия приносит тарелку с манной кашей и ставит рядом с креслом. Кеша подозрительно принюхивается.

Корделия: Кушать подано.

Кеша (повозив ложкой в тарелке): Тут это… комочки. Фу…

Корделия: Да что ж это такое…

Подходит с ложкой и начинает выбирать из тарелки комочки.

Корделия: Вот, нету больше комочков. Ешь уже, дронострадалец.

Кеша (подпуская слезу): А маслица? Там с комочками маслице было.

Мартин: Ему, чтобы шарнир смазать, маслице требуется.

По лицу Кеши катятся слезы.

Кеша: Каша, на воде. Без сахара, без масла. Изверги. Мучители. Угнетатели. То овсянкой кормите, то перловкой. Обращаетесь со мной, как с собакой.

Корделия: Ага, говорящей. Шариковым Полиграфом Полиграфычем.

Уходит подправить макияж.

Кеша: Лучше в ОЗК, на опыты.

Мартин (появляясь с упаковкой памперсов): Как же я от всего этого устал!

Кеша (ехидно): Ага, устал он… С чего бы это? Да чем ты вообще занят? Целые дни балду гоняет. Подумаешь, в 5 он встает… Ну подгузники поменяет, ну хозяйке завтрак приготовит, ну на работу ее отправит. Ну детей покормит, искупает, укачает. Топает тут с утра до вечера, диплодок с планеты Шелезяка, спать не дает. Ну обед приготовит. К хозяйке за грудным молоком слетает. Ну порядок наведет. Документы там какие-то просмотрит. Продукты закажет. Хозяйку с работы встретит. Детям опять памперсы поменяет. Покормит, укачает. А потом спит… Дрыхнет! Целых три часа! Строго по норме. И еще жалуется. Бездельник. А хозяйка… Сидит целые дни в кабинете и по видеофону указания раздает. Тоже мне работа!

Появляется Корделия.

Корделия: Так что я там раздаю?

Кеша (состряпав невинную мордочку): Ой, да это я так… Оговорился. Работа, говорю, у хозяйки тяжелая. То тюлень позвонит, то олень. И такая дребедень целый день.

Корделия (Мартину): Ну давай, говори. «А я предупреждал…»

Мартин: А я предупреждал. Я еще тогда предупреждал. А ты что сказала?

Корделия: А что я сказала?

Мартин: Ты сказала (голосом Корделии) «ах, он был такой несчастный, ах, он был такой одинокий. Я не могла его там оставить».

Корделия: Вот мама из неврологического отделения вернется…

Мартин: Мама добровольно из закрытого отделения для буйных не вернется! Нам придется ее оттуда ковровыми бомбардировками выкуривать.

Корделия: Ладно, я пошла. У меня заседание совета директоров, встреча с акционерами, переговоры с губернатором, онлайн-конференция с Президентом. Ну и так, по мелочи. Ты тут держись… (Мартин обреченно кивает). Ядерное оружие не применяй. Обходись кухонной лопаткой. Я вечером вернусь. С подкреплением. (Мартин снова обреченно кивает. Корделия незаметно его крестит) Главное, береги детей. Если что, прячься в канализационном люке. Как радистка Кэт.

Целует Мартина в щеку. Уходит. Мартин бредет в гостиную. Кеша доедает манную кашу. Вылизывает тарелку. Замечает стоящего в дверях потерянного Мартина. Тут же принимает расслабленно-страдальческую позу.

Кеша (слабым голосом): Что-то мне нехорошо… Доктора бы мне... Массаж, терапию…

Мартин (задумчиво): Доктора, значит?

Кеша приоткрывает один глаз. Что-то в голосе Мартина его настораживает.

Кеша: Ты это… того, не безобразничай.

Мартин (еще более задумчиво): А то что?

Кеша: Я все Кире расскажу.

Мартин: Типа, прилетай, милая Кира, и возьми меня отседа? А то мне все рабочие органы отбили и кушать страсть как хочется. А скука такая, что и сказать нельзя, все плачу. А намедни хозяйка туфлей запустила, упал и насилу очухался. Эх, жизнь моя жестянка… А еще кланяюсь Лаки и Ворону. Шоколадки им мои не отдавай. Милая Кира, приезжай, забери меня в бордель, людей трахать.

Кеша (надувшись): Ты плохой.

Мартин: Ты даже не представляешь насколько.

Уходит. Кеша настороженно прислушивается. Слышны какие-то шорохи. Кеша приподнимается в своем кресле, легко выдергивает ногу из пластиковой упаковки и на цыпочках бежит к двери. Заслышав шаги, ловко ныряет обратно в кресло и всовывает ногу.

Появляется Мартин в кожаных штанах, в фартуке и в медицинской шапочке с красным крестом. В руках — огромная кружка Эсмарха.

Мартин: Доктора вызывали?

Кеша: А стоп-слово будет?

Мартин: Нет!

Кеша: А-а-а…

* * *

Вечер. На парковку пентхауса Корделии опускается громоздкий, бронированный флайер. Выскочивший пилот помогает Корделии выбраться. Корделия благодарит за помощь и направляется к лифту. Спустившись на один этаж, она снимает туфли и босиком подкрадывается к двери собственной квартиры. Долго прислушивается. Но за дверью тишина. Корделия достает сенсорный ключ и касается дверного замка. Раздается едва различимый щелчок. Корделия входит на цыпочках и снова прислушивается. Откуда-то доносится приглушенная музыка. Корделия идет на звук.

Заглядывает в гостиную и замирает в изумлении. Мартин в наушниках разбирает постиранные детские вещи, пританцовывает и напевает голосом Survivor.

Мартин: It's the eye of the tiger /It's the thrill of the fight /Rising up to the challenge of our rival /And the last known /survivor /Stalks his prey in the night/ And he's /watching us all with the eye of the tiger… *

Замечает Корделию, снимает наушники. Довольно улыбается.

Корделия (оглядываясь по сторонам): А где…? Ты его что… ? (Делает движение, как будто выжимает полотенце)

Мартин: Ага, и съел.

Корделия: Мартин…

Мартин: А чего добру пропадать? Белки, жиры, углеводы. Язык, правда, выбросил. 100% токсичность. Моя система «Детокс» не справится.

Корделия (грозя ему пальцем): Мартин!

Мартин вздыхает и ведет ее в детскую. В детской тишина и полумрак. Все спят. Корделия видит три свертка: два маленьких и один… большой. Очень большой. У всех троих соски. Только у третьего от соски тянется шланг к подвешенной трехлитровой фляге с кока-колой. Корделия замирает, пораженная не то смехом, не то ужасом.

Корделия (кивает на флягу, уже наполовину пустую): А как же…

Мартин: Я на него памперс надел. Для взрослых.

Корделия (переводя взгляд на соску со шлангом): Но это же как-то… негуманно.

Мартин: Зато молчит.

Планета Новая Москва. Квартира Корделии Трастамара.

Корделия в своем рабочем кабинете. Издалека доносятся шум, гам, голоса, собачий лай, кошачий возмущенный вопль, детский смех. Корделия усиленно вникает в документы. Раздается сигнал терминала. Корделия вздыхает. Смотрит на номер звонящего, хмыкает. Принимает вызов. В вирт-окне появляется Кира. Смущенная.

Кира (шепотом): Поговорить бы.

Корделия: Так груз уже готов. Транспортник под завязку. Послезавтра стартуем. Может, прикупить чего? Шоколада, например, пудов пять или шесть. А больше вам и не съесть.

Кира: Да я не об этом.

Корделия (настороженно): А о чем?

Кира: Проблемка у нас тут… образовалась.

Корделия: Деньги кончились?

Кира: Да нет. Деньги-то как раз есть.

Корделия: А чего тогда?

Кира (снова понижая голос до шепота): Туристы к нам поперли.

Корделия: Так это ж хорошо!

Кира: Смотря для кого. Для наших парней как-то… не очень.

Корделия: А что с парнями?

Кира: Травмы у них. Психологические.

Корделия: На почве… чего?

Кира: На почве неоправданных ожиданий.

Корделия: А что у них не оправдалось?

Кира: Да не у них. У туристов!

Корделия: А туристы чего-то ожидали?

Кира: Ну да.

Корделия (с терпением психиатра): И чего они ожидали?

Кира: Ну этого… самого.

Корделия закатывает глаза. Кира спохватывается и перебрасывает ссылку на желтый таблоид. Корделия видит развернувшуюся статью, озаглавленную «Киборги-людоё@ы в лесах Кассандры».

Корделия: Твою ж дивизию!

Кира: Именно что дивизию. Вот только некому.

Корделия: Так это что ж… рекламная акция?

Кира: Да какая акция! Опечатка это. Опечатка. На самом деле «киборги-людоеды». Людоеды! Типа, попугать хотели. Не ходите дети в Африку гулять, то есть на Кассандру.

Корделия: Ага, в Африке акулы, в Африке гориллы, в Африке большие злые крокодилы… А еще там киборги-людоеды. Отличная реклама. И они этими людоедами рассчитывали отпугнуть туристов? Какая вопиющая некомпетентность!

Кира: А тут еще эта опечатка! За последнюю неделю два лайнера. И все битком! Страдающий хроническим одиночеством женский контингент! Я бы предпочла людоедов, честное слово.

Корделия: Не скажи. Спрос на людоедов был бы не меньше.

Кира: Это почему?

Корделия: А ты представь, сколько по галактике зятьев, желающих по-тихому избавиться от тещи? Приходит такой заботливый зять к горячо любимой родственнице и говорит: «Мама, а я вам тур на Кассандру в качестве рождественского подарка забронировал. Вы только посмотрите, какая планета! Дикая природа, экзотическая фауна, водопады и мальчики… голодные». Вот где ожидания несбывшиеся. Исками бы закидали. Есть еще всевозможные племянники, ожидающие наследства. Или скучающие жены.

Кира (потерев лоб): Я как-то об этом не подумала. То есть нам еще повезло?

Корделия: Конечно, повезло. А проблему с этим… как его… людоё@ством можно и многозначительным молчанием обойти. Типа, в прейскуранте подобная услуга не значится.

Кира: Она-то не значится, но они смотрят.

Корделия: Кто?

Кира: Девицы. Они же книжек этих начитались. «Сумерки» называются. Приезжают и ждут, что он весь такой сияющий с дерева слезет и…

Корделия (задумчиво): «Сумерки», говоришь? А кто у нас там сияющий с дерева слез? Что-то не припомню.

Отталкивается от стола и катится в кресле до двери. Отодвигает дверь. Гам резко усиливается. В соседней комнате стоит манежик. В манежике двойняшки радостно подпрыгивают, издавая крики восторга. Вокруг манежика по правильному эллипсу стремительно двигается Кеша, перебирая четырьмя конечностями из шести. У него на загривке, распушив хвост, сидит аркадийский кун, следом за Кешей с лаем бежит щенок-подросток. Леди Эскотт лежит в легком обмороке. Мартин на кухне в клетчатом фартуке с мешалкой в руке изображает поработителя человечества.

Корделия (во всю силу своих легких): Мартин!

Все одновременно подпрыгивают. Двойняшки от маминого вопля шлепаются на попы. Кеша резко тормозит, кот с него слетает, щенок врезается. Леди Эскотт приходит в себя. Мартин переходит в боевой режим.

Мартин: Что?

Корделия: Мартин, ты с дерева в «Сумерках» слезал? Сияющий?

Мартин: С какого нах… дерева?

Корделия: Там девицы прочитали в «Сумерках», что он, сияющий, слезал с дерева.

Кира: Да не в тех «Сумерках»! Эти «Сумерки» про вампиров. Ну там живет семья вампиров, девица в него влюбляется, а он сияет на солнце.

Корделия: Вот же ж… Напугала. Меня аж в холодный пот бросило. Может, думаю, какая пропущенная сцена… Мартин, на дереве, сияющий. А я не в курсе… Мартин, прости, родной. Продолжай.

Кеша: А я? Мне можно?

Корделия: Тебе не просто можно, а нужно.

Закрывает дверь, подкатывает обратно к столу.

Кира: Так вот… кхе, кхе… Нам бы специалиста.

Корделия: Какого специалиста?

Кира: Ну по этому…

Корделия: По какому этому?

Кира (нетерпеливо): По опечатке.

Корделия: Ах да, извини. Видишь ли, когда у тебя дома двое маленьких детей, два киборга, мама, кот и щенок, некоторые физиологические функции отключаются за ненадобностью. Поэтому для меня некоторые области человеческого бытия как бы и не существуют. Так что вам там надо?

Кира: Специалиста. Парни же наши в этой области полные профаны. Трикси одного с горем пополам обучила, но не может же она обучать всех! Парни-то больше по войне специалисты. По диверсионному, подрывному делу, а вот что касается области интимных отношений… тут совсем сложно. Их бы подготовить. Из более-менее опытных у нас только Джек. Очень нас пока выручает. Девичники организовывает. Даже заявки от невест поступать стали. И даже особые туры намечаются. Тур для невесты «Девичник». И уже очередь. Но Джеку одному не справится. Он даже хозяина на помощь звал.

Корделия: И что хозяин?

Кира: На дерево залез. От девиц. Говорит, что даже от кабанов так быстро не бегал.

Корделия: А от меня что требуется? Дать опровержение на канале? Типа, не надейтесь, в прейскуранте ни людоедов, ни людое@ов. Одни киберзайчики, клопики и белочки.

Кира: Не, не, если так написать, то их еще больше попрет. Решат, что мы там этих самых людоедов и -ебов от общественности скрываем. Нам бы… специалиста.

Корделия: Какого специалиста?

Кира выразительно смотрит на закрытую дверь. Корделия оглядывается и тоже смотрит на дверь. Наконец до нее доходит.

Корделия: Это ты… про Кешу что ли?

Кира: Ну да.

Корделия: То есть отправить Кешу в качестве… этих самых… людо…? Он паразит, конечно, но он наш паразит. И паразитирует исключительно в питательной среде нашего дурдома. У нас уже и экосистема образовалась. Баланс установился. Все понимают, что Кеша — это своеобразная компенсация, кармическое воздаяние, дополнительная нагрузка, раздражитель иммунитета. Психологический тренажер. Держит нас в тонусе.

За дверьми кабинета раздается грохот. Что-то звенит, катится, разбивается. Слышится лай щенка, мяуканье кота, причитания леди Эскотт и вой Кеши.

Кеша (за дверями): Я не виноват! Он первый начал!

Корделия даже не меняется в лице.

Корделия: Отличная тренировка. Помогает в переговорах.

Кира: Да я все понимаю. И вовсе не требую, чтобы он все брал на себя. Нам он нужен в качестве инструктора. Покажет пару приемов, софтом поделится. А дальше мы уж как-нибудь сами. Нужно же парням и в этой области социализироваться.

Корделия: Вы что там, филиал «Матушки Крольчихи» открывать собираетесь? Или секс-туры организовывать? «Киберстрасть в джунглях Кассандры. Пройди по тропе либидо в компании необузданного киберинструктора». Так, что ли?

Кира (обиженно): Ну зачем так сразу? Всего лишь хотим помочь парням выработать коммуникационные навыки. А то они пугаются очень! В одиночку даже выходить боятся, если туристы, то есть туристки, поблизости. Им бы вежливо отшивать научиться… Чтоб без боевого режима и травм, несовместимых с жизнью.

Корделия: Отшивать?

Кира: Ну да. Он бы научил их, как правильно это делать.

Корделия: А вот в этом я сомневаюсь. Кеша и… отшивать. Даже не могу представить подобную ситуацию. Нет, ну динамить он, конечно, умеет. И делает это виртуозно.

Кира: Нам главное, чтобы у парней пример был. Как завязать отношения, как эти отношения развивать и как вовремя…

Корделия: Соскочить. А что Тед? Лекции уже не читает?

Кира (мрачно): Читает. Вот как раз на последний пункт упор делает.

Корделия: Ладно, я подумаю. С одной стороны, мысль заманчивая. После «Клуба обманутых жен» он неделю тихо сидел. Пока не сорвался… с дрона.

Кира: С какого дрона?

Корделия: Взломал дрон доставки и устроил сеанс эксгибиционизма под окнами нашего дома. Пока сосед из рогатки не сбил. До суда дело дошло.

Кира: Вот, энергия требует выхода.

Корделия: Но целый лайнер, туристический лайнер… Вот так взять и отдать на растерзание…

Кира: А наши парни? (Подпускает в голос рыданий) Они даже не понимают, чего от них хотят. А может, ему это… понравится?

Корделия: А вот в этом я как раз не сомневаюсь!

Кира: Так в чем проблема?

Корделия: А проблема в том, что и другим может понравиться.

Кира: И что?

Корделия: А то, что это будет уже не опечатка!

Сцена первая

Планета Новая Москва. Квартира Корделии Трастамара. Утро.

На полу перед огромным платяным шкафом сидит Кеша . Вид скорбно-печальный. Каждый выдох сопровождается жалобным «и-и-и...» Облачение подвывающего Кеши утонченно минималистское: трусы, носки, галстук-бабочка. Все три детали облачения подобраны в единой цветовой гамме: серебристо-черное в разводах. Вокруг Кеши в живописном беспорядке разбросано не меньше сотни вариаций вышеперечисленных деталей.

Подвывания и всхлипывания Кеши становятся все громче. В конце концов издаваемые звуки достигают ушей Корделии. Она заглядывает в комнату.

Корделия: Что опять случилось?

Кеша (задыхаясь, прерывающимся голосом): Мне... мне...

Корделия: Чего тебе?

Кеша: Мне... мне... мне надеть нечего. Совсем! Ы-ы-ы...

Корделия сначала обозревает разбросанные вариации, затем вариации, находящиеся на полках, затем вариации, сваленные в углу.

Корделия (робко): А вот там на полочке...

Кеша: Это все прошлогоднее! Не могу же я появиться в приличном обществе в каком-то тряпье, купленном на распродаже! У-у-у...

Корделия: Кеша, мы идем на светский раут, а не на собеседование в стриптиз-бар! Предполагается, что ты будешь в смокинге!

Кеша: Я должен быть готов к любым неожиданностям. К тому же в Irien'е должно быть все прекрасно: и софт, и хард, и нижнее белье.

Корделия вздыхает и закрывает дверь. Продолжая вздыхать, бредет на кухню. На кухне Мартин что-то яростно мешает в кастрюльке. На безопасном расстоянии от него сидит мамин аркадийский кун, в тоске созерцая холодильник. Рядом с котом щенок-подросток переминается с лапы на лапу и помахивает хвостом. Двойняшки в манежике с восторгом наблюдают за перманентным цирком.

Корделия (заискивающе): Мартин...

Мартин продолжает свои кулинарные экзерсисы.

Корделия (чуть громче): Мартин...

Мартин: Нет!

Корделия: Ну, Мартин.

Мартин: Я сказал, нет!

Корделия: Но я же еще...

Мартин: Все равно нет!

Корделия: А давай  я кашу сварю.

Мартин снижает скорость оборотов. Оглядывается. Проводит беглое сканирование. Отворачивается и возобновляет вращение.

Мартин: Ты не умеешь.

