Морозко наводит порядок (джен)

Зимний русский лес — это невероятно красиво, чудесно, искристо и морозно! Как в сказке! Впрочем, в сказке и есть.

Морозко привычно пробирался между ёлок и берез, старательно высматривая деревце, не укрытое снегом. Таких не попадалось, ибо он хорошо знал свою работу и проходил знакомыми тропинками каждый день. Всё вроде бы было в порядке, но что-то его беспокоило, что-то было не так.

С самого утра его вело по лесу непонятное предчувствие беды, зудящее в затылке беспокойство, какая-то заноза, не дававшая мирно наслаждаться волшебной картиной русской зимы.

Понять бы ещё, кто в этом виноват и что этот кто-то натворил, а то от неизвестности с ума сойти можно. Сумасшедший Бог Зимы — это вам не шуточки. Это полный Карачун всему живому, так что лучше бы причине беспокойства поскорее самой найтись — от греха подальше.

— Эй, зайцы, белки, снегири! Быстро все ко мне! — скомандовал Морозко, устав от поисков неизвестной зудящей проблемы. — Слушай мою команду. Кто не хочет быть замороженным, а вы знаете, как я не люблю это дело, срочно отправляйтесь по лесу искать, что где не в порядке. Чую беду, а найти не могу. Помогайте, а то всем плохо будет. И это я не угрожаю, это я предупреждаю.

Все в ужасе бросились врассыпную: знали, что Морозко добрый и хороший, но только пока всё в его владениях подчиняется им установленному порядку. А потом — кто не спрятался, как говорится, тот сам виноват. Тут вам и трескучие морозы, каких даже русская зима не видывала, и вьюги с метелями, и засыпанные по самую маковку вековые сосны, и промёрзшие до дна озера и много чего ещё.

Не прошло и часа, как пара зайчиков робко подергали Морозко за полу шубы, потому что он, задумавшись, не смотрел на них и на попытки привлечь внимание с безопасного расстояния не реагировал. Думу думал, видать, серьёзную.

— Дедушка Мороз, а Дедушка Мороз, — замирая от собственной смелости, позвал один.

— Мы, к-кажись, нашли, — заикаясь, подхватил другой.

— Чего испуганные такие, ребятки-зайчатки? — искренне удивился Морозко. — Я пока держу себя в руках. Выкладывайте, косые, чего накопали. А за то подарочек вам будет от меня новогодний.

— Мы девочку нашли, — приободрился первый зайчишка.

— Под ёлкой сидит, — добавил второй.

— Забилась под ветки, с тропинки и не видать совсем.

— Но мы нашли. Услыхали, как носом шмыгает. Плачет, стало быть.

— Вот оно что! А я всё понять не мог — что мне в лесу не нравится, — облегчённо выдохнул Морозко. Зайцы резво отскочили, чтобы не попасть под его дыхание. Хорошего не жди, проморозит до костей. Морозко манёвр заметил, смутился: — Извиняюсь. Не хотел. Но молодцы, ребятки-зайчатки! Вот вам по морковке да по яблочку. Показывайте дорогу, пойдем разбираться, кто и зачем в моем лесу носом шмыгать вздумал.

* * *

— Ну и откуда такое чудо-юдо? — осторожно заглянул под ёлку Морозко.

На него испуганно смотрела девочка лет тринадцати. Её светлые кудри не были прикрыты даже стареньким платочком. Ноги босы, руки голы. Ну кто так в лес одевается? Немудрено, что она совсем замерзла. Однако всё надо делать по порядку, как положено. А потому Морозко терпеливо ждал ответа.

Наконец девочка справилась с первым испугом и пискнула:

— Из дому.

— А далеко ли твой дом, девица? — распознал датский язык Морозко. — Сдаётся мне, что не наших ты краев маленькая птичка.

— Я живу в большом городе. Это в Дании, — подтвердила догадку девочка.

— Городская, значит, — хмыкнул Морозко. — Ну и как тебе в моём лесу? Тепло ли?

— Тепло, дедушка, — вежливо ответила девочка и зябко поёжилась, пряча босые ноги под жиденький подол потрёпанного платьишка.

Морозко чуть подбавил холода и спросил снова:

— И теперь тебе тепло?

— Я потерплю, — ещё больше задрожала девочка, медленно хлопнув покрытыми инеем ресницами. — Я должна, ради моего братца Кая.

— Должна, говоришь? — озадачился Морозко. — А ну-ка, рассказывай! Да не дрожи; вот, держи мою шубу, пока совсем в ледышку не превратилась.

Он снял шубу со своего плеча, закутал в неё девочку и вместе с ней забрался под ёлку, приготовившись слушать историю о том, кто она и откуда здесь взялась.

