Я буду ждать Вас в других мирах (джен)

Человек умирает тогда, когда умирает последнее воспоминание о нем.

© Джоан Роулинг «Гарри Поттер и Орден Феникса»

Питер с детства верил в реинкарнацию. Это явление всегда интриговало его, вызывало мандраж, отчасти пугало и даже восхищало. Он часто проводил параллели с компьютерной игрой: называл жизнь бесконечным путешествием, а смерть — неким промежуточным этапом, меняющим всю систему. Важным этапом, после которого происходит перезагрузка и переход на новый уровень жизни.

Разумеется, многие люди считали реинкарнацию чушью. Её существование не доказано. О ней можно дискутировать, исходя из чисто теоретических и гипотетических обоснований. Но имеют ли смысл эти обоснования без практического применения? Ни одну из гипотез нельзя проверить, ведь для этого нужно как минимум умереть. Многие учёные готовы рискнуть в поисках истины, но самоубийство в научных целях — это слишком даже для безумца. Мог ли хоть кто-нибудь гарантировать успех эксперимента и возвращение человека с того света? Правильно, никто. Никому это не под силу, кроме, разве что персонажа из фантастического комикса или романа. Но это уже совсем другое.

Питер был целиком и полностью человеком науки. Более того, ему были подвластны предметы точного характера: математика, физика, роботехника и химия. Не история, пугающая большим количеством интерпретаций на те или иные события. Не литература, вызывающая чувство неопределённости. И факт того, что юноша искренне верил в спорное, в некотором роде, антинаучное явление, был довольно удивительным.

Питер не настолько наивен, чтобы пытаться доказать правоту. Он прекрасно понимал, что его мнение основано исключительно на вере и желании сохранить толику света и справедливости в этом мире. И потому воспринимать его всерьёз никто бы не стал. Но надо ли что-то доказывать? Спорить? А зачем? Есть ли в этом хоть какой-то смысл? Определённо нет.

Единственным человеком, с которым Питер чувствовал себя достаточно свободно, чтобы спорить на эту тему, был, как ни странно, Тони. Закоренелый атеист, отрицающий правдивость любой религии в принципе, категорически не принимающий любое проявление магии и необъяснимой мистики. Но Тони — это особый случай, если даже не исключительный.

* * *

— Мистер Старк, мистер Старк! — двери в мастерскую с грохотом ударились о стены, заставив Тони невольно вздрогнуть. Прошёл уже год с момента знакомства с юным супергероем, но ко всему шуму, кроме нескончаемого потока слов, он до сих пор не привык. Иногда он задавался вопросом о том, откуда у подростка берётся столько энергии. Но, судя по всему, ответ так и останется тайной мироздания.

— Парень, что с тобой стряслось? — мужчина положил отвёртку на стол и, прищурившись, внимательно осмотрел перевозбуждённого подростка. Синяки, переломы различной степени тяжести отсутствовали, и кровью никто не истекал. На первый взгляд всё было нормально, и можно облегчённо выдохнуть, однако Тони этого делать не стал. Горький опыт научил его, что с Питером Паркером расслабляться нельзя. Мало ли какой фокус он на этот раз выкинет, лишь бы скрыть свои ранения? — Пятница, просканируй-ка пацана на наличие травм.

— Будет сделано, Босс.

— Мистер Старк, — Питер не мог поверить, что его снова проверяют. Это же безумие, граничащее с паранойей! Ладно осмотр после патрулей, где может произойти всё что угодно, начиная от царапин после спасения кота и заканчивая каким-нибудь ножевым ранением. Но сейчас-то он пришёл сразу после школы! Что там такого смертельно опасного могло произойти? — Я в полном порядке! Я за сегодня даже ни разу ни упал и не споткнулся. Со мной всё хорошо!

— Помнится мне, ты точно также говорил, когда умирал от пищевого отравления на прошлой неделе, — ухмыльнулся Тони. — Так что я оставляю за собой право быть неуверенным во всем, что касается твоего здоровья и самочувствия. Пятница? Ну что там?

— Сканирование завершено. Согласно полученным результатам и проведённому анализу, заключаю, ни одна травма не обнаружена.

— А я же говорил! Вам не стоит так сильно переживать за меня, я же не из стекла сделан, — победно улыбнулся Питер, посмотрев на наставника с некоторым самодовольством.

— Ладушки, я понял. Но это ещё ничего не значит, Паучок, я слишком хорошо тебя знаю, — мужчина шутливо погрозил пальцем, а после снова взял отвертку в руки и вернулся к первоначальной задаче: починке Дубины. — Так чем ты хотел со мной поделиться, да так сильно, что чуть не снес мне двери, м?

Лицо Питера вмиг запылало от смущения. Кажется, он на эмоциях немного не рассчитал силу и чуть не испортил дорогое, очень дорогое имущество Тони Старка. Упс. И как он только умудряется пополнять Шкалу неловкости даже спустя столько времени? Нет, чтобы стать спокойнее и сдержаннее… Видимо, для Питера Паркера эта задача слишком невыполнима.

— Простите, пожалуйста, мистер Старк! Я всё исправлю, я за весь ущерб заплачу! Мне не стоило оставлять парочку вмятин и вообще врываться к Вам в мастерскую. Знаю-знаю, я слишком активен и мне следовало бы сдерживать себя, но пока что у меня с этим всё очень плохо. Я стараюсь-стараюсь, но пока не очень получается, поэтому простите Асгарда ради, я точно заплачу за всё, только не ругайтесь…

— Господи Боже, ребёнок, — тихо рассмеялся Тони, прежде чем оторваться от незапланированного ремонта. — Ты хоть дышал всё то время, пока тараторил? Нет? Так вот, дыши. Глубоко вдохни и выдохни, это во-первых. Вот так, молодец. Я бы не хотел, чтобы ты задохнулся от нехватки кислорода.

Дождавшись проявления благоразумия со стороны подростка, мужчина довольно ухмыльнулся. Его стажёр так болтлив… До сих пор. Нет, некоторые вещи точно не меняются.

— А во-вторых прекращай извиняться и включай мозги. Ты же понимаешь, парень, что твоё предложение звучит абсурдно, м? Прости меня за прямоту, но ты беден как церковная мышь. О какой компенсации может идти речь? Ты не впервой вносишь сюда некий хаос и разрушение. Это стало уже такой же обыденностью для меня, как кофе по утрам. И вообще, я миллиардер, если ты случайно забыл.

Тони стоило большого труда, чтобы не расхохотаться от растерянного и крайне смущенного Питера. Господи. Наверное, Солнце погаснет быстрее, чем этот парень станет хоть чуточку увереннее в себе.

— А теперь пацан, выкладывай. Мне всё ещё интересно, что ты там хотел сказать. Не заставляй старика строить теории заговора.

Питер с огромным недоверием посмотрел на своего наставника. Он только что назвал себя старым? Невозможно. Этого не должно было случиться так скоро. У Паркера насчет этого события было три правдоподобные версии: либо Тони Старк не выспался, что было вполне обычным явлением, учитывая график его работы, либо Питер сошёл с ума и понял что-то неправильно, либо в Асгарде кто-то сейчас умер. Либо всё сразу, иначе исчезновение обычной самоуверенности эксцентричного миллиардера он объяснить не мог.

