Не сердись на неё (джен)

Утро звенело птичьими голосами. Весна заканчивалась, листья на деревьях теряли нежность и становились темнее, примулы почти отцвели, а виола покрывала сплошным ковром солнечные места.

По едва заметной в траве тропинке неторопливо двигался мужчина с деревянным коробом за спиной. Белые, неровно остриженные волосы падали ему на левую сторону лица. Во рту у него торчала постоянно дымящаяся сигарета. Когда-то, очень давно, он был просто человеком, но сейчас он забыл об этом. Теперь он звался Гинко, мастер муши⁽¹⁾.

Почему сейчас он двигался в глубину леса? Он и сам пока не понимал; что-то происходило, что-то, подобное свету, проникающему через листву весенних деревьев и льющемуся по молодой траве. Комореби⁽²⁾. Боковым зрением Гинко замечал светлые блики, ускользающие в сторону, как только он, сосредотачиваясь, пытался рассмотреть, что происходит.

На самом деле не происходило ничего загадочного: его звали, конечно. Может быть, на этот раз мастер муши потребовался самим муши?⁽³⁾

Деревья расступились, открывая берег небольшого ручья. На камне, подтянув к груди колени, обняв их и странным образом скособочившись, сидел человек.

Кожа его была смуглой, и пятна света текли по его лицу, длинным волосам и бороде. Муши. Он весь был покрыт множеством муши.

Сидел неподвижно и молча, с закрытыми глазами. Дышал.

Длинные волосы и бороду его шевелил лёгкий ветерок. Муши качались на волосах.

— Комореби-сан, — позвал Гинко, сам не зная, почему так называет незнакомого человека, — могу я чем-то помочь вам?

Глаза незнакомца внезапно открылись. Были они чёрными, как жуки, и наполненными яростью.

— Ты? — хрипло и зло спросил старик. — Чем ты можешь помочь? — помолчав, он прикрыл глаза и добавил устало: — Впрочем, для чего-то тебя привели. Посмотрим.

Старик соскользнул с камня на траву и выпрямился, насколько смог. Был он горбат и невелик ростом. Длинный кривой нос торчал из лохматых волос.

— Так чем я мог бы помочь? — спросил Гинко.

— Я хочу уйти отсюда. Но не могу, — ответил старик.

— Тропа свободна. Что мешает тебе уйти? — Гинко чувствовал себя странно, как будто кто-то наблюдал за ними и подслушивал разговор, спрятавшись в кустах.

Пока старик злобно шипел, выплёвывая непонятные слова, Гинко молча спокойно ждал продолжения, курил. Дым расплывался вокруг, заставляя сияющие пятна отодвигаться.

Старик устал злиться, глянул на невозмутимого Гинко с отвращением и поманил его с собой за камень.

Камень с другой стороны был плоским и довольно ровным. На более ровной и гладкой части камня уверенными штрихами была нарисована комната: череп на столе, книги, шахматная доска с фигурками — Гинко видел похожую у старосты деревни несколько дней назад.

— Чтобы уйти отсюда, мне нужно войти в этот рисунок. Но они мне не дают! — с досадой сказал старик. — Смотри, — он шагнул ближе к рисунку, но муши на его волосах стали двигаться быстрее, мешая ему, — я не могу сосредоточиться!

В кустах кто-то тихонько хихикнул, ветки едва зашуршали — и снова всё стихло.

— А как ты попал сюда? — спросил Гинко.

— И что? — ехидно прошипел старик. — Даже не спросишь, как это возможно — войти в рисунок?

— Я — мастер муши, — спокойно ответил Гинко, — я видел, как оживают написанные слова, как демона удерживают, не позволяя выйти, записанные на свитках истории. Почему я должен удивляться тому, что в рисунок может войти человек?

Они помолчали некоторое время. Гинко курил и слушал песенку ручья, старик напряжённо думал о чём-то.

— Мне было скучно, — наконец сказал старик.

«Кто бы сомневался, — подумал Гинко, — почти все неприятности начинаются с того, что кому-то становится скучно».

Старик, не дождавшись от Гинко ответа, продолжил:

— Мне захотелось рисовать. Тушь у меня была, а холста не было, и я использовал простыню, закрепив её на стене. Я нарисовал место, которого не существовало: одинокий холм правильной формы и маленький домик у подножия холма, среди деревьев. Там был ручей — и мостик из жердей через этот ручей. Я хотел уже закончить рисунок, но он стал меняться, а я ничего не делал при этом! Из домика вышла фигурка в длинном светлом одеянии, очень быстро подошла к мостику через ручей, а затем и заглянула ко мне, — но из рисунка выйти не смогла. Сказала что-то мне, я не понял её певучую речь, но понял, что она просит позволения войти. И сказал ей, что она может войти…

Старик помолчал немного, погрузившись в себя.

