Я и моё Отражение (джен)

Какой-то человек шагал по лесу и оглядывался по сторонам, видимо, заблудился и искал выход. Это так часто происходит, что не вызывает само по себе никаких эмоций. Правда, раз за разом, меня снова и снова поражает человеческая глупость. Нет, чтобы пойти на шум воды и выйти из леса, шагая вдоль реки, или разглядеть мох на дереве и сориентироваться где север. Нет, очередной проходимец тратил заряд батареек в фонарике на разглядывание объявлений и опять сорвал одну из моих записок. Опять!

Сначала я не стал ничего предпринимать, но решил проследить за этим несчастным идиотом, уткнувшись на секунду своим безликим лицом в ладонь, с мыслями о том, как тот безнадёжен.

Вроде бы, передо мной был взрослый мужчина, но такой тугодум, что хотелось взять и разорвать его на части. Нет, вместо того, чтобы искать выход, он нашёл ещё одну записку и сорвал её тоже. И тогда я приблизился к нему, но этот человек просто продолжал ходить по лесу, так беспечно, без оглядки! Разумеется, я задумался над тем, как убедительно его проучить.

Он, в скором времени, вошёл в заброшенное здание, а я не стал идти за ним, так как потолки там низкие для меня, а мне не хочется сгибаться в три погибели. Так что я обошёл здание и заглянул в окно. Этот жалкий человечишка заметил меня и вполне мог сходить под себя, если бы я не оставил его сейчас и продолжил смотреть в окно. Мужчина кинулся бежать прочь, одни только пятки сверкали. Меня это забавляло, ведь я люблю, когда меня боятся. С того момента, этот дурак начал в панике носиться по лесу, пугаясь каждого шороха. Мило, но раздражающе глупо, поступил неудавшийся вор записок.

В конце концов, мне наскучила его бессмысленная беготня, и я остановился прямо перед ним. Я больше не видел смысла оставаться незаметным. На этот раз страх сковал тело мужчины, и он не мог пошевелиться или сказать что-либо. Человек не мог даже просто закричать от ужаса. Кажется, он даже забыл, как дышать. Я крепко обвил его тело щупальцами и медленно сдавливал, слушая звук хруста костей и дикий вопль своей жертвы. О, как это приятно. Да, ужин на сегодня удался.

Вполне удовлетворённый, я вернул украденные записки на их места и отправился домой. Никто не видел мой дом в лесу, так как люди тут обычно умирают. А своих, так называемых «родственников», я давно отселил. Так что вижу их теперь крайне редко. Тишина. Благодать. Только я и моё отражение в зеркале во весь рост. Сначала я мельком глянул на своё отражение, и хотел было покинуть прихожую и пройти дальше в дом, как посмотрел снова и резко сделал шаг назад. В зеркале я уже видел не себя. Это показалось мне очень странным, и я приблизился, стараясь как можно лучше разглядеть человека из «зазеркалья». Ростом он был чуть меньше меня, где-то 190-200 сантиметров, стройный и подтянутый парень, которому на вид лет под тридцать. Чёрные, блестящие волосы, несколько небрежно подстрижены. Кожа бледная, близкая к болезненному оттенку. Тонкие брови сурово сведены, а в его тёмно-синих глазах нет ничего, кроме гнева и одиночества. Я долго смотрел на него, пытаясь вспомнить, где мог раньше его видеть. Уж очень знакомым он мне показался. Но на ум ничего не приходило.

Через какое-то мгновение, у меня резко заболела голова, и я упал на колени, держась за неё. Казалось, боль оставила меня на время, но она тут же вернулась, и я начал видеть странные видения, похожие на обрывки чьих-то воспоминаний и во всех был тот парень.

1

Первое, что я увидел, оказалось чем-то милым и до отвращения приторным. Семейная идиллия. В яркий, солнечный день, этот брюнет играл со своей дочкой в салочки и улыбался, не спеша, догоняя, убегающую и смеющуюся девочку лет пяти.

— Осалил, теперь ты водишь, — радостно объявил он, слегка коснувшись плеча тёмноволосой малышки. Её хвостики, подвязанные алыми ленточками, забавно подрагивали, когда она бегала за папой. А свободное жёлтое платьице, слегка развевалось от ветра. Всё было настолько хорошо и замечательно, что хотелось стошнить на пол. По моему телу прошла непривычная мне дрожь и вызывала отвращение. Всё было мне противно! Как сама картина, так и это непонятное ощущение, какая-то странная тревога.

