Гарри Поттер и Реликвия Сумерек (джен)

В глубине Запретного леса, где даже самые смелые магические существа боялись ступать, древний каменный круг хранил тайны, забытые веками. Вековые дубы окружали это место, их узловатые ветви переплетались над головой, создавая непроницаемый купол. Лунный свет, пробивающийся сквозь редкие просветы в кронах, казался призрачным и неестественным.

В эту ночь, когда луна была почти полной, воздух в лесу стал густым и тяжелым, пропитанным запахом древней магии, смешанным с ароматом гниющей листвы и сырой земли. Тени, отбрасываемые деревьями, казалось, двигались сами по себе, словно живые существа, готовые в любой момент наброситься на незваного гостя.

В центре каменного круга собралась группа темных фигур. Их лица были скрыты под капюшонами, но даже в темноте можно было заметить, как они дрожали — то ли от холода, то ли от страха перед тем, что вот-вот должно было произойти.

Внезапно воздух задрожал, и в центре круга появилась высокая фигура. Его появление было столь внезапным и бесшумным, что казалось, будто он соткался из самого воздуха. Капюшон его мантии был откинут, открывая лицо, которое заставило бы содрогнуться даже самого бесстрашного волшебника.

Это был человек, чье имя произносили шепотом даже в самых темных уголках магического мира. Его некогда красивое лицо было изуродовано шрамами — следами древних проклятий и жестоких магических экспериментов. Но самым пугающим были его глаза — глубокие, темные, словно бездонные колодцы, в которых плескалась тьма древней магии.

Он медленно обвел взглядом собравшихся, и каждый, на ком останавливался его взор, чувствовал, как холод пронизывает до костей. Когда он заговорил, его голос был подобен раскатам грома в ночи:

— Братья и сестры, — произнес он, и каждое его слово, казалось, резонировало с самой землей. — Настало время пробудить то, что спало веками. Реликвия Сумерек скоро будет нашей, и мир волшебников познает истинную мощь древней магии!

Фигуры вокруг него зашептали заклинания на языке, давно забытом большинством волшебников. Земля под их ногами начала светиться зловещим пурпурным светом, и воздух наполнился потрескивающей энергией. Деревья вокруг поляны застонали, их ветви изгибались неестественным образом, словно пытаясь убежать от происходящего ритуала.

Он поднял руку, и в ней материализовался древний фолиант, покрытый странными символами, которые, казалось, двигались и изменялись, когда на них смотрели.

— Этот гримуар содержит знания, утраченные тысячелетия назад. С его помощью мы найдем все части Реликвии Сумерек и восстановим древний порядок!

Таинственный незнакомец открыл книгу, и из нее вырвался поток темной энергии, закружившийся вокруг собравшихся.

— Веками мы ждали этого момента, — продолжил он, его голос теперь звучал как эхо тысяч голосов. — Наши предки были изгнаны, их магия объявлена запретной, их знания уничтожены. Но мы сохранили истину. Мы помним о временах, когда магия была свободна от ограничений, когда волшебники правили миром открыто, не прячась от маглов.

Он обвел взглядом своих последователей, и каждый из них почувствовал силу его взгляда.

— Реликвия Сумерек — это ключ к возрождению истинной магии. Она позволит нам разрушить барьеры между мирами, слить воедино магию и реальность. И тогда... — его голос стал почти мечтательным, — тогда мы сможем перестроить мир по нашему усмотрению.

Внезапно незнакомец замер, его взгляд затуманился, словно он смотрел куда-то далеко за пределы этого мира. Воздух вокруг него, казалось, сгустился, наполняясь призрачным сиянием. В его разуме возникло видение, столь яркое и реальное, что на мгновение он забыл о своих последователях и ритуале.

Перед ним появилась полупрозрачная фигура женщины в древних одеждах. Её лицо, некогда прекрасное, теперь было искажено вечной мукой и неизбывной печалью. Глаза, в которых когда-то плескалась нежность, теперь тлели огнем неугасимой скорби.

— Моргат, — прошептала она, и её голос, подобный шелесту осенних листьев, пронзил его сердце острее любого кинжала. — Ты ступаешь по тропе, усеянной костями невинных. Сила, которую ты жаждешь пробудить, не принесет исцеления нашим ранам. Она лишь породит новый круг страданий, бесконечный и неумолимый.

Моргат почувствовал, как его сердце сжалось от боли и тоски тысячелетий.

— Элейн, — выдохнул он, и в его голосе смешались любовь, отчаяние и неугасимая надежда. — Я делаю это ради нас, ради всего, что у нас отняли, ради мира, который мы могли бы создать вместе.

Призрак Элейн протянул к нему руку, и Моргат почти физически ощутил прикосновение её пальцев к своей щеке, хотя знал, что это невозможно.

— Наша любовь никогда не нуждалась в оправдании силой, Моргат, — произнесла она, и в её голосе звучала вековая мудрость.

На мгновение маска решимости спала с лица Моргата, обнажая душераздирающую боль и сомнение. Одинокая слеза скатилась по его щеке, сверкнув в лунном свете.

— Прости меня, Элейн, я не могу остановиться. Не теперь, когда цель так близка.

Элейн покачала головой, её глаза наполнились неизмеримой печалью.

— Выбор всегда за тобой, любовь моя...

Моргат закрыл глаза, пытаясь удержать это мгновение, запечатлеть образ Элейн в своем сердце. Когда он открыл их, его взгляд вновь стал твердым и решительным.

— Я должен идти до конца. Ради нас, — произнес он, и в его голосе смешались любовь и непоколебимая решимость. — Ради мира, который мы потеряли. И ради мира, который я создам в твою память.

Видение начало таять, растворяясь в вихре темной энергии. Последнее, что увидел Моргат, были глаза Элейн, полные любви и бесконечного сожаления.

Моргат расправил плечи, возвращаясь к реальности. Его последователи, казалось, не заметили его короткого отсутствия. Его решимость стала еще тверже, но теперь к ней примешивалась горечь утраты и тяжесть выбора, который он только что сделал.

Он поднял гримуар над головой, и из книги вырвался луч темной энергии, устремившийся ввысь. Ночное небо над Запретным лесом озарилось вспышкой молнии, и раскат грома эхом прокатился по окрестностям. Тучи над ними закружились в неистовом вихре, формируя зловещий символ — глаз, смотрящий вниз на мир.

— Готовьтесь, — провозгласил Моргат, его голос теперь звучал как рев урагана. — Скоро начнется охота за частями Реликвии. И горе тем, кто встанет на нашем пути.

Культисты вокруг него упали на колени, их голоса слились в единый хор древних заклинаний. Земля под ними продолжала светиться, и этот свет становился все ярче, распространяясь по лесу, словно зловещая зараза.

Но даже когда ритуал достиг своего пика, когда воздух вокруг них трещал от магической энергии, Моргат на мгновение позволил маске спасть. Его взгляд устремился в ту точку, где исчез призрак Элейн, и в его глазах промелькнула неизмеримая печаль.

— Я верну тебя, — прошептал он так тихо, что никто из его последователей не мог услышать. — Я верну нам наш мир. Даже если для этого придется сжечь этот дотла.

Туманное утро 1 сентября окутало платформу 9¾ призрачной дымкой. Воздух был наполнен запахом горячего пара и сладковатым ароматом осенних листьев. Гарри Поттер стоял, опершись на старую кирпичную колонну, наблюдая, как его сын, Джеймс, готовится к своему первому путешествию в Хогвартс. Шрам на лбу Гарри, некогда источник постоянной боли, теперь лишь слегка покалывал — словно далекое эхо прошлого.

Гарри невольно провел рукой по лбу, вспоминая те дни, когда каждое прикосновение к шраму отзывалось острой болью. Теперь это было лишь воспоминание, но оно все еще заставляло его сердце биться чаще. Прошло пятнадцать лет с тех пор, как Волдеморт был повержен, но Гарри не мог отделаться от ощущения, что тьма никогда не исчезает полностью. Она лишь затаивается, выжидая момент, чтобы вновь заявить о себе.

— Папа, а что, если я попаду в Слизерин? — голос Джеймса вывел Гарри из задумчивости. В карих глазах мальчика, так похожих на глаза его бабушки Лили, читалось волнение, смешанное с предвкушением приключений. Его непослушные черные волосы, унаследованные от отца, торчали во все стороны, несмотря на попытки Джинни их пригладить.

Гарри опустился на одно колено, чтобы быть на уровне глаз сына. Он почувствовал, как в груди разливается тепло — смесь гордости и легкой грусти от осознания того, что его первенец уже так вырос.

— Джеймс, — мягко произнес он, положив руку на плечо сына, — Слизерин обрел бы замечательного ученика. Но помни, в каком бы факультете ты не оказался, главное — оставаться верным себе. Шляпа учтет твое желание, как когда-то учла мое.

— Твое желание? Ты хотел быть на другом факультете?

Гарри улыбнулся, вспоминая свой первый день в Хогвартсе:

— Шляпа думала отправить меня в Слизерин, но я попросил ее этого не делать. И знаешь что? Иногда я задумываюсь, как сложилась бы моя жизнь, если бы я согласился.

Джеймс задумчиво кивнул, переваривая услышанное. В этот момент к ним подошла Джинни, держа на руках маленькую Лили, чьи рыжие волосы пламенели в утреннем свете.

— Все будет хорошо, дорогой, — сказала Джинни, ободряюще улыбнувшись сыну. — У тебя впереди столько удивительных открытий! Помнишь, что сказал дядя Джордж? Главное — найти потайной ход на кухню в первую же неделю!

Джеймс рассмеялся, его глаза загорелись озорным блеском:

— Точно! И еще он сказал, что если я найду Выручай-комнату быстрее, чем он в свое время, то получу целую коробку новых изобретений из магазина приколов!

Гарри и Джинни обменялись понимающими взглядами. Джордж никогда не изменится, и, возможно, это к лучшему. Его юмор и жизнелюбие помогли всей семье пережить потерю Фреда.

Внезапно платформу заполнил густой пар, вырвавшийся из трубы прибывающего Хогвартс-экспресса. Алый паровоз величественно подкатил к перрону, и воздух наполнился гудками, криками сов и радостными возгласами встречающихся друзей. Гарри почувствовал, как его сердце забилось чаще от знакомого вида поезда, который столько раз уносил его в мир волшебства и приключений.

— Гарри! Джинни! — знакомый голос заставил их обернуться. К ним спешили Рон и Гермиона, ведя за собой свою дочь, Розу. Рон, как всегда, выглядел слегка взъерошенным, словно только что проснулся, а Гермиона, напротив, была собрана и внимательна, ее глаза быстро осматривали платформу, словно проверяя, все ли в порядке.

— Роза! Ты не забыла свою новую книгу заклинаний? — взволнованно спросила Гермиона, в очередной раз проверяя сумку дочери.

— Мам, ты уже спрашивала три раза, — закатила глаза Роза, но в ее голосе слышалась нежность. Она была так похожа на Гермиону в ее возрасте — те же пышные каштановые волосы и острый ум, сверкающий в глазах.

Рон подмигнул Джеймсу:

— Готов к приключениям, парень? Только не забудь про квиддич.

— Рон! — воскликнула Гермиона. — Не давай ему ложных надежд. Первокурсников редко берут в команду.

— Ну, были исключения, — усмехнулся Рон, многозначительно глядя на Гарри.

Гарри почувствовал, как его щеки слегка покраснели. Даже спустя столько лет воспоминания о первом полете на метле и вступлении в команду вызывали у него трепет.

Пока дети увлеченно обсуждали предстоящий учебный год, Гарри заметил, как Рон и Гермиона обменялись многозначительными взглядами. Он знал этот взгляд — так они смотрели друг на друга, когда у них были новости.

— Что-нибудь интересное? — тихо спросил Гарри, подойдя к друзьям.

Гермиона понизила голос, в её глазах читалось любопытство:

— Ходят слухи, что происходит что-то необычное, Гарри. Странные магические явления...

Рон кивнул, его лицо выражало лёгкое беспокойство:

— Да, и не только. Вчера пришло сообщение из Шотландии — там якобы видели что-то похожее на дементоров.

Гарри удивленно приподнял брови.

— Похожее на дементоров? Но ведь их...

— ...изгнали после войны, — закончила за него Гермиона. — Именно. Возможно, это какое-то новое магическое явление.

Гарри задумчиво потер подбородок.

— Любопытно... Как вы думаете, это может быть связано с...

Но договорить он не успел. Свисток паровоза прервал их разговор, наполнив платформу звонким гудком. Пришло время прощаться. Джеймс уже собирался обнять родителей, когда Гарри вдруг воскликнул:

— Постой-ка, сынок! Ты кое-что забыл.

Гарри достал из внутреннего кармана своей мантии изящную деревянную палочку. Джеймс ахнул, узнав свою волшебную палочку — 11 дюймов, красное дерево с сердцевиной из пера феникса.

— Папа, я чуть не оставил её дома! — воскликнул Джеймс, с благодарностью принимая палочку из рук отца.

Гарри улыбнулся, вспоминая, как сам впервые получил свою палочку.

— Береги её, Джеймс. Помни, палочка — это продолжение волшебника. Она будет твоим верным другом и помощником все годы в Хогвартсе.

Джеймс кивнул, бережно убирая палочку в карман. Затем он крепко обнял отца, и Гарри почувствовал, как сжалось его сердце.

— Удачи, сынок, — прошептал Гарри, чувствуя, как к горлу подступает комок. — Помни, что бы ни случилось, мы всегда будем любить тебя и гордиться тобой.

— Я буду писать каждую неделю, обещаю! — ответил Джеймс, его глаза блестели от волнения и предвкушения.

Когда поезд тронулся, унося детей в мир магии и чудес, Гарри не мог отделаться от мысли, что этот год будет непохож на все предыдущие. В воздухе витало ощущение надвигающейся бури.

Гарри, Джинни, Рон и Гермиона молча стояли на платформе, глядя вслед удаляющемуся поезду. Каждый из них был погружен в свои мысли, но все чувствовали одно и то же — смесь ностальгии, гордости и тревоги за будущее.

Они попрощались, и каждый отправился по своим делам. Гарри и Рон — в Министерство магии, где их ждала работа в отделе мракоборцев, Гермиона — в свой кабинет в Департаменте магического правопорядка, а Джинни — в редакцию "Ежедневного пророка", где она работала спортивным обозревателем.

* * *

После рабочего дня Гарри трансгрессировал домой, в уютный коттедж на окраине Годриковой Впадины. Звук его появления эхом разнесся по пустынной гостиной. Он огляделся, чувствуя непривычную тишину в доме. Без Джеймса, казалось, даже стены потеряли часть своей жизни.

Звук открывающейся входной двери вывел его из задумчивости. Легкие шаги Джинни, которые он узнал бы из тысячи, приближались к кухне.

— Гарри? — позвала она, входя в комнату. Ее рыжие волосы были слегка растрепаны, а в глазах читалась усталость вперемешку с нежностью.

— Привет, любимая, — ответил Гарри, притягивая жену к себе и нежно целуя. — Как прошел день в редакции?

Джинни вздохнула, прижимаясь к его груди.

— Суматошно. Все только и говорят о предстоящем чемпионате мира по квиддичу. А у тебя?

Гарри помедлил с ответом, наслаждаясь моментом близости.

— Обычный день в Министерстве. Хотя... Сегодня я думаю только о нашем сыне и о том, как он там устраивается в Хогвартсе.

Джинни просияла, услышав о Джеймсе.

— О, я уверена, он уже успел найти себе приключений! Помнишь, каким ты был в первый день?

Гарри рассмеялся, вспоминая свое первое путешествие в Хогвартс.

— Да уж, надеюсь, он не станет сражаться с троллем в туалете или летать на гиппогрифе в первую же неделю.

— Ну, учитывая, что он твой сын, я бы не стала загадывать, — поддразнила Джинни, игриво толкнув мужа в плечо.

Они прошли в гостиную, где Гарри опустился в свое любимое кресло, а Джинни устроилась рядом на диване, подобрав под себя ноги. Некоторое время они сидели в уютной тишине, наслаждаясь обществом друг друга.

— Как думаешь, в какой факультет его распределят? — наконец спросила Джинни, нарушая молчание.

Гарри задумчиво потер подбородок.

— Честно говоря, я надеюсь, что в Гриффиндор. Не пойми меня неправильно, я буду гордиться им, куда бы он ни попал, но... есть что-то особенное в мысли о том, что он будет спать в той же башне, где когда-то спали мы.

Джинни кивнула, ее глаза затуманились от воспоминаний.

— Я понимаю. Гриффиндорская башня... столько воспоминаний связано с ней. Помнишь, как мы сидели у камина после матчей по квиддичу?

— Как я могу забыть? — улыбнулся Гарри. — Именно там я впервые понял, что влюблен в тебя.

Джинни удивленно подняла брови.

— Правда? Ты никогда не рассказывал об этом!

Гарри смущенно потер шею.

— Ну, знаешь... Это было после одного из матчей. Ты сидела там, раскрасневшаяся после победы, с растрепанными волосами и сияющими глазами. И я вдруг подумал: "Мерлин, она прекрасна". И тут же испугался этой мысли.

Джинни рассмеялась, ее глаза блестели от нежности.

— О, Гарри. Если бы ты только знал, как долго я мечтала услышать от тебя что-то подобное.

— Теперь знаю, — мягко ответил Гарри. — И каждый день благодарю судьбу за то, что мы вместе.

Джинни встала и подошла к мужу, нежно проведя рукой по его все еще взъерошенным волосам.

— Знаешь, а ведь Джеймс так похож на тебя. Те же непослушные волосы, тот же блеск в глазах, когда он задумывает какую-нибудь шалость.

Гарри притянул жену к себе, усаживая ее на подлокотник кресла.

— А упрямство и темперамент — все твои, — поддразнил он.

— Эй! — Джинни шутливо ткнула его в бок. — Между прочим, это упрямство не раз спасало твою шкуру, мистер Поттер.

— И я бесконечно благодарен за это, миссис Поттер, — серьезно ответил Гарри, целуя ее руку.

Они снова замолчали, погрузившись каждый в свои мысли. Гарри представлял, как Джеймс сейчас, возможно, сидит в Большом зале, с восхищением глядя на зачарованный потолок. Или, может быть, уже подружился с кем-то в поезде и теперь исследует замок вместе с новыми друзьями.

— Знаешь, о чем я думаю? — вдруг сказала Джинни. — Я думаю, что Джеймс станет отличным ловцом, как ты.

Гарри улыбнулся, чувствуя, как в груди разливается тепло от гордости за сына.

— Ты правда так думаешь?

— Конечно! — уверенно ответила Джинни. — У него твой талант к полетам. Помнишь, как он летал на той детской метле? Я никогда не видела, чтобы ребенок так уверенно держался в воздухе.

Гарри кивнул, вспоминая, как Джеймс, едва научившись ходить, уже просился на метлу.

— Да, у него определенно есть талант. Но ты же знаешь правила — первокурсников редко берут в команду.

— Ну, — лукаво улыбнулась Джинни, — одного первокурсника все-таки взяли. И, насколько я помню, он стал самым молодым ловцом за последнее столетие.

Гарри рассмеялся, качая головой.

— Это было исключение! И потом, я не хочу, чтобы Джеймс чувствовал давление. Пусть сам выбирает свой путь.

Джинни нежно коснулась его щеки.

— Ты прав, конечно. Но я все равно уверена, что он будет блистать на поле, если захочет.

— Главное, чтобы он был счастлив, — тихо сказал Гарри.

Они сидели так какое-то время, наслаждаясь близостью друг друга и тишиной дома.

Хогвартс-экспресс мчался сквозь живописные пейзажи Шотландии, его красный корпус ярко выделялся на фоне изумрудных холмов и темно-зеленых лесов. Джеймс Поттер сидел у окна, прижавшись лбом к прохладному стеклу. Его карие глаза, унаследованные от матери, жадно впитывали каждую деталь проносящегося мимо пейзажа. Сердце мальчика билось так быстро, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

— Не могу поверить, что мы наконец-то едем в Хогвартс! — воскликнула Роза Уизли, сидевшая напротив него. Её каштановые кудри подпрыгивали в такт движению поезда, а в карих глазах сверкало нетерпение. На коленях у неё лежала толстая книга "История Хогвартса", которую она то и дело открывала, чтобы перечитать любимые отрывки.

— Да, это просто невероятно, — согласился Джеймс, пытаясь скрыть собственное волнение за напускной уверенностью. Он провел рукой по своим непослушным черным волосам — еще одно наследство от отца — и попытался придать им хоть какое-то подобие порядка. — Интересно, на какой факультет нас распределят?

— Ну, я почти уверена, что попаду в Гриффиндор, — сказала Роза с той же уверенностью, что была присуща ее матери. Она на мгновение оторвалась от книги и посмотрела на Джеймса. — Мама говорит, что Шляпа учитывает наши желания. А ты, Джеймс? Тоже хочешь в Гриффиндор, как твои родители?

Джеймс на мгновение задумался, вспоминая разговор с отцом на платформе 9¾.

— Думаю, да, — наконец ответил он.

В этот момент дверь купе отъехала в сторону, и на пороге появилась девочка с круглым лицом и длинными светлыми волосами. Она выглядела немного нервной, но в ее глазах светилось дружелюбие.

— Привет, — сказала она, застенчиво улыбаясь. — Можно к вам присоединиться? Везде уже занято.

Джеймс и Роза обменялись быстрыми взглядами, затем Джеймс кивнул.

— Конечно, — ответил он, указывая на свободное место рядом с собой. — Я Джеймс Поттер, а это Роза Уизли.

— Спасибо, — сказала девочка, с облегчением проскользнув в купе. — Я Алиса Долгопупс. Мой папа преподает Маглологию в Хогвартсе.

— Правда? — оживилась Роза. — Профессор Долгопупс! Мама всегда говорила, что он отличный учитель.

Алиса просияла.

— Да, папа любит свою работу. Он столько рассказывал мне о Хогвартсе, но все равно так волнительно наконец-то самой туда ехать!

Разговор потек легче. Они обсуждали свои ожидания от Хогвартса, делились историями, которые слышали от родителей, и строили предположения о том, какие приключения их ждут.

— А вы знаете что-нибудь о факультетах? — спросила Алиса, теребя прядь своих волос. — Папа говорит, что все факультеты хороши по-своему, но я все равно немного нервничаю из-за распределения.

Джеймс кивнул.

— Да, это немного пугает. Но мой отец сказал, что Шляпа учитывает наши желания.

— Это здорово! — Алиса заметно воспрянула духом. — Хотя я даже не уверена, чего хочу. Может быть, в Гриффиндор, как папа?

Их разговор прервал звук открывающейся двери купе. На пороге стояла пожилая ведьма с тележкой, полной сладостей.

— Что-нибудь с тележки, дорогие?

Джеймс, обрадовавшись возможности отвлечься от тревожных мыслей, вскочил на ноги.

— Три шоколадные лягушки и пакет Берти Боттс, пожалуйста!

Пока они наслаждались сладостями, разговор перешел на более легкие темы. Алиса оказалась большой любительницей квиддича, и вскоре они с Джеймсом уже горячо обсуждали шансы разных команд на победу в чемпионате. Роза время от времени вставляла свои комментарии, но в основном была погружена в книгу заклинаний первого курса, которую достала из своего чемодана.

За окном пейзаж постепенно менялся. Зеленые холмы уступили место более диким и суровым ландшафтам. Небо потемнело, и первые звезды начали проглядывать сквозь легкую дымку облаков.

— Мы должны скоро прибыть, — сказала Роза, поднимая глаза от книги. — Нам лучше переодеться в школьные мантии.

Пока они переодевались, Джеймс почувствовал, как волнение вновь нарастает в его груди. Совсем скоро он окажется в Хогвартсе — месте, о котором столько слышал от родителей и родственников. Месте, где его отец пережил столько приключений и опасностей. Сможет ли он оправдать ожидания? Будет ли он таким же храбрым и благородным, как его отец?

Поезд начал замедлять ход, и вскоре объявление прозвучало по всему составу: "Станция Хогсмид. Пожалуйста, оставьте свой багаж в поезде, он будет доставлен в школу отдельно."

Джеймс, Роза и Алиса вышли в коридор, который уже был заполнен взволнованными студентами. Воздух звенел от возбужденных голосов, криков сов и мяуканья котов.

Когда они ступили на платформу, прохладный вечерний воздух ударил в лицо. Запах хвои и дыма от паровоза создавал неповторимую атмосферу. Джеймс глубоко вдохнул, чувствуя, как реальность происходящего наконец-то начинает доходить до него.

— Первокурсники! Первокурсники, сюда! — раздался знакомый голос, от которого сердце Джеймса подпрыгнуло. Он с улыбкой увидел возвышающегося над толпой Хагрида, школьного лесничего и давнего друга его семьи.

— Привет, Хагрид! — воскликнул Джеймс, подбегая к великану. Хагрид, несмотря на свой грозный вид, расплылся в широкой улыбке, его черные глаза-жуки блеснули в свете фонаря, который он держал.

— Джеймс! Роза! Алиса! Как же вы выросли! — прогрохотал Хагрид. — Кажется, только вчера ваши родители были такими же маленькими первокурсниками. А теперь вот... Ну что, готовы к своему первому путешествию через озеро?

Джеймс энергично кивнул, чувствуя, как адреналин бурлит в его венах. Это было началом его собственного приключения, его собственной истории в Хогвартсе.

Первокурсники погрузились в лодки, которые, казалось, двигались сами по себе по темной глади озера. Джеймс оказался в одной лодке с Розой, Алисой и мальчиком, который представился как Финн О'Райли. У Финна были ярко-рыжие волосы, веснушки по всему лицу и озорной блеск в зеленых глазах.

— Ну что, готовы к приключениям? — спросил Финн с широкой улыбкой, когда лодка отчалила от берега.

— Еще бы! — ответил Джеймс, чувствуя, как волнение смешивается с предвкушением.

— Мой старший брат рассказывал, что в озере живет гигантский кальмар, — сказала Алиса, с опаской глядя на темную воду.

— Правда? — Роза наклонилась, всматриваясь в глубину. — В "Истории Хогвартса" об этом ничего не сказано.

— Ох, книги не всегда рассказывают самое интересное, — подмигнул Финн. — Мой дядя, например, утверждает, что однажды видел, как русалки устроили подводный концерт прямо под окнами Слизерина!

Пока лодка скользила по воде, дети делились своими ожиданиями и страхами. Джеймс рассказал о том, как волнуется из-за распределения, Роза поделилась своими планами прочитать все книги в библиотеке Хогвартса, а Алиса призналась, что боится не оправдать ожидания отца-преподавателя.

— Знаете что? — сказал Финн, — Неважно, на какие факультеты мы попадем. Давайте пообещаем друг другу, что останемся друзьями, несмотря ни на что.

Они обменялись улыбками и торжественно пожали друг другу руки, чувствуя, что это начало чего-то особенного.

Но тут у ребят все мысли вылетели из головы, когда из-за поворота показался Хогвартс. Величественный замок предстал перед их глазами во всем своем великолепии, его башни и шпили вздымались к звездному небу. Сотни огней отражались в темной воде озера, создавая поистине волшебное зрелище.

— Вау, — выдохнула Роза, её глаза широко раскрылись от изумления. — Это даже лучше, чем я себе представляла.

Джеймс кивнул, не в силах оторвать взгляд от замка. Он чувствовал, как внутри растет волнение — совсем скоро начнется церемония распределения.

Когда лодки причалили, первокурсников встретила директор Хогвартса — Миневра Макгонагалл. Несмотря на возраст, она все еще излучала ауру силы и авторитета. Ее строгое лицо смягчилось легкой улыбкой, когда она увидела новых учеников.

— Добро пожаловать в Хогвартс, — сказала она, окидывая взглядом группу, ненадолго остановив свой добрый взгляд на Джеймсе Поттере. — Сейчас вы пройдете в Большой зал, где состоится церемония распределения. Помните, что один из четырёх факультетов, в который вы попадёте, станет вашей семьей на ближайшие семь лет.

Джеймс почувствовал, как его сердце забилось чаще. Он вспомнил слова отца о том, что Распределяющая шляпа учитывает желания студента.

"Гриффиндор," — прошептал он про себя. "Пожалуйста, пусть это будет Гриффиндор."

Двери Большого зала распахнулись, и первокурсники вошли внутрь, ошеломленные великолепием зрелища. Тысячи свечей парили под зачарованным потолком, отражающим ночное небо. Звезды мерцали среди пушистых облаков, а полумесяц отбрасывал мягкий серебристый свет.

Директор Макгонагалл поднялась на главную трибуну и зал затих.

— Добро пожаловать в Хогвартс! — её голос, усиленный магией, разнесся по всему залу. — Для многих из вас это начало нового захватывающего путешествия, для других — возвращение в родной дом. Хогвартс — это не просто школа, это место, где рождается дружба, крепнут характеры и раскрываются таланты.

Она обвела взглядом зал.

— Прежде чем мы начнем церемонию распределения, позвольте мне представить наших преподавателей. — Макгонагалл по очереди называла имена учителей, и каждый вставал, приветствуя учеников.

— Профессор Флитвик, наш уважаемый преподаватель трансфигурации и декан Когтеврана, — объявила Макгонагалл, указывая на крошечного волшебника с пышными белыми усами, который с трудом поднялся на стул, чтобы его было видно.

— Профессор Слагхорн, наш талантливый зельевар и декан Слизерина, — представила Макгонагалл пожилого волшебника с огромным животом и лысеющей головой. Он поднялся, слегка покачнувшись, и отвесил ученикам театральный поклон.

— Профессор Долгопупс, преподаватель новой дисциплины магловедение и декан Гриффиндора, — с особой теплотой в голосе сказала Макгонагалл. Невилл Долгопупс, некогда неуклюжий мальчик, а теперь уверенный в себе мужчина, встал и улыбнулся залу.

— Профессор Трелони, наш педагог по Прорицаниям и ныне декан Пуффендуя, — директор указала на странную женщину в возрасте в огромных очках, которая, казалось, смотрела куда-то сквозь стены замка.

— Профессор Хагрид, незаменимый преподаватель Ухода за магическими существами, — прогремела Макгонагалл, и огромный лесничий неловко поднялся, чуть не опрокинув стол.

— Профессор Стебль, эксперт по травологии, — продолжила директор. Полная ведьма с растрепанными седыми волосами приветливо помахала ученикам.

— Профессор Бинс, наш... эм... учитель Истории магии, — директор указала на призрачную фигуру, парящую над одним из стульев.

— И, наконец, позвольте представить нашего нового преподавателя Защиты от темных искусств — профессора Аврору Синистру.

Высокая темнокожая женщина с длинными серебристыми волосами, заплетенными в сложную косу, поднялась и кивнула ученикам.

— Каждый факультет, — продолжила Макгонагалл, — имеет свою славную историю и свои уникальные качества. Гриффиндор славится храбростью, Пуффендуй — верностью, Когтевран — мудростью, а Слизерин — амбициями. Но помните, что истинное величие приходит, когда мы объединяем эти качества.

Она сделала паузу, и ее голос стал тише и серьезнее.

— И, наконец, давайте почтим память тех, кто отдал свои жизни, чтобы мы могли сегодня быть здесь. Альбус Дамблдор, Северус Снейп и многие другие — их жертва никогда не будет забыта.

После минуты молчания началась церемония распределения. Профессор Флитвик, пыхтя от усилий, вынес Распределяющую шляпу и установил её на табурет. Внезапно шляпа ожила, морщины на её потрепанной поверхности сложились в подобие лица, и она запела глубоким, скрипучим голосом:

"Я — Шляпа Распределяющая,

Мудрейшая из всех.

Читаю мысли ваши я,

Раскрою ваш успех.

Гриффиндор — для храбрых сердцем,

Отважных и прямых.

Пуффендуй — для верных дружбе,

Усердных и простых.

Когтевран — для мудрых разумом,

Стремящихся к познанью.

А хитрый Слизерин возьмет

Амбициозных к званью.

Так подойди, не бойся ты,

Надень меня скорей.

Я факультет найду тебе,

Где станешь ты сильней!"

Зал разразился аплодисментами, и церемония началась. Одного за другим профессор Макгонагалл вызывала первокурсников, и Шляпа определяла их на факультеты.

— Ханна Эбботт! — вызвала Макгонагалл первую ученицу и надела на неё распределяющую шляпу.

Шляпа задумалась на мгновение, и все в зале затаили дыхание. Казалось, даже призраки, парящие под потолком, замерли в ожидании.

— Хмм, — пробормотала Шляпа так, чтобы слышал весь зал. — Вижу доброту в твоем сердце, и верность... Да, не сомневаюсь...

Затем она воскликнула:

— ПУФФЕНДУЙ!

Стол Пуффендуя разразился радостными криками и аплодисментами, а раскрасневшаяся от смущения Ханна поспешила к своим новым товарищам.

— Сьюзан Боунс! — продолжила Макгонагалл, вызывая следующего ученика.

Шляпа опустилась на голову Сьюзан, полностью скрыв её глаза.

— Интересно... очень интересно, — пробормотала Шляпа. — Острый ум, жажда знаний... Да, я знаю, куда тебя определить.

И она громко объявила:

— КОГТЕВРАН!

Сьюзан, сияя от гордости, направилась к столу Когтеврана, где её встретили дружелюбные улыбки и рукопожатия.

— Финн О'Райли! — Макгонагалл вызвала рыжего мальчика, который в лодке составлял компанию Джеймсу, Розе и Алисе.

Финн подмигнул друзьям и уверенно направился к табурету. Как только Шляпа коснулась его огненно-рыжих волос, она воскликнула:

— О, да тут и думать нечего! Храбрость и отвага — вот что я вижу в тебе... ГРИФФИНДОР!

Стол Гриффиндора взорвался овациями, а Финн, широко улыбаясь, побежал к своим новым однокурсникам.

— Скорпиус Малфой! — объявила профессор Макгонагалл, и в зале воцарилась тишина.

Мальчик с платиновыми волосами и острыми чертами лица нервно сглотнул и подошел к табурету. Джеймс заметил, как некоторые студенты начали перешептываться при упоминании фамилии Малфой. Шляпа опустилась на платиновые волосы Скорпиуса, и на несколько секунд воцарилась тишина.

— Хмм... Интересно, — пробормотала Шляпа. — Вижу амбиции, да... Но также и желание доказать, что ты не такой, как ожидают другие. Куда же тебя определить?

Шляпа, казалось, размышляла целую вечность, и Скорпиус побледнел еще сильнее. Наконец, она объявила:

— СЛИЗЕРИН!

По залу пронесся шепот, а Скорпиус, казалось, испытал облегчение и направился к столу Слизерина, где его встретили сдержанными аплодисментами.

Джеймс наблюдал, как его новые знакомые и остальные первокурсники были распределены по факультетам. Алиса Долгопупс отправилась в Гриффиндор, к явному удовольствию сидящего за преподавательским столом профессора Невилла Долгопупса, который с гордостью аплодировал своей дочери.

— Роза Уизли! — прозвучало ещё одно знакомое имя.

Роза глубоко вздохнула и решительно направилась к табурету. Джеймс скрестил пальцы, надеясь, что его кузина попадет туда, куда хочет.

Шляпа едва коснулась пышных кудрей Розы, как произнесла с ехидством:

— Уизли... Ну конечно... Тут всё предельно ясно, — а затем с гордостью воскликнула: — ГРИФФИНДОР!

Стол Гриффиндора разразился аплодисментами, а Роза с сияющей улыбкой побежала к своим новым однокурсникам. Джеймс почувствовал, что приближается его очередь.

— Джеймс Поттер!

Гриффиндорский стол тут же радостно заопладировал ему, предвкушая скорое объединение. Роза, Алиса и Финн подхватили их дружелюбные овации, но Макгонагалл жестом прервала их стол, и зал мгновенно затих. Джеймс почувствовал, как сотни глаз устремились на него. Он медленно подошел к табурету, его ноги казались ватными. "Гриффиндор, пожалуйста, Гриффиндор," — мысленно повторял он, надевая Шляпу.

Но не успела Шляпа коснуться его головы, как она громко воскликнула:

— СЛИЗЕРИН!

Последнее слово шляпа прокричала на весь зал с такой силой, что эхо отразилось от стен. Воцарилась мертвая тишина, словно кто-то выключил все звуки в мире. Джеймс застыл, не веря своим ушам. Он в шоке посмотрел на стол Гриффиндора, где Роза смотрела на него с открытым ртом, её глаза были широко раскрыты от удивления.

Весь зал, казалось, замер. Преподаватели за главным столом обменивались недоуменными взглядами. Профессор Макгонагалл, обычно невозмутимая, на мгновение потеряла самообладание, её брови взлетели вверх от удивления. Профессор Долгопупс выронил вилку, которая со звоном упала на пол, нарушив гробовую тишину.

Джеймс почувствовал, как земля уходит из-под ног. Слизерин? Как такое возможно? В его голове проносились мысли о родителях, о семейной традиции Гриффиндора, о всех историях, которые он слышал о Слизерине.

Тишина в зале через мгновение сменилась шепотом и удивленными возгласами. "Поттер в Слизерине?" — "Это какая-то ошибка!" — "Может, Шляпа сломалась?" — доносилось со всех сторон.

Ноги Джеймса словно приросли к полу. Он чувствовал, как горят его щеки, как пот выступает на лбу. Только легкий толчок все еще удивленной выбором шляпы профессора Макгонагалл заставил его двинуться к столу Слизерина.

Джеймс шел словно во сне, не чувствуя своего тела. Взгляды всех учеников и преподавателей были прикованы к нему. Он чувствовал их удивление, недоумение, а от некоторых слизеринцев — даже легкую враждебность.

Опускаясь на скамью Слизерина, Джеймс чувствовал себя так, словно падает в бездонную пропасть. Его мысли путались. Что скажут родители? Что подумают Роза и другие кузены? Как он мог оказаться в Слизерине? Этот вопрос эхом отдавался в его голове, пока весь мир вокруг, казалось, рушился на его глазах.

— Эй, ты в порядке? — спросил сидящий рядом мальчик с темными волосами и острыми чертами лица. — Я Гленн Забини. Добро пожаловать в Слизерин!

Джеймс попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривой.

— Спасибо. Я... я просто...

— Да ладно тебе, — сказала сидящая напротив девочка с длинными светлыми волосами и проницательными зелеными глазами, словно угадывая мысли Джеймса. — Слизерин — отличный факультет. Я Кассиопея Гринграсс, кстати.

Джеймс представился девочке, все еще чувствуя себя не в своей тарелке. Он бросил еще один взгляд на стол Гриффиндора, где Роза о чем-то оживленно беседовала с новыми друзьями. На мгновение их глаза встретились, и Джеймс увидел в них удивление и... сочувствие?

Церемония распределения закончилась, и директор Макгонагалл поднялась для напутственной речи. Она говорила что-то про правила Хогвартса, расписание, квиддич... Но Джеймс едва ли слышал ее слова. Его мысли были заняты тем, как он объяснит родителям свое распределение в Слизерин. Что подумает отец? Будет ли он разочарован?

После ужина, который Джеймс почти не тронул, старосты повели первокурсников в гостиные факультетов. Джеймс следовал за группой слизеринцев, спускаясь все глубже в подземелья замка. Воздух становился прохладнее, а звуки шагов эхом отражались от каменных стен.

Наконец, они остановились перед участком голой каменной стены.

— Амбиция и хитрость, — произнес староста, и стена отъехала в сторону, открывая проход в гостиную Слизерина.

Джеймс вошел внутрь, оглядываясь по сторонам. Гостиная была элегантной и немного мрачной, с зеленоватым светом, проникающим через окна, выходящие в глубины озера. Кожаные диваны и резные шкафы создавали атмосферу роскоши и тайны. Огонь в камине отбрасывал причудливые тени на стены, украшенные гобеленами с изображениями знаменитых волшебников Слизерина.

— Ну как, нравится? — спросил Гленн, подходя к Джеймсу. — Говорят, иногда в окнах можно увидеть гигантского кальмара.

Джеймс кивнул, все еще чувствуя себя не в своей тарелке.

— Выглядит... впечатляюще, — пробормотал он, не в силах отвести взгляд от мерцающей воды за окнами.

— Кажется, мы соседи по комнате. Пойдем, я покажу тебе нашу спальню.

Джеймс последовал за Гленном по винтовой лестнице, ведущей в спальни мальчиков. Их комната оказалась уютной, с четырьмя кроватями с зелеными пологами и серебряными занавесками. У каждой кровати стоял небольшой письменный стол и шкаф для одежды.

— Привет, соседи! — раздался голос, и из-за полога одной из кроватей выглянул темнокожий мальчик с дружелюбной улыбкой. — Я Зак Джордан. Кажется, мы будем жить вместе.

— Приятно познакомиться, — ответил Джеймс, чувствуя облегчение от дружелюбного приветствия.

Внезапно дверь распахнулась, и на пороге возник Скорпиус Малфой. Его платиновые волосы блеснули в тусклом свете подземелья, а на лице застыло выражение напускного надменного превосходства.

— О, надо же. Кого я вижу, — протянул Скорпиус, окидывая комнату холодным взглядом. Его глаза на мгновение задержались на Джеймсе, и в них промелькнуло что-то похожее на разочарованность от данного поворота событий. — Похоже, нам предстоит... тесное соседство.

Джеймс почувствовал, как внутри все сжалось. Малфой. Его сосед — Малфой. В голове пронеслись все истории, которые он слышал от отца и дяди Рона о Драко Малфое и его выходках. Воздух в комнате, казалось, сгустился от напряжения.

— Привет, Скорпиус, — наконец выдавил Джеймс, с трудом заставляя себя протянуть руку. — Я... Джеймс Поттер.

Скорпиус посмотрел на протянутую руку, словно это была ядовитая змея. На его лице отразилась внутренняя борьба — годы предубеждений против неясного желания начать все с чистого листа.

— Поттер, — холодно кивнул Скорпиус, едва касаясь руки Джеймса. — Надеюсь, ты не храпишь.

Джеймс почувствовал, как краска приливает к щекам. Он открыл рот, чтобы ответить что-нибудь язвительное, но всё же сдержал себя на этот раз.

— Эй, ребята, смотрите! — вмешался Гленн, чувствуя нарастающее напряжение. — Наши вещи уже доставили. Давайте распаковываться?

Джеймс и Скорпиус еще мгновение смотрели друг на друга, каждый пытаясь разгадать мысли другого. В воздухе витало эхо старой вражды, но также и робкая надежда на то, что, может быть, все будет иначе. Может быть, они смогут переписать историю своих семей.

Джеймс подошел к своей кровати и сел на край, чувствуя, как усталость и эмоциональное напряжение дня накатывают на него волной.

Той ночью Джеймс долго не мог уснуть. Он лежал, глядя на мерцающие блики на потолке, отражающиеся от воды за окном. Его мысли были полны вопросов и сомнений. Что значит быть слизеринцем? Сможет ли он найти свое место в этом новом, неожиданном мире? И что за тайны скрывает Хогвартс?

Где-то в глубине замка часы пробили полночь, и Джеймс наконец провалился в беспокойный сон, полный странных видений о мерцающих артефактах и тенях, движущихся в темноте.

Директор Макгонагалл сидела за своим столом в кабинете, задумчиво глядя на портрет Альбуса Дамблдора. Старый волшебник подмигнул ей, словно зная, о чем она думает.

— Минерва, ты не можешь контролировать все, — мягко сказал портрет Дамблдора. — Иногда самые неожиданные повороты судьбы приводят к величайшим свершениям.

Макгонагалл вздохнула.

— Я знаю, Альбус. Но это... это нечто совершенно неожиданное. Джеймс Поттер в Слизерине? Я даже не уверена, как сообщить об этом его родителям.

Она взмахнула палочкой, и в воздухе появилось изображение Гарри Поттера. Через несколько секунд лицо Гарри обрело четкость.

— Профессор Макгонагалл? — удивленно произнес Гарри. — Что-то случилось?

Макгонагалл глубоко вздохнула. — Гарри, я думаю, нам нужно поговорить о Джеймсе.

Лицо Гарри напряглось.

— Он в порядке? С ним все хорошо?

— Да, с ним все в порядке, — поспешила успокоить его Макгонагалл. — Но есть кое-что, о чем вы должны знать. Джеймс... он был распределен в Слизерин.

На лице Гарри отразилось удивление, смешанное с недоверием.

— В Слизерин? Но как... почему?

— Я сама не до конца понимаю, Гарри, — честно ответила Макгонагалл. — Распределяющая шляпа приняла это решение почти мгновенно. Такого я не видела уже много лет.

Гарри на мгновение замолчал, переваривая информацию.

— Вы думаете... это могло быть как-то подстроено? Может быть, кто-то повлиял на шляпу?

Макгонагалл покачала головой.

— Я проверила шляпу сразу после церемонии. Никаких следов внешнего воздействия или темной магии. Насколько я могу судить, решение было принято исключительно на основе личности Джеймса.

Гарри провел рукой по волосам, его лицо отражало смесь эмоций.

— Я... я не знаю, что сказать. Джеймс всегда казался таким... гриффиндорцем.

— Гарри, — мягко сказала Макгонагалл, — помните, что вы сами когда-то сказали мне? Что Слизерин мог бы помочь вам достичь величия. Может быть, для Джеймса это шанс раскрыть свой потенциал с другой стороны?

Гарри медленно кивнул.

— Вы правы, профессор. Я просто... не ожидал этого. Как он сам отреагировал?

— Он был шокирован, как и все мы, — ответила Макгонагалл. — Но я уверена, что с вашей поддержкой он сможет найти свое место в Слизерине. Возможно, это даже поможет наладить межфакультетские отношения.

— Спасибо, что сообщили мне, профессор, — сказал Гарри. — Я поговорю с Джинни и... мы напишем Джеймсу. Дадим ему знать, что поддерживаем его, несмотря ни на что.

Макгонагалл улыбнулась.

— Я уверена, что это много для него значит, Гарри. Джеймс — удивительный мальчик. Я уверена, он сможет преуспеть, где бы ни оказался.

После того, как связь прервалась, Макгонагалл откинулась в кресле, размышляя о странных поворотах судьбы. Она посмотрела на портрет Дамблдора, который по-прежнему улыбался.

— Ты был прав, Альбус, — тихо сказала она. — Иногда самые неожиданные повороты действительно приводят к величайшим свершениям.

Джеймс проснулся рано утром, на мгновение забыв, где находится. Зеленый полог кровати и тихий плеск воды за окном быстро напомнили ему о вчерашних событиях. Он — слизеринец. Эта мысль все еще казалась нереальной, словно странный сон, от которого никак не удается проснуться.

Он осторожно выглянул из-за полога. Его соседи по комнате еще спали. Гленн Забини тихо посапывал, свесив руку с кровати. Зак Джордан лежал, раскинувшись звездочкой и слегка похрапывая. А Скорпиус Малфой... Джеймс с удивлением заметил, что кровать Скорпиуса уже аккуратно заправлена, а самого мальчика нигде не было видно.

Джеймс тихо встал и начал одеваться. Зеленый галстук и эмблема Слизерина на мантии казались чужими и непривычными. Он посмотрел на себя в зеркало и едва узнал свое отражение. Неужели это действительно он? Джеймс Поттер, слизеринец? Сын Гарри Поттера, легендарного гриффиндорца, героя магического мира, теперь носит цвета змеиного факультета. Что скажут родители? Что подумают друзья?

Выйдя в общую гостиную, он увидел Скорпиуса, сидящего в кресле у камина с книгой в руках. Малфой поднял глаза, встретившись взглядом с Джеймсом, и кивнул в знак приветствия.

— Доброе утро, Поттер, — сказал он нейтральным тоном. — Рано встаешь.

Джеймс неловко переступил с ноги на ногу.

— Да, привычка... А ты, я смотрю, тоже ранняя пташка?

Скорпиус пожал плечами.

— Люблю почитать в тишине перед завтраком. Помогает... собраться с мыслями.

Джеймс кивнул, не зная, что еще сказать. Повисла неловкая пауза.

— Ну, увидимся на завтраке, — не дождавшись ответа, сказал Скорпиус и направился к выходу из гостиной.

Оставшись один, Джеймс опустился в кресло, которое только что освободил Малфой. Он смотрел на зеленоватую воду за окном, пытаясь собраться с мыслями. Впереди был первый день в Хогвартсе, первый день как слизеринца. Что его ждет? Как отреагируют другие студенты? И что скажут родители, когда узнают?

Словно в ответ на его мысли, в гостиную влетела сова, держащая в клюве письмо. Она опустилась на подлокотник кресла Джеймса и протянула ему конверт. Джеймс с трепетом узнал почерк отца.

Дрожащими руками он развернул письмо и начал читать:

"Дорогой Джеймс,

Мы с мамой только что узнали о твоем распределении в Слизерин. Признаюсь, это стало для нас неожиданностью, но мы хотим, чтобы ты знал: мы любим тебя и гордимся тобой, независимо от того, на каком факультете ты учишься.

Слизерин — факультет с богатой историей и традициями. Там учились многие выдающиеся волшебники. И я уверен, что ты сможешь добавить свое имя в этот список.

Помни, что важно не то, на какой факультет тебя распределили, а то, какой выбор ты делаешь каждый день. Будь добрым, будь справедливым, будь верным друзьям — и ты станешь настоящим волшебником, которым мы будем гордиться.

Если у тебя возникнут трудности или ты просто захочешь поговорить, не стесняйся писать нам в любое время. Мы всегда на твоей стороне.

С любовью,

Папа и Мама"

Джеймс почувствовал, как ком в горле растет, а глаза начинают щипать от слез. Он перечитал письмо несколько раз, чувствуя, как тепло разливается в груди. Родители поддерживают его. Они не разочарованы. Они гордятся им.

С новыми силами и решимостью Джеймс поднялся с кресла. Что бы ни ждало его впереди, он справится. Он докажет, что достоин быть в Слизерине и что сможет сделать этот факультет лучше.

Джеймс глубоко вздохнул и посмотрел на часы. До завтрака оставалось еще время, и он решил использовать его, чтобы лучше узнать свой новый дом. Он медленно обошел гостиную Слизерина, внимательно рассматривая каждую деталь.

Зеленоватый свет, проникающий через окна, создавал загадочную атмосферу. Джеймс остановился у огромного камина, над которым висел портрет Салазара Слизерина. Основатель факультета смотрел на него с хитрой улыбкой, словно зная какой-то секрет.

— Ну что, молодой Поттер, готов ли ты принять наследие Слизерина? — неожиданно произнес портрет, заставив Джеймса вздрогнуть.

— Я... я постараюсь быть достойным, — ответил Джеймс, удивляясь собственной смелости.

Салазар усмехнулся.

— Достойным? Мальчик мой, Слизерин не о том, чтобы быть достойным. Он о том, чтобы превзойти ожидания, изменить правила игры. Покажи им всем, на что способен настоящий Слизеринец!

Эти слова заставили Джеймса задуматься. Может быть, его распределение в Слизерин не ошибка? Может быть, это шанс доказать, что он может быть чем-то большим, чем просто сын знаменитого отца?

Размышления Джеймса прервал шум — в гостиную начали спускаться другие студенты. Он увидел, как многие с любопытством и некоторым недоверием смотрят на него. Джеймс выпрямился и расправил плечи. Он — Поттер, но он также и Слизеринец. И он докажет, что достоин обоих этих имен.

— Эй, Поттер! — окликнул его Зак Джордан, спускаясь по лестнице. — Готов к первому дню?

Джеймс улыбнулся.

— Более чем готов. Пойдем на завтрак?

Вместе они вышли из гостиной Слизерина. Проходя мимо других студентов, Джеймс чувствовал на себе их взгляды. Кто-то шептался, кто-то открыто показывал на него пальцем. Но Джеймс не позволил этому себя смутить. Вместо этого он вспомнил слова отца из письма и решил, что покажет всем, что значит быть настоящим Слизеринцем — умным, амбициозным, но при этом справедливым и верным друзьям.

Когда они вошли в Большой зал, Джеймс на мгновение замер. Его взгляд автоматически метнулся к столу Гриффиндора, где сидели его кузены и друзья. Он увидел, как Роза Уизли, Финн О'Райли и Алиса Долгопупс машут ему руками, улыбаясь ободряюще.

— Джеймс! Иди к нам! — воскликнула Роза, подвигаясь, чтобы освободить ему место.

Это придало ему сил, и вместо того, чтобы направиться к столу Слизерина, он решительно двинулся к своим друзьям.

За столом Слизерина раздалось несколько приглушенных возгласов и шепотков. Скорпиус Малфой, сидевший в окружении других первокурсников, нахмурился, наблюдая, как Поттер направляется к гриффиндорцам.

Джеймс сел рядом с друзьями, не замечая, как некоторые гриффиндорцы отодвинулись, бросая на него настороженные взгляды. Зеленая мантия Джеймса резко контрастировала с морем алых мантий вокруг, вызывая у многих смешанные чувства.

— Ну, как ощущения быть змеёнышем? — спросил Финн с улыбкой, которая не совсем достигала его глаз. В его голосе прозвучала нотка, которую Джеймс не смог разгадать — то ли любопытство, то ли легкая насмешка.

— Честно? Все еще странно, — признался Джеймс, накладывая себе овсянку. — Никогда бы не подумал, что окажусь в Слизерине.

— А я всегда говорила, что ты хитрюга, — усмехнулась Роза. — Помнишь, как ты убедил Тедди дать тебе прокатиться на его метле?

Все рассмеялись, хотя смех некоторых гриффиндорцев звучал немного натянуто.

— Расскажи, как там в подземельях? — с любопытством спросила Алиса. — Правда, что у вас окна выходят в озеро?

Джеймс кивнул, начиная воодушевленно описывать гостиную Слизерина, мерцающий зеленоватый свет и таинственную атмосферу подземелий. Его друзья слушали с искренним интересом.

— А как прошла ваша первая ночь в башне Гриффиндора? — спросил Джеймс, закончив свой рассказ.

— О, это было потрясающе! — воскликнул Финн, его глаза загорелись. — У нас была небольшая вечеринка в честь новичков. Было очень весело, хотя... — он на мгновение замолчал, словно сомневаясь, стоит ли продолжать. — Некоторые ребята говорили о Слизерине... Ну ты понял.

Джеймс почувствовал укол беспокойства, но Финн быстро сменил тему, рассказывая о впечатляющем виде из окон башни Гриффиндора.

Они продолжили обмениваться впечатлениями о своих факультетах, новых знакомых и ожиданиях от учебы. Джеймс рассказал о своих соседях по комнате — Гленне Забини, Заке Джордане и Скорпиусе Малфое.

— Малфой? Серьезно? — удивилась Роза. — И как он? Такой же заносчивый, как рассказывал папа?

Джеймс задумался на мгновение.

— Знаешь, не так уж и плохо. Он кажется... сложным. Как будто только пытается соответствовать ожиданиям задиры.

— Может, вы подружитесь, — предположила Алиса. — Было бы здорово, если бы Слизерин и Гриффиндор наконец-то нашли общий язык.

— Кто знает, — пожал плечами Джеймс. — Я, во всяком случае, постараюсь.

Финн слушал этот разговор с нечитаемым выражением лица, словно обдумывая что-то свое.

Их разговор прервал звон колокола, возвещающий о начале первого урока.

— О, нам пора! — воскликнула Роза, вскакивая. — У нас сейчас травология с профессором Стебль. И, кажется, вместе со Слизерином.

— Отлично! — обрадовался Джеймс. — Значит, мы сможем заниматься вместе.

Когда Джеймс прощался с друзьями и направлялся к группе слизеринцев, он почувствовал на себе холодные косые взгляды своих однокурсников, некоторые шептались между собой. Скорпиус Малфой стоял чуть в стороне, его лицо было непроницаемой маской, но в глазах читалось разочарование, легкое презрение и настороженность.

Первокурсники Гриффиндора и Слизерина с нетерпением направлялись на свой первый урок травологии. Теплицы Хогвартса встретили их ароматом влажной земли и экзотических растений. Профессор Помона Стебль, невысокая полноватая женщина с добрым лицом и седыми волосами, выбивающимися из-под заляпанной землей шляпы, приветливо улыбнулась новичкам.

— Добро пожаловать на ваш первый урок травологии! — воскликнула она, взмахнув палочкой. На доске появились аккуратные строчки. — Сегодня мы познакомимся с удивительным миром магических растений. Кто может назвать мне хотя бы одно волшебное растение?

Рука Розы Уизли взметнулась вверх быстрее молнии. Профессор Стебль кивнула ей.

— Мандрагора, — уверенно ответила Роза. — Её корень напоминает человеческую фигуру и издает омерзительный крик при выкапывании.

— Отлично, мисс Уизли! Пять очков Гриффиндору, — улыбнулась профессор.

Джеймс заметил, как несколько слизеринцев недовольно переглянулись. Скорпиус Малфой закатил глаза, всем своим видом выражая пренебрежение к "всезнайке".

— А кто еще может назвать волшебное растение? — продолжила профессор Стебль.

На этот раз руку поднял Скорпиус.

— Дьявольские силки, — произнес он с легкой ухмылкой. — Опасное растение, способное задушить человека своими лианами.

— Верно, мистер Малфой. Пять очков Слизерину, — кивнула профессор.

Напряжение между факультетами нарастало с каждой минутой. Гриффиндорцы и слизеринцы словно соревновались, кто даст больше правильных ответов.

— Сегодня мы начнем с изучения простейших лекарственных трав, — объявила профессор Стебль. — Перед вами на столах стоят горшочки с растениями. Ваша задача — определить, что это за растение, и написать его основные свойства.

Джеймс склонился над своим горшком, разглядывая небольшое растение с резными листьями. Рядом Гленн Забини тоже внимательно изучал свой образец.

— Кажется, это пижма, — прошептал Гленн. — Мама часто использует её в зельях.

Джеймс кивнул, делая пометки в тетради. Он старался сосредоточиться на задании, но то и дело бросал взгляды на стол, где сидели Роза, Алиса и Финн. Его друзья оживленно обсуждали свои растения, и Джеймсу хотелось присоединиться к ним.

— Итак, время вышло! — объявила профессор Стебль через несколько минут. — Давайте проверим, что у вас получилось. Мисс Уизли, что вы можете сказать о своем растении?

Роза вновь подняла руку.

— У меня календула, профессор. Это лекарственное растение с ярко-оранжевыми цветками. Используется для заживления ран и ожогов, а также входит в состав многих укрепляющих зелий.

— Превосходно, мисс Уизли! Еще пять очков Гриффиндору, — улыбнулась профессор Стебль.

Слизеринцы недовольно зашептались. Джеймс почувствовал на себе несколько неодобрительных взглядов.

