Я и моё Отражение (джен)

Какой-то человек шагал по лесу и оглядывался по сторонам, видимо, заблудился и искал выход. Это так часто происходило, что не вызывало само по себе никаких эмоций. Правда, раз за разом меня снова и снова поражала человеческая глупость. Нет чтобы пойти на шум воды и выйти из леса, шагая вдоль реки, или разглядеть мох на дереве и сориентироваться, где север. Нет, очередной проходимец тратил заряд батареек в фонарике на разглядывание объявлений и опять сорвал одну из моих записок. Опять!

Сначала я не стал ничего предпринимать, но решил проследить за этим несчастным идиотом, уткнувшись на секунду своим безликим лицом в ладонь с мыслями о том, как он безнадёжен.

Вроде бы передо мной был взрослый мужчина, но такой тугодум, что хотелось взять и разорвать его на части. Нет, вместо того, чтобы искать выход, он нашёл ещё одну записку и сорвал её тоже. Тогда я приблизился к нему, но этот человек просто продолжал ходить по лесу так беспечно, без оглядки! Разумеется, я задумался о том, как убедительно его проучить.

Он вскоре скрылся в заброшенном здании, а я за ним не пошёл, так как потолки там низкие для меня — не хотелось сгибаться в три погибели. Так что я обошёл здание и заглянул в окно. Этот жалкий человечишка заметил меня и вполне мог сходить под себя, если бы я не оставил его в покое и продолжил смотреть в окно. Мужчина кинулся бежать прочь, только пятки засверкали. Меня это позабавило, я всегда любил, когда меня боятся. С того момента этот дурак начал в панике носиться по лесу, пугаясь каждого шороха. Мило, но раздражающе глупо поступил неудавшийся вор записок.

В конце концов мне наскучила его бессмысленная беготня, и я остановился прямо перед ним. Я больше не видел смысла оставаться незаметным. На этот раз страх сковал тело мужчины, и он не мог пошевелиться или сказать что-либо. Человек не мог даже просто закричать от ужаса. Мне показалось, он даже забыл, как дышать. Я крепко обвил его тело щупальцами и медленно сжимал, слушая хруст костей и дикий вопль своей жертвы. О, как это приятно. Да, ужин на сегодня удался.

Вполне удовлетворённый, я вернул украденные записки на их места и отправился домой. Никто не видел мой дом в лесу, так как люди здесь обычно умирали. А своих так называемых «родственников» я давно отселил. Так что вижу их теперь крайне редко. Тишина. Благодать. Только я и моё отражение в зеркале во весь рост.

Сначала я мельком глянул на своё отражение и хотел было покинуть прихожую и пройти дальше в дом, потом посмотрел снова и резко сделал шаг назад. В зеркале я увидел не себя. Это показалось мне очень странным, и я приблизился, стараясь как можно лучше разглядеть человека из «зазеркалья». Ростом он был чуть меньше меня, где-то под сто девяносто с лишним, стройный и подтянутый парень на вид лет тридцати. Его чёрные блестящие волосы были подстрижены несколько небрежно. Кожа бледная, близкая к болезненному оттенку. Тонкие брови сурово сведены, а в тёмно-синих глазах не было ничего, кроме гнева и одиночества. Я долго смотрел на него, пытаясь вспомнить, где мог раньше его видеть. Уж очень знакомым он мне показался. Но на ум ничего не приходило.

Через какое-то мгновение у меня резко заболела голова, и я, сжав виски руками, упал на колени. Казалось, боль оставила меня на время, но тут же вернулась, и я начал видеть странные видения, похожие на обрывки чьих-то воспоминаний, и во всех был тот парень.

1

Первое, что я увидел, оказалось чем-то милым и до отвращения приторным. Семейная идиллия. В яркий солнечный день этот брюнет играл со своей дочкой в салочки и, улыбаясь, неспешно догонял убегающую и смеющуюся девочку лет пяти.

— Осалил, теперь ты водишь, — радостно объявил он, слегка коснувшись плеча темноволосой малышки.

Её хвостики, подвязанные алыми ленточками, забавно подрагивали, когда она бегала за папой. А свободное жёлтое платьице слегка развевалось от ветра. Всё было настолько хорошо и замечательно, что хотелось стошнить на пол. По моему телу прошла непривычная дрожь, вызванная отвращением. Всё было мне противно! Как сама картина, так и это непонятное ощущение — какая-то странная тревога.

