Не обещала (джен)

В поместье дедушки Финеаса сегодня было многолюдно. Многочисленные родственники собрались по просьбе бабушки Урсулы, чтобы проститься с отцом и дедом. Ему осталось недолго, так все говорили. Неизвестная болезнь скрутила его внезапно и за считаные месяцы превратила из пышущего здоровьем и энергией волшебника, ещё не достигшего даже восьмидесяти лет, в высохшую мумию, тень самого себя.

Финеас Найджелус Блэк, бессменный директор Хогвартса на протяжении последних сорока лет, всеми признанный известный зельевар (хотя и не самый популярный преподаватель), лежал сейчас, укрытый по самый подбородок вышитым слизеринскими змейками покрывалом, и внимательно смотрел мутноватыми глазами на одну из своих внучек, Каллидору, старшую дочь Арктуруса.

— Подойди, девочка, — прошелестел едва слышный голос деда, и Каллидора двинулась к укрытой высоким пологом кровати. Остановилась у изножья, всматриваясь в такие родные, но едва узнаваемые сейчас черты на измождённом болезнью лице. — Присядь, не бойся, бабочка.

— Я не боюсь, дедушка, — храбро подошла ближе Каллидора.

Дедушка всегда называл её бабочкой, хотя Каллидора знала, как выглядит та бабочка, в честь которой её назвали. Серая моль, а не бабочка, как и сама Каллидора, невзрачная, худая, с невыразительными чертами лица и тусклыми жидкими волосами. То ли дело младшая сестра Чарити. Вот кто самый милый на свете ребёнок, такая же яркая, как её бабочка, такая же необычная. Родители не уставали ею восхищаться, а с Каллидорой никто никогда не церемонился. Она не милая, и она старшая. Только дед почему-то выделял её из остальных своих многочисленных внуков и внучек. Часто приглашал погостить в поместье, подарил пони, чтобы она училась ездить верхом, даже пару раз разрешал посидеть с ним в святая святых — его рабочем кабинете.

И вот он при смерти. Каллидора не могла этого осознать, хотя уже знала, что такое смерть, торжественно похоронив своего первого питомца — канарейку, подаренную ей кузиной Кассиопеей на шестой день рождения. Дедушка просто не мог умереть, ведь он ещё совсем не старый. Что такое семьдесят семь лет для волшебника? Он обещал не умирать, когда она однажды спросила, как долго живут волшебники. А теперь лежит такой беспомощный и даже не может поднять руку, чтобы, как обычно, потрепать внучку по щеке. А она мечтала, как приедет в Хогвартс и, гордо вздёрнув подбородок, войдёт в Большой зал. А там во главе преподавательского стола будет сидеть её дедушка Финеас Найджелус Блэк и смотреть на неё одобрительно и тепло, как не смотрит ни на кого больше. Вот только не суждено этому случиться.

— Ты знаешь, моя маленькая бабочка, что я всегда относился к тебе по-особенному, — начал дед, собравшись с силами.

Каллидора смахнула предательскую слезинку и кивнула, присаживаясь на краешек кровати, что было непросто, ведь кровать оказалась такой высокой.

— Не надо плакать, девочка, — едва улыбнулся дедушка Финеас. — Все умирают рано и поздно. Хотя, конечно, лучше бы попозже, но что поделать?

— Что с вами случилось, дедушка? — не смогла сдержать всхлип Каллидора. — И почему меня к вам не пускали так долго?

— Что случилось? Хотел бы я знать — что! Но, увы, никто так и не смог разобраться, откуда взялась эта дракклова болезнь, — яростно сверкнул глазами дед, совсем как раньше, до болезни. Отчего-то стало ещё больнее и горше. — А не пускали, потому что боялись, что это может быть заразно.

— Теперь не боятся? — спросила Каллидора.

