Этот жестокий волшебный мир (гет)

После окончания Второй Магической войны и поражения армии Темного лорда назрели серьёзные государственные проблемы, граничащие с катастрофой, с которыми молодое, прогрессивное правительство Магической Британии не ожидало столкнуться и не могло решить самостоятельно.

Весь Волшебный мир замер, наблюдая со стороны за трудностями правления самого юного за последние семьсот лет Министра магии, но никто не торопился предложить ему помощь.

Большинство членов Визенгамота воспользовались правом заморозить свои места на пятьдесят лет. Оставшиеся вновь и вновь отвечали отказом по отношению к любым прогрессивным законам, предлагаемым на рассмотрение новым кабинетом Министра.

Гринготтс осторожно выжидал, временно прекратив все финансовые операции. Остановилось производство товаров и продуктов питания, закрылись мастерские, магазины и лавки. Прекратились поставки лечебных зелий в Больницу Святого Мунго. Лишь Хогвартс, благодаря непостижимой тысячелетней магии, функционировал исправно, предоставлял пищу и кров всем, кто находился под его защитой. Всё остальное население страны терпело бедствие.

Наступил момент, когда девятнадцатилетний Министр Магии Гарри Поттер, скрепя сердце, вынужден был обратиться со страниц «Ежедневного пророка» с предложением о союзе и сотрудничестве к представителям Священных Двадцати восьми.

В тот же день, после публикации, в кабинет Министра вошел статный волшебник, похожий на маггловского Санта-Клауса. Получив приглашение, он скромно присел на стул. Глядя на его румяное лицо и бесхитростный взгляд, сложно было представить, что это — один из самых влиятельных и богатых представителей чистокровных семей Волшебного мира — Персей Гринграсс.

Гарри Поттер не был деликатным человеком, он действовал по-гриффиндорски откровенно и решительно, поэтому сразу перешёл к делу.

— Что вы хотите за Ваши услуги?

Гринграсс тонко улыбнулся:

— О, господин Министр, мне нравится ваш деловой подход. Вам следовало сразу обратиться к нам, и подобных неприятностей… — он кивнул в сторону открытого окна, откуда раздавались неистовые выкрики возмущённых граждан, недовольных бездействием нового правительства, — этого беспорядка можно было бы избежать.

Гермиона Грейнджер, руководитель Департамента по регулированию магических существ, которую Гарри Поттер пригласил на встречу для моральной поддержки, спохватилась, нервно подскочила со своего места и, взмахнув палочкой, захлопнула окно.

— Так что вы хотите? — устало повторил Гарри Поттер. Судя по серому цвету лица и взъерошенным волосам, он не спал уже много ночей.

Персей Гринграсс по-отечески сочувственно посмотрел на молодого Министра и покачал головой.

— Вашим избирателям нужна стабильность, а Вы не можете ее предоставить. Половина финансовых магнатов заключена в Азкабан, туда им и дорога, а остальные за границей, откровенно ждут вашей отставки.

У вас огромные проблемы, господин Министр. Вы не понимаете основных механизмов экономики. У вас нет денег, и даже если бы они были, вы не знаете, что с ними делать. Но вы публично обратились к влиятельным волшебникам, и вот я здесь, час назад аппарировал из Франции. Я могу обеспечить вам помощь и поддержку. Но…

Гарри Поттер резко перебил его:

— Но вы слизеринец. У вас есть условие. Какое?

Гринграсс выпрямился в кресле. Исчез образ добродушного Санты. Напротив Министра сидел бессердечный, опытный делец, заключающий выгодную сделку.

— Ничего, что противоречило бы вашей политике. Я оказываю Вам полную финансовую поддержку и обеспечиваю лояльность остальных чистокровных семей. Вы, со своей стороны, заключаете брак с одной из моих дочерей.

Гарри Поттер гневно вскочил со стула:

— Это шутка? Я женат!

Волшебник примирительно поднял руку:

— Все знают о вашей женитьбе на Джиневре из почтенной семьи Уизли. Моя дочь официально станет вашей второй женой.

Министр посмотрел на него как на сумасшедшего. Сидевшая рядом с ним Гермиона Грейнджер побледнела как полотно.

Гринграсс вздохнул:

— Вероятно, уважаемая мисс Грейнджер объяснит вам.

Ещё сильнее побледневшая Гермиона дрожащими губами произнесла:

— Акцио Закон о равных правах, — и призвала пергамент с красной министерской печатью, затем аккуратно положила его перед Гарри:

— Я тебе рассказывала, Гарри, — залепетала она, — когда ты два дня назад подписал общий Закон о равноправии… Там было дополнение о брачных традициях волшебных существ…

Гарри устало поправил очки:

— Помню, что речь шла о полигамии у гоблинов, селки и некоторых семейств оборотней… Какого Мерлина… Нет, Гермиона, ты же не имеешь в виду?..

— Да, Гарри, они настаивали на сохранении полигамии, угрожали беспорядками… Я посчитала это незначительным компромиссом. Но… Закон является общим для всех. Мы с тобой поспешили утвердить его, не подумав, что этим правом заинтересуются и другие. Прости меня, — Гермиона Грейнджер упала на стул и разрыдалась.

Гарри Поттер бросился ее утешать, повторяя:

— О, Миона, дорогая, мы всё исправим!

— Поздно, Гарри, Визенгамот утвердил закон, он вступил в силу сегодня в полночь! — мисс Грейнджер была безутешна.

Персей Гринграсс деликатно откашлялся, привлекая внимание.

— Извините, господин Министр, я не имею права дальше отрывать вас от государственных дел.

Гермиона Грейнджер вытерла слёзы и гневно выкрикнула:

— Вы, несомненно, пронюхали об этом ещё на этапе рассмотрения! Вот почему Визенгамот принял Закон единогласно: потому что Вы повлияли на принятие решения. И теперь Вы наслаждаетесь нашей ошибкой! Зачем Вам это нужно?

Волшебник криво усмехнулся, внимательно глядя на дерзкую ведьму, но его взгляд оставался серьезным, когда он веско сказал:

— Это очевидно. Скоро у меня родится внук. Сын моей младшей дочери Астории и Драко Люциуса Малфоя, помилованного благодаря вашему вмешательству. Я не слишком доволен своим зятем, но не смог избежать этого брака — магические контракты можно разорвать только в случае смерти или пожизненного заключения в тюрьму. Малфои избежали наказания и потребовали выполнения обязательств по контракту, а расплачиваться будет Астория и ее будущий ребёнок. Мне не хотелось бы, чтобы мой внук шёл по жизни как сын Пожирателя смерти. Совсем другое дело, если бы он был племянником Министра Магии и самого Спасителя Волшебного мира. Моя старшая дочь, Дафна, не замужем, и я предлагаю вам ее руку и все мои деньги. Мероприятия по урегулированию экономической катастрофы в стране начнутся немедленно после публикации в прессе статьи о помолвке, и это будет началом моей части сделки. Я заинтересован, чтобы вы как можно дольше сохранили свой пост. Вы заинтересованы провести необходимые реформы, и я Вам это гарантирую. Я прогрессивный человек. Господин Министр, в скором времени я жду сову с вашим решением. Мисс Грейнджер, — он любезно улыбнулся расстроенной девушке,

Гарри и Гермиона ошеломленно наблюдали, как он с достоинством поклонился и вышел из кабинета.

Покидая Министерство Магии, чистокровный слизеринец Персей Гринграсс рассмеялся и тихо произнёс: «Дети!»

Гермиона Грейнджер выскользнула из камина в доме на улице Гриммо и огляделась.

Когда Гарри, широко распахнув изумрудные глаза, надломленным голосом сообщил, что Джинни не в себе, она не представляла, что настолько. Мольба в глазах лучшего друга не оставила ей выбора. Ей придётся войти в логово льва и успокоить рыжеволосую разъярённую ведьму. 

Вокруг камина лежали руины того, что раньше носило название гостиной. Прекрасная мебель из Франции была разбита на мелкие щепки, обуглена и вряд ли подлежала восстановлению обычными чарами Репаро. Разбитые зеркала зияли пустыми серебряными рамами. Осколки сервиза усеивали дорогой кремовый ковер. Портрет Вальпурги Блек опасливо молчал, но из-за полузадернутой занавески блестел любопытный глаз старой ведьмы. 

Сама Джинни Поттер сидела на перевёрнутом диване с бутылкой огневиски в одной руке и с волшебной палочкой, направленной на Гермиону, в другой. Ее волосы были растрёпанны, а кружевной пеньюар свисал с точеного плеча, обнажая белую, покрытую веснушками кожу. Рыжеволосая отхлебнула дымящуюся жидкость и оскалила мелкие белые зубки. 

— Ха, ты не заставила себя долго ждать, Грейнджер! Конечно, когда дело касается твоего драгоценного Гарри, ты тут как тут.

— Джинни! — умоляющее произнесла Гермиона и сделала шаг вперёд.

Джиневра прищурила голубые глаза и бросила в неё летуче-мышиный сглаз.

Вальбурга Блэк ахнула из-за занавески. 

Гермиона немедленно отразила проклятие, негромко произнесла Экспеллиармус и ловко перехватила тонкую, гибкую палочку Джинни. 

— Думаешь, я не знала, что он никогда по-настоящему не будет моим? — выкрикнула Джинни и снова отхлебнула из бутылки. — Думаешь, я не ждала, что его заберут у меня? Тебе, с твоей чопорностью, никогда не понять, что значит любить недосягаемого мальчика, который предназначен всему волшебному миру, а не заурядной маленькой ведьме вроде меня.

Гермиона сохраняла молчание, давая ей возможность выговориться. 

Джинни горько рассмеялась.

— Знаешь, почему медальон Тома не разрушил тебя так, как Рона? Когда его дневник почти погубил меня? Вы похожи с Томом. Такие же бессердечные и расчётливые. У вас есть то, что магглы называют  иммунитет. Иммунитет к Тёмной магии. А у нас с Роном его нет — наши сердца беззащитны! Твой отец объяснил мне этот термин, когда был в Норе. О, ты не знала, что не все считают меня милой глупышкой, и что мы с ним серьезно беседовали, подруга? Или я больше не должна называть тебя подругой? 

Джинни смахнула со лба пушистые рыжие локоны и обвиняюще посмотрела на Гермиону.

— Ты всегда была подругой Гарри, но не моей и не Рона. Ты всегда предпочитала Гарри нам всем. Я бы так не мучилась, если бы между вами была интрижка. Но между вами существует нечто гораздо более ценное: он понимает тебя без слов, бесконечно ценит тебя, жить без тебя не может. Ты верёвки из него вьёшь. Если бы он женился на тебе, подобных скандалов у вас никогда бы не было. Ты просто составила бы график, когда он будет спать с тобой, а когда с этой надменной стервой Гринграсс!

Гермиона быстро приблизилась к ней и села рядом на перевёрнутый диван. Палочка вернулась в руку Джинни. В руках у старшей девушки появился маггловский термос. Отвинтив крышку, Гермиона налила в уцелевшую фарфоровую чашечку чёрный чай, благоухающий мёдом и протянула Джинни.

— Наверное, сегодня с нас хватит огневиски, Джин. 

Джиневра насупилась, но неловко взяла чашку свободной рукой. Сделав первый глоток, она заметно расслабилась. Палочка выпала из ее руки на пол, туда, где уже лежала пустая бутылка огневиски. 

Гермиона осторожно прикоснулась к ее плечу, поправляя ее одежду.

— Джинни, дорогая, посмотри на меня. Ты нервничаешь, потому что чувствовать эмоции — это нормально. Ты имеешь полное право накричать на меня. И позже я охотно позволю тебе сделать это. Но сейчас речь речь идёт не обо мне, а о Гарри. Он в безвыходной ситуации, почти сломлен, а ставки слишком высоки. Сейчас ты единственная, кто сможет удержать его от падения. 

— Не делай вид, что это не ты виновата! — прошипела Джинни. 

Гермиона вспыхнула: 

— Пойми, Джинни, так было всегда! Триады, гаремы и другие полигамные формы брака существовали в волшебном мире тысячи лет! 

Затем она с усилием взяла себя руки и заговорила более спокойно:

— Закон о праве лишь легализирует существующие подобные брачные союзы. Их дети получат статус законных, что справедливо. Я осознаю свою вину лишь в том, что это было немного несвоевременно. И ты, и Гарри не должны были пострадать. 

Она с сожалением взглянула на рыжую девушку. 

— Гринграсс вцепился в шанс поднять статус семьи через выгодный союз, понимая, что Гарри Поттер — избранный народом Министр, всеобщий любимец и даже в такое сложное время большинство избирателей, несмотря ни на что, его поддерживают. 

— Но не приведёт ли это к тому, что Гарри станет марионеткой чистокровных?

— Нет, Джинни. Это временный альянс, не более того. Мы ограничим его. Никто не посмеет влиять на Министра. 

Джинни пожала плечами:

— Возможно, нам просто следует развестись, и тогда мне не придётся терпеть рядом другую женщину.

Гермиона с волнением посмотрела на младшую ведьму и схватила ее за руку.

— Джинни, ты не поступишь так. Ты не бросишь его в трудную минуту, это на тебя не похоже. Мне страшно представить, какой смертельный удар ваш развод нанесёт Гарри. Если он подаст в отставку, а он это сделает ради тебя, ситуация в стране вернётся в прежнее состояние, если не хуже. Пуристы снова захватят Министерство, все магглорожденные и их сторонники будут под угрозой. В первую очередь пострадают твои близкие и семьи наших соратников, а также магглорожденные в Хогвартсе, дети, которые заслужили жизнь без унижений и насилия. 

Джинни отвернулась, но все еще не отняла руку. Затем она прошептала:

— Гермиона, я очень устала. Я чувствую себя ненужной и слабой. Ты востребована, работаешь с Гарри, и у тебя нет даже минутки, чтобы навестить меня. После смерти мамы я совершенно одна, не могу выйти из дома, не могу прийти в Нору, пройтись по Диагон-аллее, свободно полетать. Мне пришлось бросить «Гарпий», когда мои дела шли так хорошо. Я живу как затворница, практически не вижу мужа, а теперь его отбирает другая женщина. Что я должна делать? 

Гермиона забрала у неё чашку с остатками чая и заключила ее в утешающие объятия, ласково гладя по голове. 

— Пожалуйста, послушай, Джинни. Надо немного потерпеть. Скоро все изменится. Гринграсс предоставил довольно разумный план антикризисных мероприятий и выделил нам колоссальный бюджет. Опасность нападений вооружённой оппозиции скоро сведётся к нулю, и ты возобновишь тренировки. Гарри подумал об этом и собирается предоставить тебе охрану на стадионе. 

Гермиона сделала паузу, подходя к самой сложной части и тщательно подбирая слова. 

— Что же касается… мисс Гринграсс, ты даже не будешь ее видеть. Самое большее, она один-два раза появится вместе с вами на публике, для прессы, чтобы Персей Гринграсс продолжил вкладывать деньги в реформы Министерства. Это станет всего лишь браком по расчёту, а ты всегда будешь рядом с Гарри. Мы позаботимся о том, чтобы максимально отдалить эту женщину от вашей семьи, я обещаю. Ты важна для всех нас, Джинни, пожалуйста, не бросай его в такое сложное время. 

Сладкий голос Гермионы и ее нежные руки баюкали и успокаивали Джинни Поттер, пока ее раненое сердце не стало биться ровно и глаза не сомкнулись. Видимо, в чае было лёгкое сонное зелье, потому что, когда она проснулась в их с Гарри кровати, свежая и отдохнувшая, было позднее утро, и ее мужа давно не было дома. Когда Джинни спустилась в гостиную, то обнаружила лишь стерильную чистоту. Помещение было убрано, стены подготовлены к покраске, следы разгрома исчезли.

