Суета вокруг Ракана (джен)

Кто-то каждый год 31-го декабря ходит в баню, кто-то смотрит одно и то же кино, кто-то наряжает елку, как в модном журнале, а мне по старой институтской традиции предстояло дежурить.

Ребята неискренне посочувствовали еще неделю назад, когда Камноедов объявил о моем новогоднем дежурстве. Стеллочка закономерно закатила истерику.

Сценарий был отработан за многие годы. Сначала я получаю ключи от лабораторий, потом иду проверять на предмет самовозгорания и обесточивать, где есть, что обесточивать. Заглядываю в виварий, вурдалак Альфред по-прежнему утверждает, что чай он пьет, а откуда по всему виварию пахнет антисептиком, он не представляет.

А потом я обнаружу, чем в этот раз Витька Корнеев занял демонов Максвелла, сторожащих вход в институт.

Я решу поругаться с Витькой, но передумаю, потому что нельзя встать на пути научного трудоголизма, легче присоединиться.

До сегодняшнего утра я собирался действовать по сложившейся традиции. Но потом в моей лаборатории появился Кристобаль Хозевич, радостно вручил мне программу для Алдана…

Уже через полчаса Алдан познал дзен, выдал сообщение, что “ушел в нирвану, просьба не беспокоить”, и мне пришлось вызывать бригаду ремонтников, а самому — идти бесцельно шататься по соседним лабораториям.

Совершенно случайно меня занесло к абсолютникам. Я вспомнил, что утром один из аспирантов приглашал на лекцию, которую решили провести в канун нового года. Парень расписывал, что лекция специальная предновогодняя.

Самого аспиранта я в зале не увидел, что уже послужило звоночком: мероприятие для галочки. Но уходить мне показалось неудобным.

Луи Седлового я узнал сразу. Он с двумя волосатоухими дублями монтрировал на сцене очередную модификацию своей машины для путешествий во времени. Теперь агрегат, когда-то напоминавший тренажер для страдающих ожирением, стал похож на фрагмент приборной панели межгалактического звездолета. Множество лампочек и экранов могли затмить не только мой Алдан, но и новогоднюю ёлку.

Новогодняя лекция оказалась посвящена путешествиям в описываемое настоящее. И вот тут Луи Седловой меня удивил.

Оказалось, что помимо миров, созданных писателями, композиторами и художниками, есть еще миры, возникшие из фанатского творчества. И в них, по расчетам Л.Седлового, можно не просто заглянуть, а полноценно переместиться. Вот с помощью этого его прибора.

В аудитории возникло очень внимательное молчание. Избыточно внимательное. Кто-то сразу поинтересовался, будет ли демонстрация и в каком виде.

Докладчик замялся и уточнил, что прибор на сцене, ввиду энергозатратности и высокого класса опасности, выставлен без аккумулятора, поэтому из демонстрации будут только слайды.

Любопытствующий разочарованно вздохнул и вернулся к прерванному морскому бою.

Седловой принялся рассказывать о принципах работы его обновленного прибора, я успел пару раз пожалеть, что завернул на лекцию, потому что железо Алдана мне гораздо ближе, понятнее и интереснее, но тут докладчик перешел к особенностям работы с машиной.

Настройки оказались простыми и интуитивно понятными, я снова увлекся рассказом. Основываясь на понятии мультивселенной, можно так настроить изобретенную Л.Седловым машину, чтоб перенестись в комфортный вариант описываемого прошлого, настоящего или будущего и даже прижиться там. Главное, не перепутать, где расставить галочки. докладчик настаивал на том, что в настройках надо выбирать джен или гет. И исключить ангст и хоррор. Хотя это, конечно, по желанию путешественника.

И вообще, если не понравится, то можно вернуться и попробовать еще раз. И еще. Если получится вернуться.

Из аудитории задали резонный вопрос, как таскать с собой такую махину, как на стенде, и не привлекать внимания санитаров в описываемом настоящем.

Докладчик снисходительно улыбнулся и пообещал, что ничего таскать не придется. Машина остается в лаборатории, а таскать надо только передатчик, который будет при необходимости вызывать интерфейс программы.

Я даже пожалел, что демонстрации не будет. Уж очень хотелось попробовать, как работает новое изобретение, и сравнить со своим давним путешествием в описываемое будущее.

После лекции я спохватился, что надо идти в приемную, собирать ключи от лабораторий и приступать к своему традиционному новогоднему дежурству.