Герда, а это была она, послушно рассказала доброму дедушке про всё, что с ней приключилось. Про розовый куст и бабушку, про братца Кая и Снежную королеву, про красные башмачки и добрую колдунью, про ворона и принца с принцессой, про маленькую разбойницу и северного оленя, и про то, как после расставания с ним долго шла в поисках дворца Снежной королевы, но так устала, что спряталась под этим деревом, чтобы хоть немного отдохнуть. Но сейчас она встанет и пойдёт дальше, потому что Кая надо спасать.

— Вот, значит, как? — нахмурился Морозко, недобро сверкнув вмиг заледеневшими глазами из-под густых белоснежных бровей. — А ну-ка, девица-красавица, поднимайся. Пожалуй, я тебя подвезу.

— Ой, а вы знаете, где живёт Снежная королева? — обрадовалась Герда, с опаской поглядывая на отчего-то рассердившегося дедушку.

— Знаю, милая, знаю, — кивнул Морозко, выбираясь из-под ёлки и по-стариковски растирая поясницу. — Заблудилась ты, видно. Тут граница-то рядышом, в двух шагах. Это русский лес, и здесь я хозяин. А вот дочка моя, Марфа — по-ихнему, значит, по-фински, Муори — опять за старое, похоже, взялась. Королева, значит, снежная? Ну-ну ! Поглядим. Надобно мне с ней потолковать по-отцовски.

— Я не понимаю, дедушка, — растерянно хлопала уже слегка оттаявшими ресницами Герда.

— Тебе и не надо, деточка, — погладил её по волосам Морозко. — Главное, я всё понимаю и знаю, как нам быть и как твоего братца вызволить. Уж ты мне поверь, старику. Всё будет хорошо.

Ласково улыбнувшись, Морозко расправил плечи, взмахнул своим ледяным посохом и зычным голосом крикнул:

— Эй, сани быстроходные, морозные, самоходные.

В тот же миг закрутился снежный вихрь, а как только снежинки опали, на полянке появились красивые расписные санки в синих узорах.

— Как же они поедут без лошадей? — озадачилась Герда.

— А ты залезай скорее, там и поглядим, — хитро подмигнул Морозко. Только они с Гердой уселись, Морозко снова взмахнул посохом: — Эх, залётные!

Санки резво помчались по свежему искристому снегу всё дальше и дальше от полянки в глухом русском лесу. Герда вскоре пригрелась в огромной тёплой шубе, в которую завернулась с головой и ногами. Её сморил сон. Морозко то и дело поглядывал на девочку, проверяя, жива ли, не замерзла? Но Герда просто спала. А Морозко хмурил густые брови, раздумывая, что он скажет дочери, когда увидит. И ещё у него накопились вопросы к зятьку разлюбезному, Йоулупукки. И первый из них: что вытворяет опять его жена?

* * *

Гора Корватунтури показалась гораздо раньше, чем Морозко придумал, что он скажет зятю, когда его найдёт. А то, что искать придётся, сомнения не вызывало. Доча срывалась во все тяжкие, только когда её милый Йолик уходил в загул, что случилось с ним не в первый раз. Раньше это бывало всё больше летом, когда у всякого приличного Деда Мороза (а Йоулупукки, как известно, финский Дед Мороз) отпуск. Но в этом году, похоже, что-то пошло не так прямо в разгар новогодних праздников. Что же у них там случилось в этой ихней Лапландии?

— Ты меня, девица-красавица, в санях подожди, — деловито спрыгнул на снег Морозко, едва сани остановились возле высокого деревянного терема (или как у них это тут называется?). Поудобнее перехватив морозильный посох, Морозко решительно двинулся к крыльцу и забарабанил в дверь.

— Вам кого? — спросили из-за двери тоненьким голоском.

— А ну открывайте, кто там есть! — грозно рыкнул Морозко, ещё больше разозлившись оттого, что долго не открывают. Он же знал, что в доме зятя всегда есть кому отпереть дверь. Этот лентяй завёл себе целую армию помощников. Оттого и в загулы уходит, что за него всю работу эльфы да гномы всякие делают. А работал бы сам, как Морозко например, так некогда было бы о глупостях думать. Все беды в мире от скуки, вот что!

— Хозяев дома нету, — продолжал испуганный голосок из-за двери. — Приходите завтра.

— Завтра, говоришь? — громыхнул Морозко. — До завтра вы все тут не доживёте, если прямо сейчас эта дверь не отворится и мне не скажут, куда это ваши хозяева вдруг подевались.

— Мы не можем, мы боимся, — добавился к первому второй такой же писклявый голосок. — Мы простые эльфы, не убивайте нас, пожалуйста. Мы ничего не знаем.