— А теперь, — продолжила профессор, — я хочу устроить небольшое соревнование. Разделитесь на группы по четыре человека. Каждая группа получит набор ингредиентов и рецепт простого лечебного бальзама. Команда, которая первой правильно приготовит бальзам, принесет своему факультету двадцать очков!

В классе поднялся возбужденный гул. Студенты начали быстро формировать группы.

— Джеймс! — окликнула его Роза. — Иди к нам!

Джеймс на секунду заколебался, глядя на своих однокурсников-слизеринцев. Но желание быть с друзьями пересилило, и он присоединился к Розе, Алисе и Финну.

Профессор Стебль раздала каждой команде набор ингредиентов: сушеные листья подорожника, цветки ромашки, корень валерианы, пчелиный воск и флакон с маслом лаванды.

— Ваша задача — приготовить успокаивающий бальзам для лечения мелких ран и ушибов, — объяснила профессор. — Рецепт на доске. Начинайте!

Джеймс и его друзья быстро распределили обязанности. Роза взялась измельчать травы, Алиса занялась подготовкой воска, Финн отмерял нужное количество масла, а Джеймс начал смешивать ингредиенты в котелке.

— Джеймс, добавь немного больше ромашки, — посоветовала Роза. — Это усилит заживляющий эффект.

Джеймс кивнул, следуя её совету. Он заметил, как Скорпиус Малфой, работавший в группе с другими слизеринцами, бросил на них недовольный взгляд.

Команды работали в напряженной тишине, прерываемой лишь шепотом обсуждений и звоном инструментов. Воздух наполнился ароматом трав и цветов. Профессор Стебль медленно проходила по рядам учеников.

— Осторожнее с огнем, — предупредила Алиса, когда Финн слишком сильно увеличил пламя под котелком. — Бальзам нужно нагревать медленно.

Джеймс чувствовал, как растет его уверенность. Работа в команде с друзьями шла гладко, каждый дополнял друг друга. Он заметил, что в других группах дела шли не так слаженно — некоторые спорили о пропорциях, другие никак не могли добиться нужной консистенции.

— Время истекает! — объявила профессор Стебль. — У вас осталось пять минут!

Джеймс ускорил перемешивание бальзама, в то время как Роза добавила последние капли лавандового масла. Алиса начала разливать готовый бальзам по маленьким баночкам.

— Готово! — воскликнул Финн, поднимая руку.

Профессор Стебль подошла к их столу, внимательно осмотрела и понюхала бальзам. Её лицо расплылось в улыбке.

— Превосходная работа! — похвалила она. — Консистенция идеальная, аромат безупречный. Двадцать очков Гриффиндору!

Гриффиндорцы разразились радостными возгласами. Джеймс тоже не мог сдержать улыбки, обмениваясь с друзьями торжествующими взглядами.

Но его радость быстро угасла, когда он заметил мрачные лица слизеринцев. Скорпиус Малфой смотрел на него с нескрываемым презрением.

Когда прозвенел звонок, возвещая об окончании урока, Джеймс почувствовал, как к горлу подступает комок. Он вдруг осознал, что своим выбором команды фактически обеспечил поражение Слизерина.

Как только профессор Стебль покинула теплицу, Скорпиус Малфой подошел к Джеймсу, его глаза сверкали от гнева.

— Предатель, — прошипел он, не скрывая своего презрения. — Ты опозорил весь факультет, Поттер. Сначала бросил нас за завтраком, предпочтя компанию гриффиндорцев, а теперь это. Ты вообще понимаешь, что натворил?

Джеймс почувствовал, как краска стыда заливает его лицо. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли в горле.

— Я не хотел... — наконец выдавил он, но его перебил Гленн Забини.

— Не хотел? — фыркнул он. — А о чем ты думал, когда бросил нас ради своих гриффиндорских дружков? Ты хоть понимаешь, что из-за тебя мы потеряли шанс на победу?

Джеймс оглянулся на Розу, Алису и Финна, которые покидали кабинет вместе с остальными гриффиндорцами, с тревогой наблюдая за разворачивающейся сценой.

— Послушайте, — попытался он объясниться, — я просто хотел поработать с друзьями. Я не думал о факультетах...

— Вот именно, — перебил его Зак Джордан. — Ты не думал о Слизерине. Только о себе. Ты даже не попытался подружиться с нами, своими соседями по комнате. Вместо этого ты при первой же возможности побежал к гриффиндорцам.

Джеймс почувствовал, как внутри него растет отчаяние. Он не хотел ссориться ни с кем, но, похоже, невольно настроил против себя весь факультет.

— Может, Шляпа ошиблась, — задумчиво протянул Скорпиус, окидывая Джеймса презрительным взглядом. — Может, тебе стоит попросить перераспределения. В Гриффиндоре тебе явно будет комфортнее.

Эти слова больно ударили Джеймса. Он почувствовал, как к глазам подступают слезы, но изо всех сил старался сдержать их.

— Ты хоть на секунду задумался о том, что значит быть слизеринцем? О чести, о традициях, о братстве? — продолжал Скорпиус, его голос становился все громче, привлекая внимание оставшихся в теплице студентов.

Джеймс молчал, не зная, что ответить. Каждое слово Скорпиуса било точно в цель, заставляя его чувствовать себя все более виноватым и растерянным.

— Посмотрите на него, — Скорпиус обратился к остальным слизеринцам, которые собрались вокруг. — Все его мысли, все его поведение кричат о предпочтении Гриффиндору. Он не достоин носить цвета Слизерина!

Раздались одобрительные возгласы. Джеймс почувствовал, как стены теплицы словно сжимаются вокруг него.

— Я... я не хотел никого подвести, — пробормотал он, его голос дрожал. — Я просто...

— Ты просто что, Поттер? — резко спросил Скорпиус. — Просто решил, что можешь использовать преимущества обоих факультетов? Носить два галстука? Так не бывает. Ты либо с нами, либо против нас.

Джеймс почувствовал, как по его щеке скатилась предательская слеза. Он быстро вытер её, но было уже поздно — все заметили.

— Смотрите-ка, наш герой расплакался, — усмехнулся Забини. — Может, тебе стоит побежать к своим гриффиндорским друзьям? Уверен, они с радостью утешат маленького потерянного змееныша.

Смех прокатился по группе слизеринцев. Джеймс почувствовал, как его ноги подкашиваются. Он хотел что-то сказать, защитить себя, но слова застряли в горле.

— Знаешь, Поттер, — сказал Скорпиус, его голос стал неожиданно тихим и серьезным, — быть слизеринцем — это не просто носить зеленый галстук. Это значит быть частью чего-то большего, чем ты сам. Это значит поддерживать своих, даже когда это нелегко. Это значит ставить интересы факультета выше личных симпатий. Но ты, похоже, не способен на это.

Джеймс почувствовал, как эти слова словно кинжалом вонзаются в его сердце. Он понимал, что Скорпиус прав, и от этого становилось еще больнее.

— Я... я постараюсь исправиться, — прошептал он. — Дайте мне шанс...

— Шанс? — фыркнул Зак Джордан. — Ты уже упустил свой шанс, Поттер. Дважды за один день.

— Может, тебе стоит поискать другое место для сна, — добавил Гленн Забини с холодной усмешкой. — Не уверен, что мы хотим видеть предателя в нашей спальне.

Джеймс почувствовал, как земля уходит из-под ног. Перспектива остаться без места в общежитии пугала его не меньше, чем гнев однокурсников.

— Послушайте, — попытался он еще раз, его голос дрожал от отчаяния. — Я понимаю, что совершил ошибку. Я не думал, что все так обернется. Я просто... я просто хотел быть с друзьями.

— С друзьями? — переспросил Скорпиус, его голос сочился сарказмом. — А мы кто, Поттер? Мебель? Ты даже не попытался подружиться с нами. Ты с самого начала отвернулся от Слизерина.

— Я не отворачивался! — воскликнул Джеймс, чувствуя, как внутри него поднимается волна гнева и обиды. — Я просто... я не знал, как себя вести! Я никогда не думал, что попаду в Слизерин!

— О, так вот в чем дело, — протянул Скорпиус, его глаза сузились. — Ты считаешь себя слишком хорошим для Слизерина, да? Думаешь, что великий Гарри Поттер будет разочарован, узнав, что его сын попал в змеиное логово?

Эти слова ударили Джеймса словно пощечина. Он почувствовал, как к горлу подступает ком.

— Знаешь что, Поттер, — сказал Скорпиус, делая шаг вперед. — Может быть, тебе действительно стоит подумать о перераспределении. Потому что прямо сейчас ты не слизеринец. Ты даже не знаешь, что это значит — быть слизеринцем.

— Я хочу узнать, — прошептал Джеймс, чувствуя, как по его щекам катятся слезы. — Я хочу попробовать.

— Слова, Поттер, — покачал головой Скорпиус. — Просто слова. А нам нужны действия. Докажи, что ты достоин носить зеленый галстук. Докажи, что ты можешь быть верным Слизерину.

— Как? — спросил Джеймс, его голос дрожал от отчаяния и надежды.

Скорпиус обменялся взглядами с другими слизеринцами, потом снова повернулся к Джеймсу.

— Для начала, держись подальше от своих гриффиндорских друзей, — сказал он жестко. — Никаких совместных обедов, никаких дружеских посиделок. Ты слизеринец, веди себя соответственно.

Джеймс почувствовал, как его сердце сжалось. Мысль о том, чтобы отказаться от дружбы с Розой, Алисой и Финном, причиняла почти физическую боль. Но он понимал, что у него нет выбора.

— Хорошо, — кивнул он, чувствуя, как внутри что-то обрывается. — Я сделаю это.

Тем временем, в Министерстве магии, Гарри Поттер сидел в своем кабинете, погруженный в рутинную работу. Он просматривал стопку отчетов о мелких нарушениях магического законодательства, время от времени делая пометки на полях. Письмо Джеймсу было отправлено еще утром, но легкое беспокойство не отпускало. Гарри поймал себя на том, что то и дело поглядывает на фотографию своей семьи, стоящую на столе.

Он вздохнул, потирая глаза под очками. День выдался долгим и утомительным. Сначала было совещание по вопросам безопасности в Косом переулке, затем пришлось разбираться с жалобой на шумных гномов в саду одной пожилой волшебницы. Теперь же его ждала эта бесконечная бумажная работа.

Гарри взял очередной отчет, на этот раз о неправильном использовании летучего пороха, когда в дверь постучали. Он поднял глаза, радуясь небольшому перерыву.

— Войдите! — крикнул он, откладывая перо.

Дверь открылась, и в кабинет вошла Гермиона, держа в руках несколько свитков пергамента. Ее волосы были собраны в небрежный пучок, а на мантии виднелось небольшое пятно от чернил — явный признак того, что она тоже провела день за работой с документами.

— Привет, Гарри, — сказала она, присаживаясь в кресло напротив него. — Как продвигается работа?

Гарри махнул рукой в сторону стопки бумаг.

— Как обычно. Горы отчетов, которые нужно просмотреть и подписать. А у тебя?

Гермиона вздохнула.

— Примерно то же самое. Только что закончила разбираться с очередной поправкой к закону о правах домовых эльфов. Иногда мне кажется, что бюрократия в Министерстве никогда не закончится.

Они обменялись понимающими улыбками. Несмотря на то, что прошло уже много лет с их школьных приключений, оба иногда скучали по тем временам, когда жизнь казалась менее... обыденной.

— Кстати, — вдруг оживилась Гермиона, — ты слышал последние новости?

Гарри выпрямился в кресле, его внимание переключилось с рутинной работы на слова подруги.

— Какие новости?

— В последнее время происходит что-то необычное, — сказала Гермиона, понизив голос, хотя в кабинете они были одни. — Появились случаи странных магических явлений.

Гарри нахмурился.

— Что за явления? Это что-то серьезное?

Гермиона покачала головой.

— Я не уверена. Пока что это больше похоже на мелкие неприятности. Например, в Косом переулке несколько дней назад все вывески магазинов внезапно поменяли цвет. А вчера в Министерстве лифты вдруг начали доставлять людей не на те этажи, куда они хотели попасть.

— Звучит как чья-то неудачная шутка, — предположил Гарри, вспоминая проделки Фреда и Джорджа.

— Я тоже так думала сначала, — согласилась Гермиона. — Но потом начали поступать сообщения о более странных вещах. Необъяснимые вспышки магии в местах, где их быть не должно. Странные аномалии в работе некоторых заклинаний.

Гарри задумчиво потер подбородок.

— Любопытно. У тебя есть какие-нибудь теории?

— Пока нет, — вздохнула Гермиона. — Но что-то подсказывает мне, что все эти события могут быть как-то связаны.

Гарри кивнул, его мысли уже начали работать над этой загадкой. Это было приятным отвлечением от рутинной работы, напоминанием о тех временах, когда они с друзьями раскрывали тайны Хогвартса.

— Может быть, стоит провести небольшое расследование? — предложил он, чувствуя, как в нем просыпается былой азарт.

Гермиона улыбнулась.

— Я думала, ты уже никогда и не предложишь.

В этот момент в кабинет влетел яркий серебристый свет — появился Патронус в форме выдры. Голосом Кингсли он произнес:

— Гарри! Срочно в Гринготтс! Нападение! Рон уже там!

Друзья переглянулись, их взгляды наполнились тревогой. Гарри без лишних слов встал, готовясь к трансгрессии. Он успел услышать на последней секунде от Гермионы:

— Будьте осторожны!..

Гарри материализовался посреди хаоса, и первое, что ударило его, был оглушительный грохот и волна горячего воздуха, наполненного пылью и запахом озона. Мраморный пол Гринготтса, некогда величественный и безупречный, теперь был усеян обломками и покрыт паутиной трещин, словно древняя мозаика, разбитая неведомой силой. Вокруг него вихрем кружились клочки бумаг и золотые монеты, создавая сюрреалистическую картину разрушения и богатства.

Сквозь густую пелену дыма и пыли он увидел размытые силуэты, мечущиеся в панике. Крики ужаса и боли смешивались со звуками заклинаний, создавая какофонию, от которой звенело в ушах. Яркие вспышки заклятий прорезали полумрак, на мгновение освещая искаженные страхом лица гоблинов и волшебников.

Внезапно из клубов дыма вынырнула знакомая фигура. Это был Рон, его рыжие волосы казались почти огненными в отблесках магических вспышек. Он тоже только что трансгрессировал, и в его глазах читалось то же смятение, которое испытывал Гарри. Их взгляды встретились, и без единого слова они поняли друг друга — действовать нужно немедленно.

— Протего Максима! — крикнул Гарри, создавая мощный защитный барьер вокруг группы раненых гоблинов, которые пытались укрыться за перевернутой конторкой. Заклинание вылетело из его палочки ярко-синим потоком энергии, мгновенно формируя полупрозрачный купол.

Рон тем временем бросился к ближайшему волшебнику, который, похоже, был в шоке.

— Эй, приятель, нужно убираться отсюда! — он схватил мужчину за плечи, встряхивая его. — Давай, двигайся к выходу!

Гарри пробирался через разгромленный зал, отражая случайные заклинания и помогая раненым укрыться. Его сердце колотилось как безумное, адреналин пульсировал в венах, обостряя все чувства до предела. Каждый звук, каждое движение воспринимались с невероятной четкостью, словно время замедлилось.

Внезапно над их головами пронесся гоблин, отчаянно вцепившийся в свою конторку. Он с оглушительным грохотом приземлился рядом с ними, разбрасывая вокруг осколки мрамора и бумаги. Гарри инстинктивно бросился к нему, помогая выбраться из-под обломков.

— Он там! — прохрипел гоблин, его лицо было искажено ужасом и болью. Кровь струилась из глубокого пореза на лбу, заливая его большие глаза. Трясущейся рукой он указал куда-то вглубь банка. — Безумец! Он пытается пробиться к хранилищам!

Гарри и Рон переглянулись, в глазах друг друга они увидели отражение своих собственных мыслей — кто бы ни был этот нападающий, его нужно остановить любой ценой.

— Рон, помоги эвакуировать раненых! — крикнул Гарри, уже готовясь броситься в указанном направлении.

— Нет уж, дружище, мы идем вместе, — твердо сказал Рон, становясь плечом к плечу с Гарри. — Как в старые добрые времена, помнишь?

Несмотря на серьезность ситуации, Гарри не смог сдержать легкой улыбки. Да, как в старые времена — они снова вместе против неизвестной опасности.

Они бросились вперед, перепрыгивая через обломки и уворачиваясь от падающих сверху кусков потолка. Чем ближе они подбирались к хранилищам, тем сильнее ощущалась вибрация от мощных заклинаний. Стены вокруг них дрожали, с потолка сыпалась каменная крошка, создавая впечатление, что все здание вот-вот обрушится.

— Чертовски напоминает наш первый курс, а? — выкрикнул Рон, уворачиваясь от падающей люстры. — Только тролля не хватает!

— Не накаркай! — отозвался Гарри, резко дергая друга за руку и уводя из-под струи огня, вырвавшейся из разбитой статуи дракона.

Завернув за угол, они резко остановились, пораженные открывшейся картиной. Перед ними стоял высокий волшебник со светлыми, почти белыми волосами. Его темная мантия развевалась, словно живая, хотя вокруг не было ни малейшего ветерка. Он стоял перед массивной дверью в другую секцию банка, и то, что он делал, заставило кровь Гарри застыть в жилах.

Палочка в руке незнакомца двигалась с невероятной скоростью, оставляя в воздухе светящиеся следы. Поток заклинаний такой силы, что воздух вокруг него буквально трещал от магической энергии, ударял в дверь. От места удара расходились трещины, словно паутина, покрывая всю поверхность двери. Но она все еще держалась, хотя было ясно, что это ненадолго.

— Именем Министерства Магии, прекратите немедленно! — крикнул Гарри, его голос прозвучал неожиданно громко в внезапно наступившей тишине. Он направил палочку на нападавшего, готовый к любому развитию событий.

Волшебник медленно обернулся, и друзья увидели его лицо. Оно было странно спокойным, почти отрешенным, как маска, вырезанная из мрамора. Но глаза... Глаза горели неестественным, почти безумным огнем, словно в них плескалось жидкое серебро.

На мгновение время словно остановилось. Гарри почувствовал, как его шрам, давно не беспокоивший его, вдруг начал пульсировать. Не от боли, нет — от чего-то другого, чего он не мог объяснить.

Нападавший не произнес ни слова. Вместо этого он резко взмахнул палочкой, и в сторону мракоборцев понеслась волна ослепительно-белого света, рассекая воздух с душераздирающим свистом.

— Протего! — выкрикнул Гарри, в последний момент создавая защитный барьер. Заклинание ударило в невидимый щит с такой силой, что Гарри отбросило назад. Он врезался в Рона, и они вместе влетели за ближайшую колонну, едва избежав следующего удара.

Заклинание врезалось в мрамор, оставив глубокую выбоину и осыпав их осколками камня. Воздух наполнился запахом озона и горелого камня, а от места удара поднимался легкий дымок.

— Что это за чертовщина? — выкрикнул Рон. Его глаза были широко раскрыты от шока и адреналина. — Я никогда не видел такого заклинания!

Гарри покачал головой, тяжело дыша. Его грудь вздымалась, а сердце колотилось как безумное.

— Не знаю, но нам нужно его остановить. Готов?

Рон кивнул, сжимая палочку так сильно, что побелели костяшки пальцев. В его глазах читалась решимость.

— На счет три. Раз... два... три!

Они выскочили из-за колонны с разных сторон, действуя слаженно, как единый механизм. Годы совместной работы и дружбы сделали их почти телепатами в бою.

— Ступефай! — крикнул Гарри, посылая мощный оглушающий луч.

— Инкарцеро! — одновременно выкрикнул Рон, пытаясь связать противника магическими путами.

Воздух наполнился вспышками света и грохотом сталкивающихся заклятий. Красные и синие лучи прорезали пространство, сталкиваясь и рассыпаясь искрами. Но светловолосый волшебник двигался с нечеловеческой скоростью, уклоняясь от заклятий и отражая их с легкостью, которая казалась невозможной.

— Как он это делает? — прокричал Рон, уворачиваясь от рикошета собственного заклинания. Его лицо было покрыто потом и пылью, а в глазах читалось недоумение и страх.

Гарри не ответил. Его мозг лихорадочно работал, пытаясь найти способ пробить защиту противника. Он никогда не сталкивался с подобной магией, и это пугало его больше, чем он готов был признать.

Внезапно нападавший сделал сложное движение палочкой, и воздух вокруг него словно сгустился, превратившись в полупрозрачный щит. Заклинания Гарри и Рона отскакивали от этого барьера, не причиняя ему никакого вреда. Более того, некоторые заклинания, казалось, поглощались щитом, делая его еще сильнее.

— Это невозможно! — выдохнул Рон, его глаза расширились от удивления и страха. — Гарри, что нам делать?

Палочка нападавшего засветилась странным пульсирующим светом. Воздух вокруг него начал искриться, словно наполняясь электричеством. Мелкие камешки и пыль поднялись в воздух, закружившись вокруг него в медленном, почти гипнотическом танце.

Гарри почувствовал, как волосы на его затылке встали дыбом. Он знал, интуитивно понимал, что сейчас произойдет что-то ужасное.

— Нет! — закричал Гарри, понимая, что еще одно заклинание такой силы может разрушить не только дверь, но и весь банк, похоронив их под обломками.

Не раздумывая ни секунды, движимый чистым инстинктом и отчаянной решимостью, Гарри бросился вперед. Он почти физически ощущал, как время замедлилось вокруг него. Краем глаза он видел, как Рон кричит что-то, пытаясь его остановить, но голос друга доносился словно издалека, приглушенный и искаженный.

Гарри пробил плечом магический барьер, чувствуя, как его кожу обжигает от контакта с защитным полем. Боль была невыносимой, словно тысячи раскаленных игл впились в его тело одновременно. Но он проигнорировал ее, сосредоточившись только на одной цели.

В последний момент он схватил руку волшебника, пытаясь сбить его прицел. Их глаза встретились на мгновение, и Гарри увидел в них смесь удивления и... чего-то еще, чего-то древнего и пугающего.

Заклинание сорвалось, ударив в потолок. Раздался оглушительный грохот, от которого, казалось, содрогнулся весь мир. Огромные куски камня начали падать сверху, словно смертоносный дождь.

— Гарри! — крикнул Рон, бросаясь на помощь другу. Его палочка двигалась с невероятной скоростью, создавая защитные чары и отводя падающие обломки.

Но Гарри уже катился по полу, сцепившись в отчаянной схватке с нападавшим. Они обменивались ударами, каждое движение было наполнено яростью и отчаянием. Гарри чувствовал, как его ребра трещат под напором нечеловеческой силы противника. Каждый удар, который ему удавалось нанести, казалось, не причинял светловолосому волшебнику никакого вреда.

Вокруг них продолжали падать обломки, создавая хаотический танец пыли и камня. Магия, высвобожденная в ходе битвы, наполняла воздух, делая его густым и тяжелым. Гарри чувствовал, как она покалывает его кожу, словно статическое электричество.

— Гарри, держись! — кричал Рон, пытаясь пробиться к другу сквозь завесу падающих камней и вспышки заклинаний.

Внезапно светловолосый волшебник схватил Гарри за горло, поднимая его в воздух с нечеловеческой силой. Гарри задыхался, чувствуя, как железная хватка сжимается на его шее. Он отчаянно пытался вырваться, но его ноги беспомощно болтались в воздухе.

Несмотря на панику, охватившую его, Гарри заставил себя сфокусироваться на лице противника. Глаза нападавшего светились странным, почти нечеловеческим светом. Но что по-настоящему шокировало Гарри — это рот волшебника. Когда тот злобно оскалился, Гарри с ужасом увидел, что у него отрезан язык. На месте языка был лишь гнилой обрубок.

— Кто... ты? — прохрипел Гарри, борясь за каждый глоток воздуха.

В ответ светловолосый волшебник лишь издал жуткий, булькающий смех. Этот звук, казалось, исходил не из его горла, а откуда-то издалека — словно эхо из глубокого колодца, наполненное древней силой и зловещим знанием.

Гарри почувствовал, как по его спине пробежал холодок ужаса. Кем бы ни был этот человек, он явно был чем-то большим, чем просто волшебником.

В этот момент Рон наконец прорвался сквозь завесу падающих обломков. В его глазах горела решимость, смешанная с отчаянием. Он держал в руках массивный золотой подсвечник, который каким-то чудом уцелел в этом хаосе.

— Эй, ты! — крикнул Рон, привлекая внимание нападавшего. — Отпусти моего друга!

Светловолосый волшебник повернул голову, его глаза сузились, оценивая новую угрозу. Это мгновение отвлечения было всем, что требовалось Гарри. Собрав последние силы, он ударил ногой, целясь в колено противника.

Удар достиг цели, и хватка на горле Гарри ослабла. Он рухнул на пол, жадно хватая ртом воздух. В тот же момент Рон бросился вперед, занося подсвечник для удара.

Нападавший попытался увернуться, но Рон оказался быстрее. Золотой подсвечник с глухим звуком ударил по голове светловолосого волшебника. На мгновение время словно остановилось. Глаза нападавшего расширились от удивления, словно он не мог поверить, что кто-то смог его ранить.

— Извини, приятель, — выдохнул Рон, тяжело дыша. Его лицо было покрыто потом и пылью, а в глазах читалась смесь триумфа и шока от собственных действий. — Но ты не оставил нам выбора.

Светловолосый волшебник медленно осел на пол, его глаза закатились. Но даже сейчас, потеряв сознание, его лицо сохраняло то же отрешенное, почти спокойное выражение.

Гарри с трудом поднялся на ноги, каждый вдох отдавался болью в груди. Он чувствовал, как начинают проявляться синяки от ударов, а в горле саднило от недавнего удушения.

— Спасибо, Рон, — прохрипел он, массируя шею. — Ты как раз вовремя.

Рон кивнул, бросая подсвечник на пол. С его конца капала кровь, оставляя темные пятна на мраморном полу.

— Всегда пожалуйста, дружище. Хотя, знаешь, я бы предпочел менее экстремальные способы вспомнить старые добрые времена.

Они связали преступника магическими путами, убедившись, что узлы достаточно крепкие, чтобы удержать даже волшебника с такой невероятной силой. Гарри вызвал Патронуса, отправляя сообщение в Министерство с просьбой о подкреплении.

Вскоре зал наполнился хлопками трансгрессии, когда прибыли другие мракоборцы. Воздух наполнился голосами, отдающими приказы и задающими вопросы. Медики занялись ранеными, а специалисты по магическому восстановлению начали оценивать ущерб, нанесенный банку.

Гарри и Рон наблюдали, как одни мракоборцы уводят бессознательного нападавшего, а другие занимаются допросом свидетелей. Атмосфера постепенно менялась от хаоса и паники к организованной суете послебоевых действий.

— Что это вообще было? — спросил Рон, когда они наконец остались одни. Он морщился, прикладывая к разбитой губе кусок льда, который дал ему один из медиков.

Гарри покачал головой, чувствуя, как адреналин постепенно покидает его тело, уступая место усталости и боли. Каждое движение отзывалось тупой болью во всем теле, напоминая о жестокости недавней схватки.

— Не знаю, — ответил он задумчиво. — Всё это было очень странно. Он даже не пытался что-то украсть или взять заложников. Он к чему-то пробивался или... просто устраивал бессмысленный хаос.

Рон кивнул, его взгляд стал отстраненным, словно он заново переживал недавние события.

— И эта его сила... — он передернул плечами, словно пытаясь стряхнуть неприятное воспоминание. — Гарри, я никогда не видел ничего подобного. Как думаешь, он использовал какие-то темные артефакты?

— Возможно, — задумчиво произнес Гарри, потирая шрам на лбу. Странно, но он снова начал покалывать, хотя и не болел. — Но что-то мне подсказывает, что дело не только в этом. Ты видел его глаза? А отсутствие языка?

Рон кивнул, его лицо посерьезнело.

— Да, это было что-то... не совсем человеческое.

Они стояли посреди разрушенного зала Гринготтса, два друга, прошедшие через столько испытаний вместе. Вокруг них кипела работа по восстановлению и расследованию, но они на мгновение словно оказались в пузыре тишины. Гарри бросил еще один взгляд на место, где недавно стоял таинственный нападавший. На мраморном полу осталось темное пятно — след от его невероятной магии. И Гарри не мог отделаться от мысли, что это пятно — словно предзнаменование тьмы.

— Пойдем, — сказал он наконец. — Нужно доложить обо всем в Министерстве. И... я думаю, нам стоит поговорить с Гермионой. Если кто-то и сможет докопаться до истины, так это она.

Рон кивнул, и они вместе направились к выходу из банка. Солнечный свет, ворвавшийся в разрушенный зал через разбитые окна, казался неуместно ярким после пережитого хаоса. Но для Гарри этот свет был напоминанием — о том, за что они сражаются, о мире, который они поклялись защищать.

Какие бы испытания ни ждали их впереди, они встретят их вместе. Как всегда.

Они трансгрессировали в Министерство, появившись в просторном атриуме. Несмотря на поздний час, здесь всё ещё царило оживление. Волшебники и ведьмы спешили по своим делам, обмениваясь встревоженными взглядами и перешептываниями. Новости о нападении на Гринготтс распространялись со скоростью заклинания.

Гарри и Рон, потрепанные и уставшие после схватки, направились к лифтам. По пути они ловили на себе удивленные и обеспокоенные взгляды коллег. Кто-то пытался остановить их, задать вопросы, но друзья лишь отмахивались, спеша в свой кабинет.

Когда двери лифта открылись на нужном этаже, они увидели Гермиону, нервно расхаживающую по коридору. Заметив друзей, она бросилась к ним.

— Слава Мерлину, вы живы! — воскликнула она, обнимая сначала Рона, а затем Гарри. Но тут же отпрянула, заметив, как они морщатся от боли. — Простите! Вам нужно к целителю!

— Потом, — отмахнулся Гарри, открывая дверь своего кабинета. — Сейчас нужно разобраться, что вообще произошло.

Они вошли внутрь, и Гермиона тут же наложила на дверь заглушающие чары.

— Я слышала о нападении на Гринготтс. Весь Косой переулок гудит. Что на самом деле случилось?

Гарри тяжело опустился в кресло, поморщившись от боли в ребрах. Рон присел на край стола, а Гермиона осталась стоять, нервно теребя рукав мантии.

— Это было... странно, — начал Гарри, подбирая слова. — Нападавший был один, но его сила... Рон, ты когда-нибудь видел что-то подобное?

Рон покачал головой.

— Никогда.

— И что самое удивительное, — продолжил Гарри, — он ничего не пытался украсть. Просто пробивался куда-то дальше, разрушая все вокруг.

Гермиона нахмурилась, ее мысли явно работали с бешеной скоростью.

— Не пытался ничего украсть? Тогда зачем все это?

— Понятия не имею, — вздохнул Гарри. — Но его магия... Гермиона, ты бы видела это. Он отражал наши заклинания, словно они были ничем. И эта сила... это было почти нечеловеческое.

— И его глаза, — добавил Рон, передернув плечами. — В них было что-то... жуткое. Словно он смотрел сквозь нас, куда-то дальше.

— А ещё у него был отрезан язык... — произнёс Гарри. — Это было... Жутко.

Гермиона задумчиво покусывала губу, ее взгляд стал отсутствующим, как всегда бывало, когда она глубоко погружалась в размышления.

— И что же нам делать? — спросил Рон, глядя то на Гарри, то на Гермиону.

— Для начала нужно узнать все, что можно, о нашем таинственном нападавшем, — решительно сказала Гермиона. — Я проверю архивы Министерства, может быть, найду что-нибудь похожее на его магию или описание. Также нужно связаться с другими магическими сообществами. Возможно, это не первый случай.

— Хорошая идея, — кивнул Гарри. — А мы с Роном тебе поможем, если что.

Они замолчали, каждый погруженный в свои мысли. За окном кабинета начинал заниматься рассвет, окрашивая небо в нежные розовые тона. Но друзья, глядя на этот мирный пейзаж, не могли отделаться от нарастающих тревожных мыслей, ведь воспоминания о темных временах, когда Волдеморт набирал силу, были все еще слишком свежи в их памяти.

В самых мрачных глубинах Азкабана, где даже свет боялся проникнуть, двое охранников вели нового заключенного по извилистым коридорам, высеченным в древней скале. Стены, покрытые вековой плесенью, казалось, шептали истории о бесчисленных душах, сломленных в этих стенах.

— Эй, Джонс, как думаешь, этот долго продержится? — спросил один из охранников, кивая в сторону заключенного.

Его напарник пожал плечами:

— Да кто ж его знает, Смит. После той заварушки в Гринготтсе он уже не в себе. Но ты же знаешь Азкабан — здесь все рано или поздно ломаются.

Заключенный — тот самый преступник, пойманный при дерзком нападении на Гринготтс — казалось, не слышал их разговора. Он двигался словно в трансе, его глаза были пусты и безжизненны, а походка неуверенна, будто он шел по краю пропасти между двумя мирами.

— Ладно, давай побыстрее закончим с этим, — проворчал Смит. — У меня еще куча бумажной работы на сегодня.

Джонс кивнул, и они продолжили свой путь по мрачным коридорам, ведя заключенного к его новому дому — камере, которая, возможно, станет последним, что он увидит в своей жизни.

Внезапно, когда они почти достигли камеры максимальной безопасности, глубоко в недрах этого каменного ада, заключенный остановился как вкопанный. Его тело начало содрогаться, словно охваченное невидимой судорогой. Охранники отпрянули, инстинктивно чувствуя, что происходит нечто ужасное. И тут из горла заключенного вырвался смех — не просто смех, а душераздирающий хохот безумца, познавшего истины, недоступные простым смертным. Этот жуткий звук эхом разносился по бесконечным коридорам Азкабана, проникая в каждую щель, в каждый закоулок, заставляя содрогаться даже самых закоренелых преступников в их камерах.

— Мерлинова борода, что за чертовщина? — пробормотал один из охранников, его рука, державшая палочку, заметно дрожала. Пот струился по его лицу, несмотря на вечный холод Азкабана.

Смех резко оборвался, словно кто-то перерезал струны безумия, и сменился надрывным, мучительным кашлем. Заключенный рухнул на колени, его тело сотрясалось от спазмов, казалось, будто какая-то невидимая сила пыталась вырваться из него, разорвав плоть на куски.

— Эй, ты! Прекрати это немедленно! — крикнул второй охранник, делая неуверенный шаг вперед. Его голос дрожал, выдавая страх, который он пытался скрыть за маской профессионализма.

Но заключенный вдруг поднял голову, и его глаза полыхнули неестественным огнем — это было пламя древней магии, забытой тысячелетия назад. Он издал дикий хохот, и его губы растянулись в жуткой улыбке, обнажая зубы, которые на глазах становились острыми, как у дикого зверя.

В следующее мгновение охранники в ужасе отшатнулись, их крики эхом разнеслись по коридорам Азкабана. Тело заключенного начало бурлить, словно внутри него кипел котел с самым мерзким зельем. Кожа пошла пузырями, лопаясь и обнажая плоть, которая тут же начала плавиться, стекая на пол отвратительными каплями. Воздух наполнился запахом горелой плоти и чего-то еще — древнего, запретного, от чего волосы вставали дыбом даже у видавших виды охранников Азкабана.

— Великий Мерлин! Вызывай подкрепление! Немедленно! — закричал один из охранников, но было уже слишком поздно. Его слова потонули в оглушительном взрыве, когда тело заключенного буквально разорвалось изнутри, разбрызгивая вокруг ошметки плоти и крови. Но вместо ожидаемых внутренностей из разорванного тела вырвались клубы густого черного дыма — настолько темного, что он, казалось, поглощал свет вокруг себя.

Этот дым закружился в воздухе, словно в каком-то зловещем танце, а затем начал сгущаться, принимая человеческую форму. Охранники, прижавшись к стене, в ужасе наблюдали за этим жутким преображением. Перед их глазами творилась магия настолько темная и древняя, что само ее существование противоречило всем известным законам волшебного мира.

Наконец, дым полностью материализовался, и перед потрясенными охранниками предстал высокий мужчина в черной мантии, расшитой странными символами, которые, казалось, двигались и менялись, когда на них смотрели. Его лицо было изуродовано шрамами — следами древних проклятий и жестоких магических экспериментов. Но самым пугающим были его глаза — глубокие, темные, словно бездонные колодцы, в которых плескалась тьма древней магии.

— Что ты такое... — прошептал один из охранников.

Моргат улыбнулся, и эта улыбка заставила кровь стыть в жилах. В ней не было ни капли тепла или человечности — лишь холодное, расчетливое превосходство существа, давно переступившего грань человечности.

Прежде чем охранники успели среагировать, Моргат небрежно взмахнул рукой. Невидимая сила, настолько мощная, что от нее затрещали сами стены Азкабана, подхватила их и с чудовищной силой швырнула о каменную стену. Раздался жуткий хруст костей, и безжизненные тела сползли на пол, оставляя за собой кровавые разводы на древних камнях.

Звуки борьбы и предсмертные крики охранников эхом разнеслись по всему Азкабану, пробуждая это древнее место от векового сна. Сирены взвыли, наполняя воздух пронзительным воем. Двери камер автоматически захлопнулись, активируя древние защитные чары. Но для Моргата эти меры безопасности были не более чем детской игрушкой.

Десятки охранников прибежали на звук тревоги, на ходу выхватывая палочки и посылая заклинания. Коридор наполнился вспышками света всех цветов радуги — оглушающие, обезоруживающие, связывающие заклинания летели в Моргата со всех сторон. Но темный маг двигался с нечеловеческой скоростью и грацией, словно танцуя между лучами заклинаний. Ни одно из них даже не коснулось его.

— Неужели это все, на что способна хваленая охрана Азкабана? — рассмеялся Моргат, и его смех был подобен раскатам грома в этих каменных коридорах. — Позвольте показать вам, что такое настоящая магия!

Он взмахнул рукой, и воздух вокруг него закружился, формируя огромный вихрь темной энергии. Этот вихрь устремился вперед, сметая все на своем пути. Охранники кричали от боли и ужаса, когда темная магия касалась их, высасывая жизненные силы и оставляя после себя лишь иссохшие оболочки.

Внезапно температура резко упала, и воздух наполнился ощущением безысходности и отчаяния. Из темных углов появились дементоры — древние стражи Азкабана, привлеченные шумом и запахом страха и боли. Они поплыли к Моргату, готовые высосать его душу, как они делали это с бесчисленными заключенными на протяжении веков.

Но темный маг лишь рассмеялся, и в его смехе слышалось торжество. Его глаза вспыхнули мертвенно-голубым светом, и он, произнося заклинания, простер руки к дементорам.

Дементоры замерли, их изодранные плащи колыхались в невидимом ветру. Казалось, они колеблются, разрываясь между своей природой и могуществом древней магии, исходящей от Моргата. Воздух наполнился странным шипением — казалось, сами тени шепчут на забытом языке. А затем, один за другим, дементоры склонились перед Моргатом, признавая его власть. Холод и отчаяние, исходившие от них, усилились стократно, и даже камни Азкабана, казалось, застонали от этого ужаса.

— Прекрасно, — прошептал Моргат, его глаза сверкали триумфом. Он взмахнул рукой, и стены вокруг задрожали, словно от подземного толчка. Древние защитные чары, веками сдерживавшие самых опасных преступников магического мира, начали трескаться и осыпаться, словно старая краска. Двери камер распахнулись, выпуская на свободу тех, кого общество считало недостойным свободы.

— Свобода! — раздался чей-то хриплый крик, и коридоры Азкабана наполнились торжествующими воплями. Заключенные выбегали из своих камер, их глаза горели безумием и жаждой мести. Некоторые падали на колени перед Моргатом, признавая в нем своего спасителя и нового повелителя.

Но Моргат не остановился на этом. Он поднял руки к потолку, и его глаза вспыхнули неестественным светом, словно в них отражалось пламя тысячи звезд.

"— Древние стены, возведенные на крови и страданиях, падите! — прогремел его голос, и казалось, что сама реальность дрожит от его слов. — Оковы, сдерживавшие магию веками, разорвитесь! Азкабан, символ угнетения и страха, исчезни из этого мира!

Воздух наполнился оглушительным треском, словно сама ткань реальности начала рваться по швам. Стены задрожали, а затем начали крошиться. Огромные куски камня падали вниз, погребая под собой охранников и тех заключенных, которые не успели убежать. Крики боли и ужаса смешивались с грохотом разрушения, создавая какофонию апокалипсиса.

Море вокруг острова взбунтовалось, огромные волны поднимались на немыслимую высоту, обрушиваясь на берег и смывая остатки строений. Небо потемнело, словно сама природа отвернулась от того, что происходило в Азкабане.

Когда пыль осела, Моргат стоял посреди руин, окруженный клубами черного дыма и армией дементоров. Вокруг него собрались выжившие заключенные, их глаза горели фанатичным огнем преданности.

Моргат закрыл глаза, сосредотачиваясь на древнем заклинании. Его губы беззвучно шевелились, произнося слова на языке, забытом тысячелетия назад. Воздух вокруг острова задрожал, и невидимый купол, веками защищавший Азкабан от непрошеных гостей, начал таять, словно утренний туман под лучами восходящего солнца.

Моргат открыл глаза и улыбнулся — холодной, расчетливой улыбкой существа, готового перекроить сам мир по своему усмотрению. Одним плавным движением он трансгрессировал вместе с заключёнными, появившись на вершине холма неподалеку от острова. Здесь его уже ждали последователи — десятки темных фигур в черных мантиях, их лица скрывали маски, украшенные древними рунами, мерцающими в полумраке зловещим светом. Они стояли полукругом, образуя живой барьер между Моргатом и остальным миром. Воздух вокруг них дрожал от напряжения, насыщенный темной магией, которая, казалось, искажала саму реальность.

Когда Моргат появился, по рядам его приспешников пробежала волна трепета. Даже самые закаленные из них не могли сдержать дрожь при виде своего повелителя. Его присутствие было подобно черной дыре, поглощающей свет и надежду вокруг себя.

— Мой повелитель, — прошептала одна из фигур, склоняясь в глубоком поклоне. Его голос дрожал от благоговейного страха и восхищения.

Моргат медленно повернул голову, его взгляд, подобный бездонным колодцам тьмы, остановился на. Улыбка, холодная и безжизненная, как у мертвеца, коснулась его губ.

— Азкабан пал. Его защита разрушена. Теперь осталось лишь стереть его с лица земли... и с самих страниц истории.

Он медленно повернулся, окидывая взглядом остров вдалеке. Азкабан, некогда неприступная крепость, теперь представлял собой жалкое зрелище. Его стены были разрушены, башни обрушились, и даже скала, на которой он стоял, казалось, треснула под весом веков страданий и отчаяния, которые видели эти стены.

Моргат поднял руку, и внезапно воцарилась мертвая тишина. Даже ветер, казалось, затаил дыхание.

— Мои верные слуги! — его голос громом прокатился над холмами, эхом отражаясь от скал и проникая в самые души его последователей. — Настал момент истины! Сегодня мы не просто разрушаем здание — мы сокрушаем символ. Символ угнетения, страха и ограничений, которые веками сковывали истинную магию!

Его глаза вспыхнули неестественным светом, словно в них отражалось пламя тысячи погибающих звезд.

— Покажите миру силу истинной магии! Сотрите это проклятое место из реальности! Пусть его падение станет первым ударом колокола, возвещающим о начале новой эры!

Десятки палочек взметнулись в воздух, их кончики засветились зловещим светом. Темное небо озарилось вспышками заклинаний невероятной мощи — красные, зеленые, фиолетовые лучи прорезали тьму, сплетаясь в смертоносную симфонию разрушения. Они обрушились на остров подобно гневу древних богов, пробуждая силы, дремавшие тысячелетиями.

Земля содрогнулась, словно от боли. Огромные валуны, весом в сотни тонн, взлетали в воздух, словно пушинки, рассыпаясь в пыль под напором древней магии. Волны вздымались на немыслимую высоту, их гребни касались низких туч, а затем обрушивались на берег, смывая остатки строений и унося с собой обломки вековой истории.

— Да здравствует новая эра! — кричали последователи Моргата, их голоса сливались в единый рев, перекрывающий даже грохот разрушения. Они посылали все новые и новые заклятия, каждое из которых было способно стереть с лица земли небольшой город.

Но самое ужасное зрелище представляли собой дементоры. Эти древние стражи Азкабана, веками питавшиеся страданиями заключенных, теперь кружили над островом в диком танце освобождения и разрушения. Их изодранные плащи развевались на ветру, а беззвучные крики, казалось, разрывали саму ткань реальности. Они погружались в волны и взмывали в небо, оставляя за собой шлейф леденящего ужаса и отчаяния.

Моргат стоял неподвижно, подобно статуе древнего божества, наблюдая за разрушением с холодной улыбкой на лице. Его глаза сияли неестественным светом, отражая вспышки заклинаний и впитывая энергию разрушения. Казалось, что каждый акт уничтожения лишь усиливал его, делая еще более могущественным и страшным.

Внезапно, посреди хаоса и разрушения, раздался душераздирающий крик. Это был не человеческий голос — казалось, сама земля кричала от боли и ужаса. Огромная трещина пробежала по центру острова, раскалывая его надвое. Из глубин поднялся столб ослепительно яркого света — словно душа Азкабана, хранившая в себе страдания тысяч заключенных, наконец вырвалась на свободу.

Этот свет на мгновение озарил все вокруг, и даже последователи Моргата в ужасе отпрянули, закрывая глаза. Но их повелитель лишь рассмеялся — холодным, безжалостным смехом, от которого стыла кровь в жилах. Он простер руки к небу, словно приветствуя этот апокалиптический спектакль.

— Да! — прогремел его голос. — Пусть весь мир увидит! Пусть содрогнется от ужаса и восхищения! Это начало конца старого порядка и рождение нового мира!

Столб света начал пульсировать, с каждым ударом становясь все ярче и ярче. Волны вокруг острова закружились в гигантском водовороте, поднимаясь все выше и выше. Небо над Азкабаном потемнело, словно само солнце отвернулось от этого зрелища.

И тогда произошло невообразимое. С оглушительным грохотом, который, казалось, был слышен на другом конце земли, остров Азкабан начал погружаться в море. Но это не было простое затопление. Казалось, что какая-то невидимая сила тянет его вниз, в бездонные глубины океана.

Последователи Моргата в ужасе и восхищении наблюдали, как гигантские волны поглощают остров кусок за куском. Башни и стены, простоявшие веками, рушились как карточные домики. Крики ужаса тех немногих, кто еще оставался на острове, смешивались с ревом воды и грохотом разрушения.

Даже дементоры, казалось, были в замешательстве. Они метались над тонущим островом, их беззвучные крики наполняли воздух ощущением первобытного ужаса.

Наконец, спустя, казалось, целую вечность, все стихло. Гигантский водоворот медленно успокоился, волны улеглись. Туман, окутывавший место катастрофы, медленно рассеялся, открывая взору то место, где еще недавно возвышалась неприступная крепость Азкабан.

Там не осталось ничего. Ни единого камня, ни клочка земли. Лишь бескрайнее море, волны которого мирно накатывали на соседние острова, словно ничего и не произошло. Только тонкая пленка радужной жидкости на поверхности воды и странные пузыри, время от времени поднимающиеся из глубины, напоминали о том, что здесь когда-то стоял Азкабан.

Моргат медленно повернулся к своим последователям. Его лицо было спокойным, но в глазах плескалось неприкрытое торжество. Он обвел взглядом каждого из них, и каждый почувствовал, как этот взгляд проникает в самую душу, оценивая их преданность и готовность идти до конца.

— Первый шаг сделан, — произнес он, и его голос, тихий и спокойный, каким-то образом перекрыл шум волн и свист ветра. — Мир волшебников содрогнется, узнав о падении Азкабана. Страх и паника охватят их сердца, проникнут в каждый дом, в каждую семью. Министерство магии будет в растерянности, не зная, как объяснить исчезновение целого острова.

Он сделал паузу, давая своим словам возможность проникнуть в сознание каждого из присутствующих. А затем продолжил, и его голос наполнился силой и страстью, от которой у его последователей перехватило дыхание:

— Теперь я обращаюсь к вам, недавние узники Азкабана, обретшие свободу благодаря нашим усилиям.

Моргат повернулся к группе бывших заключенных, которые стояли поодаль, все еще ошеломленные произошедшим. Их глаза, привыкшие к вечному мраку тюремных камер, щурились от яркого света нового дня. На их лицах читалась смесь страха, недоверия и робкой надежды.

— Приветствую вас, братья и сестры по магии! Я и мои верные последователи освободили вас из оков несправедливости. Мы разрушили символ угнетения и страха, который веками сковывал истинный потенциал волшебников. Но знаете ли вы, за что мы на самом деле сражаемся?

Моргат сделал несколько шагов вперед, его глаза горели внутренним огнем, а голос звенел от едва сдерживаемой страсти.

— Я глубоко разочарован в нынешнем волшебном мире. Мир, который когда-то был полон чудес и невероятной мощи, превратился в посредственное подобие самого себя. Магия, некогда великая сила, способная изменять саму реальность, теперь используется для... чего?

Он сделал драматическую паузу, обводя взглядом лица бывших заключенных.

— Для стирки белья! Для приготовления еды! Для мытья посуды! Представьте себе, для МЫТЬЯ ПОСУДЫ!

Последние слова Моргат практически прокричал, и его голос эхом разнесся над морем, заставив некоторых вздрогнуть.

— Магия, её применение и суть, превратились в посмешище и позор поколений. Нынешнее волшебство и в подметки не годится истинной древней магии, которая давно канула в забвение, уступив место «соевой» магии, безопасной и удобной, но лишенной истинного могущества.

Моргат начал расхаживать перед своей аудиторией, его мантия развевалась на ветру, придавая ему еще более величественный вид.

— Давным-давно волшебники предали суть магии, испугавшись её истинного величия. Они выбрали безопасный путь существования, превратив великое искусство в набор бытовых заклинаний. Но разве для этого нам дана магия? Разве не должны мы стремиться к большему?

Внезапно из толпы бывших заключенных раздался робкий голос:

— Но... разве древняя магия не была жестокой? Разве она не требовала жертв, крови и... убийств?

Моргат резко повернулся к говорившему, его глаза вспыхнули, но на губах появилась улыбка.

— Ах, мой юный друг, ты задаешь правильные вопросы. Да, истинная магия жертвенна по своей сути. Но разве это делает ее злой? Разве это умаляет ее величие? Истинная магия — это не игрушка для сажания цветочков и уборки по дому. Это дар и проклятие одновременно, доступный не каждому. Не каждый примет решение овладеть ею, ведь, как говорится, нельзя приготовить яичницу, не разбив яйца.

Моргат сделал паузу, давая своим словам возможность проникнуть в сознание слушателей.

— Но подумайте о возможностях! Эта истинная древняя магия может не только разрушать, как вы только что видели на примере Азкабана. Она способна исцелять неизлечимые болезни, восстанавливать разрушенное, и да, порой даже возвращать к жизни тех, кого мы потеряли.

По толпе пробежал удивленный шепот. Глаза многих бывших заключенных загорелись интересом и надеждой.

— Я готов поделиться этими знаниями с вами, моими новыми соратниками, если вы решите присоединиться к нам. Вместе мы сможем изменить этот застоявшийся мир. Мы переделаем его по своему усмотрению, возродим древнюю магию во всем ее величии и мощи.

Моргат поднял руки к небу, словно призывая высшие силы в свидетели своих слов.

— Мы скинем оковы, которые так долго сдерживали нас! Мы отделимся от мира маглов, который только тянет нас назад, не давая раскрыть наш истинный потенциал. Мы станем новым величием, подобно нашим древним предкам, чья мощь заставляла дрожать землю и небеса!

Его слова, казалось, наэлектризовали воздух. Бывшие заключенные смотрели на Моргата с восхищением и страхом одновременно. А затем, один за другим, они начали опускаться на колени перед ним. Последователи Моргата разразились ликующими возгласами, приветствуя новых союзников.

Моргат сделал паузу, обводя взглядом своих последователей. Его взор остановился на женщине в черной мантии, стоявшей в первом ряду. Ее лицо было скрыто маской, но даже сквозь нее чувствовалась ее скорбь и гордость.

— Арабелла, — произнес Моргат, и его голос смягчился. — Подойди ко мне.

Женщина вышла вперед и опустилась на колени перед своим повелителем.

— Твой муж, Корвус, совершил величайший акт преданности нашему делу, — продолжил Моргат. — Он добровольно поглотил в себя сосуд с моим духом, зная, что это приведет к его гибели. Благодаря его жертве, мы смогли проникнуть в самое сердце Азкабана и уничтожить его. Его подвиг никогда не будет забыт.

Арабелла подняла голову, и из-под маски послышался ее дрожащий голос:

— Мой повелитель, для нас было честью служить вам.

По рядам последователей пронесся восхищенный шепот.

Арабелла склонилась еще ниже, ее плечи дрожали от сдерживаемых рыданий.

— Благодарю вас, мой повелитель. Мы с Корвусом всегда верили в ваше видение. Я клянусь, что буду служить вам до последнего вздоха.

Моргат положил руку ей на голову в благословляющем жесте. Затем он снова обратился ко всем своим последователям:

— Пусть преданность Корвуса и Арабеллы станет примером для всех нас. Каждый из вас сыграет свою роль в построении нового мира. Вместе мы создадим реальность, которая превзойдет самые смелые фантазии! Это будет мир, — продолжал Моргат, его голос звенел от страсти, — где волшебники наконец-то займут свое законное место — место правителей! Мы больше не будем прятаться, скрывать свою силу и свою сущность. Мы будем править открыто, и весь мир склонится перед нашей мощью!

Его последователи разразились восторженными криками. Их голоса эхом разносились над пустынным морем, где еще недавно стоял Азкабан — символ силы и неприступности магического правосудия. Теперь этот символ был разрушен, и на его месте рождалось нечто новое — ужасающее и прекрасное одновременно.

Дементоры, словно почувствовав настроение момента, начали кружиться над последователями Моргата. Но теперь их присутствие не вызывало ужаса — напротив, оно словно придавало сил, наполняя сердца темным восторгом и предвкушением грядущих перемен.

Моргат поднял руку, призывая к тишине. Когда последний крик стих, он заговорил вновь, и теперь в его голосе слышалась сталь:

— Но помните — наш путь не будет легким. Найдутся те, кто попытается нас остановить. Глупцы, цепляющиеся за старые порядки, за свои мелкие представления о добре и зле. Они будут бороться, они будут сопротивляться. Но мы сметем их, как ураган сметает сухие листья!

Он обвел взглядом своих последователей, и каждый почувствовал на себе тяжесть этого взгляда.

— Я спрашиваю вас — готовы ли вы идти до конца? Готовы ли вы пожертвовать всем ради нашей великой цели? Готовы ли вы стать творцами нового мира?

— Да! — раздался единодушный рев. Последователи Моргата пали на колени, протягивая к нему руки в жесте абсолютной преданности.

Моргат удовлетворенно кивнул. Он повернулся к морю, туда, где еще недавно возвышались стены Азкабана. Первые лучи солнца пробивались сквозь тучи, окрашивая воду в багрово-красный цвет.

— Грядет новая эра, — прошептал он. — И ничто не сможет нас остановить.

Утро выдалось необычайно холодным для начала сентября. Густой туман окутал Лондон, заставляя прохожих кутаться в пальто и шарфы. Но даже эта промозглая погода не могла сравниться с леденящим ужасом, который охватил магическое сообщество Британии.

Гарри Поттер стоял у окна своего кабинета в Министерстве магии, глядя на серый пейзаж за стеклом. Его отражение выглядело измученным и постаревшим. Темные круги под глазами свидетельствовали о бессонной ночи, проведенной в попытках понять, что же произошло с Азкабаном.

Дверь кабинета распахнулась, и вошла Гермиона. Она выглядела не лучше Гарри — бледная, с растрепанными волосами и покрасневшими от недосыпа глазами.

— Гарри, — начала она, тяжело опускаясь в кресло напротив его стола. — Ты видел сегодняшний "Ежедневный пророк"?

Гарри молча кивнул, указав на смятую газету на краю стола. Огромный заголовок кричал: "АЗКАБАН ИСЧЕЗ! МАГИЧЕСКОЕ СООБЩЕСТВО В ПАНИКЕ!"

— Это катастрофа, — пробормотал Гарри, отворачиваясь от окна и садясь за стол. — Как такое вообще возможно? Целая тюрьма просто... испарилась?

Гермиона покачала головой, ее глаза были полны тревоги.

— Я провела всю ночь, изучая архивы Министерства. Ничего подобного никогда не случалось в истории магии. Азкабан был защищен древнейшими заклинаниями, некоторые из них были наложены еще во времена основателей Хогвартса.

— И теперь все эти заключенные на свободе, — мрачно произнес Гарри. — Темные волшебники, убийцы, преступники...

В этот момент в кабинет ворвался Рон, его лицо было красным от быстрого бега.

— Вы уже слышали? Международная Конфедерация Магов собирает экстренное заседание!

Гарри и Гермиона переглянулись. Ситуация была серьезнее, чем они думали.

— Когда? — спросил Гарри, вставая из-за стола.

— Через час, — ответил Рон, тяжело дыша. — Все главы магических министерств со всего мира будут присутствовать. Кингсли хочет, чтобы мы тоже были там.

Гарри кивнул, чувствуя, как тяжесть ответственности давит на его плечи.

— Хорошо. Давайте подготовимся. Нам нужно собрать всю информацию, которую мы имеем на данный момент.

* * *

Следующий час прошел в лихорадочной подготовке. Гарри, Рон и Гермиона собирали отчеты, анализировали данные и пытались составить хоть какую-то картину произошедшего. Но чем больше они узнавали, тем меньше понимали.

Когда они прибыли в зал заседаний Международной Конфедерации Магов, атмосфера была накалена до предела. Волшебники и ведьмы со всего мира собрались вместе, их лица выражали смесь страха, гнева и растерянности.

Кингсли Шеклболт, нынешний министр магии Великобритании, выглядел мрачнее тучи. Он кивнул Гарри и его друзьям, когда они заняли свои места.

— Дамы и господа, — начал председатель Конфедерации, высокий волшебник с длинной серебристой бородой. — Мы собрались здесь сегодня, чтобы обсудить беспрецедентное событие, которое потрясло основы магического мира.

В зале воцарилась гробовая тишина.

— Азкабан, одна из самых охраняемых магических тюрем в мире, исчезла без следа. Все заключенные, включая самых опасных преступников магического мира, сейчас на свободе.