И лишь портрет старой ведьмы Блэк тихо бормотал себе под нос что-то о несносных мужьях и том, что разбитый сервиз все равно был безвкусный.

* * *

Ао Нанг, провинция Краби, Таиланд. Неделю спустя*

Дядюшка Ляо никуда не торопился в это раннее утро. Он наслаждался свежестью, пением птиц и легким морским бризом. Домик для духов был уже чисто вычищен и украшен новыми шелковыми лентами, когда на веранде показался господин Солано, один из постояльцев гостиницы дядюшки Ляо Шэна (завтраки и услуги почтового баклана включены, на территории есть массаж и бассейн).

— Доброе утро, господин Солано, — поклонился дядюшка Ляо. — Ваша газета уже доставлена. На завтрак могу предложить блинчики роти и ваш любимый кофе.

— Спасибо, господин Ляо, — кивнул европеец и одна из правнучек быстро подскочила к нему с подносом, ослепительно улыбаясь хмурому мужчине.

Дядюшка Ляо тихо хмыкнул. Ему нравился этот фаранг. За те полгода, что он жил в гостинице, господин Солано набрал вес, обзавелся легким загаром, научился убирать черные волосы в хвост, носить шорты и тонкие рубашки. А вот татуировка на левой руке у него некрасивая. Полустершийся рисунок змеи, выползающей из черепа.

Дядюшка Ляо не один раз намекал, что лучше бы перекрыть эту ерунду чем-нибудь красочным, хотя бы драконом, не зря же правнук его двоюродного брата трудится в тату-салоне, очень способный юноша, останетесь довольны. Но господин Солано пропускал все намеки мимо ушей.

О том, что этот европеец — маг, дядюшка Ляо догадался сразу. Подумаешь, невидаль, маг из фарангов. Да хоть лис-оборотень. Главное, платит аккуратно, хвалит кухню и не обижает девочек в баре напротив (старший внук, владелец того бара, в восторге от клиента).

И господин Солано, хоть и молчаливый, зато никому не морочит голову, в отличие от всяких там... девятихвостых. Не то чтобы дядюшка Ляо на их фокусы велся. Просто за сто пятьдесят лет содержания гостиницы насмотрелся, знаете ли, всякого.

Так что смело может сказать: с господином Солано ему повезло. А что маг — так у каждого свои недостатки. Да и понаблюдать за европейскими магами интересно бывает, они же как дети. Ни тело не совершенствуют, ни дух, дыхательной гимнастикой не занимаются, пути дао не практикуют, да и палочками не едят, а колдуют. Такие смешные. Живут вот только до обидного мало, редко кто до двухсот лет дотягивает. Ну это если ему не соврал его знакомый даос Ли Чао, разменявший недавно второе тысячелетие.

Господин Северин Солано, итальянец, как помнил дядюшка Ляо, поднес к лицу чашечку кофе и хищно дернул носом, втягивая аромат. Нос у него, конечно, был выдающийся, обычно-то дядюшка Ляо фарангов одного от другого не отличал. Но этого запомнил, чисто журавль на внешность, а походка бесшумная, как у тигра. Любопытно.

— Капитан "Морской звезды" прислал сообщение, господин Солано. Завтра на рассвете ждет вас у пирса. Вы сделали правильный выбор, господин, парящие острова прекрасны в это время года, а "Морская звезда" — лучшая из прогулочных яхт.

— И ее капитан, по совместительству, ваш племянник, господин Ляо, — легко улыбнувшись, заметил постоялец.

Дядюшка Ляо пожал плечами. Семья есть семья, и всем надо заработать. Одними духовными практиками сыт не будешь.

Северин Солано зашуршал газетой. Ежедневный пророк доставляли из Британии в Бангкок с опозданием всего лишь на три дня, и дядюшке Ляо муж троюродной сестры по материнской линии присылал один из экземпляров.

Господин Солано его внимательно изучал и иногда смеялся во время чтения. Посмеяться дядюшка Ляо тоже любил и в британскую газету пару раз смотрел. Но там было слишком много незнакомых английских слов, слишком много одинаковых европейских лиц и ничего, совершенно ничего не говорилось о еде. Только о политике. Но где Британия, и где тихий Ао Нанг.

Дядюшка Ляо уже разложил цветочные гирлянды и только собрался разместить в домике духов новую пиалу с рисом (для процветания гостиницы и мира в семье, вы же понимаете), как с веранды послышался громкий хохот. Это смеялся господин Северин Солано, утирая выступившие слезы своей волшебной британской газетой.

— Поттер! Ну надо же было так эпически вляпаться! — простонал он. — Какое счастье, что ты сел в лужу не в мою смену! Как же хорошо, что меня там нет.

И дядюшка Ляо был с ним полностью солидарен. Господину Солано лучше всего оставаться в его, дядюшки Ляо, гостинице. Платежеспособные клиенты на дороге не валяются.

Накануне дня X состоялся брифинг Министра и начальников департаментов с участием прессы. Чтобы предсказать грядущий скандал, не надо было быть Сивиллой Трелони. Для успокоения общественности сначала были зачитаны отчеты по экономической ситуации. Цифры выглядели обнадеживающими, но к реальности имели слабое отношение. Гарри понятия не имел, откуда эти показатели вообще взялись. С потолка, не иначе. Журналисты скучали и неохотно скрипели перьями. А потом случилось это. Оглашение дополнительных пунктов Закона о праве стало сенсацией, но словосочетание "легализация полигамных браков" произвело эффект Бомбарды Максима. Скитер даже подпрыгнула от восторга.

И разверзся ад. Гарри Поттер, избранный Министр магии, герой Второй Магической войны в ужасе смотрел на творящийся беспредел. Журналисты, перекрикивая друг друга, тыкали в него магодиктофонами и орали на прыткопишущие перья. Вопросы сыпались как из дырявого мешка. Пронзительный голос Риты Скитер, чтоб ей лопнуть, заразе, ввинчивался прямо в мозг. Ее очень интересовало, кого же Министр возьмет второй супругой. А третьей? Неужели мисс Грейнджер? Или предпочтет опытную, искушенную и талантливую леди, которая сможет стать незаменимой соратницей в борьбе за светлое будущее? Два аврора с трудом удерживали эту самую леди, не подпуская ее близко к трибуне.

Гарри очень старался не сорваться и сохранить достоинство, он ведь уже не школьник, а целый Министр. Запасы хладнокровия стремительно таяли и он, как за соломинку, цеплялся за пергамент с тезисами, написанными Гермионой. Это для блага всего общества, говорил он. Для исправления демографической ситуации, ведь магов так мало. Это только потому, что материнство для ведьм очень важно, а многие мужчины погибли в темные времена. Это вообще не обязательно, а только по желанию, и только ради согласия и процветания... Кто б его еще слушал.

С утренними газетами в Министерство пришёл хаос. С раннего утра канцелярия была атакована тысячей сов, и сотрудники буквально отбивались от гневных «вопиллеров». То тут, то там с хлопком самопроизвольно раскрывались конверты, содержащие оскорбительные сообщения, а после их уничтожения, резко пахло жженой бумагой, пропитанной ядовитыми испарениями. Сотрудники Министерства сновали по Атриуму с воздушными пузырями вокруг головы, как маленькие, юркие рыбки в огромном аквариуме. 

Страницы газет пестрели громкими заголовками: «Многоженство или единобрачие, вот в чем вопрос?», «Внебрачные связи будут узаконены!» и «Новое Министерство Магии взрывает брачное законодательство Британии». И это только в «Ежедневном пророке»... На первой полосе Рита Скитер строила предположения о кандидатках в гарем Министра. Судя по их количеству, в доме на Гриммо они бы не поместились, даже если бы половине из возможных жен пришлось спать в ванных комнатах.

«Еженедельник ведьмы» поместил статью «Модные отели Лазурного побережья для отдыха втроём и более». На движущейся картинке глянцевого журнала позировали ведьмы в смелых купальниках и широкополых шляпах из новой коллекции мадам Малкин, в компании самодовольного волшебника с залихватскими усами и золотыми, гоблинской работы, часами на руке. На следующей странице был обновлён рейтинг самых желанных мужчин Волшебной Британии. Избалованные вниманием холостяки явно подешевели на брачном рынке. Первое место разделили господин Министр и, как ни странно, патриарх многочисленного семейства Артур Уизли. 

«Придира» опубликовал две научные статьи: «Полиандрия морфолков» и «Устройство гаремов ирландских вервольфов». 

Под окнами Министерства собрались протестующие, в основном, это были пожилые ведьмы, с языка которых обильно капал яд в адрес нового правительства, а на плакатах ярко горели надписи «Руки прочь от наших мужей!». Среди них затесалась хмельная пышнотелая ведьма с плакатом «Готова стать седьмой женой Министра!». 

В кабинет упомянутого Министра крики протестов не прорвались, равно как и «вопиллеры», для них существовала сложная система оберегов, взрывающая любые несанкционированные летающие объекты. Но всеобщая суматоха не помешало Персею Гринграссу, как по часам, явиться в приёмную и лично вручить Министру приглашение на семейный обед. 

Гарри Поттер слегка нахмурился. В последнее время он сутками не бывал дома, аппарируя по всей Британии, чтобы встретиться с подрядчиками и принять участие в ликвидации завалов. Он лично обещал юным избирателям восстановить квиддичное поле в Хогвартсе, и обещание необходимо было выполнять. Вопрос отопления Хогвартса, как требующий намного больших затрат и привлечения магоинженеров, решили пока отложить. Ремонт класса зельеварения и лабораторий, а также закупка нового оборудования тоже не стояли в приоритете. Пусть попечители раскошеливаются. А вот квиддич — это серьезно.

Обед с семейством Гринграсс, честно говоря, был не вовремя. Джинни уже который день не разговаривала с ним, не ругала и не пекла пирог с почками, и самое досадное — заперлась в семейной спальне, отлучив от тела, и теперь Гарри приходилось проводить одинокие ночи в одной из гостевых комнат. 

— Здесь есть приглашение для моей жены и для Гермионы Грейнджер? — сухо спросил он. 

— Разумеется, господин Министр, — быстро ответил Гринграсс, — портключ предусмотрен для всех ваших людей. 

Гарри многозначительно кивнул и Гринрасс уверенно положил портключ в виде серебряного жетона в чёрный ящик на столе, — изобретение вундеркинда из Хогвартса, созданное для обнаружения и уничтожения темных артефактов. Ящик погудел, помигал и не обнаружив ничего подозрительного, выплюнул портключ на стол. 

Гарри довольно ухмыльнулся. Юный изобретатель на втором курсе проник в Выручай-комнату, обнаружил много любопытного хлама и сконструировал своеобразный гибрид из обломков печально известного Исчезательного шкафа и свинцового контейнера для хранения ядерных отходов, который он раздобыл на работе у отца — маггловского военного инженера, уменьшил и в качестве контрабанды притащил в школу.

Благо, мальчуган не успел никого «исчезнуть»: профессор по Защите от темных искусств Захария Смит вовремя заподозрил неладное, и буквально за ноги вытащил из опасного артефакта одного из самых вредных слизеринцев за минуту до уничтожения.

В результате, в школу явились Невыразимцы и конфисковали изобретение; оно около года пылилось в хранилище Отдела тайн, пока практичная Грейнджер не прибрала оригинальную вещицу к рукам и, после небольшой модификации, не приспособила для кабинета Министра. 

Магглорожденый мальчишка, к слову говоря, получил повышенную стипендию от Министерства и готовился проходить практику в Отделе Тайн. Его судьбой занималась непосредственно Грейнджер, ничего личного, но кураторство над магглорожденными учениками являлось ее приоритетной линией наравне с защитой интересов волшебных существ и заботой о Гарри Поттере… Ответа которого в данный момент вежливо ожидал мистер Гринграсс. Гарри отчётливо осознавал, что взрослый волшебник и так пошёл ему навстречу, согласившись повременить с помолвкой. Гринграсс начал выполнять все договорённости, заручившись лишь его устным обещанием, что было беспрецедентной степенью доверия для чистокровного слизеринца. Пришло время отдавать долги. 

— Договорились, — решительно произнес Министр, — ждите меня к назначенному времени. Я бы хотел поговорить с Дафной, то есть с мисс Гринграсс.

* * *

Ао Нанг, провинция Краби, Таиланд, четыре дня спустя*

У бассейна было тихо. Постояльцы дядюшки Ляо разбежались кто на пляж, кто на экскурсию. На единственном занятом шезлонге, в тени развесистого дерева, лежал итальянец, который жил в одном из отдельных бунгало и мало с кем общался. На него тоже никто внимания не обращал, так себе достопримечательность. Турист потягивал холодный кокосовый сок и лениво листал рекламные проспекты.

— Господин Солано! Ваша почта! — одна из официанток замахала газетой и побежала к шезлонгу.

— Спасибо, Минь, — поблагодарил ее мужчина. Девушка расцвела улыбкой:

— Вчера был шторм, господин. Бакланы не летали, зато сегодня принесли сразу два номера.

Постоялец кивнул, снял солнечные очки и протянул руку за газетой. Увиденное на первой полосе заставило его поперхнуться.

— Однаааако, Поттер. Вы искрите, как дуговая сварка.

Ну надо же. А он-то думал, что ничего смешнее, чем избрание Поттера Министром магии, в Пророке уже не прочитает. Избранный в квадрате, так сказать. Но нет предела совершенству, и Закон о правах тому доказательство. Он и раньше был невысокого мнения об интеллекте среднего избирателя магБритании, большинство из них стабильно путало член со столовой ложкой, но хоть какие-то зачатки инстинкта самосохранения у них должны были присутствовать. Наверное. Хотя откуда, они же все учились в Хогвартсе.

Выбрать в Министры юного Героя — это, конечно, оригинально. Поттер войдет в историю, ну или вляпается в нее, как Мальчик-который-выжил-чтобы-доконать-Британию. А все почему? Да потому, что наши недостатки — прямое продолжение наших достоинств. А там из достоинств только гриффиндорская храбрость и прямолинейность, уж он в курсе. Ни знание магического права, ни понимание, как функционирует экономика, ни умение договариваться с людьми, даже самыми неприятными, и соблюдать баланс интересов разных общественных групп — ничем из этого Поттер похвастаться не мог. Дамблдор даже не решился в свое время назначить его старостой, а зря, может хоть научился бы слушать.

Теперь этот Герой будет колотиться железным лбом о твердокаменные устои традиционного британского общества. В котором лицемерие и умение играть по правилам — первая добродетель. Это тебе не Россия, в которой, по рассказам Долохова, за сто лет две революции было. Это Британия, здесь все аристократы корчат из себя порядочных снобов, не гнушаясь ни работорговлей, ни пьянством, ни содомией, ни убийством. Главное — все должно происходить за закрытыми дверями. А маги в принципе застряли ментально в девятнадцатом веке и выйдут оттуда нескоро. Тяжко Поттеру придется со своим черно-белым мышлением.

Интересно, кто ему такую свинью с этим Законом подсунул? Такое нарочно не придумаешь, такое только по любви. Наверняка Грейнджер, вот уж кто наносит добро и причиняет пользу с размахом. Теперь от желающих стать госпожой министершей Поттер ни одной метлой не отмашется. Хотя он вроде встречался с девчонкой Уизли, теперь это ее проблема.

