Престиж (гет)

— Как он, Джон?

— Прекрасно. Чтобы сломить волю Холмса, нужно что-то посильнее потерянной любви. Он в добром здравии, миссис Хадсон присматривает за ним.

— А если говорить в открытую? — поначалу, Мэри испытывала отрицательные чувства к известному сыщику, он дико нервировал и злил молодую женщину. Он не просто отбирал у неё Джона, но почти не оставлял времени доктору на личную жизнь. Эгоизм в наивысшей форме, желать, чтобы о тебе заботились другие. Постепенно, она пыталась вникнуть в суть отношений мужа и обитателя Бейкер-Стрит, в результате, решила для себя, рано или поздно, Холмс изменится. Оказывается, ждать пришлось слишком долго. Люди склонны к упрямству, особенно Холмс. — Он не сможет забыть её, Джон, поверь мне.

— Ответь мне, Мэри, что такого в Ирэн Адлер, чего нет в других женщинах? — Ватсон негодовал. Воровка причинила слишком много боли сыщику. Доктор считал своим долгом открыть глаза другу, но едва ли его доводы были убедительными. — Она разбила его жизнь, сердце, а в результате... в результате... — злость ушла, вместо неё появилось сожаление. — Она погибла, чуть не захватив на тот свет Холмса, — доктор поджав губы, нервно мерил шагами их небольшую комнатку. — Я говорил ему, предупреждал...

— Успокойся, Джон, поздно лить слёзы. Не нам судить Ирэн, — Мэри было известно, любовь слишком нестабильна, она не только окрыляет, но и способна уничтожить жизнь человека до основания.

— Я навещу его, — взяв шляпу и зонтик с вешалки, Ватсон обернувшись, тихо прошептал: — Неужели он не переживёт эту привязанность? — в его руках оказалась неизменная трость. — - Мэри, он медленно губит себя...

— Джон, будь рядом с Шерлоком, если небеса над ним сжалятся, он встретит новую любовь, способную залечить старые раны...

* * *

Дождливый Лондон. Прохудившиеся небеса заливали землю, призывая спешащих по своим делам прохожих, поминать крепким словом всех подряд, начиная с нечестных политиков, заканчивая продавцами, всучившими им плохой товар. Мальчик-газетчик пытался не промокнуть, быстро лавируя между угрюмыми горожанами, махая очередным свежим номером, выкрикивая:

— Сенсация! Сенсация! Новое преступление убийцы в железной маске! Спешите узнать подробности первыми!

Газетчику не везло, люди проходили мимо, толкаясь и сквернословя, кто-то мог и ударить. Настроение упало, англичан затягивала осенняя хандра и скука. Радость осталась где-то далеко, в летних днях, солнечных и тёплых. Лондонцы спешили домой, к семьям. Посидеть у уютного камина, полистать книгу, наконец послушать умиротворяющую тишину.

— Сколько? — Ватсон порылся в кармане в поисках мелочи.

— Пять пенсов, сэр, — мальчишка расплылся в улыбке. Пусть зуб на зуб не попадал от холода, а ботинки были полны дождевой воды, он не унывал. — А вы доктор Ватсон, мистер? — он приподнял козырёк сползающей на глаза отцовской кепки.

— — Каюсь, — Джон наклонился к мальчику, заговорческим тоном прошептал: — Только тс-с, это строго между нами.

— Как бы секрет? — подросток смешно наморщил нос.

— Точно, он самый, — вместо оговоренных денег, Джон протянул мальчику целых двадцать долларов. — Ступай домой, да смотри не простудись.

— Ой... зачем столько? — он отчаянно замотал головой.

— Бери-бери, считай, что у тебя сегодня выходной, — Ватсон вложил купюру в ладонь мальчика.

— Благодарю вас, док... сэр, — исправился паренёк. — - Обещаю, — ловко перехватил пачку газет, мальчик пожал руку Ватсону.

Ватсон был рад, что смог хоть кому-то поднять настроение в этот дождливый вечер.

