Не проверялось на грамотность 
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Кольцо людей на площади стоит вокруг меня, они с недоумением обмениваются взглядами между собой. Этот подонок Фэйдрос соврал им насчёт меня, понапридумывал на ходу какую-то гадость. А они ему поверили. Насчёт невиновной меня, чёрт их всех, легковерных, побери! Прости меня, Господи!
Я ударяю по земле помолвочным посохом и магическим вихрем выпускаю наружу своё негодование. Подкормленный моим праведным гневом ветер хлыстом понёсся по родне моего неверного и не явившегося на свадьбу жениха всем, что поднял с собой воздух: пылью вместе с камешками, листвой, сучками, кусочками черепицы с крыши домов рядом с площадью. За свадьбу, которая, согласно помолвке между нашими с Алексисом семьями, должна была сыграться неделю назад.
— Где?! Мой?! Суженый?! — рычу я.
Звук моего голоса выходит сквозь зубы на грани слышимости и переходит в змеиное шипение. Давление, создавшееся моим заклинанием на парселтанге, разрывает некоторым из присутствующих людей барабанные перепонки и пострадавшие, хватаясь руками за уши, падают на землю. Я не сдерживаю себя в своём праведном гневе. Имею право быть жестокой с родом, не соблюдающим неотменяемый помолвочный контракт. Мне самой приходится тяжелее, чем им.
Среди валяющихся на земле вопящих и извивающихся от боли родичей моего жениха-изменника, на ногах остается лишь кир Танасос, отец предателя и клятвопреступника. Это он должен был взять на себя удар магического отката несостоявшегося брачного контракта, а не эти не замешанные в ритуале люди.
Разве он не виновен?
Пока я бушую, кир Танасос с посеревшим от ужаса лицом пошатывается из стороны в сторону и смотрит на меня круглыми глазами. Он что, не понимает мои претензии?
— Где мой так называемый жених? — рычу я и от моего голоса листва сыплется дождём с деревьев. — Алексис где?
— Н-н-но, … — заикается взрослый мужчина, до недавнего времени хороший друг и неизменный торговый партнёр моего невовремя погибшего отца, — δεσποινίδα(1) Лиляни, δεν καταλαβαίνω(2), разве вы сама не… — он вытаскивает из своего красного шерстяного пояса смятый белый платок и вытирает им вспотевший лоб. Внезапно он хватается рукой за сердце и на его лице проявляются красные с лиловым оттенком пятна. Мужчина на грани инсульта. — Я сам снарядил Алексиса и отправил его к вам в сопровождении кузена Фэйдроса(3), — кир Танасос машет рукой в сторону рыжего придурка в толпе, — две недели назад, чтобы помочь в последних ритуальных приготовлениях к свадьбе. Но внезапно, три дня назад, Фэйдрос вернулся домой один, поведав о том, что застал у вас дома свадебные приготовления, не с… но не… А мой Лексис…
Глухие рыдания прекращают исповедь взрослого мужчины. Рыдают и корчившиеся на земле родственники, мужчины и женщины, до одного одетые в чёрное. Я только сейчас это заметила.
В чёрное, между прочим, одета я сама. Я — неспроста, но эти зачем? Кого они жалеют?
— Вы о чём? Какие приготовления? Нам торжество ни к чему было делать, не после потери всех моих родных: мамы, папы, брата с беременной невесткой, бабушки с дедушкой. Я их всех-всех в течение нескольких часов потеряла, понимаете? — люди напротив смотрят на меня шальными глазами. Что это с ним? — Месяца ещё не прошло! Я в трауре была, в глубокой, непреодолимой скорби… Не к свадьбе готовилась, я ждала прибытие Алексиса лишь бы завершить свадебный ритуал, чтобы не словить откат от Магии, а потом отдаться печали… — выкрикиваю я, стараясь выплеснуть своё горе в землю, иначе от людей остались бы одни ошмётки.
Почва, камни, корни деревьев мгновенно взлетают наверх, образуя вокруг озадаченного и находящегося на грани инсульта мужчины крутящуюся воронку из грязи. Слёзы текут по моим щекам, капают на чёрную мантию, и я их смахиваю свободной рукой.
— Что вам Фэйдрос сказал?
— Он поведал, что вы выходите за другого, — на одном дыхании выдает кир Танасос и задыхаюсь на этот раз я.
Я! За другого?
Чувствую, что взрыв негодования во мне сопровождается поднимающимся от солнечного сплетения по каналам наверх огнём. Мне кажется, что из фонтанеллы на моей голове бьет фонтан пламени. Это моя незавершенная магическая связь ищет свою пару.
В чём эти люди обвиняют меня? В измене? В ветрености?
Колокольный набат бьёт в ушах, заслоняя весь внешний шум и отрезая меня от внешнего мира. Тем временем я начинаю понимать картину мерзкого двойного предательства этого ублюдка Фэйдроса. Кузена моего Алексиса. Того, который — не помню сколько дней назад — один явился в мой тонущий в скорби и чёрном трауре дом, и принёс мне, опустошённой и больной сироте, новость о предательстве моего любимого. Этот рыжий, настырный и бесстыжий подлец сказал мне тогда, что наша с Алексисом свадьба отменяется. По причине того, что в порту Солоники он встретил некую темноглазую южанку и с первого взгляда воспылал к ней жгучей, внезапно возникшей страстью. И, обвенчавшись с ней втайне от своих родителей, уплыл вместе с молоденькой жёнушкой на её корабле в Сицилию.
Забыв обо мне.
И сразу предложил мне вместо Алексиса себя любимого. Типа, давай поженимся, δεσποινίδα(1) Лиляни.
Придурок. Разве мог какой-либо другой мужчина заменить в моём сердце выбранного однажды суженого? После той особой помолвки над Источником нашего магического Узла? Во время которой участники с обеих сторон проливали свою кровь, смешав нашу с их кровью в кратер с вином, выпив эту кровь?
Взбесившись, я выгнала тогда противную гниду Фэйдроса из своего дома, из своих земель. Но это усилие окончательно высосало мою выдержку и я на несколько дней впала в горячку. Во время болезни, как потом рассказали мне слуги, я бредила и звала Алексиса. Некому было из моей родни напомнить мне, а и мой воспаленный мозг сам не сообразил о том, что наш с Алексисом помолвочный контракт измену не позволит. Убьёт. Но в те несколько дней я сгорала в лихорадке и во второй раз за этот месяц чуть не умерла от горя.
Но два дня назад мне внезапно полегчало, и я пришла в себя. Близилось время моего замужества, и это выдернуло меня из того мира. Оглянувшись, я увидела хлопотавшую вокруг меня тётю Анастасию — жену моего единственного оставшегося в живых родственника. Брата моей матери, дяди Филиппа. В тот день, когда я вышвырнула наглеца Фэйдроса из дома, мои слуги, прибежав на мои крики, увидели моё лихорадочное состояние и, слава Богу, позвали моих дядю с тётей. Чтобы они позаботились о племяннице и не позволили мне последовать за мамой, папой… Лексиса. Умереть, одним словом.
Хотя, умереть я пока не могу. Некому мне передать наш Узел силы, который испокон веков привязан к моей семье. То есть, на сегодняшний день уже только ко мне. По целому множеству причин, первая и единственная из которых заключается в том, что преемник должен быть кровным мне родственник со стороны отца, а не со стороны матери.
Хотя был, был до недавнего времени мой возможный преемник. Был, но не успел родиться. Мой драгоценный племянничек погиб недавно, месяц назад, вместе со своей молоденькой матерью. Изнасилованной, растерзанной… А-а-а-а-а… Брата моего нашли лежачим рядом с женой, всего изрезанного, всего в крови…
Подробностей, услышанных из уст наших слуг, я даже не хочу вспоминать, страшный был денёк. Но надо. Их обоих, брата с невесткой, привезли тогда домой на телеге мёртвыми. Их искромсанные, окровавленные, бездыханные тела были накрыты одним домотканым одеялом на двоих с головой, а кровь капала на землю с пропитанной ею ткани.
В тот день я впервые встретилась с истинным могуществом матери. Потом слуги шептались, припоминая, как она взмахом руки накрыла повозку с трупами сына и снохи Куполом времени и повернула время вспять. Случившийся ужас просмотрела с каменным выражением лица: все ужасающие подробности издевательства четверых молодых турок над убитыми. Картина была настолько страшной, что никто из взрослых не заметил моё присутствие рядом. Мой злосчастный обморок, мой дед, аппарирующий сразу по следам матери, бабушка, бьющаяся в судорогах инфаркта…
Вокруг меня бушевал страшнейший магический выброс, которого я не замечала. Наши слуги, давшие мне выплеснуть наружу первые эмоции, вовремя оградили наше поместье Защитными чарами, чтобы односельчане не пострадали. А потом, наложив на меня Сонные чары, отправили Патронус моему дяде Филиппу с просьбой прийти на помощь.
Мне сказали, что на месте нашего трёхэтажного каменного дома осталась дымящаяся воронка, и дяде пришлось по-быстрому организовать восстановление фундамента и строительство нового здания. Пока я неделю лежала в отключке, накачанная зельями по самую макушку, всё уже закончилось, и все погибшие были похоронены.
Придя в себя, я с удивлением разглядывала совершенно пустую комнату, если не считать кровать, в которой я лежала. Ничего не помня, я позвала на помощь бабушку.
Но вместо бабушки в комнату вошла тётя Анастасия.
В те дни, во время моего выздоровления, она недомолвками дала мне понять, что никого из моих родных не осталось. Что я — круглая сирота и единственная наследница семьи. Потом, мельком посмотрев на меня, стала рассказывать мне о том, что случилось с моими близкими. В тот день бабушка умерла от инфаркта. Мои мать и дедушка с «охоты» не вернулись. Спалив Адским пламенем все турецкие посёлки в радиусе пятидесяти с лишним километров, сами они сгорели в незатухающем волшебном огне. Отряд мракоборцев из Стамбула еле-еле справился с тушением огненной стихии. Узнав от слуг подробности, Аврорат не посмел предъявлять какие-либо претензии или штрафы семье, признавая многочисленные смерти своих соплеменников как плату за пролитую нашей семьёй кровь.
Мой отец с потерей сына, снохи, неродившегося внука, обоих своих родителей и жены не справился и сам пустил себе Аваду в лоб на следующий день после их похорон, оставив меня круглой сиротой. Я думала, что мой отец — мужик сильный, со стержнем, что ради меня, ради единственной доченьки-кровинушки, с горем справится… Он оказался слабым человеком. Безответственным. Решил пойти лёгким путем, а не принять свой долг — заботиться обо мне.
Я уже не могла ни в чём его обвинить. Не после известия об измене Алексиса.
А потом я вспомнила… Чёрт, чёрт, чёрт! Какая же я дура!
* * *
Срок, определённый клятвой во время магической помолвки, торопит меня: несостоявшийся брак жжёт меня изнутри, подталкивая завершить свадебный ритуал, если не с Алексисом, то с кем-либо из его кровных родственников. С кем конкретно — значения не имеет. Я поэтому явилась сюда, чтобы взыскать заместителя.
Согласно контракту, я имела право выбрать любого, даже уже женатого, или юного подростка, себе в мужья. Если у избранника нашлись бы все необходимые для завершения свадебного ритуала приметы. Алексис в магическом плане был весьма одарённым. Он был зеленоглазым чародеем-змееязом, как и я. Он был бы, он мог бы стать мастером магии во всех её направлениях, чтобы быть достойным меня, Открывающей двери. Я вспоминаю, как тянуло нас друг к другу с первого взгляда.
Он был моим наречённым Судьбой.
Мне будет нелегко найти среди его родственников мужского пола достойного.
Иначе я должна всех их извести. Имею на это право. Даже ту старуху, подслеповато зыркающую на меня глазами, не потерявшими с возрастом свой изумительный изумрудный цвет. Мне придётся умертвить всех и каждого, даже ту маленькую девчушку на руках её матери, чтобы Магия признала меня вдовой, и я получила право поискать себе нового мужа.
— Как могли вы поверить в такое? — кричу я и напускаю над нами сгущающиеся тучи. Сверкает молния, и последующий за ней гром заглушает мои слова, но я продолжаю говорить. — Вы маги или кто? Разве забыли, что наша с Алексисом помолвка не простая? — у меня нет совести. Что из того, что я тоже это забыла? Я была в трауре, на грани смерти. Им что мешало вспомнить условия брачного контракта? — Мы связали наши жизни клятвой на крови и магии. Не только между нами обоими, но и между нашими семьями! Я не смогла бы выйти замуж ни за кого другого, пока жив Алексис. Вы не знали или не вспомнили это? И где сам мой жених, я так и не увидела его.
Родственники Алексиса стали переглядываться друг с другом, пожимая плечами. Позади всех я заметила рыжее пятно волос и ухмыляющуюся рожу Фэйдроса. Того, который предложил заменить собой своего брата у Алтаря. Но, даже если бы тот паразит был последним из рода кира Танасоса, я бы отвергла его. Не после его попытки наложить на меня, измождённую, ослабевшую после месяца скорби, Империус. На меня, Владычицу одного из Мировых Узлов силы!
Подозреваю, что во всём случившемся изо всех щелей торчат его рыжие патлы.
— Мы-то знали, — продолжает оправдываться кир Танасос, — но наш сын Алексис с поездки-то не вернулся. Вернулся только его брат Фэйдрос и поведал нам, что мой сын, увидев ваши с этим новым женихом милованья, не вытерпел горя и бросился со скалы. Вы здесь застали нас в процессе подготовки поисков останков нашего сына, δεσποινίδα Лиляни. Мы здесь готовились к его похоронам.
Похороны? Похороны? Да не мог Алексис поверить этому недоумку-интригану.
Я посмотрела на вруна, прячущегося за спинами взрослых. Тот мерцал оттуда голубыми зенками, и я ощутила в своём разуме некое чужое присутствие. Как тогда, когда Фэйдрос пытался уговорить меня выйти за него.
Ага. Теперь всё понятно. У меня во врагах образовался ментальный маг.
— Фэйдрос соврал во всём, кир Танасос. Соврал и мне, и вам тоже. В тот день, когда этот паразит явился у меня дома, я только-только приходила в себя, после всех потерь. Ведь, совсем недавно, две недели назад, погибли все мои близкие люди — сначала брат с беременной невесткой, потом мама, бабушка, дедушка… Папа ушёл за ними. Я одна осталась во всем мире. На две недели, которые, как мне показалось, продлились целый год. Я тяжело болела, бредила, редко приходила в себя. Надеялась на вашу семью, на помощь Алексиса, но рядом был только мой дядя Филипп с женой. И они не знали, как связаться с вами. Отправленные сообщения возвращались назад, гонцы говорили несвязно, рассказывали, что на них нападали… Кто нападал, они не знали, не помнили ничего, кроме того, что лучше им будет возвратиться обратно. Я ждала свадьбу с Алексисом как избавление, но явился этот ваш племянник и во второй раз разбил моё сердце… Он сказал, что Алексис бросил меня и женился на некоей девушке-сицилианке. Вам сказал, что тот бросился со скалы. Я думаю, что это он во всём виноват. Что это он всё это организовал. А вы знали, что Фэйдрос — ментальный маг?
— Кто, Фэйдрос? Быть такого не может! — воскликнул кир Танасос и все посмотрели туда, где прятался рыжик. — Да откуда у него могла взяться такая способность? В нашем роду, как и в роду его матери такие таланты отродясь не водились.
— Кир Танасос, у меня нет времени для выяснения того, откуда у вашего треклятого племянника таланты. Контракт подталкивает меня к спешке. Раз Алексиса в живых нет, кто-то должен занять его место.
Я поднимаю помолвочный посох рукой, а обручальный камень, висящий на цепочке у меня на шее, связанный напрямую с моим Узлом силы выдает яркое свечение и готовность завершить свадебный ритуал. Из посоха выходит яркий белый луч и начинает обходить вереницу мужчин, парней, подростков и мальчиков из рода Танасоса одного за другим. На Фэйдросе луч даже не остановился, хотя он, растолкав людей локтями, выступил в первом ряду возможных избранников. Интересно. Это замечаю не я одна.
К Фэйдросу и к его внезапно присевшей на корточки матери подходит высокий, темноволосый и зеленоглазый, как все родственники Алексиса, мужчина — брат кира Танасоса и хмурым взглядом рассматривает своего рыжего сына. Он резко поднимает руку, чтобы я остановила на минуту поиски и я с трудом подчиняюсь. Мне, как и всем остальным на площади, становится любопытно: почему поисковый луч прошелся по Фэйдросу не как по родному, а как по постороннему. Как по чужаку. Взгляд мужчины перемещается с рыжего на присевшую в его ногах женщину, сжимающую руку своего сына.
— Что это значит, Магдалена? — рычит дядя Алексиса и его пышноволосая статная жена сгибается пополам, как от удара. — Почему луч посоха деспоиниды Лиляни на Фэйдросе, как на возможном женихе, даже не остановился?
— Я-я-а-а н-н-не знаю, Манолис… — мямлит его жена, сжавшись под тяжёлым, полным подозрения взглядом сердитого мужа.
— А я тебе говорила, внучок, — выпрямляется, опираясь на трость, давнишняя бабуля, — что тот рыжий гость из Британии, которого ты привёл домой, до добра твою семью не доведёт. Вот тебе и сыночка твой дорогой гостьюшка оставил тебе в подарочек. Быть может не одного.
— Магдалена, что скажешь? — словно гром звучит голос дяди Манолиса. — Бабушка Мавруда верно говорит?
Женщина покрывает своё лицо передником и убегает куда-то в сторону домов, обрамляющих площадь. За ней бегут паренёк-подросток, тоже рыжеватый как Фэйдрос, но на год-полтора младше него и маленькая, темноволосая девочка.
Рыжий Фэйдрос, зло зыркнув на меня, быстрым шагом следует за своей мамой.
Некоторое время все родственники Танасоса удручённо молчат, я тоже не решаюсь обсуждать раскрывшуюся тайну. Вот те на-а-а-а. Такие секреты всплывают вот так вот.
Но с поисками я долго тянуть не могу, я должна продолжить обряд. Снова активирую посох.
И на этот раз что-то опять не так, как ожидается идёт. Луч, вместо того, чтобы продолжить идти по ряду возможных женихов, бьёт вертикально в небо. Весь воздух над площадью загорается белым, ослепляющим светом, потом свет начинает мигать, гаснет, и наступает темнота. Из того места, где обручальный камень-изумруд соприкасается с голой кожей у меня на груди, зарождается нестерпимый жар.
Я закрываю глаза.
* * *
Я открываю глаза.
Передо мной на земле лежит тощий темноволосый подросток, а над ним нависает демон низкого уровня, одетый в лохмотья. Дементор. Посохом я взмахиваю, чтобы оттолкнуть демона от парня, но он действует быстрее меня. Очевидно, долгое время голодал. Подняв головную накидку перед своим «лицом», дементор впивается ртом в уста пацана. Одновременно с этим слышу глубокий всасывающий звук и я посохом, с опозданием к сожалению, завершаю круговую траекторию его навершием. Из конца посоха вылетает струя синего пламени прямо в демона — тот вмиг воспламеняется и сгорает дотла.
Парень падает на спину, я вижу его остекленевшие глаза изумительного зелёного цвета, которыми он уже никогда не сможет посмотреть на тёмное, покрытое звёздами небо.
Опоздала. Увы! Я опоздала.
1) деспоинида — госпожа, мисс
2) ден каталавено — не понимаю
3) яркий
4) деспоинида — госпожа, мисс
За спиной я вновь слышу глухие всасывающие звуки и это отвлекает меня от уже мёртвого парня. На этот раз я реагирую моментально, рывком поворачиваясь в сторону новой помехи.
Там, над пышнотелым светловолосым подростком нависает второй демон и, как и его попутчик, готовится высосать из парня душу. На этот раз взмах посоха поспевает, но я не уничтожаю второго дементора, а замораживаю его в коконе неподвижности. Следы преступления надо сохранить, хотя первую «улику» в спешке я уничтожила. Здесь тоже должен быть действующий Аврорат, раз бегают среди населения дементоры.
Вечер странных сюрпризов ещё не закончился, а продолжается полным ходом.
Со стороны мёртвого парня доносится тихое покашливание и я, не успев разглядеть, что там с толстяком, подпрыгнув от неожиданности, резко оборачиваюсь. Задумываться над тем, кто, зачем и с чьего позволения выпустил здесь демонов на свободу, времени нет. Но мысль мелькнула, в основном — кто, к чертям собачьим, оставил Узел силы без охраны на настолько длительный период, чтобы низкоуровневая нежить просочилась в здешние широты?
Я в ступоре замечаю, что поцелованный ранее дементором незнакомец, по идее, ушедший за Грань, кое-как приподнявшись на локтях, смотрит на меня округлившимися глазами того же самого цвета, как у моего Алексиса.
— Лили! — хриплым, незнакомым голосом восклицает он и я, задохнувшись, хватаюсь рукой за горло.
Плющит меня не хило. Что, что происходит?
Сердце у меня в груди отстукивает частую барабанную дробь, я с трудом глотаю воздух.
А тем временем паренёк порывисто выпрямляется и буквально одним прыжком подлетает ко мне.
— Лили, где мы находимся? — шепотом спрашивает он.
Словно я знаю и могу ему объяснить.
Я сама в шоке оглядываюсь на незнакомые окрестности. Широкая улица, вымощенная незнакомым материалом, который выглядит как единая серая плитка на всю дорогу. По обе её стороны стоит ряд высоких столбов с непонятно как работающими фонарями. Вроде поздний вечер или ночь, но под ярким светом этих странных лампад всё очень хорошо видно. Хотя присутствие двух демонов этого вида высосало атмосферное тепло и между столбами низко над землёй стелется мгла.
— Н-не знаю… — отвечаю я так же шепотом, но потом встречаюсь взглядом с этим худосочным, темноволосым парнем с очками-велосипедами и у меня закрадывается подозрение. — Ты кто?
— Как это «кто»? Лили, ты меня не узнаешь? Как такое возможно? Я — Алексис.
— Л-лекси?
Это невозможно. Но он кивает головой и этот кивок мне до боли знаком. Лексис.
Что происходит?
— Слушай, я не знаю, кто ты и это меня на данный момент совсем не интересует, — говорю я. — Меня отправил к тебе помолвочный посох, как к самому подходящему для завершения брачного ритуала. Мой жених Алексис погиб, а никто из его родственников не был достоин занять его место…
— Я — Алексис, Лили, я жених твой! Ты меня не узнаёшь? — восклицает парень.
А потом, судорожно вздохнув и скорчив гримасу боли, обеими руками хватается за голову и начинает раскачиваться туда-сюда. Выступающий раньше на фоне его чистого лба кровеносный сосуд внезапно лопается и из него вытекает тёмная, густая и маслянистая субстанция. Тёмный дымок, как от курительной трубки, выделяется из получившейся ранки и уносится вверх, к тёмному небу. Я офи… гхм-гхм, мой словарь слишком грубоватый, пацанский, не подходит для моего истинного статуса и будущего положения замужней госпожи. Но я понятно выражаюсь, нет?
Это ещё что за сюрпризец такой? Паренёк был носителем кусочка чужой души, что ли? И что-то выгнало его из него, но что — мой посох или поцелуй дементора?
Парень, который пытался убедить меня, что это он — мой Лексис, кажется, падает в обморок, так как его сильно заносит в сторону. Я бросаюсь вперёд и хватаю его обеими руками, на миг раньше, чем он опять грохнулся бы на то странное покрытие дороги. Его голова падает мне на плечи, пока я придерживаю его подмышками. Ростом он чуточку ниже меня, и я задаюсь вопросом: он моложе меня или он, что, голодает? Почему он настолько хилый? Мне кажется, что я тяжелей него буду, хотя я тоже немало в последний месяц исхудала.
Придерживая его в вертикальном положении, я ненароком притрагиваюсь к его спине вдоль позвоночника моим посохом. И тогда, внезапно, врасплох, нас захватывает Брачный обряд. Вокруг нас обоих со свисающим в моих объятиях пареньком создаётся кокон света. Облака из серебряных звёздочек вихрем пляшут и вертятся, поднимая нас над землёй.
Поняв, что происходит, я как во сне начинаю произносить нужные катрены. За мной, шепча, их повторяет внезапно пришедший в себя парень.
Всё идёт как надо, только я не понимаю ничего. А мне это до лампочки: почему и как незнакомый паренёк так упорно твердит, что он мой суженый? Хорошо, что избранник Судьбы уже довольно подросший и сможет завершить ритуал, исполнив первое соитие. И что я его нашла.
Я с восторгом поднимаю вверх, к зениту, мой посох и мы с пареньком завороженно смотрим, как камень-изумруд, сжигающий до сего момента кожу у меня на груди, сам отсоединяется от золотой цепочки и взлетает на навершие посоха. Свет от него исходит зелёный и ослепительный. Им я очерчиваю завершающий знак начального этапа нашего с парнем брака и мы оба медленно опускаемся на землю.
Я вздыхаю с облегчением. Наконец, кольцо напряжения, тиски которого я целую неделю чувствую вокруг своего магического ядра, спадает. На наших правых руках появляются брачные браслеты. Это одинаковые золотые змейки, которые кусают свой хвост, а вместо глаз у них изумруды.
Меня трясёт истерика и я несдержанно смеюсь, потрясая посохом небу.
О, как внезапно у меня получилось!
Я делаю маленький шажочек назад, чтобы посмотреть на своего муженька и узнать, каково ему было во время всего это празднества. Невпопад.
А он улыбается огромной, от уха до уха улыбкой и норовит целоваться. Я не против…
Наш сладкий первый поцелуй прерывает мерзкое хихиканье со стороны толстяка, о существовании которого я начисто забыла. И, слава Богу, потому что поцелуй настолько пьянящий, что я позволила бы моему, только что новоиспеченного муженьку завершить Брачный ритуал. В самом неподходящем месте в мире — на улице незнакомого, словно из другого мира, города, на глазах у неподходящего свидетеля. Фух!
Мы резко прерываем наш невовремя начавшийся ритуал любви, чтобы посмотреть на смутителя. На спасённого мною, если точнее. Им оказывается второй подросток, которого я уберегла от дементора. Он уже очнулся и смотрит на нас с насмешкой.
— Поттер, что это было? — вопреки его значительно более упитанному телосложению и его более выраженной мужественности, его голос даёт петуха. — Подожди, скажу я моим предкам, тебе не поздоровится.
— Ты кто вообще? — спрашиваю я, и он, наконец, переводит взгляд с мужа на меня и перестает дышать, пристально в самозабвении пялясь.
Я знаю, какое впечатление может произвести красивая внешность девушки на особей мужского пола. Не то чтобы часто это видела. Впервые под моё обаяние попал Алексис, и это я никогда не забуду. Потом был Фэйдрос, полюби его дементор. Слоноподобный паренёк перед нами производит своей «упавшей наземь» челюстью не самое приятное впечатление.
— Я Д-д-дад… э-э-э, Дадли… — мямлит он и пытается элегантно встать. Смешон. — Я Дурсль. Дадли Дурсль, мисс. А-а-а вас как зовут?
«Боженьки, куда я попала, если тут живут люди с такими странными именами?» — думаю я.
Я мысленно наложила фамилию темноволосого парня в моих объятьях, услышанную только что от толстяка, после моего имени. Хм. Хорошо звучит.
— Что такое «мисс»? — спрашиваю я у своего молоденького мужа и он одними губами даёт разъяснение: «Деспоинида». А-а-а-а, ясно. — Я уже не мисс. Не после завершения бракосочетания. Я уже кириа, кириа Лиляни… Поттер. Слушай, а ты кем будешь моему мужу? — резко отклоняю тему разговора я.
— Мужу? Мужу? Хе-хе-хе, этому задохлику? Вы совсем рехнулись, мисс, выбрав его. Лучше бы меня выбрали, я бы лучше с этим делом справился бы.
— Кем ты приходишься моему мужу, Дадли! — выговариваю я моим особым голосом и свин стушевался.
— Вообще-то, кузен…
Кузен, опять кузен нарисовался. Придется ли убивать этого, так называемого кузена, чтобы не болтался у нас под ногами, после того, как я только что спасла его от погибели? Демон тем временем колыхается в воздухе, скованный коконом неподвижности, за спиной толстяка.
— Дементора видишь? — спрашиваю я.
Светловолосый парень огладывается во все стороны, потом смотрит на меня озадаченно, потом опять оборачивается, на этот раз точно в направлении плавающего над землёй демона.
— Какого дементора, мисс? Я не вижу никого, кроме вас с Поттером.
— Но чувствуешь его присутствие, да? — спрашиваю я, чтобы определиться со способностями кузена Поттера. Тот испуганно кивает, округлив свои светлые, неопределимого в свете этих фонарей цвета. — Слушай, кузен, веди нас к вашему дому, если он ближе дома мужа моего. Нам нужно позвать представителей здешнего Аврората, чтобы я задала им некоторые неприятные для них вопросы. А потом мы с мужем предупредим его родителей о том, что нам надо отправиться в одно особое место, чтобы завершить Ритуал бракосочетания. Вставай, не мешкай!
— Никакого дома у Поттера вообще нет, — резко выдаёт Дадли и злобно зыркает сначала на своего кузена, потом на меня. На меня осуждающе. Он, что, не понимает? — Он круглый сирота, живет у нас нахлебником…
Всё! Я уже достаточно сердита.
— Достаточно! — рычу я. — Иди, давай, кузен Дадли, веди нас к вашему дому.
Слава Богу, он ничего больше не выдает, зыркает на нас недовольно, разворачивается и начинает размеренно шагать по этой длинной ровной улице.
Мою ладошку стискивает шершавая ладонь парня, за которого я только что вышла. Мы идём шага на два-три позади толстяка и тихо разговариваем с… мужем.
— Слушай, Лили, я должен тебя уведомить, что у меня в голове странным образом возникают картины чужой жизни, — шепчет он мне. — Я как бы был неким Гарри Поттером… Сложно будет рассказать о всех чужих для меня воспоминаниях, но позже придётся, мне кажется. Но я знаю, что я в то же время Алексис Тавридис(1) и помню, что Фэйдрос напал на меня со спины. Ты что об этом думаешь?
— Думаю, что случилось переселение твоей души, Лекси, — наконец-то я признаю его настоящую личность в этом чужом теле. Не мог же незнакомец знать такие подробности ранее случившегося из той, другой жизни. — Я предполагаю, нет, я почти уверена, что тогда тот безумец тебя убил, чтобы занять твоё место рядом со мной. Но, когда я инициировала Поиск наместника, Судьба или Некая другая Высшая сила решила дать нам второй шанс, переместив тебя в самое подходящее для окончания ритуала тело в момент, когда душа из него уходит. По-моему, здорово получилось. Ты мне и таким нравишься, глаза у тебя такого же цвета, как у… какими у тебя были раньше. Хотя ты моложе, как мне кажется. Что помнишь из чужой жизни?
— Меня звали Гарри Джеймсом Поттером, скоро будет моё пятнадцатилетие. Я закончил четвёртый курс обучения в местной магической школе «Хогвартс». Я был… хм… Этого не может быть, но я был четвёртым участником в Три-магическом Турнире в этом году. Лили, при этом, победителем был я! Н-но, в конце турнира случилось происшествие и с помощью моей крови возродился в виде лича некий местный Тёмный Лорд, имя которого мне не хочется озвучивать, чувствую подвох в его произношении.
Дадли прислушивается в наш разговор и резко останавливается, чтобы мы могли поравняться с ним. На дне его светленьких глаз плещется и танцует живой интерес к рассказу Гарри-Лексиса, я буду так называть своего мужа.
— Но-но, ведь Турнир только для… Зачем четверокурснику понадобилось участвовать в состязании, предназначенном для выпускников в качестве выпускного экзамена? — с недоумением спрашиваю я и встречаюсь подобным взглядом с Дадли.
Мой муж, повесив голову, уходит на некоторое время в свои мысли, словно роется в воспоминаниях, которые захоронены глубоко на задворках сознания. Потом выдает:
— Не он, э-э-э… то есть, не я опустил свою заявку на участие, а один из наших учителей… Долго рассказывать, Лили, и сейчас не место и не время болтать. Посмотри, нам навстречу спешит миссис Фигг.