Господин Солано (в прошлом известный под совсем другим именем) переворачивал страницы и ухмылялся. Даааа, бурлило в Британии знатно. На родину ему лично возвращаться в ближайшее время не стоит. А лучше вообще никогда. Во-первых, он официально мертв. Геройски погиб, у него и справка есть. Поттер, помнится, интервью на целый разворот про его подвиги выдал, общественность месяц рыдала. И хоть бы слово правды там было, что самое смешное. А во-вторых, с его удачей при новом Законе он не успеет моргнуть, как окажется женат на Амбридж, Скитер и МакГонагалл одновременно. Оно ему надо? У него теперь свои заботы. Ему, может, предстоит принять стратегическое решение: пойти вечером в бар или на массаж? А в бассейне он, пожалуй, поплавает сейчас. Жарко.

И Северус Снейп (известный сейчас под другим именем) бросил Ежедневный пророк на шезлонг.

По просьбе Гарри, Гермиона покинула крошечную квартиру которую она купила полгода назад на окраине Диагон-аллеи, и временно переехала в свою бывшую комнату на Гриммо.

Теперь это был чулан, который Джинни приспособила для хранения старой школьной формы, выцветшей квиддичной экипировки и узловатой, сильно потрёпанной метлы Чистомет, не выброшенной из сентиментальных побуждений.

Гермиона расчистилась себе угол для книг и личных вещей и применила эффективное бичевание для пыльного плюшевого покрывала. Живоглот, потягиваясь, вылез из своей переноски, чихнул и запрыгнул на комковатый диван, явно облюбовав данный плюш.

С Джинни было совсем плохо. По словам Гарри, она целыми днями проводила время в одиночестве, закрывшись в своей спальне, а ночью бродила по старому трехэтажному дому Блэков, как маленькое недружелюбное привидение, непричесанная, в длинной ночной рубашке, словно бы из гардероба Вальбурги. Как только кто-то попадался ей на пути, она мгновенно аппарировала в своё убежище. Иногда она тихо шепталась с портретом старухи.

Гарри избавился от спиртного в доме, но Джинни каким-то образом находила возможность раздобыть алкоголь. Вероятно, она нашла тайник Сириуса. Липкие лужи пролитого коньяка и пустые бутылки на дубовом паркете выдавали степень ее душевного упадка.

Она не открывала дверь ни Артуру, который давно все знал и смирился с происходящим, ни Джорджу, бегло осведомлённому о сложившейся ситуации. Ни одно известное заклинание отмычки не действовало на дверь в спальню. Ни Билла, ни Флер, которые могли бы взломать дверь, не было в городе, они трудились на континенте в одном из филиалов Гринготтса. Гарри, в порыве отчаяния, хотел выбить дверь в спальню Бомбардой, но Гермиона не позволила.

— Давай ещё немного подождём, — сказала она, — Джинни надо принять тот факт, что ты…. женишься, — высказанное слово словно ударило Гарри в грудь, и он содрогнулся.

Гермиона печально вздохнула и мягко произнесла:

— Если ты сейчас грубо ворвёшься к ней, то сделаешь ещё хуже. Дай ей время, скоро она придёт в себя.

Когда Джордж узнал шокирующую новость о будущей свадьбе Гарри с девицей Гринграсс, то впал в безумие и попытался проклясть его таким отвратительным способом, который посрамил бы самого Салазара Слизерина. Артур и Гермиона с трудом удерживали взбешённого волшебника, и только мощное заклинание защиты Гарри, не позволило совершиться экстренному явлению отряда Авроров на место убийства

Когда отец и брат, наконец, ушли, так и не увидев Джинни, наступил поздний вечер, и смертельно уставший Гарри сполз вниз по стене и уселся прямо на пол возле двери в комнату жены. Гермиона опустилась рядом с ним.

— Я не могу отступить сейчас, — тихо произнес он, — но я это сделаю, я завтра же подам в отставку, и пусть все горит дьявольским огнём.

Гермиона молча взяла его за руку.

Они оба знали, что он этого не сделает. После смены большинства глав Департаментов отчёты содержали реальную динамику. Сложные переговоры с гоблинами Гринготтса прошли успешно. По информации Аврората, в страну начали возвращаться старинные волшебные семьи, многие из которых эмигрировали в начале Магической войны. Это означало, что мистер Гринграсс чётко исполнял свои обязательства. Теперь это был долг чести.

* * *

Утром, когда очень бледный Гарри выпил зелье бодрости и аппарировал в Министерство, Гермиона поставила поднос с завтраком под дверь хозяйской спальни.

— Джин! — позвала она, — пожалуйста, открой дверь. — Его нет. Все ушли, мы одни в доме. Давай поговорим, и если ты откажешься, я буду сидеть под дверью так долго, пока окончательно не высохну, как старая дева, которой я являюсь.

Она прислушалась у двери. Стояла мертвая тишина, слышен был только звук часов на стене. Но через несколько минут замок щелкнул, и тяжёлая дверь приоткрылась.

Гермиона подхватила поднос и вошла в комнату.

Джиневра Поттер сидела на кровати, маленькая и хрупкая, среди пышных подушек. Она затравленным взглядом посмотрела на Гермиону. Бледное лицо покрывали розовые пятна, голубые глаза опухли и покраснели от слез. Гермиона присела на край постели и протянула к ней руки. Джинни сначала замерла, а затем бочком, вроде бы неохотно подвинулась к ней. Затем она оказалась в ожидающих объятиях старшей девушки. Гермиона ещё сильнее прижала ее к себе, и Джинни разрыдалась.

— Знаешь, как мне ее не хватает, — прошептала Джинни, задыхаясь от слез, — если бы мама была жива, она не позволила бы им так поступить со мной. Она бы все разнесла ради меня. Отец вчера сказал мне через дверь, что я должна быть выше условностей. А Гарри… Гарри просто пожертвовал нашей любовью, нашим браком ради людей, которые его нагло используют. Я все еще люблю его, но чувствую себя… преданной.

— Это не так, Джинни. Ты его душа, его сердце, ты всегда будешь единственной любовью всей его жизни. Он носит медальон с твоим портретом и, когда думает, что никто не видит, украдкой целует его. Ты бы видела его, он плакал под дверью. Ещё немного, и он разнёс бы ее в мелкие щепки.

— Я знаю. Он такой, — слабо улыбнулась. Джинни, и это было уже хоть что-то.

Гермиона молчала и мягкими кругами гладила ее по спине, как маленького ребёнка, утешая, как только могла, так долго, как это требовалось Джинни. Ей нечего было сказать. Она не была влюблена, возможно, никогда не была и в глубине души ни за что не хотела бы оказаться на месте Джинни. Чувство вины и жалость поглотили ее, и она тоже заплакала.

Рыжеволосая ведьма отстранилась и вытерла слёзы. Ее губы сжались, а голубые глаза холодно прищурились. Она вновь стала похожа на бойкую, ехидную девицу Уизли, любимицу братьев, грозу всех отъявленных хулиганов в Хогвартсе и самую блестящую из «Холихедских Гарпий».

— Кажется, кое-кто упомянул, что мы идём на обед к змеям. Так давай же взбесим их! Из Гринготтса были должны передать шкатулку. Пора примерить один комплект, который слишком долго пылился в хранилище.

Гермиона шокировано ахнула:

— Не говори мне, что это тот самый комплект XIII века, принадлежащий бабушке Сириуса. Билли, наконец, снял проклятье?

— Да, тот самый, который Гарри собирается передать для восстановления Хогвартса. Билли поработал с ним. Пора представить общественности камешки Блэков, прежде, чем мы расстанемся с ними. По словам Билла, эти браслеты, кольца и серьги такие тяжелые, что мне придётся накладывать чары невесомости. Простушке Джинни Уизли они бы не подошли, а жене Министра Поттера — в самый раз.

Она схватила с подноса булочку и жадно откусила огромный кусок сдобного теста, запивая крепким, сладким чаем.

* * *

На самом деле, Гермиона изо всех сил сопротивлялась этому визиту, но и Гарри, и Джинни безоговорочно велели ей присутствовать.

— Ты — член семьи, Миона, — добавил Гарри, — и тебе не отвертеться.

А Джинни выразительно посмотрела на неё «ты мне должна» взглядом и незаметно погрозила ей кулачком, что полностью перевесило все разумные доводы. Никто не хотел иметь дело с рассерженной Джинни.

Итак, в сопровождении нескольких авроров, Министр Поттер с женой и помощницей прибыли в поместье Гринграс. Там они не увидели ничего, кроме вычурности и демонстрации старых денег, начиная от золочённого фасада, заканчивая белым мрамором колонн, увитых стеблями с изящными, резными листьями из природного малахита.

Их встречали лично мистер Гринграсс и его жена, высокая, надменная женщина с тщательно уложенными гладкими чёрными волосами и красивым, капризным лицом. Длинный нос с бородавкой немного портил общее впечатление. Джинни переглянулась с Гермионой и тихонько хихикнула.

Персей Гринграсс радушно улыбнулся:

— Добро пожаловать, господин Министр…Леди Поттер…Мисс Грейнджер. Позвольте представить вам — миссис Эрида Гринграсс, моя супруга.

Эрида рассыпалась в любезностях перед молодым Министром, покровительственно поздоровалась с Джинни и полностью проигнорировала Гермиону, которая ожидала это и совершенно не обратила внимание на подобную пренебрежительность.

Крошечные эльфы в зеленых наволочках приняли верхнюю одежду гостей. Эрида Гринграсс замерла с каменным лицом, когда миссис Поттер предстала перед хозяевами в шёлковом бирюзовом платье с низким декольте, украшенная драгоценностями, достойными Ровены Когтевран.

Гермиона Грейнджер стояла по другую сторону от Министра в дерзком чёрном платье от Ямамото, японского модельера-сквиба, о существовании которого почтенная мадам Гринграсс даже не подозревала. Персей Гринграсс открыто рассматривал мисс Грейнджер с интересом человека, увидевшего в витрине любопытную диковинку.

Эрида перехватила взгляд мужа и слегка нахмурилась, затем ее красивое лицо разгладилось и она пригласила всех присутствующих в гостиную на аперитив.

Компания, которая встретила их там, напоминала ожившую картину Ренессанса. В кресле, сжимая трость, небрежно развалился бледный мужчина с утончённым лицом и платиновыми волосами. Рядом, положив изящную руку на его плечо, стояла невысокая, стройная девушка с тёмными, густыми волосами и лицом в форме сердечка. Маленькая выпуклость чуть ниже талии указывала на «интересное положение» молодой женщины. Драко Малфой и Астория Гринграс пристально смотрели на вошедших.

Возле окна, отвернувшись, стояла ещё одна молодая женщина. Высокий рост и тонкое тело, обтянутое изумрудной органзой, делали ее образ нереальным. Она обернулась, и яркие синие глаза блеснули на милом кукольном личике, обрамлённом глянцевыми светлыми локонами.

Вновь раздался приятный, звучный голос Персея Гринграсса:

— Рад представить вам моих дочерей — Дафну и Асторию. Мой зять — мистер Драко Люциус Малфой.

В этот момент Драко резко, со стуком, поставил на пол трость и Гермиона невольно сделала шаг назад, думая, что он собирается проклясть ее. Но Малфой лишь приподнялся, опираясь на трость, и попытался поклониться Министру и его спутницам. При этом на его лице мелькнула гримаса боли.

Министр Поттер быстро подошёл к нему и протянул руку для приветствия. Драко Малфой с удивлением схватил ее и слегка пожал. Гарри поддержал его под локоть и помог сесть обратно в кресло.

— Присядь, Драко, не надо стоять, — негромко сказал он. — Мне жаль, что с тобой случилось это несчастье. Я давно должен был навестить тебя и поблагодарить за твоё сотрудничество. Надеюсь, что ещё не поздно это сделать. Я благодарю тебя и готов помочь тебе всем, что в моих силах.

Драко замер в кресле, его кадык дёрнулся и он с усилием прохрипел: — Спасибо.

Астория немного выступила вперёд и взволнованно заговорила:

— Мы благодарим вас, господин Министр. Вы вытащили Драко из тюремной больницы, обеспечили ему медицинскую помощь, предоставили охрану. Ему уже лучше, но голос пока не вернулся, и он нетвердо стоит на ногах. И для Вас я — просто Астория. И мы…

Гарри мягко прервал ее:

— Рад был помочь, Астория. Вы не должны благодарить меня, это мой долг, после всего, что сделал Ваш муж.

Он обернулся к окну, где неподвижно стояла прекрасная блондинка.

— Я помню Вас по Хогвартсу, Дафна. У нас ни разу не было возможности поговорить. Я бы хотел исправить этот промах.

Министр подошёл к светловолосой девушке и галантно поцеловал ей руку. Никто не обратил внимание, как напряглась Джинни, словно ловец перед броском за снитчем.

Для всех присутствующих, Джиневра Поттер сохраняла маску вежливого внимания. Строгая тетушка Прюэтт, сестра матери, хорошо выполнила свою работу, вышколив маленькую Джинни в соответствии с традициями чистокровных, несмотря на протесты сестры. «Поверь мне, Молли, девочке это пригодится». Несмотря на дерзкий, свободолюбивый характер, младшая дочь Уизли знала правила этикета, хоть не всегда считала нужным соблюдать их, и умела держать лицо. Также она обладала умением видеть чары гламура, даже когда они были очень затейливые.

Она незаметно вытащила палочку и прошептала: «Фините!»

Дафна Гринграсс отшатнулась от Гарри и быстро закрыла лицо руками, когда чары упали. Но было поздно, все гости успели заметить глубокие, безобразные шрамы на ее прекрасном лице и на тонкой, нежной шее. Она сорвалась с места и со слезами выбежала из гостиной.

Джинни Поттер выпрямилась и вздёрнула подбородок. Затем повернула тонкое обручальное кольцо на пальце, портключ, заключённый в нем немедленно сработал, и она с треском исчезла.

Она чувствовала, что что-то не так с Гринграссами. Теперь ей не придётся присутствовать на скучном обеде; она могла спокойно обдумать дальнейшую стратегию дома, на Гриммо. Не только Рон в их семье умел играть в шахматы. Обман был раскрыт при свидетелях, и теперь, по традициям чистокровных, Гарри ничего им не должен.

Министр Поттер бросился к тому месту, где исчезла его жена, затем кивнул аврорам, стоявшим вдоль стены, они быстро окружили его, скрыв за красными плащами, и все вместе аппарировали.

Никто из них не вспомнил про Гермиону, что спокойно сидела в кресле возле пальмы и листала подвернувшуюся под руку книгу. Услышав треск аппарации она вскинула голову и поняла, что осталась одна в поместье Гринграсс.

* * *

По мнению Гермионы Грейнджер, сегодняшняя встреча показала непримиримые противоречия между двуличными чистокровными и всем остальным миром.

После злосчастного визита Гермиона Грейнджер была очень раздосадована, точнее сказать, юная ведьма кипела от ярости. Они хотели обмануть Гарри, выдав за него замуж искалеченную Дафну Гринграсс. Эти рубцы, застарелые шрамы, очевидно, мог нанести только оборотень. Такие же отметины омрачали привлекательное лицо Билла Уизли. Не то, чтобы она осуждала девушку, нет, это была не не ее вина. Возможно, она даже не оборотень. Но Персей должен был рассказать Гарри, ещё на первой встрече, когда он предложил сделку.

Она шагала по дорожке поместья мимо впечатляющих садовых насаждений и идеальной геометрии клумб, почти не обращая внимания на вечнозеленые тропические растения и роскошные бутоны редких сортов орхидей. Пара наиболее крупных, ростом почти с человека, пытались схватить ее цепкими усиками. Но Грейнджер неслась так быстро, что брызги луж из под высоких каблучков разлетались во все стороны. Ее модная шляпка с розовыми тритончиками на полях сбилась на бок, а кудри выбились из строгой причёски.

