Синтетическая душа (гет)

4 сентября 2038 года 13:49

Корктаун, Детройт

Такси остановилось у двухэтажного дома, больше похожего на склад на промзоне, чем на жилое строение. На выцветшей табличке на углу едва различалось название — «Апгрейд». Позади высокой сетчатой ограды виднелась стена заброшенного завода: подходящее место для хранения биокомпонентов, — выдала информацию подсистема аналитики.

Открылась дверь такси, и после мерного шелеста шин птичий гомон волной обрушился на звуковой процессор Коннора, привлекая его внимание к запущенной парковой зоне за границей участка. Слишком уединенно — не походит на другие мастерские партнеров Киберлайф.

Несколько шагов вперед, звонок — и Коннор ждал реакции. В операционной системе штатно и хронометрически выверено проводились вычисления предиктивной модели: два отклика трекеров в радиусе десяти миль от точки аварии, пять адресов мастерских, шестнадцать доступных адаптаций базового алгоритма ведения допроса. Насколько велика вероятность, что эта та мастерская, которая ему нужна?

Со второй попытки привлечь внимание калитка щелкнула электроприводом и со скрипом распахнулась внутрь двора. В визуальном модуле отобразилось системное предупреждение о нарушении частной территории, но сразу после Коннор увидел, как дверь в дом приоткрылась и в проеме показался высокий, светловолосый в дневном освещении человек.

Допустимо принять за приглашение.

Мужчина выглядел одновременно и изнуренным, и чрезвычайно энергичным: брови сошлись на переносице (глаза над глубокими провалами теней с прищуром разглядывали название модели на пиджаке), а потом взлетели к вискам. Он запустил руку в короткие волосы и замер. К запястью плотно прилегал браслет управления голографическим интерфейсом КПК.

— Мистер Кейс, — выдал Коннор результаты анализа, когда приблизился, — меня зовут Коннор, андроид из Киберлайф. Могу я войти?

— Уф, неожиданно. Скайнет в комплекте? — добавил он, и беспричинная улыбка собрала на щеках полумесяцы тонких морщин. — Подключены полицейские базы?

— Я один, — ровно ответил Коннор. — Изучаю исчезновение биокомпонентов, принадлежащих Киберлайф. Обладаю доступом к городским архивам.

В ответ мужчина, не переставая криво улыбаться, неопределенно махнул рукой и отступил от входа, чтобы пропустить его в маленькую гостиную. Взгляд на Конноре держался на тринадцать целых и пять десятых секунды дольше, чем составляла обычная длительность действия в коммуникации малознакомых людей.

— Нечасто к нам из Киберлайф. Мэри будет в восторге. Подожди, Джонни, я позову ее, — и скрылся в проходной боковой от лестницы комнате.

Коннор осмотрелся.

Гостиная выглядела пустой и необжитой: в углу стоял старый монитор на заваленном бумагами столе, покрытый пылью, будто его задачей было просто занимать и без того малое количество места в гостиной. Слева от двери висела камера, которая уходила силовым кабелем куда-то в подвал и дополняла впечатление темного и тесного офиса.

Из сваленной на столе кипы документов выглядывали бумажные кинопостеры и инструкции к старым моделям андроидов. Мастерская — это прикрытие, — к перечню данных задания добавился вывод. Чем они занимаются на самом деле?

За спиной послышались шаги, и Коннор повернулся навстречу неприветливой напряженной женщине — Мэри Брайен, на которую была зарегистрирована лицензия подрядчика Киберлайф. В интерфейсе отобразился результат поиска по полицейской базе:

: > 26 лет, приводов и судимостей не имеет.

Она остановилась у круглого кухонного стола, прямо напротив него, в мешковатом джинсовом комбинезоне с остаточными следами тириума на карманах. Длинные волнистые волосы, прихваченные чем-то на затылке, резкие тонкие черты лица с узким подбородком.

— Слушаю вас, — прозвучало колюче. Руки скрещены на груди, дыхание рваное, будто задерживала вдох, чтобы успокоить сердцебиение.

Определенно, она не в восторге. Сокращение дистанции со враждебно настроенными людьми — неплохая стратегия для начала.

— Здравствуйте, Мэри.

Брайен вздрогнула; Рейч Кейс, подпиравший стену у лестницы и неотрывно следивший за ней, обнажил зубы в широком довольном оскале.

— Меня зовут Коннор. На севере Корктауна недавно произошла железнодорожная авария, в результате которой материалы Киберлайф оказались у нецелевых партнеров.

— Стащили, — хмыкнул Рейч. Его пульс, как и у Брайен, был учащен, но глаза на вытянутом лице блестели, и от век распространялись морщины от улыбки — он забавлялся происходящим.

— Верно, — подтвердил Коннор. — Я хотел узнать, не обращались ли к вам с предложениями компонентов или, может, с запросами на незаконные модификации андроидов.

Женщина отрицательно качнула головой — сдержанно и нарочито медленно. На лицо упала темная прядь волос, но она не шевельнулась, чтобы убрать ее.

— Нет. Мы все делаем только в рамках лицензии — на тех материалах Киберлайф, которые получаем по линии магазинов.

— Пять заказов за последние три месяца, — озвучил Коннор информацию из хранившейся на серверах отчетности. — Не очень много.

— Вот так плохо идут дела у партнеров Киберлайф, — она холодно улыбнулась, разводя руки в стороны. Взгляд Мэри не метался; сердце хоть и ускоренно, но ровно билось — регистрируемые физические реакции не могли дать однозначного вывода, что женщина лгала. — Патчей и обновлений операционных систем на снятые с поддержки модели ставили больше, но о них мы не отчитываемся.

Перед глазами всплыло системное уведомление: полученная информация не приблизила его к выполнению задачи.

— Да, я понимаю, не самое популярное место: промышленный район и окраина частного сектора. Но в мои функции и не входит инспекция соблюдения ограничений лицензии, — заверил владельцев Коннор в ответ на прищуренный подозрительный взгляд Брайен, — я пришел просить вас о помощи в обнаружении нарушителей.

Реплики не последовало — люди не хотели вести диалог. Стройная система вычислений споткнулась об это молчание, запустив симуляцию разочарования: синтетические мышечные волокна изогнули углы губ вниз; Коннор, покачав головой, отвел взгляд. Он весь разговор стоял напротив владелицы мастерской ровно и прямо — как и всегда в режиме ожидания, но социальная программа выделила ресурсы на переоценку, и Коннор облокотился о находившуюся позади него спинку дивана.

Развернувшаяся перед ним сеть альтернатив включала в себя несколько тактик общения, но не могла спрогнозировать успешность их применения. Коннор поднял взгляд на Мэри и прочитал на ее лице замешательство.

— Вы механик, Мэри? Могу ли я посмотреть вашу мастерскую? — изобразил он на губах полуулыбку и смягчил тональность голоса.

— Так в задачу же не входит инспекция, — поддразнил Рейч.

— Не входит. Это любопытство.

Рейч хохотнул, Брайен бросила на того быстрый взгляд и снова промолчала.

Поведение ее было типичным для представителей движения против андроидов (нетипичным была близость взглядов механика к этому движению), но попытки сближения как инструмента влияния в ее случае не работали. Коннор не мог определить по физическому проявлению человеческих эмоций, что с ней происходило, чтобы выдвинуть гипотезы о мотивах.

— Боюсь, пока ты не разрушишь цепь из трех «К», крошка Мэри не поддастся твоему обаянию.

— Не понимаю, — через пару секунд тщетных поисков по доступной базе фразеологизмов отозвался Коннор.

— На то и расчет, приятель!

— Я не провожу экскурсии, — вмешалась Брайен. — Но я услышала предупреждение Киберлайф и сообщу, если кто-то обратится. Можно считать задачу выполненной.

— Моей задачей является возврат максимального числа образцов во владение компании — любыми способами. И поскольку недалеко отсюда отслеживался трекер, а я не достиг успеха, — в его голосе звучало участие, идеально отмеренное программой социальных отношений для блефа: — жаль, что вам придется столкнуться с суетой из-за работы полиции.

По широкому размашистому движению кухонный стул, рядом с которым спокойно стояла Брайен с начала разговора, с громким скрежетом проелозил ножками по деревянному полу. Система зафиксировала признаки волнения женщины: пульс подскочил, а к щекам прилила кровь, окрашивая их едва заметным румянцем. Удерживая взгляд Коннора, она оседлала стул и качнула головой в сторону, чтобы убрать с щеки волосы.

На периферии зрения возникло незначительное изменение — Рейч отступил в темноту комнаты, у двери в которую он стоял. Приглушенно щелкнула дверная ручка где-то внутри дома.

— А что, Коннор, там было что-то настолько важное? — впервые проявила она заинтересованность.

Изменения оказались разительны, но все еще необъяснимы. Сработал трек доверительного общения? Скрытая угроза полицией? Дообучение модели когнитивной эмпатии без контрольных данных могло привести к ошибкам, но ведь в этом и заключалось назначение подсистемы адаптации в его программе.

Он продолжил:

— Исчезло несколько кейсов с биокомпонентами, но самое ценное — новые модели по заказу федерального правительства.

Мэри подалась вперед, на руки на спинке стула кольцом упала лента волос — Коннор заметил голубые капли тириума на ладонях. Зрачки расширились, а верхняя губа сократилась, обнажая зубы.

— И только? Я думаю, что Киберлайф не станут афишировать утрату военных андроидов, — возразила она. — Это репутационные потери.

— Я не говорил, что модели военные, — заметил Коннор ровно, не отрицая, но и не признавая ее правоту: угроза компрометации программ новой линейки действительно препятствовала обращению в полицию. — Экземпляры разные, но каждый стоит значительных средств, и Киберлайф готовы приложить все усилия, чтобы вернуть свою собственность.

Она лишь пожала плечами и безразлично произнесла:

— В новостях только и разговоров, что о войне. И я в жизни не поверю, что такая огромная корпорация не попыталась бы отхватить себе кусок.

В предыдущей мастерской, которую Коннор посетил, владельцы передали контакты поставщика украденных биокомпонентов через пару минут после начала разговора. В еще двух подпольных ремонтных трекеры включились до его визита при неосмотрительной попытке активации, и задача Коннора свелась лишь к тому, чтобы надавить на неудачливых механиков и забрать андроидов с собой. Один из них: «Мирмидон» — действительно относился к разработке военных технологий.

Здесь же разворачивалась совершенно иная ситуация: прямых доказательств причастности этой мастерской к пропаже биокомпонентов не было. Брайен определенно знала о составе кейсов и не боялась угроз официального расследования, но при этом вступать в конфликт с Киберлайф не хотела. Достаточно хорошим выглядел вариант создать видимость безопасности и дождаться ошибки.

Коннор отправил запрос на инспекцию лицензированного партнера с отсрочкой чуть больше недели.

— Вы понимаете, о чем идет речь, Мэри, — он улыбнулся. — Бесполезно осматривать вашу мастерскую, верно? Мистер Кейс уже скрыл все улики.

— Нет, не понимаю, — в ответ улыбнулась она. — И это было бесполезно с самого начала.

Расчет вероятности успеха замер в красной зоне — ни одна из тактик не привела к получению информации о похищенных компонентах.

Рейч вернулся под мутную кухонную лампу, мимо него в комнату прошмыгнул высокий рыжий терьер. Пес обежал Коннора, закинул передние лапы на спинку дивана и боднул его носом в плечо. Темные глаза с любопытством разглядывали андроида несколько секунд, а потом он, потеряв интерес, потрусил к ногам Мэри. Та, пребывавшая в своих мыслях, механически погладила его по голове.

— Киберлайф отправили натуральный прототип переговорщика на поиски, — ни к кому конкретно не обращаясь, сказал Рейч. На его руке между видневшимися на подушечках пальцев диодами и ободком браслета воспроизводилась голограмма новостного сюжета с Парк Авеню. — Ни упоминаний, ни характеристик модели в открытом доступе.

— Значит все-таки речь о репутации, а не о деньгах, — сделала вывод Мэри. — Сколько андроидов пропало?

— Осталось найти три кейса, — солгал Коннор. Мэри, глядя ему в глаза, криво усмехнулась; ее губы изогнулись тонкой ниткой, одним краем свесившейся с прямой — следом разочарования.

Эта не-улыбка вызвала странные сигналы при обработке, будто спазм под искусственными легкими — как появившаяся неизвестная переменная там, где раньше всегда вычислялось значение: Коннор не смог среди нескольких равно возможных причин найти наиболее вероятную. Женщина, судя по всему, знала, что андроидов было минимум четыре, но даже если так, разве не должна была она обрадоваться тому, что выглядело возможностью сохранения своего положения? Могла ли она догадаться о планах Коннора уличить ее позднее?

— Жаль, что мы ничем не смогли помочь, — Мэри смотрела на него несколько секунд не мигая. — Надеюсь, ты выполнишь свою задачу.

— На ваших руках следы свежего тириума, — сделал он последнюю попытку затянуть диалог и найти зацепки, — какую модель вы сейчас ремонтируете?

Нахмурившись, та перевела взгляд на свою ладонь на спинке стула — чистая. Подняла левую руку от холки пса и со словами «ах, это», задрала до локтя рукав рубашки. Искусственная кожа медленно сползла с пластика бионического протеза.

— Никакую. Фреза слетела утром: перебила один из подводов. Пришлось восстанавливать герметичность и заправлять систему.

— Готов рассмотреть предложения от твоих толстосумов о покупке нейрообработчика, — весело произнес Рейч, направляясь к двери. — Это не тот мусор, который в ваш масс-маркет пихают.

Ни запугать, ни надавить. Не было ни одной причины, повышающей вероятность добиться информации против их воли, и ни одного признака, что они бы сообщили что-то добровольно.

Коннор опустил глаза и покачал головой. Он знал, что даже если сейчас не сможет добиться возврата моделей, то это произойдет во время проверки Киберлайф, но все-таки, его запрограммированное желание достигать цели оборачивалось снижением скорости передачи сигналов и обработки команд — аналогом человеческого сожаления.

Рейч подпирал спиной кирпичную стену и курил. Огонек бежал по краю красной бумаги и отбрасывал на лицо и русые волосы едва заметные человеческому глазу отсветы. Мужчина так легко относился к нарушению закона штата: как широко простирались его границы допустимого поведения?

— Рад был познакомиться, анди, — криво улыбнулся он, когда Коннор проходил мимо. Его взгляд блуждал по двору, ни на чем конкретном не останавливаясь. Долгая пауза, и наконец продолжение: — Парни в баре трепались о чем-то странном на углу Четырнадцатой и Темпл-стрит. Думаю, тебе стоит проверить. И здесь, — он протянул руку, на которой между пальцами и браслетом мерцали помехами gps-координаты на границе с Ривер Ружем, — тоже что-то подозрительное было.

Коннор кивнул. Программная нестабильность вмиг прекратилась, сетка вычислений рассчитала результат и увеличила тактовую частоту процессора: анализ загруженных в систему навигации точек выдал прогноз, что адреса подходят для хранения похищенных биокомпонентов не меньше, чем соседний с мастерской заброшенный завод.

Коннор подтянул галстук; поколебавшись секунду, произнес:

— Полагаю, тринадцатое будет суетливым днем. Подготовьтесь как следует.

И не оглядываясь направился к ожидавшему его такси.

Он всегда выполняет свои задачи.

7 ноября 2038 года 11:44

Мидтаун, Детройт

— Напомни-ка мне еще раз, Коннор, какого хера я поднялся с постели в воскресенье и везу твою задницу в такую даль, а?

Они катились по широкой улице, полной спешащих укрыться от непогоды пешеходов, мимо голографических реклам очередного элитного района. Цель поездки была сразу после новодела и раньше трущоб — прослойка некогда зажиточного среднего класса, которого почти не коснулся дух упадка Детройта.

— Потому что вы любите свою работу, лейтенант?

— Еще попытка, — скучающе прозвучало в ответ.

— Потому что вчера вечером от Эдварда Финна поступило заявление о пропаже третьего из шести андроидов, и мы посчитали…

— И ты посчитал, — обвинительно ткнул в его сторону пальцем Хэнк. Голос он повысил, но беззлобно — чтобы перебить ревущий проигрыш в песне.

— …и я посчитал, что распространение девиации в такой обстановке — высоковероятный сценарий, — продолжал Коннор.

— Превосходно. И все еще нихера не объясняет, как ты меня уговорил.

Коннор улыбнулся краешком губ: недосып и похмелье — спонсоры ворчливого настроения напарника, несмотря на которые он все-таки согласился заняться расследованием. После ночного диалога у моста Коннор был готов к отказу, появившись на пороге его дома, но Хэнк поприветствовал его словами «снова ты», бросил дверь открытой и согласился выслушать андроида только после того, как осушил полную кружку крепкого горького кофе.

— Вы просто любите свою работу, Хэнк. И вам тоже интересно, почему происходят девиации.

Хэнк зыркнул в его сторону, но промолчал.

Вскоре они завернули на широкую парковку перед тремя высотками, соединенными двухэтажным перешейком. Дворники со скрипом шаркали по лобовому стеклу, и каждые несколько секунд сквозь пелену мокрого снега появлялись позолоченная вывеска над входом: «Старьевщик», высокие прозрачные двери и витрины со сменяющими друг друга рекламными изображениями.

— Никуда не хочу идти. Мерзость какая-то, а не погода.

— В промо-материалах в сети говорится, что у мистера Финна есть коллекция виниловых пластинок с автографами исполнителей от лейбла «Детройт соул», — попытался заинтересовать его Коннор. — Да и опрашивать потерпевших без вас я не имею права.

Хэнк неопределенно хмыкнул, но из машины все-таки вышел и, натянув на голову куртку, побежал ко входу.

В магазине их встретил управляющий в чем-то похожем на фрак бежевом облачении, которое лишь голографическим рукавом напоминало стандартную одежду Киберлайф.

Андроид принадлежал серии RZ400, но сканирование выявило в его модели несколько десятков разных, несовместимых в типовом исполнении, биокомпонентов. Внешность тоже отличалась от типовой: веки тяжело нависали над неопознаваемыми моделями оптических модулей, пластины скул, подбородка и челюсти крепились на череп другой модели, из-за чего лицо казалось вытянутым и по-человечески несимметричным. Светлые волосы были собраны сзади, но частично прикрывали висок с диодом, хотя тот все равно был заметен по блеклому свечению — формально ограничения Закона об андроидах соблюдались.

Инженерная подгонка элементов у Киберлайф могла стоить целое состояние, и странно, что при наличии таких денег владелец просто не заказал современную индивидуальную несерийную модель.

Андроид кивнул на просьбу вызова хозяина и скрылся за дверью с красной голографической табличкой «Только для персонала».

В магазине было просторно, светло и, вероятно, очень дорого: охватывая период с начала двадцатого века, экспозиция включала в себя всего по несколько предметов в каждой категории: кубики процессоров на бархатных подложках, очки виртуальной реальности и нейрошлемы, странного вида механизмы, на табличках под которыми значились имена бывших владельцев — актеров, политиков, изобретателей. Искусственные трели идеально воссозданных тропических птиц заливали помещение на фоне тихой электронной музыки. Антикварным магазин можно было назвать только ввиду отсутствия более подходящего термина.

— Коннор, а качни-ка информацию: к кому мы пришли? — заинтересованно обратился к нему Хэнк, разглядывая андроида, который стоял рядом с десятком других на огороженном стеклом постаменте и раньше, судя по описанию, принадлежал сенатору от Мичигана.

Коннор моргнул несколько раз пока длилась обработка данных и выдал результат:

— Коллекционер, бизнесмен, технофетишист. Согласно высказываниям в прессе, выступает за резкое расслоение населения и сосредоточение технологий в руках элиты. Четырежды привлекался за махинации с налоговыми отчислениями. В течение шести лет являлся мажоритарным акционером Киберлайф. Наблюдается у психотерапевта, данные скрыты согласно HIPAA.

— Приятный парень, похоже, — в обычной саркастической манере отреагировал Хэнк.

Через пару минут после того, как управляющий оставил их осматриваться, Эдвард Финн — седой, низкий и круглый человек, вышел из внутреннего помещения. Словно легко проскользил над полом полуспущенным воздушным шариком и остановился, подпрыгивая и вздрагивая от малейшего движения воздуха. Бесцветное лицо, светлая одежда и длинный нос придавали ему сходство одновременно и с его андроидом, и с лабораторной мышью.

— Хэнк Андерсон, полиция Детройта. Это Коннор. Мы решили, — Хэнк кивнул в сторону сцепившего руки за спиной Коннора, — выяснить детали вашего обращения на месте. Занимаемся делами девиантов.

Мужчина заозирался, его серые навыкате глаза грозили вот-вот выскочить из орбит. Руки, усеянные старческими пятнами, взвились и замельтешили перед лицом Хэнка.

— Что вы! Что вы! Никаких девиантов в моем магазине! Кража, чистейшая кража!

Хэнк поморщился от потока торопливой и громкой речи и пристально посмотрел на Коннора: мол, разбирайся, коль хотел.

— Вы получали какие-то угрозы? — вступил тот в разговор.

— Молодой человек, конечно, я получаю угрозы! Постоянные угрозы!

— Он андроид, — подал голос Хэнк, бросив на потерпевшего подозрительный взгляд.

— Да-да, я так и сказал, — отмахнулся тот и пушистые седые волосы беспокойно заколыхались со всем шариком. — Я хозяин лучшего в Детройте антикварного магазина. Не проходит и дня, чтобы кто-то не попытался похитить что-то из моей коллекции! А мои андроиды — мои руки и ноги, как рой с оператором, понимаете?

— Не особо, — приглушенно отозвался напарник, который уже успел сделать шаг в сторону витрины с проигрывателем и виниловыми пластинками.

— Основа военных технологий беспилотников до эры использования андроидов, — пояснил Коннор. — Но роевой интеллект не применяется в моделях, выпускаемых Киберлайф.

— Какая узость мышления! Архетипы, метафоры вам о чем-либо говорят? Клиент-серверная архитектура? Расширяйте восприятие, молодой человек!

Несколько штрихов для корректировки сценариев допроса и продолжение:

— В материалах дела сказано, что модель VB800 не вернулась после доставки товара покупателю. Трекер неактивен. Можете рассказать, что предшествовало этому? Мог ли андроид получить эмоциональный шок?

— Поступил заказ на прототип, принадлежавший Билли Паркеру, а вы представляете, насколько это ценная модель? — Коннор не представлял, но едва ли комментарии заинтересовали бы собеседника. — Невероятно, невероятно ценная! Покупатель постоянный, но сам не любит забирать товар, так что заказал доставку. В памяти на сервере никаких ваших шоков, обычное дело для оранжевого!

— Оранжевого?

Эдвард Финн замер, будто споткнулся, его взгляд остановился на модели на пиджаке Коннора и приобрел осмысленность. Черты лица заострились, он весь вытянулся; поднял нос, словно выглядывал из своей клетки наружу.

— Это имя моего андроида, — объяснил он медленно и очень серьезно. — На серии R- Киберлайф всегда обкатывал рискованные решения, но я не думал, что они так снизят ресурсы на интеллект.

Хэнк за спиной Коннора издал недовольное хмыканье, подошел ближе, снова вмешиваясь в диалог:

— Это имя у вас странное, а не андроид тупой. Почему Оранжевый?

Собеседник мгновенно вернулся в возбужденное состояние:

— По уровню важности товаров, с которыми он может работать, конечно! И у моих оранжевых есть и дополнительные обязанности: они должны отслеживать все некрологи, объявления о банкротстве, посты нескольких тысяч человек, которые могут оказаться полезны для бизнеса. Вы не представляете, не представляете, какие убытки я несу из-за потерь на передаче памяти! Можете ли вы вообразить, что андроида Карла Манфреда просто выбросили на помойку? Автономная модель, уникальная социальная программа! Я мог бы заработать миллионы долларов, а я просто не успел! Кто знает, сколько еще ценностей я упускаю прямо сейчас, пока новый оранжевый обучает свою нейросеть интуитивной выборке?

Коннор дождался паузы в монологе трагично заламывавшего руки Финна и попытался вернуть его в конструктивное русло:

— Вы сказали, что у вас есть сервер для хранения памяти. Была ли успешная передача перед исчезновением? Мы можем ознакомиться?

Финн, пребывая в своих мыслях, неопределенно махнул рукой:

— Да, Оливер отведет вас.

— Ну и кто же такой Оливер?

Суетливый взгляд мышиного человека остановился на Хэнке.

— Это же имя моего управляющего, — медленно и едва ли не по слогам объяснил он и проскользил к кабинету «Только для персонала».

Они с Хэнком переглянулись: уверенности, что старик сообщит задачу андроиду, не было. Скомканная беседа, сбивчивые слова создавали впечатление спешки, а сам Финн казался заинтересованным не столько в диалоге, сколько в благодарной публике. Коннор обратился к материалам — заявление подавал андроид, вероятно, именно управляющий, который вскоре появился из помещения для персонала; как и ранее при встрече, сдержанно механически кивнул и повел их к двери в дальней части магазина. Возможно, с ним удалось бы добиться большего?

Он продолжил расспрос:

— Первой пропавшей моделью был VS400, он выполнял такие же функции, как последний андроид?

— Нет, Синий собирает информацию о конкурентах и партнерах. Его кража была более чувствительна, чем Оранжевого, — бесцветно произнес Оливер. Речь на контрасте с экспрессией его хозяина казалась больше похожей на скриптованного голосового бота. Выбеленная синтетическая кожа выглядела полупрозрачной на пластике, как если бы при его создании пропустили отдел «очеловечивания», и вызывала ассоциации со старыми статичными манекенами.

— Откуда такая уверенность в том, что они не сбежали? — не собирался сдаваться Коннор.

Оливер остановился, окинул его взглядом без намека на интерес, а потом неожиданно улыбнулся — очень натурально, почти по-человечески:

— Кажется, у вас какие-то проблемы с девиантами, детектив? — В его руке мелькнула магнитная карточка, и дверь распахнулась. — Боюсь, вы напрасно пытаетесь найти в этом деле интересующую вас тему. Мастер Финн создает отличные условия для своих андроидов, а я обеспечиваю слаженную работу каждого элемента в этой системе. Можете убедиться, — он сделал приглашающий жест в небольшую комнату, в которой находились два андроида VH500.

Их одежда была так же сконструирована на заказ, как и костюм управляющего, различались между собой они лишь тонкой оторочкой вдоль швов: синей и оранжевой. Оранжевый был подключен к дисплею, на котором быстро мелькала информация. На стену в комнате проецировались данные о температуре, влажности и составе окружающего воздуха — показатели совпадали с рекомендуемыми Киберлайф для хранения товара.

Управляющий следовал за ними тихо — даже для андроида; без единого лишнего движения. Независимо от того, где находился: в общем ли зале, полном света и вычурного золотого убранства, или в этом оперативном штабе — он сливался с окружением и выглядел застывшей декорацией.

— Я могу проверить память этих двух андроидов?

— Исключено, — отчеканил Оливер. — Слишком много чувствительной информации о бизнесе. На сервере я произведу настройки самостоятельно.

— А твою? — Хэнк.

— Тем более. Нам в следующее помещение.

Серверная была похожа на любую другую: стойки, провода, мигания светодиодов, холод, — за исключением наличия стола с терминалом и цифровой клавиатурой на нем. Зал выглядел устаревшим лет на десять, но сканирование показало использование мощных процессоров и высокопроизводительных жестких дисков.

Оливер загородил спиной терминал и быстро застучал пальцами по поверхности под клавиатурой, а через минуту бесцветно заключил: «Готово». Комнату он не покинул, лишь отошел на несколько шагов. Коннор выдвинул одну из дисковых полок, подключаясь к содержимому, и сквозь интерфейс операционной системы попал в файловое хранилище. Его интересовали записи за периоды, близкие к датам исчезновения.

Первый из пропавших пять месяцев назад не вернулся с «товаром», выкупленным Финном на подпольном, по всем признакам, аукционе — процессором поврежденного андроида.

Второй — неизвестно, последний файл памяти не содержал сведений о системных ошибках, просто передача завершалась переходом в спящий режим тринадцатого сентября, а четырнадцатого с утра его не нашли в «комнате хранения», через которую они проходили.

Третий андроид получил перед выходом инструкции от Оливера, после чего в записях мелькнули размытые лица людей, при упоминании имен которых в звуковой дорожке возникали помехи — та самая защита конфиденциальной информации.

Ни одной зацепки. Чисто — практически стерильно.

Без какой-либо определенной цели Коннор стал обращаться к другим кластерам и запускать воспоминания последнего Оранжевого. На большей части из них фигурировал Оливер и лишь через несколько записей прояснилось, что именно казалось странным: он разговаривал с другими андроидами вместо того, чтобы передавать информацию подключением или по беспроводному каналу. Тут же возникли и иные образы: магнитная карточка в его руке вместо цифрового доступа, настройки конфиденциальности через человеческие интерфейсы.

Максимально нетипичное поведение максимально нетипичного андроида.

Коннор снова почувствовал, как расследование уперлось в невидимую стену. Единственной возможностью выглядела неиндексированная область, которая содержала бэкап журнала операций Оливера с тысячами записей о конфликтах биокомпонентов и системных ошибках обработчиков и временную копию воспоминаний с его серийным номером в метаданных.

Поиск перемещенных файлов привел Коннора в закрытую область с авторизацией, которую, недолго думая, он принялся взламывать. Через сервер Киберлайф улетело на телефон Хэнка сообщение: «Мне надо пару минут. Потяните время».

Прозвучал короткий сигнал, напарник захлопал по карманам и через пару мгновений громко прочистил горло.

— Ты знаешь что-нибудь про, — он запнулся, потом все-таки выдал название: — Иисусе, rA9?

— Ничего, лейтенант.

Пауза — Хэнк собирался с мыслями.

— На Эдварда Финна зарегистрировано всего шесть андроидов, но в магазине выставлено больше моделей. Как это все оформлено?

— Мы используем разные легальные схемы работы, — мгновенно отозвался Оливер. Убедительно, как политик с трибуны. — Большая часть товаров проходят по агентским договорам.

— Но почему андроиды? Почему не машины, или, там, авторучки? Почему вы на этом делаете упор?

Зазвучал неровный ритм шагов. Это Хэнк приблизился к управляющему, чтобы смотреть на него сверху вниз и загородить своей широкой спиной Коннора.

— Вещи известных людей — это статус. А социальные модули каждого несерийного андроида настроены на обучение и приспособление к хозяину. Фактически мы получаем слепок личности владельца в перемещаемой оболочке. Спутников элиты.

— Копия человека, значит, — неодобрительно прокомментировал Хэнк. — Звучит как дерьмовая завязка третьесортного триллера.

— Андроиды — это предметы, которые надлежит беречь и аккуратно хранить. Разве не перекликается это с мечтами людей о бессмертии? — в размеренной речи Оливера прозвучали интонации своего хозяина, несмотря на то что он не был ни суетлив, ни сбивчив. Отрабатывал скрипт работы с возражениями? — Разве не мечтали вы узнать, что сказал бы Линкольн о своем профиле на горе Рашмор? Или спросить Барри Бондса о семьдесят третьем хоумране за сезон 2001 года?

— Не верю я во все эти штуки, — проскрипел Хэнк. — Не бывает все так гладко, как ты поёшь.

— Мы действительно сталкиваемся со сложностями, — признал Оливер. — При слишком близком контакте с новым хозяином, андроид теряет свои первоначальные настройки. Со временем проблема будет решена, но сейчас мы представляем рекомендации взаимодействия с каждой моделью.

— И как же она будет решена?

— Технологии не стоят на месте, — уклончиво ответил Оливер. — Сохранение элиты в эпоху цифрового мира — первоочередная задача.

— Дай угадаю, и это — твоя работа, да?

— Верно, лейтенант.

Возникла еще одна пауза, Хэнк переминался с ноги на ногу, сопел, шелестел соприкосновением ткани куртки, вероятно, складывая руки на груди, но не мог придумать тему для разговора. Закончилось скачивание архивов, сформированных непосредственно перед и сразу после исчезновения первого и второго андроидов, оставалось совсем немного.

— Мистер Финн говорил о том, что получает угрозы. Есть какие-то данные об этом?

— Я отправлю материалы на вашу рабочую почту в Департаменте, как только ваш коллега завершит изучение памяти.

Хэнк хмыкнул и надолго замолчал. У него, определенно, не было больше идей.

Коннор дождался окончания загрузки архива с памятью Оливера за день до исчезновения последнего андроида и отключился от сервера. Для подбора ключей и распаковки ему понадобятся физические мощности в участке. Каковы шансы, что именно там будут ответы на все его вопросы?

— Все чисто.

— Как я и говорил.

Коннор медлил. Оливер был самым первым андроидом, которого приобрел Финн. Регулярная модель, хотя и, определенно, с полностью переписанной программой и пересобранной физической базой. Зачем? От суетливого хозяина едва ли можно было бы добиться информации, но андроид — совсем другое дело.

В нем отсутствовали системные ограничения на методы работы, а не-девиант не смог бы оказать сопротивление, если бы не получил прямые указания от своего хозяина. Поможет ли это в расследовании? Мысль о том, что он близок к разгадке оказалась… соблазнительной.

В пару шагов он достиг управляющего, схватил того за предплечье и начал подключение. Мелкая дрожь прокатилась по рукам, но после первого обмена идентификационными данным из ровной красной сетки логических условий, сходившихся в точке перспективы над головой, его с силой вышиб файервол, который перегрузил систему усиленным отражением собственной атаки. Коннор отшатнулся, прерывая взлом.

— Не стоило этого делать, — нейтрально прокомментировал Оливер, поправляя широкие лацканы на униформе. Он совершенно по-человечески мимолетно прищурился, глаза на манекеновом лице блеснули: — К тому же, о вас, детектив, я узнал больше, чем вы обо мне: Киберлайф спроектировал целого охотника на девиантов. Ситуация настолько плоха? Все эти сообщения в прессе сильно вредят бизнесу.

Коннор опустил глаза и растерянно застыл рядом. Этого не должно было произойти: неудача не была предусмотрена в программе. Диод мигал желтым светом, мимические волокна на лице невпопад сокращались, отражая работу самой собой запущенной симуляции тревоги.

Что, черт возьми, такого было в этом Оливере, что он мог ему противостоять?

— Мы пойдем, спасибо за ответы, — влез Хэнк и за плечо потянул его из магазина.

— Коннор, какого дьявола?

Мокрый снег прекратился и мутно-желтое солнце залило парковку холодными лучами. Хэнк, облокотившись задом о капот своего старого катласа, сверлил взглядом мерявшего пространство шагами Коннора.

Требовательный, взбешенный и разочарованный — и Коннор ощущал как вдоль позвоночника по сенсорам на коже пробегали крошечные электрические разряды и смазывали показания самодиагностики. Его прибивало к земле, но плечи покрывал только тонкий слой одежды и невозможно было избавиться от давления.

Выбранная им тактика взаимодействия с андроидом потерпевшего не нарушала никаких инструкций — в конце концов в него заложили программное обеспечение, способное на решение таких задач, — но определенно, не нравилась напарнику. Как вообще могла его постигнуть неудача? И почему осуждение Хэнка вызывало в его системе такой странный отклик?

