Бесцветное имя (гет)

Стереотипы. Они иногда (почему иногда?), а точнее всегда довольно бессмысленны. Вы спросите, почему я так говорю? Ну, если бы вы сидели сейчас со мной в одной комнате и смотрели бы, как дождевые капли лениво облизывают запотевшее стекло, я думаю, вы бы согласились с тем, что Лондон и дождь — неотделимые друг от друга вещи.

Я снова перевожу свой взгляд на улицу. Меня убивает эта плохая погода. Убивает это бездействие, то, что в Лондоне не осталось мало-мальски нормальных преступлений.

Ну, кроме разве что одного единственного. Оно заинтриговало  мой пытливый ум своим необычным мотивом. Кто этот жестокий человек, который убивает и оставляет трупы в публичных местах? Кто этот загадочный и странный человек, который выжигает у своих жертв на руках мое имя?

Ответ у меня, как и у вас, только один, я полагаю.

Вы прекрасно знаете о ком я, потому что этот человек настоящий криминальный авторитет.

Одна капля дождя.

Мори.

Еще одна.

Ар.

Еще и еще.

Стучат по окну и неторопливо стекают вниз.

Каплям некуда спешить, как и мне, собственно. 

Ти.

Получается Мориарти.

Он преступный криминал, он темный гений, он легенда, он известен всем. А еще он мёртв.

Мёртв.

Его нет.

Я знаю не так уж много людей, которые способны убивать, являясь при этом холодными трупами. Точнее, я не знаю ни одного такого человека — помещик из Блэкхита не считается, он свою смерть инсценировал, притом, надо признать, не особо талантливо. Иначе как объяснить тот факт, что я раскрыл дело за двое суток, хотя Скотланд-Ярд бился над загадочными убийствами пару месяцев? Хотя кого я тут пытаюсь удивить? Все прекрасно знают, что ярдовцы — просто идиоты.

Возможно вы, уважаемые читатели, еще не поняли, к кому вы попали. А точнее сказать, в какое именно место вы попали. А я вам скажу — вы на Бейкер-Стрит, дорогие друзья. В месте, где было раскрыто невероятное множество преступлений, где мы с моим верным другом и блогером день за днем снимали завесу тайн и проливали свет на темные делишки.

Ну а сам я, не более и не менее, как Шерлок Холмс. Детектив, чьё имя знает вся Европа. Детектив, который раскрыл невероятное множество дел. Детектив, который сейчас мучается над очередной загадкой, но ответ так и не идет к нему в руки.

Первая капля дождя.

Первое убийство.

Проломленный череп, труп в магазине. Закрытом магазине. На руке у трупа первые буквы моего имени. Все.

Дождь хорош тем, что после него ничего не остается. Он словно смывает все: все следы, все доказательства, все старое, заменяя на мокрую, отвратительно серую воду и потекшие следы на окне.

Но он не может смыть и обновить мои мысли.

Вторая капля дождя и второе убийство.

Им не было счета.

Их там много, но их нельзя распутать.

Нельзя поймать за кончик ускользающую от меня цепочку логических рассуждений.

Нельзя понять, к чему все это ведёт и откуда.

Я не вижу причинно-следственных связей.

И меня это убивает.

Мой друг считает, что я мучаюсь от скуки, но нет.

Меня убивает собственная тупость и полнейшее непонимание, как мёртвый человек может так сильно пакостить мне, живому человеку, который к тому же совершенно не верит в мистику.

Еще немного такого и я в Бога поверю, честное слово.

Хотя... Что тут еще сказать?

Все совершенно не так, как кажется на первый взгляд, и мне об этом известно гораздо лучше остальных. Но как же тогда все обстоит на самом деле? Мне этого пока не удалось понять.

Я понятия не имею, как меня занесло в этот темный переулок. Возвращался с очередного убийства, потом весь день потом пробегал по городу в поисках улик. Не нашёл ничего путного. Шел домой, опустошенный, расстроенный, измученный многодневным недосыпом, уставший от этих бесконечных вопросов и неразрешимых загадок, и вот случайно завернул в какой-то неизвестный мне темный переулок. Я шёл торопливым шагом, когда приятный, женский голос — достаточно низкий для среднестатистической женщины, с лёгкой хрипотцой, но все же женский, даже голос молодой девушки — крикнул мне:

— Мистер Шерлок Холмс!

Я оборачиваюсь. Напротив меня в шагах десяти стоит невысокая девушка с хорошо сложенной, стройной фигурой. Нас освещает один одинокий фонарь, но его свет такой тусклый… Да и… Я ведь не вижу цвета.