Действительно, к нам быстрым, слегка подпрыгивающим шагом бежит страшненькая на вид тётка, одетая в безобразное платье до колен, и машет нам обеими руками. Приближаясь к нам, она замедляется и начинает испуганно оглядываться вокруг, ища глазами невидимую угрозу, которую для всех живых представляет следующий хвостиком за нами скованный мной демон. Она дементора не видит, но его близость чувствует. Как и Дадли. Оба они — немощные отпрыски ранее одарённых семей, скорее всего.
— Гарри, — кричит тётка. — Быстро иди домой и нос наружу не высовывай. Я уже отправила сообщение Дамблдору, что на нашей улице появились дементоры. А Мунгундус куда-то, зараза, опять запропастился, а надо было тебя охранять! А эта девушка кто? А?
Я посматриваю на мальчиков, но они оба молчат и не реагируют. Мне зазорно общаться с этой незнакомой немощной оборванкой, так фамильярно командующей здесь. Она, очевидно, не тётя мужа моего, иначе его кузен по-другому бы среагировал на её появление, не пренебрежением.
— Идём, — говорю я и толкаю парней вперёд.
Они оба меня слушаются, и мы одним за другим обходим имеющую очень забавное выражение лица страшилку. Мы продолжаем идти вперед к неизвестному мне дому, одному из целого ряда одинаковых, в котором живёт со своими подозрительно беспечными родственниками мой Гарри-Лексис. И в этот момент я поняла, что мне не даёт покоя с того момента, когда я переместилась с площади деревни, где судила родню кира Танасоса, в это чудное место. Я разговаривала с парнями и тёткой на неведомом мне ранее языке. Надо сделать себе заметку в голове, одну из длинного списка, который там уже образовался и расспросить об этом мужа.
1) ταύρος — бык
— Какой сейчас год? — наконец, догадываюсь спросить я у парней, сообразив, что странное окружение может основываться не на переходе в другое, параллельное измерение, а на переходе в другой временно́й период.
— Тысяча девятьсот девяносто пятый, — быстро отвечает Дадли, и я резко останавливаюсь, чтобы не упасть на землю.
— Θεέ μου!(1) — восклицаю я, и у меня начинает кружиться голова от попытки представить себе такое путешествие.
Я сместилась на более чем сто с лишним лет вперёд по временно́й линии. Мой мир остался глубоко в прошлом, мой Узел Силы на сто с лишним лет остался без охранника!
— Нам надо вернуться обратно, Лекси! — оборачиваюсь я к мужу. Он тоже выглядит потрясённым. — Ты разве не заметил, что окружает нас? Посмотри, в какое странное место мы попали.
— Я заметил, но не думал, что одним простым уточнением года всё так быстро прояснится, Лили, — говорит он. — Но, да. Я помню, что год действительно тот, что Дад сказал, и мы с ним в этом году станем пятнадцатилетними. Он уже…
Толстяк интенсивно кивает головой и переводит взгляд с одного на другого, не решаясь спросить. Я ободряюще улыбаюсь ему.
— Вы… Вы вправду поженились только что? — превозмогает он своё смущение. — Когда гремело, трещало и на вас падали звёзды.
— Да, кузен, — отвечает за меня Гарри-Лексис. — Это был древний магический обряд объединения в семью девушки и парня, у которых ранее проводился ритуал помолвки. И, чтобы опередить твой следующий вопрос — да, я уже не совсем тот Гарри Поттер, которого ты знаешь и с кем ты рос под одной крышей. И — нет, в мире не существует способа, с помощью которого можно будет установить изменения во мне. Хотя душой я не совсем Гарри, плотью и кровью я всё тот же, что и раньше. Я всё ещё твой родной, единственный в мире кузен, понимаешь?
Поразительно яркие зелёные глаза Гарри-Лексиса смотрят в упор на растерявшегося Дадли, и тот начинает мелко-мелко дрожать. Я решаю совсем его добить.
— И знай, Дадли, у тебя передо мной Долг жизни. Если бы я не вмешалась, лежал бы ты мёртвым, с остекленевшим взглядом в том месте, где я вас застала. Я тебя спасла от поцелуя дементора, ты его присутствие за нами ощущаешь, да? Я таскаю его за собой, а не уничтожила, как первого — того, который выпил твоего кузена, чтобы предъявить в качестве доказательства, когда сюда прибудет Аврорат. Улики, ведь, не уничтожают… — у Дадли глаза становятся круглыми от значимости случившегося с ним. — И смотри, ты не совсем обычный маггл, а немощный отпрыск какой-то изначально волшебной линии, так что думай, прежде чем предпринимать что-либо. И своих родителей предупреди, чтобы они сдерживали свой характер. Иначе словишь откат от Магии. Магии лишиться ты не можешь, но заболеешь чем-то мерзким и будешь долго, до конца жизни страдать. Тебе ясно?
— Я-я-яс-с-но…
— Ладно. Открывай дверь, что стоишь?
За дверью нас ожидает пара взбешённых, намылившихся в бой берсерков. Усатый мужчина одной с Дадли комплекции, но намного крупнее его, и тощая высокая женщина с лошадиным лицом стоят набыченные и готовые идти в атаку. На своего худющего племянника, что ли? И что сразу мне показалась странным, при взгляде на родственников Гарри-Лексиса, так это их абсолютная между собой непохожесть. Исключая Дадли и того же главы семьи, все остальные были как сборная солянка. Женщина, которая должна была бы быть для Гарри Поттера родной тёткой, внешне была ему совсем чужда. Не только это, я вдруг засомневалась, что она и к рождению Дадли вряд ли имеет какое-либо отношение. Кто эти люди?
Но это я оставлю на более позднее исследование. На сегодня рассматривать эту особенность у меня банально времени нет. В любой момент сюда заявится местный Аврорат и всё испоганит на свой собственный лад. А у меня завершение бракосочетания не терпит отлагательств.
Дамочка тем временем стрелой бросается на сыночка, сграбастывает его обеими руками, ревя белугой, причитая и ощупывая его на предмет целости и сохранности. Дадли, смущаясь, отталкивает её, пытаясь объяснить ей, что он цел и невредим и что он уже большой, за себя может постоять. Но его мама не унимается, дотаскивает его до дивана, где оба они садятся, и начинает сюсюкаться с этим уже довольно большим лбом.
— Дадлипусик, ты цел? Всё ли у тебя в порядке? Что с тобой сделал этот неблагодарный? — после этого вопроса она поворачивается к нам и вдруг замечает, что в дом вошёл чужой, незнакомый ей человек. Девушка. — Кто эта оборванка?
Упс! Я знаю, что выгляжу не самым лучшим образом и произвожу не самое лучшее впечатление состоянием своей внешности и одеяний. Но я сегодня — в рамках короткого для меня, но огромной длительности для всех остальных, периода времени — прошла через многое. Утром, хм-хм-м, я почти разрушила один немаленький посёлок на берегу Белого* моря и вся покрыта пылью. Знаю, что из-за похудения моё лицо выглядит измождённым: со впалыми щеками и тёмными кругами вокруг глаз, что мои платиновые волосы взлохмачены и моя длинная, до земли коса растрёпана. Не говоря о моём одеянии: пропитанном потом, чёрном, траурном.
— Это жена Гарри, мам, они только что поженились.
Возможно, я выгляжу отвратительно, но в сравнении с кирией Дурсль, я — сказочная красавица, и это видно по выпученным глазам её мужа, покрасневшего от смущения. Фу, противно. Даже больше, чем когда Фэйдрос алчно разглядывал меня.
— Какая ещё жена? Поттер, что за глупости? — кричит тем временем кириа Дурсль.
— Не передёргивай, тётя Петуния! — яростно вмешивается Гарри-Лексис. — Мы совсем недавно, ещё и часа не прошло, как завершили наш с Лили магический брак.
— Лили? Какая ещё Лили? — истерит женщина и угрожающе приближается ко мне, забыв о своего Дадлипусика. — Это ничтожество?
Её серые суженные от ярости глазки мечут молнии в моём направлении.
Говорят, самый истовый следователь — это ревнующая женщина, когда она разглядывает соперницу. Она это серьёзно?
— Разрешите представиться, кириа Дурсль, — еле сдерживая свою собственную гордыню говорю я, стараясь быть вежливой. Тётя всё-таки. Родня. Пока что ничего другого мной не установлено. — То, что в девичестве моя фамилия была Хаджиниколов, для Вас неважно, да? С сегодняшнего дня я уже кириа Поттер Лиляни. Жрица Узла силы под номером тридцать девять, находящаяся непосредственно на восьмом холме города Фелибе в Османской империи(2), — по мере того, как я представляюсь родственникам, лицо Петунии всё больше вытягивается и его покрывают некрасивые красные пятна. — Больше ничего не говорите, чтобы я не передумала быть доброй и вежливой с Вами, — продолжаю вежливо говорить я. — Мы с моим мужем сейчас идём в его комнату, и вы не будете нам мешать. Поняли? Даже если явится Бог с неба или дьявол из Ада!
Дадли делает странный жест правой рукой, сжатый кулак с поднятым большим пальцем. Я пожимаю плечами, но Гарри-Лекс краснеет. А-а-а-а, понятно…
— И, если кто-нибудь появится по наши души, не смейте говорить им о Гарри хоть что-то.
Я призадумываюсь. Эта женщина, Фигг, которую мы встретили по пути, упомянула некого ДамбАлАдора — важная, по всей вероятности, персона. И, или он явится сюда сам, или отправит кого-то из своих людей узнать, правду ли говорит та женщина о дементорах. И что делать с той нечистью, которую я оставила близ дома тётки мужа? Брать с нами? Нет.
— Лекси, — говорю я. — Нам надо позаботиться о демоне снаружи. Он в коконе, но…
— Я могу уменьшить размер кокона до теннисного мяча и сделать его поверхность непроницаемой для его эманаций. Покрашу в зелёный цвет, никто не заметит его. Одобряешь?
— Ну, да. Прости, я забыла, что ты уже закончил Дурмстранг и много чего умеешь. Иди, тогда, а я поработаю немножко над нашими родственниками, чтобы они не сболтнули лишнего…
И в этот момент неожиданно для меня взбрыкнул муж тёти Петунии, вскочив со своего железного стула с усиленной конструкцией.
— В моём доме не будет никаких ненормальных штучек! Я запрещаю всякие уродства, слышишь, девка! — он что, бухой? Так кричать перед невесткой своей жены!
Я взмахиваю своим посохом и накладываю на всех троих Дурслей Сонные чары. Тётя мужа оседает на пол там, где до этого торчала. Усатый невоспитанный толстяк, падая обратно на стул, сразу обмяк и, оседая налево, грохается рядом с ней на пол. Только Дадли, откинувшись назад, остаётся в сидячем положении, посапывая с открытым ртом на диване. Милая картинка, не то, что минуту назад.
В сознании каждого из неволшебных родственников я ставлю защиту от Легилименции. По пути исследую их на предмет Заклятий, наложенных кем-то злонамеренным. Ого-го! На каждом из них я вижу навешанные Чары агрессии к одному темноволосому худенькому пареньку, который на данный момент находится вне дома, чтобы исполнить задуманное с дементором.
Всё это, конечно, отменяется. Закончив с этим, я и Сонные чары отменяю и хозяева, сбитые с толку, оглядываются вокруг.
Тем временем, в комнату входит Гарри-Лексис, подбрасывая в руке небольшой, ядовито-зелёный мячик.
— Идём? — спрашивает он, и я киваю головой. — Тётя, дядя, Дадли, — оборачивается он к родственникам. — Никому ни-ни. Меня здесь нет, ещё не вернулся с прогулки. Ничего не слышали, не видели, если меня сожрали — только рады. Ясно?
Он хватает меня за свободную руку и ведёт наверх по тесной лестнице на второй этаж дома, где открывает одну из пяти дверей — последнюю в коридоре.
Мы входим в комнатку, обставленную настолько убого, что мне хочется вернуться вниз и наказать жёстко и очень болезненно его тётю.
— Не обращай внимания, — говорит он, но его взгляд полон смущения. — Как мы доберёмся до твоего Узла, Лили?
Я хихикаю:
— Легко. Ты забыл, на ком женился?
— О!
Его глаза за очками разгораются зелёным огнём, и я смахиваю с его лица эти отвратительные очки-велосипеды. Потом провожу перед его лицом навершием посоха, разжигая камень-изумруд. Мне противно смотреть на любимые глаза удивительного зелёного цвета сквозь стёкла, к тому же совсем ненужные. Гарри-Лексис глазами следит за движением ярко светящегося обрядного камня, и его взгляд проясняется. Моргнув пару-тройку раз, оглянувшись вокруг, он улыбается, и я вижу, вижу действительное сходство с моим суженым.
— Ты совершила чудо с моими глазами, Лили! Спасибо тебе огромное. Я всю жизнь ненавидел эти очки, которые слабо помогали мне видеть.
— Обращайся, — говорю я, улыбаюсь и поворачиваюсь к закрывшейся за нами двери. — Теперь, смотри в оба на то, что произойдёт: поймёшь, почему у моей семьи имелось прозвище «Открывающие».
Дотрагиваюсь до дверной ручки, вливая в неё своё желание оказаться в моём любимом мире: первом, который я создала в шестилетнем возрасте. Я называю его Миром золотых яблонь.
Воспоминания Лиляни Поттер.
(Лиляна — от «лилия». Существует старая форма имени Люляна, которая идёт от «люляк» (сирень).)
Она появилась внезапно, как только я нарисовала красным мелом дверь на белой стене коридора. Я так старалась оформить правильно детали: ручку, доски, головки гвоздей, петли, раму, что даже не заметила, что уже не рисую, а создаю. Закончив, я посмотрела на своё произведение и обомлела — передо мной, на пустой до этого стене, была настоящая деревянная, солидная с виду дверь. ВРАТА. Как получалось у деда и у отца, когда они показывали мне это своё умение, надеясь, что хотя бы у меня проявится этот талант. В этом отношении мой старший брат был полным бездарем.
Я сразу попробовала открыть её, толкнув ручку вниз и надавив на полотно двери.
Она, неожиданно для меня, открылась в ничто, в пустоту. В чёрное пустое ничто. Я испугалась и, быстро захлопнув дверь, задвинула засов, прислонилась к деревянной, слегка шершавой поверхности, с трудом глотая воздух. Ох, и получу я по первое число от матери — думала я. Еле переведя дыхание, я стала вспоминать наставления деда моего, когда обучал меня открывать Врата. Закрыв глаза, я повторила себе его слова:
— Сотворив дверь, ты должна представить себе то, что хочешь найти за ней. Вот, например, у нас с твоим отцом есть мир драконов, мир фениксов, мир змей… Есть у нас и другие, но тебе рано знать о них. Но тебе, девочке, можно создать себе мир единорогов, хе-хе. Нам не хватает их волос, рогов и добровольно отданной крови. Как подрастёшь, если ты Открывающая, создай себе один.
— Но, дед, единороги не допускают к себе замужних женщин. Как я могу входить внутрь этого мира, если выйду…
— Дурочка моя маленькая! — смеётся мой дедушка, треплет мою белокурую головку и целует мою щёчку. — Свою богиню твои единороги не обидят никогда, даже когда эти золотые косы станут серебряными, а у тебя появится орава правнуков.
Его голос я слышу в своей голове, но не могу себе представить целый мир, который населяют эти прекрасные, очень полезные, однорогие лошадки.
Но яблоневый сад, такой же, как и тот, что окружает наш дом, представить себе я могу хорошо: яркий солнечный свет и синее-пресинее небо с пушистыми белыми облаками на нём. Представила золотых пчёл, жужжащих среди цветущих деревьев и перелетающих с цветка на цветок. В своём воображении я слышала игривый плеск воды в невидимой от входа полноводной речушке. Мой носик почуял сладкий аромат этого райского сада, и, повернувшись, я снова открыла нарисованную мною дверь.
В лицо ударило одновременно ярким солнечным светом и запахом цветущих яблонь.
Я захлебнулась от восторга.
Жужжанье пчёл и мерное журчание текущей воды манили меня, я несмело шагнула внутрь. За мной дверь закрылась сама, и я замерла, испугавшись, что она исчезнет, и я не смогу вернуться обратно. Но дверь торчала рядом — странный коричневый прямоугольник на фоне цветущих яблонь — прямо у меня за спиной. Чтобы успокоить себя, что обратная дорога не потерялась, я слегка приоткрыла полотно двери и заглянула в проём. Увидев за порогом знакомый коридор дома, я захлопнула дверь и с радостным визгом бросилась изучать свой мир.
Я бегала и играла долгие часы под деревьями, лазила по ним и искала улей пчёл. Когда, наконец, нашла его в полости единственного дуба среди яблонь, я отведала самый сладкий в моей короткой жизни мёд, которого было так много, что он стекал по шершавому стволу. Пчелиный рой мой интерес к их мёду почему-то не раззадоривал. Пчёлки кружились вокруг меня, жужжа и улетая по своим-то нехитрым делам, и для них я была просто частью пейзажа.
В неглубокой речке недалеко от дуба между оглаженными камнями текла чистая прозрачная вода, в которой я умыла липкие от мёда руки и лицо, а затем напилась, наслаждаясь прекрасными вкусом и свежестью воды.
Вернувшись обратно домой, в наш мир, я заметила, что за те нескольких часов, которые я провела в яблоневом саду, здесь прошло не более, чем несколько минут. На другой день я вернулась обратно в мой сад, на этот раз представив себе, что яблони поспели.
Заглянув, я увидела, что на ветках деревьев висят уже зрелые золотые и красные яблоки. Взяв с собой несколько корзин, я наполнила их сладчайшими плодами и еле дотащила до коридора в нашем доме. Захлопнув дверь за собой, я позвала бабушку и деда, чтобы они первыми отведали плоды моих трудов.
А вечером у нас состоялся одновременно праздник и скандал. Праздновали мы с бабушкой, дедушкой и отцом, а скандалила мама. Почему-то, она из нас — двоих своих детей — любила только моего старшего брата. Меня она замечала иногда, когда я давала повод ревновать к брату.
Но об этом я предпочитаю не вспоминать и не углубляться в переживания. Напереживалась я достаточно — на всю оставшуюся жизнь. О мёртвых только хорошо, а о плохом — надо забыть.
Конец воспоминания.
Дверь в комнате Гарри Поттера освещается красным светом из контура Врат, и я толкаю её вовнутрь. За ней я вижу свой яблоневый сад. Я тяну парня за собой, но он с криком «Подожди!», бросается к странно выглядящему сундуку и вытаскивает из него мантию-невидимку.
Нет, это не обычная мантия-невидимка, не как те, которые я не раз видела в нашем доме в детстве. Мой дед производил с десяток таких мантий в год и продавал их только Стамбульскому Аврорату. Так как Аврорат запрещал деду свободно торговать конкретно этими изделиями, чтобы преступники и воры не наживались с их помощью, то желающие платили Министерству тройную цену за право владеть мантиями. Приносили эти мантии хорошую кучу золотых нашей семье.
Но эта мантия-невидимка была чем-то особым. В руках у мужа она производила впечатление попавшего в ловушку ткани света. Переливалась эта ткань бликами перламутра и выглядела совершенно невесомой в его руках. Он собирался засунуть это совершенство себе в карман, но я его остановила.
— Стой! Намотай её себе под сорочку, — посоветовала я ему. — Всякое случается, но мантию эту ты должен беречь.
— Ладно, — согласился он, поглаживая странную материю мантии. — Знаешь, она досталась мне от отца… Ох, я совсем запутался, Лили. Помню, что я Алексис Тавридис, всё-всё о своей жизни помню, но тело Гарри само напоминает мне, и очень старательно, СВОИ воспоминания.
Я целую его побледневшую щёку, он резко оборачивается и впивается в мои губы. Короткий, но жаркий поцелуй заводит меня и напоминает, что нам надо спешить.
Снова открываю проход в мой яблоневый мир и тяну Гарри-Лексиса за собой.
На ветках цветут целые грозди бледно-розовых цветочков, покрывающих деревья словно нарядом невесты. Пахнет одуряюще.
— Так вот что такое «Открывающая миры»! — восторженно рассуждает мой муж, оглядываясь вокруг. — Что будем делать здесь? Обряд проводить?
— Не здесь, — отвечаю я и снова открываю красную на фоне цветущего сада дверь.
В сумраке за ней я вижу знакомый коридор в моём доме, заново построенном моим дядей Филиппом.
— Добро пожаловать в наш родовой дом, Алексис, — не успеваю сказать я, как он хватает меня на руки и переносит меня через порог.
Ногой он закрывает проход за собой.
Красный контур на белой стене медленно бледнеет. Я принюхиваюсь. Внутри строения я ощущаю запах затхлости и старого заплесневевшего дерева. Рукой дотрагиваюсь до побеленной, для меня — неделю-две назад, стены. Тогда весь дом был новым, только что построенным потому, что я стихийным выбросом уничтожила старый, обжитый.
Сейчас её покрывают трещины, известь лупится, а потемневшие углы под потолком завешаны паутиной.
Я молча ступаю на рассохшийся деревянный пол, хватаю Алексиса за руку и веду его вниз по каменной лестнице. Витки этой лестницы уходят в глубину земли, к нашему ритуальному залу с тем особым образованием, которое мы называем Магическим Узлом или Узлом силы, под номером тридцать девять. Когда меня в первый раз водили к нему, чтобы привязать как наследницу, число этих витков показалось мне бесконечным.
В действительности же, лестница делает только девять полных витков и мы попадаем на уровень пола огромной, цилиндрической формы с почти двадцати пяти метровым потолком пещеры. Воздух здесь обновляется магией, что я первым делом обеспечиваю, иначе мы с Алексисом задохнёмся. Наше внимание сразу притягивает к себе он — Магический огонь Узла. Каждый раз, увидев его, я забываю обо всём на свете, настолько он захватывающий. Он получается в месте пересечения шести Лей-линий, которые, словно огненные реки света, вытекают из стен пещеры-колодца. Место пересечения выглядит как пылающий кристалл огромного размера, парящий под потолком.
Так это было месяц-два назад — для меня совсем недавно, в действительности — сто с лишним лет назад. Сейчас мой Узел тускл и блекл. Лей-линии тоже бледны, словно больные.
Я выхожу вперёд, оставив Алексиса за собой, чтобы не мешал мне разбудить место Силы, и поднимаю свой посох как можно выше. Камень-изумруд вспыхивает, и яркий тоненький лучик из него падает на потемневшее кристаллическое образование, крутящееся у меня над головой. Лучик действует как стартовый огонёк для моего Узла. В его внутренностях что-то загорается, мигая несколько раз, свет вихрем разносится между стенами кристаллического образования, увеличивая постепенно свою яркость.
Вдруг раздаётся звон лопающегося стекла и тьма, накрывшая место пересечений Лей-линий, загорается, как в детстве. Сами линии освобождаются от «дремоты» и тоже набирают мощь, возвращая свой изначальный яркий цвет.
— Фух! — исторгаю я из своих лёгких всё накопившееся напряжение последнего месяца и поворачиваюсь к замолчавшему от восторга мужу.
Он переводит взгляд своих нереально зелёных глаз с Узла на меня и одним шагом оказывается рядом со мной. Неожиданно сильными руками он рвёт мою чёрную, траурную одежду и опять берёт моё, уже обнажённое тощее тело с супружескими намерениями. Я обвиваю его шею своими тоненькими ручками и впиваюсь губами в его губы.
Хорошо, что пол пещеры гладкий, без выступов, иначе как бы мог он донести меня без инцидентов до каменного Алтаря под самым Узлом? Я не помню, когда Гарри-Лексис освободил себя от одежды, но вдруг он наваливается на меня, голую, горячую, на грани экстаза от его близости и от единения с магией Узла, всей своей тяжестью.
Миг спустя он входит в меня и я ощущаю, что Магия и Узел принимают мой дар им — мою боль и мою девственную кровь. Минуту-две позже свой дар, свою мужскую суть отдает им и мой муж, изливая её в меня — жрицу этого Места.
--------------
*Бяло море или Егейско море (до 1945 года пишется: Бѣло море или Егѣйско море; на греческом: Αιγαίο Πέλαγος — Егѐо Пѐлагос; на турецком: Ege Denizi — Ѐге Денизѝ) часть Средиземного моря между Балканским полуостровом на западе и севере, Малой Азией на востоке и островом Крит на юге. На северовосток через проток Дарданели оно связывается с Мраморным морем.
1) Тее му! — Боже мой!
2) ныне — Пловдив
Ступая по каменному полу, я босыми ступнями ощущаю уже не застывшую, как было только что, при нашем входе в Зал Узла, магию, а её бурные всполохи. Лей-линии пульсируют, унося к соседним от моего узлам восстанавливающую их энергию. Тем самым моё место силы очищается от застоя и заодно предотвращается кризис перенасыщения. К любому месту пересечения лей-линий надо относиться как к Храму — поддерживать его в рабочем состоянии путём особых ритуалов, проводимых жрецами-охранниками этого Храма.
Я представила себе карту Балканского полуострова с яркой точкой Узла на ней. Здесь, на восьмом холме города Фелибе(1), испокон веков, ещё до прихода турок, жили мои предки и совместно со своими соратниками-соседями по сети заботились каждый о своём средоточии силовых потоков планеты. Без этой — временами тяжёлой, но необходимой и, по сути, неотменяемой работы — эти места силы могут превратиться в источник гибели для всей Земли. Потому, что, если энергия правильно и равномерно не распределяется по Лей-линиям, она накопится в узле и выплеснется разрушением Грани между нашим и соседними, порой, очень враждебными мирами. И так, по-моему, случилось с тем Узлом, откуда в наш мир просочилась та нечисть, которую я встретила в городке Литтл Уингинг. Дементоры эти, демоны низшего порядка, обеспечивают своё существование, паразитируя на разумных видах планеты.
Одного из напавших Гарри-Лексис принёс с собой в виде мячика.
Узел силы должен пропускать к нам только ту особую энергию, которую мы называем магией. По сути, это одно и то же. Конечно, большая ответственность приносит большой престиж. Жрец-охранник любой из точек пересечения Лей-линий пользуется огромным уважением. Его слово для волшебного мира и есть та последняя, непререкаемая инстанция, которая не подлежит рассмотрению и отмене. С жрецами никто не спорит, не обсуждает их решения. В детстве я всё это не понимала, всё казалось мне просто рисованием золотыми одеждами. Ну, уходит куда-то мой, одевшийся в невиданную робу дед, с посохом наперевес и с каменным выражением лица, а возвращается домой хмурым и неразговорчивым. Потом меня начали готовить к моей, так сказать, вахте, но что я в ту пору понимала? Вот, отец мой тоже ничего не понял.
Сейчас, осознав всю важность своего положения и свою обязанность перед людьми, я готова принять эстафету. Хотя, пережив свои потери, я не ощущаю себя гонящейся за славой, почестями и величием. Какие, однако, мои годы? Я ещё очень, очень молода. Молода и неопытна. Я просто боюсь, что сама не справлюсь с будущей горой задач.
И, кроме того, я задаюсь вопросом: кто и как после моего исчезновения сумел войти в Зал, успешно и правильно запечатал Узел, да так, что и Грань к соседним мирам сохранилась, и течение энергии по Лей-линиям не перекрылось насовсем? Кто бы это ни был, я ему благодарна.
Но на данный момент мне не до будущих дел. Во мне после воссоединения с Гарри-Лексисом нарастает ощущение законченности и полноценности. Во мне по самую макушку бурлит энергия единения с Силой моего Узла. Я — жрица восстановленного Храма.
Идём с Гарри-Лексисом по лестнице наверх, шагая друг за другом — он впереди, я за ним. Я благодарна моему мужу за его чуткость к моей не прошедшей после ритуала бракосочетания застенчивости. Ведь мы нагие и мне было бы очень стыдно показывать себя с… такого ракурса. Ему, по моему скромному мнению, пофиг, что я пялюсь на его голую мускулистую задницу и на сверкающее между ногами хозяйство. Парень, что с него взять? Одно зазнайство. Но я — совсем другое дело. Дойдя до последней площадки лестницы, я уже достаточно смущена, и молюсь, чтобы он не обернулся и не увидел мои пылающие щёки. На всякий случай я опускаю голову, надеясь, что он мой румянец не заметит.
И налетаю на мужа всем своим обнажённым… Короче говоря, я налетаю на него и он, не теряя времени, поворачивается ко мне, ухмыляясь во все тридцать два зуба… Или двадцать восемь, не проверяла… Его зелёные до невозможности глаза дерзким и оценивающим взглядом рассматривают меня с ног до головы, останавливаясь на причинных местах. А потом он, рыча, заключает меня в объятия…
Мне уже не больно, совсем не больно. Напротив. Я летала во сне, теперь я знаю, что означают слова «полететь на крыльях любви».
Узел вознаграждает нас импульсом одобрения.
* * *
В своей старой-новой, восстановленной моим дядей Филиппом после моего дикого магического выброса комнате, в старом запыленном шкафу, я нахожу ворох выцветшей одежды с того времени. Нижние сорочки по идее должны были быть белыми, но после стольких лет они стали жёлто-буро-серыми. Надеваю первую попавшуюся, взмахом руки очистив её от плесени. Поверх неё набрасываю самую сохранившуюся, порядочно выцветшую хлопчатобумажную робу с капюшоном. В рукаве пришит карман для волшебной палочки, куда не вместишь мой посох. Я его уменьшаю до такого состояния, чтобы он мог поместиться в этот карман и пробую несколько раз выхватить его оттуда. Легко. Очень даже удачно задумано моими предками потому, что ладонью я перехватываю его близко к кончику. Навершие с камнем-изумрудом объединяется с моим кулачком в одно целое. Выглядит грозно и устрашающе.
Мой муж, посматривая одним зелёным глазом на меня, старательно обматывает вокруг своего тощего голого торса мантию-невидимку, а поверх неё — остальную нехитрую, мешковатую маггловскую одежду своего времени, времени Гарри Поттера. Широкие, но короткие до колен штаны со множеством карманов из синей плотной ткани. Странная, без всяких украшений тёмно-зелёная сорочка из мягкой ткани без воротника и с короткими рукавами, висящая на нём, как на вешалке. Но цвет рубашки ему настолько идёт, что я опять завороженно засматриваюсь на моего мужа. Он, зараза, мои взгляды замечает и нахально хихикает в ответ на мой интерес. Я отвожу взгляд, чтобы он не подумал, что я ненасытная.
— Лили, ты такая милая! — тихим голосом говорит он и у меня сводит внизу живота. — Я не знаю, чем я заслужил такую награду Судьбы, что встретил тебя при таких странных обстоятельствах. Но, знаешь, я впервые в жизни счастлив. И как Алексис, и как Гарри, который, умирая, отдал мне это тело, чтобы я до конца своей жизни радовался тебе.
— Ой, Лекси, прошу, не смущай меня больше.
Тихое урчание у него в животе напоминает нам обоим о бренности собственных тел, которым была нужна другая, более материальная пища, нежели любовные слова.
— Хм, что будем делать, Лили? Я голоден, как василиск после сотни лет спячки, а твой дом, я вижу, пустеет не один десяток лет.
Я задумываюсь. Проверим в гостиной, что ли? Тот из близких, который позаботился о запечатывании Узла, быть может, и о насущном подумал, сохранив что-нибудь из съестного под Чарами стазиса.
Гостиная у нас находилась на самом первом уровне дома. Сами коридоры и лестницы были в отчаянном состоянии, но эта большая комната оказалась вполне себе сохранившейся. На крюках, приделанных к деревянным потемневшим балкам, с низкого потолка свисает куча полотняных мешков, вокруг которых кто-то наложил мощные, всё ещё сохранившиеся Чары стазиса. Отменив эти чары вокруг самого ближайшего из мешков, я потрогала его и нащупала внутри маленького размера зёрнышки. Распутав верёвочки, я нашла внутри чечевицу. Ура, будем есть суп!
Заметив, что Гарри-Лексис делает то же самое с соседним мешком, я поинтересовалась, что в нём нашёл он.
— Кажется, мука, — отвечает он. — Проживём, да?
— Справимся, — улыбнулась я и отправилась разжигать очаг.
* * *
Нашу трапезу безо всяких изысков прерывают громкие хлопки аппарации. Мы вскакиваем с низеньких трёхногих стульчиков, наставив свои магические концентраторы на пришельцев. Я могла бы не делать этого, ведь я на своей территории. Но всё-таки посох в руке не помешает.