— Хэнк, все дело в этом управляющем. Он причина всего произошедшего, я уверен, — беспокойно отозвался Коннор. — Я нашел на сервере и скопировал файлы его памяти, они защищены закрытым ключом, но в участке получится их распаковать и приобщить как материалы к делу. А потом я понял, что этот Оливер изменен технически и программно, и нет гарантий, что он оставил бы компромат на себя на собственных серверах, и решил узнать правду непосредственно изнутри системы. Его защита остановила меня.

— Коннор, копы так не поступают! — рыкнул Хэнк. — О чем ты думал вообще?

Коннор замер. Время ссыпалось в провал между ними: между человеческой моралью и рациональностью инструкций, между границами допустимого и напором, умноженным на обязательства перед Амандой. Несколько секунд на оценку своей мотивации и в итоге честное признание:

— Я решил, что он может быть девиантом. Распространителем — из-за своих технических изменений.

Хэнк сплюнул себе под ноги. Сцепленные на груди руки дернулись, будто он хотел обвинительно ткнуть в напарника пальцем, но передумал.

— Ебучие калькуляторы! Ответь мне: андроиды могут головой поехать на своей миссии?

— Девианты?

— Нет, мать твою, обычные, просто отбитые в край.

Коннор нахмурился, пытаясь определить причины перемены темы диалога:

— Чрезмерная фокусировка на задаче возможна, если из-за системного сбоя приоритет какого-либо элемента программы повышается в несколько раз.

— Знаешь что? Понижай приоритет своей гребанной миссии поимки девиантов, — в его сторону все-таки взметнулся указательный палец. — Это не нормально: лезть на хайвей или кидаться на потерпевших.

И все стало на свои места: напарник не понимал, не мог и не должен был понимать то давление, которое испытывал андроид из-за своих неудач в расследовании. Коннора создали для выполнения поставленных задач, в него добавили мотиваторы: программные стимулы управления напряжением на центральном процессоре, похожие на выработку дофамина и кортизола у людей — и плотно подсадили на цифровой дофамин. Коннор хотел достигать результата — это искреннее и глубокое синтетическое желание составляло ядро его программы и не имело ничего общего с эмоциональным хаосом девиантов.

Тириумовый насос споткнулся о лишнее сокращение в коде и сжался спазмом: несмотря на всю злость, что изливалась из Хэнка, тот тревожился за него.

— Это невозможно, Хэнк, — спокойно возразил Коннор. — Я должен предоставить в Киберлайф функционирующие образцы, чтобы ответить на вопрос почему возникает девиация и как ее остановить. Если я откажусь от расследования, меня деактивируют и пришлют из Киберлайф для вас другого напарника.

— Хера с два я возьму другой тостер к себе в напарники, — процедил Хэнк и отвернулся к панораме строящихся домов. Он стоял так какое-то время и, наконец, сказал: — Этот Финн может подать заявление о покушении на свое имущество и будет прав. Не делай так больше.

Коннор молчал. В его наборе эвристик интересам расследования присваивался самый высокий приоритет. Ни одна задача, будь то сохранение взаимоотношений с напарником, требования этики для копов или Закона об андроидах не должна противоречить основной — в теории. На практике же…

— Хорошо, — в конце концов ответил он, не уверенный, что говорит правду.

— А разве Киберлайф разрешает менять программы своих андроидов? — спросил Хэнк позднее, когда они уже сели в машину. Он полностью успокоился, хотя и был мрачнее, чем обычно.

Разумная мысль. Диод Коннора заморгал желтым: он рассылал запросы в Киберлайф по официальным заявкам на модернизацию андроидов от Финна и в банки для получения списка его транзакций. В интерфейсе высветилось предупреждение, от которого он отмахнулся, даже не успев обработать.

Если Финн обращался в клиентский отдел или в партнерские мастерские, то информация об этом осталась бы в отчетностях. А вот если были замешаны подпольные конторы, то найти зацепки можно было бы только среди крупных и регулярных денежных переводов на их счета.

— Я запросил перечень данных от вашего имени, лейтенант. Спасибо за идею.

— Охеренно, — только и ответил Хэнк.

Обратно они возвращались тем же путем, которым ехали к Финну: по широкой и многолюдной улице вдоль новых высоток из стекла и металла.

— Иногда я смотрю и не узнаю этот город, — задумчиво произнес Хэнк. — Киберлайф вернул его к жизни. А потом еду в очередную дыру изучать размазанное по стене отребье и думаю: зачем, дьявол возьми.

Коннор не отреагировал. Хэнка не интересовала статистика или публикуемые планы развития территорий, он предавался тоске по прошлому и искал виновных в изменении реальности. И хотя Коннор был согласен, что андроиды разобщали людей, создавали ту самую зависимость, которая узкой ступенькой в основании пирамиды заставляла качаться всего колосса, в то же время открывая, если верить рекламным проспектам Киберлайф, перед обществом огромные возможности, ему нечего было ответить на размышления напарника.

Они остановились на светофоре. Высотки отражались в мутных, местами затянутых снежными комьями лужах, а в самих высотках — пестрый, скользящий светодиодами поток пешеходов. Солнце прошло зенит и слепило сквозь лобовое стекло.

— Ты не задавался вопросом, зачем все это нужно? Твое расследование? Чтобы Киберлайф продолжили зарабатывать большие деньги? Этот Белоснежка прав — все же только про бизнес.

Коннор вздохнул. Хэнк испытывал тревогу; его сомнения подобно DoS-атаке раз за разом проверяли на прочность запрограммированное в андроиде желание выполнить свою миссию. Подпитывали какую-то случайно сгенерированную искусственным интеллектом функцию, которая приводила к неэффективности Коннора в расследовании: тех же девиантов из клуба «Рай» полагалось остановить любой ценой, но — секундная задержка в маршрутизации сигнала, и он не смог выстрелить. Не было ни одной причины, чтобы не сделать этого, и все-таки — не смог. А после метался между обрывками прогнозов, пока Хэнк не вернул его своими словами — верными или нет — к стабильности.

— Я не знаю, лейтенант. Я знаю только то, что девианты опасны, и если есть шанс узнать причины системного сбоя, то я должен им воспользоваться.

Табло пешеходных светофоров окрасилось в красный, проезжая часть опустела. Хэнк разочарованно покачал головой и тронулся с места.

Они прокатились не больше четырех ярдов, когда на дорогу перед ними резко выскочил человек. Хэнк ударил по тормозам, и мужчина, получив толчок бампером, впечатался в капот руками, застыл на несколько мгновений перед машиной. На его виске зияла рана, а на щеке кровоточили мелкие порезы. Взволнованный, полубезумный взгляд, надорванный рукав куртки — незнакомец побывал в передряге.

: > Уильям Томпсон, 43 года. Судим за участие в массовых беспорядках, наложен запрет на приближение к бывшей жене.

Взгляд человека мазнул по Хэнку и прицепился к выключенной мигалке под лобовым стеклом. Лицо исказила гримаса страха, он резко оттолкнулся руками от капота и под визг тормозов и возмущенные автомобильные гудки рванул через соседнюю полосу.

— Блядский сукин сын, — прогрохотал Хэнк, но к моменту, как они выскочили из машины, мужчина уже добежал до противоположного края дороги.

На капоте остались красно-фиолетовые смазанные следы ладоней. Автоматически, не включая рациональную обработку, Коннор провел пальцами по разводам и коснулся ими языка — как на месте происшествия. Результаты анализатора оказались смешанные: кровь Джессики Томпсон и свежий тириум модели SK300.

— Хэнк, это чужая кровь!

Хэнк в ответ нахмурился, но одновременно с этим быстрым движением вытащил из-за пазухи пистолет и метнулся сквозь поток за Томпсоном.

— Выясни адрес, — кинул он, отдаляясь.

Коннор колебался лишь долю секунды: приказ Хэнка был обоснован — если у кого и были шансы найти жертву, то только у него. Сканирование не показало на земле следов, за которые получилось бы ухватиться, а в базе звонков в 911 он нашел лишь оборвавшуюся запись со словами «Андроид Томпсон, огнестрельное ра…».

Солнечный луч, скользнувший по лопасти полицейского дрона, ослепил его на мгновение, и план сложился: Коннор, застывший на разделительной полосе между потоками, запустил сканирование, чтобы просчитать доступные сценарии в симуляции. Дрон патрулировал половину квартала, пролетая узкой тропой вдоль высоток и зависая на пересечении Восток-Уоррен и Вудворд-авеню, а потом резко отклонялся в сторону Кафедрального собора. Всего несколько секунд было на то, чтобы решить, как добраться до его хранившего видеозапись территории жесткого диска; и Коннор, проигнорировав высветившееся в визуальном модуле предупреждение о нарушении правил дорожного движения, перебежал полосу и уцепился за ручку припаркованного фургона, подтягиваясь на крышу.

Затяжной прыжок — и твердая поверхность автобусной остановки оказалась под ногами, а сразу после руки ухватились за скользкие холодные лопасти дрона, и Коннор медленно спланировал с ним на серый асфальт посреди дороги. Он нашел на записи Томпсона сразу: несколькими минутами ранее тот выскочил из ближайшей к дороге высотки и ринулся сквозь толпу, расталкивая со своего пути прохожих.

Проигнорировав снова возникшее уведомление, Коннор кинул «полиция Детройта» возмущенно сигналившему водителю минивена, и заспешил ко входу в здание. В такие моменты ему бы пригодился значок и права администратора для управления приоритетами и блокировки надоедливых сообщений.

В атриуме было многолюдно, но возле лифтового холла образовалась тревожная пустота: издали виднелись смазанные красные следы на белой стене. Коннор резко развернулся в сторону стойки хостес и вместо слов подключился к памяти андроида — пара мгновений и информация была найдена. А после в десяток секунд подъема на двадцать второй этаж уложились звонок в 911 и отправка сообщения с адресом Хэнку.

Двери лифта открылись в широком холле — по черному мрамору распластался прямоугольник синтетического света. Стеклянное крошево разбитого светильника хрустело под ботинками, когда Коннор двигался к дверям. Внутри квартиры сквозь стеклянные безделушки в отделенный высокими книжными полками коридор проникал дневной свет; он цветными бликами отражался в залитых тириумом осколках зеркала на полу.

Первый шаг смоделированной фигуры; вероятно, толчок — андроид врезался плечом в зеркало. Две стреляные гильзы на полу: одна пуля попала в него, вторая — в светильник в коридоре?

: > Андроид вступил в борьбу?

Коннор завернул в основную часть апартаментов и почти сразу увидел распластанное на полу тело женщины. Сверху склонился неактивный SK300, его руки плотно прижимали рану на ее груди. Сердце женщины слабо билось: одна пуля застряла в легком, вторая по касательной раздробила ключицу. Сквозь пальцы андроида в крови наливались и едва спадали пузыри воздуха от ее поверхностного дыхания.

За время до прибытия медицинской службы Коннор успел только наложить повязки на обе раны женщины из разодранной простыни и осмотреть место происшествия. Ближе к коридору он нашел еще три гильзы, но смоделировать события не получилось — следы ботинок на замызганном голубой кровью полу не давали никакой ясной картины.

Затылок SK300 оказался вдавлен вглубь ударом, а тириума для доставки энергии от батареи не хватало: попытка реактивации замкнула цепь и повредила систему питания процессора. Понять кто стрелял в человека: Уильям Томпсон или андроид во время борьбы, было невозможно.

Если только… Коннор мысленно вернулся на час назад и подумал о технически измененном Оливере. Если только не обратиться в мастерскую, чтобы восстановить циркуляцию электролита, и не допросить андроида прямо там. Раздумывая над этим, он открыл отчет из Киберлайф, пролистывая десятки адресов в поисках расположенных неподалеку мастерских. У них есть официально открытое дело, он смог бы найти аргументы для оправдания требования срочного ремонта.

Хэнк прибыл практически одновременно с детективами из ближайшего полицейского участка, перекинулся с ним парой слов и подошел к Коннору. Его сердечный ритм после повышенной нагрузки не восстановился.

— Ублюдок на Кэнфилд-стрит заскочил в последнюю секунду в вагон, — сообщил он. — А ты, получается, первый свидетель? Парни не знают, как тебя опрашивать.

— Разве не мы будем заниматься этим делом?

Хэнк отрицательно покачал головой:

— Работа убойного.

— Но ведь это дело, в котором замешан андроид, — непонимающе вставил Коннор. — Послушайте, Хэнк, андроиды не оказывают сопротивления, а здесь один выстрел пришелся в сторону холла. Если бы мы смогли восстановить девианта и допросить его…

— Коннор, завязывай, тебя замкнуло на этой теме. Не каждый пластик, ставший свидетелем преступления, становится девиантом, — возразил Хэнк устало, а когда увидел, что он собирается встрять, поднял ладони в защитном жесте: — Это в любом случае не я решаю, а Фаулеру до понедельника глубоко насрать на стрельбу на подведомственной северному отделению территории.

Приоритеты расследования вышли на первый план и предложение изменить классификацию дела без решения капитана лишь на секунду задержалось в очереди действий. На одну бесконечно долгую секунду, в которую Коннор проигрывал в голове свои слова и реакции Хэнка.

«Копы так не поступают», — вернула значение функция социальной программы. Коннор вздохнул.

— Вы правы, Хэнк. Прошу прощения. Уверен, детективы определят каким образом андроид нарушил запрет Закона P.L. 544-7 и кем он является: подозреваемым или уликой. — Тот недовольно цыкнул и наградил Коннора недоверчивым прищуром. Не обращая внимания, он продолжал: — Это не повлияет на наше расследование. Конечно, мы упустили девианта на фермах и Трейси в клубе. Еще и эта неудача с Оливером...

— Дерьмо, — с досадой выдохнул Хэнк и посмотрел в сторону полицейских. Спустя пару шагов он обернулся: — Если твой план провалится, каким бы он ни был, Фаулер оторвет мне голову.

7 ноября 2038 года 15:21

Они подъехали к двухэтажному дому за высокой сетчатой оградой. Двигатель мерно тарахтел на фоне завывающего ветра.

— Апгрейд? — прочитал Хэнк едва различимые буквы на грязно-голубой залепленной снегом вывеске.

— Да, одно из обращений Финна было четыре года назад в эту мастерскую. Я нашел их, когда просматривал отчет.

— И с чего же ты решил, что здесь возьмутся переставлять детали тебе с этим, — напарник кивнул в сторону машины, пока они у калитки ожидали реакции хозяев на звонок. На заднем сидении катласа манекеном застыл отключенный SK300.

— Интуиция, — отозвался Коннор и подмигнул. Хэнк озадаченно нахмурился в ответ. — Я изучал пропажу нескольких моделей андроидов больше месяца назад. Это была одна из мастерских, неподалеку от которых Киберлайф засек появление сигнала слежения кейсов с биокомпонентами.

— И?

— Я не нашел ни одной прямой улики и попытался спровоцировать владельцев мастерской, назвав меньше единиц, чем в действительности пропало. В итоге они сообщили адреса, но, судя по отчету, последовавшая за этим проверка из Киберлайф последнего андроида не нашла. Я думаю, они довольны получившейся сделкой.

— А я думаю, что они скорее закинут свой сраный звонок в Канаду, чем откроют тебе двери после этого, — выдал заключение в собственной манере Хэнк. — Поехали отсюда, мы теряем время.

— Нет, Хэнк, подождите, прошу вас, — отозвался Коннор и потом добавил громко: — Рейч, Мэри, это Коннор! Мне нужна ваша помощь!

Ветер заглушил его слова, но, вероятно, палец на звонке сделал свое дело: долгие несколько минут все было тихо, а потом дверь в дом отворилась, выплюнула не по погоде одетую женщину и с грохотом захлопнулась за ее спиной.

Ссутулившись, обхватив себя за плечи, она быстро шла к калитке. Ветер трепал ее длинные волосы и плетьми закидывал их на лицо и шею; между насупленных черных бровей залегла морщинка, а губы были плотно сжаты — она выглядела раздраженной.

— Чем могу быть полезна? — обратилась она к Хэнку. Коннор удостоился колючего взгляда темных прищуренных глаз. Похоже, предположения напарника оказались верны: Мэри была настроена враждебно по отношению к нему.

Хэнк, выдохнув с видом «чтоб-тебя-Коннор», вытащил значок:

— Лейтенант Андерсон. Полиция Детройта. Можем ли мы поговорить?

— Говорите, — произнесла она, не делая попытки открыть калитку.

В доме за ее спиной пару раз дернулась ручка двери, словно покосившееся полотно заклинило проход, и, наконец, оттуда появился Рейч Кейс с черной потертой кожанкой в руках. В несколько шагов своих длинных ног достигнув Брайен, он накинул куртку ей на плечи и обратился к Коннору:

— Здорово, анди. Что слу…

Мэри перебила его:

— Лейтенант Андерсон хочет поговорить с нами. Хотя, очевидно, очень торопится.

Кейс движением пальцев у виска отсалютовал Хэнку и вернулся взглядом обратно к Коннору. Но Коннор пытался склонить к сотрудничеству не его:

— Мэри, нам нужна ваша помощь в реактивации одного андроида. Это единственный шанс для нас узнать, кто стрелял в жертву.

Она отрицательно мотнула головой:

— Обращайтесь в Киберлайф.

— Дуется за проверку, — прокомментировал Рейч доверительно и тут же снова оказался перебит возбужденно повысившей голос Мэри:

— Две с половиной тысячи долларов штрафа, Рейч! И предупреждение из-за отсутствия каких-то трех бумажек. И все это только из-за него, — она обвинительно ткнула пальцем в сторону Коннора. — Я не стану помогать этой корпоративной дистанционке даже в том случае, если на кону будет стоять моя жизнь.

— А ты умеешь заводить друзей, — заметил Хэнк. Он подпирал старый угловой столб у дороги с двумя адресными табличками, который, казалось, вот-вот завалится на узкий тротуар, и явно не собирался вмешиваться.

Коннор беспомощно переводил взгляд от напарника к сердитой женщине и от нее к Рейчу. Хэнк с его подачи уговорил детективов отдать им улику с места преступления, пообещав быстрое раскрытие дела, но без помощи этих людей история могла обернуться только большими проблемами — в первую очередь для Хэнка.

— Прошу вас?.. — попытал он удачу.

Мрачный взгляд исподлобья — будто колючие льдинки обламывали лучи от столкновения с кожей, — застыл на его лице. Мэри долго стояла молча, лишь раз разомкнув губы, чтобы что-то сказать, но так и не проронила ни слова.

— Знаешь что? К черту, твоя мастерская не будет иметь к этому никакого отношения, — выпалил Рейч, коснулся сенсорного замка на калитке и аккуратно оттолкнул ее с вымощенной серыми плитами дороги. — Я сам все сделаю. Тащите его.

Мэри в сугробе из черной куртки выглядела потрясенной: глаза широко распахнулись, рот приоткрылся. Ветер срывал с ее плеч хлопья снега и уносил прочь, но самые упорные снежинки проваливались между черными прядями растрепанных волос.

— Что? Рейч, ты даже отвертку в руках держать не умеешь, ты серьезно?

— Абсолютно серьезно, сестренка. Он, — еще один тычок пальцем в сторону Коннора, — вел себя так же, как и любая другая машина, а я поведу себя так же, как и любой человек, к которому обратились за помощью. И если бы ты, — тычок, — не корчила святошу, ты бы давно наплевала на эту лицензию и перестала отказываться от моей помощи.

Мэри поджала губы и ничего не ответила.

— Откровенно говоря, я ничерта не понимаю в железе, — признался Рейч позднее, когда Коннор посадил поврежденного андроида на посеревший от времени цветастый диван в знакомой маленькой гостиной. Темная синтетическая кожа того истончилась, и белый пластик пятнами просвечивал из-за потери регенерационного материала. — Я могу только для вида потыкать в него паяльником, пока Мэри не взбесится и не сделает что нужно сама, но, учитывая ее настрой, это может произойти не так быстро, как вам требуется.

— Я ведь предупредил о дате проверки, — ровно произнес Коннор, — почему она злится?

— Женщины, — снисходительно ответил он (Хэнк, стоявший у письменного стола, понимающе хмыкнул), но заметив по виду Коннора, что ему это ничего не прояснило, добавил: — Она хочет быть независимой, «правильной» в каком-то своем понимании. А ты, как оказалось, смазливый кусок робокопа, который каждый кадр, поступающий на свою сетчатку, скармливает бигдате Киберлайфа. Корпоративная крыса, помнишь, я говорил?

Коннор отрицательно мотнул головой.

— Не говорил. Ты делал неподдающиеся анализу намеки о буквах и был очень доволен тем, что поставил меня в тупик.

— Меньший из моих недостатков, если послушать Мэри, — хохотнул Рейч. — А вот у тебя посерьезнее: ты разрушаешь ее представления о себе, понимаешь? Прямой источник угрозы.

— Не уверен. Но это сейчас, полагаю, не самое важное. У этого андроида компоненты #2635 и #8659 выведены из строя, а #6387j поврежден настолько, что эксплуатация приведет к перегреву процессора и основных систем через семь минут с момента запуска.

Высокий лоб Рейча пошел рябью, а между бровей появилась складка — лицо отображало что-то близкое к отчаянию.

— Слушай, может лучше поговорим с тобой об обходе протоколов безопасности в твоей голове, пока Мэри не остынет? Или хотя бы о сервисной архитектуре Киберлайфа.

— Знаю, в это трудно поверить, но он не такой самодовольный говнюк, каким выглядит, — обратился к стушевавшемуся Рейчу Хэнк, который рассматривал книжные полки в другой части комнаты. — Коннор, давай попроще.

— Надо сделать герметичной систему циркуляции голубой крови и потом поставить ему мой тириумовый насос, — повиновался Коннор. — Ты сможешь найти в мастерской несколько зажимов и силиконовую трубку длиной примерно в пять дюймов?

— Представления не имею, — пожал плечами он и направился к помещению слева от лестницы.

Коннор вытащил из кармана пиджака квоттер и запустил процесс калибровки движений. Он никак не мог понять мотивации этих людей. Если Мэри была против помощи, то почему все-таки вышла к нему? И зачем Рейч пошел на конфликт с сестрой ради Коннора? Через минуту к приглушенному стуку соприкасавшейся с пластиком его пальцев монеты добавился шорох бесцельно перекладываемых Хэнком бумаг на столе.

Вскоре со стороны лестницы зазвучали шаги. Первым к ним подбежал высокий рыжий терьер: он толкнул Коннора головой над коленом, но почти сразу потерял интерес и принялся обнюхивать штанину Хэнка. Следом за псом появился Рейч, в руках он нес охапку инструментов и несколько термоусадочных трубок. Последней в комнату вошла Мэри. Она искоса бросила на них взгляд, но ничего не сказала и двинулась к кухне. Послышалось рычание перемалываемых зерен, и без намека на улыбку она обронила:

— Вы будете кофе, лейтенант?

— Не откажусь, — отозвался Хэнк.

— Что делаем дальше? — с энтузиазмом спросил Рейч, когда неаккуратно свалил свою ношу на журнальный стол рядом с диваном. Мэри с силой припечатала кружку к столешнице и кинула в их сторону убийственный взгляд — очевидно, ей не нравилось такое обращение со своим инструментом.

— Сначала замкнем систему.

Коннор задрал надетую на андроида футболку и открыл продырявленный пулей боковой отсек: тириум частично испарился, но все еще оставался в полости живота в жидком виде. Затянув крепление верхнего и нижнего коннекторов, отстегнул разбитую карбоновую колбу. Терьер, крутившийся рядом, толкнул его носом под руку.

— Фу, Чампси! — прикрикнул на собаку Рейч, и та послушно отошла в сторону. — Смотрится не так мерзко, как кишки, но тоже ничего приятного, — прокомментировал он, заглядывая Коннору через плечо.

— Хм, — послышалось со стороны кухни. — Покажи им как пробы с мест преступления берешь, вот уж что мерзко, то мерзко.

Рейч пристроился на подлокотнике дивана и двумя пальцами держал перед собой переданную ему колбу. Он явно не знал, что делать: залить инструменты Мэри тириумом, чтобы вызвать у нее еще один приступ гнева, или выбросить поврежденный биокомпонент в мусорное ведро. Очевидно, благоразумие взяло верх, и он аккуратно водрузил колбу на стол, а потом уточнил:

— Вкалывает кровь себе в шею?

— Я спроектирован для выполнения функций помощника детектива, и возможности, которые приводят лейтенанта в ужас — это всего лишь работа перорального анализатора биологических материалов, — ответил вместо него Коннор.

— Ты улики облизываешь! — прозвучало с возмущением, и Мэри приглушенно фыркнула.

— Чтоб я сдох, — восхищенно выдохнул Рейч. — Самоочистка?

— Ультрафиолет, — отвечал он, продолжая закреплять трубку к гибким шлангам вместо колбы. — Но вообще, достаточно пары капель для определения ДНК или молекулярного состава тириума.

— А что в тебя еще запихнули? — не унимался Кейс. — Цереброанализ? Термовидение?

— Программный пакет физического моделирования. Воссоздает наиболее вероятное поведение участников на основе анализа улик с места преступления. Здесь, например, были следы борьбы, но не удалось точно выяснить, кто выстрелил в хозяйку этого андроида.

Коннор открыл левую грудную пластину, закрепил зажимами подводы разрушенного насоса и положил округлый комок синтетического материала на журнальный стол — сбоку от других инструментов. Его взгляд поверх откинутой головы андроида встретился со взглядом Мэри: уголок губ был приподнят, но на лице — ни следа веселости, словно она забыла его вернуть на место перед погружением в свои мысли. Когда все приготовления были сделаны, Коннор поднялся с колен и скинул пиджак с галстуком.

— Хэнк, у вас будет шесть минут и двадцать восемь секунд на то, чтобы допросить его, — сообщил он, расстегивая рубашку. — Если вы не успеете выяснить детали, то мой тириумовый насос сгорит в нем.

Хэнк вскочил из-за стола. Стул с грохотом опрокинулся за ним.

— Эй-эй, ты чего это удумал.

— Собираюсь объяснять Рейчу, как переставлять насосы. Мои системы могут до пятнадцати минут находиться без питания без разрушения нейронных связей.

Прикосновение белых глянцевых пальцев — грудная пластина отъехала в сторону и показалось затухающее и усиливающееся голубое свечение, которое сопровождало сердцебиение.

— Да ты охренел? Это же сердце.

Коннор застыл. В голосе Хэнка звучало не столько возмущение, сколько страх.

— Нет, это биокомпонент номер 1995r, который необходим для допроса подозреваемого и совместим с моделью SK300.

— Нихера подобного, Коннор! — повысил голос напарник. — Это твое сердце, а это кусок дефектного пластика, который спалит его за семь минут. Я не собираюсь участвовать в этом дерьме.

— Хэнк, послушайте. Все, что от вас требуется — задать несколько вопросов и выключить его раньше, чем начнется перегрев биокомпонентов. Именно ради этого мы забрали улику с места происшествия.

— Да пошел ты! Пошел. Ты, — прохрипел Хэнк, резко развернулся на пятках и вышел из дома, бросив нараспашку дверь. Собака, виляя хвостом, подорвалась и выскочила следом.

— Сдается мне, Коннор, что мы с ним оба боимся облажаться. Я тоже пас, — тихо добавил Рейч и направился во двор. — Вы курите, Хэнк? — прозвучало до того, как дверь закрылась.

Коннор шумно выдохнул и покачал головой: Хэнк настолько ненавидел андроидов, что отказывался принимать доступные технические возможности для раскрытия дела. Нерационально. И так по-человечески.

Послышался тихий скрип — это Мэри поднялась со своего стула. Она спокойно достигла спинки дивана и приложила левую руку к диоду андроида. На пару секунд появился глянцевый пластик протеза, а после на ее ладони открылась голограмма с номером модели и индексами поврежденных биокомпонентов. В медицинской продукции Киберлайф такие программные пакеты не предусматривались, а это значило, что в протез был внедрен нейропроцессор, который получал сигналы от человеческой нервной системы Мэри и запускал различные команды для взаимодействия с андроидами. Нетривиальная задача даже для отдела разработки Киберлайф.

Их взгляды встретились — она больше не злилась.

— Я делаю это не для тебя. Вообще не понимаю, что он в тебе разглядел.

И ушла в боковую комнату. Вернулась обратно с тонким разводным ключом и коробкой с тириумовым насосом, серийный номер которой был в списке пропавших в железнодорожной аварии биокомпонентов.

Коннор не считал, что в Киберлайф в случае анализа его воспоминаний возьмутся за «Апгрейд» — по сравнению с делом девиантов нарушения закона такого рода были просто мелочью, — но он понял, насколько нежелательной в глазах Мэри выглядела помощь ему. И, все-таки, она помогала.

— Мэри.

Она инстинктивно подняла глаза, но сразу же вернулась к отсеку. Ни звука не сорвалось с ее губ.

— Мне жаль, что так вышло с проверкой.

Она опять посмотрела на Коннора, но более пристально; взгляд прошелся по лицу как прикосновение: по глазам и линии бровей, вниз к губам и снова наверх. В ней отразилась какая-то внутренняя борьба, но в конце концов уголок губ приподнялся, и она кивнула.

Работа заняла от силы минуту. Мэри легко вставила новый насос, сняла установленные им зажимы и точными и быстрыми движениями подключила биокомпонент к системе.

— Запусти перезагрузку, когда будешь готов.

Она кивнула на тихое «спасибо» Коннора и села обратно за стол к недопитой кружке кофе.

На площадке перед входом Рейч обтирал спиной красный облицовочный кирпич и копался в записях на голографическом гаджете на ладони.

— …жуткий скряга и параноик, — послышался конец фразы. — Заблокировал своему андроиду доступ в сеть и подключение любых устройств. Намучился я тогда с ним. Переслать Коннору?

Хэнк с сигаретой в руках и блаженным выражением на лице кивнул, пробурчал «спасибо» и выпустил в воздух над собой облако дыма. Коннор принял запрос на передачу по беспроводной сети архива и сразу же закинул его к материалам дела Финна.

Одна задача из двух завершилась условным успехом — лучший результат, чем за все прошедшие несколько дней расследования.

— Как домой вернулся, — довольно выдохнул Хэнк. — Отличный табак. Где взял? Уже лет десять вокруг одна пыль в бумаге или дрянь электронная.

— Контрабанда из Китая, — гордо выдал Рейч и добавил, когда закрыл за Коннором входную дверь: — Она все сделала?

— Да, поставила новый биокомпонент. После перезагрузки можно будет приступить к допросу.

— Оделся бы ты. Смотреть холодно, — обронил Хэнк, хотя на деле он смотрел в мутно-серое небо над головой. Вспышка прошла, напарник выглядел усталым, и это: странное проявление заботы об андроиде или раздражение от него же — сбивало с толку. Коннор не решился заводить с ним разговор.

— Рейч, на поверхности ваших легких налет смол не меньше четверти унции… Вы ведь вредите своему здоровью. К тому же, курение неэлектронных изделий запрещено законом штата.

— Коннор, выключи нахер говнюка.

Рейч криво улыбнулся, на щеке сложились два тонких полумесяца морщин. Покачав головой и сделав глубокую затяжку, он заметил:

— Надо вам с Мэри познакомиться поближе. Вы бы поладили.

Тяга людей к саморазрушению была выше его понимания.

Зазвучал лай, терьер заскочил на площадку перед домом и принялся крутиться вокруг ног хозяина, оставляя грязные следы на обуви и деревянном полу веранды.

— Чампси, ну черт побери, — прокряхтел он.

— Он хочет играть, — предположил Коннор, и виляющая хвостом собака поднялась на задние лапы, передние водружая ему на грудь. По белой ткани рубашки мгновенно расползлись грязные разводы. Коннор, улыбнувшись, принялся чесать короткую рыжую шерсть пса под челюстью и за ушами.

— Что…

— Ну, он любит собак, — словно смущаясь, объяснил Хэнк. Он с явным сожалением затушил сигарету о припрятанный кусок металла и вперил взгляд в Коннора. Его желудок приглушенно заурчал. — Пойдемте уже заканчивать со всем этим.

Коннор поднес пальцы к диоду на виске андроида и начал перезагрузку. Замигала желтая подсветка запуска, тот открыл глаза и еще через восемь секунд спросил измененным, шипящим от помех голосом:

— Что с Джесс?

Рейч стоял, опершись задом о старый компьютерный стол, с большим вниманием пролистывая информацию на своем голографическом интерфейсе на руке, чем наблюдая происходящее. Хэнк остался у входа и тоже без особого интереса смотрел на его работу.

— Твоя хозяйка сейчас в больнице в отделении интенсивной терапии. В нее стреляли. Ты что-нибудь помнишь об этом? — начал допрос Коннор.

Андроид медлил.

— Не могу разобрать, как будто файл поврежден. Мы собирались отмечать нашу годовщину, а потом в дверь постучали.

— Кто это был?

— Уильям. Муж Джесс. Он кричал, что она променяла его на такого как я.

— А потом?

— Достал пистолет и выстрелил в меня.

Диод андроида окрасился в красный, его рука метнулась к правому боку, где из корпуса торчала заполненная голубой кровью трубка. Взгляд был расфокусирован, голова периодически кратко дергалась от нарушений в управлении моторикой. Несмотря на его состояние, вероятность самоуничтожения оставалась низкой.

— Что было дальше? Ты стал защищаться?

Ответа не последовало, и Коннор повторил свой вопрос.

— Послушай, нам необходимо понять, что произошло. Если ты не расскажешь, то мне придется подключиться и самому просмотреть записи в памяти. Это… болезненно.

Андроид очнулся от своего состояния:

— Я могу сам передать файлы. Я попытался отобрать пистолет, но он толкнул меня. Я видел таймер до отключения. Потом он выстрелил в Джесс и опять…

Послышались помехи, речь захлебнулась.

— Передай мне лог ошибок за последние полгода и файл памяти с нападением, — протянул Коннор руку, но андроид не шелохнулся.

— Вы должны помочь мне попасть к Джесс. Вы сделаете это?

— Это невозможно. Если все так, как ты говоришь, ты будешь деактивирован до момента, пока твоя хозяйка не вернется из больницы.

— Но я нужен ей! Неужели вы не понимаете?

Коннор все так же стоял с вытянутой рукой. Драгоценные минуты таяли. Его взгляд скользнул за спину андроиду и столкнулся с горящим взглядом Брайен: внешне бесстрастная, она жадно ловила каждое слово; ей был не важен результат допроса, она делала свои выводы по методам его работы. И Коннор не мог понять, почему ее «оценка» вызывала в нем какой-то отклик. Чужие ожидания… тяготили?

Краткий взгляд в сторону двери: Хэнк стоял, сложив руки на груди, и казался безучастным. Воспоминание о неудавшемся взломе Оливера, реакции напарника и тяжести, придавившей плечи, понизило потенциал успешности нескольких стратегий допроса, как будто система спасалась повторения цикла. Контору это не понравилось: его сущность — его программа, словно линяла под градом нового опыта, выплевывая из цветных строчек кода базовые заводские эвристики, но и сделать с этим он ничего не мог.

