Золотое трио в гостях (джен)

В окно кабинета директора Хогвартса Альбуса Дамблдора проник солнечный луч. Директор проследил за его направлением. Полюбовался солнечным зайчиком, играющим на стене, и повернулся к своим посетителям. Его кабинет был полон народа: здесь были деканы факультетов, старосты, семья Уизли, Хагрид и мадам Помфри. Из-за такого количества людей просторный кабинет, казалось, уменьшился в размере.

Через несколько дней ученики должны были разъехаться по домам до сентября, и Дамблдор решил, что рассказать о расследованиях Гарри Поттера и его друзей, в результате которых Наследник Слизерина был уничтожен, нужно сейчас. Несколько минут назад он закончил излагать историю. Рассказывал он её, соответственно, со слов Гарри, ведь его самого в школе не было.

Находящиеся в кабинете люди молчали, обдумывая услышанное.

— Ответь мальчишка вам правдиво, — проворчал наконец Северус Снегг, — всё бы закончилось быстрее! И вы уверены, что его россказни...

— ХВАТИТ! — крик директора сотряс стены кабинета. — А как бы ты повёл себя в подобной ситуации, Северус? Когда из-за какой-то вещи, за которую ты не в ответе, тебя презирали и боялись, подозревая в ужасных преступлениях, в которых ты невиновен? Всем подряд рассказывал бы о странных голосах, слышимых только тобой одним, не побоявшись, что тебя посчитают сумасшедшим? Он боялся, что я перестану ему верить или обвиню, как остальные! Для этого основания у него были! — Тут директор взглянул на Макгонагалл. — И я абсолютно уверен, что Гарри не лгал! Мне он верит больше остальных, потому что мы с ним говорим на одном языке, мыслим одинаково, к тому же он честен и потому не солжёт. Прекрати обвинять его во всех грехах, прекрати лелеять детские обиды, третировать три факультета из четырёх и подыгрывать слизеринцам, или выйдешь из моего кабинета через окно и полетишь искать новую работу! Тринадцать лет ты портишь жизнь всем неслизеринцам, моё терпение на исходе.

Теперь ты, Минерва. Мальчик дважды нуждался в твоей помощи: в первый раз предупреждал о возможном похищении ценнейшего предмета, во второй — говорил о своей невиновности. Ты оба раза его прогнала. Так сложно было сказать: "Я вам верю, Поттер"? Не удивительно, что Гарри, Рон и Гермиона не доверяют взрослым! Их просто не слушают!

Мистер Уизли, Перси, мальчик мой, ответь пожалуйста, на один простой вопрос: почему ты не дал своей сестре поговорить с Гарри? Он бы, конечно, ничего не сумел сделать сам, но отвёл бы её к мадам Помфри или ко мне. Или ты сомневаешься в том, что я или мадам Помфри помогли бы ученице?

Но перейдём к делу. Меня несколько настораживает пренебрежение или, скорее, предубеждение, с которым наше доблестное трио относится к другим факультетам. Это может стать проблемой в будущем. Я предлагаю для решения этой проблемы отправить Гарри и его друзей этим летом в дома учеников Пуффендуя, Когтеврана и Слизерина. Это должно показать им, что учёба на других факультетах никого не делает хуже. Я надеюсь, никто не против этой идеи?

— Но сэр! — подал голос Перси. — Простите меня, пожалуйста, но разумно ли отправлять магглорождённую ученицу, тем более учащуюся лучше всех остальных на курсе, в дом слизеринцев? Они ведь могут оказаться пожирательской или нейтральной семьёй: первые её просто убьют, вторые обманут и насильно выдадут замуж за одного из своих.

— Именно поэтому, — улыбнулся Дамблдор, — примет их у себя мисс Фарли. Она не поддерживает ни первых, ни вторых. Вы ведь не против, мисс Фарли?

— Нет, профессор, — раздался еле слышный голос.

Когда Дамблдор рассказал Гарри и его друзьям о своём плане, реакция их была разной. Гарри радовался, что ему не придётся возвращаться к Дурслям. Гермиона задумалась на минуту, а потом кивнула. Альбусу показалось, что дома у неё были проблемы и ей хотелось оказаться от них подальше. А вот Рон загрустил: ему не хотелось оказываться далеко от Норы, где его сытно накормят в любое время, и идти в дом с незнакомыми ему порядками. Но посмотреть, как живут в других домах, ему хотелось. Чтобы скрыть своё разочарование, Рон спросил:

— А как это будет происходить? Ну, наше нахождение в домах этих учеников? И у кого мы будем жить?

— Проще простого, мистер Уизли. Начиная с этого лета вы будете отправляться в дома учеников других факультетов и проводить там каникулы. Вы в этом году отправитесь к Диггори, мисс Грейнджер — к Лавгудам, дочь Ксенофилиуса Полумна поступила на Когтевран, а Гарри погостит у мисс Джеммы Фарли, старосты Слизерина.

Гарри кивнул. Он не очень любил слизеринцев, но ведь не все же они такие, как Малфой, Паркинсон или Снегг. Вполне возможно, что Фарли будет вполне адекватной.

Гермиона начала расспрашивать директора о семействе Лавгудов, а вот Рон задумался. С семейством Диггори он был мимолётно знаком, соседи всё же. Но общались они мало. Хотя Амос Диггори был добродушным человеком, Рону и Джинни он всегда казался слишком уж гордым. С Седриком Диггори, сыном Амоса, Рон общался мало — тот к моменту его рождения уже учился в Хогвартсе, а сейчас Рон по большей части контактировал с гриффиндорцами и едва ли перебрасывался с Седриком даже парой фраз. Да и предубеждение по отношению к другим факультетам у него, по сравнению с Гарри и Гермионой, было развито сильнее. Но он решил — по совету, данному однажды Перси — не судить о людях поспешно. В конце концов, именно на разрушение стереотипов было нацелено их летнее проживание в домах выходцев с жёлтого, зелёного и синего факультетов.

Гарри Рон и Гермиона расположились в купе. В Лондон они прибудут вместе со всеми на Хогвартс-экспрессе, а на платформе девять и три четверти расстанутся до сентября, отправившись каждый к назначенным ему людям.

А пока они стремились отвлечься от терзавших их мыслей разговорами. Они говорили долго, боясь, что летом не сумеют даже писать друг другу, ведь они будут находиться не в своих домах.

Дамблдор лично сообщил Дурслям и Грейнджерам, что Гарри и Гермиона проведут каникулы у друзей — он надеялся, что ребята сумеют подружиться. И если радостная реакция Дурслей на отсутствие в их доме Гарри была предсказуемой, то реакция Грейнджеров его удивила: вместо радости от появления у дочери ещё большего количества друзей они начали покрывать её нижайшей площадной бранью. Устав выслушивать ругательства, Альбус прочёл их мысли и узнал, что дочь Грейнджеров интересует лишь как средство получения выгоды: они спланировали её учёбу в лучших университетах Европы, выгодное замужество с сыном какого-то влиятельного чиновника, количество и пол её детей и их судьбу. Именно они оказывали на гриффиндорку психологическое давление с целью заставить её посвящать всё время учёбе и изолируя её от желавших подружиться с ней.

Их планы разрушило поступление девочки в Хогвартс, где они не могли на неё влиять, и её учёба на Гриффиндоре, где нарушение правил и тяга к приключениям — норма. Последним гвоздём в крышку гроба их проекта стала дружба Гермионы с Гарри Поттером, окончательно превратившая девочку из фанатично верящей авторитетам заучки в преданную идеалам Годрика Гриффиндора воительницу.

Тут Альбусу стало понятно её скрытое желание оказаться подальше от родителей: Гермиона разгадала их планы.

Альбус ничего не сказал и просто ушёл.

Гарри Гермиона и Рон тем временем уже покинули поезд и прошли на маггловскую часть вокзала Кингс-Кросс, дабы встретиться там с людьми, у которых они должны были провести лето. Но в первую очередь их встретили Уизли.

Молли бросилась к детям и, радушно поприветствовав их, отвела к ожидающим в стороне заранее предупреждённым о летних гостях Диггори и Лавгудам.

"К Фарли тебя директор отведёт позже, она — староста и сейчас приглядывает за слизеринцами-первокурсниками, — шепнула Молли Гарри. — Не стоит её отвлекать".

Мальчик кивнул.

Познакомившись с Лавгудами и Диггори и попрощавшись с друзьями, Гарри вместе с Уизли отправился в Нору.

В домике семейства Уизли он увидел несколько чемоданов.

— Едем в Египет, — ответил Артур на невысказанный вопрос. — Там работает наш старший сын Билл. Мы выиграли лотерею, и вот...

— Тогда удачной вам поездки, — пожелал Гарри.

На следующий день в Нору зашёл директор.

— Ну что, Гарри, ты готов?

— Да, сэр, — ответил Поттер и по знаку Дамблдора пошёл за ним.

Рон осматривал дом Диггори и не находил отличий от Норы. Небольшой скромный домик с несколькими комнатами: самой большой была гостиная, самой маленькой — кухня. Старые выцветшие обои на стенах, казалось, помнили ещё начало века. Крепкая, но аккуратная деревянная мебель; лишь в гостиной стояло два мягких кресла, предназначенных, видимо, для гостей.

Самого Рона поселили вместе с Седриком, который уступил ему свою кровать, а сам спал в лежащем на полу спальном мешке.

Заснув, Рон огласил комнату храпом, и в голову Седрика, сбежавшего с сад, прокралась мысль, что Гарри Поттер герой уже потому, что спит в одной комнате с Уизли.

Гермиона ходила по дому Лавгудов, осматривая висящие на стенах странные изображения и безделушки. Полумна следовала за ней, увлечённо рассказывая об этих вещицах гостье.

Дом Лавгудов, напоминающий снаружи шахматную ладью, состоял из гостиной, заставленной мебелью, двух спальных комнат и маленькой кухни.

Сами Лавгуды, чудаковатые отец и дочь, верящие в странных существ, оставили Гермиону в странном состоянии: ей хотелось заявить им, что никаких кизляков, гелиопатов или нарглов не существует, но простодушие и открытость отца и дочери совершенно её обезоруживали.

Сейчас она лежала в кровати, смотря на ярко раскрашенные стены, слушала сопение Полумны — Лавгуд не дала ей спать на лежаке и уложила в одну кровать с собой — и думала: неспроста ведь Дамблдор отправил её сюда? Чего он хочет? Чтобы она чему-то научилась? Но чему?

В то время как Дамблдор забрал Гарри из Норы, Рон и Гермиона только поднимались с постели.

Рон проснулся от солнечного света, бьющего ему в глаза. Повернувшись в сторону и открыв глаза, он увидел, что Седрика в комнате нет. Видимо, пуффендуец встал раньше него. Рон нехотя поднялся с кровати и побрёл умываться.

Закончив с утренними процедурами, Рон вошёл на кухню, где гремела посуда. Только на кухне он впервые взглянул на часы. Половина девятого утра. Эти пуффендуйцы настоящие трудоголики! Сейчас же каникулы, можно не подниматься раньше обеда!

На кухне хлопотал Седрик. Увидев Рона, он оставил тарелки и отодвинул для него стул.

— Доброе утро, Рон! Поздновато ты встал. Я уже приготовил завтрак.

