Время есть?.. (джен)

— Сосед, пора! Ты проголодался? Я — очень.

Артур предсказуемо вздрагивает и ускоряет шаг. Нельзя, нельзя оборачиваться!.. Артур почти бежит по коридору. Быстрее! Куда? Без разницы. Лишь бы — подальше от… Зеркала. И от персонажа, который там засел. Внутри. Артур не хочет увидеть этого типа. Артур делает вид, что его не провожает цепкий такой, насмешливый взгляд. Артур чувствует насмешку лопатками. Сквозь ветхую одежду. И сквозь собственную кожу!

Оборачиваться нельзя.

Артур не помнит, что именно случится, обернись он прямо сейчас. Хотя… Артуру откуда-то известно: ему оборачиваться ни в коем случае нельзя. Иначе произойдет нечто. Страшное? Хуже. Непоправимое.

Артур игнорирует голос, который будто бы тянется вслед за ним из коридора. Пыльно. Мерзко!.. Но голос ему вдогонку звучит всё равно.

— Сосед, я жду: охотиться в одиночестве слишком опасно. Да и результативность хромает… Собирайся, ну? Давай!

Артур идет к старенькому велику. По стеночке, да. Осторожно… Вот так, еще два шага. Или три? Нет, уже четыре. Впрочем… Какая разница? Кто бы считал те шаги! Правильно, незачем их считать… Велосипед! Артуру срочно нужно…

Артур помнит: сегодня он еще ни разу не крутил педали, а это очень важно. Вспомнить бы еще, почему. Артур останавливается на подходе к велику. Чтобы отдышаться. Кружение в голове и прилипшая к желудку спина вяло напоминают о том, что надо бы съесть хоть что-то.

— Или кого-то. Артур, поверь моему опыту: нерастительный белок намного питательнее. А более крупная добыча не прячется в узкой и длинной норе, когда ты ее вот-вот настигнешь. И хватает более крупной добычи не на один укус. И кости выковыривать из нее легче, и…

Артур затыкает уши. С третьей попытки. А с пятой взгромождается на велосипед и начинает крутить педали. Ну же… Еще чуть-чуть!.. Древний телевизор благосклонно реагирует на сгенерированное Артуром питание и включается. Артур старается как можно беззвучнее убрать беруши в карман древних штанов. Это трудно. Не думать о собственном питании еще трудней, но Артур справляется. Даже с этой задачей. Почти непосильною?..

Ведущая в телевизоре выглядит бодрее, чем Артур. И чем-то напоминает Артуру его жену. Элис. Кстати… А где она? Что-то Артур давно ее не видел. То его столица уже на работе, когда он просыпается, то она еще в алкомаркет очередь заняла и… Артур морщится. Во время их последнего разговора они с женой крупно повздорили, Артур даже сгоряча пообещал, что всю еду, на которую сам заработал, съедать без Элис будет. Потому что это он ее кормил, а не наоборот, да. Только она думала иначе. Дрянь.

— …А теперь по традиции — прекрасный рецепт. Сегодня пусть вас радует ёж а-ля рюс!

Артур вздыхает. Из его горла рвется смешок напополам с кашлем. Горьковатый такой смешок… Может, от желчи? Артур сомневается. В голову лезут непрошенные воспоминания о том времени, когда всё… Нет, когда тот самый кошмар закончился.

Тогда Брагинский и его Анна прислали ему с женой сколько-то гуманитарки от победительных щедрот. О, какой у нее был вкус!.. А начальство Артура гордо отвергло новые поставки той замечательной помощи. И Элис их общее начальство поддержала.

В тот раз Артур впервые за несколько десятилетий крупно повздорил с дорогой супругой, а пресса очень старательно принялась окучивать Артура инфографикой по утрам и вечерам, уверяя, что всё будет замечательно и ещё лучше, когда английское население станет чуточку меньше — вот, мол, когда еды хватит всем… Оставшимся.

Артур смаргивает злые слёзы. Артуру мерзко от одной только мысли о том, как легко Элис могла согласиться!.. Тогда его территория еще не усохла до размеров Лондонского королевства дня сегодняшнего. Тогда еще был шанс исправить — не всё, так хоть что-то, а после накопить силы и… Что? Опять сцепиться с Ваном или с Брагинским за ресурсы в компании заокеанского союзника? Угу. Ищи дураков, Альфредо.