— Вы вообще не старый, мистер Старк, — заявил парень, безрезультатно пытавшийся скрыть нотки веселья в своем голосе. — Уж точно не Вы. А, собственно, зачем я пришёл… А, да, я спросить хотел. Как вы относитесь к реинкарнации? Верите в её существование? Мне просто… Любопытно. Так, чуть-чуть. Не то чтобы я не знал о том, что вы атеист и всё такое. Но всё же.

Брови мужчины резко поднялись вверх. Серьёзно, реинкарнация? И это сказал Питер, один из лучших учеников Мидтаунской школы технологий? А, хотя, да, это же Питер, ярый фанат «Звездных войн» и любой другой странной фантастики в принципе.

— Не пойми меня неправильно, пацан, но с чего у тебя возник интерес к этому? — осторожно спросил Тони, откручивая дефектные шурупы с Дубины.

— Ну, знаете… У меня интерес к этому ещё с детства. Прочитал в своё время несколько книг, и меня это так вдохновило, — Питер робко опустил взгляд и спрятал руки в карманах потертых джинсов. — Мне понравилась мысль о том, что смерть — это не финал, и за ней скрывается нечто большее. Удивительное. Ведь если реинкарнация есть, значит и у человека всё еще… Есть шанс совершить что-то хорошее в жизни. А у его близких надежда на то… — голос подростка предательски дрогнул, и он на несколько секунд поджал губы, чтобы совладать с нахлынувшими эмоциями. — На то, что они расстаются с ушедшим не навсегда. П-понимаете?

Питер отчаянно не хотел выдать личный мотив… Глубину своего вопроса, истинную причину своей заинтересованности, но, кажется, у него не очень-то это получилось. Плечи подростка опустились вниз, а в карих глазах, отражающих блики Солнца, появилась грусть, тоска и некоторая обреченность. Сердце в груди Тони защемило. Наблюдать за болью дорогого человека было невыносимо, и, чтобы хоть как-то поддержать его, он опустил мозолистую руку на худое мальчишеское плечо.

— Послушай меня, Пит… Я не знаю, как правильно ответить на твой вопрос. Честно не знаю, — тихо, почти шёпотом, ответил мужчина. — Ведь, как оказалось, я далеко не всё знаю об этом гребанном мире, — горькая усмешка. — Раньше до появления Тора, Локи, Стрэнджа и иных странных личностей всё было намного проще. Не было никакой магии и подобной ей мистической чепухи. Всё было гораздо понятнее, когда ты мог опираться только на науку и доказанные ею факты. Я и в Богов, конечно же, никогда не верил, но сейчас… Я уже ни в чём, собственно, не уверен.

Тони замолчал. Ему бы собраться с мыслями, чтобы не ляпнуть нечто идиотское. Обычно такие неловкие моменты он старался заминать, а разговор сворачивать, чтобы в дальнейшем не возвращаться к опасной теме. Но сейчас перед ним был не обычный человек, не рядовой сотрудник Старк Индастриз, а растерянный, запутавшийся мальчишка, остро нуждающийся в ответе. Отмахнуться от него было бы просто кощунством. Казалось, атмосфера в мастерской потяжелела, как и рука, покоившаяся на худощавом плече парня, а свет будто бы потускнел, мягко обволакивая всё и вся во тьму.

— Я не знаю, существует ли реинкарнация. Сам знаешь, проверить это невозможно. Однако… — миллиардер задумчиво потёр подбородок, а затем продолжил. — Я могу сказать точно. Если реинкарнация и существует, то я бы хотел снова увидеть тебя после того, как умру. Ты… Пит, ты тот человек, которого я бы хотел найти и в другом чертовом мире. В случае чего, конечно же, ведь умирать в ближайшее время я не собираюсь, да.

Питер в изумлении замер. Только что, в эту самую минуту, в эту самую секунду его наставник сказал, что… Если бы мог, то переродился там, где был бы сам Питер. Только что его, самого что ни на есть обыкновенного мальчишку из Куинса признал дорогим человеком сам Тони Старк. Его… Его кумир, обожаемый герой, тот, на кого Паркер всю свою сознательную жизнь равнялся. Это… Это было чем-то невероятным, удивительным и волшебным.

Из горла вырвался всхлип. Отчего-то дышать стало несколько труднее, и Питер изо всех сил старался сдержать слёзы. Не получилось. Эмоции как обычно всё решили наперед. Щёки почти сразу же стали мокрыми. Не желая показать этого, подросток наклонил голову вперед и уткнулся взглядом на свои ботинки.

— Вы… Вы б-бы п-правда эт-того хотели, м-мистер Старк?

И если бы Питер был чуточку увереннее в себе и не опустил голову, то заметил бы, как меняется взгляд мистера Старка с растерянного и задумчивого на мягкий и нежный, словно перед мужчиной было всё сокровище мира, полученное в одночасье. Питер увидел бы, как глаза его наставника цвета горького кофе наполняются ранее невиданным теплом и приобретают новый более светлый оттенок.

— Правда. Чистейшая правда, ребёнок.

* * *

К сожалению, счастье продлилось недолго, и Тони умер гораздо раньше, чем планировал. Мстители рассыпались, словно горсть жемчужин из рук рассеянного продавца. Стив Роджерс резко постарел и окончательно ушёл в отставку, чтобы вдоволь насладиться последними годами жизни с прелестной Пегги Картер. Наташа трагически погибла, совершив последний героический поступок на прощание. Клинт и Скотт вернулись к своим семьям и, хорошенько всё осмыслив, решили прекратить супергеройскую карьеру. Стивен Стрэндж отправился в Тибет для исцеления своей души и твёрдо решил уйти из командной работы, возобновив одиночную деятельность. Т’Чалла и Тор отправились в Ваканду, дабы заняться восстановлением земли и помощью своим народам. Сэм Уилсон принял пост Капитана Америки и стал усерднее следить за порядком в стране, периодически связываясь с Щ.И.Т.ом. Остальные же… Бесследно исчезли. Видимо для того, чтобы начать жизнь с чистого листа и оправиться от душевных ран.

Питер же чувствовал, что его сердце разбито. Он уже в третий раз потерял отцовскую фигуру. И эта потеряла ощущалась сильнее во сто крат. Ричард Паркер погиб слишком рано, чтобы к нему успели сильно привязаться, дядя Бен был убит по воле случая и на тот момент очень многого не ведал о своём племяннике, а мистер Старк… Он знал о Питере всё: и позорное, и то, чем стоит гордиться, и слабые стороны и сильные. Он знал о всех его страхах, о всех его кошмарах и самых заветных мечтах. Он всегда был рядом, особенно в трудную минуту, и помогал, наставлял, направлял, иногда ругал протеже за глупую выходку. Очень часто Тони устраивал киномарафоны только для него, Питера и Пеппер, чтобы дать всем возможность отдохнуть после тяжёлых дней. Не реже были совместные вечера в мастерской за чашками кофе. Но самыми-самыми любимыми были объятия. Подростка они всегда вгоняли в краску и между тем дарили ощущение какого-то волшебного уюта и безопасности. В такие минуты Питер чувствовал себя самым счастливым человеком на свете.

