Хроники Омоину, часть2. Память хранителя Вэйна (гет)

Вэйн пытался следовать совету мамы, но у него ничего не получалось. Хитрый Зен угадывал все его намерения, и ледяные потоки воды вновь и вновь сбивали меня с ног и тащили по дну ручья.

Я чувствовал, что сильно замерз и набил себе немало синяков о камни, но Вэйн не хотел сдаваться, несмотря на то, что ощущал то же, что и я. Он все время думал о том, что у него в отличие от Зена, два боевых дара и потому в итоге он должен победить, и нападал на брата снова и снова.

А тот лишь стоял с отрешенным видом, слегка прищурив глаза, и лишь только Вэйн собирался атаковать, делал быстрое движение рукой, и жесткий поток ледяной воды бил Вэйна, вернее меня по рукам, лишая возможности использовать техники, а затем сбивал с ног и я падал в такую же ледяную воду. За лесом я видел заснеженные вершины гор и судя по температуре, предполагал, что ручей течет оттуда.

Я, вернее Вэйн, совсем оцепенел от холода, но он думал лишь о том, как атаковать брата так, чтобы тот не успел прочитать его мысли, я же больше всего мечтал погреться на солнышке, но никак не мог повлиять на происходящее.

Тело совсем меня не слушалось. Я просил Вэйна, да и Зена тоже, сделать перерыв, но никто не обращал на это внимания. После очередного удара о камни на дне ручья до меня постепенно стало доходить, что все происходящее здесь уже было и я никак не могу ничего изменить. Коснувшись поверхности озера я попал в память Вэйна и являюсь только лишь зрителем происшедшего с ним.

В памяти мелькнул образ множества людей сидящих перед большим, с пол-стены прямоугольником, на котором мелькали какие-то изображения. Я вспомнил, что это называется фильм, но где и когда это было вспомнить не удавалось.

Я понял, что мое положение мало отличается от сидящих в зале людей, кроме того, что я ощущал мысли и переживания Вэйна, а еще мне были доступны все его пять чувств.

За то время пока меня кидало по дну ручья я уже немало успел изучить характер этого человека, чтобы понять, что ничего хорошего меня в его памяти не ждет. Потому я отчаянно пытался найти способ выбраться из озера, но безуспешно.

Я по прежнему видел разноцветные нити, но они теперь были очень блеклыми, почти угадывались, а стоило мне сосредоточиться на одной из них, ничего не происходило.

Положение спасла мама, позвав детей обедать, на что они с радостью согласились.

Мама расстелила на большом, теплом от солнца камне скатерть и достала из корзины много вкусных вещей.

Изрядно проголодавшиеся братья набросились на еду. Благодаря дару, одежда Вэйна мгновенно стала сухой, а солнце припекало так жарко, что он быстро согрелся.

После обеда братья фехтовали деревянными мечами, сделанными так искусно, что казались настоящими. Победа здесь также была за Зеном. Вэйн, к большому моему неудовольствию, то и дело пропускал удары, но боль он уже научился игнорировать в отличие от меня.

Устав фехтовать, братья принялись играть в салки, и вот тут победа была за Вэйном. Не смотря на то, что братья были близнецами, бегал он быстрее.

Я же чувствовал, что очень устал. Полученные ушибы болели, к тому же такого рода игры были мне совсем не интересны, но способа выбраться из озера я до сих пор не нашел.

Мама меж тем сидела под деревом и читала книгу. Эта женщина казалась мне просто нереально красивой. Смуглая кожа, в сочетании с белыми как снег волосами выдавали в ней уроженку Земли небес. У нее были нежные, тонкие черты лица, глаза необыкновенного сине-зеленого цвета, легкая грациозная фигура. Хотелось подолгу на неё любоваться. Я мысленно сравнивал её с едва распустившейся белой розой.

Так прошел день. К тому времени, когда солнце коснулось вершин деревьев, все что можно было съесть было съедено, одежда братьев изорвана, а сами они усталые и голодные говорили маме, что хотели бы поехать домой.

Мама скрылась в лесу и вскоре вышла, ведя под уздцы красивого белого коня. Братья меж тем спорили, кто поедет спереди. Мама сказала, что сейчас очередь Зена. Она была единственной, кто умел безошибочно различать близнецов.

Посадив одного из сыновей спереди, а второго позади себя княгиня отправилась в путь.

В вечернем мраке мерцали огни Бонтихилла — столицы Земли дождя. Горожане учтиво приветствовали княгиню с детьми, многие кланялись ей.

Замок Бонти, окруженный небольшим парком, комната братьев с развешанным по стенам всевозможным деревянным оружием, напоминающим уменьшенные копии настоящего, все это постепенно становилось для меня привычным.

Поначалу очень напрягала невозможность самому влиять на события, но постепенно я и к этому привык. Я молча наблюдал за происходящим, лишь изредка задумываясь над тем, как выбраться из озера.

Братья выезжали с мамой в лес всякий раз когда была хорошая погода. Если же шел дождь, они играли в широких пустынных коридорах замка. В играх Вэйну по прежнему не везло, брат угадывал все его намерения.

Их отец — князь Земли дождя проводил с ними мало времени. Он то и дело разговаривал с какими-то людьми, читал какие-то письма, а временами вообще отсутствовал. Он казался старше матери лет на двадцать. Высокий, немного замкнутый, с решительным прямым взглядом. Братья немного опасались его, зато слушались безоговорочно.

Беда пришла, как и всегда, неожиданно. Однажды, во время одной из прогулок появились два всадника, в кожаных доспехах и шлемах. Они о чем-то с тревогой рассказывали княгине.

Вэйн понял, что это хранители. Из их речи он разобрал лишь одно: «Чёрный мансер». Мама быстро привела коня из леса и сказала, что нужно немедленно уезжать.

Внезапно в воздухе послышался шум и вскоре поляну накрыла темная тень. Подняв глаза, Вэйн увидел кружащее над поляной существо, отчасти напоминающее крылатую гигантскую ящерицу.

Он удивился, как внезапно изменилась его тихая, немного рассеянная мама. Движения ее стали быстрыми и сосредоточенными, как у хищной птицы, а голос громким, как порывы ветра, даже ростом она будто стала выше.

— Вэйн, Зен, знаете какая стихия самая сильная? — с улыбкой спросила она и не дожидаясь ответа прибавила: — самая сильная стихия — это воздух — ему можно придать самую большую скорость.

Княгиня подняла руки к небу. Воздух над нею стал вращаться все быстрее и быстрее, пока наконец не образовался настоящий смерч. Он подхватил мансера и закружил с огромной скоростью. Один из хранителей, создав огненный щит, прикрывал братьев.

Несколько секунд спустя существо оказалось на земле. Оно открыло пасть и с шипением пыталось атаковать. Сломанные крылья волочились по траве.

Вэйн видел его передние зубы, с которых капал яд, убивающий все живое.

— Нужно собрать яд, — сказала мама.

Второй хранитель послал в голову мансера большой камень, после чего тварь упала и затихла.

Уверенным шагом княгиня подошла к голове чудовища, помощи ножа осторожно разжала его пасть, и установила нож, как подпорку. Наскоро сполоснув бутылку от молока, она поднесла ее к одному из клыков.— Вэйн и Зен, подойдите, — позвала она братьев, —смотрите, позади клыков у него ядовитые железы, если надавить на них, яд будет вытекать. Сначала надавливаем на одну железу, — рука княгини исчезла в темной пасти чудовища, и вскоре на дно бутылки упали полупрозрачные ярко-зеленые капли, потом яд потек струйкой, — не бойтесь, продолжала она, во рту у него все безопасно, ядовиты только кончики зубов. Нужно держать руки подальше от них.

Бутылка меж тем наполнилась почти до половины и мама поднесла ее к другому клыку. Вскоре бутылка наполнилась доверху. В вечернем полумраке было заметно, что от неё исходит слабое зеленоватое свечение.

— Если опустить туда наконечник арбалетного болта, — продолжала объяснять мама, — то даже человек со слабым даром сможет убить гигантского змеечервя.

— Смелая же ты, сестра, — улыбнулся один из хранителей, — я бы ни за что к такому в пасть не полез.

— Я это делаю уже раз, наверное, в сотый, — с улыбкой произнесла княгиня, закрывая бутылку пробкой.

Потом она попыталась вынуть нож из пасти чудовища. Это удалось не сразу, лезвие плотно застряло в зубах. Когда это все же удалось, челюсти мансера со щелчком захлопнулись, княгиня вскрикнула и отдернула руку.

— Ты как?! — с тревогой воскликнули хранители, похоже, они не на шутку перепугались.

— Все хорошо, — с улыбкой ответила мама.

Вэйн помнил, как они отошли от тела чудовища, как мама посмотрела на свои руки. Потом она крикнула: «Не подходите!» И братьев отбросило от нее воздушным потоком так, что они отлетели на несколько метров.

Когда же они поднялись с земли, и осмотрелись, мама неподвижно лежала на траве. От её тела исходило зеленоватое свечение.

«Черный мансер, — один из самых опасных обитателей изнанки мира. Достигает размеров до десяти метров в длину, размах крыльев до тридцати, со слов хранителя Эймона (401‐438 от появленя великой трещины). Обычно же мансеры достигают в длину от двух до трех метров, и от четырех до пяти метров размах крыльев, — в огромной библиотеке замка Бонти Вэйн читал книгу: «Самые опасные существа изнанки мира». — Черный мансер охотится как днем, так и ночью. Предпочитает одиночный образ жизни. Образует пары лишь на период размножения, раз в несколько лет.

Самка мансера откладывает обычно до ста яиц. Вылупившиеся птенцы деруться друг с другом и более сильные пожирают более слабых, что дает им возможность выжить, так как родители о детенышах не заботятся. Из всей кладки в живых остается лишь один детеныш, который смог убить и съесть остальных.

Среди взрослых мансеров также нередки бои за территорию.

Яд мансера превращает воду в твердое горючее вещество, может проникнуть в тело через неповрежденную кожу. Противоядие от него до сих пор не найдено. Яд действует также и на людей с даром Жизни. Человеку, отравленному ядом мансера кажется, будто его тело тает».

— Интересно, спросил Вэйн у сидящего неподалеку Зена, как автор узнал, что чувствует человек, когда его кусает мансер?

— Ну мама же не сразу умерла, — с серьезным видом ответил Зен, — успела нас оттолкнуть, а кто-то, наверное успел рассказать, что он чувствует.

Вэйн принялся читать дальше:

«К телу человека, убитого ядом мансера нельзя прикасаться голыми руками, его необходимо немедленно сжечь, иначе оно будет отравлять все вокруг».

Перед глазами Вэйна вновь промелькнули картины событий трехлетней давности. Клубы пламени над его мамой. Хранители, вручающие отцу мешочек с её прахом и бутылку с ядом мансера.

О случившемся князь выслушал с невозмутимым видом. Бутылку вернул хранителям, попросив использовать её содержимое так, чтобы смерть княгини не была напрасной.

После князь долго не выходил из своей комнаты. С тех пор он, казалось, ещё сильнее замкнулся.

На кладбище близь Бонтихилла вскоре появилась новая могильная плита, увенчанная золотой звездой — символом хранителей. Братья порой подолгу разглядывали надпись на ней. «Мирана Бонти 602-623 (от появления Великой трещины)

Иди по Белому пути вечно, сестра, и да пребудет с тобой солнце». В одной из галерей замка с картины на них смотрела мама и улыбалась.

Что же касается меня, то гибель княгини привела меня в состояние шока. Я просто не представлял, как другие могут говорить и думать о чем-то ещё. Да и жить в мире, где водятся черные мансеры внезапно стало очень страшно.

Для братьев после гибели мамы началась совсем другая жизнь. Отец думал в первую об их образовании, потому времени для игр у них оставалось совсем немного.

Они изучали историю, географию, музыку, древние языки этого мира. Кроме того, по традиции Земли дождя князь ни в чем не должен был уступать простолюдинам, потому братьев обучали основам всех ремесел. Так же искусству владения всеми видами оружия.

А больше всего внимания отец уделял искусству владения даром. Братья подолгу тренировались с водой, а Вэйн ещё и с воздухом. Помимо предписанных тренировок он тренировался дополнительно. Вэйн чувствовал, что стать хранителем придется ему, а существ с изнанки мира он очень боялся.

Мысль о том, наследником станет Зен не вызывала у него протеста. Он многократно говорил себе, что удел кого то быть хранителем, а кого-то править. Зену с его княжеским даром лучше править, ну а его дар больше подходит для сражений с существами.

Для меня же, его тренировки казались невыносимо скучными. В отличие от Вэйна я мог видеть разноцветные нити. Наблюдать же за тем, как он не видя их пытается управлять стихиями было словно наблюдать за тем, как слепой пытается что-то слепить из пластилина.

Я удивлялся, как у Вэйна хватает терпения часами снова и снова оттачивать одни и те же техники, да ещё и постоянно размышлять, чем их можно улучшить.

В нём же жила непоколебимая уверенность в том, что он княжеский сын и потому должен быть лучшим. Любая его слабость, оплошность, неточность бросала тень на его славных предков, в том числе и на маму. Потому он, к великому моему ужасу, целыми днями тренировался и тренировался, а когда силы заканчивались шёл в библиотеку и читал книги, главным образом о существах и хранителях.

Истории там встречались порой весьма устрашающие. Помню, нас обоих потрясла история одного хранителя, разорванного существами, после весёлого праздника с друзьями. Особенное отвращение вызывало описание сцены, где из его разорванных внутренностей вытекала съеденная пища.

Встречались в этих книгах и другие, не менее страшные описания от которых все во мне содрогалось. Для Вэйна же, к моему ужасу, они были лишь поводом более усердно тренироваться. За все это время я успел неоднократно пожалеть, что завидовал ему. Теперь я не сомневался в том, что работать в трактире намного проще, чем быть княжеским сыном. Но делать было нечего и мне приходилось проживать его жизнь.

Тренируясь Вэйн обнаружил у себя необычную способность. Он почувствовал, что может наделять способностью видеть каплю воды, управляя которой мог осмотреть каждый уголок своего замка. Вэйн много читал про уникальные способности, проявляющиеся у хранителей с сильным даром и очень радовался, что у него появилась такая же. Вэйн назвал её техникой видящей капли и подолгу тренировал. Только, несмотря на долгие тренировки, технику видящей капли удавалось использовать на расстоянии до трёхсот шагов.

Однажды в небольшом приморском городке, братьям дали задание починить старую сломанную лодку и приделать к ней мачту с парусом. После нескольких неудачных попыток им это удалось.

Паруса в этом мире изготавливались из ярко-алой непромокаемой, не пропускающей воздух ткани, которую получали из очень прочных красных водорослей густо растущих вдоль побережья. Водоросли эти раньше были для местных большой проблемой, пока кто-то умный не придумал делать из них ткань для парусов.

Глядя на развевающийся на ветру парус, Вэйн вспомнил, как нашел в библиотеке чертежи летательного аппарата, созданные ещё до появления Великой трещины. Который хоть и был способен поднять человека в воздух, но летал плохо, так как в то время не было достаточно легкой и плотной ткани. Вэйн же решил попытаться использовать для него ткань парусов.

С тех пор он загорелся мечтой научиться летать. Каждый день Вэйн уделял этому час времени. Больше не получалось.

Сначала ему удалось изготовить небольшую модель, которой он мог управлять при помощи дара. Некоторое время совершенствовал её, делая более прочной и мобильной.

Потом он решил сделать эту конструкцию таких размеров, чтобы они с братом могли на ней летать. Вскоре они вдвоем парили над шпилями замка, правда летательный аппарат вскоре начал разваливаться в воздухе, к счастью братьям удалось благополучно спуститься на землю. Зен потом сказал, что больше летать не будет, но Вэйн не сдавался. Высоты он не боялся совсем, в отличии от меня.

Он продолжал работать над летательным аппаратом и вскоре, добился того, что на нём можно было летать сколько угодно.

Полеты наполняли его душу необыкновенной радостью. Направив ярко алые крылья своего творения в небо и глядя как уменьшается внизу земля, Вэйн забывал обо всем: о смерти мамы, о существах, о том, что вскоре придется стать хранителем и всю жизнь провести рядом с Великой трещиной. Вокруг был лишь воздух — самая сильная стихия со слов его мамы, стихия свободы. Правда наслаждаться полетами ему удавалось лишь один час в день. Все остальное занимали тренировки и учеба.

Отец его изобретение не одобрил, сказав, что для боя с существами в небе оно не годится, одно прикосновение их когтей к крылу и падение неизбежно. Вэйн и так это понимал, но он был убежден, что хоть немного, но нужно заниматься тем, что нравится. Установив свой летательный аппарат на крыше старой башни их замка, он то летал на нем, то и дальше продолжал его совершенствовать.

Каждый месяц, по распоряжению отца, братья с целью отточить свое искусство управления водой, мыли замок Бонти сверху донизу.Там, помимо всего прочего, было множество потайных ходов, а за их чистотой отец почему-то особенно следил. Особенно он заботился о чистоте перед праздниками.

Тогда в замке собирались все пять знатных семейств Земли дождя, иногда приезжали гости из других земель. Со многими из приезжих братья дружили.

Устраивались балы, охоты, состязания в искусстве владения даром и разными видами оружия. Девочки принимали в них участие наравне с мальчиками. В этом мире они тоже становились хранителями.

Порой Вэйн и Зен и сами ездили в гости, что тоже было очень весело. Особенно часто они любили проводить время в охотничьем домике их друга Неймана, чей отец тогда правил Рилтоном.

Едва оказавшись там, я сразу узнал место, где меня допрашивал Ариман, противный младший брат Неймана.

А в те времена, когда за длинным накрытым столом сидело человек десять что-то весело обсуждающих подростков, а по комнате плыл запах, жарящейся над очагом дичи, было трудно поверить, что Нейман с отцом погибнут, и Рилтон достанется Ариману. Тогда даже мне казалось, что быть княжеским сыном не так уж и плохо.

Сквозь сводчатое окно пробивался свет месяца. На столе горела свеча. В замковой библиотеке Вэйн в очередной раз перечитывал жизнеописание одного из своих предков, и вдобавок своего тезки, жившего четыреста лет назад.

"Вэйн Бонти, чьё имя на древнем языке Земли небес означает: «Луч вечного света», отправился в Тейнуэт на следующий день после своего четырнадцатилетия. При этом он не взял с собой ничего, кроме коня, доспехов и оружия, решив, что теперь он хранитель и у него не должно быть преимущества перед остальными. Оказавшись в Тейнуэте он скрывал от всех свое происхождение и лишь пожизненный контракт наводил некоторых на мысль о знатности его рода.

Интересовался он лишь тем, кто из хранителей наиболее отличился на стене. И узнав про отважного Мэйта, который мог в одиночку удерживать стаю змеечервей, просил его стать его учителем. Это вызвало великое изумление многих, так как никто не мог сравниться с Мэйтом в силе и искусстве владения даром, — восхищенный взгляд Вэйна скользил по странице. — Каждую ночь Вэйн приходил на стену вместе со своим учителем. Он вел при этом настолько добродетельную и скромную жизнь, что денег от продажи коня ему хватило до того дня, когда учитель признал его равным себе.

Своим добрым нравом и готовностью прийти на помощь Вэйн сыскал себе расположение всех хранителей Тэйнуэта. А за то, что всякий раз, когда трещина увеличивалась он оставался прикрывать, его избрали членом совета хранителей. Там он принял множество мудрых решений, за что десять лет спустя был избран верховным хранителем. Слава о великой его мудрости и силе дара распространилась далеко за пределы Земли дождя», — Вэйн, восхищенно вздохнув, перевернул страницу.

Дальше описывалась любовь Вэйна Бонти и сестры императора, смелой и прекрасной Майны, которая ради него оставила клан Солнца и стала хранителем в Тейнуэте."

В библиотеке замка было много историй великих и славных хранителях, но эта цепляла его больше всего.

Завершалась она, как и все истории о хранителях, описанием их славной гибели.

"Вэйн и Майна прожили в любви и согласии тридцать лет и три года. В страшную и холодную зимнюю ночь стояли они на стене вместе. Тогда внезапно начала расти Великая бездна так, что проникла она и за стену. Тогда Вэйн и Майна велели всем, бывшим на стене хранителям уходить и строить новую стену. Сами же они сдерживали существ до утра.

Страшные и мерзкие создания выходили тогда из бездны, но не справится им было с любящими друг друга супругами. Но даже их дар был не безграничен. К утру стена была построена, но Вэйна и Майну никто больше не видел среди живых. С тех пор они рука об руку идут по Белому пути вечно, а их потомки защищают Тейнуэт и всю землю."

Восхищенно вздохнув, Вэйн закрыл книгу и поставил на полку.

Несколько дней назад, в день их тринадцатилетия, отец в присутствии всех знатных семейств Земли дождя объявил Зена наследником. Тогда Вэйн принял решение в точности повторить путь своего славного предка.

Он и прежде об этом мечтал, но если до дня рождения он еще опасался, что отец объявит наследником его, то теперь все страхи рассеялись.

А вот Зена решение отца очень расстроило. Он даже просил князя изменить его, на что тот, конечно же, ответил отказом. Вэйн отлично понимал брата, ему бы тоже не понравилось, если бы тот лишился всего, но, чтобы хоть немного утешить Зена сказал:

— Конечно, быть хранителем куда веселее, чем решать дела с городским советом.

В этом была доля правды. Становиться князем и сидеть в скучном совете, требующем денег на ремонт городской канализации Вэйна совсем не привлекало.

К тому же, и отец и Зен были уверены, что большую часть денег, выделяемых на благоустройство города, члены совета кладут себе в карман, и искали способ их в этом уличить. Нет, заниматься этим всю жизнь ему определенно не хотелось. А вот при мысли о том, чтобы стать подобным Вэйну Бонти сердце его начинало биться чаще, а глаза загорались.

Меня судьба его предка конечно тоже впечатлила, но повторять ее совсем не хотелось, так как я был уверен, что в реальности все было совсем не так привлекательно, как в летописи. Потому я старательнее чем обычно искал способ выбраться из озера.

К тому времени я уже привык к тому, что живу в замке, ношу одежду из мягкой бархатистой ткани темно-синего цвета украшенной серебряной вышивкой, что большую часть времени занимают учеба и тренировки.

Еще я привык к тому, что у меня есть брат‐близнец. Чем дальше, тем больше я привязывался к Зену Бонти. В отличие от брата, в память которого мне не повезло попасть, он всегда отличался осторожностью и разумностью суждений.

Высокий, хорошо сложенный, со скульптурно-правильными чертами лица, смуглой кожей и белыми волосами собранными в хвост, он был предметом воздыханий всех окрестных девушек. А когда братья ехали верхом по Бонтихилу, все горожанки оглядывались на них.

Большой проблемой была для меня чужая воля впечатлительного и чрезмерно увлекающегося подростка, который временами казался мне очень глупым, но при этом всецело руководил всеми моими действиями.

Ещё мне было очень не по себе от его снов. То Вэйну снилось, что мансер уносит его брата, то, будто по замку ползают гигантские змеечерви, а порой снилась Куно-Муно — чудовище из местных легенд. Она появлялась из канализации, черная как сажа змея с противной лоснящейся кожей. Своим полным зубов ртом она присасывалась к руке Вэйна. Он бил её камнем по голове, и существо, умирая, разжимало челюсти. Потом Вэйн вспоминал, что укус этой твари ядовитый, всё вокруг начинало плыть и он просыпался.

Порой мне казалось, что его сны были самым плохим из того, что со мной происходило. Но я ничего не мог с этим поделать.

Единственное, что утешало, так это весело отмеченный день рождения. На тринадцатилетие братьям подарили множество великолепных подарков. И как принято в случае с близнецами, им дарили все одинаковое. От семьи императора они получили в подарок двух необыкновенно красивых коней светло-серой масти, тоже братьев близнецов, правда ещё молодых и плохо объезженных.

Однажды утром Вэйн и Зен впервые решили поехать на них на охоту. Зен воздействовал на коня своим даром отчего ему мгновенно передалось все спокойствие всадника, а вот конь Вэйна то и дело проявлял свой беспокойный характер, то он чего-то пугался, то кидался в сторону, то вставал на дыбы.

Я бы ни за что не стал ездить по лесу на такой нервной скотине, в отличие от Вэйна, которому, казалось, слово «осторожность» было неведомо.

По дороге Вэйн с энтузиазмом рассказывал брату, что узнал из древней книги, что под горами, неподалеку от их замка проходит тоннель, построенный ещё до Великой трещины, что он ведет прямо в Долину солнца. Вэйн предлагал брату найти его и обследовать. На что Зен отвечал, что тоннель, даже если он и существует, наверняка очень старый и без человека с сильным даром Земли он туда не полезет.

Внезапно из кустов перед Вэйном выскочил заяц.

Конь испугался, резко встал на дыбы и заржал. Вэйн без труда удержался в седле, но вот сухой острый сук растущего рядом дерева сильно повредил его руку.

Вначале Вэйн не придал этому значения, потом не сразу понял отчего рукав рубашки стал мокрым и удивился, увидев на руке кровь.

Это заметил и брат.

— Рана глубокая. Кровь не останавливается, — сказал Зен, перевязывая его руку, полоской черной ткани, — Едем домой!

— Ты чего?! — удивился Вэйн, — Затяни потуже и остановится.

Ему казалось глупым возвращаться домой из-за такого пустяка. К тому же, Вэйн знал, что их отцу очень не нравится когда они возвращаются с охоты с пустыми руками. Он хорошо представлял себе его насмешливые замечания по поводу того, что будущий хранитель испугался того, что поцарапался о ветку. Князь и так был очень недоволен тем, что братья слишком роскошно, по его мнению, праздновали свой день рождения.

Потому, несмотря на то, что рука у него болела, а из-под повязки сочилась кровь, Вэйн продолжал ехать вперед. А когда спустя некоторое время Зен спросил его о самочувствии, сказал, что всё в порядке.

В поисках добычи братья заехали в самую глушь. Начинало темнеть. Вэйн к тому времени уже чувствовал сильную жажду, а боль в руке становилась невыносимой от любого движения, но он с грустью думал лишь о том, что на охоте от него не будет толку.

Наконец, собака к большой радости братьев, почуяла свежий олений след. Небольшая полянка. Пасутся олени. Звон тетивы. Молодой олень со стрелой Зена в боку рванул прочь.

Расстояние было слишком большим, чтобы использовать дар, и Вэйн с ужасом подумал о предстоящей погоне. Снова звон тетивы. Хруст веток, сломанных упавшим оленем.

Зверь неподвижно лежал на земле. Когда братья приблизились, то увидели большую стрелу с пером неизвестной птицы торчащую у него из затылка.

— Как думаешь, чья это? — спросил Вэйн у брата, радуясь, что им не пришлось гоняться за оленем по лесу.

— Кто-то не местный, — ответил Зен задумчиво.

— Стреляет он мастерски, — заметил Вэйн, помогая брату вытаскивать добычу из кустов.

— Да уж, — согласился Зен, — теперь нужно делить с ним добычу.

— Да не нужна мне ваша добыча, — услышали братья звонкий девичий голосок, — просто убивать нужно быстро, чтобы зверь не мучился! И мясо быстро убитого оленя намного вкуснее, — прибавила незнакомка.

Обернувшись, братья увидели девушку в тёмно-зеленом балахоне, сидящую на спине огромного оленя, какие не встречались в Земле дождя.

— Кто ты? — спросил Зен — И почему одна в лесу так поздно? Здесь, вообще-то, волки водятся.

Девушка усмехнулась.

— Ваши волки добрые, — с улыбкой сказала она. — Мы с ними подружились. А вот у нас волки во… — она провела рукой на уровне лиц братьев. И всегда пытаются тебя сожрать.

— Ты из Земли лесов? — спросил Вэйн.

Он знал, что Земля лесов — самое холодное место в империи Омоину. Там снег лежит всю зиму и растут гигантские деревья, такие, что даже несколько человек, взявшись за руки не могут их обхватить. Там водятся гигантские медведи и волки, которые периодически нападают на людей.

Местные жители все свое время и силы отдают борьбе за выживание. Они живут большими поселениями, которые называют деревней, хотя величиной они с небольшой город. Правят ими женщины. Централизованной власти в земле лесов нет, каждая деревня имеет свою правительницу.

В памяти всплыл отрывок из книги: "Жители Земли лесов отличаются большим дружелюбием, практически никогда не решают конфликты с применением силы, но при этом отличаются крайней прямолинейностью. Имеют большие, дружные семьи. Стихия большинства из них, — Жизнь."

— Да, — ответила девушка, — Меня зовут Миеника. Моя мать правит деревней Большого медведя. Можете звать меня Миен. Не, подскажете, далеко ли до Тейнуэта? — прибавила она.

— Примерно, день пути, — ответил Зен.

— Выходит, я не ошиблась, — улыбнулась Миен. — Давно мечтала стать хранителем.

Если прежде Миен, вызывала у Вэйна восхищение и интерес, как и все экзотическое, то теперь к этому присоединились уважение и благодарность, — девушка ехала защищать землю его предков.

— А почему ты едешь не по дороге? — спросил Вэйн — Так проще и безопаснее.

— Около больших дорог обычно есть нечего, — ответила Миен.

Вэйн вспомнил, что жители Земли лесов мало участвуют в торговле и потому эта земля самая бедная в империи. При этом лесовики умеют отлично выживать в дикой природе. Причем, если сказать точнее, там они не выживают, а живут. Эти люди могут месяцами странствовать по лесу, питаясь растениями и дичью, и воспринимают это как что-то совершенно нормальное.

Миен подула на свою ладонь и с неё слетело несколько огненных бабочек, ярко освещая все вокруг. Теперь братья могли разглядеть девушку получше. Выбивающиеся из-под балахона рыжие кудри, зеленые, как у кошки глаза, маленький вздернутый носик. Я ощутил заметное сходство с Тиа.

Миен тоже внимательно и задумчиво оглядывала братьев, тут её взгляд упал на руку Вэйна

— Дай-ка взгляну, — сказала она. — У меня дар Жизни.

Вэйн, рука которого сильно болела, с радостью послушался. С необычайной осторожностью Миен размотала пропитанную кровью повязку и тут же её сожгла. Её прикосновение сперва обожгло, потом Вэйн почувствовал, как приятное животворящее тепло растекается по его руке, а потом распространяется по всему телу. Боль постепенно уходила, пока не исчезла полностью:

— Вот и всё, — сказала Миен, — только рукой не двигай, пока домой едешь.

Вэйн кивнул и растерянно произнес слова благодарности, его немного клонило в сон.

— Госпожа Миен, — сказал Зен, — по законам Земли дождя, когда кто-то едет в Тейнуэт чтобы стать хранителем, все должны ему помогать. Не хотите ли Вы сегодня переночевать у нас?

— С радостью, — ответила Миен.

Тут братья решили, что пора наконец представиться.

— Меня Зен зовут.

— А меня Вэйн. Ничего страшного, если ты будешь нас путать.

— Мы всегда можем напомнить, кто есть кто, — прибавил Зен.

— А я все гадала, вы это или нет, — ответила Миен.

По дороге братья расспрашивали Миен о жизни в Земле лесов. Девушка охотно рассказывала обо всем.

Миен выросла в большой семье где было десять детей, она же была восьмой. Отец её погиб, когда холодной зимой защищал деревню от стаи огромных волков. Говоря о нем, Миен сказала, что по поверью Земле лесов, если человек погиб, защищая других, то он будет идти по Белому пути вечно.

То, что в Земле лесов полностью правят женщины Миен отрицала. С её слов, женщины там принимали решения и руководили, когда дело касалось обустройства быта, а мужчины, когда нужно было защищать деревню. Но поскольку заниматься бытом приходится чаще, чем сражаться, то и возникло мнение, что вся власть в Земле лесов принадлежит женщинам.

Миен рассказывала, что ей самой тоже не раз приходилось сражаться с волками и теперь она хочет попробовать свои силы в Тейнуэте.

Дорогу им освещали огненные бабочки слетающие с ладоней Миен. Вэйну казалось, будто он находится у теплого очага: общество Миэн радовало и согревало.

Когда они достигли Бонтихилла уже стемнело. Парадный вход был заперт, в замке тускло горело одно окно.

Обычно в замке жило около двадцати человек, люди из княжеской дружины, они мастерски владели даром и всеми видами оружия и почти все время уделяли тренировкам. Сейчас не было никого.

Когда не было праздников, князь довольствовался лишь старым слугой, служившим ещё его отцу. Сейчас же даже старый Нэф не вышел им навстречу.

Пока братья гадали, почему в замке никого нет, Миен скомандовала:

— Идем обдирать оленя.

Братья решили послушаться. В энтузиазме с каким девушка взялась за это дело, было что-то удивительно забавное.

Миен быстро сориентировалась на замковой кухне. Ловко орудуя ножом она снимала с оленя шкуру, попутно срезая мясо с костей, при этом она давала короткие четкие указания братьям.

Один из них помогал ей, другой измельчал мясо на куски. Не прошло и часа как на печи скворчали две огромные сковороды с олениной, а Миен, кивнув на чан с костями и требухой, велела братьям отнести его на псарню.

Аккуратно свернутая шкура лежала в углу.

— Завтра отнесем кожевнику в лавку, — сказала Миен.

— А все же девушки неплохо могут руководить, — сказал Вэйн, когда они возвращались.

— На кухне особенно, — прибавил Зен, — представь, если бы мы делали то же самое без неё, сколько бы мы возились!

— Да, — прибавил Вэйн, — а еще она смелая, в Тейнуэт едет, и дар у неё, судя по моей руке, не ниже шестого уровня.

Когда братья вернулись, по кухне плыл запах жареной оленины, а Миен замешивала тесто. Увидев братьев она быстро разделила его на три куска и велела им помогать.

Вэй и Зен сами не заметили, как Миен закатала все мясо в три огромных пирога и отправила их в печь. При помощи дара они привели в порядок кухню и их одежду, как вдруг послышались шаркающие шаги.

На кухне появился Нэф, — старый слуга князей Бонти. Судя по походке и позе их старого слуги братья поняли, что он опять страдает от сильных болей в спине.

— Нэф, где отец, где все? — спросили братья.

— На трактир у дороги в Рилтон напало человек десять беглых хранителей из степи, — пояснил Нэф. — Грабили, что беглым еще делать?! Князь как узнал, всех собрал ещё утром.

«Жалко, нас не взял!» — подумал Вэйн. Около года назад им уже случалось участвовать в поимке беглых хранителей, промышляющих разбоем. Но тогда их было всего трое и их поймали быстро. И они были свои, из Тейнуэта. Со степняками дело иметь ещё не приходилось.

Увидев шкуру оленя и почувствовав запах пирога из печи. Нэф грустно вздохнул и сказал, что становится бесполезным. Миен окинула его взглядом и предложила помочь.

— Нэф, у неё сильный дар, — сказал Вэйн.

— Был бы очень благодарен молодой госпоже, — пробормотал Нэф, и они вышли.

Спустя какое-то время Миен вернулась.

— Пусть отдохнет немного, — сказала она. — Завтра все будет хорошо.

Потом она принюхалась, и сказала братьям, что пироги готовы.

Со двора тем временем послышался звон сбруи и цокот копыт.

«Вернулись» — подумал Вэйн. Люди в кожаных доспехах с изображением сверкающей дождевой капли появились в гостиной замка. Четверо несли кого-то на двух связанных плащах.

— Что случилось? — спросил Зен.

— Тим стрелу словил, ни вытащить, ни протолкнуть не получается, — произнес чей-то голос, братья сразу поняли, что речь идет о их приятеле, — Тиме Каймоне, а в говорившем узнали Хэйма, его отца.

— Они ещё стрелы смазывают ядом какой то твари, — прибавил кто-то, — от этого человек двигаться не может и дышать перестает. Только на даре Жизни пока и держится.

— У нас в гостях девушка из Земли лесов, с сильным даром, — сказал Зен. Миен уже подошла к носилкам и протянула к Тиму руки.

Взглянув на его неподвижное лицо с застывшим взглядом Вэйн почувствовал что дело плохо. Миен стояла рядом положив руки на грудь Тима и чуть прикрыв глаза.

— Протолкнуть не получится, — стрела в кость упирается, придется вытаскивать.

— Тим, — сказала Миен, взявшись за обломок стрелы торчащий из его груди, — сейчас я буду медленно и осторожно её вытаскивать. Сильно дергать нельзя, наконечник оторвется. Будет очень больно, но по другому, никак, понимаешь? Тим не ответил. Чувствовалось, что каждый вдох дается ему с трудом.

Сосредоточенно чуть наклоняя древко стрелы из Миен начала его вынимать. Время от времени она останавливалась и воздействовала на Тима своим даром.

От её дара действие яда заканчивалось и к Тиму вернулась способность двигаться.

Кто-то давал ему подышать зельем, но это мало помогало.

— Терпи, — приговаривала Миен, — понимаю, что больно.

Тим кивнул.

— Не так уж и больно, — прошептал он наконец.

— Ты хорошо держишься, Тим, — сказал Зен.

Спустя некоторое время Миен показала всем зазубренный наконечник стрелы с характерными желобками.

— Вот и всё, — произнесла она.

— Хорошо у нас князь стрелы в воздухе останавливать умеет, — сказал кто-то, — а то бы всем досталось.

Тим хотел было встать, но Миен не позволила.

— Полежи уж сегодня, — сказала она, воздействуя на Тима своим даром, пока он не задремал.

— Сестреночка, — сказала женщина из княжеского отряда, — а ты этих окаянных не подлатаешь? Мы там нескольких хорошенько приложили. Жалко будет, если помрут. Я пыталась, но дар у меня не такой сильный.

— Конечно, — ответила Миен.

Вэйн, Зен и Миен, и с ними несколько человек из княжеской дружины направились к сараю, где держали пленных.

Около десяти человек от двадцати до двенадцати лет сидели вдоль стен. Внешность их сразу выдавала жителей степи, смуглые лица, черные узкие глаза, высокие скулы. На руках у всех были тяжелые железные браслеты, — блокаторы дара.

Лица и одежда большинства были в крови, трое лежали на земле, один едва подавал признаки жизни.

Им‐то Миен и занялась в первую очередь.

Вэйн заметил, что среди разбойников было две девушки. Одна сидела прислонившись к плечу парня лет двадцати, Вэйн предположил, что это его жена.

Пока Миен занималась ранеными разбойниками, в сарай вошел князь.

— Кто из вас главный? — спросил он.

— Я, — ответил парень, у плеча которого сидела девушка. Его черные блестящие глаза, встретились с серыми, как сталь глазами князя.

— Кто ты? Кто твои родители? Из какого клана? — спросил князь.

— Хелмон из клана Полыни. Родители мои, Фамин и Белта погибли на стене.

— Покажи руки, — сказал князь.

Вэйн увидел, что атаман разбойников успел отличиться на стене. Несколько раз спасал других хранителей, оставался прикрывать, когда трещина увеличивалась, сдерживал множество существ, были там и другие знаки. Дар же у него был седьмого уровня.

— И почему ты стал разбойником? — невозмутимо спросил князь.

— Мы здесь все из безродных. Старейшины наших родов погибли. Родители тоже. Таких главы семейств посылают в самые опасные места вместо своих детей. Я собрал тех, кто не хотел с этим мириться.

— Насколько я знаю, в степи есть закон, запрещающий подобное, — так же невозмутимо сказал князь.

— Закон есть, — усмехнулся разбойник, — но как ты думаешь, командир, что с нами будет, если мы пожалуемся на своих, пусть и дальних родственников?

Вопрос не требовал ответа, то что «стукачи долго не живут» понимали все.

— Насколько я знаю законы степи, — продолжал князь, — дети погибших хранителей могут присягнуть самому императору и попасть в клан Солнца. Там законы соблюдают.

Разбойник задумался.

— Да, я слышал про это. Но… как на нас смотрели бы в клане Солнца?! Там у всех высший дар и контроль… Да, кто мы по сравнению с ними?! Слабаки.

— Лучше быть слабаком в клане Солнца, чем разбойником в моей земле, — заметил князь.

— Это я уже понял, — сказал разбойник. — Вижу, ты человек не злой, — прибавил он, окинув взглядом на своих товарищей, исцеленных Миен.— Понимаешь, жена моя ребенка ждет, пусть ей хоть одежду какую-нибудь дадут и чего-нибудь поесть, а то здесь холодно. Девушка, сидящая с ним, покачала головой, но разбойник одернул её.

Князь кивнул и сделал знак своим, чтобы вышли.

— Что с ними теперь будет? — с тревогой спросила Миен.

— За стену пойдут, — ответил кто-то. — Думаю, на час, а то и на полтора.

— Что это значит? — снова спросила Миен.

Вэйн видел, что дыхание её участилось, а под глазами появились темные круги, — признак того, что дар на исходе.

— Ну, что ты, сестреночка, в Тейнуэт собираешься, а не знаешь, что это значит? — усмехнулся кто-то.

— Если хранитель совершает тяжкое преступление, ему нужно доказать, что он достоин называться хранителем, — один человек из княжеской дружины решил просветить Миен на этот счет, — для этого его ночью отправляют за стену, иногда на час, иногда на два, зависит от преступления. Если он продержится, то о том, что он сделал больше не говорят. Если нет, — туда ему и дорога.

— Кстати, — спросил кто-то, — за стену они пойдут у нас, или у себя?

— У нас, конечно, мы их у себя поймали, наши хранители их и судят. Кстати, сестренка, запомни, — говоривший продолжал просвещать Миен, — хранителя имеет право судить только хранитель. Вот князь к примеру.

— Теперь, — раздался отчетливый голос князя, — как вы думаете поступить с ними сейчас?

— У них там девка одна беременная, — пояснил кто-то остальным.

— Она тоже за стену пойдет?— испуганно спросила Миен.

— Нет, не бойся, беременных не посылают, — сказала бывшая в отряде женщина-целитель, — наши все живы, Тима сестреночка подлатала, они не убили никого. Думаю, отправить их в Северную башню. В сарае им холодно, да и тесно.

— Да, — согласился другой, — если мы с ними по хорошему, то они, как из-за стены вернутся, у нас останутся. А дар у них сильный. Такие нам нужны.

— А из Северной Башни они не сбегут, там окна маленькие, — прибавил третий.

— Кто за? — спросил князь.

Большинство подняли руки. Среди них были братья и Миен.

— Кто против и почему? — снова спросил князь.

— Мы, — вперед вышло два человека из отряда.

— Не люблю разбойников, — сказал один. — Они нас значит ядовитыми стрелами обстреливали, а мы их в башню!

— Ненавижу тех, кто считает, что имеет право жить таким образом, — прибавил второй.

— Я хочу, чтобы они поняли, что не правы. Многие из них еще дети, — пояснил князь.— Ещё хочу, чтобы они остались у нас. Хранителей всегда не хватает.

— Ладно, мансер с ними, — ответил один из несогласных.

— Но если снова возьмутся за старое, убью, когда поймаем, — прибавил второй.

— Это конечно, — согласился князь.

В итоге разбойников перевели в старую башню. Она была построена еще до Великой трещины и, как это часто бывает, дала название городу. Слово Бонтихил переводилось с древнего языка Земли дождя, как башня Бонти. Сейчас в Старой башне никто не жил, лишь братья иногда там играли.

— Сейчас можно и поесть, — сказал кто-то из дружины, — надо в трактир съездить.

— Не надо в трактир, раздался с кухни чей-то голос, — у них тут пироги с мясом.

Вскоре в главном зале были накрыты столы. Появились бутылки вина, головки сыра, пучки какой-то зелени.

Поделились едой и с разбойниками.

За столом князь посадил Миен рядом с собой. За неё провозгласили один из первых тостов. Поимку разбойников праздновали и второй день.

И в этом, к большой радости всех, принимал участие Тим. Он то и дело смущенно посматривал на Миен. Братья с интересом расспрашивали его о поимке разбойников.

Князь предложил Миен остаться в его дружине, но девушка сказала, что очень хочет стать хранителем.

Всем было весело, а я с грустью думал о том, что и князь, и Зен, и Миен вскоре погибнут, а Тима я сам буду хоронить в лесу, где-то близ Рилтона.

Спустя несколько дней люди из княжеской дружины повезли разбойников в Тейнуэт. С ними уехала и Миен.

Прошло лето. Вэйн почти все время уделял тренировкам, а Зен все больше присутствовал на собраниях совета вместе с отцом или принимал послов из других земель. От Миен пришло письмо, что разбойники прошли испытание, но с наступлением холодов решили вернуться в степь.

Про себя же девушка писала, что нашла себе учителя и вместе с ним охраняет трещину по ночам.

Люди из княжеской дружины тренировались во дворе замка, изучали по свиткам искусство владения даром и оттачивали искусство владения оружием. Тим Каймон наконец смог освоить двадцать четыре свитка воздушных и водяных техник, а также прошел испытание по стрельбе из лука, и теперь он входил в состав княжеской дружины. Вэйн сам вручил ему очень знакомый мне лук и стрелы с княжеским гербом.

Наступила зима. Вэйн продолжал тренировки невзирая на холод и дождь. Он знал, что зимой из трещины выходят наиболее ужасные существа и нужно быть готовым сражаться с ними несмотря на погоду.

Однажды, затемно вернувшись домой, когда он усталый и замерзший переступил порог своего замка, то услышал голос Нэфа докладывающего отцу о письме из Тейнуэта с просьбой о помощи.

Князь немедленно собрал дружину и отправился в путь. Вэйн, Тим и еще несколько их приятелей, кому ещё не исполнилось четырнадцати просились с ними, но князь сказал, что до совершеннолетия с существами не сражаются, а он не собирается нарушать законы Тейнуэта. Братьям оставалось лишь тревожное ожидание, хуже которого по их представлениям быть ничего не могло.

Вечером следующего дня к замку подъехал Сэйм, человек из дружины князя. Едва его конь вошел во двор, братья выбежали навстречу, чтобы узнать новости. Что-то большое, завернутое в серую ткань лежало впереди его седла.

— Та девочка умерла, — сказал он, опережая их вопросы.— Князь велел отвезти её тело сюда, чтобы вы её похоронили близ Бонтихила.

Сэйм снял тело с лошади, занес в главный зал замка и уложил на стол. Братья в легком оцепенении следовали за ним. Их худшие опасения подтвердились.

—Когда трещина удвоилась, она осталась прикрывать с ещё несколькими хранителями, — начал свой рассказ Сэйм.— Они продержались до рассвета. А утром появилась стая лабсеров. Но дар хранителей был уже на исходе. Один здоровый лабсер схватил ту девочку, но она все же смогла его убить.

— Сэйм, позаботься о своем коне и отдохни, мы сделаем все сами, — сказал Зен.

— Вот, князь велел вам передать, — он поставил на стол флакон с эбентовой пылью и вышел.

Братья подошли ближе все еще надеясь, что это какая-то ошибка. Зен зажег свечу, Вэйн откинул ткань и они увидели Миен.

Она лежала бледная и неподвижная, со следами сажи и кровоподтеками на лице.

Зен сбросил плащ в который было завернуто тело девушки и братья увидели множество отверстий в её кожаных доспехах из которых вытекала мутная зеленоватая слизь.

Братья знали, что эта слизь не ядовита, она образуется при взаимодействии яда лабсера с эбентовой пылью, веществом которое его нейтрализует.

Вошел Нэф и принес две белые простыни.

— Мы все сделаем сами, — сказал ему Вэйн прежде чем слуга проронил хоть слово.

Нэф поклонился и вышел, лицо его, казалось, потемнело от горя.

—Нужно снять с нее эту одежду, —сказал Зен.

—Да, —согласился Вэйн, — потом подумаем, в чем ее похоронить.

Он начал осторожно снимать с неё доспех. Хотелось сохранить на память. Внезапно ему показалось, что тело Миэн дернулось.

—Ты уверен, что она умерла? — спросил Вэйн брата.

—Как можно выжить после такого?!

Зен разорвал рубашку, и управляя водой быстро смыл всю слизь с тела девушки.

Братья увидели множество ран от зубов лабсера. Вэйн вспомнил, что пасть этого существа как щетка покрыта множеством зубов, к каждому из которых подходит проток ядовитой железы.

— А почему же тогда тело не окоченело? — снова спросил он. — Она ведь уже давно умерла.

— Ты же знаешь, яд этой твари человека растворяет, — сказал Зен, — хорошо, кто-то догадался эбентовой пыли насыпать, а то бы…

К тому времени он уже смыл с волос и лица девушки всю кровь и сажу. Вэйн повернул тело Миен на бок и принялся смывать зеленоватую слизь со спины.

— Она была очень красивой, — прошептал он.

— Да, — согласился брат.

Они осторожно уложили обнаженное тело девушки на простыню, накрыли второй, оставив открытым лишь лицо.

—Прощай Миен, — прошептал Вэйн, он собирался было накрыть простыней и лицо, как вдруг рука его словно сама потянулась к её волосам и он почувствовал, что из его глаз текут слезы. То же произошло и с Зеном. Он тоже плакал, нежно поглаживая руку Миен.

Потом они долго гладили и целовали лицо, волосы и руки Миен, заливаясь слезами и тихо звали её по имени.

«Холодно», —внезапно услышал Вэйн едва различимый голос. Он подумал, что ему показалось, но вдруг заметил, что брат замер и пристально смотрит на него.

—Слышал? — спросил он.

— Да, — ответил Вэйн и приложил ухо к груди девушки.

Вначале ему показалось, что она мертва и ему померещилось, потом он услышал два глухих удара. Он подождал ещё, ещё два.

—Сердце бьётся, — тихо сказал он.

Зен улыбнулся, вытер слезы, но все же решил убедиться лично.

— Так и есть, — прошептал он.

— Давай унесем её туда, где тепло. Потом зелье нужно, у этих тварей укусы очень болезненные.

— Да, и целитель нужен с сильным даром.

Завернув Миен сначала в простыню а потом в плащ, братья отнесли ее в ближайшую комнату и уложили в постель.

Вскоре в камине ярко пылал огонь. Зен сам отправился в город за целителем.

Оставшись в комнате с Миен, Вэйн внимательно всматривался в её лицо, ища признаки жизни. То и дело прикладывал палец к чужим губам, пытаясь почувствовать дыхание. Его тревога передалась и мне, хотя я точно знал, что в тот раз Миен выживет.

Вскоре вошел брат с одним из лучших целителей Бонтихила и его ученицей.

Худощавый, почтенного вида старец с необыкновенно прямой осанкой в сером балахоне, какие носили служители бога Пути коснулся лица Миен, потом велел братьям выйти.

— Мне его посоветовали, — начал было Зен, — он раньше в Тейнуэте был и с последствиями укусов лабсеров дело имел.

— Да, —сказал Вэйн, — я заметил у него перстень, дар седьмого уровня и знаков много.

Прошло несколько часов прежде чем братьям разрешили войти.

Миен лежала укрытая одеялом по подбородок, теперь братья отчетливо видели что она дышит.

При взгляде на обоих целителей, они заметили, что их дар на исходе.

— Не знаю, как она жива до сих пор, тело очень разрушено, — сказала девушка.

— Держит её в этом мире что-то, — прибавил ее учитель.

— Она будет жить? — спросил Вэйн.

— Если жива до сих пор, то скорее всего, да, — сказал целитель, — скажу сразу, когда очнется, ей будет очень плохо, а пока вот, — он вручил братьям зелье для курильницы и отвар целебных трав, которым они должны были поить Миен.

Братья заплатили ему даже больше, чем он просил. Целитель обещал завтра зайти ещё и ушел.

Эту ночь братья провели у постели Миэн, никому не хотелось спать. Когда когда взошло солнце братья заметили, что дыхание девушки стало частым.

—У неё жар, — сказал Зен, прикоснувшись ко лбу Миен.

—Может, это хорошо, — отозвался Вэйн, — жар бывает у живых.

— Наверное.

На коже девушки появились красноватые пятна. Иногда Миен начинала бормотать что-то о выходящих из бездны существах, похоже, ей казалось, что она все еще на стене. Братья давали ей подышать дымом из курильницы, после чего она на некоторое время затихала.

Ближе к полудню приходили целитель с ученицей, опять долго были у её постели. К тому времени братья уже почувствовали сильную усталость.

—Нужно спать по очереди, — сказал Вэйн брату, — иди, поспи, а я побуду с ней.

Спустя несколько часов его сменил Зен.

К вечеру Миен очнулась. Голос девушки был тихим, таким, что его едва можно было разобрать. Она слабо улыбалась братьям. Говорила, что рада их видеть.

Потом стала жаловаться на сильную боль и на то, что не может двигаться.

Братья говорили, что она непременно поправится, поили отваром и давали подышать зельем.

Наконец, она задремала. Вэйн остался с ней. Он смотрел на её рыжие волосы и бледное безжизненное лицо, белеющее на фоне круглой подушки из темно-синего бархата.

За окном шумел ветер, крупный град бил в стекло. Вэй чувствовал, что начинает мерзнуть. Он укрыл Миен вторым одеялом подбросил дров в камин, и напоследок создал воздушный барьер, чтобы холодный воздух от окна не дул на неё.

Внезапно Вэйн увидел, что Миен смотрит на него. Её зеленовато-серые глаза были пусты и неподвижны, вокруг глаз и в уголках рта залегли морщинки, губы что-то шептали.

Чтобы расслышать, Вэй наклонился поближе и услышал:

— Убей меня.

— Миен, потерпи, тебе станет лучше, — тихо произнес он, поднося к её лицу трубку курильницы.

— Нет, — тихо прошептала девушка, — знаком показывая, что не хочет дышать зельем, — на моем месте любой бы умер, а я не могу, — лицо её исказилось, на нем читалась мольба.

В какой то миг Вэйн ощутил в себе порыв исполнить просьбу, он видел, что девушка очень страдает, но надежда, что она поправится не хотела угасать.

— Подожди до завтра, ладно— попросил Вэйн, поглаживая ее по волосам, — если лучше не станет, обещаю, сделаю…как ты просишь, — он вздохнул.

— Ладно, — согласилась Миен, — но…мне очень плохо, — чуть слышно прошептала она.

Вэйн поил ее отваром, давал подышать зельем. Говорил, что она обязательно поправится, и все будет хорошо. По началу, эти слова казались ему ужасно глупыми, но потом он понял, что нужно постараться вселить в Миен желание жить и уверенность, что все будет хорошо.

И он говорил, что она очень красивая, говорил что все её очень любят и огорчатся, если её не станет, целовал её лоб, гладил волосы.

Потом Вэйн стыдился вспоминать об этом, — ему казалось, он наговорил тогда много глупостей, но Миен тихо слушала его, прикрыв глаза и больше не просила прикончить себя. Постепенно отвар и зелье подействовали и она задремала.

А Вэйн все думал о том, что делать, если лучше ей не станет, исполнить обещание, или просить подождать еще? Под конец он сам задремал, и проснулся лишь когда Зен слегка потряс его за плечо.

— Как она? — мысленно спросил он.

— Плохо, — так же мысленно ответил Вэйн, и вспомнил о том, что было ночью. Он знал, что брат легко прочитает его воспоминания.

Вернувшись себе в комнату Вэйн упал на постель и мгновенно отрубился. Ему снилось, будто они с братом хоронят Миен заживо.

Проснулся он от того, что ему в лицо ярко светило солнце. Кто-то сидел рядом.

Это был Тим.

— Правда, что госпожа Миен жива? — по голосу друга Вэйн понял, что он очень волнуется.

— Правда, но, пока еще трудно сказать, выживет она или нет. Подожди здесь, — сказал он, и вдруг, вспомнив о данном Миен обещании, побежал в её комнату.

Оказавшись там, он остановился от изумления. Миэн сидела на постели в рубашке из синего бархата и что-то пила, держа чашку двумя руками.

Увидев его, она слабо улыбнулась. Потом она посмотрела на Зена, потом на него, потом снова на Зена.

— Прошу прощения у того, кого просила меня прикончить, — с улыбкой сказала она, — я была не права.

— Да, ты чего Миен, все в порядке, — сказал Зен.

— За это не не нужно просить прощения, — прибавил Вэйн.

Миен так и не научилась их различать и это казалось забавным.

Девушка улыбнулась.

— Я бы поспала сейчас, —тихо произнесла она, —вы тоже отдохните.

Братья подождали пока она заснет, потом Зен сказал:

— Целители опять приходили, сказали, что она выздоравливает. Представляешь, раны почти затянулись.

— Значит она поправится?!

— Да, — весело ответил Зен, — и думаю, скоро.

Оставшись с Миэн, Вэйн смотрел на её бледное, исхудавшее лицо и радовался, что не пришлось выполнять обещание.

Миен спала долго. Иногда просыпалась, просила пить, потом засыпала снова.

Спустя два дня Вэйн опять задремал у её постели, а когда проснулся, увидел, что она стоит и смотрит в окно.

— Надо же, у вас тут листья на зиму не опадают! — тихо произнесла она.

— Да, Миен, — весело ответил Вэйн подходя к ней, — они опадают постепенно, в течение лета, а весной вырастают новые.

Миен посмотрела на голубое небо и на парк залитый яркими лучами весеннего солнца и грустно вздохнула.

— Жаль не могу выйти, посмотреть на это вблизи, — она пошатнулась и схватилась за подоконник.

Вэйн осторожно взял её на руки и отнес на постель. Тело её казалось очень легким, почти невесомым.

Когда пришел Зен, братья решили отнести её погулять.

Девушка говорила, что это не обязательно, что они и так много делают для неё, но братья сказали, что им нравится носить её на руках. Они помогли ей одеться и спорили, кто понесет её первый.

Миен с радостью вдыхала свежий весенний воздух и очень удивилась, увидев на деревьях бутоны.

— У нас в это время еще снег лежит, — удивленно сказала она.

— Зима кончилась, Миен, — сказал Зен.

— Так это была зима, — усмехнулась девушка, — а я не заметила.

Миэн поднесла руку к одному из бутонов и он распустился прямо на глазах.

—Вот видишь, Миен, твой дар вернулся, сказал Вэйн.

— Это благодаря вам, —с улыбкой ответила девушка.

В этот вечер братья ужинали в ее комнате. Потом Миен сказала, что теперь может сама о себе заботится и очень благодарила их за все. Случайно взглянув в зеркало, она на несколько секунд застыла от изумления, а потом спросила:

— Кто из вас такой шутник, что называл меня красивой?

— Мы оба, Миен, — сказал Зен.

— Да, — прибавил Вэйн, — мы оба считаем тебя очень красивой.

— Тогда, может быть, у вас найдется что-нибудь с глубоким капюшоном? — сказала она.

Нашлось. Нэф нашел для нее темно синее бархатное платье до колен, такие же штаны. Глубокий капюшон здесь был, как и хотела Миен, вдобавок лицо прикрывало золотое кружево.

Новой одеждой Миен была очень довольна. Она даже решилась наконец спуститься вниз. Тогда уже вернулся князь с дружиной и в главном зале замка опять царило оживление. Присутствие Миен всех радовало, а Тим, вообще не сводил с неё восторженного взгляда.

В конце весело прошедшего ужина князь попросил девушку остаться. Братьям было очень интересно, о чем отец будет говорить с Миен, и они подслушивали, спрятавшись за гобеленом.

— Госпожа Миеника, — начал князь, по его тону чувствовалось, что он волнуется, — насколько я знаю законы Тейнуэта, прикрывать должны оставаться самые сильные из хранителей. Почему остались вы? Вы же ещё даже не хранитель.

— Остались только двое, а положено, — трое, — я боялась, что они погибнут.

— В результате вы сами пострадали.

— Да, но я не была лишней. И мы продержались.

— Да, продержались благодаря вам. И в Тейнуэте все очень рады, что вы живы.

— Если позволите, я вернусь туда немного позже? Сейчас я ещё не готова.

— Вы можете пробыть здесь столько, сколько нужно, мои сыновья будут рады.

— Я очень благодарна всем вам, — тихо произнесла Миен, — а им особенно.

— Вы не думали о том, чтобы что-нибудь подарить одному из них? — спросил князь.

Миен замолчала, похоже, она не ожидала подобной постановки вопроса. Намек был ясен, подарить что-нибудь в местной традиции означало объявить о намерении выйти замуж.

Братья замерли, ожидая ее ответа.

— Я думала об этом, — тихо произнесла Миен после долгого молчания, — мне очень нравятся ваши сыновья… Я не знаю кого из них выбрать. А ещё я боюсь возвращаться в Тэйнуэт. Боюсь выходить на стену. Потому, мой страх заставляет меня выбрать Зена.

— Я был бы рад видеть вас княжной Бонти.

Миен грустно вздохнула.

— Став сейчас княжной Бонти я не смогу быть равной Зену. Я буду смотреть на своего мужа снизу вверх и чувствовать себя перед ним в бесконечном долгу. И это чувство затмит все остальное, что будет между нами. — Миен снова замолчала. А спустя несколько секунд решительно произнесла. — Потому я вернусь в Тэйнуэт, чтобы победить свой страх. Вот тогда я смогу сделать выбор!

— Я уважаю вас, за ваш ответ, — произнес князь.

— Идём в библиотеку, — тихо сказал Зен.

— Зачем? — не понял Вэйн.

— Нужно помочь Миен победить страх.

Братья отыскали книгу: «Уязвимые места самых опасных тварей изнанки мира», а также двенадцать свитков секретных боевых огненных техник. Подписали: «Миен от Вэйна и Зена Бонти» и отнесли в её комнату. Они едва успели скрыться, как услышали шаги Миен.

Утром она не спустилась к завтраку. Зайдя к Миен в комнату, братья обнаружили её спящей с почти прочитанной книгой на коленях, рядом стояла сгоревшая свеча. Похоже, Миен так и не ложилась.

Когда Вэйн взял её на руки и уложил в постель, Миен при этом даже не проснулась.

— Мы поспешили, — сказал он брату.

— Она спешит не меньше нашего, — ответил Зен, улыбаясь.

Вечером за ужином Миэн сказала, что прочитала книгу, и очень благодарила братьев за неё. Свитки же привели её в восхищение. Девушка сказала, что и не подозревала прежде о существовании подобного, спросила: "Нет ли неподалеку места, где много сухих деревьев".

Братья рассказали ей, что лес на одном из берегов реки почему-то совсем высох.

На следующий день они вместе с Миен отправились к высохшему лесу. Девушка не останавливаясь тренировала огненные техники.

Когда она уставала, то садилась прямо на землю и несколько минут неподвижно сидела так, но потом вставала и снова начинали гореть деревья. Чтобы не тратить время, Вэйн с братом тренировались с водой.

Когда все сухие деревья сгорели, Миэн посадила на их месте новые, причем выбирала те, что приносят съедобные плоды.

Ей достаточно было просто воткнуть веточку в землю и немного воздействовать на неё даром, чтобы та пустила корни.

