Сказка о драконе (джен)

Суд длился больше часа. Обвинения были высказаны, свидетели опрошены. Не оставалось сомнений, что пожиратель смерти Драко Малфой участвовал в рейдах и использовал непростительные, поэтому будет наказан. Были, конечно, и смягчающие обстоятельства: получение метки в несовершеннолетнем возрасте и помощь Гарри Поттеру в плену и в последнем сражении с Волдемортом. В конечном итоге суд начал склоняться к тому, что трех лет Азкабана будет вполне достаточно.

— Три года?! — шепотом возмутился Гарри Поттер. — Я думал, его оправдают. Могли и домашним арестом обойтись!

Гарри действительно больше не таил злобы на бывшего врага и искренне считал его помощь значимой.

— Да ладно тебе, — пожал плечами Рон. — Папашу его вон на десять лет закрыли. Пусть радуется, что легко отделался.

— Три года с дементорами, Рон! — возразила согласная с Гарри Гермиона. — Это ужасно.

Хоть и поговаривали, что дементоров уберут, но на деле они были пока единственной силой, способной удерживать в Азкабане сильных волшебников.

У Гермионы была своя причина сочувствовать Малфою. Во время пытки Беллатриса совсем обезумела и, изуродовав Гермионе руку, собиралась воткнуть клинок ей в сердце. И наверняка воткнула бы, если бы не вмешался Малфой. И пусть друзья уверяли, что он сделал это из трусости и страха перед хозяином, но факт оставался фактом: именно Драко Малфой уговорил взбешенную Беллатрису ее не убивать, упирая на то, что Темному Лорду это не понравится.

Тут в разговор вклинился Невилл, сидящий позади Гарри:

— Гермиона. Это еще про школу не сказали, но Малфой и в пытках участвовал, когда Кэрроу приказывали, никогда не возражал.

Гермиона поджала губы, но просто так сдаваться не хотела.

— Вот именно, по приказу. Или хочешь сказать, что он вел себя как садист? А пытал только он? Или остальных тоже в Азкабан отправили?

— Нет, не отправили, — нехотя признал Невилл. — Ты права, некоторые слизеринцы вели себя хуже, чем Малфой. Он и в школе-то последнее время редко появлялся.

Самому Малфою, казалось, было безразлично, что о нем думают и на сколько лет его посадят. Он ни разу не возмутился, на вопросы отвечал односложно, иногда вообще молчал, не желая рассказывать о других пожирателях. С обвинениями зачастую соглашался, но раскаяния не демонстрировал, что совсем не добавляло ему симпатий в глазах публики, скорее наоборот. Прямая спина, скучающее выражение лица, явная усталость будто говорили, что ему надоело это представление и он ждет не дождется, когда оно закончится.

Когда суд должен был удалиться на совещание, чтобы потом вынести окончательный приговор, вдруг отворилась дверь, в зал торопливо вошел аврор и передал главному судье небольшую шкатулку и какую-то бумагу. Пост главного судьи Визенгамота занимала сухонькая старушка Гризельда Марчбэнкс, во времена бесчинств Амбридж ушедшая в отставку, но по личной просьбе нового министра вернувшаяся обратно. Ее назначение как бы гарантировало, что суд будет честным и беспристрастным.

Гризельда прочитала послание, заглянула в шкатулку, потом заинтересованно посмотрела на обвиняемого и кивнула аврору, с чем-то соглашаясь. После чего тот вернулся к выходу и впустил нового посетителя. Люди оживились. В зал вошел знакомый многим хозяин «Кабаньей головы» Аберфорт Дамблдор. Его было не узнать: в старомодной, но стильной мантии, аккуратно подстриженный, с укороченной бородой, он выглядел довольно представительно. Но не трактирщик вызвал интерес публики, а маленький мальчик, которого он вел за руку. Малыш лет четырех испуганно льнул к Аберфорту и крепко прижимал к себе плюшевого дракона.

— Вот гад! — воскликнул Рон, показывая на Малфоя.

С ним и правда произошла разительная метаморфоза. До этого практически безучастный, он вдруг забеспокоился, напряженно взглянул на мальчика, скривился, а затем с такой ненавистью посмотрел на старика Аберфорта, что у тех, кто это видел, исчезли остатки жалости к обвиняемому. Мальчик, заметив Малфоя, дернулся, но Аберфорт наклонился и что-то ему прошептал. Малыш успокоился и послушно сел с ним на скамейку. Присутствующие зашушукались, в зале возник гул.

— Неужели я в нем ошибся, — сокрушенно покачал головой Гарри.

— Еще ничего не известно, — попыталась успокоить его Гермиона, впрочем без уверенности в голосе. Реакция Малфоя ее тоже неприятно поразила.

— А я говорил, что ты зря ему помогаешь, — с неприязнью произнес Рон. — Нельзя было верить этому слизняку.

— Тишина в зале! — Гризельда постучала молоточком. — В связи с новыми обстоятельствами суд продолжает заседание. В деле появился еще один свидетель. Итак, мистер Дамблдор, при каких обстоятельствах вы познакомились с Драко Малфоем?

Аберфорт поднялся со своего места:

— Начал он захаживать в кабак в девяносто шестом, а с сентября девяносто седьмого снимал у меня комнату.

— Вам известно, для каких целей он это делал? Будучи студентом Хогвартса, Драко Малфой не нуждался в дополнительном жилье.

— Думается мне, он ото всех прятался, — хмыкнул Аберфорт. — В основном ночевал, к себе никого не водил. А вот на второй день после Самайна у него появился гость.

— Мы вас поняли, мистер Дамблдор, — кивнула Гризельда, снова взглянула на бумагу, достала из шкатулки пузырек с серебристой субстанцией и повернулась к секретарю: — Принесите Омут памяти. Посмотрим соответствующее воспоминание.

— Протестую! — выкрикнул Драко. — Его не должно здесь быть!

— Подсудимый, вам слово не давали, — строго ответила Гризельда. — Держите себя в руках.

Будто в подтверждение ее слов у стула с высокой спинкой, на котором сидел Драко, зашевелились цепи, намекая, что его сразу пристегнут, если он будет буянить.

Гермиона торопливо зашептала друзьям:

— Дела, касающиеся волшебников, не достигших одиннадцати лет, попадают под особый закон. Там наказания строже. Малфоя даже без согласия могут напоить веритасерумом.

— Тихо, Гермиона, — отмахнулся Гарри. — Смотри, какой странный Омут.

— Я читала, что он был разработан Отделом тайн специально для Визенгамота еще в начале века, будем смотреть воспоминания, как в кинотеатре.

— Гермиона, — теперь на нее шикнул Рон. — Ну кому нужны такие подробности?

Гермиона обиженно поджала губы. Ей, в отличие от друзей, было жутко интересно. Была бы возможность, она уже завалила бы невыразимцев кучей вопросов.

Секретарь тем временем осторожно взял первый пузырек и вылил в Омут. Едва появились первые образы, Драко закрыл лицо руками...

Заклинание за заклинанием, почти всегда без слов или в лучшем случае произнесенное одними губами — Беллатриса вошла в раж и ни капли его не щадила. Драко опасался, как бы она сгоряча не кинула в него что-нибудь по-настоящему смертельное. Он уже научился предугадывать ее движения, перестал вестись на обманки, но, к своему великому огорчению, пока не мог противостоять богатому опыту тетки и всегда проигрывал, чем ее невероятно злил.