До момента, когда это счастье отобрали. Резко, жестоко, внезапно, безжалостно, как надоедливую пиявку. Пожалуй, Питер никогда не забудет тот роковой миг, когда сердце мистера Старка перестало биться, и на смену звукам пришла оглушительная тишина. А взгляд… Тот мёртвый, лишённый даже капли жизни, стеклянный, устремлённый в пустоту взгляд теперь наверняка был выжжен в памяти раскалённым железом. Слишком равнодушный, слишком ледяной… Слишком чёрный. Паркер мог поклясться, что видел, как угасал свет в этих глазах и давал мраку заполнить всё пространство. От одного зрелища хотелось пронзительно выть, скулить как побитая собака и, стоя на коленях, умолять вернуть жизнь чёртовому Тони Старку. Увы, но эта идея была изначально обречена на провал. Питер уже пытался. Питер не смог.

* * *

— Пожалуйста, мистер Старк, не умирайте! Не умирайте, не смейте, только не Вы! Подумайте о Пеппер, о Роуди, подумайте о своей семье! Вы не можете их так легко оставить! Пожалуйста, мистер Старк, не уходите, только не сейчас… Да и… Я ведь тоже не смогу без Вас… — юноша осторожно прикоснулся ладонью к плечу мужчины и встряхнул его, надеясь пробудить хоть какие-то искры жизни. Не получилось. Юноша нахмурился и попробовал снова, толкнув сильнее. Ничего не вышло. Тело всё также было неподвижно. Тогда Питер зарычал от боли и гнева, скопившихся в груди грузным камнем, и выплеснул все чувства в новый толчок. Безрезультатно. Снова попытался. Ноль ответа. Опять попытался. И опять, и опять, и опять… Всё тщетно. Ничего не помогало.

— Не смейте, мистер Старк! Не смейте, уходить, слышите меня? Ещё слишком рано! Вы же говорили, что не собираетесь так скоро умирать! — Некогда светлые, лучистые карие глаза наполнились кровью ярости и безысходности. Красивые волнистые локоны слиплись и покрылись огромным слоем пыли, грязи и жира, но парню было всё равно. Он хотел достучаться до своего наставника, приказать ему, чтобы тот перестал прикидываться трупом и очнулся уже наконец. Он хотел наорать на него, зарядить молнией, влепить пощёчину, сделать всё что угодно, лишь бы заставить глупое железное сердце снова биться, да что толку? Умом Питер понимал, что все его попытки бесполезны и иррациональны, но душе было плевать, всему существо Питера было глубоко плевать на все доводы разума. Он хотел вернуть мистера Старка назад. Он хотел вернуть того, кто стал ему… Отцом.

— Вы не можете так поступить. Вы нам нужны, — обессилев от собственных эмоций, Питер устало прислонился к груди мужчины и глубоко вздохнул. — Всем нам. И… Вы нужны мне, — тише, словно стыдясь этого, добавил Питер. — Как я буду жить без Вас? Вернитесь. Тони, умоляю Вас. Вернитесь. Пожалуйста, Тони…

Слёзы градом катились по щекам юноши и падали на дуговой реактор Тони. Где-то на периферии сознания Паркер надеялся, что это каким-нибудь образом запустит работу мозга и всей кровеносной системы заново, как в мультфильме про Рапунцель, и, затаив дыхание, ждал. Наивно, по-детски ждал чуда. Но минуты шли, а чуда всё не было. В конце концов подросток почувствовал себя дураком. Ведь слёзы — это всего лишь глупая солёная вода. Совершенно обычная, не способная помочь. Максимум, что она может, так это заставить проснуться спящего человека. И всё. Но ведь Тони не просто спал… Он был мёртв. Окончательно и бесповоротно. А, как известно, мёртвые не возвращаются с того света. Так бывает только в сказках. Осознание этого больно ударило Питера под дых, заставив с трудом подняться на ноги. Игнорируя внезапно появившееся головокружение, юноша круто развернулся и побежал в неизвестном направлении. Далеко-далеко, неважно куда, главное, как можно дальше от поля битвы. Главное, подальше от следов мнимой победы, ведь настоящая победа не может быть достигнута такой ценой. Туда, где нет никого. Туда, где нет мёртвого Тони. И совершенно плевать, что где-то позади отчаянно зовут Питера, прося его остаться.

* * *

Больно. Как же мучительно больно просыпаться от собственных криков и вымораживающих душу кошмаров. Как же чертовски невыносимо брать в трясущиеся руки телефон, набирать желанный номер и, слушая бесконечные гудки, медленно понимать, что тебе никто не ответит. Банально некому ответить. Как же невыносимо терять надежду, наблюдать за тем как она банально умирает, получать новую порцию безысходности и тоски, хотя рассчитывал ты на слова поддержки и любви.

И даже Мэй не могла тогда помочь. Конечно, когда она была рядом, Питеру становилось чуточку легче. Обнимая любимую тётю и вдыхая сладкий апельсиновый аромат её волос, юноша понимал, что он не один, что у него всё ещё есть люди, которые любят его. Мэй не могла избавить своего племянника от горя, не могла зашить огромную зияющую дыру в его душе, не могла мановением руки заставить плохие сны исчезнуть. Но, по крайней мере, её мягкие и ласковые прикосновения поддерживали его желание жить и не давали окончательно упасть в бездну. Питер больше не был тем жизнерадостным гиперактивным подростком и, скорее всего, никогда им уже не будет, но он хотя бы всё ещё видел смысл в своём существовании. Он не старался ускорить свою смерть. Это было бы эгоистично. Это было бы жестоко по отношению к Мэй, Эмджей, Нэду, и даже к Хэппи с Пеппер и Морган. Питер тогда не мог бросить тех, кто любит его…

Но то было раньше. Сейчас Питеру было абсолютно плевать на свою жизнь. В его уравнении появилось слишком много неприятных переменных: обман и предательство Квентина Бека, непреднамеренное создание мультивселенной, допущение новой трагедии и тотальное забвение. Всего этого оказалось слишком много для подростка. От его прежнего мира осталась лишь горстка добрых слов и воспоминаний, крутившихся в голове, подобно заевшей старой пластинке:

«— Ох, милый, как же мне жаль, что тебе приходится испытывать это снова, — женщина каждую ночь укладывала подростка на кровать, бережно укутывала его тёплым одеялом, а после садилась сама, чтобы пробыть в комнате до тех пор пока он не уснёт. Раньше она это делала, когда Питер был малышом, но после смерти Тони она возобновила эту маленькую «традицию», зная, что её племянник в этом нуждался как никогда. — Я бы так хотела забрать всю боль у тебя, но я не знаю как. Прости меня, сладкий… — осторожный, еле уловимый поцелуй на лбу вызывал на устах юноши слабую улыбку. Мэй, глядя на неё, думала, что ещё не всё потеряно. Она верила, что ещё сможет сделать своего племянника счастливым…»

Жаль, но её желание оказалось неосуществимым. Мэй умерла. Неожиданно, внезапно. Также как и Тони пополнила коллекцию надгробных плит семьи Питера. И увеличила количество похорон. Но на эти похороны уже произошли из-за тупости самого Питера, устроившего целую вакханалию из суперзлодеев разных измерений. А ведь она могла бы прожить гораздо дольше, если бы в племянники ей не достался столь непутёвый и совершенно безответственный человек.

