Некромантия с любовью (гет)

— Северус, дорогой, я дома! — громко крикнула Гермиона, отпирая входную дверь и заходя в безопасное пространство их уютного домика. — Ты не представляешь, что я тебе принесла! Лучшее угощение и даже десерт! Сегодня к нам поступил не абы кто, а профессор химии! — продолжала весело говорить она, одновременно снимая верхнюю одежду, а затем начала пробираться вглубь дома. — Знаешь, химия в мире маглов не совсем, но чуть-чуть напоминает зельеварение, и я думаю, что ты бы оценил этот предмет по достоинству. — Волшебной палочкой она начала снимать запирающие заклинания с дверей, которые вели в просторную и светлую гостиную. — Ох, Северус!

Справившись с защитой на дверях, она громко вскрикнула и подбежала к любимому, который сидел на полу и в левой руке держал свою оторванную правую руку. Его взгляд был пустым и потерянным. Северус даже никак не отреагировал на неё.

— Мой дорогой, ну как же ты так? — Гермиона присела рядом и погладила его по щеке. — Это опять сделал Живоглот?! Он снова пробрался к тебе в комнату, обходя мои сильные запирающие чары?! — Она ласково посмотрела на Северуса и продолжила: — Пойдём на диван, милый, нам надо тебя подлатать. А потом я покормлю тебя, и мы пойдём в лабораторию и изготовим мазь, которая поможет укрепить твоё тело. — Она аккуратно подняла любимого с пола, словно тряпичную куклу, и они направились к дивану.

Усадив Северуса на мягкий диванчик, Гермиона призвала «Акцио» набор, подготовленный специально для таких случаев. Там было всё необходимое: дезинфицирующие средства и стерильные салфетки, хирургические инструменты и шовный материал.

Она начала аккуратно и с присущей только ей скрупулёзностью пришивать его оторванную конечность, стараясь делать небольшие стежки, чтобы всё выглядело аккуратно.

— Я придушу этого кота! — пыхтела она, делая очередной стежок, одновременно пытаясь сдуть кудряшки, выбившиеся из хвоста, так и норовящие попасть в глаза. — Живоглот! — звонко крикнула Гермиона, но даже такой окрик никак не мог повлиять на Снейпа, и он, сидя на диване, оставался таким же молчаливым и безучастным к происходящему. — Я тебе сколько раз говорила: не трогай Северуса! Прекрати на него нападать и отрывать ему конечности! Несносный кот! Северус — моя семья, и я тебе не раз говорила об этом! И я знаю, что ты слышишь меня, Живоглот! Ещё одна такая выходка, и я перестану покупать твой любимый кошачий корм!

Из кухни до них донеслись протяжное недовольное «Мяф», а затем тяжёлые шаги её питомца, который уже где-то спрятался, обидевшись на неё.

— Всё будет хорошо, Северус. — Гермиона сделала последний стежок и с любовью посмотрела на молчаливого мужчину уже с пришитой правой рукой. — Видишь, мы справились, любимый. А сейчас давай ужинать!

И только при этих словах Северус хоть как-то отреагировал — на его мертвенно-бледном лице появился голодный оскал, отдалённо напоминающий такую любимую Гермионой ухмылку.

* * *

Гермиона Грейнджер не считала себя ненормальной. Наоборот, она была самой нормальной и рациональной из всех, кого знала. «Что есть нормальность? — спрашивала она себя постоянно. — Норма — это иллюзия. Что нормально для паука, то хаос для мухи», — цитировала свою любимую героиню Гермиона и продолжала жить свою жизнь.

И свою любовь к Северусу Снейпу Гермиона считала абсолютной нормой. Она не могла жить без него, и те два года, когда его не было в её жизни после Победы, стали сущим кошмаром. Её разум благородно заглушил те воспоминания, закинув их в самый дальний ящик, но иногда они то и дело всплывали, возвращая её к тем дням бессмысленного существования, где она сходила с ума от горя и одиночества. И никто не мог её понять, либо помочь ей.

Её теперь уже бывшие лучшие друзья будто не замечали отчаяния и боли, которые Гермиона даже не старалась прятать и скрывать. Её игнорировали, её не понимали и просили жить дальше. Жить серой и унылой жизнью, где больше не было её профессора.

Гермиона бы соврала, если бы сказала, что Северус Снейп вернулся в её жизнь совершенно случайно. В случайности она не верила, она верила в холодный расчёт и планирование. И когда Гермионе никто не мог помочь, она решила помочь себе сама.

Для начала она изучила все магические и немагические способы воскрешения. От самых нереалистичных до вполне реальных. Она поглощала информацию с такой скоростью и с таким отчаянным желанием, будто от этого зависела её жизнь! И чем больше она узнавала, тем сильнее верила в успех. Она обрела надежду. Надежду на счастливое будущее с Северусом.

Оставалось решить вопросы этики и морали. Гермиона прекрасно понимала, что тот, кто возвратился с того света обратно, не обладает душой. Душа даётся нам при рождении и уходит от нас, когда мы умираем. Но её это не беспокоило — души Гермионы хватит на двоих. Больше всего её заботило пропитание. Северуса будет терзать вечный голод, для утоления которого он пойдёт на всё. Она не хотела обрекать его на постоянные убийства, потому что это сделало бы Северуса несчастным. Да и сама она не готова была отбирать жизни, ей хватило того, что все они пережили в войну.

