Надежда (гет)

"За все мои жизни не видела ничего подобного. Передо мной… надежда".

Стефани Майер "Гостья"

*Сэм*

Так странно было ощущать новое тело, абсолютно не похожее на то, что он помнил по прежней жизни. Всё точно соответствовало тому, к чему его готовили ещё на Планете цветов — прекрасном, удивительно гармоничном и уютном мире, в котором он прожил два жизненных цикла, радуясь свету и теплу, купаясь в ласковых солнечных лучах, подставляясь нежному ветерку, колышащему разноцветные благоухающие волны цветов.

Решившись попробовать прожить хотя бы один жизненный цикл на недавно открытой планете Земля, он, Душа по имени Утро-В-Росе, хотел лишь убедиться, что Мир цветов — это то место, где он хочет остаться навсегда. Ведь это правильно: попробовать и сравнить, чтобы иметь возможность сделать более осознанный выбор. А еще хотелось испытать себя, посмотреть, справится ли он с непростой задачей освоения нового мира — мира сложного, агрессивного, не желающего становиться очередным домом для Душ.

Утро-В-Росе специально попросил себе взрослого, половозрелого носителя мужского пола. Он давно ощущал себя мужчиной, и такой выбор был правильным и логичным. Ему говорили, что ассимиляция с взрослым носителем бывает сопряжена с некоторыми трудностями. Но ведь затем он и решился на жизнь на Земле — помочь своему виду справиться с трудностями.

Человеческие носители не всегда легко принимали Души, и иногда тело носителя оказывалось невозможно адаптировать. Но, кажется, Утро-В-Росе зря волновался. Пока всё шло хорошо. Тело слушалось, а последнее воспоминание, о котором предупреждали всех желающих прожить человеческую жизнь, оказалось вовсе не таким уж пугающим. Мужчина просто заснул на операционном столе, спокойно вдохнув какого-то усыпляющего газа. Проснулся уже не он, Сэм Уилсон, профессор психологии Чикагского университета, а Душа по имени Утро-В-Росе, выбравший своим Призванием Утешение. Легко и безболезненно человек стал Душой, как и большинство, судя по статистике, о которой говорили Целители. Хотя статистика была весьма условной, ведь вторжение на планету только началось.

— Как вы себя чувствуете? — послышался мягкий, заботливый голос. Целитель стоял рядом и внимательно наблюдал за первым пробуждением пациента и будущего соратника.

— Прекрасно, — улыбнулся Утро-В-Росе. — Гораздо лучше, чем ожидал. Я правильно понимаю — мой носитель не молод?

— По земным меркам он в самом расцвете сил. Мы подобрали вам тело в соответствии с вашими же пожеланиями, — мягко улыбнулся Целитель. — Кроме того, это полезный носитель. Играя Сэма Уилсона, вы сможете быстро привлечь в наши ряды многих преподавателей и студентов. Особенно, конечно, студенток. Ваш носитель пользовался определённым успехом у женщин этого мира.

— Даже так? Чудесно. — Утро-В-Росе с удовольствием потянулся, привыкая к ощущениям. — Могу я взглянуть на себя?

Целитель помог подняться и подвёл к зеркалу, из которого на них взглянул высокий, статный мужчина с кожей золотистого оттенка, лукавыми карими глазами и лёгкой проседью в тёмных волосах. Откуда-то Утро-В-Росе знал, что мужчина в зеркале красив, такие нравятся земным женщинам. И теперь это его тело, его лицо, его красота, которую он собирался использовать на благо своего вида. Улыбнувшись отражению, Утро-В-Росе решил, что готов начать новую, волнующе интересную жизнь. А имя Сэм Уилсон ничуть не хуже, чем Утро-В-Росе.

*Мэри*

Мэри Смит с тоской смотрела на кафедру, за которой стоял её кумир, мечта едва ли не всех студенток Чикагского университета, профессор Уилсон. Он так улыбался аудитории, что сердце замирало от восторга. Поговаривали, что профессор Уилсон не прочь завести интрижку со студенткой, несмотря на то, что это чревато скандалом. Но доказательств тому не было, а девочки, которых подозревали в связи с красавцем-профессором, никому ни в чём не признавались и только вежливо улыбались в ответ на недвусмысленные намёки.

Мэри часто думала, хотела ли бы она стать одной из его фавориток? Согласилась бы на ни к чему не обязывающий романчик? Нет, пожалуй, всё-таки нет. Мэри казалось, что её чувства особенные, слишком глубокие для того, чтобы размениваться на мелочи. Она хотела большего. Хотела стать для этого мужчины единственной, самой нужной, родной. Хотела родить ему ребенка и всегда быть рядом, помогать и поддерживать.

Боже, о чём она думает? Наверняка каждая, с кем он крутил романчики, мечтала о том же. Но Сэм Уилсон по-прежнему не женат. Да и не посмотрит он никогда в её сторону. Не с её внешностью мечтать привлечь внимание такого мужчины.

Невысокого роста, худая и нескладная, со скучными рыжевато-каштановыми волосами и веснушками по всему лицу, Мэри никогда не выделялась из толпы. Напротив, терялась среди гораздо более эффектных сокурсниц. Что она может предложить профессору? Только свою молодость, а этого добра полно у каждой в этой аудитории.

Тоскливо вздохнув, Мэри покрепче сжала ручку и постаралась сосредоточиться на лекции. Она не заметила внимательного и чуть насмешливого взгляда серебристо-карих глаз.

*Сэм*

Уже второй год профессор Сэм Уилсон успешно помогал делу вторжения Душ на Землю. Основной задачей было делать это незаметно и осторожно, чтобы как можно дольше человечество даже не подозревало, что уже многие тысячи людских особей носят в своих телах инопланетные Души. Дело в том, что если человек по какой-то причине понимал, что его ждёт, он начинал сопротивляться столь сильно, что порой приходилось даже извлекать из его тела не справившуюся с перехватом контроля Душу. Избавляться от таких носителей было весьма проблематично. В психиатрическом отделении чикагской больницы, где Сэм Уилсон вот уже полгода работал заведующим, совмещая эту должность с чтением лекций в университете, уже содержалось трое бракованных носителей, после извлечения из них Душ пытавшихся рассказать всем о вторжении инопланетян. Объявить их сумасшедшими оказалось изящным и весьма гуманным, по сравнению с убийством, решением.

Если не считать этих трёх промахов, в целом всё шло прекрасно. Сэм организовал факультатив, который посещали многие студенты. Все они со временем прошли процедуру внедрения и стали верными соратниками своего профессора.

Слава ловеласа тоже играла на руку. Восторженные студентки легко соглашались на индивидуальные занятия на дому, после которых их глаза начинали серебриться, а сами они становились вежливыми, добрыми и нежными созданиями, впрочем, как и все Души.