По залу пронесся испуганный шепот.

— Но это не все, — продолжил председатель. — Мы получаем сообщения о странных магических аномалиях по всему миру. Заклинания дают непредсказуемые эффекты, древние защитные чары ослабевают, где-то появляются древние магические существа, исчезнувшие много сотен лет назад. Похоже, что исчезновение Азкабана каким-то образом нарушило магический баланс.

Гарри почувствовал, как холодок пробежал по его спине. Он вспомнил слова Гермионы о древних заклинаниях, защищавших Азкабан. Что если эти заклинания были не просто защитой, а частью чего-то большего?

— Мистер Поттер, — обратился к нему председатель. — Как глава отдела мракоборцев Британии, что вы можете сказать нам о ситуации?

Гарри встал, чувствуя на себе взгляды десятков пар глаз.

— К сожалению, у нас пока больше вопросов, чем ответов, — начал он. — Мы знаем, что исчезновение Азкабана произошло мгновенно. Охранники не успели даже поднять тревогу. Все системы связи и наблюдения были отключены одновременно.

— И у вас нет никаких предположений о том, кто мог это сделать? — спросил представитель американского магического конгресса.

Гарри покачал головой.

— У нас есть подозрения, но пока нет конкретных доказательств. Однако, — он сделал паузу, — пару дней назад произошло нападение на банк Гринготтс. Нападавший использовал магию, которую мы никогда раньше не видели. Возможно, эти события как-то связаны.

— Это возмутительно! — воскликнул французский министр магии. — Как такое могло произойти? Где была ваша охрана?

— Прошу вас, месье Делакур, — вмешался Кингсли. — Мы все шокированы произошедшим. Но сейчас не время для обвинений. Мы должны объединиться, чтобы противостоять этой угрозе.

Гарри благодарно кивнул Кингсли.

— Министр Шеклболт прав. Мы столкнулись с чем-то, что выходит за рамки нашего понимания. Но я уверен, что вместе мы сможем найти ответы и остановить того, кто стоит за этим.

Заседание продолжалось еще несколько часов. Обсуждались планы по усилению безопасности магических сообществ по всему миру, меры по поимке сбежавших преступников, стратегии по изучению и противодействию магическим аномалиям.

Когда все закончилось, Гарри чувствовал себя выжатым как лимон. Он вместе с Роном и Гермионой вышел из зала заседаний, направляясь к выходу из здания Конфедерации.

— Что ты думаешь, Гарри? — спросила Гермиона, когда они оказались на улице. Лондонский туман все еще окутывал город, придавая всему вокруг призрачный вид.

Гарри вздохнул, проводя рукой по волосам.

— Я думаю, что мы только в начале пути. Кто бы ни стоял за этим, он обладает огромной силой и знаниями. Уничтожить Азкабан и при этом освободить всех заключенных... это не просто акт разрушения. Это демонстрация силы.

— Но зачем? — спросил Рон. — Чего они хотят добиться?

— Власти? — предположила Гермиона. — Или, может быть, это месть? Многие из тех, кто сидел в Азкабане, были там из-за нас.

Гарри покачал головой.

— Нет, мне кажется, здесь что-то большее. Вы слышали, что сказал председатель о магических аномалиях? Что если исчезновение Азкабана — это только первый шаг в каком-то большом плане?

Они молча шли по туманным улицам Лондона, каждый погруженный в свои мысли.

— Нам нужно вернуться в Министерство, — наконец сказала Гермиона. — Мы должны начать поиски. Если есть хоть малейший шанс найти след...

Гарри кивнул. Он чувствовал, как внутри него растет тревога. Что-то подсказывало ему, что это только начало. Что грядет нечто гораздо более страшное, чем исчезновение одной тюрьмы.

Он вспомнил глаза того волшебника в Гринготтсе — полные силы и какого-то странного, почти религиозного фанатизма. Кто он? И какую цель преследовал?

Гарри тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли. Сейчас не время для сомнений. У него есть работа, и он должен ее выполнить. Защитить магический мир, каким бы трудным это ни было.

Друзья переглянулись, сделали глубокий вдох и трансгрессировали в Министерство магии.

* * *

Гарри Поттер трансгрессировал на крыльцо своего дома в Годриковой впадине поздним вечером. Он стоял несколько секунд, глядя на теплый свет, льющийся из окон, прежде чем войти. Усталость навалилась на него, как тяжелое одеяло, и каждое движение давалось с трудом.

Когда он открыл дверь, аромат домашней еды окутал его. Несмотря на изнеможение, Гарри почувствовал, как уголки его губ слегка приподнялись. Дом всегда оставался его убежищем, местом, где он мог хотя бы ненадолго забыть о тяготах внешнего мира.

Когда он вошёл, раздался радостный детский возглас, и маленькая фигурка с рыжими волосами поползла через прихожую, врезавшись в его ноги.

Гарри наклонился и поднял свою годовалую дочь Лили на руки.

— Привет, принцесса, — прошептал он, целуя ее в лоб. — Ты еще не спишь?

— Она ждала тебя, — сказала Джинни, выходя из кухни. Она подошла к мужу и нежно поцеловала его в щеку. — Как твой день?

Гарри вздохнул, передавая Лили Джинни.

— Долгий. Очень долгий.

Джинни внимательно посмотрела на мужа. Темные круги под глазами, напряженные плечи, отсутствующий взгляд — все говорило о том, насколько тяжелым был этот день.

— Ужин готов, — сказала она мягко. — Почему бы тебе не пойти помыть руки, а я пока уложу Лили?

Гарри кивнул, благодарно улыбнувшись жене. Он пошёл в ванную, чувствуя, как каждый шаг отдается болью в уставших мышцах. В ванной он долго смотрел на свое отражение в зеркале. Человек, смотревший на него оттуда, казался чужим — изможденным, постаревшим, с тенью тревоги в глазах.

Когда он вышел, Джинни уже накрыла на стол. Аромат жаркого и свежевыпеченного хлеба заставил желудок Гарри заурчать — он вдруг осознал, что не ел почти весь день.

— Выглядит замечательно, — сказал он, садясь за стол.

Джинни улыбнулась, наливая ему стакан тыквенного сока.

— Ешь, тебе нужны силы.

Некоторое время они ели молча. Джинни видела, как муж механически отправляет еду в рот, явно погруженный в свои мысли. Она знала, что ему нужно выговориться, но не хотела давить.

— Как прошло заседание? — наконец спросила она, стараясь, чтобы ее голос звучал непринужденно.

Гарри поднял взгляд от тарелки, словно только сейчас осознав, где находится.

— Ох, Джинни, — вздохнул он. — Это было... это было ужасно.

И затем слова полились потоком, словно прорвало плотину. Гарри рассказывал обо всем — о панике в Министерстве, о шокированных лицах членов Международной конфедерации магов, о бесконечных вопросах, на которые у него не было ответов.

— Никто не понимает, как такое могло произойти, — говорил он, нервно проводя рукой по волосам. — Азкабан был защищен древнейшими заклинаниями. Чтобы разрушить их, нужна невероятная сила. И теперь все эти преступники на свободе...

Джинни слушала, не перебивая, лишь иногда кивая или сжимая его руку в знак поддержки. Она видела, как с каждым словом напряжение немного отпускает мужа.

— Звучит пугающе, — тихо сказала Джинни.

Гарри кивнул.

— Это и есть пугающе. Мы столкнулись с чем-то, чего никогда раньше не видели. И я... я не знаю, готовы ли мы к этому.

Джинни встала и обошла стол, чтобы обнять мужа.

— Вы справитесь, — сказала она твердо. — Ты справишься. Ты всегда справлялся.

Гарри прижался к ней, чувствуя, как тепло ее тела немного успокаивает бурю в его душе.

— Спасибо, — прошептал он. — Не знаю, что бы я без тебя делал.

Они сидели так некоторое время, просто наслаждаясь близостью друг друга. Затем Джинни мягко отстранилась и вернулась на свое место.

— Что теперь? — спросила она.

Гарри вздохнул.

— Работа. Много работы. Мы должны найти этих преступников, понять, кто стоит за разрушением Азкабана, исследовать эти магические аномалии... Боюсь, в ближайшее время я буду очень занят.

Он увидел, как лицо Джинни слегка омрачилось, и почувствовал укол вины.

— Джинни, я... я не уверен, что смогу взять выходной на нашу годовщину в следующем месяце.

Джинни попыталась скрыть разочарование, но Гарри слишком хорошо ее знал.

— Ох, — сказала она тихо. — Я понимаю. Конечно, это важно.

— Мне правда очень жаль, — сказал Гарри, чувствуя, как груз вины давит на него еще сильнее. — Я знаю, мы планировали этот день уже давно. Пятнадцать лет — это важная дата. Но сейчас такая ситуация...

Джинни кивнула, но Гарри видел боль в ее глазах.

— Я понимаю, правда, — сказала она. — Просто... мы так редко проводим время вместе в последнее время. Я надеялась, что хотя бы в этот день...

— Я знаю, знаю, — Гарри потер лицо руками. — Я постараюсь что-нибудь придумать. Может быть, смогу взять хотя бы полдня...

Но даже говоря это, он понимал, насколько неубедительно это звучит. Джинни тоже это чувствовала, и это лишь усиливало напряжение между ними.

— Ты получал от Джеймса письма? — спросила Джинни, пытаясь сменить тему.

Гарри напрягся еще больше.

— Да, пару дней назад. Он... он, кажется, нормально справляется, просто...

— Просто что? — Джинни уловила нотку сомнения в его голосе.

Гарри вздохнул.

— Просто... это Слизерин, Джинни. Я знаю, я сказал ему, что все в порядке, но...

— Но что? — в голосе Джинни появились стальные нотки.

— Я не знаю! — вдруг выпалил Гарри, и его голос прозвучал громче, чем он намеревался. — Я просто... это Слизерин! Факультет Волдеморта, Малфоя, всех этих чистокровных фанатиков! Как я могу быть спокоен, зная, что мой сын там?

Как только эти слова сорвались с его губ, Гарри пожалел о них. Он увидел, как глаза Джинни расширились от шока, а затем сузились в гневе.

— Я не могу поверить, что ты это сказал, — произнесла она ледяным тоном. — Ты же сам говорил Джеймсу, что это не имеет значения. Ты обещал ему поддержку!

— Я знаю, знаю! — Гарри вскочил со стула, начиная мерить кухню шагами. — Я не хотел этого говорить. Просто... все это навалилось сразу. Работа, эти проблемы, и теперь еще это...

— Это? — повторила Джинни, тоже вставая. — Это — твой сын, Гарри! Не какая-то проблема, которую нужно решить!

Гарри остановился, чувствуя, как стыд заливает его лицо.

— Ты права, — сказал он тихо. — Я... я не это имел в виду. Просто я волнуюсь за него.

— Волнуешься? — переспросила Джинни. — Или разочарован?

Эти слова ударили Гарри, словно пощечина.

— Нет! Конечно, нет! Я никогда...

Но Джинни уже не слушала.

— Я думала, ты считаешь, что факультет не определяет человека, — сказала она, и в ее голосе звучало глубокое разочарование. — Помнишь Северуса Снейпа? Он был слизеринцем, и он был одним из самых храбрых людей, которых мы знали!

Гарри почувствовал, как краска стыда заливает его лицо.

— Ты права, — сказал он тихо. — Я... я не должен был так говорить. Просто все это... оно давит на меня, Джинни. Я чувствую, что теряю контроль над всем.

Джинни смягчилась, видя искреннее раскаяние мужа.

— Я понимаю, что тебе тяжело, — сказала она. — Но Джеймс — наш сын. Он нуждается в нашей поддержке, особенно сейчас.

Гарри кивнул.

— Я знаю. Я напишу ему завтра. Скажу, как горжусь им.

В этот момент из детской раздался плач Лили. Джинни вздохнула.

— Я пойду, — сказала она.

— Давай вместе, — Гарри положил руку ей на плечо.

Джинни кивнула, и они поднялись наверх. В детской они увидели Лили, сидящую в кроватке с заплаканным лицом.

— Ш-ш-ш, принцесса, — прошептал Гарри, беря дочь на руки. — Папа здесь.

Он начал ходить по комнате, тихонько напевая колыбельную, которую помнил с детства. Постепенно Лили успокоилась, прижимаясь к его груди.

Джинни стояла в дверях, наблюдая за ними. Видя, как нежно Гарри обращается с дочерью, она почувствовала, как ее гнев тает.

— Она любит, когда ты ее укладываешь, — сказала Джинни тихо.

Гарри повернулся к ней, все еще держа Лили на руках.

— Джинни, я... мне так жаль. За все, что я сказал. Ты права, я не должен так думать о Джеймсе. Он наш сын, и я люблю его, независимо от того, на каком факультете он учится.

Джинни подошла к ним и обняла обоих.

— Я знаю, что ты любишь его, — сказала она. — И я понимаю, что тебе сейчас нелегко. Просто... не забывай, что мы семья. Мы должны поддерживать друг друга.

Они стояли так некоторое время, обнявшись, пока Лили не заснула у Гарри на руках. Осторожно, чтобы не разбудить дочь, он положил ее в кроватку.

— Знаешь, — сказал он, поворачиваясь к Джинни, — несмотря на все это безумие в мире, я счастлив, что у меня есть вы. Ты, Джеймс, Лили... вы мой якорь. Без вас я бы давно сошел с ума. — А затем добавил: — Я постараюсь взять выходной на нашу годовщину, обещаю. Я поговорю с Кингсли, объясню ситуацию. Мы заслуживаем провести этот день вместе.

Джинни улыбнулась, и Гарри почувствовал, как часть тяжести спадает с его плеч.

— Спасибо, — сказала она. — Это много для меня значит.

* * *

Тем временем в Хогвартсе Джеймс Поттер лежал без сна в своей кровати в подземельях Слизерина, вспоминая события прошедшего дня. После конфликта на травологии он как в тумане прошел через остальные уроки.

На прорицаниях профессор Трелони вещала о грядущих темных временах, но Джеймс едва ли слышал ее. Его мысли были заняты холодными взглядами однокурсников и болезненным осознанием того, что он предал свой факультет.

История магии с профессором Бинсом прошла как в дурном сне. Монотонный голос призрачного преподавателя сливался в неразборчивый гул, пока Джеймс пытался справиться с чувством отверженности и одиночества.

Весь день он ощущал на себе недружелюбные взгляды слизеринцев. Даже те, кто раньше относился к нему нейтрально, теперь смотрели с осуждением. Он пытался держаться подальше от Розы, Алисы и Финна, но каждый раз, когда он видел их в коридорах, его сердце сжималось от тоски.

Вечером в гостиной Слизерина Джеймс сидел в одиночестве, пытаясь сосредоточиться на домашнем задании. Но слова в учебнике расплывались перед глазами, а в голове крутились мысли о том, как он умудрился за один день настроить против себя весь факультет.

"Может, Скорпиус прав, — думал Джеймс, глядя на зеленый полог своей кровати. — Может, мне действительно не место в Слизерине. Но куда мне идти? Что скажут родители? Подведу ли я их, если попрошу о перераспределении?"

С этими мрачными мыслями он наконец провалился в беспокойный сон.

* * *

Следующее утро в Хогвартсе принесло потрясения из внешнего мира. Когда студенты собрались в Большом зале на завтрак, напряжение было почти осязаемым. Преподаватели за главным столом выглядели встревоженными, переговариваясь вполголоса. Джеймс заметил, как профессор Долгопупс нервно теребит салфетку, а обычно невозмутимая профессор Синистра то и дело бросает тревожные взгляды на входные двери.

Когда директор Макгонагалл поднялась со своего места, зал мгновенно затих. Ее лицо было бледным, но решительным, когда она начала говорить. Джеймс слушал, чувствуя, как холодок пробегает по спине. Азкабан разрушен, заключенные на свободе — эти слова звучали как приговор их спокойной жизни.

— Дорогие студенты, — голос Макгонагалл эхом разнесся по притихшему залу, — С тяжелым сердцем я вынуждена сообщить вам тревожные новости. Вчера ночью произошло немыслимое — тюрьма Азкабан была разрушена, а все заключенные сбежали.

По залу пронесся шепот, полный страха и недоверия. Джеймс почувствовал, как сжался его желудок.

— Я понимаю, что эта новость вызовет у вас много вопросов и опасений, — продолжила директор, — Но я хочу заверить вас, что Хогвартс остается самым безопасным местом в магическом мире. Мы усилим защитные чары вокруг замка и примем все необходимые меры для вашей безопасности.

Джеймс вспомнил рассказы отца о том, как Пожиратели смерти проникли в школу в год битвы за Хогвартс. Если это смогли сделать они, кто знает, на что способны новые темные маги?

Он посмотрел на стол Гриффиндора, где Роза прижала руку ко рту, а Финн и Алиса побледнели от страха. Джеймс почувствовал острое желание подойти к ним, утешить, быть рядом. Но обещание, данное слизеринцам, удерживало его на месте.

В последующие дни атмосфера в замке оставалась напряженной. Уроки продолжались, но мысли студентов были далеко. Джеймс замечал, как некоторые первокурсники начали ходить группами, словно боясь оставаться в одиночестве. Даже призраки, казалось, стали более осторожными, редко появляясь в коридорах.

Вечерами в гостиной Слизерина царило мрачное оживление. Старшекурсники обсуждали возможные последствия побега заключенных, некоторые строили теории заговора. Джеймс слушал эти разговоры, чувствуя растущее беспокойство.

— Я слышал, что это дело рук новой группы темных магов, — говорил высокий шестикурсник, его глаза горели лихорадочным блеском. — Они называют себя Новым Орденом и хотят захватить власть в магическом мире.

— Чушь, — фыркнула девушка с значком старосты, но в ее голосе не было уверенности. — Скорее всего, это просто массовый побег. Никто не смог бы организовать такое.

Джеймс слушал эти споры, чувствуя, как внутри нарастает желание действовать, что-то предпринять. Но что мог сделать первокурсник в такой ситуации?

* * *

Дни тянулись, наполненные тревогой и неопределенностью. Джеймс старательно избегал Розу, Алису и Финна, хотя каждый раз, когда он видел их в коридорах или на занятиях, его сердце сжималось от тоски. Он видел боль и непонимание в их глазах, но заставлял себя отворачиваться.

Затем у Слизерина и Гриффиндора настало совместное занятие по маглологии с профессором Долгопупсом. Когда студенты вошли в класс, их встретила необычная картина: стены были увешаны плакатами с изображениями различных магловских предметов, а на столе профессора стояли странные устройства, которые Джеймс никогда раньше не видел.

Профессор Долгопупс, с его круглым добродушным лицом и слегка растрепанными волосами, приветствовал класс широкой улыбкой.

— Добро пожаловать, ребята! — воскликнул он, его глаза светились энтузиазмом. — Сегодня мы погрузимся в удивительный мир магловского быта!

Джеймс занял место рядом с другими слизеринцами, но не мог не заметить, как Роза, Алиса и Финн бросают на него тоскливые взгляды с другой стороны класса.

— Итак, — начал профессор Долгопупс, поднимая странный прямоугольный предмет, — кто может сказать мне, что это такое?

Руки взлетели вверх, и Джеймс с удивлением обнаружил, что его рука тоже поднялась. Он вспомнил, как дядя Рон однажды показывал им такую штуку.

— Да, Джеймс? — с теплой улыбкой обратился к нему профессор.

— Это мобильный телефон, сэр, — ответил Джеймс. — Маглы используют его для связи на расстоянии.

— Отлично, Джеймс! — просиял Долгопупс. — Пять очков Гриффиндору!

По классу пронесся шепот, и Джеймс почувствовал, как краска заливает его лицо. Скорпиус Малфой, сидевший рядом, фыркнул и закатил глаза.

— Ой, прошу прощения, — спохватился профессор, слегка покраснев. — Конечно же, пять очков Слизерину. Старая привычка, знаете ли. Твой отец всегда был гриффиндорцем, Джеймс, и я сейчас забыл, что ты не гриффиндорец.

Джеймс кивнул, чувствуя смесь благодарности за похвалу и смущения от оговорки профессора. Он заметил, как некоторые слизеринцы бросают на него недовольные взгляды, и поспешил сосредоточиться на уроке.

Профессор Долгопупс продолжил рассказ о различных магловских изобретениях, демонстрируя работу тостера, миксера и даже маленького телевизора, который он каким-то образом заставил работать в стенах Хогвартса.

— Удивительно, правда? — восхищенно говорил профессор, наблюдая за реакцией студентов на мелькающие на экране изображения. — Маглы компенсируют отсутствие магии невероятной изобретательностью!

Джеймс заметил, что многие чистокровные волшебники, особенно слизеринцы, смотрели на эти предметы со смесью недоверия и легкого презрения. Скорпиус Малфой, в частности, выглядел так, будто ему предложили поиграть с мусором.

К концу урока класс гудел от возбуждения. Даже самые скептически настроенные студенты не могли не признать, что некоторые магловские изобретения были действительно впечатляющими.

— На следующем занятии, — объявил профессор Долгопупс, когда прозвенел звонок, — мы обсудим влияние магловских технологий на магическое общество. Подумайте об этом и приготовьте свои мысли!

* * *

Однажды после занятий друзья попытались заговорить с Джеймсом.

— Джеймс, мы можем поговорить? — спросила Алиса, ее голос дрожал от сдерживаемых эмоций.

Джеймс замер, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее. Он огляделся, проверяя, нет ли поблизости других слизеринцев.

— Я... я не думаю, что это хорошая идея, — пробормотал он, избегая встречаться с ними взглядом.

— Да ладно тебе, Поттер, — фыркнул Финн, в его голосе слышалось раздражение. — Неужели ты теперь слишком хорош для нас? Или твои новые слизеринские дружки запретили тебе общаться с нами, простыми смертными?

Джеймс почувствовал, как краска заливает его лицо.

— Ты не понимаешь, Финн. Это сложно.

— Что тут сложного? — не унимался Финн. — Ты просто решил, что зеленый цвет тебе больше к лицу, чем красный? Или может, ты теперь считаешь себя лучше нас?

— Финн, перестань, — вмешалась Роза, положив руку на плечо друга. Она повернулась к Джеймсу, ее глаза были полны боли. — Джеймс, мы просто хотим понять, что происходит. Ты избегаешь нас, не разговариваешь... Мы думали, мы друзья.

Джеймс почувствовал, как к горлу подступает ком.

— Мы и есть друзья, — прошептал он. — Просто... все изменилось.

— Что изменилось? — спросила Роза, делая шаг вперед. — То, что Шляпа определила тебя в Слизерин? И что? Мы все равно можем оставаться друзьями!

— Вы не понимаете! — воскликнул Джеймс, чувствуя, как внутри нарастает отчаяние. — Я должен доказать, что я настоящий слизеринец. Я не могу... я не могу просто...

— Не можешь что? — перебил его Финн, его голос стал жестче. — Не можешь дружить с гриффиндорцами? Не можешь быть верным старым друзьям? Или может, ты просто трус, который боится идти против мнения своего нового факультета?

Эти слова ударили Джеймса словно пощечина. Он почувствовал, как внутри него вскипает гнев.

— Я не трус! — выпалил он. — Ты не имеешь права так говорить! Ты понятия не имеешь, через что мне приходится проходить!

— О, бедный маленький слизеринец, — саркастически протянул Финн. — Тебе так тяжело, да? Может, тебе стоило попросить шляпу отправить тебя в Пуффендуй, раз ты такой нежный?

— Финн! — воскликнула Роза, шокированная его словами.

Джеймс почувствовал, как его руки сжимаются в кулаки. Он сделал шаг к Финну, но Роза встала между ними.

— Хватит! — крикнула она, ее глаза блестели от слез. — Вы оба ведете себя как идиоты! Джеймс, мы просто хотим понять, что происходит. Мы скучаем по тебе, мы волнуемся. А ты, Финн, прекрати его задирать! Это не поможет!

Джеймс сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Он посмотрел на своих друзей — на обиженное лицо Финна, на встревоженную Алису, на Розу, чьи глаза умоляли его объясниться.

Джеймс отступил на шаг, чувствуя, как разрывается его сердце.

— Я не могу, — произнес он, его голос был едва слышен. — Мне жаль. Я просто... не могу.

С этими словами он развернулся и быстро пошел прочь, чувствуя на себе взгляды друзей и пытаясь сдержать слезы, которые грозили вот-вот пролиться.

Вечером, сидя в гостиной Слизерина и пытаясь сосредоточиться на домашнем задании по истории магии, Джеймс не мог избавиться от ощущения, что он предает не только друзей, но и самого себя. Он смотрел на зеленый герб факультета, вышитый на его мантии, и думал о том, что значит быть настоящим слизеринцем.

Неужели это означает отказ от всех прежних связей? Или истинная хитрость и амбициозность заключаются в умении балансировать между разными мирами, находить компромиссы и использовать все доступные ресурсы?

Джеймс глубоко вздохнул, откладывая перо после урока трансфигурации. Мысли о друзьях и своем месте в Слизерине не давали ему покоя. Он посмотрел на часы — через полчаса начнется урок по уходу за магическими существами. Возможно, это именно то, что ему сейчас нужно — свежий воздух и возможность отвлечься от тяжелых мыслей.

Когда Джеймс вышел на поляну у опушки Запретного леса, где обычно проходили занятия, он увидел, что профессор Хагрид уже ждет студентов. Огромный лесничий выглядел взволнованным и немного нервным, что сразу насторожило Джеймса.

— Собирайтесь, собирайтесь! — прогудел Хагрид, когда все студенты собрались. — Сегодня у нас особенный урок. Я подготовил для вас нечто... эм... интересное.

Джеймс заметил, как некоторые старшекурсники обменялись встревоженными взглядами. Уроки Хагрида славились своей непредсказуемостью, и "интересное" в его понимании часто означало "потенциально опасное".

— Следуйте за мной, — сказал Хагрид и повел класс вглубь леса. Они шли около десяти минут, пока не вышли на небольшую поляну. Там, в центре, стояло нечто, напоминающее огромное гнездо из веток и листьев.

— Так, ребята, — начал Хагрид, его глаза блестели от возбуждения. — Сегодня мы будем изучать очень редкое и удивительное существо. Кто-нибудь знает, что это?

Он указал на гнездо, и внезапно оно зашевелилось. Из него высунулась голова странного существа — оно было похоже на помесь птицы и рептилии, с длинной шеей, острым клювом и чешуйчатой кожей.

— Это же окками! — воскликнула Роза, которая стояла неподалеку от Джеймса. Их взгляды на мгновение встретились, но оба быстро отвернулись.

— Правильно, мисс Уизли! — обрадовался Хагрид. — Пять очков Гриффиндору. Окками — это удивительные создания. Они могут менять свой размер в зависимости от доступного пространства.

Существо полностью выбралось из гнезда, и студенты ахнули. Оно было прекрасно — его чешуя переливалась всеми оттенками бирюзового и серебристого.

— Окками очень ценятся из-за их яиц, — продолжил Хагрид. — Скорлупа окками сделана из чистого серебра. Но будьте осторожны — они очень защищают свои яйца и могут быть агрессивными.

Джеймс заворожено смотрел на существо. Оно двигалось грациозно, словно танцуя, его длинное тело извивалось, как река.

— Сейчас я разделю вас на группы, — сказал Хагрид. — Каждая группа получит задание наблюдать за окками и записывать его поведение. Но помните — не подходите слишком близко и не делайте резких движений.

Джеймс оказался в одной группе с несколькими слизеринцами, включая Скорпиуса Малфоя. Он бросил взгляд на Розу, которая была в группе с другими гриффиндорцами на другой стороне поляны.

Группа Джеймса заняла позицию недалеко от гнезда окками. Они старались двигаться тихо и осторожно, чтобы не потревожить существо.

— Смотрите, — прошептал Скорпиус, указывая на окками. — Оно что-то делает с гнездом.

Действительно, окками начал перестраивать свое гнездо, используя клюв и лапы, чтобы переместить ветки и листья. Джеймс быстро записал это наблюдение в свой блокнот.

— Интересно, зачем оно это делает? — пробормотал другой слизеринец, Зак Джордан.

— Может быть, готовится отложить яйца? — предположил Джеймс.

Скорпиус кивнул. — Возможно. Или просто укрепляет гнездо. В любом случае, это удивительно.

Джеймс был поражен. Это был первый раз, когда Скорпиус согласился с ним, не добавив саркастического комментария.

Они продолжили наблюдение, записывая каждое движение окками. Джеймс заметил, как существо периодически меняло свой размер — то увеличиваясь, чтобы достать до высоких веток, то уменьшаясь, чтобы протиснуться в маленькие щели в гнезде.

— Это невероятно, — прошептала Зои Забини, еще одна слизеринка в их группе. — Как оно это делает?

— Окками обладают уникальной магией, — объяснил Глен. — Они могут изменять свой размер по желанию. Это помогает им адаптироваться к разным условиям и защищаться от хищников.

Их разговор прервал громкий крик. Все обернулись и увидели, что один из гриффиндорцев — это был Финн О'Райли — подошел слишком близко к гнезду окками. Существо, почувствовав угрозу, внезапно увеличилось в размерах, его тело заполнило почти всю поляну.

— Отойди, Финн! — закричал Хагрид, бросаясь к мальчику.

Но было поздно. Окками взмахнул хвостом, сбив Финна с ног. Мальчик упал, и окками навис над ним, угрожающе шипя.

Не раздумывая ни секунды, Хагрид выхватил палочку и крикнул: — Люмос Максима!

Яркая вспышка света озарила поляну. Окками, ослепленный и дезориентированный, отпрянул назад, уменьшаясь в размерах.

Хагрид быстро схватил Финна и оттащил его в безопасное место. — Все в порядке, парень? — спросил он, осматривая мальчика на предмет травм.

Финн кивнул, все еще бледный от шока. — Да, профессор. Спасибо.

— Так, на сегодня, пожалуй, хватит, — сказал Хагрид, успокаивая взволнованных студентов. — Все записали свои наблюдения? Отлично. На следующем уроке мы обсудим поведение окками и способы взаимодействия с ними. А теперь все возвращайтесь в замок. — затем, когда начался гул студентов, готовых отправляться в Хогвартс, Хагрид посмотрел на Джеймса — Кроме тебя, Джеймс. Задержись на минутку, пожалуйста.

Когда остальные студенты ушли, Хагрид повернулся к Джеймсу. — Ты молодец сегодня, парень. Неплохо справлялся сегодня.

Джеймс почувствовал, как к горлу подступает комок. — Спасибо, профессор.

— Слушай, — продолжил Хагрид, немного смущенно теребя бороду. — Я тут подумал... Может, зайдешь ко мне вечером на чашку чая? Часиков в семь? Есть кое-что, о чем я хотел бы с тобой поговорить.

Джеймс был удивлен этим приглашением, но кивнул. — Конечно, профессор. Я приду.

* * *

Весь день Джеймс гадал, о чем Хагрид хочет с ним поговорить. Может быть, о случившемся на уроке? Или о его пробах в изучении магических существ?

Когда пробило семь часов, Джеймс подошел к хижине Хагрида. Он постучал, и дверь открылась.

И когда он вошёл, то замер от неожиданности. В уютной комнате, освещенной теплым светом камина, сидела Роза. Она выглядела такой же удивленной, как и он.

— Джеймс! — воскликнула она, вскакивая со стула.

— Роза? Что ты здесь делаешь? — спросил Джеймс, переводя взгляд с неё на Хагрида.

Хагрид улыбнулся в свою густую бороду. — Я подумал, что вам двоим не помешает поговорить. Входи, Джеймс. Чайник уже закипел.

Джеймс нерешительно переступил порог. Он чувствовал смесь эмоций — удивление, радость от встречи с Розой и легкое раздражение от того, что его поставили в такую ситуацию без предупреждения.

— Садитесь, садитесь, — сказал Хагрид, суетясь вокруг огромного чайника. — У меня тут и печенье есть, правда, может быть немного жестковато...

Джеймс и Роза сели за стол, избегая смотреть друг на друга. Повисла неловкая пауза, которую нарушил Хагрид, с грохотом поставив на стол три огромные кружки с дымящимся чаем.

— Так, — начал он, усаживаясь между ними. — Я вижу, что между вами что-то не так. И мне это не нравится. Вы же друзья, верно?

Джеймс и Роза переглянулись. В глазах Розы Джеймс увидел ту же боль и тоску, которую чувствовал сам.

— Мы были друзьями, — тихо сказала Роза. — До того, как Джеймс решил, что слизеринцы важнее старых друзей.

Джеймс почувствовал, как в нём вспыхнул гнев. — Ты не понимаешь! Я должен был доказать, что я достоин быть в Слизерине!

— А для этого нужно было отказаться от нас? — в голосе Розы звучала горечь.

Хагрид поднял свои огромные руки, призывая их к спокойствию. — Тише, тише. Давайте по порядку. Джеймс, расскажи, что происходит.

Джеймс глубоко вздохнул и начал рассказывать. О том, как трудно ему было адаптироваться в Слизерине, о давлении со стороны однокурсников, о том, как он чувствовал себя чужим среди своих и своим среди чужих.

— Я не хотел вас бросать, — сказал он, глядя на Розу. — Но они поставили меня перед выбором. Я должен был доказать свою лояльность Слизерину.

Роза слушала, не перебивая. Когда Джеймс закончил, она долго молчала, глядя в свою кружку с чаем.

— Я... я не знала, что тебе так тяжело, — наконец сказала она. — Прости, что мы не поняли.

— И ты меня прости, — ответил Джеймс. — Я не должен был вот так отталкивать вас.

Хагрид одобрительно кивнул. — Вот это правильно. Общение — вот что важно. А теперь, Роза, может быть, ты расскажешь, как ты себя чувствовала?

Роза начала говорить, и Джеймс с удивлением узнал, как сильно его поведение задело их всех. Как Алиса плакала по ночам, думая, что потеряла друга. Как Финн злился, не понимая, почему Джеймс их бросил.

— Кстати, о Финне, — сказала Роза, слегка краснея. — Я хотела извиниться за его поведение. Он не хотел тебя обидеть, просто... он очень переживал.

Джеймс заметил, как изменился голос Розы, когда она говорила о Финне. Он вдруг понял, что между ними, возможно, что-то происходит. Эта мысль вызвала у него странное чувство — смесь удивления и легкой грусти.

— Финн — хороший парень, — сказал Джеймс, решив не упоминать о своих догадках. — Я понимаю, почему он разозлился.

Хагрид, внимательно слушавший их разговор, вдруг хлопнул в ладоши.

— Так, а теперь давайте подумаем, как решить эту проблему. Джеймс, ты хочешь сохранить дружбу с Розой и остальными?

— Конечно! — воскликнул Джеймс. — Но я не знаю, как это сделать, не настроив против себя слизеринцев.

— А кто сказал, что ты должен выбирать? — спросил Хагрид. — Разве нельзя дружить и с теми, и с другими?

Джеймс и Роза переглянулись. Эта мысль казалась такой простой, но почему-то раньше она не приходила им в голову.

— Но как? — спросил Джеймс. — Слизеринцы не примут мою дружбу с гриффиндорцами.

— А ты пробовал с ними об этом поговорить? — спросил Хагрид. — Объяснить, что дружба не знает факультетов?

Джеймс задумался. Он вспомнил, как Скорпиус и другие слизеринцы реагировали на его общение с гриффиндорцами. Но может быть, он просто не пытался им объяснить?

— Знаете, — сказал он медленно, — может быть, мне стоит попробовать поговорить с ними. Объяснить, что я могу быть верным Слизерину и при этом дружить с вами.

Роза улыбнулась.

— А мы можем поговорить с нашими. Объяснить им, что ты не предавал нас, просто пытался найти свое место.

Хагрид просиял.

— Вот это уже разговор! Видите, как всё просто, когда вы общаетесь?

Джеймс почувствовал, как с его плеч словно свалился огромный груз. Он посмотрел на Розу и увидел в её глазах ту же радость и облегчение.

— Спасибо, Хагрид, — сказал он. — Ты нам очень помог.

— Да ладно вам, — смутился Хагрид. — Я просто не мог смотреть, как вы мучаетесь. Вы же такие хорошие ребята. К тому же ещё и кузены!

Они проговорили ещё несколько часов, обсуждая, как лучше подойти к решению проблемы. Джеймс рассказал о своих впечатлениях от Слизерина, о том, как он постепенно начинает понимать ценности этого факультета.

— Знаешь, Роза, — сказал он, — я думаю, что Шляпа не ошиблась, отправив меня в Слизерин. Я начинаю понимать, что значит быть хитрым и амбициозным в хорошем смысле. Это не значит быть злым или предавать друзей. Это значит уметь находить нестандартные решения, стремиться к большему.

Роза внимательно слушала.

— Я рада, что ты начинаешь это понимать, Джеймс. И знаешь, может быть, именно ты сможешь изменить отношение к Слизерину. Показать, что слизеринцы могут быть верными друзьями и хорошими людьми.

Джеймс почувствовал, как внутри него растет решимость.

— Ты права. Я постараюсь это сделать. И начну с того, что поговорю со Скорпиусом и остальными.

Когда они наконец собрались уходить, уже было далеко за полночь. Хагрид проводил их до дверей замка, убедившись, что они не попадутся Филчу.

— Спасибо ещё раз, Хагрид, — сказала Роза, обнимая огромного лесничего. — Ты настоящий друг.

— Не за что, малышка, — ответил Хагрид, слегка смущенно. — Главное, что вы помирились. А теперь бегите в свои гостиные, пока вас не поймали.

Джеймс и Роза тихо пробирались по темным коридорам замка. Перед тем, как разойтись, они остановились.

— Джеймс, — тихо сказала Роза, — я рада, что мы поговорили. Мне тебя очень не хватало.

— Мне тебя тоже, — ответил Джеймс. — И не волнуйся, я обязательно поговорю со всеми. Мы найдем способ быть друзьями, несмотря на разные факультеты.

Они обнялись, и Джеймс почувствовал, как на душе становится легко и спокойно. Когда они разошлись по своим гостиным, он уже знал, что завтра будет новый день и новое начало.

* * *

Джеймс лежал на своей кровати в спальне Слизерина, уставившись в потолок. Мысли о разговоре с Розой и Хагридом не давали ему покоя. Он понимал, что пришло время поговорить со своими соседями по комнате, особенно со Скорпиусом Малфоем.

— Эй, ребята, — начал Джеймс, привлекая внимание Скорпиуса, Глена Забини и Зака Джордана. — У меня есть идея, и я хотел бы узнать ваше мнение.

Скорпиус оторвался от книги по зельеварению и вопросительно поднял бровь.

— Что за идея, Поттер?

Джеймс глубоко вздохнул.

— Я думаю, нам стоит попытаться наладить отношения с другими факультетами. Особенно с Гриффиндором.

В комнате повисла тишина. Глен и Зак обменялись удивленными взглядами, а Скорпиус нахмурился.

— Ты серьезно? — спросил Скорпиус с нотками скептицизма в голосе. — Поттер, ты же понимаешь, что это плохая идея?

Джеймс сел на кровати, готовясь к спору.

— Почему? Разве не было бы здорово, если бы мы могли общаться без постоянного напряжения?

Скорпиус покачал головой.

— Ты не понимаешь. Это не просто так работает. Между факультетами слишком много разногласий, слишком много истории. Нельзя просто взять и сказать "давайте дружить", и ожидать, что все согласятся.

— Именно, — кивнул Гленн.

Джеймс почувствовал, как его решимость слабеет.

— Но неужели мы не можем хотя бы попытаться?

Скорпиус вздохнул.

— Слушай, Поттер. Я понимаю, что ты хочешь как лучше. Но ты должен понять — большинство слизеринцев не поддержат эту идею. Это не так просто.

Джеймс опустил голову.

— Я просто... я не хочу терять старых друзей только потому, что я в Слизерине.

Неожиданно выражение лица Скорпиуса смягчилось.

— Вот оно что. Ты говоришь о Розе Уизли и остальных?

Джеймс кивнул.

— Знаешь, — продолжил Скорпиус, удивив всех в комнате, — я тогда наверное слегка перегнул палку, если речь идет о твоей личной дружбе с ними, я на самом деле не против.

Джеймс поднял голову, не веря своим ушам.

— Правда?

— Да, — кивнул Скорпиус. — Но при одном условии — ты не должен забывать о своих однокурсниках здесь, в Слизерине и бороться именно за свой факультет. Мы ведь тоже твои друзья, Поттер.

Глен и Зак согласно кивнули.

— Спасибо, ребята, — улыбнулся Джеймс, чувствуя, как с его плеч падает тяжелый груз. — Я обещаю, что не подведу вас.

В этот момент дверь в спальню распахнулась, и в комнату влетел взволнованный третьекурсник.

— Эй, вы, первачи! Быстро в гостиную, там начинается веселье!

Скорпиус ухмыльнулся.

— О, похоже, началось. Пойдем, Поттер, покажем тебе, как веселятся настоящие слизеринцы.

* * *

Они спустились в гостиную Слизерина, и Джеймс застыл на месте, пораженный увиденным. Обычно строгое и элегантное помещение преобразилось до неузнаваемости. Изумрудно-зеленые и серебристые гирлянды, словно змеи, извивались под потолком, создавая причудливые узоры. В воздухе парили десятки светящихся шаров разных размеров, мерцающих, как звезды в ночном небе. Их мягкий свет придавал гостиной таинственную, почти волшебную атмосферу.

В дальнем углу комнаты Джеймс заметил длинный стол, заставленный напитками и закусками. Там были не только привычные бутылки с тыквенным соком, но и... сливочное пиво? Джеймс не мог поверить своим глазам. Рядом со столом он увидел группу старшекурсников, которые о чем-то оживленно шептались, периодически бросая настороженные взгляды на входную дверь.

— Что здесь происходит? — спросил Джеймс, все еще не веря своим глазам. Он повернулся к третьекурснику, ища объяснения.

Тот ухмыльнулся, явно наслаждаясь удивлением Джеймса.

— Это, мой дорогой Поттер, традиционная вечеринка в честь дня основания Слизерина, — объяснил он с ноткой гордости в голосе. — Мы отмечаем его каждый год, но, разумеется, тайно. Декан не должен об этом узнать.

Джеймс был впечатлен. Он никогда не думал, что слизеринцы могут быть такими... веселыми и беззаботными. Все его представления о мрачном и угрюмом факультете рассыпались в прах. Вокруг него студенты всех возрастов смеялись, шутили, играли в волшебные игры. В воздухе витало ощущение единства и общности, которое Джеймс раньше не замечал среди слизеринцев.

— Ну что, Поттер, готов повеселиться по-настоящему? — спросил кто-то из старшекурсников, протягивая ему бутылку сливочного пива.

Джеймс на секунду заколебался, но потом решительно взял бутылку.

— Готов, — ответил он с улыбкой.

— Эй, новенький! — окликнул его высокий семикурсник с значком капитана квиддичной команды на груди. — Ты, должно быть, Поттер. Я Алекс Флинт, капитан команды по квиддичу.

Джеймс пожал протянутую руку, чувствуя, как по телу пробегает волна волнения. Алекс Флинт был легендой Слизерина — о его тактическом мастерстве и яростной преданности команде ходили легенды даже среди других факультетов.

— Приятно познакомиться, — ответил Джеймс, стараясь, чтобы его голос звучал уверенно.

— Пойдем, познакомлю тебя с остальными, — Алекс положил руку на плечо Джеймса и повел его через толпу веселящихся студентов.

По пути Джеймс не мог не заметить, с каким уважением остальные слизеринцы относились к Алексу. Младшекурсники расступались перед ним, а старшекурсники приветственно кивали. Было очевидно, что Алекс пользовался огромным авторитетом в факультете.

В течение следующего часа Джеймс познакомился с десятками слизеринцев всех курсов. Он был поражен разнообразием характеров и интересов своих однокурсников. Здесь были и заядлые шахматисты, обсуждающие последние стратегии, и любители зелий, спорящие о свойствах редких ингредиентов, и даже группа студентов, увлекающихся маггловской литературой.

Они играли в волшебные настольные игры, среди которых Джеймс обнаружил несколько, о которых никогда раньше не слышал. Особенно его заинтересовала игра под названием "Змеиные тропы", где фигурки игроков должны были пробираться через лабиринт, полный магических ловушек и загадок.

Сливочное пиво лилось рекой, хотя старосты бдительно следили за тем, чтобы младшекурсники не увлекались. Джеймс осторожно попробовал напиток и был приятно удивлен его сладковатым, чуть пряным вкусом.

Разговоры вокруг него кипели, охватывая все темы — от последних уроков до сплетен Хогвартса. Джеймс с удивлением обнаружил, что слизеринцы были прекрасно осведомлены обо всем, что происходило в замке, даже о тех вещах, которые, казалось бы, их не касались.

— А вот и наша звезда! — воскликнул Алекс, когда к ним подошел крепкий парень с растрепанными светлыми волосами и проницательным взглядом. — Ребята, познакомьтесь с Майклом Бэддоком, нашим ловцом.

Майкл широко улыбнулся и пожал руку Джеймса и других первокурсников. Его рукопожатие было крепким, а в глазах светился огонек азарта.

— Привет, Джеймс. Слышал, ты тоже неплохо летаешь?

Джеймс смутился, не зная, как реагировать на такое прямое обращение.

— Ну, я люблю квиддич... — начал он неуверенно.

— О, правда? — заинтересовался Майкл, внимательно разглядывая Джеймса. — Тогда тебе стоит прийти на наши тренировки. Всегда нужна свежая кровь в команде.

Джеймс почувствовал, как его сердце забилось быстрее от волнения. Возможность попасть в команду по квиддичу казалась ему невероятной удачей.

— Это было бы здорово! — воскликнул он, не скрывая своего энтузиазма.

— Расскажи Джеймсу свою историю, Майк, — предложил Алекс, подмигивая. В его глазах мелькнул озорной огонек, и Джеймс понял, что сейчас услышит что-то интересное.

Майкл рассмеялся, откидывая назад свои светлые волосы.

— О, ты про мою славную карьеру в Хогвартсе? Ну, слушай, малыш. Все началось на первом курсе...

И Майкл начал свой рассказ. Джеймс слушал, открыв рот, историю о том, как Майкл прошел путь от запасного игрока до ловца команды. Он рассказывал обо всем с юмором и самоиронией, которые не могли не вызывать симпатию.

— На третьем курсе я стал ловцом, — продолжал Майкл, и его глаза загорелись при воспоминании. — Каждое утро, до завтрака, я тренировался. Летал вокруг квиддичного поля, пока руки не начинали дрожать от усталости. Я изучал все книги по квиддичу, какие только мог найти в библиотеке. Даже попросил мадам Пинс заказать несколько редких изданий из других магических библиотек. Я начал изучать стратегии других команд, анализировать их игру. И знаешь что? — он воодушевленно остановился — Мы почти выиграли финал. Я видел снитч, я был быстрее гриффиндорского ловца, но...

— Но его сбили бладжером! — закончил за него другой игрок команды, который присоединился к их разговору. — Это была подстава!

Джеймс почувствовал, как внутри него растет возмущение. Он всегда считал, что в Хогвартсе ко всем относятся справедливо, но эта история заставляла его сомневаться.

Майкл машинально потер плечо, словно до сих пор чувствовал удар бладжера.

— Да, это было обидно.

— И что было дальше? — спросил Зак Джордан, уже полностью захваченный рассказом.

Майкл глубоко вздохнул.

— Дальше был четвертый курс. И знаешь что? Я был полон решимости доказать, что прошлогодний успех не был случайностью. Мы снова вышли в финал.

— И снова что-то случилось? — догадался Гленн, видя выражение лица Майкла.

— Да, — кивнул тот. — За неделю до финала я подхватил корь. Обычную магловскую корь! Можешь себе представить? Я чувствовал себя нормально, готов был играть, но судья не пустила меня на поле. Сказала, что это слишком опасно для остальных игроков.

— Да ладно тебе, Майк, — вмешался Алекс, хлопнув друга по плечу. — Никто бы и не заразился. На поле всегда полно кашляющих и чихающих игроков. Помнишь, как в прошлом году половина команды Пуффендуя играла с простудой?

Джеймс нахмурился еще сильнее.

— Но это же нечестно! Почему они не позволили тебе играть?

Майкл пожал плечами, но в его глазах Джеймс заметил отблеск старой обиды.

— Официально — из соображений безопасности. Но знаешь... иногда кажется, что кто-то очень не хотел, чтобы Слизерин выиграл кубок.

— Ты думаешь, это было намеренно? — спросил Джеймс, чувствуя, как его представления о справедливости в Хогвартсе рушатся с каждым словом.

— Кто знает, — ответил Майкл, но его тон говорил о том, что у него есть свое мнение на этот счет. — Но это было только начало.

— А что было на пятом курсе? — спросил Скорпиус, тоже уже готовый к очередной несправедливости.

Майкл усмехнулся, но в его смехе не было веселья.

— О, пятый курс был особенным. Знаете, в Хогвартсе есть традиция — перед важными матчами устраивать генеральную уборку замка. И угадай, кого назначили на эту работу прямо перед финальным матчем?

Джеймс покачал головой, не веря своим ушам.

— Тебя? Но почему?

— Официально — потому что мое имя выпало при жеребьевке, — ответил Майкл. — Но знаешь, что странно? В тот день на уборку отправили меня и еще нескольких ключевых игроков нашей команды. Совпадение, не правда ли?

— Это было так подозрительно, — покачал головой Алекс, и Джеймс с удивлением заметил, как сжались его кулаки. — Словно кто-то специально устроил, чтобы ты не смог играть.

Джеймс чувствовал, как внутри него растет гнев. Он всегда считал, что в Хогвартсе царит справедливость, что ко всем относятся одинаково, что все имеют равные шансы. Но история Майкла рисовала совсем другую картину.

— А шестой курс? — спросил Зак, уже боясь услышать ответ.

Майкл хмыкнул, и в его глазах мелькнула тень обиды.

— О, это было что-то. Меня отстранили от игры за пару мелких шалостей. Ничего серьезного, просто обычные студенческие проделки. Знаешь, вроде превращения коридора в каток или создания фейерверков на уроке истории магии.

— Это было несправедливо, — вступился другой игрок команды, которого Джеймс еще не знал. — Мы все иногда шалим, но лишать команду лучшего ловца из-за такой ерунды? Это было подло.

Джеймс чувствовал, как в нем растет возмущение.

— И после всего этого ты все еще играешь? — спросил он с восхищением.

Майкл улыбнулся, и эта улыбка была полна решимости и гордости.

— Конечно. Я люблю квиддич. И знаешь что? Я ловлю снитч быстрее всех в школе. Обычно мне требуется минут пятнадцать, в то время как другим ловцам нужны часы.

— Особенно гриффиндорцам, — фыркнул Алекс, и в его голосе прозвучала нотка презрения. — Они может и выигрывают у нас в финалах, но играют они отвратительно. Все их победы — чистая фикция.

Джеймс почувствовал, как внутри него борются противоречивые чувства. С одной стороны, он всегда восхищался гриффиндорской командой по квиддичу, слушая рассказы отца о его школьных годах. Но с другой стороны, история Майкла заставляла его задуматься о том, насколько честными были эти победы.

— Знаешь, — добавил Майкл, наклоняясь ближе к Джеймсу, словно собирался поделиться секретом, — они даже просили меня потренировать их пару раз. Я согласился, но больше не собираюсь участвовать в этом цирке. Они не умеют работать в команде, каждый тянет одеяло на себя.

Джеймс был поражен.

— Они просили тебя их тренировать? Но почему?

Майкл усмехнулся.

— Потому что даже они понимают, что я лучший. Но знаешь, что самое интересное? Когда я пытался научить их работать вместе, координировать свои действия, они просто не слушали. Каждый был уверен, что знает лучше. Типичные гриффиндорцы — слишком самоуверенные, чтобы признать, что кто-то может быть лучше них.

Джеймс задумался. Он вспомнил, как его отец рассказывал о своих годах в команде Гриффиндора, о духе товарищества и взаимовыручки. Неужели все изменилось? Или, может быть, его отец просто не замечал этих проблем, будучи звездой команды?

— Но как же вы справляетесь со всем этим? — спросил Джеймс, чувствуя, как в нем растет уважение к слизеринской команде. — Как вы находите силы продолжать бороться, когда все, кажется, против вас?

Алекс положил руку на плечо Джеймса, и его голос стал серьезным.

— Вот в этом, малыш, и заключается суть Слизерина. Мы не сдаемся.

Джеймс был впечатлен энтузиазмом и духом команды несмотря на все неудачи.

— В этом году все будет по-другому, — вдруг сказал Алекс, и его глаза загорелись. — Мы станем чемпионами. Верно, ребята?

— Да! — хором ответила команда, и их крик подхватила вся гостиная.

Джеймс почувствовал, как его захватывает всеобщее воодушевление.

* * *

Когда наконец все начали расходиться по спальням, Джеймс чувствовал себя абсолютно счастливым. Он лег в постель с улыбкой на лице, думая о том, как много нового он узнал о своем факультете за один вечер.

— Эй, Поттер, — окликнул его Скорпиус перед тем, как погасить свет. — Теперь ты понимаешь, что значит быть слизеринцем?

Джеймс кивнул.

— Да, кажется, начинаю понимать.

— И помни, — добавил Скорпиус, — что бы ни случилось, мы своих не бросаем.

Джеймс улыбнулся в темноте.

— Спасибо, Скорпиус. Я этого не забуду.

Засыпая, Джеймс думал о том, как ему повезло. У него были старые друзья в Гриффиндоре, и теперь он нашел новых друзей в Слизерине. Может быть, подумал он, ему удастся стать мостом между факультетами, помочь им понять друг друга лучше. Это будет непросто, но Джеймс был готов попробовать.

С этими мыслями он погрузился в сон, полный летающих метел, золотых снитчей и смеющихся друзей в зелено-серебряных мантиях.

Раннее утро субботы встретило Хогвартс прохладным ветром и легкой дымкой, окутавшей квиддичное поле. Джеймс, Гленн, Зак и Скорпиус, зевая и потирая заспанные глаза, брели по влажной от росы траве, сжимая в руках метлы. Их ждала первая тренировка с командой Слизерина.

— Не могу поверить, что мы встали в такую рань, — пробормотал Зак, подавляя очередной зевок.

— Привыкай, — усмехнулся Гленн. — Говорят, Алекс Флинт — настоящий фанатик тренировок. Он считает, что ранние подъемы закаляют характер.

Скорпиус фыркнул.

— Характер, может, и закаляют, а вот мозги точно отмораживают.

Джеймс молчал, погруженный в свои мысли. Он не мог не думать о своем отце, о его легендарных выступлениях в качестве ловца Гриффиндора. Сколько раз он мечтал повторить его подвиги, поймать снитч и принести победу своей команде? И вот теперь он здесь, в зеленой форме Слизерина, готовится к своей первой тренировке.

Когда они подошли к полю, там уже собралась вся команда. Алекс Флинт, высокий и мускулистый семикурсник, стоял в центре, окруженный игроками основного состава. Рядом с ним возвышался Майкл Бэддок, светловолосый ловец с острым взглядом и легкой ухмылкой на губах.

— А вот и наши новобранцы! — воскликнул Алекс, заметив приближающихся первокурсников. — Отлично, теперь мы в полном составе. Итак, для тех, кто еще не знаком, — это Джеймс Поттер, Гленн Забини, Зак Джордан и Скорпиус Малфой. Сегодня они вместе с остальными запасными игроками начнут свой путь к славе Слизерина!

Джеймс почувствовал лёгкое волнение. Он оглядел собравшихся игроков — помимо них, первокурсников, здесь были еще несколько второкурсников и третьекурсников, все с одинаково напряженными и взволнованными лицами.

— Прежде чем мы начнем, — продолжил Алекс, — хочу сразу расставить все точки над i. Вы здесь, чтобы стать частью команды. Частью семьи. И в этой семье нет места для эгоизма и желания выделиться. Ясно?

— Да, капитан! — хором ответили новички.

— Отлично, — кивнул Алекс. — А теперь давайте посмотрим, на что вы способны. Майкл!

Бэддок шагнул вперед, держа в руках несколько бладжеров.

— Сегодня вы все будете загонщиками, — объявил он, и Джеймс почувствовал, как его сердце упало. — Загонщики — это сердце команды. Они защищают своих и атакуют противника. Они должны работать в идеальном тандеме, чувствовать друг друга без слов. И сегодня мы посмотрим, кто из вас на это способен.

Джеймс обменялся растерянными взглядами с друзьями. Загонщики? Но он всегда мечтал быть ловцом, как отец! Он почувствовал, как внутри растет разочарование, но постарался подавить его. В конце концов, это всего лишь тренировка, верно?

Алекс разбил их на пары. Джеймс оказался в паре с Гленном, Скорпиус — с Заком. Остальные запасные игроки тоже разбились на пары.

— Ваша задача проста, — объяснил Майкл. — Вы должны защищать своего напарника от бладжеров и одновременно пытаться попасть бладжером в другие пары. Команда, которая продержится дольше всех, побеждает. Все понятно?

Новички кивнули, сжимая в руках биты и нервно поглядывая на бладжеры, которые Майкл начал выпускать в воздух.

— На счет три взлетаем! — скомандовал Алекс. — Раз... два... три!

Воздух наполнился свистом метел и глухими ударами бит по бладжерам. Джеймс взмыл в воздух, чувствуя, как адреналин растекается по венам. Рядом с ним летел Гленн, внимательно следя за приближающимися бладжерами.

— Слева! — крикнул Джеймс, заметив несущийся на них черный мяч. Гленн среагировал мгновенно, отбивая бладжер в сторону пары третьекурсников.

— Неплохо! — похвалил их Алекс, наблюдая за происходящим снизу. — Но не забывайте о командной работе! Вы должны действовать как единое целое!

Джеймс старался сосредоточиться на защите Гленна, но его взгляд то и дело возвращался к Майклу Бэддоку, который парил над полем, внимательно наблюдая за тренировкой. Как бы Джеймсу хотелось быть на его месте, выискивать снитч, а не отбиваться от этих назойливых бладжеров!

Его отвлеченность не осталась незамеченной. Бладжер, пущенный Скорпиусом, едва не сбил Джеймса с метлы. Только в последний момент Гленн успел отбить его.

— Поттер! — рявкнул Алекс снизу. — Сосредоточься! Ты подводишь своего напарника!

Джеймс почувствовал, как краска стыда заливает его щеки. Он кивнул Гленну в знак благодарности и попытался сконцентрироваться на игре.