Гермиона нашла отличный домик в вересковых пустошах Шотландии, который она напитала магией под завязку, что стены искрили её силой волшебства. Устроилась на работу патологоанатомом в один из моргов Эдинбурга, подделав документы о своём образовании и разработав план подмены настоящих органов на трансфигурированные. Она основательно подготовилась к встрече с Северусом Снейпом, оставалось лишь провести обряд по воскрешению.

Боялась ли Гермиона Северуса и того, что он может её съесть? Нет, конечно же. Она нашла старинное заклинание одного некроманта, в котором говорилось, что воскрешаемый не сможет напасть на того, кто вернул его к жизни, но при одном условии: важно любить того, кого ты хочешь вернуть к жизни. Эдакая некромантия с любовью. То, что ей так было необходимо.

* * *

В котле закипая тихо бурлила основа для укрепляющей мази, и Гермионе осталось лишь добавить измельчённые в пюреобразную массу листья пепельного эвкалипта и тринадцать лепестков златоцветника, не забыв и про капельку своей крови. Она модифицировала рецепт зелья, основываясь на нынешних реалиях. Её кровь подпитывала магией и любовью Северуса, сдерживая активное разложение его тела и органов.

Северус всё это время сидел рядом и внимательно наблюдал за процессом. Гермиона улыбнулась и вспомнила их уроки зельеварения, когда профессор Снейп как коршун кружил по классу, навевая на каждого ученика страх и панику.

Она было уже занесла руку над котлом, собираясь добавить лепестки златоцветника, но почувствовала сначала мертвенную хватку на своей кисти, а потом резкий толчок, из-за которого она рассыпала ингредиенты мимо котла.

— Северус, ай, больно! — Гермиона вскрикнула и растёрла место ушиба, после того как он всё же отпустил её руку. — Зачем ты это сделал?

Она повернулась к нему, поджимая губы от обиды, надеясь получить ответ, но прекрасно понимала, что это бесполезно. После воскрешения Северус не говорил и редко реагировал на неё. Его выходка сейчас одновременно её обрадовала и напугала. Он дотронулся до неё сам! Сам! При этом причинив ей боль.

Гермиона внимательно посмотрела в его глаза, не ожидая от него объяснений за такой поступок, но увидела на его лице рассерженную гримасу, а затем Северус промычал что-то и указал своим длинным пальцем на рассыпанные на столе и непригодные для мази лепестки златоцветника.

— О-о-о! Их двенадцать, а не тринадцать, Северус! — воскликнула Гермиона, понимая его действия. — Профессор Снейп, вы как всегда великолепны и гениальны! — Улыбнувшись, она повернулась к нему и погладила его по щеке. — Спасибо, любимый, что заметил и остановил меня, я видимо замечталась. Тебе удалось спасти нашу мазь, теперь я буду внимательнее, обещаю.

Вдвоём они возобновили работу над мазью, а Гермиона продолжала спрашивать саму себя: «Не съеденный ли Северусом мозг профессора химии повлиял так на его поведение?», — пожалуй, над этим стоит поразмышлять на досуге.

* * *

Её теория подтвердилась: на поведение Северуса влияла еда, которую она приносила с работы. Если Северус употреблял в пищу мозг и другие органы мальчика лет четырнадцати, то потом вёл себя как подросток в пубертате — буйствовал и психовал; если это были органы старушки, то он с удовольствием смотрел ток-шоу по телевизору, засыпая в кресле; если Гермионе удавалось принести органы научных сотрудников или преподавателей, то они с Северусом чудесно проводили время в лаборатории, модифицируя рецепты различных зелий.

Гермиона была счастлива как никогда, и ей казалось, что и Северус был счастлив и доволен своей жизнью, если так можно было её назвать. Умом она понимала, что когда-нибудь ей придётся отпустить Северуса, но не сейчас. Сейчас она ещё слишком нуждалась в нём.

К её огромному сожалению, на работе в последние дни не было выдающихся трупов. Её подопечные были обычными людьми без талантов, и Гермиону это огорчало. Северус снова стал отрешённым и не проявлял каких-либо эмоций. Она сильно скучала по тем дням, когда он мог хоть как-то реагировать на её присутствие.

Сегодня она принесла домой мозг и органы сорокалетнего мужчины, в анамнезе которого не было ничего выдающегося. Как обычно она с любовью поприветствовала Северуса, осмотрела его на наличие ран и повреждений, на случай если Живоглот вновь начал охоту, и приготовила ужин.

После трапезы они тихо и по-домашнему провели вечер за просмотром кинофильма «Грозовой перевал», а затем Гермиона прочитала Северусу парочку новых статей из свежего номера «Вестник зельевара».

Уложив его на диван, нежно погладив по щеке, Гермиона ласково улыбнулась и произнесла:

— Спокойной ночи, Северус. Я так рада, что ты рядом, любимый.

Наклонившись, она невесомо поцеловала его в лоб и аккуратно приобняла. Северус зарылся носом в её волосы и, вдыхая такой желанный аромат свежести, жизни и любви, хрипло прошептал в ответ:

— Всегда.