У меня нет соулмейта. И знаете, я не жалею об этом. Ведь любовь — это недостаток, это жёсткое оружие, которое заставит тебя проиграть. Это убийственное жало, это раскалённое железо, которое люди добровольно вливают в собственные лёгкие

Но иногда… Возможно, только иногда, я жалею о том, что у меня нет соулмейта.

Я всегда один, у меня нет друзей, кроме моего блогера, не было и никогда не будет близкого человека. И я никогда не видел, и никогда уже, кажется, не увижу, какой на самом деле наш мир красивый во всех своих красках. Нет, ну что вы, я вовсе не жалею об этом.

Мне нет дела до такой детской романтики и глупости, как любовь.

Но иногда я позволяю себе на несколько долгих минут задуматься: а каково это? Обнимать любимого человека, целовать чьи-то мягкие губы, любить и быть любимым? Но я никогда не позволял этим мечтам поглотить меня полностью, потому что я повенчан на своей работе, она вся моя жизнь, и я не готов впустить в свои чётко отлаженные механизмы, в своё холодное, ледяное сердце чью-то любовь, чьё-то чуткое тепло и заботу, наверное, просто потому, что в глубине своей черствой души я прекрасно понимаю, что никогда не смогу заслужить, а главное жить с чьей-то любовью.

Девушка, наверное, очень красива, я не могу судить. Она затянула во все чёрное, лицо скрывает капюшон. И тут я замечаю, что в своей хрупкой, на первый взгляд, руке она стискивает небольшой, но удобно лежащий в ладони, хорошо отточенный нож. Это не очень хорошо.

Я слегка отступаю назад и поднимаю руки в примирительном жесте, как бы говоря о том, что я не причиню ей никакого вреда. Тень только хмыкает и затыкает нож в ножны на поясе. Она подходит ближе. Я чувствую, что жду чего-то, но сам не знаю чего. Жду, чтобы она уже кинулась на меня, чтобы застрелила, но только мучила меня молчанием в ожидании неизвестности и полном непонимании происходящего. Я не переношу, когда меня выставляют идиотом, каковым, собственно, себя сейчас и чувствую, потому что привык знать все наперед, обходить обычных людей на два длинных шага, а тут вдруг обошли меня и бессовестно играются. Не дело. Решаю, что лучше буду говорить. Это помогает мне успокоиться:

— Кто ты такая и что тебе от меня нужно?

В ответ слышу только  :

— Мое имя — Лилит, мистер Холмс, о большем не просите. Мистер Холмс, мой босс, — еще один шаг в мою сторону. Я замираю на месте, закладывая руки за спину привычным уже движением, и принимаю самое безразличное выражение лица, на какое только способен я в такой ситуации, — Он ждет встречи с вами.

Ее босс? Он заявляется так неожиданно, после всех странных событий этой недели. Или хочет помочь, или же он как-то замешан. Много ли я знаю преступников, которые будут появляться у детектива, который ведёт дело, если они сами его и устроили? Нет. Только одного.

— Кто твой босс? — мой голос звучит ровно и совершенно спокойно, чему я не могу не радоваться, пусть и мысленно.

— Я не могу сказать вам этого, мистер Холмс, — она расстроено и явно наигранно поджимает пухлые губы, — Скажу вам только одно, мистер Холмс, он вас очень хорошо знает, а вы хорошо знаете его. Очень хорошо знаете, мистер Холмс.

Темноту переулка прожигает ее пронзительный и заливистый смех. Я раздраженно закатываю глаза и тут…

Одна капля дождя.

Я хорошо его знаю.

Еще одна капля.

Очень хорошо знаю.

Сразу две капли дождя.

Пронзительный смех, залитое дождем серое, мрачное и холодное окно.

Я знаю ответ.

Только один.

Мориарти.

Дождь смывает все, но только не кровь совершенных им ужасных преступлений, только не их.

Я помню каждое из них, помню как осторожно, по одной я вытаскивал эти нити из огромной паутины лжи и преступности, что окутывала Лондон, но им, казалось, не было конца.

Это Мориарти, сомнений быть не может.

Я смотрю на нее, изо всех сил пытаясь не выдавать своей догадки, но… Кажется, она уже поняла, что я догадался.

Что же, пусть так. Будем работать с тем, что имеется, может, она менее психованная, чем мне может показаться на первый взгляд, но ведь она от Мориарти. Они там все немного не в себе, и я об этом отлично знаю. Стоит быть осторожнее. Просто так. И это никак не связано с тем, что я сказал чуть выше, не подумайте.

— Что ему нужно от меня? — наконец, выдыхаю я, а сам уже чувствую, как непроизвольно стискиваю ладони в кулаки.

Девушка только невесомо подергивает губами, слегка приподнимая их в какой-то кровожадной и жестокой улыбке. Что за странный и неуместный драматизм в моей голове? Я никогда не замечал за собой привычки сгущать краски. Что-то я теряю хватку.