2

Первый отрывок оборвался, так и не показав ничего интересного. Второй же удивил меня не своей жестокостью, а тем, как резко отличался от предыдущего. В этот раз небо затянули свинцовые тучи, и, сливаясь с серыми крышами домов, оно уходило далеко в горизонт. А этот парень выглядел встревоженным и теребил алую ленточку в руке, всматриваясь вдаль. Я видел такие же ленточки в предыдущем куске его воспоминаний и предположил, что с той девочкой что-то случилось. А брюнету, видимо, надоело смотреть в сторону леса, или он что-то захотел проверить. Я не понимал, какие мысли у него в голове. Но, что бы парень ни думал, он вошёл в дом, осторожно открыв дверь, и оторопел, когда увидел на полу мёртвую женщину в луже крови. Она была так исполосована, что её внешность было сложно понять. Я запомнил только длинные вьющиеся каштановые волосы. Всё остальное было либо изрезано, либо перепачкано кровью. Лицо молодого человека исказила злоба, и он сквозь зубы прошипел:

— Вам не жить, ублюдки!

Признаться, этот поворот показался мне гораздо более интересным. Но я почувствовал себя нехорошо. Это было странно. Столь приятный вид крови не мог вызывать у меня отвращения, но на душе вдруг стало гадко.

3

То ещё было зрелище, не для слабонервных людей, так сказать. Не успел я полностью вникнуть в суть и как следует поразмыслить, как на мою несчастную голову обрушилась новая порция боли и воспоминаний. Теперь я снова видел нечто приторно «сладкое». Опять хорошая погода, солнышко светит, птички поют — даже тошнит. У парня снова было хорошее настроение. Он сидел на диване со своей ещё живой женой. Обнимал её, целовал, кормил шоколадными конфетами, говорил комплименты, зарывался руками в её волосы. Она то целовала его в ответ, то весело смеялась. Брюнет рассказывал анекдоты, и она тоже шутила; они очень много ворковали и радостно смеялись. Мне было настолько противно наблюдать за этими любезностями, что хотелось влезть в это воспоминание и разорвать их обоих на мелкие кусочки. Что, к сожалению, было невозможно. Повезло, что хотя бы эта красота продлилась недолго, и мою голову вскоре посетило другое видение — снова нечто куда более интересное, чем все эти розовые сопли, которые я просто ненавижу.

4

Не сказать, что очередная «картина» была наполнена какими-то яркими событиями, но и ничего приторного в ней не оказалось. Последнее несказанно радовало меня. Снова этот темноволосый человек. Только теперь он стоял с суровым взглядом и ни с кем не разговаривал. Стоял на месте и даже не слушал священника, который читал какие-то молитвы. Ничего не предпринимал, а лишь терпеливо смотрел, как хоронят его жену, и старался не подавать виду, что чувствует себя отвратительно. Но себе под нос шепнул:

— Бога нет, — и поправил ворот рубашки.

В этот момент я начал понимать, что, возможно, он — это я. Или просто у него точно такой же костюм? Я засомневался и запутался.

Кажется, кто-то из окружающих всё же понимал или просто пытался понять его чувства и предложил ему крепкий алкогольный напиток, когда всё закончилось. Брюнет отказался и ушёл с этого места, оставив оторопевшего знакомого в одиночестве: тот лишь тяжело вздохнул, пропуская его, и глотнул сам прямо из фляги. Отвратительно. Ненавижу пьющих.

5

Через какое-то мгновение всё снова переменилось, а когда чередование воспоминаний закончилось, всё опять оказалось далеко не радужным. Я видел всё того же уже приевшегося мне человека всё в том же костюме. Он находился в своём доме: с сурово сдвинутыми бровями взял со стены автомат, зарядил его и, прихватив запасные патроны, открыл дверь и пошёл куда глаза глядят. А глаза его глядели в сторону леса, причём так, словно там были его враги. Такой волчий взгляд ни с чем не перепутаешь, это явно взгляд человека, готового не только умереть, но и убить кого угодно. Порвать на части всех тех гадов, что расправились с его семьёй. Его возмущению не было предела — всё это читалось на искажённом злостью и болью лице. Кажется, он знал, кого винить, кому следует отомстить и кого нужно убить.

6

В следующем воспоминании я увидел дождь. Брюнет быстро и уверенно продвигался по лесу, словно это его родной дом, возможно, даже родная стихия. Парня совершенно не смущал прилипающий к телу костюм, хотя он время от времени вздрагивал от очень холодного дождя и пронизывающего ветра. По крайней мере, мне так показалось. Он шёл и шёл несколько минут, пока перед ним не предстали трое мужчин грозного вида, крепкого телосложения, с бритыми головами и в наколках. Они изъяснялись, как заядлые зеки, которые не раз сидели в тюрьме и привыкли решать свои проблемы с помощью угроз и физической силы. Но молодого человека это ничуть не напугало. Брюнет злобно взглянул на них и тут же выстрелил в руку тому, у кого был пистолет, а следующий выстрел — ему же в голову. Вот это я понимаю: без лишних слов, сразу к делу. Оставшиеся в живых мужики громко обругали его, а потом стали просить оставить их в покое и убраться как можно дальше. Тогда парень выстрелил одному из них в ногу.

