Прозит! (джен)

Как-то раз решил Дамблдор размять свои старые кости перед сном и отправился прогуляться по вечернему Хогвартсу.

Неподалеку от своего кабинета он встретил компанию учителей, играющих в бутылочку. Дамбик пришел вовремя — МакГонагалл как раз на бис целовала Снейпа, а Флитвик радостно подпрыгивал от нетерпения и вопил: «Я следующий, я следующий!!!».

Завернув за угол, директор увидел Рона Уизли, методично калашматившего об стену миссис Норис. Подойдя поближе, директор разобрал ворчливые бормотания ученика: «…так тебе, так тебе, так тебе, мало ты душ светлых гриффиндорских сгубила, мало ты людей невинных погубила, мало ты… на тебе, на тебе, на тебе!!!». Дамблдор понимающе усмехнулся и решил не мешать.

Этажом ниже он стал свидетелем невероятно трогательной сцены: несколько учеников с Когтеврана и Пуффендуя сидели-лежали вобнимочку-повалочку и простуженными голосами пьяно тянули: «Ой, ма-а-а-розь, мы-ы-ы-ырозь, не му-у-у-урозь мэ-э-эня-а-а!». Рядом валялась чертова дюжина пустых бутылок огневиски, а одна, ополовинчатая, ходила по дрожащим рукам алкоголиков. Допив остатки огневиски, растроганный профессор вытер слезы умиления (и легкого алкогольного опьянения) и пошел дальше.

После пятнадцати минут спокойной прогулки профессор был вынужден отпрянуть в сторону и вжаться в стену — мимо промчалась толпа потрепанных эльфов-домовиков с поварешками и колпаках набекрень. Домовики вопили «Бежим!», «Спасите!», «Помогите!», «Хочу к маме!!!» и просто не шибко музыкальное «А-а-а-а-а-а-!!!!!!!». Не успел Дамблдор отдышаться, как реактивной волной воздуха его отбросило обратно на стену — мимо ракетой пролетела Гермиона с ворохом дырявых носков в руках. Девочка явно была не в себе. В выпученных глазах горел фанатичный огонь, а изо рта шла красная пена. «Постойте!!! — вопила она на бегу, — Погодите, наденьте их! — голосила она, потрясая вонючими носками, — я дарую вам свободу!! Вы будете счастливы!!!!!»

Дамблдор отлепился от стеночки и недоуменно пожал плечами, вглядываясь вслед Гермионе. И тут же поплатился за свою преступную халатность, распластавшись на полу. (Вот так-то дедуля, Хогвартс — это тебе не хухры-мухры, тут надо все время быть начеку!) По распластавшемуся на холодном полу директору голыми пятками промчалась ополоумевшая Полумна. На голове у нее были странные антенки, да и вообще она вся была обвешана странными и наверняка опасными приборами, которые к тому же странно жужжали (а некоторые еще и повизгивали). На ходу Полумна кричала, бешено размахивая огромным сачком: «Гермиона, постой! Гермиона!!! Ты тоже их видишь, да?! Это мымрыги кузляковые!!! Они маленькие, но зелененькие! Их много, но мы в тельняшках!!! Гермиона!!!!!! Лови, лови!!!»

Дамблдор отлепился от пола и пошел дальше. Гуляя мимо большого зала, директор услышал странные звуки: из-за дверей раздавался грохот и треск ломаемой мебели, проклятья, дым, мат, по стенам скакали радостные отблески заклятий, от срикошетивших заклинаний летела щебенка. Временами раздавался зловещий хохот и ледяной голос вопрошал: «Ну что, Поттер, еще по маленькой?» и полный чувства собственного достоинства голос Поттера отвечал: «Тебе не победить меня, темный лорд!», и щебенка с матом летела по новому кругу.

Дамблдор подумал-подумал, и пошел дальше. Все-таки у него тут прогулка, культурное мероприятие, а Поттер — он ничего, живучий, опять выпутается, а ему, директору, потом еще Большой зал чинить…

В грустных размышлениях директор забрел на самый верх астрономической башни.

Дамблдор присел отдохнуть на подоконник. Мимо, мерзко хихикая, прокрались Фред и Джордж Уизли, явно замышляя какую-то пакость. Дамблдор благосклонно притворился, что ничего не заметил и даже закрыл глаза. Зря! Пакость Уизли заключалась в резком пинке, который они дружненько отвесили любимому профессору.

