От дебюта до эндшпиля (гет)

Тихий шелест страниц. Мягкий, тёплый свет. Бесконечные ряды книг. Они пахли пылью и бумагой, а те, что поновее, ещё хранили запах типографских чернил.

Библиотека — дом. Вечный оплот уюта для Гермионы Грейнджер.

Здесь всегда было спокойно. Здесь можно было не думать ни о чём, кроме историй, которые жили в строчках, отпечатанных на шершавых листах увесистых фолиантов.

Библиотека — место для эскапизма.

И Гермиона бежала от действительности, парадоксально сидя на одном месте.

Оказалось, что начинать учебный год — свой последний учебный год — после войны, вдали от друзей, не пожелавших вернуться в Хогвартс, — задачка со звёздочкой.

Вдруг стало одиноко. Хотя раньше в школе это чувство не было ей знакомо.

Вот был Гарри. Восторженный, неловкий, иногда такой дурак, что это было даже очаровательным. А потом угрюмый, задумчивый, обречённый, но всё тот же Гарри.

И был Рон. Весёлый, ругающийся словно старый пьянчуга-гоблин, но так органично строивший бранную речь, что можно было только диву даваться. Это было даже красивым.

И вот Гермиона. Теперь её одинаковые дни здесь наслаивались друг на друга, образовывали сплошной поток, безэмоциональную ленту: учёба, еда, сон.

И только здесь, в библиотеке, можно было позволить себе час-другой плыть по волнам какой-нибудь приключенческой истории или романа. Хотя надо бы быть с собой честной — в последнее время всё же чаще романа.

Грейнджер списывала на возраст то, как в очередной раз Остин или Бронте побеждали в битве за внимание Гермионы как Лондона, так и Стивенсона.

Даже жаль, что школьная библиотека пополнилась маггловской литературой только после войны. Будто для того, чтобы перестать уклоняться от неизбежного пересечения двух соседствующих миров, нужно было обязательно пройти через обострение комплекса происхождения одного взбесившегося полукровки.

Теперь же все резко ступили на тропу подчёркнутой толерантности. Даже Министерство ввело квоту на количество магглорождённых в своих отделах. Вот же драккловы клоуны…

Стоп. Не нужно.

Сейчас лучше вернуться к мистеру Дарси. Не позволить угольку раздражения разгореться под пеплом вновь обретённого душевного покоя.

Гермиона открыла книгу на заложенной засохшим цветком пижмы странице. Не лучшее применение гербария, но такие закладки создавали настроение.

«Слегка увлечься все мы готовы совершенно бескорыстно — небольшая склонность вполне естественна. Но мало найдётся людей настолько великодушных, чтобы любить без всякого поощрения. В девяти случаях из десяти женщине…»

Грейнджер не дочитала изречение Шарлотты, потому что библиотечную тишину нарушил неприятный звук трения залакированного дерева об необработанное.

Снова.

Гермиона подняла глаза на Малфоя, сидящего теперь за несколько столов от неё. Он пришёл минут пять назад. И сегодня — как, впрочем, и предыдущие недели три — был намерен изводить её своими шахматами.

Он будто издевался. Крутил эту доску на столе, вставая на сторону то чёрных, то белых фигур, с таким спокойным видом, будто играть одному — фундаментальный смысл шахмат.

А Грейнджер это казалось глупостью. Потому что в этом не было смысла. Если, конечно, игрок не страдал диссоциативным расстройством личности. Иначе, зачем?

«…лучше казаться влюблённой сильнее, чем это есть на самом деле.»

Опять.

Как же сложно было абстрагироваться. Заставить себя не слышать посторонние звуки. Не обращать внимания. Не задумываться о причинах его действий. Последнее было действительно лишним. Абсолютно.

И дело же не в том, как сегодня на трибунах квиддичного поля мерзко хихикала добрая половина школы, когда Малфой свалился с метлы, пытаясь догнать вертлявый снитч.

И не в том, что Гермиона заметила, как даже в Большом зале на обеде Малфой сидит один.

И не в том, как пару дней назад она ненароком услышала, как он обсуждает свой день не с некогда верными друзьями, а с Плаксой Миртл в заброшенном девчачьем туалете.

И совершенно точно не в том, как какой-то истинный гриффиндорец «случайно» опрокинул на Малфоя пузырёк с вонючей слизью флоббер-червя на зельеварении или как «случайно» Малфой весь урок по чарам просидел с приклеенным к спине пергаментом «пожирательский слизняк», или как «случайно» взорвался его кубок с тыквенным соком за завтраком.

В конце концов, ей-то что.

Грейнджер посмотрела в окно возле себя. Тёплый закат огненными лучами разбредался по раскидистому полю, подсвечивал пожелтевшие листья, играл бликами на поверхности не-такого-уж-и-Чёрного-сейчас озера.

Хогвартс всегда виделся ей живым организмом, стабильным, здоровым. С его артериями-анфиладами, по которым плыли группки студентов; тёплыми руками-лесом, обнимающими территорию; подмигивающими глазами-окнами, за которыми кипела жизнь в гостиных факультетов и учебных кабинетах.

Но сейчас, глядя на всё ещё полуразрушенную входную группу замка, Гермиона понимала, что Хогвартс болел. Как и все они в общем-то.

Она прикрыла глаза, когда по библиотеке прокатился очередной тихий скрежет. И ведь не он её раздражал в самом-то деле. Так думать — только себе врать.

Грейнджер тихо встала, теперь уже не сводя взгляда с Драко, — а он ведь «Драко» ровно в такой же степени, как и «Малфой», правда?

Постояла так какое-то время, просто наблюдая за тем, как он двигает очередную фигуру по клетчатой доске, а потом смотрит и будто анализирует.

Обогнула свой стол и, сложив руки на груди, неспешно приблизилась, оставаясь немым зрителем битвы игрока-одиночки. Человека-одиночки, надо полагать.

— В чём смысл играть одному? — нахмурив брови, вдруг спросила Гермиона.

Она, может, и не планировала ничего спрашивать. Но и стоять здесь истуканом тоже было бы странно.

А вот Драко, кажется, не планировал отвечать. Даже взглядом её не удостоил. Только его рука на секунду зависла над пешкой, надо думать, выдавая замешательство.

— Малфой, я, кажется, задала вопрос, — Гермиона постаралась смягчить тон голоса. В этой беззлобной реплике не было претензии. Почти.

— Не смог выбрать напарника для партий из своего фанклуба, — Драко небрежным движением щёлкнул основанием пешки по шпилю съеденного только что слона так, что он, чуть пошатнувшись, упал на доску и теперь катился к её краю. — Чего тебе, Грейнджер?

— Почему ты играешь в простые шахматы, а не в магические? — Гермиона пропустила мимо ушей его колкость, действительно только сейчас понимая, что на столе-то обычные фигуры. Неподвижные. Удивительно.

— С волшебными нужно разговаривать. Меня это раздражает, — Драко наконец как-то устало посмотрел на неё, сцепив руки в замок. — Как и то, что мне вдруг приходится говорить с тобой.

— Хочешь, я с тобой сыграю? — До Гермионы вдруг запоздало дошёл горький смысл реплики про «фанклуб». Сквозившая в этой фразе безнадёга толкнула её к краю пропасти под названием «а давай-ка пожалеем Малфоя, отличная идея».

Не отличная. Судя по тому, как он изогнул губы в издевательской ухмылке. Ужасная, надо сказать. Ну и идиотка же ты, Грейнджер.

— С чего вдруг? — Драко слегка откинулся на стуле и обвёл её насмешливым взглядом. — Подыскиваешь себе дружка на замену Шрамоголового с Вислым? Не кажется, что обратилась не по адресу?

— Никого я не подыскиваю, — Гермиона раздражённо закатила глаза. — Может, я просто хочу сыграть?

— Я не играю, Грейнджер, — он посмотрел на неё как-то устало, кажется, растеряв интерес к подтруниванию собеседницы. — Я воспроизвожу известные партии и комбинации. Либо занимаюсь ретроспективным анализом построенной мной ситуации. Иными словами, я очень не заинтересован в компании. Иди, куда шла, и найди себе другой проект по вытаскиванию человека из дерьма, я не нуждаюсь.

— Но ты всё же признаёшь, что в дерьме, — Гермиона усмехнулась, присаживаясь на стул напротив него.

Её удивительным образом бодрил этот разговор. Напускная вежливость остальных, их показательное сочувствие к тому, что пережило Золотое Трио за последний год, — всё это встало в горле костью.

Малфой проследил за ней глазами, выглядя при этом так, будто в нём разгорался торфяной пожар бешенства. Затем одним неспешным, очень плавным движением вытянутой руки смахнул фигуры с доски. Пара пешек и белый король упали на пол, звонко стуча по поверхности старого паркета.

— Китайская ничья, — Драко указал на доску, вставая из-за стола и не сводя раздражённого взгляда с Гермионы. — Вот и поиграли. Спасибо за партию.

Малфой подхватил свою сумку со спинки стула и небрежным движением перекинул длинный ремень через плечо. Развернулся и, не дав себе труда убрать наведённый шахматный бардак, быстрым шагом покинул помещение библиотеки.

Грейнджер безучастно проследила за ним взглядом. Нет, ну а что она хотела? Вообще было поистине глупым начинать этот разговор. Что за благородство?

И что это ещё за «китайская ничья» такая?

Гермиона ни драккла не понимала в шахматах. Знала, конечно, основы, но не более. Это была территория Рона и, в меньшей степени, Гарри. Она же всегда сидела рядом во время их сражений и читала. Ну и глаза закатывала, когда магические фигуры безжалостно расправлялись друг с другом. Варварство.

Подожди-ка, Малфой. А кто это убирать всё будет? Вот же гадёныш.

— Неудивительно, что тебя никто не любит, придурок, — буркнула Гермиона и со вздохом встала со стула.

Присела на корточки и подобрала с пола несколько фигур. Её взгляд зацепился за лежавшую под некогда стулом Драко потрёпанную книгу.

Она, не задумываясь, протянула руку и подхватила, судя по всему, забытый Малфоем учебник. «От дебюта до эндшпиля. Сборник» — синие буквы на изумрудной обложке.

Гермиона встала, небрежно бросила фигуры на стол и покрутила книгу в руках. Открыла её и заметила гриф хогвартской библиотеки на форзаце, там же красовалась надпись временными чернилами: «Малфой, Драко. Слизерин, курс 7 (дополнительный). 15.10.1999».

