К звёздам! (джен)

24 октября 1 г. Единой Эры

Клодар не из тех городов, что спят. Шумные улицы, забитые машинами, яркие вывески круглосуточных магазинов, вечно снующие люди. Но ночь на 24 октября этого года, которую все новостные ресурсы уже гордо переименовали в «Первый», причём с большой буквы, город пребывал в экстазе, какого не знал никогда. Даже военные парады прошлых лет не были такими масштабными. На часах — пять часов утра, а пробки, как в шесть вечера. У горожан был повод радоваться, как и у всего мира. Был на этом празднике жизни, правда, один очень-очень злой человек.

И был этим человеком водитель лимузина. В машине три пассажира — самые известные каврские музыканты. Как их только не называли журналисты. Даже таксист, вообще-то, мужчина в солидном возрасте пятидесяти двух лет, о них слышал! А он ведь даже не слушает всю эту шумную громкую какофонию, что современные критики называют «рок-музыкой». Но платила «Кинмоку», или как там их лейбл назывался, прилично. Радости деньги не доставляли, потому что таксист сопоставил факты и быстро понял, почему парни из «Звёздного света» вдруг прервали свой тур по Аквилону и первым рейсом прилетели в столицу Каврской Федерации (скоро бывшей).

Через полчаса стояния в пробках лимузин наконец-то пересёк черту города. За ним — грузовик со всем оборудованием. Вокруг — несколько дипломатических машин с номерами Земного собрания. Сопровождение, о котором таксиста, конечно, предупредили в последний момент. Он не чувствовал никакой радости от того, что являлся частью этого действа. Всю жизнь он был патриотом Кавра, защищал честь страны перед её злостными противниками, которые так и норовили сделать что-нибудь чрезмерно глупое, разрушить хрупкий мир, который строил только Кавр. И поддерживал только Кавр!

Он знал, что был не один такой. Чаты в мессенджерах, цензурируемые журналы и газеты, разговоры с активистами и источниками во власти. Готовилась акция протеста против главной ошибки человечества — объединения всех государств Земли в одно. А таксист же в силу своей работы эту ошибку приближал. В последний день существования Земное собрание пригласило «Звёздный свет» дать концерт в собственной штаб-квартире. Подробностей таксист не знал, просто пытался не думать о том, что этих псевдо-музыкантов поручили привезти из аэропорта именно ему.

Лимузин подъехал к отелю уже ближе к семи утра. Вдалеке брезжил холодный октябрьский рассвет. «Звёздный свет» кое-как вывалился из машины: они еле держались на ногах после долгой дороги, но всё равно осыпали таксиста благодарностями, прежде чем уйти в отель. И чаевые дали щедрые, да настолько, что пришлось выдавить из себя широкую улыбку.

Рокеры её уже не заметили: перед глазами у всех троих расплывалось от усталости. В отеле их уже ждали лучшие номера на последнем этаже. На всех лестницах — охрана, чтобы никто не смел потревожить высокопоставленных гостей раньше времени.

«Звёздный свет» начинал свою карьеру в маленьких клубах столицы Кавра, в душных подвалах и подземных переходах, жил в грязных мотелях. Тогда он ничего из себя не представлял, юношеский максимализм без идеи, бунт против строгих родителей, которые из музыки признавали разве что древние шансоны, напетые давно мёртвыми людьми на некачественные плёнки.

Их всегда было трое — Камилла и Райни, сёстры с разницей в год, а также Аса — их общая подруга детства и самая старшая в группе. Один класс, общие мечты, общее удивление, что громоздкими электронными инструментами можно было создавать разрывные композиции, больше похожие на накатывавшую войну эмоций. В скриминге они слышали не животные вопли, как родители и другие унылые взрослые, но душевную боль, протест против несправедливости. Против мира, где людей Земли, с их общим языком, культурами, традициями, история так и хотела разделить на национальности, обратить брата против брата, развязать новую войну руками жалких автократов, вымирающего сорта людей, кто не мог понять — мир перестал играть по правилам «баланса сил» многие века назад.

