Заяц и гриффиндорка (гет)

Фото Ann Linder

Тайно обучаясь анимагии, Северус Снейп даже не подозревал, что его анимагической формой станет заяц.

И что, бегая по Запретному лесу, он попадёт в силки, расставленные Хагридом, чтобы выловить разбежавшихся из загона носатых древоедов.

И что из этих силков его спасёт одна отзывчивая гриффиндорка...

На самом деле, бывшая гриффиндорка. Сейчас она преподаёт в школе волшебства и чародейства Хогвартс трансфигурацию, заняв место полностью отдавшей себя директорству Минервы МакГонагалл.

Но, как известно, гриффиндорцев бывших не бывает. Они всегда тут как тут, когда надо кого-то спасти.

Впрочем, как и слизеринцев. Настоящий слизеринец всегда выпутается из самой сложной ситуации.

Но, как оказалось, проявлять слизеринскую изворотливость в анимагической форме, если ты заяц, попавший в ловушку, не так-то просто.

Гриффиндорка была умная, грамотная, начитанная, другими словами, образованная. Она знала, что Запретный лес не является ареалом обитания зайцев. Даже не кроликов, коих немало в Англии, так почему им не доскакать и до волшебного леса в Шотландии, а именно зайцев. Значит, решила гриффиндорка, зайца откуда-то притащил Хагрид. Кто ж ещё?

Проверив спасенное животное на раны и повреждения и удостоверившись, что и лапы, и шкурка у него в порядке, гриффиндорка взяла его на руки и потащила к Хагриду.

Северус Снейп был настолько ошарашен происходящим, что забыл, как сопротивляться, и потому не вырывался из рук гриффиндорки, а сидел тихо, большим пушистым неподвижным комком.

Или это заячья натура на него так действовала, что у него сердце я пятки ушло и не позволяло как следует оттолкнуться от гриффиндорки и ускакать?

В еще больший шок его привело то, что гриффиндорка, топая через лес, начала говорить ему всякие ласковые слова и аккуратно его поглаживать, успокаивая и утешая. Словно он нуждается в утешениях! Единственное, в чем он нуждается в данный момент, — это свобода! Но держала его гриффиндорка очень крепко, и о свободе можно было только по-заячьи робко мечтать. К тому же...

Северус Снейп опытный окклюмент, он умеет контролировать свои эмоции. Но, как оказалось, когда тебе делают приятное нежные заботливые женские руки и тебя утешает и называет хорошим, милым и красивым мягкий женский голос, управлять ситуацией очень трудно. Может, конечно, в анимагической форме просто сложнее применять окклюменцию...

Но, какой бы ни была причина этого, Северус Снейп находился во власти самых разнообразных чувств и эмоций.

Хагрида в его домике не было, но двери были открыты, и бывшая гриффиндорка зашла внутрь, уселась в огромное кресло лесничего и усадила зайца себе на колени. Продолжая при этом его крепко держать.

Заяц был приятно тяжелый, приятно теплый и приятно пушистый. И она продолжала гладить его свободными пальцами и говорить ему о том, какой он славный и, снова и снова, красивый.

Вот что-что, а услышать от гриффиндорки, что он славный и красивый, Северус Снейп никак не ожидал. Поэтому он дернулся, намереваясь все же спастись от этих наглых девичьих рук и ее не менее наглых, хоть и очень комфортных коленей.

Но она обхватила его крепче и прижала к коленям своей еще более наглой, но такой ощутимой даже для зайца грудью и сказала: «А ну, сиди! А то заколдую!»

Северус Снейп не мог не понимать, что любая попытка его заколдовать может привести к тому, что он расколдуется, а превращаться в злобного профессора Снейпа, будучи прижатым крепкой женской грудью к женским коленям, на глазах у владелицы этой груди и этих коленей он однозначно не хотел. Такого позора он не переживет, и будет на свете одним колдуном меньше. Нет, умирать он что-то не хочет. Тем более вот так, а не в бою, овеянный славой, и не в старости, овеянный скорбью и почетом.

Поэтому пришлось затихнуть и продолжать терпеть и женские руки, и женские колени, и грудь, и даже женское дыхание, шевелившее шерсть на заячьей голове.

Хорошо хоть, она перестала его гладить и говорить ему успокаивающие глупости.

— Гермиона! Профессор! — пробасил ввалившийся в дом Хагрид.

Профессор замер от ужаса. Все-таки он заяц, а для зайцев замирать — это естественная реакция.

Но гриффиндорка по имени Гермиона, похоже, не услышала это «профессор», потому что попыталась одновременно вскочить навстречу лесничему, не выпустив при этом профессора Снейпа из своих рук, и говорить.

— Хагрид! Ты откуда зайца притащил? И почему выпускаешь его бегать, когда по лесу расставлены силки? И вообще, вдруг его кто-нибудь поймает и съест?

Хагрид явно заволновался.

— Профессор попал в силки? Ох, Гермиона, спасибо, что ты его спасла!!!