В кустах напряжённо слушали, Гинко чувствовал, как шевелятся волосы на затылке. Курил.

Старик продолжил бормотать себе под нос:

— В тот первый её визит мы выяснили — она знает, что такое шахматы, и неплохо умеет играть. Она уходила и приходила, приносила мне забавные рисовые пирожки с рыбой. Вкусные. С ней было веселее, и она никогда не мешала мне — если я был занят, она просто уходила в рисунок. Однажды она позвала меня с собой. Я был уверен, что умею ходить по картам и отражениям, чего мне было опасаться? Я согласился. Она взяла меня за руку и провела через границу. А потом расхохоталась и исчезла! И я остался в этом отражении. Какое-то время я здесь гулял, здесь любопытные растения и забавные живые солнечные зайчики. Не думаю, что они частицы Хаоса, наверное, просто отражение. Потом я устал и хотел уйти. У меня был с собой уголь, я нашёл вот этот камень, нарисовал свой кабинет, хотел уйти — но эти проклятые ошмётки хаоса не позволяют мне сосредоточиться на рисунке!

Он замолчал обиженно, даже губы надул, как ребёнок. Потом спросил:

— Как думаешь, сможешь ты помочь мне вернуться к себе?

Тогда Гинко спросил его:

— Как думаешь, зачем она привела тебя сюда?

Старик, казалось, впервые задумался об этом.

— Не знаю… А в самом деле, она звала меня погулять не впервые, но раньше я был занят. А в этот раз скучал, — и, помолчав немного, договорил: — Она… хотела поиграть?

— Полагаю, она и сейчас играет с тобой, — ответил Гинко.

Стало очень тихо, замолчали птицы, кусты прекратили шуршать, даже ветерок замер. Что-то изменилось, Гинко чувствовал. Солнечные зайчики на лице и волосах старика двигались как-то очень слаженно, ритмично — но как только Гинко вспомнил, что надо курить, сонное оцепенение отступило и мастер муши услышал тихое пение. Тогда он стал ждать, стараясь не показывать, что не спит.

Старик не двигался.

Из-за кустов, раздвинув цветущие ветки, вышла юная красивая девушка в светлых одеждах. Она чуть слышно напевала, и муши на лице старика двигались в такт её песне.

Длинные блестящие волосы её украшали сияющие цветы вишни, и Гинко отметил, что сейчас не время для сакуры. Плавно, словно в танце, девушка подошла к старику и потянулась к солнечным зайчикам на его лице. Она поглаживала их, не касаясь, и руки её начали светиться, а песенка непонятных слов всё длилась как ручеёк, текла, искрилась, лилась, — и тонкие нити света стремились от лица старика к рукам девушки, терялись в её ладонях, а старик становился всё старше, дряхлее…

— Почему ты так поступаешь? — негромко спросил Гинко.

Девушка резко отдёрнула руки от лица старика, но тот не проснулся, только муши на его лице затанцевали ещё немного быстрее. Девушка испуганно взглянула на Гинко — но тот сидел неподвижно и смотрел на неё очень спокойно.

— Я хочу есть, — сказала, наконец, девушка. И заторопилась: — Здесь он будет восстанавливать силы быстрее, чем там! Там он не свободен, его заточили в той пещере, а здесь ручей, цветы и деревья! Здесь он может гулять, видеть небо и солнце. Здесь ему будет лучше, чем там.

— Но ты не сказала ему, зачем зовёшь сюда.

— Зачем лишние разговоры? И он бы капризничал. Там он не возражал, когда я ела, — девушка вздёрнула носик и отвернулась.

— Но он не понимал, что происходит. А ты не сказала ему, что умеешь говорить на его языке, — чуть укоризненно произнёс Гинко.

— Но я не причиняла ему вреда! — девушка смотрела на Гинко возмущённо, подавшись вперёд, близко, уже слишком близко…

Гинко выдохнул клуб дыма, и девушка отшатнулась, обиженно нахмурившись и скривив губы.

Нужно было обдумать происходящее.

Гинко считал, что те, кто разумнее — те сильнее, значит, их ответственность за происходящее больше. А кто разумнее из этих двоих? Ни один.