— Ты получил знак доверия, Драко! — фанатично, с придыханием говорила Белла. — Ты должен стать достойным!

Какая-то разновидность магической плети хлестнула по ногам, и Драко откатился в угол, не в силах пошевелиться. Дышалось тяжело, ноги горели, в ушах стоял противный звон.

— В следующий раз старайся лучше. — От ласкового тона Беллатрисы у Драко по спине побежали мурашки. — Ты ведь не хочешь, чтобы я краснела за тебя перед повелителем?

Внимание повелителя Драко нужно было меньше всего, и он, конечно, пообещал тетушке Белле изо всех сил стараться. Правда, больше всего на свете ему хотелось послать обоих в самую глубокую бездну.

— Я позову Цисси, пусть приведет тебя в порядок. А после полетаем. Ты еще не достаточно хорош.

Последние слова покоробили. Умение летать — пожалуй, единственное из арсенала пожирателей, что ему нравилось. Драко любил квиддич, обожал гонки на метлах, мог чувствовать воздух как никто другой. Может, поэтому довольно энергоемкое превращение выходило у него быстро и без особых усилий. Не раз Драко ловил завистливые взгляды других пожирателей, не таких умелых.

Жаль только, что новая способность редко приносила ему радость.

* * *

Драко не мог точно сказать, когда его мировоззрение стало меняться. Может, когда у них впервые поселился Волдеморт и Малфои вдруг перестали быть хозяевами в собственном доме. Может, когда Драко получил метку и, услышав первое задание, ощутил себя не частью чего-то великого, а бесправным рабом, вынужденным исполнять прихоти хозяина. А может, когда на его глазах в глотке Нагайны исчезла профессор магловедения Чарити Бербидж. Драко тогда чуть сознание не потерял от ужаса и омерзения.

Зато он мог точно назвать день, который окончательно перевернул его жизнь с ног на голову и привел к роли, о которой он всерьез еще не задумывался. И случилось это не второго ноября, а гораздо раньше — первого августа, когда Волдеморт пришел к власти.

Из-за фиаско отца и после того, как сам не смог убить директора, Драко вынужден был раз за разом доказывать свою полезность. Таким образом он оказался в числе пожирателей, которые должны были устроить беспорядки в магловском Лондоне, чтобы в нужный час выманить авроров из министерства. Как и в прошлом году, в качестве объекта для устрашения и отвлечения внимания снова был выбран мост, только не пешеходный, а железнодорожный.

Стремительный полет через город, резкие команды, затем несколько бомбард в каждую опору — и вагоны с кричащими пассажирами падают в реку...

К большому облегчению Драко, он не был в числе тех, кто непосредственно рушил мост, его задачей было удерживать антиаппарационный барьер и вовремя дать сигнал, когда появятся авроры. Но все же косвенное участие в убийстве большого количества беспомощных людей, не сделавших ему ничего плохого, сильно ударило по сознанию. Даже стычки с аврорами и Орденом Феникса казались логичными — воевали те, кому это было положено, обе стороны знали, на что шли. А вот маглов в его представлении надо было покорить, показать величие волшебства, но никак не устраивать бессмысленную бойню. Они ведь даже не поняли, за что погибли. И остальные маглы не знали настоящую причину крушения. И хоть Драко понимал, что не мог ничего изменить, его все равно стала преследовать мысль, что, не появись он у моста, ничего бы не случилось.

Он так себя накрутил, что стали сниться кошмары. То виделось, как он накладывает на пассажиров чары немоты и самолично топит каждый вагон, то будто сам находится внутри поезда и захлебывается вместе со всеми, не сумев сотворить головной пузырь, то поезд внезапно превращался в Хогвартс-экспресс, и утопленники-студенты тянули к нему костлявые руки и выкрикивали проклятия. Иногда к мертвецам присоединялись профессор Бербидж и почему-то Грейнджер. Вероятно, из-за того, что она была единственной грязнокровкой, прочно ассоциирующейся с маглами.

После очередного кошмара он не выдержал и, сам того не зная, пополнил ряды преступников, возвращающихся на место преступления. Погнала его туда крохотная вера в чудо, иррациональная надежда, что произошедшее было дурным наваждением. Увы: мост маглы все еще восстанавливали, а на примыкающих к нему улицах лежали цветы, игрушки и стояли фотографии погибших. Детские снимки окончательно его добили. Накатило отвращение к самому себе, Драко стошнило прямо на тротуар.

— Эй, парень, тебе плохо? — спросил его проходящий мимо пожилой магл. — Помощь нужна?

Драко посмотрел на него полубезумными глазами, уверенный, что магл насмехается и знает о его виновности. Но взгляд старика светился искренним участием. Драко отрицательно помотал головой и попятился, магл подождал, потом пожал плечами и пошел дальше. Кое-как дойдя до ближайшей подворотни, Драко аппарировал с твердым намерением никогда сюда не возвращаться.

К мосту он действительно больше не приходил. Но старик невольно подсказал, что в мире маглов его никто не знает, и Драко стал частым посетителем других мест. В первую очередь им двигало желание хоть ненадолго убежать от давящей атмосферы поместья и тайный протест против существующего порядка. Еще любопытство: маглы жили совсем не так, как он себе представлял. Именно среди простецов он с удивлением ощутил, как отпускает напряжение и проясняется в голове. Конечно, он вовсе не проникся внезапной любовью к маглам, ему по-прежнему были непонятны их ценности и стремления, раздражали вонючие автомобили и нервировали огромные здания, но все же он был благодарен этому странному миру каменных коробок и вечно спешащих людей за то, что помогал не сойти с ума и давал такую необходимую передышку его мятущейся душе.

С каждой вылазкой Драко ориентировался все лучше, появились места, где ему даже стало нравиться.

* * *

Еда в кафе была отвратительной, зато кофе не уступал тому, какой варили дома домовики. Драко сделал глоток и украдкой вздохнул. Хогвартс не принес долгожданного облегчения. Уж каким был нерадостным шестой курс, седьмой оказался гораздо хуже. В прошлом году, по крайней мере, его не заставляли тренировать круцио на однокурсниках. Не то чтобы ему было жалко гриффиндорцев, они порою заслуживали наказания за свой длинный язык, но все же он предпочел бы прежние безобидные пикировки и шуточные проклятия под настроение, а не пытки под жестким контролем садистов-учителей. Никакого удовольствия. Да и вообще...

Дома хотя бы мать поддерживала — в школе он стал почти изгоем. Слизеринцы при нем осторожничали, опасаясь наговорить лишнего, остальные ненавидели, подстраивали подлянки, учителя обливали презрением, не простив Исчезательный шкаф с пожирателями и покушения на Дамблдора. Кэрроу тоже не упускали случая лишний раз поддеть и припомнить промахи Люциуса. Поэтому Драко практически плюнул на учебу, снял у Аберфорта комнату, чтобы лишний раз никого не видеть, а по выходным продолжил вылазки к маглам. Совсем бросить школу боялся, опасаясь гнева Темного Лорда.

От раздумий его отвлек негодующий шепот за соседним столиком:

— Перестань! Сколько раз я говорила так не делать!

Какая-то немолодая магла отчитывала маленького ребенка. Ее аж трясло от злости. Казалось, еще немного, и она его ударит.

— Зачем я тебя только взяла, — продолжала она шипеть, — были же другие дети.

