Мы бродячие артисты... (джен)

Снова. Я снова вернулась в убежище Тёмного Братства, что недалеко от Фолкрита. Сняла маску, затем капюшон, медленно спустилась по лестнице. Жаркий сегодня выдался денёк, или я просто волнуюсь перед предстоящим разговором с Астрид? Да, это точно всё из-за волнения, так как Скайрим отнюдь не жаркий край. Несмотря на наличие меха по всему телу, тут не вспотеешь. Она приказала мне убить Цицерона после его внезапной выходки, когда он взбесился, чуть не поубивал всех и сбежал. Что же, опять мне придётся лгать, ведь я не смогла убить шута. Нет, физически я бы смогла, меня остановило что-то другое.

Я опустилась на скамейку напротив входа, чтобы привести свои мысли в порядок. Но мне никак не удавалось понять, что же меня тогда остановило. Было в Цицероне что-то такое, что не давало мне покоя.

«Ха, и это я — член Тёмного Братства, пожалела клоуна, который на тот момент выглядел жалко? Это точно я была после стольких безжалостных убийств?»

Я усмехнулась, теперь усмешка даже не думала сползать с моей рыжей мордочки.

А впрочем, настолько ли я безжалостна, как мне раньше казалось? Убийство бедняка Нарфи я вообще считала милосердием. Он так убивался из-за погибшей сестры, ему уже было ничем не помочь, вот я и решила освободить его от пут страдания и горечи потери. А на тех, кого я впервые видела, мне наплевать. Убила и забыла. Конечно, я не пожалела даже караванщика, хоть он тоже каджит, как и я. Но самым громкмим и незабываемым было убийство невесты на её же свадьбе. Вот тут мне нечем себя оправдать, но я и не собиралась ни перед кем оправдываться! Как только я узнала, что каджитов не пускают в города, огорчилась до глубины души. Да, я стала исключением, так как, например, когда первый раз отправилась в Вайтран, у меня были важные новости. Только поэтому меня впустили, а там мне уже пришлось самой добиваться уважения. А невеста, которую я убила, имела всё, и она показалась мне избалованной белоручкой, словно ни дня физически не работала. А кто сказал, что идти путём убийцы легко? Вот! Это труд! Самый настоящий физический труд!

«И всё же почему я не убила Цицерона?» — снова подумала я и углубилась в воспоминания о том, как вошла в то заброшенное убежище Тёмного Братства.

Когда идёшь и сражаешься по всему убежищу, едва ли не на каждом шагу встречая врагов и натыкаясь на ловушки, преодолеваешь всё это. Приближаешься к своей цели, к тому, кто должен пасть от твоей руки. Но вдруг останавливаешься, слушаешь, что он говорит, разворачиваешься и покидаешь это место. Такое невозможно забыть.

В конце концов я так и не нашла ответов на свои вопросы и решилась подойти к Астрид, чтобы солгать ей.

— Ну что? — сразу спросила лидер нашего братства. Конечно, она будет довольна, когда узнает, что шут убит.

— Цицерон мёртв, — ответила я ей холодно, без лишних эмоций. Как всегда, я о многом умолчала, в частности, ничего не сказала о своих мыслях. О том, что в этой организации должны быть какие-то правила. Мне точно неизвестно, какие правила были у Тёмного Братства в прошлом. Цицерон — единственный, кто знал, возможно, он поведает мне об этом однажды, но не сейчас. Он будет рад возрождению старинных традиций. Не знаю как, но я сделаю Братство столь же могучим, известным и пугающим, каким оно было когда-то.

— Что ж, пора нам вернуться к насущным делам, — несколько нервно рассмеялась Астрид, что насторожило меня. Вот только я не могла понять, в чём подвох, и в итоге списала это на волнение. Мы ведь приближаемся к убийству императора. Организация очень давно не делала ничего подобного. Вот нашлось оправдание её нервному смешку. Я успокоилась, узнала о своих новых задачах и отправилась в кровать, так как мне предстояло нелёгкое дельце: узнать, где прячется повар, которого нужно заменить. Убить допрошенного, потом повара, спрятать его тело, забрать грамоту и притвориться лучшим поваром Тамриеля. Какое счастье, что никто не знал, какого пола и расы этот Гурмэ.