В середине помещения, собравшись в единую группку, с вытаращенными от удивления глазами стоит с десяток незнакомых мне людей. На первой линии я вижу двух очень стареньких, коротко стриженных седовласых бабушек. Они загипнотизировано смотрят на меня глазами, огромно выглядящими из-за толстых стёкол очков, о чём-то соображая. Чуть позади старушек жмутся друг к другу две пары более молодых, но всё-таки пожилых, с проседью в волосах людей и так же оторопело зыркают в мою сторону. В последнем ряду толкается молодняк: двое статного телосложения парней и две девушки, одна из которых беременная, а вторая — взлохмаченная кудрявая шатенка помоложе первой. Чуть в стороне от остальных я вижу какого-то десяти-одиннадцатилетнего коротко стриженного ребёнка непонятной половой принадлежности, в коротких шортиках и белой рубашечке, плоского спереди, как доска. На ногах у ребенка белые босоножки… Ага,
ага! А ножки-то маленькие, значит — это девочка, а не мальчик, как я подумала, заметив короткую стрижку. Но кто позволил девочке, как и всем появившимся женщинам, так себя изуродовать. Почему они подрезали свои волосы, тем самым покалечив себя, лишаясь так необходимой любой представительнице женского пола связью с теллурическими потоками Земли?
— Кто вы? — кричим и я, и они одновременно.
И буравим друг друга настороженными взглядами.
Потом меня осеняет прозрение, что не каждому можно преодолеть Защитный купол над восьмым холмом города, если изначально не был в него вхож. Поня-а-а-атно, слуги явились. И я приветливо улыбаюсь незнакомцам.
— Вы, я думаю, потомки моего обслуживающего персонала, да? Крумовы?
Я, продолжая улыбаться вторгнувшимся, увеличиваю свой посох до его истинного размера. Камень-изумруд, сверкнув раз, быстро угас. Признал их. Обе бабушки, переглянувшись, шагают, как завороженные, вперёд и поднимают правые руки, желая дотронуться посоха. Очевидно, они о нём слышали. С камня-изумруда опять сверкнуло, на этот раз зелёной молнией, точно попав бабушкам в солнечное сплетение, прежде чем их пальцы прикоснулись к нему. Обеих бабушек подбрасывает в воздух, заставив их короткие белые волосы встать дыбом. Крякнув, одна из них, приземлившись, со скрипом поклоняется мне. А потом, бросившись ко мне, заверещала на болгарском:
— Госпожа, наша госпожа вернулась! Дети, правильно говорил мой дедушка в детстве: «Достена, — повторял и повторял он мне, — придёт время и однажды наша госпожа вернётся с суженым. Будьте готовы служить ей, внученька, тогда к нам вернётся наша истинная магическая мощь». Так вы нашли своего потерянного мужа, госпожа? — из её поблекших, неопределённого цвета глаз текут двумя струйками слёзы. Она приближается к Гарри-Лексису, чтобы лучше рассмотреть его лицо. Потрогав его костлявой, покрытой пятнышками рукой, она с тихим восхищением говорит: — Зеленоглазый… Но как? Как?
И в этот момент я замечаю удивлённый взгляд, которым обмениваются между собой мой Гарри-Лексис с курчавой шатенкой и с хмурым парнем рядом с ней.
Девушка несдержанно, некрасиво раскрыв рот смотрит в упор на моего мужа, готовая в любой момент взорваться обвинениями. Насупленный парень рядом с ней находится в полной растерянности, переводя взгляд с Гарри-Лекса на меня. Я уверена, что из-за внезапного призыва со стороны высочайшего начальства в моём лице он, очевидно, чувствует себя дезориентированным и озадаченным.
А моего муженька эта встреча просто веселит почему-то.
Веселит, пока та пышноволосая девушка, растолкав взрослых локтями и выступив вперёд, не набросилась бесстыдно на него с распростертыми объятиями, повиснув на его шее всем телом, визжа как корабельная сирена:
— Га-арри-и-и-и, как я рада тебя видеть! — потом отлипает от него и, сузив карие глаза, неожиданно для меня принимает выражение строгой командирши. — Гарри Джеймс Поттер, как ты оказался в Болгарии? Отвечай! Я удивлена твоим безрассудством. Было ли приказано тебе самим директором Дамблдором, недвумысленно при этом, сидеть ровно в доме своей тёти и не высовываться наружу? Было. И где, скажи мне, я нахожу тебя?
У-у-у, что за настырная девица! И как она посмела дотрагиваться до моего мужа? Конечно, кидаться на Гарри-Лексиса всяким разным девицам, будь они незнакомыми или знакомыми, но сомнительного поведения, я не позволю. Коротким шевелением навершия посоха я отбрасываю её назад к гостям и, сквозь зубы на том же языке, на котором выражалась она, спрашиваю:
— Муж мой, кто эта девица? — и продолжаю на парселтанге: — Муж, это твоя бывшая пассия? Кто она?
Знающим магам известно, что каждому встречному обычному волшебнику овладеть змеиным невозможно, из-за необходимости соответствующего для характерного шипения ящериц, змей и прочей пресмыкающейся живности строения гортани. Вопрос наследственности. У моего Алексиса эта наследственность была, мы с ним часто баловались шипением на змеином. Но тело суженого давно лежит в земле, его душа теперь в теле парня Гарри. Раз душа здесь, то мой парселтанг он по-всякому понимает, но как у него с шипением на змееязе? Сможет ли он мне правильно ответить или наша первая семейная разборка станет достоянием посторонних людей? Пока посторонних.
Слава Высшим силам! Не зря они меня к Гарри Поттеру отправили для завершения Ритуала бракосочетания. По меньшей мере, Дары магии у этого парня схожи с теми же, что у Алексиса. По большей — Гарри мог бы быть далеким потомком кого-то из самых ближайших родственников моего жениха. Узнать что-да-как — дело будущего.
— Нет, конечно! — шипит мой благоверный и я вздыхаю с облегчением. Только бывших девушек мужа мне не хватало в эти напряжённые минуты. Какая удача с попаданием у Алексиса, однако, получилась! — Это Гермиона Грейнджер, моя одноклассница и единственная подруга, которая помогла мне выиграть Тримудрый турнир.
— Парень рядом с ней тоже тебе знаком?
— Знаком. Как Гарри Поттер я с ним знаком по Турниру. Это Виктор Крам, мой соперник и чемпион Дурмстранга. Он квиддичист.
Я засмеялась. Крам! Вот же…
— Кириа, — обратилась я к старушке, что выглядела постарше и подряхлее. — Почему вы свою фамилию изменили? Чем ваша старая фамилия Крумов вам не угодила, а? Я помню, что вы гордились тем, что ваши предки — дальние родственники царя Крума?
Пока тот парень, Виктор, смущаясь топтался на месте, заговорила другая старушка, та, что выглядела покрепче и помоложе первой:
— Простите, госпожа, моя несмышлёная дочка родилась уже в этом веке и ничего из истории нашей семьи не помнит. Видите, как отсутствие связи с Узлом на нашем роде отражается? — теперь увидела. Её дочь выглядит старше своей матери. — Фамилию свою мы не меняли, только вот мой правнук Виктор отличился: спортивный псевдоним, как он говорит, взял. Без моего на то одобрения. Сама я внучка тех ваших служащих, которые Узел закрывали вместе с вашими родственниками…
— Кириес! — остановила я старуху и она сразу упала передо мной на колени. — Лучше расскажите мне: что происходило все те года, которые я пропустила из-за Поиска?!
Вторая бабушка, её дочка, недолго мешкая, последовала примеру мамы и тоже пала на колени. За ней, не раздумывая пали и две пары взрослых людей, которые до этого молчали, только зыркали с округлёнными глазами. Беременная девушка, то ли кому-то из пожилых дочка, то ли невестка, попробовала присесть сама, но схватилась за живот и ей помог парень, муж, по всей вероятности, и тоже упали на колени. Одиннадцатилетняя девочка, увидев в действиях близких что-то новое и увлекательное, сулящее загадочные приключения, не отстала от них.
Виктор, который отказался от своей фамилии и назвал себя Крамом, тоже согнул колено, но ему помешала, дёрнув, опять эта несдержанная в поведении Гермиона:
— Вик, Вик, что ты делаешь? Немедленно вставай, не смей преклоняться незнакомке, напавшей на нас! Ты не раб какой-то…
— Молчи, Гермиона… — шепчет он, но та продолжает бушевать.
Да кто же эта нахалка, что приплелась сюда вместе с моими слугами и мешает нам воссоздать нашу с их семьёй связь?
— Муж мой, заткни рот этой барышне или просто вышвырни её из комнаты! Не забудь обездвижить её, чтобы не вмешивалась больше в мои дела! — прошипела я, чтобы наш с ним разговор остался между нами.
— Ну, она просто такая, с командными замашками. Не сердись на неё, она думает, что всегда в своём праве указывать и командовать всеми.
Хм. Я соперницу, что ли, обрела? Не в моём доме, не на моей территории!
— Муж мой, в тебе говорит память Гарри Поттера, но ты — не он. Ты — Алексис Тавридис, мой муж-консорт.
— Да, да, ладно, не горячись, Лили, — потом он продолжил на нормальном, английском языке. — Гермиона, давай я выведу тебя в другую комнату, где ты можешь дождаться, пока мы тут закончим. Ты мешаешь моей жене, а этого я допустить не могу.
— Гарри Джеймс Поттер, ты сразу мне объяснишь что происходит. Как ты здесь оказался и кто эта… выскочка? — она пальцем указала на меня.
На меня? Пальцем?
— Во-о-он! — крикнув, я выпустила замораживающее заклятие вслед нахалке. Дверь с треском открылась, и я зашвырнула окаменевшую тушку «подруги» мужа в коридор.
Парень Виктор, который сопровождал наглую девицу, весь покрасневший от смущения, предложил разрешение проблемы:
— Простите за… Я аппарирую с ней к её родителям. Вернусь через тридцать, не больше, секунд.
— Хорошо, — соглашаюсь я. — Без тебя привязку к Узлу не начнём, зато поужинаем… или позавтракаем, даже не знаю, который час на дворе. Но мы с моим мужем, хоть и поели суп из чечевицы, голодны, как звери. А пока едим, твои родственники расскажут мне всё-всё.
Сутуловатая фигура Виктора с замороженной моим гневным Петрификусом девицей на руках исчезает с громким хлопком, а тем временем пожилые дамы начинают колдовать над припасами, соображая нам что-то из съестного. Как только закончим с делами здесь, призову пару-тройку домовиков, потому что дом без этих созданий — это не волшебный дом вообще.
* * *
Город Фелибе уже звался иначе — Пловдив, город семи холмов. Холмов было в действительности восемь, и на вершине этого восьмого находился мой дом. Дом был огромный, построенный в древние времена в форме санскритской свастики. Одно крыло, то, что смотрело на восток, предназначалось хозяевам. Там будем мы с Гарри-Лексисом жить, как только закончим все дела. Под гостевое крыло было выбрано северное, южное — подросшим детям, западное — слугам. Вот как раз Крумовы его и займут.
Каждое крыло, закручиваясь противосолонь, образовывало ещё и свой маленький внутренний дворик. Башня, в которой пересекались крест-на-крест жилые крылья дома, служила общим для хозяев и персонала целям. На первом этаже, как я уже упоминала, там, где я встретилась с моими новыми служащими, помещалась общая для всех гостевая. С кухней, с длинным обеденным столом, с обособленными для собраний зонами, где мы будем вечерами обсуждать наши, по возвращению статуса моей семьи, дела.
На втором этаже, непосредственно над гостиной, помещалась огромная библиотека, единственная во время моего стихийного выброса нетронутая, благодаря сильнейшим Сохранным чарам, наложенным ещё моим дедом. На третьем этаже пока пустовало то огромное помещение, в котором, растормошив своё воображение, дядя Филипп соорудил целых двенадцать окон. «Обозревательная», так дядя назвал этот зал. Позже подумаю о том, как его использовать. Быть может, как место для домашнего обучения особо одарённых детей, которые родятся. Моя служащая Маргарита вот-вот родит, мне тоже предстоит в течение следующих лет продолжить родовую линию… Устрою здесь обсерваторию, буду смотреть с детьми на звёзды.
Будет, будет.
Как оказалось, за те сто с лишним лет не только наименование моего родного города кануло в Лету, туда отплыла и сама Османская империя. На её месте появились новые державы — Болгария, Греция, Югославия, Албания… И Турция.
В каждой из них есть своё Министерство магии. Надо нам с Гарри-Лексисом наведаться в здешнее министерство и зарегистрировать свой брак, чтобы железобетонной стеной огородить себя от любых поползновений всяких там… взмыленных безмозглых девиц, жаждущих быть миссис Поттер.
Ан, нет! Я миссис Поттер и точка.
Так или иначе, маггловская политика меня вряд ли заинтересует. Но мне предстояло вернуться с Гарри-Лексисом обратно в Британию. Ему — чтобы уладить дела со своим магическим образованием; мне — чтобы, прежде всего, взять под контроль ничейный, пока что, Узел силы. Семья персонала со мной согласна и радёхоньки. Раз плохо лежит, надо брать. Пусть англичане локти потом кусают. И эта их королева пусть явится ко мне на поклон.
Но определённый период времени нам с мужем нужно побыть в моём мире Золотых яблонь, чтобы подлечиться и исправить здоровье, прежде всего, мужу. А мне — расшатанные нервы.
Благо, время там идёт по-другому, по сравнению с нашим миром. Там пройдут там месяцы, а тут и сутки не минут.
Хотя, эти месяцы к нашему возрасту не прибавятся.
* * *
Я парю над алтарём в зале Узла, почти прикасаясь к нему протянутыми вверх руками. Мои распущенные платиновые волосы кончиками каждой волосинки соединяют меня с пульсирующим магической энергией силовым кристаллом и я чувствую себя частицей планеты.
Вокруг каменной глыбы алтаря, повторяя мои движения, повторяя отрешённость моих чувств, неподвижными статуями стоят мои слуги — к каждой из Лей-линий по одному. Двум бабушкам, сыновьям той, что помоложе, Виктору, беременной девушке и девочке-подростку — внукам той же старухи. Родне по крови. Я лишь сейчас, перечисляя Лей-линии, замечаю, что их не шесть — как в прошлом, а уже семь.
Семь слуг — семь Лей-линии и я, жрица Узла — владычица кристалла Силы.
Те, что связаны с моими слугами узами брака, включая моего мужа-консорта, стоят во втором, внешнем круге и в ритуале привязки принимают косвенное участие.
Узел притягивает меня внутрь себя и я, входя, начинаю чувствовать Лей-линии по всей их длине, вплоть до соседних мест пересечений с другими подобными линиями.
И я ощущаю, что энергетической сетью Земли давно никто не занимается. Соседние узлы тусклы, засорены каким-то посторонним влиянием, и остро нуждаются в подпитке.
Я спускаюсь вниз и из снопа своих волос-передатчиков отделяю маленькую прядь. Отдельными её волосиками я дотрагиваюсь до лбов слуг, а потом медленно проталкиваю ими кость черепа каждого, чтобы воссоединиться с лобовым отделом мозга. По волоску, как по проводнику, я передаю слугам картину ближайшей сети Лей-линий.
К беременной Маргарите прицепляются две волосинки, одна из которых проникает ей в живот. Что? Что это?
Новая, восьмая по счёту, тусклая пока Лей-линия возникает, вылезая из стен цилиндрического колодца, и вливается в мой Узел. Он загадочно поблёскивает.
Ого-ого! Какой сильный маг родится у моей служащей!
Я в восторге хихикаю.
Со стороны мужчин ко мне поступает явно выраженное желание поговорить и обсудить проблему. Я не против, поэтому спускаюсь вниз, пока мои голые ступни не прикасаются к камню алтаря, по пути освобождаясь от связи с моим Узлом. Копна белобрысых волос стекается поверх моей робы.
— Говорите, что вы предлагаете делать, — выдаю я, усевшись поверх алтаря, и мои люди начинают шевелиться, приходя в себя один за другим. — Созыв Хранителей нам ничего не даст.
— Даст, даст, госпожа! — возражает один из мужчин, тот, который был отцом Виктора. — Соседи явно обленились или потеряли память о том, что должны делать, чтобы поддерживать сеть в порядке. Я предлагаю созвать Местный анклав хранителей и озадачить восстановлением их собственного узла. И предложить содействие, если те не справятся, конечно, не за доброе словцо, а за плату.
Дельный совет. Я не прогадала с этой семьёй, вернув их в качестве прислуги.
Не поймите меня неправильно. В моём понимании, слово «прислуга» означает не совсем то, что означает домовик для своего хозяина. Они мне не прислуживают, они помогают мне в делах поддержки Узла силы. И этот неожиданный прирост в лице неродившегося ещё ребёнка — такая неожиданная удача.
— Позаботься об этом, Дмитрий, — соглашаюсь я, несдержанно излучая радостное возбуждение. — Отправь к нашим соседям приглашение погостить у меня на Рождество, подчеркни важность этой встречи, объясни им цель обсуждения. Не надо секретничать, ничего от них по этому вопросу скрывать не надо. Но уступать их непониманию тоже не надо. Иначе наш собственный Узел станет тратить свою мощь на восстановление соседних и не только не справится с этим, но и существует опасность ему самому зачахнуть.
— Слушаюсь, госпожа.
— Кстати, я не спрашивала Вас, кириа Достена, — обратилась я к старшей из бабушек. — Как ваши предки законсервировали Место силы? Без меня это невозможно было…
— Жертвоприношением, госпожа, — отвечает самая старшая из моих слуг, с плеч которой после привязки к Узлу как бы спала тяжесть её более столетнего возраста. — Дед мой говорил, что обряд проводил ваш родственник по материнской линии, пожертвовав на алтаре свою жизнь и всю свою кровь. И были принесены в жертву ваши враги…
— Кого принесли? — прерываю медленный рассказ женщины.
— Тех, кого привезли родственники вашего суженого Алексиса, госпожа.
Хм, неужели?
1) ныне — Пловдив
«— Добрый вечер, добрый вечер! — Фадж улыбнулся и поклонился миссис Малфой. — А мне позвольте представить вам мистера Обланск… Обалонск… мистера… короче, он — болгарский министр магии и не понимает ни слова из того, что я говорю, так что не беспокойтесь.»
Цитата из «Гарри Поттер и Кубок Огня» — Глава 8. Чемпионат мира по квиддичу
Алексис уже выпустился из Дурмстранга, но Гарри Поттер, в которого он попал после смерти, школу ещё не закончил. Во время нашего соединения мы оба ощутили навязчивое присутствие в магическом ядре мужа незавершённого контракта с Хогвартсом. В этом учебном году он должен был поступить на пятый курс.
Досадно.
Я даже не предполагала, что в мире может существовать магическая школа, которая таким варварским способом заключает с учениками договор об обучении. Аж целым Нерасторжимым обетом. Не знаю, что я должна чувствовать по этому поводу: злость или радость. Всё равно нам придётся вернуться обратно в то место, где я нашла Гарри-Лексиса — в Британию — хотя бы на некоторое время.
Об этой островной державе я слышала от моего деда, который обучал меня начальным премудростям торговли. Туманным Альбионом он называл тот остров, на который нам следовало отбыть после посещения нашего, болгарского Министерства магии.
С этим посещением мы с Гарри-Лексисом решили не затягивать, потому что остальных дел у нас было хоть отбавляй.
А у нас медовый месяц должен быть.
Сопровождали нас не все Крумовы, а только Виктор с отцом в качестве свидетелей ритуала министерского брака.
Я выбрала этот день для регистрации, потому что сегодня был мой день рождения, и я хотела сделать его двойным праздником. Мы совместно аппарировали утром понедельника, тридцать первого июля. Сегодня я надела белое шёлковое платье — я невеста всё-таки. И вот мы, под ручку с Гарри-Лексисом, шагаем по коридору в направлении Отдела семейных дел. За нами идут наши будущие свидетели.
Коридор этим ранним летним утром пустует: время отпускное и большинство министерских на отдыхе. Нас ждут в Отделе магических ритуалов скучающие дежурные служаки.
Внезапно из-за поворота появляется статный мужчина за пятьдесят в серой мантии, развевающейся вокруг его ног, обутых в лаковые башмаки. Тоненькие усики украшают его верхнюю губу и притягивают взгляд к его костлявому мужественному лицу. Заметив нас, он радушно улыбается, идя с распростёртыми руками навстречу нам и весело выкрикивая:
— Дмитрий, давно с тобой не виделись, где ты был? И кто это с тобой в свадебном платье, ты Витьку женил?
— Иван, привет, — приветствует его мой служитель. — Знакомься с госпожой моей семьи, жрицей Узла силы под номером тридцать девять, миссис Лиляни Поттер. А это её муж, Гарри Джеймс Поттер. Мы с Витей будем свидетелями брака нашей сударыни, — отец Виктора очень смутился из-за промаха своего знакомого и прятал глаза от моего взгляда. — Извините министра Яблански, моя госпожа!
В коридоре наступила оглушительная тишина, как после близкого удара грома с молнией. Испуганная, то есть. Круглыми тёмными глазами мужчина, названный моим служащим министром Яблански, пялился на меня, пытаясь глотнуть воздуха, но лёгкие отказывались раздуваться. Я словно слышу, как в его голове крутятся шарики да ролики и он думает и соображает.
— Откуда? — сквозь хрип выдавил он. — Жрецов Узла так долго не было, что мы не чаяли их дождаться. Задумывались даже, чтобы школу Дурмстранг переместить куда-то на Север. Магия стала уходить с наших земель. А тут девушка-жрица объявилась… Докажите, что не обманываете меня!
— Иван, не дерзи! — делает шаг вперёд Дмитрий. — Меня к Узлу привязывали недавно, всю семью вводили. Моё слово!
— Доказательства хотите? — вмешалась я, улыбнувшись по-змеиному, одним уголком рта. — Будет вам доказательство. Но с вас я хочу ответное содействие.
Он смотрит на меня испытующе, но что я могу сказать? Сердиться? А за что?
— Что могу для вас сделать? Если могу, я готов способствовать, — министр подобрался и чуть-чуть наклонился вперёд.
Я знаю об этой способности у некоторых магов, принюхиваясь, распознают ложь. Ничего, я только правду говорю. Смотрю в сторону Гарри-Лексиса и подмигиваю ему одним глазом.
— Хочу подарок в мой День рождения, — говорю я и боковым зрением замечаю, что Гарри-Лексис встрепенулся. — Мне нужно, чтобы мой муж сдал свои СОВы в Болгарии.
— Так это… как так? Он вроде четверокурсник Хогвартса… был, — провёл рукой министр Яблански по своей поредевшей шевелюре, зачёсанной назад. — Во время Турнира… Но СОВы это не поло…
Я начала сердиться на этого несообразительного мужчину.
— Значит, его, четверокурсника, вразрез с Уставом Турнира можно пустить на съедение… кхм-кхм, то есть, состязаться с семикурсниками, а сдавать СОВы на год раньше — для этого он, видите ли, не дорос? Министр Яблански, вам действительно нужно, чтобы магический источник Дурмстранга высох? Могу устроить.
— Нет, нет! Что вы? Я согласен, конечно, в такой день я не могу вам никак отказать. Но что скажет Дамблдор? — Яблански расстегнул свой воротник на одну пуговицу.
— Кто такой этот Дамблдор, именем которого здесь все пугают друг друга? Не пикнет, министр, не пикнет ваш Дамблдор. Я вам это гарантирую. Клясться не буду, сами понимаете.
— Ладно, ладно. Такой день, такой день! Я вас поздравляю, мистер и миссис Поттер, с бракосочетанием! Тогда я вас оставляю здесь и пойду в Отдел образования — озадачивать их формированием незапланированной экзаменационной Комиссии. Обговорить надо и дату…
Ну, всегда можно только так двинуть этих министерских. Как говорил мой дед — добрым угрожающим словом и небольшим мордобоем.
Распростившись с министром Яблански, мы продолжили путь дальше к нужному нам Отделу для регистрации нашего с Гарри Поттером брака. Но я заметила, что пока мы перебрасывались словами с болгарским министром магии, мой муж, сверкая зелёными глазищами, что-то обговаривает вполголоса с Виктором. Виктор внезапно засуетился, отвёл отца в сторону и стал с ним секретничать. Они думают, что я ничего не замечаю. И ни о чём не догадываюсь. Право слово, они действительно не знали, что сегодня у меня значимый день?
Но два Патронуса в форме двух белок куда-то убегают, пока я с видом слепоглухонемой блондинки шествую по коридору.
Как оказалось, новость о том, что в Министерство явилась Жрица местного Узла силы, разлетелась со скоростью света. Чиновницу, ответственную за регистрацию брака, мы застали на взводе. Она металась по залу, заламывала пальцы и не знала с чего начать: с ритуала, с приседаний в реверансе или сразу надо бросаться в ноги. Дмитрий Крумов, увидев обезумевшую женщину, выдал ей сначала флакон с Успокоительным, потом стал ей проговаривать, что она должна делать:
— Откройте книгу записей, впишите имена новобрачных…
Слава богу, что в Министерство мы не одни пришли, как предлагал Гарри-Лексис, а в сопровождении взрослого мага Дмитрия Крумова. Без него, боюсь, блуждали бы мы и блуждали по этим переплетающимися коридорам до самого вечера. А так — пришли, расписались, приняли поздравления чиновницы и вышли из Ритуального зала.
Уже официально женатыми выходим мы с Гарри-Лексисом, а в коридоре нас встречает строем само министерство в полном составе. Количество аплодирующих, бросающих конфеты и мелкие монеты, кнаты и стотинки, и кричащих «Горько» навело меня на мысли, что, узнав о нас, все бросили то, чем занимались, чтобы посмотреть на нашу с Поттером пару.
Пришлось остаться на территории Министерства не на десять минут, как я надеялась, а на целый день. Люди нас просто так не отпустили, а порадовали праздничным обедом в министерской столовой и подарками нам обоим. Мне и мужу по отдельности, что меня прямо так удивило. Я поинтересовалась и узнала неожиданную новость. Представьте, сегодня у нас с ним был не двойной, а тройной праздник. Потому что день рождения у Гарри Поттера совпадал с моим точь в точь. Тридцать первого июля, в конце седьмого месяца календаря — сомневайтесь после этого, что не сама Судьба свела нас.
* * *
Хватка у министра Яблански акулья. Вечером он наведался к нам в гости, напомнив, что я обещала ему доказательства. Он сопровождал нас, неся с собой в уменьшенной шкатулке все подарки Министерства. Уже дома он показал себя с самой лучшей стороны кавалера со стажем. Раскланялся кирие Достене, расцеловал ручки остальным дамам, вручил всем коробки со сладостями.
Не смогла я отказать ему в просьбе лично посмотреть собственными глазами на мой Узел силы. Пульсация Лей-линий привела министра Яблански в гипнотическое состояние, он смотрел и смотрел, тянул руки вверх к Средоточию энергий и издавал очень странные, рычащие звуки. Гарри-Лексис прошипел мне, что он вот-вот примет свою анимагическую форму.
— Оставь его, — также на парселтанге шепнула я в ответ, — пусть принимает.
Лев. Он принял аниформу льва. Чуть меньше известного африканского льва, чуть бурого цвета, с гривой, выглядящей чуть лохмато и богато.
— Узнаёшь? — услышала я вопрос Гарри-Лексиса.
— Узнаю, — ответила я ему. — Уничтоженный людьми подвид хищных кошек, Балканский лев. Присутствует на гербе Болгарии.
— Ого-го, да ты, Лилли, много чего успела узнать о настоящем.
— Надо, муж мой, соответствовать. Этими землями нам с тобой предстоит управлять и возрождать их. Видишь, всё начинает меняться, даже наш уважаемый министр удивится, как только придёт в себя.
Мы вернули Яблански человеческую форму и уведомили его о трансформации, он впал в прострацию и не захотел отсюда уходить. Мы еле оторвали его от действительно впечатляющего зрелища, поведав, что пребывание посторонним рядом с пламенеющим Узлом кристаллизированной энергии противопоказано.
Я не выпроводила важного гостя с пустыми руками — я дала ему корзинку с яблоками из моего сада, ничего об их лечебных свойствах ему не говоря. Пусть сюрприз ему и жене будет. Хе-хе, царский, как говорится, подарочек.
* * *
Управившись с делами в рамках одного дня, я намекаю моему, уже и по министерским правилам, законному мужу, что даже он может совершить ошибки. Его воспоминания о его прошлых с отцом и с кузенами посещениях Министерства из его бытности как Алексиса Тавридиса значительно отличались от современного положения вещей.
— Всё настолько неузнаваемо? — спросила я у него.
— Да, — ответил он, хлопнув зелёными глазами.
— А ты что ожидал? Что за сто с лишним, много лишним, лет ничего не изменится? О твоих рыжих кузенах я даже слышать не хочу, Лекси. Не забыла я их, в особенности старшенького, Фэйдроса. Убийцу твоего…
Нет, мне новая внешность мужа тоже нравится, в особенности, когда его лицо настолько близко к моему, что я только его глаза и вижу. Или в темноте. Но всякий раз, посмотрев на мужа, я вижу не Лексиса, принца, которого полюбила с самого первого взгляда, а Гарри Поттера. А лишь через секунду-две, сообразив немного, что могло бы быть куда как хуже, я прихожу в себя.
Чтобы успокоить свои нервы и узнать побольше насчёт событий в этом доме во времена непосредственно после моего исчезновения, я взяла у прабабушки Виктора воспоминания о рассказах её деда.
И вот что услышала в Омуте памяти от смутно знакомого мне дедушки.
Фэйдроса, его невинного младшего брата Персеуса(1) и свою жену-изменницу в мой дом привёз их «отец» и муж — дядя убитого Алексиса. Он хотел отдать их откупом моему дяде Филиппу за несостоявшуюся свадьбу его племянницы, меня то есть. Мой дядя, недолго думая, на безвинного подростка Персеуса посягнуть не посмел и отпустил его на все четыре стороны, но в отношении остальных двух у него предубеждений не было. Зарезал он их обоих собственными руками на алтаре Узла, отдав их жизненную энергию на запечатывание Места силы. В то время замкнувшийся круг из служащих моего дома, и этот дедушка в том числе, скандировали нужные слова на древнем, давно забытом языке. За этими двумя, не в силах пережить стыд за измену жены, на алтарь лёг и сам дядя моего Алексиса.
Я уже три раза смотрела рассказ деда кирией Достены, но для меня этого было недостаточно. В мести я кровожадна. Мне хочется видеть в самых мельчайших подробностях не только сам ритуал, не просто слушать воспоминания о нем. Я хочу видеть, смаковать каждую секунду мучений этого ублюдка Фэйдроса.
Дальнейшие судьбы Персеуса и его единоутробной сестры Соузанны(2) тонут пока в тумане неизвестности. Надо выяснить их жизнь, их потомков… Закрадывается у меня сомнение насчёт этой девочки, которую я видела лишь однажды, на той площади, бегущей за матерью и братьями. Темноволосая, зеленоглазая, совсем не похожая на братьев, с именем, которое много о чём намекает. Соузанна, Сусанна — Лилия. Стоит подумать, стоит. Время — оно такой невероятный затейник.
* * *
Подарок ко дню рождения моему молодому мужу я сделала, пока тот сдавал свои СОВы.
Из мира Золотых яблок я принесла специально выращенный прямой, длинный сук. Вырезав его в форме посоха, я отправилась по нашим карманным Вселенным собирать наполнители.
Как уже говорила я раньше, кроме охраны и поддержания изрядной работы Узла Силы под номером тридцать девять, моя семья занималась и другим. В нас хранился и иногда появлялся в детях особый Дар от Магии — быть Открывающими. Но не у всех выходцев из нашей семье это проявлялось. Большая удача отмечалась в роду, когда в каждом поколении появлялись одарённые дети. В тот период, когда родилась я, в моей семье как раз такое редкое событие получилось, в трёх поколениях подряд есть («был-был-был», поправляюсь я) свой одарённый — я, мой отец и мой дедушка по отцовской линии. Был и нерождённый племяшечек мой…
Мы, как я уже говорила, умеем создавать, а может быть, открывать уже существующие карманные Вселенные. Не зря живём рядом с Узлом-печатью к параллельным мирам.