Ни девушка, ни старик не были похожи на одержимых муши. Девушка была не совсем человек, да. И она умела управлять муши, они ей почему-то помогали. Она управляла ими, не они — ею. А если так — мог ли вмешиваться в это дело мастер муши?

Девушка вела себя словно неразумный, совсем маленький ребёнок, который кричит: «Дай!» увидев яркий цветок или вкусный пирожок.

Старик же — а Гинко чувствовал его мощь — был очень, очень силён и стариком-то выглядел сейчас лишь потому, что ему было безразлично, как он выглядит; он так привык полагаться на свою силу, что не заметил присосавшееся к этой силе существо. Да, он очень быстро восстанавливался, и серьёзного вреда она ему не причинила. Но желание получить силу исподтишка — неправильное желание.

Неправильные желания, обман, использование другого существа с целью получить для себя выгоду — нарушают равновесие.

Равновесие должно соблюдаться. Если равновесие будет нарушено, добра никому не будет. А будут неприятности, беды, кто-то может даже умереть. Смерть не нужна, жизнь — правильный выбор.

Нужно было как-то помочь этим двоим договориться.

Но как это сделать? Можно сказать кому-то, что необходимо договариваться и учитывать интересы того, кто может дать тебе желаемое, но никого нельзя заставить следовать этому правилу. Что мог сделать здесь мастер муши?

— Разбуди его, — сказал Гинко.

— Зачем это мне? — спросила девушка.

— Иначе или ты его убьёшь, или он убьёт тебя, освободившись.

— Он не сможет, — фыркнула девушка.

— Ты ведь видишь, насколько он силён. И ты знаешь, что он сможет попытаться, как только поймёт, что происходит, — Гинко говорил прямо, надеясь на её разум, но много ли разума там было?

— Меня нельзя убить, — упрямо заявила девушка.

— Он будет зол на твой обман. И попытается, — объяснил Гинко, — хочешь ли ты этого? И сейчас он нас слышит.

Девушка стояла, скрестив руки на груди и пряча кисти. Лицо её выражало упрямое нежелание слушать советы со стороны, а носком ноги она нетерпеливо постукивала по земле. Потом она взглянула на Гинко:

— Думаешь, он будет злиться?

Гинко промолчал, глядя на неё.

Поколебавшись ещё немного, она подошла к старику ближе, протянула развёрнутые вверх ладонями руки к его лицу, и солнечные зайчики муши потекли к ней на ладони, потом по рукам, стекая с локтей и танцуя уже в воздухе, свободно, над её головой и вокруг.

Когда на лице старика не осталось муши, он открыл глаза.

Осторожно выпрямился. Без всякого выражения на лице медленно подошёл к рисунку на камне.

Смотрел на него какое-то время, но ничего не изменилось.

Старик посмотрел на Гинко и сказал холодно:

— Я всё равно не могу уйти.

Гинко взглянул на девушку; та стояла чуть в стороне, напряжённо, готовая в любой момент отскочить и спрятаться. Но выражение лица сохраняла весьма независимое.

Несколько секунд или чуть дольше они со стариком смотрели на девушку в упор и ждали. Гинко спокойно, старик — с возрастающим раздражением.

Наконец девушка спросила у старика почти виновато:

— Ты злишься?

Старик опустил взгляд, с какой-то даже досадой ответив:

— Нет. Я доверял тебе. Давно со мной такого не случалось — доверять, — он поднял на неё взгляд и спросил: — Ты хотела убить меня?

— Нет! — воскликнула девушка. — Мне просто нужно… а твоя энергия приятна. Я брала немного. И ты не возражал, ты ведь даже не замечал ничего!

— Я не знал, — сказал старик.

— Мы больше не увидимся? — спросила девушка.

— Я пока не могу уйти отсюда, — сухо сказал старик.

— Прости, — сказала девушка, — я открою путь, и ты уйдёшь. Но с тобой было весело. Мне будет не хватать тебя… Может быть, ты останешься здесь?

— Нет, — слово старика упало камнем.

— Мы могли бы теперь говорить друг с другом. Теперь ты понимаешь мою речь, — девушка почти плакала.

— Нет, — повторил старик.

Девушка опустила голову. Медленно подойдя к рисунку на камне, она легонько прикоснулась пальцами к его границе. Несколько муши подлетели к границе рисунка и образовали в воздухе вдоль неё текучую светящуюся рамку.