Она не могла перестать думать, как поссорились мистер и миссис Гринграсс, после того, как Астория и Драко в молчании покинули гостиную.

Гермиона хотела подать голос и обнаружить своё присутсвие, когда раздался крик Эриды Гринграсс.

— Эта рыжая шлюшка, отродье предателей крови Уизли, что она себе позволяет? В твоей гостиной какая-та мерзость размахивает палочкой, и ты бездействуешь?

— Это Министр и его жена, я должен был предложить им сдать палочки? И с самого начала, это была твоя идея, Эрида, скрыть увечье Дафны. Я сразу был против. Теперь нанесён непоправимый ущерб, безвозвратно подорвано доверие.

— Да кто бы согласился на неё без гламура? Министр сразу бы отказался бы от такой… непрезентабельной невесты. Ты видел его жену? Эта белая кожа, это неприличное декольте, эти рубины, он явно от неё без ума! А грязнокровка? Посмотрите на неё! Строит из себя леди, наглая, смазливая сучка! А сам Поттер… невежа, никакого почтения к хозяйке дома, невоспитанный щенок, вместо беседы за аперитивом сразу бросился к твоему никудышному зятю! Который давно должен был помириться с Люциусом, перестать ошиваться в нашем доме и забрать Асторию в Малфой-менор!

Гермиона тихо ахнула.

Затем холодный голос произнес:

— Эрида! Это переходит все границы. Кроме того, мы не одни.

Гермиона вздохнула и вышла из своего убежища, в ее руках все еще была книга: «Тонкая наука изготовления аконитового зелья».

Эрида Гринграсс сразу набросилась на неё:

— Подслушиваешь? Твоя мать не научила тебя вежливости? — затем она усмехнулась, — Ах да, твоя мать — маггл, откуда у животных могут быть манеры?

Гермиона, давно привыкшая к подобной грубости спокойно ответила:

— О, вы даже не представляете! У магглов тоже могут быть манеры, и их этика также запрещает им лгать. А вас учили обратному? На вашем месте мне было бы, как минимум, стыдно.

Миссис Гринграсс рассмеялась:

— Девочка моя, ты никогда не будешь на моем месте, даже если твои родители-магглы научили тебя не лгать. Кто ты? Секретарша, мелкая сошка! И ты всегда будешь ею, твой удел — тяжелый, рабский труд. Избранные рождаются для богатства и власти, а вы — пыль под нашими ногами.

Она гордо обвела рукой роскошную гостиную, украшенную антиквариатом, явный предмет ее гордости.

— Нас с детства учат невыразимым вещам, о которых ты не имеешь ни малейшего представления. Каждый жест, каждый образ — искусство. А твоё платье — верх неприличия, и ты это даже не понимаешь. Твой жемчуг не сочетается с твоим цветом лица, руки не ухожены и твоя …

— Замолчи, наконец, Эрида, — грубо сказал Гринграсс, — Мисс Грейнджер, пойдёмте, я провожу вас.

Гермиона подняла руку:

— Подождите.

И, обращаясь к Эриде, с милой улыбкой ответила:

— Как вы сдали свои СОВ, миссис Гринграсс? О, я, кажется, что-то припоминаю, когда я составляла ваше досье для Министра, то заметила, что ваш аттестат, в основном, представлял собой печальное зрелище. Тролль по трансфигурации, серьезно?

— Какое тебе до этого дело? — взвизгнула Эрида.

Гермиона вздохнула:

— Я изучу ваши «невыразимые вещи», например, как сочетать обои с ковром в гостиной или жемчуг с цветом лица, хм, за пару недель. А вы? Сколько лет вам понадобится, чтобы успешно пройти испытания для Невыразимцев уровня Саламандра, который я сдала с оценками Превосходно в девятнадцать лет? Я думаю, ответ — никогда.

— Да как ты смеешь, мерзкая девчонка! Мне и не нужно. Для этого у меня есть эльфы и золото. А теперь убирайся прочь! Нам от вас ничего не нужно!

Когда Гермиона вышла из гостиной, Персей Гринграсс вплотную подошёл к жене и угрожающе навис над ней:

— Теперь это все, Эрида. Я больше не дам тебе ничего испортить. Возвращайся во Францию, пока ты окончательно не погубила будущее наших детей.

Маленький эльф в прихожей подал Гермионе плащ и шляпку, и только на крыльце она вспомнила, что ее палочка находится в портупее у Гарри, потому что Джинни настояла на этом, уверяя, что к такому легкому платью ее лаконичная портупея не подойдёт, и пусть лучше Гарри сохранит ее палочку.

Гермиона вернулась к крыльцу, массивная дверь была закрыта. Она постучала, но никто не открыл.

Вспоминая, что точка аппарации должна находиться у ворот, она направилась вдоль по дорожке, в надежде, что Гарри вспомнит про неё и вернётся. Она ругала себя последними словами из-за своей несдержанности, но, одновременно, глубоко внутри, была довольна тем, что ей удалось достойно ответить противнику. Недаром эта ведьма носила имя богини раздора.

Над головой Гермионы висела пухлая дождевая туча, которая неотступно следовала за ней и щедро поливала ледяным дождем. Гермиона подозрительно понюхала мокрый рукав, размышляя, не содержится ли в осадках моча амброксанов, от этих ужасных чистокровных всего можно было ожидать.

Надо ли говорить, что «золотая принцесса» сейчас была больше похожа на мокрого гиппогрифа, чем на опрятную, миловидную девушку. Этого бы не произошло, если бы в настоящее время палочка Гермионы находилась у неё в руках. Какой досадный промах! Она ни на минуту не сомневалась, что подобные чары, вроде злополучной тучки, были составляющей частью оберегов поместья и не раз применялись к нежданным гостям (или назойливым коммивояжёрам) и являлись ещё одним неприятным способом подчеркнуть чье-то нежелательное присутствие.

Когда она подошла к воротам, все еще надеясь увидеть там кого-нибудь из авроров, раздался треск и перед ней появился Персей Гринграсс.

— Мисс Грейнджер, Министр прислал патронус и попросил доставить Вас в Министерство. Но прежде, позвольте мне…

Взрослый волшебник взмахнул палочкой, и тёплый воздух высушил мокрую одежду Гермионы. Ее шляпка вернулась на положенное место, а зачарованный розовый тритончик на полях весело махнул хвостом.

Затем Гринграсс деликатно обхватил ее за плечи, легонько прижал к себе, и Гермиона почувствовала резкий рывок аппарации. Через мгновение она стояла в центре Атриума, и Гарри Поттер с виноватым лицом спешил навстречу, держа в руке ее палочку.

*Ао Нанг, провинция Краби, Таиланд.*

За окном шел дождь и три буддийских монаха.

И что Лорд вцепился в эти крестражи, как Фенрир в котлету? Ехал бы на Восток. Сюда, в Азию. Попросился бы в монастырь, сидел в горах и медитировал на пупок. Местные определенно знают толк в долгой жизни, уж если простой хозяин гостиницы может невзначай обмолвиться, какие лакомства он продавал в столице Сиама морякам белого русского царя, а было это в прошлом веке. И не нужна была бы вся эта возня с метками, пророчествами, заговорами и борьбой за власть. А что, оранжевые тряпки определенно добавили бы Лорду очарования. Все равно он уже лысый был. И босиком шлялся. Загляденье, а не монах.

Лужи вскипали крупными пузырями. С крыши веранды ручьями лилась вода. Одуряюще пахли цветы. Его руки медленно сворачивали журавлика из газетной страницы. Растерянная физиономия Поттера располагалась как раз на крыле.

Ну и бомбу взорвали эти охламоны, официально разрешив полигамные браки. Гриффиндорцы. Полные и абсолютные. В реалиях магического мира понимают меньше, чем Макнейр в японской поэзии, а тот, помнится, искренне считал слово хокку особо неприличным ругательством. Хоть бы подумали, дебилы, что не в сказку попали.

Изнанка у волшебного мира уж больно неприглядная, он-то в курсе. Гаремы, триады, прочие формы союзов брачных и не очень — все это веками использовалось чистокровными семьями и служило одной-единственной цели: получение здорового наследника рода. А вот тут уже начинались подводные камни.

Они же все друг другу родня, в магической Британии. Не так уж много там и чистокровных семей. Женятся на кузинах и тетках, и если маглы от такого просто вырождаются и болеют (а еще страшные, как вся его жизнь), то маги рискуют вдвойне. И любят проклинать друг друга, да позаковыристей, чтобы потомству тоже жизнь медом не показалась. В крови благородных и древнейших семейств проклятий больше, чем блох на Люпине в полнолуние. А потом — опачки! — рождается на свет такое, что придушить подушкой будет милосердием. И ладно бы просто сквибы один за другим, а то становятся, как Гонты или Блэки, которым до полного безумия полшага оставалось. Сила магическая есть, а контроля нет.

Вот и придумали хитрый ход, чтобы на елку влезть и задницу не ободрать. И наследника получить, и родословную не запачкать. Всего-то взять второй женой маглорожденную, ради такого можно и министерский брак оформить. Она родит здоровое потомство, у нее же фамильных проклятий нет. А матерью будет считаться чистокровная, с которой заключался помолвочный контракт и магический брак. Иногда получалось забавно, когда на гобеленах забывали скрывать даты рождения и выходило, что мать старше сына на пару лет. Но все делали вид, что так и надо. Судьба тех самых вторых жен никого не интересовала в принципе. Некоторые тихо жили в отдаленных усадьбах, а официальные жены скрипели зубами от ярости, поневоле мирясь с узаконенной любовницей-грязнокровкой. Но так везло не всем.

А ведь он предупреждал ее. Ведь он говорил Лили, что с Поттером не все чисто. Что он очень поздний ребенок старого чистокровного рода, явно без ритуала не обошлось. Что мамаша из Блэков, а там семейное безумие фонтанировало во все стороны. И Поттер точно ее сын, второй жены эта ведьма бы не потерпела. Что ходили слухи на Слизерине, мол, гороскопы и расчеты показывают, что долгая жизнь Джеймсу не светит. Потому и чистокровные девицы не спешили кидаться ему на шею, остаться молодой вдовой никому не хочется. Но этот гриффиндорский мажор на все плевать хотел и пользовался своим положением на всю катушку. Лили ему для рождения наследника подходила идеально: сильная маглорожденная ведьма, сирота в магическом мире. А у Дамблдора определенно был способ влиять на шляпу, вот и оказалась Эванс на Гриффиндоре, где свести ее с Поттером было делом техники. Мальчик же из Священных 28 семей, ну как не закрыть глаза на его шалости, как не дать ему понравившуюся игрушку. Он не простил и не простит этого Поттеру. Не за то, что увел Лили, а за то, что не уберег.

Лили только смеялась, ну или злилась, когда, уже после той ссоры, он пару раз вызывал ее на разговор. Ты просто ревнуешь, говорила она. А Джеймс меня любит и мы поженимся после Хогвартса. Ты просто не веришь в любовь, потому что ты черствый и злой. Так оно и есть.

Это только легковерный Поттер-младший мог решить, что он, Снейп, питал к Лили Эванс романтические чувства, которые пронес через столько лет. Не смешно. Просто она была единственным человеком за всю его жизнь, которому до него было хоть какое-то дело. Другом. Сестрой. Близким и дорогим существом. А кого ему было еще любить? Равнодушную мать? Вечно пьяного папашу? Лорда и Дамблдора, рвавших его на части? Однокурсников, смотревших на него как на грязь под ногами? Так что, можно сказать, Лили он любил. По-своему. Вот только эротической составляющей в этой любви не было ни грамма. Он в юности вообще ничего в плотских желаниях не понимал, а переехав сюда, еще и понял, что его опыт в сексе явно нуждается в расширении.

Нет, жениться на Лили он никогда не мечтал. Ну какой из него муж был бы, с пустым кошельком и тяжелым характером. Ей и правда нужен был кто-то богатый и красивый, чтобы она сияла и радовалась жизни. Но не Поттер. Он узнал уже после их свадьбы, услышал в ставке Лорда, что Джеймс помолвлен с одной из французских кузин Малфоя, контракт подписан и свадьба будет, как только невеста подрастет. Этой девчонке и было-то всего семь лет, но кого из чистокровных волновали такие мелочи. Все же прилично, наследник у Поттера родится, жена с родословной, все как у людей. А Лили? Кто такая Лили? Меньше, чем никто. Только потом стало ясно, что кретин Поттер теперь в Ордене Феникса. И Лили тоже.

Дождь стал стихать. Разбрызгивая лужи, проехала тележка торговца фруктами.

Он был раздавлен ее смертью и своей виной. Хотел уехать из Англии куда глаза глядят, да сдуру пообещал старому пауку "все, что угодно". И все, вези, Северус, на одной шее двух хозяев. Вернуться бы на двадцать лет назад и дать самому себе по морде, чтобы не разбрасывался клятвами. Не пришлось бы сидеть в подземельях и учить мелких тупых гаденышей.

Ладно, по крайней мере, он был не самым плохим деканом Слизерина. Удалось же ему вдолбить в дубовые чистокровные головы технику безопасности и понимание политической обстановки. Видит Мерлин, это было трудно. Зато его факультет выжил почти в полном составе, погиб только Крэбб, но с естественным отбором не спорят. Это ж надо додуматься — швыряться Адским пламенем в закрытом помещении! Остальные, пока он полумертвый валялся в Визжащей хижине, строем эвакуировались или заперлись в подземельях. После битвы, как он слышал, кто-то пострадал от оборотней-недобитков, но без смертельных случаев.

Малфою только не повезло. Младшему. Люциус вывернулся, как всегда, сидит теперь под домашним арестом в разоренном поместье и делает вид, что министерство конфисковало все его состояние. Ну да, ну да. За исключением того, что хранится в швейцарских банках. А до его магловских счетов и акций даже Лорд не добрался.

Драко же загремел в Азкабан под фанфары. А оттуда — сразу в Мунго после нападения подкупленных охранников. Кое-кому из бывших коллег по пожирательской деятельности не понравилось, что мальчишка решил цепляться за жизнь и сотрудничать со следствием. Вот кому на Гриффиндоре было самое место, так это младшему малфоенышу, если бы не семейные традиции. Драко сначала делал, а потом все равно не думал.

А сам он тогда, отлежавшись месяц в Коукворте и еле встав на ноги, первым делом направился в Гринготтс. Под оборотным, естественно. К Острозубу, зеленошкурому мошеннику, с которым его в свое время Люциус и познакомил. Ему нужно было срочно убираться из Британии, а гоблины за деньги могли достать все, даже магловские документы. От Острозуба он и узнал про увечье Драко и предстоящий суд. Как бы то ни было, а заносчивого вредного мальчишку было жаль. Зря он, что ли, столько лет с ним возился. Пришлось отдать то зелье, на основе крови единорога. Лорду оно уже ни к чему, а Драко сможет встать на ноги, хоть позвоночник ему и раскрошили в труху. Да, зелье запрещенное и темномагическое, но Острозуб не вчера родился и смог передать поверенному гоблину Малфоев и зелье, и инструкцию по применению. И еще кое-что, но это уже не для Драко, а для старых пней из Визенгамота, которые должны были его судить. Деньгами их не подкупить, а вот зельями... Северус столько лет по их заказам варил, знал, кому, что и сколько. Это они не знали зельевара, все расчеты велись через Острозуба и вряд ли он накручивал меньше, чем три цены. Но было бы слишком опрометчиво без посредника снабжать запрещенными зельями (других ему не заказывали) членов Визенгамота, будучи под колпаком у председателя этого самого Визенгамота. Дамблдор только воображал, что он все знает и Снейп с крючка не сорвется. Ничерта он не знал, манипулятор бородатый.