Но это оказалось не так-то просто. Джеймс привык полагаться только на себя, и необходимость постоянно следить за напарником выбивала его из колеи. Он то и дело оказывался не там, где нужно, не успевал прикрыть Гленна или, наоборот, мешал ему отбить бладжер.

Не лучше обстояли дела и у Скорпиуса с Заком. Малфой, привыкший командовать, постоянно кричал на Зака, указывая ему, куда лететь и что делать. Зак, в свою очередь, только больше нервничал от этого и допускал ошибки.

— Стоп! — наконец скомандовал Алекс, и все игроки опустились на землю. — Что это было? Вы называете это командной игрой?

Новички виновато опустили головы.

— Послушайте, — вздохнул капитан, смягчив тон. — Я понимаю, что вы все хотите показать себя с лучшей стороны. Но квиддич — это не соло-выступление. Это симфония, где каждый инструмент важен. И если хоть один играет не в такт, вся мелодия рушится.

Майкл подошел к ним, держа в руках бладжер.

— Знаете, почему мы сделали вас загонщиками? — спросил он. — Потому что это самая сложная позиция с точки зрения командной работы. Здесь нельзя думать только о себе. Нужно постоянно быть начеку, защищать товарища и при этом не забывать об атаке.

Джеймс слушал, чувствуя, как внутри растет смесь стыда и разочарования. Он понимал, что не оправдал ожиданий. Но в то же время, где-то глубоко внутри, он все еще мечтал о роли ловца, о славе и восхищении трибун. Быть загонщиком казалось ему чем-то... второстепенным.

— Джеймс, — вдруг обратился к нему Майкл, словно прочитав его мысли. — Я вижу, ты все время поглядываешь в небо, словно ищешь снитч. Ты хочешь быть ловцом, верно?

Джеймс смущенно кивнул.

— Это потому, что твой отец был ловцом? — спросил Майкл, и в его голосе не было насмешки, только искреннее любопытство.

— Да, — тихо ответил Джеймс. — Я всегда мечтал быть как он.

Майкл положил руку ему на плечо.

— Послушай, Джеймс. Быть похожим на отца — это прекрасно. Но ещё важнее найти свой собственный путь. Знаешь, почему я стал ловцом? Потому что это была единственная свободная позиция в команде, когда я пришел на отбор. Прошлый ловец выпустился из Хогвартса. Я мечтал быть охотником, но судьба распорядилась иначе. И знаешь что? Я ни о чем не жалею.

Джеймс удивленно посмотрел на него.

— Но... вы же лучший ловец в школе!

Майкл усмехнулся.

— Может быть. Но знаешь, в чем секрет? Я научился любить свою роль. Научился видеть в ней не ограничение, а возможность. И теперь я не представляю себя никем другим. Я дал себе шанс попробовать что-то новое — и это была любовь с первой попытки.

Эти слова заставили Джеймса задуматься. Может быть, он слишком зациклился на идее стать ловцом? Может быть, стоит дать шанс роли загонщика?

— А теперь, — снова заговорил Алекс, обращаясь ко всем новичкам, — мы попробуем еще раз. Но на этот раз я хочу, чтобы вы забыли о себе. Думайте только о своем напарнике. Ваша задача — не дать бладжеру коснуться его. Ясно?

— Да, капитан! — ответили игроки, и в их голосах звучала новая решимость.

Они снова взмыли в воздух. На этот раз Джеймс старался полностью сосредоточиться на Гленне. Он следил за каждым его движением, предугадывал, куда тот полетит в следующий момент. И постепенно начал чувствовать, как между ними устанавливается связь, словно невидимая нить.

— Справа! — крикнул Гленн, и Джеймс, не задумываясь, метнулся наперерез бладжеру, отбивая его в сторону Скорпиуса и Зака.

— Сзади! — в свою очередь предупредил Джеймс, и Гленн ловко увернулся от атаки.

Постепенно их движения становились все более слаженными. Они кружили по полю, словно в каком-то сложном танце, прикрывая друг друга и одновременно атакуя другие пары.

Скорпиус и Зак тоже, казалось, нашли общий язык. Малфой перестал командовать и начал больше доверять инстинктам Зака. А Зак, почувствовав это доверие, стал действовать увереннее и точнее.

— Вот это уже больше похоже на команду! — одобрительно крикнул Алекс. — Продолжайте в том же духе!

Тренировка продолжалась несколько часов. К концу все были измотаны, покрыты синяками и ссадинами, но в глазах каждого горел огонь азарта и удовлетворения.

Когда они наконец приземлились, Алекс собрал всех в круг.

— Вы молодцы, — сказал он. — Сегодня вы сделали первый шаг к тому, чтобы стать настоящей командой. Но это только начало. Впереди еще много работы.

Майкл кивнул, соглашаясь с капитаном.

— Помните, — добавил он, — в квиддиче нет маловажных позиций. Каждый игрок важен. И иногда именно загонщики, а не ловцы, решают исход матча.

Джеймс чувствовал, как эти слова проникают глубоко в его сознание, меняя что-то внутри. Он посмотрел на свою биту, которую все еще сжимал в руке, и вдруг увидел ее в новом свете. Это было не просто орудие для отбивания бладжеров. Это был инструмент защиты, способ уберечь товарищей по команде от опасности.

* * *

Подземелья Хогвартса встретили первокурсников Слизерина промозглым холодом и тусклым светом факелов. Джеймс поёжился, плотнее запахивая мантию, пока они спускались по каменным ступеням в класс зельеварения.

— Говорят, Слагхорн — настоящий зверь, — прошептал Глен Забини, нервно оглядываясь по сторонам. — Мой старший брат рассказывал, что в прошлом году он довёл до слёз половину первокурсников на первом же уроке.

— Да ладно, не может быть всё так плохо, — возразил Джеймс, хотя и сам чувствовал, как от волнения сосёт под ложечкой.

— Ещё как может, — мрачно отозвался Скорпиус Малфой. — Я слышал, Алекс говорил, что старик — настоящий тиран, но если сумеешь его впечатлить, считай, что золотой билет у тебя в кармане.

Они вошли в просторный класс, уставленный длинными столами с котлами. Воздух был наполнен странными запахами: сладковатым ароматом лаванды, терпким запахом полыни и чем-то резким, от чего слезились глаза. На стенах висели многочисленные портреты известных зельеваров, которые с любопытством разглядывали новых учеников.

— Занимайте места и доставайте учебники, — прогремел низкий голос, от которого у Джеймса мурашки побежали по спине.

В дальнем конце класса за массивным столом восседал грузный мужчина с лысеющей головой и пышными усами моржа. Его маленькие глазки пристально изучали каждого входящего ученика, словно оценивая, на что они способны.

Джеймс поспешно сел за стол вместе со Скорпиусом, Гленом и Заком. Они принялись доставать учебники и письменные принадлежности, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания.

Когда все заняли свои места, профессор Гораций Слагхорн тяжело поднялся из-за стола. Его огромный живот колыхался при каждом шаге, пока он шёл к доске, постукивая тростью по каменному полу.

— Итак, юные чародеи, — начал он, окидывая класс цепким взглядом. — Добро пожаловать на ваш первый урок зельеварения. Я профессор Слагхорн, ваш декан и преподаватель этого непростого, но крайне важного предмета.

Он сделал паузу, словно ожидая, что кто-то осмелится его перебить. В классе стояла мёртвая тишина.

— Зельеварение — это не просто смешивание ингредиентов по рецепту, — продолжил Слагхорн, расхаживая между рядами. — Это искусство, требующее точности, интуиции и глубокого понимания свойств каждого компонента. Здесь нет места для ошибок или небрежности.

Он резко остановился возле стола Джеймса и его друзей.

— Мистер Поттер, — протянул Слагхорн, и Джеймс невольно вздрогнул. — Я много слышал о вас. Надеюсь, вы унаследовали талант своей бабушки к зельям, а не склонность вашего отца к... неприятностям.

По классу пронеслись приглушённые смешки. Джеймс почувствовал, как краска заливает его лицо.

— Я постараюсь оправдать ваши ожидания, сэр, — выдавил он.

— Постарайтесь, — хмыкнул Слагхорн. — Здесь вам придётся очень постараться, чтобы произвести на меня впечатление.

Он отвернулся и направился к доске. Взмахнув палочкой, профессор заставил появиться на ней сложную схему.

— Сегодня мы приготовим простое, но эффективное зелье для лечения ожогов, — объявил Слагхорн. — Ингредиенты и рецепт перед вами. У вас есть ровно час. Начинайте!

Джеймс склонился над учебником, пытаясь разобраться в инструкциях. Рядом Скорпиус уже уверенно отмерял нужное количество толчёных жуков-скарабеев.

— Эй, Поттер, — шепнул Глен. — Ты уверен, что нужно добавлять корень мандрагоры сейчас? По-моему, сначала надо дать настояться слизи флоббер-червя.

Джеймс нахмурился, перечитывая рецепт.

— Да нет же, смотри — сначала корень, потом помешать три раза по часовой стрелке, и только потом слизь.

— А вот и нет, — вмешался Зак. — Я точно помню, что отец говорил — слизь всегда добавляется в самом начале, иначе зелье может свернуться.

— Да что вы несёте, — прошипел Скорпиус. — Всё же ясно написано — корень, потом слизь, потом...

— Что здесь происходит? — прогремел над ними голос Слагхорна. Друзья испуганно вздрогнули, они не заметили, как профессор подошёл к их столу.

— Мы... мы просто обсуждали рецепт, сэр, — пробормотал Джеймс.

— Обсуждали? — Слагхорн приподнял бровь. — А мне показалось, что вы спорите, как первогодки в детском саду. Неужели вы не способны самостоятельно прочитать и понять простейшие инструкции?

Он наклонился, принюхиваясь к их котлу. Его лицо исказилось гримасой отвращения.

— Мерлинова борода, что это за вонь? — возмутился профессор. — Вы что, решили сварить яд для крыс вместо лечебного зелья?

Джеймс в отчаянии взглянул на их котёл. Вместо гладкой бледно-голубой жидкости там булькала мутная коричневая масса, от которой поднимались зловонные пузыри.

— Мы... мы можем всё исправить, сэр, — попытался оправдаться Скорпиус.

— Исправить? — фыркнул Слагхорн. — Да это зелье уже ничто не спасёт, разве что чудо. Эванеско!

Содержимое их котла исчезло. Джеймс почувствовал, как у него упало сердце.

— Я ожидал большего от учеников моего факультета, — покачал головой Слагхорн. — Особенно от вас, мистер Малфой. Ваш отец был одним из лучших зельеваров на своём курсе.

Скорпиус опустил глаза, его бледные щёки порозовели от стыда.

— А вы, мистер Поттер, — Слагхорн повернулся к Джеймсу. — Я надеялся, что вы унаследовали хоть каплю таланта вашей бабушки. Похоже, я ошибся.

Джеймс почувствовал, как к горлу подступает комок. Он изо всех сил старался не показать, как глубоко его задели эти слова.

— Мы... мы постараемся лучше в следующий раз, профессор, — выдавил он.

— О, вы постараетесь, — кивнул Слагхорн. — Иначе вам придётся объяснять вашим родителям, почему вы провалили мой предмет. А теперь за работу! У вас осталось всего полчаса.

С этими словами он отошёл к другому столу, оставив друзей в полном смятении.

— Чёрт возьми, — выругался Глен, как только Слагхорн оказался вне пределов слышимости. — Что нам теперь делать? Мы же не успеем заново сварить всё зелье!

— Успокойся, — одёрнул его Скорпиус, хотя сам выглядел не менее встревоженным. — Давайте просто сосредоточимся и попробуем ещё раз. Джеймс, ты читай рецепт, я буду отмерять ингредиенты. Глен, ты следи за огнём, а ты, Зак, будешь помешивать. Ясно?

Остальные кивнули, и они снова принялись за работу. На этот раз они действовали слаженно, внимательно следуя каждому пункту инструкции.

Джеймс старался сосредоточиться на рецепте, но слова Слагхорна всё ещё звенели у него в ушах. Неужели он действительно настолько бездарен? Может, ему вообще не место в Хогвартсе?

— Эй, Поттер, очнись! — прошипел Скорпиус, толкая его локтем. — Сколько капель эссенции бадьяна нужно добавить?

— Э-э... семь, — спохватился Джеймс, быстро просматривая инструкцию. — Нет, подожди, восемь! Точно, восемь капель.

Скорпиус кивнул и осторожно отсчитал нужное количество капель. Зелье в котле слегка зашипело и приобрело бледно-голубой оттенок.

— Кажется, получается, — с облегчением выдохнул Глен, вглядываясь в котёл.

— Не радуйся раньше времени, — предостерёг Зак, продолжая методично помешивать зелье. — Ещё надо дать ему настояться пять минут, а потом добавить последний ингредиент.

Джеймс нервно поглядывал на часы. До конца урока оставалось всего десять минут. Успеют ли они?

— Так, теперь нужно добавить измельчённые листья алоэ, — сказал Скорпиус, сверяясь с рецептом. — Джеймс, ты их подготовил?

Джеймс кивнул и протянул другу маленькую чашку с тщательно нарезанными листьями. Скорпиус осторожно всыпал их в котёл, и зелье немедленно изменило цвет на более насыщенный голубой.

— Отлично, — пробормотал Скорпиус. — Теперь нужно помешать три раза против часовой стрелки и...

— Подождите! — вдруг воскликнул Глен. — Я только что вспомнил — мой дядя говорил, что если добавить щепотку толчёного рога единорога, зелье станет гораздо эффективнее!

— Ты уверен? — с сомнением спросил Джеймс. — В рецепте об этом ничего не сказано.

— Да, но это же секретный ингредиент! — настаивал Глен. — Давайте попробуем, что мы теряем?

Скорпиус колебался.

— Не знаю, ребята. Мы и так едва не испортили зелье в первый раз. Может, не стоит рисковать?

— Но подумай, — не унимался Глен. — Если получится, мы сможем удивить Слагхорна! Он же сам сказал, что ждёт от нас большего.

Джеймс почувствовал, как его охватывает азарт.

— А знаете, Глен прав. Давайте рискнём!

Зак пожал плечами.

— Я в деле. Хуже уже вряд ли будет.

Скорпиус вздохнул.

— Ладно, была не была. Но если что-то пойдёт не так, я вас предупреждал.

Глен осторожно высыпал щепотку порошка в котёл. На мгновение ничего не происходило, а затем зелье вдруг забурлило и начало менять цвет, переливаясь всеми оттенками синего.

— Ого! — выдохнул Джеймс. — Кажется, сработало!

В этот момент к их столу подошёл профессор Слагхорн. Его брови удивлённо поползли вверх, когда он увидел их котёл.

— Что это у вас тут творится, господа? — спросил он, наклоняясь, чтобы лучше рассмотреть зелье.

Друзья переглянулись, не зная, что ответить. Наконец Скорпиус решился:

— Мы... мы немного усовершенствовали рецепт, сэр, — сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал уверенно. — Добавили небольшой секретный ингредиент.

Слагхорн поднял бровь ещё выше.

— Вот как? И что же это за ингредиент, позвольте узнать?

— Э-э... толчёный рог единорога, сэр, — пробормотал Глен.

Профессор хмыкнул и снова склонился над котлом, внимательно изучая его содержимое. Он помешал зелье, понюхал его, даже капнул немного на кончик палочки и попробовал на вкус.

— Хм... интересно, весьма интересно, — пробормотал он. — Должен признать, господа, вы меня удивили. Это зелье определённо отличается от стандартного рецепта.

Джеймс почувствовал, как его переполняет гордость. Неужели они действительно смогли впечатлить сурового профессора?

Однако следующие слова Слагхорна немного охладили его энтузиазм:

— Однако, — продолжил профессор, выпрямляясь, — я бы не сказал, что это улучшение. Да, ваше зелье обладает некоторыми... интересными свойствами. Но его эффективность в лечении ожогов крайне сомнительна. Кроме того, — он строго посмотрел на друзей поверх очков, — я не припомню, чтобы давал вам разрешение экспериментировать с рецептом.

Джеймс почувствовал, как его сердце упало. Они так старались, и всё зря?

— Тем не менее, — продолжил Слагхорн, — я ценю вашу инициативу и стремление к совершенствованию. Это качества, достойные настоящих слизеринцев. Однако, — его голос стал строже, — в будущем я бы посоветовал вам сначала в совершенстве овладеть базовыми рецептами, прежде чем пытаться их улучшить.

Он обвёл взглядом притихших друзей.

— Ваше зелье заслуживает оценки «Выше ожидаемого», но не более того. Я знаю, что вы способны на большее. Помните, господа, в Слизерине мы стремимся быть лучшими во всём, что делаем. Никогда не довольствуйтесь просто «хорошо» — стремитесь к совершенству.

С этими словами Слагхорн отошёл к следующему столу, оставив друзей в смешанных чувствах.

— Ну, могло быть и хуже, — пробормотал Зак, осторожно разливая их необычное зелье по флаконам.

— Да уж, — вздохнул Скорпиус. — Но я же говорил, что не стоит рисковать.

— Эй, но мы же получили «Выше ожидаемого»! — возразил Глен. — Это же неплохо для первого урока, правда?

Джеймс молчал, погружённый в свои мысли. С одной стороны, он был рад, что их эксперимент не обернулся полным провалом. С другой — слова Слагхорна о стремлении к совершенству не давали ему покоя.

Когда прозвенел звонок, друзья собрали свои вещи и направились к выходу из подземелья. Проходя мимо стола Слагхорна, Глен на мгновение задержался.

— Профессор, — сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал уверенно. — Спасибо за урок. В следующий раз мы вас не разочаруем.

Слагхорн посмотрел на него с интересом.

— Посмотрим, мистер Забини. Посмотрим.

Выходя из душного подземелья на свежий воздух коридора, Джеймс чувствовал странное воодушевление. Да, сегодняшний урок был сложным. Но он многому их научил. И следующий они встретят во всеоружии.

— Эй, Поттер! — окликнул его Скорпиус. — Ты идёшь?

Джеймс кивнул и поспешил за друзьями. Впереди их ждало много работы, но он был готов к этому вызову. В конце концов, он слизеринец. А слизеринцы не отступают перед трудностями.

* * *

После урока прорицания Джеймс вышел из душной башни профессора Трелони, чувствуя легкое головокружение от тяжелого аромата благовоний. Он глубоко вдохнул свежий воздух коридора, пытаясь прочистить голову от туманных предсказаний и мрачных пророчеств. Внезапно его внимание привлекла группа гриффиндорцев, среди которых он узнал знакомые лица Розы, Финна и Алисы.

Сердце Джеймса забилось чаще. Он вспомнил о своём намерении наладить отношения между Слизерином и Гриффиндором, о разговоре с Хагридом и Розой. Сейчас был идеальный момент начать.

Глубоко вздохнув, Джеймс направился к группе гриффиндорцев. Он чувствовал на себе любопытные взгляды проходящих мимо студентов — слизеринец, идущий к гриффиндорцам, всё ещё было необычным зрелищем.

— Привет, ребята, — поздоровался Джеймс со своими друзьями.

— Привет, Джеймс, — поприветствовали его Алиса и Роза, искренне обрадовавшись ему. Глаза девочек загорелись теплом, и Джеймс почувствовал укол вины за то, что так долго избегал их.

Финн же словно держался в стороне. Его лицо было непроницаемым, но Джеймс заметил, как напряглись его плечи.

— Слушайте, — начал Джеймс, решив перейти сразу к делу. Его сердце колотилось как безумное, но он знал, что должен это сказать. — Я хотел сказать, что... в общем, я был неправ. Все эти недомолвки с моей стороны, то, как я вёл себя последнее время... Это было глупо. Я хочу, чтобы вы знали — это больше не повторится. Я хочу, чтобы мы снова стали друзьями, как раньше.

Роза и Алиса просияли. На лице Алисы отразилось явное облегчение, словно она долго ждала этих слов.

Но на лице Финна появилось странное выражение — смесь недоверия и... гнева?

— Ах, теперь ты хочешь, чтобы мы снова стали друзьями? — резко сказал Финн, делая шаг вперёд. Его голос дрожал от едва сдерживаемых эмоций. — После всего, что ты натворил? После того, как ты игнорировал нас, избегал, вёл себя так, будто мы пустое место?

Джеймс почувствовал, как к щекам приливает кровь. Он знал, что заслужил этот гнев, но всё равно было больно слышать эти слова.

— Я же сказал, что был неправ...

— Неправ? — перебил его Финн, его голос становился всё громче. Несколько проходящих мимо студентов остановились, с любопытством наблюдая за разворачивающейся сценой. — Ты хоть представляешь, как из-за тебя расстраивалась Роза? Как плакала Алиса? Как мы все переживали, думая, что потеряли друга?

Джеймс растерянно посмотрел на Розу и Алису. Алиса опустила глаза, а Роза закусила губу, явно чувствуя себя неловко от этой вспышки Финна.

— Я... я не знал, — пробормотал Джеймс, чувствуя, как внутри всё сжимается от осознания, сколько боли он причинил своим друзьям. — Мне очень жаль...

— Жаль? — фыркнул Финн, его лицо покраснело от гнева. — Если тебе действительно жаль, то извинись. Как следует извинись перед ними за то, что ты сделал.

Джеймс почувствовал, как внутри него вспыхнуло раздражение. Он пришёл сюда с добрыми намерениями, а Финн говорит с ним, как с нашкодившим ребёнком. Часть его понимала гнев Финна, но другая часть начинала злиться на такое отношение.

— Послушай, Финн, — начал Джеймс, стараясь говорить спокойно, хотя внутри у него всё кипело. — Я понимаю, что ты злишься. Но я пришёл сюда, чтобы всё исправить. Я уже извинился...

— Нет, ты не извинился, — отрезал Финн, его глаза сверкали от ярости. — Ты сказал, что был неправ. Это не извинение. Ты должен попросить прощения у меня, Розы и Алисы за то, как ты с нами обошёлся.

Джеймс почувствовал, как его терпение истощается. Он понимал, что должен сохранять спокойствие, но слова Финна задевали его за живое.

— Я не собираюсь унижаться перед тобой, Финн. Я пришёл поговорить со своими друзьями, а не с тобой.

— Друзьями? — Финн рассмеялся, но в его смехе не было веселья. Это был горький, почти злой смех. — Ты называешь их друзьями после того, как бросил ради своих новых слизеринских приятелей?

— Финн, пожалуйста, — вмешалась Роза, положив руку ему на плечо. Её голос дрожал от волнения. — Давай не будем...

Но Финн уже завёлся. Он стряхнул руку Розы и сделал ещё шаг к Джеймсу.

— Нет, Роза, пусть он ответит. Пусть скажет, почему он думает, что может просто прийти сюда и всё будет как прежде?

Джеймс чувствовал, как внутри него закипает гнев. Он пытался сдержаться, но слова вырвались сами собой:

— Я не обязан перед тобой отчитываться, Финн. Я пришёл поговорить с Розой и Алисой, а не слушать твои обвинения.

— Ах, так теперь ты не обязан отчитываться? — Финн сделал ещё шаг вперёд, и теперь они с Джеймсом стояли лицом к лицу. Воздух между ними, казалось, искрил от напряжения. — А когда ты игнорировал их, когда ты избегал их в Большом зале, когда ты делал вид, что не замечаешь их — тогда ты тоже думал, что ничего им не должен?

Джеймс почувствовал, как его руки сжимаются в кулаки. Он изо всех сил пытался сохранять спокойствие, но каждое слово Финна било прямо в цель, разжигая его гнев и чувство вины одновременно.

— Финн, хватит, — снова попыталась вмешаться Роза. Её голос дрожал, а в глазах стояли слёзы. — Пожалуйста, давайте просто поговорим спокойно.

Но было уже поздно. Конфликт набирал обороты, и остановить его было невозможно. Вокруг них уже собралась небольшая толпа гриффиндорцев, с интересом наблюдающих за ссорой.

— А твои друзья-слизеринцы... — начал Финн, его голос сочился презрением. — Эти змеи только и умеют, что предавать и лгать!

— Эй! — раздался вдруг резкий голос слизеринцев позади Джеймса. — Следи за языком, О'Райли!

Джеймс обернулся и увидел Скорпиуса и Гленна с парой второкурсников, которые услышали этот разговор и приближались к ним с решительным видом. Их появление только усилило напряжение в воздухе.

— О, смотрите-ка, кто пришёл, — язвительно произнёс Финн. — Сыновья Пожирателей смерти.

Лицо Скорпиуса побледнело от ярости, а глаза Гленна опасно сузились.

— Что ты сказал, львёнок? — прорычал Гленн, делая шаг вперед.

Джеймс почувствовал, как ситуация выходит из-под контроля. Он просто хотел наладить отношения между факультетами, а вместо этого оказался в центре назревающего конфликта. Он посмотрел на Розу, ища поддержки, но увидел в её глазах только растерянность и страх.

К этому моменту их спор уже привлек внимание других студентов. Вокруг них начала собираться толпа, и Джеймс увидел, как гриффиндорцы и слизеринцы начинают группироваться по разные стороны. Напряжение между группами студентов нарастало с каждой секундой. Перепалка между факультетами только набирала обороты с каждой фразой с той или иной стороны.

— Посмотрите на них — вот они, будущие тёмные маги! — не унимался Финн, выкрикивая эту фразу, вероятно, от лица всех гриффиндорцев.

— Опять вы начинаете свою песню, тупые львята! Да что вы вообще о нас знаете? — выкрикнул один из слизеринцев, обращаясь к гриффиндорцам. Его лицо было искажено гневом и обидой. — Вы судите нас по прошлому всяких преступников, которые когда-то учились на нашем факультете. Но мы не они!

— А может, есть причины для таких суждений? — парировал высокий гриффиндорец, выступая вперед. Его глаза горели праведным гневом. — Сколько тёмных волшебников вышло из Слизерина? Сколько убийц? Вы не можете отрицать факты!

Скорпиус побледнел еще сильнее, но твёрдо встал рядом с Джеймсом. Его голос дрожал от сдерживаемых эмоций:

— Это нечестно! Мы не отвечаем за грехи наших отцов! Мы — не они!

— Да неужели? — фыркнул Финн, его глаза сверкали от ярости. — А мне кажется, яблоко от яблони недалеко падает.

Слова Финна словно открыли шлюзы. Джеймс понял, что, собираясь примирить факультеты, он невольно раскроил глубокий нарыв их затаившегося долготянущегося конфликта. Гриффиндорцы начали выкрикивать обвинения в адрес слизеринцев, вспоминая все грехи прошлого — от Волан-де-Морта до рядовых Пожирателей смерти.

— Да вы сами не лучше! — не выдержал один слизеринец, его лицо покраснело от гнева. — Только и умеете, что хвастаться своей мнимой храбростью!

— А вам, змеенышам, и похвастаться нечем! — парировал один из старост гриффиндора. — Вы всегда плетётесь за нами во всём, всегда продуваете нам в Квиддич, а потом ходите ноете и жалуетесь всем подряд!

— А как же вам не проигрывать, если все ваши победы — бессовестная фальсификация и надувательство! — выкрикнул слизеринец Алекс, поворачиваясь к ловцу своей команды Майклу. — Правда ведь, Майкл? Постоянное исключение лучшего ловца Хогвартса последних лет по любому надуманному поводу! А так же удаление наших лучших игроков на матчах! Вам постоянно подсуживают!

— Ну вот, видите, опять змееныши плачатся и скулят… — засмеялся один из гриффиндорцев, видимо, капитан гриффиндорской команды. — Идите поплачьтесь своей Макгонагалл, как вы всегда это делаете, пусть она снова утрёт ваши змеиные слёзки!

Градус конфликта накалялся всё сильнее и сильнее.

— Вы до сих пор только и делаете что упиваетесь своими давно прошедшими заслугами и победами, как отъевшиеся котята, — парировал ещё один слизеринец. — Может быть, когда-то звание гриффиндорец что-то и значило, но сейчас знаете вы кто? Заносчивые выскочки, которые думают, что им всё дозволено, а по факту всё, что вы сейчас имеете — чистая фикция!

— Точно! — поддержал его другой слизеринец, его голос дрожал от возмущения. — Вы считаете себя особенными, а на самом деле вы просто пустышки! Только и можете, что задирать нос!

Джеймс чувствовал, как ситуация совсем вышла из-под контроля. Слизеринцы и гриффиндорцы обменивались всё более жёсткими обвинениями, и воздух, казалось, вот-вот взорвется от напряжения.

— А как насчёт того, что вам всё сходит с рук? — крикнул Скорпиус, его глаза сверкали от накопившейся обиды и гнева. — Учителя вас постоянно выгораживают! Даже в министерстве вам всё прощают!

— Это неправда! — возмутилась Роза, но её голос дрогнул, выдавая неуверенность.

— Да? — Скорпиус прищурился, его голос сочился сарказмом. — А как насчёт того урока травологии? Да, я видел тогда, на том занятии, как профессор Стебль подходила к вашей команде и что-то шептала. Что она вам подсказывала, а, Роза?

Роза покраснела и отвела взгляд. Джеймс удивлённо посмотрел на неё — неужели он этого тогда не заметил? Он вспомнил тот урок, как они работали вместе, и внезапно осознал, что действительно было что-то странное в поведении профессора Стебль.

— И потом она присудила очки только Гриффиндору, — продолжил Скорпиус, его голос дрожал от еле сдерживаемого возмущения, — хотя Джеймс тоже участвовал в той работе! Где справедливость?

Джеймс почувствовал, как внутри него поднимается волна возмущения.

— Это всё ерунда! — выкрикнул кто-то из гриффиндора. — Вы просто завидуете, потому что знаете — вам никогда не стать такими, как мы!

Эти слова словно плеснули масла в огонь. Слизеринцы взорвались возмущёнными криками.

— Такими, как вы? — презрительно усмехнулся Скорпиус. — Самовлюблёнными идиотами? Нет уж, спасибо!

Финн побагровел от ярости и выпалил:

— По крайней мере, мы не заканчиваем жизнь самоубийством, как твой дедуля, Малфой!

Эти слова словно удар хлыста прозвучали в воздухе. На мгновение воцарилась мёртвая тишина. И тут Скорпиус, не сдерживая нахлынувших слёз, с искажённым от боли и ярости лицом, бросился на Финна.

Началась настоящая драка. Скорпиус и Финн катались по полу, обмениваясь ударами. Вокруг них тут же образовалось кольцо из студентов — одни пытались их разнять, другие наоборот подбадривали дерущихся.

— Финн, прекрати! — кричала Роза, пытаясь пробиться сквозь толпу. Её лицо было мокрым от слёз, а в глазах читался ужас.

— Скорпиус, остановись! — Джеймс пытался оттащить друга, но тот словно не слышал его, ослеплённый яростью и болью.

Царил настоящий хаос. Гриффиндорцы и слизеринцы толкали друг друга, выкрикивая оскорбления.

Ни Финн, ни Скорпиус не слышали никого вокруг, продолжая в порыве злости колотить друг друга.

Наконец, с помощью нескольких старшекурсников, Джеймсу удалось оттащить Скорпиуса от Финна. Оба выглядели потрёпанными — у Финна была разбита губа и кровь текла из носа, а у Скорпиуса наливался синяк под глазом и была рассечена бровь.

— Ты мерзкий ублюдок! — выплюнул Скорпиус, пытаясь вырваться из хватки Джеймса. — Как ты смеешь говорить о моём деде?!

— А что, разве не так? — огрызнулся Финн, вытирая кровь с лица. — Твоя семейка навсегда останется убийцами, Малфой!

— Заткнись! — закричал Джеймс, чувствуя, как внутри него закипает ярость. — Ты не имеешь права так говорить!

— О, так теперь ты защищаешь их? — Финн повернулся к Джеймсу, его глаза горели от гнева и обиды. — Конечно, ведь теперь ты один из них, да? Предатель!

— А ты гнилое ничтожество! — выкрикнул Джеймс, обращаясь к Финну. Его голос дрожал от ярости и обиды. — Ты просто... выродок!

И тут случилось то, чего Джеймс никак не ожидал. Роза со всей силы влепила ему пощёчину. Звук удара словно прорезал воздух, и на мгновение все замолчали.

Джеймс застыл, прижав руку к горящей щеке. Он потрясённо смотрел на Розу, не веря в то, что только что произошло. В её мокрых от слёз глазах плескалась боль и отчаяние.

— Что здесь происходит?! — вдруг прогремел властный голос, от которого все вздрогнули.

Студенты в ужасе расступились, пропуская директора МакГонагалл. Её лицо было бледным от гнева, а глаза метали молнии. Рядом с ней стоял мрачный Филч, его глаза горели предвкушением наказания для нарушителей.

— Немедленно прекратить! — рявкнула МакГонагалл, и Скорпиус с Финном наконец-то отпрянули друг от друга.

Наступила гробовая тишина. Все студенты застыли, не смея пошевелиться под суровым взглядом директора.

— Я не верю своим глазам, — процедила она, медленно оглядывая собравшихся. — Драка в коридоре! Неужели вы забыли, чему вас учат в Хогвартсе?

Студенты виновато опустили головы, не смея встретиться взглядом с разгневанной МакГонагалл.

— Это абсолютно недопустимое поведение! — продолжила директор, её голос дрожал от едва сдерживаемого гнева. — Вы позорите не только свои факультеты, но и всю школу!

В этот момент в коридор вбежали несколько преподавателей, привлечённые шумом конфликта. Среди них были профессор Долгопупс и профессор Слагхорн.

— Минерва, что здесь происходит? — спросил Слагхорн, тяжело дыша после быстрого подъема по лестнице и оглядывая потрепанных студентов.

— То, чего не должно быть в стенах Хогвартса, Гораций, — отрезала МакГонагалл. — Драка между факультетами. Позор!

Профессор Долгопупс побледнел, увидев разбитое лицо Финна.

— Мерлинова борода, да как же так...

МакГонагалл повернулась к студентам, её глаза сверкали.

— Я обещаю вам, что каждый участник этого конфликта будет сурово наказан. Особенно те, кто посмел поднять руку на другого ученика.

Она посмотрела на Скорпиуса и Финна, которые стояли, опустив головы.

— Вы двое... Я даже не знаю, что с вами делать. Возможно, исключение из школы будет подходящим наказанием.

По толпе пронесся испуганный шепот. Джеймс почувствовал, как его сердце замерло от ужаса.

— Минерва, — вмешался Слагхорн, — может быть, мы с Невиллом, как деканы Слизерина и Гриффиндора, сами разберемся с этой ситуацией? Мы проведем расследование, назначим наказания и отчитаемся перед тобой.

МакГонагалл на мгновение задумалась, затем кивнула.

— Хорошо, Гораций. Но я ожидаю полного отчета и уверена, что наказание будет соответствующим тяжести проступка.

Она снова обвела взглядом притихших студентов.

— А теперь все немедленно разойтись по своим гостиным!

Студенты начали расходиться, бросая друг на друга настороженные взгляды. Джеймс заметил, как Роза утаскивает упирающегося Финна, а Скорпиус, прихрамывая, идет в сторону подземелий.

* * *

В гостиной Слизерина царило напряженное молчание. Студенты сидели, подавленные и встревоженные, ожидая появления своего декана. Когда дверь открылась и вошел профессор Слагхорн, все вздрогнули.

Лицо профессора было суровым. Он оглядел притихших учеников и тяжело вздохнул.

— Итак, — начал он, — кто-нибудь хочет объяснить мне, что произошло сегодня в коридоре?

Воцарилась тишина. Студенты переглядывались, не решаясь заговорить первыми.

— Ну же, — подбодрил их Слагхорн, — я хочу услышать вашу версию событий.

Наконец, Скорпиус Малфой поднял руку. Его лицо все еще было бледным, а под глазом наливался синяк, но в его взгляде читалась решимость.

— Профессор, всё началось с того, что гриффиндорцы оскорбили нас. Они назвали нас будущими темными магами и детьми Пожирателей смерти.

По гостиной пронесся возмущенный шепот. Слагхорн нахмурился еще сильнее, его брови сошлись на переносице.

— Это правда, — поддержал Скорпиуса Гленн Забини, его темные глаза горели гневом. — Они сказали, что мы все закончим как преступники, просто потому что мы слизеринцы. Как будто наш факультет определяет наше будущее!

— А ещё они обвинили нас в том, что мы всегда жалуемся и ноем, — добавила Элизабет Нотт, девочка-третьекурсница с длинными черными волосами. — Но это неправда! Мы просто хотим справедливости. Почему мы должны молчать, когда нас постоянно унижают?

Один за другим слизеринцы начали рассказывать о своих обидах и жалобах на гриффиндорцев. Они говорили о несправедливом отношении учителей, о подозрениях в мошенничестве на квиддичных матчах, о постоянных оскорблениях и унижениях.

— На прошлой неделе профессор Стебль сняла с меня баллы за то, что я якобы неправильно обрезал бубонтюбер, — сказала другая слизеринка. — А когда гриффиндорец Томас сделал то же самое, она его даже не отругала!

— А помните, как в прошлом году на матче по квиддичу судья не засчитал наш гол? — вмешался Алекс Флинт, капитан слизеринской команды. — Квоффл явно прошел через кольцо, но он сказал, что это была "оптическая иллюзия"!

Слагхорн внимательно слушал каждого, его лицо становилось все мрачнее с каждым новым рассказом. Когда поток жалоб наконец иссяк, он глубоко вздохнул и заговорил:

— Я понимаю ваши чувства, — начал он. — Поверьте, я тоже вижу эту несправедливость и мне больно от того, как к вам относятся.

Он обвел взглядом притихших студентов.

— Но, несмотря на всю осязаемую несправедливость, мы должны держаться достойно. Мы не можем опускаться до уровня наших обидчиков. Мы должны быть выше этого, — твёрдо произнёс Слагхорн. — Слизерин — это факультет амбициозных и находчивых волшебников. Мы должны уметь достойно принимать удары судьбы, не опускаясь до уровня наших обидчиков.

Слагхорн начал ходить перед камином, его голос стал серьезнее.

— Послушайте меня внимательно. Я, если честно, вас прекрасно понимаю, меня и самого дико раздражает то, как к нам, слизеринцам, нынче относятся, причём не только в стенах Хогвартса, но и за его пределами. Поверьте, то, с чем вы сталкиваетесь сейчас в Хогвартсе, — это лишь малая часть того, что может ожидать вас во взрослой жизни. Там, за стенами школы, всё может быть ещё хуже и несправедливее. И вам уже некому будет жаловаться.

Он остановился и посмотрел на своих учеников.

— Но знаете что? Я горжусь вами. Горжусь каждым из вас. Сегодня вы показали, насколько сплочён наш факультет. Вы все заступились друг за друга, и это правильно. Слизеринцы никогда не бросают своих. Это то, что всегда отличало наш факультет — наше единство, наша способность держаться вместе перед лицом трудностей.

По гостиной пронесся одобрительный шепот. Лица студентов немного просветлели.

— И я хочу, чтобы вы знали, — продолжил Слагхорн, его голос стал мягче, в нем слышалось отеческое тепло, — я всегда буду на вашей стороне. Всегда буду защищать вас и бороться за справедливость. Когда-то давно один очень мудрый волшебник сказал мне, что величайшая сила Слизерина — это не хитрость или амбиции, а наша способность заботиться друг о друге. И сегодня вы доказали, что эта сила все еще жива в нашем факультете.

Студенты выпрямились, в их глазах загорелся огонек надежды и решимости. Джеймс почувствовал, как его сердце наполняется теплом и гордостью за свой новый дом.

— Но... — Слагхорн сделал паузу, и его лицо снова стало серьезным. Студенты напряглись, ожидая продолжения. — Но сегодняшний инцидент нельзя оставить без последствий. Я обязан наказать факультет по всей строгости. Иначе это сделает директор МакГонагалл или, что еще хуже, Министерство магии.

Студенты понурились, но никто не возразил. Они понимали, что декан прав.

— Пусть это будет, ну, скажем... генеральная уборка всего слизеринского корпуса и придворовой территории без применения магии, — закончил Слагхорн. — А сейчас всем спать.

Когда профессор Слагхорн ушел, в гостиной Слизерина воцарилась тишина. Студенты медленно расходились по спальням, обмениваясь тихими репликами и взглядами.

* * *

В спальне первокурсников Джеймс лежал без сна, уставившись в потолок. Его мысли крутились вокруг событий прошедшего дня, слов профессора Слагхорна и предстоящего наказания. Он чувствовал себя виноватым за то, что втянул своих новых друзей в неприятности, но в то же время был благодарен им за поддержку.

— Эй, Джеймс, — тихо позвал Скорпиус с соседней кровати. — Ты не спишь?

— Нет, — ответил Джеймс, поворачиваясь к другу. — Не могу уснуть.

— Я тоже, — признался Скорпиус. В тусклом свете, проникающем через окно, Джеймс мог видеть, что синяк под глазом Скорпиуса стал еще темнее. — Слушай... Я хотел сказать спасибо. За то, что заступился за меня сегодня.

Джеймс почувствовал, как к горлу подступил комок.

— Не за что, — сказал он. — Ты бы сделал то же самое для меня.

— Да, — кивнул Скорпиус. — Знаешь, когда ты попал в Слизерин, я думал, что ты будешь держаться особняком. Все-таки ты Поттер, сын героя войны и все такое. Но ты оказался настоящим другом.

— Спасибо, — тихо ответил Джеймс. — Я... я рад, что попал сюда. В Слизерин. К вам.

— Мы тоже рады, что ты здесь, — раздался голос Гленна с другой кровати. — Ты один из нас, Джеймс. И мы всегда будем на твоей стороне.

— Да, точно, — поддержал Зак. — Мы своих не бросаем. Что бы ни случилось завтра, мы справимся с этим вместе.

— Спасибо, ребята, — тихо ответил Джеймс, чувствуя, как его глаза наполняются слезами благодарности. — Я... я тоже всегда буду на вашей стороне.

В комнате воцарилась уютная тишина. Джеймс чувствовал, как напряжение постепенно покидает его тело. Он больше не чувствовал себя одиноким или потерянным. Здесь, среди этих ребят, он нашел настоящих друзей и свое место.

Джеймс подумал спросить Скорпиуса, что же стало причиной самоубийства его деда Люциуса, но всё же решил сейчас не бороздить эту рану. Его отец Гарри рассказывал ему о том жутком случае, который потряс многих. Малфой — и повеситься. От чего?

Засыпая, Джеймс думал о событиях этого дня. О жестоких словах Финна, о пощечине Розы, о том, как быстро его бывшие друзья отвернулись от него. И чем больше он думал об этом, тем сильнее укреплялось его решение.

Он больше не будет пытаться наладить отношения с гриффиндорцами. Не будет искать их дружбы или одобрения. Они сделали свой выбор, и он сделал свой.

Теперь его дом — это Слизерин. Здесь его настоящие друзья, здесь люди, которые его понимают и принимают. И он будет защищать их так же яростно, как они защищают его.

Холодный ветер с Северного моря пронизывал до костей, заставляя Гарри Поттера плотнее закутаться в теплую мантию. Он стоял на палубе небольшого магического корабля, вглядываясь в серую даль, где еще недавно возвышались мрачные стены Азкабана. Теперь там было лишь бескрайнее море, спокойное и равнодушное к трагедии, разыгравшейся на его просторах.

— Гарри! — окликнул его Рон, поднимаясь на палубу. Его рыжие волосы растрепал ветер, а лицо было бледным от морской болезни. — Команда готова к погружению. Ныряльщики ждут твоего сигнала.

Гарри кивнул, бросив последний взгляд на горизонт.

— Хорошо, пора начинать. Чем быстрее мы приступим, тем больше шансов найти хоть какие-то следы.

Они спустились в трюм корабля, где их ждала команда мракоборцев. Четверо ныряльщиков уже облачились в специальные костюмы, зачарованные для работы на больших глубинах. Их лица были сосредоточены и серьезны — все понимали важность предстоящей миссии.

— Итак, друзья, — начал Гарри, обводя взглядом собравшихся. — Наша задача — найти любые следы, которые могут пролить свет на произошедшее здесь. Ищите все, что кажется необычным или подозрительным. Обломки, тела, следы магии — все может оказаться важным.

Один из ныряльщиков, молодой волшебник по имени Джейсон, поднял руку.

— Сэр, а что насчет дементоров? Мы должны быть готовы к встрече с ними?

Гарри покачал головой.

— Возможно дементоры исчезли вместе с Азкабаном. Но будьте осторожны — мы не знаем, что еще может скрываться в этих водах после случившегося.

Команда кивнула, и ныряльщики начали готовиться к погружению. Гарри повернулся к двум мракоборцам-криминалистам, Эмили и Марку.

— Вы двое отправитесь со мной и Роном на ближайший остров. Будем искать следы на суше.

Через несколько минут две группы разделились. Ныряльщики исчезли в темных водах, а Гарри с остальными трансгрессировали на небольшой скалистый остров неподалеку.

Остров встретил их пронизывающим ветром и моросящим дождем. Голые скалы, покрытые редкими пучками жесткой травы, выглядели негостеприимно и зловеще.

— Разделимся, — скомандовал Гарри. — Рон, ты со мной. Эмили, Марк — осмотрите южную часть острова. Ищите любые следы присутствия волшебников — следы от трансгрессии, остатки заклинаний, все что угодно.

Команда разделилась, и Гарри с Роном направились к северной оконечности острова. Они шли молча, внимательно осматривая каждый камень, каждую трещину в скалах.

— Знаешь, Гарри, — нарушил тишину Рон после нескольких минут безрезультатных поисков. — Я все думаю о том, что ты сказал на совещании. О связи между нападением на Гринготтс и исчезновением Азкабана.

Гарри кивнул, не отрывая взгляда от земли под ногами.

— Да, чем больше я об этом думаю, тем больше уверен, что это звенья одной цепи. Тот волшебник в банке... его магия была чем-то совершенно новым. Или, может быть, наоборот — очень древним.

— Ты думаешь, это мог быть он? Тот, кто уничтожил Азкабан? — в голосе Рона слышалось напряжение.

— Не знаю, Рон. Но если это так, то мы имеем дело с чем-то гораздо более серьезным, чем... — Гарри внезапно замолчал, резко остановившись. — Рон, смотри!

Он указал на едва заметную грязь и песок на ровной достаточно средней местности. На первый взгляд в ней не было ничего необычного, но опытный глаз мракоборца заметил едва различимое мерцание.

— Остаточная магия, — прошептал Рон, доставая палочку. — Сильная. И явно недавняя.

Гарри кивнул, осторожно приближаясь к месту. Он поднял палочку, прошептав заклинание обнаружения. Воздух вокруг места засветился сложным узором магических линий.

— Мерлинова борода, — выдохнул Рон. — Я никогда такого не видел. Это... это похоже на какой-то древний ритуал.

Гарри нахмурился, внимательно изучая светящиеся линии.

— Да, и очень мощный. Смотри, как они переплетаются... Это не простое заклинание, Рон. Это что-то гораздо более сложное.

Он достал из кармана небольшой кристалл и поднес его к нужному месту. Кристалл начал пульсировать мягким светом, записывая магическую сигнатуру.

— Отправим это в лабораторию, — сказал Гарри, убирая кристалл. — Может быть, наши эксперты смогут расшифровать этот ритуал.

В этот момент в воздухе материализовалась серебристая лиса — патронус Эмили.

— Гарри, Рон! — раздался ее взволнованный голос. — Мы нашли что-то на южном берегу. Вам нужно это увидеть!

Друзья переглянулись и, не теряя ни секунды, трансгрессировали к указанному месту.

Эмили и Марк стояли на краю небольшого утеса, глядя вниз. Когда Гарри и Рон подошли, они молча указали на прибрежные скалы внизу.

То, что Гарри увидел, заставило его сердце сжаться. На камнях были разбросаны тела — или то, что от них осталось. Иссохшие, похожие на мумии, они едва напоминали людей.

— Мерлин, — прошептал Рон, его лицо побледнело еще сильнее. — Это... это охранники?

Эмили покачала головой.

— Судя по остаткам одежды, некоторые из них — заключенные. Видимо, не все смогли сбежать.

Гарри медленно спустился вниз, осторожно ступая между телами. Его опытный взгляд мракоборца подмечал каждую деталь.

— Они не утонули, — сказал он наконец. — И это не работа дементоров. Посмотрите на их лица — они застыли в ужасе. Что бы ни случилось с ними, это было нечто гораздо страшнее поцелуя дементора.

Марк, присев рядом с одним из тел, осторожно прикоснулся к нему палочкой.

— Гарри, взгляни на это, — позвал он.

Гарри подошел ближе и увидел, как палочка Марка светится странным пурпурным светом.

— Что это?

— Следы очень мощной темной магии, — ответил Марк. — Я никогда не видел ничего подобного. Это заклинание буквально высосало из них всю жизненную энергию.

Гарри почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он вспомнил слова Гермионы о магических аномалиях, о которых говорили на совещании Международной Конфедерации Магов.

— Собирайте все, что сможете найти, — скомандовал он. — Каждый обрывок ткани, каждый след магии. Нам нужно понять, с чем мы имеем дело.

Пока команда работала на берегу, из моря появились ныряльщики. Их лица были мрачны, когда они вылезли на берег.

— Докладывайте, — обратился к ним Гарри.

Джейсон, старший группы, покачал головой.

— Там внизу настоящий ад, сэр. Руины Азкабана разбросаны по морскому дну на огромной площади. Мы нашли тела — много тел. Охранники, заключенные... Но самое странное — там есть огромная воронка на дне. Как будто что-то затянуло часть острова под землю.

Гарри нахмурился.

— Воронка? Насколько она большая?

— Огромная, сэр. И глубокая — наши заклинания не смогли достать до дна. И еще... — Джейсон замялся.

— Говори, — подбодрил его Гарри.

— Вода вокруг воронки... она странная. Как будто наэлектризованная. Наши защитные чары едва справлялись. Что бы ни произошло здесь, оно изменило саму структуру воды.

Гарри обменялся взглядами с Роном. Ситуация становилась все более загадочной и пугающей.

— Хорошо, возвращайтесь на корабль и подготовьте полный отчет. Мы скоро присоединимся к вам.

Когда ныряльщики ушли, Гарри собрал всю команду.

— Итак, что мы имеем? — начал он. — Следы мощного ритуала на острове, оставленные явно группой людей, тела на берегу, убитые неизвестной темной магией, и огромная воронка на месте Азкабана.

— И исчезнувшие дементоры, — добавил Рон. — Куда они все подевались?

Эмили, которая все это время что-то записывала в блокнот, подняла голову.

— Гарри, я тут кое-что прикинула. Учитывая расположение тел и направление течений... Похоже, что эпицентр всего этого был не сам Азкабан, а вот этот остров, на котором мы сейчас стоим.

Гарри удивленно поднял брови.

— Продолжай.

— Смотрите, — она развернула карту, которую наколдовала прямо в воздухе. — Вот Азкабан, вот мы. Если предположить, что атака шла отсюда, то все становится на свои места. Волна магии, достаточно мощная, чтобы разрушить защиту Азкабана и при этом не уничтожить этот остров... Она должна была быть направленной.

— Как луч прожектора, — пробормотал Марк. — Сконцентрированная магическая энергия, нацеленная прямо на тюрьму.

Гарри почувствовал, как кусочки головоломки начинают складываться в его голове.

— Это объясняет, почему охрана не успела среагировать. Они ждали атаки извне, а удар пришел с неожиданного направления.

— Но как? — спросил Рон. — Как можно собрать столько магической энергии в одном месте? И главное — зачем?

Гарри мрачно посмотрел на море.

— Я не знаю, Рон. Но кто бы это ни сделал, он обладает силой, которую мы не можем даже представить. И это пугает меня больше всего.

Внезапно воздух вокруг них похолодел, и на мгновение Гарри показалось, что он услышал далекий крик — не человеческий, а нечто гораздо более жуткое. Он огляделся, но ничего не увидел, кроме серого моря и туманного неба.

— Вы это слышали? — спросил он у команды.

Все покачали головами, глядя на него с беспокойством.

Гарри потер шрам на лбу — старая привычка, от которой он так и не смог избавиться.

— Ладно, давайте заканчивать здесь и возвращаться в Министерство. Нам нужно проанализировать все, что мы нашли.

Когда они уже готовились к трансгрессии, Рон вдруг схватил Гарри за руку.

— Постой, ты ничего не чувствуешь?

Гарри напрягся, прислушиваясь к своим ощущениям. И тут он понял, что Рон имел в виду. Воздух вокруг них едва заметно вибрировал, как будто сама реальность дрожала от напряжения.

— Магический фон, — прошептала Эмили. — Он... изменился. Как будто здесь произошло что-то, что нарушило саму структуру магии.

Гарри почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он вспомнил слова председателя Международной Конфедерации Магов о магических аномалиях по всему миру. Неужели это и здесь?

— Нам нужно быть осторожнее с магией в этом месте, — предупредил он команду. — Не используйте сложных заклинаний без крайней необходимости. Мы не знаем, как эти изменения могут повлиять на наши чары.

Все кивнули, и Гарри заметил, как Марк и Эмили обменялись встревоженными взглядами. Рон же, наоборот, казалось, был полон решимости.

Они начали готовиться к возвращению в Министерство, но внезапно раздался крик Эмили:

— Смотрите! Там, в море!

Все резко обернулись. Вдалеке, там, где по их расчетам должен был находиться Азкабан, воздух над водой начал странно мерцать. Это было похоже на мираж, но гораздо более четкий и пугающий.

— Что это? — прошептал Марк, его рука инстинктивно потянулась к палочке.

Гарри прищурился, пытаясь разглядеть детали. То, что он увидел, заставило его сердце забиться быстрее. В мерцающем воздухе проступали очертания башен Азкабана. Они выглядели призрачными, полупрозрачными, но это определенно были те самые стены, которые еще недавно возвышались над морем.

— Невозможно, — выдохнул Рон. — Мы же только что видели обломки на дне!

Гарри поднял руку, призывая всех к молчанию. Он сосредоточился, пытаясь почувствовать магию, окружающую это явление. И то, что он ощутил, заставило его вздрогнуть.

— Это не иллюзия, — сказал он наконец. — И не призрак. Это... как будто отпечаток Азкабана в самой ткани реальности.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Эмили, не отрывая взгляда от призрачных башен.

Гарри покачал головой, пытаясь подобрать слова. — Я не уверен. Но кажется, что то, что уничтожило Азкабан, было настолько мощным, что оставило след не только в физическом мире, но и в магическом.

— Как послесвечение на сетчатке глаза после яркой вспышки, — пробормотал Марк.

— Именно, — кивнул Гарри. — Только в данном случае "вспышка" была настолько сильной, что оставила след в самой структуре магии этого места.

Они продолжали наблюдать за призрачным Азкабаном, который то появлялся, то исчезал в мерцающем воздухе. Внезапно Рон схватил Гарри за плечо:

— Гарри, смотри! Там кто-то есть!

Все напрягли зрение, пытаясь разглядеть то, что увидел Рон. И действительно, в окнах призрачных башен мелькали какие-то тени. Они двигались беспорядочно, словно в панике, и даже на таком расстоянии можно было почувствовать их отчаяние.

— Это... это души? — прошептала Эмили, ее голос дрожал.

Гарри почувствовал, как волосы на затылке встали дыбом. Он вспомнил о дементорах, которые исчезли вместе с Азкабаном. Неужели это их жертвы? Души, которые не смогли найти покоя даже после уничтожения тюрьмы?

— Нам нужно вернуться в Министерство, — сказал он наконец, с трудом отрывая взгляд от жуткого зрелища. — Мы должны доложить обо всем этом и начать полномасштабное расследование.

Команда кивнула, все еще потрясенные увиденным. Они начали готовиться к трансгрессии, но Гарри вдруг остановил их:

— Подождите. Есть еще кое-что, что мы должны сделать.

Он достал палочку и поднял ее высоко над головой. — Экспекто Патронум! — произнес он, думая о самых счастливых моментах своей жизни.

Из кончика палочки вырвался серебристый олень, величественный и сияющий. Он пронесся над водой, направляясь к призрачному Азкабану. Когда патронус достиг мерцающих башен, произошло нечто удивительное. Тени в окнах, казалось, успокоились. Их хаотичное движение замедлилось, а затем они начали медленно растворяться, словно наконец-то обретя покой.

— Что это было? — спросил Рон, когда патронус вернулся и растаял в воздухе.

Гарри грустно улыбнулся. — Последнее напутствие. Кем бы ни были эти души, они заслуживали хотя бы немного света в конце.

Команда молча смотрела, как призрачный Азкабан медленно растворяется в воздухе, пока от него не осталось и следа. Море снова стало пустынным и безжизненным.

— Пора возвращаться, — сказал Гарри. — У нас много работы.

* * *

Несмотря на поздний час, в кабинете Гарри Поттера горел свет. Внутри Гарри, Рон и Гермиона склонились над столом, заваленным картами, отчетами и фотографиями с места исчезновения Азкабана.

— Итак, — начал Гарри, проводя рукой по взъерошенным волосам, — давайте еще раз пройдемся по тому, что мы знаем.

Рон кивнул, разворачивая карту магической Британии. — Азкабан исчез. Полностью. На его месте — огромная воронка на дне моря, которую наши ныряльщики даже не смогли измерить.

Гарри подошел к доске, где были прикреплены фотографии и заметки о странных событиях последних недель. Внезапные вспышки необъяснимой магии в самых разных уголках планеты. Появление существ, которых не видели столетиями.

— Все это как-то связано, — сказал Гарри. — Но как?

Рон вдруг выпрямился, его глаза загорелись. — Постойте-ка. А что если... что если кто-то пытается изменить саму природу магии?

Гермиона и Гарри уставились на него.

— Подумайте сами, — продолжил Рон, начиная ходить по кабинету. — Все эти аномалии, исчезновение Азкабана... Что если кто-то нашел способ манипулировать самими основами магического мира?

Гермиона задумалась. — Это... это возможно. В теории. Есть древние легенды об артефактах или магах, которые могли изменять реальность по своему желанию. Но это считалось не более чем мифом.

— До сегодняшнего дня, — мрачно добавил Гарри. — Потому что то, что случилось с Азкабаном, точно не вписывается в рамки обычной магии.

Они замолчали, осмысливая эту пугающую возможность. Наконец, Гермиона нарушила тишину:

— Но зачем? Зачем кому-то менять саму природу магии?

— Власть, — ответил Гарри. — Абсолютная власть. Представьте, что вы можете переписывать законы реальности. Вы становитесь практически богом.

Рон присвистнул. — Мерлинова борода. Это... это страшно.

— Именно, — кивнул Гарри. — И теперь нам нужно понять, кто за этим стоит и как его остановить.

Гермиона вернулась к отчетам. — Давайте подумаем логически. Кто мог обладать такой силой и знаниями?