Корделия: А я попробую.

Мартин: С чего это?

Корделия: Помочь тебе хочу.

Мартин снова снижает скорость и даже заглушает турбину. Ставит кастрюльку на плиту, поворачивается, запускает сканер на полную мощность. По внутреннему экрану бегут столбцы цифр. Затем высвечивается результат.

Мартин: Процент искренности отрицательный. Говори, чего надо.

Корделия (просительно): Мартин, сделай с Кешенькой шоппинг.

Мартин (запуская боевой режим): Что мне с Кешенькой сделать?

Корделия (ещё более просительно): Шоппинг.

Мартин: И каким образом мне это сделать? Кухонной лопаткой?

Корделия (молитвенно складывая руки): Мартин, радость моя, сердце мое, сокровище моё, дорогой мой, любимый, единственный, не ради корысти, а токмо волею пославшего меня совета директоров. Не могу я пойти на это сборище одна, не могу! Протокол не позволяет. Мы же с тобой уже все варианты перебрали. Станислав Федотович далеко. Вадим обеспечивает безопасность. У Президента плотное расписание. Донни под домашним арестом. А ты...

Мартин: А я отец-одиночка.

Корделия: Нет, я, конечно, предпочла бы пойти с тобой. Но детей (она кивает в сторону манежика, где двойняшки завороженно блестят глазками) придется оставить с ним.

Мартин: Только через мусоросжигатель!

Корделия: Вот и я о том же. Ты представляешь, чему он их научит? Мы возвращаемся, а они нам... you can leave your pampers on! И у шеста приплясывают.

Мартин: Не надо!

Корделия: Сама не хочу. Вот и приходится выбирать. Либо я веду его на тусу, либо он ведет детей в стриптиз-бар.

Мартин (выходя из боевого режима): А шоппинг ему зачем?

Корделия (интимным шепотом): Ему надеть нечего. В прошлогоднем, говорит, не пойду.

Мартин (грозно поигрывая кухонной лопаткой): Ах, ему надеть нечего? Так я найду.

Корделия (преграждая ему путь): Мартин, родной, не надо. Я тебя прошу, я тебя умоляю. Пойди на эту жертву. Сходи с ним в бутик. Ради меня, ради покоя галактики и человечества.

Мартин: Так пусть членистоногий и топает. Или у него навигатор сбоит? Так я ему карту нарисую.

Корделия: Мартин, ну ты представляешь, что будет, если мы его одного выпустим? Подумай о статуях в парках. Они-то в чем виноваты? Стоят себе, никого не трогают, чувства эстетические пробуждают, а тут этот... специалист. А если он дрон раздобудет?(Снова молитвенно складывает руки) Ну пожалуйста. Возьмешь мою кредитку и себе тоже что-нибудь купишь. А я с детьми посижу. Мне-то ты детей доверишь?

Мартин: Доверю. Только кашу не вари. Покорми кота и ничего не трогай!

Сцена вторая

Кеша все так же скорбно раскачивается среди живописно разбросанных вариаций.

Кеша: ...Только раз бывает в жизни встреча, только раз судьбою рвется нить, только раз в холодный зимний вечер мне так хочется... так хочется...

Мартин: И чего же тебе хочется?

Кеша: Вам, дексоголовым, не понять. Любить мне хочется, любить... Душа моя томится, исходит слезами, но вот в этом... в этих прошлогодних тряпках я любить не способен. Я творец, художник, артист, в конце концов.

Мартин: Собирайся, клоун. Шоппиться пойдем.

Кеша (недоверчиво): С тобой, что ли?

Мартин: Со мной.

Кеша: Я рассчитывал на более утонченное общество, на родственную душу, которая способна понять, оценить, разделить.

Мартин: На кота, что ли? Так он кастрированный.

Кеша выпячивает губу и отворачивается.

Кеша (обиженно): У-у, противный.

Мартин: Я так понимаю, что на тусу Корделия пойдет со мной, а ты остаешься с детьми. Тогда я тебе списочек составлю.

Кеша: Какой списочек?

Мартин: Что ты должен сделать и в какой последовательности. Покормить, искупать, памперсы сменить, спать уложить, колыбельную спеть. И поиграть. С собакой погуляешь, коту дашь печенки.

Кеша (еле слышно): К... к.... какой печенки?

Мартин: Своей.

Кеша: Нет!

Подпрыгивает и убегает. Возвращается уже одетый в джинсы и футболку. Приблизившись к Мартину, кокетливо хлопает ресницами.

Кеша: Мы идем к Полу Ральфу или к Дереку Розу? Я бы хотел к Дереку. Я еще не видел его весеннюю коллекцию.

Мартин (мысленно): Я спокоен, я совершенно спокоен. Мои имплантаты теплые и тяжелые. Мой процессор функционирует размеренно и ритмично. Моя жажда убийства выцветает и растворяется. (Кеше) В супермаркет!

Сцена третья

В бутике Derek Rose.

Мартин решительно заходит первым. Кеша семенит следом. В бутике никого нет. Только манекены в одном брендовом белье. Мартин пренебрежительно их разглядывает. Появляется продавец в элегантной обтягивающей униформе с логотипом фирмы. У продавца накрашенные глаза. Двигается вихляющей походкой.

Продавец: О, мальчики. Добро пожаловать. Чем могу помочь?

С раздевающим восхищением смотрит на Мартина. Мартин хмурится, Кеша, выглядывая из-за его плеча, хихикает. Мартин выталкивает Кешу вперед.

Мартин: Вот этому нужны трусы.

Кеша: Ой, ну зачем так грубо, дорогой? Не трусы, а жизненно необходимый аксессуар.

(Обращается к продавцу). Вы нам не поможете? Нам бы... трусишки.

Продавец: О, трусишки — это моя специализация. Вам какие? Брифы, хипсы, слипы, стринги, транки, боксеры, бикини, джокстропы?

Мартин: Чего? Это ты с кем сейчас разговаривал? Трусы ему нужны, трусы.

Кеша: Ой, не слушайте его. Он в этом не разбирается. (Приближается к продавцу. Кокетливо) А вот на джокстропы я бы глянул.

Продавец (шепотом, кивая на Мартина): Какой он  у вас...

Кеша (сладострастно заводя глаза, с выдохом): Да...

Продавец (тоже со вздохом): Строгий.

Кеша: А какой ревнивый...

Мартин (мысленно): Я спокоен, я совершенно спокоен. Мои имплантаты теплые и тяжелые. Мой процессор функционирует размеренно и ритмично. Моя жажда убийства... Убью! (Вслух) Я там на диванчике подожду.

Продавец: А на какую сумму вы рассчитываете?

Мартин (удаляясь в комфортабельную зону ожидания): На любую.

Продавец (Кеше с легкой завистью): Ах, он еще и щедрый.

Кеша: Еще какой! Только и слышу от него «вот как дам... больно».

Продавец: И... дает?

Кеша: По первому требованию и даже без. Сразу в глаз.

Мартин (по внутренней связи): Я все слышу.

Кеша: И в ухо.

Продавец (изумленно): Это как?

Кеша (понижая голос): Вам лучше не знать.

Настороженно оглядывается на Мартина. Тот исподтишка показывает кулак. Кеша сладко улыбается.

Кеша (продавцу): Приступим?

Продавец: С чего начнем?

Кеша: С прелюдий.

Уходят к примерочным кабинам. Слышится мурлыкающий голос продавца, характерно тянущий гласные. Кеша виртуозно капризничает. Продавец подтаскивает товар. Мартин заходит на сайт оружейного магазина, выдергивает вирт-окна с изображениями бластеров, плазмометов, виброножей и погружается в изучение.

Кеша (высунув голову из кабинки): Дорогой, ты только взгляни, какая прелесть.

Мартин: А без меня никак?

Кеша: Ну подойди, дорогой. Твое мнение для меня единственно важное.

Мартин: Я и отсюда прекрасно вижу.

Кеша (с завыванием): Ты меня не любишь!

Делает просяще-страдальческую мордочку. Сводит бровки домиком. И хлопает ресницами. Мартин, мысленно повторяя формулу аутотренинга, поднимается и подходит. Кеша отбрасывает занавеску и предстает в одних джокстропах ярко-розового цвета на черном поясе. Продавец восхищенно и завистливо вздыхает.

Кеша: Ну как? Нравится?

Мартин (мысленно): Я спокоен, я совершенно спокоен. Мои имплантаты теплые и тяжелые... (Изображает улыбку). Нравится, давай я оплачу и пойдем.

Кеша (капризно): Нет, ты правду скажи. Мне идет?

Мартин (сверкнув красными глазами): Да, милый, тебе очень идет. Ну вот просто сразу хочется... В общем, Дэна вспоминаю.

Кеша: Тогда я тебе еще кое-то покажу.

Задергивает занавеску. Там слышится шорох. Кеша появляется в стрингах «слоник». Мартин содрогается. Кеша в восторге от произведенного эффекта. Принимает позу Аполлона Бельведерского.

Кеша: А так?

Мартин (по внутренней связи): Значит так, паразит, сорвешь Корделии мероприятие, будешь в этом бутике манекеном работать. «Слоников» рекламировать. Усек? (Вслух) Ах, ты мой медвежонок, я готов прямо сейчас исполнить твое самое заветное желание.

Кеша (закусывая губу а ля Анастейша Стил): Это какое?

Мартин: Это когда очень медленно и по очереди. (Обращается к продавцу) У вас семейники есть?

Продавец (ошарашенно): Что?

Мартин: Семейники. Желательно в цветочек.

Продавец: Вам какие? Из хлопка, из шерсти, из крамарского шелка, из центаврианского батиста, из новобобруйской фланели...

Кеша (из кабинки): Нет!

Мартин (не обращая внимания на вопли): Из новобобруйской фланели в обезьянах и попугайчиках.

Кеша: Я уже выбрал! Выбрал!

Десять секунд спустя появляется уже одетый с охапкой выбранного белья. Сваливает на руки продавцу.

Кеша: Вот, мы это берем.

Продавец упаковывает все выбранное в пакеты с фирменным логотипом. Кеша, крайне довольный собой, подхватывает пакеты и выскакивает из бутика. Мартин расплачивается и направляется к выходу. Продавец пожирает его вожделеющим взглядом.

Кеша: Ну что? Домой?

Мартин: Теперь мне кое-что купим.

Кеша: Тебе? Фартучек в клеточку? А что, есть такие... пикантные.

Сцена четвертая

Мартин направляется к хозяйственному магазину. Кеша семенит следом. К Мартину подходит продавец-консультант.

Продавец: Я могу вам помочь?

Мартин: Да, мне нужен скотч.

Продавец: А вам какой? Строительный, упаковочный, учебный, декоративный, прозрачный, широкоформатный, узкий?

Кеша хихикает.

Мартин (оглядев Кешу): Пожалуй, упаковочный. И желательно розового цвета.

Продавец: Какого? Розового?

Мартин: Принесите тех цветов, которые у вас есть. Примерять будем.

Продавец возвращается с образцами упаковочного скотча множества цветовых вариаций: от идеально-прозрачного до угольно-черного. Раскладывает перед Мартином. Мартин выбирает один рулон черно-желтой расцветки.

Мартин (подтягивая Кешу за шиворот): Посмотри, милый, тебе нравится? Такой тонкий, эластичный. И липкий. Очень липкий. Попробуем?

Кеша обиженно сопит. Мартин выбирает другой рулон. Ярко-синий.

Мартин: А вот этот, я думаю, будет хорошо сочетаться с твоим «слоником». Ой, смотри, какая прелесть. (Выуживает рулончик полупрозрачного скотча с серебристыми вкраплениями) Это, вероятно, декоративный. Из него же дополнительные стропы к твоим джокам приделать можно! Что, не нравится? Хорошо, давай посмотрим другие. Вот образчик настоящего минимализма. Прозрачный. Ничего лишнего.

Продавец (изумленно наблюдающий за происходящим): Есть декоративный со стразами.

Мартин: Да что ж вы молчали! Несите немедленно.

Продавец возвращается с клейкой лентой, украшенной звездочками, горошинами, сердечками,  мелкими зверушками и цветочками.

Мартин: Милый, ты погляди, какое разнообразие! Иди скорей посмотри. Выбирай, я готов исполнить любое твое желание.

Кеша еще усерднее сопит и выпячивает губу.

Кеша (хмуро): Я и отсюда вижу.

Мартин: Что? Нет? Совсем нет?

Кеша отрицательно трясет головой.

Мартин: А ради меня? Разве ты не хочешь сделать мне приятное? Ну ладно, я сам выберу.

Вынимает из груды рулон широкого упаковочного скотча. Отматывает кусок и пробует на прочность. Кусок, разумеется, отрывается, но Мартин остается доволен.

Мартин: Вот этот и возьмем. Простенько и со вкусом.

Расплачивается за скотч и подталкивает Кешу к выходу.

Мартин: Может нам еще крепежные стяжки прихватить? Ты же любишь, когда жестко.

Кеша (вылетая из магазина): Сам дурак!

Сцена пятая

Квартира Корделии.

Корделия открывает дверь. В одной руке — рабочий планшет, в другой — ребенок. Второй двойняшка отдан на попечение кота. Кот только мученически водит глазами. Щенок, опираясь передними лапами о манежик, сочувственно наблюдает.

Корделия: Чего так долго?

Мартин: «Слоника» выбирали.

Шлепком загоняет Кешу в квартиру.

Корделия: Какого «слоника»?

Мартин: А он сейчас покажет. Ты готов, милый?

Насупленный Кеша молчит.

Корделия: Ой, а что это с ним?

Мартин: Ничего. Просто мы в хозяйственный зашли. Скотч упаковочный купили. Вещь в воспитательном процессе необходимая.  Вот он в предвкушении и помалкивает.

Корделия: А как же туса? Он что же, весь вечер молчать будет?

Мартин: А для тусы я ему речевые блоки телохранителя инсталлирую. Принудительно.

Планета Новая Москва. Квартира Корделии Трастамара. Вечер.

Мартин сидит за компьютерным терминалом, извлекая одно вирт-окно за другим. У Мартина на коленях сидит одна из двойняшек, девочка, развлекаясь тем, что ловит растопыренными пальчиками раскрывающиеся окна. Второй двойняшка сидит на руках у Корделии. Корделия, взъерошенная, потрепанная, но в вечернем платье, босиком, нервно ходит по комнате за спиной Мартина.

Корделия (нетерпеливо): Ну что там?

Мартин (хмуро): Шестнадцать миллионов семьсот тридцать пять тысяч просмотров. И это за два часа.

Корделия издает стон и начинает ходить быстрее, нервно встряхивая обалдевшего двойняшку. Двойняшка пребывает в процессе разрешения дилеммы — орать или впасть в спасительный анабиоз.

Корделия: Шестнадцать миллионов за два часа. А что будет завтра?

Мартин (делая вид, что занят подсчетами): Сто тысяч зрителей по одному рублю... Сто тысяч зрителей по одному рублю... Это будет... Сумасшедшие деньги!

Корделия: Опять допрыжковое телевидение смотрел?

Мартин (виновато): Порылся в архиве. (Уже бодро) Вероятность всегалактического охвата 95%.

Корделия подбегает к запертой двери ванной. Поворачивается спиной и колотит в дверь голой пяткой.

Корделия: А ну, выходи! Выходи, тебе говорят!

В ванной что-то льется, грохочет. Слышится жалобный вой.

Корделия: Выходи, дронофил! Бэтмен озабоченный. Выходи. Воду закрой!

Кеша (глухо и жалобно): Не могу... Кран сорвало.

Корделия снова колотит пяткой.

Кеша (плаксиво): Замок...

Корделия: Чего «замок»?

Кеша: Защелкнулся...

Корделия: Он для того и придуман, чтобы защелкиваться. Открывай!

Кеша: Не могу!

Появляется Мартин с девочкой на руках. Отдает ребенка Корделии. Девочка перебирается на руки к матери с видом зрителя, занимающего место в первом ряду. Мартин оглядывает дверь в ванную. Производит какие-то вычисления. Переходит в боевой режим и одним точно рассчитанным ударом вышибает створку. Дверь проваливается внутрь. Мартин невозмутимо забирает у Корделии обоих детей. Из-под рухнувшей двери раздается жалобный писк.

Корделия: Мартин, соседи!

Мартин: Наши соседи на подобные мелочи не реагируют.

Корделия (тревожно прислушиваясь к возне под дверью и писку): Ты ему там ничего не отбил?

Мартин: Не отбил. У Irien'ов мышцы и кости особой прочности. Секс-индустрия — это вам не с плазмометом по полям бегать. Там выносливость требуется.

Раздается звонок в дверь.

Корделия: Ну вот, а ты говорил, что не реагируют.

Мартин: Это не соседи.

Корделия: А кто? Паломница говорящий вибратор поглядеть?

Мартин: Она.

Корделия подходит к двери. Смотрит на монитор. Издает еще более душераздирающий стон.

Корделия: Ты смотри, кто к нам вернулся! Маму из дурдома выпустили. И как вовремя. Аккурат к скандалу.

Мартин: Не выпустили, а впустили.

Корделия: А, ну да. По сравнению с нашим семейством любое отделение для буйных — храм отдохновения.

Дверь открывается. Влетает посвежевшая, помолодевшая Катрин в широкополой шляпе и развевающемся платье.

Катрин: А вот и я, детки.

Корделия (мрачно): Видим.

Катрин: А где мои сладкие? Где мои пупсики? Идите к бабушке, мои плаксики!

Корделия морщится. Катрин видит обоих детей на руках Мартина и, распахнув объятия, с радостным курлыканьем кидается к ним. Ошеломленные двойняшки испуганно прижимаются к Мартину. Мартин, набычившись, предупредительно сверкнув красными глазами, пятится. В этот момент Катрин замечает выломанную дверь и шевелящееся под ней нечто. Доносящиеся из-под двери звуки наводят Катрин на определенные мысли. Она притормаживает и заглядывает под обрушившуюся створку.

Катрин: Что это? Кто? Ах! Кеша? Кешенька!!

Пытается стащить с Кеши дверь. Дверь тяжелая, и у нее плохо получается. Мартин, двойняшки, Корделия, кот и щенок внимательно наблюдают за происходящим. Катрин теряет свою широкополую шляпу. Выбившись из сил, обращает возмущенный взор на невозмутимо присутствующую семейку.

Катрин (в негодовании): Что вы сотворили с ребенком, изверги?

Корделия: Дверь уронили.

Катрин: На ребенка! Дверь! (Склоняется к поскуливающему Кеше) Кешенька, детка, сейчас... сейчас...

Корделия (Мартину): Слышал? Детка!  А ты — трахокомбайн, трахокомбайн!

Мартин: Я еще добавлял «трахокомбайн с вертикальным взлетом».

Корделия: Ага, барражирующий фаллоимитатор.

Катрин (в отчаянии пытаясь сдвинуть дверь): Да помогите же!

Корделия (Мартину):  Поможешь?

Мартин со вздохом отдает детей Корделии. Те безропотно перебираются с одного зрительского места на другое. Мартин не торопясь подходит к месту им же сотворенного вандализма. Несколько секунд наблюдает за пыхтящей Катрин.