Надо же, а ведь Поттер на суде Драко произнес такую прочувствованную речь, что Ежедневный пророк чуть не замироточил. И наверняка уверен, что после его слов с Малфоя сняли обвинения. Ага, ищите дураков в зеркале, как говаривал незабвенный папаша. На Визенгамот слова сроду не действовали, если нечем было их подкрепить.

И нет, Снейп об этом не жалел, хотя такое вмешательство и могло дать намек, что он жив. Он был благодарен Люциусу и за то, что тот свел его с Острозубом, и за знакомство с брокером, и за совет вкладывать деньги в магловские акции и на счета в надежных банках. Вот на дивиденды и проценты он сейчас в Тае и живет, хвала малфоевской финансовой грамотности. И неплохо живет, кстати.

Он больше никому ничего не должен. Ни Лорду, ни его шайке, ни дамблдоровскому Ордену Жареной Курицы. Даже Поттеру. Северус свободен. Местным жителям на него наплевать и цветами магнолии засыпать. Он здесь не Снейп, за которым тянется длинный хвост отвратительной репутации. Он Северин Солано, итальянский фаранг, здесь таких двенадцать на дюжину. Ни дядюшке Ляо, ни всей его родне даром не нужны ни его верность, ни его преданность, ни его ненависть, ни его раскаяние, ни грехи его молодости, ни подвиги на ниве двойного шпионства. Они вообще ничего от него не хотят, кроме денег. Довольно скромных, если сравнить с Британией. И это просто... волшебно.

Ему было хорошо здесь. Он мог бы даже купить дом, но не хотел. А зачем? Он снимает отдельное бунгало, ему не надо самому менять постельное белье и готовить завтрак. Почти как в Хогвартсе, только тепло, сад утопает в зелени, можно плавать в бассейне и нет гриффиндорцев. А геккончик, живущий под потолком, ему даже нравится. И еда здесь намного вкуснее, хотя ее готовят не эльфы. Впрочем, эльфы Британии долго бы колотились головами об пол, если бы им предложили освоить тайскую кухню. Местные повара умудрялись из травы, имбиря и креветок сотворить нечто фантастическое. Это было... почти как зелье. Но не зелье. И это простой имбирь, а с его магической разновидностью дело обстояло еще интереснее. Маленький ресторанчик при гостинице дядюшки Ляо пользовался популярностью. И не все его посетители были обычными людьми.

— Приятного аппетита, господин Солано, — перед ним возникла тарелка с супом том-ям, плошка с белоснежным рассыпчатым рисом, целая батарея соусов и бокал холодного пива.

Идеально.

Рами Шафик, высокий, смуглый волшебник, богатейший представитель Священных двадцати восьми, непринуждённо сидел в кресле напротив Министра Магии. Рами был молод, самоуверен, умён и сиял белоснежной улыбкой. Разговор крутился вокруг его прошения о браке, в котором он, при наличии одной законной жены, изъявил намерение заключить официальный брачный союз с ещё с двумя младшими жёнами, — Министр автоматически запомнил имена всех троих — Фаиза, Амани и Гуфран.

Он с досадой думал, почему мистер Шафик не обратился с этим простым вопросом в Департамент семьи и брака, и уже дважды незаметно посматривал на часы на стене. Вероятно, он никогда не поймёт нюансы этикета чистокровных, которые ни за что на свете не начинают разговор с важных вещей, не то чтобы это его волновало. Если Шафик не намерен обсудить что-то более значительное, чем устройство своей семейной жизни, значит, время потрачено впустую. Министр искал деликатный повод избавиться от гостя, но тут Рами горячо произнес:

— Это очень благородно, с Вашей стороны, подумать о правах женщин, которые прячутся от осуждения, чье существование является тщательно скрываемым в волшебном мире. Я ценю каждую из своих женщин, как величайшую драгоценность. Мой отец говорил: «Лучшие из нас — это те, кто является лучшими для своих жен». Теперь их статус будет законным не только в моем сердце, но и в обществе.

Мистер Шафик сверкнул чёрными глазами и с воодушевлением продолжал:

— Я живу по обычаям своих предков, восходящих к древнему богу Зу-ль-Халаса. Моя фамилия по-арабски обозначает — сумрак, но он несёт в себе милосердную тень, которая в жаркие дни спасает от губительного зноя. И вы можете рассчитывать на мою поддержку. Каждая из моих жён является дочерью влиятельного клана чистокровных волшебников, и все они приносят вам дань уважения за ваше мудрое и своевременное решение.

К чести Министра, в этот момент он покраснел от незаслуженной похвалы.

А Шафик продолжил:

— Мы готовы бы сделать щедрое пожертвование на благие цели.

— Вы хотели бы направить средства целенаправленно? — поинтересовался Министр, надеясь что благотворительный взнос не будет касаться строительства какой-нибудь вычурной статуи в Атриуме или покупки новых кресел для членов Визенгамота.

Гость, словно прочитав его мысли, сделал значительную паузу и продолжил:

— Я внимательно наблюдаю за вашей деятельностью и вижу, что, несмотря на сложности начального периода, вы целеустремлённый и справедливый человек. Шаг за шагом вы исправляете разрушительные последствия войны. Я вижу в Вас потенциал и знаю, что есть влиятельные люди, которые поддерживают вашу инициативу. Я бы хотел быть в их числе. В этот раз я не останусь в стороне.

Министр откинулся на кресло и с любопытством посмотрел на гостя.

— Но почему Вы пришли именно сейчас?

Шафик помрачнел и чувство сожаления мелькнуло в его глазах.

— Как всем известно, Магическая Британия потерпела колоссальные разрушения во время войны. Но больше всего пострадали дети. Многие потеряли дом и родителей, кто-то получил тяжёлые травмы и был подвергнут проклятиям, — он помолчал, а затем немного наклонился к Гарри Потеру, — Моя семья хотела бы внести вклад в восстановление школы Хогвартс, а также финансировать подготовительные курсы для магглорожденных и развитие детского отделения госпиталя имени Святого Мунго. Я обо всем договорился с Сейнором Кутылым — главой Гринготтса. Он обнаружил, что потенциальная угроза конфискации средств из хранилищ Новым правительством оказалась несостоятельной, в ближайшие дни они отменят протокол защиты интересов ключевых клиентов и возобновят деятельность банка. С вами поступили несправедливо, выразив вотум недоверия. Сумма пожертвования будет перечислена на соответствующий счёт Министерства.

В ответ Министр сухо произнес:

— Не скрою, Министерству нужна финансовая помощь для проведения восстановительных работ. Но все эти…предосторожности банка были по вашей инициативе ?

Шафик сложил перед собой руки, на длинных пальцах сверкнули перстни с бриллиантами, и откровенно ответил:

— Нет. Но до тех пор, пока ситуация не стала более стабильной, я бы не стал их отговаривать. На данном этапе я рекомендовал Главе Гринготтса продолжить работу в обычном режиме. Так же я займу причитающееся мне по праву наследования место в Визенгамоте. Пора немного встряхнуть почтенных старцев, которые, в основном, дрыхнут во время заседаний, — он по-мальчишески рассмеялся, сбросив официальный вид. Стало ясно, что он немногим старше двадцати лет.

Министр внимательно слушал гостя, и, хотя он не особенно рассчитывал на безвозмездную помощь, он больше не считал эту встречу потерей времени. Тем временем Шафик продолжал:

— Это ещё не все. Я расширяю своё производство здесь, в Магической Британии, обеспечиваю рабочие места для граждан, выплачиваю задолженность отца по налогам и организовываю систему ученичества для выпускников Хогвартса.

Министр молча кивнул, он ждал требования, которого так и не последовало. Затем он спросил:

— Насколько мне известно, Вы не заканчивали Хогвартс? За все время обучения я ни разу не слышал, чтобы в школе обучался кто-либо из вашей семьи. Почему?

— Слухи о строгости почтенного мистера Филча простирались далеко за пределы Хогвартса и внушали священный ужас, — Рами рассмеялся, — Традиционное домашнее обучение, господин Министр. У нас были мудрые и строгие учителя. И розги за непослушание, — он преувеличено поежился, — Но в дальнейшем, я бы хотел изменить это и отправить своих детей в Хогвартс.

— Замечательно! Сколько у вас детей? — с искренним интересом спросил Министр.

Рами ярко улыбнулся:

— У меня сын и дочь, Рияз и Аида, — с гордость ответил он. — И они уже проявляют магические способности.

Затем Шафик щёлкнул пальцем и его помощник приблизился и с почтительным поклоном положил перед Министром чек.

На чеке сияла сумма пожертвования — десять миллионов золотых галлонов.

Рами Шафик встал и поклонился, прощаясь. Министр также поднялся с места и крепко пожал ему руку.

Затем чистокровный маг остановился у дверей и смущённо произнес:

— У меня огромная просьба к Вам. Моя младшая жена, Гуфран, большая поклонница Гермионы Грейнджер. Она могла бы пригласить ее на обед?

* * *

Ао Нанг, провинция Краби, Таиланд*

А вовремя он свалил из Британии. Ошибок он в своей жизни сделал и так достаточно, но разыграть собственную смерть — это было мудрое решение. Ну да он не Дамблдор, чтобы героически жертвовать собой во имя Света. Ему дорога его потрепанная шкура. И так досталось, еле выжил, хорошо еще, что противоядие с собой было и Поттер с компанией быстро смылись. А не прикинься он трупом — сейчас бы чалился в Азкабане. Впрочем, если бы Лорд победил — ему бы точно ничего хорошего не светило. Так что все к лучшему: он жив, практически здоров и свободен. И не женат. Хотя в связях, порочащих его, замечен многократно.

Новости из магической Англии в последнее время напоминали репортаж из сумасшедшего дома. Маги как взбесились от мысли, что могут официально, не скрываясь, завести себе вторую жену. Можно подумать, им первой мало. Круче всех отжег Грегори Гойл, а он-то считал его тупым увальнем. Этот начинающий султан сделал предложение тройняшкам Кэрроу, дальним родственницам тех упырей, что выпили ему не одно ведро крови, пока он был директором. Ай, молодец. Жен три, а теща одна, ну не умник ли.

Теперь осталось организовать движение ведьм за полиандрию, и на это шоу можно продавать билеты.

Количество магов, через газету объявлявших о намерении завести гарем, даже слегка пугало. Вот же имбецилы. Маглорожденных вторых жен потому и скрывали, чтобы не дробить наследство и не быть обязанным содержать вторую жену на одном уровне с первой. Никаких хранилищ в Гринготтсе не хватит на такой праздник жизни. А если две ведьмы сцепятся между собой, то жизнь их незадачливого мужа не будет стоить ломаного кната. Это у маглорожденных прав и возможностей до недавнего времени было меньше, чем у табуретки. А за каждой чистокровной стоят родственники, может, не сильно богатые, но горластые и порой неплохо магически одаренные. Уж в проклятьях все поднаторели. Ха, да если половину энергии, которую маги тратили на попытки нагадить ближнему своему, пустить на что-то разумное, в Британии был бы просто земной рай.

Мдааа, маги явно решили брать пример с Востока. То в Англии были одни Шафики, привет из колониального прошлого, а теперь каждый Уизли вообразит себя шейхом. Штаны бы не порвали от широкой походки.

Чистокровные еще бы голову из задницы вынули и по сторонам посмотрели. Хоть бы в магловский Лондон на экскурсию сходили. И нет, не с рейдом и лозунгом про животных без магии. Просто проблемы в мире маглов рано или поздно отражаются и на магах. А в Англии с каждым годом становится все больше приезжих, среди них тоже хватает и маглорожденных, и магов по рождению. Разве мог он предположить двадцать лет назад, что в Хогвартсе будут учиться негры, китайцы, индийцы и прочие некоренные жители? А ведь у них другие традиции магии. Кто-нибудь исследовал, что получится, если ребенок бокора будет дома практиковать вуду, а в Хогвартсе учить заклинания на латыни? С арабами тоже все сложно, это те же Шафики в Лондоне больше ста лет живут, но ведь жен они привозят из Аравии. Интересно, а у наследника Шафика одна жена?

Традиции магии так-то в каждой земле свои. Вот хоть Таиланд взять, он так до сих пор и не разобрался, как тут все устроено. Статуса Секретности точно нет, но нет и четкого деления на маглов и магов. Вернее, маги есть. Но они заклинатели. Что-то связанное со стихиями и беспалочковой магией. А есть геоманты. Эти вроде маги, а вроде и не совсем. Народную медицину вообще непонятно, куда отнести, лекарства с магической составляющей может купить кто угодно, и они даже подействуют, но на не-магов слабее, хотя они и этому будут рады. А есть монахи. С этими еще сложнее, потому что, как он понял, есть буддийские монастыри, а есть учителя дзен, которые учат, но не учат. При этом магией они могут и не обладать, им не надо. Есть духовные практики, что бы это ни значило, которые дают накопление энергии, а может, и не дают. Есть странствующие даосы, которых не отличить от обычных людей. Самыми понятными были оборотни, но не тупорылые британские волки, а хитрющие лисы, предпочитающие держаться поодиночке. Их было довольно просто отличить от всех остальных по легкому колебанию ауры, подвешенному языку и любви к мошенничеству.

Поттеру бы пригодилась парочка этих оборотней, чтобы лавировать среди политических рифов. Они бы ему быстро объяснили, с какой стороны у бутерброда масло и какая мышеловка скрывается за бесплатным сыром. Сейчас все чистокровные сгруппируются по интересам и начнут перетягивать Избранного на свою сторону. Кто потупее — будет подкупать Министра напрямую, а самые хитрые будут демонстрировать бескорыстие и благие помыслы. Может, даже и жертвовать на добрые дела, старая схема, Малфой ее сто раз проворачивал. Поттер чирикнуть не успеет, как окажется всем кругом должен, как земля крестьянам.

Даже интересно, кто в итоге приберет Поттера к рукам? Он же наивный, как полевая ромашка и до сих пор, судя по поступкам, людям верит. С его-то биографией. Хотя мальчишку нельзя осуждать, после Дамблдора его уши способны выдержать любое количество лапши. Не сиди Люциус сейчас под домашним арестом и без палочки — непременно попытался бы сделать из Героя марионетку. Жаль, дочерей у Малфоев нет, был бы мастерский ход подсунуть такое сокровище Поттеру в жены. Ну, может, кузины найдутся. Зная изворотливость Люциуса, он бы поставил на него галеон. Или пару.

Но это уже не его проблемы. Надо отправить письмо капитану "Морской звезды" и договориться насчет плавания на следующей неделе. Острова посетить, может, пещеры, дядюшка Ляо упоминал, что есть тут неподалеку что-то интересное. В прозрачной воде поплавать, рыбок посмотреть. Красиво же.

Северин Солано негромко свистнул, призывая почтового баклана, живущего при гостинице

Гермиона ворвалась на Гриммо, окружённая шлейфом сладких арабских ароматов и укутанная красным шёлковым платком, вышитым золотом. Ее карие глаза были ярко подведены, а руки украшены татуировкой из хны. Девушка побежала вверх, в комнату Джинни. За ней гигантскими скачками нёсся Кричер, держа в руках корзинку с медовыми орешками, финиками и розовым, прозрачным рахат-лукумом, посыпанным сахарной пудрой.

Когда облако шелка и пышных кудрявых волос пронеслось мимо портрета старой ведьмы, та возмущённо фыркнула и закатила глаза. Она воздержалась от ехидного комментария о невежественных особах, не обученных приличным манерам. Но это не помешало ей переместиться к дальнему краю картины, чтобы жадно подслушать новости.