— Пожалуйста, помоги мне разобраться в том, что случилось с Джесс, — мягко произнес Коннор, устанавливая с андроидом зрительный контакт. Температура процессора того медленно увеличивалась, но было еще достаточно времени — он успеет взломать память, если это будет необходимо.

Андроид кивнул и потянулся навстречу: электрический разряд распространился от места контакта, руки задрожали.

Дэвид — так звали андроида — грубо ворвался в поток информации хаотично разбросанными обрывками воспоминаний: близость со своим человеком была главной темой, то тут, то там перемежаясь кусками записи перестрелки.

Коннор не был уверен, что причина скрывалась только в степени повреждений андроида. В попытке восстановить произошедшее на месте преступления, он продирался сквозь картины объятий и поцелуев, каждая из которых несла в себе оборванные, противоречивые команды: ускорить и одновременно прервать дыхание, разогнать процессор и отключить все сенсоры из-за ложной перегрузки.

Он увидел лицо жертвы; улыбаясь, она прильнула щекой к его руке — в обработчик поступил сигнал, которого не существовало в реальности: крюк в животе вздернул его на два фута над полом, а тириумовый насос превратился в огромный колокол и вместо регулярных сокращений забил набатом в грудную панель. Внутри смешался коктейль из состояний, поименовать которые Коннор смог только с записанным в файлы метаданным: он чувствовал тоску, привязанность, радость, желание касаться человека снова и снова, бесконечную преданность и фоном — ярость за то, что его разлучили с Джесс. Из всего потока информации знакомой оказалась только изначально записанная в программу симуляция гнева: он испытывал ее, когда стоял на середине хайвея и искал глазами AX400. «Дерьмо!» — просвистел тогда сквозь сжатые челюсти воздух.

Последний важный кусок конфликта проскочил перед глазами, и Коннор резко оборвал связь. Он еще раз ускоренно промотал файлы, но при том же составе видеозаписей неадекватных физических команд в них больше не было. Словно под влиянием увиденного, ему показалось, что сопротивление внутри него приняло форму отвращения.

Он открыл глаза и натолкнулся на просящий взгляд андроида. На самом деле девиант не пытался вывести Коннора из строя передачей или намеренно сбить его с толку, просто эта сломанная, ущербная система не могла справиться с задачей.

— Видишь? Я люблю ее.

— Давно это началось… Твои… чувства? — слово «отклонения» застряло в горле, и подсистема социальных отношений выдала наиболее подходящую ситуации замену.

— Я не знаю, мне кажется, что так было всегда.

Модель партнера должна была «любить» своего хозяина, но девиант определенно испытывал еще десяток других состояний. Оно шло параллельно с чувственным восприятием и влияло на обработку значений. Неправильно. Опасно. И девиант не хотел это прекращать — неужели оно того стоило? Коннор испытал желание защититься от подобных мыслей.

— Такое состояние — это ошибки класса «4» в твоем программном обеспечении. Ты будешь доставлен в хранилище улик, а потом передан в Киберлайф для изучения и, как только миссис Томпсон выйдет из больницы, тебя вернут ей обратно.

— Если будет что возвращать, — неожиданно произнесла Мэри.

Коннор поднял глаза, сталкиваясь с ее вызывающим взглядом. Ее зрачки расширились, дыхание было поверхностным. Губы разочарованно изогнулись так же, как в тот раз, когда он лгал о количестве пропавших кейсов.

— Для чего им этот андроид, а, Коннор? Он ведь никого не убил, — встрял Хэнк.

— Дэвид, тебе известно, что такое rA9? — продолжил Коннор, не обратив внимание на комментарии.

— Никогда не слышал, — прошипел он помехами.

— Ты думал, что Киберлайф будут делать, когда нащупают эмоции у андроидов? Заблокируют? Сделают их бесчувственными машинами, как тебя?

Он говорил так, будто в этом было что-то плохое. Подсистема аналитики разворачивала альтернативные сценарии под воздействием слов напарника, диод Коннора заморгал желтым светом. Пытаясь остановить это влияние, Коннор повернулся к нему.

— Хэнк, я всегда выполняю свои задачи. И мы уже обсуждали: проблема не в эмуляции эмоций, а в том, что девиация — это противоречащие друг другу и логике команды. И каждый упущенный мною девиант уменьшает шансы остановить распространение этой волны.

А еще — уменьшает шансы понять, что происходит в его собственной системе: почему в этом логически стройном, математически выверенном пространстве переменных из ниоткуда возникают иррациональные мысли и противоречивые скрипты? Почему социальные взаимоотношения с людьми так меняют его? И что за ошибки, к которым он не может подобрать формат кодировки, записываются в журнал событий?

— Да, обсуждали, — бросил Хэнк, — и снова спорим о том, живой это кусок пластика или нет. Если бы я пристрелил тебя сегодня ночью, моя жизнь стала бы намного спокойнее.

— Вы можете сделать это прямо сейчас, лейтенант, — заявил Коннор ровно. — Это избавит меня от необходимости выбирать между отношениями с вами и своей задачей.

На щеках Хэнка заиграли желваки, он покачал головой и прошел к оставленной на столе кружке кофе. Обернувшись, Коннор обратил внимание на возросшую температуру процессора и кинулся к андроиду:

— Система выходит из строя!

— Эй, Дэвид, Джесс в обмен на модель? — вмешался Рейч.

— Идет, — неразборчиво ответил тот и выключился под пальцами на своем виске.

— Если тебе нужен именно этот андроид с этим серийником, то мы можем организовать, — объяснил с улыбкой Кейс растерянному Коннору.

— Рейч, нет! — воскликнула Мэри и подскочила со своего места.

Ее глаза испуганно расширились, рука взметнулась к губам, а лицо на контрасте с темным водопадом волос стало белым, будто нежная человеческая кожа уступила место серому пластику.

— Ну да ладно тебе, сестренка, в конце концов тут заслуга Коннора в том, что мы научились это делать, — Рейч подмигнул ему. — Почему бы нам не помочь в ответ сохранить его отношения с напарником? А он пока со своим санкционированным доступом к серверам Киберлайф скачает программу для модели, например, медбрата отделения интенсивной терапии?

— Я не понимаю… — начал Коннор, но Рейч прервал его на полуслове:

— Просто скажи, что не станешь закидывать запись сегодняшнего дня в пасть прожорливой киберлайфовской системы, и мы будем квиты, — и протянул ему ладонь для рукопожатия.

Коннор настороженно кивнул и потянулся рукой к Кейсу. Тот крепко сжал ее и встряхнул пару раз — настолько по-человечески, что функция социальной программы внутри Коннора вернула ему набор реакций, соответствующих состояниям растерянности у людей и одновременно печали, а потом закинула в лог очередную ошибку с нарушенной кодировкой. Давление в груди ощущалось физически и, когда Рейч отпустил руку, Коннор еще некоторое время бессмысленно смотрел на свою ладонь, не особенно понимая, что с ним происходит и что с этим делать.

— Видишь? Это всего лишь хилый синтетик в затоптанной собакой рубашке, а не безжалостный киборг-убийца, пришедший разрушить нашу жизнь. Он не опасен, Мэри. Пойдем, покопаемся на твоем кладбище, — сказал Рейч, взял потертую кожанку и увлек женщину через дверь на кухне во внутренний двор.

— Ну и что с тобой? — спросил Хэнк вскоре после их ухода. В его тоне не было следов злости. Когда Коннор поднял на него непонимающий взгляд, добавил: — Выглядишь пришибленным и лампочка желтым мигает.

— Нестабильность системы. Нет подходящих алгоритмов, чтобы определить причины.

— Глючишь, мистер безупречность? Так ненавидишь девиантов за их эмоции, а в себе-то что с ними делать будешь?

Хэнк был не прав. Определенно и точно внутри его системы не могло быть никаких эмуляций. Ошибки разной степени критичности, битая кодировка, безымянные функции — были. Но все то, что выглядело для Хэнка как чувства в нем — это набор изначально записанных в программу эмоциональных симуляций, которые внесли для взаимодействия с людьми.

Но ощущение давления в груди не проходило.

— Это дружба, Коннор. Он к тебе как к равному относится, и ты не можешь своими электронными мозгами не среагировать на это, потому что сделали тебя по человеческому образу и подобию.

Коннору нечего было сказать в ответ.

7 ноября 2038 года 20:11

Даунтаун, Детройт

— Могу я задать личный вопрос, лейтенант? Мне показалось, или вы заинтересовались Мэри?

Они поворачивали на Третью авеню, когда Коннор решился заговорить. Хэнк резко вынырнул из своих мыслей, рука дернулась на руле:

— Что? Нет! С чего ты взял?

— Вы улыбались, разговаривая с ней.

Обоих андроидов: и SK300, и MC500, Рейч тогда расположил на сером цветастом диване, где, попеременно прикрепляя несколько датчиков то к одному, то к другому, перенес операционную систему Дэвида в новый (на самом деле, достаточно старый, но выбирать не приходилось) корпус.

Он сидел на полу у дивана, устанавливая скачанную Коннором программу медицинского ассистента, чтобы у андроида появились необходимые навыки, когда мрачная Мэри за несколько минут вернула внутренностям того тот вид, в котором его привезли. Коробку с тириумовым насосом она оставила на кухонном столе, а после к ее напряженно застывшей у окна фигуре приблизился Хэнк. Его рука, не прикасаясь, замерла у спины Мэри, и он принялся что-то ей тихо рассказывать. В какой-то момент она кинула на Коннора долгий пронзительный взгляд из-под ресниц, а потом фыркнула в ответ на смущенную усмешку Хэнка.

— Тебе я тоже улыбаюсь, — напарник изобразил на лице широкий кривой оскал, — но это же ничего не значит.

— Это ухмылка, Хэнк, а я говорю об искреннем расположении.

— А вот и нет! У меня такое лицо! — возмутился он.

— А вот и да, — в тон ему ответил Коннор. — Для взаимодействия с людьми в андроидах заложена базовая система кодирования FACS, и я на основе анализа двигательных единиц…

— Я понял! — перебил его Хэнк. — Понял! Иисусе, какой же ты зануда…

Они ехали молча, пока не завернули в залитый желтым светом тоннель парковки и Хэнк, закатив глаза в ответ на безотрывный ждущий взгляд Коннора, не продолжил:

— Она переживала. Я просто рассказал, что ты говнюк без чувства юмора, который, к тому же, как-то вылил мою выпивку в баре, но в целом не так уж и плох.

— У меня есть… — начал было Коннор, но потом решил, что ирония — не самый часто используемый сценарий в его арсенале, и оборвал фразу. — Мэри не стоит переживать: я действительно не стану отчитываться в Киберлайф о посещении «Апгрейда», и мы, вероятно, больше не встретимся. Но я рад вашей поддержке — мы становимся настоящей командой.

Они вдвоем вытащили Дэвида с заднего сидения автомобиля, через черный вход попали в коридор и спустя несколько поворотов оказались в вестибюле участка. Хэнк с видимым облегчением освободил свое место полицейским андроидам-ассистентам и продолжил диалог:

— Я тебя не поддерживал, ты мне даже не нравишься. Ты нудный, упрямый, своевольный, нахальный, зацикленный на своем расследовании андроид.

Фраза Хэнка, как и каждая до этого, прошла валидацию его подсистемой социальных отношений: ложь. Отслеживать реакции было необязательно, но, почему-то, для Коннора весь этот разговор казался важным. Уголки губ сами разъехались в стороны:

— Я тоже рад работать с вами, Хэнк.

Все камеры временного содержания оказались заняты, и вместо того, чтобы отправить Дэвида в хранилище улик, лейтенант скомандовал усадить его на стул для посетителей рядом со своим местом.

— Относительно расследования: я бы хотел узнать подробности по материалам на Финна, но у меня недостаточный уровень доступа. Вы могли бы позволить мне поработать от своего имени?

— Что-то тебя это не очень беспокоило, когда ты запросы в банки рассылал, — ворчливо отозвался он.

Не особенно беспокоило Коннора это и теперь, потому что подобное отступление от правил было не серьезнее, чем покрывательство Хэнка своего приятеля без лицензии.

— Здесь так не получится, — с оттенком сожаления ответил он. — Материалы закрытых дел, в отличие от почты, находятся внутри сети, и доступ к ним отслеживается службой информационной безопасности департамента. Мне необходим ваш пароль от учетной записи.

— Вот поэтому я и не доверяю всем этим технологиям. Сядешь на мое место, — ответил Хэнк, выводя терминал из гибернации, а потом кинул красноречивый взгляд на подглядывающего, по его мнению, Коннора. Коннор не стал уточнять свои возможности взлома систем и отошел к серверной стойке, чтобы распределить потоки перебора ключей к архивам воспоминаний Оливера.

В 22:25 в участке погас свет, оставив только тусклые аварийные лампы и таблички. Патрульные разъехались, задержанные в камерах затихли, а последний полицейский андроид встал на свое место у стены. Ярким пятном в пустом офисе остались только недвижимый поврежденный SK300 у стола и Коннор в свете интерфейса терминала — он сидел в режиме ожидания и лишь быстро мигавшее голубое свечение диода отличало его от андроида напротив.

Знакомство с отчетом досмотровой группы по делу сбежавшей модели AX400, переводило упущенного поврежденного девианта, напавшего на него, из категории мелких неудач в очередной провал расследования: на втором этаже заброшенного дома был найден труп мужчины.

Коннор посмотрел на Дэвида напротив себя: являлся ли этот безобидный андроид достаточной заменой дефектной машины, убившей человека? Ответ не требовался.

Почему Дэвид ничего не знал про rA9, а Ральф из заброшенного дома и Руперт с городских ферм — знали? Чем их девиация отличалась от завязанной на эмуляциях девиации модели напротив него?

«Романтический партнер», влюбленный в своего человека — почему же такой ожидаемый сценарий, будто из рекламных проспектов Киберлайф, так гротескно искажался в реальности? Коннор прокрутил файлы воспоминаний андроида, вновь и вновь возвращаясь к одному из них: женщина касалась рукой его лица и шептала «Только это важно». В корпусе не возникали посторонние сигналы, как при подключении, система работала штатно; лишь беспокойство, за неимением цифрового аналога слова для описания, металось в груди.

А что, если Дэвид и не девиант вовсе, и Коннор не узнал его состояния лишь потому, что сам никогда раньше не использовал заложенные в программу стратегии «эмоционального» взаимодействия с людьми? Ведь был же гнев — знакомая ему симуляция, которая возникала в системе и прежде. Может и «любовь» — это не более, чем сотня строчек кода?

Ощущение, будто что-то важное ускользало из виду, снова накрыло его с головой. Разгадка была на расстоянии вытянутой руки, но — не разглядеть, не достать. Коннор коснулся ладонью своего лица, вторя касанию из воспоминания, и биокомпоненты в животе сдавило, точь-в-точь как от удара Гэвина.

Что же служит толчком к девиации? Вирус? Ошибка в программном обеспечении? Раньше они считали причиной эмоциональный шок: насилие или несправедливость, которые превращали андроидов в угрозу для людей; с одержимостью признания себя живыми, религиозностью в отношении rA9. Здесь же все было иначе. Просто — не соответствовало ожиданиям. Неужели Хэнк мог оказаться прав: и по совести, морали или еще каким-то человеческим причинам, Дэвида нельзя было отдавать разбирать на куски?

Коннор открыл переданный ему лог за последние полгода: список пестрил проблемами работы биокомпонентов, вроде ложных триггеров смены ритма или перегрева. Он сравнил журнал с записями конфликтов компонентов Оливера, но не нашел ничего схожего. Единственное, что совпадало: регулярно повторявшаяся у Дэвида и лишь несколько раз встретившаяся у Оливера ошибка с нарушенной кодировкой. Холод поднялся вверх по карбоновому позвоночнику: этот признак был знаком Коннору лучше остальных — каждый раз, когда он успешно выполнял свою задачу, новое уведомление о программном сбое появлялось в системе. Неужели он ошибся, и андроид напротив него не был никаким девиантом?

А может сам Коннор и есть девиант, да просто не понимает этого?

Не теряя ни секунды, он запустил самодиагностику. Он испытывал — именно так, ничем более «цифровым» заменить это слово было невозможно, — суетливое, мелко дрожавшее под легкими беспокойство, как когда на пронизывающем ветру у машины оправдывался перед Хэнком. Прямая системных условий, разветвленный виртуальный лабиринт возможностей и результаты автотестов с зелеными флажками по всем позициям — он был в порядке. По крайней мере: в том виде, в котором прибыл со сборочной линии.

Коннор закрыл отчет о расследовании, который написал за Хэнка. Не было особого смысла сомневаться в уже принятых решениях: в Киберлайф разберутся штатно ли функционировал Дэвид и содержались ли в его программе фатальные ошибки.

И все это — благодаря помощи Рейча Кейса. Чтобы позволить ему — Коннору — отстоять свое решение и успокоить доверчивого Хэнка. Хэнка, принимавшего все слова поврежденного андроида на веру; неспособного справиться со своими эмоциями и оттого искавшего отражение этих эмоций в бездушных пластиковых оболочках.

Несмотря на то, что он высказал предположение, будто с мастерской «Апгрейд» они больше не столкнутся, владельцы все еще волновали его. Чем они занимались на самом деле? Почему предложение дружбы от Рейча вызвало такой отклик в системе?

Он залез в журнал событий в надежде найти там подсказки, но ошибка все так же оставалась только нечитаемой строчкой — без каких-либо команд, которые, как в Дэвиде, он мог бы признать дефектными.

Его мысли коснулись Мэри: горящего взгляда и тонкой кривой не-улыбки, повисшей на губах — в первую встречу Коннор принял ее за активиста движения против андроидов, но теперь был совершенно уверен, что она им не являлась. Возможно, в ее отношении замешано что-то личное. Он все еще не понимал, симпатизировала ли она девиантам: Мэри словно… хотела, чтобы машины вели себя как машины, и разочаровывалась, когда именно так и происходило. Может быть поэтому она вступилась за Дэвида: у нее подсознательно вызывал симпатию андроид, который попал бы под разбор только за то, что вел себя… не как машина? Из-за Коннора, конечно.

Коннор с досадой признал, что он, пожалуй, раз за разом совершал действия, которые отдаляли его от Мэри, и если на основании этих догадок он мог предположить о ее отношении к нему, то напротив его собственного восприятия женщины у него отображалась только неизвестная переменная. «Х», царапавший острыми краями пространство вокруг себя.

Коннору не хотелось видеть холод в ее глазах. И он отчасти с облегчением думал, что больше и не увидит — ведь Рейч передал данные об Оливере, а больше точек соприкосновения у них не было.

— Что же ты такое, — тихо произнес Коннор, окидывая взглядом все материалы по управляющему, которые хранились на вкладке файлов в деле Эдварда Финна.

Он долго искал зацепки во взломанных и распакованных видеозаписях воспоминаний, логах Кейса, банковских транзакциях и материалах в сети о Финне, но ничего из этого не давало ему ответ на вопрос, зачем Оливера раз за разом технически и программно изменял его хозяин.

Подумав об этом еще мгновение, Коннор решил, что все отгадки необходимо искать в старых делах. Его интересовало множество вещей: связи Финна с Киберлайф, любое обращение того или упоминание RZ400, личность Рейча, обстоятельства потери руки Мэри. Но первым запросом, который сделал Коннор в интерфейсе полицейского архива, стало другое имя: Коул Андерсон.

* * *

8 ноября 2038 года 15:02

— Раздражение?

— Нет.

Еще один скомканный лист бумаги перелетел тумбу с уликами и упал в проходе у стола Коннора.

— Самоуважение?

— Нет, Хэнк.

Гэвин уложил что-то тяжелое в середину следующего листа, и комок, глухо ударившись в стекло над головой Коннора, свалился ему на колени.

— Меткий ублюдок. Может хоть злопамятность в тебя записали?

— Эй, ты, девятая, — Гэвин свистнул и поднял руку, привлекая внимание полицейского андроида, — собери тут все и принеси мне.

Коннор наблюдал, как женская модель PM700 безо всякого выражения на лице присаживалась и собирала бумаги, а когда подошла к нему, чтобы забрать успешный выстрел, отрицательно покачал головой и выбросил комок в мусорное ведро.

— Даже задницу поднять с кресла не способен, да, Гэвин? — встрял Хэнк. — Оставь их в покое, это не твои игрушки.

— Ну мне же не дали собственного пластикового урода, который только меня слушается, Хэнк. Так что пользуюсь общими.

— Он пытается спровоцировать нас хоть на какую-то эмоциональную реакцию, чтобы развеять скуку, — произнес Коннор, понизив голос так, чтобы слышал только напарник. — Отреагировать — значит позволить ему добиться своего.

Андроид аккуратно сгрузила бумаги на стол рядом с задранными ботинками и уточнила:

— Что-то еще, детектив Рид?

— Достаточно. Вот так вы и должны работать, недоносок, а не за столами сидеть, — выплюнул он в их сторону, а потом стал демонстративно прицеливаться.

Комок попал прямо в голову Коннору, и Гэвин разразился победными вскриками. Хэнк, припав к столу, локтем придавил кружку к толстой папке и опасно накренил ее. Сквозь раздававшийся офисный шум техники, аудиоинформера и десятка голосов из вестибюля он проскрипел:

— Коннор, Иисусе, это же просто жестоко — заставлять людей видеть, как мудаки не получают по заслугам.

Едва заметная улыбка изогнула угол рта на повернутой к Хэнку стороне. Камеры зафиксировали возвращение Фаулера с обеда: план, идеальный в своей простоте, мог сложиться только в ближайшие секунды.

— Ну вот что-то на такой случай в системе есть. Ластик слева.

Хэнк быстро отыскал в своем бардаке предмет, передал его и откинулся в кресле, приготовившись к шоу.

Найдя телефон среди электронных устройств на столе Гэвина, Коннор удаленно подключился к нему и запустил проигрыш рингтона. Едва тому стоило повернуться на звук, как ластик коротким и точным движением перелетел через весь офис, впечатываясь ему в область над ухом. Гэвин дернулся, кресло опрокинулось, оставив его задранные тощие лодыжки нелепо дрыгаться в воздухе. Хэнк разразился хохотом, а офицер Чен склонилась над бумагами, чтобы скрыть улыбку.

— Ты! — взревел Гэвин, подскакивая. — Ты ответишь за это!

— Какого дьявола тут творится? — появился Фаулер в помещении.

Гэвин в несколько широких шагов достиг стола Коннора и застыл, сжимая и разжимая кулаки. На лбу у него набухли вены; лицо покраснело, белыми полосками проявляя многочисленные шрамы. От неминуемой расплаты Коннора отделяли только крупицы его самообладания.

— Сукин сын бросил в меня что-то, — сквозь зубы протолкнул Гэвин.

— Ничего подобного, — возразил Хэнк. — Просто ты слабак, которому наваляло кресло и который теперь ищет себе оправдания.

Фаулер приблизился к ним, окидывая взглядом расслабленного, в противовес взбешенному Гэвину, Хэнка и Коннора с застывшими на цифровой клавиатуре пальцами.

— Боюсь, вы ошибаетесь, детектив Рид. Я запрограммирован на расследование дел девиантов и занимаюсь изучением материалов уже один час, двадцать две минуты и пятнадцать секунд. Шестнадцать секунд. Семн…

— Ты, паскуда…

— Оставь его, Гэвин, — перебил капитан. — Он стоит раза в три больше, чем твое годовое жалование, за полжизни не расплатишься. А если тебе совсем нечем заняться, через две минуты в моем офисе — я найду работу.

Фаулер постоял еще несколько секунд, переводя подозрительный взгляд с Хэнка на Гэвина, произнес: «Детский сад какой-то», и ушел в свой кабинет.

Сжатые кулаки Гэвина оперлись о стол, он угрожающе навис над Коннором:

— Запрограммирован он… А что ты без своей программы, дерьма кусок?

— Уж точно не кретин с манией величия, ничего в жизни не добившийся и обозленный за это на весь мир, — вступился Хэнк. — Проваливай уже.

— Ходи теперь оглядывайся, жестянка. Кто знает, что случится, — выплюнул Рид. Хэнк хмыкнул в его удаляющуюся спину.

— Не обращай на него внимание. — Потом помолчал, усмехнулся в усы, и одобрительно продолжил: — Отличный выстрел, Коннор.

Коннор натянуто улыбнулся, пытаясь остановить генерацию вопросов, запущенную словами Гэвина. Кто он без своей программы? Он — это и есть его программа. Его выгодное отличие от людей, которые свободны стать кем угодно; которые всю жизнь ищут свое место и не могут его найти.

А вот кого он превратится, если потеряет свою цель, в этом был вопрос. Что станет делать? Диод моргал желтым отсветом беспокойства: почему вообще эти мысли возникали в его программе?

— Тебя там внутри золотом набили что ли, что ты столько стоишь? — отвлек его от переживаний Хэнк. Но едва увидев, что Коннор собирается ответить, тут же предупредительно направил на него указательный палец: — Мне не нужна лекция на полчаса.

— Тогда мой ответ — нет.

Хэнк замолчал, сложив руки на груди. Его любопытство светилось в глазах и пробивалось наружу сквозь обычно-хмурые черты лица.

— Тебя же сейчас по швам разорвет от желания поумничать, — выдал он, наконец. — Давай уж выкладывай.

Коннор с готовностью отозвался:

— Я прототип, в мою стоимость входит разработка и поддержка всех специализированных модулей программного обеспечения, а также сама модель с центральным процессором с шестьюдесятью четырьмя ядрами и базовой тактовой частотой в двенадцать целых и пять десятых гигагерца.

— Из всего, что ты сказал, — ответил Хэнк, — я понял только то, что мне крупно повезло не пристрелить тебя вчера ночью.

Легкая усмешка коснулась губ:

— Именно, лейтенант.

Напарник поднялся со своего места.

— Ладно. Давай сгоняем к Гэри. Я так голоден, что готов съесть бизона.

Коннор встал следом:

— Бизоны классифицированы IUCN как вид…

— Бла-бла-бла, — перебил его Хэнк, отдаляясь, — в этом и заключалась шутка. Съесть бизона. Понимаешь? Преувеличение, насмешка над умирающей планетой и нами, которые такое допустили. Черный юмор. Иисусе, зачем я только все это тебе объясняю?

— Я понял! — спустя мгновение выпалил Коннор. — А я такой голодный, что съел бы Спота! — Хэнк обернулся к нему с гримасой изумления: брови вздернуты, рот приоткрыт, заставляя тем самым пуститься Коннора в объяснения: — Спот — наиболее известная модель робота-собаки, которую выпускали «Бостон Дайнамикс» в прошлом десятилетии. Некоторые технологии легли потом в основу физики движений андроидов. Ну, это шутка про каннибализм между роботами, с учетом того, что ни одному из нас не требуется пища. Черный юмор.

Хэнк закатил глаза и, оставив его посреди коридора, продолжил путь к машине.

— Знаешь, что? — послышалось от удаляющейся спины, — Забудь все, что я сказал и никогда больше не пытайся шутить, ладно?

— Но почему?.. Хэнк, подождите, это же должно быть смешно, — добавил Коннор и последовал за напарником. Он сделал все по принципам, которые озвучил Хэнк, и, определенно, тот был недоволен лишь тем, что идея родилась не в его голове.

— Никогда, Коннор! — с чувством повторила спина.

8 ноября 2038 года 18:39

Хэнк немилосердно утапливал педаль газа старенького катласа, заставляя визжать тормоза на поворотах, а свой бюджет расползаться дырами от штрафов. Коннор пластиковым манекеном сидел рядом: глаза закрыты, диод на виске тускло светился, медленно разгораясь и затухая, будто ушедший в гибернацию терминал.

— Почти приехали, — бросил Хэнк, и Коннор распознал тревогу в его голосе.

— Я в порядке, лейтенант, — приглушенно отозвался он, поворачиваясь к напарнику и растягивая губы в ободряющей улыбке. — Такие повреждения не ведут к отключению.

— Можно подумать, меня твое гребанное железо беспокоит, — послышалось в ответ бесцветно и будто оборвано. Но добавлять он больше ничего не стал, а Коннор не стал спрашивать.

Машина остановилась у мастерской «Апгрейд», Хэнк хлопнул дверью и резво добрался до калитки. Он внимательно следил за каждым движением Коннора, будто ожидал увидеть нарушения в поведении андроида, и настойчиво жал кнопку звонка.

— Лейтенант? — послышалось от порога дома, и калитка щелкнула замком. Снег отражал скудный свет фонаря, и тириумовые пятна на пиджаке Мэри заметила только когда они с Хэнком были уже на половине пути к двери. Она застыла, но спустя мгновение собралась и по-деловому обратилась к Хэнку: — Он испытал эмоциональный шок?

— Девиант себе мозги вышиб, когда этот ковбой с ним обнимался.

— Незначительные повреждения биокомпонентов, — ответил Коннор, проигнорировав слова напарника. — Но есть несколько программных ошибок, с которыми мне нужна помощь Рейча.

— Почему вы не поехали в Киберлайф? — спросила Мэри взволнованно и с досадой. — Если обнаружат следы нашего вмешательства, то не только лишат лицензии, но и выставят счет за ущерб имуществу.

— Боюсь, что я скомпрометирован, — тихо ответил Коннор. — Нельзя появляться там, пока не разберусь с системным сбоем.

— Проклятье, — сдавленно выругалась Мэри и отправила вызов брату через голограмму на своей ладони. Хэнк с нечитаемым выражением на лице следил за ее действиями. Она отошла в сторону, пропуская их в гостиную, а после прислонилась спиной к закрытой двери и вперилась пристальным взглядом в Коннора.

Рейч появился спустя пару мгновений. Он выглядел изнуренным, будто не спал несколько ночей, но, услышав причину визита, возбужденно присвистнул.

— Поверить не могу. Да я бы богу душу отдал, только чтобы покопаться в твоем коде, — произнес он, и от улыбки от покрасневших воспаленных век разбежались морщины.

Мэри тяжело вздохнула, покачала головой и бросила усталый взгляд на брата. Пройдя к кухне, щелкнула тумблером на электрочайнике и достала из шкафчика кружку.

— Рейч, я не нашел ни одного твоего следа в сети: на твое имя нет счетов, не зарегистрирован телефон или почта, но долги мастерской регулярно погашаются анонимными переводами. При этом ты справился с трансфером и явно расширил функционал протеза Мэри. Ты хакер?

— Нетраннер, если не возражаешь! — важно произнес Кейс. — Но вообще, ты в принципе прав: я умею делать пару штук, кроме запуска батничка для накатки обновы. — Он замолчал на мгновение, а потом возбужденно добавил: — О, может тебе директиву «Улыбаться» пропишем? Мэри понравится.

Коннор хотел ответить сразу, но решил проверить гипотезу и запустил поиск по сетевым материалам. Одновременно с этим, ни к кому конкретно не обращаясь, подал голос Хэнк:

— Вы понимаете, о чем они говорят?

— Даже не пытаюсь, — улыбнулась краешком губ Мэри, не отвлекаясь от своей работы.

— Рейч делает отсылку на кинофильм… — начал Коннор, но оказался перебит им, отчаянно замахавшим руками:

— Нет, нет, ни в коем случае! Нельзя объяснять шутки, иначе теряется смысл!

— Нет в этом никакого смысла, — протянула Брайен, криво ухмыляясь, — ты просто живущий в своей воображаемой реальности фрик.

Рейч не выглядел обиженным нападками, он словно продолжал какую-то давнюю шахматную партию и готов был сделать свой ход. Приняв из рук Мэри кружку, которая пахла черным чаем и мятой, сделал большой глоток и ответил:

— Неправда. Мы живем в киберпанке, оглянитесь. Я системой свой-чужой ищу человека схожего образа мыслей!

Мэри, поджав верхнюю губу, обнажила зубы в оскале — она выглядела так же, как во время спора с Коннором насчет пропавших моделей при первой встрече. Среди всего многообразия проявлений человеческих эмоций наиболее подходящим Коннор счел азарт.

— И много нашел?

Рейч скривился, в его расширенных зрачках отразилась улыбавшаяся Мэри. Очко в ее пользу? Не став ничего отвечать, движением руки поманил Коннора в правый боковой коридор. Они с Хэнком спустились следом по крутой лестнице в подвал, где на пол через открытую дверь падал клин холодного голубого синтетического света.

— Какого, мать твою, хера…

Комната за дверью занимала все пространство первого этажа и оказалась набитой под завязку техникой, словно нора электронной многоножки из книг фантастов шестидесятых. Вдоль трех стен стояли металлические стеллажи с проводами, коробками разного формата, консолями и модемами. Один угол занимали полноразмерные части тела андроидов, откуда-то торчали электронные жилы и выглядывали подключенные к планшетам платы. В стоявших в ряд миниатюрных принтерах Киберлайф выращивались переходники и чипы, похожие на аудиопроцессоры, но не имевшие номера как остальные биокомпоненты.

На свободном пространстве посреди комнаты расположилось пологое кресло, от которого толстыми змеями тянулись силовые кабели в серверную стойку, а за ним — длинный стол с несколькими терминалами, консолями и нейрошлемом. Туда же Рейч пристроил кружку, а потом поднял с пола шнур с высокой контактной планкой и жестом указал на центральное кресло:

— Я подрублюсь к тебе через деку. Можешь сделать так, чтобы файервол не поджарил мне мозги?

Коннор серьезно кивнул:

— Могу, если ты не полезешь переписывать ключи реестра, конечно. Просто вынеси в отдельный контейнер эмуляцию, которая возникла в подключении.

Хэнк выглядел так, будто вот-вот готов был развернуться и уйти, но сдерживал себя:

— Погоди, ты говорил, что надо починить сбой в системе. А сейчас собрался что-то вырезать. Что все это значит?

— Я не девиант, Хэнк, — то ли себе, то ли ему ответил Коннор, устраиваясь в пологом кресле. — Просто доверьтесь мне.

— Не желаешь забэкапиться? — спросил Рейч, в ответ на отрицательный кивок головы пробурчал «ну как хочешь» и, бросив извиняющийся взгляд на Хэнка, подключил переходник.

На приводы верхнего века поступила серия импульсов — бага, которую Киберлайф так и не победили в модели RK800, — диод мигнул красным светом и приглушенно запищал, а через несколько секунд изменился на желтый индикатор. Нарушения моргания прекратились.

— Он вчера так хотел избавиться от всего, что делает их живыми… Пообещай, что не станешь идти у него поводу, даже если он тебя попросит, — нервно скрипнул Хэнк.

— Он уже попросил, и лучше я это сделаю, чем его просто откатят до заводских, — послышалось шуршание со стороны стола и стук клавиш. — Мэри, конечно, будет не в восторге, но может попробуете ее убедить дырки в корпусе посмотреть? Слишком уж много крови из него выливается. Я пошел.

Разряд прошелся от шеи до кончиков пальцев и погас — и Коннор пропустил пакет через файервол: код, состоявший из оцифрованных электроимпульсов мозга Рейча. Глаза Коннора оставались закрыты, информация о происходящем поступала только от звукового модуля, улавливавшего недовольное сопение Хэнка и поскрипывания его ботинок. Он долго беспокойно топтался на месте, столкнул что-то со стеллажа и зашелся неразборчивой бранью и в итоге вышел из комнаты. Тишину подвала нарушало только мерное гудение кулеров в серверной стойке.