С преподавателями тоже проблем было не много. Как правило, каждый страдал каким-либо заболеванием. Сэм искренне, со всем участием предлагал пройти обследование в частной клинике своего друга, Целителя Энтони Хопкинса. Той самой клинике, где сам проснулся больше года назад совсем другим человеком. Пара советов, обещание почти бесплатно, по дружбе, провести несложную, но необходимую операцию, наркоз — и вот уже новый собрат готов отдать все силы делу заселения планеты новыми жильцами взамен агрессивных, нерациональных, грубых и злых аборигенов.

Собираясь вместе, Души с восторгом обсуждали, как чудесно и гармонично будет устроена жизнь на этой прекрасной, но почти убитой людьми планете, когда вторжение завершится и все носители обретут Души. Дело продвигалось. Чикаго — большой город, но теперь, по прошествии времени, он достаточно заселён внедрёнными Душами, и следовало подумать, куда двигаться дальше. Делом чести Сэм считал добиться полного превращения сотрудников и студентов своего университета, а потом он переедет в какой-нибудь другой город и там продолжит своё нужное и важное дело. Ему очень понравилось жить под прикрытием, притворяясь обычным человеком. Это особенным образом будоражило, заставляя чувствовать азарт и особенный кайф, как говорили люди. Завтра Сэм предложит дополнительные занятия последним группам студентов, и вскоре его работа в Чикаго будет успешно завершена.

*Мэри*

Мэри растерянно смотрела в новое расписание. Собственно, из нового там был только внезапно ставший обязательным факультатив по психологии у профессора Уилсона. Если бы она могла, давно бы записалась на него, но занятия проходили по вечерам и часто не в здании университета, а в самых неожиданных местах. У профессора была своя методика преподавания.

Мэри по вечерам подрабатывала официанткой в небольшом ресторанчике на окраине Чикаго. Посещать факультатив она не имела никакой возможности. Что теперь делать? Придется идти к профессору и просить освободить её от этих занятий, потому что отказаться от подработки она не могла.

Профессор был на кафедре и сразу вышел к Мэри, едва ему сообщили, что в коридоре его ждёт студентка.

— Мисс Смит? Что случилось? — доброжелательно начал он.

— Нет-нет, ничего не случилось. Просто, понимаете, — мямлила Мэри и отчаянно ненавидела себя за это, — нам в расписание поставили ваш факультатив.

— Да, я знаю, — спокойно кивнул профессор. — Ректор считает, что мой факультатив весьма полезен. И я полностью с ним согласен. А вы имеете что-то против? Я припоминаю, что вы одна из немногих, кто так и не записался на него.

— Я нет! Я не против, конечно, — отчаянно покраснела Мэри. Она не ожидала, что профессор помнит имена тех, кто всего лишь посещает его лекции и не ходит на дополнительные занятия.

— Тогда я не понимаю, в чем, собственно, дело? — улыбнулся профессор, и Мэри окончательно потерялась. — Ну же, милая леди, смелее. Я не кусаюсь, уверяю вас. Почему вы не хотите ходить на мои занятия?

— Я работаю после учёбы, — призналась Мэри, словно это было чем-то постыдным. — Если бы я могла, давно бы уже записалась к вам. Но я не могу. Не успеваю.

— Ах вот в чём дело! Что ж, похвально. Я тоже подрабатывал санитаром в больнице, когда учился. Вам нечего стесняться, — осторожно положил руку на её плечо профессор. Мэри замерла, каждой клеточкой ощущая прикосновение и стараясь запомнить каждое мгновение этой неожиданной и невинной близости.

— Простите, — зачем-то пролепетала она, едва не потянувшись следом, когда профессор убрал руку.

— Вот что мы сделаем. Вы же не каждый день работаете? У всех бывают выходные, — мягко улыбнулся профессор. — Вы просто дадите мне ваше расписание на неделю, и я выберу время для индивидуальных факультативных занятий с вами. Зачет получите вместе со всеми. Ректор решил, что раз эти занятия теперь включены в расписание, зачёт по ним обязателен. Так что, как видите, ходить всё равно придётся. Ну, что, подходит вам такой вариант?

Мэри только обречённо кивнула. Вот оно — то, о чём все говорили. Индивидуальные занятия с профессором Уилсоном, и не в здании университета. Неужели она ему нравится в этом смысле? "Фу, дура! О чём ты только думаешь, Мэри Смит?" — отругала себя девушка. Не может она понравиться профессору в этом самом смысле. Это по определению исключено. Просто он добрый и замечательный. Пошёл ей навстречу, чтобы она смогла получить зачёт. И нечего мечтать понапрасну.

*Сэм*

Сэм удивлялся самому себе, глядя на хрупкую девушку в голубом переднике, словно танцующую между столиками с тяжёлым подносом в руках. Он уже вторую неделю приходил в кафе, где Мэри Смит, его проблемная студентка, работала официанткой.

Сэм заметил эту скромную и невзрачную на первый взгляд девочку уже давно. Многие на него смотрели с обожанием, но её взгляд всегда был особенным.

Прежний профессор Уилсон был избалован женским вниманием, и Сэм отлично знал, как беззастенчиво тот пользовался своим положением и частенько позволял себе лишнее в общении со студентками. Пару раз даже оплачивал аборты особенно неудачливым пассиям. Каким-то чудом он умудрялся расставаться с каждой из них вполне мирно. Видимо, всё же был неплохим психологом.

Сэм ничего подобного не делал, но поддерживал образ отчаянного соблазнителя, чтобы не упускать возможность оставаться с девушками наедине и без помех осуществлять внедрение очередной Души. Едва очнувшись, теперь уже Души, а не люди, не испытывали к своему профессору никаких плотских желаний, чему он был искренне рад.

С Мэри всё с самого начала пошло не так. Она часто на лекциях сверлила профессора тоскливым взглядом побитого щенка, но даже не пыталась флиртовать. Не ходила к нему на дополнительный курс, как он теперь знал, из-за работы. Не дружила с другими студентками, многие из которых уже были Душами и могли бы привести её к нему или к Энтони. Вот так и получилось, что она до сих пор оставалась человеком и даже не замечала, что все вокруг давно ведут себя иначе, чем люди. Нет, ребята очень хорошо копировали людей, жили их жизнью, как и должно быть. Но внимательный человек заметил бы, что в университете давно прекратились конфликты и споры, а об обычных в студенческой среде потасовках и речи не шло. Однако Мэри ничего не замечала, решив, видимо, что ей просто повезло с сокурсниками.

Сэм, конечно, сразу понял, что девочка отчаянно влюблена в своего профессора. В тот их первый разговор две недели назад он прекрасно заметил, как на неё подействовало всего лишь одно лёгкое прикосновение. Задача казалась такой простой. Однако вот уже две недели Сэм не находил повода пригласить Мэри к себе, чтобы провести внедрение. Даже лёгкий намёк на подобное заставлял её закрываться настолько сильно, что приходилось возвращать её доверие едва ли не с самого начала.