Джинни в коротком кружевном халате сидела на пуфике в своей комнате, напротив зачарованного зеркала, и задумчиво рассматривала своё идеальное, накрашенное личико. Зеркало восхваляло достоинства хозяйки не хуже бродячего менестреля под окнами дочери богатого лэнд-лорда.

Гермиона замешкалась у порога, с благодарностью отпуская Кикимера. Старый эльф отдал ей корзинку, любезно поклонился Джинни и с треском исчез. Рыжеволосая красавица грациозно повернулась к подруге, придирчиво окинула глазами ее экзотический наряд и резко спросила:

— Я вижу, ты неплохо провела время у Шафика. Теперь рассказывай, сколько у него жен? У Гарри с ним дела, но из него ни слова не вытянешь, — проворчала она. — Когда он возвращается из Министерства, то совершено не хочет разговаривать, и все что ему нужно — это швырнуть меня на кровать, схватить за задницу и …

Гермиона в панике заткнула уши:

— О Мерлин, пожалуйста, не заставляй меня представлять эту картину! И да, у Шафика их три, но все гораздо сложнее, чем мы думали.

Джинни закатила глаза, схватила горсть сладких орешков и отправила в рот:

— Ладно, я ничего не хочу знать. Мне эти разговоры уже в печенке сидят. Лучше скажи, как твои дела? Сколько писем с предложениями?

Гермиона моргнула.

— Сегодня семь. Вчера было пять, причём одно из них от матери Теодора Нотта, который, к слову, живет в Италии с Оливером Вудом, а ещё одно было от Маклаггена, да сократит Аллах его дни! — она чопорно поправила арабский платок, — А остальные — женатые старики. Джинни, напомни мне спросить у Гарри, почему эти письма сначала попадают к нему на стол, а уже потом ко мне? Остальная почта идёт прямо в канцелярию департамента.

Джинни недоверчиво посмотрела на неё:

— А ты не знаешь?

— Нет, не знаю. Не важничай, Джин, я вижу, что ты в курсе. Говори прямо, почему мои письма направляют к Гарри?

Джиневра немного помолчала и серьезно сказала:

— Гермиона, вспомни, кто из взрослых волшебников был с тобой рядом, когда ты покинула дом своих родителей и мир магглов?

— Очевидно, в Хогвартсе — наш декан миссис Макгонагалл, мадам Помфри, некоторые профессора, директор Дамблдор…

Джинни кивнула:

— Правильно. А кто присматривал за тобой на каникулах?

— Как кто? Твои родители, я им многим обязана, ты знаешь.

— А теперь кто это делает? Кто почти все время с тобой? Кто берет тебя с собой на различные встречи и мероприятия? Кто настаивает на том, чтобы в его отсутствие Кикимер сопровождал тебя?

— О Мерлин, Джинни! Гарри… Гарри делает это для меня. Но зачем? Я совершеннолетняя. Мне почти двадцать. Получается, что Гарри фактически опекает меня?

Джинни утвердительно кивнула:

— После окончания Хогвартса, пока мой отец не овдовел, в волшебном мире о тебе заботились мои родители. Это являлось результатом их договорённости с миссис Макгонагалл. Но после смерти мамы подобное внимание стало невозможно. Одинокий мужчина не может быть опекуном молодой, незамужней девушки. Это должна быть пожилая ведьма или волшебник, состоящий в браке.

Гермиона широко распахнула глаза:

— И получается, самый близкий мне человек, который соответсвует этим требованиям — это Гарри? Поэтому, в первую очередь, они отправляют брачные предложения ему? Поэтому Шафик передал приглашение на обед через Гарри? Но это абсурдно.

Джинни пожала плечами:

— Для магглов, может быть и абсурдно, а здесь это традиция. Привыкай, Грейнджер, к мысли, что ты маленькая ведьма в мире могущественных волшебников. Ничего не поделаешь.

Гермиона перевела дух и взволнованно сказала:

— Мне сейчас даже не хочется об этом думать. Я здесь не для этого. У нас есть проблема, Джин. Не просто проблема, а ПРОБЛЕМА! Я надеялся застать Гарри, но, видимо, он ещё на встрече в Хогвартсе?

Рыжая ведьма угрюмо взглянула на неё.

— Нет, он не у Лонгботтома. Гарри перенёс визит в Хогвартс на следующий день. Сейчас он на встрече с Гринграссом.

Гермиона побледнела.

— Нет, только не это! Мне нужно было сразу выяснить, где он. Необходимо срочно вызволить его с этой встречи! Я кое-что узнала у Шафиков! Это касается тебя и Гарри.

Она потянулась к сумочке, но Джинни уже взмахнула палочкой, вызывая телесный патронус:

«Гарри, со мной Гермиона, и у неё важные новости для тебя. Тебе лучше возвратиться домой как можно скорее!»

Призрачная белая лошадка взмахнула длинной гривой и умчалась прочь, неся сообщение Гарри Поттеру в Уилтшер, в поместье Гринграсс.

.

* * *

Несколько часов ранее.

В маленькой квартире Гермионы вовсю шли приготовления к визиту в поместье Шафика. Гермиона Грейнджер, в старой отцовской футболке с надписью «I love the Beatles» накручивала локоны на палочку и одновременно читала толстый том из библиотеки Министерства под названием «Арабская ассоциация волшебников сквозь века».

Гарри вежливо попросил ее принять приглашение, и Гарри это получит. Шафик был тёмной лошадкой и его нужно было «разъяснить».

Раздался хлопок и в центре комнаты появился Кикимер. Так как Джинни самостоятельно справлялась с нехитрым хозяйством на Гриммо, старый эльф был отправлен на заслуженный отдых и жил в уютном домике, подаренном ему Гарри Поттером. Он стал ещё уродливее и сварливей, но был неизменно верен Гарри, и тот доверял ему сопровождать Гермиону.

Эльф с осуждениям взглянул на хаос из локонов и кудрей на голове маленькой ведьмы, властно отвёл ее руку с палочкой и начал колдовать над причёской. Через несколько минут из зеркала на Гермиону смотрела молодая леди с укладкой в стиле Нарциссы Малфой. Затем эльф подошёл к открытому гардеробу и с отвращением начал перебирать строгие платья Гермионы из отдела деловой одежды маггловского магазина Мэйсис.

Взяв одно, он трансфигурировал его в традиционную мантию золотисто-желтого цвета.

— О, спасибо, Кикимер! Но я бы предпочла синий или голубой цвет.

Кикимер оскорбленно фыркнул и признес скрипучим голосом.

— Мисс Грейнджер оказали большую честь, пригласив в гости в чистокровную семью. Синий и голубой не является для арабских волшебников традиционным, и подруга Гарри Потера не опозорит моего хозяина!

Затем эльф вышел из комнаты со словами:

— Кикимер подождёт подругу хозяина на кухне, пока она одевается, а затем будет сопровождать ее в дом Шафиков, как приличную мисси.

* * *

Они аппарировали в центр белоснежной мраморной беседки, увитой виноградной лозой. Над ними появился прозрачный белый сокол и низкий голос произнёс:

«Мисс Грейнджер, приветствую Вас! Следуйте за патронусом!»

Гермиона прижала к груди уменьшенную коробку с подарками и отправилась вслед за соколом, который плавно летел над землей. Следом неотступно трусил Кикимер. Они шли по белой дорожке из мелкого блестящего ракушечника, смешанного с прозрачными чешуйками слюды и осколками янтаря.

Несмотря на прохладный британский климат, над головой гостьи ярко сияло солнце и вокруг росли высокие финиковые пальмы, усыпанные спелыми плодами. В воздухе ощущался густой, сладкий аромат садовых роз и клубники …

Поместье Шафика были окружено сильными оберегами, создающими настоящий оазис внутри невидимой сферы.

Гермиона начала считать количество чар, необходимых для поддержания магии такого уровня, сбилась со счета и очнулась, когда оказался у светлого, высокого здания, с башнями, парящими высоко в небе. Она не заметила, когда на гладкой поверхности стены появились дверь и крылечко.

На крыльце стояла пара: надменный, атлетически сложенный молодой мужчина со смуглой кожей и вьющимися волосами, одетый в традиционную чёрную мантию и совсем юная девушка, высокая, стройная, в элегантном европейском костюме и модной шляпке. Но ее золотистая кожа, миндалевидные глаза и тёмные, густые волосы указывали на арабское происхождения. Как она и ожидала, это был хозяин поместья Рами Шафик и его младшая жена Гуфран.

Молодая женщина сердечно поздоровались с гостьей, а Рами слегка улыбнулся и жестом пригласил Гермиону войти внутрь.

Кикимер бочком шмыгнул за ними.

— Это апартаменты моей любимицы Гуфран, — отрывисто произнес Рами, — скоро я вас отставлю, чтобы заняться своими делами. Будьте нашей гостьей.

Гермиона оглянулась. Это были самая чудесная и уютная гостиная, которую она когда-либо видела, с большими полукруглыми окнами и пышными шторами из пастельно-розовой органзы, с белыми пушистыми коврами и персиковыми стенами. Всюду были расставлены вазы с кремовыми и коралловыми розами. Портреты черноглазых волшебников в тюрбанах и нежных восточных красавиц с любопытством смотрели на гостью и тихо перешёптывались.

Гермиона спохватилась, поставила коробку с подарками на ковёр и, вынув палочку, увеличила ее. Когда крышка откинулась, заиграла нежная мелодия. Внутри были милые и забавные игрушки для детей от неё и от Гарри: новенькие белоснежные карликовые пуффы с крохотными крылышками и миниатюрными клювиками, которые умели на дюйм азлетать и все время нежно ворковали; музыкальные инструменты со светящимися струнами и клавишами, дотрагиваясь до которых, даже самые маленькие дети могли сыграть мелодию «Ах, мой милый Августин» и над которыми танцевали феи и волшебные звери. Шоколадные фигурки и разноцветное драже из «Сладкого королевства»

Жёнам мистера Шафика Гермиона передала бездонные кошельки из речного жемчуга, которые она сама зачаровала. А Гуфран к тому же достался деревянный полированный шарик, который, в зависимости от желания ребёнка мог прекращаться в летающего белого гиппогрифа или в говорящую фарфоровую куклу в кружевах.

Пока Гуфран восхищенно ахала над подарками, Рами неслышно покинул гостиную, оставив девушек одних.

Вскоре эльфы принесли восхитительный обед, состоящий из нежнейшей баранины с гранатовым соусом, овощей на гриле и десерт из красиво нарезанных квадратиков пахлавы в медовой глазури и миндальной халвы. Девушки оживлённо разговаривали, Гуфран призналась что она совсем недавно в Британии, ей семнадцать, и она здесь почти никого не знает. И что она прочитала про неё, Гермиону, из газет у себя на родине и восхищается ею. И что она много дней умоляла мужа познакомить их.

После обильного угощения Гермиона расположилась на пышном, как зефир диване с чашкой чая. Тем временем, Гуфран с интересом взглянула в окно, затем открыла шкатулку на трюмо и заговорщицки улыбнулась:

— Сейчас мы превратим тебя в настоящую восточную красавицу!

Гермиона немного засомневалась, что из неё получится какая бы ни была красавица, но взгляд смуглой девушки был такой умоляющий, что пришлось уступить.

Гуфран взяла в руки розовые пуховки, тончайшие кисточки и косметику в хрустальных баночках. Все это время хозяйка весело щебетала, что-то напевала, и Гермионе стало так хорошо и спокойно, что она даже на минутку задремала в тепле и уюте, и сквозь дрёму ей показалось, что она слышит нежный шёпот: «Бедная девочка, она так страдала, пусть Аллах принесёт ей счастье, которое она заслужила».

Она ощутила лёгкое прикосновение к плечу и звонкий голос сказал:

— Милая Гермиона, открой глаза, и посмотри, какая ты идеальная.

Девушка широко распахнула глаза и увидела в зеркале напротив отражение прелестного личика, свежего и розового, с красиво подведёнными, яркими карими глазами, обрамлёнными густыми ресницами. Она не сразу поняла, что видит саму себя.

— А теперь мы пойдём погуляем в саду и наберём тебе самого крупного и сладкого инжира. Это моя сестра выращивает деревья, а я предпочитают ухаживать за розами. Правда, они прелестны?

Гуфран укутала Гермиону ярко-красным шелковым платком, и девушки вышли из дома. За ними поспешил Кикимер, которые до этого успел забиться куда-то в угол и сладко вздремнуть.

Некоторое время девушки шли по дорожке, обсуждая уникальную Александрийскую библиотеку, но через некоторое время Гуфран взглянула на небо. Высоко в облаках двигалась точка. Вскоре она начала приближаться, и их накрыла чёрная тень. Гермиона вскрикнула и отшатнулась, но Гуфран нежно и твёрдо удержала ее на ногах.

Вскоре рядом на траву плавно спустился молодой парень, верхом на метле. Его тёмные волосы были собраны в хвост, а широкие плечи облегала белая рубашка.

Он дерзко усмехнулся, жарко глядя на Гермиону чёрными, блестящими глазами, а Гуфран с укором сказала ему:

— Видишь, Амаль, как ты напугал нашу гостью. Гермиона, это мой никудышний, беспутный брат. Ему девятнадцать, но он все никак не остепенится, как бы об этом ни мечтал наш отец. А сейчас Амаль вежливо извинится и пойдёт примет душ.

Юноша плавно приблизился к Гермионе и хищно улыбнулся, сверкнув белыми зубами.

— Я рад знакомству, Гермиона. Надеюсь, вы станете с Гуфран хорошими подругами и будете бывать здесь чаще.

Затем он поцеловал ей руку и задержал ее в своей широкой ладони.

В этот момент Кикимер демонстративно закашлял, Амаль проигнорировал эльфа, ещё раз с ног до головы обвёл Гермиону тяжёлым взглядом, и, отпустив ее руку, развернулся и направился к дому.

Гуфран извиняюще улыбнулась:

— Амаль неплохой мальчик, немного избалованный, но он единственный наследник нашей семьи, и на него возлагают надежды. Он же предпочитает гонять на метле, объезжать диких лошадей и драться на рапирах.

Гермиона покачала головой:

— У меня был одноклассник, он тоже являлся единственным сыном могущественного, чистокровного рода. Его родители требовали от него многого, и в результате натворили немало бед. Его зовут Драко Малфой.

Гуфран задумчиво опустила взгляд.

— Это имя кажется мне знакомым.

Затем темноволосая ведьма вытащила из кармашка полированный шарик, подаренный ей Гермоной, и сжала в ладошке.

— Ты ведь сама создаёшь такие вещицы? И волшебные игрушки, и музыкальные инструменты, и кошельки?

Гермиона смущено улыбнулась:

— Я неплохо усвоила в Хогвартсе трансфигурацию и чары, а исходный материал — маггловские предметы.

Гуфран ошеломлено покачала головой:

— Это чудо я буду хранить как минимум десять лет, для моего будущего малыша.

— Так долго? — удивилась Гермиона? — Извини за любопытство, но разве национальные традиции позволяют так долго избегать появление ребёнка? Твой муж показался мне довольно строгим, традиционным волшебником.

Гуфран расхохоталась:

— Это Рами строгий? Ой, я не могу, — она согнулась от смеха, — Он самый добрый муж на свете! Я сразу ему сказала, что сначала получу образование целителя, а только потом подумаю о детях, и он ни разу не возразил. Тем более, у него уже есть двое малышей от моих сестёр — Фаизы и Амани.

— Сестры? Ты уже упоминала о сестре. Другие жёны мистера Шафика твои родные сёстры?

Гуфран отрицательно покачала головой:

— Не кровное родство, а семейная магия. Мы выбрали этот вид связи и провели ритуал, когда узнали, что малышка Аида несёт в себе родовое проклятие. Теперь наша магия объединена, девочка стала сильнее и способна сопротивляться проклятию.