— Да чтоб вас, бестолковых, лихоманка взяла! — сплюнул в сердцах Морозко. — Ладно, не бойтесь, ничего я вам не сделаю. Я вообще-то добрый. Все так говорят.

— А вы к этим всем в двери ломились? — ворчливо отозвался кто-то смелый. Дверь медленно приоткрылась и в щель высунулся длинный крючковатый нос, неловко прикрученный к безобразному лицу немолодого гнома в дурацкой красной шапочке. Гном внимательно рассматривал гостя и не спешил открывать шире.

— Чего уставился? — хмыкнул Морозко, снисходительно глядя на отважного карлика. — Не узнал?

— Отчего же не узнал? Узнал, — хмуро ответил гном и, обречённо вздохнув, отступил от двери, позволяя гостю пройти. — Полагаю, от чая откажетесь?

— Как всегда, Ворчун, — кивнул Морозко. — Но ты чайник-то поставь, будь любезен. Я нынче не один. Девчонка в санях сидит. Вот её бы накормить и напоить надобно. А ещё одеть нормально, а то ходит, понимаешь, босиком, будто и не зима на дворе.

Ворчливый гном зыркнул из-под сердито сдвинутых густых бровей на робко жавшихся к стеночкам эльфов в премиленьких зеленых костюмчиках, и те резво порскнули кто куда, без слов понимая приказ старшего по званию.

— Сделаем, — продолжал хмуриться гном. — Чем могу?

— Экий ты строгий, — одобрительно хмыкнул Морозко. Ворчуна он знал давно и искренне уважал за то, как ловко он управлялся с хозяйством. — Так куда разбежались твои хозяева?

— Почём мне знать? Они ж не докладывают, — сердито ответил гном.

— Не поверю, что не знаешь, — усмехнулся Морозко, усаживаясь в глубокое удобное кресло. — Разругались, что ль, опять? Ну давай, рассказывай. Думаю, пора их уже помирить. До Рождества два дня всего, как без них?

— И то верно, — с достоинством кивнул Ворчун. — У нас так-то всё готово. Почта работает как положено. Подарки упакованы. Олени накормлены, ухожены. Но без хозяев никак не обойтись. Я уж, грешным делом, хотел самолично к вам отправляться за подмогой.

— Что же не приехал? Давно пора было, — покачал головой Морозко. — Да чего уж теперь? Выкладывай!

* * *

Оказалось, всё началось ещё прошлой зимой. Йоулупукки как-то за завтраком заявил жене, что праздники закончились и теперь он отправляется в путешествие по Америке, но её с собой не берёт, потому что она выглядит не очень. Старая, одним словом.

Разумеется, его жене это не очень понравилось. А она, на минуточку, сама зима и есть. Учитывая, чья она дочь, можно представить размах её ярости. Трепетали все! Такого снегопада, таких вьюг и метелей Европа ещё не видывала. Обернувшись Снежной королевой, Марфа Морозовна наглядно показала своему муженьку, кто тут правит балом, а кто просто козёл безрогий⁽¹⁾

Йоулупукки уж и сам не рад был, что выступил, да поздно. Назвать женщину старухой — это верх идиотизма. Да что с него взять? Козёл, он и есть козёл, хоть и рождественский.

— И где же он теперь? — задумчиво огладил длинную белую бороду Морозко, поглядывая на отогревшуюся, порозовевшую Герду, которую эльфы старательно отпаивали чаем с пирогами и пирожными.

— Да кто ж его знает? Скачет где-то. Поди отыщи теперь, — непонятно ответил Ворчун.

— Это в каком же смысле скачет? — прищурился Морозко.

— Так в оленя она его превратила в северного, а сама усвистала в свой загородный дворец. Она всегда туда перезжает, когда они ссориться вздумают, — пояснил гном.

— Про дворец знаю, как раз туда путь и держу. Марфа мальчишку опять умыкнула, брата этой вот девчушки, — кивнул Морозко на принаряженную в теплую шубку и высокие сапожки Герду. — И что своих не заведёт? Боится, что козлята получатся?

— Не могу знать, — спрятал ухмылку в бороду Ворчун. — А только были бы детки-то у них — глядишь, такого безобразия бы не творили.

— Вот и я о том же, — кивнул Морозко. — Я только не понял, почему в оленя, а не в козла? Хотя в козла его превращать ни к чему, коли он козлом родился.

— Дедушка, я думаю, что знаю того самого оленя, — вмешалась Герда, которая, оказывается, всё это время прислушивалась к разговору. — Наверное, это тот олень, что привёз меня на своей спине на север. Вот почему он не пошёл дальше: жены боялся.