Сэм, что называется, закусил удила и не собирался уезжать из Чикаго, пока вопрос с Мэри Смит не будет закрыт. Вот только решение он по необъяснимой причине изо дня в день откладывал и откладывал. Отчего-то ему было интересно наблюдать за человеческой девушкой Мэри.

Она оказалась смышлёной, много думала, забавно рассуждала. А ещё она чем-то напоминала Сэму Души: была так же добра, покладиста, трудолюбива, спокойна, если, конечно, он не заставлял её волноваться. А он заставлял, причём сознательно. Ему очень нравилось чувствовать её смятение, когда он вроде бы невзначай касался её руки или плеча. Она забавно замирала, когда он произносил её имя, а он умел делать это очень двусмысленно, спасибо памяти носителя. А ещё она готова была выполнить любое его задание, если считала, что это часть программы по его предмету. Вот только уединяться с ним отказывалась категорически.

Сэм повадился приходить в это кафе и просто наблюдать за ней. Поначалу она очень смущалась и спотыкалась на каждом шагу, косясь в его сторону. Потом привыкла, движения её стали увереннее; казалось, порой она даже забывала о его присутствии.

Сэм не понимал, что с ним происходит, но собирался разобраться, прежде чем Мэри пополнит ряды его собратьев. Ведь прежний Сэм Уилсон был психологом, а нынешний Утешителем, призванием которого было понимать Души, разбираться в их поступках и мотивах. Так он объяснял себе то, что не хочет пока проводить внедрение с Мэри Смит. Свои нестандартные реакции на эту девушку следовало проанализировать и понять. Это может быть полезно. Ведь так?

*Мэри*

Профессор снова был в зале. Как всегда, сидел за дальним столиком, пил кофе и читал газету. Вот только кофе он пил уже второй час, а чашка по-прежнему была почти полной. И газету за всё время ни разу не перелистнул.

Мэри не знала, что думать. Она чувствовала его взгляд. Постоянно. Поначалу не знала, куда деться, отчаянно стеснялась, отчего путалась в собственных руках и ногах, едва не падая на каждом шагу. Но постепенно притерпелась, привыкла, иногда даже на минутку забывая о неотрывно следящем за ней мужчине.

Чего он хочет? Чего добивается? Когда бывало мало посетителей, профессор звал Мэри за столик и что-то рассказывал по своему предмету, предлагал дать психологический портрет всех, кто сидел в этот момент в зале, анализировал её ответы. В общем, они вроде бы как занимались, вот так нестандартно и индивидуально проходя программу его факультатива. И вроде бы все понятно и пристойно, но Мэри никак не покидало ощущение, что всё это слишком. Мистеру Уилсону что-то от неё было нужно. Слишком внимательно он наблюдал, слишком откровенными порой были его взгляды, слишком частыми вроде бы случайные прикосновения. Не влюбился же он в неё, в самом-то деле? Этого просто не может быть!

— Я провожу вас, не возражаете? — заботливо взял Мэри под локоток словно из воздуха материализовавшийся профессор Уилсон. А она думала, что он давно ушёл. Он что, дожидался на улице, пока у неё смена закончится? Мэри вдруг стало страшно. Она вообразила профессора с вампирскими клыками и окровавленным ртом. Боже, совсем рехнулась! Это же самый лучший на свете мужчина, самый добрый и понимающий, её любовь. А она его уже готова маньяком представить.

— Я живу недалеко. Могу дойти сама, — неуверенно ответила Мэри.

— Не сомневаюсь, что можете, — кивнул профессор и решительно добавил: — Мне не понравилось, как на вас смотрели те двое развязных парней. Я беспокоюсь. Разрешите, я всё же провожу вас, мисс Смит.

Мэри оставалось лишь согласиться. Всю дорогу они молчали, что было совсем не похоже на профессора Уилсона и было совершенно обычным делом для Мэри. Неловкость можно было ножом резать, словно торт-желе. Мэри облегчённо вздохнула, когда увидела дом, в котором снимала комнатку на первом этаже. Приглашать профессора на чай она уж точно не собиралась. Вот сейчас они простятся у подъезда, и она спрячется за спасительной дверью её маленького убежища, где сможет вдоволь намечтаться о том, что могло бы быть, если бы он вошёл вслед за ней.

— Вы здесь живёте? — спросил профессор, оглядывая дом, перед которым они остановились. — Спокойной ночи, мисс Смит. Встретимся завтра на лекции. Еще три недели, и закончится семестр, мой последний семестр в Чикагском университете.

— Вы решили уйти? — распахнула глаза Мэри. Удивительно, но на факультете даже слухов не ходило о том, что профессор Уилсон планирует покинуть университет. Впрочем, она не особенно и прислушивалась к слухам. Мало ли о чем болтают студенты?

— Пока не знаю, куда поеду, — улыбнулся Уилсон. — У меня есть несколько интересных предложений. В Оклахоме, например, неплохая кафедра психологии в одном из университетов. Калифорния тоже радует новыми изысканиями в области моих интересов. Я еще не решил, но точно не планирую оставаться в Чикаго. А что, будете скучать?

— Я... Не знаю. Наверное, буду, — смешалась и совсем смутилась Мэри.

— Что ж, пожалуй, я тоже буду скучать по нашим особенным занятиям. — Профессор осторожно взял руку Мэри в свою и бережно накрыл второй ладонью. — Вы очень нравитесь мне, Мэри. И меня это беспокоит, откровенно говоря. Но не буду вас больше смущать. Идите домой. Я постою, пока вы не включите свет в квартире. На всякий случай. До завтра.

Профессор выпустил руку Мэри и чуть подтолкнул её к подъезду. Она словно под гипнозом сделала шаг, другой, а потом обернулась и выпалила, боясь передумать:

— Вы тоже мне нравитесь, мистер Уилсон. Очень нравитесь. Спокойной ночи.

*Сэм*

Сэм сидел в кресле, смотрел на завораживающий танец огня в разожжённом камине и сжимал в руках бокал с виноградным соком. Прежний Сэм Уилсон, безусловно, пил бы сейчас скотч или бренди, но Души не одобряли пристрастие людей к алкоголю. Виноградный сок казался неплохим компромиссом.

Перед глазами всё ещё стояла картина закрывающейся двери подъезда дома, где Мэри Смит снимала квартиру. Сэм дождался, когда в окнах на первом этаже зажегся свет, и ещё долго просто стоял и смотрел на задернутые шторы, не вполне понимая, зачем он это делает.

Милая девушка Мэри, так не похожая на всех прочих человеческих девушек, чем-то сильно зацепила уже, казалось, опытного похитителя девичьих сердец. Сэм легко, с должной готовностью и энтузиазмом заводил знакомства с людьми и отправлял их на внедрение, уверенный в том, что это исключительно для из пользы. Все эти люди продолжали жить, но теперь они стали частью прекрасной, гармоничной, любящей семьи. Ведь каждая Душа всегда чувствовала глубокую связь со всеми своими сородичами, их поддержку и любовь. Сэм спасал несчастных людей от одиночества и страха, от низменных желаний и агрессии.