— Кто-то очень древний, — предположил Рон. — Может быть, какой-нибудь забытый темный маг, который пробудился после столетий сна?

Гарри покачал головой. — Нет, не думаю. Тот волшебник, которого мы видели в Гринготтсе... он был молодым. И очень сильным.

— Значит, кто-то нашел древние знания, — сказала Гермиона. — Какой-нибудь исследователь, который наткнулся на забытые тайны и решил использовать их.

— Или группа исследователей, — добавил Гарри. — Судя по масштабу происходящего, за этим стоит не один человек. У него должны быть последователи.

Рон кивнул. — Точно. Помните следы ритуала на том острове? Там явно работала целая группа.

Гермиона начала быстро писать на пергаменте. — Хорошо, давайте составим портрет. Что мы знаем о главном подозреваемом?

— Возможно это молодой, очень сильный маг, — начал перечислять Гарри. — Который возможно обладает знаниями древней магии.

— Я думаю, он харизматичный, — добавил Рон. — Раз сумел собрать вокруг себя последователей.

— И наверное амбициозный, — сказала Гермиона. — Готов рисковать всем ради власти.

— И, скорее всего, когда-то был уважаемым членом магического сообщества, — закончил Гарри. — Иначе как бы он получил доступ к таким знаниям?

Они посмотрели на получившийся список.

— Не слишком много зацепок, если это вообще так, как мы попробовали описать, — вздохнул Рон.

— А что насчет его последователей? — спросил Гарри. — Как думаете, сколько их может быть?

Гермиона задумалась. — Учитывая масштаб операции в Азкабане... я бы сказала, не меньше двадцати. Но и не больше пятидесяти. Слишком большую группу сложно держать в секрете.

— И они должны быть очень преданы своему лидеру, — добавил Гарри. — Готовы рисковать всем ради его целей.

— Фанатики, — мрачно произнес Рон. — Как Пожиратели смерти.

Они снова замолчали, вспоминая ужасы прошлой войны.

— Но есть и хорошая новость, — вдруг сказала Гермиона. — Если мы правы, и за этим стоит группа фанатиков, значит, у них должна быть база. Место, где они собираются, проводят ритуалы.

Глаза Гарри загорелись. — Точно! И если мы найдем эту базу...

— То сможем нанести удар по всей организации разом, — закончил за него Рон.

— Но сначала, — сказала Гермиона и достала внушительный список, — нам нужно разобраться с заключенными.

Гарри и Рон посмотрели на нее с удивлением.

— Какими заключенными? — спросил Рон.

— Теми, кто сбежал из Азкабана, — пояснила Гермиона. — Подумайте сами. Они были там, когда все случилось. Они видели, что произошло.

— Точно! — воскликнул Гарри. — Они — наши главные свидетели! Возможно они то и знают место предполагаемой базы или любую другую полезную информацию!

— Но как мы их найдем? — спросил Рон. — Они же могут быть где угодно.

Гермиона улыбнулась. — На самом деле, это не так сложно, как кажется. У нас есть полные досье на каждого заключенного. Мы знаем их семьи, друзей, места, где они могли бы укрыться.

— И большинство из них наверняка попытается связаться с кем-то из близких, — добавил Гарри.

— Именно, — кивнула Гермиона. — Нам нужно составить список самых вероятных мест, где они могут появиться, и поймать их там.

Рон уже доставал чистый пергамент. — Давайте начнем прямо сейчас. Кто у нас может быть самым сговорчивым заключенным?

Гермиона наклонилась над списком и задумалась. — Давайте пройдём по списку заключенных. Надо проверить абсолютно каждого, кто возможно остался жив. Возможно на такую кандидатуру подойдёт Августин Делихов. Недавний заключенный, мелкий мошенник.

— У него есть семья? — спросил Рон.

— Нет, — покачал головой Гарри. — Но у него был племянник. Кажется, он живет где-то в Уэльсе.

— Отлично, — сказала Гермиона, делая заметки. — Это первое место, которое нужно проверить.

— Следующий, — продолжил Рон, — Антонин Блэквуд. Тоже недавно в Азкабане, вор.

Гарри кивнул.

— Он не должен быть для нас проблемой, и надеюсь при его поимке он будет сговорчив.

— У него есть старый дом в Корнуолле, — сказала Гермиона, просматривая файлы. — И там живёт его семья.

— Значит, сперва нужно проверить этих обоих, если они выжили, — сказал Рон, делая пометки.

— Хорошо, — сказал Гарри, оглядывая результат их работы. — Теперь нам нужно распределить силы. Рон, ты возьмешь на себя координацию операции по поимке самых опасных беглецов, чтобы они не наделали последствий раньше времени. Собери команду из самых надежных мракоборцев.

Рон кивнул.

— Понял. Мы начнем с самых опасных преступников.

— Гермиона, — продолжил Гарри, — ты займешься исследованием. Нам нужно знать все о древней магии, которую они могли использовать. И еще — попробуй найти информацию о подобных случаях в истории. Может быть, это не первая попытка изменить природу магии.

— Я уже составила список книг и архивов, которые нужно проверить, — ответила Гермиона. — И свяжусь с историческим отделом Международной Конфедерации Магов. У них могут быть записи о подобных событиях.

— Отлично, — кивнул Гарри. — А я займусь нашими кандидатами.

Рон положил руку на плечо друга.

— Только не вздумай геройствовать в одиночку, ладно? Если что-то пойдёт не так — сразу вызывай подкрепление.

Гарри улыбнулся.

— Обещаю. Мы справимся с этим вместе, как всегда.

Они еще раз посмотрели на карту. Где-то там, возможно, скрывалась сила, способная изменить весь магический мир. И они должны были ее остановить.

— Ладно, — сказал Гарри, выпрямляясь. — Нам предстоит долгая ночь. Давайте приступим.

Внезапно в кабинет влетела выдра — патронус министра магии Кингсли Шеклболта. Голосом Кингсли она произнесла:

— Гарри, зайди ко мне в кабинет. Срочно.

Гарри переглянулся с друзьями.

— Похоже, придется прервать наше обсуждение. Надеюсь, это ненадолго.

— Иди, — кивнула Гермиона. — Мы с Роном пока продолжим работать над списком беглецов.

* * *

Гарри быстрым шагом направился в кабинет министра, гадая, что могло потребовать его внимания в столь поздний час. Когда он вошел, Кингсли встал из-за стола, приветствуя его.

— Гарри, спасибо, что так быстро пришел. Присаживайся, — Кингсли указал на кресло напротив.

Гарри опустился в кресло, внимательно глядя на министра.

— Что-то случилось, Кингсли?

Министр покачал головой.

— Нет-нет, ничего такого срочного. Как продвигается расследование исчезновения Азкабана? Есть какие-нибудь новые зацепки?

Гарри выпрямился, собираясь с мыслями.

— Да, у нас есть некоторые предположения. Мы с Роном и Гермионой только что обсуждали это.

— Я весь внимание, — сказал Кингсли, подаваясь вперед.

— Во-первых, мы считаем, что за исчезновением Азкабана стоит группа волшебников, а не один человек. Судя по масштабу операции, их должно быть от двадцати до пятидесяти человек.

Кингсли кивнул.

— Логично. Продолжай.

— Мы также предполагаем, что их лидер очень сильный волшебник, обладающий знаниями древней магии. Возможно, он когда-то был уважаемым членом магического сообщества, что позволило ему получить доступ к этим знаниям.

— Интересно, — пробормотал Кингсли. — Есть какие-нибудь идеи, кто это может быть?

Гарри покачал головой.

— Пока нет. Но мы работаем над этим. Гермиона занимается исследованием древней магии и ищет информацию о подобных случаях в истории.

— А как насчет беглецов из Азкабана? — спросил Кингсли.

— А вот это наш главный приоритет сейчас, — ответил Гарри. — Мы составляем список наиболее вероятных мест, где они могут появиться. Рон координирует операцию по их поимке. Мы надеемся, что некоторые из них смогут дать нам информацию о том, что произошло в Азкабане.

Кингсли откинулся на спинку кресла, явно довольный услышанным.

— Отличная работа, Гарри. Ты и твоя команда, как всегда, на высоте. Я уверен, что вы сможете раскрыть это дело.

Гарри кивнул, чувствуя прилив благодарности за поддержку министра.

— Спасибо, Кингсли. Мы делаем все возможное.

— Я знаю, — улыбнулся Кингсли. — И именно поэтому я так ценю тебя, Гарри. Ты всегда был одним из лучших. Но на самом деле, я хотел поговорить с тобой о... более личном вопросе.

Гарри удивленно поднял брови.

— О личном?

Кингсли кивнул, устраиваясь поудобнее в своем кресле.

— Да. Понимаешь, до меня только сегодня дошли слухи о распределении твоего сына, Джеймса.

Гарри почувствовал, как напряглись его плечи.

— О распределении Джеймса? — он попытался улыбнуться. — Да, Джеймс попал в Слизерин. Это было... неожиданно.

Кингсли покачал головой, словно не веря услышанному.

— Честно говоря, я в недоумении от такого поворота, Гарри. Я думал, что сын самого лучшего мракоборца попадет в Гриффиндор, по стопам отца и его поколения.

Гарри почувствовал, как в груди что-то сжалось. Он и сам до сих пор не мог до конца принять эту ситуацию, хотя пообещал Джинни принять данное обстоятельство и поддерживать сына.

— Я всегда представлял Джеймса в Гриффиндоре, — продолжал Кингсли. — На факультете победителей, как я его называю. Откуда вышло немало талантливых и могущественных волшебников.

Гарри молчал, не зная, что ответить. Часть его соглашалась с каждым словом Кингсли, но другая часть напоминала о необходимости поддерживать сына, несмотря ни на что.

— Я понимаю ваши чувства, Кингсли, — наконец сказал он. — Признаюсь, я тоже был... удивлен таким поворотом событий. Но что поделаешь? Шляпа определила Джеймса в Слизерин, и теперь он будет учиться там до конца школы.

Кингсли задумчиво потер подбородок.

— Знаешь, Гарри, я давно хотел с кем-нибудь об этом поговорить. Эта традиция с распределяющей шляпой... она кажется мне несколько архаичной.

Гарри удивленно посмотрел на министра.

— Что вы имеете в виду?

— Подумай сам, — Кингсли подался вперед. — Судьбу ребенка на семь лет вперед определяет... шляпа. Не сам ребенок, не его родители, даже не учителя — а магический артефакт, которому уже больше тысячи лет. Разве это правильно?

Гарри задумался. Раньше он никогда не рассматривал ситуацию под таким углом, но сейчас, когда речь шла о его собственном сыне, слова Кингсли заставили его посмотреть на проблему иначе.

— Я... я никогда об этом так не думал, — признался он. — Но вы правы, есть в этом что-то странное.

Кингсли кивнул, явно довольный, что нашел понимание.

— Более того, Гарри, у меня есть информация, что твоему сыну в Слизерине не очень хорошо.

Гарри напрягся.

— О чём вы говорите?

Кингсли вздохнул.

— Мне передали из школы, что над Джеймсом издеваются. Происходит сильное давление со стороны слизеринцев, они не принимают его в свои ряды. Даже запрещают общаться с кузиной Розой, которая попала в Гриффиндор.

Гарри почувствовал, как внутри все похолодело. Джеймс ничего такого не писал в своих письмах, но что, если он просто не хотел расстраивать родителей?

— Я... я не знал, — пробормотал он. — Джеймс писал, что у него все хорошо...

— Дети часто скрывают свои проблемы от родителей, — мягко сказал Кингсли. — Особенно такие гордые, как твой сын.

Гарри почувствовал, как его захлестывает волна вины и беспокойства. Как он мог не заметить, что его сыну плохо? Почему не настоял на более подробных рассказах о школьной жизни?

Кингсли, видя состояние Гарри, решил действовать дальше.

— Послушай, Гарри, я понимаю, что традиции Хогвартса кажутся незыблемыми. Но... есть способ все исправить.

Гарри поднял взгляд на министра.

— Как?

Кингсли наклонился ближе, понизив голос, словно делясь великой тайной.

— Министерство, во главе со мной, как главой всего магического сообщества, может официально перевести Джеймса в Гриффиндор.

Гарри удивленно моргнул.

— Разве такое возможно?

— Конечно, — уверенно кивнул Кингсли. — Это будет очень просто. Все в министерстве поддержат эту инициативу и подпишут необходимые документы. У меня есть такая власть, Гарри. И поверь, я не меньше тебя заинтересован в этом.

Гарри почувствовал, как в груди разгорается надежда. Возможность исправить ситуацию, дать сыну шанс на лучшую школьную жизнь... Это казалось таким заманчивым.

Кингсли, видя колебания Гарри, продолжил:

— Подумай сам, Гарри. Быть гриффиндорцем — это престижно. Ты сам знаешь, сколько великих волшебников вышло из нашего факультета — ты, я, Дамблдор, Макгонагалл... А Слизерин? Какую репутацию он имеет сейчас?

Гарри невольно вспомнил все предубеждения против Слизерина, которые он сам когда-то разделял.

— К тому же, — продолжал Кингсли, — в Гриффиндоре у Джеймса будет больше возможностей. Ты знаешь, что его даже не взяли в команду по квиддичу ловцом? Заставили быть запасным загонщиком, представляешь?

Эта новость стала для Гарри словно удар под дых. Джеймс всегда мечтал быть ловцом, как отец. Он так много тренировался ещё до учёбы... И теперь его мечты разбились о факультетские предрассудки?

— Я не знал, — пробормотал Гарри. — Джеймс ничего не говорил...

— Конечно, не говорил, — мягко сказал Кингсли. — Он не хотел тебя расстраивать. Но подумай, Гарри. В Гриффиндоре у него был бы шанс.

Гарри чувствовал, как внутри него борются противоречивые эмоции. С одной стороны, он пообещал Джинни, что будет поддерживать сына несмотря ни на что и принимать его судьбу в Слизерине. Но с другой... разве не долг родителя — обеспечить ребенку лучшую жизнь?

Кингсли, видя, что Гарри почти убежден, решил нанести последний удар.

— К тому же, Гарри, подумай о будущем. Слизерин... это родина преступников, Пожирателей смерти, самого Волдеморта. А выходцы из Гриффиндора становятся сильнейшими мракоборцами, которых уважает все магическое сообщество. Разве ты не хочешь для сына такого будущего?

Гарри почувствовал, как последние сомнения отступают. Кингсли был прав. Он хотел для Джеймса самого лучшего, и если для этого нужно немного... подкорректировать систему, а также пойти наперекор обещанию Джинни — то, может быть, это и к лучшему?

— Вы правы, Кингсли, — наконец сказал он. — Но как мы это сделаем? Джеймс может быть против...

Кингсли улыбнулся, явно довольный, что убедил Гарри.

— У меня есть план. Слушай внимательно.

Он подался вперед и начал рассказывать:

— Скоро, перед Новым годом, состоится важнейший матч по квиддичу — Гриффиндор против Слизерина. Это будет не просто игра, а настоящее событие в честь пятнадцатилетия победы над Волдемортом. Мой план таков, — продолжил Кингсли. — Пусть Джеймс сам увидит всю... ну, скажем так, разницу между факультетами в этой игре. Уверен, после этого он сам захочет перейти в Гриффиндор, где ему и место, среди лучших учеников.

— Но как мы это устроим? — спросил Гарри.

— Очень просто, — Кингсли улыбнулся. — На эту игру приедут родители всех детей обоих факультетов. Они остановятся в отелях Хогсмида, чтобы затем посмотреть матч и повидаться со своими детьми. Я приглашаю тебя и Джинни присутствовать на этом матче. Как человека, победившего Волдеморта, тебя будут очень рады видеть.

Гарри кивнул, чувствуя, как внутри разгорается волнение.

— А вот что самое интересное, — продолжил Кингсли. — Я разрешу Джеймсу, в виде исключения, отправиться погостить к вам в отель перед матчем. Вы сможете провести время вместе, поговорить... И после игры, когда он увидит триумф Гриффиндора, мы предложим ему перейти. У меня уже будет готов специальный документ о переводе.

Гарри почувствовал, как его захлестывает волна оптимизма. План Кингсли казался идеальным. Джеймс сможет сам увидеть разницу между факультетами и сделает правильный выбор. А они с Джинни будут рядом, чтобы поддержать его.

— Это... это звучит отлично, Кингсли, — сказал он. — Я согласен. Давайте сделаем это. И только, пожалуйста, не говорите об этом моей жене Джинни.

Кингсли широко улыбнулся и протянул руку.

— Конечно не скажу, Гарри. Поверь, это решение изменит жизнь твоего сына к лучшему. Ты не пожалеешь.

Гарри пожал протянутую руку, чувствуя смесь волнения и облегчения. Наконец-то у него появился шанс все исправить, дать Джеймсу то будущее, которого он заслуживает.

Солнечные лучи робко проникали сквозь занавески, окрашивая комнату в теплые оттенки раннего утра. Джинни Поттер открыла глаза и потянулась, наслаждаясь последними мгновениями тишины перед началом нового дня. Она повернулась к другой половине кровати, которая снова пустовала. Гарри не было дома уже третью ночь подряд. Джинни вздохнула, чувствуя смесь беспокойства и гордости за мужа. Она знала, что Гарри трудится не покладая рук, расследуя недавние тревожные события в магическом мире.

Внезапно тишину нарушил детский плач, доносящийся из соседней комнаты. Джинни быстро встала с кровати и на цыпочках прошла в детскую, где в маленькой кроватке сидела и хныкала годовалая Лили. Малышка, увидев маму, тут же протянула к ней ручки.

— Доброе утро, солнышко, — прошептала Джинни, поднимая дочь на руки. — Что, проснулась раньше всех? Ну ничего, мы с тобой сейчас тихонько позавтракаем, а потом я расскажу тебе, чем там папа занимается.

Спустившись на кухню, Джинни одной рукой ловко приготовила кашу для Лили, другой поддерживая дочку на бедре. Пока Лили с аппетитом уплетала кашу, Джинни взмахом палочки заставила чайник вскипеть и приготовила себе чашку крепкого кофе. Сделав первый глоток, она почувствовала, как сознание проясняется. Теперь можно было приступать к делам.

Джинни взглянула на календарь, висевший на стене кухни. Сегодня была пятница, а это означало, что завтра она получит новое письмо от Джеймса из Хогвартса. Сердце защемило от мысли о старшем сыне. Как он там? Привыкает ли к новой обстановке? Всё ли с ним хорошо?

Джинни тряхнула головой, отгоняя тревожные мысли. Джеймс — сильный мальчик, он справится. Главное — поддержать его и дать понять, что они гордятся им, несмотря ни на что.

Решительно кивнув самой себе, Джинни достала пергамент и перо. Нужно написать Джеймсу письмо, чтобы он получил его завтра утром.

Пока она писала, Лили уже доела кашу и теперь с интересом разглядывала яркую игрушку-погремушку. Джинни улыбнулась, глядя на дочь. Как быстро летит время! Казалось, только вчера Лили была крошечным свертком в их с Гарри руках, а сегодня она уже пытается произносить первые слова и делать первые шаги.

— Ну что, принцесса, пойдем одеваться? — спросила Джинни, поднимая Лили на руки. — Сегодня у мамы важный день на работе, а ты погостишь у бабушки Молли. Как тебе такой план?

Лили радостно заагукала в ответ, явно довольная перспективой провести день с любимой бабушкой.

Джинни быстро собрала сумку с вещами для Лили, проверила, все ли на месте, и трансгрессировала в "Нору" — дом своих родителей, чтобы оставить малютку Лили у своей бабушки Молли, пока она будет на работе. Перед уходом Джинни еще раз взглянула на часы, надеясь, что скоро Гарри сможет вернуться домой и они смогут провести время всей семьей. Несмотря на беспокойство, она была полна решимости справиться со всеми трудностями и поддержать мужа в это непростое время.

* * *

Огромное здание газеты возвышалось над Косым переулком, его верхние этажи терялись в утреннем тумане. Джинни быстрым шагом вошла внутрь, кивая знакомым волшебникам и ведьмам.

В лифте было тесно — казалось, вся магическая Британия решила с утра пораньше посетить редакцию. Джинни с трудом протиснулась к кнопкам и нажала на "7" — этаж спортивного отдела.

Когда двери лифта открылись на седьмом этаже, в нос Джинни ударил знакомый запах типографской краски и кофе. Она глубоко вдохнула, чувствуя, как ее наполняет энергия. Несмотря на все волнения последних дней, работа всегда оставалась для нее источником радости и вдохновения.

— Доброе утро, миссис Поттер! — поприветствовала ее Сьюзан, молоденькая секретарша. — Вам записка от мистера Джонса, он просил зайти, как только вы появитесь.

Джинни кивнула, направляясь к своему столу. — Спасибо, Сьюзан. Кофе мне сегодня не понадобится, я уже.

Быстро просмотрев утреннюю почту и проверив расписание на день, Джинни направилась в кабинет главного редактора спортивного отдела.

Барнабас Джонс, грузный мужчина с пышными усами, встретил ее широкой улыбкой.

— А, Джинни! Проходи, присаживайся. Есть отличные новости!

Джинни опустилась в кресло напротив стола шефа, с любопытством глядя на него.

— Я вся внимание, мистер Джонс.

— Итак, — Барнабас подался вперед, глаза его блестели от возбуждения. — Только что пришло сообщение из Хогвартса. В декабре, перед новым годом, состоится грандиозный матч по квиддичу между Гриффиндором и Слизерином!

Джинни удивленно подняла брови.

— Но ведь сезон еще не начался. С чего вдруг такая спешка?

— А вот в этом-то вся и соль! — воскликнул Джонс. — Матч приурочен к пятнадцатилетию победы над Сами-Знаете-Кем. Будет грандиозное событие! Половина Министерства там будет, включая самого Кингсли!

Сердце Джинни забилось чаще. Пятнадцать лет... Неужели прошло уже столько времени с той страшной битвы за Хогвартс?

— И мы, конечно же, должны это осветить, — продолжал Барнабас. — Я хочу, чтобы ты занялась этим материалом, Джинни. Кому, как не тебе, писать о квиддиче в Хогвартсе?

Джинни улыбнулась, чувствуя, как ее наполняет знакомое волнение перед важным заданием. — Спасибо за доверие, мистер Джонс. Я не подведу.

— И еще кое-что, — добавил Барнабас. — Мы хотим, чтобы ты присутствовала на матче лично. Нужен репортаж из первых рук, понимаешь?

Джинни почувствовала, как ее захлестывает волна радости. Поездка в Хогвартс! Возможность увидеть Джеймса, поговорить с ним лично!

— Конечно, мистер Джонс, — ответила она, стараясь, чтобы голос звучал профессионально. — Я сделаю все возможное, чтобы материал получился первоклассным.

Покинув кабинет шефа, Джинни вернулась к своему столу, ее мысли уже крутились вокруг предстоящего репортажа. Она начала набрасывать план статьи, вспоминая свои школьные годы и матчи по квиддичу, в которых участвовал Гарри.

Время летело незаметно. Джинни настолько погрузилась в работу, что не заметила, как наступил полдень. Только урчание в животе напомнило ей о том, что пора бы сделать перерыв.

Потянувшись, Джинни встала из-за стола. Идея выпить чашечку кофе и съесть что-нибудь вкусное показалась ей очень заманчивой. Она решила спуститься на лифте вниз и зайти в маленькое кафе неподалеку от здания редакции.

Джинни вышла из здания редакции на оживленную улицу Косого переулка. Несмотря на будний день, вокруг сновало множество волшебников и ведьм. Кто-то спешил по делам, кто-то неторопливо прогуливался, разглядывая витрины магазинов.

Джинни направилась к небольшому уютному кафе "У Флориана", расположенному в нескольких шагах от редакции. Колокольчик над дверью мелодично звякнул, когда она вошла внутрь. Аромат свежесваренного кофе и только что испеченных пирожных окутал ее, вызывая улыбку.

— Добрый день, миссис Поттер! — поприветствовал ее Флориан Фортескью, владелец кафе. — Как обычно?

Джинни кивнула.

— Да, пожалуйста. Большой латте и...

— И ваши любимые пирожные с карамелью и орехами, — подмигнул ей Флориан. — Сейчас все будет готово.

Пока Флориан колдовал над кофемашиной, Джинни оглядела кафе. Несмотря на обеденное время, свободных столиков было достаточно. В углу сидела группа молодых ведьм, оживленно обсуждавших последние новости из мира моды. У окна расположился пожилой волшебник, погруженный в чтение "Ежедневного пророка".

— Вот, пожалуйста, — Флориан подал Джинни дымящуюся чашку кофе и красивый бумажный пакетик, в котором проглядывались три аппетитных пирожных. — Приятного аппетита!

Джинни поблагодарила его и, взяв еду, направилась к выходу. Она решила вернуться в редакцию и перекусить за своим рабочим столом — так она сможет просмотреть последние новости и, возможно, набросать еще пару идей для будущей статьи.

* * *

Выйдя из кафе, Джинни глубоко вдохнула свежий осенний воздух. Несмотря на то, что до зимы было еще далеко, в воздухе уже чувствовалась легкая прохлада. Листья на деревьях начинали менять цвет, придавая Косому переулку особое очарование. Она на мгновение остановилась, наслаждаясь этим моментом спокойствия среди суеты рабочего дня.

Внезапно ее внимание привлекла знакомая фигура, выходящая из здания редакции. Светлые, почти белые волосы, немного сутулые плечи... Драко Малфой. Джинни на мгновение замерла. Несмотря на то, что прошло уже много лет с их школьных дней, при виде Малфоя она все еще испытывала смешанные чувства. Но затем она заметила, как изменился Драко. Его лицо выглядело усталым, в волосах проглядывала седина. Одет он был просто, без той показной роскоши, которой славилось семейство Малфоев в прошлом.

К своему удивлению, Джинни поймала себя на мысли, что ей стало жаль Драко. Слухи ходили разные, но Джинни знала от Гарри, что Драко сейчас работает в подвальных помещениях редакции, занимаясь какой-то незначительной работой.

Поддавшись внезапному порыву, Джинни окликнула его:

— Драко!

Драко обернулся, и на его лице промелькнуло удивление, быстро сменившееся вежливой улыбкой.

— Здравствуй, По... Джинни, — поправился он.

Джинни подошла ближе, отметив, что в руках у Драко был такой же стаканчик кофе из "У Флориана", как и у нее.

— Тоже решил сделать перерыв? — спросила она, кивнув на кофе.

Драко слегка пожал плечами.

— Да, решил немного размяться и выпить кофе. У Флориана он действительно отменный.

— Не возражаешь, если я составлю тебе компанию на обратном пути? — неожиданно для самой себя предложила Джинни.

Драко выглядел удивленным, но кивнул.

— Конечно, почему бы и нет.

Они медленно пошли в сторону здания редакции. Несколько секунд они шли молча, не зная, с чего начать разговор. Наконец, Джинни решила нарушить молчание.

— Как дела у Скорпиуса? Джеймс писал, что они оказались на одном факультете.

Лицо Драко смягчилось при упоминании сына.

— Да, Слизерин. Честно говоря, я немного удивился, когда узнал, что ваш сын тоже попал туда. Но ребята, кажется, уже даже подружились.

Джинни кивнула.

— Джеймс тоже писал что-то подобное. Знаешь, я рада, что времена изменились.

Драко грустно усмехнулся.

— Да, многое изменилось. Надеюсь, к лучшему. Не хочу, чтобы Скорпиус повторял мои ошибки.

Джинни с удивлением посмотрела на него. Этот Драко Малфой был совсем не похож на того надменного мальчишку, которого она помнила по школе. В его глазах читалась усталость и какая-то затаенная грусть.

— А как ты справляешься с домашними делами теперь, когда Скорпиус в школе? — спросила Джинни, пытаясь перевести разговор в более непринужденное русло.

Драко фыркнул.

— О, это настоящее испытание. Знаешь, никогда не думал, что буду так радоваться изобретению самочистящихся кастрюль.

Джинни рассмеялась.

— О да, я тебя понимаю. Когда Джеймс уехал, я вдруг обнаружила, что большая часть беспорядка в доме создавалась именно им. Теперь приходится искать новые способы занять себя уборкой.

— А ты пробовала новое чистящее средство "Блеск Мерлина"? — неожиданно оживился Драко. — Оно творит чудеса с кафелем в ванной.

Джинни покачала головой, удивляясь тому, как легко они перешли к обсуждению бытовых проблем.

— Нет, не слышала о таком. Нужно будет попробовать. А то знаешь, эти известковые разводы...

— О, не говори, — закивал Драко. — А ещё эти следы от зубной пасты на зеркале. Скорпиус как будто специально старался разбрызгать её по всей ванной комнате.

Они оба рассмеялись, и Джинни поймала себя на мысли, что никогда не могла представить себе Драко Малфоя, обсуждающего бытовые проблемы.

— Слышал о предстоящем матче в Хогвартсе? — спросила Джинни, меняя тему.

Драко кивнул.

— Да, читал объявление. Грандиозное событие намечается. Ты, наверное, будешь писать об этом?

— Да, шеф поручил мне этот материал, — ответила Джинни. — Даже отправляет меня на сам матч в качестве репортера.

— Повезло тебе, — в голосе Драко прозвучали нотки ностальгии. — Я бы тоже не отказался побывать в Хогвартсе. Столько воспоминаний...

— А помнишь, как мы готовились к матчам? — спросила Джинни, чувствуя, как её захлестывает волна воспоминаний. — Эти бесконечные тренировки, даже в дождь и снег.

Драко кивнул, улыбаясь.

— О да, нас капитаны гоняли до изнеможения. А потом ещё эти бесконечные разборы стратегий в гостиной. Я до сих пор иногда просыпаюсь в холодном поту, думая, что проспал тренировку.

Джинни рассмеялась.

— Знакомое чувство. Я помню, Гарри мне рассказывал, как они со всей командой пытались протащить еду с кухни после особенно тяжелых тренировок?

— У нас, кстати, так же было, — усмехнулся Драко. — Однажды мы с Крэббом и Гойлом попытались унести целый пирог, но домовые эльфы нас поймали. Пришлось выкручиваться, говорить, что это для подготовки к экзамену по трансфигурации.

— И они поверили? — удивилась Джинни.

— Нет, конечно, — покачал головой Драко. — Но сжалились над нами и дали нам ещё и пудинг в придачу.

Они оба рассмеялись, и Джинни с удивлением поняла, что ей действительно приятно общаться с Драко. Кто бы мог подумать, что у них найдется столько общих тем для разговора?

— А как ты справляешься с готовкой теперь? — спросила Джинни. — Я помню, что в школе ты не особо интересовался кулинарией.

Драко покраснел.

— Ну, скажем так, я открыл для себя чудесный мир полуфабрикатов. Хотя, должен признать, я научился готовить вполне сносную яичницу.

— О, это уже прогресс, — подбодрила его Джинни. — Знаешь, я могла бы поделиться парой простых рецептов. Ничего сложного, но Скорпиус будет в восторге, когда приедет на каникулы.

— Правда? — в глазах Драко мелькнула надежда. — Это было бы здорово. А то я уже начал опасаться, что мой сын вырастет на одних консервах и замороженных обедах.

— Не волнуйся, мы это исправим, — уверенно сказала Джинни. — Начнем с чего-нибудь простого. Например, с пасты с соусом. Это быстро, вкусно и сытно.

— Звучит заманчиво, — кивнул Драко. — Знаешь, никогда не думал, что буду обсуждать рецепты с Джинни Поттер.

— А я никогда не думала, что буду давать кулинарные советы Драко Малфою, — рассмеялась Джинни. — Жизнь полна сюрпризов, не правда ли?

Они подошли к зданию редакции. Джинни внезапно поняла, что разговор с Драко оказался на удивление приятным. Кто бы мог подумать, что они смогут вот так спокойно беседовать, как старые знакомые?

— Ну что ж, мне пора возвращаться к работе, — сказал Драко, останавливаясь у входа.

Джинни кивнула.

— Да, мне тоже. Было... очень приятно пообщаться, Малфой.

Драко слегка улыбнулся.

— Взаимно, Уизли... то есть, Поттер.

Они попрощались. Джинни направилась к лифтам, а Драко — к лестнице, ведущей в подвальные помещения. Поднимаясь на свой этаж, Джинни думала о том, как странно порой складывается жизнь. Кто бы мог подумать, что спустя столько лет она будет мирно беседовать с Драко Малфоем о своих детях, домашних делах и кулинарии?

Вернувшись за свой рабочий стол, Джинни отпила кофе, открыла блокнот и с новым вдохновением принялась за работу. Впереди ее ждал непростой, но интересный будущий проект, и она была полна решимости сделать все возможное, чтобы статья получилась не просто хорошей, а выдающейся.

Но мысли то и дело возвращались к разговору с Драко. Джинни вдруг поняла, что за этой короткой беседой она увидела совершенно другого человека, не того высокомерного мальчишку из школы, а взрослого мужчину со своими проблемами, страхами и надеждами. И это открытие наполнило ее странным чувством... понимания? Сочувствия?

Она вспомнила, как Драко говорил о своем сыне, с какой нежностью и заботой. Это было так непохоже на образ Люциуса Малфоя, который всегда стоял за спиной Драко в школе. Казалось, Драко изо всех сил старался быть другим отцом, лучшим отцом для Скорпиуса.

Джинни задумалась о том, как много изменилось за эти годы. Они все повзрослели, пережили войну, потери, но также обрели семьи, нашли свое место в жизни. И, возможно, пришло время оставить старые обиды и предрассудки в прошлом.

Она вдруг поймала себя на мысли, что с нетерпением ждет следующей встречи с Драко. Ей было интересно узнать больше о его жизни, о том, как он справляется с ролью отца-одиночки, как изменились его взгляды за эти годы. И, может быть, она действительно сможет помочь ему с кулинарными заклинаниями и простыми рецептами.

Джинни улыбнулась своим мыслям. Жизнь действительно полна сюрпризов. И иногда эти сюрпризы могут привести к неожиданным дружеским отношениям.

Холодный осенний ветер пронизывал до костей, когда группа первокурсников Слизерина направлялась к опушке Запретного леса. Джеймс Поттер шел в окружении своих друзей — Гленна, Зака и Скорпиуса. Их зеленые мантии развевались на ветру, а лица выражали смесь волнения и любопытства. Листья под ногами шуршали, создавая мелодию осени, а в воздухе витал запах прелой листвы и сырости.

— Не могу поверить, что первый урок по защите от темных искусств только сейчас, — проворчал Зак, поправляя шарф. Его волосы растрепались на ветру, придавая ему немного комичный вид. — Мы уже почти два месяца учимся. Что, по их мнению, важнее — защита от темных сил или умение превращать спички в иголки?

Гленн усмехнулся, его темные глаза блеснули озорством:

— Может, они думают, что первокурсникам рановато знать о темных искусствах. Вдруг мы все побежим становиться темными магами?

Он театрально взмахнул руками, изображая злодея из детских сказок.

— Очень смешно, — фыркнул Скорпиус, осторожно касаясь синяка под глазом — следа недавней стычки с Финном О'Райли. Его светлые волосы, такие же как у отца, контрастировали с темной мантией. — Лучше бы научили нас защищаться от тупоголовых гриффиндорцев. Это было бы действительно полезно.

Вдруг раздался спокойный, но уверенный голос их однокурсницы Кассиопеи Гринграсс, которая шла неподалеку:

— Вообще-то, Скорпиус, причина задержки уроков по защите от темных искусств совсем в другом.

Все четверо друзей обернулись к ней, удивленные ее внезапным вмешательством.

Кассиопея была невысокой девочкой с длинными черными волосами и проницательными зелеными глазами. Она всегда держалась немного отстраненно от остальных, предпочитая наблюдать со стороны. Сейчас же ее лицо выражало легкое раздражение.

— У профессора Синистры в начале учебного года умер сын. Он долго болел, — продолжила Кассиопея, ее голос стал мягче. — Она отсутствовала пару месяцев из-за этой утраты. Вот почему у нас не было уроков.

Четверо друзей обменялись виноватыми взглядами. Джеймс почувствовал, как краска стыда заливает его щеки. Он и не подозревал о такой трагедии в жизни их нового преподавателя.

Кассиопея окинула их укоризненным взглядом:

— Эта информация была озвучена на одном из собраний факультета. Но вы, очевидно, были слишком заняты своими шутками и болтовней, чтобы обратить на это внимание.

Зак, явно смущенный, попытался оправдаться:

— Мы... мы не знали. Правда. Если бы мы слышали об этом...

— То что? — перебила его Кассиопея. — Вели бы себя по-другому? Может быть, проявили бы немного больше уважения и терпения?

Гленн, обычно самый бойкий из четверки, сейчас выглядел пристыженным. Скорпиус кивнул, его обычная надменность исчезла:

— Да, это было... неуважительно с нашей стороны.

Джеймс, чувствуя необходимость что-то сказать, произнес:

— Спасибо, что рассказала нам, Кассиопея. Мы... мы постараемся быть более внимательными.

Кассиопея смягчилась, видя их искреннее раскаяние. Её слова заставили всех задуматься.

Затем Кассиопея, торопясь на занятие, быстрым шагом обогнала четвёрку друзей, сохраняя нейтральное выражение лица. Но в ее глазах мелькнуло что-то похожее на одобрение, когда она заметила, как изменились лица ее однокурсников.

Пройдя немного в молчании, Джеймс бросил обеспокоенный взгляд на синяк Скорпиуса.

— Как твой глаз? Выглядит все еще неважно.

Скорпиус пожал плечами, стараясь казаться безразличным:

— Жить буду. Хотя Финну тоже хорошенько от меня досталось.

— Так ему и надо, — буркнул Зак. — Нечего было оскорблять твою семью.

— Как думаете, чему нас будут учить? — спросил Гленн, меняя тему. Его любопытство было почти осязаемым. — Может, сразу начнут с Непростительных заклятий?

— Не говори ерунды, — отмахнулся Скорпиус, закатывая глаза. — Скорее всего, начнут с чего-нибудь простого. Может, с защитных чар или распознавания темных существ.

— А вдруг нас заставят сражаться с боггартом? — предположил Зак с нервным смешком. Он невольно поежился, представив себе эту возможность.

— На первом уроке? Сомневаюсь, — покачал головой Джеймс. — Хотя было бы интересно.

Они продолжали идти, обсуждая возможные сценарии первого урока. Запретный лес впереди казался темным и угрожающим, его деревья шумели под порывами ветра, создавая жуткую атмосферу.

* * *

Вскоре они достигли опушки Запретного леса. Это была небольшая поляна, окруженная древними деревьями, чьи могучие стволы, казалось, хранили тайны многих столетий. Невысокая трава мягко колыхалась под легким ветерком, а в воздухе витал аромат диких цветов и сырой земли.

Вдали виднелся плоский камень средних размеров, немного возвышающийся над травой. Он был идеально расположен для проведения занятий — с него открывался прекрасный обзор всей поляны, и голос учителя мог быть отчетливо слышен каждому ученику. По краям поляны росли густые кусты, усыпанные яркими ягодами, привлекающими разнообразных птиц и мелких животных. Их щебетание и шорохи создавали живой фон, напоминая ученикам о близости дикой природы.

Но несмотря на кажущуюся идиллию, опушка все же находилась на границе с Запретным лесом, и его мрачная аура ощущалась даже здесь. Темные тени между деревьями словно наблюдали за происходящим, напоминая о таинственных и опасных созданиях, обитающих в глубине леса.

Здесь уже собрались другие первокурсники — гриффиндорцы, пуффендуйцы и когтевранцы. Они стояли небольшими группами, тихо переговариваясь и с любопытством оглядываясь по сторонам. Все были полны ожидания предстоящего урока на этой загадочной опушке Запретного леса.

Джеймс сразу заметил Розу, Алису и Финна среди гриффиндорцев. Их взгляды встретились, и Джеймс почувствовал укол боли в груди. Еще недавно они были лучшими друзьями, а теперь смотрели друг на друга как чужие. Роза, его кузина, быстро отвела взгляд, а Алиса нахмурилась.

Слизеринцы и гриффиндорцы обменялись злобными взглядами. Финн, с все еще заметными следами драки на лице, смотрел на Скорпиуса с нескрываемой ненавистью. Его рыжие волосы пламенели на фоне красно-золотого шарфа Гриффиндора. Тот отвечал ему таким же взглядом, его серые глаза сузились от ярости.

— Смотрите-ка, кто здесь, — процедил сквозь зубы Скорпиус. — Надеюсь, Финн не забыл свои подгузники. Вдруг нам покажут страшного боггарта.

— Заткнись, змееныш, — огрызнулся Финн. Его лицо покраснело от гнева. — Или хочешь добавки?

— Только попробуй, — прищурился Скорпиус, сжимая кулаки.

Джеймс почувствовал, как напряглись его друзья. Он сам был готов вступить в драку, если понадобится. Его рука непроизвольно потянулась к карману, где лежала волшебная палочка. Но тут раздался властный женский голос:

— Достаточно! Я не потерплю никаких конфликтов на моих уроках!

Все обернулись. К ним приближалась высокая стройная женщина с длинными черными волосами, заплетенными в косу. Ее темно-синяя мантия развевалась на ветру, а в глазах светился опасный огонек с нотками печали. Это была профессор Аврора Синистра, новый преподаватель защиты от темных искусств.

Профессор Синистра окинула студентов строгим взглядом. Ее темные глаза, казалось, видели насквозь каждого из них.

— Я ожидала большего от первокурсников Хогвартса, — сказала она холодно.

Студенты смущенно переглянулись. Даже Финн и Скорпиус, казалось, немного присмирели под ее пронизывающим взглядом.

— Сегодня, — продолжила профессор Синистра, — мы начнем изучать основы защиты от темных искусств. Но прежде чем мы приступим к практике, вы должны понять одну важную вещь: ваш главный враг — это не темные силы. Это ваши собственные страхи, предрассудки и разногласия.

Она сделала паузу, давая своим словам возможность проникнуть в умы студентов.

— Посмотрите друг на друга, — сказала она. — Что вы видите? Врагов? Соперников? А теперь подумайте: если придет настоящая опасность, кто встанет рядом с вами плечом к плечу?

Джеймс невольно посмотрел на Розу и Алису. На мгновение ему показалось, что он увидел в их глазах отражение своей собственной тоски по прежней дружбе.

— Темные силы не различают факультеты, — продолжала профессор Синистра. — Им все равно, слизеринец вы или гриффиндорец. Они нападают на всех без разбора. И только вместе вы сможете им противостоять.

Она взмахнула палочкой, и в воздухе появились четыре светящихся сферы — красная, зеленая, желтая и синяя.

— Каждый факультет Хогвартса имеет свои сильные стороны, — сказала она. — Храбрость Гриффиндора, хитрость Слизерина, верность Пуффендуя, мудрость Когтеврана. Только объединив эти качества, мы можем создать по-настоящему сильную защиту.

Сферы начали кружиться в воздухе, сближаясь друг с другом. Когда они соприкоснулись, вспыхнул яркий белый свет, на мгновение ослепивший всех.

— Вот что происходит, когда мы объединяемся, — сказала профессор Синистра, когда свет погас. — Мы становимся сильнее, чем каждый из нас по отдельности.

Джеймс почувствовал, как что-то изменилось в атмосфере. Напряжение между факультетами, казалось, немного ослабло. Он заметил, как Роза украдкой бросила на него взгляд, в котором читалось сомнение и, возможно, намек на раскаяние.

Убедившись, что обстановка разряжена, профессор поднялась на плоский камень, чтобы возвыситься над учениками ещё сильнее, и продолжила занятие.

— А теперь, — сказала профессор Синистра, — давайте начнем наш первый урок. Сегодня мы начнем с изучения заклинания успокоения для магловских животных. Это может показаться вам странным выбором для урока защиты от темных искусств, но умение успокоить испуганное или агрессивное животное может спасти вам жизнь в самых неожиданных ситуациях.

Она начала объяснять теорию заклинания, рассказывая о его истории и принципе действия. Джеймс внимательно слушал, делая заметки в своем пергаменте. Он заметил, что даже Скорпиус, обычно склонный к саркастическим комментариям, был полностью поглощен лекцией.

— Принцип действия заклинания основан на магической стимуляции центров спокойствия в мозге животного, — продолжала профессор. — Оно не подавляет волю животного и не вводит его в сон. Вместо этого, заклинание создает ощущение безопасности и комфорта, позволяя животному расслабиться естественным образом.

Скорпиус поднял руку.

— Профессор, а это заклинание работает только на магловских животных? Или его можно использовать и на магических существах?

Профессор Синистра улыбнулась.

— Отличный вопрос, мистер Малфой. Заклинание действительно было разработано для обычных животных, но опытные волшебники могут адаптировать его для некоторых магических существ. Однако это требует глубокого понимания магической биологии и большой осторожности. Неправильное применение заклинания к магическому существу может иметь непредсказуемые последствия.

Джеймс заметил, как глаза Скорпиуса загорелись интересом.

— А теперь, — сказала профессор Синистра с загадочной улыбкой, — давайте перейдем к практике. Я покажу вам, как работает это заклинание на реальном животном.

Студенты оживились, с интересом наблюдая, как профессор достает свою волшебную палочку и начинает чертить в воздухе сложную фигуру.

— То, что вы сейчас увидите, называется пространственным порталом, — объяснила она. — С его помощью мы можем призвать сюда животное из ближайшей окрестности, где нет маглов. Это совершенно безопасно для животного и позволит нам практиковаться, не причиняя вреда.

С последним взмахом палочки в воздухе появилось мерцающее кольцо, через которое можно было увидеть размытый пейзаж. Внезапно из портала вышла... свинья! Животное, явно шокированное внезапным перемещением, начало истерично визжать и метаться по поляне.

Студенты отпрянули, некоторые даже вскрикнули от неожиданности. Но профессор Синистра сохраняла полное спокойствие. Она направила палочку на свинью и произнесла:

— Транквилло анималис!

Голубой луч света окутал животное, и буквально через секунду свинья успокоилась. Она перестала визжать и начала мирно обнюхивать траву, как будто ничего необычного не произошло.

Студенты разразились аплодисментами, пораженные эффективностью заклинания.

— Вот так это работает, — улыбнулась профессор Синистра. — А теперь давайте отправим нашу гостью обратно домой.

Она указала палочкой свинье путь к порталу, и та, повинуясь, покорно прошла обратно через портал, который тут же закрылся.

— Теперь ваша очередь, — объявила профессор. — Кто хочет попробовать первым?

Руки взметнулись вверх, и профессор выбрала маленькую светловолосую девочку из Пуффендуя.

— Как тебя зовут? — спросила профессор.

— Эмили Макмиллан, — ответила девочка, немного нервничая.

— Хорошо, Эмили. Выйди вперед и приготовь свою палочку. Я создам новый портал, и ты попробуешь успокоить то животное, которое появится. Не волнуйся, я буду рядом и помогу, если что-то пойдет не так.

Профессор Синистра создала новый портал, и через него на поляну выпрыгнула взволнованная овца. Животное начало блеять и метаться, явно напуганное внезапной сменой обстановки.

Эмили на мгновение растерялась, но профессор мягко подбодрила ее:

— Вспомни движение палочкой и четко произнеси заклинание. Ты справишься!

Девочка глубоко вздохнула, подняла палочку и произнесла:

— Транквилло анималис!

Голубой луч света, чуть менее яркий, чем у профессора, окутал овцу. Животное моргнуло, и его движения стали более спокойными. Через несколько секунд овца уже мирно щипала траву, как будто всегда была на этой поляне.

— Отлично, Эмили! — воскликнула профессор Синистра. — Пять очков Пуффендую за прекрасное исполнение заклинания. Хочешь погладить овцу?

Эмили радостно кивнула и осторожно подошла к животному. Она нежно погладила его мягкую шерсть, и овца довольно заблеяла.

После этого профессор отправила овцу обратно и вызвала следующего добровольца.

Так, один за другим, студенты пробовали выполнить заклинание на разных животных: козах, телятах, даже на небольшом пони. Каждый успешный опыт вызывал бурные аплодисменты и восторженные возгласы.

Когда пришла очередь Джеймса, он почувствовал, как сердце забилось быстрее. Он вышел вперед, стараясь не смотреть в сторону Розы и других гриффиндорцев.

Профессор Синистра открыла новый портал, и из него выскочил крупный баран с внушительными рогами. Животное выглядело агрессивным и начало угрожающе топать копытом.

Джеймс сглотнул, но твердо поднял палочку. Он вспомнил все, что узнал на уроке, и произнес заклинание:

— Транквилло анималис!

Голубой свет окутал барана, и тот заметно расслабился. Его глаза перестали бегать по сторонам, а поза стала менее напряженной. Через несколько секунд баран уже спокойно стоял, лениво пережевывая траву.

— Превосходно, мистер Поттер! — похвалила профессор Синистра. — Пять очков Слизерину за отличное исполнение заклинания.

Джеймс почувствовал прилив гордости. Он посмотрел на своих новых друзей из Слизерина, которые одобрительно кивали и улыбались ему. На мгновение его взгляд встретился с глазами Розы, и он увидел в них смесь удивления и... восхищения? Но момент быстро прошел, и Джеймс вернулся на свое место.

Следующим вызвался Скорпиус Малфой. Он вышел вперед с самоуверенной ухмылкой, но Джеймс заметил, как его друг нервно сжимает палочку.

Из нового портала выпрыгнул крупный козел с длинной бородой и острыми рогами. Животное сразу же начало агрессивно бодать воздух, готовясь к атаке.

Скорпиус на мгновение замешкался, но быстро взял себя в руки. Он четко произнес заклинание, и голубой свет окутал козла. Эффект был не мгновенным, но постепенно животное успокоилось и начало мирно обнюхивать землю.

— Хорошая работа, мистер Малфой, — сказала профессор Синистра. — Еще пять очков Слизерину. Вы проявили хладнокровие в непростой ситуации.

Скорпиус вернулся к друзьям, и Джеймс похлопал его по плечу.

— Отлично справился, — сказал он с улыбкой.

Урок продолжался, и вскоре все студенты получили возможность попрактиковаться в новом заклинании. Даже Финн О'Райли, несмотря на недавний конфликт, успешно успокоил нервную козу, заслужив одобрительный кивок от профессора Синистры.

Настала очередь Розы поупражняться с новым заклинанием. Она вышла вперед, стараясь скрыть волнение. Роза крепко сжала палочку, готовясь продемонстрировать свои навыки.

Профессор Синистра кивнула ей и начала открывать портал. Воздух замерцал, искривляясь и образуя светящееся кольцо. Все с любопытством ждали, какое животное появится на этот раз.

Внезапно из портала показалась голова жеребца. Его глаза были широко раскрыты от ужаса, а из ноздрей вырывалось хриплое ржание. Когда жеребец полностью вышел из портала, все в шоке увидели, что его горло было разорвано. Кровь фонтаном била из перерезанных артерий, заливая траву вокруг.

Роза в ужасе закричала, выронив палочку. Остальные ученики застыли в оцепенении, не в силах поверить своим глазам. Профессор Синистра мгновенно выхватила свою палочку, готовясь к действию.

И тут за умирающим жеребцом показалось нечто, заставившее кровь застыть в жилах даже у самых храбрых учеников. С каждой новой секундой существо всё сильнее проглядывалось. Его тело походило на человеческое, а кожа была ярко-красной и покрыта кровью жертвы. Длинный тонкий хвост с острым наконечником угрожающе покачивался над головой существа. Когда оно полностью вышло из портала, все увидели рога на его голове, торчащие из-за спины крылья и искаженное злобой лицо.

Никто не мог поверить своим глазам. Перед ними стояло существо, считавшееся вымершим тысячелетия назад или изгнанным в другие миры. Это был суккуб — демоническое создание из древних легенд и страшных сказок.

Первые секунды все были парализованы шоком и ужасом. Суккуб тоже, казалось, был удивлен внезапной сменой обстановки. Но это длилось лишь мгновение. Глаза существа налились багровым светом хищника, готового к атаке. Одним молниеносным движением хвоста оно перерезало горло жеребцу, добивая несчастное животное.

Затем суккуб издал пронзительный нечеловеческий крик и бросился на ближайшего ученика. Это был мальчик из Когтеврана. Существо сбило его с ног и вцепилось зубами в ухо, пытаясь добраться до горла.

Профессор Синистра мгновенно среагировала, послав мощное заклинание в спину суккубу. Существо исчезло с громким хлопком, оставив после себя клубы черного дыма. Раненый когтевранец закричал от боли, зажимая окровавленное ухо.

Паника охватила учеников. Кто-то бросился бежать, кто-то застыл на месте, парализованный страхом. Некоторые разрыдались от ужаса и отчаяния.

— Замрите все! Не двигайтесь! — громко крикнула профессор Синистра. — Так мне будет легче поймать и обезвредить тварь!

Ученики послушались, застыв как вкопанные. Но их тела дрожали от страха в ожидании нового нападения. Воцарилась зловещая тишина. Профессор Синистра держала палочку, готовая отразить атаку с любой стороны.

Внезапно суккуб материализовался позади маленькой пуффендуйки. Молниеносным движением хвоста он сбил девочку с ног и начал полосовать ее спину когтями. Крики боли и ужаса разорвали тишину.

Профессор Синистра среагировала мгновенно, послав заклинание Остолбеней. Но суккуб исчез за долю секунды до того, как заклинание достигло цели. Вместо этого оно попало в раненую девочку, обездвижив ее.

Синистра понимала, что применение мощных атакующих заклинаний слишком опасно — она рискует попасть по ученикам. Нужно было действовать иначе.

— Стойте на месте! Не двигайтесь! — вновь крикнула она ученикам. Это давало ей больше пространства для маневра.

Суккуб появился снова, на этот раз перед Алисой Долгопупс. Он прыгнул на девочку, оскалив острые зубы. Алиса в ужасе закрыла лицо руками, ожидая удара.

Но в этот момент Гленн, стоявший рядом с Алисой, проявил невероятное мужество. Он бросился на суккуба сзади, обхватив его руками за талию. Ему удалось скинуть существо от Алисы и закрыть девочку своим телом.

Суккуб снова исчез, за мгновение до того, как заклинание профессора Синистры достигло цели. Заклинание пролетело мимо, не задев ни Гленна, ни Алису.

— Замрите! Не двигайтесь с места! — в третий раз крикнула профессор. Ученики застыли, дрожа от страха. Каждый понимал, что может стать следующей жертвой.

И вдруг суккуб материализовался прямо перед Джеймсом. Мальчик в ужасе закрыл лицо руками. Существо мгновенно повалило его на землю и начало наносить сокрушительные удары, пытаясь добраться до горла.

И тут острый наконечник хвоста суккуба всё же зацепил шею Джеймса, оставив глубокий порез. Кровь хлынула из раны. Джеймс в отчаянии схватился за горло, понимая, что еще один удар может стать для него последним.

Но суккуб снова исчез, оставив его корчиться от боли на земле. Ситуация полностью вышла из-под контроля. Казалось, что надежды больше нет, и всех учеников ждет участь несчастного жеребца.

И тут профессор Синистра сделала то, чего никто не ожидал. Она издала пронзительный крик на каком-то древнем, непонятном языке. Затем быстрым движением полоснула себя по руке острием палочки. Кровь потекла по ее пальцам, но Синистра, казалось, не замечала боли.

Она подняла обе руки к небу и произнесла заклинание на том же странном языке. Ее голос звучал искаженно, нечеловечески. Из кончика палочки вырвался черный луч, устремившийся вверх.

В одно мгновение все вокруг погрузилось во тьму, словно наступила глубокая ночь. Но это была не обычная мгла. Постепенно в ней начали появляться маленькие мерцающие огоньки. Они складывались в очертания растений, деревьев, насекомых. Некоторые очертания огоньков почти соответствовали реальным растениям и деревьям, находившимся на опушке. Другие же огоньки рисовали собой новые деревья и прочую растительность, словно она когда-то была тут, но бесследно канула в истории, оставив после себя лишь призрачный мираж. Некоторые огоньки двигались, создавая иллюзию жизни в этом странном, призрачном мире.

Но некоторые призрачные огоньки во всей этой нависшей тьме нарисовали большой валун, который появился прямо на том месте, где находился реальный плоский камень, с которого профессор начинала занятие. Было ощущение, словно бы этот камень, некогда имевший внушительную форму, был впоследствии спилен или ушёл глубоко под землю, оставив вместо своего былого величия лишь свою макушку.

Ученики застыли, завороженные этим необычным зрелищем. Никто не смел пошевелиться, ощущая смесь удивления и тревоги.

И тут все увидели несколько огоньков, двигавшихся иначе. Они образовывали силуэт хищника, крадущегося в темноте. Все сразу поняли, кто скрывался в этом очертании.

Профессор Синистра направила палочку на этот силуэт, ожидая появления существа. Ее рука была тверда, взгляд сосредоточен.

Суккуб, скрываемый призрачными огоньками, медленно приближался к Финну О'Райли. Мальчик понял, что стал новой целью, и в панике попытался отступить. Но Синистра резко прошипела:

— Не двигайся! Закрой глаза!

Финн, дрожа всем телом, подчинился. Он зажмурился, ожидая нападения.

Суккуб внезапно материализовался прямо перед лицом Финна. Но в то же мгновение мощное заклинание Остолбеней поразило его. Существо рухнуло на землю, парализованное.

Финн едва успел вскрикнуть от неожиданности. Он пошатнулся, но устоял на ногах.

Профессор Синистра не теряла ни секунды. Она наложила на суккуба еще одно заклинание, связав его электрическими путами. Существо издавало пронзительные крики, но было полностью обездвижено.

Постепенно странное заклинание тьмы начало рассеиваться. Призрачные огоньки гасли один за другим, уступая место естественному свету дня.

Джеймс Поттер все еще лежал на земле, зажимая рану на горле. Его тело била дрожь от шока и потери крови. Сознание постепенно угасало, но какая-то его часть все еще цеплялась за реальность. Боль пульсировала в каждой клеточке тела, напоминая о том, как близко он был к смерти.

И тут, откинув голову вверх, держась за горло и глядя в сторону замка Хогвартс, Джеймс заметил нечто странное. В исчезающей магической тьме проступали очертания каких-то строений, которых не было в реальности. Это была дополнительная призрачная стена, соединяющая высокую призрачную башню с основным видимым зданием замка. Башня казалась такой же высокой, как и остальные в Хогвартсе, но было в ней что-то неуловимо иное.

Джеймс изо всех сил сосредоточился на этом видении, пытаясь отвлечься от боли и страха смерти. Ему показалось, что часть этого призрачного строения была не из камня, как весь остальной замок, а частично из дерева. Странные узоры и символы покрывали деревянные части, словно древние руны, значение которых давно забыто.