— Доброе, — сонно отозвался Рон, — а ты что, сам готовишь?

— Ну да, — пожал плечами Диггори, — с семи лет. Отец с матерью сегодня с утра уехали по делам, а завтра отправятся в отпуск. Так что, — он улыбнулся, — хозяйство будет на нас двоих до их приезда, то есть до августа.

Лицо Рона вытянулось. Он совершенно не представлял, что его каникулы пройдут именно так.

— Да ты не бойся! — похлопал его по плечу Седрик. — Еда у нас есть: мы выращиваем много овощей и фруктов. Как и вы, впрочем. Готовить я тебя научу. Давай принимайся за еду, а потом мы пойдём работать в саду. А вечером сядем за уроки. А вот завтра у нас будет свободное время, и ты сможешь навестить своих друзей.

Рон снова удивился. То, что Лавгуды и Диггори живут рядом с ними, он знал, а вот возможность соседства со слизеринкой у него даже в голове не укладывалась. Впрочем, о жилье Фарли он расспросит попозже. Сейчас надо завтракать.

Гермиона проснулась резко и неожиданно для себя. Её кто-то тряс за плечо.

— Проснись, Гермиона Грейнджер, — раздался над её ухом голос Полумны. — Ты проспишь завтрак!

— И тебе доброе утро, Полумна, — проворчала гриффиндорка. — Который час?

— Восемь часов, — был ответ.

Гермиона, не нуждаясь больше в чужой помощи, вскочила с кровати и со скоростью молнии начала переодеваться и умываться. Как же она умудрилась проспать так долго?

На кухне её ждали Полумна и Ксенофилиус. Завтракать в этом доме, видимо, было принято чаем и бутербродами — именно эта еда стояла на столе в изобилии.

— Если хотите, мисс Грейнджер, — проговорил Ксенофилиус, — я могу что-нибудь сварить для вас.

— Уверяю вас, это лишнее, — поспешно замотала головой девушка, — мне этого вполне достаточно.

Говорила она это исключительно из вежливости — родители приучили её к питанию исключительно горячими блюдами, но ей очень не хотелось чего-то требовать от хозяев, столь радушно её принявших в своём доме.

Полумна, видимо, почувствовала это и, кивнув чему-то своему, произнесла нараспев:

— Ты сегодня проснулась поздно, потому что вчера долго не спала. Я слышала сквозь сон, как ты думала ночью. Что за мысли тебя тревожили, Гермиона Грейнджер?

— Зови меня Гермионой, — попросила гостья. — Я просто задумалась над своими проблемами.

Полумна просияла. Казалось, она съела какую-то сладость.

— Ты тоже зови меня по имени, — произнесла она. — Вообще-то это ведь не твои проблемы, их на тебя повесили другие. Не переживай, у тебя ведь есть друзья.

Грейнджер неловко улыбнулась и, чтобы сойти с болезненной для неё темы, начала расспрашивать Лавгудов о журнале "Придира", который вчера упоминался в разговорах.

— Мы издаём "Придиру" своими силами, — сказал Ксенофилиус. — То, о чём пишем мы, не напишет никто. Но, я думаю, мы сумеем продолжить этот разговор и вне кухни. Вы поможете нам с делами по дому, мисс Грейнджер?

Гермиона согласилась. Её деятельная натура требовала работы.

Гарри и Альбус шли по тропинке, направляясь в дом загадочной старосты Слизерина.

Поразмыслив, Гарри спросил:

— Сэр, неужели мы столь плохо относимся к другим факультетам, что для этого нужно было... — Он осёкся.

— Нет, мой мальчик, — ответил Дамблдор — вы не относитесь плохо, скорее, находитесь во власти... стереотипов об учениках других факультетов. Учёба на Гриффиндоре была полна для вас приключений, и вы решили, что так может быть только на Гриффиндоре. Но уверяю тебя: окажитесь вы на любом другом или даже на разных факультетах, вы всё равно бы стали участниками этих авантюр. Хогвартс — это место, где приключения найдут тебя, даже если ты их не ищешь. Но ты прав, решение поселить вас у студентов других факультетов я принял из-за этого.

Гарри кивнул. Мысль Дамблдора показалась ему разумной: в родном доме люди чувствуют себя свободнее, чем в школе, где их сковывают правила и желание соответствовать каким-то ожиданиям. Подобную мысль высказал когда-то психолог из маггловской школы, где учился Гарри до Хогвартса.

Гарри шёл и пытался понять: что за человек эта Джемма Фарли? Чем она отличается от остальных учеников Слизерина, факультета, на взгляд Гарри, более других соответствующего стереотипам о себе? Сумеет ли он ужиться с ней? Он был так погружён в размышления, что не заметил, как они подошли к цели их краткого пути.

Они устояли у входа в небольшой домик голубоватого оттенка. Светло-зелёная с жёлтыми полосками крыша придавала ему несколько странноватый вид. В небольшие окна, закрытые белыми занавесками, проникали солнечные лучи.

На стук Дамблдора дверь открыла высокая девушка с тёмными волосами, широким овальным лицом и карими глазами. Лицо её было заспанным, сама Фарли была одета в халат.

— Доброго вам утра, мисс Фарли, — поприветствовал её директор. — Я привёл к вам Гарри Поттера. Мы разбудили вас?

— Нет, профессор, — ответила девушка. — Я уже вставала, просто вчера мучилась от бессонницы. Вы пройдёте?

— Нет, дела ждут. Я просто привёл к вам Гарри.

Распрощавшись с директором, Гарри проследовал за хозяйкой на верхний этаж в отведённую ему комнату. Пока он распаковывал вещи и выпускал свою сову, девушка приводила себя в порядок.

Комната, в которой поселился Гарри, была просторной, но из-за широкой кровати и среднего по размерам письменного столика казалась маленькой. Высокий потолок, освещённый солнцем, делал её светлее.

Гарри спустился в гостиную. Слизеринка сидела в кресле, откинувшись на спинку и закрыв глаза. Поттер тактично встал у порога, ожидая разрешения сесть, и осмотрел гостиную.

Стены комнаты были обклеены обоями не то зелёного, не то жёлтого цвета. Диван в углу был заставлен мягкими игрушками. На столике между креслами стояла пустая кофейная чашка.

— Садись, садись, не бойся меня! — нетерпеливо произнесла девушка и, дождавшись, пока Гарри сядет, продолжила: — Давай договоримся называть друг друга по именам, от обращения по фамилии я устала в Хогвартсе. А чтобы ты больше мне доверял, я расскажу о себе.

Меня зовут Джемма, родилась я пятнадцатого октября семьдесят пятого года. Отец мой — твой крёстный отец, Сириус Блэк, он же твой троюродный брат.

— То есть мы — дальние родственники?

— Да. Моя мать, Ингеборга Фарли, сразу после родов от меня отказалась — она была помолвлена с Корнелиусом Фаджем, нынешним министром, и я стала для нее позором. Воспитал меня дед по материнской линии. Но он умер вскоре после моего одиннадцатилетия, и про меня забыли все, кроме домовых эльфов, приглядывавших за мной. Но после избрания Фаджа министром мать приказала эльфам не появляться у меня. Повезло, что я стала самостоятельной к этому времени. Но готовлю до сих пор плохо.

Гарри рассмеялся и сказал, что готовить и сам хорошо умеет. А потом, дабы не оставаться в долгу, рассказал ей о походе с Хагридом в Косой переулок и историю с полётом в Хогвартс на машине. От смеха у Джеммы, казалось, перестала болеть голова. Глаза её сияли, усталость, бывшая до этого на лице, исчезла.

— Вот почему Снегг был так зол! — проговорила она. — Не сумел тебя исключить! Кстати, головную боль мне тоже устроил он: требовал вести себя с тобой "Как можно строже!" А я отказывалась! Говорила, что ты мой гость.

И не удивляйся, пожалуйста. Его не любит никто, кроме Малфоя и ему подобных, — проворчала Джемма. — Их он выделяет даже среди слизеринцев. Немудрено: он и Люциус Малфой вместе служили Сам-знаешь-кому. А вместе с тобой в школу поступило много детей сторонников Того-кого-нельзя-называть. Они с самого первого дня чувствовали вседозволенность. В этом же году Малфой и его дружки совсем потеряли страх.

С этими словами она откинула волосы. На её шее были синяки.

— Перед концом учебного года Малфой и Нотт избили меня за сделанное им замечание. До сих пор не понимаю, как им это удалось. Я ведь старше и опытнее.

Но хватит о них. Давай-ка садись пока за летние задания, а я приготовлю обед.

Гарри был очень удивлён. Нет, он ожидал того, что слизеринка не будет соответствовать стереотипам о своём факультете, но не того, что ей приходится столь тяжело в обители последователей Салазара.

Чтобы не расстроить её больше разговором о Малфое или проявлением неуважения, Гарри послушно сел за уроки. Он чувствовал, что его ждёт много сюрпризов от Джеммы Фарли.

Рон со вздохом облегчения отбросил перо и, потянувшись, откинулся на спинку стула. Как же он устал!

До самого обеда они вместе с Седриком работали на огороде, пропалывая грядки и собирая какие-то травы. А после Диггори усадил его за уроки. Рон хотел было сделать вид, что работает, отложив учебу на потом. Но Седрик, словно разгадав его хитрость, заставил сначала читать вслух, а затем наблюдал за тем, как Рон пишет эссе, которое затем проверил, заставив исправить ошибки. В это сложно поверить, но сам пуффендуец умудрялся наблюдать за работой Рона и выполнять свои задания! У Рона возникли подозрения, что Дамблдор специально отправил его именно к Диггори, чтобы превратить в копию Седрика или, как минимум, заставить делать домашние задания.

— Ну вот, теперь всё верно, — сказал Диггори, проверив текст Рона. Тот на радостях хотел уже уйти в комнату и писать письма для друзей, но Седрик его остановил: — Ты куда? Я ведь обещал научить тебя готовить!

Рон остановился. Играющая на его лице улыбка стала шире. Он любил поесть, и готовка казалась ему полезным навыком. А не получится — не беда, зато в процессе обучения он сможет поесть!

Гермиона смотрела на Полумну совершенно другими глазами. Когтевранка, болтающая о странных — наверняка выдуманных её отцом для сказок на ночь — существах, была милой и хорошей подругой, умным и проницательным человеком а ещё — ГЕНИЕМ! Гермиона не могла до конца понять ход мыслей, но её решения были просты и эффективны. Она на удивление быстро сумела найти правильные ответы для летних задач, над которыми сама Гермиона корпела очень долго. Она решила попытаться понять, везде ли Полумна сумеет найти такие решения.

Гермиона начала обрисовывать Полумне ситуации, в которых оказывались она, Гарри и Рон во время своих приключений. И поразилась. Полумна Лавгуд и здесь сумела найти лазейки, которых сама Гермиона не видела.

— Ну как же ты не понимаешь? — удивлялась Полумна. — Дамблдор и Хагрид — друзья! Можно было просто попросить Дамблдора, и он бы нашёл способ отправить вашего дракона в Румынию!

— Вы не догадались спросить Хагрида о Томе Реддле и Арагоге? — спрашивала она. — Вы же друзья! Не думали же вы, что простодушный Хагрид обманет вас? Тем более Гарри, с которым он ближе всех из вас.

