Малфой пожал плечами (гет)

— Твоих рук дело?

Гермиона обвела прищуренным взглядом кабинет, уперев руки в бока. Голова нещадно раскалывалась из-за недостатка нормального кофеина с утра пораньше. Она вообще опоздала в офис на пятнадцать минут, хоть и явилась раньше коллег на целый час. Специально. Растягивать этот день не было никакого желания. Засилье красных сердец, цветов и фей в мерзких костюмах купидонов (ещё и эти дурацкие луки и стрелы!) грозило обернуться для неё припадком.

— Кыш отсюда, — проворчала она, разгоняя романтическую чушь с пути к рабочему столу.

— Я тут ни при чём. — Единственный присутствующий в помещении даже не оторвался от своего занятия. Удивляло то, что он вообще сидел здесь так рано и довольно давно, судя по пергаменту в несколько дюймов и трём пустым кружкам из-под кофе. — Выражение твоего лица в данный момент хоть и радует меня самую малость, но я не мазохист.

— Так тебя тоже бесит этот день?

Изящная ладонь неопределенно махнула пером в сторону вазы с почерневшими мёртвыми розами.

— Мои извинения. Кажется, их принесли тебе.

Гермиона едва заметно улыбнулась.

— Не стоило.

— Не сдержался, Грейнджер. — Он поднял голову. — Ты ещё открытку не читала.

— Ты прочитал?..

Драко Малфой пожал плечами. Это движение было у него отточено и передавало массу разных оттенков. Гермиона выучила все их значения за два года совместной работы, после того как их обоих загнали в забытый угол Отдела регулирования магических популяций и контроля над ними. У Гермионы тогда сбылась мечта. Со свежими результатами «Превосходно» по Ж.А.Б.А и охапкой предложений из всех отделов Министерства и даже за его пределами она решила начать с самой низкой должности в отделе. Вопреки здравому смыслу, как любил напоминать Малфой. Он же отбывал здесь испытательный срок после освобождения: заботился о существах, что когда-то полагал ниже себя. Цели у них были противоположные, потому что Гермиона занималась делом искренне, а он плевать хотел. И всё же из них вышла невероятная команда, несмотря на разногласия, поглотившие первые полгода сотрудничества.

Скандал случился, когда Гермиона пришла на работу и обнаружила, что пятеро домовиков под надзором Малфоя разбирают кипу папок с документами. Последней каплей стало то, что документы собирались как раз для законопроекта, чтобы эльфов освободить. Гермиона была вне себя. Малфой не видел проблемы. Они спорили — громко, долго и пару раз подкрепили аргументы крепкими проклятьями, — пока самый мелкий из домовиков не разрыдался.

— Вот что ты натворила, Грейнджер? — прорычал Малфой. — Не волнуйся, Мипси. Не обращай внимания на это чудище. Ты прекрасно справляешься. — И он вновь принялся раздавать поручения этим маленьким существам.

Два месяца спустя Визенгамот принял закон об освобождении домашних эльфов.

Вот так они и работали: Гермиона отвечала за страсть и целеустремлённость, а Малфой — за грубый и безжалостный прагматизм, который требовался, чтобы лавировать в бюрократической клоаке (тоже его фразочка) Министерства. К ним не лезли лишние люди, и Гермионе это нравилось. Они с Малфоем не стали друзьями, но были коллегами, да и работали ударно, и иногда лишь с ним одним она общалась целый день. Особенно после расставания с Роном.

Прошёл год. Ровно. Ведь феерически расстались они точно в прошлый День святого Валентина.

— Открой, — предложил Малфой. Гермиона знала, что значит именно это пожатие плечами: мол, он ни о чём не жалеет и вообще делает ей одолжение, пусть скажет спасибо, что избавил её от страданий, да и самому не придётся целый день слушать её нытьё. Вот такие вот оттенки крылись в его движениях и вот как прекрасно она считывала все его настроения.

— Ладно. — Гермиона разгладила конверт, на котором рукой флориста было выведено «МИОНЕ». Краешек уже кто-то чуть не порвал. Присев на стул, она вытряхнула открытку на стол.

«Дорогая Миона,

Может, пришло время начать с начала? Новый год...»

— ...новый день. День Валентина, — Малфой зачитал слова по памяти монотонным голосом и вновь уткнулся в пергамент. — Я всегда буду жалеть о том, что сказал и как у нас всё закончилось. Прости. Новое начало, ага?

Гермиона положила открытку и враждебно уставилась на блондинистую макушку. Малфой поднял голову и невинно улыбнулся.

— Это «ага» и меня покорило. Кто смог бы устоять?

— Действительно. — Гермиона взялась за палочку и подожгла открытку, а затем — мёртвые розы. — Так-то лучше.

— Très, très romantique⁽¹⁾.

Он не остался в стороне и направил палочку на летающих феечек. Их наряды тут же превратились в тяжёлые черные мантии волшебников-гробовщиков. Вместо красных сердец возникли угольки, вместо цветов — корнеплоды.

— Морковки Валентина?

— Любовь мертва. Ей место в земле.

Атмосфера в кабинете вдруг стала вдвойне приятнее. Ненависть к этому празднику грела изнутри, и пламя лишь подпитывалось возможностью разделить своё отвращение с человеком, который, по-видимому, не терпел этот день еще сильнее.

— Кто тебя обидел, Драко? — поинтересовалась Гермиона и улыбнулась, когда тот удивился и тут же подозрительно сощурился.

— Кто меня обидел? Моя дорогая Гермиона. — На этих словах она покраснела. — В моём чёрном сердце есть место лишь ненависти, разочарованию и разрушенным мечтам. Я был оскорблён в лучших чувствах, а виноват домовик. И вот моё наказание. — Малфой махнул рукой, и все украшения исчезли вместе с пеплом от примирительного букета Рона. — Перед тобой тень человека. Дьявольски привлекательная и очаровательная, но всё же тень.

— А кто же я?

— Заноза. Отвлекающий фактор. Печальное воплощение всех циников, которое под твёрдым панцирем прячет своё израненное сердечко идеалистки. В этом плане ты напоминаешь мне отца.

— Неужели?

Он никогда не рассказывал об отце. Ляпнув лишнего, Малфой неуверенно пожал плечом. Редкость.

— Я уже давно ненавижу этот день. Лучше уж спасать дурацких келпи. Приступим?

«Так ты не всегда его ненавидел?» — подумала Гермиона, но озвучивать вопрос не стала, согласившись, что лучше заняться работой.

Мир и покой длились блаженные два часа. Потом в дверь постучали.

— Здоро́во, Грейнджер. — Кормак Маклагген вошёл без приглашения, без ответного приветствия и без понимания, что грубо прервал их работу. Его мощная фигура пересекла порог, он осмотрелся, впритык не замечая Малфоя, и уселся на край её стола. — Скучаешь тут?

— Чего тебе? — отозвалась Гермиона, подражая Малфою и его непринуждённой невозмутимости. Отрываться от работы ради нарушителя спокойствия тоже не стала.

Она знала, к чему всё идёт: Маклагген в четырёхсотый раз попытается к ней подкатить. Попытки начались с самого её расставания с Роном. Он приставал к ней на каждом шагу, пропуская мимо ушей и прямые отказы, и фразы типа «отвали», «меня от тебя тошнит», «это что, твоё отражение?». Один раз даже попытался ухватить её за задницу в лифте, за что получил кислотный ожог на руке от проклятья. Маклагген уже добрался до должности заместителя главы Отдела магических игр и спорта и потому считал себя неприкосновенным. Гермиона попыталась добиться дисциплинарного взыскания за сексуальное домогательство, но оказалось, что в Министерстве не существует никакой политики по защите от преследования. И в самом деле клоака.

— Пообедать, — заявил Маклагген. — Поужинать. А потом угостить тебя вином. День Валентина же, Грейнджер.

— И что?

— Если вспомнить прошлый год...

— Что-что? — Она отложила перо и наконец подняла на него глаза. — Моя личная жизнь тебя не касается.

— У тебя нет личной жизни. Поэтому я и пришёл.

— Как любезно.

— Я так и подумал.

— Опасное дело.

Малфой фыркнул, но Маклагген по-прежнему обращал на него ноль внимания.

— Так у тебя есть планы или как?

— Я...

— Да, есть.

— А тебя кто спрашивал? — Теперь-то Маклагген заметил присутствие её коллеги, а вот Малфой даже не взглянул на него.

— В обед Грейнджер всегда работает. И вместо ужина тоже. Её сердце целиком принадлежит этому кабинету и зашуганным созданиям магического мира. А ты, хоть и магическая агрессивная и высокомерная скотина, к сожалению, не попадаешь в ведение нашего отдела. Советую тебе уйти.