* * *

Дом на Бейкер-стрит был тих и печален. Все звуки исчезли, вместе с беззаботностью и авантюризмом его жильца. Раньше, Ватсон помнил с каким рвением Холмс брался за новое дело, что-то мастерил, изобретал в своей комнате. Запах пороха, гари, напев скрипки. Эти стены видели лучшие времена. Шум на кухне, откуда неслись весьма приятные ароматы. Миссис Хадсон любила удивлять своими кулинарными новинками, любила вязать, посиживая у камина, спорить с Холмсом, почти силком заставляя того поесть (что удивительно, Шерлок чаще слушался). Вечно разрываясь между уборкой и поручениями Холмса, женщина редко жаловалась. Нет, естественно Шерлок допекал бедняжку, доводя до белого каления, только проблемы благодаря стойкости и такту миссис Хадсон, быстро решались, исчезая бесследно.

Где искать ответы? Доктор заметил на столе лист бумаги. Похоже, записка.

"Доктор Ватсон, моя племянница серьёзно заболела, мне придётся отлучиться на пару дней. Оставляю на ваше попечение мистера Холмса. Будьте к нему внимательны, он совсем впал в депрессию. Я попросила Дори временно присмотреть за домом. Не волнуйтесь, у неё большой опыт и прекрасные рекомендательные письма. Ужин на столе.

Миссис Хадсон".

— Что ж, мы остались одни... Холмс, где вы? — мастер эффектных появлений, сумасшедших изобретений, от него можно ожидать чего угодно.

Как прежде, тишина. Он не хотел быть найденным. Просиживал часами в запертой комнате, открывая дверь только после условного стука, чтобы забрать поднос с едой. В этом весь Шерлок. Одиночество его питательная среда, вместо еды — книги, вместо общения — воспоминания. Как же Джон скучал по тому безумцу, вечно пиликающему на скрипке (звуки которой он буквально возненавидел), по его эскападам, выпадам, метким замечаниям, беготне.

— Глэдстоун? — бульдог выполз откуда-то из-за шторы, тихо поскуливая. — Что случилось, дружок? — вечный объект для испытаний, сейчас был в не лучшей форме. Пёс потянул Ватсона за штанину, призывая следовать за ним. — Ты знаешь где Шерлок? — пёс утробно рыкнул. — Веди.

Лестница на второй этаж, скрипящие половицы, окна запотевшие от дождя, а в конце, стена. Ватсон потрогал шершавую поверхность. Глэдстоун не мог ошибиться. Оторвав немного драпировку, Джон обнаружил дверь. Ну конечно же! Маскировка придуманная Холмсом. Пришлось постараться, прежде чем вскрыть замок. Крохотная комнатка, напоминающая камеру, с единственным окном закрашенным краской. Она почти облупилась, сквозь потёртости, внутрь проникал свет. Из мебели присутствовали хромоногая софа, тумбочка и стул. Аккуратно сложенные на тумбочке, громоздились книги. Давно погасшая свеча в канделябре оплыла, залив воском столешницу. На стул в беспорядке были наброшены пиджак, плащ и шляпа. Сам обладатель сего богатства спал, подтянув колени к груди. Всклоченные кудрявые волосы, следы глубокой усталости на лице, редкие подрагивания глазных яблок под веками. Его сон не назвать безмятежностью. Скорее — кошмарами. Ватсон не представлял, что снилось напарнику, но был уверен — ничего хорошего.

"Зачем вы так с собой, Холмс? — Джон сделал шаг в сторону софы, когда его нога наступила на что-то хрупкое. — Опять она? — поднятое с пола фото в рамке принадлежало Шерлоку. Он ни на минуту не расставался с её образом. С фото на Джона смотрела Ирэн Адлер. Стекло покрылось сетью морщин, искажая образ. — Когда же вы наконец оставите его в покое, Адлер? — это дьявольская шутка, так привязать к себе мужчину. Даже смерть не могла разлучить их. — Если бы вы только знали..."

— Ватсон... — сонно протянул Холмс. — Как вы меня нашли?