В школе их учили по-другому. Это было специальное учебное заведение, куда детей отдавали в основном дипломаты и консулы, улетевшие в долгосрочные командировки. Сёстры, правда, попали туда случайно: у их родителей были специфические идеи о качественном образовании. Там было всё: недавно построенное общежитие, личные комнаты, сносное питание, увлекательная учебная программа. Никто и подозревать не мог, что из этих коридоров выйдут музыканты, а не государственные служащие.

Популярность пришла к ним в тот день, когда они решили подшутить над своими малочисленными слушателями и переодеться парнями. Даже купили себе утяжки и придумали мужские имена. Фанатам объявили, что весь состав «Звёздного света» заболел и их попросили выступить на замене. Камилла спела свои партии на октаву ниже, и из неё получился довольно солидный тенор. Одну песню спустя люди начали танцевать. Спустя две — кричать от восторга. Спустя три — устроили такой слэм, что потом тот клуб внёс «Звёздный свет» в чёрный список. Басистка после такой шутки (о которой её троица, конечно, не предупредила) ушла. Новая сразу же нашлась среди волны новых фанатов, которым «мужская» группа оказалась по душе.

Пришлось объяснять раз за разом, что это была разовая акция, и работать в мужских амплуа они не собирались. Потом сдались. Дали фанатам, что то, что они хотели. Утяжелили звук, заставили Камиллу поставить голос так, чтобы песни внизу вокального диапазона не драли глотку. Райни раскошелилась на семиструнную электрогитару, чёрную со светящими голубыми вставками. Аса вспомнила о том, как металлисты использовали пустые железные бочки в качестве перкуссии. Нашли второго гитариста, чтобы тот играл ритм-секцию во время бесконечных соло Райни. И взорвали Интернет.

Родители не оценили новоявленную популярность, и всем троим пришлось их убеждать, что имидж их семей от этого только выиграет. Поверили ли обыкновенные дипломаты, профессиональные лжецы, необоснованным аргументам? Конечно, нет. Просто понадеялись, что деточки скоро наиграются и вернутся в родные посольские стены.

С тех пор прошло… десять лет? Им уже за тридцать. Долго, слишком долго. Обычно они считали эпохи по басистам и ритм-гитаристам. Ни те, ни другие в группе надолго не задерживались. Ядро оставалось всегда одним: Камилла, Райни и Аса. Точнее, Эйнар, Генри и Норрис, как к ним обращались фанаты. Настоящие имена никого не интересовали, только шоу «парней» на сцене. И уж раз их пригласило Земное собрание, обратив внимание на политические тексты во всех песнях, то надо было придумать что-то особенное.

— Да не знаю я, с чем выйти на бис! — кричала Камилла за шесть часов до главного концерта их жизней. — Это совсем другой зал! И публика там будет другая. Вряд ли деды из Собрания прямо слушают тяжёлый рок.

— А кто нас тогда пригласил? — с улыбкой произнесла Райни. — Я тебе говорю, мы этот зал взорвём. Просто надо представить, что мы на обычной сцене, и всё будет нормально. А на бис надо ставить «Единство», конечно. У нас какое событие-то?

— «Единство» слишком энергичная, чтобы её ставить в конец!

С кухни раздался тяжёлый вздох, а затем — голос Асы:

— И опять вы спорите… Райни права, надо ставить «Единство» в конец. А до этого исполнить что-нибудь унылое, ту же «Три света». Можешь ещё на них наслать грусть, чтобы совсем всплакнули.

Камилла задумалась. Не то что бы одновременно применять магию и петь было просто. Конечно, она красный маг, могла заниматься и тем, и другим одновременно, но это было слишком сложно. С другой стороны, концерты, где она позволяла себе одно-два красных заклинания, получались лучше обычных, если опустить тот факт, что после них Райни буквально тащила её со сцены на себе. Спасибо ей, что родилась голубым магом, и могла просто заставить сестру парить, когда они держались за руки.

— Нужно что-то ещё, — заключила Камилла. — Что-то, что никто не ожидает. От чего даже Генеральный секретарь упадёт в обморок. Показать, что мы не просто какая-то группка, которую пригласили на банкет как фоновое музыкальное сопровождение, но… что-то большее. Понимаете?!

