Дракон может все (гет)

Люциус сидел в своем кабинете, ожидая прибытия сына. Он до сих пор не мог поверить, что с момента суда над Драко прошло столько времени. Три года — ровно столько он не видел его. И полгода до приговора, которые молодой человек провел в Азкабане в ожидание суда.

Маг окунулся в воспоминания. Семье Малфоев столько пришлось пережить из-за его единственной ошибки молодости, когда он ступил на кривую дорожку. Ведь так говорят маглы? Сейчас уже неважно, насколько правильно это будет звучать. Факт заключался в том, что за его ошибки пришлось расплачиваться сыну, который на момент принятия убеждений своего некогда слишком самоуверенного отца не понимал, во что ввязывается.

Конечно, Люциус тоже пробыл в этом аду около года в ожидании своего наказания, но для него все обошлось малой кровью. Всего лишь изъятием солидной суммы денег на восстановление Магической Британии. Его супруге помог герой войны — Гарри Поттер, за что Малфой-старший был ему по-своему благодарен. Важен был и тот момент, что у Нарциссы не было метки.

Нарцисса Малфой, урожденная Блэк, была слишком хитра и изворотлива, чтобы даже сам Темный Лорд смог ее переиграть. Он, в большинстве своем, не видел в ней угрозы и, как оказалось, зря. Потому как именно ей Поттер был обязан своей жизнью. Именно она смогла солгать, глядя безумцу прямо в глаза, благодаря чему тот потерял бдительность и оказался открыт в тот момент, когда его извечный враг нанес свой сокрушительный удар.

Люциус улыбнулся, потому что был по-настоящему горд за этот поступок супруги. Свои же взгляды на маглорожденных волшебников и ведьм он успел пересмотреть. Только теперь, спустя долгие три года вдали от своего единственного наследника, он понял, насколько сильно ошибался и пытался заслужить признание совершенно не того человека. И если он понял это только спустя столько времени, то его сын пришел к этому выводу гораздо раньше.

Из размышлений его вырвал стук в дверь.

— Войдите.

— Дорогой, Драко вернулся, он вот-вот зайдет в поместье, — со слезами на глазах произнесла женщина и тут же скрылась.

Лорд Малфой, некогда сильный и независимый волшебник, радостно улыбнулся, но тут же надел на лицо привычную маску безразличия. Наверное, это останется с ним до конца его дней. Уж слишком сильно род Малфоев сросся со своей многовековой маской.

Он поднялся и не спеша покинул свой кабинет: все же стоит сохранить хоть какое-то достоинство перед собственным сыном. Однако он понимал, что не является больше ни примером, ни авторитетом для Драко.

— Драко, мой дорогой, — прошептала Нарцисса и бросилась на шею сына, крепко обнимая.

— Привет, мам.

Молодой человек улыбнулся и крепко обнял мать, понимая только сейчас, насколько сильно скучал по этой женщине.

— Я так скучала по тебе! Ты должен все нам рассказать, слышишь? У тебя все хорошо? — женщина обошла вокруг, не переставая касаться его. Все же это ее единственный ребенок.

— Все хорошо, мам, всё в полном порядке. Я хорошо прожил эти три года, успел всё изучить. Получил магловское образование. Открыл свое дело, — улыбнулся он, чуть отстранившись от Нарциссы.

Люциус смотрел на них со стороны и не мог поверить в то, что сейчас услышал. Его сыну потребовалось всего три года, чтобы не только освоиться и привыкнуть к новой жизни, но еще и добиться таких успехов. Что тут можно сказать? Он гордился им, но вот осмелится ли он это сказать сыну в лицо? Нет. Наверное, нет.

— Добро пожаловать домой, сын!

Люциус пытался вложить в эти слова хоть толику эмоций, но тяжело избавиться от старых привычек. Однако и попыток он не прекращал.

Драко лишь кивнул ему и снова перевел взгляд на мать.

Не должны дети расплачиваться за грехи родителей, но вышло так, как вышло, да и вряд ли теперь можно что-то исправить без должных усилий.