Так почему же самая одинокая девушка из всех, с кем он успел познакомиться за всё время пребывания на Земле, вызывает у него желание оставить ее такой, какая она есть — человеком? Почему ему так жаль прощаться с этой девочкой и совсем не хочется знакомиться с новой Мэри Смит, в глазах которой больше не будет этого восторга от одного только взгляда на него, Сэма Уилсона? Вместо этого в них появится столь знакомое серебро очередной подселённой в тело Души, но исчезнет нечто важное для него: нежность, восхищение, любовь, наконец. Ведь она совершенно точно влюблена в него.

Странно: многие были влюблены, или так ему казалось. Но ни разу это не остановило Сэма, не вызвало желания оставить всё как есть. Наоборот, внедрение избавляло его от назойливых поклонниц, которые сразу теряли всякий интерес к нему как к мужчине.

Вот оно! Сэм боялся, что Мэри, став Душой, потеряет к нему интерес. Боялся увидеть, как, проснувшись, она доброжелательно, но совершено равнодушно посмотрит на него и спокойно выйдет за дверь, чтобы больше никогда не искать встреч со своим уже бывшим профессором. А ему так нравились эти её взгляды украдкой, сбившееся дыхание, когда он просто останавливался рядом, дрожь, когда касался её руки. Это было так волнующе и приятно, так необычно и захватывающе. Кажется, он увлёкся человеческой девушкой. Но кто его осудит, ведь она так прекрасна?

Звонок в дверь вывел Сэма из задумчивости. Наверное, это Энтони Хопкинс, друг и соратник, первым встретивший Сэма на этой планете.

— Добрый вечер, Сэм, — как всегда вежливо и мягко поприветствовал Энтони. — Заметил свет в твоих окнах. Не спится?

— Да, не получается не думать кое о чём. Вернее, кое о ком, — честно признался Сэм. Души друг с другом всегда были честны, и он не видел причин скрывать от Энтони то, что его волновало.

— О той девушке, с которой ты встречаешься едва ли не каждый вечер? — угадал проницательный Целитель.

— Да, о ней, — кивнул Сэм. — Это так очевидно?

— Я заметил некоторые признаки. Поверь, ты не первый, кто очарован человеческим существом. Среди них действительно попадаются интересные и весьма достойные экземпляры, — совершенно серьёзно сказал Энтони, с участием глядя на друга.

— Что мне делать? Кажется, у людей это состояние называется влюблённостью. Я не хочу терять эту девочку, — задумчиво смотрел Сэм на огонь сквозь всё ещё недопитый бокал с соком.

— У твоего тела есть определённые физиологические потребности. Когда рядом оказывается подходящий человек, оно реагирует и подает подобные сигналы. Тебе стоит сблизиться с девушкой, вступить с ней в половой контакт и удовлетворить потребности тела. Это поможет избавиться от наваждения, в котором ты сейчас пребываешь, — уверенно заявил Целитель.

— Ты думаешь? А если одного контакта окажется недостаточно? — остро взглянул на друга Сэм.

— Попробуй, а там будет видно, — усмехнулся Энтони.

— Она меня боится, хотя я совершенно точно нравлюсь ей в этом смысле, — вздохнул Сэм, допил сок и поднялся. — Хочешь чаю? У меня есть пирожные, хотя пирожные ночью...

— Да, пирожные ночью вредны для наших организмов, — рассмеялся Энтони. — Однако я не откажусь от чая.

— Хорошо. Пойдем на кухню, договорим там, — пригласил Сэм.

— Знаешь, были в моей практике случаи, когда и после внедрения Ду́ши, чьи носители испытывали подобное влечение друг к другу, оставались вместе, — осторожно начал Энтони.

— Мэри изменится после внедрения. Не может не измениться. А она нравится мне такой, какая есть, — нахмурился Сэм. Он всякий раз терялся, когда чувствовал гнев и раздражение, вот как сейчас. Сам факт присутствия у него подобных эмоций злил ещё больше.

— И что ты предлагаешь? — построжел Целитель. — Мы с тобой на передовой вторжения и не можем позволить себе поддаваться чувствам. Особенно чувству жалости к людям. Сейчас они — наши враги. Никак иначе.

— Это не жалость, Энтони. По крайней мере, не только она. И я не считаю Мэри Смит своим врагом, — упрямо не согласился Сэм.

— Она не враг ровно до тех пор, пока считает тебя человеком. Но что она почувствует, что сделает, когда узнает, кто ты на самом деле? Или ты планируешь вечно ей лгать? — Энтони был безжалостен и абсолютно прав. Сэм и сам понимал безвыходность ситуации.

— Хорошо, я тебя услышал, — обречённо кивнул он. — Но я всё-таки хочу попробовать сблизиться с ней. Вдруг физический контакт и в самом деле поможет?

— Ты имеешь полное право попробовать, — выдохнул Энтони с облегчением. — Только не забывай, что в конце-концов она станет одной из нас. Без вариантов, понимаешь?

— Понимаю. Не переживай, я не предам свой вид, — заверил его Сэм с уверенностью, которой не чувствовал.

*Мэри*

Прошла всего неделя с их взаимных признаний — не в любви, конечно, но в симпатии друг к другу, а Мэри уже не могла представить своей жизни без Сэма Уилсона. Теперь он каждый вечер приходил в кафе и сидел до закрытия, а потом провожал Мэри до подъезда. Прощался, трепетно держа её за руку. Однажды даже заправил ей за ухо выбившуюся прядку, как бы невзначай проведя потом пальцами по щеке.

Мэри терялась в своих чувствах, почти физически ощущая, как погружается в любовь, словно в кисель — сладкий, вкусный, но такой опасный, душный и страшный, засасывающий всё глубже. Ещё немного, и вязкая розовая масса сомкнётся над головой, не оставив шанса вдохнуть.

Хотела ли она этого? Да, чёрт побери! Только этого она теперь и хотела. И пусть потом её сердце окажется разбитым, пусть профессор остынет к ней так же быстро, как к другим своим пассиям. У неё останутся воспоминания о его нежных взглядах, заботливых руках, ласковых словах.

Мэри подготовилась. Купила красивое бельё — не слишком дорогое, но вполне приличное. Сделала в квартире генеральную уборку. Приготовила ужин на случай, если он проголодается. В холодильнике поселилась бутылка шампанского, а в вазочке дорогие конфеты. Даже постельное бельё — новое, с иголочки — радовало глаз яркими разноцветными мазками по черному полю. Пошлые сердечки брать не стала, хоть они и стояли в топе продаж. Всё было готово. Осталось набраться храбрости и пригласить профессора на чай этим вечером.

