Разговор (джен)

— Гарри, кто это тебе подарил?

— Не знаю, в посылке не было поздравительной открытки.

Гермиона вдруг посерьезнела и задумчиво закусила губу.

— Что это с тобой? — удивился Рон.

— Странно как-то, — ответила Гермиона. — Это ведь очень хорошая метла, да?

— Самая лучшая в мире! — восторгу Рона конца не было.

— Значит, она дорого стоит…

— Еще бы! Да она дороже всех метел слизеринцев, взятых вместе.

— Кто же это мог подарить Гарри такую дорогую вещь и даже не назвать себя?

— Что нам за дело, кто ее прислал? — воскликнул беспечный Рон. — Гарри, дашь полетать, а?

— На этой метле летать нельзя! — отрезала ни с того ни с сего Гермиона.

Рон и Гарри недоуменно взглянули на нее.

Гарри Поттер и узник Азкабана (перевод РОСМЭН)

* * *

Гермиона вышла из кабинета профессора Макгонагал расстроенной и очень недовольной. Нет, ей и раньше, в обычной школе, приходилось 'сотрудничать с администрацией' — ябедничать, зло поправилась она — но там все было предельно ясно. Вот хулиганы, вот совершенные ими неблаговидные поступки, она только соединяла два и два в глазах взрослых, устраняя несправедливость, и у нее всегда были доказательства. Здесь же... она сдала рождественский подарок лучшего друга, который, она знала, отнюдь не был избалован дорогими подарками, лишь по подозрению, что его прислал не тот человек. Все это слишком смахивало на предательство. Тем более, это был не первый подарок, присланный Гарри анонимно, ровно два года назад он почти так же получил мантию-невидимку. Конечно, там была записка, но принципиальной разницы она сейчас, по здравом размышлении, не видела. Мантия была наследством Гарри, и, очевидно, ее прислал профессор Дамблдор, но... Она задумалась — будь она тогда рядом с Гарри, как бы она отреагировала — и не находила ответа. Почему она была так твердо убеждена, что метлу прислал Сириус Блэк? Почему она не поговорила с Гарри, прежде, чем идти к профессору Макгонагал?

Впрочем, ответ на последний вопрос был вполне очевиден — Рон. Не было никакой возможности оторвать Гарри от Рона в момент, когда они оба восхищенно разглядывали метлу. Даже Гермиона, со всем ее страхом высоты и скептичным отношением к квиддичу, любому спорту, не могла не признать — Молния была красива и... завораживающа. В тот момент Гермиона поняла своего папу, таким же взглядом смотревшего в автосалоне, когда они прошлым летом покупали новую Volvo 850, на фирменного красного цвета Феррари. И хотя метла была подарена Гарри, кричать и возмущаться будет именно Рон, а весь негатив обрушится на нее — ну не будет же Рон кричать на декана?

Гермиона поморщилась — Рон наверняка обзовет ее предательницей, кем она себя подсознательно ощущала. То, что она, прежде всего, руководствовалась безопасностью Гарри, будет совсем не важно. Гарри просто замкнется в своей обиде, а крик, который поднимет Рон, не позволит ей спокойно поговорить с Гарри и объяснить свою позицию. И она опять останется одна, как в первые месяцы Хогвартса. Как в тех нескольких школах, куда отправляли ее родители. Одна…

— Нет! — выкрикнула Гермиона и решительно свернула в первый попавшийся пустующий класс. Она не потеряет его дружбу. У нее есть возможность успеть поговорить с Гарри до того, как все это начнется, и она ей воспользуется.

* * *

Гарри проснулся от того, что его осторожно потрясли за плечо. Он широко открыл глаза и замер. Это не были Дурсли, обычно начинавшие день с криков и оскорблений. Не был это и кто-то из его соседей по спальне, которые, скорее всего, еще спали — комната освещалась лишь тускло-белым светом люмоса. К нему склонился силуэт, и лица коснулись пушистые волосы лучшей подруги.

— Гарри, мне нужна твоя помощь, — шепот Гермионы горячо коснулся уха. — Пожалуйста! Жду тебя через десять минут в гостиной. Возьми мантию и карту, хорошо? — Гермиона осторожно нацепила ему на нос очки и пошла к двери, прикрывая светящийся кончик палочки узкой ладошкой.