— Это Глэдстоун, — Ватсон потрепал верного пса по голове.

— Предатель... — Шерлок словно не нуждаясь в свете, не зажигая свечу, сел, немного потянувшись.

— И совсем нет, — Ватсон видел, как пёс устроился у ног Холмса, прижавшись к человеку. — Он спас вас, Холмс.

— А я разве в беде? — сыщик толкнул крохотную форточку, впуская ледяной осенний ветер в комнату. — Да не стойте там, оставьте фото на тумбочке, ничего что рамка испорчена, достану новую... — он тяжело вздохнул. — Да, и перевяжите ладонь, вы порезались.

Спрашивать откуда ему известно, нет смысла. Дедукция. Благодаря этой науке, Шерлок Холмс не только раскрыл огромное количество дел, но и прославился на всю Англию.

— Новая газета? — грустно спросил он. — Убийца в железной маске. Лестрейд быстро раскрутит это дело. Оно не стоит и выеденного яйца, — забрав у Ватсона фоторамку, Шерлок быстро спрятал её под подушку.

— Почему именно он? — Ватсон не узнавал сыщика. Пустой взгляд и безразличие. Он этого боялся. Оставалось одно средство, которое ему посоветовала Мэри. — Сегодня в девять, в театре «Adelphi» состоится грандиозное представление Роберта Энжиера (Великий Дантон). Говорят, он объездил половину Европы, ему повсюду сопутствовал успех. Его коронный фокус — настоящее исчезновение человека. По-моему, очень интригующе.

— Фокусник, чьи фокусы только ловкость рук и не более того, — Шерлок был благодарен Ватсону, за попытку вытянуть его из этой трясины. — Не таитесь, говорите, Ватсон.

— Не находите, вы слишком зациклились на ней. Уважаю вашу скорбь и чувства, Ирэн -Джон стиснул зубы, — была для вас всем, но постарайтесь вернуться к нам, мы словно на разных сторонах реки, и вы...

— Тону? — он вспомнил водопад. Он действительно утонул там, упал на самое дно, ощущая глубину. Пусть Мориарти мёртв, старик свершил своё гнилое дело — убил Холмса. Если не по-настоящему, то духовно уж точно. Он мог, мог спасти её, протянуть руку помощи, признать, что она тоже его слабость. Вспоминать. Всё что осталось. — Хорошо, я согласен, — протянул Шерлок.

— Благодарю, друг мой, — первый шаг сделан.

* * *

Представление мало интересовало Холмса. Дамы с веерами, нервные господа, зал почти предвкушающий зрелище. Он видел вместо общества, обычных людей, бегущих от своих забот, окунающихся в роскошь, подальше задвигающих проблемы, изображающих фальш в зеркалах. Они врут, смеются, раздваиваются. Им ничего не стоит изменить обличие. Среди помпезных лжецов, маскарада моральных уродов, блеск и яркие огни. Лондон чужой ему, как и люди.

На сцене виновник торжества Великий Дантон. Ничего нового: хорошенькая ассистентка, пассы руками, иллюзия обмана. Роберт фокусник, чьи манипуляции точно выверенный трюк. Он играет умами зрителей, вытягивая их восхищение. Холмс откровенно скучает. Очередная овация прокатывается волной по залу. Это триумф Великого Дантона. На часах без десяти одиннадцать. Крышка щёлкает, скрывая циферблат.

— Холмс, у меня для вас сюрприз, — людская река течёт к выходу.

— Думаете, я не догадаюсь? — ради разнообразия, Холмс делает удивлённое выражение лица.

— У нас есть шанс увидеть господина Дантона, — Ватсону самому не по вкусу идея, но отступать поздно. — Вы хотите узнать его тайну?

— Все тайны давно разгаданы, состоят на учёте в коллегии, — он следует за Ватсоном за кулисы. — К одним прикреплены бирки с инвентарными номерами, другие помещены под стекло.

— Господа, я рад видеть вас! — улыбка старика слишком фальшива. — Великий Дантон скоро будет, — старик скоропалительно удаляется.