Малфой так и не посмотрел на собеседника, и в тот момент Гермиона ясно осознала, что ей никогда не достичь такого же мастерского уровня скуки и безразличия в голосе.

Маклагген поднялся.

— Так заставь меня, Малфой.

— Я заставлю. — Гермиона распахнула дверь взмахом палочки. — Выход сам найдёшь.

— Может, тогда позже сходим в паб?

Массивное тело Кормака вынесло волной магии, и дверь с грохотом захлопнулась. Гермиона вздохнула.

— Счастливого Валентина, — пробормотала сама себе, а Драко Малфой ни с того ни с сего расхохотался.

Время перевалило уже за два часа, когда желудок подал ей знак, что пора бы поесть. В кабинет больше никто не заходил: частично из-за запирающих чар и заклинания тишины, которые Гермиона навела сразу после поспешного ухода Маклаггена. Малфой тоже не отлучался на обед. Они старательно работали, обращаясь друг к другу только тогда, когда возникал вопрос или нужно было прояснить какой-то пункт. В проект закона о защите резерваций келпи оставалось добавить последние штрихи, но для этого ещё требовалось организовать выезд в те края. Гермиона попыталась вообразить Малфоя у берега туманного шотландского озера: замёрзшего, растрепанного и недовольного, в непромокаемом костюме, который потребуется для такого мероприятия. Мысль вызвала улыбку.

— Есть хочешь?

— М-м-м?

— У тебя отсутствующий вид человека на грани гипогликемического шока. Могу послать за доставкой.

— Не трогай эльфов!

Он проигнорировал её и подошёл к офисному камину.

— Эта фраза отлично вписалась бы тебе на надгробие, Грейнджер. — Бросив летучий порох, он назвал адрес мэнора. — Спасибо, Мипси, — и поблагодарил, когда маленькие руки передали ему большой пакет.

— Ты уже заказал?

— Не давал остыть, ждал, когда ты наконец свалишься от голода. Бери. — Малфой приблизился к столу, сдвинул все пергаменты и начал распаковывать коробки с едой.

— Эй!

— Ты всё ещё адепт кисло-сладкой свинины? Другое тоже заказал, но ты до ужаса предсказуемая.

Вскоре он уже уложил ноги ей на стол и умело закидывал чоу-мейн с креветками в свою аристократичную пасть. Любовь Малфоя к магловской еде из доставки стала открытием, но Гермиона и не думала жаловаться, пока он обеспечивал их обедом. И пусть он сваливал всё — как и многие другие странности — на условия испытательного срока, она не нашла ни строчки в регламентах Министерства, где требовалось бы познавать культуру магловских кухонь.

— Кстати, хватит играть в недотрогу, — заявил он, дожевав спринг-ролл.

— Недотрогу?

— С Маклаггеном. — Малфой пригнулся, когда она бросила ему в голову китайской палочкой. — Ты приобрела мифический статус среди мужского населения сразу, как турнула Уизела. Стала желаннее, чем когда бы то ни было.

— Едва ли это моя проблема.

— Но ведь твоя.

— И я не недотрога.

— Серьёзно? И чего тебе хватит?

Гермиона нанизала последний кусочек свинины оставшейся одинокой палочкой и задумалась, жуя.

— Определённого уровня приличий.

— Проглоти сначала.

Она нахмурилась, но так и сделала.

— Манер и вежливости. Социальных навыков. Эмоциональных тоже. Способности понимать настроение окружающих и собеседника, чтобы не объяснять все свои действия изо дня в день. Любознательности. Любви к чтению. Наличия нравственных устоев. Верности. Преданности. Чтобы человек защищал, но не душил заботой. Чтобы открывал дверь и подавал руку, но не относился свысока, потому что я женщина. Чтобы ему нравилась моя внешность, но не больше моего ума и моей личности в целом. Чтобы ему не было плевать на мои увлечения. Чтобы страсть не уступала сдержанности.

Малфой вскинул бровь.

— Всего-то?

— Против стабильной работы и симпатичной внешности возражать не стану. Ну и мне всегда нравились высокие.

— А-а, теперь я понял. Существо из мифов — это не ты.

— Не я?

— Нет. Это недостижимый идеал, который ты себе придумала. Не существует на свете такого человека, который закроет все пункты из твоего списка. И пока ты будешь жить одна-одинёшенька, будешь утешаться самодовольной мыслью, что больше ни разу не снизила требований к спутнику. А в действительности же ты выстроила стену и никого не подпускаешь. По-слизерински хитрый подход, можно сказать.

— Нельзя. А что насчёт тебя? Ни разу не слышала, чтобы ты с кем-то встречался. Что, мамочка и папочка никак не найдут тебе невесту из чистокровных, желающих поубавилось?

— Меня уже сложно назвать парнем на выданье. Да и одинокая жизнь меня устраивает. Тебе спасибо, кстати. После твоего примера желание вляпаться в отношения мне отбило как минимум до старости.

— Настоящий циник. И стена на месте.

Малфой весело пожал плечами под стать усмешке.

— Молодец, Грейнджер. Туше.

Её пиррова победа ознаменовала конец обеда. Малфой слишком хорошо её считывал и тем самым раскрывал, в чём они схожи. Мысль не приносила утешения. Смотря в зеркало, Гермиона не желала видеть Драко Малфоя.

Он собрал со стола коробки, вернулся на собственное место, и кабинет вновь погрузился в тишину. Эта тишина была уже заметно не такой уютной и продуктивной. Гермиона ловила на себе его взгляды, а потом он опять начинал бездумно крутить между пальцами перо, а потом она пялилась на него уже сама и так далее. Когда их глаза встречались, сердце ускоряло свой бег, рука дёргалась, и на страницу ложились брызги чернил. Но в них не было скрытой правды, лишь хаос. В голове царила неразбериха. «Мы оба умрём одиночками. Может, в этом самом кабинете. А Маклагген всё равно попробует пригласить мой труп на свидание».

— Фу!

— И я о том же думаю. — Малфой поднялся, чтобы ответить на стук в окно, который Гермиона даже не замечала. Когда створка распахнулась, внутрь влетел десяток сов.

— Это ещё что?!

— Даже странно, что так долго. Наверное, твои чары не давали им пройти раньше. — Он начал забирать у сов свитки и выдавать съедобные поощрения за работу. В какой-то момент три совы перекочевали ему на плечи, а еще две примостились на руке. Со своими бледными волосами, длинными конечностями и в тёмной мантии он был похож на огородное пугало, чем Гермиона не замедлила поделиться.

— Скорее совиное. И не такой уж я страшный. — Как бы подтверждая своё заявление, он почесал голову маленькой совы и отпустил её восвояси. В конце концов все совы кончились, и Малфой занялся принесёнными свитками. — Один тебе и одиннадцать мне.

— И что это? Открытки?

Он с пониманием улыбнулся.

— Ещё не успокоилась? — Вернувшись за стол, Малфой открыл первое послание. Внутри оказалась вопилка, которая поносила его имя, внешность и всё, что он делал сейчас и во время войны. — М-м-м, приятно слушать. Продолжим? — В другом письме ругались, что если Малфои ещё раз рискнут предложить свадьбу между семействами, то встретят острый конец палочки. В таком тоне были написаны и следующие четыре послания. В других его обвиняли в предательстве то Ордена, то последователей чистоты крови. В последнем письме говорилось, что он симпатичный, но не заслуживает счастья и доля его — постыдный и унизительный секс из ненависти. — Кажется, я им нравлюсь, — заявил Малфой, откладывая эту вопилку для потомков.

В общем и целом послания разделились на две разные категории: плевки как со стороны чистокровных, так и со стороны противников Пожирателей смерти, поскольку Малфой каким-то образом вызвал ярость обеих сторон.

Гермиона растерянно моргнула.

— Ты как?

Он пожал плечами смиренно, с долей усталости и неохотного принятия, что у потока желчности есть повод.

— Фанаты постоянно пишут мне по праздникам.

Гермиона уставилась на нераспечатанный свиток.

— Видимо, зря я жаловалась.

— Думаешь, это вопилка? Не, скорее предложение руки и сердца от Уизела. Или Маклагген решил выплеснуть свою безграмотность в хайку.

— Ха! — Она бросила свиток прямо в него. — Окажи мне честь.

Малфой схватил послание в воздухе благодаря мышечной памяти ловца.

— С удовольствием. — Бумага была красной. Печать — безымянной. Малфой даже понюхал свиток. — Дешёвый одеколон. Ставлю на Уизела.

— Открывай уже!

Он разломил печать, и тут же заиграла инструментальная версия какой-то баллады «Ведуний».

— Ой, нет. — Гермиона закрыла лицо руками, чтобы не видеть чеширской улыбки Малфоя.

