No More Tears (джен)

Больничное крыло

Плачущую Джинни увели в больничное крыло, и там же была Гермиона вместе с другими оцепеневшими. Зелье из сока мандрагоры должно было их пробудить, так что Гарри и Рон, не теряя ни минуты, бросились туда, едва Дамблдор узнал всё, что ему было нужно, и сказал всё, что хотел.

Вихрями черных и рыжих волос они пронеслись по ещё пустым коридорам замка, и сам Снейп их бы уже не остановил. Ученики заполняли коридоры, возбуждённо переговариваясь:

— Теперь школу не закроют?

— Вы чувствуете, как вкусно пахнет с кухни? Кажется, будет славная пирушка!

— Тебе лишь бы пожрать!..

— А Тайная комната...

— Тс-с!..

— Мадам Помфри скоро оживит всех окаменевших!

— А Гарри Поттер тут не замешан?..

— Так кто же всё-таки наследник Слизерина?!

Преподаватели спешили в учительскую, чтобы узнать подробности. А Гарри и Рон уже распахнули дверь в больничное крыло, и оба одновременно попытались в неё протиснуться, едва не выломав косяк.

Мадам Помфри держала наготове большую бутыль, где мутно пузырилось зелье из сока мандрагоры, сваренное Снейпом. Тут же стоял и Филч с непривычно беспомощным и жалобным выражением лица.

— Пожалуйста, Миссис Норрис... — прогнусавил он.

Джинни тоже была тут. Лечь в кровать она отказалась, сколько её ни упрашивала миссис Уизли, и стояла, держась закаменевшими белыми пальцами за изголовье. В глазах так и стояли слёзы, а губы были прокушены в нескольких местах.

Её первая жертва. Нет, не её — Волан-де-Морта, который приказывал ей через дневник Тома Реддла.

— Да, Филч, с вашей кошки я и начну, я помню, — сердито ответила завхозу мадам Помфри.

Видимо, это был не первый и даже не пятый раз. А почему она решила испытать пробуждающее зелье на кошке, хозяйка больничного крыла умолчала. Всё-таки не каждый день (и даже не каждые пятьдесят лет) приходится проделывать такую рискованную операцию — это вам не кость за одну ночь вырастить.

Миссис Норрис занимала половину кровати, неожиданно длинная от носа до кончика хвоста и совершенно каменная. Глаза смотрели бессмысленно и тускло.

— Подержите её, Аргус, — велела мадам Помфри, и Филч, как величайшую драгоценность, обхватил кошку с боков так, чтобы волшебница вставила в её приоткрытый рот медную воронку. Мадам Помфри аккуратно наклонила бутыль, и зелёная, будто фосфорицирующая жидкость пролилась в глотку Миссис Норрис. Филч смотрел с жадной надеждой, даже дышать перестал, будто вбирая в себя каменность своей любимицы. Несколько мгновений бездыханной тишины — и кончик хвоста кошки дёрнулся. Посыпалась на пол сероватая пыль, и шерстинки снова стали мягкими и лоснящимися. Поднялись и опали бока, расширились ноздри, и последним ожил взгляд пульсацией зрачков. Миссис Норрис зашипела, взъерошила шерсть и вонзила когти на всю глубину в руки того, кто её держал — своего хозяина. Но Филч даже внимания не обратил и со слезами прижал кошку к себе. А она, вылупив на миг ярко-рыжие глаза, замурлыкала и начала лизать оставленные ею царапины.

— Наверное, она запомнила, что на неё собирались напасть, вот и цапнула первого попавшегося, — шепнул Рон Гарри, задумчиво почесав подсохшую ссадину на скуле. — А Гермиона тоже будет шипеть и царапаться?

Завхоз, заливаясь слезами, уже сердечно благодарил мадам Помфри, профессора Стебль, профессора Снейпа и всех-всех-всех. Ну, кроме учеников, конечно. И Гарри мысленно порадовался, что он не знает про Джинни.

Сама Джинни выдохнула и закрыла глаза. Из-под опущенных век по-прежнему струились слёзы, но судорожная хватка пальцев чуть ослабла.

Мадам Помфри перешла к кровати Гермионы, и тут уже затаили дыхание все присутствующие, а Рон то краснел, то бледнел. Получилось же с кошкой!

— Можно я подержу воронку? — тихо попросил он.

— Ладно, только осторожно, оно очень едкое, — пожала плечами мадам Помфри.

Рон взялся за воронку с видом таким сосредоточенным, будто стоял на воротах своей любимой команды "Пушки Педдл".

И когда зелье коснулось воронки, Рон так крепко её сжал, что она задрожала, а мадам Помфри сердито прикрикнула на него. Потянулось ожидание — долгое, как урок по зельеварению. Гермиона оставалась неподвижной ещё минуту. Рон за это время чуть не смял воронку в руках и что-то беззвучно шептал, Джинни опять кусала губы, и Гарри первым заметил, как дрогнули пальцы Гермионы, из которых они буквально выцарапали победу над василиском в виде смятой книжной страницы.

И ещё через полминуты Гермиона резко вздохнула, моргнула и тут же села на койке.

— Скорее! Я нашла в библиотеке... Это василиск! Ни в коем случае не смотрите ему в глаза! А передвигается он...

— По трубам, — закончил за неё Гарри.

Гермиона посмотрела на него диким взглядом.