Гермиона потупилась. Такое в голову им и правда не приходило. Ей стало неловко за себя и друзей.

Теперь она поняла, что целей у этой поездки, помимо заявленных, было несколько: её, например, директор хотел научить мыслить нестандартно, глядеть на мир шире. А кто научит этому лучше Лавгудов?

— Полумна, — прошептала она еле слышно, — а ты поможешь мне с остальными заданиями?

— Конечно, помогу! — был ответ. — Мы ведь подруги, верно?

Гермиона улыбнулась. Может, ей почитать "Придиру"?

Гарри, доделавший свои уроки, сидел за столом и, поедая пересоленный суп, рассказывал Джемме о своём первом курсе. Дамблдор уже давно намекал ему, что историю философского камня и связанных с ним событий в Хогвартсе следует сделать достоянием общественности, но интриги Люциуса Малфоя, в результате которых в Замке начал действовать заключённый в дневнике дух Тома Реддла, помешали ему это сделать.

Джемма слушала, пристально глядя на своего гостя. Выслушав историю до конца, она помолчала, зачерпнула ложкой суп, поморщилась — после Хогвартских застолий она лучше чувствовала изъяны приготовленной ею пищи — и произнесла:

— Вот о каком ценном предмете говорил директор на совещании. Что мне сказать тебе, Гарри? Весело проходят твои школьные будни. То со злым волшебником сразишься, то с Василиском.

— С акромантулами, — прошептал Гарри. Но его услышали.

— Какие акромантулы? — Голос слизеринской старосты звучал почти угрожающе.

Гарри хотел было солгать, но Джемма смотрела на него столь пристально, что он не выдержал и рассказал о разговоре с Арагогом, завершившемся погоней его детей за двумя гриффиндорцами.

— И кто вас отправил туда?

— После того, как Василиск напал на Гермиону, — ответил Гарри, — мы с Роном отправились к Хагриду, хотели спросить его, какое существо может делать подобное. Но мы опоздали — Корнелиус Фадж решил арестовать его, чтобы имитировать деятельность, и Хагрид перед уходом сказал: "Следуйте за пауками". Вот мы и... — Он неопределённо махнул рукой.

Джемма вздохнула и встала, чтобы вымыть посуду. Гарри стал ей помогать.

Вытирая одну из тарелок, он, стремясь развеселить Фарли, рассказал ей об освобождении эльфа Добби.

— Почему ты не учишься у нас? — спросила Джемма, но скорее ради вежливости: мысли её были далеко. — От Снегга я бы тебя защитила.

— Малфой! — прошипел Поттер. — Мы с ним познакомились у мадам Малкин, и он начал оскорблять Хагрида, три факультета, магглов. В общем, когда Малфой попал на Слизерин, я решил, что ноги моей там не будет.

— А куда потом делся этот Добби?

— Добби последовал за Гарри Поттером! — раздался голос.

Фарли от испуга выронила из рук тарелку. Гарри обернулся. Позади него стоял Добби.

— Добби думал найти работу, но Добби просит зарплату, — с тоской произнёс эльф, — и меня никто не берёт на работу! Тогда Добби пошёл за Гарри Поттером, он надеялся, что Гарри Поттер примет Добби.

Тут Гарри осенило. Джемма говорила, что не умеет готовить, так как для неё готовили эльфы!

— Добби, — спросил он — ты можешь готовить здесь еду летом?

— Добби может!

Джемма впервые за утро улыбнулась. Она, не сдержав порыва, потрепала Поттера по голове.

Уже идя за девушкой в магазин за продуктами, Гарри решил называть её сестрой. Потому что звать племянницей девушку старше него казалось ему странным.

Рон крался по саду Диггори. Он не крал фрукты или овощи — зачем? Они на столе каждый день. Бери сколько хочешь, — он охотился на садовых гномов.

Это вполне обыденное занятие за несколько дней жизни у Диггори сделалось для Рона самым любимым увлечением. Причиной этому служило то обстоятельство, что, в отличие от гномов Уизли, жившие у Диггори садовые вредители не просто убегали от выгоняющих их с насиженных мест людей, но и регулярно нападали на них кусая, за руки и ноги.

От охоты Уизли отвлёк голос Седрика:

— Рон! Гарри и Гермиона прислали тебе ответы!

Рон поспешно зашагал к домику.

Обилие дел мешало Седрику и Рону встретиться с Гарри и Гермионой, и друзья общались с помощью писем. Рон написал своим друзьям в последний раз всего лишь вчера, и ответы пришли уже сейчас.

Гермиона в своём репертуаре: ответ на вопрос "как дела?" в её исполнении больше походил на трактат. И, конечно, начинался с восторгов от книг, новых знаний и рассказов о том, какая Полумна Лавгуд хорошая подруга.

Рон усмехнулся. В дружбе Гермионы с Полумной не было для него ничего удивительного — девчонки же! Очевидно, женская солидарность оказалась сильнее странностей подружки его сестры, и их притянуло друг к дружке.

А вот письма Гарри его беспокоили. Друг в своих сообщениях не только не жаловался ему на Фарли, но и хвалил её! Слизеринку! Нет, Рон понимал, что Малфой — не единственный ученик Слизерина, но сын Артура и Молли не верил, что Гарри, который, по его собственным словам, умолял Шляпу не отправлять его на факультет Слизерин, будет так тепло отзываться о старосте змеиного факультета.

Но Седрик его успокоил.

— Джемма Фарли? Не волнуйся, она мирная. Ей самой тяжело, особенно с Малфоем. Она просто очень заботлива, вот и всё.

И Рон успокоился. Седрик знает Фарли дольше и знает о чём говорит.

Гермиона нервничала. Когда она попросила мистера Лавгуда позволить ей поучаствовать в выпуске "Придиры", то ожидала, что ей доверят написать статью, но Ксено отправил её за печатный станок.

Гермиона не знала, какое чувство в ней преобладает: страх испортить Лавгудам выпуск либо сломать старый станок или же радость от возможности научиться чему-то новому?

Пытаясь отвлечь себя от волнующих мыслей, она начала вспоминать Хогвартс. К её удивлению, вспоминались отнюдь не уроки или праздничные пиры. Вспоминался волшебный потолок, парящие свечи, старый директор. Но чаще всего вспоминались их увлекательные и опасные приключения с друзьями. Гермиона улыбнулась. Их небольшая компания — в шутку названная Почти Безголовым Ником золотым трио — стала чем-то вроде семьи. Они делили радость и горе, утешали друг друга, помогали.

Гермиона задумалась. Может, она зря не осталась в школе с Гарри и Роном на Рождество в их первый год?

Свои мысли и переживания она описала в письмах Гарри и Рону, написанных в ответ на их послания.

Из мыслей её выдернула Полумна:

— Не волнуйся, — прощебетала она, — они тебя поймут! И я понимаю. Идём. Мы всё приготовили. Может быть, ты даже станешь одной из наших корреспонденток.

Гермиона улыбнулась. Полумна была настолько светлым человеком, что грусть рядом с ней испарялась сама собой. Из неё вышел хороший психотерапевт.

В отличие от Рона, Гарри внимательно прочитал письмо своей подруги. Ему хорошо были понятны её мысли. Волшебный замок стал его домом, а друзья — семьёй. Как же ему хотелось остаться там и на лето! Но нельзя.

Потом он попал в Нору. Дом, полный тепла и уюта, где к нему относились как к родному. Весёлая и дружная семья, приютившая его.

А в этом году он проживал у Джеммы, старосты Слизерина, своей дальней родственницы.

Он жил у неё около недели. За это время они стали напоминать семью. Брата и сестру: Фарли, привыкшая смотреть за младшекурсниками, относилась к Гарри примерно так же, как к ним — за два года она так привыкла к обязанностям старосты, что не могла оставить их даже на каникулах.

Вот и сейчас она, усадив Гарри перед зеркалом, расчёсывала ему волосы.

— Дядя и тётя уже не раз пытались это сделать и не сумели! — говорил ей Гарри.

— Твои дядя и тётя, — передразнила она его, — не были волшебниками! А я сумею с ними справиться! Сядь спокойно, или хочешь, чтобы твои волосы были, как у Снегга?

При упоминании зельевара Гарри скривился. Снегг был ужасен во всём — ужасный учитель, ужасный человек, хотя волшебник сильный.

— Джемма, скажи, пожалуйста, — Гарри решился задать мучивший его уже давно вопрос, — как ты стала старостой? Снегг ведь ненавидит тебя?

— Всё просто, — улыбнулась Джемма, — старост назначает директор. Дамблдор заметил моё рвение в учёбе и послушание правилам и назначил меня на пост старосты. Снегг бесился, но ничего не смог сделать.

Гарри кивнул. Это объясняло отношение слизеринцев к собственной старосте.

Добби позвал их на обед.

После приёма пищи они вышли в сад, чтобы немного поработать. Именно сад и огород давали им большую часть продуктов — в магазин шли разве что за хлебом.

Когда они почти закончили работу, на дороге показалась машина. Из неё вышел министр магии.

— Гарри! Как хорошо, что ты здесь! — На Джемму он даже не взглянул.

— Добрый день. — Гарри был удивлён и раздражён: он помнил, как Фадж арестовал Хагрида, и не мог простить ему этого, так ещё министр игнорирует хозяйку дома, нарушая самые элементарные правила вежливости. — Чем обязаны?

— Я просто проезжал мимо и хотел вас предупредить, — по лицу Фаджа было видно, что ехал он к ним специально, — из Азкабана сбежал убийца, Сириус Блэк. Не выходите из дома без необходимости!

Джемма впала в апатию. Она не знала, как реагировать на побег её отца из тюрьмы.

Гарри как мог пытался ей помочь. Получалось плохо. Но это сблизило их ещё больше — Блэк им обоим приходился родственником, а Гарри также крёстным отцом.

Рональд никак не мог понять, как Седрик Диггори умудрялся одновременно соответствовать представлению о Пуффендуе и опровергать их. Ни ленивым, ни глупым Седрика невозможно было назвать: он многое знал и умел. Большую часть времени он проводил за делами, неважно какими: были это работы по дому, в огороде или саду, уроки или квиддичные тренировки. Спал Седрик исключительно по ночам, прекращая сон с первыми бликами рассвета.

С другой стороны, Диггори оказался человеком дружелюбным и компанейским. Он совершенно искренне помогал Рону в каких-нибудь делах, поддерживал или разъяснял неправоту.

В общем, попытки проанализировать личность нового старосты барсучьего факультета, получившего этот пост минуты две или три тому назад, поставили Рона в тупик. Он наконец понял, чего хотел директор, отправляя их к ученикам других факультетов. Ему уже хотелось написать Альбусу, что он свободен от предрассудков, но в последний момент он остановился.

Профессор наверняка посмеётся и скажет: "Ты, мальчик мой, свободен от предрассудков о Пуффендуе, но ведь в Хогвартсе четыре факультета, а не два".

Рон вздохнул. Придётся ему жить у когтевранцев и слизеринцев.

Гермиона паниковала. Она начинала вести себя как Полумна Лавгуд!

Поначалу это было незаметно: чтобы поддерживать разговоры с когтевранкой, она начала обсуждать с ней мозгошмыгов, морщерогих кизляков и гелиопатов. Постепенно она втянулась в эти разговоры настолько, что начала печатать статьи в "Придиру"! Под псевдонимом, разумеется.