— О чём вы думаете, мисс Смит? — спросил Уилсон, когда они уже стояли у её подъезда. — У вас такое лицо, словно вы хотите что-то сказать, но не решаетесь. Не знаете, как объяснить надоедливому профессору, что больше не стоит приходить?

— Нет, что вы! Совсем наоборот! — испуганно воскликнула Мэри и смутилась, заметив смех в серебристо-карих глазах.

— Тогда, быть может, сделаем маленький шаг вперёд в наших с вами отношениях? Могу я рассчитывать на чашку чая сегодня вечером? — улыбнулся Уилсон. — Или вас что-то смущает? Может быть, то, что я всё ещё ваш профессор?

— Если честно, то да, немного смущает, — отвела глаза Мэри. Это действительно её смущало, хотя она храбро решила не думать сегодня о такой мелочи.

— Мы легко исправим это обстоятельство, — улыбнулся Уилсон. — У вас зачётка с собой?

— Да, вот, — растерянно протянула Мэри свою зачётку.

Уилсон уверенно открыл её и быстро заполнил одну из строк, поставив размашистую подпись.

— Ну вот, зачёт сдан, на последнюю лекцию можете не приходить. С этой минуты я больше не ваш профессор. Предлагаю перейти на "ты" и пойти уже пить чай. Сегодня прохладно, пора согреться, — весело заключил Уилсон, протягивая Мэри её зачётку.

— Хорошо, идёмте, то есть идём, — совсем смешалась ошеломлённая Мэри. — Как мне вас, то есть тебя теперь называть?

— Конечно, по имени. Теперь я для тебя просто Сэм, — рассмеялся Уилсон, взял Мэри под локоть и решительно двинулся к подъезду. Девушка безропотно шла рядом и старалась расслышать хоть что-нибудь ещё, кроме гулко стучащего в ушах сердца.

*Сэм*

Квартирка оказалась маленькой, но чистенькой. Оглянувшись вокруг, Сэм с удовольствием отметил, что девушка готовилась к сегодняшнему вечеру, хоть и сомневалась до последнего. Заметил он и конфеты в вазочке, и свежие цветы, и уголок нового постельного белья. Даже так? Что ж, это всё упрощает. Девочка всё решила и на всё готова. Осталось взять то, что так явно предложено, и покончить уже с этим наваждением. Хотя было жаль отпускать новые и такие волнующие чувства.

— Чай? — неуверенно спросила Мэри.

— Ты ведь понимаешь, что чай — это последнее, чего я хочу этим вечером? — вкрадчиво заметил Сэм.

— Но как же? У меня есть конфеты, — залепетала девушка. — А еще шампанское. Может, шампанского?

— Мэри, просто скажи, чего ты действительно хочешь? — Сэм уже обнимал её за талию, внимательно глядя в глаза.

— Вас, — шепнула Мэри.

— Тебя, — поправил Сэм. — Ты забыла, мы перешли на "ты".

— Я не забыла. Просто ещё не привыкла, — улыбнулась она, и Сэм не захотел больше сдерживаться.

Он ласково провёл кончиками пальцев по щеке Мэри, коснулся её губ, подбородка, шеи. Она замерла и словно бы даже не дышала. Ждала.

— Так давно хочу поцеловать тебя, — зачем-то сообщил Сэм и тут же склонился к её лицу, накрывая её губы своими. Не давая опомниться, сразу углубил поцелуй, зарываясь рукой в распущенные волосы и притягивая её ещё ближе. Тихо застонав прямо ей в губы, поймал её вздох. Она отвечала отчаянно и откровенно. Она действительно всё для себя решила и на всё была готова. Что ж, он постарается не разочаровать.

*Мэри*

Мэри придирчиво осматривала себя в зеркале. Сэм пригласил её на свою прощальную вечеринку в университете. Закончились экзамены, отгремели выпускные балы у старших курсов. Профессор Уилсон, её Сэм, объявил о своём переводе в Оклахому, в один из самых престижных университетов страны. Сегодня он в последний раз переступит порог Чикагского университета в качестве профессора, а с завтрашнего дня и на ближайшие два месяца станет совершенно свободен.

С их первой ночи прошло три недели. Всего три недели, а кажется, будто целая жизнь, наполненная счастьем, восторгом и надеждой. Мэри казалось, что до той ночи она и не жила вовсе. Только ждала, когда же начнётся её жизнь. И вот наконец-то она дышит полной грудью, радуется каждому дню, смело смотрит в будущее.

Сэм не только не сбежал, как она боялась, не только не охладел к ней, но, напротив, вместе с Мэри словно сошёл с ума. Он будто ни минуты не мог прожить, чтобы не прикоснуться к ней, мог часами не выпускать её из объятий, любовался её телом, словно никогда раньше не видел девушку без одежды, и вообще вёл себя как восторженный юнец, а не сорокалетний состоявшийся мужчина. Но Мэри всё нравилось. Это было так мило, забавно и волнующе.

Мэри купалась в его внимании, ласке и любви. Да, он едва ли не через день признался Мэри в любви. А вчера сделал предложение. Просил прощения, что не подготовился и не придумал ничего романтического для этого. Всё случилось спонтанно. Они говорили о его отъезде, о вечеринке, на которую он её пригласил. Она грустила, что всего через пару месяцев им придётся расстаться. И тогда он взял и сказал:

— Ты ведь можешь поехать со мной. Университет в Оклахоме ничуть не хуже Чикагского. Кафедра психологии едва ли не лучшая. Я помогу тебе с переводом, и мы сможем не расставаться.

— И ты снова станешь моим профессором, — невесело улыбнулась Мэри.

— Кого это будет волновать, если ты будешь моей женой? — спросил Сэм и замер, всматриваясь в её глаза, ища ответ. — Ты же выйдешь за меня?

Конечно, она согласилась. На сегодняшней вечеринке они объявят о помолвке. Мэри казалось, что она спит и видит чудесный сон. Всё было слишком хорошо, чтобы быть настоящим. В её жизни так просто не бывает.

Отражение в зеркале Мэри в целом нравилось. Изящное платье цвета лаванды очень ей шло. Причёска и макияж были на высоте — в салоне, откуда она пришла полчаса назад, своё дело знали. Оставалось подхватить сумочку, купленную накануне, и выйти из квартиры. Такси уже дожидалось у подъезда.

*Сэм*

— Друзья, все мы здесь, на этой планете, уже нашли свой новый дом, по крайней мере — на ближайший жизненный цикл, — торжественно объявил Целитель Энтони Хопкинс. — Я являюсь, смею надеяться, ближайшим другом и соратником виновника сегодняшнего торжества, нашего всеми любимого профессора Сэма Уилсона. Каждый из вас однажды познакомился с ним, ещё будучи человеком. И это знакомство стало поворотной точкой в жизни каждого. Вы все стали одними из нас, влились в чудесную семью прекрасных Душ. Поприветствуем того, кто стоит, так сказать, на острие нашего великого дела, каждый день рискуя собой, ведь вы знаете, как агрессивны бывают люди.