* * *

Я наконец-то совершила задуманное, и вот я уже в Солитьюде перед входом в так называемый Мрачный Замок. Командир Марон смерил меня суровым взором человека, готового убивать. И вновь я плюнула на свою интуицию, списав его поведение на то, что он в трауре из-за смерти сына. Прочитав грамоту, он впустил меня. Войдя, я переоделась в поварскую одежду и натянула на голову поварской колпак. Кухарка, заметив меня, начала ворчать и ругаться, как старуха, вероятно, подумав, что кто-то что-то принёс. Мол, и так всего довольно.

— Ты не понимаешь, я, между прочим, Гурман! — попыталась я призвать её хоть к некоторой учтивости.

— О, простите, пожалуйста. Я наслышана о вас. Рада встрече, вот только… — Кухарка не договорила, и мне стало интересно, что же она хотела сказать.

— Только — что?

— Признаться честно, я не ожидала, что Гурмэ — каджит. Понимаете, ведь шерсть. Может волосок в еду попасть… — начала объяснять женщина, но это звучало неутешительно, и я строго ей сказала:

— Я пришла готовить, а не разговаривать.

— Хорошо, хорошо. Простите меня. Давайте приступим. Основа уже заготовлена, теперь вы можете добавить недостающие ингредиенты, которые считаете нужными. Итак, что стоит добавить? — поинтересовалась она.

Сначала мы добавили морковь, затем немного мёда, один корень Нирна и мясо хоркера. После этого кухарка посчитала, что ещё что-то будет лишним. Но я дала ей свой «секретный ингредиент». И вот блюдо было готово, и я сопроводила её в столовую. Теперь мне оставалось только ждать, когда император съест хотя бы одну ложечку, и можно…

«Бежать! Бежать! Бежать!»

Лишь об этом были мои мысли, так как охранников было немало. Но я всегда считала и всё ещё считаю, что лучше ускользнуть до того, как штраф вырастет в пять раз, чем всех поубивать и заплатить потом больше, чем заработаю. Мне этого не нужно, вот я и выбежала на мост. Меня никто не должен был здесь задержать. Но, кажется, кто-то меня сдал. У меня в голове был лишь один вопрос: кто это так со мной поступил? Но ответ не заставил себя долго ждать. Встретивший меня с тремя помощниками командир Марон поведал мне о том, что происходит на самом деле. Оказалось, это Астрид сдала меня с потрохами — между ними был договор. И даже о том рассказал, что ему вовсе не понравились условия сделки, и убежище сейчас берут штурмом.

Вот так номер! Кто же знал, что Астрид так поступит со мной! Эта новость неимоверно злила меня. Но мне было не до мыслей и не до эмоций, поэтому я тут же кинулась в атаку, не дожидаясь, пока Марон скажет всё, что хотел. К тому времени, как он закончил свои блистательные речи, я уже воткнула меч в сердце одного из его помощников, а другого оглушила щитом по голове и пинком под зад отправила в полёт с моста. Высота здесь приличная, так что он наверняка разбился насмерть, ударившись головой о какой-нибудь камень. А если и выживет, то уже не сможет сражаться. С третьим пришлось немного повозиться, так как он стал внимательнее после того, что случилось с его товарищами.

Заметив мою прыть, командир поспешил скрыться. Мне было не до догонялок, и я поспешила со всех ног прочь из Солитьюда. Села на коня и быстро скрылась в чаще леса, нашла укромное местечко, чтобы надеть броню. Потом снова села на коня и скакала без передышки до самого убежища. Как сейчас помню, мне пришлось убить очередных агентов Пенитус Окулатус и вбежать в пылающее убежище. Многое же я там узнала. Почти все члены Тёмного Братства были убиты. В итоге в живых, кроме меня, остался только редгард Назир и вампир Бабетта. А Астрид мне пришлось лично отправить к Ситису.

Настоящего императора я всё-таки убила, командиру Марону отомстила и награду получила. Но вот беда, все деньги ушли на обустройство заброшенного убежища около Данстара. Хорошо хоть я ещё и в гильдии воров состою. Делвин помог с обустройством и не задавал лишних вопросов. Наверняка уже прознал, что Тёмное Братство таки добралось до императора, потому и не спрашивал, откуда у меня столько денег. Обидно так легко расставаться с такими деньгами, которые никогда в руках до этого не держала. Но на какие только жертвы не пойдёшь ради братства, ради тех, кто остался в живых.