— Миона, ага? — заговорил он, ужасающе имитируя Рона Уизли.

— Ты врёшь, — прошипела она из-за пальцев.

— Рады сообщить, что вы приглашены на ежегодный бал Министерства магии в честь Дня святого Валентина. Событие состоится в грядущую субботу. Камины откроются в семь вечера. Дресс-код: официальный. Для поддержания духа любви и романтики необходимо присутствие спутника.

— Вы издеваетесь?!

— Я же говорил: клоака.

— Где твоё приглашение?

— Пишут же, что приходить с парой. И духом романтики и любви. Не хотят рисковать, вдруг я заявлюсь в одиночку и стану светить Чёрной меткой.

— Да будто бы ты надел мантию-безрукавку.

— Это что, комплимент, Грейнджер?

Она высунула язык.

— Само очарование. — Малфой поднялся, подошёл и передал ей свиток. — Понимаешь, что это значит? — спросил он, пока она перепроверяла, что звучит приглашение слово в слово так же ужасно, как он зачитал.

— Что?

— Тебя завалят приглашениями на свидание.

— И что? Я никуда не пойду.

— По-моему, под просьбой ответить на приглашение написано, что для сотрудников Министерства посещение обязательно.

— За исключением тебя?

— Разве я не всегда исключение?

— Что за дикие правила!

— Вижу, ты наконец-то переходишь на мой образ мышления. А говорят еще, самая умная ведьма... — К этому моменту Малфой уже переместился за свой стол. — Да просто возьми Маклаггена.

— Скажи, что шутишь.

— Да. Но ты подумала, что я могу предложить это серьёзно, я оскорблён. — Он переплёл длинные пальцы, опустил локти на стол и смерил её невозмутимым взглядом. — Честное слово, Грейнджер, не представляю, как тебе помочь. Твой особенный мужчина-единорог не существует.

— А давай запланируем на выходные поездку?

— Что?

— К келпи. Скажу, что у нас давно были планы, а приглашения опоздали.

— Ты действительно не хочешь туда идти, а?

— Да.

— И лучше проведёшь выходные в холодном глубоком озере с парией всея магической Британии?

— Да.

— Я не против.

— Спасибо!

— Даже почувствовал себя рыцарем.

— Не бойся, это пройдёт.

Они разулыбались, глядя друг на друга. Никаких насмешек, никакого зазнайства, лишь удовлетворение от того, что они заодно. Работа закипела пуще прежнего. Гермиона отправила сову в шотландский филиал отдела, чтобы там подготовились к их приезду, не забыв, по предложению Малфоя, оформить документы задним числом.

— Свалим всё на совиные пробки из-за Святого Валентина, — привёл он неопровержимый аргумент.

Министерству пришлось принять её отказ посетить бал. На реализацию плана ушло всего два часа, во время которых на бесконечный стук в дверь никто не обращал внимания. Закончили они, когда стрелка на часах перевалила за цифру пять и поклонники Гермионы потеряли всякую надежду.

— Наконец-то, — вздохнула она и сняла охранки. Тотчас дверь кабинета открылась, и внутрь ввалился запыхавшийся Рон Уизли в мракоборческой мантии с пятнами грязи.

— Ты получила цветы? — выдохнул он.

— А-э-э... — Гермиона в панике оглянулась на Малфоя.

— Я думал, это мне, и испепелил их на месте. Перестраховался.

— Что?

— Знал бы я, что ты это искренне, прочитал бы открытку. Ждать от тебя официального признания или как?

Лицо Рона заалело точно под цвет волос.

— Ты испортил мой подарок?

— Так случайно вышло, Рон. Малфою присылают сплошь вопилки и посылки-ловушки. Он не виноват, что осторожничает. — Гермиона поднялась со стула. — Зачем ты пришёл?

— Да... — Рон покосился на Малфоя. — Оставь нас на минутку, ага?

Малфой пожал плечами. Смысл в жесте был такой же, как в оттопыренном среднем пальце.

— Ага? Мне уйти? — обратился он к Гермионе.

Она кивнула, и они с Роном остались наедине.

— Как ты его выносишь?

Сложив руки на груди, Гермиона выгнула бровь — Малфой точно бы ей гордился.

— Ты за этим пришёл?

— Извини, ладно. Извини за всё. У меня был целый год всё обдумать, тут опять этот праздник, и я знаю, чего хочу. Тебя. И раньше, и сейчас. Я облажался, но больше так не хочу. Дай мне ещё один шанс, Миона. Я докажу тебе.

— Что докажешь? Мы уже доказали, что наши отношения превращаются в катастрофу. Ты мой друг, Рон, пусть это так и останется.

— Но может всё-таки?..

— Нет.

— Значит, это конец? Ты опять обрываешь всё в День Валентина?

— Какая разница, какой сегодня день? Тем более всё уже давно закончилось. А сейчас мы просто подводим итог. Повторяю: ты мой друг, я люблю тебя и не хочу терять. Ты тоже меня прости, и я тебя прощаю. Так ведь лучше, чем как в прошлом году?

— Наверное.

Гермиона обняла его, прижалась щекой к груди, ожидая, когда он сомкнет вокруг неё руки в ответ.

— Спасибо.

По крайне мере, Рон отвечал критерию роста.

Вздохнув, он обнял её.

— Мне всё равно нужна пара на бал.

— Я не иду.

— Как это?

— Уеду в Шотландию по работе.

Дверь в кабинет скрипнула.

— Грейнджер...

Чёрт!

— Уизли, ты что тут забыл?

— А сам-то, Маклагген?

— По-семейному обнимаетесь.

Рон прижал её к себе крепче.

— Вообще-то...

— Рон! — Гермиона отпустила его. — Я разберусь. Поговорим позже. — Под взглядом Маклаггена Рон не двинулся с места. От раздражения Гермиона всплеснула руками. — Мужчины!

— Я вижу тут только одного, — бросил Маклагген.

— Ага, ты на него смотришь, — огрызнулся Рон.

— Вы прекрасная пара! — Гермиона попыталась выжать их из кабинета. — А я занята и сегодня, и в день бала, и в ближайшем будущем, и для вас, неандертальцев, тоже.

К несчастью, оба визитёра были намного крупнее неё и плохо поддавались выдавливанию.

— Серьёзно. У меня есть занятия поинтереснее.

— И какие же? — возмутился Маклагген, и Рон, похоже, тоже заинтересовался ответом.

— Например, отделаться от вас, молодцов, и все выходные считать вместе со мной келпи. — Малфой успел вернуться с двумя стаканчиками кофе из Старбакса. — У леди довольно специфичные вкусы, — пояснил он, с легкостью протолкнулся между двумя парнями и протянул ей кофе.

— Что там? — Гермиона заметила, что имя на боку стаканчика записано как «Дарко».

— Соевое латте. Показалось, тебе понравится. — Малфой оглянулся через плечо. — Мы вроде закончили, ага?

Рон насупился, но возражать не стал.

— Еще увидимся, Миона. — И бросив на Малфоя последний мрачный взгляд, ушел.

Маклагген, однако, в упор не замечал неприкрытых намёков.

— Так что насчёт нашего свидания?

Малфой аж развернулся на сто восемьдесят градусов.

— Почему ты хочешь с ней встречаться?

— А?

— Это прямой вопрос, чего сложного ответить? Ты бегаешь за Грейнджер чуть ли не весь год, но даже мне, как Пожирателю, везло больше тебя. Вопрос-то в чём? Почему ты до сих пор её хочешь, если она чётко и много раз говорила «нет»?

— Она...

— Ну? — Малфой отпил кофе, пугая уровнем равнодушия в голосе. — Вот твой шанс. Убеди её.

— Я... — уставившись на Гермиону, Маклагген почесал затылок.

— Ты шутишь? Вообще нечего сказать?

— Ты бомба.

— Класс.

— Бомбически классная, ага.

— Господи боже.

— Рад, что мы узнали глубину твоих чувств. Зачем ещё нужен этот чудный день, да? — Малфой кивнул на выход. — Ну а теперь тебе пора. — Он выставил Маклаггена и захлопнул дверь, не успел тот даже развернуться. — Польстили так польстили?

— Жуть, — отозвалась Гермиона, вернулась к столу и упала на стул.

— Едва ли. Я был прав. Прав я, конечно, регулярно, но почему бы не порадоваться этому от души.

— Пошёл ты, Дарко.

Малфой фыркнул.

— На месте Маклаггена я бы отметил, как ты выражаешься. На удивление непристойно. Очень заводит.

— И это всё, что ты сказал бы?