Вскоре она более-менее успокоилась, пробурчала, чтобы он сидел на месте, и отошла к прилавку. Расстроенный мальчик опустил голову, разжал ладошку, и оттуда вспорхнуло нечто похожее на маленькую птичку или бабочку. Сделав несколько взмахов крыльями, существо упало на стол и превратилось в обычную бумажную салфетку. Ребенок вздохнул и всхлипнул. Драко обалдел: впервые ему встретился маленький маглорожденный волшебник, а маггла моментально вызвала неприязнь. Повинуясь внезапному импульсу, Драко из своей салфетки сложил птицу, какие не раз делал во время уроков для передачи посланий, и тихо окликнул малыша:

— Эй.

Малыш настороженно на него посмотрел и чуть отодвинулся. Драко быстро огляделся, не смотрит ли кто, и прошептал заклинание. Птица перелетела к мальчику на стол, сунула клюв в одну чашку, потом в другую, немного покружилась над тарелкой, пытаясь ухватить крошку, затем приняла первоначальный вид и плавно опустилась рядом с бывшей товаркой. Теперь на столе лежали две помятые салфетки. Мальчик в изумлении открыл рот и с восторгом посмотрел на Драко. Драко подмигнул и почувствовал себя настоящим Мерлином. Подарить крошечное чудо малолетнему волшебнику оказалось до невозможности приятно. Теперь малыш будет знать, что не один такой.

«Интересно, — подумал Драко, — а Грейнджер тоже так восхищалась, когда узнала о волшебстве?»

Чудесный момент разрушила глупая магла. Схватив ребенка за руку, она устремилась к выходу. Мальчик все время оглядывался, у дверей он смог извернуться и помахать Драко на прощанье.

Драко грустно усмехнулся. Все-таки волшебники должны держаться вместе, а не убивать друг друга.

Пора было возвращаться в Хогвартс и обозначить свое присутствие на ужине в Большом зале. Но сюрпризы этого дня еще не закончились. Едва Драко оказался на улице, как его начал бить озноб, а жизнь показалась такой невыносимой, что захотелось броситься вниз с ближайшего небоскреба. Лужи покрылись льдом, прохожие вокруг со стоном хватались за головы и падали на землю. Послышался визг тормозов и звуки ударов — на перекрестке столкнулись несколько машин. К стонущим людям опустились один за другим несколько дементоров и начали отвратительное пиршество.

Драко отступил обратно в кафе, сделал глубокий вдох, потом еще один. Когда он успокоился в достаточной мере, чтобы аппарировать без риска расщепиться, в сознание вдруг ворвался крик чужого отчаяния. Источник крика нашелся быстро. У автомобиля с открытой дверцей лежала та самая магла, дементор ее уже выпил и медленно подплывал к мальчику, свернувшемуся калачиком чуть дальше на обочине. Драко зажмурился и в этот момент возненавидел всех: себя за трусость и неспособность сотворить патронус, лорда, что выпустил тварей, маглу за нерасторопность, мальчишку за то, что посмел его позвать, тем самым взвалив еще один грех на душу, и даже Орден, который не спешит спасать своих любимых маглов. Он ведь не умеет сражаться с дементорами, не сможет помочь, только убежать...

К счастью, сегодня провидение было на стороне Драко и маленького волшебника. Из машины, попавшей в аварию, вылез магл в форме. Половину лица заливала кровь с рассеченного лба, но он, не обращая на рану внимания, вытащил из кобуры оружие и, шагая навстречу дементору, начал в него стрелять. Пули не приносили твари вреда, но, видимо, все же были неприятны, раз смогли отвлечь от жертвы.

Драко был потрясен. Какой-то магл или, вернее всего, сквиб, раз видел магическую тварь, преодолел страх и сражается, а он, потомственный волшебник, малодушно сбегает. Он ведь обязан быть выше, лучше, сильнее! Он столько книг прочитал, много чего умеет. Не совсем же он безнадежен! Грейнджер на его месте точно что-нибудь бы придумала.

«Мерлин, какой же я идиот, — стиснул зубы Драко. — Пусть я не умею вызывать патронус, зато умею летать и левитировать!»

Он снова вышел наружу, но палочка в стремительно коченеющих пальцах не слушалась, зубы стучали, и сотворить нужные чары никак не получалось. Что же, придется воспользоваться умением пожирателей...

Пришел он в себя, сидя на полу среди вешалок в магазине через дорогу. Тело мелко потряхивало. В руках, словно маленький щенок, скулил ребенок и пытался спрятаться ему под одежду. Драко вспомнил о шоколадном батончике в кармане, откусил сам, остальное отдал ребенку. В голове было пусто: ни сожалений от своего поступка, ни радости. Наверное, когда он проскользнул мимо дементора, тот успел выпить все его эмоции. Единственное, чего Драко хотелось, — это закрыться в комнате и завалиться в постель. Но надо было что-то делать. В первую очередь вернуть ребенка родственникам, должен же у него еще кто-то быть, кроме злой маглы.

Дементоров не было, улицу к этому времени успели заполонить кареты скорой помощи и полиция. Магов среди них Драко не заметил, но на всякий случай накинул на себя чары, искажающие внешность. Затем взял мальчика за руку, и они направились туда, где должна была лежать магла. И как раз застали момент, когда ее укладывали на носилки. Рядом причитал мужчина. Спаситель-сквиб лежал неподалеку, накрытый простыней. Драко остановился и еле слышно произнес ритуальную фразу, пожелав ему хорошего посмертия. Мальчик тоже посмотрел на тело, затем на Драко и проницательно спросил:

— Он не проснется?

— Нет, — вздохнул Драко.

Стоило причитающему у носилок мужчине увидеть мальчика, как он резко замер, лицо исказилось злобой:

— Это ты! Ты во всем виноват, дьявольское отродье! Чудовище!

Резко рванув вперед, он попытался наброситься на ребенка, но Драко легко приложил его невербальным Конфундусом. Со стороны выглядело, будто мужчина споткнулся на ровном месте.

— Он не чудовище, тупой магл, — глядя ему в глаза, тихо процедил Драко. — Он просто маленький испуганный волшебник.

Подбежал полицейский, спросил, не пострадали ли они, получив отрицательный ответ, повел дезориентированного магла к своей машине. Магл послушно переставлял ноги, но продолжал бормотать о чудовище. Для мальчика реакция мужчины, видимо, стала последней каплей. Глаза закатились, он стал оседать. Драко еле успел подхватить его на руки. Потом отошел подальше от собирающейся толпы и аппарировал прочь со злополучной улицы.

Кроме «Кабаньей головы», идти было больше некуда. Укутав ребенка в мантию и наложив на него дезиллюминационные чары, Драко со всеми предосторожностями поднялся в номер. В первую очередь следовало проверить состояние малыша.

Через несколько минут Драко опустил палочку и устало присел рядом с ним на кровать. Обморок был следствием мощного магического выброса, но ничего непоправимого диагностическое заклинание не выявило. А выброс и правда был сильным: от ментального крика до сих пор покалывало в висках. Только сейчас до Драко в полной мере дошло, во что он вляпался. И пока он не разберется с ребенком, о возвращении в Хогвартс не могло быть и речи. Страшно подумать, что с ними обоими сделает Темный Лорд, если узнает.

Видимо, Драко слишком вымотался, поэтому не смог вовремя среагировать, когда в комнату ворвался Аберфорт и заклинанием отшвырнул его к стене. От удара выбило воздух из легких, сознание на мгновение помутилось, перед глазами поплыли радужные разводы. Аберфорт подошел к кровати и осторожно откинул одеяло.