— Он ждет вас. И очень хочет с Вами поговорить, — вот и все, что я слышу в ответ. Это может значить абсолютно все что угодно.

—Так значит, Джим жив?

Я, конечно, не идиот, но удостовериться мне хочется в этом как можно быстрее. Ведь если он жив, а это был не кто-то иной, как Джим собственной персоной, то тогда дела у нас совсем плохи.

— Мой босс, — тянет она и лёгким, неуловимым движением приближается на маленький шажок еще ближе, — Говорил мне передать Вам информацию лишь о встрече, не более того, мистер Холмс.

Чертовка! Как ловко она ускользнула от вопроса! И ей даже не нужно отводить глаза, как это делают остальные. Она увиливает от вопросов, легко и не напрягаясь, очевидно, посмеиваясь над своим оппонентом, но не раскрывая тех карт, которые ей так выгодны. Что же, я буду пробовать снова.

— Мориарти жив? Отвечай. 

Я знаю куда и как давлю своим острым взглядом, от которого обычным людям хочется закрыться руками, потому что уже много лет проворачиваю это.

Всегда работало. Ну почти. Кажется, этот день можно занести в личный список самых неожиданных вещей в моей жизни.

Даже мой взгляд, прожигающий, подчиняющий, требующий ответа, не влияет на нее.

Профи, что тут еще сказать.

На всех работало, абсолютно на всех.

Кроме нее.

Слишком хороша она.

— Мой босс в полном порядке, мистер Холмс, — на ее губах снова эта лёгкая, мимолётная улыбка.

Бесит. Ужасно бесит. Ну что же, тогда ладно. Я уже так давно играю с огнём, что моим рукам уже не страшно прикосновение к нему. Просто метафора, разумеется. Но все же…

Я делаю к ней резкий, стремительный шаг. Она даже не успевает сообразить, как я жестко хватаю ее за толстовку, прижимаю к стене дома и…

Такие эмоции можно сравнить разве что...

Ладно, я не буду лгать. Я понятия не имею, с чем можно сравнить ощущение, когда весь мир вокруг меня вдруг расцветает, окрашивается яркими красками. Неуловимо и стремительно, так ярко, живописно и просто завораживающе... прекрасно.

Я все еще силой удерживаю ее у стены, держа за темную материю, больше по инерции, чем реально осознавая это.

Она тоже с удивлением оглядывается по сторонам, ее пытливые голубые, с лёгким вкраплением зелёного глаза, кажется, просто не могут вместить в себе все восхищение этими яркими красками. Я замечаю, как из-под ее капюшона выбиваются несколько рыжих прядок, которые слегка завиваются на концах. Пожалуй, мне стоит признать, что она красива… 

Но мне также не нужно забывать о том, что она помощница моего злейшего врага.

Человека, благодаря которому множество людей сейчас не более чем холодные трупы. И я в силах остановить это, значит, мне нужно сделать это незамедлительно.

Я мысленно выдыхаю и еще сильнее прижимаю ее к стене. Во мне что-то жутко сопротивляется этому, как будто магия соулмейтов поет в сердце, в голове, в ушах: целуй! Целуй! Встряхиваюсь и выбрасываю эти мысли из чертогов, напоследок хорошенько наподдав им ногой за подобный визит. Мне не привыкать прогонять лишние мысли. 

Наклоняюсь ближе и улавливаю легкий аромат духов, нанесенных за уши. Чувствуется какая-то нежная цветочная свежесть. Мои губы практически касаются мочки ее уха. Я нервно выдыхаю со злостью и настойчивостью:

— Что от меня хочет Джим?

Поднимаю глаза и смотрю на нее. Она так же с вызовом смотрит на меня в ответ, как и я на нее.

Что же, повторю еще раз и погромче.

— Что задумал Джим? Отвечай! — с силой и злостью впечатываю ее в стену, но она молчит.

Стойкая, черт возьми. Ничего с ней не действует.

— Возможно, вы не все учли, мистер Холмс, — она слегка приподнимает губы в легкой, но оттого не менее раздражающей улыбке. Машинально отмечаю, что у нее на губах легкий, розовый блеск.

Я не успеваю ничего понять и предпринять, как ее колено сталкивается с моим животом, а ее ладонь ребром резко встречается с моим горлом. Я хриплю от резкой и неожиданной боли, а она, вцепившись в рукава моего пальто, резко разворачивает меня к стене. И вытаскивает пистолет так стремительно, что я не успеваю даже заметить этого неуловимого и, несомненно, четко отточенного движения. Направив на меня ствол и бросив прощальный ненавистный взгляд, она пятится, делая несколько нетвердых шагов назад, и выдает:

— Завтра в десять утра на крыше Бартса, мистер Холмс, — и, не опустив пистолета, ныряет в тёмный переулок.