В окнах призрачной башни мелькали тени, как будто внутри кипела какая-то загадочная жизнь. Но прежде чем он смог разглядеть больше деталей, видение растаяло. Эффект заклинания профессора Синистры окончательно исчез, и замок Хогвартс вновь приобрел свой привычный вид.

Джеймс попытался запомнить увиденное, понимая, что это может быть важно. Но мысли путались, а сознание все больше затуманивалось. Он чувствовал, как жизнь медленно утекает из него вместе с кровью.

Профессор Синистра немедленно послала в небо сигнал о помощи — яркую вспышку, которая взмыла высоко в небо. Затем она подбежала к Джеймсу, пытаясь остановить кровотечение. Ее руки дрожали, когда она прижимала к ране чистый кусок ткани, наскоро оторванный от собственной мантии.

— Держись, Джеймс, — прошептала она, глядя в его затуманенные глаза. — Помощь уже в пути. Ты справишься, ты сильный мальчик.

В этот момент раздалась серия хлопков — на опушку леса трансгрессировали директор Макгонагалл, завхоз Филч, профессор Хагрид, профессор Долгопупс и медсестра мадам Помфри. Воздух наполнился запахом озона — характерным признаком множественной трансгрессии.

Они застыли в шоке, увидев ужасающую картину: раненые ученики, разбросанные по поляне, мертвый жеребец с перерезанным горлом, лежащий в луже собственной крови, и связанный суккуб, извивающийся в магических путах. Воздух был пропитан запахом крови и страха.

Мадам Помфри и профессор Долгопупс немедленно бросились к пострадавшим, оказывая первую помощь. Их руки двигались быстро и уверенно, накладывая повязки и применяя заживляющие заклинания.

Макгонагалл, Хагрид и Филч направились к профессору Синистре и пойманному существу, проходя мимо мертвого жеребца. Они с ужасом и любопытством разглядывали суккуба, существо, которое считалось давно истребленным или изгнанным в иные миры. Его красная кожа всё так же блестела от крови жертвы, а глаза горели неестественным огнем.

Приглядевшись, они с удивлением заметили, что у существа женские черты лица. Это была молодая самка суккуба, подросток по меркам своего вида. Сейчас она уже не выглядела угрожающе — связанная и обессиленная, она жалобно скулила от страха. Ее хвост с острым наконечником бессильно лежал на земле, больше не представляя угрозы, а крылья едва трепетали в агонии с телом.

Хагрид и Филч, все еще пребывая в шоке, не могли оторвать глаз от суккуба. Они тихо переговаривались, обсуждая невероятное создание.

— Никогда не думал, что увижу такое, — пробормотал Хагрид, его густая борода дрожала от волнения. — Суккубы... Я думал, они все исчезли тысячелетия назад.

— Невозможно... Чертовщина какая-то, — проворчал Филч.

Макгонагалл же обратилась к профессору Синистре, ее голос дрожал от гнева и паники:

— Аврора, ради всего святого, что здесь произошло? Что было на уроке? Откуда взялось это существо?

Затем она заметила порез на руке Синистры, кровь все еще сочилась из раны:

— Это существо ранило вас?

Аврора на мгновение замешкалась, но быстро ответила:

— Да, директор. Суккуб поранил меня в схватке.

Она старалась говорить уверенно, не выдавая обмана. Однако Макгонагалл, слишком потрясенная происходящим, не заметила этого и поверила. Она продолжила расспрашивать:

— Как вам удалось справиться с ситуацией? Как вы смогли обезвредить это существо?

Аврора Синистра решила не рассказывать о своем загадочном заклинании тьмы. Вместо этого она ответила:

— Это было непросто, директор. Потребовались все мои навыки и быстрота реакции. Я использовала комбинацию заклинаний, чтобы обездвижить и связать существо.

Макгонагалл кивнула, впечатленная мастерством Синистры. Ее лицо было бледным, но решительным. Она быстро оценила ситуацию и начала действовать.

— Мы должны немедленно изолировать это существо, — сказала она твердо. — Нельзя допустить, чтобы оно снова оказалось на свободе.

Макгонагалл приняла решение заточить Суккуба пока что в подвалах замка и сообщить об этом существе министерству для их дальнейших решений. Она повернулась к Филчу:

— Аргус, вы с профессором Хагридом должны немедленно транспортировать это существо в самый надежный подвал замка. Используйте все доступные меры предосторожности. Я пошлю сову в Министерство магии, чтобы они прислали специалистов.

Филч кивнул, его лицо исказилось гримасой отвращения и страха. Он подошел к связанному суккубу, держа в руке тяжелый камень, который подобрал с земли. Без предупреждения он нанес жесткий мощный удар существу по голове. Суккуб издал пронзительный вскрик и потерял сознание.

Это жестокое действие по отношению к существу не очень понравилось Хагриду. Он нахмурился и пробормотал:

— Э-э, Аргус, может, не стоило так грубо? Оно же уже связано и не представляет опасности...

Но Филч только огрызнулся:

— Так оно тем более будет тихим и спокойным.

Хагрид покачал головой, но все же помог Филчу поднять бессознательное тело суккуба. Вместе они направились к замку, неся опасное существо.

Тем временем мадам Помфри пыталась остановить кровотечение у Джеймса. Ее руки двигались быстро и уверенно, накладывая повязки и применяя заживляющие заклинания. Но рана на шее была серьезной, и кровь продолжала сочиться сквозь повязки.

— Нужно немедленно доставить его в больничное крыло, — сказала она встревоженно. — Здесь у меня нет всех необходимых зелий и инструментов.

Джеймс, от переизбытка страха и потери крови, начал терять сознание. Его веки отяжелели, а мысли путались. Последнее, что он увидел перед тем, как погрузиться в темноту, было обеспокоенное лицо мадам Помфри, склонившейся над ним.

Медсестра быстро приняла решение. Она крепко обхватила Джеймса и трансгрессировала с ним в свои врачебные кабинеты для дальнейшего лечения.

Тем временем профессор Долгопупс помогал ей, трансгрессируя в кабинеты Помфри других пострадавших. Он появлялся снова и снова, каждый раз унося нового раненого ученика.

Среди пострадавших был ученик из Когтеврана, у которого было наполовину оторвано ухо. Кровь заливала всю правую сторону его лица, а глаза были широко раскрыты от шока.

Затем он трансгрессировал в покои Помфри ученицу, которая все еще пребывала под заклятием "Остолбеней". Ее тело было неестественно неподвижным, а глаза застыли в выражении ужаса. Спина девочки была изрезана острыми когтями суккуба, и кровь медленно сочилась из множества ран.

Закончив с транспортировкой раненых, Долгопупс быстро вернулся обратно на опушку леса. Его сердце колотилось от волнения и страха за свою дочь Алису. Он тут же подбежал к ней, его круглое лицо было искажено беспокойством.

— Алиса! Алиса, милая, ты в порядке? — спросил он, опускаясь на колени рядом с дочерью и осматривая ее на предмет ран или повреждений.

Алиса, вся в слезах и ужасе, бросилась в объятия отца. Ее тело дрожало от пережитого стресса, а голос срывался, когда она начала говорить:

— Папа... это было так страшно... Я думала, что умру...

Долгопупс крепко обнял дочь, гладя ее по волосам и пытаясь успокоить.

— Все хорошо, милая. Ты в безопасности. Я здесь, — шептал он, чувствуя, как его собственные глаза наполняются слезами облегчения.

Немного успокоившись, Алиса отстранилась и посмотрела на отца. В ее глазах появилось выражение благодарности, когда она вспомнила о своем спасителе.

— Папа, меня спас Гленн, — сказала она, указывая на мальчика-слизеринца, стоявшего неподалеку. — Он защитил меня, когда это... существо напало.

Гленн, услышав свое имя, неловко переминался с ноги на ногу. Его мантия была порвана, а на лице виднелась царапина, но в целом он выглядел невредимым. Его глаза были широко раскрыты, все еще полные адреналина от пережитого.

Профессор Долгопупс поднялся на ноги и подошел к Гленну. Его лицо было мокрым от слез, но глаза светились искренней благодарностью. Он протянул руку и крепко пожал руку мальчика.

* * *

Позже Джеймс очнулся в больничном крыле мадам Помфри, его горло было перебинтовано, и он не мог говорить, чтобы не усугубить недавнюю серьезную рану. Свет, проникающий сквозь высокие окна больничного крыла, казался слишком ярким для его уставших глаз. Джеймс моргнул несколько раз, пытаясь сфокусировать взгляд на окружающей обстановке.

Ребята, дежурившие в его покоях, заметили, что Джеймс очнулся, и поспешили к нему. Это были Скорпиус, Гленн, Зак, Роза и Алиса. Их лица выражали смесь облегчения и беспокойства. Алиса держалась ближе к Розе и к Гленну, своему недавнему спасителю, все еще благодарная ему за проявленное мужество.

Скорпиус первым подошел к кровати Джеймса. Его обычно надменное выражение лица сменилось искренним беспокойством.

— Как ты, Джеймс? — спросил он тихо, стараясь не потревожить других пациентов в палате.

Джеймс попытался ответить, но из его горла вырвался лишь слабый хрип. Он поморщился от боли и вместо слов слабо кивнул, давая понять, что жив и в сознании.

Роза, стоявшая рядом со Скорпиусом, нервно теребила край своей мантии.

— Мы так волновались за тебя, Джеймс, — прошептала она, ее глаза блестели от непролитых слез. — Когда мы увидели, как это существо напало на тебя...

Гленн положил руку на плечо Розы, пытаясь ее успокоить.

— Главное, что он выжил, — сказал он твердо. — Джеймс сильный. Он справится.

Зак, который все это время нервно переминался с ноги на ногу, внезапно воскликнул:

— Я позову мадам Помфри! — и выбежал из палаты, его шаги эхом разнеслись по коридору.

Пока Зак бегал за медсестрой, остальные ребята окружили кровать Джеймса. В их глазах читалось множество вопросов, но они понимали, что Джеймсу сейчас трудно говорить.

Алиса осторожно присела на край кровати.

— Знаешь, Джеймс, — начала она тихо, — когда это все случилось... Я думала, что мы все умрем. Но потом Гленн... — Она бросила благодарный взгляд на слизеринца. — Он спас меня. Бросился на это существо, не думая о себе.

Гленн слегка покраснел от этих слов.

— Я просто сделал то, что должен был, — пробормотал он. — Любой бы так поступил.

Скорпиус хмыкнул.

— Не любой, Гленн. Ты проявил настоящее мужество. Достойное настоящего слизеринца.

Джеймс слушал их разговор, и на его сердце становилось теплее. Несмотря на все ужасы, которые им пришлось пережить, эти ребята — его друзья из разных факультетов — были здесь, рядом с ним. Они волновались за него, поддерживали друг друга. В этот момент все межфакультетские разногласия казались такими незначительными.

Вскоре вернулся Зак в сопровождении мадам Помфри. Медсестра быстро подошла к кровати Джеймса, ее лицо выражало профессиональную озабоченность.

— Так-так, мистер Поттер, — сказала она, доставая волшебную палочку. — Давайте посмотрим, как вы себя чувствуете.

Она провела палочкой над телом Джеймса, бормоча диагностические заклинания. Воздух вокруг наполнился мягким свечением и тихим гудением магии.

— Ну что ж, — наконец сказала мадам Помфри, закончив осмотр. — Похоже, всё обошлось на этот раз, мистер Поттер. Рана на горле потихоньку заживает, но вам все еще нужно много отдыхать и не напрягать голосовые связки.

Она повернулась к остальным ребятам.

— А вам, молодые люди, я советую не задерживаться здесь надолго. Мистеру Поттеру нужен покой.

Ребята закивали, обещая скоро уйти. Мадам Помфри удовлетворенно кивнула и, дав Джеймсу какое-то зелье, удалилась к другим пациентам.

Когда медсестра отошла, ребята снова окружили кровать Джеймса. В их глазах читалось множество вопросов и невысказанных эмоций.

— Джеймс, — начал Скорпиус, его голос был необычно серьезным. — Это... это было не просто нападение какого-то случайного существа. Это был суккуб. Но как?

При упоминании суккуба Алиса вздрогнула, а Роза крепче сжала руку подруги.

— Суккубы считались вымершими или изгнанными из нашего мира тысячи лет назад, — продолжил Скорпиус. — Их появление здесь и сейчас...

Гленн кивнул, соглашаясь.

— Да, и еще эта странная магия, которую использовала профессор Синистра. Вы видели что-нибудь подобное раньше?

Ребята покачали головами. Роза нахмурилась, пытаясь вспомнить детали.

— Это было... жутко, — сказала она тихо. — Словно весь мир погрузился во тьму, а потом появились эти странные огоньки...

— И язык, — добавил Гленн. — На каком языке она говорила? Я никогда не слышал ничего подобного.

— А вы заметили, что она порезала себя? — спросил Гленн. — Зачем ей это нужно было?

— Интересно, а как существу удавалось быть настолько тихим в невидимом состоянии? — задался вопросом Скорпиус.

— А вот это действительно было странно, никаких звуков, шагов, дыхания... Словно он куда-то перемещался, — задумалась Роза.

Джеймс слушал их, чувствуя, как в его голове роятся сотни вопросов. Он хотел рассказать им о том, что видел — о призрачной башне и странных деревянных конструкциях, которые на мгновение появились рядом с замком. Но его горло все еще болело, и он не мог говорить.

Скорпиус, заметив, что Джеймс пытается что-то сказать, наклонился ближе.

— Что такое, Джеймс? Ты что-то хочешь нам рассказать?

Джеймс кивнул и попытался жестами объяснить, что ему нужно что-то написать. Роза быстро сообразила и достала из сумки пергамент и перо.

Джеймс, морщась от боли, медленно написал: "Я видел что-то странное, когда лежал раненый. Призрачная башня рядом с замком."

Ребята склонились над пергаментом, читая написанное. Их лица выражали удивление и недоверие.

— Призрачная башня? — переспросил Гленн. — Ты уверен, Джеймс? Мы ничего такого не видели.

Скорпиус нахмурился.

— Может быть, это была галлюцинация из-за потери крови?

Роза покачала головой.

— Или... может быть, это как-то связано с заклинанием профессора Синистры?

Алиса вздрогнула.

— Это звучит жутко. Словно в Хогвартсе есть какие-то тайные части, о которых никто не знает...

Скорпиус фыркнул.

— Да ладно вам. Хогвартс стоит уже тысячу лет. Если бы там была какая-то секретная башня, кто-нибудь уже давно бы ее обнаружил, или какой-нибудь призрак или картина проболтались бы.

Джеймс снова потянулся к пергаменту и написал: "Я знаю, что это звучит безумно. Но я действительно это видел."

Ребята переглянулись, не зная, что думать. С одной стороны, слова Джеймса казались невероятной небылицей. С другой — после нападения суккуба и странного заклинания профессора Синистры они были готовы поверить во что угодно.

Роза задумчиво прикусила губу.

— Может быть, нам стоит провести небольшое расследование? Поискать в библиотеке информацию о старых планах замка, может быть, поспрашивать призраков...

— Это может быть опасно, — предупредил Гленн. — Если эта башня действительно существует и кто-то хочет сохранить ее в тайне...

Ребята замолчали, обдумывая эту мысль. Внезапная тишина в палате казалась зловещей.

И тут Зак, который до этого момента был молчалив и только слушал ребят, робко произнёс:

— Я тоже кое-что видел...

Ребята повернулись к нему.

— Вы ведь тоже в этой тьме видели тот большой призрачный валун, который в реальности появился вместо знакомого нам лежачего камня?

— Да, мы тоже его видели, — вспомнил Гленн, переглядываясь с ребятами, которые кивнули в подтверждение. — Такое странное ощущение, что это и правда был наш лежачий камень постамент, вам не кажется?

— Мне кстати тоже это показалось, — призналась Роза.

— И мне... — согласилась Алиса.

— Так вот, — продолжил Зак. — В тот момент, когда появлялся суккуб — мы в панике все начинали разбегаться кто куда, пока профессор Аврора нам не приказала стоять на месте. В общем, я, в момент использовании её странной магии, которая накрыла тьмой всю опушку — был ближе всех к этому призрачному валуну...

— И... что? — допытывал его Скорпиус.

— И... В общем... Это был не просто валун. Это было надгробие, — закончил Зак.

Все были в шоке. В палате нарастало сильное напряжение.

— А как ты понял, что это было именно надгробие? — поинтересовался у Зака Гленн, нарушив повисшую тишину.

— Я увидел во всей этой призрачной дымке огоньков едва просвечивающуюся надпись. Там было выгравировано: "Покойся с миром"... И имя... — Зак напрягся, пытаясь вспомнить имя на валуне — То ли Севастиан... То ли Себастиан... сложно было разобрать.

Ребята задумались, вспоминая, где могли встречать это имя.

— И всё? Больше никакой информации там не было? — спросил у Зака Скорпиус.

— Это всё, — ответил ему Зак. — Никаких дат, ничего более.

— Кто это вообще такой? — задалась вопросом Алиса, как будто озвучившая общий повисший вопрос.

— Неизвестная магия... Суккуб... Мистические части замка... Загадочное призрачное надгробие... Мы должны узнать правду. Что-то странное происходит в Хогвартсе, — решительно сказала Роза.

— Ты права, Роза, — согласился с ней Зак. — Мы не можем просто сидеть сложа руки. Но нам нужно быть осторожными. Очень осторожными.

Алиса выпрямилась, ее глаза загорелись решимостью.

— Мы справимся. Вместе. Гриффиндор, Слизерин — это не важно.

— Тем более у нас в этом году ещё не было приключений, — воодушевленно произнес Гленн и его глаза загорелись азартом. — А вся эта интригующая завязка — то, что нужно для увлекательного совместного расследования!

Вдруг Скорпиус тихо засмеялся, ребята обернулись к нему.

— Кстати, Джеймс, — начал он. — Это конечно будет сказано в шутку, но получается ты тоже как и твой отец Гарри Поттер — "Мальчик, который выжил".

Все на мгновение задумались над этой шуткой и тоже рассмеялись. Даже Джеймс немного выдавил из себя смеха, хоть и ему было больно из-за горла.

— И у тебя теперь тоже есть шрам, — с улыбкой добавила Роза. — Только он не на лбу, как у дяди Гарри, а на шее.

Все снова засмеялись, обстановка в палате стала лёгкой и весёлой.

Остальные переглянулись. В этот момент они чувствовали себя не просто учениками разных факультетов, а настоящими друзьями, готовыми вместе противостоять любой опасности.

Вдруг Джеймс, всё это время слушавший своих друзей, почувствовал, как его веки тяжелеют. Зелье, которое дала ему мадам Помфри, начало действовать, погружая его в сон.

Заметив это, Роза мягко сказала:

— Думаю, нам пора идти. Джеймсу нужно отдохнуть.

Ребята начали прощаться. Каждый из них по-своему выразил поддержку Джеймсу: Скорпиус сдержанно кивнул, Гленн ободряюще похлопал его по плечу, Зак пообещал принести сладости с кухни, Алиса робко улыбнулась, а Роза на мгновение сжала его руку.

— Выздоравливай, Джеймс, — сказала она тихо. — Мы будем навещать тебя. И... извини за ту пощечину. Я была не права.

Когда ребята покинули больничное крыло, Джеймс почувствовал, как сон окончательно овладевает им. Он был несказанно рад помириться с Розой и Алисой, а также приятно удивлён, что между гриффиндором и слизерином начали проявляться ростки дружбы, пусть и благодаря случаю, который едва ли не унёс его из жизни.

Но даже погружаясь в дремоту, он не мог перестать думать о призрачной башне, о суккубе, о странном заклинании профессора Синистры и о призрачном надгробном камне, который заметил Зак. Что-то подсказывало ему, что это только начало, и впереди их ждут еще более удивительные и опасные приключения.

С этими мыслями Джеймс наконец закрыл глаза и погрузился в глубокий, целительный сон. В его сновидениях мелькали образы древних башен, таинственных символов и существ из легенд, о которых он раньше только читал в книгах. Где-то на грани сна и яви ему казалось, что он слышит далекий шепот на незнакомом языке, зовущий его куда-то вглубь неизведанных тайн Хогвартса.

Гарри направлялся в Корнуэлл, в старый дом семьи Антонина Блэквуда, чтобы проверить, не скрывается ли там этот беглый преступник. Недавно выяснилось, что первый кандидат на допрос, Августин Делихов, погиб при разрушении Азкабана, поэтому Гарри сосредоточился на поимке Блэквуда.

По пути Гарри размышлял о событиях последних дней. Исчезновение Азкабана, загадочные магические аномалии по всему миру, появление древних существ — все это складывалось в тревожную картину. Он вспомнил разговор с Роном и Гермионой, их теорию о том, что кто-то пытается изменить саму природу магии. Эта мысль по-прежнему казалась невероятной, но после всего произошедшего Гарри был готов поверить в любые, даже самые фантастические объяснения.

Добравшись до нужного адреса, Гарри огляделся. Дом Блэквудов стоял на окраине небольшой деревушки, окруженный старым садом. Несмотря на поздний час, в окнах горел тусклый свет. Гарри достал из рюкзака мантию-невидимку — старую, верную подругу, которая не раз спасала его в опасных ситуациях. Накинув мантию, он с сожалением отметил, что она стала ему мала. Приходилось двигаться полусогнувшись, чтобы оставаться полностью скрытым.

Осторожно приблизившись к дому, Гарри начал устанавливать ловушки. Это были специальные магические устройства, разработанные Отделом тайн для поимки особо опасных преступников. Они создавали невидимый барьер, который блокировал любые попытки трансгрессии в заданной области. Гарри расположил четыре ловушки по периметру участка, образуя квадрат, охватывающий дом и прилегающую территорию.

Активировав ловушки, Гарри почувствовал, как вокруг него сгустилась магия. Теперь ни Блэквуд, ни сам Гарри не смогли бы трансгрессировать. Это усложняло задачу самому Гарри, особенно если его самого поджидала засада, но он был готов рискнуть, чтобы не дать преступнику ускользнуть.

Убедившись, что его не заметили, Гарри медленно двинулся к дому. Он старался ступать как можно тише, избегая сухих веток и гравия на дорожке. Приблизившись к окну, он осторожно заглянул внутрь.

Первый этаж казался пустым. В гостиной горел камин, создавая уютную атмосферу, но нигде не было видно признаков присутствия людей. Гарри нахмурился. Возможно, Блэквуд и его семья были на верхнем этаже?

Он решил обойти дом, проверяя каждое окно. Во время обхода Гарри заметил, что на подоконнике одного из окон стояла чашка с недопитым чаем — еще теплая, судя по легкому пару. Эта мелочь говорила о том, что в доме кто-то есть, но по какой-то причине скрывается.

Гарри вернулся к входной двери, размышляя о дальнейших действиях. Он мог бы просто постучать и представиться, но это могло спугнуть Блэквуда, если тот действительно прятался внутри. С другой стороны, незаконное проникновение в дом могло создать проблемы, если выяснится, что беглого преступника здесь нет.

Тем не менее он всё же решил попробовать отпереть дверь с помощью заклинания алохамора и тихо войти внутрь. Гарри достал волшебную палочку и нацелил её на замок. Но тут же, в последнюю секунду остановил себя, поймав себя на мысли, что это может быть ловушка. Обычно некоторые более изобретательные преступники зачаровывают двери своих убежищ так, что если их попробовать отпереть с помощью заклинания алохамора, или просто выбить заклинанием посильнее — активируется магическая бомба, которая может сильно ранить вторгающегося в дом, или вовсе убить. Даже простое прикосновение к двери не сулило ничего безопасного, могли активироваться наложенные чары обнаружения, если преступник позаботился заранее зачаровать дверь. Гарри решил просканировать дверь, и действительно, на двери и ее замке виднелись следы остаточной магии, небрежно оставленные владельцем и замеченные опытным волшебником. Так что нужно было действовать иначе, как-то выманив из дома его обитателя.

Гарри, всё ещё оставаясь в мантии невидимке, решил выжидать, пока кто-нибудь не появится в доме, или хотя бы не будут доноситься какие-нибудь звуки внутри или неподалеку. Он нашел удобное место в тени большого дуба, откуда хорошо просматривался весь дом, и приготовился к долгому ожиданию.

Прошло около часа, прежде чем Гарри заметил какое-то движение. Занавеска на одном из окон второго этажа слегка колыхнулась, как будто кто-то осторожно выглянул наружу. Гарри напрягся, внимательно наблюдая за домом. Через несколько минут он увидел, как кто-то осторожно спускается со второго этажа по лестнице и медленно подходит к окну, чтобы проверить обстановку. Гарри сразу узнал этого человека по фотографиям из досье — Антонин Блэквуд. Он выглядел измотанным и напуганным, его глаза беспокойно бегали по сторонам.

Гарри медленно двинулся ближе к дому, стараясь не издавать ни звука. Блэквуд тем временем отстранился от окна и видимо направился к двери, собираясь во двор. Гарри решил, что пора действовать.

Когда Блэквуд открыл входную дверь и вышел на крыльцо, он достал палочку и стал бегло осматривать территорию. Гарри подождал ещё мгновение, когда беглец отойдёт подальше от входной двери, затем резко сбросил мантию-невидимку, быстро убрав её в широкий карман плаща, чтобы не потерять, и выступил из тени, направив палочку на Блэквуда.

— Стоять, Блэквуд! Ни с места! — крикнул Гарри.

В этот момент Блэквуд резко опешил и вдруг дернулся в попытке трансгрессировать. Гарри успел заметить выражение удивления и ужаса на лице беглеца, когда его попытка не удалась.

— Даже не пытайся, — сказал Гарри.

Преступник замер на месте, медленно поднимая руки. Он уже не выглядел удивленным или испуганным, скорее, обреченным.

Но что поразило Гарри больше всего, так это странное движущееся изображение на коже Блэквуда. В тусклом свете фонаря Гарри увидел, как по шее преступника скользит темная змея, словно живая татуировка.

— Я так и знал, что попадусь, — с горечью сказал Блэквуд.

Гарри осторожно приблизился к нему, не опуская палочку.

— Медленно повернись и не делай резких движений, — скомандовал он.

Блэквуд подчинился. Теперь Гарри мог лучше рассмотреть странную змею на его шее. Она двигалась, словно живая, обвиваясь вокруг горла преступника.

— Что это такое? — спросил Гарри, кивая на змею.

Блэквуд только покачал головой.

— Я не могу об этом говорить. Пожалуйста, не спрашивайте меня ни о чем.

Гарри нахмурился.

— Ты сейчас не в том положении, чтобы ставить условия, Блэквуд. Ты арестован за побег из Азкабана. А теперь медленно брось свою палочку.

Преступник подчинился, отпустил свою палочку и та упала в траву. Гарри, всё ещё держа Блэквуда на прицеле, осторожно поднял его палочку и положил в свой карман.

— Веди меня в дом, — скомандовал Гарри, и Блэквуду ничего не осталось, как последовать приказу опытного мракоборца.

Блэквуд провёл Гарри на первый этаж своего дома. Затем, на середине гостиной, Гарри подошел ближе к Блэквуду, чтобы наложить на преступника магические путы и усадить его в кресло. Преступник не сопротивлялся, только тяжело дышал, словно после сильного напряжения.

— А теперь расскажи мне, что произошло в тюрьме.

Блэквуд вдруг дернулся, словно от боли. Змея на его шее начала двигаться быстрее.

— Я не могу, правда не могу, — простонал он. — Пожалуйста, не заставляйте меня говорить.

Гарри видел настоящий страх в глазах преступника. Это было странно — обычно заключенные Азкабана не боялись допросов. Что-то здесь было не так.

— Хорошо, — сказал Гарри после паузы. — Надеюсь сывоторка правды развяжет тебе язык.

И с этими словами он начал доставать из сумки наборы всевозможных ампул.

Блэквуд, увидя, что Гарри не шутит, задрожал ещё сильнее и стал лихорадочно верещать:

— Пожалуйста, не надо! Не делайте этого! У меня семья, жена, дочь!

Гарри опешил от такой реакции. Казалось бы, это обычная процедура добывания сведений, почти безболезненная. Тем более, каким бы не был преступник — теперь он находился под защитой министерства, и ничего ему не угрожало. Гарри медленно опустил ампулы обратно в сумку и ещё раз пригляделся к загадочной движущейся по всему телу татуировке Блэквуда в виде змеи.

— Что это такое? — спросил Гарри у Блэквуда ещё раз, указывая на змею. — Это из-за неё тебе страшно?

Тот продолжал молчать, всё так же сильно дрожа от страха. Гарри понял, что тут что-то не так, и загадочная змея на теле Блэквуда, обвивающая его шею, явно сулила что-то недоброе. И, возможно, продолжив свои намерения в применении сыворотки правды, он мог бы добиться только мрачных непоправимых послудствий. Тем временем, движущееся изображение змеи перекочевало с шеи Блэквуда на его руки, устремляясь по ним всё выше. Гарри никогда не сталкивался с подобной магией и не знал, чего от подобного ожидать.

И тогда он принял решение немедленно связаться через камин с Гермионой и поведать ей всё. Возможно она знает, что это за магия, и подскажет, что Гарри следует предпринять в такой туманной ситуации.

Оставив Блэквуда позади, всё так же связанным в кресле, Гарри направился к камину в глубине гостиной и начал вызывать Гермиону на связь.

Но как только из камина появилась голова Гермионы, Гарри, не успев ничего сказать, был тут же перебит Гермионой, на лице которой был полный ажиотаж и жуткая паника.

— Гарри! Хорошо, что ты как раз вышел на связь! Тут происходит нечто ужасное, странное!

— Что у вас происходит? — спросил у неё Гарри, переключившись пока на её проблемы.

— Жуткие смерти пойманных заключенных! — не унимала свою панику Гермиона. — Мы не знаем, что вообще происходит...

— Так, Гермиона, — начал успокаивать её Гарри — Расскажи поподробнее, с самого начала, что у вас случилось и с чем вы столкнулись.

Гермиона начала рассказ с того, что команда мракоборцев Рона поймала двух заключенных, привела их в министерство и в комнатах допросов стала допытывать у них ценные сведения, касаемые разрушения тюрьмы и того, кто может за всем этим стоять.

— Никто не согласился сотрудничать добровольно, Гарри, — сказала Гермиона, её голос дрожал от волнения. — Более того, все были напуганы до ужаса и жутко не хотели ничего выбалтывать. А самое странное и одновременно жуткое, что мракоборцы заметили — на телах обоих заключенных были рисунки змей, по одной у каждого, которые магически передвигались по всему телу.

Гарри нахмурился, понимая, что только что столкнулся с той же проблемой.

— Змеи...

— Именно, — кивнула Гермиона. — Заключенные боялись что-либо выбалтывать. На всё, включая вопрос, что это за змеи, они отказывались отвечать.

— И что вы предприняли? — спросил Гарри, чувствуя, что ответ ему не понравится.

Гермиона опустила глаза.

— Коллега Рона, Сэм, эксперт в расследовании памяти, взял на себя одного из заключенных, отвёл в свой кабинет и там попытался выудить в омут памяти воспоминание у этого заключенного с того самого дня разрушения тюрьмы.

Гарри почувствовал, как его сердце начинает биться быстрее.

— И что произошло?

— Это было ужасно, Гарри, — Гермиона побледнела. — Как только Сэм начал проникать в память заключенного, вытаскивая воспоминание, магическая змея на теле заключенного быстро обвела шею у того и задушила его. Заключенный умер в жутких конвульсиях. Затем змея застыла, превратившись в обычный рисунок на мертвом теле.

Гарри почувствовал, как его охватывает ужас. Он думал о Блэквуде, сидящем связанным в кресле позади него, с такой же змеей на теле.

— Гермиона... — начал он, но она подняла руку, останавливая его.

— Это еще не все, Гарри, — сказала она, и в её голосе звучала неприкрытая боль. — Тем временем другого заключенного допрашивал уже Рон.

Гарри почувствовал, как его сердце сжалось от беспокойства за друга.

— Что случилось?

Гермиона продолжила, её голос дрожал:

— Рон, видя всю эту странную картину и понимая, что никаких признаний он не добьется от второго заключенного, — решил действовать. Он... он решил применить на заключенном заклинание империо, чтобы подчинить волю заключенного себе и чтобы тот всё ему рассказал.

Гарри резко вдохнул. Использование непростительных заклятий было крайней мерой даже для мракоборцев.

— И что произошло?

— Как только Рон применил заклинание, змея тут же задушила заключенного, и тот пал замертво, — Гермиона говорила теперь совсем тихо. — А змея застыла на мертвом теле.

Гарри был в полном шоке от рассказа Гермионы.

— Гермиона... — снова начал Гарри, решив рассказать о своем пойманном заключенном, но Гермиона снова его перебила, и на этот раз её голос звучал еще более тревожно.

— Гарри, это еще не самое страшное, — сказала она, и по её щеке скатилась слеза. — Потом выяснилось, что у этих заключенных были семьи.

Гарри почувствовал, как его охватывает ужас.

— Что ты имеешь в виду?

Гермиона глубоко вздохнула, прежде чем продолжить.

— У первого заключенного был младший брат, у которого этот заключенный укрывался. А у другого заключенного была семья, состоящая из жены и сына. И все они в один момент со смертью их родственника — так же погибли от удушья.

Гарри почувствовал, как земля уходит у него из-под ног.

— Но как? Почему?

— У них оказывается тоже было это проклятие в виде такой же движущейся змеи на теле, — объяснила Гермиона, её голос дрожал. — Таким образом, чтобы заключенный, который был свидетелем разрушения тюрьмы, молчал о всём что знает — кто-то нанёс ему неизвестное мощное заклятие, которое тут же скопировалось и на его родных. И в один момент, когда заключенный начал проговариваться — смерть забрала не только самого заключенного, но и задушила всю его семью, не важно насколько далеко они находились друг от друга.

Гарри был в полном ступоре от всей этой ситуации, его охватила жуткая паника от незнания как её решить эту проблему.

— Гермиона, послушай, — начал он. — У меня тоже есть пойманный заключенный, и на его теле такая же нарисованная движущаяся змея. Он тоже в ужасе и боится что-либо говорить.

Гарри отодвинулся в сторону, чтобы Гермиона смогла увидеть позади него связанного Блэквуда и убедиться в его словах.

Глаза Гермионы расширились от ужаса.

— Гарри, ради всего святого, не делай ничего! Не пытайся его допрашивать или применять какие-либо заклинания! Это может быть смертельно опасно для него!

— Я понял, Гермиона, — кивнул Гарри. — Но что нам делать?

Гермиона на мгновение задумалась, затем спросила:

— Гарри, ты не знаешь, есть ли у твоего заключенного семья? Потому что на семью заключенного тоже может быть скопировано тату движущейся змеи, и они могут быть в такой же смертельной опасности.

Гарри почувствовал, как его сердце замерло. Он повернулся к Блэквуду и спросил:

— Блэквуд, где твоя семья сейчас?

Блэквуд молчал, дрожа от страха. Гарри попытался его успокоить:

— Послушай, я обещаю, что с тобой и твоей семьей ничего плохого не случится. Вы под моей защитой. Я постараюсь вам помочь, и, возможно, впоследствии вместе с моими друзьями мы сможем найти решение, как расколдовать вас от змеи. Но мне нужно знать, где твоя семья.

Блэквуд несколько секунд смотрел на Гарри, затем тихо произнес:

— Моя жена и дочь наверху, прячутся в комнате на втором этаже.

Гарри кивнул, затем повернулся к Гермионе.

— Я должен их проверить.

— Будь осторожен, Гарри, — предупредила Гермиона. — И ради всего святого, не пытайся их допрашивать или применять какие-либо заклинания.

И затем её голова исчезла из камина, символизировав завершение связи.

Гарри поднял Блэквуда и развязал ему ноги, что были опутаны магической веревкой.

— Проводи меня наверх, — приказал он. — И без глупостей.

Они поднялись на второй этаж, Блэквуд указал на комнату, и Гарри осторожно открыл дверь. В комнате никого не было видно.

— Лиззи, Мэри, — умеренно громко позвал Блэквуд. — Всё будет хорошо. Выходите, пожалуйста.

Медленно из шкафа вышла женщина, а из-под кровати вылезла девочка лет одиннадцати, как и его сын Джеймс. Гарри с ужасом заметил, что у них на коже тоже были движущиеся изображения змей, точно такие же, как у Блэквуда. У женщины змея обвивала запястье, а у девочки — щиколотку.

Гарри вдруг осознал, насколько близко был к тому, чтобы совершить непоправимую ошибку со своим пленником, Антонином Блэквудом. Если бы он поспешил с применением сыворотки правды, не выслушав предупреждений Блэквуда и не связавшись с Гермионой, последствия могли быть катастрофическими.

Он представил, как Блэквуд умирает в мучениях прямо у него на глазах, а где-то наверху в доме так же страшно погибают его жена и маленькая дочь. От этой мысли Гарри бросило в холодный пот. Он понял, что едва не стал причиной смерти ни в чем не повинных людей, особенно ребенка.

Теперь, зная немного о природе проклятия, Гарри понимал, что ему предстоит действовать с предельной осторожностью. Жизни Блэквуда и его семьи теперь находились в его руках, и любая ошибка могла привести к трагедии.

Жена Блэквуда и его дочь испуганно смотрели на Гарри, прижимаясь друг к другу.

— Я Гарри Поттер, из Министерства магии, — Гарри представился женщине и её дочери. — Не бойтесь, я не причиню вам вреда. Но мне нужно, чтобы вы пошли со мной.

Девочка заплакала еще сильнее. Женщина обняла ее, пытаясь успокоить.

— Зачем? — спросила она. — Мы ничего не сделали.

Гарри вздохнул.

— Я понимаю. Но я вижу у вас на теле такие же странные метки, как у вашего мужа. Мне нужно выяснить, что это такое.

Гарри внимательно посмотрел на Блэквуда, затем на женщину и девочку. Ими овладевал сильнейший страх. И эти странные змеи...

— Послушайте, — сказал он наконец. — Я не буду пока задавать вопросов. Но вам всем придется пойти со мной в Министерство. Там мы попробуем разобраться, что с вами случилось и как вам помочь.

Женщина кивнула, поднимаясь с кровати и помогая встать дочери.

— Мы согласны. Только... пожалуйста, не разлучайте нас.

— Я обещаю, — заверил женщину Гарри.

Он заметил, как змеи на телах Блэквудов начали двигаться более активно. Женщина и девочка выглядели испуганными и растерянными, а сам Антонин Блэквуд, казалось, с трудом сдерживал крик.

— Держитесь, — тихо сказал им Гарри. — Мы скоро во всем разберемся.

Он подождал, пока женщина и девочка соберут самые необходимые вещи, затем вывел всю семью из дома. Они молча дошли до края антитрансгрессионного барьера. Гарри деактивировал ловушки и повернулся к Блэквудам.

— Сейчас мы трансгрессируем в Министерство, — сказал он. — Держитесь за меня.

Семья послушно взялась за руки Гарри. Он сосредоточился и через мгновение они исчезли с тихим хлопком.

* * *

Заведя семейство Блэквудов внутрь одного из кабинетов, Гарри запер дверь. Комната была небольшой, но уютной, с мягким освещением и комфортной мебелью.

— Присаживайтесь, — сказал он, указывая на удобный диван у стены. — Здесь вы в полной безопасности и под защитой министерства. Сейчас я пойду пообщаюсь со своими коллегами, затем вернусь с ними, и мы вместе попробуем разобраться в вашей ситуации. Обещаю, мы сделаем все возможное, чтобы помочь вам.

Блэквуды молча сели, прижимаясь друг к другу. Гарри внимательно наблюдал за ними, отмечая, как змеи на их телах, казалось, немного успокоились, но все еще продолжали свое зловещее движение. Антонин обнимал жену и дочь, словно пытаясь защитить их от невидимой угрозы.

Гарри подошел к небольшому столику в углу комнаты, где стоял серебряный поднос с чайником и чашками. Он взмахнул палочкой, и чайник начал наполняться горячей водой.

— Выпейте чаю, — мягко предложил Гарри, левитируя чашки с ароматным напитком к Блэквудам. — Это поможет вам немного успокоиться.

Семья с благодарностью приняла чашки, хотя руки у них заметно дрожали. Маленькая дочь Блэквуда, Мэри, все еще всхлипывала, уткнувшись в плечо матери.

Гарри присел на корточки перед девочкой, стараясь говорить как можно мягче:

— Мэри, верно? Не бойся, милая. Я знаю, что сейчас тебе очень страшно, но я обещаю, что мы сделаем все возможное, чтобы помочь тебе и твоим родителям. Ты очень храбрая девочка.

Мэри робко подняла глаза на Гарри, и он увидел в них проблеск надежды.

— Всё будет хорошо, даю слово мракоборца, — твердо ответил Гарри. — Ты знаешь, у меня тоже есть сын, ему примерно столько же лет, сколько и тебе. И я бы сделал все, чтобы защитить его. Так же, как и твои родители защищают тебя. А мы поможем защитить вас всех.

Затем Гарри ещё раз приглядется к девочке и задумался. А затем обратился к её родителям.

— Скажите, вашей девочке же примерно 11 лет? Почему она вообще находится здесь, а не на обучении в Хогвартсе, как и все дети её возраста?

— Всё верно, мистер Поттер, — ответила Лиззи. — Девочка должна уже второй год как обучаться в Хогвартсе, ей уже 12 лет...

— Просто... — продолжил Антонин Блэквуд. — Нынче детей преступников не жалуют, и, к сожалению, в момент достижения нужного возраста, совы к ним не прилетают. Ни в том году не прилетела сова к Мэри, ни в этом.

Девочка Мэри стала ещё боле подавленной, снова ощутив эту несправедливость.

Гарри опешил, впервые слыша о таком негласном правиле, несправедливом для девочки.

— Вы конечно преступник, Блэквуд, нарушили закон, и сидели в тюрьме по совести, — начал Гарри. — Но разве это должно было отразиться на том, чтобы вашему невинному ребенку закрыть доступ на обучение? При чём здесь вообще Мэри?

Он вопрошал скорее в пространство, обращаясь к этому несправедливому кодексу.

Мэри подняла глаза на Гарри, и он увидел, как по её щеке скатилась обидная слеза.

Гарри выпрямился и обратился ко всей семье:

— Я постараюсь разобраться и в этой ситуации с вашей дочерью, обещаю. Я уверен, она имеет полное право обучаться в Хогвартсе так же, как и другие дети. И я думаю, что это несправедливо, лишать вашу дочь будущего, ни смотря ни на что.

Жена Блэквуда Лиззи на мгновение просияла, благодарная намерениям Гарри.

— В общем, когда я вернусь с коллегами, нам нужно будет очень осторожно обсудить вашу ситуацию с проклятием. Чем больше мы будем знать, тем легче нам будет найти способ помочь вам.

Антонин Блэквуд кивнул, крепче прижимая к себе жену и дочь.

Гарри еще раз окинул взглядом семью, убеждаясь, что они немного успокоились. Затем он направился к двери.

— Я скоро вернусь, — сказал он.

И с этими словами Гарри вышел из комнаты и запер дверь.

* * *

Гарри быстрым шагом направился в кабинет Рона и Гермионы, его мысли лихорадочно работали. Ситуация была беспрецедентной и крайне опасной. Им нужно было найти решение, и быстро.

Подойдя к двери кабинета друзей, Гарри услышал приглушенные голоса и всхлипывания. Он осторожно постучал и вошел.

Представшая перед ним картина заставила сердце Гарри сжаться. На диване сидел Рон, его лицо было красным и опухшим от слез. Гермиона обнимала мужа, тихо что-то ему говоря. При появлении Гарри она подняла глаза, в которых читалась смесь тревоги и облегчения.

— Гарри, — тихо сказала она. — Хорошо, что ты здесь.

Гарри редко когда видел своего лучшего друга в таком состоянии. Рон всегда был бойким и веселым, готовым пошутить даже в самых трудных ситуациях. Сейчас же он выглядел совершенно разбитым.

— Рон, — мягко позвал Гарри, подходя ближе. — Я все знаю. Ты не виноват в том, что произошло.

Рон поднял на него покрасневшие глаза.

— Не виноват? — хрипло спросил он. — Гарри, я убил их. Всех троих. Мужчину, его жену и их маленького сына. Я... я просто хотел получить информацию. Я думал, что делаю все правильно.

Гарри присел рядом с другом, положив руку ему на плечо.

— Послушай меня, Рон. Ты действовал по протоколу. Мы все не знали о природе этого проклятия. Ты не мог предвидеть, что произойдет.

— Но я должен был! — воскликнул Рон, снова заливаясь слезами. — Я один из старших мракоборцев, черт возьми! Я должен был быть осторожнее, должен был подумать...

— Рон, — твердо сказал Гарри, глядя другу прямо в глаза. — Послушай меня. Я сам был на грани того, чтобы совершить такую же ошибку. Если бы не предупреждение Гермионы, я бы применил сыворотку правды к Блэквуду и тоже совершил бы ошибку.

Рон моргнул, удивленно глядя на Гарри.

— Ты... ты поймал Блэквуда?

Гарри кивнул.

— Да. Его жена и дочь тоже здесь, в Министерстве. И у всех троих те же проклятые змеи на теле.

Гермиона резко выпрямилась.

— Они здесь? Возможно, теперь у нас есть шанс изучить это проклятие, не рискуя ничьими жизнями!

Гарри согласно кивнул.

— Именно. Но нам нужно действовать крайне осторожно. Мы не можем рисковать.

Он повернулся к Рону.

— Послушай, друг. Я знаю, как тебе сейчас тяжело. Но ты нужен нам. Нужен этим людям, которых мы еще можем спасти. Твой опыт и знания могут оказаться бесценными.

Рон глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки.

— Ты прав, Гарри. Я... я постараюсь.

Гермиона нежно погладила мужа по спине.

— Мы справимся, Рон. Вместе мы обязательно найдем решение.

Гарри кивнул, чувствуя, как в нем растет решимость.

— Хорошо, давайте подумаем, что мы знаем и что можем сделать.

Он быстро рассказал друзьям о своей встрече с семьей Блэквудов и о том, где и в каком состоянии они находятся.

— Итак, — начала Гермиона, входя в свой привычный режим анализа, — мы имеем дело с неизвестным темномагическим проклятием, которое проявляется в виде движущегося изображения змеи на теле жертвы.

— И это проклятие каким-то образом связывает членов семьи, — добавил Гарри. — Если один умирает, умирают все.

— Более того, — мрачно сказал Рон, — оно активируется при любой магической попытке извлечь информацию о событиях в Азкабане. Будь то легилименция, сыворотка правды или... Империо.

Гермиона задумчиво нахмурилась.

— Это действительно очень сложная и мощная магия, — сказала она, нервно теребя прядь волос. — Кто бы ни создал это проклятие, он явно не хочет, чтобы мы узнали, что произошло в Азкабане. И он готов пойти на крайние меры, чтобы сохранить эту тайну.

Гарри кивнул, чувствуя, как напряжение сковывает его плечи.

— Но зачем такие крайние меры?

Гермиона на мгновение задумалась, прежде чем ответить.

— Возможно, это своего рода страховка, — предположила она. — Это... это почти гениально в своей жестокости.

— И семьи этих беглецов очевидцев служат дополнительной гарантией их молчания, — мрачно добавил Рон, его голос был хриплым от сдерживаемых эмоций. — Это не просто проклятие, это... это шантаж на магическом уровне.

Гарри почувствовал, как холодок пробежал по его спине. Он вспомнил испуганные глаза дочери Блэквуда, маленькой девочки, которая ничего не знала о преступлениях своего отца, но теперь оказалась втянута в этот кошмар.

— Хорошо, но как нам снять это проклятие? Есть идеи? — спросил он, пытаясь сосредоточиться на решении проблемы.

Рон выпрямился, в его глазах появился проблеск надежды.

— Может, мы могли бы использовать легилименцию? Не на самом Блэквуде, а на его жене или дочери? Они ведь не были в Азкабане, так что, возможно, проклятие не активируется?

Гермиона покачала головой, ее лицо было мрачным.

— Нет, Рон. Любое магическое вмешательство может оказаться смертельным для Блэквудов. Я думаю, что магия тут бессильна, так как она будет направлена именно на человека. На человека, а не на это змеиное проклятье, которое на это вмешательство активируется, и тогда...

— А если мы попробуем просто осторожно поговорить с ними? — тут же предложил Гарри. — Может быть, Блэквуд сможет нам что-то рассказать, не вдаваясь в подробности?

Но Гермиона снова покачала головой, на этот раз еще более решительно.

— Гарри, ты не понимаешь. Эта магия... Ты ведь видел этих змей, как они на всё реагируют? Эта магия не просто запрещает им говорить. Она следит за каждым их движением, за каждым словом, за каждым жестом. Даже если Блэквуд попытается намекнуть нам на что-то, подмигнуть, кивнуть или написать что-то на бумаге — эта магическая змея на его теле заметит это. И тогда...

Она не договорила, но все и так поняли, что она имела в виду. Смерть. Мгновенная и неотвратимая.

— Черт возьми, — выругался Рон, ударив кулаком по столу. — Как же нам быть? Мы не можем просто сидеть и ничего не делать!

Гермиона положила руку на плечо мужа, пытаясь успокоить его.

— Рон, я понимаю твое отчаяние. Но сейчас нам нужно действовать очень осторожно. Любая ошибка может стоить жизни не только Блэквуду, но и его жене и дочери.

Гарри вдруг почувствовал, как его накрывает волна усталости. Он посмотрел на часы и с ужасом осознал, что совершенно забыл о важном событии.

— Мерлинова борода, — пробормотал он. — Я совсем забыл. У нас с Джинни сегодня годовщина свадьбы.

Рон и Гермиона переглянулись, на их лицах отразилось сочувствие.

— Гарри, — мягко сказала Гермиона. — Тебе нужно идти. Проведи время с Джинни, расслабься немного. Мы пока продолжим работать над этой проблемой.

— Да, дружище, — добавил Рон, пытаясь улыбнуться. — Иди. Мы справимся здесь. Я прослежу, чтобы никто из мракоборцев не наделал глупостей, если мы поймаем еще кого-нибудь.

Гарри колебался. С одной стороны, он чувствовал свою ответственность за ситуацию с Блэквудами. С другой — он знал, как важна для Джинни эта годовщина.

— Вы уверены? — спросил он, глядя на друзей.

— Абсолютно, — твердо сказала Гермиона. — Иди, Гарри. Тебе нужно отвлечься, переключить внимание на что-то приятное. А потом, со свежей головой, мы продолжим работу над этой загадкой.

Гарри кивнул, чувствуя облегчение и благодарность. Он уже собирался уходить, когда вдруг в комнату влетел серебристый патронус в форме лошади. Гарри сразу узнал патронуса Джинни.

Голос Джинни, звучащий из патронуса, был полон паники и тревоги: "Гарри! С Джеймсом случилась беда! Он сильно ранен! Нам нужно срочно ехать!"

Гарри почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Его сын, его маленький Джеймс...

— О, Мерлин, — прошептала Гермиона, прижав руку ко рту.

Рон мгновенно вскочил на ноги.

— Гарри, иди немедленно. Мы организуем все здесь.

Гарри кивнул, его мысли уже были далеко, с сыном.

— Спасибо, ребята. Я... я должен идти.

— Конечно, — сказала Гермиона. — Мы позаботимся о Блэквудах. Устроим им комнаты здесь, в Министерстве. А потом присоединимся к вам в Хогвартсе.

— Да, — добавил Рон. — Мы тоже хотим убедиться, что с Джеймсом все в порядке. И заодно проверим Розу.

Гарри благодарно посмотрел на друзей. Даже в такой момент они оставались его опорой.

— Спасибо, — сказал он. — Я сообщу вам, как только что-нибудь узнаю.

Его сердце колотилось от страха за сына. Он молился всем известным ему волшебным силам, чтобы с Джеймсом все было в порядке. С этими мыслями Гарри трансгрессировал из кабинета.

Рон и Гермиона остались в кабинете, глядя друг на друга с тревогой и решимостью.

— Ну что ж, — сказала Гермиона, вздохнув. — У нас много работы. Давай начнем с организации безопасного места для Блэквудов.

Рон кивнул, его лицо было серьезным.

— А потом мы отправимся в Хогвартс. Надеюсь, с Джеймсом все будет хорошо.

Гарри, Джинни, Рон и Гермиона сидели в купе Хогвартс-экспресса, мчащегося сквозь живописные пейзажи шотландской глубинки. Осенний ветер гнал облака по небу, окрашивая их в золотистые тона заходящего солнца. Внутри вагона царила напряженная атмосфера, пропитанная тревогой и беспокойством.

Джинни нервно теребила прядь рыжих волос, то и дело поглядывая на часы. Она оставила годовалую дочь Лили у своей матери, Молли Уизли, и сердце разрывалось от беспокойства за обоих детей. "Как там Лили? Не плачет ли? А вдруг с Джеймсом что-то серьезное?" — эти мысли не давали ей покоя.

Гарри, сидевший рядом с женой, положил руку ей на плечо, пытаясь успокоить. Его изумрудные глаза за круглыми очками выражали смесь тревоги и решимости.

— Не волнуйся, дорогая, — тихо произнес он. — Джеймс — сильный мальчик. Он справится.

Рон сидел рядом с Гермионой. Его собственные мысли возвращались к той ужасной сцене в Министерстве, когда заключенный, которого он допрашивал, погиб прямо на его глазах. Он до сих пор слышал крики этого преступника и видел, как змеиная татуировка душила его. Рон горько понимал, что вместе с этим проклятье убило и всю семью допрашиваемого, и от этого ему становилось только хуже на душе. Он нервно постукивал пальцами по подлокотнику. Его лицо было бледным, веснушки выделялись сильнее обычного.

— Чертов суккуб! — неожиданно ругнулся Рон, пытаясь отринуть гнетущие мысли. — Как он вообще оказался в Хогвартсе? Разве эти твари не вымерли тысячу лет назад?

Гермиона, уткнувшаяся в толстый том "Редчайшие магические существа и их свойства", подняла голову.

— Именно это меня и беспокоит, Рон. Суккубы действительно считались вымершими. Их последнее достоверное появление датируется 987 годом. То, что он вдруг объявился сейчас... Это не может быть совпадением.

— Ты думаешь, это как-то связано с падением Азкабана? — спросил Гарри, понизив голос.

Гермиона кивнула, закрывая книгу.

— Вполне возможно. Сначала магические аномалии в Шотландии, затем дементоры, потом появление всяких давно исчезнувших тварей, вроде лунных лягушек, серебристых птицеграков, древолапов... Теперь вот суккуб... Что-то очень странное происходит в магическом мире.

— И это не говоря уже о проклятии Блэквудов, — добавил Рон мрачно. — Эти змеиные татуировки... Я никогда не видел ничего подобного.

Гарри вздохнул, проводя рукой по непослушным черным волосам.

— Мы должны быть готовы ко всему. Кто знает, что нас ждет в Хогвартсе.

Джинни вдруг всхлипнула, и Гарри крепко обнял ее.

— Шшш, все будет хорошо. Джеймс в надежных руках. Мадам Помфри его вылечит.

— Я знаю, — прошептала Джинни. — Просто... Он же только поступил. Это должен был быть самый счастливый момент в его жизни. А теперь...

— Теперь он точно станет легендой школы, — попытался пошутить Рон, но осекся под суровым взглядом Гермионы.

— Рон! Это не смешно, — отрезала она. — Джеймс мог погибнуть!

Повисло тяжелое молчание. Каждый из них вспоминал собственные школьные годы, полные опасностей и приключений. Но одно дело — самим противостоять злу, и совсем другое — знать, что твой ребенок оказался на грани жизни и смерти.

— Знаете, — вдруг произнес Гарри задумчиво, — а ведь именно в этом поезде мы впервые встретились. Помните?

Лица друзей просветлели от нахлынувших воспоминаний.

— Как же такое забыть! — усмехнулся Рон. — Я пытался превратить свою крысу в желтый цвет.

— А я искала жабу Невилла, — улыбнулась Гермиона. — И, конечно же, сразу всех достала своими знаниями.

— Ты была невыносима, — поддразнил ее Рон, за что получил легкий удар книгой по плечу.

Джинни рассмеялась, вытирая слезы.

— А я так завидовала вам! Целый год ждала, когда наконец-то сама поеду в Хогвартс.

— И чуть не погибла в Тайной комнате, — мягко напомнил Гарри. — Но мы справились. Вместе мы всегда справлялись со всеми испытаниями.

— Ты прав, дорогой, — Джинни поцеловала мужа в щеку. — Мы прошли через столькое... Наши дети тоже справятся.

Напряжение немного спало. Они продолжили вспоминать школьные годы — квиддичные матчи, уроки зельеварения, тайные вылазки под мантией-невидимкой. С каждым воспоминанием на их лицах появлялось все больше улыбок.

Когда поезд начал замедляться, подъезжая к Хогсмиду, они почувствовали себя увереннее. Что бы ни случилось, они встретят это вместе, как всегда.

* * *

На платформе их ждал Хагрид, как и много лет назад. Но теперь его густая борода была испещрена сединой, а в глазах читалась усталость.

— Гарри! Рон! Гермиона! Джинни! — прогрохотал он, заключая их всех в свои могучие объятия. — Как же я рад вас видеть! Жаль только, что повод такой печальный.

— Как он, Хагрид? — тут же спросила Джинни дрожащим голосом.

Хагрид погладил ее по голове своей огромной ладонью.

— Не волнуйся, дорогая. Джеймс — крепкий орешек. Мадам Помфри говорит, что он идет на поправку.

— А что с этим... существом? — спросил Гарри, оглядываясь по сторонам, словно ожидая увидеть суккуба прямо здесь, на платформе.

— Заперт в подземельях замка, — ответил Хагрид мрачно. — Я сам проследил, чтобы клетка была надежной. Но, признаться, глядя на эту тварь, мне её немного жаль.

— Это на тебя похоже, Хагрид, — подметил Рон. — Обычно ты во всех монстрах видишь что-то милое.

Хагрид покачал головой.

— Как будто бы это существо не должно было зайти в наш мир.

Они двинулись к замку, продолжая расспрашивать Хагрида о случившемся. По дороге их нагнала запыхавшаяся Роза.

— Мама! Папа! — воскликнула она, бросаясь в объятия родителей.

— Роза, милая! Ты в порядке? — Гермиона крепко обняла дочь, осматривая ее с ног до головы.

— Да, мам, со мной все хорошо, — ответила Роза. — Я была далеко от суккуба, когда все случилось. Но Джеймс...