Однажды, проснувшись утром, братья обнаружили, что Миэн уехала в Тейнуэт.

Через пару недель пришло письмо, где девушка писала, что все хорошо, и она больше не боится выходить на стену.

Потом Миен написала о том, что стала хранителем. С тех пор они часто обменивались письмами, а за пару недель до Дня рождения братьев она вновь появилась в Бонтихиле.

К девушке вернулась её былая красота. На указательных пальцах красовались перстни хранителя, звезды с двойной обводкой, на одном из лучей она была тройной, что означало высший дар.

Братья очень радовались возвращению Миен. Они долго просидели в гостиной, рассказывая друг другу обо всем, а когда Миен ушла спать, Вэйн и Зен обнаружили, что она оставила на столе свою ладанку.

Мешочек из плотной черной ткани, перевязанный шнурком, источающий дивный аромат. На шнурке, стягивающем мешочек была подвеска с хризолитом. В Земле лесов камни не гранили, а придавали им округлую форму, от того хризолит казался каплей росы, в которой отражается проходящий сквозь листву луч солнца.

Братья поняли, что Миен предоставила им самим решать, кто станет ее мужем. Я удивился, что жениться в четырнадцать лет больше не кажется мне странным. Люди в этом мире рано взрослели и рано умирали.

— Я думаю, мужем Миен должен стать ты, — сказал Вэйн брату, — земле Дождя нужна такая правительница, как она. А ты что думаешь?

— Да, Миен мне очень нравится, и я был бы счастлив, если бы она стала моей женой, — сказал Зен, — но я же вижу, как ты её любишь, — неуверенно прибавил он.

— Да, и поэтому хочу, чтобы было так, как лучше для неё и для Земли дождя.

— Но ты скоро уедешь и я думаю, тебе было бы намного проще обживаться в Тейнуэте вместе с Миен.

— Ну, что ты, брат, как же я могу в такой ситуации думать о себе! Мы должны думать о том, как лучше для Земли дождя и для Миен. Признаться, мне бы хотелось, чтобы её дети стали наследниками. Да и ей лучше быть княгиней, чем женой простого хранителя.

Тем временем я, начавший уже превращаться в безучастного зрителя, почувствовал резкий протест. "Ты чего! Если ты любишь Миен, так и женись на ней!» — думал я, но меня, как обычно, никто не слышал.

— Тогда идем в сокровищницу, — сказал Зен, — поможешь мне выбрать для неё подходящий подарок.

Среди всех сокровищ семьи Бонти братья остановили свой выбор на комплекте из колье и клипсов, сделанных когда-то для их прапрабабушки, которая тоже была из Земли лесов.

Золотые веточки вишни изящно переплетающиеся вокруг шеи и завитка уха были усыпаны цветами из розового аметиста и алмаза, которые дополняли хризолитовые листочки. Все это было сделано с таким искусством, что казалось живым.

— Это из Долины солнца, — сказал Вэйн.

— Да, у нас такое делать не умеют, — прибавил Зен.

Украшение было немедленно отправлено в лавку к ювелиру и вскоре выглядело как новое.

Утром братья вошли к Миен в комнату. Девушка сидела перед зеркалом и расчесывала свои длинные волосы. Увидев братьев, она весело улыбнулась им. Тогда, немного смущаясь, Зен сказал:

— Миен, мне очень нравится твоя ладанка, я хочу взять её себе, а тебе взамен подарить кое что. Он протянул ей благоухающий футляр обтянутый белым бархатом и расшитый золотом.

При виде футляра Миен на миг замерла, потом неуверенно взяла его в руки и некоторое время разглядывала с детским восторгом.

— Открой его, — попросил Зен.

Когда Миен увидела его содержимое у неё вырвался вздох восхищения. Она немедленно захотела примерить украшения.

Зен помог ей застегнуть колье и поправил клипсы.

Светящееся от счастья лицо Миен в обрамлении блеска самоцветов казалось просто сказочно прекрасным.

Вэйн подумал, что если бы женихом Миен был он, то подарком были бы браслеты хранителя, символизирующее ее дар. В Тейнуэте принято их дарить. Но, он подумал, что Миен больше идет быть женой наследника, и решил, что все к лучшему. И всё же, когда Миен обняла Зена, Вэйн почувствовал укол зависти.

Зен и Миен теперь официально считались женихом и невестой. В замке вовсю началась подготовка к свадьбе, которую назначили на день четырнадцатилетия братьев.

Гостей обещало быть немало: пять знатных семейств Земли дождя,

члены императорской семьи, семья Мираны, матери Зена и Вэйна, владеющая небольшим поселением Земли небес. А еще Миен пригласила на свадьбу свою семью.

Судя по тому, что она несколько раз спрашивала об этом братьев и несколько раз переписывала письмо, Вэйн и Зен поняли, что она страшно волнуется.

Правда, не понимали, почему, пока госпожа Большой медведь, в сопровождении девяти детей и многочисленной свиты не появилась в Бонтихиле.

Как того требовали местные правила этикета Миен и Зен выехали к ней на встречу. Вэйн решил их сопровождать.

Они еще издали увидели большую процессию в зеленых одеждах под стягом с изображением медведя. Впереди на огромном олене ехала высокая рыжеволосая женщина в собольей шапке украшенной большим хризолитом, за её плечами возвышался лук и колчан со стрелами, на поясе висел боевой топор.

— Приветствую тебя, матушка, — поравнявшись с нею, Миен чуть осадила коня и почтительно склонила голову.

— Миеника, — сказала женщина окинув ее взглядом. — Признаться, я не ожидала, что тебя так быстро возьмут замуж, — но по выражению её лица было понятно, что она довольна происходящим.

— Рад знакомству, госпожа Большой медведь, — сказал Зен, откидывая капюшон.

— Взаимно, — чуть улыбнувшись, ответила она и прибавила: — Что же, это Миеника, твой жених красивее тебя! — в голосе госпожи Большой медведь слышалась гордость.

Вэйн подумал, что авторы книг о Земле лесов сильно недооценивают прямолинейность местных, и решил вести себя с ними так же.

— Позвольте представить вам, своего брата, Вэйна Бонти, — сказал Зен.

Теперь настала его очередь откидывать капюшон.

— Миеника! — снова воскликнула госпожа Большой медведь, — Ну и как ты собираешься их различать?

— Я скоро в Тейнуэт уеду, — сказал Вэйн.

— Это, туда, где эти твари?! Зачем?!

— Положено у нас так, — сказал Вэйн.

— Вот ведь, как! — вздохнула госпожа Большой медведь.— Действительно, ваша, ведь, земля. Ну, поедем, покажете мне свой дом, — прибавила она.

— Ну, ничего себе! — воскликнула правительница Земли лесов, при виде замка Бонти, — Миеника, а ты там не заблудишься?

— Со способностью Миен ориентироваться она вряд ли где-то заблудиться, — ответил Зен. А я подумал, что с будущей тещей он поладит.

Наконец все приготовления были закончены. В один день с большим размахом отмечали три события: свадьбу Миен и Зена, четырнадцатилетие братьев и проводы Вэйна в Тейнуэт.

Зен и Миен в белых одеждах расшитых золотом приносили друг другу свои брачные клятвы. Звучала музыка. В городе люди танцевали прямо на улице. В честь дня рождения братьев устроили соревнование в стрельбе из лука. Среди пяти лучших оказалась госпожа Большой медведь. Победить её в этом искусстве смогли лишь некоторые члены императорской семьи.

Помимо стрельбы из лука были и другие соревнования на силу, ловкость и умение пользоваться даром.

Вечером все гости собрались в большом зале. Жених и невеста танцевали свой брачный танец. Вэйн не отрываясь смотрел на них и ему казалось, что Зен и Миен, — самая красивая пара в Земле дождя.

После танца, согласно обычаю, жених и невеста танцевали с родственниками друг друга. Зен пригласил на танец сестру Миен, а сама она подошла к Вэйну. С бешено колотящимся сердцем он взял её руку украшенную перстнем хранителя.

Вэйну было очень приятно чувствовать Миен так близко от себя, и грустно от того, что они никогда не будут вместе.

«У Земли дождя должна быть достойная правительница, — многократно говорил он себе. — Такая, как Миен. Это значит, её место с моим братом».

Вэйн цеплялся памятью за каждое мгновение, стараясь не думать о том, что больше может её не увидеть. Он понимал, что сегодня последний вечер, когда он Вэйн Бонти, завтра он уедет в Тейнуэт и станет просто хранителем Вэйном, каких много и которого каждую ночь может сожрать на стене какая-нибудь тварь.

«Ничего. Так надо, — говорил он себе. Кто-то должен править, а кто то защищать Землю дождя. И защищать её должны в первую очередь члены правящих семей. Мы должны быть примером для остальных».

А вокруг звучали струны, горело множество свечей и Миен в белом платье невесты кружилась с ним в танце.

—Удачи тебе, хранитель Вэйн, — прошептала она, когда танец окончился.

Небо на востоке едва начало розоветь, когда Вэйн проснулся, чтобы оставить замок своих предков. Он надел одежду из простой грубой ткани, в какой тренировались люди из княжеской дружины. Взял себе лишь простые кожаные доспехи, свой любимый боевой топор и смену одежды на случай праздников. Он твердо был уверен, что должен всего добиться сам, не пользуясь никакими привилегиями своего происхождения.

Вэйн шел по пустынным коридорам замка, мысленно прощаясь с ним. Воздух после праздника еще был насыщен благовониями, а на полу шуршали лепестки роз. Вэйна никто не провожал, среди хранителей было поверье, что если провожать уезжающего в Тэйнуэт, он может больше не вернуться.

К своему удивлению, рядом с конюшней Вэйн увидел Зена с двумя, уже оседланными лошадьми. Увидев его, брат смущенно опустил глаза.

—Я не прощаюсь с тобой, Вэйн. Просто хочу побыть вместе еще немного. Мы же всегда были вместе. Можно я доеду с тобой до черного камня?

—Конечно, Зен, я не верю приметам.

— Они молча ехали рядом по сонному Бонтихиллу, как и тысячи раз прежде. Потом так же молча выехали на дорогу вымощенную черным камнем, у которой одиноко возвышался высохший куст.

Когда замок скрылся из виду, Зен сказал:

— Миен следила за нами из окна. Она не велела мне об этом говорить, чтобы ты не оглядывался. Миэн говорит, что когда едешь в Тэйнуэт оглядываться нельзя.

—Значит будем смотреть вперед, — весело отозвался Вэйн. — Что грустить, мы же через год увидимся!

— Конечно, — ответил Зен.

— Через год я вернусь, — прибавил Вэйн, — и у меня на руках будут такие же звезды, как у Миэн.

Брат не ответил, и лишь когда они подъехали к черному камню, Вэйн увидел, что он плачет.

—Ты чего?! — спросил он.— Боишься, что я не вернусь?... После первого года все возвращаются.

—Нет, что ты, Вэйн, прости!.. Просто, я не представляю наш замок без тебя.

— Ничего, зато там с тобой Миэн. — весело сказал Вэйн. Мир вокруг стремительно менялся, и прежним, Вэйн это чувствовал, никогда уже не будет. Казалось, будто он падает в пропасть. И это ощущение придавало ему задора. Но при этом он знал, что будь на его месте брат, он бы тоже сейчас плакал.

Спрыгнув с коней братья подошли друг другу. Перед глазами Вэйна проносилось прошлое: игры, тренировки, праздники. Было грустно от того, что все это в прошлом, но он четко знал, что иначе нельзя. Братья обнялись и долго стояли молча. Зен тихо плакал шмыгая носом, а Вэйн думал, как его утешить.

Наконец он сказал:

—У всех свое дело, брат. Моё — охранять трещину, твоё — править. Если кто-то не будет делать то, что должен, всё рухнет.

—Ддда... — сквозь слезы сказал брат и кивнул.

— Тебе нужно ехать домой, там тебя ждет Миен и гости. У тебя свадьба. Не забывай.

Зен кивнул.

Он еще сильнее прижал Вэйна к себе и братья еще некоторое время стояли так, но оба скоро поняли, что это не может длиться вечно.

—До встречи, хранитель Вэйн, — сказал Зен, отпуская наконец брата и пожимая ему руку.

— До встречи, князь Бонти, — ответил Вэйн.

Братья сели на коней и их дороги разошлись.

На середине пути Вэйн почувствовал, что изрядно проголодался и очень обрадовался, увидев впереди постоялый двор, но тут вспомнил, что у него нет денег.

Он пустил коня пастись, а сам попил воды из протекающего мимо ручья. Потом, сидя на камне у дороги с завистью наблюдал, как конь с хрустит свежей травой.

"Жаль, не спросил у Миен, про съедобные растения," — подумал он.

Отдохнув, Вэйн продолжил свой путь и к вечеру оказался в широкой расщелине между гор, где располагался город хранителей.

Впереди он увидел небольшой домик из белого камня с пристроенной конюшней. Здесь у вновь прибывших скупали лошадей. Дальше ехать верхом было нельзя. Животных в городе держать запрещалось — их запах привлекал существ.

Из домика вышла женщина средних лет, по виду, степнячка.

— Хранителем хочешь быть? — не представившись спросила она, бегло окинув его взглядом.

— Хочу, — ответил Вэйн.

— Стихии? — снова спросила женщина.

— Вода и Воздух.

— А ну скинь вон тот камень оттуда, — она указала ему на два больших камня, лежащие один на другом, в пяти метрах от них.

Это оказалось совсем не трудно.

— Хорошо, — сказала женщина. Потом она долго рассматривала его коня. Наблюдая за ней, Вэйн понял, что в лошадях эта женщина разбирается.

Вздохнув и махнув рукой, словно делая одолжение, она протянула Вэйну одно солнце.

— Тебе в главное здание, — бросила женщина. — Сегодня как раз посвящение в хранители.

— Благодарю,— коротко ответил Вэйн, отдавать за одно солнце коня, за которого любой в Бонтихиле не торгуясь дал бы три, было очень неприятно, но, подражая предку, спорить он не стал.

Дальше пришлось идти пешком. К городу тянулась дорога, покрытая розовым камнем.

По обе стороны от нее, среди весенней травы темнели ряды каменных рельс. Вскоре впереди показались стоящие на них дома на колесах. Рядом с Тейнуэтом трещина росла очень быстро и городу все время приходилось перемещаться.

Вэйн с интересом разглядывал жилища хранителей: круглые окна , стены из ажурного металлического каркаса, с вставленными в него пластинками из разноцветного камня. Желобки для сбора дождевой воды под крышей. К стенам крепились небольшие ящики с землей, в которых цвели розы.

Над городом тянулись канатные дороги, позволяющие живущим в отдаленных районах быстро достигать стены.

Главное здание Вэйн нашел быстро, оно было выше и длиннее остальных. Над ним развевался флаг с гербом Тейнуэта, — девочка на фоне восходящего солнца прогоняющая существ. Вэйну показалось, что она похожа на Миен.

Подойдя к дверям, он осторожно постучал. Открыла женщина лет тридцати в темно синем длинном шелковом платье и с чёрной лентой вокруг головы. Такие носили те, кто владеет даром Слова.

— Я Юма, — чуть улыбнувшись, представилась она. — Хотите заключить контракт?

— Хочу, — ответил Вэйн, он волновался так сильно, что даже забыл представиться.

Женщина провела его внутрь, усадила за небольшой стол из полупрозрачного голубого камня и положила перед ним плотный лист бумаги.

— Пишите: я, указываете свое имя и фамилию, если она у вас есть, указываете место, откуда вы родом и год рождения. Потом, — продолжала Юма,— пишете имена ваших близких, и указываете, где кто живет.

Воображение быстро нарисовало Вэйну, как по указанному им адресу отсылают письмо с известием о его гибели и по спине пробежал неприятный холодок.

"Что делать? Так надо!" — сказал он себе.

— Дальше,— продолжала диктовать Юма,— Пишите: после того, как стану хранителем, я обещаю защищать стену одиннадцать месяцев в году. Каждые семь дней проводя на стене не меньшее времени, чем проходит от восхода до восхода солнца.

Вэйн записывал все это чуть быстрее, чем она диктовала. Он хорошо знал, о чем говориться в контракте хранителя.

— Потом, — продолжала Юма, закуривая,— нужно написать сколько времени вы планируете защищать стену, когда станете хранителем. У нас самое меньшее, — три года, прибавила она, затягиваясь.

По комнате плыл ароматный дым, а Вэйн уже закончил фразу: "Защищать стену обязуюсь пожизненно", при этом ему казалось, что он падает с большой высоты.

— Дальше пишете, — продолжала Юма, вновь затянувшись.

— Я предупрежден, что данный контракт утрачивает силу лишь в трех случаях: право на владение какой либо областью, одной из шести земель, брак с наследницей какой-либо области одной из шести земель, и, — вздохнула Юма, — тяжелое увечье, из-за которого я не смогу сражаться с существами. В этом случае вы можете покинуть Тейнуэт, а можете остаться, — пояснила она, пока Вэйн записывал хорошо известные ему вещи.

— Дальше пишите: я соглашаюсь с тем что в Тейнуэте мое происхождение не имеет значения и потому, на то время пока я здесь нахожусь, я отказываюсь от своей фамилии, потом указываете фамилию, если она есть, — прибавила Юма снова затянувшись.

— В конце, — продолжала Юма, — словами а не цифрами пишете сегодняшнее число и обязательно указываете, что "от появления великой трещины". Потом подпись.

Не дожидаясь, пока она, не спеша покуривая, произнесет эту фразу, Вэйн написал своё имя и фамилию и подумал, что пишет её в последний раз.

— Теперь небольшая формальность, — сказала Юма, — нужно несколько капель вашей крови. Это нужно, чтобы вас потом можно было опознать… Мало ли что. Она вынула небольшой, но, по виду, очень острый стилет из подставки для перьев.

Вэйну было хорошо известно, что способность многих носителей дара Жизни позволяла опознать человека по капле крови, даже если внешне он очень изменится.

— И не бойтесь, у меня дар Жизни, — с улыбкой прибавила Юма.

Вэйн спокойно протянул ей руку. Сердце его не забилось быстрее, и ни один мускул на лице не дрогнул, когда Юма провела своим орудием по его ладони и на плотную пористую бумагу упало несколько багровых капель. У меня же внутри все сжалось.

— Вот и всё, — сказала Юма,— её холодные пальцы легли на ладонь Вэйна и вскоре там остался лишь едва заметный след.

Потом Юма, взяла его контракт, быстро пробежала по нему глазами и ее губы расплылись в улыбке.

— Теперь это должна подписать госпожа Сиэна. Вы удачно приехали, сейчас как раз посвящение в хранители.

Они вошли в соседнюю дверь и Вэйн оказался в небольшой, но великолепно убранной комнате.

Вокруг круглого стола, покрытого темно-красным бархатом расположились пятеро.

Четверо показались Вэйну его ровесниками, а пятой была пожилая худощавая женщина с очень прямой осанкой. На ней был золотой плащ надетый поверх серого балахона, седые волосы собраны в пучок, а глаза в обрамлении мелких морщин светились живым интересом ко всему вокруг.

Вэйн знал, что это Сиэна, — верховный хранитель Тейнуэта.

Служительница Бога Пути, правящая городом уже более двадцати лет.

Сиэна взяла контракт Вэйна и положив на стоящую в углу конторку, быстро окинула взглядом, потом аккуратно поставила свою подпись и отдала Юме. Движения её были быстрыми и легкими, как у птицы. Затем, с улыбкой повернувшись к Вэйну, гостеприимным жестом пригласила его к столу.

Его взгляд упал на её руки: высший дар, множество лучей вокруг звезды в центре ладони, белый и желтый шнурки вместо браслетов на запястьях. Он и прежде слышал, что служители Бога Пути отличаются скромностью.

Сиэна наполнила кубок вином и протянула ему, прибавив:

— Добро пожаловать в Тейнуэт.

— Благодарю, госпожа Сиэна, — ответил Вэйн, чуть склонив голову.

Вино оказалось очень хорошим, такое редко пили даже в замке Бонти.

Мир вокруг сразу наполнился золотым светом и заискрился яркими красками.

— Теперь расскажи нам, кто ты, откуда и какими стихиями владеешь, — с улыбкой сказала Сиэна.

— Меня зовут Вэйн, — начал он, окидывая взглядом сидящих — я из Земли дождя. Стихии Вода и Воздух.

Сиэна достала из шкатулки две пары веревочных браслетов, два белых, и два голубых и протянула ему.

— Мы носим их чтобы знать о способностях друг друга, — улыбнулась она, — в бою это необходимо, так как приходится действовать сообща.

— Благодарю, — ответил Вэйн, закрепляя браслеты на запястьях.

"Она же видела мой контракт — подумал он, — неужели считает, что я не знаю, зачем браслеты!" — но потом он заметил, что у всех сидящих за столом браслеты уже были, причем у двоих не веревочные, и понял, что Сиэна просто не хочет его выделять среди остальных.

— Саруна из Долины солнца,— представилась девушка, с искуссно сделанными красно-черными браслетами, сидящая слева от него.

Все выдавало в ней представительницу знатной семьи Долины солнца: платье для верховой езды из плотного темно-красного шелка, точеная гибкая фигурка с очень тонкой талией и заметно выделяющейся грудью, вьющееся темные волосы, огромные черные глаза, в обрамлении длинных ресниц, маленький алый ротик.

Я предположил, что это и есть будущая княгиня Земли дождя. Мне она показалась очень красивой, но Вэйну сразу не понравилась. На её лице, с идеально правильными чертами и чистой словно, алебастровой кожей лежала тень какого-то мрачного беспокойства, отчего, ему хотелось держаться от этой девушки подальше.

— Кира, дочь хранителей Сэйма и Роны, весело продолжила знакомство её соседка, с черно-белыми браслетами. Эта девушка была полной противоположностью первой. Её большие голубые глаза весело смотрели на мир, а лицо, хоть и не отличающееся правильностью черт, просто светилось энергией и позитивом. Маленького роста, широкоплечая, с внушительными бицепсами, в кожаной безрукавке и таких же нарукавниках. Всю её одежду украшало множество металлических подвесок, заклепок и цепочек. Темные, очень густые волосы были зачесаны назад и лишь пряди впереди ушей заплетены в две толстые косы в которые также были вплетены металлические подвески.

Вэйн подумал, что эта девушка явно принадлежит к подземному народу из Страны гор. Нам обоим она понравилась и захотелось познакомиться с ней поближе.

Напротив девушек сидело два парня: один в одежде из плотной белой ткани с голубой окантовкой. Высокий, худощавый с белыми как снег волосам и смуглой кожей. Его голубые глаза выражали величавое спокойствие. "Потомок людей-птиц из страны небес,— подумал Вэйн, — наверное крылья умеет призывать".

И оказался прав. Звали его Эйн, кроме Воздуха у него также был Княжеский дар.

Второй, рыжий в зеленовато серых одеждах, какие носят жители земли Лесов. Во взгляде его больших серых глаз читались доброта и ум. Он владел даром Воды и Жизни. Звали его Кэвин.

— Рада видеть вас здесь, — начала Сиэна, и её тонкие сухие губы растянулись в чуть заметной полуулыбке. — Сейчас я прошу вас быть моими гостями. Я же хочу рассказать вам об опасностях, с какими вы можете столкнуться на стене. И о том, что вы должны делать, чтобы остаться в живых.

Её спокойный доброжелательный голос создавал создавал теплую атмосферу. Все не торопясь принялись за еду. Ужин оказался просто великолепным даже по меркам замка Бонти.

А Сиэна меж тем неспеша продолжала:

— Изнанка мира населена множеством гигантских, опасных существ, которые через Великую трещину пытаются проникнуть в наш мир. Кто знает, какое существо самое опасное?

— Черный мансер,— сказал Кэвин.

— Песчаный спрут,— сказала Кира.

— Белый лабсер,— сказал Вэйн, вспомнив, что было с Миэн. Сказал просто для того, чтобы поддержать беседу, сам же он не сомневался, что правильного ответа не существует.

— Все они могут быть смертельно опасны,— продолжала Сиэна,— но всех их можно победить, если знать их слабые места. Так черный мансер, летает медленно и не отличается маневренностью, песчаный спрут не атакует при свете дня, а у белого лабсера очень тонкая кожа на шее.

Существа значительно превосходят нас размерам и силой. Наше же преимущество в том, что мы можем видеть их слабые места, — с улыбкой произнесла она.

— Главная задача хранителя найти слабое место существа, — Сиэна сделала паузу, давая ученикам возможность проникнуться этой мыслью, — и… правильно его атаковать. Пройдет время и вы научитесь делать это интуитивно. Сиэна улыбнулась:

— Но вам нужно до этого дожить. Теперь запоминайте. Первое правило: вы должны мыться всякий раз, идя на стену, и тщательно мыть свою одежду и доспехи. Существ привлекают запахи нашего тела, потому на нём не должно быть волос. Допускаются лишь те, что покрывают вашу голову, а так же брови и ресницы, всего остального быть не должно, — прибавила она. — Коробочки с смолой серого дерева стоят у входа, кому нужно — берите.

Смола серого дерева — вещество полностью разрушающее волосы так, что после нескольких её применений они переставали отрастать. Ею пользовались во всех знатных семьях империи. Но Вэйн заметил, что при последних словах Сиэны глаза лесовика засветились интересом.

— Следующее правило,— продолжала Сиэна.— Нельзя выходить на стену без доспехов и шлема. Причем доспехи обязательно должны закрывать шею.Если у кого-то из вас их нет, — обращайтесь к Юме.

Вэйн снова заметил блеск в глазах Кэвина.

— На стене часто бывают ситуации, когда трудно справиться в одиночку,— продолжала Сиэна. — Кто знает, когда нужно звать на помощь?— спросила она.

— Если существ много,— сказала Кира.

— Правильно,— улыбнулась Сиэна.

— А еще когда?

— Если существо очень большое,— сказал Кэвин.

— Правильно, а так же, если вы не уверены, что сможете победить существо, или если вы встречаетесь с ним впервые и не знаете, чего от него ждать. Помните, ваша задача, — остаться в живых. Если вас не станет, — существо проникнет в город и тогда погибнет много людей.

Нависшее над столом молчание означало безоговорочное согласие. А Сиэна меж тем продолжала:

Когда мы не можем справиться с существом, мы используем красный сигнал. Она протянула им небольшую широкую трубку, один конец которой был густо смазан серой.

— Нужно чиркнуть о камень и подбросить вверх. Если существ очень много, или они очень опасны, нужно использовать двойной красный.

Она протянула трубку будущим хранителям, чтобы те могли получше ее рассмотреть.

— Кроме красного сигнала, у нас есть еще зеленый. Она протянула им еще одну трубку, покрытую светящейся зеленой краской. Кто знает когда мы его используем?

— Когда кто-нибудь ранен,— сказал Эйн.

— Правильно. Часто бывает так, что хранители, получив рану, не посылают сигнал о помощи, так как надеются продержаться до конца смены. Но когда они начинают слабеть и терять сознание, помощь к ним уже не успевает прийти.

— Конечно, — с улыбкой продолжала Сиэна, — если вы зовете на помощь, то половину вашего жалования получит тот, кто откликнулся на ваш сигнал. Но поверьте, если вы останетесь в живых, то сможете заработать куда больше, а главное, — она снова улыбнулась, — сможете эти деньги потратить.

Возражений не было.

— Еще запомните, — продолжала Сиэна, — даже если вам кажется, что кто-то из ваших друзей уже мертв,— посылайте двойной зеленый сигнал. Если человек только что умер, при помощи сильного дара Жизни его можно вернуть.

Взглянув на её руки Вэйн увидел изображение человеческой фигуры на фоне круга с расходящимися вокруг линиями. Знак, который могут получить лишь целители, — воскрешение. Рядом он насчитал девять лучей.

"Она воскресила девятерых," — подумал он, восхищенно глядя на Сиэну.

— Теперь поговорим о ядовитых существах, — продолжала она. — Каких ядовитых существ вы знаете?

Черного мансера на этот раз упомянул Вэйн.

— Хорошо, — тихо сказала Сиэна, — а кто знает признаки того, что вас укусило ядовитое существо?

— Меняется сознание,— сказал Кэвин.

— Правильно,— кивнула Сиэна,— ещё?

— Появляется сильная боль, — сказал Вэйн, опять же вспомнив Миен.

— Да,— кивнула Сиэна, — сильная боль или онемение. Ещё имейте в виду, что количество яда, выпускаемого существами рассчитано на обитателей изнанки мира. Для вас даже сотая его часть может оказаться смертельной. Яд существ изнанки мира либо растворяет ваше тело, либо парализует его, либо и то и другое одновременно. Ещё они могут отложить в него свои личинки.

При упоминании последнего на лицах сидящих появилась гримаса отвращения.

Потом был долгий разговор о ядовитых существах и разных противоядиях. Большую часть всего этого Вэйн уже знал, и порой ему становилось скучно. Но он понимал, что то о чем говорила Сиэна должен знать каждый хранитель.

— А кто знает, что для хранителей на стене опаснее всего? — вновь спросила Сиэна.

— Когда трещина распространиться за стену, — ответил Вэйн.

— Правильно, — улыбнулась Сиэна.

И всякий раз большинству хранителей удается уйти со стены и построить новую стену, благодаря тем, кто остается прикрывать.

— А они что, каждый раз погибают? — спросила Кира.

— Нет, обычно они возвращаются. Некоторые прикрывают даже в одиночку.

— А кто остается прикрывать в одиночку? — спросил Вэйн, при этом голос его чуть дрогнул.

— Госпожа Наита с первой башни и Гинт с шестой.

Вэйн решил непременно стать учеником одного из них.

Главное, помните, — продолжала Сиэна,— люди в этом мире могут жить спокойно только благодаря нам, хранителям. Потому цените и уважайте себя и своих товарищей, — её сухие губы снова расплылись в улыбке.

— А теперь, — спросила она, — кто знает, в чем наше главное преимущество перед существами?

— Мы их умнее, — сказала Саруна.

Сиэна покачала головой.

— Нет, и существа порой бывают очень умными и хитрыми.

— Наш дар сильнее, чем их зубы и когти, — сказал Эйн.

— Далеко не всегда, — Сиэна грустно улыбнулась.

— Тем, что мы можем объединиться, — сказал Вэйн.

— Близко, но нет, — улыбнулась Сиэна,— и существа могут объединяться в стаи и эффективно действовать сообща.

Сиэна обвела всех взглядом и увидев, что больше идей ни у кого нет, сказала:

— Мы сильнее существ тем, что заботимся о слабых. Если существо ранено, остальные набрасываются на него и съедают. Мы же, если кто-то из нас попадает в беду, стараемся ему помочь, иногда даже ценой собственной жизни. Это и дает нам преимущество перед существами. Понимаю, сейчас в это вам плохо вериться, — прибавила она, увидев след разочарования на лицах собравшихся. — Но со временем вы сами увидите, что это так.

После ужина Юма дала каждому по две серебряные монеты именно столько получал в месяц ученик хранителя. Сказав при этом, что если кому-то недостаточно, то он может принять участие в общественно полезных работах.

Что же касается Вэйна, то он вообще не представлял, как можно жить на две серебряные монеты в месяц. Обычно он отдавал столько за ужин с друзьями в трактире.

После этого Юма отвела каждого в его жилище, Вэйна в последнюю очередь. После того, как они долго бродили по оживленному, несмотря на позднее время городу, Юма наконец подошла к одному из домов на колесах и открыла дверь.

— Извини, пока единственное освободившееся жилище, — вздохнув, сказала она. С соседкой, понимаю, не повезло, но что поделаешь.

И Вэйн оказался на грязной кухне. Судя по витавшему здесь запаху и состоянию окон, дверей и пола, было понятно, что здесь очень давно не прибирались.

Возможно, существа так и лезут на шестую башню, что хотят попасть сюда, — проворчала Юма.

— На шестую башню? — переспросил Вэйн.

— Да, здесь шестая башня, но местным повезло, Гинт редко просит о помощи, и каждую ночь проводит на стене.

— Пока вот, держи, — положив на стол небольшую пачку свечей, Юма вышла.

Вэйн подумал, что завтра утром непременно нужно будет попросить Гинта стать его учителем.

А пока, он зажег несколько светильников и взяв немного дождевой воды и смешав с порошком из сока мыльного корня, принялся за уборку. По сравнению с их замком пространство здесь было маленьким, но грязи было очень много. Хорошо, он научился очищать воду, иначе в баке, куда стекала с крыши дождевая вода её могло бы и не хватить.

К баку был приделан кран расположенный над овальным отверстием на небольшом возвышении. Все это располагалось за перегородкой, рядом с кухней. Контраст с замком действовал на меня угнетающе. Но Вэйн понимал, что на разрушающейся кромке мира трудно устроиться с большим комфортом.

Вэйну пришлось несколько раз протереть движущимся потоком воды потолок, пол, стены мебель, а особенно возвышение с отверстием, чтобы они стали чистыми согласно его понятиям.

Теперь и мне стало казаться, что здесь, в общем-то неплохо. Круглое окно. Пол и стены из розового камня. Такой же стол в углу, и несколько табуретов.

В это время за соседней дверью послышался скрип колес и из-за приоткрывшейся двери показалась женщина передвигающаяся при помощи очень странного приспособления. К небольшой платформе, снабженной четырьмя колесиками, крепился шест, с мягкой подставкой, на которую женщина опиралась тем, что осталось от её правой ноги, к другому концу платформы крепилось некое подобие руля. Левой ногой, на которой отсутствовала половина стопы, женщина отталкивалась от пола.

Выкатившись на середину кухни, незнакомка осмотрелась.

— Ух и красота, — вырвалось у неё, — а ты, полагаю, мой новый сосед, и у тебя дар Воды.

— Да, рад познакомиться, меня зовут Вэйн,— ответил он, внимательно разглядывая свою соседку. Ей было где-то под шестьдесят, вьющиеся седые грязные волосы, коричневое худое морщинистое лицо, большие серые глаза. Поношенная грязная одежда, поверх которой было надето что‐то вроде короткого кожаного жилета, с вертикальными металлическими пластинами. Коричневые морщинистые руки с проступающими венами. Несколько лучей, дар шестого уровня, браслеты в виде переплетающихся черного и белого ремешков.

— Камита я, и — весело ответила она, — ты не смотри, что меня существа поели. Руки оставили, а руки для нас — самое главное, — прибавила она, ловко рассекая по кухне. — Ты теперь обустраивайся. Та комнате твоя, значит, все что там теперь твоё. Сказала она гостеприимно открывая дверь сделанную ни то из очень тонкого камня, ни то из стекла, украшенную металлическим узором.

Комната Вэйна оказалась как и всё в этих домах-вагончиках небольшой. Примерно два на три метра. Стены из светло-розового камня с металлическим узором небольшое круглое окно.

Большая кровать застеленная ковром, на котором лежало ярко красное одеяло и несколько подушек ярких цветов.

Стеллаж из красного камня, рядом с которым в углу примостился большой сундук, покрытый причудливой резьбой. Всюду витал запах зелий в перемешку с благовониями.

Внимание Вэйна сразу привлекли несколько книг стоящие на полке. Когда он взял одну из них в руки дыхание его замерло, а сердце забилось чаще. Это оказалась копия автобиографии одного из правителей Долины Солнца. По традиции этой страны, каждый Хозяин огня должен был написать книгу о своей жизни.

Копии этих книг хранились в библиотеке Долины солнца и любой житель страны мог их читать. Жители же других земель туда не допускались. Теперь Вэйн поверить не мог своей удаче. Узнать мысли правителя самой могущественной и богатой земли в империи, представителя древнейшей династии, существовавшей тысячи лет! Это казалось просто неслыханной удачей.

Он взглянул на следующую книгу. Она принадлежала его сыну, следующему Хозяину огня. Еще одна книга принадлежала его дочери, изредка случалось в истории Долины, что Огненный скипетр держала женщина.

Ну, а следующая книга принадлежала ее сыну, деду нынешнего Хозяина огня.

— Вот смотри, вино тут тебе осталось, — прервал его мысли голос Камиты. И краем глаза Вэйн заметил стоящие на стеллаже несколько бутылок.— Собин, да идет он по Белому пути вечно, дрянь не пил.

— Госпожа Камита, — попросил Вэйн, — расскажите мне, о нем, кто он был, откуда?

— Ох, вот ведь… госпожа Камита, — женщина расплылась в улыбке, — ну, откуда он был…из Долины конечно и не из простых, как видишь. Фамилию не спрашивала, не положена нам её иметь-то. Ну, что ещё сказать. Дар был высший. Кольца не наши, из степи. Охранял седьмую башню, это опасная зона. Подружка у него была, иногда забегала. Деньги не экономил. Иногда уборку тут заказывал.

Вэйн подумал, что самой Камите с уборкой справляться трудно и словно угадав его мысли, она спросила:

— Вымоешь завтра мою комнату?

— Зачем откладывать на завтра, госпожа Камита, — я могу сделать это и сегодня.

Соседка вызывала у Вэйна уважение и просто запредельное сочувствие. Все в нем горело желанием хоть как-то ей помочь.

Со всей осторожностью, на какую был способен, он тщательно вымыл её комнату, стараясь ничего в ней не сломать. Последнее оказалось особенно трудно, так как там было много стеклянной посуды, но Вэйну это удалось.

Вид посуда имела не самый лучший,чашки и блюдца из разноцветного стекла в виде цветов и листьев, выглядели неказисто и аляповато.

— Это я делаю, — похвасталась Камита. На продажу. Дочке помогаю. Хочу чтоб она часто на стену не ходила, у неё семья, дети. А то, что. Мне платят как новичкам. Две белые в месяц. Нет. Жить на них конечно можно, но хочется ведь и детям, и внукам что-то дать, так ведь?

При виде вымытой комнаты она сразу приободрилась и заулыбалась.

А Вэйн не мог понять, почему дочь не помогает ей. Камита подарила ей жизнь, сама пострадала, очень её любит, почему же дочка живет не с ней? Но чувствовал, что будет крайней бестактностью спросить об этом прямо.

Некоторое время, Камита смущенно опустив глаза о чем то размышляла. Потом сказала опустив глаза.

— Дорогой, может ты и меня помоешь.

— Без проблем,— ответил Вэй стараясь , чтобы его голос звучал как можно непринужденнее.

— Раздеваться я не буду, давай так, — сказала Камита выезжая на середину кухни.— Заодно и одежда чистая будет.

Вэйн тем временем уже грел около ведра воды над печкой.

Ты столько воды на весу удерживаешь, и как у тебя дара хватает? — удивилась Камита.

Вэйн сделал вид что смущается, хотя в глубине души восхищение собой и своим даром он считал чем-то вполне обыденным.

Вскоре вода была достаточно теплой и добавив в нее мыльного корня он заставил её медленно двигаться по телу своей соседки, следя при этом за тем, чтобы вода не попадала в нос и глаза.

Камита блаженно потянулась.

— Ну и ну… давно так не было. Мечтательно прикрыв глаза она принялась вспоминать.

— Вот мы бывало, тоже в бане собирались сказала она. Кайл, помню воду нагревал, Огнем владел, пламя у него синее было. А Сайна и Мител нас мыли, дар был у них сильный, вроде твоего…

Кайла потом со стены песчаный спрут утащил, — грустно прибавила она, и словно на утратив связь с реальностью, начала предаваться воспоминаниям о том, как погибли все её друзья.

Тем временем, Вэйн заметил, что вода, которой от мыл Камиту приобрела серый цвет. Пришлось её очистить, при помощи особой техники, подогреть и использовать вновь. Когда он наконец закончил, одежда Камиты была чистой и сухой.

Женщина стояла посреди кухни и улыбалась.

— И откуда ты такой весь… хороший и правильный взялся?

— Из Бонтихила,— ответил Вэйн.

Её слишком бесцеремонная манера общения немного его раздражала, но он решил, не показывать виду, учитывая состояние своей соседки.

Ловко рассекая по кухне, Камита подьехала к шкафчику.

— Есть хочешь? — спросила она,

— Нет, благодарю, я сейчас был на посвящении в хранители.

— Сиэна, это да. — Камита с благоговением подняла глаза к небу. Теперь тебе получается, учителя нужно искать.

— Нужно, — согласился Вэйн.

— Тогда слушай. С первой по десятую башню,— опасная зона. Там Трещина растет очень быстро и стоят хранители с очень сильным даром. К ним учиться не ходи.

А то долго хранителем не станешь. А жить на две белые в месяц, — плохо. Ладно, я старая, мне ничего не надо, а ты молодой, тебе надо с друзьями гулять, с девушками встречаться. На две белые не развернешься… А вот когда станешь хранителем, ночь на стене, — пять красных, а в опасной зоне даже одна белая. За день, конечно, в два раза меньше дают, но днем-то вообще легко.

— Благодарю вас за совет, госпожа Камита,— ответил Вэйн, почтительно склоняя голову.

Совет действительно казался ему разумным, но поступать он намеревался совсем по другому.

Утром он проснулся еще до восхода солнца и отправился к стене вместе с хранителями из соседних домов воспользовавшись канатной дорогой.

Город от стены отделяло расстояние около двухсот метров. Вэйн без труда отыскал шестую башню. Стена с двух сторон сходилась к ней, образуя тупой угол, и Вэйн сразу понял, почему это место называют черный треугольник. Один из прибывших с ним хранителей поднялся на стену, и Вэйн увидел, как они со стоящим там человеком обменялись приветствием "да пребудет с тобой солнце". Затем бывший на стене хранитель начал спускаться и Вэйн смог как следует его рассмотреть.

Хранитель этот был невысокого роста и худощавого телосложения. Легкие, скупые движения. Мелкие морщины на обтянутом кожей лице, круги под глазами. Черные блестящие глаза. Правильные черты лица, в которых все еще проглядывала красота. Вэйн подумал, что в молодости этот человек был очень даже симпатичным.

Вэйн решительно подошел к нему.

— Господин хранитель, вы Гинт с шестой башни? — спросил он на всякий случай, опасаясь ошибки.

— Да, — односложно ответил тот.

— Прошу вас быть моим учителем, — сказал Вэйн, чувствуя что от того что Гинт ответит, зависит, получится ли у него повторить судьбу его предка.

Гинт окинул его взглядом и чуть насмешливо произнес.

— Приходи ночью на шестую башню.

— Благодарю вас. — ответил Вэйн и направился домой.

Камита тут же принялась его расспрашивать про учителя. Вэйн решив, что скрывать правду все равно бесполезно рассказал ей про Гинта.

— Да ты чего! — вздохнула она. — С ним же никогда хранителем не станешь! У Гинта же дар запредельный. Да и на шестой башне опасно очень, там же трещина быстрее всего растет.

Она покачала головой.

— Но знаешь, — вообще-то Гинт хороший. — Однажды, представляешь, у меня посреди улицы эта штука сломалась,— она указала на свое средство перемещения. Он подошел, починил, помог мне на неё забраться. С тех пор она не ломается, и даже ездит быстрее. Покупки мои в корзину сложил и все молча так, молча.

Вэйну было приятно узнать, что его будущий учитель,— порядочный человек.

— А сейчас,— прибавила Камита, — дома у нас есть нечего. Едем на рынок.

Возражать Вэйн не стал.Сначала он подумал, что Камите понадобится его помощь, чтобы спуститься из домика по крутым ступенькам, но она сказала:

— Ну, ка посторонись.

Потом открыла дверь на улицу и хорошенько разогнавшись перепрыгнула ступеньки совершив поворот в воздухе вокруг своей оси.

— Теперь попробуй, догони, — прибавила они, глаза её блестели.

Скорость Камита развивала вполне приличную, и Вэйну приходилось бежать почти на пределе своих возможностей, чтобы не отстать от неё.

Увидев, что дорога впереди стала неровной, он сделал вид, что устал.

— Если ты сейчас устаешь, что же будет ночью на шестой башне, — проворчала она, сбавляя скорость.

Только при свете дня он наконец разглядел одежду своей спутницы и ужаснулся тому, до чего же она изорвана.

К ветхой, выцветшей ткани было аккуратно пришито множество заплат. Некоторые из них тоже поизносились и заплаты пришивались уже к ним.

Он подумал, что хорошо бы подарить Камите новую одежду. Но взглянув на местные цены, он быстро понял, почему она ходит в таком рванье. Одежда здесь стоила в три, а то и в четыре раза больше, чем в Бонтихиле. Как впрочем и все остальное.

Лавки торговцев располагались вдоль улиц в небольших фургонах. Камита проехала мимо них к самой окраине города, и приблизившись к неказистой с виду тележке, на которой сидел седой бородатый старик.

— Друг, кинь мне всего на две капли, — сказала она и протянула ему небольшой кожаный мешочек.

— Тот медленно встал и начал наполнять её мешок из разных корзин и ящиков стоящих на тележке. Высыпал пару мер муки, положил несколько яиц, кусок сухой колбасы и несколько веточек зелени.

Вэйн удивился, что он складывает все в один мешок, но ничего говорить не стал. Ему было интересно узнать, как можно на две серебряные в месяц.

— Запомни, у него самые дешевые продукты, — сказала Камита, по дороге. Это нам с тобой сегодня поесть, а завтра еду покупаешь ты.

Вэйн кивнул, воспроизводя в памяти дорогу к месту, где торговал старик. Как знать, возможно его продукты, — единственное, чем придется теперь питаться раз уж он выбрал учителем Гинта.

Добравшись до дома, Камита отдала Вэйну мешочек с едой и попросила пошире открыть дверь. Потом разогнавшись, за два прыжка оказалась внутри.

Дышала она часто и тяжело.

— Ты… все из мешка… вытащи, — попросила она его. Потом достала из сумки на поясе пачку сигарет и поспешно закурила. По запаху, Вэйн понял, что это зелье.

— Что с вами, госпожа Камита? — спросил он, выполняя ее просьбу.

В ответ она лишь махнула рукой.

— Ничего, сейчас покурю и пройдет. Сковородку на огонь поставь, — прибавила она. — Помой все… и начинай резать… сейчас покурю и тебе помогу.

Вэй принялся нарезать колбасу, и овощи с тревогой поглядывая на неё.

— Ладно бы мне только пол ноги отгрызли, — пояснила Камита, перехватив его взгляд. Я б тогда и на стену ходила. У меня здесь, — она показала на свой левый бок, — ещё половины ребер не хватает. Немного прокатишься, уже внутри все болит.

— Хотите, я позову кого-нибудь с даром Жизни? — спросил Вэйн.

— Ты чего, не надо! Они ещё денег затребуют, а зелье и так помогает. На сковородку добавь масла, а когда оно нагреется, кидай все, что покрошил.

Вэйн подумал, что хорошо бы ей подниматься и спускаться с лестницы более удобным способом.

— Слушай… — прибавила она, словно прочитав его мысли, — ты если с Гинтом поближе познакомишься…попроси его мне крыльцо удобное сделать… Ему это ничего не стоит

— Конечно, — ответил Вэйн, подумав при этом, что появилась еще одна причина заслужить доверие Гинта.

Ну, всё, отпустило вроде, — пробормотала Камита, выбрасывая окурок.

— Дальше, помешивай все это. А теперь смотри.

Она разбила несколько яиц в миску и принялась размешивать. Потом она применила дар и белая масса в миске принялась вращаться с огромной скоростью.

— Видишь, когда все это превращается в белую пену, добавляешь муку, щепотку соли и очень медленно осторожно перемешиваешь сверху вниз.

Вэйн наблюдал за тем, как мука растворяется в белой пене. И тут ему пришло в голову, что, возможно, и с ним когда-нибудь будет то же, что и с Камитой. И он задумался над тем, что же будет тогда делать.

Он чувствовал, что ужасно не хотел бы в этом случае возвращаться в Бонтихил. Ощущать на себе сочувственные взгляды отца, Зена, Миен, людей из дружины. Нет уж, лучше оставаться здесь, среди равных себе.

— Теперь выкладываешь все это на сковородку,— прервала его размышления Камита,— накрываешь крышкой и ждешь ну, минут пять, пока поджарится, потом переворачиваешь.

Вскоре по кухне плыл вкусный запах.

— Смотри какая красота получилась,— сказала Камита, выкладывая большую воздушную лепешку на тарелку и нарезая на куски. Садись есть.

То, что у них в итоге получилось, действительно было вкусно. И Вэйн с радостью подумал о том, что повторить подвиг своего славного предка будет не так уж и трудно.

Оставшуюся часть дня он посвятил тому, что разбирал вещи бывшего хозяина комнаты.

Около десяти бутылок вина. Набор бокалов из темно-красного стекла. Шкатулка с сигаретами разных цветов. Это были травы из Долины Солнца, курение которых давало разный эффект. Одни снимали боль и помогали отвлечься от грустных мыслей, иные погружали в сон, другие помогали увидеть яркие сновидения. Шкатулку эту он отдал Камите, чему она очень обрадовалась.

— Ты, если что тебе не нужно, отдай старьевщику в лавку, — сказала Камита. — Книжки, к примеру.

— Нет, книжки я читать люблю, — отозвался Вэйн. Он и представить себе не мог, как можно расстаться с этими книгами.

В сундуке он нашел много одежды очень хорошего качества, но вся она была размера на два больше.

Он отнес её в лавку к старьевщику а вырученные за неё деньги отдал Камите, написав перед этим на куске пергамента от имени бывшего владельца комнаты, что все содержимое своего сундука он завещает соседке. Вэйну удалось настолько хорошо воспроизвести стиль вельмож Долины, что у Камиты не осталось и тени сомнения.

Радостно вздохнув, она вновь пожелала бывшему владельцу комнаты идти по Белому пути вечно. Сама же немедленно собралась к дочери, чтобы отдать ей полученные деньги. Что вызвало искреннее непонимание Вэйна.

На его вопрос, почему же она не купит себе новую одежду, Камита ответила, что у неё и так есть, что носить, а дочери нужнее. Затем, наказав Вэйну, чтобы он немедленно ложился спать, так как его ожидает ночь в Черном треугольнике, спрыгнула с крыльца и скрылась из виду.

Послушавшись её совета, Вэйн прилег на постель. Отношение Камиты к дочери он искренне не понимал. "Почему она заботится о дочери, когда дочь должна заботиться о ней? — думал он. — Почему она пытается помогать всем вокруг, но при этом не может помочь себе? Нет, если когда-нибудь со мной случиться подобное, я приложу все усилия, чтобы не вызывать жалости" — подумал он, засыпая.

---

Примечания:

Курс Омоинских денег к нашим (довоенным).

Капля зари — 50 рублей

Заря — 500 рублей

Луна, или серебряная — 5000 рублей

Солнце — 50 000 рублей.

Ориентируюсь на средние цены на продукты и товары первой необходимости. Лошади в империи значительно дешевле, так как их много и они пользуются спросом.

Вэйн проснулся от удара колокола, обозначающего смену хранителей. Он надел заранее подготовленные доспехи, взял оружие и чувствуя сильное волнение, начал подниматься к площадке у канатной дороги. Дул ветер, накрапывал дождь.

Сердце Вэйна бешено колотилось. Он очень боялся существ. Кроме того, понимал, что когда-нибудь о его происхождении все узнают и от того, как он проявит себя на стене будет зависеть отношение хранителей к его семье. Вэйн понимал, что это очень важно для Земли дождя, и от того ему было вдвойне страшно.

Достигнув шестой башни и чувствуя себя ужасно неуверенно, он поприветствовал Гинта знаком "да прибудет с тобой солнце".

Гинт молча ответил на приветствие и указал ему на пространство за стеной, что скрывалось в вечернем мраке. Лишь слабо светился высоко над стеной огненный щит, сдерживающий летающих существ.

Первая ночь в Черном треугольнике надолго оставила в сердце Вэйна страх перед наступлением темноты. То и дело, что-то чёрное, чешуйчатое, или лохматое кидалось к стене и стремительно на неё взбиралось.

Вэйн едва успевал отбрасывать существ потоками воздуха. Даже не задумываясь о том, чтобы кого-то убить.

Стоило ему на десять секунд остановиться, чтобы передохнуть, как пара десятков черных бесформенных силуэтов вскарабкалась на стену и Вэйну понадобилось вложить в воздушный удар все силы, чтобы сбросить их оттуда. При этом он почувствовал, как что-то острое прочертило по его ребрам, и услышал, как ломаются защитные пластины его доспеха.

Больше Вэйн не останавливался, хотя чувствовал, что силы его на исходе. Всё, чего он хотел в этот момент — это выжить и не пустить существ в город. Остальное было не важно. Он не чувствовал ни боли, ни того, что вся его одежда промокла от пота. Постепенно Вэйн утратил счет времени. Перед глазами были лишь лезущие на стену черные сгустки, и воздушно-водяные потоки сбрасывающие их оттуда.

Внезапно он заметил, что может различать существ, несмотря на темноту. Одни напоминали гигантских ящериц с крыльями. Другие были похожи на огромный ком извивающихся щупалец. Еще были гигантские змеи с огромными зубами, чье тело покрывали шипы, гигантские пауки, огромные черные шары, покрытые множеством игл и ещё много других, не менее отвратительных созданий.

Потом Вэйн заметил, что существа уже не так активно кидаются на стену. Они уползали в Бездну, утягивая за собой тех, кого ему всё же удалось убить, попутно пожирая их. Взглянув на небо Вэйн увидел что оно светлеет. Ночь кончилась.

Тут он почувствовал, что ему трудно на чем-то сфокусировать взгляд. Тело казалось тяжелым и неподвижным, одежда промокла то ли от пота, то ли от крови. Было очень холодно. Ничего, — подумал Вэйн,— здесь у многих дар Жизни. — Дрожащими руками он накинул на себя плащ и сел, прислонившись к стене. Хотелось посидеть немного, чтобы прийти в себя, но едва его голова коснулась стены, Вэйн словно провалился в темноту.

— С учениками помягче, Гинт. Иначе некому будет тебя сменить, — услышал он откуда-то голос пожилой женщины.

— Он совсем не умеет беречь силы, — проворчал Гинт.

— Ему всего четырнадцать, — ответила женщина. Вэйн почувствовал как по всему его телу растекаться тепло. "Дар Жизни" — подумал он.

— Он пришел сюда на спор, — тихо сказал Гинт.

— Не думаю, — возразила собеседница, сила её дара постепенно возвращала Вэйна в реальность. — Вот и всё, — прибавила она, увидев, что он открыл глаза, — Иди сейчас домой и отдохни, — её сильные руки быстрым движением подняли Вэйна с земли.

Он растерянно прошептал ей слова благодарности и ещё больше растерялся, когда узнал в ней госпожу Сиэну, только теперь на ней не было золотого плаща.

Вэйн чувствовал, что выглядит очень глупо, и подумал, что вряд ли будет выглядеть хуже, если задаст глупый вопрос.

— Где ваш золотой плащ, госпожа Сиэна? — слабым севшим голосом прошептал он.

— Отправляясь на стену, верховный хранитель, должен снимать свои знаки отличия, чтобы, если он не вернется, на на его место могли выбрать другого, — спокойно и доброжелательно пояснила она.

От известия о том, что даже госпожа Сиэна может не вернуться, по спине Вэйна пробежал холодок, но всё же, он повернувшись к Гинту спросил:

— Вы возьмете меня в ученики?

— Приходи вечером на стену, — с легкой иронией ответил Гинт.

— Благодарю вас, — ответил Вэйн, почтительно склонив голову.

Он не помнил, как добрался до дома. А оказавшись на своем крыльце, окончательно перестал понимать, где он и что вообще происходит. Желая лишь, чтобы его не трогали, Вэйн сел на ступеньку и задремал.

Проснулся он от того, что кто-то окликнул его и слегка потряс за плечо. Вокруг витал сильный запах благовоний. Над ним стояла Саруна, в ярко-голубом шелковом платье, расшитом золотом. Волосы красиво распущены по плечам. Непонятно почему Вэйну было неприятно ощущать её так близко, а прикосновение вообще вызывало отвращение.

— Что с тобой Вэйн? — тихо спросила она. — Ты ранен! — в голосе девушки звучал испуг.

Тут и Вэйн увидел что через его разорванный доспех проглядывает пропитанная кровью рубашка. Но боли он не чувствовал. Постепенно в памяти всплыла ночь на стене и действие дара госпожи Сиэны.

— Сможешь встать? — снова спросила Саруна, попытавшись взять его под руку.

— Я в порядке, — ответил Вэйн, чуть отстраняясь. Это прозвучало слишком резко. Ему даже стало стыдно перед Саруной. Она же искренне за него беспокоилась.

Он заставил себя посмотреть ей в глаза и приветливо улыбнуться.

— Это просто царапина, которую уже залечила госпожа

Сиэна, — прибавил он, поспешно вставая. — Я очень тебе благодарен, но беспокоиться не стоит.

— Я рада,— улыбнулась Саруна, и поприветствовав его знаком "Да пребудет с тобой солнце" продолжила свой путь. Вэйн ответил на приветствие и посмотрел ей вслед.

Саруна с её стремительной плавной походкой казалась ему похожей на уползающую змею.

Пошатываясь от усталости он переступил порог своего дома. Дрожащими руками снял и тщательно вымыл свои доспехи, помня напутствие госпожи Сиэны. На них зияла прореха длиной с ладонь. Когти существа разорвали даже металлическую пластину. Рубашка тоже была разорвана, но под ней Вэйн обнаружил лишь розовую полоску.

Рубашку он хотел было бросить в огонь, но вспомнив, что у него лишь одна смена одежды, тщательно её вымыл, решив, что под доспех одеть можно.

Потом, несмотря на усталость, тщательно вымылся сам, он хорошо помнил, что запах пота привлекает существ.

Несмотря на то, что Вэйн привык мыться холодной водой, на этот раз он почувствовал, что сильно замерз. Он хотел было надеть свою разорванную рубашку и пойти спать, но тут за дверью послышался скрип колес и на кухне появилась Камита.

— Это что такое? — воскликнула она, взглянув сначала на его разорванный доспех, потом на след от раны.— Что ж ты не бережешься то?! — тяжело вздохнув прибавила она.

— Да все нормально, вроде. — пробормотал Вэйн, — с недоумением глядя на неё. Он был уверен, что подобные царапины здесь обычное дело, и им никто не придает значения.

— Это пока ты молодой, нормально, — проворчала Камита. — Как мне одна целительница объясняла, тело, оно как одежда, чем сильнее изорвано, тем труднее чинить.

— Не беспокойтесь, госпожа Сиэна уже все залечила, — с улыбкой сказал Вэйн, и потянулся к рубашке.

— Оставь, я починю, — пробормотала Камита, вид у нее был невеселый, — Понимаешь… как целители говорят…это на телесном уровне все починить можно… а на энергетическом, они его так называют, там на всю жизнь следы остаются. Как с одеждой. Даже если одежда хорошо зашита, она все равно остается порванной. — грустно прибавила она, подъезжая к шкафу.

Вэйн подумал, что по сравнению с её травмами, несколько глубоких царапин, полученных им за жизнь не идут ни в какое сравнение.

Камита достала из шкафа небольшую бутылочку, наполненную вязкой черной жидкостью и добавила из неё несколько капель в чашку с горячей водой.

— Выпей, и сейчас же иди спать!

Содержимое чашки оказалось сладким с пряным привкусом каких-то трав. Вэйн почувствовал, как по всему телу разливается тепло.

Поблагодарив Камиту, он ушел в свою комнату и тут же уснул. Ему показалось, что не прошло и часа, как он услышал звук колокола.

Убедившись, что ему не послышалось, он заставил себя подняться. Сквозь закрытую дверь он слышал, что Камита возится на кухне.

Вэйн вышел и поприветствовал её, думая при этом о том, что с ним солнце не пребудет ещё часов десять, и сможет ли он это выдержать.

— Ты чего встал? Поспал бы еще, — грустно вздохнула она.

— На стену надо идти, — улыбнулся Вэйн.

— Какого мансера?! Где это видано чтобы каждую ночь на стену ходить?!— проворчала Камита. — А ещё ты пострадал! Всегда так было, что если пострадал, три дня сидишь дома.

— Гинт сказал, сегодня вечером приходить, — ответил Вэйн. — Помню, сегодня моя очередь покупать еду, — прибавил он и протянул Камите серебряную монету.

— С ума сошел на старости лет! — проворчала Камита, пряча монету в карман.

— Садись хоть поешь, — прибавила она кивнув на стол, где на тарелке лежало несколько кусков лепешки.

— Времени нет, — ответил Вэйн, оглядываясь в поисках рубашки и доспехов.

Камита скрылась у себя в комнате и вскоре вернулась, держа в руках то и другое.

К прорехе на рубашке была аккуратно пришита полоска черной ткани, и вышит лист клевера, так что рубашка стала выглядеть ещё лучше, чем прежде.

Доспехи тоже были аккуратно зашиты кожаной нитью с проволокой, а поверх шва пришито несколько металлических пластин.

— Очень вам благодарен, госпожа Камита, — ответил Вэйн, одеваясь.

— Пусть тебя хранит бог Пути, — глухо сказала она.

И Вэйн побрел к трещине, опасаясь, что не выдержит, если эта ночь будет похожа на предыдущую.

Гинт, при виде его удивился, но постарался не показать виду. Как только появилась первая тварь, он запустил ей в глаз огненным шаром. Остальных трёх поменьше убил вращающимися камнями.

Тут Вэйн понял, что накануне учитель бездействовал, давая ему проявить себя.

Мысль о том, что он в одиночку защищал Черный треугольник придала Вэйну уверенности в себе. Однако, стоило ему немного понаблюдать за Гинтом, от неё не осталось и следа.

Его учитель уничтожал существ без малейшего напряжения, не давая им даже приблизиться к стене.

Чувствуя себя полным неудачником, он присоединился к Гинту, стараясь подражать его стилю боя. Так прошла ночь.

— Пришел, — сказала госпожа Сиэна утром. Она улыбнулась и положила руку на голову Вэйна, после чего накопившаяся за ночь усталость прошла.

Первые два месяца в Тейнуэте оказались самыми трудными. Гинт требовал, чтобы он каждую ночь был с ним на стене. Что было очень трудно, так как Вэйн не привык не спать по ночам.

Никого из новичков он не встречал, кроме Саруны. Она проживала в домике неподалеку.

Вэйна всегда привлекало всё непонятное. И теперь он задался целью разобраться в своем отношении к Саруне. Это была очень красивая, умная девушка с отличным самообладанием и несомненно знатного рода. Но у Вэйна она почему-то вызывала отвращение. Чтобы понять причину, Вэйн старался общаться с ней всякий раз, когда возникала такая возможность. Свою неприязнь к ней он при этом тщательно скрывал.

Девушка держалась с ним приветливо, но при этом достаточно закрыто. Она быстро обзавелась компанией друзей, а вот учителя всё не могла найти. И очень удивилась, узнав что Вэйн выбрал учителем Гинта.