— Нет. — Устроившись за столом, он закинул руки за голову и призадумался. — Если бы я хотел тебя получить — а это конечно, у меня ведь теперь есть твой список качеств, — я сказал бы, что первым делом обратил внимание на твой ум. Грандиозные мозги в соблазнительной женской оболочке. В тебе много глубины и зрелости и невинности с наивностью, а это очарует любого мужчину с хорошим вкусом. Грива дикая, но при правильном подходе её можно укротить. Ты не умеешь скрывать эмоции, даже если стараешься, и из-за этого тебя легко и просто понимать и за тобой жутко весело наблюдать. Ты верная, добрая, вспыльчивая и иногда рукоприкладствуешь — типичная комбинация у гриффиндорцев, ничего нового. Ты необыкновенно одаренная ведьма, несмотря на якобы невыгодный старт из-за детства с маглами. Ты прекрасная пара, Грейнджер. Кто бы такую не захотел?

У Гермионы замерло сердце.

— Гм-м... спасибо, — пробормотала она, стараясь спрятать горящие щёки за стаканчиком с кофе. Даже посмотреть в его сторону было выше её сил.

— Так получилось бы у меня?

— Что?

— Убедить тебя своим ответом больше, чем Маклагген?

— Какая тебе разница? — Она всё же подняла глаза и успела уловить едва заметное пожатие плечами.

Расшифровать этот вариант было труднее. Со стороны бы показалось, что ему начхать, как воспримут его ответ. Но в линии плеч было заметно напряжение, словно он раскрылся больше нужного. Откуда она знала все эти мелочи? Неужели они и правда так хорошо друг друга понимали?

— Если говорить гипотетически, — добавил Малфой.

— Если говорить гипотетически, скорее всего, я ответила бы «да».

— Признайся, Грейнджер, я твой единорог?

— Заткнись.

Ухмыльнувшись, он расслабился и начал прибираться на столе. Напряжение спало, момент прошёл, пусть даже гипотетический. Гермиона допила кофе и тоже занялась уборкой рабочего места.

— Не задерживайся тут. — Поднявшись с места, Малфой накинул на себя верхнюю мантию.

— Либо сидеть тут, либо проводить романтический вечер с Живоглотом.

— С этой престарелой животиной? У тебя и впрямь прискорбная слабость к рыжим.

Хотелось ответить, но в его словах не было никакой издёвки. А ещё Малфой перегнулся через стол, чтобы вытащить что-то из нижнего ящика. Когда же выпрямился, в его ладони оказался зажат небольшой свёрток.

— Что это?

— Подарок.

— Кому?

— Матери.

— Ты покупаешь маме подарки на День святого Валентина?

— Он не от меня, — отозвался Малфой и убрал свёрток во внутренний карман.

— Тогда от кого? — Её одарили таким взглядом, словно ответ очевиден даже ребёнку. — В смысле... от отца?

— Я же сказал: он когда-то был идеалистом. В День всех влюблённых всегда дарил матери украшения. Хоть и в тюрьме, но требует, чтобы я поддерживал традицию.

— Странно, но романтично.

— Ты бы удивилась.

— Меня уже удивили.

Малфой уставился на неё, и, пока он пялился, Гермиона позволила себе неприкрыто заняться тем же. Как бы ни раздражало его хвастовство собственной внешностью, стоило признать: он был дьявольски хорош. Высокий (ну, может, чуть пониже Рона), широкоплечий (но меньше, чем Маклагген, и не такой коренастый), с волосами необычного платинового оттенка, которые он подстриг коротко, но специально оставил как будто небрежную чёлку, что спадала на ещё более необычные серые глаза. На эти глаза Гермиона часто засматривалась. И на скулы. Или на длинные тонкие пальцы. Она радовалась шансу рассмотреть его хорошенько, и Малфой вдруг улыбнулся — понял, что его оценивают.

— За тобой действительно весело наблюдать. Спокойной ночи, Грейнджер.

— Малфой, погоди.

Гермиона подскочила с места и встала рядом перед камином.

— Надеюсь, ты не против.

И обняла его. Прежде ей почти не доводилось касаться его, а теперь под щекой ощущалась твёрдая грудь, её окутывало теплом и ароматом, который раньше лишь дразнил обоняние своей неуловимостью. Пах Малфой великолепно. И обнимать его было также приятно. Особенно когда его руки наконец-то сжали её в ответ.

— Спасибо за сегодня.

— Что такого я сделал?

— Я смогла пережить этот день. Можно сказать, было даже весело. И я рада, что застряла в этот глупый бесполезный праздник в кабинете с тобой.

— Это ты так желаешь счастливого Дня святого Валентина?

— Я уже желала.

— Но с чувством, ага?

Гермиона ткнула его локтем в бок, и Малфой заворчал.

— Импульсивные гриффиндорцы, — пробормотал он, обхватывая её за подбородок, чтобы приподнять голову. — Если говорить гипотетически, как ты себя почувствуешь, если я тебя поцелую?

Гермиона заморгала.

— Думаю, ничего страшного не случится. Если говорить строго гипотетически, разумеется.

— Только гипотетически?

И он поцеловал её. А она — ответила. Руки взлетели и обняли его за шею, тело качнулось и врезалось в него, что между ними не осталось расстояния. Мягкие требовательные губы и язык. Откуда он узнал, что ей так понравится? До её слуха донёсся его тихий грудной стон, Гермиона не заметила, как повисла на Малфое, и, если бы он не держал, просто стекла бы на пол лужицей. О подобной реакции она лишь читала, но тело и правда превратилось в жидкость. Потрясающие поцелуи. Она довольно вздохнула. А главное, настоящие.

— Грейнджер, приём. — Гермиона медленно распахнула глаза. — Я уж думал, ты улетела.

— Нет, я ещё тут.

— Тебе пора домой.

— Пойдём со мной.

— Гермиона. — Вздохнув, Малфой повёл плечами. Кажется, в этот раз смысл был в том, что он едва сдерживался, чтобы не взять её прямо здесь. — Меня ждёт мать. И, может быть, я хочу начать всё правильно.

— Начни с меня сейчас.

— Мерлина ради, прекрати! — Он улыбнулся, поглаживая её по щеке. — У нас впереди романтичные выходные с келпи, помнишь?

— Как я могла забыть?

— Назовём это свиданием?

— Если хочешь.

— А потом поужинаем.

— Прямо в резиновых сапогах?

— Это что, какой-то фетиш?

— Как раз думала об этом.

— Извращенка.

— Представляла, как ты мёрзнешь под дождём в непромокаемом костюме.

— Ненормальная.

— Ты сказал, я прекрасна.

— Да, прекрасна и безумна. — Малфой отпустил её и сделал шаг назад. — Мне правда пора.

— Когда я тебя увижу?

— Завтра, сумасшедшая. Ещё только среда.

— Ой.

— Ты как будто провожаешь меня за границу.

— Просто буду скучать.

— Продолжай в том же духе. Твои слова греют мое эго.

— А всё, момент прошёл.

— Ха!

— Иди уже.

— Иду, иду.

И Малфой ушёл.

Когда Гермиона добралась до квартиры, Живоглот спал на диване, как самый стрёмный парень на свете. Ругаясь на столь эгоистичное поведение, она отправилась на кухню готовить ужин, где её и встретили огромные немигающие глаза за стеклом.

— Чего?

Сова наклонила голову, стукнула клювом разок и выпустила пергамент прямо ей в руки, когда створку открыли. Дожидаться еды не стала, а Гермиона про это даже не вспомнила, заворожённо поглаживая пальцами восковую печать с затейливой буквой «М». От пергамента пахло знакомо, и на душе потеплело. Внутри обнаружилась одна-единственная витиеватая строчка:

«Ceci n’est pas une Valentin»⁽²⁾.

А под ней — рисунок единорога.

— Так ты существуешь, — прошептала Гермиона и сама счастливо пожала плечами.

1) «Очень, очень романтично».

Вернуться к тексту

2) «Это не валентинка». Отсылка на картину бельгийского художника Рене Магритта. На картине изображена курительная трубка, под которой рукописно выведена надпись «Это не трубка».

Вернуться к тексту

— Ты и впрямь не шутила.

Гермиона обозрела озеро, уперев руки в бока. Ну или же туда, где, по её представлению, эти бока прятались под толстыми слоями непромокаемого костюма. Низко над её бровями нависала жёлтая зюйдвестка⁽¹⁾, которую не могло пошевелить даже дыхание, оседающее паром в воздухе. Туман над водой ещё сильнее снижал видимость. Исследование не будет простым. Особенно учитывая полнейшее отсутствие профессионализма у её обычно надёжного коллеги.

— Когда это рабочая поездка обходилась без выполнения работы? — отозвалась она, отворачиваясь от озера к причине всех её несчастий.