«— Чувак, ты не представляешь, как бы я хотел помочь тебе, — голос Нэда полон несвойственной тому горечи и печали. — Но я даже не знаю как. Ты за короткую жизнь повидал очень много дряни. Неудивительно, что ты изменился. Ты больше не смеешься и не ходишь со мной в кино. Не гуляешь и как будто даже не живёшь. Часто молчишь и расстраиваешься, хотя пытаешься выглядеть спокойным. Мне не понять этого всего, ведь я не был на твоём месте, но я хочу поддержать тебя. Мне страшно смотреть на тебя, чувак, ты очень сильно исхудал и выглядишь как труп. Скажи мне, что я могу сделать для тебя, чтобы тебе стало хоть немного лучше? Что ты сказал? Просто… Быть рядом? Хорошо, чувак, я от тебя не отлипну. Никогда. Не в этой жизни».

Ложь. Нэд сейчас не рядом. Он вообще забыл, что у него когда-то был лучший друг. Но он не виноват в этом. Он ведь не просил стирать себе память. Просто Питер как всегда намудрил и всё испортил…

«— Хэй, неудачник, ты же помнишь, что можешь поговорить со мной? Обещать тебе, что никуда не денусь, не буду. Всё это — ванильная неправдоподобная брехня. Жизнь — непредсказуемая штука, особенно, когда твой парень — супергерой. Я не знаю, как всё повернется дальше, счастливого конца не могу гарантировать, мы же всё-таки не в фильме. Но кое-что точно знаю: сейчас я тебя не оставлю и буду рядом с тобой так долго, насколько смогу. Не хочу, чтобы ты сбросился с какой-нибудь высотки. Будешь газировку? Я её одолжила на неопределённое время. Пей, она вкусная, сам же знаешь. А более крепкий напиток предлагать тебе не буду, это было бы очень тупо».

А вот ЭмДжей не соврала. Она оказалась гораздо проницательней. Прямо как чувствовала, что скоро случится что-то плохое, и она всё забудет. Прямо всё-всё, каждую встречу, каждый миг, каждый поцелуй и прогулки. Впрочем, это же Эмджей. Она всегда была невероятно догадлива и наблюдательна.

«— Питер, дорогой, прошу тебя, не закрывайся. Я прекрасно понимаю твоё состояние, мне тоже очень тяжело без Тони, но я не хочу, чтобы ты уничтожал себя, понимаешь? Ты нужен мне, дорогой, ты нужен своей младшей сестрёнке. Морган спрашивает меня, когда ты придёшь, а я даже не знаю, что и ответить. Пит, я знаю, тебе плохо, но ты не должен проходить через горе в одиночку. Позволь нам пройти его вместе с тобой. Тони бы не хотел, чтобы ты изводил себя. И я тоже не хочу. И Морган. Ты — часть нашей семьи».

Питер не был согласен с этим утверждением. Пеппер, несомненно, была очень добра к нему, но она была не права. Мистер Старк сейчас вообще ничего не хотел, он был мёртв. А что насчёт семьи… Раньше может это так было, но сейчас Паркер — чужак, супергерой, чья личность неизвестна, и хороший авторитет для Морган. Но не более того. Если пару лет назад подобная перспектива его бы сильно не расстроила, то сейчас, когда он сблизился со всеми… А ведь раньше Питер считал себя лишним в этом кругу. Каким же он был дураком. Тогда он был нужным, тогда он был частью семьи. Но какой смысл ругать себя сейчас? Ведь это ничего не изменит.

«— Питти, наконец-то ты пришёл! Я так скучала по тебе! Ты так редко приходишь, и я из-за этого грущу. Мама говорила, что тебе плохо и ты тоскуешь по папе, поэтому уходишь далеко-далеко. Но ты же мой братик! Я не хочу, чтобы ты грустил один. Пожалуйста, приходи почаще! Вон, смотри, мистер Тедди по тебе тоже соскучился, — детская ладошка крепко, настолько, насколько позволял возраст малышки, взяла юношу за руку и потащила к очаровательному розовому плюшевому мишке».

Морган… От воспоминаний об этой удивительной маленькой девочке становилось невероятно тоскливо. Её глаза, её улыбка, её смех… Всё это напоминало Питеру о нём. В каждом незначительном жесте или мимике проглядывалась его харизма. Единственное, чего, пожалуй, не хватало, так это «особого запаха Тони», в котором еле уловимо бы угадывалось машинное масло, крепкое горькое кофе, и железо. И потому находиться с Морган было больнее всего. Но в тоже время было приятно. Эта детская непосредственность, доброта и ум не могли не очаровать Питера и не вызвать сильную любовь и привязанность.

«Эй, парень. Я знаю, что в произошедшем ты винишь себя. У тебя такие же невероятные комплексы героя и чрезвычайной вины, как у Тони. Ты наверняка уже успел накрутить на себя и напридумать всякой ерунды наподобие «Если бы не я, всего бы этого не было». Знай, парень, это не так. Выкидывай всю эту дурь из головы. Ты здесь не причём. Тони сам сделал свой выбор, он решил создать машину времени, он решил использовать ту злосчастную перчатку с камнями. Он, а не ты. Ты его не заставлял жертвовать собой. Я знаю, тебе трудно в это поверить, но это правда. Ты сделал всё, что смог. В конце концов, ты помог победить Таноса. Ты молодец. Тони бы гордился тобой. А я… А я очень рад, что несколько лет назад смог познакомиться с тобой, пусть и крайне нелепым способом».

Откровения Хэппи для Питера были самыми неожиданными и на удивление очень приятными. Тогда было очень приятно узнать, что за маской вечной раздражительности и недовольства скрывалась привязанность. Если бы Питер услышал подобные слова несколько лет назад, то пришёл бы в неописуемый восторг и начал бы кричать на всю машину «Я же говорил, что Хэппи меня любит!». Но сейчас, прокручивая столь мягкие и трепетные слова, Питер вместо радости ощутил острую тоску. Впрочем, ничего нового. В последние несколько месяцев тоска — наиболее часто посещаемое чувство.

Питер старался жить дальше. Старался отпустить ситуацию, забыть о боли и плыть по течению. Получалось это с переменным успехом. Для начала он заново оформил документы и стал эмансипированным. Отныне Питер — круглая сирота, и родственников у него больше не осталось. Позаботиться о нем было уже некому. А в приют ему не хотелось. Что бы он там делал круглый год? Ждал бы чудесного усыновления? Это было бы глупо, ведь оно все равно бы не случилось, так как Паркер уже слишком взрослый. Таких детей берут очень-очень редко. Да и заводить новую приёмную семью он не хотел. Снова знакомиться, снова привыкать, снова прятать Человека Паука… И, в конце-концов, снова терять. Нет уж. Лучше жить самому.