За многие годы шутки над достающимся мне новогодним дежурством становились все более плоскими. Стеллочка перестала шутить первой, расстраивалась, что дома не посидим, скандалила, смирялась и каждый год переносила встречу нового года на следующий день. Девочки из моей лаборатории сочувствовали и удивлялись. как жена-ведьма еще со свету не сжила. Хунта без устали глумился: как-то раз принес мне на новогоднее дежурство американский фильм про день сурка и настаивал, чтоб я его смотрел вместо “Иронии судьбы”. Федор Симеонович был единственным, кто не получал удовольствия от ежегодных институтских шуток. Он мне сочувствовал. Но меняться не горел желанием.

Витька Корнеев превратил несанкционированное проникновение в институт в новогоднюю ночь в особый вид спорта. Каждый год он придумывал новый путь. В обход меня, заговоренных демонов Максвелла, охранных джиннов, всего отдела оборонной магии и Модеста Матвеевича Камноедова.

Я немножко почиркал в блокноте расчеты по мотивам лекции Седлового. По всему выходило, что он еще многого не учел. Надо дождаться выхода статьи…

А сейчас надо было проверить виварий и обесточенные лаборатории.

Этим маршрутом предновогодним вечером я мог пройти с завязанными глазами. В виварии меня встретил вурдалак Альфред с отчетом о здоровье Кощея Бессмертного. Обычно на новогоднем дежурстве я что-нибудь вправляю гекатонхейрам, потому что сторукие не отличаются умом и сообразительностью, но сегодня отличился бессмертный узник нашего института. Альфред рассказал, что утром Кощея Бессмертного водили к Змею Горынычу переводить что-то для очередного эксперимента. И З.Горыныч К.Бессмертному пожарил правую конечность. Первую помощь оказали наши маги, а от госпитализации Кощей отказался: не все ли равно, в какой одиночной камере встречать новый год.

Я подошел спросить, не нужно ли чего Кощею, тот оторвался от очередной инкунабулы и холодно заверил меня, что за многие века своего существования уже давно привык дожидаться, когда заживет очередное ранение. Когда Кощей рассказал, что дольше всего прирастает оторванная голова, и описал ощущения, я пожалел, что перекусил бутербродами перед обходом.

Кощей ухмыльнулся:

— Программист, напомни в библиотеке, чтоб мне заказанные каталоги принесли, а то я хоть и бессмертный, но не вечно же должен ждать.

Альфред подобострастно принял у Кощея записку с повторной заявкой на каталог изделий Фаберже. Кощей страстно коллекционировал копии яиц, а лет десять назад заказал ювелирные инструменты и начал создавать их сам. На видном месте в камере Кощея была повешена полка с лучшими яйцами.

Я пообещал передать заявку и, подавляя тошноту, пошел из вивария.

В этом году Корнеев подсунул демонам Максвелла обыкновенного скользуна. Демоны увлеклись выпадающей из любых конечностей игрушкой и напрочь забыли о своих прямых обязанностях. Вход в НИИЧАВО в новогоднюю ночь был открыт.

Я сделал вид, что возмущен. Я даже попытался сделать вид, что навожу порядок. Мне никто не поверил. Уже который год подозреваю, что мое дежурство в новогоднюю ночь нужно для того, чтоб пропустить коллег на работу.

Кто-то сотворил бокалы и бутылку шампанского. Время близилось к полуночи. Я шел мимо поздравляющих друг друга с наступающим новым годом ученых и думал о том, что единственный в этой толпе бесполезен, потому что мой Алдан еще не починили.

Ноги сами принесли меня в лабораторию к Витьке Корнееву.

Витька увлеченно копошился в диване — ставил очередной опыт. На этот раз на лягушачьих шкурках.

— Ну как тебе идея в этом году? — повернулся ко мне Витька.

— До безобразия примитивно, — пожал плечами я.

Витька гнусно усмехнулся:

— Не интересно тратить фантазию на тебя и демонов Максвелла, вот если бы кто-то из вас сопротивлялся и не пускал никого в институт. Или не выпускал…

Тут меня посетило недоброе предчувствие.

— Повтори, что ты сказал.

— Не интересно тратить фантазию… — начал Витька.

— Нет, в конце.

— И не выпускал.

