Битва Чемпионов (джен)

Его обуяла скука, как многих насытившихся властью. Саакар давно не занимал Грандмастера, кровавые битвы не приносил радости, подданные чаще разочаровывали, чем вызывали уважение.

Не существовало во Вселенной той вещи, что исцелит его, подарит хоть тень прежней улыбки. В один из самых тёмных вечеров, глядя на очередной бой, правителя Саакара посетила неожиданная мысль, он давно не наведывался к своему брату Танелиру Тивану. Коллекционер жил вдали от родственника, поговаривали, он пытался провернуть крупное дельце, из-за которого чуть не лишился жизни. Эн Дви Гаст мог поклясться, он бы не стал скорбеть, не будь Тивана на свете, но всё же... У них с Танелиром всегда находились общие интересы, да такие, что мало кто мог понять их суть.

Значит, без предупреждения, без приглашения, он сделает "любимому" братцу изумительнейший подарок.

* * *

Тивану стоило великих сил укрыться от взора Обвинителей и крии, обмануть Питера Квилла и Стражей Галактики, отвести от себя гнев Таноса. Он владел всеми тонкими инструментами: раболепие — где нужно, ложь — в определённых дозах, гостеприимство — в некоторых случаях. Он считал себя мастером интриг и переговоров, пускай иногда последние заканчивались выстрелом в спину оппонента или сырой темницей. Оно того стоило. Всегда.

В очередной раз осматривая свой музей, Тиван жалел, нет в нём самых желанных вещей — Камней Бесконечности. Артефакты были столь же опасны, сколь и притягательны. Один из них уплыл у него из под носа совсем недавно. Коллекционер вздохнул, опасные существа и люди связаны с данными объектами. Пришлось ему затаиться и выжидать момент, когда добыча окажется совсем близко, а враги сами уничтожат друг друга.

— А ты всё такой же эгоист, — Эн Дви Гаст уважительно хмыкнул. — Загребаешь жар чужими руками, братец? — злейшие родственники всенепременно сцепились бы в схватке, не будь они полными лицемерами.

— Эни, братец мой любезный, что тебя привело сюда? — в последний раз они встречались на очередной Битве Чемпионов, к глубочайшему сожалению, Грандмастер выиграл турнир, а ведь Тиван старался изо всех сил уничтожить пешек брата.

— Узнать, как ты живёшь, справиться о здоровье, — Эн расплылся в улыбке, она сочилась ядом, да таким, что Тиван еле сдерживал себя, чтобы не отвесить пару затрещин родственнику.

— Здоров и жив, как видишь, — благо налитые кровью глаза прятали очки, что ненадолго спасало Тивана.

— А помнишь наш Турнир? — пора прекратить тянуть время, он хочет получить желаемое и немедленно.

— Моё поражение? — Тиван присел в кресло, сдавливая подлокотники.

— Отложим нежности, сыграем? — да, брата удалось задеть.

— С удовольствием! — Тиван щёлкнул пальцами, на стеклянном столике материализовалась шахматная доска. — Ты первый.

— Заметь, не я это предложил! — Эн сел напротив.

* * *

Он будет жить, но кем-то направляемый, без оков, но под строгим надзором. Мобиус предложил сделку, отказываться не стоит, иначе всё пойдёт прахом. Конвой свернул в один из переходов бесчисленных коридоров.

Снова лифт. Пару минут и конвоиры оставят его, передавая в руки правосудия. Локи застывает, наручники сковывают сильнее, ошейник не даёт его силам проснуться. Интересно, сколько он так выдержит? Нет, он привык терпеть боль, а давление чьей-то воли? Гордый сын Йотунхейма, пусть и не по крови, но ас, наконец — Бог Обмана. Лафейсон не любит подчиняться, это факт.

А есть ли выбор? Ему показали будущее. Смерть, точнее смерти. Ловко, забрать надежду, отсечь всё ненужное. Он сломается? Ни за что!

— Остановиться, — сухой голос охранника бесстрастен.

Створки лифта открываются, прежде чем окружающие хоть что-то понимают, Бог Обмана исчезает в ярком синем свечении.

* * *

Здесь всё другое и закаты и рассветы, она не пленница, но без души. Лихолесье её дом, эльфийке некуда идти. Она не согласилась пойти с гномами, хотя многие из них были бы рады её компании. Уважение то, что не даётся просто, его нужно заслужить. И ей удалось, сражаясь и защищая ставших для неё друзьями.

Она слишком часто задумывается об этом: о добре, зле, радости, горе, о любви... о чувствах. А ведь не должна. Чувства это роскошь, чувства это уязвимость. Так ей твердили сотни лет. Но почему так страшно, когда сквозь тьму холода проступает тепла луч? Она помнит Кили: его последний вздох и шёпот, сердца крик. Если любовь такая, она не хочет больше чувствовать.

Эллет как прежде берегёт покой Короля, пусть угроз почти нет: орки повержены, лишь редкие вылазки в единичных случаях доказывают, не всё так безоблачно.