Питеру всего лишь семнадцать лет, а он уже пашет на нескольких работах чуть ли не до потери пульса. Днём — официант, вечером — грузчик, ночью — Человек Паук. Питеру всего лишь семнадцать лет, а он толком не высыпается и чувствует себя ходячим скелетом, обтянутым кожей. Если ему удалось поспать пять часов за сутки без пробуждения от кошмаров — это значит, что ему крупно повезло. О семи или восьми часах сна он может только мечтать. Чаще всего он спит по три или четыре часа, чтобы хоть как-то функционировать в рабочие будни, но на этом всё. Будь его воля, он устроился бы и на третью работу дополнительно, но, её, к сожалению, он уже не потянет. Для этого надо отказываться либо от сна, либо от Человека Паука. А это невозможно, потому что из-за недостатка сна, оказывается, тоже можно умереть, но а помощью людям жертвовать юноша не может. Это было бы эгоистично. Гибель дяди Бена тому подтверждение. Паркер не мог снова струсить.

Как бы Питер хотел бросить все обязательства и стать обычным человеком! Вновь спать столько, сколько положено организму, гулять сколько вздумается и ходить в кино, наслаждаться золотой порой студенчества. Поступить наконец в МТИ. Но, к сожалению, из-за сложного финансового положения университет в ближайшее время ему не светит. Питер еле-еле сводит концы с концами. Ему бы выжить для начала, а потом думать об учёбе.

Но все эти желания меркнут по сравнению с мечтой вернуть Тони. Вновь его обнять, крепко-крепко обнять и никогда не отпускать. Вновь почувствовать его особый запах и окунуться в тепло. Услышать его саркастичные шутки и язвительные комментарии насчет разработок конкурентов. Спрятаться вместе с ним от жестокого мира в уютной мастерской, насладиться вкусной ананасовой пиццей и ворчанием Тони об ужасных вкусах протеже.

Сердце юноши каждый раз тоскливо ныло, когда он думал о ком-либо. Особенно сильно оно ныло, когда юноша думал о Тони. Прошел уже год, а оно до сих пор не может смириться с потерей и начать радоваться мелочам. Похоже, радости как чувства в принципе больше не существовало.

Весь мир сгорел в адском пламени. Питер потерял всё, что ему было дорого: любящих родителей, ласковую тётушку Мэй, дядю Бена, дарующего спокойствие, заботливого мистера Старка, честную и прямолинейную Мишель, всегда понимающего Нэда, мягкую и внимательную Пеппер, задорную Морган и чрезвычайно ответственного Хэппи… Господи, как же он скучал по ним, по их совместным посиделкам и ночевкам. Но… Юноша остался совершенно один. Все планы на будущее стали жалким прахом. Перспектива работы в Старк Индастриз превратились в глупую иллюзию. Складывалось ощущение, что долгие годы Паркер спал и видел нереалистичный сладкий сон, а сейчас внезапно проснулся и столкнулся с уродством настоящей действительности.

Питеру было плохо. Питер чувствовал, как его разрывает на части. Питер никогда не ощущал себя столь ужасно. Раньше юноша думал, что после убийства дяди Бена ничего хуже не может произойти. Судьба не может придумать гораздо более жестокое испытание. Как же, чёрт возьми, он ошибался! Почти каждую ночь подросток просыпался в холодном поту и пытался звать на помощь. Хоть кого-нибудь. Ведь он так изголодался по любви…

— Мистер Старк, мистер Старк! Пожалуйста, Тони, Вы нужны мне… Тони! Нет, Тони, где Вы? Пожалуйста… — юноша держал простынь кровати так сильно и так отчаянно, будто боялся снова превратиться в пепел. Как тогда, на Титане. Шли минуты, только вот наставник всё никак не шёл, и Питер спросонья не мог понять почему. Раньше мистер Старк практически сразу врывался в комнату мальчишки, как только слышал пронзительный крик. Однако сейчас… Его не было. — Мэй? Мэй, пожалуйста… Хэппи? Пеппер? Кто-нибудь, придите, пожалуйста!

А потом понимал, что ни до кого не дозовётся уже больше никогда. В такие моменты стены выглядели мрачнее, а сама комната теснее, чем она была на самом деле. Гораздо теснее.

Питер устал. Устал от всего и в особенности от своей жизни. Он на протяжении полугода жил один в маленькой квартире, и одиночество душило его. Одиночество напоминало огненного монстра, ловко проникающего под кожу и уничтожающего все органы ядовитыми, безжалостными прикосновениями. Тотальное забвение о юноше разрушало того изнутри и наполняло отчаянием всё его существо. Однако было кое-что, что не давало окончательно погрузиться во тьму, то, что давало крохи света. И это вера.

Питер верил, что после смерти некоторым людям выпадает огромное счастье переродиться вновь. Питер искренне верил, что одним из таких везунчиков является Тони. Ведь Тони как никто другой заслужил этого своей отвагой, своим самопожертвованием, своей добротой и силой духа. Питер тоже хотел перерождения, воспарить из пепла отчаяния и когда-нибудь в следующей жизни снова встретить Тони Старка. Человека невероятно храброго, невероятно умного, самого выдающегося супергероя во Вселенной. Мужчину, ставшего Питеру… Отцом. Тем, кому подростку давно не хватало.

Только вот… Заслуживает ли сам Питер перерождения?

* * *

— Паркер, твою мать, следи за дорогой, — мужчина, демонстративно хватаясь за сердце, недовольно посмотрел на своего подопечного. Для смышлёного и рассудительного человека тот выглядел слишком беспечным и увлечённым местным пейзажем. А ведь он, между прочим, сейчас за рулём и тренируется водить машину. — Хватит отвлекаться на красоты природы. Или ты решил нас угробить?

Подросток дёрнулся и, кинув нервный взгляд на наставника, тут же обратил внимание на дорогу. К огромному облегчению последнего.

— П-простите, м-мистер Старк, — Питер крепче обхватил руками руль и нахмурился, осознав всю глупость сложившейся ситуации. Мужчина жертвует личным временем, чтобы поднатаскать стажёра в вождении и любезно предоставляет тому машину, а он что делает? Ведёт себя как ребёнок. Нет, волнение волнением, а пренебрегать безопасностью нельзя, не хватало ещё ДТП спровоцировать. Юноша насупился, представив ужасы последствий своей невнимательности и крепко стиснул зубы, решив ничего не говорить.

Сзади раздался тихий вздох.

— Послушай, парень… Переживать, испытывать воодушевление — это нормально. Особенно если ты только начинаешь водить машину. Только нужно учиться контролировать эмоции, хотя бы на время поездки. Для тебя это сложно, ты же одна сплошная эмоция, но я уверен, ты справишься. Не нервничай и всё будет хорошо. Окей?

Питер фыркнул и улыбнулся.