— Значит, мне не показалось, — кивнул он и, наставив на Драко палочку, с ненавистью произнес: — Что ты задумал, ублюдок? У кого украл ребенка? Отвечай!

— Я его не крал, — прохрипел Драко, приподнимаясь. — Это случайность.

— Не верю. Зачем пожирателю магленок?

— Он волшебник.

— Одежда магловская. Ты убил его семью, а ребенка решил отдать хозяину? — практически рычал Аберфорт. — Учти, мне никто не помешает перерезать тебе глотку и закопать на заднем дворе.

— Да никого я не убивал! Клянусь!

Тут от шума проснулся ребенок, дико заозирался и, увидев Драко, с плачем бросился к нему и вцепился словно утопающий. Драко кое-как его от себя отодрал, усадил поудобнее и неловко обнял. Ребенок немного успокоился, прижался крепче и теперь тихонько всхлипывал. Аберфорт опешил. Он был абсолютно уверен, что ребенка похитили и заколдовали.

— Его дементор чуть не выпил, — вымученно пояснил Драко. — У тебя есть горячий шоколад или что-нибудь успокоительное?

— Найдется, — хмуро ответил Аберфорт, опуская палочку. — Ладно, рассказывай.

— Поесть сначала дай.

— Я пока не уверен, заслужил ли ты еду в моем доме.

Ужином он их все-таки покормил. Но разговор продолжился после того, как ребенка снова уложили спать. Драко только головой качал, поражаясь, насколько старый трактирщик оказался въедливым. Не упускал ни одной мелочи, несколько раз заставлял повторять одно и то же. И непонятно было, то ли он таким образом хотел подловить его на лжи, то ли всерьез пытался разобраться. Но деваться было некуда, от старика зависела их жизнь.

— Утром вернешь его обратно, — заявил Аберфорт, закончив допрос.

— Куда, к маглам? — возмутился Драко. — Он там никому не нужен, он для них чудовище!

— Возможно. Пацанчик, скорее всего, усыновлен или под опекой, — согласился Аберфорт, достал кисет и стал набивать трубку табаком. Затем пристально посмотрел на Драко. — А здесь кому он нужен? Тебе?

Драко стушевался. Ему чужой ребенок тоже был без надобности, он понятия не имел, что с ним делать. И неуверенно предложил:

— Может, ты его куда-нибудь пристроишь?

Аберфорт захохотал:

— Смешной. А мне-то какой резон возиться?

— Я хорошо заплачу.

— Даже связываться не буду, — отмахнулся Аберфорт и ехидно добавил: — Законы, видишь ли, у нас нынче строгие. С маглами ему будет безопасней.

С последним утверждением Драко был абсолютно не согласен, и сегодняшний день был ярким тому примером. К тому же он чувствовал ответственность за спасенную жизнь и не хотел, чтобы его порыв, который стоил ему огромных моральных усилий, легко обесценился.

— Хоть совет дай, что ли, — уныло сказал Драко. — Желательно без маглов.

Аберфорт затянулся, медленно выпустил дым, потом с каким-то новым интересом посмотрел на Драко:

— Совет, говоришь. Совет, пожалуй, можно.

* * *

Аберфорт опустился в кресло перед камином и несколько минут сидел в раздумьях, покуривая трубку. Затем обратился к ростовому портрету Арианы:

— Ты все видела, что думаешь?

Ариана ободряюще улыбнулась и протянула руку, как бы желая утешить брата и сказать, что беспокоиться не о чем.

Он качнул головой и хмыкнул:

— А ведь если бы не ты, я бы его на порог не пустил.

Хогсмид был небольшим поселением, и почти все студенты Хогвартса были как на ладони. Не стал исключением и высокомерный слизеринец Драко Малфой. Тем более по сравнению с другими учениками он был более шумным, наглым, чем невольно привлекал к себе внимание. Аберфорт многое видел, часто о нем слышал, сам был свидетелем некоторых его неблаговидных поступков. Никто из знакомых трактирщика не мог сказать о Малфое ничего хорошего. Только Альбус, как-то раз посетивший «Кабанью голову» незадолго до своей смерти, отчего-то посочувствовал заносчивому подростку и что-то такое упомянул о его незапятнанной душе. Аберфорту тогда рассуждения брата показались смешными. Поэтому он не собирался давать Малфою ключ от номера, посчитав его требование очередным капризом.

И когда Аберфорт собирался сказать категоричное «нет», на стене позади клиента вдруг зашевелился гобелен. Олень, вытканный на нем, отошел в сторону, на его месте появилась хмурая Ариана и отрицательно покачала головой. Затем соединила ладони в молитвенном жесте, выражение лица смягчилось и стало просящим. Удивленный Аберфорт послушался и впустил нового постояльца, но решил серьезно за ним присматривать и сразу выгнать, если поведение Малфоя покажется ему подозрительным.

Этим вечером юный пожиратель открылся с неожиданной стороны, и Аберфорт подумал, что брат с сестрой, возможно, были правы, и Малфой не так уж плох.

— Ладно, — сварливо подытожил он, убирая трубку. — Время покажет.

* * *

По мнению Драко, Аберфорт спятил. Потому что его совет отдавал полным безумием. Да и не совет это был, а ультиматум.

— С такой бумажкой пацан станет полукровкой, — веско сказал Аберфорт. — Значит, больше шансов, что не убьют. Наймешь моего эльфа, и можете остаться. Помогу вам норку хорошую обустроить. А случись что, я буду не при делах: главное — денежки клиента, остальное меня вроде как не касается.

— Почему я? — воспротивился Драко. — Бумагу можно оформить на кого угодно.

На что Аберфорт категорично ответил:

— Ты это замутил, тебе и разбираться. Не нравится — верни ребенка маглам и выметайся.

Драко ощущал жесточайший подвох, но, оказавшись в безвыходном положении и жутком цейтноте, вынужден был согласиться. В какой-то момент мелькнула мысль все же отдать малыша обратно, но сразу улетучилась, стоило вспомнить оскаленную, обезображенную злобой рожу магла. Да такие маглы сами чудовища!

На следующий день Аберфорт привел какого-то мутного типа, который его сфотографировал и уточнил некоторые детали про женщину, с которой был ребенок. Еще через два дня Драко обзавелся магловскими документами, на которых стояли магические метки, доказывая их подлинность.

— Будете давать новое имя мальчику? — спросил тип. — В метрике он значится как Кори Аддисон.

Мальчишка, как выяснилось, действительно оказался сиротой, оставшимся без матери еще в роддоме. Замужем она не была, родственники не отозвались. По неизвестным причинам он успел сменить две семьи, прежде чем был взят под опеку последней бездетной семейной парой. Женщина встречу с дементорами не пережила, а муж после трагедии находился на излечении в психиатрической лечебнице.

— Кори? Тогда пусть будет Корвус.

— Следуете семейным традициям?⁽¹⁾ — изогнул губы в улыбке тип, имя которого так и осталось неизвестным. Скорее всего, и внешность у него была другая.

— Вы что-то имеете против традиций? — неприязненно спросил Драко.

— Нет, что вы, — замахал руками тип, — традиции — это прекрасно. Вот, подпишите еще эти бумаги.

Над одной бумажкой рука дрогнула.

— И как вы себе это представляете? — Драко скептически выгнул бровь. — Мне еще нет восемнадцати.