Только Драко хотел задать встречный вопрос своей матери о том, как она жила, что произошло за это время в магическом мире, как услышал то, что заставило его показать, насколько он изменился:

— Надо же, предатель крови вернулся в дом. И как только посмел принести эту вонь в обитель чистокровных волшебников? — это были картины?

Драко молчал, пока его оскорбляли. Молчал и слушал о каком-то величии их благородного рода, но через пару минут он заговорил:

— Хватит! Вы понятия не имеете, на что обрекли свой род своими абсурдными убеждениями о чистоте крови. Или вы, дорогие наши предки, не понимали, к чему всё идет? Что вам дала эта чистота крови? Великих волшебников? Нет. Приумножение богатств? Быть может. Ах да, я забыл упомянуть о том, что из-за ваших убеждений многие древние рода просто исчезли с лица земли! Нет?

Все голоса умолкли, а Драко лишь жестко усмехнулся и продолжил:

— Так вот, я скажу это в первый и последний раз. Если однажды я услышу от вас нечто подобное — испепелю к Салазару! И поверьте, мне совершенно не составит труда это сделать!

От холода в его голосе вздрогнул даже Люциус. Нет, он понимал, что сын больше не тот наивный и глядящий ему в рот ребенок. Однако такого он и в фантазиях предположить не мог.

— Люциус, — привлек его внимание сын.

Да, именно так Драко стал называть собственного отца после того, как то исчадие ада поселилось в их поместье. Но ключевую роль сыграл поступок отца, когда тот с улыбкой на лице заставил принять темную метку и стать одним из псов безносого ублюдка.

— Слушаю тебя, сын, — как можно более небрежно произнес он, пытаясь не выглядеть слабым.

— Я не стану жить в этом доме после того, что тут происходило в прошлом. Сегодня, так и быть, ради матери я отужинаю здесь, но потом сразу вернусь в свою квартиру в Лондоне. И очень надеюсь, ты, отец, прекратишь вставлять мне палки в колеса. Я уже достаточно расплатился за твои неверные решения, — произнес Драко и, поцеловав мать в щеку, отправился, как и планировал, в семейную библиотеку в ожидании семейной трапезы.

* * *

Уже у входа в обеденный зал, где, собственно, проходили и другие трапезы. Драко остановился, услышав разговор родителей.

— Люциус, вот скажи на милость, почему ты так хочешь, чтобы у него вышло что-то с какой-то ведьмой? Вдруг наш сын уже кому-то отдал свое сердце.

— Да потому что я устал постоянно сидеть в поместье и бояться выйти в свет, где обязательно будут кричать вслед не только оскорбления в мой адрес, но и в твой. И смею тебе напомнить, дорогая, тебе сейчас не стоит волноваться, а потому я хочу хоть как-то этим союзом оградить тебя и дочь от злых языков! — в конце своей речи Люциус повысил голос, но гнева или других эмоций в нем не наблюдалось.

Черт с тем, каким тоном он говорил. Мозг Драко зацепился за информацию о ребенке. И он не мог поверить. Его мать беременна? Спустя столько лет? После всех тех потерь, что они пережили в попытке зачать еще до начала войны? Молодой человек стоял как громом пораженный и не знал, что ему сделать. То ли идти и поздравлять мать, то ли развернуться и сбежать, ибо он осознавал, как именно будут полоскать их фамилию в прессе после появления малышки на свет.

Сделав шагов десять назад, молодой человек пару раз повторил дыхательное упражнение и, с новой силой подняв все свои ментальные щиты, отправился на ужин с родителями.

— Мама, Люциус, — кивнул он и занял свое место, напротив матери.

— Драко, дорогой, я рада, что ты не ушел раньше времени и все же остался на ужин, как и обещал, — ласково улыбнулась Нарцисса, с нежностью глядя на сына.

— Я ведь никогда не подводил тебя.

Нарцисса улыбнулась и жестом приказала домовикам накрывать на стол.