2

Первый отрывок оборвался, так и не показав ничего интересного. Второй же удивил меня, но не своей жестокостью, а тем, как резко отличался от предыдущего. В этот раз небо было затянуто свинцовыми тучами и, сливаясь с серыми крышами домов, уходило далеко в горизонт. А этот парень выглядел встревоженным, он теребил алую ленточку в руке, всматриваясь вдаль. Я видел такие же ленточки в предыдущем куске его воспоминаний и предположил, что с той девочкой что-то случилось. А брюнету, видимо, надоело смотреть в сторону леса, или он что-то захотел проверить. Я не понимал, какие мысли были в его голове. Но, чтобы парень не думал, он вошёл в дом, осторожно открывая дверь. Брюнет оторопел, когда увидел на полу мёртвую женщину в луже крови. Она была так исполосована, что её внешность было сложно понять. Я запомнил только длинные, вьющиеся каштановые волосы. Всё остальное было либо изрезано, либо перепачкано кровью. Лицо молодого человека исказила злоба, и он сквозь зубы прошипел:

— Вам не жить, ублюдки!

Признаться, этот поворот показался мне куда более интересным. Но я почувствовал себя нехорошо. Это было странно. Столь приятный вид крови не мог вызывать у меня отвращения, но мне вдруг стало гадко на душе.

3

То ещё было зрелище, не для слабонервных людей, так сказать. Не успел я полностью вникнуть в суть и как следует поразмыслить, как на мою несчастную голову обрушилась новая порция боли и воспоминаний. Теперь я видел снова нечто приторно «сладкое». Опять хорошая погода, солнышко светит, птички поют, даже тошнит. У парня снова было хорошее настроение. Он сидел на диване со своей, ещё живой, женой. Обнимал её, целовал, кормил шоколадными конфетами, говорил комплименты, зарывался руками в её волосы. Она в ответ, то отвечала на поцелуй, то весело смеялась. Брюнет рассказывал анекдоты, а шатенка тоже шутила и они очень много ворковали и радостно смеялись. Мне было настолько противно наблюдать за этими любезностями, что хотелось влезть в это воспоминание и разорвать их обоих на мелкие кусочки. Что, к сожалению, было невозможно для исполнения. Повезло, что хотя бы эта красота продлилась недолго, и мою голову вскоре посетило другое видение. Снова нечто куда более интересное, чем все эти розовые сопли, которые я просто ненавижу.

4

Не сказать, что очередная «картина» была наполнена какими-то яркими событиями, но и ничего приторного не было. Последнее несказанно радовало меня. Снова этот тёмноволосый человек. Только теперь он стоял с суровым взглядом и ни с кем не разговаривал. Стоял на месте и даже не слушал священника, который читал какие-то молитвы. Ничего не предпринимал, а лишь терпеливо смотрел, как хоронят его жену, и старался не подавать виду, что чувствует себя отвратительно. Но себе под нос шепнул:

— Бога нет, — и поправил ворот рубашки. В этот момент я начал понимать, что, возможно, он — это я. Или просто у него точно такой же костюм? Я засомневался и запутался.

Кажется, кто-то из окружающих, всё же понимал, или просто пытался понять его чувства и предложил ему крепкий алкогольный напиток, когда всё закончилось. Брюнет отказался и пошёл прочь с этого места, оставляя оторопевшего знакомого в одиночестве. Блондин лишь тяжело вздохнул, пропуская его, и глотнул сам, прямо из фляги. Отвратительно. Ненавижу пьющих.

5

Через какое-то мгновение, всё снова переменилось. Но, наконец-то, чередование прекратилось и потому всё, опять, было далеко не радужным. Я видел всё того же, уже приевшегося мне человека, всё в том же костюме. Он находился в своём доме. С сурово сдвинутыми бровями взял со стены автомат и, зарядив его и, прихватив запасные патроны, вышел прочь и пошел, куда глаза глядят. А глаза его глядели в сторону леса, причём так глядели, словно там его враги. Такой волчий взгляд ни с чем не перепутаешь, это явно взгляд человека, готового не только умереть, но и убить кого угодно. Порвать на части всех тех гадов, что расправились с его семьёй. Его возмущению не было предела. Всё это читалось на его искажённом злобой и болью лице. Кажется, он знал, кого винить, кому следует отомстить и кого следует убить.

