Вальс (гет)

Эмма глубоко вздохнула и оглянулась, прежде чем осторожно перелезть через стену низкого балкона и спрыгнуть на площадку внизу. Балкон был по сути декоративным, поэтому его перепад был невелик, максимум два-три фута, и она приземлилась, лишь слегка покачнувшись. Это было бы большим достижением, как бы она сама сказала, учитывая, что на ней были нелепые туфли на каблуках. Она бы вообще их сняла, но это было бы куда заметнее, чем её оправдание «подышать воздухом» — и в любом случае её сегодняшнее платье было достаточно длинным, так что, если бы она не надела туфли на каблуках, оно бы стало грязным. Платье было белым и кружевным, что уже было достаточно плохо. Это Белоснежка выбрала его, конечно...

Тем не менее, у Эммы уже был свой распорядок дня: она болтала в течение первого часа или около того, улыбалась и здоровалась со всеми, танцевала пару танцев, обещала ещё пару… А потом, когда вино действительно начало действовать, она решила уйти, чтобы «подышать свежим воздухом» и провести остаток ночи, гуляя по дворцовым садам в одиночестве. Пока она последние сорок минут была там, никто, казалось, не догадался её искать — они просто предполагали, что принцесса была занята кем-то ещё, и, к счастью, король и королева не стеснялись приглашать всех… Всегда было достаточно людей, чтобы Эмма могла ускользнуть в толпу.

Эмма не ненавидела балы. Она просто… была нетипичной принцессой, хотя это и было для неё скорее предметом гордости. Но это ещё означало, что она предпочитала надеть крестьянскую одежду и пойти выпить в местный паб, чем сплетничать о последней моде или о том, кто с кем был на свадьбе. Она, конечно, могла быть вежливой, но поддерживать это в течение вечера было трудно — Эмма была по натуре довольно резкой, как и её отец, и не раз непреднамеренно оскорбляла какого-нибудь высокопоставленного гостя, когда отказывалась играть в лесть.

Ей нравилось большинство людей, находившихся сейчас в бальном зале, правда, но… ей больше нравилось здесь, под огромным звёздным небом. Никакой шумной музыки и суетливой толпы, воздух приятно охлаждал её обнажённые руки. Она шла глубже в сад до тех пор, пока не достигла центрального двора. В воздухе пахло свежими цветами и деревьями, почти готовыми принести плоды, и Эмма улыбнулась, закрыв глаза и вдыхая этот запах. Она раскинула руки и повернулась, ухмыляясь... А затем остановилась с лёгким возгласом удивления и широко раскрыв глаза, когда тёплая рука схватила её и притянула прямо в чьи-то объятия.

— Какого чёрта?! — рявкнула Эмма, слишком испуганная, чтобы отстраниться. Она быстро моргнула, взглянув на знакомую униформу перед собой, и подняла глаза вверх, чтобы увидеть… лейтенанта. Что ж, это был невероятно красивый мужчина. Он обнимал её и улыбался ей.

— Принцесса, — сказал он с усмешкой (и с акцентом, теперь это было просто несправедливо) и отстранился, чтобы слегка поклониться. — Я помню, что ты обещала мне этот танец.

Эмма молча смотрела ещё несколько секунд, прежде чем вырваться из его хватки. Какими бы голубыми ни были глаза этого мужчины (боже, они были такими яркими даже в тусклом свете луны) — она ненавидела титулованных мужчин, которые думали, что улыбка и обаяние приведут их куда угодно. Почти так же сильно, как она ненавидела слишком самоуверенных мужчин, которые прерывали её время, проведённое в одиночестве.

— Я думаю, ты ошибаешься, — она ​​взглянула на награды на его униформе, — лейтенант. Я тебе ничего не обещала. Теперь, если ты будешь любезен вернуться внутрь, я уверена, ты сможешь найти другую даму, согласную потанцевать с тобой. Может быть, это ускользнуло от твоего внимания, но я пришла сюда побыть наедине — ты вроде как мешаешь.

Она пренебрежительно помахала ему рукой и отвернулась, внутренне кипя. Как он посмел! Неужели он действительно подумал, что это было так привлекательно — схватить её в мгновение ока (ну ладно, так оно и было, но только потому, что он был привлекателен — его действия ни в коей мере не были привлекательными)? Ему повезло, что он не получил удар локтем в нос и коленом в живот, как только схватил её. Ему повезло, что она решила просто уйти, а не кричать на него. Ему повезло, что она никому о нём не сообщила! Он снова схватил её за руку, но тут же отпустил её и поднял руки, сдаваясь, как только она повернулась и посмотрела на него.