Например, во время моего обучения отец приказал мне придумать и создать мир, в котором могли жить единороги. К этим прекрасным созданиям могла подойти лишь я, потому что в то время я была десятилетней девочкой и девицей.
— Папочка, — спрашивала я у отца, — а когда подрасту и выйду замуж, мои единороги перестанут подпускать меня к себе?
— Нет, что ты. Ведь ты их создала: для всех созданий этого твоего мира ты — богиня. Как могут не подпускать к себе твои же собственные дети?
Я любила своих единорогов и желала им всего самого прекрасного. И не могла запретить себе частое посещение этого моего мирка, чтобы любоваться ими, гладить из белоснежные бока, ласкать их нежные губы, пока те целовали мои ручки. Чтобы табун единорогов жил в полной гармонии и у них был настрой отдавать добровольно мне, их богине, свою кровь, волоски от хвостов и гривы, кусочки рога, слюну и слёзы, я создала эту свою Вселенную огромной, размером с планету. На единственном континенте, расположенном в экваториальной области и окружённом океаном, кишащим рыбой и прочей морской живностью, царила вечная весна. На суше встречались высокие каменистые горные цепи, в пещерах которых я поселила сотню небольших драконов, которые ели лишь рыбу. По низинам текли длинные, глубоководные реки и делали рельеф континента более разнообразным. В реках водилась всевозможная живность — жабы, рыбы, крабы, мидии, птицы.
Рядом с единственным вулканом на континенте я поселила большую смешанную популяцию мифических волшебных птиц — фениксы*, жар-птицы**, гарпии и гамаюны* * *
, грифоны* * *
. Даже гусей-лебедей* * *
не забыла. Последних, как и гарпий, я держала в качестве оружия устрашения, если понадобится.
Я постаралась, чтобы в моём мире не было перенаселения видов, всё само регулировалось. Детки рожались только тогда, когда к старым особям приближалось время умирать. Смерти, как и налоги, неизбежны — так говорят обычные люди из времени Гарри Поттера.
Но как создатель этого мира, войдя в него, я по внутренним ощущениям знала, когда волшебному существу предстояло закончить свой жизненный путь и звала его к себе.
Мёртвое тело, там же, в устроенной на месте лаборатории, превращалось в ингредиенты — востребованные и редкие, поэтому дорогие.
* * *
На этот раз мне нужны были волос и добровольно отданная кровь единорога, слёзы и пепел самовозгоревшегося феникса. Призом мне достался и сам возродившийся из пепла птенец этой прекрасной, преданной птицы. Его я отдам моему мужу в качестве фамильяра.
На текущей неделе моему мужу назначили экзамены по СОВ. Пересдать их для Алексиса, выпустившегося из Дурмстранга на все «Превосходно», не было какой-либо проблемой. Но он решил меня удивить, сдав и несколько ТРИТОНов, не уведомив меня. Узнав об этом, я подумала, что с этим он переборщил.
— Не думай об этом, Лилли, — ответил он мне в тот день, когда его результаты пришли к нам. Одни «Превосходно». Кого удивишь? Зато вручённый по этому поводу посох его, на радость мне, порадовал неимоверно. — Всё равно нам надо заканчивать с той пародией на моё обучение в Хогвартсе. Раз и навсегда. Улаживаем наши там дела и возвращаемся жить сюда, на родную территорию. Терпеть не могу лживых волшебников Британии. Я даже подумываю иногда не возрождать, а полностью закрыть их Узел, пусть пожнут то, что сами посеяли. Любят магглов, пусть сами станут магглами.
— Хорошо, я не возражаю. Вещи собрал? Бумаги, аттестации?
— Всё у меня в сумке. Вижу, гостинцы с собой набрала из яблоневого сада. Кому?
— Твоей тёте. Специальное дерево вырастила, чтобы оно дало нужные плоды. Готов?
И мы одновременно шагаем в зелёное пламя камина. Последнее, что мы видим, это прослезившиеся бабушек, которые нас провожали. У обеих волосы уже достаточно выросли, чтобы можно было сплести их в недлинные серебряные косички.
Всё дома развивается в правильном русле. Могу оставить моих слуг одних на некоторое время, пока я буду шерстить Туманный Альбион.
* * *
Появляемся мы в каком-то тёмном, закрытом и очень тесном месте, которое пахнет не огнём, как должно, а свежей штукатуркой.
— Нас, как мне кажется, перенесло в камин, закрытый свежепостроенной стеной, на Тисовой, — шепчет Гарри-Лексис и, постучав по стене новым посохом, стал прислушиваться.
С другой стороны глухо прозвучал мужской голос:
— Если эти рыжие опять пробрались в наш дом незаконно — ты это услышала, Пэт, стук этот? — я буду стрелять из ружья. Больше терпеть их выкрутасы я не могу.
--------------------------------------
*Феникс: Согласно китайской и корейской мифологии в этой волшебной птице совмещаются два духа — женский дух, страж Света, по имени Хуанг, символизирующий лунный цикл; мужской, Черный феникс, по имени Фенг, олицетворяющий настоящую, безграничную ярость, способную выжечь огнём всю Землю. Впоследствии боги соединили мужской и женский дух в одном символе одновременно Инь и Янь и назвали его Фенгхуанг.
** Жар-птица: вестница богов, персонаж восточнославянских сказок. Птица с золотыми и серебряными крыльями, от которых идёт яркое сияние, а глаза сверкают. Жар-птица питается золотыми яблоками, дарующими молодость, красоту и бессмертие; когда она поёт, из её клюва сыплются жемчуга. Её пение исцеляет больных и возвращает зрение слепым.
* * *
Птица Гамаюн: большая птица с женской головой и пророческими способностями. Символ мудрости и познания.
Птицы Гарпии: дикие полуженщины-полуптицы отвратительного вида с крыльями и лапами грифона, с длинными, острыми когтями, но с женской головой и грудью. Злобные похитительницы детей и человеческих душ, внезапно налетающие и так же внезапно исчезающие, как ветер.
* * *
Грифон: птица с телом наполовину орлиным — голова, крылья, передние лапы; наполовину львиным — туловище, задние лапы и хвост. Лев был царём зверей, а орёл — царём всех птиц. Так вот, грифон был одновременно царём и воздуха и земли среди животных. Грифоны олицетворяли собой силу земли и силу воздуха. Грифонов в основном ставили охранять золото и драгоценности.
* * *
Коварные гуси-лебеди, персонажи восточнославянских сказок. Уносят маленьких детей в лес, к Бабе-Яге. Как случилось с маленьким Ванечкой. И его старшей сестричке Машеньке пришлось преодолеть немало препятствий, прежде чем она смогла вернуть братика домой.
1) Персеус — греческое имя, означает «Разрушающий». Число имени семь (7) характеризует людей талантливых, способных размышлять, анализировать и планировать свои действия. Увлекают за собой людей, становясь во главе различных групп и организаций.
2) Соузанна, Сусанна, Сюзан — лилия (от иврит shushan — лилия). Shoshanah в Старом Завете девушку обвинили в прелюбодействе двое из старейшин. Её осудили на смертную казнь, но пророк Даниил её спас, проведя в отдельности перекрёстный допрос тех двух старейшин. Так раскрывается их ложь.
Вдруг нам стало ещё теснее, если это было возможно, потому что в камин прибыли и плотно к нам притиснулись наши бабушки, Достена и её дочь Зенобия. Феникс, подросший за те несколько дней, пока Гарри-Лексис сдавал свои СОВы, приветственно курлыкнул в темноте. Баловали птичку эти две старушки, которые в скором времени совсем взбодрятся.
Мои яблоки во всём виноваты, или, лучше сказать, благодаря им вся семья моих слуг воспряла не только духом.
— Открывай дверь, зятёк, — шепнула одна из бабушек, в темноте их не различишь. — Посохом, посохом, да… Раз вы забыли о более экономном и приятном способе перемещения сквозь миры Вратами и выбрали камин, действуйте!
— Хах! — мог только сказать мой муж, потому что места развернуться и стукнуть себя по лбу не было.
Зато быстро справился с превращением стены из свежеуложенного кирпича в деревянную дверь. Толкнув её, мы увидели следующую картину: сидят на диване трое — мама, папа и сын — и хрустят, никому не мешая, поп-корном, смотрят телик (это устройство продолжает меня удивлять) и внезапно кирпичная стена, запечатывающая камин, принимает вид вычурной резной деревянной двери. Дверь эта немедленно открывается и за ней не рыжая орда ирландских экстремистов, а недавно отбывший в неизвестном направлении племянник с его вызывающей подозрения жёнушкой. На плече племянника курлыкает пёстрый длиннохвостый птенец курицы невиданной породы, а из-за того же плеча выглядывают две пожилые дамы респектабельной внешности. Все особы женского пола одеты в украшенные вырвиглазной вышивкой наряды.
Первый наше появление приветствует глава почтенного семейства.
— Поттер! — встречает нас его гостеприимный крик. — Ты обещал, что никогда больше к нам не вернёшься. Но ты, ты вернулся, недон… гхр-р-р! Как Ты посмел притащить сюда уродским способом не только свою задницу, но и этих, … этих с собой взял?
О-о-ох, как ненавидит наша бабушка Достена такое поведение! Она считает это недопустимыми повадками иностранцев-иноверцев и, резко оттолкнув нас с Гарри-Лексисом в сторону, первой выходит из тесного пространства камина. Слово «выходит» не совсем точно иллюстрирует её стремительный налёт коршуна на главу семьи Дурсль, тучного по комплекции. Резким размахом правой руки она влепляет ему увесистую пощечину. Потом левой рукой засвечивает по другой щеке.
— Бусурман смердливый! — воет она на болгарском. Надо обеим бабушкам приспособить по переводному амулетику, иначе быть нам с Гарри-Лексисом всё время переводчиками. — Я тебе сейчас как врежу в твой поганый рот, так зубы сами оттуда вылетят, тебе ясно? Петуния, дура ты вселенская, не могла что ли выбрать себе кого-нибудь более вменяемого в мужья, а взяла этого африканского борова-альбиноса? И родила от него такого же борова, но размерами пока поменьше? Слушай сюда, падаль ты невоспитанная, что я тебе разочек скажу, а потом бить буду, не сдерживая свою магию. А ну, встал и как хороший мальчик встретил дорогих гостей, приветил нас, пригласил к столу, стопочку налил да белы ручки поцеловал!
— Что, что?.. — держась за обе горящие от оплеух щеки, мямлит дядя Вернон, ни словечка не понимая.
— Бабушка Достена слегка недовольна вами, дядя. Непечатное из её речей я пропущу, здесь дамы, — вовсю веселится мой муж, переглядываясь с кузеном. Дадли отвечает короткой кривоватой улыбкой.
— Но почему?.. За что?..
— За то, что вы не в трущобах росли, дядюшка, раз такая девушка, как тётя Петуния вышла за вас. Какое-никакое, но воспитание у взрослого мужчины должно сформироваться. Будьте добрым хозяином и больше она бить вас не будет. Гарантирую! — отвечает мой муж.
Госпожа Петуния, тётка наша, вдруг кинулась обхаживать наших бабушек. Пригласив их сесть на диван, она послала Дадлика накрывать на стол перед ними. И нас с племянником своим заботливым жестом тоже пригласила занять кресла. Сказав, что задержится на минутку, она отправилась на кухню, оставив своего мужа вести беседу с гостями. Времени на куртуазный обмен репликами о погоде у нас не было, так как с огромным подносом в руках появился толстый кузен моего мужа. Неопытными из-за непривычки движениями Дадли начал расставлять перед нами красиво расписанные тарелочки с кусками торта и маленькую вилочку к каждой из них. Всё время он боязливо поглядывал на бабушек, но они, как ни в чём не бывало, потрепав его по плечу и скупо ему поблагодарив, начали есть и похваливать хозяйку за «вкуснющий тАрт», как они назвали угощение.
Вернон так и стоял с покрасневшими щеками и округлившимися маленькими глазками, ничего не понимая. Наконец его обиженный вид старушкам надоел и опять на болгарском бабушка Зенобия выдала:
— Чему удивляешься, хозяин? Чего ощетинился, как дикобраз на голую задницу, прости Господи! — перекрестилась она, но я вижу как она внутренне кайфует. — Зятёк, почему не переводишь? — Дико ухмыляясь, Гарри-Лексис подчиняется повелению Зенобии. Услышав перевод, Дадли поперхнулся. — В первый раз, что ли, родню в гостях принимаешь? Или тебе неприятно нас встречать? Это, — она указала на ухмыляющегося Гарри-Лексиса, — твоей жене родной племянник. Ты его не с пелёнок, но с малых лет растил. Так? Так. Почему не любишь его, как родного? Почем не радуешься его приезду в твой дом? Или в этих краях гостеприимство — вещь невиданная и запрещённая? А, госпожа Лиляни?
— Я не знаю, кириа Зенобия, — отвечаю я, старательно скрывая приступ хохота. — Лучше у моего мужа спроси.
— Зятёк, ты в семье людоедов жил, что ли? — на этот раз на английский перевожу я. — Хозяйка эта разве не твоя родная тётка, или я что-то путаю?
— Родная, кириа, родная. Но о родстве забыла. Или ей часто помогают забывать об этом мои враги.
— Хах! Ну, пойду, посмотрю я, что там да как, — старушка выпрямляется и водит носом вокруг. — Что-то очень воняет тут запрещёнными заклятиями. Ух-х! Давно такой вони не чуяла, — передёрнув плечами, бабушка Зенобия отправилась на кухню проводить диагностику разума тётки Петунии. Через пару минут оттуда прозвучал её крик: — Мама, есть! Недавно кто-то выпотрошил сознание девочке. Ты посмотри её мужа, может и его обработали как свинью перед закланием.
Вернон сперва вскинулся было бежать из гостиной, но кириа Достена оказалась проворней его, приковав его к его месту единым слитным движением руки.
Они с дочерью волшебными палочками не пользовались, говорили, что те им с детства не нравились. Мешала им палочка свободно швырятся заклинаниями. Поэтому они обе перешли на перстни-концентраторы. Я впервые заценила этот способ колдовства, увидев их изукрашенные кольцами пальцев, среди которых не только концентратор красовался, но и нескольких накопителей-рубинов. И нашла способ скрыть свой немалых размеров посох в такое кольцо. Только камень-изумруд остался на виду и устрашающе сверкал. А муж мой поступил также, он что — отстаёт от меня, что ли?
Длинным тонким пальцем с острым, как у птицы ногтем бабушка Достена подняла голову Вернона, посмеявшись его тройному подбородку и приказав толстяку смотреть ей в глаза. Другой рукой, с кольцом-концентратором, она провела у него перед лицом и он загипнотизировался. Прошептав слова воздействия, через минуту она освободила его и он вмиг сник. На его вспотевшем от стыда лице выступили красные пятна и я даже пожалела его. Вздохнув несколько раз, поискав взглядом, ища куда бы им зацепится, он наконец начал извиняться:
— Ну, я это… Я неправильно встретил дорогих… гостей и родственников. Сам не понимаю…
Бабушка Достена, внезапно успокоившись и приняв свой обычный на публике благостный вид старушки-одуванчика, похлопала великовозрастного, согласно её мнению, мальчика. Она это о дяде Верноне, конечно.
— Спасибо, мой мальчик, — боковым зрением пока переводила я заметила, как встрепенулся мой Гарри-Лексис. Я сделала вывод, что некий подзабытый им факт из памяти Гарри Поттера всплыл внезапно в его сознании. — И ты меня прости, сынок, я была неправа — пришла неприглашённой в твой дом и начала бить хозяев с бухты-барахты. Но эти юнцы, мои государи, — она скупо машет в нашу с мужем сторону, — нас не предупредили о твоих проблемах с волшебным миром. Эти только об одном и думают. Но они молодожёны всё-таки, надо им прощать некое отупение. Моя госпожа, — обратилась она ко мне, — кажется, вы родне подарки с собой привезли!
Ой! А я забыла. И как не забыть после такого необычного воссоединения с родственниками мужа? Я вынула из кармана передника* коробку и увеличила её взмахом рукой. Как уже говорила раньше, я тоже выбрала вариант с кольцами для своего великомогучего посоха. Я подумала, что в чужом для меня окружении, явись я с посохом в руках, на меня стали бы смотреть как на чокнутую. Как минимум.
Из коробки я вынула и взгромоздила на столешницу наши подарки. Корзину яблок я выставила первой и пригласила Вернона и Дадли пробовать плоды. Я знаю, перед моими яблоками не устоять: они божественно пахнут, выглядят божественно, а на вкус они сладкие как мёд. Вернон и опустившийся на табурет Дадли немедля захрустели плодами, закатывая от удовольствия глаза.
Первая точка из намеченной нами программы пройдена…
Этот момент выбрала тётка Петуния, чтобы появится с огромным подносом наперевес. Ого! Она вынула из шкафа свадебный чайный сервиз, что ли? Уважила, значит. Ладно. Будет ей и мой особый подарок.
Я сдвинула кучу наших гостинцев, чтобы она могла поставить на стол чайный сервиз, но это оказалось лишним, потому что Гарри-Лексис одной рукой притащил сервировочный столик поближе и Петуния поставила поднос на него. Удобно. Она стала разливать чай и по комнате поплыл превосходный аромат. В центре стола Петунья напоследок поставила овальную тарелку печеньем и, довольная собой, сказала:
— Угощайтесь, дорогие гости, — присев на второй табурет, она посмотрела племянника и сказала ему: — Гарри, не представишь нам своих спутниц?
Тот, чуточку покраснев, улыбнулся и указал на бабушку постарше:
— Тётя Петуния, хочу представить тебе старших служащих нашей семьи, госпожу Достену, — та кивнула побелевшей головой, сверкнув тёмными глазами, — и её дочь, госпожу Зенобию. Они будут сопровождать нас и помогать в делах, если в этом появится необходимость. Мою жену, жрицу Узла Лиляну Хаджиниколов-Поттер, ты уже знаешь. Кириес, — перешёл он на болгарский, — это моя родная тётя Петуния Дурсль, сестра моей матери Лили Поттер, обе в девичестве Эванс. Это её законный супруг Вернон Дурсль и их сын, Дадли. Дурсль.
Обе бабушки, сузив глаза, начали переводить взгляды с одного моего нового родственника на другого. Хмыкнув, бабушка Достена в упор, округлившимися глазами, посмотрела на меня, подмигивая и кивая головой. Чую, она пытается привлечь моё внимание к чему-то.
— Что? — спросила я, пожав плечами.
— Чары сокрытия истинной внешности не замечаете, госпожа? — почему-то прошептала она.
— Чары сокрытия? — Вот оно что было! Вот почему они друг на друга, хоть родные, не похожи! Я о таких Чарах в первый раз слышу, если честно. — А как их распознать?
— Надо боковым зрением смотреть, госпожа. Лёгкое дрожание контуров их тел должно быть.
Гарри-Лексис тоже удивился и он тоже, как сделала я, начали пялиться на портьеру окна, чтобы боковым зрением посмотреть на Дурслей.
— О, да! — воскликнула я. — Вижу, вижу лёгкое дребезжание, словно поверх образа есть маска, закреплённая стойким клеем. Надо устранить эту маску, Гарри! Ты её устранишь или оставишь это мне?
— Госпожа, — вмешалась в наш разговор вернувшаяся вместе с тётей Петунией кириа Зенобия, — тут работал кто-то криворукий, раз такое колебание по краям контура заметно. Но и достаточно могущественный, если эта маска вон сколько лет держится, не спадает сама. Лучше вы поколдуйте.
Я, значит я. Начала я с Вернона. Он не родня нам, только боком, так что, даже если что-то напортачу, мне не жалко его будет. Я довольно цинична... Да шучу-шучу я!
Маска пала быстро. Снялась как резиновая перчатка, начиная с макушки. Ну, без маски внешне дядя Вернон почти не изменился, но были и некоторые улучшения. Кожа лица стала чище, веснушки исчезли, его волосы на один оттенок потемнели. И, самое главное — черты его лица потеряли выражение обиженного жизнью тупицы. Ну, если он каждый день будет есть по одному моему яблоку, то и лишний вес сбросит. А после похудения и кровяное давление урегулируется, проблемы с сердцем исчезнут… В общем, Петуния не будет шарахаться при взгляде на родного супруга, не узнав его утром.
Зато как изменилась сама тётя Петуния после снятия маски! Я аж оторопела.
Я знала её тощей длинношеей пепельно-русой блондинкой с водянисто-серыми глазами и тонкими губами.
А теперь… Ху! Её волосы, резко потемнев, но сохранив медные проблески в кудряшках, стали гуще, заблестели. А в скором времени, при моём содействии, и длиннее станут. Терпеть не могу беспамятных дур, забывших, за что Бог дал им длинные волосы. Дальше — её глаза, бесцветно-серые до сих пор, вдруг стали наливаться зеленью и за каких-то пару секунд приняли знакомый мне, как у Гарри-Лексиса, насыщенный цвет изумруда. Длиннющие пушистые ресницы подчеркнули их выдающийся цвет на фоне бледности её лица, которое между прочим, своими чертами потеряло схожесть с лошадиным. Тело женщины вернуло свою молодую привлекательность.
Подобную метаморфозу претерпел и Дадли. В общем и целом, от него остался только лишний вес, да некая жадность в выражении лица. Появились те же тёмные волосы, зелёные глаза… Нос и подбородок, как у отца, сохранились.
Но, Бог ты мой, этот их новый цвет волос, однозначно о чём-то говорил. Не просто говорил, кричал, но пока на незнакомом для меня языке. Надо исследовать прошлое этой семьи, надо!
Кириа Достена наколдовала большое зеркало, чтобы наши хозяева могли познакомиться со своим истинным видом, а, пока те ахали и охали, Гарри-Лексис прошёлся по комнатам и вернулся со стопкой нераспечатанных писем в коричневых конвертах.
— Что это? — спросила я.
— Письма. Пришли, пока нас не было. Тётя, вот, не успела вручить их мне. Давай почитаем их.
Он открыл первый попавшийся конверт и оттуда на стол упал небольшой кусок пергамента… Что об этих варварах говорить, если они свои письма на пергаменте пишут? Как им удаётся столько телят убивать ради прихоти делать свои письма вечными?
Первое письмо, которое вскрыл Гарри-Лексис, было без отправителя. Оно гласило следующее:
Артур только что сообщил нам о случившемся. В любом случае не выходи больше из дома. НЕ ПОКИДАЙ ДОМА ДЯДИ И ТЁТИ.
— Это пришло последним, хм, Гарри, — несмело объяснила его тётя, заметив клочок пергамента в руках племянника.
— А первым?
— Первым было вот это, с дырочкой в уголке.
Уважаемый мистер Поттер!
Согласно имеющимся у нас сведениям, сегодня в девять часов двадцать три минуты вечера в населённом магглами районе и в присутствии маггла Вы использовали заклинание Патронуса.
За это грубое нарушение Указа о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних Вы исключены из Школы чародейства и волшебства «Хогвартс». В ближайшее время представители Министерства явятся к Вам по месту проживания, с тем чтобы уничтожить Вашу волшебную палочку.
Поскольку за предыдущее нарушение Вы, согласно разделу 13 Статута о секретности, принятого Международной конфедерацией магов, уже получили официальное предупреждение, мы с сожалением извещаем Вас о том, что Ваше личное присутствие ожидается на дисциплинарном слушании в Министерстве магии 12 августа в 9 часов утра.
С пожеланием доброго здоровья, искренне Ваша
Муфалда Хмелкирк
Сектор борьбы с неправомерным использованием магии
Министерство магии
— Какой Патронус, я даже до своей палочки не успел дотронуться и дементор меня сразу… — вскинулся мой муж и разлохматил свою и так взлохмаченную шевелюру. — И я далеко не несовершеннолетний! А если говорить правду, мне похер на обучение в Хогвартсе, пусть исключают.
— Спокойно, зятёк, мы разберёмся, — похлопала его по руке бабушка Достена. — Давай следующее, Петуния, дочка.
Уважаемый мистер Поттер!
В дополнение к нашему письму, отправленному приблизительно двадцать две минуты назад, сообщаем Вам, что Министерство магии отменило своё решение о немедленном уничтожении Вашей волшебной палочки. Вы можете сохранить её до дисциплинарного слушания, назначенного на 12 августа, когда и будет принято официальное решение.
После консультаций с директором Школы чародейства и волшебства «Хогвартс» Министерство согласилось отложить до этого времени также и решение вопроса о Вашем пребывании в школе. Вам, таким образом, надлежит считать себя временно исключённым, вплоть до окончания расследования.
С наилучшими пожеланиями, искренне Ваша
Муфалда Хмелкирк
Сектор борьбы с неправомерным использованием магии
Министерство магии
— Ой, это пришло последним, я ошиблась. Вот это раньше надо было читать.
Гарри!
Дамблдор только что прибыл в Министерство и пытается всё уладить. НЕ ПОКИДАЙ ДОМА ДЯДИ И ТЁТИ. НЕ СОВЕРШАЙ БОЛЬШЕ НИКАКОГО ВОЛШЕБСТВА. НЕ ОТДАВАЙ ВОЛШЕБНУЮ ПАЛОЧКУ.
Артур Уизли
— Уизли! — рявкнул вдруг дядя Вернон. — Это один из тех рыжих крыс, которые три раза, Поттер, три раза уничтожали нашу гостиную, взрывая камин. В последний раз, когда они появились, я предупредил их, что приготовил ружьё и буду стрелять. А они ржут и насмехаются.
— Спокойно, дядя Вернон, — хихикает Гарри-Лексис, — теперь наша очередь смеяться над ними. Лучше смеется тот…
— … у которого не все дома! — завершает Дадли и оба парня ржут, как сумасшедшие.
Обе бабушки, кто бы сомневался в этом, им вторят. Бабушки — они во все времена и у всех народов идут у внуков на поводу. Потому, что с возрастом начинают ребячиться.
— Что будем делать? — спрашивает миссис Дурсль и смотрит тревожными глазами.
— Будем ждать, кириа, — отвечаю я. — Но, пока, будем разглядывать наши гостинцы. Мы принесли всем вам подарки. Гарри, заколдуй бабушкам артефактики-переводчики, а то устала я уже повторять одни и те же слова то по нашему, то по ихнему.
Бабушка Зенобия начинает разворачивать свёртки, которые мы взгромоздили на стол. С каждым новым развернутым свёртком, глаза наших хозяев становятся всё больше и круглей.
Наконец, я открываю специальную шкатулку для Петунии, а мы закрываем уши, чтобы не потерять свой слух.
-------------------------
передник* — В болгарском национальном женском костюме всегда присутствует передник. Эта часть гардероба считается не только украшением, но и оберегом-посланием. Поэтому на нём цветными нитками вышиваются всевозможные флоральные или обереговые мотивы, часто смешивая рисунки. Побольше по этой ссылке:
Назад
Вперёд
Всегда так получается, когда ты спокоен, весел и радуешься жизни, появляются они, словно сидели в засаде, чтобы все твоё счастье прибрать к своим рукам.
Так и в этот раз. Сидели мы с роднёй мужа в их гостиной, тётя Петуния примеряла на себя изумрудные и рубиновые серьги, золотой браслет — она красовалась, мы восхищались…
Следующим пунктом нашего пребывания на родине Гарри-Лекса должен был стать остров Азкабан. Там, в тюрьме для волшебников обосновалось гнездо демонической нечисти низшего порядка. Где-то там должен находится и бесхозный Узел силы. Чтобы овладеть этим добром, нам нужен был комплект слуг для поддержки при закрытии пробоя в низшие измерения и восстановления Узла силы. Ну или для окончательного затухания Узла под номер три, находящегося на первом круге силовой сетки планеты. Хм-м-м, думается мне, что до запечатывания дело не дойдёт, слишком важен для правильного функционирования Лей-линий каждый Узел силы.
Гарри-Лексис предложил в качестве нашего первого слуги своего кузена Дадли.
Дадли Дурсль не волшебник, он бессильный. Но он единственный родной племянник матери-волшебницы моего Гарри — кстати, тоже Лили по имени, что очень многозначительно. А кровный родственник в этом деле — самый хороший выбор. Полноватого кузена мы отправили в его комнату переодеваться во что-то для серьёзной грязной работы и тот, радостно подвывая, побежал наверх исполнять приказ. Я уверена, там — на месте — все проблемы с его магическим ядром и возможностью колдовать исправятся. Там, на алтаре он и даст клятву за себя и за всё своё потомство служить Узлу номер три верой, правдой и магией.
В этот момент снаружи прозвучали характерные хлопки аппарации. Подпространственное перемещение путём соединения двух точек червоточиной широко применяется среди английских магов среднестатистической мощности. Секунду спустя во входную дверь громко постучали.
Дядя Вернон, посерьёзнев, взял с собой на всякий случай ружьё и отправился проверять, кому в этот глубоко послеобеденный час вздумалось нас беспокоить. За ним, страхуя хозяина дома, засеменила бабушка Достена, не позволяя доченьке Зенобии, особе юного восьмидесятилетнего возраста, рисковать своей жизнью.
— Что вы здесь делаете? — прозвучал за дверью незнакомый женский голос. — Вы на выставке должны были быть. Я вам специально…
— Тонкс, лучше замолчи, а? — прервал её другой незнакомый, но на этот раз мужской голос.
Мы, остальные, оставшиеся на своих местах в гостиной, обеспокоенно переглянулись.
— По-моему, за Гарри пришли, из этих… — почти беззвучно предположила тётя Петуния, кивнув подбородком в сторону превращённого в коморку с дверью камина.
Подняв ружье, дядя Вернон пошёл в наступление:
— Я запрещаю вам переступать мой порог! — крикнул он.
— И что ты нам сделаешь, жалкий маггл? — услышали мы третий незнакомый, особо противный голос.
— Позову подмогу, — отвечает дядя Вернон таким тоном, словно насмехается над незваными «гостями».
— А, давай, позови! Маггл никчемный. Лучше освободи дорогу, побереги себя!
— Кириа Достена, милости прошу, — манерно говорит дядя и я представляю себе оторопь, которая берёт незваных «гостей» при виде нашей старшей, более бойкой бабушки. С её красочным, вышитым красной, золотой и зелёной ниткой оберегами, прикидом.
Прозвучали «охи» и «ахи», кто-то вскрикнул и закашлялся. Чей-то короткий смех закончился яростным писком. Бабушка Достена привлекла к себе внимание всех. Мы с Гарри-Лексом встали и приблизились к входной двери, чтобы не пропустить ничего из происходящего. Я выбрала место за полупрозрачной занавеской и, прикрыв себя Чарами иллюзии, стала с интересом наблюдать.
За порогом двери копошились пятеро или шестеро разношерстых с виду людей возраста от двадцати — девушка с короткими розовыми волосами, до, ориентировочно, восьмидесяти лет. Последний оказался настоящей страхолюдиной — одноногий, одноглазый, с изуродованным лицом. На месте отсутствующего глаза в его глазнице хаотично вертелось искусственное магическое око синего цвета. Я позвала Гарри-Лекса поближе и пальчиком показала ему на старого калеку.
— Знаешь этого? — спросила я шепотом.
— Кажется, знал его. Это настоящий Аластор Бешенный Глаз Грюм. Под его личиной скрывался Пожиратель Смерти, который подбросил моё имя в Кубок и сделал меня четвёртым участником прошлогоднего Тримагического турнира.
— А другие тебе знакомы?
Он перевёл взгляд с одного на другого и вдруг указал на последнего посетителя. Тот стоял в самом заднем ряду со снулым и виноватым выражением лица.
— Это Ремус Люпин, друг — так сказать — моих погибших родителей. Волк-оборотень. На моём третьем курсе работал в Хогвартсе преподавателем ЗОТИ.
Тоже в последнем ряду поглядывал, сузив чёрные глаза на чёрном фоне лица, огромный негр в аврорской мантии. Ага! И Аврорат к этому приплели. Ну и ну!
Крутящийся в своём гнезде синий шарик-глаз изуродованного старика, по-моему, какой-то артефакт. Потому, что он вдруг остановил свои беспорядочные движения и уставился туда, где мы с моим мужем находились за Чарами иллюзии. Старик взмахнул палочкой и надавил на дядю, чтобы оттолкнуть его внутрь комнаты и войти в дом.