Гарри полежал несколько секунд, размышляя. Гермиона и раньше несколько раз будила его, но никогда затемно. Обычно это случалось, когда он опаздывал на завтрак или вообще на уроки. Но тогда Гермиона бывала довольно сердитой и жесткой. И уж точно она никогда не просила помощи. Кто-то ее обидел? Или... в замок опять проник Сириус Блэк?

Похолодев, Гарри подскочил и принялся лихорадочно одеваться. Сунув в карманы мантию-невидимку и карту Мародеров, он заскочил на минутку в туалет и почти бегом спустился вниз.

* * *

Ожидая Гарри в полутьме у почти прогоревшего камина, Гермиона нервно кусала губы. Сейчас, когда отступать стало некуда, на нее снова навалилась неуверенность. То, что придется рассказать Гарри все, не подлежало сомнению. Но... Вдруг он обидится?.. Вдруг он не захочет больше дружить с ней?.. Вдруг он после этого пожалуется Рону?.. Последняя мысль ужаснула ее. Рон, конечно же, начнет громко возмущаться, и как только слух дойдет до профессора Макгонагал, ее немедленно исключат, сломают палочку, а потом ей и родителям сотрут память. И все из-за ее глупости и трусости!

— Гермиона, что случилось? Тебя кто-то обидел? — от тихого голоса Гарри Гермиона подпрыгнула и нервно выдохнула. Отступать было поздно.

— Нет, Гарри, все в порядке. Просто возникла некоторая проблема. Идем, тут не лучшее место для разговора, — Гермиона удивилась, насколько спокойно прозвучал ее голос. Гарри чуть помедлил и взял ее за руку.

— Хорошо, веди.

Они вышли за портрет Полной Дамы и повернули налево, в сторону от привычных школьных маршрутов. Там, в почти непосещаемом тупике, профессор Макгонагал выделила Гермионе небольшое помещение неясного назначения, что-то типа чулана для метел, но с окном. Там едва помещались стол, кресло и небольшая кушетка. Из-за удаленности от основных помещений замка она редко пользовалась комнатой, предпочтя выучить несколько продвинутых запирающих и отвлекающих внимание чар, и перемещаться во времени в ближайших к месту назначения заброшенных классах. Тем не менее, у нее был зачарованный ключ, и иногда она прибегала сюда из постоянного хаоса гриффиндорской гостиной, чтобы спокойно сделать уроки и немного отдохнуть от шума и суеты.

Развернув кресло лицом к кушетке, Гермиона кивнула на него Гарри и, пока он осматривался, нервно стояла у стола, бесцельно перебирая книги и свитки пергамента.

— Гермиона, ты меня пугаешь. Что случилось?

Она резко обернулась. Гарри ерзал в кресле, взволнованно глядя на нее. Она села на кушетку, из-за тесноты почти касаясь его коленями, и шумно выдохнула.

— Я... я должна попросить у тебя прощения… Подожди, — она коснулась его руки. — Потом можешь кричать и ругаться, можешь уйти и никогда со мной не разговаривать. Но сначала... выслушай меня и постарайся не перебивать. Пожалуйста...

— Хорошо, я попробую. Но... — Гарри умолк и откинулся на спинку кресла.

— Почему я хочу извиниться... Дело в том, что обычно, когда кто-то хочет пойти на двенадцать СОВ, им подстраивают расписание, и они могут без проблем посещать занятия. В этом году двенадцать взяла я одна, — Гермиона возмущенно фыркнула. — Никто не будет из-за маглорожденной выскочки менять расписание у целого потока. К тому же, это неудобно для учителей — им приходится использовать специальный артефакт, чтобы попадать на все занятия. Профессор Макгонагал... немного меня выделяет, и предложила этот артефакт мне.

— Так вот как я видел тебя в классе рун и на истории магии одновременно! — радостно выпалил Гарри. — Я уж думал, карта сломалась.