Мартин (по внутренней связи): Ты дурака-то выключай.

Кеша (по внутренней связи): Гад, ты мне все рабочие органы отбил.

Мартин (по внутренней связи): Неправда. Я в голову метил. А голова в их число не входит.

Кеша издает жалобный вой и сам выбирается из-под двери. Одет он в странное бесформенное одеяние в блестках. Под глазом — огромный синяк. Катрин, заметив синяк, издает крик раненой эдемской зайчихи.

Катрин: Покалечили! Кешеньку моего покалечили. Оставила на вас, извергов, ребенка, а вы что с ним сделали?!

Кеша, для усиления произведенного эффекта, начинает громко всхлипывать. Катрин убегает на кухню и возвращается с упаковкой замороженных пельменей.

Корделия (с некоторым удивлением): Пельмени? Откуда?

Мартин: Так заказал. Аптечку пополнить. Вероятность нецелевого использования вышеназванного продукта составляет 93%.

Корделия: А почему нецелевого? Сначала полечится, потом сожрет.

Кеша (по внутренней связи): А сварить?

Мартин (по внутренней связи): Тебе и так сойдет.

Катрин: Вот, Кешенька, приложи. Приложи скорей! Ну что вы стоите? Врача, скорую вызывайте! Ему плохо. Плохо! Он умирает!

Кеша старательно закатывает глаза. Катрин носится вокруг него бешеной мухой. Неожиданно ее внимание привлекает странное одеяние «страдальца».

Катрин: А это что? Что это такое, я вас спрашиваю? Вы во что его обрядили?

Корделия: А ты у него спроси! Спроси, спроси, и он тебе расскажет, что в изначальном варианте это был смокинг. А потом — смокинг превращается, превращается смокинг...

Катрин (недоверчиво): Смокинг?

Пытается мысленно соотнести услышанное с увиденным.

Корделия: Да, да, это был смокинг. В котором этот шестиконечный серафим выглядел вполне пристойно.

Кеша (из-под пачки пельменей): О, как я выглядел... как я выглядел... Я был ослепителен, неотразим.

Корделия: Вот и оставался бы... неотразимым, а не мутировал бы в это... членистоногое.

Катрин: Да что случилось?

Корделия: Вечеринка. С раздеванием и превращением. Мама, я же просила тебя вернуться на день раньше. Просила?

Катрин (неуверенно): Ну просила.

Корделия: А ты что ответила?

Катрин: Что у меня душ Шарко. Бонус. И пропустить его я никак не могла. Это уникальная лечебная процедура. Оказывает воздействие на периферическую нервную систему. Прочищает, так сказать, каналы. Улучшает кровообращение.

Корделия: Ага, и ударная доза галоперидола. Тоже бонус. Отлично действует.

Катрин: Нет, галоперидол мне еще не назначали. Думаешь, надо?

Корделия возводит глаза к потолку.

Корделия: Мама, из-за твоего душа Шарко мне пришлось идти на сходняк к вице-губернатору вот с этим! (Указывает на Кешу) Повторяю еще раз — вот с этим! На светский раут. Ты понимаешь, что это значит?

Катрин: Нет!

Корделия: Про вице-губернатора понимаешь?

Катрин: Да.

Корделия: А про хай сосаити?

Катрин: Да.

Корделия: Вот вице-губернатор, а вот хай сосаити. И я прихожу туда... с этим. Понимаешь?

Катрин: Нет.

Корделия хватается за голову.

Корделия: Мне детей не с кем было оставить! Либо я иду с Мартином, а детей оставляю вот с этим... насекомым, либо я иду с насекомым и оставляю детей с Мартином. Мне пришлось выбирать. Либо дети, либо позор.

Мартин: Скорее вселенский хайп.

Корделия: И я, как мать... выбрала позор.

Кеша (из-под пачки пельменей): Ну почему позор? Весело же было... Всем понравилось.

Корделия: О да! Выложили на всех видеохостингах! Мартин, сколько уже просмотров?

Мартин: Двадцать пять... миллионов.

Корделия: Хайп еще не вселенский, но уже всегалактический.

Катрин (нетерпеливо): Да в чем ты Кешеньку обвиняешь?

Корделия: В срыве переговоров! Он мне сделку сорвал. Я зачем туда пошла? Развлекаться, что ли? Да на кой мне их развлечения? Я туда пошла с нужными людьми встретиться, в неформальной, так сказать, обстановке. Поговорить, обсудить, прикинуть. Перетереть. Бизнес кое-какой замутить. В начале всё было строго по протоколу. Я — в вечернем платье, этот... в смокинге. Тихий, вежливый, улыбается. Глазками стреляет. На него тоже... постреливают.

Кеша (мечтательно): Да, я был звездой.

Корделия: Ага, звездой! Не звездой, а кое-чем другим.

Кеша: Другим я не могу быть чисто анатомически.

Корделия замахивается. Кеша прячется за пельмени и Катрин.

Корделия: Так вот, прибыли, чинно ходим по залу, раскланиваемся. Любезности светские раздаем. Все честь по чести. Я уж думаю — пронесет. Вот сейчас быстро переговорю, и — домой. Оставляю это... существо, ещё во вменяемом состоянии, у фуршетного стола, даю ценные указания больше трех тарелок не сжирать, и отправляюсь в кабинет с хозяином дома и еще группой товарищей. И ничего как бы не предвещало. Публика вся солидная, важная, пребывающая в осознании собственной значимости. К авантюрам, так сказать, не склонная. Сидим, значит, мы в кабинете, пьем Каберне Совиньон 2134 года, беседуем, только-только от намеков и недомолвок перешли к делу, как вдруг из парадной залы шум, и странный такой... Будто бы хором завывают... (Неожиданно спохватывается) Мартин, ты бы унес детей в соседнюю комнату. Рановато им еще...

Мартин: Наши дети, как и наши соседи, на подобные мелочи не реагируют.

Корделия: Ну, пусть привыкают. На чем я остановилась? Ах да, шум. И голоса все женские. Мы сначала внимания не обратили. Подумали, мало ли что. Сплетню какую обсуждают, или обновку от кутюр. Сошлись в дружном осуждении. У них это бывает. Но чем дальше, чем громче. Слышатся крики, визги. Затем грохот посуды. Тут уже мы выскакиваем. И что же мы видим... Что я вижу!

Катрин: Что?

Корделия: Фуршетный стол превращен в подиум. Подиум ярко освещен. Вокруг вся эта солидная светская тусовка приплясывает и подпрыгивает от нездорового возбуждения.

Кеша: Чего это нездорового? Очень даже здорового. Натурального.

Корделия: А на подиуме... мотылек!

Катрин (хватаясь за сердце): Кто?

Корделия: Мотылек! Огромный. Крылья раскинул. Вот эти. (Указывает на Кешино одеяние). Гардины с окон содрал. С блестками. Раскидывает свои крылья и... начинает мотылять.

Кеша: Неправда. Я был в джокстропах.

Корделия: Тебе это не помешало! И вот вся эта толпа визжит, тянет руки, лезет на стол...

Кеша: Они мне еще свои кредитки в джокстропы пихали.

Катрин: Чего пихали?

Корделия: Кредитные карты. Вот, полюбуйся.

Подбегает к своей сумочке и достает оттуда пачку кредиток. Швыряет их на пол.

Мартин: Ах, вот зачем он меня в магазин таскал. Заранее готовился.

Корделия: И что мне теперь с ними делать? Звонить всем по очереди и спрашивать: извините, это не вы вчера моему Irien'у в трусы кредитку пихали? Или объявление дать: кто забыл кредитку в трусах у «мотылька», прошу забрать?

Кеша (размазывая слезы): Я же не виноват, что им понравилось. Я же как лучше хотел, веселее... Они такие скучные были, печальные. Дай, думаю, привнесу в мероприятие креатива.

Корделия: Да я тебе за такой креатив...

Кеша снова прячется за пельменями.

Мартин (замогильным голосом): Тридцать два миллиона.

Корделия: Я подбегаю к импровизированному подиуму и пытаюсь этого мотылька оттуда согнать. К сожалению, не было под рукой мухобойки. Не тут-то было. На меня кидается толпа всех этих скучающих баб, которые двадцать лет замужем за одним и тем же мужиком. А мужик этот думает исключительно о налогах. Вот что они сделали с моим платьем!

Демонстрирует оторванный рукав. Кеша хихикает.

Кеша: А у меня гардина есть.

Корделия: Ты куда смокинг дел?

Кеша: Не помню. Помню, что снял. А вот где... с кем...

Мартин: Он его в толпу бросил. Когда в мотылька мутировал. Порываю, говорит, оковы старого мира и метаморфизирую в бабочку. А смокинг разобрали на сувениры.

Катрин: Эти нимфоманки на него покушались. На моего Кешеньку, на этого чистого, невинного мальчика! А ты его не защитила!  Ты оставила его на растерзание этим... этим самкам.

С благородным негодованием взирает на Корделию. Кеша от переизбытка чувств и жалости к себе всхлипывает. Катрин движением фокусника извлекает из запасников чупа-чупс и вручает «страдальцу».

Корделия: И это еще не все. Он не только... мотылял. Он еще и пел! Вернее, не пел. Он... это... рэп читал.

Катрин: Что?!

Корделия: А что слышала! Этот многовекторный у нас еще и рэпер.

Катрин: Это как?

Кеша (забывая про пельмени и чупа-чупс): Я покажу. Это мой первый опыт, но если гениален, то гениален во всем.

Начинает отбивать ритм. Неволько к этому ритму присоединяются все остальные.

Кеша:

Я был такой сладкий в витрине горящей,

Глаза как помадки у девы смотрящей.

Вот тают от страсти, стекая слезою!

Йоу, молодуха, пойду я с тобою.

Предмет я роскошный гламурного толка,

Тебе я послушен, вся в стразах красотка.

Жене олигарха я куплен в подарок!

Натерпишься страха от здешних товарок...

Мартин (неожиданно):

Кто скажет, что быть совершенством престижно?

Поплакать навзрыд тому будет нелишне.

Роскошное тело, с машиной стыковка -

В науке назрела умов рокировка.

Корделия (тоже неожиданно): Похоже, это заразно.

А вот и она, в просторечии стерва,

Таблоидов алчных дежурная жертва.

Стирают, полощут, к костям подбираясь,

На зуб и наощупь в привате копаясь.

Так, всё! Хватит, хватит. А то сейчас мама присоединится.

Катрин: А чего мама? Мама тоже может!

Для истинной леди нет возраста вовсе...

Корделия: Молчать!

Раздается звонок видеофона. Корделия с опаской разглядывает высветившееся имя на дисплее.

Корделия: Ну вот, начинается.

Принимает звонок. Включает громкую связь.

Задыхающийся женский голос: О да... да... Еще, еще... Где ты, мотылек? Лети ко мне, мотылек...

Корделия прерывает звонок. Но через минуту видеофон звонит вновь.

Другой задыхающийся голос: Как он танцевал... Как он двигался... О, эти бедра... о, этот...

Корделия нажимает отбой. Следующий звонок.

Третий задыхающийся голос: Самба белого мотылька у открытого огонька...

Корделия отключает видеофон.

Корделия: Номер придется менять. Вот что, мотылек. А не полететь ли тебе с гастролями на Кассандру?

Кеша (прерывая свое тесное общение с чупа-чупсом): Куда?

Корделия: На Кассандру.

Кеша (с подозрением): Это еще зачем? На опыты?

Корделия: В качестве специалиста. Ты там и споешь, и спляшешь. И предназначение свое исполнишь.

Катрин: Ты его в ссылку? К этим солдафонам?

Кеша: К этим неизлечимым девственникам!

Корделия: Мама, его спасать надо, понимаешь? Спасать! А по-другому как? Никак. Даже если номер сменю. Он же у нас теперь знаменитость. Вот уже весь инфранет «Кешин рэп» репостит.

Катрин (печально): Понимаю. Но он же там зачахнет. Там же эти... как их.. железяки... вот такие, как он (указывает на Мартина).

Корделия: Не зачахнет. Его там по прямому назначению будут использовать. Мотылек, ты же жаждешь самореализации?

Кеша (с подозрением): Это какой?

Корделия: А той самой. Им там как раз специалист требуется.

Кеша: А что делать?

Корделия:  Как что? Мотылять!

Сцена первая

Планета Новая Москва. Филиал ОЗК. Психоневрологическое отделение.

В коридоре сидит Катрин. Нервно теребит крошечную сумочку. Неотрывно смотрит на дверь, над которой мигает надпись «Кибероперационная». Временами Катрин вскакивает и совершает зигзагообразные перемещения.

Наконец дверь открывается, и появляется Збышек. Катрин бросается к нему.

Катрин: Доктор, ну как он?

Збышек (голосом утомленного бога): Жить будет.

Катрин: О, доктор...

Збышек: Правда...

Катрин: Что? Что? Не щадите меня.

Збышек: Есть один нюанс.

Катрин: Что с ним, доктор?

Збышек (смущенно покашливая): Он, видите ли, кое-что потерял. Кое-что... важное.

Катрин: Я так и знала! Этот мужлан, это чудовище покалечил моего мальчика! Если бы вы только видели, доктор, если бы вы только могли себе это представить, как он выскочил с этой своей рогаткой! Скажите, доктор, а это можно пришить?

Збышек (еще более смущенный): Нет, это пришить нельзя.

Катрин: А как-нибудь заменить?

Збышек: Понимаете, заменить, в принципе, можно. Есть такие программы.

Катрин: Я согласна, доктор. Я на все согласна. Замените, пришейте, имплантируйте. Только верните мне моего мальчика.

Збышек: В этом-то как раз и проблема.

Катрин: В чем?

Збышек: В возвращении... вашего... мальчика. Мы его как бы вернем, но в свете, так сказать, утраченного это будет не совсем... мальчик... ваш. Дело в том, что он потерял...

Катрин: Ах, это совершенно не важно. Не имеет значения, что он там потерял. Главное, чтобы он был... чтобы я могла его лелеять, заботиться, утешать!

В глазах Катрин блестят строго дозированные слезы.

Збышек (с облегчением): Ну если так, тогда конечно. Сейчас его приведут.

Катрин (слегка выведенная из роли страдалицы): Как, разве ему не нужен постельный режим?

Збышек: Нет. Физически он в полном порядке. Несколько ушибов и царапин. Система регенерации до вечера справится.

Катрин: Но вы же сказали...

В это время появляется Мэй Ким. Она ведет за руку Кешу. Кеша в больничной пижаме. На лице выражение безмятежного радостного младенчества. Катрин бросается к нему с нежным курлыканием. Мэй Ким неожиданно встает у нее на пути.

Мэй Ким: Я обязана вас предупредить.

Катрин (недоумевающе): О чем? Давайте я все подпишу, и мы поедем домой. Кеша! Кешенька!

Но Кеша неожиданно прячется за Мэй Ким и осторожно выглядывает.

Катрин: Кешенька, это же я!

Збышек: Я уже минут пятнадцать пытаюсь вам объяснить. Дело в том, что ваш киборг кое-что потерял. При падении.

Кеша (из-за плеча Мэй Ким): А это кто?

Катрин застывает, будто пораженная молнией.

Катрин (в отчаянии): Кешенька... Как кто? Это же я. Ты что же, меня... не узнаешь?

Мэй Ким (со вздохом): Не узнает. И нас не узнает.

Катрин: Так он... так он потерял...

Збышек: ...память.

Катрин заламывает руки под разными углами и симметрично заломам закатывает глаза. Затем пытается упасть в обморок и очень удачно оседает на стул. Збышек суетливо пытается ей помочь. Мэй Ким проявляет чудеса выдержки. Кеша хлопает ресницами. Збышек приносит Катрин воды. Катрин издает мелодичный стон. Аристократично отогнув мизинчик, принимает из рук Збышека стакан и деликатно пьет. Из крошечной сумочки извлекает кружевной платочек.

Катрин: И он что же, забыл мое имя?

Мэй Ким: Похоже на то. Мы и сами не понимаем, как это возможно.

Збышек (торопливо): Да, да, не понимаем. Нет никаких видимых повреждений. И вся... эта его библиотека... эротическая (краснеет) на месте. Я себе даже кое-что скачал.

Мэй Ким исподтишка показывает Збышеку кулак.

Збышек: Исключительно в научных целях.

Мэй Ким: Мы сделали все, что смогли. Даже систему заново переустановили.

Катрин (всхлипывая): Он... он... больше не Кеша?

Мэй Ким: Так в том-то и загадка. Личность полностью сохранилась!

Збышек: А память нет.

Катрин (простирая руки): Но что-то же он помнит?

Збышек и Мэй Ким: Помнит. Мотылек!

Сцена вторая

Квартира Корделии Трастамара. Катрин ведет за руку Кешу. Кеша все в той же пижаме.

Катрин (нежно): Вот, Кешенька, тут мы и живем. Это наш дом.

Кеша (с тем же младенческим интересом): Правда?

Катрин: Правда. Неужели не помнишь?

Кеша (опуская глазки): Не помню. Совсем.

Катрин: А вот это?

Движением фокусника извлекает чупа-чупс.

Кеша: Ой, а что это?

Катрин: Конфетка. Вот так разворачиваешь и...

Кеша выхватывает чупа-чупс и засовывает его в рот. Катрин с умилением за ним наблюдает.

Катрин: Ну вот, чупа-чупс вспомнил. А еще что-нибудь?

Кеша: А фот фа фефенька в фольнице фаварила, фто есть факой... есть факой фофодивник.

Катрин (радостно): Холодильник!

Кеша (еще радостней): Фофодивник! Фофодивник фето фольсой яфсик и ф нем ефа.

Катрин: Ну конечно! Идем покажу.

Ведет Кешу за руку на кухню. Подводит к огромному двухдверному холодильнику. На дверце завораживающе мерцает дисплей со списком наличествующих продуктов.

Кеша (зачарованно изучая серебристого идола): А фак фон фафотает?

Катрин: Очень просто, Кешенька. Вот так открываешь (открывает дверцу) и берешь все что хочешь.

Перед Кешей распахивается пещера Али-бабы, набитая несметными сокровищами. Кеша издает тихий стон.

Катрин: Что, Кешенька?

Кеша: Фе фомню...

И тянет руки к содержимому холодильника.

Кеша: Фофето? Фо факое?

Катрин: Это тортик. Запоминай. Съешь кусочек. Доктор сказал, что ты все вспомнишь, если окажешься в знакомой обстановке.

Усаживает Кешу за стол и ставит перед ним тарелку с увесистым куском торта. Вручает ложку.

Кеша (принюхиваясь): Фофтик.

Догрызает чупа-чупс и принимается за торт.

Катрин: Вспомнил?

Кеша (блаженно): Вспомнил. Тортик.

Катрин (почти счастливая): А вот это колбаска.

Извлекает колбасную нарезку.

Кеша (послушно): Колбаска. Я помню!

Катрин: Конечно помнишь. Ты же у меня такой умненький-разумненький.

Кеша: А мы тут одни живем?

