Дневник Агнес Грюм (гет)

* * *

— С возвращением, маленькая мисс Грюм! — пропищало небольшого роста существо с огромными ушами, напоминающими крылья летучих мышей. — Старая Хук очень рада снова видеть вас!

Огромные глаза домового эльфа уставились прямо на меня. Маленькое тельце немного дрожало, а белая наволочка покачивалась из-за сквозняка. У меня она вызвала приятные ассоциации с миленьким домашним зверьком, и хотелось немедленно ее затискать.

Дом, в котором жили Грюмы, был небольшим — он был одноэтажным, но с большим садом, сейчас, однако, пустующим.

Небольшой холл сразу переходил в гостиную, оформленную в светлых оттенках. Дверь слева вела в большую кухню-столовую и хозяйственное помещение, а справа — в спальные комнаты и рабочий кабинет Аластора.

Я засеменила за эльфом вглубь дома.

Дом был самым обычным, однако единственным, что сильно выделялось из общего интерьера, был камин — он был полностью заколочен. Я не стала ничего спрашивать — догадалась, что это было мерой предосторожности от нежданных гостей во время войны. Во времена, когда нельзя была доверять никому — даже Министерству Магии.

Я убежала исследовать свою комнату — она была оформлена в розово-белых тонах, и в принципе, была неплохой — в углу стояла заправленная детская кровать, был стеллаж для игрушек и маленький столик со стульчиком. На стене висели колдографии в рамке: я, новорожденная, на руках у Алтеи; только я, лежащая на спине и сосредоточенно глядящая куда-то за камеру; и семейная фотография, на которой Алтея, Аластор и я чинно сидели на диване в гостиной и улыбались.

Я начала потихоньку обживаться в доме. Аластор все так же продолжал свою работу по отлавливанию оставшихся на свободе Пожирателей Смерти и сторонников Темного Лорда, и их количество продолжало стремительно уменьшаться. Однако некоторым из них всё же удавалось избежать правосудия.

Как-то раз в «Ежедневном Пророке» — Аластор выписывал газету, и каждое утро к нам в дом прилетала сова с очередным выпуском новостей и сплетен Магической Великобритании — я прочла, что на этой неделе прошло заседание Визенгамота, где шло слушание касательно Игоря Каркарова, заложившего Августа Руквуда и получившего оправдательный приговор.

Одним словом, работы для мракоборцев было много.

Грюм часто отсутствовал и, таким образом, Хук стала моей нянькой. Я надеялась, что мы быстро подружимся — домовушка выглядела безобидной и дружелюбной.

О, как же я ошибалась... Хук была генералом в юбке, иначе и не скажешь.

Завтрак ровно по расписанию и не минутой позже.

И нет, сладости нельзя — согласно рекомендациям целителей мисс Грюм следует есть много овощей и каши, а про конфеты там нет ни слова.

Нет, на улицу маленькая хозяйка может выходить только в сопровождении хозяина.

Нет, в ту комнату тоже нельзя — там кабинет мистера Грюма, и мисс Грюм туда не положено заходить.

Отбой тоже согласно расписанию, иначе велик риск получить укоризненный взгляд и строгий выговор.

Однако Хук была полезной — она была старой и знала Аластора с самого его рождения, с самых его пеленок. Как-то раз она обмолвилась о том, что я в разы покладистее своего отца в мои годы. А я, почти ничего не знавшая об Аласторе Грюме из оригинальной истории, с замиранием сердца спросила: «Каким же он был, мой отец?»

— Знатным шалопаем он был, — ворча, начала рассказывать Хук. — Очень активным и подвижным ребенком. Ох, и сурово его воспитывал его отец, ваш дедушка, маленькая мисс Грюм. И палки прописывал, и от матери отлучал — да все без толку. Только под угрозой отказа зачисления в Хогвартс ваш отец начал проявлять уважение и слушаться старших. Но и в школе продолжил ребячиться и дурить, но на это хозяин Александр, дед ваш, уже закрывал глаза. Говорил, что, пока старших чтит и законы наши помнит, волен делать, что угодно. Старая Хук все знает и все помнит.

— Законы? — удивилась тогда я.

— Сохранять человеческое достоинство, — начала перечислять Хук, загибая свои миниатюрные пальчики, — быть достойным чудес, хранить чистоту души, уважать свободу и защищать жизнь. Законы, что у Грюмов из поколения в поколения переходят. Пять законов, как пять пальцев на руке, — она показала на свою ладошку, — не перепутаешь.

— Из поколения в поколения?