6

В следующем же воспоминании, я увидел дождь. Брюнет быстро и уверенно продвигался по лесу, словно это его родной дом, возможно, даже родная стихия. Парня совершенно не смущал прилипающий к телу костюм, хотя он вздрагивал время от времени, так как дождь был очень холодным и пронизывающим. По крайней мере, мне так показалось. Он шёл и шёл несколько минут, пока перед ним не предстало трое мужчин грозного вида, крепкого телосложения, с бритыми головами и наколками. Они так изъяснялись, как заядлые зеки, которые не раз сидели в тюрьме и привыкли решать свои проблемы с помощью угроз и физической силы. Но, молодого человека это ничуть не напугало. Брюнет злобно взглянул на них и тут же выстрелил в руку тому из них, у кого был пистолет, следующий же выстрел, произвёл ему же в голову. Вот это я понимаю, без лишних слов, сразу к делу. Оставшиеся в живых мужики громко обругали его, а потом стали просить о том, чтобы он их оставил в покое и убрался как можно дальше. Тогда парень выстрелил одному их них в ногу.

— Пощади! — взвыл бугай, упав на колени. А его товарищ поспешил покинуть поле боя, за что получил пулю в колено и мог теперь лишь уползать.

— А вы пощадили мою дочь?! Вы пощадили мою жену?! — злобно прикрикнул на них мститель.

— Ну, заплачь ещё, — нашёл в себе смелость один из мужчин подразнить его. — Ты прости нас. Твоя жена была такая сексуальная, что я не удержался. Ох, как было приятно её трахать. А та девочка, можешь у Джона спросить, как ему было сладко.

— Не прощу! — прошипел брюнет и застрелил мужика, а после и второго, забыв о каких-либо церемониях. — Никогда.

7

У меня быстро забилось сердце. Было одновременно больно и сладко. Месть свершилась, и я почувствовал себя так, словно сам сделал это. А, может быть, этот парень и был мной? Или я был им? Да, скорее всего, второе. Но как такое возможно? То какой я сейчас? Неужели я когда-то был человеком, как все те, кто забредает в мой лес? Не верю! Как такой бред может быть правдой? Неужто у меня раздвоение личности? Я окончательно запутался, пытаясь вспомнить ещё хоть что-то. Но больше никакие воспоминания из прошлой жизни меня не посещали, а от многочисленных попыток что-либо вспомнить, лишь возникала головная боль. Разумеется, более всего мне хотелось знать, как я стал таким, каким являюсь сейчас, если был когда-то обычным человеком. Я понимаю, что пережив столько, можно запросто стать убийцей. Меня куда больше волнует, как можно из обыкновенного парня стать безликим, и, к тому же, вырасти, похудеть и обзавестись щупальцами.

8

Проведя всю ночь в воспоминаниях, я не заметил, как заснул ближе к утру. Во сне мне удалось вспомнить ещё многое. По началу, мне казалось, что это опять воспоминания «того парня» и они оставались таковыми, пока я не понял, что «тот парень» — это я.

Брюнет всё ещё, или, может быть, снова был в лесу и совсем не торопился искать выход наружу, а лишь сильнее углублялся в чащу. Во сне я чувствовал себя наблюдателем не более того, но только до поры до времени. Молодой человек заприметил лесную сторожку невдалеке от себя и, ускорив шаг, пошёл в её сторону. Я узнал это место, ведь оно сейчас является моим домом. Он, или прошлый я, не знал тогда, что домик в лесу не пустует и в нём кто-то живёт. Парень заметил крайне худой силуэт, в котором я узнал Кабадатха — моего «отца».

— Не пугайся. Я вижу в тебе истинного убийцу. Этот запах — запах смерти я узнаю везде. Это лишь причина, по которой я хочу принять тебя в семью, — спокойно и холодно произнёс он, заприметив, как брюнет собирается выстрелить из автомата и вышел из тени. Парень всё равно выстрелил в Кабадатха, но не смог ему причинить никакого вреда. Тогда слова «отца» заинтересовали молодого человека, и он принялся слушать дальше очень внимательно.

— Принять тебя не только в моих интересах, это и тебе самому поможет раскрыть весь твой потенциал. Но всё не так просто, как кажется. Тебе придётся забыть свою прошлую жизнь, чтобы начать новую, в которой ты уже не будешь человеком. Вернее, в тебе исчезнет человек и на свет выйдет монстр-убийца. Кроме того, ты можешь отказаться от моего дара, но в таком случае, я буду охотиться на тебя, а затем поймаю и убью. Выбор за тобой, — по-прежнему совершенно беспристрастно и не спеша говорил Кабадатх, давая ему, то есть мне, время на раздумья. Не слишком много, но позволил. И тут я вспомнил, что дал ему тогда согласие, но не из страха, а лишь думая о возможностях, которые могут у меня появиться, когда я стану демоном. Так вот, как я стал таким! Не думаю, что мне есть о чём жалеть. Я считаю, что поступил правильно. И теперь я снова хочу забыть всё то, что вспомнил, хотя и узнал, почему мне так нравится похищать детей. Даже не думал, что когда-нибудь у меня появятся «братья», которые, так же как и я, примут дар Кабадатха.