Так-так. Секция маггловской литературы. Это что-то новенькое, Малфой.

И какое же безответственное поведение — прошляпить взятую в библиотеке книгу. Интересно, он будет таким же дерзким с мадам Пинс, которая, вне всяких сомнений, не побрезгует оторвать ему уши за пропажу? Хорошо бы, если в переносном смысле.

Грейнджер вздохнула, сунула учебник подмышку и, вытащив палочку, взмахнула ей. Не собирать же это всё руками. Она волшебница, в конце концов. Пусть и иногда забывает об этом в бытовых вопросах.

После того, как шахматное поле сложилось вдвое, спрятав внутри чёрно-белое ассорти из фигур, и встало на полку, Гермиона вернулась к своему столу. Не найдя в себе сегодня желания продолжить чтение, она убрала обе книги — и свою, и малфоевскую — в и без того до безобразия раздутую школьную сумку.

До отбоя полчаса. Как раз хватит, чтобы неспешно дойти до гостиной Гриффиндора и принять душ. А пособие по шахматам пусть пока побудет у неё. Чего Гермиона делать не собиралась, так это бегать за Драко по школе, чтобы вернуть пропажу. Вот встретятся в следующий раз — отдаст. А то много чести.

«От дебюта до эндшпиля» проболталась в сумке Грейнджер весь следующий день, вплоть до очередного вечернего посещения библиотеки.

Удобно расположившись на «своём» стуле и намереваясь вновь вернуться к «Гордости и предубеждению», Гермиона положила шахматное пособие на край стола, чтобы не отвлекаться, когда Малфоя принесёт нелёгкая.

Но он всё не приходил.

Хотя, по расчётам Грейнджер, уже должен был: этот аристократичный страдалец отличался удивительной пунктуальностью. Но не сегодня.

Гермиона вдруг поймала себя на мысли, что в который раз перечитывает одну и ту же строчку романа по несколько раз, постоянно косясь на книгу в изумрудной обложке.

Ладно.

Она отложила в сторону труд Остин и, резким движением придвинув к себе опус о тихом спорте, открыла пособие.

Удивительно, но чтиво оказалось довольно увлекательным.

В этот же вечер Грейнджер поняла, что за «китайская ничья», и мысленно поблагодарила Малфоя за то, что он не исполнил вариант с водружением шахматной доски противнику на голову в форме домика, а лишь столкнул фигуры с игрового поля.

На следующий день Гермиона уже знала, что такое гамбит и цугцванг, и знала, как исполнить фианкетто. В теории, конечно.

Ещё через два дня обнаружила себя за тем, что разбирает «Бессмертную партию», анализируя и записывая ходы на клочке старого пергамента.

Воистину, Грейнджер могла изучать что угодно, было бы желание. А желание было — неизведанная территория казалась привлекательной.

Да, шахматы — военный суррогат, поле боя в миниатюре. Гермиона не была сильна в стратегиях, никогда этим не интересовалась. Но оказалось, что этот новый для неё вид спорта заставлял мозги работать по-другому. Отходить от энциклопедических знаний и думать. Анализировать. Планировать.

И когда книга закончилась, Гермиона поймала себя на мысли, что возвращение к художественной литературе произошло как-то нехотя, с сожалением.

Пособие снова лежало на уголке стола в библиотеке, пока Грейнджер знакомилась с уже новыми для себя героями Маргарет Митчелл. Ждало временного хозяина, но он всё не появлялся. Уже сколько? Дня три?

И вот, когда даже шахматные фигуры, казалось, загрустили в плену сложенного вдвое клетчатого поля, жаждя нового сражения, а Гермиона почти готова была отправиться в, прости Годрик, гостиную Слизерина, чтобы передать через кого-нибудь книгу-потеряшку, Малфой соизволил явиться сам.

Гермиона не смотрела прямо, а лишь наблюдала боковым зрением, как Драко неспешно двигался по проходу, лениво лавируя между пустыми столами.

Она позволила себе короткий прямой взгляд. Точнее, он планировался коротким. Потому что, посмотрев на Малфоя, уже располагавшегося на своём привычном месте, Грейнджер, кажется, подвисла на пару секунд, поняв причину его отсутствия.

Гермиона видела только правую половину его лица, но и этого хватило, чтобы заметить болезненного вида заживающую гематому чуть выше скуловой кости.

Она смотрелась инородно. Как неряшливая чернильная клякса на кипенно-белой скатерти.

Возможно, потому, что, несмотря на явно болезненный вид, Малфой всё ещё был Малфоем: торчащий из-под свитера воротничок рубашки был идеально отглажен, будто накрахмален, волосы уложены в идеальный пробор, а на идеально-чёрном кашемире ни зацепки, ни чужеродной волосинки.

И тут вдруг на лице такая неидеальность.

— У тебя моя книга, — он не спрашивал. Утверждал, почти не смотря на неё и не поворачивая головы.

Гермиона в ответ лишь чуть ближе придвинула пособие к краю стола. Ещё дюйм, и оно полетит вниз, и одной Трелони известно, выдержит ли это падение потрёпанный корешок.

Драко взмахнул палочкой, призывая к себе книгу невербальным Акцио, положил её рядом с доской и принялся расставлять шахматные фигуры.

И никаких тебе «спасибо, Грейнджер».

Можно подумать, у него язык отсохнет, если он выдаст что-то подобное. А ещё аристократ. И где манеры, Малфой?

Гермиона фыркнула и вновь вперилась в свою книгу. Но это показательное игнорирование её, как, возможно, единственного человека, который, в сущности, ни в чём глобально его не обвинял, так раздражало, что она не выдержала. Желание поддеть Драко перевесило «забей на этого несносного зазнайку».

— Гордость не позволяет обратиться в больничное крыло? — Гермиона старалась говорить ровно. Почти не заинтересованно. Почти не выдавая булькающее возмущение.

— Не твоё дело, — безразлично ответил Малфой, продолжая выстраивать своих маленьких чёрно-белых воинов на линии огня. — Упал с метлы, это случается.

— На кулак? — Грейнджер вздёрнула бровь, снова косясь на жёлто-зелёный островок воспалённой кожи над его скулой. Неужели он думает, что на это кто-то купится?

— Не вздумай трепаться о своих умозаключениях, — Драко бросил на Гермиону суровый взгляд, чуть повернув голову. — Мне не нужна шумиха.

Конечно не нужна. Ведь даже если «его отец узнает об этом», навряд ли у него есть право голоса из Азкабана. Тут уже ни попечительскому совету не поугрожаешь, ни весом влияния Малфоев не надавишь.

Что сейчас Малфои? Что ведьмы в Салеме.

И если жене и сынишке индульгенцию-таки выписали за своевременную помощь Ордену Феникса в целом и Гарри в частности, то Люциус этим похвастаться не мог. У него не то что рыльце в пушку, там преступлений достаточно на пару-тройку крепких поцелуев дементора.

Вероятнее всего, он и не жилец вовсе. Если только хвалёная малфоевская способность выпутываться из самых патовых ситуаций не сыграет каким-то чудесным образом.

— Грейнджер, — резкий оклик заставил Гермиону поднять голову от книги, которую, как оказалось, она снова не читала.

Она моргнула пару раз, прогоняя неприятное ощущение сухости в глазах. Кажется, задумалась и не моргала вовсе.

— Грейнджер, что за чёрт? — снова позвал её Малфой.

Гермиона глянула на него и увидела, как Драко перевернул раскрытую книгу о шахматах корешком вверх и немного тряс её. В свете тусклых ламп мелкая россыпь невесомых пылинок сыпалась со страниц, медленно кружась и оседая на глянцевой поверхности клетчатой доски.

Не пылинок, нет.

Грейнджер бросила взгляд на засохшую веточку лаванды, служившей ей закладкой в этот раз.

Чёрт. Получается, оставила улики, забыв о простой магии.

— Я читала, — Гермиона приподняла со стола сухоцвет, как бы демонстрируя Малфою первопричину его недовольства.

— Ты читаешь вообще всё, что попадает к тебе в руки? — недовольно буркнул Драко, касаясь палочкой книжных страниц.

— Если меня это заинтересует, — Грейнджер заложила лавандой страницу и закрыла свою книгу.

— Никогда не видел, чтобы ты играла, — Малфой приподнял бровь, с недоверием глядя на неё. — Давно ты интересуешься шахматами?

— Дня три? — насмешливо ответила Гермиона, безразлично пожимая плечами. — А давно ты интересуешься маггловской литературой?

Драко откинулся на стуле, с вызовом глядя на неё. Что, Малфой, неприятный вопрос?

— Если бы знал, что магглы неплохо играют, ознакомился бы с их техниками раньше, — резко ответил он, возвращая своё внимания игровому полю.

Гермиона выгнула бровь. Это что, Малфой только что признал, что магглы в чём-то неплохи? Сегодня метеоритного дождя не случится?

— Грейнджер, если видишь на какой-то вещи моё имя, будь добра, спрашивай разрешения на то, чтобы её взять, — вскользь бросил Драко, двигая вперёд белую пешку, попутно сверяясь с изумрудной книгой.

Ну вот. Баланс восстановлен.

— А ты впредь следи за своими вещами. Особенно, когда они твои лишь временно, — Гермиона закатила глаза, не в силах проглотить упрёк. — Мог бы и спасибо сказать за то, что факультетских баллов не лишился за утерю библиотечного имущества.

Драко лишь усмехнулся, разворачивая доску чёрной маленькой армией к себе, но ничего не ответил.

Да и не нужно было. Грейнджер сама понимала наивность своего упрёка. Отчего-то казалось, что баллы — меньшее, что волнует Драко, как в общем-то и вероятность наказания.

И без того каратели были.

Гермиона вновь открыла «Унесённых ветром», почему-то думая о том, что неплохо было бы прочитать что-то ещё о шахматах. Уж больно увлечённо выглядел Малфой, уходя с головой в одиночную партию.

Вдруг Грейнджер осознала, что Драко тоже бежит.

Он — в шахматы, она — в книги.

Два маленьких личных бункера, по стечению обстоятельств расположенных по соседству. И маленькие окна в этих бункерах были направлены друг на друга так, что его обитатели видели друг друга.

И если Малфою, очевидно, было абсолютно наплевать на Гермиону, то она будто засмотрелась в окно его убежища. Зачем-то вгляделась в акварельный развод гематомы на его щеке.

И наконец окончательно поняла — это неправильно. Так нельзя.

И что теперь с этим делать?

В следующие два месяца Гермиона действительно стала чередовать художественную литературу с книгами о шахматах.