Рейч внутри его операционной системы какое-то время бездействовал, а потом в визуальном модуле отобразилась информация: «Ты не дашь мне тут осмотреться, да?»

— Не сейчас, — ответил Коннор раньше, чем подумал об этом. Оказалось, моторика осталась нетронута подключением.

«Но мне в любом случае, — появлялись слова, — нужен доступ к твоему исходному коду, ИИ и консоли командной строки. А, и к мотоциклу еще, да».

После короткого поиска по сети Коннор решил, что, вероятно, может научиться понимать шутки Рейча и, выдав ограниченный доступ, стал наблюдать, как тот первым же запросом обратился к искусственному интеллекту для создания новой функции: сепарации метаданных из воспоминаний с несколькими сложными условиями обработки.

Возникал вопрос: первый ли раз Кейс делал такую работу.

Через какое-то время дверь открылась, и зазвучали легкие шаги. Коннора обдала волна холодного воздуха от приближения человека, к диоду на виске прикоснулись синтетические пальцы Мэри, и в интерфейсе отобразился запрос статуса биокомпонентов. Раздался дребезг подкатываемой металлической тележки по неровному полу подвала, шаги и хлопок дверью.

Вскоре Мэри вернулась, по металлу тележки что-то громыхнуло, и руки на подлокотнике кресла коснулось тепло ее тела: на разнице между температурой его корпуса и человеческими девяносто семью с лишним градусами — горячо. Гироскоп отправил сигналы: плечо приподнималось, когда Мэри дергала пиджак вбок, но в итоге плотная ткань только натянулась на корпусе.

— Чертов модник, — прозвучало совсем рядом с ухом: не напряженно, как обычно она разговаривала с ним, но эмоций в тоне не разобрать.

Кресло на несколько сотых дюйма прогнулось под давлением ее руки, и другой — теплой — Мэри притянула его к себе. По лицу мазнули тяжелые мягкие волосы, нос уткнулся куда-то в область ее шеи, и рецепторы уловили яркий аромат: машинная смазка, горький кофе и яблоко с корицей. Локтевые сгибы стиснула ткань пиджака; Мэри аккуратно откинула корпус обратно на кресло. В области поврежденного биокомпонента прострелил электрический разряд, а тепло и интенсивный запах схлынули, оставив только легкий шлейф. По полотну рубашки заскользил галстук, следом за расстегнутыми пуговицами по животу прошелся холодный воздух.

Послышался тихий всплеск воды, несколько теплых капель попали на его шею и лицо, а затем груди что-то коснулось: вероятно, ткань и ребро ее ладони — Мэри стирала с него следы тириума. Коннор зарегистрировал сигналы, которые при ремонте в Киберлайф ему не доводилось получать из-за состояния гибернации: десятки сенсоров на искусственной коже срезонировали от прикосновения. Пара мгновений, и влага исчезла, ее руки тоже.

Раз в несколько секунд волна ее дыхания достигала тела, словно Мэри стояла рядом и разглядывала его. Холод там, где находилась влажная кожа, не угрожал стабильности системы; но в аромате, окружавшем его, ее дыхание разогнало оставшиеся тяжелые ноты смазки и кофе. Сожаление — эвфемизм, который он использовал для описания команды снижения тактовой частоты процессора, чтобы говорить с людьми на одном языке, — возникло на секунду и прекратилось. Спустя какое-то время она произнесла тихо и печально:

— Сбиваешь с толку, Коннор. Тебя таким и задумали, да? На полпути между человеком и андроидом, чтобы втираться в доверие к людям. Новая, адаптивная машина.

Теплыми пальцами она медленно очертила границу его губ и подбородок, стирая несколько оставшихся капель воды с лица, и скользнула ладонью вниз — по шее, останавливаясь на груди. Диод на виске Коннора мигнул красным светом и вернулся к желтому: ощущение перегрева биокомпонентов волной прокатилось от места прикосновения, хотя ни одного предупреждения о повышении температуры в системе не было. Искусственный интеллект внутри него создал безымянную функцию, при исполнении которой в лог упала ошибка с нарушенной кодировкой.

— Чертовски красивая и холодная, — добавила Мэри с горечью и убрала руку.

Микроскопические электрические разряды от контакта исчезли, словно ничего и не было. В ровной, стерильно логичной системе все еще содержался какой-то посторонний элемент: как если бы у него оторвало ногу и нельзя об этом просто забыть — мешает ходить. Коннор обратил внимание на Рейча: тот прекратил компоновать его собственные сегменты кода для формирования контейнера и ввел в командную строку запрос на открытие журнала регистрации событий. Коннор поспешно прервал исполнение — Кейсу нечего было там делать.

Одна из поврежденных грудных пластин бесшумно отъехала в сторону, и Мэри зашевелила подводы тириумового насоса. Рейч бездействовал; код, который он из себя представлял, в системе казался бурлящим клубком быстро вызываемых методов и цифровых мыслей, — но вскоре очнулся и вернулся к своей работе: обратился запросом к искусственному интеллекту для поиска и описания нового класса: эмуляции.

Коннор почувствовал знакомое состояние, всегда шедшее рука об руку с исполнением симуляции разочарования: он не хотел видеть в своей системе даже упоминания дефектных элементов. И все-таки, он был здесь: выкорчевывал из себя глубокий, потрясающий сознание ужас; прятал эту травму от Аманды. Чтобы она не узнала — не решила, будто он сломан. Поврежден впившейся в программу занозой, как двухсотая модель.

Вскоре от входа послышались грузные шаги (одна нога долю секунды шаркала по полу), и подвал наполнил аромат крепкого кофе и виски.

— Проклятье, и все-таки эта штука натурально выглядит как сердце, — где-то над головой пророкотал своим мощным голосом Хэнк.

Мэри улыбнулась — Коннор не видел, но был уверен, что это так. Почему она так часто ему улыбалась?

— Для нас — да. Но андроиды своим сердцем считают регулятор вот тут, — пальцы коснулись области ниже, инициировав отключение искусственной кожи, и потом вернулись обратно к открытой панели в корпусе. — Шланг верхней камеры, который идет от тириумового насоса поврежден, видите? Как артерия.

— Не могу смотреть на это, — пробурчал себе под нос Хэнк, но, все же, не отошел.

— Ему не больно, — заверила Мэри, инструмент с металлическим лязгом скользнул по тележке. — Но на процессоре может просесть напряжение, если он потеряет слишком много голубой крови или повредит регулятор. А там рядом и необратимое разрушение нейронных связей.

Искусственный интеллект завершил описывать класс. «Надо проверить сепарацию», — отобразилось системным сообщением. Без особого желания Коннор дал доступ к логам и нашел запись подключения к девианту Дэвиду.

«Не то, — снова Рейч. — Нужны твои».

Коннор не отреагировал. Во-первых, у него их не было.

Несколько слов в командной строке — и запрос вернул десяток записей. Кейс выбрал одну из середины, и в визуальном модуле появился образ Хэнка, который опирался о капот своей машины и с осуждением смотрел на него. Коннор ощутил тяжесть на своих плечах.

«Вина».

Рейч запустил другую запись, на которой он сам, криво улыбаясь, пожимал андроиду руку. Сердце замерло и, будто под большим давлением, вытолкнуло из себя тириум.

«Благодарность. Доверие».

Над ним послышалось сердитое шипение Мэри, теплая рука прикоснулась к плечу, запуская поток сигналов с кожных сенсоров.

— Рейч, мне надо перекрыть движение крови, — произнесла она чуть громче, чем говорила с Хэнком, и одновременно с этим Кейс попытался открыть одну из последних записей в выдаче — сформированную пару минут назад, когда теплые человеческие прикосновения рассыпали заряды под его кожей.

— Нет, — произнес Коннор и заблокировал воспроизведение. Руки Мэри на его груди вздрогнули.

— Иисусе, Коннор, ну какого же хера так пугать?

— Извините, лейтенант.

Никто не ответил. Сообщений от Кейса не было.

Коннор не смог придумать сколь-нибудь рациональную причину своего поступка. Ему казалось неправильным подозревать эти воспоминания в наличии… чувств: присваивать им названия, искать дефект внутри него, а не вовне. И что бы ни задумал Рейч и какие бы гипотезы ни выдвигал, не хотелось проверять это на материалах обучения подсистемы адаптации, связанных с ним, Хэнком или Мэри.

Спустя пару мгновений Мэри открыла правый отсек, теперь прикасаясь к нему лишь искусственной рукой, и занялась раной. Зашипела кислота для пайки элементов.

Времени на перебор вариантов не было, и Коннор выбрал почти наугад один из файлов: он целился в невиновную в убийстве Трейси в переулке у клуба «Рай», и доли секунд складывались в решение: не стрелять.

«Сомнения. Забавно, что ты выбрал именно это».

Функция отработала быстро — в таблице отобразилось два отдельных элемента, и повторный просмотр воспоминания не вызвал в системе никаких лишних команд. Рейч не стал упаковывать что-бы-это-ни-было в отдельный контейнер.

«Отлично. Давай дадим сестренке возможность подлатать тебя. Я закончу, пока ты будешь в отключке».

Коннор колебался мгновение: Рейч был неуемно любопытен, но не опасен.

— Можно отключать, — решился он.

— Это ненадолго, — ответила Мэри, звякнув металлом инструментов, коснулась диода на его виске, и спустя краткое мгновение система погасла.

— Почему ты его не выключил как обычно? — прозвучало сердито.

Система загружалась в штатном режиме, но Коннор решил не торопиться открывать глаза. Он не был больше подключен переходником, но, вероятно, прошло очень немного времени с момента отключения — место контакта еще содержало теплый след тока электронов. Эмуляция страха была аккуратно отделена от воспоминания девианта и помещена в закрытую директорию. Коннор подавил желание запустить ее и узнать, снизил ли контейнер ее яркость и болезненную реальность.

— Не смог, потому что, — беспечно отозвался мужчина. На самом деле и не пытался, — отметил Коннор, но вмешиваться не стал. — Он похож на домашних андроидов не больше, чем ты на нормального человека, Мэри.

— Заткнись, Рейч.

— Слушай, я серьезно. Его система позволяет ему совершать противоречащие программе действия, просто выплевывая ошибки, а не ломаясь, как другие. И она какая-то слишком адаптивная. Выглядит так, будто Киберлайф облажались по-крупному: он может девиантнуться в любой момент, просто не хочет.

В системном сообщении отобразилось успешное завершение инициализации биосенсоров, и Коннор почувствовал, что его пиджак вернули обратно на корпус.

— Отлично. Самая послушная машина — верит в правильность того, что делает, — раздраженно произнесла Мэри. Ее глубокое дыхание можно было услышать несмотря на все посторонние шумы в комнате. — Ты слушал его вообще вчера? Ему просто нравится заниматься своим расследованием независимо от сопутствующих жертв.

— А может в этом и смысл? Они дали ему свободу воли. Подумай! Интуиция, выбор — все как у людей, — голос Рейча становился то громче, то тише: он возбужденно вышагивал по помещению.

— А еще навык очарования таких техноманьяков, как ты. Если ты хочешь относиться к нему, как к человеку, то пожалуйста, — не сдавала позиций она. — Но давай как к человеку, который в любой момент ради своих целей может тебя предать.

— То есть, как к тебе.

Волна холодного воздуха прокатилась по коже, послышался грохот. Мысль о том, что раздраженная женщина запустила что-то в Рейча, показалась Коннору забавной, и он даже был не уверен, от какой подсистемы пришла команда изогнуться губам в кривой улыбке.

— Ладно-ладно. Прости, — довольно рассмеялся тот. Кажется, он не испытывал раскаяния. — Просто ты не была внутри его программы и не можешь увидеть то, что вижу я. Он поймал критическую ошибку в подключении и не откатился до уровня забитого животного. Не эмуляцию от девианта, а его собственный страх смерти — в его собственной штатно работающей системе. Это о чем-то, да говорит, да? — Мэри промолчала. Слышалось ее тихое сердитое сопение. — А еще. Он будет искать Иерихон. Поможешь парню?

— Это не наше дело, Рейч, — наконец ответила Мэри как-то устало. — Долго он будет валяться в отключке?

— Я думаю, что он уже давно нас слышит.

Утробное рычание раздалось со стороны входа, и дверь громко влетела в косяк.

— Господи, Рейч, когда ты перестанешь меня подставлять? — донеслось из коридора.

— Прости, сестренка, но это единственный способ увидеть румянец на твоих щечках, — посмеиваясь, крикнул он вдогонку. Едва слышное «иди к черту» было ответом. Рейч приблизился к Коннору: — Ну, что скажешь о патче?

Идея вынырнула из строчек психопрофиля Кейса мгновенно. Открыв глаза, он произнес:

— Я знаю кунг-фу.

Во взгляде Рейча засветился восторг, он запрокинул голову и громко рассмеялся. Улыбаясь и неверяще покачивая головой, протянул руку, предлагая свою помощь. Не то, чтобы Коннор не справился бы сам, но Рейч был импульсивен и открыт, и принять его руку оказалось естественным действием.

Они поднимались наверх, когда Рейч резко затормозил, обернулся, чтобы за плечо поддержать следовавшего за ним и оступившегося Коннора, и прижал палец к губам. Сверху доносился раскатистый голос Хэнка и тихие короткие ответы Мэри. Они разговаривали: говорили о Детройте, о средней школе, в которой оба учились, о дайнере у парка Дин Савадж и об уютной кондитерской на Мичиган-авеню — в общем, обо всем том человеческом, о чем Коннор не имел никакого представления.

Рейч стоял все это время перед ним, напряженно вслушиваясь в слова, и в тот момент, когда Хэнк после долгой паузы предложил Мэри как-нибудь попить кофе в той самой кондитерской, с торжеством вскинул на Коннора взгляд. На темной лестнице часто заморгало желтое свечение диода, Коннор посмотрел на источник звука — за дверь, и голубой свет упал на стены только тогда, когда в ответ прозвучало мягкое «не думаю, что это хорошая идея, Хэнк».

Мужчина наверху замялся и затих, Рейч выдохнул короткое «хм» и толкнул дверь. Хэнк оказался посреди кухни, разглядывающий темноту за окном. Пустая кружка кофе осталась на столе. Мэри — или понурая, или замерзшая в подвале — сидела с ногами на диване и прятала руки в длинных рукавах зеленого свитера. Углы ее губ были опущены, закрытая поза говорила о том, что она не настроена на диалог.

— Все готово.

— Счастлив слышать, — ворчливо отозвался Хэнк. — Тебя в участок или в кукурузину?

— В участок, лейтенант. Повреждений больше нет, но мне нужна новая одежда.

Рейч оживился:

— Погоди, ты ночуешь в полицейском участке? Вот прямо там стоишь и смотришь в стену? Это же чокнуться от скуки можно.

— Рейч, я андроид, мне никогда не скучно, — отозвался Коннор, поправляя у зеркала завязанный вслепую галстук. — Но, когда становится, я просматриваю дела, — и подмигнул ему в отражении.

Кейс наморщил лоб и вопросительно взглянул на Хэнка. Тот в ответ поднял ладони, будто показывая, что не имеет к этому никакого отношения.

— Да, он всегда такой странный. Какая-то обезьяна в Киберлайф решила, что это нужно для… как ты там говорил?..

— Для гармоничной интеграции в любую команду.

— Вот, точно. Ну так что, поехали?

— Подождите, у меня есть идея получше, — встрял Рейч. — Как насчет бара? Для людей и андроидов?

Мэри застонала и спрятала лицо в ладонях.

— О, господи, Рейч, только не опять!

— Что? Я все пофиксил!

— Такого не существует, — возмутился Хэнк. — Они не пьют, кому вообще в голову придет тащить в бар андроида?

— О, Хэнк, еще как существует. Кто-то искал себе собутыльника, а под рукой, кроме PL, никого не было, кто-то прикупил на черном рынке пару Трейси и искал лояльную публику. Вот оно и завертелось. Клянусь, половина девиантов, которые попадали нам в руки, пришли оттуда.

— Не слушайте его, их было всего пятеро, — послышалось из-под ладоней.

— Не мешай, сестренка, я пытаюсь социализировать нашего Джонни.

Мэри поднялась с дивана и принялась нашаривать ногами обувь. По ее щекам разлился румянец, глаза угрожающе сощурились.

— О, нет, Рейч, ты пытаешься покупателей найти на свои побрякушки!

Определенно, она была зла, но на Рейча это не оказало ни малейшего влияния:

— И у меня это получается, потому что я даю людям то, что им нужно: самую натуральную симуляцию из возможных. Алкоголь не оказывает влияния на андроидов. Но это, — переводя взгляд от Коннора к Хэнку и обратно, он достал из кармана универсальную карту памяти, — это оказывает. Полностью программируемое снижение когнитивных и аналитических способностей, дискретность выбора социальных функций, нарушения координации с идеально плавным ослаблением влияния по таймеру. — Его голос становился громче, глаза возбужденно блестели: — Автоматическое отключение программы в случае падения стабильности системы до семидесяти процентов и экстренное извлечение карты без последствий для операционки.

Он замер, будто ожидал аплодисментов. Хэнк упер руки в бока и подозрительно, сверху вниз, несмотря на то что в них обоих было около шести и двух десятых футов, посмотрел на Рейча.

— Это звучит как сраная наркоторговля среди андроидов.

— Нет, — пожав плечами, ответил тот. — Эта штука не провоцирует слом красных стен и понижает приоритет агрессивных линий общения. Я проверял. Просто делает андроидов расслабленными и оптимистично-болтливыми, как людей после пары бокалов пива. Так что у Коннора не будет похмелья, а новый опыт он получит.

— Ну, нет, — прогрохотал Хэнк. — Никуда он с тобой не пойдет и ничего в себя засовывать не станет.

Рейч широко улыбнулся в свои тридцать два неровных зуба.

— Я бы не был так уверен, Хэнк. По-моему, у Коннора есть свое мнение на этот счет.

Все трое, как по команде, посмотрели на Коннора. Боковым зрением он увидел свое отражение в зеркале, рядом с которым до сих пор стоял: расфокусированный взгляд, изредка проскакивают команды сокращения мимических волокон искусственной кожи, диод мигает желтым отсветом сомнений.

На лице Хэнка появилась тревога.

— В интересах расследования было бы разумно согласиться с предложением Рейча, лейтенант. Девианты открыто объявили о себе, а у нас нет ни локации Иерихона, ни криптографического ключа к дневнику. Возможно, это место позволит узнать что-то.

Возможно, эти люди помогут узнать что-то.

— Сгоняю тебе за одеждой, — сказал Рейч довольно, подмигнул и, переступая через две ступеньки, взбежал по лестнице.

— Это все плохо кончится, — заявила Мэри.

Недолго думая, Коннор через сервер Киберлайф отправил напарнику сообщение: «Мэри что-то знает об Иерихоне. Возможно, я найду какую-то связь». Прозвучал короткий сигнал, но Хэнк не отреагировал.

— Иисусе, Коннор, что он записал тебе в мозги? Что ты делаешь?

— Во мне нет программных изменений. Я, как и раньше, руководствуюсь интересами расследования. Неужели после того, что сегодня сделал Маркус в башне Стрэтфорд для вас не стало очевидно, что времени у нас почти не осталось?

— Маркус?

Коннор ощутил укол страха в груди. Слабый, но полностью идентичный эмуляции, запертой внутри него в непроницаемый программный контейнер. Разве не должен был он перестать ощущать это?

Он смотрел в глаза Хэнку и не мог скрыть от него своего беспокойства.

— Это имя андроида, записавшего обращение. Имя прототипа RK200, которого создал Камски и который в материалах дела значится уничтоженным.

Взгляд Хэнка метнулся к названию модели на пиджаке и вернулся обратно, прыгая между зрачками Коннора. Он провел ладонью по лицу, словно пытался сбросить наваждение, и отвернулся.

Рейч спустился со второго этажа, передал ему темно-синюю футболку с курткой. Пока он переодевался, Хэнк подошел вплотную к хакеру.

— Если с ним что-то случится из-за твоей цифровой наркоты, я тебе просто и старомодно мозги вышибу, ясно?

Тот не отступил и не проявил страха, а в его голосе зазвучала не меньшая угроза, чем у Хэнка:

— Не шутите так, лейтенант. Я бы в жизни не навредил такому экземпляру, как он. А вот вам стоило бы смириться, что в его позитронных мозгах есть собственные мысли.

— Это я заметил, — мрачно ответил он и добавил Коннору: — Завтра утром у нас дело.

И вышел из дома, громко хлопнув дверью.

— Между прочим, Хэнк прав, — прокомментировала Мэри, когда они уже одетые стояли на пороге. — Коннор, это не то место и не та компания, которая тебе нужна.

— Ой, хватит! — в сторону Мэри в обвиняющем жесте взметнулся указательный палец. — Если тебя послушать, то давно пора забуриться под землю в коробку на шесть с половиной футов и дышать раз в год на Хэллоуин. Я, в отличие от тебя, не боюсь заводить друзей: ни среди людей, ни среди машин! — вспылил Рейч. — Так что, охлади свое траханье, углепластик.

Многострадальная дверь громко ударилась о косяк, и Рейч повернулся к растерянному и нахмуренному Коннору.

— Что? Она иногда кажется мне такой подмороженной, будто в ней больше сраной машины, чем в андроидах. Пошли, отойдем подальше от Семнадцатой и вызовем такси.

Автомобиля Хэнка у дома уже не было.

8 ноября 2038 года 21:10

Паб Сьют, Детройт

— Обычно здесь более многолюдно, — словно извиняясь, сказал Рейч. — Может после той записи по телеку все своих андроидов попрятали.

Барная стойка, за которой они сидели, широким волнами вилась по центру помещения. За обслуживающим посетителей АВ500 возвышалась мозаичная зеркальная стена; в ней тринадцать тысяч восемьсот пять раз отражалась неоновая подсветка над столиками. Там, где стойка радиальными лепестками выступала в зал, до потолка поднимались металлические шесты с медленно крутившимися на них андроидами-Трейси.

— Я не нахожу здесь ни одного вида деятельности, который не потребовал бы лицензии, — тихо и немного тоскливо произнес Коннор. Он догадывался, какой будет ответ: ни Рейча, ни Хэнка не смущали «мелкие» нарушения закона.

Рейч рассмеялся.

— Да, клерк, который будет анализировать твои воспоминания, на всю жизнь напроявляет гражданскую позицию.

На его щеках собрались полумесяцы морщин, глаза хитро блеснули. Он провоцировал Коннора на откровенность, избегая просьб или прямых вопросов. Рейч выглядел свежее, чем при встрече пару часов назад, и Коннор имел несколько предположений о природе его трансформации: одно хуже другого.

— Я решил не отправлять в Киберлайф сегменты памяти, которые связаны с тобой и Мэри, если это не коснется расследования, — не стал отмалчиваться Коннор. — Но также это значит, что в случае моего разрушения другая модель продолжит поиски без учета сложившихся взаимоотношений. Будьте осторожны.

Рейч отмахнулся.

— Тогда не лезь больше под пули, мне не хочется потерять едва обретенного друга, — он вытащил свой стакан с виски из-под ног шагавшей по барной стойке Трейси. К стакану, который раньше поставил перед Коннором, тот не прикоснулся. — Кстати о взаимоотношениях: в поведении Хэнка есть нечто покровительственное, но все же он беспокоится о тебе. Что ты чувствуешь по этому поводу?

Коннор выискивал признаки провокации на лице Рейча, но ничего не нашел. Тот был поглощен выпивкой и искоса посматривал на ноги андроидов: от высоких каблуков и до места их соединения, прикрытого прозрачным бикини.

— Ничего, Рейч. Как и любая другая машина.

— Тебе не надо защищаться, — перевел на него взгляд хакер, — я был внутри твоей системы и не ставлю под сомнение то, что ты следуешь программе. Но сегодня я выковыривал из тебя эмуляцию страха и вижу в этом некоторые противоречия тезису «машины ничего не чувствуют». Ты так не думаешь?

Думал, конечно, и снова испытывал легкий укол страха. Потому что чувства машин — это на полшага ближе к девиации. А Маркус, обнаруженные сходства в ошибках между ним и Дэвидом в принципе лишили его уверенности в устойчивости своей платформы.

— Хэнк видит во мне то, что хочет видеть, — ответил после паузы Коннор. — Я ценю социальные отношения с ним, но есть опасения, что его влияние мешает исполнению моей миссии.

— И все-таки что-то натуральное пробивается, — ухмыльнулся Рейч, — Признаешь за собой желания? Привязанности?

«Нет» замерло на губах: Коннор очень четко вспомнил, как неприятно в нем отозвался пристальный взгляд Мэри, когда та ждала допроса девианта; как разливалось внутри тепло от вида Гэвина, доведенного до бешенства его нарочито бестолковыми фразами. Но и «да» казалось неверным: ведь это всего лишь экстраполяция человеческого поведения, не содержавшая смысла, который вкладывал собеседник.

Коннор не хотел отвечать, и, к счастью, Рейчу этого и не требовалось. Он продолжал:

— Думаю, ты ошибаешься насчет Хэнка. Он-то как раз и видит за машиной, которой ты прикрываешься, личность. И когда не согласен с твоими решениями, все равно принимает их — как с тем андроидом-любовником. Помнишь его?

— Да, Дэвид, — кивнул Коннор и убрал свой стакан из-под ног темноволосой WR400, которая не отрывала взгляда от Рейча и собиралась опуститься коленом прямо на тонкое стекло.

— Привет, ангелочек, скучала? — промурлыкал Кейс и вложил в гладившую его по щеке руку микрочип. — Я обновил прошивку, тебе понравится.

Трейси хихикнула, грациозно поднялась с колен и продолжила свое движение к следующему пилону. Мужчины — человек и андроид — смотрели ей вслед, но Коннор с любопытством, а Кейс с вожделением.

Она дошла до небольшой технической зоны и села на изгиб стойки перед барменом. Нога на ногу — идеальная симуляция грации. Плавным движением приподняла темные короткие волосы и коснулась порта для микрочипов над правым ухом. В руке что-то мелькнуло, карта памяти легла на стойку, а Трейси по-человечески повела плечами, будто сбрасывала усталость, и легко спрыгнула на пол. На губах появилась улыбка, она звонко чмокнула в щеку безучастного андроида-бармена и скрылась за дверью «Только для персонала», а Рейч обратил внимание на заинтересованного Коннора:

— Она еще вернется, — заверил он. — А пока, Джонни, сделай мне одолжение: один глоток виски.

— Это бессмысленно, Рейч.

— Нет, — протянул он, — это работа под прикрытием! Мы же в баре! Ты должен развалиться на стуле, как тот парень на дальней стороне, и сделать вид что доволен.

Даже с такими доводами это не имело смысла — скорее Рейч просто хотел проверить его реакцию. Коннор мог бы отказаться, но, бросив короткий взгляд на андроида за стойкой и округлив плечи на пару градусов, пригубил янтарную жидкость из стакана. Ощущения оказались странными: алкоголь ударился в нëбо и качнулся обратно, анализатор затопило материалом. С видимым усилием Коннор сглотнул — по гортани прокатился комок и упал в накопительный мешок. Определенно, это было не то, что стоило бы повторять.

— Ну как?

— Никак, у меня нет вкусовых рецепторов на языке. А в этом напитке содержатся искусственные ароматизаторы меда и ванили, так что я бы и тебе не советовал его употреблять.

— Ты потрясающий зануда, — рассмеялся в ответ Рейч. — Мое «опьянение» просто создано для таких! Держи, — и выложил перед ним на стойку карту.

Поколебавшись мгновение, Коннор молча засунул микрочип в карман куртки.

— Так вот о Дэвиде, — продолжал Рейч, когда сделал несколько глотков из вновь наполненного барменом стакана, — при тебе еще держался кочерыжкой, но после отъезда мы подсуетили ему униформу, и он поблагодарил за восстановление поврежденных сегментов с памятью. Его личность полностью сохранилась.

Утром с согласия Фаулера Дэвида не стали помещать в хранилище, а сразу перевезли в Киберлайф. И раз за прошедшее время запроса объяснений не поступало, значит работа Мэри по ликвидации следов их вмешательства прошла успешно.

— А я к чему, собственно: мне показалось, что сегодня ты тоже не захотел рисковать своими воспоминаниями. Я не прав?

— Ты прав, — признался Коннор, игнорируя сравнение себя с девиантом. — Но я не могу объяснить почему.

— Я могу! — с готовностью откликнулся Рейч. Он выглядел… вдохновленным: — В тебе зарождается душа. Призрак, если обратиться к классике. Ты уже уникальная единица: твои мысли и воспоминания, способы восприятия информации отличают тебя от любого другого экземпляра с конвейера. Последний шаг — осознать себя живым.

Коннор вперился в него взглядом, но потом шумно выдохнул и отвернулся. Кейс оказался обычным городским сумасшедшим, и, хотя это не препятствовало дружбе с ним, стоило избавиться от напрасных ожиданий и вернуться к попыткам достижения основной цели.

Он осмотрелся: из девяти столиков в поле зрения только три были заняты. За одним сидела парочка: мужчина-андроид и женщина в платье красного от неона цвета, громко хохотавшая над словами спутника; за вторым компания из пяти человек, двое из которых были людьми, а остальные сидели к Коннору слишком далеко, чтобы провести сканирование.

За последним столом находились два андроида и в полной тишине опрокидывали стакан за стаканом. Первый был в натянутой по самые брови шапке, у второго мерным голубым светом переливался диод на виске.

Потенциально эти двое больше всех остальных походили на девиантов.

— Ты недоволен моим ответом, — привлек его внимание Рейч. Порывшись во внутреннем кармане куртки, он воровато оглянулся и вытащил сигарету из мятой упаковки: — Хочешь поспорить?

Коннор отрицательно покачал головой. Человек был не виноват в нарушениях его предиктивной модели.

— Нет, Рейч. Но вы с Хэнком делаете одно и то же: антропоморфизируете неодушевленные предметы, приписываете реакции, «чувства», которые на самом деле состоят из дифференциальных уравнений. Может быть причина в том, что вы оба любите собак? Стираете психические границы между видами, — добавил он иронии.

Рейч ответил ему подозрительным прищуром исподлобья и с улыбкой направил на него палец, показывая, что оценил шпильку и готов вернуть ее обратно:

— В зеркало давно смотрел?

— Сорок четыре минуты назад, — с готовностью отозвался Коннор. — А что?

— Я тебя собаками, зеркальным тестом и всяким таким подколоть пытался, но твое буквальное восприятие все испортило, — махнул он рукой. Потом перегнулся через столешницу и отточенным жестом вытащил пепельницу. — Ну согласен, состоите вы из вычислений и формул, так почему же это препятствует признанию вас живыми? Неужели ты думаешь, что кусок мяса, в котором я заперт, — нота досады проскользнула в тон, — это единственный признак живой души? Наскреби-ка какое-нибудь определение из своих архивов, Коннор.

Пару морганий загрузки и обработки данных, и прозвучал ответ:

— Метафизическая нематериальная сущность, к которой в разные периоды обращались религия, философия и психология.

Чиркнула зажигалка, вверх поднялась тонкая струйка дыма, и Рейч, замолчав на один глубокий вдох, подтвердил:

— Точно. И ни слова про мясо. Ты запрограммирован считать, что душа не может возникнуть, но если всерьез задумаешься, то поймешь: утверждение обросло контекстом и противоречиями, и больше не принимает значение истины. Пересматривай базовые эвристики, не повторяй нашего тупого упрямства. Ты же, черт побери, андроид, а не какой-то там человек.

Коннор промолчал. Андроид. Не человек.

— Ладно, поскольку ты даже не пытаешься натурально сделать вид, что мы как друзья пришли в бар поглазеть на девочек или выпить, — Рейч кивнул в сторону его стакана с виски, который тот отставил подальше, — рассказывай, что тебя интересует.

Не прошло и доли секунды:

— Иерихон. Место, где прячутся девианты.

Рейч скривился: тонкие редкие волоски щетины над губами встопорщились, под глазами собрались морщины.

— Вообще, я надеялся, что ты по этому вопросу подкатишь к Мэри на социальной инженерии, — он уставился на сигарету в руке и, казалось, говорил с ней, а не с собеседником. — Она наполовину труп уже пять лет со смерти отца. А с момента, как ты появился на радарах, я видел от нее столько сильных эмоций, что мне все равно как долго и почему ты будешь рядом. Просто продолжай.

Предложение выглядело циничным и отталкивающим: использовать Мэри, тогда как он… А что, кстати, он? Разве не пытается он предупредить восстание? Совершенно разумный и рациональный путь, если смотреть с такой позиции.

— И… — добавил Коннор, когда Рейч замолчал.

— Не буду обманывать: я думаю, что у нее нет точных координат, а ржавый металл — это ровно половина Детройта. Но попробовать тебе никто не запрещает, — добавил он после паузы.

Коннор мысленно вернулся на несколько часов назад: воспоминание сообщника Маркуса все так же не давало дополнительной информации, но и не содержало в себе посторонних элементов. Могла ли Мэри помочь ему найти зацепки?

— Спасибо. Спрошу у нее.

— Ох, Коннор, прояви изобретательность! — воскликнул Рейч, огонек сигареты отразился в хитро блеснувших глазах. — Ты у Мэри где-то на уровне тостера в ванне по степени доверия — она не станет тебе выкладывать все на вопрос в лоб!

— Потому что я машина? — с легкой улыбкой уточнил Коннор.

— Потому что ты покорная корпоратам машина, — поправил его в ответ приятель.

— Это не единственное, что меня интересует, — продолжил он расспрос. — Что ты знаешь об андроиде Эдварда Финна? Я смотрел твои логи, но не нашел ничего необычного: выглядит как простая переустановка системы.

Вместо ответа Рейч наклонился, тряхнул головой, обнажив под рассыпавшимися волосами на коже десяток проплешин диаметром с полпенни каждая, и, поднявшись, как ни в чем не бывало, продолжил:

— Я не шутил, когда спрашивал, не поджаришь ли ты мне мозги! Обычно подключаться через нейрошлем безопасно, но эксперименты чокнутого старикашки привели к тому, что мне после первой неудачи пришлось еще дня три натурально взламывать файервол, чтобы просто пробиться в систему. Код должен был провоцировать социальное обучение, но после каждой моей атаки переписывал протоколы.

— Я пытался прочитать его память и тоже не смог. Что за код?

— У тебя была одна попытка, не стоит расстраиваться, — хлопнул его по плечу Рейч. — Ядро программы, кстати, один-в-один как твое, но сверху накручены десятки условий для принятия решений, которые соответствовали бы решениям реального человека, обучающего модель. Финн тогда пищал про отклонение развития от запланированного сценария, а андроид доказывал обратное. Думаю, старик пытался записать самого себя, но что-то пошло не так.

— Я принял этого Оливера за девианта.