— Теперь ты сможешь уйти, — сказала девушка, вздохнув печально. — Я буду скучать.

Старик подошёл к картине, но не спешил перешагнуть границу.

— Благодарю тебя, — сказал он, обращаясь к Гинко. — Ты помог.

— Не сердись на неё, — сказал тот. — Ты сильнее и старше. Она просто хочет жить. И она так же может жить, как ты. Но ей нужна для этого сила. Можно ли осуждать существо только за то, что оно питается и хочет жить? Ведь можно найти путь дружбы и просто жить рядом, не мешая друг другу и не причиняя вреда. А, возможно, принося друг другу пользу и удовольствие.

Старик презрительно фыркнул и быстро шагнул в рисунок, который приобрёл объём на мгновение — а затем снова стал плоским. Девушка плакала беззвучно, отвернувшись и обхватив себя руками. Минуты текли; Гинко знал, что дело ещё не закончено.

Девушка перестала плакать, но не уходила.

Гинко сказал:

— Рисунок остался.

— Он не пустит меня. Он разозлился, — помолчав, ответила она печально.

Из рисунка выглянул старик; высунулся по пояс и язвительно фыркнул:

— Могла бы не воровать, а спросить разрешения, прежде чем брать силу, — помолчал и добавил: — С тобой тоже было весело. В следующий раз принеси пирожков с рыбой. И не тяни долго с визитом, мы не доиграли!

И снова исчез в рисунке.

Девушка неуверенно улыбнулась, потом с радостным смехом закружилась по тропинке.

После подбежала к Гинко и серьёзно заглянула ему в лицо:

— Ты помог, хотя не был должен. Я помню тех, кто делает добро для меня. Позовёшь — и я услышу.

— Я мастер муши. И помогаю им и тем, кому могу помочь, если могу, — Гинко помолчал, сомневаясь, но всё же добавил: — Будь осторожнее. В другой раз ты можешь встретить существо, гораздо более опасное, чем этот старик. Он силён, но не злобен, и не захотел мстить тебе.

— Он не старик! — возмущённо воскликнула девушка. — Он забавный, — она улыбнулась и, легко поклонившись Гинко, сказала: — Я ухожу, но увидимся ещё!

И убежала со смехом.

Гинко присел на камни, чтобы проверить, достаточно ли ещё у него в ящике осталось сигарет из сажи муши и не пора ли пополнить запас. И думал.

Юной лисе в этот раз помочь было нетрудно. Ветреное, но вовсе не беспомощное создание. Ей помогали муши: Гинко точно видел полупрозрачный хвост, а ведь этой лисе даже первый хвост отращивать ещё рановато.

И старик. Старик явно не человек, а гораздо более могущественное существо. Но странно равнодушен, кажется. И к собственной судьбе, и к судьбам мира вокруг. Муши не считали его своим, но что-то общее с муши у него было.

Некоторые муши иногда могли разговаривать с людьми, но не всегда считали разговоры чем-то полезным. И не всегда уделяли внимание разговорам, ведь муши — вечны, неистребимы, а люди могут уничтожить только себя, но не муши.

Муши существовали до появления людей. Муши останутся тогда, когда люди исчезнут.

А мастер муши должен идти своим путём, пока не настанет его срок войти в Реку Света.

Гинко поднялся, поудобнее приладил аптекарский ящик за спиной и двинулся вперёд. Мастеру муши спешить некуда. Его дорога сама покажет ему, куда идти, и будет вести его, пока сроки не исполнятся.

1) 1. Гинко (яп. ギンコ) — знаток муши, постоянно путешествует. Настоящее имя Ёки. В детстве лишился левого глаза, памяти и естественного цвета волос из-за воздействия муши под названием токоями. Своим присутствием притягивает различных муши, вследствие чего не может долго оставаться в определённом месте. Постоянно курит, отгоняя дымом муши, носит на спине деревянный ящик странствующего аптекаря в качестве рюкзака. Проблематичные ситуации решает не торопясь, предварительно всё обдумав, взвесив все «за» и «против». К муши относится нейтрально, так как «они просто живут своей жизнью», и не являются враждебными по природе

Вернуться к тексту

2) 2. Komorebi (яп. 木 漏 れ 日) — эффект, который создают лучи солнца, проходя сквозь листья деревьев; тени и узоры от соприкосновения света и природы, образующие эстетически причудливые формы.

Вернуться к тексту

3) Муши — эфирные существа, могут проявлять сверхъестественные свойства, невидимы для большинства людей

Вернуться к тексту