— Если вы не заметили, по документам вас сделали немного старше, — снисходительно улыбнулся тип и пояснил: — Несмотря на малый возраст, мальчик успел прочно врасти в бюрократическую систему маглов. Уверяю, признание отцовства — самый удобный способ избежать лишней волокиты и успокоить социальные службы.

— И почему я вам не верю?

— Ваше право, — пожал тип плечами. — Я здесь исключительно из уважения к мистеру Дамблдору. Не хотите — не подписывайте. Но хочу сказать, что вы не первый, кто усыновляет маглорожденного волшебника, анонимность с моей стороны гарантируется магически.

— Не переживай! — донельзя довольный Аберфорт панибратски хлопнул Драко по плечу. — Сам не скажешь — никто не узнает. Но, чудится мне, однажды этот мальчик вытащит тебя из дерьма.

— Пока он только может меня в нем утопить, — мрачно возразил Драко.

Аберфорт засмеялся. Тип ограничился вежливой улыбкой, через несколько минут он откланялся, заметив напоследок:

— А вы даже похожи.

Ничего похожего Драко не видел. Ни в чертах лица, ни в телосложении. Глаза у мальчика были карими, волосы хоть и светлые, но больше напоминали солому, а не платину, разве что вились так же — Драко не пошел в отца, а унаследовал легкую блэковскую кудрявость, как у Сириуса.

* * *

«Норка», обещанная Аберфортом, оказалась просторной уютной комнатой на первом этаже и имела отдельный вход со стороны заднего двора. Совместными усилиями ее расширили, затем скрыли вместе с частью территории разновидностью Фиделиуса, хранителем которого стал Аберфорт. Все эти дни Кори в основном спал, восстанавливая магию, а когда бодрствовал, не отлипал от Драко, бегая по пятам послушной собачонкой. У него и взгляд был какой-то восторженно-щенячий. Драко считал такое поведение ненормальным и недоумевал, почему Кори не плачет и не просится домой. Аберфорт тоже обратил на это внимание:

— Видно, несладко ему у опекунов жилось, раз к первому встречному магу потянулся.

Опять вспомнилась Грейнджер, и Драко признал, что ей с родителями-маглами повезло. Он ведь их видел перед вторым курсом. Юного Драко поразило, что семья Грейнджеров своим умением держаться и со вкусом одеваться больше походила на чистокровных магов, чем шумная неопрятная семейка Уизли. Возможно, из-за этого он стал придираться к Гермионе чаще: не мог простить возникшего в голове противоречия.

Нездоровая прилипчивость тяготила, но роптать было поздно, и Драко стал воспринимать Кори как питомца, за которым требуется тщательный уход. Так было легче привыкать к новому статусу и вести двойную жизнь теперь уже по-настоящему.

Дело было сделано, Драко наконец вернулся в школу. Возвращаться, конечно, было страшно. Ему казалось, что все уже знают о его поступке, а Темный Лорд не вызывает только потому, что выбирает наиболее изощренный вид казни. Но, к его огромному удивлению, о нем почти не вспоминали. Оба профессора Кэрроу умудрились попасть в Больничное крыло после стычки с неизвестными в Хогсмиде и были заняты исключительно собственным выздоровлением, а однокурсники-слизеринцы дружно решили, что Драко выполнял задание повелителя, и стали осторожничать с ним еще больше. Раньше подобное отношение его бы расстроило, сейчас, наоборот, он был рад, что появилась возможность отмалчиваться.

Ближе к Рождеству странная жизнь Драко приобрела некое подобие стабильности. Он перестал лишний раз переживать, не напрягался, когда кто-нибудь заводил речь о маглах, а Кори из надоедливого питомца постепенно превращался в живого любознательного мальчика, с которым было интересно проводить время.

* * *

Однажды вечером у входа в подземелья его остановил Амикус.

— Куда идешь?

— Никуда, я уже пришел, — соврал Драко.

Сознаваться, что его путь лежал в Хогсмид, он, естественно, не собирался.

— Дерзишь, — неприятно оскалился Амикус. — Что-то редко я тебя вижу. И где же ты был?

Драко хотел ответить, что на улице и гулять не запрещено, но потом, заметив, что на Амикусе теплая мантия, многозначительно произнес:

— Вероятно, там же, где и ты.

Амикус напрягся:

— Что ты имеешь в виду?

Страх быть пойманным научил Драко быть максимально осторожным и внимательным, поэтому неудивительно, что он узнал кое-что интересное о нелюбимом профессоре.

— Работает одна официанточка у Паддифут. Черненькая такая, с розовыми ленточками, — скучающе произнес Драко, а когда взгляд Амикуса потяжелел, торопливо закончил: — Правда, ходил я не к ней, мне и в школе девушек хватает. Но их имена я предпочел бы не называть.

Амикус расслабился, затем наклонился и с намеком сказал:

— Надеюсь, наши прогулки и дальше останутся тайной.

— Безусловно, — кивнул Драко, отступая. — Незачем кому-то знать, где мы дышим свежим воздухом.

С этого дня Амикус перестал его задевать, лишь иногда скалился двусмысленной ухмылкой. Но были у разговора и другие последствия. Драко, обеспокоенный, что его могут выследить, рассказал об Амикусе Аберфорту. Старик внимательно выслушал, затем сплюнул, обозвал себя старым дураком и поведал о нескольких тайных проходах.

Один вообще был «совсем рядом», но пока недоступен, потому что «занят», и узнает о нем Драко только в самом крайнем случае. Драко догадывался, кем занят таинственный проход, — не первый день ходили слухи о помощи из Хогсмида повстанцам Хогвартса, — но уточнять не стал, понимал, что Аберфорт не ответит. Впрочем, Драко вполне устроил туннель у подземелий, за статуей Герпия Злостного. Очень удобный оказался, оттуда можно было аппарировать, не выходя наружу, сразу к кабаку.

1) Во́рон (лат. Corvus) — небольшое созвездие южного полушария.

Вернуться к тексту

Драко захлопнул дверь в спальню, снял парадную мантию и со злостью отшвырнул ее на стул. Надо было остаться в Хогвартсе, а не участвовать в фарсе под названием «Рождественский прием». Хорошо хоть повелитель пробыл недолго и не стал устраивать показательные порки, как обычно бывало на собраниях. А когда Драко увидел пленников в подвале, праздничное настроение испарилось окончательно. Хотя о чем он, ощущения праздника не было изначально.

Только ради матери он вынужден был остаться, терпеть оборотней за столом и выслушивать пьяное хвастовство пожирателей. Больше всего отвращение вызывали разговоры о пытках. Помимо воли воображение рисовало на месте жертв бесхитростного малыша Кори, и тогда становилось еще гаже. Драко не видел доблести в том, чтобы замучить до смерти беспомощного. Сам он наверняка смог бы убить, например, того злобного магла, но только потому, что магл представлял угрозу, но никак не из прихоти.

Нет, он с ума сойдет, если все каникулы проведет дома.

Взгляд упал на стеллаж с книгами. На верхней полке сидел игрушечный дракон и лежали стопкой несколько книжек с яркими обложками. Драко не помнил, почему до сих пор не приказал эльфам убрать из комнаты когда-то любимую игрушку и детские сказки, но сейчас посчитал свою забывчивость знаковой. Приманив игрушку, Драко хорошо ее рассмотрел, почистил заклинанием и обновил чары. Дракон захлопал крыльями и выдохнул из пасти дым.