— Мы знаем, дорогая, — сказал Рон, гладя дочь по голове. — Мы идем его навестить.

— Я провожу вас, — сказала Роза решительно. — Знаете, он очень храбрый. Даже не плачет, хотя ему, наверное, очень больно.

Гарри и Джинни переглянулись с гордостью. Их сын действительно унаследовал лучшие качества обоих родителей.

* * *

Когда они подошли к замку, Гарри вдруг остановился, глядя на величественные башни Хогвартса. Столько воспоминаний нахлынуло разом — и радостных, и печальных. Здесь он впервые почувствовал себя дома, здесь обрел настоящих друзей, здесь же пережил самые страшные моменты своей жизни.

— Гарри? — Джинни взяла его за руку. — Ты в порядке?

Он кивнул, сжимая ее ладонь.

— Да, просто... Странно возвращаться сюда вот так. Как родители.

— Я понимаю, — прошептала она. — Но теперь наша очередь защищать их, как когда-то защищали нас.

Гарри улыбнулся жене и, расправив плечи, шагнул вперед. Что бы ни ждало их впереди, они готовы встретить это лицом к лицу.

Друзья поднялись по знакомым лестницам, миновали портреты, приветствовавшие их как старых знакомых, и наконец достигли больничного крыла. У дверей их встретила мадам Помфри, постаревшая, но все такая же энергичная и заботливая.

— А, вот и вы! — воскликнула она. — Я уж думала посылать за вами сову. Джеймс только что проснулся.

— Как он, мадам Помфри? — спросил Гарри, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

Медсестра вздохнула.

— Жить будет, не сомневайтесь. Но рана серьезная. Суккуб задел голосовые связки, так что пока мальчик не может говорить. Но не волнуйтесь, это временно. Я дала ему пергамент и перо для общения.

Джинни всхлипнула, и Гарри крепче сжал ее руку.

— Можно нам его увидеть? — спросил он.

Мадам Помфри кивнула.

— Конечно, проходите. Только не утомляйте его слишком сильно. Ему нужен покой.

Она открыла дверь, пропуская их внутрь. В просторной палате, залитой теплым светом, на кровати лежал Джеймс, окруженный друзьями.

Рядом с ним сидели трое мальчиков в зеленых слизеринских галстуках — Гленн, Зак и Скорпиус.

Гарри на мгновение замер, увидев сына Драко Малфоя рядом со своим сыном. Он почувствовал, как старые предубеждения поднимаются в его душе, но постарался подавить их. Джинни сжала его руку, словно чувствуя его напряжение.

— Привет, Джеймс, — мягко сказал Гарри, подходя к кровати. — Как ты себя чувствуешь?

Джеймс взял перо и написал на пергаменте: "Я в порядке, пап. Не волнуйтесь."

— Мы так переживали за тебя, дорогой, — сказала Джинни, целуя сына в лоб.

Друзья Джеймса встали, собираясь уходить.

— Мы пойдем, — сказал Гленн. — Увидимся позже, Джеймс.

Скорпиус встретился взглядом с Гарри. На мгновение между ними проскочила искра напряжения — слишком много истории между их семьями. Но затем Скорпиус слегка кивнул, а Гарри заставил себя улыбнуться.

Когда слизеринцы ушли, комната наполнилась тихими разговорами. Гарри и Джинни сели по обе стороны от кровати сына, держа его за руки. Рон и Гермиона стояли рядом, а Хагрид и Роза расположились в ногах кровати.

— Джеймс, милый, как ты? — спросила Джинни, гладя сына по голове.

Джеймс взял пергамент и написал: "Я в порядке, мам. Не волнуйтесь".

— Мы привезли тебе кое-что, — сказал Рон, доставая из кармана уменьшенную сумку. Увеличив её заклинанием, он начал вынимать различные сладости из "Сладкого королевства" и новейшие изобретения из магазина "Всевозможные волшебные вредилки".

Глаза Джеймса загорелись при виде подарков. Он потянулся к пергаменту и перу, лежащим на прикроватном столике, и начал что-то писать.

— Спасибо всем, — прочитала вслух Джинни. — Я так рад вас видеть.

Хагрид прочистил горло, привлекая внимание.

— Знаешь, Джеймс, ты настоящий герой. Встретиться лицом к лицу с таким жутким созданием и выжить — это не каждому под силу.

Роза кивнула, соглашаясь.

— Да, Джеймс, ты был таким храбрым! Я думала, что умру от страха, когда эта тварь появилась.

Гарри почувствовал, как к горлу подкатывает ком. Он гордился сыном, но в то же время его сердце разрывалось от мысли, что Джеймс оказался в такой опасности.

— Насчет суккуба можете не беспокоиться, — сказал Хагрид, поглаживая свою бороду. — Мы с Филчем надежно заперли его в катакомбах замка. Скоро прибудут специалисты из Министерства, чтобы изучить это существо.

Гермиона нахмурилась.

— Но как он вообще мог появиться? Суккубы считались вымершими уже несколько столетий.

— Это загадка, которую нам еще предстоит разгадать, — ответил Хагрид, качая головой.

Джеймс снова начал писать, его перо быстро двигалось по пергаменту. Когда он закончил, Джинни взяла записку и прочла вслух: "Как дела дома? Как Лили? И что слышно о пропавшей тюрьме?"

Гарри и Джинни переглянулись, удивленные тем, как их сын, несмотря на свое состояние, беспокоится о семье и интересуется работой отца.

— Лили в порядке, милый, — ответила Джинни с улыбкой. — Она с бабушкой Молли. Передавала тебе привет и пожелание скорейшего выздоровления.

Гарри вздохнул, думая о сложной ситуации с исчезнувшей тюрьмой.

— Что касается тюрьмы... расследование продолжается. Мы делаем всё возможное, чтобы найти ответы.

Джеймс кивнул, явно обеспокоенный работой отца.

Он снова взялся за перо, но в этот момент в палату вошла мадам Помфри.

— Ох, сколько посетителей! — воскликнула она, оглядывая комнату. — Надеюсь, вы не слишком утомляете моего пациента?

Все сразу же обратили внимание на медсестру, засыпая её вопросами о состоянии Джеймса.

— Как он, мадам Помфри? — спросила Джинни, её голос дрожал от волнения.

— Когда он сможет нормально говорить? — поинтересовалась Гермиона.

Мадам Помфри подняла руку, призывая всех к тишине.

— Мистер Поттер идет на поправку, хотя процесс будет не быстрым. Потребуется время, чтобы полностью восстановить голосовые связки.

Пока всё внимание было сосредоточено на мадам Помфри, Гарри незаметно наклонился к сыну.

— Джеймс, — прошептал он, — ты уверен, что тебе хорошо в Слизерине? Никто тебя не обижает?

Он сделал паузу, собираясь с мыслями.

— Если хочешь, я мог бы поговорить с Министерством. Мы могли бы... изменить твое распределение.

Глаза Джеймса расширились. Он потянулся к пергаменту, чтобы ответить, но в этот момент дверь палаты открылась, и все повернулись к входу.

На пороге стояла профессор Макгонагалл, директор Хогвартса. Её строгое лицо смягчилось при виде своих бывших учеников.

— Добрый день, господа, — сказала она, входя в палату. — Я рада видеть вас всех здесь, хотя обстоятельства нашей встречи оставляют желать лучшего.

Гарри выпрямился, чувствуя себя снова учеником под пристальным взглядом Макгонагалл.

— Профессор, — кивнул он в знак приветствия.

Макгонагалл подошла ближе к кровати Джеймса.

— Как вы себя чувствуете, мистер Поттер? — спросила она, внимательно глядя на мальчика.

Джеймс взял пергамент и быстро написал: "Уже лучше, профессор. Спасибо."

Директор кивнула и обратилась ко всем присутствующим:

— Я хочу заверить вас, что с Джеймсом всё будет в порядке. Мадам Помфри — лучший целитель, которого я знаю, и она сделает всё возможное для его скорейшего выздоровления.

Джинни, державшая руку сына, с облегчением вздохнула.

— Спасибо, профессор. Мы очень волновались.

— Я хочу заверить вас всех, — продолжила Макгонагалл, обращаясь ко всем присутствующим, — что мы предпримем все необходимые меры, чтобы подобный инцидент больше не повторился. Безопасность наших студентов — наш главный приоритет.

Гермиона не смогла сдержать вопрос:

— Профессор, как такое вообще могло произойти? Суккуб в Хогвартсе...

Макгонагалл вздохнула.

— Мисс Грейнджер... то есть, миссис Уизли, это действительно беспрецедентный случай. Мы проводим тщательное расследование.

Рон нахмурился.

— Но как такое вообще могло случиться? Разве нет защитных мер против подобных... инцидентов?

— Отличный вопрос, мистер Уизли, — ответила Макгонагалл. — И это приводит меня к более серьёзной проблеме, о которой я хотела с вами поговорить.

Она сделала паузу, словно собираясь с мыслями.

— Дело в том, что меня беспокоит не только сам инцидент, но и действия профессора Авроры Синистры во время него.

Гермиона подалась вперёд.

— Что вы имеете в виду, профессор?

Макгонагалл оглянулась, словно проверяя, не подслушивает ли кто-то. Затем понизила голос:

— Мне стало известно от одного первокурсника гриффиндорца, что профессор Синистра использовала древнюю темную магию для остановки суккуба. Магию, которая, как вы знаете, строго запрещена не только в Хогвартсе, но и во всем магическом сообществе.

В комнате воцарилась тишина. Все были потрясены этой новостью.

— Темная магия? В Хогвартсе? — Гарри не смог скрыть своего ужаса.

Джинни крепче сжала руку Джеймса.

— Но зачем профессору Синистре использовать тёмную магию? Разве не было других способов остановить существо?

— Это один из вопросов, на который я надеюсь получить ответ, — ответила Макгонагалл. — Я вызвала Аврору в свой кабинет для разговора. Она сейчас там, ожидает дальнейших решений.

Гермиона задумчиво произнесла:

— Возможно, она просто запаниковала и использовала первое, что пришло ей в голову?

— Первое, что пришло в голову? Это не оправдание! — возразил Рон. — Преподаватель Хогвартса должен уметь контролировать себя в любой ситуации.

Гермиона кивнула, соглашаясь со своим мужем.

— К тому же, откуда она вообще знает такие заклинания? Это не то, чему учат в школе.

Гарри почувствовал, как в нем закипает гнев.

— Это недопустимо. Особенно после всего, через что мы прошли.

Макгонагалл кивнула, соглашаясь.

— Именно поэтому я обращаюсь к вам сейчас. Мистер Поттер, мистер Уизли, миссис Уизли, как представители Министерства, не могли бы вы помочь мне в расследовании этого дела? Как я уже сказала, профессор Синистра сейчас находится в моем кабинете. Я считаю, что ваш опыт и авторитет будут неоценимы в этой ситуации.

Гарри переглянулся с Роном и Гермионой. Они без слов поняли друг друга — это серьезное дело, которое требует их внимания.

— Конечно, профессор, — ответил Гарри. — Мы готовы помочь.

Макгонагалл благодарно кивнула.

— Отлично. Тогда, если вы не возражаете, мы могли бы отправиться в мой кабинет прямо сейчас.

Гарри повернулся к Джеймсу, который выглядел обеспокоенным.

— Не волнуйся, сынок. Мы во всем разберемся. Ты только поправляйся, хорошо?

Джеймс кивнул, но в его глазах читалось беспокойство. Он явно хотел что-то сказать, но не мог из-за травмы.

Джинни наклонилась к сыну.

— Я останусь с тобой, милый. Папа, дядя Рон и тетя Гермиона скоро вернутся.

Роза, которая всё это время молча стояла рядом с кроватью Джеймса, вдруг сказала:

— Папа, мама, дядя Гарри... будьте осторожны, хорошо?

Гермиона обняла дочь.

— Не волнуйся, милая. Мы просто поговорим с профессором Синистрой.

Рон потрепал Розу по волосам.

— Да, тыковка. Ничего опасного. Присмотри тут за своим братом, договорились?

Роза кивнула, но было видно, что она всё ещё беспокоится.

Гарри, Рон и Гермиона проследовали за Макгонагалл к выходу из палаты. Перед тем как выйти, Гарри обернулся, бросая ободряющий взгляд на сына. Он почувствовал, как в его груди борются различные эмоции — гордость за храбрость Джеймса, страх за его безопасность, гнев на ситуацию с темной магией в школе.

С этими словами четверо волшебников покинули больничное крыло, оставив остальных в тревожном ожидании. Джинни села рядом с кроватью Джеймса, взяв его за руку. Роза устроилась с другой стороны, а Хагрид занял большое кресло у окна. Все они надеялись, что Гарри, Рон, Гермиона и профессор Макгонагалл смогут разобраться в этой загадочной и тревожной ситуации.

Пока группа волшебников шла по коридорам Хогвартса к кабинету директора, Гарри не мог отделаться от мысли, что все эти странные события как-то связаны между собой. Исчезновение Азкабана, появление давно исчезнувшего существа, использование тёмной магии в школе... Что-то назревало, и он чувствовал, что это только начало.

Они подошли к горгулье, охраняющей вход в кабинет директора. Макгонагалл произнесла пароль, и лестница начала двигаться, поднимая их наверх.

— Прежде чем мы войдём, — сказала Макгонагалл, — я хочу предупредить вас. Аврора Синистра — насколько вы знаете, в прошлом талантливый астроном и надёжный преподаватель, работавшая у нас уже долгие годы. Но с прошлого года, как её предмет убрали из школьной программы по приказу министерства, я, чтобы не терять её, перевела Аврору на должность преподавателя по защите от тёмных искусств. А ещё у неё случилось недавно горе, умер её единственный сын. Я не хочу верить, что она могла сознательно навредить ученикам или школе. Поэтому прошу вас быть объективными и выслушать её, прежде чем делать выводы.

Все трое кивнули, соглашаясь с директором.

— И ещё одно, — добавила Макгонагалл, уже стоя перед дверью своего кабинета. — Что бы мы ни узнали сегодня, я прошу вас сохранить это в тайне, пока мы не разберёмся во всём до конца. Последнее, что нам нужно — это паника среди учеников и их родителей.

— Конечно, профессор, — ответил Гарри за всех. — Мы понимаем всю серьёзность ситуации.

* * *

Макгонагалл открыла дверь своего кабинета. Внутри, у окна, стояла Аврора Синистра, нервно теребя рукав своей мантии. Когда она повернулась к вошедшим, на её лице читалось беспокойство и страх. Солнечный свет, проникающий через высокие окна, освещал её бледное лицо, подчеркивая тени под глазами.

Макгонагалл обратилась к ней спокойным, но твердым голосом:

— Профессор Синистра, я пригласила своих коллег из Министерства, чтобы помочь нам разобраться в ситуации с той магией, которую вы использовали на уроке.

Она представила Аврору Гарри, Рону и Гермионе, которые вошли следом за директором.

Друзья узнали своего бывшего преподавателя астрономии. Несмотря на годы, прошедшие с их учебы, Аврора Синистра изменилась мало. Те же проницательные глаза, те же изящные движения. Однако сейчас в её взгляде читалась тревога, которой раньше не было.

— Профессор Синистра, — мягко начал Гарри, — пожалуйста, присядьте. Нам нужно поговорить.

Аврора медленно опустилась в кресло, стоящее перед столом Макгонагалл. Гарри, Рон и Гермиона расположились напротив неё. Воздух в кабинете, казалось, сгустился от напряжения.

Гарри откашлялся и продолжил:

— Мы хотели бы услышать от вас подробный рассказ о том, что произошло на уроке. Пожалуйста, не упускайте никаких деталей, даже если они кажутся вам незначительными.

Аврора глубоко вздохнула, собираясь с мыслями.

— Всё началось как обычный урок, — начала она. — Я планировала познакомить первокурсников с простейшими защитными чарами. Мы вышли на опушку Запретного леса, чтобы практиковаться в безопасной обстановке.

По мере того как она рассказывала, друзья внимательно слушали, иногда задавая уточняющие вопросы. Гермиона делала заметки в небольшом блокноте, который всегда носила с собой.

— Я создала пространственный портал, чтобы призвать животных для практики, — продолжала Аврора. — Сначала всё шло по плану. Студенты по очереди пробовали успокаивающие чары на козах, овцах и прочих таких безобидных животных.

Её голос дрогнул, когда она дошла до момента появления суккуба.

— Я не знаю, как это произошло. Портал внезапно расширился, и оттуда вырвался раненый жеребец. А за ним... за ним появилось это существо.

Гарри заметил, как побелели костяшки пальцев Авроры, сжимавших подлокотники кресла.

Аврора продолжила:

— Это был ужас. Чистый ужас. Я думала, что суккубы считаются вымершими уже тысячу лет. Но я сразу поняла, какую опасность оно представляет для детей.

— Что произошло дальше? — мягко подтолкнул её Рон.

Аврора замялась.

— Я... я попыталась обезвредить существо обычными способами. Оглушающие чары, связывающие заклинания... Но оно было слишком быстрым, слишком неуловимым. Оно атаковало студентов, и я...

Она замолчала, опустив глаза. Гермиона подняла взгляд от своих заметок.

— Профессор Синистра, — сказала она твердо, — мы знаем, что вы использовали не обычную магию. Первокурсники рассказали директору МакГонагалл о том, что видели. Пожалуйста, расскажите нам правду.

Аврора вздрогнула, словно от удара. Она подняла глаза, полные слез.

— Я... я не хотела лгать. Я просто испугалась последствий. Да, вы правы. Я использовала древнюю магию.

В кабинете повисла тяжелая тишина. Макгонагалл, стоявшая у окна, повернулась к ним.

— Аврора, — сказала она тихо, — Вы понимаете серьезность ситуации? Использование запрещенной магии в стенах школы...

— Я знаю! — воскликнула Аврора. — Знаю. Но в тот момент я думала только о том, как спасти детей. Я не видела другого выхода.

Гарри обменялся взглядами с Роном и Гермионой.

— Профессор, — сказал он, — мы понимаем, что вы действовали из лучших побуждений. Но почему вы решили использовать именно древнюю магию в такой ситуации?

Гермиона добавила:

— Да, профессор. Обычно в таких случаях используются стандартные защитные чары. Что заставило вас прибегнуть к столь необычным методам?

Аврора глубоко вздохнула, собираясь с мыслями.

— Видите ли, суккубы и их мужской аналог, инкубы, — это не просто существа. Они... особенные. До своего истребления или изгнания (подобно чертям и бесам, изгнанных на пару тысяч лет раньше), суккубы и инкубы были последними из мифических созданий, способных так же, как и их инфернальные собратья, существовать одновременно в двух мирах и свободно перемещаться между ними.

В комнате повисла тишина. Все были в замешательстве от такой информации. Рон первым нарушил молчание:

— Простите, профессор, но... в двух мирах? Разве есть ещё какой-то мир помимо нашего?

Аврора кивнула.

— Да, мистер Уизли. Существует мир, параллельный нашему. Древние маги называли его миром сумерек.

Гермиона недоуменно переспросила:

— Мир сумерек? Что это за место такое?

Аврора на мгновение замялась.

— Это... очень сложно объяснить. Боюсь, вы можете принять меня за сумасшедшую.

Гарри мягко улыбнулся.

— Профессор, после всего, что мы пережили, нас сложно чем-то удивить. Пожалуйста, расскажите нам всё, что знаете. Мы постараемся понять.

Аврора благодарно кивнула и продолжила:

— Мир сумерек — это своего рода изнанка реальности. Пространство между жизнью и смертью, где всё... иначе. Там обитают заблудшие души, близкие к смерти, древние магические существа, такие как тот суккуб, например, каким-то образом появившемся здесь сквозь тысячу лет. Там же там находятся призраки и духи, не до конца перешедшие в мир мёртвых.

— И туда нет прохода никому из нашего мира? — спросил Рон.

— В том-то и дело, что нет, — ответила Аврора. — По крайней мере, не для живых.

Гарри нахмурился.

— Этот мир... загробный?

Аврора покачала головой.

— Нет, это совсем другое место. Представьте себе призрачное отражение нашего мира. Там можно увидеть например отголоски прошлого или намёки на будущее. Но многое о нём остаётся неизвестным. Большая часть знаний о мире сумерек давно утеряна.

Рон недоуменно почесал затылок.

— Погодите-ка, вы хотите сказать, что есть какой-то другой мир, прямо рядом с нашим? И мы просто... не замечаем его?

Аврора кивнула.

— Именно так, мистер Уизли. Мир сумерек существует параллельно нашему, но обычно мы не можем его увидеть или почувствовать. Это как... как если бы вы смотрели на отражение в зеркале, но видели не себя, а нечто совершенно иное.

Макгонагалл, до этого молча слушавшая, вдруг вмешалась:

— Вы хотите сказать, что решили переместить всех учеников в этот... мир сумерек?

Аврора поспешно замахала руками.

— Нет-нет, Минерва! Это невозможно. Живым людям нельзя попасть в мир сумерек. Можно лишь... мельком заглянуть туда, сквозь его прозрачные очертания. Но для этого нужно знать определённые заклинания. Тёмные, сложные и давно забытые.

— И как же всё это связано с инцидентом на уроке? — спросила Макгонагалл, всё ещё не до конца понимая ситуацию.

Аврора вздохнула.

— Суккуб, появившийся на уроке, мог свободно перемещаться между нашим миром и миром сумерек. Когда я поняла это, то осознала, что единственный способ поймать его — это отследить его перемещения между мирами.

— И вы решили использовать древнюю магию, чтобы заглянуть в мир сумерек? — догадалась Гермиона.

Аврора кивнула.

— Именно. Это позволило мне предугадать, где суккуб появится в нашем мире, и обезвредить его.

Видя, что Макгонагалл всё ещё непреклонна, Аврора продолжила:

— Поверьте, это было последним средством. Я пыталась использовать все стандартные заклинания, но ничего не работало. Суккуб был слишком быстр, слишком неуловим. С каждой секундой количество раненых учеников росло. Я... я не видела другого выхода. Я не могла просто предсказать, где суккуб появится в следующий момент. Если бы я не действовала быстро, могло быть гораздо больше жертв. Возможно, даже...

В комнате повисла тяжёлая тишина. Каждый из присутствующих пытался осмыслить услышанное.

Гермиона наклонилась вперед.

— А как именно работает это заклинание? — спросила она с явным интересом.

Аврора покачала головой.

— Это сложно объяснить... Оно создает вокруг заклинателя своего рода... сумеречную сферу, как бы фантом сумеречного мира. В этом фантомном состоянии, через которое можно немного заглянуть в сумеречный мир, так же можно, к примеру, увидеть следы недавнего суккуба, перемещающегося между мирами. Я смогла увидеть, где находился суккуб в момент перемещения в сумеречном мире, чтобы обезвредить его в момент, когда он на том же месте появится в нашем мире.

Рон присвистнул.

— Звучит впечатляюще, — сказал он. — Но и опасно.

— Так и есть, — кивнула Аврора. — Эта магия... она не просто запрещена. Она опасна. Для тех, кто её использует, и для тех, кто находится рядом. Я знаю это. И я никогда бы не применила её, если бы не крайняя необходимость.

— Хорошо, профессор Синистра, — продолжила Гермиона, — я понимаю, что ситуация была критической. Но теперь меня мучает другой вопрос... Откуда вы знаете о таких заклинаниях? Зачем вы вообще изучали древнюю магию?

Аврора вздрогнула, словно от удара. Она закрыла лицо руками, и когда заговорила снова, её голос звучал глухо и надломленно.

— Это... это долгая история. И очень личная.

Гермиона мягко коснулась плеча Авроры.

— Мы здесь не для того, чтобы судить вас, — сказала она тихо. — Мы хотим понять. И, если возможно, помочь.

Аврора медленно опустила руки. Её глаза были красными от сдерживаемых слёз.

— Хорошо, — прошептала она. — Я расскажу вам.

Она глубоко вздохнула и начала свой рассказ:

— У меня был сын, Кассиус. Самое дорогое, что у меня было в жизни. Когда ему было всего девять лет, он... заболел. Страшной, неизлечимой болезнью.

Гарри почувствовал, как к горлу подкатил комок. Он подумал о своих детях — о Джеймсе, лежащем сейчас в больничном крыле, о маленькой Лили, оставшейся с бабушкой.

Аврора продолжала:

— Я испробовала всё. Лучшие целители Мунго не могли ему помочь. Я искала редкие зелья, древние артефакты... Ничего не помогало. Мой мальчик угасал на моих глазах, а я ничего не могла сделать.

Её голос дрожал от сдерживаемых эмоций.

— И тогда я узнала о древней магии. О заклинаниях и ритуалах, которые были забыты столетия назад. Я начала искать информацию везде, где только могла. Старинные книги, полустёртые рукописи... Я провела годы, изучая древний язык, на котором были написаны эти тексты.

— И вы нашли что-то? — тихо спросила Гермиона.

Аврора кивнула.

— Я нашла описания ритуалов, которые, как я думала, могли помочь. В древних текстах говорилось о том, что души тех, кто находится в глубокой коме, блуждают в сумеречном мире между жизнью и смертью. И что есть способы достучаться до них, вернуть их обратно.

Тут профессор Макгонагалл усмехнулась и подалась вперед. Её губы сжались в тонкую линию, а в глазах появился стальной блеск.

— И позвольте тогда спросить, Аврора, — начала она, её голос был холоден, как лед, — сколько крови вы вылили из себя или Кассиуса?

Она сделала паузу, давая словам повиснуть в воздухе.

— Сколько чьей-либо плоти вы порезали? Или может быть, — тут её голос стал ещё жестче, — вам пришлось ради ваших экспериментов кого-то убить, принеся кровавую жертву?

Ребята, включая Аврору, ужаснулись от высказывания Макгонагалл. Гарри почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он никогда не видел директора настолько суровой и беспощадной. Рон побледнел, а Гермиона нервно теребила край своей мантии.

Аврора побледнела так сильно, что казалось, вот-вот потеряет сознание. Её руки, до этого момента покоившиеся на коленях, начали дрожать.

— Меня точно уволят... — прошептала она, закрывая лицо руками. Её плечи начали вздрагивать, и было непонятно — от рыданий или от страха. — Или тюрьма...

— Профессор, пожалуйста, не давите на неё! — Гарри решительно встал между Макгонагалл и Авророй, словно пытаясь защитить последнюю от гнева директора.

Макгонагалл повернулась к нему, её глаза сверкнули.

— Ну а что вы хотели, разве я не права? — прошипела она, её голос был полон яда. — Это же тёмная кровавая древняя магия! Не зря же ведь она под запретом в нашем цивилизованном мире!

Гарри открыл рот, чтобы возразить, но его прервал громкий крик Авроры.

— Никого я не убивала! — закричала она сквозь слезы, её голос дрожал от эмоций. — Да, вы правы, это тёмная магия, пропитанная кровью и жертвенностью, и не зря она вне закона. — Затем она обреченно развела руками. — Ну конечно же в моём ритуале не обошлось без крови: моей и Кассиуса. И не без плоти тоже...

Все замерли, потрясенные этим признанием. Аврора медленно убрала волосы с правой стороны головы, и все с ужасом увидели то, что она скрывала. На месте, где должна была быть мочка правого уха, зиял глубокий черный шрам. Он выглядел так, словно кто-то вырезал кусок плоти грубым ножом. До этого момента никто не замечал этого увечья, скрытого под пышными седыми волосами профессора.

— Ужас... — прошептала Макгонагалл, её гнев мгновенно сменился шоком и растерянностью. Она отступила на шаг, словно не веря своим глазам.

— Но я никого не убивала, поверьте мне! — снова воскликнула Аврора, её голос срывался от отчаяния. — Я бы не смогла, не смогла...

Она закрыла лицо руками и разрыдалась, её плечи тряслись от рыданий.

После небольшой паузы, когда все пытались справиться с шоком от увиденного и услышанного, Гарри, собравшись с мыслями, решил вернуть разговор в более конструктивное русло:

— Так, ладно. Давайте всё же опустим все эти... подробности. Благо ведь действительно никого не убили. — Он обратился ко всем присутствующим, затем повернулся к Авроре. — И... всё это сработало?

Аврора покачала головой, и по её щеке скатилась одинокая слеза.

— Я опоздала, — прошептала она. — Когда я наконец была готова провести ритуал... мой сын умер. Я не успела его спасти. Ему было всего 12...

В кабинете повисла тяжёлая тишина. Даже портреты бывших директоров, обычно любопытные и разговорчивые, молчали, потрясённые услышанным.

Гарри первым нарушил молчание.

— Профессор Синистра, — сказал он мягко, — мне очень жаль. Я не могу представить, через что вам пришлось пройти.

Аврора кивнула, вытирая слёзы.

— Спасибо, — прошептала она. — Я... я никому раньше об этом не рассказывала.

— Но знания остались с вами, — продолжил Гарри. — И вы использовали их, чтобы спасти студентов от суккуба.

— Да, — подтвердила Аврора, в её голосе появилась нотка уверенности. — Когда я увидела, как оно атакует детей... Я поняла, что обычная магия бесполезна. Я не могла... не могла допустить, чтобы ещё чьи-то дети пострадали. Не тогда, когда у меня была возможность это предотвратить.

Макгонагалл, слушавшая весь разговор и наконец проникшись трагедией Авроры, подошла ближе.

— Аврора, — сказала она строго, но не без сочувствия, — вы понимаете, что использование запрещенной магии в стенах школы — это серьезное нарушение. По закону, я должна отстранить вас от преподавания и сообщить в Министерство.

Аврора побледнела еще сильнее, если это было возможно.

— Я понимаю, — прошептала она. — Я... я приму любое наказание. Я знала, на что иду.

Гарри переглянулся с Роном и Гермионой. В их взглядах он прочитал то же, о чем думал сам.

— Директор, — сказал он, поворачиваясь к Макгонагалл, — возможно, мы можем найти другое решение.

Макгонагалл приподняла бровь.

— Я слушаю, мистер Поттер.

Гарри глубоко вздохнул.

— Профессор Синистра спасла жизни студентов. Да, она использовала запрещенную магию, но сделала это ради благой цели. Более того, — он взглянул на Аврору, — её знания могут оказаться бесценными.

Гермиона подхватила мысль Гарри.

— Возможно, знания профессора Синистры о древней магии помогут нам найти решение в нашем расследовании о древних проклятьях заключенных.

Рон добавил:

— К тому же, если суккуб смог проникнуть в Хогвартс, кто знает, что еще может произойти? Нам может понадобиться помощь профессора Синистры.

Макгонагалл задумчиво посмотрела на Аврору.

— Что вы на это скажете, профессор? — спросила она. — Готовы ли вы сотрудничать с Министерством?

Аврора выпрямилась в кресле. В её глазах появился проблеск надежды.

— Да, — сказала она твердо. — Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь. Мои знания в вашем распоряжении.

Макгонагалл кивнула.

— Хорошо. В таком случае, вот что мы сделаем. Профессор Синистра, вы останетесь на своей должности. Но вы будете работать под наблюдением. Никакой запрещенной магии без крайней необходимости и без согласования. Вы будете консультировать мистера Поттера и его команду по вопросам древней магии.

Аврора с облегчением выдохнула.

— Спасибо, директор. Я не подведу вас.

Гермиона подвела итог:

— Итак, мы договорились. Профессор Синистра остается в Хогвартсе, но находится под наблюдением и сотрудничает с Министерством. Мы будем регулярно связываться с вами для обмена информацией и консультаций по древней магии.

Рон улыбнулся.

— Добро пожаловать в команду, профессор Синистра. У нас много работы впереди.

Гарри встал, давая понять, что встреча подходит к концу:

— Профессор Макгонагалл, мы благодарны вам за содействие. Мы будем держать вас в курсе нашего расследования. И, профессор Синистра, спасибо за вашу открытость и готовность помочь. Вместе мы обязательно разберемся в происходящем.

Макгонагалл тоже поднялась:

— Я рада, что мы пришли к разумному решению. Хогвартс всегда готов сотрудничать с Министерством, особенно когда речь идет о безопасности наших студентов и всего магического сообщества.

В этот момент в дверь кабинета постучали, и после разрешения Макгонагалл, в кабинет заглянул Невилл Долгопупс. Он начал говорить что-то о плане урока, но осекся, увидев своих старых друзей.

— Гарри! Рон! Гермиона! — воскликнул Невилл, подбегая к ним, его лицо расплылось в широкой улыбке. — Какая неожиданная встреча!

Друзья радостно приветствовали Невилла, обнимаясь и пожимая руки. Годы, прошедшие со времен их учебы, казалось, растворились в этот момент, и они снова почувствовали себя теми же подростками, что когда-то вместе боролись против сил зла.

Макгонагалл с теплотой наблюдала за этой сценой:

— Профессор Долгопупс стал одним из наших самых ценных преподавателей. Он не только блестяще ведет уроки маглологии, но и прекрасно справляется с обязанностями декана Гриффиндора.

Гарри улыбнулся:

— Я ничуть не удивлен. Невилл всегда был храбрым и заботливым. Уверен, студенты Гриффиндора в надежных руках.

Рон хлопнул Невилла по плечу:

— Кто бы мог подумать, а? Наш Невилл — декан Гриффиндора! Горжусь тобой, дружище.

Гермиона добавила:

— Я всегда знала, что ты добьешься больших успехов, Невилл. Твоя любовь и забота о других всегда были твоими сильными сторонами.

Невилл слегка покраснел от похвалы:

— Спасибо, ребята. Я просто стараюсь делать все возможное для студентов. Кстати, как ваши дети? Джеймс, кажется, отлично справляется, несмотря на неожиданное распределение в Слизерин.

Гарри кивнул:

— Да, это было неожиданно.

Гермиона поинтересовалась:

— А как Роза? Она хорошо учится?

Невилл рассмеялся:

— О, Роза — настоящая копия своей матери! Она уже заработала кучу баллов для Гриффиндора своими знаниями.

Рон гордо выпятил грудь:

— Это моя девочка!

Гарри вдруг вспомнил:

— Кстати, Невилл, как Полумна? Давно её не видели.

Невилл просиял:

— У Полумны все отлично. Она сейчас в экспедиции в Южной Америке, ищет какое-то редкое магическое существо. Обещала привезти образцы местных растений.

Гермиона улыбнулась:

— Передавай ей привет от нас. Скажи, что мы скучаем по её уникальному взгляду на мир.

Макгонагалл, наблюдавшая за этой теплой встречей, мягко напомнила:

— Думаю, нам пора заканчивать. У вас, наверное, еще много дел в Министерстве, а у профессора Долгопупса урок через пятнадцать минут.

Гарри, Рон и Гермиона кивнули, понимая, что пора прощаться. Они еще раз обнялись с Невиллом.

— Спасибо вам за все, — сказал Гарри, обращаясь к Макгонагалл. — Хогвартс всегда будет для нас вторым домом.

Гермиона добавила:

— Мы будем на связи. И, профессор Синистра, не забудьте, пожалуйста, прислать нам ту информацию о древних ритуалах, о которых вы говорили.

Рон, уже у двери, обернулся:

— И передайте Хагриду, что мы обязательно навестим его в следующий раз!

Когда они вышли из кабинета директора и начали спускаться по винтовой лестнице, Гарри вдруг остановился.

— Знаете, — сказал он тихо, — каждый раз, когда я прихожу сюда, меня переполняют воспоминания. И хорошие, и плохие. Но сейчас я чувствую, что мы снова на пороге чего-то большого и опасного.

Гермиона похлопала его по плечу:

— Что бы это ни было, мы справимся. Мы всегда справлялись.

Рон кивнул:

— Точно. Мы пережили Волдеморта, переживем и это.

Гарри улыбнулся своим друзьям:

— Вы правы. Вместе мы сможем преодолеть любые трудности.

С этими словами они вышли в коридор, наполненный шумом и смехом студентов, спешащих на занятия.

* * *

Гарри, Рон, Гермиона и Джинни мчались обратно на поезде из Хогвартса, после того как проведали своих детей. Купе было наполнено тихим гудением колес и мягким светом заходящего солнца. Каждый из них был погружен в свои раздумья, а взгляды устремлены в окно на проносящийся мимо пейзаж.

Гарри вдруг вспомнил свой разговор с Джеймсом. Он так и не дождался от сына ответа, хорошо ли ему в Слизерине, и хочет ли он перевестись в Гриффиндор. Образ Джеймса, стоящего в зеленой слизеринской мантии, не выходил из головы Гарри. Он видел в глазах сына смесь гордости и неуверенности, как ему показалось, и это разрывало его сердце.

Гарри вспомнил свой недавний разговор с Кингсли. Он начал рассуждать про себя, верный ли выбор тогда он сделал в кабинете министра, когда согласился подтолкнуть Джеймса перейти в Гриффиндор. С одной стороны, он хочет для сына лучшего будущего, с другой — боится навязать ему свой путь.

Но теперь к этим мыслям примешивались новые тревоги. Рассказ Авроры Синистры о мире сумерек не давал Гарри покоя. Существование параллельного мира, населенного призраками и древними существами, казалось одновременно пугающим и завораживающим. Гарри вспомнил, как в молодости он сам балансировал на грани жизни и смерти, и задумался — не заглядывал ли он тогда случайно в этот самый мир сумерек?

Он размышлял о том, что рассказала Аврора — о душах в коме, блуждающих между мирами, о древних ритуалах и забытой магии. Всё это открывало новую, неизвестную сторону волшебного мира, о которой он, проработав столько лет в Министерстве магии, даже не подозревал. И это пугало его больше всего — сколько еще тайн скрывает магический мир? И готовы ли они к встрече с ними?

Джинни сидела рядом с Гарри, ее рука лежала на его руке. Она чувствовала его напряжение и тревогу. Ее собственные мысли разрывались между беспокойством за Джеймса и страхом перед неизвестной угрозой, нависшей над магическим миром. Она вспоминала, как сын обнял ее перед отъездом, и как она заметила тень беспокойства в его глазах.

Гермиона прижалась к Рону, решившему вздремнуть. Она была погружена в свои мысли. Ее лоб был наморщен от концентрации, пальцы машинально теребили прядь волос. Она обдумывала, как же расколдовать Блэквудов или обмануть змей на их шеях. Ее блестящий ум перебирал варианты, как выведать у Антонина Блэквуда информацию о крушении тюрьмы и о том, кто это сделал, при этом не дав змеям убить Блэквудов.

И вдруг глаза Гермионы загорелись. Во всём этом водовороте мыслей её наконец посетила одна очень хитрая идея, как же обмануть проклятье Блэквудов.

На следующий день Гарри всё так же находился в своём кабинете, занимаясь повседневными рутинными делами. Он просматривал отчеты о недавних магических происшествиях, пытаясь найти какую-нибудь связь с исчезновением Азкабана. Гарри чувствовал, что что-то упускает, какую-то важную деталь, которая могла бы помочь в расследовании.

Внезапно дверь его кабинета распахнулась, и внутрь вошли взволнованные Рон и Гермиона. Их лица выражали смесь возбуждения и тревоги.

— Гарри, у нас есть идея! — выпалила Гермиона, не тратя времени на приветствия.

Гарри поднял взгляд от бумаг, его внимание мгновенно переключилось на друзей.

— Какая идея? — спросил он, откладывая перо.

Гермиона глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями.

— Вчера, когда я размышляла над ситуацией с Блэквудами, мне в голову пришла мысль. Я думаю, что нашла способ обмануть проклятье змей на их коже.

Рон, стоявший рядом с женой, покачал головой.

— Честно говоря, идея очень сложная и запутанная. Я понял её только с десятого раза, и то не уверен, что до конца.

Гарри выпрямился в кресле, его интерес явно возрос.

— И что же это за идея, Гермиона?

Гермиона начала объяснять, напоминая друзьям о природе проклятья.

— Как мы уже знаем, на это проклятье не действует ни одно привычное заклинание. Любое магическое воздействие будет направлено именно на человека, а не на змею, что может привести к мгновенной смерти жертвы и её близких.

Гарри кивнул, соглашаясь с этой гипотезой.

— Да, мы это уже поняли на горьком опыте. Но что ты предлагаешь?

Гермиона продолжила:

— Мы также знаем, что змеи на телах жертв могут контролировать всё, что их носители видят, слышат, говорят, осязают и делают. Они даже могут отслеживать, что человек пишет.

— Верно, — с грустью подтвердил Гарри, начиная чувствовать, что решение от них всё дальше ускользает. — Но к чему ты клонишь, Гермиона?

Гермиона загадочно улыбнулась.

— А теперь вопрос: что змеи не могут знать и контролировать у своих жертв?

Гарри задумался, пытаясь найти ответ. В комнате повисла тишина, нарушаемая только тиканьем часов на стене.

И тут Рон, не выдержав паузы, выпалил то, что недавно узнал от Гермионы:

— Мысли! Змеи не могут контролировать и знать мысли своих жертв!

Гарри удивленно посмотрел на друга, затем перевел взгляд на Гермиону.

— Мысли?..

Гермиона кивнула.

— Именно. Змеи не могут знать, о чём думают их жертвы, о чём они мечтают, что вспоминают или планируют.

Гарри всё ещё выглядел озадаченным.

— Я не совсем понимаю, к чему ты клонишь, Гермиона.

Гермиона подошла ближе к столу Гарри, её глаза горели энтузиазмом.

— Это может быть ключом к спасению Блэквудов и получению необходимой нам информации. Мы можем использовать эту лазейку, чтобы обмануть проклятье.

Рон, видя, что Гарри всё ещё не до конца понимает, решил подытожить:

— Короче говоря, Блэквуду надо постоянно нам врать.

Гарри удивленно поднял брови.

— Врать? Как ложь может нам помочь?

Рон начал объяснять, предварительно заметив:

— Знаешь, Гарри, мне самому потребовалось много времени, чтобы понять эту идею Гермионы. Но суть в том, что ложь Блэквуда должна быть своего рода зеркальным отражением правды. Таким образом, мы сможем понять, как всё было на самом деле.

Гермиона кивнула, поддерживая объяснение мужа.

— Давайте вспомним, что нам известно о ситуации с Азкабаном. Мы знаем, что операцией руководил кто-то с явно мужской энергетикой. Это подтверждается и нашим расследованием, и показаниями очевидцев, видевших мужской силуэт вдалеке.

— Да, и мы также знаем, что этот человек был не один. Были обнаружены множественные следы на месте происшествия, а очевидцы говорили о нескольких людях в чёрных плащах, — продолжил Рон рассуждение своей жены.

Гермиона продолжила:

— Вот именно. Теперь представь, что мы задаем Блэквуду простой вопрос: "Кто руководил операцией по уничтожению Азкабана: мужчина или женщина?" Если Блэквуд ответит, что это был мужчина, что является правдой...

Рон продолжил:

— Он тут же умрет от удушья змеи.

Гермиона кивнула.

— Верно. Но если Блэквуд ответит, что это была женщина, что является ложью...

— Он останется жив, и змея его не тронет, — закончил за неё Рон.

Гарри начал понимать суть идеи.

— То есть, вы предлагаете, чтобы Блэквуд намеренно лгал нам, говоря противоположное правде?

— Именно! — воскликнула Гермиона. — Таким образом, змея будет считать, что Блэквуд не выдает никакой важной информации, и не причинит ему вреда. А мы, зная об этом трюке, сможем интерпретировать его ответы правильно.

Гарри задумался на мгновение.

— Но как мы дадим понять Блэквуду, что он должен так отвечать? Мы же не можем просто сказать ему об этом — это будет глупо, мы выдадим себя, змея услышит, и тогда...

Гермиона кивнула.

— Верно. И поэтому это самая сложная часть плана. Нам нужно каким-то образом донести эту мысль до Блэквуда, не привлекая внимания змеи.

— И сделать это без использования магии, — добавил Рон.

Гермиона продолжила.

— И ещё одно важное условие — мы должны сделать вид, что верим лжи Блэквуда, чтобы змея поверила, что мы действительно воспринимаем его ложь как правду.

Гарри медленно кивнул, осознавая всю сложность задачи.

— Но как мы можем быть уверены, что Блэквуд поймет наш план? Ведь по его досье, Блэквуд даже не доучился в Хогвартсе в своё время и был отчислен за ужасные оценки и плохое поведение. А потом почти всю жизнь прожил где-то в захолустье. И вообще он с трудом и запинками может читать и писать.

— Аа, то есть, он тот ещё тупица? — хихикнул Рон.

Гермиона вздохнула, закатив глаза.

— Да уж. Это действительно усложняет ситуацию... Но у нас нет выбора — на кону жизни Блэквудов, включая их дочь.

Гарри встал из-за стола, начиная ходить по кабинету.

— Хорошо, давайте подумаем, как мы можем это осуществить. Нам нужен план, который будет достаточно прост, чтобы Блэквуд его понял, но при этом достаточно сложен, чтобы змея ничего не заподозрила.

— А что, если мы разыграем целый спектакль? — предложил Рон. — Типа, сделаем вид, что допрашиваем его как обычно, но на самом деле будем задавать вопросы так, чтобы подтолкнуть его к нужным ответам?

Гермиона просияла.

— Рон, это гениально! Мы можем использовать наводящие вопросы и реакции, чтобы Блэквуд понял, какие ответы мы от него ждём.

— Но как мы убедимся, что он правильно нас понял? — спросил Гарри. — Мы не можем рисковать его жизнью.

— Мы начнем с простых вопросов, — предложила Гермиона. — Таких, на которые мы уже знаем ответы. Если он поймет схему и начнет отвечать правильно, то мы сможем перейти к более важным вопросам.

Гарри кивнул, но потом нахмурился.

— А что, если змеи поймут наш план?

— Поэтому это должен быть действительно убедительный спектакль, — сказала Гермиона. — Мы должны выглядеть так, будто искренне верим его лжи. Возмущаться, удивляться, спорить между собой — всё как в настоящем допросе.

— И никакой магии, — ещё раз напомнил Рон. — Ни палочек, ни зелий, ничего такого.

— Всё так, — согласился Гарри. — Мы можем привлечь других наших сотрудников, чтобы те сыграли какие-нибудь роли, вроде репортеров, чтобы всё казалось очень правдоподобно и зрелищно.

— Но нам нужно быть предельно осторожными, — предупредила Гермиона. — Давайте подготовим список вопросов и отрепетируем наши реакции. Чем более естественно мы будем себя вести, тем больше шансов на успех.

Гарри кивнул.

— Хорошая идея. И нам нужно продумать, как мы будем реагировать, если что-то пойдет не так. У нас должен быть план Б.

— И план В, и план Г, — добавил Рон. — Мы не можем позволить себе ошибиться.

И тут Гермиона задумалась.

— Это всё отличные идеи, но всё равно нам нужно как-то подготовить Блэквуда перед нашим спектаклем, чтобы наш план осуществился.

Гарри внезапно осенило.

— А что, если мы используем какую-нибудь историю? Или лучше сказку! Что-то, что может показаться змее незначительным, но для Блэквуда будет иметь особый смысл.

Глаза Гермионы загорелись.

— Точно! Мы можем подключить для этого его дочь Мэри и рассказать ей какую-нибудь сказку, которая на первый взгляд будет казаться безобидной, но на самом деле будет содержать инструкции для Блэквуда, который будет находиться рядом и тоже слушать!

Рон кивнул.

— Да, это может сработать. Но какую сказку мы можем использовать? Какая сказка учит лгать во благо?

Гарри задумался на мгновение.

— Может быть, что-то из магловского мира?

Ребята начали вспоминать всевозможные сказки, которые читали когда-то Розе.

— Может быть Белоснежка? Или золушка? — предложил Рон то, что ему первым пришло в голову.

— Нет, не пойдёт, — отмахнулся Гарри, быстро пробежав в своей голове по сюжету этих сказок. — Там точно нет такого мотива, связанного с ложью.

Они слова принялись раздумывать над идеей сказки о лжи.

— Может быть, поискать что-то у других народов мира... — предположил Гарри.

Гермиона вдруг щелкнула пальцами.

— Вспомнила! Мы можем использовать историю о Гензель и Гретель!

Рон недоуменно посмотрел на жену.

— О ком?

— О Гензель и Гретель, — повторила Гермиона. — В сказке "Гензель и Гретель" брат и сестра используют обман и хитрость для спасения своих жизней от злой ведьмы.

Гарри тоже вспомнил эту сказку и задумался.

— А ведь и правда, там действительно прослеживается такой мотив. В сказке, когда ведьма приказывает Гретель проверить, достаточно ли горяча печь, Гретель притворяется глупой и спрашивает, как это сделать. Ведьма сама наклоняется к печи, чтобы показать, и Гретель толкает ее внутрь. Это спасает детей от смерти быть съедеными.

Гермиона продолжила мысль Гарри:

— А перед этим, когда ведьма проверяет, достаточно ли толстым стал Гензель, он показывает ей куриную косточку вместо своего пальца. Это позволяет ему избежать съедения ведьмой.

Рон внимательно и с интересом слушал сюжет этой сказки, о которой он когда-то слышал, но не читал.

Гермиона объявила:

— Мы расскажем эту историю Мэри, дочери Блэквуда. В этой сказке ложь используется как необходимая мера для выживания. Дети сталкиваются с опасной ситуацией, и их ложь направлена на то, чтобы спасти свои жизни.

Рон начал понимать.

— И таким образом мы намекнем Блэквуду, что он должен лгать, чтобы спасти себя и свою семью!

Гарри улыбнулся.

— Это может сработать. Змея, скорее всего, воспримет это как просто странную магловскую сказку, а Блэквуд, возможно, поймет намек.

Гермиона согласилась.

— Именно. Мы прочитаем Мэри эту сказку, как бы случайно. Комментируя сюжет, его посыл, а так же подталкивая на рассуждения наводящими вопросами. И вместе с этим будем внимательно следить за реакцией Блэквуда, чтобы понять, догадался ли он.

— Я думаю, может стоит принести им ещё что-нибудь? Книги, куклы, игры, чтобы скоротать время? — рассказал Рон о своих размышлениях.

Гермиона согласилась.

— Да, это может помочь. Особенно для Мэри. Бедная девочка...

— Хорошо, — сказал Гарри, вставая. — Давайте тогда сейчас направимся к Блэквудам.

Друзья кивнули, готовые приступить к реализации своего плана. Но прежде чем они направились в Блэквудам, Рон добавил:

— И помните, мы не можем использовать никакой магии. Всё должно быть сделано без малейшего намека на волшебство. Хм, или я это уже вроде говорил?..

* * *

Через некоторое время они направились к лифтам, чтобы спуститься в отдел, где содержатся Блэквуды. Друзья прошли через несколько уровней безопасности, прежде чем достигли комнаты, где содержались Блэквуды. Охранник проверил их палочки и пропустил внутрь.

Антонин Блэквуд сидел на стуле, его жена и дочь расположились на небольшой кушетке. Все трое выглядели измученными и испуганными. Мэри крепко держалась за руку матери.

Гарри первым нарушил тишину.

— Доброе день, — сказал он мягко. — Как вы себя чувствуете?

Антонин посмотрел на него со смесью страха и недоверия.

— Как мы можем чувствовать себя? Мы заперты здесь, с этими... этими тварями на наших шеях.

Гермиона сделала шаг вперед.

— Мы понимаем, что вам тяжело. Мы здесь, чтобы помочь. Мы принесли несколько книг и игр, думали, они могут вам пригодиться.

Она открыла принесенную с собой сумку и достала оттуда несколько книг, включая сказку "Гензель и Гретель", а также коробку с волшебными шахматами. Мэри, дочь Блэквудов, с любопытством посмотрела на игру, её глаза на мгновение загорелись интересом.

Рон, заметив взгляд девочки, мягко улыбнулся ей.

— Ты умеешь играть в шахматы, Мэри?

Девочка робко покачала головой, всё ещё держась за руку матери.

— Хочешь, я тебя научу? — предложил Рон, стараясь говорить как можно более дружелюбно. — Это очень интересная игра.

Мэри нерешительно посмотрела на отца, словно спрашивая разрешения. Антонин после секундного колебания медленно кивнул, хотя в его глазах всё ещё читалось недоверие.

Пока Рон начал показывать Мэри основы шахматной игры, расставляя фигуры на доске и объясняя, как они ходят, Гарри и Гермиона попытались завязать разговор с Антонином и его женой.

— Мы понимаем, что ситуация очень сложная, — начал Гарри, стараясь говорить спокойно и уверенно. — Но мы делаем всё возможное, чтобы разобраться в происходящем и помочь вам.

Жена Антонина, Лиззи, впервые подала голос:

— Мы ничего не сделали... Почему мы должны страдать? Почему наша дочь должна проходить через это?

Гермиона мягко ответила:

— Мы знаем, что вы невиновны в том, что произошло. Мы здесь не для того, чтобы обвинять вас. Наша цель — защитить вас и найти способ снять это проклятие.

Антонин хмыкнул.

— И как вы собираетесь это сделать? Вы же видите эти... метки.

Гарри кивнул.

— Мы понимаем риски. Именно поэтому мы действуем очень осторожно. Мы не будем предпринимать ничего, что может вас подвергнуть опасности.

В это время Рон уже расставил шахматные фигуры и начал объяснять Мэри правила игры.

— Смотри, Мэри, это пешка. Она может ходить только вперёд на одну клетку. А это конь — он ходит буквой 'Г'...

Девочка, казалось, немного расслабилась, с интересом слушая объяснения Рона. Её родители внимательно наблюдали за происходящим, всё ещё настороженные, но, казалось, немного успокоенные тем, что их дочери не угрожает опасность.

Гермиона, заметив, что атмосфера немного разрядилась, решила перейти к следующей части их плана. Она взяла книгу сказок и присела рядом с Мэри и Роном, которые уже доиграли пробную партию в шахматы.

— Знаешь, Мэри, пока ты учишься играть в шахматы, может быть, ты хочешь послушать интересную сказку? — спросила Гермиона, улыбаясь девочке.

Мэри нерешительно кивнула, ее глаза загорелись интересом. Гермиона мягко улыбнулась девочке и открыла книгу "Гензель и Гретель". Она начала читать мягким, успокаивающим голосом:

— Жили-были давным-давно брат и сестра, Гензель и Гретель...

По мере того как Гермиона рассказывала историю, Рон периодически вставлял комментарии и задавал вопросы, как они и планировали заранее. Они надеялись, что это поможет Антонину уловить скрытый смысл сказки.

— Ого, а эти дети очень находчивые, правда? — воскликнул Рон, когда Гермиона дошла до момента с куриной косточкой. — Смотри, Мэри, как умно они придумали обмануть злую ведьму! Ловко же они наврали! Иногда ложь оказывается полезная штука!

Гарри, стоявший чуть в стороне, внимательно наблюдал за реакцией Антонина Блэквуда. Мужчина, казалось, слушал историю с некоторым интересом, но в его глазах не было и намёка на понимание скрытого смысла. Он лишь изредка бросал обеспокоенные взгляды на свою шею, где скрывалась под одеждой змеиная метка.

"Ну давай же, понимай, что мы хотим тебе внушить..." — громко мыслил про себя Гарри, пристально следя за реакцией Блэквуда.

Когда Гермиона дошла до эпизода с печью, она сделала паузу и спросила:

— Как ты думаешь, Мэри, почему Гретель притворилась, что не знает, как проверить печь?

Мэри на мгновение задумалась, а потом неуверенно ответила:

— Чтобы... чтобы обмануть злую ведьму?

— Верно, — улыбнулась Гермиона, бросив быстрый взгляд на Антонина. — Иногда, чтобы защитить себя и своих близких от опасности, приходится говорить неправду. Это не всегда хорошо, но в некоторых ситуациях может спасти жизнь. Это называется ложь во спасение!

Гарри внимательно следил за реакцией Антонина на эти слова. Но мужчина, казалось, не придал им особого значения. Его взгляд был рассеянным, словно мысли были где-то далеко. Гарри почувствовал, как внутри него нарастает раздражение. Неужели Блэквуд настолько туп, что не может понять таких очевидных намеков?

"Ну давай же! Тут же всё предельно ясно" — мысленно не унимался Гарри, про себя злясь на рассеянность Блэквуда. Он понимал, что от успеха их плана зависят жизни не только Антонина, но и его семьи. И каждая упущенная возможность донести до него суть их замысла приближала их всех к катастрофе.

Гермиона закончила сказку, и Мэри захлопала в ладоши.

— Мне понравилось! Гензель и Гретель такие умные!

— Да, они очень находчивые, — согласился Рон, бросив многозначительный взгляд на Антонина. — Они смогли с помощью лжи перехитрить злую ведьму и спастись от смерти. Иногда ложь во спасение творит чудеса и может даже спасти не одну жизнь!

Антонин, однако, казалось, пропустил этот комментарий мимо ушей. Он лишь устало вздохнул и пробормотал:

— Хорошая сказка, Мэри. Надеюсь, тебе понравилось.

"Ну надо же быть таким болваном, Блэквуд" — Гарри уже лихорадочно злился про себя на Антонина, но внешне пытался не подавать этого. Он чувствовал, как его терпение истощается с каждой секундой. Гарри никогда не считал себя особенно вспыльчивым человеком, но сейчас ему стоило огромных усилий сдерживать свое раздражение.

Гарри, Рон и Гермиона обменялись обеспокоенными взглядами. Было очевидно, что их план не сработал. Антонин либо не понял намёков из-за своего скудоумия, либо был слишком напуган, чтобы их воспринять.

Гермиона, всегда готовая к неожиданностям, быстро начала обдумывать альтернативные варианты. Она окинула взглядом комнату, ища что-нибудь, что могло бы помочь им донести свою мысль до Антонина. И тут её взгляд упал на стопку книг, которые они принесли с собой.

Среди принесённых книг Гермиона увидела "Сказки барда Бидля". Она тут же вспомнила про историю о трёх братьях, которые обманули смерть, и решила сделать ещё одну попытку. Возможно, эта волшебная сказка, более знакомая Антонину, сможет достучаться до него.

Гермиона быстро взяла книгу и открыла её на странице с "Сказкой о трёх братьях". Она глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. Это был их последний шанс, и она должна была использовать его максимально эффективно.

— Знаете, есть ещё одна интересная история, — начала она, стараясь говорить как можно более непринуждённо. — О трёх братьях, которые обманули саму Смерть.

Она начала читать сказку, делая особый акцент на хитрости младшего брата, который смог спрятаться от Смерти под мантией-невидимкой. Гермиона старалась вложить в свой голос все эмоции, подчеркивая каждое слово, которое могло бы натолкнуть Антонина на нужную мысль.