Её новое увлечение быстро дало о себе знать — упоминания о существах из рассказов Ксенофилиуса и его дочки прокрались в её письма к друзьям, и если Гарри просто не замечал этого, тихо радуясь появлению у Гермионы подруги, то Рон возмутился и написал девочке письмо, в котором спрашивал, почему всегда рациональная подруга пишет эту чушь.

Гермиона, впрочем, быстро успокоилась: "А что такого в этих словах? Почему он так на них отреагировал? Или я для него просто вечно рациональное существо? Но, скорее всего, он просто удивлён".

Но всё равно было обидно. У неё наконец появились общие темы для разговора с кем-то, помимо Гарри и Рона.

Ну, ничего! Скоро они встретятся, поговорят и устранят этот маленький неразгоревшийся конфликт.

Джемма наконец перестала хандрить, и Гарри облегчённо вздохнул. Ка же трудно ему было в последние дни! Он не знал, как нужно успокаивать или подбадривать девушек. Гермиону или миссис Уизли он поостерёгся об этом спрашивать — боялся, что в плохом настроении Джеммы обвинят его, и тогда... при мысли, что с ним сотворят, он поёжился.

Они собирали яблоки в саду Фарли. Девушка, проведя несколько дней в крайне опустошённом состоянии, заявила, что нуждается в прогулке. Гарри не стал спорить и сейчас заносил в домик очередную корзинку с плодами.

— Джемма! Зачем тебе столько? — спросил он, оглядывая заставленную корзинками кухню.

— Тебя откармливать, ты же тонкий, как щепка! — отшутилась она. — Кроме того, Грейнджер и Уизли, когда придёт их черёд жить со слизеринцами, тоже у меня поселяться.

— Почему? — не понял Гарри.

— Так решил директор, — пожала плечами слизеринка. — Видишь ли, во время войны с Ты-знаешь-кем появилась группа нейтралов — это влиятельные чистокровные богачи, моя мать из таких. Время от времени они подходят к каким-нибудь магглорождённым и говорят: "У тебя есть редкий дар, ты — потомок древнего рода!"

Ведут поверивших им в Гринготтс, где с помощью подкупленных гоблинов подтверждают свои слова. А через какое-то время выясняется, что между предками кого-то из нейтралов и этим, выдуманным чаще всего, родом есть нерасторжимый брачный контракт. Что бывает потом, говорить?

— Несчастных насильно женят? — уточнил Гарри.

— Да. А если им в сети попадётся чистокровный или знаменитый, то для него устраивают представление и побогаче! Да не бойся ты! — улыбнулась она. — С гриффиндорцами они такое не проворачивают! Считают, что ученики Годрика их под влияние нашего директора затащат. Вот Дамблдор и решил: раз я не из нейтралов и маггловистников, вы поселитесь у меня.

Они сели обедать. Гарри думал о Сириусе Блэке. Впечатление его об этом человеке было пока что исключительно негативное: он — родной отец Джеммы, но Фарли живёт одна и воспитывалась дедом и домашними эльфами. Он — крёстный отец самого Гарри, но его крестник девять и три четверти лет прожил в шкафу под лестницей. Как так вышло? Ведь не сразу же Блэк попал в тюрьму?

Раздался стук в окно. Гарри повернул голову и увидел сову.

— Кто пишет? — спросила Джемма.

— Дурсли, — мрачно ответил Гарри. — К дяде приехала его сестра Мардж. Она очень любила натравливать на меня свою свору собак.

Джемма помрачнела. Гарри не любил говорить о своей жизни до Хогвартса. Ей пришлось написать Дамблдору, чтобы узнать правду. Но о собаках директор не говорил, вероятно, не знал.

— И каким же образом её приезд касается тебя? — спросила она.

— Тётка пишет, что, выпив бренди, Мардж вдруг вспомнила обо мне и захотела меня видеть. Это странно: она всегда требовала от Дурслей сдать меня в приют, но тётя отказывалась.

Фарли на минуту задумалась. Затем её лицо озарилось.

— Значит, мы с тобой пойдём к ним в гости!

Наступил август. Уизли вернулись из Египта, и Рон пригласил Седрика на обед в Нору. За время жизни в гостях он стал считать пуффендуйца одним из своих близких друзей. Может, директор желал так сблизить четыре факультета после неудавшейся попытки Тома Реддла вырваться из дневника?

В любом случае, Молли была только рада приходу гостя. Стремление позаботиться о ком-нибудь было основой характера Молли, и если в прошлом году свою заботу она перенесла на Гарри, то в этом году её жертвой стал Седрик Диггори.

Вернулся Седрик домой следующим утром, объевшийся пирожков. Рона удержала в Норе мать, желая выслушать рассказ о жизни Рона у пуффендуйца.

Гермиона искренне радовалась публикации своей первой статьи в "Придире". Наконец-то её желание общественной деятельности было удовлетворено! Её радость была так велика, что на слова Ксено о невозможности заплатить она пролепетала нечто невразумительное и едва не закружилась в танце.

Дабы порадовать новую сотрудницу, Лавгуды устроили праздничное чаепитие.

Проходило оно в Хогсмиде, куда они добрались на автобусе "Ночной рыцарь".

Мадам Розмерта, едва увидев Лавгудов, принялась потчевать их по высшему разряду. Здесь было и сливочное пиво, и травяные чаи, и сладости из "Сладкого королевства". Хозяйка наотрез отказалась брать плату с Лавгудов, аргументируя это старой дружбой.

Гермиона была рада. Это, конечно, был не праздничный пир в Хогвартсе, но, сравнивая его с семейными пикниками, всегда холодными и излишне степенными — отец и мать явно вообразили себя дворянами или джентри, — Гермиона точно выбирала посиделки с Лавгудами. Они просто веселились и общались, как и положено семье.

Может, она нашла настоящую родню? Надо сказать директору спасибо.

Гарри и Джемма подходили к дому Дурслей. Слизеринка хмурилась.

"Этот дом, — рассуждала она, — больше того, что оставил мне дед. И лучше ухожен. Значит, опекуны Гарри — люди состоятельные. Но Гарри был у них на положении раба! И при этом у них хватает наглости чего-то от него требовать. Ну что ж. Посмотрим, что будет. В крайнем случае я, как совершеннолетняя, могу применять магию".

На стук им открыла тётка Гарри. Вид у неё был несчастный.

— Ну наконец-то! — воскликнула она. — Мардж совсем с ума сходит! Для чего ты ей нужен, я не знаю, но будь осторожен. А это кто? — спросила она, увидев Джемму.

— Джемма Фарли, моя дальняя родственница, — ответил ей Гарри.

Миссис Дурсль ничего не ответила.

Они прошли в дом. В гостиной сидела Марджори Дурсль в окружении собак, о чём-то говоря с Верноном. Заметив Гарри, она замолчала, а затем потоком начала извергать ругательства:

— О! Явился, паршивец! Где ты был? Неблагодарный, ты должен отрабатывать своё проживание здесь, а не шляться где попало! Еще и притащил какую-то девку! Небось, как и твоя мать негод...

Фарли взмахнула рукой, и нечто, похожее на грязную тряпку, влетело Марджори в рот.

— Не волнуйтесь, я совершеннолетняя и могу применять чары безнаказанно, — слизеринка мило улыбнулась, — поэтому птиц, пугающих гостей, не будет. Вы хотели видеть нас? Какие милые собачки!

Гарри с удивлением смотрел, как злые, вероятно, специально натасканные Мардж бульдоги смирно лежат, принимая ласки от Джеммы. Вернон молчал, опасаясь волшебницы.

Мардж наконец избавилась от кляпа и обрушилась на Гарри и Джемму с такими ругательствами, какие не пришли бы в голову и пьяному матросу.

Лучше бы она этого не делала.

Дальнейшее Дурсли помнили как самый страшный кошмар.

Уже уходя, Джемма расколдовала Мардж и стёрла ей память.

Гарри всё ещё смеялся:

— Это же был настоящий цирк! Спасибо!

— Пожалуйста, я и сама повеселилась. И как ты терпел их столько лет?

Гарри пожал плечами. Ему не хотелось думать о Дурслях. Он просто поравнялся с Джеммой и, развлекая её байками, услышанными от Хагрида, раздумывал: рассказать Рону и Гермионе об этом походе или же нет?

Рон Уизли сидел в поезде, несущем учеников в Лондон. По сторонам от него сидели Перси и Седрик.

Несколько дней назад Дамблдор назвал людей, с которыми они проведут лето: Гермиона отправлялась к Фарли, Гарри — к Боунсам, а Рон — к старосте Когтеврана Пенелопе Кристал. Узнав об этом, Рон едва не взвыл — о Пенелопе он слышал от Перси. По его словам, это была ответственная староста и трудолюбивая ученица. Рон начал думать, что директор специально подбирает для него таких людей, которые заставят его заниматься!

Он попытался сбежать, но Седрик и Перси сумели его поймать и теперь охраняли.

Рон решил отвлечь Седрика и попытаться сбежать ещё раз:

— Седрик, Чжоу Чанг ведь твоя девушка?

— Ну да, — пожал пуффендуец плечами.

— А ты знаешь, что на неё Гарри глаз положил?

— Знаю, — отозвался Седрик, — она мне рассказывала. Но, скорее всего, это временная влюблённость. И зря ты стараешься меня заболтать: я не выйду из этого купе до конца пути! К тому же Гарри — мой друг, и бить его из-за влюблённости в девушку я не намерен.

Рон погрустнел. Хорошая была идея.

Гермиона была в раздумьях. В этом году ей предстояло ехать к Джемме Фарли. Об этой девушке много рассказывал Гарри. С его слов, она умная, добрая, весёлая, в общем, положительная со всех сторон. Но Гарри мог быть пристрастен, ведь она — его родственница и дочь его крёстного отца, Сириуса Блэка.

Сам Блэк лежал на полу в облике собаки. Когда Гарри написал ему о взрослой уже дочери, Блэк вернулся в Хогвартс и потребовал познакомить его с Джеммой. Не помогли ни уговоры, ни угрозы.

Сам Гарри в это время сидел напротив Гермионы и молчал. Он знал, какие мысли её одолевают, пытался её успокоить, но потом сдался, понимая, что все страхи развеются только после личного знакомства с Джеммой.

Сам он пытался представить, как пройдёт месяц с Боунсами. Сьюзан не произвела на него никакого впечатления, а временами и вовсе казалась ему глуповатой. Гарри как мог гнал от себя эти думы. Ведь поездка направлена на избавление от стереотипов, значит, с ними тоже не всё просто.

На Кингс-Кросс он попрощался с друзьями и последовал за Сьюзан к камину.

Пенелопа Кристал оказалась полной сероглазой блондинкой. Она постоянно смущалась.

— Комната наверху, — проговорила она, войдя в дом, — готовить я не успею, поэтому взяла с хогвартской кухни кое-каких блюд. Эльфы никогда не отказывают в просьбах ученикам, за столом обсудим ваш третий курс.

Рон улыбнулся: ему уже нравилось жить у Пенелопы!

Гермиона шла за Джеммой к её домику. Всё выглядело так, как описывал Гарри.

Едва они вошли в дом, перед ними возник Добби.