Профессор Снейп теперь не только замер, но и обмер.

— Профессор? Хагрид, серьезно? Ты дал зайцу такое имя? Ну ты и выдумщик! — засмеялась гриффиндорка, а дрожание ее смеющегося тела как-то по-особому отозвалось в заячьем тельце.

— А, ну да... — смутился Хагрид.

Как бы он ни был прямолинеен, вид Гермионы показал ему, что та не знает, кого держит в руках, а взгляд зайца был таким узнаваемо грозным, что Хагрид предпочел не развивать тему. Мало ли? Вдруг профессор Снейп перестанет приходить к нему на чай, если он выдаст его Гермионе? К Хагриду не так много приходило людей выпить чаю после того, как Гарри Поттер закончил школу, собственно, только профессор Снейп и Гермиона, и терять почти друга Хагрид не хотел.

— Давай-ка его сюда! — снова пробасил Хагрид, взял профессора Снейпа своими ручищами и усадил в кресло, из которого встала волшебница.

— Сиди тут тихо, не убегай! — наказал Хагрид зайцу и предложил Гермионе чаю.

Как же профессор Снейп не обрадовался, когда Гермиона Грейнджер, а как вы уже поняли, это была именно она, не отказалась от чая!

— Хагрид, как ты можешь быть уверен, что он снова не убежит! Это же животное! Причем дикое!

— Ох, Гермиона, ничего-то ты про про это животное не знаешь...

— Хочешь сказать, это волшебный заяц?

— Еще какой волшебный! Он все-все понимает! И о чем мы с тобой сейчас говорим, понимает!

— Угу, существо с почти человеческим разумом! — хмыкнула Гермиона.

— Нет, Гермиона! У него разум, как у очень умного человека!

— Как у меня или как у профессора Снейпа, что ли?

Хагрид захлебнулся чаем.

— Что, Хагрид? Я считаю профессора Снейпа одним из самых умных волшебников! А с своем уме я вообще никогда не сомневалась! Кстати, где ты его взял, Хагрид? И почему выпустил, зная, что расставил силки?

— Нигде не взял! Сам пришел! Это не мой заяц, он ко мне в гости иногда приходит, ну как вон ты...

— Сам? Странно... Здесь зайцы отроду не водились. Тем более волшебные. И вообще, я ни разу нигде не читала и ни от кого не слышала про волшебных зайцев...

Заяц, слушая это, уже пожалел, что не убежал... Но деваться некуда. Придется ждать, когда эта гриффиндорка Грейнджер уйдет. Потом он спокойно дождется сумерек, расколдуется, и под покровом темноты доберется до замка и своих подземелий...

Но Грейнджер, похоже, не собиралась уходить.

Допив чай, она подошла к креслу и села на корточки.

Глядя в глаза зайцу, сказала:

— Хагрид говорит, ты меня понимаешь и вообще умный! Интересно... Откуда же ты взялся, откуда пришел?

Потом она легко провела пальцем по заячьей морде, выбив этим остатки духа из профессора Снейпа.

— Ты давай аккуратнее, зайка! Запретный лес сложный, небезопасный, будет обидно, если ты сгинешь, как рядовой элемент пищевой цепочки! Хагрид, может, для него загончик построить? Хотя нет, не надо! Загон — это как тюрьма. Хоть и не Азкабан, а все равно неволя. Ты же, как я понимаю, вольная птица. Вольный заяц. Как мило тебя Хагрид Профессором назвал.

И она снова начала его гладить.

И тут вдруг случилось то, чего никто не ожидал.

Пришла директор МакГонагалл.

И прямо с порога возмущенно заговорила:

— Северус, вот ты где! Когда ты ввязывался во все это, я обещала, что прикрываю тебя, только пока ты не скачешь по окрестностям! Если тебя в Запретном лесу кто-нибудь сожрет, где я найду такого сильного преподавателя! Кто будет мне к ЖАБА по защите и зельям лучших учеников готовить? К кому я в частном порядке буду отправлять аспирантов? Ушел, значит, после завтрака, обещал ненадолго, сам тут сидишь, чаи с Хагридом и Грейнджер распиваешь, а я носись по территории школы, ищи тебя! А ну преображайся давай и идем! Завтра утром новый аспирант прибудет, обсудить надо, я хочу, чтоб ты ему отказал! А без тебя не могу! Мне надо рассказать тебе, на чем его можно завалить на тестировании! Ну!

И директор направила на зайца волшебную палочку...

Никогда еще Гермиона Грейнджер так не краснела.

И никогда она еще не видела, как краснеет профессор Снейп.

Пока она стояла с полуоткрытым ртом и распахнутыми глазами, профессор Снейп вежливо сказал:

— Хагрид, мисс Грейнджер, спасибо за чай!

И ушел вслед за директором.

— Гермиона, так ты правда, что ли, не знала, что это профессор Снейп? — заботливо спросил Хагрид.

— Не знала!!!