— Пощади! — взвыл бугай, упав на колени. А его товарищ поспешил покинуть поле боя, за что получил пулю в колено и мог теперь лишь уползать.

— А вы пощадили мою дочь?! Вы пощадили мою жену?! — злобно прикрикнул на них мститель.

— Ну заплачь ещё, — нашёл в себе смелость подразнить его один из мужчин. — Ты прости нас. Твоя жена была такой сексуальной, что я не удержался. Ох, как было приятно её трахать. А та девочка, можешь у Джона спросить, как ему было сладко.

— Не прощу! — прошипел брюнет и застрелил мужика, а затем и второго, забыв о каких-либо церемониях. — Никогда.

7

У меня быстро забилось сердце. Было одновременно больно и сладко. Месть свершилась, и я почувствовал себя так, словно сам сделал это. А может быть, этот парень и был мной? Или я был им? Да, скорее всего, второе. Но как такое возможно? Какой я сейчас? Неужели я когда-то был человеком, как все те, кто забредает в мой лес? Не верю! Как такой бред может быть правдой? Неужто у меня раздвоение личности?

Я окончательно запутался, пытаясь вспомнить ещё хоть что-то. Но больше никакие воспоминания из прошлой жизни меня не посещали, а от многочисленных попыток что-либо вспомнить лишь возникала головная боль. Разумеется, более всего мне хотелось знать, как я стал таким, каким являюсь сейчас, если когда-то был обычным человеком. Я понимаю, что, пережив столько, можно запросто стать убийцей. Меня куда больше волновало, как из обыкновенного парня можно стать безликим и к тому же вырасти, похудеть и обзавестись щупальцами.

8

Проведя всю ночь в воспоминаниях, я не заметил, как заснул ближе к утру. Во сне мне удалось вспомнить ещё многое. Поначалу мне казалось, что это опять воспоминания «того парня». И они оставались такими, пока я не понял, что «тот парень» — это я.

Брюнет всё ещё или, может быть, снова был в лесу и совершенно не спешил искать выход, а лишь сильнее углублялся в чащу. Во сне я чувствовал себя наблюдателем, не более того, но только до поры до времени. Молодой человек заметил лесную сторожку недалеко и, ускорив шаг, пошёл в её сторону. Я узнал это место, ведь оно сейчас является моим домом. Он, или прошлый я, не знал тогда, что домик в лесу не пустовал и в нём кто-то жил. Парень заметил крайне худой силуэт, в котором я узнал Кабадатха — моего «отца».

— Не пугайся. Я вижу в тебе истинного убийцу. Этот запах — запах смерти, я узнаю его везде. Это лишь причина, по которой я хочу принять тебя в семью, — спокойно и холодно произнёс он, заметив, как брюнет собирается выстрелить из автомата, и вышел из тени. Парень всё равно выстрелил в Кабадатха, но не смог ему причинить никакого вреда. Тогда слова «отца» заинтересовали молодого человека, и он начал слушать очень внимательно.

— Принять тебя не только в моих интересах, это и тебе самому поможет раскрыть весь твой потенциал. Но всё не так просто, как кажется. Тебе придётся забыть свою прошлую жизнь, чтобы начать новую, в которой ты уже не будешь человеком. Вернее, в тебе исчезнет человек, и на свет выйдет монстр-убийца. Кроме того, ты можешь отказаться от моего дара, но в таком случае я буду охотиться на тебя, а затем поймаю и убью. Выбор за тобой, — по-прежнему совершенно беспристрастно и не спеша говорил Кабадатх, давая ему, то есть мне, время на раздумья. Не слишком много, но позволил. И тут я вспомнил, что дал ему тогда согласие, но не из страха, а всего лишь думая о возможностях, которые могли бы у меня появиться, когда я стану демоном.

Так вот как я стал таким! Не думаю, что мне есть о чём жалеть. Я считаю, что поступил правильно. И теперь снова хочу забыть всё то, что вспомнил, хотя и узнал, почему мне так нравится похищать детей. Даже не думал, что когда-нибудь у меня появятся «братья», которые так же, как и я, примут дар Кабадатха.