— Окей, мистер Старк. Я гарантирую Вам, что не сломаю наши шеи, потому что в ином случае вы не узнаете, сдам ли я экзамен на права или нет.

Мужчина закатил глаза и включил Старкфон, намереваясь заняться вычиткой важных документов. По правде говоря, он должен был заняться этим ещё две недели назад, как ответственный начальник, но, как обычно, перенёс работу на неопределённой по срок. И, разумеется, он поступил так по «важной» причине, о которой никто не знает.

— Странные у тебя приоритеты, ребёнок. Сделаю вид, что не распознал чёрный юмор, — небрежно бросил он, прежде чем погрузиться в «увлекательный» мир документации и отчётности. — И да, Паркер, ещё раз пошутишь про смерть в моём присутствии, и я гарантирую, что обеспечу тебе просмотр нудных лекций от капитана Сосульки. На целый вечер. Можешь не благодарить.

Юноша тихо рассмеялся и подумал о том, что некоторые вещи не меняются. Даже в такой ответственной ситуации они с мистером Старком умудряются вести нелепые, абсурдные разговоры. Кому расскажешь, не поверят.

Следующие полчаса поездка проходила гладко. Никто не кричал и не ругался, предпочитая спорам тишину и спокойствие. Всё нервное напряжение сошло на нет, уступив место странному блаженству. Питер медленно опустил плечи и слегка откинулся на кресло. В машине заиграла простая, незатейливая ретро-музыка, и Питер начал тихонько подпевать ей, осторожно постукивая пальцами по рулю. Тони же добродушно усмехнулся, про себя отметив, что работать в такой обстановке ему более чем приятно. Совсем другие ощущения, нежели в душном офисе среди унылого сборища скучных аукционеров и предпринимателей.

Питер размышлял о многом. О том, что в Башне его ждёт дивный фруктовый пирог от Мэй и Пеппер, который он со стопроцентной вероятностью умнёт за несколько минут. Он размышлял о предстоящей тренировке со Мстителями, где прокачает навыки бойца и, как обычно, начнёт болтать о жизни. В его воображении вырисовывались картины удивительных боев, а у также шуточных перепалок с мистером Бартоном и мистером Уилсоном. А вечером… Этим славным вечером должно было состояться свидание с ЭмДжей. Самое первое и долгожданное, причём рядом с аквапарком. Ну разве этот день не мечта?

Потихоньку Питер погружался в дебри воображения и начал предвкушать возможный поцелуй, как вдруг паучье чутьё резко завопило, заставив своего обладателя подпрыгнуть от неожиданности. Все сладкие грёзы мигом улетучились, и юноша стал дико озираться в поисках источника опасности. Где-то впереди мелькнула странная тень, по форме напоминающая некое парнокопытное животное. Очень знакомое парнокопытное животное.

— Это ч-что? Олень? — шепнул Паркер, не веря в то, что происходящее с ним является правдой. Олень был его любимым диким животным, которого парень очень сильно хотел увидеть когда-то давно в детстве. Потом как-то подзабылось, а внимание мальчика было обращено на изучение точных наук. Чего не скажешь о нём прямо сейчас.

— Я должен увидеть его… — с благоговением произнёс Питер и начал аккуратно тормозить. К счастью, расстояние было не слишком коротким, автомобиль было много шансов, чтобы удачно и вовремя остановиться. Выкручивать руль не было необходимости, да и делать это не было никакого желания. Статистики говорили, чем заканчивается подобная авантюра. Чаще всего последствия были плачевными и порою даже трагичными.

Тони же, погружённый в свою работу, старательно игнорировал невнятные бормотания подростка и иные посторонние звуки ровно до того момента, когда автомобиль аккуратно припарковали возле обочины. Оторвав взгляд от Старкфона, мужчина с удивлением посмотрел на пустующее водительское кресло и на лобовое стекло автомобиля, откуда виднелось постепенное уменьшение худенькой мальчишеской фигуры.

— Чёрт тебя подери, Паркер, — мужчина раздражённо бросил телефон на сиденье и, глухо матерясь, незамедлительно выбрался на улицу. — Вот куда он опять намылился, а?!

Пройдя несколько метров вперед, Тони застал любопытную картину, достойную всякого сюрреализма: посреди дороги стоял огромный олень, который чуть ли не сиял под лучами солнца, и Питер, довольно обнимающий его за шею. Рот мужчины невольно приоткрылся.

— Так вот чего ради ты остановил автомобиль. Пожалел несчастное животное.

— Ага. Но я просто не хотел, чтобы он умер, мистер Старк.

— И оно тебя не боится.

— Ага.

— Оно дает тебе себя гладить и даже не бодается.

— Ага.

Мужчина скептически посмотрел на подростка, пытаясь понять, почему его стажер не может понять очевидного. Дикие животные на то и дикие, что не подходят к людям и не дают себя тискать, как мягкую игрушку. Видимо, он всё ещё не осознал всю силу Паркеровского очарования, иначе как объяснить то, что парень в упор не обращает внимания на «тонкие» намёки. Что ж, видимо, придётся говорить несколько конкретнее.

— Поверить не могу, что ко мне в ученики попал чуть ли не второй Иисус. Или даже скорее доктор Дулиттл. Ты влюбил в себя оленя.

— Мистер Старк, вы преувеличиваете. Не думаю, что я заслужил столь громких имён, — смущённо пробормотал подросток, прилагая титанические усилия, чтобы справиться с шоком, вызванным чересчур лестными словами наставника. — Я просто проявил немножко внимания. И всё, — Питер дружелюбно улыбнулся оленю и мягко погладил того по спине.

Дикий зверь прикрыл глаза. И если бы он был кошкой, то обязательно заурчал от неожиданных человеческих ласк. Тони в этом мог поклясться чуть ли не половиной акций компании. А это уже о чём-то да говорит.

— И после всего этого ты до сих пор уверен в том, что недостаточно хорош для мира… — мужчина ущипнул себя за переносицу и глубоко вздохнул. — Чёрт, ребёнок, иногда я категорически не понимаю тебя.

* * *

Питер обессилен. В последние дни он едва выдерживал рабочие дни, практически сваливаясь на пол от усталости. По-видимому, организм начал давать сбой. В целом, это не было новостью Питера. Вялость во всём теле, будто бы в него запихали одну лишь вату, тёмные пятна перед глазами и затруднённое дыхание, потеря чувства равновесия и ощущение, словно ты находишься на корабле… Всё это — закономерный итог для человека, переставшего заботиться о себе и нормально отдыхать. Но юноша ничего не мог поделать. Он не имел ни малейшего понятия о том, как помочь себе. Отказаться от работы, лишив тем самым себя денег на пропитание? Не вариант. Питеру, как мутанту с ускоренным метаболизмом, просто жизненно необходимо поглощать много еды. Наладить режим сна хотя бы до пяти-шести часов на каждую ночь? Ха, одно это предложение звучит нелепо. Стоит только вспомнить частоту появления кошмаров и терзающих душу воспоминаний… Позволить себе психолога юноша не мог. Излишне дорогое удовольствие. Да и к какому специалисту вообще идти и доверить тайну супергеройского альтер-эго? Правильно, ни к какому. Поэтому Питер старался разгрузить проблемы самостоятельно, по мере своих возможностей. И, кажется, иногда ему это удавалось. (На самом деле, нет).