— Если бы болезнь была заразной, уже слегли бы все, кто пытался меня лечить, — тихо покачал головой дедушка. — Нет, милая, это и не болезнь вовсе, вот что я думаю.

— А что? — непонимающе уставилась на него Каллидора.

— Думаю, это какое-то хитрое проклятье. И я даже догадываюсь, кто именно его наслал на твоего деда, девочка, — убежденно заявил Финеас.

— Кто? — прошептала Каллидора. — Скажите, умоляю, кто это был?

— Уж не мстить ли ты собралась за своего старого деда? — нашёл в себе силы усмехнуться Финеас. — Не вздумай! Тебе не тягаться с ним, даже если ты на «превосходно» сдашь все экзамены и станешь лучшей ученицей за всю историю Хогвартса.

— Кто же это? Дедушка, пожалуйста, скажите, — не отставала Каллидора, у которой вот прямо сейчас появилась в жизни благородная цель — отомстить за любимого деда.

— Каллидора, я запрещаю тебе даже думать о мести волшебнику, который старше меня почти в четыре раза, а что уж говорить о тебе, — сверкнул глазами Финеас. — К тому же у меня нет никаких доказательств его вины. Только моя интуиция, а с этим к аврорам не пойдёшь. Да и что толку от наших авроров? Все сплошь дармоеды и бестолочи. Я каждого помню ещё по учёбе в школе. Сорок лет — это тебе не просто так, все через мои руки прошли.

— И что, всё ему сойдёт с рук? — воскликнула поражённая Каллидора.

— Уже сошло, я умираю, — обречённо кивнул Финеас. — Хватит об этом. Я позвал тебя, чтобы в последний раз посмотреть на тебя и сказать кое-что на прощание.

— Хорошо, дедушка, — покорно кивнула Каллидора, не желая его волновать.

— Вот и умница. Хочу, чтобы ты знала, что я всегда верил в тебя. Ты сама знаешь, что красавицей тебе не стать. Иногда и в нашем семействе такое случается. В этом смысле твоё имя звучит словно насмешка. Подумать только, «подарок красоты»! — говорил дед, а у Каллидоры наворачивались слёзы от обиды. В десять лет трудно смириться, что ты дурнушка, особенно если рядом растут две красавицы-сестры.

— Не стоит сердиться, — заметил её слёзы Финеас. — Я всего лишь говорю как есть. Если бы у меня было время, отложил бы этот разговор, подождал, пока подрастёшь. Но времени нет, а потому вытри слёзы и слушай.

Каллидора быстро достала платок и вытерла слёзы, послушно приготовившись слушать.

— В моём завещании ты упомянута как одна из наследниц. Я оставил всё твоей бабушке и своей жене Урсуле, но некоторым из моих многочисленных детей и внуков достанутся после моей смерти неплохие деньги. Зная твоего отца, уверен, он постарается сэкономить на приданом. С твоей внешностью, пусть ты и носишь благородное имя Блэк, хорошей партии тебе не сделать. Потому я решил позаботиться о тебе, моя бабочка.

Каллидора решила забыть про гордость, исполнившись благодарности к умирающему. Его забота дарила крылья маленькой серой бабочке.

— Спасибо, — прошептала она. — Я всегда буду вам очень благодарна.

— И даже на могилу станешь приходить так часто, как сможешь? — усмехнулся Финеас.

— Обязательно буду, даже не сомневайтесь, — закивала Каллидора.

— Что ж, верю, ты слово сдержишь. Но хочу сказать тебе ещё кое-что. Как только достигнешь совершеннолетия, сможешь сама распоряжаться наследством. Не твой отец, а ты сама. Запомнила? Распоряжение гоблины получили. И вот что я хочу тебе сказать. Не верю, что это случится, слишком ты для этого умна, но если вдруг влюбишься, помни: не отдавай эти деньги мужу. Трети из них вполне достаточно, чтобы тебя взял в жёны приличный чистокровный волшебник. Остальное прибереги для себя, а лучше придумай, как приумножить. Ты светлая голова, справишься.