— Витька, у нас, кажется, ЧП, — я вытащил из кармана платиновый свисток, который каждый год получал от Модеста Матвеевича перед новогодним дежурством, — греется, подлец. Первый раз за все эти годы.

— Спасибо скажи, что не свистит, — Витька потыкал пальцем в свисток. — А что это означает?

— Если бы я знал.

Витька несколько раз щелкнул пальцами, и на столе перед нами выстроилось несколько Витькиных дублей размером с мизинец. Витька приказал им проверить все помещения института и возвращаться.

Ждали мы недолго. Выяснилось, что в лаборатории Выбегаллы сотрудники пьют от счастья, что их руководитель в кои-то веки не запланировал на праздники какого-нибудь очередного бесполезного эксперимента. В отделе вечной молодости опять что-то тихо и незаметно сдохло. Хунта тайно собирает рыцарский доспех для чучела рыцаря тевтонского ордена…

А вот у абсолютников что-то сработало без контроля магов.

Данаиды кладут асфальт в свежевыпавший снег. В отделе оборонной магии начался четвертьфинал по фехтованию среди ифритов…

Цистерна Змея Горыныча почему-то остыла до комнатной температуры.

Янус Полуэктович опять пристает ко всем с вопросом, о чем с ним беседовали вчера…

Личная камера Кощея Бессмертного пуста, Вурдалак Альфред усыплен подсыпанным в чай снотворным.

Мы с Витькой обреченно переглянулись. Всего-то побег на моем новогоднем дежурстве. Всего-то из-за Витькиных тупых шуточек.

Модест Матвеевич нас сожрет. Даже Янус, Хунта и прочие магистры не помогут.

— Пошли искать, — сказал Витька. — До утра все равно никто не хватится.

Первым делом мы спустились в виварий. Витька сделал пару пассов руками и уверенно заявил, что след Кощея ведет к выходу. Периодически повторяя поисковое заклинание, мы добрались до лаборатории абсолютников.

Внутри было тихо и пусто. Только…

Нет, не совсем тихо. Я слишком привык к фоновому шуму Алдана, поэтому не сразу понял, что в лаборатории работает какой-то прибор. Витька уже стоял у слабо мерцающего экрана.

Машина Седлового для перемещения в описываемые вселенные. Я разочарованно застонал: ищи теперь Кощея на бескрайних просторах мультиверса.

— Ты ж программист, — подбодрил Витька, — ты сейчас разберешься в этой штуке.

Я мог бы привести множество доводов, что разбираться надо не в штуке, а в том, куда понесло Кощея, но решил попробовать покопаться в логах.

Через четверть часа мы с Витькой знали координаты, куда занесло Кощея, с утренней лекции я помнил описание принципов работы машины. Можно догонять Кощея и возвращать его в комфортабельную камеру.

Во вкусе Кощею не откажешь: красивую выбрал реальность для перемещения. Мы с Витькой очутились в холодном и темном зале дворца. Прямо перед нами застыли двое благородных молодых мужчин.

— О, боги…

— А как вы догадались? — спросил Витька.

Старший схватился за голову. Младший нехорошо обрадовался. Потом они уставились друг на друга.

— Не смей, Альдо, — простонал старший.

— Ты только подумай, Робер, какие перспективы: Леворукий, зверь, а теперь еще двое богов! А вы кто из богов? — это он уже снова повернулся к нам.

— А кого тебе надо?

— Лит и Анэм? Или, скорее, Лит и Астрап?

— Пойдет, — согласился Корнеев, не уточняя, кто из нас кто. — А теперь расскажи, что у вас тут торится.

Я только поражался наглости, с которой Корнеев общался с местными дворянами. Хотя нам еще Кощея домой возвращать, поэтому этикет может подождать.

Мы прошли через несколько залов и оказались, судя по мебели, в кабинете. Альдо уселся за массивный стол, царственным жестом указав нам на кресла напротив. Робер отошел к окну, всем своим видом показывая, что он не одобряет решение младшего товарища, но спорить не может.

Альдо рассказал, что утром, когда он работал с документами, перед ним так же, как мы сейчас, материализовался высокий костлявый старик. Глаза старика светились голубым, а кожа еле держалась на костях. Правая рука его покоилась на перевязи. В левой руке он держал самоцветное яйцо. Сопровождал старика Зверь. Старик называл Зверя Василием.

Альдо решил, что ему явился сам Леворукий, а с ним пришел долгожданный зверь Раканов.