— Что ж, сын, раз ты вернулся, думаю, стоит взяться за семейные дела, я ведь уже не так молод. Многие в моем возрасте уже с внуками возятся, а у меня из развлечений одни документы.

Драко посмотрела на отца и нервно хмыкнул:

— Ты снова за свое?

Его отец лишь привычно усмехнулся и, посмотрев в глаза Драко, ответил:

— Я как глава рода должен быть уверен, что он не прервется на моем сыне.

Нарцисса поспешила вмешаться, чтобы не случился скандал в первый же день возвращения:

— Драко, лучше расскажи нам. Как так вышло, что всего за три года ты смог организовать собственное дело?

Парень улыбнулся матери и решил ответить, не вдаваясь в подробности. Ни к чему знать беременной женщине о том, какие методы он порой использовал для достижения своих целей. Да, он во многом изменил взгляды на жизнь, как и на то, что годами вдалбливал в него отец, однако это не означало, что молодой человек не мог прибегнуть к грязным трюкам.

— Ну, я очень много работал, а параллельно учился. Все же это не наш мир. Порой приходилось тяжело, но я справился. Очень быстро пришло осознание, что работать лучше на себя, чем на чужого человека. Так и получилось: у меня теперь свой клуб.

— А как твоя личная жизнь? Всё же не думаю, что мой сын три года жил как монах, — с улыбкой произнесла леди Малфой.

— Мам, я понимаю, что ты имеешь в виду. Да, были одноразовые встречи. Что же до той единственной — нет. Пока я и сам к этому не готов. Все эти длинные ухаживания, затем помолвка, свадьба, а там и до отпрысков недалеко. Так что нет. Не готова моя тонкая душевная организация к таким изменениям.

Все остальное время ужина прошло в молчании. Каждый из присутствующих был погружен в свои мысли. Да и пара понимала, что сейчас давить на сына будет слишком несвоевременно, а потому им придется подождать или действовать немного иначе. Для всех родителей наступает такой момент, когда приходит осознание о том, что ребенок, родной ребенок, который, казалось, совсем недавно только сделал первый шаг, произнес первое слово, вырос. Однако это время, увы, слишком быстро пролетело.

— Спасибо за прекрасный ужин, но, к сожалению, мне пора. Дела не ждут, — Драко развернулся и покинул дом родителей, которые сейчас просто смотрели вслед, не говоря ни слова.

И лишь когда он оказался у себя в квартире, стал обдумывать то, что узнал и к чему стоило бы готовиться. Драко слишком хорошо знал своего отца — а значит, он в любом случае либо попытается помешать ему в ведении своего бизнеса, либо решит его женить.

Нарцисса взглянула на мужа и усмехнулась.

— Знаешь, дорогой, сдается мне, что у нас ничего не выйдет.

— Отчего такой вывод, душа моя? — оторвав взгляд от листа с именами претенденток в жены его сыну, он посмотрел на жену.

— Нет, мы определенно можем попытаться, но не сможем женить его на той, кто подходит ему по нашему мнению. Он слишком взрослый и уже не поведется на твои угрозы и заверения о лишении наследства.

— Да, об этом я как-то не подумал. Значит, нам придется действовать хитрее и чуть позже, однако нам нужно выбрать ту самую для него.

Оставшийся вечер прошел за спорами о том, кто подходит, а кто нет.

За окном снова лил дождь. Гермиона, как и всегда, устроилась на подоконнике с книгой, но так и не приступила к чтению. Все мысли были заняты тем, что уже никогда не исправить.

Во время войны она стерла себя из памяти родителей, последовав за другом, чтобы помочь положить конец кровопролитию. И на тот момент была уверена, что, когда все закончит, вернет их. Однако она не учла того, что если не пожиратели, то несчастный случай может забрать жизни самых дорогих ей людей. Так и случилось.