— Придумаем по ходу, — сказала Райни и махнула рукой.

Аса тем временем вернулась с кухни и сразу же перевела тему:

— А что насчёт речи? Она у вас готова?

— Какая речь? — одновременно спросили сёстры.

— В письме говорилось, что нам позволят выступить с речью во время заседания Собрания, — ответила она. — И просили заранее придумать текст. Вы не читали мелкий текст? Нас ещё менеджер предупреждал.

Пришлось заново открывать письмо. И правда. В самом низу упоминалось выступление во время заседания. До него оставалось два с половиной часа, за которые Камилле, как главной в группе, придётся выучить текст. Она выжидательно посмотрела на сестру. Та закатила глаза.

— Ладно, напишу я тебе текст, — сказала Райни. — Через час будет готово.

— Нам нужно выезжать уже через час, — буркнула Аса. В её голосе уже чувствовалось раздражение. Ещё немного, и она начнёт возмущаться, что единственная следит за распорядком группы. Каждый день одно и то же. Райни фыркнула и ответила:

— Тридцать минут. И с вас карамельная шоколадка. С остальным разберусь.

Конечно же, у Камиллы были запасы, которые она всегда возила с собой. Один шоколадный батончик даже лежал в кармане. Райни забрала его с широкой улыбкой на лице и открыла ноутбук, чтобы заняться речью.

Остальная часть группы занялась сборами. В самолёте они долго спорили, надо ли им как-то менять свои образы под стать такой важной толпе. В конце концов решили, что Земное собрание само напросилось, когда их пригласило. Так что длинные цветные стрелки остаются. С практически белой перламутровой пудрой, чёрными тенями и всеми прочими атрибутами. Костюмы оставили в цветах нового альбома: немного рекламы не помешает. У Камиллы — чёрная куртка, такого же цвета кожаные штаны, красные перчатки до локтей и громоздкая обувь. Аса минут пять искала по номеру любимую шляпу-котелок, а потом и утюжок для завивки волос. Всё почему-то оказалось в чужом чемодане. Зато красный мундир отутюжила заранее, и выглядела в нём как пародия на солдата древней армии. Райни же единственная не суетилась и спокойно себе печатала текст речи в своих наушниках с шумоподавлением. Сборы, как обычно, не обошлись у них без криков и подушечных боёв. В этот раз зато без сломанных окон или разнесённого пола.

Ровно в 17:00 три члена «Звёздного света», теперь не Камилла, Райни и Аса, а уже Эйнар, Генри (который умудрился одеться и сделать макияж менее чем за двадцать минут) и Норрис соответственно, вышли из отеля в ожидавшую их толпу фанатов. Удивительно, что эти люди вообще держались на ногах, учитывая празднества прошлого дня. Они толкались, пробивались к трём парням, лишь бы взять автограф. Будто это их последний раз в Клодаре. Эйнар им улыбнулся, от чего фанатки (и фанаты, почему-то уверенные, что их не будет слышно) закричали.

Сквозь охранников прорвался какой-то сумасшедший. Мужчина, явно живущий на улицах, размахивал чем-то прямо перед носом Норриса, от чего тот сморщился и сделал шаг назад. «Вы пособники глобалистов! Вас убьют первыми!» — разобрал Эйнар. Дальше слушать не стал, просто затащил Генри и Норриса в машину, пока охранники отгоняли бродягу и остальную толпу. Автографы, конечно же, никому не достались. Двери захлопнулись, и группа поехала прямиком в штаб-квартиру Земного собрания.

Раньше узнать штаб-квартиру Земного собрания можно было только по множеству разноцветных флагов, обрамляющих вход в здание. Теперь же эти флаги убрали и вывесили на всех флагштоках одни и те же — тёмно-синие, с символичным изображением Земли на фоне. По пути внутрь Норрис пробормотал себе под нос:

— Вот отец бы разозлился.

— Да ну, ему бы понравилось на пенсии, — заметил Эйнар. — Тем более, всем дипломатам решили платить компенсацию в зависимости от стажа.