И это стало удивительно правильным балансом.

Пока за окном молодой снег скрывал под своим покровом опавшую листву и нарастал на избушке Хагрида забавной шапкой, а температурный изменчивый «плюс» сменялся на стабильный «минус», Грейнджер не меняла ничего: так и проводила свои вечера в библиотеке.

Безмолвная компания Малфоя, который, как и она, чаще всего оставался верен своим новым привычкам, стала почти будничной.

Этот дальний угол читального зала, обычно малопривлекательный для большинства студентов, стал чем-то вроде традиции. Местом встречи без договорённостей.

Несмотря на то, что Драко молчал, Гермиона нет-нет да и поглядывала в его сторону. Изучала на предмет следов физического насилия.

В этом она почти сразу себе призналась.

Их не было. А вот унизительные розыгрыши и неуместные подколы никуда не делись.

И как бы Гермионе не хотелось запустить тихий Конфундус в очередного самодовольного шутника, она всё же не лезла.

Только слегка напрягалась, когда Малфой вдруг отсутствовал в библиотеке по вечерам. Ей словно казалось, что она была свидетелем преступления, который ничего не сделал, чтобы его предотвратить.

И Грейнджер раздражало это чувство.

Вот и сегодня вся радость из-за того, что она вдруг нашла идеальный симбиоз из своих новых увлечений, — роман «Фламандская доска» Артура Переса-Реверте, быстро улетучилась из-за пустующего стола по соседству.

Гермиона пыталась было почитать, но не смогла осилить даже несколько страниц. То ли Малфой, то ли приближающиеся рождественские каникулы, в которые она должна будет покинуть Хогвартс, то ли всё вместе пошло не на пользу настроению.

Она просто посидела некоторое время в библиотеке, наблюдая в окно за тем, как Хагрид, несмотря на всю его небывалую силу, с трудом тащит в сторону школы исполинского размера пушистую ель.

Мерлин, как же она будет скучать по этому месту, несмотря ни на что.

Здесь всё такое родное.

Казалось, она знала каждую трещину в каменной кладке затенённого коридора, по которому теперь шла, направляясь в гостиную Гриффиндора.

Все готовились к отбою, и даже пламя в настенных факелах тускнело и мельчало, будто медленно засыпая.

Грейнджер любила тишину, которая опускалась на школу по вечерам и так ярко контрастировала с обыкновенным дневным гомоном.

Обычно в это время лишь обитатели портретов на стенах позволяли себе тихо шуршать нарисованными одеждами да негромко ворчать на проходящих мимо случайных студентов.

Но сегодня эта тишина не была уютной: кто-то переговаривался и глухо гоготал в дальнем углу этажа.

Гермиона остановилась на месте и прислушалась. Это, конечно, не её дело, поскольку от обязанностей старосты её избавили — Макгонагалл вполне здраво рассудила, что Грейнджер было бы неплохо немного отдохнуть от ответственности.

Да уж. Если бы она умела это делать.

Воображение Грейнджер всегда было живым. Вот и сейчас она зачем-то представила, что это Пивз до чёртиков напугал кого-то из младшекурсников и теперь смеётся над детьми, которые спрятались от него в темноте.

В конце концов, если это не так, и там всего-навсего компания студентов, которая не нуждается в её участливом присутствии, Гермиона просто уйдёт.

Вот только когда Грейнджер достигла источника шума, она поняла, что как раз её здесь и не хватало.

Компания бравых гриффиндорцев: Джек Слоупер, Джимми Пикс, Ричи Курт и даже ярый поклонник Ордена Феникса Найджел Уолпер держали сидящего на полу Малфоя в плотном окружении.

Они выглядели… мерзко. Приняли такие гордые и расслабленные позы, что, должно быть, думали, что смотрятся властно и круто.

На деле же — трусливо. Вчетвером на одного.

Думали, видимо, что вершат правосудие. Думали, что имеют право на суд Линча. Думали, что знают, как правильно.

И если остальные под гнётом Макгонагалл эвакуировались во время битвы за Хогвартс, то дракклов Уолпер там был. И не мог не видеть того, как Драко бросил Гарри палочку прямо перед носом Волдеморта. Ну не носом, конечно, но не суть. Суть как раз в том, что именно Малфой был в трёх секундах от личной Авады Риддла.

И, видит Клиодна, Драко прекрасно понимал последствия этого чересчур гриффиндорского для слизеринца поступка.

И плевать на мотив. Он это сделал тогда, отвернувшись от тех «своих». А сейчас новые гипотетические «свои» зажимали его в углу и знакомили со всеми прелестями маггловской рукопашки.

Потому что в первую очередь для них он лорд, мать его, Малфой. А они маглорождённые и полукровки.

Вот тебе и извращённая реституция.

— Гермиона, — Слоупер обернулся и одарил её такой улыбкой, будто встретил единомышленника.

— Что здесь происходит? — нейтральным тоном спросила Грейнджер, смотря на Драко, который лишь деланно хмыкнул.

А-то было непонятно по стекающей струйке крови из разбитой губы Малфоя.

— Просто разговариваем, — Джек, ухмыляясь, поднял руки на уровне плеч, демонстрируя Гермионе раскрытые ладони. — Может, тебе тоже есть что сказать нашему другу?

Гермиона медленно выдохнула, чуть задрав голову вверх и смотря на потолок. Каков же напыщенный идиот.

— Даю вам минуту на то, чтобы убраться отсюда, — она снова скользнула взглядом с одного гриффиндорца на другого, попутно доставая палочку. — Иначе я отправлю Макгонагалл Патронус с сообщением о драке в школе.

— Брось, Грейнджер, — Слоупер закатил глаза, всё ещё чуть улыбаясь и явно думая, что она шутит.

— Ещё слово, и вместо отправки Патронуса я сделаю так, что ты будешь извергать слизней из своего кишечника в ближайший час, — отрезала Гермиона, угрожающе направляя в его сторону кончик древка. — И ещё подумаю, с какой стороны.

— Но он же просто… — начал было спорить Найджел, указывая на Драко.

— Я знаю, кто он, — безапелляционно перебила его Грейнджер. — А ещё я знаю, за что была эта война и какой ценой выиграна. И если кто-то надумает снова разжигать классовую неприязнь, стоять в стороне я не буду.

— Пошли, парни, — одарив недобрым взглядом Гермиону, скомандовал Джек, но не пререкаться с ней всё же мозгов хватило.

И, слава Годрику, эта импровизированная бригада карателей достаточно быстро покинула тёмный закуток. Когда их шаги стихли где-то вдалеке и казались теперь будто нереальными, Грейнджер посмотрела на Драко.

Он всё так же сидел на холодном полу, привалившись спиной к стене замка, в котором вообще-то все его ученики должны были быть под защитой.

Конечно. Из года в год. Самое безопасное место на земле, не поспоришь.

И снова этот невозмутимый вид. Будто ничего особенного не происходило. Будто они действительно тут просто разговаривали.

Малфой не выглядел ни злым, ни взбешённым. Хотя ведь должен был. Грейнджер была бы.

— Ты даже не пробуешь защищаться, — вдруг раздражённо и с явным укором бросила Гермиона вместо того, чтобы просто уйти.

Драко внимательно посмотрел на неё, чуть щурясь, а после лишь тихо рассмеялся:

— А ты действительно не понимаешь, да? — он выглядел так, будто втолковывал нюхлеру, что нельзя таскать всё, что не приколочено. — Я никогда не дрался, Грейнджер. И делать этого не умею.

Гермиона открыла рот, не зная, что ответить на эту внезапную откровенность. Пока Малфой поднимался с места, прижимая руку к рёбрам с правой стороны и кривясь, судя по всему, от боли, она думала.

Думала о том, о чём, в сущности, не думала никогда.

Пока она в детстве играла во дворе с соседскими мальчишками, Драко, вероятно, учили пользоваться полным комплектом столовых приборов. Пока Гарри отбивался от нападок Дадли, Малфою давали уроки этикета. Пока Рон, пусть в шутку, но дрался со своими братьями, Драко учили искусно ставить противнику мат на шахматном поле. Пока Гермиона росла в доме с двумя спальнями, Малфой рос в огромном особняке с библиотекой.

И никто не учил его, в случае чего, дать неприятелю в нос, как умела это она.

А палочку, которую Драко сейчас поднимал с пола у противоположной стены, противники ему предусмотрительно не оставили.

Гермиона лишь тяжело вздохнула, понимая теперь свой просчёт.

— Лазарет? — вопрос был глупым, но Грейнджер всё же спросила.

— Нет, — просто ответил Малфой, вытаскивая из кармана белый платок и вытирая им кровь с губы.

— Почему? — обессиленно поинтересовалась Гермиона, неотрывно наблюдая за собеседником.

— Мне и без «шестёрки» регалий хватает, — всё так же спокойно заметил Драко, одёргивая манжеты рубашки.

Грейнджер покачала головой, но переубеждать не стала. Мерлин, если он никому не скажет, это не прекратится. Хотя. Была в его словах и крупица правды.

Даже если он сдаст своих обидчиков Слагхорну или Макгонагалл, вряд ли их это остановит. Найдут способ больше не попадаться, и кто знает, чем это закончится.

— Хотя бы восстанавливающая мазь у тебя есть? — обречённо спросила Грейнджер, пока Драко обходил её, видимо, направляясь в свою гостиную.

— Вот уж не думал, что она мне здесь пригодится, — с усмешкой бросил он через плечо, уже удаляясь по тёмному коридору.

Да, и Нарциссе не напишешь с просьбой выслать «аптечку». Это бы означало только расстроить мать. Сделать она всё равно ничего не сможет.

И снова обошлось без «спасибо», однако.

Гермиона, оставшись одна, хмыкнула, но не почувствовала никакой обиды. И так вполне понимала, что предел унижения Малфоя преодолён. Не хватало ещё благодарить девчонку — а ведь дело, наконец, не в её происхождении — за рыцарское спасение.

Гордость Драко, которую он лелеял годами, и без того претерпевала убийственные испытания. Поблагодари он Гермиону, там и от того-самого-Малфоя совсем ничего не останется.

Таков уж человек.

Да, с природой не поспоришь. Но Грейнджер-то другая. Всегда была другой.

Именно поэтому на следующий день она заглянула в библиотеку около полудня, выкроив время между уроками.

Гермиона прекрасно понимала, что лезет не в своё дело, но, видимо, спасение кого-то было её хобби. Ей всегда нужно было чувствовать, что она кому-то помогает.