Ха-ха! Не тут-то было. Его действие встретило не меньшее по силу и обратное по направлению противодействие со стороны бабушки Достены.
Дядя за спиной бабушки медленно щёлкает затвором ружья и ухмыляется.
Все молчат.
Пришельцы пялятся на нашу стреляющую глазами бабушку, не понимая откуда она здесь взялась — такая красочная, непонятная и незнакомая — в этих широтах.
Все ждут. Ждут, кто первый из них поддастся и отступит. Отступления с нашей стороны не предвидится. Более того, кузен Дадли прибыл и на данный момент тоже пялился наружу, тяжело дыша. Девушка в первом ряду, секундой ранее красовавшаяся неприлично розовыми волосами, вдруг начала менять свой внешний вид, постепенно принимая образ бабушки. Госпоже Достене подобные трюки метаморфа нравятся, как волку сено. Она хмурит брови, искривляет пальцы с кольцами и всё у той наглой девицы возвращается в исходное состояние. А потом…
— Что за?.. — верещит девица, не понимая, что происходит. Она проводит рукой по своим коротеньким жиденьким прядям мышиного цвета и топает ногами по асфальту. — Немедленно прекратите, слышите! Вы не имеете права… Я ненавижу свою истинную внешность!
И вскидывает волшебную палочку в направлении бабушки и дяди.
— Опусти свою дурацкую палочку, девица, а то глаз себе выколешь, — одёргивает её, благодаря разговорному артефакту госпожа Достена. И пальцем отводит от себя устрашающий конец её деревяшки. — А то позволю нашему свату пальнуть по вам, взломщикам, из своей пушки. Говорите, зачем пришли?
— Мы ищем Гарри Поттера, — хрипловатым голосом отвечает тот, которого назвали Люпин. Который вервольф. — Мы пришли забрать его.
— И куда вы собрались похищать мужа моей государыни? — сладким голоском спрашивает бабушка.
На несколько секунд снаружи наступает тишина.
— К-к-какого му-мужа, Гарри же не женат… — мямлит всё тот же оборотень.
— Фу, какая неосведомлённость! — вмешивается в разговор тётя Петуния, которая резко возникает в дверном проёме. — Вы с моим племянником в каком родстве состоите, чтобы вас уведомляли об его семейном положении?
В освещённом электрическими лампами палисаднике среди неприглашённых наступает дезориентация. Их отправили сюда, в дом магглов, которые по идее должны были отсутствовать, найти одинокого, подавленного письмом об исключении из Хогвартса Поттера, забрать его, увести его в Штаб. А дальше — кто откуда…
— Я был лучшим другом его родителей, — еле слышно выдаёт Люпин.
— А я его единственная тётка, — бойко заявляет миссис Дурсль.
Сквозь занавески видно удивление злоумышленников.
— Вы кто? — несмело спрашивает оборотень.
— Как это «кто»? Я миссис Петуния Дурсль, в девичестве Эванс. Сестра Лили Эванс, по мужу Поттер. Что здесь непонятного?
— Но вы… вы-вы… По другому должны выглядеть… — не унимается Люпин.
— А-а-а, вы об э-э-этом… О-о-о, Чары сокрытия истинной внешности наша невестка только-только с нас сняла. Но вы говорили, что семье моей сестры были лучшим другом, да? — Тот виновато кивает головой. — То, что Лили и её муж были вам друзьями, терпели вашу нечеловеческую природу, старались снизойти до вашей беды, став анимагами, не даёт вам никакого права командовать моим племянником во время каникул.
— Откуда вам… — начал оборотень, но его прервала девушка с изменчивой внешностью.
— Профессор Дамблдор…
— А вы кто, мисс?
— Я единственная кузина Гарри Поттера, — вскинулась метаморфиня.
— Вот, она туда же, «кузина». Гарри рос, даже не зная ни о вас, «друг родителей», ни о вас, «кузина». Чьих имён, кстати, я так до сих пор и не услышала, да и знать не хочу. Гарри дома нет. Но, даже если бы он был дома, с какого перепуга он оставит дом своих кровных родственников, где ему хорошо, где его любят, радуются ему, балуют его молоденькую жёнушку и побежит за вами, а? Что скажете? Зачем припёрлись?
— Надо увести его в Штаб, — отвечает девушка, которая представилась как кузина моего мужа, всё ещё не называя своего имени.
— Какой-такой «штаб»? — спрашивает дядя Вернон.
— Там собрались все-все. Там его ждут все его друзья, которые, кстати, три раза приходили искать его. Где он был?
Дядя Вернон весь сжался в комок:
— Если эта рыжая свора ещё раз припрётся, я за себя не отвечаю! Стреляю на поражение. Ненавижу их! — Он потряс своим ружьём. А потом угомонился и улыбнулся. — А Гарри летом ФИЛИНы сдавал.
— Что, что? — не поняла девица. — Не СОВы ли вы имели ввиду?
— Да-да, СОВы сдавал, — поправился дядя.
— Вау! И где?
— В Болгарии. И несколько ТРИ… — дядя скосил взгляд на тётю Петунию и она одними губами подсказала ему. — Ага, ТРИТОНов… Гы-гы-гы, тритоны-трилобиты, всё равно… Сдал, значит, Гарри и несколько из этих, высших экзаменов.
— Дамблдору это не понравится, — сказал чернокожий аврор. Его голос прозвучал зычно и тревожно.
— А нам всё равно, кому там успехи моего племянника не понравятся. Где ваш ШТАБ?
— Я не могу вам сказать, там Фиделиус. Но это дом его крёстного отца!
— Сириуса Блэка, что ли? — воскликнула тётя Петуния. — Этот шелудивый кобель — крёстный моего племянника! Убила бы сестрицу… если бы жива она была… Хм. Думаю, как только Гарри вернётся, сам с вами свяжется, если захочет. А сейчас, прощайте. И больше не беспокойте нас. У нас в гости приехали наши две свахи-волшебницы из Болгарии, они любого скрутят в бараний рог, глазом не моргнув. Имейте в виду.
Дверь захлопнулась перед изодранным носом страшного старикашки.
Я дала знак обоим парням следовать за мной и открыла Дверь.
Перешагнули через порог.
В нос ударил запах рыбы и тухлятины. Мы находились на крыше странного треугольного строения, овеваемые холодным северным ветром.
Азкабан.
На сегодняшний день — тюрьма для нарушивших законы магического мира волшебников. Когда-то — дом жреца Узла силы под номером три. И его свиты прислужников.
Парни нахохлились от порывов холодного влажного ветра и застегнули молнии на своих ветровках. Я завязала узлом на голове свою связанную из овечьей шерсти шаль.
Дадли посмотрел в треугольное тёмное жерло строения и его передёрнуло.
— Хотите сказать, что здесь держат людей? — спросил он, махнув рукой вниз. — Жутко.
— Жутко, — согласился Гарри-Лексис. — Я читал в «Истории Хогвартса», что это строение не всегда тюрьмой было. Сначала крепость служила домом чёрному колдуну — не помню его имя, но не он её построил…
— Не он, конечно! — воскликнула я. — Где-то здесь находится повреждённый храм Узла, я чувствую близость места пересечения Лей-линий. Никто не охраняет Узел и он будет наш. Вы готовы начать поиски?
Парни кивнули головой и я вытащила из кармана с расширенным пространством на моём переднике две метлы — обычную одноместную и более тяжеловесную, для их двоих. Мётлам я вернула размер и мы полетели. Для кузена это было первое в жизни переживание подобного характера — лететь в воздухе как птица. Он закричал от восторга, а потом быстро заткнулся, когда из жерла треугольного колодца вылетела стая дементоров и налетела на нас.
Что-то в глубокой древности произошло с Узлом номер три и привело этих демонов в наши широты. Их обычному волшебнику невозможно уничтожить, поэтому волшебному миру приходится мириться с их существованием, платя Стае дань — часть людей на прокорм. Мерзко. Мерзко и затратно. Популяция магов и так малочисленная, чтобы лишать её, хоть и провинившихся, представителей, которые под влиянием низших демонов полностью лишаются разума и возможности воспроизводства. Англосаксы, что с них взять!
Дементоров уничтожить могу только я одна на Оловянных островах. Я могу всех их спалить, как спалила того несчастного, который выпил душу Гарри Поттера. Тем самым предоставив второй шанс для нас с Лексисом. «Всяко зло — во благо», как говорится в наших краях. То есть, каждое зло может привести к добру. Поэтому, я сделаю предложение Стае, от которого она не сможет отказаться — открыть демонам проход в их мир. Если согласятся — хорошо, если нет — спалю всех нах… Вы поняли.
Стая застыла в воздухе, увидев сияющую сигнатуру жрицы Узла, хоть и не здешнего.
Мы тоже остановились. Я взмахнула посохом, нарисовав огненными штрихами крутящийся в воздухе Кристалл силы. Говорят, демонические создания не имеют зрения, но появление символа Узла они как-то почуяли и слетелись ближе друг к другу. Произошло некое обсуждение между ними и от Стаи отделился один единственный экземпляр, который, паря, приблизился к нам. А потом, словно почуяв, что мы обратили внимание на его присутствие, полетел куда-то вниз, к основанию треугольной башни.
Я махнула мальчикам следовать за ним.
Дементор остановился у подножия здания, там, где его фундамент вырастал из скалы.
В камне скалы я увидела небольшой темнеющий проход, уходящий вглубь. Кто-то когда-то проник сюда со взломом и что-то украл. Убегая, он не удосужился даже замести следы своей кражи, позволив стихиям медленно, десятилетиями, а может быть, и столетиями, уничтожать Храм Узла номер три. Что случилось с жрецом или жрицей этого места пересечений идущей с Северного полюса Лей-линии с теми, которые вытекали отсюда под углом, и той, которой шла по параллели?
Не надо множить сущностей, гадая, что за трагедия произошла в древности. Как войдём в колодец, так разузнаем на месте.
Я указала Гарри-Лексису на пещеру и он подлетел на метле к ней, оставив меня охранять его от стражника Азкабана. Тот не намеревался нападать, лишь парил чёрной тряпкой недалеко от указанного им же места.
— Мы с Дадли войдём, Лили, — крикнул мой муж, приземлил метлу на скале и вместе с кузеном скрылся из вида в глубине пещеры.
Я тоже последовала бы за ними, но, вдруг, спинным мозгом почувствовала приближение дементора. Он что, хотел меня сопроводить? Да не нужен он мне! Повернувшись к нему, я вынула из кармана передника зелёный мяч с упакованным его собратом и несколько раз подбросила в воздухе. У низших демонов есть разум, они не животные в своём мире. Мой намёк он понял и, дёрнувшись, отлетел куда-то вне поля моего зрения, где его ожидала Стая. Наверно, чтобы пожаловаться на меня своим собратьям, убедив их, что мы не пища. Мы угроза. А быть может, где-то и спасатели.
Колодец Узла был, понятное дело, треугольным и очень, очень запущенным. Вид на пасмурное небо закрывала дырявая конструкция, изображавшая потолок, выглядевший угрожающе из-за свисающих сверху болтающихся частей поддерживающей конструкции. На всякий пожарный я создала над нами защитный купол, чтобы кто-то в процессе активации Узла не проглядел падение деталей потолка и не пострадал.
Пол был устлан толстым слоем песка, кучками мелких камушков, воняющими грудами водорослей, мёртвой живности и пустых ракушек.
Песок делу не мешает, но зев к открытому морю надо было немедленно запечатать. Потому, что оттуда, с периодичностью раз в минуту, мерно набегали морские волны, пока что — мелководные. Но что здесь будет, когда начнётся прилив, например, и море поднимется? Или развернётся шторм?
Так что, первым делом, я занялась этим — очистить пол от наносного мусора и восстановление целостности стен колодца. Вытурив обратно в море камушки, ракушки, водоросли разные, пока песок не остался чистым, цветом намного светлее стен, я взялась за замуровывание дыры в скале. Это заняло около десяти минут потому, что я начала восстановление с внешнего края туннеля, постепенно наращивая — двигаясь и колдуя вовнутрь, толщину скальной массы. Гарри-Лексис, увидев, чем я занята, сам включился в работу, высушив песок, очистив стены колодца до зеркального блеска от всяких накоплений мидий и ракообразных.
Когда мы закончили, то втроём ахнули от красоты здешнего Узла. Скальная порода, в которой много веков назад высекли треугольный колодец, была чёрным гранитом. Настолько чёрным, словно его сам Космос создал. Поверхность после очистки блестела матовыми отражениями скудного света сверху. На определённых местах высоко над полом, но ниже дырявого потолка я заметила чуть-чуть светящиеся пятна — стоки Лей-линий. Но оттуда внутрь колодца сила не стекалась. Они меркли там, воспоминаниями былого величия… Сток с Полюса, который должен, при надлежащей заботе жреца, слепить своей мощью. Сток Параллели тоже должен был сиять бирюзовым светом, как положено всем Узлам первого круга вокруг Северного полюса. Входы четырех истоков я вовсе не заметила.
Самое печальное, что я здесь увидела, лежало на поверхности алтарного камня под тем местом, где должны были пересекаться Лей-линии. Там лежал разбитый на куски сам кристалл Узла. Кто-то «отважный и слабоумный» додумался расколоть его — старательно древними зодчими отполированный в форме тетраэдра из огромного цельного куска благородной бирюзы, чтобы добраться до его сердцевины. Его самая важная, монокристаллическая сердцевина, сердце самого Узла отсутствовала.
То, что осталось от кристалла Силы, валялось в виде разного размера тусклых, ничем не интересных камушков.
Здесь мы нашли могилу.
Медленно приступив к алтарному камню, я рассеяно провела рукою по тем кускам, который сохранили хоть какой-либо намёк на обработку — полированную стенку или правильную грань. Внутри этих кусочков кристалла появились тусклые-тусклые сине-зелёные искорки.
— О-о-ох-х-х! — Я вздохнула с облегчением. — Не всё так безнадёжно. Не всё так плохо…
— Как думаешь, кто, когда и куда утащил основную часть кристалла? — услышав мой вздох, произнёс мой муж, тоже касаясь рукой одного из кусков. — Лили, камни фонят магией.
— Да, камни всё ещё живые. Искорки видишь?
— Я тоже вижу их! — воскликнул Дадли вслед за нами. — Они стали блестеть сильней, когда мы… то есть, вы, подошли.
— О, ты их видишь? — удивился мой муж. — Это сильно упрощает нашу работу, кузен! Лили?
А я что? Я подозревала такое развитие и тоже рада.
Вдруг, перед моим внутренним взором промелькнуло воспоминание об убегающей за своей провинившейся матерью и за своими рыжими братьями темноволосой девочке Соузанне (Сьюзен по здешнему, на бусурманском). Неужели мои подозрения подтвердятся?
— Надо разузнать, куда утащили сердцевину кристалла Узла, Лекси. Мне не интересно ни кто, ни когда, только куда. Понимаешь? — я посмотрела на Гарри-Лексис в надежде, что тот придумает правильный ответ.
— Я думаю, что… — начал он, но я прервала его, подняв руку и он замолк.
Вдруг я почувствовала особенную нить связи, тянущуюся между находящейся там, в неизвестном месте, сердцевиной камня и разбросанными здесь по алтарю кусками тетраэдра, когда-то образовывавшими с ней единое целое.
— Туда! Нить ведёт туда, — закричала я, указывая на одну из стен колодца. — Уходим!
Здесь дверей не было. Но были тёмные ровные каменные стены. На той, что совпадала по направлению с энергетической нити связи, я нарисовала трансфигурированным из песка мелом высокий прямоугольник. Повторила то, что когда-то, впервые в своём детстве, я сделала, открывая мир Яблоней. Дальше я повторила все старые действия — добавила мелом контуры досок, ручку, петли…
Рамка двери засветилась и я схватилась за ручку, толкнула и…
Мы вошли в небольшую рукотворную пещеру с алтарём посредине. Помещение освещалось парящим и медленно-медленно крутящимся в воздухе шарообразным куском бирюзы. Сердце Узла номер три нашлось! Из него били наружу линии Силы сине-зелёного цвета и тонули в стенах пещеры.
«Куда, Θεέ μου!(1), мы попали? В какую точку Британских островов?» — подумала я.
Прикрыв глаза веками, я сосредоточилась на идущих извне ощущениях. Мальчики остались у меня за спиной, чтобы не мешать моим исследованиям.
Казалось, был некий проход в виде туннеля, который вёл наверх. Я протянула по нему щупальце чувствительности и достигла тупика. Проход был запечатан каменным валуном. Усилив давление, за ним я ощутила огромное строение — подземелья, туннели, сотни пустот на восьми уровнях… озеро, лес, магия… В волшебном мире Туманного Альбиона существовало только одно такое, настолько монструозного размера здание — замок Хогвартс.
Ха! Как говорится в наших краях — «гуди-гуди-гуди, кого будем вешать сегодня»? В данный случай — кого мы ОГРАБИМ сегодня? Ответ — магический Источник школы Чародейства и Волшебства Хогвартс.
Не знаю… Впрочем, знаю, что по этому поводу подумал бы Лексис — что ему до лампочки Хогвартс. А что Гарри Поттер стал бы думать, если бы не встретился с тем дементором, уже не актуально.
* * *
Принесённый нами шар драгоценной бирюзы в точностью совпал с кусками, что мы оставили лежать на столешнице алтаря. Не успела я закрыть за собой Дверь, как сердцевина воспарила из моих рук и сама подлетела к остальным частям кристалла. Те, со своей стороны, словно почувствовав её приближение, сами поднялись в воздух и сами, без малейшего с моей стороны участия, воссоединились в единый цельный тетраэдр. Мы трое отрешённо, с отвалившимися челюстями проследили за его взлётом к предполагаемому месту пересечения Лей-линий.
Технически, всё было готово для возрождения Узла номер три и его привязки к Гарри-Лексису.
Не было только энергии для этого. Одного Дадли в прислужниках было крайне недостаточно. Их должно быть минимум трое, категорически родственников по крови моего мужа. Надо привести сюда тётю Петунию и найти среди… Были ли у Гарри Поттера кровные родственники из числа волшебников? Сто на сто. Но не каждому можно доверить ответственное дело охраны и служения при Узле силы.
Из рассказов мужа о его жизни в бытность Гарри Поттера, то, что он о своей семье знал, было крохи. Был некий глубоко законспирированный «крёстный отец», который показал себя с худшей стороны, забив на осиротевшего крестника. Там одни обещания. Обещания, предупреждения и хай. Как его там звали, Чёрный?.. Нет-нет, Блэк по здешнему. Отец Гарри, вроде бы, с этим Блэком состоял в родстве каком-то.
Я никого из английских магов не знаю. Не видела ни одного… А-а-а, забыла утреннее навязанное посещение странной разномастной компашки магов. Там была девушка-метаморфиня, которая объявила себя «единственной кузиной» Гарри. Как её звать-то? Где ее искать? Мой муж назвал только изуродованного старика по имени Грюм Бешенный Глаз. Да-а-а, был бы подходящим, но родственник ли он нам? Думаю, что нет.
— О чём думаешь? — прозвучал вопрос Гарри-Лексиса и его рука скользнула по моей талии и притянула к себе.
— Лекси, вспомни пожалуйста, есть ли там, наверху, среди заключенных кто-то, кто мог бы быть тебе роднёй.
Тот дотронулся лбом к моей щеке и начал глубоко вдыхать воздух. Через некоторое время он задумчиво сказал:
— Сириус говорил, что рядом с ним была помещена его кузина. Пожирательница Беллатрикс Лестрейндж, самая ярая последовательница Ввол… Того-самого. Нахожу в своей голове воспоминания о том, как Гарри стыдился своего родства с ней…
— Прекрасно! — восхитилась я, что нашлось решение проблемы. — Давай, проводим сюда твою тётю с её мужем и отправимся искать эту Беллатрису…
— Но она сумасшедшая, Лили! — прервал меня Гарри-Лексис. — Из всех волшебников в мире ей больше всего не подходит место среди прислуги Узла!
— А-а-а, не беспокойся, муж мой. Я вербовку в прислуги так сыграю, что она с визгами и криками «Ура!» сама побежит давать Клятву.
— Дай Бог, Лили, дай Бог!
* * *
Переместившись на Тисовую при помощи Двери, мы застали дом тётки в осадном положении. Обе мои бабушки, нахохлившись, стояли в позе истуканов с закрытыми глазами, поддерживая Защитный кокон. По улице, шаркая ногами, двигался взад-вперёд между номерами два и шесть странный, весь седой бородатый дед в вырвиглазном балахоне фосфоресцирующе-зелёного цвета. Как сбежавший с шоу клоунов. Рядом с ним бегал высокий чёрный кобель неизвестной мне породы.
— О как! — воскликнул Гарри-Лексис. — Директор Дамблдор пожаловал в сопровождении Сириуса Блэка в анимагической форме.
После слов мужа, я с повышенным вниманием посмотрела наружу. Те двое — старик и пёс, словно почувствовав мой к ним интерес, резко остановились и повернулись в нашем, примерно, направлении.
— Будем разговаривать с ними? — спрашивает Дадли. — Или сначала дело сделаем. И тогда…
— И тогда, — отрезала я. — Тётя Петуния, дядя Вернон, вы идёте с нами. Здесь, встречать — или не встречать, непрошенных гостей остаются бабушка Достена и её дочь, бабушка Зенобия.
Дядя Вернон начал было ворчать, что ему не нравятся «штучки ненормальных», но тётя Петуния заткнула его протесты живительным толчком острым локтем в брюхо.
— Оденьтесь потеплее, там, куда отправляемся, очень холодно, — предупредил родных Гарри-Лекс. — И возьмите тёплые одеяла, весь шоколад, побольше еды, лекарства…
Он посмотрел на меня вопросительно, я кивнула головой. Правильно думает мой молоденький муж — власть берётся: а) при помощи убеждённых в твоей правоте последователей и б) лишая врага тех самых последователей, переубеждая их в своей незыблемой правоте.
1) Тее му! — Боже мой!
Оставив родственников обустраивать свой досуг на дне колодца, мы с Гарри-Лексисом взлетели вверх на мётлах искать среди заключенных себе прислугу, раз нет другой альтернативы.
Вся внутренняя стена треугольного строения, тюрьмы для волшебников магической Британии — пока что тюрьмы, конечно, была обрамлена крутой, местами проржавевшей спиралевидной лестницей. Как ни посмотри на эту опасную для жизни конструкцию, её добавили позже, когда, после принятия Статута секретности, Азкабан из места проживания превратился в место заключения. Внутри глубокого колодца царили сумрак и безнадёга. Высоко над крышей маячила Стая демонов, ожидая свою судьбу. Где бы ни обосновывалось место для дежурящих здесь авроров — у внешних ворот, на крыше или где-то ещё — для выполнения нашего плана это не играло никакой роли.
Мы пролетели мимо нескольких уровней колец лестницы с пустыми кельями, прежде чем увидели первого бедолагу. Заметив нас на мётлах, он разгрёб руками всю кучу тряпья вокруг своей исхудавшей тушки и бросился на прутья клетки. Человек был непохож на человека. Подумать только — это был кто-то из знати волшебного мира! Вместо того, чтобы жить свою жизнь счастливо, в довольстве, наслаждаясь каждый день общением с женой, с детьми, с роднёй и приятелями, он умирал здесь в качестве пищи для низших демонов. И зачем, зачем!
— Как тебя зовут, волшебник? — крикнула я, доведя его до полного окаменения.
Он шевелил губами, не произнося ни звука, и таращился, как умалишённый.
— Мал Трэверс, мисс, Эмил Трэверс, — прохрипел он.
Наше с ним общение разбудило от дремоты людей из соседних камер и они тоже облепили свои решетки изнутри. Прислушивались к разговору — это обнадёживает.
— Слушайте меня, кир… господа, — повысила я голос. — Мы с моим мужем пришли, чтобы кое-что вам предложить. Взамен Клятвы служения…
Заключенные однозначно насторожились, не спеша давать согласие. Это не чернь, это люди с родословной, с личным достоинством. Якобы. И зачем, спрашивается, позволили жалкому полукровке заклеймить их, как стадо рогатого скота?
Я начала рассказывать им об энергетической сети Земли, о Лей-линиях, об Узлах Силы. Они прислушивались, некоторые кивали своими лохматыми головами. Знали.
— Что Вы от нас хотите, мисс? И кто этот молодой волшебник с Вами? — спросила чумазая особь. О том, что она женского пола я узнала только по её голосу.
— Глубоко на дне колодца Азкабана должен работать Узел номер три, — ответила я. — Кто-то его распотрошил, унеся в подземелья Хогвартса само Сердце кристалла-концентратора. Нарушая тем самым не только существовавшую изначально энергетическую сеть планеты, из-за этого истончилась и грань к низшему измерению. Оттуда на Землю прорвались демоны, которых вы англичане называете дементоры…
— О-о-о… — послышалось из всех камер с заключёнными. — И что Вы предлагаете, мисс?
— Мы-то зачем Вам нужны? — спросил давешний узник, Трэверс, перекрикивая шум.
— Надо возродить Узел под Азкабаном, — ответила я. — Ведущим ритуала будет мой муж, Алексис Тавридис… То есть, Гарри Джеймс Поттер…
Громкие крики возмущения прервали мои пояснения.
— Нет, нет и нет! — громче всех завопила лохматая, похожая на скелет женщина. Предположительно, это и была Беллатрикс, троюродная тётя моего мужа. — Ублюдку, уничтожившему нашего Повелителя…
— Ублюдку? — повысила я голос. — Ты называешь «ублюдком» единственного наследника рода Блэк? И какого такого «повелителя», мадам, не этого ли? Лекси, покажи слишком уж ярым последователям Лорда, сына маггла Томаса Риддла, сцену воскрешения их «повелителя».
— Ладно, смотрите! — сказал Гарри-Лексис и взмахнул рукой с кольцом, вместилищем посоха, которое я презентовала моему любимому в день успешной сдачи экзаменов в Болгарии.
Перед нами, в воздухе возникла туманная тёмная сфера, во внутренности которой начинают перекочёвывать белые нити его воспоминаний.
— Готовы? Вот, смотрите воскрешение вашего «лорда» в тушке гомункулуса. Думаю, не надо просвещать представителей старых фамилий из чего делаются гомункулусы, нет? Нет. Хорошо…
Я тоже, как и наши будущие слуги, впервые посмотрела сцену на кладбище в конце третьего испытания Тримагического турнира. Жуткая вещь, скажу вам честно. Мелкий толстячок разрезает правую руку мужа — ту руку, которую на втором курсе укусил василиск, а потом в ранку ронял слезы феникс Дамблдора — после того, как бросил в котёл бедренную кость отца-маггла Тёмного Лорда. Туда, в котёл падает и кисть толстячка…
Бля-а-а…
Вскоре после этого из варева вылезает несуразное создание обобщённой гоминидной внешности, прямо рептилоид какой-то, и тут же начинает возвеличивать себя, общаясь с трансгрессировавшими на кладбище пожиранцами, как с червями. Лич, что от него ещё ожидать. В кучку дерьма внедрились кость маггла, кисть придурка, кровь врага вперемешку с эманациями волшебных змеюки и птички… Вот и результат.
— Ну, что, граждане пожиратели? Узнаёте своего вождя? — с ехидцой в голосе спрашивает Гарри-Лекс. — Хотите опять под освежающие нервную систему Круциатусы? Бегать как умалишённые по маггловским селениям и пугать невинных людей? Или хотите вернуться к достойной жизни, приняв служение Узлу номер три под моим управлением?
— Чем служение тебе отличаться будет от служения Тёмному Лорду? — спрашивает мужчина из соседней с Беллатрисой камеры.
— Не мне, мистер…
— Лестрейндж, Рудольфус Лестрейндж.
— … мистер Лестрейндж, — продолжает вещать муж. — Вы будете служить Узлу силы. Служители Узлов пользуются почётом и уважением, а жрецы любого из Узлов — это последняя инстанция для любого мага. Во всём мире. Я сам недавно это узнал, моя жена не всё успела рассказать… Сама она, как видите, очень молода и нуждается в обучении… Но, это дело будущего.
— Мы все — осуждённые пожизненно, какое там уважение, какой почёт? — возражает Трэверс.
— Приговоры отменяются, как только вы даёте Клятву служения, мистер Трэверс. Вы становитесь недосягаемыми для закона, каким бы он ни был. Нами руководит Долг гораздо более высокого уровня, нежели мелкие разборки между волшебниками.
— Дамблдор не позволит…
— Кто? Дамблдор? Ха! Этот худородный потомок растлителя морали? — с возмущением воскликнула я. Незачем распространяться в подробностях, не подтверждённых пока, насчёт происхождения данного персонажа.
— А если мы не согласимся?
— Само существование тюрьмы так и так сегодня прекращается! — не терпящим возражения голосом выдал Гарри-Лексис. — Здесь в былые времена был дом жрецов и служителей Узла номер три. Отныне это положение возвращается к жизни. Здесь вы, если дадите Клятву, будете в основном жить с семьями…
— Семьями, какими семьями, Поттер, — вмешивается в разборки мужчина с верхнего витка лестницы. — Мы к созданию семьи давно уже непригодны!
— Я понимаю вашу проблему, мистер, — поднимаю я голову, чуть повернувшись налево. — Но всё это несущественно. После Клятвы и возрождения Узла, ваше здоровье резко улучшится и вы сможете, выйдя в свет, найти себе пару…
Наступило молчание. Все вдруг задумались о том, что в нашем предложении есть доля оптимизма. Для них, для всех них.
— Допустим, мы соглашаемся. Дальше что?
— Что дальше? Дальше открываем ваши камеры, вы спускаетесь вниз. На дне треугольного колодца нас ждут остальные трое родственников Гарри Поттера, участники ритуала возрождения. Будем приводить себя в порядок, переодеваться в тёплую одежду, перекусывать… Потом даём Клятву и начинаем проект. Вытуриваем дементоров обратно в их мир, запечатываем Грань и дальше по списку… Ну, что решаем?
— Что произойдёт с теми, которые не согласны? — прозвучал справа хриплый голос.
— Кто не согласен, я не виноват. На выбор вот тем реющим в небесах приятелям.
Гарри-Лексис махнул рукой к треугольному кусочку неба и Стая резко снизилась.
— Мы согласны, мы согласны… — разнеслось отовсюду.
— Вот, это правильное решение! — засмеялась я.
Хорошая команда здесь оформилась, состоящая из одних — скажем так — глав своих родов. Узел номер три заработает на славу.
* * *
Странно.
Дементоры, проникая сквозь плёнку Грани между нашим и их мирами, внешне меняются. С другой стороны на нас смотрят, маша на прощанье руками, вполне себе люди. Более худощавые, более тонкие в кости и высокие, бледные до синевы — но люди. На их безэмоциональных вначале лицах проскальзывает тень благодарности. А на некоторых — тень улыбки.
Того парня, который остался с этой стороны плёнки, заключённый в коконе Гарри-Лексиса, мы отправим за его собратьями — кажется мне, что и сёстрами — как только закончим с этим «дисциплинарным слушанием» в Министерстве магии здесь. Я обещала Стае.
Наши слуги уже спят после Клятвы, укутанные в тёплые одеяла, наевшись до отказа желудка.
Как только проснутся, начинаем основную работу — возрождение Узла номер три.
Гарри-Лексис поднимает руку с посохом и из бирюзы на его навершии мощным потоком бьёт сине-зелёный луч в крутящийся над алтарём тетраэдр. Кристалл словно оживает, его грани начинают блестеть. А в самой середине, там, где находится его Сердце, загорается маленькая, слабенькая в начале, но быстро набирающая мощь звёздочка.
Мой муж качается из стороны в сторону, слишком могущественные силы проходят сквозь его магическое ядро, но он должен выдержать нагрузку, прежде чем включимся мы. Служители.
По трём сторонам треугольного алтаря стоят Петуния, Дадли и Беллатрикс Лестрейндж, в девичестве Блэк, с руками вверх, к ослепляющему свету из тетраэдра Силы и ждут.
В определённый момент на кристалл невозможно смотреть. Именно это нам и нужно.
Из каждой из четырёх стен и вершин тетраэдра к Стокам выстреливаются яркие сине-зелёные лучи, слышится шипение как от взрыва и оттуда к кристаллу устремляется видимая всем нам река энергии Лей-линии север-юг и Лей-линии запад-восток. Мамочки, мои волосы освобождаются из плена косы и возносятся во всех направлениях.