— Хорошо, дедушка. Я поняла.

— Поняла она. Хорошо, если так. Умру спокойным. Но имей в виду, если соберёшься замуж за полукровку, а ещё хуже, за грязнокровку, не получишь ни кната. Гоблины своё дело знают, — нахмурился дед.

— Я Блэк, — вздёрнула подбородок Каллидора. — Этого никогда не случится.

— Моя девочка, — улыбнулся Финеас. — Всё правильно. Но даже чистокровные бывают не слишком благородны. Имей это в виду и будь начеку. Не подписывай контрактов, не убедившись, что получишь больше, чем отдашь. Никогда не плати вперёд. Если кто-то потребует сперва деньги, а уж потом пообещает выполнить работу — знай, обманет.

— Да, дедушка. Вы мне это уже говорили, — кивнула Каллидора.

— Говорил. Но не грех и повторить, лишним не будет, — проворчал Финеас, с удовлетворением глядя на внучку. — Я вот тут про твою внешность говорил. А ведь я тоже гадким утёнком рос. Болел всё время, силёнок было мало, магия сбоила долго. На меня родители и внимания-то не обращали. Увидят за семейным столом и словно бы удивляются, что жив ещё. А я выжил — и посмотри чего достиг! Сорок лет директором Хогвартса был! Никто столько не продержался. И ты всего достигнешь. Только будь умной, хитрой и ничего не бойся.

— Хорошо, дедушка, — воодушевлённо шепнула Каллидора. — Я так вас люблю.

— Верю, бабочка. Если бы не верил, мы бы сейчас не разговаривали, — улыбнулся Финеас. — Помни, твой дед тоже тебя любит и верит, что ты будешь достойна нашего рода и той чистейшей крови, что течёт в твоих жилах. В этом году ты идёшь в Хогвартс. Даже не сомневаюсь, что твоим домом станет Слизерин. Постарайся стать лучшей. На тебя будут смотреть все, ведь ты моя внучка.

— На Кассиопею тоже будут, — вставила Каллидора. — Мы же вместе поступаем учиться.

— Да, я помню. Помогай ей, она дурочка и всё время витает в облаках. И поосторожнее с новым директором. Он не слизеринец, а я никогда не доверял не слизеринцам. И ты не доверяй. А лучше — вообще никому.

* * *

Финеаса Блэка похоронили в семейном склепе через неделю. А первого сентября 1926 года кузины Кассиопея и Каллидора Блэк ступили под своды Большого зала Хогвартса, чтобы, как и положено Блэкам, оказаться на факультете Слизерин и показать всем, что значит быть Блэком.

Под высоким потолком сверкали парящие свечи. Зал был наполнен неумолкающим гулом голосов. Вокруг толпились в ожидании распределения первокурсники.

Каллидора внимательно осмотрела преподавательский стол и встретилась взглядом с уже год отработавшим директором Армандо Диппетом. С достоинством, как и подобает представительнице древнего чистокровного рода, Каллидора чуть склонила голову в знак приветствия. Директор кивнул в ответ и отвернулся.

— Представляешь, Кэл, директору Диппету уже двести восемьдесят девять лет, — восторженно шепнула на ухо Каллидоре Кассиопея, снова безобразно сократив и исковеркав её имя, чего Каллидора не терпела.

— И что? — холодно спросила она кузину, борясь с желанием проклясть её позатейливее, чтобы не смела больше называть её этой собачьей кличкой. «Кэл», подумать только!

— Да ничего, — пожала плечами Кассиопея. — Просто так. Это почти в четыре раза больше, чем прожил наш дедушка Финеас. Как ему удалось, интересно?

— Мне тоже интересно, — вновь посмотрела на директора Каллидора. Внимательно и задумчиво посмотрела. Вот, значит, как? А ведь она не обещала деду...