Да, они умерли, не зная о том, что у них была уже довольно взрослая дочь. Гермиона была уверена, что Гарри и Рон обязательно поддержат ее, не давая упасть на самое дно. Однако помог ей совершенно другой человек. И если бы ей сказали, что в будущем она будет считать лучшей подругой Панси, то девушка рассмеялась бы им в лицо. Теперь же эти мысли вызывали улыбку.

Почему же Гарри и Рон не стали ей поддержкой и опорой в тяжелый период жизни? Тут все было достаточно просто. Гарри с головой ушел в собственные отношения и работу. Ведь еще столько псов оставалось на свободе. Да и Гермиона понимала, что ему тоже нужно было устраивать свою жизнь практически с нуля, ведь победа над самым злым волшебником никак не поможет устроиться в жизни.

С одной стороны, слава героя войны открывает множество дверей. Вот только никто не придет и не предложит должность, не будь у волшебника должных знаний. Для любого работодателя это большой риск. Магия — это не то, к чему стоит относиться легкомысленно. И, наверное, именно по этой причине, Рон решил податься в спорт. Ведь что бы о нем ни говорили, вратарём он был отличным.

Гермиона вспомнила первые отборочные, в которых участвовал Рон во время учебы в Хогвартсе, и улыбнулась. Да, несмотря на ужасное расставание с ним, она была рада за успехи, о которых сообщалось во всех газетах волшебного мира. Однако длились ее наблюдения за жизнью друзей ровно полгода. Пока шли суды над семьями аристократов, что приняли сторону Темного Лорда. Грейнджер в то время разрывалась между подготовкой к экзаменам и дачей показаний на заседаниях. Но, несмотря ни на что, справилась. И в тот момент перед ней встал выбор: построить карьеру в Министерстве магии или же выбрать какой-то иной путь.

Выбор был сделан, но озадачил он весь магический мир, ведь Гермиона решила покинуть его.

— Грейнджер! — раздалось прямо над ухом девушки, заставив ее подскочить на месте. Так как подоконник был не сильно широкий, а действия Гермионы довольно резкие, то не удивителен был и итог.

Оказавшись на полу, она раздражённо пробормотала неразборчивое ругательство себе под нос и недовольно посмотрела на подругу, которая нарушила ее покой.

— Панси, тебя учили, что не следует пугать людей? Это может привести к нежелательным последствиям.

В ответ на это гостья только пожала плечами и, взяв Гермиону за руку, помогла подняться.

— Я же не виновата, что ты постоянно витаешь в облаках.

Гермиона ничего не сказала в ответ, лишь грустно улыбнулась и заняла свое любимое кресло у камина.

Сразу после того, как покинула магический мир, она отправилась в родной дом, где выросла. Именно там она была счастлива целых шестнадцать лет. Первое время было очень тяжело видеть повсюду фотографии родителей, на которых не было ее. В такие моменты ей хотелось ощутить поддержку или просто присутствие рядом кого-то близкого. Но рядом никого не было. Только тишина, что порой заставляла вздрагивать и постоянно держать палочку наготове. И она не могла ничего с этим поделать, как бы ни боролось с собственными страхами и пожирающим изнутри одиночеством. В конечном итоге она, «самая сильная волшебница» по мнению некоторых преподавателей Хогвартса, сдалась.

Ее не сломили пытки сумасшедшей ведьмы Белатриссы или бесконечная борьба за жизнь. А вот одиночество и тишина успешно с этим справились. Была и еще одна причина, почему девушка оказалась сломленной, но признавать ее не хотелось.

От камина шло приятное тепло, наполнявшее дом уютом. Яркие языки пламени исполняли лишь одним им известный танец. Казалось, протяни к ним руку — и они утянут за собой. Не обожгут, а именно подтолкнут, направят и покажут, как правильно. Однако эта непредсказуемость танца огня напомнила Гермионе момент, который сильно изменил ее жизнь. И цвет волос был такой же яркий, как и у языков пламени в её камине.