Норрис фыркнул и ответил:

— Он бы забаррикадировался в своём отделе и не выходил оттуда до самой смерти. Хорошо, что она наступила раньше, чем выработали соглашение.

Если бы братья не знали Норриса с детства, то никогда не признали бы в нём сына высокопоставленного дипломата, погибшего в авиакатастрофе. Хотя и эту информацию они выпытали из него постоянными расспросами. Рок для их барабанщика — не просто протест. Средний палец, показанный могиле «мерзкого старикашки».

— Давайте не будем о грустном. Смотрите, где мы! — прервал их Генри и рукой обвёл здание Земного собрания.

Ни барабанщик, ни тем более гитарист даже не пытались делать свой голос ниже, когда их никто не слышал, хотя ходили на тренинги по постановке голоса вместе с Эйнаром. Он же говорил низко только когда был в костюме. После долгого дня от таких нагрузок горло могло болеть, так что он не знал, сколько ещё продержится в этой роли. Если что, всегда можно перейти на непонятный хрип, а музыку сделать ещё тяжелее. Новый альбом записать в новаторском жанре «хрип-метала», заставить Генри и другого гитариста купить восьмиструнных монстров, басиста — пятиструнную бас-гитару, а лучше сразу отправить его на курсы по контрабасу. И так до бесконечности, пока они не начнут петь на частотах головного мозга. От таких абсурдных мыслей Эйнар громко рассмеялся, и все его тренировки пошли к чёрной дыре.

Лёгкое похлопывание по спине.

— Успокойся, мы ещё даже не в здании, а ты переживаешь, — буркнул Генри. — Всё будет хорошо, иначе мы не «Звёздный свет».

Ну да, их пригласили дать речь и концерт в зале самой важной международной организации, которая несколько минут назад (как сообщали новости) подписала финальный проект Договора об объединении Земли, а Эйнар должен был успокоиться?! И перестать нервно смеяться?! Будто есть волшебные средства, чтобы успокоиться.

Тут его осенило. Не зря же он красный маг, правда ли? Он мог заставить себя успокоиться одним заклинанием! Глаза Эйнара загорелись красным, и он почувствовал, как тревога отступает. Затем магию погасил, чтобы не тратить её лишний раз, и с уверенностью вошёл в здание Земного собрания. Там их уже ждала оставшаяся часть группы.

— А вот и вы! — к ним подбежал ритм-гитарист. Кажется, он больше всех радовался выступлению в штаб-квартире. Даже где-то откопал цветные светящиеся линзы. Почему-то пурпурные, а не красные, хотя они договаривались по-другому.

Эйнар не стал спорить и решил, что со сцены разница в цветах будет не так заметна. Он просто радовался, что гитарист и басист их не убили за внезапную приостановку тура ради концерта в Клодаре. Но ни тот, ни другой ничего не сказали, очарованные архитектурной композицией в центре холла. Статуя морской волны, переливающая всеми цветами радуги. Низ выложен маленькими чёрными опалами, доставленными прямо из Нотевра. Это был подарок от каврского правительства. Эйнар захватил камешек из основания под недовольный взгляд Норриса. Потом взял второй и отдал барабанщику с глупой улыбкой. На удачу. Норрис что-то пробурчал себе под нос, но камешек в карман положил. И потом сам стащил ещё один! Эйнар притворился, что не заметил.

Вокруг сновали политики. У каждого на груди — по бейджику с флагом его страны. Группка чиновников держалась поодаль и о чём-то шепталась. Затем раньше всех зашла в главный зал на места в партере.

Группу отвели в амфитеатр, в сектор с журналистами, явно из правительственного пула, так как они никак не отреагировали на появление самой известной рок-группы поколения рядом. Эйнар и не обиделся. Он наблюдал за окнами под потолком, где работники перетаскивали их громоздкое оборудование в соседнее здание, туда, где нашёлся единственный зал с подходящим танцполом. Удивительно, как Собрание согласилось открыть продажу билетов для простых фанатов: Эйнар предложил это в качестве шутки, но помощники генсека сразу одобрили его просьбу.