С Гарри-Лексисом случается что-то подобное, но его тёмные лохмы и так торчат во все стороны. Но они начинают быстро расти… Я чувствую желание приблизиться к нему, обнять, соединиться с мужем на столе алтаря. Пусть наши волосы сплетутся так, как сплетутся наши тела в соитии, чтобы торжествовал Узел номер три и мы стали его жрецами, пожертвовав ему импульс нашего общего торжества!
Я проснулась лежащей на голом камне со спящим Гарри-Лексисом поверх меня и частично внутри меня. Шевельнув рукой, чтобы погладить странные чёрно-платиновые плетения наших волос, я тихо затряслась от беззвучного хихиканья. Моего мужа, внезапно проснувшегося от тряски, накрыло удивление, когда он понял причину моего веселия.
— Что будем с этим делать? — спросил он, схватив рукой несколько длинных тонких косичек. — Расплетать как будем?
— А слуги затем и нужны, в том числе, — захихикала я уже вслух.
Мой смех разбудил упавших от изнеможения кто куда волшебников. Служителей наших. Я, смутившись нашей обнажённости, потянула вниз юбку, прикрывая передником срамоту мужа. Его тётя, потупив взгляд, поднялась с пола, оглядываясь неверяще.
Было отчего. Пол был абсолютно чист от недавнего песчаного покрытия. Нашему взору предстала выглаженная до зеркального блеска чёрная гранитная поверхность, на которой более светлым и разноцветным материалом была прорисована ритуальная диаграмма. Подобная имелась на полу моего Узла номер тридцать девять, но другой формы, с другим распределением мест для слуг.
Над нами медленно крутится, освещая всё вокруг себя мягким сине-зелёным светом, кристалл бирюзы в форме тетраэдра. Сквозь него вливаются-изливаются положенное число Лей-линий.
Вид на небо закрывал слабо различимый на фоне ярко светящегося кристалла каменный потолок, а лестница, ведущая наверх, к нашей здешней резиденции, уже гранитная, вычурно украшенная волнистыми завитушками из золота. Красота.
— Расплетайте наши волосы, господа и дамы служащие, и давайте уходить отсюда. Надо выяснить архитектуру нашего места проживания рядом с нашим Узлом силы, — сказал Гарри-Лексис подтянувшимся взрослым волшебникам, подняв к ним сноп чёрно-платиновых косичек.
Мадам Лестрейндж сначала, заметив свои чистые предплечья рук, начала выть как плакальщица у покойника. Её всхлипы постепенно утихли, сменившись на тихое хихиканье, а потом и на вполне себе несдержанный ржач.
Хорошо-о-о-о!..
Наше с мужем посещение Министерства магии Британии осталось для обывателей и для большинства служащих незамеченным.
Прибыли мы в Атриум одиннадцатого августа в девять часов утра вместе с нашими бабушками Достеной и Зенобией. Мы с Гарри-Лексисом посетили два отдела — Архив, чтобы зарегистрировать и в здешнем министерстве наш с ним брак, и Образовательный отдел, чтобы мужу признали сданные им ранее СОВы и пятеро ТРИТОНов.
Бабушек отправили на разведку.
* * *
Рассказ ведётся от третьего лица
Министр магии Корнелиус Фадж пребывал этим утром в сонном блаженстве, сидя в своём мягком кресле с высокой спинкой за чашечкой кофе. Ничего не предвещало надвигающейся бури, поэтому он, прикрыв глаза, вертел большими пальцами рук, предавшись блаженству в предвкушении завтрашнего дня. Он раздумывал, рисуя в фантазиях картины своего в частности и Министерства в целом триумфа. Думал он о завтрашнем дисциплинарном слушании мальчика-выдумщика Гарри Поттера. Возмутителя его, Корнелиуса, личного спокойствия, его собственного радужного мирка, где всё должно всегда оставаться в порядке. И где никакой Неназываемый не воскрес, где не возобновятся рейды Пожирателей Смерти, а его друг Люциус так и продолжит радовать министра милыми подарками.
А, чтобы картинка мира сохранялась такой, как её видел Корнелиус, мальчишку Поттера надо бы приструнить, пугнуть и вытащить из-под большого пальца Дамблдора. Он должен быть благодарен, когда в конце заседания министр Фадж лично отменит придуманное заранее наказание в виде исключения из Хогвартса и преломление палочки.
Задачка казалась невыполнимой, но его заместительница Долорес обещала всё устроить по высшему разряду. О подробностях она не распространялась, но, хихикнув, намекнула, что у неё есть блестящая идея, как устроить Поттеру некую засаду. Да такую, чтобы он с испытанием угрозой с уверенностью справится, но только применив волшебство. Летом, в маггловском районе, на виду у множества магглов.
Идея была отличная и Корнелиус обещал своей заместительнице, что, если всё пройдёт без сучка, без задоринки, он исполнит любое её желание. Погорячился, конечно, но вряд ли Долорес захочет от него что-то запредельное — например, жениться на ней. Ничего плохого, но морок брака был бы обузой… Или не был бы?
Зато, какая игра! Долорес намекала на преодолимую для Поттера угрозу, после которой можно было впарить пацану обвинение в нарушении Запрета на применение несовершеннолетними магии. Парнишка слыл с одной стороны тупицей в плане знакомства с реалиями магмира и своего наследства, с другой был широко известен своим вспыльчивым характером — ведь, никто не учил его, что в мире магии у любой запредельной эмоции есть второй, опасный уровень с подвохом. Узнав с начала, что его ждёт не обычное дисциплинарное слушание, а Суд Визенгамота полным составом — в ДРУГОМ МЕСТЕ, в ДРУГОЕ ВРЕМЯ, он сто процентов взбрыкнёт, станет обвинять самого министра Фаджа в предубеждении. А потом, когда убедится, что любые протесты с его стороны бесполезны, сам сконфузится и сдастся на милость Корнелиуса.
А чтобы Альбус Дамблдор не спутал его задумки, его тоже не известят о том, что суд переносится на два часа раньше. И, что будет Суд, а не Дисциплинарное слушание.
Ха! Ха! Ха!
Корнелиус потёр руки и весело засмеялся. Его совесть была, в общем, чиста. Летом парню уже была устроена эта таинственная засада, он злоупотребил магией при помощи волшебной палочки, нарушив тем самым министерский запрет, напал на маггловских подростков… Обвинения в его адрес железные! Так что исключение из Хогвартса и преломление волшебной палочки будут выглядеть в глазах членов Визенгамота не «заказным» актом и вполне уважительно. Э-э-эх-х-х, мог бы Корнелиус лишить Мальчика-который-выжил ещё и содержимого его сейфов в Гринготтсе в виде штрафов — был бы вообще блеск! Но, нет. Это будет уже слишком. Люциус не оценит такое решение, скажет, что это перебор… Или не скажет?
В тот момент, когда министр магии раздумывал над сугубо государственным делом — прикарманить или нет хоть часть золотишка Поттера, дверь его кабинета с треском распахнулась и внутрь ворвались две пожилые иностранки из диких окраин Болгарии.
То, что они были именно из Болгарии, Фадж определил с первого на них взгляда. Не был бы он ввязан по уши в организации прошлогоднего Турнира трёх волшебников, Корнелиус никак не смог бы узнать из какой дыры выползли эти две. Но Турнир состоялся и Поттер — чтобы ему дементоры снились каждую ночь — вышел победителем!
Что бы там с лохматым мальчиком странным ни было, но ему, министру магии Британии, пришлось прошлым летом тащиться далеко на восток и где-то даже на юг Европы. Болгарский министр магии Яблански встретил коллегу с энтузиазмом и организовал своему важному гостю длительную и богатую культурную программу. В частности — прогулки по маггловским (Маггловским, Чарльз!) этнографическим музеям, где Корнелиусу пришлось разглядывать одетые в разнообразные национальные прикиды манекены. Ключевое слово «разнообразные»!
Фадж, англичанин до мозга костей, с повышенным чувством превосходства английской нации, представить себе не мог, что на незначительной территории Болгарии — раз-два и обчёлся — с населением, как пол-Лондона, живут множество разных, совершенно непохожих друг на друга народов. У каждого из них был особый национальный наряд. Ябланскому удивление гостя понравилось и он стал распространяться в подробностях, всё рассказывать и показывать. Не только одежды у этих болгар пестрели разнообразием, люди в разных регионах тоже были словно из разных регионов мира. Ой, так оно и было, оказывается! Болгары, славяне, сербы, власи, каракачане, турки, греки, цыгане, шопы, траки, македонцы… Что ещё? Русские, армяне, евреи, потомки татар, потомки сенегальцев! А была ещё и эта их удивительно плодородная земля — чёрная и сладкая, рождающая удивительный на вкус урожай…
Свою поездку в Болгарию Корнелиус не считал за потраченное зря время. Ему было интересно слушать историю этого удивительного народа, сохранившего себя и свою веру после пяти веков турецкого рабства и не склонившего голову перед завоевателем. Красота рельефа самого Балканского полуострова завораживала, вкушать их блюда и пробовать ракию было вершиной блаженства. Поехал бы Корнелиус туда опять, но позже. Когда всё здесь, в волшебном мире Британии устаканится и решится вопрос с выдумками доставучего своей тупостью и необразованностью Гарри Поттера.
Посмотрев на обеих бабушек, Фадж сразу определил, к какой именно из национальностей Болгарии относились их наряды. Народа каракачан(1), подумалось ему в той единственно оставшейся секунде, прежде чем в него полетел живи… смирительный Петрификус и он перестал управлять своим телом. Зато прекрасно слушал словоизлияния бабушек в адрес самих Британских островов, королевы Британии, магмира Британии, Министерства магии Британии и его, министра магии, лично.
Они разговаривали при помощи продвинутого артефакта-переводчика в виде большой золотой броши, напяленной на их чемберах.
Словоизлияния этих двоих назвать ПОХВАЛОЙ было отнюдь невозможно. Если использовать слова любимой большинством британских ведьм маггловской писательницы, Корнелиус сказал бы, что «они в корне противоположного характера» («Гордость и предубеждение» Джейн Остин). Вдруг, одна из пожилых («Пожилых ли?» — Фадж засомневался в своих первых впечатлениях) дам обратилась к нему:
— Отвечай, малёк, чего молчишь, как рыба на суше? — рявкнула она.
— Мама, ты его обездвижила, он не может… — выдала вторая.
Оу! Да они не одного возраста, они мать и дочка! Чудеса-а-а…
— Ах, да! — хихикнула первая. Одновременно с ней хихиканье разнеслось и из броши. Фаджу стало жутко. — Слушай сюда, маленький паразит. Я освобожу лишь твою глотку, чтобы ты мог отвечать на мои вопросы, и не мешать мне маханием руками и палочкой.
В руках женщ… фурии, собственно, волшебная палочка не наблюдалась, но она швырялась заклинаниями, как дикая обезьяна кокосами.
— … Но ты должен обещать мне, — продолжала вещать она, — что не станешь кричать. Не люблю крики, шум и лишнюю возню. Никто не поможет тебе, я всех на нашем пути обездвижила и оглушила, чтоб не мешали нам с дочкой. Понял? Крутни буркалами… Ладно. Я задам тебе один единственный вопрос, ответ на который должен быть правдивым… Верным, тебе понятно?
— Д-д-да, мадам, — прохрипел Фадж. — Я скажу вам правду, только освободите меня…
— Потом, потом, милок. Слушай сюды. Нам стало известно, что на завтра назначено некое слушание для одного парня из ваших, так ли это? Ага-ага, это значит «да»? Интересно. Однако, в то же время назначено собрание вашего суда, Визен… как там его, Зина?
— Визенгамот, мама, — отвечает вторая бабушка.
— Угу-ага, то-то же. Но наш молоденький государь только что вступил в права Главы своего Рода и принял ещё некие, очень-очень, говорю тебе, милок, очень важные обязательства на себя. Тебе всё понятно?
— Да, мэм! — уверяет её министр. — Какого Рода ваш сюзерен, мэм?
— Я? Я из Крумовых. Можешь называть меня «Кирия Крумова», если хочешь, чтобы я оставалась добренькой. Я женщина важная.
— Нет, я не о вас, кирия Крумова, спрашиваю, — прервал её Фадж. — О вашего государя спрашиваю, как его зовут? И как с ним вы, дамы из Болгарии, связаны?
— Завтра узнаешь, милок. Сам узнаешь. Ты скажи просто куда ему явиться — на слушание, аль на собрание этого вашего Визен… Суда, одним словом. Он несколько дней назад вступил в свои права.
— Сватовством и связаны, — вмешалась в разговор вторая, более молчаливая бабушка. Дочка, которая. — Женился он на нашей госпоже.
Странное ощущение раздвоения охватило сознание Корнелиуса. Одна часть оставалась при старых понятиях и решениях, но вторая что-то тихонько, эхом, предупредительно заскулила. Прочь, прочь от всяких крамольных идей!
— Дисциплинарного слушания не будет, мадам, — отвечает сам по себе рот Фаджа, а его сознание продолжает двоиться и скулить. — Будет только Суд полным составом Визенгамота над одним парнем, смутьяном и нарушителем добрых порядков.
— Время и место?
— В восемь часов утра в зале номер десять. Но ваш суверен должен получить этим вечером сообщение совой…
— Я уверена, что не получит. Кто-то незаконно захватил его место в Суде…
— Это невозможно…
— Сами разберемся, мама! — сказала дочь своей маме. — А ты, министр Корнелиус Фадж, Забудь о нашем посещении! — кричит она и из его головы вылетает любая мысль
— Сомниус! — дополняет свою дочку первая бабушка. — Уходим отсюдова, Зина!
Конец рассказа от третьего лица
* * *
Новый рассказ от третьего лица
Одиннадцатого августа вечером на Гриммо, 12 царил абсолютный переполох.
По кухне метался покрасневший от недовольства хозяин дома, беглый Азкабанский сиделец Сириус Блэк, кричал, дёргал себя за грязные с проседью патлы и вовсю обвинял руководителя Ордена Феникса в недееспособности.
— Где Гарри, Альбус? — вопил взлохмаченный мужчина. — Где мой крёстный сын? Почему мне сообщили, что днём его заметили в Министерстве магии, почему он не у меня дома? Кто разрешил тебе абсолютно самостоятельно решать, где мой крестник проведёт лето, а? Ответь мне!
— Мой мальчик… — выдал сидящий за кухонным столом длиннобородый старик, поименованный Альбусом Дамблдором.
Но его благостные речи были прерваны внезапным рычанием взбешённого хозяина дома:
— Заткнись, заткнись, заткнись! Перестань морочить мне голову своим «мой мальчик». Я перестал быть твоим мальчиком, когда ты позволил закрыть меня на целых двенадцати лет в тюрьме. Это ты во всём виноват, Альбус Дамблдор, ты. Никто другой. Это ты соврал, что я Хранитель тайны Джеймса и Лили, будучи исполнителем и свидетелем Клятвы Питера…
— Так было нужно для Всеобщего Блага, мой…
Сириус был на взводе. Сириус был разгневан до белого каления. Махнул рукой в сторону расположившегося у него, в его собственной кухне, как у себя дома старика и изо рта белобородого перестал выходить звук. Не заметив, что применил беспалочковое колдовство, Блэк продолжил кричать:
— Да пох… мне твоё Всеобщее Благо, Дамблдор! От него у меня уши вянут, знаешь ли! — Потом Сириус снова заметался туда-сюда, потеснив всех присутствующих на ужине — семейку Уизли без троих старших сыновей, кудрявую подругу Гарри мисс Грейнджер, свою племянницу мисс Нимфадору Тонкс и Мунгундуса Флетчера — плотно к стенам помещения. — О-у-а-у-у, зачем, зачем я, придурок конченный, послушался тебя, а? Вместо того, чтобы селить здесь, в моём отчем доме твоих рыжих шавок, — в этом месте упомянутые «рыжие шавки» всполошились, — надо было взять с собой Гарри и убежать с ним подальше от тебя, от всех твоих игр, от этих бесполезных паразитов. Подальше от твоих невыполненных обещаний, от твоих уверений, что в скором времени меня, наконец освободят от обвинений… Фу! Гады вы все. А ну, собирайтесь и валите отсюда! — рявкнул он напоследок.
Вдруг отовсюду из здания послышалось гудение, скрип и воздух стал тяжёлым. Дом воспринял последние слова одного из членов семьи Блэк, как программу к действию. Дамблдор, кряхтя, встал с места и нахмурившись, строгим голосом начал отчитывать бывшего ученика:
— Сириус, если выгонишь нас и лишишь Орден Штаба, я лично сдам тебя Фаджу… — В тот момент гудение усилилось и дверь кухни сама открылась. Все почувствовали давление воздуха, собиравшееся вышвырнуть их на улицу. Старый директор Хогвартса резко успокоился и погладив свою длинную бороду, уже более сговорчивым голосом продолжил. — Мой… да-да, Сириус, давай не будем ссориться, присядем и тихо дождёмся возвращения Ремуса с Тисовой. Шуметь и буянить лишний раз не надо. Вот, Молли сделает всем нам чай…
— Молли больше ни до чего на моей кухне не дотронется! Запрещаю всем трогать моё имущество! — На кончиках заострённых предметов стали потрескивать миниатюрные искры и все сгруппировались у двери. — Если вам чаю захотелось, валите в Нору, пусть Молли из своих продуктов варит вам чай, кофе и содержит всех вас вместе со своей семьёй.
— Что с тобой, Сириус Блэк? Какая муха тебя укусила? — взвыла полноватая женщина в переднике. — Ты смеешь возражать директору Дамблдору?
Блэк упирается взглядом в миссис Уизли и в его взгляде она читает ненависть. Ненависть пылающую и угрожающую. В ней пробудился страх за своё потомство и она быстро вытолкнула близнецов, Рона и Джинни из кухни. За ними поплелась и мисс Грейнджер, но за порогом она, сбавив скорость, притаилась в темноте угла, чтобы дослушать разговор.
А внутри скандал разрастался. Блэк продолжал буйствовать.
— Ага, унюхает Ремус лишь свои старые носки, — кручинится он. — А тем временем мой крестник шляется один где попало, без охраны. Его нет в доме Петунии уже несколько дней, их тоже нет. Где они, Альбус, где? Ты уговорил меня и устроил здесь, в моём доме в Лондоне Штаб Ордена, пообещав мне, что твои люди будут безотрывно охранять его. Денно и нощно. А что происходит! Фигг вам сообщает, что по Тисовой дементоры бегали за моим мальчиком… А-а-а-о-о-о-о… — В последний раз он дёрнул свои патлы, в горле у него зародилось и быстро стихло звериное рычание и он поднял взгляд на старика. — Ладно. Пока твой Штаб остаётся здесь, но только для коротких сводок с поисков Гарри. Никаких посиделок, завтраков-обедов-ужинов, никаких неприглашённых лично мною постояльцев на моём иждивении. И никаких больше денежных вливаний в твой кошелёк. Запрещаю трогать активы и моего крестника Гарри Джеймса Поттера!
— Но-но-но… как я буду закупаться к следующему учебному году? — взвыла опять миссис Уизли. — Гарри не должен появляться на Косом, сам знаешь почему.
— Гарри не твоя забота, Молли, — холодным и отстранённым голосом ответил ей Сириус. — Гарри победил в Тримагическом турнире, он уже взрослый и может сам распоряжаться своей жизнью, как захочет. Ты ему никто, никем ему и останешься.
— Но Гарри мне как сын!
— А то, мало у тебя сыновей, а, Молли? Или у тебя другие виды на моего крестника? Признайся, Молли!
— А что плохого в том, если Гарри на моей дочке женится, Сириус?
— То, что я не хочу, чтобы мой крестник заразился от вашей семейки и сам стал Предателем крови. Пока я жив, я этого не допущу. Так что, с этого момента вся семья Уизли считается вредоносной для любой недвижимости рода Блэк! — Дом весь затрясся. На пороге возник взбудораженный Кричер и приковал рыжую женщину острым взглядом синих глаз. Миссис Уизли вся сникла и протиснулась ближе к своему мужу Артуру. — Собери все пожитки Предателей крови, Кричер, проследи чтобы они не уволокли что-либо из моего имущества и оставь их багаж перед камином в малой гостиной. Пусть убираются восвояси. Молли, Артур, у вас пять минут. Потом будете вышвырнуты на улицу.
Альбус Дамблдор смотрел неверящими глазами на разбушевавшегося Блэка. Его рука, в рукаве которой он прятал свою узловатую палочку, вздрогнула в порыве взмахнуть ею и проклясть взбунтовавшегося невовремя мужчину. В последний момент он подумал где конкретно он находится — в собственном доме Сириуса — и остановился.
Но Блэка надо было остановить, надо было его вернуть в старую колею иначе все планы Альбуса летят в тартарары.
Тем временем Блэк продолжал выдавать свои условия. Неприемлемые для Дамблдора условия.
— … не соглашался на этих условиях впускать твой Орден сюда. Ты обещал мне честный суд, Альбус, но прошло уже почти два года. Тебя вытурили с поста Главы Визенгамота, и как, я спрашиваю, как теперь это произойдёт? Как ты устроишь мне этот самый суд? В конце концов, свои обещания надо выполнять… Иначе выходит, что ты просто врёшь. Нагло, изощрённо и во всём врёшь. Кричер! — рявкнул он и перед ним опять возник, очень расторопно старый домовик. — Собрал весь хлам Уизли? — Дряблое создание, сверкая глазищами, интенсивно закивало головой. — Блестяще! А вещи ждут у камина? Во-о-от и славно. Молли, Артур, я с вами прощаюсь, в гости больше вас не приглашаю. Новости Ордена будете узнавать от вашего благодетеля Альбуса Дамблдора. Идите, часики тикают, у вас.. Сколько у них осталось?
— Пятьдесят шесть секунд, хозяин! — прохрипел Кричер и старшие Уизли выбежали из кухни.
Дамблдор, Тонкс и Флетчер проследили за их бегством взглядом, а потом одновременно посмотрели на Сириуса.
— А с нами как поступишь, дядя Сириус? — тоненьким, детским голосом спросила его племянница Нимфадора.
— Будешь паинькой, тебе доступ сюда не отменю. Станешь доносить на меня этому прохиндею, — он махнул рукой на Дамблдора и кончики косм его бороды загорелись и развонялись. Тот панически стал махать рукавами, чтобы спасти свою белоснежную гордость от выгорания, — и тебя ожидает судьба рыжих проныр. Кричер, запомнил? А теперь, я приказываю тебе вернуть обратно на места всё выброшенное, утащенное, украденное, изъятое навсегда или на время имущество Блэков!
— Кричер исполнит всё, как приказал хозяин! В самом лучшем виде! — отчеканил домовик и исчез из вида.
Притаившийся в углу Мунгундус Флетчер глухо застонал. Ой, достанется ему и не хило, когда проданные им вещицы пропадут из домов новых хозяев.
— Мой мальчик, не надо было так с семьёй Артура, — заговорил старик, как только справился с неожиданно мощным заклинанием поджога Сириуса. Беспалочковым. Что происходит? — Детям здесь было удобно и комфортно…
— Они не мои дети, Дамблдор! Не мне надо морочиться с удобством и комфортом детей Артура, пока за моим крестником гоняются дементоры. Ты даже не спросил, было ли мне, хозяину, удобно и комфортно в круглосуточно заполненном чужаками доме. Пригласил всех. Иди и приглашай свой Орден в СВОЙ отчий дом. Я помню, в Годриковой Лощине у тебя стоит немаленький пустеющий дом. Ну, чего стоим? Побежали, побежали!
* * *
Гермиону, вернувшуюся из Болгарии, где она провела по приглашению Виктора Крума несколько замечательных дней на Золотых песках, ждала знатная взбучка от её родителей. Им, видите ли, не понравилось то, как именно поклонник их дочери отнёсся напоследок с ней — с ними, докторами Грейнджер и Грейнджер, тоже. То есть — очень обидно и пренебрежительно. Появившись, как бы из воздуха, Виктор без лишних объяснений подбросил им окоченевшую тушку Гермионы и отбыл.
Девчушка, между прочим, приходила в себя и восстанавливалась в течении двух дней!
Они её, как та только пришла в себя, стали расспрашивать почему да как и она, конечно, всё им рассказала. О неожиданном Зове, как назвал Виктор призыв явиться немедленно к ГОСПОЖЕ!
О какой такой «госпоже» шла речь, Гермиона поняла, потянувшись за аппарирующим в неизвестность парнем. Это была высокая, очень тощая, одетая в какие-то допотопные одеяния девушка чуть старше её, Гермионы. Длинная, до пят, белокурая растрёпанная коса змеилась на её груди и — о, ужас! — она владела парселтангом!!!
Но что было самым необъяснимым в этой встрече, так это улыбающийся и светящийся от счастья Гарри. Её друг Гарри Поттер оказался, по его же словам, женатым на этой незнакомой девице. Эта девица и была той загадочной ГОСПОЖОЙ всей семьи Виктора Крама.
Семья Крумовых откликнулась на ЗОВ целиком. Прибыли бабушки, семья Вити, семья дяди Вити с сыном, беременной снохой и дочкой Светланой. Может быть ЗОВ допустил появление Гермионы, приняв их с Виктором лёгкий, а где-то и не очень лёгкий флирт, как заявление о намерении создать семью в будущем. Но белокурая зараза возревновала от присутствия школьной подруги своего — представьте себе! — муженька Гарри и просто напросто вышвырнула её, мисс Грейнджер, из своего заброшенного с виду на века дома.
Больше Виктор не звонил ей, не писал, не объявлялся у порога их дома в Кроули. А жаль. Хорошая была бы партия для неё, магглорождённой девушки.
О себе и о своём поведении мисс Грейнджер думала в самой превосходной степени — что она всё-всё изучила, поэтому изначально она непогрешима. Что во всех делах отлично разбирается, что — по этой причине — её мнение окончательное и официальное. Услышав негативное мнение и упрёки своих отца и матери, она мысленно заткнула себе уши берушами и перестала выслушивать их советы. Да что они знают о реалиях волшебного мира! Магглы. Вот она, мисс Грейнджер, отличница и, возможно, будущая староста Гриффиндора, сама всё знает, умеет и в любой, даже самой запутанной ситуации прекрасно ориентируется.
Когда вечером после возвращения семьи Грейнджер из Болгарии в их дом, аппарировав, явился мистер Уизли с приглашением последовать за ним, Гермиона даже за один миг не поколебалась. Ей обещали огромную волшебную библиотеку в безопасном месте, куда звал мистер Уизли. И это не было Норой. Это был дом Сириуса Блэка, крёстного отца Гарри. А там, где находится Сириус — у которого был долг жизни к ней, Гермионе! — там и для неё абсолютно безопасно. Эти уверения не осушили заплаканные глаза матери и не разгладили морщины на лбу папы, но ей-то что?
Она положила в сумочку свой уменьшенный мистером Уизли сундук, взяла его за руку и, бросив родителям «Прощайте!», отбыла в неизвестном для них направлении.
Мисс Грейнджер давно перестала ощущать себя членом обычного мира. Её маггловская семья была обузой для неё, её родители с их доставучими эмоциями — мало значимыми для неё людьми. Она ведь была ведьма… Ого-го! ВЕДЬМА! А они были обычными магглами. Пусть плывут дальше по жизни одни. На Гриммо, 12, в доме Сириуса Блэка она нашла семью Уизли в полном составе. Часто появлялся и директор Дамблдор, но он не мешал любящей чтение Гермионе наслаждаться богатой Блэковской библиотекой.
Здесь мисс Грейнджер почувствовала себя среди своих. Вот, даже директор Хогвартса, профессор Дамблдор, ласково соглашался с ней, что ей и в правду место среди молодых парней Молли и Артура. Вот и подруга Джинни присутствует. В скором времени сюда приведут и Гарри, чтобы тот сблизился с рыжей девушкой.
А ей, мисс Грейнджер, стоит присмотреться к многочисленным отпрыскам мужского пола семьи Уизли, чтобы тоже выбрать себе кого-нибудь. Раз профессор Дамблдор даёт ей такие полезные советы, раз посодействовал, чтобы её тоже пригласили провести остаток лета в Штабе Ордена Феникса, стоит ли ей прислушиваться к мудрым словам директора? Или не стоит? Ей рыжие парни Уизли не нравились от слова «совсем». Ни внешне, ни характером, ни количеством. Они были или назойливы, или прожорливы, или грязнули. Рон сочетал в себе все эти качества. И в довесок был туп, как пробка.
Через несколько дней после её прибытия на Гриммо, Сириус внезапно стал обижаться, что погостить у него не пригласили и Гарри тоже, стал прогонять их и всё такое…
Но в самом Гарри Гермиона была очень, очень разочарована. Как к ней отнеслись в том доме, даже припоминать не хотелось, и он её не защитил никак. Та девица, которая величала себя «женой» Поттера и вовсю шипела с ним на парселтанге, прогнала Гермиону, как грязную жабу — обездвижила, вышвырнула, накричала на Виктора и тот, вдруг присмиревший, повиновался и аппарировал её — свою девушку — обратно к магглам, её родителям.
Стыдоба! Этот эпизод она никому не рассказала. По той же причине и о девице никому не упомянула. А про женитьбу Гарри Поттера несколько дней назад донесла отправленная для его переправы сюда, на Гриммо, делегация. Грюм, вообще, тащился от этого факта и хохотал во всю глотку, рассказывая о встрече с родственниками мальчика. В конце рассказа он вдруг заявил, что, якобы, Гарри летом все СОВы и некоторые из ТРИТОНов сдал… В Болгарии.
На этом месте мисс Грейнджер усомнилась и перестала верить словам старого аврора. Этого не было потому, что это невозможно без неё, мисс Грейнджер, без её помощи.
Она ожидала новости о Гарри Поттере. Поэтому и притаилась в темноте, чтобы о ней напрочь забыли. И ведь забыли-то! Сириус выгонял семью Уизли и орденцев, а о ней никак не вспомнил. И давления со стороны старинного Дома она не почувствовала.
Через некоторое время дом опустел. В нём остались лишь Сириус, Тонкс и она, Гермиона Грейнджер.
Когда дверь кухни захлопнулась, отрезав её от хозяина и его племянницы, она подумала, что это был самый удачный момент прокрасться наверх, запереться в комнате, где до сегодняшнего вечера они обитали вдвоём с Джиневрой, и изобразить собой мышкой под метлой.
Гарри, рано или поздно — скорее рано, чем поздно явится на Гриммо. По одной простой причине — завтра у него назначено дисциплинарное слушание. Мисс Грейнджер дождётся его появления, поймает его и обо всём-всём его расспросит. Этими мыслями она успокоила свою совесть, незаметно заснув в своей кровати.
1) https://www.stockphotobg.com/narodni-obichai/karakachani-v-traditsionni-narodni-nosii_2108
Расположенные амфитеатром скамьи зала номер десять в Министерстве магии постепенно заполнялись зрелыми, пожилыми, в некоторых случаях — уже старенькими представителями волшебной аристократии, если возможно так сказать об этих людях. Были, конечно и некоторые представители благородного сословия, но их можно было пересчитать на пальцах двух рук. Первая магическая война, вкупе с эпидемией драконьей оспы выкосили подавляющее число глав и взрослых наследников древних семей волшебного общества Британии. Немалое число из оставшихся в живых больше десяти лет гнили в камерах Азкабана, осужденные за присягу Тому-которому. Ныне их места в Визенгамоте занимали представители младших ветвей родов, родственники пятой-десятой степени дальности — порой по линии жён или своячениц, люди пронырливые и лояльные власть имущим. Если даже вторых или третьих в живых не было, то места переходили к министерским работникам.
Во время заседаний члены Визенгамота щеголяли в роскошных бархатных мантиях сливового цвета с большой буквой «В», вышитой серебром на левой стороне груди. В зале Суда каждый действующий член Визенгамота располагал именным участком, шириной в два метра, где и сидел, гордый собой и своим положением в обществе. И куда он имел право во время открытых заседаний пригласить кого-нибудь из членов своей семьи — чаще всего подросшего наследника, жену, своего адвоката или близкого друга.