Гермиона задумались, а Гуфран медленно произнесла:

— Год назад в Саудовскую Аравию, в дом моих родителей приезжал мистер Гринграсс. Я ещё не была замужем за Рами, мне было скучно, и я подслушивала разговоры старших. Мой отец — Главный целитель больницы Зу-ль-Халаса, специализирующейся на проклятиях крови. Я вспомнила, откуда я знаю имя твоего одноклассника Драко Малфоя. Это зять мистера Гринграсса. Его жена, кажется, ее имя Астория, — проклята, и ее старшая сестра тоже. Отец нашел выход, но им потребуется помощь потомка волшебника, который проклял Гринграссов.

— Кто их проклял, Гульфан? — тихо спросила Гермиона. — Пожалуйста, назови имя.

Гульфан закрыла глаза, опустила голову и прижала пальцы к вискам.

— Всевышний слышит любой шепот искреннего сердца… Я не должна была ничего говорить, но тебе я не могу отказать.

Затем она тихо назвала имя, которое было слишком хорошо известно Гермионе.

Она едва осознавала, как прощалась с гостеприимной хозяйкой, как та вручила ей корзинку со сладостями и обняла на прощание.

Гермиона подозвала Кикимера и попросила аппарировать ее на Гриммо.

Во время Первой магической войны…

Два молодых волшебника спиной к спине отбивались от десятка Пожирателей смерти, окруживших их, как стая волков свои жертвы. Застигнутые ночью, врасплох, братья были полуодеты, а Пожиратели, напротив, облачены в прочные плащи из драконьей кожи и серебряные маски. Большинство из них и были оборотнями — мощные, свирепые ликантропы, с горящими от запаха крови жёлтыми глазами.

Вокруг стремительно летали смертельные проклятия; защита Протего Максима дрожала от сокрушительных ударов. На руках одного из обороняющихся была маленькая девочка, прижавшаяся к его груди. Поляна вокруг разрушенного дома было усеяна телами убитых, истерзанных острыми волчьим зубами. Старик, две молодые женщины и крошечный эльф были мертвы.

Защита вокруг двух братьев слабела, пока окончательно не обрушилась. Один из волшебников, тот, кто прикрывал брата с ребенком, упал на колени, схватившись за горло, разрезанное Тёмным проклятием. Палочка выпала из его ослабевших рук, сквозь пальцы ручьём хлынула тёмная, густая кровь, он захрипел и упал замертво.

Из ряда Пожирателей вперёд выскользнула невысокая, гибкая фигурка. Волшебник поднял палочку, нацелился на ребёнка на руках мужчины и, пока тот пытался восстановить разрушенную защиту, выкрикнул чистым, звонком голосом:

— Авада Кедавра!

Проклятие поразило девочку, и ее маленькое тело обмякло в руках отца. Низкий, отчаянный крик мужчины оглушил ряды Пожирателей смерти, которые на мгновение замерли, вытянув вперёд свои палочки. Жестокость юного Пожирателя покоробила даже самых отпетых. У них никогда не было приказа убивать чистокровных детей, Повелитель приказал уничтожать взрослых предателей крови и грязнокровок.

Раненый волшебник бережно опустил тело ребёнка на землю и закрыл ее неподвижные голубые глаза. Затем он бросился на юного Пожирателя, надменно стоявшего перед ним. Шквал проклятий обрушился на него со всех сторон, отрезанная рука с палочкой упала на землю, многочисленные удары сбили его с ног. Он был связан для дальнейшего допроса и брошен в грязь медленно истекать кровью.

Когда остальные отправились обыскивать дом, невысокий Пожиратель смерти подошел к телу поверженного волшебника. Рука в перчатке слегка приподняла маску, обнажив юное лицо. Молодая девушка самодовольно улыбнулась. Это было не первое ее убийство, но именно оно принесло особенную радость. Гордость переполняла ее сердце. Пока сверстники штудировали учебники в Хогвартсе, она, в свои пятнадцать лет, уже дважды участвовала в рейдах Пожирателей смерти, избавляя Волшебную Британию от мерзости. В первый раз это была женщина-маггл, дрянь, позволившая себе произвести на свет грязнокровку. Она ударила ее в спину, когда та пыталась сбежать.

Девушка наклонилась и пристально посмотрела в глаза умирающему. Он был очень красив, со своими небесно-голубыми глазами, прямым носом и мужественной линией подбородка. Его длинные, вьющиеся бронзовые волосы потемнели от крови и прилипли ко лбу. Она наклонилась, медленно провела пальцем в перчатке по его лицу и прошептала:

— Уничтожены не только предатели крови. Их выродки никогда не осквернят волшебный мир.

Мужчина плюнул ей в лицо:

— Будь проклята, убийца!

Девушка только улыбнулась, вытерла лицо, возвратила маску на место и подобрала палочку, лежащую возле отрезанной руки. Раздался треск сломанного дерева.

Затем она направила свою палочку в лицо лежащего у ее ног волшебника и неспешно, растягивая удовольствие, выжгла ему глаза. Прекрасные, бирюзовые глаза медленно и тщательно были превращены в обугленные провалы на лице. Душераздирающие вопли несчастного раздавались над местом убийства волшебной семьи, заставляя птиц в страхе разлетаться на десятки миль вокруг.

— Напрасная трата такой привлекательной внешности на предателя крови, — вздохнула она, пряча палочку. — А теперь тобой займутся оборотни.

Рядом послышался шелест мантии и кудахтающий женский смех, всегда сопровождающий ведьму. Беллатриса Лейстрендж никогда не затруднялась надеть маску. Хриплый голос промурлыкал:

— Молодец, моя девочка. Какие прекрасные дети в наших рядах! Ты все сделала правильно. Я позабочусь о том, чтобы Повелитель представил тебя к награде. Твой дядя, Курбан Яксли, должен гордиться тобой! Больше никого не осталось в живых?

Девушка с досадой покачала головой и капризным голоском протянула:

— Простите, леди Лейстрендж. Мы не нашли их сестру. Эта гадина прячется где-то в лесу.

Беллатрисса лишь махнула рукой, ее лицо с безумными, тёмными глазами исказилось усмешкой:

— Пустяки. Оборотни найдут ее, а сейчас мы направимся в наше с Родольфусом поместье праздновать смерть предателей крови. Псы останутся здесь, подбирать остатки. Ты с нами?

— Боюсь, дядя будет против. Он не хочет, чтобы меня видели другие.

Беллатрисса понимающе ухмыльнулась:

— Не расстраивайся, девочка. Всему своё время. Ты ещё испытаешь триумф и славу, когда придёт победа.

Она пнула ногой ещё живое, скорчившееся тело мужчины.

Обе ведьмы апарировали, оставив после себя аромат дорогих духов.

Умирающий волшебник подвергался пыткам и издевательствам ещё несколько долгих часов, его чувства не притупились от непрекращающейся боли, но он ни разу не попросил пощады. Лишь бледные губы упрямо шептали:

— Будь проклята, ведьма… Ты не победишь. Твои потомки сгниют в болезнях…. Вы будете на коленях стоять перед единственной …

Последние слова проклятия Гидеон Прюэтт прошептал совсем тихо. Его сильное сердце остановилось. Он умер рядом со своей дочерью Элоизой и братом Фабианом, но его любовь и магия были так сильны, что убийство его драгоценного ребёнка не могло остаться безнаказанными в этом жестоком мире. Колесо судьбы закрутилось, приближая виновных к неотвратимой расплате.

* * *

Настоящее время…

— … И тогда Гуфран Шафик с дословной точностью передала мне весь разговор ее отца с мистером Гринграссом. Отец Гуфран — потомственный Целитель, который специализируется на проклятиях крови. Он сразу заявил, что важна любая подробность, и Гринграсс был предельно откровенен. О личности девочки не знал никто, кроме Беллатриссы Лейстрендж и ее дяди Курбана Яксли. Мужчина молчал по понятным причинам, а Беллатрикс сошла с ума в Азкабане, и ни разу не вспомнила ее. Таким образом, Эрида избежала судебного процесса. Но она испугалась наказания и надолго затаилась. Затем, как чистокровная наследница, она вышла замуж за Персея Гринграсса и родила двух дочерей. По его словам, он узнал о проклятии не сразу. Даже когда у Дафны диагностировали бесплодие, Эрида молчала, — Джинни удивлено воскликнула при этом. — И лишь когда у Астории обнаружили неизлечимую болезнь крови, выяснилось, что это следствие проклятия.

Гарри сузил глаза:

— Получается, обе дочери Эриды прокляты: Дафна бесплодна, а жена Малфоя умирает?

Гермиона вздохнула:

— Да, они приняли на себя всю тяжесть преступления их матери.

Нахмурившись, Гарри произнес:

—Тогда у меня вопросы к Гринграссу. Надо его допросить. Выходит, он знал об убийстве, но покрывал жену?

— Согласно воспоминаниям Гуфран, создалось впечатление, что Эрида призналась мужу во всем только год назад, когда Астория, по требованию контракта с Малфоем, проходила обследование в больнице Святого Мунго. Тогда Эрида заговорила. Она все эти годы помнила о проклятии Гидеона Прюэтта, но не верила в его силу.

Гарри задумался и сказал:

— Гринграсс был связан с Эридой Яксли узами Священного брака и не мог свидетельствовать против неё в Визенгамоте.

Гермиона кивнула и продолжила:

— Действие проклятия началось, когда девочки вступили в совершеннолетие. Сначала пострадала Дафна, а через год заболела Астория. Тогда они начали искать возможность снять проклятие и это привело Гринграсса в Саудовскую Аравию в больницу Зу-ль-Халаса.

Гермиона с состраданием посмотрела на Поттеров. Оба были бледны, из глаз Джинни текли слёзы.

— Им нужен не ты, Гарри, это всегда была Джиневра! Они собирались добраться до нашей Джинни, единственной оставшейся в живых девочки из рода Прюэттов. Мы не позволим этому случиться.

Год назад

Нежный, как звук серебряного колокольчика смех Астории раздавался в гостиной Слизерина. 

Дафна и Пэнси сидели в роскошных, мягких креслах, обитых зелёным бархатом и уплетали волшебные сладости из «Сладкого королевства». Миниатюрные шоколадные единороги с пушистой гривой из нежнейшей сахарной ваты плавно парили над столом и гонялись за полупрозрачными мармеладными облачками. В серебряных креманках, заполненных воздушным многослойным мороженым с миндальным стружкой и абрикосовым конфитюром, сверху плавилась и пузырилась густая золотистая карамель. 

Хрупкая девушка подскочила с кресла, закружилась и начала напевать:

— Скоро-скоро мы уедем в Нормандию, и к нам присоединится мой любимый… О, не сердись, Даф, здесь же все свои. 

Она была права. В роскошной серебряно-изумрудной гостиной Слизерина не было никого, кроме их троих, все студенты давно разбрелись по спальням, и три девушки грелись у тёплого камина. 

Пэнси Паркинсон усмехнулась и сделала равнодушный вид, осторожно поправив рукой свою чёрную, глянцевую как у японской куклы чёлку.

Дафна неодобрительно посмотрела на младшую сестру. Какая ужасная бестактность со стороны Астории напоминать подруге о ее потере, после того, как Малфои буквально на днях разорвали предварительный брачный контракт с семьей Паркинсон. 

Пэнси сверкнула на неё узкими, голубыми, как льдинки глазами и сухо сказала:

— Да ладно, Даф, не смотри на неё так. Все знают, что это не вы с Тори взяли на себя роль предательниц и доносчиц. Та глупая интрижка с Блейзом… Я должна была понимать, что все тайное когда-нибудь станет явным. Да и в последний год наши отношения с Драко уже не были прежними. 

Она покачала изящной ножкой, обутой в туфельки на острой шпильке и вздохнула. 

— Трейси Дэвис напрасно мечтала, что после ее подлого письма Люциусу Малфою, где она в отвратительных подробностях рассказала про мои… вольности с Блейзом, они обратят на неё внимание. — Пэнси закатила глаза. — Полукровки, что с них взять… Не то чтобы я имела что-то против профессора Снейпа, но Трейси не первый год в Слизерине, и ей надо было лучше понимать безнадёжность ее амбиций. 

Астория подошла поближе и нахмурилась:

— Но Пэнси, правда, ты тогда всех нас тогда поразила. О тебе не шептались только железные доспехи на пятом этаже. Как можно было из всех мальчиков бросить именно Драко? Он был убит этой новостью. Разве ты не видишь, он такой…

— Нарциссичный? Напыщенный? Скучный? — перечислила Пэнси. 

— Нет! — Астория гневно топнула ногой. — Он идеальный! И с твоей стороны гадко говорить о нем плохие вещи. Он никогда тебе не изменял! 

Пэнси, смягчившись, тихо произнесла:

— Извини, Тори. Ты абсолютно права, я не должна была так говорить про твоего жениха. И дело даже не в том, что я никогда не любила Драко, и он меня не любит. Ты знаешь, это неважно ни для кого из нас. Но меня всегда возмущало, почему какой-то рыжей Уизли позволено самой выбрать себе парня, а мне нет. 

Дафна внимательно посмотрела на брюнетку и покачала головой:

— И что ты этим хочешь сказать? С каких пор ты приводишь в пример дочь обедневших отщепенцев? Разве ее не считают… простушкой?

Пэнси выдержала ее взгляд и веско сказала:

— Ты знаешь, Дафна, о чем я. Обедневшие-не обедневшие, но эти Уизли из Священных Двадцати Восьми. Мальчики не раз обсуждали между собой, что Джинни Уизли не может отвечать за поступки ее родителей и старших братьев, и ее внешность достаточно приятна. Возможно, у неё есть неплохие перспективы. Не то, что у Трейси Дэвис. 

— А может, и нет, — взгляд Дафны стал острый, затем она откровенно зевнула, — Уже поздно, пойдёмте спать, пока профессор Снейп не наведался сюда и не отругал нас. 

Девочки попрощались и разошлись. Но когда Дафна подошла к двери своей спальни, цепкая ладошка схватила ее за локоть. Она резко обернулась и совсем не удивилась, увидев Пэнси. 

— Даф, почему ты ничего не говоришь по поводу того, что замуж за Драко выходит Астория, а не ты. Ты старшая сестра, это было твоё право. Разве нет? 

Дафна широко распахнула голубые глаза. 

— Такое ощущение, Пэнси, что ты сожалеешь, что упустила этот брак. Но разве ты не сама упорно стремилась к этому краху? Ты хотела выбор, и ты его получила, не правда ли? Ни в чем себе не отказывай, но не будь ревнивой стервой и не порть настроение Тори. Достаточно того, что Трейси потеряла половину шевелюры и теперь ходит по коридорам Хогвартса, оглядываясь.

Пэнси с вызовом посмотрела на неё. 

— Я ни о чем не сожалению. У меня есть к чему стремиться. Но ты сама много скрываешь, не правда ли? 

Дафна устало вздохнула:

— Пэнси, мой отец решает свои проблемы, и мы уезжаем во Францию. Я не могу вступить в брак с Драко Малфоем, так как отец ранее имел устную договорённость с дальними родственниками из Кельна. Это чистокровная линия Захгсен, ты знаешь. Мы не оглашали этот факт, так как до сих пор ведутся переговоры о включении в приданое замка Роз, но как только соглашение будет достигнуто, я незамедлительно выйду замуж. 

Пэнси скептически прищурилась:

— О, несомненно, замок Роз будет ценным приобретением для Фридриха Захгсена. Сколько ему сейчас? Около шестидесяти? 

— Ему сорок девять, Пэнс.

Пэнси рассмеялась. 