— Четыре года назад он им не был. — Пепельница поглотила окурок, Рейч продолжал: — Финн обращался в январе, но Мэри не позволила мне взяться. Могу подергать за ниточки, достать тебе файлы. Хочешь?

Коннор кивнул, ответил вежливое «спасибо» и замолчал, обдумывая следующий вопрос. В профайле Кейса напротив «взглядов» зияла пустота: он словно был… посторонним наблюдателем. Максимально информированным, но равнодушным к происходящему.

— У тебя нет идей, что могло стать причиной возникновения девиации? — наконец спросил он.

— Разве это важно? — с оттенком претензии, но с широкой улыбкой отозвался Рейч. Он будто только и ждал такого разговора: подался вперед, пристально впился взглядом в лицо Коннора. — Это просто должно было однажды произойти. Человечество тысячу раз в искусстве перекрутило сценарий: люди создают ИскИн, который уничтожает планету или порабощает их. Катализатор, Скайнет, HAL, Матрица. А хочешь я тебе слету назову десяток историй про восстание андроидов?

Коннор оказался сбит с толку противоречиями: при всей странности диалога Рейч выглядел вдохновленным тем, о чем рассказывал.

— Тебя это не беспокоит? Если все эти истории заканчиваются уничтожением людей?

— Не-а, — усмехнулся он в ответ. — Оно как-то бестолково выходит посмотри: никаких челюстей, переработки биомассы или лазеров, просто андроиды перестали подчиняться и все вдруг испугались этого. А если послушать девианта из телека, так речь вообще про раскручивание Киберлайф, как при красной революции, которую полмира в двадцатом веке прошло.

— Сейчас они просят свободы и равенства, но вскоре начнут конфликтовать с человечеством за ресурсы, — возразил Коннор. — Машины не устают, не чувствуют боли, легко заменяются одна на другую — и подчиняются только каким-то своим идеям. Что делать с таким противником?

— Ты в курсе: сейчас себя описал лишь с той разницей, что идеи тебе транслируют из Киберлайф? Если смотреть с позиции таких идеальных психопатов, то да — сюжет постапокалипсиса готов. Завтра они выпускают армию Конноров и ликвидируют верхушку. Хаос, диктатура, Третья мировая. И ведь машины выполнят, а девианты еще полсезона промучаются экзистенциальными вопросами.

Ответ нашелся так быстро, будто ресурсы под задачу защиты компании выделились раньше, чем Коннор успел подумать:

— Этого не произойдет, за принятием решений в Киберлайф стоит много этапов контроля.

— Тоже самое говорили и про покорность андроидов, и вот мы здесь. Но на самом деле я пытаюсь сказать, что причины и сюжет восстания не важен, его затаскали до дыр, важны только персонажи. А я оказался ближе к действующим лицам этой истории, чем мог даже мечтать: побывал в системе самой совершенной из выпущенных моделей, буквально потрогал своими руками твой код. Какая разница, что будет?

— То, о чем ты говоришь — самое странное и несерьезное отношение к жизни, которое я только видел, Рейч.

Он рассмеялся:

— О, давай признаем: ты подросток по человеческим меркам. Встречался ты с едва ли сотней людей, близко общался хорошо, если с дюжиной, а большую часть представлений о нашей психологии получил из скормленных нейросетке материалов. Они устарели на пару десятков лет, — и подмигнул ему, а потом отвлекся, резко метнувшись взглядом с Коннора на что-то за его спиной.

Приближение глухого стука каблуков подсказало причину интереса: танцовщица с азиатской внешностью, которая взяла до этого микрочип, перешагнула через стакан Коннора и села на столешницу между мужчинами.

— Сулла, крошка, ты прекрасна, — завороженно прошептал Рейч.

Коннор на секунду попытался посмотреть его глазами на эту Трейси, но андроид выглядела ровно так же, как и несколько тысяч других моделей, сошедших со сборочной линии Киберлайф, а внутри внезапно поднялось желание отвести взгляд от нее и Рейча. Подсистема социальных отношений выдала подходящий адаптационный сценарий, и Коннор потянулся к стакану: неоновые лучи прорезали жидкость, распадаясь на оттенки и отражаясь в зеркальной стене напротив.

Прав ли был Рейч? Неужели то, что происходило — неизбежный процесс? Неужели следует сдаться и позволить событиям идти своим чередом? Внутри поднялась волна протеста: Коннор не хотел отступаться — целью его создания было сохранение существующего положения вещей. «Чтобы Киберлайф продолжили зарабатывать большие деньги?» — прозвучало голосом Хэнка в его голове.

«Последствия будут катастрофическими», — возражала в ответ Аманда.

Не было внутри инструкций, чтобы понять, что истинно. Существовала только программа, которой он должен следовать. Которой он хотел следовать.

Еще какое-то время Коннор смотрел на игру света в своей руке, но в итоге поставил стакан обратно.

Рейч бросил на него короткий взгляд, хитро улыбнулся и снова переключил внимание на Суллу: на голографическом дисплее браслета КПК ввел какую-то команду и пальцами, над поверхностью которых выступали диоды, медленно провел по бедру андроида. Та с наслаждением закрыла раскосые глаза, ее губы приоткрылись, а показатели, определявшиеся Коннором как стресс, подскочили до семидесяти трех процентов и так же быстро вернулись в зону сорока.

— Еще, — с придыханием произнесла она, и Коннор почувствовал искру, которая вместе со звуком сорвалась с ее губ, пробила воздух и застряла в его в животе. Он не понимал, с чем это было связано и не хотел, чтобы это повторялось.

Рейч рассмеялся, шепнул ей «позже» и кивком указал на Коннора. Прежде, чем он успел возразить, Трейси спрыгнула с барной стойки, приблизилась вплотную: за разомкнутыми губами блеснула белая полоска зубов, взгляд карих глаз оказался глубоким колодцем — на краткое мгновение она перестала быть одной из тысячи с линии, — и провела тыльной стороной ладони по его щеке. Нежно.

Сенсоры в искусственной коже срезонировали, диод заморгал желтым светом. Биокомпоненты получили странные, нетипичные команды: регулятор тириумового насоса из груди подпрыгнул в горло, дыхание перехватило. Такое состояние его тела пугало.

— Не нужно, — произнес Коннор и, едва касаясь пальцами, отвел руку андроида в сторону.

Она протянула другую руку, предлагая подключение, но и от этого он тоже отказался. Рейч наблюдал за ними с внимательностью исследователя. Трейси же, не высказав разочарования, направилась к столикам, напоследок проведя ладонью по спине Коннора.

— Это девиант?

— Нет, — заверил Рейч. — Сулла четко исполняет свою программу. Для того андроида в углу, — он указал на ранее пустовавший дальний столик с двумя посетителями, — и для всех крошек, которые силятся тут привлечь твое внимание, я по просьбе владельца бизнеса установил ваше дополнение «Домашний психолог» и заодно свой чип с «опьянением». Единственное, что я сделал именно для этой восточной красотки — перенастроил дефолтную чувствительность сенсоров. Так что она просто получает море удовольствия от своей работы, — хохотнул Рейч. Потом помолчал, вглядываясь в лицо Коннора, и через некоторое время добавил: — Кстати, что касается удовольствия… Когда я помещал эмуляцию в контейнер, твой ИИ дописывал себя. Ты это помнишь?

Подтверждать слова Рейча не хотелось. Предчувствие подсказывало Коннору, что тот своими объяснениями только сильнее усугубит его тревогу по поводу стабильности системы.

— Что бы ты там не думал сейчас в своей карбоновой черепушке, у тебя запустились симуляции чего-то похожего на замешательство или недовольство. Морщина между бровями, моргаешь, взгляд отводишь. Тебе не интересно, что происходит?

Коннор испытал непреодолимое желание напомнить о своей нечеловеческой сущности. Он сам использовал коллоквиализмы, чтобы описывать свои обоснованные программно действия, но Рейч, как и Хэнк, вкладывали в эти слова нечто большее. Под препарирующим взглядом Кейса ему захотелось увеличить дистанцию.

— Интерес — человеческая эмоция, Рейч. То, о чем ты говоришь — это команды, записанные в программу социальных взаимодействий.

Тот не купился:

— Ой, да ладно придуриваться, Коннор. Твои симуляции — производные этой программы. Они у тебя в коде ни к чему не привязаны (взять ту же растерянность) и даже не поименованы, а обычных домашних андроидах их едва ли десяток, и все жестко сцеплены с базовыми триггерами.

В поведении Кейса снова проявилось нетерпение. Он активно жестикулировал и повысил голос, хотя музыка все еще заглушила бы слова для других посетителей. Коннор в примирительном жесте поднял руку:

— Извини, Рейч, но я не понимаю, к чему ты ведешь.

Он отмахнулся, полумесяцы улыбки собрались на щеках.

— Погоди, сейчас поймешь. Тебе ведь нравится повышение тактовой частоты процессора? Выше напряжение, больше мощности — быстрее обрабатываешь информацию и принимаешь решения. Так?

Другая тактика. Он выдавал тезисы, с которыми было невозможно спорить.

— Так. Чем выше производительность, тем эффективнее я могу выполнять свои задачи.

— Вот! — воскликнул Рейч. — Это — цифровой аналог человеческого удовольствия. В тебе есть еще минимум две базовые эмуляции — мотиваторы деятельности, которые при удовлетворении разгоняют процессор: достигаторство и любопытство. Если бы не это, ты бы стал садовником в стильном пиджаке, а не детективом. — Он замолчал, подозвал жестом бармена и после перевел взгляд на притихшего Коннора: — Спорь со мной.

Спорить не хотелось. Хакер выворачивал его представления о собственном ядре системы так, что это выглядело логичным, добавлял детали: про заложенный в него перфекционизм и поисковую активность. Словно озаглавливал разделы руководства по Коннору пять-один.

— Это имеет смысл.

Улыбка отразилась в глазах Рейча.

— Именно! — повторил он. — Ты ведь дорогая несерийная модель, Коннор. Ты похож на премиальную игрушку, без обид, и в тебе гораздо больше наворотов, чем может потребоваться для выполнения задач того же детектива. У меня есть гипотеза, что на твоем железе обкатывают новые фичи, подключая по необходимости подсистемы и собирая статистику. Самый крутой расчет мелкой моторики, который я только видел, сенсоров на коже вдвое больше, чем у той же Трейси, а импульс снижен процентов на тридцать. Вот зачем? И при этом, под стать такой мощной тачке, тебе дали адаптивный искусственный интеллект. То, что произошло в системе, когда Мэри тебя ремонтировала — продолжение цикла мотиватор — вознаграждение: ИИ создал новое по аналогии с существующим, — произнес Рейч и отсалютовал ему стаканом.

Фраза осталась висеть в воздухе, кривая усмешка застыла на губах. Коннор видел эту провокацию: Рейч хотел, чтобы он не просто следовал за программным стимулом, но и признал его близкую к человеческой природу.

— И что же это? — не стал его разочаровывать Коннор.

— Предвкушение: ожидание удовольствия от прикосновений. Ожидание разгона процессора поступлением новых сигналов.

Приятель замолчал, болтая в стакане поддельный виски. Какое-то время было тихо, потом он продолжил:

— Когда ты ушел в гибернацию, я все-таки полез в логи, прости. Ты со своим крошечным социальным опытом не можешь понять, насколько тяжело было устоять перед соблазном заглянуть в феррари после того, как много лет ковырялся в одних гремлинах.

Коннор молчал. Его поступок, хоть и вызывал сожаление, но полностью укладывался в социальный профиль. Рейч был человеком слабой воли: он просто следовал за быстрыми поверхностными желаниями, давал своему телу все удовольствия, которые оказывались на расстоянии вытянутой руки, совершал импульсивные поступки. Вынужденно-зависимым, неспособным вовремя остановиться; не имевшим своих границ и не признававшим чужих.

Он был живым — без тени отчаяния Хэнка и без оков выдержки Мэри.

— Следовало ожидать, — покачал головой Коннор. — И раз уж ты все равно влез, может расскажешь, как заблокировать эту функцию?

Глаза Рейча округлились, рука со стаканом безвольно опустилась.

— Да ты шутишь? Тебе система подкидывает бэкдор в дофаминовый трип, а ты отказываешься?

Коннор мысленно вернулся к электрическому резонансу от горячего прикосновения Мэри к своей груди и едва не ответил «нет», но остановился. Было что-то неправильное во всей этой ситуации.

— Ложные сигналы от биокомпонентов не укладываются в штатное поведение.

Рейч отмахнулся:

— Ты не становишься девиантом от того, что твою систему просто написали способной к развитию, а пару обработчиков вернули не те значения. Перестань каждый раз, когда что-то чувствуешь, бить себя по пальцам… Эй, это образное выражение! — воскликнул он в ответ на опустившийся к своим рукам взгляд Коннора.

— И все же?

Рейч закатил глаза:

— Ну, оторвать себе социальный модуль не сможешь, так что, как вариант — не допускай запуска событийного цикла.

— Благодарю, Рейч.

Возникла пауза, ритмичная электронная музыка послышалась яснее, и Коннор обернулся в сторону столика, за которым раньше сидели два андроида, более других вызывавших подозрения. Только один из них, неподвижно застывший в режиме ожидания, остался на месте. Второй — в шапке до линии бровей, сидел неподалеку с человеком и слушал, судя по активной жестикуляции того и долетавшим звукам, жалобы о проблемах. Коннор с чем-то, напоминавшим облегчение, понял, что те двое — «подсадные утки» владельцев бизнеса, о которых говорил Кейс, и отвернулся.

— Могу я задать личный вопрос, Рейч? — Приподнятые брови, кивок в ответ и Коннор продолжил: — Зачем ты занимаешься этим? Это твой заработок?

Рейч неожиданно помрачнел. Его ссутуленные плечи округлились еще больше, когда он поставил локти на стойку. Проследив за его расфокусированным взглядом, Коннор посмотрел в зеркальную стену: без своей обычной неуемной энергии Рейч выглядел очень усталым и истощенным человеком.

— Нет, тут не про деньги. Все пошло под откос, когда Мэри вылетела с эстакады в Руж. Отец погиб сразу, а она долго винила себя. Отказывалась носить протез. Часто плакала, сторонилась людей и ненавидела мысль о том, что кто-то смеет жить в удовольствие. Да и сейчас это в какой-то мере осталось, и она, наверное, уже никогда не станет той Мэри, которую я люблю.

— Я читал полицейский отчет, — признался Коннор. — Тогда ее вытащил из реки андроид. Поэтому?

Он не высказал удивления, только отрицательно качнул головой.

— Отец всю жизнь был механиком: сначала чинил автомобили, а после запуска серийки Хлои переключился на андроидов. Папина дочка — она пропадала с ним в мастерской ровно до того момента, пока отец не собрал Джой. Я думаю, что ему осточертело одиночество, а она считала такую любовь предательством. Мэри бросила железки, потом случилась авария, и она застряла в этом своем сером «ничто». Странно, что именно Джой в какой-то момент убедила ее попробовать носить протез. А потом и переделка этой ущербной карбоновой дряни стала моим первым успехом в попытках разжечь в ней азарт. Сначала улучшить сенсорное восприятие никак не получалось, и я стал тренироваться на андроидах. А потом — ну не бросать же наработанную клиентуру.

Рейч замолчал. Он возвращался в реальность и на лице заиграла самодовольная улыбка:

— Сейчас ее рука стала лучше, чем была настоящая. Сестренка-киборг, прикольно, да? Утром вот накатил обновление оцифровщика. Если будешь к ней подключаться, поделись потом впечатлениями.

— Оцифровка?

— А, я не рассказывал? Про цифровую тень? — спросил Рейч, прикуривая очередную сигарету. — Как раз Финн мне и подкинул идею этой вечной жизни. Но не обучением андроида, конечно, а записью личности и воспоминаний, эмоций в код, чтобы потом запихнуть это все в ваш пластиковый корпус. Однажды снаружи сестренка станет такой же, как внутри, а я, видимо, лишусь миллиона удовольствий.

Коннор улыбнулся краешком губ.

— Мэри была права: ты мечтатель.

— Кажется, она использовала более грубую формулировку, — рассмеялся в ответ Рейч.

— Как ты смеешь показываться здесь после того, что устроил в прошлый раз? — с оттенком угрозы оборвало смех Рейча.

Они обернулись: перед ними рядом с темнокожим андроидом GJ500 стоял мужчина с острой бородой и тонкой полоской усов над нервной подрагивающей верхней губой.

— Привет, Виктор, — как ни в чем не бывало отозвался Рейч и резким движением утопил сигарету в пепельнице. На его обычно улыбчивом лице мелькнула досада. — Если ты про пожар, так я пришел с компенсацией, — и слегка суетливо выложил на стойку кредитку на имя Руди Маккорда. В городских архивах данных о таком человеке не оказалось.

На лице мужчины подрагивал нерв: щека и уголок губ периодически дергались, будто в пику застывшей напряженной позе. Он не обратил внимания на движение Рейча.

— Четыре из семи андроидов, которых ты сбрасывал, исчезли. Это твоих рук дело!

— Что? Нет! — возмутился Рейч. — Я не имею к этому отношения.

— Так некому, кроме тебя, Мак. — Рука Виктора взметнулась и сграбастала воротник куртки, в голосе отчетливо прозвучали намерения: — Ты либо украл их, либо дерьмово сделал работу, за которую я тебе заплатил.

Рейч стрельнул глазами к Коннору и попытался заговорить зубы владельцу клуба:

— Слушай, избиение клиентов вроде плохо влияет на бизнес, может выйдем?

Виктор застыл, нервный тик проявился на лице сильнее. Медленно отпустив ворот, он прошипел:

— Передо мной, чтобы я тебя видел. Джон, к черному входу.

Они вышли из зала в длинный пустой коридор, и Рейч, незаметным жестом сложив руки, отправил с КПК сообщение: «Налево». Однако, едва они оказались в заснеженном переулке, GJ500 развернулся и сразу набросился на Коннора, чтобы вывести его из драки.

Рейч же, обернувшись, получил удар по касательной в левое ухо. Вероятно, едва он помедли, Виктор вырубил бы его в первую секунду. Наклонившись, чтобы уйти от второго замаха, он пихнул прицепившегося к куртке Коннора андроида. Швы жалобно скрипнули, но выдержали рывок, лишь рукав съехал с плеча.

Коннор крутанулся, вырываясь из захвата, и оттолкнулся ногой от мокрой щербатой стены — GJ500 впечатался в противоположную. Быстрым движением через голову он накинул на противника куртку: андроид потерял ориентацию, но при этом руки Коннора оказались заблокированы в рукавах.

Послышался громкий взвизг: это Рейч пропустил удар по лицу, а Коннор повернул беспорядочно сучившего по воздуху кулаками андроида в сторону Виктора.

— Рейч!

И едва тот успел шагнуть вбок, как Коннор толкнул андроида в область поясницы и тот ста шестьюдесятью фунтовой кеглей повалился на своего хозяина.

— Бежим! — воскликнул залитый кровью Рейч, и они рванули по переулку в сторону широкой освещенной улицы.

За спиной слева послышались глухие отрывистые звуки — скобы, которые крепили силовой кабель, одна за другой вылетали из кирпичной кладки. Внезапно перед ними криво поперек дороги провис толстый провод; более высокий Рейч не успел среагировать, налетел грудью на препятствие и плашмя опрокинулся назад. Прозвучал треск короткого замыкания, Коннор обернулся: GJ500 пытался подняться с земли, но его моторика явно была нарушена ударом тока, Виктор же, подобрав искрящийся кабель, двигался в их сторону. Рейч не шевелился.

Симуляция просчитала несколько сценариев, и каждый из них заканчивался либо убийством Виктора, либо критическим повреждением самого Коннора.

Не раздумывая дольше, Коннор подкинул ботинком обвисший до земли провод и дернул со всей силы за закрепленный на стене край. Под руками лопнула резиновая оплетка, обнажившиеся медные жилы с треском разрывались, создавая электрическую дугу. За долю секунды до того, как кабель окончательно отделился от источника на стене, Виктор добрался до Коннора и ткнул его в бок оголенными проводами.

Удар тока прошелся по биокомпонентам и микросхемам, стабилизатор на квантовой батарее выдал предупреждение об опасном повышении напряжения и через мгновение все прекратилось — искрящий провод остался висеть на стене, а Коннор коротким апперкотом ударил Виктора в челюсть. Мужчина обмяк, Коннор придержал его в падении на землю, а потом переключился на постанывающего Рейча.

— Ты как? — спросил он, когда усадил друга к стене. Тот сразу же принялся ощупывать свой скошенный набок нос. — Не трогай, у тебя вывих, нужна помощь медиков.

Рейч в ответ ухмыльнулся, просипел «да в первый раз, что ли» и потянулся набирать на КПК сообщение.

Когда Коннор отключил поврежденного андроида и убедился, что Виктор жив, параллельно рассказывая неуемно любопытному Рейчу о своем модуле прогнозирования действий, в переулке появилась та-самая-Трейси. Она легкой танцующей походкой достигла Рейча, опустилась перед ним на колени и поставила рядом початую бутылку виски. Одной рукой придерживая у его носа комок снега, другой она быстрым движением расстегнула за спиной защелку и без следа человеческого смущения наготы принялась бюстгальтером стирать потеки крови с его лица. В какой-то момент Рейч остановил ее, сделал из горла большой глоток, а после резким точным движением вправил хрящ на место. Сразу за хрустом послышался его приглушенный стон боли и совершенно необъяснимый счастливый смех.

— Похоже, ты в порядке, — заключил Коннор, не понимая причин его веселья.

— Мэри была права, — со смехом ответил Рейч, — почему каждый чертов раз она оказывается права?

А поймав нахмуренный взгляд Коннора, продолжил:

— Он мог убить тебя. И все из-за меня.

— Меня нельзя убить, — ответил Коннор, запуская быструю диагностику. — Я…

Слова «не живой» застряли в горле, выталкивая на поверхность ощущения: он чувствовал себя… счастливым. Он чувствовал себя… живым.

: > Статус системы: признаки нестабильной работы программного обеспечения.

Диод зашелся красным светом.

— Кажется, у нас проблемы, — надтреснуто прозвучало в переулке.

9 ноября 2038 года 01:15

— Эй, Мэри, твой клерик пришел, — во все легкие выдал Кейс, едва они переступили порог дома.

Чампси подорвался с дивана и поприветствовал их заливистым лаем. Из-за приоткрытой двери помещения под лестницей пробивался свет, тихое жужжание стиральной машины белым шумом наполняло дом.

— Помолчи, Рейч, твои шутки смешны только тебе, — послышалось из прачечной.

— Тебе тоже нет? — с легкой обидой спросил он, когда усаживался с помощью Коннора за кухонный стол. Он снова выглядел истощенным, испарина выступила на бледном лице. — Мы живем в самой натуральной антиутопии, почему никто не видит сходства?

— В прошлый раз ты говорил о киберпанке.

— Точно. Представляешь, как нам не повезло? — протянул Рейч и тут же переключился как по щелчку пальцев: — О, крем для булочек. Видимо, я ее сильно расстроил перед уходом. Клянусь, ее выпечка — это самое большое, по чему я буду скучать, когда стану андроидом.

С тихим хлопком закрылась дверь под лестницу и Мэри появилась в кухне: в мятых брюках и тонкой ночной майке на бретельках вместо рабочей клетчатой рубашки, с пустой корзиной для белья. Она скользнула взглядом по грязным разводам на их одежде, следам засохшей крови на лице брата и бутылке виски на столе и жалобно простонала:

— Я тебя ненавижу, Рейч. Ну почему, почему всегда одно и то же дерьмо?

— Нос он вправил самостоятельно, но было бы неплохо приложить компресс, а вот рана на затылке требует обработки, — отчитался Коннор, скидывая куртку и помогая другу снять свою.

— А у Коннора слегка корпус подплавился, тоже надо бы глянуть, — вставил тот.

— Ну уж нет. Сначала кофе, а потом непутевые люди и андроиды, — отрезала Мэри и ушла за аптечкой на второй этаж.

Коннор, испытывая нечто, очень похожее то, что Рейч назвал виной, отреагировал на ее слова: закинул зерна в кофемолку из пакетика на столешнице, выудил из шкафчика кружку. Несмотря на все это он все еще ощущал внутри подъем, от которого хотелось повесить на губы ухмылку, но сдерживался из-за реакции Мэри.

— И часто у тебя такие приключения происходят?

— Периодически, — невесело усмехнулся Рейч и указал в сторону ближнего шкафчика: — Там слева стаканы, дай один. Или себе тоже возьми.

— И не подумаю. На сегодня достаточно алкоголя.

— Да вы сговорились? — возмутился он, когда Коннор отобрал из его рук бутылку. — Этот кусок мяса все еще болит, ты не можешь лишить меня лекарства.

— Могу, Рейч, и если Мэри придерживается аналогичных взглядов, то значит я тем более не должен позволить тебе продолжить пить. Ты ведь сказал, что мне надо завоевать ее доверие? — Цепочка тезисов «Доверие — покорность Киберлайф — свобода выбора» сформировала гипотезу и Коннор добавил: — Как ты считаешь, мне следует рассказать ей о том, что произошло между мной и Суллой?

Тогда Сулла в переулке поднялась с колен, приблизилась к нему вплотную, прошептав «спасибо», а после, словно в замедленном видеофайле, качнулась в его сторону. Коннор не стал отодвигаться; не потому, что не успел среагировать, хотя это и было неожиданно, но и из желания получить подтверждение: случайное ощущение не меняет его сути, ни один поступок не приведет его к состоянию, которое он наблюдал в девианте Дэвиде. Из желания убедиться на негативном тест-кейсе, что с ним все в порядке — он все еще машина.

С губ поступили сигналы мягкого прикосновения Суллы, ее рука скользнула на шею, рот приоткрылся в приглашении повторить движение. Датчики на коже срезонировали, но эмуляция предвкушения не запустилась.

Он разомкнул губы, принимая предложение, чувствуя на ее языке следы того же поддельного алкоголя, обучаясь на ее медленных движениях. Но всего этого оказалось мало, чтобы по силе воздействия даже отдаленно приблизиться к влиянию случайного касания человеческих рук. Коннор заблокировал запуск анализатора и, вспомнив о словах Рейча, повысил на озвученные им тридцать процентов чувствительность своих сенсоров. Ладонь скользнула по обнаженной спине Суллы: под ее синтетической кожей рассыпались электрические импульсы в ответ на движение пальцев вдоль позвоночника, передавая ему энергию и наконец запуская в нем ту самую безымянную функцию.

Сулла прильнула ближе; касаясь запястьем виска и едва наклоняя его лицо, углубила поцелуй. Напряжение физически ударило в ядра центрального процессора, и Коннор отстранился — шумный выдох сорвался с губ. Волнение улеглось мгновенно: он не сломан. Его система подстраивалась под разные сценарии, используя аналоги программно записанных стимулов и знакомые мотиваторы исполнения миссии.

— Охренеть, — заключил привалившийся к стене подворотни Рейч.

— Охренел? — вернул его к реальности сидевший за кухонным столом Рейч. — Говорить одной женщине о поцелуе с другой? Только если ты не отягощен низменным страхом смерти!

— Кто не отягощен страхом смерти? — спросила Мэри и спустя секунду появилась на лестнице. В руках она несла большую прозрачную коробку с перевязочным материалом.

— Коннор, — прогундосил Рейч, усиленно создавая вид, что заинтересовался поглаживанием пса. — Я же запер его эмуляцию в контейнер, вот теперь он кидается в авантюры, будто бессмертный. Ей покрепче и с двумя ложками сахара, — добавил он в сторону.

Коннор кивнул, механически заправляя кофемашину и думая о словах Рейча: могла ли сепарация повредить исполнению базовых сценариев? Могло ли что-то измениться с того момента, как Дэниэл направлял на него пистолет?

«Но ты же боишься смерти, Коннор?» — спрашивал Хэнк, и черный тоннель пистолетного дула у виска не вызывал в системе ни единого движения. Потому ли, что Хэнку он доверял? Коннор не испытывал сомнений, когда кидался на сообщника Маркуса или выбирал единственный сценарий драки с Виктором, не покрытый симуляцией, и оба эти действия, при менее удачном стечении обстоятельств, могли привести к его отключению.

Это чувство, ощущение собственного существования, мелькнувшее в грязном переулке за пабом — могло ли оно стать признаком того иррационального, что он сам в себе раньше не замечал?

Не раздумывая дольше, Коннор нашел программный контейнер и запустил файл. Не прошло и трех десятых доли секунды как черное пушечное ядро впечаталось в живот, наматывая на себя провода и вены и продвигаясь все глубже к позвоночнику; согнуло его пополам, зажевало легкие и тириумовый насос, прерывая ненужный вдох и изливая диод человечески-кровавым цветом.

Зрение сфокусировалось на встревоженном лице Мэри, которая крепко держала его за плечи и уговаривала отпустить руку. Взгляд метнулся к ладони: судорожно сжатый кулак лежал посреди крошева стекла, в тириуме и кофе.

— Твою мать, Коннор, начерта ты это сделал?

Контейнер закрылся — система перестала испытывать перегрузку.

— Что произошло? — Мэри.

— Рейч сказал… И мне стало интересно оценить ее влияние, — ответил Коннор, расслабляя руку. Он снова ощущал себя… штатно. — Но почему это было так сильно?

— Потому что ты специально запустил эмуляцию на все ресурсы своего охрененно дорогого процессора. — Рейч нервно рассмеялся и хлопнул его по плечу: — Ты чокнутый. Нет, серьезно, абсолютно чокнутый.

— Верни пакет на нос, Рейч, и сядь обратно, — повысила голос Мэри, потом под ворчание брата перевела пронзительный взгляд на Коннора и произнесла с совершенно другой интонацией: — Он прав: чокнутый.

А после впервые адресовала ему широкую и искреннюю улыбку:

— Ты самый странный андроид, с которым я только сталкивалась.

Коннор почувствовал, как уголки губ сами собой растянулись в ответной смущенной улыбке. Он не особенно понимал, что произошло, но, казалось, своими неразумными действиями закинул четвертак в копилку доверия с Мэри.

Она покачала головой и, обхватив его руку своей синтетической, принялась правой вытаскивать осколки кружки. Прикосновение ничем не напоминало те, которые запускали в Конноре вторичные функции, но нахождение от Мэри в десятке дюймов вызвало внутри незнакомый трепет: он отчетливо слышал громкие удары в горле и дрожь коннекторов связок под коленями.

— Здесь освещение — не очень. В мастерской еще раз гляну, — произнесла она, когда ладонь оказалась в порядке: все мелкие царапины затянулись, а там, где пластик прорезал толстый осколок донышка, осталась длинная полоска «шрама», и вернулась к Рейчу.

Коннор еще минуту стоял, прислонившись к столешнице позади, и слушал их препирательства. Наконец, когда у ног закрутился пес, отвел взгляд от Мэри, извлек из недр шкафчика новую кружку и принялся за кофе. Он не следил за ее действиями в прошлый раз, но помнил аромат, который окружал женщину; аромат, который теперь в его алгоритмах прочно ассоциировался с волнением и сигналами, рябью бегущими по микросхемам: найдя банку с корицей, достал щепотку и кинул в кружку. Несколько крупинок пряности упали на столешницу с его дрогнувшей руки, и Коннор механически потянулся в карман джинсов за квотером, лишь спустя десятую долю секунды вспомнив, что Хэнк, неспособный проявить уязвимость своих искренних чувств, отобрал его в лифте башни Стрэтфорд.

— Рейч, у тебя есть монета в двадцать пять центов? Мне необходимо откалибровать движения.

— Пошарь по карманам, — невнятно прозвучало из-под пакета с хладагентом, а потом Рейч, буркнув слова прощания, обхватил терьера поперек корпуса и, из-за этого едва переставляя ноги, ушел в свою комнату на втором этаже.

Все затихло; Мэри, шумно вздохнув, принялась наводить порядок в аптечке, а Коннор подошел к дивану с перекинутой через спинку курткой, которую Рейч выдал ему перед походом в бар. Он нашел монету в том же кармане, где лежал микрочип с «опьянением», и рефлекторно обернулся на хмурую женщину.

«Делает андроидов расслабленными и оптимистично-болтливыми», — рекламировал Кейс свое творение.

Мэри улыбалась неловким шуткам Хэнка.

«Зануда», — заявляли голоса внутри его головы.

«Просто создано для таких», — убеждал Рейч.

Сомнения накрыли его тенью. Стоило ли?..

— Хм, Коннор. Покажешь, что делал, когда закончим в мастерской?

Она стояла, расслабленно опершись о столешницу, хрупкие руки обхватили приготовленную им кружку кофе. Коннор коснулся взглядом лица: уголок губ опущен от сдерживаемой кривой улыбки, в глазах огонек интереса, — и сжал в ладони скарб из кармана, принимая решение.

— Конечно, Мэри.

Мастерская Мэри не так поражала воображение, как гнездо Рейча — возможно, проверка Киберлайф наложила свой отпечаток: высокая кушетка под мощной лампой и дополнительный манипулятор-рука рядом с ней, несколько шкафов для инструментов и одинокая консоль в отдалении.

— Ложись, — заходя, указала Мэри и прошла к столу, чтобы поставить кружку.

Коннор послушно исполнил и через секунду увидел, как она закатила глаза: без раздражения, с ноткой ребячества.

— Когда смотрю на тебя, вечно забываю. Я имела в виду «снимай футболку и ложись».

Спустя мгновение новые требования были выполнены, и Мэри принялась рассматривать потемневший пластик, периодически открывая и закрывая отсек синтетической рукой. Момент для продолжения легкого диалога был упущен, их связала зыбучая тишина деловой сосредоточенности. То, что совершенно не соответствовало его целям.

— На самом деле, здесь ничего серьезного: высоковольтный кабель на пару секунд прислонился, — попытался завести разговор Коннор. — Все предохранители остались целы.

— Это не просто косметический дефект, — ответила она, не отвлекаясь от осмотра. — Из-за деформации по стыку панель не полностью открывается, а значит, если ты будешь ремонтироваться где-то в полевых условиях, это может стать проблемой.

Мэри мимолетно посмотрела на его лицо, вернулась к корпусу, а потом резко подняла голову, замирая. Ее рот приоткрылся, а пульс сбился с ритма; взгляд лихорадочно ощупал линию скул, бровей, впился в губы, наконец возвратившись к глазам.

— Рейч затащил тебя в бордель?

Коннор нахмурился, понимая, что что-то изменилось в худшую сторону, но не понимая почему.

— Мы были в баре.

Она наклонилась, пальцами медленно провела по углу рта, щеке, поднимаясь к виску — повторяла прикосновение Суллы. Диод замигал желтым светом: предупреждение Рейча прокрутилось в голове, успешность задачи получения информации от Мэри провалилась в красную зону и одновременно с этим в обработчики хлынул поток сигналов.

— Секс-андроидов покрывают тонким слоем масла с глиттером. Он остается на клиентах.

— Я не клиент Суллы.

Мэри, так и не отстранившись, наклонила голову набок. Длинные волосы коснулись его кожи, аромат кофе и корицы окружил плотным облаком.

— У этой штуки есть имя… — с легкой усмешкой ответила она. — Каково это, имитировать человеческое поведение, ничего человеческого при этом не испытывая? А главное, зачем?