Драко Малфой пожал плечами. Точнее, одним и без какого бы то ни было огонька. Вероятно, помешало то, что он развалился в трансфигурированном кресле на каменистом берегу у края воды и в руке, которой не стал шевелить, держал бокал с огневиски. С неба густо летела нескончаемая морось, пропитывающая всё вокруг, кроме её коллеги, спрятавшегося под защитным куполом. Он даже не озаботился подходящей одеждой и сапогами, а явился в тёмном свитере из шерсти, серых брюках и, конечно же, в любимых ботинках из кожи дракона. Внутри купола наверняка работали и согревающие чары, которыми сама Гермиона пренебрегла. Непогода была частью шарма этой местности. Драко же будто в отпуск собрался, так ещё и захватил двух исполнительных эльфов, которые подливали ему в бокал и раскладывали рядом изысканные закуски из корзины с крышкой.

— Твоё равнодушие к эвфемизмам меня весьма разочаровывает. Мипси, льда уже хватит.

Эльфийка поклонилась.

— Простите Мипси, хозяин Драко. Мипси начнёт готовить устрицы. Хозяйка тоже к нам присоединится?

— Я...

Драко встретил её взгляд. Он стал «Драко» с того самого момента, когда поцеловал её, а она ответила и получила его невалентинку. Всего три дня назад.

С тех пор между ними ничего особо-то не изменилось. Не считая его неприкрытых взглядов, словно он раздевал её глазами, и как будто бы беспечных прикосновений, когда Гермиона оказывалась достаточно близко (а иногда и далеко, ведь магия позволяла обойти столь несущественные препятствия), и поцелуев с утра и в обед, и беззастенчивых обжиманий в любое время между часом и пятью, когда Драко ловил её, утаскивал к себе на колени и магией вместе с коварством пресекал все попытки кого-либо приблизиться к их кабинету.

Жутко непрофессиональное поведение. Вот и сейчас он смотрел на неё так же.

— Ты действительно собралась считать келпи? Или воссоздавать старинные обычаи рыбаков? Этот твой фетиш на ролевые игры в морской форме, конечно, выпрыгнул неожиданно, но не скажу, что прям отталкивает.

— Ты тоже должен «играть» со мной. Как мой коллега из Отдела регулирования магических популяций и контроля над ними. Помнишь, есть такое слово «работа»?

Он улыбнулся, и ей пришлось постараться, чтобы не растаять и не растерять весь праведный гнев.

— Так ты всё же не против ролевых игр?

— Малфой!

— Ладно. — Драко поднялся с кресла, вернул ему прежнюю форму заросшего травой камня и не глядя передал бокал угадавшей его стремление Мипси. — Боюсь, с обедом придётся подождать. — Он решительно прошагал в её сторону, сунув руки в карманы. Каждый раз, как вода пыталась лизнуть носки его ботинок, Драко покачивался на каблуках. — И какая награда мне достанется за проявленную доблесть?

— Награда?

Гермиона подняла на него глаза, а Драко тогда же потянул вниз за края её шляпы.

— Скажи, что под оболочкой жутко развратной рыбачки есть ещё другая сторона.

— Сторон так много, Драко. Зануда без чувства юмора. Старая дева. Мужененавистница. Сухарь, который уходит спать ещё до десяти.

— Грязные словечки, обожаю. Продолжай.

— Викторианская скромница, — прошептала Гермиона.

Драко застонал и так сильно потянул за края её шляпы, что та налезла на глаза. Широкая ладонь опустилась Гермионе на макушку, и раздались команды:

— Готовьте лодку. И огневиски не забудьте. — Вслед за этим последовали хлопки аппарации: эльфы принялись выполнять приказ. — Надеюсь, ты понимаешь, во что ввязываешься.

— Я уже имела дело с келпи.

Драко потрепал её по голове и отпустил.

— Значит, не представляешь.

А когда Гермиона подвинула шляпу и собиралась поинтересоваться, что значат его слова, он лишь пожал плечами, повернувшись к ней спиной. В этот раз скрытый смысл от неё ускользнул, но вид на его задницу компенсировал недопонимание.

— Хватит пялиться.

Гермиона не могла удержаться. Он ведь сам разрешил. Какой-то тугой узел в душе развязался, а Драко стал тем, кто его ослабил. Он не хотел, чтобы она сдерживалась, напротив. Чтобы брала, что хочет. Чтобы смотрела и не стеснялась. Это смущало и возбуждало в то же время. И Драко знал. Гермиона показала его спине средний палец, и он рассмеялся, ведь все равно видел всё.

Видел её.

— Передумала?

Она покачала головой. Он подал ладонь, Гермиона взялась за неё, принимая помощь, и забралась в самую простую лодку, знавшую лучшие времена. Эльфы столкнули её в воду. Драко помог и домовикам, запрыгнул сам, предварительно трансфигурировав дизайнерские ботинки в резиновые сапоги. Домовики взялись за вёсла.

— Давай только быстрее, — проворчал он.

— Фраза, которую желает услышать каждая девушка.

Драко улыбнулся во все зубы и протянул руку: Гермиона шмыгнула к нему под бок.

— Просто скажи им, что хочешь сделать. Мипси у нас отвечает за мускулы, но мозг операции — это Перси. — Эльф чуть выше Мипси и значительно старше бодро отсалютовал Гермионе. — Он читал старые дневники Ньюта Саламандера. В мэноре есть оригиналы. Здесь он провёл несколько месяцев, кажется.

— В двадцать втором, — добавил Перси.

— Перси, можно тебя нанять?

— Руки прочь! Этот эльф — наша фамильная ценность. — Драко притянул Гермиону ближе к себе. — Продолжай, Перси. Убаюкаешь меня, развлечёшь Грейнджер. — Он поднял фляжку и зубами сорвал крышку. — Работает как часы с самого детства.

Прильнув к груди Драко, Гермиона слушала сжатый, но насыщенный пересказ Перси о келпи в этом районе, о том, что их число со временем сокращалось: рыбная ловля истощила ресурс, который служил им источником пищи. Ещё окрестностями интересовались браконьеры и маглы, отчего в округе Лох-Несса осталась лишь одна нашумевшая келпи.

Сведения Саламандера пока совпадали с информацией, которую вычитала сама Гермиона. Местные власти сообщили, что в этом озере до сих пор живёт большое семейство келпи, что было необычно, а значит, существ нужно защитить. Если озеро и окрестности можно будет оградить от посягательств, сославшись на законы Министерства, то численность келпи имеет все шансы сохраниться, а то и в конце концов увеличиться. Именно за такие труды Гермиона любила свою работу. Драко просто нравилось побеждать, но его слизеринские амбиции и острое чувство соперничества приходились как нельзя кстати. Он, скорее всего, прочитал всё, что пересказывал сейчас Перси, но Драко нужно было блюсти имидж, как он бы сказал. Однако теперь-то Гермиона знала, что к чему.

— Приплыли, — сообщил Перси, когда лодка достигла центра озера. О том, что это действительно центр, можно было лишь догадываться: вокруг клубился туман, берег пропал из зоны видимости, лишь высились вдалеке тени мунро⁽²⁾.

— Мипси, прошу, — произнёс Драко, и эльфийка отложила весло, чтобы наколдовать ведро со льдом и очищенными устрицами.

Гермиона оторвалась от тёплой подушки, то есть груди Драко.

— Ты взял с собой обед?

— Не для тебя. Оказывается, у келпи тоже утонченный вкус. Устрицы их приманят.

— Не читала такого.

— А это никто и не публиковал, насколько я знаю. Зато Саламандер записал анекдот. Случайно сделанное открытие — часть научного процесса, как говорят маглы.

— Грязные словечки, обожаю. Продолжай.

— Слушай внимательно. — Драко переменил позу, чтобы Гермиона оказалась между его ног. Мипси тем временем забрасывала устриц в воду. Перси затянул вёсла в лодку, и все замерли, наблюдая за затухающими кругами на воде. Все, за исключением рук Драко, которые гладили её бедра. — Твоё тело правда там под всем этим? — прошептал он, сжимая пальцами бесконечные слои водонепроницаемой ткани.

— Ш-ш-ш!

Мир затаил дыхание, даже туман застыл. Исчезли звуки, кроме биения её сердца. Дыхание Драко тёплым воздухом обдавало ухо. Гермиона накрыла его руки, ожидание продолжалось.

Покой продлился пару мгновений. Затем поверхность озера пошла волнами, лодку вдруг качнуло, и над водой мелькнула дуга чешуйчатого хвоста. Тёмно-зеленый, блестящий, тот казался почти что чёрным. Раз, второй, третий, пока не остался видимым лишь замысловатый плавник, исчезающий в глубине.

— Боже мой!

Начали показываться другие. Разных размеров и оттенков. Гермиона заскрипела непромокаемым пером по зачарованному пергаменту.