— Грюмы — уважаемый род, каждое поколение которого посвящало свою жизнь спасению других. Александр Грюм, ваш дедушка, был мракоборцем, его отец и ваш прадед — тоже. И хозяин Аластор по его стопам пошел. А поколений Грюмы много насчитывают, но я застала только вашего деда и отца, маленькая мисс Грюм.

— И что, все мракоборцами были?

— Ваша мать целителем была. А бабушка — мракоборцем. Очень сильные и мудрые женщины были. И маленькая мисс Грюм такой же будет — сильной и мудрой, нужно только подрасти.

После того разговора я надолго задумалась.

* * *

Спустя неделю нас навестила миссис Уизли и позвала на день рождения Рона — тому должно было исполниться два года.

Когда она ушла, я спросила у Аластора — что же мы будем дарить Рону? Мне действительно было интересно, что здесь, у магов, принято дарить: что-нибудь волшебное? Или может полезное? Безделушку или наоборот?

Но он не ответил. Было видно, что он не горел желанием посещать Нору. Я не знала, в чем было дело — в чувстве ли вины за смерть Фабиана и Гидеона, или в чем-то другом.

Однако я не была намерена прозябать все свое свободное время в компании с Хук. Мне было интересно познакомиться с Уизли!

— Папа, мы же пойдем в гости? У Рона день рождения!

— Агнес, — со вздохом начал он, — понимаешь, я не думаю, что мы сможем...

Я не дослушала — мне не было интересно слушать наспех придуманные оправдания.

— Папа! Я хочу пойти! — однако мои крики не возымели никакого действия.

Кажется... кажется, пришло время подключать тяжелую артиллерию. Мой рот обиженно скривился, глаза медленно опустились в пол, а нос стал шмыгать.

Грюм обеспокоено огляделся по сторонам, словно в поиске того, кто мог обидеть его драгоценную дочь. Однако так и не найдя потенциальных обидчиков, он снова обратил свой взгляд на меня.

Шмыганье носом уже переросло во вполне отчетливые всхлипы.

Я буквально кожей ощущала растерянность отца — что делать, когда твой обычно спокойный и рассудительный ребенок начал впадать в истерику? Что делать, если причина слез твоего ребенка — это ты сам?

Мне же действительно было его жаль, но себя было жальче сильнее.

Тихие всхлипы медленно начали набирать громкость, и вот уже спустя пару секунд гостиную поглотило оглушительное рыдание:

— А-а-а! — пока что никакой реакции, у него, очевидно, ступор.

— Аааа!! — я решила поднажать, увеличив громкость. Отстраненно заметила, что у этого тела вполне себе хороший вокальный потенциал. Потихоньку крик начал переходить в визг, и вот здесь Аластор сломался.

— Хорошо-хорошо! Агнес, хорошо, мы пойдем!

Потихоньку начала сбавлять обороты, возвращаясь к тихим всхлипываниям:

— П-правда? — я решила на всякий случай уточнить, кидая взгляд зареванных детских глаз на своего родителя. На самом деле закатывать истерику — это большой труд, я даже вспотела немного. И, судя по исполненному мной репертуару, будет немного саднить горло.

Но способ действительно рабочий.

На закатившую глаза Хук я решила не обращать внимания. Да, я помню про пять правил семьи Грюм — и про человеческое достоинство и все остальное, но мне всего два года! Имею полное моральное право сделать вид, что ничего не поняла.

А подарок Рону мы все-таки купили — большую красочную книгу по квиддичу, на страницах которой словно ожили все рисунки.

Спустя два дня мы уже стояли напротив двери в жилище семейства Уизли. Я привычно устроилась у Аластора на руках, в нетерпении болтая ногами и вытягивая шею вперед.

Дверь нам открыл Артур Уизли — высокий и худой мужчина с ярко рыжими волосами, невзрачными очками и усами, которым позавидовал бы любой гусар. Он обрадованно улыбнулся, протягивая руку для рукопожатия:

— Здравствуй, Аластор! Рад видеть тебя и малышку Агнес у нас в Норе!

Грюм опустил меня на землю и ответил на рукопожатие, а я тем временем завертелась и начала разглядывать внутреннее убранство дома.

А посмотреть было на что: мебель во всем доме была настолько разномастная, что, казалось, в нем не найти ни одного повторяющегося интерьерного элемента. Все стулья были разными — высокие, низкие, со спинкой и без, бирюзового, красного и желтого цветов или просто деревянные. Занавески, ковры, шкафы, тумбы, стол — все было настолько разнообразным, что глаза разбегались. Светильники и лампы тоже отличались друг от друга, словно были прямиком из разных эпох. Но при этом в самом доме чувствовался уют, было видно, что у каждой вещи свое место, что дом обставляли с трепетом и любовью.