Вот и сейчас, Владыка стремится защитить Лихолесье, забывая, гномы и люди эльфам не враги. Но кто она такая, чтобы осуждать своего Короля? Это доступно только лицам равным по крови. Леголас противился судьбе, выбору отца, шёл за ней, и что теперь? Тауриэль подозревает, Леголас может не вернуться, выполняя поручение отца. И всё из-за неё.

Она шагает бесшумно, осматривая просыпающийся утренний лес, избавившийся от скверны проклятий, он снова ожил. Скоро деревья оденутся в листву, вернутся птицы, звери, реки запоют свою песнь. Родной дом станет прежним. Так почему на сердце так тяжело?

Разведчики неслышно следуют за своим командиром, прикрывая со всех сторон. Ни одна ветка не хрустнет под ногами, они словно тени.

— Эллет, впереди заброшенные руины орков, — эльф опасливо смотрит в сторону арки.

— Нужно уничтожить их, — нагромождение грубо отесанных камней как вызов Лехолесью. — Нельзя чтобы смрад магии орков осквернял наши земли, — эллет направляется к руинам, словно её что-то тянет туда.

Тауриэль уже не слышит окриков своих собратьев по оружию, не замечает, как внезапно поднявшийся ветер сгибает деревья до самой земли. Она поднимает руку в защитном жесте, и шепчет лишь одно слово:

— Саурон.

* * *

Опалившее кожу солнце, свежий ветер, отчаянный крик птиц похожий на плач. Локи щурится, смаргивая слёзы. Наручники и ошейник исчезли. Похоже он не в Управлении временны́ми изменениями. Снова чья-то шутка? Он давно умеет различать движение пространства, чтобы понять, он перемещён с помощью портала. Вопрос: кем, куда и зачем?

Нежданная свобода не опьяняет, его гнетут тяжёлые думы. Будет ли погоня и как скоро? Сын Одина оборачивается, он стоит на краю обрыва. Сквозь редкие деревья просматривается другая сторона. Пропасть на дне которой шумит бурная река. Над пропастью висит шаткий деревянный мост, возможно рукотворный. Значит он не один. Путь вперёд заказан.

Лафейсон пытается призвать магию. Наверняка он пуст. Он протягивает руку, закрывает глаза, опоры моста слегка дрогнув замирают.

— И это всё? — непонятно кого спрашивает принц. — Прекрасно, — от его голоса в воздух поднимаются несколько десятков испуганных птиц.

Если он сорвётся, его не спасёт колдовство. Йотун разобьётся о камни. Хотя, в последнее время он слишком везучий сукин сын. Ладно, была не была! Он делает шаг, ступая на потёртые от времени доски, держась на верёвочные поручни начинает движение.

— Стой где стоишь, некромант! — настигает принца окрик.

— И что ты сделаешь? — неужели местные жители. Он оборачивается, не опасаясь свалиться вниз. — Меня уже сотни раз хотели убить, — он не может сдержать улыбку, видя кто является источником угроз.

— Кто ты? — она наизусть помнит каждую тропку в лесу, каждый кустик и дерево, чтобы с уверенностью сделать вывод — это не Лехолесье. Здесь запах трав другой и небо цвета янтаря, ветер не приносит облегчения, он дышит солью. — Ты из прислужников Саурона? — тетива натянута до предела, острая стрела смотрит прямо в лицо незнакомца.

— Прекрасная воительница, — он не играет словами, она и правда неописуемо красива, похожа чем-то на асгардских дев. — Я странник, такой же как и ты, волею судеб заброшенный в этот суровый край.

— Ты лжёшь, — тем не менее Тауриэль опускает лук. — Но лик твой благороден, — он немного похож на эльфа: бледноватая кожа, точёный профиль, манеры. Однако, он чужак. — Где мы? — превосходства нет ни у кого из них. Он маг, но сила оставила его.

— Не знаю, похоже нас, — он подчеркнул это слово, — затянуло в портал. И кажется, мы тут не одни, — он смотрит на горизонт, высматривая там не медленно клонящееся к закату солнце, скорее виновника их нежданного путешествия.

— Колдовство? — эллет уже не так опасается чужака.

— И да и нет, — Локи жалеет о потере магии. Он бы дознался, кто ведёт подковёрные игры. Сдаётся ему, без одного его старого знакомого тут не обошлось. — Придётся выбираться. Ты со мной? — он не высокомерен, он не при дворе, да и она не свита.

— По рукам, — чужеземец видимо знает имя виновника. Эллет смотрит вниз в пропасть.

— Как тебя зовут? — промежду прочим спрашивает йотун.

— Тауриэль, — и ни слова больше.

— Локи Лафейсон, — ему непривычно находиться под чьим-то пристальным взглядом. — Принц из Асгарда.

— Высокородный? — она изгибает бровь. И уже тише добавляет: — Везёт же мне на принцев.

* * *

— Они подружились? — Грандмастер не ожидал такого конца.

— Пора для новых игроков, братец, — Тиван доволен, Эн рвёт и мечет.

Сегодня ему улыбнётся удача. Не деньги, не слава, а превосходство будет его наградой.

— Будь уверен, мой выбор будет гораздо лучше, — цедит Эн Дви Гаст сквозь зубы.