Конечно, группа пыталась слушать, что говорили члены организации, но где-то на сороковой минуте их начало клонить в сон. Эйнар уже был в «режиме концерта», готов зажигать толпу, но приходилось сидеть на неудобном кресле, поджав ноги. Они все говорили долго и нудно, темы не менялись. Просто повторяли за генсеком, который выступил первым. Если бы Генри и Норрис с двух сторон не держали его, он бы уже вскочил на трибуну и сам закончил за политиками их речи.

На семидесятой минуте должны были начаться выступления обычных людей, куда, кроме «Звёздного света», пригласили ещё двух культурных деятелей. Однако речи продолжались и продолжались. Будто намеренно политики тянули время. Их глаза бегали. Зал чего-то ждал, и вряд ли приближавшегося рок-концерта. На задних рядах начали шуметь так громко, что Эйнару пришлось обернуться и посмотреть, что происходит. Ничего, просто люди снуют туда-сюда. Просто военные в масках и без опознавательных знаков вошли в зал. Просто направили ружья в ту часть партера, где сидел Генеральный секретарь.

Выстрел в потолок. Крики. Люди побежали к выходам, на каждом из которых стояло несколько военных. Ещё больше криков. Кто-то спрятался под кресла. Выходы забаррикадировали. Генеральный секретарь исчез из зала. Один из членов Собрания вскочил за трибуну и начал толкать речь про то, что объединение Земли — ошибка. Эйнар его узнал по мундиру, увешанному бесполезными медалями. Один из аквилонских военных генералов, морщинистый мужчина лет семидесяти, несколькими годами ранее — диктатор небольшого государства. Его недавно свергли, но от тюрьмы он увернулся.

— Уходим, шеф, — прямо над ухом раздался голос ритм-гитариста, который всё это время тихо сидел сзади. — Здесь небезопасно. В вас могут попасть.

Прежде чем Эйнар успел спросить, как же он собирался протащить всю группу через стену вооружённых людей, весь «Звёздный свет» впятером уже стоял около статуи в холле.

— Речь отменяется. Распоряжение Генерального секретаря. Концерт по расписанию. Идите туда и репетируйте без меня. К концерту я приду. А пока мне надо решить некоторые вопросики, — с этими словами гитарист ушёл на второй этаж, громко цокая обувью с каблуками.

Эйнар посмотрел на других участников группы, включая басиста, и отметил, что все они думали только о том, откуда они умудрились взять этого странного человека в команду. И как оказались посреди военного переворота. Тем временем пришло письмо от менеджера, почти слово в слово повторявшее указания гитариста. Мир сошёл с ума. Какой концерт, когда их могут застрелить?!

Но в соседний корпус они всё же перешли. Там, как оказалось, никого не было. Всех военных, кажется, разместили у зала собраний, и они могли спокойно пройти до концертной площадки. Без репетиций, только на автомате проверили, что оборудование работает. Готовились бежать.

Мысли возвращались в зал собраний. Эйнар прокручивал в голове, как входят военные и сразу же их расстреливают. Близился час концерта. Раздался треск: это Норрис так сильно сжал свои палочки, что они разломились надвое. Затем взял запасные, но, явно себе не доверяя, положил их на один из барабанов.

Генри подошёл к нему и предложил заказать такси до отеля.

— Нет, — отрезал Норрис. — Концерт состоится. Нам нужно отрепетировать, вперёд, пока есть время. Если нам сказали, что всё в порядке, значит, так и есть.

Генри и Эйнар переглянулись, но спорить с Норрисом не стали. Просто взяли инструменты. Эйнар даже нашёл запасную гитару, чтобы проиграть ритм-секцию. Или закрыть тело от пуль. Репетиция не удавалась. То Норрис сбивался с ритма, то Генри брал не ту ноту, то басист, потерявший дар речи в принципе от шока, вступал поздно. Сам же Эйнар то и дело начинал петь слишком высоко. Голос дрожал.