— Ты видел меня на карте? Я про нее не подумала, — расстроено пробормотала Гермиона. — Но дай мне рассказать... — она вытянула из-под кофты маленькие песочные часики на длинной цепочке. Песок в них мерцал странными серебристыми искрами. — Этот артефакт позволяет вернуться во времени на определенный промежуток... и нет, Гарри, мы не сможем спасти твоих родителей — он перемещает только на пять часов, — послышался разочарованный вздох, зеленые глаза закрылись на секунду, смаргивая слезу. — Профессор Макгонагал не разрешила мне рассказывать о маховике — эта штука называется маховик времени — даже вам с Роном, так что за это я извиняться не буду.

— Но ты же все равно рассказываешь...

— Только тебе, и только потому, что без этого ты мне не поверишь. И ты должен пообещать мне, что ничего не скажешь Рону.

— Почему? Ведь Рон наш друг!

— Рон твой друг, Гарри. Меня он, в лучшем случае, терпит, пока я помогаю ему с учебой — то есть, переписываю его эссе набело. Он неплохой человек, но... — она раздраженно потерла виски. — Ленивый, завистливый, беспардонный, и всегда сначала говорит, потом думает, причем думает далеко не всегда. Честно, Гарри, я иногда не понимаю, почему ты вообще с ним дружишь. Что будет, если он ляпнет о маховике в гостиной или пуще того — в Большом зале? А он ляпнет! Не думаю, что меня исключат, но доверие профессора Макгонагал я потеряю навсегда.

Гарри помолчал несколько секунд, потом тяжело вздохнул.

— Рон — ляпнет! Хорошо, я обещаю ничего ему не говорить.

— Спасибо, Гарри, ты лучший, — Гермиона облегченно улыбнулась другу. — Так вот, сейчас основная 'Я' мирно сплю в своей кровати, а та 'Я', которую ты видишь... Не перебивай!.. вернулась в прошлое на пять часов, чтобы извиниться за... предательство... — голос Гермионы звучал все тише и тише, и последнее слово она почти прошептала, но Гарри услышал и недоверчиво хмыкнул.

— Предательство? Что должно случиться за пять часов, чтобы Гермиона Грейнджер кого-то предала?

— О, мне хватило двадцати минут! — горько воскликнула Гермиона, уткнувшись лицом в ладони.

Гарри растерянно поерзал в кресле, потом нерешительно коснулся ее плеча.

— Гермиона...

— Ты не забыл, что сегодня рождество? — голос Гермионы был сух. Она опустила руки, и теперь смотрела прямо перед собой пустым взглядом, от которого Гарри стало жутко. Почему-то вспомнилась колдографии поцелованных дементорами из учебника Защиты за седьмой курс. — Основная 'Я' спустится в гостиную в половине десятого. Она увидит вас с Роном, разбирающих подарки. Среди твоих подарков будет один, без имени отправителя, и та 'Я' подумает, что этот подарок — очень дорогой — может быть от Сириуса Блэка с целью как-то навредить тебе. Мы пойдем на завтрак, а сразу после него она побежит ябедничать профессору Макгонагал. Она... я даже не подумала, что сначала надо поговорить с тобой!

— Ну... думаю, я смог бы тебя простить... — начал Гарри.

— Это метла, Гарри. Молния, — тихо сказала Гермиона.

— О! — Гарри помолчал, потом взъерошил волосы и заключил. — Рон.

— Да. Он пылал энтузиазмом, и когда профессор Макгонагал конфискует метлу, как собиралась — этого еще не произошло — он будет орать. Не на профессора, естественно. На меня. И ты... я боюсь, что мы поссоримся, навсегда.

Несколько минут в комнате было тихо. Гарри уставился в темноту окна, а Гермиона снова закрыла лицо руками, изредка шмыгая носом. Потом Гарри заговорил, по-прежнему глядя в окно.

— Рон, он... ну, он с первого взгляда напомнил мне кузена Дадли. Такой же большой, громкий, бесцеремонный и... в общем, я всегда хотел дружить с Дадли, а он меня ненавидел, и я подумал, что Рон тоже будет меня ненавидеть, и когда он вроде как защитил меня от Малфоя... Сейчас я понимаю, что конфликт с Малфоем у него был бы независимо от отношения ко мне... а потом он стал называть себя моим другом, и...

— ...И отталкивать от тебя тех, кто хотел бы с тобой подружиться, — неожиданно жестко заключила Гермиона.

— Подружиться? — Гарри недоуменно моргнул.