— Роберт немного задерживается, с ним такое бывает, — женский голос нарушает уединение двух сыщиков.

— Его стезя фокусы, а не пунктуальность? — Холмс узнал её. Ассистентка Дантона. Внешняя привлекательность, плюс манеры, а главное — умение околдовывать публику. — Ему стоит лучше следить за реквизитом.

— А вы мистер Шерлок Холмс и мистер Джон Ватсон? — она не только обаятельна, но и умна.

— Простите... — Ватсон чувствует неловкость, в общении с девушкой.

— Оливия Уэнском, ассистентка мистера Роберта Энжиера.

Впервые у них гости. Обычно Роберт скрытен, не любит вмешательства в его жизнь, работу. А здесь, человек, для которого ничего не стоит снять вуаль загадки и тайны с любой вещи, события. Оливия слышала о сыщике, докторе Ватсоне, профессоре Мориарти, о происходящем в Лондоне, три года назад. Шерлок оправдал её ожидания. В нём есть скрытая сила, внутренний стержень, живость ума, стремление к победе, желание искать и находить ответы на самые, казалось бы непонятные вопросы.

— Вы — лондонская легенда, — ей легко даётся лесть, обман, но в этот раз, Оливия говорит от самого сердца. — Разоблачение лорда Генри Блэквуда, по сей день предмет для разговоров в Америке.

— Надеюсь, тамошняя пресса любит меня меньше, чем английская, — он не слышит в её голосе пренебрежения и лести. Это обнадёживает. Живой человек, а не шарж.

— О нет, мистер Холмс, зря надеетесь, — двум выдающимся людям тесно в этом безликом пространстве. Заслуга Роберта лишь в одном — он умелый манипулятор. Ловкость рук, никакого мошенничества. Мужчина немного взволнован, пожалуй устал. Машина для перемещений отнимает много сил, как физических, так и духовных. — Они твердят о вас день и ночь. Америка страна своенравная, вечно жаждущая найти героя.

— А кем она считает вас, мистер Энжиер? — Он знает все фокусы наперечёт. Делает некоторые с закрытыми глазами, по памяти. В своё время, Холмс интересовался такими практиками, к сожалению, огонь страсти быстро угас. — Изобретение Николы Тесла впечатляет, — он махает рукой в сторону пустой сцены. — Энергия: чистая, пронзительная, неудержимая. К сожалению, великий изобретатель непризнанный гений своего времени, — Холмс взглядом останавливает Ватсона. Намекая, чтобы он не вмешивался. — Его лабораторию сожгли, а сам он бесследно исчез.

— Мистер Холмс, для меня это утрата, как и для вас, — Роберт холодно смотрит на присутствующих. Собственная жена не стала для него потерей, в погоне за энигмой Альфреда Бордена. Он так же безразличен как и электричество, что рождает машина Теслы. Он само хладнокровие. — Все мы когда-нибудь будем за чертой, мистер Холмс, — Роберт поправляет пиджак. — Но вижу, вы недавно оттуда?

Оливия скорее не удивлена поступком и словами Роберта. Ей кажется, он теряет частицу себя, каждый раз входя в машину. Человеческое обличие, а внутри тьма. Он пугает, говорит странные вещи. Если бы не определённые обстоятельства, она бы не осталась с Великим Дантоном.

— Спешу сообщить, вы следующий, — Холмс разворачивается на каблуках. Театр не место для словесных дуэлей, он храм искусства. — Берегитесь Роберт, она почти поглотила вас.

* * *

— Холмс, что это за шутки? — всю дорогу Ватсон испытывает двоякие ощущения. С одной стороны, друг "воскрес", с другой, нагрубил известному человеку. — Объясните же наконец!

— Всё просто, Ватсон. Великий Дантон давно мёртв, — они пытаются поймать кэб.

— То есть как "мёртв"? А кто тогда давал представление? Двойник?

— Не совсем так. Он часть мистера Энжиера, но достаточно маленькая, — Холмс шагает очень быстро, почти вырываясь вперёд.