Мы с Витькой переглянулись. Мы оба поняли, что выбор вселенной был обусловлен новым увлечением кота Василия. Кот страстно влюбился в фэнтези, читал все, до чего мог дотянуться своими когтистыми лапками, потом пересказывал, безбожно путая персонажей и перемежая сюжеты вставками из сказок народов мира. Кощей художественную литературу не читал и, видимо, вынужден был положиться на вкус сообщника.

— А где сейчас Леворукий и Зверь? — спросил Витька.

— Где-то во дворце, — пожал плечами Альдо. — Мы договорились, что он завтра выступит на суде, а за это получит право жить в этом мире.

— Вообще-то он преступник.

— Но разве я мог отказать самому Леворукому? — Альдо даже слегка улыбнулся.

Робер уткнулся в занавеску, пытаясь удержаться от истерики.

— Вообще-то за свои услуги он даже не потребовал отдать первородство. И на Гальтару не посягал, так что сотрудничать с Леворуким даже приятнее, чем с гоганами, — продолжал Альдо. — А что вы мне предложите за Леворукого?

Я уже готов был торговаться и предлагать златые горы, молочные реки и кисельные берега… Хотя что может быть нужно парню, который живет во дворце?

— Мы оставим тебя в живых, — пообещал Витька Корнеев.

Что-то в его голосе подсказало мне, что Альдо согласится. С богами не спорят.

Витька щелкнул пальцами и сотворил бутылку вина:

— Закрепим наше соглашение: мы забираем Леворукого, а вы нам помогаете…

— Стража! — крикнул Альдо.

Вбежавшие гвардейцы застыли живописными скульптурами, покрывшись ледяной корочкой от одного взгляда Витьки.

— Я очень советую не пытаться спорить с богами.

— Так где Леворукий? — добавил я.

— Он мне не отчитывался — где-то во дворце, — обиженно надулся Альдо. — Завтра суд в полдень. Он туда обещал прийти, чтоб свидетельствовать против своего главного приспешника!

— Запомним, — пообещал Витька.

Мы вышли из кабинета, Витька в сердцах хлопнул дверью.

— Какой противный тип.

— А ты заметил, что он сказал, что Кощей прибыл утром?

— Сань, посчитай, сколько разница во времени, чтоб нас дома не хватились.

— Примерно один к двенадцати. Пару дней мы можем здесь спокойно пробыть. Колдани с поиском следа Кощея.

Следующую четверть часа мы выясняли, что Кощей метался по дворцу и истерично колдовал. Странное здесь что-то творится.

Вконец запутавшись, мы с Витькой решили просто прогуляться по коридорам дворца, осмотреться, чтоб ориентироваться на местности.

Нас нагнал Робер.

— А вы правда боги? — спросил он, отчаянно зевая.

— Самые настоящие, — заверил Корнеев со злобной улыбкой.

— А правда, что когда близится зимний излом, боги могут исполнить самое сокровенное желание?

— Правда-правда, — сказал Витька, делая пасс рукой.

Робер рухнул на пол.

— Витька, ты что его... того?

— Да нет, конечно, пусть просто выспится, лица на мужике нет — одни подглазины.

А спросить, где и что во дворце мы снова забыли… Так и шли, куда глаза глядят.

После одного из поворотов мы услышали слабые крики из одной из комнат. Кричала девушка. Кажется, ей нужна помощь.

Мы с Витькой не сговариваясь бросились на помощь. Дверь была незаперта. Мы влетели в небольшую комнату со светлой мебелью и коврами.

— Опять ты, — злобно сказал Витька.

— Опять вы, — не менее злобно прошипел Альдо.

Из его объятий вывернулась рыжая девушка и отбежала за стол. Одной рукой она прикрывала лицо, другой пыталась удержать разорванное платье. Она тихо всхлипнула, что и стало последней каплей для Витьки.

— Ты зачем девушку обидел? — риторически вопросил Корнеев, закатывая рукава. — Тебе ж в детстве объясняли, наверное, что слабых обижать нехорошо…

Витька приближался к Альдо неотвратимо, как возмездие. Парень неосознанно сделал шаг назад и уперся в стол.

В качестве местного божества Витька был прекрасен: проповедовал недолго и доброе слово дополнил уверенным ударом в челюсть. Альдо полетел на пол.