Я остаюсь один. Выдыхаю, потирая шею и медленно приходя в норму после пережитого шока.

В переулке темно, но все же я различаю цвета.

Возможно, где-то в глубине моего холодного, каменного сердца и пробежала печальная мысль о том, что мой соулмейт играет на стороне моего врага, но я, мгновенно схватив ее за глотку, предпринял несколько, пусть и не самых удачных, но все же попыток задушить ее.

Хоть и ненадолго.

Но мне нужна тишина.

И нужен ясный ум.

Еще и проблем на личном фронте мне как будто не хватало.

Я летела с такой бешеной скоростью от того переулка, что сама удивлена, если честно, тому, что не запнулась и не упала где-то  по дороге.

В голове отвратительно назойливый голос, что-то среднее между отцом и Себастьяном, нашептывал всякую дрянь: "О, так значит, нашей храброй девочке присуждается прекрасный, но не рыцарь, а детектив? Лилит, а ты отхватила тот ещё лакомый кусочек!"

Заткнись!

Хотя кому я это кричу? Совсем уже крышей поехала, черт возьми.

Добежав до места, где мы с Себом условились встретиться, и где, теоретически, должна была стоять моя машина с Мораном за рулём, чтобы мгновенно уехать, я остановилась за углом, поправила слегка примятую одежду и, отдышавшись, ровным, чуть торопливым шагом двинулась к месту встречи.

Опустившись на мягкое сиденье,  я обернулась на голос Себастьяна:

— Босс, все в порядке? Вы немного... запыхались. Холмс попытался что-то сделать?

И да, и нет, дорогой Себ, и да, и нет. Так, надо что-то нормальное и убедительное ответить.

— Он попытался, но я ожидала этого, так что все в полном порядке, Себ. Мне срочно нужно перекрасить волосы. Очень-очень срочно. Поехали.

Полковник на мои слова лишь усмехнулся и, проложив маршрут, начал выбираться из тех закоулков, в которые мы въехали. Он и не подозревал, какие планы строились в этот момент в моей голове. Я не могла допустить того, чтобы Холмс узнал, кто я на самом деле. О нет, все что угодно, но не это.

Но я также не могла отказаться от своего плана, он ведь вынашивался месяцами, и я не могла испортить последний этап из-за каких-то там связей с Холмсом, потому что это ничего не меняет. Плюс, я уже назначила место и встречу. 

Подправлю причёску, сменю одежду, изменю голос — и завтра перед Холмсом предстанет другая Лилит Мориарти, и он точно не увидит в ней ни малейшего сходства с Лилит, которая работает на Мориарти. Представлюсь другим именем, и дело с концом.

* * *

Я рубанула карешку и покрасила волосы в черный. Уже как-то немного непривычно звучит, да? Я вот тоже так думаю. Но все только ради того, чтобы Холмс не начал проводить параллели — и, о, вот чудо, дочь Мориарти очень поразительно похожа на его соулмейта, то есть Лилит, то есть меня. Все немного сложно, я знаю, но давайте поясню.

Я Лилит Мориарти, дочь ныне покойного Джеймса Мориарти, которой в голову пришла гениальная идея — заявиться к Холмсу лично, чтобы назначить встречу.

Да, Лилит, гениальность зашкаливает, папочка бы тобой гордился. Нет.

Вообще, предполагалось, что я приду назначить встречу, как Лилит — помощница Мориарти, а завтра на крыше Холмс увидит меня и воспримет, как простую помощницу, а я такая: Я Лилит Мориарти!

Мда... Обыграла фразочку "сам себе босс",  конечно.

Талант к этому у меня определенно от отца. Но знаете, не предполагалось, что в комплекте идет природная невезучесть, а именно напороться на собственного соулмейта, так он еще умудрился до меня дотронуться.

Гений, что сказать. Вот как обычно: начинают руки распускать, а потом у них проблемы. Так еще и во всем винят женщин. Ладно, возможно, к данной ситуации такое описание не совсем подходит, но я конечно, конкретно оплошала...

Выбравшись из салона с новой причёской и повергнув Себастьяна одновременно в ужас и восторг, я уехала домой.

До вечера сидела за документами и обсуждала с клиентами их запросы. Спать я в итоге легла за полночь.

Отлично, Лилит,  просто замечательно!

Суть лишь в том, что если встреча назначена на десять, то мне с моими-то темпами сбора лучше встать за три часа минимум. Но ведь так вставать рано надо можно только, если ты лёг спать рано, а это вовсе не про меня. 

И в итоге суть вот в чем — я встала совершенно разбитая и злая и потащилась собираться.