— Отличный вариант, Даф. Я даже сделаю вид, что поверила в эту легенду. Только я не слепая, я вижу, на кого ты смотришь в Общем зале. Осторожнее, подруга, я могу быть не одна такая внимательная. 

Затем Пэнси Паркинсон грациозно развернулась и ушла. 

Дафна немного постояла и скользнула в свою отдельную, тёплую и уютную спальню. Она подумала, как им повезло быть студентами Слизерина, в отличие от других факультетов. Никому из них не приходится ночевать в огромных, холодных, несмотря на чары, насквозь продуваемых общежитиях в башне, где грязнокровки и предатели крови оскверняли своим присутствием чистый воздух общих спален. 

У них, слизеринцев, все самое лучшее, как и должно быть в этом мире. Но вернется ли она сюда после поездки во Францию, никто не мог сказать. Скорее всего, нет. 

~~~~~~~~~~~~~~~~~

Лёжа в постели, Дафна обдумывала слова Пэнси. Храбрая Пэнси. Глупая Пэнси. Она делала ошибку за ошибкой в своей жизни, но что касается чужих секретов, чутье у этой ведьмы было безошибочным. То, о чем она сказала так небрежно, было скандально даже по меркам свободных нравов нового поколения аристократов. Допускать мысли об этом считалось предательством идеалов, которым следовала не только ее семья, но и всех чистокровные, респектабельные семейства Волшебной Британии. Все из них были элитарными волшебники с особыми привилегиями и большими ожиданиями от будущих супругов, все они знали правила.

Любовь никогда не входила в уравнение, когда дело касалось брака чистокровных. Если кому-то повезло понравиться друг другу, некоторое время они жили, как в раю. Пока богатство и власть не направляли мужские интересы в новое русло. И тогда другие женщины и даже мужчины занимали место в постели патриарха семьи. А жены переезжали в отдельное крыло, время от времени выполняя роль красивых аксессуаров на приёмах и балах и воспитывали детей, с достоинством принимая свою судьбу.

Разводы в мире Священных Двадцати Восьми не допускались, все скандальные попытки расторжения браков происходили лишь с грязнокровками, приносящими хаос в волшебный мир.

И если она, Дафна, по известным причинам, больше не подходила для брака, то Астория вполне соответствовала самым взыскательным вкусам. Малышка Астория станет надеждой ее семьи, и они будут поддерживать ее ценой собственной жизни.

Та ложь, которую Дафна сказала Пэнси, была придумана ее матерью для отвода глаз. Не так часто младшая дочь в чистокровном семействе выходит замуж раньше старшей. 

Известные причины потому и были известные, что больше не являлись тайной их семьи. Теперь Люциус и Нарцисса Мафой тоже были осведомлены о проклятии крови старшей девочки Гринграсс. И Главный Целитель больницы Святого Мунго. Поэтому Дафна, вначале ставшая первым выбором Малфоев, обязана была уступить брачный контракт младшей сестре, которая была давно и безнадёжно влюблена в единственного наследника Малфоев. 

Но Дафна постоянно задумывалась о зловещем молчании матери, о ее гневе и агрессии по отношению к ней, как будто она была виновата в своей болезни. И эти гневные выкрики отца за закрытыми дверями его кабинета в тот день, когда они вернулись из больницы Святого Мунго… Нет, он ни слова не сказал Дафне, лишь обнял ее. Но с ее матерью у него был другой разговор. И кажется, они обсуждали Тори. Запоздавшие чары Муффлиато не дали возможность подслушать их. Но яростный всплеск магии отца выбил все окна на первом этаже Гринграсс-Холла. 

Она лежала в постели, позволяя себе подумать о драгоценных глазах юноши, который был для неё недосягаем, как золотой снитч. Если бы ее мать узнала об одной крохотной мысли об этом волшебнике, она наказала бы свою дочь самым жестоком способом. А ее мать не была добросердечной и терпеливой ведьмой. В тот день, когда она узнала, что у Дафны бесплодие, она ударила ее по лицу. Опомнившись, она тут же обняла ее, но ущерб уже был нанесён.

Внезапно стало холодно. Дафна скорчилась в постели, стараясь согреться. Завтра выходной и перед отъездом она планировала наведается в Хогсмид, под предлогам купить шоколадные котелки в «Сладком королевстве». А на самом деле — в последний раз полюбоваться на своего любимого мальчика, которого, возможно больше никогда не увидит. Он будет там с друзьями, и она сможет вблизи посмотреть на него, а возможно, даже незаметно прикоснуться к его одежде, хотя для неё это станет настоящим испытанием. Портключ для неё и Астории лежал на дне сундучка. Завтра, в это же время, она будет с семьей в фамильном особняке в Нормандии. 

Девушка, наконец, уснула, она спала спокойно и безмятежно, как спали все невинные души. Она не видела, что тёмная пелена зависла над ее светлой головой, как предвестник злого рока.

Год назад

Пэнси, угрюмо насупившись, сидела за грубым деревянным столом в углу безымянной полупустой таверны на самой окраине Хогсмида. Дафна справедливо решила, что ее подруга недовольна тем, что ее жених привёл их не в нарядный, сверкающий чистотой зал кондитерской Фортескью, а в мрачное, полуразрушенное заведение с тусклыми, грязными окнами и отвратительным чучелом акромантула на темном потолке.

Блейз не обращал внимание на плохое настроение своей девушки и самодовольно улыбался. Гоблин принёс их заказ, неприязненно посмотрел на двух изысканно одетых ведьм и с кривой усмешкой водрузил перед ними тарелки с огромными, жирными свиными стейками, массивные кружки со сливочным пивом для дам и графин «Огденского» для Блейза. Тот схватил нож и жадно начал поглощать мясо, обильно запивая огневиски. Пэнси, казалось, не обращала внимание, но Дафна откровенно уставилась на него, гадая, куда делись его манеры. С непрожаренного среза стейка сочилась кровь. Пэнси скосила глаза на его тарелку и брезгливо поморщилась. Ни она, ни Дафна не прикоснулись к еде. Вместо этого юная слизеринка выразительно взглянула на подругу.

— Блейз, Пенси, я ненадолго оставлю вас, мне нужно забрать заказ у мадам Малкин.

Блейз поднял глаза и недовольно сказал:

— Подожди, сейчас я закончу и мы пойдём вместе. В эти дни приличной, чистокровной девушке опасно бродить одной. Мистер Гринграсс не простит нас, если к тебе пристанет пьяное отребье. Правда, дорогая? — он ненадолго отвлёкся от еды и развернулся к Пэнси.

— Вряд ли это реальная опасность, Блейз, когда в этот час напиваешься только ты, — сухо ответила Пэнси.

Блейз расхохотался и грубо приобнял темноволосую девушку. Пэнси небрежно отбросила его руку. Блейз обнажил белоснежные зубы в ухмылке.

— Ладно, ладно, Пэнс, не злись. Подожди здесь, Дафна, заберем мы твой заказ. Ты не будешь есть?

Дафна пододвинула к нему свою порцию и беззаботным тоном сказала:

— Отлично, заканчивайте, а я пока отлучусь на минутку попудрить носик, ну ты понимаешь, — она мило улыбнулась.

Блейз притворился смущённым:

— Хорошо, хорошо, но сразу возвращайся, а мы с моей дорогой Пэнси пока обсудим наш медовый месяц. Мне не терпится насладиться привилегиями мужа. Да, любовь моя? — он похотливо взглянул на брюнетку и звонко чмокнул ее в губы блестящим от жирной свинины ртом. У Пэнси дёрнулся глаз, но замечания не последовало. Интересно.

Дафна тихо хмыкнула, проскальзывая мимо них, она никогда раньше не слышала от Блейза ничего подобного и никогда не видела, чтобы он вёл себя как дикарь, но предпочла промолчать. Видимо, виной такого поведения был крепкий алкоголь. Для неё не было открытием, что волшебники, даже самые чистокровные и воспитанные, нередко нецензурно бранились и позволяли себе грязные разговоры.

Этим летом она невольно услышала разговоры взрослых мужчин в гостиной в доме отца, в отсутствие их жён. Циничные высказывания пьяного Люциуса Малфоя о том, кому бы из женщин он, по его словам, «вставил», сопровождаемые смехом остальных, были для неё неприятным откровением. Благо, ее отец не принимал участие в этом разговоре, обсуждая в сторонке вопросы бизнеса с деловым партнёром. Она также не упустила брезгливый взгляд декана Снейпа, когда он с явным отвращением посмотрел на лорда Малфоя.

В тот день Дафна сделала мысленную пометку, что некоторые волшебники — грубые животные, и относиться к ним надо как к животным — сытно кормить, соблюдать дистанцию и в виде поощрения редко, очень редко гладить по шерсти. То есть вести себя так, как это делает красивая, холодная как ледяная статуя, Нарцисса Малфой. Дафна могла только надеяться, что жених ее сестры — Драко Малфой все же не так испорчен, как его отец. Все эти годы, несмотря на хулиганство по отношению к гриффиндорцам, Малфой-младший никогда ни словом, ни делом не обидел ни одну слизеринскую девушку. Напротив, она неоднократно видела, как он без пафоса и шума раздавал сладости и книжки плачущим первокурсницам, скучающим по дому и по родителям.

Она быстро прошмыгнула мимо разбитой, обшарпанной двери, ведущей в туалет и вышла из таверны, надеясь хотя бы на время избавиться от навязчивой компании Блейза и Пэнси.

~~~~~~~~~~~~~~~

Вскоре Дафна, как и планировала, оказалась в центральном районе Косой аллеи в модном салоне мадам Малкин. Там она приобрела дорожные мантии из новой коллекции для себя и сестры и взглянула на золотые часики-луковицу. Время было на исходе. Очень скоро ей придётся вернуться к Пэнси и Блейзу, чтобы вместе проследовать к воротам Хогвартса, где ее встретит Астория. Сестру будет сопровождать домашний эльф, отвечающий за багаж. Затем они активируют портключ во Францию и воссоединятся со своими родителями.

Дафна торопилась. У неё было меньше часа, чтобы увидеть, возможно, в последний раз, молодого волшебника, в которого она была безнадежно влюблена с первого курса. Она уменьшила покупки, сложила их в новенькую сумочку и решительно направилась к «Сладкому королевству». Накануне в Большом зале она услышала, что он там будет. Студенты его факультета, к счастью, были громкими, болтливыми и беспечными людьми, и внимательный, незаметный слушатель, при желании, без особых усилий мог узнать их планы.

Ещё издали она заметила стайку учеников. Яркие галстуки и приметные волосы нескольких из них стали для неё своеобразным маяком. Она низко натянула капюшон мантии и незаметно приблизилась к ним.

Предмет ее воздыхания стоял чуть в стороне от друзей и отвернувшись от девушки, за которой, по слухам, ухаживал, а рядом проходили ведьмы и волшебники, едва не задевая его. Дафна медленно подошла поближе и остановились за его спиной, делая вид, что ищет что-то в своей сумочке. Она оказалась вплотную с юношей, и ей показалось, что она чувствует его тепло. И только она собиралась отойти, пара озорников в форме Пуффендуя, спешившие за сладостями, толкнули ее.

Она врезалась в тёплое, твёрдое тело и неловко упала на каменную мостовую. Через мгновение ее подхватили худые, крепкие руки. Тёплое, свежее дыхание коснулось ее лица. Ясные глаза ее любимого внимательно смотрели на неё. Он подал ей сумочку, которую она уронила во время падения.

— Извините меня, это полностью моя вина. Вы сильно ушиблись? — сочувственно спросил он.

Дафна низко опустила голову, густая, светлая челка упала на ее лицо.

— О, все в порядке, — неловко пробормотали она.

— Вы из Слизерина? — спокойно спросил он. — Кажется, я вас видел в Большом зале.

Дафна нервно рассмеялась, выдержка и самообладание покинули ее. Даже хорошо поставленный голос всегда невозмутимой и воспитанной чистокровной девушки стал хриплым и надломленным:

— Я не уверена. Простите, я тороплюсь.

В эту минуту его девушка подошла к нему, взяла под руку и с любопытством уставились на незваную слизеринку.

Дафна молча развернулась и быстрым шагом помчалась в противоположную сторону, ощущая на спине пристальные взгляды. Добравшись до узкого переулка на противоположной стороне от «Сладкого королевства», она, переводя дыхание, прислонилась лбом к холодной каменной стене. Этот волшебник… Он разрушающе действовал на неё, заставляя умирать только от одного взгляда. И девушка, которая свысока смотрела на неё… Эта ведьма не заслуживала его.

— Эй, Даф! — сзади послышался знакомый голос. — Некрасиво убегать от друзей. Мы повсюду тебя ищем!

Она обернулась. За ее спиной стоял недовольный Блейз, рядом — запыхавшаяся, растерянная Пэнси.

— Ну что, девочки, пора в дорогу. Аппарируем? — Блейз с гадкой ухмылкой протянул к ней руку. Дурное предчувствие кольнуло ее прямо в сердце. Она пристально взглянула на Пэнси, нащупывая в складках мантии волшебную палочку. Бледная, как смерть, Пэнси виновато посмотрела ей в глаза. Затем она еле заметно покачала головой. Что-то было не так. Дафна отшатнулась от волшебника, выхватывая палочку и врезалась в каменную стену. Мужчина выкрикнул: «Экспеллиармус!» и палочка Дафны оказалась в его руке.

— Подойди сюда живо! — скомандовал Блейз, угрожающей надвигаясь на неё. Его лицо заострилось, взгляд из притворно добродушного стал расчётливым и хищным.

Он схватил ее за плечо, и Дафна начала кричать и вырываться. Блейз грубо выругался и произнес заглушающее заклинание.

— Только попробуй поднять шум, сука! И тогда твоей сестрёнке не поздоровится.

Пэнси подошла ближе и умоляюще посмотрела на неё.

— Пожалуйста, Дафна. Иди с ним. Иначе они убьют Блейза. Моего Блейза! Они держат его в заложниках. Твой отец заплатит выкуп и тебя отпустят. Не сопротивляйся. Они действительно могут схватить Асторию.

Дафна с ненавистью и презрением посмотрела на ведьму, которую считала своей подругой.

— Где Астория? Если вы что-то сделали с ней, я прокляну тебя, Пэнси! Отвечай!

Пэнси содрогнулась и быстро заговорила:

— С ней все в порядке, Дафна, клянусь, она в Хогвартсе! О ней позаботятся. Умоляю, иди с ним. Он обещал, что с тобой будут хорошо обращаться.

Волшебник грубо выругался и жестко произнес:

— Довольно, глупые суки. Это становится опасным, вы подняли много шума. С минуту на минуту здесь будут авроры, — черты его красивого лица поплыли, конечности начали удлиняться и мускулы увеличиваться, образ смуглого, элегантного волшебника изменился на личину грубой внешности рослого мужчины со шрамами на щеке, небритого и неопрятного. Оборотное зелье больше не действовало, и преступник нервничал.

Он грубо схватил Дафну за плечи и, наклонив голову, неожиданно втянул ноздрями воздух и лизнул ее щеку:

— Сладкая малышка, словно сливки, взбитые с мёдом. Не рыпайся, а иначе я свяжу тебя узлом, как только мы прибудем, — острие волшебной палочки уткнулось ей в шею.

Дафна окаменела, боясь пошевелиться. Это был ликантроп, без сомнения. Она не поняла, о чем он толкует, но его тон испугал ее. Оборотень крепко обнял ее. Она почувствовала тянущее ощущение в пупке, словно что-то резко потащило ее вперёд и вверх. Похититель и жертва мгновенно аппарировали, оставив плачущую на коленях темноволосую ведьму на холодной мостовой пустынного тёмного переулка.