Гинт часто устраивал ему проверки, не участвуя в сражении с существами и предоставляя Вэйну действовать самому. После таких испытаний ему часто приходилось чинить доспехи.

В Тейнуэте починка доспехов стоила от одной до двух серебряных монет. Потому Вэйн предпочитал делать это сам, что же касается повреждений на его теле, то их залечивала Сиэна, когда приходила сменять Гинта.

Чинить доспехи его научила Камита. Правда, стоило ей увидеть на его доспехах новый шов, она принималась ворчать, что его энергетическая оболочка скоро совсем износится, а в отличие от доспехов заменить её будет нечем.

Крыльцо для Камиты Гинт исправил.Вэйн попросил его об этом после третьей ночи на шестой башне. В ответ на его просьбу Гинт кивнул и сказал:

— Покажи где.⁸

У их дома он сделал несколько движений руками и у крыльца возник пандус, который продолжал меняться до тех пор, пока на нем не исчезли все неровности и он не принял красивую изящную форму.

Со слов Камиты, спускаться по нему было одно удовольствие и теперь она большую часть времени разъезжала по городу. А Вэйн с радостью для себя отметил, что его учителю не чуждо чувство прекрасного.

Автобиографии правителей долины он читал по одному часу в день, на большее не хватало времени и сил.

Первая книга, которую он открыл принадлежала хозяину огня, Хельмону Хазамери, жившему двести лет назад. Её автор начал её, когда ему, как и Вэйну было четырнадцать. Тогда он отправился в Сейнур, чтобы стать хранителем, так как законы Долины солнца запрещали наследникам не имеющим перстня хранителя брать в руки Огненный скипетр. Да и вообще, не иметь перстня было там не престижно.

Сейнур же считался намного более безопасным местом чем Тэйнуэт. Потому вся элита Долины предпочитала получать перстни там.

Хельмон Хазамери был поэтом. Он с поэтической выразительностью описывал свою жизнь в клане Солнца. Бои с существами на стене. Знакомство с первой женой. Отношения с родителями, братьями и сестрами.

Описывал свой страх перед огненным скипетром, когда спустя три года службы на стене он попытался взять его в руки. Потом десять лет спустя, было описание его коронации. Устав править, отец передал скипетр ему.

Дальше шли описания политики и экономики, а также отношения с женщинами.

Согласно местной традиции у каждого Хозяина огня был гарем. Считалось, что тепла души Хозяина хватит, чтобы согреть многих женщин.

Отношения с каждой женщиной описывались Хельмоном очень красиво. При этом он с одинаковым восхищением описывал интеллектуальное общение со своими женами и возникающие между ними чувства, а так же очень интимные стороны жизни.

Все это было для Вэйна очень интересно, кроме описания карточной игры Аури, в которую любил играть Хозяин огня. Игра эта была очень древняя. И чтобы хорошо в неё играть, нужно было уметь просчитывать сложные комбинации, чему Хозяин огня уделял немало времени. Вэйну это все казалось ужасно скучным, но он был уверен, что если сам Хозяин огня уделяет описанию этой игры такое значение, то возможно, это и вправду важно. Потому он внимательно вчитывался в описания, пытаясь вникнуть. Постепенно, это ему удалось и читать про описания игры стало даже интересно.

Получаемые им в месяц две серебряные он отдавал Камите. Покупкой еды и готовкой занималась она и не имела ничего против. У Вэйна же, благодаря Гинту, на это почти не оставалось времени.

В их домике он прибирался почти каждый день. По сравнению с замком, он был очень маленьким и вымыть его не составляло труда.

Полученную за коня золотую монету он потратил. То, что готовила Камита, они делили поровну, но ему этого все время не хватало. Есть хотелось постоянно, а еда здесь стоила дорого.

Спустя месяц деньги закончились и пришлось заниматься общественными работами. Было очень трудно днем мыть городские улицы, а ночью стоять с Гинтом на стене, но другого выхода не было.

Онажды, вымыв весь шестой ряд и получив за это пять капель он усталый отправился на стену, не зная, как дотянет до утра.

По непонятному стечению обстоятельств именно в эту ночь Гинт вновь решил его испытать и отошел от стены, предоставив Вэйну в одиночку разбираться со стаей существ, напоминающих гигантских слизней из загривка которых росло множество щупалец, каждый из которых заканчивался острым как нож когтем. Существа эти плотно присасывались к стене и Вэйну приходилось использовать все силы своего дара, чтобы скинуть их, попутно защищаясь от щупалец.

А существа все ползли и ползли, так что вскоре Вэйн совсем перестал пытаться их сбросить. Он лишь отбивался от бесчисленных щупалец, тянущихся к нему со всех сторон.

Силы Вэйна были на исходе, ему казалось, что либо он не переживет эту ночь, либо учитель решит таки прийти ему на помощь.

Внезапно один из щупальцев так сильно ударил его по руке, что у Вэйна потемнело в глазах.

Мгновение спустя он увидел перед собой яркие огненные всполохи и почувствовал, как чья-то сильная рука встряхнула его за плечо.

— Крепко зажми рукой и садись, — услышал он рядом голос Гинта.

В свете языков пламени, Вэйн увидел что из разорванного рукава его доспеха вытекает пульсирующая струйка крови.

Над головой мелькнула зеленая вспышка. Со стороны города, в ответ на неё появилась другая, это значило, что на сигнал откликнулись.

Вэйн сидел прижавшись к теплой от огненных техник Гинта стене, пытаясь остановить кровь, но это не удавалось. Голова кружилась в глазах темнело. Вскоре рядом послышался звук шагов, кто то бежал к ним.

— Гинт, что с вами? — услышал он над собой мелодичный женский голос.

Вэйн открыл глаза и увидел, что учитель молча указывает на него.

Вэйн почувствовал как чья-то рука, осторожно разжимает его пальцы, зажимающие рану. Потом он ощутил прикосновение чьих-то тонких прохладных рук и почувствовал, как уходит боль.

Теплые струйки воды смывали с него кровь, в голове постепенно светлело, хотелось пить.

— Сразу все залечить не получится, — услышал Вэйн рядом с собой женский голос, — идем к нам.

— С радостью, — ответил Вэйн. У него получился лишь шепот, так как во рту пересохло.

Одна из девушек туго перевязала его руку, а затем плотно прибинтовала к телу.

— Вот, покури, — сказала другая, —станет лучше, — и протянула дымящуюся сигарету.

Потом они обе помогли ему подняться.

— Придешь через три дня, — сказал ему Гинт.

Вэйн с девушками направились к городу.

Зелье отлично снимало боль и усталость. Настроение у Вэйна сразу улучшилось.

По обе стороны от него двигались два темных силуэта, он чувствовал лишь исходящий от девушек дивный запах благовоний и слышал мелодичный перезвон цепочек.

К его удивлению, они направились не к канатной дороге, а к пустырю отделяющему город от стены, и долго шли среди высокой травы. Одна из девушек, создав огненный шар, освещала им путь.

Вскоре Вэйн увидел большое круглое одноэтажное здание из соединенных друг с другом мелких камешков.

— Как тебя зовут? — спросила одна из его спутниц.

— Вэйн, — ответил он. — А вас?

— Я Тиана, — сказала та, что была выше ростом.

— А я Сэльма, — прибавила вторая.

— Ты правда ученик Гинта? — с иронией спросила Тиана.

— Да — ответил Вэйн.

— И что, совсем не хочешь быть хранителем? — с усмешкой прибавила Сэльма.

— Надеюсь когда-нибудь стать, — ответил Вэйн.

— Надеешься когда-нибудь сравниться с Гинтном? — удивилась Тиана.

— Да, когда‐нибудь, — ответил Вэйн. Подобное обращение было для него непривычно, но он понимал, что для этих девушек он всего лишь неудачливый ученик хранителя. Потому решил не подавать виду, что их насмешки его задевают.

Тем временем они достигли полукруглой двери, сделанной не то из камня, не то из стекла.

Внутри ярко горели светильники. У каменной печи с пристроенным к ней столом хлопотали четверо хранителей. Один высокий в кожаной безрукавке, с длинными белыми волосами и заметно выделяющимися бицепсами посыпал что-то тертым сыром в большой сковородке. Другой, рыжий в черной одежде, с серебряной цепью на шее, нарезал апельсины, и скидывал их в большую кастрюлю, стоящую на огне. Миниатюрная девушка в серебряном платье с темными вьющимися волосами что-то толкла в небольшой ступке. Высокий хранитель с молодым лицом, но почти седыми волосами не спеша расставлял на круглом столе тарелки.

От печи плыл чудесный запах жареного мяса и пряностей.

— Что там с Гинтом? — спросил рыжий.

— С Гинтом всё в порядке, это его ученик, — сказала Тиана.

Вэйн почувствовал, что все четверо с изумлением посмотрели на него.

Теперь он и сам мог как следует рассмотреть своих спутниц. У Тианы были ярко красные волосы заплетенные во множество косичек, выразительные серые глаза, на руках красно-синие браслеты, перстень седьмого уровня и множество лучей.

Сэльма была ниже её на голову и значительно меньше. Её короткие белые волосы были выкрашены на висках и затылке в синий цвет. В ушах сверкали серьги. На запястьях, среди множества цепочек он разглядел синий с золотым браслеты. Дар у неё был высший, и лучей также было множество, особенно рядом со знаком воскрешения.

При виде их рук, Вэйн проникся большим уважением к своим спутницам.

— Выходит, — правда, что у Гинта есть ученик, — сказал рыжий.

— Да, знакомьтесь, Вэйн, — ученик который не хочет становиться хранителем, — представила его Тиана.

— Эйвин, — представился седой хранитель, внимательно окидывая Вэйна взглядом.

Потом представились все остальные. Высокого блондина звали Нэй, рыжего Сэйм, девушку в серебряном Хамиса.

— Что там было-то, на шестой башне?—спросил Сэйм.

— Слизнеспрутов там во, — Тиана провела рукой у горла.

Руку ему сильно порвали, — прибавила Сэльма, — Эйвин, может глянешь?

— Руку ученика самого Гинта,— неспеша произнес седой, — конечно.

— Скоро все будет готово, —прибавила девушка в серебряном платье, выливая в кострюлю, где варились фрукты и специи несколько бутылок вина.

Быстрыми точными движениями Эйвин размотал повязку и расшнуровал боковой шов на рукаве доспеха. Его исцеляющее касание показалось Вэйну похожим на прикосновение стали и серебра, и спустя несколько минут он почувствовал, что намного лучше ощущает свою руку.

— Да сильно порвали, — озабоченно вздохнул Эйвин, — потом еще твоей рукой займусь, а сейчас прошу к столу. Ночью мы экономим дар, мало ли что.

За столом было лишь шесть стульев, но Сэйм посадил Хамису, которая была его женой, себе на колени и места хватило всем.

Тиана разлила благоухающий напиток из фруктов, пряностей и вина по серебряным графинам. Нэй раскладывал по тарелкам жареное мясо с маслинами, залитое плавленным сыром.

— В Аури играешь? —спросила Тиана.

— Играю,—ответил Вэйн, наполняя второй раз свой бокал. Пить очень хотелось.

Тасовавший колоду Сэйм начал раздавать карты. Первой ставкой была капля зари. К счастью именно столько денег у Вэйна с собой и было. Началась игра.

Первый раз Вэйн выиграл без труда, второй тоже, он с удивлением обнаружил, что другие игроки совсем не умеют просчитывать комбинации. Разве что, кроме Эйвина, который во время игры надевал блокаторы дара, но целитель просчитывал ходы не более чем на два вперед, в то время как Хозяин огня, по началу игры сразу предвидел несколько вариантов ее развития.

— Не везет на стене, — везет в картах,— сказал Нэй. Когда все поставленные деньги второй раз перешли к Вэйну.

— Да, тебе еще и доспехи чинить, —прибавил Сэйм, а это две белые.

А что если ходить на стену вообще без доспехов? — сказал Нэй. — Починка доспехов стоит две серебряные,— продолжал он, раздавая карты,— а целитель тебя подлатает бесплатно. А если целитель, — красивая девушка, то можно и это…

— А не боишься, что существа тебе что-нибудь нужное откусят? — спросил Рыжий. — Как ты тогда это…?

Все засмеялись

— Эйвин, — спросила Сэльма,— вот ты у нас крутой целитель, как думаешь, если член откусят, его можно будет обратно вырастить?

— Тут дело такое, — не спеша произнес целитель, поднося бокал к губам. Если какой-то орган отсутствует полностью, восстановить его нельзя, если частично, то можно.

Так что, — продолжал он, беря в руки карты и внимательно их изучая, — если откусят, то можно, а если вырвут с корнем, то нельзя.

— И такое бывает?! — взволнованно произнесла Тиана.

— Все бывает, — ответил Сэйм.

— Только, — прибавил Эйвин, — если ходить на стену без доспехов, то выращивать член, я думаю, не понадобится.

— Это почему? — поинтересовалась Хамиса.

— Человеку без доспехов откусывают сначала голову, — не спеша проговорил Эйвин, выкладывая на стол две карты. — А человеку без головы член не нужен. Ну, я так считаю.

Все снова засмеялись.

Вэйна который уже успел проникнуться страхом перед существами, этот разговор скорее пугал, чем забавлял. Ещё он подумал, что ему очень повезло с соседкой. Сам бы он вряд ли научился чинить доспехи, а отдавать за это одну, или две белые не смог бы.

В новой партии Вэйн снова видел для себя множество возможностей выиграть, но на этот раз он решил проиграть, боялся, что остальные подумают, что он жульничает.

А еще ему все время хотелось пить. Сваренный хранителями напиток утолял жажду лишь на непродолжительное время.

Они играли в карты всю ночь и к концу у Вэйна скопилась вполне приличная сумма. Эйвин несколько раз воздействовал на его руку своим даром, так что к утру она совсем перестала болеть.

Удар колокола известил о смене хранителей.

— По домам, сказала Тиана.

Вэйн застегнул доспех и хотел было идти. Очень хотелось спать.

— Подожди, — сказала Сэльма, — деньги возьми.

Странный ты, — прибавил Эйвин, — хранителем быть не хочешь, деньги тебе не нужны.

Вэйн словно во сне сложил свой выигрыш в сумку и вместе с компанией направился к городу.

Он несколько раз сбивался с пути, пока наконец отыскал свой дом. Заставил себя войти внутрь и открыть дверь в свою комнату…Проснулся он от ворчания Камиты.

— Чего это ты напиваешься то! В твоем возрасте нельзя. Будешь столько пить, плохо закончишь. Я много таких случаев знаю. Ты смотри,—ворчала она, — даже доспехи не снял.

Вэйн сквозь сон чувствовал, как она стягивает с него доспехи. Он поприветствовал её и заснул снова. Когда он проснулся, то увидел, что судя по освещению, уже вечер.

Камита с кем-то громко разговаривала на кухне.

— Что это такое, а?! Он домой пришел, от него же на всю комнату перегаром пахло! И еще с целой сумкой денег… Пять серебряных. Представляешь, он в Айну играет. В Айну, ты понимаешь?! В его-то годы!

Ты же знаешь, что новичкам сначала специально дают выиграть, а потом до нитки обдирают! За карточный проигрыш на всякие гадости разводят! Я много таких историй знаю!

Вэйну стало казаться странным, что собеседник Камиты до сих пор ничего ей не ответил, но тут она произнесла:

— Ты, вот, его учитель, ты должен на него как то повлиять?!

Тут Вэйн понял, что Камита говорит с Гинтом, и молчание собеседника перестало казаться странным.

Конечно в душу Вэйна закрался страх "Что если Гинту не понравится, что он напивается и играет в азартные игры?"

Но он решил не показывать виду.

Оглядевшись и не найдя своей рубашки и доспехов, он надел одежду из темно синего шелка с серебряным узором, которую взял из дома на случай праздников. Собрав немного воды с крыши тщательно умылся и расчесал волосы. Не хотелось предстать перед Гинтом в неподобающем виде. Потом вышел, и поприветствовал Камиту и учителя.

—Ну вот, проснулся, — проворчала Камита — Я вот думаю, те деньги что ты выиграл, нужно обратно им отдать, а то не было бы проблем. Они же тебе специально выиграть дали, чтобы тебя во что-то нехорошее втянуть.

— Не думаю, — сказал Гинт,— Эйвин не такой.

— Это, который целитель?

Гинт кивнул.

— Ах, так с ними Эйвин был, ну если так, то ладно. Он не стал бы такими делами заниматься. Хотя, странно все это… вот так сразу и столько выиграл… знаешь… ты эти деньги пока не трать, я еще с Эйвином поговорю, всё ли тут чисто?

Вэйн подумал, что лучшее, что он может, это никак не реагировать на её слова, и сохранять спокойствие.

— Поступайте, как считаете нужным, — госпожа Камита, ответил он с улыбкой. Из-за денег он не переживал, прежде ему случалось тратить гораздо большие суммы

— Как твоя рука?— спросил Гинт.

— Благодарю вас, все хорошо. Готов пойти сегодня с вам и на стену, — прибавил он.

— Пойдешь завтра, — ответил Гинт.

И Вэйн понял, что проспал больше суток.

— Погоди, а с рукой у тебя что?— встревоженно произнесла Камита.

— Уже все хорошо, — ответил Вэйн.

Тут до их слуха донесся звук колокола. Гинту пора было идти на стену.

— Будут проблемы, обращайся, — сказал он Вэйну, уходя.

— Благодарю вас учитель, — ответил Вэйн. Гинт нравился ему всё больше и больше.

Камита действительно взяла все выигранные Вэйном деньги и поехала интересоваться у целителя, насколько здесь все законно.

Вскоре она вернулась, вид у неё был изумленный.

— Выходит ты правда хорошо в Айну играешь. А это игра-то сложная. Слушай, а давай сегодня с тобой поиграем, на на деньги, а так…

В тот вечер они купили в трактире несколько свечей, пирог с мясом, открыли бутылку вина. Теперь у Камиты появилась возможность лично убедиться, что играет он действительно хорошо.

Вэйна обрадовало, что финансовые проблемы удалось решить. Но учитывая беспокойство Камиты, он решил что слишком часто играть не стоит.

На следующий день, читая автобиографию Хозяина огня он придумал для Камиты способ заработать. Тот активно занимался развитием ювелирного дела в своей стране, это и натолкнуло Вэйна на мысль.

Посуда которую делала Камита, была прочной и искусно сделанной. Но её плохо раскупали, потому что, посуда эта была некрасивой; непропорционально сделанной, аляповатой, полностью лишенной гармонии и красоты.

Тогда Вэйн достал лежащие в его комнате листы бумаги и карандаш, доставшиеся ему от предыдущего хозяина. Он сделал на бумаге несколько эскизов бокалов и блюд, которые хорошо смотрелись бы в их замке, и предложил Камите сделать несколько штук.

— Ну, невзрачненько конечно, — проворчала она, разглядывая его рисунок. Но попробую. Вдруг кому понравится. Кстати… — прибавила она с улыбкой глядя на Вэйна — ты хорошо рисуешь.

— Благодарю вас, госпожа Камита, —ответил Вэйн, рисовать он всегда любил, и надеялся этим заняться, когда будет время.

Бокалы и блюда Камита сделала в точности такими же, как нарисовал Вэйн. И в тот же день она вернулась домой с деньгами. С тех пор дела у неё пошли в гору. Спустя несколько недель она могла позволить себе купить всё, что угодно.

Она приобрела себе новую одежду голубого, её любимого цвета. Теперь Камита всё чаще экспериментировала на кухне, пытаясь научиться готовить новые блюда. То, что у неё получалось, конечно сильно отличалось от задуманного, но все же было вполне съедобно.

Однажды она протянула Вэйну круглую голубую коробку, в которой он обнаружил набор из двух чашек с блюдцами голубого цвета. Так, что вместе они напоминали две голубые розы. Сделано это было хоть и не по эскизам Вэйна, но очень искуссно. Цветы казались живыми.

— Вот, — сказала она, — всё представляла себе, как ты найдешь себе такую же как ты девочку, миленькую такую, с белыми кудряшками, и голубыми глазами и будете вы из этих чашечек чай пить.

— Благодарю вас, госпожа Камита, — с улыбкой ответил Вэйн.

Подарок ему понравился, но о том чтобы познакомиться с девочкой с белыми кудряшками думать пока не хотелось.

Конечно, многие девушки Тейнуэта ему очень нравились, а некоторыми он любовался, затаив дыхание. Но Вэйн считал, что прежде чем заводить отношения, нужно лучше понять себя и мир вокруг. Решить, чего он хочет от жизни и от отношений с девушкой.

С Гинтом со временем они научились неплохо взаимодействовать на стене. Казалось, старый хранитель привык к своему ученику и больше не пытался его проверять. Сочетание огненного дара Гинта и воздушного Вэйна давало очень неплохой результат. Ни одно существо не могло устоять перед их воздушно огненным вихрем. Теперь ночи для Вэйна перестали быть такими изнурительно тяжелыми и у него появилось больше времени чтобы читать книги. Первую автобиографию он закончил. Хельмон в возрасте шестидесяти пяти лет передал огненный скипетр младшему сыну, единственному кто оказался способен взять его в руки. Сам он потом еще долго писал стихи, философские очерки, наставления для будущих поколений, размышления о смысле жизни и Боге Пути, последней фразой его книги было:

"Я с благодарностью оглядываюсь на прожитую жизнь и пусть Бог Пути хранит всех живущих."

Благоговейно вздохнув, Вэйн поставил книгу на полку, где стояли ещё три непрочитанные книги. Он с восхищением подумал о том, какое же сокровище ему досталось. Его размышления прервал удар колокола, пришло время идти на стену.

Эта ночь стала очень тяжелой для всего Тейнуэта, и Вэйн с Гинтом не стали исключением. Трещина начала расти.

Она приблизилась к самой шестой башне. И даже распространилась на стену. Вэйн с ужасом наблюдал, как кусок стены рядом с ним растворился во тьме и оттуда полезли черви, толщиной с бревно. К счастью они не отличались подвижностью, и большая часть их погибла в огненном вихре, другие с аппетитом пожирали погибших.

Теперь они с Гинтом могли всё внимание уделить тому, что происходило за стеной.

Из темноты то и дело возникали огромные змеиные головы с клыками длиной в полметра. К счастью, для Вэйна не составляло труда закинуть им в пасть созданный Гинтом огненный шар.

А вот хранителю с пятой башни не повезло. Два огромных змеечервя устремились на него. Одного ему удалось убить, а другой проглотил его и устремился к шестой башне.

К счастью Вэйну удалось забросить ему в пасть несколько созданных Гинтом огненных шаров. Существо забилось в агонии, сокрушая всё вокруг.

Вэйну удалось перебросить его за стену потоком воздуха и одновременно увернуться от ударов его хвоста с множеством шипов. А вот Гинту повезло меньше, один из шипов сильно повредил ему ногу, так что кровь хлынула пульсирующей струей.

Вэйн послал двойной зеленый сигнал, но отовсюду сигналов было столько, что он не был уверен, что к ним в ближайшее время придет помощь. Со стороны пятой башни к ним что-то ползло.

— Беги... — прошептал Гинт, пытаясь остановить кровь,— прикрою пока.

Вэйну было обидно, что он не обращается к нему по имени, но ещё обиднее было то, что учитель считал, что он может его теперь бросить. Ещё ему пришло в голову, что кровь в чем то подобна воде, вспомнилось, как они с братом при помощи дара останавливали бьющий из земли ключ.

Вэйн попробовал тем же способом остановить кровь. Получилось! Сначала было трудно, а потом он привык. Сложность была в том, что приходилось попутно отбиваться от существ.

Увидев, что кровь из его ноги больше не течет, Гинт принялся ему помогать.

Вокруг возникло некое подобие каменной стены, так что Вэйну теперь не требовалось меньше сил на защиту.

— Сейчас пока тихо, — прошептал Гинт, они того червя едят. Съедят, — будет плохо.

— Мы продержимся, — уверенно сказал Вэйн.

— Дай попить, — прошептал Гинт.

Вэйн собрал всю воду, содержащуюся в воздухе и поднес к его лицу.

Гинт пил быстро, выпил почти всё, а остатками воды поплескал себе на лицо.

— Ну вот, — тихо, но очень четко сказал он, — теперь начнем. И начал читать заклинание.

Всех существ вокруг начало охватывать пламя, а за стеной его было столько, что на несколько мгновений стало светло как днем.

Вэйн увидел большую лужу крови вокруг его учителя.

— Держитесь, скоро рассвет, — сказал он ему, пытаясь хоть немного приободрить.

Гинт молча кивнул.

— Сейчас они едят мертвых, не обращают на нас внимания, потом их будет очень много. — Нужно быстро убивать самых крупных, — продолжал он, — Остальные будут их есть, будет время отдохнуть.

Вэйн кивнул, к Гинту он проникался всё большим уважением.

Поверхность стены под действием дара Гинта медленно менялась. Вэйн обнаружил, что за спиной у него пологий каменный свод, к которому удобно было прислониться спиной. Свод этот плавно переходил в крышу над их головой, теперь существа могли к ним подобраться лишь с одной стороны, там где им удобно было атаковать.

От пальцев Гинта то и дело отделялись огненные шары, ярко освещая всё вокруг.

Через отверстие в их убежище показалась голова гигантского змеечервя.

Стоило ему чуть приоткрыть рот, как туда влетело несколько огненных шаров, а потом мощный поток воздуха отправил его за стену.

Некоторое время им удавалось отбиваться от существ без особых сложностей. Когда их становилось слишком много, Гинт читал заклинание и огненные потоки выжигали все все вокруг.

— Не думал, что заклинания обладают такой силой! — восхищенно прошептал Вэйн. Я думал, их только девушки используют, которые ленту на голове носят.

— Зачем девушки носят ленту, я тебе потом расскажу, — ответил Гинт.

Позади слышался шум от приближающихся существ. Судя по звукам, крупных.

— Сдержи их ненадолго — попросил Гинт, а сам принялся читать заклинание.

В это время крыша и стены их убежища начали рушиться. Сверху сыпались каменные крошки. Что-то темное шевелилось у входа и Вэйну с трудом удавалось его сдерживать.

Вот Гинт закончил заклинание и всё их убежище рассыпалось на множество частиц, которые раскалилилсь до красна и полетели в существ.

— Ты бы лучше ушел, — шепотом сказал ему Гинт. Чувствую, не продержимся. Много их.

Вэйн подумал, что учитель страдает от раны, боится не дотянуть до утра и потому беспокоится за него. Он понимал, что у Гинта огромный опыт сражений с существами. Но он ответил.

— Я останусь с вами!

Умирать очень не хотелось, но мысль о том, чтобы оставить сейчас Гинта одного, казалась просто невыносимо мерзкой.

Гинт снова воздвигал вокруг них стену. Лицо его то и дело кривилось от боли.

— Сдержишь их, я покурю? —спросил он.

Вэйн кивнул.

— Может еще послать сигнал? — спросил он.

— Нет, вон их сколько, — сказал Гинт.

Отовсюду в небо взмывали красные и зеленые ракеты.

Вокруг копошились существа, пожирая своих убитых собратьев.

—Скинуть их трещину? — спросил Вэйн.

— Подожди, пойдут на нас, тогда скинешь. Голос Гинта звучал уже бодрее. — А лучше уходи. Из тебя может получиться неплохой хранитель.

Вэйну тоже пришло в голову, что оставаясь с Гинтом он поступает глупо. Если он останется в живых то ещё много лет сможет защищать трещину от существ. Но оставить Гинта одного он не мог.

— Мы обязательно продержимся до рассвета, — сказал он, чувствуя, что у него нет никаких оснований утверждать подобное, но чтобы хоть немного подбодрить учителя прибавил, — обещаю.

А потом существа пошли на них. В запасе у Гинта еще было несколько заклинаний, но действовали они слабее.

Вэйну то и дело казалось, что его дар на исходе, чтобы его усилить он заставлял себя думать о Миен, о их замке, о красивых горожанках бросающих в его сторону восторженные взгляды.

На какое-то время это помогало, но его реакция слабела, и у Вэйна не получалось прикрывать Гинта так же хорошо, как тот прикрывал его.

Вэйн то и дело слышал, как рвется кожаный доспех его учителя. Гинт реагировал на это молча, так что у Вэйна порой начинали возникать сомнения, жив его учитель, или нет. Но существа, пытавшиеся приблизиться к нему со спины погибали от огня и камней.

Созданную вокруг них Гинтом стену из камня существа ломали без труда. Вэйну случалось прежде слышать, что на границе бездны даже камни теряют прочность, но он и представить себе не мог, что настолько.

Внезапно что-то острое полоснуло Вэйна по спине, огненные камни хоть и обрушились на существо, но на несколько секунд позже. Тут же он почувствовал как рвуться его доспехи под гибким сильным щупальцем с когтем на конце.

Вэйн понял что это все, но какая-то часть его категорически не хотела с этим мириться. Он еще слишком мало увидел, узнал, совершил. Какое-то неведомое прежде желание жить проснулось в нем. Воздушные потоки вокруг них начали вращаться с огромной скоростью. Вэйн не мог понять что происходит, он слышал лишь свист ветра, скрежет, боль от прикосновения когтей существ, которым все же удалось до него дотянуться. Перед глазами мелькали желтые и голубые вспышки, которые то загорались ярче, то угасали и всё погружалось в темноту. Порой резкая боль выводила его из забытья. Казалось, всему этому не будет конца, но Вэйн говорил себе, что должен продержаться, так как обещал.

Перед глазами замаячил песчаный морской берег. Вэйну казалось что сейчас в него воткнуться чьи-то когти. Но вместо этого окуда-то послышался голос Гинта

— Отбились, снимай защиту.

Вэйн сам удивился тому, что понял смысл сказанного.

Песчаный берег еще некоторое время маячил перед глазами, а потом все провалилось в темноту.

Вэйн чувствовал, что сильно мерзнет, каждый вдох сопровождался болью. Рядом кто-то был, и этот кто-то воздействовал на него даром Жизни. Дар этот был слабый, не такой как у госпожи Сиэны.

Приоткрыв глаза, он увидел сидящего рядом Кэвина, под глазами его темнели круги, по рукам пробегала дрожь.

— Ты пока не разговаривай, — сказал он тяжело дыша, — Все хорошо.

— Что с Гинтом? — тихо прошептал Вэйн.

— Жив. Учитель мой его забрал.

Вэйн облегченно вздохнул и снова закрыл глаза, воссоздавая в памяти минувшие события.

"Трещина увеличилась, — подумал он, — это значит, стену должны перенести, а значит, мы с Кэвином за стеной." Вэйну стало страшно. Перед глазами проплыла цитата из книги: "Обитатели изнанки мира выходящие днем могут быть намного опаснее ночных".

— Кэвин, мы за стеной? — прошептал он.

— Да, но ведь сейчас день.

— Есть те кто не не боится света, нужно уходить. — Вэйн попытался было встать, и чуть не вскрикнул от боли, казалось, обитатели изнанки мира снова воткнули в него свои когти. Кэвин удержал его.

— Ещё немного, — попросил он.

— Вэйн не стал спорить, но лежать за стеной было очень страшно. К тому же, он чувствовал, что не может пользоваться даром.

Тут он услышал звук приближающихся шагов.

— Ну как вы тут? — услышал он голос Сэйма.

— Не хватает дара, — отозвался Кэвин.

Вэйн приоткрыл глаза.

— Ну вот, очнулся, — сказал Сэйм садясь рядом. И Вэйн почувствовал действие его дара Жизни. Боль постепенно утихала, клонило в сон. Он уже было задремал, когда услышал вопрос Сэйма:

— Сможешь дойти?

Вэйн кивнул.

Сэйм с Кэвином помогли ему подняться. Взглянув на свои доспехи, Вэйн понял, что их уже не починить. Сквозь порванную, пропитанную кровью одежду проглядывали уже закрывшиеся раны. Голова сильно кружилась. Очень хотелось пить.

— Дойдешь? — участливо спросил Сэйм, накидывая плащ ему на плечи.

Он снова кивнул. Они взяли его под руки и направились через пустырь к вновь построенной стене.

— Вэйн испуганно косился в сторону трещины, страшась увидеть выползающую оттуда стаю гигантских лабсеров.

— Если что, вы сможете использовать дар? — спросил он своих спутников.

— Да, — ответил Сэйм,— но большого толку от меня не будет. Ты не бойся. Если кто появится, они нам помогут. Он указал на стоящих на башнях хранителей.

— Жаль землю существам отдавать, а что делать? — прибавил он, когда они проходили мимо домика, где, казалось, совсем недавно играли в карты.

— Много хранителей погибло? — спросил Вэйн шепотом.

— Пятеро, — грустно ответил Сэйм. Раненых очень много. Представляешь, стая змеечервей ломилась на город. Их с трудом удалось сдержать.

Когда они достигли стены, там уже была создана лестница из мелких, соединенных вместе камешков.

— Отведем его в обитель? — спросил Кэвин.

— Нет, там сейчас завал, — ответил Сэйм, — справимся сами.

До дома Вэйна им пришлось идти по траве. Каменное покрытие дорог еще не сделали.

— Будте здесь как дома, — сказал Вэйн своим спутникам, едва они оказались внутри.

Разбудила его мысль, что надо бы навестить Гинта. Он попытался пошевелиться, боли не было, похоже целители хорошо над ним поработали. На плече у него что-то лежало. Он открыл глаза и увидел, что это рука спящей рядом рыжеволосой девушки в зеленовато-серых одеждах.

Дар седьмого уровня, золотисто белые браслеты, много лучей.

Осторожно убрав ее руку, Вэйн сел и осмотрелся. Теперь лишь легкая слабость напоминала о событиях этой ночи.

На полу завернувшись в плащи спали еще четверо. В двух из них он узнал Кэвина и Сэйма.

Одежда его была чистой, но сильно изорванной. Вэйн подумал, что даже Камита не сможет ее починить. На теле же остались лишь розовые полоски.

Вэйн надел свою лучшую одежду из темно синего шелка и вышел на кухню. На столе он увидел остатки недавно бывшего здесь пиршества. Грязные тарелки, кубки, пустые бутылки, кости, кожура фруктов во множестве лежали на столе и под ним. Похоже, его пожелание быть как дома его спутники восприняли буквально. Но в отличие от меня, Вэйна это нисколько не смутило. Ему было приятно, что его гости хорошо провели время у него в доме. К тому же, он был очень благодарен им за исцеление.

Он начал было убирать со стола, но тут он увидел блюдо с разной едой и кубок наполненный вином. Рядом лежала записка, "Пьем за тебя, Вэйн, молодец, что остался жив".

Вэйн прибрался в комнате, поел. Оставив на столе записку, в которой поблагодарил всех за исцеление, и пошел навещать Гинта.

Обитель жизни он нашел сразу, большое здание на колесах, темно синего цвета.

Он постучал, к его радости дверь открыл Эйвин. Вид у него был усталый, по темным кругам вокруг глаз Вэйн понял, что его дар на исходе.

— Мой учитель здесь? — спросил он, после того как они обменялись взаимным приветствием.

— Здесь. Тебе в конец коридора. — сказал ему Эйвин.

В конце коридора было две двери, одна напротив другой, не зная какую выбрать, Вэйн постучал в одну из них.

— Войдите, — ответил мужской голос, явно принадлежавший не Гинту.

" У Гинта есть друзья," — подумал Вэйн и вошел.

На темно-синей постели лежала Кира. Лицо неестественно бледное, глаза закрыты, на шее и щеках розовые полосы.

Рядом сидел парень лет двадцати в изодранных кожаных доспехах. Красно-черные браслеты на запястьях, в центре тыльной стороны его ладони изображение звезды. Это означало, что человек этот входил в совет хранителей.

— Что с ней случилось?— спросил Вэйн, после того как они обменялись приветствием и представились. Хранителя звали Шайн, он был учителем Киры.

— Когда стая змеечервей ломилась на город она пыталась их сдержать, — начал он, откидывая со лба длинные спутанные волосы, — Подала всем пример! Только… о себе-то тоже думать надо, — он провел рукой по волосам Киры.— Девушки иногда вообще не думают и от того они чаще гибнут.

В его темных глазах появилась грусть. Шайн снова провел рукой по волосам Киры с такой нежностью, что Вэйн подумал, что между ними нечто большее, чем отношения ученика и ученицы, и ощутил слабый укол ревности.

Кира нравилась ему самому, но соперничать из-за неё с Шайном не хотелось.

Шайн меж тем продолжал:

—Ты посмотри, молодых здесь примерно одинаково, а вот старше пятидесяти женщины редко встречаются. Я только троих знаю.

—Она будет жить?

—Конечно, только придется побыть здесь. Я тут был пару раз. Помогу ей освоится.

—Не знаешь, где мой учитель? —спросил Вэйн. — Его имя Гинт.

—Тот, что черный треугольник охраняет? — изумился Шайн.

— Да. Мне сказали, он здесь.

— Да, за дверью напротив.

Вэйн кивнул и быстро вышел. За указанной дверью он действительно обнаружил Гинта.

Он сидел и молча курил зелье. При виде Вэйна в его черных глазах загорелся огонек.

— Живой, — сказал он улыбаясь, — А я все думал, как ты там?

— Все хорошо, — ответил Вэйн улыбаясь. Вы то как?

— Ничего. Вставать могу. А если зелье покурить, то и не больно. В общем, не переживай.

Вэйн удивился, что его учитель стал настолько разговорчивым, и подумал, что причина тому зелье. В пепельнице рядом лежало много окурков.

Вэйн вспомнил, что говорила Камита, про то, что на энергетической оболочке следы остаются на всю жизнь, и что чем их больше, тем хуже действует дар Жизни, и почувствовал смутную тревогу за учителя.

—Прости, Вэйн, я не сразу понял какой ты, — сказал Гинт.

— О чем вы? — спросил Вэйн.

— Я думал, что ты мне в ученики пошел на спор, или что-то вроде того, а ты оказывается настоящий. На тебя в беде положиться можно.

— Ну как же я мог вас бросить! —ответил Вэйн, подходя и садясь рядом. — Помните, вы обещали мне рассказать, почему девушки носят ленту на лбу? — прибавил он переводя разговор на другую тему. Похвала Гинта его смущала.

— Девушки...— Гинт задумался.— Понимаешь, заклинания могут действовать очень… непредсказуемо. От них нельзя защититься используя дар. Только заклинанием, и то правильно составленным. Черная лента на лбу у девушки означает, что если ты будешь с ней что-то делать не по обоюдному согласию с тобой случиться беда. Я вот ее не ношу, — сказал Гинт задумчиво. — В моем возрасте кто-то вряд ли захочет использовать меня в качестве девушки.

Вэйн подумал, что его учитель курил слишком много зелья, если ему такое приходит в голову.

Тут и я вспомнил, как Алита повязывала черную ленту на голову себе и мне, когда к нам в трактир приходил Ариман с друзьями.

А Вэйн спросил:

— Я не понимаю, зачем люди вообще склоняют к любовной связи тех, кого не любят. От этого же слабеет дар и у тебя и у твоих потомков.

Гинт улыбнулся.

— Вэйн, я вижу, что в твоей семье так не делали и ты не будешь. Это по твоему дару видно. Но здесь не все такие. Понимаешь. Здесь на границе бездны люди меняются. В одних проявляются их лучшие стороны, они всем помогают... не бросают в беде, а есть другие, у них все наоборот… Существа бывают лучше, чем некоторые люди. Потому, будь осторожен.

— Благодарю вас, — ответил Вэйн.

Некоторое время они молчали. Потом Гинт спросил:

— Ты можешь использовать дар?

— Да, конечно.

— Значит, твой дар был еще не раскрыт. Теперь ты станешь сильнее.

— Надеюсь, теперь у меня будет шанс получить от вас перстень, — ответил Вэйн.

— Это конечно, — ответил Гинт, — ты главное, запомни, когда вокруг много существ, убивай сначала самых крупных. Остальные будут их жрать, и у тебя будет время передохнуть. А ещё, не жди, что наступит рассвет. От таких мыслей устаешь. Лучше думать о том, что сейчас погибнешь. Так можно и ночь продержаться.

— Да, Сиэна рассказывала, что вы остаетесь прикрывать в одиночку.

— Ну, да. — Ответил Гинт, — Потом оставался. А первый раз меня к ночи за стеной совет приговорил. Я и не думал, что до утра продержусь. А вот, продержался. С тех пор остаюсь прикрывать в одиночку.

Вэйну с трудом удалось скрыть свое удивление. Ночь за стеной была высшей мерой наказания для хранителя. Она приравнивалась к смертной казни так как никому не удавалось её пережить. Он считал своего учителя лучшим из хранителей, и очень удивился, узнав о нём такое. Расспрашивать Гинта, за что его приговорили к ночи он не стал.

"Хранителя судит бездна", -вспомнилось ему, — и если Гинту удалось вернуться из-за стены живым значит он не был достоин смерти.

Тут он, наверное впервые в жизни, решил посмотреть на руки Гинта. Множества лучей, он не увидел, зато в центе тыльной стороны ладони была едва заметна почти стершаяся звезда.

— Вы были в совете хранителей?— вырвалось у него.

— Был, а как меня приговорили, так я туда больше и не хожу.

Вэйн почувствовал, что надо менять тему.

— Вы научите меня заклинаниям? — спросил он.

— Да, тебе нужно просто Зейта чернокнижника почитать про твои стихии. Я вот прочитал и научился составлять заклинания. И ты научишься. Там ведь как. Каждое заклинание между заходом и восходом солнца действует только один раз. Все время новые нужно придумывать.

—То есть. Вы все время составляете новые заклинания? — удивленно спросил Вэйн.

— Да, дело нехитрое, — отозвался Гинт.

Вэйн вспомнил, что составлением заклинаний занимался когда-то Хозяин огня. И что там, в Долине это считалось священным искусством доступным лишь немногим. На составление заклинаний уходило несколько недель, а то и месяцев.

В Долине заклинания обладали большой силой. Когда Вэйн читал об этом, то думал, что причина в древнем языке Долины. То, что подобное возможно на общеимперском языке и что он знаком с человеком, который так легко составляет сильнейшие заклинания во время боя вызвало у него восхищение.

Гинт тем временем молча докурил очередную сигарету с зельем. Вэйн видел, что его клонит в сон. Гинт попытался было лечь, но лицо его исказилось от боли.

— Был молодой, тоже все быстро заживало.— пробормотал он, когда это наконец удалось. А потом сказал:

— Иди домой, Вэйн, отдохни. В эту ночь ты сделал достаточно.

Пожелав ему скорейшего выздоровления, Вэйн вышел.

Из-за двери напротив был слышен веселый голос Киры, похоже она уже очнулась.

— Привет, Вэйн! — радостно воскликнула она, когда он вошел. Полусидя на постели она пила какой-то приятно пахнущий напиток.

— Привет Кира, ты как?

— Все хорошо, Вэйн, я бы даже сейчас отсюда ушла, но, говорят, нельзя.

—Нашел учителя? — спросил Шайн, теперь он выглядел заметно повеселевшим.

—Нашел, — ответил он.

Тут они оба принялись расспрашивать Вэйна о том, что произошло у Черного треугольника.

Когда он закончил, оба смотрели на него с восхищением.

Откуда-то издалека раздался звон колокола.

— Сейчас будут похороны хранителей,— тихо сказал Шайн, вставая. На лицо его словно упала тень.— Ты здесь не скучай, — улыбнулся он, беря руку Киры в свою, и нежно поглаживая ее волосы.

— Ты это…— тихо прошептала Кира,— это так ужасно…я даже не знаю что сказать.

— Хорошо, хоть ты живая,— ответил Шайн, целуя ее в лоб.

В это время дверь открылась и вошел Эйвин.

— Идем, — сказал он Шайну.

— Мы братья, — пояснил Шайн, когда они втроем вышли из обители жизни.— Он меня на два года старше.

— У нас сегодня на пятой башне отца убили, — произнес Эйвин.

Вэйн вспомнил хранителя убитого змеечервем. Еще он задумался над тем, почему у Эйвина седые волосы.

— У нас, целителей, кто несет службу в обители жизни, волосы быстро седеют, — пояснил тот, прочитав его мысли, — в такие ночи как эта, приходится тратить много дара.

Тем временем они пришли на главную площадь Тэйнуэта. На пяти возвышениях лежало что-то отдаленно напоминающее человеческие тела накрытое черной тканью. Посредине стоял фонарь с тремя светильниками, символом бога Пути. И рядом с ним флаг с гербом Тэйнуэта, девочка на фоне восходящего солнца, прогоняющая существ.

— Мама, — одновременно воскликнули Шайн и Эйвин подбегая к невысокой женщине без руки, рыдающей у одного из тел. Рядом с ней, обняв её за плечи, стояла молодая женщина, удивительно похожая на них обоих и тоже рыдала.

Все они обнялись и принялись утешать друг друга. Вглядевшись в очертания того, что лежало под тканью, Вэйн понял, что от отца Шайна и Эйна мало что осталось.

Тут кто-то коснулся его плеча. Обернувшись он увидел Юму.

— Твоя соседка погибла, — сказала она, указав на одно из возвышений. — Не хочешь проститься?

Откинув покрывало Вэйн увидел то, что осталось от Камиты. Тело её было расчленено и обглодано но лицо по счастью сохранилось. Казалось, Камита просто спит.

— Пыталась спасти город от змеечервей, — пояснила Юма.

Вэйн поцеловал ее холодный лоб и отошел. От вида того, во что превратилось её тело у него темнело в глазах и подкашивались ноги.

"Какой же из меня хранитель!? — с горечью думал он, сидя на бордюре, — Не могу смотреть на мертвое тело моей сестры!"

— Мы собрались здесь, чтобы проводить в последний путь наших братьев и сестер, — услышал он громкий голос Сиэны.

В золотом плаще надетом поверх одежды служительницы бога Пути она стояла рядом с фонарем.

— Они отдали свои жизни за то, чтобы этот мир мог существовать. Мы же никогда этого не забудем.

Идите по Белому пути вечно, братья и сестры и да пребудет с вами солнце.

В руках у Сиэны Вэйн увидел зеленый стержень, светящийся зеленым.

Она подходила к каждому телу и касалась стержнем. Вскоре все пять тел ярко светились кислотно-зеленым светом.

Один из хранителей вышел вперед, и кинул по огненному шару на каждое из пяти возвышений.

Все они вспыхнули ярким пламенем. Вэйн знал, что потом из пепла оставшегося от тел создают камни, которые вставляют в металлическую табличку с именем каждого хранителя.

Все это хранится в особом месте, в одном из зданий на колесах.

В тот вечер, вернувшись домой, он все никак не мог поверить, что Камиты больше нет. Ему то и дело мерещился, то скрип колес, то позвякивание посуды на кухне.

Вещи Камиты на следующий день забрала её дочь.

Так, что в домике почти не осталось даже посуды. Это была невысокая, невзрачная, очень неуверенная в себе, молчаливая девушка. Как Вэйн ни пытался её разговорить, у него ничего не вышло. Она лишь молча собрала вещи и ушла.

Спустя три дня к нему в дверь постучала Юма.

— Тебе нужно быть сегодня на собрании совета, — сказала она, — идем.

Когда Вэйн вошел в главное здание, там собралось человек двадцать хранителей разных возрастов, у всех в центре ладони была звезда.

Вэйн понял, что это и есть совет хранителей, управляющих Тэйнуэтом. Среди собравшихся он узнал Шайна, тот улыбнулся ему и приветливо кивнул.

Впереди на небольшом возвышении он увидел Сиэну, рядом с ней на скамейке сидел Гинт.

— Подойди сюда, Вэйн, — сказала она.

Вэйн поднялся к ней, не понимая, что все это значит. Сердце его бешено колотилось.

— Слово вам, Гинт, — произнесла Сиэна, когда он встал рядом с ними.

— Я считаю, что мой ученик Вэйн равен мне в силе и искусстве владения даром, — тихо произнес Гинт. — В ночь, когда стала расти трещина, я остался в живых только благодаря ему.

— Я думаю, поскольку Гинт еще не поправился, мы не будем это проверять,— сказала Сиэна.— Я верю Гинту, поскольку давно его знаю, и по остаткам убитых воздухом существ на шестой башне заключаю, что у Вэйна высший дар. Кому еще есть, что сказать?

Один за другим вставали хранители из совета и рассказывали о том, что видели на шестой башне. Все единодушно соглашались с Сиэной.

А когда она попросила их проголосовать за то, чтобы дать Вэйну перстень, все хранители проголосовали за.

— Тебе есть что сказать, Вэйн? — спросила Сиэна.

— Я не готов, — ответил он.— Мне ещё очень далеко до моего учителя, я совсем не владею заклинаниями.

— К заклинаниям есть врожденная способность лишь у некоторых и они не служат показателем силы хранителя,— ответила Сиэна.

Вскоре на его руках красовались перстни, с тройным ободком на одном из лучей. Под перстнями было изящными буквами выведено имя Гинт. Их центра тыльной стороны ладони шел луч к изображению, символизирующему то, что он сдерживал большое количество существ. Вэйн смотрел на свои руки и ему казалось, что это какая-то ошибка.

За окном бил град и свистел ветер, на столе горела свеча. Закутавшись в плащ, Вэйн сидел за столом на своей идеально прибранной кухне и дочитывал автобиографию Аламена Хазамери, младшего сына Хельмана.

Книга эта была самой короткой из всех, что у него были и он мог бы закончить её за день, но чтение растянулось надолго. Более неприятной истории Вэйну читать не приходилось.

Аламен вопреки традиции своего рода решил получить перстень в Тейнуэте. Жизнь хранителей Земли дождя он описывал очень мрачно. Вэйна раздражало его бесконечное ворчание по поводу холодных зим, крошечных жилищ и высоких цен.

Потом Аламен влюбился в Миру, одну из хранителей опасной зоны, но и здесь все переживания сводились к тому что в Тейнуэте её не ждет ничего хорошего и вообще, она скоро погибнет. Мира отвергла его любовь, предпочтя ему простого хранителя. Вэйн, читая об этом, мысленно одобрил её поступок.

Отслужив три года в Тейнуэте Аламен вернулся домой. Ничто его не радовало. Когда же пришло время попытаться взять в руки огненный скипетр, он не испытывал никакого страха. Напротив, ему хотелось сгореть и закончить свою, кажущуюся бессмысленной жизнь.

Вэйн задумался о том какие разные пути порой приводят к одному и тому же. Хельману Хазамери страх перед скипетром помогло преодолеть стремление к прекрасному, а его сыну, — отчаяние.

Дальше Аламен описывал годы своего правления. И вот эта часть Вэйна заинтересовала. Аламен неожиданно оказался умным человеком. Активно вёл борьбу с монополией. Вэйна очень заинтересовали его размышления о том, от чего в Тейнуэте такие высокие цены, и предложенные методы борьбы с этим.

К сожалению, все эти размышления перемежались страданиями из-за его несчастной любви. Своих жён Аламен не любил, все время сравнивал с Мирой. Жён же у него было четыре. Они родили ему пятерых сыновей и трех дочерей, но и это не прибавило ему оптимизма.

Детей своих он тоже не любил, всё выражал недовольство, что они не такие, какими ему хотелось бы их видеть.

Читать об этом Вэйну было очень неприятно. Хоть он и убеждал себя, что негативный пример тоже нужен, в какой-то момент ему стало просто физически неприятно брать эту книгу в руки. Причины не читать найти было не трудно.

На следующий день после того, как он получил перстень, в дверь постучали и Вэйн очень удивился увидев Сиэну.

Она сказала, что пришла его проведать. Когда он пригласил ее войти, осмотрела его кухню и похвалила за порядок. Спросила, удалось ли ему починить доспехи. Это заставило Вэйна задуматься. Его доспехи пришли в негодность, а пяти серебряных монет, тех что он получил за то, что сдерживал существ, на новые не хватало.

Решив, что хуже не будет, он рассказал все Сиэне.

Между бровей у нее залегла складка.

— Если доспехи пришли в негодность, значит тебе тоже досталось, — сказала она.

— Да, но мои друзья уже это исправили,— чуть смутившись сказал Вэйн.

Сиэна осторожно положила руку ему на лоб и Вэйн почувствовал энергию ее дара.

— Удивительно, как быстро восстановилась твоя энергетическая оболочка,— сказала она. —Н0о ты себя береги, — вздохнула она.— Иначе так будет не всегда. А по поводу доспехов, ты в другой раз к Эйвину в Обитель обращайся, они записывают тех, у кого доспехи пришли в негодность и потом деньги на новые дают.

А сейчас ты лучше обратись к Юме, у нее есть несколько запасных.

С тех пор, каждую вторую ночь его ставили на шестую башню. За ночь там он получал серебряную монету. Так что в доме у него теперь всегда было тепло, была еда, и еще оставались деньги про запас.

Но не у всех в Тейнуэте с ними было так хорошо, как у него. В компании хранителей, с которыми он играл в карты, все сильно пострадали в ночь нашествия змеечервей. И потому никто, за исключением тех, у кого был дар Жизни, на стену не ходил.

— Запомни, — говорил ему Нэй, когда они вновь собрались за игрой,— если какая-нибудь тварь попортит тебе шкуру, ты к целителям в Обитель не ходи. Они тебя запишут и пока энергия не восстановится, на стену не пойдешь. Придется жить на одну серебряную в неделю. Проси, чтобы тебя подлатали друзья. И главное, об этом молчи, чтобы не знал никто.

— Ну да,— сказал Эйвин, не спеша потягивая вино из бокала,— а знаете ли вы, что латать шкуру, которую попортили до того, как восстановилась энергетическая оболочка,— все равно, что строить стену из жидких экскрементов?Прошу не обижаться, если мой дар окажется на такое не способен и вы отправитесь на Белый Путь.

Все притихли.

— Тебе-то хорошо, Эйвин. У тебя работа всегда есть,— сказала Тиана,— но и нам без денег сидеть не хочется. Одна серебряная в неделю, это же ни о чем.

— Есть общественные работы,— возразил Эйвин, мне в Обители твой дар не помешает.

Тиана только фыркнула в ответ.

Чтобы как-то помочь друзьям, Вэйн специально проигрывал им в карты. Он считал, что именно так должны поступать герои из книг, которые он когда-то читал в библиотеке своего замка. Я, конечно, был против, но тогда мое мнение его не интересовало.

Дар его действительно усилился. Кроме того, Вэйн начал интуитивно чувствовать слабые места существ. За ночь ни одно из них не могло даже приблизиться к стене. Правда поначалу, к концу ночи на него накатывала сильная усталость, но потом и это прошло.

Спать по ночам он постепенно отвык. Вечерами, когда не нужно было идти на стену, Вэйн очень грустил по Бонтихиллу, по брату, отцу, Миен, по оставленным там друзьям. Он с горечью понимал, что его жизнь никогда не будет прежней. Но несмотря на то, что Вэйн без конца убеждал себя, что по другому нельзя, часть его души рвалась в их огромный замок с просторными комнатами и теплыми печами. Туда где в большой зале собираются по вечерам люди из дружины, отец, Зен и Миен. Шутят, смеются, обсуждают дела. Никто не опасается, что его в ближайшую ночь разорвут существа.

Детей из других знатных семей он порой встречал в Тейнуэте, но прежней дружбы с ними не получалось. У каждого была своя компания, а у многих и семья.

По Камите Вэйн тоже скучал. Дома он все время ощущал её присутствие. То ему мерещилось звякание посуды на кухне, то скрип колёс. Казалось, он вот вот услышит её ворчание.

Потому читал он теперь всегда на кухне, открыв дверь в её комнату. Так он мог видеть, что Камиты нет.

Перед глазами до сих пор стояли её изуродованные останки, и от этого сердце сжимала неведомая прежде тоска.

Излюбленным местом Вэйна, неожиданно для него самого, стало кладбище. Вагончик на колесах со стенами из полупрозрачного голубого камня. Внутри рядами стояли медные колонны, каждый квадратный дюйм которых таил в себе историю жизни хранителя.

Камешек из спрессованного пепла, даты рождения, смерти и, причина смерти. Вэйн был очень благодарен тому кто ввел эту традицию.

С каким-то непонятным для себя интересом он читал эти надписи: "Погиб на дуэли", "Погиб на стене", "Погиб, прикрывая, когда выросла трещина",— часто рядом с такими надписями вместо камня из спрессованного пепла в плиту был вставлен самоцвет, это означало, что тела не нашли.

Посетители зажигали перед колоннами ароматные палочки продающиеся в лавке неподалеку. Их дым, по местной традиции, символизировал память об умерших. Всякий раз, оказавшись на кладбище Вэйн зажигал такую палочку перед плитой Камиты.

По местным меркам, его соседка прожила долгую жизнь. На момент смерти Камите было пятьдесят восемь. В среднем же хранители жили около сорока лет.

Вэйн понимал, что это намного меньше, чем обычно живут люди, но он не унывал. Когда тебе четырнадцать, сорок лет кажутся весьма преклонным возрастом, который наступит очень нескоро.

Что же касается Гинта, то Вэйн его не видел с тех пор как получил перстень. На стену Гинт не выходил, а где он живет никто не знал. Это заставляло Вэйна ощущать смутную тревогу за учителя.

* * *

В этот вечер Вэйн решил таки заставить себя дочитать автобиографию Аламена, какой бы мрачной она не была. Он считал это необходимым, для того чтобы иметь право перейти к следующей книге. Начинать же новую книгу, не дочитав предыдущей казалось ему неправильным.

Все дети Хозяина огня получили перстни. Но к несчастью ни один из его сыновей не смог взять в руки огненный скипетр, у всех он вызывал просто безраздельный ужас.

Настала очередь дочерей. Две из них не посмели даже приблизится к скипетру. Но, ко всеобщему удивлению, низкорослая и невзрачная с виду Нуата взяла его быстро, ни колеблясь ни секунды.

Хозяин огня счел это дурным знаком, поскольку Нуата была последней, кого он сделал бы своей наследницей. Из всех детей она больше всех не нравилась ему.

Но делать было нечего, именно власть над скипетром и делала их род правителями Долины солнца. Потому Аламену пришлось всенародно объявить её своей преемницей.

Один из его сыновей с этим не согласился и поднял против него восстание, целью которого было убить его и Нуату.

Восстание ему удалось подавить. Сына по местным законам ожидало публичное сожжение заживо. Аламен размышлял о том, где он совершил ошибку, что все так вышло.

Последние строки книги были написаны другим почерком. В них говорилось, что сына Аламен сжег сам, используя скипетр, еще до начала казни, так что от того в одно мгновение осталась горсть пепла.

Потом отдал скипетр Нуате, которая стояла рядом, одетая в траур, склонив голову. С тех пор Аламена никто не видел.

Когда Вэйн прочитал эти строчки, в дверь постучали. Там стояла Кира, в меховом плаще, с большой корзиной через плечо, накрытой куском расшитой бисером кожи.

— Я пришла пригласить тебя на нашу свадьбу, — весело сказала девушка, при этом она достала из корзины сверток из плотной бумаги и протянула ему.

— Такие пирожные пекут в Подземной стране. По нашей традиции, невеста угощает ими тех, кого приглашает на свадьбу.

— Красивая традиция, — улыбнулся Вэйн, почтительно открывая перед ней дверь. — Как раз собирался пить чай. Останешься?

— Конечно! — воскликнула Кира.

Вэйн помог ей снять плащ подбросил дров в очаг и зажег еще две свечи.

— Ты как? — спросил он, поставив на печь чайник.

— Все хорошо. Я же из народа земли. А у нас жизненной энергии хоть отбавляй. Уже даже на стену хожу. Вместе с Шайном, — она улыбнулась. — Думаю он скоро даст мне перстни, — мечтательно произнесла она.

— Представляешь, когда он звал меня замуж, то сказал, что хочет, чтобы я стала его женой пока меня не съели существа. А я ему сказала, что когда он рядом, я не боюсь существ. Рядом с ним я правда ничего не боюсь. И он подарил мне это, — голову девушки обвивал венок из цветов, сделанных из какого-то темного металла, украшенный самоцветами. — Это он сам сделал.

— Красиво, — сказал Вэйн. Украшение выглядело тяжелым, но Кира судя по всему даже не замечала его веса.

А девушка меж тем продолжала.

— А я ему браслеты подарила. Тоже сама делала. Все старалась, чтобы они легкими были и одновременно красивыми.

— Очень хочу на них посмотреть,—

улыбнулся Вэйн. Об искусстве с которым жители подземной страны изготавливают ювелирные украшения, ходили легенды.

Пирожные в форме роз из песочного теста, с творожным кремом оказались очень вкусными. А общество Киры согревало. Глядя на неё, Вэйн мысленно завидовал Шайну. Надо же, встретить такую позитивную девушку, да еще и утверждающую, что ей не страшно рядом с ним.

За чаем Вэйн расспрашивал Киру о её родине, Подземной стране. Он читал про обитающий там подземный народ, — одну из рас, населяющих Землю камней. Её представители были невысокого роста, но при этом обладали необыкновенной физической силой, у них были большие заостренные уши и смуглая кожа. Жили они в горных в пещерах под землей, где порой строили целые лабиринты. Большинство из них занимались земледелием на горных склонах и разводили коз.

Рассказы Киры подтверждали написанное в книгах. Девушка рассказывала, что их поселениям часто досаждали обосновавшиеся в горах существа и драконы.

Однажды, когда Кира пасла коз на горном склоне, прилетела целая стая каких-то крылатых существ и унесла все стадо. Самой ей еле удалось отбиться при помощи дара. Когда на её крики прибежали родители, было уже поздно.

В семье кроме Киры было ещё двое детей младше неё. Стало непонятно, как пережить зиму.

Тогда родители подались в Тейнуэт, надеясь, что там выжить будет проще. Перстни отец и мать Киры получили только через три года, но у обоих был сильный дар земли и отличный контроль, что позволяло жить занимаясь лишь общественными работами.

Рассказывая о себе, Кира спрашивала Вэйна о его семье. Но он сказал лишь, что в Бонтихилле у него живут отец и брат, а мама погибла во время охоты на мансера. Когда он сказал об этом, в глазах Киры было такое сочувствие, какого он не видел прежде.

— Наша свадьба через два дня, — прибавила Кира, когда пришло время прощаться. Празднуем на пустыре у четвертого ряда. Для нашей свадьбы мои папа с мамой построят там красивый дом, я буду им помогать.

Начинаем с наступлением темноты, —прибавила она, улыбнулась и скрылась за дверью, оставив Вэйну ощущение горных склонов, ярко освещенных солнцем.

Два дня спустя, подойня к пустырю около четвертого ряда Вэйн увидел широкую дорогу, выложенную плиткой из дикого камня. По обе стороны от неё стояли разноцветные фонари и цвели розы.