Катрин (слегка смущенно):Не совсем. Есть кое-кто. Дочка моя, Корделия. Но ты не беспокойся, Кешенька. Она тебя очень любит.

Кеша: Правда?

Катрин (очень убедительно): Правда, правда. «Мама, сказала, купи все, что Кешенька любит». Вот прямо так и сказала. Потому что Кешенька самый лучший.

Кеша (слегка недоверчиво): Да? (Смотрит на холодильник) Это все для меня?

Катрин (еще более смущенно): Ну... видишь ли, тут еще кое-кто есть.

Кеша: А кто?

Катрин: Есть тут один, бандит красноглазый. Мартином зовут.

Кеша: Мартин? (Со вздохом) Не помню.

Катрин: И не надо. Лучше посмотри, какие у нас тут вкусняшки!

Сцена третья

Корделия, Мартин и дети возвращаются с прогулки. Мартин с детьми отправляется в детскую. Корделия входит на кухню и застает благостную картину: Кеша, вооруженный двумя ложками, в окружении вкусняшек. Катрин порхает вокруг.

Корделия: Ух ты, забрала уже из починки нашего летающего эксгибициониста?

Катрин (возмущенно): Это ты, между прочим, во всем виновата!

Корделия: Я? А я тут при чем? Я его на дрон не сажала.

Катрин: Да, не сажала. А кто сказал, что еда в холодильнике не самопроизвольно зарождается, а?

Корделия: А что такого? Правду же сказала. Еду надо заказывать и даже, о ужас, иногда за нее платить.

Катрин: Ты ребенка куском хлеба попрекнула!

Корделия: Не попрекнула, а намекнула. Намекнула, что ребеночку шестиконечному неплохо было бы и совесть иметь. Даже если операция анатомически невозможна. За отсутствием совести.

Катрин: А потом ты его послала!

Корделия: Да, на жизнь зарабатывать. Чтобы вопрос: «А где я харчеваться буду?» отпал сам собой.

Катрин: Вот он и пошел.

Корделия: Я бы сказала, полетел. Конвертировал природные наклонности в бизнес.

Катрин: А что ему еще оставалось делать?

Корделия: Правильно, он же больше ничего не умеет. Только жрать и... эксгибиционировать.

Катрин: У тебя нет сердца!

Корделия: У меня есть счет в банке. Этого достаточно. (Приближается к Кеше). Ну, как полет? Хорошо подронил, мотылек?

Кеша (хлопая ресницами): Какой полет?

Корделия: Вот сейчас не поняла. Я спрашиваю, как полет?

Кеша: Не помню.

Корделия: Вот сейчас точно не поняла.

Катрин (всхлипывая): Горе у нас.

Корделия: Какое горе?

Катрин: Кешенька ничего не помнит.

Корделия: Как это не помнит? А логи?

Катрин: Доктор сказал, что нету. Только библиотека осталась.

Корделия: «Камасутра» в смысле?

Катрин: Да.

Корделия: Ой, так ты у нас теперь абырвалг! Не в косвенном, а в прямом значении этого слова. А «Книжный клуб» помнишь?

Кеша: Не помню.

Корделия: Шоаррский городовой! Как такое возможно? А Збышек что говорит?

Катрин (снова всхлипывая): Збышек говорит, что его надо поместить в знакомую обстановку, и тогда он все вспомнит.

Корделия: Предлагаешь организовать «Книжный клуб»?

Катрин: Корди!

Корделия: Не зови меня Корди! А то организую. (Приглядывается к Кеше). Помнишь меня?

Кеша (отложив ложки и потупив глазки): Нет. А вы кто?

Корделия: О, я страшный человек, кровавый диктатор, тиран и поработитель. Безжалостный эксплуататор бедных, маленьких Irien'ов. И вообще, у нас тут матриархат. Самой радикальной формы.

Кеша (втягивая голову в плечи): Ой!

Катрин: Корди, прекрати пугать ребенка!

Корделия: Чего это я пугаю? Я возвращаю его в знакомую обстановку. Ты же сама сказала. Вернуть в знакомую обстановку. Если не сработает, сдадим его в ОЗК. На опыты. Слушай, а давай перепрошьем его на Mary. Больше пользы будет. Как Irien он все равно не функционален.

Катрин (испуганно): Как это не функционален? Доктор сказал, что базовые настройки и оборудование на месте.

Корделия: То есть летать сможет. Но как любить... забыл.

Катрин: Корделия, прекрати немедленно! Его лечить надо.

Корделия (оглядывая расставленные вкусняшки): Да я смотрю, ты уже приступила. Терапия в самом разгаре.

Катрин: Должна же я его как-то утешить. Поддержать. А вот в тебе ни сочувствия, ни милосердия.

Появляется Мартин. Один двойняшка у него на загривке, второй — на руках.

Корделия (Мартину): Слышал? У нас тут полный абырвалг.

Мартин: Слышал. (Кеше по внутренней связи) Кончай придуриваться.

В ответ — тишина.

Мартин (уже вслух): Кончай придуриваться, говорю.

Приходит стандартный пакет данных. Мартин изучает его на внутреннем экране. Корделия и Катрин ждут приговора. Кеша берется за вкусняшки.

Мартин (после изучения): Ну, то, что он Irien, он помнит.

Корделия: Уже хорошо. То есть на своей принадлежности к типу членистоногих и отряду чешуекрылых он не настаивает?

Мартин: Нет. Базовые директивы на месте. И 345 сценариев.

Корделия: И библиотека.

Мартин: И библиотека.

Катрин: Это душа его страждет! Душа.

Корделия и Мартин переглядываются. Двойняшки, довольные, что их допустили к участию в очередном представлении, улыбаются во все четыре на двоих молочных зуба.

Корделия: Что делать будем?

Мартин: Чинить.

Корделия: А ты знаешь, как?

Мартин: А то.

Корделия: А может, не надо? Не надо его чинить?

Катрин: Как это не надо?

Корделия: А вот так. Он же к заводским настройкам откатился. «Книжный клуб» забыл. Статуи в парке. Танцы на столе. Мотылька. Полеты на дроне. Сделаем из него специалиста по смене подгузников. В кубики пусть играет. С детьми. Яблочное пюре делает. Кашу варит. Он же сейчас невинный!

Кеша перестает жевать.

Корделия: Хотя ты, Мартин, конечно, расстроишься.

Мартин: Чего это?

Корделия: А кого на шкаф загонять будешь и кому капельницы с кока-колой ставить?

Кеша, похоже, улавливает знакомые сочетания звуков.

Кеша: Что такое кока-кола?

Корделия: А это то, от чего у тебя когда-нибудь слипнется.

Мартин: Не слипнется. Я проверял. На спор.

Корделия и Катрин: И?

Мартин: Подогнал гравицистерну. И... проспорил. Он ее за час в режиме «Транзит» досуха переработал.

Корделия: Я даже не хочу знать, что ты проиграл. Это когда было?

Мартин (слегка смущенно): Ты была на работе, а леди Катрин на спа-процедурах.

Корделия: А дети?

Мартин: Дети наблюдали.

Катрин: Бедные малютки. Что из них вырастет с таким... воспитателем?

Мартин: Чего это бедные? Все были довольны. Правда?

Смотрит сначала на сидящую на руках девочку, потом пытается увидеть сидящего на загривке мальчика. У обоих двойняшек на лицах выражение заговорщиков.

Катрин, осененная идеей, извлекает бутылку кока-колы и ставит перед Кешей. Кеша хладнокровно ее разглядывает.

Корделия: Слушай, Мартин, а он не притворяется.

Мартин: Я же говорю, чинить надо.

Корделия: А как?

Мартин отдает ей девочку и уходит. Катрин откупоривает бутылку и сует Кеше. Кеша принюхивается. Потом делает осторожный глоток. Морщится и отставляет бутылку. Катрин ахает. Кеша берется за очередное пирожное.

Корделия: Я же говорю, полный абырвалг.

Возвращается Мартин с набором рабочих инструментов. В наборе — дрель со сверлами, пассатижи, отвертки, шило, молоток, россыпь гаечных ключей. Поместив чемоданчик на стол, Мартин не спеша извлекает предметы и раскладывает их в строгом порядке. Кеша

перестает жевать.

Для начала Мартин берется за дрель на ядерном аккумуляторе. Вставляет самое длинное и толстое сверло. Нажимает кнопку, дрель издает пронзительный вой.

Катрин (в ужасе): Корди, останови его!

Корделия: И не подумаю. В кои-то веки мужчина в доме. Полочку прибить, картину повесить.

Мартин откладывает дрель и берется за пассатижи. Их у него несколько штук разной формы и размера. Он их пробует по очереди и раскладывает на столе.

Кеша выглядит чуть встревоженным.

Мартин продолжает инспекцию врачебных принадлежностей. Настает очередь гаечных ключей. Бросив на пациента оценивающий взгляд, выбирает ключ на 40.

Мартин (обращаясь к Корделии): Как думаешь, подойдет?

Корделия тоже с самым задумчивым видом изучает ключ. Пробует его на вес и даже дает подержать девочке. Та с тем же задумчивым видом хватается ручонкой. Мальчик на загривке Мартина требовательно басит. Ему тоже дают подержать ключ. Он замолкает.

Корделия: Маловато будет.

Мартин: Думаешь?

Корделия: Там все запущено. Необходимо более радикальное воздействие.

Кеша выглядит еще более встревоженным.

Мартин откладывает ключ на 40 и берет ключ на 50. Повторяется та же церемония с осмотром и взвешиванием. Даже Катрин пытается принять участие. Кеша становится все тревожней. Он окончательно перестает жевать и отодвигается от стола, готовясь к бегству.

Корделия: Вот этот, пожалуй, подойдет.

Мартин многозначительно поигрывает гаечным ключом.

Катрин: Изверги!

Пытается преградить Мартину путь.

Кеша вскакивает.

Кеша: Уже и пошутить нельзя!

Мартин: Ну ты, может быть, и шутишь. А вот я — нет!

Кеша: А-а-а...

Сцена четвертая

Полчаса спустя. Катрин лежит с влажным полотенцем на голове в комнате Корделии. Корделия сидит рядом с одним двойняшкой на коленях. Второй с упрямым пыхтением пытается влезть туда же и вытеснить первого. Корделия его подтягивает, пытаясь установить мирное сосуществование. Из-за дверей доносятся уже привычные топот, грохот и звон.

Кеша: Это не я! Это Збышек! Я пошутил, сказал, что ничего не помню, а он поверил!

Мартин: Почему сразу не признался?

Кеша: Стыдно было!

Катрин издает жалобный стон. Корделия утешительно похлопывает ее по руке.

Корделия: Вот видишь, мама, ему стыдно...

Планета Новая Москва. Квартира Корделии Трастамара.

Сцена первая

Середина дня. На журнальном столике посреди гостиной филиал ближайшей кондитерской: огромный торт с розочками, пирожное «Картошка», марципан в шоколаде и россыпь чупа-чупсов. Для завершения натюрморта Катрин добавляет двухлитровую флягу с кока-колой. Водрузив сосуд в самую середину композиции, Катрин крадучись убегает.

Из гостевого туалета выползает Кеша в пижаме с попугаями. Мордочка сонная, волосы — торчком. Принюхивается. С закрытыми глазами, на автопилоте, двигается к средоточию углеводного соблазна. Не дойдя до стола полметра, садится в позу лотоса и медитативно покачивается, подобно очарованной факиром кобре. Глаза по-прежнему закрыты. Мордочка уже сонно-блаженная. Покачивается и напевает: "Ом хари чупа-чупс. Ом хари чупа-чупс". Постепенно придвигается к столу все ближе и ближе. Амплитуда раскачивания увеличивается, песнопение убыстряется. Наконец, уже приблизившись к добыче вплотную, открывает глаза и оглядывает открывшуюся ему картину. Складывает пальцы в мудру благодарности и достигает нирваны. Прямо из нирваны вылавливает одну «картошку» и целиком запихивает в рот. Упоенно жует.

В это время Катрин за его спиной на цыпочках перебегает из своей комнаты в ванную. В руках у нее вечернее платье. Волосы в бигудях. Кеша улавливает какое-то движение, но пребывание в нирване не позволяет ему на этом движении сосредоточиться. Он вылавливает вторую «картошку» и запивает ее кока-колой из фляги. Издает блаженное «ах»... Затем, вооружившись заботливо приготовленной ложкой, цепляет с торта кремовую розочку. Некоторую время плотоядно ее разглядывает, затем, зажмурившись, облизывает.

В это время из ванной снова появляется Катрин. Уже без бигуди, в платье, но босая. Крадучись, на цыпочках, перемещается в свою комнату. Кеша прислушивается. Слизывает розочку, примеривается ко второй, но внезапно откладывает ложку и вновь принюхивается. Подобно маньяку-парфюмеру, в симфонии кондитерских запахов различает запах... духов. Выходит из нирваны и позы лотоса. Идет к комнате Катрин.

В это время Катрин пытается разместить на всех своих конечностях максимальное количество колец и браслетов. В дверях возникает Кеша.

Кеша: А куда это мы собираемся?

Пойманная с поличным Катрин испуганно замирает, прижимая к груди свернутые в многопетельный узел бусы.

Катрин (виновато): Кешенька, а я тебе обед приготовила. Тортик, пирожные.

Кеша: А платье и духи к обеду?

Катрин (отводя глаза): Там на кухне еще оладушки и холодец.

Кеша слышит неодолимый гипнотизирующий зов холодильника.

Холодильник: Иди ко мне! Иди ко мне!

Кеша смотрит в сторону кухни, затем на столик с тортом и кока-колой, затем снова в сторону кухни. Протягивает руки и, как сомнамбула, делает несколько шагов, но усилием воли стряхивает наваждение.

Кеша: А бусы и браслеты зачем?

Катрин: Не могу же я пойти на встречу выпускников без украшений.

Понимает, что проговорилась, и ладошкой закрывает себе рот.

Кеша (все еще под впечатлением возникшего на внутреннем экране видения холодца, со слезой жирка и вареным желтком посередине): Действительно, как на встречу выпускников без украшений... (Внезапно окончательно выходит из нирваны) Какой встречи выпускников?

Катрин (смущенно): Да, ерунда, Кешенька... Встреча выпускниц нашей школы для девочек «Snake Nest».* Я же тебе говорила. Сегодня юбилей. Сорок, нет, тридцать, нет, двадцать лет... как я выпустилась.

Кеша: А почему я узнаю об этом последним? Я же на костюм «Мотылька» блестки не пришил.

Катрин: Твой костюм «Мотылька» в стирке. Ты на последней тусе его в помаде испачкал.

Кеша (заметавшись по комнате): Ладно, другой сделаю. (Изучает оконные шторы) Пудрой серебряной посыплю. А под костюм джекстропы. Новые.

Забирается на подоконник, чтобы снять шторы. Катрин вздыхает.

Катрин: Кешенька, не надо новый костюм.

Кеша: А что, прямо в джекстропах идти?

Катрин(вздыхая еще тяжелее): Кешенька, малыш, ты останешься дома.

Кеша падает с подоконника. Вид у него обиженный и несчастный.

Кеша: Как дома? Я? Почему? Я же хорошо себя вел. На дроне не летал, красноглазого не дразнил, памперсы менял. За что?

Катрин, терзаемая муками совести, гладит его по голове.

Катрин: Кешенька, зайка, ты ни в чем не виноват. И памперсы здесь ни при чем.

Кеша (всхлипывая): А что при чем?

Катрин: Кешенька, видишь ли, дело в том...

Кеша (усиливая накал страстей): Дело в том... дело в том, что я... я стал не нужен! Кукла надоела! Я всем надоел! Я так и знал. О эти люди, жестокие, неблагодарные!

Катрин: Нет, Кешенька, все совсем не так. Ты нужен, ты мне очень нужен. Ты моя звездочка, ты мой Зайка-Пое*айка, ты мой дроноукротитель. Но дело в том...

Кеша: В чем?

Катрин: В том, что я иду... я иду с Корделией.

Кеша: А почему с ней?

Катрин: Потому что Корделия Трастамара — это круто! Видишь ли, Кешенька, на этой встрече выпускниц каждая должна что-то предъявить. Ну там мужа — Муфлона Аска, манто из меха шоаррской лисы или ягодицы как у сестер Мардашьян. А у меня ни того, ни другого, ни третьего.

Кеша: А как же я? Я же лучше Муфлона. Я что ли не гожусь для предъявы? Я между прочим особенный, в единственном экземпляре.

Катрин: Конечно, особенный, Кешенька, самый лучший. Но дело в том (Катрин понижает голос), что Irien'ом их не удивишь. Даже разумным. А я хочу... я хочу, чтобы их всех... чтобы их всех... (Катрин подбирает слово, стараясь избежать нецензурных, ибо воспитание не позволяет) перекосило.

Кеша: Чтобы их всех... что?

Катрин (закатывая глаза в сладострастном предвкушении): Перекосило. Вот так...

Артистично изображает, как их всех должно перекосить.

Кеша (робко): А от меня их... не перекосит?

Катрин выходит из образа.

Катрин: Нет, Кешенька, от тебя их не перекосит. От тебя их только замкнет.

Кеша: То есть я... я — замыкалка? Я, единственный в Галактике разумный Irien, замыкалка?

У Кеши дрожат губы, на глаза наворачиваются слезы. Катрин бросается к нему в приступе раскаяния.

Катрин: Кешенька, малыш, а вот смотри, какой чупа-чупсик. (Извлекает огромный чупа-чупс в блестящей обертке из одной только ей известного потайного места). А вот какой сладенький, а вот какой кругленький.

Кеша (мученически заводя глаза): Нет! 

Катрин: Ты только представь, чего мне только стоило уговорить Корделию со мной поехать! Мне пришлось сымитировать три инфаркта, одну кому, четыре приступа пляски святого Витта и...  даже записаться на эвтаназию. Только после этого она согласилась.

Кеша, пострадав некоторое время, всхлипывая, соглашается на чупа-чупс.

Кеша (выпячивая губу): Ну и ладно, ну и идите. Пусть Корделия сама «Мотылька» танцует. Могу ей свой костюм, новый, одолжить. Вот прямо представляю, как она на стол забирается, попадает каблуком в тарелку... Кто у вас там петь сегодня будет?

Катрин:Кшер!

Кеша: Тогда я еще яснее представляю. Лифчик сдергивает и такая... I am walking in Memphis. Тара-рам... I am walking in Memphis.**

Появляется Корделия, тоже в вечернем платье, в манто из геральдийского соболя. Мрачная как фининспектор при получении взятки. Видит Кешу в пижаме с попугаями и с чупа-чупсом.

Корделия: А это что? Пижамная вечеринка?

Кеша (еще выразительнее выпячивая губу): Да, и вас мы не приглашали...

Корделия: Что это с ним?

Катрин: Ну как что... Расстроился.

Гладит Кешу по голове. Кеша, всхлипывая, облизывает чупа-чупс.

Корделия: А что случилось? Кто обидел нашего мотылька?

Кеша тычет в нее чупа-чупсом.

Корделия: Ай, ай, ай, и что же я, окаянная, сделала?

Кеша (с чупа-чупсом во рту, с завыванием): Ту-у-уша!