— Ну что, пойдешь к новому хозяину?

Через мгновение дракон и книги отправились в зачарованный карман мантии. Предупредив мать, что возвращается в Хогвартс, Драко без сожалений покинул родной, но ставший негостеприимным дом.

Хогсмид встретил тишиной и редкими огнями, а «Кабанья голова» — черными окнами и закрытыми дверями. Видно, егерские патрули совсем запугали жителей, раз они даже в праздники боялись выйти из дома. Драко переместился на задний двор, проверил заклинанием окружающее пространство на наличие посторонних и, только убедившись, что вокруг пусто, прошептал: «Убежище Кори». Каменная стена раздвинулась, Драко шагнул вперед.

И словно очутился в другом мире. Эта часть двора была украшена магическими фонариками, стояла небольшая ель, по веткам которой перемещались наколдованные зверушки и светились разноцветные огоньки, у входа пристроился криво слепленный снеговик с веточкой вместо носа. Губы непроизвольно растянулись в улыбке, тугой узел напряжения в груди ослаб, а когда Драко оказался в комнате, и вовсе исчез, смываемый теплой волной умиротворения.

Аберфорт сидел в кресле, уставившись в газету, время от времени прикладываясь к чашке с травяным напитком. Кори ползал по полу и сосредоточенно собирал железную дорогу. Рядом стояла деревянная шкатулка, в ячейках которой ждали своего часа искусно сделанный старинный Хогвартс-экспресс и несколько вагонов с оживленными фигурками внутри. Крошечные люди в студенческих мантиях высовывали головы из окон и махали руками — им не терпелось тронуться в путь. Драко удивился: игрушка была раритетной и оттого невероятно дорогой.

Кори, увидев Драко, просиял счастливой улыбкой, подбежал и, захлёбываясь словами, стал заваливать новостями: и как он кормил козочек, и что сам слепил снеговика, и какой красивый паровоз подарил ему «деда Аби».

— Думал, не придешь, — сказал Аберфорт после того, как новости закончились и довольный Кори вернулся достраивать дорогу. — Как дома? Впрочем, можешь не отвечать. Раз ты здесь, значит, хреново.

— Не жалко? — вместо ответа Драко кивнул в сторону паровоза на полу. — У отца похожий стоит за стеклом в кабинете.

Аберфорт фыркнул:

— Всего лишь игрушка. Помоги лучше собрать.

— Твоя была? — не удержался от вопроса Драко, пряча ухмылку.

Представить Аберфорта ребенком было очень сложно.

— А хоть бы и моя.

У Драко в детстве было много игрушек, был среди них и Хогвартс-экспресс, но именно паровоз в кабинете больше всего будоражил воображение и манил недоступностью. И сейчас где-то в глубине сознания вдруг встрепенулся тот маленький мальчик и радостно потер руки.

«Сам еще дите совсем», — качал головой Аберфорт, наблюдая, как Драко с энтузиазмом вместе с Кори гоняет паровоз по рельсам.

— А ты принес подарок? — с детской непосредственностью спросил Кори у Драко.

— Конечно. Любишь драконов?

— Не знаю, я смотрел мультик про драконов.

— У меня есть еще сказки про них.

Плюшевый дракон очаровал Кори не меньше, чем железная дорога. Понравились и книжки с движущимися картинками.

— Почему драконы летают?

— Потому что у них есть крылья.

— Они машут крыльями, как птички?

— Да, как птички.

— У самолетов тоже есть крылья, только они не умеют ими махать.

— Ну, это же самолеты.

— А почему тогда они летают?

— Ох, Мерлин. Грейнджер бы сюда. Давай я про самолеты потом расскажу.

К облегчению Драко, Кори, разглядывая новую картинку, снова переключился на драконов:

— А откуда у них огонь?

— Специальные железы... Хм. В общем, когда ты расстраиваешься, у тебя появляются слезы в глазах, а у дракона — огонь в горле.

— Драконов расстраивать нельзя, — впечатлился Кори.

— Да, не стоит, — согласился Драко.

— А в книжке добрые драконы?

— Разные. И добрые, и злые.

— А ты почитаешь сказку про дракона?

— Почитаю.

— Я хочу сейчас.

— Тогда пошли умываться и в постель. Будет тебе сказка...

Немногим позже, когда Кори крепко спал, прижимая плюшевый подарок, а Драко отдыхал в соседнем кресле, Аберфорт заметил:

— А ты неплохо с ним управляешься. И умыл, и переодел.

Драко задумался, потом чуть качнул головой:

— Ну, первые сто раз это раздражает, на сто первый воспринимается как должное.

Наступила ночь, за окном разыгралась непогода, оттого полумрак комнаты, освещаемой только огнем из камина, казался особенно уютным и навевал меланхолию. Драко прикрыл глаза и вдруг ясно осознал, что подобные простенькие семейные посиделки ему нравятся гораздо больше, чем помпезные вечера с лицемерными речами и фальшивыми улыбками. А ведь раньше он радовался, считал такие сборища естественными и правильными.

— О чем задумался? — подал голос Аберфорт.

— Да так. Странно как-то. На меня будто зельем удачи плеснули. Слишком все хорошо: Лорд на собраниях не замечает, в школе не трогают, тетушка перестала мозг выносить.

— Что мы знаем о магии, — философски ответил на это Аберфорт. — Может быть, ты недалек от истины, и твоя удача сейчас спит в обнимку с драконом. Чем ты недоволен?

— Боюсь, за нынешнее спокойствие мне потом придется дорого заплатить...

* * *

До отбоя времени было достаточно, но коридоры Хогвартса были непривычно тихи и безлюдны. Чему удивляться: раньше студенты боялись потерять всего лишь баллы, теперь рисковали попасть в холодный карцер на всю ночь или получить наказание пыточным заклинанием.

Обычно Драко патрулировал вместе с Крэббом и Гойлом, но два идиота так переусердствовали с непростительными на уроке Амикуса, что заработали переломы конечностей от мстительных гриффиндорцев и теперь отлеживались в Больничном крыле. Но жалко их не было — сами виноваты. Драко не стал искать им замену и пошел один. Была бы возможность, он вообще бы не ходил, но надо было отчитываться перед Алекто. Насчет дежурств она была патологически педантична и придирчива. Видимо, таким образом компенсировала свою педагогическую несостоятельность и полное отсутствие авторитета.

По дороге никто не встретился, и Драко надеялся, что сегодняшний обход закончится без происшествий. Недалеко от лестницы на седьмой этаж послышались голоса. Окутав себя скрывающими чарами, Драко двинулся на звук. Если кто-то опять малюет непотребные надписи, то сдаст Кэрроу: она иногда отыгрывалась на патрульных, что не пресекли безобразие, если нет — посмотрит по обстоятельствам.

Стены никто не портил, просто два знакомых ему студента тихо разговаривали. Драко прислушался, но ничего нового не услышал: Гарри Поттер вернется, сволочи Кэрроу и директор поплатятся, гады слизеринцы ответят и тому подобное. Разговор на запретную тему не удивил, поразила безалаберность говорящих: их без проблем обнаружил Драко, так же легко могли найти и остальные. Смахнув с себя чары, Драко вышел из тени.

— Лонгботтом и Уизли, — насмешливо сказал он, поигрывая палочкой. — Какая беспечность. Могу подсказать более укромное местечко для свиданий.

Однокурсники вскинули палочки.

— Иди куда шел, — сквозь зубы ответила Джинни.