Конечно, был и другой вариант спасения — обратиться за помощью к Пеппер и Хэппи, напомнив о своём существовании. Но для Питера это ужасный вариант. Он не горел желанием подвергать опасности дорогих ему людей. Особенно, малышку Морган, не успевшую ещё толком пожить. Он, будучи Человеком Пауком, нёс угрозу для окружающих. Когда-то он уже допустил смерть дяди Бена, тётушки Мэй и Тони Старка, самых близких и родных на всё белом свете. Повторять такой исход казалось чем-то неправильным и даже кощунственным. Уж лучше Пеппер, Морган и Хэппи будут жить долго и счастливо, но без назойливого подростка, чем помня его и каждый день рисковать. К тому же, именно по вине Питера погиб Тони. Именно Питер сделал Пеппер вдовой, именно Питер лишил Морган отца, а Хэппи — верного друга. Так что тотальное забвение окружающих о Питере Паркере мальчишка считал вполне заслуженным.

«Вот почему Человек Паук должен быть один. Вот почему он всегда должен работать в одиночку. Вот почему ему нельзя подпускать к себе никого», — словно мантру повторял юноша перед сном и обнимал себя за плечи, пытаясь найти хоть какое-то утешение. Получалось слабовато. Подобные мысли не бодрили, а только способствовали желанию уехать в далеко. Желательно в глухую лесную чащобу, бросив весь социум и спрятаться от его жестокости. Желательно, навсегда. Возможно, Питер так бы и поступил, если бы не имел чувство долга и ответственности перед людьми и перед самим собой.

Этой ночью подросток решил совершить вылазку. На улице стояла нелётная погода: огромные массивные тучи заполонили собою всё небо и напоминали страшного монстра, готового поглотить жителей всего города. Где-то вдалеке мелькала ослепительно белая вспышка и разрезала воздушное пространство на несколько частей. Паучье чутьё отчего-то вопило, едва ли не умоляя хозяина остаться в квартире, но тому было всё равно. Не в первой же ему попадать в крайне опасные ситуации. Он всегда выкарабкивался из них и потому был уверен, что сможет выкарабкаться снова.

Однако героям, какими бы умными и сильными они бы не были, не следует вести себя столь беспечно. Особенно, если они одиноки.

Первое время патруль казался очень спокойным. Большинство улиц района пустовало и только изредка проглядывались маленькие расплывчатые фигуры. Все дома выглядели однотипными, скучными, до ужаса мрачными и чуть ли не следящие за каждым движением, за каждым дыханием Человека Паука. Питер понимал, почему сознание рисовало до абсурда страшные картины в его голове, но предпринимать ничего не стал. Он не видел смысла возвращаться в квартиру в ближайшее время, пока не убедиться, что помощь дружелюбного соседа никому сейчас не нужна.

Прошёл час. Потом ещё один. На улицах до сих пор не было замечено ни одного преступления. Подул холодный ветер, заставив юношу поёжился и развернуться в сторону нынешнего дома. Видимо, сегодня неприятности никому не грозят, и свободное время можно посвятить сну. Только… Кое-что Питеру всё равно не давало покоя.

Паучье чутьё. Отчего-то оно никак не умолкало и вызывало огромную волну головной боли.

Зацепившись паутиной за соседнее здание, Питер нахмурился. Ему совершенно не хотелось разбираться со своим здоровьем, особенно сейчас. Вместо этого он бы предпочёл продолжить патрулирование или впасть в спячку. Желательно, на несколько месяцев. И чтобы его не трогали в это время.

Внезапно на расстоянии несколько кварталов раздался звук битого стекла и парочка смачных ругательств. Питер тут же остановился и прислушался, чтобы найти источник шума и правильно сориентироваться. Судя по всему, где-то сейчас намечалось ограбление.

— Пошевеливайся, Смит. Ты же не хочешь, чтобы нас упекли за решётку? — недовольно пробубнил какой-то мужчина, находясь рядом с довольно-таки… Изысканным зданием. Подобравшись поближе, Питер внимательно пригляделся и увидел перед собой ювелирный магазин. Очередное местечко для богачей.

— Это как-то даже неинтересно, — фыркнул мальчишка. — В последнее время преступники довольно-таки банальны. Ограбить магазин мебели и то было бы оригинальнее, — заметил он, а после спрыгнул прямо за спины двух мужчин.

— Хэй, ребята, решили повеселиться? Могли бы позвать меня, я бы подсказал, как организовать вечеринку получше, чем простое воровство.

К сожалению, юмор Человека Паука мужчинам пришёлся не по вкусу. Они начали наступление, решив тем самым проигнорировать язвительную шутку. Питер с лёгкостью уклонялся от каждого удара, подобно ловкой мартышке, ровно до того момента, как головная боль усилилась во множество раз, а весь мир словно бы потерял чёткость, укутавшись беспросветным туманом.

Вот, что бывает, когда долгое время игнорируешь базовую потребность во сне.

«Чёрт возьми, как же не вовремя! Надо было оставаться в квартире сегодня…» — Мысленно простонал мальчишка, отвлёкшись на слабость взбунтовавшегося тела, и это стало роковой ошибкой. Преступники решили воспользоваться внезапной заминкой и устранить главную угрозу этой ночи.

Не успел Питер среагировать, как раздался оглушительный выстрел. А затем и второй.

Бах! Бах!

Питер широко распахнул глаза от удивления, словно не мог поверить в то, что его подстрелили. Он протянул было руку вперёд, собираясь что-то сказать, но вместо этого покачнулся и с громким стуком упал на колени.

Паршиво. Юноша только что умудрился получить два серьёзных ранения при рядовом ограблении. Как будто он не супергерой с несколькими годами опыта, а только-только вышедший на улицу новичок.

Как же глупо. Похоже, Питер устал сильнее, чем он думал.

Чёрт побери, он был слишком беспечен.

Питер попытался подняться на ноги, но те слишком сильно задрожали, и он рухнул обратно, только уже на бок. Грудь юноши сразу же взорвалась дикой болью, и Питер громко закричал, не в силах сдерживаться. Из ран покатилась кровь, много крови, и как бы Питер не пытался, он не мог её остановить. Руки для этого были слишком слабы… Питер попытался окутать своё тело паутиной, да только как назло веб-шутеры заклинило, а пальцы онемели. Если бы были с собой нитки и иголка… Однако юноша не был уверен, что смог бы зашить сейчас раны. Его тело было слишком ослаблено, слишком немощно.

И это была вина Питера. Если бы он был благоразумен. Если бы он выходил на патруль только после более-менее хорошего отдыха, а не его подобия…

Но жаловаться поздно. Ничего исправить было нельзя. Только… Что теперь делать дальше? Добраться до квартиры Питер самостоятельно не может. Помочь ему было некому. Связаться с доктором Беннером или доктором Чо не было никакой возможности. Да даже с обычной больницей связаться не получится: Искусственного Интеллекта у Паркера уже полгода как нет, а мобильный телефон остался дома… А ведь Питер готов был даже плюнуть на тайну личности, лишь бы не умереть так по-идиотски.