Просто сейчас это Малфой.

Отступить она уже не могла. Не после того, что видела.

По крайней мере, именно так она оправдывала себя, когда прятала внутри маггловских шахмат, которыми только Драко в этом году и пользовался, склянку с восстанавливающей мазью.

Вероятно, он выбросит лекарство. Или оставит его где-то на полке. Или наорёт на неё, нарушая режим библиотечной тишины, за которым строго следила мадам Пинс.

В любом случае Гермиона этого не узнает. Потому что сегодня вечером идёт на рождественский приём клуба Слизней. Поэтому Драко может сколько угодно раздражаться и даже проклинать её на расстоянии.

А если не дурак — молча воспользуется помощью и сделает вид, что ничего не было.

Как бы то ни было, на празднике у Слагхорна уши у Гермионы не горели, а следующим вечером она спокойно выписывала ходы шахматной партии 1956 года, в которой Бобби Фишер в возрасте тринадцати лет не оставил ни единого шанса международному мастеру Дональду Бирну.

Малфой же привычно сидел за своим столом и привычно молчал. Вот только Грейнджер постоянно чувствовала на себе очень непривычный острый взгляд.

В какой-то момент Гермиона не выдержала и подняла голову, встречаясь глазами с Драко. Он выглядел задумчивым и, кажется, растерянным, так что Грейнджер даже немого «что?» задавать не стала. Просто вернулась к своим записям.

Но, видимо, малфоевского брюзжания по поводу подброшенной мази ей всё же избежать не удастся, потому что звук отодвигаемого им стула был достаточно угрожающим.

— Это ведь твоё, — слишком быстро оказавшись возле стола Гермионы, он просто поставил пузырёк перед ней. А ведь полупустой пузырёк всё же.

— Оставь себе, — Грейнджер покачала головой, сдерживая ухмылку, и снова сделала пометку в пергаменте, сверяясь с книгой.

Периферийным зрением она увидела, как Драко резким движением руки подхватил мазь со стола и убрал в карман. Уходить он, однако, не спешил.

— Что ты делаешь? — просто спросил Малфой, а когда Гермиона посмотрела на него, то оказалось, что он без стеснения изучает её записи.

— Разбираю шахматную партию, — констатировала Грейнджер и без того очевидный факт, неосознанно откидываясь на стуле, будто давая Драко больший обзор на её пергамент.

— Это же «партия века», да? — чуть склонив голову, с явным интересом уточнил он.

— Да, — рассеянно отозвалась Гермиона.

Малфой кивнул и, кажется, вдруг осознал, что проявил куда большую заинтересованность в разговоре с ней, чем могла позволить его искалеченная гордыня.

Вот только то, что он вдруг сказал, вернувшись к своему столу, не сразу уложилось у Грейнджер в голове. Она ожидала любого ответа, но точно не этого:

— Если хочешь, можем разыграть эту партию, — как бы невзначай предложил Драко, указывая на шахматную доску. — Она действительно очень интересная.

Гермиона в удивлении приподняла брови. С чего бы ей теперь соглашаться? Разве что… хотелось, конечно, после стольких теоретических материалов попробовать хоть что-то на практике.

— А давай, — с непонятно откуда взявшейся решимостью ответила она, вставая со стула.

Прихватив с собой книгу, в которой был расписан ход той партии, которую они собирались разыграть, Грейнджер пересела за стол Малфоя, удобно расположившись на стуле.

— Дамы за белых, — Драко нарочито вежливо улыбнулся и развернул шахматную доску чёрными фигурами к себе.

— Не строй из себя джентльмена, Малфой, — Гермиона ответила ему ехидной ухмылкой, кладя новое пособие возле поля так, чтобы им обоим был хорошо виден текст. — Думаю, ты знаешь, что потерпевший поражение Бирн играл за белых.

— Правда? — деланно удивлённо хмыкнул Малфой, но менять положение фигур всё же не стал.

Неужели даже в такой ситуации он не может допустить проигрыша Гермионе? Годрик, ну и занудство.

Пешки, слоны и ладьи постепенно перемешивались на клетчатой доске по мере того, как Грейнджер и Малфой делали свои ходы, руководствуясь книгой.

Они никуда не спешили, молчали и анализировали ход мыслей гроссмейстеров, которые когда-то действительно сыграли эту партию.

Несмотря на то, что ни Гермиона, ни Драко не имели никакого отношения к реальному обдумыванию стратегии, когда Малфой поставил сокрушительный мат, его довольную улыбку можно было использовать вместо Люмоса.

— Ты поняла, какую ошибку совершил Бирн? — спросил Малфой так просто и увлечённо, будто они были друзьями и занимались подобным анализом ежедневно. Забылся, кажется.

— Я уже прочитала, что на одиннадцатом ходу он потерял темп и сходил дважды одной фигурой, — Гермиона не собиралась приписывать себе удачный анализ игры.

— Зачем читать выводы заранее? Это же неинтересно, — Драко закатил глаза и принялся складывать фигуры внутрь поля: до отбоя оставалось всего ничего.

— Я не знала, что выйду за рамки теории сегодня, — Грейнджер почему-то улыбнулась на этот его слегка детский упрёк.

Малфой же просто продолжил собирать пешки, а Гермиона поспешила убрать книгу. И без того сегодня засиделись.

А ещё возникло какое-то густое молчание. И от него точно было не по себе.

— Грейнджер? — Драко стоял к ней спиной, убирая шахматы на отведённое им место в шкафу, пока Гермиона проверяла, ничего ли не забыла на библиотечных столах.

— Да? — она закрыла свою сумку и выпрямилась, вопросительно смотря на Малфоя.

— Спасибо, ладно? — он неспешно развернулся лицом к ней, но вот взгляда в глаза явно избегал. — Твоя мазь была очень кстати.

Да-да, и то, что она сделала в коридоре, тоже. Но Малфой этого, конечно, не скажет.

— Всё в порядке, — Гермиона кивнула ему, без особой надобности одёргивая свитер, просто чтобы чем-то занять руки.

Надо как-то попрощаться. Хоть они сегодня и не здоровались вовсе.

— Знаешь, если хочешь, можем сыграть настоящую партию, — немного помолчав, сказал Драко, пожимая плечами и наконец встречаясь с Грейнджер взглядом.

Выглядел он при этом так, словно говорил о расписании уроков на следующий семестр. Безразлично и отстранённо. Даже как-то расслабленно опёрся плечом о книжный шкаф.

Вот только Гермионе отчего-то казалось, что это напускное.

— Отбой через пятнадцать минут, вряд ли мы успеем, — Грейнджер чуть огляделась, поправляя на плече лямку тяжёлой сумки.

Глупость. Конечно, он говорил не про сегодняшний вечер.

— Я имел в виду в следующий раз, — спокойно ответил Малфой, рваным движением почесав подбородок. — Завтра, скажем?

— Завтра я уезжаю на каникулы в Лондон, — Гермиона виновато улыбнулась, смотря на него и уже делая шаг по проходу в сторону выхода. Пора заканчивать.

— В таком случае счастливого Рождества, — Драко кивнул и прошёл к столу, видимо, чтобы забрать свои вещи.

Грейнджер проследила за ним взглядом.

Он же никуда не едет, правда? Будет отмечать праздники здесь. В его случае это довольно неприятно, должно быть.

— После каникул? — вдруг выпалила Гермиона, осознав это, кажется, постфактум.

Малфой снова посмотрел на неё, сведя брови на переносице. Прекрасно. Он тоже не понимает, что она несёт.

— Сыграем после каникул, ладно? — Грейнджер улыбнулась. Если уж и делать глупости, то хоть замешательства своего показывать не стоило.

— Хорошо, — Драко снова кивнул и слегка растянул губы в улыбке.

— Счастливого Рождества, — подытожила Гермиона и быстрым шагом направилась к выходу, а то мало ли чего ещё решит ляпнуть.

И дело не в том, хотела ли она проводить какое-то время, общаясь с Малфоем. Просто ситуация… и отказать нельзя, и согласиться странно.

Откажись она, какое-то неправильное спасение бы вышло. Вроде как остальных осуждает, а сама в шахматы играть чурается.

А теперь уж отступать некуда.

Ладно хоть с этим можно разобраться после каникул.

Праздники в странноватом доме семейства Уизли закончились новым красным свитером с аляпистой буквой «H» на груди, парой безделушек, гордо именованных рождественскими подарками, и миллионом вопросов, не надоела ли Гермионе учёба и не пора ли уже закончить с этой «ерундой».

Нет, не пора, Рональд. То, что Грейнджер, вероятно, и без ЖАБА любой отдел Министерства Магии с руками оторвёт — не аргумент.

И ещё этот запах корицы, которой Молли от души сдабривала чуть ли не все блюда и напитки. Кажется, он выжег слизистую в носу до притуплённого обоняния.

Оказалось, что Гермиону стала очень тяготить эта всеобъемлющая забота и практически полное отсутствие личного пространства. То ли во время войны она устала от невозможности побыть наедине с собой, то ли в Хогвартсе пристрастилась.

А тут ещё и это обещание партии Малфою. Так что, вернувшись школу, Грейнджер была вынуждена в первый же вечер отправиться в библиотеку. Вроде как слово дала.

Только, как вести себя с Драко, она понятия не имела.

Все праздники в «Пророке» только и писали что о Люциусе Малфое. О том, что его дело снова будет пересмотрено, что окончательный приговор снова не вынесен, несмотря на все его преступления. Забыли какие? Журналисты с явным удовольствием о них напомнили: от пособничества Волдеморту до угнетения домашних эльфов, которых в Мэноре было совершенно неприличное количество. Это было известно «из достоверных источников», конечно. Как и о количестве тёмных артефактов, найденных при очередном обыске фамильного особняка.

Было ли дело Грейнджер до Малфоя-старшего? Нет. Могла ли она представить, как себя чувствует подросток, семью которого поносят в ежедневной газетёнке? Да. Тут можно было сказать «спасибо» Скитер за статьи о Гермионе во время Турнира Трёх Волшебников.

Ладно, нужно будет просто сохранять нейтралитет.

Именно так Гермиона договаривалась с собой, когда входила в читальный зал.

Малфой сидел на привычном месте, будто и не уходил отсюда вовсе. Словно все каникулы так и провёл: то и дело вращая игральную доску.

— Привет, — негромко сказала Грейнджер, подойдя чуть ближе и отчего-то сразу чувствуя, что ляпнула что-то не то.