Дорога привела его к большому белому зданию в форме круглой перевернутой чаши украшенной светящимися кристаллами, вокруг которого во множестве стояли разноцветные фонари.

Оказавшись внутри Вэйн удивися, как там было светло. Такого он не видел даже в их замке.

Причиной были особые кристаллы подземного народа, одни накапливали свет днем и ярко светились ночью, другие, если их поместить над огнем, светились так, что на них трудно было смотреть.

Свет шел здесь отовсюду, отражаясь в многочисленных зеркалах. Светящиеся кристаллы были во множестве вставлены даже в пол.

Грустно было лишь от того, что скоро на месте всей этой красоты возникнет Великая бездна.

Шайн познакомил Вэйна со своей мамой Хеленой, которая из-за того, что лишилась руки, уже больше десяти лет не ходила на стену, и младшей сестрой — Тэльвой — миниатюрной, симпатичной девушкой с черными блестящими глазами.

В это время к ним приблизилась, наверное, самая красивая девушка, виденная до сих пор Вэйном. Высокая, необыкновенно стройная и гибкая, с густой копной золотых волос и голубыми как небо глазами. На её лице с тонкими изящными чертами присутствовало задумчивое, немного отрешенное выражение, что придавало ему вид необыкновенной красоты. На груди красавицы сверкало украшение из золотых пластин, напоминающее доспехи. Такие же пластины прикрывали её бедра. Эти украшения были надеты поверх зеленого полупрозрачного платья. Незнакомка показалась Вэйну принцессой из древних легенд, чью руку и сердце стремились завоевать многие герои.

— Вэйн, хочу представить тебе мою кузину, Эйлу, — произнес Шайн, голос его прозвучал словно издалека.

— Рада знакомству, — мелодичным голосом произнесла красавица, протягивая ему руку, взглянув на которую Вэйн снова утратил дар речи. Высший дар. Звезда в центре тыльной стороны ладони, множество лучей. Жемчужный с алым браслеты обвивались вокруг её изящных запястий.

— Очень рад знакомству, — только и смог произнести Вэйн.

— Прямо очень? — задумчиво проговорила Эйла. — Идем, сейчас начнется праздник, — и она повела Вэйна к одному из стоящих полукругом столиков.

Вэйн молча пошел за ней. Близость красавицы просто лишала его способности мыслить.

Когда все гости собрались, в центр круга вышли Кира и Шайн, вместе с родителями.

Родители Киры низкорослые, широкоплечие, с густыми вьющимися волосами и бицепсами внушительных размеров, в кожаных одеждах, украшенных золотом. Рядом с ними высохшая, поседевшая, с запавшими глазами мать Шайна выглядела удивительно контрастно. В этот день она надела красное, вышитое золотом платье и всё время улыбалась, но на лице её всё же проступали следы недавнего горя.

Шайн был штанах и рубашке из черного шелка с золотой вышивкой, что очень ему шло. Кира в золотом платье, украшенном самоцветами, сияла словно солнце. Согласно традиции подземного народа, такое платье переходило по наследству от матери к дочери.

Голову её венчал подаренный Шайном венок. На больших заостренных ушах сверкали изумрудные клипсы. На ногах — золотые сапожки.

— Когда я увидел Киру, — начал Шайн, — я понял, что никогда не встречал и не встречу лучшей для себя девушки чем она. И во время последней атаки змеечервей я убедился в том, что она — не только необыкновенно красивая девушка, но и лучший хранитель из всех, кого я знаю. Потому теперь я хочу, чтобы она была со мной всегда.

Когда он закончил, его приветствовали радостные крики и аплодисменты родственников и друзей. Большинство из них были хранителями в опасной зоне.

Потом заговорила Кира:

— Когда я увидела Шайна, то сразу захотела, чтобы он стал моим учителем. И очень рада, что он согласился. Рядом с ним я ничего не боюсь, — прибавила она, чуть смутившись и опустив глаза.— Я и… и не поверила сперва, когда он сказал, что хочет, чтобы я была его женой. И я тоже хочу, — она снова смутилась и покраснела, — быть с ним всегда.

Вновь раздались радостные крики и аплодисменты. Потом заговорили родители:

— Пусть бог Пути поможет вам пройти ваш путь вместе, — сказала мать Шайна.

— Пусть бог Пути сохранит вас на стене и вы будете вместе идти по Белому Пути вечно, — прибавили родители Киры.

Снова раздались аплодисменты. Заиграла музыка, Кира и Шайн закружились в танце. Странно было за ними наблюдать. Высокий статный Шайн и низкорослая, плотного телосложения Кира. Сначала она двигалась несколько скованно, но потом музыка захватила её и в движениях начала проступать неуловимая уверенная грация, присущая подземному народу.

Когда зазвучали последние аккорды Шайн поднял Киру, покружил её, а потом крепко прижал к себе. Их губы встретились в долгом поцелуе. Снова раздались радостные крики и аплодисменты.

— Теперь мы хотим, чтобы к нам присоединились все, — сказал Шайн.

— Потанцуем, — тихо и нежно произнесла Эйла положив свою руку на плечо Вэйна, от чего по его телу словно прошел разряд тока.

— С радостью, — только и смог ответить он.

Снова заиграла музыка.

Танцующая Эйла казалась Вэйну похожей на стаю золотых бабочек, поток солнечных зайчиков, блики света весной на воде. Все вокруг словно закутал золотой туман, Вэйн видел лишь блеск её одежд и украшений, золотые искры в глазах, переливы густых золотых волос. Всю его душу охватило неведомое прежде волнение.

— А вы замужем? — нерешительно спросил он, когда они в очередной раз направились к столику, чтобы випить за счастье жениха и невесты.

— У меня есть сын, — тихо произнесла Эйла в голосе девушки звучала гордость.

"Выходит, она вдова, — подумал Вэйн,— конечно, эта девушка не могла быть одна. Она была замужем за хранителем. Потом её муж погиб на стене и теперь она одна… Постараюсь больше не касаться этой темы."

— Ну, выпьем! — невесомая рука Эйлы протянула ему бокал с вином. Вэйну казалось, от неё исходит золотое сияние.

Он радостно кивнул. Все вокруг казалось просто необыкновенно, сказочно прекрасным. Эйла неспеша потягивала из бокала зеленую прозрачную жидкость. Вэйн знал, что это полынное вино, которое было в три раза крепче обычного, а если выпить его много — вызывало видения. Но Эйла пила немного, за все время она лишь однажды наполнила свой бокал и отпила из него лишь треть.

Танцы, музыка, состязания, песни — казалось воздух на свадьбе был словно засыпан золотой пыльцой. Все искрилось и сверкало. После очередного танца Вэйн поймал себя на том, что целует браслеты Эйлы и говорит, что она — прекраснейшая из всех женщин, которых он видел в своей жизни.

Тут он осознал, что начинает вести себя неподобающе. Это было неприятно, его жёг стыд, смешиваясь с жаром от недавнего энергичного танца. Тогда он, оставив красавицу у столика, подошел к Кире и Шайну, поблагодарил за вечер, извинился и сказал, что должен будет их покинуть.

— Через четвертый ряд не ходи, там плохой район, сказал ему Шайн перед уходом.

"Плохой район?.. Ну и что? — подумал Вэйн, сворачивая в четвертый ряд, — если бы я был прекрасной девушкой вроде Эйлы, мне еще стоило бы опасаться."

Воздух перед ним переливался разноцветными огоньками, а в ушах звучала музыка. Он шел, насвистывая про себя одну из песен, что пели на свадьбе, и казалось, весь мир кружится в танце. Мешало лишь то, что перед ним то и дело возникали стены домов и приходилось менять направление.

Он сам не заметил как его обступили какие-то люди в плащах с глубокими капюшонами.

— Вэйн поприветствовал их знаком "Да пребудет с тобой солнце", но они не спешили отвечать ему на приветствие.

Один из них обнял Вэйна за плечи, другой взял его за подбородок, и поднес фонарь к его лицу.

— Ты посмотри на это чудо, — сказал один из них.

Вэйн не понимал, чего от него хотят, но их прикосновения вызывали очень неприятное ощущение, какого ему не случалось испытывать прежде.

— А он симпатичный, — произнес женский голос, — Я не пойму, ты девочка, или мальчик? — сказала незнакомка обращаясь на этот раз к Вэйну.

— По мне и так хорошо, а так ещё лучше,—при этих словах говоривший ещё сильнее привлек Вэйна к себе.

Пока Вэйн недоумевал, к чему такие вопросы, голос у него за спиной произнес

— Ну, что жребий бросим.

— Нет, я его первый увидел, — значит я первый.

— А потом бросим, — прибавил женский голос, — я тоже хочу с ним поразвлечься.

— Да он по-красивее любой девки будет, — сказал еще кто-то, — я бы с ним раза три развлекся.

— Смотрите, какие у него волосы, — произнес кто-то, и Вэйн почувствовал, как его длинные белые волосы упали к нему на спину, а кто-то со словами, — такую красоту даже за стену выбрасывать жалко, — сладострастно проводит по ним рукой.

Тут, наконец, Вэйну все стало понятно. Собрав все силы он ударил того, кто держал его за плечи, и проскользнув под его рукой, попытался вырваться из круга. Вэйн понимал, что если хотя бы трое его схватят, он ничего сделать не сможет.

К счастью вырваться из круга удалось. Вэйн не сомневался, что сможет убежать, но по вибрации воздуха понял, что его противники используют дар. Тогда он тоже применил дар.

Громыхнуло. Несколько домов качнулись на своих каменных рельсах, послышался звон битого стекла.

Все шесть его противников неподвижно лежали на земле. Рядом Вэйн увидел следы их дара, мерцали язычки пламени, громоздились большие камни, блестели лужи воды. Вэйн не сразу заметил, что из виска одного из них торчит штырь декоративной ограды.

Он немедленно послал два зеленых сигнала. Ему ответили. Прибежали какие-то люди, кто-то оказывал помощь лежащим на земле. А он стоял, опершись о стену, перед глазами все плыло.

— Это ты сделал, парень? — спросил кто-то.

— Да, — ответил Вэйн, чуть растерянно. И тут же почувствовал как два тяжелых железных кольца застегнулись на его запястьях. От чего по рукам разлилось онемение, распространяющееся на все тело.

Хранитель, напоровшийся виском на ограду лежал, накрытый черным, вокруг остальных столпились люди с даром Жизни.

Вэйн понял, что не рассчитал силы. Его атаки легко убивали существ, что же они могли сделать с людьми!

Внутри браслетов располагались какие-то выпуклости, которые так сильно давили ему на запястья, что его руки просто сводило судорогой. Вэйн чувствовал, что не может использовать дар. И вообще, ему внезапно стало так плохо, как не было никогда в жизни.

Вокруг все плыло, глаза то и дело заволакивало темной пеленой, какая-то неведомая сила толкала его то в одну, то в другую сторону.

Вэйн чувствовал, что его куда-то ведут, чувствовал, что спускается вниз по каким-то ступеням. Сквозь липкую вязкую тьму он услышал звук запирающейся двери. Каким-то неведомым чутьем он отыскал в этом помещении круглое отверстие в полу на небольшом возвышении. Несколько минут ему казалось, что его желудок выворачивается наизнанку.

Потом он лег на пол чувствуя ужасную слабость. Вокруг все кружилось и качалось. В темноте то и дело медленно загорались белые огоньки, потом так же медленно гасли.

"Тебе ведь на чистом общеимперском сказали: "Туда не ходи, там плохой район ,— сказал я ему, — Может ещё знак нужно было повесить, "Осторожно, педофилы"!" Именно так я обозначил для себя тех шестерых. В моей памяти всплыл белый квадрат где одна фигура побольше, гналась за другой поменьше. Вспомнилось, что на самом деле этот знак обозначает другое, и почему то от воспоминаний об этом становилось смешно."

А вот Вэйну было не до смеха, помимо того, что ему было очень плохо, в памяти то и дело всплывали законы Тейнуэта, которые во множестве нарушил.

Если хранителям нужно было решить проблемы друг с другом с применением силы, то по закону они вызывали друг друга на поединок. Для этого существовало специально отведенное место на пустыре. Убийство на поединке считалось вполне законным, но вот разборки в городе да еще с применением дара жестоко наказывались.

"Первый начал драку, в которой погиб хранитель, — полчаса за стеной, — мелькало в памяти Вэйна, — Использовал боевые техники в городе, — полчаса за стеной. Убил хранителя, — он точно помнил что на руках у убитого были перстни, — час за стеной. Нанес травмы хранителям без вызова на поединок, — по полчаса за стеной за каждого. Всего у него получилось четыре с половиной часа за стеной. И Вэйн подумал, что в отличие от своего учителя, столько времени там ему не выдержать.

Тут ему стало очень обидно от того, что его жизнь и карьера хранителя так бесславно закончатся. А ведь так всё хорошо начиналось! И всего за час он лишился всего! Перебрал с алкоголем, пошел через плохой район и вот… Вэйн лежал на каменном полу и из глаз его беззвучно катились слезы.

Странно,— подумал он,— вроде бы я не пил больше, чем обычно на праздниках. Хотя… какая сейчас разница ?! — подумал Вэйн, — Сделанного уже не изменить. Единственное, что я сейчас могу, это принять всё с достоинством".

Эта мысль принесла ему умиротворение и вскоре он заснул несмотря на то, что блокаторы дара сильно давили на руки.

Разбудил его звук открывающейся двери.

— Тебя хочет допросить верховный хранитель, — услышал он над собой мужской голос, показавшийся ему необычайно громким.

Вновь утвердившись в намерении держаться с достоинством что бы ни происходило, Вэйн поднялся с пола, пригладил волосы. Голова сильно болела, вокруг все плыло.

Стараясь держать спину как можно прямее, он пошел рядом со своими провожатыми, так быстро, что у них не было никакой нужды его понукать.

После тюремной камеры яркий солнечный свет резал глаза.

Вэйн сам не понимал, куда его ведут. Наконец он оказался в комнате с белыми стенами и большим окном, выходящим на север.

За столом сидела госпожа Сиэна. Позади него захлопнулась дверь, провожатые вышли. Сиэна встала и подошла к нему. Её прохладная ладонь легла ему на лоб. В голове мгновенно посветлело, во всем теле появилась необычная легкость.

Вэйн вспомнил, что служители бога Пути одной из главных добродетелей считают умеренность и ему стало очень стыдно перед Сиэной.

Она же ничего не сказала, лишь достала из кармана балахона ключ и осторожно сняла с него блокаторы дара.

При этом Вэйн почувствовал страх, и отвращение, ему пришло в голову, что сейчас Сиэна предложит ему бежать. Оставаться же до конца дней беглым хранителем казалось ему более позорным, чем погибнуть за стеной. Но вместо этого Сиэна указала ему на небольшую дверь в углу и сказала:

— Пойди, приведи себя в порядок, у тебя одежда немного пыльная.

Вэйн с радостью последовал её совету. Оказавшись за дверью, он тщательно вымылся, несмотря на то, что текущая из крана вода была почти ледяной, и почувствовал, что держаться с достоинством стало намного проще.

— Благодарю вас, госпожа Сиэна, — сказал он, вновь появляясь в комнате.

Сиэна протянула ему черный шнурок,

— Завяжи волосы,— тихо сказала она.— Ты же обычно их завязываешь?

— Да, благодарю вас, — ответил Вэйн. Когда волосы снова были завязаны в хвост, он почувствовал себя гораздо увереннее.

Сиэна молча кивнула ему на стул напротив себя.

Расскажи, что случилось — доброжелательным тоном сказала она.

— Я шел со свадьбы Шайна, — начал Вэйн, уважительное отношение Сиэны и возможность оправдаться радовали его. — Потом подошли они, — и тут Вэйн замолчал, он внезапно почувствовал, что ему невыносимо стыдно рассказывать о том, что с ним собирались сделать.

Но, что-то говорить было нужно и он сказал:

— То что они говорили мне я счел для себя оскорбительным, потому ударил одного из них, и попытался от них уйти. Вернее, убежать..Я почувствовал, что сейчас они применят дар, и я применил дар в ответ.

Вэйн понимал, что подобное изложение произошедших ночью событий никак его не оправдывает, но все же ему не хотелось, чтобы Сиэна знала что-то кроме этого.

— И все же для нас важно знать, что именно они тебе говорили. Это даст возможность тебя оправдать, — произнесла Сиэна.

— К примеру, если драку начинает первый тот, чью землю или родителей оскорбляют, или если это делает девушка, которой угрожают насилием, то этот человек считается оправданным.

После того, как Сиэна произнесла слово "девушка", Вэйн окончательно убедился, что о причинах драки рассказывать не стоит.

Он подумал, что пока Сиэне, да и большинству хранителей вообще не приходит в голову, что с ним возможно подобное. Но если он об этом скажет, да еще и будет оправдывать этим убийство, многие будут смотреть на него так, словно его можно использовать в качестве девушки. Ещё, наверное, будут те, кто попытается сделать то, из-за чего погиб их приятель. Думать об этом было просто невыносимо стыдно.

— Я хотел бы сохранить это в тайне, — тихо произнес Вэйн. — Я готов взять вину на себя и прошу вас не узнавать причину драки у них.

— Ты же понимаешь, что в этом случае тебя ждет от часа до полутора за стеной у шестой башни? — тихо сказала Сиэна.

— А я насчитал четыре с половиной, — растерянно произнес Вэйн.

— Как у тебя четыре с половиной-то получилось?— улыбнулась Сиэна.

И Вэйн, немного смущаясь, начал излагать ей свои подсчеты.

— Применение дара в городе, нанесение увечий при помощи дара не считаются, — возразила Сиэна, когда он высказал ей свои мысли по этому поводу.

Судя по следам на земле, они применили дар раньше. Ты защищался, и не виноват, что твой дар оказался сильнее.

А вот с дракой и убийством, тут сложнее. Убийство, есть убийство.

Ты уверен, что не хочешь открыть совету причину драки?

Вэйн покачал головой и улыбнулся.

Он подумал, что если у него есть хоть какое-то право носить на руках имя учителя, полтора часа должен продержаться.

— Мой учитель когда-то продержался ночь,— чуть улыбнувшись, ответил Вэйн.

— Было дело, — кивнула Сиэна.

В это время в дверь постучали. Сиэна пошла открывать.

— А вот и он, — прибавила она, открывая дверь.

На пороге стоял Гинт опираясь на трость. Он выглядел ещё более замкнутым, чем обычно, глаза его тревожно смотрели на Вэйна.

— Начал первый драку, убил хранителя и не говорит почему, — пояснила Сиэна. — Хочет за стену идти.

— Зачем причины? — тихо и будто нехотя произнес Гинт. — Убил, — надо идти…

— Вы правы, учитель, — ответил Вэйн,— пришло время мне доказать, что я хоть немного достоин быть вашим учеником.

— Ты рассказывал, за что тебя отправили за стену? — спросила Сиэна.

— Нет, зачем? — спросил Гинт.

— Ночь за стеной, — высшая мера наказания, — сказала Сиэна

Представь, что Вэйн может про тебя подумать! Думаю, стоит рассказать.

Гинт кивнул.

— Это долгая история, — задумчиво сказала Сиэна, — если позволишь, ее расскажу я.

— Рассказывай, — нехотя сказал Гинт.

— А пока согрей нам чаю, — прибавила Сиэна, доставая из шкафа большой стеклянный чайник, наполненный водой, следом за ним появился пирог с зеленью и сыром.

Гинт пристально посмотрел на чайник и вскоре вода в нем начала бурлить. Сиэна насыпала в небольшой мешочек каких то трав и кинула его в кипяток, вскоре вода в чайнике окрасилась в приятный, золотисто-красный цвет.

Сиэна наполнила чашки Вэйна и Гинта чаем и порезала пирог на большие куски.

— Ешь,—сказала она Вэйну — силы тебе понадобятся, — прибавила она с улыбкой.

— Тридцать пять лет назад, — начала она свой рассказ, — верховным хранителем стал потомок рода Бонти. Сказать по существу, сам он ничего для этого не сделал, как и для того, чтобы попасть в совет, просто у него и у его сообщников, потомков других знатных семей было много денег, которыми они подкупали членов совета.

Это случилось после роста трещины и атаки кровососущих пауков. Тогда большинство членов совета погибли, и туда брали почти всех без разбора.

Мэйт Бонти, и его товарищи, которые тоже были выходцами из знатных семей Земли дождя присвоили себе всю казну.

Сами они совсем не стояли на стене, но при этом присваивали себе несуществующие подвиги и подрисовывали лучи на руках. И, соответственно, получали за это деньги.

Часто они посылали ответные сигналы в ответ на просьбы хранителей о помощи, а сами и не думали им помогать. В результате, гибли хранители, существа прорывались в город, а они приписывали себе то, что приходили на помощь, и получали половину, а если хранитель погибал то и всю его плату за ночь на стене.

Однажды при таких обстоятельствах погибла Вита, моя подруга и девушка Гинта.

— Жена, — поправил её Гинт.

— Не знала,— тихо сказала Сиэна.

— Она просила скрывать. Мэйт к ней домогался. Боялась, у меня будут проблемы. Жалею, что её послушал, — пробормотал Гинт, лицо его стало еще более угрюмым.

— Однажды мы увидели красный и зеленый сигналы с её башни, от дома Мэйта пришел ответ, но на помощь к ней он так и не пришел. Мы поздно поняли, что ответный сигнал от дома Мэйта и помощь к ней не придет, но когда добежали до стены было уже поздно.

Гинт молча сидел опустив глаза, казалось он заново переживает те события.

— На совете Мэйт с друзьями рассказывали, как пришли к ней на помощь, как сдерживали существ, жалели, что девушку спасти не удалось, назначили себе за это денежные награды.

— Тогда я при всем совете вызвал их всех на поединок, — тихо, но очень отчетливо произнес Гинт. — Они посмеялись и указали мне на дверь. Тогда я понял, что всех их нужно убить. И убил.

Этот рассказ заставил Вэйна вздрогнуть. Из книг в замковой библиотеке Вэйн знал о кровососущих пауках, о росте трещины, одновременно с их нашествием. И о том, что после этого верховным хранителем стал его двоюродный дед. Согласно замковой летописи он правил чуть меньше пяти лет, а потом погиб на дуэли из-за женщины.

Сейчас Вэйн вспомнил, как бродя по кладбищу Тейнуэта он решил найти среди дат смерти хранителей время правления Мэйта Бонти. Он был уверен, что за время правления его родственника, хранителей погибло меньше, чем в остальные годы. Каково же было его удивление, когда он обнаружил, что за годы правления Мэйта Бонти, хранителей погибло в несколько раз больше, чем обычно. Причем гибли они не по нескольку сразу, как бывало при росте трещины, или при появлении опасных существ, а по одному, два за неделю. Подобного Вэйн не находил за всю, написанную на погребальных плитах историю Тейнуэта.

— Почему тогда погибло так много людей? — спросил Вэйн сторожа. — Должно быть из бездны выходили опасные существа?

— Нет, — односложно ответил обычно любивший поболтать старик, отвернувшись и грустно махнув рукой.— Время такое было, нехорошее.

Теперь Вэйн понял, что имел в виду сторож. С одной стороны ему было грустно, что его предок оказался бесчестным человеком, с другой стороны он чувствовал гордость за учителя.

— Учитель, вы защитили Тейнуэт от бесчестных людей, — сказал Вэйн, когда смог справиться с чувствами.— По моему мнению, это даже важнее, чем защищать его от существ.

— Пожалуй, — согласился Гинт, — Жаль, раньше не убил. Она была бы жива.

— Ты с тех пор один? — спросила Сиэна.

— Да. Не хочу ее забывать.

Вэйн сидел затаившись, не зная что сказать.

— Ты, когда за стену пойдешь,

не жди что полтора часа быстро пройдут, — сказал ему Гинт, резко сменив тему. — Представь, что ты там на ночь, и живым не вернешься.

— Когда услышишь сигнал, что время твоего пребывания за стеной закончилось, нужно будет дать знак, что ты жив.— прибавила Сиэна. — Тогда тебе помогут выбраться.

— Да, я помню, ты мне помогла, — сказал Гинт Сиэне, предавшись воспоминаниям.

— Было и такое, — вздохнула она.— Сразу предупреждаю, редко кому удается выйти из-за стены без единой царапины. Разве что Эйле с четвертой башни...

— Разве она ходила за стену? — спросил Вэйн, чтобы скрыть удивление, ему понадобилось все его самообладание.

— Ходила и не раз, — печально ответила Сиэна. — За драки со случайными убийствами в городе.

— Это которая совсем совсем безбашенная?— спросил Гинт.

— Да, кузина Эйвина и Шайна.

Услышать такое о девушке, с которой он танцевал было неожиданно.

— А теперь, — Сиэна открыла дверь в соседнюю комнату, — пойди отдохни немного, до собрания совета четыре часа. Возможно, моя постель покажется тебе жесткой, но это лучше, чем пол в камере.

— А это законно? — недоверчиво спросил Вэйн.

— Вполне, — ответила Сиэна. — По закону, я имею право допрашивать тебя столько, сколько сочту нужным. В процессе допроса закон запрещает лишь тебя калечить.

— Благодарю вас, — с улыбкой сказал Вэйн.

Он хотел было уйти, но остановился на пороге и спросил.

— Могу я задать глупый и бестактный вопрос?

— Конечно, — улыбнулась Сиэна.

— Выходит, в Тейнуэте все решают хранители с сильным даром, кому не страшно пойти за стену, такие как Гинт, или Эйла?

— Отчасти, — с легкой улыбкой ответила Сиэна. — Но такое решение может стать последним. Никто, ни Гинт, ни Эйла, ни я, не можем быть уверены, что вернемся из за стены живыми, да и… — вздохнула она, — со стены, тоже.

— Сходишь за стену, узнаешь, — ответил Гинт.

— Значит, правду говорят, что хранителей судит бездна? — спросил Вэйн.

— Хранителей судит бог Пути, — ответила Сиэна. — Бездна лишь средство. Одно из многих. И потому я верю, что ты вернешься.

В ответ Вэйн лишь почтительно склонил голову. Сам он в Бога пути не верил, но считал, что если столько достойных людей в него верит, то стало быть, за этой верой стоит что-то, к чему нельзя относиться без уважения.

Об этом он размышлял, засыпая в крошечной, но идеально чистой комнате Сиэны и глядя на стоящий в углу у окна фонарь с тремя светильниками, увитый стеблями пышно цветущей белой розы.

Разбудил его стук в дверь,

— Просыпайся. Пора. — услышал он голос Сиэны.

Пока он приводил себя в порядок, она подлила в светильники масла и поправила фитили. Потом достала из ящика блокаторы дара.

— По закону во время суда они должны быть на тебе, — пояснила она.

Вэйн не возражая протянул руки.

Сиэна одела на него тяжелые стальные браслеты и аккуратно заперла на ключ.

По рукам вновь разлилось онемение и Вэйн снова почувствовал себя заключенным.

Когда они с Сиэной подошли к главному зданию и вошли внутрь солнце уже клонилось к закату. Сиэна подвела его к возвышению у стены и усадила на скамью, огороженную небольшой решеткой.

В зале зажигались свечи, над зданием звонил колокол, созывая хранителей на совет.

Со многими из них Вэйн уже успел познакомиться на свадьбе и сейчас ему было грустно читать изумление в их глазах.

Среди сидящих в зале он увидел Гинта, тот чуть кивнул ему.

Когда зал заполнился Сиэна встала перед всеми на небольшом возвышении.

— Мы собрались здесь для суда над хранителем Вэйном, — её негромкий, но очень четкий голос летел над залом. Вэйн молча слушал как она кратко, но очень точно излагает происшедшие этой ночью события, упомянув при этом, что он не хочет, говорить о причине драки.

— Я верно всё изложила? — спросила она повернувшись к нему, — возможно вы хотите что-то дополнить.

— Все верно, — ответил Вэйн, — мне нечего дополнить.

— Теперь я хотела бы выслушать всех вас, — начала Сиэна. — Вам первой предоставляется слово, госпожа Наита.

Пожилая женщина в красной мантии, которая до этого что-то вязала на спицах, подняла голову.

— Я считаю: они первые начали, мальчик не виноват, — сказала она и снова принялась вязать.

— Если бы мы знали о причине драки, то могли бы судить о его виновности, или невиновности, — пожилой хранитель рядом с ней поднялся с места. Он убил хранителя, и скрывает от нас причину, как мы можем считать его невиновным? Я верю, что он убил его случайно, защищаясь, кроме того, он послал зеленый сигнал, но хранителя это не вернет.

— Кому ещё есть что сказать? — спросила Сиэна.

Тонкая высокая фигура одетая в черное поднялась с места.

— В случившемся есть доля моей вины, — мелодичный женский голос зазвенел в тишине зала, в говорившей Вэйн узнал Эйлу. — На свадьбе я подливала ему в бокал вино из полыни. Он был таким милым и вежливым, — продолжала она. Я подумала:

"Интересно, какой он будет если его хорошенько напоить?

Вылила ему в бокал почти целую бутылку, и он стал ещё милее, жалко только быстро ушел.

Думаю из-за этого он не смог рассчитать силу удара, когда защищался. Потому я прошу разрешения пойти за стену вместе с ним,— прибавила она таким тоном, словно пойти за стену было для неё чем-то вполне обыденным.

Теперь Вэйну все стало понятно. Ведь он замечал, что у вина был странный вкус и оно как будто крепче обычного. Замечал, что хотя он и пил из бокала, вина в нем не убывало.

Сейчас его удивляло, почему он тогда он не придал всему этому значения, а при упоминании о вине, к горлу снова подступила тошнота.

— Она не врет, — сказал Эйвин, сидевший неподалеку от Сиэны. — И я за.

— Думаю, сначала нужно решить судьбу Вэйна, — сказал один из хранителей. А потом решить, как быть с Эйлой. Все хранители подняли руки, соглашаясь с ним.

— Кто за то, чтобы признать его виновным в убийстве, — спросила Сиэна.

Поднялось несколько рук. Чуть меньше трети.

— Я хотела бы выслушать несогласных, — сказала Сиэна.

— Сложно судить человека, не зная причины его поступков, — сказал один из хранителей. Большая часть совета подняла руки, поддерживая его.

С места поднялся Шайн.

— Я не понимаю, что здесь происходит?!— начал он.— Вэйн был один против шестерых, и за то, что ему удалось выжить, его отправляют за стену! То, что Вэйн начал первый ничего не значит. Любому человеку можно сказать что-то из за чего он полезет в драку.

— Все так, — сказала Сиэна, — если бы мы знали причину, мы могли бы судить, виновен он или нет. Драку можно затеять по разному поводу. А в этой драке погиб хранитель.

— Вэйн, — сказал Шайн, — обращаясь на этот раз к нему, — я знаю, что если ты начал первый, значит причина была. Расскажи, почему ты его ударил.

— Нет, я бы хотел это скрыть, — ответил Вэйн. Он был готов был пойти за стену, лишь бы совет не узнал о том, что говорили ему те шестеро.

— Полагаю, у этого тоже есть причина,— сказала Сиэна. За что Вэйн был ей очень благодарен.

— А мы будем судить тех пятерых за применение дара в городе? — спросил Шайн.

— Они сильно пострадали в результате атаки Вэйна, — сказала Сиэна. — Две недели на стену не выйдут. По закону, в таких случаях за применение дара не судят. Считается, что они уже получили свое наказание.

Тут снова начал говорить пожилой хранитель.

— Перейдем к делу. Он начал драку в городе, убил хранителя при помощи дара, и не хочет говорить причины. Я считаю, оставлять такое безнаказанно нельзя. Иначе это даст право всем поступать так же. Потому я считаю, что он виновен и должен пойти за стену на час.

Словно нехотя в ответ начали подниматься руки, большая часть совета проголосовала "за".

Хорошо, — сказал тогда Шайн, — только если Вэйн не вернётся, причину я узнаю и если окажется, что Вэйну было из-за чего начать драку, с каждым из тех пяти произойдет несчастный случай.

В ответ на его слова все хранители подняли руку.

Прозвучал приговор, но Вэйн чувствовал себя полностью оправданным.

— А как же я? — вновь подняла голос Эйла. — Могу я пойти за стену вместе с ним?

— Я думаю, это должен решать Вэйн, — сказала Сиэна. Все хранители подняли руки.

— Не стоит, — сказал Вэйн, когда ему дали слово, — хранителя убил я, мне за это и отвечать.

Эйла с её любовью к подобным шуткам казалась ему пугающе странной. Потому он не хотел оказаться с ней в таком опасном месте, как пространство за стеной.

В ответ Эйла лишь улыбнулась и пожала плечами.

— Напрасно, — тихо сказал ему, Эйвин.— С ней бы ты продержался ночь.

С наступлением темноты у чёрного треугольника собрались почти все хранители, кому не нужно было идти за стену. Вэйну принесли его доспехи и топор. Гинт ещё раз напомнил, что за стеной земля не безопасна. Оттуда в любой момент может что-то вылезти.

Сиэна сняла с него блокаторы дара, и спустя несколько мгновений Вэйн снова ощутил что может использовать дар.

— Готов? — спросила Сиэна.

Он кивнул.

— После того как ты спустишься я запечатаю стену особым заклинанием. Никто не сможет ни помочь тебе, ни навредить.

Со стены спускалась лестница, в ступени которой были вставлены кристаллы, источающие бледный слабый свет.

Вокруг все скрывала тьма. Тут Вэйн понял, что у Гинта и у Эйлы было огромное преимущество по сравнению с ним. Они владели даром огня, который ослеплял существ и позволял его обладателям все видеть за стеной. Тут он пожалел, что отказался от помощи Эйлы, но менять свое решение было поздно.

Создав вокруг себя воздушный щит, Вэйн начал спускаться по ступеням, пока не спрыгнул на серый безжизненный песок.

Где-то неподалеку послышалось какое-то шевеление, Вэйн, не снимая щита отправил туда столп вращающегося воздуха, и всгоре до него донеслись шлепающие звуки и треск. Что-то черное и лохматое ударило в его щит, но Вэйн и тут отреагировал мгновенно.

Неподалеку слышался шум приближающихся существ. Вэйн ударил воздушным потоком, и в ту же секунду пришлось уворачиваться от появившегося из земли щупальца. Что-то бросилось на него слева. Вэйн усилил воздушную защиту, но её всё равно пробил удар огромного щупальца с шипом на конце. Увернулся. Перерубил топором. Что-то огромное появилось из темноты. Отбросил потоком воздуха.

Щупальце с шипом снова пробило воздушный щит, что то острое прочертило по его доспехам. Вэйн услышал, как они рвутся.

Перешел к атаке. Существ отбросило, но Вэйн слышал как они приближаются.

В это время щупалеце появившееся из под земли захлестнуло его ногу, и Вэйн почувствовал, как огромная сила тянет его прочь. Защита. Пара ударов топором. Щупальце ослабляет хватку. Но тут вторую его ногу обвивает ещё одино. Вэйн упал на песок, стараясь не ослабить защиты. Пара ударов. Щупалеце обмякло. Удалось выпутаться, с большим трудом, удерживая воздушный щит.

Что-то черное и чешуйчатое снова ударило в его щит. Воздушный удар. Поток вращающегося воздуха. Огромное щупалеце захлестнуло его ноги и начало обвиваться вокруг тела. Оно жалило словно крапива, только в разы, сильнее.

Вэйн изо всех сил усилил воздушный щит и ударил топором по щупальцу. В ответ оно лишь сильнее его сжало. Рядом появились еще два щупальца. Одно захлестывает и жалит руку. За пределами щита что-то движется. Вэйн понимал, что главное, не снимать защиту иначе разорвут вышедшие из бездны существа.

Сквозь защиту все равно пробиваются чьи-то когтистые лапы. К счастью, они хватают не его а щупалеце твари. Существо со щупальцами ослабляет хватку. Удается встать. Тело слушается плохо. Удар чьих-то когтей сверху. Благодаря воздушной защите прошел в нескольких миллиметрах от его головы. Шум крыльев. Чёрный мансер. Снижается, атакует. Удар топором по черепу. Разрубил пополам. Что-то вцепилось сзади, повалило. Удар топором. Слабо и недостаточно для такой крупной твари.

Но тварь дернулась, обмякла и стала оседать едва не придавив Вэйна к земле.

Существа похожие на ящериц величиной с крупную собаку. Воздушный щит. Удары топором. Существа застывают в причудливых позах. Светятся зеленым. Лезвие топора светится зеленым.

Вэйн понял что задел ядовитые железы мансера. Убитые ядом существа светились и это позволяло видеть в темноте. Вэйн атаковал в ответ на любое движение и вскоре вокруг были лишь зеленые, светящиеся, причудливо застывшие изваяния.

Удар колокола и голос Сиэны: "Возвращайся, Вэйн. Ты доказал, что достоин быть хранителем".

"Все! Продержался!"

Со стены спустили лестницу и Вэйн, не веря до конца в происходящее начал подниматься наверх.

Снова по другую сторону стены. Как же тут безопасно! Все плывет. Со всех сторон что-то кричат.

— Ну, ты как? — услышал он тихий и отчетливый голос Сиэны.

— Все хорошо, — ответил он всем одновременно. — Можно я пойду домой?

— Иди, — ответила Сиэна, — она сняла с Вэйна шлем и её прохладная рука легла ему на лоб. Несколько секунд он ощущал её исцеляющее касание.

— Только пусть тебя проводит кто-нибудь с даром Жизни.

— Я пойду с ним. И я. И я. — послышались голоса со всех сторон. Вэйн узнал голос Сэйма.

Двадцать минут спустя он сидел в компании лесовиков за столом в небольшом трактире, принадлежащем бабушке Сэйма, Тамике из Земли лесов. В центре стола стояла большая сковородка в которой скворчали маленькие жареные колбаски и нарезанные большими кусками овощи.

По большим стеклянным кружкам разливали напиток напоминающий квас.

По телу Вэйна время от времени пробегала дрожь, а перед глазами стояли щупальца существ изнанки мира. Его одежда оказалась сильно изорвана, и даже на новых доспехах было несколько больших дыр. Дружелюбные лесовики поделились с ним одеждой и теперь на нем были штаны и рубашка с капюшоном из грубой, серо-зеленой ткани. К счастью на теле серьезных повреждений не было. Бабушке Сэйма удалось все залечить сразу.

Эта много повидавшая женщина прониклась к Вэйну сочувствием. Сказала, что ему просто не повезло оказаться не в том месте не в то время, и наказала не ложиться спать пока не поест.

В это время в дверь постучали.

На пороге стояли Эйвин с Кирой и Шайном.

— Мы хотели узнать, как ты, Вэйн? — начал было Эйвин.

— Все хорошо, — ответил им Вэйн, попытавшись улыбнуться.

Лесовики немедленно

придвинулись друг к другу освобождая пришедшим место за столом.

Все трое, поблагодарив за приглашение, не спеша сели.

— Мы бы хотели извиниться перед Вэйном за свою кузину,— начал Шайн.— Она конечно странная, но такого от неё никто не ожидал.

— Слушайте, а почему она такая? — спросил Сэйм. История с полынным вином уже облетела Тейнуэт.

— У неё в детстве на стене погибли родители, — начал Эйвин. — Наши взяли её к себе. Мы радовались, хотели с ней подружиться а она…

— Она нас била, — закончил за него Шайн,— Эйвину доставалось больше всего, на нём все хорошо заживало благодаря дару. Но родители её жалели и никогда не наказывали.

— И вот теперь она опять за старое, — прибавил Эйвин.

— Ну, что поделаешь, бедовая душа, — сказала бабушка Сейма, убирая опустевшую сковородку и ставя на её место полную.

— Да,— прибавила Кира, — Шайн сразу меня предупредил, чтобы я её опасалась. — Тебя тоже надо было предупредить, сказала она обращаясь на этот раз к Вэйну.

— Не стоит извиняться, — сказал им Вэйн, — это мне следовало быть внимательнее, — прибавил он, не понимая, почему все смотрят на него с сочувствием.

— Я в молодости тоже за стену ходила,— сказала Тамика.

— И я, — прибавил один из лесовиков.

— А уж сколько раз Эйла ходила, я уж со счета сбился,— сказал Шайн.

— А давайте споем, — сказал кто-то.

— Давайте, — поддержали его несколько голосов.

Один из лесовиков принес инструмент вроде гитары. И все затянули старую песню хранителей:

"Мир тебе бездна! Да пребудет с тобой солнце! Наша жизнь,— это танец с тобой. Потом ты нас заберешь и мы уйдем по Белому Пути. А сейчас мы будем пить вино и любить своих возлюбленных…" На общеимперском это звучало очень красиво.

Хисима, пожилая степнячка мрачного вида, протянула Вэйну небольшую чёрную коробочку с крышкой из прозрачного стекла в которой лежала светящаяся зеленая ампула.

— Пользоваться только в перчатках. Тщательно закрывать. Носить в правом внутреннем кармане сумки, — пробурчала она механически. — И если захочешь на Белый Путь, не использовать, — прибавила она, когда Вэйн убрал коробочку в сумку. — Придумай более оригинальный способ.

Вэйн подумал, что переводить такую полезную вещь на подобные глупости более чем неразумно.

Как хранителю опасной зоны, Вэйну положено было иметь ампулу с ядом мансера. Эта традиция существовала и раньше, но в последние годы яд мансера закончился и никому в Тейнуэте не удавалось его добыть. К счастью недавно Правящая Семья прислала хранителям Тейнуэта большой запас, и все кто охранял опасную зону, получили по ампуле.

Со времени суда над Вэйном прошло более двух недель. На стене он теперь совсем не испытывал страха перед существами. Вэйн ощущал, что ни то Великая бездна, ни то Бог Пути, а может и они оба признали его достойным жить. Слишком уж много удачных совпадений произошло с ним за стеной. А если так, то с ним теперь ничего не случится.

Гинт тоже начал выходить на стену и теперь они по очереди стерегли шестую башню ночами.

Однажды утром спускаясь со стены, Вэйн неожиданно увидел своего учителя. Тот молча поприветствовал его, а потом сказал:

— Сегодня с друзьями мы собираемся в "Златоверхом дворце". Пойдешь с нами?

— С радостью, — ответил Вэйн, удивляясь про себя, что у Гинта есть друзья.

—Тогда мы за тобой зайдем часа через четыре, — прибавил Гинт уходя.

Златоверхий дворец — так называлась резиденция Хозяина Огня в Долине солнца. Про одноименное заведение в Тейнуэте Вэйн слышал — что оно здесь самое дорогое и престижное. Рассказывали, что в меню там присутствует кухня всех шести земель, а гостей обслуживают официантки в одежде знатных дам Долины Солнца, которые, к тому же, необыкновенно поют и танцуют.

Вэйн проснулся незадолго до прихода Гинта. Он едва успел одеть свою лучшую одежду и пригладить коротко подстриженные волосы, как в дверь постучали.

Гинт первым делом познакомил Вэйна со своими друзьями. Невысокая пожилая женщина с прямой осанкой, веселым озорным взглядом и короткими седыми волосами, торчащими во все стороны. Она представилась, как Нэя с третьей башни. Высокий седой хранитель без руки, по имени Дэн. Прежде он охранял седьмую башню, но после травмы перешел на восемнадцатую, где было относительно безопасно. Ещё один по имени Кайм был без ног. Но при помощи дара Земли быстро передвигался в кресле на колесах. С ним был его сын, молодой хранитель по имени Наес. Отец и сын вдвоем защищали седьмую башню.

— Смотри, — сказал Кайм Вэйну, когда они подходили к Златоверхому дворцу. — Видишь надпись: "Мы заботимся о даре наших посетителей". Это значит, что девушки здесь не раздеваются. Только танцуют. А ещё бывает написано: "Мы убеждены, что сильный дар у сильных духом" вот там бывает и продолжение. Его сын в ответ на это лишь грустно вздохнул.

Даже по меркам Бонихилла Златоверхий дворец выглядел роскошно. Стены из белого мрамора с золотым узором, запах благовоний, звучащая откуда-то тихая, необыкновенно красивая музыка.

Едва хранители оказались внутри, к ним подошла молодая девушка в длинных широких одеждах из черного шелка, красиво драпирующих её стройную фигуру.

Густые темные вьющиеся волосы были заколоты серебряной гребенкой на затылке, огромные черные глаза таинственно мерцали из под полуопущенных длинных ресниц.

— Я Ита, — сказала она, почтительно поклонившись. — Прошу вас быть моими гостями, — произнесла она с таким достоинством, что Вэйну показалось, что она действительно знатная дама Долины.

Ита провела их по коридору, где пахло благовониями а из под потолка свисали гирлянды живых цветов в небольшую комнату, где горел камин, а вдоль стен зеленели экзотические растения. В центре стол из чёрного камня в середине которого находилась жаровня с изящными бортиками, свечи в серебряных подсвечниках. Покрытые чёрными бархатом диваны вокруг. Свет проникал сюда через множество крошечных окон в стенах.

В Долине знатные дамы прислуживали гостям если собирались очень высокопоставленные люди чтобы обсудить дела государственной важности, такие, что даже слугам не полагалось при этом присутствовать.

Примерно так Вэйн и почувствовал себя, когда Ита с её необычайно прямой осанкой и плавной походкой шла к их столику с подносом.

Государственными делами он ещё не занимался, а Гинт с друзьями были очень молчаливы. Они сидели на покрытых чёрным бархатом диванах и курили, молча наслаждаясь атмосферой этого места. Лишь изредка они обменивались короткими репликами, понятными им, но мало понятными ему. Потому Вэйн решил поближе познакомиться с Наесом.

Хранитель казался лишь на пару лет старше его. Светлые всклоченные волосы, большие золотисто-карие глаза, квадратный подбородок с ложбинкой посередине. Красные с золотым браслеты, множество лучей на широких сильных руках. Среди символов Вэйн заметил знак "Воскрешение". Перстень с тройной обводкой.

Его лицо с довольно правильными чертами могло бы казаться красивым, если бы не угрюмо отрешенное выражение все время присутствовавшее на нём.

Как и вся компания Гинта, Наэс оказался на редкость молчаливым. На все вопросы Вэйна он нехотя давал односложные ответы, словно не понимая, зачем тот их задает. Когда же Вэйн оставил попытку узнать его получше, Наес вдруг повернулся к нему и сказал.

— У меня особый Дар. Прикоснувшись к мертвому могу понять что было перед смертью. Отчего умер и о чем думал.

Вэйн сказал, что это полезный дар, так как с его помощью можно раскрыть многие преступления. И тогда Наес впервые за все время улыбнулся. Вэйн подумал, что Наес такой неразговорчивый от того, что у него совсем нет друзей. Ночи он проводит на стене, а днем присматривает за отцом. Захотелось это исправить. "Ничего, — подумал он,— про дар рассказал, а это уже хорошо".

В свободное время Вэйн читал книгу Нуаты. В отличие от книги её отца, эту книгу хотелось читать не отрываясь.

В течение года молодая Хозяйка Огня носила траур по брату и погибшим во время восстания. Всем жёнам своего отца, а так же братьям и сестрам обеспечила достойное содержание. Злые языки обсуждали за её спиной, не создаст ли она гарем из мужчин.

По окончании траура, Нуата, оседлав своего золотого дракона отправилась в Тейнуэт, где когда-то получила перстень.

Вэйн не отрываясь читал воспоминания о первой любви Нуаты к своему учителю, Кайлу. Девушка писала, что когда стояла с ним на стене, "сердце её пылало словно огненный скипетр". Но Нуата тогда ничем не выдавала своих чувств, опасаясь быть отвергнутой. Хранитель тот, как его описывала Нуата, "Был необыкновенной красоты и принадлежал к славному роду Бонти".

Теперь Нуата отыскала его в Тейнуэте, рассказала о своих чувствах. С её слов она при этом: "чувствовала такое волнение, словно вновь предстояло впервые взять Огненный скипетр".

На что Кайл ответил, что она тоже всегда ему нравилась. Тогда Нуата сказала, что она теперь Хозяйка огня и предложила разделить с ней бремя власти, заранее рассказав о всех трудностях, связанных с придворной жизнью. Кайл Бонти согласился.

Они долго и успешно правили Долиной. Нуата активно развивала экономику страны. При ней торговля вином, зельями, ювелирными украшениями, шелком и другими вещами, которыми славилась Долина, достигла небывалого расцвета.

У Нуаты и Кайла было трое детей и каждый из них оказался способен взять в руки огненный скипетр. Они передали власть старшему, а сами поселились в небольшом домике в горах. Дальше шло долгое описание дней, наполненных тишиной, солнцем и любовью.

В окрестностях Долины существа появлялись редко, но однажды это произошло. Придя в расположенное неподалеку селение супруги узнали о ночном нападении большой стаи летающих существ, в результате чего погибли люди и скот. Было отправлено письмо в ближайший большой город с просьбой о помощи. Кайл и Нуата решили переночевать в том селении, чтобы защитить местных. Существ в ту ночь было очень много. Кайл и Нуата, а так же хранители из местных защищали селение, но не обошлось без погибших. Среди них оказался и Кайл.

Нуата долго скорбела о нем. Свою автобиографию она завершила хвалебной одой своему мужу, благодарила его за то, что был рядом, поддерживал, наставлял и любил, и просила подождать на Белом Пути.

Поставив поочитанную книгу на полку, Вэйн с грустью подумал о том, что человеческая жизнь не вечна, и даже самые прекрасные и достойные люди однажды покинут этот мир.

* * *

Одной из холодных зимних ночей Вэйн с Сэймом, Эйвином и остальными сидели в трактире у Тамики и играли в карты. Все уже давно ходили на стену и не испытывали недостатка в средствах, потому ставки были высокими. Глядя на огонек светильника за красным стеклом, Вэйн размышлял выиграть ему, или проиграть. С одной стороны, если он выиграет, то получит еще две серебряные. А накопить более менее приличную по его понятиям сумму ему хотелось. С другой стороны, это уже третий крупный его выигрыш за эту игру. Не заподозрят ли его друзья чего?

Рука Эйвина с тонкими белыми пальцами в облегченной версии блокаторов дара положила перед ним две карты.

Приняв решение выигать, Вэйн начал было делать ход, но

внезапно раздался характерный свист и сигнальное окно под крышей озарил свет двух красных сигнальных ракет.

Вспомнив, что на пятой башне сейчас Шайн, Вэйн выбежал на улицу и послал два красных сигнала в ответ. Канатная дорога. Стена. Ни с чем не сравнимый, отвратительный запах бездны.

Шайна на башне не было. Слабая вспышка огня за стеной. Вэйн увидел огромное, высотой в четыре человеческих роста и толщиной с большое бревно щупальце песчаного спрута обвившееся вокруг хранителя.

Все существо Вэйна охватило чувство протеста. Еще недавно они праздновали свадьбу Шайна и вот он обречен на гибель. Так быть не должно!

Смазав лезвие топора ядом мансера, Вэйн послал красный и зеленый сигналы, а сам прыгнул за стену, смягчив свой прыжок воздушным потоком.

Вэйну и в голову не пришло, что он может погибнуть. Недавно высшие силы признали его достойным жить и, по его мнению, они вряд ли так быстро переменят свое решение.

Что-то черное бросилось к нему. Удар топором, воздушный поток. Огромная ящерица с длинной шеей начинает светиться зеленым. Становится видно, что повсюду мелькают тонкие полупрозрачные тентакли. Они не казались опасными, потому Вэйн не придавал им значения.

Из земли перед ним появилась пара щупальцев. Удар топором. Щупальца дергаются. Светятся зеленым.

Что-то черное и мохнатое кидается из темноты. Воздушный поток отбрасывает бесформенную глыбу, источающую зеленый свет.

Гигантское щупалеце спрута, держащего Шайна, тянется к нему. Удар топором. Воздушный щит. По телу гигантского песчаного спрута разливается кислотно-зеленое свечение.

Тварь забилась, выпустила Шайна. Вэйн едва успел смягчить его падение воздушным потоком. Песчаный спрут же так и замер с хаотично раскинутыми щупальцами, освещая все вокруг.

Вэйн кинулся к Шайну. Из груди хранителя вырывались булькающие и хрипящие звуки, перемежающиеся кашлем. Тело было обмякшим, мокрым и скользким от крови.

Со стороны бездны к ним что-то приближалось.

— Уходи…— услышал Вэйн, среди кашля и хрипа,— Я все…

От этих слов в голове Вэйна будто что-то переключилось. Он понял, что совсем не использовал многие возможности своего дара.

При помощи ремня прочно закрепил топор за спиной. Потом, преодолевая чувство жалости, рывком поднял Шайна с земли и крепко прижал к себе. Воздух вокруг них начал вращаться с самой большой скоростью, какую Вэйн был способен ему придать.

Образовавшаяся воздушная воронка сузилась под ними. Подняла хранителей в воздух. Все вокруг закружилось. Столп вращающегося воздуха Вэйну удалось направить в сторону Тейнуэта, а потом медленно развеять, едва они миновали стену. Вскоре Вэйн лежал на земле, не понимая, что вокруг происходит.

—Совсем безбашенный, — услышал он рядом с собой голос Сэльмы.

Но Вэйн на тот момент думал лишь о том, что у неё дар Жизни.

— Помоги ему, если можно, — ответил он, указывая на неподвижное тело Шайна, все еще издающее какие-то хрипящие звуки.

— Помочь всегда можно,— услышал он рядом подчеркнуто спокойный голос Эйвина.

Надеясь, что такой искусный целитель вряд ли даст своему брату умереть, Вэйн пошатываясь бросился к стене. Голова, после полета в воздушной воронке сильно кружилась, но он помнил о вышедших из бездны существах. Перед глазами возникли несколько пастей, сверкающих рядами белых зубов. Потоком вращающегося воздуха ему удалось сбросить со стены тех, кто уже успел на неё забраться.

Потом появилось что-то большое. Воздушным потоком удалось швырнуть неведомое существо на застывшего песчаного спрута, после чего оно тоже стало светиться зеленым. Это оказалась двухголовая ящерица, вся поросшая какими-то тентаклями.Еще несколько существ.

Вэйн оглянулся, желая узнать о судьбе Шайна и увидел, что его укладывают на носилки.

— Живой, — ответил Сэйм, заметив его взгляд. — Ты-то как? Справишься?

— Конечно, — ответил Вэйн. Но на деле это оказалось не так просто, как на словах.

Существ в эту ночь было как будто больше, чем обычно. Вэйн едва успевал сбрасывать их со стены. Головокружение не прекращалось. Тело казалось тяжелым и неподвижным. "Потратил за стеной много дара" — решил Вэйн. Он хотел было позвать на помощь, но заметил, что небо светлеет.

Когда пришел хранитель, чтобы его сменить, Вэйн почувствовал, что испытывает перед ним необъяснимый страх, хотя хорошо его знал. Ещё, несмотря на то, что в этот день было пасмурно, Вэйн чувствовал, что ему тяжело смотреть на небо. Дневной свет слепил глаза. Еще было очень холодно и хотелось спать. Встречные люди вызывали какую-то непонятную тревогу. Очень хотелось скрыться в каком-нибудь темном теплом месте, там, где его никто не найдет.

"Наверное я надышался запахом каких-то растений из бездны", — подумал Вэйн.

Ему казалось, что происходящее с ним пройдет после хорошего отдыха, но на всякий случай решил зайти к Тамике, спросить, что с ним такое. Эйвина, учитывая, что произошло с Шайном, ему беспокоить не хотелось.

Трактир Тамики он отыскал с трудом, так как свет сильно слепил глаза.

Едва он вошел внутрь, кто-то взял его за руку и куда-то повел.

Он почувствовал как его на что-то усадили, и кто-то быстро начал снимать с него доспехи.

— Со мной что-то не так… — начал было Вэйн.

— Это я сразу поняла, — услышал он голос Тамики. — Тяжело смотреть на свет?

— Да, — ответил Вэйн и тут же почувствовал, как энергия её дара проходит через все его его тело. Вэйна на что-то уложили.

— Дыши, — услышал он. К его лицу кто-то поднес трубочку соединенную с курильницей, откуда шел густой дым, потом его чем то накрыли с головой. Этого Вэйн хотел сейчас больше всего и сам не заметил, как заснул.

Проснулся он от того, что рядом кто-то тихо плакал. Вэйн то и дело слышал прерывистое дыхание и шмыгание носом.

Было холодно, тело казалось тяжелым и скованным. Открыв глаза, он увидел, что лежит в темной комнате. Только слабо горел светильник, накрытый плотным абажуром. Это было хорошо, так как Вэйну по прежнему было тяжело смотреть на свет.

Рядом со светильником кто-то сидел. По шапке густых волос и большим заостренным ушам Вэйн узнал Киру.

"Шайн умер", — подумал он, и от этого на все вокруг словно упала черная тень.

Он быстро поднялся, несмотря на то, что воздух снаружи показался ему просто ледяным, и подошел к ней.

— Кира, — тихо позвал он. Он совсем не представлял, что ей скажет. Оправдываться, что слишком долго спасал Шайна,

или недостаточно осторожно перебросил через стену было глупо, но Вэйн чувствовал, что должен хоть как-то ее поддержать.

— Вэйн, — радостно произнесла Кира, обернувшись.— Ты как?

— Да ничего, вроде, — ответил Вэйн.

— Эйвин сказал, что тебе будет холодно. Надень это, — она набросила ему на плечи что-то большое и мягкое, помогла засунуть руки в рукава.

— Что с Шайном? — тихо спросил Вэйн, желая убедиться в своих догадках.

— Эйвин сказал, — он поправится, — Кира шмыгнула носом.— Просто я очень испугалась, что он мог погибнуть… вы оба могли погибнуть.

Тут Вэйн понял, что находится в Обители жизни, а рядом на постели лежит Шайн.

— Он спит, или без сознания? — спросил Вэйн.

— Спит. Он рассказал нам, как ты его спас.

— Эйвин не сказал, что со мной случилось?

— Нет. Просто сказал, что тебе будет холодно и трудно смотреть на свет.

Тут Вэйн понял, что не может использовать дар и сообразил наконец, что так сильно сдавливает его запястья.

— Почему на мне блокаторы дара? — спросил он, глядя на свои руки. Браслеты были меньше и намного легче тех, что были на нем в тюрьме. Вроде тех, что надевал Эйвин.

— Я что, снова кого-то убил? — произнес он нерешительно.

— Их здесь одевают, если ранило существо, яд которого действует на сознание,- из темноты послышался хриплый шепот Шайна.

— Ты как? — одновременно воскликнули Вэйн с Кирой подбегая к нему.

— Живой,— ответил Шайн, осторожно высовывая голову из-под одеяла. — Благодаря тебе, — прибавил он, поворачиваясь к Вэйну. — С тобой-то что случилось?

Вэйн задумался.

— Не помню, чтобы меня ранило какое-то существо. Вообще, не помню, как попал сюда.

— Ничего, — произнес Шайн, — Эйвин разберется. Ты сам-то как?

— Нормально, вроде, — ответил Вэйн. Ему было холодно, во всем теле ощущалась ужасная слабость, но все же он считал, что по сравнению с Шайном с ним все нормально.

Тот тем временем попытался приподняться, но тут же помянул мансера и лицо его исказилось от боли.

— Тебе разве можно

вставать?! — испуганно спросила Кира.

— Эйвин говорит, что чем быстрее сможешь встать, тем быстрее поправишься, — ответил Шайн.

После нескольких усилий, так же сопровождающихся поминанием мансера, ему наконец удалось сесть.

Почти все его тело покрывали повязки черного цвета. На некоторых проступали еще более темные пятна. Шайн откинул со лба темные спутанные волосы.

— Малыш, дай покурить, — попросил он Киру.

Она протянула ему коробку с зельем.

— Тебе очень больно? — тихо спросила она.

— Не очень, но больно, — ответил Шайн. Курил быстро, глубоко затягиваясь. Густой горький дым, плыл по комнате.

— Ну, вот, другое дело, — сказал он немного погодя. — Испугалась? — тихо спросил он Киру, осторожно обнимая её и усаживая на свою постель. Она молча кивнула.

Шайн осторожно поцеловал ее в лоб.

— Не переживай, с такими друзьями, как Вэйн, ещё поживем. — Он провел рукой по волосам Киры.

— Совсем забыла, — сказала вдруг Кира, — Эйвин велел тебе выпить, — Кира протянула Шайну большой сосуд с очень узким горлышком разделенным несколькими пересекающимися перегородками.

— А это тебе, Вэйн, — прибавила она, беря со стола второй такой же сосуд.

— Погоди, — сказал Шайн, — это пьют теплым. Он взял предназначенный Вэйну напиток и вскоре оттуда пошел пар.

— Вэйн, ты лучше ложись, — сказала Кира, забирая сосуд у Шайна и передавая ему.

Вэйн с радостью послушался. Напиток оказался сладким, с привкусом каких-то трав.

Постепенно становилось теплее. Тревоги за себя он не ощущал, но все же в голову закрадывались мысли, что раз он здесь, значит с ним случилось что-то плохое. То что быстро не вылечить. Он решил, что его укусила за стеной какая-то ядовитая тварь. Или он надышался веществами, которые некоторые из существ выделяют, чтобы отпугивать врагов. В полусне он слышал, как вполголоса беседуют Шайн с Кирой. А потом все погрузилось во тьму.

Проснувшись, он услышал голос Эйвина:

— Мама опять потратила на тебя весь свой дар.

— Где она? — спросил Шайн.

— Отдыхает.

Вэйн открыл глаза и сел, прежней слабости уже не было, да и холодно было уже не так.

— Ну вот и Вэйн проснулся, — услышал он голос Эйвина.— Иди к нам.

Шайн, Кира и Эйвин сидели за накрытым столом. Хоть свет и слепил глаза, Вэйну удалось разглядеть пару бутылок вина, пирог с мясом, большое блюдо с виноградом и тарелку с пирожными, которыми Кира угощала всех перед свадьбой.

Повязок на теле Шайна было уже меньше. Рука хранителя лежала на плече Киры, и он с нескрываемым наслаждением перебирал её густые вьющиеся волосы.

Девушка держалась несколько скованно, видимо опасаясь случайно причинить ему боль.

— Свет не мешает? — спросила Кира.

— Нет, — ответил Вэйн. Ему не хотелось, чтобы ради него друзья убирали со стола свечи.

— Хочешь я сниму их? — спросил Эйвин указывая на блокаторы дара, или попытаешься сам?

— Сам, — ответил Вэйн. Ему без труда удалось расположить три штыря в ряд, после чего замок на блокаторах расстегнулся.

— Видишь, эту задачу удается решить только при ясном уме, — улыбнулся Шайн, — Хорошо, что ты выздоравливаешь.

— А как ты? — спросил Вэйн.

— Ничего. Сижу, разговариваю.

Маму только жалко, переживает. Дар весь на меня потратила.