— И? Я не улавливаю связи, Холмс, — он еле поспевает за сыщиком, бросив идею немедленно отправиться домой.

— Машина. Изобретение Теслы, — Холмс из кармана достаёт бумагу, что-то быстро набрасывая на ней пером. — Вы хоть раз видели человека с разными глазами?

— Бывают сбои в природе естества, — начал было Ватсон.

— У Энжиера именно такие. Один карий, другой серый. Фокусник немного хромает на левую ногу, после появления в другом конце зала. Если не присматриваться, то не заметишь. И ещё одно... его ассистентка.

— Мисс Оливия? — Ватсон слабо улыбается. Теперь, он узнаёт прежнего Шерлока Холмса. Но неужели, такие разительные перемены произошли после общения с Дантоном? — А что с ней?

— Она не та, за кого себя выдаёт.

— Только не говорите, что она шпионка иностранного государства, — шутки шутками, а с Шерлоком быстро привыкаешь к непредсказуемости.

— Не думаю, — Шерлок сворачивает с главной улицы. — Встретимся на Бейкер-стрит, не советую следовать за мной! — сыщик легко теряется в тёмных переходах лондонских подворотен.

— Холмс, вы не можете просто так уйти! — напрасно доктор надрывает связки, сыщик давно исчез из поля зрения. — И почему он никогда меня не слушает? — Ватсон приглушённо свистит, рядом с ним тормозит пустой кэб. — На Бейкер-стрит, пожалуйста.

* * *

Их семь. Семь братьев по крови. Семь тайных имён. Семь проклятых. И только один род. Холмс хорошо ориентируясь на улицах Лондона, петляет в лабиринте стен и домов, прачечных и работных домов, голосов и криков. Ирэн мертва, но человек принёсший ей смерть — нет. Мориарти солгал. Жалкий старик пытавшийся его убить, присвоил себе чужое. Мориарти не убивал Ирэн, она не умирала от туберкулёза. На этот раз, всё куда страшнее. Её намеренно погубили. Виной тому — знание. Мир не стоит на месте, прогресс двигается вперёд. Смешно, люди не справившись с одним, пытаются впитать новое, поглощая информацию в невероятных количествах. Тесла. За открытие он заплатил своей жизнью. Напоследок, оставив наследство — свою машину. Она не перемещает (ещё следует во всём подробно разобраться), она даёт доступ в иной мир, открывает портал. Проклятие в том, что входя внутрь, вы не знаете, кем станете после.

— Как вы узнали? — темнота скрывает от сыщика лик оппонента.

— Потусторонний холод, — он достаёт спичку, чиркая ей о коробок. — Вы тоже его почувствовали, признайтесь?

— Роберт возвращается другим, — пальцы гасят крохотное пламя. — В нём нет ничего человеческого, одно стремление к власти. Человек наделённый огромной силой становится опасен для общества, мистер Холмс, — наконец она выходит под тусклый свет луны. — Мы смогли бы его остановить, не вмешайтесь вы в игру.

— Очередная Игра Теней, мисс Оливия? — он безоружен, ничего кроме дедукции. — Можете убрать пистолет, я не опасен, для вас.

— Ирэн говорила, вы умный человек, — Оливия возвращает пистолет на прежнее место, в складки платья. — Неудивительно, почему она была так влюблена в вас, — голос девушки твёрже стали.

— Почему вы не спасли сестру? — Бить себя в грудь, убеждая, он сделал всё, чтобы она была в безопасности — полный бред. — Она была вам дорога, Оливия.

— Мы оба любили Ирэн, мистер Холмс. — Слежка продолжалась до последнего. Оливия знала о каждом шаге сестры. В ресторане ей было приказано не вмешиваться. Даже когда Ирэн отравил Мориарти, девушка спокойно пила чай за соседним столиком. — Она сама выбрала свою судьбу.

— Удивительно, вы кровные сёстры, но совершенно разные люди, — в свете луны черты Оливии всё больше напоминают ему Ирэн. — Пустота внутри вас схожа с самым глубоким морем, — он не делает попыток увести разговор в иное русло.