— И правильно делал, что боялся, — хмыкнул Морозко с гордостью. — Марфуша в сердцах такого начудить может, что мама не горюй. Моя же дочь!

— Только где его теперь искать, рогатого? — вставил гном. — Два дня всего у нас. А потом накроется финское Рождество медным тазом.

— Найдём, — решительно поднялся на ноги Морозко. — Главное, теперь знаем, кого искать. Ну, Герда, готова? Одевай рукавички и шапку. Мы едем на северный полюс за твоим братцем. А заодно и с Рождеством поможем .

* * *

— Я Снежная королева, — звенел под сводами ледяного дворца холодный равнодушный голос. — Как вы смеете мне указывать? Кто вы такой?

— Ты совсем, девка, ополоумела? — громыхал в ответ Морозко, потрясая посохом. — Отца родного не узнаёшь? Я те дам, королева! Не для того тебя в заграницы замуж выдавал, чтоб ты тут детей таскала. Видано ли дело: сердце мальчишке заморозить? Да мне каждую птичку в лесу жалко, а она тут над мальцом издевается. Тому ли я тебя учил, Марфуша?

— Папа? — изумлённо уставилась на него красавица, сверкнув льдистыми глазами.

— Папа, папа, — облегчённо выдохнул Морозко. Они тут вдвоём с дочей такого уже натворили. Ребятишек еле успел в сани посадить да отправить подальше. А потом началось! Хорошо, что на северном полюсе никто не живет.

— А ты откуда тут?

— Из лесу, вестимо! Дочь, что за вопросы дурацкие? — возмутился Морозко, постепенно узнавая в надменной королеве свою любимую Марфушу. — Давай уже, приходи в себя. До Рождества всего ничего, а нам еще муженька твоего рогатого расколдовывать.

— Обойдётся, — насупилась Марфа Морозовна и как будто опять бледнеть начала. А ведь только-только на человека стала похожа. — Ты знаешь, что он мне сказал?

— Знаю, но ты его уже наказала. Дочь, за почти год в оленьей шкуре он, я думаю, всё осознал и больше языком молоть не посмеет, — заботливо приобнял дочь Морозко. — Пойдём, милая. Где у тебя саночки стоят? Пора нам.

— Я всё равно на него сердита, — пожаловалась Марфа. — Пока королевой была, мне всё равно было. Я сейчас вот оттаяла — и опять обидно.

— Поверь, я тоже зол, и он об этом ещё узнает, — пообещал Морозко. — Но сейчас не до того. Дети Рождество ждут. У нас работы невпроворот. Надо торопиться, Марфуш. Нам ещё ребятишек домой везти.

— Каких? — удивилась Марфа.

— Кая с Гердой, конечно. Забыла?

— Ах, этих! А где они?

— В моих самоходочках уехали. В Лапландии ждать должны.

* * *

— Вот так и закончилась эта история, — оглядел Морозко собравшихся на полянке зайчиков, белочек и прочую лесную живность.

— А Йоулупукки этого расколдовали? — спросил кто-то.

— Само собой. Уж как он извинялся, как плакал, как клялся, что больше никогда! — усмехнулся в бороду Морозко, с удовольствием вспоминая несчастного зятя, обнимающего коленки жены.

— А к Рождеству успели?

— Конечно, успели! Я им даже помог маленько. Завёз пару подарочков по пути домой. Ну ладно, не пару, но как не помочь родным? Они ж моя семья всё-таки, — будто оправдываясь, развел руками Морозко.

— А Герда и Кай? Что с ними стало?

— Да всё хорошо с ними. Кай расколдовался. Герда у нас девочка горячая, вон как по снегу босиком бегала. Обняла покрепче, всплакнула (как без этого?), он и оттаял. Домой мы их доставили в лучшем виде. Там недалеко же всё, в Европе этой. Вот тебе Лапландия, моргнул — и Дания уже. Для волшебных саней вообще раз плюнуть — доехать. Это вам не по русским лесам пробираться.

— А гном Ворчун, с ним что?

— Экие вы любопытные!— усмехнулся Морозко. — Ворчит Ворчун, как всегда. Но дело своё знает крепко. Хозяевам то ли отчитался, то ли отчитал их, мы и не поняли. Я бы и сам от такого помощника не отказался. Чуть не год, считай, всем хозяйством заведовал, и всё у него в полном порядке, все при деле. Молодец!

— А...

— Так, ребятки-зверятки, всё я вам уже рассказал. Пора и честь знать. Держите-ка подарки. С новым годом!

Тут и сказочке конец.

1) Финского Деда Мороза зовут Йоулупукки — «рождественский козел». Козлиные шкурки и маска козла — традиционные праздничные атрибуты волшебника в северных странах Европы.

Вернуться к тексту