Оделась в удобную чёрную одежду, новое  каре аккуратно уложила. Для виду нарисовала себе длинные чёрные стрелки вместе с тёмными тенями. Как готка, честное слово. Но главное, что не рыжая. И не с блеском на губах. Чтобы не так похоже. А так вроде достаточно убедительно — правда на меня прежнюю непохоже.  И хорошо.

Я ещё какое-то время разгребаю кучу документов на своём столе: не могу это никому другому поручить, к сожалению, и занимаюсь важными делами. Потом мы с Себом собираемся и едем на место.

Исходим из расчёта, что Холмс появится там минут этак на десять раньше положенного времени. Но там сидят наши люди и ведут наблюдение как за Холмсом и его перемещениями, так и за крышей Бартса и людей в нем.

Словом, я постоянно осведомлена обо всем, что происходит вокруг, стоит мне только захотеть узнать. Я не состою в крупной организации. Я не ее лидер. Организация — это люди. Они везде. У меня есть свои личные помощники, этакие приближенные, но со мной каждый день устанавливают контакты множество людей. Ну, не со мной, конечно. Это я условно. С нами. И вся прелесть этого положения состоит в том, что у меня всегда есть верные люди наготове, и есть те, кто могут ко мне кого-то завербовать. Деньгами, шантажом, личным интересом — да-да, некоторые хотят заниматься незаконной деятельностью, если за это хорошо платят, и потому они работают на меня, в общем, у нас много путей, как привлечь к себе людей. Наши ряды каждый день пополняются новыми людьми, и в этом плюс. Не нужно слишком осторожничать, не нужно устанавливать слежку за каждой мелкой рыбкой, если у нас есть пираньи покрупнее. Мы наблюдаем только за интересными нам сотрудниками, только за теми, кто опасен, умен или все сразу. Вероятно, это могут быть потенциальные предатели. Они мало что смогут рассказать или раскрыть — сами они немного знают, плюс, информация шифруется, плюс, даже если они доберутся до моего сервера — это им, конечно, нужно будет изрядно постараться — то все равно ничего не поймут. Всю информацию я храню в системе сокращений. Методов запоминания или расшифровки отдельных значений слов в базе нигде нет. И на бумаге тоже. Только в памяти особо значимых людей. И то, даже тут они тоже мало что могут рассказать. Различным отделам информация сообщается в различных видах, так что одни будут думать одним образом, а вторые другим, а на деле все будет вообще не так, как им до этого сообщили.

Словом, у нас предприняты все меры, чтобы люди знали все и одновременно ничего, и чтобы никто никогда не мог ничего никому сдать. Вся наша жизнь под грифом секретно.

Но только так я могу взять в руки так необходимую нам всем власть, но вот чтобы удержать её, мне нужны все эти методы и множество  других.

Ладно-ладно, довольно лекции, учитывая то, что мы уже на месте. Но я, пожалуй, всерьез задумаюсь над тем, чтобы, может, открыть свои курсы по созданию тайной организации, или, может, начать вести блог?

Название надо броское и крутую тематику,  поразмышляю на досуге, короче.

Вслед за Себастьяном я поднимаюсь по лестнице на крышу. Оттуда просто потрясающий вид!

Начинаю понимать, почему папочка выбрал это место для собственной смерти: сцена ведь отличная, а декорации так вообще на высшем уровне. Мы с Себастьяном затаиваемся за широкими трубами, вооруженная группа тоже здесь. Я еще раз мысленно прогоняю весь план в голове, проверяя его на недостатки в сотый, уже наверно раз.

Внезапно слышу знакомую, легкую поступь, прислушиваюсь. Да, это он. Пришел, легок на помине.

Ну хорошо, тогда давайте начнем наше шоу.

Детектив поворачивается, внимательно рассматривает нашу сцену:

— Мориарти! Где ты? Выйди и покажись.

Так, первый пункт есть.

В тот момент, когда он отворачивается от моего убежища, я делаю несколько уверенных шагов вперед и замираю в метре от него.

Он поворачивается на звук моих шагов. Я счастливица, ведь могу посмотреть на всю гамму эмоций на его лице, которые с бешеной скоростью сменяют друг друга. Ну что за великолепное шоу! А актеры невероятно талантливы — это я сейчас про себя, если что, угу, не надо думать на Холмса.

— Ты кто такая? — о, кажется пришел в себя и вновь натянул на лицо маску осторожной серьезности с ноткой равнодушия,  — Где Мориарти? И где Лилит? — о, значит, думал, что я буду здесь? Ну, технически, ты прав, но я пожалуй, промолчу. И не пожалуй, а точно промолчу.