Юноша вздрогнул, осознав, какая участь его ждёт. Все эти месяцы ему было абсолютно плевать на свою жизнь, ибо в ней ничего хорошего не осталось, а сейчас он испытывал страх? Как же так? Это ведь нелогично. Почему именно сейчас, в столь критический момент, он так цепляется за жизнь, когда он может вскоре избавиться от боли? Нет, не физической. Душевной. Боли бесконечного одиночества и отчаяния.

— К-какой ж-же я кр-рет-тин, — с трудом прохрипел парень и поморщился от боли. Он изо всех сил старался игнорировать ломоту в теле и вязкую, неприятно липкую кровь, которая, кажется была уже повсюду. Он решил ненадолго прикрыть глаза и представить что-нибудь приятное. Что-нибудь настолько милое, трогательное и воодушевляющие, что могло бы отвлечь от неприятных ощущений.

И, как обычно, первым, о ком Питер подумал, был Тони. Живой. Добрый. Такой знакомый. Такой уютный Тони.

* * *

— Малыш, давай просыпайся. Ну же, открой паучьи глазки, — шершавая, мозолистая ладонь нежно перебирала кудряшки на голове мальчишки и пыталась осторожно разбудить его. Безрезультатно. Подросток вместо того, чтобы взбодриться, слегка изменил свое положение, невольно потянувшись за новой порцией ласки, и тихо вздохнул. Судя по всему, он не собирался подниматься не то чтобы в ближайший час, но и вообще всю ночь.

— Не хочу, Тони… — юноша с большим трудом разлепил веки, чтобы посмотреть на мужчину, а потом снова закрыл их, с удовольствием поддаваясь зову организма и возвращаясь во тьму.

Это был первый раз, когда Питер назвал своего наставника по имени. Тони помнил, как долгие месяцы этого добивался, и это наконец случилось. В груди мужчины потеплело, окружающая обстановка заиграла новыми красками и показалась такой солнечной, ясной и светлой, словно холодная унылая осенняя пора преобразилась в лето. Одно маленькое слово. Одно заветное слово из уст дорогого мальчишки… Такого расслабленного, такого в этот момент беззащитного и безусловно доверяющего Тони… Одно только это наполняло жизнь мужчины невероятным, фантастическим, удивительным смыслом, какого у него ещё никогда не было.

— Хорошо, Пит. Я помогу тебе подняться, — Тони активировал костюм Железного Человека, и с сожалением покачав головой, обхватил мальчишку руками. Будь его воля, он бы не стал его использовать в такой ситуации, но, увы, физических сил у него вряд ли хватит, чтобы дотащить подростка до его комнаты. Пусть и довольно тощего. Если бы Тони обладал теми же возможностями, что и Стив, или, на худой конец, мог с помощью магии уменьшать вес, то костюм ему бы тогда не понадобился.

Питер, почувствовав знакомые объятия, тут же прижался к груди Тони и довольно засопел. В этих руках он чувствовал странное, необъяснимое удовлетворение. Такое глубокое, такое сильное… Похожие эмоции Питер испытывал в далёком детстве, когда его обнимали родители. Воспоминания о них были очень расплывчатыми, но ощущения, которые они вызывали, крепко-накрепко сохранились. И вот сейчас, в это мгновение юноша словно бы вернулся в те годы, ранние, лёгкие, беззаботные и очень сладостные. Объятия Тони каким-то странным образом пробуждали необыкновенную лёгкость и… Воздушность.

— С-спок-койной н-ночи, Тони, — пробормотал Питер и, прежде чем окончательно погрузиться в глубокий сон, ощутил лёгкое прикосновение губ к макушке и услышал ласковое в ответ:

— Спокойной ночи, малыш.

* * *

От этого воспоминания становилось трудно дышать. Питер попробовал сделать глубокий вдох, но в груди было так больно, что казалось, будто все внутренности сгорали на медленном огне. Из уст подростка вырвался тихий хрип, а вскоре за ним последовал и кашель. Из уголка рта потекла маленькая струйка крови, и Питеру захотелось плакать. Громко. Отчаянно. Навзрыд. Лишь бы кто-нибудь пришёл на помощь.

Но на пустынных улицах никого не было. Все спали. И только Питер бодрствовал. Пока что. И упрямо смотрел на ночное небо, отчего-то ставшего невообразимо ясным и звёздным. Смотрел и… Как будто чего выжидал. Некоего чуда, посланного бы в знак милосердия. Смотрел и горько плакал, очень чётко понимая, как много он потерял, сколько возможностей он упустил и… Как много он не сказал, когда мог.

— Я бы так хотел встретить Вас снова, мистер Старк, — на слабом, измученном лице расцвела грустная улыбка. — Где-н-н-нибудь… Н-не в-важно когда. Г-глав-ное ув-видеть, — перед глазами всё начало принимать причудливые формы, причудливые, расплывчатые формы, будто бы размазанные акварелью. Окружение начало стремительно менять цвета, переодически возвращаясь к чёрному, и Питер воспринял это как сигнал к продолжению монолога. — Я т-так ск-куч-чаю п-по Вам. Н-надеюсь, В-вы сч-част-тливы там. — Уточнять, где находится это загадочное «Там» не имело смысла. Ведь для Питера итак всё было предельно ясно. Тем более время сейчас утекало сквозь пальцы, подобно песку, а юноше так хотелось успеть выразить самое важное, самое сокровенное! — Я… Кхм-кхм. Я б-буду ждать Вас, м-мистер С-старк. Б-буду. Об-бязательно.

Подростку было неважно, сколько должно было пройти времени, в каком столетии он может оказаться (если окажется счастливчиком), пускай даже не в этой реальности и не на этой планете, он всё равно будет ждать Тони столько, сколько понадобится. Ведь Тони за короткий промежуток времени умудрился стать очень дорогим, очень близким человеком. Стать настоящим… Отцом. Отцом, которого Питер всем сердцем любил. Также как родителей. Также как тётю Мэй. Также как Пеппер и малышку Морган. Также как угрюмого, но внимательного Хэппи. Также как Нэда и ЭмДжей.

И где-то в глубине души Питер надеялся, что Тони его также сильно любил. И также сильно жаждал переродиться и вновь встретиться с ним. А хотя, Тони же говорил об этом…

Постепенно тёмные пятна заполоняли всё пространство. Никаких чётких деталей больше не оставалось. Боль из груди, так тревожащее сознания, притуплялась, а тело мальчика наполнялось такой же лёгкостью, как во время объятий с Тони. Слёзы прекращают свой поток, оставляя на щеках мокрые дорожки. На губах замирает последняя улыбка, и Питер вздыхает. Веки медленно опускаются, словно погружая юношу в спокойный долгий сон.

«Всё будет хорошо», — пробегает мысль в голове уставшего подростка.

И больше Питер не просыпается.