Артур захлебывается кашлем. Вытирает рот облезлой шкуркой кролика. Зеленой. Артур смотрит на давно выцветший мех. Невольно вспоминает, как в общем-то вкусные зверьки стали менять цвет во время кошмара. Давно.

Тогда на территории Артура что-то пошло не так и произошла утечка из секретных лабораторий Альфредо с чем-то, от хранения чего Брагинский и Ван не раз и не два предостерегали Артура. Он этих любителей тоталитаризма не послушал, понятное дело. Может, зря…

— Дорогой соседушка, идешь ты на охоту или нет?

Артур мотает головой. Роняет шкурку кролика на заплеванный пол. Череп Артура скребет-скребет-скребет изнутри мысль. Давняя, еще докошмарная, пожалуй… Артур морщит лоб. Кивает. Ну да, вспомнил! Это докошмарная байка о русских, которые якобы последнего ежа доедали.

— Французский средневековый подвид данного блюда был адаптирован к реалиям наших дней специально для вас, уважаемые! А спонсор нашего показа…

Артур с чистой совестью пропускает мимо немытых ушей название спонсора и пожирает глазами экранного ежа. Вспоминает, как байка о Брагинском и ежатине, сочиненная так давно, еще до кошмарных событий, почему-то вдруг стала в свое время звучать несколько… Своеобразнее.

Когда ежей принялись добывать французы совсем не средневековые, а через некоторое время — англичане. Ради еды, да. Как когда-то. Еще раньше. Задолго до того кошмара, в который превратилась война с Россией. Из которой ушлый французишка вышел не победителем, так союзником того, кто победил! И тогда Бонфуа земли соседей прикарманил. Но главное… Главное — что? Франциск есть стал чаще Артура. Продажный лягушатник! Сытый лягушатник.

Хм… И от лягушек Артур сейчас не отказался бы, но какие ж ему лягушки после кошмара и взорвавшихся лабораторий? Обидно.

Артуру кажется, что он почти наяву видит себя. Того, докошмарного себя. С копией «Парижского домохозяина», с облезлой, старой копией этого издания наперевес. Как давно это было? Артур сомневается. Откуда-то из тьмы веков на Артура сыплются гравюры с давно погибшими людьми в старинных нарядах. И людьми другими, которые застали первый и последний действительно полный (ну, насколько это вообще возможно) перевод этой замечательной книжки на английский. До кошмара.

Все эти люди охотились на ежей, подстерегали их, ловили, а потом готовили, подавали к столу… Артур почти чувствует запах леса и луга. Почти видит, как он и сам когда-то шел охотиться и!.. Кажется, именно тогда Аднан так успешно отобрал у болгарина всё? Или почти всё… Болгарский народ ведь тоже стал ежами питаться именно в то время, да? Или нет, позже, до кошмара, но после издания наиболее обширного перевода книги с французским рецептом приготовления ежатины на английский язык? Артур не может вспомнить.

Зато не в пример лучше задержались в его голове впечатления о том, как сам он, Артур, только-только в то время прекратил в очередной раз драться с ушлым Бонфуа. И вовсе не по той причине, что афробританский принц что-то не то сделал!

Просто и англичане, и враги их довоевались до истощения сил. Всех? Почти всех? Ну… Артур показал бы этому французишке!.. Если б только мог. А не вышл… Артур моргает, едва не падая с велика. Спешит поймать равновесие. Когда он успел задремать? Или то был обморок? Голодный, например…

— Переходим к международной обстановке. Россия, Германский халифат и Прусская Федеративная Республика заключили очередное торговое соглашение. Храбрейшие журналисты Лондонского королевства смогли почти вплотную подобраться к диктаторам этих стран во время подписания договора. Они утверждают: высока вероятность того, что есть в документе пункт и военного характера тоже!