Все зааплодировали и подняли бокалы с соком всех цветов и ароматов. Сэм заставил себя улыбнуться и тоже поднял бокал, салютуя присутствующим. Подошёл к микрофону.

— Друзья мои, все вы — моя семья. Ради вас, ради того, чтобы каждый из присутствующих увидел эту чудесную планету, смог насладиться её дарами, прожить яркую, ни на какую другую не похожую человеческую жизнь, я здесь, — привычно улыбнулся Сэм аудитории. — Моя работа ещё не окончена. Есть много городов, где процент внедрения не столь высок, как в Чикаго. Мой долг перед нашим видом — продолжить осваивать планету и помогать её населению становиться лучше, добрее, гуманнее. Для этого нужно всего лишь подарить каждому человеку его Душу. И тогда на всей планете наступит гармония и процветание. Я верю в это.

Его слова встретили одобрительный гул голосов и новые аплодисменты.

— Друзья, у меня есть к вам маленькая просьба. Прошу выслушать и постараться понять меня, — снова обратился Сэм к собравшимся, среди которых в основном были студенты и преподаватели университета, и все без исключения являлись Душами. — С собой к новому месту работы я пригласил поехать одну девушку, неожиданно ставшую для меня очень важной, если вы понимаете, о чём я. Она человек и ничего пока не знает о нас.

Переждав взволнованный шёпот и удивлённое неодобрение, Сэм призвал всех к тишине и добавил:

— Вчера я сделал ей предложение, о котором мы объявим сегодня. Она немного задерживается, но, я уверен, обязательно придёт. Прошу всех вас ещё раз сыграть людей для одного единственного зрителя. Сделайте мне такой подарок, пожалуйста. Я собираюсь обо всём рассказать ей сам, наедине. Это своего рода эксперимент, ведь я занимаюсь исцелением душ, как вы помните. Сможет ли один из лучших представителей человечества принять нас добровольно? Готов ли ради любви и счастья смириться с тем, что мир изменился и уже никогда не будет прежним? Это важно для понимания человеческой природы. Ещё раз прошу меня поддержать.

Снова раздались аплодисменты, и Сэм облегчённо выдохнул. Осталось дождаться Мэри, которой давно бы уже пора было приехать.

— Неплохо вывернулся, — прокомментировал Энтони, вставая рядом. — Ты действительно в это веришь? Веришь, что она примет тебя таким и останется с тобой добровольно?

— Верю. Она любит меня, — не слишком убеждённо ответил Сэм.

— А если нет? — усомнился Энтони.

— Ты не думал сменить Призвание? Искатель тебе подошёл бы больше Целителя, — натянуто улыбнулся Сэм. — Только они бывают такими настойчивыми до въедливости.

— Работа Искателей часто сопряжена с риском и достойна уважения. Ты и сам по сути делаешь то же самое, хоть и называешь себя Утешителем, — парировал Энтони. — Так где твоя прекрасная Мэри? Уже хочется наконец познакомиться с той, что покорила сердце моего друга.

— Хотел бы я знать. Звонила полтора часа назад, когда выходила из дома. Даже с учётом чикагских пробок давно должна была приехать. Я беспокоюсь, — нервно теребил ножку бокала Сэм.

— Не волнуйся, приедет. Мало ли что могло её задержать, — постарался успокоить его Энтони. — И успеха тебе в твоём эксперименте.

— Спасибо. Знал, что ты в конце-концов меня поймёшь, — улыбнулся Сэм. Зазвонил телефон. — Сэм Уилсон, слушаю вас.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил Энтони, заметив, как Сэм переменился в лице.

— Мэри. Она в больнице. Авария, таксист погиб на месте, она в реанимации. Едем, ты должен мне помочь. Заберём её в твою клинику.

— Почему позвонили тебе?

— У неё нет родственников. Мой контакт был указан в карточке. Она доверяла мне. Я должен её спасти, — отчаянно цеплялся Сэм за рукав друга.

*Мэри*

Кто сказал, что человек после аварии находится в шоке и не чувствует боли? Видимо, с Мэри что-то было не так, потому что её боль была с ней и казалась столь нестерпимой, что Мэри не переставала кричать. На самом деле она не издала ни звука, но не знала об этом. Боль казалась бесконечной, вечной и непереносимой.

Уже через сутки тело Мэри полностью восстановилось. Не осталось ни единого синяка или пореза. Об этом она тоже не знала, просто однажды настал момент, когда боль вдруг куда-то ушла. Тело никогда не казалось Мэри настолько легким, звонким и здоровым. Ушли вечно беспокоившие неприятные ощущения в животе, перестало ныть сломанное ещё в детстве запястье, обострился слух. Вот только темнота отступать не желала.

Мэри не знала, как долго была в темноте. Может, дни, а может — годы. Порой ей казалось, что она видит чьи-то карие глаза, и пугалась, когда они вдруг начинали отливать чистым серебром. Подносы, тарелки, запах еды — кафе, это её работа. Визг тормозов, крик водителя, лавандовая сумочка в красных каплях, летящие в лицо осколки разбитого стекла — авария, она попала в аварию. Куда она ехала? Это было очень важно. Она ехала к нему, к тому, чьи глаза отливают серебром. Почему это серебро так её беспокоит?

Голоса. Она слышит чьи-то голоса рядом. О чём они говорят? Один голос хочется слушать не переставая. Он кажется родным и таким важным.

— Мэри, как ты сегодня? — говорит он.

— Сэм, ну сколько можно? Ради тебя я переехал в этот город. Ради тебя перевёз сюда Мэри и продолжаю поддерживать её тело в идеальном состоянии. Всё для того, чтобы ты мог продолжать своё важное дело там, где ты нужнее всего, — говорит другой мужчина.

Кажется, он устал и чем-то опечален. Его голос Мэри давно выучила. Он часто говорит с ней, рассказывает сказки о далёких планетах и удивительных мирах. Она помнит про странных драконов, плавающих в желе и вместо огня изрыгающих кислоту. Помнит про огромный океан, покрывающий всю планету, и разумные водоросли, живущие на его дне, водоросли с тысячей глаз, думающие как один организм. Помнит летучих мышей, которые совсем слепы, но каждый звук для них словно чудесная песня.

— Это было правильное решение. Я приношу пользу. Разве нет? — отвечает ему тот, кого Мэри хочет слышать всегда. Сэм. Он тоже устал, но не сдаётся. Он заботится о ней.

— Сэм, подумай, уже два года прошло. Мэри умерла. Она не очнётся. Разве ты не хочешь, чтобы хотя бы её тело жило? — увещевает сказочник.