Итак, приступаем к пункту два:

— Лилит и не должно сейчас быть здесь, у нее другая забота. — внутренне радуюсь тому, как уверенно прозвучал мой голос и тому, как интонация и манера общения непохожа на мое вчерашнее поведение, — А я Лили Мориарти, дочь Джеймса Мориарти, неприятно познакомиться с Вами, мистер Холмс.

Он в легком замешательстве, я это прекрасно вижу, такое не скроешь, хоть он и пытался. Что же, пунктик три, поехали.

— Надеюсь, Вы оценили всю мою иронию? — многозначительно обвожу взглядом окружающую нас обстановку.

— Иронию? — он слегка улыбается уголками губ, но ни черта ему не смешно, это я тоже вижу, — Оценил, мисс Мориарти, определенно оценил. То, как Вы умело загнали мня в ловушку, то, как Вы все четко устроили. История повторяется? — вопрос риторический или нет? А, не суть.

—История повторяется, мистер Холмс. — эхом отзываюсь я, — Но знаете что? — медленно прохаживаюсь по крыше, не спешу, тяну момент, ведь знаю — все продумано, все четко, все по плану, -Это уже правда немного утомило меня. Пришло время покончить со всем, мистер Холмс. Вы уйдете опозоренным. Мы вас убьем, а потом вы полетите с крыши. Не беспокойтесь, в прессе будет только то, что Вы добровольно шагнули с крыши, ни слова про пулю. Создать новость легко, сделать так, чтобы она стала сплетней и разлетелась — еще проще, — моя рука ныряет за пистолетом, и я без колебаний направляю ствол на детектива — магия соулмейтская, проклятая, пытается бушевать спорить, остановить, бросить оружие и на коленях умолять его о прощении, а потом прижаться крепко-крепко, но я душу ее тут же — ничто не испортит мой план, — Ну разве так не проще, мистер Холмс? — смеюсь я, когда он поднимает руки.

Но он смеется тоже:

—Вы же не думаете, что я пришел один, мисс Мориарти? Верить в это правда было бы очень глупо с Вашей стороны.

Из ниоткуда появляются три полицейских, направляющих на меня оружие. Моя очередь поднять руки и выронить пистолет. Но и у меня всегда остаётся козырь в рукаве.  Я слегка склоняю голову вбок:

—Вы же не думаете, что я пришла одна? Вы бы меня страшно разочаровали, мистер Холмс, — мне весело эхом отзываться на его слова, будто поддразнивать, как кривое зеркало. 

Мои люди появляются, как смерч, оглушая полицию и заламывая руки Холмсу. Басти появляется стремительно, направляя ствол любимой винтовки в голову Холмсу.

— Себ, Себ, не спеши, — я наклоняюсь за своим пистолетом, Холмс отчаянно брыкается и шипит от боли в заломленных руках. Я слегка улыбаюсь, кивком  зову двоих своих людей и Себастьяна, уже привычно раздаю указания:

— Вы со мной, а вы… Пристрелите этих троих и Холмса. Рада была с Вами повидаться, мистер Холмс, удачи. 

— До встречи в аду, — шипит он сквозь зубы, но мои люди жестко бьют его в колени; ноги детектива подгибаются, и он оседает на пол.

Я, еще раз улыбнувшись, спускаюсь вслед за Себастьяном. Мы ушли тем же путем, что и пришли, да вот только...На меня со всех сторон направлено оружие.

Лондонская полиция, зачем-то отмечаю я про себя. 

Себастьян окружен таким же плотным кольцом, мои помощники отчаянно вырываются, но их крепко держат. Под прицелом, наверное, десятка автоматов меня сопровождают в вертолет, где на руки мне надевают наручники. Я сплю и все это — просто страшный сон? Скажите же,что да! Или мой план мести, так тщательно вынашиваемый, горит синим пламенем?

Последнее, что я вижу перед тем, как вертолет взлетает, -  довольное лицо Холмса, стоящего в компании пары полицейских, доктора Ватсона и инспектора Лестейда.

Пунктик. У меня сейчас должен был быть последний пунктик.

Я, пожалуй, пропущу ту часть, где меня берут под стражу, и я, наверное, неделю провожу в тюрьме.

Все это время решалась моя судьба, но мне тогда было абсолютно безразлично, если честно.

Ровно до того момента, как я узнала о том, что буду жить с Холмсом и доктором на Бейкер-Стрит. Мне нравится фраза "жить на Бейкер-Стрит с доктором", потому что это гораздо лучше, чем какой-то пансион или вообще исправительная колония, но боже, стоит добавить словосочетание "с Холмсом", и мне тут же хочется волосы на голове рвать. Ну, раньше хотелось. Не могу сказать, что сейчас что-то сильно изменилось, но все же…

Холмс не такой раздражающий, как скажем, три недели назад. Да, он все еще Холмс, да, такой же саркастичный и язвительный, но мне начинают нравиться некоторые черты его характера. Нет, мы не сдружились, просто теперь не строим злобных планов при встрече и не пытаемся убить друг друга. При Джоне. Ладно, шучу, не только при Джоне. Первое время мы друг друга не выносили: Холмс был откровенно раздражен и насторожен, я же делала вид, что его не существует. Защитная реакция, в общем. 