— Привет, — нейтральным тоном отозвался Драко, поднимая на неё взгляд, но, впрочем, сразу возвращая его к шахматам.

— Как каникулы? — спросила Гермиона, переминаясь с ноги на ногу, и тут же скривилась от собственной глупости.

Хре-но-во. Неужели непонятно?

— Волшебно, — Драко лишь хмыкнул, двигая по полю слона.

Грейнджер закусила губу, сжимая до боли в ладони лямку своей сумки. Ну и диалог у них выходил. Неловко, не поспоришь.

— Мы договаривались о партии, — решила обойтись без экивоков Грейнджер.

Малфой, должно быть, уже пришёл в себя после того предложения перед Рождеством. Отсыпет ей сейчас пару саркастических высказываний, и всё вернётся на круги своя.

— Не передумала? — неожиданно Драко снова поступил не так, как этого ожидала Гермиона.

— Должна была? — недоуменно спросила Грейнджер. Но чтобы понять, собственно, суть вопроса, ей понадобилось секунд пять.

Конечно. «Пророк».

Драко, небось, думал, что «золотая девочка» живёт от выпуска до выпуска, чтобы с удовольствием прочитать все пропагандистские статьи о том, как новый Министр Магии обещает всему магическому сообществу «равенство и братство» — за исключением почти всех чистокровных семей, конечно. А потом перечитывает. Для закрепления результата.

Гермиона села на стул напротив него, сбросив с плеча сумку прямо на пол, и просто спросила:

— Белые или чёрные?

Драко внимательно посмотрел на неё, будто оценивал. Будто искал что-то, что ускользало от его цепкого взгляда.

— Чёрные, — также просто ответил он, медленно уводя слона на прежнее место. Игра начиналась заново, значит, нужно и фигурам занять стартовые позиции.

Спустя полчаса Грейнджер поняла, что в некоторых вещах теория не значит практически ничего. Потому что, кажется, она проигрывала.

Не то чтобы это было удивительным. Просто никто не любит поражений.

Поэтому Гермиона позволяла себе наслаждаться хотя бы тем, как съедала на поле малфоевские фигуры.

— Знаешь, — она толкнула конём чёрную ладью, и та со стуком пала на тёмную клетку. — Есть в этом отдельное удовольствие. Я даже понимаю, почему ты выбираешь маггловские шахматы. Когда они крошат друг друга сами, не так интересно.

— Дело не только в этом, — Драко покачал головой, не отводя задумчивого взгляда от игры. Иногда Грейнджер казалось, что он с головой уходит в стратегии, словно выпадая из реального мира. — Сама суть волшебных шахмат меня раздражает.

— Чем? — Гермиона нахмурила брови, кажется, не понимая, к чему он ведёт.

Малфой вдруг посмотрел на неё, при этом выглядя растерянным. Будто не хотел говорить то, что сказал. А теперь не хотел объяснять.

— В общем, — неуверенно начал он, чуть поглаживая кончиками пальцев шпиль своего ферзя. — Каждый комплект магических шахмат покупается индивидуально. И чаще всего верно служит своему хозяину. И фигуры в нём истошно вопят и подсказывают, как нужно поступить во время партии. Но сами они не могут играть… просто пустышки. Им нужен полководец, который поведёт их в бой. И вот тогда они превращаются в довольно опасное стадо. Тебе нужно проводить аналогию с реальной жизнью?

Грейнджер нервно сглотнула.

Нет, не нужно было. Она и без того поняла, что он говорит о Волдеморте и Пожирателях.

Мерлина ради, это же просто игра. Простая настольная игра, в которой, как оказалось, Малфой находил куда большие смыслы.

Гермиона несколько секунд наблюдала за тем, как Драко переставляет коня, завершая свой ход.

— Но простые шахматы тоже не могут играть без лидера, — резонно заметила она, почти бездумно двигая белого слона на несколько клеток по диагонали.

— Да. Но они хотя бы молчат, — Малфой согласно хмыкнул, бегая глазами по доске, судя по всему, анализируя ситуацию.

— А ферзи не толкают пешек на передовую, — негромко добавила Грейнджер, вспоминая, как активно вели себя волшебные шахматы Рона. И ведь правда, всё как в жизни.

Рука Драко зависла над фигурой. Конечно, он считал её намёк. Конечно, намекать она никакого права не имела.

— Не надо этого, Грейнджер, — Малфой едва ли с десяток раз посмотрел на неё прямо за то время, что они были здесь. Но сейчас смотрел. И смотрел с прищуром. — Не ищи оправданий моему выбору.

— И из чего ты выбирал? — Гермиона не стушевалась. Выгнула бровь, чуть наклонив голову набок, и тоже вглядывалась в его лицо. Понять хотелось, только и всего.

Выбор — это то, чем могли похвастаться Грейнджер и Уизли. И он у них действительно был.

А был ли он у Малфоя тогда, когда Волдеморт организовал в его доме резиденцию? Думается, не больше, чем у Гарри.

Драко выдержал её взгляд, но всё же первым отвёл глаза, снова возвращая внимание партии в эндшпиле.

Он мягко подвинул ферзя почти вплотную к королю Гермионы. Это значило лишь одно — на ответ времени не осталось.

— Мат, — констатировал Малфой, складывая руки на груди.

Грейнджер кивнула, убеждаясь, что её самую главную — и по иронии судьбы самую слабую — фигуру действительно не спасти.

Пожалуй, на сегодня можно было закончить.

Гермиона нагнулась и подхватила с пола сумку. Встала со стула, нервным движением накидывая ремень на плечо, пока Драко собирал разбросанные фигуры.

Он выглядел почти расслабленно, даже никакой радости от победы не читалось на его лице.

Ладно, нужно уходить. Слишком много рассуждений, и сказать-то уже нечего.

Но, сделав пару шагов в сторону выхода, Гермиона остановилась. Потому что кое-что всё же было:

— Знаешь, всегда можно начать войну на неправильной стороне, — она снова посмотрела ему в глаза. — Важно закончить её на правильной.

Малфой чуть растянул губы, но острые уголки его улыбки будто с болью врезались в щеки, делая её отнюдь не весёлой.

— Есть ли вероятность, что ты не захочешь завтра взять реванш? — снова переводя тему, спросил он.

— Ни единой, — усмехнулась Грейнджер, кивая на прощание.

Вот только до реванша ей ещё нужно было много практиковаться.

Спустя неделю и семь проигранных партий последний курс Гриффиндора и Слизерина встретились на общем уроке по зельеварению.

Сегодняшнее практическое занятие у Слагхорна, как и всегда, предполагало парную работу над зельем. На этот раз — зелье Мопсуса.

Гермиона привычно встала за своё рабочее место, ожидая, что кто-то из сокурсников к ней присоединится. Сама она никогда не искала пару, обычно напарник находился без её участия.

— Эй, Малфой, — за её спиной послышался надменный голос Джека Слоупера. — Скажи, что таким богатеньким, как ты, дарят папаши на Рождество? Коробок с азкабанской пылью?

Вслед за его репликой компания верных подпевал выдала порцию утробного гогота.

Вот же. Никак не уймутся.

Тут, видимо, и отдых на каникулах сказался, и информационные поводы из «Пророка». Второе дыхание у них открылось что ли?

Грейнджер обернулась через плечо.

Малфой раскладывал на столе ингредиенты для будущего зелья с невозмутимым видом, будто не замечая реплик гриффиндорца.

— Гермиона, можно с тобой? — вдруг робко поинтересовался Лонгботтом, подходя к ней, отчего Грейнджер вздрогнула.

— Нет, Невилл, извини, у меня уже есть напарник, — не глядя на сокурсника, потому что всё ещё следила за неприятной компанией, она подхватила со стола учебник и уверенно направилась в сторону задней парты.

«Расширенный курс зельеварения» безапелляционно приземлился на поверхность малфоевского рабочего стола, а Гермиона как ни в чём не бывало открыла книгу на нужной им сегодня странице.

На Драко она не смотрела, а вот Слоупера красноречивым взглядом одарить не забыла:

— Что-то хотел?

Джек лишь поднял руки на уровень плеч в жесте капитуляции, а веселье быстро улетучилось с его лица, уступая место недоумению.

Но он всё же ушёл. Впрочем, как и его прихвостни. Но никто спорить не стал. Хоть где-то пригождалось звание «героини войны».

— Не боишься, что о тебе подумают? — негромко хмыкнул Малфой, открывая свой учебник. Хотя бы не возмущался — уже хорошо.

— А что они подумают? — спокойно ответила Гермиона, осматривая ингредиенты, которые уже были на рабочем столе. — Что я следую сентябрьскому наставлению Макгонагалл о искоренении вражды между факультетами? О том, что все равны? Я буду только рада, если до них дойдёт наконец, за что мы сражались.

— Отлично, — тон Драко сочился сарказмом. — То есть я для тебя что-то вроде инструмента воздействия на умы отсталых в развитии?

Несмотря на то, что Малфой премерзко, но всё же улыбнулся, Гермиона посмотрела на него более чем уничижительным взглядом.

Поразительно. Даже в этой ситуации — хреновой-для-Малфоя-ситуации — он умудрялся найти способ, чтобы выставить её… да не в лучшем свете выставить, что уж там.

— Сходи за корнем асфаделя, — Гермиона решила не вступать в бессмысленную полемику, а просто сделать работу. Желательно хорошо.

— Нет, Грейнджер, — Драко покачал головой, упрямо складывая руки на груди. — Можешь проявлять тут акты милосердия сколько угодно. Но командовать ты не будешь.

Гермиона обречённо вздохнула, прикрыв глаза. Как вообще можно быть настолько раздражающей задницей? Она сама ему сейчас врежет, видит Мерлин.

Да вот толку-то.

— Сходи за корнем асфаделя, пожалуйста, — Грейнджер намеренно выделила последнее слово, надеясь, что Драко хоть так её послушает.

— Хорошо, — Малфой довольно кивнул и указал на их рабочий стол. — А ты пока нарежь бобы.

— Пожалуйста? — возмущённо напомнила ему Гермиона «волшебное слово». Она тут вроде как про равенство говорила.

— Быстро, — Драко бросил на неё насмешливый взгляд, одарив, к удивлению, искренней улыбкой, и удалился к шкафу с ингредиентами.

Кажется, это будет сложно.

Очень сложно будет не запустить в него Силенцио или что похуже, если он продолжит в таком же духе.

И только в процессе работы Гермиона поняла, что ошибалась. Она не скажет этого вслух, но, видит Мерлин, у неё действительно никогда не было лучшего партнёра на зельях.