— Третий брат был самым скромным и мудрым из трёх. Он не доверял Смерти и попросил то, что позволило бы ему уйти с этого места, не будучи преследуемым Смертью, — читала Гермиона, бросая выразительные взгляды на Антонина. — И Смерть, хоть и неохотно, передала ему свою собственную Мантию-невидимку.

Гермиона сделала паузу, надеясь, что Антонин уловит параллель между мантией-невидимкой и ложью, которая могла бы скрыть правду от змеиных меток. Однако Антонин, казалось, слушал вполуха, его взгляд был устремлён куда-то вдаль.

Гарри, всё ещё пристально следя за Антонином, по-прежнему злился на тупость Блэквуда, который всё ещё не понимал почти прямых намёков. Он чувствовал, как его терпение истощается с каждой секундой. В его голове проносились мысли о том, как можно было бы встряхнуть Антонина, заставить его думать, но он понимал, что любое резкое действие могло только навредить.

Когда Гермиона закончила читать, Рон попытался ещё раз донести идею до Антонина:

— Видите, иногда умение лгать может спасти жизнь. Даже от самой Смерти.

Но Антонин лишь пожал плечами.

— Это всего лишь сказки, — пробормотал он. — В реальной жизни всё гораздо сложнее.

Гарри почувствовал, как его последняя надежда рассыпается в прах. Он мысленно проклинал Антонина за его тупость, за неспособность понять то, что было так очевидно. В любом случае, продолжать было бессмысленно и даже опасно — излишнее давление могло вызвать подозрения у змеиных меток.

Гарри чувствовал, как его охватывает отчаяние. Он понимал, что от их успеха зависели жизни не только Антонина, но и его семьи. И теперь, когда их план провалился, он не знал, что делать дальше. Как они могли защитить этих людей, если даже не могли донести до них простую мысль?

— Что ж, нам пора идти, — сказал Гарри, стараясь скрыть разочарование в голосе. — Спасибо, что уделили нам время.

Гермиона оставила все книги для Мэри.

— Я оставлю их вам. Может быть, вам будет интересно почитать их вместе.

Рон помог Мэри собрать шахматы.

— Ты молодец, быстро учишься, — похвалил он девочку. — Продолжай практиковаться, и скоро станешь настоящим мастером.

Блэквуды молча кивнули на прощание. В их глазах всё ещё читался страх и неуверенность. Гарри не мог не заметить, как Антонин инстинктивно прикрыл рукой шею, где под одеждой скрывалась змеиная метка. Этот жест только усилил чувство безнадежности, охватившее Гарри.

Гарри, Рон и Гермиона вышли из комнаты и молча направились к лифтам. Атмосфера между ними была напряженной, каждый погрузился в свои мысли о том, что пошло не так и что им теперь делать.

Только когда двери лифта закрылись за ними, Рон нарушил тишину:

— Ну и тупица же этот Блэквуд! Даже я бы уже догадался!

* * *

Когда они вернулись в кабинет Гарри, все трое рухнули в кресла, чувствуя усталость и разочарование.

— Итак, что мы имеем? — начал Рон. — Наш план не сработал. Антонин либо не понял наших намёков из-за своего скудоумия, либо слишком напуган, чтобы действовать на их основе.

Гермиона вздохнула.

— Я боялась, что так может случиться. Возможно, мы переоценили интеллектуальный уровень Антонина и его способность улавливать намёки.

Гарри молчал, всё ещё пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Он чувствовал себя бессильным и разочарованным.

— Может, нам стоит попробовать ещё раз? — предложил Рон, хотя в его голосе не было особой уверенности. — Может быть, если мы будем ещё более прямолинейны...

Гермиона покачала головой.

— Нет, Рон. Мы не можем рисковать. Если мы будем слишком настойчивы, змеиные метки могут что-то заподозрить. Мы и так уже балансировали на грани.

Гарри наконец нарушил своё молчание.

— Мы должны придумать что-то другое, — сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал уверенно. — Мы не можем просто сдаться. На кону слишком многое.

Рон кивнул.

— Ты прав, Гарри. Но что мы можем сделать?

— У Блэквуда пока нет никакого понимания, и, как по мне, переходить сразу же к допросу и к осуществлению нашего плана спектакля пока очень рано, — заметила Гермиона.

Воцарилось молчание. Друзья жадно в голове перебирали идеи, пытаясь найти верное решение для непростой сложившейся ситуации.

И тут Гермиона предложила:

— Может быть тогда начать с небольших игровых сценок для Блэквуда, где тот будет лишь зрителем?

— Что ты имеешь ввиду? — поинтересовался Рон.

— Раз не удалось донести мысль до Блэквуда на слух, может быть это получится сделать визуально, — продолжила Гермиона.

Рон и Гарри наклонились к ней, внимательно слушая.

— Мы вместе с нашими коллегами мракоборцами, которых Блэквуд не видел, можем подготовить для него серию инсценировочных допросов. Пусть Блэквуд, наблюдая такие мини сценки, сам воочию увидит, как кто-то врёт и выходит легко сухим из воды.

— Точно! — воскликнул Гарри. — И тогда на примере других Блэквуд поймёт, что значит ложь во спасение.

— И это посеет в его голове мысль о том, что его вместе с его семьей спасет только ложь! — добавил Рон, тоже окрыленный идеей Гермионы.

— Отлично! — решил Гарри. — Давайте тогда набросаем несколько зарисовок таких театральных допросов, затем соберем группу добровольцев из всего нашего отдела и начнем репетировать и проигрывать все эти придуманные сценки. Это нужно провернуть до того, как мы разыграем уже свой спектакль допроса непосредственно с Блэквудом.

— Я постараюсь подобрать правдоподобные костюмы и какие-то детали для пущей убедительности, — предложила помощь Гермиона.

— А я займусь реквизитом, — добавил Рон. — Я могу поспрашивать у Джорджа и отца, есть ли у них какие-нибудь магловские штуки для подобных допросов.

— Решено, — твёрдо сказал Гарри. — Это будет новая попытка, и надеюсь она принесёт желаемый результат.

В одном из кабинетов, где друзья решили устроить для Блэквуда постановочные допросы, уже было всё готово. Комната была небольшой, но тщательно подготовленной для предстоящего спектакля. С краю стоял массивный дубовый стол, около которого расположились несколько стульев. У дальней стены разместился потертый кожаный диван, явно видавший лучшие времена. Но главной особенностью помещения было огромное зеркало, занимавшее почти всю стену напротив входа.

Это зеркало было здесь не случайно. Волшебники, всегда открытые к полезным изобретениям, переняли у магглов технологию одностороннего зеркального эффекта. Благодаря этому люди, находящиеся в соседней комнате, могли незаметно наблюдать за всем происходящим в кабинете допросов, оставаясь при этом невидимыми для тех, кто находился внутри.

Подготовка к этим театрализованным допросам заняла целый день, наполненный суетой, волнением и планированием каждой детали. Рон, проявив недюжинную изобретательность, сумел раздобыть у своего отца Артура и брата Джорджа целый арсенал необходимого маггловского оборудования. Здесь были и камеры, и компьютер, и микрофоны, и фотоаппарат, и даже старомодная пишущая машинка. Не обошлось и без осветительных приборов, призванных создать нужную атмосферу во время допросов.

Но настоящей жемчужиной их импровизированной студии стал самый настоящий детектор лжи. Артур Уизли, известный своей страстью к маггловским изобретениям, с энтузиазмом продемонстрировал сыну и его друзьям, как пользоваться этим хитроумным устройством. Однако друзья решили пойти еще дальше в своей хитрости. Вместо того чтобы позволить прибору работать в обычном режиме, они задумали хитрый план: в нужные моменты допроса они будут тайно включать зеленый огонек, символизирующий правду, или красный, указывающий на ложь. Это должно было стать ключевым элементом их плана по обману не только Блэквуда, но и зловещего проклятия, угрожающего его жизни.

Чтобы придать своему эксперименту еще большую достоверность, ребята привлекли к участию двух девушек из других отделов, поручив им роли репортеров. Одной вручили фотоаппарат, чтобы она могла "документировать" происходящее, другую усадили за старенькую пишущую машинку. Гермиона, проявив недюжинное внимание к деталям, лично подобрала для них соответствующие костюмы, которые должны были создать полную иллюзию присутствия настоящих журналистов.

Полночи друзья провели, разрабатывая сценарии для предстоящих постановочных допросов. Для участия в этом необычном спектакле они привлекли нескольких мракоборцев из своего отдела, каждому из которых была отведена своя роль.

Первому досталась роль хулигана, якобы испортившего краской стену здания Министерства. Второй должен был сыграть жулика, укравшего дорогое золотое колье. Третьему выпала участь изображать незадачливого вора, стащившего с фермы живую курицу. Каждому из этих импровизированных актеров друзья подобрали соответствующую их ролям одежду, тщательно загримировали и провели пару репетиций, чтобы убедиться, что каждый уверенно чувствует себя в образе.

И вот, наконец, настал решающий час. Пора было приступать к действию. Согласно разработанному плану, в специально оборудованной комнате для допросов должен был находиться Гарри, которому предстояло вести все эти необычные "следственные действия". Рядом с ним расположились бы две подставные "репортерши", призванные создать иллюзию важности происходящих событий.

За зеркалом, в соседней комнате, за всем процессом должны были внимательно наблюдать Рон и Гермиона. На Рона возлагалась ответственность за техническую часть: он должен был следить за всем оборудованием, вовремя активировать нужные огоньки на детекторе лжи, управлять световым оборудованием, которое должно было подсказывать Блэквуду, на что следует обратить внимание, а также отвечать за звук и прочие технические аспекты.

Гермионе же предстояло взять на себя роль аналитика всего происходящего. Она должна была внимательно следить за реакциями Блэквуда, пытаясь понять, доходит ли до него скрытый смысл их представления или нет. От ее наблюдательности и умения читать людей зависел успех всей операции.

С тяжелым сердцем и нервным напряжением, Гарри направился к комнате, где находился Блэквуд с семьей. Открыв дверь, он увидел испуганные лица узников проклятия. Блэквуд сидел, обнимая жену и дочь, словно пытаясь защитить их от невидимой угрозы. Когда Гарри попросил его следовать за ним, в глазах Блэквуда промелькнул неприкрытый ужас.

— Не волнуйтесь, всё будет хорошо, — мягко сказал Гарри, пытаясь успокоить перепуганного человека. — Мы просто немного поговорим на отвлеченные темы. У меня по расписанию сейчас идут допросы, так что вам придется немного подождать в той же комнате. Ничего страшного не произойдет, обещаю.

Несмотря на заверения Гарри, Блэквуд шел за ним, едва переставляя ноги от страха. Его руки заметно дрожали, а взгляд беспокойно метался по сторонам.

Когда они вошли в комнату допросов, Гарри сразу же усадил Блэквуда на стул, стоявший в глубине помещения. Это было стратегическое решение — с этого места Блэквуд мог видеть всю картину предстоящего театрального действа.

Он должен был хорошо видеть актера-мракоборца, играющего роль преступника, который будет сидеть спиной к нему, но немного повернувшись, чтобы Блэквуд мог разглядеть часть его лица. Также с этой позиции открывался отличный вид на Гарри и на детектор лжи с его мигающими лампочками. Блэквуд не должен был упустить из виду и "репортерш", чье присутствие должно было подчеркнуть важность происходящего.

Главной задачей было заставить Блэквуда поверить в реальность каждой из коротких сцен этой постановки. Он должен был быть уверен, что всё происходящее — настоящее расследование. Провал в этом аспекте мог стоить жизни не только самому Блэквуду, но и его семье.

Поначалу Блэквуд был совершенно растерян и напуган. Страх перед возможным допросом и мысли о том, что он может случайно выдать какую-то информацию, которая активирует проклятье, буквально парализовали его. Гарри, заметив состояние Блэквуда, еще раз мягко заверил его, что всё будет в порядке. Затем он обменялся быстрым взглядом с зеркалом, давая знак Рону и Гермионе о начале действия, и вызвал первого "подозреваемого".

* * *

Дверь открыл охранник и завёл внутрь первого актёра. Это был молодой парень Билли, недавно поступивший на службу мракоборцев. Он, как только услышал план Гарри, тут же вызвался добровольцем, горя желанием поучаствовать в чём-то интересном. Ему досталась роль мелкого хулигана, только что изрисовавшего краской стену одного из административных зданий. На Билли была одежда типичного модного подростка: мешковатые джинсы, висящие на бёдрах, яркая футболка с вызывающим принтом и потёртая кожаная куртка. На голове красовалась кепка козырьком назад, из-под которой выбивались непослушные пряди волос.

Охранник усадил Билли на стул и связал ему руки сзади. Билли нагло дёргался, отыгрывая неуважение и пренебрежение. Блэквуд всё это видел, всё так же пребывая в состоянии страха за возможный предстоящий допрос с ним и опасности за свою жизнь. Его взгляд нервно перебегал с Билли на Гарри и обратно, а пальцы судорожно сжимали подлокотники кресла.

Охранник быстро подключил Билли проводок на липучке к правой части шеи, которая больше виднелась Блэквуду. Билли фыркнул на это, демонстративно закатив глаза.

— Эй, полегче, здоровяк! Я не кусаюсь... пока что, — бросил он с вызовом.

Затем охранник отошел к входной двери, чтобы не мешать допросу и символизировать надёжность того, что никто не сбежит.

Одна из фейковых репортерш, молодая девушка с острым взглядом и блокнотом в руках, быстро сделала снимок со вспышкой. Другая репортерша, постарше и с более серьезным видом, быстро набрала что-то на пишущей машинке. Стук клавиш эхом разносился по комнате, создавая атмосферу напряженности и важности происходящего.

Гарри быстро взглянул на Блэквуда, видя, что тот, находясь в состоянии страха и ужаса, тем не менее смотрит на процесс с нескрываемым интересом. Затем он повернулся к Билли и начал допрос, стараясь придать своему голосу максимально официальный и строгий тон.

— Итак, давайте начнем. Назовите ваше имя для протокола, — произнес Гарри, глядя прямо в глаза Билли.

Билли, явно наслаждаясь своей ролью, ухмыльнулся и ответил с вызовом:

— Руфус. Руфус Скримджер младший, если вам так интересно.

Гарри от этого повёл бровью, быстро взглянул на своих девушек коллег, которые играли репортеров, и которые прекрасно знали мракоборца Билли. Сидящая за пишущей машинкой девушка, чуть ли не хихикнула, а охранник, который тоже был знаком с Билли — слегка прокашлялся.

"Мог бы и не придумывать ничего, Билли," — подумал про себя Гарри, тоже сдерживая нахлынувшую улыбку.

Стараясь сохранить серьезное выражение лица, Гарри продолжил:

— Хорошо, мистер... Скримджер. Вы знаете, почему вы здесь?

Билли, или "Руфус", как он себя назвал, пожал плечами с наигранным безразличием.

— Да я понятия не имею, офицер, что у вас есть на меня. Может, вы мне расскажете, а?

Гарри сделал глубокий вдох, стараясь не выйти из роли. Он быстро начал говорить, стараясь придать своему голосу максимальную убедительность:

— Вас только что поймали за преступление варварства над городской собственностью, за причинение ущерба стене административного здания рисованием на ней краской. Сейчас над вами пройдёт допрос, и вы должны говорить только правду.

Гарри указал на детектор лжи, стоящий рядом со столом.

— К вам прикреплен специальный датчик детектора лжи, который красным огоньком быстро распознает вашу ложь, так что вам не следует врать, иначе вы загремите за решетку. Вам всё понятно?

Билли снова фыркнул и даже как-то ругнулся, играя презрение ко всему что происходит с ним.

— Да-да, конечно. Да что у вас есть на меня? А? Что у вас есть на меня? Вот именно, что ничего, ха! — нагло ответил он с вызовом.

Гарри до этого был хорошо знаком с новеньким мракоборцем Билли, видел в нём примерного сотрудника, готового на всё, знал что он хорош в своём деле по ловле преступников, но теперь Гарри с горечью понял, что, ко всему прочему, Билли был абсолютно никудышным актёром.

Блэквуд всё это наблюдал, всё так же дрожа от страха. Его взгляд метался между Гарри, Билли и детектором лжи.

Гарри сделал паузу, давая Блэквуду время осмыслить ситуацию, затем продолжил допрос:

— Итак, мистер Скримджер, ответьте на вопрос: не вы ли совсем недавно разрисовали краской всю стену административного здания всякими похабными словами?

В этот момент, словно по команде, тусклый свет одной из ламп в углу направил свои лучи к рукам Билли, которые были связаны сзади. В этом свете, который словно что-то подчёркивал, Блэквуд увидел, что все ладони и пальцы "преступника" были измазаны в краске различных цветов. Даже пара желтых капель успели скатиться у Билли с пальцев и капнуть на пол. Это было ярчайшее доказательство вины, которое бы сопоставил любой человек.

Блэквуд приковал своё внимание к этим измазанным рукам, явно что-то перебирая в голове. Его глаза расширились, а на лбу выступили капельки пота. Казалось, что в его голове происходит настоящая буря мыслей и догадок.

Билли, явно вживаясь в роль слишком сильно, очень гордо и наигранно закричал:

— Да как вы смеете! Я ничего такого не делал! Я находился дома в это время и спокойно себе спал! У вас нет ничего на меня! Да вы вообще кто такой, а! Это произвол!

От того, как Билли переигрывал, Гарри ощутил некий стыд, а девушки и охранник едва ли не сдерживали себя от того, чтобы не засмеяться, отворачиваясь в сторону. Было такое ощущение, что Билли вот вот поведут на расстрел, хотя ему задали простой вопрос. Однако, несмотря на явное переигрывание, Гарри надеялся, что это представление всё же достигнет своей цели — заставит Блэквуда задуматься и внушит ему заветную мысль о лжи во спасение.

На табло детектора лжи загорелся зеленый огонек, символизирующий то, что "преступник" сказал правду. Этот момент был ключевым в их плане, и Гарри внимательно проследил за реакцией Блэквуда.

Блэквуд, видя всю эту картину, особенно измазанные в краске руки "преступника" и зеленый огонек правды, был в явном замешательстве. Его лицо выражало смесь недоумения и страха.

"Вот! Ну же! Догадайся!" — молил про себя Гарри. Он увидел, как в глазах Блэквуда мелькнуло что-то похожее на понимание, и это давало надежду на успех их рискованного плана.

Билли, тем временем, продолжал свое "выступление". Он едва ли не запел от злорадства:

— Ха! Я же говорил, я же говорил! Ваша машинка подтверждает — я чист как слеза младенца! Может, теперь вы извинитесь и отпустите честного гражданина, а?

Гарри мысленно про себя испытывая стыд за это представление, которое судя по всему превращалось в настоящий цирк. Он бросил быстрый взгляд на зеркало, за которым, как он знал, находились Рон и Гермиона, надеясь, что они тоже видят прогресс в реакциях Блэквуда.

Стараясь сохранить серьезное выражение лица, Гарри произнес:

— Я вынужден признать, что верю вам, мистер Скримджер. Тем более наш детектор лжи исправен, и нет смысла ему не доверять. На этом основании я считаю вас невиновным и прошу охранника освободить вас и отпустить.

Билли, услышав это, словно сорвался с цепи. Он возликовал на всю комнату и громко произнёс:

— Да! Правда меня спасла! Как же хорошо говорить правду! Я всем буду советовать вот так же говорить только правду и ничего, кроме правды! Так-то, офицерушка!

Одна из репортерш спрятала свою улыбку за фотоаппаратом, делая ещё один снимок этой сцены. Другая репортерша спрятала свою улыбку, уткнувшись в пишущую машинку и что-то там набивая.

Охранник снова прокашлялся, маскируя этим невольный смешок, и подошел к Билли, чтобы освободить его от наручников.

Гарри повернулся к большому зеркалу, предполагая, что там, по другую сторону, Рон и Гермиона так же как и он, готовы взяться за голову от этого стыда. Он мог почти физически ощущать, как Гермиона закатывает глаза, а Рон, вероятно, давится смехом, пытаясь оставаться тихим.

Было даже за стенами в корридоре слышно, как Билли продолжал отыгрывать скорее сумасшедшего, а не освобожденного подозреваемого, радостно восклицая:

— Правда всегда побеждает! Я свободен благодаря правде! Слава правде!

Затем Гарри взглянул на Блэквуда, который уже почти не дрожал, а сидел теперь с озадаченным лицом, явно обдумывая всё то, что увидел. В его глазах читалось смятение, словно он пытался соединить несоединимые части головоломки. Гарри видел, как Блэквуд то хмурился, то поднимал брови, явно проигрывая в голове увиденную сцену снова и снова.

Гарри беспокоился не только за то, что Блэквуд должен догадаться про мысль лгать, а так же волновался за то, как бы проклятье змеи не заподозрило бы в этом всём обман и не сотворило своё злое дело. Он внимательно следил за движениями на шее Блэквуда, где скрывалась смертоносная змеиная татуировка.

* * *

Следующим подсадным преступником был мракоборец Рудольф, человек старой закалки с долгим опытом работы за плечами. Ему было уже около пятидесяти лет, всего пара лет службы отделяла его от заслуженной пенсии. Рудольф с энтузиазмом вызвался поучаствовать в этой интересной и рискованной авантюре, которую задумали Гарри, Рон и Гермиона.

Роль Рудольфа заключалась в том, чтобы изобразить жулика, укравшего из ювелирного магазина массивное золотое колье. По легенде, его якобы поймали с поличным и доставили в кабинет допроса к Гарри. Для большей убедительности Рудольфа нарядили в типичную для киношных воров одежду: черное пальто, напоминающее фрак, наброшенное поверх белоснежной рубашки с бабочкой, черные перчатки и небольшая круглая черная шляпа-котелок на голове. Получилась почти карикатурная версия классического преступника.

Рудольф пользовался большим уважением среди всех сотрудников министерства. Поэтому, когда охранник открыл дверь, вводя Рудольфа в роли жулика, возникло странное ощущение, будто это не конвоирование преступника, а сопровождение важной персоны. Охранник вел себя весьма дружелюбно, словно был не конвоиром, а личной охраной вельможи. Он бережно проводил "жулика" до стула, тот аккуратно присел, после чего охранник осторожно, почти извиняясь, связал ему руки и прикрепил датчик к правой части шеи Рудольфа.

Гарри, наблюдая эту странную картину чрезмерной вежливости и учтивости, которой совершенно не место на допросе преступника, с тревогой осознал, что и тут их ждут многочисленные проколы. Он бросил быстрый взгляд на Блэквуда, но, к счастью, тот, казалось, не заметил ничего подозрительного в этой ситуации.

Собравшись с мыслями, Гарри начал допрос.

— Считаете ли вы себя преступником? — задал он первый вопрос.

Рудольф с невозмутимым спокойствием ответил, что не считает, и после его слов на детекторе лжи загорелся зеленый огонек, символизирующий правду.

— Напоминаю вам, что несмотря на ваше отрицание вины, вас как подозреваемого поймали в ювелирном магазине, откуда пропало дорогое колье, — парировал Гарри. — Если вы не сознаетесь в содеянном, то будете отправлены в магическую тюрьму Шанхая "Ян Ши Тун" ("Темница призраков"), где проведете остаток своих дней.

— Слышал я про это скверное место, но оно меня как-то не прельщает, — с непоколебимым спокойствием ответил Рудольф. — И я ничего не знаю о происшествии в ювелирном магазине.

У Гарри складывалось сюрреалистическое ощущение, будто они с Рудольфом вовсе не на допросе, а ведут непринужденную беседу за чашкой чая, обсуждая погоду, природу и прочие повседневные мелочи. Даже упоминание самой страшной магической тюрьмы в мире воспринималось Рудольфом как досадная, но не слишком значительная неприятность.

"И это реакция на возможное пожизненное заключение!? Рудольф, соберись же!" — мысленно умолял Гарри, наблюдая эту унылую картину неудачной актерской игры, которая вот-вот могла провалить всю их операцию.

Пытаясь спасти ситуацию, Гарри задал Рудольфу прямой вопрос:

— Это вы были в том ювелирном магазине и украли оттуда дорогое колье?

— Что вы, отнюдь, я никогда в жизни не бывал в ювелирных магазинах и уж тем более ничего не крал, — всё с тем же олимпийским спокойствием ответил Рудольф, и после его слов на табло детектора лжи снова включился зеленый огонек, подтверждающий правдивость слов подозреваемого.

В этот момент тусклый свет одной из ламп в углу комнаты снова направил свои лучи к рукам "преступника", которые были связаны за спиной, и к его пояснице. В этом подчеркивающем свете Блэквуд заметил, как что-то ярко блеснуло. Приглядевшись внимательнее, он замер от изумления. Из-за пояса штанов подозреваемого торчал край того самого дорогого колье, сверкая драгоценными камнями. Это было настолько очевидное доказательство вины, что его бы заметил любой человек. Блэквуд не мог оторвать взгляд от колье, явно что-то обдумывая.

Гарри обменялся взглядами с девушками-"репортерами", на лицах которых читалось разочарование актерскими способностями Рудольфа. Затем он посмотрел в зеркало, за которым находились Рон и Гермиона, понимая, что этот жалкий спектакль пора заканчивать, пока не стало слишком поздно.

Охранник с той же преувеличенной осторожностью и учтивостью развязал руки "преступника" и отсоединил датчик с его шеи. Но как только Рудольф поднялся со стула, случилось непредвиденное — колье, торчавшее из-за пояса его штанов, соскользнуло вниз. Оно умудрилось проскользнуть мимо брючин и с оглушительным звоном упало на пол у его ног.

Это был полный провал.

Гарри мгновенно отвел взгляд к зеркалу, чтобы не выдать своего замешательства. Девушки-"репортеры" поспешно спрятали лица за фотоаппаратом и пишущей машинкой. Охранник, проявив неожиданное проворство, молниеносно наклонился и подхватил злополучное колье, торопливо пряча его в карман. Затем он поспешно вывел ошеломленного Рудольфа из комнаты и затем вернулся.

Гарри ощущал, как его захлестывает волна стыда и отчаяния. Он мысленно молился всем известным ему высшим силам, чтобы магическое проклятье змеи на теле Блэквуда ничего не заподозрило. Ведь на кону стояли три невинные жизни.

В комнате воцарилось гнетущее молчание. Гарри уткнулся в какие-то бумаги, пытаясь скрыть за ними охватившее его разочарование и тревогу.

И тут Блэквуд нерешительно нарушил тишину:

— Вы, наверное, намекаете мне, чтобы я...

Но договорить он не успел. Из всех динамиков внезапно раздался оглушительный крик: "ТИХО!"

Это был голос Гермионы, который застал врасплох всех присутствующих. Блэквуд в испуге осекся и замолчал. Гарри вместе с охранником и девушками вздрогнули от неожиданности, ошеломленные этим резким вмешательством.

Спустя пару мгновений дверь распахнулась, и в комнату ворвались взволнованные Рон и Гермиона. Гермиона тут же отдала приказ охраннику выйти из комнаты и охранять комнату снаружи. Рону она велела немедленно прикрепить к Блэквуду датчик от детектора лжи. Это было необходимо, чтобы Рон на короткое время загородил собой Блэквуду обзор на Гарри и Гермиону.

Воспользовавшись этим моментом, Гермиона схватила Гарри за руку, развернула его спиной к Рону и Блэквуду и лихорадочно зашептала:

— Пора начинать настоящий допрос, прямо сейчас!

— Сейчас?! Но мы ведь еще не готовы, и по плану этот допрос был намечен только на завтрашний день, — Гарри в замешательстве прошептал в ответ.

— Этой незаконченной фразой Блэквуд, возможно, догадался о нашем истинном плане, — Гермиона, едва сдерживая волнение. — И если мы оставим Блэквуда хоть ненадолго одного, он может проговориться вслух — и тогда весь план окончательно рухнет!

Гарри мигом всё понял. Блэквуд сейчас мог невольно своей фразой выдать их замысел, и змея на его шее всё бы поняла. А это, с высокой вероятностью, приведет к немедленной смерти не только самого Блэквуда, но и всей его семьи.

Гарри осознал, насколько критической стала ситуация. Они балансировали на тончайшей грани между успехом и катастрофой. Любая ошибка, любое неверное слово могли стоить жизни трем невинным людям.

Нужно было действовать немедленно, без всякой подготовки. Импровизировать на ходу, полагаясь лишь на свою интуицию и опыт. Гарри понимал, что у них нет права на ошибку. Каждое слово должно быть выверено до мельчайших деталей. Малейшая оплошность — и все их усилия пойдут прахом.

Он посмотрел в глаза Гермионе и увидел в них ту же решимость. Они оба понимали, что это их единственный шанс. Либо они сейчас сумеют переиграть смертельное проклятье, либо... Гарри отбросил эту мысль. Неудача не была для них вариантом.

Собравшись с духом, он кивнул Гермионе, давая понять, что готов начать. Она ободряюще сжала его руку. Теперь все зависело от их мастерства убеждения и актерского таланта. Им предстояло разыграть идеальный спектакль, где ценой ошибки были человеческие жизни.

Гарри глубоко вздохнул, мысленно настраиваясь на предстоящее испытание.

Он встретился глазами с Блэквудом. В его взгляде читалась смесь страха и растерянности. Было очевидно, что он не понимает, что происходит, и это делало ситуацию еще более опасной. Гарри знал, что должен действовать крайне осторожно, чтобы не спугнуть Блэквуда и одновременно дать ему понять, как нужно себя вести.

Рон прикрепил датчик к Блэквуду и, убегая обратно в другую комнату за зеркалом, жестко произнёс:

— Говорить будешь только тогда, когда скажут, понял меня?

Блэквуд кивнул, на него снова обрушилась лавина страха и беспокойства. Его руки слегка подрагивали, а на лбу выступили капельки пота. Он сглотнул, чувствуя, как пересохло в горле.

Гарри стал сильно взволнованным, как и Рон и Гермиона. Они ведь даже не прорабатывали нужные вопросы, которые будут задавать Блэквуду, даже ничего не репетировали.

Момент истины настал. Нужно было действовать сейчас, и срочно.

— Итак, Б-блэквуд, — Гарри явно волновался, его голос слегка дрогнул. Он прокашлялся и продолжил уже более твердым тоном: — Нам нужно задать тебе пару вопросов.

Блэквуд, раскрыв широко глаза, хотел что-то возразить, но Гермиона его тут же осекла:

— Не смей говорить, пока тебе не разрешили!

Ее голос прозвучал резко, почти угрожающе, что заставило Блэквуда вздрогнуть и замолчать.

Гарри продолжил, стараясь говорить спокойно и уверенно:

— Я всё же хочу задать тебе пару вопросов, связанных с исчезновением тюрьмы.

Он внимательно наблюдал за реакцией Блэквуда, видя, как тот задрожал ещё сильнее.

— Не волнуйся только, — начал успокаивать его Гарри, стараясь придать своему голосу мягкость. — Нам нужна от тебя только правда о тех событиях. Такая же правда, какая сейчас прозвучала от тех допрашиваемых, что ты видел.

Блэквуд замер, его взгляд стал отрешенным, словно он пытался осмыслить слова Гарри. Гарри и Гермиона по его глазам видели, как в голове у Блэквуда словно пошёл мыслительный процесс вперемешку со страхом ситуации. Его лицо то бледнело, то покрывалось красными пятнами.

Гермиона решила поддержать Гарри и добавила, стараясь звучать убедительно:

— Ты прекрасно видел, как мы выводим преступников на чистую воду. — Она указала на детектор лжи, которым снова управлял Рон в комнате за зеркалом. — От нас ничего не скроешь. Тебе нужно говорить только правду. И говорить только тогда, когда мы скажем.

Гарри кивнул, поддерживая слова Гермионы, и добавил, наклонившись чуть ближе к Блэквуду:

— И хорошенько подумай перед тем, что ты хочешь сказать. Кивни, если понял меня.

В этот момент все в комнате заметили, как изображение змеи на теле Блэквуда заметалось, часто извиваясь вокруг его шеи. Это выглядело жутко, словно живая татуировка ожила и готова была в любой момент задушить своего носителя. Блэквуду стало страшно, его глаза расширились от ужаса, и казалось, что он вот-вот закричит. Но всё же он нашёл в себе силы стойкости и покорно кивнул.

Гарри и Гермиона обменялись быстрыми взглядами. В их глазах читалось облегчение — первый шаг был сделан, Блэквуд, похоже, готов был сотрудничать. Но они понимали, что самое сложное еще впереди.

— Итак, — снова начал Гарри, стараясь говорить размеренно и четко. — По словам свидетелей, за всем этим преступлением очевидцы видели...

— Женщину, — Гермиона тут же перебила Гарри, ее голос прозвучал уверенно и твердо. — Очевидцы видели женщину.

Гарри на мгновение растерялся от неожиданного вмешательства Гермионы, но быстро взял себя в руки и поддержал ее версию:

— Да, очевидцы видели женщину. — Он говорил медленно, выделяя каждое слово и внимательно следя за реакцией Блэквуда.

Блэквуд на факт о некой женщине на мгновение сделался озадаченным. Его брови слегка нахмурились, а в глазах промелькнуло удивление, которое он тут же постарался скрыть.

Гермиона, заметив эту реакцию, решила развить тему:

— Но нас интересует вопрос, Блэквуд, — она говорила спокойно, но в ее голосе чувствовалась настойчивость. — Это была женщина, как все говорят? — Она посмотрела на двух подставных девушек репортеров, намекая им согласиться с этим утверждением. Девушки, поняв намёк, широко кивнули в знак согласия с этим утверждением.

Блэквуд открыл рот, готовясь что-то сказать, но Гарри его быстро остановил, подняв руку:

— Подумай хорошенько, не торопись с ответом, обмозгуй всё и возьми пример с честных людей на допросах, которые говорили правду.

В комнате повисла напряженная тишина. Все взгляды были прикованы к Блэквуду, который, казалось, вел внутреннюю борьбу с самим собой. Его лицо отражало целую гамму эмоций: страх, сомнение, растерянность.

Гарри решил еще раз задать вопрос, чтобы усилить эффект:

— За преступлением в Азкабане стояла женщина? — Он произнес эти слова медленно, четко артикулируя каждое слово, словно вбивая их в сознание Блэквуда.

Змея на шее Блэквуда проявилась сильнее прежнего. Она извивалась, словно в предвкушении, и, казалось, уже начала понемногу сжимать его шею, ожидая, что тот вот-вот проговорится и скажет правду.

Секунды тянулись как часы. Напряжение в комнате достигло такого уровня, что, казалось, его можно было потрогать руками. Гарри и Гермиона затаили дыхание, боясь даже моргнуть, чтобы не пропустить реакцию Блэквуда.

И спустя несколько секунд полной тишины сильнейшего напряжения, повисшего в комнате, Блэквуд наконец вымолвил:

— Да, это была женщина.

Его голос прозвучал тихо, не уверенно. В тот же момент на табло загорелся зелёный огонёк, символизирующий о том, что Блэквуд сказал правду.

Гарри и Гермиону тут же охватила теплая надежда на то, что у них всё получается, что до Блэквуда наконец-то дошла мысль о том, что надо врать, чтобы спасти себя. Они старались не показывать своего облегчения, но в их глазах промелькнула искра радости.

Однако их внимание быстро переключилось на змею на теле Блэквуда. Она всё ещё металась вокруг его шеи, словно в замешательстве. Прошло несколько напряженных секунд, и змея, казалось, успокоилась, переместившись на другие части тела Блэквуда.

"Получилось!" — возликовал про себя Гарри, однако не подав этому вид, чтобы не спугнуть успех и не испортить всё. Он обменялся быстрым взглядом с Гермионой, и по ее глазам понял, что она тоже осознала их маленькую победу.

Блэквуд же, когда произнёс свой ответ, приготовился к неминуемой смерти, застыв на пару мгновений. Его лицо было напряжено, глаза широко раскрыты, он словно ждал, что вот-вот произойдет что-то ужасное. Но когда ничего не случилось, его взгляд изменился. В глазах появилось удивление, смешанное с облегчением. Было видно, как в его голове снова забегали мысли, осознавая, что же сейчас произошло. Но самое главное, что легко читалось в его глазах — это радость жизни.

Гермиона, желая закрепить успех, воскликнула с энтузиазмом:

— Вот! Я же говорила, что это была женщина! Всё сходится! — Затем она повернулась к репортерам, придавая своим словам официальный тон: — Пожалуйста, зафиксируйте это в своём протоколе и передайте в газеты!

Девушка за пишущей машинкой тут же с энтузиазмом стала что-то печатать, звук клавиш заполнил комнату. Другая девушка сделала пару фотографий с одобрительным видом, вспышки ее камеры на мгновение осветили помещение.

Гарри, воодушевленный успехом, решил продолжить допрос:

— Но всё же, — начал он, стараясь говорить спокойно и уверенно. — Кто-то говорит, что это был всё-таки мужчина. — Затем он немного наклонился к Блэквуду, словно собираясь поделиться секретом: — Обдумай хорошенько, что ты сейчас скажешь, Блэквуд, и говори только тогда, когда мы тебе позволим, и не торопись отвечать. Кивни, если понял меня.

Блэквуд, увидев на лице Гарри всю серьезность его намерений, покорно кивнул. Его взгляд стал более сосредоточенным, словно он начинал понимать правила этой сложной игры.

— А теперь, — продолжил Гарри, снова немного волнуясь и медленно чеканя каждое слово. — За преступлением в Азкабане стоял мужчина?

Воцарилось напряженное молчание. Все снова сильно напряглись. Один короткий ответ мог стоить Блэквуду и его семье смерти или помилования. Змея на теле Блэквуда снова закружилась в смертельном танце вокруг его шеи, давая понять, что она всегда готова совершить нечто ужасное.

Блэквуд закрыл глаза, словно собираясь с мыслями. Его лицо отражало внутреннюю борьбу. Казалось, что каждое слово, которое он собирался произнести, давалось ему с огромным мысленным трудом.

И тут, после нескольких секунд, которые показались вечностью, Блэквуд, весь дрожа, наконец отважился произнести:

— Нет, не мужчина.

Огонёк на табло детектора лжи снова загорелся зелёным светом.

Быстро заметив это, Гермиона воскликнула:

— Вот видишь, Антонин, ты сказал ПРАВДУ (она сильно выделила это слово) — и наш точнейший прибор подтвердил твои слова!

— Верно, — подхватил её Гарри, ликуя про себя. — Видишь, говорить ПРАВДУ (Гарри последовал примеру Гермионы и тоже выделил это слово) оказывается очень легко и полезно! Это не только пролило свет на всю ситуацию, но и спасло тебя от... заточения.

Гарри намеренно сделал паузу перед словом "заточение", давая Блэквуду возможность самому додумать, от чего на самом деле он только что спасся. Блэквуд, казалось, понял намек — его глаза расширились, а на лбу выступили капельки пота.

Змея на теле Блэквуда, которая все эти дни, казалось, выискивала любой малейший предлог убить носителя, видя его глазами, слыша его ушами и чувствуя его кожей, по-прежнему кружила вокруг шеи Блэквуда. Она была готова в один момент придушить его, но, казалось, теперь она горько осознавала, что пока не имела на это права. Ведь Блэквуд не только сказал и подтвердил ложь, ничего не выдав, но и внушил эту ложь всем участникам комнаты, которые безоговорочно и искренне поверили каждому его слову. Гарри и Гермионе было видно, что проклятье металось по всему телу Блэквуда, перетекая то к его горлу, то к его глазам, то к ушам, выискивая хоть малейший повод, чтобы прикончить Блэквуда.

— Отлично. — Гарри пытался говорить размеренно, скрывая ликование внутри. Затем он повернулся к девушкам-репортерам. — Срочно передайте эту информацию всему министерству, и обязательно доведите эти сведения до Кингсли! Мы ищем волшебницу!

Блэквуд был взволнован. Им всё ещё овладевал страх неизвестности, но теперь к этому чувству примешивались и радость за сохранение своей жизни, и ощущение нового открытия, которое его постепенно настигало. И это открытие было во лжи — лжи, которая сейчас спасала от смерти его и его семью.

— А теперь следующий вопрос, — продолжил Гарри, который хотел как можно сильнее закрепить успех понимания у Блэквуда. — Поговаривают, что в ту ночь видели много людей, которые разрушили Азкабан. — Затем Гарри снова отчеканил свой вопрос: — В ту ночь разрушителей Азкабана было много?

Гарри и Гермиона, естественно, ждали от Блэквуда отрицательного ответа, чтобы закрепить свой успех и точно понять, что Блэквуд до конца осознал их план.

— Нет, в ту ночь он был один, — произнёс Блэквуд и вдруг тут же схватился за горло, которое магическая змея стала душить. Он упал со стула, его глаза налились кровью от удушья.

Все вскочили от ужаса, девушки-репортерши вскрикнули. Гарри был в полном шоке и оцепенении, видя, как корчится Блэквуд от предстоящей смерти, не понимая, что же пошло не так. Мысли в его голове бешено метались: "Почему? Ведь он же сказал неправду!"

И тут Гермиона, не теряя ни секунды, быстро подбежала к Блэквуду и закричала прямо ему в лицо:

— Ты же говорил, что это была ОНА, ОНА! Зачем ты нас путаешь!? Скажи нам ещё раз, кто это был, ОН или ОНА?!

Гермиона буквально орала ему в лицо и трясла его за плечи, видя, как тот корчится от удушья в предсмертных конвульсиях. Её глаза были полны ужаса и решимости — она понимала, что от её действий сейчас зависят жизни не только Блэквуда, но и его семьи.

— ГОВОРИ! — не унималась Гермиона, срывая голос. — КТО ЭТО БЫЛ?! ОН ИЛИ ОНА?!

И тут Блэквуд, найдя последние силы, почти умирая, прошептал:

— Она...

Блэквуд всё так же лежал, схватившись за горло, глаза были полны крови, он задыхался, но в один момент смерть в виде змеи на его шее остановилась на полпути к его убийству. Она словно начала потихоньку ослаблять горло и двигаться всё медленнее, милуя на сей раз свою жертву и давая его горлу всё больше простора для кислорода.

Друзья понимали, что ещё бы пара мгновений — и Блэквуд был бы мёртв, а так же к нему присоединились бы на тот свет ещё его жена и дочь. Гарри от этой мысли стало не по себе. Он подумал, как там его жена и дочь, в их комнате, куда их поселили? Неужели они тоже только что ощутили на себе весь этот ужас удушья? Особенно их дочь Мэри... Эта мысль заставила его содрогнуться.

В комнату вбежал Рон, весь перепуганный, держа графин с водой. Он передал Гермионе графин, и та окатила Блэквуда водой, а остаток дала ему выпить. Блэквуд приходил потихоньку в себя, сильно кашляя и морщась от боли.

— Зачем ты наврал нам, что это был он? — не унималась Гермиона. — Зачем ты нас путаешь?

— Не смей путать нас, Блэквуд, — поддержал её Гарри. — Ответь ещё раз: это был он или она?

— Она, она! Это была она! — без колебаний выдал Блэквуд хриплым голосом.

— Так-то! Вот видишь, Антонин, до чего довела тебя твоя ложь? Чуть ли не до смерти! Так что не смей нам больше врать, понял меня? — грозно сказал Гарри.

— Да, сэр, — виновато произнёс Блэквуд, опустив глаза.

Ребята усадили Блэквуда обратно на его стул, а Рон тем временем снова ушел из комнаты в противоположное помещение за зеркалом. Гарри заметил, как его друг бросил на него обеспокоенный взгляд перед тем, как выйти. Он понимал, что Рон, как и все они, был потрясен произошедшим.

— Итак, продолжим, Блэквуд, — твёрдо решил Гарри. — Нам надо с этим закончить.

Затем он бросил взгляд на девушек, играющих репортеров, и те, поняв, что снова всё в порядке, снова начали исполнять свои роли. Одна из них начала быстро строчить что-то на пишущей машинке, а другая поправила свой фотоаппарат, готовясь сделать очередной снимок.

— Я снова задам тебе тот же самый вопрос, Блэквуд, — начал Гарри. — И на сей раз уж постарайся нам не врать, или умрешь. И не спеши с ответом, обдумай каждое слово, сказанное тобой, ты понял меня?

Блэквуд кивнул, всё ещё держась за горло, к которому уже прильнула змея, всё так же кружась вокруг него.

Гарри осознал, что и он сам был частично виноват в том, что Блэквуд чуть не умер, поставив вопрос не совсем корректно. Он мысленно упрекнул себя за эту оплошность и решил быть более осторожным в формулировках.

— В ту ночь преступница, которая разрушила Азкабан, была одна? — Гарри снова отчеканил каждое слово, внимательно следя за реакцией Блэквуда.

И после пары секунд раздумий Блэквуд, тщательно взвешивая каждое слово, ответил:

— Да, в ту ночь преступница была одна, сэр.

Прошло пара мгновений, после которых Гермиона произнесла:

— Вот видишь, Антонин, когда ты говоришь нам ПРАВДУ, то с тобой ничего плохого случиться не может. В отличие от того, как ты нас ранее чуть не запутал и поплатился за это!

Лицо Блэквуда начало постепенно сиять. В глазах, всё ещё кровавых от недавнего удушья, начала появляться надежда и радость, что ему удалось обмануть смерть, кружащуюся у него на шее, без возможности теперь завершить своё смертельное предназначение.

И самое главное — это понимание в глазах Блэквуда прочитали и Гарри с Гермионой, ликуя про себя, что их план удался. Они обменялись быстрыми взглядами, в которых читалось облегчение и триумф.

— Отлично! — радостно выдохнул Гарри, улыбаясь. — Думаю, на сегодня достаточно с тебя, Антонин. Ты большой молодец.

Затем он повернулся к девушкам-репортерам.

— Обязательно передайте во все газеты эту важную информацию! Напишите: девушка в одиночку уничтожила тюрьму. Это сенсация!

Девушки кивнули, и снова принялись изображать бурную репортерскую деятельность.

Но теперь Гарри волновало только одно: как бы Блэквуд не проболтался об этом открытии своей семье, или как бы он не выпалил это просто вслух, от радости. И тогда точно ему и его семье наступил бы конец от проклятья. Эта мысль не давала Гарри покоя.

Гарри наклонился к Блэквуду, его лицо было серьезным и сосредоточенным.

— А теперь запомни одно, Блэквуд. Обо всём, что ты тут видел, слышал, а самое главное... — Гарри сделал паузу, внимательно глядя в глаза Блэквуду. — ...понял ...даже не вздумай никому говорить! Даже произносить эту мысль не вздумай, ты меня понял?

— Да, сэр, — произнёс Блэквуд, и в его голосе слышалась искренность.

— Точно понял? Или сегодняшнее удушье для тебя недостаточно? — надавила на Блэквуда Гермиона, её голос звучал жестко, но в глазах читалось беспокойство.

— Нет, я вас понял, я не скажу ни о чём! — пообещал Блэквуд, и его голос дрогнул от волнения.

— И даже своей семье не расскажешь? — допытывал его Гарри, пытаясь закрепить для себя, что Блэквуд их точно понял.

— Никому, даже им, — твердо ответил Блэквуд, и в его глазах читалась решимость.

Ребята несколько секунд пристально смотрели в глаза Блэквуда, пытаясь уловить малейшие признаки сомнения или неуверенности. Но Блэквуд выдержал их взгляд, и они поняли, что он осознал всю серьезность ситуации и не допустит нелепой ошибки, невольно проговорившись.

Гарри похлопал Блэквуда по плечу и похвалил его за проявленную стойкость и сообразительность. Лицо Антонина просветлело, как будто тяжкий груз свалился с его плеч. Гермиона тоже одарила Блэквуда искренней улыбкой, и тот ответил ей благодарным взглядом.

— Через пару дней мы продолжим, Антонин, — сказал Гарри, стараясь говорить спокойно и уверенно. — Продолжим так же аккуратно и постепенно. А сегодня ты действительно молодец, тебе необходимо отдохнуть со своей семьей.

— Сегодня был, пожалуй, самый важный день, Антонин, — добавила Гермиона, её голос звучал мягко, но в нём чувствовалась нотка гордости. — Ты проявил себя с лучшей стороны.

Две девушки, всё ещё оставаясь в роли репортеров, зааплодировали Блэквуду, их улыбки казались искренними и теплыми. Антонин смущённо опустил глаза, явно не привыкший к такому вниманию.

— Огромное спасибо вам, девушки! — подмигнула им Гермиона, стараясь поддержать атмосферу. — С нетерпением жду вашу интересную статью. Общественность должна знать правду о той загадочной волшебнице, которую мы непременно поймаем!

Когда все начали расходиться, Гарри решил лично сопроводить Блэквуда до его временного убежища, где его уже ожидали жена и дочь. Он чувствовал ответственность за безопасность Антонина и его семьи, особенно после того, что им пришлось пережить.

Перед тем как выйти, Гарри быстро подозвал Гермиону. Его переполняли эмоции, но он старался говорить тихо, чтобы никто посторонний не услышал.

— Всё прошло просто отлично! Нам удалось! — прошептал он ей на ухо, не в силах сдержать улыбку.

Гермиона ответила ему радостным взглядом, тоже довольная их общей победой. Она чувствовала облегчение от того, что их рискованный план сработал, и они смогли продвинуться в расследовании, не подвергая опасности жизни невинных людей.

— Но всё же, — тихо продолжил Гарри, его лицо приняло более серьёзное выражение. — Думаю, нам стоит поговорить с Кингсли насчёт организации для всех мракоборцев курсов актёрского мастерства. Для проведения подобных операций, как сегодня. Идея-то хорошая, а вот с реализацией...

Гермиона согласно кивнула и тихо засмеялась.

* * *

Когда Гарри проводил Блэквуда до его временного убежища и зашел с ним внутрь, он с облегчением увидел, что с его женой Лиззи и дочерью Мэри всё хорошо. Лиззи и Мэри сидели над расставленной шахматной доской, разыгрывая партию. Атмосфера в комнате была напряженной, но спокойной.

При виде отца, они просияли. Антонин радостно обнял жену и дочь, которые поспешили к нему.

— Вот, привёл вашего мужа, в целости и сохранности, — с улыбкой произнёс Гарри. — Он у вас большой молодец.

— Мы знаем, — гордо ответила Мэри, их дочь, глядя на папу. В её глазах светилось обожание и облегчение.

Затем Мэри начала говорить о том, как они с мамой играли в шахматы и о том, как ей нравится эта игра. Её голос звенел от возбуждения, словно она пыталась заполнить тишину и отвлечься от тревожных мыслей.

— Что ж, — заметил Гарри. — Может быть наконец-то именно тебе удастся обыграть моего друга Рона, который тебя научил этой игре.

Мэри улыбнулась, и на мгновение Гарри увидел в ней обычную девочку, не обремененную страхом и неопределенностью.

Перед тем как уйти, Гарри остановился и посмотрел на Лиззи. Он заметил, как она пыталась держаться сильной ради семьи, но в её глазах читалась усталость и тревога.

— Мадам, можно поинтересоваться у вас, вы где-то работаете? — спросил Гарри, стараясь говорить мягко и непринужденно.

— Нет, нигде, — растерянно ответила Лиззи. Её голос дрогнул, и Гарри понял, что этот вопрос затронул больную тему.

— А хотели бы куда-то устроиться? Я бы мог вам помочь в этом, поспрашивать в министерстве или редакции Ежедневного пророка, — предложил Гарри, чувствуя, что это может дать семье хоть какую-то надежду на нормальную жизнь.

— Было бы отлично, — скромно произнесла Лиззи, явно просияв от этих слов. В её глазах зажглась искра надежды.

— Мы были бы вам очень благодарны! — поддержал жену Антонин.

— Тогда решено, — твёрдо сказал Гарри. — Я помогу вам с работой, пока идёт процесс насчёт вашего мужа, который, я уверен, приведёт к положительным результатам. А насчёт вашей дочери Мэри я уже поговорил с министерством, — продолжил Гарри. — И в следующем году она обязательно поступит в Хогвартс на обучение.

— Мы вам так благодарны, мистер Поттер! — Лиззи стала рассыпаться в благодарностях. Гарри заметил, как слезы благодарности блеснули в её глазах.

Блэквуд на радостях подбежал к Гарри и пожал ему руку. Его рукопожатие было крепким и искренним, и Гарри почувствовал, как много это значит для Антонина.

Мэри тоже благодарно улыбалась Гарри. Её улыбка была яркой, как солнечный луч, пробившийся сквозь тучи.

— Я тогда пойду, Антонин, — наконец сказал Гарри.

Затем он серьезно посмотрел на Блэквуда, намекая на то, о чём они недавно договаривались. В его взгляде читалось предупреждение и напоминание о важности их договоренности.

— Хорошо? — сказал Гарри, донося мысль о неразглашении взглядом.

Блэквуд слегка кивнул, поняв мысль Гарри, задумываясь о чём-то ещё. Его лицо на мгновение стало задумчивым, словно он что-то обмысливал.

И вдруг, как только Гарри уже закрывал за собой дверь, Блэквуд воскликнул:

— Точно! Дементоры! Она боится дементоров!

Гарри остановился и внимательно взглянул на Блэквуда. Его рука замерла на дверной ручке, а сердце забилось чаще от неожиданности этого заявления.

— Дементоры её самые злейшие враги! — продолжил Блэквуд. Его голос дрожал от волнения и страха.

— Так-так... — Гарри попытался обдумать каждое услышанное слово. Его мозг лихорадочно работал, пытаясь понять скрытый смысл этих слов.

— И... Она никогда не появится там, где есть дементоры!

Последняя фраза врезалась в ум Гарри сильнее всего. Он почувствовал, как по спине пробежал холод от осознания важности этой информации.

— Х-хорошо, Антонин, мы... примем это к сведению, — Гарри пребывал в тумане от всех этих сказанных Блэквудом реплик. Затем он посмотрел на шею Блэквуда, где всё так же извивалась змея, всё так же не смевшая убить его из-за отсутствия доказательств огласке ценных сведений.

Гарри, постояв ещё несколько мгновений, закрыл за собой дверь и направился в свой кабинет. Его шаги эхом отдавались в пустом коридоре, а мысли кружились вихрем в голове.

С каждым шагом Гарри прокручивал эти последние слова Блэквуда, сказанные им явно не случайно. Он чувствовал, что эта информация может стать ключом к разгадке всей тайны.

Он принялся анализировать каждую фразу, словно разбирая сложную головоломку.

"Она боится дементоров..." — начал мыслительное рассуждение Гарри. Значит... Раз Блэквуд понял принцип лжи во спасение... Он, этот самый таинственный темный маг, вовсе не боится дементоров. Эта мысль казалась невероятной, почти невозможной. Кто мог не бояться этих ужасных существ?

Затем он начал прокручивать вторую фразу Блэквуда.

"Дементоры её самые злейшие враги..." — продолжил мыслительный процесс Гарри. Значит... У этого самого темного мага дементоры это... друзья? Но как? Как это вообще возможно, не только нисколько не бояться дементоров, но ещё и дружить с ними, и, судя по всему, быть в лучших отношениях с ними? Это было просто невозможно. Хотя, подумал Гарри, после всего что случилось за последние пару месяцев, он уже готов был поверить во всё что угодно, даже в дружбу с дементорами. Эта мысль вызвала у него холодок ужаса.

Но затем его мысли переключились на третью, последнюю фразу Блэквуда.

"Она никогда не появится там, где есть дементоры..." Это значит... Он будет там, где обитают дементоры? Гарри почувствовал, как его сердце забилось быстрее от этой догадки.

И тут Гарри словно прошибло потом.

"АЗКАБАН!" — чуть ли не прокричал Гарри от этой мысли.

Ну конечно! Ведь Азкабан был не только местом опасных преступников, но и пристанищем дементоров. Которые таинственно исчезли после крушения тюрьмы. А куда они исчезли? Неужели примкнули к этому таинственному темному магу в качестве его армии? Гарри от этих мыслей бросала дрожь. Если сопоставить факты — то так оно и получается. Этот человек мог повелевать дементорами, существами, которые всегда были обособленно от всего живого. И в ту ночь целью таинственного мага было не только разрушить тюрьму, показав демонстрацию мощи. Цель у него была не только освободить заключенных, чтобы те примкнули к темному магу. Его целью так же были дементоры. Чтобы освободить их из оков тюрьмы и подчинить их себе.

Гарри остановился посреди коридора, пораженный этим открытием. Он прислонился к стене, чувствуя, как земля уходит из-под ног от осознания масштаба угрозы.

Гарри стало по-настоящему жутко от этой мысли. Дементоры... Это же по идее бессмертная армия! Конечно дементоров можно временно изгнать заклинанием патронус, но его самая сильная мощь может прогнать только от силы пару десятков дементоров. Но не пару сотен... Гарри задумался, сколько же у этого тёмного мага в подчинении дементоров? В Азкабане их было точно около сотни, если не больше. От этой мысли его бросило в холодный пот.

Гарри стало по-настоящему страшно за их магический мир, которому теперь, по мнению Гарри, угрожала серьезная опасность. Он представил себе огромную армию дементоров, летящую по улицам магического Лондона, и содрогнулся от ужаса.

Затем он ещё раз задумался над последней фразой Блэквуда. Он появится там, где есть дементоры...

Значит... Стоит ждать новую атаку от этого темного мага в местах где они есть! Гарри быстро припомнил, где же бывали недавно случаи магической аномалии, и понял, что все эти случаи объединяет то, что там находились дементоры. Они были прикованы магической силой к тем древним местам. А когда кто-то разрушил эти места, создав аномалию, то он этим самым снял магические оковы с дементоров, позволив тем примкнуть к тёмному магу.

И тут Гарри пришло ещё одно откровение. Тюрьмы! Ну конечно! Следующий удар от загадочного темного мага определенно должен быть по тюрьмам, чтобы освободить новых дементоров! А значит...

Значит героям нужно срочно передать послание всем государствам, где есть магические тюрьмы. Гарри знал, что тюрьмы, подобные падшему ныне Азкабану, есть в горах Шанхая, песчаных просторах Египта, а так же существует ледяная тюрьма Дурмстранга в Скандинавии и подводная тюрьма Шармбатона в Пиринеях.

И, если министерство магии Британии срочно передаст новость в другие страны о возможном новом ударе сил зла по их тюрьмам — те по крайней мере будут готовы принять удар, отразить и, возможно, победить зло!

Окрыленный этим неожиданным, но очень важным открытием, Гарри со всех ног побежал к Рону и Гермионе, чтобы сначала поведать своё открытие им, а потом и Кингсли. Его шаги эхом разносились по пустым коридорам министерства, а сердце билось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди.

Он ликовал, ведь это была самая мощная зацепка в этом непростом деле, которая точно должна вывести волшебников на темного мага и его армию и, собрав всю мощь, одолеть новое зло.