О чём он говорит? О ней? "Нет-нет, я не умерла! Я здесь! Помогите мне!" — кричит Мэри, но с её губ по-прежнему не слетает ни звука.

— Возможно, ты прав, — вздыхает Сэм. — Если надежды нет, я подумаю.

— Надежды нет. Ты не Целитель, но тоже знаешь об этом, — снова сказочник.

О чём — об этом? Как это нет надежды? Что они собираются сделать с её телом? Нет-нет-нет, надо дать им понять, что она внутри, в темноте, и хочет выбраться обратно в мир. Они должны ей помочь! "Сэм, не бросай меня, не сдавайся!"

*Сэм*

— Может, стоит внедрить в тело Мэри более опытную Душу? Почему ты выбрал новорождённую? — спросил Целитель.

— Назови это интуицией, но мне кажется, что нужно поступить именно так, — ответил Сэм, переключая тумблер на криоконтейнере, чтобы начать процесс разморозки выбранной Души. — Всё готово. Можем начинать.

— Точно хочешь присутствовать?

— Начинай, Энтони. Я помогу, — мужественно кивнул Сэм.

Энтони едва заметно вздохнул и принялся за работу. Сделав глубокий разрез в основании черепа девушки, он брызнул специальным средством, чтобы остановить кровь. Обнажил позвонок. Всё было готово к внедрению.

— Подашь её? — протянул он руку.

— Разреши, я сам. — Сэм осторожно открыл уже размороженный криоконтейнер со спящей в нём юной Душой, которой предстояло прожить свою первую жизнь в теле его любимой женщины. Положив на ладонь сверкающую малышку, Сэм пару мгновений любовался чудесным созданием, воплощением нежности и красоты.

— Не подведи, милая, — шепнул он и поднёс Душу к самому разрезу. Пусть она делала это в первый раз, инстинкт сделал своё дело. Как многие миллионы её сестёр, Душа точно знала, что от неё требуется. Расправив тоненькие усики, она скользнула в гостеприимно раскрытое для неё тело и принялась оплетать все важные участки, нервные узлы, каждый уголок своего нового дома.

— Столько раз видел, и не могу перестать восхищаться. Настолько это красиво и удивительно, — выдохнул Энтони, когда остался видным только маленький серебристый кусочек. Пора было залечить ранку, и останется лишь дождаться пробуждения новой жизни.

— Да, ты прав, это завораживает, — согласился Сэм, который тоже видел процесс не впервые. Но впервые он так волновался, ведь именно это внедрение оказалось для него самым важным за всё время. Важнее даже, чем его собственное.

*Мэри*

В темноте кто-то был. Мэри не хотела этого присутствия, но отчего-то точно знала, что встречи с этим кем-то не избежать. Она не знала, страшно ли ей или всё-таки больше любопытно. Это было чем-то новым, дающим надежду, что всё наконец изменится и темнота отпустит её.

— Привет, — осторожно позвала она.

— Кто здесь? — отозвались в ответ. Не испуганно, а скорее растерянно.

— Я Мэри. А ты?

— Душа. У меня нет имени, я родилась совсем недавно.

— Душа? Как ты сюда попала?

— Я теперь тут живу. Все Души где-то живут. Я буду жить в этом теле.

— Но здесь уже живу я, — возмутилась Мэри.

— Наверное, мы сможем жить вместе. Я не знаю, я ещё ни разу не жила ни в чьём теле, — задумчиво ответила Душа.

— И как мы станем его делить? — не отступала Мэри. — Я как-то привыкла жить тут одна. Зачем мне ты?

— И что мне делать? — загрустила Душа. — Я тоже хочу жить. Я ведь не могу просто взять и исчезнуть, раз уж я здесь.

— Ладно, давай попробуем вместе, — милостиво разрешила Мэри. — Но я буду главной, ведь я первая тут была.

— Хорошо, — покладисто согласилась Душа. — Можно я попробую открыть глаза?

— Давай, в то у меня давно это не получается. Надоело уже в темноте сидеть.

Девушка осторожно открыла глаза и сразу зажмурилась, так ярко ударил свет. Чуть поморщившись, она снова решилась и посмотрела вокруг. Рядом с двух сторон стояли люди, мужчины — подсказала Мэри. Двигала телом всё-таки Душа.

— Как вы себя чувствуете? — спросил один. Мэри назвала его сказочником, и Душе это показалось забавным. Она улыбнулась.

— Не знаю. Может быть, у всех так, но... — начала Душа.

— Что-то не так? — обеспокоенно посмотрел на неё сказочник, вернее Целитель. Откуда-то Душа знала, что это именно Целитель.

— У меня в голове есть другая девушка. Её зовут Мэри. Я помню о её жизни, — ответила Душа.

— Это нормально. Это просто память носителя. Мэри — так звали человека, в теле которого вы находитесь. Её воспоминания вам должны быть доступны, — успокоил Целитель.

— Да? Наверное, — с сомнением протянула Душа.

— Что это такое? — испуганно подала голос Мэри в её голове. — Я носитель? Я? А ты тогда кто? Захватчица? Кто вы все такие?

— Я Душа, я же сказала, — мысленно ответила Душа. — Мы с планеты Исток. Теперь живём на вашей планете тоже.

— А мы? Вы что, нас убили? — ужаснулась Мэри.

— Вовсе нет. Ты ведь жива, — возразила Душа.

— Жива, но не могу двинуть ни рукой, ни и ногой, — начинала паниковать Мэри. — И я тебя к себе не приглашала.

— Прости, я думала, тебе будет хорошо со мной, — расстроилась Душа.

— С чего бы? Мне и одной хорошо было, — надулась Мэри.

— Ты же говоришь, что в темноте жила. Я вижу твои воспоминания. Тебе без меня было страшно и больно, а потом темно, — говорила Душа. Мэри слушала и понимала, что она права.

— Видишь того мужчину? Это Сэм. Чтоб ты знала, я люблю его. Что будем делать? — воинственно спросила Мэри.

— Я знаю. Раз теперь у нас с тобой одно тело на двоих, может, будем любить Сэма вместе? — предположила Душа.

— Ещё чего? — возмутилась Мэри, а потом вспомнила, что так и не смогла самостоятельно очнуться и только благодаря Душе видит сейчас любимого и может почувствовать его рядом.

— Что мне делать? — расстроилась Душа.

— Не знаю? Вы всегда болтаете с носителями в голове?

— Не уверена, но мне кажется, что нет. Тебя здесь не должно быть, — робко ответила Душа.

— Вот как? А может, это тебя не должно быть? — рассердилась Мэри.

— Прости, не злись, пожалуйста. Я и в самом деле не знаю точно. Всё, что у меня есть, — память поколений, доставшаяся мне от матери в момент рождения. Я тебе всё покажу.

— На всякий случай не говори пока никому, что болтаешь со мной, — посоветовала Мэри. — А там разберёмся.