А сейчас мы терпимо нормально общаемся. Ну, все еще с перебранками, но это уже какие-то шутливые перебранки.

Мне иногда кажется, что еще чуть-чуть, и он начнет со мной флиртовать. Нет, правда кажется! 

Но все по порядку. Вас, вероятно, интересует, как я до сих пор не спалилась. Но а даже если вас не интересует, я все равно расскажу. Пару раз я ходила к парикмахеру обновить цвет, я не всегда красилась косметикой дома, но всегда носила цветные линзы — на крыше-то я в линзах была, просто забыла об этом упомянуть, и пусть он вряд ли цвет разглядел, предосторожность не помешает.

Я старалась вести себя в соответствии с образом Лили Мориарти, стараясь не показывать ни одной характерной черты поведения Лилит. 

К счастью, это было нетрудно. Холмс видел Лилит всего-то пару минут, да и со временем характерные черты Лили вытеснили Лилит. Он больше не сомневался ни на минуту. Вернее, он никогда не сомневался в том, что мы разные люди. Он даже не смог бы засомневаться, вот так правильнее сказать. Если бы не один мой неосторожный поступок, который впрочем, когда-то должен был произойти. 

* * *

Сегодня ровно месяц с даты моего переезда на Бейкер- Стрит. Я не собиралась никак отмечать это событие, не считая внутреннего ликования и гордости за собственные успехи и блестящую конспирацию. С увлечением читая книгу про фантастические приключения четвёрки друзей, я вдруг была прервана стуком в дверь. Вздрогнув от неожиданности, я отложила книгу в сторону, вставая с кровати и направляясь к двери. 

Прийти мог либо Шерлок, либо миссис Хадсон: Джон был вызван в больницу еще вчера ночью, когда я спустилась вниз попить воды, он уже натягивал куртку и, спешно попрощавшись со мной, вылетел на улицу.

Я открываю дверь незванному гостю и сама замираю от неожиданности: на пороге моей комнаты стоит Шерлок. Я конечно, предполагала, что это или Шерлок, или миссис Хадсон, но детектив за все мое время проживания на Бейкер-Стрит появлялся в моей комнате от силы два раза. 

— Доброе утро, в чем дело?

— Доброе, — бросает он в ответ и слегка хмурится. В чем дело? — Джон уехал по вызову, ты наверное, знаешь, а мне не помешал бы помощник на деле. Поедешь со мной? Дело не ниже шестерки. Интересное самоубийство, — он слегка покачивается на пятках, заложив руки за спину привычным жестом.

— Поеду, — соглашаюсь я, потому что это первый раз, когда я могу побывать на месте преступления, как детектив( ну или как его помощник), а не убийца. Это мой шанс посмотреть на Холмса в процессе работы, оценить его способности да и вообще заняться хоть чем-то более интересным, чем сидеть в своей комнате и зависать в инете, — Мне нужно пару минут собраться.

Он кивает и идет вниз. Я торопливо натягиваю спортивные штаны и толстовку, надеваю кроссовки, беру рюкзак и барсетку с телефоном и торопливо спускаюсь вниз. 

Едем мы на такси. Прибыв на место преступления, Шерлок тут же с головой погружается в работу, а я, понаблюдав за ним, начинаю рассматривать интерьер комнаты. Дело занимает у Шерлока чуть больше двух часов. Пока он остается в доме и поясняет полиции все непонятные им пункты ( а их довольно много, надо признать), я выхожу на улицу и иду вдоль фасада дома. 

Остановившись возле желтой ленты, я присаживаюсь на корточки, внимательно изучая хитрый клубок самых различных  следов недалеко от моих собственных кроссовок. Слышу голос за спиной:

— Эй, Лилиан, сюда нельзя! 

Я не понимаю, к кому относится это обращение,поэтому никак не реагирую, до тех пор, пока на мое плечо не ложится грубая рука и не разворачивает меня к себе с такой силой, что я чуть не врезаюсь носом в полицейский жетон какого-то неизвестного мне сержанта.

Его "Лилиан", мягко говоря, вывело меня из себя. Я дергаю плечом, сбрасывая его руку с себя:

— Я не Лилиан. С чего вы решили, что это мое имя?