— Ох, как неловко вышло... Ты это, не сердись на него, он не со зла. Да и не знал он, что зайцем обернется, когда анимагией занялся.

— Ладно, не буду. Как я понимаю, это тайна?

— Ну да... Еще чаю?

— Давай лучше виски!

...

Ночь была беспокойная. В сне профессор Грейнджер сидела в кресле в гостиной Гриффиндора и держала на руках большого зайца с черными длинными волосами, гладила его и говорила ему всякие глупости... А потом она почему-то уже не в гостиной, а в своей гриффиндорской спальне, и заяц лежит у нее на бедрах, как любил когда-то лежать Живоглот, и тяжесть этого зайца так приятно ощущается, и хочется подтащить его повыше, на низ живота, и она снова говорит зайцу о том, какой он красивый и приятный, и от этого появляется в ее теле уже другая тяжесть, как раз в том месте, куда она никак не решается зайца переложить...

На следующий день она видела профессора Снейпа только в Большом зале за завтраком, обедом и ужином. Сидели они далеко друг от друга и потому не разговаривали.

После ужина он постучал в ее двери.

Разумеется, она его впустила. И неожиданно ощутила фантомную тяжесть на своих коленях и бедрах и другую тяжесть, настоящую, не связанную с весом зайца, но, о ужас, кажется, все же связанную с самим зайцем.

— Мисс Грейнджер, вы вчера назвали меня красивым и милым, я прошу вас забрать свои слова обратно!

— Ладно, — вдруг сказала она, — положите на стол!

— Что положить на стол? — опешил Снейп.

— Мои слова, которые я должна забрать у вас! Вы же их принесли? Мне же не придется спускаться за ними к вам в подземелье?

— Шутить со мной изволите, мисс Грейнджер?

Она пожала плечами.

— А Хагрид вас, между прочим, умным называл! Вы и его попросите забрать свои слова?

— Мисс Грейнджер!!!

Она подошла к нему почти вполтную.

— Хорошо, сэр, я забираю обратно свои слова, что вы красивый и милый! Простите также, что обозвала вас вчера хорошим и славным! Это было ошибкой и больше не повторится!

Потом буркнула: «А жаль!» — прошла к столу и села спиной к дверям и, соответственно, к профессору Снейпу, взяла книгу и открыла ее на первой попавшейся странице.

И что, это все?! Никаких расспросов? Никаких разговоров? Больше не милый, не красивый, и даже не хороший, и не славный?! Вот так все просто?!

Подошел к ее столу. Сел напротив. Откинулся на спинку стула. Сложил руки на груди.

— Вот не надо только давить на меня своей хозяйской позой в моей комнате! — сказала Грейнджер, окинув его взглядом.

— С каких это пор гриффиндорцы перестали меня бояться? — спросил, растягивая слова, профессор Снейп.

— С таких, как закончили школу, возможно. Или с таких, как гладили ваши уши. Или с таких, как вытаскивали вас из силков. Или с таких, когда их стало раздражать, что вы всегда пытаетесь их унизить, даже когда знаете, что сами не правы! Или с тех пор, когда поняли, что вы просто не умеете по-человечески, но-нормальному, общаться с людьми! Нет, вы точно не милый и не славный! Однозначно! Что вы хотите, профессор Снейп? Я уже забрала у вас то, что вам оказалось не нужно! Хотите попросить, чтоб я молчала о вашем новом навыке? Ну так попросите!

Да что же это такое! Второй день все наперекосяк!

Он сел, наклонившись к столу и оперев подбородок о руки, смотрел на нее и думал.

Что он хотел на самом деле?

Может, он хотел рассказать ей свой сон, в котором он лежал на ее коленях уже не зайцем, а своей вполне человеческой головой, и она гладила не его заячьи уши, а его волосы? Или как в этом же сне она прижимает свою грудь не к его заячьему телу, а к его мужскому торсу? Или как она там, же, в том же сне, говорит те же ласковые слова ему человеку?

Или он просто хотел ее видеть?

Но по привычке начал грубить и заявлять себя хозяином положения...

Может, стоит попросить у нее прощения?

Она ждала. Ничего не говорила. Не просила уйти. Не делала вид, что читает. Позволяла смотреть на себя.

Это внушало надежду.

Надежду на что?

Он не знал.

Может быть, на то, что она когда-нибудь снова будет его гладить и говорить ему, что он милый, красивый и хороший?

Может быть...

Он встал и отошел к окну. Смотрел вдаль, на дорогу до Хогсмида, на Хогсмидские крыши, на леса и горы вдали.

Повернулся к ней.

Она стояла рядом.

Вздохнул обреченно.

— Мисс Гренйджер... Я хочу, чтобы ваши слова, что я красивый хороший и милый, все же были у меня... Простите меня... Я не имел права быть неуважительным с вами.

Она ничего не говорила.

И он решился пойти дальше.

— Если для того, чтоб вы меня гладили и ласкали, нужно быть зайцем, я готов быть вашим зайцев до конца жизни... Дайте мне шанс... Прошу вас!