— Да, меня мама тоже волнует, — сказал Эйвин. Как Шайн сюда попал, — она на себя не похожа. Чуть у неё дар восстановится приходит сюда и тратит его почти до нуля. А дар у неё все слабее и слабее.

— Ничего, — сказала Кира,— Шайн поправится и с госпожой Хеленой все будет хорошо.

— Хорошо бы, — вздохнул Эйвин. Некоторое время он сосредоточенно перебирал пальцами по столу и о чем-то размышлял.

— Вспоминаю я своего учителя, — начал он. — Умер, помню, здесь один... неразумный человек.

— Почему неразумный? — спросила Кира.

— На стену ходил без доспехов. Не восстановившись толком. Хвастался, что ему все нипочем. Я вообще удивляюсь, что его к нам принести успели. От энергетической оболочки ничего не осталось, а о том что было с телесной за столом лучше говорить не буду. Но учитель считал, что здесь люди умирать не должны и Дар его после этого стал слабеть с каждым днем, а через несколько лет он сам умер.

И самое плохое, что он в последние годы все рассуждал что дело хранителей бессмысленно, что существование этого мира закончится, когда из бездны выйдут существа, с которыми никто не сможет справится, что трещина все время растет, а мы лишь продляем агонию этого мира. И переубедить в этом его было невозможно.

Вэйн задумался о том, что в словах того несчастного целителя была доля правды. А Эйвин меж тем продолжал:

— Сила Дара, она от ума зависит. Пока человек думает, что все хорошо, у него Дар сильный, начинает думать, что все плохо, — Дар слабеет. Особенно у целителей это видно. Потому я за маму и волнуюсь.Что-то с ней не то.

Тогда Вэйн подумал про свою маму и ему стало очень грустно. Его мама. Она не должна была так нелепо погибнуть! Она была такой молодой! И вдруг ему страшно захотелось, чтобы его мама тоже была жива и чтобы сейчас она сидела здесь рядом с ним.

Еще стало грустно от того, что он здесь совсем один и в ближайшее время вряд ли сможет выйти на стену. Да, что на стену, ему даже на свет тяжело смотреть. И он даже не знает, что с ним такое.

Очень захотелось, чтобы рядом был кто-то близкий, кому он мог бы полностью доверять.

В это время дверь приоткрылась и на пороге появилась фигура высокой худой женщины в черном.

Наполовину поседевшие волосы были заколоты на затылке.

— Мама, иди к нам, — сказал ей Шайн чуть сдвигаясь.

Хелена подошла и села рядом с ним. Медленно оглядела всех сидящих.

— Мама, поешь, Кира опять приготовила те пирожные.

— Спасибо, дорогая,— она взяла одно, и улыбнулась Кире.

Эйвин наполнил бокал вином и протянул ей.

— С Шайном все хорошо, мама, — сказал он и прибавил вполголоса — он все интересуется, нет ли здесь пустой комнаты.

Хелена тихо улыбнулась. Взяла бокал единственной рукой. В тусклом свете светильника, Вэйн видел наполовину стершиеся татуировки.

Высший дар, множество лучей, особенно много рядом со знаком "Воскрешение".

— Вэйн, — сказала она. — Я очень тебе благодарна. Только… Понимаю, слов тут мало.

— Да, не стоит, — начал было он.— Если я ходил за стену из-за своего врага, то неужели не пойду из-за друга?

— После того, что ты сделал, — продолжала Хелена, — ты мне теперь как сын. Раньше у меня было два сына, а теперь будет три.

Вэйн подумал, что вряд ли кто-то сможет заменить ему маму, но говорить это вслух не стал.

Хелена встала и положила руку ему на лоб. Совсем слабый дар, похожий на всполохи угасающего огня.

— Ничего, скоро ты поправишься, — она снова улыбнулась. Внезапно дар её стал сильнее. Вэйн почувствовал, как поток энергии напоминающей прикосновение холодного металла проходит через все его тело.

"Не стоит тратить на меня дар" — хотел было сказать он, учитывая, как беспокоятся за неё дети, но решил ей не мешать. Поток энергии становился все сильнее, и вскоре Вэйн почувствовал, как по всему телу разливается тепло. Свет свечи больше не слепил и Вэйн отчетливо мог различать все вокруг.

— Ну вот, думаю скоро сможешь выйти на стену,— сказала она.— В голосе её зазвучала уверенность. В глазах появился блеск.

— Благодарю вас, госпожа Хелена, — сказал Вэйн. Тут он почувствовал что очень проголодался.

Эйвин посмотрел на них обоих и улыбнулся. Остаток вечера прошел весело. Все шутили, смеялись, рассказывали разные забавные истории. К концу вечера, все было съедено. Воздействуя напоследок даром на Шайна, после чего он сразу же заснул, Хелена ушла.

— Вот пример того, как дар зависит от ума, — пояснил Эйвин. — Мама сделала тебя своим сыном, ей захотелось о тебе заботиться и вот, к ней вернулся дар.

— А все таки, что со мной случилось?— спросил Вэйн.

— Личинки песчаного спрута, — пояснил Эйвин. Мы из тебя их штук десять вытащили.

При этом известии Вэйна просто передернуло от отвращения. К существам с изнанки ему даже прикасаться было неприятно, а тут узнать что они жили в его теле!

— Не переживай, — сказал Эйвин,— всех вытащили. Хорошо, что ты догадался об этом сказать. А то…

— Могу я пойти домой? — спросил Вэйн. Известие о живших в его теле личинках вывело его из душевного равновесия.

— Да, зайди через три дня, сказал Эйвин. — Энергетическая оболочка у тебя хорошая, но сейчас ей нужно немного восстановиться.

Вэйн кивнул.

— Кира, ты тогда тоже иди домой, — прибавил Эйвин.— с Шайном все будет хорошо.

— Нет, можно я побуду с ним, — попросила девушка.

— Хорошо, только…— Эйвин что-то шепнул девушке на ухо, после чего она смутилась и опустила глаза.

— Вэйн, правда, что рядом с тобой комната освободилась? — прибавил Эйвин. — Я бы хотел к тебе переехать, если ты не против.

— Освободилась, — ответил Вэйн, — и я, конечно, не против.

— Только… должен предупредить, я изучаю существ. Вещества, которые содержатся в их телах.

Поэтому, иногда небольшие существа и их части, будут находиться в моей комнате. Ты не против?

— Нет, мне это тоже интересно, — ответил Вэйн. Раньше он любил читать о подобных опытах над существами.

— Тогда можно я сейчас отдам тебе книги, которые храню здесь?

— Конечно, — ответил Вэйн. Мысль о новых книгах его радовала.

Эйвин поднялся и вышел, вскоре в дверном проеме появилась его высокая худая фигура в черном. В руках он у него было две большие холщовые сумки. В одной лежали вещи Вэйна, в другой книги.

Разглядывая свои доспехи, Вэйн заметил крошечные, около сантиметра в диаметре отверстия.

— Удивительное дело,— тихо произнес Эйвин, проводя по отверстиям тонкими белыми пальцами.— Тентакли песчаного спрута проникли в твое тело, а ты ничего не почувствовал. Вот бы изучить их! Что, если они выделяют вещества полностью заглушающие боль?! Выделить бы их и использовать здесь.

— Эйвин, — сказала Кира, — травы Долины тоже неплохо заглушают боль, зачем тебе мерзкие обитатели изнанки.

— Да, но травы действуют не так эффективно. И вообще, они вызывают привыкание, а тут полное обезболивание, и заметь, Вэйн после этого еще и на стене ночь достоял.

— Но, — возразила Кира, — ему же потом и на свет было трудно смотреть и холодно было.

— Подозреваю,— возразил Эйвин,— что все эти эффекты вызывают разные вещества, возможно их получится разделить.

Жалко, только, что я пока не знаю, как добыть эти тентакли. Спрут отращивает их когда его щупальца достигают три человеческих роста. Приближаться к такому опасно.

— Опасно, — согласился Вэйн, — но смотри, личинки я тоже не чувствовал. Что если они выделяют те же вещества? Личинку добыть проще.

Рассуждения целителя вызвали у него интерес. Он почувствовал, что отвращение от того, что личинки жили в его теле стало намного меньше.

— Точно, Вэйн, у меня же есть живые личинки, у них должны быть те же свойства, — хлопнул себя по лбу Эйвин. — Спасибо, за идею!

Черные глаза целителя заблестели из под торчащих в разные стороны седых волос. Откуда у Эйвина живые личинки Вэйн спрашивать не встал.

Полчаса спустя на своей кухне он читал одну из книг целителя.

"Песчаный спрут одно из самых опасных для хранителя существ, населяющих изнанку мира. Он обитает под землей, и атакует, высовывая свои щупальца. Щупальца его покрыты острыми шипами и у некоторых видов выделяют яд, замедляющий жертву.

Песчаный спрут ловит добычу при помощи щупалец, а затем перемалывает своими челюстями. Питается как живыми, так и мертвыми существами потому быстро растет. Когда его щупальца достигают в длину три человеческих роста, наступает период размножения. Тогда на теле песчаного спрута отрастают тонкие полупрозрачные тентакли. Кончики этих тентаклей незаметно проникают в тело жертвы и запускают в него личинки песчаного спрута. Личинки эти выделяют вещества, вызывающие у жертвы желание спрятаться и заснуть. У человека, зараженного личинками, меняется цвет кожи. Она приобретает серовато-желтый оттенок".

Вэйн взял свечу и подошел к зеркалу. Нет, он не сказал бы, что цвет его кожи сильно изменился. Его лицо казалось скорее бледным, чем сервато-желтым.

"Когда жертва прячется и засыпает,— продолжал читать Вэйн,— личинки съедают ее и вылезают наружу. Известно несколько случаев когда личинки спрута были извлечены из тела человека. Хранители, с которыми это произошло остались живы и смогли вернуться на стену, но с тех пор время от времени испытывали ощущение беспричинного страха."

Вэйн прислушался к своим ощущениям. Беспричинного страха не было. Правда в какой-то момент ему показалось, что из дверного проема комнаты, где собирался поселиться Эйвин, на него смотрит Камита. Шум ветра напоминал чей-то жалобный плач. На минуту Вэйну показалось будто снаружи действительно кто-то плачет. Он даже хотел выйти, чтобы узнать, кто, но вскоре стало понятно, что это все же ветер. Потом снова померещился скрип колес в соседней комнате. Вэйн взял свечу и зашел туда. Пусто, чисто. У постели Камиты сумка с книгами Эйвина. Нет, все же он не был уверен, что происходящее с ним можно назвать беспричинным страхом.

Но в одном он был теперь уверен точно. "Песчаный спрут, — самое отвратительное существо изнанки мира и нужно найти способ их истреблять"

Пока он размышлял об этом, в дверь постучали.

Там стояли Гинт и Сиэна.

— Рада видеть, что с тобой всё хорошо, — улыбнулась Сиэна.

— Подумать только, — отбил добычу у песчаного спрута, — прибавил Гинт.

— А как истреблять песчаных спрутов? — спросил Вэйн, когда они втроем сидели за столом и пили чай.

— Когда их становится много, я утром спускаюсь со стены, вытаскиваю их из земли и сжигаю. А то даром бывает не достать — сказал Гинт.

— А я закидываю им в пасть дротик с зеленой смертью, когда она есть, — сказала Сиэна. — А если нет, главное нанести им хотя бы небольшие раны, пока они маленькие. Тогда их съедят другие существа.

— Благодарю вас, — ответил Вэйн.

Он подумал, что для того, чтобы использовать способ Гинта, нужен сильный Дар Земли, так как с рассветом песчаные спруты прячутся. А вот метод Сиэны его заинтересовал. Но он отлично работал, если песчаные спруты жили близко к стене, если далеко, то дотянуться до них даром было невозможно. Одна надежда на арбалетный болт с зеленой смертью, но в темноте попробуй попади по извивающемуся щупальцу.

Утром, когда он гулял рядом с пустырем, размышляя обо всем этом, ему встретилась Эйла.

— После того что ты сделал, я теперь всегда буду за тебя, — сказала она и ушла, оставив Вэйна размышлять принесет ли это ему преимущества, или проблемы.

Помимо встречи с Эйлой была и другая, гораздо более неприятная встреча. Проходя мимо какой-то таверны он слышал как кто-то за стеной говорил другому:

— Слышь, помнишь того белобрысого, который Хейма убил?

— Ну, это у которого дара немеренно?

— Да. Прикинь он ученик Гинта.

— Да, с таким по‐другому надо, сказал третий.

Они начали о чем-то переговариваться в полголоса. Вэйн понял что речь идет о нем, и что от него не отстанут. А значит, возможно, скоро опять придется идти за стену, причем на этот раз на пятой башне. Шестую по ночам теперь охраняет Гинт. Песчаных же спрутов на пятой башне много. Редко кто не боится спускаться за стену, чтобы их уничтожить.

Вэйн хорошо помнил как за стеной в него вцеплялись внезапно возникающие из земли щупальца с шипами. Потому старательно искал способ быстро и эффективно уничтожать песчаных спрутов и часто обсуждал разные варианты с Эйвином.

Спустя несколько дней целитель наконец-то перевез свои вещи в бывшую комнату Камиты. Вэйн помогал ему их расставлять.

Какие то странные приборы, разноцветные жидкости в треугольных флаконах, стеклянные сосуды причудливой формы; обо всем этом Вэйн раньше только читал, а теперь интересно было рассматривать.

Ещё во множестве были большие квадратные стеклянные емкости, где росли какие-то ни то растения, ни то грибы и ползали какие-то существа, напоминающие слизней, встречались там и другие обитатели изнанки мира. Хотя все это целитель держал в идеальном порядке, из его комнаты все же исходил запах Великой бездны. Личинок песчаного спрута Эйвин держал в особом сосуде, подкармливая другими существами из бездны, и в свободное время изучал выделяемую ими жидкость.

* * *

Энергетическая оболочка Вэйна восстановилась быстро и теперь каждую вторую ночь он проводил на пятой башне. Песчаных спрутов там было много. То и дело из земли появлялись щупальца разного размера. Стоило ему применить дар, как они тут же скрывались. Дротики с ядом мансера не могли пробить их плотный покров. Правда Вэйну удалось закинуть одному спруту дротик прямо в пасть, но это вышло лишь благодаря тому, что в этот момент спрут поедал какое-то существо.

И тогда Вэйн задумался. Что если бросить приманку, с кусочком яда мансера? Сложность заключалась в том, как сделать так, чтобы яд действовал лишь после того, как спрут эту приманку съест. Если яд подействует раньше, приманка станет зеленой и не привлечет спрута.

Об этом Вэйн решил поговорить с Кирой. Он помнил, что подземный народ отличается изобретательностью. К тому же девушка не меньше него ненавидела песчаных спрутов.

— Все просто, Вэйн, — ответила Кира, выслушав суть проблемы.

Нужно как то изолировать яд мансера от приманки. Например окружить глинянной капсулой которая разрушиться только внутри песчаного спрута.

— Мысль хорошая, — сказал Вэйн.

— Я завтра днем на пятой башне, — прибавила Кира,— приходи, изготовим приманку и проверим как она работает.

На следующий день на пятой башне Вэйн увидел боевые техники Киры. Она запускала в воздух вращающиеся круглые летающие ножи, которые разрубали существ на части. Но одному липкому ящеру средних размеров она позволила взобраться на стену.

Из него и изготовили приманку. При помощи большого ножа с широким лезвием, Кира быстро разрубила коричневое, покрытое слизью тело на множество частей. Из них и изготовили приманку.

Глиняные капсулы Кира изготавливала с удивительной скоростью. Туда помещали кусочек плоти липкого ящера, втыкали в него иглу с ядом, после чего заделывали отверстие. Вэйн следил за тем, чтобы наружная часть капсулы оставалась сухой. Потом эти капсулы вставляли в надрезы в кусках приманки.

Потом при помощи дара воздуха их раскидали около пятой башни.

Ночью Вэйн сменил Киру, но девушка попросила разрешения немного постоять с ним. Они стояли и наблюдали за песчаными спрутами, которые заглатывали приманку. Казалось, что под стеной распускаются причудливые зеленые цветы. Вэйн подумал, что теперь продержаться час за стеной будет намного проще.

Вскоре их изобретением заинтересовались и другие хранители. Вэйн с Кирой охотно делились с ними способами изготовления приманки.

Спустя неделю Вэйна вызвали на собрание совета.

— Мы здесь чтобы обсудить изобретение хранителя Вэйна, — начала Сиэна, — благодаря которому мы теперь можем не бояться песчаных спрутов.

Тут все хранители, присутствовавшие на совете начали хвалить его изобретение рассказывать, что благодаря ему спрутов не стало.

— Кто за то, чтобы сделать Вэйна одним из членов Совета, — спросила Сиэна и весь совет проголосовал "за".

— Я хочу сказать, — начал Вэйн, — когда ему предоставили слово, что моей заслуги здесь недостаточно. Мне помогла хранитель Кира с пятой башни, один я не смог бы это придумать.

Большая часть совет проголосовала за то, чтобы сделать членом совета и Киру. Вскоре у них обоих в центре тыльной стороны ладони красовались восьмиконечные изображения солнца с прямыми лучами, напоминающие звезды.

Да слово "солнце" на местном языке звучало как "большая звезда".

"Звезда по имени солнце" — вспомнилось мне. И я почувствовал что это как-то связано с моей прошлой жизнью.

— Поздравляю, — сказал сказал им с Кирой Гинт. — Я тоже попал в совет в четырнадцать. Сдерживал стаю гигантских скутов.

— А я в стаю слизнеспрутов, — сказал Шайн.

— А я нашел способ истреблять зелёных червей, — сказал Эйвин.

Шайн с Кирой и Эйвин позвали Вэйна в Златоверхий дворец, чтобы отметить полученные звезды, но Вэйн сам не зная почему, сказал, что хотел бы пойти домой.

Оказавшись в своей комнате, Вэйн некоторое время сидел неподвижно. Он сам не понимал, что с ним происходит.

Казалось бы, он должен радоваться. Ему удалось больше, чем его славному предку, которому он все это время стремился подражать. Но вместо радости душу затопила неведомая прежде пустота.

Почему так, откуда, и что с этим делать он понять не мог. В памяти всплыли легенды о Белом Пути, что лишь истинно мудрые идут по нему вечно, а те, кто избрал недостойную цель и не смог от неё отказаться остаются на обочине.

Именно на такой вот обочине Вэйн и чувствовал себя сейчас.

"Наверное у меня не стало цели? — подумал он. — Что же, получается, нужно найти цель и снова к ней стремиться?"

Эта мысль вызывала раздражение. Что если и новая цель потребует огромных усилий, а принесет лишь разочарование?

"Ну ведь живут же как-то Сиэна, Гинт, Шайн, Кира, — подумал Вэйн,— значит какие-то цели у них есть. Спрошу их об этом при случае. А сейчас…" Тут Вэйн вспомнил, что за полгода проведенные в Тейнуэте он ни разу не писал домой. Вспомнил и сам тому удивился.

Он достал бумагу и чернильницу с соком местного растения.

Вскоре на бумаге появились строчки аккуратно выведенные его четким ровным почерком.

"Отец, Зен, Миен, да пребудет с вами солнце. Прошу прощения, что долго не писал. Недавно я стал хранителем. Очень рад, что для меня выпала честь оказаться в Тейнуэте. Я и представить себе не мог, что здесь столько достойных людей. У меня много друзей. Мы с ними проводим время в увлекательных беседах и занятиях наукой."

Вэйн улыбнулся, вспомнив, как вчера Эйвин выделил, из жидкости, полученной от личинок песчаного спрута четыре разных вещества.

Чтобы понять их свойства, целитель пробовал их на вкус. Из тех, что его заинтересовали, одно погружало в сон, другое обладало великолепным болеутоляющим эффектом, но действовало только если нанести его на рану. Эйвин, чтобы испытать новое вещество, специально подержал руку над огнем.

Вэйн продолжал писать.

" Прошу вас написать о том, что нового в нашем замке и нашей земле. Жду ваших писем.

Хранитель Вэйн."

Становилось все теплее. По утрам над горными склонами теперь слышался многоголосый хор птичьих голосов. Потом тишину утра разбивал звук колокола, означающий смену хранителей.

Солнечные лучи к тому времени уже успевали раскрасить золотыми бликами разноцветные домики Тейнуэта, увитые цветущими розами и загнать большую часть существ в бездну.

Из дома Вэйн получил конверт с тремя письмами, написанными отцом, Зеном и Миен.

Отец писал, что не ожидал, что он так быстро станет хранителем. И что очень им гордится. Прочитав его письмо, Вэйн подумал, что хорошо, что он не стал писать, что попал в совет. Отец мог бы заподозрить что хранители специально продвигают его, потому, что он княжеский сын.

Миен интересовалась, кто его учитель и какую башню он охраняет. Писала, что подружилась с людьми из дружины, но лишь недавно научилась ориентироваться у них в замке. Напоследок прибавила, что у них еще одна хорошая новость, но о ней она сообщит при встрече.

Зен писал, что очень соскучился, радовался, что Вэйн стал хранителем, и писал, что подумывает о том, чтобы завести себе дракона. Жаловался, что коричневые драконы, так распространенные в степи не любят холод и сырость, и долго не протянут в Земле дождя. А высшие драконы, способные жить в местном климате, большая редкость. Рассуждал о том, что от того, что у них нет драконов, в горах размножаются мансеры.

Закончив читать его письмо, Вэйн посмотрел в сторону Бонтихилла. В голове пронеслось, как там за ложбиной между гор раскинулся лес, меж деревьев широкая дорога. Если ехать по ней то через несколько часов по правую сторону будет трактир, потом по обе стороны раскинутся деревни, возделанные поля. Там у дороги лежит черный камень, у которого они когда-то прощались с Зеном.

Если проехать вперед еще немного то можно увидеть башни замка Бонти. Вэйн представил себе развевающиеся на ветру флаги с изображением сверкающей дождевой капли и почувствовал как у него щемит сердце. Там был дом его предков. Там в библиотеке хранились оставленные ими рукописи. Там в галереях висели их портреты, а главное, портрет его мамы.

Вэйн много раз говорил себе, что это все уже не его, ощущая себя при этом листочком, оторвавшимся от огромного дерева. Многократно убеждал себя, что так надо.

Но сейчас ему невыносимо хотелось увидеть отца, брата, Миен, своих приятелей из дружины. Пройти по коридорам замка, посмотреть на портрет мамы.

"Ничего,— сказал он себе,— скоро я буду дома", но утешало это слабо.

К счастью в дверь постучали. Нэй, Сэйм, Хамиса, Кэвин зашли чтобы позвать его туда, где они любили проводить время, когда не нужно было идти на стену. Вскоре, как и много раз прежде, вокруг звучала быстрая ритмичная музыка. В свете множества разноцветных фонариков кружились танцующие тени.

Девушка, на которой из всей одежды было лишь украшение из позолоченных металлических пластин, прикрывающее грудь и бедра наподобие доспехов, продавала напитки.

Со многими из местных девушек Вэйн уже успел познакомиться. Он им нравился. Девушки часто говорили ему, что он симпатичный, что у него очень сильный дар, и вообще он просто нечто, если смог получить перстни от самого Гинта.

Он тоже в свою очередь, считал девушек-хранителей очень красивыми, но ни одна не вызывала волнения в его душе. Потому дальше разговоров и танцев общение с ними не заходило.

По ночам они с Шайном по очереди охраняли пятую башню. Эйвин раздобыл новое существо, и теперь с энтузиазмом его изучал. Времени на это у целителя теперь было предостаточно. За последние несколько ночей со стены не было ни одного зеленого сигнала, да и красного тоже. Существ выходило немного, а те что выходили, не представляли большой опасности. "Бездна дремлет,— говорили хранители,— а если дремлет, значит скоро проснется". Вскоре так и случилось.

Одной из теплых летних ночей Вэйн услышал позади себя странный шум. Обернувшись, он увидел движущуюся к нему черную глыбу. Удар воздушным потоком. Краем глаза он разглядел черную тень на месте пустыря. Бездна распространилась за стену.

Воздушный щит. Перчатки. Коробочка со светящейся ампулой. Лезвие топора светится зеленым. Главное не забыть хорошенько закрыть ампулу.

Стена красных огней со стороны города. Обозначили границы вновь появившейся трещины. Примерно одиннадцать башен. Вэйн читал, что бывало и больше. Существа прорываются через его защиту. Удары топором. Светятся зеленым. Это позволяет быстрее заметить других.

По законам Тейнуэта, хранитель не должен уходить с башни не дождавшись хранителей с расположенных впереди башен.

Люди с первых четырех башен пробиваются к нему, отбиваясь от существ, Эйла, Сэйм, Нэй. Бабушка Наита сворачивает огненный щит, держащийся на камнях памяти. Она уже успела вызвать огненных существ, ярко освещающих все вокруг и отпугивающих обитателей бездны.

— Прикрывать опять Гинт останется?— спросила Эйла.

— Я с ним,— ответил Вэйн. Так поступали главные герои книг, которые он читал в детстве, и он не собирался им уступать.

— Пусть тебя хранит бог Пути,— произнес Сэйм.

— Я с вами,— прибавил Нэй, когда они достигли шестой башни.

— Ну, если бы не мой малыш, и я бы осталась,— сказала Эйла, огненно‐воздушным потоком сжигая существ по обе стороны стены.

— Пусть вас хранит бог Пути!— прибавила она.

— Вскоре на шестой башне остались лишь Гинт, Вэйн и Нэй. Остальные ушли, призывая бога Пути их хранить. По обе стороны башни зияла бездна, а за бывшим пустырем все население Тейнуэта строило стену.

Вэйн с Гинтом взяли на себя существ из Великой бездны, Нэй тех, что выходили из трещины на пустыре.

Приятно было вновь сражаться рядом с учителем. Когда воздушный поток с его рук подхватывал огненные шары Гинта, Вэйн тепло вспоминал свои первые месяцы в Тейнуэте, которые, казалось, были в другой жизни.

Прошло несколько часов, а Вэйн не чувствовал никакой усталости. А вот Нэй то и дело поминал мансера и они слышали его учащенное дыхание. Вэйн предложил ему поменяться местами, на что тот с радостью согласился.

Трещина с пустыря оказалась совсем не так безобидна, как казалось сначала. Оттуда один за другим ползли слизнеспруты, и огромные круглые существа, щупальца которых били электрическим током. К счастью благодаря Дару Воды Вэйн смог использовать эту способность против самих существ. Но, меньше их не становилось.

После нескольких часов, похожих на страшный сон у горизонта показалась светлая полоска. По мере того, как светлело небо, существ становилось все меньше. Они спешили в трещину прихватывая с собой тела убитых с соплеменников, поедая их на ходу.

— Продержались вроде,—услышал он голос Нэя.

— Вэйн, ты как?— спросил Гинт.

— Все впорядке. А как вы?

— Вроде, тоже,— ответил Гинт.— Хотя нет, похоже кто-то цапнул. В свете утренней зари Вэйн увидел сильно кровоточащую рваную рану на его плече. Доспехи Нэя были тоже изорваны и в крови. Сидя на стене, хранитель молча курил.

Тут Вэйн почувствовал гордость от того, что они оба пострадали, а он нет. Я так и не понял, почему, но из этого он сделал вывод, что он теперь лучший хранитель в Тейнуэте. Вэйн, конечно всегда считал, что так и должно быть, но теперь эта мысль опьяняла.

— Позвать на помощь?— спросил он.

— Я дойду,— ответил Нэй,— просто несколько царапин.

— И я легко отделался,— прибавил Гинт.

Смочив кусок ткани целебным зельем Вэйн осторожно прижал его к ране своего учителя, а потом начал накладывать повязку.

Гинт тихо произнес слова благодарности потом достал зелье и молча закурил.

Вэйн, хотел было заняться ранами Нея, но тот сказал, что их уже прижег, и они не кровоточат.

— Вэйн, хочешь попробовать, сказал Гинт,— протягивая ему сигарету.— Хорошо придает сил. Нам же еще вон куда идти,— сказал он, показывая туда, где заканчивалась вновь образовавшаяся трещина.

— Почему бы и нет? Благодарю вас,— ответил Вэйн.

Вэйн вдыхал сладко-горький дурманящий дым, пока они шли по верху стены. По обе стороны лежала бездна. По краям ее копошились какие-то существа, но они не представляли опасности.

Вэйн с грустью подумал, что красивое здание, построенное на свадьбу Шайна и Киры скрылось в бездне.

Зелье действительно придавало сил. Усталость прошла, мир вокруг заиграл яркими красками, сначала стало тепло, а потом жарко.

Трещина на пустыре закончилась. Хранители спустились со стены и теперь шли среди высокой травы. Нэй чуть пошатнулся, Вэйн поддержал его и спросил не позвать ли на помощь.

Хранитель отрицательно покачал головой и снова закурил.

Вэйну же стало настолько жарко, что он расстегнул доспех, а потом вообще решил его снять и обнаружил, что рубашка промокла от пота.

—Вэйн, мы за стеной,— с укором произнес Гинт.

— Да, ты чего творишь,— прибавил Нэй.— Сейчас выскочит кто-то оттуда,— он показал на покрывающую пустырь высокую траву.

—Смотрите, — Вэйн, показал им свою куртку с металлическими пластинами,—на ней ни царапинки. Не подпустил их ночью, не подпущу и теперь, — Вэйн бросил в сторону тлеющий окурок, такой короткий, что он с трудом его удерживал. Теперь он шел позади всех.

Они уже подходили к стене, как множество длинных, острых как иглы зубов вонзилась в его плечо.

Неведомая сила потащила прочь.

Звук нескольких ударов. Столп огня. Распространяющаяся по телу невыносимая жгучая боль, сменяющаяся онемением. Свист двух сигнальных ракет, зеленая вспышка. Гинта, словно издалека читающий заклинание.

Вэйн чувствовал, как учитель трясет его за плечо.

—Дыши, Вэйн. Не забывай дышать, —говорил ему Гинт, но следовать этому было трудно. Он совсем не чувствовал свое тело. В памяти всплыла страница из книги "Белый лабсер выходит из бездны днем, двигается бесшумно, нападает

со спины. При укусе впрыскивает яд, обездвиживающий жертву, а затем растворяющий ее тело".

Мысль о том, что он может умереть почему-то сейчас не вызывала страха, возможно причиной тому было зелье.

Откуда то издалека Вэйн услышал голос Гинта, зовущий его по имени. Он попытался открыть глаза и обнаружил, что в глазах двоится. Два солнца на небе светили настолько ярко, что на них невозможно было смотреть.

—Ты почему не дышишь?— снова донесся до него голос Гинта.

—Простите, забыл,—прошептал он и попытался вдохнуть, но это получалось все труднее.

Чьи-то исцеляющие касания, но почему-то действия их были неприятны.

— Бесполезно,—сказал чей-то голос.

— Не думаю, он же еще живой,— Вэйн узнал голос Эйвина. Потом стало темно.

— Тут нужно много времени и сильный дар,—услышал он голос Сиэны, звучащий откуда-то из темноты.

Было душно, казалось все вокруг куда-то плывет. Словно издалека он слышал свое частое дыхание

— У меня есть и то и другое,— ответил Эйвин.

— Я знаю, но он у тебя не единственный. А за стеной сейчас неспокойно. Целители с боевым даром нужны на стене. Конечно, никто не собирается давать ему умереть. Многие хранители с даром Жизни поделились с ним своей силой. В том числе твоя мама.

— Да…— немного подумав сказал Эйвин. — Нехорошо получается, он значит доспехи за стеной снимает, а мама на него дар тратит. Но, что делать!?

— У него есть родственница в Бонтихилле с высшим даром. Миеника Бонти. Помнишь?

— Конечно. Ученица отца. С ним прикрывать оставалась. Говорят она за княжеского сына замуж вышла. Не знал, что она его родственница,— прибавил он.

— А что, если жена княжеского сына не захочет этим заниматься?— услышал Вэйн голос Гинта.

— Уверена, что это не так,—с иронией сказала Сиэна.

— А сколько нужно времени, чтобы вернуть его в норму?— снова спросил Гинт.

— Около десяти дней. Зависит от силы дара и контроля.

— Его нужно везти в замок Бонти?—недоверчиво спросил Гинт.— Имел дело с потомками княжеского рода и больше не хочу.

— Напрасно ты так.

— Ну, ладно, ты с нашим князем близко общалась. Может он и ничего…, но я все равно опасаюсь.

— Гинт, — спросила Сиэна, неужели ты никогда не спрашивал Вэйна о его семье?

— Спрашивал. Он говорил, у него отец и брат в Бонтихилле. Его отец служит князю?

— Что-то вроде, но не совсем, — снова с иронией ответила Сиэна.

Спустя какое-то время до Вэйна донесся скрип колес, топот копыт. Было душно. Словно со стороны он слышал свое частое дыхание. Еще было чье-то исцеляющее касание, очень знакомое, но он не мог вспомнить, чье.

Запах зелья. Тепло, почти жарко. Волна жара охватывает все тело вытаскивая из забытья. "Интересно, у кого такой дар?"—подумал Вэйн.

— Работы тут немало. Произнес низкий мелодичный женский голос. Вэйн узнал госпожу Большой медведь.— Это хорошо. Ребенок будет с сильным даром. Помню…— госпожа Большой медведь казалось о чем то задумалась.— Год перед твоим рождением был самым тяжелым для нашей деревни. Сперва град, потом засуха. Хлеб не уродился. Орехов и грибов тоже мало совсем собрали. Мышей много развелось. Припасы поели. Зимой хлеб пекли с хвоей да шишками. Холода были, жуть! Снегу было до окон. А тут еще волки напали. Очень их тогда много было. Многих наших порвали. Нет, умереть мы никому не дали, но, помню, даже спать было некогда… И когда мои силы и дар закончились, тебе вздумалось появиться на свет. Не знаю, как не отправилась тогда на Белый путь… Зато у тебя самый сильный дар из нашей семьи. Правда... ты не шить, ни вязать, ни готовить толком не умеешь, даже стыдно за тебя перед новыми родственниками,— вздохнула госпожа Большой медведь. Радует лишь, что у твоего ребенка теперь тоже будет сильный дар. Присоединяйся,— прибавила она,—одна я тут долго провожусь.

Вэйн ощутил на себе еще и исцеляющее касание Миен, напоминающее тепло вечернего очага. Потом снова забытье.

Голос брата. Зен с тревогой спрашивал о нем. Интересовался, спустится ли Миэн к ужину. Миэн сказала, что пока не может его оставить. Вэйн слышал звук поцелуя, слышал, что они едят у его постели, Зен рассказывал, что из Тейнуэта в замок приехали хранители, представившиеся друзьями Вэйна и их разместили в замке.

Голоса птиц. Похоже, приближается рассвет. Горячие руки Миэн. Внезапно он почувствовал, что может двигаться. Очень хотелось пить.

— Видишь, все не так плохо,—услышал он голос Миэн. Она поила его чем-то сладким, с запахом мяты… Тогда Вэйн попытался открыть глаза и сам удивился, что все видит ясно.

Отделанные бежевым камнем стены нижней круглой комнаты в восточной башне. Цветущие ветви деревьев тянуться в окна. Рядом сидит Миэн и улыбается своей задумчивой нежной улыбкой. Солнце просвечивает сквозь ее рыжие волосы от чего они сияют золотым светом. Глаза светятся. Под широкой розовой кружевной накидкидкой угадывается ее живот, значительных размеров. Похоже, Миэн скоро должна была родить. Тут он вспомнил, что в письме она упоминала о хорошей новости, о которой сообщит при встрече.

Миен посмотрела на него

и глаза ее заблестели.

— Ну, ты как?— тихо спросила она.

— Намного лучше,— тихо ответил Вэйн, приподнимаясь. Тело слушалось с трудом, свою левую руку и плечо он не чувствовал. Только теперь это не имело значения.

— Я рада,—тихо сказала Миен.

— Прости, что доставляю тебе проблемы…сейчас.

— Ты не доставляешь…благодаря тебе у нашего ребенка будет сильный дар. А еще… по законам нашей страны я сейчас должна вышивать одежду своего ребенка, а я так не люблю вышивать,— вздохнула Миен. —Ты меня от этого спас.— К тому же много детских вещей привезла мама.

— Она здесь?— спросил Вэйн.

— Нет. Уехала на рассвете. У нас сейчас сбор трав, и ей нужно следить чтобы все делали правильно. Она снова улыбнулась.

— Жалко, ты волосы остриг,— вздохнула она.

— Чтобы с Зеном не путали,— ответил Вэйн.

— Напрасно,— вздохнула Миен, — с Зеном, тебя сейчас никто не спутает.

Он взглянул на свои руки и ужаснулся, они были желтые, опухшие и в каких-то багровых пятнах.

—Пойду, скажу всем, что тебе лучше, а то беспокоятся. — Она поправила розовую кружевную шаль и вышла. Как же она была прекрасна!

Вэйн попытался встать, но не смог, голова сильно кружилась.

Вскоре за дверью послышались голоса. Вошли Кира, Шайн, Кэвин

и даже Саруна, последними вошли отец с Гинтом.

Кэвин, Шайн и Кира первым делом подошли к Вэйну, чтобы прикоснуться к нему. В Тейнуэте с давних времен существовало поверье, что если прикоснуться к тому, кто был на волосок от смерти и выжил, то в следующий раз повезет и тебе.

Гин остановился в дверях, взглянул на него и вышел.

— Рад видеть тебя дома, Вэйн,— с улыбкой произнес отец. Прежде Вэйн почти не видел, чтобы отец улыбался.

— Ну, ты как,— спросил брат.

— Ничего, ответил Вэйн, — я же говорил, что вернусь.

— Да и стал хранителем,— прибавил Зен.

— Главное, что ты живой,— сказала Кира.

Они все говорили, что очень рады, что он остался жив. Вэйну было приятно чувствовать, что друзья рядом.

Так прошел еще один день, потом еще один. Миен и Кэвин по очереди воздействовали на него даром Жизни. Скоро он смог встать и даже, к большой радости друзей, выйти в парк.

Плохо было лишь то, что плечо укушенное лабсером стало сильно болеть, и боль распространялась на всю руку. Приходилось часто курить зелье. Рана от зубов гноилась и от нее исходил неприятный запах. И что самое плохое, не помогал даже дар Жизни, от чего Миен очень переживала.

— Ничего, утешал ее Шайн. Как мне брат рассказывал, если все время воздействовать на человека даром, тело перестает восстанавливаться. Тут подождать нужно, но Миен ждать не хотела.

— Такое ощущение, что ты был без доспехов,— устало проговорила она, сидя вечером у него в комнате.— Не могу представить, что бывают лабсеры, способные так глубоко прокусить доспехи.

— Прости, Миен, я сам виноват, — ответил Вэйн и рассказал ей про зелье и про то как снял за стеной доспехи.

— Опасно пробовать незнакомое зелье без необходимости,—тихо произнесла Миэн,— тем более за стеной. Неизвестно, как оно на тебя подействует.

Вэйн чувствовал, что исходящее от ее рук тепло с каждым часом становится все слабее.

— Миэн, думаю тебе стоит отдохнуть,— сказал Вэйн.— Я уже в норме. Куда спешить.

— Да, ты прав, Вэйн, я оставлю тебя ненадолго. Она поднялась и пошла к выходу. В ее движениях ощущалась какая-то непривычная скованность.

— Миен, ты в порядке,— спросил Вэйн, чувствуя смутную тревогу за нее.

— Все хорошо, Вэйн, просто мне надо отдохнуть.

Она вышла. А Вэйну было тревожно за нее и стыдно, что из-за его глупой выходки ей приходится тратить на него дар, а он ей самой сейчас нужен. Потом к тревожным мыслям прибавилась сильная боль в плече. Зелья хватало ненадолго.

Он курил уже пятую сигарету когда в дверь постучали. В комнату вошел отец со светильником в руке.

Только теперь Вэйн заметил, что волосы его почти все поседели, морщины на лице стали глубже, лишь взгляд остался таким же прямым и, казалось, видящим тебя насквозь.

Вэйн приподнялся, и поспешно затушил сигарету с зельем. Все его мышцы напряглись. Прежде отец приходил ночью в комнату только если был очень ими недоволен.

— Ты как?— спросил он, садясь рядом.

— Нормально,— ответил Вэйн, не понимая, к чему отец об этом спрашивает.

— Я вижу, как тебе нормально,— тихо пробормотал отец, взглянув на пепельницу. Потом осторожно коснулся его лба.

Вэйн сидел затаившись, и ожидал критики и упреков в свой адрес, но отец молчал.

— Чего ты стыдишься?— начал он тихим глухим голосом.— Ты сделал больше, чем от тебя можно было ожидать. Ты нашел себе достойного учителя, получил перстни, даже попал в совет, — я бы и за меньшее тобой гордился.

Прежде похвала отца была большой редкостью, и Вэйн прежде очень радовался, когда такое случалось. Но теперь от этого вновь накатывала пустота и разочарование.

— А ты еще остался прикрывать,— продолжал отец.— Твой учитель мне все рассказал. Ты единственный кто не пострадал в эту ночь и ты помогал другим хранителям добраться до стены. Заметить то существо было просто невозможно. Потому, даже если тебе кажется, что ты где-то совершил ошибку, ты не должен ничего стыдиться,— отец внимательно посмотрел на него.

— Я очень рад, что у меня такой сын как ты,— продолжал он.

Вэйн не знал что ответить. Это был какой-то чужой, неправильный отец и как себя с ним вести он не знал.

— Зелье помогает?— снова спросил отец.

— Помогает,— Вэйн попытался улыбнуться.

— С этим поможет еще лучше он налил в бокал с водой несколько капель из флакона и велел выпить. Вскоре боль действительно прошла и ужасно захотелось спать.

Засыпая, Вэйн видел твердый профиль отца на фоне светильника.

Проснулся он от боли в плече. Отца рядом не было. Привычным движением Вэйн достал коробку с зельем и закурил. Небо за окном светлело, тишину нарушали голоса птиц.

С первыми лучами солнца в его комнату вошел Зен.

— Привет, ну как ты тут? — спросил он.

— Да ничего,— ответил Вэйн, незаметным движением пряча под кроватью пепельницу с окурками.— А как Миен?

— У нее родилась девочка. Мы назвали ее Тиа. В честь бабушки Миен, и нашей с тобой прапрабабушки. Помнишь, мы читали про нее в летописи?

Вэйн кивнул.

— Миен в порядке?— спросил он.

— Конечно. С ее то даром. У малышки, похоже, тоже дар Жизни.

— Хороший дар. А какой второй?

— Пока непонятно.

Зен задумался.

— А все же, странно,— сказал он.— Оказывается, люди рождаются головой вперед. Я то думал,— они как лошади.

— Ну ты сравнил, конечно!— улыбнулся Вэйн.

В Бонтихилле и его окрестностях дети постоянно рождались у всех: у кошек, собак, лошадей, у горожан, у деревенских жителей, наведывавшихся в Бонтихилл по праздникам. Рождение же дочери у Миен с Зеном казалось Вэйну необыкновенно интересным и радостным событием.

Тут дверь комнате открылась, и вошла улыбающаяся Миэн в длинном розовом платье с широким поясом. Через ее плечо был перекинут ремень, к которому была привязана обшитая кружевами корзина выстланая изнутри белым атласом в которой лежал розовый сверток. Так носили детей в Земле лесов.

— Знакомься с племяшкой, Вэйн,— она приблизила к нему корзину и Вэйн увидел необычно маленькое личико с крепко зажмуренными глазами. Словно в ответ на его взгляд губы малышки расплылись в улыбке.

— Красивая,— улыбнулся он.

Очень благодарна твоей подружке Саруне, — сказала Миен, — представляешь,— она пришла ко мне сегодня утром с коробкой сладостей и очень вкусным вином. Никогда не пила такое. Мы с ней так хорошо поговорили,— Миен снова улыбнулась,— и у меня тут же дар восстановился.

"Не ожидал такого от Саруны"— подумал Вэйн.

— По моему, Саруна очень интересная девушка, — сказал Зен.

— Согласна,— улыбнулась Миен.—Я бы с ней еще пообщалась, но сейчас меня больше беспокоишь ты, и она осторожно начала снимать повязку с плеча Вэйна.

Вскоре он почувствовал, что боль уходит.

— Получается! — воскликнула Миен.— А мы с Кэвином беспокоились.

— Не стоило. Я сам виноват,— сказал он все еще ощущая стыд за то, что снял за стеной доспехи.

— Это уже неважно, Вэйн. Скоро будет праздник в честь рождения Тиа. Хочу, чтобы ты там был.

— Хорошо, Миен, я постараюсь,— отозвался Вэйн. Под действием ее дара он не заметил, как уснул.

Сквозь сон он слышал звучащую вдалеке чудесную музыку. Вэйн открыл глаза. В комнате было темно. По привычке двигаясь осторожно, Вэйн сел на постели. Ничего не болело. Обе руки слушались одинаково.

—Наконец-то ты проснулся,— услышал он голос Гинта.

— Долго я спал?

— Два дня. Бывает после такого.

— У нас праздник?— снова спросил Вэйн, вставая и подходя к окну. Весь сад сиял разноцветными огнями.

— Да. Празднуют рождение твоей племянницы,— ответил Гинт, зажигая свечи при помощи дара.

— Миен хотела чтобы я тоже был на празднике,— сказал Вэйн и подошёл к зеркалу. Он не узнал свое отражение. Бледное, худое, словно обтянутое кожей лицо, желтоватого цвета. Вся кожа была покрыта багровыми пятнами. Тёмные круги под глазами. Голое по пояс тело напоминало обтянутый кожей скелет. К тому же слабость была такая, что он едва стоял. Вэйн подумал, что его появление на празднике разрушит царящую там веселую атмосферу.

Я не смогу пойти на праздник,- сказал он Гинту, — Идите без меня.

Нет, Вэйн, на празднике, конечно, очень красиво. Только я хотел побыть с тобой. Если не возражаешь.

Я всегда рад быть в вашем обществе,— улыбнулся Вэйн.

— Признаться, не ожидал, что с тобой ещё получится поговорить,—голос Гинта чуть дрогнул.— Хорошо, что ты живой!— подошёл к Вэйну и осторожно обнял.

Это было неожиданно. Вэйн и представить не мог, что Гинт способен на подобные чувства.

— Ну, что вы учитель, я же сам виноват!

— Нет, это я, дурак старый, тебе то зелье дал. Кто же знал, что у тебя от него совсем крышу сорвет.

— Нет, что вы?! Это мне надо было думать,— ответил Вэйн. Было неожиданно, что Гинт так из-за него переживает.

Несмотря на слабость, Вэйн все же решил привести себя в порядок. Вымылся, расчесал волосы, одел висевшую на стуле рубашку с глубоким капюшоном.

— Ну вот, совсем другой вид,— сказал Гинт.— Я и не думал, что ты княжеский сын. Я что же, твоего родственника убил?

— Да, двоюродного деда,— ответил Вэйн, — только…если бы я жил тогда, я бы его сам убил.

Он молча сидел на постели. Спать больше не хотелось, заниматься чем-то еще не было сил. Еще почему-то было очень грустно, но он не понимал, почему.

— Тебе плохо?—спросил Гинт.— Хочешь позову Миен, или ещё кого-нибудь?

— Нет, не переживайте,—ответил Вэйн, —все хорошо, просто…

Он почувствовал на себе пристальный взгляд учителя.

— Тебе ведь нравится Миен?— спросил он.

Вэйн молча кивнул, говорить что либо не имело смысла.

— И тебе грустно, что она выбрала твоего брата?

— Она предоставила выбор нам. Я сам решил…что она будет женой Зена,— Вэйн опустил голову.

— Почему?

— Земле дождя нужна такая, как она… А еще так лучше для нее, — Вэйн опустил голову ещё ниже, ему казалось, что он сейчас заплачет.

Некоторое время Гинт сидел молча, чуть нахмурив брови, а потом сказал:

— Ты правильно сделал. Здесь лучше, чем в Тейнуэте. Твой брат,— хороший человек. Их дочка потом будет наследницей.

Вэйн кивнул.

— У нас в Тейнуэте тоже много красивых девушек, — продолжал Гинт. — Ты обязательно найдешь кого-нибудь. И у вас будет все хорошо,

Вэйн молчал. Он сидел на постели и смотрел в одну точку прямо перед собой. Все о чем он мечтал год назад сбылось, но почему-то это совсем не радовало.

Перед глазами стояли разорванные тела хранителей, щупальце песчаного спрута, сжимающее Шайна, его мать без руки, рыдающая над телом своего мужа, непроглядная тьма и существа за стеной. Сейчас от всего этого становилось просто невыносимо грустно.

— Страшно было в Тейнуэт ехать? — спросил Гинт.

— Нет. Думал, что так надо. Мне казалось, что погибнуть на стене почетно. А теперь не хочу чтобы меня и мою жену сожрали существа,— ответил Вэйн. Они с Гинтом слишком много пережили вместе, чтобы что-то друг от друга скрывать.

— Никто не хочет,— тихо сказал Гинт, при этом его и без того тонкие губы сжались в линию.

Вэйн вспомнил о том, что у Гинта на стене погибла жена, а виноват в этом его родственник.

— Простите, учитель. Не нужно было этого говорить.

— Нет. После такого все боятся. Это пройдет.

— А вы боитесь?— спросил Вэйн.

— Иногда боюсь,— ответил Гинт. — Только, все ведь умрут.

— Да, только… в Тейнуэте люди живут меньше, чем здесь. Вам не жалко свою жизнь.

— Сейчас нет. Что будет, то будет. Когда она была жива,— было жалко, — глухо сказал он.

— Почему же вы не уехали из Тейнуэта?— спросил Вэйн. Он чувствовал, что задает слишком личные вопросы, но ответы Гинта были очень для него важны.

— А кто, если не мы? Если не нам, то еще кому-то придется на стене стоять. Еще кто-то погибнет.

— Нет, погодите,—сказал Вэйн, — Много людей с сильным даром живут далеко от стены. И в Тейнуэт не собираются.

— Ну, пусть живут. Рад за них,— ответил Гинт немного подумав.—Только раз уж меня дорожка в Тейнуэт привела, так, выходит, и надо,— Гинт задумался.— Да и у меня родители, хранителями были, у нее тоже. Как по другому жить,— непонятно.

— А вы не жалеете, что не ушли?— спросил Вэйн, пользуясь тем, что Гинт отвечает на столь личные вопросы.

— Нет. То что мы делали было нужно. Как можно об этом жалеть?! А вот о том что родственничка твоего с его шоблой раньше не убил, о том жалею, — прибавил он и замолчал.

" И правда,— подумал Вэйн,— быть хранителем нужно не для того, чтобы быть лучше всех, не для того чтобы быть как твой славный предок и о тебе рассказывали легенды, не для того, чтобы отец тобой гордился, а просто потому, что это нужно. Нужно чтобы кто-то стоял ночью на башне и не пускал существ в наш мир. И ради этого стоит рисковать жизнью."

От этой мысли мир вокруг внезапно стал простым, теплым и ясным.

— Пойдем на праздник, учитель,— сказал он, вставая,— У них там так весело, зачем нам сидеть здесь?

— Пойдем, Вэйн,— ответил Гинт, по его голосу Вэйн понял, что он доволен.

Вэйн надел, лежащие на столе перчатки.

— А почему ты стал моим учеником?— спросил Гинт, когда они шли среди деревьев увешанных разноцветными фонариками.

— Ну как же, учитель,— с улыбкой ответил Вэйн,— если я оставил свой замок, чтобы стать хранителем, то должен стать лучшим.

— Понятно, — сказал Гинт, — по его голосу Вэйн понял, что он тоже улыбается,— а то я в толк взять не мог, зачем тебе все это.

Вокруг играла музыка, на площади перед замком кружились пары. По краям площади стояли накрытые столы. В воздухе витали запахи цветов и благовоний и вин. А в украшенной кружевами колыбели мирно спала маленькая виновница торжества Тиа Бонти.

Праздник оказался на редкость веселым. Сперва праздновали рождение малышки, а потом отмечали день рождения братьев, которым исполнилось пятнадцать.

Правда Вэйн все это время носил одежду с глубоким капюшоном и перчатки, даже несмотря на то, что стараниями Миен с его кожи вскоре исчезли темные пятна.

— Вот посмотрят гости на Зена и на меня — говорил он друзьям, — и будут сравнивать: "до" и "после". На стену идти побоятся. Раньше-то мы одинаковые были.

— Да что ты, Вэйн, — говорил ему Шайн, — ты вообще нормально выглядишь. А вот кузину мою, Эйлу помнишь? На неё вообще смотреть было страшно.

— Не знал, что её кусал лабсер. Как это вообще случилось? — спросил Вэйн.

— Ну, раньше она всегда прикрывать оставалась. И в тот раз тоже. Гинт с ней был, Сиэна и мой отец. Ночь продержались. Возвращаются. Тут из бездны стая лабсеров ползет. Бледно-зеленые такие, на ящериц похожи. Небольшие, с собаку величиной, ну и чуть покрупнее, но много. Эйла говорит:"С такими можно разобраться и без дара." Подбежала к ним, вытащила из сапог два кинжала и давай их резать одного за другим. Они же со спины нападают, а когда на них идут, — теряются, двигаются медленно, да и кожа у них на шее тонкая. А Эйла-то, пока её родители живы были, у мастера одного из степи училась. У него дар был не боевой, как у моего брата, но хранителем он был известным. Оружием владел в совершенстве.

Потом Эйла, сколько её помню, с оружием много тренировалась. Хотя с её то даром это и не нужно.

Короче, режет она их одного за другим. Никто и дар применить не может, боятся её зацепить. Я со стены наблюдаю. Красиво так всю стаю перебила. Идет она, значит, к нам, довольная такая. А вдруг из кучи мертвых существ на неё лабсер как прыгнет… Она его видимо не заметила.

Эйла тогда долго болела. Мы думали,— она умрет. У тебя-то только пятнышки остались, а у нее язвы такие страшные были, и волосы все вылезли. Но лицо она не прятала.

— Не прятала? — удивленно спросил Вэйн, с ужасом представив, каково это для красивой девушки ходить покрытой язвами и лысой.

— Ты ещё главного не знаешь,— продолжал Шайн. — Вскоре после этого она забеременела.

А кто?.. — начал было Вэйн

— Никто не знает, кто, — перебил его Шайн, — ну, кроме неё.

— Нам, она лишь сказала, что он был с сильным даром и это было по большой любви.

— Она встречалась с кем нибудь? — спросил Кэвин.

—Нет. Никогда. В Тейнуэте говорят, что у неё внешность с небес, а характер из бездны. И с этим не поспоришь. Нет, после того, как ребенок родился, она изменилась к лучшему. С сыночка своего пылинки сдувает. Но постепенно опять за старое берется.

Тут все принялись обсуждать эпизоды, связанные с Эйлой и строить предположения, кто отец её ребенка.

Шли дни. Миен каждый день воздействовала на Вэйна даром. И если поначалу временами его накрывали приступы слабости и головокружения, то постепенно он перестал их замечать. Но даже когда ему казалось, что с ним все в порядке, Миен продолжала каждый вечер приходить к нему в комнату с чашкой теплого травяного отвара и подолгу сидеть у его постели, положив руку ему на плечо, отчего по всему телу Вэйна разливалось тепло, а его охватывало неведомое волнение.

Зен тоже старался находиться рядом с ним при всяком удобном случае, и с интересом расспрашивал про Тейнуэт.

Спустя три недели после рождения Тиа, Вэйн сидел в библиотеке. Старые легенды о хранителях уже не вызывали у него восхищения как прежде. Он имел возможность убедиться, что написанное в летописи часто оказывается далеким от реальности.

Уже десять дней дул сильный ветер и шёл дождь. Но хранители не жаловались на скуку. Кто читал книги в библиотеке, кто упражнялся в фехтовании на деревянном оружии, кто на заднем дворе замка соревновался в искусстве владения даром с людьми из дружины.

Гинт, сидя в кресле у окна, воздействовал даром на большой полупрозрачный камень. Под действием его силы камень менялся, принимал правильную форму, становился прозрачным, начинал переливаться разноцветными искрами. Гинт говорил, что мечтает создать камень памяти, который хранил бы заклинания.

Только Вэйну хотелось показать своим друзьям что-то такое, что сделало бы для них посещение Бонтихилла незабываемым событием. В другое время он бы покатал их на своем летательном аппарате, но погода была не летная. Взгляд Вэйна случайно упал на копию старой карты, созданной еще до появления Великой трещины. Тут ему в голову пришла замечательная идея, как развлечь своих гостей.

Вечером он выждал момент когда хранители, брат и Миен собрались в гостинной на втором этаже замка.

— Я нашел в библиотеке копию старой карты, которой больше шестисот лет — начал он. — Неподалеку отсюда под горами должен проходить тоннель, ведущий прямо в Долину солнца. Кому было бы интересно его исследовать?

Шайн, Гинт и Кира и Миен сразу подняли руки. Потом к ним присоединился Кэвин.

— Узнаю тебя, Вэйн, — улыбнулся Зен. Миен, как же ты пойдешь, у тебя ведь малышка?

— Я же лесовичка, — улыбнулась Миен, — мама всегда брала малышей в лес на охоту и на сбор грибов, ягод и трав. У нас так принято.

— Ну, — заметил Зен, — если нас сожрет тварь, или мы погибнем под обвалом, род Бонти прекратится.

— Ну, тварь нас не сожрет, — сказал Шайн. — У нас четыре хранителя с высшим даром, а мы с Гинтом почувствуем угрозу обвала и сможем его предотвратить.

— Я тоже иду с вами, — внезапно произнесла Саруна, отрываясь от книги. Никто не возражал.

— Почему бы не взять с собой пони? — сказал Зен. Думаю, Миен трудно будет пройти весь путь пешком, да и Вэйну тоже. А еще на пони можно будет повесить сумки.

— Не надейся, что я устану раньше тебя, — улыбнулась Миен, чуть коснувшись пальцем его носа.

— Я тоже, думаю, дойду, — сказал Вэйн. — Сможет ли пони пройти по горам?

— О проходимости дороги позабочусь я, — сказал Шайн, — думаю, взять пони — идея хорошая. Мало ли что с кем случиться. Обувь порвется, или ещё чего.

— Согласен, — прибавил Гинт

— Я бы вообще отправилась в путь верхом, — прибавила Саруна.

— Звучит заманчиво, — ответил Зен, — но мы можем встретить существ. Лошади испугаются и могут стать неуправляемыми. И я не уверен, что тоннель достаточно высокий, чтобы по нему можно было ехать верхом.

— А вот сходим и узнаем, — сказал Вэйн. — Может быть потом верхом будем ездить.

Никто не возражал.

Замок покинули ранним утром следующего дня. Дорога к горам, под которыми проходил тоннель шла через Бонтихилл. Хотя за время пребывания в замке, хранители уже не раз по нему гуляли, было видно, что они по прежнему восхищаются столицей Земли Дождя. Миен с Кэвином зашли в трактир, чтобы купить еды на дорогу.

Зен и Вэйн накрыли всех водяным щитом не пропускающим дождь и ветер.

К горам шли через лес, планируя к полудню достигнуть предгорья, а потом идти вдоль хребта в поисках тоннеля.

Шайн никогда прежде не был в лесу, теперь с радостным изумлением озирался по сторонам. Гинт, который всего несколько раз за жизнь покидал Тейнуэт, тоже временами останавливался, внимательно разглядывая что-нибудь вокруг.

По старой карте было сложно понять где именно начинается тоннель. Потому все планировали выйти к самой крайней вершине, от которой судя по карте он мог начинаться, и оттуда начать поиски.

Миен одетая во все розовое сидела на спине пони, малышка Тиа мирно спала в корзине, висевшей у неё на плече. Прошлогодняя листва шуршала под ногами. Пахло хвоей и лесными травами.

Внезапно Гинт сказал:

— Стойте.

Все замерли.

Гинт опустился на землю и положил на неё руки. Тут все увидели как земля, кусты и трава смещаются в стороны, и вскоре перед всеми возникла дорога, достаточно широкая, чтобы на ней могли разъехаться две телеги. Тянулась она в сторону гор. Удивляло то, что дорога была покрыта не соединенными вместе камнями, а вымощена большими серыми булыжниками. Никто прежде не видел подобного.

— Полагаю, это очень старая дорога, — сказал Зен.

— Да, эти камни лежат тут около тысячи лет,— сказал Гинт.

— И она ведет к тоннелю? — спросил Шайн.

Гинт прикрыл глаза, несколько секунд молчал, затем кивнул.

— Нам повезло, — сказала Миен.

— Никто не устал? А то я могу и пройтись.

— Можно я поеду на пони, — неожиданно для всех сказала Кира. Обычно девушка отличалась выносливостью, но теперь шла позади всех, то и дело отставая.

— Конечно, — ответила Миен, уступая ей место.

— Малыш, если ты устала, садись на меня, — сказал Шайн.

— Тебе нужно приводить в порядок дорогу и защищать нас от существ,— ответила ему Миен.

— А мне сейчас понадобится твоя помощь, — прибавила она, обращаясь к Зену. — Малышку нужно помыть.

Зен собрал большой шар дождевой воды, а Миен согрела её, при помощи дара, одновременно проверяя температуру.

Пока её мыли, малышка даже не проснулась. Вскоре все снова продолжили путь.

— Интересно, почему люди раньше не соединяли камни вместе? — сказал Шайн, помогая Гинту расчищать и выравнивать дорогу впереди них.

— Слышала, раньше дар у людей был слабее, чем теперь,— вступила в разговор Саруна.

— Тоже про это читал, — прибавил Вэйн.

Прошло около получаса прежде чем они достигли входа в пещеру высотой в три человеческих роста.

Гинт молча положил руку на стену и прикрыл глаза.

—Идет далеко, — сказал он. — Это сделано очень давно, при помощи дара и… думаю, особых заклинаний. Обвалиться не должен. Местами завален, но легко убрать. От основного хода есть ответвления.

— Думаю, нам всем нужно помыться,— сказал Шайн, — и вымыть его, — кивнул он на пони,— в пещере наверняка обосновались существа. Наш запах привлечет их.

— Согласен, — прибавил Вэйн.

Вэйн, Зен и Кэвин, собирали воду с мокрых листьев, хранители с даром огня её грели. Спустя около двадцати минут вымытая компания в чистой теплой и сухой одежде продолжила свой путь.

Дорога внутри тоннеля была покрыта соединенными вместе камнями. По обе стороны располагались глубокие желобки для стока воды, из которых слышалось журчание. Холодный сырой воздух пах плесенью.

Гинт достал сделанный накануне камень, что-то прошептал над ним, после чего камень начал необыкновенно ярко светиться желтовато-белым светом, напоминающим солнечный. В пещере сразу стало светло как днем.

Гинт поднял со дна водостока горку песка, воздействовал на неё даром, что-то при этом прошептав.