Из кухни доносились аппетитные запахи свежеприготовленной еды: я учуяла пирог с почками и, кажется, запечённую картошку. Желудок радостно заурчал — предчувствовал сытный обед.

— О, Артур, решил обзавестись усами? — хохотнул Грюм и прошел в гостиную, чуть прихрамывая. — Выглядит довольно внушительно.

И за-за угла коридора выглянула Молли и, приветственно улыбнувшись им обоим, обратилась к Грюму:

— Аластор, скажи хоть ты ему! Эти усы совершенно ему не идут, но Артуру так понравилась эта маггловская мода на усы, что он решил к ней присоединиться! — возмутилась Молли, видимо продолжая давний спор с мужем.

Из-за подола платья выглянул Рон и, явно оживившись при виде знакомых лиц, подбежал к нам.

Я решила сразу отдать подарок и протянула небольшой сверток, вручая ему прямо в руки:

— Привет, Рон! Это тебе!

— Привет! — он молниеносно схватил подарок и принялся разворачивать его прямо в коридоре, выбрасывая остатки обертки прямо на пол. Глядя на это, Молли переключилась с мужа на Рона, и принялась отчитывать его, что подарки следует разворачивать не в коридоре и не сейчас. Спустя пару секунд из гостиной донесся обиженный крик Джинни, про которую все забыли, и Рон, смекнув ситуацию, схватил меня за руку и помчался вверх по лестнице. Совершенно очевидно, чтобы распаковать подарок подальше от матери.

В общем, в Норе было весело.

Я познакомилась абсолютно со всеми Уизли. Билла и Чарли я нашла в их спальне, где они сидели и возбужденно обсуждали факультеты — Билл получил письмо из Хогвартса лишь пару месяцев назад и до сих пор пребывал во взволнованном состоянии.

Чуть позже, уже после празднования, я заметила, как он разговаривал с Грюмом и, когда отец начал расспрашивать про Хогвартс, мальчишка с убийственной серьезностью обещал тому, что станет не только старостой факультета, но и старостой школы. Аластор лишь со смешком спросил:

— Не хочешь в мракоборцы к нам пойти? Нам бы пригодились такие смышленые ребята.

— Пока не знаю... — смущенно отвечал Билл.

Чарли же ходил хвостиком за своим старшим братом и старался брать во всем пример с него. Единственное, что его отличало — он периодически сбегал на чердак. Как я потом выяснила — для того, чтобы подкормить упыря и немного с ним поболтать. Чарли говорил, что упырю жутко скучно сидеть в полном одиночестве, а остальные Уизли — в том числе и Билл — не горели желанием навещать его. В остальном, Билл и Чарли всегда ходили вместе, прямо как Фред и Джордж.

Кстати о близнецах — через месяц им должно исполниться четыре года, но даже сейчас они одно сплошное ходячее бедствие. Одна из любимых их забав — носиться по Норе, воображая себя ловцом и снитчем, или бладжером, я так и не поняла. Вот и сейчас, пока они наводили беспорядок, играя в догонялки, миссис Уизли не выдержала, прикрикнула на них и отправила их на улицу, чтобы дословно "сводить с ума садовых гномов, а не нас".

Чуть ли не единственным островком спокойствия в Норе оставался Перси, который закрылся в комнате, обложился книгами и делал вид, что читал. Когда я подошла и с интересом спросила, о чем он читает — неужели он уже умеет? — он с умным видом ткнул в ближайшую книгу и принялся читать, сопровождая каждую прочитанную строчку пальчиком. И я чуть не померла со смеху, когда поняла, что прочитанное не соответствовало написанному — Перси самозабвенно сочинял чепуху и скармливал ее мелкой девчушке — какая разница, она же все равно не умеет читать!

Я даже познакомилась с дедушкой Рона — Септимусом Уизли! Им оказался очень активный мужчина, такой же высокий, как и все Уизли, и такой же смешливый. Именно он подарил Рону набор детских игрушечных шахмат. А на замечание миссис Уизли о том, что Рон для них слишком мал, ответил:

— Дорогая Молли! Ты просто не видела, в каком состоянии мои собственные шахматы, — сокрушался он. — Рональд постоянно достаёт их из коробки и совершенно бесстыдно слюнявит! Они его боятся! И отказываются выходить из коробки... Я дарю этот подарок не ради него, а ради себя, ха-ха!

