С чистого листа (гет)

— Ты и Драко начали встречаться еще в школе?

Разумеется, лгать некрасиво. С другой стороны… если она исказит факты, преследуя благие цели, что уже всецело одобрил и поддержал и. о. министра, то есть Кингсли… Гермиона кивает, продолжая улыбаться. Приветливо. Спокойно. Рядом на больничной койке спит Драко Малфой, она помнит об этом.

— Да. Во время подготовки к экзаменам. На пятом курсе, в середине учебного года. Слово за слово. Знаете, как это бывает? Драко рассказывал мне, что вы и его мама обратили друг на друга внимание точно так же. В библиотеке.

Воспоминание о первой встрече с отцом Драко Малфоя во «Флориш и Блоттс», тщательно отредактированное невыразимцами, продолжается. Ваш выход, скользкое вы ничтожество!

— А вы, должно быть, мисс Грейнджер? Да, Драко рассказал мне всё о вас. И о ваших родителях. Они ведь маглы, не так ли? Замечательно. Я всегда считал, как и многие другие Малфои задолго до меня: если волшебники замкнутся в собственной скорлупе, отгородившись от маглов, это не приведет ни к чему хорошему, а вот проблем сможет прибавить относительно быстро и колдовскому сообществу, и тем людям, которые магией не занимаются.

У Люциуса Малфоя с помощью министерских дементоров отобрана память об очень и очень многом за все преступления, какие он совершил, и сегодня он вовсе не выглядит надменно. Не говорит с ней холодно или злобно. Он внимательно, очень внимательно смотрит и слушает, стараясь не дышать лишний раз, чтобы не пропустить слово ли, жест любого из присутствовавших в книжном магазине. И чтобы впитать каждую крупицу той лжи, которую с готовностью хочет поведать ему она сама, не омут памяти покойного директора Дамблдора.

Гермиона продолжает улыбаться. Мягко. Доброжелательно. Сейчас (впрочем, как и день, и неделю тому назад) контролирует ситуацию не любой из ее подопечных, а она. Мисс Грейнджер. Представительница британского министерства магии. Неподкупная. Железная?..

— Что ж, я рад за сына. И за тебя. Похоже, вы двое смогли найти общий язык, а это ведь так важно, если отношения двоих претендуют на прочность. Хотя я ничего не помню после того сражения, о котором сообщили мне целители, когда я очнулся. Прости, Гермиона.

Она никогда бы не подумала, что Люциус Малфой способен улыбаться вот так. Чуть виновато. С достоинством. Без… Яда? И без фальши. Промывка мозгов ему на пользу. Гермиона улыбается шире и угощает Люциуса Малфоя волованами с начинкой из грибного рагу. Она очень-очень постаралась, готовя их под руководством миссис Уизли. Забавно… Кто бы сказал ей раньше, что она будет так вдумчиво строить башенки из слоеного теста, планируя угостить Малфоя и его папашу, не поверила бы.

* * *

— Гермиона, всё понимаю, ты делаешь это для общего блага, но…

Ее жених тщательно подбирает слова в перерывах между жевками. Надо же. Впрочем… Справедливости ради следует признать: дельные мысли Рон умело формулировал еще в то время, когда он, она и Гарри учились в школе. Гермиона подается вперед. Почти задевает посуду на столе. Народу в «Трех метлах» сегодня много. Публика шумная — в меру. Как всегда.

— Рональд, и что тебя не устраивает? Только честно. Мы ведь с тобой уже обсудили помощь, которая так нужда Отделу тайн. Просто необходимо узнать, что именно скрывают Малфои, война едва закончилась, а они, сам знаешь… Гарри, хоть ты ему скажи!

Гарри пьет. Вовсе не сливочное пиво. И вообще не пиво, а… Ну же! Это виски, но не магловского, а волшебного производства. Гермиона морщит нос, хмурит брови. Название данного вида крепкого алкоголя от нее ускользает. В последнее время. Будто оседая где-то там, куда приходят не слишком значимые воспоминания, чтобы пропустить стаканчик-другой чайку с памятью куда более долгосрочной. Стоп. О чем это она? Разве чай наливают в стаканы?