— О чём вы задумались? — внимательно смотрел на девушку Целитель.

— Просто привыкаю к себе, — улыбнулась она. — Ведь это всё у меня впервые.

— Да, я понимаю, — мягко сказал он. — Вам стоит выбрать себе имя.

— Могу я оставить имя Мэри? — робко спросила Душа.

— Эй, это моё имя! — немедленно возмутилась Мэри у неё в голове.

— Если у нас одно на двоих тело, может, лучше и имя пусть будет общим, чтобы те, кто тебя знал раньше, не путались? — пояснила Душа.

— Тогда запутаемся мы сами, — возразила Мэри. — Но ладно, давай попробуем.

— Конечно, вы можете оставить имя носителя, — доброжелательно сказал Целитель.

— Ты знаешь, кто я? — обратился к ней другой мужчина.

— Да, вы Сэм Уилсон, — ответила вновь Мэри.

— "Вы"? — разочарованно обронил Сэм.

— Ты слишком много хочешь от неё, — осадил его Целитель. — Дай ей немного времени.

Мэри только растерянно смотрела то на одного, то на другого, но чувствовала, что совсем не хочет разочаровывать Сэма. Только не его.

*Сэм*

Это вовсе не его Мэри, напоминал себе Сэм, но продолжал каждый день приходить к ней. Она теперь жила в небольшой квартирке недалеко от новой клиники Энтони. Девушка всегда была ему рада, с удовольствием слушала всё, что он ей рассказывал об университете, студентах, мире, где жил раньше.

Она готовила для него чай, заботливо нарезала и подавала пирожные, которые он так любил, и с каждым днём всё больше напоминала ту, прежнюю Мэри. Но разве это возможно?

Сэм ловил на себе те самые тоскливые взгляды, замечал порой неловкие движения по-прежнему худых рук, угадывал, когда она улыбнётся, а когда нахмурится. Словно вернулся на два года назад и никакой аварии и комы вовсе не было. А главное, он никогда не держал в руках юную прекрасную Душу, не видел внедрения, а Мэри всё та же, что и раньше. И только серебро в её некогда серых глазах заставляло его опомниться.

Однажды, месяца через два после её пробуждения, он не выдержал и обнял девушку, прижав к себе так крепко, что она охнула.

— Прости, — попытался он отстраниться, но она удержала.

— Я боялась, что ты никогда уже не захочешь меня обнять, — тихо сказала она.

— Мэри? — ошеломлённо смотрел он в серебристые глаза и не верил. — А как же?..

— Да, это я, — подтвердила девушка. — Она тоже здесь, но теперь я снова у руля.

— Но как?

— Я очень хотела вернуться к тебе, а она так добра, что уступила мне моё тело, — улыбнулась Мэри.

— Навсегда?

— Мы учимся договариваться, но ты не волнуйся, она любит тебя не меньше, чем я. Тебя нельзя не полюбить. — Мэри подняла руку и ласково положила ладонь на его щёку. Сэм прижался крепче к этой ладони, пытаясь осознать то, что услышал. Его Мэри вернулась. Всё это время она ждала спасения, блуждала одна в темноте. А он уже простился с ней, надеясь только, что её памяти будет достаточно, чтобы Душа в её теле заменила ему его любовь. Теперь он понимал, что это был бы лишь суррогат.

Судьба подарила им второй шанс. Перед ним снова его Мэри. Правда, теперь их в постели будет трое, но об этом он подумает после.

*Мэри*

Три года спустя.

— Сэм, если твой драгоценный Энтони ещё раз хотя бы упомянет внедрение для нашего Джима, тебе придется выбирать — друг или жена и сын, — выговаривала Мэри мужу после очередного медосмотра в клинике Целителя Хопкинса.

— Если он хоть раз упомянет об этом в моем присутствии, — ласково обнял её Сэм, — я набью ему морду. Не волнуйся, наш Джим останется человеком столько, сколько захочет.

— Значит, навсегда. Я не планирую растить идиота, — подытожила Мэри и рассмеялась. — Жара спала. Мы идём гулять. Ты с нами?

— А почему бы и нет? — Сэм подхватил на руки годовалого сына и первым вышел за дверь.

Мэри быстро собрала небольшую сумку с бутылочкой молока для Джима, запасным подгузником и фляжкой воды.

— Ты забыла салфетки, — подала голос вторая Мэри в её голове. — Джим обязательно перепачкается, чем будем вытирать?

— Точно, дорогая, спасибо, что следишь за мной, — улыбнулась Мэри, бросая в сумку пачку влажных салфеток.

— Пора. Мальчики ждут, — поторопила её вторая.

— Что бы я без тебя делала? — рассмеялась Мэри.

— Зачахла бы со скуки.

За три прошедших года вторая научилась язвить и превратилась в незаменимую помощницу и соратницу, которая всегда была на стороне Мэри. Было странно и непросто, но они научились жить счастливо вот так, Сэм и две Мэри в одном теле. И когда вторая однажды почти исчезла, едва не растворившись в их общем сознании, Мэри, казалось, только об этом и мечтавшая, вдруг почувствовала себя одинокой, брошенной и несчастной. Она приложила немало усилий, чтобы вернуть своё второе я, вытащить её из небытия.

А потом появился Джим. Сперва они вместе переживали беременность, изводя Сэма бесконечными "хочу". Потом на два голоса, внешний и внутренний, кричали в родовых схватках, ощущая одну боль на двоих. А потом сходили с ума от счастья и тревоги, глядя на их малыша, чудесного серглазого мальчика с милыми ямочками на щеках.

На детской площадке в этот час уже никого не было. Дело к вечеру. Да и не так много детей играло теперь на площадках, ведь большинство их них были Душами — этакими маленькими взрослыми, которых мало привлекали качели и песочницы.

Уилсоны давно переселились на окраину в удобный и очень уютный коттедж. Здесь их никто не беспокоил. Они могли сколько угодно гулять по улицам, и никто не обращал внимания, что у их сына не серебрятся глаза.

Посадив Джима на качели, Сэм осторожно раскачивал его, а Мэри стояла впереди, целовала сына в лоб всякий раз, когда он к ней приближался, и смеялась, глядя на то, как счастливо он хохочет. И, словно эхо, слышала в голове смех второй Мэри, любившей всю их маленькую семью ничуть не меньше, чем сама Мэри. И все трое сходились в том, что их мальчик хорош таким, какой он есть. Ведь в маленьком тельце уже живёт одна душа, большая и чистая, готовая любить весь мир. К чему там кто-то ещё? Но если он захочет... Главное, что у него будет выбор.

Подхватив Джима на руки, Сэм наклонился и поцеловал Мэри в губы. Обнявшись, они медленно пошли в сторону дома, даже не догадываясь, что из окна маленькой придорожной гостиницы за ними наблюдают люди, которым они неожиданно подарили новую надежду на то, что всё ещё может быть хорошо.