* * *

В последнее время я мало спала, да и сон перестал приносить мне отдых с тех пор, как я связалась с Соратниками и вошла в Круг. Но Тенегриву нужно было отдохнуть, поэтому я осталась в гильдии до утра. Как только солнце взошло, я направилась к конюшне, села на своего любимца и отправилась в путь. Уж очень мне хотелось увидеть, как будет обустроено убежище. Я заказала пыточную камеру, надеясь вытянуть из пленников место нахождения денежных кладов. Предвкушая это, я хитро улыбалась по дороге. Людей, которых я встречала, смущал и порой даже пугал мой звериный оскал. Некоторые не побоялись сообщить мне о своём напряжении. Но меня это ни капельки не беспокоило. Я спешила к убежищу, уверенная в выносливости своего верного коня.

Прибыв, я вошла внутрь, чтобы оглядеться и допросить пленных. Когда я начала пытать какую-то девушку, она в своём жалком положении пыталась пригрозить мне казнью, когда её отец обо всём узнает.

— Очень смешно. И не таких раскалывали, — пригрозила я этой блондинке, щекоча ножиком гладкую кожу её живота. Я даже не думала, что её мученические стоны доставят столько удовольствия. Но это факт! Я не видела себя со стороны, но, видимо, слишком сильно увлеклась, от чего пленница, как мне показалось, слишком рано сломалась и рассказала, где находится клад.

— Фу, скучно с тобой! Я надеялась помучить тебя чуть дольше.

Я не скрывала своей жажды крови. Пленница, похоже, вполне могла сходить в туалет под себя, если бы я не оставила её в покое, а продолжила мучить.

Перед тем, как отправиться за кладом, я подошла к гробу Матери Ночи. Она позвала меня и сообщила, что вновь кто-то проводил чёрное таинство, чтобы кого-то заказать. Выслушав необходимую информацию, я наконец-то направилась к выходу.

Странно или нет, но я безумно обрадовалась Цицерону и готова была даже обнять его и расцеловать, но он испортил всё глупой шуткой. Он даже заставил меня напрячься и чуть ли не схватиться за меч, когда сказал:

— А теперь Цицерон пришел, чтобы забрать твою жизнь. Потому что только Цицерон должен быть Слышащим, и никто другой!

Я просто смотрела на него и искала подвох в его словах, держа руку на рукояти меча, чтобы быстро его выхватить в случае чего.

— Ха-ха-ха-ха! Ты бы видела сейчас свою морду! — рассмеялся шут. — Цицерон подловил Слышащего! Это была шутка!

— А за такие шутки между зубов бывают промежутки! — погрозила я ему кулаком и тут же приветливо улыбнулась. Я чувствовала в нём что-то родное и знакомое, словно мы уже много лет вместе. Он так разряжает обстановку, что грех ему не улыбнуться. — Пойдёшь со мной? Думаю, мне пригодится твоя помощь.

— Цицерон только рад! Но Цицерон хочет повидать Матушку! — С этими словами шут кинулся в убежище.

— Не задерживайся, я тебя буду ждать здесь! — крикнула я ему вслед и подошла к Тенегриву. — Ах, мой милый Тенегрив, ты такой хороший, что словами не выразишь!

Я гладила своего верного коня, слегка проводя пальцами по его шелковистой гриве.

— Я маленьких котят люблю, крысиным ядом их кормлю! — пропел Цицерон, приближаясь ко мне.

Я узнала его, даже не оборачиваясь. Его голос трудно забыть. Я лишь раз обернулась на него и убедительно попросила, хотя и осознавала, что это очередная шуточка:

— Котят не трогать! — После чего села на Тенегрива и поехала тихо, чтобы мой спутник поспевал за мной.