В руке его тут же возник посох из прозрачного переливающегося материала, на навершие которого он поместил светящийся камень.

Все затаив дыхание наблюдали за ним, а когда он закончил у всех вырвался вздох восхищения.

— Учитель, все же вам удалось создать камень памяти, хранящий заклинания, — восхищенно прошептал Вэйн.

— Это очень простое заклинание, Вэйн, — ответил Гинт. И прибавил:

— О том, чего я хочу пока говорить не буду. Не знаю, — получится ли.

Вэйн подумал, что если Гинт даже не уверен, что получится, значит задумал он и вправду что-то невероятное.

Миен подула на свою ладонь и с неё слетела стая огненных бабочек. Стало заметно теплее.

— Мертвечиной пахнет, — с отвращением прошептала Кира, втягивая воздух своим вздернутым острым носом.

Все принюхались и удивленно переглянулись. Пахло сыростью и плесенью, трупного же запаха не ощущал никто. Но все были в курсе, что у подземного народа нюх намного острее, чем у людей.

Гинт, коснувшись стены, обнаружил в ней вентиляционные отверстия и незамедлительно их прочистил. Вэйн заставил воздух двигаться вперед так, что вскоре он стал гораздо свежее.

Стоило им немного отойти от входа в тоннель, как на дороге начали попадаться обглоданные, растрескавшиеся от сырости кости животных. Попадались среди них и человеческие.

Шайн и Гинт собирали их при помощи дара, и помещали под камень, покрывающий стены.

Мертвые тела, лежащие поверх земли, в этом мире расценивались, как бедствие. А предание их земле, считалось добродетелью.

Во время пути, Гинт то и дело прикасался к стенам, оценивая их на прочность, укрепляя, а так же прочищая вентиляционные отверстия.

Миен кормила малышку грудью, прикрыв складками шали. Покормив её, она попросила у Зена попить. Зен собрал воду из протекающего по желобку ручья, но едва Миен попробовала её, как тут же сплюнула.

— В воде трупный яд, — сказала она, — и много.

— Жалко, я тоже попить хотел, — проворчал Шайн.

— Вы хоть малышку этой водой не мыли? — спросил Кэвин.

— Нет, — ответила Миен.

— От воды воняет ужасно, — снова прошептала Кира, спрыгнула с пони, подбежала к краю дороги и её стало рвать.

— Малыш, ты чего?! — воскликнул Шайн, кидаясь к ней. Стоящая неподалеку Миэн положила руку на голову Кире.

Той мгновенно стало лучше. Она умылась водой текущей по стене, приподнялась и улыбнулась Шайну.

— Все хорошо, — сказала она, можно идти дальше, — теперь твоя очередь ехать, сестра, — прибавила она, обращаясь к Саруне.

— И все таки, что с ней? — спросил Шайн у Миен.

— У вас ребенок будет, — с улыбкой ответила она.

— Думаю, нам стоит пойти обратно, — сказал Зен.

— Нет, что ты, я впорядке! — воскликнула Кира. В голосе её слышалось возмущение. После дара сестры со мной все хорошо.

— А как же запах тлена? — спросил Вэйн.

— Ну… его тут много, но терпеть можно, — сказала Кира.

Шайн поднял её на руки и крепко прижал к себе.

— Я вас поздравляю, — прибавил Кэвин.

К поздравлениям присоединились все.

Беременности среди хранителей были редким и радостным событием. У людей, стоящих на стене, дети рождались намного реже чем за пределами Тейнуэта. Одни целители считали что причина тому ядовитый воздух трещины, другие что постоянная усталость и страх перед существами.

— Ну все, отпусти, — сказала Шайну Кира, — когда пришло время продолжить путь.

— Не хочу, — ответил он, продолжая крепко прижимать её к себе. И лишь спустя несколько минут нехотя поставил Киру на землю.

— Сестра, ты не молчи, если тебе снова станет плохо, — сказала ей Миен.

— Благодарю тебя, сестра, — ответила Кира. Теперь она не проявляла никаких признаков усталости. На пони ехала Саруна.

Спустя некоторое время запах тлена почувствовали все, даже несмотря на техники Вэйна. Кира шла крепко зажав нос.

Вскоре они увидели, что путь им преграждает огромный разлагающийся труп какой-то твари, полностью перегораживающий весь проход.

Вэйн достал из сумки дротик, смоченный ядом мансера и метнул в труп, одновременно собирая потоки мутной жидкости, вытекающие из его растрескавшейся кожи. Вскоре трупный запах исчез. Перед ними лежала светящаяся зеленая глыба.

— Ловко ты с зеленой смертью управляешься, — сказал Шайн, — я вообще опасаюсь с ней дело иметь.

Не долго думая он запустил в труп огненным шаром. Теперь Вэйну вновь пришлось применять воздушные техники, чтобы отвести дым. Вскоре, на месте мертвой твари осталась лишь гора пепла, в которой лежал какой-то предмет.

Вэйн быстро смыл весь пепел в ручей, и все увидели почерневший двуручный меч необычной формы.

Кира подошла и осторожно подняла его за рукоять. Навершие находилось на уровне её лба.

Маленькие широкие ладони девушки медленно двигались над мечом и он менялся на глазах.

Навершие ярко засверкало, отбрасывая тысячи бликов на стены пещеры. Загорелись золотые завитки обвивающие рукоять и плавно перетекающие на гарду, лезвие полыхнуло голубым огнем. Все с удивлением увидели, что и рукоять и лезвие и гарда целиком сделаны из прозрачного темно-синего камня. Вэйн подумал, что это сапфир.

Лезвие от кончика постепенно расширялось и имело четырехгранную обоюдоострую форму, а на середине становилось прямым, так же оставаясь четырехгранным.

— Это было сделано великим мастером, — восхищенно улыбнулась Кира.

— Ну ты даешь, малыш, — сказал Шайн, подходя и беря меч в руки.

Он сделал им несколько выпадов. По полу и стенам пещеры заплясали бесчисленные блики.

— Баланс отличный, — сказал Шайн с улыбкой, но для ночи на стене тяжеловат, да и жалко такую красоту об существ ломать.

Гинт взял у него меч.

— На рукояти камень памяти, — сказал Гинт, да и сам клинок… может пропускать через себя боевые техники. Очень прочный, об существ не сломаешь. Сделан мастерски, — прибавил он.

— Интересно, — сказала Миэн, сколько времени назад кто-то воткнул этот меч в существо?

— Полагаю не меньше ста лет, — отрешенно произнесла Саруна.

Подобные клинки изготавливаются в личной мастерской Хозяина Огня и лишь в дар тем, кого он особо хочет наградить. Насколько я помню, последние сто лет таким клинком никого не награждали.

Вэйн вспомнил упоминания о награждении кристальным клинком в жизнеописании Хельмана и Нуаты Хазамери.

— А что если в существо меч воткнул кто-то из наследников владельца клинка?— спросил он.

— Возможно, — задумчиво произнесла Саруна, — но о ком либо, владеющем кристальным клинком я тоже не слышала.

— Получается, тварь бегала с ним в теле около ста лет? — сказал Кэвин. — Думаю, сдохла она не больше месяца назад.

— Выходит, что так, — сказал Зен, — теперь нам нужно решить кому им владеть.

Вэйну же стало обидно за владельца клинка. Лишиться его таким нелепым способом и так и не убить тварь.

— Я думаю отдать клинок тебе, — сказал Гинт Зену. Штука эта не для простых хранителей, вроде нас. А ты всё-таки будущий князь.

Шайн, Кира, Кэвин, подняли руки соглашаясь с ним, к ним присоединились Вэйн и Миен, и, немного подумав Саруна.

Вэйн радовался тому, что хранители единогласно решили отдать кристальный клинок его брату. Это означало поддержку ими власти дома Бонти, а для Вэйна это было очень важно. Особенно радовало, что инициатива этого исходила от Гинта.

Спустя несколько сотен метров от места, где они нашли меч, тоннель расширился. Все оказались высокой пещере, в пять или шесть человеческих ростов со сводами, укрепленными двумя рядами колонн.

В одном из её углов они обнаружили что-то вроде трактира. Каменные столики со скамьями в несколько рядов. Впереди за перегородкой подобие прилавка. Большая вентиляционная шахта в сводах потолка.

По другую сторону от пути по которому они шли располагались столбы с перегородками, служившие загоном для лошадей.

Вокруг столиков, в загоне и за перегородкой лежало множество изгрызенных человеческих костей. Среди них встречались скелеты существ, напоминающих гигантских ящериц. Попадались сломанные проржавевшие насквозь клинки.

— После возникновения Великой трещины существа проникли в тоннель, — сказал Зен. — Люди пытались от них защититься.

— И похоже, безуспешно, — вздохнул Шайн.

Миен с грустью указала на разгрызенный детский череп.

Вэйну вспомнилась летопись, где рассказывалось о временах, когда Бонтихил был крепостью, в которой по ночам укрывались все окрестные крестьяне. Там же они прятали свой скот и урожай. Он задумался над тем, сколько же труда понадобилось его предкам, чтобы ограничить Великую бездну стеной и истребить большую часть проникших в этот мир существ.

— Могут снова появиться существа, — сказал Гинт, — пока мы их хороним, — он указал на разбросанные кости, кто-то должен следить за тем проходом, — он указал на тоннель на противоположной стороне пещеры. —И за теми двумя, — он указал на два полуобвалившихся хода по правую и левую стороны пещеры, судя по всему там проходил еще один тоннель перпендикулярно тому, по которому они шли.

— Предлагаю его пока закрыть, — сказал Шайн, — он нам сейчас не нужен, как и лишние проблемы с существами.

Все согласились. Вэйн, Зен и Шайн направились к боковым проходам. Вэйн поставил воздушную защиту, но к счастью, она не понадобилась. Шайн запечатал сначала один, а потом и второй проход тонкой каменной пластиной.

— Интересно, куда ведет второй тоннель? — спросила Миен.

— Когда-нибудь мы обязательно это узнаем, — ответил Зен.

Они стояли, разглядывая своды пещеры по которой порхали огненные бабочки, созданные Миен. Малышка Тиа мирно спала в своей корзине. Наконец они услышали голос Киры.

— Всех похоронили. Прибрались. Можно и поесть.

Когда все оглянулись, остатки трактира было не узнать. Столики и скамьи из белого камня выглядели как новые. Чистота и порядок вокруг были просто удивительные, даже воздух уже не казался затхлым как прежде.

— Это сделано подземным народом, — сказала Кира, указывая на столики.

Рядом с трактиром из стены вытекала холодная, чистая как стекло вода, скапливаясь в небольшом водоеме. Прежде источник был засыпан мусором, но теперь хранители его расчистили.

Зачерпнув её в пригоршню и попробовав, Миен сказала, что она вполне пригодна для питья.

Вскоре на столах появились пироги с мясом, ветчина, сыр, пучки зелени. Все уже порядком устали и проголодались и потому с радостью принялись за еду. По покрытым серебром стаканам разливали вино, разбавленное водой.

После привала продолжили путь. За плечами у Зена висел подаренный хранителями кристальный меч. Малышка Тиа проснулась и теперь с сосредоточенным вниманием разглядывала блики от него на стенах пещеры.

На спине у пони ехала сначала Кира, потом Гинт сказал, что тоже хочет прокатиться. Потом его сменил Вэйн, тоже начавший к тому времени уставать. Дальше опять ехали девушки по очереди сменяя друг друга.

Вскоре все почувствовали, что воздух стал теплее. Хранители сняли плащи сложили их в дорожные сумки. Гинт сказал, что близко выход из тоннеля.

Все ускорили шаг, в радостном ожидании неизведанного. Выход из тоннеля был закрыт тонкой каменной плитой, но убрать её не составило труда.

Из открывшегося прохода на них пахнуло горячим воздухом, словно из бани, а в лицо ударил яркий свет.

Когда все наконец привыкли к яркому солнечному свету и смогли открыли глаза, над поросшим виноградником горным склоном раздался вздох восхищения.

Внизу перед ними раскинулся Златоверхий дворец. Огромное, великолепное здание из сверкающего белого камня со множеством колонн, башенок, балконов. Золотые крыши сияли подобно солнцу.

Вокруг дворца во все стороны простирался великолепный парк, с огромными деревьями, которым, казалось, не меньше тысячи лет, зелеными лужайками, прудами и целыми зарослями роз. Среди всего этого великолепия журчало множество фонтанов.

Кое где можно было различить фигуры девушек в белых накидках из под которых выглядывали разноцветные наряды.

Вэйн предположил, что это жены и дочери Хозяина Огня.

Две из них купались в небольшом озерце, под сенью купальни из голубого камня.

— Красота какая! — прошептала Кира.

— Представляешь, как там наверное, хорошо? — сказал Шайн.

— Я вот думаю, не зайти ли нам с аудиенцией к Хозяину Огня? — предложил Зен. — Думаю, ему следует знать о тоннеле. Через него можно успешно вести торговлю. А может быть мы узнаем и историю моего меча.

— Хозяин не любит незваных гостей, — отрешенно произнесла Саруна. — Даже если это сын князя одной из пяти земель. И вряд ли ему понравится, если хранители вашего уровня будут гулять рядом с его дворцом. Он увидит в этом угрозу для своей безопасности.

А если узнает про тоннель, то прикажет его засыпать.

— Почему? — с недоумением произнесло несколько голосов и все вопросительно посмотрели на Саруну.

— Златоверхий дворец расположен в этом месте потому, что оно в стороне от торговых путей. Так безопасности Хозяина огня ничего не угрожает.

— Неужели кто-то может представлять опасность для Хозяина? — спросил Вэйн. — Одно его желание и на твоем месте горстка пепла.

— Если он держит в руках скипетр, то да, — пояснила Саруна. — Но он не может держать его все время. А вы его к тому вынуждаете.

Все нехотя признали, что в этом резон есть.

— Я предлагаю погулять по Долине так чтобы Хозяин огня не узнал, а тоннель пока закрыть, — предложил Гинт.

Все согласились.

— Может поедим сначала, — предложила Миен.

— Согласна, — сказала Кира.

Все расположились под сенью пещеры на каменных выступах, сделанных для того Гинтом и Шайном. Оставшуюся еду разделили на всех.

Пони пустили пастись у входа в пещеру.

А ему можно есть местную траву, она не ядовита? — поинтересовался Кэвин.— А то в Долине травы для зелий выращивают, — прибавил он.

Миен хотела было выйти и перепробовать все незнакомые растения вокруг пещеры, но её опередила Саруна.

Выйдя и осмотрев траву, она сказала, что ядовитых растений там нет.

— Саруна, — сказал Зен,— мы же на твоей родине! У тебя здесь, наверное, семья?

— Я прошу всех здесь собравшихся никогда не упоминать мою семью, — спокойным, немного отрешенным тоном, произнесла Саруна.

— Прости, больше не буду, — сказал Зен.

Все молча кивнули. Вэйн подумал что с семьей Саруны связана какая-то темная тайна.

Миен попросила его помочь набрать воды из протекающего неподалеку ручья. На всякий случай Миен прежде её попробовала и сказала, что вода отличного качества.

— Теперь я бы поспал, — сказал Гинт. — а то мы целый день не спали.

Вэйна тоже клонило в сон. Хранители, стерегущие стену по ночам привыкли спать днем.

— Согласен, — сказал Зен, — многим из нас нужно отдохнуть. С наступлением темноты выходим.

Вэйн, Гинт и Шайн и Кэвин легли на плащи под виноградными лозами увешанными гроздьями очень крупного, с палец длиной, но ещё не спелого винограда. После холода и сырости пещеры здесь было тепло и приятно пахло, так что все скоро уснули.

Проснулись они с наступлением сумерек, привыкнув просыпаться по сигналу колокола. Кира, Зен, Саруна и Миен сидели на камнях под деревьями, о чем-то разговаривали и смеялись. Пони щипал траву.

Меч Зена, и плащи спрятали в сделанный Шайном тайник. Светящийся посох Гинт решил забрать с собой. Все хранители надели перчатки, не желая чтобы их татуировки привлекали внимание.

Неподалеку от Златоверхого дворца расположился небольшой городок. Хранители видели, как в сгущающихся сумерках в нем загораются огни.

Туда они и направились. Посох Гинта ярко освещал путь. Иногда впереди раздавалось шуршание и в прошлогодней листве мелькала серебристая лента. Это уползали с их пути змеи. Гинт и Шайн воздействовали на склон горы делая его удобным для спуска.

Городок встретил хранителей веселыми рядами разноцветных огней. Ярко горели масляные светильники, развешанные на стенах домов.

— Думаю, нужно сперва отыскать гостиницу,— сказал Зен.— Снимем две комнаты, одну для нас, другую для девушек. Думаю, кто-то захочет гулять всю ночь, а кто-то отдохнуть.

Все согласились. Гостиница обнаружилась за ближайшим поворотом. Два симпатичных молодых человека радушно встретили посетителей.

Комнаты здесь стоили удивительно дешево. В каждой из них пахло благовониями, пол устилали ковры служившие местным и постелями и стульями. Из мебели здесь был лишь невысокий зеркальный столик. В углу за занавеской хранилось огромное количество подушек и покрывал, источающих легкий запах полыни. Таким образом в каждой комнате могло разместиться до двадцати, а при желании и больше человек. За другой занавеской хранители, помимо всего прочего обнаружили большую мраморную ванну. Причем вода, что текла здесь из крана была почти горячей от солнца.

Заплатив за гостиницу, и оставив в конюшне пони, а в номерах часть вещей все пошли осматривать город, в котором, несмотря на поздний час царило чрезвычайное оживление.

Лавки торгующие вином, сладостями, благовониями, шелком, бархатом и изделиями из них пестрели на каждом шагу. В каждой Миен захотела что-нибудь приобрести. Она объясняла это тем, что любит красивые вещи, а у неё много друзей и родственников, которым нужно что-то дарить на дни рождения. Вскоре дорожная сумка за её плечами оказалась наполненной доверху.

Из раскрытых дверей таверн лились запахи жареного мяса и пряностей. Где-то звучала музыка.

Местные жители скинули свои белые накидки, служившие им защитой от солнца и теперь улицы пестрели их разноцветными одеждами, и украшениями из драгоценных камней.

Некоторые из местных с удивлением посматривали на хранителей. Белые волосы Зена, а так же рыжие Миен и Кэвина казались здесь диковинкой.

На развилках дорог стояли украшенные самоцветами фонари с тремя светильниками. Жители Долины отличались своей религиозностью.

В центре города звучала тихая, немного грустная музыка. "Сейчас начнется представление," —слышалось в толпе. Многие местные жители поспешно шли к центру города. Хранители с интересом направились следом.

Вскоре, все сидели на скамьях полукругом расположенных вокруг большой сцены. Началось представление.

Это была постановка известной в Долине легенды о Хэльминском пришельце. Рассказывалось о событиях происшедших здесь примерно за сто лет до появления Великой бездны.

В горах, близ небольшого городка Хэльмин, поселился пришелец с необычными способностями. Он питался человеческой кровью. Высасывал её, прокалывая кожу при помощи двух верхних клыков, которые при его желании становились значительно длиннее. Человеческая кровь, давала ему вечную жизнь необыкновенную физическую силу и возможность использовать все стихии, кроме Жизни, а также другие необычные способности.

Но для этого было необходимо, чтобы люди отдавали свою кровь добровольно, иначе она не имела силы. Потому он насылал на них мороки, вынуждающие соглашаться. Тех же, чья кровь приходилась ему по вкусу он похищал и больше их никто никогда не видел.

В городке Хэльмин юноша и девушка любили друг друга. Однажды юноша с двумя его друзьями пошли работать в виноградник и не вернулись. Люди рассказывали, что видели над виноградником стаю огромных летучих мышей, образ, который часто принимал пришелец.

Девушка обратилась за помощью к жителям деревни. Но они побоялись идти в логово пришельца.

Тогда после долгой молитвы Богу Пути девушка пошла одна. Она надеялась что Бог поможет ей найти способ освободить пленников. Долго блуждала она по замку, созданному пришельцем.

Наконец, нашла клетки, где пришелец держал своих жертв. Её возлюбленный страшно бледный сидел у решетки. Он рассказал ей, что часто видит её умирающей и просящей хотя бы каплю его крови. На что он всегда соглашается. Его друзья, и другие пленники тоже начали рассказывать, что видят своих умирающих близких, которые просят их крови.

Показывали незаживающие раны от укусов на своих руках.

Тут девушку заметил и сам пришелец. Наслал он тогда на неё колдовской морок, где она видела своего возлюбленного умирающим и говорящим ей, что лишь её кровь может вернуть его к жизни. Но девушка поняла, что это морок. Потому она зажмурилась и зажала уши.

Пришельцу это понравилось. Он сказал, что видит такое впервые. Потом унес девушку в верхние комнаты замка. Говорил, что восхищается её смелостью и решимостью. Говорил, что мечтает попробовать её крови.

На что она сказала, что согласиться, с условием, что он отпустит пленников. Пришелец согласился. Увидев, что все пленники покинули замок, девушка протянула пришельцу свою руку. И он пил её кровь, говоря при этом, что не пробовал крови вкуснее.

Освобожденные пленники направились к городу, лишь её возлюбленный остался у замка, не желая расставаться со своей любимой.

Пришелец же говорил девушке, что прочие люди ничтожны, и годятся лишь чтобы быть пищей для таких как они. Предлагал ей выпить его крови и разделить с ним вечность.

Девушка посмотрела на пришельца и увидела что он красив, много знает, и владеет многими необычными способностями. И попросила она у него тогда подумать.

И поняла она, что не хочет такой вечной жизни. Что любит своего жениха и других людей в поселении, и не хочет чтобы такие как они становились для неё пищей и продлевали её бесконечно долгую жизнь, в которой она не видела никакого смысла. Она понимала, что если скажет об этом пришельцу, он никогда её не отпустит.

Потому девушка спросила его, неужели, когда она станет бессмертной ничто не сможет убить ее.

— Ничто, отвечал пришелец. Только первый солнечный луч отраженный в серебре. Потому-то я хоть и имею власть над всеми металлами не держу около себя серебра и не выхожу на солнце.

А было у девушки с собой серебряное изображение трех светильников. Тогда девушка сказала, что хочет в последний раз увидеть восход солнца.

На балконе, она вновь позволила пришельцу пить её кровь, но когда он с наслаждением прокусил кожу на ее руке, достала подвеску и направила на него первый луч солнца. Пришелец тут же рассыпался в прах. А девушка со своим возлюбленным вернулись в свое поселение и жили долго и счастливо.

Спектакль сопровождался песнями и танцами с использованием огненных техник. Он показался замечательным даже Вэйну с Зеном, хотя им уже случалось видеть подобное. Что же касается остальных, то всех за исключением Саруны, он привел в совершенно детский восторг.

Потом, сидя в таверне и макая в соус кусочки жареного мяса и овощей, все с воодушевлением обсуждали спектакль.

— Интересно, — сказал Кэвин, — а пришелец мог бы на любого морок наслать?

— Да, думаю, — ответил Шайн. — У каждого есть что-то ради чего можно отдать свою кровь.

— Я вот думаю, можно ли как-то понять, что это морок? — спросила Кира.

— А я вот думаю, смог бы Хельминский пришелец, или кто-то ему подобный принести сердце пределов с изнанки мира, — сказал Вэйн.

— Если бы смог, я дала бы ему свою кровь, — сказала Миен.

* * *

После спектакля решили посетить ювелирную лавку. Витрины сияющие россыпью драгоценных камней и захватили внимание хранителей. В Долине из самоцветов изготавливали изделия в виде цветов и ягод, которые выглядели как живые.

Миен и Кира примеряли одно украшение за другим. Зен, Кэвин, и Шайн, да и Вэйн вместе с ними тоже присматривали для себя что-то подходящее. Гинта больше заинтересовали камни памяти. Он внимательно разглядывал их, периодически качая головой.

— Отец за сколько продашь? — спросил хозяин лавки, указывая на его посох.

— Мне пока нужен. Второй делать не хочу, — отвечал Гинт.

— Так ты сам что ли сделал?—глаза торговца округлились.

— Сам

— Расскажешь заклинание, а мы вам скидку тридцать процентов?

— Гинт польщенный тем, что его заклинания оценили, рассказал заклинание, которое вложил в камень памяти и рассказал ещё вариации заклинаний для разного типа камней и времени суток.

— Так ты их на общем языке, что ли…неужели работают?

— Работают, — отозвался Гинт.

— Скажи помедленнее, я запишу, — сказал торговец.

Гинт принялся медленно диктовать заклинания, по его виду было нетрудно догадаться, что такой интерес к его способностям ему нравится.

Хозяин внимательно записывал, а потом решил попробовать на одном из своих камней.

— Мутноват он у тебя, его бы поправить, — сказал Гинт. И осторожно коснулся камня от чего тот заискрился яркими красками. Хозяин лавки попробовал прочитать одно из составленных Гинтом заклинаний и камень памяти ярко засиял.

Вэйн заметил, что заклинания за Гинтом записывал его брат.

Одна лишь Саруна не участвовала во всем этом. Сидя на ковре за красивым зеркальным столиком она не спеша пила предложенный хозяином лавки кофе со сладостями и даже не смотрела в сторону драгоценностей.

За заклинания и за то, что Гинт поправил им несколько камней памяти, товар им отдали за полцены. Все приобрели себе какую-то красивую вещь. Даже для малышки, Миен приобрела большой опаловый шарик.

Когда все вышли из лавки была уже полночь но, оживление в городке и не думало спадать. Девушки сказали, что хотели бы отдохнуть, в то время как остальные хранители были не прочь погулять ещё.

Девушек проводили до гостиницы.

Миен с Кирой заказали в номер чай со сладостями. Что же касается Саруны, то едва оказавшись в комнате, она легла на ковер и мгновенно уснула. Вэйну даже стало её жалко.

Занятый приготовлением чая хозяин гостиницы, похоже, не заметил их ухода.

За ночь хранители вдоволь побродили по маленькому городку, любуясь изящными белыми домиками, обвитыми виноградом, тихими благоухающими улицами увешанными разноцветными фонарями, фонтанами, посылающими к небу сияющие потоки воды. Зашли в лавку, где продавали оружие, больше из любопытства. Посидели ещё в одной таверне, перепробовав все необычные местные блюда. Пили местное вино, душистое и сладкое.

К утру, когда оживление в городке начало стихать, хранители решили подняться к Златоверхому дворцу, чтобы посмотреть на него вблизи.

Жара и духота спали и все наслаждались разлившейся в воздухе прохладой. На траве уже выпала роса, а край неба начал светлеть, когда они достигли белой мраморной стены из-за которой плыл запах роз.

Вэйн немедленно применил технику видящей капли.

— Там аллея розовых кустов и озеро с лебедями, — сказал он друзьям.

— Надеешься увидеть как

купается дочь Хозяина огня? — с усмешкой спросил Гинт.

— Я бы предпочел наложницу, — пошутил Вэйн. — Они хотя бы точно красивые.

— А не боишься Хозяин узнает? — спросил Зен.

— Насколько я знаю. Огненный скипетр такой силой не обладает.

— Зен, ты не чувствуешь к нам ничьего внимания? — спросил Кэвин. Пьяные шутки друзей над Хозяином огня его беспокоили.

Зен сосредоточился. "Поставь шумовую защиту, — мысленно передал он брату".

Вэйн немедленно создал вокруг них кольцо неподвижного воздуха, не пропускающего звуки..

— По нашу сторону забора никого, произнес Зен, но вот по ту планируется убийство. К счастью, то внимание направлено не на нас, — пояснил Зен. Все облегченно вздохнули".

— Вэйн, ты видишь там кого нибудь? — спросил Шайн.

Изучая все вокруг при помощи техники видящей капли, Вэйн заметил человека, притаившегося за кустом, в зеленой маске покрытой темными и светлыми зелеными пятнами и такой же одежде.

Он читал о клане "Служителей смерти" профессиональных наемных убийц, промышляющих в Долине. И немедленно рассказал об увиденном друзьям.

— Интересно, кого он там караулит? — спросил Шайн.

— Сейчас узнаем, — тихо сказал Гинт.

Когда первый луч восходящего солнца раскрасил сад алым и золотым, на небольшой мраморной террасе отворилась дверь и оттуда вышли двое. Мальчик лет пяти с огромными черными глазами в обрамлении длинных ресниц, тянул за руку идущую следом женщину закутанную в белую кружевную шаль. В руках у женщины была большая золотая чаша, наполненная зерном. Под белой одеждой заметно выступал живот.

— Подожди сынок, — ласково говорила она сыну, перебирая его черные кудри, — я не могу идти так быстро, как ты.

Вэйн заметил, как убийца вынул из складок одежды два стилета, со светящимися зелеными наконечниками, и начал подбираться ближе.

— Это беременная женщина, и ребенок, — передал Вэйн остальным.— Нам бы проникнуть внутрь, думаю кусты нас скроют.

Тут же он услышал, как Гинт положив руку на стену читает заклинание, призывающее камень впустить их, а Землю и Огонь скрыть их нахождение здесь.

Вскоре в мраморной ограде образовалась щель, через которую хранители без труда проникли внутрь.

Благодаря кольцу неподвижного воздуха никто не слышал их появления.

Вэйн видел как женщина с ребенком подошли к озеру и принялись бросать зерно плавающим там во множестве лебедям. Огромные черные птицы без всякого страха подплывали к ним и клевали зерно из рук, что приводило мальчика в восторг.

Человек в маскировочной одежде направился было к ним, но Вэйн окружил его кольцом неподвижного воздуха, а Гинт послал камень в затылок, после чего убийца беззвучно упал на траву. Кэвин положил на него руку.

— Это женщина, — сказал он, — Жива. В сознание приходит.

— Может её ещё раз приложить, — спросил Шайн, снимая маску с лица.

Хранителям открылось бледное лицо со следами недавно появившихся морщин.

— Есть способ лучше, — сказал Вэйн. Он достал из сумки небольшой флакон с прозрачной голубой жидкостью и залил женщине в рот несколько капель.

Это было последнее изобретение Эйвина. Жидкость, погружающая в анабиоз. Правда он ещё недостаточно её изучил и потому не использовал на людях.

Женщина судорожно вздохнула и тело её обмякло.

Гинт сделал из камня вокруг её рук некое подобие кандалов. Стилеты, смоченные ядом мансера положили в стороне, так, чтобы она не могла до них дотянуться.

Спасенные ими мать и сын все ещё кормили лебедей, когда хранители вышли из сада так же неслышно как и вошли.

В прилегающих к городку виноградниках работали крестьяне. Городок тоже выглядел оживленным. Из домов слышались удары молота, шум ткацкого станка и другие звуки оповещающие о том, что новый трудовой день начался. Солнце уже начинало припекать, когда они достигли дверей гостиницы.

Дверь им открыл один из её заспанных хозяев.

— Разве вы оставляли девушек одних? — удивленно спросил он.

— Да, это место показалось мне безопасным, — сказал Зен.

Хозяин гостиницы покачал головой:

— Сейчас отпуск у хранителей, — пояснил он. — Они возвращаются из Сейнура домой и начинают хулиганить. — Там-то им никто не позволит. Ну а здесь, им попробуй помешай. Дар у них не то что у нас, и пользоваться им они умеют. Вы бы хоть нам сказали…

Движимые нехорошим предчувствием все направились в комнату девушек.

— Войдите, — услышали они в ответ на стук приветливый голосок Киры. Миен, Кира и Саруна расположились вокруг зеркального столика. Миен в розовой шали разливала чай. Малышка Тиа тихо спала в своей корзине.

— Малыш, вы тут как? Все хорошо? — спросил Шайн.

— Хорошо, — улыбнулась Кира, чуть отодвигаясь. Шайн немедленно устроился рядом с ней и положил руку на ее маленькое, мускулистое плечо.

Кира прижалась к нему заостренным ухом и прикрыла свои большие раскосые голубые глаза. На лице её читалось наслаждение.

Не спавший почти сутки Зен, лег на пол рядом с Миен и положил голову ей на колени. Губы его растянулись в счастливой улыбке.

В углу стола, бледной тенью затаившись сидела Саруна. Её темные глаза ярко блестели на застывшем словно маска лице.

Заметив, что за этим столиком места больше нет, Вэйн с Кэвином принесли второй столик из их комнаты. Им встретился хозяин гостиницы, который как раз нес поднос с завтраком в их комнату.

Проголодавшись за ночь, хранители с удовольствием принялись есть мягкие лепешки с творожным сыром и мелким сладким виноградом поспевающем здесь раньше всего. Один лишь Зен по прежнему дремал положив голову жене на колени.

— Тут нам хозяин гостиницы говорил, что вас опасно было одних оставлять,— начал было Кэвин.

— Нет, не думаю, — сказала Миен с улыбкой.

— Заходили к нам какие-то, — начала было Кира.

— Ну, да, — продолжила Миен, — один пожаловался, что у него никогда не было любовной связи с рыжими.

— Он по другому сказал, — хитро улыбнулась Кира, беря с тарелки засахаренный орех.

— Ну зачем же я буду повторять, как он сказал? — улыбнулась, Миен, осторожно, чтобы не потревожить Зена, наливая себе чай. — Я им тогда, говорю, — продолжала она: Я очень вам сочувствую, но я замужем, — Миен улыбнулась.

— Они тогда говорят, — продолжила за нее Кира:" Мы, вообще-то хранители".

— Я говорю: "Так мы тоже," — продолжала Миен.

— Они говорят, — вставила Кира: "Мы можем и дар применить". И давай один огненным шаром крутить. Я говорю: "Мы тоже можем". И пустила свой ножичек полетать. — Кира показала на висящие на её поясе полукруглые клинки.

— Они сразу так напряглись.

— А сестра нас вообще удивила,— сказала Миен, кивнув на Саруну. Она как лежала лицом к стенке, так даже не пошевелилась. Только, такая, говорит сонным голосом: "Я умею читать "Испепеляющее пламя". Они сразу ушли.

— Хотел бы я на это посмотреть, сквозь сон проговорил Зен.

— Думаю здесь его не стоит использовать, — отрешенно произнесла Саруна.

— Покажешь, если будет на ком? — восхищенно попросил Вэйн.

Он знал, что Испепеляющее пламя одно из древнейших и опаснейших заклинаний, которыми владела семья Хозяина Огня, передающееся от родителей к детям. При правильном его прочтении, то, на что оно было направлено превращалось в пепел.

— Будет на ком, непременно покажу, — произнесла девушка, и глаза её сверкнули, подобно клинку.

Вэйн предположил, что среди предков Саруны был Хозяин Огня, но учитывая её просьбу не стал расспрашивать подробно.

В это время малышка Тиа проснулась, и начала плакать низким тихим голосом. Похоже, она хотела есть.

— Прости, любимый, придется тебя потревожить, произнесла Миен, убирая с колен голову Зена.

Потом встала и неспеша подошла к ней.

— Тебе нужна моя помощь, — спросил Зен, приоткрывая глаза.

— Скорее, да, — ответила Миен. И они оба скрылись за занавеской.

Когда они вернулись, Шайн решил что их приключения тоже стоят того, чтобы о них рассказать.

Девушки слушали открыв глаза от изумления.

Это у кого же на беременную рука поднялась, — сказала Миен.

А говорят, Долина самое безопасное место в империи, — начал Кэвин. — Что то непохоже. У нас бы в Тейнуэте ни одна сволочь бы беременную и малого не тронула.

После завтрака все решили отдохнуть, чтобы вечером отправиться в обратный путь.

Миен хотела было еще погулять, но оказавшись под местным солнцем быстро передумала и вернулась обратно.

На следующий год решили изучить один из боковых тоннелей в пещере и посетить Хэльмин, где по местным преданиям, жил кровососущий пришелец. Как они слышали от местных, там даже сохранился его замок, где местные оборудовали таверну, гостиницу и проводили экскурсии.

Вэйн предполагал, что согласно карте один из боковых тоннелей ведет именно туда.

Расплатившись с хозяевами гостиницы и поблагодарив их за хорошо проведенное время они отправились в путь.

Они уже скрылись в зарослях винограда как до них донесся громкий цокот копыт. При помощи "Видящей капли" Вэйн увидел более десятка всадников в белых плащах с золотым изображением солнца и скипетра, — гербом Долины солнца. Он догадался что это Огненные стражи, личное войско Хозяина Огня.

Они спрашивали содержателей гостиницы, не останавливались ли у них пожилой мастер заклинаний со светящимся посохом и группой учеников из разных земель.

Вэйн решил не ждать, что ему ответят. После того как в саду Хозяина Огня обнаружили наемную убийцу в анабиозе, понятное дело, что он интересуется всем необычным.

О том, что их ищут он немедленно сообщил друзьям. Ни у кого не было идей, как объяснить Хозяину Огня, какого мансера они делали у него под забором. Гинт предложил всех их спрятать. Под действием его дара в склоне горы образовалась просторная пещера, где они скрылись пока Огненные стражи обыскивали гору.

В тоннель они зашли, когда начало темнеть. Все радовались что исчез удушающий жар Долины. К полуночи достигли пещеры, где решили переночевать. Благодаря их дару там было тепло и сухо.

Утром следующего дня Кира сказала, что чувствует запах крови. Все остановились.

— Что с твоими ногами, сестра?— спросила Кира, указывая на Саруну.

Миен создала огненный шар и все увидели, что туфли Саруны стерлись до дыр, а за ней тянется кровавый след.

—Что же ты молчишь, сестра?! — воскликнула Миен.

Потом, пока Зен отмывал ноги Саруны от крови и грязи отыскала в котомке черные бархатные носки на шнуровке и протянула ей. Остаток пути на пони ехала Саруна.

К полудню следующего дня все вышли из тоннеля в прохладный, свежий после грозы лес, и с наслаждением вдыхали запах влажной молодой листвы. Выход из тоннеля Гинт закрыл. Не хотелось, чтобы туда проникали существа.

В Бонтихилле Зен на руках занес Саруну в обувную лавку, чтобы приобрести ей новые сапожки.

Вэйн слышал, как хозяин лавки учтиво расспрашивает Зена о его брате, то есть о нем, как восхищается тем, что Вэйн так быстро стал хранителем. Слушать об этом было приятно.

— Через год ещё там побываем, сказал Шайн, — когда они поднимались к замку, слушая как по листьям накрапывает дождь.

— Конечно, — весело ответил Зен, только теперь проверим боковой проход. Все принялись весело обсуждать следующее путешествие.

Вэйн шел последним и думал о том, что если бы он верил в Бога Пути, то просил бы его, чтобы год спустя они пошли в Долину в том же составе.

Каждое утро до восхода солнца Вэйн шел на внутреннюю террасу замка с видом на внутренний двор. Там как всегда сидела Миен, кормила грудью малышку и пила чай.

А на внутреннем дворе замка, раздевшись по пояс, Зен учился совмещать свои водяные техники с кристальным мечом. Теперь, когда у него есть наследница ему самому предстояло получить перстень хранителя.

Меч легко собирал воду из воздуха и земли, но вот контролировать её у Зена поначалу получалось плохо. Потоки воды тянулись за лезвием, но то и дело обрушивались на каменные плиты внутреннего двора. Однако, сдаваться Зен не собирался и спустя дни тренировок вода вокруг лезвия собиралась в хлыст, которым у Зена получалось управлять всё лучше. Под конец он достиг в этом такого мастерства, что мог атаковать одновременно несколько целей.

Кристальное лезвие в несколько раз усиливало его дар, который у Зена судя по всему был высшим. Да и само оно в его руках постепенно поменяло цвет с темно синего на небесно голубой.

Миен смотрела на его успехи и улыбалась, глаза её блестели. Да и действительно, зрелище было впечатляющим.

Длинные белые волосы Зена спадали на плечи, на стройном обнаженном по пояс теле выделялись хорошо развитые мышцы, капли воды блестели на смуглой коже. А потоки воды, тянущиеся от лезвия легко разбивали камень.

Однажды у соседнего окна Вэйн заметил Саруну. Девушка не отрываясь следила за его братом. Её большие черные глаза блестели, на губах цвела мечтательная улыбка. Вэйн подумал, что Саруна влюблена в Зена и почувствовал, что больше не испытывает к ней неприязни, скорее было её жаль.

Шли дни. У хранителей закончился отпуск. Пришло время ехать в Тейнуэт.

Выехали на рассвете. Кира, Шайн, Кэвин и остальные увлеченно обсуждали замок и страну Дождя, людей из знатных семей, бывших на празднике. Все были в восторге.

— Они все такие милые, — улыбнулась Кира, вспоминая бывших на празднике гостей, — и общаются с тобой будто ты для них близкий человек, — вздохнула она. — А ведь я еще коз пасла совсем недавно.

— Да, — прибавил Кэвин, — с ними понимаешь, что все хранители братья, независимо от происхождения.

Вэйну было приятно, что его окружение произвело такое впечатление на его друзей.

Зен и Миен на красивых серых конях ехали рядом. За плечами у Зена висел кристальный меч, а на плече Миен корзина с малышкой Тиа.

С ними было несколько человек из княжеской дружины, чтобы отогнать лошадей обратно в замок.

Не хотелось продавать их за бесценок.

Они не проехали ещё и половину пути, как Шайн, Гинт и Кира начали уставать. Как выяснилось, никто из них толком не умел ездить верхом.

По началу хранители старались не показывать вида что устали, потом решили передохнуть.

— Продолжим путь завтра, — произнес Шайн. — Великая трещина никуда от нас не денется.

Возражений не было.

Остановились у заросшего лесного озерца. Совместными усилиями хранители превратили его в некое подобие бассейна наполненного чистой прозрачной водой. До самого дна спускались широкие пологие ступени из белого камня.

Миен повесила корзину со спящей малышкой на куст. Вэйн украдкой наблюдал за тем, как она расшнуровывает воротник своей голубой с белой окантовкой шелковой туники. Под ней оказалось некое подобие короткой рубашки из плотной ткани черного цвета без рукавов, стянутое шнуровкой на груди.Потом Миен собрала в пучек свои густые солнечно-рыжие волосы спускающиеся ниже талии. Вэйн завороженно смотрел на её сильные руки с золотистой от загара кожей. Потом взгляд скользнул по её узкой, белой, словно фарфоровой спине плавно переходящей в изящный изгиб бедер.

Вэйн смущенно отвел глаза и начал привязывать своего коня к ветке.

Миен тем временем развязала шнурок на длинных шелковых штанах под которыми было надето что то вроде шорт, едва достигающих середины бедер.

При взгляде на её тонкие стройные ножки с голубоватыми жилками под полупрозрачной молочно-белой кожей Вэйн зажмурился.

Где-то на краю сознания вновь мелькнула мысль, что было бы если бы он взял тогда её ладанку вместо брата, от чего у Вэйна перехватило дыхание.

— А вот мы в лесных озерах руками рыбу ловили, — донесся до него голос Миен. Потом он услышал плеск.

Помотав головой, Вэйн открыл глаза. Все хранители и люди из дружины уже разделись, оставшись лишь неком подобии шорт со шнуровкой на поясе.

— А мы в подземных озерах рыбу ловили, — прибавила Кира. — Ну и холодно же там было.

Её нижнее белье, как и вся остальная одежда, было из кожи и украшено металлическими заклепками. Взгляд Вэйна скользнул по её крепкому, мускулистому, слегка полноватому телу, потом раздался плеск.

Сквозь прозрачную воду было видно, как Кира, словно тюлень, плывет под водой у самого дна.

— А ты чего не раздеваешься? — спросил его Шайн.

— Не хочу, — ответил Вэйн, глядя на его высокую, жилистую фигуру, с широкими плечами и внушительными бицепсами. На смуглой коже темнели полосы оставшиеся от полученных на стене ран.

Кэвин ни ростом ни мускулатурой не отличался и поглядывал на Шайна с завистью.

Гинт с отрешенно довольным видом сидел на ступеньках.

От воды вокруг него поднимался густой пар. Зен играл с Миен в догонялки, но девушка ловко уворачивалась и заливисто смеясь уплывала от него.

Саруна ушла за куст и вскоре вернулась длинной красной шелковой рубашке почти до земли. Вэйн вспомнил, что именно в таких, судя по описаниям, купались женщины из семьи Хозяина Огня. Их тело не должен был видеть никто, кроме избранного.

Ни глядя ни на кого Саруна вошла в воду и молча села на ступеньку. От воды вокруг неё вскоре пошел пар.

Вэйну раздеваться не хотелось. Ему было немного холодно и казалось, что вид его истощенного болезнью тела будет вызывать у друзей жалость. Лицо Вэйн больше не прятал, но и спутать с братом его теперь было невозможно. Глаза запали, черты лица стали резче, а кожа темнее, теперь и не верилось, что когда-то они с Зеном были близнецами.

Первая на берег вышла Саруна. Поспешно одернув рубашку, она села на камень и принялась выжимать свои темные густые локоны.

Вэйн незаметно наблюдал за ней, порой по прежнему ловил себя на том, что испытывает к ней неприязнь, и пытался понять в чем причина.

Мокрая шелковая рубашка облегала точеную фигурку девушки. От Вэйна не ускользнуло то, какая у неё прямая осанка и как непринужденно она при этом держится. Ни Миен, ни уж тем более Кира подобным не отличались.

Тут в его голове начала выстраиваться цепочка вещей, которым он прежде не придавал значения.

"Саруна знает “Испепеляющее пламя”, не курит, скрывает свое тело от посторонних. Одевается в красный шелк. У неё плавная походка, "движется словно змея", — вспомнилось лирическое описание дочерей Хозяина огня из доставшихся ему книг.

“Да она же дочь Хозяина Огня,” — мелькнула в голове мысль.

Вэйн сделал легкое движение рукой отчего одежда и волосы девушки мгновенно стали сухими. Повернув голову, Саруна пристально посмотрела на него. Взглянув в её большие черные глаза в обрамлении длинных густых ресниц Вэйн удивился: до чего же у нее безрадостный взгляд.

— Жалеешь, что провела отпуск не дома? — участливо спросил он.

— Нет, — усмехнулась девушка, — её алые губки растянулись в безрадостной улыбке, — кому я там нужна?

— Я думаю, после года в Тейнуэте ты легко могла бы взять в руки Огненный скипетр, — сказал Вэйн.

— О чем ты, Вэйн? — холодно спросила Саруна, — взгляд и поза её внезапно стали сосредоточенными, словно у змеи, собирающейся ужалить.

— Я думаю, ты — дочь Хозяина огня, — улыбнулся Вэйн.

— С чего ты взял? — Саруна попыталась засмеяться, но из-за внутренней скованности получилось неестественно.

— Ты не куришь, — начал он, — хотя в Долине солнца это делают все, кроме правящей семьи. Ещё, — продолжал Вэйн, — ты скрываешь свое тело, хотя в Долине купаются без одежды, все кроме дочерей Хозяина огня.

— Откуда ты все это знаешь, Вэйн? — Саруна пыталась улыбаться, но получалось плохо.

— Читал, — ответил Вэйн.

— Ну, это когда было-то, — с презрительной усмешкой произнесла Саруна, — Сейчас многое изменилось. Хотя, девушкам из знатных семей приходится соблюдать эти правила. Я раньше была горничной у одной из них. Не скрою, пыталась подражать, — Саруна грустно усмехнулась. — Ещё госпожа подарила мне свои вещи. — Саруна расправила рубашку. — Большая честь для незаконнорожденной дочери кухарки.

— Здесь в Тейнуэте происхождение неважно, мы все братья и сестры, — сказал ей Вэйн. Хотя совсем не верил, что она — дочь кухарки. Слишком уж плавными были её движения, а походка легкой.

— Благодарю тебя, Вэйн, — улыбнулась Саруна, но улыбка её была похожа на блеск кинжала.

Остальные меж тем развели костер. Над полянкой плыл запах жареных колбасок.

Полуодетая Кира стояла у огня и выжимала свои черные густые волосы.

— Малыш, ты так хороша, что смотреть невозможно, — сказал ей Шайн. Он забросил смеющуюся Киру себе на плечи, и они скрылись в цветущих зарослях.

Кэвин завистливо посмотрел им в след.

— Эх, нужно тоже скорее жениться, — пробормотал он.

— Ну, женись, — сказала ему Миен, вон Саруна ещё не замужем.

— Она слишком красивая для меня, — пробормотал Кэвин, взглянув в сторону Саруны, которая сидела в стороне и расчесывала свои великолепные чёрные кудри, в свете заката отливающие красным.

Путь продолжили на следующий день, еще раз искупавшись и позавтракав.

— Бездной пахнет, — сказала Кира, едва они въехали в лощину, где располагался Тейнуэт.

Вскоре все почувствовали приносимый ветром горьковато-кислый запах.

— Наверное, скоро появится туман, — сказал Шайн.

Когда появлялся туман, в Тейнуэте использовали воздушную защиту. Едва хранители на башнях замечали поднимающуюся из бездны белую дымку — они посылали зеленые сигналы, и все, у кого был Дар Воздуха, устанавливали защиту в камни памяти.

Вскоре впереди показались дома на колесах. Тейнуэт утопал в цветущих розах.

Лошадей отдали людям из дружины. Идя по вымощенным каменной плиткой улицам между домов на колесах Вэйн чувствовал радость. За последний год Тейнуэт успел стать для него родным.

Зен с Миен направились к главному зданию. Зену предстояло заключить контракт и найти себе учителя.

Их с Миен поселилили в отдельном домике, стоящем последним в ряду у шестой башни. Своим учителем Зен выбрал Сиэну. Она была не против, много от него не требовала, но и бездельничать не позволяла.

На следующий день после их приезда вся семья Шайна, включая Эйлу пришла к ним в гости, чтобы поздравить с рождением дочери.

Вэйн с удивлением узнал, что Миен была ученицей погибшего отца Шайна и все в его семье её очень любили.

Его возвращению тоже все очень радовались. Многие старались к нему прикоснуться или обнять, чтобы тоже остаться в живых если когда-нибудь их тоже укусит ядовитая тварь.

Миен, как мать наследницы рода Бонти на стену не ходила. Она говорила, что будет помогать Эйвину, если возникнет необходимость. Но на стене пока было тихо, так что целителя больше всего волновало лишь то, как очистить жидкость погружающую в анабиоз от веществ парализующих волю.

Однажды придя со стены Вэйн услышал ворчание Эйвина.

— Я не понимаю, зачем ты насыпаешь сонное зелье в наш общий чайник. Если так устаешь на стене, что не можешь уснуть, то добавляй его себе в чашку. В общий-то чайник зачем?

— Никакое зелье я туда не добавлял, — сказал Вэйн, при этом по спине его пробежал холодок. В голове мгновенно мелькнула догадка кто мог это сделать.

— Я чувствую ложь, — возразил Эйвин…— и тебе верю — задумчиво произнес он, перебирая по столу своими длинными тонкими пальцами.

— Я порой ощущаю к нашему дому пристальное враждебное внимание. Расскажи, что ты об этом думаешь.

Подумав немного, Вэйн рассказал о событиях, происшедших с ним, когда он возвращался со свадьбы Шайна и о подслушанном потом в трактире разговоре. Почему-то ему казалось что Эйвину такие вещи рассказывать можно.

Тот внимательно его слушал, продолжая перебирать по столу пальцами.

— Напрасно ты ничего не сказал, — вздохнул он.— Большинство из нас догадывались о чем-то подобном. Если бы ты рассказал, мы бы их допросили и за стену пошел бы не ты, а они. За своих предыдущих жертв, — пояснил целитель. Судя по тому, как они себя ведут, их было немало.

— Немало? — испуганно переспросил Вэйн.

Эйвин кивнул.

— Молодые люди, впервые приехавшие в Тейнуэт часто не выдерживают и уезжают. Жить рядом с бездной и сражаться с существами… для некоторых это слишком. Некоторые уезжают тайно, стыдясь, что не выдержали, а некоторых потом больше никто не видит. Это никого не удивляет. Испугался, стало стыдно, что не выдержал, поселился в каком-нибудь отдаленном месте, сожрала тварь по дороге. Но я знаю, что порой к их исчезновению прикладывают руку такие вот… — целитель грустно опустил глаза

— Этим уродам даже не обязательно их потом убивать, — продолжал он. — Поиздевавшись, они ликвидируют при помощи дара Жизни все последствия. Жертвы потом сами бросаются за стену, или втыкают в себя дротик с ядом мансера. Знаю такие случаи, — прибавил Эйвин грустно.

Вэйн молчал, ему вдруг стало стыдно что он никому ничего не сказал. Хорошо, у него сильный дар, смог отбиться, вернутся из-за стены. А есть те, кто не смог, и из-за него они так и не получили отмщения, и наверняка ещё немало новичков погибнет. Но, с другой стороны он чувствовал, что не смог бы тогда ничего рассказать. Теперь он понял, о ком Гинт говорил: “хуже существ”.

— Думаю, мне нужно пойти и рассказать обо всем Сиэне, — сказал он.

— Нет, когда эти уроды ходят рядом с моей лабораторией, эту проблему решу я сам. Тихо и по семейному, — тоном не терпящим возражений сказал Эйвин.

— Хорошо, — ответил Вэйн, чувствуя, что в за словами Эйвина "Тихо и по семейному" стоит что-то очень серьезное.

Пару дней спустя Вэйна разбудил звон колокола, означающий собрание совета. Раздумывая, что же произошло он направился к главному зданию.

Там за небольшой перегородкой на возвышении сидела Эйла.

Девушка дремала, облокотившись на перегородку и положив под голову левую руку в блокаторе дара. Правая же, отекшая и неподвижная, безжизненно лежала у неё на коленях. Золотые волосы были взлохмачены, губа разбита, вокруг правого глаза огромный темный кровоподтек. Короткая розовая туника с открытыми плечами разорвана на груди и завязана на узелок и вся покрыта темно-багровыми пятнами.

— Мы собрались здесь для суда над хранителем Эйлой, — начала Сиэна.

При этом девушка приоткрыла глаза, потянулась и слегка зевнула, прикрывая рот здоровой рукой.

Потом с легкой полуулыбкой оглядела собравшихся. Тут Вэйн заметил на её руках розовые, расшитые бисером перчатки, прожженные на кончиках пальцев. Догадки одна за другой начали мелькать в его мозгу.

А Сиена меж тем продолжала,

— Этой ночью на пустыре она, используя дар, убила пятерых хранителей, — Сиэна начала перечислять имена, хорошо известные Вэйну, со времени суда над ним. — Она утверждает, что её пытались изнасиловать.

Эйла подняла здоровую руку.

— Если позволите, я сама все расскажу, — сказала она.

— Хорошо, — кивнула Сиэна.

— Сегодня ночью я захотела погулять по городу, — начала Эйла.

— Нашла в четвертом ряду симпатичную таверну. Решила зайти. Сижу, пью вино из полыни, никого не трогаю.

Смотрю, подсаживаются ко мне какие-то, ребята, вроде симпатичные, девчонка с ними. Я их приветствую. Сидим дальше, — Эйла улыбнулась. — Они меня спрашивают, кто я и откуда.

Мне показалось забавным, что меня не узнали, я сказала, что меня зовут Шая, и я из Синего леса. Вэйн вспомнил, что так называется одно из самых отдаленных и глухих поселений Земли дождя.

— Я им сказала, — продолжала Эйла, — что приехала в Тейнуэт заработать денег, и надеюсь когда-нибудь стать хранителем. Они спросили, давно ли я здесь? Я захотела пошутить и сказала, что нет, и хотела бы завести побольше знакомств.

Они тогда переглянулись. Предложили пойти с ними погулять на пустырь. Я сказала, что не хочу гулять, на улице холодно. Тогда один из них вытащил нож и приставил ко мне. Я сделала вид, что испугалась, сказала, что у меня есть деньги.

Но, они продолжали настаивать на своем. Один из них колол меня ножом до крови, если ему казалось, что я пытаюсь сопротивляться.

На улице они сломали мне руку, и сказали, что сломают вторую, если я попытаюсь использовать дар.

Меня вели в сторону пустыря, а один то и дело колол ножом.

Там на пустыре они велели мне раздеваться. Я попыталась убежать. Меня поймали и стали бить. Двое меня держали, двое били, а девчонка стояла и смотрела. Потом, — Эйла вздохнула, — они разорвали мою одежду и… — без всякой тени смущения она принялась рассказывать совету о том, куда именно те четверо начали засовывать руки, в результате чего она не выдержала, применила дар, и похоже, перестаралась, так что у блюстителей порядка возникли сложности с опознанием. — Я могу использовать дар даже со сломанной рукой, — прибавила она.

Эйвин подтвердил, что все рассказанное Эйлой было правдой.

— Ну, у меня вопрос, — с недоверием сказал один из членов совета. — почему на тебе были перчатки?

— Потому, что они красивые, — без тени смущения сказала Эйла, — продемонстрировав свою розовую, вышитую бисером перчатку.

— Почему ты не сказала, кто ты? — снова спросил кто-то.

— Сначала мне показалось забавным, что меня не узнали, потом решила, что не поверят.

— Почему ты пошла гулять ночью, одевшись так?

— Мне захотелось, — растягивая слова, произнесла Эйла.

— Там в таверне, ты не говорила им ничего оскорбительного, или провоцирующего, — недоверчиво спросил кто-то.

— Нет. Я лишь рассказала, что недавно прибыла из Синего леса.

— Думаю, нам следует решить виновна она, или нет, — вступила в разговор Сиэна. — Кто за то, что она виновна?

Ни одна рука не поднялась.

— Кто за то, что она не виновна.

Весь совет поднял руки.

Хранители расходились. Сиэна и Эйвин приводили Эйлу в порядок. Вэйн сидел на переднем ряду и со стыдом думал, как вышло, что девушка так подставилась из-за него. Он перебирал в памяти все случившееся и думал, где же он совершил ошибку, что сделал не так, что все так вышло. Думал и не мог понять.

Из размышлений его вывел возмущенный голос Эйлы.

— Ты почему волосы остриг?!

— воскликнула девушка. — Вот с хвостиком ты мне нравился, а сейчас нет, — прибавила она и потрепала его по волосам.— Ну, бывай, Пушистик.

Вэйну показалось, что его словно осыпало золотыми искрами.

Он поднял глаза и увидел как невесомая фигура девушки исчезла в дверном проеме.

В какой то момент мелькнула мысль, что волосы ещё отрастут. Но потом понял, что совсем не представляет себя с Эйлой. “Если бы я хоть немного её понимал! — сказал он себе. — Но я же совсем её не понимаю!”

* * *

Проходили дни. Зен делал на стене немалые успехи, но Сиэна по прежнему не хотела давать ему перстень. Утверждала, что он ещё себя не проявил. Ни Вэйн, ни Миен понятия не имели, что она от него хочет.

Малышке шел уже шестой месяц, и она проворно ползала по дому. Однажды даже подползла к печке и схватилась за дверцу. Запахло паленой кожей. Вэйн с Зеном тогда очень перепугались, но ожоги на ручках Тиа мгновенно затянулись. У девочки действительно был сильный дар.

По утрам, вернувшись со стены Вэйн, Зен и остальные хранители с опасной зоны любили собираться в трактире у Тамики. Чтобы составить им компанию, туда приходила и Миен с малышкой.

После ночи на стене всех клонило в сон. Хранители молча ели приготовленную Тамикой яичницу с тостами, ветчиной, грибами и вообще всем, что попадалось ей под руку. Согласно местной поговорке: "лесовики умеют вкусно готовить даже существ". И утром в трактире в этом никто не сомневался. Все сидели на деревянных скамейках, наслаждаясь безопасностью, покоем и радуясь, что прошла ещё одна ночь.

Только, обычно молчаливый Гинт, внезапно начинал рассуждать о самых разных вещах. Казалось, он хотел выговориться за годы, проведенные в молчании. Рассуждения эти были интересными и хранители с удовольствием его слушали, а порой и вступали в полемику.

Однажды, Зен спросил Тамику, отчего же она перестала выходить на стену, у неё ведь дар седьмого уровня и множество знаков отличия.

На что она сказала, что есть закон, запрещающий хранителям заниматься торговлей в Тейнуэте, пока не закончиться их контракт. А она решила, что заработать, содержа трактир проще и безопаснее чем на стене. Гинт тоже сказал, что многие из его друзей хотели бы начать свое дело но из-за этого закона не могут.

Зен сказал на это, что закон этот был создан, когда хранителей было мало и теперь все только выиграют если его отменят.

Хранители, сидящие в трактире с ним согласились. В необходимости отмены удалось убедить большую половину совета и закон был отменен. Хотя пожилые хранители и ворчали, что если все займутся торговлей, некому будет ходить на стену.

После этого многие хранители начали помимимо охраны стены делать что-нибудь на продажу и сдавать в несколько лавок. Даже Гинт начал продавать камни памяти, источающие тепло и свет. В результате заметно упали цены на дрова и свечи, а потом и на всё остальное.

Каждую вторую ночь Вэйн по прежнему проводил на пятой башне. Он сам удивился тому, как быстро пролетели полгода. Первый год в Тейнуэте показался ему едва ли не таким же долгим как вся его предыдущая жизнь.

Теперь же, ночи на стене почти не утомляли, на на новых доспехах не появилось ни одного нового шва, к тому же охрана пятой башни приносила очень неплохие деньги. Теперь Вэйн все чаще с радостью думал о том, что стал хранителем.

Со времени появления Великой бездны в империи существовал обычай отмечать последний день уходящего года, он назывался Днем хранителей. В этот день все дарили им подарки, а сами хранители дарили их друг другу. Ведь именно благодаря хранителям мир простоял еще год. Следующий день, первый в году, тоже праздновали. Он назывался Днем Бога Пути. В этот день светильники с тремя фонарями украшали ленточками, подвесками, и ветвями деревьев. Выражая тем самым благодарность Богу за то, что мир простоял год и просили сохранить его и на следующий.

В прошлом году в Тейнуэте эти дни совпали с трауром по погибшим, зато в этот хранители праздновали конец шестьсот тридцать третьего года вовсю. Улицы Тейнуэта ярко освещали разноцветные фонарики. Из всех домов пахло запечённым мясом и яблочными пирогами. Роза, обвивающая светильник в комнате Сиэны, цвела пышными белыми цветами. Лицо её хозяйки светилось от радости, — Вэйн попросил рассказать о Боге Пути. Сама Сиэна никогда не стала навязывать кому-либо подобные беседы, но теперь, когда её спросили, была просто счастлива.

— Бог Пути — творец всего, что существует, — говорила Сиэна. — Он любит всех и всем желает счастья, но люди по неразумию уклоняются с его пути.

Вэйну казалось странным, что Бог Пути всем желает счастья, а людей съедают существа. Но спрашивать не стал, подозревая, что ответа не существует, а своим вопросом он лишь поставит собеседницу в неловкое положение.

— Бог Пути — творец также и каждого из нас, поэтому следование его воле совпадает с нашими истинными желаниями.