Через пятнадцать минут пришлось уйти за кулисы: в зал потянулись люди. Причём совсем не испуганные, наоборот, на их лицах были улыбки. Будто никто не нападал на зал собраний. Полицейские в гражданской форме? Не могли же сюда пригласить людей за всех участков. Эйнар то и дело выглядывал из-за кулис, чтобы проверить наполняемость зала. Показались лица более знакомые, их фанаты, которые купили билеты сюда по первому зову: неформалы с тёмным макияжем, патлатые бугаи под два метра ростом, щуплые гики в клетчатых рубашках. Вот такой контингент обычно и ходил на их концерты. За ними, наконец-то, и люди в официальных костюмах. Явно пьяные и уж слишком счастливые на фоне недавней попытки военного переворота.

— Мне кажется, мы стали частью какого-то заговора, а сами об этом и не знаем, — заключил Генри, который внезапно появился рядом. — Что здесь вообще происходит?

Эйнар закатил глаза и сказал:

— Я не знаю. Вечно ты со своими теориями заговора. Что дальше? По земле боги ходят? И они на самом деле дёргают за все ниточки?

Брат фыркнул и сменил тему:

— Мне одному песни играть? Где наш горе-гитарист? Или концерт отменяется?

— Пока нет. Люди идут. Если гитарист не появится, то сам возьму гитару, — ответил Эйнар. — Не в первый раз он пропадает. Странный он какой-то. Нам надо нового найти.

— После, — на этом слове Генри махнул рукой и пошёл за своим инструментом.

На часах почти девять. До последнего Эйнар ждал, пока не появится гитарист, чего так и не произошло. Хорошо, что он помнил все его партии. Ритм-секция никогда не был у них сложной, можно играть и петь одновременно. Закрепил гитару, ещё раз осмотрел сцену и танцпол. Всё готово. Зал был уже практически полон. Если военный переворот и состоялся, то новая власть вряд ли собиралась отменять их концерт. Эйнар показал большой палец своей группе. Команде. Друзьям. Семье. Они — то же самое в ответ. Провёл рукой по струнам, отыгрывая первый аккорд первой песни. Шум толпы. Пора начинать.

Главным достоянием своих концертов «Звёздный свет» считал конечно же шоу. Гармония трек-листа, декораций, звука, костюмов, света и, конечно же, взаимодействия с аудиторией. Сколько бессонных ночей они провели то втроём, то впятером, смотря записи с выступлений легендарных групп, лишь бы перенять фишки коллег. Награда за труды — благодарные крики зрителей.

Представление пришлось адаптировать на ходу, так как на Эйнара свалилась ритм-секция, и держать микрофон в руках он не мог. А значит, и далеко отходить от стойки. Придётся держать в голове три задания сразу: вокал, вторая гитара, наблюдение за аудиторией. Вчетвером группа вбежала на сцену под громкую оркестровую подложку. Как только Эйнар переступил границу закулисья, к нему пришла уверенность и уголки губ сами поползли вверх. Он чуть ли не споткнулся, пока бежал к микрофону, и на подошвах проскользил последние несколько метров до стойки, чтобы крикнуть:

— Как дела, Клодар?!

Его голос перекрывал вступление песни. С первых рядов доносились крики. Кто-то уже хлопал. Приятно, конечно, но рано. В толпе Эйнар заметил и членов Собрания. Костюмы им всем придётся стирать после этого концерта. Затем он осмотрел заполненные балконы — места для тех, кто не хотел танцевать. Прежде всего, для генсека. Место Эйнар заметил, но его самого — нет. Он откинул мысли о произошедшем. Не его дело. С политикой пусть разбираются политики, а музыканты сыграют шоу для любой наглой морды, что появится на этом балконе. Эйнар взял первый аккорд. Через полтакта вступил и Генри.

В голове Эйнар вёл отсчёт до вокальной партии. Три, два. Свет прожектора. Один. Прилив адреналина по всему залу. И он наконец-то запел. Для Эйнара вокал — способ выпустить накопленные эмоции. Опустошить запасы нескончаемой энергии, передать её фанатам. Превратить людей в поклонников. Заставить их достичь катарсиса вместе с ним и очиститься от страха. Использует красную магию по её прямому назначению — достучаться до сердец и перепрограммировать сознания.