Гермиона мысленно делает внеочередную пометку в блокноте наблюдений за Малфоями. Не забыть: сообщу кураторам из Отдела тайн о собственных мыслеобразах бытового характера на фоне получения и применения во время общения с Драко и Люциусом Малфоями незначительно модифицированных копий собственных воспоминаний прошлых лет. Да, ей просто необходимо уточнить пару моментов завтра утром, и этот — из их числа. Точно.

Гарри опускает пустой кубок на стол. Резко. Или ей это лишь кажется, тогда как на самом деле причина совсем не в ее друге, а в том, что ненастоящие воспоминания пробуют ужиться в одной голове с теми, которые никто не редактировал. Но Гарри почему-то смотрит на нее так… Словно хочет обвинить в чем-то. Гнусном, например?

— Знаешь, я лучше тебе скажу, а не Рону. Когда Вольдеморт запихивал мне в голову фальшивые воспоминания на пятом курсе, чтобы я забрал пророчество из отдела, на который ты сейчас вкалываешь с таким энтузиазмом, ну… Гермиона, ты не обижайся…

Она чувствует, как бокал сливочного пива холодит ей пальцы рук и ладони. Нет. У нее морс. Клюквенный. Со льдом!

— А почему я должна обидеться, Гарри?

Он встряхивает головой. Морщится так, будто проглотил что-то до ужаса кислое. Странно. Разве в его кубке была хоть капля лимонного или клюквенного сока?

— Ты решила, что Кингсли с невыразимцами правы. А мне такие чары не нравятся. Даже если ими опутывают Малфоев. И даже если так поступают ради чего-нибудь очень правильного и справедливого! Понимаешь?

О, еще бы. Гермиона аккуратно поднимается из-за стола, не заботясь о том, что дружеские посиделки едва успели начаться. От морса во рту привкус делается всё неприятнее с каждой минутой. Правда, она сомневается в том, что виноват несчастный морс, а не… Когда ребята пытаются уговорить ее остаться, не уходить прямо сейчас, она передергивает плечами и отступает к дверям. Голос у нее ровный. И холодный — как тот бокал, который она так и не успела сегодня…

— Поверить не могу. Вы оба стажируетесь в аврорате, почему же тогда?.. Разве трудно понять, до какой степени важно то, чем я занимаюсь?

* * *

— Привет. Отлично выглядишь, Гермиона.

Свет падает в окошко больничного крыла школы, наспех укрепленного на случай бегства кое-кого. Солнечные лучи заставляют щуриться Драко Малфоя, пробегают по его подушке, цепляются за тумбочку у кровати, на которую он бросил свежий выпуск «Пророка», стоило ему услышать ее шаги — еще там, в коридоре, когда и взяться-то за дверную ручку она не успела, чтобы войти сюда.

— Спасибо, у тебя сегодня тоже просто цветущий вид.

Они оба смеются. Дружно. Огромные круги под глазами (сотрудники Отдела тайн предупреждали, что экстренное вживление модифицированных воспоминаний будет стоить ей не одной ночи без сна) и внушительных размеров синяк на лбу (Малфой оказал сопротивление при аресте, когда его с родными попытались схватить в Хогвартсе после битвы) красивыми назвать трудно и ни к чему вообще-то, если подумать. А вот радость встречи, такая настоящая, такая искренняя, когда бы не магия!..

— Я соскучился.

— Что, за одну ночь? Знаешь, скажу по секрету: я тоже успела по тебе соскучиться.

Колючий… Ласковый и такой, кому интересно, как она провела день и что решила выбрать для легкого чтения сегодня утром. Гермиона Грейнджер подставляет щеку для поцелуя. Сама целует Драко Малфоя в ответ, демонстрируя энтузиазм, какого у нее на самом деле не должно быть. Правда же?..

Она с видимым сожалением отстраняется. Ведь нужно вынуть из пакета гостинцы, Драко, и не смей возражать, больничная еда полезна, только нипочем ей не сравниться с едой, которую она тщательно готовила дома специально для него и его отца! В Отделе тайн не дадут солгать: умиротворяющих и мягко рассеивающих внимание зелий в свою выпечку она всегда кладет достаточно.

— Ты меня избалуешь, любимая.

«Любимая»… Как хорошо, как горько звучит. Гермиона улыбается.

— Брось, Драко, я просто хочу тебя порадовать. И твоего отца. Кстати, а где он?