Витька посмотрел на него снизу вверх:

— Завтра посмотрю, кого ты судить взялся, может, приличный человек окажется.

Витька наклонился, подобрал Альдо за шиворот и выкинул в коридор.

Девушка рыдала уже не сдерживаясь.

Мы вдвоем попытались ее успокоить, но она продолжала плакать, а к слезам добавились еще и ругательства, потому что достославного трогать нельзя, даже если он творит невесть что. И вообще, она — залог и должна во всем подчиняться достославному.

Витька поколдовал и поморщился, как будто его заставили живьем жабу съесть.

— Сань, посчитай вектор магистратум, тут дичь какую-то нагородили, надо девушке помочь.

Провозиться пришлось долго, зато удалось снять чары, которые были наложены на рыжую. Заодно Витька, как добрая фея, подарил ей немного удачи. Новогодняя ночь все-таки, пусть даже в этом мире ее называют по-другому.

Когда мы вышли, Витька принюхался и сообщил, что, кажется, здесь до нас побывали Кощей и кот Василий, уж больно дух знакомый.

Но колдануть Корнеев не успел. Из-за поворота коридора выскочил Альдо, сжимающий в объятиях нашего Василия. Огромный черный котяра вращал выпученными глазами и дергал хвостом.

— Сейчас с вами расправится Зверь!

Альдо швырнул кота в нашу сторону. Василий приземлился на все четыре лапы, узнал меня и Витьку:

— А мне-е-е-е не спеть ли вам песню?

Витька попытался схватить кота. Песни кота Василия из-за его склероза сводились к мотиву “В лесу родилась елочка” и претерпевали катастрофические изменения в тексте. Меня от такого исполнения коробило.

— Лови его, он знает, где Кощей! — прикрикнул на меня Витька.

Кот взвился на портьеру, изменил направление и текст:

— Жил-был в одном царстве, в одном государстве царь. И звали его Рамиро… И было у него три сына… Старший… Вот не помню. Младший дурак, это точно, а вот старший.

Пока кот мерно вышагивал по карнизу, внизу радостно прыгал Альдо:

— Прекрасно, Зверь еще и свидетельствует против Алвы!

Витька снял кроссовок и метко запустил им в кота. Василий подпрыгнул, не удержал равновесие и сверзился на Альдо.

Дальше мы с Альдо пытались отобрать кота друг у друга, кот сопротивлялся и цитировал конвенцию о правах ребенка, естественно, с купюрами.

— Василий, кис-кис-кис, — Витька помахал только что сотворенной колбасой.

Кот метнулся на запах еды.

— А расскажи-ка, друг Василий, где Кощей?

— Не помню, — честно сказал Василий, когда дожевал колбасу. — Я ему настройки выбрал, как он сказал, чтоб дворцы, интриги и золото. А дальше, где мы по дворцу ходили — не помню. Есть такая болезнь — склероз.

И кот Василий поднял лапу, имитируя нравоучительный жест.

— Отдайте Зверя, мне его еще на завтрашний суд готовить, — возмутился Альдо, — вы мне, может, главного свидетеля сейчас запугиваете! Вдруг он из-за вас завтра ничего не вспомнит.

Под хохот Корнеева Альдо и Василий гордо удалились.

До утра мы слонялись по залам дворца, один раз даже забрели в какой-то украшенный гербами и венками. Витька сказал, что ему импонирует это убранство, именно в таких интерьерах он всю жизнь мечтал уничтожать бутерброды. Мы сотворили завтрак. Витька вдоволь поиздевался над тем, что я до сих пор создаю червивые яблоки, но поделился со мной мандаринами. Новый год все-таки.

Мы еще немножко подумали и добавили к завтраку торт и прошлогодний оливье.

— Не пронесет?

— А что ему в холодильнике за ночь сделалось?

Я все-таки наколдовал еще пачку таблеток для пищеварения, а то мало ли в самый ответственный момент нас предаст салат.

Собравшиеся на суд дворяне могли видеть весьма неожиданную картину. В первом ряду заняли места мы с Витькой.

— Ведите этого вашего приспешника Леворукого, — разрешил Корнеев, подбрасывая в руке очищенную мандаринку. Я скромно держал бокал шампанского и тазик салата: суд это ведь долгое зрелище…

К нам попытались подойти очередные гвардейцы. Этих Витька взмахом руки приклеил к полу.