— Подожди, девушка! — Он сделал паузу, открыв рот, затем сильно поморщился: — Миледи, я имею в виду, подожди, пожалуйста. Ты… ты обещала мне этот танец сегодня вечером, ты не… Разве ты не помнишь?

Эмма была готова высказать ему свое мнение, но… его голосу уже не хватало прежней гладкой уверенности. Внезапно он показался ей странно серьёзным, раскаивающимся и немного обиженным. И, что ж, у Эммы действительно была склонность обещать танцы каждому, кто хотя бы произнес её имя в первые полчаса бала; это был единственный верный способ быстро от них избавиться, просто согласиться и уйти, и она всегда могла сделать вид, что искала их позже. Раньше это никогда не было проблемой.

Никто никогда раньше не преследовал её здесь — и это, честно говоря, было причиной того, что она мгновенно разозлилась, но, если бы она действительно обещала танцевать с этим парнем, и он увидел бы, как она спрыгнула с балкона, а не попробовала побыть с ним минут десять... Возможно, он был здесь не единственным, кто был неправ.

Эмма вздохнула:

— Нет, я совсем тебя не помню.

— Ой... — Он вздохнул, выглядя гораздо более разочарованным, чем имел на это право. Его голос стал низким и смущённым, и… Отлично, теперь ей было его жаль. — Я подумал… Извини, принцесса, тогда я оставлю тебя одну.

Ещё раз коротко поклонившись, он сделал вид, будто уходит. На этот раз Эмма поймала его за рукав.

— Мне очень жаль, — сказала она снова. — Мне просто не нравятся эти вечеринки, и я готова сказать кому угодно что угодно, лишь бы они оставили меня в покое. Это не личное и не относится именно к тебе.

Он неловко улыбнулся, но ничего не сказал.

— Как тебя зовут? — спросила Эмма. — Я никогда раньше тебя не видела, не так ли?

Он прочистил горло, и сказал:

— Нет. Я видел тебя раньше, но издалека. Я... Меня зовут Киллиан Джонс. Сегодня вечером я впервые… мы впервые встретились.

Эмма виновато улыбнулась ему.

— Первая встреча... Извини. Честно говоря, я бы потанцевала с тобой — ты выглядишь хорошим парнем. — Она пожала плечами. — Но я действительно не хочу возвращаться внутрь, пока мне не придётся. Может, в следующий раз?

Он взглянул на замок — огромные окна загорелись, силуэты танцующих пар были видны даже отсюда, хотя они были слишком далеко, чтобы услышать музыку. Когда он снова повернулся к Эмме, его челюсти были решительно сжаты, а глаза блестели.

— Почему не сейчас? — спросил он, вызывающе приподняв бровь.

Эмма нахмурилась.

— Я только что сказала тебе, что не хочу…

— Не внутри. Здесь. — Киллиан озорно ухмыльнулся. — Сейчас.

Озадаченная, Эмма фыркнула. От этого звука его улыбка стала шире.

— Нет музыки.

— Мы будем вальсировать, — предложил он. — Это настолько простой танец, что нам не понадобится музыка.

— Я… какого черта, — сдалась Эмма и наконец ухмыльнулась в ответ. Теперь, когда она отпустила свой гнев, она не могла отрицать, что этот мужчина ей нравился. Он представлял собой странную смесь уверенного и неуверенного, лихого и неуклюжего, и это не могло не затронуть её. Не говоря, конечно, о его необоснованно привлекательном лице, и голосе, и вообще обо всём, но она старалась не обращать на это внимания.

Он протянул руки, и она шагнула вперёд с тихим смехом. Они начали вместе покачиваться, делая маленькие шаги и почти не двигаясь. Эмма взглянула на него через мгновение, но его глаза были прикованы к ней, и он был слишком близко, и на его лице была лёгкая благоговейная улыбка — ей пришлось отвести взгляд, и румянец залил её щёки.

Она услышала его смешок и подняла голову, чтобы посмотреть на него. Но не успела она что-либо сказать, как он вдруг закружил её, отстранив от себя, да с такой силой, что Эмма чуть не споткнулась. Годы уроков взяли верх, и ей удалось ухватиться за его руку, прежде чем она потеряла равновесие.

Она закатила глаза и повернулась назад, но, когда он едва удержал её на мгновение, прежде чем ухмыльнуться и развернуть её обратно, она ничего не могла с собой поделать: она начала смеяться.

После этого было до странности легко — они дико танцевали, как дураки, смеясь и обмениваясь пренебрежительными замечаниями по поводу формы друг друга, кружились до головокружения, отходили друг от друга, потом вместе — он учил её подло-пошлому морскому шанти, а она пела ему застольную песню, которую она выучила у гномов, и они вальсировали вдвоём. Он опустил её так низко, что чуть не уронил, а затем попытался поднять обратно, пока она смеялась, что ещё больше усложнило задачу. Он прижал её к себе, делая медленные-медленные шаги и дыша ровно и расслабленно, но на мгновение дыхание застопорилось, когда она с лёгким вздохом положила голову ему на плечо.