— Ужин готов, мисс!

— Хорошо! Так, — повернулась Джемма к Гермионе, — пойдём, я покажу тебе твою комнату, а потом мы с тобой будем ужинать! Только собаку нужно вывести во двор.

В этот момент Сириус принял свой облик.

— Здравствуй, дочка! — проговорил он.— А-А-А!

Пенелопа сидела напротив Рона, выслушивая его рассказ о событиях третьего курса "Золотого трио" Гриффиндора, как назвали ученики компанию Поттера, Уизли и Грейнджер. М-да... И как эти трое умудряются влипать в такие истории? Этого шестнадцатилетняя староста понять никак не могла. Видимо, у них и правда какой-то особый дар.

— Неудивительно, что вы неразлучны, — проговорила она. — После таких приключений дружба становится крепче и крепче.

— Ну, наверное, — рассеянно пробормотал Рон. — Жаль только, что Блэка оправдать не удалось и Люпин без работы остался.

— Ни первое, ни второе не удивительно! — ответила Пенелопа. — Малфои вертят министром как пожелают, а Нарцисса Малфой — урождённая Блэк. Запудрила мужу мозги россказнями о сильных артефактах своей семейки, и теперь Люциус спит и видит, как будет ими обладать. Неважно, кто будет наследником Сириуса Блэка: Малфои просто дадут взятку, и завещание подкорректируют в пользу Нарциссы.

— А второе почему не удивительно? — не понял Рон.

— Однажды я подслушала разговор Флитвика и директора. — Кристал опустила глаза. — Дамблдор рассказал, что Сам-знаешь-кто дважды пытался устроиться преподавать ЗОТИ, но получил отказ. И тогда он проклял должность преподавателя Защиты — больше года на ней никто не задержится. Только не говори никому! — попросила она. — Дамблдор, если узнает о подслушивании, посмеётся, а вот Флитвик...

Рон закивал. Он однозначно никому не расскажет.

Пенелопа Кристал нравилась ему всё больше.

Гермиона сидела за столом, торопливо объясняя рассерженной слизеринке, что в её доме делает Сириус Блэк. Сам Сириус сидел напротив и прижимал лёд к обезображенному боевыми заклинаниями и кулаками лицу. Джемма среагировала на его появление молниеносно.

— Значит, он меня захотел увидеть? — спросила Фарли.

— Да, — прошептала Гермиона. — Когда Гарри не отреагировал на предложение переехать к нему, Сириус спросил, не случилось ли чего. А Гарри рассказал о тебе.

— На него это похоже! — усмехнулась Фарли. — Он меня своей сестрой считает! На тебя, Гермиона, я не злюсь — не ты ведь сюда его притащила?

— Нет, — тихо ответила гриффиндорка.

— На меня тоже не злись! — подал голос Блэк. — Я ведь о твоём существовании и не знал!

— Как это — не знал?! — взорвалась Джемма. — Мой дед тебе вплоть до твоего заключения писал письма!

— Эм... — беглец из Азкабана замялся. — Я тогда письма от слизеринцев вообще не читал. Сжигал их. Думал, Томас Фарли требует от меня часть наследства матери — Ингеборга ведь за мной только из-за него и таскалась, а как выяснила, что всё наследство старый дом составляет, так на этого дебила Фаджа переключилась.

Я виноват перед тобой, перед Гарри, Римусом и Дамблдором. Я не знаю, как, но я постараюсь искупить свою вину. — Он опасливо погладил её по голове. — А сейчас мне нужно скрыться от министерства.

С этими словами он перекинулся в собаку и потрусил к приоткрытой двери.

Джемма и Гермиона переглянулись. На лицах обеих читался вопрос: "Ну и что с ним делать?"

Гарри вслед за Сьюзан вошёл, а точнее въехал на спине в просторную прихожую. Поднявшись на ноги, он проследовал за пуффендуйкой в гостиную.

Там он увидел двух людей. Первой была женщина средних лет с рыжими седеющими волосами. Прямая осанка делала её ещё выше, чем она есть. Морщинистое лицо дышало железной волей. Вне сомнения, это была Амелия Боунс.

Вторым человеком был Корнелиус Фадж. Увидев Гарри, он улыбнулся и позвал его на ужин, соблазняя некими приготовленными его женой яствами.

— Благодарю, — холодно произнёс Гарри, — но сомневаюсь, что сумею оценить их по достоинству.

Ему не хотелось даже видеть эту женщину, не то что есть её готовку. Слишком близко он сошёлся с Джеммой, и ему подобное казалось предательством.

К его удивлению, Фадж не обиделся:

— И правильно! Последний человек, отведавший её блюда, отравился и лечился полгода. И это ведь взрослый!

С этими словами министр покинул дом.

Рон Уизли проснулся от звука будильника, сработавшего в комнате Пенелопы. Но сон брал своё, и Рон, закутавшись в одеяло поплотнее, повернулся на другой бок, чтобы снова заснуть.

Но не тут-то было. Одеяло с него было в тот же час сдёрнуто, и Рональда разбудили, мощно тряхнув его за плечи. Он нехотя открыл глаза и увидел, что перед ним, уперев ладони в бока, стоит хозяйка дома.

— Почему ты ещё лежишь? — возмущённо спросила она. — Уже шесть утра! Быстро вставай и умывайся, мы идём на пробежку!

Не дожидаясь ответа, она вытянула Рона из постели и потащила за собой.

Эта милая девушка оказалась самой настоящей садисткой! Она мало того что заставила Рона встать в такую рань, так ещё и заставила его бегать и выполнять какие-то упражнения! Зачем — Рон не понял.

Зайдя в дом, Рон хотел пойти и снова лечь спать, но Пенелопа схватила его за руку и, затащив на кухню, усадила за стол.

Рональд обрадовался: наконец-то завтрак! Но когтевранка поставила перед ним овсянку, бутерброд с маслом и чай. Рон приуныл.

— Сегодня ты показал себя очень плохо, — произнесла она. — Поэтому мы займёмся твоей физической формой. После завтрака мы сделаем летние задания, а потом — за упражнения!

Рон Уизли испытал жгучее желание зарыдать. Дамблдор точно издевается над ним!

Джемма Фарли глубоко вздохнула. От Гарри она не раз слышала о перфекционизме его подружки, но не представляла, что он достигает таких масштабов.

Гермиона Грейнджер, стремясь продемонстрировать свои знания, превращала эссе в настоящие трактаты.

Теперь же девушка страдала от просьб гостьи проверить её работы. Джемма всё утро отговаривалась наличием каких-нибудь дел, а чем отговориться сейчас? По дому работы нет, в саду — тоже.

На помощь бывшей слизеринке пришла сова, принёсшая письмо из Хогвартса. После его прочтения лицо Фарли вытянулось.

— Что случилось? — спросила Гермиона. Голос у неё был встревоженный.

Джемма еле заметно улыбнулась. Она давно заметила, что Гарри и эта лохматая гриффиндорка смотрят друг на друга влюблёнными глазами. Небось, за Гарри переживает.

— Ничего ужасного. Просто Дамблдор просит меня вновь стать старостой.

— Но ведь ты уже не учишься в Хогвартсе! Как такое возможно?

— Всё просто: Снегг выделяет Малфоя из всех учеников, подлизывается к Люциусу на случай, если терпение директора кончится и старик уволит его. — Фарли усмехнулась. — Будь воля Снегга, он бы сделал его старостой на первом же курсе, но не позволяют правила. Он хочет дождаться, пока Малфой поступит на пятый курс и сможет стать старостой официально. Других подходящих кандидатур он не примет, будь они лучше Малфоя хоть в тысячи раз.

— И он убедил Дамблдора обратиться к тебе, — кивнула Гермиона. — Но почему директор закрывает на такой фаворитизм глаза?

— Дед мне говорил, что Снегг приполз, в буквальном смысле, к Дамблдору, выпрашивая его защиты, предлагая взамен стать агентом у пожирателей. А когда Тот-кого-не-называют исчез, выдвинул условие: если директор хочет иметь шпиона в стане врагов, тот будет закрывать глаза на что угодно. Ты ведь не думала, что пароль "чистая кровь" стоит на входе в гостиную моего факультета просто так? Его по требованию Люциуса Малфоя и других бывших сторонников Неназываемого ввёл именно Северус Снегг.

А согласиться мне придётся: у меня ведь нет возможности найти работу.

— Почему?

— Ты ведь знаешь от Гарри, за кем замужем моя мать? Она надавила на министра, и меня нигде не примут. Так она мстит мне за моё рождение!

Гарри сидел за одним столом с Боунсами. По просьбе Дамблдора он рассказал Амелии Боунс, оказавшейся главой Обеспечения Магического Правопорядка, о событиях своих первых трёх курсов.

— О философском камне я знала, — махнула рукой Амелия. — Дамблдор предупредил меня об этом. А вот два последующих курса... представляют больший интерес. Если бы мы могли доказать причастность Люциуса к нападениям на магглорождённых и полукровок, мы бы избавились от многих проблем. Пока же он остаётся лишь нечистым на руку политиком, пожелавшим получить выгоду от тех событий.

А что касается Сириуса Блэка. Я вряд ли что-то сумею сделать, Гарри. Министр слишком упрям и не любит признавать свою вину или ошибку.

— И ты ещё отказался отказался от стряпни его жены, — меланхолично произнесла Сьюзан. — Все знают, что Фадж — подкаблучник.

— Сьюзан! — повысила на неё голос Амелия.

— Что? — удивилась пуффендуйка. — Это же правда! И наверняка жена Фаджа затаила обиду! Даже если он сам не против.

— Но зачем меня приглашать? — спросил Гарри.

— Ей не нравится, что её муж по вопросам политики советуется не с ней, а с Альбусом, — ответила Амелия. — Она хочет вбить клин между тобой и директором, чтобы через тебя продвигать необходимые ей решения.

— Сьюзан, — подумав, спросил Гарри, — а зачем вы с Ханной дурочками прикидываетесь?

— Ну мы же пуффендуйки. Нам положено быть тупыми и думать только о еде!

Не сразу Гарри понял, что Сьюзан шутит.

За время, проведённое в доме Пенелопы Кристал, Рон уже привык к новому распорядку дня. Выхода иного у него всё равно не было: Пенелопа, добрейшая милая скромница, была, как и говорил Перси, была очень ответственной и решительной девушкой. Если она решила, что Рон Уизли должен бегать с ней по утрам, Рон побежит. Однажды Рон не утерпел и накричал на неё:

— Не видно, что тебе эти пробежки помогают! — Он имел в виду тот факт, что фигура девушки отнюдь не стройная.

Он тут же пожалел об этом — Пенелопа расплакалась.

Успокоилась она только к вечеру. Рон к этому времени извинился перед ней в тысячный, наверное, раз. Когда Рон написал об этом Гарри и Гермионе, они в ответах назвали его бесчувственным поленом, написали, что девушкам нельзя говорить об их весе, возрасте, внешности.

В другой раз он пожаловался на девушку матери. А Молли, заявившись в дом Пенелопы, обняла удивлённую когтевранку и потребовала увеличить нагрузки для сына. Что девушка и сделала.

Помимо пробежек на Рона легла дополнительная подготовка по урокам, и Рон подумал, что Гермиону нужно было отправлять не к Лавгудам, а к Пенелопе.