Малфой работал быстро и чётко, не говорил лишнего, а самое главное — не ошибался и ничего не портил.

Разделить обязанности получилось само собой. Драко не пытался спихнуть на Грейнджер «что посложнее», как это часто делал Рон. Не уходил в свои мысли, нарушая порядок ингредиентов, как иногда это случалось с Гарри.

Их совместная работа была комфортной.

«Комфортной». Это пронзало мозг, будто удар стилета.

Они сдали зелье Слагхорну, сделав это раньше всех. Проверив работу и оценив её на высший балл, декан Слизерина отпустил Драко и Гермиону за десять минут до окончания урока.

Они вышли в тихий общий коридор, пока остальные студенты считали минуты до конца занятий, чтобы тоже покинуть душные кабинеты.

— До вечера? — застёгивая пряжки на школьной сумке, буднично бросил Малфой, прощаясь.

Задумался ли он вообще о том, что сказал? Или эта фраза вылетела на автомате?

А ведь действительно, вопрос для них уже вполне приемлемый: даже до того, как начать играть в шахматы вместе, они ежедневно пересекались в библиотеке.

Гермиона моргнула, будто прогоняя наваждение, пока Драко внимательно смотрел на неё.

— Да, — вышло как-то хрипло, и она улыбнулась, чтобы сгладить образовавшуюся паузу. — До вечера.

Малфой просто кивнул, слегка задерживаясь в прямом зрительном контакте, развернулся и, пожалуй, как-то слишком стремительно зашагал прочь по коридору.

Грейнджер проводила взглядом его удаляющуюся спину, задумчиво закусив губу.

Как бы то ни было, она не нашла в себе ни раздражения, ни отторжения от мысли, что этим вечером снова будет пытаться взять реванш.

И от того, что нужно будет разговаривать с Драко.

Это слово — «комфорт». Оно хоть и было странным в сочетании с его именем, но и в этот раз действительно подходило к тому неожиданному чувству, которое Грейнджер испытывала во время их шахматных баталий и ставшими вдруг привычными совместными работами на зельеварении.

И это чувство сохранилось и через месяц. И через два. Укрепилось даже.

В какой-то момент они стали не просто играть, но и шутить, подкалывать друг друга за промахи на поле.

А когда зима за стенами замка стала потихоньку сдавать свои позиции, уступая весне, у Гермионы даже получилось обставить Малфоя в партии.

— Этот ход будет стоить тебе всей игры, — нахально заметила Гермиона, улыбаясь и указывая на чёрного коня, которым Драко вдруг сходил два раза подряд, открывая ей возможность для атаки.

— Не беги вперёд гиппогрифа, Грейнджер, — Драко покачал головой, но весёлую ухмылку, видимо, сдержать не сумел. — Может, это уловка?

— Поздновато для гамбита, — Гермиона с лёгким щелчком сбила его пешку своим ферзём. — Неужели так сложно признать, что ты ошибся?

— Я не могу ошибиться, — Малфой смотрел на доску, бегая взглядом по фигурам и, кажется, точно так же, как и Грейнджер, прекрасно видел весь расклад.

— Сноб, — буркнула Гермиона, следя за тем, как он в задумчивости чешет подбородок. Нечего там думать, она уже выиграла.

— Кем бы я ни был, Грейнджер, в первую очередь я англичанин, — Драко улыбнулся и подвинул по клеткам ладью. — А значит, сноб.

— Я тоже англичанка, Малфой, — возмущённо ответила Гермиона, чуть склонив голову.

— Ага, — он кивнул и посмотрел на неё, — спасать домовиков против их воли, руководствуясь тем, что ты-то знаешь, как им лучше, — это ли не снобизм?

Гермиона улыбнулась, покачав головой. Ей всё ещё нравилась концепция ГАВНЭ. Возможно, когда она поступит на работу в Министерство Магии, она вернётся к этой идее, но уже на принципиально другом уровне.

Она сходила конём, делая ситуацию для Малфоя ещё более патовой.

— И спасать меня, хотя я об этом не просил, — как бы между прочим добавил Драко, неспешно переводя взгляд с одной шахматной фигуры на другую.

— Ты против? — Грейнджер откинулась на стуле, наблюдая за тем, как Малфой озадачено хмурил брови.

— Нет, — немного помолчав, всё же ответил он, хоть Гермиона и думала, что её вопрос останется без ответа. — Оказывается, неплохо, когда есть кто-то, кому нужно реализовать проект по прекращению гнёта чистокровных.

«Кто-то, кому не всё равно». Скрытый смысл в этой его фразе считать было несложно.

И слышать эти слова в свой адрес было настолько же странно и неправильно, насколько начать вдруг интересоваться судьбой Малфоя. Но вот они здесь: за два хода до грядущего мата в очередной шахматной партии.

— Нет никакого проекта, — негромко заметила Грейнджер, сведя брови на переносице, пока Драко передвинул короля, пытаясь увести его из прямой атаки. — Просто это всё было неправильно.

Слоупер с компанией действительно успокоились. Гермионе хотелось бы верить, что смогла донести до них то, что хотела донести. Но скорее всего, дело было не столько в этом, сколько в маячившими на горизонте ЖАБА и выпуском. Просто у «борцов за справедливость» сместился фокус внимания.

— Твой ход, — Драко на этот раз оставил её реплику без ответа, но его будто благодарный взгляд говорил больше: он вдруг острой спицей засел где-то в районе солнечного сплетения.

Гермиона посмотрела на игровое поле и уверенно сходила ферзём. Это мат. Определённо.

— Ха! — довольно просияла Грейнджер, откидываясь на стуле.

Драко же на это лишь хрипловато рассмеялся:

— Поздравляю со случайной победой.

— Мерлин, Малфой, — Гермиона закатила глаза, всё ещё улыбаясь. — Ты невыносим и сейчас раздражаешь меня больше, чем… Не знаю. Полёты на мётлах.

— Полёты на мётлах? — удивлённо переспросил Драко, сгребая в кучу шахматные фигуры.

— Да, — лёгкая улыбка так и не сходила с её лица, подпитываемая приятным вкусом личного триумфа. — Ненавижу летать.

Удивительно, но, видимо, именно эта победа стала для Грейнджер достаточно знаковой. То ли уверенности в себе прибавилось, то ли обречённость от бесконечных проигрышей ушла.

И иногда она стала выигрывать. «Нечасто», конечно, подходило лучше, но «иногда» звучало всё же поприятнее.

Гермиона даже стала позволять себе горделиво поддевать Драко за проигрыш. Не только же ему этим заниматься, в конце концов.

— Это даже неинтересно, Малфой, — указывая пальцем на его короля, который теперь находился в безвыходном положении, деловито сказала Грейнджер. — Иногда это слишком просто.

— Неинтересно? — Драко выгнул бровь, смотря на неё с усмешкой. — Хорошо. Раз ты так уверена в себе, может, в следующий раз сыграем на желание?

Гермиона открыла рот, не находя, что ответить. Вот же чёрт. Взял и загнал её в угол.

— Или боишься? — забавно прищурившись, подтрунивал её Малфой.

А вот нечего было красоваться, Грейнджер. Партия партией, а сейчас Драко выходил моральным победителем.

— Не боюсь, — куда уж там, разве гриффиндорская гордость позволит дать заднюю?

А лучше бы позволила, честное слово. Изначально затейка была так себе, а когда Гермиона следующим вечером предсказуемо потерпела сокрушительное поражение, пришлось столкнуться с последствиями.

— Итак? — довольно сказал Малфой, глядя на неё с издёвкой, подперев подбородок сложенными в замок руками.

— Никаких пошлостей, — предупреждающе ткнув пальцем в его сторону, буркнула Гермиона.

— Ну что ты, — Драко улыбнулся, хитро сверкая глазами. — Ты, кажется, летать не любишь? Так вот. Давай-ка ты проведёшь со мной маленькую тренировку. Побудешь пассажиром, пока я выполняю «колокол», «петлю» и «бочку».

— Малфой, — обескураженно прошептала Грейнджер, чуть поёжившись.

— Что? — довольно хмыкнул он. — Никаких же пошлостей.

И ведь не поспоришь.

Что ж, сама напросилась. Она хоть и не вор, для которого карточный долг — дело чести, но и пасовать не могла.

И теперь Гермиона пробиралась по тёмному коридору спящего замка, чувствуя себя заядлым нарушителем правил.

Если подумать, она им и была, конечно, все годы учёбы в Хогвартсе. Просто именно в этот раз это нельзя было списать на благородную миссию по вытаскиванию поттеровской задницы из очередной заварушки.

А если подумать ещё лучше, то вообще выходило странно. Что она делает?

Сейчас она тихо выскользнула за массивные входные двери, чувствуя на себе ласковое прикосновение апрельского ветерка, чтобы… полетать. С Малфоем.

Почему вообще эти двери не запирают на ночь? Столько бы проблем решилось.

Но педагогический промах всё же имел место и легко давал Гермионе возможность быстрым шагом удаляться от замка, ступая по чуть влажной траве.

По мере приближения к Запретному лесу Грейнджер стала различать размытую фигуру Драко. Он не особо старался прятаться: просто привалился к стволу высокой ели за низким кустиком папоротника, облюбовавшего это тенистое место.

— Привет, — негромко сказал Малфой, когда Гермиона приблизилась.

— Привет, — хмурясь ответила Грейнджер, косясь на лежащую рядом с ним метлу.

— Удивлён, что ты без шлема, — усмехнулся Драко, отталкиваясь от своей опоры.

Гермиона выдавила из себя гаденькую улыбку, пряча руки в карманах лёгкой куртки. Он ещё и издевается. Хотя это же Малфой. У него, кажется, призвание такое.

— Давай мы быстро разберёмся с этим, ладно? — Грейнджер чуть поёжилась. Чтобы ещё хоть раз она согласилась на что-то подобное. Играть на желание. Надо же было додуматься.

— А ты правда боишься, да? — Драко широко улыбнулся, занося руку над метлой: она послушно взмыла вверх и зависла возле его раскрытой ладони.

— Я просто помню об условиях этого «полёта», — обречённо ответила Гермиона, наблюдая за тем, как Малфой ловко устраивается на таком сомнительном для неё средстве передвижения, а после, закусив губу, подошла ближе.

Раньше сядет, раньше… в общем, да. Тянуть нечего.

А Драко просто ждал, пока она гулко вздохнула и перекинула-таки ногу через древко.