— Значит ли это, что все наши пожелания угодны Богу Пути? — спросил Вэйн. Сказанное Сиэной казалось ему странным.

— Нет, — улыбнулась Сиэна. Есть наши истинные желания, а есть сиюминутные, продиктованные временными обстоятельствами. Они часто отличаются от наших истинных желаний.

Вэйн подумал о своем желании стать хранителем и о страхе перед существами и подумал, что в этом есть какая-то доля правды.

— А как мы узнаем, что мы следуем истинным желаниям и воле Бога Пути? — спросил Вэйн.

— Признак этого, — покой и мир в душе, — с улыбкой ответила Сиэна. — Если не знаешь, как поступить, — надо спросить. Главное, когда обращаешься к нему быть предельно честным с собой. Тогда он ответит. Это бывает неприметным образом, в виде мыслей, чувств, воспоминаний, случайных совпадений, но после его ответа выбор становится очевидным.

Можно попросить его о помощи. Он действует тоже неприметным образом, подобно дуновению тихого ветра. Действие его можно принять за череду случайных событий, но после всё меняется до неузнаваемости.

— А почему его называют Богом Пути? — спросил Вэйн.

— Он знает пути всего живого, — улыбнулась Сиэна, — а ещё он сам Путь — для тех, кто ищет правды. Они идут по этому пути вечно, и вечно находят то, что ищут.

Вэйн подумал, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— А почему символ Бога Пути, — светильник с тремя фонарями? — спросил Вэйн.

— Да, — улыбнулась Сиэна, — очень важно помнить, что это только символ. Ты же замечал под каждым изображением такого светильника надпись:

“Не является Богом, но возводит ум к нему?”

Вэйн кивнул.

— Что из себя представляет Бог Пути — не знает никто, — продолжала Сиэна. — Он много больше и выше всего, что мы о нем знаем и говорим. Потому никто даже и не думал о том, чтобы его как-то изобразить. Но со временем многие его служители захотели иметь некий символ, который указывал бы на Бога Пути. Тогда — это было еще задолго до появления Трещины — семь служителей Бога Пути из разных земель собрались вместе, чтобы найти этот символ. Каждый независимо от других ощущал, что это должен быть светильник. Тогда они задались вопросом, чем же этот светильник должен отличаться от прочих светильников. Тогда служители решили, что каждый отдельно от других спросит о том Бога. Свои ответы они записали на дощечках и когда сравнили записи, оказалось, что на каждой дощечке написано, что это должен быть светильник с тремя одинаковыми фонарями на одном основании. Служители расценили это, как ответ Бога. С тех пор этот знак и стал его символом. Почему же светильников три, — никто не знает. Это тайна Бога Пути.

— Благодарю вас, — ответил Вэйн. Ему было приятно узнать много нового, но в Бога Пути он по-прежнему не верил.

— А еще я не понимаю... — сказал Вэйн, — насколько я знаю, хранителями становятся честные, благородные люди, готовые защищать этот мир.

— Верно, — кивнула Сиэна.

— Тогда почему в Тейнуэте встречаются люди, вроде тех, что напали на Эйлу?

Сиэна нахмурилась.

— Ты княжеский сын и этого не знаешь?! — удивилась она. — Неужели ты не слышал о законе Хелта, твоего прадеда?

— Конечно, слышал, — ответил Вэйн, немного смутившись. — Человек, совершивший тяжкое преступление, может избегнуть наказания, если станет хранителем. Мне всегда казалось, что это был хороший закон. Он давал преступникам возможность искупить вину.

Сиэна грустно улыбнулась:

— Придя на стену, преступники не становятся служителями Бога Пути. А их свозили сюда со всей Земли дождя. Многие потом сбегали, промышляли разбоем — использовали полученные здесь боевые навыки против тех, кто пытался их задержать.

Сказав это, Сиэна помрачнела.

— Да если бы они только сбегали! Они и Тейнуэт превращали в разбойничий притон. За те двадцать лет, что этот закон существовал, опасности от людей здесь стало едва ли не больше, чем от существ, — и без того тонкие губы её сжались в ниточку. — И последствия мы ощущаем до сих пор.

— Потому его и отменили? — спросил Вэйн.

— Потому, — кивнула Сиэна. — Жаль, что с этим тянули столько времени.

Вэйн задумался.

“А всё же, хорошо бы правителям, прежде чем утверждать новые законы, сверяться с мнением тех, кого они коснутся”, — подумал он.

— Благодарю вас за беседу, она была очень содержательной для меня, — ответил Вэйн. — Теперь меня ждут друзья.

— Очень рада, — мягко сказала Сиэна, и её губы расплылись в улыбке. — Поздравь всех от меня с Днем хранителей. И передай им вот это...

Она достала из шкафа большой свёрток, пахнущий яблоками и кардамоном, завёрнутый в серебряную бумагу.

— Ваша малышка уже ест пироги?

— Да, — улыбнулся Вэйн, — Миэн говорит, у неё уже много зубов.

По дороге от Сиэны он думал о том, что если из-за его прадеда Тейнуэт стал опасным местом, то ему надо надо найти способ это исправить. Тем более, что он теперь состоит в Совете. Вот Кира, с тех пор как попала в Совет, предложила много полезных идей. Улучшила рельсы, по которым движутся дома, Стену, канатные дороги. Недавно Кира пришла в Совет с очень искусно сделанными моделями двух зданий на колесах, в каких жили хранители. Одно с обычными колесами, в другом оси окружал ободок со множеством стальных шариков, благодаря чему передвигалось это здание на своих колёсах намного легче. Тогда каждый член Совета смог в этом убедиться. Вэйн подумал, что и ему тоже нужно предложить хранителям что-то стоящее.

“Нужно создать закон, защищающий прибывших в Тейнуэт новичков от бандитов и их потомков, — подумал он. — Они здесь в наибольшей опасности. Опытных хранителей со связями подонки трогать побоятся”.

Потом ему вспомнилась книга Саймона Хазамери, старшего сына Нуаты, которую Вэйн недавно прочитал.

Этот Хозяин Огня был философом. Он рассуждал о том, что в начале основания династии правитель земли во многом похож на атамана разбойников. Власть обоих держится на авторитете и доверии небольшого количества людей. Если бы атаман разбойников мог сделать так, чтобы его товарищи доверяли его детям так же, как и ему, то стал бы основоположником династии. Но почему-то шайка распадается после смерти атамана, а некоторым династиям больше тысячи лет. Потом Саймон рассуждал, отчего это происходит, и делал вывод, что семья не может передавать свою власть по наследству, если её члены не следуют законам чести. Одним и тем же и хорошо понятным. Потомки бесчестного человека, по его мнению, не способны вести за собой людей, так как страх или выгода умирают вместе с тем, кто людям их доставлял.

Рассуждая о законах чести, Саймон писал, что это то, что любой человек сочтёт справедливым, если будет честным с собой. И то, что придёт человеку на сердце, если он спросит о том Бога Пути. Эти рассуждения показались Вэйну очень правильными, так что он перечитывал их несколько раз и даже заучил наизусть.

В тот вечер он шёл по заснеженным улицам Тейнуэта и размышлял о том, что он должен сделать, чтобы быть человеком чести. Очень хотелось защитить прибывающих в Тейнуэт новичков. Вот Эйла смогла. Как она сама потом говорила, сидя в таверне и расслабленно потягивая полынное вино, ей очень хотелось защитить Шаю из Синего леса. Теперь Вэйн думал, что конкретно ему нужно сделать для этого. Тем более, что в существовании в Тейнуэте плохих районов виноват его прадед.

Внезапно он увидел слабый отблеск пламени за углом дома. Присмотревшись, он разглядел две детские фигурки, спрятавшиеся от холода между домами.

— У меня дар заканчивается. Я больше не могу, — услышал он голос, принадлежащий девочке, на руках которой едва трепыхались язычки пламени.

— Еще немного, — попросил мальчик, — дома все уснут — и пойдем.

— Пойдем домой! Тут холодно. Я есть хочу! — просила девочка.

— Ты чего! Дома тоже холодно и есть нечего, — сказал мальчик, — да и побьют нас. Мы же ни одной спички не продали.

Вэйн приблизился за время этого разговора.

— Кто побьет? — спросил он.

Дети испуганно вздрогнули и замолчали.

— Я хранитель Вэйн с пятой башни, — представился он. — Если боитесь идти домой, то можете пойти ко мне.

Дети нерешительно переглянулись, потом, немного помедлив, поднялись, глядя на него поблёскивающими большими глазами, покивали, выражая готовность следовать за ним.

Дорога до дома показалась Вэйну удивительно долгой. Дети едва шли и ужасно мерзли, несмотря на то, что он отдал им свой плащ. Приходилось то и дело сбавлять шаг, когда они отставали.

Наконец-то шестой ряд. Их с Эйвином дом. Густо разросшаяся белая роза у входа, припорошённая снегом. Её посадила Миен в день своего возвращения. В свете подаренного Гинтом светящегося камня памяти Вэйн смог получше разглядеть своих гостей.

Девочке можно было дать около десяти, брат казался старше на пару лет. Оба грязные, исхудалые, в старой изорванной одежде, сшитой на взрослых. Они стояли, сжавшись у порога, и с изумлением рассматривали всё вокруг. Из комнаты вышел Эйвин.

— Ну вот, давно хотел рассказать о них Сиэне, — но ты решил действовать по-другому.

Вэйн вспомнил о приюте, где жили дети погибших хранителей. Сиэна лично занималась их воспитанием.

— У нас же мама жива, — сказал мальчик, — нам нельзя в приют. Мы должны ей помогать, продавать спички.

— За сколько продаете? — спросил Эйвин, — мне как раз нужны спички.

— По капле за две штуки, — с гордостью сказал мальчик.

— Я беру все, — сказал Эйвин, — протягивая ему серебряную.

— У нас столько нет, — неуверенно сказал мальчик, — и сдачи тоже нет. Мы можем пойти домой и взять еще…

— Не нужно, сдачу возьмите себе, здесь достаточно, — сказал Эйвин, забирая у него коробок. — Теперь вам нужно помыться и поесть, — прибавил он.

Он вышел и вернулся с бутылкой наполненной жидкостью ярко фиолетового цвета.

— Когда будешь их мыть, добавь в воду полстакана этого, — сказал он Вэйну. Тот кивнул и принялся нагревать воду.

Моющее средство Эйвина действовало отменно. Вскоре и дети, и их одежда стали идеально чистыми. Вэйну очень хотелось спросить соседа, из какого существа сделано это средство, но решил, что при детях не стоит. Вскоре повеселевшие, согревшиеся дети с аппетитом ели мясной суп с зеленью, который Эйвин принес из трактира, и заедали его яблочным пирогом Сиэны. Вид у них при этом был восхищённый и удивлённый, словно никогда в жизни не пробовали ничего подобного.

— Как ваши имена и где ваши родители? — спросил Эйвин.

Сделав над собой усилие, мальчик оторвался от тарелки.

— Меня зовут Дейм, а сестру Кайла, — сказал он. — Отца нашего звали хранитель Хейм, его прошлой зимой кто-то убил. Мама стала встречаться с его другом. Он и его друзья посылают нас продавать спички.

Девочка ела суп и молча кивала, со всем соглашаясь.

“Выходит, я убил их отца”, — подумал Вэйн.

“Говорить им этого не стоит”, — мысленно предостерёг Эйвин.

“Не буду”.

“Что будешь с ними делать?” — спросил целитель.

“Отправлю спать, когда поедят”, — ответил Вэйн.

Дети молча доедали суп, изредка бросая в сторону взрослых смущённые и настороженные взгляды.

— Идите пока спать, — сказал им Вэйн, когда с ужином было покончено. Брат с сестрой смущенно пробормотали ему слова благодарности и пару минут спустя уже крепко спали в его постели.

— Что будешь делать дальше? — спросил Эйвин.

— Если учесть, что из-за меня они лишились отца, думаю, о них нужно позаботиться.

— И как ты собираешься это делать? — насмешливо спросил Эйвин. — Они скорее всего пойдут по стопам родителей. Будут курить дешевое зелье, напиваться дешевым вином и все время просить у тебя деньги. Вэйн задумался.

В это время в дверь постучали.

Едва Вэйн открыл дверь, раздался звонкий голосок Киры:

— Что-то мы тебя потеряли, Вэйн!

— Да, — прибавила Миен. — Думали, зайдешь, а тебя всё нет. Решили сами к тебе.

На руке её висела большая корзина, из которой торчала пара бутылок и пахло яблочным пирогом с корицей. Вэйн вспомнил, что новогодний ужин Миен и Кира сегодня готовили сами, и приглашали его. Обе девушки очень любили готовить, и часто делали это вместе.

— Извини, Миен, — смущенно пробормотал Вэйн, широко раскрывая дверь. — Тут кое-что случилось...

Следом за девушками вошли Шайн с красным фонарем в руке и Зен, на плечах которого сидела малышка Тиа.

— Сейчас расскажешь, что тут у тебя случилось — сказала Кира, скидывая красную накидку с капюшоном, подбитую белым мехом. После чего они с Миен принялись выкладывать содержимое корзины на стол.

В семье Киры и Шайна со дня на день намечалось прибавление, но Кира как всегда была очень энергичной. Ей очень шла широкая, расшитая золотом красная туника, которую она одела по случаю Нового года, а так же аметистовое ожерелье и клипсы, привезенные из Долины солнца. Миен тоже принарядилась по случаю праздника. На ней было длинное зелёное платье со шнуровкой на талии, украшенное хризолитовой брошью, и золотая цепочка вокруг головы, с которой свисали хризолиты.

Вэйн создал около стены и двери в соседнюю комнату щит из неподвижного воздуха, чтобы голоса и смех его друзей не разбудили детей.

— Эйвин, иди к нам, существа от тебя не убегут, — крикнул Шайн, приоткрывая дверь в комнату брата. Вскоре все сидели за столом уставленным блюдами, источающими чудесный запах. Всю принесенную еду Миен уже успела подогреть при помощи дара.

— Ну, так что у тебя случилось, — спросил Зен после того, как все наполнили бокалы.

Вэйн принялся рассказывать, как встретил детей и как привел их себе. Закончил свой рассказ он предположением Эйвина о том, как, скорее всего, сложится их жизнь.

— Вряд ли они хотят всю жизнь пить дешевое вино и курить зелье, — сказала Миен.

— И я так же думаю, — прибавила Кира. — Нужно чтобы они поверили, что могут больше. А ты, — она посмотрела на Вэйна и улыбнулась своей широкой улыбкой, — поможешь им этого добиться.

— Нужно держаться с ними так, чтобы они считали твою помощь большой удачей, — прибавил Зен.

— Так это и есть большая удача, — добавил Шайн.

Вэйн поразмыслил над словами друзей. Когда он уезжал из Бонтихилла, отец укорял его за то, что он ничего не взял из дома. Говорил, что он может распоряжаться всем, что есть в замке, по своему усмотрению. Поблагодарив отца и поразмыслив немного, Вэйн взял из дома свитки с секретными техниками, по которым тренировались люди из дружины. Эти техники усиливали дар. И владение ими позволяло даже людям со слабым даром действовать эффективно и противостоять беглым хранителям. Вэйн чувствовал, что они ему пригодятся, несмотря на то, что сам он прошел их трижды.

— Заставлю их проходить свитки, — сказал Вэйн. — Тогда они смогут быстро стать хранителями и смогут сами о себе позаботиться.

— Да, — сказал Эйвин, — тогда у них появятся деньги на дешевое вино и зелье.

— Верно, — улыбнулась Миен, — нужно научить их жить по другому.

— Думаю, посмотрев на нас, они сами не захотят быть как их родители, — сказал Зен.

— Возможно, — сказал Эйвин, — но я всегда готовлюсь к самому худшему.

— Ну… — задумчиво протянула Миен, — тогда мне подумать страшно, до чего ты можешь додуматься. Кстати, Вэйн, пусть они завтра зайдут ко мне за новой одеждой.

— Будет очень хорошо, — с благодарностью кивнул ей Вэйн.

— Еще один вопрос: где они будут жить? — поинтересовался Эйвин.

— Думаю, пока у меня, — ответил Вэйн.

— Потом можно будет сделать им домик на склоне горы, там, докуда Трещина дорастет не скоро, и там же площадку для тренировок, — предложил Шайн.

Все решили, что это хорошая идея.

— А что мы скажем их матери? — спросила Кира.

— Если мать будет их искать, скажем, что они ученики Вэйна, — сказал Зен. — Если не будет, то зачем ей что-то говорить?

Все согласились.

Еще долго они сидели, болтали, играли в "Аури". На этот раз Вэйн целенаправленно решил у всех выиграть. Эйвин и Зен надевали на время игры блокаторы дара, потому понятия не имели о его умении просчитывать ходы. По домам разошлись, лишь когда Вэйн выиграл три раза подряд.

— То, что ты заботишься о детях, угодно Богу Пути, и он тебе благоволит, — сказала Кира, уходя. Остальные тоже высказывали подобные мнения. Вэйн лишь улыбался в ответ. Оставшись один, он завернулся в плащ и лёг у стены. Утром проснутся дети и нужно будет решить, о чём и как с ними говорить.

Дети спали долго. Вэйн успел выспаться и даже накрыть стол к завтраку. Первой проснулась Кайла, и пошла умываться.

— Как у вас чисто, господин хранитель, — смущенно сказала она.

— Я пользуюсь даром не только на стене, — улыбнулся Вэйн.

Кайла покраснела и застенчиво опустила голову.

— Очень вам благодарен, господин хранитель, — сказал Дейм, выходя из комнаты. Вэйну было непривычно, что человек младше его всего на три года называет его "господин хранитель".

Но он решил, что раз так вышло, нужно этим воспользоваться. Для начала он предложил им позавтракать. Дети с радостью согласились. Пока они с аппетитом ели то, что осталось от вчерашнего ужина, Вэйн размышлял над тем, что им скажет. Приняв на себя немного отрешенный вид, он спросил детей, чего же они собираются теперь делать.

Мальчик и девочка сразу съежились, сникли и, опустив голову, начали бормотать, что не знают.

— Хорошо, — сказал Вэйн. — Тогда спрошу по-другому. Чего вы хотите добиться в жизни?

— Я хотел бы стать хранителем, — сказал мальчик.

— Я тоже, — прибавила его сестра.

— Хорошее желание, — сказал Вэйн. — Что вы для этого делаете?

Дети задумались.

— Никто из хранителей не даст нам перстни, — сказал мальчик.

— Это почему же? — спросил Вэйн, пристально глядя на него.

Дейм сжался и опустил глаза…

— Ну… моего отца… здесь не любили… — пробормотал он.

— Если я увижу, что ты достаточно усердно тренируешься и не робеешь перед существами, — медленно произнес Вэйн, глядя ему в глаза, — то я дам тебе перстень.

— Благодарю вас, господин хранитель, — смущенно произнес Дейм. Вэйн заметил, что в глазах его сверкнула радость.

— У меня слабый дар, — сказала девочка.

— А ты пыталась его усилить? — спросил Вэйн.

Кайла смущенно опустила глаза.

— У тебя два варианта, — продолжал Вэйн. — Тренировать боевые техники, чтобы стать хранителем, или идти в ученики к ремесленнику. Что будешь делать?

— Я хочу стать хранителем, — решительно сказал мальчик.

— Я тоже, — прибавила его сестра.

Вэйн задумался.

— И как вы собираетесь это делать? — спросил он.

Дети задумались.

— Будем тренироваться, — сказал Дэйм задумчиво, рассматривая что-то наверху.

— Да, — прибавила Кайла, — будем тренироваться на пустыре, только мы не умеем...

И, набравшись смелости, прибавила:

— Научите нас, господин хранитель.

Вэйн задумался.

— Хорошо. Но с условием. Вы делаете всё, что я скажу. Если нет — тренируйтесь сами.

Лица детей озарились радостью.

— Да-да, мы всё будем делать, — закивали они.

— Какие у вас стихии? — спросил Вэйн.

У Дэйма были Вода и Земля, у Кайлы — Огонь и Жизнь.

С этого дня начались их тренировки. Вэйн взял четыре свитка для новичков, отвёл детей на пустырь и велел каждую технику выполнять около пяти раз. Дети с радостью согласились — упражнения казались им простыми, как игра. Когда они устали, отвёл их к Миен, она угостила их чаем и сняла мерки, чтобы потом сшить для них одежду. В Тейнуэте одежда стоила дорого, к тому же дети были такими маленькими и худыми, что найти подходящую одежду для них было трудно.

С тех пор они каждый день тренировались на пустыре и относились к этому не по-детски серьезно. Новая одежда, сшитая Миен, стала для Дейма и Кайлы предметом гордости, так же, как и то, что они — ученики Вэйна. Родственники их так и не стали искать. Серебряную монету, полученную за спички, Дейм подсунул маме под дверь. Показываться ей на глаза не хотелось.

Спустя пару недель, Вэйн, Зен и Миен сидели в гостях у Шайна. В его семье был большой праздник: рождение первенца. Улыбающаяся Кира сидела за столом со всеми на коленях у Шайна. Он крепко сжимал её в объятиях, не желая отпускать. Хелена не переставала улыбаться и смотрела на внука, восхищаясь тем, какой он большой и крепкий. Малыша назвали Хельм. Все видели, что он унаследовал черты лица отца и большие заостренные ушки матери.

— Ты за меня тут не беспокойся, — сказал Шайн, в очередной раз поглаживая Киру по волосам. Этой ночью ему вновь нужно было идти на стену.

— Представляете, — сказал он, обращаясь к друзьям, — прихожу я со стены, а она плачет. Подумала, что я — всё.

— Конечно, я же слышала, что ночью сигналы были... — возразила Кира, — а откуда, не поняла. А тебя всё нет. Подумала, что если бы ты в Обитель попал, мне бы Эйвин сказал.

— Да мы в таверне посидеть зашли, — начал было Шайн.

— Давай ты со стены будешь сначала приходить домой, а потом в таверну! — строго, но мягко перебила Миен.

— Кира, он будет приходить домой, я тебе обещаю, — прибавил Вэйн.

— Хорошо, — сказал Шайн, — просто я не ожидал, что она будет так из-за меня так переживать.

— Я тоже всегда боялась, что... — начала было Хелена и замолчала: однажды её страх сбылся.

Внезапно в дверь вошла Эйла. В золотых волосах блестели снежинки, пальцы покраснели от холода. В руках была огромная узорная позолоченная корзина, наполненная сладостями из Долины солнца, завёрнутыми в золотую бумагу.

— Ах, какой милый! — воскликнула она, взглянув на малыша. И осторожно поцеловала его в лоб. Потом обняла Шайна и Киру.

— Как же я вас люблю! — вздохнула она, несколько секунд постояла, сжав их в объятиях, потом переключилась на Тиа — ещё одного ребенка здесь, дочь Миен.

— Ах, ты моя сладкая куколка! — Эйла взяла её на руки, поцеловала в обе пухлые розовые щёчки по очереди.

Тиа с её большими зелёными глазами в обрамлении длинных ресниц и густыми рыжеватыми кудряшками действительно походила на куклу. По виду Тиа было видно, что ей не нравится, что её оторвали от куска пирога, который она не успела доесть, но капризничать она не стала.

— А где Альман? — спросила Хелена.

— Спит, — улыбнулась Эйла. — Привык засыпать когда еще я дома.

— Ты ходишь на стену каждую ночь, — удивилась Миен.

— Почти, — улыбнулась Эйла, — было бы неплохо накопить ему на хорошую школу.

Вэйн подумал, что благодаря образованию у него большое преимущество перед хранителями из простых семей. И лишь немногих, вроде Эйлы, волнует образование своих детей. Нет, конечно в Тейнуэте была небольшая школа, где детей учили чтению, письму и истории, но многие её не посещали, предпочитая для чтения пользоваться древними монетами.

Размышления его прервал Шайн, слегка толкнув под локоть.

— Бери, а то тут всё разберут, — сказал он, кивая на корзину со сладостями. Местные конфеты были величиной с детский кулак, круглой или овальной формы, их изготавливали из сухофруктов, орехов меда, шоколада и пряностей. Вэйн задумчиво протянул руку. Сладкое он не любил, но эти конфеты хотелось попробовать — всё же, из Долины. В корзине было уже пусто. Последнюю конфету вытащила Тиа и начала с аппетитом её уплетать, наскоро содрав золотую бумагу.

“Ничего, в другой раз попробую”, — подумал Вэйн. Но тут послышался удар колокола. Пора было идти на стену.

— Не ходи, я тебя заменю, — сказал Зен Шайну к большой радости последнего.

Вэйн в эту ночь заменял Гинта. Учитель сказал, что ему нужно проведать старого друга, взял отпуск на неделю и куда-то ушёл.

Ночь была отвратительной. Из бездны ползли гигантские слизнеспруты и какие-то мелкие, но очень шустрые ящерицы, выпускающие из хвоста едкую черную жижу. Да к тому же Трещина снова начала расти и вновь проникла за стену. Хранители отступали, прикрывая друг друга.

Вэйн дал знак, что останется прикрывать и тут же почувствовал как заныло укушенное лабсером плечо, а всё тело сковало онемение. Но также он чувствовал, что остаться надо. Было невыносимо думать, что кто-то другой останется в этой тьме, окруженный существами.

— Я с тобой, — чья-то крепкая ладонь легла ему на плечо. Вэйн обернулся и увидел Нэя.

— Про меня не забывайте, — раздался позади них звонкий и насмешливый женский голос. Вэйн увидел Эйлу в доспехах из кожи с позолоченными пластинами, сидящую на стене.

— У тебя же сын, — сказала ей Сиэна.

— Ничего, один он не останется, — улыбнулась Эйла.

— И я останусь, — сказал Зен.

— Да у тебя же малышка, — почти хором сказали ему Вэйн и Эйла.

Но Зен остался. Видимо считал, что лишь после этого сможет получить от Сиэны перстень.

Сиэна меж тем мощными воздушными потоками, сорвавшимися с её пальцев, отбросила существ от стены. Затем принялась командовать. Вэйна с Нэем поставила сдерживать существ из трещины, образовавшейся на пустыре, сама с Зеном и Эйлой взяла Великую Бездну.

— Если кто будет ранен или не сможет справиться с существами — не молчите, — сказала она напоследок. Голос Сиэны звучал так же спокойно, как на посвящении в хранители. — Да хранит нас Бог Пути!

С её рук вновь сорвались два мощных воздушных потока и отбросили существ, катя их по земле и ударяя об неё, далеко от стены.

Существ было много, да и с Нэем в паре Вэйну стоять еще не приходилось, но они быстро приспособились друг к другу. Стая ящериц выпускает в них черную слизь — воздушно огненный вихрь бросает её на них самих. Что-то большое прыгает из тьмы — вращающийся поток воздуха — и оно летит во тьму обратно.

Вэйн чувствовал, что сам стал существом. Умным, внимательным существом с развитой интуицией, умением анализировать, и скоростью реакции, опережающей примитивных существ, выходящих из Бездны. Он казалось, чувствовал, как мыслят существа и заранее предугадывал их действия. Стоило существу появиться, Вэйн уже догадывался, на что оно способно и видел его слабые стороны. Ночь прошла благополучно, никто не пострадал. Правда, в Зена попало черной слизью. Он заметил это, лишь когда рукав доспеха расплавился и стек. Немного слизи попало на кожу, но ожоги от неё быстро залечила Сиэна.

Когда на небе показался диск багрового зимнего солнца, они направились к Тейнуэту. У стены собралась большая толпа хранителей. Впереди всех стояли Дэйм и Кайла. Вэйн видел тревогу и грусть в их глазах. Но стоило им увидеть, что он в порядке, дети заулыбались.

— Почему вы не тренируетесь? — спросил Вэйн, стараясь, чтобы это прозвучало укоризненно. На самом деле ему было очень приятно, что Дэйм и Кайла так переживают за него. Они смутились и опустили глаза.

— Возвращайтесь к себе и пройдите сегодня два урока вместо одного, — сказал им Вэйн.

Дейм и Кайла кивнули и послушно пошли в сторону своего домика, построенного для них Гинтом на горном склоне. Вэйну даже стало немного жаль. Но он боялся, что если не будет держаться с ними строго, брат и сестра перестанут его уважать и слушаться, а это означало, что им уже нельзя будет помочь.

В тот же день хранители собрались в зале Совета, и Сиэна дала Зену перстни со своим именем. А на следующий день Вэйн, Шайн, Кира, Эйла, Саруна, Эйвин и еще несколько общих друзей весело отмечали это событие в Златоверхом дворце. Звучали шутки и песни. Вэйн думал, что хорошо бы пригласить Дэйма и Кайлу, но решил, что пока не стоит. Пусть сначала получат перстни. Когда все стали расходиться, Саруна подошла к Зену.

— Прошу тебя быть моим учителем! — глубоким чуть дрожащим голосом произнесла она. Её большие черные глаза горели огнем.

— Хорошо, — немного смутившись, ответил Зен.

Вэйн с удивлением осознал, что она до сих пор не получила перстень. Осознали это и остальные, и множество удивленных взглядов устремилось на неё.

— Всё это время я искала самого достойного быть моим учителем и теперь нашла, — гордо произнесла она.

Зима прошла. Воздух становился все теплее. Больше не нужно было кутаться в плащ, чтобы выйти из дома. Листва на деревьях ярко зазеленела. 

Дейм и Кайла по прежнему жили в маленьком домике на горном склоне. Они уже прошли треть свитков, что были у Вэйна, но следующие, более сложные техники им не удавались. Потому Вэйн велел проходить им все свитки заново, надеясь, что это повысит их уровень контроля над Даром. Так когда-то поступал он сам, когда техники казались ему слишком сложными.

За время тренировок дар у детей усилился. У Кайлы он достигал пятого-шестого уровня, и Вэйн чувствовал, что это не предел. У Дейма же, по расчетам Вэйна, дар был высшим. 

Тренировался Дейм очень упорно. Так что, наблюдая за ним, Вэйн порой вспоминал себя. Еще удивляла его замкнутость и молчаливость. Вэйн ни разу не слышал, чтобы Дейм говорил, если его не спрашивали. Хранитель не понимал причину этого, но надеялся, что со временем Дейм станет более уверенным в себе и открытым.

Пока Вэйн добивался от детей точного исполнения всех техник, что были на свитках. Потому ему приходилось постоянно указывать им на недостатки, лишь иногда, если Дейм и Кайла очень старались, он их хвалил и со скрытой радостью наблюдал, как сияли при этом лица детей.

Еще Вэйн без конца размышлял над тем, как защитить прибывающих в Тейнуэт новичков. Однажды он стал свидетелем того, как группа нетрезвых хранителей чего-то добивалась от недавно прибывшего в Тейнуэт парня. Стоило ему подойти и спросить в чем дело, как того сразу оставили в покое, но Вэйну было нужно, чтобы подобного вообще не происходило. 

Однажды он решил поговорить об этом с друзьями в таверне у Тамики. Эйла тут же принялась рассказывать, как недавно встретила новичка, у которого отняли все деньги. Она дала ему три серебряные монеты и накормила обедом. Наказала вернуть долг, когда станет хранителем. 

Эта история вызвала у всех улыбки.  Друзья Вэйна были согласны, что когда обижают новичков это плохо, но по поводу того, как это прекратить, никто ничего толкового предложить не мог. 

Кира предложила селить новичков вместе, чтобы они друг другу помогали, но Зен возразил, что среди них есть как дети бедняков, так и члены знатных фамилий и им будет трудно общаться друг с другом на равных.

Вэйн хотел издать закон, по которому всякий обижающий новичков должен пойти за стену. Шайн возразил на это, что хранителей в Тейнуэте мало, а если их из-за новичков посылать за стену, то будет еще меньше. 

— Новенькие-то еще неизвестно, станут хранителями, или нет, — прибавил он.

— Если новичок на хранителя настучит — может и исчезнуть, — вставил Гинт. Никто не сомневался, что за его словами стоят реальные истории.

— А почему стражи порядка за этим не следят? — спросила Миен. 

— Не могут они за всем уследить, — отозвалась Кира. — Мои родители сами стражами были, как с гор сюда переехали,— пояснила она.

“Нужно, чтобы в Тейнуэте не было недостатка в хранителях,— подумал Вэйн. — Тогда можно будет всех бесчестных людей отправлять за стену”. 

— А давайте будем помогать новичкам, — предложила Миен. — Так же, как ты, — кивнула она на Эйлу.

— Как ты себе это представляешь?— спросил Шайн. — Все, у кого нет перстня, будут бегать к вам домой?

— К нам будут обращаться в сложных ситуациях,— сказал Зен. — Отнимают деньги, обижают, шантажируют. Все же, я будущий князь и должен защищать своих подданных уже здесь.

— И что вы будете делать? — спросил Гинт.

— Поможем, чем сможем, — улыбнулась Миен.

— Вы даже не представляете, сколько здесь людей без перстня, — заметил Шайн.

— Мы будем давать им свитки с техниками, — сказал Вэйн. — Тогда они быстро получат перстни. Я вот своим дал. Думаю, у некоторых хранителей они бы уже их получили.

— Откуда ты возьмешь столько свитков? — спросил Зен.— Будешь эти копировать?

— Для тех, кто старается, — задумчиво сказал Вэйн. Он понимал, что нарисовать много свитков не сможет, но, судя по всему, придется.

— Мне знакомая из Долины рассказывала, — начал Гинт, — у них там строят такие круги, — спустя несколько секунд его пустая тарелка превратилась в ровный круг, по окружности которого стояли плиты с техниками. — Построим такой у нас за городом и пусть тренируются. 

— А мы посмотрим, кто будет туда ходить, и будем им помогать, — сказал Зен.

— Конечно, — согласился Вэйн,— помогать нужно  тем, кто старается. В первую очередь, — прибавил он.

— Там они и сами получше узнают друг-друга. Подружатся, будут друг друга поддерживать, — улыбнулась Миен.

Все решили, что это хорошая идея. После согласования с Сиэной за городом действительно построили круг с самыми простыми техникам всех четырех стихий. Плиты образовало заклинание Гинта, а техники на них он тщательно перерисовал со свитков. Об этом круге Сиэна рассказывала всем пребывающим в Тейнуэт новичкам, но и без того слухи о нем облетели город.

Многие молодые люди, недавно прибывшие в Тейнуэт начали приходить туда для тренировок. Вэйн, Зен, Миен, да и остальные периодически заглядывали туда. Спрашивали, нужна ли помощь, указывали на недочеты, рассказывали про плохие районы, предлагали обращаться к ним, если возникнут проблемы, а так же советовали, кого выбрать в учителя.

Ближе к лету появились новые существа: они имели круглую форму передвигались при помощи множества мелких лап с присосками, так что могли легко забираться на стену. Спина же их была покрыта множеством сильных гибких щупалец с когтем на конце.

Нэя со второй башни дала им прозвище “сковородки”, видимо из-за того, что тело существа действительно напоминало сковороду, перевернутую вверх дном, которое так за ними и закрепилось.

“Сковородки” выходили из Бездны как днем, так и ночью, потому Вэйну случалось видеть, как они охотятся. Щупальце пронзало жертву когтем после чего обматывалось вокруг нее, выделяло растворяющий жертву яд, а затем высасывало, так, что от жертвы оставались лишь фрагменты костей.

Лето выдалось холодным и дождливым. Все мечтали об отпуске под жарким солнцем Долины, но не вышло. Слишком много было “сковородок”. Даже шестнадцатилетие братьев пришлось отмечать на стене. 

В ту ночь Вэйна и Зена обоих поставили на шестую башню, туда же пришли Миен, Кира, Гинт, Хелена. Поставили три стола с угощением. Один большой и два маленьких на колесиках. Миен и Кира развозили угощение по всей опасной зоне где в ту ночь стояли их друзья и передавали братьям поздравления от них. 

Вэйн подумал, что в таком способе праздновать День Рождения есть своя прелесть, а мать Шайна, Хелена рассказала, что однажды на её памяти так праздновали свадьбу.

Спустя несколько дней им пришло поздравление от отца и подарки,—очень искусно сделанные браслеты хранителей. Вэйну белые с голубым, Зену голубые с пурпурным. 

Малышка Тиа заметно подросла и уже вовсю бегала по дому. Было занятно наблюдать, как она играет с сыном Шайна и Киры — Хельмом, который к тому времени лишь ползал. 

Хельму очень нравился ее опаловый шарик, и он стремился всеми силами его заполучить. Тиа же внимательно наблюдала за тем, как Хельм играет с ее шариком, потом откатывала его чуть в сторону,  и наблюдала, как Хельм за ним ползет. Когда он подползал, Тиа давала ему немного поиграть шариком, а потом откатывала снова.

“Какая умная малышка, — думал Вэйн, наблюдая за этим, — раньше у нее была одна игрушка, а теперь целых две”.

Однако стоило Хельму заинтересоваться печкой, как Тиа с воплями начинала его от него оттаскивать. Ей удавалось удерживать его до тех пор, пока не подбегут взрослые.

Еще Тиа любила играть с Вэйном. Хватала его за указательные пальцы и подолгу так раскачивалась. Вэйн же всякий раз восхищался тем какая их малышка сильная.

Так прошло лето. К осени “сковородки” стали крупнее. Не проходило недели, чтобы кто-нибудь из хранителей не попадал в Обитель Жизни, пронзенный когтем.

Не стене теперь многие стояли по двое. Все были усталыми и слегка напуганными тем, что существ как будто становится больше.

Зен охранял порой вторую, а порой третью башню. Саруна всякий раз стояла на стене вместе с ним, и как говорил Зен, была способной ученицей, но почему-то сама просила пока не давать ей перстень.

Дэйм и Кайла тренировались даже более усердно, чем Вэйн от них требовал. Кайла к зиме дважды прошла половину всех свитков, что же касается Дейма, то он прошел их все, и проходил второй раз. 

За год они оба заметно окрепли и стали выше на голову. Миен снова пришлось шить им новую одежду.

Однажды, когда Вэйн в очередной раз принес им поесть, брат и сестра сказали, что хотели бы зарабатывать себе на жизнь сами. 

Вэйна такое стремление к самостоятельности порадовало, но брату и сестре он сказал, что позволит им зарабатывать, если это не будет мешать тренировкам. Дети заверили его, что не будет.

Кайла стала помогать в Обители Жизни, где у нее появилась замечательная возможность попрактиковаться в целительстве. Дейм занялся уборкой домов и улиц, а так же чисткой сточных канав. Он не гнушался никакой работой, связанной с его стихиями и выполнял ее более чем добросовестно. Так что Вэйн каждым днем проникается к нему все большим уважением.

— Через год пойдешь со мной на стену,— как-то сказал он ему. 

В ответ лицо Дейма  озарила улыбка, а глаза радостно блестнули.

“Сковородки” же меж тем становились все крупнее. Зимой, как раз перед Новым годом, в опасной зоне погиб хранитель — Нэя, старая подруга Гинта. День хранителя и День Бога Пути опять совпали с трауром, потому праздник ограничился лишь молитвой. Теперь почти все, за исключением Вэйна, Гинта, Эйлы и еще нескольких, стояли по двое.

Саруна же все просила Зена не давать ей перстни. Теперь они каждую вторую ночь стерегли одну из башен в опасной зоне. Миен помогала в Обители. С начала появления “сковородок” многие хранители уже успели там побывать по два, а то и по три раза. Она брала с собой малышку Тиа, которая росла удивительно спокойным ребенком и почти ей не мешала. Тем более, что на день рождения бабушка прислала ей деревянного оленя-качалку, и Тиа могла подолгу раскачиваться на его спине, крепко ухватившись за рога. 

Зима прошла незаметно. Солнце светило все ярче и пригревало сильнее. Хранители радовались теплу и свету, несмотря на то, что  “сковородок” меньше не становилось. 

Теперь уже и Кайла прошла все свитки, а Дейм закончил их проходить второй раз. Вэйн решил, что пора прививать им любовь к мудрости. В то немногое свободное время какое у него было, он приглашал их к себе в гости, они читали вслух книги, а потом обсуждали их содержание. Дейму и Кайле очень нравилась книга Нуаты, женщины, державшей Огненный скипетр, они перечитывали ее дважды, так же, как и книгу ее сына, Саймона.  Потом дети стали брать книги из библиотеки, что очень радовало Вэйна. Он был уверен, что если человек любит читать, то ему никогда не захочется напиваться вином и курить зелье без необходимости.

К лету “сковородки” стали значительно крупнее. Погибли еще двое хранителей, одним из них был безногий хранитель Кайм, один из друзей Гинта, отец хранителя Наеса. Вэйн вспомнил, как они праздновали в Златоверхом и подумал, что было бы хорошо, если сын погибшего теперь присоединился к их компании, но все так уставали, что почти не собирались вместе.

Некоторые новички, да и опытные хранители, уезжали из Тейнуэта из страха перед существами. Хелена и Миен теперь почти все время проводили в Обители Жизни, которая стала домом для Тиа и Хельма. Малыши подолгу играли друг с другом и почти не требовали внимания. Все с грустью понимали, что в этом году отпуска тоже не будет.

В тот день Вэйна поставили на пятую башню. Не проходило и минуты чтобы из бездны не появлялась покрытая едкой слизью круглая тварь, словно скользящая по земле. Ее гибкие, тонкие щупальца тянулись к Вэйну.

Потоки вращающегося воздуха обрывали их со спины существ, после чего “сковородки” переставали представлять опасность и становились пищей для остальных. Но это сильно расходовало дар и Вэйн беспокоился что его не хватит до вечера.

”Придется звать на помощь…— думал он. — Не хочется… Ну да, ничего, — думал он. — Многие в Обители не раз побывали, а у меня за два года на доспехах ни одного шва”.

Тут оторванное щупальце закрутилось вокруг его руки и запустило в нее коготь.  Вэйн услышал звук рвущейся кожи доспеха и почувствовал резкую боль. 

“Мансер бы его побрал!" — подумал Вэйн и попытался скинуть с себя щупальце. Это оказалось задачей не из легких. Оно все сильнее затягивало кольца вокруг руки и начинало выделять полупрозрачную жидкость. Вэйн хотел уже послать красный сигнал, но потом догадался перерезать щупальце у основания когтя, после чего оно сразу обмякло, но стало понятно, что доспехи чинить придется.

К тому времени воду, содержащуюся в крови, он  научился чувствовать и останавливать у краёв раны. Для этого Вэйну даже не требовалось отвлекаться от подбирающихся к стене существ. 

Он сам удивился тому, что дара до вечера хватило, но, когда вечером на стену пришли Шайн с Кирой, Вэйн применял его с трудом, к тому же, рука сильно болела. Придавала сил мысль о том, что появился повод увидеться с Миен.

До длинного голубого здания Вэйн дошел с трудом. К его радости, стоило ему позвонить в колокольчик, дверь открыла сама Миен.

При взгляде на его руку в глазах девушки появилась тревога. Миен поспешно провела его в небольшую комнату, где жили целители, усадила на постель и Вэйн почувствовал волнующее жгучее тепло ее дара. 

— Тебе отдохнуть нужно, — тихо произнесла Миен и начала расстегивать на нем доспехи. 

— Миен, я сам, — начал было он, но Миен не слушала. Она уложила его на что-то мягкое, накрыла чем-то теплым и Вэйн сам не заметил, как уснул. 

Разбудили его детские голоса. Вэйн пошевелил рукой: боли не было. Он сел и огляделся. На полу Тиа и Хельм что-то строили из разноцветных кусочков дерева. На столе стояло множество баночек со сушеными травами и ягодами. Миен разливала по небольшим сосудам с узким горлышком зеленоватую жидкость с сильным запахом трав.

— Что это? — спросил Вэйн.

— Целебное зелье, — ответила Миен. — Как твоя рука?

— Хорошо, — ответил Вэйн, чуть улыбнувшись.

Его кожаная куртка с разорванным рукавом висела на стене. В сумке у Вэйна с первых дней пребывания в Тейнуэте всегда были изогнутая игла, кожаная нить и проволока. Разложив все это на постели, он принялся чинить доспехи, вспоминая, как когда-то его учила этому Камита.

— Саруна проводит с Зеном больше времени чем я,— задумчиво сказала Миен.

— Ты ревнуешь?— спросил Вэйн.

— Нет, я знаю, что он никогда мне не изменит, просто… я очень по нему соскучилась. 

Вэйн задумался: “Чтобы Зен с Миен больше времени проводили вместе… нужно, чтобы Зен тоже попал в Обитель…Нет, лучше не надо!“ — подумал он.

— Потерпи, Миен,— сказал он.— Когда-нибудь эти существа исчезнут и вы будете снова вместе. А Саруне давно бы пора получить перстень.

— Я знаю, что Саруна любит Зена,— грустно вздохнула Миен, закончив свою работу.— И мне ее очень жаль.

— Что поделаешь, князю Земли дождя  гарем не подобает, — улыбнулся Вэйн.

Миен сложила бутылочки с зельем в корзину и вышла. Пока она отсутствовала, Тиа и Хельм сложили из кусочков дерева стену, а Вэйн закончил чинить доспехи.

Вернувшись, Миен выглядела усталой, лицо осунулось, под глазами залегли тени. Вэйн понял, что она потратила много дара.

— Рада, что хоть тебя повидала, Вэйн, — вздохнула она. — Совсем вместе не собираемся!

В это время окно осветили два красных сигнала с третьей башни. Вспомнив, что там Зен, Вэйн, кинулся к двери, на ходу надевая куртку . “Госпожа Хелена, посмотрите за малышами,” — услышал он голос позади себя, и торопливые легкие шаги. Рядом бежала Миен.

С третьего ряда пришел сигнал, что на помощь откликнулись, но и Миен, и Вэйн хотели убедиться что с Зеном все хорошо. Они сами не заметили как достигли канатной дороги.

Внезапно полыхнула белая вспышка, и за стеной разлился яркий свет. Потом с третей башни взвились две зеленые ракеты. На них ответила Миен.

Время, за которое Вэйн и Миен достигли стены, показалось им вечностью. Пространство за стеной напоминало печь с еще не прогоревшими углями. Вэйн понял, что это то, что осталось от существ. В выделяющемся на их фоне темном силуэте он узнал Саруну. Подбежал. Ее била дрожь.

У бортиках стены лежало чье-то тело, пронзенное щупальцем. Над ним склонилась темная фигура. По синим отблескам от волос он узнал Сельму.  Миен кинулась к ним.

— Жив,— чуть слышно прошептала она.

Вэйн поправил фитиль на фонаре. Разгорающееся пламя ярко осветило башню. 

В пронзенном когтем человеке Вэйн узнал Зена. Лицо брата было безжизненно бледным, глаза закрыты, на лбу поблескивали капельки пота. Над ним склонились Миен с Сельмой и сосредоточенно воздействовали Даром. Неподалеку поблескивал кристальный меч, испачканный зеленоватой слизью. 

“Главное, жив! — подумал Вэйн, — С Шайном такое случалось уже дважды, и ничего: живой”. 

— Так это и есть “Испепеляющее пламя”, — спросил Вэйн, чуть обнимая дрожащую Саруну.

— Да,— кивнула она, и прибавила: — Он закрыл меня собой.

— Учителя должны защищать учеников, — произнес Вэйн, чуть поглаживая ее по плечу и пытаясь успокоить. — Испепеляющее пламя конечно… Впечатляет.

— Его нужно долго читать,— прошептала Саруна, дрожа всем телом.

— Ничего, зато хорошо действует,— услышали они позади себя слабый шепот. Зен уже успел прийти в себя.

— Не разговаривай пока,—  сказала Сэльма, и прибавила, обращаясь к Миен: 

— Нужно это вытащить, — она кивнула на щупальце с когтем.

Миен кивнула. Щупальце существа, попав в тело жертвы, выделяло яд: медлить было нельзя.

Вэйн видел, как в глазах брата отобразился страх, но он молча закусил воротник своей кожаной куртки.

— Потерпи, скоро все закончится, — сказала Миен.

Она осторожно взяла за щупальце и потянула на себя, оно извивалось, пыталось обмотаться вокруг Зена. Руки Миен озарились пламенем, и щупальце обмякло. Сельма продолжала воздействовать на Зена даром, но, несмотря на это, лицо его исказилось, побледнело,  затем стало неподвижным, глаза закрылись.

— Ему плохо,— прошептала Саруна.

— После такого и не должно быть хорошо,— послышался ироничный голос Эйвина. Появившись на площадке башни, целитель присоединился к девушкам.

Миен к тому времени уже извлекла коготь, и теперь Сельма тщательно промывала рану, используя свой дар Воды. 

— Я, конечно, понимаю, что он у нас такой красавчик, но другие тоже жить хотят, — проворчал Эйвин, — Зачем же вы потратили на него столько дара?! Представьте, сейчас еще десять таких же принесут, чего будем делать?— спросил он, обращаясь к девушкам.

Они молчали. Вэйн наблюдал как на почти закрывшуюся рану наложили повязку. После чего его брата уложили на два связанных между собой плаща. Стражи порядка уже подкатили к стене что-то вроде постели на колесах. К тому времени Зен вновь очнулся и слабо улыбнулся ему. 

— Можно отвезти его домой?— спросила Миен.

— Конечно, у нас ему теперь делать нечего,— ответил Эйвин.

На третьей башне Вэйн остался до утра. Саруне он сказал, что она сделала достаточно, и теперь может отдохнуть, после чего девушка ушла. 

Ночь выдалась трудной. “Сковородки” и слизнеспуты ползли и ползли из Бездны, казалось, им не будет конца. Едва начавший восстанавливаться дар Вэйна снова был на исходе.

С восходом солнца слизнеспруты исчезли, а Вэйна сменила подруга Сельмы Тиана. Пошатываясь от усталости, он отправился к домику  Зена и Миен. Хотелось их проведать.

По дороге он встретил Сиэну. Верховный хранитель выглядела усталой, под глазами залегли тени, серый балахон намок от дождя. При виде Вэйна губы ее  растянулись в сдержанной улыбке.

— Сможешь взять сегодня третью башню? — спросила она, в голосе Сиэны слышалась почти мольба.

— Конечно, — ответил Вэйн. Его силы и Дар были на исходе, но считал себя не вправе отказать.

В домике у брата уже собрались все друзья: Шайн, Кира, Хелена, Нэй и еще несколько хранителей. Малышка Тиа весело раскачивалась на своем олене. Хельм спал на руках у Киры. 

В соседней комнате он увидел Миен и Зена. Лицо брата было уже не таким бледным, в глазах появился блеск. Миен поила его с ложечки целебным отваром.

— Ты тут как? — спросил Вэйн брата.

— Ничего, уже нормально,— прошептал Зен и слабо улыбнулся. Вэйн подумал, что по поводу “нормально” тот сильно преувеличивает, но могло быть и хуже.

— Повезло, что когда мы с Сельмой прибежали, ты был еще живой, — вздохнула Миен.— Если бы пришлось тебя возвращать, заживало бы все куда хуже.

— Вот видишь, — мне везет! — Зен снова улыбнулся. — Слушай, у нас тут гости — все после ночи на стене. Их бы хоть угостить чем.

— Ну вот, — улыбнулась Миен. — О гостях думаешь, это хорошо.

— Пойду, возьму чего-нибудь поесть,— сказал Вэйн.

— Я с тобой,— прибавил оказавшийся неподалеку Шайн.

Они вышли из дома. Накрапывал теплый  дождь. Вокруг домика Миен и Зена вовсю цвели розы. По дороге Вэйн едва поспевал за Шайном: ночь на стене давала о себе знать. Шайну же, казалось, усталость была неведома. Еще в доме он то и дело бросал на Киру страстные взгляды и украдкой к ней прикасался.

Словно в полусне Вэйн дошел до таверны, и на вопрос Шайна, что брать, ответил, что на его вкус. 

Таверну эту двое братьев-хранителей выкупили у хозяина после того, как им разрешили заниматься торговлей. С тех пор она пользовалась хорошей славой. Вэйн с радостью заметил, что цены там стали в два раза ниже, чем прежде. 

Заказывал Шайн, как всегда, много и разного, начиная от супа с мясом и грибами и заканчивая сладостями и сушеными фруктами. Напоследок взял несколько 

бутылок хорошего вина. 

Вэйн заснул, пока они ждали заказ, а когда Шайн осторожно потряс его за плечо, не сразу понял, где находится.

Дорога до дома казалась до невозможности длинной. Несмотря на протест, Вэйн все же забрал у Шайна одну сумку. Прежде слегка накрапывающий весенний дождь теперь лил во всю, пришлось создавать защитный купол.

Всю дорогу Вэйн думал лишь о том, как поесть бы чего-нибудь, что так вкусно пахло у него в сумке и поспать.

— Подожди-ка, кто это здесь?— внезапно сказал Шайн, когда они подходили к домику.

Приблизившись, Вэйн увидел Саруну. На девушке все еще были надеты доспехи. Она стояла закрыв глаза и прислонившись к стене в нише между домами, так что цветущие розы почти скрывали ее. Волосы и одежда промокли насквозь.

— Саруна, что случилось? — Вэйн осторожно потряс ее за плечо. Тело Саруны было жестким, холодным и мокрым.  Вэйн сделал движение рукой, — одежда и волосы девушки мгновенно высохли.

Саруна приоткрыла глаза и посмотрела на них застывшим взглядом. 

— Как твой брат? — тихо спросила она.

— Лучше,— улыбнулся Вэйн. — Ты думаешь, будь с ним все плохо, мы пошли бы сейчас за выпивкой? — прибавил Шайн. 

Бледные губы Саруны чуть дрогнули.

— Почему ты стоишь здесь?— спросил Вэйн. 

— Хочу быть рядом с ним, — Саруна чуть опустила глаза.

— Что же ты не зайдешь? — спросил Шайн.

— Думаю, там всем не до меня, — глухо сказала Саруна.

— Ну, как не до тебя! — возмутился Вэйн. — Своим заклинанием ты ему жизнь спасла. Он приобнял Саруну за плечи, и  следом за Шайном они зашли в домик.

Из комнаты Зена вышли Хелена и Миен. 

— Тут нужно подождать немного,—сказала Хелена, — тогда и дар будет действовать лучше, а он пусть пока поспит.

— Хорошо, — тихо ответила Миен и чуть улыбнулась вошедшим. — Нам уже нужно идти?

В ту ночь пострадало много хранителей, и все, у кого Дар Жизни, по законам Тейнуэта, должны были им поделиться.

— Не спеши, — ответила Хелена, поправляя волосы единственной рукой, — поедим и пойдем.

— Что ты там понакупил, сынок? Пахнет вкусно, — прибавила она, обращаясь к Шайну.

— Вот, — сказал Вэйн, кивая на Саруну, — так переживала за Зена, что не хотела уходить. 

— Ну, что ты, сестра! — воскликнула Миен, обнимая ее. —  С ним все будет хорошо.

Она усадила Саруну в кресло у камина и накинула ей на плечи теплое покрывало. На середину комнаты поставили невысокий круглый стол. Шайн  выкладывал на него содержимое сумок. Вэйн открывал бутылки с вином. Вскоре все молча принялись за еду. 

Хелена и Миен первые встали из-за стола.

— Как бы я хотела тратить дар только на Зена! — вздохнула Миен, одевая плащ. 

— Как я тебя понимаю! — Хелена чуть приобняла ее единственной рукой, после чего обе ушли. 

Саруна к тому времени уже крепко спала, сидя в кресле. Вэйн закутался в плащ, лег у печки и вскоре тоже уснул.

Когда он проснулся, за окном уже смеркалось. В комнате Зена кто-то тихо разговаривал. Саруны в кресле не было. Вэйн решил применить свою способность видящей капли. Он понимал, что подслушивать нехорошо, но Саруна вызывала у него недоверие, и Вэйн решил выяснить, о чем она говорит с братом.

На столе горело две свечи. Зен сидел на постели и курил.

Саруна сидела рядом, ее черные глаза были неподвижны, с кончиков пальцев срывались чуть заметные язычки пламени.

— Я уже согрелся и очень тебе благодарен, — улыбнулся Зен.

Язычки пламени на пальцах Саруны исчезли и она сцепила руки в замок. 

— Я могу что-то еще для тебя сделать?— глухо спросила она. 

Зен задумался.

— Звучит заманчиво,— улыбнулся он, — если появятся идеи, обязательно скажу.

Он потушил окурок.

Саруна продолжала сидеть неподвижно.

— Твое испепеляющее пламя впечатляет. 

— Я прочитала его слишком поздно,—грустно ответила Саруна.

— Почему? Я же живой, — улыбнулся Зен.

— Ты пострадал. Мог погибнуть,— прошептала Саруна. — Неужели тебе не страшно?!

— Страшно,— признался Зен.

— Тогда зачем ты это сделал? Зачем закрыл меня собой?! — голос Саруны дрожал.

Зен задумался.

— Ты должна была дочитать заклинание. И… я твой учитель.

— Правда, что у тебя день рождения сегодня? — так же глухо спросила Саруна.

— Правда. Сегодня нам с Вэйном по семнадцать.

— С днем рождения Зен, — тихо сказала Саруна. Подошла, осторожно обняла него, и тут Вэйн увидел, что она плачет. 

— Саруна, ты чего? — спросил Зен.

— Ничего, прости… — сквозь слезы прошептала она.— Я просто... Очень испугалась. 

На несколько минут воцарилось молчание. Саруна тихо плакала. Вэйн видел, как она сосредоточенно пытается успокоиться: вытирает слезы, сглатывает, пытается унять дрожь в теле, но у неё ничего не выходит. 

— Ты мне очень нравишься Зен,— наконец глухо произнесла Саруна. — Я знаю, что не могу скрыть это от тебя. С твоим-то даром…Но и перестать испытывать к тебе чувства я тоже не могу. 

Зен молчал. Вэйн мысленно сочувствовал ему.

“Что тут скажешь?” — думал он.

— Обещаю,— поспешно произнесла Саруна, — что никогда не сделаю ничего такого, что повредило бы твоим отношениям с Миен. Только… я хочу еще побыть твоей ученицей. Не давай мне еще перстень, — в голосе Саруны слышалась мольба.

— Хорошо, Саруна, но думаю, так я быстро перестану тебе нравиться,— Зен попытался изобразить улыбку.

— Я хочу научиться у тебя смелости,— прошептала Саруна.

— Думаю, мой брат для этого подходит больше.

— Нет, Вэйну просто хочется быть правильным в своих глазах, а ты действительно смелый. Щупальце могло пробить твое сердце! И тогда...

— Отправился бы на Белый Путь… — тихо сказал Зен. — Там много таких, как я… Миен жалко и малышку… — Зен задумался. — Миен бы вышла замуж за Вэйна, или за Тима, она им обоим нравится. 

— А ты…ты думаешь…там что-то есть?

— Не знаю…— так же задумчиво сказал Зен. — Мне кажется, что да…

— Можно взять тебя за руку? — попросила Саруна. 

Зен осторожно взял ее руку в свои.

— Больше всего я боюсь, что исчезну без следа… — глухо произнесла Саруна,— что от меня не останется никакой памяти… — Саруна шмыгнула носом. — Мне предстоит взять в руки Огненный Скипетр. Я должна это сделать! Иначе обо мне никто никогда не узнает. 

“Выходит, я был прав! Она дочь Хозяина Огня," — самодовольно подумал Вэйн.

— Неужели он такой страшный, этот Скипетр? — в голосе Зена звучало любопытство. 

— Страшный… Представь, что тебе нужно прикоснуться к огню… Нет, войти в огонь…  Я видела, как отец с его помощью казнил преступников. Тело мгновенно раскаляется до бела, а потом осыпается пеплом. И чем ближе ты к нему, тем острее ощущаешь, что это в любое мгновение может произойти и с тобой. Но я должна это сделать!

— Хочешь стать, как Нуата Хазамери? — с улыбкой спросил Зен.— Смогла она, сможешь и ты.

Саруна грустно прикрыла глаза.

— Не хочу уйти в небытие так, чтобы обо мне никто не помнил! — горячо произнесла Саруна.

— Ну… после нас с Миен останется малышка, — философски произнес Зен, — но… почему-то я об этом не беспокоюсь.

А Вэйн подумал, что тоже всегда боялся исчезнуть без следа, что потому и старался подражать своему славному предку, чтобы о нем тоже написали в летописи. Только теперь известность его больше не волновала.

“Выходит, мы с Саруной похожи,” — подумал Вэйн.

Тут в дверь постучали.

— Я открою, — крикнул Вэйн.

На пороге стояла Кира, на ее плечах сидела малышка Тиа.

— Очень просилась домой, — сказала она.

— Зайдешь? — спросил Вэйн.

— Нет. Я сейчас на стену с Шайном.

— Понимаю,— ответил Вэйн, со страхом подумав о том, что его сегодня ожидает ночь в одиночку на третьей башне. При этом он остро ощущал, что его дар так и не успел восстановиться. Но все же снял со стены доспехи и нехотя принялся их зашнуровывать. Саруна вышла, поприветствовала Киру и пошла умываться.

Тиа, в своем красном костюмчике похожая на маленький красный мячик, весело побежала в комнату к Зену и быстро вскарабкалась на постель. Лицо ее светилось от счастья. Зен радостно протянул к ней руки, обнял, осторожно прижал к себе. 

Прежде, чем уйти на стену, Вэйн заглянул в комнату к брату.

— Ты тут как?— спросил он.

— Лучше, — улыбнулся Зен и провел рукой по рыжим блестящим кудрям Тиа, которая молча сидела, прижавшись к нему. — Сейчас так вообще… будто ничего и не было.

— Погоди! — внезапно воскликнул Зен, — похоже малышка на мне дар применяет. Я не понял сначала…— он осторожно отодвинул Тиа от себя. 

Голова малышки медленно опустилась на подушку, глаза закрывались.

— Кажется она сознание теряет,— испуганно сказал Зен. Он осторожно потряс Тиа за плечо, она чуть приоткрыла глаза и улыбнулась. 

— Поищу кого-нибудь с даром Жизни, — сказал Вэйн, осторожно беря малышку на руки.

К его радости в дверь вошла Хелена.

— Корзину у вас забыла,— со смущенной улыбкой сказала она.

Вэйн кинулся к ней.

— Госпожа, Хелена, она сознание теряет! На Зена весь дар потратила. 

— Нет, она просто засыпает,— сказала Хелена, положив на голову Тиа единственную руку. — Дети с Жизнью крепко засыпают, когда потратят дар. Помню…Эйвина мы так спать укладывали… а сами шли танцевать, или в таверну, — с улыбкой сказала она. 

— А ей это не вредно?— спросил Вэйн.

— Нет, наш дар это часть нас самих, его нужно использовать,— улыбнулась Хелена. — Как жалко, что на деток с боевым даром приходится надевать блокаторы! — она грустно поджала губы. 