В целом, я примерно начала понимать, почему Гарри Поттер так любил Нору и ее обитателей. Семейство Уизли было совершенно очаровательно в своей непосредственности и непринужденности.

С тех пор я стала частым гостем в доме Уизли. Аластор смирился, я думаю. По сравнению с Норой наш дом казался жутко пустым и тихим.

Я довольно часто навещала их, когда была маленькой — лет так до пяти. Когда мне минул шестой год, миссис Уизли впервые разрешила Рону погостить у нас — под зорким надзором нашей домовушки Хук, естественно. Потихоньку, к нам начали подтягиваться близнецы — новый дом, новое место, новые возможности для шалостей! Естественно, Джинни, которой с Перси было невыносимо скучно, тоже начала проситься к нам. Но ей впервые разрешили погостить, только когда той исполнилось восемь, а близнецы уехали в Хогвартс. Так мы и жили — на два дома.

Естественно, такое активное перемещение между домами было невозможно без использования волшебного камина — для метел расстояние было слишком большим, а трансгрессировать мы не умели. Аластору пришлось-таки расколотить камин — но только на второй год после падения Волан-де-Морта, после того, как он был уверен, что все, кто может причинить вред и представлять опасность находятся в Азкабане, что та сама ночь больше никогда не повторится.

Аластор очень редко навещал семейство Уизли — гораздо чаще он переговаривал с ними по камину, или ему вполне хватало общения с мистером Уизли в Министерстве. Однако я заметила, что Грюму некомфортно, когда вокруг много людей — он начинает нервничать, а движения становятся более дерганными.

В ту самую июньскую ночь 1981 года Аластор лишился не только ноги, но и левого глаза, и с тех пор носил черную повязку.

Однако спустя три года в нашем доме все-таки появился тот самый легендарный Волшебный Глаз, благодаря которому в оригинале истории Аластор стал обладателем множества прозвищ, включая "Грозный Глаз".

В первый раз, когда Аластор пришел с новым глазом, я подняла крик — я испугалась!

Этот глаз выглядел до того жутко, меня буквально передергивало, когда я видела, как он быстро скользил от одного места в доме к другому, явно подчиняясь какому-то своему мудреному алгоритму, а не воле нового владельца.

Я никак не могла расслабиться рядом с отцом, когда эта штука смотрела буквально внутрь меня, сканируя словно рентген.

Спустя некоторое время Грюм вернул свою старую повязку на глаз, прикрыв им свой оптический артефакт.

На мой робкий вопрос о том, видит ли он хоть что-нибудь, он отвечал, что повязка ему не мешает. И хмыкнув, добавлял, что наличие повязки может здорово выручить, если враг будет рассчитывать, что он слеп на один глаз.

«Эффект неожиданности» — пояснял он.

Хотя я видела, что повязку он вернул ради меня, а не ради каких-то практических соображений.

И уже не так нервничал, когда приходилось все-таки оказаться среди толпы.

* * *

Первый свой магический выброс я ощутила в восемь лет — когда испугалась саламандры, вылезшей из камина.

Всё было бы не так плохо, если я не разнесла бы к чертям всю гостиную и даже немного многострадальный камин. Про несчастную саламандру я вообще молчу.

В общем, тогда-то мы с отцом и выяснили, что у меня очень мощное магическое ядро.

Я, будучи дочерью одного из самых известных мракоборцев, небезосновательно рассчитывала, что мне все-таки перепадут уроки по самообороне, и что у меня будет свой личный учитель по боевой магии.

Но мечтам моим не было суждено сбыться — Аластор категорически отказывался учить меня чему-либо хоть сколько-нибудь опасному.

Единственное, что мне удалось от него добиться это уроки маскировки и защиты.

И то, он выдвинул мне условие — условие! — я должна была оббежать вокруг дома пятнадцать кругов без остановок!

«Хорошая физическая подготовка, — говорил он, — спасет тебя вернее множества заклинаний».

«Вовремя убежать, — говорил он, — это самый верный способ избежать неприятностей».

Так что я наворачивала круги, пыхтя и недовольно бормоча.

Честно говоря, я была с ним согласна. В глубине души. Где-то очень-очень глубоко. Но это слабое и хилое тело заставляло меня буквально выгрызать каждый свой успех на поприще физических упражнений.

Выполнить его условие мне удалось только через год, к девяти годам.