Артур не смотрит на чужих боссов. Сытых, довольных… И что костюмы у них — новьё, ему не очень-то важно. Артуру тем более плевать, что Брагинский, Йылмаз и Байльшмидт пожимают друг другу руки, вероятно, уже считая в уме боевые спутники и прочее оружейное. Артур просочился бы сквозь экран на это автократское мероприятие, если б только магия его не покинула, и будь что будет!.. Потому как репортерский дрон показывает стол с едой.

Гильберт Байлшмидт медленно, издевательски медленно берется за крупный, сочный бутерброд с чем-то мясным, которое ни капли не смахивает на ежатину. Пальцами свободной от бутерброда руки этот наглый союзник русских кажет неприличный жест. Разумеется, не Брагинскому или Йылмазу, а прямо в камеру дрона лондийцев.

Телевизионщики Артура с опозданием запикселивают бутерброд. Вероятно, сами любовались на эту вкуснятину, вот и не успели подсуетиться… Сразу. Едва увидев натуральное масло. Хлеб. Мясо! И еще — Монику. С другим бутербродом.

Артур от восторга аж не дышит. Берлинка прекрасна. Деловой костюм и не менее деловой макияж, изящное, но не хрупкое тело, которое не прячет, а выгодно подчеркивает как раз костюм… А ее синие-пресиние глаза, которые так сильно не похожи на зенки Элис? Артур уж молчит о том, насколько же сексуально жена Байльшмидта ест свой бутерброд!

О том, как восхитительна присутствующая на этом же мероприятии жена Брагинского, думать не хочется, до того она хороша, до того сильно вызывает хотение совсем иного толка!..

Артур моргает снова. И видит со всей отчетливостью: ничего он не крутит, на педалях его велосипеда — слой пыли. А в экране телевизора не хватает самой малости — экрана, собственно говоря… Как странно. Или нет. Странностей в этом никаких. Потому что чудес не бывает. Как и магии, конечно. И не было никогда ее, магии этой. В отличие от… Видений. Разных. После, э… Того, чем он глушит туберкулез и голод.

Артур привычно, почти спокойно пережидает приступ кашля. Значит… Новостей не было? Если подумать, это логично: тот же Байльшмидт при всей своей беспардонности вряд ли станет вот так себя вести на деловой встрече. Да и дронов никаких у прессы Артура уже лет так тридцать не водится…

— А я говорил. Тот порошок, что ты нюхаешь по утрам, притупляя голодуху и тубик, — вовсе не безобидное обезболивающее, Артур. Это яд! От него мысли путаются. И еды в животе не прибавляется. К слову… Так идем на охоту-то?

Артур снова моргает. Возле замочной скважины где-то там, далеко-далеко от Артура, кто-то нетерпеливо гремит ключами.

* * *

— Ну и грязища у тебя, Арти…

— Я тоже рад встрече, Эми. Прошу!

Эмили Джонс морщит носик. Перешагивает замызганный порог лачуги одного из пригородов многолюдного когда-то Лондона, стараясь не вляпаться своими всепогодными кроссовками в те пятна, которые посвежее. Вдруг они еще не успели засохнуть!

— М-м-м, и чем это героиню сегодня порадуют?

— Скоро узнаешь!

Ее милый Арти хлопочет у костра в неглубокой яме, вырытой посреди кухни. Там, где давно разобран пол — на дрова. Эмили с любопытством заглядывает Арти через плечо.

Зря она с ним так сурово, известное же дело: ее любовник может похвастаться более изящным чувством юмора, не таким, как у дражайшего Альфредо. Эмили радостно принюхивается.

Гигиену ее любовник блюдет лучше, чем горячий, когда не хочется, муж, и вообще… Ну да, грязновато у Арти, зато как он готовит! И почистился к ее приезду сам, и принарядился. Вашингтон Ди Си мечтательно ахает.

Всё-таки у Артура Кёркленда с течением лет сформировался вкус. И в том случае, когда речь заходит о еде, и в том, что касается одежды. К примеру, этот его жилет такой интересный! Тренд из новых? И галстук-бабочка очень идет ее Арти… И линзы у него в глазах такие классные — ух.

— А зануда Элис нам случайно не помешает?

Артур бодро улыбается Эмили. Исключительно ей.

— Нет, любимая. Не волнуйся!