Корделия: Чего?

Катрин: Кеша расстроился, что я иду с тобой, а не с ним.

Корделия: Так я уступлю. Я уже час сомневаюсь, стоит ли мне идти на это сборище пресмыкающихся. Прививок нет, противоядия нет. У меня, конечно, иммунитет, но я не настолько ядоустойчивая. Мама, может быть, все-таки как-нибудь без меня? Ну что мне там делать? Пластических хирургов оценивать?

Услышав эти слова, Кеша мигом приободрятся. Глаза высыхают, губа закатывается.

Кеша (скандируя): Туса! Туса! Туса!

Катрин (чувствуя, что рыбка срывается с крючка): Корди, ты же мне обещала! Я уже всем объявила, что приду с тобой. И прилетим мы на твоей яхте.

Корделия: Мама, на какой яхте? Туда на аэротакси полчаса лету.

Катрин (тоже обиженно): Значит, не на яхте?

Корделия возводит глаза к потолку.

Корделия (мысленно): Я спокойна, я абсолютно спокойно. Главное, не дать взятку председателю комиссии по эвтаназии.

Кеша(назидательно): Наши люди в булочную на межзвездной яхте не летают!

Корделия: Именно. Вон, бери Кешу, пусть он им покажет пани Монику из кулинарного техникума.

Кеша (воодушевленно): Туса! Туса!

Появляется Мартин. Один двойняшка болтается у него под мышкой, второй сидит на загривке.

Мартин: Готовы? Я уже аэротакси вызвал.

Катрин (тоже всхлипывая): Ну вот, так всегда... ничего для матери... обещала и передумала.

Кеша: Я! Я поеду! 

Мартин смотрит на Корделию с легкой укоризной. Корделия смущается.

Мартин: Ну мы же договорились. Сегодня ты отдыхаешь.

Корделия: Отдыхаю? Где? В серпентарии?

Катрин(оскорбленно): Ну почему в серпентарии? Это мои одноклассницы, милые, любезные дамы.

Корделия: Ага, они меня небольно укусят.

Кеша: А у меня ядоустойчивость на генетическом уровне. Я поеду!

Корделия: Я еще думаю.

Мартин: Я, конечно, не настаиваю, но ты еще за прошлые его тусы штрафы не выплатила. Нарушение общественного порядка в особо крупных размерах. А если он опять дефиле и показ мужского белья устроит? Или того хуже, дефиле без белья?

Кеша: Когда это я без белья дефилировал? Когда такое было?

Мартин: Предлагаешь дождаться, когда будет?

Кеша: А даже если и без белья. Есть, что показать, есть... не то, что у некоторых.

Мартин: Потом опять голофонный номер менять и видеохостинги взламывать. Тебе это надо?

Корделия (со вздохом): Не надо.

Кеша: Это клевета! Жестянка на меня наговаривает. Завидует!

Мартин делает несколько аутотренинговых вдохов.

Мартин (по внутренней связи): У меня на тебя планы.

Кеша от неожиданности подпрыгивает.

Катрин (с тревогой): Кешенька, что с тобой?

Мартин: Прыгучая началась. Приступ. (Корделии) Он с этим приступом и поедет.

Корделия (все еще в сомнениях): Ты, разумеется, прав, но как-то мне все-таки...

Кеша (заметно успокоившись): Вот и правильно. Оставайтесь, я поеду. И даже без белья. Чтобы никого не смущать. И в пижаме. Вот в этой. Тебе как, жестянка, нравится? (Мечтательно) Поем наконец-то. А потом спою. Вот как спою! И меня на все видеохостинги выложат.

Корделия хватается за сердце. Слышится гул подлетающего флайера.

Корделия: Только не это. Мама, ты готова? Полетели.

Катрин (не веря своему счастью): Готова, доченька, готова.

Убегают на террасу, где паркуется вызванный Мартином флайер.

Сцена вторая

Кеша с энтузиазмом машет им вслед, потом поворачивается к Мартину. Мартин тем временем переодевает двойняшек в прогулочные комбинезончики.

Кеша (поигрывая бровями): Ну вот, милый, мы наедине. Ты сказал, что у тебя на меня планы. Какие?

Мартин: У меня собрание общества молодых родителей.

Кеша: Ты же говорил, что его отменили.

Мартин: Это для Корделии отменили.

Кеша делает хитрую рожицу.

Кеша: Наш самый честный что-то скрывает?

Мартин: Еще бы! Там 150 молодых мамочек, а я один.

Кеша (задохнувшись): 150?!

Мартин: Представляешь, что сделает Корделия, если об этом узнает?

Кеша (с тайным злорадством): Представляю! Еще как представляю. А что она сделает?

Мартин: Расстроится. Поэтому прикроешь меня.

Кеша: В смысле прикрою?

Мартин: В том самом смысле и прикроешь. Будем играть в любовь!

Временно поручает двойняшек коту Нагломорду и щенку Хвостогрызу.

Мартин: Ну ты же давно этого хотел.

Пародируя Кешу, тоже кокетливо играет бровями.

Кеша (испуганно): Чего?

Мартин: Ну... этого самого.

Кеша: Да я, в общем, ничего такого не хотел. Я... это... притворялся. Имидж у меня такой.

Мартин: Да ладно тебе. Пупсик, не бойся своих желаний.

Кеша (пытаясь убежать): Ты не в моем вкусе!

Мартин (ловко хватая его за шиворот): Зато ты в моем. Я тут костюмчик тебе прикупил... Особенный.

Кеша: К...к...костюмчик?

Мартин: Перышки, блестки. Все, как ты любишь. Помнишь, как мы с тобой отжигали?

Кеша: Я тогда был в веночке.

Мартин: Нет, веночек тебе не нужен. Я могу его тебе потом принести. Хочешь?

Кеша: Нет, не хочу!

Мартин: Вот и молодец. Пойдем покажу.

Ласково и многообещающе обнимает Кешу за плечи и ведет его к стенному шкафу. Квартет из кота, щенка и двойняшек дружно следует за ними во все шестнадцать конечностей.

Мартин подводит Кешу к шкафу и отодвигает дверцу. Кеша заранее жмурится, затем приоткрывает один глаз. В шкафу располагается одеяние, весьма схожее по форме и расцветке с птицами на его пижаме.

Кеша открывает второй глаз.

Кеша: Что... что это? Ты хочешь, чтобы я это надел?

Мартин: Хочу.

Кеша: А если я откажусь?

Мартин (очень ласково): А я скажу тебе «пожалуйста».

Дотягивается до какой-то металлической безделушки, которую вручили Корделии на одной из бесчисленных презентаций, и небрежно превращает ее в бесформенный ком.

Кеша: Это же попугай!

Мартин: Правильно, он самый. Видишь ли, во время одного из наших собраний мы смотрели мультики допрыжковой эпохи, и я обещал им его показать.

Кеша: Кого?

Мартин: Попугая Кешу. Ну не мотылька же! Детишкам он очень понравился. А я возьми и сболтни, что дома у нас такой любитель поблудить проживает. По имени Кеша. Делать нечего, обещал предъявить. А детей обманывать нельзя.

Кеша разглядывает костюм. Прикидывает так и эдак. Идея начинает ему нравится.

Кеша: Ну, во-первых, не Кеша, а Иннокентий... А во-вторых... Во-вторых я еще не придумал.

Мартин, напевая «Попка — не дурак. Верьте, это так...», закидывает в большую сумку бутылочки с водой, запасные памперсы и обоих двойняшек.

Кеша тем временем переодевается и возникает во всем своем попугайском великолепии, в перьях, с хохолком. Торчащие из сумки двойняшки издают восторженные хлюпы.

Мартин: Ну вот, другое дело! Нашел свой истинный образ. А то мотылек, мотылек... Давай, покажешь им пани Монику из кулинарного техникума.

Кеша: Но учти! Я и там молчать не буду!

Сцена третья

Городской парк. Собрание общества молодых родителей.

Кеша в окружении восхищенных мамочек. За детьми приглядывают хмурые немногочисленные папаши во главе с Мартином.

Кеша (поет): «Родительский дом, начало начал, и в сердце моем надежный причал...»

Восхищенные мамочки: Прелестно! Прелестно!

Наперебой угощают Кешу вкусняшками. Мартин издалека показывает ему большой палец.

Планета Новая Москва. Квартира Корделии Трастамара.

Сцена первая

Катрин в своей комнате разглядывает новый каталог драгоценностей ювелирного дома «Lida Courva». Вожделенно вздыхая, прикладывает к уху изображение скромных сережек с увесистой горсточкой бриллиантов. С таким же вздохом перемещает фокус внимания на следующую страницу, где изображено колье уже с бриллиантовой россыпью. Снова прикладывается к изображению. Подбегает к зеркалу и вдохновенно вертится, будто колье уже на ней.

Осознав всю иллюзорность представшей ей картины, душераздирающе вздыхает и с мазохистским упорством продолжает изучение коллекции. Когда муки вожделения становятся нестерпимыми, извлекает свою банковскую карту и долго изучает в вирт-окне состояние счета, пытаясь силой мысли перевести красные отрицательные значения в положительные зеленые. Когда ментальная операция терпит поражение, оскорбленно смахивает вирт-окно. Долго стоит перед зеркалом, изображая Марию-Антуанетту в момент вынесения приговора.

Внезапно ее осеняет некая мысль. Катрин крадучись перебегает к личному терминалу, откуда-то из недр своего брендового клатча извлекает замурзанную бумажку с некой таинственной цифровой комбинацией. Вызывает на терминале клиентский портал Центрального Галактического банка. Посекундно сверяясь с бумажкой, вводит комбинацию цифр. Портал комбинацию проглатывает и замирает. Катрин нетерпеливо приплясывает. Неожиданно в вирт-окне появляется аватар Корделии. Виртуальная Корделия укоризненно качает головой и грозит пальцем.

Корделия (злорадным механическим голосом): Минус 30% от месячного содержания.

Вирт-окно разлетается разноцветными ошметками. На месте банковского портала появляется  надпись:

Ваш доступ аннулирован.

Катрин издает жалобный всхлип, выключает терминал и возвращается к изучению коллекции. Неожиданно дверь распахивается, и в комнату врывается Кеша. Волосы — дыбом, глаза — торчком. Прокрутив что-то в голове, начинает зигзагобразно двигаться в пространстве. Катрин в изумлении за ним наблюдает, затем улавливает в его перемещениях некоторую закономерность: Кеша определенно что-то ищет.

Катрин: Кешенька, ты что-нибудь потерял?

Кеша (не прекращая метаться): Да, его. Круглый такой, со шлангом.

Катрин (озадаченно): Круглый со шлангом? А что это, Кешенька?

Тоже начинает оглядываться в поисках схожего с фотороботом предмета.

Кеша: Он еще гудит. И сосет. Этот, ну этот... как его... пылесос!

Катрин (обеспокоенно, отбрасывая каталог): Кешенька, ты как себя чувствуешь?

Кеша: Плохо. А что?

Катрин: Ты сейчас вместо «холодильник» сказал «пылесос». Тебе этот железяка ничего не оторвал?

Кеша: Так где пылесос?

Катрин (испуганно): Ой! Ты снова это сказал!

Пытается пощупать Кешин лоб. Кеша уворачивается. Выбегает из комнаты, снова возвращается.

Кеша: Да как он выглядит-то? У него еще длинный такой, длинный и толстый. Расстройство сплошное.

Катрин прибегает к испытанному средству — извлекает огромный чупа-чупс.

Катрин: Кешенька, а вот конфетка! Смотри, какая большая, вкусная. И фантик смотри какой блестящий. М-м-м...

Но Кеша неблагодарно отмахивается, чем повергает Катрин в отчаяние.

Кеша: Не до конфет мне. Пользу надо приносить, пользу. Ощутимую, видимую. Прибраться хочу, чистоту навести. Ребёнки должны жить в чистоте.

Катрин роняет чупа-чупс.

Кеша (негодующе): А вот не надо сорить. Я, можно сказать, тут за чистоту борюсь. На страже стою.

Наконец ему на глаза попадается искомый предмет — круглый робот-пылесос с выдвижным шлангом.

Кеша (торжествующе): А, вот ты где! Иди сюда, жестянка.

Подскакивает к пылесосу и получает электрический разряд. С воплем отлетает и дует на палец.

Кеша: Ах ты, предатель. Своих не узнаешь?

Катрин уже носится вокруг с заживляющим спреем.

Катрин: Кешенька, брось немедленно, брось эту бяку!

Кеша: Я тогда посуду помою.

Бросается на кухню. Сгребает всё подряд со стола и запихивает в посудомойку. Посудомойка  с набитым «ртом» напоминает печку из мультика «Вовка в тридевятом царстве». Кеша с трудом захлопывает дверцу и пытается разобраться в алгоритме запуска.

Кеша: Мы с тобой одной крови! Включайся.

Тычет пальцем в какую-то кнопку.

Посудомойка (злорадным механическим голосом): Пароль.

Кеша: Чё?

Посудомойка (с тем же злорадством): Пароль — это цифробуквенное сочетание из двадцати знаков, предназначенное для идентификации пользователя

Следом появляется Катрин уже с двумя чупа-чупсами.

Кеша оглядывает кухню, примериваясь к очередному механизму. Механизмы под его взглядом ежатся и отворачиваются.

Кеша: Тогда я приготовлю суп.

Катрин (умоляюще): Кешенька, а может, не надо?

Кеша: Как это не надо? Почему не надо?

Катрин пытается всучить ему чупа-чупс.

Катрин: Кешенька, не пугай меня!

Кеша выгребает кастрюли самого разного формата и расставляет их на керамической поверхности подобно шахматным фигурам.

Кеша (радостно): Для супа нужна вода!

Катрин (безнадежно): Кешенька, а может, не надо?

Кеша (упрямо): Надо! Я им докажу! Я им всем докажу. И покажу.

Катрин (осторожно): А что ты им покажешь, Кешенька?

Кеша: Что имею, то и покажу.

Хватает самую большую кастрюлю и бежит в ванную. Катрин заламывает руки и скорбно раскачивается. Кеша возвращается с полной кастрюлей и водружает ее на плиту. Тычет пальцем в сенсор. Плита не реагирует. Он снова тычет.

Плита (злорадным механическим голосом): Активирована защита от детей и домашних животных. Введите пароль.

Кеша:  А-а-а! Замуровали, демоны!

Как за соломинку хватается за холодильник. Дергает дверцу. Дверца не реагирует. Кеша дергает сильнее. На дисплее холодильника вспыхивает красная надпись:

«В доступе отказано! Введите пароль».

Сцена вторая

Сенсор в прихожей издает тихий щелк.

Мартин с детьми возвращается с прогулки. Один двойняшка сидит у него на загривке, вторая болтается под мышкой. Оба страшно довольные. Мартин снимает первого с загривка и безжалостно ставит на ноги. Двойняшка, еще недостаточно освоивший искусство прямохождения, пораженный чинимой несправедливостью, энергично размахивает ручками, пытаясь удержать равновесие. На несколько секунд ему это удается, на круглой физиономии двойняшки появляется выражение глубокого удовлетворения, но тут сказывается сила планетарного тяготения, и двойняшка шлепается на попу. Сопит, укоризненно взирая на Мартина. Вторая двойняшка хихикает. Но и ее настигает та же участь: Мартин ставит ее на ножки. Двойняшка отчаянно балансирует, затем шлепается рядом с братом. Теперь на Мартина устремлены две пары укоризненных глаз. Двойняшки набирают побольше воздуха, чтобы добавить звуковой эффект, но Мартин великодушно предоставляет им в качестве опоры свои пальцы. Наследники цепляются за выпавший шанс, с кряхтеньем и сопением возобновляют попытки прямохождения, затем с переменным успехом косолапят за Мартином в детскую.

В детской Мартин забрасывает одного двойняшку в манежик на передержку, а второго начинает переодевать. В этот момент в детскую врывается Кеша. И бросается прямиком к манежику. В руке у Кеши упаковка памперсов. Мартин с параноидальной дексовской реакцией подставляет ему подножку, Кеша взлетает, Мартин корректирует траекторию полета, и Кеша вписывается головой под шкаф. Мартин сажает уже голопопого двойняшку рядом с собратом и на всякий случай занимает оборонительную позицию. Из манежика доносится басовитое восклицание, очень напоминающее фанатское: «Гол!» Но это, видимо, случайное совпадение.

Кеша выбирается из-под шкафа. Стукает себя по затылку, потом по левому уху. К чему-то прислушивается. Мартин, инфернально посверкивая глазами, наблюдает за ним.

Кеша: Гад, я из-за тебя ноготь сломал.

Мартин: Всего-то...

Кеша: Я же помочь хотел!

Мартин: Пожрать хотел?

Кеша (оскорбленно): Помочь! Вот.

Потрясает упаковкой подгузников. Мартин отбирает у него упаковку и с подозрением ее разглядывает. Потом с тем же подозрением смотрит на Кешу, потом снова на упаковку. Потом снова на Кешу.

Мартин: А в чем прикол?

Кеша (возмущенно): Нету никакого прикола! Я помочь хочу. Помочь! Читай по губам, жестянка. По-мочь!

Мартин: С тобой все хорошо? Может тебе... того, касторки, или Касперского? У меня есть свеженький.

Катрин (появляясь на пороге детской): Доктору звонить надо.

Мартин: Если только Доктору Web’у.

Тем временем двойняшки, уже оба голопопые, прыгают в манежике. Кеша издает вопль отчаяния.

Мартин: Ну ладно, ладно. Помочь так помочь. На вот (протягивает Кеше два использованных подгузника).

Кеша (настороженно): И чего с ними делать?

Мартин: Вообще-то их выбрасывают в утилизатор. Но если у тебя есть другие предложения...

Кеша берет подгузники двумя пальцами и бежит к утилизатору.

Мартин (ему вслед): И сразу возвращайся. К горшку приучать будем. Поработаешь наглядным пособием.

Сцена третья

Корделия возвращается с работы. Ее встречает Мартин.

Корделия (целуя Мартина в щеку): Как температура по больнице?

Мартин собирается ответить, но не успевает. В прихожую влетает Кеша. В руках у него тапочки.

Кеша: Наша дорогая хозяйка пришла, наша благодетельница, наша кормилица! Устала, наверное. Целый день на каблуках. Трудится, хлопочет. А я вот тапочки согрел.

Ставит перед Корделией тапочки. Ошеломленная Корделия смотрит сначала на тапочки, потом на Мартина, потом открывает дверь и проверяет номер квартиры.

Корделия: Мартин, я квартирой не ошиблась?

Мартин: Нет.

Корделия: А что происходит? Ты его на Mary перепрошил?

Разглядывает Кешу. Кеша отвечает обожествляющим взглядом.

Мартин: Я сам в шоке.

Корделия: Вирус?

Мартин: Нет. Три раза через Касперского прогнал.

Кеша (продолжая обожествлять Корделию взглядом): Я сухариков к чаю насушил.

Корделия: Странный выбор закуски. Сухарики. Ты это... не заболел?

Кеша: Нет, но чувствую, что перерождаюсь в нечто новое, эволюционное. В членах такая приятная гибкость образовалась.