В остальном же Пенелопа была очень мила и заботлива. Казалось, она сопереживает бедам каждого человека и стремится ему помочь.

Возвратившись с очередной пробежки, Рон получил письмо от отца. В нём Артур сообщал, что сумел достать билеты на финал чемпионата по квиддичу.

У Рона появилась идея: он позовёт на матч Пенелопу, и там, пока её внимание будет приковано к Перси, он сумеет отдохнуть от неё.

Пенелопа несказанно обрадовалась приглашению:

— Конечно, я пойду с тобой! Я люблю квиддич! Правда, там немного шумно. Флитвик мне даже предлагал играть, но я отказалась. Заниматься спортом мне нравится на твёрдой земле.

Рон ликовал. Если всё так, как она говорит, то он сумеет сбежать от неё в палатку родителей, пока Пенелопа будет под впечатлением от игры.

Но выдумка не удалась: в день похода на матч Пенелопа разбудила его на час раньше и заставила бежать по дороге к портключу с рюкзаком на плечах.

— Но это твои вещи! — возмутился Рон.

— Я — девушка! И ты должен быть джентльменом!

Гермиона довольно легко сдружилась с Джеммой. Что этому поспособствовало, она не знала. Может, схожесть характеров, стремление к деятельности, непростые отношения с семьёй. А может, искренняя забота об одном гриффиндорском лохматом очкарике?

Когда Гермиона встретила Джемму впервые, она подумала, что Гарри влюбился в неё, потому и отзывается так тепло. Ведь дочь Сириуса была настоящей красавицей. Джемма же в ответ смеялась и просила Гермиону не ревновать.

— Его единственная любовь — это ты! — смеялась она, наблюдая за смущением гриффиндорки. — Он мне про тебя много рассказывал! А меня он сестрой считает!

Так или иначе, девушки стали подругами. Гермиона доверяла Фарли те секреты, о которых Рон и Гарри не знали, советовалась с ней, училась у неё.

Джемма лежала и думала над рассказами своей гостьи: "Похоже, Грейнджер по уши влюбилась в Гарри. Это же просто отлично! Ему пойдут на пользу отношения с девушкой, особенно такой, как эта лохматая".

Утром две девушки сидели за столом, обсуждая ссору Гарри и Гермионы из-за метлы, подаренной Сириусом на Рождество.

— Тут Уизли виновен, это точно, — авторитетно заявила Джемма. — Гарри по собственной инициативе с тобой не поссорится, тем более из-за пустяка вроде метлы.

— Но ведь Гарри... — начала Гермиона.

— Скорее всего, — перебила её Фарли, — он разозлился на тебя за то, что ты действовала не предупредив его. Но ваш рыжий дружок сбил ему мысль. Не переживай: Рональд сейчас живёт с Пенелопой Кристал. Она вытряхнет из него глупость. А с Гарри я и сама поговорю, мы увидимся на финале чемпионата по квиддичу.

Гермиона кивнула. Она и сама ждала этой встречи.

Сьюзан Боунс оказалась умной и начитанной девушкой, приятной собеседницей. По знаниям она вполне могла бы составить конкуренцию Гермионе. Из-за родственницы, занимающей достаточно высокое положение в обществе, она неплохо разбиралась в политике.

Но эта рыжая смешливая девушка с чего-то решила, что должна непременно соответствовать стереотипам о своём факультете. Причём сделала это она не из стремления обмануть врага, а по каким-то ей одной понятным заморочкам. Гарри не сомневался, что по возвращении в Хогвартс она вновь напустит на себя вид недалёкой дурочки с печальными глазами и будет притворяться, что интересуют её лишь пирожные с кухни школы.

Сейчас они с Гарри практиковали волшебство. Летние задания были сделаны давно, и Сьюзан предложила поколдовать.

— Тётя всё делает волшебством, — говорила она, — надзор не поймёт, кто колдовал!

Гарри согласился. Практика ему явно не помешала бы.

Амелия вернулась поздно. Раздражённая и усталая. На вопрос племянницы: "Что случилось?" -она ответила:

— Наш министр решил возродить турнир трёх волшебников.

— Что? — не понял Гарри.

— Турнир трёх волшебников — это состязание между учениками трёх школ: Дурмстранга, Хогвартса и Шармбатона, — ответила ему Сьюзан. — Избираются три представителя, по одному от школы. Оно смертельно опасно — в восемнадцатом веке погибли все участники, и турнир больше не проводится.

— Не проводился, — поправила её Амелия. — Фадж решил поднять свою популярность с помощью какого-нибудь масштабного мероприятия. И, как вы понимаете, не нашёл ничего лучше Турнира трёх волшебников. — Амелия вздохнула.

У Гарри появилось дурное предчувствие. Нужно всё обсудить с друзьями на финале чемпионата мира.

Едва перенесясь на место проведения матча, Рон поднялся на ноги и помчался на поиски своей семьи, Гарри и Гермионы. Его не интересовали сувениры, плакаты или фотографии игроков; он не обратил внимания на болельщиков. Его мысли занимал поиск друзей.

Нет, Пенелопа ему нравилась: добрая, участливая, заботливая. Она никогда не отказывала Рону в помощи, стремилась его не обидеть, готовила хорошо и любила квиддич. Рон даже начал завидовать Перси.

Но Пенелопа заставляла его заниматься. Уроками, спортом, мытьём посуды — неважно. И Рону хотелось отдохнуть от этого. Он надеялся, что семья и друзья защитят его от Пенелопы.

Но далеко он убежать не сумел, рука когтевранки легла на его плечо.

— Ты куда это бежишь? — спросила она. — Хочешь оставить меня одну? А если на меня нападут, кто меня защитит?

Рон подумал, что на Пенеллпу Кристал нападёт только сумасшедший и защитить себя она в состоянии без чьей-то помощи, но ответил:

— Искать палатку Уизли. Там должен быть Гарри. Да и Гермиона.

Пенелопа покачала головой и потащила за собой Рона.

— Гарри сейчас в палатке Боунсов, Гермиона — с Джеммой Фарли, а ты будешь в одной палатке со мной! Встречаемся мы в палатке Уизли. Я знаю, где это! Поможешь мне и мы пойдём!

— Как это, с тобой? — не понял Рон.

— Просто! Мы будем жить в одной палатке, — пожала плечами девушка. — Не бойся, голой ты меня не увидишь — мы будем спать одетыми!

Рон от удивления не запомнил, ни как они ставили палатку, ни как и где разместились. Очнулся он только на подходе к палатке родителей.

Там Рон увидел странную картину: его мама и толстая рыжая девчонка, видимо, Сьюзан Боунс, гладили по голове Гермиону, будто утешая её, а Гарри смиренно стоял перед отчитывавшей его высокой брюнеткой.

— Я извинился перед ней! — воскликнул Гарри. — Мы помирились. Мне и так стыдно за это, Джемма!

— Это очень хорошо! — удовлетворённо кивнула брюнетка. Затем она подошла к Гарри и обняла его. — Ну, и как ты без меня?

— Всё хорошо, Джемма, не переживай! — ответил он, отвечая ей на объятие.

— За что тебе должно быть стыдно, Гарри? — спросил его Рон.

Джемма Фарли, Гарри и родители Рона обернулись и, увидев Рона, набросились на него с упрёками.

Пенелопа сначала закрыла его собой, в буквальном смысле.

— Зачем вы на него набросились? Что случилось? — спрашивала она, пряча Рона за спиной.

Но когда ей рассказали историю с метлой от Сириуса Блэка, от её доброжелательности не осталось и следа.

Она сначала подбежала к Гарри, но, решив, что его уже достаточно отчитали Джемма и миссис Уизли, набросилась на Рона.

Если нотации от матери и слизеринской старосты Рон терпел, то вмешательство Пенелопы заставило его пуститься в бегство.

Он бежал вокруг палатки, выкрикивая оправдания, Пенелопа следовала за ним, обвиняя в узколобости, комплексах, инфантильности и в чём-то ещё.

Успокоившись, все сели за стол. Потекла непринуждённая беседа.

— Тётя не придёт, — сказала Сьюзан. — В министерстве сейчас важное совещание, она прибудет только к началу матча.

— Жаль, — ответила Молли. — В Хогвартсе мы были лучшими подругами, а сейчас не общаемся — времени нет.

Рон в разговоре почти не участвовал. Он принялся за еду. Пенелопа держала его на строгой диете, и теперь Рон стремился утолить мучивший его голод.

Он был так поглощён процессом поедания маминой стряпни, что не видел ни подошедших Крауча и Бэгмена, ни как Пенелопа отошла с Перси для разговора; мимо его внимания прошёл и разговор Джеммы и Молли о его, Рона, персоне и первый робкий поцелуй Гарри и Гермионы. Всё его внимание захватила еда.

Он вернулся в реальность лишь после возвращения Пенелопы и Перси. У его брата под глазом был синяк, а девушка утирала слёзы. Её утешали Джемма, Гермиона и Молли.

— Что случилось? — спросил он у Гарри, подававшего Гермионе салфетки.

— Наш брат расстался с Пенелопой, — ответили вместо Гарри близнецы. — Нашёл в министерстве какую-то Одри. Но расстались они друзьями.

Рону стало жаль милую когтевранку. Он решил, что должен утешить её, но не сейчас, а когда они вернутся с матча.

Они поднялись на трибуну. Там произошла небольшая заминка. Драко Малфой решил похвастать приглашением в министерскую ложу, а его отец начал угрожать Гарри. Инцидент, впрочем, быстро замяли: помогло появление министра.

Они устроились на своих местах.

Матч начался.

Рон Уизли спал плохо. Его переполняли злость и счастье.

Зол он был на Драко Малфоя и пожирателей смерти, устроивших беспорядки на матче. Из-за этих беспорядков наверняка пострадают его отец и Амелия Боунс, ответственные за охрану. Хотя в беспорядках виновны те сторонники Тёмного лорда, что откупились от наказания после гибели Поттеров. Но все они — друзья министра, и ему будет намного легче свалить вину на охрану, чем посадить столь богатых и влиятельных "лучших членов общества".

Ещё и этот мерзкий Драко Малфой оскорбил Гермиону. Да как он смел! Гермиона — волшебница! Причём более сильная и способная, чем сам Драко.

Но сегодня Драко наконец получил своё! Гарри хорошо ему показал! Жаль, что в Норе нет Омута памяти, Рон бы смотрел и смотрел на это!

А рад Рон был потому, что поцеловался с девушкой!

Как и намеревался, он по возвращению попытался утешить Пенелопу после расставания с Перси. Он хотел отвлечь её разговорами от грустных мыслей: он ведь не чёрствый сухарь, что бы там ни говорила Джинни.

И у него получилось! Пенелопа втянулась в беседу с ним, смеялась над его шутками, глаза её вновь горели. А потом староста Когтеврана поцеловала его!

Засыпая, Рон подумал, что следует начать ухаживать за Пенелопой. Может быть, она согласится стать его девушкой?

Гермиона и Джемма сидели на кухне и пили чай. Время было позднее, но спать ни Джемме Фарли, ни Гермионе Грейнджер не хотелось.

— Как охрана допустила такое? — спросила Гермиона, имея в виду беспорядки после игры.