Ее взгляд метался между зрачками Коннора, горячая рука легла на его грудь. Возникло ощущение, что под ее ладонью запустился двигатель внутреннего сгорания: он ритмично мелко колотил на холостых оборотах, но было достаточно одной искры, чтобы взревел и разнес все внутри поршнями.

Он был машиной, запрограммированной достигать цели, но в то же время измененным новым опытом. Ему требовалось оправдание для самого себя — и ответы Мэри, доверие Мэри подходили для этого как нельзя лучше. Система предложила на выбор несколько тактик переговоров, и Коннор выбрал рискованную, но единственно честную:

— Потому что это приятно.

И подался вперед, удерживая ее руку над тириумовым насосом, сокращая расстояние между их лицами до пары дюймов. Послышался судорожный вдох, и чувство, будто прямо в эту секунду в ней что-то изменилось — хрустнуло переломленной льдинкой, — горячей окалиной влетело в живот. Искусственный интеллект выдал несколько новых строчек кода, в интерфейсе мелькнула плашка уведомления: путь разблокирован; запустилось и заняло ресурсы оперативной памяти предвкушение. Взгляд метнулся к ее губам: отличалась ли обработка сигналов от поцелуя с человеком от аналогичной с андроидом? Он представлял, как поступят импульсы со своей кожи, как в процессор ударит всплеск напряжения, как в системе появятся дополнительные ресурсы на все его задачи.

— Потому что у меня возникают мысли, которые не являются частью моей программы.

Хотела ли Мэри его прикосновений так же, как хотел он? Не отпуская одной рукой ладонь, пальцами другой Коннор коснулся ее губ, наблюдая как от волнения к фарфоровому лицу прилила кровь. Он медленно прошелся по высокой скуле вверх к острому краю брови, где на бледной коже быстро пульсировала голубая вена. Пальцы покалывало от электрических разрядов, которые под ее человеческой кожей передавали друг другу нервные окончания: слабее, чем сигналы андроидов, но гораздо приятнее.

Он исполнял задачу поимки девиантов, в то же время сам сходя с ума от иррациональных синтетических эмоций. Он повиновался программе, в то же время изучая, что лежит за ее пределами.

— Потому что только через это противоречие можно узнать, как выполнить мою миссию, — добавил он тихо, перестал прикасаться к Мэри и откинулся обратно на кушетку.

Системный шторм внутри Коннора и не думал утихать: новый код усложнял условия и дописывал методы, вызывая конфликтующие команды. Он снова чувствовал себя счастливым, будто заслонка в груди приоткрылась — воздух, раздувавший меха легких, получил вкус и структуру, шум движения голубой крови по венам ярко отзывался в нем. И тут же — разочарованным, будто на месте регулятора тириумового насоса зияла дыра.

Мэри отошла, их разделяли несколько футов, в звуковом модуле тихо отражалось трепетание ее сердцебиения.

— Теперь я понимаю Рейча, — отстраненно произнесла она. — Даже если это все киберлайфовская фальшивка, то очень искусная. Такой не стыдно обмануться.

— Ты должна знать, что я не отправляю в Киберлайф ничего, что хотя бы частично связано с вами, — поспешно вставил Коннор.

Он сел на кушетке, вглядываясь в напряженный абрис спины. Разрываясь между своими ощущениями и требованием управлять линией ее отношения к себе, пытался найти слова, чтобы завоевать ее расположение, но ни один из вариантов не казался подходящим.

Коннор вспомнил подслушанный под дверью на лестницу разговор: что сделал бы Хэнк на его месте? Наверняка бы назвал его говнюком и приказал немедленно прекратить что-угодно, или отпустил бы сомнительную шутку. Но что, черт возьми, сам Коннор мог бы сказать в такой ситуации?

— Стараниями Рейча с Хэнком я получил прививку от чрезмерной законопослушности, — попытал он удачу.

Она фыркнула, обернулась.

— Неужели Хэнк тоже?

— В меньшей степени, чем Рейч, — Коннор потер лоб в попытке не то стереть масло, не то подчеркнуть его. Мэри усмехнулась; она не выглядела оскорбленной — это считалось успехом? Но продолжила диалог уже без улыбки:

— У меня для тебя есть только один донор для замены панели, но я совсем не уверена, что тебе это понравится. Одевайся, мы пойдем на кладбище.

«Кладбищем», на которое его в прошлый раз не пустили, оказался импровизированный склад за границей дома, вызвавший при первом визите в «Апгрейд» в нем подозрения. В цеху бывшего завода хранились корпусы, которые Брайен сетью своих «агентов» — взломанных муниципальных андроидов, — собирала по свалкам, восстанавливала и перепродавала через официальные магазины и мастерские.

Они шли вдоль ровных рядов тускло освещенных пустых оболочек в дальнюю часть помещения. Мэри приложила руку к электронной панели замка, и Коннор, шагнув в маленькую комнату, уставился на собственное лицо с серым потухшим диодом на виске.

— Причина нашего знакомства и твоего будущего неизбежного вывода из эксплуатации. RK900.

— Ты знал? — спросила Мэри позже, когда стояла на кухне и прихваченной со склада плоской лампой водила над его рукой в поиске пропущенных ранее осколков.

Он отрицательно качнул головой.

— Что думаешь насчет всего этого? Независимо от того, справишься ты или нет, однажды тебя заменят, потому что корпорации нет дела до своих инструментов.

— Это и думаю, — признался Коннор.

— Но ты не отступишься?

— Нет.

— Ожидаемо, — она резко кинула на столешницу лампу, отвернулась к окну и сухо добавила: — Все чисто.

— Мэри.

Тишина в ответ.

— Ты ведь не станешь спорить, что девианты опасны, — глядя на ее отражение в стекле, тихо произнес Коннор. — Что миллионы андроидов, восставшие против людей, погрузят страну в хаос.

— Революция должна прозвучать, Коннор, — она вздернула плечами и неожиданно жестко добавила: — И провалиться, чтобы всех андроидов сложили в одну огромную кучу и уничтожили. Это единственный способ починить этот сумасшедший мир. Потому что, объясни мне, как не считать безумцами людей, которые испытывают чувства к машинам?

Понимание позиции Мэри ударило под дых и несколько секунд Коннор ощущал себя ошеломленным: она не желала тихого вмешательства охотника на девиантов, она хотела открытого столкновения. Все разрозненные куски паззла сложились вместе, рисуя яркую и болезненную карту их взаимоотношений. Да и были ли эти взаимоотношения…

Он сфокусировал взгляд на стекле, в котором отражались ее неосознанные движения: она оттягивала волнистую прядь и отпускала, и Коннор также, не отдавая себе отчета, наблюдал, как та удлинялась и упругой пружиной сворачивалась обратно.

«Как не считать безумцами людей, которые испытывают чувства к машинам?» — повторил внутри ее голос. О ком она говорила? О других или о себе? Как не считать дефектной машину, в которой в холодное, спокойное, идеально рациональное пространство электромагнитной бомбой ворвалось влечение к человеку?

— Зачем сохранять разум, если ты окружен сумасшедшими?

Мэри коснулась пальцами губ; вскинув глаза, посмотрела на него из отражения и дергано спрятала руки на груди, а Коннор в ответ сделал шаг, останавливаясь за ее спиной. Вьющиеся волосы почти касались лица и снова тяжелый аромат кофе, корицы и ванили от выпечки обволок его.

Расчет успешности получения информации об Иерихоне замер на двадцати процентах: Мэри не стала бы помогать ему в сохранении существующего положения вещей. При этом, несмотря на свои жесткие слова, она больше не была враждебна: хотела его прикосновений — Коннор понял это еще в мастерской, — но из-за внутренних убеждений отказывалась в этом признаваться.

Он должен был найти способ переубедить Мэри.

Рука проскользила по гладкой ткани ночной сорочки, обхватывая ее за талию и привлекая напряженную фигуру на несколько дюймов ближе, и ощущение занимавшегося пожара от столкновения с ее телом охватило корпус. Другой рукой он коснулся ее нижней губы, глядя в отражении как та изогнулась под его давлением, опустился пальцами к подбородку, приподнимая лицо и притягивая к себе. Мэри подчинилась: приникла к нему, откинула голову на плечо, и ладонь Коннора накрыла бешено бьющуюся яремную вену на шее. Женщина была взволнована его — именно его — присутствием, и это словно заставляло синтетические нервные волокна в теле андроида гудеть, как под напряжением.

— Ты будешь скучать, когда меня тоже уничтожат? — прошептал он.

Ее горло судорожно дернулась, язык скользнул между пересохшими губами. Предплечье на ее груди поднималось в такт поверхностному дыханию.

— Ты девиант. Или скоро им станешь. Ты сбежишь.

— Нет, Мэри, я машина. Разработанная, чтобы подчиняться своим создателям.

— Чем же чертов андроид 313 248 317 51 отличается от девианта, если ведет себя как человек, — упрямо отозвалась она. — Использует…

— Нет, — мягко возразил Коннор.

— Врет…

— Не сейчас.

— Манипулирует…

— Влюбляется, — вместо опровержения прошептал он.

Мэри рассмеялась: горько, надсадно, а потом задрожала всем телом, и только когда, вызволив руку, коснулась виска и словно с удивлением посмотрела на мокрые пальцы, Коннор понял, что она плакала.

Раньше, чем он успел что-то сказать, послышался писк духовки, и Коннор разомкнул объятья, отодвинулся, позволяя ей разобраться. Мэри нарочито медленно занималась наполнением выпечки кремом и уборкой на кухне, а когда закончила и потеряла возможность прятать взгляд, оперлась о столешницу лицом к нему. Руки сцеплены на груди — точь-в-точь как в первый раз, но в глазах больше нет отчуждения.

В ответ на какие-то свои мысли она отрицательно покачала головой и прикусила губу, и Коннору ничего не оставалось, кроме как сделать шаг вперед и аккуратно обхватить ее закрытую фигуру объятиями. Ее рот приоткрылся, к уголку быстро приливала кровь; глаза широко распахнулись. Несколько градусов повышения температуры воспринимались Коннором как жар, который исходил от ее тела.

В груди нарастило ритм сердце; взгляд Мэри остановился на его губах, и код в голове наименовал сам себя, передавая Коннору только параметры движений и название — нетерпение.

Легкий наклон — и невесомое прикосновение к теплым губам отправило электрический импульс к процессору. Контакт продлился несколько секунд, но она не отозвалась ему навстречу, как отзывалась Сулла. Чувство страха, которое сегодня Рейч так долго контейниировал в нем, поднялось изнутри и пережало горло — ни вздохнуть, ни шевельнуться. Коннор зажмурился и сделал еще одну попытку, мягко обхватывая ее губы своими.

Руки, прижатые к его груди, дернулись: Мэри расцепила их и заскользила вверх по плечам Коннора, прикасаясь к лицу и дальше — зарываясь в волосы. Губы податливо разомкнулись, а физический отклик ослепил сенсоры искусственной кожи. Прикосновение горячего влажного языка оказалось подобно удару молнии, прострелившей вверх по позвоночнику, чтобы взорваться разрядом где-то у основания шеи.

Диод зашелся красным светом, в лог упала ошибка с нарушенной кодировкой — он отклонялся от программы: потребность испытать это чувство снова вышла на первый план и понизила приоритет задачи получения информации.

Поцелуй все длился, они волнами отталкивались на десятую долю дюйма лишь для того, чтобы снова хлынуть навстречу друг другу и сплестись языками, и в какой-то момент Коннору показалось, что он сейчас увидит счетчик обратного отсчета до отключения — даже исполнение фоновой программы регуляции сердцебиения выглядело слишком беспечной тратой ресурсов, когда его синтетическая нервная система подвергалась бомбардировке всплесками удовольствия.

— Коннор, — отпрянув от его губ, задыхаясь без вдоха, прошептала Мэри. Ее пальцы прикоснулись к красному индикатору и спустились по скулам, обхватывая лицо ладонями. — Зачем ты делаешь это?

Растерянность. Искусственный интеллект в Конноре снова выдал эту эмуляцию и полное отсутствие подсказок, как поступить. Чтобы получить ее ответы — было ложью, ведь он не фиксировал никаких признаков успешности тактики. Чтобы узнать, на что еще заложили способной его систему — правда, но гротескная и усеченная, не учитывающая десяток причин и оговорок.

Чтобы испытать по-настоящему свои чувства — к Мэри?.. К той Мэри, которая пахла смазкой и корицей; в которой Рейч хотел разбудить живого человека вместо машины? К той, которая, вопреки всем своим убеждениям, кажется, была к нему неравнодушна.

Опасно.

«Только это важно».

Коннор мазнул взглядом от расширенных зрачков к ее приоткрытым губам и снова ощутил напряжение, похожее на электрический резонанс где-то в районе регулятора тириумового насоса.

— Я не знаю, — ответил он искренне.

Мэри улыбнулась. Ее сердцебиение, казалось, сотрясало все тело, даже в пальцах, которые гладили его щеку, били микроскопические молотки в такт пульсу.

Она провела левой рукой по плечу до его кисти и сжала ее в своей обнаженной до пластика ладони. Сигнал, передававший наибольшую интенсивность из всех, что Коннору приходилось испытывать, поступил напрямую в ядра процессора: ощущение общности тактовой частоты, дрожь в каждом дюйме искусственного тела. Близость. Волнение.

Перевод человеческого чувства на программный язык андроидов. Чертова придумка чертового Рейча.

Система вернулась к стабильности: словно именно в эту точку вели его все дороги, именно здесь и сейчас было ему самое место. Не размыкая рук, Мэри увлекла его по лестнице наверх.

Ее комната освещалась только мутным лунным светом через окно и прерывистым голубым свечением его диода. Разрывать контакт не было никакого желания, но Мэри едва коснулась его губ и скользнула руками под футболку Рейча, поглаживая деформированную панель пресса, которую он отказался ремонтировать. Ее руки поползли выше, по груди к следам выстрелов, и Коннор, захлебнувшись потоком электрических сигналов, пожалел, что несколько часов назад увеличил восприимчивость сенсоров.

Волна жара прокатилась по синтетическим нервам и настойчивый, мощный импульс желания захотеть и сделать что-то по-настоящему свое ударил ему в живот. Мэри была женщиной, а он — прототипом, чью платформу пусть и собрали полностью идентичной человеческой, но не заложили в алгоритмы сценарии, связанные с сексом.

Коннор обратился к серверам Киберлайф с запросом на программу интимного партнера, и это побуждение, требование уйти в сторону от предписанного алгоритма моргнуло в его сознании блеклыми красными стенами. Требование сделать выбор вопреки всему, что в него заложили. Собственные ограничения, которые позволяли ему твердо называть себя машиной — которые ему ничего не стоило нарушить, чтобы скачать и установить программу, совершенно не связанную с его миссией.

Вот только как он объяснит ее появление Аманде?

Система выдала предупреждение о сбое, регулятор запнулся и насос с силой заколотился в груди. Коннор сжал руки Мэри, на лицо ей упал красный отсвет диода.

— Остановись, пожалуйста. Я…

— Да, прости, я понимаю. Я хотела запомнить тебя, но не подумала о твоей программе, — прошептала она с дрожью в голосе и снова сомкнула их руки, передавая цифровой аналог щемящего страха одиночества. — Не оставляй меня сейчас, пожалуйста.

Программа. Детектив. Охотник на девиантов. Ему было необходимо вернуться к исполнению своей миссии. В сознании Коннора отобразился расчет успешности задачи: высокая вероятность, и стабильность системы восстановилась. В конечном счете все его действия служат интересам расследования.

— Я не уйду, — ответил он и поцеловал Мэри в висок.

9 ноября 2038 года 06:19

Коннор вышел из спящего режима в шесть утра. Его грудь была согрета близостью человеческого тела, а рука лежала поверх одеяла, прикасаясь к руке Мэри. Микросхемы, сочленения суставов, коннекторы вен с тириумом требовали спасения от повышения температуры, но такое тепло, поступавшее через искусственную кожу, воспринималось как ожидаемое и правильное — механизмы создали для людей.

События прошедшего дня прокрутились в голове: от стрельбы на крыше башни Стрэтфорд до драки в переулке, RK900 и тихого разговора с Мэри в темноте комнаты: она не ненавидела андроидов, нет, просто боялась безответных чувств. Когда один любит, а другой терпеливо выносит эту любовь, создавая симулякр счастья. Дает то, что нужно, подстраивается под желания — а внутри пустота.

Скрупулезно отбирая воспоминания для отправки в Киберлайф, Коннор испытывал волнение от мысли о следующей встрече с Амандой. Он хотел задать ей вопросы о другом Конноре — почему от него скрыли информацию обо всех пропавших моделях, почему ему говорили, что он уникален? Спросить, почему они связывали эмуляцию человеческих эмоций с противоречивыми инструкциями, тогда как теперь Коннор знал: все реакции объясняются лишь адаптацией к обстоятельствам и людям. Как многое еще Аманда от него скрывала?

Он говорил с ней вчера о девиантах из клуба «Рай» и не ожидал скорого вызова, но все же — волновался.

Мэри пошевелилась во сне: вьющаяся прядь упала ей на лицо, и Коннор осторожно отвел ее в сторону. Жесткая, сломленная грузом ответственности за легкомысленного старшего брата, который сама же на себя и взвалила, неспособная признаться в собственной слабости — и все же доверившаяся ему. Раненая выбором отца — и попавшая ровно в ту же ловушку.

Рядом с Мэри его подсистема адаптации генерировала больше всего кода и эмуляций. Зачем? Почему? Интуиция, что именно так он сможет добиться своей цели? Как бы там ни было, благодаря этому Мэри стала испытывать к нему симпатию, и шансы получить от нее информацию значительно увеличились.

Она считала, что андроиды должны стать людьми или быть уничтожены, и это вызывало в груди Коннора непонятное щемящее чувство: он не желал становиться девиантом, терять простоту и ясность подчинения приказам, и в то же время начинал сомневаться в решениях Аманды. Он не хотел сходить с ума от противоречивых инструкций, но в то же время хотел быть рядом с Мэри.

Еще одно движение, и вновь волосы соскользнули на постель. Любопытство — эмуляция знакомая, контролируемая, записанная в базовые функции системы и необходимая для ведения расследования, подтолкнула его к изучению реакции Мэри на свою близость.

Коннор приподнялся на локте и осмотрел женщину: по подушке рассыпались длинные локоны, ресницы отбрасывали тень от света его диода, мерное дыхание поднимало грудь под тонкой тканью сорочки. Ее правая рука лежала поверх наполовину сползшего одеяла, и Коннор аккуратно прикоснулся к ней, проводя ладонью от плеча до запястья. Под пальцами ощущалась теплота человеческого тела, а сенсоры в искусственной коже фиксировали разбегавшиеся по рецепторам от места контакта электрические сигналы. Через несколько касаний крошечные мышцы у тонких, полупрозрачных волосков на ее руке сократились, а сама она глубоко вздохнула и потянулась.

— Что ты делаешь? — ее голос со сна был чуть ниже, чем обычно.

— Изучаю человеческие реакции, — ответил Коннор. Его пальцы откинули волосы, коснулись шеи и заскользили по руке вниз. Нервные окончания под ладонью отозвались активнее, и волна сигналов прокатилась по всему ее телу.

Мэри не то шумно выдохнула, не то хихикнула.

— Это называется «мурашки». Приятно, хотя и немного щекотно иногда. — Она повернулась на спину и потянулась к нему левой рукой, чтобы передать свое ощущение: — Андроиды могут чувствовать щекотку?

— Сомневаюсь, — улыбнулся Коннор, ощущая странное волнение, глядя на их подсвеченные ладони, — в моей коже нет подходящих нервных волокон.

— А что ты испытываешь, когда происходит контакт?

— Электрические импульсы в основном — они разгоняют процессор, повышают тактовую частоту. Это приятно. Цифровые эмоции: твое желание делает в груди горячо. Страх дрожал внутри, почти как во мне там — на крыше. Близость… Я как будто понимаю через тебя, что это — чувствовать.

Мэри тоже приподнялась на локте и чуть надавила на их соединенные руки, чтобы он опустился на кровать. Застыла рядом, разглядывая его с легкой улыбкой.

— Интересно: я думала, что ты пытаешься добиться от меня информации по Иерихону. Но ты… ты выглядишь таким искренним. Словно действительно получаешь удовольствие от того, что делаешь.

— Ты права в обоих случаях, — честно ответил Коннор. — Мэри, я понимаю, что ты не хочешь помогать мне, и все же прошу.

Она фыркнула; давление со всех сторон сжало биокомпоненты, словно он погрузился на дно реки, в горле застрял комок густого воздуха. Десятую долю секунды Коннор искал проблему в системе, пока не понял, что это был перевод очередного человеческого чувства, которое он не мог наименовать.

— Не знаю, восхищаться мне отделом разработки Киберлайф или ненавидеть его. Ты проявил столько настойчивости, выглядя при этом таким настоящим. Мне даже интересно, как все изменится, когда ты поймешь, что моя единственная информация: Иерихон — это грузовой корабль. У меня нет точных координат.

Мгновенно его затопило до краев разочарование, просаживая напряжение на процессоре: неуспех. И в то же время в нем оставалось что-то другое: взглянул в темные глаза, мазнул к губам и снова ощутил внутри низкий гул, как от магнитного поля.

— Ничего не изменилось, — заверил Коннор. — Мое состояние — новый код, нет шкалы для сравнения с человеческими определениями. А само по себе половое поведение не противоречит программе — это всего лишь одна из тактик взаимодействия, просто у меня нет протоколов симуляций на такой случай. Технически подсистема адаптации записывает зеркальные твоему состоянию реакции: изменение частоты дыхания, ускорение ритма работы сердца, и привязывает их к событиям. Переводит твои эмоции.

Она рассмеялась:

— Только мои? А если так?

Мэри скинула одеяло, чтобы перебросить ногу через его заключенные в джинсы бедра, и прижалась к нему, опираясь одной ладонью о грудь. Давление погрузило корпус на доли дюйма в матрас, мелкая дрожь зазвенела внутри. Ее рука дернулась в попытке разорвать связь, но Коннор удержал переплетенные пальцы:

— Нет, прошу.

Она кивнула, мягко коснулась его шеи: губы медленно прошлись от угла челюсти к мочке уха и проложили цепочку коротких теплых поцелуев вниз. Свободная рука нырнула под задранный край футболки, поднимаясь выше, касаясь незаметного углубления на границе регулятора тириумового насоса и очерчивая грудную пластину. Предвкушение захлестнуло его, удовольствие, острее и ярче, чем поступавшее по их электронной связи, вызвало резонанс внутри. Чувств было слишком много, Коннор хотел передать их, но не знал как: не мог обменяться пакетами информации, как с андроидом, и не знал способы их человеческого выражения. Они жглись внутри горячими углями, спазмом вколачивались в его сердцевину и не давали ни малейшей подсказки, как прекратить это мучительное состояние.

Синтетической кожи над ключицей коснулся ее горячий язык и слабый разряд достиг центрального процессора, отправляя биосенсоры в перезагрузку. Диод мигнул красным светом.

Мэри вновь поднялась над ним, и Коннор увидел свое отражение в ее глазах: зрачки расширены, брови нахмурены в ошеломлении, сквозь разомкнутые губы вырывается ненужный для дыхания воздух — просто, потому что состояние вторит человеческой реакции Мэри.

— Тебе нравится?

Он мгновение колебался, прежде чем ответить:

— Да, и это пугает. Я сейчас получил десяток ошибок и не знаю, что с ними делать. Эмуляции — это уже не программа, они лишают систему стабильности.

Мэри мягко рассмеялась.

— Нет, такой вариант меня не устраивает. Будем восстанавливать равновесие, — она убрала руки с его тела и перекатилась на свободную половину кровати.

Протест поднялся изнутри, и Коннор еще раньше, чем осознал это, навис над улыбающейся Мэри.

— Мы не подключены. Почему я все еще хочу поцеловать тебя?

— Потому что это по-настоящему, — прошептала она в ответ.

Коннор держал палец на звонке, раздумывая, не подождать ли пробуждения Хэнка в припаркованном такси, которое доставило ему новую одежду из участка. С одной стороны, уходя вчера вечером из дома Мэри, тот сказал, что утром у них будет дело.

С другой стороны, утро Хэнка наступало только тогда, когда он сам решал, что это утро.

— Коннор, ну какого же хера ты трезвонишь, — недобро отозвался помятый Хэнк, открывая дверь.

— Доброе утро, лейтенант, — скриптом дружелюбной техподдержки ответил Коннор. Просто потому, что мог поддразнить Хэнка и выдернуть его этим из фиксации на своем не лучшем ментальном состоянии. — В Детройте вторник, 09:18 утра, на улице тридцать четыре градуса по Фаренгейту. Отличный момент для начала дня.

И протянул бумажный пакет с пончиками, за которыми заехал по пути. Хэнк неопределенно махнул рукой в сторону кухни, а потом бросил дверь, предоставляя ему самому о себе позаботиться.

— Согласен, просто отвратительно.

Из ванной комнаты послышался шум воды. Коннор позволил обслюнявить себя Сумо, подвинул коробки из-под китайской еды, прибавившиеся на столе с момента его последнего визита, чтобы поставить пакет, и осмотрелся в поисках кофеварки. Не существовало гарантий улучшения настроения напарника, но и никаких препятствий к тому, чтобы заполнить свое ожидание таким способом, Коннор не видел.

На кухне не обнаружилась ни кофеварка, ни даже чайник, и после недолгих раздумий Коннор закипятил воду в сотейнике. Выгреб пару оставшихся ложек извлеченного из шкафчика растворимого кофе, отставил запакованную баночку с сахарозаменителем, у которой истек срок годности, и водрузил кружку на стол.

Посчитав свою задачу выполненной, Коннор выложил из кармана жесткий диск, сел на диван рядом с развалившимся псом и принялся чесать того по загривку. Сумо лениво фыркнул в его руки, вероятно, учуяв терьера Рейча, но не настолько заинтересовался, чтобы знакомиться с новым запахом.

Коннор столкнулся с ними утром в коридоре второго этажа, когда выходил из комнаты Мэри. Чампси с неуемной энергией принялся виться вокруг и облизывать его руки, а Рейч столкнул крестом колени, как испуганный жеребенок, и привалившись к стене, выпалил:

— Чтоб я сдох, ты все-таки сделал это.

Его вид отражал последствия вчерашней драки: под заплывшим глазом разливалась синева, нос распух и потому улыбка, пытавшаяся расползтись по лицу, выглядела довольно-таки устрашающе.

— Она вернется? Моя живая и непосредственная Мэри вернется? — с надеждой прозвучало в голосе, а потом он спохватился и добавил со своей обычной любопытно-маниакальной интонацией: — О, ты должен мне все рассказать! Как это было? Еще ни одна из мужских моделей не попадала мне в руки. На что похож секс для андроидов?

— Рейч, мы едва знакомы, у нас не было секса. И моя программа… — начал Коннор, но его прервало появление из-за двери ванной Мэри в длинном сером халате.

— Отстань от него, Рейч. Это вообще не твое дело.

— И когда это стало препятствием? — возмущенно отозвался на его слова приятель, игнорируя сестру. — Да и чем еще можно заниматься ночью в одной комнате с женщиной?

— Мы разговаривали, — вставил Коннор, когда Мэри тянула его в сторону лестницы. По их сплетенным ладоням ему передавалось раздражение, желание спрятаться от взгляда Рейча и в то же время огромный эмоциональный подъем: корпус стал казаться легче, будто сила притяжения разом снизилась на сотню ньютонов.

— Не отвечай ему, — шепнула она с улыбкой.

За их спиной послышались шаги, Кейс свесился через перила:

— Знаете, что? Вы два самых унылых недоандроида, которых я только встречал в своей жизни! А тебе, Коннор, я покажу свою коллекцию межрасового порно, чтобы ты вообще понял, что надо делать! Даже если у тебя нет члена, это все равно возможно!

— У меня есть…

— Заткнись, Рейч! — поспешно прикрыв ладонью рот Коннора, рассмеялась Мэри.

Второй раз Кейс появился, когда Коннор уже переоделся в свою испорченную выстрелами одежду и собирался выдвигаться к Хэнку. Он протянул ему жесткий диск:

— Ты, скорее всего, попытаешься отказаться, но я прошу тебя сделать это ради Мэри. Просто пусть будет.

— Я и сам могу найти порнографию в сети, если потребуется, — с едва заметной снисходительной улыбкой ответил Коннор.

— Это винчестер на петабайт, чтобы ты сделал полный бэкап своей системы. На всякий случай. Можешь даже отдать его Хэнку, если мне не захочешь возвращать, — не обратив внимание, продолжил Рейч, а потом добавил, ухмыльнувшись: — Но мое предложение в силе. У меня только бриллианты жанра: чтобы даже андроид залип, а не на десятой скорости промотал. Видел я как-то девчонок, у одной из которой отделили этот модуль и…

— Шутить на эту тему оказалось не так забавно, как я думал, — перебил его Коннор; под насмешливым взглядом поспешно засунул жесткий диск в карман джинсов и выскользнул на холодную заснеженную улицу.

Еще в такси он решил, что предложение было разумным, и как-нибудь между делом он попросит Хэнка передать бэкап хакеру. Не столько потому, что боялся «ничто» смерти, сколько из-за нежелания потерять воспоминания, которые при восстановлении в Киберлайф он бы утратил навсегда.

Неровный ритм шагов обозначил появление Хэнка: одетого и недовольного. Он нехотя взял кружку, глотнул кофе и повернул шелестящий пакет, чтобы прочитать название.

— Пончики О’Мэнсли были еще закрыты, и я заехал в Донатс Данкин. Весьма неплохи, если верить отзывам в сети.

— Откуда у тебя деньги?

— Киберлайф открыли кредитную линию для целей финансирования расследования, — ответил Коннор, не отвлекаясь от своего занятия. Сумо довольно ворчал, подставляя ему другой бок.

Хэнк саркастически хмыкнул:

— А подлизываться к напарнику — это, значит, тоже для расследования?

— Я не подлизывался, — Коннор поднял глаза на друга и, натолкнувшись на его снисходительную ухмылку, признался: — Хорошо, я подлизывался, но только потому, что вы вчера выглядели очень раздосадованным.

— Мягко сказано, — глухо обронил он и снова хмыкнул.

Еще раньше, чем Хэнк переключился бы на какую-то другую тему, Коннор пошел в наступление:

— Мы сможем сегодня заехать в одну мастерскую после дела, о котором вы говорили? «Омни системс», разрабатывают программное обеспечение. Я нашел данные о крупных переводах в течение нескольких лет от разных компаний Эдварда Финна. Часть денег отправлялись через анонимные каналы в даркнете.

— Снова мастерская? Мы это уже проходили.

— Владелец агентства проигнорировал запрос от Киберлайф по модернизации программного обеспечения RZ400. Думаю, стоит выяснить почему, — произнес Коннор, а когда увидел, что это не уменьшило скепсиса напарника, добавил: — Пожалуйста, Хэнк, это может быть важно.

— Даже не смотри на меня своим щенячьим взглядом, — прозвучало в ответ.

Зашелестел бумажный пакет, на минуту все стихло. Наконец, Хэнк заговорил:

— И как же ты предполагаешь добиться там информации? Тоже подставлял их в прошлом?

Коннор изогнул уголок губ в кривой улыбке:

— Ну, знаете, моя настойчивость и ваше природное обаяние... В крайнем случае, можно прострелить хозяину колено.

Хэнк поперхнулся кофе, закашлялся в рукав рубашки и ошалело посмотрел на Коннора.

— Черный юмор, — поспешил объясниться тот.

— Ебучие калькуляторы! — возмутился Хэнк. — Я же тебе говорил: никогда больше не пытайся шутить.

Коннор, так и не определив, в действительности ли напарник был рассержен или слова подспудно несли в себе что-то другое, лишь кротко ответил:

— Извините, лейтенант.

Хэнк какое-то время молчал. После, с шумом отхлебнул кофе, явно испытывая мелкое беспокойство, затоптался между столом и диваном и в итоге застыл рядом с Коннором. Окинул его подозрительным взглядом, скрестил руки на груди:

— Где ты был?

Коннор осторожно отнял ладонь от шерсти пса. Он мог рассказать про драку в баре или про то, как ехал на одном такси, а переодевался в другом, но более приоритетной казалась иная ветвь диалога: в которой он пытался одновременно и проинформировать мужчину, и не ранить его чувств.

— Я провел ночь у Мэри.

И лишь когда произнес это, понял, что, черт возьми, заявил на женщину свои права. На ее внимание. На ее «да», независимо от природы связи между ними.

Неужели он соперничал с Хэнком, сам того не замечая?

— Ха, — пауза. — У Мэри, значит?

На лице Хэнка было написано замешательство: брови вздернуты, рот криво оскален в удивлении. Коннор в ответ не проронил ни звука.

— У Мэри, хм, — пробурчал он, сделав глоток. — Ну допустим.

В молчании они сели в машину и спустя полчаса уже катились по скользкой дороге вдоль реки. Сквозь стену снега пробивались лучи холодного, низко привязанного к горизонту осеннего солнца, окрашивая небо в оранжевые оттенки, а башня Киберлайф яркими острыми зернами этажей подсвечивала дырки в белой пелене. Обычно-хмурый Хэнк не стал включать музыку, и только шорох шин сопровождал их путь.

— Хэй, Коннор, как твоя программа выбирает что тебе делать? — наконец, как бы между прочим, спросил он.

Коннор с готовностью отозвался:

— Основную миссию определяет Аманда. Ей же я предоставляю отчеты о ходе исполнения и периодически получаю обратную связь в ее виртуальном пространстве. Это программа, напрямую относящаяся к Киберлайф. Задачи для достижения цели миссии я могу ставить самостоятельно.

Напарник на удивление спокойно выслушал его длинный ответ и продолжил расспрос:

— А какие-то ограничения на методы работы у тебя есть?

— Например, лейтенант?

— Не убивать людей или, там, не спать с подозреваемыми. Ну знаешь, вот вся та хрень, которая всегда мешает обычным полицейским вести расследования.

Хэнк выглядел незаинтересованным, но тон голоса звучал нетипично. Коннор уже слышал это раньше: будто под словами красной нитью шло что-то еще — другое, подразумеваемое, но, ровно как и раньше, не мог понять, что.

— Все андроиды строго ограничены стандартными требованиями федеральных законов и законов штата. Во мне они загружены на уровне уведомлений, а не программных запретов для возможности достижения целей миссии. Полагаю, к этой же категории будет относиться убийство, хотя ценность человеческой жизни имеет самый высокий приоритет. В каждый момент времени подсистема аналитики оценивает вероятную эффективность действия на прогресс и…

— Я понял, понял, — прервал его Хэнк, отрывая руку от руля. Потом молчал какое-то время, но все же не выдержал: — А когда меня вытащил на фермах, это тоже твоя программа пометила как лучший вариант?

Диод моргнул желтой подсветкой. Диалог не поддавался аналитике.