— Откуда ты знаешь?

— Мы победили его, Гермиона. Тайная комната была открыта, но теперь она снова закрыта.

— Но как?! — воскликнула поражённая Гермиона.

— Это долгая история, — уклончиво ответил Гарри и против воли бросил взгляд на Джинни, которая оцепенела, словно от взгляда василиска.

— Мистер Уизли, вы не будете столь любезны отдать мне воронку? — раздался недовольный голос мадам Помфри. — Надо и остальных пробудить. Нет, вы только посмотрите, как он её помял!

Рон смущённо вернул воронку и теперь во все глаза смотрел на Гермиону.

— Я так рад, что ты... Ну, не совсем умерла! — выпалил он.

Гермиона выглядела польщённой, но всё же с усмешкой сказала:

— Конечно, а кто вам ещё план подготовки к экзаменам составит? — И тут она хлопнула себя рукой по лбу. — Кстати, какое сегодня число?! Я не пропустила экзамены?!

Гарри и Рон дружно расхохотались. Как хорошо, что хоть что-то остаётся неизменным. Или кто-то.

— Если грамотно всё распланировать, то можно успеть подготовиться в сжатые сроки, вы же небось без меня балду гоняли... — вещала она так, будто не лежала несколько месяцев за гранью жизни.

А может, и не очень хорошо.

Остальные оцепеневшие тоже очнулись с последними воспоминаниями об огромных, размером с блюдца, глазах. И только Колин Криви, обнаружив в своих руках фотоаппарат, попытался первым делом щёлкнуть великого Гарри Поттера в строгой атмосфере больничного крыла. Но его быстро выпроводили вон.

У входа переступал с ноги на ногу Перси, и когда мятая воронка дошла до мисс Кристалл, он словно ожил вместе с ней.

Наконец всех оцепеневших пробудили, и мадам Помфри отошла с бутылью в свой кабинет.

— Ты идёшь? — обернулись Рон и Гермиона на медлившего Гарри.

— Сейчас, — сказал он. — Хочу спросить о ране василиска. — Вы идите! Займите мне место.

И Рон с Гермионой ушли, весело пререкаясь по поводу сложности экзаменов.

В палате остались только Гарри и Джинни. И ещё один вопрос, который мучил не имевшего родных Гарри.

Она уже не плакала — видимо, то, что все "её" жертвы ожили и упорхнули из больничного крыла, сняло с её души камень размером с живот Гойла.

— Ты целый год носила это в себе, — сказал Гарри. — А у тебя ведь есть семья. Почему?

Джинни отвернулась, как отворачивалась весь год, спрятав заплаканные глаза.

— Иногда в большой семье чувствуешь себя особенно одиноко, — ответила она тихо. — Особенно, когда ты единственная девочка.

Для Гарри это было так странно, он ведь видел, что Уизли — чудесная семья.

— Одиноко? Но как это возможно?

Джинни в первый раз посмотрела ему в лицо прямо, и Гарри заметил, какие у неё орехово-карие глаза — в тон волосам.

— Папа всегда на работе или в сарае колдует над маггловскими диковинками. Мама вечно занята тем, как бы всех накормить и чтобы Фред и Джордж ничего не взорвали и чтобы у Перси на мантии не было ни складочки. — Она скорчила гримасу, на мгновение безумно напомнив своих братьев-близнецов. — С Биллом и Чарли я дружила, но они теперь так далеко... — Джинни вздохнула. — Перси весь в себе, своём значке, весь такой из себя староста! А теперь ещё и... — Она хитро прищурилась, но оборвала себя. — Фред и Джордж бывают довольно милы, но их уже двое, зачем им я... И Рон. Рон просто невыносим!

Гарри с удивлением слушал эту тираду. Оказывается, и в большой семье можно быть одиноким.

— А меня всё детство запирали в чулане, — поделился он невпопад. — И свой первый день рождения я отметил только год назад, когда меня нашёл Хагрид.

— Ох-х! — Джинни сочувственно посмотрела на него. — Прости, тебе ведь было гораздо хуже у этих ужасных магглов, а я ещё жалуюсь...

— Ничего, — сказал Гарри. — Зато теперь я точно знаю, что большая, дружная семья — лучшее, что может случиться с человеком, всё равно, маггл он или волшебник. И ещё — друзья.

— Наверное... — пробормотала Джинни. — У меня как-то с друзьями не особо в этом году. — Она опустила взгляд, и слёзы опять закапали на пол.

— Так давай станем друзьями, Джинни! — торжественно предложил ей Гарри, протягивая руку.

Джинни удивлённо вскинула взгляд, и улыбка, как рассвет в Гриффиндорской башне, осветила её лицо.

— С удовольствием! — медленно произнесла она, нерешительно пожимая руку Гарри.

— Но в следующий раз, — поднял палец Гарри, — ты обязательно расскажешь своей семье или своим друзьям о вещах, полных тёмной магии!

— О-ох! — Джинни возмущённо толкнула его в плечо, и оба рассмеялись. — Нет уж, одного раза вполне достаточно!

А Гарри подумал, какие у неё яркие глаза, когда она не плачет.

— Ты весь год плакала... — сказал он зачем-то. — Когда ты не плачешь, тебе это идёт больше.

Она внимательно посмотрела на него и серьёзно пообещала:

— Больше не буду!