Гермиона оказалась за его спиной и поняла, что совершенно не знает, куда деть руки. И места было маловато, и держаться не за что. Мерлин, помоги ей пережить эту авантюру.

— Грейнджер, ты планируешь упасть до первого манёвра? — спокойно спросил Малфой, чуть поворачивая к ней голову.

— Не хотелось бы, — честно ответила Гермиона, пытаясь схватиться за отполированное древко метлы.

— Тогда держись за меня, — по тону его голоса Грейнджер могла бы предположить, что Драко закатил глаза.

Гермиона задумалась на пару секунд.

Количество физического контакта, которое было между ними, точно исчислялось в единицах: случайное столкновение коленей под столом в библиотеке, внезапное касание рук в игре или при работе над зельем.

И всегда будто жглось.

А тут?

Гермиона неуверенно положила ладони на его плечи. Почему-то ей казалось, что кожу должно было холодить это прикосновение. Но было даже неожиданно тепло.

— Грейнджер, — снова отозвался Малфой. — Я рад, что ты, видимо, думаешь, что скорость моей реакции и Аресто Моментум спасут тебя от столкновения с землёй, но я бы всё же не экспериментировал.

Гермиона нахмурилась, несмело скользнула ладонями вниз по его спине и обвила руками его торс, не решаясь прижаться. Это как-то уже слишком, нет?

— Нормально? — спросила она, чувствуя себя очень неловко. И не только от неожиданной близости. Мысль о том, что было даже немного приятно обнимать Драко, назойливой мухой крутилась где-то возле её сознания.

— Будем надеяться на твои инстинкты, — обречённо вздохнул Малфой, но не очень-то заботясь о том, чтобы убедиться в безопасности пассажирки, с резким толчком оторвал их от земли, направляя метлу вверх.

О, да. Он совершенно не ошибся. Как только начался стремительный набор высоты, Гермиона совершенно инстинктивно вжалась всем телом в спину Драко, крепко сжимая руками его торс.

Очень уж хотелось крепко выругаться, используя что-то из арсенала Рона, когда они поднялись настолько высоко, что, казалось, верхушки кучерявых елей вот-вот пощекочут стопы.

Когда под ними оказалось залитое лунным светом поле, Гермиона почувствовала лёгкое прикосновение к своим сцепленным в замок пальцам.

Драко аккуратно передвинул её руки чуть выше, отчего она от страха придвинулась ещё ближе, качнув бёдрами. Не хочет же он её скинуть, святой Мерлин?

— Ты так давишь мне на живот, что я почти готов попрощаться с ужином, — с явной усмешкой пояснил Малфой, выравнивая и удерживая метлу на одном месте. — Так. Сначала у нас «колокол». Готова?

Ответом ему был, кажется, только сдавленный писк, потому что сразу после вопроса Драко направил их вниз, в резкое снижение.

Какая уж там неловкость? Гермиона вжалась лбом между его лопаток, размышляя, насколько реально умереть от сердечного приступа в её возрасте.

За стремительным падением следовал не менее стремительный взлёт. И то ли дело в адреналине, то ли в том, что Грейнджер видела, как ловко Драко управляет метлой и вряд ли позволит им упасть, она почувствовала приятную тяжесть внизу живота.

Это же как аттракционы в маггловских парках развлечений. Драккловы русские горки.

Когда метла снова выровнялась, Гермиона облегчённо выдохнула. После виража статичное положение, пусть и высоко над землёй, почти казалось безопасным.

— Ты в порядке? — спросил Малфой, оборачиваясь через плечо.

— Нет, — честно ответила Грейнджер, всё ещё прижимаясь щекой к его спине.

— «Бочка» или «петля»? — усмехнулся Драко, балансируя на лёгком ветру.

— На землю, — буркнула Гермиона, опасливо косясь в сторону, казалось, бархатного поля под ними.

— Значит, «петля», — заключил Малфой, но вопреки ожиданиям Грейнджер, не ушёл в вираж сразу и добавил: — Попробуй расслабиться. Я тебя не уроню.

Расслабиться? Даже слово «петля» наводило на Грейнджер панику. Смириться — всё, что она может.

Они снова устремились вниз, а Гермиона попробовала не жмуриться и смотреть. Она сосредоточилась на своей крепкой хватке, пытаясь убедить себя в безопасности. Найти в Драко точку опоры.

И кажется, это даже получилось.

Вдруг она сосредоточилась на ветре, который трепал её волосы, и на самом ощущении полёта. Попыталась отбросить страх и сконцентрироваться на чувствах.

Какая-то свобода. Невесомость.

Гермиона представила себя большой птицей, которая парит в воздухе. Контролирует ситуацию.

Хотя на самом деле, чуть ли не в первый раз в жизни она отдала контроль.

И вдруг получилось это «расслабиться», когда они снова взмыли вверх по дуге. Вдруг получилось испытать удовольствие.

Хотелось смеяться. Хохотать. Возможно, это нервное, но это чувство продлилось и на следующей за «петлёй» «бочке».

Когда они закончили манёвры и теперь спускались вниз, у Гермионы явно кружилась голова, а по телу разливалась удивительно приятная слабость.

Если любители квиддича всегда чувствовали нечто подобное, она их даже понимала. Повторить — вряд ли, но понимать — легко.

Её ноги коснулись земли, и Грейнджер облегчённо выдохнула. Оказалось, что она всё ещё довольно сильно прижимается к Драко.

Необходимости в этом уже не было, но и отпускать почему-то не хотелось. Годрик, вот только этого не хватало.

Гермиона спешно убрала руки и, найдя ногой, казалось, крепкую опору, поспешила слезть с метлы, слишком поздно расслышав, как Малфой сказал:

— Не спускайся резко, с непривычки можешь…

Да, вот только дальше уже Грейнджер усвоила на практике, что не нужно было. Это как сойти на землю с корабля, всё ещё чувствуя мнимую качку.

Слезая, она зацепилась ногой за метлу и, видимо, поскользнулась на влажной траве.

А Драко, судя по всему, уповая на свою реакцию, попытался спасти её от падения, схватив за предплечье, но, запнувшись об отскочившее древко, лишь усугубил положение, падая вместе с ней.

И теперь прижимал её всем телом к земле, уперев руку в дюйме от головы Гермионы.

— …упасть, — закончил он такое бесполезное теперь предупреждение. Малфой внимательно посмотрел на неё с чуть обеспокоенным выражением на лице. — Больно?

А Грейнджер будто застыла. У неё никогда не было возможности рассмотреть его так близко.

Она, конечно, замечала, что Драко был красив. Не слепая. Но сейчас её будто обездвижили именно его глаза. Удивительно чистые. Удивительно неуловимого серо-голубого цвета.

— Эй? — негромко позвал её Малфой, отчего-то не спеша отстраняться.

— Не больно, — так же тихо ответила Гермиона, вдруг посмотрев на его потрескавшиеся губы и чуть облизнув пересохшие свои.

Годрик, она действительно подумала об этом?

И вот кажется, что не только она.

Драко проследил за её движением и, чуть приблизился к ней так, что кончики их носов почти касались друг друга, но вдруг остановился и сдавленно произнёс:

— Грейнджер, это может быть плохо. Даже очень.

— Ты о том, что мы будем жалеть об этом? — пульс, стучавший у Гермионы в висках, почти заглушал то, что произносил Малфой. Они ведь сейчас всерьёз говорят о поцелуе, правда?

— Не совсем, — Драко скривился и чуть покачал головой. — Опыта маловато. Ну, то есть, нет совсем.

— В смысле? Ты же… ну, Малфой. Слухи… — удивлённо сказала Гермиона.

— Я потому и Малфой, что по мелочам не размениваюсь, а слухи создаю, — он слегка улыбнулся, но всё ещё не отдалялся.

Вот же. Просто предупреждал. Снимал с себя ответственность — если Грейнджер не понравится, то это её проблема, что решила поцеловать его.

Ну уж нет, Драко.

— Поцелуешь меня? — Гермиона слегка лукаво улыбнулась.

Малфой улыбнулся в ответ, кажется, понимая, что ответственность за всё происходящее ему только что вернули в полной мере. Или хотя бы честно ополовинили.

Улыбка сошла с его лица, когда он наконец сдвинулся с мёртвой точки и наклонился ближе.

Драко робко коснулся своими губами губ Гермионы. Это было почти невесомо. Едва-едва.

Она чуть раскрыла рот, слегка обхватив его нижнюю губу.

Не то чтобы у неё был опыт — тот единственный поцелуй с Роном почти год назад Гермиона почти решила не засчитывать. Это был выброс адреналина в очень напряжённый момент битвы. Совсем не хотелось принимать это за первый, настоящий поцелуй.

Потому что это не ощущалось так, как ощущалось сейчас. Как минимум из-за того, что никто никуда не торопился.

Малфой целовал её медленно, неуверенно задевая языком трещинки на её губе.

Грейнджер подняла руку, вдруг ощущая необходимость коснуться его.

Когда подушечки её пальцев дотронулись до скулы Драко, он вздрогнул, останавливая и без того неспешное движение губ.

Гермиона аккуратно провела ладонью по его щеке по направлению к уху и опустила её на шею, немного улыбаясь в прерванный поцелуй.

Малфой тяжело выдохнул и вернулся к её губам, а Грейнджер чувствовала под рукой учащённый пульс на выпирающей венке на его шее.

Сколько продлился этот новый для них способ взаимодействия, сказать сложно.

Закончить было неожиданно тяжело, но через время они всё же сели рядом, расположившись на молодой траве, соприкасаясь бёдрами и коленями, тихо успокаивая дыхание. Оказывается, когда поцелуй затягивается, воздуха решительно не хватает.

— У тебя… — Гермиона сглотнула, в сущности не зная, что говорят в таких ситуациях, — …талант.

— То, что я целуюсь лучше Уизли, ещё не значит, что я делаю это хорошо, — усмехнулся Малфой, выгнув бровь и посмотрев на неё взглядом я-же-прав-насчёт-Уизли-да?

— Я вообще-то не сравнивала, — нахмурив брови, заметила Грейнджер, ничего не уточняя.

— Да уж, избавь меня от этого, — Драко деланно благодарно кивнул.

Вдруг они одновременно легко рассмеялись. От какого-то облегчения, что ли. Или от того, каким неожиданно правильным стал этот поцелуй.

— И всё же, — якобы беззаботно пожал плечами Драко, отводя взгляд. — Это же было… нормально?