Внезапно память пробудилась очень ярко, я вспомнила то, что давно пыталась забыть, но так и не смогла. А именно, всплыли события прошлого, бродячий цирк, сородичи, заменяющие мне семью. С ними было очень весело. Но по прибытии в Скайрим всё пошло наперекосяк: фургончик подвергся нападению бандитов, и лишь мне удалось выжить. Я бежала прочь, не разбирая дороги, и оказалась не там и не тогда. Потом Хелген. И так далее по накатанной. Словно боги разгневались на меня и нарочно посыпали меня бедами и несчастьями. Но я выдержала всё это, я выжила, и не раз, там, где другие погибали. И я была готова к новым приключениям, не зря же говорят, что у кошек девять жизней. Пусть это лишь миф. Но вокруг меня все легенды словно возрождалитсь, мифы становились реальностью. Взять, к примеру, хотя бы драконов.

— Слышащий! — послышалось мне словно издалека, и я почувствовала тепло рук, касающихся моих плеч. Мой конь встал на месте, и я слезла с него. — Слышащий! Всё в порядке?

— Ох, прости, я задумалась. Я вот всё хочу спросить у тебя, ты слышал что-нибудь о бродячем цирке кошек? — По непонятным для себя причинам я решила поинтересоваться именно у него. — В Скайриме они выступали не так часто, и потому о них не каждый знает, да и не любой вспомнит.

— Цицерон не помнит такого. — Шут наконец оставил мои плечи в покое и посмотрел на меня заблестевшими интересом глазами.

— А может быть, ты где-то слышал одну песню? Певица из меня так себе, но ты, возможно, узнаешь эти слова.

Я напела отрывок:

Мы бродячие артисты,

Мы в дороге день за днём.

И фургончик в поле чистом -

Это наш привычный дом.

К моему удивлению, он продолжил, воодушевившись:

Не великие таланты,

Но понятны и просты…

Когда шут это пропел, взглядом словно вопрошал: «Кажется, так? Скажи ведь, Цицерон прав? Это же та самая песня?»

— Мы певцы и музыканты, — добавила я ещё одну строчку, чтобы подтвердить его догадки. Ему осталось вспомнить последнюю строчку припева, чтобы полностью убедиться, что это та самая песня.

— Акробаты и шуты, — решила я не дожидаться, пока Цицерон угадает строчку, и пропела её. Но он вовремя вспомнил эти слова и спел их вместе со мной.

В эту минуту я ощутила невероятное счастье и огромный прилив позитива. Мне стало так весело, что я запрыгнула на Тенегрива и встала на ноги на его спине. Я не искала причин этой радости, так как мне не нужно было никаких оправданий, чтобы быть счастливой и смеяться вместе с ним, как я уже очень давно не смеялась. Мне слишком долго было не до смеха, и я едва не забыла о существовании таких приятных эмоций, как счастье. Но Цицерон помог мне вспомнить это и вновь ощутить чувства, которых я не испытывала уже очень давно.

— Цицерон, как же я люблю тебя! — едва сумела проговорить я, стараясь перевести дыхание, и крепко обняла его. — Только теперь я... ахахах, не могу... ха-ха... остановиться!

Мои эмоции вышли из-под контроля, и я не могла перестать смеяться. Говорить я тоже не могла. А он вместо того, чтобы попытаться меня остановить, только заразительно смеялся, что совсем не способствовало прекращению этого безумия.

— Ах, давно я так не смеялась. — Я начала потихоньку приходить в себя, утирая слёзы счастья.

— В безумии — счастье, и шут веселится, когда он с ножом за портьерой таится, — распевно продекламировал Цицерон очередную рифмовку, постоянно сочиняя их на ходу. Он напоминал мне прошлую меня, ту, которую, казалось, я уничтожила. Но, похоже, она откликнулась на родственную душу и пробудилась.

Я снова окунулась с головой в прошлое, но не так, как ранее. Сейчас мне более всего хотелось вернуть то, что я всеми силами старалась забыть, но так и не смогла.

— Я очень рада, что не стала убивать тебя, когда этого так хотела Астрид. Не зря я сохранила тебе жизнь. Возможно, ты поможешь мне вернуть то, что я уже давно потеряла. Ты уже возвращаешь мне счастье одним лишь своим присутствием!

— Цицерон рад, что может веселить Слышащую! — Имперец улыбнулся так широко, что оставалось только диву даваться, как у него ещё рот не порвался. А глаза блестели, как у маленького ребёнка, которому подарили то, о чём он больше всего мечтал.