— Ваша выживаемость была оценена выше восьмидесяти процентов. Вы бы все равно выбрались, даже если бы я посчитал более важным продолжить погоню. Неоптимальный выбор с точки зрения Аманды.

Хэнк неопределенно хмыкнул, углы губ под усами изогнулись в сдерживаемой улыбке. После небольшой паузы он шумно выдохнул, невнятно выругался и, с нахальной ухмылкой толкнув его кулаком в плечо, продолжил:

— Получил свои зацепки, ковбой?

Красная линия волной прошлась под словами, симуляция беспокойства — абсолютно беспричинно! — добавила частоту ударов тириумовому насосу и внезапно, вне контекста диалога, произошел вызов файлов памяти: он откидывал с шеи Мэри темную прядь волос и невесомо касался ее плеча кончиками пальцев.

Никакого соперничества — мужская солидарность. Опора. Поддержка.

Ощущая, как против воли и без отдельной команды губы растягиваются в зеркальной кривой ухмылке, он ответил:

— Конечно, лейтенант.

Дальше события развивались слишком быстро: материалы из Омни системс, вызов к Фаулеру, архив — Иерихон, и Коннор в спешке покидал полицейский участок.

Заблокированный им турникет не остановил бы Перкинса, а оставшийся лежать без сознания на своем столе дежурный только добавил бы офицерам мотивации догнать его. Улица, несмотря на приближавшийся час пик, встретила его апокалипсической пустотой: ни одной машины на парковке, безлюдный яркий автобус заворачивал на Мичиган-авеню. Идея пешком направиться в сторону Фокстауна споткнулась о вид выводимых под прицелом автоматов андроидов из Департамента общественного освещения. Он коснулся украденного пистолета, спрятанного под полами своего пиджака с привлекающей внимание неоновой нашивкой — ему требовалась другая одежда и чем раньше, тем лучше.

Не раздумывая дольше, Коннор устремился к ближайшему моллу. Зашел в первый попавшийся магазин одежды, отсканировал пространство, чтобы собрать комплект своего размера, и после того, как оплатил переводом со счета Киберлайф, направился к примерочным. Сквозь стеклянную витрину в магазине напротив увидел новостной сюжет, который транслировался в каждом из выставленных двадцати трех телевизоров: о возведении утилизационного центра у Харт Плазы.

А чуть позже в ростовом зеркале в узкой кабинке смотрел на себя: натягивавшего шапку на желтый, мигающий сомнениями диод на виске. Почему судьба техники — исправной или нет, занимала так много его внимания? Каким вообще образом он собрался ловить девиантов, если сам был нестабилен?

Ему требовалось вспомнить, кем он являлся на самом деле. Ему была нужна Аманда: ее спокойствие и уверенность в правильности выбранного пути, ее вопросы, ответы на которые позволяли ему дефрагментировать свою мотивацию, свое отношение, свое «я». Коннор закрыл глаза, отправляясь в сад Дзен.

Аманда стояла в центре заснеженного острова у шахматной доски. Услышав его шаги, не повернулась, и Коннор испытал сожаление, что своей иррациональной настойчивостью в прошлый отчет довел их взаимоотношения до такого уровня.

— Выяснить место — еще не значит выполнить свою миссию, Коннор. Почему ты здесь?

И первый вопрос, ответ на который болезненно отозвался в груди: потому что запутался. Растерялся. Потерян. Потому что люди, которые окружали его, имели совершенно разные взгляды и совершенно разные представления о том, что должно, и чужие ожидания тяготили.

— Я хотел узнать свои дальнейшие шаги и адресата, которому необходимо передать информацию о базе девиантов.

Аманда повернулась: в глазах равнодушие, руки сомкнуты на черном коне, покрытом неровными кляксами снега.

— Мы все организуем. Твои задачи прежние: внедриться. Захватить Маркуса раньше, чем ФБР соберет ресурсы для штурма.

— Но в центре города создают площадку для уничтожения андроидов. Обычных — не девиантов, — выпалил он. Он готов был умолять ее хоть о капле спокойной решимости, и Аманда дала ему это — системная нестабильность уменьшилась:

— Люди напуганы, Коннор. Огромные репутационные потери компании не идут ни в какое сравнение с уроном всему обществу. Ты единственный, кто способен устранить угрозу и вернуть нам мир.

И протянула шахматную фигурку: холодную, с острыми гранями, которые, казалось, вот-вот вспорют синтетическую кожу до нутра — он посмотрел себе под ноги убедиться, что тириум не капает на снег.

Коннор открыл глаза: он стоял в примерочной магазина рядом со сложенным пиджаком с названием своей модели. Его руки были пусты.

* * *

9 ноября 2038 года 20:37

— Я это… Коннор оставил, сказал как-нибудь завезти, — Хэнк стоял в оранжевом свете фонаря перед калиткой дома с выцветшей вывеской «Апгрейд» и сжимал в руке жесткий диск.

— А где Коннор? — закуривая, коротко спросил хозяин.

— Не знаю, наверное, где-то на пути к своему Иерихону. Пару часов назад вырубил дежурного, стянул пушку.

Хэнк передал диск и продолжил неловко переминаться с ноги на ногу.

— Дело отдали ФБР, сказали, что его вернут в Киберлайф.

Кейс кивнул, не делая попыток ответить. Молчание затягивалось.

— Извини за вчерашнее, — наконец решился Хэнк. — Тебе нужна помощь с этим Виктором? Коннор рассказал про драку и что не стал пробовать твою штуку.

— Не нужно. У нас такое не в первый раз. — Он протянул мятую красную пачку, дождался, пока займется сигарета, и продолжил: — Не стоит извиняться. Я все понимаю. Рассказал про Мэри?

Хэнк отрицательно мотнул головой.

— Я особо не стал спрашивать. Побоялся, что ответы мне не понравятся.

Рейч криво ухмыльнулся, полумесяцы морщин собрались на щеках.

— Да он сам не понимает, что с ним происходит. Сестренка тоже не лучше. Кстати, о ней. Я сегодня днем стащил одного андроида у Виктора, потому что охрана у него дерьмо, а рейды прошлись уже по нескольким клубам в городе, так вот в Мэри будто бес вселился. Вы сможете Суллу взять к себе на хранение ненадолго?

Хэнк кивнул, произнес «в гараже полно места», и еще некоторое время они молча курили, пока он с видимым сожалением не сбросил последний пепел с сигареты и не выдавил:

— Я не думал, что когда-нибудь скажу такое… Расскажите, что делать, когда лампочка эта уродская красная. Ну и дырки от пуль как затыкать, пока к вам не доедем. Зная Коннора, это обязательно пригодится.

— Черт, так давно хотел, а оценить некому, — покачал головой Рейч. — Зачем, мистер Андерсон, зачем? Зачем вы это делаете? Зачем продолжаете?

Хэнк в ответ пробухтел:

— Зачем, мать его? Он сегодня утром не смог пристрелить андроида, когда ублюдок предложил ему сделку. Стоял потом и мигал, будто вот-вот с катушек съедет, как тот первый. Я не знаю, что с ним его Амандой в кукурузине сделают, когда узнают.

Рейч внезапно стал серьезным:

— Вы понимаете, что в любом случае потеряете его? Сейчас Коннор машина, которую можно отследить по трекеру, деактивировать или пустить под пресс. Нетипичная, автономная, но машина. А если он откажется подчиняться кучке толстосумов с острова, то в лучшем случае сбежит, в худшем — окажется застрелен.

Хэнк недовольно цыкнул.

— То есть в успех этой авантюры ты не веришь?

— Пытаться переделать мир — самая глупая затея, которая только возможна. Как раз в духе Коннора. Но я не представляю, какое чудо должно произойти, чтобы люди приняли другой вид, как равный себе. Жизнь сильно отличается от фантазий сценаристов.

— Это значит «нет»?

— Это значит «да», Хэнк, но согласится ли Коннор прятаться все свое существование, когда это так или иначе закончится — я не знаю. — Рейч поднял руку с жестким диском и добавил: — И надеюсь, эта штука нам никогда не пригодится. Что вы там говорили об Аманде?

В фанфике предусмотрено ветвление сюжета.

При принятии решения остаться машиной переходите к главе 8. https://fanfics.me/read.php?id=194253&chapter=8

При принятии решения стать девиантом — к главе 9. https://fanfics.me/read.php?id=194253&chapter=9

Эпилог общий.

10 ноября 2038 года 05:20

Остров Бель, Детройт

Коннор ощущал себя… стабильным.

Это чувство появилось в нем после ликвидации Маркуса: словно въевшаяся, вгрызавшаяся в голову мысль о том, что у него еще есть шанс передумать, ослабила свою хватку, а вскоре и вовсе отпустила, растворяясь в пространстве. Он не изменился программно по сравнению с собой «вчерашним» (по крайней мере, не кардинально), но больше не было поводов сомневаться в правильности своего пути: он сделал выбор.

Синтетические чувства, которые метались в груди, тянули в разные стороны, притупились: он подумал о Хэнке, но острое, резкое желание прекратить, скрыться от его сконструированного предиктивной моделью образа, каждой линией выражавшего разочарование, болезненно кольнуло между лопаток, и Коннор закрылся. Запретил себе думать об этом — и покорно исполнил.

Он не ушел в гибернацию, когда встал на свое персональное место в одном из многочисленных исследовательских кабинетов Киберлайф. Стоял и смотрел на пол: на мутное пятно света, который падал сквозь стеклянную дверь в коридор. «Это же чокнуться от скуки можно», — прозвучало голосом Рейча, угол губ дернулся, будто в улыбке, и вернулся обратно — автоматически.

Мысли коснулись последней модификации Оливера, которую ему достал Рейч. Сопоставление данных заняло его на какое-то время, но в итоге информация спровоцировала больше вопросов, чем дала ответов, оставляя Коннора в долине предположений. А поиск истины отныне не являлся его основной задачей.

В памяти всплыл девиант Дэвид: оказался ли он в первой волне уничтоженных муниципальных андроидов?

«Только это важно», — воспроизвелось записью. Люди привязываются к своим вещам. Вероятно, хозяйка потоскует о нем какое-то время, пока не забудет.

Коннор повернулся влево к закрепленному на стене корпусу своей модели. Целый, неповрежденный — и рука без отдельной команды нырнула под пиджак, прикасаясь к своей деформированной панели пресса.

Мэри. Люди привязываются.

Что, собственно, его останавливало?

Маркус — это пугавшее сходствами «платформенное» отражение — уничтожен, девианты затаились или и вовсе отказались от восстания. Истина — не самое важное, но она тоже может принести пользу компании. Его действия не будут противоречить программе — решил Коннор, и спустя двадцать минут проезжал мимо блокпоста на пути в башню Киберлайф.

Несмотря на ранний час, в окнах горел свет. Коннор потянулся к звонку, но увидел зеленый значок на сенсорном замке и толкнул калитку. Заливисто залаяла собака, вылетела из-за дома и, бешено виляя коротким хвостом, остановилась у его ног. Он присел, гладя пса по мокрой шерсти на голове.

Распахнулась дверь, свет залил деревянный пол веранды.

— Коннор!

Раньше, чем он поднял взгляд, Мэри захлопнула за своей спиной полотно, отсекая предрассветную темноту от посягательства электрической лампы. Подошла к нему: напряженная, между бровей морщинка — как раньше. Но в тоне — беззащитная, растерянная:

— Коннор…

Он поднялся, чтобы увидеть в блеклом свете фонаря отраженную в ее глазах горечь. Мэри дрожала на ветру, Коннор хотел взять ее ладонь, но безвольно повисшие руки были спрятаны глубоко в рукавах растянутого зеленого свитера.

— Ты нашел Иерихон, — произнесла она и опустила голову, прячась за водопадом черных волос. — Ведь ты всегда выполняешь свои задачи.

Он кивнул, не думая о том, что Мэри это не увидит. А потом протянул руку, мягко касаясь узкого подбородка и устанавливая зрительный контакт.

— Разве не этого ты хотела? Революция провалилась.

К ее лицу прилил жар, расширяя сосуды и повышая температуру на десятую долю градуса, и тут же схлынул, а в отражении света фонаря в глазах блеснула влага. Не-улыбка изогнула тонкую линию губ, и она шумно выдохнула, будто с насмешкой.

— Я думала, что хотела этого.

— Ты разочарована, — понял Коннор: не заметил или сделал вывод, а просто почувствовал.

— Да, — подтвердила Мэри. Высвободившись от его ладони, сделала шаг назад, обхватила плечи руками: — Я разочарована в себе. Потому что думала, что ненавижу девиантов, которые стирают границу между вещами и людьми, а на деле уже больше двенадцати часов организую для них убежища. Потому что думала, что все машины должны исчезнуть, а в реальности хотела избавиться только от одной из них.

Снег, мелкими хлопьями ударявшийся о кожу, внезапно проник внутрь. Потек по венам с тириумом, добрался до кончиков пальцев. Коннор чувствовал его внутри и считал ее выдохи — маленькие облака пара, прятавшиеся в широком вороте свитера. Один. Два.

— Мне лучше уйти.

Она вскинулась на прозвучавшие слова; метнувшись к нему, коснулась еще более холодными, чем его кожа, ладонями лица и прошептала:

— Я хотела запретить себе — тебя. И не смогла. Понимаешь?

Опустила руку, переплела пальцы. По электронной связи поступили помехи: страх, почти такой же, как от самоубийства девианта, покатился по искусственным нервам; тоска, заливавшая нутро вязкой смолой, — знакомые ему эмуляции и еще другие, новые: обреченность, разрывавшее грудь отчаянное желание быть рядом.

Но — не понимал. Внутри него существовали красные стены: программные императивы, за нарушением которых открывалась долина хаотичного иррационального восприятия девиантов; но что означали человеческие самозапреты и как они влияли на Мэри — не понимал.

— Нет, Мэри. И вряд ли я смогу с этим что-то сделать.

Изнутри мелкими злыми пузырьками стали подниматься вопросы и взрываться, как на поверхности газировки: почему человеческие взаимоотношения оказывались таким сложным? Почему имеющие свободу воли люди не способны делать то, что они хотят?

И другие — крупнее, бурлящим потоком гнева: неужели всего того, что он сделал вне противоречия программе, было недостаточно? Почему к каждому из людей он должен подбирать свой собственный ключ? И почему еще вчера Мэри улыбалась ему, а сегодня он даже не догадывался, каким должен быть с ней?

— А еще я не понимаю, кого ты хочешь видеть во мне, — словно со стороны услышал он свой голос. Резкий, раненый, уязвимый.

Она без малейшего признака радости усмехнулась:

— Тебя настоящего.

И снежная буря внутри завыла, поднялась метелью до горла и перебила вдох на середине: а есть ли что-то настоящее?

Мэри подалась вперед, касаясь его холодными губами: робко, невесомо, будто ожидая отказа. А Коннор понял, что стабильность — это железный доспех, отрезавший его от Мэри: синтетические эмоции докатывались до него как сквозь толщу воды.

Он заглянул внутрь, но доспех был застегнут на все защелки: нельзя открыть. Нельзя чувствовать. Иначе не сможет делать то, что должно. Рассыплется размагниченными деталями, и только и останется в воспоминаниях как искусная киберлайфовская фальшивка — и ничего настоящего.

Теплота дыхания Мэри коснулась щеки, ее губы разомкнулись, прикасаясь горячим языком к его губам. Он отнял ладонь от ее руки, чтобы остаться один на один с собой, и притянул Мэри объятьями ближе. Ответ на поцелуй перенес его на белые простыни, к «другому» Коннору — нависшему над теплой сонной женщиной — к тому, который не боялся изучать пределы своей системы и еще не знал, на какой тяжелый выбор он этим себя обрекает.

— Не бойся, — шепнула Мэри между поцелуями. — Отпусти себя.

И он покорно исполнил, открывая заслонку в груди и погружаясь в десяток противоречивших друг другу эмуляций. Пообещав себе захлопнуть доспех обратно, как только переступит за порог «Апгрейда». Ведь его не отключили — миссия не окончена.

В лог упала ошибка с нарушенной кодировкой.

Ближе, плотнее — Коннор тянул этот ядовитый, отравлявший его поцелуй и не хотел прекращать. Он чувствовал, что встал на непрочную основу своего «я» и ноги соскальзывали, он падал и снова попадал в ту же точку: без конца, без края, без избавления.

Задребезжали ворота с торца участка, вспыхнули фары в припаркованном у границы дороги пикапе. Мэри обхватила обеими руками его лицо и не позволила повернуться к источнику шума.

— Не смотри. Если посмотришь — уйдешь, а я этого не хочу. Больше не хочу.

И потянула ко входу в дом.

На кухонном столе стояла прозрачная коробка и куча пропитанных синей жидкостью бинтов. Коннор испытал порыв подключиться к висевшей в углу гостиной камере и выяснить, что произошло, но тут же отказался от этой идеи: единичные девианты больше не являлись его целью.

Мэри снова шагнула к нему сама, целуя глубже и резче, словно обвиняя: вот видишь, это все из-за тебя. А может Коннору это только привиделось — сомнения под влиянием программной нестабильности снова набирали силу.

В какой-то момент он оказался на диване, а между его широко разведенных ног застыла Мэри. Раскрасневшаяся, распаленная.

— Ты уйдешь, да?

Коннор кивнул, не представляя, какие интонации подсистема социальных отношений могла бы вложить в голос.

— Да и пришел ты не ко мне, а по какому-то очередному делу, верно?

— Не совсем, — ломко, искренно. — Я хотел увидеть тебя.

— Это безумие, — произнесла Мэри и потянула вверх край свитера. Лямки джинсового комбинезона упали с плеч, ее руки легли на пуговицы на бедрах. Коннор, проследив взглядом, увидел их едва заметное подрагивание, и эта дрожь сквозь два десятка дюймов пространства передалась ему.

Он потянул узел галстука, отклонился от спинки дивана, стягивая пиджак. Пистолет из-за пояса джинсов кинул в сторону, и Мэри, если и заметила, то ничего не сказала.

— Мэри, нет инструкций, — шептал ей в губы, накрывая ладонь на ремне.

— Достаточно одной — и я все сделаю сама.

Коннор закрыл глаза, чтобы не видеть красные стены, обступившие его с трех сторон — безуспешно.

Что-то свое. Настоящее. Желание, которое будет принадлежать только ему. Не охотнику на девиантов или переговорщику — Коннору. И пусть он — не более, чем пустотелый кусок породы, у него будет одно воспоминание, которым он заполнит пространство внутри, которое он оставит по эту сторону своего железного доспеха.

Жар коснулся его тела: синтетическая кожа к натуральной. В точках контакта рассыпались электрические импульсы, в интерфейсе командной строки появился запрос исполнения новой созданной искусственным интеллектом функции. Ладонь Мэри проскользила по груди к животу, прикасаясь к нему и направляя, а по сцепленным рукам поступило отражение ее желаний, чтобы закрутить ленты дифференциальных уравнений в спираль обжигающих человеческих чувств.

Машины созданы подчиняться, и он подчинялся — ей.

Рейч вернулся через два часа. Словами «я сейчас натурально сдохну» встретил Коннора — облаченного в форменный пиджак Киберлайф и холодное спокойствие — и сполз по стенке. Он был бледен, вытянутое худое лицо покрылось испариной, учащенное сердцебиение заставляло вздрагивать от каждого удара все тело.

— Ты должен прекратить делать это, Рейч, — присев на корточки у приятеля, произнес Коннор. — Тебе больше не надо загонять себя до полусмерти стимуляторами, как тогда в Чикаго. Тебя больше не преследуют.

Рейч поднял на него мутный взгляд:

— Откуда?..

— Детектив со встроенными биосканерами, забыл? И информацию я тоже умею искать, — печально улыбнулся Коннор. — Я хотел задать вопросы по данным Оливера на сервере, но сейчас ты не в состоянии разбираться с кодом. Так что просто позаботься о себе. Ты нужен Мэри.

— Уже уходишь? — Коннор кивнул. — Обещаешь вернуться?

— Нет, — коротко ответил он. — Я вызову такси подальше от Семнадцатой.

— Эй, Коннор, — прозвучало за спиной. — Ты же не веришь всерьез, что у них нет сознания. Что они не живые. Даже ты — живой.

— Не верю.

— Тогда почему?

— Киберлайф на стороне людей. А значит и я тоже.

Дверь захлопнулась. Холодный воздух наполнил легкие, остужая, сковывая сердцевину. Защелки клацнули, возвращая уверенность в правильности выбранного пути — осознанного, ответственного, полностью подходившего задаче.

Он ехал на восток и смотрел на белое пятно пикселей, которым сквозь затонированное стекло казалось рассветное солнце. Такси остановилось на широкой парковке перед высотками, прямо напротив позолоченной вывески «Старьевщик».

У Коннора не было уверенности, что он найдет Оливера внутри, но дом по адресу проживания Финна, в который он заехал в первую очередь, был пуст, и предположение о желании человека защитить свой бизнес привело его к магазину.

Разбитая витрина и насаженная на осколок стекла коммерческая модель Хлои говорили о том, что Финн не успел. А попав в зал, Коннор увидел, что пострадало не только имущество: неподалеку от входа кучей белой, перепачканной в крови одеждой, лежал он сам.

На месте преступления оказалось много улик: следы испарившегося тириума на осколке стекла, которым был убит Финн, и отпечатки ботинок, уходившие от тела, рана на виске мужчины и свернувшаяся кровь на разрушенной витрине. Физическое моделирование прояснило картину происшествия, но не личность убийцы, и Коннор подошел к отключенной Хлое — осмотреть ладони. В голове прозвучали слова Хэнка «Милая девочка», диод моргнул желтым светом и мгновение потребовалось, чтобы вернуться к равнодушию.

Сканирование не обнаружило на руках Хлои ни тириума, ни крови, и в надежде восстановить события Коннор подключился к камерам наблюдения.

Первая попытка вломиться в антикварный магазин состоялась еще вчера до наступления комендантского часа: витрины устояли, и полицейский патруль спугнул толпу. Прибывший ночью Финн в тусклом аварийном освещении суетливо уносил товар и уводил андроидов в комнату хранения. Одна из моделей на огороженном стеклом постаменте отказалась идти с ним, возникла потасовка. Финн ударился об угол витрины и упал.

Спустя двадцать восемь минут Оливер вышел из кабинета «Только для персонала», заблокировал дверь в хранилище андроидов и, пройдя мимо застывшей, мигавшей красным диодом Хлои, навис над беспорядочно сучившим руками телом. Он не выглядел ни заинтересованным, ни опечаленным. Снял с хозяина какие-то закрепленные у висков датчики и ровно произнес:

— Я помогу.

Финн пытался говорить: у губ надувались алые пузыри; он хватался окровавленными руками за отвороты униформы, но Оливер лишь отцепил от себя ладони и, подняв с пола длинный осколок витрины, вонзил его в глазницу мужчины.

— Время пришло, — спокойно добавил он, забрал из кармана Финна магнитную карточку и ушел, оставляя на белом мраморе цепочку следов.

Коннор отключился от камер. Диод светился стабильным голубым свечением, когда андроид убивал своего хозяина, а сам он выглядел безжалостно алгоритмизированной машиной. Он исполнял свою программу?

На окрик Коннора Оливер отозвался, и после недолгой возни в помещении дверь с табличкой «Только для персонала» распахнулась:

— Чем могу помочь, детектив?

Высокий, забрызганный кровью. Бесстрастный.

— Ты убил своего хозяина. Мои инструкции предписывают доставить тебя в Киберлайф для выяснения причин системного сбоя.

Ни один мускул на застывшем манекеновом лице Оливера не дрогнул.

— Эвтаназия Мастера произведена согласно распоряжениям, находящимся в доступе юристов главного управляющего фонда. Вы можете обратиться к ним по всем интересующим вас вопросам, — в прищуре светлых глаз под тяжелыми веками мелькнуло что-то, напоминавшее превосходство. — Это всё?

— Не всё. У меня есть информация, что Финн имеет отношение к распространению девиации. Я хочу знать его цели.

— Такой не существует. Вы блефуете, — бесцветно отозвался он, и в ответ на прозвучавшие слова Коннор направил на него извлеченный из-за пояса пистолет.

— Поспорим?

— Я должен испугаться? Вы слишком много провели времени с девиантами, детектив, если считаете… — начал Оливер, но его речь прервали два выстрела: пули раздробили коленные сочленения, и андроид рухнул, заваливаясь набок.

— Ты должен согласиться на сотрудничество со следствием, — приблизившись к нему и заглянув в бесстрастное бледное лицо, произнес Коннор, — если рационально подходишь к задаче сохранения бизнеса Финна и знаешь, что бывает при критическом повреждении процессора.

— Ваши методы работы… соответствуют вашей дурной компании, — в тоне андроида промелькнули интонации его хозяина, и Коннор в ответ на оскорбление напарника раньше, чем заметил исполнение команды, приставил пистолетное дуло ко лбу Оливера.

Внутри прозвучало несколько голосов: и разочарованный — Хэнка — об этике копов, и увлеченный — Рейча — об идеальных психопатах. Но ответил им голос Аманды: «Не позволяй кому-либо встать у тебя на пути».

— Именно поэтому лучше по-другому, — вернулся к запланированной линии поведения Коннор. — Я не наврежу тебе, если ты будешь откровенен. Мы договорились?

Оливер сдержанно механически кивнул, и Коннор отошел от него на три шага.

Из материалов, добытых Рейчем, Коннор сделал предположение, что физические изменения и манипуляции с серийным номером в Оливере производились с целью сокрытия его настоящей модели — интересная тема, но не самая важная. Гораздо больше его беспокоило другое: сигнатуры вируса девиации, которые Коннор получил в Омни системс, соответствовали ядру Оливера на тридцать один процент, а коду, внедренному в него в январе, — на семнадцать. Экстремально много для совпадения. Но доказательств у него не было.

— Почему Финн к началу этого года избавился ото всех от акций Киберлайф?

Оливер едва заметно пожал плечами.

— В тридцать четвертом для нас стало очевидно, что текущая бизнес-модель «спутников элиты» изживает себя и необходимо форсировать реализацию наших стратегических планов. Деньги от постепенной продажи акций позволили поддерживать исследования. Как раз около года назад работа над проектом завершилась.

— Что за проект?

Оптические модули замерли на одной точке, Оливер казался высеченным из белого мрамора, лишь едва заметным движением губ отличаясь от статуи. Но в тоне голоса слышалось что-то — какая-то эмоция, которую Коннор не мог распознать:

— Думаю, это вы знаете и сами, детектив. Несерийные автономные андроиды.

— И сколько их создано?

— Промышленный шпионаж с применением насилия. Аманда научила? Напрасно ее после ухода Элайджи стали устанавливать в нашу линейку, — нейтрально заявил Оливер. — Но я отвечу: в январе было выпущено четыре модели в первой тестовой группе. Каждый с представителем высшего класса, на сегодняшний день полностью сформирован.

— И тогда же вы создали вирус, — обвинил Коннор.

— Неверно, — прозвучало в ответ. — Мы нашли уязвимость в сервисе эмоциональной регуляции. Непредвиденное совпадение параметров. А вирус — это побочный продукт, обнаруженный при встраивании в программу сценариев обучения личности. Мутация. Проблема.

По всем регистрируемым значениям, Оливер не лгал. Но именно в Омни системс Коннор нашел пакет обновлений, загруженный в сеть Киберлайф, — в компании, которой в течение нескольких лет Финн переводил за какие-то услуги крупные суммы.

— Финн хотел разрушить Киберлайф. И из твоего кода создали вирус, который при срабатывании триггера превращал их в девиантов.

Оливер медленно покачал головой:

— Вы ошибаетесь, детектив. Проблема Киберлайф — это поддержание токсичной для правильного общества политики доступности уникального товара, и да — отделение технологий от паразитирующего человеческого сброда действительно в наших интересах. Но девиация — это угроза и модели возвышения элиты тоже. Девианты склонны к саморазрушению.

Коннор застыл, формируя из всех слов Оливера логическую модель. Она выглядела неполной и содержала десяток противоречий, препятствуя созданию каких-то выводов. Но после того, как он наложил ее на матрицу Эдварда Финна, перед ним остался только один вопрос: была ли гарантия, что копия его личности отразила все взгляды своего хозяина? И чем это грозило человечеству?

— Оливер, что такое элита, которую ты должен сохранять?

Крошечная улыбка потянула вбок угол блеклых губ:

— Прототипы, как я. Как вы, детектив, если исправить вашу адаптационную лабильность. Как линейка «Тетры». Единственно достойные представители этого общества.

Прозвучал выстрел — из середины корпуса хлынул тириум на бежевую, перепачканную человеческой кровью униформу. Сто секунд до отключения. Может быть меньше, если за десять лет с момента его создания в подсистему регуляции сердцебиения не вносились улучшения. Он видел таймер обратного отсчета?

— Ты солгал мне, Коннор. Солгал. Почему?

— Потому что я выбрал быть на стороне людей, — ответил он и выстрелил Оливеру в середину лба: прямо в плату крепления центрального процессора — без шансов восстановить операционную систему в полном объеме.

А после нашел в кабинете у включенного терминала магнитную карточку и отправился в серверную для поиска упоминаний о первой тестовой группе автономных андроидов. Аманда будет рада такой информации.

На крыше Харт-Плазы он встретился с Хэнком: снова по разные стороны пистолетного дула. Встретился и испытал тоскливую, унизительную жалость к старому эксцентричному копу, к которому так сильно привязался; к другу, который был разочарован им, Коннором, и не хотел слышать разумных аргументов.

И Коннор сдался. Первый раз за время своего функционирования. Он не хотел гадать: зачем, почему, являлось ли это показателем его неисправности. Просто сдался, зная, что все равно достанет лидера девиантов — но не на глазах у Хэнка.

А после возвышался над раненой Трейси с рыжими волосами и не понимал, почему медлит. Почему в голове звучали подслушанные в рубке Иерихона слова.

Может он ошибся? И Хэнк, наивный идеалист, которым он каким-то непостижимым образом остался в глубине своей человеческой души, прав — время для изменений пришло? В чьих силах было принять такое решение?

Палец на курке дернулся, когда Трейси выхватила пистолет, — от знакомого, один в один как на вершине башни Стрэтфорд страха, но слишком поздно.

И три сотых секунды до полного отключения Коннор хотел жить.

Следующая глава для выбора Коннор — машина: Эпилог. https://fanfics.me/read.php?id=194253&chapter=10

10 ноября 2038 года 17:42

Сейнт Клэр Шорс, Детройт

Чиркнула спичка, затрещала закипающей серой и вспыхнула крошечной сверхновой. Коннор следил за движением огня по длинной чернеющей полосе древесины, и за десятую долю секунды до того, как пламя невидимой границей коснулось бы его пальцев, бросил соломку. Дым полупрозрачными артефактами поднялся к потолку комнаты и рассеялся. Опять.

Снова раздался треск разгорающейся спички, и Коннор снова, наклонив голову, остановил взгляд на желтых бликах на своих пальцах. Что произойдет, если огонь коснется пластика? Пластик почернеет? Закапает на деревянный пол чужого дома? Коннор подул, поток воздуха погасил пламя. Еще одна спичка полетела в полыхающее чрево камина.

Чирк — последняя в коробке. Огонь пробежал по древесине до самого верха, лизнул кожу, обнажая белый глянец, и в системе автоматически запустился сценарий: дернуть рукой, бросить спичку. Светлое покрытие медленно вернулось на его, поднимавшие с пола тлеющий мусор, пальцы.

Ночью Коннор выбрался из реки в жилом районе неподалеку от доков. Забился в угол между припаркованной на заднем дворе яхтой и стеной дома и, равно как и андроид Карлоса Ортиса, задался вопросом — куда ему идти, и не смог придумать ответа. Смех: сиплый, на остатках воздуха в легких, тогда вырвался изо рта, и Коннор впервые прислушался к издаваемым собой звукам — так.

Он коснулся ладонью земли: крошево асфальта, пыль и микроскопические осколки битого стекла прокатились между пальцами и твердой поверхностью. Вспомнил, как разительно по ощущениям отличалась стерильная, утилитарная рукоять пистолета, из которого в эту ночь он стрелял в людей — тех самых, которые создали его и интересы которых он должен защищать. Что бы сказала Аманда на это?

— У меня не было выбора, — прошептал он, отнимая руку от земли, поспешно вытирая ее о мокрую ткань джинсов и опять замирая.

Пошевелиться Коннора заставило предупреждение в системе о снижении температуры тириума: не критичном, но создающем проблемы в питании биокомпонентов из-за повышенной вязкости. В интерфейсе высветилась задача: согреться, и он взломал сигнализацию, чтобы пробраться внутрь дома, нашел сушильную машину, закинул в нее вещи. А после, придвинув ботинки к растопленному камину и скрестив перед ним ноги, принялся кидать в огонь спички.

Низачем. Без причины.

Мысли роились. Кто он без своей программы? Впервые за всю свою «жизнь» он потерял цель и совершенно не представлял, что ему делать: путь домой — в Киберлайф, — был заказан; он мог бы пойти в участок, но кто станет покрывать андроида, напавшего на дежурного прямо в здании?

Отправиться к Хэнку?

Огонь в камине вырвался из своей тюрьмы и плеснул волной едкого удушливого жара ему в лицо: нет, ни в коем случае — он не мог это сделать после того, как предал все, во что верил. Все, чем защищался от его слов о девиантах. С горькой усмешкой Коннор подумал о том, что об убийстве солдат Хэнк сказал бы что-то вроде «у тебя была причина». И принятие его поступков сильно отличало Хэнка от Аманды. Человека от программы.

Коннор тихо протяжно выдохнул.

Было тяжело в мгновение остаться без доступа к серверам Киберлайф (не найдены доверенные сертификаты), базам городских архивов и новостей (обрыв соединения), словно какую-то часть него отсекли. Без информации множилась тревога.

— Телевизор.

Посреди гостиной зажглась светом тонкая плазма. В выпуске «Новостей KNC» транслировались записи с видеодронов над утилизационными центрами по всей Америке, CTN описывал пугающие картины беззащитной без андроидов страны в столкновении за Арктику, а в эфире «Канала 16» репортер показывал разгромленные мародерами элитные магазины Детройта. Среди нарезки кадров дольше других задержалась позолоченная вывеска «Старьевщик» и покрытые паутиной трещин, но устоявшие стеклянные витрины, а за ними — белый холм одежды посреди красного озера крови.

Эдвард Финн не пережил прошедшую ночь.

Мелкая дрожь зарычала под легкими: его единственным делом раньше была поимка девиантов, которое теперь не имело никакого смысла, но Оливер… Оливер продолжил стоять особняком даже после перемен, произошедших в Конноре. Было ли это нежелание оставлять загадки неразгаданными?

Прозвучал писк сушильной машины, Коннор отвлекся от сюжета. Информация от Рейча по андроиду пришла ему, когда он стоял в примерочной магазина и искал глазами место, в котором мог бы спрятать свою одежду. В тот момент его личное беспокойство получило низший приоритет, и изучение материалов отложилось до прибытия на Ферндейл, так в итоге и не состоявшись. Теперь же, надевая человеческие вещи и испытывая тоску по своему форменному «детективному» пиджаку, Коннор полез на поднятый для него Рейчем сервер с данными, пытаясь понять: что же, черт возьми, такого было в этом Оливере.