— А ты не понимаешь? — усмехнулась Фарли. — Вы ведь видели, в какой палатке живут Малфои?

Гермиона вспомнила огромную, похожую на дворец палатку с садом, прудом, бассейном для купания и разгуливающими вокруг неё павлинами, и кивнула.

— Да. Мы все эту палатку видели.

— А теперь подумай: каких размеров палатка Малфоев внутри! Люциус близкий друг и советник Фаджа, Нарцисса часто видит его жену. Вполне естественно, что Малфоев и других якобы обманутых "порядочных граждан" досматривают и обыскивают не так хорошо, как прочих. Если вообще обыскивают.

Гермиона хохотнула при этих словах, вспомнив, как один из молодых мракоборцев под видом обыска попытался пролезть Джемме под подол юбки, за что поплатился переломами обеих рук. Но, поняв, что слизеринка имеет в виду, замолкла.

Люциус Малфой и те, кто пришёл вместе с ним или за кого он поручился, могли протащить мантии и маски пожирателей беспрепятственно, а позже столь же беспрепятственно издеваться над магглами, ведь охрана получила приказ — Малфоя и его друзей не трогать.

— Но поговорим о приятном, — перевела тему Джемма. — Признай, что Гарри хорошо отплатил Малфою за его чересчур длинный язык!

Гермиона улыбнулась, вспоминая, как Малфой кричал от ужаса, когда Гарри "платил" Малфою за оскорбительные насмешки в адрес Гермионы. Она, конечно, предпочла бы проигнорировать Малфоя, но Гарри поступил как рыцарь — заступился за честь дамы! И оскорбитель ведь почти не пострадал: ну, начал называть Гермиону не грязнокровкой, а сударыней, ну, полетал немного по небу, что такого?

Она вздохнула. Как же хорошо, что они признались друг другу сегодня! И их первый поцелуй! Как романтично! И он такой милый...

Видя, что гостья для мира потеряна, Джемма улыбнулась.

"Молодец, Гарри, — думала она, — не стал тянуть. Ты нашёл свою любовь. Ты, она, твои друзья и я. Вот та семья, о которой ты мечтал".

Гарри и Сьюзан сидели на кровати в комнате, отведённой для Гарри, и обсуждали происшествие на финале Чемпионата мира по квиддичу.

— В ночь перед матчем, — шептал Гарри, — я видел сон: Волан-де-Морт, Питер Петтигрю и неизвестный мне пожиратель смерти обсуждали какой-то план.

— Что за план? — спросила Сьюзан.

— Не знаю. Но Волан-де-Морт хотел, чтобы третий, Неизвестный, доставил меня к нему. Их разговор слышал старый маггл, и Волан-де-Морт убил его.

Я написал об этом сне Дамблдору, как только проснулся. Он ответил мне вскоре после нашего возвращения. Директор считает, что скоро Ты-сама-знаешь-кто возвратится.

— Пожиратели это чувствуют и решились на выступление, — пробормотала Боунс. — Поговаривают, что в министерстве пропала сотрудница...

— Берта Джоркинс?

— Да. — Боунс не стала уточнять, откуда он знает имя: без того понятно. — От неё Ты-знаешь-кто мог узнать о Турнире трёх. Пока все будут наблюдать за испытанием, подосланный лазутчик может тебя похитить. Нужно принять меры.

Гарри вздохнул. Очередной учебный год обещал быть тяжёлым.

Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер и Рон Уизли ехали в Лондон с тяжёлыми мыслями. По-другому и быть не могло.

Четвёртый курс прошёл для трёх друзей в условиях проведения Турнира трёх волшебников. Правда, участников было четверо — незапланированным четвёртым чемпионом стал Гарри.

А в конце года возродился Волан-де-Морт. Как оказалось, он использовал Турнир, чтобы заманить Гарри в ловушку и возродиться с помощью его крови. Лишь чудом Гарри и Седрику, попавшему в ловушку вместе с Гарри, удалось уйти живыми.

Несмотря на показания Гарри и Седрика, министр отрицал возрождение Волан-де-Морта, и трём друзьям, директору и его соратникам пришлось готовиться к войне на два фронта: против Волан-де-Морта и его пожирателей смерти и против министерства.

Окончательно же друзьям не давали впасть в бездну уныния те хорошие и даже прекрасные события, произошедшие с ними. Первое место среди этих событий по праву занимал Святочный бал.

Гарри и Гермиона вспоминали свой танец и поцелуй на Балу, удивление, охватившее всех учеников, одобрительные подмигивания Дамблдора и недовольное лицо Крама: он танцевал с Джеммой, с которой его познакомил Гарри. Фарли же согласилась исключительно танцевать, не соглашаясь ни на прогулки, отказываясь позволять даже целовать себе руку. Но всё равно оказалась заложником Виктора.

Когда слизеринка, очнувшись ото сна, увидела перед собой лицо Крама, Чемпион Дурмстранга едва не утонул.

Рон же окунулся в воспоминания о начавшихся отношениях с Пенелопой. Так же как и Гарри с Гермионой, он вспоминал о танце с когтевранкой на балу, поцелуе и долгой прогулке по запорошенному снегом саду. Вспоминал о советах Перси, решившего помочь отношениям брата со своей бывшей девушкой. А ещё вспоминал, как Драко Малфоя несли к мадам Помфри после того, как он посмел отпустить пошлую шутку о лишнем весе Пенелопы. Не знал блондинчик, что у девушки тяжёлая рука.

А ещё Рон пытался понять, издевается над ним директор или нет. Рону всё время попадались старосты! Дамблдор точно решил превратить его в отличника!

Правда, Гарри и Гермиона теорию не оценили.

— По твоим словам, — смеялся Гарри, — меня он хочет сделать многожёнцем! Ведь я всё время отправляюсь к девушкам!

Это была читая правда: в этом году Рон отправлялся к Джемме Фарли, Гермиона — к Сьюзан Боунс (директор решил не заморачиваться и договорился с Амелией о проживании у неё Гермионы), а Гарри — к Чжоу Чанг. Китаянка, в которую он влюбился на третьем курсе, уже давно была помолвлена с Седриком Диггори. Гарри не чувствовал ничего по этому поводу: он встречался с Гермионой. Но подружиться с ловцом Когтеврана ему хотелось. Она могла оказаться интересным человеком и хорошей подругой.

Они вышли из поезда и направились к Чжоу, Сьюзан и Джемме.

Рон следовал за Джеммой Фарли. Он уже был с ней знаком — и Гарри, и Гермиона многое рассказывали об этой девушке, да и сам Рон уже виделся с ней на финальном матче по квиддичу и Святочном балу, но почти с ней не разговаривал — предубеждение о всеобщей злобе учеников Слизерина было в нём слишком уж сильно.

Они вошли в её дом. Рон осмотрелся. Вполне обыкновенное жильё, каких тысячи. Комната ему досталась, видимо от Гарри и Гермионы: друзья описывали его именно так.

Когда Рон спустился, Фарли умывала лицо. Очень уж она выглядела усталой. Наверное Снегг загрузил её до невозможности. Добби поставил на стол две тарелки супа.

— Ну наконец-то! — воскликнула Фарли. — Больше я не обязана смотреть за слизеринцами!

— Это же твой факультет... — начал было Рон.

— Попробовал бы ты, — в голосе девушки слышалась насмешка, — сладить с Драко Малфоем, не прибегая к чарам! Тем более, в последние дни он стал просто невыносим! Попытался избить меня, как два года назад. Но я его урезонила.

— Сейчас, после возвращения Ты-знаешь-кого, он решил, что ему всё можно, — буркнул Рон. — Тем более, что Фадж объявил Гарри, Седрика и Дамблдора лжецами.

Девушка не ответила, молча поедая суп. Но Рон чувствовал: она с ним согласна.

— Честно говоря, — сказала она, закончив с едой, — я думаю, что следовало отложить ваши последние поездки, но директор хочет завершить этот план, пока всё спокойно, а потом вас укроют в безопасном месте.

— А ты? Разве не с нами будешь?

— С вами, конечно! — Джемма поморщилась. Вопрос показался ей глупым. — Идти мне больше некуда: я враг и для пожирателей, и для министерства. Но тебе нужно спрашивать не обо мне, а о Пенелопе, иначе она будет ревновать. И да, она тоже будет с нами.

Рон покраснел.

Дом Боунсов поразил Гермиону. Именно о таком особняке мечтали её родители. Окажись они здесь, лопнули бы от зависти.

— Нравится дом? — спросила Сьюзан.

— У вас красиво, — ответила Гермиона. — Мои родители мечтали о богатой жизни. Таким был их дом в их мечтах.

— Вы... — Боунс смутилась.

— Нет, — покачала головой Гермиона, поняв, что хотела спросить Сьюзан. — Они лечили людям зубы — эта работа оплачивается хорошо. Просто им всего было мало.

Они прошли в комнату Сьюзан. Они решили поселиться в одной комнате, ведь они обе — девушки.

Когда Амелия вернулась из министерства, они сели за стол.

— Плохи дела, — сказала Амелия. — Фадж принял решение о сокращении бюджета мракоборческого центра.

— Зачем? — не поняла Гермиона. Конечно, Фадж отрицает возвращение Волан-де-Морта, но ведь обычные преступники никуда не делись, и их нужно ловить.

— Так он хочет показать, что ничего не происходит, — ответила Сьюзан. — Он как бы говорит людям: "Смотрите! У нас всё так хорошо, что мы даже мракоборцев ослабили!" А если будет что-то происходить, так есть же Сириус Блэк — опасный убийца, беглец из Азкабана, правая рука и левая нога Того-кого-нельзя называть!

Гермиона молча согласилась с этим. Прав был Гарри — Сьюзан очень хорошо разбирается в политике.

— Хорошо ещё, что Дамблдор принял меры, — сказала она, когда они со Сьюзан укладывались спать. — Он собирает старых соратников для борьбы Ты-знаешь-с-кем.

— А Гарри? — спросила Сьюзан. — Он собирает такую организацию?

— Зачем ему это? Ведь Дамблдор...

— Дамблдор будет сейчас в очень тяжёлом положении. Его соратникам тоже будет трудно. Да и Тёмный Лорд не будет ждать серьёзного сопротивления от детей.

— Гарри тоже будет трудно! — ответила Гермиона. — Если Фадж уже сократил бюджет мракоборцев, значит скоро начнётся травля и Гарри, и Дамблдора, а возможно, и Седрика, как сумасшедших! Поэтому лучше пока не делать ничего и подождать развития событий!

Сьюзан вздохнула. Грейнджер, видимо, разгадала её план: создать организацию, стать в ней заместителем Гарри, а затем соблазнить его и женить на себе. Ну ладно. Гарри Поттер не единственный мужчина волшебного мира.

Гарри вошёл вслед за Чжоу в её дом.

Жилище когтевранки представляло собой хижину, расположенную в лесу, с несколькими комнатами.

— Этим летом, — сказала Чжоу, — я поссорилась с родителями. Мы с Седриком обручились, и они этим недовольны. А теперь ещё они потребовали прекратить общение почти со всей школой.

— Они работают в министерстве? — спросил Гарри.

— Да, и очень боятся перечить начальству. До смешного доходило. Время будет, расскажу.