Он даже не замечал, как делал ошибки в ритм-секции, пока ему об этом не кричал по наушнику Генри. Зрителям было всё равно. Они отдыхали. Радовались жизни посреди смены эпох. Одобрительно закричали, когда Эйнар прервал после третьей песни выступление, чтобы всё-таки прочитать подготовленную речь. Не пропадать же ей!

На седьмой песне, самой медленной в трек-листе, подняли телефоны с фонариками. Волны света осторожно покачивались из стороны в стороны. Баллады давались Эйнару сложнее всего, так как на медленных композициях сложнее держать голос низким. Казалось, он вот-вот закашляется. Зато остальные отдыхали: Генри сменил гитару на акустическую и замедлил темп, Норрис в принципе отложил палочки, Басист — отставил бас-гитару.

Посреди песни включился свет. На балконе стоял Генеральный секретарь вместе с охраной. Он попросил дать ему слово на сцене. Конечно, пришлось согласиться, хотя Эйнар просто кипел от злости и уже забыл, как переживал за него в начале концерта. Сцена — вотчина фронтмена, и никто не смеет его прерывать, когда в крови кипит адреналин. Но делать нечего. Объявили небольшой антракт. Через пять минут генеральный секретарь поднялся на сцену. Не только с охраной. С ним было ещё двое. Первый — тот самый генерал, поднимавшийся в зале собраний на трибуну. Руки его за спиной были связаны магией. На удивление, его держал сам генеральный секретарь. Второй — почему-то их ритм-гитарист, причём жутко довольный. Даже при ярком освещении его глаза казались фонарями. Надо будет спросить, где он купил такие линзы.

Эйнар уступил микрофон Генеральному секретарю и только тогда осознал всю абсурдность происходящего. Перед ним стоял самый влиятельный человек в мире. На рок-концерте, который «Звёздный свет» проводит в конференц-зале Земного собрания. Вряд ли кто-то из политиков на это соглашался. Кому вообще могло прийти в голову пригласить их? Да, в детстве они учились в детстве при посольстве, а Норрис — ребёнок высокопоставленного дипломата, но в остальном они бесконечно далеки от мира роскошных правительственных залов. Генсек вышел сюда не потому что захотел. Для него всё — политическая игра.

— Вижу, вы без меня справляетесь, — услышал шёпот ритм-гитариста Эйнар.

Тот ничего не ответил. Грубо разговаривать во время речи Генерального секретаря, особенно такой, которая явно войдёт в учебники. Впервые этот человек выступал с таким эмоциональным заявлением. Лоб испещрили морщины, второй подборок то и дело вздрагивал от напряжения. Даже его обычно приглаженные седые волосы растрепались. Эйнар не знал, что хриплое кряхтение могло звучать настолько убедительно. Генсек рассказал о подготовленном заговоре. В пух и прах раскритиковал тех, кто пытался его убить, с гордостью отметил, что Земному собранию пришли на помощь национальные разведки. Затем он подвёл к себе генерала и объявил ему приговор: пожизненное заключение по единому распоряжению международного суда и верховного суда его страны. Ненависть в глазах генерала Эйнар запомнил на всю жизнь. Этим взглядом можно было убить, но генсек никак на него не отреагировал. Просто снял с мундира генерала его высшую награду — орден Земного собрания «За заслуги». Потом продолжил на высокой ноте: заявил, что мир действительно вступает в новую эру, и «никакие реакционеры не смогут остановить прогресс». На последних словах зал взорвался бурными аплодисментами, причём не только от политиков, но и от обычных людей. Для приличия похлопал и «Звёздный свет». Генсек повернулся к ним с мягкой улыбкой на лице и ещё раз обратился к людям внизу:

— Я не просто так пригласил сюда наших гостей. «Звёздный свет» — голос нового поколения. Поколения, без которого Единая эра не была бы возможной. Вы можете посмеяться, сказать, что рокерам не место в таких местах. Что нельзя пускать в наши стены простых людей, убирать сиденья ради аутентичного рок-концерта. Скажу вам прямо: наши гости здесь по одной причине — показать, что мы завтра вступим в эпоху абсолютного равенства, где успех будет зависеть только от твоего упорства. Скоро станет не важно, родился ли ты в просвещённых аквилонских столицах или экзордских джунглях. Празднуйте, друзья!