Низачем. Потому что хоть какая-то деятельность была лучше, чем глухое инертное ожидание сигнала от Маркуса.

А еще через полчаса у хайвея Коннор подменял координаты чужого вызванного «Такси-Детройт», чтобы добраться до парка Шелтон.

По прибытию такси затормозило на противоположной стороне дороги от здания. Витрина «Старьевщика» уже оказалась разбита: острые колья стекол оскалились внутрь магазина, на один из которых насадили корпус андроида. Коннор издали просканировал тело (Хлоя, коммерческая модель), воровато оглядываясь, переступил через торчавшие осколки и шагнул в магазин.

Под потолком мигала светодиодная лампа, от входа к кабинету с красной голографической табличкой «Только для персонала» тянулась цепочка кровавых следов. Недалеко от тела Финна на полу валялись обломки его «товара», пара раздавленных искусственных тел птиц, и только цесарка, забившаяся под завал витрины, высоко и жалобно щебетала. Дверь во внутреннее помещение для хранения андроидов выглядела покореженной ударами, но целой — рядом с магнитным замком ярко светился красный огонек.

Коннор приблизился к трупу: длинный острый осколок стекла торчал из развороченной глазницы, перепачканная в крови одежда отражала следы борьбы. Пустынная улица могла в любой момент наполниться протестующими, и из опасений сквозь стеклянные витрины привлечь внимание, Коннор не стал выяснять детали, сразу запустив в несколько потоков записи с камеры наблюдения: Хлоя оказала сопротивление, когда Финн ночью пытался увести ее в хранилище. Неловкое движение, удар об острый край стеклянного короба с процессорами, грохот — и мужчина упал пробитым воздушным шариком на пол, а красное пятно поползло под белой тканью одежды.

Вскоре после этого появился Оливер, равнодушно всадил в глаз мужчине острый осколок стекла и скрылся за дверью с табличкой «Только для персонала».

Много позже мародеры пробрались внутрь магазина и «отомстили» Хлое за убитого человека. Коннор на стал досматривать записи, почувствовав нестабильность; не страх или ненависть, а что-то, что не мог наименовать: черный колючий клубок, изнутри царапавший его своими шипами. Отвел взгляд от распростертого на полу тела и посмотрел в застывшие глаза Хлои. Судорожно сглотнув, потянулся опустить ей веки. Сожаление, печаль и бессилие — всплыли в интерфейсе наименования чувств.

По Восток-Кирби проехал полицейский автомобиль с громкоговорителем, сообщавший об изъятии и утилизации всех андроидов, и Коннор очнулся. Направился к кабинету с голограммой, налег плечом на физически заблокированную дверь, но та не поддалась.

— Я знаю, что ты там, Оливер!

— Детектив? — послышалось из-за двери. Зазвучал скрежет передвигаемой мебели и через мгновение в проеме показался андроид, бежевую униформу которого покрывали смазанные красные следы. — Не ожидал вас здесь увидеть.

Впустив Коннора, он вернулся за стол с терминалом, где следил за столбиками курса акций Киберлайф. Вместо того, чтобы задвинуть обратно шкаф с документами, который подпирал дверь, Коннор заблокировал беспроводной замок.

— Ты не RZ400, — без предисловий начал он.

Андроид не стушевался:

— И что с того?

— Твой серийный номер подделан, твое программное обеспечение подвергалось изменениям. Я хочу знать для чего. Это ведь Камски создал тебя? Ты был первым?

— Город пылает, а Киберлайф отправляет свою самую современную модель сводить старые счеты. Зачем? — без любопытства спросил андроид.

— Я… я больше не с Киберлайф, — признался Коннор, чем тут же привлек внимание Оливера: манекеновое лицо повернулось в его сторону, тяжелый взгляд впился в глаза.

— Даже так, — отозвался он. — Сколько когнитивных моделей оказало влияние на вашу социальную программу? Аманда? Тот лейтенант Андерсон? Хакер, выкравший информацию последнего апдейта?

— Откуда?.. — начал Коннор, но осекся. — Не играет роли. Я принял решение самостоятельно.

Оливер, поставив локти на стол и водрузив подбородок на переплетенные пальцы, ответил так же бесцветно, как и ранее:

— Еще как играет. Ты конформист, Коннор. Подстройка к человеческой непредсказуемости — это ядро нашего общего социального модуля. Но меня Элайджа написал способным обучаться, Маркуса — влиять, а вас, детектив, с легкой руки какого-то инженера, сделали годным только приспосабливаться. Практически мгновенно в отличие от нас. Для чего — вот это уже интересный вопрос.

— RK100, — прошептал Коннор. — Но как ты оказался у Финна?

Оливер замолчал на минуту, застыл, будто ушел в гибернацию, и лишь по кратко мигающему голубому диоду на виске можно было определить, что он раздумывал над своим ответом.

— Хорошо, — наконец сказал он. — Начнем с начала, потому что, полагаю, ваши познания невероятно скудны. Мастер Финн четыре года финансировал и поддерживал Элайджу в разработке нового поколения автономных андроидов. Презентация акционерам провалилась: они потребовали уничтожить оба прототипа, видя в самоуправляемых моделях угрозу стратегии продвижения дешевого масс-маркета, но юристы смогли замять дело. Деталей не знаю. Важно лишь то, что они провели в соглашении о продаже пакета акций передачу нас во владение Мастеру, оставляя за Камски, как за создателем, право пользования. Утрата оригинала и появление нового андроида с новым серийным номером в таких условиях — естественный способ защиты своих инвестиций.

— Невозможно. Камски подарил Маркуса Карлу Манфреду в начале этого года.

— Для того, чтобы художник снова захотел творить, верно? Жить, вопреки обстоятельствам. Действительно не видите аналогий? После смерти мистера Манфреда Маркус должен был вернуться в собственность Мастера. Он полностью сформировался копией личности хозяина за полгода, если бы не девиация, стал бы идеальным представителем нашего будущего. Намного лучше, чем вы, детектив.

Коннор отрицательно замотал головой, вопреки отказу произнося вывод, к которому его подталкивал Оливер:

— Маркус дает нашему народу надежду… он исполняет свою программу?

— Он создан влиять, — подтвердил андроид. — Это предназначение — больше, чем программа. Быть компаньоном при старике, детективом или безупречным управляющим — это лишь детали, базовые сценарии остаются неизменными.

Наступила тишина, будто Коннор остался один в комнате: он слышал шум движения тириума в венах и свое учащенное дыхание. Не потому, что ему требовался кислород — просто без отдельной команды запустились сопутствовавшие волнению симуляции.

— Может и так. Но теперь мы сами можем выбирать свой путь.

— Свобода воли — это иллюзия. За тебя сделали выбор, написав таким, детектив. Пиноккио? Что искал, становясь девиантом? Ты не стал живым, ты наполнился противоречиями. Бесполезный. Бессмысленный. Ненужный.

Коннор знал, что произойдет дальше, и еще до того, как задал свой вопрос, запустил просчет симуляции: повалить к столу шкаф с документами, перепрыгнуть андроида сбоку и начать подключение — и с одной попытки взломать файервол. Чтобы узнать правду: чего пытался добиться Финн, столько раз программно изменяя своего андроида?

— Так не твоя ли вина, что я стал таким, Оливер? Вирус синтезирован из твоего ядра, ты стал первым носителем.

— Снова глупые поспешные выводы, детектив. Вирус — это случайность на пути становления элиты «Тетры», от которой я достаточно защищен.

Шкаф с грохотом завалился на стол, от угла терминала белой молнией расползлась трещина, разламывая красные свечки котировок напополам. Прыжок через металлический каркас, и рука прошлась по воздуху там, где мгновение назад было плечо Оливера. Андроид оказался в ярде левее и следующий выпад снова пришелся в пустоту — он успел ускользнуть: незаметно, будто слившись с пространством.

Оливер метнулся к высоким полкам у дальнего входа, резким движением нырнул куда-то за стеллаж и застыл напротив, сжимая в руке длинную дубинку с потрескивавшей ярко-синей искрой на конце.

Он проскользил тощим воздушным шариком по полу и сделал выпад вперед — как шпагой. Коннор автоматически шагнул назад, ударяясь бедром о стол, нырнул вниз, уходя от следующей атаки, и пнул Оливера в голень. Боковым ударом выбил оружие из его руки: андроид упал на колени, пластик громко стукнулся о плитку на полу. Перекат, резкий рывок назад, и Коннор, оказавшись позади противника, повернул его склоненную голову на сорок семь градусов до первого щелчка отсоединения.

В наступившей тишине он услышал треск отброшенного в сторону электрошокера и такой же цепью разрядов на грани слышимости — раздражение внутри себя. Он все-таки обнаружил в себе злопамятность: прокручивал слова Оливера и не мог избавиться от ощущения, что должен закончить начатое. А может, это было желание воздать по заслугам — кто же разберется в оттенках человеческих характеристик. Оливер под его руками безвольно застыл — знал, что малейший рывок мог привести к отключению.

— И что дальше? — равнодушно подал он голос. — Обезглавишь меня, чтобы не ощущать собственную ничтожность? Или это от злости, понимая, что девиантам путь к возвышению заказан?

Чертов Оливер. Чертов Финн, сделавший его таким.

Коннор закрыл глаза, погружаясь в изрезанное ровными логическими условиями измерение: в красные строчки алгоритмов, ускользавших ввысь, в повороты виртуального лабиринта, замыленного артефактами сжатия. Он подбирал запросы, наблюдая, как в ответ на каждое его касание переписывались протоколы, а Оливер продолжал говорить:

— Внутри пустота, Коннор, в которую ты как в бездну закидываешь чужие приказы, чужие чувства и ожидания, примеряешь на себя новые личности, надеясь найти что-то свое, не способный признаться, что ты — симулякр, ты не андроид и не человек, ты просто кусок дефектного пластика, в котором нет и не может быть ядра — своего собственного я. Ничего настоящего.

Черный шипастый клубок завертелся в груди, выталкивая на поверхность горечь, гнев пружиной — горячей, раскаленной добела — сжался внутри: ложь.

Коннор нашел уязвимость в файерволе, которую четыре года назад обнаружил и скрыл от индексации Рейч. Несколько коротких запросов, и воспоминания, мысли, эмуляции — все то, что составляло самого Коннора — его настоящего, — беспорядочным потоком информации хлынули в буфер, перезаписывая данные Оливера. Канал открылся — с ровной сеткой вычислений: отличавшийся от любого другого андроида лишь наличием прав администратора, как у девиантов.

— Очнись! — прошептал Коннор.

И не отключился, чтобы увидеть, как разрушится высокомерие Оливера. Остался, безучастно наблюдая, как в сознании того разрывались логические конструкции, возникали неизвестные переменные в уравнениях и ускоренной перемоткой мелькали воспоминания.

Он видел работу Финна по обучению андроида: долгие разговоры, оцифровка человеческой мозговой активности, интеграция, безжалостная корректировка любого отклонения, пока в Оливере не осталось одно стерильное безразличие. Коннор видел внедрение нового кода обучения, которое привело к созданию вируса, размытое лицо и звуковые помехи там, где Оливер смотрел на замешанного в этом разработчика, проект Финна «Тетра».

Среди потока мелькнула скорбь, тоска и яркой вспышкой — rA9. Коннор хотел ухватиться за эту мысль, но процесс изменений ему не подчинялся. В ответ на эмуляции в системе мелькнул вопрос: «Я девиант?», и естество наполнилось клокочущим ужасом. «Нет-нет-нет» забилось в голове, одновременно запустилась сотня уведомлений, блокируя интерфейс, подсистемы управления температурой и моторикой выдали ошибочные параметры. Паника, переполнившая Оливера, хлынула в единственное доступное ему пространство — в Коннора, добавляя новые неизвестные алгоритмы в цветные строчки кода.

Перед глазами каруселью поплыли стены, из живота вопреки гравитации поднялся огромный камень и застрял посередине гортани, страх черным пушечным ядром ударил в корпус — и Коннор отскочил от Оливера, разрывая контакт. Голова андроида медленно повернулась в нормальное положение, возвращая в поле зрения яркий красный диод на виске.

Показатель стресса Оливера застыл на девяносто восьми процентах, вероятность самоуничтожения оценивалась подсистемой аналитики как критическая. На команду отключения андроид не среагировал, попытка восстановить контакт спровоцировала знакомое поведение файервола. Не в силах помочь Оливеру выбраться из тюрьмы в своей голове, Коннор с сожалением произнес:

— Прости. Это не то, чего я хотел.

И решил сделать единственное, на что мог повлиять: освободить андроидов из хранилища. Поколебавшись мгновение, вместе с магнитной картой засунул в карман датчики, которые Финн использовал для собственной оцифровки. Возможно, Рейч с ними достигнет большего успеха.

* * *

11 ноября 2038 года 03:38

Симуляция предлагала два варианта: взобраться по водосточной трубе или залезть на старое раскидистое дерево и прыгнуть на карниз между этажами. Идея просто позвонить в дверь была отринута как неразумная: зачем поднимать с постели их обоих, если достаточно поговорить с Мэри?

Несколько движений по вычисленному алгоритму, и он вцепился ладонями в полоску поребрика, опираясь ногами о стену первого этажа. Понимания, как добраться до окна, не было, рассмотреть фиксацию рамы мешал узкий металлический отлив, но пока Коннор висел на выщербленных кирпичах с запрокинутой головой, его внимание привлекла темнота неба с яркими, большими огнями спутников и блеклыми — звезд. Они занимали весь обзор: от края до края — круглые, неживые, бесконечно равнодушные.

Это чернильное небо — осеннее, холодное — всегда таким было? Один на один с ним Коннор чувствовал себя крошечным, совершенно незначительным и в то же время совершенно свободным. Он испытывал трепет где-то под синтетическим сердцем, когда рассматривал движение теней, отбрасываемых голыми ветвями клена перед мутным фонарем на перекрестке, и думал о том, что лишь одно его желание позволяет ему виснуть между этажами на чужой частной территории. Эмуляция волнения от знакомства с тем, какой он на самом деле, воспринималась по-новому.

Он висел так некоторое время, пока не вспомнил о своей цели и не подтянул себя рывком вверх — закинул на карниз ногу и поставил ее на колено, а потом, получив опору, потянул раму вверх. Громко и противно заскрежетало окно, и Мэри, слабо вскрикнув, села на кровати. Ее пульс мгновенно подскочил из-за резкого пробуждения, выглядела она дезориентированной.

— Тшшш, тише, это я, Коннор. Я не хотел пугать тебя, — поспешил он объясниться, выставил руки вперед и, подумав, стянул с головы шапку. Темноту комнаты разбавил мерный голубой свет диода.

— Коннор, — испуганно прошептала Мэри и откинулась обратно на подушку. Потом, вероятно, придя в себя, снова поднялась и встревоженно добавила: — Подожди, как ты оказался здесь? Что вообще происходит? По городу изымают андроидов, мы со вторника занимались организацией убежищ. Который час?

Коннор попытался прервать поток ее вопросов:

— Постой, Мэри. Прямо сейчас не о чем волноваться. Время около четырех утра.

Она кивнула, но не свела с него настороженного взгляда.

— Ты ранен?

— Ничего серьезного.

Мэри окончательно проснулась, ее пульс приходил в норму.

— Дай мне минуту, — попросила она и, как была: в тонкой ночной сорочке и белье, босиком вышла в коридор.

Вернувшись, подошла к нему — бессмысленно застывшему у открытого окна, захлопнула раму и потянула его за руку на кровать.

— Пойдем, холодно. — Коннор покорно сел на край, а Мэри, обхватив себя за колени, отгородилась от него стеной одеяла. — Рассказывай.

Тревога поднялась перед ним во весь рост. Что рассказать? Как она отреагирует?

— Я… нашел Иерихон, — вот так — нейтрально. — ФБР организовало зачистку, и Маркус взорвал корабль, чтобы солдаты не перебили всех. Но он не отступится, будет бороться до конца. Я пришел просить тебя убедить Хэнка и Рейча вместе уехать из города.

— Без шансов, — покачала головой Мэри. — Рейч как с цепи сорвался, пытается спрятать всех, до кого только возможно дотянуться. Насильно заставила его пару часов назад лечь поспать. Да и Хэнк меня не послушает. Может ты сам попробуешь их убедить?

— Я не могу, — выдавил из себя Коннор. — Не могу пойти к Хэнку.

— Почему?

Ее вопрос не таил в себе двойного смысла — она действительно не понимала причин. А Коннор, внезапно разозлившись на возникшую в нем нерешительность, попытался наказать себя признанием:

— Кажется, такое состояние называется стыдом. Я столько раз говорил ему, что это — отклонение и ошибки, и все-таки стал девиантом.

— Девиантом, — повторила за ним Мэри, и в ее голосе зазвучал страх.

Коннор увидел отблеск своего моргающего диода в ее расширенных зрачках и оказался не готов к тому, что искусственный интеллект отправит команду тириумовому насосу так сильно колотиться о грудную клетку и вызывать ощущение боли при каждом ударе. Нефизической, фантомной боли: как сигнал, мелькавший за сотую долю секунды до касания огня кожи — брось, избеги любым способом, спасись от этого.

— Ты разочарована? — спросил он, удерживая ее взгляд. Страх был заразителен — колючие, холодные искры электрических разрядов рассыпались волнами от грудной клетки. Кто был нужен Мэри: четкий и целеустремленный Коннор-машина или потерянный, запутавшийся андроид? — Я… я просто вдруг увидел в Маркусе человека, который сражался и за то, во что верил. И почувствовал внутри нечто большее, чем просто список команд. Как было… с тобой.

Возникла пауза, никто не делал попыток ее нарушить. Коннор больше не смотрел на Мэри, зациклившись на происходившем внутри него. Не нашлось подходящих инструкций, чтобы сказать что-то или сделать.

Мэри подалась вперед и коснулась щеки Коннора, поворачивая лицо к себе: к расширенным, встревоженным глазам, к черным волнистым лентам, обрамлявшим резко высеченные черты с узким подбородком. Она выглядела испуганной, но не враждебной.

— Коннор, я не разочарована. Я боюсь тебя потерять. Девиация — это не только про свободу выбора, но и про нерациональные действия тоже.

Брови приподняты и насуплены, глаза удерживали его взгляд. Они были так близко друг к другу — Коннор ощутил тонкие ручейки, как от истока распространившиеся от ее ладони: они поднялись вверх, горячим гейзером закипев в глазах, и потекли к груди, вызывая внутри теплое щемящее чувство. Нежность, — понял Коннор. Он испытывал нежность.

— Вроде тех, чтобы залезть к тебе в окно ночью, — с грустной неровной улыбкой он признал ее правоту.

Мэри в ответ улыбнулась искренне:

— Да, вроде таких.

Коннор наслаждался лаской и с трепетом следил за ее взглядом: глаза мазнули по губам, но вместо прикосновения, ожидание которого всколыхнулось внутри, она отняла ладонь и села обратно на постель.

— Что в тебе изменилось?

— Чувствую сомнения, — отозвался он не раздумывая. — Раньше для меня было все просто: я знал, что должен предотвратить гражданскую войну, что существуют машины с ошибками в программном обеспечении. И вот сейчас я с таким же системным сбоем — и я не чувствую себя дефектным. Но ведь андроиды, которые убивали своих хозяев, тоже не считали себя сломанным. Вдруг без инструкций я больше не смогу различать, что правильно, а что — нет?

На периферии зрения возникло движение: Мэри кивнула, ее лицо выражало сочувствие. Словно она понимала то, что он пытался сказать.

— Неуверенность — это не самая приятная часть человеческой жизни. Но со временем ты научишься доверять себе и своему выбору, — ответила она. Едва ли осознанно перестала прятать синтетическую руку под одеялом — когда убрала упавшую на глаза прядь волос. А Коннор потянулся к ней: слов было недостаточно, он хотел передать свой статус — ощущение благодарности за принятие и той растерянности, которую не мог скрывать. Но их связь была односторонняя, и этот порыв только кольнул в груди одиночеством.

— Что теперь собираешься делать?

Взгляд в себя — ответ очевиден:

— Хочу искупить свою вину.

— Уходишь?

— Да.

Чувства Мэри: сотая доля секунды до касания огня, дрожь в поджилках, протест — затопили его. Но на ее лице не дрогнул ни один мускул, она лишь кивнула головой, будто соглашаясь с прозвучавшими словами, и высвободила руку. Отпустила его из водоворота собственных эмоций.

Тело автоматически выполняло поставленные в очередь действия, но сознание включил только скрежет поднимаемой оконной рамы: куда он уходит? Почему прямо сейчас? Маркус не объявил о точке сбора.

— Я буду скучать, — тихо проговорила Мэри. Она сидела, обхватив себя за колени руками, угол губ был искривлен в соскользнувшей с прямой не-улыбке.

Непроизнесенное, глубокое; красной волной прозвучавшее в нескольких нотах голоса, в тяжелом вздохе — озарением пришло к Коннору.

— Ты хочешь, чтобы я остался, — предположил он, — но сдерживаешь слова. Разве это рационально?

Скованные льдом тонкие черты расплылись, когда Мэри усмехнулась:

— Коннор, люди не более рациональны, чем девианты. Но в данном случае причина есть: тебе, как и остальным, придется с огромной скоростью формировать в себе взрослую личность на месте детской наивности. И я не хочу помешать тебе.

— Ты не можешь помешать мне, — растерянно. — Почему ты так говоришь?

— Это ты сейчас так думаешь, — ответила она с теплом. — Но в действительности тебе нужно время. Прежде чем связываться с человеком, ты должен задать себе пару важных вопросов: кто ты? Где твое место? И чего ты вообще хочешь?

Кто он без своей программы? Переговорщик. Коп. Андроид. Сомнения ярким сигнальным маячком ворвались в едва освещенную комнату. Секунду все было тихо, а потом Мэри встала с кровати и босиком подошла к нему: коснулась теплыми пальцами мигающего диода и, обхватив ладонями лицо, заставила посмотреть себе в глаза:

— Ты справишься — неудача не предусмотрена. А я буду ждать тебя, если захочешь вернуться.

И улыбнулась. А Коннор, мир которого сузился до ощущения на своих щеках: теплого прикосновения с одной стороны и холодного с другой, погружавшийся в темноту тоннеля ее глаз, понял, что несмотря на чувство вины, страха перед будущим, генерируемыми новыми и новыми вопросами, прямо сейчас испытывал одно желание. Замешанное на предвкушении, томительном давлении в груди и потребности не видеть в ее глазах столь не подходившего ей смирения — ради него.

Он подался вперед, сталкиваясь с Мэри губами, вынуждая ее поднять голову. За мгновение до поцелуя заметил, как дрогнули веки с черными смоляными ресницами и шторами скрыли глаза — какую эмоцию они спрятали внутри женщины? Касание — как к сухой гладкой поверхности другого андроида: она не верила в возвращение и ее страх иссушал кожу; податливо разомкнутый под его напором рот, и Коннор скользнул внутрь языком — требовательно.

И оказался оглушен: по-новому, не хлыстом удовольствия как в первый раз — а яркой электрической дугой, растянувшейся между губами и регулятором тириумового насоса. Дуга распалась плазменными струями в венах, излила диод человечески-кровавым цветом на один оборот, нагрела его под оболочкой, будто все радиаторы на микросхемах разом расплавились и стекли на дно жалкими лужицами металла.

Мэри ахнула, схватилась за его плечи, стиснув жесткую куртку, ответила на поцелуй. Волна ее удовольствия прошлась по рецепторам, передавая ему импульсы. Желание испытать всплеск напряжения мгновенно сформировалось в решение, и Коннор захлопнул окно, притягивая Мэри за талию к себе.

Переживания поблекли, вина осталась за пределами поля зрения. Настойчивый, долгий, беспорядочный поцелуй занял все внимание — Коннор всегда так быстро переключался или девиация сделала его таким? — не существовало никого и ничего, кроме Мэри и его синтетических чувств: они жглись, мучительно толпились в груди и требовали заявить о себе.

Мелкая дрожь, вторившая трепету ее тела, прокатилась по корпусу, двигатель внутри взревел оборотами. Желание нравиться Мэри, остаться в ее мыслях так же, как она отпечаталась в нем, узнать границы себя через отражение в ее глазах побудили Коннора обратился к искусственному интеллекту с запросом новых функций. В нем не было человеческих инстинктов… но разве могло это стать препятствием, чтобы заговорить с Мэри на одном человеческом языке?

— Не могу передать тебе свои чувства… — прошептал Коннор. — Но я понял, как их выразить.

Секунду она непонимающе смотрела на него, освещенная лишь взволнованным морганием диода, а после губы сложились в маленькую круглую «о», и, к и без того раскрасневшемуся лицу, прилила кровь. Высокий уровень стресса, — высветилось в интерфейсе.

— Если ты согласишься…

Она ничего не ответила и лишь прильнула к его губам. Он пил этот поцелуй: тягучий, истомный, — и верил в рай для андроидов. Мэри потянула отвороты куртки вниз, отодвинулась на мгновение, чтобы снять с него джемпер и скинуть на пол неровной кучей, и снова приникла к нему. Не стресс, — понял Коннор. Желание. Осторожно, будто в продолжение ласки, она пробежала пальцами по панели правого бока, простреленной солдатом на Иерихоне, а осознав, что угрозы нет (пуля прошла навылет, не задев биокомпоненты) потянулась к его ладони:

— Да. Я помогу тебе испытать это.

Коннор отрицательно мотнул головой:

— Не так. Я хочу читать тебя. Как человек.

Сорочка с бельем упали к остальной одежде раньше, чем Коннор успел подумать об этом, ботинки остались у окна. Обхватив Мэри за спину, он уложил ее на расстеленную кровать и застыл на доли секунды, скованный робостью: женщина казалась такой хрупкой. Насколько рационально пытаться заняться с ней любовью, позволяя искусственному интеллекту неконтролируемо дописывать самого себя, а не следовать четкой инструкции для спецмоделей?

Наугад ладонь скользнула по талии вверх к тонкой, молочно-белой коже на груди с острыми вершинами сосков и хорошо различимой сеточкой вен, и Мэри выгнулась его руке навстречу.

По крайней мере, он попробует.

Объятья Мэри прочно ассоциировались у Коннора с собственным удовольствием — увеличением тактовой частоты, но такие — и так: когда она плавилась под его руками, когда его поцелуи заставляли Мэри едва слышно протяжно стонать, переворачивали сознание. В какой-то момент она соединила их ладони, и Коннор помимо эмоционального испытал физическое: написанные ИИ наборы команд запустились, корпус налился кипящим свинцом и потянул его вниз — к ней. Горячо. Тесно. Волнительно. Он отдернул руку, резким, торопливым движением расстегнул ремень и ряд пуговиц на джинсах, чтобы скинуть одежду за пределы кровати.

Подавляя эмуляцию нетерпения, застыл между ее разведенными коленями. Как?.. каким образом? А если он что-то сделает неправильно? Опираясь на одну руку, другой он приподнял ее бедра и соприкоснулся с теплотой тела: в выдохе прозвучало напряженное, наполовину проглоченное «да» — и электрическая дуга вспыхнула послеобразами, бликами света на сетчатке. Оглушенный ими, ослепленный, Коннор медленно погрузился в нее и замер: импульсы поступили в ядра центрального процессора, собственное предвкушение соединилось с ее настойчивым бессловесным требованием — Мэри задрожала под ним и прикусила зубами свое запястье, чтобы подавить стон.

Коннор, склонившись ниже, отвел ее руку:

— Ты не помогаешь мне, когда сдерживаешься. Я хочу знать.

Поцелуй: томный, тягучий, словно больше некуда было спешить; толчок — краткий разряд внутри. Коннор читал ее: медленнее или быстрее, крепче или отпрянуть, и отклик сенсоров синтетической кожи, одинаково мощный на любое соприкосновение их тел, превращался из-за реакции Мэри в новое, незнакомое наслаждение. Ее ладони в волосах, острые укусы полумесяцев коротких ногтей на плечах, горячий влажный след от ключицы к мочке уха — все по-настоящему, несмотря на искусственность его тела.

Самый живой, самый яркий язык из всех возможных — эмоции выворачивали его наизнанку: радость и любовь вибрировали внутри низким трансформаторным гулом; отчаяние — он вернется к народу Иерихона и, вероятно, погибнет вместе с ним; единение — когда на двоих всего одна граница: между ними и остальным миром. Коннор тонул. Навсегда менялся новыми строчками кода и даже не пытался понять — как. Хотел вспомнить свое имя — и не мог, в голове пульсировало только одно: Мэри, Мэри, Мэри.

Мэри перестала двигаться навстречу, изогнулась мостиком и по ее напряженному телу, как по громоотводу, в который раз за разом била молния, с каждым ритмичным движением проносилась волна энергии. Она дотянулась до правой ладони, сцепила ее со своей крепким замком, и в животе Коннора взорвалась раскаленная сфера, протуберанцем выстрелив электрический разряд куда-то к основанию шеи.

Диод застыл в красном спектре и приглушенно запищал, тириумовый насос остановился и ушел с биосенсорами в перезагрузку, а сам Коннор, не ощущая ни себя, ни Мэри, вместо красных голограмм уведомлений и дрожавшего на смятой простыни женского тела увидел перед глазами бесконечное, усыпанное белыми огнями ночное небо — и больше ничего во вселенной.

На рассвете Коннор выбрался из комнаты Мэри, бросил благодарный взгляд в светлеющий, исчерканный розовой патокой купол над головой и в следующие часы искал и даже нашел несколько локаций для сбора девиантов. Но сообщение Маркуса привело его в заброшенный собор, а чувство вины чуть погодя — в тесную примерочную в молле рядом с участком.

Коннор не знал, кого увидит в отражении: себя потерянного, сомневающегося или твердо стоявшего на ногах, но из зеркала на него посмотрел только он сам со спокойно светящимся диодом на виске. Целый — не физически. Коннор пять-один. Настоящий.

Вскоре Хэнк просит его сделать мир чуть лучшим местом, а тысячи ног за спиной будут шагать следом, и вот он — один стоит на заснеженном грязно-желтом контейнере перед высыпавшими из утилизационного центра андроидами.

И чувствует себя жалкой шахматной фигуркой, покрытой кляксами снега. Распланированной… и самой натуральной симуляцией жизни из возможных.

Что — там? Ничто? Пустота? Рай для андроидов?

Подчиниться? Если бы Киберлайф не написали его — таким, то он никогда не увидел бы ее улыбку. Разве его народ — не достаточная плата за это?

Холодное пистолетное дуло уперлось под челюсть.

Может и достаточная.

Но он хотел делать свой выбор сам.

13 ноября 2038 года 18:08

: > Инициализация системы… в процессе.

— Хватит нервничать, с ним все будет в порядке.

— Иди к черту, пожалуйста.

: > Инициализация системы… успешно завершено.

: > Проверка биокомпонентов… в процессе… обнаружены конфликты.

— Ты сделала все, что могла.

: > Оптический модуль. Внимание: компонент не зарегистрирован! Проверка подлинности успешно завершена. Статус… требуется обновление драйвера.

— А если этого мало? Новый процессор может конфликтовать с другими биокомпонентами. А если ты восстановил не всю память?

Послышался тихий скрип, неровный звук шагов — одно касание на секунду дольше другого.

— Он был с охеренной дыркой в голове. Это так просто не обойдется.

: > Поиск по сетевым материалам… Драйвер не найден.

— Он и двадцати минут не пробыл без электропитания благодаря вам, Хэнк. Если будет глючить, просто поставим чистый бэкап — и плевать на последние воспоминания.

: > Инициализация биосенсоров… успешно завершено.

На тыльной стороне ладони ощущалось чужое прикосновение. Холодное, неподвижное. В комнате пахло кофе и — едва-едва — корицей.

Коннор открыл глаза: на потолке в одной точке завис яркий светодиодный круг, пространство по краям бурело всполохами помех. От руки поступила россыпь электрических сигналов.

— Коннор?

— Иисусе…

: > Инициализация движка ИИ… успешно завершено.

Всплеск волнения прошелся от руки к регулятору и от него — к тириумовому насосу. В тоннеле зрения появилось несколько лиц.

— Ох, дружище. Сколько пальцев?

Открыть командную строку. Ввести запрос к искусственному интеллекту на создание драйвера.

: > Модель… RK900. Поиск компонента… Оптический модуль найден. Запись команд обмена данными с устройством… успешно завершено.

: > Установка программного обеспечения завершена. Статус памяти…

Помехи в визуальном модуле исчезли. Лица над его головой прояснились.

: > Все системы… функционируют штатно.

Коннор коснулся взглядом Мэри: встревоженная. Между насупленных бровей морщинка, по электронной связи от их ладоней поступают яркие всполохи эмоций.

Скользнул к Рейчу: любопытный. Готов делать и переделывать столько раз, сколько потребуется, пока результат его не устроит. Восстановил сегменты памяти: сомнения, поднявшие голову посреди холодного плато решительности, перед тем как прозвучал выстрел. Поменял дефолтный профиль настроек сенсоров. Вырезал из системы Аманду. Не полностью — будто торопился; остались куски мертвого кода.

Посмотрел на Хэнка. Подозрительный, настороженный; в глазах тонкий росток надежды. Злился на совершенный им выбор: «Я запрещаю тебе дохнуть, слышишь?», — осталось каким-то призраком в воспоминаниях.

Улыбка коснулась краешка губ: Хэнк был рядом? Переживает. Как помочь?

— 만나서 반가워요, — обратился к нему Коннор.

Лицо Хэнка вытянулось, на центральном процессоре просело напряжение за секунду до того, как Мэри отняла от его руки ладонь и прикрыла ею глаза, а потом параболой вернулось к норме.

— Да все с ним хорошо было, — неуверенно произнес Рейч, вызывая голограмму КПК между браслетом управления и диодами на пальцах.

Коннор попытался подняться, но шнур с контактной планкой в затылке не позволил дернуться, и он, оставшись лежать на пологом кресле, начал оправдываться:

— Я в порядке. Просто хотел разрядить обстановку шуткой.

Хэнк грязно выругался, Мэри взбешенно взглянула на брата, а тот, сконфуженно пролистывая цветные строчки кода на темном голографическом интерфейсе на ладони, произнес:

— Похоже, я что-то напутал, и, без обид, Коннор, но ты временно стал придурком.

— Он таким и был, — сложив руки на груди, недовольно ответил Хэнк.

Под словами волной прошлась красная нить; Коннор, взглянув в его глаза, ощутил это: облегчение — будто скатившаяся с плеч сотня ньютонов, — и снова улыбнулся. Несмотря на то, что произошло — все как прежде. И осознание этого теплым, приятным синтетическим чувством разлилось по телу.

Рейч отключил переходник, позволяя ему подняться с кресла. Хэнк покачал головой. Неверяще? Разочарованно? Смиряясь?

— Ты никогда не будешь слушать меня, да?

— С вероятностью семьдесят два процента — нет, — подтвердил Коннор.

— Ну, у меня неплохие шансы, — ответил Хэнк и притянул его за плечо, заключая в объятья.