— Не мешайте богам созерцать суд, — поспешил провозгласить стремительно вошедший в зал Альдо.

Витька чуть не подавился мандаринкой.

На Альдо была белая туника с вышитым на груди золотым Зверем. На Василия персонаж на вышивке походил разве что косматостью, но, что это Зверь, было понятно по гордости, с которой Альдо демонстрировал костюм.

Я постучал Витьку по спине, надеясь, что этого хватит и не придется вспоминать, как оказывать первую помощь.

Витькин кашель перешел в истерический смех. Он только и мог, что указывать пальцем на Альдо и покачиваться в кресле.

Я поскорее заткнул ему рот следующим мандарином.

Альдо молча уселся в белое вызолоченное кресло и кивком дал понять, что можно начинать действо.

Ввели подсудимого. Мужчина держался достойно и спокойно ровно до того момента, когда посмотрел на стену с гербами.

Я проследил за его взглядом.

На одном из гербов кривым Витькиным почерком было приписано всего два слова. Но смысл менялся разительно. Теперь надпись на гербе гласила “НЕ ССЫ против ветра”.

Итак, что мы имеем: деморализованный правитель в белом, деморализованный подсудимый в черном, обалдевшая публика и судьи в разноцветном. И ни одного Кощея.

Стоило мне вспомнить о Кощее, как двери с грохотом распахнулись и в зал вошел наш беглец:

— Где мое яйцо?!

— А Кощея-то кто-то дефабержировал, пока мы его искали, — прокомментировал Витька. Теперь неприлично заржал я. Остановило мой смех только то, что Витька впихнул мне в рот ложку салата.

— Альдо, я оставил тебе в залог самое ценное! И что же я обнаружил? Предательство, грабеж среди белого дня!

Альдо неуверенно заерзал в кресле.

Дверь снова распахнулась. С громким мявом в зал вбежал Василий. шерсть дыбом, глазищи горят, как фары. Кот пометался по залу, посеяв панику среди присутствующих, и забился под витькино кресло.

— Василий, что случилось? — наклонился к нему Витька.

— Там… там… там такое. Нарушение техники пожарной безопасности!

Дверь слетела с петель.

— Я — мать дракона, и я буду говорить с вами!

В зал вошла рыжая девушка, которую ночью мы с Витькой отбили от приставаний Альдо. За ней гарцевал наш Змей Горыныч. Все три морды расплылись в улыбках. Горыныч подставил одну из морд под тонкую ладошку девушки и бухнулся на пол от радости, когда она его погладила.

Зрители пытались незаметно отползти к противоположной двери. Мы с Витькой отставили еду, наблюдая за развитием событий. Из-под кресла на одной ноте выл кот Василий.

Горыныч перевернулся на спину, притиснув к стене еще не сбежавщих гвардейцев.

— Мир в опасности, а вы затеяли мышиную возню! Как можно забыть заветы предков и делить ничего не значащую корону! Я объединю вас и поведу на помощь нашим богам! Мы будем сражаться с вселенским злом!

Я наклонился к Витьке и шепотом спросил:

— А ты ей точно только немножко удачи добавил?

— Точно…

— Хватай Кощея и делаем ноги отсюда.

Из объяснительной Привалова А. И., заведующего вычислительной лабораторией НИИЧАВО, и Корнеева В.П., старшего научного сотрудника лаборатории экспериментальной квантовой магии:

“ ...по возвращении выяснилось, что у кота Василия лапки и в настройках для путешествия были выставлены метки “смелая Мэллит”, “умный Дик” и еще с десяток подобных, делающих поведение людей странным. Кот Василий клялся и божился, что у него не только лапки, но и склероз, поэтому половину аббревиатур и сокращений он не помнил. Кощей валил все на укравшего его яйцо Альдо, кота со склерозом и Луи Седлового, заставившего его бесплатно участвовать в разработке модифицированной машины для перемещений в описываемое настоящее.

З. Горыныча вынуждены были оставить Мэллит, потому что она заявила, что яйцо, из которого вылупился дракон, было подарено ей Альдо. А подарки на зимний излом не отбирают. Да и сам З. Горыныч не горел желанием возвращаться.

В связи с опасностью, представляемой нарушением работы демонов Максвелла, впредь обязуемся не способствовать проникновению сотрудников на работу в новогоднюю ночь".

Из объяснительной кота Василия:

“... Ничего не помню, у меня склероз и лапки"