Код (джен)

Когда Сьерра Талборд поднялась на чердак, она обнаружила Капитана сидящим на полу среди множества исписанных красивым, но не слишком аккуратным почерком листов бумаги. На одном из этих листов было начерчено, наверное, несколько сотен каких-то необычных знаков, отчего-то показавшихся Сьерре смутно знакомыми, хотя она и могла поклясться, что никогда прежде этих символов не видела. На других карандашом были выведены какие-то странные схемы. Со стрелочками, с квадратиками, с какими-то неровными линиями и необычными рисунками, в которых что-то штриховалось, что-то зачёркивалось, а что-то обводилось. Где-то были выведены цифры — неровные, но вполне различимые.

Капитан то всматривался в тот лист с сотнями символов (этот был крупнее прочих, и символы на нём были записаны — или, скорее, перерисованы — очень аккуратно), то разглядывал свои записи, то делал в этих записях пометки, то комкал и отбрасывал исписанный вычурным почерком лист в сторону, чтобы мгновение спустя вновь вернуться к нему, разгладить и положить на какое-нибудь новое место.

Дверь, ведущая на крышу, была распахнута настежь, и с улицы — словно издалека — доносился гомон, в котором сложно было толком разобрать отдельные звуки. Солнечные лучи падали на жёлтые волосы Капитана, на его заляпанную красной краской белую футболку, и в этом свете он казался каким-то совершенно нереальным существом — словно принадлежал не только другому миру, но даже другой вселенной.

— Может быть, я могу чем-то тебе помочь? — поинтересовалась Сьерра, когда заметила, что Капитан вновь отбросил в сторону скомканный лист, и услышала, как он тихо выругался себе под нос.

Капитан плавно и вместе с тем быстро развернулся к Сьерре, посмотрев на неё внимательным, пронзительным взглядом, искусственный глаз его заблестел, а лицо, напряжённое и сосредоточенное, казалось, стало ещё более напряжённым и сосредоточенным. Почему-то в этот момент в голове Сьерры мелькнуло, что можно сравнить Капитана с каким-нибудь хищным зверем, вышедшим на охоту. Возможно, подумала Сьерра, Хострут и был своего рода его добычей — добычей сытого хищника, который нуждался скорее в развлечении, чем в добыче пищи.

— Ты знаешь, родом из какой группы миров происходит создатель Хострута? — спросил Капитан, нетерпеливо поёрзав на полу, словно ему было очень трудно удержаться на одном месте. — Мне нужно как можно быстрее понять, в каком из языков первоначальных миров⁽¹⁾ мне искать параллели, чтобы лучше понимать, с чем именно я имею дело. Знание того, откуда ваш создатель, существенно облегчило бы мне задачу.

Голос у Капитана сейчас был сиплый — от долгого ли молчания (Миабе говорил, что Капитан не спускался с чердака уже последних дня три) или, быть может, оттого, что его, Капитана, продуло — и словно уставший. Капитан отложил в сторону один из листов с карандашными пометками и пытливо вглядывался в лицо Сьерры Талборд, и уже скоро, должно быть, прочёл в нём лишь недоумение и растерянность, ибо блеск в глазах Капитана сменился досадой, и он, нетерпеливо взмахнув своей металлической рукой, вновь вернулся к разглядыванию исписанных листов.

— Прости, — спокойно сказала Сьерра, заправив за ухо прядь волос. — Может быть, Миабе знает — я могу спросить у него, так как сама не понимаю, честно говоря, большую часть из того, что ты говоришь. И зачем тебе создатель Хострута? Я даже не знаю, существовал ли он.

Капитан почему-то проследил взглядом за её жестом. На мгновенье Сьерре показалось, что нечто мигнуло в его искусственном глазу, но сочла это всего лишь игрой света. Пробыв неподвижным какое-то время — Сьерра почему-то подумала, что слишком долгое, чтобы так спокойно оставаться без движения — Капитан запустил пальцы в свои чуть отросшие жёлтые волосы (корни их были совсем тёмными) и взъерошил их.

— Не извиняйся! — вдруг рассмеялся Капитан, и взгляд его заметно потеплел, а сходство с хищником ушло, словно его и не было вовсе. — По условиям нашей сделки ты и не обязана приносить мне на блюдечке всю информацию. И к Миабе не иди, не нужно — я уже у него спрашивал.

Капитан стал похож на обыкновенного мальчишку — такое бывало и раньше, но никогда контраст не казался столь разительным, — растрёпанного, весёлого и, быть может, несколько более легкомысленного, чем стоило.