Гермиона после похорон родителей все никак не могла прийти в себя, а потому поспешила в Нору, чтобы поговорить со своим молодым человеком. Ей так хотелось немного тепла в это темное для нее время. Однако все обернулось совершенно иначе. Уже подходя к двери, девушка услышала смех и поздравления старших Уизли. Каково же было ее удивление, когда Гермиона вошла и увидела своего парня, что обнимал совершенно незнакомую ведьму.

Она не знала, что сказать, как отреагировать на такую новость, потому просто пробормотала поздравления и, попрощавшись, вышла, тихо закрыв за собой дверь. И как только прозвучал дверной щелчок, Гермиона судорожно выдохнула и направилась прочь. Она не аппарировала, а пошла пешком в надежде, что сейчас проснется и все случившееся с ней за последнее время окажется просто дурным сном.

Если бы все было так, как хотелось людям, было бы проще жить, но, увы, не в этой жизни.

— Гермиона, — окликнул девушку Рональд.

Да, теперь это был именно Рональд. Совершенно чужой человек, о котором Гермиона ничего не знала. Иначе бы о такой вещи, как помолвка, она узнала при других обстоятельствах. А теперь этот человек идет следом и требует остановиться, чтобы всё объяснить.

— Да остановись ты, наконец, — недовольно произнес Рон, хватая за руку.

Остановилась, но не нашла в себе сил повернуться к этому человеку лицом. Да и не хотела она показывать ему своих слез.

— Говори, — всего одно слово, но сказано было на грани слышимости и слишком отстраненно.

— Я хотел рассказать тебе всё, но не знал, когда будет лучше это сделать. Ты последнее время сильно изменилась. Да и, давай говорить откровенно, у нас бы ничего не вышло. У нас был лишь один поцелуй, да и тот произошел от переполняющих нас эмоций. Давай просто разойдемся тихо и останемся друзьями.

— Сколько ты уже с ней? — сорвался вопрос с ее губ.

— С того момента, как Гарри победил Тома.

— Уходи, Рональд. Я не хочу ни о чем разговаривать, не хочу больше ничего слышать. Твой поступок слишком мерзкий. Говорить одной девушке о любви, а после проводить время с другой. Я не устрою тебе разнос лишь из уважения к твоим родителям. Не хочу омрачать им радостный день.

И после этих слов она снова направилась прочь. Рональда что-то кричал вслед, но та даже не пыталась вслушиваться в его нелепые обвинения.

Теперь, когда она окончательно осталась одна, ей не хотелось ничего. И тогда Гермиона аппарировала на один из любимых мостов. Именно сюда она приходила с родителями и любовалась течением реки. В конце концов, их век был окончен, так может, и ей пора?

И больше ни секунды не мешкая, она прыгнула.

Кто бы что ни говорил, но Гермиона была в первую очередь девушкой, хоть и не похожей на других. А предательство любимого человека всегда больно.

Всплеск воды — и вот уже тело идет на дно. Однако кто-то свыше решил, что рано ей на тот свет. Последовал резкий рывок вверх, и вот она благодаря чьей-то помощи оказалась на покатом берегу реки.

— Грейнджер, ты совсем из ума выжила? — услышала Гермиона смутно знакомый голос.

— Панси?

Хлопок входной двери вырвал из болезненного воспоминания, сообщая о прибытии гостя. Гермиона поднялась с кресла, положила книгу, которую до сих пор держала в руках, на каминную полку и отправилась на гомон голосов в коридоре.

— Панси, у тебя гости? — поинтересовалась Гермиона и замерла на месте, когда к ней навстречу вышел Гарри.

Сколько они не виделись? Год? Наверное, если не больше. Никто из друзей не вел подсчет времени. Они уже не студенты, а взрослые люди со своими проблемами и потребностями. Да, они провели юность, что была наполнена приключениями, вместе, но пришло время двигаться дальше.

Нет, ее общение с Гарри не закончилось, они все так же поддерживали связь с друг другом через совиную почту, но виделись все реже и реже. А уж когда Гарри сообщил, что они с Джинни потеряли еще не рожденного ребенка и решили уехать из страны, подруга искренне переживала за друзей, но не спешила связываться с ними, так как понимала: им нужно пережить это вдвоем. Мало кто может понять, каково это: потерять еще не рожденное дитя, которое уже полюбили всем сердцем.