К утру двенадцатого августа всё было подготовлено для воплощения задуманного министром магии Британии, Корнелиусом Фаджем, личного триумфа. Чтобы всё прошло гладко, без сучка и без задоринки, время начала, место проведения и тип строгости судебного заседания были изменены. Рано утром, ни свет ни заря каждому судье из полного состава была отправлена сова с этим изменениями. Ученика Хогвартса Гарри Джеймса Поттера ждало не простое дисциплинарное слушание, а полноценный суд с рассмотрением заведённого поздним вечером накануне Дела о нарушении Запрета колдовства несовершеннолетним. Что было из ряда вон выходящим перегибом, если не чистой воды нарушением судебной системы. Нарушения подобного характера — для любого другого ученика, но не для конкретного Мальчика-который-выжил — рассматривались в кабинете Главы ДМП, мадам Амелией Боунс, в присутствии обычной «тройки» из Аврората.
Фадж был уверен, что никто из судей не станет возражать против этого единолично принятого министром магии решения. Альбуса Дамблдора специально не уведомили, чтобы не мешался под ногами своим «мой мальчик»-ом или призывами сохранять спокойствие, или таинственным мерцанием голубенькими зенками во имя «всеобщего блага». Да кто он такой, Дамблдор-то? С поста Верховного Чародея его выгнали единодушным решением всего состава Визенгамота (Хм-хм, да. Э, кворум вроде был…), а до участия в том самом составе происхождением не дорос. Нет?
Точно в восемь часов зал наполнился звоном и министр Корнелиус Фадж важно потоптал к трибуне. С важным видом вынул из папки лист бумаги, прокашлялся и начал читать:
— Дисциплинарное слушание от двенадцатого августа объявляю открытым, — звучно провозгласил он. — Разбирается дело…
В этот момент на стене рядом с железной клеткой для преступников проступил светящийся слабым красным светом арочный контур. Члены суда, ахнув, вытащили свои волшебные палочки и приподнялись со своих мест. Такое случалось впервые в их жизни и они насторожились, ожидая нападения со стороны неизвестного агрессора.
Послышался шёпот:
— … Тот-кого-нельзя…
— … Малфой и Паркинсон здесь…
— … Это что-то иное…
Сам Фадж, будучи спиной к этой стене, красного контура не увидел и отнёс брожение среди членов суда к их несогласию с внесёнными изменениями в состав сегодняшнего заседания. Поэтому он повысил голос и продолжил читать:
— … о нарушении Указа о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних и Международного статута секретности Гарри Джеймсом Поттером, проживающим по адресу: графство Суррей, город Литтл-Уингинг, Тисовая улица, дом номер четыре. Допрос ведут Корнелиус Освальд Фадж, министр магии; Амелия Сьюзен Боунс, глава Отдела обеспечения магического правопорядка; Долорес Джейн Амбридж, первый заместитель министра. Секретарь суда — Перси Игнатиус Уизли…
В этот момент входная дверь зала резко распахнулась и в зал буквально влетел белобородый старик в тёмно-синей мантии.
— В качестве защиты выступает Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, — произнёс он громким, хорошо поставленным голосом.
Этакой подставы со стороны своих подчинённых министр не ожидал. Кто-то из них уведомил старого п… директора об изменениях.
— А, Дамблдор, — в замешательстве сказал Фадж, следя за действиями своего противника.
Тот тем временем наколдовал себе мягкое кресло рядом с трибуной. Присев, он положил руки на подлокотники и стал вертеть большими пальцами рук, изображая из себя независимого наблюдателя. Он скользнул сквозь очки-половинки, сидевшие на середине его крючковатого носа, сердитым взглядом по первому ряду волшебников. Для Фаджа его появление оказалось очень неприятной неожиданностью и он замешкался.
— Защита, да… — продолжил он. — Она нужна мальчику, конечно… Но, видите ли, его здесь нет.
— Как нет! — всполошился Дамблдор и начал вертеть головой, ища взглядом лохматую темноволосую голову знаменитого очкарика — своего Мальчика-который-выжил, в зале. Узрев красный контур за спиной Фаджа, он воскликнул: — Что это?
Стена в рамках контура внезапно растаяла, превратившись в окно, за которым все увидели величественный Зал. Чёрные гранитные стены образовывали трёхгранную призму. Вокруг выточенного из тёмного камня алтаря на полу зала разноцветными минералами была вкраплена ритуальная диаграмма. В воздухе, высоко над алтарём парил, медленно крутясь, светящийся кристалл-тетраэдр, сквозь которого проходили целые реки из ярко белого света.
— Это Узел Силы! — крякнул кто-то из верхних рядов. — Кто-то восстановил наш Узел Силы… Слава Мерлину, Моргане и Всем Святым!
Члены Визенгамота стали громко между собой обсуждать увиденное, вспоминать прочитанное и рассуждать как их конкретно и волшебный мир Британии в целом коснётся возрождение Узла. Зря Фадж призывал к тишине, а Дамблдор даже осмелился встать, чтобы поближе посмотреть на это необычное проявление. Его рука дотронулась до прозрачной преграды между двумя помещениями.
Когда в рамках «окна» обзора с другой стороны появился высокий статный мужчина, кто-то из зала суда опять выкрикнул:
— Смотрите, это мистер Яблански! — и махнул рукой куда-то справа.
Фадж резко повернулся в направлении, указанном выкрикнувшим судьёй, и вытаращился.
— Эйвен (Иван), что ты здесь делаешь? — дал он петуха.
— И тебе добрый день, Корнелиус, — улыбнулся гость и переступил через границу, разделяющую два зала. — Я прибуду в зал вашего суда вместе с делегацией… Привёл с собой одно… то есть несколько важных особ — Хранители Узлов силы. Знаешь, что это такое?
Фадж затравлено кивнул головой и упавшим голосом промолвил:
— Последняя инстанция в магмире.
Тем временем Яблански достиг кресла подсудимых и спокойно присел на него. Звенья цепей, звякнув, скрылись в свои гнёзда под его сиденьем.
— Именно, последняя. То, что скажет новый Хранитель Узла номер три, то в британском волшебном мире и будет…
Вдруг пошевелился застывший до сего момента Дамблдор и внёс свою лепту в разговор:
— После принятия Статута секретности, все эти замшелые должности давно канули в Лету, мой мальчик! Мы в двадцатом веке живём и пора принять мировоззрение магглов…
Услышав слова бородатого директора Хогвартса, болгарский министр магии внезапно насторожился. В его голове словно подул ветер и туда внезапно заползли странные миротворческие идеи. А, понятно! Всё оказалось настолько плохо, как и говорил Гарри Поттер накануне вечером, предупреждая его, что Альбус Дамблдор — ментальный маг и легко управляет аудиторией благоприятными для себя внушениями.
Он дотронулся до невидимой серьги-гвоздика ментальной защите на своём ухе, чтобы усилить её действие. Старик действовал напролом.
— Как хотите, мистер Дамблдор, «дорогой дедушка»! — захихикал Яблански. — Посмотрим какую песню вы запоёте, когда Хранитель отнимет вашу магию за ваши прегрешения. И, Дамблдор, придержите своё «мой мальчик» для своих же мальчиков, которые у вас были, но вряд ли сегодня они вам нужны.
Его прервал шум и крики из зала суда с протестами и призывами не обижать кавалера Ордена Мерлина первой степени…
— Ладно! — поднял обе руки министр магии Болгарии. — Молчу. Он мне лично ничего плохого пока не сделал. Фадж, продолжай свою речь! В чём же вы обвиняете Гарри Джеймса Поттера на этот раз?
Фадж замешкался, весь вспотевший, но его заместительница подбежала и подсунула ему новый листочек из стопки перед ней. Фадж на автомате стал его читать:
— «Подсудимому вменяется в вину нижеследующее: Гарри Поттер сознательно, намеренно и с полным пониманием незаконности своих действий, получив ранее по сходному поводу письменное предупреждение от Министерства магии, двадцать второго июля нынешнего года в девять часов вечера произнёс заклинание Патронуса в населённом магглами районе и в присутствии маггла. Этим, он нарушил…»
— А где ваш нарушитель, Фадж? Почему вы судите его в его отсутствии, без защиты? — прервал своего коллеги Яблански.
— Я выступаю в его защиту, — выдал Дамблдор, заёрзав на месте.
— А где письменное согласие обвиняемого? Или вы опять принимаете решение самолично и без спроса? А, Дамблдор? На вашем месте, я бы побоялся брать на себя ответственность. Выходит, и все это хорошо понимают, что вы были лично в момент преступления и всё видели собственными глазами.
— Нет, я там не был! — громко возразил Дамблдор. — Но у меня есть свидетель происшествия.
— И кто это?
— Миссис Арабелла Фигг, сквиб.
— И что, она видела как мистер Поттер наколдовал Патронус, отгоняя дементоров от себя и своего кузена? — ухмыльнулся Яблански.
Фадж весь покрылся красными пятнами, стараясь не вмешиваться в чужой спор, чтобы не огрести по полной. Что, что? Яблански упомянул дементоров. Какие ещё дементоры? Долорес-с-с!..
— Какие дементоры, мистер Ябалонски, в маггловском мире? — с детским хихиканьем встряла кудрявая дамочка из первого ряда. «Долорес Амбридж, первая заместительница Фаджа, — подумал болгарский министр магии.» — Вы бредите и брешете!
— У нас тоже есть свидетели, мисс Амбридж. И вещественное доказательство есть, — с ехидцой прервал её Яблански. — Но я опять спрашиваю, где ваш подозреваемый? А прежде всего я хочу опять спросить: в чём вы его обвиняете?
— В качестве кого выступаешь, Эйвен? — сумел процедить сквозь стиснутые зубы Фадж.
— В качестве министра магии державы, чьим поданным с недавнего времени является господин Гарри Джеймс Поттер. И как таковой я повторяю вопрос: в чём вы обвиняете моего поданного? И далее: какое право имеют британское Министерство магии и британский же Визенгамот разбираться с поведением чужих граждан? А?
Взгляд серых глаз Ябланского потяжелел, скользя по судейским рядам.
— С тридцать первого июля этого года я принял прошение господина Поттера о смене гражданства с английского на болгарское. Наш Визенгамот полным составом собрался, рассмотрел и за три минуты принял это прошение. Потом все мы отпраздновали свадьбу Гарри…
Его слова утонули в гвалте криков со всех сторон. Громче всех кричал аж выпрыгнувший из своего кресла Дамблдор:
— Это недействительно! Гарри несовершеннолетний, я его магический опекун! Я разрешения не давал…
Болгарский министр закрыл глаза и пробормотал:
— Бог мой! Это не уважаемые члены Визенгамота, это базарные бабы какие-то! — Потом, не вытерпев шума, крикнул: — Тишина-а-а-а! Я не закончил.
Постепенно разговоры стихли, бородатый старик присел, а Фадж ударил молотком по медной полусфере звонка перед собой.
— Эйвен, у тебя есть документы с собой? — спросил он дрожащим голосом. Всё летело в тартарары и за всё это в ответе его первая заместительница. Ведь это она предложила подставить мальчика Поттера, сама всё придумала, организовала, устроила… Если что, он от всего открестится, нет? — У нас должна быть вся переписка.
— Вчера Поттеры зарегистрировали в здешнем министерстве свой брак, хотя у них по законам магии всё произошло. И сданные господином Поттером СОВы и ТРИТОНы — тоже. Ему это и не нужно, между прочим, вся эта морока, в связи с его новым положением в магмире, — добавил он напоследок.
— Уизли! — рявкнул Фадж. — Отправь в архив самолетик, пусть принесут всю документацию Гарри Поттера.
— И Сириуса Блэка тоже, парень, — добавил Яблански.
— Это ещё почему?
— Потому, что кого-то, всё-таки, надо осудить. Не зря полный состав Визенгамота собрался. Полным составом его судить и будем.
— Чего, чего? Кого, Блэка?
— Блэка-то почему? — захихикал Яблански. — Вот Визенгамот и будем судить.
Никто не обратил внимания на то, как через границу, очерченную красной аркой на стене, перешагнула невидимая тень. Человек-невидимка пристроился в конце первого ряда скамей и стал прислушиваться к этой пародии на суд.
Через некоторое время входная дверь зала открылась и внутрь просочилась худощавая женщина средних лет с неприметной внешностью.
— А, Муфальда, — встретил её появление выкриком Фадж. — Принесла все бумаги?
— Да, министр Фадж, сэр! — пропищала дамочка. — Вот эта, толстая папка, мистера Поттера. А тощенькая — Сириуса Блэка, сэр.
— Ладно. Спасибо, Муфальда, можешь идти…
— Нет, пусть останется, — возразил болгарский министр магии. — Будет суд, а она причастна к преступлению.
— Как причастна? — не понял Фадж. — Муфальда, ты-то где накосячила. Что ты такое вытворила?
— Ну-у-у, я-я-я… — блекло-синие глаза навыкате дамочки наполнились слезами. Всхлипнув, она выдала: — Мне приказали, мистер Фадж, я не виновата! Меня заставили…
— Кто и в чём? — посерьёзнел Фадж. — Говори, Муфальда!
— Отправить письмо-предупреждение, сэр! Но я ничего не знаю, меня заставили, угрожали, что уволят…
— А можно поподробней, мисс? — вмешался Яблански. — Кому и зачем отправили это письмо-предупреждение и когда?
— Д-два года назад, мистер Яблански, сэр. Гарри Поттеру, на Тисовой. Он колдовал…
— Вы как установили, что колдовал он, а не кто-то другой?
— Я ничего не знаю, сэр! Мне сказали — «Гляди, Муфальда! По месту проживания Гарри Поттера кто-то произвёл волшебное действие. В этом доме маг только он, он и виноват. Отправляй предупреждение!»
— Кто тебе это сказал, Муфальда? — рявкнул взбешённый Корнелиус Фадж. Ещё немного и вся некомпетентность его управления станет известна болгарскому коллеге.
— В-в-ваша первая зам… Сэр, я не виновата!
— Долорес, что скажешь?
Кудрявая дамочка в первом ряду смотрела на колышущуюся от волнения архивистку исподлобья, пытаясь словно сжечь её взглядом.
— А что я могу сказать, Корнелиус? Она должна была немедленно, как только индикатор Нарушения запрета несовершеннолетнего волшебства зазвенел, отправить туда дежурного аврора произвести расследование. А Муфальда явилась за советом ко мне. Я сама глазами индикатор не видела — видела она. Она и виновата.
— Но-но, вы… — заскулила дамочка. — Я-я-я…
— Индикатор указал, что колдует маленький маг, мисс? — пришел ей на помощь болгарский министр.
— Нет, сэр! Он указал, что кто-то колдует, а не то, что это несовершеннолетний колдовал.
— Ах, та-а-ак? И что скажешь, Фадж? Кто из этих двух женщин виноват?
— А ты откуда узнал, что Гарри Поттеру прилетело письмо-предупреждение два года назад, Эйвен? — поступил как еврей Фадж, ответив на вопрос вопросом.
— А я не знал, Корнелиус! Я спрашивал о письме-предупреждении летом этого года.
Худощавая дамочка пошатнулась назад и упала… в руки человека-невидимки.
Из воздуха появились сначала две руки, которые поддерживали Муфальду Хопкирк под мышками. Потом одна из рук смахнула что-то переливающееся и перед глазами взрослых магов возник обсуждаемый до этого момента молодой волшебник.
Гарри Поттера узнали все.
И замерли в испуге.
Он был в одежде Хранителя Узла. Длинная чёрная мантия, настолько густо вышитая золотой канителью ритуальными узорами, что выглядела как сотканная из одной лишь золотой нити. Золотой обруч с большим драгоценным сине-зелёным камнем на лбу, чёрные брюки, рубашка и сапоги, посох. Посох возник в его руках, как из воздуха. Поттер взмахнул им и коротко ударил по каменному полу. Из точки удара во все стороны побежала волна магического воздействия, которая, достигнув волшебников, оставила их пустыми и бездыханными.
— Что ты сделал, мой мальчик? — прохрипел Альбус Дамблдор, вдруг скукожившись в своём кресле. Все его сто с лишним лет внезапно навалились на его плечи.
— На время суда я лишаю всех присутствующих магии, чтобы достичь максимума честности и правдивости, — ответил Гарри. — Кто-то снимите с меня эту слабосильную женщину, дайте ей Укрепляющее, а то сдохнет от избытка вины.
Из второго ряда вскочил незнакомый Поттеру мужчина внешностью, напоминающей испуганного индюка, одной рукой он поддержал Муфальду, другой влил в неё содержимое стеклянного флакона, на ходу достав его из внутреннего кармана своей мантии.
— Мы вас не осуждали, мистер Поттер! — стал оправдываться он. — Мы только заслушали обвинения от министра Фаджа.
Освободившись от навалившейся ноши, парень шагнул в направлении болгарского министра магии. Тот не выглядел пострадавшим от незнакомого воздействия посоха. Фадж, со своей стороны, был бледным и осунувшимся.
— Чего сидим, кого ждём? — с ехидцей спросил парень, который назвал себя Гарри Поттером. — Продолжайте, мистер Фадж, знакомить нас с обвинением.
За кафедрой Корнелиус Фадж вышел из ступора, в котором пребывал из-за резкого и нежелательного изменения планов на сегодня. Он вынул носовой платок, вытер льющийся со лба пот и трепещущим голосом выдал:
— Ты опоздал…
— Я опоздал? — воскликнул Поттер. — Это вы начали слишком рано. На три часа раньше, если судить по объявленному в письме-уведомлении времени дисциплинарного слушания. Не судебного заседания полным составом Визенгамота, господин министр, а простого дисциплинарного слушания. В чём же вы меня обвиняете?
Посиневшими губами Фадж снова зачитал обвинение. На этот раз присутствующие в зале суда члены Визенгамота внезапно осознали, невольными соучастниками чего их сделали.
Появление нового действующего лица, вошедшего сюда из зала Узла, заставило всех пристально проследить взглядом за её передвижениями. Это была сказочно красивая девушка в бело-золотых одеждах Хранительницы не здешнего, полярного круга Узлов. Диадема(1) из золота в форме венка украшала её покрытые белоснежным платком волосы соломенного цвета, а в руке она несла гравированный чёрными письменами посох с изумрудом на вершине. За ней степенно шагали две пожилые женщины в чёрно-белых нарядах, невиданных ранее в этих географических широтах. Фадж моментально определил, что эти женщины сопровождают, по какой-то причине, болгарского министра магии. Одна из бабушек дотронулась до рукава золотой девушки и громко так ей на ушко прошептала:
— Это тутошный министр магии Фадж, госпожа Лиляни. Вы его слишком сильно не обижайте, он вьюноша недалёкий и шутку не понимает.
От этих слов незнакомых бабушек в голове у Фаджа что-то заворчало, хотело выскочить на поверхности сознания, но… не успело и он махнул на это рукой. Будь, что будет! Хуже уже не будет.
Девушка вплотную приблизилась к обвиняемому Поттеру, взяла его за руку и громко провозгласила:
— Вы не того в волшбе на глазах у магглов обвиняете, мистер Фадж. Ничего Гарри не нарушал! Я там была, я всё видела. Когда я прибыла, они оба с его родным кузеном Дадли Дурслем беспомощно лежали на земле, а над ними нависали два дементора, с явным намерением напасть и приложиться к ним поцелуем…
— Какие дементоры, девушка, в маггловском городке? — детским голоском встряла кудрявая дамочка с первого ряда. — И вы, как министр Яблонский до вас, вводите этот суд в заблуждение!
Поднявшийся в зале шум стал оглушительным и девушка стукнула посохом по полу. Сразу наступила тишина, словно на весь зал был наложено мощнейшее Силенцио. Со своего кресла рядом с кафедрой зыркал из-за очков-половинок потерявший весь свой напускной блеск и благостный вид Альбус Дамблдор.
— Там не Гарри колдовал, — продолжила девушка. — Колдовала я. Действовала на опережение. Уничтожила, испепелив, того из дементоров, который пытался выпить Гарри. Второго я спеленала и принесла с собой, как доказательство. Так, что, дамочка, вы лучше придержите свой ядовитый язык.
Она вытащила из кармана своего передника ядовито-зелёный шарик и подкинула его в воздух. Пошевелив пальцами, она увеличила размер шарика, сделав стенку прозрачной. Внутри действительно плавал дементор. Девушка помахала ему рукой — тот ей ответил. Все завороженно следили за её манипуляциями.
Когда по мановению конца посоха сфера проплыла в сторону первого ряда скамей, сидящие на них шарахнулись назад, стараясь слиться с мебелью. Трусы, что с них взять!
— А вы кто такая, девица? — сердитым голосом спросил белобородый старик, приподнявшись с мягкого кресла. — И уберите эту иллюзию, незачем выставлять здесь ваши способности.
Фадж закивал головой, соглашаясь со словами Дамблдора. Тем временем выросший до настоящих размеров Азкабанских стражников пузырь остановился напротив Долорес Амбридж. Дементор вдруг начал шумно дышать, толкая изнутри прозрачную стенку покрытой гнойными волдырями рукой.
— Я — леди Поттер, кириа Лиляни Хаджиниколов, — звонко, с гордостью провозгласила бело-золотая девушка. — Я — жена Гарри Джеймса Поттера, жреца Узла номер три и сама жрица Узла номер тридцать девять. Зря вы, господа члены британского Визенгамота, взялись за своего Избранного. Ой, зря! Ко мне можете обращаться или «леди Поттер», или «ваше благородие жрица». Никак иначе. Иначе будете наказаны до тех пор, пока не научитесь, что с Хранителями не спорят. Свидетелем устроенного вами дисциплинарного слушания будут наши коллеги из Швеции, герр Виго Лундин с супругой, отвечающие за Узел номер два.
До слуха Фаджа донесся тихий шёпот:
— Хана нам, раз заинтересовался сам Хранитель Узла номер два. Который в Швеции и ближайший к нам. Чую, аукнется нам затея Фаджа, утонем в д — -е по самое не могу…
— Вернёмся к делу! — выкрикнул Фадж и ударил молотком. — Вы, мистер Поттер, отрицаете, что летом применяли волшебство, тем самым нарушив Запрет на разумное ограничение применения магии несовершеннолетним…
— Я уже совершеннолетний, — возразил парень. — Или вы забыли? Я прочитал весь свод законов Британского волшебного сообщества, мистер Фадж. В прошлом году я участвовал, без своего личного осведомлённого согласия, в соревнованиях Трима-… то есть, Четыремагического турнира наряду с тремя совершеннолетними семикурсниками. Во время принятия того скандального решения вы там были, сами допустили меня до соревнований. Вы, мистер Фадж, в качестве министра магии, согласившись с этим, тем самым признали мою эмансипацию. Все директора волшебных школ-участниц Турнира, включая директора Дамблдора и моего якобы магического опекуна, тоже с этим согласились. Вы все, — Гарри Поттер, войдя в раж, махнул рукой, обведя магов в зале, — признали единодушно, что, раз Кубок выбрал меня, то я должен участвовать. А участвовать в Турнире могут ТОЛЬКО СОВЕРШЕННОЛЕТНИЕ волшебники. Трое директоров провели возрастную черту вокруг Кубка. А окончательное доказательство этого — то, что я у гоблинов проверялся. Мне открылся семейный сейф Поттеров, Певереллов и Салазара Слизерина по праву победы.
Он замолк. В зале стояла звенящая тишина.
— Так в чём вы меня обвиняете, господа? — обернулся он к рядам.
Воспоминания леди Поттер
Решение не идти на «дисциплинарное слушание» в одиночку приняла я.
Гулять — так гулять, подумала я и, для начала, пригласила к нам в гости министра магии моей страны — господина Ивана Ябланского. Он, предвкушая удовольствие макнуть Британское магическое общество морд… ой, носом в грязь, с восторгом согласился прибыть вместе с женой.
Дальше, чтобы окончательно подавить гидру неподчинения в волшебном мире Британии, мы с Гарри обратились к нашему ближайшему по географическому расположению соседу по Узлам — герру Виго Лундину. С ним мы были всё ещё не знакомы, но между нами, Хранителями, имела место быть некая лёгкая фамильярность. Поэтому я открыла Дверь перехода напрямую в его комнату для гостей. Тем самым несказанно его удивив. Мы представились по именам и уточнили, Хранителями каких именно Узлов мы являемся, и его удивление быстро перешло в радостное возбуждение. А новость о перезагрузке соседнего с ним Узла номер три он встретил громким вздохом облегчения:
— Слава Одину, герр Поттер! — воскликнул взрослый мужчина. — Неактивное состояние Узла под Азкабаном неимоверно затрудняло правильную работу Сети лей-линий. Нам, остальным Хранителям по полярной параллели пришлось разработать серию дополнительных вторичных путей для функционирования энергосистемы планеты. Но теперь, когда возродились сразу два из доселе неработающих Узла, магические потоки в Европе потекут синхронно и без усложнений. Наши соседи возрадуются!
После ужина он продемонстрировал нам карту этой энергетической сети и указал нам её особенности. У герра Виго, как и у Гарри-Лексиса, узел-пересечение лей-линий был не самым важным, а мой был — прямо скажем — третьестепенным. Главные узлы герр Виго назвал термином «Пуп Земли». Самый ближайший к нам по параллели был тот, который находился в области Кольского полуострова. Ближе к моему узлу были два «пупа» — на самом юге Аравийского полуострова и на острове Сардиния в Средиземном море.
Распрощались мы с герром и фрау Лундин в самом хорошем расположении духа, пообещав им попозже, после Суда, специально погостить у них. Чтобы не только поближе познакомиться с «коллегами по работе», но и подучиться у них специфике ведения дел с Узлами. Фрау Виго принесла нам скопированные ею архивные записи своего мужа, в которых мы — уже дома — нашли поимённый состав Хранителей узлов Силы на континенте Европа за весь период второго тысячелетия.
С маленькими портретиками рядом.
Найдя свой Узел, я начала разглядывать лица моих предков, увеличив размер картинок. Предпоследним в череде я узнала дедушку Ивана. Моё сердце наполнилось скорбью, а мои глаза — слезами.
Погоревав, я продолжила разглядывать схему. Хранители, если с ними не происходило что-то из ряда вон выходящее, как в случае с моим дедушкой, живут очень долгую жизнь. За последнее тысячелетие я насчитала всего около двадцати своих предков, среди которых были и три женщины. Их портреты, кроме всего прочего, были мне интересны по той простой причине, что мне неоткуда было ознакомиться с ритуальной женской одеждой Хранительницы нашего Узла. Рассмотрев до мельчайших подробностей их наряды, я решила: блистать — так блистать. Вспомнила золотые мантии деда Ивана. Взяв на заметку своих трёх предшественниц, я приказала домовым эльфам сшить мне бело-золотое одеяние, которое пленило меня своим изяществом.
Фрау Лундин согласилась со мной, показав мне свой официальный гардероб.
Цепочка Хранителей Узла номера три в архивах, к сожалению, была более чем скромна. После конца первого и начала второго тысячелетия охраняли и заботились об этом Узле только два волшебника, портреты которых наблюдали за нами с глубокой печалью. Я вгляделась в указанные циферки под именем второго из них и ахнула. Он был Хранителем всего два года. Его убили или что? И, вероятно, именно тогда, когда уничтожали архитектуру самого места пересечений лей-линий, разрушив кристалл силы. После него цепочка продолжалась чередой окрашенных в серое пустых кружочков. То есть, наследники были, но в права они не вступали. Или их вовсе не было? Так продолжалось до сегодняшнего дня, когда внезапно на цепочке возникал портрет Гарри-Лексиса, обозначенный внизу двумя именами — и Гарри Дж. Поттера, и Алексиса Э. Тавридиса.
Но была и вот такая особенность: параллельно с основной, из серых кружочек, линией, начиная с портрета второго из незнакомых Хранителей, шла вторая череда портретов. Выходила она из основной линии пунктиром и обозначалась надписью «Хогвартс — школа». А-а-а-а, понятно. Начиналась эта вторичная ветвь общим портретом сразу четверых людей — две женщины и двое мужчин. Под ним я прочитала «Основатели школы Хогвартс: Салазар Слизерин, Хельга Хаффлпафф, Годрик Гриффиндор, Ровена Рейвенкло». А далее шла целая череда директоров этой школы Колдовства и Чародейства до самых нынешних дней, заканчивая образом длиннобородого Альбуса-наше-всё-Дамблдора. Все директоры были наряжены в вычурные мантии вырвиглазного цвета, изображая из себя кого-то вроде наместника-хранителя Магического источника Хогвартса. А это, между прочим, было не далеко от истины. Основатели пришли, завладели сердцевиной Узла номер три (Что с самым Хранителем произошло, тайна за семью печатями!), разбили кристальный тетраэдр силы. Унося с собой ворованное сердце кристалла на более удобное место, нежели каменный остров посреди Северного моря, они искривили траектории лей-линий. Глупцы! Как могли додуматься до такого? Поверили, что, если точка пересечения лей-линий чуть-чуть сместится в южном направлении, аккурат под замком Хогвартс, ничего такого кардинально сокрушительного с энергетической сеткой не произойдёт.
Однако, это разрушило гармонию и правильный порядок всей сетки планеты Земля. Истончилась, а потом и лопнула Грань между нашим миром и миром более низшего плана, откуда к нам просочились тамошние жители, превратившись на нашем плане в дементоров.
Все дороги в Ад вымощены благими намерениями, как говорится.
У Гарри-Лексиса особого выбора ритуальной одежды не было. Он полагался только на два портрета из глубокой, тысячелетней древности. На них двое красовались в длинных нарядах из роскошной, чёрной как ночь бархатной мантии, полностью расшитой золотыми узорами, и чёрных же штанах и рубашке, чёрных сапогах до колен и с золотым обручем с бирюзовым камнем на лбу. В этом наряде Гарри-Лексис выглядел внушительно и заметно постарше.
Оставив женскую часть моих служащих развлекаться подготовкой нарядов для завтрашнего дня, я отдала распоряжение своей личной домовичке Раде приготовить ужин.
Мы с мужем удалились на частный разговор с герром Виго, чтобы обсудить с ним наш завтрашний спектакль.
— И что теперь? — задал свой вопрос наш коллега из Швеции, как только мы расселись вокруг низкого столика в вычурном викторианском стиле. — Магический Узел Британских островов теперь под Хранителем, я бы сказал «под рукой», мага из далёкой Болгарии? Формально, волшебное общество Островов является теперь территорией, подвластной болгарскому министерству магии.
В ярко-голубых глазах герра Виго сверкнула смешинка.
— Выходит, что да, герр Лундин, — так же посмеиваясь, ответил Гарри-Лексис. — Раз британское магическое общество отвергло своего уроженца и Спасителя, бросив его в маггловский мир на прозябание, так им и надо. Превратить все мои годы обучения в Хогвартсе в игру под названием «наперегонки со Смертью» и ожидать снисхождения? Не-е-ет, так им и надо! Я был в своём праве найти себе новую родину, нет?
— Что вы, что вы, герр Поттер, вы имеете право делать всё, что вам вздумается! Вплоть до того, чтобы пройтись по волшебному миру Британии частым гребнем, лишив всех своих врагов магии. Можно даже вообще всех английских магов, если посчитаете, что они перед вами виноваты, а вы жаждете мести. Никто из них и пикнуть не сможет. И никто из наших друзей-Хранителей вас не осудит за излишнюю кровожадность, если дело до этого дойдёт.
Гарри-Лексис после этих слов герра Лундина сузил глаза и в них засверкали опасным зелёным цветом Авады злые молнии. Никого из английских волшебников — кроме тех, что у нас служат — я знать не знаю, их судьба мне глубоко по боку. Пожалею ли я кого-либо из них? Увидим, увидим…
Нет, не пожалею. С тех пор, как муж мне подробно о своей жизни как Гарри Джеймса Поттера рассказал, я зла как мантикора.
— У нас в стазисном коконе находится один из двух дементоров, которые гонялись и напали на нас с кузеном Дадли, — сквозь стиснутые зубы выдал мой муж. — Но я не знаю, как мне его заставить указать на того представителя Министерства, который дал разрешение запустить этих мерзких тварей в маггловский район. Там, где я пребывал каждое лето во время каникул.
— Очень просто, — улыбнулся лишь уголками рта наш новый друг. — Прикажите ему и он подчинится. Дементоры понимают человеческую речь.