Гермиона подтянула колени к груди и положила на них подбородок, смущённо улыбаясь.

— Знаешь, как и в шахматах, тут всё решает практика, так что, если уделять этому время… — Грейнджер смотрела перед собой и избегала прямого взгляда на Драко. Может, и не стоило на такое намекать, но чем драккл не шутит. Ей действительно понравилось, в конце концов.

— Практика, да? — Малфой весело хмыкнул, смотря на неё. — Я думал, ты теоретик.

— Не во всех вопросах, — Гермиона пожала плечами и повернула к нему голову, довольно рассматривая наведённый ею беспорядок в его некогда идеальной причёске.

— У нас намечается новый проект? — Драко, улыбаясь, выгнул дугой бровь, разворачиваясь к ней корпусом.

— Меньше слов, больше дела, Малфой, — хмыкнула Грейнджер, озорно приподняв брови, будто бросая ему вызов.

Но вызовов Малфой, судя по всему, не боялся.

Потому что довольно быстро приблизился к Гермионе, аккуратно поддел пальцем её подбородок и снова поцеловал, но уже чуть смелее, чем в первый раз.

Да. Практика действительно решает всё.

За окном скрипучего Хогвартс-Экспресса раскидистые поля неумолимо быстро сменяли густые леса и редкие водоёмы, греющиеся в лучах летнего солнца.

Гермиона стояла в тамбуре самого последнего вагона, прислонившись плечом к холодной металлической стенке, и смотрела в окно за тем, как каждая мелькнувшая на секунду ель приближает их к Лондону.

За её спиной послышался звук отъезжающей по стареньким рельсам двери, и Грейнджер, обернувшись, увидела, как Драко зашёл в тамбур, прижимая к груди две бутылки горной воды.

— Мадам Богги со своей тележкой передвигается быстрее бладжера, — Малфой протянул Гермионе один из сосудов. — Кое-как догнал.

— Спасибо, — Гермиона натянуто улыбнулась, забирая бутылку. Чем меньше времени оставалось до прибытия на платформу 9¾, тем тоскливее становилось на душе.

Она посмотрела на Драко, который расположился напротив неё, привалившись к противоположной стене. Он оставался на расстоянии вытянутой руки.

Тамбуры были будто созданы для приватных разговоров и уединённых встреч. Для всего остального есть шумные купе и длинные коридоры.

— О чём ты думаешь? — прищурившись, спросил у неё Драко.

Так уж вышло, что за последние месяцы они не только неплохо продвинулись в проекте по улучшению навыка поцелуя, но и проводили время за достаточно личными беседами, облюбовав себе укромное место под необъятным стволом старого дуба на кромке Запретного леса.

Один вопрос только не затронули: что, собственно, будет, когда они выпорхнут из школы?

— Всё в порядке, — покачала головой Гермиона, начиная откручивать крышку бутылки с горной водой.

Чего она не хотела, так это навязываться и наседать на Малфоя с разговорами об их гипотетическом будущем.

Несколько коротких месяцев, отягощённых подготовкой, но, впрочем, и успешной сдачей ЖАБА, — слишком маленький срок, чтобы с уверенностью сапёра двигаться по минному полю непростого характера Драко.

— Я не спрашивал, в порядке ли ты, — Малфой положил ладонь на её руку, останавливая безуспешную попытку справиться с плотно закрученной крышкой. — Я спросил, о чём ты думаешь?

Он аккуратно забрал у неё воду, казалось, не совершая никаких усилий, открыл бутылку, снова протянул её Грейнджер и добавил:

— Только не ври.

Гермиона выдохнула, так и не сделав глоток, и поставила тару на небольшой выступ, как до этого Драко поступил со своей бутылкой.

— Я бы не хотела, чтобы всё закончилось, — просто сказала она, переведя взгляд на треклятое окно. Сам хотел правды. Так вот она — бери.

— А мы планировали? — в недоумении спросил Малфой. Его голос был спокойным, почти скучающим.

— Нет, просто… — Гермиона покачала головой, снова посмотрев на него. — Мы не обсуждали, что будет за пределами школы.

— Грейнджер, — он сделал маленький шаг вперёд, отталкиваясь от стены, и поймал её руку. — Я от тебя теперь на расстоянии щелчка аппарации. Это куда ближе, чем я мог позволить себе в Хогвартсе.

Гермиона облегчённо улыбнулась. Почему-то эта простая мысль не приходила ей в голову: с магией перемещения в пределах Британии не то чтобы большая проблема. Было бы желание.

Но судя по словам Драко и по этому волнующему Грейнджер пункту, проблем тоже не возникало.

— Ты остаёшься в Лондоне? — спросила Гермиона, переплетая их пальцы уже таким привычным движением.

— В Уилтшире, — Малфой кивнул, вдруг посерьёзнев. — Нам с мамой всё равно запрещено покидать пределы Королевства, пока дело отца остаётся открытым. Так что даже если бы я и хотел куда-то съездить на неделю-другую — не могу.

Грейнджер чуть сжала его руку в молчаливой поддержке, на что Драко лишь покачал головой. То, что касается Люциуса, они не обсуждали — это была одна из тех самых мин, о расположении которой Гермиона знала точно.

Просто ещё не время.

— А ты? — спросил Малфой, аккуратным движением руки убирая непослушный локон от её лица.

— Да, — Гермиона кивнула, стараясь не занимать сейчас себя мыслями о грядущих бытовых перипетиях. — Гарри разрешил мне пожить на Гриммо, пока я не подыщу себе жильё.

— Я спрошу у мамы насчёт снятия Обливиэйта, — твёрдо напомнил Драко данное ранее обещание. — Должен быть способ.

Грейнджер благодарно улыбнулась и, расцепив их руки, положила ладони Малфою на грудную клетку, провела ими вверх, останавливаясь на выступающих ключицах.

Когда она потянулась к Драко, он уже склонил голову набок, будто перехватывая инициативу.

От былой робости не осталось и следа: Малфой уверенно раздвинул языком её губы, а его руки тут же легли на талию Гермионы.

В последнее время их поцелуи стали жарче, глубже и куда смелее.

И сейчас Драко прижал Грейнджер к металлической стене, будто закрывая её от мира своим телом.

Но сегодня он сделал то, что не делал раньше. Скользнул одной рукой по её затылку и, чуть оттянув её за волосы, опустился губами на шею Гермионы.

Она закусила нижнюю губу, тихо охнув от таких новых ощущений — мокрых мазков на нежной коже.

Малфой совсем немного пробрался пальцами под край её футболки на границе с джинсами, но даже этого прикосновения вдруг хватило, чтобы сердце забилось чаще, а внизу живота приятно заныло.

Когда Грейнджер обнаружила, что её пальцы путаются в его платиновых волосах на затылке, она поняла, что отпускать его совсем не хочется. А вот ощутить ещё ближе казалось заманчивой идеей.

Поезд качнуло от остановки, а Малфой, видимо, от неожиданности резко упёр руку в стену возле головы Гермионы. Смешно, но они, кажется, даже не заметили, как экспресс сбрасывал скорость.

— Чёрт, прости, — Драко тяжело дышал, едва ощутимо касаясь теперь кончиком носа её щеки.

— Если ты ещё раз извинишься за нечто подобное, я прокляну тебя самым гадким образом, — буркнула Гермиона, переводя дух. Ещё бы «я не хотел» добавил, честное слово.

— Почему-то охотно в это верю, — ухмыльнулся Малфой и, прежде чем отстраниться, поправил её футболку. — Но нам, кажется, правда пора.

Они забрали свои вещи из купе, в которых так и не провели ни минуты дороги из школы в Лондон, и вышли на перрон. Отойдя немного от дверей вагона, поставили сумки на пол, не теряя времени на поиск тележки.

Нужно было прощаться, а это довольно паршивая процедура.

— Может, встретимся завтра где-нибудь в маггловской части Лондона? — неуверенно начал Малфой, держась теперь от Грейнджер на подчёркнуто приличном расстоянии. — Если ты знаешь какое-нибудь подходящее для этого место, ты мне очень облегчишь задачу, честно говоря.

— И почему мы не можем встретиться в более привычном для волшебников месте? — Гермиона по-доброму усмехнулась, в общем-то понимая, к чему он ведёт.

— Ну, знаешь… чтобы нас никто не… — Драко замялся, забавно смущённо хмурясь и отводя глаза.

Вот же два идиота. Одна боится, что была для него чем-то вроде недолгого развлечения до окончания учёбы, он — что Гермиона думает стесняться своего собственного выбора.

Однако судьба знает, кого сводит.

— Малфой, — Грейнджер прервала его, не дав договорить, и дождалась, когда он посмотрит на неё. — Поцелуешь меня?

Видимо, не в последний раз она произносит эту фразу, чтобы подтолкнуть Драко к чему-то. Если это работает — она не прочь её говорить.

— Здесь? — Малфой нахмурил брови, с сомнением косясь на проходящие мимо группки счастливых учеников и их родителей.

— Да, — улыбнувшись, кивнула Грейнджер. Когда уже до него дойдёт, что плевать она хотела, кто и что про неё подумает?

Драко сделал шаг вперёд, и прежде, чем он поцеловал её, Гермиона отчётливо заметила тень довольной улыбки на его лице.

Вот где скрывалась магия — как только рука Драко легла на её шею, а его губы опустились на её, толпа на платформе просто-напросто перестала существовать. Размылась и затихла.

Гермиона лишь чувствовала, как Малфой несильно прикусил её нижнюю губу, будто наказывая за это публичное представление, но тут же в прощении мазнул по ней языком.

Драко отстранился, но руку с её шеи так и не убрал, невесомо поглаживая большим пальцем выпирающую косточку нижней челюсти.

— Как насчёт мороженого завтра у Фортескью? — с ухмылкой спросил он, к удивлению, выбирая чуть ли не самое популярное место в Косом переулке.

— В пять? — Гермиона довольно улыбнулась, едва заметно кивнув.

— До завтра, — Драко коротко поцеловал её в губы и подхватил свою дорожную сумку, собираясь уходить.

— До завтра, — просто ответила Гермиона, кажется, немного краснея. Всё же целоваться в таких людных местах она не привыкла.

— И, Грейнджер, — улыбаясь, добавил он, делая пару шагов назад, всё ещё не поворачиваясь к ней спиной. — Пешка на Е3. Твой ход при встрече.

Гермиона смотрела на то, как он удаляется, и тихо рассмеялась.

Сколько ещё шахматных партий они сыграют?

Кажется, эта закончилась ничьёй.