— Сколько же их?

— Как минимум пять особей, — подсказал Перси. — Самка должна быть ярче и крупнее остальных. Кажется, мы ещё её не видели.

— Да, наверное. Значит, самец и детёныши. Самка остаётся с ними?

— Они выбирают пару на всю жизнь, — сообщил Драко, прижимаясь к ней грудью. — Большая часть работы, правда, лежит на самцах. Дикие существа.

— Я бы сказала, что самые развитые.

— Ну ещё бы. — Руки Драко взяли её в кольцо, локти легли на борта лодки, сама Гермиона поглядывала на воду. — Ты бы обрадовалась, если бы мужчина сидел дома в твоей власти и во всём угождал.

— И вынашивал моих детей.

— Ты чудовище, Грейнджер.

— Тихо. Я хочу увидеть самку.

— Суку.

— Драко!

Лодка накренилась, и Гермионе пришлось самой схватиться за борта. Перо кануло в воду, Драко сцапал её за талию и утянул на место.

— Это не я.

— Тогда что?

— Хозяин Драко! — вскричала Мипси. Они обернулись: одно из вёсел медленно уплывало дальше от лодки. — Мипси так жаль! — эльфийка чуть не плакала. — Мипси не смогла его поймать.

— Кажется, это мать, — спокойно произнёс Перси. — Взрослые самки с потомством бывают довольно агрессивны на своей территории.

— Да неужели. — Драко достал оставшееся весло, уложил на корму и безмолвно трансфигурировал в небольшой винтовой двигатель. — Держитесь. Ты особенно, Грейнджер.

— Драко, я...

Мотор завёлся, приподнимая нос лодки, Гермиона шлёпнулась на задницу, Мипси приземлилась рядом, они вцепились друг в друга, а Драко направил лодку туда, где, по его предположениям, находился берег.

— Ты знаешь, куда плывешь?! — прокричала Гермиона.

— Это озеро. Мимо берега не проедем.

— Звучит неутешительно!

— Эм-м, хозяин Драко? — Все взгляды скрестились на Перси, который смотрел им за спину округлившимися до предела глазами. Воздух сотряс громогласный рёв. — Это точно самка...

— БЛЯДЬ!

Огромная прекрасная келпи в виде полулошади золотистого цвета злобно ржала и, поджав копыта, рассекала воду длинным толстым хвостом.

— Гермиона, сделай что-нибудь!

— Что, например?!

Мотор взревел на пределе сил, Драко вёл лодку зигзагом, чтобы сбить келпи с курса.

— В твоём распоряжении палочка и шестьсот баллов ЖАБА! Что-нибудь придумаешь.

— Мужчины! — фыркнула Гермиона, еле-еле поднялась на колени и вскинула палочку. Мипси свисала у неё с шеи. — Экспекто патронум!

Кончик вспыхнул ярко-белым светом, Патронус оформился в крупную сияющую выдру и нырнул в воду. Серебристое тельце было видно даже в мутной воде, и келпи стремглав бросилась за новой добычей. Драко развернул лодку в противоположном направлении, крича нечто вроде «я охренеть как люблю тебя!». Но его голос заглушило плеском воды: келпи вильнула, создавая мощную волну, которая толкнула лодку в бок и выбросила Гермиону за борт.

Холод пронзил её первым, не оставив место ничему другому. Ни влаге. Ни Драко, зовущему её по имени. Ни кричащей Мипси. Ни внезапной тишине. Была лишь тьма, и она обжигала. Гермиона не чувствовала тела. Не чувствовала палочки в пальцах, не могла пошевелиться, водонепроницаемая одежда не спасала от холода, только утягивала ко дну. Гермиона тонула из-за келпи. Чёрт возьми! Она выжила в войне. Грёбаная хрень! Люди не умирают в командировках на природу! А некролог какой будет... Скитер придумает самый ужасающий заголовок из всех возможных. А друзья? Что они будут делать? Надо было идти на дурацкий бал и не возникать. А виновато во всём Министерство. Надо подать в суд. Драко подаст за неё. Низвергнет Министерство. Они понимают лишь язык денег, но золота у них кот наплакал. Он говорил об этом как-то. Он столько всего говорил. Саркастичный Драко. Остроумный. Язвительный. Добрый. Она ещё ни разу не видела его голым. Господи боже. О чём она только думает перед смертью? Так умирать неприемлемо. Что сказал бы Драко? Гермионе хотелось его увидеть. Увидеть и услышать что-нибудь утешительное...

— Дура!

Её потянули вверх и перевалили через борт лодки. Драко склонился над ней бледный до синевы, промокший, взбешённый.

— Не смей, блядь, умирать или я тебя убью!

А потом он исчез, а небо накренилось. Перед глазами вертелись серые облака разных оттенков, точно лоскутное одеяло. Было так холодно, что почти тепло. Её касались маленькие руки, Драко бормотал что-то, ругался и спорил с суматошными эльфами.

— Так аппарируйте её в замок!

Между облаками и ней возникло лицо Перси, его умные глаза казались предельно грустными. Гермиона хотела убедить его, что беспокоиться не о чем, но губы одеревенели, зубы отстукивали дробь, и это было неправильно. Разве ж это тепло?

— Потерпите, хозяйка, — попросил Перси, и мир поглотила чернота, её засосало куда-то и выплюнуло в тёмном, но сухом месте. Слава богу, что сухом. — Я разведу огонь. Подождите здесь.

Гермиона так и сделала. Она лежала на холодном сухом полу в холодной тёмной комнате, а откуда-то веяло теплом. Что происходит? Где Драко? Она ведь забронировала номер с завтраком. Все вещи остались в горном домике, куда вёл камин из Министерства. Драко встретил её там же с этой плетёной корзиной, двумя эльфами и отсутствием водонепроницаемого костюма. К тому времени Гермиона успела сбегать к двум озёрам, но безрезультатно. Не на кого смотреть, некого считать. Пустая трата времени, а потом она чуть не умерла, а потом думала, что ещё не увидела.

«Хочу увидеть тебя».

Послышался хлопок.

— Твою мать! — В его голосе сквозил холод, который согрел ей сердце. Гермиона наклонила голову и разглядела ботинки из драконьей кожи, хлюпающие при каждом шаге. С них на пол стекала вода, сам Драко стоял мокрый до нитки, а Мипси в его руках цеплялась за его шею, как ребёнок.

«Посмотреть на тебя».

— Ты похожа на мокрую курицу. Ах да. Ты же чуть не утонула. — Его взгляд сместился. — Перси! Даже на праздничном торте огни горят ярче. — Ботинки пропали из вида, оставив за собой мокрый след, что-то затрещало и стало гораздо теплее. Хорошо. — Стащи с неё эту одежду. Не надо на меня так смотреть. Мипси, хватит реветь. Все живы. Во имя Цирцеи, упавшее весло тут ни при чём! — Снова шум, грохот, извинения эльфов и торопливые шаги. — Ладно. Идите займитесь собой. — Драко вновь возник рядом и присел. — Поверь, я представлял всё по-другому.

— Ч-чт-то в-вс-сё?

— Как буду тебя раздевать. Можно?

Гермиона постаралась кивнуть. Драко стащил с неё сначала ботинки, из которых с хлюпом вылилась вода. Затем носки. Пальцы на ногах превратились в часть тела, о которой она когда-то слышала, но помнила весьма смутно. Его руки разминали ей стопы, было неприятно, но боль воспринималась как-то отдалённо.

— Не обошлось без жертв. — Господи боже. — Ты потеряла шляпу, — поведал Драко, расстёгивая плащ и вынимая её оттуда. Подхватил под спину и стащил лямки от непромокаемых брюк. — Но выглядишь всё равно охренительно. Честно слово. Надень ещё пару кофт.

— Пр-р-рекрати! — Гермиона попыталась рассмеяться. Драко снял с неё штаны. Под ними своей очереди ждали термолосины. Флиска и утеплённый жилет. Он расстегнул жилет.

— Подними руки. — Минус одна вещь, минус вторая. Голова вместе с запутанными волосами застряла в вороте флиски. — Не смешно и не соблазнительно. Какая меня ждёт награда?

Гермиона упала на пол в самом простом лифчике. Мокром.

— Я н-надела это д-для тебя.

— Врёшь. — Его длинные холодные пальцы подцепили резинку леггинсов, приподняли Гермиону за бедра и стащили ткань с ног. — Но вот это вот?

Белые трусы шортиками. Лучшая модель «Маркс и Спенсер».

— Настоящая викторианская скромница, — выдохнул Драко, склонив голову. Его рот прижался к её животу, и Гермиона ахнула.

— А-а с-сам?