— Я сюда и шел. Отбой, между прочим, уже наступил.

Джинни нахально улыбнулась:

— И что ты сделаешь?

— Не боишься гулять один? — подал голос Невилл. — Сейчас ты без своих прихлебал.

— Угрожаете? — усмехнулся Драко. — Двое на одного?

— Пожиратель не заслуживает честного поединка! — выкрикнула Джинни и атаковала.

Джинни, без сомнений, была хороша, Невилл тоже неплох, но выдрессированному Беллатрисой Драко понадобилось меньше минуты, чтобы обездвижить обоих. Он отлевитировал их в ближайший пустой класс, а уходя, назидательно произнес:

— Полежите и подумайте над своим поведением. Можете позвать на помощь, но не советую: еще неизвестно, кто услышит ваши вопли.

— Ну и тварь же ты, Малфой, — злобно шипел Невилл.

Ему вторила Джинни:

— И душа у тебя черная! Я знаю, ты на СОВ даже патронус не мог вызвать! И никогда не сможешь!

Драко закрыл дверь и наложил легкие чары отвлечения внимания. Путы исчезнут через час-полтора, ничего с придурками не случится. Стыдно не было. Наоборот, он был уверен: для безбашенных гриффиндорцев это послужит хорошим уроком и впредь они будут осторожнее. Но слова Уизли задели за живое. Он много раз пытался сотворить патронус, но за всеми его радостными воспоминаниями незримо стояла тень Волдеморта и отравляла все, что было дорого Драко.

Драко уселся на подоконник и бездумно уставился в окно. И вдруг вспомнил момент, когда почувствовал себя всесильным. Какая-то бумажная неказистая птичка нежданно-негаданно подарила ему искреннюю, ничем не замутненную радость. Пальцы крепко сжали палочку, Драко сосредоточился и выдохнул:

— Экспекто патронум!

Из палочки вылетел призрачный ворон и, оставляя за собой голубовато-серебристый шлейф, запорхал вокруг создателя.

— Корвус, — счастливо улыбнулся Драко, глаза подозрительно заблестели. — Корвус! — И, обращаясь в пространство, прошептал: — Неправда. Я умею вызывать патронус, Уизли, умею.

И снова улыбнулся.

* * *

Кори увлекся драконами, и через некоторое время их изображения заполонили все доступное пространство. В качестве подарков рисунки получили и все, кого Кори знал. Аберфорту достался синий дракон, похожий на валлийского, Драко — зеленый, напоминающий хвосторогу, своими дракончиками обзавелись даже портретная Арианна, часто заглядывающая на пейзаж в их комнате, и присматривающая за Кори домовушка.

Домовушка разрыдалась от умиления и сказала, что повесит дракона на стену у себя в каморке, Аберфорт спрятал свой рисунок в сейф, Драко, улыбаясь, сложил бумагу вчетверо и сунул во внутренний карман, предварительно наложив мощную иллюзию. Конечно, держать его у себя было опасно, но расставаться с рисунком отчего-то не хотелось. Самое удивительное произошло с подарком Арианны. Она знаками попросила брата приложить рисунок к ее личному портрету, и вскоре Аберфорт ошарашенно наблюдал, как красный маленький дракончик с оранжевым гребешком устраивается на ее плече и умильно вытягивает мордочку.

Несмотря на тревожную обстановку в стране, обитателям спрятанной комнаты, казалось, волноваться было не о чем. К сожалению, их тихая размеренная жизнь продлилась недолго и закончилась вместе с пасхальными каникулами.

Аберфорт еще раз взглянул в зеркальце, через которое с ним связался Гарри Поттер, и убрал в кошелек. По уговору с Альбусом Аберфорт сразу отправил ему на помощь Добби. Благодаря ему Поттер, как он узнал опять же через зеркало, смог благополучно сбежать. Но, странное дело, волновался старик не за избранного мальчика, а за другого, который, вероятно, именно в эту минуту держит ответ перед своим хозяином.

Драко появился через день. Бледный, хромающий, с темными кругами под глазами.

— Ранен?

Драко отмахнулся:

— Я в порядке. Мать зельями отпаивала.

— Сильно досталось?

— Прилично. Повелитель был очень недоволен побегом Поттера, потом тетушка еще добавила: не простила, что не дал добить Грейнджер, — скривился Драко и нервно засмеялся: — Похоже, закончилась моя удача.

Затем вытащил из кармана мешочек, в котором легко угадывались монеты, ключ и свернутую трубкой бумагу.

— Здесь триста галлеонов, это ключ от сейфа на имя Кори. Сегодня специально открыл, ты тоже будешь иметь доступ как опекун. Вот бумага, чтобы не придирались. Заверена магловским нотариусом, но, думаю, твоему другу не составит труда подтвердить печать магически. В сейфе достаточно, сможете при желании уехать куда-нибудь.

— С чего ты взял, что мне это надо? — попытался возразить Аберфорт.

Упадническое настроение Драко ему не понравилось, он хотел его расшевелить.

— Ой, да ладно, — махнул рукой Драко. — А то я не вижу, как ты относишься к Кори. И, кстати, я не в обиде, что ты заставил меня его усыновить. Даже восхищен, как ловко ты сыграл на моих страхах. Я же тогда не соображал ничего. Но я ни о чем не жалею, просто хочу сделать все по правилам и обезопасить Кори.

— Драко, — мягко перебил его Аберфорт. — Ты что, помирать собрался?

— Нет, я не хочу умирать, — Драко отрицательно помотал головой, в его словах явственно чувствовалось отчаяние. — Но Лорд совсем обезумел. Ему безразлично, кого убивать: ребенка, взрослого, магла или чистокровного. Вдобавок он собирает армию. Целую армию из всякого сброда! Эта шваль уже сейчас творит всякую мерзость. Не так я представлял себе власть чистокровных! — Он сделал глубокий вдох, и следующие слова прозвучали тише и спокойнее. — Я не знаю, что будет дальше, слишком быстро все закручивается.

Аберфорт молча сгреб все со стола и отнес в сейф. Вернувшись, сжал Драко плечо:

— Когда вся эта бесовщина закончится, заберешь обратно.

— Спасибо, — благодарно кивнул Драко и слабо улыбнулся.

Пробыл он в трактире до позднего вечера. С каким-то особым вниманием возился с Кори, читал ему книгу, нарисовал с ним очередного дракона и поиграл во дворе.

— Вот оно как бывает, — наблюдая в окно за мальчишками, пробормотал Аберфорт. — Кому-то война всю гниль обнажает, а с кого-то ее смывает. Кто бы мог подумать, что белобрысый засранец окажется нормальным человеком.

Когда Драко ушел, Кори неожиданно разревелся.

— Ты чего ревешь? — подсел к нему Аберфорт.

— Я не знаю, почему я реву, — всхлипывая, ответил Кори. — А Драко вернется?

— Ох ты, детская душа, — вздохнул Аберфорт и погладил мальчика по голове. — Не знаешь, зато чувствуешь. Хочешь, сказку расскажу?

— Да-а. Хочу про дракона, только про доброго, — продолжал всхлипывать Кори.

— Можно и про дракона. А давай расскажу сказку про злого дракона, который стал добрым.

— А почему он стал добрым? — заинтересовался Кори, вытирая слезы. — Влюбился в принцессу?