— Вы опоздали, мистер Холмс, — девушка не привыкла испытывать сожаление. Сейчас Холмс затрагивает что-то похороненное давным-давно, не имеющее срока давности — тоску по сестре. — Взывать к разуму не стоит, кому как не вам знать, к чему это приводит.

* * *

Две девочки играющие в саду. Последнее воспоминание доставшееся крошке Оливии, после ухода старшей сестры. Она никогда не вспоминала о ранних годах, умело маскируя фантазией прошлое. Годы скитаний сделали её человеком жестким, скупым на эмоции. Приюты, работные дома, улица, даже цыганский табор. Радости мало, если ты постоянно один в этом чужом мире. В её детстве не существовало игр, была практика. Воровать Оливия научилась в шесть. Полиция и подумать не могла, кто увёл кошелек у очередного порядочного гражданина. Хозяева девочки обогащались, пока малышка не сбежала от них. Снова улица. Она как бродячий котёнок, ластилась к прохожим, выпрашивая еду. Ускользая за угол, девочка считала скудную прибыль. В десять её подобрал цыганский табор. Белокурое дитя прижилось в среде мошенников и воров. Сам Барон приютил малышку, сделав её своей приёмной дочерью. По закону, никто не имел права трогать юную Оливию. Дочь Барона. Статус и претензии. Нашлись завистники, нашептавшие старику о грехах девочки. Злые языки, как проклятие преследовали девочку два года. Промышлять приходилось гаданиями, иногда вспоминать воровское дело. Если существует на свете справедливость, то Оливию она обошла стороной.

В двенадцать её приметили силы высшего порядка. Боевая и быстрая, уравновешенная и сильная, она вступила на путь иной. Работа на Братство давалась ей легко. Избавлять богатых от лишних ценностей приходилось не раз. Им ни к чему драгоценности. Так прошло десять лет. Она обзавелась именем, титулом, завела нужные связи.

Оливия не думала, что станет жить беззаботно. Вербовка состоялась когда ей исполнилось двадцать два года. Мощная организация, выше чем Братство. Выбора не было. Скрыться не удалось. Так она стала невидимым агентом. Они называли себя Семью Проклятыми. Их боялись в Лондоне и за его приделами. Они безнаказанно промышляли в Высшем свете, не заботясь о наказании. Оно не могло их настигнуть. Жить в тисках прошлого. Нужно научиться. Впрыскивать себе в кровь этот яд безразличия, пока он не растечётся по венам.

* * *

— Хотите раскаяния, мистер Холмс? — в этот раз она поступит по-своему. — Ирэн дорога мне, не условно, не как часть моего тёмного прошлого, а как близкий человек, — у стен были уши, Оливия уже наговорила лишнего, вполне достаточно, чтобы могущественная организация сжила её со свету. — Она любила вас, — девушка запнулась. — У неё было всё, пусть не дом, но настоящая любовь, — она подала ему запечатанный сургучом пакет. — Вы уверена поймёте, что с этим делать.

— Они придут за вами. Фокуснику вы не нужны, его волнуют лишь машина и слава. Пойдёмте со мной, — он протянул к ней руку. — Не обещаю...

— Что всё будет хорошо? — она испытывала какую-то странную симпатию к сыщику. — Не будет, не обманывайтесь.

— Ваша жизнь под угрозой, кто бы они ни были, их не остановят жертвы, — он всё ещё надеялся, Оливия последует за ним.

— Вы сказали "Игра Теней", — в её руках вновь появился пистолет. — Она не закончится, пока не исчезнут все фигуры на доске.

В переулке послышались шаги. Отступать поздно. Девушка потянула сыщика за руку, втаскивая в спасительную тень. Мимо прошли люди одетые в форму полисменов. Оливия и Шерлок почти вжались в небольшое пространство тупичка. Люди растворяются, совсем как в фокусах Великого Дантона. За исключением одной детали — обратно они не возвращаются. Шерлоку предстоит распутать этот клубок, если сможет выжить.