Младший из двух Малфоев, которых она вызвалась помочь вывести на чистую воду, ест очередной кулинарный шедевр. С аппетитом? Или он просто не желает огорчать ту, которой поверил, так как считает ее своей невестой?

— Боишься, что я всё съем один, а ему ничего не оставлю даже на пробу? Гермиона, всё в порядке: мадам Помфри отпустила его подышать воздухом. Видишь? Он там, под окнами.

Действительно. Люциус Малфой никуда не сбежал. Его отлично видно, стоит только выглянуть в одно из окон больничного крыла. Гермиона выдыхает. И ловит на себе взгляд «жениха». Оказывается, Драко может смотреть на нее, маглорожденную, вот так — с хитринкой, но по-доброму. Без коварных мыслей. Стоп!

Ей нельзя забывать, что этот улыбчивый, приятный во всех отношениях молодой колдун освоил невербальную магию куда раньше и эффективнее многих сверстников. И спрятать что-то несомненно важное такому в дебрях своей ушлой памяти — тоже раз плюнуть, смог ведь он успешно противостоять легилеменционному вторжению со стороны Снейпа в крайне стрессовой ситуации, будучи на тот момент куда моложе профессора и значительно уступая тому в профессионализме. Или не уступал ее фальшивый бойфренд никому и никогда на самом деле?..

— Покажешь упорные поиски заклинания для того, чтобы уменьшить твои зубы и не вызвать подозрений взрослых? И реакцию твоих приятелей на результат?

Гермиона чувствует, что вот-вот засмеется снова.

— Драко, опять? Но мы с тобой уже смотрели воспоминания об этой истории десятки раз.

— А если я очень-очень попрошу? Милая, тебе ведь тоже нравится вспоминать, как…

Он берет ее ладони в свои. Он его рук и губ пахнет свежей выпечкой. На этот раз — с джемом. Яблочным.

— Уговорил.

Омут памяти легко и привычно кружит серебряные нити полунастоящих обрывков ее воспоминаний. Осень девяносто четвертого… Давно ли закончился тот октябрь?

— Итак. Драко метит этим заклинанием в тебя, Гарри, ты уворачиваешься, а я не успеваю и бегу к мадам Помфри с вот такими зубищами. Вопросы есть, джентльмены? Замечательно.

На их компанию шикает библиотекарь. Гермиона извиняется и начинает говорить на полтона тише. Драко Малфой кусает губы. Крутит волшебную палочку в одной руке. Другой он пытается как бы между прочим коснуться ее, Гермионы, локтя.

— Пусть только Поттер хорошенько потренируется, чтобы этот спектакль выглядел естественно.

— Малфою, уж конечно, актерских талантов не занимать…

— Рон!

Вторично извиниться перед мадам Пинс выходит наполовину: они прощены, но их прогоняют из библиотеки.

— Гермиона, сегодня такая чудесная погода. Я бы тоже хотел пройтись. Думаю, наша школьная медиковедьма не будет против, если мы с тобой составим компанию моему отцу. Идем?

— Почему бы и нет. Конечно, любимый.

Как быстро она и Драко оказываются вне больничного крыла! Надо же… После выныривания из омута памяти у Гермионы еще немного путаются мысли. Но ярко сияющее солнце, но летний ветерок, но руки, которые обвивают ее талию!..

— Извините, что мешаю радоваться жизни, мисс Грейнджер, но мы с Драко хотели бы поскорее вернуться домой. Нарцисса ждет нас. И подготовку к уборке урожая в Уилтшире никто не отменял.

Гермиона вздрагивает. Как бесшумно, оказывается, может ходить Люциус Малфой! А руки Драко Малфоя — теплые. У нее на талии. И держит он ее достаточно крепко, не вырваться без усилий. Правда, ей не хочется их прилагать. Она понимает, что ее жениху и будущему свекру надоело отлеживать бока в больничном крыле Хогвартса. Драко и его отец улыбаются мягко, спокойно, тягуче. И самую капельку — опасно?.. А почему?

Гермиона Грейнджер кивает Люциусу Малфою. На самом дне ее сознания, где память настоящая должна какое-то время уживаться с фальшивой, беспокойно ворочается, бьется пойманной бабочкой мысль о том, что никому из министерских работников не удалось определить местонахождение Нарциссы Малфой после битвы за Хогвартс. Впрочем, какие пустяки! Гермиона обнимает Драко крепче.