Вэйн подумал, что если бы на Шайна с его характером в детстве не надевали блокаторы, то разрушения были бы весьма большими. Он осторожно уложил Тиа в ее маленькую кроватку и отправился на стену. 

Когда Вэйн подходил к третьей башне, его кто-то окликнул. Он оглянулся и с удивлением увидел Дейма и Кайлу, одетых в старые, поношенные кожаные доспехи, которые были им сильно велики.

— Мы идем с вами,— хором сказали брат и сестра. 

— Я уже взрослый, — сказал Дейм, словно оправдываясь.

— А я хочу с ним, — прибавила Кайла. 

В Тейнуэте существовал закон, что если на стене погибал несовершеннолетний, то того, по чьей вине это произошло, отправляли на час за стену. Но с другой стороны Вэйн чувствовал, что в одиночку ночь не продержится.

— Мы очень хотим сражаться с существами, — с мольбой произнесли дети.

— Ладно, — сказал Вэйн, глядя в их упрямо горящие глаза. — Вы сдерживаете существ в одиночку и до первой крови. Кого зацепит,— тот уходит. Всё поняли?

Они радостно закивали, гордые тем, что Вэйн разрешил им остаться.

Существа не успевали даже приблизиться к стене. Огонь Кайлы усиливал водные и земляные техники Дейма. Тот же мастерски управлял своими стихиями. Вэйн со скрытой гордостью наблюдал за тем, как хорошо его ученики научились управляться с даром и  взаимодействовать друг с другом.

Внезапно на краю бездны появилась огромная черная глыба, которая неотвратимо приближалось к стене. Кайла выпустила ей навстречу столб огня и сердце у Вэйна замерло. Это оказалась невероятно огромная “сковородка”. Медленно и неотвратимо двигалась она к стене расправляя толстые как бревна щупальца .

Дейм и Кайла ударили в ее спину потоком раскаленных камней. Несколько щупалец безжизненно упали на землю. Остальные рванулись к ним. Их отбросил стремительный воздушно-водяной смерч. Пришло время вмешаться Вэйну.

Щупальца тянулись к ним со всех сторон.

Вэйн чувствовал, что начинает уставать.

"А ведь ночь только началась!” — подумал он.

Сердце Вэйна дрогнуло, когда из бездны появились еще две такие же темные глыбы. С других башен то и дело взлетали красные сигналы. 

Острые раскаленные камни Дейма словно бритва срезали одно за другим щупальце со спины существа, но несмотря на это оно продолжало двигаться к ним. И Вэйн и дети ощущали, что если так будет и дальше — дара у них не хватит.

— Дейм, достань из моей сумки перчатки и дротик, — крикнул Вэйн. 

Дэйм быстро понял, чего от него хотят и вскоре тварь ярко светилась зеленым. Кайла метнула в нее огненный шар.

— Вы в порядке? — спросил Вэйн детей. 

— Да, с нами все хорошо,— закивали они.

И это было правдой: на их доспехах он не заметил ни одного повреждения. 

— Где вы взяли доспехи? — спросил Вэйн.

— Взяли напрокат в лавке старьевщика,— гордо сказал Дэйм. — нам нельзя их рвать.

К стене тем временем приближалось еще два гиганта. 

Собрав немного воды и заставив ее быстро вращаться, Вэйн бросил в нее дротик с ядом мансера, отчего вода в воздушной воронке превратилась в зеленую пыль.

Потом он направил воронку на существ и вскоре между стеной и Бездной возникла преграда из неподвижных, светящихся зеленым фигур. Каждое существо, что пыталось ее преодолеть тоже начинало светиться зеленым. Вэйн и дети получили возможность отдохнуть. 

Проблема была в том, что яд быстро выдохся. Сначала существа становились зелеными очень медленно, потом это и вовсе перестало происходить. Пришлось снова применять дар, — зеленую смерть нужно было экономить. Но все же Вэйн радовался, что изобрел новый прием работы с ядом мансера. 

А существа все лезли и лезли. “Сковородки”, слизнеспруты, черные лохматые шары со множеством щупалец, которым так никто и не придумал название. Хорошо, хоть гигантов больше не было. Втроем они неплохо сдерживали существ, но к утру, когда их сменил Ней, у всех троих дар был на исходе.

— Как ваш брат? — смущенно спросил Дэйм, когда они спустились со стены.

— Живой,— ответил Вэйн. 

“И откуда они узнали?” — подумал он.

— Твой отец здесь,— сказал Вэйну встретившийся по пути хранитель. 

За следующим поворотом они встретили Тима Каймона и еще нескольких человек из княжеской дружины, которые наперебой принялись приветствовать Вэйна, который к тому времени настолько устал, что с трудом заставил себя ответить на их приветствие. От них Вэйн узнал, что отец сейчас у Миен с Зеном. 

Из домика брата слышались оживленные голоса. Оказавшись там, Вэйн увидел, что Зен уже встал и теперь сидит за столом вместе с отцом, Миен и несколькими людьми из дружины. Тиа как ни в чем ни бывало раскачивалась на своем олене.

Увидев Вэйна с учениками, все принялись их приветствовать и расспрашивать, как прошла ночь. Вэйн механически ответил на приветствие отца, но вот отвечать на вопросы сил уже не было. Вэйн взял стоящую у стены скамью, подвинул к столу, усадил на нее Дэйма и Кайлу, поставил перед ними две тарелки, куда быстро, словно на автомате накидал всего, что было на столе, налил им по бокалу вина, потом сел сам. Перед глазами все еще стояли щупальца существ. 

Вэйн быстро начал накладывать что-то из блюда, стоящего в центре, себе на тарелку, даже толком не разбирая, что там было. Потом так же быстро ел, запивая все неразбавленным вином. 

И лишь встав из-за стола, он заметил, что отец пристально с тревогой наблюдает за ним. Но никаких эмоций это у него не вызвало. Дейм и Кайла тоже встали из за стола и как были в доспехах, легли у стены. 

Князь был одет как простой хранитель. Брат и сестра, похоже, даже не поняли, кто это. 

— Идите лучше в комнату малышки,— сказала было им Миен, но они не ответили. Вскоре и Вэйн присоединился к ним.

— Была тяжелая ночь, — пояснил Зен отцу. 

“Ну и ладно, — подумал Вэйн, засыпая,— что еще делать существу, вернувшемуся в свою стаю? “

Осенью погибли еще два хранителя, несмотря на то, что на стене все по прежнему стояли по двое, а княжеская дружина не покидала Тейнуэт. Было объявлено бедствие и отправлены письма с просьбой о помощи во все земли Империи.

Как и всегда в случае бедствия, первой откликнулась Долина Солнца. Каждый день в Тейнуэт прибывало по два-три всадника на больших белых лошадях. Сами всадники удивительно походили друг на друга.

У всех были черные волнистые волосы, красивые смуглые лица, с высокими скулами и маленьким прямым носом, чуть полноватые губы, и удивительно выразительные большие черные глаза в обрамлении длинных ресниц. От всех пахло благовониями, а на одежде, доспехах и оружии поблескивали драгоценные камни. На указательных пальцах жителей Долины красовались перстни с изогнутыми лучами. К хранителям Тейнуэта они обращались: “добрый человек” — таким было вежливое обращение в Долине.

На стене подданные Хозяина Огня действовали весьма эффективно. К смерти относились философски, периодически пускаясь в рассуждения, что это лишь незначительная часть их жизненного пути. Только сильно страдали от холода и все время выглядели замерзшими, несмотря на то, что постоянно жгли костры и кутались в плащи.

Ближе к Новому году начали появляться существа, напоминающие гигантских броненосцев с очень плотным панцирем, который не могли пробить щупальца "сковородок". Вскарабкаться на стену эти существа не могли, и, к большой радости хранителей, ели “сковородок”. Из их рта высовывался острый длинный шип, которым они прокалывали кожу, впрыскивали яд, парализующий жертву и постепенно переваривающий ее. 

Благодаря этому на Стене становилось все проще и безопаснее, и в канун зимних праздников было объявлено окончание бедствия. После чего княжеская дружина, хранители из других земель и весь Тейнуэт с большим размахом отпраздновали День хранителя и День Бога Пути. 

Для Вэйна, Дейма и Кайлы день хранителя стал особенным. В этот день Вэйн встретил детей, а поскольку ни они, ни их мать не знали, когда их День рождения, то по общему согласию, они решили считать им день когда встретили Вэйна.

В этот день Вэйн приготовил детям несколько подарков. Первым было вручение Дейму перстней хранителя в придачу к новым доспехам. Совет не возражал против утверждения Вэйна о том, что Дейм равен ему в силе и искусстве владения даром. Дар Дейма был оценен как высший: ученик Вэйна легко забросил большой камень на нужную высоту.

Вэйн сам застегнул на его руках синие с черным браслеты символизирующие его стихии. Что же касается Дейма, то он за все время заседания совета не проронил не слова.

После Вэйн повел брата и сестру отмечать получение перстней в "Златоверхий". В тот день там было представление. Молодая хозяйка Ита танцевала для гостей. Глядя, как она кружится среди струй пламени, Дейм и Кайла затаили дыхание. А от звуков ее голоса на глаза детей наворачивались слезы. 

Когда Вэйн провожал их домой, они молчали. Поведение Дейма слегка настораживало Вэйна. За весь вечер он ни сказал ни слова, да и выглядел как-то странно. В чем дело, Вэйн спрашивать не стал, зная, что ученик все равно ничего ему не скажет.  Он просто пожелал ему удачи на стене, и наказал звать на помощь, если будет трудно.

Спустя пару дней князь с дружиной покинули Тейнуэт. Хранители из других земель ушли, радуясь, что заработали денег. Во время бедствий князь на оплату не скупился. “Сковородок” почти не прибывало, чего же ждать от этих “панцирей” — никто не знал. 

“Вот Бездна распространится за стену — и узнаем", — думал Вэйн.

И действительно, скоро распространилась. Новые существа из возникшей на пустыре трещины проворно карабкались по лестницам, по которым хранители поднимались на стену.  Вэйн видел как они окружили Эйлу. Потоки пламени с ее рук сжигали их на месте, а воздушные вихри сбрасывали со стены, но они успешно поднимались по телам убитых, вместо того чтобы их поедать. Эйла же и не думала отступать, по существующему правилу, нужно было дождаться хранителей с других башен, которые пробивались к ней. А Вэйн никак не мог ей помочь, — его самого окружили существа.

Когда четверо хранителей достигли пятой башни, Вэйн увидел, что Эйла идет, опираясь на плечо Нея, а в боку у нее торчит обугленный шип существа. Наита с первой башни воздействовала на нее даром Жизни. 

“Даже она против этих существ не справилась, " — мелькнуло в голове у Вэйна, — он с ужасом подумал, что когда они достигнуть шестой башни, ему нужно будет остаться.

"Нельзя оставлять учителя одного с этими, — твердил себе он, но чувствовал, как от страха дрожат руки, как ноет укушенное когда-то лабсером плечо и цепенеет все тело. — Пусть другие остаются! Почему я?" — думал он и понимал, что кроме них с учителем нет никого, кто бы остался. 

Со стороны города взлетали красные и зеленые сигналы. Видимо, туда тоже проникали новые существа.

На шестой башне Вэйн с Гинтом по привычке встали спина к спине. 

— Усложним нам задачу, Вэйн, — произнес Гинт. — Пусть в Тейнуэте спокойно строят стену.

Гинт поднял руки от чего земля вокруг стены стала подниматься, образуя пологий склон благодаря которому существа могли легко добраться до них. Теперь их окружили со всех сторон.

Внезапно на стене послышался шум битвы. Кто-то бежал к ним раскидывая существ в обе стороны. В бегущем к ним человеке Вэйн узнал Дейма.

“ Хочу с вами”— тяжело дыша прошептал он. Вэйн с Гинтом встали так, чтобы спины их троих образовывали треугольник. 

Существа двигались непрерывным потоком, к тому же пробить их плотный панцирь было практически невозможно. Гинт сжигал их, а Вэйну с Деймом пришлось переворачивать на спину, одновременно отводя шип в сторону. Постепенно это стало получаться даже у Дейма, но меньше существ не становилось. Они шли непрерывным потоком, а шум их ног заглушал все остальные звуки.

Следующие несколько часов для Вэйна существовали лишь темные глыбы существ, гул от их приближения, свист вращающегося воздуха, да спины друзей за спиной.

Он сам не понял, почему существ стало меньше, и даже не поверил, когда увидел, что небо светлеет. 

— Гинт, Дейм, вы как? — хотел было крикнуть он, но получился лишь хрип, так как во рту пересохло. 

— Нормально, Вэйн, — услышал он голос Гинта, и тут же почувствовал, как Дейм медленно сползает вниз. 

Он повернулся и увидел что из тела его ученика торчит два отрубленных отростка, которыми существа ловят добычу. Дышал Дейм часто и поверхностно, а когда Вэйн позвал его, даже не пошевелился.

Гинт молча положил руки на отростки и вскоре от них пошел дым. Вэйн не сомневался, что у Гинта отличный контроль, он сможет прижечь отростки, так, чтобы они не выделяли яд, и при этом не повредить тело Дейма.

Словно во сне он наблюдал за тем, как Гинт поднял руки и начал читать заклинание, в результате через бездну, что была на пустыре, образовался мост. 

Вэйн послал два зеленых сигнала. Ему показалось, что прошла вечность, пока два человека с даром Жизни бежали к ним через мост.

Единственное, что Вэйн мог — так это следить за Бездной, из которой, к счастью, не шло больше существ. Из тела Дэйма извлекли отростки, некоторое время воздействовали даром Жизни, затем уложили на наскоро сделанные носилки и отнесли в Тейнуэт.

О беде, случившейся с учеником Вэйна, узнал весь город. Все у кого был дар Жизни приходили и делились им с Деймом. Вэйн сидел у его постели. Хотелось быть рядом, когда Дэйм очнется. Он не знал, что ему сказать. Поблагодарить, что остался с ними, или же правильнее будет поругать, за то, что остался за стеной, толком не обучившись быть хранителем. Кайла тоже не отходила от брата. Благодаря еще не разрушенной энергетической оболочке и дару Жизни, которым на него воздействовали все друзья Вэйна, раны затянулись в первый же день. Правда в себя Дэйм всё ещё не приходил.

— Он просто спит, — сказал Эйвин, когда Вэйн спросил его об этом, — а ещё, если тебе интересно, он старше тебя примерно на полгода.

— Дэйм старше меня?! — удивился Вэйн.

— Да, — кивнул Эйвин, — его просто в детстве не кормили, вот он и кажется мелким.

— А Кайла, ей-то сколько лет? — спросил Вэйн. 

— Почти пятнадцать,— ответил Эйвин. 

“Получается, я могу брать и её на стену”, — подумал Вэйн.

На следующий день Дейм открыл глаза, сел на постели и принялся тревожно озираться по сторонам. 

Выглядел он напуганным. 

— Все хорошо, Дейм, — сказала сидевшая рядом Миен.

— Братик, ты живой?!— сказала Кайла, обнимая его.

Дэйм молчал.

Несколько минут он молча озирался  по сторонам, потом посмотрел на свое тело, на котором почти не осталось следов.

— Ты как, Дейм?— спросил его Вэйн.

Несколько минут он молчал, а потом ответил:

— Я боюсь быть хранителем. Я тут умру.

— Мы все боимся, — улыбнулась Миен, обнимая его. — Поверь, с нами всеми такое бывало.

— Дейм, сейчас тебе не нужно об этом думать, — заверил его Вэйн. — Сначала нужно восстановиться. 

Весь оставшийся день Дэйм то и дело бросал в сторону Бездны испуганные взгляды. С наступлением темноты он лежал, накрывшись одеялом с головой и дрожа всем телом. Всем, кто пытался с ним говорить, отвечал, что боится быть хранителем и чувствует, что погибнет на стене.

Следующие два дня он так и не решился выйти из дома, а на третий Вэйн решил с ним поговорить.

— Я боюсь. Однажды я не вернусь со стены, — как и много раз прежде сказал ему Дэйм.

— Все боятся, — сказал Вэйн. — Но ты можешь перестать быть хранителем через три года. А можешь вообще уехать из Тейнуэта прямо сейчас.

— Правда? — спросил Дэйм.— Я могу уехать? — На лице его расцвела счастливая улыбка. Мысль о том, чтобы уехать из Тейнуэта приносила ему радость.

— Только ты должен уехать незаметно, — сказал Вэйн.— Я тебе помогу. С твоим даром ты везде сможешь найти себе дело по душе. То что ты хочешь уехать — это нормально. 

Некоторое время Дэйм сидел и улыбался, а потом он спросил.

— А как же вы? 

Вэйн много раз просил его не разговаривать с ним на “вы”, но Дэйм так и не перестал это делать.

— Я остаюсь, — сказал Вэйн. — У меня пожизненный контракт. 

— Так вы тоже можете убежать… уйти куда-нибудь далеко отсюда, — нерешительно сказал Дэйм.

— Нет, — ответил Вэйн. — Нужно защищать опасную зону. 

— Ну… ведь… другие могут ее защищать…

— Другие тоже не хотят умирать, — спокойно, но твердо сказал Вэйн. — Я княжеский сын и должен быть для них примером. Если убегу я, убегут и остальные. Тогда всех съедят существа. 

— Так вы правда княжеский сын?! — в голосе Дейма звучало восхищение.

— Правда, — чуть улыбнулся Вэйн.

— А правда, что у вашего брата настоящий кристальный меч?!

— Правда, — Вэйн снова улыбнулся.

Дэйм задумался и долго молчал, а потом спросил:

— Почему тогда вы разрешаете убежать мне? — нерешительно произнес он.

Теперь пришла очередь Вэйна для молчания и размышлений. Он долго думал, как ответить Дэйму и не знал. Наконец решил сказать то единственное, что приходило ему в голову.

— Твой отец был бесчестным человеком. Ты вырос среди бесчестных людей. Я полагаю, твоих предков отправили сюда за совершенные преступления, следуя неразумному закону моего предка. Таким как ты, не нужно умирать ради спасения мира, для вас довольно не нарушать закон. Я позаботился о том, чтобы у тебя не было необходимости этого делать. И еще…— прибавил он, — я очень благодарен тебе, что ты пришел к нам на помощь.

Вэйн наблюдал, как менялся Дейм. Он стал как будто еще меньше и ниже ростом. На лице появилось озабоченно-отрешенное выражение. Так он сидел, словно окаменев, и молчал. Вэйн собрался было уходить, но тут Дэйм нарушил молчание.

— Скажите…— прерывающимся голосом произнес он, — если… я останусь... вы будете считать меня своим… другом? — нерешительно прибавил он.

— Конечно, Дэйм, я и так считаю тебя своим, — улыбнулся Вэйн.— Но если ты останешься, то будешь моим другом. И перестань обращаться ко мне на “вы*.

— Тогда я остаюсь, — решительно ответил Дэйм. — Хочу быть с вами…Вернее — с тобой. Только… я пока на стену идти боюсь. 

— Тебе пока не надо идти, — заверил его Вэйн, — пока энергетическая оболочка не восстановилась. Восстановится, — пойдешь с кем-нибудь, и днём. Это не страшно.

Дэйм облегченно вздохнул.

На стену он вышел спустя два дня, днем и вместе с Миен, но вскоре осмелел и начал брать ночи в опасной зоне. А еще через несколько дней Дэйм подписал пожизненный контракт.

А вот Эйла болела долго. По началу Вэйну и в голову не пришло о ней беспокоиться, а после того, что случилось с Деймом — он вообще о ней забыл. Но потом в компании Тиа и Хельма появился светловолосый голубоглазый мальчик лет семи по имени Альман. Он серьезно рассуждал о том, что мама его уехала и он должен хорошо себя вести и слушаться старших, пока она не вернется, а еще все время что-то рисовал на листе бумаги. Вэйна же каждую вторую ночь начали ставить на четвертую башню. От этой башни в опасной зоне просто веяло Эйлой. Ее стены, пол, и даже существа за стеной казались чуть присыпанными золотой пылью и словно источали слабый цветочный аромат. Простояв там несколько ночей, Вэйн наконец решил поинтересоваться у Эйвина, куда уехала Эйла.

— Уехала? — удивился Эйвин. — Да она у нас в Обители. 

— Что с ней? — испуганно спросил Вэйн.

— Да ты вроде сам видел, что она шип словила, — удивился Эйвин.

— Ну так Дэйм, вон, уже поправился.

— Ты их не сравнивай, — вздохнул Эйвин, — у нее от энергетической оболочки мало что осталось, а еще к яду того существа повышенная чувствительность.

“Надо будет зайти, ее проведать,” — подумал Вэйн.

— Зайди, — кивнул Эйвин. — Она обрадуется. И еще… Она очень любит шоколадные вафли из Златоверхого.

Вэйн улыбнулся и кивнул. На следующий день он приобрел в Златоверхом большую узорную коробку шоколадных вафельных трубочек и отправился в Обитель.

Эйла сидела на постели и что-то вязала на спицах из ниток насыщенного ультрамаринового цвета. Выглядела она плохо. Лицо казалось неестественно бледным, под глазами залегли тени. Одежда просто висела на ней. При виде Вэйна губы Эйлы растянулись в довольной улыбке.

— Пушистик, ну как там твой парнишка? — спросила она.

— Живой,— улыбнулся Вэйн, — а как ты?

— Да тоже живая, как видишь. Ты не меня ли пришел проведать?

— Тебя, — улыбнулся Вэйн. Поставил на небольшой столик коробку с вафлями и подошел, чтобы обнять ее. Она отложила вязание и крепко сжала его в объятиях.

— А это мне? — Эйла заинтересованно посмотрела на коробку.

Вэйн кивнул.

Она взяла пахнущую ванилью вафельную трубочку, откусила, прикрыла глаза от наслаждения.

— Вкусно,— протянула Эйла, — надо бы нам чай сделать. Чайник там,— она кивнула на шкафчик в углу.— Мешочки с чаем тоже. Ты это… налей туда воды. А то мне долго дотуда добираться.

Вэйн наполнил чайник из огнеупорного стекла водой, поставил на тумбочку, и принялся озираться по сторонам, в поиске на чем бы его подогреть. Эйла пристально посмотрела на воду, вскоре от нее пошел пар и стали появляться мелкие пузырьки, которые становились все крупнее. Вэйн удивился тому, какой же у нее сильный дар. Он бросил в кипящую воду небольшой мешочек и содержимое чайника начало окрашиваться в красно-коричневый цвет.

— Ты своему парню скажи, чтобы зря не рисковал,— задумчиво сказала Эйла. — А то я вот тоже молодая была, куролесила, а теперь вот заживает все плохо, хожу с палочкой.  А на стене с палочкой стоять не удобно. Да и Альману меня такой видеть не нужно. Вот… Потому я здесь.

— Что нужно быть осторожным, Дейм уже понял, — ответил Вэйн, разливая чай по чашкам.

— Это хорошо, — улыбнулась Эйла.

Слова Эйлы вселили в Вэйна тревогу. “Почему так? — думал он. — Почему она так медленно выздоравливает? Она же не старая совсем!“

Эйла тем временем молча ела сладости, запивая чаем. 

— А ты чего не ешь? — спросила она, кивая на коробку. — Я не жадная.

Вэйн сладкое не любил, но отказываться было неудобно.

За чаем он попытался разговорить Эйлу. Она охотно рассказывала про своего сына, который, наверное, очень по ней скучает. Про своих родителей.  Ее мать, сестра Хелены, тоже стояла на четвертой башне. Отец же, как говорили, был давним потомком альвов, от того в свои шестьдесят выглядел хорошо если на тридцать. Со слов Эйлы, он был очень веселым человеком и любил пошутить.

Когда Вэйн собрался уходить, она еще раз поблагодарила его и крепко обняла. А потом сделала это снова, когда Вэйн встретил её десять дней спустя в Тейнуэте.

Саруна наконец получила от Зена перстни, но была этому совсем не рада. На стену она выходила лишь днем, и делала это два раза за семь дней. За стеной между тем снова стало неспокойно: стали появляться слизнеспруты, змеечерви, и какие-то новые существа вроде гигантских сколопендр.

Но были и хорошие новости. Вэйн заметил, что с тех пор, как они создали площадку для тренировок, все больше новичков начали получать перстни и оставаться в Тейнуэте. Город становился более многолюдным. 

Дома для вновь прибывших родители Киры предложили строить из костей и пластин, покрывающих тела существ. Подземный народ обладал уникальным контролем над даром, что позволяло легко очищать кости от плоти, соединять вместе и придавать им любую форму. Однажды Кира пришла на собрание Совета с моделью костяного дома и дома из металла и камня. Она наглядно продемонстрировала, насколько первый легче, прочнее, и лучше удерживает тепло. Многие хранители отнеслись к этому настороженно, но вскоре в Тейнуэте начало появляться все больше костяных домов, перемещать которые можно было даже без помощи дара.

Однажды Вэйн решил показать Кире и ее родителям чертежи летательного аппарата, которые тоже взял с собой. Жителей подземного они в привели восторг. Сперва они долго их изучали, потом попросили оставить им, чтобы изучить получше и что-то по ним построить. Вэйн оставил им чертежи, не сомневаясь, что они создадут что-то особенное.

К весне из Бездны появились небольшие, но очень юркие существа с острым шипом на хвосте. Они легко взбирались на стену, в результате опять появилась необходимость стоять на ней по двое. Еще из Бездны начали вылетать существа, напоминающие гигантских летучих мышей. После заката они летали над городом, и так громко и пронзительно кричали, что малышка Тиа пугалась и плакала.

Хранители Тейнуэта предупредили жителей окрестных деревень, чтобы не ездили по темноте. Однако, двое крестьян и один хранитель все же поехали куда-то ночью, в результате, — все трое погибли. После чего весь Тейнуэт неделю носил траур. Из-за этих летающих тварей в отпуск опять решили не ездить. Не хотелось оставлять при них город. 

Ближе к концу лета Трещина опять распространилась за Стену. Вэйн, Зен, Гинт, Ней продержались до утра, так что никто не пострадал. 

Потом существ с шипом стало меньше, но из Бездны начали в большом количестве выползать слизнеспруты, так что на стене по прежнему приходилось стоять по двое. С Вэйном на стене стояла Кайла, которая официально считалась его ученицей.

Миен теперь выходила на стену наравне с другими хранителями опасной зоны. Малышку она оставляла с Хеленой. Мать Шайна научила Тиа не боятся криков существ. Хелена сказала ей, что криками существа разговаривают друг с другом и начала их переводить.

Когда над городом раздавался громкий вопль существа, она говорила забавно изменив голос: “Это мое мясо”, или “Уходи, я здесь главный”, и тогда дети, а порой и взрослые, не могли удержаться от смеха.

Любимыми игрушками Тиа и Хельма теперь стали деревянные мечи. Они колотили ими по костяному существу, наскоро сделанному Кирой и говорили, что когда вырастут, станут хранителями.

В свободное время Вэйн учил Дэйма и Кайлу ездить верхом. Хотелось во время отпуска показать им мир.

Начало шестьсот тридцать шестого года отмечали весело. Родители Киры снова построили за городом большое круглое теплое здание, там все собрались, пили вино и танцевали, когда не надо было идти на стену. Три года службы Зена подходили к концу, а это значило, что скоро Миен, Зен и Тиа должны были уехать. От того всем было немного грустно. Вэйн чувствовал, что скоро их с братом дороги разойдутся уже навсегда.

Той холодной зимней ночью Вэйн и Кайла стояли на стене.

— Что-то существа сегодня слабые, — сказала Кайла, сжигая очередного слизнеспрута.

— Это мы с тобой сильные, — заверил ее Вэйн. 

Но к утру начал замечать, что Кайла права. Некоторые из существ даже не могли подняться на стену, хотя обычно делали это легко. Когда взошло солнце, Вэйн заметил, что существа не спешат уйти в бездну,  а безжизненно копошатся на земле. На их коже Вэйн заметил черные пятна с неровными краями, с которых осыпалась черная пыль. Ветер со стороны Бездны нёс отвратительный запах гнили.

“Какая-то болезнь,— подумал Вэйн, — интересно, а можем ли ей заболеть мы? Есть ли от нее лекарство?” 

В ответ на его мысли с шестой башни пришел зеленый сигнал.

"Что-то с Гинтом! — подумал Вэйн, сердце его забилось чаще. Но уйти с башни Вэйн не мог. Нужно было дождаться хранителя, который их сменит. 

— Кайла, ты в порядке? — спросил он. 

— Я то да, а у тебя эта плесень растет на доспехах,— сказала она и указала на черное пятно на рукаве его кожаной куртки. С пальцев Кайлы слетели языки пламени и на доспехах Вэйна оказалась большая круглая дыра. Неведомая плесень успела разрушить плотную кожу. Вэйн задумался над тем, как сделать заплатку.

С других башен вверх взлетали зеленые сигналы. К их башне подбежала Тиана.

— Сегодня я вас сменяю, Миен нужна там, — пояснила она, указывая на зеленые огни.

— Тиана, старайся чтобы черная пыль с существ на тебя не попадала, сказал ей Вэйн.

— С пальцев Тианы слетели потоки огня и выжгли всех пораженных плесенью существ.

Вэйн задумался, почему не велел то же самое сделать Кайле. Но потом понял, что та отвлеклась на его доспех. Они направились к шестой башне, то и дело осматривая друг друга на предмет появления новых пятен плесени.

Гинт сидел у стены и кашлял кровью, к его дыханию примешивался уже знакомый Вэйну запах гнили. Рядом сидела Сельма и воздействовала на него даром Жизни.

— Вот… плесень появилась… — произнёс Гинт, увидев их. — Здесь… уже… так было.

Слова Гинта перемежались кашлем.

— Да, было, — послышался спокойный, чуть ироничный голос Эйвина.— Черная плесень. В руках он держал колбу, наполненную синей жидкостью. Наполнил ею небольшой стакан, дал Гинту выпить.

— Я ее не застал, но много слышал о ней от учителя. После появления плесени существа исчезают на полгода, а то и дольше. Подавляет рост плесени синий мох, — продолжал целитель. Он достал из сумки на поясе крошечный мешочек и протянул Вэйну с Кайлой.

— Достаточно, чтобы несколько крупинок упали на землю, чтобы там начал расти мох. Вам нужно распространить его на пустыре и шестом ряду.

Всех пораженных плесенью жду у себя в Обители, — прибавил Эйвин, помогая Гинту забраться на каталку. Лежать старый хранитель не мог: задыхался. Потому ехал сидя, слегка пошатываясь и тяжело дыша. Вэйн наблюдал за этим, ощущая сильную тревогу за него, но нужно было сажать мох.

Они с Кайлой сыпали чуть светящуюся голубоватую пыль на землю на пустыре и шестом ряду. Потом направились по домам, чтобы немного отдохнуть. Вечером Вэйна разбудила необыкновенная тишина. Не было слышно ни сигнальных ракет, ни криков летающих существ над городом. Он выглянул из дома. 

В темноте вокруг домов шестого ряда светились голубоватые пятна. Начал расти синий мох.

Вэйн подумал, что стоит зайти в Обитель проверить Гинта и других, кому не посчастливилось подцепить плесень.

Ему открыла Сиэна. 

— Пришел проведать Гинта, — улыбнулась она.

— Как он? — тревожно спросил Вэйн.

— Синий мох остановил рост плесени, но его легкие сильно разрушены, — вздохнула Сиэна. — Понадобится много времени и дара.

— Главное, живой, — ответил Вэйн.

— Гинт сидел на постели и часто дышал. Рядом с ним сидел Кевин и воздействовал даром Жизни. 

Едва Вэйн вошел, Гинт поднял руку для приветствия.

— Рад вас видеть,— ответил Вэйн, учтиво отвечая на приветствие.

— Тоже рад тебя видеть, Вэйн, — хрипло ответил Гинт.

Вэйн с радостью отметил, что теперь он может произнести всю фразу целиком.

— Вот видишь, Гинт, за тебя все беспокоятся, — улыбнулась Сиэна.

— Беспокоиться не надо, — ответил старый хранитель. — Просто держись подальше от этой плесени.

К случившемуся Гинт относился спокойно. За годы, проведенные на Стене он был готов к подобным вещам. Все друзья Вэйна делились с ним даром Жизни. Спустя несколько дней он ушел из Обители, сказал что ему лучше. Но стоило ему немного пройти, как он останавливался и начинал задыхаться. Хранитель переживал это молча, не жалуясь, и не привлекая к себе внимания.  Вэйн старался как можно больше быть рядом с учителем и помогать, чем можно. Гинт протестовал, говорил, что если он не будет шевелиться то никогда не поправится, но всякий раз, когда его навещал Вэйн, или кто-то из его друзей, на лице старого хранителя появлялось довольное выражение.

После появления плесени над городом воцарилась удивительная тишина. Не было слышно шума от подбирающихся к стене существ. Не было криков летающих тварей. По ночам синий мох, бурно разросшийся вокруг домов, светился бледным голубоватым светом. Так что по Тейнуэту можно было ходить без фонаря. Из Бездны не выходило ни одного существа. Отправляясь на стену, Вэйн брал с собой книги, чтобы не скучать. То же делали и остальные хранители.

Три года службы Зена закончились. А по-скольку существ за стеной не было, хранители решили поехать в отпуск. У всех друзей Вэйна за минувшие годы накопилось по три месяца отпуска. И они решили провести их в Долине. Выехать решили на следующий день после того, как исполнилось три года от получения Зеном перстня.

Труднее всего было уговорить Гинта.

— Вы чего! — говорил он. — Да я немного пройду — уже задыхаюсь.

— Мы возьмем повозку для малышей, вы там поедете, — сказала Кира.

— Так вы быстрее поправитесь, — прибавила Миен.

Гинт обвел собравшихся взглядом и увидев, что в этой разношерстной компании все очень хотят взять его с собой, со вздохом согласился.

Выехали на рассвете. Большие резные колеса костяной телеги слегка поскрипывали. Гинт спал на мягком травяном матрасе под навесом. Тиа и Хельм с интересом разглядывали лес по обе стороны дороги.

Дейм и Кайла к тому времени понемногу освоили верховую езду и теперь старались не отставать. Поездка была для них чем то совершенно неожиданным, и они удивленно оглядывались по сторонам. 

— Куда мы едем? — немного смущенно спросила Кайла.

— Сначала к нам в замок, а потом в Долину Солнца, — сказал Вэйн.

— В настоящий княжеский замок?— удивленно спросила Кайла.

— Да, в настоящий замок, — заверила ее Миен. — Думаю, вам там понравится.

— Так значит, — удивленно спросила Кайла, — вы с Зеном и правда сыновья князя. Наверное поэтому  вы так быстро стали хранителями.

— Существам нет дела до того, кто чей сын, — начал Вэйн с легким оттенком пафоса. — Перед ними мы все равны. На Стене имеет значение лишь дар и искусство владения им. Думаю, вы сами это поняли.

—  А почему наследником стал Зен? — спросила Кайла.

— Так решил наш отец, — ответил Вэйн.

— А вы бы хотели быть наследником? — внезапно смущенно произнёс Дейм, снова обращаясь к нему на “вы”

— Нет, — ответил Вэйн, не понимая, куда тот клонит. — Я всегда хотел быть хранителем.

Дейм и Кайла смущенно переглянулись. 

— Но вас же это…существа могут съесть, — неуверенно произнесла Кайла.

— Это не важно… — возразил Вэйн: рассуждения брата и сестры ему не нравились. — Важно то, что благодаря таким, как мы много-много людей смогут жить не боясь существ. Вы поняли?

Дэйм и Кайла смущенно кивнули.

Заходящее осеннее солнце золотыми лучами разукрасило Тейнуэт. Вокруг домов пышно цвели многочисленные розы, словно пытаясь утолить все своё желание цвести перед наступлением зимы.

Сидя за столом в своей маленькой комнате Вэйн взял альбом в черной обложке, украшенной золотым тиснением с его собственными рисунками сделанными год назад.

За три месяца, проведенные в Долине солнца их накопилось немало. Вот Дэйм и Кайла на берегу Кипящего озера, названного так из-за множества горячих источников по его берегам. А вот Миен с Зеном верхом на красивых белых конях. За спиной у Зена его кристальный меч, в тот раз он его не прятал.

После Тейнуэта они старались как можно больше быть вместе. Со следующего рисунка на Вэйна смотрели малышка Тиа и Хельм. Им нравилось сооружать разные постройки из обкатанных водой полупрозрачных камней. Ловить, а затем отпускать разноцветных рыбок и стрекоз. Вэйн перевернул страницу. Следующий рисунок, — улыбающиеся Шайн с Кирой на фоне ворот Янтарного. Городской совет вызвал их туда, чтобы наградить. Однажды, во время прогулки в горах им удалось остановить оползень. В основном, благодаря Гинту, но наградили всех, у кого был дар Земли.

А вот местные девушки. Кудрявые, темноволосые, черноглазые. У всех красивые фигурки с удивительной тонкой талией, и при этом широкими бедрами и значительных размеров грудью. Когда-то они с Деймом, спрятавшись за деревьями наблюдали за ними.

Одна, отличающаяся особенно пышными формами, очень понравилась его ученику. Они уже начали придумывать план, как ней познакомиться, но потом девушка надела на голову свирту, цепочку с подвесками,— на юге являющуюся знаком замужней женщины. Очень было обидно.

Миен с Кирой тоже носили здесь такие же. Миен с хризолитами, Кира с лунным камнем. Им очень шло. Да и у местных не возникало мыслей на их счет. Жители Долины отличались темпераментом. Гуляя по городу, Кайла получала в свой адрес сотни комплиментов. Саруна же умела придать себе такой вид, что делать ей комплименты никому не хотелось.

Вэйн перевернул страницу.

Со следующего рисунка на него смотрела улыбающаяся Саруна. Вэйна всегда удивляло, что даже когда она улыбалась, лицо ее оставалось безрадостным. На другом рисунке он изобразил ее изящный темный силуэт на фоне полной луны занимающей полнеба. Было в этой девушке что-то темное, мистическое, загадочное, связанное с древними легендами про духов, обитающих в пустынных горах.

Когда они гостили в Бонтихилле Вэйн сильно изменил свое представление о ней.

Отец, к тому времени уже полностью поседевший, очень обрадовался их возвращению. В главном зале накрыли роскошный стол. Отец все беспокоился о том как бы получше их принять. Вэйн удивился тому как изменился князь. Несмотря на безупречную осанку и хорошую физическую форму, отец казался ему маленьким, сгорбившимся, и каким-то растерянным. Вэйн подумал, что еще никогда не видел его таким.

“Вернулись, наши хранители” — то и дело повторял князь.

О тоннеле он знал, и ему не нравилось, что его дети и подданные проникают на территорию Долины незаконно. Но запрещать им не стал. Тем более что его убедили, что даже если их и задержат, ничего плохого им не будет потому что Саруна дочь Хозяина огня.

За рассказами о Тейнуэте прошел весь вечер. Почти все время пока они рассказывали старый князь молча слушал и улыбался. Но когда Вэйн начал рассказывать о том, что секретные свитки дружины теперь изучает весь Тейнуэт, он нахмурился и с какой-то горечью в голосе произнес:

— Этого делать не стоило.

— Но почему?! — удивился Вэйн. Он считал тренировочные площадки эти лучшим из того, что им удалось сделать.

— Теперь, если хранители начнут разбойничать, нам с ними не сладить.

Над столом воцарилось молчание.

Действительно. Благодаря знанию секретных техник, люди из дружины могли справиться с превосходящими их даром хранителями. Теперь, зная эти техники, беглые смогут творить что хотят и никто их не остановит. Вэйн удивлялся, как это ему раньше не пришло в голову.

Тишину нарушил звонкий голос Киры.

— Мы вам поможем ловить разбойников.

— Вам существами заниматься надо, — проворчал князь.— Те, кому разбоем жить хочется, дождутся пока бедствие наступит и сбегут. И тогда никому на них управы не найти.

— Во время бедствия беглых и раньше не ловили, — раздался глухой голос Гинта.

— Если бы они просто сбегали и тихо где нибудь жили! — сказал князь. — Они крестьян будут грабить, купцов.

— Заказ на разбойников с радостью возьмет любой тайный клан, — раздался над залом тихий но вкрадчивый голос Саруны.— Со всеми ними произойдет несчастный случай, вы и сами не заметите.— ободряюще сказала она князю.

Вэйн понял, что она имеет в виду. В Долине солнца веками существовали кланы тайных искусств. Им покровительствовал сам Хозяин огня. Начинали они как шпионы и наемные убийцы, но потом начали зарабатывать торговлей и тем, что обучали своим искусствам всех желающих. Шпионажем и убийствами занимались лишь придерживаясь согласованного с Хозяином огня кодекса чести. В этих кланах проходили обучение все дети Хозяина огня.

— Князь должен защищать своих подданных без помощи наемных убийц,— неуверенно произнес отец. Действовать такими методами в Земле Дождя было не принято.

— Князь должен защищать своих подданных так, как лучше для него и для подданных, — со сдержанной улыбкой произнесла Саруна.— Или по вашему будет лучше, если в сражении с разбойниками погибнет половина вашей дружины, — Саруна усмехнулась. — Можете потом забрать последних из них и отправить в Тейнуэт за стену. Думаю, они сами будут рады, — продолжая глядеть князю в глаза Саруна улыбнулась своей безрадостной улыбкой.

Отец молчал, обдумывая сказанное.

— Я была в Тейнуэте и видела, что существа опаснее для этого мира, чем разбойники, — продолжала Саруна. — Потому думаю что Вэйн все сделал правильно. Если Бездна это проблема всей империи, то и беглые хранители тоже проблема всей империи, — твердо прибавила она продолжая смотреть в глаза князю.— Только сообщите о разбойниках и отец с радостью предоставит вам людей из лучших наших кланов.

Несколько секунд князь молчал, а затем произнес:

— Будь по вашему.

По залу пронесся вздох восхищения. Никто не ожидал от Саруны подобного.

— Лучше и не скажешь, — прибавил Шайн.

— Саруна, а ты проходила обучение в тайном клане? — спросил ее Зен.

— Первое правило тайных кланов,— ничего не рассказывать, ни о них, ни о том, тебя обучили, — с улыбкой произнесла Саруна.

Что же касается Вэйна, то он с тех пор проникся к Саруне уважением. Еще никто не разговаривал с его отцом вот так.

Однажды он даже позвал ее замуж. Внезапно Вэйн осознал, что она просто невероятно умна, но еще и красива. То ли от того, что она сидела слишком близко, то ли, ему понравилась ее шутка про трех мудрецов. Тогда Вэйну очень захотелось сжать ее в объятиях и не отпускать как можно дольше. Однако, прикасаться к девушке не выяснив, согласиться ли она стать его женой, он считал для себя недопустимым.

Оставшись с ней наедине, Вэйн спросил Саруну, хочет ли она продолжить их жизненный путь вместе. Девушка с усмешкой ответила: ”Нет”. И помолчав немного, спросила, хочет ли он знать причину.

— Конечно, — ответил тогда Вэйн, стараясь не показывать смущения.

— Ты слишком меняешься под действием вина и зелий,— с улыбкой произнесла Саруна, — это признак слабой и нетвердой души. Ты на самом деле любишь Миен. Даже не купаешься с ней вместе, — улыбка Саруны была похожа на блеск стали. — И еще…ты понимаешь, что ничего хорошего в жизни тебе не светит, но внушаешь Дэйму и Кайле, что так как ты жить правильно. Не люблю, когда врут себе и другим. — губы девушки скривились. — Есть и еще одна причина, — прибавила Саруна, звучание ее голоса показалось Вэйну зловещим,— но о ней ты узнаешь позже.

— Я надеюсь сказанное мной не помешает нашей дружбе, — прибавила она совершенно другим тоном. Пока Вэйн молчал, осмысливая сказанное.

— Конечно нет,— ответил Вэйн. — Я очень благодарен тебе Саруна. Теперь мне есть над чем подумать,— прибавил он.

По поводу своей слабой, нетвердой души Вэйн был согласен. Вот лет шесть назад, когда он только ехал в Тейнуэт, подобное обвинение его бы очень задело, но теперь не волновало совсем.

Вместе с девушками не купался не только он, но и Дэйм с Кэвином, да и Гинт тоже предпочитал купаться в стороне от остальных. А вот слова Саруны о том, что ему не светит ничего хорошего, и он врет себе и другим все же вывели Вэйна из душевного равновесия. Он надеялся, что смог тогда не показать виду, постоянно твердил себе, что все не так, и Саруна не права, но всякий раз, когда он об этом думал его охватывало волнение и злость.

Первый месяц они провели на берегу Кипящего озера близь города под названием Янтарный. Именно туда и вел один из боковых проходов тоннеля. Вэйн вспоминал, как они выехали из под гор и сразу же ощутили дивное благоухание.

. Деревья и кусты покрывали цветы всевозможных оттенков: от белоснежных до ярко красных, голубых и пурпурных. От подобного обилия красок у хранителей просто дух захватывало. Все кроме Саруны, изумленно озирались по сторонам, время от времени издавая вздохи восхищения.

. Дочь Хозяина Огня даже не смотрела на все это великолепие. Опустив глаза, она отрешенно размышляла о чем-то своем, держась при этом в седле с необыкновенным изяществом.

Спускаясь с горы они выехали на дорогу покрытую камнем нежно розового цвета по обе стороны которой цвели деревья. Вскоре впереди показалась простирающующаяся до подножия дальних гор водная гладь над которой поднимался пар.

. Вэйн перелистнул лист альбома. Цветущие деревья ему удались неплохо, а Миен на их фоне еще лучше. На еще несколько рисунков с озером и купающимися местными девушками приятно было посмотреть.

Среди камней, выстилающих берег Кипящего озера встречались окаменевшие кусочки смолы, стекающей с гигантских сосен растущих в по берегам озера и впадающих в него горных речек. Один такой Вэйн захватил с собой.

Взяв его со стола золотистый камень, он поднес его к проникающему в окно лучу солнца. Внутри камня небольшой паучок нападал на бабочку с голубыми крыльями, запутавшуюся в его паутине. И неведомо ему было, что мгновение спустя оба они утонут в смоле и навек останутся там. Вэйн задумчиво разглядывал паучка и еще пытающуюся сопротивляться бабочку внутри переливающегося множеством золотых оттенков камня.

“Неведомо для человека будущее,” — вспомнились ему слова одного мудреца. “Не только для человека, но и для других существ,— подумал Вэйн. — Вот паучок, хотел пообедать, а утонул в смоле”.

Хранителю пришло в голову, что в отличие от него, паучка возможность подобного исхода вряд ли когда-нибудь волновала. Он с улыбкой положил камень на стол и принялся дальше листать альбом.

. Вот их лагерь.Они жили в нескольких домиках, построенных Гинтом и Шайном на берегу. За время пребывания там, его учитель полностью поправился и говорил, что готов еще столько же лет провести на стене. В Янтарный ходили за покупками. Рынки и лавки этого города приятно удивляли своей дешевизной и высоким качеством товаров.

После месяца, проведенного на берегу озера, всем захотелось повидать другие места и они решили исследовать второй проход ведущий из пещеры.

Он действительно вел в Хельмин, в прошлом глухое поселение в горах среди темных утесов и ущелий, известное тем, что там жил знаменитый кровососущий пришелец.

. Теперь же это место стало одной из достопримечательностей Долины. На гербе Хельмина изображался луч солнца, отражающийся от медальона с тремя светильниками.

. На улицах повсюду были статуи пришельца, чудовищ, которых он вызывал, изображения Нельмы и Кинта, — юноши и девушки, победивших пришельца, рядом со светильником с тремя фонарями.

В центре разросшегося города располагалась знаменитая таверна совмещенная с гостиницей, — “Замок пришельца”. Это была странная постройка на склоне горы высотой в пять этажей, — именно там по преданию и жил тот самый пришелец.

Таверна на первом этаже называлась “кухня пришельца”. Ее серые стены покрывали красные пятна, и полосы напоминающие брызги крови. Углы оплетала искусно сделанная паутина. В нишах стен и на подоконниках сидели кажущиеся живыми статуи огромных пауков и крыс.

. Оказавшись там, Вэйн сразу же ощутил желание используя дар навести там порядок, но быстро поняв, что все это декорации, решил что все это очень забавно.

. Названия блюд поначалу вызвали у Вэйна и его друзей страх и недоумение. У всех, кроме Саруны. Дочь хозяина Огня с легкой полуулыбкой наблюдала за ними. Вино, под названием: “кровь девственницы”, жаркое “мозги ростовщика” и закуска “печень младенцев”, и другие, тому подобные названия блюд. Пока остальные с испугом и недоумением листали меню, пытаясь найти там что-то нормальное, Зен с невозмутимым видом спросил у подошедшего официанта в черной одежде с красными пятнами:

“Что вы нам посоветуете?”

Еду подавали в посуде сделанной в форме черепов, но и на вкус она оказалась вполне нормальной.

— Вы уверенны, что это и вправду не мозги ростовщика, — спросила Кира, отправляя в рот кусок мяса.

— Конечно, — отозвался Зен,— сама подумай, где они столько ростовщиков найдут?— он кивнул на наполненный посетителями зал.— Искусственно будут разводить?

Все засмеялись.

— И вообще, мозги не так выглядят, — прибавила Миен.—А это мясо, между прочим,— филе индейки с горчично-сметанным соусом.

Все облегченно вздохнули, — понимать, что ты ешь филе индейки все же приятнее.

Да и гигантские запечённые опарыши тоже оказались свиными сосисками в неизвестном но очень вкусном соусе. Миен первая решилась их попробовать, а потом весело сообщила об этом остальным.

. Ночевать решили в той же гостинице. Большинство комнат там были стилизованы под тюремные камеры с решеткой на двери. К серым стенам с пятнами красной краски, и сделанными ей же неразборчивыми надписями были приделаны фигурки крыс и гигантских пауков. Почти в каждой комнате был пыточный станок, в некоторых лежали черепа и кости. Согласно преданию, именно в этих камерах пришелец и держал своих узников. Этажи соединяли две причудливые винтовые лестницы, оформленные с таким же антуражем.

. Комнаты-камеры в этой гостинице пользовались большой популярностью. Остановиться там показалось забавным для всех, кроме Гинта. Пожилой хранитель предпочитал ночевать на улице, но не среди цепей, статуй крыс и брызг крови.

. Тогда служащий гостинницы предложил ему комнату, именуемую покоями Нельмы, девушки убившей пришельца. По преданию обустроенной пришельцем специально для нее. Поскольку, комнаты снимали одну на двоих, Вэйн решил разделить покои Нельмы с учителем.

Гинта эта комната вполне устроила. Голубые стены, расписанные белыми цветами, белые кружевные занавески. Светильник с тремя фонарями. Сборник наставлений служителей Бога Пути.

— Вот, совсем другое дело, — умиротворенно сказал Гинт, оказавшись там. И книгу хорошую почитать оставили. Взяв сборник в руки, Гинт углубился в него на весь оставшийся день. В Бога Пути Гинт верил, и очень его чтил. Вэйн не мог понять, — почему, но спрашивать не хотелось. Боялся что вопросы не понравятся учителью. Только в комнате Нельмы все навевало о Боге Пути и однажды Вэйн не выдержал.

— Скажите учитель, — начал он, — почему вы вообще считаете, что Бог Пути существует?

— Ну, Вэйн, что ты такое спрашиваешь?— с недоумением ответил он, — Как так, чтобы Бога и не было? — похоже подобная постановка вопроса Гинту и в голову не приходила.

— Ну, как же, учитель?— начал Вэйн,— Бог есть, а существа людей едят. Или Бог не может людей защитить.

Гинт вздохнул. На миг на его лице отобразилась легкая досада, но потом оно стало снисходительно терпеливым.

— Как ты не понимаешь Вэйн?— вздохнул он. — Здесь вечно не живут. Вечно живут там. Эта жизнь просто подготовка к той. Существа, разбойники и все такое нужно чтобы уйти туда хорошим человеком. А когда, кому уходить… это Богу виднее, — задумчиво прибавил он.

Вэйн вспомнил, что жена Гинта погибла совсем молодой и решил, что лишь подобное мировоззрение помогает ему пережить потерю. А раз так, то не стоит с ним спорить. Хотя у Вэйна оставалось много вопросов, он решил сменить тему,— Как вы думаете, учитель,— спросил он, — Этот замок действительно построил пришелец, или местные создали его чтобы зарабатывать деньги.

Гинт положил руку на стену и сосредоточился..

— Большая часть здания очень старая, Вэйн,— задумчиво произнес он, — и образована необычным воздействием на камень, я бы сказал что дар применяли одновременно с заклинаниями. Но это здание, наверное, раз двадцать перестраивали используя обычный дар. Вэйн подумал, что правда где-то посередине.

Рядом с гостиницей располагалась сувенирная лавка. Самым популярным там был серебряный медальон с изображением трех светильников. Миен, Кира и Кайла приобрели себе такие.

Вэйн перелистнул страницу альбома. Вот и они! Нэльма и ее возлюбленный Кинт, главные герои легенды о пришельце на фоне трех фонарей и восходящего солнца. У Нэльмы голубые глаза и золотые косы. По приданию, она пришла в Долину из северных земель.

А вот и сам пришелец. Его серый профиль на фоне тьмы, и летучие мыши. Вот еще несколько пейзажей, нарисованных из окна комнаты Нэльмы, где по легенде она сожгла пришельца первым лучем солнца, отразившемся в ее медальоне.

Третьим местом, который решили посетить хранители был Красный, самый крупный город Долины, бывший ее деловым центром. Из конца в конец города по рельсам двигались крытые повозки, вмещающие до пятидесяти человек, приводимые в движение особыми технологиями с использованием дара Земли.

Хранители с восхищением разглядывали пестрящие цветущими деревьями широкие улицы, статуи прекрасных женщин, величественные здания, и конечно же роскошный дворец Хозяина Огня на центральной площади.

Цены в одной из лучших гостиниц в городе оказались вполне умеренными. Воспоминания о днях, проведенных в красном пестрели в сознании Вэйна яркими красками. Взять к примеру большое круглое здание в центре, где показывали представления с участием диковинных животных и птиц, или большой парк в центре.

Поначалу они опасались местных стражей порядка, хранителей в светло коричневой одежде черным изображением герба Долины, — скипетром на фоне солнца, и белых плащах. А учитывая прошлый эпизод пребывания в Долине, особое опасение у них вызывали Огненные стражи, служащие лично Хозяину Огня. Их одежда была белой, а изображение солнца и скипетра золотым.

В Долине хранители находились незаконно. По закону чтобы попасть в Долину солнца нужно было получить разрешение на Золотом перевале, соединяющем ее со степью. Там всем въезжающим давали металлическую табличку со списком имен всех въехавших, и сроком, до которого они могли находиться в Долине. У каждой такой таблички был свой номер, который записывался в особой книге у стражей порядка, охраняющих перевал, туда же записывали имена всех въехавших.

Это делалось для того чтобы жители империи не переселялись в Долину из страха перед существами.

Только Вэйна и его друзей Огненные стражи лишь приветствовали и ни разу не спросили разрешение. Видимо не хотели оскорблять подозрением доблестных северных хранителей. Так что со временем они даже перестали прятать руки и местные с уважением смотрели на звезды с прямыми лучами.

В Долине почти все отметили дни рождения: Вэйн с Зеном, Миен, Тиа, Кира и Саруна, которая, как выяснилось, знала в столице много интересных мест, которые всем интересно было посетить. Взять к примеру таверну, расположенную под водой, с стеклянным полом и стенами, так что сквозь стекло можно было наблюдать за плавающими вокруг диковинными разноцветными рыбами. Или большой зверинец, где содержались все виды животных, населяющих империю. Некоторых можно было потрогать.

На день рождения Тиа Зен и Миен подарили ей котенка местной горной белой кошки, такого большого, что он едва помещался у нее на руках. Эти животные отличались гибким телом и длинным хвостом, вырастали с крупную собаку, очень хорошо лазали по скалам и охотились на оленей и коз. Знатные люди здесь приручали их и использовали для охоты.

Тиа была в восторге от своего нового друга. Они с Хельмом привязывали к веревочке кусок дерева, и наблюдали как котенок пытается его поймать. Котенку это удавалось легко и убедившись, что кусок дерева не представляет интереса, он прыгал на их. Одежду Хельму и Тиа вскоре пришлось покупать новую, глубокие царапины благодаря дару Жизни заживали быстро. Спустя несколько дней Тиа приучила его не выпускать когти.

. Что же касается Гинта, то Вэйн все больше замечал, что учитель, словно грустит о чем то. Пока остальные гуляли по зверинцу, или цирку, Гинт в одиночку куда-то уходил. А когда Вэйн спросил, он ответил, что беседует со служителями Бога Пути.

— Что-то не так? — как то спросил его Вэйн.

— Нет, здесь очень хорошо…только по дому я соскучился, — ответил Гинт. — Не привычно это как-то, столько ночей на стену не ходить. Не было со мной еще такого. А так от служителей, хоть что-то интересное узнаешь.

В отличие от остальных, Гинт обрадовался, когда пришло время возвращаться домой. После трехмесячного пребывания в Долине Бонтихилл казался блеклым, но всех радовало отсутствие жары и прохладный ветер с Северного моря.

Зен объяснял хранителям почему в Долине намного теплее, чем в Земле дождя, хотя она расположена неподалеку.

— Все дело в Северном море,— говорил он. — К берегам Земли дождя подходит Ледяное течение. Там даже летом плавает лед. С моря дует холодный ветер, потому летом у нас не жарко, а зимой даже снег иногда идет. А в Долину холодный воздух не пускают Белые горы.

— Странно, что никто не нашел себе в Долине невесту, там было столько красивых девушек, — хитро спросила Кира, подъехав к Вэйну, Кэвину и Дэйму, которые отрешенно ехали в стороне от всех.

— Девушки везде красивые, — ответил Кэвин, просто на местных я вообще не смотрел.

— Это почему? — спросила Миен.

— Ну, как я ей скажу, — продолжал лесовик,— собирайся красавица. Поедешь со мной в северную землю. У нас там существа, бездной воняет, дождь все время идет, зимой даже со снегом. А жить будем в доме, чуть меньше твоей комнаты…— Кэвин замолчал. — И что я такое, чтобы из-за меня девушка на это решилась? — спросил он.

— На сколько лет у тебя контракт, — спросил Вэйн.

— На десять, но потом напишу еще, — сказал Кэвин, глядя на него своими зеленовато серыми глазами, — пожизненный, как ты я писать не стал. Подумал, что когда стану старым дедом, мне не захочется защищать стену.

— Захочется. Я вот уже по существам соскучился, — сказал ему Гинт.

— По ним, можно соскучиться?!— с удивлением сказала Кайла. — Мне никогда бы их не видеть.

— Не понимаю, как можно из Долины уехать в Тейнуэт?— спросила Миен Саруну.

— Можно, — ответила та и улыбнулась, своей безрадостной улыбкой.

Погостив несколько дней в замке Вэйн с хранителями отправились в Тейнуэт. Там по прежнему было удивительно спокойно. По ночам существа к стене почти не подходили. Разросшийся синий мох светился в темноте.

Все лето существа почти не появлялись из Бездны. К осени Шайн сообщил Вэйну хорошую новость,—у них с Кирой весной должен был родиться второй ребенок.

Что же касается их старшего, Хельма, то он первое время очень скучал по Тиа. Все спрашивал, где она, и можно ли будет поехать к ней в гости. Потом нашёл себе развлечение в том, что что-то мастерил из камешков, и кусочков дерева. Домики, дворцы, повозки. Контроль над даром у Хельма был очень хороший, а память цепкая, потому сделанные им вещи выглядели очень изящно и казались уменьшенными копиями настоящих.

Так прошла зима. К весне Кайла получила перстни и написала контракт на три года. Чем будет заниматься дальше она еще не решила.

От Зена с Миен пришло письмо. Зиму они провели на родине Миен, в земле Лесов. Помогали Нарвен Большой Медведь и другим жителям защищать от волков родной посад Миен.

. Зен писал, что у него получалось управлять даже замерзшей водой, а кристальный меч значительно усиливал его дар. Так что ему удалось в одиночку победить внезапно пробудившегося медведя. Писал, что на Нарвен это произвело впечатление. Так же, как и дар Тиа, который даже по меркам их семьи оказался невероятно сильным.

Миен писала, о том, что с мамой они едва не поссорились. Нарвен считала, что их род должен быть многочисленным и была недовольна тем, что они родили только одного ребенка. Миен возражала, что хочет посмотреть мир, а путешествовать с несколькими детьми неудобно.

Зен по этому поводу тоже писал, что как наследница, Тиа его вполне устраивает. Еще писал, что отправлять потом остальных детей в Тейнуэт ему будет грустно.

Вэйн подумал, что было бы хорошо отменить пожизненный контракт для потомков знатных семей. Нужно лишь убедить в этом совет. Ему казалось, что большинство будет против. Кому и защищать стену, если не детям аристократов. И какие обоснования придумать для отмены пожизненного контракта Вэйн не знал.

Когда розы в Тейнуэте покрылись цветами у Шайна с Кирой родилась девочка. Малышка казалась удивительно похожей и на отца и на мать. Девочку назвали Мелла. Обе бабушки и дед в ней души не чаяли. На одном из рисунков Вэйн запечатлел всю их семью. Шайн, Кира, двое детей, оба с острыми как у матери ушками.

Следующее лето тоже выдалось на редкость спокойным, несмотря на то что Бездна снова распространялась за стену. К счастью никто из хранителей при этом не пострадал.

Кэвин наконец-то женился и по такому случаю Зен и Миен снова приехали в Тейнуэт. Свадьбу праздновали три дня.

Тем более, что существа из Бездны по прежнему почти не появлялись. Вэйн перевернул страницу альбома.

Вот Кэвин и его жена Нира из Земли небес, невысокая, смуглая, с прямыми белыми волосами, и и удивительными глазами ярко-лилового цвета, какие встречаются у жителей этой страны.

Деревню Ниры разрушил гигантский мансер. Родители погибли. Сама она вместе с братом и сестрой искала убежища в Тейнуэте. Девушка рассказывала, что мансеров в последнее время появилось очень много.

Черная плесень не действовала на мансеров, но она истребила других существ и мансерам на изнанке мира стало не хватать еды. Потому они в большом количестве устремились оттуда через Бездну.

Огненная сеть над стеной Тейнуэта пугала мансеров, но они во множестве заселили близь лежащие горы. Даже в земле Дождя нередки стали случаи нападения мансеров на крестьян и скот. Отряды хранителей были отправлены во все горные деревни. Что же касается Земли небес то там было объявлено бедствие. Совет Тейнуэта отправил письмо императору с просьбой помочь истребить мансеров в горах. Все со дня на день ждали ответа.