И теперь тот, с кем она прошла огонь и воду, стоит перед ней, все такой же. Гермиона не выдержала и дала волю эмоция, что за последние пару лет впервые прорвали тут стену, которую она с таким трудом выстраивала. Девушка бросилась к другу, повиснув у него на шее. И только когда Гарри обнял ее в ответ, она наконец поняла, что он всегда был рядом. Что если бы она пришла к нему в тот злополучный день, получила бы и помощь, и поддержку. Однако на данный момент она была рада, что отправилась именно на тот мост. Именно там она встретила еще одного человека, что был так же потерян и сломлен, как и сама Гермиона.

— Мерлин, Гермиона, как же я скучал, — произнес Гарри, обнимая подругу крепче.

И он действительно был рад наконец ее увидеть. Поттер улыбался, совсем как на втором курсе, когда точно так же обнимал Гермиону, после того как ее выпустили из больничного крыла после неудачного опыта с применением оборотного зелья. Да и чувствовал себя примерно так же.

Весь следующий день они проговорили, сидя на полу у камина. Гарри рассказывал о своей жизни, переживаниях, когда у его жены случился выкидыш. Гермиона не смогла смотреть на боль в его глазах при упоминании, наверное, самого ужасного момента их жизни и решила расспросить подробнее о свадьбе. Его глаза тут же загорелись.

Она же просто слушала, иногда задавала уточняющие вопросы, но ничего не говорила о себе. Ей не хотелось, чтобы друг, который только собрал себя по кусочкам, еще и о ней переживал. В конце концов, время, когда ее часто посещала мысль о самоубийстве, прошло. Вот только легче ей не стало.

— Гермиона, а ты не хочешь вернуться? Все до сих пор ждут твоего возвращения.

Девушка грустно усмехнулась и перевела взгляд с друга на огонь в камине, что практически догорел. Порой ее посещала мысль о возвращении в магический мир, но после очередного кошмара она испарялась, будто ее и не было вовсе. Сейчас в жизни Гермионы было все неоднозначно. Она вроде бы и понимала, что пора двигаться дальше, но ничего не могла с собой поделать. На плаву ее сейчас держало только то, что рядом была подруга, которая будет и жилеткой в нужный момент, и опорой, если потребуется.

— Я… нет, Гарри, я не готова снова столкнуться с тем, из-за чего лишилась самой себя. Да, с виду я все та же раздражающая всезнайка, но во мне нет того стремления, что было раньше.

— Гермиона, мы смогли бы видеться намного чаще, нежели сейчас, — произнес Гарри, взяв подругу за руку.

— Давай отложим этот разговор.

Девушка поднялась с пола, отпустив его руку, и медленно побрела наверх, в свою комнату.

Гарри недоуменно посмотрел ей вслед и хотел было подняться и пойти за ней, но заметил у входа в гостиную Панси, отрицательно качнувшую головой. Тяжело вздохнув, молодой человек все же встал и подошел к подруге Гермионы.

— Как давно она в таком состоянии? — спросил он и прошел на кухню вслед за девушкой, которая сама его позвала.

— Знаешь, Поттер, я прекрасно понимаю, что война у всех нас что-то отняла, но вы так погрязли в собственных страданиях и проблемах, что совершенно забыли о ней, — это не прозвучало как обвинение, скорее, как констатация факта, и Гарри был с этим согласен.

— Да, я понимаю, что поступил неправильно, — но договорить он не смог, Панси перебила:

— Неправильно поступил твой рыжий дружок, который весело проводил время с невестой, когда его девушка не могла справиться с болью от потери родителей. В школе вы говорили, что слизеринцы — это коварные, хитрые и безжалостные люди. А теперь обернись и посмотри, кто и кем оказался. Неприятно, правда? Осознавать, что поступил как полный кретин. Потому что, когда эта сумасшедшая ведьма прыгала с моста, вас не было рядом. Когда она хоронила родителей, вас не было рядом. Вас в принципе не было, когда были ей так нужны. К черту Уизли — но ты, Поттер, — не закончила девушка свою речь и усмехнулась.