— Да, Гарри. С тобой многие хотели бы дружить. Но... — Гермиона поглядела на часы и встала. — Давай поговорим об этом позже. Сейчас тебе пора возвращаться. Ты же помнишь, что тебе надо проснуться вместе с Роном и идти разбирать подарки?

— Ты для этого просила взять мантию?

Гермиона кивнула.

— А ты?

— А я сделаю домашку по нумерологии, дождусь, пока прежняя 'Я' применит хроноворот и приду в гостиную, чтобы Рону было, на кого орать, — Гермиона постаралась, чтобы это прозвучало весело, однако голос дрогнул, она всхлипнула, и по щеке покатилась слезинка. — Ты же простишь меня? Гарри?

Гарри, уже накинувший мантию-невидимку так, что в воздухе висела одна голова, шагнул к ней и неловко обнял. До этого он никогда не обнимал ее по собственной инициативе, но с другой стороны, и она никогда не показывала себя такой по-девчачьи слабой.

— Тшш, Гермиона, все хорошо, ты ни в чем не виновата... — незримая рука неуверенно коснулась ее пушистых волос, и это стало последней каплей. Она уткнулась носом в его невидимое под мантией плечо, и слезы сами собой хлынули из глаз.

Реветь на его плече (и когда он стал выше нее?), шмыгая носом и чувствуя, как его пальцы легкими, почти невесомыми движениями перебирают ее волосы, было... неожиданно сладко. Мантия-невидимка впитывала слезы, но не намокала, оставаясь все такой же шелковистой и прохладной, и Гермиона отпустила себя, слыша, как он негромко бормочет всякую успокоительную чушь, и забывая о времени, делах, Рональде Уизли, профессоре Макгонагал, магии и всем прочем, что мешало ей оставаться просто девочкой Гермионой, плачущей в объятиях... своего мальчика? Гермиона неосознанно обхватила Гарри за талию, плотнее притискивая к себе, как в детстве притискивала Артайоса, большого желтого, набитого опилками медведика, передаваемого в их семье от матери к дочери уже бог знает сколько поколений.

/* Прим. авт.: Артайос — мужское воплощение кельтской богини Артио, бог медведей, синхронизированный римлянами с Меркурием, который греческий Гермес, который египетский бог слова, мудрости и знаний Тот, покровитель библиотек, учёных и календаря. И да, Артемида там тоже рядом стояла. */

Сколько они так простояли — неизвестно, но наконец слезы кончились, и Гермиона подняла взгляд к обеспокоенному лицу Гарри.

— Ты правда не будешь сердиться?

— Конечно, нет. Обещаю.

Гермиона счастливо улыбнулась, но тут же на ее лице отразилась паника.

— Гарри Джеймс! Ты немедленно должен отправляться в спальню! Не дай Мерлин, кто-то заметит, что тебя там нет!

— Ну, я всегда могу оказаться в туалете... Все, все, уже ушел! — Гарри в последний раз прижал ее к себе и, накинув на голову капюшон, исчез. — Но мы еще поговорим, теперь я знаю, где тебя искать!

Открылась и хлопнула, закрываясь, дверь, и на лице Гермионы вновь расцвела счастливая улыбка. Она знала, что больше никогда не останется одна.

* * *

Гарри поднялся в спальню мальчиков третьего курса, не раздеваясь, лег на кровать и закинул руки за голову, мечтательно глядя в потолок. Он лежал, вспоминая прижавшуюся к нему Гермиону, ее заплаканное лицо, покрасневшие, но такие счастливые глаза, и обещая себе, что никогда не будет причиной ее слез, пока не закопошился Рон. А потом они пошли смотреть подарки.

* * *

Гарри раскрыл подарок и не поверил глазам — это была чудесная новенькая метла. Рон выронил носки и спрыгнул с кровати.

— Вот это да! — он даже охрип от восхищения.

И не просто метла, а та самая «Молния», которой Гарри каждый день любовался, когда жил в Косом переулке. Он взял метлу в руки. Древко блеснуло, метла задрожала, Гарри отпустил ее, и она повисла в воздухе — садись и лети. На кончике древка золотился регистрационный номер, гладкие прямые березовые прутья были как на подбор.

Гарри Поттер и узник Азкабана (перевод РОСМЭН)