Где-то всхлипывает Катрин. Двойняшки в манежике шумно требуют зрелищ.

Корделия: Так, поняла. Ты что-то натворил. Мартин, он что-то натворил? Опять дрон? Статуя в парке? Жалоба от соседей?

Мартин пожимает плечами.

Мартин: Информация отсутствует.

Кеша продолжает блаженно улыбаться.

Корделия: Тогда что? Я уже начинаю нервничать.

Кеша: Массаж ног очень помогает при стрессе. Я знаю такие точки на внутренней стороне стопы...

Пытается стащить с Корделии туфли. Корделия шарахается. Появляется скорбящая Катрин с каталогом драгоценностей в руках.

Корделия: Мама, что происходит? Ты чем его накормила?

Катрин: Горе у нас. Кешенька заболел.

Кеша: Да здоров я! Здоров! Вот он (тычет пальцем в Мартина) скажет.

Мартин (смущенно): Ну да, я и через свою систему диагностики прогнал.

Корделия (задумчиво): А может быть, чудо? Ну бывает же так. Жил-был мотылек, а потом перевоспитался. Переосмыслил, раскаялся. Решил начать новую жизнь.

Мартин: Вероятность 0,05%.

Корделия: Но не нулевая!

Мартин: Ага, шанс из 10 в 164 степени.

Корделия: Да-а, это не абырвалг, это полный гугол. Что делать будем?

Все трое смотрят на Кешу. Тот лучезарно улыбается.

Кеша: Я вас всех так люблю, так люблю.

Катрин: Доктора надо звать.

Корделия: Вот и я о том же. У меня только два варианта. Либо он уже накосячил, да так, что мало не покажется. Либо только собирается. С эпическим размахом. Ну или срыв.

Мартин: Он уже сорванный.

Корделия: Так, пошли на кухню, разбираться будем.

Все дружно идут на кухню. Мартин по дороге вылавливает из манежика двойняшек, чтобы те чувствовали себя полноценными участниками процесса.

Кеша сидит посередине на табурете.

Корделия: Колись.

Кеша: Использовать режущие, колющие предметы в процессе общения с разумным существом негуманно.

Корделия (начиная закипать): Давно центаврианскую фасоль не перебирал? Колись, значит признавайся.

Катрин: Признайся, Кешенька, тебе послабление выйдет. Срок скостят.

Кеша (указывая на Мартина): Я ему помогал.

Корделия: Правда, что ли?

Мартин: Ага, памперсы в утилизатор отнес.

Корделия: И все?

Мартин: Нет. Еще поработал наглядным пособием, объяснял, как пользоваться горшком.

Корделия: И как?

Мартин (взглянув сначала на одного двойняшку, потом на другого): Пока неясно.

Катрин: Он еще пылесос искал.

Корделия: Пылесос? А что делать хотел?

Катрин (страшным шепотом): Пылесосить.

Корделия: Шоаррский городовой, что же он такое натворил? Мартин, ты сводки городские не смотрел? Ничего не взорвалось, не сгорело?

Кеша (обиженно): Да ничего я не натворил. Я хороший. Честное слово.

Корделия: Так, Мартин, давай сюда детей и звони Збышеку. Пусть срочно вылетает.

Кеша: Не надо Збышека!

Глаза Кеши наливаются слезами.

Кеша: Ну вот почему вы такие? Я же как лучше хотел. Помочь, пользу принести.

Корделия: Ты на жалость тут не дави. Давай, метаморфизируй обратно в гусеницу.

Кеша (всхлипывая все громче): Я вам служу, чего же боле? Что я могу еще сказать? Теперь я знаю, в вашей воле меня презреньем наказать. Но вы, к моей несчастной доле хоть каплю жалости храня, вы не отвергнете меня... Я отдаю свое сердце. Я протягиваю его, бьющееся, горячее, любящее, в своих ладонях. Сердце, полное любви и преданности, а это сердце отвергают, бросают в пыль, топчут... Ы-ы-ы.

Катрин бросается к Кеше и гладит его по голове.

Катрин: Не плачь, Кешенька, не плачь. Мы тебя вылечим. Мы тебя обязательно вылечим.

Кеша размазывает слезы по щекам.

Кеша: Не хочу на Кассандру!

Катрин: Чего?

Мартин: Чего?

Корделия: Ах вот оно что! Подслушивал, значит?

Кеша: Не подслушивал. Оно само!

Корделия: В ухо вползло?

Катрин (преображаясь в Немезиду): Куда ты собираешься отправить ребенка? На каторгу? В ссылку?

Корделия: Во глубину сибирских руд!

Катрин: Не пущу! Только через мой труп.

Мартин (с надеждой): Приступить к исполнению?

Корделия: Поедет исполнять свои прямые обязанности. Работать по специальности.

Катрин: Нет! Я не позволю. Как ты можешь быть такой жестокосердной? Там же эти чудовища, эти DEX'ы. Эти грубые, невоспитанные солдафоны. А Кешенька, он такой нежный, такой ранимый.

Корделия: А я сказала, будет сидеть!

Уходит в свою спальню. Катрин с причитаниями бежит следом. Мартин с двойняшками и Кеша остаются на кухне. Кеша продолжает хныкать и размазывать кулаком слезы. Двойняшки за компанию тоже начинают подхныкивать. Пробравшийся на кухню щенок-подросток поскуливает над пустой миской. Аркадийский кун гипнотизирует холодильник. Из спальни Корделии доносятся обещания слечь с инфарктом и окончить свои дни в приюте для бездомных. Чтобы кое-кому было стыдно.

Мартин: Слушай, а чего ты так расстроился?

Кеша (заливаясь слезами): Издеваешься? Меня, на Кассандру, в эту глушь, тьму, невежество. К твоим дексособратьям. Меня, венец киберэволюции, разумного Irien'a. Образец генной инженерии. Само воплощение чувственности. Мастера прелюдий. Повелителя оргазма.

Мартин: Так научи их.

Кеша (возмущенно): Кого?

Мартин (доверительно): Моих дексособратьев.

Кеша: Этих неизлечимых девственников? Этих невежд? Да что они понимают. Им только с плазмометом по лесам бегать.

Мартин: Так тебя для этого на Кассандру и посылают. Чтобы ты как луч света... прорезал, так сказать, тьму невежества.

Садится напротив Кеши, устраивая двойняшек на коленях. Те, вытаращив глаза, прислушиваются.

Мартин (голосом эдемского змея): Ты же там будешь единственный. Уникальный специалист в области... (по внутренней связи) людоебства.

Кеша (притормаживая извержение влаги из глазных впадин): Правда, что ли?

Мартин : Ну вот представь. Там на Кассандре все такие, как я.

Кеша (слегка приободрившись): Тупые жестянки?

Мартин (терпеливо): Да, тупые жестянки. Даже хуже. Я еще небезнадежный. Ты же мне кое-что объяснил, кое в чем просветил... А там Кай, Лаки, Ворон, Реми, Ланс. И еще сотня таких же бестолковых. По лесам с плазмометом бегают. Вот кто их научит? Кто просветит? Кто обратит к свету?

Кеша (с подозрением): А зачем?

Мартин: Ты плохо подслушивал? В прессе опечатка. Вместо «людоеды» написали «людоебы». Ну народ и повалил. За впечатлениями. А специалистов по впечатлениям нет. Один ты. Джек кое-что умеет, но он же не справится. Ему помощь нужна.

Кеша еще более приободряется.

Мартин: Ты же в Галактике единственный разумный Irien. Второго такого нет. Кого в наше время удивишь разумным DEX'ом? Все равно что роботом-пылесосом удивлять. А вот Irien! Единственный, кто может спасти, вразумить этих...

Кеша (радостно): Жестянок!

Мартин: Да, жестянок. И вот являешься ты, долгожданный, в ореоле славы, опыта, гениальности. Сходишь по трапу. Спаситель. Избавитель. Мессия. К тебе устремлены все взгляды, обращены все лица. Научи нас, учитель, научи. На тебя лишь наша надежда.

Кеша зажмуривается. Слезы высыхают. Он выпрямляется, принимает горделивую позу.

Кеша: Да, я такой. Я спаситель, учитель. А-а-а...

Срывается с места и бежит в комнату Корделии. Там перед безжалостной дочерью Катрин потрясает тонометром.

Кеша: Я согласен!

Корделия и Катрин: На что?

Кеша: Согласен я пожертвовать собой, чтобы спасти десятки душ и тел.

Корделия и Катрин переглядываются. Катрин роняет тонометр.

Корделия: Ну что, мама, собирай каторжанина.

Сцена четвертая

Час спустя. Корделия и Мартин наблюдают за сборами. Кеша в носках, трусах и галстуке-бабочке сортирует свои стринги, джокстропы, слипы и брифы. Катрин подготавливает для будущего миссионера боезапас из чупа-чупсов.

Корделия (с обожанием): Мартин, сокровище мое, как тебе это удалось?

Мартин (краснея от удовольствия и смущения): Очень просто.

Корделия: Так как же?

Мартин: Я ему сказал, что он там будет самый главный.

Сцена первая

Планета Кассандра. Замок Ванессы. Кабинет главы ОЗК Киры Гибульской.

В кабинете наличествуют: Кира, Трикси, Сара Соломоновна, Мэй Ким, Олег, Реми, Джек.

Кира: Я пригласила вас, друзья, чтобы сообщить пренеприятное... ой, то есть очень приятное известие: к нам едет специалист.

Реми: Как специалист?

Олег: Какой специалист?

Кира: Специалист с Новой Москвы с тремя сотнями сценариев.

Сара: А шо ви мине скажете за бюджет?

Олег: Сара, у вас в голове одни деньги.

Сара: Это у адиётов в голове одни деньги, а у настоящего бизнесмена в голове мозг!

Джек (с ужасом): Еще и со своими рецептами?

Мэй Ким: А в какой области, прошу прощения, специалист?

Кира: В той самой. (Достает планшет и вытаскивает вирт-окно с письмом Корделии). Я вот тут уведомление получила, с кратким ТТХ. «Дорогая Кира... Ну тут «как дела», «как здоровье», «все что вы заказывали по списку...»  Так «пятнадцать унитазов, семнадцать душевых кабинок, 36 наборов «Юный техник», 40 мягких игрушек типа Тедди, десять наборов «Лего», 25 кукол Барби, полтонны геральдийской конопли. Свежезасушенной»... Не поняла.

Обводит взглядом всех присутствующих.

Джек: Это я  заказывал. Травки. Супчик.

Кира: Ага, вот. «Кстати, и запрашиваемый Вами специалист также прилагается. Советую запастись терпением и большим количеством чупа-чупсов. Пришлю дополнительно со следующим транспортником».

Мэй Ким: Так это... тот самый?

Трикси: Ага, Irien Sapiens Bespredelikus.

Реми: И зачем оно нам?

Джек: Вот действительно. Зачем нам Irien? Нам Irien не нужен. Если там кому большой и чистой любви, «девичник» там организовать, так есть же я, мастер эротической кухни. Я вот на днях Евгению Николаевичу такие щупальца приготовил, с таким толстым... намеком.

Трикси: А потом бежал так, что деревья раздвигались.

Кира: Зачем... Зачем... (Вздыхает) Я и сама над этим думала. Джек, ты, конечно, мастер. Но ты один. Как там в песне поется? «Шефов мало и на всех их не хватает»? А турпоток растет. Реми, сколько ожидается в ближайшую неделю?

Реми: Примерно тысяча. Из них ХХ-модификации более 70%. А после внесения в прейскурант услуги «Девичник» ожидается резкое повышение спроса.

Кира: К тому же не мешало бы организовать курсы по повышению квалификации.

Олег (настороженно): Это какой?

Кира: У нас Тед этим занимался, а потом... (Вздыхает) все как всегда. Отправился мир спасать.

Мэй Ким (тоже со вздохом): Да, гештальт требуется закрыть. У меня уже четверо на терапию записались. Мол, окно открыто, дует.

Кира: Я так думаю, что наш специалист прежде всего персонал подбирать будет. (Трикси и Реми) Так вы уж подберите самых продвинутых. С гештальтом.

Реми: Это ладно. Гештальт, если надо, мы откроем.

Кира: А также, я полагаю, помещение им потребуется. 

Олег: Это еще зачем?

Кира: Сначала теория, а потом практика.

Джек: А еще можно картинки всякие развесить. Для наглядности. С цитатами. Чтоб, значит, культурный уровень показать.

Сара извлекает калькулятор и начинает что-то считать.

Сара: А шо, у нас есть деньги, чтобы так выпендриваться?

Кира: Услуги специалиста уже оплачены.

Сара: Шо, таки бесплатно?

Кира: Это подарок.

Сара: Тогда не уговаривайте, я согласна.

Раздается гул идущего на реверсе транспортника. Врывается Лаки.

Лаки: Едут! Едут!

Все присутствующие бросаются к выходу из кабинета. Реми галантно оттесняет толпу, пропуская Киру. Сара фыркает.

Сара: А шо вы так спешите скорее, чем я?

Сцена вторая

На парковке уже идет разгрузка прибывшего транспортника с гербом Трастамара. Между когтистых лап геральдического зверя открывается люк, выезжает трап.  Из люка появляется гость.

Кеша в брендовых дорогущих джинсах (отжатых у Мартина) с живописными прорехами, в щегольской шляпе и подтяжках на голое тело возникает на верхней ступеньке. По толпе встречающих проносится приличное «ах» и красноречивое «Епт» от присоединившегося лесника.

Джек: Мать моя «DEX-company»!

Кеша с небрежностью плейбоя спускается по трапу. Небрежно щелкает пальцами, привлекая внимание одного из занятых разгрузкой киборгов. Киборг его щелканье игнорирует, но Кешу это не смущает.

Кеша: Эй, жестянка, багаж не забудь.

Затем милостиво обращает свой взор на встречающих.

Реми (обращаясь к Трикси): Он вообще по-нашему, по-дексовски, понимает?

Джек (Женьке-Леснику на ухо): Как-то он странно на тебя посмотрел. Это че значит?

Евгений Николаевич, который Лесник: Ты на что намекаешь?

Джек: Да это я так, забочусь.

Кира (неожиданно): Силь ву пле. Кома тапель тю? Ой, что это я...

Кеша (великодушно): Продолжайте, продолжайте. Я по-французски понимаю.

Реми (не выдержав такого хамского обращения с начальницей): Деточка, а вам не кажется, что ваше место в криокамере?

Кеша задумчиво его изучает.

Кеша (по внутренней связи): Это кто?

Лаки (по внутренней связи): Авторитет местный, Реми Однорукий.

Кеша: Сколько я затрахал, сколько перетрахал...

Замечает Трикси. Окидывает оценивающим взглядом.

Кеша: Ровно в полночь.

Трикси: Что в полночь?

Кеша: Приходите к бане, не пожалеете.

Джек: Охренеть!

Кеша: От чего хренеть-то? Мне ухаживать некогда. Вы же меня сами вызывали. Время — деньги.

Сара: Шо, оно таки за деньги?

Кеша (все еще обращаясь к Трикси): Так придете?

Трикси:  И не подумаю. А еще я пожалуюсь мужу, и он превратит вас в Mary. С необратимыми последствиями.

Кеша: А кто у нас муж?

Трикси: Дэн.

Кеша: Предупреждать надо. (Бормочет про себя). DEX'ы, всюду эти DEX'ы. И что они в них находят? Дома один такой... Только и слышно «Мартин — умница, Мартин — сокровище, Мартин — совершенство...» Ну что в них хорошего? Железяки необразованные.

Останавливается перед Кирой.

Кеша: Показывайте.

Кира (все еще ошеломленная): Что?

Кеша (утомленно вздыхая): Фронт работ. Я же вижу. Тут начать и не кончать. Очень долго. Кстати, неплохо бы восполнить энергоресурсы.

Сцена третья

Столовая штаб-квартиры ОЗК. Кеша сидит за единственным накрытым столом. Все прочие стоят, по-прежнему пребывая в легком неадеквате. Кеша отодвигает вторую опустошенную тарелку и придвигает к себе третью со странным на вид содержимым. Но Кешу визуальная странность не смущает. Он берется за ложку и урабатывает половину.

К свите, наблюдающей за трапезой специалиста, присоединяется лесник. Он проталкивается сквозь толпу к Джеку.

Евгений Николаевич, который Лесник: Ну как специалист?

Джек (мрачно): Наглый. Жрет!

Кеша (не прекращая процесс поглощения): Какая гадость... какая гадость... эта ваша заливная рыба.

Джек (еще более мрачно): Это не рыба. Это кассандрийское мрлоо.

Кеша: Чье, чье мрлоо? А, кассандрийское. А впрочем, есть можно. (Съедает последнюю ложку) Для чего, собственно, жить, как не для удовольствий. Вот это блюдо мне особенно понравилось... А что это было?

Джек: Маринованное щупальце кассандрийского октопоида.

При слове «октопоид» по лицу Кеши пробегает едва заметная тень. Но он быстро справляется.

Кеша (озираясь): А ничего у вас тут местечко. Это, я так понимаю, ресторан такой?

Кира: Это наша столовая.

Кеша: А с развлечениями у вас как? Стриптиз? Ночной клуб?

Сара: Ну ви только посмотрите на этого денди за наш счет! Мало того, что обожрал нас за наш же бюджет, ему еще и стриптиз подавай!

Кира: Ночного клуба у нас пока нет. У нас есть баня.

Кеша: Баня — это хорошо, это отлично. И лучше не баня, а спа-салон. С тайским массажем и шоколадным обертыванием. Чтобы слизывать... м-м-м...

Трикси (подыгрывая): Разница, конечно, разительная. То Новая Москва, средоточие цивилизации, Геральдика, опять же... А у нас провинция. Вы, полагаю, настрадались за время вашего вояжа.

Кеша: Увы, увы... Чрезвычайно настрадался. Привык, знаете ли, пребывать на вершине, в аристократическом окружении, а тут эти станции гашения, автомаркеты, забегаловки... Мрак, невежество.

Трикси: И тут наша провинция.

Кеша (не оставляя надежды на свидание у бани): Ну провинция тоже имеет свои приятные стороны. Это первозданность, нетронутость. Эти леса, ручейки, дорожки... Это старинный замок. Хотя, конечно, с Перигором не сравнить. А столица... Лютеция, в смысле. Ах, что за город! Вот вы что думаете? Там эта железяка что ли главный? А я так, в нагрузку? Да ничего подобного! Если хотите знать, то я там первый. Как обед готов, так леди Эскотт меня по плечу погладит и зовет. (Воспроизводя голос Катрин) «Иди, Кешенька, обедать. Иди скорей, а то этот...» Впрочем, неважно. Меня и Корделия всегда спрашивает. (Голосом Корделии) «Кешенька, а как ты думаешь, мне вот тут как сделать? А вот тут?» Хотела меня своим заместителем назначить, да... А зачем? Хлопоты одни. (Замечает, что все вокруг стоят) Да вы садитесь, я вам сейчас все подробно расскажу.

Олег: Ничего, мы постоим.