— Серьёзно? Так просто? — воскликнул мой муж. — А что вы нам посоветуете…
Конец воспоминаний леди Поттер
* * *
Рассказ от третьего лица
Началось. В глазах этих пожилых, много видавших людей загорелось понимание. Сначала — что Поттер это неспроста задал вопрос. А потом — что это действительно НЕСПРОСТА. Дошло наконец. И они сперва вполголоса, но постепенно всё более громко стали обсуждать, правильно ли их собрали судить обычное волшебство несовершеннолетнего ребёнка. Не абы кого, а победителя Тримагического турнира. Кто-то из женщин-заседателей бросила, что если ребёнок этот не то что победил, просто взял и участвовал в Турнире, то он несовершеннолетним отнюдь быть не может. Голос из задних рядов крикнул, что по его-то мнению, то, что проводилось зимой в Хогвартсе ТРИ-магическим турниром назвать было невозможно.
— А как звать-то, мистер Паркинсон? — полюбопытствовали справа от группы Поттеров.
— ЧЕТЫРЕ-магическим турниром, — ответил тот, которого назвали Паркинсон. — И Поттер, как он сказал, был выбран НЕ ЧЕМПИОНОМ ХОГВАРТСА! Он весь год числился гостем Хогвартса, понимаете? Представляя собой неизвестную школу… А чтобы зачислить его обратно он, будучи уже совершеннолетним и самостоятельным, он заявление подавал? А, скажи-ка, Дамблдор, отправлял ли Поттер прошение о зачислении обратно на обучение?
Дамблдор с усилием глотал воздух и не мог выдать ни единого звука.
— Две недели назад, — вмешался в разговор министр Яблански, — мистер Гарри Джеймс Поттер сдал в Министерстве магии Болгарии все свои СОВы и пять ТРИТОНов. Зачем ему возвращаться в школу учеником?
— Ха! — крикнул человек справа, а потом громко загоготал. — Ха-ха-ха! Вот это подстава.
С трибуны прозвучал хриплый голос директора Дамблдора:
— Гарри должен отучиться в Хогвартсе ещё хотя бы на год, согласно контракту с его родителями…
— Мёртвыми родителями, Дамблдор! — уточнил Яблански. — А смерть, как все знают, уничтожает все обещания, все обязательства аннулируются, долги списываются…
— У него есть долг к волшебному миру…
— Да, да… — воскликнул Паркинсон. — И кто определил, что у него этот долг есть? А почему? Он нас один раз спас от террора Того-которого. Я думаю, это достаточно… В действительности, хм-хм…
— В действительности, мистер Паркинсон, у всех волшебников Британии есть долг ко мне…
— Ну, да.
— То есть, меня ни в коем виде — ни как несовершеннолетнего, ни как совершеннолетнего, судить не возможно, я воспользуюсь собранием Визенгамота, чтобы судить вас, господа присяжные!
Люди в зале молчали. Боялись что-то сказать… Ан, нет.
— Более смешного утверждения в жизни не слыхала… — пропела кудрявая дамочка Долорес
— Лекси, прикажи дементору поцеловать эту бесполезную дуру! — прошипела бело-золотая девушка на парселтанге.
Некоторые из присутствующих сбледнули лицом.
1) https://ru.wikipedia.org/wiki/Диадема#/media/Файл: Sofia_-_Odrysian_Wreath_from_Golyamata_Mogila.jpg
Примечания:
Ну, вот и прода.
Вот так вот. Типа — оправдание.
Не думайте, что раз Болгария территорией и населением на одной ладони, нет у нашего народа велико-болгарские настроения. Как бы были. Типа — Болгария на трех морях. Как было при царя Симеона, Ивана Асена, при Калояна. Но, политики у нас никудышные, вот мы такие, какие мы и есть.
— Теперь читаем дело Сириуса Блэка! — прозвучал звонкий голос бело-золотой леди.
Трясущимися руками Фадж открыл тоненькую папку и ахнул. Его взгляд лихорадочно пробежался по рядам испуганных судей и остановился на распростёршемся у подножия первого яруса лож бездыханном теле своей заместительницы. Его губы затрепетали, не в состоянии издать ни звука.
— Что такое, Корнелиус? — заинтересованно спросил Яблански. — Читай, давай!
— Но-но-но… здесь нет ничего?! — ответил Фадж упавшим голосом. — Здесь всего два листика. Ну, что в первом? А-а, доклад авроров, написан грамотно, что Блэка доставили на остров. Что на вто… — Фадж икнул от неожиданности.
— А что второй? — загадочно сверкнул глазами болгарский министр.
— На втором — личное указание Дамблдора отправить Блэка в Азкабан…
— Да вы что? — ухмыльнулся его болгарский коллега. — И ничего больше? А решение суда? Ты смотри какая клёвая у вас судебная система, — Яблански в шутку шлёпнул по своему колену. — Без расследования, без судебного заседания, без, — он кивнул подбородком в направлении обоих посмурневших Хранителей, — защиты, без свидетелей даже… Это система у вас такая или Визенгамот скатился в вонючую помойную яму, а? Что скажешь в своё оправдание, Корнелиус?
Альбус Дамблдор, окончательно потерявший вид доброго дедушки и выражение оскорблённой невинности, давно перестал мерцать глазками за стеклами своих очков.
По рядам амфитеатра пронёсся шелест вздохов отчаяния.
Вдруг, Хранитель Узла номер три вышел из своей задумчивости и шагнул вперёд. На зал тут же опустилась тишина.
— Могу предложить следующее разрешение судебного казуса: призвать все замешанные стороны. Моего крёстного отца, истинного предателя моей семьи Питера Петтигрю, Волдеморта, азкабанских до недавнего времени — заключённых, а ныне — моих служителей…
Его прервал писк Фаджа:
— Тот-кого-нельзя-называть давно мёртв! Питер Петтигрю мёртв… Осужденные Пожиратели в тюрь… Что-что? Агр-р-р…
— Сейчас вы зря меня прервали, Фадж! — рыкнул Гарри Поттер. — Вы забыли, кто я такой? Я — победитель Турнира молодых волшебников. Волдеморт возродился на моих глазах при помощи МОЕЙ КРОВИ, насильно взятой ПИТЕРОМ ПЕТТИГРЮ. Год назад я вам говорил, что видел его и разговаривал с этим предателем в Визжащей хижине. Что вы, министр, тогда предприняли? Привели с собой дементора, чтобы он поцеловал моего безвинного КРЁСТНОГО ОТЦА! Жаждете повторить судьбу этой женщины, что ли? — конец посоха шевельнулся, указывая на поцелованную дементором Амбридж.
— Ты не имеешь права… — затравлено промямлил Фадж.
В зале прозвучал коллективный смешок, который быстро затих под взглядом зелёных глаз Гарри Поттера.
— Ха-ха-ха-а-а-ха-ха… — захихикал министр Яблански. — Кто это не имеет право наказать тебя? Поттер? И-ихи-хи… Рассмешил ты меня, Фадж. Мистер Поттер, продолжайте, а то время обеда приближается. Моя жена обещала угостить всех нас имам-баялдой. М-м-м-м…
Одетый в чёрно-золотой наряд парень приблизился к очерченному алым цветом арочному проходу до Узла силы и крикнул:
— Выходите все!
В проёме арки одним за другим стали появляться люди, одетые в чёрное с золотыми узорами. Первыми появились две женщины — высокие, темноволосые. Одна из них была сероглазой, а у второй глаза были, как у самого Поттера — изумрудные.
При виде первой женщины все одновременно закричали. А Фадж, вскинув палочку, крикнул:
— Беллатрикс Лестрейндж, это бешенная Белла!.. Ступефай! Ступефай! Чёрт, что происходит? Сту… Петрификус Тоталус!
Ему ответил ухмыляющийся министр магии Болгарии:
— Ты разве забыл, Корнелиус, что на время заседания, Хранитель ближайшего к вам Узла силы, закрыл всем присутствующим в зале суда членам Визенгамота доступ к магии. Чтобы всё прошло честно и по закону? — Господин Яблански язвительно цокнул языком. — В настоящий момент все вы магглы. А ты лучше помолчи, чай шторм мимо тебя пройдёт.
— Но это всё Пожиратели, Эйвен! — воскликнул кто-то из верхних рядов.
— Были, мистер… — начал отвечать Гарри Поттер.
— Мистер Берк, уважаемый Хранитель! — отозвался тот.
— Ладно, расскажу, как всё было, — махнул рукой зеленоглазый парень. — Чтобы восстановить Узел номер три нам с Лили пришлось сделать несколько не самых простых вещей. Сначала надо было вернуть на место Сердце кристалла силы. Герр Лундин, прошу вас, принесите гобелен моего Узла, чтобы показать Визенгамоту, что на Британских островах происходило.
Беллатрикс Лестрейндж и её незнакомая напарница, рядом с которой незаметно для присутствующих возник молодой темноволосый парень в теле, расступились, позволяя взрослому магу, тоже в ритуальном одеянии Хранителя выступить вперёд.
В зале суда прозвучали несколько хлопков от удара человеческих голов об столешницу. Пронёсся шёпот, в котором можно было услышать имя новоприбывшего.
Герр Лундин нёс в руках туго завязанный золотой лентой рулон, который под взмахом его посоха распрямился, увеличившись в размере, чтобы была видна и различима даже на последнем ряду лож нарисованная схема.
— Смотрите, — начал говорить он, — вот сюда, где виден портрет второго из Хранителей второго тысячелетия н.э. Вы заметите, что после него больше не было ни Узла номер три, ни живых Хранителей. Зато — видите? — появляется боковая паразитная ветвь «Хогвартс» и имена четвёрки Основателей школы в её основании! Понимаете, что всё это означает?
— Что Основатели не такие белые и пушистые, какие нам рисуют в «Истории Хогвартса»! — крикнул кто-то из членов Визенгамота. — По всей вероятности, я так думаю, они убили этого молодого человека, и… Что дальше?
— Дальше, — взял слово Гарри Поттер, — они разбили кристалл силы, украли сердце тетраэдра и двинулись южнее по Туманному Альбиону, в поисках подходящего ДЛЯ СЕБЯ, — подчеркнул он, — места для создания магической школы. Стоял ли замок уже на месте или похитители его построили — предстоит узнать из найденных архивов, но своим поступком четвёрка Основателей разрушила энергетическую гармонию континента Европы.
— А эти люди на параллельной ветви — кто? Это директора Хогвартса? — спросила взрослая дама с моноклем в правом глазу, сидящая на первом ряду зала.
— Да, мадам, — ответил Гарри Поттер. — Директора. Вот, видите? Последним представлен Альбус П.В.Б. Дамблдор. А вы кто? Мне никого из вас не представили на этом фарсе слушания, устроенном здесь. А после обозрения содержания папки Сириуса Блэка, тем более… Вот такая вот у нас судебная практика, оказывается…
— Я — Амелия Боунс, глава ДМП, и тётя вашей сокурсницы из Хаффлпаффа Сьюзен Боунс, — ответила строгая дама.
— А-а-а, Сьюзен, да-да, помню, помню… Самая ярая представительница моих недоброжелателей. Значком «Поттер-вонючка» одна из первых хвасталась, помнится… Что, вы тоже такая «справедливая»? — показал он кавычки пальцами. — Кстати, вопрос дальнейшей работы школы Хогвартс будет дополнительно рассмотрен потому, что я вернул обратно Сердце кристального тетраэдра, запустив Узел три. А без данного магического источника замок Хогвартс, возможно, начнёт разрушаться. Я мог бы перенаправить туда магическую подпитку, но не при сегодняшнем руководстве школы. Всё зависит от решения наместника Болгарского министерства магии на Британских островах…
Поднявшийся в зале крик и гам не позволили испуганным волшебникам услышать конца предложения. Мадам Боунс упала назад на своё место, её монокль вырвался из своего гнезда и заболтался на цепочке.
Корнелиус Фадж своим выкриком затмил всех остальных:
— Что за глупости вы говорите, мистер Поттер? Какого наместника, какого болгарского министерства?
Вдруг наступила полная тишина, хотя присутствующие в зале члены Визенгамота продолжали открывать и закрывать рты. В тишине голос Гарри Поттера прозвучал холодно и резко:
— Что же… Слушайте мой вердикт. С сегодняшнего момента Министерство магии Британских островов уходит под управление Министерства магии Балканского полуострова. Министр Фадж отстраняется от своей должности, все руководители Отделов и подотделов — увольняются как профнепригодные. Министр Иван Яблански возглавит комиссию по аттестации служащих. Он будет решать, кого из них оставить на работе, а кого уволить. Он назначит своего заместителя-губернатора на подконтрольной Болгарии территории. До конца сегодняшнего дня он должен связаться с премьер-министром маггловского правительства Британии и уведомить их об изменениях в волшебном мире — что административно эта часть реальности уже не под юрисдикцией Елизаветы Второй.
После сказанного, Гарри Поттер ударил посохом по полу и по нему прошла тектоническая волна. С шеи Корнелиуса Фаджа упала порвавшаяся золотая цепь с большим медальоном, указывающим его высшее в магмире положение министра и постепенно растворилась в воздухе.
Зато она материализовалась на шее Ивана Ябланского. Члены Визенгамота наконец поняли, что этот, до недавнего времени всеми высмеянный в «Пророке» парень, Гарри Поттер, совсем не шутит.
— Что ты делаешь, мой мальчик, — всхлипнул Дамблдор со своего кресла. — Всё это неправильно! Министерство магии, это исконно наша — твоя тоже, британская земля. Хогвартс, это самая лучшая школа в Европе…
— Плачь, Дамблдор, плачь! — засмеялся герр Лундин, Хранитель Узла номер два. — Было ваше, стало наше… Э-э-э, как это сказать, Поттеровское. Хогвартс? В любом случае, вы не приглашены принимать участие в обсуждениях дальнейшей судьбы этой школы. Вы разве не поняли? Герр Поттер решил вашу участь — нет больше британского Министерства магии! Здесь будет протекторат Болгарского министерства. Продолжит ли Хогвартс функционировать? …
— Гарри должен отучиться в Хогвартсе хотя бы год! — кинул Дамблдор. — До сдачи СОВ!
— Боже мой милосердный, этот старик совсем свихнулся! — перекрестилась одна из пожилых женщин, вошедших в зал суда вместе с бело-золотой леди Поттер. — Разве вы, доселе директор и верховный администратор школы не знали, что Хогвартс — это не сам замок, а магический источник под ним? Сердце Узла уже вернулось в то место, где ему положено быть и где наши молоденькие Хранители будут жить всю жизнь. А ты, старик, кто ты такой? Постоянно претендуешь на право управлять жизнью мужа моей госпожи Лиляни. Смотри, Зина, наглость-то какая, а?
— Тихо, мама, сейчас госпожа Лиляни всё объяснит, — пожимает руку своей матушки вторая, более высокая бабушка.
Действительно, бело-золотая красавица положила руку на плечо Гарри и тот уступил ей дорогу. Она подошла к кафедре и Фадж быстро отстранился назад. Девушка посмотрела на парящую под потолком демоническую тварь, а потом скользнула взглядом по сидящим на своих местах судьям.
— Мой муж, Гарри Джеймс Поттер, полноправный Хранитель силы Узла под Азкабаном, разрешил мне рассказать вам кое-что. Так или иначе, вы не сможете ничего из моих слов никому повторить. Я, Лиляни Хаджиниколов, наследственная Хранительница. Мой дедушка, Иван Хаджиниколов в своё время, увидев мой магический потенциал, заранее выбрал мне будущего мужа. Наши две семьи заключили полную, на алтаре Узла тридцать девять, помолвку с выбранным парнем. Свадьба должна была состояться после выпуска из Дурмстранга моего жениха. Мне учиться не нужно, я Открывающая двери! — В зале прозвучал громкий стон, прервавший слова девушки. Та подождала пока волнение стихнет и продолжила. — Во время помолвки алтарь создал для меня помолвочный посох и кристалл-изумруд. Но, случилась трагедия… За месяц до уговоренного срока мои близкие погибли… Все. Брата с беременной снохой убили, мои мама с дедушкой отправились мстить, спалили весь округ Адским пламенем, сгорел город Ески Заара(1) весь… Но погибли и они сами. Бабушка умерла от сердечного приступа, папа… э-э-эх, пустил себе Аваду в лоб, не выдержал…
— Не слышали о таком… — начали шептаться между собой присутствующие.
— Это случилось сто пятьдесят лет тому назад, — прервала шепотки леди Поттер.
Шок в зале!
— Но как, как такое возможно? — воскликнула дама с моноклем.
— Вот так. Я выдала в тот день сокрушительный магический выброс, уничтожив всю наземную часть семейного дома. Восстанавливалась потом… долго. Мой дядя и его жена ухаживали за мной, отправляя много-много раз семье моего жениха сообщения о случившейся с нами трагедии. Никакого ответа они не получили. Однажды, вдруг, заявляется кузен моего жениха, Фэйдрос, и сообщает мне об его измене. И предлагает занять его место рядом со мной. Я выгнала его и, обсудив всё с дядей, отправилась в городок, где жила моя будущая семья. А там мне сказали, что мой милый погиб. Не было измены, была смерть. Сложив два и два я поняла — Фэйдрос устроил всё это, убил моего суженного… Но незавершившийся вовремя ритуал бракосочетания гнал меня спешить. У меня были все права и мощь взять кого хочу из семьи кира Танасоса, даже женатого, даже ребёнка, его самого… взамен моего Алексиса. Помолвочный посох отверг всех. Даже кузенов жениха.
— Почему ты рассказываешь нам всё это, девочка моя? — дрожащим голосом выдал побледневший пуще прежнего Альбус Дамблдор.
— Потому, что посох отверг обоих кузенов Алексиса, как чужих ему по крови, старик! — выкрикнула она. — Они оба были ему НЕ РОДНЫЕ. Ни Фэйдрос, ни его младший братишка Персеус! Но меня, — она горько усмехнулась, — можешь звать своей девочкой. Потому, что ты сын того самого Персеуса, брата предателя Фэйдроса, да? Персеуса. Как твоего отца звали, старик? Персиваль? Изменил он своё имечко, притащившись на родину своего батюшки-изменника. Пожалел этого Персеуса мой дядя Филипп, как он посчитал — «невинного», когда запечатывал Узел. Не положил его на Алтарь, рядом с Фэйдросом и их матерью. А не надо было жалеть его. От дурного кобеля дурные щенки, не так ли? Удрал Персеус, похитив свою единоутробную сестрёнку Сузанну, приволок её в Англию. Отдал её на попечение своего непутёвого отца и выпорхнул путешествовать по миру. Узнаёшь историю своей семьи, Альбус Дамблдор? Знаешь, что с Сузанной сделал твой дед? Рассказывать не надо, всем всё понятно. Поигравшись с девочкой, он её за маггла отдал…
В зале затаили дыхание, чтобы услышать подробности рассказа этой возникшей из ниоткуда леди Поттер. Та, подсушив слёзы платочком, продолжила вещать:
— Я помню твою тётушку Сузанну, Альбус Дамблдор. Она была маленькой темноволосой и зеленоглазой куколкой… Повторяю — темноволосой, зеленоглазой, говорящей на парселтанге, как все её родные. А теперь, посмотри на моего мужа Гарри и на его тётю с кузеном.
Дамблдор подслеповато прищурился, ища среди прибывших темноволосых женщину и подростка. Да, такие действительно были, но это не были… О-о-о-ох-х! Кто-то удалил его, Альбусовы, маскировочные чары с Петунии и с её сынишки. Он посмурнел, раздумывая о том, куда заведёт месть этой глупой девицы.
— Видишь? Это истинный вид миссис Петунии Дурсль и Дадли Дурсль. Оба они темноволосые, зеленоглазые, парселмауты. Это неистребимая ведьмовская кровь семьи Тавридиса. Зачем ты, Альбус Дамблдор, замаскировал их истинную внешность? Даже маму Гарри замаскировал, сделал её рыженькой. Боялся, что потомки Тавридис найдут своих родных даже настолько далеко от родных краёв и отомстят тебе? А я всё о том, кто твой дед, разузнала. Он был обычным пройдохой, вором и мошенником, но и хорошим ментальным магом! Может быть, благодаря этому своему дару от магии, он убедил брата кира Танасоса, что жить в его доме во время проезда через его город, это прекрасная идея. Как и совращать его жену…
— Что произошло дальше, уважаемая Хранительница? — спросил белокурый волшебник из второго ряда.
— Дальше, помолвочный посох, не найдя подходящей замены из мужчин семьи Тавридис, перенёс меня сквозь время, ища подходящую кандидатуру мне в мужья. Меня перенесло аккурат к потомкам маленькой Сузанны — Гарри Поттеру и его кузену — в момент, когда парни могли бы умереть от поцелуя дементоров. Судьба свела меня с Гарри и мы поженились, пробудив мой Узел. Семья Крумовых жива и вернулись ко мне служить и дальше. Кириа Достена и её дочь, кириа Зенобия, — обе бабушки, просияв, весело поклонились собранию, — возглавляют их клан. Так, что всё очень просто. Виноваты вы все, господа и дамы. Кругом виноваты. За то и будете наказаны. Гарри, тащи сюда, в клетке этого их покойного Волдеморта и героя-покойничка Питера Петтигрю!
1) турецкое название города Стара Загора
Гермиона Грейнджер проснулась от голодного урчания своего живота. Она села в постели и действительность обрушилась ей на плечи всей тяжестью её нелепого положения.
Она вспомнила вчерашний вечер, скандал устроенный Сириусом, изгнание всех Уизли и всех членов Ордена Феникса из дома на Гриммо… Об её присутствии этой ночью здесь никто, наверно, и не подозревал. Хотя, зря она тешилась этим предположением. В доме был домовой эльф, Кричер — вредина и ворчун. Он в любом случае ощущал чужую магическую ауру на территории здания. Надо было вставать и поговорить с Сириусом. Попросить позволить ей, верной подруге его крестника, остаться здесь до начала нового учебного года.
Уговорить заключённого в бегах, по её мнению, было делом нехитрым и пустяковым. Как отнять конфетку у ребёнка. Сириус был в долгу перед мисс Грейнджер.
Девушка привстала, пальцами обеих рук кое-как причесала свою кудрявую шевелюру, а потом, дотянувшись до своих маггловских джинсов и блузки, натянула их на себя. Не удосужившись посетить туалет, помыться, сделать другие утренние дела, она взяла волшебную палочку, запихнула её в задний карман брюк и отправилась на разведку.
Сразу за дверью перед ней возник Кричер.
— Куда отправилась грязнокровная мисс? — проскрипел его голос.
— Позавтракать, Кричер, — ответила она, поглядывая в сторону лестницы. — Сириус дома?
— Сына-предателя своей матушки призвали на суд, — оскалился домовик.
— Суд? Какой суд? Разве не осудили его в восемьдесят первом году?
— Нет, не судили. Белобородый волшебник не позволил…
— Дамблдор? Я не верю! Сириус ведь был в его Ордене? — воскликнула Гермиона. — А ты откуда знаешь всё это?
— Моя госпожа несколько лет добивалась справедливого суда для своего сына-предателя, напрасно! Каждый раз белобородая сво… маг не давал ход делу.
Сказав последнее, Кричер опустил плечи и сжался. На пол капнула большая капля воды.
— Ты плачешь? Да как смеешь плакать, подлая тварь, после того, как охулил безгрешного человека, директора Дамблдора?
Огромные, заплаканные глаза домовика поднялись и всмотрелись в лицу Гермионы, постепенно принимая злое, мстительное выражение.
— Кухня там, — махнул он тоненькой старческой ручкой. — Кричер соберёт ваш багаж, мисс. После завтрака можете уйти.
— Но я хотела поговорить с Сириусом…
— В следующий раз, мисс. Отправьте мистеру Блэку сову.
Такси оставило Гермиону и её непомерно тяжелый сундук на тротуаре перед родительским домом в Кроули. До входной двери надо было тащить свой багаж целых десять метров.
Запыхавшись, она оставила эту тяжесть для своего отца и открыла дверь своим ключом.
И ахнула.
Дом был пустым. Голые стены, никакой мебели… Она побежала наверх, на второй этаж, чтобы опять найти пустые комнаты и блестящие от чистоты ванные.
Что здесь произошло?
В её голове пробежали картины нападения Пожирателей на её семью, одна другой страшнее. Потом, тряхнув головой, нервно засмеялась. Если бы такое случилось бы, «Пророк» написал бы… Или нет? Её фамилия в волшебном мире достаточно известна, как подруги Гарри Поттера, Мальчика-который-выжил…
Написали бы хоть маленькую заметку. Но не было такого сообщения в газете!
Что означала пустота её отчего дома?
Её мама и папа, что — продают дом? И куда они уезжают жить? Как с ними связаться, убедить их не совершать такой опрометчивый поступок?
Вопросы, вопросы, вопросы…
Клиника! А-ах! Вот, где можно найти родителей — в их стоматологической клинике.
Гермиона кое-как затащила школьный сундук в прихожую дома, закрыла на ключ наружную дверь и побежала к лечебнице докторов Грейнджер.
Уличная вывеска, указывающая, что это клиника д-ра Грейнджер, отсутствовала. На её месте висела другая, поменьше, с другим именем. Именем заместителя отца Гермионы.
Девушку словно окунули в холодную воду Северного ледовитого океана. В голове потемнело и она покачнулась. Ближайшее дерево спасло её от падения.
А потом в своей голове она ощутила странное просветление, словно ветер подул через её мозги, развевая кем-то навеянные закладки.
Картина случившегося вспыхнула перед её внутренним взором яркими красками.
…Вот, мистер Уизли уменьшает её сундук и кладёт его в карман мантии… Та-ак… Вот он взмахивает волшебной палочкой на бросившегося остановить свою дочурку отца… Крик мистера Уизли: «Обливиейт!» и вот они уже аппарируют на Гр…
Девушке становится плохо. Второй Обливиейт она услышит уже в прихожей мрачного волшебного родительского дома Сириуса Блэка. Да-а-а, картинка безрадостная.
Вау! Как она могла забыть?..
И вот ещё: сколько раз её, глупышку, заставляли забыть, чтобы преданно верила кому требуется? Директору, профессорам, семье Уизли… Дура!
А родители… Всё дело сводилось к одному единственному выводу — они тоже забыли, лишены воспоминаний. Они забыли не только посещение — в который раз? — взрослого волшебника их дома, они начисто забыли о существовании своей дочери! Мерлин мой, как мистер Уизли мог такое сотворить?
И что теперь ей, брошенной несовершеннолетней девице, делать? Одной во всём мире… Куда ей пойти? Вернуться в пустой дом?
А! В Гринготтс ей надо, чтобы забрать немного денег, закупиться к пятому курсу. А потом — в маггловский мир за место и постельное белье. До конца августа кое-как дотянет. А там, предстоит целый учебный год, чай Обливиейт развеется и родители вспомнят о дочери, найдут её… Она отправит им сову из Хогвартса, Гарри даст ей свою Хедвиг…
Повеселев, мисс Грейнджер потоптала в направлении волшебного паба, чтобы осуществить свой план.
— Как не заплатили? — воскликнула лохматая девушка, удивлённо выпучив глаза. — Не верю вам. Мои родители…
— Верить или не верить, это ваше дело, мисс Грейнджер! — грохотнул развеселившийся гоблин за стойкой. — Факты, однако, таковы. За этот учебный год уплата за ваше обучение не поступила. В вашей ячейке осталось восемьсот семьдесят галеонов с прошлого года. Если взять из них пятьсот для уплаты школьной таксы, вам останутся триста семьдесят галеонов для покупки учебных пособий. Минус примерно пятьдесят… Положение вещей, мисс, говорит, что ваше обучение — если не поступят дополнительные средства — заканчивается сдачами СОВ. Шестой и седьмой курс обучения в Хогвартсе стоят дороже, по восемьсот галеонов в год. У вас на сегодня таких денег нет.
По мере изложения фактического положения дел, глаза Гермионы наливались слезами. К концу она и вовсе ревела, осознав как дорого ей стоили эти две недели в волшебном обществе на Гриммо. Обществе? Она вспомнила поведение Рона за столом, убойное амбре облаком за ним и её затошнило. Как ей мог нравиться этот неотёсанный чурбан? Неандерталец, что сказать.
Гоблин стоически выждал пока глупая ведьма выплачет своё горе, постукивая время от времени пальцами по столешнице.
— Что будем делать, мисс? — спросил он, когда девушку отпустило.
— Берите с ячейки за уплату учебного года, мистер гоблин. И дайте мне ещё пятьдесят, … не, сорок галеонов… То есть, шестьдесят галеонов, — исправилась она, вспомнив, что ей надо потратиться на спальные принадлежности. — Двадцать из них хочу в фунтах.
— Хорошо, мисс Грейнджер, всё будет немедленно выполнено. И, примите от меня совет, раз я сегодня добрый… в связи с восстановлением работы Узла силы на наших Островах. — Гермиона вытаращилась. Что это за Узел? Она впервые слышала. Но банковский служащий не углубился в разъяснения, а они стоили у них дорого. — Гоблины в дела волшебников не вмешиваются, но вы не полноценная волшебница, вы ещё ребёнок. У меня тоже дочери есть… Так, что послушайте отца со стажем. Никому не верьте, мисс, никому не доверяйтесь. Шея у волков толста потому, что они сами обо всём заботятся. Молоденькой ведьме, магглорождённой при этом, найти своё место среди толстошеих волков волшебного мира будет очень, очень тяжело. В маггловском мире будет вам гораздо легче жить… И спокойней.
— Но Га… — она резко остановила свою речь.
Что Гарри будет без неё делать? А при чём здесь она — некая чужая девчонка, хоть триста раз ближайшая подруга? Нынче у него жена появилась, вряд ли эта горделивая платиновая девица позволит Поттеру приблизиться к Гермионе на шаг ближе.
— Спасибо, мистер гоблин, — прошептала она, забрав горстку золотых кругляшек и высыпав их, один за другим чтобы пересчитать общую сумму, в свой кошелёк. Купюры последовали за ними.
Опустив глаза, не оглядываясь, она отправилась закупаться к пятому курсу.
* * *
Одетый в чёрно-золотую мантию волшебник взмахнул горизонтально посохом, оставив бледный искрящийся след в форме развертывающейся спирали. Наморщив брови, он выкрикнул:
— Суд закончен! Я оставляю вам лишь половину прежней магической мощи в наказание. Визенгамот распускается, как профнепригодный. Не позволительно нынешнему составу судить. Потому, что вы, господа и дамы, поменяли силу Права на право Силы. И спокойно жили дальше.
— А как будем судить преступников? — вякнул Альбус Дамблдор.
— Легко. Министр Яблански, как только назначит своего заместителя, проведёт аттестацию всех министерских, назначит новых Глав департаментов из моих служителей, — он полуобернулся к толпе бывших Пожирателей и скользнул взглядом по братьям Лестрейндж, брату и сестре Кэрроу, по Долохову и остальным. Те одобрительно кивали головами.
Алекто, привлекая к себе внимание Поттера, выпучив глаза показала ему на безымянный палец левой руки(1). О!
— Надо подобрать невест для этих господ, — одетые в чёрное с золотыми узорами бывшие Пожиратели загомонили, усмехаясь, — и жениха для мисс Алекто. Объявляю большой бал Победы над Волдемортом! — Он брезгливо посмотрел на кровавую лужу слизи, в которой на полу железной клетки валялся поцелованный дементором Петтигрю. — День определим и известим дополнительно. Состоится бал в Азкабане, в зале Узла, чтобы все значимые люди своими глазами убедились, что пути назад, к суверенитету волшебного мира Британии уже нет.
Скрестив взгляд с бело-золотой девушкой, увидев согласие в её фиалковых глазах, он коротко сказал:
— Сириус, веди нас с женой на Гриммо! Хочу наконец увидеть твой родовой особняк.
— Он и твой, щеночек! — воскликнул оправданный по всем статьям Блэк.
— Не называй меня так глупо, Сириус! Ты потерял это право, отдав меня годовалого полувеликану Хагриду на руки. Веди, давай!
Мужчина потупил стыдливо глаза и промямлил:
— Простишь ли меня когда-нибудь, ще… Гарри?
Парень не ответил, только толкнул его слегка и они втроём отправились к Атриуму павшего под управлением далёкой-далёкой страны Болгарии Министерства магии Британских островов.
====== К О Н Е Ц ======
1) в Англии обручальное кольцо носят на левой руке
 |
|
|
Спасибо за интересную работу.
1 |
|
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу