Гарри Поттер и Реликвия Сумерек (джен)

В глубине Запретного леса, где даже самые смелые магические существа боялись ступать, древний каменный круг хранил тайны, забытые веками. Вековые дубы окружали это место, их узловатые ветви переплетались над головой, создавая непроницаемый купол. Лунный свет, пробивающийся сквозь редкие просветы в кронах, казался призрачным и неестественным.

В эту ночь, когда луна была почти полной, воздух в лесу стал густым и тяжелым, пропитанным запахом древней магии, смешанным с ароматом гниющей листвы и сырой земли. Тени, отбрасываемые деревьями, казалось, двигались сами по себе, словно живые существа, готовые в любой момент наброситься на незваного гостя.

В центре каменного круга собралась группа темных фигур. Их лица были скрыты под капюшонами, но даже в темноте можно было заметить, как они дрожали — то ли от холода, то ли от страха перед тем, что вот-вот должно было произойти.

Внезапно воздух задрожал, и в центре круга появилась высокая фигура. Его появление было столь внезапным и бесшумным, что казалось, будто он соткался из самого воздуха. Капюшон его мантии был откинут, открывая лицо, которое заставило бы содрогнуться даже самого бесстрашного волшебника.

Это был человек, чье имя произносили шепотом даже в самых темных уголках магического мира. Его некогда красивое лицо было изуродовано шрамами — следами древних проклятий и жестоких магических экспериментов. Но самым пугающим были его глаза — глубокие, темные, словно бездонные колодцы, в которых плескалась тьма древней магии.

Он медленно обвел взглядом собравшихся, и каждый, на ком останавливался его взор, чувствовал, как холод пронизывает до костей. Когда он заговорил, его голос был подобен раскатам грома в ночи:

— Братья и сестры, — произнес он, и каждое его слово, казалось, резонировало с самой землей. — Настало время пробудить то, что спало веками. Реликвия Сумерек скоро будет нашей, и мир волшебников познает истинную мощь древней магии!

Фигуры вокруг него зашептали заклинания на языке, давно забытом большинством волшебников. Земля под их ногами начала светиться зловещим пурпурным светом, и воздух наполнился потрескивающей энергией. Деревья вокруг поляны застонали, их ветви изгибались неестественным образом, словно пытаясь убежать от происходящего ритуала.

Он поднял руку, и в ней материализовался древний фолиант, покрытый странными символами, которые, казалось, двигались и изменялись, когда на них смотрели.

— Этот гримуар содержит знания, утраченные тысячелетия назад. С его помощью мы найдем все части Реликвии Сумерек и восстановим древний порядок!

Таинственный незнакомец открыл книгу, и из нее вырвался поток темной энергии, закружившийся вокруг собравшихся.

— Веками мы ждали этого момента, — продолжил он, его голос теперь звучал как эхо тысяч голосов. — Наши предки были изгнаны, их магия объявлена запретной, их знания уничтожены. Но мы сохранили истину. Мы помним о временах, когда магия была свободна от ограничений, когда волшебники правили миром открыто, не прячась от маглов.

Он обвел взглядом своих последователей, и каждый из них почувствовал силу его взгляда.

— Реликвия Сумерек — это ключ к возрождению истинной магии. Она позволит нам разрушить барьеры между мирами, слить воедино магию и реальность. И тогда... — его голос стал почти мечтательным, — тогда мы сможем перестроить мир по нашему усмотрению.

Внезапно незнакомец замер, его взгляд затуманился, словно он смотрел куда-то далеко за пределы этого мира. Воздух вокруг него, казалось, сгустился, наполняясь призрачным сиянием. В его разуме возникло видение, столь яркое и реальное, что на мгновение он забыл о своих последователях и ритуале.

Перед ним появилась полупрозрачная фигура женщины в древних одеждах. Её лицо, некогда прекрасное, теперь было искажено вечной мукой и неизбывной печалью. Глаза, в которых когда-то плескалась нежность, теперь тлели огнем неугасимой скорби.

— Моргат, — прошептала она, и её голос, подобный шелесту осенних листьев, пронзил его сердце острее любого кинжала. — Ты ступаешь по тропе, усеянной костями невинных. Сила, которую ты жаждешь пробудить, не принесет исцеления нашим ранам. Она лишь породит новый круг страданий, бесконечный и неумолимый.

Моргат почувствовал, как его сердце сжалось от боли и тоски тысячелетий.

— Элейн, — выдохнул он, и в его голосе смешались любовь, отчаяние и неугасимая надежда. — Я делаю это ради нас, ради всего, что у нас отняли, ради мира, который мы могли бы создать вместе.

Призрак Элейн протянул к нему руку, и Моргат почти физически ощутил прикосновение её пальцев к своей щеке, хотя знал, что это невозможно.

— Наша любовь никогда не нуждалась в оправдании силой, Моргат, — произнесла она, и в её голосе звучала вековая мудрость.

На мгновение маска решимости спала с лица Моргата, обнажая душераздирающую боль и сомнение. Одинокая слеза скатилась по его щеке, сверкнув в лунном свете.

— Прости меня, Элейн, я не могу остановиться. Не теперь, когда цель так близка.

Элейн покачала головой, её глаза наполнились неизмеримой печалью.

— Выбор всегда за тобой, любовь моя...

Моргат закрыл глаза, пытаясь удержать это мгновение, запечатлеть образ Элейн в своем сердце. Когда он открыл их, его взгляд вновь стал твердым и решительным.

— Я должен идти до конца. Ради нас, — произнес он, и в его голосе смешались любовь и непоколебимая решимость. — Ради мира, который мы потеряли. И ради мира, который я создам в твою память.

Видение начало таять, растворяясь в вихре темной энергии. Последнее, что увидел Моргат, были глаза Элейн, полные любви и бесконечного сожаления.

Моргат расправил плечи, возвращаясь к реальности. Его последователи, казалось, не заметили его короткого отсутствия. Его решимость стала еще тверже, но теперь к ней примешивалась горечь утраты и тяжесть выбора, который он только что сделал.

Он поднял гримуар над головой, и из книги вырвался луч темной энергии, устремившийся ввысь. Ночное небо над Запретным лесом озарилось вспышкой молнии, и раскат грома эхом прокатился по окрестностям. Тучи над ними закружились в неистовом вихре, формируя зловещий символ — глаз, смотрящий вниз на мир.

— Готовьтесь, — провозгласил Моргат, его голос теперь звучал как рев урагана. — Скоро начнется охота за частями Реликвии. И горе тем, кто встанет на нашем пути.

Культисты вокруг него упали на колени, их голоса слились в единый хор древних заклинаний. Земля под ними продолжала светиться, и этот свет становился все ярче, распространяясь по лесу, словно зловещая зараза.

Но даже когда ритуал достиг своего пика, когда воздух вокруг них трещал от магической энергии, Моргат на мгновение позволил маске спасть. Его взгляд устремился в ту точку, где исчез призрак Элейн, и в его глазах промелькнула неизмеримая печаль.

— Я верну тебя, — прошептал он так тихо, что никто из его последователей не мог услышать. — Я верну нам наш мир. Даже если для этого придется сжечь этот дотла.

Туманное утро 1 сентября окутало платформу 9¾ призрачной дымкой. Воздух был наполнен запахом горячего пара и сладковатым ароматом осенних листьев. Гарри Поттер стоял, опершись на старую кирпичную колонну, наблюдая, как его сын, Джеймс, готовится к своему первому путешествию в Хогвартс. Шрам на лбу Гарри, некогда источник постоянной боли, теперь лишь слегка покалывал — словно далекое эхо прошлого.

Гарри невольно провел рукой по лбу, вспоминая те дни, когда каждое прикосновение к шраму отзывалось острой болью. Теперь это было лишь воспоминание, но оно все еще заставляло его сердце биться чаще. Прошло пятнадцать лет с тех пор, как Волдеморт был повержен, но Гарри не мог отделаться от ощущения, что тьма никогда не исчезает полностью. Она лишь затаивается, выжидая момент, чтобы вновь заявить о себе.

— Папа, а что, если я попаду в Слизерин? — голос Джеймса вывел Гарри из задумчивости. В карих глазах мальчика, так похожих на глаза его бабушки Лили, читалось волнение, смешанное с предвкушением приключений. Его непослушные черные волосы, унаследованные от отца, торчали во все стороны, несмотря на попытки Джинни их пригладить.

Гарри опустился на одно колено, чтобы быть на уровне глаз сына. Он почувствовал, как в груди разливается тепло — смесь гордости и легкой грусти от осознания того, что его первенец уже так вырос.

— Джеймс, — мягко произнес он, положив руку на плечо сына, — Слизерин обрел бы замечательного ученика. Но помни, в каком бы факультете ты не оказался, главное — оставаться верным себе. Шляпа учтет твое желание, как когда-то учла мое.

— Твое желание? Ты хотел быть на другом факультете?

Гарри улыбнулся, вспоминая свой первый день в Хогвартсе:

— Шляпа думала отправить меня в Слизерин, но я попросил ее этого не делать. И знаешь что? Иногда я задумываюсь, как сложилась бы моя жизнь, если бы я согласился.

Джеймс задумчиво кивнул, переваривая услышанное. В этот момент к ним подошла Джинни, держа на руках маленькую Лили, чьи рыжие волосы пламенели в утреннем свете.

— Все будет хорошо, дорогой, — сказала Джинни, ободряюще улыбнувшись сыну. — У тебя впереди столько удивительных открытий! Помнишь, что сказал дядя Джордж? Главное — найти потайной ход на кухню в первую же неделю!

Джеймс рассмеялся, его глаза загорелись озорным блеском:

— Точно! И еще он сказал, что если я найду Выручай-комнату быстрее, чем он в свое время, то получу целую коробку новых изобретений из магазина приколов!

Гарри и Джинни обменялись понимающими взглядами. Джордж никогда не изменится, и, возможно, это к лучшему. Его юмор и жизнелюбие помогли всей семье пережить потерю Фреда.

Внезапно платформу заполнил густой пар, вырвавшийся из трубы прибывающего Хогвартс-экспресса. Алый паровоз величественно подкатил к перрону, и воздух наполнился гудками, криками сов и радостными возгласами встречающихся друзей. Гарри почувствовал, как его сердце забилось чаще от знакомого вида поезда, который столько раз уносил его в мир волшебства и приключений.

— Гарри! Джинни! — знакомый голос заставил их обернуться. К ним спешили Рон и Гермиона, ведя за собой свою дочь, Розу. Рон, как всегда, выглядел слегка взъерошенным, словно только что проснулся, а Гермиона, напротив, была собрана и внимательна, ее глаза быстро осматривали платформу, словно проверяя, все ли в порядке.

— Роза! Ты не забыла свою новую книгу заклинаний? — взволнованно спросила Гермиона, в очередной раз проверяя сумку дочери.

— Мам, ты уже спрашивала три раза, — закатила глаза Роза, но в ее голосе слышалась нежность. Она была так похожа на Гермиону в ее возрасте — те же пышные каштановые волосы и острый ум, сверкающий в глазах.

Рон подмигнул Джеймсу:

— Готов к приключениям, парень? Только не забудь про квиддич.

— Рон! — воскликнула Гермиона. — Не давай ему ложных надежд. Первокурсников редко берут в команду.

— Ну, были исключения, — усмехнулся Рон, многозначительно глядя на Гарри.

Гарри почувствовал, как его щеки слегка покраснели. Даже спустя столько лет воспоминания о первом полете на метле и вступлении в команду вызывали у него трепет.

Пока дети увлеченно обсуждали предстоящий учебный год, Гарри заметил, как Рон и Гермиона обменялись многозначительными взглядами. Он знал этот взгляд — так они смотрели друг на друга, когда у них были новости.

— Что-нибудь интересное? — тихо спросил Гарри, подойдя к друзьям.

Гермиона понизила голос, в её глазах читалось любопытство:

— Ходят слухи, что происходит что-то необычное, Гарри. Странные магические явления...

Рон кивнул, его лицо выражало лёгкое беспокойство:

— Да, и не только. Вчера пришло сообщение из Шотландии — там якобы видели что-то похожее на дементоров.

Гарри удивленно приподнял брови.

— Похожее на дементоров? Но ведь их...

— ...изгнали после войны, — закончила за него Гермиона. — Именно. Возможно, это какое-то новое магическое явление.

Гарри задумчиво потер подбородок.

— Любопытно... Как вы думаете, это может быть связано с...

Но договорить он не успел. Свисток паровоза прервал их разговор, наполнив платформу звонким гудком. Пришло время прощаться. Джеймс уже собирался обнять родителей, когда Гарри вдруг воскликнул:

— Постой-ка, сынок! Ты кое-что забыл.

Гарри достал из внутреннего кармана своей мантии изящную деревянную палочку. Джеймс ахнул, узнав свою волшебную палочку — 11 дюймов, красное дерево с сердцевиной из пера феникса.

— Папа, я чуть не оставил её дома! — воскликнул Джеймс, с благодарностью принимая палочку из рук отца.

Гарри улыбнулся, вспоминая, как сам впервые получил свою палочку.

— Береги её, Джеймс. Помни, палочка — это продолжение волшебника. Она будет твоим верным другом и помощником все годы в Хогвартсе.

Джеймс кивнул, бережно убирая палочку в карман. Затем он крепко обнял отца, и Гарри почувствовал, как сжалось его сердце.

— Удачи, сынок, — прошептал Гарри, чувствуя, как к горлу подступает комок. — Помни, что бы ни случилось, мы всегда будем любить тебя и гордиться тобой.

— Я буду писать каждую неделю, обещаю! — ответил Джеймс, его глаза блестели от волнения и предвкушения.

Когда поезд тронулся, унося детей в мир магии и чудес, Гарри не мог отделаться от мысли, что этот год будет непохож на все предыдущие. В воздухе витало ощущение надвигающейся бури.

Гарри, Джинни, Рон и Гермиона молча стояли на платформе, глядя вслед удаляющемуся поезду. Каждый из них был погружен в свои мысли, но все чувствовали одно и то же — смесь ностальгии, гордости и тревоги за будущее.

Они попрощались, и каждый отправился по своим делам. Гарри и Рон — в Министерство магии, где их ждала работа в отделе мракоборцев, Гермиона — в свой кабинет в Департаменте магического правопорядка, а Джинни — в редакцию "Ежедневного пророка", где она работала спортивным обозревателем.

* * *

После рабочего дня Гарри трансгрессировал домой, в уютный коттедж на окраине Годриковой Впадины. Звук его появления эхом разнесся по пустынной гостиной. Он огляделся, чувствуя непривычную тишину в доме. Без Джеймса, казалось, даже стены потеряли часть своей жизни.

Звук открывающейся входной двери вывел его из задумчивости. Легкие шаги Джинни, которые он узнал бы из тысячи, приближались к кухне.

— Гарри? — позвала она, входя в комнату. Ее рыжие волосы были слегка растрепаны, а в глазах читалась усталость вперемешку с нежностью.

— Привет, любимая, — ответил Гарри, притягивая жену к себе и нежно целуя. — Как прошел день в редакции?

Джинни вздохнула, прижимаясь к его груди.

— Суматошно. Все только и говорят о предстоящем чемпионате мира по квиддичу. А у тебя?

Гарри помедлил с ответом, наслаждаясь моментом близости.

— Обычный день в Министерстве. Хотя... Сегодня я думаю только о нашем сыне и о том, как он там устраивается в Хогвартсе.

Джинни просияла, услышав о Джеймсе.

— О, я уверена, он уже успел найти себе приключений! Помнишь, каким ты был в первый день?

Гарри рассмеялся, вспоминая свое первое путешествие в Хогвартс.

— Да уж, надеюсь, он не станет сражаться с троллем в туалете или летать на гиппогрифе в первую же неделю.

— Ну, учитывая, что он твой сын, я бы не стала загадывать, — поддразнила Джинни, игриво толкнув мужа в плечо.

Они прошли в гостиную, где Гарри опустился в свое любимое кресло, а Джинни устроилась рядом на диване, подобрав под себя ноги. Некоторое время они сидели в уютной тишине, наслаждаясь обществом друг друга.

— Как думаешь, в какой факультет его распределят? — наконец спросила Джинни, нарушая молчание.

Гарри задумчиво потер подбородок.

— Честно говоря, я надеюсь, что в Гриффиндор. Не пойми меня неправильно, я буду гордиться им, куда бы он ни попал, но... есть что-то особенное в мысли о том, что он будет спать в той же башне, где когда-то спали мы.

Джинни кивнула, ее глаза затуманились от воспоминаний.

— Я понимаю. Гриффиндорская башня... столько воспоминаний связано с ней. Помнишь, как мы сидели у камина после матчей по квиддичу?

— Как я могу забыть? — улыбнулся Гарри. — Именно там я впервые понял, что влюблен в тебя.

Джинни удивленно подняла брови.

— Правда? Ты никогда не рассказывал об этом!

Гарри смущенно потер шею.

— Ну, знаешь... Это было после одного из матчей. Ты сидела там, раскрасневшаяся после победы, с растрепанными волосами и сияющими глазами. И я вдруг подумал: "Мерлин, она прекрасна". И тут же испугался этой мысли.

Джинни рассмеялась, ее глаза блестели от нежности.

— О, Гарри. Если бы ты только знал, как долго я мечтала услышать от тебя что-то подобное.

— Теперь знаю, — мягко ответил Гарри. — И каждый день благодарю судьбу за то, что мы вместе.

Джинни встала и подошла к мужу, нежно проведя рукой по его все еще взъерошенным волосам.

— Знаешь, а ведь Джеймс так похож на тебя. Те же непослушные волосы, тот же блеск в глазах, когда он задумывает какую-нибудь шалость.

Гарри притянул жену к себе, усаживая ее на подлокотник кресла.

— А упрямство и темперамент — все твои, — поддразнил он.

— Эй! — Джинни шутливо ткнула его в бок. — Между прочим, это упрямство не раз спасало твою шкуру, мистер Поттер.

— И я бесконечно благодарен за это, миссис Поттер, — серьезно ответил Гарри, целуя ее руку.

Они снова замолчали, погрузившись каждый в свои мысли. Гарри представлял, как Джеймс сейчас, возможно, сидит в Большом зале, с восхищением глядя на зачарованный потолок. Или, может быть, уже подружился с кем-то в поезде и теперь исследует замок вместе с новыми друзьями.

— Знаешь, о чем я думаю? — вдруг сказала Джинни. — Я думаю, что Джеймс станет отличным ловцом, как ты.

Гарри улыбнулся, чувствуя, как в груди разливается тепло от гордости за сына.

— Ты правда так думаешь?

— Конечно! — уверенно ответила Джинни. — У него твой талант к полетам. Помнишь, как он летал на той детской метле? Я никогда не видела, чтобы ребенок так уверенно держался в воздухе.

Гарри кивнул, вспоминая, как Джеймс, едва научившись ходить, уже просился на метлу.

— Да, у него определенно есть талант. Но ты же знаешь правила — первокурсников редко берут в команду.

— Ну, — лукаво улыбнулась Джинни, — одного первокурсника все-таки взяли. И, насколько я помню, он стал самым молодым ловцом за последнее столетие.

Гарри рассмеялся, качая головой.

— Это было исключение! И потом, я не хочу, чтобы Джеймс чувствовал давление. Пусть сам выбирает свой путь.

Джинни нежно коснулась его щеки.

— Ты прав, конечно. Но я все равно уверена, что он будет блистать на поле, если захочет.

— Главное, чтобы он был счастлив, — тихо сказал Гарри.

Они сидели так какое-то время, наслаждаясь близостью друг друга и тишиной дома.

Хогвартс-экспресс мчался сквозь живописные пейзажи Шотландии, его красный корпус ярко выделялся на фоне изумрудных холмов и темно-зеленых лесов. Джеймс Поттер сидел у окна, прижавшись лбом к прохладному стеклу. Его карие глаза, унаследованные от матери, жадно впитывали каждую деталь проносящегося мимо пейзажа. Сердце мальчика билось так быстро, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

— Не могу поверить, что мы наконец-то едем в Хогвартс! — воскликнула Роза Уизли, сидевшая напротив него. Её каштановые кудри подпрыгивали в такт движению поезда, а в карих глазах сверкало нетерпение. На коленях у неё лежала толстая книга "История Хогвартса", которую она то и дело открывала, чтобы перечитать любимые отрывки.

— Да, это просто невероятно, — согласился Джеймс, пытаясь скрыть собственное волнение за напускной уверенностью. Он провел рукой по своим непослушным черным волосам — еще одно наследство от отца — и попытался придать им хоть какое-то подобие порядка. — Интересно, на какой факультет нас распределят?

— Ну, я почти уверена, что попаду в Гриффиндор, — сказала Роза с той же уверенностью, что была присуща ее матери. Она на мгновение оторвалась от книги и посмотрела на Джеймса. — Мама говорит, что Шляпа учитывает наши желания. А ты, Джеймс? Тоже хочешь в Гриффиндор, как твои родители?

Джеймс на мгновение задумался, вспоминая разговор с отцом на платформе 9¾.

— Думаю, да, — наконец ответил он.

В этот момент дверь купе отъехала в сторону, и на пороге появилась девочка с круглым лицом и длинными светлыми волосами. Она выглядела немного нервной, но в ее глазах светилось дружелюбие.

— Привет, — сказала она, застенчиво улыбаясь. — Можно к вам присоединиться? Везде уже занято.

Джеймс и Роза обменялись быстрыми взглядами, затем Джеймс кивнул.

— Конечно, — ответил он, указывая на свободное место рядом с собой. — Я Джеймс Поттер, а это Роза Уизли.

— Спасибо, — сказала девочка, с облегчением проскользнув в купе. — Я Алиса Долгопупс. Мой папа преподает Маглологию в Хогвартсе.

— Правда? — оживилась Роза. — Профессор Долгопупс! Мама всегда говорила, что он отличный учитель.

Алиса просияла.

— Да, папа любит свою работу. Он столько рассказывал мне о Хогвартсе, но все равно так волнительно наконец-то самой туда ехать!

Разговор потек легче. Они обсуждали свои ожидания от Хогвартса, делились историями, которые слышали от родителей, и строили предположения о том, какие приключения их ждут.

— А вы знаете что-нибудь о факультетах? — спросила Алиса, теребя прядь своих волос. — Папа говорит, что все факультеты хороши по-своему, но я все равно немного нервничаю из-за распределения.

Джеймс кивнул.

— Да, это немного пугает. Но мой отец сказал, что Шляпа учитывает наши желания.

— Это здорово! — Алиса заметно воспрянула духом. — Хотя я даже не уверена, чего хочу. Может быть, в Гриффиндор, как папа?

Их разговор прервал звук открывающейся двери купе. На пороге стояла пожилая ведьма с тележкой, полной сладостей.

— Что-нибудь с тележки, дорогие?

Джеймс, обрадовавшись возможности отвлечься от тревожных мыслей, вскочил на ноги.

— Три шоколадные лягушки и пакет Берти Боттс, пожалуйста!

Пока они наслаждались сладостями, разговор перешел на более легкие темы. Алиса оказалась большой любительницей квиддича, и вскоре они с Джеймсом уже горячо обсуждали шансы разных команд на победу в чемпионате. Роза время от времени вставляла свои комментарии, но в основном была погружена в книгу заклинаний первого курса, которую достала из своего чемодана.

За окном пейзаж постепенно менялся. Зеленые холмы уступили место более диким и суровым ландшафтам. Небо потемнело, и первые звезды начали проглядывать сквозь легкую дымку облаков.

— Мы должны скоро прибыть, — сказала Роза, поднимая глаза от книги. — Нам лучше переодеться в школьные мантии.

Пока они переодевались, Джеймс почувствовал, как волнение вновь нарастает в его груди. Совсем скоро он окажется в Хогвартсе — месте, о котором столько слышал от родителей и родственников. Месте, где его отец пережил столько приключений и опасностей. Сможет ли он оправдать ожидания? Будет ли он таким же храбрым и благородным, как его отец?

Поезд начал замедлять ход, и вскоре объявление прозвучало по всему составу: "Станция Хогсмид. Пожалуйста, оставьте свой багаж в поезде, он будет доставлен в школу отдельно."

Джеймс, Роза и Алиса вышли в коридор, который уже был заполнен взволнованными студентами. Воздух звенел от возбужденных голосов, криков сов и мяуканья котов.

Когда они ступили на платформу, прохладный вечерний воздух ударил в лицо. Запах хвои и дыма от паровоза создавал неповторимую атмосферу. Джеймс глубоко вдохнул, чувствуя, как реальность происходящего наконец-то начинает доходить до него.

— Первокурсники! Первокурсники, сюда! — раздался знакомый голос, от которого сердце Джеймса подпрыгнуло. Он с улыбкой увидел возвышающегося над толпой Хагрида, школьного лесничего и давнего друга его семьи.

— Привет, Хагрид! — воскликнул Джеймс, подбегая к великану. Хагрид, несмотря на свой грозный вид, расплылся в широкой улыбке, его черные глаза-жуки блеснули в свете фонаря, который он держал.

— Джеймс! Роза! Алиса! Как же вы выросли! — прогрохотал Хагрид. — Кажется, только вчера ваши родители были такими же маленькими первокурсниками. А теперь вот... Ну что, готовы к своему первому путешествию через озеро?

Джеймс энергично кивнул, чувствуя, как адреналин бурлит в его венах. Это было началом его собственного приключения, его собственной истории в Хогвартсе.

Первокурсники погрузились в лодки, которые, казалось, двигались сами по себе по темной глади озера. Джеймс оказался в одной лодке с Розой, Алисой и мальчиком, который представился как Финн О'Райли. У Финна были ярко-рыжие волосы, веснушки по всему лицу и озорной блеск в зеленых глазах.

— Ну что, готовы к приключениям? — спросил Финн с широкой улыбкой, когда лодка отчалила от берега.

— Еще бы! — ответил Джеймс, чувствуя, как волнение смешивается с предвкушением.

— Мой старший брат рассказывал, что в озере живет гигантский кальмар, — сказала Алиса, с опаской глядя на темную воду.

— Правда? — Роза наклонилась, всматриваясь в глубину. — В "Истории Хогвартса" об этом ничего не сказано.

— Ох, книги не всегда рассказывают самое интересное, — подмигнул Финн. — Мой дядя, например, утверждает, что однажды видел, как русалки устроили подводный концерт прямо под окнами Слизерина!

Пока лодка скользила по воде, дети делились своими ожиданиями и страхами. Джеймс рассказал о том, как волнуется из-за распределения, Роза поделилась своими планами прочитать все книги в библиотеке Хогвартса, а Алиса призналась, что боится не оправдать ожидания отца-преподавателя.

— Знаете что? — сказал Финн, — Неважно, на какие факультеты мы попадем. Давайте пообещаем друг другу, что останемся друзьями, несмотря ни на что.

Они обменялись улыбками и торжественно пожали друг другу руки, чувствуя, что это начало чего-то особенного.

Но тут у ребят все мысли вылетели из головы, когда из-за поворота показался Хогвартс. Величественный замок предстал перед их глазами во всем своем великолепии, его башни и шпили вздымались к звездному небу. Сотни огней отражались в темной воде озера, создавая поистине волшебное зрелище.

— Вау, — выдохнула Роза, её глаза широко раскрылись от изумления. — Это даже лучше, чем я себе представляла.

Джеймс кивнул, не в силах оторвать взгляд от замка. Он чувствовал, как внутри растет волнение — совсем скоро начнется церемония распределения.

Когда лодки причалили, первокурсников встретила директор Хогвартса — Миневра Макгонагалл. Несмотря на возраст, она все еще излучала ауру силы и авторитета. Ее строгое лицо смягчилось легкой улыбкой, когда она увидела новых учеников.

— Добро пожаловать в Хогвартс, — сказала она, окидывая взглядом группу, ненадолго остановив свой добрый взгляд на Джеймсе Поттере. — Сейчас вы пройдете в Большой зал, где состоится церемония распределения. Помните, что один из четырёх факультетов, в который вы попадёте, станет вашей семьей на ближайшие семь лет.

Джеймс почувствовал, как его сердце забилось чаще. Он вспомнил слова отца о том, что Распределяющая шляпа учитывает желания студента.

"Гриффиндор," — прошептал он про себя. "Пожалуйста, пусть это будет Гриффиндор."

Двери Большого зала распахнулись, и первокурсники вошли внутрь, ошеломленные великолепием зрелища. Тысячи свечей парили под зачарованным потолком, отражающим ночное небо. Звезды мерцали среди пушистых облаков, а полумесяц отбрасывал мягкий серебристый свет.

Директор Макгонагалл поднялась на главную трибуну и зал затих.

— Добро пожаловать в Хогвартс! — её голос, усиленный магией, разнесся по всему залу. — Для многих из вас это начало нового захватывающего путешествия, для других — возвращение в родной дом. Хогвартс — это не просто школа, это место, где рождается дружба, крепнут характеры и раскрываются таланты.

Она обвела взглядом зал.

— Прежде чем мы начнем церемонию распределения, позвольте мне представить наших преподавателей. — Макгонагалл по очереди называла имена учителей, и каждый вставал, приветствуя учеников.

— Профессор Флитвик, наш уважаемый преподаватель трансфигурации и декан Когтеврана, — объявила Макгонагалл, указывая на крошечного волшебника с пышными белыми усами, который с трудом поднялся на стул, чтобы его было видно.

— Профессор Слагхорн, наш талантливый зельевар и декан Слизерина, — представила Макгонагалл пожилого волшебника с огромным животом и лысеющей головой. Он поднялся, слегка покачнувшись, и отвесил ученикам театральный поклон.

— Профессор Долгопупс, преподаватель новой дисциплины магловедение и декан Гриффиндора, — с особой теплотой в голосе сказала Макгонагалл. Невилл Долгопупс, некогда неуклюжий мальчик, а теперь уверенный в себе мужчина, встал и улыбнулся залу.

— Профессор Трелони, наш педагог по Прорицаниям и ныне декан Пуффендуя, — директор указала на странную женщину в возрасте в огромных очках, которая, казалось, смотрела куда-то сквозь стены замка.

— Профессор Хагрид, незаменимый преподаватель Ухода за магическими существами, — прогремела Макгонагалл, и огромный лесничий неловко поднялся, чуть не опрокинув стол.

— Профессор Стебль, эксперт по травологии, — продолжила директор. Полная ведьма с растрепанными седыми волосами приветливо помахала ученикам.

— Профессор Бинс, наш... эм... учитель Истории магии, — директор указала на призрачную фигуру, парящую над одним из стульев.

— И, наконец, позвольте представить нашего нового преподавателя Защиты от темных искусств — профессора Аврору Синистру.

Высокая темнокожая женщина с длинными серебристыми волосами, заплетенными в сложную косу, поднялась и кивнула ученикам.

— Каждый факультет, — продолжила Макгонагалл, — имеет свою славную историю и свои уникальные качества. Гриффиндор славится храбростью, Пуффендуй — верностью, Когтевран — мудростью, а Слизерин — амбициями. Но помните, что истинное величие приходит, когда мы объединяем эти качества.

Она сделала паузу, и ее голос стал тише и серьезнее.

— И, наконец, давайте почтим память тех, кто отдал свои жизни, чтобы мы могли сегодня быть здесь. Альбус Дамблдор, Северус Снейп и многие другие — их жертва никогда не будет забыта.

После минуты молчания началась церемония распределения. Профессор Флитвик, пыхтя от усилий, вынес Распределяющую шляпу и установил её на табурет. Внезапно шляпа ожила, морщины на её потрепанной поверхности сложились в подобие лица, и она запела глубоким, скрипучим голосом:

"Я — Шляпа Распределяющая,

Мудрейшая из всех.

Читаю мысли ваши я,

Раскрою ваш успех.

Гриффиндор — для храбрых сердцем,

Отважных и прямых.

Пуффендуй — для верных дружбе,

Усердных и простых.

Когтевран — для мудрых разумом,

Стремящихся к познанью.

А хитрый Слизерин возьмет

Амбициозных к званью.

Так подойди, не бойся ты,

Надень меня скорей.

Я факультет найду тебе,

Где станешь ты сильней!"

Зал разразился аплодисментами, и церемония началась. Одного за другим профессор Макгонагалл вызывала первокурсников, и Шляпа определяла их на факультеты.

— Ханна Эбботт! — вызвала Макгонагалл первую ученицу и надела на неё распределяющую шляпу.

Шляпа задумалась на мгновение, и все в зале затаили дыхание. Казалось, даже призраки, парящие под потолком, замерли в ожидании.

— Хмм, — пробормотала Шляпа так, чтобы слышал весь зал. — Вижу доброту в твоем сердце, и верность... Да, не сомневаюсь...

Затем она воскликнула:

— ПУФФЕНДУЙ!

Стол Пуффендуя разразился радостными криками и аплодисментами, а раскрасневшаяся от смущения Ханна поспешила к своим новым товарищам.

— Сьюзан Боунс! — продолжила Макгонагалл, вызывая следующего ученика.

Шляпа опустилась на голову Сьюзан, полностью скрыв её глаза.

— Интересно... очень интересно, — пробормотала Шляпа. — Острый ум, жажда знаний... Да, я знаю, куда тебя определить.

И она громко объявила:

— КОГТЕВРАН!

Сьюзан, сияя от гордости, направилась к столу Когтеврана, где её встретили дружелюбные улыбки и рукопожатия.

— Финн О'Райли! — Макгонагалл вызвала рыжего мальчика, который в лодке составлял компанию Джеймсу, Розе и Алисе.

Финн подмигнул друзьям и уверенно направился к табурету. Как только Шляпа коснулась его огненно-рыжих волос, она воскликнула:

— О, да тут и думать нечего! Храбрость и отвага — вот что я вижу в тебе... ГРИФФИНДОР!

Стол Гриффиндора взорвался овациями, а Финн, широко улыбаясь, побежал к своим новым однокурсникам.

— Скорпиус Малфой! — объявила профессор Макгонагалл, и в зале воцарилась тишина.

Мальчик с платиновыми волосами и острыми чертами лица нервно сглотнул и подошел к табурету. Джеймс заметил, как некоторые студенты начали перешептываться при упоминании фамилии Малфой. Шляпа опустилась на платиновые волосы Скорпиуса, и на несколько секунд воцарилась тишина.

— Хмм... Интересно, — пробормотала Шляпа. — Вижу амбиции, да... Но также и желание доказать, что ты не такой, как ожидают другие. Куда же тебя определить?

Шляпа, казалось, размышляла целую вечность, и Скорпиус побледнел еще сильнее. Наконец, она объявила:

— СЛИЗЕРИН!

По залу пронесся шепот, а Скорпиус, казалось, испытал облегчение и направился к столу Слизерина, где его встретили сдержанными аплодисментами.

Джеймс наблюдал, как его новые знакомые и остальные первокурсники были распределены по факультетам. Алиса Долгопупс отправилась в Гриффиндор, к явному удовольствию сидящего за преподавательским столом профессора Невилла Долгопупса, который с гордостью аплодировал своей дочери.

— Роза Уизли! — прозвучало ещё одно знакомое имя.

Роза глубоко вздохнула и решительно направилась к табурету. Джеймс скрестил пальцы, надеясь, что его кузина попадет туда, куда хочет.

Шляпа едва коснулась пышных кудрей Розы, как произнесла с ехидством:

— Уизли... Ну конечно... Тут всё предельно ясно, — а затем с гордостью воскликнула: — ГРИФФИНДОР!

Стол Гриффиндора разразился аплодисментами, а Роза с сияющей улыбкой побежала к своим новым однокурсникам. Джеймс почувствовал, что приближается его очередь.

— Джеймс Поттер!

Гриффиндорский стол тут же радостно заопладировал ему, предвкушая скорое объединение. Роза, Алиса и Финн подхватили их дружелюбные овации, но Макгонагалл жестом прервала их стол, и зал мгновенно затих. Джеймс почувствовал, как сотни глаз устремились на него. Он медленно подошел к табурету, его ноги казались ватными. "Гриффиндор, пожалуйста, Гриффиндор," — мысленно повторял он, надевая Шляпу.

Но не успела Шляпа коснуться его головы, как она громко воскликнула:

— СЛИЗЕРИН!

Последнее слово шляпа прокричала на весь зал с такой силой, что эхо отразилось от стен. Воцарилась мертвая тишина, словно кто-то выключил все звуки в мире. Джеймс застыл, не веря своим ушам. Он в шоке посмотрел на стол Гриффиндора, где Роза смотрела на него с открытым ртом, её глаза были широко раскрыты от удивления.

Весь зал, казалось, замер. Преподаватели за главным столом обменивались недоуменными взглядами. Профессор Макгонагалл, обычно невозмутимая, на мгновение потеряла самообладание, её брови взлетели вверх от удивления. Профессор Долгопупс выронил вилку, которая со звоном упала на пол, нарушив гробовую тишину.

Джеймс почувствовал, как земля уходит из-под ног. Слизерин? Как такое возможно? В его голове проносились мысли о родителях, о семейной традиции Гриффиндора, о всех историях, которые он слышал о Слизерине.

Тишина в зале через мгновение сменилась шепотом и удивленными возгласами. "Поттер в Слизерине?" — "Это какая-то ошибка!" — "Может, Шляпа сломалась?" — доносилось со всех сторон.

Ноги Джеймса словно приросли к полу. Он чувствовал, как горят его щеки, как пот выступает на лбу. Только легкий толчок все еще удивленной выбором шляпы профессора Макгонагалл заставил его двинуться к столу Слизерина.

Джеймс шел словно во сне, не чувствуя своего тела. Взгляды всех учеников и преподавателей были прикованы к нему. Он чувствовал их удивление, недоумение, а от некоторых слизеринцев — даже легкую враждебность.

Опускаясь на скамью Слизерина, Джеймс чувствовал себя так, словно падает в бездонную пропасть. Его мысли путались. Что скажут родители? Что подумают Роза и другие кузены? Как он мог оказаться в Слизерине? Этот вопрос эхом отдавался в его голове, пока весь мир вокруг, казалось, рушился на его глазах.

— Эй, ты в порядке? — спросил сидящий рядом мальчик с темными волосами и острыми чертами лица. — Я Гленн Забини. Добро пожаловать в Слизерин!

Джеймс попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривой.

— Спасибо. Я... я просто...

— Да ладно тебе, — сказала сидящая напротив девочка с длинными светлыми волосами и проницательными зелеными глазами, словно угадывая мысли Джеймса. — Слизерин — отличный факультет. Я Кассиопея Гринграсс, кстати.

Джеймс представился девочке, все еще чувствуя себя не в своей тарелке. Он бросил еще один взгляд на стол Гриффиндора, где Роза о чем-то оживленно беседовала с новыми друзьями. На мгновение их глаза встретились, и Джеймс увидел в них удивление и... сочувствие?

Церемония распределения закончилась, и директор Макгонагалл поднялась для напутственной речи. Она говорила что-то про правила Хогвартса, расписание, квиддич... Но Джеймс едва ли слышал ее слова. Его мысли были заняты тем, как он объяснит родителям свое распределение в Слизерин. Что подумает отец? Будет ли он разочарован?

После ужина, который Джеймс почти не тронул, старосты повели первокурсников в гостиные факультетов. Джеймс следовал за группой слизеринцев, спускаясь все глубже в подземелья замка. Воздух становился прохладнее, а звуки шагов эхом отражались от каменных стен.

Наконец, они остановились перед участком голой каменной стены.

— Амбиция и хитрость, — произнес староста, и стена отъехала в сторону, открывая проход в гостиную Слизерина.

Джеймс вошел внутрь, оглядываясь по сторонам. Гостиная была элегантной и немного мрачной, с зеленоватым светом, проникающим через окна, выходящие в глубины озера. Кожаные диваны и резные шкафы создавали атмосферу роскоши и тайны. Огонь в камине отбрасывал причудливые тени на стены, украшенные гобеленами с изображениями знаменитых волшебников Слизерина.

— Ну как, нравится? — спросил Гленн, подходя к Джеймсу. — Говорят, иногда в окнах можно увидеть гигантского кальмара.

Джеймс кивнул, все еще чувствуя себя не в своей тарелке.

— Выглядит... впечатляюще, — пробормотал он, не в силах отвести взгляд от мерцающей воды за окнами.

— Кажется, мы соседи по комнате. Пойдем, я покажу тебе нашу спальню.

Джеймс последовал за Гленном по винтовой лестнице, ведущей в спальни мальчиков. Их комната оказалась уютной, с четырьмя кроватями с зелеными пологами и серебряными занавесками. У каждой кровати стоял небольшой письменный стол и шкаф для одежды.

— Привет, соседи! — раздался голос, и из-за полога одной из кроватей выглянул темнокожий мальчик с дружелюбной улыбкой. — Я Зак Джордан. Кажется, мы будем жить вместе.

— Приятно познакомиться, — ответил Джеймс, чувствуя облегчение от дружелюбного приветствия.

Внезапно дверь распахнулась, и на пороге возник Скорпиус Малфой. Его платиновые волосы блеснули в тусклом свете подземелья, а на лице застыло выражение напускного надменного превосходства.

— О, надо же. Кого я вижу, — протянул Скорпиус, окидывая комнату холодным взглядом. Его глаза на мгновение задержались на Джеймсе, и в них промелькнуло что-то похожее на разочарованность от данного поворота событий. — Похоже, нам предстоит... тесное соседство.

Джеймс почувствовал, как внутри все сжалось. Малфой. Его сосед — Малфой. В голове пронеслись все истории, которые он слышал от отца и дяди Рона о Драко Малфое и его выходках. Воздух в комнате, казалось, сгустился от напряжения.

— Привет, Скорпиус, — наконец выдавил Джеймс, с трудом заставляя себя протянуть руку. — Я... Джеймс Поттер.

Скорпиус посмотрел на протянутую руку, словно это была ядовитая змея. На его лице отразилась внутренняя борьба — годы предубеждений против неясного желания начать все с чистого листа.

— Поттер, — холодно кивнул Скорпиус, едва касаясь руки Джеймса. — Надеюсь, ты не храпишь.

Джеймс почувствовал, как краска приливает к щекам. Он открыл рот, чтобы ответить что-нибудь язвительное, но всё же сдержал себя на этот раз.

— Эй, ребята, смотрите! — вмешался Гленн, чувствуя нарастающее напряжение. — Наши вещи уже доставили. Давайте распаковываться?

Джеймс и Скорпиус еще мгновение смотрели друг на друга, каждый пытаясь разгадать мысли другого. В воздухе витало эхо старой вражды, но также и робкая надежда на то, что, может быть, все будет иначе. Может быть, они смогут переписать историю своих семей.

Джеймс подошел к своей кровати и сел на край, чувствуя, как усталость и эмоциональное напряжение дня накатывают на него волной.

Той ночью Джеймс долго не мог уснуть. Он лежал, глядя на мерцающие блики на потолке, отражающиеся от воды за окном. Его мысли были полны вопросов и сомнений. Что значит быть слизеринцем? Сможет ли он найти свое место в этом новом, неожиданном мире? И что за тайны скрывает Хогвартс?

Где-то в глубине замка часы пробили полночь, и Джеймс наконец провалился в беспокойный сон, полный странных видений о мерцающих артефактах и тенях, движущихся в темноте.

Директор Макгонагалл сидела за своим столом в кабинете, задумчиво глядя на портрет Альбуса Дамблдора. Старый волшебник подмигнул ей, словно зная, о чем она думает.

— Минерва, ты не можешь контролировать все, — мягко сказал портрет Дамблдора. — Иногда самые неожиданные повороты судьбы приводят к величайшим свершениям.

Макгонагалл вздохнула.

— Я знаю, Альбус. Но это... это нечто совершенно неожиданное. Джеймс Поттер в Слизерине? Я даже не уверена, как сообщить об этом его родителям.

Она взмахнула палочкой, и в воздухе появилось изображение Гарри Поттера. Через несколько секунд лицо Гарри обрело четкость.

— Профессор Макгонагалл? — удивленно произнес Гарри. — Что-то случилось?

Макгонагалл глубоко вздохнула. — Гарри, я думаю, нам нужно поговорить о Джеймсе.

Лицо Гарри напряглось.

— Он в порядке? С ним все хорошо?

— Да, с ним все в порядке, — поспешила успокоить его Макгонагалл. — Но есть кое-что, о чем вы должны знать. Джеймс... он был распределен в Слизерин.

На лице Гарри отразилось удивление, смешанное с недоверием.

— В Слизерин? Но как... почему?

— Я сама не до конца понимаю, Гарри, — честно ответила Макгонагалл. — Распределяющая шляпа приняла это решение почти мгновенно. Такого я не видела уже много лет.

Гарри на мгновение замолчал, переваривая информацию.

— Вы думаете... это могло быть как-то подстроено? Может быть, кто-то повлиял на шляпу?

Макгонагалл покачала головой.

— Я проверила шляпу сразу после церемонии. Никаких следов внешнего воздействия или темной магии. Насколько я могу судить, решение было принято исключительно на основе личности Джеймса.

Гарри провел рукой по волосам, его лицо отражало смесь эмоций.

— Я... я не знаю, что сказать. Джеймс всегда казался таким... гриффиндорцем.

— Гарри, — мягко сказала Макгонагалл, — помните, что вы сами когда-то сказали мне? Что Слизерин мог бы помочь вам достичь величия. Может быть, для Джеймса это шанс раскрыть свой потенциал с другой стороны?

Гарри медленно кивнул.

— Вы правы, профессор. Я просто... не ожидал этого. Как он сам отреагировал?

— Он был шокирован, как и все мы, — ответила Макгонагалл. — Но я уверена, что с вашей поддержкой он сможет найти свое место в Слизерине. Возможно, это даже поможет наладить межфакультетские отношения.

— Спасибо, что сообщили мне, профессор, — сказал Гарри. — Я поговорю с Джинни и... мы напишем Джеймсу. Дадим ему знать, что поддерживаем его, несмотря ни на что.

Макгонагалл улыбнулась.

— Я уверена, что это много для него значит, Гарри. Джеймс — удивительный мальчик. Я уверена, он сможет преуспеть, где бы ни оказался.

После того, как связь прервалась, Макгонагалл откинулась в кресле, размышляя о странных поворотах судьбы. Она посмотрела на портрет Дамблдора, который по-прежнему улыбался.

— Ты был прав, Альбус, — тихо сказала она. — Иногда самые неожиданные повороты действительно приводят к величайшим свершениям.

Джеймс проснулся рано утром, на мгновение забыв, где находится. Зеленый полог кровати и тихий плеск воды за окном быстро напомнили ему о вчерашних событиях. Он — слизеринец. Эта мысль все еще казалась нереальной, словно странный сон, от которого никак не удается проснуться.

Он осторожно выглянул из-за полога. Его соседи по комнате еще спали. Гленн Забини тихо посапывал, свесив руку с кровати. Зак Джордан лежал, раскинувшись звездочкой и слегка похрапывая. А Скорпиус Малфой... Джеймс с удивлением заметил, что кровать Скорпиуса уже аккуратно заправлена, а самого мальчика нигде не было видно.

Джеймс тихо встал и начал одеваться. Зеленый галстук и эмблема Слизерина на мантии казались чужими и непривычными. Он посмотрел на себя в зеркало и едва узнал свое отражение. Неужели это действительно он? Джеймс Поттер, слизеринец? Сын Гарри Поттера, легендарного гриффиндорца, героя магического мира, теперь носит цвета змеиного факультета. Что скажут родители? Что подумают друзья?

Выйдя в общую гостиную, он увидел Скорпиуса, сидящего в кресле у камина с книгой в руках. Малфой поднял глаза, встретившись взглядом с Джеймсом, и кивнул в знак приветствия.

— Доброе утро, Поттер, — сказал он нейтральным тоном. — Рано встаешь.

Джеймс неловко переступил с ноги на ногу.

— Да, привычка... А ты, я смотрю, тоже ранняя пташка?

Скорпиус пожал плечами.

— Люблю почитать в тишине перед завтраком. Помогает... собраться с мыслями.

Джеймс кивнул, не зная, что еще сказать. Повисла неловкая пауза.

— Ну, увидимся на завтраке, — не дождавшись ответа, сказал Скорпиус и направился к выходу из гостиной.

Оставшись один, Джеймс опустился в кресло, которое только что освободил Малфой. Он смотрел на зеленоватую воду за окном, пытаясь собраться с мыслями. Впереди был первый день в Хогвартсе, первый день как слизеринца. Что его ждет? Как отреагируют другие студенты? И что скажут родители, когда узнают?

Словно в ответ на его мысли, в гостиную влетела сова, держащая в клюве письмо. Она опустилась на подлокотник кресла Джеймса и протянула ему конверт. Джеймс с трепетом узнал почерк отца.

Дрожащими руками он развернул письмо и начал читать:

"Дорогой Джеймс,

Мы с мамой только что узнали о твоем распределении в Слизерин. Признаюсь, это стало для нас неожиданностью, но мы хотим, чтобы ты знал: мы любим тебя и гордимся тобой, независимо от того, на каком факультете ты учишься.

Слизерин — факультет с богатой историей и традициями. Там учились многие выдающиеся волшебники. И я уверен, что ты сможешь добавить свое имя в этот список.

Помни, что важно не то, на какой факультет тебя распределили, а то, какой выбор ты делаешь каждый день. Будь добрым, будь справедливым, будь верным друзьям — и ты станешь настоящим волшебником, которым мы будем гордиться.

Если у тебя возникнут трудности или ты просто захочешь поговорить, не стесняйся писать нам в любое время. Мы всегда на твоей стороне.

С любовью,

Папа и Мама"

Джеймс почувствовал, как ком в горле растет, а глаза начинают щипать от слез. Он перечитал письмо несколько раз, чувствуя, как тепло разливается в груди. Родители поддерживают его. Они не разочарованы. Они гордятся им.

С новыми силами и решимостью Джеймс поднялся с кресла. Что бы ни ждало его впереди, он справится. Он докажет, что достоин быть в Слизерине и что сможет сделать этот факультет лучше.

Джеймс глубоко вздохнул и посмотрел на часы. До завтрака оставалось еще время, и он решил использовать его, чтобы лучше узнать свой новый дом. Он медленно обошел гостиную Слизерина, внимательно рассматривая каждую деталь.

Зеленоватый свет, проникающий через окна, создавал загадочную атмосферу. Джеймс остановился у огромного камина, над которым висел портрет Салазара Слизерина. Основатель факультета смотрел на него с хитрой улыбкой, словно зная какой-то секрет.

— Ну что, молодой Поттер, готов ли ты принять наследие Слизерина? — неожиданно произнес портрет, заставив Джеймса вздрогнуть.

— Я... я постараюсь быть достойным, — ответил Джеймс, удивляясь собственной смелости.

Салазар усмехнулся.

— Достойным? Мальчик мой, Слизерин не о том, чтобы быть достойным. Он о том, чтобы превзойти ожидания, изменить правила игры. Покажи им всем, на что способен настоящий Слизеринец!

Эти слова заставили Джеймса задуматься. Может быть, его распределение в Слизерин не ошибка? Может быть, это шанс доказать, что он может быть чем-то большим, чем просто сын знаменитого отца?

Размышления Джеймса прервал шум — в гостиную начали спускаться другие студенты. Он увидел, как многие с любопытством и некоторым недоверием смотрят на него. Джеймс выпрямился и расправил плечи. Он — Поттер, но он также и Слизеринец. И он докажет, что достоин обоих этих имен.

— Эй, Поттер! — окликнул его Зак Джордан, спускаясь по лестнице. — Готов к первому дню?

Джеймс улыбнулся.

— Более чем готов. Пойдем на завтрак?

Вместе они вышли из гостиной Слизерина. Проходя мимо других студентов, Джеймс чувствовал на себе их взгляды. Кто-то шептался, кто-то открыто показывал на него пальцем. Но Джеймс не позволил этому себя смутить. Вместо этого он вспомнил слова отца из письма и решил, что покажет всем, что значит быть настоящим Слизеринцем — умным, амбициозным, но при этом справедливым и верным друзьям.

Когда они вошли в Большой зал, Джеймс на мгновение замер. Его взгляд автоматически метнулся к столу Гриффиндора, где сидели его кузены и друзья. Он увидел, как Роза Уизли, Финн О'Райли и Алиса Долгопупс машут ему руками, улыбаясь ободряюще.

— Джеймс! Иди к нам! — воскликнула Роза, подвигаясь, чтобы освободить ему место.

Это придало ему сил, и вместо того, чтобы направиться к столу Слизерина, он решительно двинулся к своим друзьям.

За столом Слизерина раздалось несколько приглушенных возгласов и шепотков. Скорпиус Малфой, сидевший в окружении других первокурсников, нахмурился, наблюдая, как Поттер направляется к гриффиндорцам.

Джеймс сел рядом с друзьями, не замечая, как некоторые гриффиндорцы отодвинулись, бросая на него настороженные взгляды. Зеленая мантия Джеймса резко контрастировала с морем алых мантий вокруг, вызывая у многих смешанные чувства.

— Ну, как ощущения быть змеёнышем? — спросил Финн с улыбкой, которая не совсем достигала его глаз. В его голосе прозвучала нотка, которую Джеймс не смог разгадать — то ли любопытство, то ли легкая насмешка.

— Честно? Все еще странно, — признался Джеймс, накладывая себе овсянку. — Никогда бы не подумал, что окажусь в Слизерине.

— А я всегда говорила, что ты хитрюга, — усмехнулась Роза. — Помнишь, как ты убедил Тедди дать тебе прокатиться на его метле?

Все рассмеялись, хотя смех некоторых гриффиндорцев звучал немного натянуто.

— Расскажи, как там в подземельях? — с любопытством спросила Алиса. — Правда, что у вас окна выходят в озеро?

Джеймс кивнул, начиная воодушевленно описывать гостиную Слизерина, мерцающий зеленоватый свет и таинственную атмосферу подземелий. Его друзья слушали с искренним интересом.

— А как прошла ваша первая ночь в башне Гриффиндора? — спросил Джеймс, закончив свой рассказ.

— О, это было потрясающе! — воскликнул Финн, его глаза загорелись. — У нас была небольшая вечеринка в честь новичков. Было очень весело, хотя... — он на мгновение замолчал, словно сомневаясь, стоит ли продолжать. — Некоторые ребята говорили о Слизерине... Ну ты понял.

Джеймс почувствовал укол беспокойства, но Финн быстро сменил тему, рассказывая о впечатляющем виде из окон башни Гриффиндора.

Они продолжили обмениваться впечатлениями о своих факультетах, новых знакомых и ожиданиях от учебы. Джеймс рассказал о своих соседях по комнате — Гленне Забини, Заке Джордане и Скорпиусе Малфое.

— Малфой? Серьезно? — удивилась Роза. — И как он? Такой же заносчивый, как рассказывал папа?

Джеймс задумался на мгновение.

— Знаешь, не так уж и плохо. Он кажется... сложным. Как будто только пытается соответствовать ожиданиям задиры.

— Может, вы подружитесь, — предположила Алиса. — Было бы здорово, если бы Слизерин и Гриффиндор наконец-то нашли общий язык.

— Кто знает, — пожал плечами Джеймс. — Я, во всяком случае, постараюсь.

Финн слушал этот разговор с нечитаемым выражением лица, словно обдумывая что-то свое.

Их разговор прервал звон колокола, возвещающий о начале первого урока.

— О, нам пора! — воскликнула Роза, вскакивая. — У нас сейчас травология с профессором Стебль. И, кажется, вместе со Слизерином.

— Отлично! — обрадовался Джеймс. — Значит, мы сможем заниматься вместе.

Когда Джеймс прощался с друзьями и направлялся к группе слизеринцев, он почувствовал на себе холодные косые взгляды своих однокурсников, некоторые шептались между собой. Скорпиус Малфой стоял чуть в стороне, его лицо было непроницаемой маской, но в глазах читалось разочарование, легкое презрение и настороженность.

Первокурсники Гриффиндора и Слизерина с нетерпением направлялись на свой первый урок травологии. Теплицы Хогвартса встретили их ароматом влажной земли и экзотических растений. Профессор Помона Стебль, невысокая полноватая женщина с добрым лицом и седыми волосами, выбивающимися из-под заляпанной землей шляпы, приветливо улыбнулась новичкам.

— Добро пожаловать на ваш первый урок травологии! — воскликнула она, взмахнув палочкой. На доске появились аккуратные строчки. — Сегодня мы познакомимся с удивительным миром магических растений. Кто может назвать мне хотя бы одно волшебное растение?

Рука Розы Уизли взметнулась вверх быстрее молнии. Профессор Стебль кивнула ей.

— Мандрагора, — уверенно ответила Роза. — Её корень напоминает человеческую фигуру и издает омерзительный крик при выкапывании.

— Отлично, мисс Уизли! Пять очков Гриффиндору, — улыбнулась профессор.

Джеймс заметил, как несколько слизеринцев недовольно переглянулись. Скорпиус Малфой закатил глаза, всем своим видом выражая пренебрежение к "всезнайке".

— А кто еще может назвать волшебное растение? — продолжила профессор Стебль.

На этот раз руку поднял Скорпиус.

— Дьявольские силки, — произнес он с легкой ухмылкой. — Опасное растение, способное задушить человека своими лианами.

— Верно, мистер Малфой. Пять очков Слизерину, — кивнула профессор.

Напряжение между факультетами нарастало с каждой минутой. Гриффиндорцы и слизеринцы словно соревновались, кто даст больше правильных ответов.

— Сегодня мы начнем с изучения простейших лекарственных трав, — объявила профессор Стебль. — Перед вами на столах стоят горшочки с растениями. Ваша задача — определить, что это за растение, и написать его основные свойства.

Джеймс склонился над своим горшком, разглядывая небольшое растение с резными листьями. Рядом Гленн Забини тоже внимательно изучал свой образец.

— Кажется, это пижма, — прошептал Гленн. — Мама часто использует её в зельях.

Джеймс кивнул, делая пометки в тетради. Он старался сосредоточиться на задании, но то и дело бросал взгляды на стол, где сидели Роза, Алиса и Финн. Его друзья оживленно обсуждали свои растения, и Джеймсу хотелось присоединиться к ним.

— Итак, время вышло! — объявила профессор Стебль через несколько минут. — Давайте проверим, что у вас получилось. Мисс Уизли, что вы можете сказать о своем растении?

Роза вновь подняла руку.

— У меня календула, профессор. Это лекарственное растение с ярко-оранжевыми цветками. Используется для заживления ран и ожогов, а также входит в состав многих укрепляющих зелий.

— Превосходно, мисс Уизли! Еще пять очков Гриффиндору, — улыбнулась профессор Стебль.

Слизеринцы недовольно зашептались. Джеймс почувствовал на себе несколько неодобрительных взглядов.

— А теперь, — продолжила профессор, — я хочу устроить небольшое соревнование. Разделитесь на группы по четыре человека. Каждая группа получит набор ингредиентов и рецепт простого лечебного бальзама. Команда, которая первой правильно приготовит бальзам, принесет своему факультету двадцать очков!

В классе поднялся возбужденный гул. Студенты начали быстро формировать группы.

— Джеймс! — окликнула его Роза. — Иди к нам!

Джеймс на секунду заколебался, глядя на своих однокурсников-слизеринцев. Но желание быть с друзьями пересилило, и он присоединился к Розе, Алисе и Финну.

Профессор Стебль раздала каждой команде набор ингредиентов: сушеные листья подорожника, цветки ромашки, корень валерианы, пчелиный воск и флакон с маслом лаванды.

— Ваша задача — приготовить успокаивающий бальзам для лечения мелких ран и ушибов, — объяснила профессор. — Рецепт на доске. Начинайте!

Джеймс и его друзья быстро распределили обязанности. Роза взялась измельчать травы, Алиса занялась подготовкой воска, Финн отмерял нужное количество масла, а Джеймс начал смешивать ингредиенты в котелке.

— Джеймс, добавь немного больше ромашки, — посоветовала Роза. — Это усилит заживляющий эффект.

Джеймс кивнул, следуя её совету. Он заметил, как Скорпиус Малфой, работавший в группе с другими слизеринцами, бросил на них недовольный взгляд.

Команды работали в напряженной тишине, прерываемой лишь шепотом обсуждений и звоном инструментов. Воздух наполнился ароматом трав и цветов. Профессор Стебль медленно проходила по рядам учеников.

— Осторожнее с огнем, — предупредила Алиса, когда Финн слишком сильно увеличил пламя под котелком. — Бальзам нужно нагревать медленно.

Джеймс чувствовал, как растет его уверенность. Работа в команде с друзьями шла гладко, каждый дополнял друг друга. Он заметил, что в других группах дела шли не так слаженно — некоторые спорили о пропорциях, другие никак не могли добиться нужной консистенции.

— Время истекает! — объявила профессор Стебль. — У вас осталось пять минут!

Джеймс ускорил перемешивание бальзама, в то время как Роза добавила последние капли лавандового масла. Алиса начала разливать готовый бальзам по маленьким баночкам.

— Готово! — воскликнул Финн, поднимая руку.

Профессор Стебль подошла к их столу, внимательно осмотрела и понюхала бальзам. Её лицо расплылось в улыбке.

— Превосходная работа! — похвалила она. — Консистенция идеальная, аромат безупречный. Двадцать очков Гриффиндору!

Гриффиндорцы разразились радостными возгласами. Джеймс тоже не мог сдержать улыбки, обмениваясь с друзьями торжествующими взглядами.

Но его радость быстро угасла, когда он заметил мрачные лица слизеринцев. Скорпиус Малфой смотрел на него с нескрываемым презрением.

Когда прозвенел звонок, возвещая об окончании урока, Джеймс почувствовал, как к горлу подступает комок. Он вдруг осознал, что своим выбором команды фактически обеспечил поражение Слизерина.

Как только профессор Стебль покинула теплицу, Скорпиус Малфой подошел к Джеймсу, его глаза сверкали от гнева.

— Предатель, — прошипел он, не скрывая своего презрения. — Ты опозорил весь факультет, Поттер. Сначала бросил нас за завтраком, предпочтя компанию гриффиндорцев, а теперь это. Ты вообще понимаешь, что натворил?

Джеймс почувствовал, как краска стыда заливает его лицо. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли в горле.

— Я не хотел... — наконец выдавил он, но его перебил Гленн Забини.

— Не хотел? — фыркнул он. — А о чем ты думал, когда бросил нас ради своих гриффиндорских дружков? Ты хоть понимаешь, что из-за тебя мы потеряли шанс на победу?

Джеймс оглянулся на Розу, Алису и Финна, которые покидали кабинет вместе с остальными гриффиндорцами, с тревогой наблюдая за разворачивающейся сценой.

— Послушайте, — попытался он объясниться, — я просто хотел поработать с друзьями. Я не думал о факультетах...

— Вот именно, — перебил его Зак Джордан. — Ты не думал о Слизерине. Только о себе. Ты даже не попытался подружиться с нами, своими соседями по комнате. Вместо этого ты при первой же возможности побежал к гриффиндорцам.

Джеймс почувствовал, как внутри него растет отчаяние. Он не хотел ссориться ни с кем, но, похоже, невольно настроил против себя весь факультет.

— Может, Шляпа ошиблась, — задумчиво протянул Скорпиус, окидывая Джеймса презрительным взглядом. — Может, тебе стоит попросить перераспределения. В Гриффиндоре тебе явно будет комфортнее.

Эти слова больно ударили Джеймса. Он почувствовал, как к глазам подступают слезы, но изо всех сил старался сдержать их.

— Ты хоть на секунду задумался о том, что значит быть слизеринцем? О чести, о традициях, о братстве? — продолжал Скорпиус, его голос становился все громче, привлекая внимание оставшихся в теплице студентов.

Джеймс молчал, не зная, что ответить. Каждое слово Скорпиуса било точно в цель, заставляя его чувствовать себя все более виноватым и растерянным.

— Посмотрите на него, — Скорпиус обратился к остальным слизеринцам, которые собрались вокруг. — Все его мысли, все его поведение кричат о предпочтении Гриффиндору. Он не достоин носить цвета Слизерина!

Раздались одобрительные возгласы. Джеймс почувствовал, как стены теплицы словно сжимаются вокруг него.

— Я... я не хотел никого подвести, — пробормотал он, его голос дрожал. — Я просто...

— Ты просто что, Поттер? — резко спросил Скорпиус. — Просто решил, что можешь использовать преимущества обоих факультетов? Носить два галстука? Так не бывает. Ты либо с нами, либо против нас.

Джеймс почувствовал, как по его щеке скатилась предательская слеза. Он быстро вытер её, но было уже поздно — все заметили.

— Смотрите-ка, наш герой расплакался, — усмехнулся Забини. — Может, тебе стоит побежать к своим гриффиндорским друзьям? Уверен, они с радостью утешат маленького потерянного змееныша.

Смех прокатился по группе слизеринцев. Джеймс почувствовал, как его ноги подкашиваются. Он хотел что-то сказать, защитить себя, но слова застряли в горле.

— Знаешь, Поттер, — сказал Скорпиус, его голос стал неожиданно тихим и серьезным, — быть слизеринцем — это не просто носить зеленый галстук. Это значит быть частью чего-то большего, чем ты сам. Это значит поддерживать своих, даже когда это нелегко. Это значит ставить интересы факультета выше личных симпатий. Но ты, похоже, не способен на это.

Джеймс почувствовал, как эти слова словно кинжалом вонзаются в его сердце. Он понимал, что Скорпиус прав, и от этого становилось еще больнее.

— Я... я постараюсь исправиться, — прошептал он. — Дайте мне шанс...

— Шанс? — фыркнул Зак Джордан. — Ты уже упустил свой шанс, Поттер. Дважды за один день.

— Может, тебе стоит поискать другое место для сна, — добавил Гленн Забини с холодной усмешкой. — Не уверен, что мы хотим видеть предателя в нашей спальне.

Джеймс почувствовал, как земля уходит из-под ног. Перспектива остаться без места в общежитии пугала его не меньше, чем гнев однокурсников.

— Послушайте, — попытался он еще раз, его голос дрожал от отчаяния. — Я понимаю, что совершил ошибку. Я не думал, что все так обернется. Я просто... я просто хотел быть с друзьями.

— С друзьями? — переспросил Скорпиус, его голос сочился сарказмом. — А мы кто, Поттер? Мебель? Ты даже не попытался подружиться с нами. Ты с самого начала отвернулся от Слизерина.

— Я не отворачивался! — воскликнул Джеймс, чувствуя, как внутри него поднимается волна гнева и обиды. — Я просто... я не знал, как себя вести! Я никогда не думал, что попаду в Слизерин!

— О, так вот в чем дело, — протянул Скорпиус, его глаза сузились. — Ты считаешь себя слишком хорошим для Слизерина, да? Думаешь, что великий Гарри Поттер будет разочарован, узнав, что его сын попал в змеиное логово?

Эти слова ударили Джеймса словно пощечина. Он почувствовал, как к горлу подступает ком.

— Знаешь что, Поттер, — сказал Скорпиус, делая шаг вперед. — Может быть, тебе действительно стоит подумать о перераспределении. Потому что прямо сейчас ты не слизеринец. Ты даже не знаешь, что это значит — быть слизеринцем.

— Я хочу узнать, — прошептал Джеймс, чувствуя, как по его щекам катятся слезы. — Я хочу попробовать.

— Слова, Поттер, — покачал головой Скорпиус. — Просто слова. А нам нужны действия. Докажи, что ты достоин носить зеленый галстук. Докажи, что ты можешь быть верным Слизерину.

— Как? — спросил Джеймс, его голос дрожал от отчаяния и надежды.

Скорпиус обменялся взглядами с другими слизеринцами, потом снова повернулся к Джеймсу.

— Для начала, держись подальше от своих гриффиндорских друзей, — сказал он жестко. — Никаких совместных обедов, никаких дружеских посиделок. Ты слизеринец, веди себя соответственно.

Джеймс почувствовал, как его сердце сжалось. Мысль о том, чтобы отказаться от дружбы с Розой, Алисой и Финном, причиняла почти физическую боль. Но он понимал, что у него нет выбора.

— Хорошо, — кивнул он, чувствуя, как внутри что-то обрывается. — Я сделаю это.

Тем временем, в Министерстве магии, Гарри Поттер сидел в своем кабинете, погруженный в рутинную работу. Он просматривал стопку отчетов о мелких нарушениях магического законодательства, время от времени делая пометки на полях. Письмо Джеймсу было отправлено еще утром, но легкое беспокойство не отпускало. Гарри поймал себя на том, что то и дело поглядывает на фотографию своей семьи, стоящую на столе.

Он вздохнул, потирая глаза под очками. День выдался долгим и утомительным. Сначала было совещание по вопросам безопасности в Косом переулке, затем пришлось разбираться с жалобой на шумных гномов в саду одной пожилой волшебницы. Теперь же его ждала эта бесконечная бумажная работа.

Гарри взял очередной отчет, на этот раз о неправильном использовании летучего пороха, когда в дверь постучали. Он поднял глаза, радуясь небольшому перерыву.

— Войдите! — крикнул он, откладывая перо.

Дверь открылась, и в кабинет вошла Гермиона, держа в руках несколько свитков пергамента. Ее волосы были собраны в небрежный пучок, а на мантии виднелось небольшое пятно от чернил — явный признак того, что она тоже провела день за работой с документами.

— Привет, Гарри, — сказала она, присаживаясь в кресло напротив него. — Как продвигается работа?

Гарри махнул рукой в сторону стопки бумаг.

— Как обычно. Горы отчетов, которые нужно просмотреть и подписать. А у тебя?

Гермиона вздохнула.

— Примерно то же самое. Только что закончила разбираться с очередной поправкой к закону о правах домовых эльфов. Иногда мне кажется, что бюрократия в Министерстве никогда не закончится.

Они обменялись понимающими улыбками. Несмотря на то, что прошло уже много лет с их школьных приключений, оба иногда скучали по тем временам, когда жизнь казалась менее... обыденной.

— Кстати, — вдруг оживилась Гермиона, — ты слышал последние новости?

Гарри выпрямился в кресле, его внимание переключилось с рутинной работы на слова подруги.

— Какие новости?

— В последнее время происходит что-то необычное, — сказала Гермиона, понизив голос, хотя в кабинете они были одни. — Появились случаи странных магических явлений.

Гарри нахмурился.

— Что за явления? Это что-то серьезное?

Гермиона покачала головой.

— Я не уверена. Пока что это больше похоже на мелкие неприятности. Например, в Косом переулке несколько дней назад все вывески магазинов внезапно поменяли цвет. А вчера в Министерстве лифты вдруг начали доставлять людей не на те этажи, куда они хотели попасть.

— Звучит как чья-то неудачная шутка, — предположил Гарри, вспоминая проделки Фреда и Джорджа.

— Я тоже так думала сначала, — согласилась Гермиона. — Но потом начали поступать сообщения о более странных вещах. Необъяснимые вспышки магии в местах, где их быть не должно. Странные аномалии в работе некоторых заклинаний.

Гарри задумчиво потер подбородок.

— Любопытно. У тебя есть какие-нибудь теории?

— Пока нет, — вздохнула Гермиона. — Но что-то подсказывает мне, что все эти события могут быть как-то связаны.

Гарри кивнул, его мысли уже начали работать над этой загадкой. Это было приятным отвлечением от рутинной работы, напоминанием о тех временах, когда они с друзьями раскрывали тайны Хогвартса.

— Может быть, стоит провести небольшое расследование? — предложил он, чувствуя, как в нем просыпается былой азарт.

Гермиона улыбнулась.

— Я думала, ты уже никогда и не предложишь.

В этот момент в кабинет влетел яркий серебристый свет — появился Патронус в форме выдры. Голосом Кингсли он произнес:

— Гарри! Срочно в Гринготтс! Нападение! Рон уже там!

Друзья переглянулись, их взгляды наполнились тревогой. Гарри без лишних слов встал, готовясь к трансгрессии. Он успел услышать на последней секунде от Гермионы:

— Будьте осторожны!..

Гарри материализовался посреди хаоса, и первое, что ударило его, был оглушительный грохот и волна горячего воздуха, наполненного пылью и запахом озона. Мраморный пол Гринготтса, некогда величественный и безупречный, теперь был усеян обломками и покрыт паутиной трещин, словно древняя мозаика, разбитая неведомой силой. Вокруг него вихрем кружились клочки бумаг и золотые монеты, создавая сюрреалистическую картину разрушения и богатства.

Сквозь густую пелену дыма и пыли он увидел размытые силуэты, мечущиеся в панике. Крики ужаса и боли смешивались со звуками заклинаний, создавая какофонию, от которой звенело в ушах. Яркие вспышки заклятий прорезали полумрак, на мгновение освещая искаженные страхом лица гоблинов и волшебников.

Внезапно из клубов дыма вынырнула знакомая фигура. Это был Рон, его рыжие волосы казались почти огненными в отблесках магических вспышек. Он тоже только что трансгрессировал, и в его глазах читалось то же смятение, которое испытывал Гарри. Их взгляды встретились, и без единого слова они поняли друг друга — действовать нужно немедленно.

— Протего Максима! — крикнул Гарри, создавая мощный защитный барьер вокруг группы раненых гоблинов, которые пытались укрыться за перевернутой конторкой. Заклинание вылетело из его палочки ярко-синим потоком энергии, мгновенно формируя полупрозрачный купол.

Рон тем временем бросился к ближайшему волшебнику, который, похоже, был в шоке.

— Эй, приятель, нужно убираться отсюда! — он схватил мужчину за плечи, встряхивая его. — Давай, двигайся к выходу!

Гарри пробирался через разгромленный зал, отражая случайные заклинания и помогая раненым укрыться. Его сердце колотилось как безумное, адреналин пульсировал в венах, обостряя все чувства до предела. Каждый звук, каждое движение воспринимались с невероятной четкостью, словно время замедлилось.

Внезапно над их головами пронесся гоблин, отчаянно вцепившийся в свою конторку. Он с оглушительным грохотом приземлился рядом с ними, разбрасывая вокруг осколки мрамора и бумаги. Гарри инстинктивно бросился к нему, помогая выбраться из-под обломков.

— Он там! — прохрипел гоблин, его лицо было искажено ужасом и болью. Кровь струилась из глубокого пореза на лбу, заливая его большие глаза. Трясущейся рукой он указал куда-то вглубь банка. — Безумец! Он пытается пробиться к хранилищам!

Гарри и Рон переглянулись, в глазах друг друга они увидели отражение своих собственных мыслей — кто бы ни был этот нападающий, его нужно остановить любой ценой.

— Рон, помоги эвакуировать раненых! — крикнул Гарри, уже готовясь броситься в указанном направлении.

— Нет уж, дружище, мы идем вместе, — твердо сказал Рон, становясь плечом к плечу с Гарри. — Как в старые добрые времена, помнишь?

Несмотря на серьезность ситуации, Гарри не смог сдержать легкой улыбки. Да, как в старые времена — они снова вместе против неизвестной опасности.

Они бросились вперед, перепрыгивая через обломки и уворачиваясь от падающих сверху кусков потолка. Чем ближе они подбирались к хранилищам, тем сильнее ощущалась вибрация от мощных заклинаний. Стены вокруг них дрожали, с потолка сыпалась каменная крошка, создавая впечатление, что все здание вот-вот обрушится.

— Чертовски напоминает наш первый курс, а? — выкрикнул Рон, уворачиваясь от падающей люстры. — Только тролля не хватает!

— Не накаркай! — отозвался Гарри, резко дергая друга за руку и уводя из-под струи огня, вырвавшейся из разбитой статуи дракона.

Завернув за угол, они резко остановились, пораженные открывшейся картиной. Перед ними стоял высокий волшебник со светлыми, почти белыми волосами. Его темная мантия развевалась, словно живая, хотя вокруг не было ни малейшего ветерка. Он стоял перед массивной дверью в другую секцию банка, и то, что он делал, заставило кровь Гарри застыть в жилах.

Палочка в руке незнакомца двигалась с невероятной скоростью, оставляя в воздухе светящиеся следы. Поток заклинаний такой силы, что воздух вокруг него буквально трещал от магической энергии, ударял в дверь. От места удара расходились трещины, словно паутина, покрывая всю поверхность двери. Но она все еще держалась, хотя было ясно, что это ненадолго.

— Именем Министерства Магии, прекратите немедленно! — крикнул Гарри, его голос прозвучал неожиданно громко в внезапно наступившей тишине. Он направил палочку на нападавшего, готовый к любому развитию событий.

Волшебник медленно обернулся, и друзья увидели его лицо. Оно было странно спокойным, почти отрешенным, как маска, вырезанная из мрамора. Но глаза... Глаза горели неестественным, почти безумным огнем, словно в них плескалось жидкое серебро.

На мгновение время словно остановилось. Гарри почувствовал, как его шрам, давно не беспокоивший его, вдруг начал пульсировать. Не от боли, нет — от чего-то другого, чего он не мог объяснить.

Нападавший не произнес ни слова. Вместо этого он резко взмахнул палочкой, и в сторону мракоборцев понеслась волна ослепительно-белого света, рассекая воздух с душераздирающим свистом.

— Протего! — выкрикнул Гарри, в последний момент создавая защитный барьер. Заклинание ударило в невидимый щит с такой силой, что Гарри отбросило назад. Он врезался в Рона, и они вместе влетели за ближайшую колонну, едва избежав следующего удара.

Заклинание врезалось в мрамор, оставив глубокую выбоину и осыпав их осколками камня. Воздух наполнился запахом озона и горелого камня, а от места удара поднимался легкий дымок.

— Что это за чертовщина? — выкрикнул Рон. Его глаза были широко раскрыты от шока и адреналина. — Я никогда не видел такого заклинания!

Гарри покачал головой, тяжело дыша. Его грудь вздымалась, а сердце колотилось как безумное.

— Не знаю, но нам нужно его остановить. Готов?

Рон кивнул, сжимая палочку так сильно, что побелели костяшки пальцев. В его глазах читалась решимость.

— На счет три. Раз... два... три!

Они выскочили из-за колонны с разных сторон, действуя слаженно, как единый механизм. Годы совместной работы и дружбы сделали их почти телепатами в бою.

— Ступефай! — крикнул Гарри, посылая мощный оглушающий луч.

— Инкарцеро! — одновременно выкрикнул Рон, пытаясь связать противника магическими путами.

Воздух наполнился вспышками света и грохотом сталкивающихся заклятий. Красные и синие лучи прорезали пространство, сталкиваясь и рассыпаясь искрами. Но светловолосый волшебник двигался с нечеловеческой скоростью, уклоняясь от заклятий и отражая их с легкостью, которая казалась невозможной.

— Как он это делает? — прокричал Рон, уворачиваясь от рикошета собственного заклинания. Его лицо было покрыто потом и пылью, а в глазах читалось недоумение и страх.

Гарри не ответил. Его мозг лихорадочно работал, пытаясь найти способ пробить защиту противника. Он никогда не сталкивался с подобной магией, и это пугало его больше, чем он готов был признать.

Внезапно нападавший сделал сложное движение палочкой, и воздух вокруг него словно сгустился, превратившись в полупрозрачный щит. Заклинания Гарри и Рона отскакивали от этого барьера, не причиняя ему никакого вреда. Более того, некоторые заклинания, казалось, поглощались щитом, делая его еще сильнее.

— Это невозможно! — выдохнул Рон, его глаза расширились от удивления и страха. — Гарри, что нам делать?

Палочка нападавшего засветилась странным пульсирующим светом. Воздух вокруг него начал искриться, словно наполняясь электричеством. Мелкие камешки и пыль поднялись в воздух, закружившись вокруг него в медленном, почти гипнотическом танце.

Гарри почувствовал, как волосы на его затылке встали дыбом. Он знал, интуитивно понимал, что сейчас произойдет что-то ужасное.

— Нет! — закричал Гарри, понимая, что еще одно заклинание такой силы может разрушить не только дверь, но и весь банк, похоронив их под обломками.

Не раздумывая ни секунды, движимый чистым инстинктом и отчаянной решимостью, Гарри бросился вперед. Он почти физически ощущал, как время замедлилось вокруг него. Краем глаза он видел, как Рон кричит что-то, пытаясь его остановить, но голос друга доносился словно издалека, приглушенный и искаженный.

Гарри пробил плечом магический барьер, чувствуя, как его кожу обжигает от контакта с защитным полем. Боль была невыносимой, словно тысячи раскаленных игл впились в его тело одновременно. Но он проигнорировал ее, сосредоточившись только на одной цели.

В последний момент он схватил руку волшебника, пытаясь сбить его прицел. Их глаза встретились на мгновение, и Гарри увидел в них смесь удивления и... чего-то еще, чего-то древнего и пугающего.

Заклинание сорвалось, ударив в потолок. Раздался оглушительный грохот, от которого, казалось, содрогнулся весь мир. Огромные куски камня начали падать сверху, словно смертоносный дождь.

— Гарри! — крикнул Рон, бросаясь на помощь другу. Его палочка двигалась с невероятной скоростью, создавая защитные чары и отводя падающие обломки.

Но Гарри уже катился по полу, сцепившись в отчаянной схватке с нападавшим. Они обменивались ударами, каждое движение было наполнено яростью и отчаянием. Гарри чувствовал, как его ребра трещат под напором нечеловеческой силы противника. Каждый удар, который ему удавалось нанести, казалось, не причинял светловолосому волшебнику никакого вреда.

Вокруг них продолжали падать обломки, создавая хаотический танец пыли и камня. Магия, высвобожденная в ходе битвы, наполняла воздух, делая его густым и тяжелым. Гарри чувствовал, как она покалывает его кожу, словно статическое электричество.

— Гарри, держись! — кричал Рон, пытаясь пробиться к другу сквозь завесу падающих камней и вспышки заклинаний.

Внезапно светловолосый волшебник схватил Гарри за горло, поднимая его в воздух с нечеловеческой силой. Гарри задыхался, чувствуя, как железная хватка сжимается на его шее. Он отчаянно пытался вырваться, но его ноги беспомощно болтались в воздухе.

Несмотря на панику, охватившую его, Гарри заставил себя сфокусироваться на лице противника. Глаза нападавшего светились странным, почти нечеловеческим светом. Но что по-настоящему шокировало Гарри — это рот волшебника. Когда тот злобно оскалился, Гарри с ужасом увидел, что у него отрезан язык. На месте языка был лишь гнилой обрубок.

— Кто... ты? — прохрипел Гарри, борясь за каждый глоток воздуха.

В ответ светловолосый волшебник лишь издал жуткий, булькающий смех. Этот звук, казалось, исходил не из его горла, а откуда-то издалека — словно эхо из глубокого колодца, наполненное древней силой и зловещим знанием.

Гарри почувствовал, как по его спине пробежал холодок ужаса. Кем бы ни был этот человек, он явно был чем-то большим, чем просто волшебником.

В этот момент Рон наконец прорвался сквозь завесу падающих обломков. В его глазах горела решимость, смешанная с отчаянием. Он держал в руках массивный золотой подсвечник, который каким-то чудом уцелел в этом хаосе.

— Эй, ты! — крикнул Рон, привлекая внимание нападавшего. — Отпусти моего друга!

Светловолосый волшебник повернул голову, его глаза сузились, оценивая новую угрозу. Это мгновение отвлечения было всем, что требовалось Гарри. Собрав последние силы, он ударил ногой, целясь в колено противника.

Удар достиг цели, и хватка на горле Гарри ослабла. Он рухнул на пол, жадно хватая ртом воздух. В тот же момент Рон бросился вперед, занося подсвечник для удара.

Нападавший попытался увернуться, но Рон оказался быстрее. Золотой подсвечник с глухим звуком ударил по голове светловолосого волшебника. На мгновение время словно остановилось. Глаза нападавшего расширились от удивления, словно он не мог поверить, что кто-то смог его ранить.

— Извини, приятель, — выдохнул Рон, тяжело дыша. Его лицо было покрыто потом и пылью, а в глазах читалась смесь триумфа и шока от собственных действий. — Но ты не оставил нам выбора.

Светловолосый волшебник медленно осел на пол, его глаза закатились. Но даже сейчас, потеряв сознание, его лицо сохраняло то же отрешенное, почти спокойное выражение.

Гарри с трудом поднялся на ноги, каждый вдох отдавался болью в груди. Он чувствовал, как начинают проявляться синяки от ударов, а в горле саднило от недавнего удушения.

— Спасибо, Рон, — прохрипел он, массируя шею. — Ты как раз вовремя.

Рон кивнул, бросая подсвечник на пол. С его конца капала кровь, оставляя темные пятна на мраморном полу.

— Всегда пожалуйста, дружище. Хотя, знаешь, я бы предпочел менее экстремальные способы вспомнить старые добрые времена.

Они связали преступника магическими путами, убедившись, что узлы достаточно крепкие, чтобы удержать даже волшебника с такой невероятной силой. Гарри вызвал Патронуса, отправляя сообщение в Министерство с просьбой о подкреплении.

Вскоре зал наполнился хлопками трансгрессии, когда прибыли другие мракоборцы. Воздух наполнился голосами, отдающими приказы и задающими вопросы. Медики занялись ранеными, а специалисты по магическому восстановлению начали оценивать ущерб, нанесенный банку.

Гарри и Рон наблюдали, как одни мракоборцы уводят бессознательного нападавшего, а другие занимаются допросом свидетелей. Атмосфера постепенно менялась от хаоса и паники к организованной суете послебоевых действий.

— Что это вообще было? — спросил Рон, когда они наконец остались одни. Он морщился, прикладывая к разбитой губе кусок льда, который дал ему один из медиков.

Гарри покачал головой, чувствуя, как адреналин постепенно покидает его тело, уступая место усталости и боли. Каждое движение отзывалось тупой болью во всем теле, напоминая о жестокости недавней схватки.

— Не знаю, — ответил он задумчиво. — Всё это было очень странно. Он даже не пытался что-то украсть или взять заложников. Он к чему-то пробивался или... просто устраивал бессмысленный хаос.

Рон кивнул, его взгляд стал отстраненным, словно он заново переживал недавние события.

— И эта его сила... — он передернул плечами, словно пытаясь стряхнуть неприятное воспоминание. — Гарри, я никогда не видел ничего подобного. Как думаешь, он использовал какие-то темные артефакты?

— Возможно, — задумчиво произнес Гарри, потирая шрам на лбу. Странно, но он снова начал покалывать, хотя и не болел. — Но что-то мне подсказывает, что дело не только в этом. Ты видел его глаза? А отсутствие языка?

Рон кивнул, его лицо посерьезнело.

— Да, это было что-то... не совсем человеческое.

Они стояли посреди разрушенного зала Гринготтса, два друга, прошедшие через столько испытаний вместе. Вокруг них кипела работа по восстановлению и расследованию, но они на мгновение словно оказались в пузыре тишины. Гарри бросил еще один взгляд на место, где недавно стоял таинственный нападавший. На мраморном полу осталось темное пятно — след от его невероятной магии. И Гарри не мог отделаться от мысли, что это пятно — словно предзнаменование тьмы.

— Пойдем, — сказал он наконец. — Нужно доложить обо всем в Министерстве. И... я думаю, нам стоит поговорить с Гермионой. Если кто-то и сможет докопаться до истины, так это она.

Рон кивнул, и они вместе направились к выходу из банка. Солнечный свет, ворвавшийся в разрушенный зал через разбитые окна, казался неуместно ярким после пережитого хаоса. Но для Гарри этот свет был напоминанием — о том, за что они сражаются, о мире, который они поклялись защищать.

Какие бы испытания ни ждали их впереди, они встретят их вместе. Как всегда.

Они трансгрессировали в Министерство, появившись в просторном атриуме. Несмотря на поздний час, здесь всё ещё царило оживление. Волшебники и ведьмы спешили по своим делам, обмениваясь встревоженными взглядами и перешептываниями. Новости о нападении на Гринготтс распространялись со скоростью заклинания.

Гарри и Рон, потрепанные и уставшие после схватки, направились к лифтам. По пути они ловили на себе удивленные и обеспокоенные взгляды коллег. Кто-то пытался остановить их, задать вопросы, но друзья лишь отмахивались, спеша в свой кабинет.

Когда двери лифта открылись на нужном этаже, они увидели Гермиону, нервно расхаживающую по коридору. Заметив друзей, она бросилась к ним.

— Слава Мерлину, вы живы! — воскликнула она, обнимая сначала Рона, а затем Гарри. Но тут же отпрянула, заметив, как они морщатся от боли. — Простите! Вам нужно к целителю!

— Потом, — отмахнулся Гарри, открывая дверь своего кабинета. — Сейчас нужно разобраться, что вообще произошло.

Они вошли внутрь, и Гермиона тут же наложила на дверь заглушающие чары.

— Я слышала о нападении на Гринготтс. Весь Косой переулок гудит. Что на самом деле случилось?

Гарри тяжело опустился в кресло, поморщившись от боли в ребрах. Рон присел на край стола, а Гермиона осталась стоять, нервно теребя рукав мантии.

— Это было... странно, — начал Гарри, подбирая слова. — Нападавший был один, но его сила... Рон, ты когда-нибудь видел что-то подобное?

Рон покачал головой.

— Никогда.

— И что самое удивительное, — продолжил Гарри, — он ничего не пытался украсть. Просто пробивался куда-то дальше, разрушая все вокруг.

Гермиона нахмурилась, ее мысли явно работали с бешеной скоростью.

— Не пытался ничего украсть? Тогда зачем все это?

— Понятия не имею, — вздохнул Гарри. — Но его магия... Гермиона, ты бы видела это. Он отражал наши заклинания, словно они были ничем. И эта сила... это было почти нечеловеческое.

— И его глаза, — добавил Рон, передернув плечами. — В них было что-то... жуткое. Словно он смотрел сквозь нас, куда-то дальше.

— А ещё у него был отрезан язык... — произнёс Гарри. — Это было... Жутко.

Гермиона задумчиво покусывала губу, ее взгляд стал отсутствующим, как всегда бывало, когда она глубоко погружалась в размышления.

— И что же нам делать? — спросил Рон, глядя то на Гарри, то на Гермиону.

— Для начала нужно узнать все, что можно, о нашем таинственном нападавшем, — решительно сказала Гермиона. — Я проверю архивы Министерства, может быть, найду что-нибудь похожее на его магию или описание. Также нужно связаться с другими магическими сообществами. Возможно, это не первый случай.

— Хорошая идея, — кивнул Гарри. — А мы с Роном тебе поможем, если что.

Они замолчали, каждый погруженный в свои мысли. За окном кабинета начинал заниматься рассвет, окрашивая небо в нежные розовые тона. Но друзья, глядя на этот мирный пейзаж, не могли отделаться от нарастающих тревожных мыслей, ведь воспоминания о темных временах, когда Волдеморт набирал силу, были все еще слишком свежи в их памяти.

В самых мрачных глубинах Азкабана, где даже свет боялся проникнуть, двое охранников вели нового заключенного по извилистым коридорам, высеченным в древней скале. Стены, покрытые вековой плесенью, казалось, шептали истории о бесчисленных душах, сломленных в этих стенах.

— Эй, Джонс, как думаешь, этот долго продержится? — спросил один из охранников, кивая в сторону заключенного.

Его напарник пожал плечами:

— Да кто ж его знает, Смит. После той заварушки в Гринготтсе он уже не в себе. Но ты же знаешь Азкабан — здесь все рано или поздно ломаются.

Заключенный — тот самый преступник, пойманный при дерзком нападении на Гринготтс — казалось, не слышал их разговора. Он двигался словно в трансе, его глаза были пусты и безжизненны, а походка неуверенна, будто он шел по краю пропасти между двумя мирами.

— Ладно, давай побыстрее закончим с этим, — проворчал Смит. — У меня еще куча бумажной работы на сегодня.

Джонс кивнул, и они продолжили свой путь по мрачным коридорам, ведя заключенного к его новому дому — камере, которая, возможно, станет последним, что он увидит в своей жизни.

Внезапно, когда они почти достигли камеры максимальной безопасности, глубоко в недрах этого каменного ада, заключенный остановился как вкопанный. Его тело начало содрогаться, словно охваченное невидимой судорогой. Охранники отпрянули, инстинктивно чувствуя, что происходит нечто ужасное. И тут из горла заключенного вырвался смех — не просто смех, а душераздирающий хохот безумца, познавшего истины, недоступные простым смертным. Этот жуткий звук эхом разносился по бесконечным коридорам Азкабана, проникая в каждую щель, в каждый закоулок, заставляя содрогаться даже самых закоренелых преступников в их камерах.

— Мерлинова борода, что за чертовщина? — пробормотал один из охранников, его рука, державшая палочку, заметно дрожала. Пот струился по его лицу, несмотря на вечный холод Азкабана.

Смех резко оборвался, словно кто-то перерезал струны безумия, и сменился надрывным, мучительным кашлем. Заключенный рухнул на колени, его тело сотрясалось от спазмов, казалось, будто какая-то невидимая сила пыталась вырваться из него, разорвав плоть на куски.

— Эй, ты! Прекрати это немедленно! — крикнул второй охранник, делая неуверенный шаг вперед. Его голос дрожал, выдавая страх, который он пытался скрыть за маской профессионализма.

Но заключенный вдруг поднял голову, и его глаза полыхнули неестественным огнем — это было пламя древней магии, забытой тысячелетия назад. Он издал дикий хохот, и его губы растянулись в жуткой улыбке, обнажая зубы, которые на глазах становились острыми, как у дикого зверя.

В следующее мгновение охранники в ужасе отшатнулись, их крики эхом разнеслись по коридорам Азкабана. Тело заключенного начало бурлить, словно внутри него кипел котел с самым мерзким зельем. Кожа пошла пузырями, лопаясь и обнажая плоть, которая тут же начала плавиться, стекая на пол отвратительными каплями. Воздух наполнился запахом горелой плоти и чего-то еще — древнего, запретного, от чего волосы вставали дыбом даже у видавших виды охранников Азкабана.

— Великий Мерлин! Вызывай подкрепление! Немедленно! — закричал один из охранников, но было уже слишком поздно. Его слова потонули в оглушительном взрыве, когда тело заключенного буквально разорвалось изнутри, разбрызгивая вокруг ошметки плоти и крови. Но вместо ожидаемых внутренностей из разорванного тела вырвались клубы густого черного дыма — настолько темного, что он, казалось, поглощал свет вокруг себя.

Этот дым закружился в воздухе, словно в каком-то зловещем танце, а затем начал сгущаться, принимая человеческую форму. Охранники, прижавшись к стене, в ужасе наблюдали за этим жутким преображением. Перед их глазами творилась магия настолько темная и древняя, что само ее существование противоречило всем известным законам волшебного мира.

Наконец, дым полностью материализовался, и перед потрясенными охранниками предстал высокий мужчина в черной мантии, расшитой странными символами, которые, казалось, двигались и менялись, когда на них смотрели. Его лицо было изуродовано шрамами — следами древних проклятий и жестоких магических экспериментов. Но самым пугающим были его глаза — глубокие, темные, словно бездонные колодцы, в которых плескалась тьма древней магии.

— Что ты такое... — прошептал один из охранников.

Моргат улыбнулся, и эта улыбка заставила кровь стыть в жилах. В ней не было ни капли тепла или человечности — лишь холодное, расчетливое превосходство существа, давно переступившего грань человечности.

Прежде чем охранники успели среагировать, Моргат небрежно взмахнул рукой. Невидимая сила, настолько мощная, что от нее затрещали сами стены Азкабана, подхватила их и с чудовищной силой швырнула о каменную стену. Раздался жуткий хруст костей, и безжизненные тела сползли на пол, оставляя за собой кровавые разводы на древних камнях.

Звуки борьбы и предсмертные крики охранников эхом разнеслись по всему Азкабану, пробуждая это древнее место от векового сна. Сирены взвыли, наполняя воздух пронзительным воем. Двери камер автоматически захлопнулись, активируя древние защитные чары. Но для Моргата эти меры безопасности были не более чем детской игрушкой.

Десятки охранников прибежали на звук тревоги, на ходу выхватывая палочки и посылая заклинания. Коридор наполнился вспышками света всех цветов радуги — оглушающие, обезоруживающие, связывающие заклинания летели в Моргата со всех сторон. Но темный маг двигался с нечеловеческой скоростью и грацией, словно танцуя между лучами заклинаний. Ни одно из них даже не коснулось его.

— Неужели это все, на что способна хваленая охрана Азкабана? — рассмеялся Моргат, и его смех был подобен раскатам грома в этих каменных коридорах. — Позвольте показать вам, что такое настоящая магия!

Он взмахнул рукой, и воздух вокруг него закружился, формируя огромный вихрь темной энергии. Этот вихрь устремился вперед, сметая все на своем пути. Охранники кричали от боли и ужаса, когда темная магия касалась их, высасывая жизненные силы и оставляя после себя лишь иссохшие оболочки.

Внезапно температура резко упала, и воздух наполнился ощущением безысходности и отчаяния. Из темных углов появились дементоры — древние стражи Азкабана, привлеченные шумом и запахом страха и боли. Они поплыли к Моргату, готовые высосать его душу, как они делали это с бесчисленными заключенными на протяжении веков.

Но темный маг лишь рассмеялся, и в его смехе слышалось торжество. Его глаза вспыхнули мертвенно-голубым светом, и он, произнося заклинания, простер руки к дементорам.

Дементоры замерли, их изодранные плащи колыхались в невидимом ветру. Казалось, они колеблются, разрываясь между своей природой и могуществом древней магии, исходящей от Моргата. Воздух наполнился странным шипением — казалось, сами тени шепчут на забытом языке. А затем, один за другим, дементоры склонились перед Моргатом, признавая его власть. Холод и отчаяние, исходившие от них, усилились стократно, и даже камни Азкабана, казалось, застонали от этого ужаса.

— Прекрасно, — прошептал Моргат, его глаза сверкали триумфом. Он взмахнул рукой, и стены вокруг задрожали, словно от подземного толчка. Древние защитные чары, веками сдерживавшие самых опасных преступников магического мира, начали трескаться и осыпаться, словно старая краска. Двери камер распахнулись, выпуская на свободу тех, кого общество считало недостойным свободы.

— Свобода! — раздался чей-то хриплый крик, и коридоры Азкабана наполнились торжествующими воплями. Заключенные выбегали из своих камер, их глаза горели безумием и жаждой мести. Некоторые падали на колени перед Моргатом, признавая в нем своего спасителя и нового повелителя.

Но Моргат не остановился на этом. Он поднял руки к потолку, и его глаза вспыхнули неестественным светом, словно в них отражалось пламя тысячи звезд.

"— Древние стены, возведенные на крови и страданиях, падите! — прогремел его голос, и казалось, что сама реальность дрожит от его слов. — Оковы, сдерживавшие магию веками, разорвитесь! Азкабан, символ угнетения и страха, исчезни из этого мира!

Воздух наполнился оглушительным треском, словно сама ткань реальности начала рваться по швам. Стены задрожали, а затем начали крошиться. Огромные куски камня падали вниз, погребая под собой охранников и тех заключенных, которые не успели убежать. Крики боли и ужаса смешивались с грохотом разрушения, создавая какофонию апокалипсиса.

Море вокруг острова взбунтовалось, огромные волны поднимались на немыслимую высоту, обрушиваясь на берег и смывая остатки строений. Небо потемнело, словно сама природа отвернулась от того, что происходило в Азкабане.

Когда пыль осела, Моргат стоял посреди руин, окруженный клубами черного дыма и армией дементоров. Вокруг него собрались выжившие заключенные, их глаза горели фанатичным огнем преданности.

Моргат закрыл глаза, сосредотачиваясь на древнем заклинании. Его губы беззвучно шевелились, произнося слова на языке, забытом тысячелетия назад. Воздух вокруг острова задрожал, и невидимый купол, веками защищавший Азкабан от непрошеных гостей, начал таять, словно утренний туман под лучами восходящего солнца.

Моргат открыл глаза и улыбнулся — холодной, расчетливой улыбкой существа, готового перекроить сам мир по своему усмотрению. Одним плавным движением он трансгрессировал вместе с заключёнными, появившись на вершине холма неподалеку от острова. Здесь его уже ждали последователи — десятки темных фигур в черных мантиях, их лица скрывали маски, украшенные древними рунами, мерцающими в полумраке зловещим светом. Они стояли полукругом, образуя живой барьер между Моргатом и остальным миром. Воздух вокруг них дрожал от напряжения, насыщенный темной магией, которая, казалось, искажала саму реальность.

Когда Моргат появился, по рядам его приспешников пробежала волна трепета. Даже самые закаленные из них не могли сдержать дрожь при виде своего повелителя. Его присутствие было подобно черной дыре, поглощающей свет и надежду вокруг себя.

— Мой повелитель, — прошептала одна из фигур, склоняясь в глубоком поклоне. Его голос дрожал от благоговейного страха и восхищения.

Моргат медленно повернул голову, его взгляд, подобный бездонным колодцам тьмы, остановился на. Улыбка, холодная и безжизненная, как у мертвеца, коснулась его губ.

— Азкабан пал. Его защита разрушена. Теперь осталось лишь стереть его с лица земли... и с самих страниц истории.

Он медленно повернулся, окидывая взглядом остров вдалеке. Азкабан, некогда неприступная крепость, теперь представлял собой жалкое зрелище. Его стены были разрушены, башни обрушились, и даже скала, на которой он стоял, казалось, треснула под весом веков страданий и отчаяния, которые видели эти стены.

Моргат поднял руку, и внезапно воцарилась мертвая тишина. Даже ветер, казалось, затаил дыхание.

— Мои верные слуги! — его голос громом прокатился над холмами, эхом отражаясь от скал и проникая в самые души его последователей. — Настал момент истины! Сегодня мы не просто разрушаем здание — мы сокрушаем символ. Символ угнетения, страха и ограничений, которые веками сковывали истинную магию!

Его глаза вспыхнули неестественным светом, словно в них отражалось пламя тысячи погибающих звезд.

— Покажите миру силу истинной магии! Сотрите это проклятое место из реальности! Пусть его падение станет первым ударом колокола, возвещающим о начале новой эры!

Десятки палочек взметнулись в воздух, их кончики засветились зловещим светом. Темное небо озарилось вспышками заклинаний невероятной мощи — красные, зеленые, фиолетовые лучи прорезали тьму, сплетаясь в смертоносную симфонию разрушения. Они обрушились на остров подобно гневу древних богов, пробуждая силы, дремавшие тысячелетиями.

Земля содрогнулась, словно от боли. Огромные валуны, весом в сотни тонн, взлетали в воздух, словно пушинки, рассыпаясь в пыль под напором древней магии. Волны вздымались на немыслимую высоту, их гребни касались низких туч, а затем обрушивались на берег, смывая остатки строений и унося с собой обломки вековой истории.

— Да здравствует новая эра! — кричали последователи Моргата, их голоса сливались в единый рев, перекрывающий даже грохот разрушения. Они посылали все новые и новые заклятия, каждое из которых было способно стереть с лица земли небольшой город.

Но самое ужасное зрелище представляли собой дементоры. Эти древние стражи Азкабана, веками питавшиеся страданиями заключенных, теперь кружили над островом в диком танце освобождения и разрушения. Их изодранные плащи развевались на ветру, а беззвучные крики, казалось, разрывали саму ткань реальности. Они погружались в волны и взмывали в небо, оставляя за собой шлейф леденящего ужаса и отчаяния.

Моргат стоял неподвижно, подобно статуе древнего божества, наблюдая за разрушением с холодной улыбкой на лице. Его глаза сияли неестественным светом, отражая вспышки заклинаний и впитывая энергию разрушения. Казалось, что каждый акт уничтожения лишь усиливал его, делая еще более могущественным и страшным.

Внезапно, посреди хаоса и разрушения, раздался душераздирающий крик. Это был не человеческий голос — казалось, сама земля кричала от боли и ужаса. Огромная трещина пробежала по центру острова, раскалывая его надвое. Из глубин поднялся столб ослепительно яркого света — словно душа Азкабана, хранившая в себе страдания тысяч заключенных, наконец вырвалась на свободу.

Этот свет на мгновение озарил все вокруг, и даже последователи Моргата в ужасе отпрянули, закрывая глаза. Но их повелитель лишь рассмеялся — холодным, безжалостным смехом, от которого стыла кровь в жилах. Он простер руки к небу, словно приветствуя этот апокалиптический спектакль.

— Да! — прогремел его голос. — Пусть весь мир увидит! Пусть содрогнется от ужаса и восхищения! Это начало конца старого порядка и рождение нового мира!

Столб света начал пульсировать, с каждым ударом становясь все ярче и ярче. Волны вокруг острова закружились в гигантском водовороте, поднимаясь все выше и выше. Небо над Азкабаном потемнело, словно само солнце отвернулось от этого зрелища.

И тогда произошло невообразимое. С оглушительным грохотом, который, казалось, был слышен на другом конце земли, остров Азкабан начал погружаться в море. Но это не было простое затопление. Казалось, что какая-то невидимая сила тянет его вниз, в бездонные глубины океана.

Последователи Моргата в ужасе и восхищении наблюдали, как гигантские волны поглощают остров кусок за куском. Башни и стены, простоявшие веками, рушились как карточные домики. Крики ужаса тех немногих, кто еще оставался на острове, смешивались с ревом воды и грохотом разрушения.

Даже дементоры, казалось, были в замешательстве. Они метались над тонущим островом, их беззвучные крики наполняли воздух ощущением первобытного ужаса.

Наконец, спустя, казалось, целую вечность, все стихло. Гигантский водоворот медленно успокоился, волны улеглись. Туман, окутывавший место катастрофы, медленно рассеялся, открывая взору то место, где еще недавно возвышалась неприступная крепость Азкабан.

Там не осталось ничего. Ни единого камня, ни клочка земли. Лишь бескрайнее море, волны которого мирно накатывали на соседние острова, словно ничего и не произошло. Только тонкая пленка радужной жидкости на поверхности воды и странные пузыри, время от времени поднимающиеся из глубины, напоминали о том, что здесь когда-то стоял Азкабан.

Моргат медленно повернулся к своим последователям. Его лицо было спокойным, но в глазах плескалось неприкрытое торжество. Он обвел взглядом каждого из них, и каждый почувствовал, как этот взгляд проникает в самую душу, оценивая их преданность и готовность идти до конца.

— Первый шаг сделан, — произнес он, и его голос, тихий и спокойный, каким-то образом перекрыл шум волн и свист ветра. — Мир волшебников содрогнется, узнав о падении Азкабана. Страх и паника охватят их сердца, проникнут в каждый дом, в каждую семью. Министерство магии будет в растерянности, не зная, как объяснить исчезновение целого острова.

Он сделал паузу, давая своим словам возможность проникнуть в сознание каждого из присутствующих. А затем продолжил, и его голос наполнился силой и страстью, от которой у его последователей перехватило дыхание:

— Теперь я обращаюсь к вам, недавние узники Азкабана, обретшие свободу благодаря нашим усилиям.

Моргат повернулся к группе бывших заключенных, которые стояли поодаль, все еще ошеломленные произошедшим. Их глаза, привыкшие к вечному мраку тюремных камер, щурились от яркого света нового дня. На их лицах читалась смесь страха, недоверия и робкой надежды.

— Приветствую вас, братья и сестры по магии! Я и мои верные последователи освободили вас из оков несправедливости. Мы разрушили символ угнетения и страха, который веками сковывал истинный потенциал волшебников. Но знаете ли вы, за что мы на самом деле сражаемся?

Моргат сделал несколько шагов вперед, его глаза горели внутренним огнем, а голос звенел от едва сдерживаемой страсти.

— Я глубоко разочарован в нынешнем волшебном мире. Мир, который когда-то был полон чудес и невероятной мощи, превратился в посредственное подобие самого себя. Магия, некогда великая сила, способная изменять саму реальность, теперь используется для... чего?

Он сделал драматическую паузу, обводя взглядом лица бывших заключенных.

— Для стирки белья! Для приготовления еды! Для мытья посуды! Представьте себе, для МЫТЬЯ ПОСУДЫ!

Последние слова Моргат практически прокричал, и его голос эхом разнесся над морем, заставив некоторых вздрогнуть.

— Магия, её применение и суть, превратились в посмешище и позор поколений. Нынешнее волшебство и в подметки не годится истинной древней магии, которая давно канула в забвение, уступив место «соевой» магии, безопасной и удобной, но лишенной истинного могущества.

Моргат начал расхаживать перед своей аудиторией, его мантия развевалась на ветру, придавая ему еще более величественный вид.

— Давным-давно волшебники предали суть магии, испугавшись её истинного величия. Они выбрали безопасный путь существования, превратив великое искусство в набор бытовых заклинаний. Но разве для этого нам дана магия? Разве не должны мы стремиться к большему?

Внезапно из толпы бывших заключенных раздался робкий голос:

— Но... разве древняя магия не была жестокой? Разве она не требовала жертв, крови и... убийств?

Моргат резко повернулся к говорившему, его глаза вспыхнули, но на губах появилась улыбка.

— Ах, мой юный друг, ты задаешь правильные вопросы. Да, истинная магия жертвенна по своей сути. Но разве это делает ее злой? Разве это умаляет ее величие? Истинная магия — это не игрушка для сажания цветочков и уборки по дому. Это дар и проклятие одновременно, доступный не каждому. Не каждый примет решение овладеть ею, ведь, как говорится, нельзя приготовить яичницу, не разбив яйца.

Моргат сделал паузу, давая своим словам возможность проникнуть в сознание слушателей.

— Но подумайте о возможностях! Эта истинная древняя магия может не только разрушать, как вы только что видели на примере Азкабана. Она способна исцелять неизлечимые болезни, восстанавливать разрушенное, и да, порой даже возвращать к жизни тех, кого мы потеряли.

По толпе пробежал удивленный шепот. Глаза многих бывших заключенных загорелись интересом и надеждой.

— Я готов поделиться этими знаниями с вами, моими новыми соратниками, если вы решите присоединиться к нам. Вместе мы сможем изменить этот застоявшийся мир. Мы переделаем его по своему усмотрению, возродим древнюю магию во всем ее величии и мощи.

Моргат поднял руки к небу, словно призывая высшие силы в свидетели своих слов.

— Мы скинем оковы, которые так долго сдерживали нас! Мы отделимся от мира маглов, который только тянет нас назад, не давая раскрыть наш истинный потенциал. Мы станем новым величием, подобно нашим древним предкам, чья мощь заставляла дрожать землю и небеса!

Его слова, казалось, наэлектризовали воздух. Бывшие заключенные смотрели на Моргата с восхищением и страхом одновременно. А затем, один за другим, они начали опускаться на колени перед ним. Последователи Моргата разразились ликующими возгласами, приветствуя новых союзников.

Моргат сделал паузу, обводя взглядом своих последователей. Его взор остановился на женщине в черной мантии, стоявшей в первом ряду. Ее лицо было скрыто маской, но даже сквозь нее чувствовалась ее скорбь и гордость.

— Арабелла, — произнес Моргат, и его голос смягчился. — Подойди ко мне.

Женщина вышла вперед и опустилась на колени перед своим повелителем.

— Твой муж, Корвус, совершил величайший акт преданности нашему делу, — продолжил Моргат. — Он добровольно поглотил в себя сосуд с моим духом, зная, что это приведет к его гибели. Благодаря его жертве, мы смогли проникнуть в самое сердце Азкабана и уничтожить его. Его подвиг никогда не будет забыт.

Арабелла подняла голову, и из-под маски послышался ее дрожащий голос:

— Мой повелитель, для нас было честью служить вам.

По рядам последователей пронесся восхищенный шепот.

Арабелла склонилась еще ниже, ее плечи дрожали от сдерживаемых рыданий.

— Благодарю вас, мой повелитель. Мы с Корвусом всегда верили в ваше видение. Я клянусь, что буду служить вам до последнего вздоха.

Моргат положил руку ей на голову в благословляющем жесте. Затем он снова обратился ко всем своим последователям:

— Пусть преданность Корвуса и Арабеллы станет примером для всех нас. Каждый из вас сыграет свою роль в построении нового мира. Вместе мы создадим реальность, которая превзойдет самые смелые фантазии! Это будет мир, — продолжал Моргат, его голос звенел от страсти, — где волшебники наконец-то займут свое законное место — место правителей! Мы больше не будем прятаться, скрывать свою силу и свою сущность. Мы будем править открыто, и весь мир склонится перед нашей мощью!

Его последователи разразились восторженными криками. Их голоса эхом разносились над пустынным морем, где еще недавно стоял Азкабан — символ силы и неприступности магического правосудия. Теперь этот символ был разрушен, и на его месте рождалось нечто новое — ужасающее и прекрасное одновременно.

Дементоры, словно почувствовав настроение момента, начали кружиться над последователями Моргата. Но теперь их присутствие не вызывало ужаса — напротив, оно словно придавало сил, наполняя сердца темным восторгом и предвкушением грядущих перемен.

Моргат поднял руку, призывая к тишине. Когда последний крик стих, он заговорил вновь, и теперь в его голосе слышалась сталь:

— Но помните — наш путь не будет легким. Найдутся те, кто попытается нас остановить. Глупцы, цепляющиеся за старые порядки, за свои мелкие представления о добре и зле. Они будут бороться, они будут сопротивляться. Но мы сметем их, как ураган сметает сухие листья!

Он обвел взглядом своих последователей, и каждый почувствовал на себе тяжесть этого взгляда.

— Я спрашиваю вас — готовы ли вы идти до конца? Готовы ли вы пожертвовать всем ради нашей великой цели? Готовы ли вы стать творцами нового мира?

— Да! — раздался единодушный рев. Последователи Моргата пали на колени, протягивая к нему руки в жесте абсолютной преданности.

Моргат удовлетворенно кивнул. Он повернулся к морю, туда, где еще недавно возвышались стены Азкабана. Первые лучи солнца пробивались сквозь тучи, окрашивая воду в багрово-красный цвет.

— Грядет новая эра, — прошептал он. — И ничто не сможет нас остановить.

Утро выдалось необычайно холодным для начала сентября. Густой туман окутал Лондон, заставляя прохожих кутаться в пальто и шарфы. Но даже эта промозглая погода не могла сравниться с леденящим ужасом, который охватил магическое сообщество Британии.

Гарри Поттер стоял у окна своего кабинета в Министерстве магии, глядя на серый пейзаж за стеклом. Его отражение выглядело измученным и постаревшим. Темные круги под глазами свидетельствовали о бессонной ночи, проведенной в попытках понять, что же произошло с Азкабаном.

Дверь кабинета распахнулась, и вошла Гермиона. Она выглядела не лучше Гарри — бледная, с растрепанными волосами и покрасневшими от недосыпа глазами.

— Гарри, — начала она, тяжело опускаясь в кресло напротив его стола. — Ты видел сегодняшний "Ежедневный пророк"?

Гарри молча кивнул, указав на смятую газету на краю стола. Огромный заголовок кричал: "АЗКАБАН ИСЧЕЗ! МАГИЧЕСКОЕ СООБЩЕСТВО В ПАНИКЕ!"

— Это катастрофа, — пробормотал Гарри, отворачиваясь от окна и садясь за стол. — Как такое вообще возможно? Целая тюрьма просто... испарилась?

Гермиона покачала головой, ее глаза были полны тревоги.

— Я провела всю ночь, изучая архивы Министерства. Ничего подобного никогда не случалось в истории магии. Азкабан был защищен древнейшими заклинаниями, некоторые из них были наложены еще во времена основателей Хогвартса.

— И теперь все эти заключенные на свободе, — мрачно произнес Гарри. — Темные волшебники, убийцы, преступники...

В этот момент в кабинет ворвался Рон, его лицо было красным от быстрого бега.

— Вы уже слышали? Международная Конфедерация Магов собирает экстренное заседание!

Гарри и Гермиона переглянулись. Ситуация была серьезнее, чем они думали.

— Когда? — спросил Гарри, вставая из-за стола.

— Через час, — ответил Рон, тяжело дыша. — Все главы магических министерств со всего мира будут присутствовать. Кингсли хочет, чтобы мы тоже были там.

Гарри кивнул, чувствуя, как тяжесть ответственности давит на его плечи.

— Хорошо. Давайте подготовимся. Нам нужно собрать всю информацию, которую мы имеем на данный момент.

* * *

Следующий час прошел в лихорадочной подготовке. Гарри, Рон и Гермиона собирали отчеты, анализировали данные и пытались составить хоть какую-то картину произошедшего. Но чем больше они узнавали, тем меньше понимали.

Когда они прибыли в зал заседаний Международной Конфедерации Магов, атмосфера была накалена до предела. Волшебники и ведьмы со всего мира собрались вместе, их лица выражали смесь страха, гнева и растерянности.

Кингсли Шеклболт, нынешний министр магии Великобритании, выглядел мрачнее тучи. Он кивнул Гарри и его друзьям, когда они заняли свои места.

— Дамы и господа, — начал председатель Конфедерации, высокий волшебник с длинной серебристой бородой. — Мы собрались здесь сегодня, чтобы обсудить беспрецедентное событие, которое потрясло основы магического мира.

В зале воцарилась гробовая тишина.

— Азкабан, одна из самых охраняемых магических тюрем в мире, исчезла без следа. Все заключенные, включая самых опасных преступников магического мира, сейчас на свободе.

По залу пронесся испуганный шепот.

— Но это не все, — продолжил председатель. — Мы получаем сообщения о странных магических аномалиях по всему миру. Заклинания дают непредсказуемые эффекты, древние защитные чары ослабевают, где-то появляются древние магические существа, исчезнувшие много сотен лет назад. Похоже, что исчезновение Азкабана каким-то образом нарушило магический баланс.

Гарри почувствовал, как холодок пробежал по его спине. Он вспомнил слова Гермионы о древних заклинаниях, защищавших Азкабан. Что если эти заклинания были не просто защитой, а частью чего-то большего?

— Мистер Поттер, — обратился к нему председатель. — Как глава отдела мракоборцев Британии, что вы можете сказать нам о ситуации?

Гарри встал, чувствуя на себе взгляды десятков пар глаз.

— К сожалению, у нас пока больше вопросов, чем ответов, — начал он. — Мы знаем, что исчезновение Азкабана произошло мгновенно. Охранники не успели даже поднять тревогу. Все системы связи и наблюдения были отключены одновременно.

— И у вас нет никаких предположений о том, кто мог это сделать? — спросил представитель американского магического конгресса.

Гарри покачал головой.

— У нас есть подозрения, но пока нет конкретных доказательств. Однако, — он сделал паузу, — пару дней назад произошло нападение на банк Гринготтс. Нападавший использовал магию, которую мы никогда раньше не видели. Возможно, эти события как-то связаны.

— Это возмутительно! — воскликнул французский министр магии. — Как такое могло произойти? Где была ваша охрана?

— Прошу вас, месье Делакур, — вмешался Кингсли. — Мы все шокированы произошедшим. Но сейчас не время для обвинений. Мы должны объединиться, чтобы противостоять этой угрозе.

Гарри благодарно кивнул Кингсли.

— Министр Шеклболт прав. Мы столкнулись с чем-то, что выходит за рамки нашего понимания. Но я уверен, что вместе мы сможем найти ответы и остановить того, кто стоит за этим.

Заседание продолжалось еще несколько часов. Обсуждались планы по усилению безопасности магических сообществ по всему миру, меры по поимке сбежавших преступников, стратегии по изучению и противодействию магическим аномалиям.

Когда все закончилось, Гарри чувствовал себя выжатым как лимон. Он вместе с Роном и Гермионой вышел из зала заседаний, направляясь к выходу из здания Конфедерации.

— Что ты думаешь, Гарри? — спросила Гермиона, когда они оказались на улице. Лондонский туман все еще окутывал город, придавая всему вокруг призрачный вид.

Гарри вздохнул, проводя рукой по волосам.

— Я думаю, что мы только в начале пути. Кто бы ни стоял за этим, он обладает огромной силой и знаниями. Уничтожить Азкабан и при этом освободить всех заключенных... это не просто акт разрушения. Это демонстрация силы.

— Но зачем? — спросил Рон. — Чего они хотят добиться?

— Власти? — предположила Гермиона. — Или, может быть, это месть? Многие из тех, кто сидел в Азкабане, были там из-за нас.

Гарри покачал головой.

— Нет, мне кажется, здесь что-то большее. Вы слышали, что сказал председатель о магических аномалиях? Что если исчезновение Азкабана — это только первый шаг в каком-то большом плане?

Они молча шли по туманным улицам Лондона, каждый погруженный в свои мысли.

— Нам нужно вернуться в Министерство, — наконец сказала Гермиона. — Мы должны начать поиски. Если есть хоть малейший шанс найти след...

Гарри кивнул. Он чувствовал, как внутри него растет тревога. Что-то подсказывало ему, что это только начало. Что грядет нечто гораздо более страшное, чем исчезновение одной тюрьмы.

Он вспомнил глаза того волшебника в Гринготтсе — полные силы и какого-то странного, почти религиозного фанатизма. Кто он? И какую цель преследовал?

Гарри тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли. Сейчас не время для сомнений. У него есть работа, и он должен ее выполнить. Защитить магический мир, каким бы трудным это ни было.

Друзья переглянулись, сделали глубокий вдох и трансгрессировали в Министерство магии.

* * *

Гарри Поттер трансгрессировал на крыльцо своего дома в Годриковой впадине поздним вечером. Он стоял несколько секунд, глядя на теплый свет, льющийся из окон, прежде чем войти. Усталость навалилась на него, как тяжелое одеяло, и каждое движение давалось с трудом.

Когда он открыл дверь, аромат домашней еды окутал его. Несмотря на изнеможение, Гарри почувствовал, как уголки его губ слегка приподнялись. Дом всегда оставался его убежищем, местом, где он мог хотя бы ненадолго забыть о тяготах внешнего мира.

Когда он вошёл, раздался радостный детский возглас, и маленькая фигурка с рыжими волосами поползла через прихожую, врезавшись в его ноги.

Гарри наклонился и поднял свою годовалую дочь Лили на руки.

— Привет, принцесса, — прошептал он, целуя ее в лоб. — Ты еще не спишь?

— Она ждала тебя, — сказала Джинни, выходя из кухни. Она подошла к мужу и нежно поцеловала его в щеку. — Как твой день?

Гарри вздохнул, передавая Лили Джинни.

— Долгий. Очень долгий.

Джинни внимательно посмотрела на мужа. Темные круги под глазами, напряженные плечи, отсутствующий взгляд — все говорило о том, насколько тяжелым был этот день.

— Ужин готов, — сказала она мягко. — Почему бы тебе не пойти помыть руки, а я пока уложу Лили?

Гарри кивнул, благодарно улыбнувшись жене. Он пошёл в ванную, чувствуя, как каждый шаг отдается болью в уставших мышцах. В ванной он долго смотрел на свое отражение в зеркале. Человек, смотревший на него оттуда, казался чужим — изможденным, постаревшим, с тенью тревоги в глазах.

Когда он вышел, Джинни уже накрыла на стол. Аромат жаркого и свежевыпеченного хлеба заставил желудок Гарри заурчать — он вдруг осознал, что не ел почти весь день.

— Выглядит замечательно, — сказал он, садясь за стол.

Джинни улыбнулась, наливая ему стакан тыквенного сока.

— Ешь, тебе нужны силы.

Некоторое время они ели молча. Джинни видела, как муж механически отправляет еду в рот, явно погруженный в свои мысли. Она знала, что ему нужно выговориться, но не хотела давить.

— Как прошло заседание? — наконец спросила она, стараясь, чтобы ее голос звучал непринужденно.

Гарри поднял взгляд от тарелки, словно только сейчас осознав, где находится.

— Ох, Джинни, — вздохнул он. — Это было... это было ужасно.

И затем слова полились потоком, словно прорвало плотину. Гарри рассказывал обо всем — о панике в Министерстве, о шокированных лицах членов Международной конфедерации магов, о бесконечных вопросах, на которые у него не было ответов.

— Никто не понимает, как такое могло произойти, — говорил он, нервно проводя рукой по волосам. — Азкабан был защищен древнейшими заклинаниями. Чтобы разрушить их, нужна невероятная сила. И теперь все эти преступники на свободе...

Джинни слушала, не перебивая, лишь иногда кивая или сжимая его руку в знак поддержки. Она видела, как с каждым словом напряжение немного отпускает мужа.

— Звучит пугающе, — тихо сказала Джинни.

Гарри кивнул.

— Это и есть пугающе. Мы столкнулись с чем-то, чего никогда раньше не видели. И я... я не знаю, готовы ли мы к этому.

Джинни встала и обошла стол, чтобы обнять мужа.

— Вы справитесь, — сказала она твердо. — Ты справишься. Ты всегда справлялся.

Гарри прижался к ней, чувствуя, как тепло ее тела немного успокаивает бурю в его душе.

— Спасибо, — прошептал он. — Не знаю, что бы я без тебя делал.

Они сидели так некоторое время, просто наслаждаясь близостью друг друга. Затем Джинни мягко отстранилась и вернулась на свое место.

— Что теперь? — спросила она.

Гарри вздохнул.

— Работа. Много работы. Мы должны найти этих преступников, понять, кто стоит за разрушением Азкабана, исследовать эти магические аномалии... Боюсь, в ближайшее время я буду очень занят.

Он увидел, как лицо Джинни слегка омрачилось, и почувствовал укол вины.

— Джинни, я... я не уверен, что смогу взять выходной на нашу годовщину в следующем месяце.

Джинни попыталась скрыть разочарование, но Гарри слишком хорошо ее знал.

— Ох, — сказала она тихо. — Я понимаю. Конечно, это важно.

— Мне правда очень жаль, — сказал Гарри, чувствуя, как груз вины давит на него еще сильнее. — Я знаю, мы планировали этот день уже давно. Пятнадцать лет — это важная дата. Но сейчас такая ситуация...

Джинни кивнула, но Гарри видел боль в ее глазах.

— Я понимаю, правда, — сказала она. — Просто... мы так редко проводим время вместе в последнее время. Я надеялась, что хотя бы в этот день...

— Я знаю, знаю, — Гарри потер лицо руками. — Я постараюсь что-нибудь придумать. Может быть, смогу взять хотя бы полдня...

Но даже говоря это, он понимал, насколько неубедительно это звучит. Джинни тоже это чувствовала, и это лишь усиливало напряжение между ними.

— Ты получал от Джеймса письма? — спросила Джинни, пытаясь сменить тему.

Гарри напрягся еще больше.

— Да, пару дней назад. Он... он, кажется, нормально справляется, просто...

— Просто что? — Джинни уловила нотку сомнения в его голосе.

Гарри вздохнул.

— Просто... это Слизерин, Джинни. Я знаю, я сказал ему, что все в порядке, но...

— Но что? — в голосе Джинни появились стальные нотки.

— Я не знаю! — вдруг выпалил Гарри, и его голос прозвучал громче, чем он намеревался. — Я просто... это Слизерин! Факультет Волдеморта, Малфоя, всех этих чистокровных фанатиков! Как я могу быть спокоен, зная, что мой сын там?

Как только эти слова сорвались с его губ, Гарри пожалел о них. Он увидел, как глаза Джинни расширились от шока, а затем сузились в гневе.

— Я не могу поверить, что ты это сказал, — произнесла она ледяным тоном. — Ты же сам говорил Джеймсу, что это не имеет значения. Ты обещал ему поддержку!

— Я знаю, знаю! — Гарри вскочил со стула, начиная мерить кухню шагами. — Я не хотел этого говорить. Просто... все это навалилось сразу. Работа, эти проблемы, и теперь еще это...

— Это? — повторила Джинни, тоже вставая. — Это — твой сын, Гарри! Не какая-то проблема, которую нужно решить!

Гарри остановился, чувствуя, как стыд заливает его лицо.

— Ты права, — сказал он тихо. — Я... я не это имел в виду. Просто я волнуюсь за него.

— Волнуешься? — переспросила Джинни. — Или разочарован?

Эти слова ударили Гарри, словно пощечина.

— Нет! Конечно, нет! Я никогда...

Но Джинни уже не слушала.

— Я думала, ты считаешь, что факультет не определяет человека, — сказала она, и в ее голосе звучало глубокое разочарование. — Помнишь Северуса Снейпа? Он был слизеринцем, и он был одним из самых храбрых людей, которых мы знали!

Гарри почувствовал, как краска стыда заливает его лицо.

— Ты права, — сказал он тихо. — Я... я не должен был так говорить. Просто все это... оно давит на меня, Джинни. Я чувствую, что теряю контроль над всем.

Джинни смягчилась, видя искреннее раскаяние мужа.

— Я понимаю, что тебе тяжело, — сказала она. — Но Джеймс — наш сын. Он нуждается в нашей поддержке, особенно сейчас.

Гарри кивнул.

— Я знаю. Я напишу ему завтра. Скажу, как горжусь им.

В этот момент из детской раздался плач Лили. Джинни вздохнула.

— Я пойду, — сказала она.

— Давай вместе, — Гарри положил руку ей на плечо.

Джинни кивнула, и они поднялись наверх. В детской они увидели Лили, сидящую в кроватке с заплаканным лицом.

— Ш-ш-ш, принцесса, — прошептал Гарри, беря дочь на руки. — Папа здесь.

Он начал ходить по комнате, тихонько напевая колыбельную, которую помнил с детства. Постепенно Лили успокоилась, прижимаясь к его груди.

Джинни стояла в дверях, наблюдая за ними. Видя, как нежно Гарри обращается с дочерью, она почувствовала, как ее гнев тает.

— Она любит, когда ты ее укладываешь, — сказала Джинни тихо.

Гарри повернулся к ней, все еще держа Лили на руках.

— Джинни, я... мне так жаль. За все, что я сказал. Ты права, я не должен так думать о Джеймсе. Он наш сын, и я люблю его, независимо от того, на каком факультете он учится.

Джинни подошла к ним и обняла обоих.

— Я знаю, что ты любишь его, — сказала она. — И я понимаю, что тебе сейчас нелегко. Просто... не забывай, что мы семья. Мы должны поддерживать друг друга.

Они стояли так некоторое время, обнявшись, пока Лили не заснула у Гарри на руках. Осторожно, чтобы не разбудить дочь, он положил ее в кроватку.

— Знаешь, — сказал он, поворачиваясь к Джинни, — несмотря на все это безумие в мире, я счастлив, что у меня есть вы. Ты, Джеймс, Лили... вы мой якорь. Без вас я бы давно сошел с ума. — А затем добавил: — Я постараюсь взять выходной на нашу годовщину, обещаю. Я поговорю с Кингсли, объясню ситуацию. Мы заслуживаем провести этот день вместе.

Джинни улыбнулась, и Гарри почувствовал, как часть тяжести спадает с его плеч.

— Спасибо, — сказала она. — Это много для меня значит.

* * *

Тем временем в Хогвартсе Джеймс Поттер лежал без сна в своей кровати в подземельях Слизерина, вспоминая события прошедшего дня. После конфликта на травологии он как в тумане прошел через остальные уроки.

На прорицаниях профессор Трелони вещала о грядущих темных временах, но Джеймс едва ли слышал ее. Его мысли были заняты холодными взглядами однокурсников и болезненным осознанием того, что он предал свой факультет.

История магии с профессором Бинсом прошла как в дурном сне. Монотонный голос призрачного преподавателя сливался в неразборчивый гул, пока Джеймс пытался справиться с чувством отверженности и одиночества.

Весь день он ощущал на себе недружелюбные взгляды слизеринцев. Даже те, кто раньше относился к нему нейтрально, теперь смотрели с осуждением. Он пытался держаться подальше от Розы, Алисы и Финна, но каждый раз, когда он видел их в коридорах, его сердце сжималось от тоски.

Вечером в гостиной Слизерина Джеймс сидел в одиночестве, пытаясь сосредоточиться на домашнем задании. Но слова в учебнике расплывались перед глазами, а в голове крутились мысли о том, как он умудрился за один день настроить против себя весь факультет.

"Может, Скорпиус прав, — думал Джеймс, глядя на зеленый полог своей кровати. — Может, мне действительно не место в Слизерине. Но куда мне идти? Что скажут родители? Подведу ли я их, если попрошу о перераспределении?"

С этими мрачными мыслями он наконец провалился в беспокойный сон.

* * *

Следующее утро в Хогвартсе принесло потрясения из внешнего мира. Когда студенты собрались в Большом зале на завтрак, напряжение было почти осязаемым. Преподаватели за главным столом выглядели встревоженными, переговариваясь вполголоса. Джеймс заметил, как профессор Долгопупс нервно теребит салфетку, а обычно невозмутимая профессор Синистра то и дело бросает тревожные взгляды на входные двери.

Когда директор Макгонагалл поднялась со своего места, зал мгновенно затих. Ее лицо было бледным, но решительным, когда она начала говорить. Джеймс слушал, чувствуя, как холодок пробегает по спине. Азкабан разрушен, заключенные на свободе — эти слова звучали как приговор их спокойной жизни.

— Дорогие студенты, — голос Макгонагалл эхом разнесся по притихшему залу, — С тяжелым сердцем я вынуждена сообщить вам тревожные новости. Вчера ночью произошло немыслимое — тюрьма Азкабан была разрушена, а все заключенные сбежали.

По залу пронесся шепот, полный страха и недоверия. Джеймс почувствовал, как сжался его желудок.

— Я понимаю, что эта новость вызовет у вас много вопросов и опасений, — продолжила директор, — Но я хочу заверить вас, что Хогвартс остается самым безопасным местом в магическом мире. Мы усилим защитные чары вокруг замка и примем все необходимые меры для вашей безопасности.

Джеймс вспомнил рассказы отца о том, как Пожиратели смерти проникли в школу в год битвы за Хогвартс. Если это смогли сделать они, кто знает, на что способны новые темные маги?

Он посмотрел на стол Гриффиндора, где Роза прижала руку ко рту, а Финн и Алиса побледнели от страха. Джеймс почувствовал острое желание подойти к ним, утешить, быть рядом. Но обещание, данное слизеринцам, удерживало его на месте.

В последующие дни атмосфера в замке оставалась напряженной. Уроки продолжались, но мысли студентов были далеко. Джеймс замечал, как некоторые первокурсники начали ходить группами, словно боясь оставаться в одиночестве. Даже призраки, казалось, стали более осторожными, редко появляясь в коридорах.

Вечерами в гостиной Слизерина царило мрачное оживление. Старшекурсники обсуждали возможные последствия побега заключенных, некоторые строили теории заговора. Джеймс слушал эти разговоры, чувствуя растущее беспокойство.

— Я слышал, что это дело рук новой группы темных магов, — говорил высокий шестикурсник, его глаза горели лихорадочным блеском. — Они называют себя Новым Орденом и хотят захватить власть в магическом мире.

— Чушь, — фыркнула девушка с значком старосты, но в ее голосе не было уверенности. — Скорее всего, это просто массовый побег. Никто не смог бы организовать такое.

Джеймс слушал эти споры, чувствуя, как внутри нарастает желание действовать, что-то предпринять. Но что мог сделать первокурсник в такой ситуации?

* * *

Дни тянулись, наполненные тревогой и неопределенностью. Джеймс старательно избегал Розу, Алису и Финна, хотя каждый раз, когда он видел их в коридорах или на занятиях, его сердце сжималось от тоски. Он видел боль и непонимание в их глазах, но заставлял себя отворачиваться.

Затем у Слизерина и Гриффиндора настало совместное занятие по маглологии с профессором Долгопупсом. Когда студенты вошли в класс, их встретила необычная картина: стены были увешаны плакатами с изображениями различных магловских предметов, а на столе профессора стояли странные устройства, которые Джеймс никогда раньше не видел.

Профессор Долгопупс, с его круглым добродушным лицом и слегка растрепанными волосами, приветствовал класс широкой улыбкой.

— Добро пожаловать, ребята! — воскликнул он, его глаза светились энтузиазмом. — Сегодня мы погрузимся в удивительный мир магловского быта!

Джеймс занял место рядом с другими слизеринцами, но не мог не заметить, как Роза, Алиса и Финн бросают на него тоскливые взгляды с другой стороны класса.

— Итак, — начал профессор Долгопупс, поднимая странный прямоугольный предмет, — кто может сказать мне, что это такое?

Руки взлетели вверх, и Джеймс с удивлением обнаружил, что его рука тоже поднялась. Он вспомнил, как дядя Рон однажды показывал им такую штуку.

— Да, Джеймс? — с теплой улыбкой обратился к нему профессор.

— Это мобильный телефон, сэр, — ответил Джеймс. — Маглы используют его для связи на расстоянии.

— Отлично, Джеймс! — просиял Долгопупс. — Пять очков Гриффиндору!

По классу пронесся шепот, и Джеймс почувствовал, как краска заливает его лицо. Скорпиус Малфой, сидевший рядом, фыркнул и закатил глаза.

— Ой, прошу прощения, — спохватился профессор, слегка покраснев. — Конечно же, пять очков Слизерину. Старая привычка, знаете ли. Твой отец всегда был гриффиндорцем, Джеймс, и я сейчас забыл, что ты не гриффиндорец.

Джеймс кивнул, чувствуя смесь благодарности за похвалу и смущения от оговорки профессора. Он заметил, как некоторые слизеринцы бросают на него недовольные взгляды, и поспешил сосредоточиться на уроке.

Профессор Долгопупс продолжил рассказ о различных магловских изобретениях, демонстрируя работу тостера, миксера и даже маленького телевизора, который он каким-то образом заставил работать в стенах Хогвартса.

— Удивительно, правда? — восхищенно говорил профессор, наблюдая за реакцией студентов на мелькающие на экране изображения. — Маглы компенсируют отсутствие магии невероятной изобретательностью!

Джеймс заметил, что многие чистокровные волшебники, особенно слизеринцы, смотрели на эти предметы со смесью недоверия и легкого презрения. Скорпиус Малфой, в частности, выглядел так, будто ему предложили поиграть с мусором.

К концу урока класс гудел от возбуждения. Даже самые скептически настроенные студенты не могли не признать, что некоторые магловские изобретения были действительно впечатляющими.

— На следующем занятии, — объявил профессор Долгопупс, когда прозвенел звонок, — мы обсудим влияние магловских технологий на магическое общество. Подумайте об этом и приготовьте свои мысли!

* * *

Однажды после занятий друзья попытались заговорить с Джеймсом.

— Джеймс, мы можем поговорить? — спросила Алиса, ее голос дрожал от сдерживаемых эмоций.

Джеймс замер, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее. Он огляделся, проверяя, нет ли поблизости других слизеринцев.

— Я... я не думаю, что это хорошая идея, — пробормотал он, избегая встречаться с ними взглядом.

— Да ладно тебе, Поттер, — фыркнул Финн, в его голосе слышалось раздражение. — Неужели ты теперь слишком хорош для нас? Или твои новые слизеринские дружки запретили тебе общаться с нами, простыми смертными?

Джеймс почувствовал, как краска заливает его лицо.

— Ты не понимаешь, Финн. Это сложно.

— Что тут сложного? — не унимался Финн. — Ты просто решил, что зеленый цвет тебе больше к лицу, чем красный? Или может, ты теперь считаешь себя лучше нас?

— Финн, перестань, — вмешалась Роза, положив руку на плечо друга. Она повернулась к Джеймсу, ее глаза были полны боли. — Джеймс, мы просто хотим понять, что происходит. Ты избегаешь нас, не разговариваешь... Мы думали, мы друзья.

Джеймс почувствовал, как к горлу подступает ком.

— Мы и есть друзья, — прошептал он. — Просто... все изменилось.

— Что изменилось? — спросила Роза, делая шаг вперед. — То, что Шляпа определила тебя в Слизерин? И что? Мы все равно можем оставаться друзьями!

— Вы не понимаете! — воскликнул Джеймс, чувствуя, как внутри нарастает отчаяние. — Я должен доказать, что я настоящий слизеринец. Я не могу... я не могу просто...

— Не можешь что? — перебил его Финн, его голос стал жестче. — Не можешь дружить с гриффиндорцами? Не можешь быть верным старым друзьям? Или может, ты просто трус, который боится идти против мнения своего нового факультета?

Эти слова ударили Джеймса словно пощечина. Он почувствовал, как внутри него вскипает гнев.

— Я не трус! — выпалил он. — Ты не имеешь права так говорить! Ты понятия не имеешь, через что мне приходится проходить!

— О, бедный маленький слизеринец, — саркастически протянул Финн. — Тебе так тяжело, да? Может, тебе стоило попросить шляпу отправить тебя в Пуффендуй, раз ты такой нежный?

— Финн! — воскликнула Роза, шокированная его словами.

Джеймс почувствовал, как его руки сжимаются в кулаки. Он сделал шаг к Финну, но Роза встала между ними.

— Хватит! — крикнула она, ее глаза блестели от слез. — Вы оба ведете себя как идиоты! Джеймс, мы просто хотим понять, что происходит. Мы скучаем по тебе, мы волнуемся. А ты, Финн, прекрати его задирать! Это не поможет!

Джеймс сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Он посмотрел на своих друзей — на обиженное лицо Финна, на встревоженную Алису, на Розу, чьи глаза умоляли его объясниться.

Джеймс отступил на шаг, чувствуя, как разрывается его сердце.

— Я не могу, — произнес он, его голос был едва слышен. — Мне жаль. Я просто... не могу.

С этими словами он развернулся и быстро пошел прочь, чувствуя на себе взгляды друзей и пытаясь сдержать слезы, которые грозили вот-вот пролиться.

Вечером, сидя в гостиной Слизерина и пытаясь сосредоточиться на домашнем задании по истории магии, Джеймс не мог избавиться от ощущения, что он предает не только друзей, но и самого себя. Он смотрел на зеленый герб факультета, вышитый на его мантии, и думал о том, что значит быть настоящим слизеринцем.

Неужели это означает отказ от всех прежних связей? Или истинная хитрость и амбициозность заключаются в умении балансировать между разными мирами, находить компромиссы и использовать все доступные ресурсы?

Джеймс глубоко вздохнул, откладывая перо после урока трансфигурации. Мысли о друзьях и своем месте в Слизерине не давали ему покоя. Он посмотрел на часы — через полчаса начнется урок по уходу за магическими существами. Возможно, это именно то, что ему сейчас нужно — свежий воздух и возможность отвлечься от тяжелых мыслей.

Когда Джеймс вышел на поляну у опушки Запретного леса, где обычно проходили занятия, он увидел, что профессор Хагрид уже ждет студентов. Огромный лесничий выглядел взволнованным и немного нервным, что сразу насторожило Джеймса.

— Собирайтесь, собирайтесь! — прогудел Хагрид, когда все студенты собрались. — Сегодня у нас особенный урок. Я подготовил для вас нечто... эм... интересное.

Джеймс заметил, как некоторые старшекурсники обменялись встревоженными взглядами. Уроки Хагрида славились своей непредсказуемостью, и "интересное" в его понимании часто означало "потенциально опасное".

— Следуйте за мной, — сказал Хагрид и повел класс вглубь леса. Они шли около десяти минут, пока не вышли на небольшую поляну. Там, в центре, стояло нечто, напоминающее огромное гнездо из веток и листьев.

— Так, ребята, — начал Хагрид, его глаза блестели от возбуждения. — Сегодня мы будем изучать очень редкое и удивительное существо. Кто-нибудь знает, что это?

Он указал на гнездо, и внезапно оно зашевелилось. Из него высунулась голова странного существа — оно было похоже на помесь птицы и рептилии, с длинной шеей, острым клювом и чешуйчатой кожей.

— Это же окками! — воскликнула Роза, которая стояла неподалеку от Джеймса. Их взгляды на мгновение встретились, но оба быстро отвернулись.

— Правильно, мисс Уизли! — обрадовался Хагрид. — Пять очков Гриффиндору. Окками — это удивительные создания. Они могут менять свой размер в зависимости от доступного пространства.

Существо полностью выбралось из гнезда, и студенты ахнули. Оно было прекрасно — его чешуя переливалась всеми оттенками бирюзового и серебристого.

— Окками очень ценятся из-за их яиц, — продолжил Хагрид. — Скорлупа окками сделана из чистого серебра. Но будьте осторожны — они очень защищают свои яйца и могут быть агрессивными.

Джеймс заворожено смотрел на существо. Оно двигалось грациозно, словно танцуя, его длинное тело извивалось, как река.

— Сейчас я разделю вас на группы, — сказал Хагрид. — Каждая группа получит задание наблюдать за окками и записывать его поведение. Но помните — не подходите слишком близко и не делайте резких движений.

Джеймс оказался в одной группе с несколькими слизеринцами, включая Скорпиуса Малфоя. Он бросил взгляд на Розу, которая была в группе с другими гриффиндорцами на другой стороне поляны.

Группа Джеймса заняла позицию недалеко от гнезда окками. Они старались двигаться тихо и осторожно, чтобы не потревожить существо.

— Смотрите, — прошептал Скорпиус, указывая на окками. — Оно что-то делает с гнездом.

Действительно, окками начал перестраивать свое гнездо, используя клюв и лапы, чтобы переместить ветки и листья. Джеймс быстро записал это наблюдение в свой блокнот.

— Интересно, зачем оно это делает? — пробормотал другой слизеринец, Зак Джордан.

— Может быть, готовится отложить яйца? — предположил Джеймс.

Скорпиус кивнул. — Возможно. Или просто укрепляет гнездо. В любом случае, это удивительно.

Джеймс был поражен. Это был первый раз, когда Скорпиус согласился с ним, не добавив саркастического комментария.

Они продолжили наблюдение, записывая каждое движение окками. Джеймс заметил, как существо периодически меняло свой размер — то увеличиваясь, чтобы достать до высоких веток, то уменьшаясь, чтобы протиснуться в маленькие щели в гнезде.

— Это невероятно, — прошептала Зои Забини, еще одна слизеринка в их группе. — Как оно это делает?

— Окками обладают уникальной магией, — объяснил Глен. — Они могут изменять свой размер по желанию. Это помогает им адаптироваться к разным условиям и защищаться от хищников.

Их разговор прервал громкий крик. Все обернулись и увидели, что один из гриффиндорцев — это был Финн О'Райли — подошел слишком близко к гнезду окками. Существо, почувствовав угрозу, внезапно увеличилось в размерах, его тело заполнило почти всю поляну.

— Отойди, Финн! — закричал Хагрид, бросаясь к мальчику.

Но было поздно. Окками взмахнул хвостом, сбив Финна с ног. Мальчик упал, и окками навис над ним, угрожающе шипя.

Не раздумывая ни секунды, Хагрид выхватил палочку и крикнул: — Люмос Максима!

Яркая вспышка света озарила поляну. Окками, ослепленный и дезориентированный, отпрянул назад, уменьшаясь в размерах.

Хагрид быстро схватил Финна и оттащил его в безопасное место. — Все в порядке, парень? — спросил он, осматривая мальчика на предмет травм.

Финн кивнул, все еще бледный от шока. — Да, профессор. Спасибо.

— Так, на сегодня, пожалуй, хватит, — сказал Хагрид, успокаивая взволнованных студентов. — Все записали свои наблюдения? Отлично. На следующем уроке мы обсудим поведение окками и способы взаимодействия с ними. А теперь все возвращайтесь в замок. — затем, когда начался гул студентов, готовых отправляться в Хогвартс, Хагрид посмотрел на Джеймса — Кроме тебя, Джеймс. Задержись на минутку, пожалуйста.

Когда остальные студенты ушли, Хагрид повернулся к Джеймсу. — Ты молодец сегодня, парень. Неплохо справлялся сегодня.

Джеймс почувствовал, как к горлу подступает комок. — Спасибо, профессор.

— Слушай, — продолжил Хагрид, немного смущенно теребя бороду. — Я тут подумал... Может, зайдешь ко мне вечером на чашку чая? Часиков в семь? Есть кое-что, о чем я хотел бы с тобой поговорить.

Джеймс был удивлен этим приглашением, но кивнул. — Конечно, профессор. Я приду.

* * *

Весь день Джеймс гадал, о чем Хагрид хочет с ним поговорить. Может быть, о случившемся на уроке? Или о его пробах в изучении магических существ?

Когда пробило семь часов, Джеймс подошел к хижине Хагрида. Он постучал, и дверь открылась.

И когда он вошёл, то замер от неожиданности. В уютной комнате, освещенной теплым светом камина, сидела Роза. Она выглядела такой же удивленной, как и он.

— Джеймс! — воскликнула она, вскакивая со стула.

— Роза? Что ты здесь делаешь? — спросил Джеймс, переводя взгляд с неё на Хагрида.

Хагрид улыбнулся в свою густую бороду. — Я подумал, что вам двоим не помешает поговорить. Входи, Джеймс. Чайник уже закипел.

Джеймс нерешительно переступил порог. Он чувствовал смесь эмоций — удивление, радость от встречи с Розой и легкое раздражение от того, что его поставили в такую ситуацию без предупреждения.

— Садитесь, садитесь, — сказал Хагрид, суетясь вокруг огромного чайника. — У меня тут и печенье есть, правда, может быть немного жестковато...

Джеймс и Роза сели за стол, избегая смотреть друг на друга. Повисла неловкая пауза, которую нарушил Хагрид, с грохотом поставив на стол три огромные кружки с дымящимся чаем.

— Так, — начал он, усаживаясь между ними. — Я вижу, что между вами что-то не так. И мне это не нравится. Вы же друзья, верно?

Джеймс и Роза переглянулись. В глазах Розы Джеймс увидел ту же боль и тоску, которую чувствовал сам.

— Мы были друзьями, — тихо сказала Роза. — До того, как Джеймс решил, что слизеринцы важнее старых друзей.

Джеймс почувствовал, как в нём вспыхнул гнев. — Ты не понимаешь! Я должен был доказать, что я достоин быть в Слизерине!

— А для этого нужно было отказаться от нас? — в голосе Розы звучала горечь.

Хагрид поднял свои огромные руки, призывая их к спокойствию. — Тише, тише. Давайте по порядку. Джеймс, расскажи, что происходит.

Джеймс глубоко вздохнул и начал рассказывать. О том, как трудно ему было адаптироваться в Слизерине, о давлении со стороны однокурсников, о том, как он чувствовал себя чужим среди своих и своим среди чужих.

— Я не хотел вас бросать, — сказал он, глядя на Розу. — Но они поставили меня перед выбором. Я должен был доказать свою лояльность Слизерину.

Роза слушала, не перебивая. Когда Джеймс закончил, она долго молчала, глядя в свою кружку с чаем.

— Я... я не знала, что тебе так тяжело, — наконец сказала она. — Прости, что мы не поняли.

— И ты меня прости, — ответил Джеймс. — Я не должен был вот так отталкивать вас.

Хагрид одобрительно кивнул. — Вот это правильно. Общение — вот что важно. А теперь, Роза, может быть, ты расскажешь, как ты себя чувствовала?

Роза начала говорить, и Джеймс с удивлением узнал, как сильно его поведение задело их всех. Как Алиса плакала по ночам, думая, что потеряла друга. Как Финн злился, не понимая, почему Джеймс их бросил.

— Кстати, о Финне, — сказала Роза, слегка краснея. — Я хотела извиниться за его поведение. Он не хотел тебя обидеть, просто... он очень переживал.

Джеймс заметил, как изменился голос Розы, когда она говорила о Финне. Он вдруг понял, что между ними, возможно, что-то происходит. Эта мысль вызвала у него странное чувство — смесь удивления и легкой грусти.

— Финн — хороший парень, — сказал Джеймс, решив не упоминать о своих догадках. — Я понимаю, почему он разозлился.

Хагрид, внимательно слушавший их разговор, вдруг хлопнул в ладоши.

— Так, а теперь давайте подумаем, как решить эту проблему. Джеймс, ты хочешь сохранить дружбу с Розой и остальными?

— Конечно! — воскликнул Джеймс. — Но я не знаю, как это сделать, не настроив против себя слизеринцев.

— А кто сказал, что ты должен выбирать? — спросил Хагрид. — Разве нельзя дружить и с теми, и с другими?

Джеймс и Роза переглянулись. Эта мысль казалась такой простой, но почему-то раньше она не приходила им в голову.

— Но как? — спросил Джеймс. — Слизеринцы не примут мою дружбу с гриффиндорцами.

— А ты пробовал с ними об этом поговорить? — спросил Хагрид. — Объяснить, что дружба не знает факультетов?

Джеймс задумался. Он вспомнил, как Скорпиус и другие слизеринцы реагировали на его общение с гриффиндорцами. Но может быть, он просто не пытался им объяснить?

— Знаете, — сказал он медленно, — может быть, мне стоит попробовать поговорить с ними. Объяснить, что я могу быть верным Слизерину и при этом дружить с вами.

Роза улыбнулась.

— А мы можем поговорить с нашими. Объяснить им, что ты не предавал нас, просто пытался найти свое место.

Хагрид просиял.

— Вот это уже разговор! Видите, как всё просто, когда вы общаетесь?

Джеймс почувствовал, как с его плеч словно свалился огромный груз. Он посмотрел на Розу и увидел в её глазах ту же радость и облегчение.

— Спасибо, Хагрид, — сказал он. — Ты нам очень помог.

— Да ладно вам, — смутился Хагрид. — Я просто не мог смотреть, как вы мучаетесь. Вы же такие хорошие ребята. К тому же ещё и кузены!

Они проговорили ещё несколько часов, обсуждая, как лучше подойти к решению проблемы. Джеймс рассказал о своих впечатлениях от Слизерина, о том, как он постепенно начинает понимать ценности этого факультета.

— Знаешь, Роза, — сказал он, — я думаю, что Шляпа не ошиблась, отправив меня в Слизерин. Я начинаю понимать, что значит быть хитрым и амбициозным в хорошем смысле. Это не значит быть злым или предавать друзей. Это значит уметь находить нестандартные решения, стремиться к большему.

Роза внимательно слушала.

— Я рада, что ты начинаешь это понимать, Джеймс. И знаешь, может быть, именно ты сможешь изменить отношение к Слизерину. Показать, что слизеринцы могут быть верными друзьями и хорошими людьми.

Джеймс почувствовал, как внутри него растет решимость.

— Ты права. Я постараюсь это сделать. И начну с того, что поговорю со Скорпиусом и остальными.

Когда они наконец собрались уходить, уже было далеко за полночь. Хагрид проводил их до дверей замка, убедившись, что они не попадутся Филчу.

— Спасибо ещё раз, Хагрид, — сказала Роза, обнимая огромного лесничего. — Ты настоящий друг.

— Не за что, малышка, — ответил Хагрид, слегка смущенно. — Главное, что вы помирились. А теперь бегите в свои гостиные, пока вас не поймали.

Джеймс и Роза тихо пробирались по темным коридорам замка. Перед тем, как разойтись, они остановились.

— Джеймс, — тихо сказала Роза, — я рада, что мы поговорили. Мне тебя очень не хватало.

— Мне тебя тоже, — ответил Джеймс. — И не волнуйся, я обязательно поговорю со всеми. Мы найдем способ быть друзьями, несмотря на разные факультеты.

Они обнялись, и Джеймс почувствовал, как на душе становится легко и спокойно. Когда они разошлись по своим гостиным, он уже знал, что завтра будет новый день и новое начало.

* * *

Джеймс лежал на своей кровати в спальне Слизерина, уставившись в потолок. Мысли о разговоре с Розой и Хагридом не давали ему покоя. Он понимал, что пришло время поговорить со своими соседями по комнате, особенно со Скорпиусом Малфоем.

— Эй, ребята, — начал Джеймс, привлекая внимание Скорпиуса, Глена Забини и Зака Джордана. — У меня есть идея, и я хотел бы узнать ваше мнение.

Скорпиус оторвался от книги по зельеварению и вопросительно поднял бровь.

— Что за идея, Поттер?

Джеймс глубоко вздохнул.

— Я думаю, нам стоит попытаться наладить отношения с другими факультетами. Особенно с Гриффиндором.

В комнате повисла тишина. Глен и Зак обменялись удивленными взглядами, а Скорпиус нахмурился.

— Ты серьезно? — спросил Скорпиус с нотками скептицизма в голосе. — Поттер, ты же понимаешь, что это плохая идея?

Джеймс сел на кровати, готовясь к спору.

— Почему? Разве не было бы здорово, если бы мы могли общаться без постоянного напряжения?

Скорпиус покачал головой.

— Ты не понимаешь. Это не просто так работает. Между факультетами слишком много разногласий, слишком много истории. Нельзя просто взять и сказать "давайте дружить", и ожидать, что все согласятся.

— Именно, — кивнул Гленн.

Джеймс почувствовал, как его решимость слабеет.

— Но неужели мы не можем хотя бы попытаться?

Скорпиус вздохнул.

— Слушай, Поттер. Я понимаю, что ты хочешь как лучше. Но ты должен понять — большинство слизеринцев не поддержат эту идею. Это не так просто.

Джеймс опустил голову.

— Я просто... я не хочу терять старых друзей только потому, что я в Слизерине.

Неожиданно выражение лица Скорпиуса смягчилось.

— Вот оно что. Ты говоришь о Розе Уизли и остальных?

Джеймс кивнул.

— Знаешь, — продолжил Скорпиус, удивив всех в комнате, — я тогда наверное слегка перегнул палку, если речь идет о твоей личной дружбе с ними, я на самом деле не против.

Джеймс поднял голову, не веря своим ушам.

— Правда?

— Да, — кивнул Скорпиус. — Но при одном условии — ты не должен забывать о своих однокурсниках здесь, в Слизерине и бороться именно за свой факультет. Мы ведь тоже твои друзья, Поттер.

Глен и Зак согласно кивнули.

— Спасибо, ребята, — улыбнулся Джеймс, чувствуя, как с его плеч падает тяжелый груз. — Я обещаю, что не подведу вас.

В этот момент дверь в спальню распахнулась, и в комнату влетел взволнованный третьекурсник.

— Эй, вы, первачи! Быстро в гостиную, там начинается веселье!

Скорпиус ухмыльнулся.

— О, похоже, началось. Пойдем, Поттер, покажем тебе, как веселятся настоящие слизеринцы.

* * *

Они спустились в гостиную Слизерина, и Джеймс застыл на месте, пораженный увиденным. Обычно строгое и элегантное помещение преобразилось до неузнаваемости. Изумрудно-зеленые и серебристые гирлянды, словно змеи, извивались под потолком, создавая причудливые узоры. В воздухе парили десятки светящихся шаров разных размеров, мерцающих, как звезды в ночном небе. Их мягкий свет придавал гостиной таинственную, почти волшебную атмосферу.

В дальнем углу комнаты Джеймс заметил длинный стол, заставленный напитками и закусками. Там были не только привычные бутылки с тыквенным соком, но и... сливочное пиво? Джеймс не мог поверить своим глазам. Рядом со столом он увидел группу старшекурсников, которые о чем-то оживленно шептались, периодически бросая настороженные взгляды на входную дверь.

— Что здесь происходит? — спросил Джеймс, все еще не веря своим глазам. Он повернулся к третьекурснику, ища объяснения.

Тот ухмыльнулся, явно наслаждаясь удивлением Джеймса.

— Это, мой дорогой Поттер, традиционная вечеринка в честь дня основания Слизерина, — объяснил он с ноткой гордости в голосе. — Мы отмечаем его каждый год, но, разумеется, тайно. Декан не должен об этом узнать.

Джеймс был впечатлен. Он никогда не думал, что слизеринцы могут быть такими... веселыми и беззаботными. Все его представления о мрачном и угрюмом факультете рассыпались в прах. Вокруг него студенты всех возрастов смеялись, шутили, играли в волшебные игры. В воздухе витало ощущение единства и общности, которое Джеймс раньше не замечал среди слизеринцев.

— Ну что, Поттер, готов повеселиться по-настоящему? — спросил кто-то из старшекурсников, протягивая ему бутылку сливочного пива.

Джеймс на секунду заколебался, но потом решительно взял бутылку.

— Готов, — ответил он с улыбкой.

— Эй, новенький! — окликнул его высокий семикурсник с значком капитана квиддичной команды на груди. — Ты, должно быть, Поттер. Я Алекс Флинт, капитан команды по квиддичу.

Джеймс пожал протянутую руку, чувствуя, как по телу пробегает волна волнения. Алекс Флинт был легендой Слизерина — о его тактическом мастерстве и яростной преданности команде ходили легенды даже среди других факультетов.

— Приятно познакомиться, — ответил Джеймс, стараясь, чтобы его голос звучал уверенно.

— Пойдем, познакомлю тебя с остальными, — Алекс положил руку на плечо Джеймса и повел его через толпу веселящихся студентов.

По пути Джеймс не мог не заметить, с каким уважением остальные слизеринцы относились к Алексу. Младшекурсники расступались перед ним, а старшекурсники приветственно кивали. Было очевидно, что Алекс пользовался огромным авторитетом в факультете.

В течение следующего часа Джеймс познакомился с десятками слизеринцев всех курсов. Он был поражен разнообразием характеров и интересов своих однокурсников. Здесь были и заядлые шахматисты, обсуждающие последние стратегии, и любители зелий, спорящие о свойствах редких ингредиентов, и даже группа студентов, увлекающихся маггловской литературой.

Они играли в волшебные настольные игры, среди которых Джеймс обнаружил несколько, о которых никогда раньше не слышал. Особенно его заинтересовала игра под названием "Змеиные тропы", где фигурки игроков должны были пробираться через лабиринт, полный магических ловушек и загадок.

Сливочное пиво лилось рекой, хотя старосты бдительно следили за тем, чтобы младшекурсники не увлекались. Джеймс осторожно попробовал напиток и был приятно удивлен его сладковатым, чуть пряным вкусом.

Разговоры вокруг него кипели, охватывая все темы — от последних уроков до сплетен Хогвартса. Джеймс с удивлением обнаружил, что слизеринцы были прекрасно осведомлены обо всем, что происходило в замке, даже о тех вещах, которые, казалось бы, их не касались.

— А вот и наша звезда! — воскликнул Алекс, когда к ним подошел крепкий парень с растрепанными светлыми волосами и проницательным взглядом. — Ребята, познакомьтесь с Майклом Бэддоком, нашим ловцом.

Майкл широко улыбнулся и пожал руку Джеймса и других первокурсников. Его рукопожатие было крепким, а в глазах светился огонек азарта.

— Привет, Джеймс. Слышал, ты тоже неплохо летаешь?

Джеймс смутился, не зная, как реагировать на такое прямое обращение.

— Ну, я люблю квиддич... — начал он неуверенно.

— О, правда? — заинтересовался Майкл, внимательно разглядывая Джеймса. — Тогда тебе стоит прийти на наши тренировки. Всегда нужна свежая кровь в команде.

Джеймс почувствовал, как его сердце забилось быстрее от волнения. Возможность попасть в команду по квиддичу казалась ему невероятной удачей.

— Это было бы здорово! — воскликнул он, не скрывая своего энтузиазма.

— Расскажи Джеймсу свою историю, Майк, — предложил Алекс, подмигивая. В его глазах мелькнул озорной огонек, и Джеймс понял, что сейчас услышит что-то интересное.

Майкл рассмеялся, откидывая назад свои светлые волосы.

— О, ты про мою славную карьеру в Хогвартсе? Ну, слушай, малыш. Все началось на первом курсе...

И Майкл начал свой рассказ. Джеймс слушал, открыв рот, историю о том, как Майкл прошел путь от запасного игрока до ловца команды. Он рассказывал обо всем с юмором и самоиронией, которые не могли не вызывать симпатию.

— На третьем курсе я стал ловцом, — продолжал Майкл, и его глаза загорелись при воспоминании. — Каждое утро, до завтрака, я тренировался. Летал вокруг квиддичного поля, пока руки не начинали дрожать от усталости. Я изучал все книги по квиддичу, какие только мог найти в библиотеке. Даже попросил мадам Пинс заказать несколько редких изданий из других магических библиотек. Я начал изучать стратегии других команд, анализировать их игру. И знаешь что? — он воодушевленно остановился — Мы почти выиграли финал. Я видел снитч, я был быстрее гриффиндорского ловца, но...

— Но его сбили бладжером! — закончил за него другой игрок команды, который присоединился к их разговору. — Это была подстава!

Джеймс почувствовал, как внутри него растет возмущение. Он всегда считал, что в Хогвартсе ко всем относятся справедливо, но эта история заставляла его сомневаться.

Майкл машинально потер плечо, словно до сих пор чувствовал удар бладжера.

— Да, это было обидно.

— И что было дальше? — спросил Зак Джордан, уже полностью захваченный рассказом.

Майкл глубоко вздохнул.

— Дальше был четвертый курс. И знаешь что? Я был полон решимости доказать, что прошлогодний успех не был случайностью. Мы снова вышли в финал.

— И снова что-то случилось? — догадался Гленн, видя выражение лица Майкла.

— Да, — кивнул тот. — За неделю до финала я подхватил корь. Обычную магловскую корь! Можешь себе представить? Я чувствовал себя нормально, готов был играть, но судья не пустила меня на поле. Сказала, что это слишком опасно для остальных игроков.

— Да ладно тебе, Майк, — вмешался Алекс, хлопнув друга по плечу. — Никто бы и не заразился. На поле всегда полно кашляющих и чихающих игроков. Помнишь, как в прошлом году половина команды Пуффендуя играла с простудой?

Джеймс нахмурился еще сильнее.

— Но это же нечестно! Почему они не позволили тебе играть?

Майкл пожал плечами, но в его глазах Джеймс заметил отблеск старой обиды.

— Официально — из соображений безопасности. Но знаешь... иногда кажется, что кто-то очень не хотел, чтобы Слизерин выиграл кубок.

— Ты думаешь, это было намеренно? — спросил Джеймс, чувствуя, как его представления о справедливости в Хогвартсе рушатся с каждым словом.

— Кто знает, — ответил Майкл, но его тон говорил о том, что у него есть свое мнение на этот счет. — Но это было только начало.

— А что было на пятом курсе? — спросил Скорпиус, тоже уже готовый к очередной несправедливости.

Майкл усмехнулся, но в его смехе не было веселья.

— О, пятый курс был особенным. Знаете, в Хогвартсе есть традиция — перед важными матчами устраивать генеральную уборку замка. И угадай, кого назначили на эту работу прямо перед финальным матчем?

Джеймс покачал головой, не веря своим ушам.

— Тебя? Но почему?

— Официально — потому что мое имя выпало при жеребьевке, — ответил Майкл. — Но знаешь, что странно? В тот день на уборку отправили меня и еще нескольких ключевых игроков нашей команды. Совпадение, не правда ли?

— Это было так подозрительно, — покачал головой Алекс, и Джеймс с удивлением заметил, как сжались его кулаки. — Словно кто-то специально устроил, чтобы ты не смог играть.

Джеймс чувствовал, как внутри него растет гнев. Он всегда считал, что в Хогвартсе царит справедливость, что ко всем относятся одинаково, что все имеют равные шансы. Но история Майкла рисовала совсем другую картину.

— А шестой курс? — спросил Зак, уже боясь услышать ответ.

Майкл хмыкнул, и в его глазах мелькнула тень обиды.

— О, это было что-то. Меня отстранили от игры за пару мелких шалостей. Ничего серьезного, просто обычные студенческие проделки. Знаешь, вроде превращения коридора в каток или создания фейерверков на уроке истории магии.

— Это было несправедливо, — вступился другой игрок команды, которого Джеймс еще не знал. — Мы все иногда шалим, но лишать команду лучшего ловца из-за такой ерунды? Это было подло.

Джеймс чувствовал, как в нем растет возмущение.

— И после всего этого ты все еще играешь? — спросил он с восхищением.

Майкл улыбнулся, и эта улыбка была полна решимости и гордости.

— Конечно. Я люблю квиддич. И знаешь что? Я ловлю снитч быстрее всех в школе. Обычно мне требуется минут пятнадцать, в то время как другим ловцам нужны часы.

— Особенно гриффиндорцам, — фыркнул Алекс, и в его голосе прозвучала нотка презрения. — Они может и выигрывают у нас в финалах, но играют они отвратительно. Все их победы — чистая фикция.

Джеймс почувствовал, как внутри него борются противоречивые чувства. С одной стороны, он всегда восхищался гриффиндорской командой по квиддичу, слушая рассказы отца о его школьных годах. Но с другой стороны, история Майкла заставляла его задуматься о том, насколько честными были эти победы.

— Знаешь, — добавил Майкл, наклоняясь ближе к Джеймсу, словно собирался поделиться секретом, — они даже просили меня потренировать их пару раз. Я согласился, но больше не собираюсь участвовать в этом цирке. Они не умеют работать в команде, каждый тянет одеяло на себя.

Джеймс был поражен.

— Они просили тебя их тренировать? Но почему?

Майкл усмехнулся.

— Потому что даже они понимают, что я лучший. Но знаешь, что самое интересное? Когда я пытался научить их работать вместе, координировать свои действия, они просто не слушали. Каждый был уверен, что знает лучше. Типичные гриффиндорцы — слишком самоуверенные, чтобы признать, что кто-то может быть лучше них.

Джеймс задумался. Он вспомнил, как его отец рассказывал о своих годах в команде Гриффиндора, о духе товарищества и взаимовыручки. Неужели все изменилось? Или, может быть, его отец просто не замечал этих проблем, будучи звездой команды?

— Но как же вы справляетесь со всем этим? — спросил Джеймс, чувствуя, как в нем растет уважение к слизеринской команде. — Как вы находите силы продолжать бороться, когда все, кажется, против вас?

Алекс положил руку на плечо Джеймса, и его голос стал серьезным.

— Вот в этом, малыш, и заключается суть Слизерина. Мы не сдаемся.

Джеймс был впечатлен энтузиазмом и духом команды несмотря на все неудачи.

— В этом году все будет по-другому, — вдруг сказал Алекс, и его глаза загорелись. — Мы станем чемпионами. Верно, ребята?

— Да! — хором ответила команда, и их крик подхватила вся гостиная.

Джеймс почувствовал, как его захватывает всеобщее воодушевление.

* * *

Когда наконец все начали расходиться по спальням, Джеймс чувствовал себя абсолютно счастливым. Он лег в постель с улыбкой на лице, думая о том, как много нового он узнал о своем факультете за один вечер.

— Эй, Поттер, — окликнул его Скорпиус перед тем, как погасить свет. — Теперь ты понимаешь, что значит быть слизеринцем?

Джеймс кивнул.

— Да, кажется, начинаю понимать.

— И помни, — добавил Скорпиус, — что бы ни случилось, мы своих не бросаем.

Джеймс улыбнулся в темноте.

— Спасибо, Скорпиус. Я этого не забуду.

Засыпая, Джеймс думал о том, как ему повезло. У него были старые друзья в Гриффиндоре, и теперь он нашел новых друзей в Слизерине. Может быть, подумал он, ему удастся стать мостом между факультетами, помочь им понять друг друга лучше. Это будет непросто, но Джеймс был готов попробовать.

С этими мыслями он погрузился в сон, полный летающих метел, золотых снитчей и смеющихся друзей в зелено-серебряных мантиях.

Раннее утро субботы встретило Хогвартс прохладным ветром и легкой дымкой, окутавшей квиддичное поле. Джеймс, Гленн, Зак и Скорпиус, зевая и потирая заспанные глаза, брели по влажной от росы траве, сжимая в руках метлы. Их ждала первая тренировка с командой Слизерина.

— Не могу поверить, что мы встали в такую рань, — пробормотал Зак, подавляя очередной зевок.

— Привыкай, — усмехнулся Гленн. — Говорят, Алекс Флинт — настоящий фанатик тренировок. Он считает, что ранние подъемы закаляют характер.

Скорпиус фыркнул.

— Характер, может, и закаляют, а вот мозги точно отмораживают.

Джеймс молчал, погруженный в свои мысли. Он не мог не думать о своем отце, о его легендарных выступлениях в качестве ловца Гриффиндора. Сколько раз он мечтал повторить его подвиги, поймать снитч и принести победу своей команде? И вот теперь он здесь, в зеленой форме Слизерина, готовится к своей первой тренировке.

Когда они подошли к полю, там уже собралась вся команда. Алекс Флинт, высокий и мускулистый семикурсник, стоял в центре, окруженный игроками основного состава. Рядом с ним возвышался Майкл Бэддок, светловолосый ловец с острым взглядом и легкой ухмылкой на губах.

— А вот и наши новобранцы! — воскликнул Алекс, заметив приближающихся первокурсников. — Отлично, теперь мы в полном составе. Итак, для тех, кто еще не знаком, — это Джеймс Поттер, Гленн Забини, Зак Джордан и Скорпиус Малфой. Сегодня они вместе с остальными запасными игроками начнут свой путь к славе Слизерина!

Джеймс почувствовал лёгкое волнение. Он оглядел собравшихся игроков — помимо них, первокурсников, здесь были еще несколько второкурсников и третьекурсников, все с одинаково напряженными и взволнованными лицами.

— Прежде чем мы начнем, — продолжил Алекс, — хочу сразу расставить все точки над i. Вы здесь, чтобы стать частью команды. Частью семьи. И в этой семье нет места для эгоизма и желания выделиться. Ясно?

— Да, капитан! — хором ответили новички.

— Отлично, — кивнул Алекс. — А теперь давайте посмотрим, на что вы способны. Майкл!

Бэддок шагнул вперед, держа в руках несколько бладжеров.

— Сегодня вы все будете загонщиками, — объявил он, и Джеймс почувствовал, как его сердце упало. — Загонщики — это сердце команды. Они защищают своих и атакуют противника. Они должны работать в идеальном тандеме, чувствовать друг друга без слов. И сегодня мы посмотрим, кто из вас на это способен.

Джеймс обменялся растерянными взглядами с друзьями. Загонщики? Но он всегда мечтал быть ловцом, как отец! Он почувствовал, как внутри растет разочарование, но постарался подавить его. В конце концов, это всего лишь тренировка, верно?

Алекс разбил их на пары. Джеймс оказался в паре с Гленном, Скорпиус — с Заком. Остальные запасные игроки тоже разбились на пары.

— Ваша задача проста, — объяснил Майкл. — Вы должны защищать своего напарника от бладжеров и одновременно пытаться попасть бладжером в другие пары. Команда, которая продержится дольше всех, побеждает. Все понятно?

Новички кивнули, сжимая в руках биты и нервно поглядывая на бладжеры, которые Майкл начал выпускать в воздух.

— На счет три взлетаем! — скомандовал Алекс. — Раз... два... три!

Воздух наполнился свистом метел и глухими ударами бит по бладжерам. Джеймс взмыл в воздух, чувствуя, как адреналин растекается по венам. Рядом с ним летел Гленн, внимательно следя за приближающимися бладжерами.

— Слева! — крикнул Джеймс, заметив несущийся на них черный мяч. Гленн среагировал мгновенно, отбивая бладжер в сторону пары третьекурсников.

— Неплохо! — похвалил их Алекс, наблюдая за происходящим снизу. — Но не забывайте о командной работе! Вы должны действовать как единое целое!

Джеймс старался сосредоточиться на защите Гленна, но его взгляд то и дело возвращался к Майклу Бэддоку, который парил над полем, внимательно наблюдая за тренировкой. Как бы Джеймсу хотелось быть на его месте, выискивать снитч, а не отбиваться от этих назойливых бладжеров!

Его отвлеченность не осталась незамеченной. Бладжер, пущенный Скорпиусом, едва не сбил Джеймса с метлы. Только в последний момент Гленн успел отбить его.

— Поттер! — рявкнул Алекс снизу. — Сосредоточься! Ты подводишь своего напарника!

Джеймс почувствовал, как краска стыда заливает его щеки. Он кивнул Гленну в знак благодарности и попытался сконцентрироваться на игре.

Но это оказалось не так-то просто. Джеймс привык полагаться только на себя, и необходимость постоянно следить за напарником выбивала его из колеи. Он то и дело оказывался не там, где нужно, не успевал прикрыть Гленна или, наоборот, мешал ему отбить бладжер.

Не лучше обстояли дела и у Скорпиуса с Заком. Малфой, привыкший командовать, постоянно кричал на Зака, указывая ему, куда лететь и что делать. Зак, в свою очередь, только больше нервничал от этого и допускал ошибки.

— Стоп! — наконец скомандовал Алекс, и все игроки опустились на землю. — Что это было? Вы называете это командной игрой?

Новички виновато опустили головы.

— Послушайте, — вздохнул капитан, смягчив тон. — Я понимаю, что вы все хотите показать себя с лучшей стороны. Но квиддич — это не соло-выступление. Это симфония, где каждый инструмент важен. И если хоть один играет не в такт, вся мелодия рушится.

Майкл подошел к ним, держа в руках бладжер.

— Знаете, почему мы сделали вас загонщиками? — спросил он. — Потому что это самая сложная позиция с точки зрения командной работы. Здесь нельзя думать только о себе. Нужно постоянно быть начеку, защищать товарища и при этом не забывать об атаке.

Джеймс слушал, чувствуя, как внутри растет смесь стыда и разочарования. Он понимал, что не оправдал ожиданий. Но в то же время, где-то глубоко внутри, он все еще мечтал о роли ловца, о славе и восхищении трибун. Быть загонщиком казалось ему чем-то... второстепенным.

— Джеймс, — вдруг обратился к нему Майкл, словно прочитав его мысли. — Я вижу, ты все время поглядываешь в небо, словно ищешь снитч. Ты хочешь быть ловцом, верно?

Джеймс смущенно кивнул.

— Это потому, что твой отец был ловцом? — спросил Майкл, и в его голосе не было насмешки, только искреннее любопытство.

— Да, — тихо ответил Джеймс. — Я всегда мечтал быть как он.

Майкл положил руку ему на плечо.

— Послушай, Джеймс. Быть похожим на отца — это прекрасно. Но ещё важнее найти свой собственный путь. Знаешь, почему я стал ловцом? Потому что это была единственная свободная позиция в команде, когда я пришел на отбор. Прошлый ловец выпустился из Хогвартса. Я мечтал быть охотником, но судьба распорядилась иначе. И знаешь что? Я ни о чем не жалею.

Джеймс удивленно посмотрел на него.

— Но... вы же лучший ловец в школе!

Майкл усмехнулся.

— Может быть. Но знаешь, в чем секрет? Я научился любить свою роль. Научился видеть в ней не ограничение, а возможность. И теперь я не представляю себя никем другим. Я дал себе шанс попробовать что-то новое — и это была любовь с первой попытки.

Эти слова заставили Джеймса задуматься. Может быть, он слишком зациклился на идее стать ловцом? Может быть, стоит дать шанс роли загонщика?

— А теперь, — снова заговорил Алекс, обращаясь ко всем новичкам, — мы попробуем еще раз. Но на этот раз я хочу, чтобы вы забыли о себе. Думайте только о своем напарнике. Ваша задача — не дать бладжеру коснуться его. Ясно?

— Да, капитан! — ответили игроки, и в их голосах звучала новая решимость.

Они снова взмыли в воздух. На этот раз Джеймс старался полностью сосредоточиться на Гленне. Он следил за каждым его движением, предугадывал, куда тот полетит в следующий момент. И постепенно начал чувствовать, как между ними устанавливается связь, словно невидимая нить.

— Справа! — крикнул Гленн, и Джеймс, не задумываясь, метнулся наперерез бладжеру, отбивая его в сторону Скорпиуса и Зака.

— Сзади! — в свою очередь предупредил Джеймс, и Гленн ловко увернулся от атаки.

Постепенно их движения становились все более слаженными. Они кружили по полю, словно в каком-то сложном танце, прикрывая друг друга и одновременно атакуя другие пары.

Скорпиус и Зак тоже, казалось, нашли общий язык. Малфой перестал командовать и начал больше доверять инстинктам Зака. А Зак, почувствовав это доверие, стал действовать увереннее и точнее.

— Вот это уже больше похоже на команду! — одобрительно крикнул Алекс. — Продолжайте в том же духе!

Тренировка продолжалась несколько часов. К концу все были измотаны, покрыты синяками и ссадинами, но в глазах каждого горел огонь азарта и удовлетворения.

Когда они наконец приземлились, Алекс собрал всех в круг.

— Вы молодцы, — сказал он. — Сегодня вы сделали первый шаг к тому, чтобы стать настоящей командой. Но это только начало. Впереди еще много работы.

Майкл кивнул, соглашаясь с капитаном.

— Помните, — добавил он, — в квиддиче нет маловажных позиций. Каждый игрок важен. И иногда именно загонщики, а не ловцы, решают исход матча.

Джеймс чувствовал, как эти слова проникают глубоко в его сознание, меняя что-то внутри. Он посмотрел на свою биту, которую все еще сжимал в руке, и вдруг увидел ее в новом свете. Это было не просто орудие для отбивания бладжеров. Это был инструмент защиты, способ уберечь товарищей по команде от опасности.

* * *

Подземелья Хогвартса встретили первокурсников Слизерина промозглым холодом и тусклым светом факелов. Джеймс поёжился, плотнее запахивая мантию, пока они спускались по каменным ступеням в класс зельеварения.

— Говорят, Слагхорн — настоящий зверь, — прошептал Глен Забини, нервно оглядываясь по сторонам. — Мой старший брат рассказывал, что в прошлом году он довёл до слёз половину первокурсников на первом же уроке.

— Да ладно, не может быть всё так плохо, — возразил Джеймс, хотя и сам чувствовал, как от волнения сосёт под ложечкой.

— Ещё как может, — мрачно отозвался Скорпиус Малфой. — Я слышал, Алекс говорил, что старик — настоящий тиран, но если сумеешь его впечатлить, считай, что золотой билет у тебя в кармане.

Они вошли в просторный класс, уставленный длинными столами с котлами. Воздух был наполнен странными запахами: сладковатым ароматом лаванды, терпким запахом полыни и чем-то резким, от чего слезились глаза. На стенах висели многочисленные портреты известных зельеваров, которые с любопытством разглядывали новых учеников.

— Занимайте места и доставайте учебники, — прогремел низкий голос, от которого у Джеймса мурашки побежали по спине.

В дальнем конце класса за массивным столом восседал грузный мужчина с лысеющей головой и пышными усами моржа. Его маленькие глазки пристально изучали каждого входящего ученика, словно оценивая, на что они способны.

Джеймс поспешно сел за стол вместе со Скорпиусом, Гленом и Заком. Они принялись доставать учебники и письменные принадлежности, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания.

Когда все заняли свои места, профессор Гораций Слагхорн тяжело поднялся из-за стола. Его огромный живот колыхался при каждом шаге, пока он шёл к доске, постукивая тростью по каменному полу.

— Итак, юные чародеи, — начал он, окидывая класс цепким взглядом. — Добро пожаловать на ваш первый урок зельеварения. Я профессор Слагхорн, ваш декан и преподаватель этого непростого, но крайне важного предмета.

Он сделал паузу, словно ожидая, что кто-то осмелится его перебить. В классе стояла мёртвая тишина.

— Зельеварение — это не просто смешивание ингредиентов по рецепту, — продолжил Слагхорн, расхаживая между рядами. — Это искусство, требующее точности, интуиции и глубокого понимания свойств каждого компонента. Здесь нет места для ошибок или небрежности.

Он резко остановился возле стола Джеймса и его друзей.

— Мистер Поттер, — протянул Слагхорн, и Джеймс невольно вздрогнул. — Я много слышал о вас. Надеюсь, вы унаследовали талант своей бабушки к зельям, а не склонность вашего отца к... неприятностям.

По классу пронеслись приглушённые смешки. Джеймс почувствовал, как краска заливает его лицо.

— Я постараюсь оправдать ваши ожидания, сэр, — выдавил он.

— Постарайтесь, — хмыкнул Слагхорн. — Здесь вам придётся очень постараться, чтобы произвести на меня впечатление.

Он отвернулся и направился к доске. Взмахнув палочкой, профессор заставил появиться на ней сложную схему.

— Сегодня мы приготовим простое, но эффективное зелье для лечения ожогов, — объявил Слагхорн. — Ингредиенты и рецепт перед вами. У вас есть ровно час. Начинайте!

Джеймс склонился над учебником, пытаясь разобраться в инструкциях. Рядом Скорпиус уже уверенно отмерял нужное количество толчёных жуков-скарабеев.

— Эй, Поттер, — шепнул Глен. — Ты уверен, что нужно добавлять корень мандрагоры сейчас? По-моему, сначала надо дать настояться слизи флоббер-червя.

Джеймс нахмурился, перечитывая рецепт.

— Да нет же, смотри — сначала корень, потом помешать три раза по часовой стрелке, и только потом слизь.

— А вот и нет, — вмешался Зак. — Я точно помню, что отец говорил — слизь всегда добавляется в самом начале, иначе зелье может свернуться.

— Да что вы несёте, — прошипел Скорпиус. — Всё же ясно написано — корень, потом слизь, потом...

— Что здесь происходит? — прогремел над ними голос Слагхорна. Друзья испуганно вздрогнули, они не заметили, как профессор подошёл к их столу.

— Мы... мы просто обсуждали рецепт, сэр, — пробормотал Джеймс.

— Обсуждали? — Слагхорн приподнял бровь. — А мне показалось, что вы спорите, как первогодки в детском саду. Неужели вы не способны самостоятельно прочитать и понять простейшие инструкции?

Он наклонился, принюхиваясь к их котлу. Его лицо исказилось гримасой отвращения.

— Мерлинова борода, что это за вонь? — возмутился профессор. — Вы что, решили сварить яд для крыс вместо лечебного зелья?

Джеймс в отчаянии взглянул на их котёл. Вместо гладкой бледно-голубой жидкости там булькала мутная коричневая масса, от которой поднимались зловонные пузыри.

— Мы... мы можем всё исправить, сэр, — попытался оправдаться Скорпиус.

— Исправить? — фыркнул Слагхорн. — Да это зелье уже ничто не спасёт, разве что чудо. Эванеско!

Содержимое их котла исчезло. Джеймс почувствовал, как у него упало сердце.

— Я ожидал большего от учеников моего факультета, — покачал головой Слагхорн. — Особенно от вас, мистер Малфой. Ваш отец был одним из лучших зельеваров на своём курсе.

Скорпиус опустил глаза, его бледные щёки порозовели от стыда.

— А вы, мистер Поттер, — Слагхорн повернулся к Джеймсу. — Я надеялся, что вы унаследовали хоть каплю таланта вашей бабушки. Похоже, я ошибся.

Джеймс почувствовал, как к горлу подступает комок. Он изо всех сил старался не показать, как глубоко его задели эти слова.

— Мы... мы постараемся лучше в следующий раз, профессор, — выдавил он.

— О, вы постараетесь, — кивнул Слагхорн. — Иначе вам придётся объяснять вашим родителям, почему вы провалили мой предмет. А теперь за работу! У вас осталось всего полчаса.

С этими словами он отошёл к другому столу, оставив друзей в полном смятении.

— Чёрт возьми, — выругался Глен, как только Слагхорн оказался вне пределов слышимости. — Что нам теперь делать? Мы же не успеем заново сварить всё зелье!

— Успокойся, — одёрнул его Скорпиус, хотя сам выглядел не менее встревоженным. — Давайте просто сосредоточимся и попробуем ещё раз. Джеймс, ты читай рецепт, я буду отмерять ингредиенты. Глен, ты следи за огнём, а ты, Зак, будешь помешивать. Ясно?

Остальные кивнули, и они снова принялись за работу. На этот раз они действовали слаженно, внимательно следуя каждому пункту инструкции.

Джеймс старался сосредоточиться на рецепте, но слова Слагхорна всё ещё звенели у него в ушах. Неужели он действительно настолько бездарен? Может, ему вообще не место в Хогвартсе?

— Эй, Поттер, очнись! — прошипел Скорпиус, толкая его локтем. — Сколько капель эссенции бадьяна нужно добавить?

— Э-э... семь, — спохватился Джеймс, быстро просматривая инструкцию. — Нет, подожди, восемь! Точно, восемь капель.

Скорпиус кивнул и осторожно отсчитал нужное количество капель. Зелье в котле слегка зашипело и приобрело бледно-голубой оттенок.

— Кажется, получается, — с облегчением выдохнул Глен, вглядываясь в котёл.

— Не радуйся раньше времени, — предостерёг Зак, продолжая методично помешивать зелье. — Ещё надо дать ему настояться пять минут, а потом добавить последний ингредиент.

Джеймс нервно поглядывал на часы. До конца урока оставалось всего десять минут. Успеют ли они?

— Так, теперь нужно добавить измельчённые листья алоэ, — сказал Скорпиус, сверяясь с рецептом. — Джеймс, ты их подготовил?

Джеймс кивнул и протянул другу маленькую чашку с тщательно нарезанными листьями. Скорпиус осторожно всыпал их в котёл, и зелье немедленно изменило цвет на более насыщенный голубой.

— Отлично, — пробормотал Скорпиус. — Теперь нужно помешать три раза против часовой стрелки и...

— Подождите! — вдруг воскликнул Глен. — Я только что вспомнил — мой дядя говорил, что если добавить щепотку толчёного рога единорога, зелье станет гораздо эффективнее!

— Ты уверен? — с сомнением спросил Джеймс. — В рецепте об этом ничего не сказано.

— Да, но это же секретный ингредиент! — настаивал Глен. — Давайте попробуем, что мы теряем?

Скорпиус колебался.

— Не знаю, ребята. Мы и так едва не испортили зелье в первый раз. Может, не стоит рисковать?

— Но подумай, — не унимался Глен. — Если получится, мы сможем удивить Слагхорна! Он же сам сказал, что ждёт от нас большего.

Джеймс почувствовал, как его охватывает азарт.

— А знаете, Глен прав. Давайте рискнём!

Зак пожал плечами.

— Я в деле. Хуже уже вряд ли будет.

Скорпиус вздохнул.

— Ладно, была не была. Но если что-то пойдёт не так, я вас предупреждал.

Глен осторожно высыпал щепотку порошка в котёл. На мгновение ничего не происходило, а затем зелье вдруг забурлило и начало менять цвет, переливаясь всеми оттенками синего.

— Ого! — выдохнул Джеймс. — Кажется, сработало!

В этот момент к их столу подошёл профессор Слагхорн. Его брови удивлённо поползли вверх, когда он увидел их котёл.

— Что это у вас тут творится, господа? — спросил он, наклоняясь, чтобы лучше рассмотреть зелье.

Друзья переглянулись, не зная, что ответить. Наконец Скорпиус решился:

— Мы... мы немного усовершенствовали рецепт, сэр, — сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал уверенно. — Добавили небольшой секретный ингредиент.

Слагхорн поднял бровь ещё выше.

— Вот как? И что же это за ингредиент, позвольте узнать?

— Э-э... толчёный рог единорога, сэр, — пробормотал Глен.

Профессор хмыкнул и снова склонился над котлом, внимательно изучая его содержимое. Он помешал зелье, понюхал его, даже капнул немного на кончик палочки и попробовал на вкус.

— Хм... интересно, весьма интересно, — пробормотал он. — Должен признать, господа, вы меня удивили. Это зелье определённо отличается от стандартного рецепта.

Джеймс почувствовал, как его переполняет гордость. Неужели они действительно смогли впечатлить сурового профессора?

Однако следующие слова Слагхорна немного охладили его энтузиазм:

— Однако, — продолжил профессор, выпрямляясь, — я бы не сказал, что это улучшение. Да, ваше зелье обладает некоторыми... интересными свойствами. Но его эффективность в лечении ожогов крайне сомнительна. Кроме того, — он строго посмотрел на друзей поверх очков, — я не припомню, чтобы давал вам разрешение экспериментировать с рецептом.

Джеймс почувствовал, как его сердце упало. Они так старались, и всё зря?

— Тем не менее, — продолжил Слагхорн, — я ценю вашу инициативу и стремление к совершенствованию. Это качества, достойные настоящих слизеринцев. Однако, — его голос стал строже, — в будущем я бы посоветовал вам сначала в совершенстве овладеть базовыми рецептами, прежде чем пытаться их улучшить.

Он обвёл взглядом притихших друзей.

— Ваше зелье заслуживает оценки «Выше ожидаемого», но не более того. Я знаю, что вы способны на большее. Помните, господа, в Слизерине мы стремимся быть лучшими во всём, что делаем. Никогда не довольствуйтесь просто «хорошо» — стремитесь к совершенству.

С этими словами Слагхорн отошёл к следующему столу, оставив друзей в смешанных чувствах.

— Ну, могло быть и хуже, — пробормотал Зак, осторожно разливая их необычное зелье по флаконам.

— Да уж, — вздохнул Скорпиус. — Но я же говорил, что не стоит рисковать.

— Эй, но мы же получили «Выше ожидаемого»! — возразил Глен. — Это же неплохо для первого урока, правда?

Джеймс молчал, погружённый в свои мысли. С одной стороны, он был рад, что их эксперимент не обернулся полным провалом. С другой — слова Слагхорна о стремлении к совершенству не давали ему покоя.

Когда прозвенел звонок, друзья собрали свои вещи и направились к выходу из подземелья. Проходя мимо стола Слагхорна, Глен на мгновение задержался.

— Профессор, — сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал уверенно. — Спасибо за урок. В следующий раз мы вас не разочаруем.

Слагхорн посмотрел на него с интересом.

— Посмотрим, мистер Забини. Посмотрим.

Выходя из душного подземелья на свежий воздух коридора, Джеймс чувствовал странное воодушевление. Да, сегодняшний урок был сложным. Но он многому их научил. И следующий они встретят во всеоружии.

— Эй, Поттер! — окликнул его Скорпиус. — Ты идёшь?

Джеймс кивнул и поспешил за друзьями. Впереди их ждало много работы, но он был готов к этому вызову. В конце концов, он слизеринец. А слизеринцы не отступают перед трудностями.

* * *

После урока прорицания Джеймс вышел из душной башни профессора Трелони, чувствуя легкое головокружение от тяжелого аромата благовоний. Он глубоко вдохнул свежий воздух коридора, пытаясь прочистить голову от туманных предсказаний и мрачных пророчеств. Внезапно его внимание привлекла группа гриффиндорцев, среди которых он узнал знакомые лица Розы, Финна и Алисы.

Сердце Джеймса забилось чаще. Он вспомнил о своём намерении наладить отношения между Слизерином и Гриффиндором, о разговоре с Хагридом и Розой. Сейчас был идеальный момент начать.

Глубоко вздохнув, Джеймс направился к группе гриффиндорцев. Он чувствовал на себе любопытные взгляды проходящих мимо студентов — слизеринец, идущий к гриффиндорцам, всё ещё было необычным зрелищем.

— Привет, ребята, — поздоровался Джеймс со своими друзьями.

— Привет, Джеймс, — поприветствовали его Алиса и Роза, искренне обрадовавшись ему. Глаза девочек загорелись теплом, и Джеймс почувствовал укол вины за то, что так долго избегал их.

Финн же словно держался в стороне. Его лицо было непроницаемым, но Джеймс заметил, как напряглись его плечи.

— Слушайте, — начал Джеймс, решив перейти сразу к делу. Его сердце колотилось как безумное, но он знал, что должен это сказать. — Я хотел сказать, что... в общем, я был неправ. Все эти недомолвки с моей стороны, то, как я вёл себя последнее время... Это было глупо. Я хочу, чтобы вы знали — это больше не повторится. Я хочу, чтобы мы снова стали друзьями, как раньше.

Роза и Алиса просияли. На лице Алисы отразилось явное облегчение, словно она долго ждала этих слов.

Но на лице Финна появилось странное выражение — смесь недоверия и... гнева?

— Ах, теперь ты хочешь, чтобы мы снова стали друзьями? — резко сказал Финн, делая шаг вперёд. Его голос дрожал от едва сдерживаемых эмоций. — После всего, что ты натворил? После того, как ты игнорировал нас, избегал, вёл себя так, будто мы пустое место?

Джеймс почувствовал, как к щекам приливает кровь. Он знал, что заслужил этот гнев, но всё равно было больно слышать эти слова.

— Я же сказал, что был неправ...

— Неправ? — перебил его Финн, его голос становился всё громче. Несколько проходящих мимо студентов остановились, с любопытством наблюдая за разворачивающейся сценой. — Ты хоть представляешь, как из-за тебя расстраивалась Роза? Как плакала Алиса? Как мы все переживали, думая, что потеряли друга?

Джеймс растерянно посмотрел на Розу и Алису. Алиса опустила глаза, а Роза закусила губу, явно чувствуя себя неловко от этой вспышки Финна.

— Я... я не знал, — пробормотал Джеймс, чувствуя, как внутри всё сжимается от осознания, сколько боли он причинил своим друзьям. — Мне очень жаль...

— Жаль? — фыркнул Финн, его лицо покраснело от гнева. — Если тебе действительно жаль, то извинись. Как следует извинись перед ними за то, что ты сделал.

Джеймс почувствовал, как внутри него вспыхнуло раздражение. Он пришёл сюда с добрыми намерениями, а Финн говорит с ним, как с нашкодившим ребёнком. Часть его понимала гнев Финна, но другая часть начинала злиться на такое отношение.

— Послушай, Финн, — начал Джеймс, стараясь говорить спокойно, хотя внутри у него всё кипело. — Я понимаю, что ты злишься. Но я пришёл сюда, чтобы всё исправить. Я уже извинился...

— Нет, ты не извинился, — отрезал Финн, его глаза сверкали от ярости. — Ты сказал, что был неправ. Это не извинение. Ты должен попросить прощения у меня, Розы и Алисы за то, как ты с нами обошёлся.

Джеймс почувствовал, как его терпение истощается. Он понимал, что должен сохранять спокойствие, но слова Финна задевали его за живое.

— Я не собираюсь унижаться перед тобой, Финн. Я пришёл поговорить со своими друзьями, а не с тобой.

— Друзьями? — Финн рассмеялся, но в его смехе не было веселья. Это был горький, почти злой смех. — Ты называешь их друзьями после того, как бросил ради своих новых слизеринских приятелей?

— Финн, пожалуйста, — вмешалась Роза, положив руку ему на плечо. Её голос дрожал от волнения. — Давай не будем...

Но Финн уже завёлся. Он стряхнул руку Розы и сделал ещё шаг к Джеймсу.

— Нет, Роза, пусть он ответит. Пусть скажет, почему он думает, что может просто прийти сюда и всё будет как прежде?

Джеймс чувствовал, как внутри него закипает гнев. Он пытался сдержаться, но слова вырвались сами собой:

— Я не обязан перед тобой отчитываться, Финн. Я пришёл поговорить с Розой и Алисой, а не слушать твои обвинения.

— Ах, так теперь ты не обязан отчитываться? — Финн сделал ещё шаг вперёд, и теперь они с Джеймсом стояли лицом к лицу. Воздух между ними, казалось, искрил от напряжения. — А когда ты игнорировал их, когда ты избегал их в Большом зале, когда ты делал вид, что не замечаешь их — тогда ты тоже думал, что ничего им не должен?

Джеймс почувствовал, как его руки сжимаются в кулаки. Он изо всех сил пытался сохранять спокойствие, но каждое слово Финна било прямо в цель, разжигая его гнев и чувство вины одновременно.

— Финн, хватит, — снова попыталась вмешаться Роза. Её голос дрожал, а в глазах стояли слёзы. — Пожалуйста, давайте просто поговорим спокойно.

Но было уже поздно. Конфликт набирал обороты, и остановить его было невозможно. Вокруг них уже собралась небольшая толпа гриффиндорцев, с интересом наблюдающих за ссорой.

— А твои друзья-слизеринцы... — начал Финн, его голос сочился презрением. — Эти змеи только и умеют, что предавать и лгать!

— Эй! — раздался вдруг резкий голос слизеринцев позади Джеймса. — Следи за языком, О'Райли!

Джеймс обернулся и увидел Скорпиуса и Гленна с парой второкурсников, которые услышали этот разговор и приближались к ним с решительным видом. Их появление только усилило напряжение в воздухе.

— О, смотрите-ка, кто пришёл, — язвительно произнёс Финн. — Сыновья Пожирателей смерти.

Лицо Скорпиуса побледнело от ярости, а глаза Гленна опасно сузились.

— Что ты сказал, львёнок? — прорычал Гленн, делая шаг вперед.

Джеймс почувствовал, как ситуация выходит из-под контроля. Он просто хотел наладить отношения между факультетами, а вместо этого оказался в центре назревающего конфликта. Он посмотрел на Розу, ища поддержки, но увидел в её глазах только растерянность и страх.

К этому моменту их спор уже привлек внимание других студентов. Вокруг них начала собираться толпа, и Джеймс увидел, как гриффиндорцы и слизеринцы начинают группироваться по разные стороны. Напряжение между группами студентов нарастало с каждой секундой. Перепалка между факультетами только набирала обороты с каждой фразой с той или иной стороны.

— Посмотрите на них — вот они, будущие тёмные маги! — не унимался Финн, выкрикивая эту фразу, вероятно, от лица всех гриффиндорцев.

— Опять вы начинаете свою песню, тупые львята! Да что вы вообще о нас знаете? — выкрикнул один из слизеринцев, обращаясь к гриффиндорцам. Его лицо было искажено гневом и обидой. — Вы судите нас по прошлому всяких преступников, которые когда-то учились на нашем факультете. Но мы не они!

— А может, есть причины для таких суждений? — парировал высокий гриффиндорец, выступая вперед. Его глаза горели праведным гневом. — Сколько тёмных волшебников вышло из Слизерина? Сколько убийц? Вы не можете отрицать факты!

Скорпиус побледнел еще сильнее, но твёрдо встал рядом с Джеймсом. Его голос дрожал от сдерживаемых эмоций:

— Это нечестно! Мы не отвечаем за грехи наших отцов! Мы — не они!

— Да неужели? — фыркнул Финн, его глаза сверкали от ярости. — А мне кажется, яблоко от яблони недалеко падает.

Слова Финна словно открыли шлюзы. Джеймс понял, что, собираясь примирить факультеты, он невольно раскроил глубокий нарыв их затаившегося долготянущегося конфликта. Гриффиндорцы начали выкрикивать обвинения в адрес слизеринцев, вспоминая все грехи прошлого — от Волан-де-Морта до рядовых Пожирателей смерти.

— Да вы сами не лучше! — не выдержал один слизеринец, его лицо покраснело от гнева. — Только и умеете, что хвастаться своей мнимой храбростью!

— А вам, змеенышам, и похвастаться нечем! — парировал один из старост гриффиндора. — Вы всегда плетётесь за нами во всём, всегда продуваете нам в Квиддич, а потом ходите ноете и жалуетесь всем подряд!

— А как же вам не проигрывать, если все ваши победы — бессовестная фальсификация и надувательство! — выкрикнул слизеринец Алекс, поворачиваясь к ловцу своей команды Майклу. — Правда ведь, Майкл? Постоянное исключение лучшего ловца Хогвартса последних лет по любому надуманному поводу! А так же удаление наших лучших игроков на матчах! Вам постоянно подсуживают!

— Ну вот, видите, опять змееныши плачатся и скулят… — засмеялся один из гриффиндорцев, видимо, капитан гриффиндорской команды. — Идите поплачьтесь своей Макгонагалл, как вы всегда это делаете, пусть она снова утрёт ваши змеиные слёзки!

Градус конфликта накалялся всё сильнее и сильнее.

— Вы до сих пор только и делаете что упиваетесь своими давно прошедшими заслугами и победами, как отъевшиеся котята, — парировал ещё один слизеринец. — Может быть, когда-то звание гриффиндорец что-то и значило, но сейчас знаете вы кто? Заносчивые выскочки, которые думают, что им всё дозволено, а по факту всё, что вы сейчас имеете — чистая фикция!

— Точно! — поддержал его другой слизеринец, его голос дрожал от возмущения. — Вы считаете себя особенными, а на самом деле вы просто пустышки! Только и можете, что задирать нос!

Джеймс чувствовал, как ситуация совсем вышла из-под контроля. Слизеринцы и гриффиндорцы обменивались всё более жёсткими обвинениями, и воздух, казалось, вот-вот взорвется от напряжения.

— А как насчёт того, что вам всё сходит с рук? — крикнул Скорпиус, его глаза сверкали от накопившейся обиды и гнева. — Учителя вас постоянно выгораживают! Даже в министерстве вам всё прощают!

— Это неправда! — возмутилась Роза, но её голос дрогнул, выдавая неуверенность.

— Да? — Скорпиус прищурился, его голос сочился сарказмом. — А как насчёт того урока травологии? Да, я видел тогда, на том занятии, как профессор Стебль подходила к вашей команде и что-то шептала. Что она вам подсказывала, а, Роза?

Роза покраснела и отвела взгляд. Джеймс удивлённо посмотрел на неё — неужели он этого тогда не заметил? Он вспомнил тот урок, как они работали вместе, и внезапно осознал, что действительно было что-то странное в поведении профессора Стебль.

— И потом она присудила очки только Гриффиндору, — продолжил Скорпиус, его голос дрожал от еле сдерживаемого возмущения, — хотя Джеймс тоже участвовал в той работе! Где справедливость?

Джеймс почувствовал, как внутри него поднимается волна возмущения.

— Это всё ерунда! — выкрикнул кто-то из гриффиндора. — Вы просто завидуете, потому что знаете — вам никогда не стать такими, как мы!

Эти слова словно плеснули масла в огонь. Слизеринцы взорвались возмущёнными криками.

— Такими, как вы? — презрительно усмехнулся Скорпиус. — Самовлюблёнными идиотами? Нет уж, спасибо!

Финн побагровел от ярости и выпалил:

— По крайней мере, мы не заканчиваем жизнь самоубийством, как твой дедуля, Малфой!

Эти слова словно удар хлыста прозвучали в воздухе. На мгновение воцарилась мёртвая тишина. И тут Скорпиус, не сдерживая нахлынувших слёз, с искажённым от боли и ярости лицом, бросился на Финна.

Началась настоящая драка. Скорпиус и Финн катались по полу, обмениваясь ударами. Вокруг них тут же образовалось кольцо из студентов — одни пытались их разнять, другие наоборот подбадривали дерущихся.

— Финн, прекрати! — кричала Роза, пытаясь пробиться сквозь толпу. Её лицо было мокрым от слёз, а в глазах читался ужас.

— Скорпиус, остановись! — Джеймс пытался оттащить друга, но тот словно не слышал его, ослеплённый яростью и болью.

Царил настоящий хаос. Гриффиндорцы и слизеринцы толкали друг друга, выкрикивая оскорбления.

Ни Финн, ни Скорпиус не слышали никого вокруг, продолжая в порыве злости колотить друг друга.

Наконец, с помощью нескольких старшекурсников, Джеймсу удалось оттащить Скорпиуса от Финна. Оба выглядели потрёпанными — у Финна была разбита губа и кровь текла из носа, а у Скорпиуса наливался синяк под глазом и была рассечена бровь.

— Ты мерзкий ублюдок! — выплюнул Скорпиус, пытаясь вырваться из хватки Джеймса. — Как ты смеешь говорить о моём деде?!

— А что, разве не так? — огрызнулся Финн, вытирая кровь с лица. — Твоя семейка навсегда останется убийцами, Малфой!

— Заткнись! — закричал Джеймс, чувствуя, как внутри него закипает ярость. — Ты не имеешь права так говорить!

— О, так теперь ты защищаешь их? — Финн повернулся к Джеймсу, его глаза горели от гнева и обиды. — Конечно, ведь теперь ты один из них, да? Предатель!

— А ты гнилое ничтожество! — выкрикнул Джеймс, обращаясь к Финну. Его голос дрожал от ярости и обиды. — Ты просто... выродок!

И тут случилось то, чего Джеймс никак не ожидал. Роза со всей силы влепила ему пощёчину. Звук удара словно прорезал воздух, и на мгновение все замолчали.

Джеймс застыл, прижав руку к горящей щеке. Он потрясённо смотрел на Розу, не веря в то, что только что произошло. В её мокрых от слёз глазах плескалась боль и отчаяние.

— Что здесь происходит?! — вдруг прогремел властный голос, от которого все вздрогнули.

Студенты в ужасе расступились, пропуская директора МакГонагалл. Её лицо было бледным от гнева, а глаза метали молнии. Рядом с ней стоял мрачный Филч, его глаза горели предвкушением наказания для нарушителей.

— Немедленно прекратить! — рявкнула МакГонагалл, и Скорпиус с Финном наконец-то отпрянули друг от друга.

Наступила гробовая тишина. Все студенты застыли, не смея пошевелиться под суровым взглядом директора.

— Я не верю своим глазам, — процедила она, медленно оглядывая собравшихся. — Драка в коридоре! Неужели вы забыли, чему вас учат в Хогвартсе?

Студенты виновато опустили головы, не смея встретиться взглядом с разгневанной МакГонагалл.

— Это абсолютно недопустимое поведение! — продолжила директор, её голос дрожал от едва сдерживаемого гнева. — Вы позорите не только свои факультеты, но и всю школу!

В этот момент в коридор вбежали несколько преподавателей, привлечённые шумом конфликта. Среди них были профессор Долгопупс и профессор Слагхорн.

— Минерва, что здесь происходит? — спросил Слагхорн, тяжело дыша после быстрого подъема по лестнице и оглядывая потрепанных студентов.

— То, чего не должно быть в стенах Хогвартса, Гораций, — отрезала МакГонагалл. — Драка между факультетами. Позор!

Профессор Долгопупс побледнел, увидев разбитое лицо Финна.

— Мерлинова борода, да как же так...

МакГонагалл повернулась к студентам, её глаза сверкали.

— Я обещаю вам, что каждый участник этого конфликта будет сурово наказан. Особенно те, кто посмел поднять руку на другого ученика.

Она посмотрела на Скорпиуса и Финна, которые стояли, опустив головы.

— Вы двое... Я даже не знаю, что с вами делать. Возможно, исключение из школы будет подходящим наказанием.

По толпе пронесся испуганный шепот. Джеймс почувствовал, как его сердце замерло от ужаса.

— Минерва, — вмешался Слагхорн, — может быть, мы с Невиллом, как деканы Слизерина и Гриффиндора, сами разберемся с этой ситуацией? Мы проведем расследование, назначим наказания и отчитаемся перед тобой.

МакГонагалл на мгновение задумалась, затем кивнула.

— Хорошо, Гораций. Но я ожидаю полного отчета и уверена, что наказание будет соответствующим тяжести проступка.

Она снова обвела взглядом притихших студентов.

— А теперь все немедленно разойтись по своим гостиным!

Студенты начали расходиться, бросая друг на друга настороженные взгляды. Джеймс заметил, как Роза утаскивает упирающегося Финна, а Скорпиус, прихрамывая, идет в сторону подземелий.

* * *

В гостиной Слизерина царило напряженное молчание. Студенты сидели, подавленные и встревоженные, ожидая появления своего декана. Когда дверь открылась и вошел профессор Слагхорн, все вздрогнули.

Лицо профессора было суровым. Он оглядел притихших учеников и тяжело вздохнул.

— Итак, — начал он, — кто-нибудь хочет объяснить мне, что произошло сегодня в коридоре?

Воцарилась тишина. Студенты переглядывались, не решаясь заговорить первыми.

— Ну же, — подбодрил их Слагхорн, — я хочу услышать вашу версию событий.

Наконец, Скорпиус Малфой поднял руку. Его лицо все еще было бледным, а под глазом наливался синяк, но в его взгляде читалась решимость.

— Профессор, всё началось с того, что гриффиндорцы оскорбили нас. Они назвали нас будущими темными магами и детьми Пожирателей смерти.

По гостиной пронесся возмущенный шепот. Слагхорн нахмурился еще сильнее, его брови сошлись на переносице.

— Это правда, — поддержал Скорпиуса Гленн Забини, его темные глаза горели гневом. — Они сказали, что мы все закончим как преступники, просто потому что мы слизеринцы. Как будто наш факультет определяет наше будущее!

— А ещё они обвинили нас в том, что мы всегда жалуемся и ноем, — добавила Элизабет Нотт, девочка-третьекурсница с длинными черными волосами. — Но это неправда! Мы просто хотим справедливости. Почему мы должны молчать, когда нас постоянно унижают?

Один за другим слизеринцы начали рассказывать о своих обидах и жалобах на гриффиндорцев. Они говорили о несправедливом отношении учителей, о подозрениях в мошенничестве на квиддичных матчах, о постоянных оскорблениях и унижениях.

— На прошлой неделе профессор Стебль сняла с меня баллы за то, что я якобы неправильно обрезал бубонтюбер, — сказала другая слизеринка. — А когда гриффиндорец Томас сделал то же самое, она его даже не отругала!

— А помните, как в прошлом году на матче по квиддичу судья не засчитал наш гол? — вмешался Алекс Флинт, капитан слизеринской команды. — Квоффл явно прошел через кольцо, но он сказал, что это была "оптическая иллюзия"!

Слагхорн внимательно слушал каждого, его лицо становилось все мрачнее с каждым новым рассказом. Когда поток жалоб наконец иссяк, он глубоко вздохнул и заговорил:

— Я понимаю ваши чувства, — начал он. — Поверьте, я тоже вижу эту несправедливость и мне больно от того, как к вам относятся.

Он обвел взглядом притихших студентов.

— Но, несмотря на всю осязаемую несправедливость, мы должны держаться достойно. Мы не можем опускаться до уровня наших обидчиков. Мы должны быть выше этого, — твёрдо произнёс Слагхорн. — Слизерин — это факультет амбициозных и находчивых волшебников. Мы должны уметь достойно принимать удары судьбы, не опускаясь до уровня наших обидчиков.

Слагхорн начал ходить перед камином, его голос стал серьезнее.

— Послушайте меня внимательно. Я, если честно, вас прекрасно понимаю, меня и самого дико раздражает то, как к нам, слизеринцам, нынче относятся, причём не только в стенах Хогвартса, но и за его пределами. Поверьте, то, с чем вы сталкиваетесь сейчас в Хогвартсе, — это лишь малая часть того, что может ожидать вас во взрослой жизни. Там, за стенами школы, всё может быть ещё хуже и несправедливее. И вам уже некому будет жаловаться.

Он остановился и посмотрел на своих учеников.

— Но знаете что? Я горжусь вами. Горжусь каждым из вас. Сегодня вы показали, насколько сплочён наш факультет. Вы все заступились друг за друга, и это правильно. Слизеринцы никогда не бросают своих. Это то, что всегда отличало наш факультет — наше единство, наша способность держаться вместе перед лицом трудностей.

По гостиной пронесся одобрительный шепот. Лица студентов немного просветлели.

— И я хочу, чтобы вы знали, — продолжил Слагхорн, его голос стал мягче, в нем слышалось отеческое тепло, — я всегда буду на вашей стороне. Всегда буду защищать вас и бороться за справедливость. Когда-то давно один очень мудрый волшебник сказал мне, что величайшая сила Слизерина — это не хитрость или амбиции, а наша способность заботиться друг о друге. И сегодня вы доказали, что эта сила все еще жива в нашем факультете.

Студенты выпрямились, в их глазах загорелся огонек надежды и решимости. Джеймс почувствовал, как его сердце наполняется теплом и гордостью за свой новый дом.

— Но... — Слагхорн сделал паузу, и его лицо снова стало серьезным. Студенты напряглись, ожидая продолжения. — Но сегодняшний инцидент нельзя оставить без последствий. Я обязан наказать факультет по всей строгости. Иначе это сделает директор МакГонагалл или, что еще хуже, Министерство магии.

Студенты понурились, но никто не возразил. Они понимали, что декан прав.

— Пусть это будет, ну, скажем... генеральная уборка всего слизеринского корпуса и придворовой территории без применения магии, — закончил Слагхорн. — А сейчас всем спать.

Когда профессор Слагхорн ушел, в гостиной Слизерина воцарилась тишина. Студенты медленно расходились по спальням, обмениваясь тихими репликами и взглядами.

* * *

В спальне первокурсников Джеймс лежал без сна, уставившись в потолок. Его мысли крутились вокруг событий прошедшего дня, слов профессора Слагхорна и предстоящего наказания. Он чувствовал себя виноватым за то, что втянул своих новых друзей в неприятности, но в то же время был благодарен им за поддержку.

— Эй, Джеймс, — тихо позвал Скорпиус с соседней кровати. — Ты не спишь?

— Нет, — ответил Джеймс, поворачиваясь к другу. — Не могу уснуть.

— Я тоже, — признался Скорпиус. В тусклом свете, проникающем через окно, Джеймс мог видеть, что синяк под глазом Скорпиуса стал еще темнее. — Слушай... Я хотел сказать спасибо. За то, что заступился за меня сегодня.

Джеймс почувствовал, как к горлу подступил комок.

— Не за что, — сказал он. — Ты бы сделал то же самое для меня.

— Да, — кивнул Скорпиус. — Знаешь, когда ты попал в Слизерин, я думал, что ты будешь держаться особняком. Все-таки ты Поттер, сын героя войны и все такое. Но ты оказался настоящим другом.

— Спасибо, — тихо ответил Джеймс. — Я... я рад, что попал сюда. В Слизерин. К вам.

— Мы тоже рады, что ты здесь, — раздался голос Гленна с другой кровати. — Ты один из нас, Джеймс. И мы всегда будем на твоей стороне.

— Да, точно, — поддержал Зак. — Мы своих не бросаем. Что бы ни случилось завтра, мы справимся с этим вместе.

— Спасибо, ребята, — тихо ответил Джеймс, чувствуя, как его глаза наполняются слезами благодарности. — Я... я тоже всегда буду на вашей стороне.

В комнате воцарилась уютная тишина. Джеймс чувствовал, как напряжение постепенно покидает его тело. Он больше не чувствовал себя одиноким или потерянным. Здесь, среди этих ребят, он нашел настоящих друзей и свое место.

Джеймс подумал спросить Скорпиуса, что же стало причиной самоубийства его деда Люциуса, но всё же решил сейчас не бороздить эту рану. Его отец Гарри рассказывал ему о том жутком случае, который потряс многих. Малфой — и повеситься. От чего?

Засыпая, Джеймс думал о событиях этого дня. О жестоких словах Финна, о пощечине Розы, о том, как быстро его бывшие друзья отвернулись от него. И чем больше он думал об этом, тем сильнее укреплялось его решение.

Он больше не будет пытаться наладить отношения с гриффиндорцами. Не будет искать их дружбы или одобрения. Они сделали свой выбор, и он сделал свой.

Теперь его дом — это Слизерин. Здесь его настоящие друзья, здесь люди, которые его понимают и принимают. И он будет защищать их так же яростно, как они защищают его.

Холодный ветер с Северного моря пронизывал до костей, заставляя Гарри Поттера плотнее закутаться в теплую мантию. Он стоял на палубе небольшого магического корабля, вглядываясь в серую даль, где еще недавно возвышались мрачные стены Азкабана. Теперь там было лишь бескрайнее море, спокойное и равнодушное к трагедии, разыгравшейся на его просторах.

— Гарри! — окликнул его Рон, поднимаясь на палубу. Его рыжие волосы растрепал ветер, а лицо было бледным от морской болезни. — Команда готова к погружению. Ныряльщики ждут твоего сигнала.

Гарри кивнул, бросив последний взгляд на горизонт.

— Хорошо, пора начинать. Чем быстрее мы приступим, тем больше шансов найти хоть какие-то следы.

Они спустились в трюм корабля, где их ждала команда мракоборцев. Четверо ныряльщиков уже облачились в специальные костюмы, зачарованные для работы на больших глубинах. Их лица были сосредоточены и серьезны — все понимали важность предстоящей миссии.

— Итак, друзья, — начал Гарри, обводя взглядом собравшихся. — Наша задача — найти любые следы, которые могут пролить свет на произошедшее здесь. Ищите все, что кажется необычным или подозрительным. Обломки, тела, следы магии — все может оказаться важным.

Один из ныряльщиков, молодой волшебник по имени Джейсон, поднял руку.

— Сэр, а что насчет дементоров? Мы должны быть готовы к встрече с ними?

Гарри покачал головой.

— Возможно дементоры исчезли вместе с Азкабаном. Но будьте осторожны — мы не знаем, что еще может скрываться в этих водах после случившегося.

Команда кивнула, и ныряльщики начали готовиться к погружению. Гарри повернулся к двум мракоборцам-криминалистам, Эмили и Марку.

— Вы двое отправитесь со мной и Роном на ближайший остров. Будем искать следы на суше.

Через несколько минут две группы разделились. Ныряльщики исчезли в темных водах, а Гарри с остальными трансгрессировали на небольшой скалистый остров неподалеку.

Остров встретил их пронизывающим ветром и моросящим дождем. Голые скалы, покрытые редкими пучками жесткой травы, выглядели негостеприимно и зловеще.

— Разделимся, — скомандовал Гарри. — Рон, ты со мной. Эмили, Марк — осмотрите южную часть острова. Ищите любые следы присутствия волшебников — следы от трансгрессии, остатки заклинаний, все что угодно.

Команда разделилась, и Гарри с Роном направились к северной оконечности острова. Они шли молча, внимательно осматривая каждый камень, каждую трещину в скалах.

— Знаешь, Гарри, — нарушил тишину Рон после нескольких минут безрезультатных поисков. — Я все думаю о том, что ты сказал на совещании. О связи между нападением на Гринготтс и исчезновением Азкабана.

Гарри кивнул, не отрывая взгляда от земли под ногами.

— Да, чем больше я об этом думаю, тем больше уверен, что это звенья одной цепи. Тот волшебник в банке... его магия была чем-то совершенно новым. Или, может быть, наоборот — очень древним.

— Ты думаешь, это мог быть он? Тот, кто уничтожил Азкабан? — в голосе Рона слышалось напряжение.

— Не знаю, Рон. Но если это так, то мы имеем дело с чем-то гораздо более серьезным, чем... — Гарри внезапно замолчал, резко остановившись. — Рон, смотри!

Он указал на едва заметную грязь и песок на ровной достаточно средней местности. На первый взгляд в ней не было ничего необычного, но опытный глаз мракоборца заметил едва различимое мерцание.

— Остаточная магия, — прошептал Рон, доставая палочку. — Сильная. И явно недавняя.

Гарри кивнул, осторожно приближаясь к месту. Он поднял палочку, прошептав заклинание обнаружения. Воздух вокруг места засветился сложным узором магических линий.

— Мерлинова борода, — выдохнул Рон. — Я никогда такого не видел. Это... это похоже на какой-то древний ритуал.

Гарри нахмурился, внимательно изучая светящиеся линии.

— Да, и очень мощный. Смотри, как они переплетаются... Это не простое заклинание, Рон. Это что-то гораздо более сложное.

Он достал из кармана небольшой кристалл и поднес его к нужному месту. Кристалл начал пульсировать мягким светом, записывая магическую сигнатуру.

— Отправим это в лабораторию, — сказал Гарри, убирая кристалл. — Может быть, наши эксперты смогут расшифровать этот ритуал.

В этот момент в воздухе материализовалась серебристая лиса — патронус Эмили.

— Гарри, Рон! — раздался ее взволнованный голос. — Мы нашли что-то на южном берегу. Вам нужно это увидеть!

Друзья переглянулись и, не теряя ни секунды, трансгрессировали к указанному месту.

Эмили и Марк стояли на краю небольшого утеса, глядя вниз. Когда Гарри и Рон подошли, они молча указали на прибрежные скалы внизу.

То, что Гарри увидел, заставило его сердце сжаться. На камнях были разбросаны тела — или то, что от них осталось. Иссохшие, похожие на мумии, они едва напоминали людей.

— Мерлин, — прошептал Рон, его лицо побледнело еще сильнее. — Это... это охранники?

Эмили покачала головой.

— Судя по остаткам одежды, некоторые из них — заключенные. Видимо, не все смогли сбежать.

Гарри медленно спустился вниз, осторожно ступая между телами. Его опытный взгляд мракоборца подмечал каждую деталь.

— Они не утонули, — сказал он наконец. — И это не работа дементоров. Посмотрите на их лица — они застыли в ужасе. Что бы ни случилось с ними, это было нечто гораздо страшнее поцелуя дементора.

Марк, присев рядом с одним из тел, осторожно прикоснулся к нему палочкой.

— Гарри, взгляни на это, — позвал он.

Гарри подошел ближе и увидел, как палочка Марка светится странным пурпурным светом.

— Что это?

— Следы очень мощной темной магии, — ответил Марк. — Я никогда не видел ничего подобного. Это заклинание буквально высосало из них всю жизненную энергию.

Гарри почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он вспомнил слова Гермионы о магических аномалиях, о которых говорили на совещании Международной Конфедерации Магов.

— Собирайте все, что сможете найти, — скомандовал он. — Каждый обрывок ткани, каждый след магии. Нам нужно понять, с чем мы имеем дело.

Пока команда работала на берегу, из моря появились ныряльщики. Их лица были мрачны, когда они вылезли на берег.

— Докладывайте, — обратился к ним Гарри.

Джейсон, старший группы, покачал головой.

— Там внизу настоящий ад, сэр. Руины Азкабана разбросаны по морскому дну на огромной площади. Мы нашли тела — много тел. Охранники, заключенные... Но самое странное — там есть огромная воронка на дне. Как будто что-то затянуло часть острова под землю.

Гарри нахмурился.

— Воронка? Насколько она большая?

— Огромная, сэр. И глубокая — наши заклинания не смогли достать до дна. И еще... — Джейсон замялся.

— Говори, — подбодрил его Гарри.

— Вода вокруг воронки... она странная. Как будто наэлектризованная. Наши защитные чары едва справлялись. Что бы ни произошло здесь, оно изменило саму структуру воды.

Гарри обменялся взглядами с Роном. Ситуация становилась все более загадочной и пугающей.

— Хорошо, возвращайтесь на корабль и подготовьте полный отчет. Мы скоро присоединимся к вам.

Когда ныряльщики ушли, Гарри собрал всю команду.

— Итак, что мы имеем? — начал он. — Следы мощного ритуала на острове, оставленные явно группой людей, тела на берегу, убитые неизвестной темной магией, и огромная воронка на месте Азкабана.

— И исчезнувшие дементоры, — добавил Рон. — Куда они все подевались?

Эмили, которая все это время что-то записывала в блокнот, подняла голову.

— Гарри, я тут кое-что прикинула. Учитывая расположение тел и направление течений... Похоже, что эпицентр всего этого был не сам Азкабан, а вот этот остров, на котором мы сейчас стоим.

Гарри удивленно поднял брови.

— Продолжай.

— Смотрите, — она развернула карту, которую наколдовала прямо в воздухе. — Вот Азкабан, вот мы. Если предположить, что атака шла отсюда, то все становится на свои места. Волна магии, достаточно мощная, чтобы разрушить защиту Азкабана и при этом не уничтожить этот остров... Она должна была быть направленной.

— Как луч прожектора, — пробормотал Марк. — Сконцентрированная магическая энергия, нацеленная прямо на тюрьму.

Гарри почувствовал, как кусочки головоломки начинают складываться в его голове.

— Это объясняет, почему охрана не успела среагировать. Они ждали атаки извне, а удар пришел с неожиданного направления.

— Но как? — спросил Рон. — Как можно собрать столько магической энергии в одном месте? И главное — зачем?

Гарри мрачно посмотрел на море.

— Я не знаю, Рон. Но кто бы это ни сделал, он обладает силой, которую мы не можем даже представить. И это пугает меня больше всего.

Внезапно воздух вокруг них похолодел, и на мгновение Гарри показалось, что он услышал далекий крик — не человеческий, а нечто гораздо более жуткое. Он огляделся, но ничего не увидел, кроме серого моря и туманного неба.

— Вы это слышали? — спросил он у команды.

Все покачали головами, глядя на него с беспокойством.

Гарри потер шрам на лбу — старая привычка, от которой он так и не смог избавиться.

— Ладно, давайте заканчивать здесь и возвращаться в Министерство. Нам нужно проанализировать все, что мы нашли.

Когда они уже готовились к трансгрессии, Рон вдруг схватил Гарри за руку.

— Постой, ты ничего не чувствуешь?

Гарри напрягся, прислушиваясь к своим ощущениям. И тут он понял, что Рон имел в виду. Воздух вокруг них едва заметно вибрировал, как будто сама реальность дрожала от напряжения.

— Магический фон, — прошептала Эмили. — Он... изменился. Как будто здесь произошло что-то, что нарушило саму структуру магии.

Гарри почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он вспомнил слова председателя Международной Конфедерации Магов о магических аномалиях по всему миру. Неужели это и здесь?

— Нам нужно быть осторожнее с магией в этом месте, — предупредил он команду. — Не используйте сложных заклинаний без крайней необходимости. Мы не знаем, как эти изменения могут повлиять на наши чары.

Все кивнули, и Гарри заметил, как Марк и Эмили обменялись встревоженными взглядами. Рон же, наоборот, казалось, был полон решимости.

Они начали готовиться к возвращению в Министерство, но внезапно раздался крик Эмили:

— Смотрите! Там, в море!

Все резко обернулись. Вдалеке, там, где по их расчетам должен был находиться Азкабан, воздух над водой начал странно мерцать. Это было похоже на мираж, но гораздо более четкий и пугающий.

— Что это? — прошептал Марк, его рука инстинктивно потянулась к палочке.

Гарри прищурился, пытаясь разглядеть детали. То, что он увидел, заставило его сердце забиться быстрее. В мерцающем воздухе проступали очертания башен Азкабана. Они выглядели призрачными, полупрозрачными, но это определенно были те самые стены, которые еще недавно возвышались над морем.

— Невозможно, — выдохнул Рон. — Мы же только что видели обломки на дне!

Гарри поднял руку, призывая всех к молчанию. Он сосредоточился, пытаясь почувствовать магию, окружающую это явление. И то, что он ощутил, заставило его вздрогнуть.

— Это не иллюзия, — сказал он наконец. — И не призрак. Это... как будто отпечаток Азкабана в самой ткани реальности.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Эмили, не отрывая взгляда от призрачных башен.

Гарри покачал головой, пытаясь подобрать слова. — Я не уверен. Но кажется, что то, что уничтожило Азкабан, было настолько мощным, что оставило след не только в физическом мире, но и в магическом.

— Как послесвечение на сетчатке глаза после яркой вспышки, — пробормотал Марк.

— Именно, — кивнул Гарри. — Только в данном случае "вспышка" была настолько сильной, что оставила след в самой структуре магии этого места.

Они продолжали наблюдать за призрачным Азкабаном, который то появлялся, то исчезал в мерцающем воздухе. Внезапно Рон схватил Гарри за плечо:

— Гарри, смотри! Там кто-то есть!

Все напрягли зрение, пытаясь разглядеть то, что увидел Рон. И действительно, в окнах призрачных башен мелькали какие-то тени. Они двигались беспорядочно, словно в панике, и даже на таком расстоянии можно было почувствовать их отчаяние.

— Это... это души? — прошептала Эмили, ее голос дрожал.

Гарри почувствовал, как волосы на затылке встали дыбом. Он вспомнил о дементорах, которые исчезли вместе с Азкабаном. Неужели это их жертвы? Души, которые не смогли найти покоя даже после уничтожения тюрьмы?

— Нам нужно вернуться в Министерство, — сказал он наконец, с трудом отрывая взгляд от жуткого зрелища. — Мы должны доложить обо всем этом и начать полномасштабное расследование.

Команда кивнула, все еще потрясенные увиденным. Они начали готовиться к трансгрессии, но Гарри вдруг остановил их:

— Подождите. Есть еще кое-что, что мы должны сделать.

Он достал палочку и поднял ее высоко над головой. — Экспекто Патронум! — произнес он, думая о самых счастливых моментах своей жизни.

Из кончика палочки вырвался серебристый олень, величественный и сияющий. Он пронесся над водой, направляясь к призрачному Азкабану. Когда патронус достиг мерцающих башен, произошло нечто удивительное. Тени в окнах, казалось, успокоились. Их хаотичное движение замедлилось, а затем они начали медленно растворяться, словно наконец-то обретя покой.

— Что это было? — спросил Рон, когда патронус вернулся и растаял в воздухе.

Гарри грустно улыбнулся. — Последнее напутствие. Кем бы ни были эти души, они заслуживали хотя бы немного света в конце.

Команда молча смотрела, как призрачный Азкабан медленно растворяется в воздухе, пока от него не осталось и следа. Море снова стало пустынным и безжизненным.

— Пора возвращаться, — сказал Гарри. — У нас много работы.

* * *

Несмотря на поздний час, в кабинете Гарри Поттера горел свет. Внутри Гарри, Рон и Гермиона склонились над столом, заваленным картами, отчетами и фотографиями с места исчезновения Азкабана.

— Итак, — начал Гарри, проводя рукой по взъерошенным волосам, — давайте еще раз пройдемся по тому, что мы знаем.

Рон кивнул, разворачивая карту магической Британии. — Азкабан исчез. Полностью. На его месте — огромная воронка на дне моря, которую наши ныряльщики даже не смогли измерить.

Гарри подошел к доске, где были прикреплены фотографии и заметки о странных событиях последних недель. Внезапные вспышки необъяснимой магии в самых разных уголках планеты. Появление существ, которых не видели столетиями.

— Все это как-то связано, — сказал Гарри. — Но как?

Рон вдруг выпрямился, его глаза загорелись. — Постойте-ка. А что если... что если кто-то пытается изменить саму природу магии?

Гермиона и Гарри уставились на него.

— Подумайте сами, — продолжил Рон, начиная ходить по кабинету. — Все эти аномалии, исчезновение Азкабана... Что если кто-то нашел способ манипулировать самими основами магического мира?

Гермиона задумалась. — Это... это возможно. В теории. Есть древние легенды об артефактах или магах, которые могли изменять реальность по своему желанию. Но это считалось не более чем мифом.

— До сегодняшнего дня, — мрачно добавил Гарри. — Потому что то, что случилось с Азкабаном, точно не вписывается в рамки обычной магии.

Они замолчали, осмысливая эту пугающую возможность. Наконец, Гермиона нарушила тишину:

— Но зачем? Зачем кому-то менять саму природу магии?

— Власть, — ответил Гарри. — Абсолютная власть. Представьте, что вы можете переписывать законы реальности. Вы становитесь практически богом.

Рон присвистнул. — Мерлинова борода. Это... это страшно.

— Именно, — кивнул Гарри. — И теперь нам нужно понять, кто за этим стоит и как его остановить.

Гермиона вернулась к отчетам. — Давайте подумаем логически. Кто мог обладать такой силой и знаниями?

— Кто-то очень древний, — предположил Рон. — Может быть, какой-нибудь забытый темный маг, который пробудился после столетий сна?

Гарри покачал головой. — Нет, не думаю. Тот волшебник, которого мы видели в Гринготтсе... он был молодым. И очень сильным.

— Значит, кто-то нашел древние знания, — сказала Гермиона. — Какой-нибудь исследователь, который наткнулся на забытые тайны и решил использовать их.

— Или группа исследователей, — добавил Гарри. — Судя по масштабу происходящего, за этим стоит не один человек. У него должны быть последователи.

Рон кивнул. — Точно. Помните следы ритуала на том острове? Там явно работала целая группа.

Гермиона начала быстро писать на пергаменте. — Хорошо, давайте составим портрет. Что мы знаем о главном подозреваемом?

— Возможно это молодой, очень сильный маг, — начал перечислять Гарри. — Который возможно обладает знаниями древней магии.

— Я думаю, он харизматичный, — добавил Рон. — Раз сумел собрать вокруг себя последователей.

— И наверное амбициозный, — сказала Гермиона. — Готов рисковать всем ради власти.

— И, скорее всего, когда-то был уважаемым членом магического сообщества, — закончил Гарри. — Иначе как бы он получил доступ к таким знаниям?

Они посмотрели на получившийся список.

— Не слишком много зацепок, если это вообще так, как мы попробовали описать, — вздохнул Рон.

— А что насчет его последователей? — спросил Гарри. — Как думаете, сколько их может быть?

Гермиона задумалась. — Учитывая масштаб операции в Азкабане... я бы сказала, не меньше двадцати. Но и не больше пятидесяти. Слишком большую группу сложно держать в секрете.

— И они должны быть очень преданы своему лидеру, — добавил Гарри. — Готовы рисковать всем ради его целей.

— Фанатики, — мрачно произнес Рон. — Как Пожиратели смерти.

Они снова замолчали, вспоминая ужасы прошлой войны.

— Но есть и хорошая новость, — вдруг сказала Гермиона. — Если мы правы, и за этим стоит группа фанатиков, значит, у них должна быть база. Место, где они собираются, проводят ритуалы.

Глаза Гарри загорелись. — Точно! И если мы найдем эту базу...

— То сможем нанести удар по всей организации разом, — закончил за него Рон.

— Но сначала, — сказала Гермиона и достала внушительный список, — нам нужно разобраться с заключенными.

Гарри и Рон посмотрели на нее с удивлением.

— Какими заключенными? — спросил Рон.

— Теми, кто сбежал из Азкабана, — пояснила Гермиона. — Подумайте сами. Они были там, когда все случилось. Они видели, что произошло.

— Точно! — воскликнул Гарри. — Они — наши главные свидетели! Возможно они то и знают место предполагаемой базы или любую другую полезную информацию!

— Но как мы их найдем? — спросил Рон. — Они же могут быть где угодно.

Гермиона улыбнулась. — На самом деле, это не так сложно, как кажется. У нас есть полные досье на каждого заключенного. Мы знаем их семьи, друзей, места, где они могли бы укрыться.

— И большинство из них наверняка попытается связаться с кем-то из близких, — добавил Гарри.

— Именно, — кивнула Гермиона. — Нам нужно составить список самых вероятных мест, где они могут появиться, и поймать их там.

Рон уже доставал чистый пергамент. — Давайте начнем прямо сейчас. Кто у нас может быть самым сговорчивым заключенным?

Гермиона наклонилась над списком и задумалась. — Давайте пройдём по списку заключенных. Надо проверить абсолютно каждого, кто возможно остался жив. Возможно на такую кандидатуру подойдёт Августин Делихов. Недавний заключенный, мелкий мошенник.

— У него есть семья? — спросил Рон.

— Нет, — покачал головой Гарри. — Но у него был племянник. Кажется, он живет где-то в Уэльсе.

— Отлично, — сказала Гермиона, делая заметки. — Это первое место, которое нужно проверить.

— Следующий, — продолжил Рон, — Антонин Блэквуд. Тоже недавно в Азкабане, вор.

Гарри кивнул.

— Он не должен быть для нас проблемой, и надеюсь при его поимке он будет сговорчив.

— У него есть старый дом в Корнуолле, — сказала Гермиона, просматривая файлы. — И там живёт его семья.

— Значит, сперва нужно проверить этих обоих, если они выжили, — сказал Рон, делая пометки.

— Хорошо, — сказал Гарри, оглядывая результат их работы. — Теперь нам нужно распределить силы. Рон, ты возьмешь на себя координацию операции по поимке самых опасных беглецов, чтобы они не наделали последствий раньше времени. Собери команду из самых надежных мракоборцев.

Рон кивнул.

— Понял. Мы начнем с самых опасных преступников.

— Гермиона, — продолжил Гарри, — ты займешься исследованием. Нам нужно знать все о древней магии, которую они могли использовать. И еще — попробуй найти информацию о подобных случаях в истории. Может быть, это не первая попытка изменить природу магии.

— Я уже составила список книг и архивов, которые нужно проверить, — ответила Гермиона. — И свяжусь с историческим отделом Международной Конфедерации Магов. У них могут быть записи о подобных событиях.

— Отлично, — кивнул Гарри. — А я займусь нашими кандидатами.

Рон положил руку на плечо друга.

— Только не вздумай геройствовать в одиночку, ладно? Если что-то пойдёт не так — сразу вызывай подкрепление.

Гарри улыбнулся.

— Обещаю. Мы справимся с этим вместе, как всегда.

Они еще раз посмотрели на карту. Где-то там, возможно, скрывалась сила, способная изменить весь магический мир. И они должны были ее остановить.

— Ладно, — сказал Гарри, выпрямляясь. — Нам предстоит долгая ночь. Давайте приступим.

Внезапно в кабинет влетела выдра — патронус министра магии Кингсли Шеклболта. Голосом Кингсли она произнесла:

— Гарри, зайди ко мне в кабинет. Срочно.

Гарри переглянулся с друзьями.

— Похоже, придется прервать наше обсуждение. Надеюсь, это ненадолго.

— Иди, — кивнула Гермиона. — Мы с Роном пока продолжим работать над списком беглецов.

* * *

Гарри быстрым шагом направился в кабинет министра, гадая, что могло потребовать его внимания в столь поздний час. Когда он вошел, Кингсли встал из-за стола, приветствуя его.

— Гарри, спасибо, что так быстро пришел. Присаживайся, — Кингсли указал на кресло напротив.

Гарри опустился в кресло, внимательно глядя на министра.

— Что-то случилось, Кингсли?

Министр покачал головой.

— Нет-нет, ничего такого срочного. Как продвигается расследование исчезновения Азкабана? Есть какие-нибудь новые зацепки?

Гарри выпрямился, собираясь с мыслями.

— Да, у нас есть некоторые предположения. Мы с Роном и Гермионой только что обсуждали это.

— Я весь внимание, — сказал Кингсли, подаваясь вперед.

— Во-первых, мы считаем, что за исчезновением Азкабана стоит группа волшебников, а не один человек. Судя по масштабу операции, их должно быть от двадцати до пятидесяти человек.

Кингсли кивнул.

— Логично. Продолжай.

— Мы также предполагаем, что их лидер очень сильный волшебник, обладающий знаниями древней магии. Возможно, он когда-то был уважаемым членом магического сообщества, что позволило ему получить доступ к этим знаниям.

— Интересно, — пробормотал Кингсли. — Есть какие-нибудь идеи, кто это может быть?

Гарри покачал головой.

— Пока нет. Но мы работаем над этим. Гермиона занимается исследованием древней магии и ищет информацию о подобных случаях в истории.

— А как насчет беглецов из Азкабана? — спросил Кингсли.

— А вот это наш главный приоритет сейчас, — ответил Гарри. — Мы составляем список наиболее вероятных мест, где они могут появиться. Рон координирует операцию по их поимке. Мы надеемся, что некоторые из них смогут дать нам информацию о том, что произошло в Азкабане.

Кингсли откинулся на спинку кресла, явно довольный услышанным.

— Отличная работа, Гарри. Ты и твоя команда, как всегда, на высоте. Я уверен, что вы сможете раскрыть это дело.

Гарри кивнул, чувствуя прилив благодарности за поддержку министра.

— Спасибо, Кингсли. Мы делаем все возможное.

— Я знаю, — улыбнулся Кингсли. — И именно поэтому я так ценю тебя, Гарри. Ты всегда был одним из лучших. Но на самом деле, я хотел поговорить с тобой о... более личном вопросе.

Гарри удивленно поднял брови.

— О личном?

Кингсли кивнул, устраиваясь поудобнее в своем кресле.

— Да. Понимаешь, до меня только сегодня дошли слухи о распределении твоего сына, Джеймса.

Гарри почувствовал, как напряглись его плечи.

— О распределении Джеймса? — он попытался улыбнуться. — Да, Джеймс попал в Слизерин. Это было... неожиданно.

Кингсли покачал головой, словно не веря услышанному.

— Честно говоря, я в недоумении от такого поворота, Гарри. Я думал, что сын самого лучшего мракоборца попадет в Гриффиндор, по стопам отца и его поколения.

Гарри почувствовал, как в груди что-то сжалось. Он и сам до сих пор не мог до конца принять эту ситуацию, хотя пообещал Джинни принять данное обстоятельство и поддерживать сына.

— Я всегда представлял Джеймса в Гриффиндоре, — продолжал Кингсли. — На факультете победителей, как я его называю. Откуда вышло немало талантливых и могущественных волшебников.

Гарри молчал, не зная, что ответить. Часть его соглашалась с каждым словом Кингсли, но другая часть напоминала о необходимости поддерживать сына, несмотря ни на что.

— Я понимаю ваши чувства, Кингсли, — наконец сказал он. — Признаюсь, я тоже был... удивлен таким поворотом событий. Но что поделаешь? Шляпа определила Джеймса в Слизерин, и теперь он будет учиться там до конца школы.

Кингсли задумчиво потер подбородок.

— Знаешь, Гарри, я давно хотел с кем-нибудь об этом поговорить. Эта традиция с распределяющей шляпой... она кажется мне несколько архаичной.

Гарри удивленно посмотрел на министра.

— Что вы имеете в виду?

— Подумай сам, — Кингсли подался вперед. — Судьбу ребенка на семь лет вперед определяет... шляпа. Не сам ребенок, не его родители, даже не учителя — а магический артефакт, которому уже больше тысячи лет. Разве это правильно?

Гарри задумался. Раньше он никогда не рассматривал ситуацию под таким углом, но сейчас, когда речь шла о его собственном сыне, слова Кингсли заставили его посмотреть на проблему иначе.

— Я... я никогда об этом так не думал, — признался он. — Но вы правы, есть в этом что-то странное.

Кингсли кивнул, явно довольный, что нашел понимание.

— Более того, Гарри, у меня есть информация, что твоему сыну в Слизерине не очень хорошо.

Гарри напрягся.

— О чём вы говорите?

Кингсли вздохнул.

— Мне передали из школы, что над Джеймсом издеваются. Происходит сильное давление со стороны слизеринцев, они не принимают его в свои ряды. Даже запрещают общаться с кузиной Розой, которая попала в Гриффиндор.

Гарри почувствовал, как внутри все похолодело. Джеймс ничего такого не писал в своих письмах, но что, если он просто не хотел расстраивать родителей?

— Я... я не знал, — пробормотал он. — Джеймс писал, что у него все хорошо...

— Дети часто скрывают свои проблемы от родителей, — мягко сказал Кингсли. — Особенно такие гордые, как твой сын.

Гарри почувствовал, как его захлестывает волна вины и беспокойства. Как он мог не заметить, что его сыну плохо? Почему не настоял на более подробных рассказах о школьной жизни?

Кингсли, видя состояние Гарри, решил действовать дальше.

— Послушай, Гарри, я понимаю, что традиции Хогвартса кажутся незыблемыми. Но... есть способ все исправить.

Гарри поднял взгляд на министра.

— Как?

Кингсли наклонился ближе, понизив голос, словно делясь великой тайной.

— Министерство, во главе со мной, как главой всего магического сообщества, может официально перевести Джеймса в Гриффиндор.

Гарри удивленно моргнул.

— Разве такое возможно?

— Конечно, — уверенно кивнул Кингсли. — Это будет очень просто. Все в министерстве поддержат эту инициативу и подпишут необходимые документы. У меня есть такая власть, Гарри. И поверь, я не меньше тебя заинтересован в этом.

Гарри почувствовал, как в груди разгорается надежда. Возможность исправить ситуацию, дать сыну шанс на лучшую школьную жизнь... Это казалось таким заманчивым.

Кингсли, видя колебания Гарри, продолжил:

— Подумай сам, Гарри. Быть гриффиндорцем — это престижно. Ты сам знаешь, сколько великих волшебников вышло из нашего факультета — ты, я, Дамблдор, Макгонагалл... А Слизерин? Какую репутацию он имеет сейчас?

Гарри невольно вспомнил все предубеждения против Слизерина, которые он сам когда-то разделял.

— К тому же, — продолжал Кингсли, — в Гриффиндоре у Джеймса будет больше возможностей. Ты знаешь, что его даже не взяли в команду по квиддичу ловцом? Заставили быть запасным загонщиком, представляешь?

Эта новость стала для Гарри словно удар под дых. Джеймс всегда мечтал быть ловцом, как отец. Он так много тренировался ещё до учёбы... И теперь его мечты разбились о факультетские предрассудки?

— Я не знал, — пробормотал Гарри. — Джеймс ничего не говорил...

— Конечно, не говорил, — мягко сказал Кингсли. — Он не хотел тебя расстраивать. Но подумай, Гарри. В Гриффиндоре у него был бы шанс.

Гарри чувствовал, как внутри него борются противоречивые эмоции. С одной стороны, он пообещал Джинни, что будет поддерживать сына несмотря ни на что и принимать его судьбу в Слизерине. Но с другой... разве не долг родителя — обеспечить ребенку лучшую жизнь?

Кингсли, видя, что Гарри почти убежден, решил нанести последний удар.

— К тому же, Гарри, подумай о будущем. Слизерин... это родина преступников, Пожирателей смерти, самого Волдеморта. А выходцы из Гриффиндора становятся сильнейшими мракоборцами, которых уважает все магическое сообщество. Разве ты не хочешь для сына такого будущего?

Гарри почувствовал, как последние сомнения отступают. Кингсли был прав. Он хотел для Джеймса самого лучшего, и если для этого нужно немного... подкорректировать систему, а также пойти наперекор обещанию Джинни — то, может быть, это и к лучшему?

— Вы правы, Кингсли, — наконец сказал он. — Но как мы это сделаем? Джеймс может быть против...

Кингсли улыбнулся, явно довольный, что убедил Гарри.

— У меня есть план. Слушай внимательно.

Он подался вперед и начал рассказывать:

— Скоро, перед Новым годом, состоится важнейший матч по квиддичу — Гриффиндор против Слизерина. Это будет не просто игра, а настоящее событие в честь пятнадцатилетия победы над Волдемортом. Мой план таков, — продолжил Кингсли. — Пусть Джеймс сам увидит всю... ну, скажем так, разницу между факультетами в этой игре. Уверен, после этого он сам захочет перейти в Гриффиндор, где ему и место, среди лучших учеников.

— Но как мы это устроим? — спросил Гарри.

— Очень просто, — Кингсли улыбнулся. — На эту игру приедут родители всех детей обоих факультетов. Они остановятся в отелях Хогсмида, чтобы затем посмотреть матч и повидаться со своими детьми. Я приглашаю тебя и Джинни присутствовать на этом матче. Как человека, победившего Волдеморта, тебя будут очень рады видеть.

Гарри кивнул, чувствуя, как внутри разгорается волнение.

— А вот что самое интересное, — продолжил Кингсли. — Я разрешу Джеймсу, в виде исключения, отправиться погостить к вам в отель перед матчем. Вы сможете провести время вместе, поговорить... И после игры, когда он увидит триумф Гриффиндора, мы предложим ему перейти. У меня уже будет готов специальный документ о переводе.

Гарри почувствовал, как его захлестывает волна оптимизма. План Кингсли казался идеальным. Джеймс сможет сам увидеть разницу между факультетами и сделает правильный выбор. А они с Джинни будут рядом, чтобы поддержать его.

— Это... это звучит отлично, Кингсли, — сказал он. — Я согласен. Давайте сделаем это. И только, пожалуйста, не говорите об этом моей жене Джинни.

Кингсли широко улыбнулся и протянул руку.

— Конечно не скажу, Гарри. Поверь, это решение изменит жизнь твоего сына к лучшему. Ты не пожалеешь.

Гарри пожал протянутую руку, чувствуя смесь волнения и облегчения. Наконец-то у него появился шанс все исправить, дать Джеймсу то будущее, которого он заслуживает.