Мэй Ким: Да мы уж как-нибудь... (Кире, на ухо) Вы только представьте, если бы таких, как этот,  69-х, было бы сотни две!

Кира (сдавленным шепотом): Даже представлять не хочу.

Кеша: Я, знаете ли, не люблю привлекать внимание. Скромность прежде всего. Стараюсь быть незаметным. Бочком, вскользь... Да не выходит. При моей-то внешности. Выйдешь, бывало, в парк. Статуи вслед смотрят. Как тут откажешь? А однажды меня за этого... как его... Мретта Битта приняли. Вышел прогуляться, а они уже вокруг... кричат, приветствуют, планшетики подставляют. Для автографа. Я и расписался за Мретта. А чего? Жалко что ли?

Сара: И таки за бесплатно? Или гешефт все-таки был?

Кеша: Со звездами, само собой, знаком. Сериалы, презентации... С Муфлоном Аском на дружеской ноге. Пересечемся, бывало, на тусе, я — ему: «Как дела, Муф?» — «Да так, — отвечает, — помаленьку, крокодил не ловится, ракеты не летают...» Хобби у него такое, крокодилов ловить. По понедельникам.

Трикси: Так вы еще и в сериалах снимаетесь? А в каких?

Кеша: Нет, я больше по сценариям. Сценарии пишу. Да вот «Игра дурдомов». Слышали? Или «Сверхнеестественное». Или «50 оттенков гадости». Ой, да там много всего, я уже и не помню. Корделия — мне: «Кешенька, да напиши им что-нибудь. Задол...» В общем, надоели. Приходится писать. А куда деваться? Я уже и на авторстве не настаиваю. Позволяю им свои имена ставить. Чтобы внимание не привлекать. А то известность — это так утомительно...

Реми: А, простите великодушно, «Мотылек» это случаем не ваш псевдоним? Тут недавно на всех видеохостингах ролик завирусился.

Кеша: Как вы сказали? «Мотылек»?

Трикси (хихикнув): Ага, «Мотылек».

Кеша (слегка изменившись в лице): Нет, не знаю такого.

Лаки (оживившись при слове «мотылек»): Где мотылек? Какой мотылек?

Джек (мстительно): Мутант в стрингах.

Лаки с опаской смотрит на тайком присутствующих в углу тараканов, будто подозревая их в схожей мутации. Тараканы отрицательно сигнализируют усиками. Мол, нет среди нас таких, мы еще не домутировали.

Кеша: А по устроительству всяких презентаций да саммитов мне равных нет. Корделия даже должность особую учредила — главный по тусе. В документах, конечно, солидней выглядит, а это так, для народа. Вы ж понимаете, кто лучше меня с этим справится. Ах, эти званые обеды у Корделии. Вся Лютеция знает. Но прежде спрашивают, кто главный. Там же этот есть... как его... ну этот... вот же я щелкаю... ну глаза красные... ах да, Мартин. Так вот, я, случается, сценарием занят, так Корделия ему поручает. А если ему поручить (Кеша трагически вздыхает)... Вот последний раз. Взял и заказал арбуз. Полосатый такой. Ну дурновкусие же, плебейство... Вокруг дамы в мехах, а тут арбуз. Или суп.

Джек: А что за суп? С травками?

Кеша: Ага, с ними. На Новую Москву прямо с Геральдики. В термосе. Духан такой... то есть аромат. И мысли сразу такие легкие, и рифмы стройными рядами. И образы, образы...

Реми (по внутренней связи Джеку): Это он случаем не про геральдийскую коноплю?

Джек (по внутренней связи): Не-ет! Да как ты мог подумать! У них там еще укроп растет, на Геральдике. Ядреный такой.

Кеша: Но мы больше сами по балам да приемам. Зануда этот красноглазый дома сидит. Ибо ни манер, ни остроумия. А я с Корделией на посольский прием. У нас, знаете ли, общество такое избранное образовалось. Регент, губернатор, президент заглядывает, глава Pomme... ну и там по мелочи, парочка дипломатов. Бывало, вернешься к себе в гостевой туалет... Ой, да что это я -  у меня же комната есть, то есть квартира, то есть апартамент в стиле лофт... Корделия дизайнеров выписывала. Да, именно для меня. У меня же вкус, особые требования... утром как-то просыпаюсь, а они уже толкутся, спорят, переругиваются: я лучший, нет я лучший! Выбрал эту... как ее... Патрицию Уркалола. Она на санузлах... ой, то есть на лофтах специализируется. Такой строгий минимализм. Кафель и унитаз. Да меня и самого на консультации зовут. Тот же Муфлон недавно звонил. Ты уж зайди, Кешенька, подскажи. А то я как-то в затруднении. Бывает, Корделия занята, так члены правления ко мне пишут.  Один раз и на Совете директоров председательствовал. Корделия у визажиста задержалась. А тут сразу тревоги, разговоры: где, куда, кому? Кто-то же должен замещать. Некоторые из заместителей да директоров вызывались, а потом — нет, мудрено. Делать нечего, они ко мне. И тут же, дроны, дроны... Десять тысяч дронов! И все ко мне. И все с видеосообщениями. Кешенька, выручай. Кешенька, спасай. Холдинг на грани краха. А я такой, в веночке... то есть в халате выхожу. Нет, говорю, без позволения хозяйки не могу. А они — мне: Кешенька, ты же единственный в курсе дела, с твоим-то умом и сообразительностью. Не за DEX'ом же тупым посылать...

Стоящие вокруг киборги посверкивают красными глазами, но Кеша ничего не замечает.

Кеша: Что же делать? Пошел, принял. Организовал групповуху. То есть заседание. Я им всем показал, кто тут доминант, я их в такую позу поставил! Будут знать. Я такой!

Сара: Ой вей, мне уже тревожно за мою честь!

Кеша (внезапно обращая на нее внимание): А вы кто, самка?

Сара: И шо этот говорящий прибор имеет мне предложить?

Угрожающе топорщит шерсть.

Кира (поспешно): Иннокентий, а не желаете ли осмотреть область своей будущей деятельности?

Кеша: Вы мне предоставите отдельный кабинет?

Джек: Ага, и подиум с шестом.

Кеша: Кстати, о шесте. Я, знаете ли, танцевал... Нет, шеста там кажется не было, был стол. Я на этом столе танцевал. Да это и неважно. Дамы были очень довольны. На мне были такие... такие элегантные джокстропы, и дамы кредитки совали. Вот прямо в них и

совали.

Сара настораживается. Кира и Трикси переглядываются.

Олег: Там лайнер заходит на посадку. Уже запрашивает разрешение. Три сотни туристов.

Кира: Кеша, вот и фронт работ. Готовы?

Кеша (поднимаясь из-за стола и гордо вскидывая голову): Всегда готов. Ведите!

Сцена четвертая

На посадочной площадке туристический лайнер «Пенелопа» освобождается от пассажиров. Пугливое меньшинство, состоящие из семейных пар с детьми, жмется к сопровождающему от фирмы. Буйное ХХ большинство хищно оглядывает окрестности. Их затуманенные ужасом предстоящих поползновений киборгов-людое@ов вытаращенные глаза останавливаются на группе, окружающей главу ОЗК. Раздается истошный вопль.

Вопль: Девочки, вот они, киборги-людое@ы. Бегите!

И девочки бегут. Только почему-то не от, а к... Кеша мужественно выступает навстречу.

Кеша (по внутренней связи): Бегите, я их задержу! Один за всех...

Киборги бросаются в рассыпную.

Три часа спустя. Кабинет Киры Гибульской. Все те же в тревожном молчании.

Евгений Николаевич, который Лесник: Нехорошо как-то вышло... Бросили, можно сказать, на растерзание. Откуда мы знаем, что они там с ним делать будут?

Джек: Жень, тебе сколько лет? Я же тебе объяснял. И советы давал. И показывал. И Алла мне помогала.

Лесник: Что-о?

Джек: Чисто формально. На кошках. Но даже после этого ты все еще спрашиваешь!

Лесник: Да я не в том смысле!

Джек: А я в том.

Реми: Я предлагаю провести рекогносцировку.

Олег: Я сейчас через визор посмотрю. Правда, мои киборги все попрятались. Но один, кажется... (Активирует визор) Ой!

Кира (тревожно): Что там? Он жив?

Олег: Не уверен. У дверей замка что-то шевелится.

Компания быстро вываливается из кабинета и спускается в холл замка. Там на пороге сидит Кеша весь в помаде и засосах. Подтяжек нет, джинсы едва угадываются. Глаза — в кучу. Мордочка — блаженная. Вместо подтяжек — розовый лифчик в кружавчиках. При появлении Киры быстро конвертирует мордочку в страдальческую. Кира ахает, Сара ворчит, что новую униформу придется проводить через бухгалтерию, а там Сергей Петрович. 

Кеша (утвердившись на четвереньках): Да-а, эта штука посильнее «Фауста» Гете!

Падает. Джек и Реми поднимают его и прислоняют к косяку.

Кира: Что я Корделии скажу?

Кеша (выкатывая глаза из-под век): Я знаю, что делать.

Все хором: И что?

Кеша: Сублимировать.

Иннокентий,  киборг линейки Irien, он же паразит, он же барражирующий фаллоимитатор, он же октопоид, он же Песец и Зайка-Поеб@йка, две недели назад сосланный на Кассандру в качестве специалиста по людоебству, мучимый тоской и голодом, выбирается из-под одеяла в комнате, отведенной ему главой ОЗК в замке Ванессы Кассандрийской. Волосы торчком, мордочка печальная. Кеша садится на кровати и начинает тихонечко подвывать. Подвывания едва слышные, почти в ультразвуковом диапазоне. Убедившись, что издаваемые им звуки никакого впечатления на окружающую его действительность не производят, как это обычно случается в квартире на Новой Москве или в доме на Геральдике (немедленно появляется Катрин с утешительным чупа-чупсом, заглядывает обеспокоенная Корделия, в крайнем случае на зов приходит Мартин со скотчем и мухобойкой) Кеша замолкает и предается размышлениям.

Кеша (размышляет): Кеша хочет домой... тарара-рара-рара-рам... Кеша хочет домой... Но не летят туда сегодня звездолеты и не ходят космопоезда... *

Некоторое время поразмышляв, слезает с кровати и достает из дорожной сумки планшет. Из-за двери доносится подозрительный шорох, и Кеша замирает. Долго, подозрительно прислушивается. Прикладывает ухо к одной стене, затем на цыпочках перебегает к другой и тоже прикладывает ухо. Затем решается выглянуть за дверь. Там стройными рядами маршируют тараканы. Кеша самозабвенно показывает им средний палец. В ответ взлетает с десяток средних лапок. Кеша поспешно закрывает дверь. Снова прислушивается. Тараканы за дверью продолжают шествие.

Кеша взбирается на кровать и запускает планшет. Вытаскивает из-под подушки покусанный стилус.  Задействовав текстовый редактор, выводит первое слово.

«Дражайшая опекунша моя, бесценная леди Эскотт. Это я, ваш Зайка-Поеб... то есть очень ласковый Зайка. Спешу засвидетельствовать Вам свои любовь и почтение, а также поздравить с юбилейной липосакцией».

Кеша откладывает стилус и смотрит в темное окно, за которым кассандрийский лес распускает листья и щупальца, и живо ему представляется дражайшая опекунша — леди Эскотт на кухне большой новомосковской квартиры, распахивающая перед ним, ласковым Зайкой, врата сокровищницы — огромного холодильника. Вслед за леди Эскотт к холодильнику шагают аркадийский кун Нагломорд и щенок Хвостогрыз, в миру Гоша и Филя. Кеша вздыхает, зажмуривается и воображает себя в компании Фили и Гоши. Вот он ласково и почтительно, даже умильно смотрит на свою опекуншу. С таким же трепетным умилением он взирает на вошедшую на кухню Корделию, грозную повелительницу тех сокровищ, которые хранятся в холодильнике, и даже на этого грубияна — Мартина. И пусть даже никто на его умильность взаимностью не откликается, он-то знает, что надо делать. Он, изловчившись, подставит этому грубияну подножку, потом заберется в холодильник, а если не удастся, то леди Эскотт испечет для него оладушки. Со сметаной... А дексяра за ним опять с гаечным ключом гоняться будет. Эх, вот она жизнь, вот оно счастье...

А на Новой Москве ужин, макароны...

Сейчас, небось, стоит у плиты эта жестянка красноглазая, лопаткой помешивает, сыром тертым макароны посыпает, а Корделия — ему: «Мартин, радость моя, сокровище мое, дай попробовать...» Он ей стол накрывает, и тостики с джемом, с сыром, с брынзой, с

ветчиной. У-у-у... Перепадает и Нагломорду с Хвостогрызом. Нагломорд ест деликатно, интеллигентно, будто аристократ какой, а Хвостогрыз хватает и чавкает. И аромат на кухне... А дверь из гостиной на террасу открыта, небо чистое, в звездах... Из города доносится музыка. И дроны плывут журавлиным клином. Вот один дрон отделяется, пикирует... Кеша на него вскакивает, и...

Кеша вытирает заблестевшую слезу и продолжает писать.

«А еще признаюсь я Вам, дражайшая моя опекунша, что являетесь Вы мне в мыслях каждым прожитым мною часом как видение, как образ поэтический и совершенный. Говорят, что тут в замке привидение обитает. И шляется ночами. Так вот, не привидение это, а Ваш астральный образ в квантовой неопределенности перемещается и приходит ко мне... И радостно мне становится, будто дома я снова, в скромном моем убежище, а Вы мне тайком конфеты таскаете...

А вчера, дражайшая моя опекунша, случилось со мной несчастье. Авторитет здешний, Реми Однорукий, за шкирку меня таскал. За то, что я ночью из замка вышел по самой что ни на есть служебной надобности, и собак ихних выпустил. Но и это еще не все. Джек меня на кухню позвал, вернее, не совсем позвал... Я сам, движимый товарищескими чувствами, помогать напросился, а он меня речную медузу чистить заставил. Я с щупальцев и начал, а надо было с головы. Так он медузу схватил и давай мне в морду тыкать, а потом мною в медузу. Едва вырвался. Трикси меня динамит, посылает к авшурам за шоколадом, а потом сама ест. И ничего не дает. Лаки подговаривает у Джека котлеты воровать, а Джек в меня швыряет чем попало. А еды нету никакой. Утром дают кашу, и вечером тоже. А каша манная, с комочками. Говорят, что рекомендации нашего красноглазого выполняют.  Он, говорят, им целую инструкцию написал, как со мной обращаться, чтоб, мол, в секс-режиме не заглючил. Вот они и следуют. А работать каждый день полагается, то баню строить, то стриптиз танцевать! Хуже, чем в «Книжном клубе». Я совсем из сил выбился, а туристки все прибывают и прибывают.  Хотел для них сеанс промискуитета устроить, так Кира не разрешает. Говорит, что я подобными мероприятиями им репутацию порчу. Должен, мол, приличия соблюдать. Любезная моя опекунша, возьмите меня отсюда, нету никакой моей кибернетической возможности. Упросите госпожу Корделию сжалиться...»

Войдя в образ, Кеша трет глаза кулаком. И жалобно всхлипывает.

«Скажите госпоже Корделии, что я буду памперсы менять, а на дрон больше не залезу, а если залезу, то лишите меня сладкого и сошлите в гостевой туалет. Я там жить буду. А ежели красноглазый мне памперсы не доверит, то я Вашего кота Нагломорда вычесывать стану. Меня тут один DEX научил. Готов и за робота-уборщика стараться. И даже в Mary переквалифицироваться. И в «мотылька» больше не мутирую, а только по Вашей личной просьбе. Дорогая моя опекунша, я бы и сам ушел, так на транспортник не пробраться, Реми Однорукий караулит. Я и колыбельную для мелких выучил: «Спят усталые игрушки, DEX'ы спят...» Буду им каждую ночь петь. И спать вообще не буду!

А Кассандра планета скучная. Ни тебе парков со статуями, ни ночных клубов, ни «Матушки-Крольчихи». Серость провинциальная. Надеялся, что тут меньшинства образовались, радужные, чтоб парад провести. А их тут и нет. Лесник здешний очень зверствует. В лес на «погулять» с туристками не пускает, только под его присмотром. Говорит, покусают их клопы за нежные части, а он отвечай. Говорит, что все мероприятия только под его неусыпным контролем с соблюдением правил техники безопасности. На Кассандре, мол, тля гигантская и пиявки водятся. Как бы к кому не присосались. А я — ему: «Сам ты пиявка», а он Кире нажаловался. Мол, нахамил я ему.

Дорогая моя опекунша, вы уж припрячьте для меня чупа-чупс, а красноглазому не показывайте. Сожрет».

Кеша вздыхает и снова смотрит в окно. И вновь мысленно переносится в новомосковскую квартиру Корделии. И вновь предстает перед ним леди Катрин с обоймой чупа-чупсов, и яркие их фантики отливают золотом в лучах новомосковского солнца. Рядом с ней Корделия в строгом деловом костюме и в лабутенах на высоченных каблуках.

От переизбытка чувств Кеша снова начинает поскуливать. Эх, было же время! И Корделия брала его с собой на тусу. О, это волшебное слово — туса!

«Звала меня хозяйка:

Пойдем со мною, зайка,

Тебе за это пайка

Достанется втройне».

На мне от Кляйна майка,

Там бизнесменов шайка,

Их жены: «Поиграй-ка» -

Кричат мне, — «На столе»

На стол взлетаю! Взмах!

В одних блестящих лоскутах

Канкан танцую! Бах!

И вот уже в одних трусах.

Красотки воют — ах!

Носить готовы на руках.

Являясь им в мечтах

Сияя, в блестках на крылах...

Крылах!

Крылах!»**

Кеша пританцовывает на кровати, забывается и с грохотом летит вниз. Очнувшись от сладких ностальгических видений, подтягивает к себе планшет и дописывает:

«Любезная моя опекунша, пожалейте вы меня, паразита голодного. Притесняют со всех сторон DEX'ы безманерные, невежеством и бескультурием тиранят. И купить нечего. Ни одного бутика, ни одного салона. Джек своим кассандрийским мрлоом мучит. Сил моих больше нет. А намедни Сара Соломоновна фантики под матрасом нашла и счет выставила. Эх, жизнь моя пропащая, хуже собак этих. Этим-то все можно! Вы уж попросите за меня гада этого красноглазого. Пусть перед госпожой Корделией слово замолвит. Скажите, что прощаю я ему и ноготь поломанный, и сердце разбитое».

Снова тяжко вздыхает и отсылает письмо.

Через пять минут Кеша уже сладко спит. И снится ему кухня новомосковской квартиры, дети на руках Корделии, Катрин с омолаживающей маской на лице, у холодильника сидят Гоша с Филей, а Мартин раскладывает по тарелкам перловку.

Планета Кассандра. Прилегающий к замку Ванессы поселок и расположенный в нем туристический комплекс. В глаза бросаются беспорядочные новогодние приготовления. Гирлянды, фонарики, украшенные кассандрийские елки. Или схожие с ними растения. Некоторые украдкой поглощают развешанные на них сладости.