Гарри в немом изумлении уставился на свою собеседницу, не до конца понимая, что именно она сейчас сказала. Его подруга, которую он знал столько лет, попросту не могла вот так взять и прыгнуть с моста. Неужели он настолько сильно зациклился на самом себе, что даже не заметил перемен в своей лучшей подруге?

— Я не знал всего этого… — попытался заговорить Поттер, но снова был остановлен:

— А должен был! Это она была рядом с тобой на протяжении всей твоей борьбы с Лордом. Она каждый раз вытаскивала ваши задницы из дерьма, в котором вы оказывались. И что получила взамен? Ни-че-го! Знаешь, что самое интересное? Когда ты ушел с головой в свою личную жизнь, она, черт возьми, поняла и приняла это! — под конец девушка уже кричала. Ей было обидно за подругу. Ведь Гермиона отдала себя всю без остатка им, а взамен не получила даже минимальной поддержки. — Вы со своими проблемами разобрались, Поттер, а она продолжает это делать по сей день. И я не знаю, когда она сорвется. Я боюсь, что, вернувшись домой после работы, не найду ее. Ты хоть понимаешь, каково это — жить и постоянно бояться? Просто либо ты будешь интересоваться жизнью своей подруги, а также ее состоянием, либо ты сейчас встаешь и уходишь навсегда. Гермиона настрадалась больше, чем кто-либо из вашей троицы.

— Я понял, — это были единственные слова, что он смог произнести.

Панси ожидала, что он сейчас встанет и покинет их дом. Однако Поттер и не думал куда-то уходить. Возможно, он понял ее слишком буквально.

— Поттер, ты же не собираешься тут ночевать? Тебя дома жена ждет, не забывай об этом.

Молодой человек рассеянно кивнул и ушел.

И как только за ним захлопнулась дверь, на кухню вошла Гермиона.

— Зачем ты так с ним? Он ни в чем не виноват… — произнесла Гермиона и села за стол.

— Подруга, извини меня, но ты полная дура. Он заслужил это. И знаешь, если бы я сегодня не видела твоей улыбки и искорки счастья в глазах, все было бы сказано гораздо грубее, — фыркнула Панси и поставила перед подругой кружку горячего кофе.

— Спасибо, — улыбнулась она Панси и обхватила пузатую кружку ладонями в попытке согреться.

Панси заметила это жест, покачала головой, сходила в гостиную за пледом, а когда вернулась на кухню, заботливо опустила плед на плечи Гермионы.

— Ты снова начинаешь мерзнуть, — это был не вопрос — утверждение.

Грейнджер на это лишь пожала плечами: говорить что-то на замечание подруги, были бессмысленно, и каждая это понимала.

Их молчание прервала сова, которая, словно снежок, влетела в открытое окно и плюхнулась в одну из кастрюль, оставленных девушками на плите.

Панси нервно хмыкнула и осторожно выхватила письмо у птицы, которая истерически пыталась выбраться из посуды. Увидев имя отправителя, она села на ближайший стул, разорвала печать, вынула из конверта и развернула лист с неровными строками, жадно начала читать:

«Привет, Панси.

До сих пор не могу поверить, что уже прошло три года. Столько всего случилось, что и не знаю, с чего начать. Еще и родители преподнесли мне сюрприз. Даже не знаю, как на него реагировать. Мы можем встретиться? Мне нужен не только твой совет. Я ужасно скучал по своей единственной подруге. В конце концов, Блейз и Нотт — не девочки, хотя многое могло измениться. Прошу, сообщи, где и когда мы сможем увидеться.

Твой друг Драко Люциус Малфой»

Недолго думая, она протянула письмо Гермионе и с надеждой спросила:

— Могу ли я пригласить его сюда?