Директор послушно протиснулся сквозь узкую бойницу и камушком полетел вниз, любуясь на звездное небо и окрестности Хогвартса.

Дедулю кувыркнуло в воздухе. Теперь мимо мелькала каменная кладка астрономической башни. Скоро башня закончилась и директор напряг зрение — он как раз пролетал мимо широких окон девичьих спален Гриффиндора. К сожалению, умудренный жизнью старец не успел бы в должной мере насладиться прелестями юных Гриффиндорок, но его любимой мантии было суждено зацепиться за какой-то острый выступ. Дамблдор в восторге прилип носом (а он у него длинный и любопытный) к мутному стеклу. Глаза старикашки мигом остекленели (простите за тавтологию), а изо рта потекли слюни… а-а-а-а-а!!! К сожалению, мы не успеваем пересказать вам в мельчайших подробностях, что же там такого увидел директор, так как шпиона засекли, и не избежать бы его глазенапу долгой и мучительной смерти на месте, если бы он вовремя не высвободился из мантии. Светло-салатовый профессор (слабый вестибулярный аппарат) продолжил свой полет уже в желтеньких подштанниках.

Со всех сторон поддувало, нос покраснел и обветрился. Долго летел Альбус, проголодался даже, животик заурчал… Мимо промелькивали окна, бойницы, горгульи, удивленные рожи учеников.

Бульк.

Полет наконец-то завершился. Замерзший профессор пускал пузыри на дне озера, пытаясь убедить расшалившегося гриндилоу, что у него не та ориентация. Вернее как раз таки та… Гриндилоу слов не понимал. Пришлось его съесть.

Злой как черт, но сытый как кот, профессор вылез из озера и выплюнул на берег невкусные рога гриндилоу. Отжал бороду, погладил себя по пузу и побрел в сторону Хогвартса, а там и в сторону своего кабинета.

Рядом с одним якобы пустым классом Дамблдор обнаружил две брошенные мантии. Одна была женская, а вторая пришлась впору (на ней было вышито «Северус Снейп»). Одетый Дамблдор воспрянул духом и решил еще погулять. Левым ветром его занесло в подземелья. Дамблдор решил подсмотреть за слизеринцами. Остановившись напротив их гостиной, он провинтил пальцем дыру в стене и приник к ней глазом. Посреди гостиной на столе стоял Драко, одетый в черную шелковую пижаму. Вокруг кружком сидели слизеринцы. По стенам висели фотки Драко, изображения Дракона Малфоя и портреты Малфоя-младшего; все пестрело надписями: «Малфой — крутой», «Дракоша— лапочка», «Мы тебя любим, Драко!!!» На огромной зеленой ленте было серебром вышито «Наш Малфойчик не отстойчик». Драко, стоя на столе, горделиво менял позы, временами спрашивая: «Я ль на свете всех милей, красивее и свежей?!», а слизеринцы принимались бить челами в мягкий ворс слизеринского ковра и подобострастно орать-бормотать: «Ты, Малфоюшка, ты, ТОЛЬКО ТЫ!!!».

Дамблдор покачал головой и пошел дальше, вспоминая молодость. Когда директор уже подходил к своему кабинету, мимо торпедой пролетела Полумна, где-то потерявшая сачок и верещащая: «Нет, Гермиона!!! Нет!!!! Опомнись!!! Только не это!!!! Ты заодно с ними?!?! Ты тоже маленькая и зеленая!!!!! Помогите-е-е-е-е!!!!!!».

Наученный горьким опытом профессор юркнул за дверь и принялся подглядывать в глазок.

Через три секунды мимо прогрохотала Гермиона с сачком Полумны на голове, на ходу швыряясь носками как вонючими гранатами куда-то назад. Она тоже не молча бежала, она кричала что-то вроде: «За что?!?! Вы не так поняли!!! Я за мир во всем мире!!! Я из Гринписа!!!».

За Гермионой с интервалом в четыре секунды мчалась обозленная вконец толпа эльфов-домовиков. Эльфы на бегу уворачивались от вонючих носков и кровожадно размахивали поварешками, крича: «За нас!», «За рабский труд!!!», «Она наваристая!!!!», «Бей мерзавку!!!!!».

Когда вся толпа скрылась за поворотом, Дамблдор сонно потянулся, запер дверь на засов, припечатал сверху заклинанием и отправился на боковую.

«Обычный вечерний променад, ничего нового и интересного… скукота!» — засыпая, думал профессор.