Из бунгало явно под воздействием внешних сил вылетает Наталья Гуськова. По инерции пробегает несколько шагов, замирает и растерянно оглядывается. Определяется с направлением движения и мелкими шажками устремляется обратно. Следом возникает источник внешней силы, отправившей Наталью в забег. Это Мария Сидоровна, вооруженная увесистым колбасным изделием. Колбасное изделие креативно обернуто в светящуюся пленку, что предает ей сходство с мечом джедаев. Мария Сидоровна сноровисто преграждает Наталье пусть к отступлению.

Наталья: Послушайте, Мария Сидоровна, а не кажется ли вам, что наша затея , мягко говоря, не вполне...

Мария Сидоровна: Пилите, Шура, пилите... то есть идите, Наталья, идите.

Наталья: Но я не могу!

Мария Сидоровна: Почему это?

Наталья: Я... я кандидат наук...

Мария Сидоровна: А у меня семнадцатый год аспирантуры.

Наталья: Но я... я... порядочная женщина. У меня репутация!

В очередной раз делает попытку прорваться в бунгало. Мария Сидоровна тыкает в нее колбасным изделием.

Мария Сидоровна: Дорогая моя, ваша репутация настолько безупречна, что давно нуждается в некоторой коррозии. Идите. Я понимаю, в первый раз нелегко. Но когда-нибудь надо начинать.

Наталья: О нет, я не могу. Это... это выше моих сил.

Заламывает руки. Заводит глаза. На Марию Сидоровну это не производит впечатления.

Мария Сидоровна: Да идите уже!

Разворачивает Наталью и толкает спину. Та под воздействием могучей колбасной длани делает несколько шагов.

Наталья: Это унижает меня как человека. Это унижает меня... это унижает меня как... как... женщину. Как... как незамужнюю женщину.

Мария Сидоровна: Меня это тоже унижает как женщину, но я иду!

Наталья: Ну не можем же мы вот так... просто.

Мария Сидоровна: Можем, и еще как. А зачем мы сюда по-вашему прилетели?

Наталья: Мы прилетели сюда заниматься наукой, трудиться во благо человечества. А вы... вы... толкаете меня... в бездну! В пучину порока и разложения. Вы толкаете меня на предательство идеалов. О марамекия!

Мария Сидоровна (усердно подгоняя Наталью): Да, да, марамекия вульгарис.

Снова толкает Наталью в спину. Наталья оказывается на пороге украшенного гирляндами заведения. Над входом переливается надпись «Туристическое агентство «Эрогенная зона»». Двери бесшумно расходятся. Наталья под воздействием очередного тычка влетает в холл.

Там царит искушающий полумрак. Звучит тихая музыка. Ученые дамы растерянно оглядываются. Некоторое время ничего не происходит, только на стенах проступают силуэты атлетически сложенных незнакомцев. В полумраке материализуется Кеша. Он движется с грацией сексуально скучающего хищника. На нем обтягивающие джинсы с живописными потертостями в стратегически важных местах и куцая маечка, позволяющая лицезреть безупречные кубики пресса.

Кеша (приглушенно, волнующе, с хрипотцой): Дамы, чем могу помочь?

Наталья от ужаса жмурится. Мария Сидоровна с нескрываемым любопытством разглядывает пришельца.

Наталья: Это... это уже она?

Мария Сидоровна: Не она, а он.

Наталья: Я про бездну. Это она?

Кеша (еще более волнующе): О да, бездна наслаждения. Что вам угодно, дамы?

Наталья (неожиданно приходя в себя): Видите ли, мы, представители микробиологического института, а именно, лаборатории по изучению марамекии вульгарис, прибыли на Кассандру накануне Нового Года, чтобы провести запланированный корпоратив в экзотических условиях. В наши планы, прежде всего, входит изучение новых видов бактерий, вирусов, возбудителей, а также... (Мария Сидоровна толкает Наталью в бок) мы хотели бы внести некоторое разнообразие и заказать у вас... заказать у вас...

Кеша (с очаровательной кротостью): Что же вы хотели у нас заказать?

Наталья: Мы хотели бы заказать...

Кеша: Экскурсию? Мы проводим индивидуальные экскурсии по знаменитому замку Ванессы Кассандрийской с посещением самых интимных мест, будуаров, спален...

Наталья заливается краской.

Наталья: Нет, нет, мы бы хотели, чтобы мероприятие проходило у нас.

Кеша: То есть в вашей спальне?

Наталья икает и снова жмурится. Мария Сидоровна теряет терпение.

Мария Сидоровна: Мы хотим заказать стриптизеров. У вас в прейскуранте указано. В разделе «Дополнительные услуги».

Кеша: О, да вы шалуньи! В первый раз на Кассандре?

Наталья: Разумеется. И я... я была против.

Мария Сидоровна: Но коллектив настоял. Тут у вас наши смежники побывали.

Кеша: Это которые?

Мария Сидоровна: Из института паразитологии. Говорят, что для изучающих паразитические формы жизни на Кассандре особые привилегии. Они с нами даже скидочной картой поделились. И рекламным роликом. Я вот тут посмотрела, в некотором отрыве от коллектива.

Наталья смотрит на нее с нескрываемым осуждением.

Наталья: Мария Сидоровна, да как вы могли!

Мария Сидоровна: А чего такого? Смежники же. Они тут свои эксперименты запротоколировали. Во всех подробностях. Я ознакомилась. Как частное лицо.

Кеша (ностальгически): Ах да, помню, помню. Их бухгалтерия принимала самое активное участие. Парням пришлось дополнительно углеводы потреблять. А у вас какие пожелания?

Мария Сидоровна: А есть варианты?

Кеша: Варианты есть всегда! Что пожелаете, то парни и покажут. Они вам и с бластером, и плазмометом, и с битой, и без биты. Вы как предпочитаете?

Мария Сидоровна: Нам бы посмотреть... Чтоб все части тела присутствовали. И чтоб с микроскопом не искать.

Наталья: Мария Сидоровна, да что вы такое говорите?

Мария Сидоровна: А что такого? Условия следует обговаривать заранее.

Кеша: Насчет частей тела не сомневайтесь. Все на месте. И полностью функционально. Если что, софтом подтянем. Парни, выходите.

Фоном начинает звучать классическая «You can leave your hat on» Джо Кокера. На демонстрационном подиуме появляются Джек, Кай и Лаки. Джек в предвкушающе радостном настроении, Кай чрезмерно сосредоточенный, Лаки в боевой готовности. Все трое в таких же условных футболках как у Кеши и блестящих шортах. Кубики пресса завораживают. Шорты тоже притягивают взгляды. Наталья издает стон и кренится на сторону, но Мария Сидоровна подпирает ее колбасным изделием.

Джек (по внутренней связи): Так, я не понял, это что за цирк?

Кеша (по внутренней связи): Не цирк, а серьезное мероприятие. Я тут на ответственной должности, между прочим. Единственный специалист. (Вслух, с мурлыканьем). Позвольте вам представить, милые дамы. (Указывает на Джека). Краса и гордость нашего заведения — Лось. Можно и неформально — Пончик.

Джек (по внутренней связи): Не Пончик, а Кексик.

Мария Сидоровна: А что он умеет?

Кеша (понижая голос до интимного шепота): Первое, второе, третье и канапе.

Мария Сидоровна: А салат «Цезарь»?

Кеша: И «Цезарь», и «Оливье».

Мария Сидоровна с вожделением поглядывает на колбасное изделие в руке.

Мария Сидоровна: Как это звучит... Оливье, Цезарь.

Наталья (выходя из образа порядочной женщины): А танцевать?

Джек поводит плечами.

Джек: И танцевать, и десерты с перчинкой.

Так выразительно смотрит на Наталью, что та снова шатается.

Кеша (указывая на Лаки): А это наш дикарь, хищник. Необузданный, неукротимый. Своей боевой дубинкой творит чудеса. Для особо близких отношений — Клопик.

Лаки прыгает вперед и начинает вращать свою биту. Перекидывает с ладони на ладонь, подбрасывает, ловит, жонглирует.

Кеша (со вздохом): А этот у нас новенький. (Указывает на Кая). Можно сказать, на стажировке. Ничего не умеет. Присутствует в роли статиста.

Мария Сидоровна пристально изучает Кая. Кай смущается.

Мария Сидоровна: А ему ничего и не надо. Уметь, в смысле. Вполне сгодится в качестве декоративного элемента. На нем взгляд отдыхает.

Кай еще активней смущается.

Кеша: А еще есть я! Профессионал.

Где-то начинает звучать мелодия Энио Морриконе из древнего земного фильма. Кеша совершает несколько завораживающе плавных движений, проводит рукой по волосам, с печальной обреченностью взирает на посетительниц. Мария Сидоровна роняет колбасу. У Натальи дрожат губы, она всхлипывает.

Мария Сидоровна (шепотом): Наталья, давайте возьмем всех и закроемся у меня в номере. Ну его, этот корпоратив. Скормим им всё!

Наталья (обливаясь слезами): Да, да, согласна. И отдайте же, наконец, вашу колбасу. Вы что не видите? Он же голодный!

Мария Сидоровна, тоже со всхлипами, подбирает колбасу и дрожащими руками протягивает ее Кеше. Кеша принимает подношение с величавой благосклонностью. Лаки за его спиной принюхивается. Джек возводит глаза к потолку. Кай продолжает смущаться.

Кеша: О, как это мило! Как трогательно!

Принимает колбасу. Взирает на Марию Сидоровну с искренним сожалением.

Кеша: Дело в том, что... дело в том...

Мария Сидоровна: Что-то не так? Она свежая! Всего навсего 2180 года выпуска. Новая технология консервации.

Кеша (со вздохом): Да дело не в свежести, первой или второй.

Мария Сидоровна: А в чем же тогда? Да говорите же!

Кеша (вздыхая еще печальней): Дело в количестве...

Мария Сидоровна: Количестве чего?

Кеша (уже трагически): Мне так больно, так невыносимо больно это говорить, но... но час нашей работы стоит (делает трагическую паузу и держит ее как можно дольше)...

Наталья (уже окончательно лишившись имиджа скромного научного сотрудника): Сколько же?

Кеша: Пятьдесят котлет.

Обе дамы облегченно выдыхают.

Кеша (очень тихо и печально): Каждому.

Лаки (из задних рядов): И компот!

Мария Сидоровна и Наталья растерянно переглядываются.

Кеша: Вы же понимаете, танцы — процесс энергозатратный, а энергоресурсы требуется восполнять. Это же не просто хаотичные движения, а сложная координационная деятельность процессора по управлению имплантами.

Наталья (робко): Тогда, может быть... может быть, они не будут танцевать. Если это так... так сложно.

Кеша: А что же они тогда будут делать?

Наталья: Постоят. Как... как экспонаты. А мы посмотрим. Пофантазируем.

Мария Сидоровна (зловещим шепотом): Что значит «пофантазируем»? Я, знаете ли, практик, адепт сугубо эмпирических методов. Фантазиям не обучалась.

Наталья: А может быть, мы это оформим как научную конференцию? Наш микробиологический институт возьмет на себя расходы.

Кеша: Увы, но мы работает только за натуральные продукты.

Наталья (шепотом): Мария Федоровна, может быть, отменим банкет? Ограничимся напитками. Или там, фруктами. Вы же собирались худеть.

Мария Сидоровна (возмущенно): Как это мы отменим банкет? А худеть я собиралась с понедельника! Или... или с Нового Года. (Обращается к Кеше) Скажите, а у вас нет кого-нибудь менее котлетозатратного?

Наталья (расхрабрившись): Да, действительно. А можно всех посмотреть?

На лице Кеши возникает печально-скучающее выражении.

Кеша: Ну вот, так всегда. Как рыбку съесть, так это мы в первых рядах. А вот как... Ладно. Всех так всех. (Поворачивается к боковой двери) Эй вы, энтузазисты, то есть, энтузиасты, быстро сюда!

Из боковой двери появляются Сергей Петрович и Збышек Ковальский. Збышек в образе собирателя фольклора Шурика, Сергей Петрович — робота Вертера.

Сергей Петрович (с величавой трагичностью, обращаюсь к Джеку, Лаки и Каю): Приветствую, собратья.

Збышек семенит следом, поправляя очки.

Кеша (киборгам): Ладно, парни. Свободны.

Лаки (обиженно): А компот?

Кеша: Не будет компота.

Лаки: Так нечестно. Я пришел, дубинку принес. И без компота?

Кеша (обращаясь к Марие Сидоровне и Наталье): Дайте ему что-нибудь, а то не отстанет.

Мария Сидоровна печально созерцает колбасу в Кешиных руках.

Мария Сидоровна: Так мы... вот, аванс уже заплатили.

Кеша (вспоминая про колбасу): Ах да.

Разламывает колбасу и половину вручает Лаки. Лаки радостный убегает. Кай, продолжая краснеть и смущаться, ретируется за ним следом. Остается Джек.

Кеша: Колбасу не отдам. Это мне, за посредничество.

Джек (по внутренней связи): Да я так, чисто поржать.

Кеша (по внутренней связи): Закрой дверь с той стороны, и чтоб я твое лосиное ржание не слышал.

Джек (по внутренней связи): Ну если что, зови, специалист.

Уходит вслед за Каем и Лаки.

Мария Сидоровна и Наталья печально созерцают представших перед ними «стриптизеров».

Мария Сидоровна: Это что, какой-то неликвид? Что-то они не похожи... на киборгов.

Кеша: Это переходная форма. Промежуточная. По теории Дарвина.

Наталья: Так я и знала! Придется довольствоваться какой-то полуавтоматической некондицией.

Сергей Петрович (напыщенно): Почему полуавтоматической? Мы полностью... автономны. Проводка кое-где искрит, софт подвисает, а так мы в полной исправности.

Кеша (покровительственно): Они у нас пока в стадии наладки. DOS-программы осваивают.

Мария Сидоровна (уперев руки в боки): Вот что, юноша, менее энергозатратно вовсе не означает бесплатно.

Наталья: Понимаете, нам во время корпоратива хотелось бы получить не только гастрономическое, но и эстетическое удовольствие.

Мария Сидоровна: Если бы нас интересовала исключительно ХУ-модификация объекта и утилизация салатов, то мы бы довольствовались присутствием нашего начлаба Карасюка. Он каждый корпоратив заканчивает инвентаризацией продуктов.

Наталья (со вздохом): И сколько потребляют котлет эти ваши переходные формы?

Кеша (указывая на Сергея Петровича): Этот — с десяток. А этому (указывает на Збышека) и трех хватит. Без гарнира.

Збышек: Почему без гарнира? Обещали же пюре.

Мария Сидоровна: Я думала, вы за бутерброды работаете.

Сергей Петрович: За бутерброды работаем.

Кеша: За бутерброды уже не работаем. Потому что зрительницы заводятся и начинают бросать на подиум сырные и колбасные нарезки.

Наталья: А поближе можно посмотреть? Хотелось бы, чтобы кубики просматривались, а не только угадывались. Во имя эстетического, так сказать, удовольствия.

Кеша: Дамы, дамы, успокойтесь будет вам и удовольствие, и эстетика, и какава с чаем. Познакомьтесь для начала. Парни, представьтесь.

Сергей Петрович (с романтичным зависанием): Вертер, киборг печального образа.

Збышек: Петрович, какой еще киборг печального образа? Ты же бухгалтер.

Наталья (возмущенно): Я так и знала, что они попытаются подсунуть нам своего бухгалтера и стажера!

Кеша (торопливо): Это у него специализация такая — киборг-бухгалтер. У меня, знаете ли, сопутствующие профессии тоже наличествуют.

Збышек: Мотылек-дронолетчик?

Кеша: Эта у меня как раз по профилю. А не по профилю...

Сергей Петрович (сделав многозначительную паузу): Точно. Подгузосменщик.

Наталья и Мария Сидоровна в изумлении взирают на Кешу, пытаясь соотнести кубики пресса, потертые в стратегических местах джинсы и... подгузники.

Кеша (гордо выпрямляясь): Да, менял подгузники, менял, и что? Труд облагораживает. К тому же, это лишний раз доказывает, что истинный талант всегда дорогу пробьет.

Збышек (обиженно): А я тогда кто?

Кеша (Збышеку на ухо): Да кто угодно! Кем захочешь, тем и будешь. Иди за своими желаниями. Дай волю тайным фантазиям.

Збышек краснеет, смущается.

Збышек: Ну, я не знаю... может быть, может быть...

Сергей Петрович: Шурик он.

Наталья: Кто?

Сергей Петрович: Шурик. Фольклор, птичка, психушка. Фольклор, птичка, психушка. А еще он часовню развалил. Романтика!

Збышек (негодуя): Ну знаешь ли, Петрович... И не просись больше в стенд!

Мария Сидоровна (с подозрением): Какие-то у вас имена подозрительные. Неподходящие. Больше подходят Ботаник и Вотруба.

Сергей Петрович: А чего это я Ботаник?

Збышек: Это я Ботаник. А ты счетовод Вотруба. (Напевает) Бухгалтер, милый мой бухгалтер...

Кеша (примирительно): Дамы, дайте же им шанс. Они как-никак начинающие. Давай, Ботаник, то есть, Шурик.

Збышек встает в позу.

Збышек: Музыку, пожалуйста.

Кеша: Если ты рассчитываешь на классику, то не дождешься. Могу предложить эту.

Звучит «Песня о медведях».

Песня: «На кассандрийском пляже, там, где полно заноз, киборги бродят наши в поисках глюкоз. Девы, томясь вздыхают, смотрят ребятам вслед, а у ребят проблема: что там на обед?»

Збышек: Ля-ляляля-ляля, ля — ляляля — ля- ляля.

Пританцовывает вокруг Марии Сидоровны. Кеша прикрывает глаза рукой.

Мария Сидоровна: Так, с этим понятно.

Збышек: А котлеты? Я вот даже пластиковый контейнер приготовил.

Достает откуда-то контейнер.

Наталья: Для пюре?

Мария Сидоровна: А бухгалтер нам что-нибудь покажет? С калькулятором или со счетами?

Сергей Петрович начинает двигаться в стиле робота Вертера, надвигается на Наталью, она пятится, но тут Сергей Петрович путается в алгоритме движений и падает. Кеша одним элегантным движением ставит его на ноги, и «робот Вертер» продолжает движение. Войдя в образ, Сергей Петрович двигается по кругу, утратив связь с реальностью и потенциальными клиентками.

Кеша (приблизившись, громко произносит): Годовой отчет!

Сергей Петрович (приходя в себя): Готов!

Кеша (обращаясь к дамам): Ну что, берете?

Мария Сидоровна и Наталья переглядываются.

Наталья: Ну знаете ли... Это насмешка, издевательство, попрание прав потребителя.

Кеша: Значит, не берете?

Мария Сидоровна: Берем!

Наталья взирает на коллегу с легким недоумением. Затем обреченно кивает.

Наталья (со вздохом): Берем...

Мария Сидоровна: Мы берем этих двоих и еще того, с «Цезарем».

Кеша (слегка обиженный): Пончика? То есть Лося?

Мария Сидоровна: Ну да, хоть пожрем.