В конце концов, Эмма поняла, что они даже больше не танцевали: фактически почти не покачивались — просто держались близко друг к другу и почти не двигались, а его руки сомкнулись вокруг её талии. Она чувствовала, как один из его больших пальцев нежно провёл взад и вперёд по её пояснице, легонько зацепляя ткань её платья. Чувствовала его дыхание на своих волосах, его тело, прижавшееся к её собственному, медленное покалывание, распространявшееся по её коже, головокружительное, похожее на сон ощущение.

Постепенно она отстранилась, чтобы посмотреть на него. Его глаза были закрыты, и ему потребовалось мгновение, чтобы открыть их. Когда он это сделал, то со сверкающей улыбкой, довольный, счастливый и (как она думала и надеялась) более чем поражённый.

Эмма улыбнулась в ответ, а её сердце сильно колотилось.

Какое-то время они просто стояли, улыбаясь и обняв друг друга.

Очень медленно голова Киллиана склонилась к её голове.

Затем Эмма случайно оглянулась на небольшую башню с часами перед входом в сад. Она мгновенно напряглась, и её глаза расширились.

— О, нет, — выдохнула она как раз перед тем, как его губы коснулись её собственных. — Мне пора идти. Мне нужно идти прямо сейчас.

Она вырвалась из его рук и сделала шаг назад, не думая о том, как он это воспримет и слишком запаниковав от внезапного осознания того, что она пропустит финальный танец. Она не могла пропустить финальный танец, она всегда приберегала его для отца, и, если он поймёт, что она ушла посреди бала — танцевать одна в саду с мужчиной, не меньше — этого не могло случиться... Это означало бы конец всем побегам из сада, это означало бы конец всего.

— Да, конечно. — Киллиан протянул руку и неловко почесал затылок, отводя взгляд. Эмма, уже готовая бежать, резко вздохнула, поняв, что он собирался сделать.

Он, казалось, не заметил этого, всё ещё неловко глядя в землю.

— Я, э-э, спасибо за танец, принцесса, это было…

Она протянула руку и положила ладонь ему на щёку. Его голова дернулась; глаза расширились и стали такими голубыми; он резко вздохнул, как будто она была здесь самой привлекательной.

Эмма рассмеялась и наклонилась вперёд, чтобы нежно поцеловать уголок его губ. Или так и должно было быть — но он повернулся и поцеловал её в ответ, и её глаза закрылись, её сердце забилось быстрее, его губы скользнули по её губам так нежно и медленно, и лёгкий вздох, который он издал, когда она скользнула другой рукой, которая поднялась на грудь и легла ему на плечо, ощущение его рук, приземлившихся на её талию, едва прикасаясь, её собственный довольный вздох...

— Пожалуйста, — прошептала она ему в губы, совершенно не осознавая, как она сюда попала, перешла от простого желания побыть одной и злиться на этого мужчину, который её прервал, к простому желанию побыть с ним наедине, никогда не прекращать прикасаться к нему, никогда не переставая танцевать с ним, хотя её ноги уже болели, и ей хотелось снова поцеловать его. — Зови меня Эмма.

— Эмма, — выдохнул он, когда она отступила назад, голосом низким, задумчивым и таким чертовски счастливым, что ей пришлось улыбнуться ему в ответ. — Я хотел бы снова потанцевать с тобой.

— Через три недели будет ещё один бал, — сказала Эмма, уже чувствуя боль при мысли о том, что придётся так долго ждать, чтобы увидеть его снова, снова прикоснуться к нему, поговорить, посмеяться и снова петь с ним ужасно неуместные песенки, просто чтобы соответствовать его улыбке со своей собственной. — Но я посещаю сады гораздо чаще — почти каждый день.

— Я сам очень люблю цветы, — признался он и указал на соседнее вишневое дерево. — И… груши.

Эмма закусила губу, чтобы сдержать смех.

— Что ж, тогда ты должен прийти и попробовать их. До встречи, лейтенант Джонс.

— До встречи, принцесса Эмма.

И, сделав последний реверанс, Эмма подняла юбки и побежала обратно в бальный зал, надеясь, что не опоздает на последний танец с королём. Надеясь, что поток прохладного воздуха, омывавший её щёки во время бега, каким-то образом охладит её, успокоит огонь, уже пылавший внутри неё при мысли о том, что она снова увидит его.

Она пришла на танцы. А он лишь наблюдал с места у стены, улыбаясь; она горела всё ярче и ярче...