Он сошёл со сцены вместе с генералом и передал того охране. Сам же поднялся обратно на сидячие места на балконе. По наушнику Эйнар услышал, что им разрешили продолжить концерт. Свет снова погас. Ритм-гитарист забрал свою гитару и подмигнул Эйнару со словами:

— Я же говорил, что всё решу и вернусь к вам. Видите?

Эйнар кивнул, не желая говорить, что половину времени вообще не понимал этого парня. Он просто был рад, что гитара вернулась законному хозяину, и теперь-то можно было начать концерт по-настоящему.

Снова свет прожекторов. Оглушительные аккорды. Восьмой песней они всё-таки решили поставить «Единство». С этой песней они прославились, с этой песней они мечтали об единой Земле. Громкая дорожка, простые строки, которые отзывались в сердцах людей даже без магического вмешательства. Обычно Эйнар терпеть не мог эту песню: они исполняли её на каждом концерте, поэтому она приелась. Но не сегодня, сегодня она была на своём месте.

В толпе смешались политики и простые люди. Теперь Эйнар не мог разглядеть, где есть кто. Они подпевали ему, пританцовывали, качали руками, головами, в центре танцпола — даже организовали единый круг для моша. Там, внизу, был только один вид людей — фанаты «Звёздного света». Когда они звали группу на бис, Эйнар боялся, что их вопли разобьют окна.

Конечно же, последней песней они исполнили «Три света». Это была их самая первая песня, неогранённый алмаз, который получил популярность после «Единства». Заявление о себе, обещание блистать, пока мир готов смотреть на них. Обещание им прошлым, что мир их примет. Даже не надо было применять красную магию, чтобы услышать сквозь аккорды всхлипы толпы.

Под свет фонариков и бурные аплодисменты группу проводили со сцены. Эйнар не хотел уходить. Голову вскружил адреналин. Он отмерил глубокий поклон всем, кто слушал. Затем повернулся к балкону и повторил поклон отдельно для Генерального секретаря. В душе надеялся продлить концерт без остальной группы, которая уже ушла. Кое-как Эйнар заставил себя выпрямиться и последовать за ними.

На часах уже было за полночь, когда они выехали в отель, уже без громоздких костюмов, макияжа и мужских амплуа. После прилива адреналина наступил спад, и Камилла чувствовала, что сейчас уснёт. Несмотря на усталость, она улыбалась. Может быть, это был лучший концерт «Звёздного света», и его не переплюнуть. Зато будет, что рассказать детям. Когда голос восстановится: сейчас Камилла могла только хрипеть.

— Так где ты был? — спросила ритм-гитариста Райни.

Тот усмехнулся и ответил:

— Говорил же, вопросики решал. Мне надо было потолковать с господином генсеком, чтобы он не нарушил своё обещание.

— Обещание?

— Позволить нам выступить в Земном собрании, конечно же. И произнести речь во время концерта. В обмен на некоторую помощь, — спокойно сказал ритм-гитарист и широко улыбнулся.

— Как?! — в разговор вмешалась Аса, которая сидела спереди. — Не могут же быть у простого гитариста контакты Генерального секретаря Земного собрания!

— Можете мне не верить, — он пожал плечами. — Всё равно вашу задачу вы выполнили. Наслаждайтесь Единой эрой, ребятки.

Райни наклонилась к Камилле, крепко сжала её руку, и прошептала на ухо:

— Говорю же, заговор! Он явно какой-то шпион!

Оставалось только закатить глаза. Ей было абсолютно всё равно, в какие игры её втянули. Заговор или нет, «Звёздный свет» от этого концерта выиграл больше всех. Камилла уже предвкушала звонки журналистов, беготню репортёров, обсуждения фанатов в соцсетях, статьи в журналах. Пока они ехали к отелю, пока Клодар спал, их популярность росла. Завтра о них будут говорить как о «группе, покорившей Земное собрание». Через несколько лет — как «о символе новой эпохи». Через десятилетия — снимать фильмы о «музыкальном феномене начала Единой эры». Через поколения… А так далеко она уже загадывать не могла.