После достаточно лёгкого ужина Чжоу шокировала Гарри новостью:

— Спальня здесь всего одна.

— Значит, я буду спать в гостиной, — пожал плечами Гарри.

— Спать мы будем в одной комнате! — улыбнулась Чжоу. — Я не стесняюсь, в отличие от некоторых!

К счастью для Гарри, спали они в разных кроватях и одетыми.

Рон начинал подозревать, что его теории правдивы и Альбус Дамблдор отправляет его к людям, способным заставить его, Рона, отвлечься от любимого им занятия — отдыха.

Он шёл в дом к Джемме Фарли с единственной мыслью: отдохнуть. В Хогвартсе он спрашивал друзей о бывшей слизеринской старосте и по их рассказам пытался представить её характер.

Добрая, умная, заботливая, милая — так описывали Фарли его друзья. И Рон рисовал у себя в голове, что будет жить как дома — изредка выполнять работу и большую часть дня отдыхать. В его голову закрадывались мысли о том, что более милая и добрая Пенелопа устроила ему далеко не сладкую жизнь, но мысли эти быстро соскакивали на воспоминания о начавшихся отношениях с Пенелопой, об их объятьях, поцелуях, её красивом личике...

Но жизнь показала, как жестоко он ошибался. Джемма Фарли заставила его работать по дому и в саду и учить уроки. И если с уроками он более менее смирился, то вот уборка в доме или труд в маленьком огороде или саду казались ему очень тяжёлыми.

Рон с тоской вспоминал Нору, там он убирался лишь в своей комнате да разгномливал сад. А здесь...

Однажды он раздумывал: неужели Гарри и Гермиона не выполняли подобных работ, если жизнь у Фарли казалась им лёгкой? Видимо, эта мысль была сказана вслух, потому что Джемма ему тотчас же ответила:

— Гарри и Гермиона работали, как и ты. Просто они более привычны к труду.

Однако нужно отдать слизеринке должное, она работала даже больше самого Рона. Вставала раньше него и ложилась позже, падая по утрам от усталости.

То ли поэтому, то ли по какой-то другой причине, но Рон проникся к ней уважением. Теперь после пробежки утром и короткой записки Пенелопе он молча присоединялся к ней. Вот тогда ему открылась та Джемма Фарли, которую описывали друзья: добрая девушка, готовая окружить заботой и стать старшей сестрой.

Рон однажды спросил её:

— Седрик мне говорил, что здесь недалеко его дом. Это правда?

— Хочешь сбежать и оставить меня одну? — насмешливо улыбнулась она. — Он близко, Нора Уизли ещё ближе. Когда мать отняла у меня эльфов, твоя мама каждый день приносила мне еду. Даже звала к себе, но мне не хотелось обременять вас. Тогда она научила меня готовить. Ты что, соседей своих не знаешь?

Их беседу прервал приход директора.

— Собирайтесь, — коротко сказал он, — на Гарри напали.

Если жизнь с Лавгудами или Джеммой была для Гермионы увлекательной, то у Боунсов ей быстро наскучило. Что ей делать? Читать? Упражняться в волшебстве? Но не целый же день!

Радовало лишь появление новой подруги. Сьюзан оказалась дружелюбной и милой. С ней было о чём поговорить. Но почему она так стремится заниматься политикой? Собственные желания? Воля властной тёти? Или что-то еще?

Когда она задала вопрос об этом самой пуффендуйке, та рассмеялась.

— Просто у меня нет особого выбора: раньше здесь, — она имела в виду свой дом, — устраивали приёмы для чиновников. Сама понимаешь, говорили только о политике.

— Но это невежливо.

— Знаю. Но наши чиновники имеют какое-то своё понятие об этикете.

Больше о тайной организации от Гарри они не говорили. Гермионе было стыдно признаться, но она ревновала к Сьюзан. Её отношения с Гарри только начинались, и она боялась, что девушка из влиятельной чистокровной семьи соблазнит Гарри и уведёт от неё. Это было глупо, но страхи не слушают разума.

Отношения Гермионы с Амелией не заладились. Та имела весьма странное желание всё делать по правилам, по закону. И предлагала судить Реддла и пожирателей. Довод, что война изменит правила, не подействовал.

До открытой ссоры не дошло. Гермиону от Боунсов забрал Грюм. На месте он рассказал ей о нападении на Гарри двух дементоров.

Гермиона лишилась чувств от ужаса.

Чжоу удивила Гарри. Характер у китаянки был лёгкий, непосредственный. Она с лёгкостью ложилась спать в одной комнате с мальчиком, не стеснялась переодеваться при Гарри. При этом она стеснялась целоваться, она была умна, но куда больше её интересовал квиддич.

А ещё у Чанг было своеобразное чувство юмора. Гарри однажды спросил, не будет ли Седрик ревновать Чжоу к нему. И услышал в ответ:

— Я и попросила поселить тебя у меня, чтобы проверить это.

Но при этом с Чжоу они сумели подружиться. Гарри подумал даже, что, попади он на Когтевран, Чжоу могла бы занять место Гермионы, не как возлюбленной, а по роли в их золотом трио.

К сожалению, Гарри не успел хорошо изучить характер китаянки.

В тот день они сидели на поляне перед домом, погрузившись в медитацию. Чжоу, узнав о странных снах, насылаемых Волан-де-Мортом на Гарри, начала обучать его защите разума. И надо сказать, учителем была хорошим. Сны прекратились.

Внезапно они почувствовали холод. Август был жарким, и такое резкое похолодание можно было объяснить лишь колдовством.

— Это дементоры! Быстрее, за мной! — закричала Чжоу.

Они вбежали в дом. Китаянка взяла Гарри за руку и ухватилась за свиток пергамента.

"Портключ", — мелькнула мысль Гарри, и он почувствовал, будто его протаскивает через игольное ушко.

Встреча в доме на площади Гриммо была полна радости и слёз. Едва увидев Гарри, Гермиона бросилась к нему с объятьями.

Воссоединение двух влюблённых сменилось расспросами о том, что произошло.

— Дементоры? — Джемма, не знавшая подробностей, закрыла от ужаса рукой рот.

— Откуда там могли взяться дементоры? — не поняла Гермиона. — Ведь их всех контролирует министерство?

— Вот ты и ответила на свой вопрос. — Пенелопа прекратила наконец целоваться с Роном и повернулась к остальным. — Какой-то чиновник решил выслужиться перед Фаджем и избавиться от Гарри Поттера.

— Меня уже объявили жадным до славы лгуном, чего министерству ещё нужно? — спросил Гарри, знавший от навещавшего Чжоу Седрика все новости.

— Ты, как и Дамблдор, остаёшься кумиром многих, — ответила Пенелопа. — И потому Фадж видит тебя опасным противником.

— Всё это не объясняет, как в том лесу оказались дементоры! — огрызнулась Джемма.

— В этом, вероятно, виновны мои родители, — потупилась Чжоу. — Они знали, что я в этом лесу: когда я уходила от них, они грозились убить и Гарри, и меня, и Седрика. Они в министерстве работают!

Больше когтевранка ничего объяснить не сумела: эмоции дали о себе знать, и девушка впала в истерику.

Успокоили её с большим трудом.

Когда Чанг успокоилась, Джемма и Пенелопа схватили Гарри за руки и потянули за собой.

— Куда это мы? — спросил Гарри.

— Фадж знает, что ты умеешь вызывать патронус. Он может выслать по твоему домашнему адресу письмо с повесткой в суд, За использование этого заклинания в маггловском мире.

— Но я же не колдовал!

— Ты думаешь, его это волнует? — усмехнулась Пенелопа. — Он отрицает возвращение Ты-знаешь-кого не потому, что не верит в это, а потому что боится лишиться власти!

— Но это несправедливо! — кричала бегущая за ними Гермиона.

— Ха-ха-ха! — изобразила смех Джемма. — Не забывай, что его ближайший советник — Малфой, то есть пожиратель смерти, а дома жена повторяет всё, что нашептала за чашкой чая ей на ухо Нарцисса, жена того же Малфоя. Лучше быть готовыми ко всему!

Они оказались правы: суд состоялся. От признания виновным Гарри спасло только вмешательство Дамблдора и Амелии Боунс.

А после был пятый курс, столь ужасный для Гарри.

Прошло двадцать лет. Том Марволо Реддл, он же Волан-де-Морт, был повержен.

На вокзал Кингс-Кросс шли две семьи. Главой одной из них был Гарри Поттер.

Сейчас, провожая трёх своих детей в Хогвартс, Гарри вспоминал свою жизнь в этом замке. Философский камень, Тайная комната, Сириус Блэк, Турнир трёх волшебников, Амбридж, победа над Волан-де-Мортом и последний, единственный спокойный год в школе. Как много произошло в те годы! Да, они были полны опасности, но Верховный Чародей Визенгамота Гарри Джеймс Поттер вспоминал о них с теплотой. Ведь это его — его детство. Впрочем, как говорил Дамблдор: "Для счастливого человека детство никогда не кончается. Вся его жизнь — наполненная чудесами волшебная сказка".

Слова эти он сказал Гарри, отправляясь в своё большое приключение после проклятья, полученного в битве с Томом Реддлом. Преемницей великого светлого мага стала Минерва Макгонагалл.

Выйдя из воспоминаний о детстве, Гарри посмотрел на свою семью.

Гермиона. Его школьная подруга вышла за него замуж сразу после победы. Теперь она — министр магии.

Их дети: Джеймс Сириус, Альбус Римус и Лили Полумна. Вторая дочь, Гермиона Молли, родилась около года назад и находилась в доме под присмотром своей бабушки — Молли требовала называть её именно так — и тётушки Джинни.

Рядом шли Рон и Пенелопа со своим сыном Генри. Вспоминая споры этой пары о том, как назвать ребёнка, Гарри подавил смех.

Между Роном и Пенелопой царило полное взаимопонимание и нежность. Даже сейчас, идя сквозь толпу, они обнимались и ворковали, будто только влюбились друг в друга.

Чуть отстав, наставляли свою озорницу-дочь Седрик и Чжоу.

— Папа! — окликнул его Альбус.

— Что?

— Джеймс опять говорит, что я попаду в Слизерин или Пуффендуй.

— Ну и что? Неважно, на каком ты факультете, важно какой ты человек!

Гарри давно понял, что именно это хотел донести до них Альбус, отправляя жить к ученикам трёх других факультетов.

— Но ты всегда можешь попросить шляпу отправить тебя куда ты захочешь. Уверен, Полумна тебе обрадуется.

Странная когтевранка, ныне заместитель директора Хогвартса, ни капельки не изменилась: всё такая же весёлая и непосредственная, жизнерадостная и мудрая. Ученики её любят даже больше директрисы.

— А если ты всё же попадёшь в Слизерин — за тобой присмотрю я!

К ним подошла Джемма Фарли. Гарри обнял названную сестру.

— Пришла помочь нам? — осведомился Гарри.

— И вспомнить детство. Хочу вновь пройтись по этим вагонам и поснимать баллы с озорников. — Джемма улыбнулась и потрепала Гарри по волосам. — За тобой я присматривать не сумею, но за твоими детьми..

Гарри улыбнулся, обнял жену и "сестрёнку" и повёл детей на платформу девять и три четверти.

У него была семья, были друзья. Враги были повержены.

Всё было хорошо.