— Нет, он встретил одного хорошего маленького мальчика и спас его от чудовища. Хотя... Думается мне, без принцессы тут тоже не обошлось…

Секретарь осторожно вытянул палочкой из чаши серебристые нити последнего воспоминания и поместил обратно во флакон. Стояла звенящая тишина, потом зал взорвался громкими возгласами. Никто не остался равнодушным. Некоторые женщины, не стесняясь, вытирали слезы.

Но Драко не было дела до чьих-то эмоций. Ему хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть, раствориться. Все его душевные порывы, сомнения и тревоги оказались выставлены на потеху охочей до развлечения публике. Никогда он не чувствовал себя настолько уязвимым и беззащитным.

Судьи удалились на совещание, но вернулись очень быстро. Погруженный в себя Драко не обращал ни на что внимания, как в тумане выслушал их решение. Его поступок и правда попадал под какой-то древний закон о маленьких волшебниках, и приговор был щадящим: всего лишь год условно. Оставалось только удивляться прозорливости Аберфорта. Наверное, потом Драко скажет ему спасибо, но точно не сейчас — сейчас он был на него слишком зол.

В себя Драко пришел только тогда, когда к нему подбежал Кори, взобрался на колени и, обхватив его шею, пожаловался, что ему тут не нравится и он хочет домой. Опустив его на пол, Драко встал и хрипло спросил, обращаясь к главному судье:

— Значит, я могу идти?

— Конечно, мистер Малфой, — улыбнулась Гризельда. — Советую вам закончить Хогвартс, ведь каждый взрослый разумный волшебник обязан быть хорошим примером будущему поколению.

— А я говорил, что он вытащит тебя из дерьма, — самодовольно сказал подошедший Аберфорт.

Драко посмотрел на него исподлобья:

— Ты обещал, что если я не скажу, никто не узнает.

Аберфорт хохотнул и, чуть наклонившись, заговорщицки произнес:

— Ну насчет себя-то я обещания не давал. — Потом привычно хлопнул Драко по плечу. — Комнатка пока ваша; съедешь, когда захочешь.

Аберфорт заговорил с каким-то магом, а к Драко подошел аврор. Он протянул свернутый пергамент и волшебную палочку и официально произнес:

— Ваша палочка и решение суда.

Драко забрал и то и другое и вопросительно посмотрел на аврора, который почему-то не уходил и продолжал их разглядывать. Вернее, больше внимания досталось Кори. Аврор вдруг ухмыльнулся, вытащил из кармана сложенный вчетверо лист, развернул и протянул мальчику:

— Твой дракон?

— Мой, — признался Кори, забирая рисунок. — Я его Драко подарил. А почему он у тебя?

Аврор на мгновение отвел взгляд, а потом весело произнес:

— Твой папочка потерял и попросил меня его найти.

Кори повернулся к Драко и наивно спросил:

— Правда?

Драко еле слышно скрипнул зубами, но возражать не стал и, глядя аврору в глаза, с издевкой ответил:

— Да, и где его только дядя аврор не искал, переживал, ночей не спал, но все-таки нашел и принес.

Аврор оскалился. Они с Драко прекрасно поняли друг друга. Рисунок авроры нашли во время ареста и были уверены, что бумага является важным посланием или содержит что-то запрещенное. Разозленные упорным молчанием арестованного, не гнушались съездить ему по челюсти и дать под дых. Когда все же бумагу расколдовали, долго матерились, но зато быстро оставили Драко в покое, ни разу больше не тронули и перестали обзывать пожирательским ублюдком.

Драко с Кори двинулись на выход. Внимание толпы раздражало, хотелось быстрее очутиться в убежище. В коридоре их нагнал Гарри Поттер, следом подошла Гермиона.

— Малфой, ты... В общем, я рад, что ты на свободе, — выдохнул Гарри.

Драко кивнул:

— Спасибо, что заступился, Поттер.

— Ты же хорошо помог, — уверенно произнес Гарри и протянул руку для рукопожатия.

Драко подал свою, и оба почувствовали облегчение, что былая вражда закончилась. Затем Гарри попрощался и убежал к позвавшему его Кингсли. Драко посмотрел на Гермиону. Внезапно охватило волнение, Драко запереживал, что с ней не получится помириться так же легко, как и с Поттером.

— Я тоже рада, что у тебя все в порядке, Малфой, — сказала она.

— Мне очень жаль, что ты пострадала в мэноре, — выдавил Драко. — Прости, если сможешь.

— Я тебя не виню, — Гермиона покачала головой. — Ты сделал, что мог.

Тут подал голос Кори. Сверкая любопытными глазками, он протянул ей игрушку и застенчиво похвастался:

— У меня есть дракон, он умеет летать.

— Дракон чудесный, — улыбнулась Гермиона, взяла игрушку в руки и сразу вернула обратно.

— А ты придешь к нам в гости?

Гермиона растерялась, не зная, что ответить ребенку, чтобы не обидеть.

— Меня не приглашали, — неловко произнесла она.

На самом деле ей было любопытно пообщаться с мальчиком, да и Малфоя, безмерно ее поразившего, хотелось о многом расспросить. Заклинания, с помощью которых они с Аберфортом создали укрытие для мальчика, — это нечто невероятное! Только Гермиона была уверена, что Малфою ее общество точно без надобности. Но Драко ее удивил:

— Приходи, Грейнджер.

Его спокойный, без капли насмешки взгляд говорил, что он абсолютно серьезен.

— Уверен? — недоверчиво спросила Гермиона.

Драко хмыкнул:

— Надеюсь, хоть ты сможешь рассказать этому почемучке, — он потрепал Кори по голове, — почему самолеты летают.

Гермиона округлила глаза:

— Что? Самолеты?

— Да! Я могу объяснить, почему летают драконы, птицы, стрекозы, воздушные шары, даже могу понять, почему взлетает вертолет, — Драко закрутил указательным пальцем, изображая вращающийся винт, — но каким образом железная махина с людьми внутри держится в воздухе без капли магии — не знаю.

Драко говорил с таким жаром, что Гермионе стало смешно.

— Неужели сам Драко Малфой просит Гермиону Грейнджер рассказать ему о самолетах? — смеясь, спросила она.

Не ожидала она, что с Малфоем, оказывается, можно легко найти общий язык.

— Да, Драко Малфой смиренно просит именно об этом. Ему надоело быть неучем, — признался Драко и посетовал: — Когда не можешь ответить на вопросы четырехлетки — это, знаешь ли, очень сильно бьет по самолюбию.

— У меня сохранилось несколько детских энциклопедий, там про самолеты подробно и понятно написано, — все еще посмеиваясь, сказала Гермиона.

И вспыхнула румянцем, поймав взгляд Драко и его ответную улыбку. Никогда раньше Малфой на нее так не смотрел. Да, пожалуй, никто не смотрел.

— Отлично, — кивнул он. — Значит, ждем тебя с энциклопедиями.

— Я покажу тебе паровоз, — пообещал Кори.

— Это, безусловно, веский аргумент, — улыбнулась Гермиона. — Я обязательно приду посмотреть твой паровоз и книги принесу. — Она подняла взгляд на Драко. — Ладно, мне пора.

— До встречи.

Драко проводил ее взглядом, потом посмотрел на Кори и задумчиво спросил:

— Как считаешь, есть шанс заполучить Грейнджер тебе в мамочки?

— Она красивая, у нее есть книги, — глубокомысленно изрек Кори.

— У нас тоже есть книги, очень много интересных книг. Думаю, ей понравится…