К тому моменту я так долго пробыла в этом теле, видела, как оно растет, как меняется маленькая Агнес, что совсем не воспринимала себя как взрослую женщину, что застряла в теле ребенка.

Скорее я чувствовала себя ребенком, который знал слишком много. Иногда мне вообще начинало казаться, что моя прошлая жизнь была лишь не самым интересным сном, а знание о будущем этой реальности — лишь моей детской фантазией.

* * *

В девять лет начались мои тренировки у Аластора — он учил меня, как грамотно замаскироваться, как правильно и бесшумно передвигаться и прочим азам.

И хотя я очень сильно ждала этих тренировок, этот период моей жизни запомнился мне по совершенно другому поводу. Я влюбилась.

Первой моей детской — это вообще можно назвать детской? — любовью стал Билл Уизли.

Он покорил не только мое детское сердечко, но и мою взрослую душу.

Билл Уизли был сыном маминой подруги. И в буквальном смысле, и в переносном: он был умным, спокойным, чутким и тактичным.

Я знала, что могу ему доверять — и не только по информации в книгах, но и по его поведению в реальности. Он всегда держал слово.

Он очень дорожил своей семьей. Он любил всех — и родителей, и братьев, и сестру. И это чувствовалось. Это жутко подкупало.

А еще он был красивым — высокий, с густой рыжей шевелюрой, широкоплечий, с потрясающей улыбкой... Хорошо, что он не знал, что в него влюбилась мелкая сопля, которой даже десяти нет. Я бы этого не пережила.

Про мою сердечную привязанность знал, разумеется, Рон, подозревали — их интуиция это нечто! — близнецы и своей сестринской чуйкой чувствовала Джинни — ей соперницы за внимание старшего брата были не нужны.

А я вот ничего не могла с собой поделать — сердце ёкало, стоило Биллу потрепать Джинни по голове, стоило ему помочь отцу в гараже, стоило ему просто поболтать со мной, спросив как у меня дела, и как здоровье у моего отца.

Я реально страдала, когда поняла, что Билл все-таки станет ликвидатором заклятий и уедет в Египет.

И страдала не я одна — хотя Молли Уизли совершенно очевидно любила всех своих детей одинаково, ей было особенно трудно отпустить своего самого старшего сына в дальнее одиночное плавание под названием «взрослая жизнь».

В тот день мы собрались все вместе на прощальную вечеринку в честь Билла, который получил должность ликвидатора заклятий в Каире, собрал вещи, и уже на следующий день должен был отправляться в Египет.

Было странно — все грустили, но чувствовалась и радость. Билл — очень талантливый парень, и это прекрасно, что мир сможет оценить его по достоинству.

— Сынок... — начал Артур. — Я и твоя мама очень гордимся тобой. Мы рады, что смогли вырастить такого прекрасного сына как ты. — Вот здесь голос Артура начал немного дрожать, и слово взял Билл.

— Спасибо, пап, — начал он. — Я бы хотел сказать... Спасибо моим замечательным родителям. Мама и папа, вы всегда были моей поддержкой и опорой. Вы самые лучшие и, я никогда бы не променял вас на любых других родителей. — В тишине гостиной послышался оглушительный всхлип миссис Уизли.

— Спасибо за ваш усердный труд ради нашей семьи, за поддержку в трудные для меня моменты, спасибо за теплую и дружную атмосферу дома... Спасибо, за самых лучших в мире братьев и сестру.

Он не успел договорить — Молли не выдержала, подбежала обнять Билла и утонула в его объятиях. Артур тоже подошел, трепетно обняв жену и сына. И спустя пару секунд скрылся из вида из-за остальных членов семьи Уизли, которые тоже решили присоединиться к семейным объятиям.

Это выглядело очень трогательным — на моих глазах выступили маленькие слезинки.

Я бы хотела иметь такую любящую и поддерживающую семью в своей прошлой жизни.

— Агнес? Ты чего там стоишь в одиночестве? — обернулся ко мне Артур. — Иди к нам! Ты же почти как вторая дочь нам... — голоса остальных Уизли вторили ему, и я, смущаясь, подошла ближе. Джинни обхватила мое запястье и утянула в групповое объятие.

Так мы и стояли одним большим рыжим комочком, и я внезапно поняла, что ни за какие несметные блага и богатства не обменяла бы этот момент ни на что другое. Жаль, только Аластора рядом не было — у него внезапно возникли какие-то дела в Хогвартсе, и он не смог прийти — тогда в этой гостиной бы находились все самые важные для меня люди в этой жизни.