Сьерра почему-то улыбнулась тоже — и если бы её спустя спросили, что её обрадовало, она не смогла бы этого внятно сказать. Она только знала, что нечто похожее происходило, когда ей улыбался Юстас — тогда Сьерре тоже хотелось улыбаться в ответ, и на сердце отчего-то становилось чуточку легче. И чувствовать подобное сейчас было странно, и Сьерра каждый раз ловила себя на мысли, что подобных эмоций, наверное, не должно было существовать — не после того, как она стала невольной свидетельницей громкой ссоры их обоих, когда обычно сдержанный Юстас Лэнге назвал Капитана негодяем и чудовищем, а расхохотавшийся Капитан в ответ назвал Юстаса лжецом и лицемером.

Но правда была в том, что последние недели и месяцы Сьерре порой казалось, что мир вокруг неё изменился. Не перевернулся с ног на голову, нет! Не обрушился в мгновение ока, оставляя позади руины из принципов и желаний. Просто изменился — плавно, почти незаметно, включив в свою картину неугомонного и, пожалуй, опасного человека, способного примерять множество масок и при этом красоваться тем, что всегда говорит только правду.

Подул ветер, и листы на полу заколыхались. Капитан не обратил на это никакого внимания. Он, казалось, больше наблюдал за Сьеррой. За тем, как растрепались в один миг ещё сильнее её непослушные кудрявые волосы, за тем, как Сьерра стала тут же приглаживать их... Капитан только смотрел и улыбался.

— У миров или блуждающих городов всегда есть создатель. Иногда даже — не один, — после некоторого молчания пояснил Капитан, одним движением вскакивая со своего места. — А для чего мне это нужно? Вопрос неплохой. В «сердце мира» заключён своего рода код — или «сама суть мира» как этот код обычно называют всякие любители пафоса, имён которых мы тут называть не будем. Семь слов разной длины и самых разнообразных значений.

Капитан потянулся. Зевнул, прикрывая рот левой рукой. Перешагнул — или скорее перепрыгнул — разложенные кругом листы. Оказался перед Сьеррой — на расстоянии вытянутой руки — и снова улыбнулся.

— Слова обычно везде разные — это по идее тот смысл, который создатель мира, по своей воле или против неё, вкладывает в своё творение, — продолжал Капитан, и Сьерра даже старалась внимательно его слушать, хотя не слишком понимала, зачем ей было так нужно это узнать. — Но вот язык, на котором существует запись в «сердце мира» — пусть даже посредством шифра, который ещё нужно подвергнуть дешифровке — вполне может оказаться похож на родной язык создателя мира.

Капитан обернулся, сделал пару шагов назад, поднял с пола один из листов — тот, на котором было больше всего цифр и стрелочек — и снова вернулся к Сьерре. Глаза Капитана горели таким азартом, что ей на мгновенье стало не по себе.

Ей снова вспомнилось недавнее сравнение с вышедшим на охоту хищником — терпеливо выслеживающим добычу, чтобы потом в одно мгновение наброситься на свою жертву и молниеносно перегрызть ей горло, утолив свою жажду крови и желание потешить самолюбие.

И Сьерра пока не могла понять — что и кого Капитан считал своей добычей. Хострут? Её саму? Юстаса, противостояние с которым — пусть и не публичное пока, а скорее тайное — стремительно набирало обороты?

— На данный момент я могу сказать только то, что два слова из шифра состоят из семи символов каждое, два слова — из пяти, а остальные — из трёх, четырёх и десяти символов соответственно, — пояснил Капитан, показывая Сьерре этот исписанный карандашом лист и торопливо водя пальцем по некоторым из символов, в которых она едва ли могла разобраться даже с его помощью. — Проблема пока только в одном — я не знаю языка, на котором написаны слова. Так даже интереснее, но, к сожалению — дольше.

В воздухе снова повисла пауза, и Сьерре отчего-то показалось, что Капитан так красуется перед ней — прерывается, чтобы сделать свой рассказ более интересным, улыбается загадочно и бросает на Сьерру внимательные взгляды, чтобы уловить её реакцию.

— Так вот — о чём это я? Если знать код «сердца мира» и понимать, как заменить всего одно из этих слов другим — с миром можно сотворить всё, что угодно, — усмехнулся Капитан, и голос его вдруг сделался восторженным как у увлёкшегося мечтами о собственном героизме мальчишки. — Забавно, не так ли? Достаточно всего лишь одного слова — и можно всё перевернуть с ног на голову! Можно целый мир — его магию, природу, жителей — заставить действовать именно так, как тебе нужно!

И Сьерра не могла понять, чего ей от слов Капитана хотелось больше — восхититься тоже грандиозностью и безумием этого замысла или содрогнуться от ужаса.

1) Первоначальный мир — один из двух миров, появившихся на заре зарождения вселенной, к которой относится Хострут.

Вернуться к тексту