Под её взглядом Драко избавился от свитера и расстегнул рубашку. Влажная ткань липла к коже, подчёркивая рельефные мышцы. Бледные и гладкие. Острые соски выделялись розовыми булавочными головками. Пришёл черёд ботинок и носков, затем брюк, и Драко остался в одних облегающих боксёрах. Взгляду открылись длинные сильные ноги.

— Несправедливо.

— Замолчи, Гермиона. — Он подхватил её с пола и «накинул» на себя, как мантию, холодную и влажную. Драко и сам замёрз, ещё не высох, но между ними разливалось тепло. Он переместил их ближе к огню. Рыжее пламя потрескивало, отчего его кожа сияла, как само солнце. Откуда-то Драко достал одеяло, опустил их на меховой ковёр у камина и накрыл, одну руку запустил в её взъерошенную гриву. — Так лучше?

— М-м-м.

— Не спи.

— Не могу.

— Это всё переохлаждение. Не спи, расскажи мне сказки про скучную любовь. Про стрёмные интрижки, после которых ты оставалась сухой и неудовлетворённой. Про свой первый раз. И второй. Уизли сильно подлизывался, когда не мог?

— Господи.

— Он вообще подлизывался? Он знал, что такое прелюдии?

— Это самое стрёмное свидание.

— Так это свидание?

— Самая стрёмная командировка.

— Не ври.

— Я уже не в первый раз чуть не умерла.

Другая его рука водила вверх-вниз по спине.

— Перестань.

— Ты испугался?

— Жутко.

— Но вытащил меня.

— Я такой по природе.

— Смелый?

— Мерлин, нет, конечно. Я не то имел в виду. — Драко потянул Гермиону за волосы, и ей пришлось посмотреть на него. — Мы, Малфои, прямо как келпи.

— Полулошади⁽³⁾?

Он сидел с очень серьёзным видом. Гермиона никогда не видела его таким.

— Забей. — Драко пожал плечами, и эту вариацию она возненавидела. — Ты испортила момент.

— Я чуть не умерла! Расскажи мне. Ты обяза...

— Ничего подобного. — Драко поцеловал её в кончик носа. — Ничем не могу помочь. — Губы прошлись под ухом. — Пока не попросишь хорошенько. — Он поцеловал в краешек губ. — Научу тебя манерам.

— Пробудишь во мне жажду крови.

— Гермиона. — Её застала врасплох интонация, с которой прозвучало её имя. — Я о том, что потребует хоть каких-то усилий.

— Сукин с... — Но Драко полностью накрыл её губы, и говорить было уже не о чем.

До Драко Малфоя Гермиона считала, что целуется плохо. Никакой техники, никакого нормального опыта, несмотря на два года отношений с Роном. Чего же не хватало? Рон целовался и до неё. Значит, умения не хватало ей. Вот только теперь этот вывод казался нелепым. Потому что сейчас целовались они до звёзд в глазах. И она ничуть не уступала. Драко Малфой не мог от неё оторваться, а она будто получила «Превосходно» за ЖАБА по поцелуям. Хватит думать об экзаменах! Хватит думать. Или он так научил её? Всего за неделю тому, что не давалось ей столько времени? Или всё дело было в Драко, в том, что он целовался просто прекрасно? Поразительно. Поразительно хорошо, вот же поразительный гад.

«Думаешь. Опять думаешь. Дурочка. Прекрати. Отпусти всё, отпусти и...»

— Я слышу, как скрипят твои мозги. Шестерёнки сковало льдом, видимо. Как же их растопить? — Он отстранился, перешёл на шею и вниз к ключицам. Опустил лямку и коснулся губами плеча. — Ты на вкус как вода из озера. — Поцелуи осыпали грудь. — Я подхвачу смертельную магловскую болезнь. Этот лифчик — рассадник опасных микроорганизмов. — Гермиона засмеялась, а его пальцы пробежали за спину и ухватили застёжку. — Ну правда. Это испытание? Средневековое изобретение? Да, мы остановились на викторианском стиле, но твоё отвращение к красивому белью уводит нас в совсем древние века. Остаётся только восхищаться дотошностью к историческим мелочам. — Драко уложил Гермиону на ковёр и полностью снял лифчик. Она никак не могла успокоиться от смеха. — У тебя красивая грудь. Ты знала?

— Нет.

— Не прикрывайся. Плевать, какие ещё у тебя фетиши, грудь не закрывай.

— С этим будут проблемы.

— Не будет. — Он оглядел её и с нежностью обхватил одно полушарие, на котором выступили мурашки, обвёл большим пальцем сосок. — Никаких проблем. Даже не думай. Слышать ничего не хочу. — Драко вытянулся рядом, привстал на локте, опаляя дыханием другую грудь. — А он так делал?

— Кто?

Его губы обхватили вершину, всосали, и Гермиона выгнулась.

— Не называй его имя. Не смей.

— Ты сам начал.

— Чтобы доказать, что я лучше. Скажи это.

— Да.

— Они мои.

— Они мои.

— Тогда сама их облизывай.

— Драко!

Его руки поглаживали обе груди, рот переместился на другой сосок. Гермиона кончила бы лишь от этих движений, от пошлых комплиментов и похабных слов. С ней никогда ещё так не говорили, не касались с таким священным трепетом. Так неправильно и правильно. Пусть никогда не останавливается.

— Драко...

— Да, милая?

— Боже.

— Чего ты хочешь? — Он поцеловал каждую грудь по очереди и ложбинку. Оставил дорожку вниз по животу к поясу несексуальных трусов, прижался губами к ткани и вдруг: — Кажется, они мне нравятся.

— Мне нравится ковёр.

— Ха! — Драко смеялся, уткнувшись лбом между её ног.

— Этот ковёр. Из чего он?

— Хватит менять тему.

Спине было мягко, всё тело согревалось огнём от камина и дыханием Драко напротив её промежности.

— Я никогда...

— Что?

— Мы этим не занимались.

— Вот это сказка.

— Ты можешь быть серьёзнее?

— Нет. Но Уизли придурок. Ты тоже. Чем вы вообще занимались?

— Не знаю. Не знаю. Да какая разница...

— Большая. Надо было расставаться с ним гораздо раньше. Я бы...

— Что?

Гермиона приподняла голову с ковра, а Драко выглянул промеж её ног.

— Я была одна целый год.

— А я трус. Не люблю торопиться.

— Я давно тебе нравилась?

— Приподнимись. — Его руки скользнули ей под ягодицы и избавили от трусов. — Фантазировать мне нравилось, но вживую лучше. — Его ладони огладили её бёдра — вверх и вниз. — Ты трогаешь себя? Трогала?

— Ни разу.

— Почему нет? О чём ты думаешь обычно?

— О работе.

— У меня яйца сжимаются.

— Что мы выиграем дело. Что мне почитать потом. Как ты постоянно выглядишь и смешишь меня. В какой-то момент я начала ждать рабочий день только потому, что увидела бы тебя.

— Минимум раз в неделю и три последних дня я дрочил с мыслями о тебе.

Гермиона заскулила. Она еще никогда не скулила. Её бёдра сжались и потёрлись друг о друга, но Драко развёл ей ноги в стороны.

— Давай я. — Подушечкой большого пальца он выводил круги по клитору, другим же поглаживал складки. — Если ты откроешь рот и процитируешь самый заунывный закон Министерства, я всё равно буду сидеть за столом со стояком. Ты меня сломала.

— Ты сумасшедший.

С широко разведёнными ногами Гермиона смотрела, как Драко склоняется над её промежностью, чувствовала жар его дыхания на коже.

— Ты тоже.

А затем он лизнул и вобрал в себя клитор. Вылизывал её. Гермиона растеклась по ковру, как кровь по коже единорога, как нечто редкое, неприкосновенное и поруганное. Всё казалось неправильным, потому что двадцать два года её никто не ласкал ртом, а ощущения от этого были крышесносные.

«Отпусти».

Теперь слова звучали его голосом.

— Отпусти, Гермиона.

И она послушалась. Закричала. Его губы не оставляли её ни на секунду, а тело дрожало и билось в конвульсиях, расходящихся от низа живота. Она превратилась в оголённый нерв. Человеческое было забыто. Господи боже. Как её вообще зовут?

— Ш-ш. — Драко подлез обратно, накрыл её своим телом и перекатился на бок, увлекая за собой. — Ш-ш, это нормально. Я знаю.

Гермиона фыркнула. Стукнула его по груди. Засмеялась. Её трясло, на глаза наворачивались слёзы, и подступала истерика.

— Это потрясающе.

— Знаю, любимая.

— Так ты меня любишь?

— А ты меня?

— Три дня прошло.

— Не для меня.

— А сколько?

— Когда ты рассталась с Уизли, я понял, что на тебе рано ставить крест.

— Засранец.