Он как-то резко тушуется, бормочет себе под нос что-то неопределенное:

— Но как же, Вы же Лили… Я просто подумал, Ваше полное имя — Лилиан…

— Вы ошиблись, — жестко обрываю я его, — Я Лили, а не Лилиан, и если уж на то пошло, сержант, то я Лилит. Никакая не Лилиан, не Лили, а Лилит. Лилит Мориарти собственной персоной.

— Так значит, ты всех нас ловко провела? Да, Лилит? — я слышу знакомый, чуть-чуть насмешливый голос прямо за своей спиной. О боже мой. Что люди обычно делают в таких ситуациях? Кто ещё мог бы попасть в такую глупую и просто смешную ситуацию, если не я?

— Ну...я… Я пожалуй, пойду. Всего доброго, мисс Мориарти,  — сержант бросает испуганный взгляд за мое правое плечо и мгновенно исчезает.

3...2...1…

— Интересная история выходит, мисс Мориарти, — я вздыхаю и оборачиваюсь. В тот момент я хотела, чтобы за моей спиной стоял кто угодно, но только не он. Но нет — вот он. Стоит и улыбается, убрав руки в карманы.

И как только смог там оказаться? Наверное, ему разрешили обойти дом с другой стороны, а потом Шерлок, услышав нечто интересное, пролез под ленточкой и встал прямо за моей спиной. Кажется, я недооценила мыслительные способности ярдовцев или скорость объяснений Шерлока. Как бы то ни было, вот он — прямо передо мной.

— Что скажете в свою защиту, мисс Мориарти? — его тон серьезен, но в глазах горят лучики смеха. Ну и что надо говорить? Я хочу сбежать, посмеяться над ним, да что угодно, но эта противная соулмейтская связь кипит во мне, и избавиться от этих отвратительных сердечек в глазах просто невозможно. А он даже и не пытается, наоборот, гордо светит своей лучистой улыбкой. 

—Я... Я просто.., — я мямлю нечто непонятное, а он наклоняется все ближе, будто бы не расслышал, но я-то знаю, что это не так. 

— Можешь сколько угодно перекрашивать волосы и менять свое поведение, но мне ты нравишься любой, учитывая, что Лилит и Лили, оказывается, один и тот же человек, — шепчет он мне на ухо, — Не вышло, Лилит.

Он наклоняется еще ближе, и я вижу искры смеха и легкую хитринку в его взгляде. В глазах у него буквально бурлит и искрит соумейтская магия, которой он уже поддался, а я ещё нет, хотя вся горю от сжигающих меня внутри эмоций. Так и тянет протянуть руку и просто коснуться. Его дыхание опаляет и жжет мои губы. 

— Шерлок, — шепчу я, неосознанно придвигаясь ближе. Ничего не могу поделать, чувствую, что это не я, что как будто все само, а к него в глазах довольные чертики пляшут. Он бросает взгляд на мои губы, я придвигаюсь ближе к нему и тянусь руками к его шее, чтобы обнять, как раз тогда, когда он неуловимым движением накрывает мои губы своими. Я чувствую только аккуратные движения его губ и то, как ласково и заботливо его руки ложатся на мою талию, прижимая меня ближе к себе. Я опускаю ладони на его плечи, слегка привстав на носочки — он все-таки сильно выше меня,  но сейчас это ни капельки не раздражает — и стараюсь поцеловать его так же нежно и ласково в ответ, как и он меня. Спустя несколько секунд мы медленно отстраняемся друг от друга. 

— Могла бы просто сказать мне, — он смеется и, взяв мою маленькую ладошку в свою, подносит к губам и осторожно целует сбитые костяшки.

— Разве? — тихо смеюсь я в ответ. Мы оба словно опьяненные этой магией и приятным единение душ, ощущаем, как крепко и сильно мы были связаны все это время, — Нет, не могла бы.

— Возможно, и не могла, — не спорит он, не отпуская моей руки, а мне и не надо. Он так заботливо и осторожно держит меня за руку, что мне не хватает только его объятий. Словно прочитав мои мысли, он кладет  руку на мое плечо. Порыв сильного ветра, слегка растрепав мои черные волосы, уносится дальше, а Шерлок прижимает меня к себе, укутывая в полу своего пальто. Так мы и покидаем место преступления, а ярдовцы толоко смотрят на нас, пытаясь не пялиться. Не пялиться у них выходит из рук вон плохо, но мне правда весело. Я держу Шерлока за руку, и мы идём так по улице до входа в метро.

Возможно, я и совершила самую невероятную глупость, причём дважды.  Возможно, моя жизнь сейчас могла бы быть иной. Но если бы Шерлок тогда в переулке не прикоснулся бы ко мне, пусть и со злости, у меня бы сейчас не было соулмейта. И я бы не могла оценить всю красоту красок мира и всю глубину своего счастья и спокойствия рядом с Шерлоком.

Хорошо, что я такая непутевая.