— И ты отказывала всем идиотам, кто приглашал тебя на свидание.

— Да ты их видел?

— Вот-вот. Если бы ты сказала «да» Маклаггену, я убил бы вас обоих, а потом себя.

— Вот же псих.

— Так ты меня любишь?

— Не спрашивай пока. — Гермиона обняла его крепче. — Просто не отпускай меня.

— Хорошо.

По замку разнёсся оглушительный грохот.

— Хозяин Драко!

— Хреновы эльфы! Ты во всём виновата.

— Но ты всё равно меня любишь?

Драко выпутался из объятий и поднялся на ноги. Быть может, он любовался ею: Гермиона лежала обнаженная перед камином, свернувшись калачиком, отходила от истомы, созданной его губами. Но Драко лишь пожал плечами и набросил на неё одеяло.

— Я знаю этот жест! — прокричала она, срываясь вслед за ним. Завернувшись в одеяло, Гермиона с восторгом разглядывала его задницу, пока он быстрым шагом шёл по каменному полу.

— Какой жест?

— Я знаю, как ты пожимаешь плечами, — заявила она, и Драко затормозил и протянул ей руку.

— Неужели?

— О да. Два года наблюдала.

Он притянул её себе под бок, поцеловал в макушку и потащил за собой, возобновив путь.

— Я не пожимаю плечами.

— Нет, пожимаешь! Постоянно!

— И что же тогда это значило?

— «Я люблю тебя».

— Неправильно! — Драко подхватил Гермиону на руки, и она взвизгнула. — Ты не сдала.

— Я всё сдаю.

— Минус десять баллов с Гриффиндора.

— Прекрати!

Он пронёс её через замок (видимо, принадлежащий ему), через каменный коридор, который вился, пока не довёл их до приоткрытых деревянных дверей в огромную неряшливую кухню.

— Полюбуйся, Грейнджер.

Мипси стояла в центре помещения, окружённая черепками разбитой посуды, её тельце дрожало, губы побледнели, глаза покраснели и слезились. Перси сидел на ненадёжной табуретке у плиты: в одной большой кастрюле кипело рагу или соус, сотейник же шипел, над ним вились клубы чёрного дыма, а снизу сильно тянуло гарью. Перси чихнул, и кастрюля рухнула на пол, эльф вслед за ней, Мипси закричала, Гермиона тоже.

Драко опустил её, поймал Перси беспалочковой магией, не произнося заклинания, поднял Мипси и отлевитировал обоих подальше от кипящего моря рагу и острых осколков посуды. Поставив домовиков рядом с Гермионой, он опустил плечи, уселся на пол, уронил руки на колени и вздохнул.

— Этот жест явно показал человека, который жалеет, что когда-то освободил эльфов.

Гермиона ни разу не видела, чтобы Драко обходился без палочки. Ей самой удавалось выполнить лишь пару заклинаний, да и то в стрессовой ситуации. Видимо, стресс послужил толчком и здесь. Магия выжала из него последние силы, Драко едва шевелился, а эльфы повисли на его руках, всхлипывали и умоляли их простить.

— Вы заболели, — пробормотал Драко.

— Выгоните нас! — взмолился Перси. — Мы позорим семью. Хозяин Абраксас вертится в гробу!

— Мипси стыдно! Очень, очень стыдно, хозяин Драко!

— Ну ладно вам, господи. Ничего не делайте. Вы отстранены от всех обязанностей на вечер. Считайте, что это наказание.

Запрет на тяжёлый труд, похоже, подействовал, и оба эльфа успокоились, получив столь мучительную кару.

— Драко, ты как?

— Нормально. — Глаза он даже не открыл. — Милая, захватишь мою и свою палочку, пожалуйста? Меня на это уже не хватит.

Гермиона прошептала: «Акцио», и палочки явились на зов.

— Ну естественно. Иди сюда.

Гермиона устроилась у него под боком, а Драко принялся расчищать кухню заклинаниями. После он поднялся и отправил эльфов греться перед пламенем в другом зале. Вскоре оба домовика сидели, закутанные в одеяла, ноги опустили в тазики с горячей водой, а в сморщенных руках держали чай с мёдом и лимоном. И продолжали сокрушаться из-за своей некомпетентности.

— Их точно можно оставить? — уточнила Гермиона, когда Драко повёл её обратно на кухню.

— Нет, но жалеть поздно. — Он схватил её за талию и усадил на стойку. — Есть хочешь? Могу приготовить суп, омлет или пасту и всё.

— Суп — это прекрасно.

— Не радуйся раньше времени.

Гермиона наблюдала, как он готовит, по-прежнему расхаживая в одних трусах, а сама куталась в одеяло, наконец-то согревшись. Драко напевал что-то во время работы, в основном полагался на магию, но это было неважно. Немного погодя суп уже закипал на плите, а Драко проводил её к столу. Ещё одно короткое заклятие, и накрыто стало на четверых.

— Перси! Мипси!

Простывшие эльфы тут же аппарировали.

— Садитесь и ешьте. Это приказ.

Они повиновались, и все четверо принялись за домашний гороховый суп с беконом.

— Интересно, чем их кормят на балу? — пробормотала Гермиона в перерыве между поеданием супа и бутерброда с маслом.

Драко выгнул бледную бровь.

— Духом любви и романтики, конечно! Ты ещё сомневаешься, неисправимый циник?

— Ха! Здесь мне нравится гораздо больше. — Гермиона отсалютовала кружкой с горячим шоколадом. — Спасибо вам всем, что позаботились обо мне.

Мипси шумно всхлипнула, Перси промокал платочком молчаливые слёзы. Драко застонал в бокал с бренди.

— Не поощряй их. Так, вы двое, пора в кровать.

А затем чихнул.

— Хозяин Драко умирает! — заголосила Мипси.

— В кровать! — рявкнул Драко и ударил по столу.

— Драко! Не обращайте внимания, это просто простуда, — успокоила Гермиона убитых горем эльфов. — Обещаю, я о нём позабочусь.

— Хозяйка Гермиона и правда богиня, — важно заявил Перси. — Как и говорил хозяин Драко.

— Хозяин Драко выкинет вас за уши, если вы не ляжете спать прямо сейчас.

Звук аппарации раздался тут же. Они наконец остались одни.

— Богиня? — невзначай спросила Гермиона, поглядывая на него поверх кружки.

— А ведь в старые добрые времена я мог пытать их, как моей душе угодно.

— Но ты их любишь.

Драко протянул руку, и Гермиона позволила увлечь себя к нему на колени.

— Ты меня испортила. А эта работа — загубила.

— И это лучшее из занятий, которое ты мог найти.

— Я ещё не занялся тобой. — Он опять чихнул. Гермиона тронула ладонью его лоб.

— Ты заболеваешь.

— Трахни меня, и всё пройдёт.

— Не сегодня. Я, наверное, тоже заболею.

— Чёрт возьми, Грейнджер! — Драко схватил палочку и аппарировал их в спальню. — Обещаю, буду хорошо себя вести. Просто останься со мной.

— Да куда бы я делась? Мне и надеть нечего.

— Хорошо. — Драко стащил с безумно огромной кровати с балдахином покрывало, откинул одеяло и увлёк Гермиону за собой в тепло. — Никогда не смогу выкинуть из головы твой костюм рыбачки. Запредельная эротика.

Драко обхватил её руками, и Гермиона уложила голову ему на грудь.

— А я — тебя.

— Ты что-то сказала?

— Что там с Малфоями и келпи?

— Я всё слышал, кстати. Но раз уж я слабый и больной человек, расскажу. — Драко обнял её крепче, его голос прошёл вибрацией через грудь, как у хищника. — Мы тоже выбираем пару на всю жизнь.

Гермиона не пошевелилась. Даже не дышала и чувствовала щекой, как замерла и его грудь. Мир замер в напряжении, точно как озеро перед нападением келпи.

— Мы ещё не совсем пара, — прошептала она. Стиснула его в объятиях, ожидая ответа.

Драко выдохнул, грудь его опустилась, и Гермиона вместе с ней. Они устроились поудобнее в выемке матраса, их тела подстроились друг под друга, согреваясь и согревая сердца, дыхания выровнялись. Небывалое ощущение уюта ошеломляло.

Драко перебирал её волосы, убаюкивая.

— Но станем, — заявил он с непоколебимой уверенностью.

— Станем, — согласилась Гермиона, улыбаясь сквозь зевок, и он пожал плечами в самом умиротворённом жесте из всех.

1) Шляпа выглядит вот так https://partsforyachts.ru/images/7584_1_FR_original.jpg

Вернуться к тексту

2) Общее название шотландских гор с высотой более 3000 футов (914 метров).

Вернуться к тексту

3) Полушлюз (простите)

Вернуться к тексту