Белый хорёк на Рождество (гет)

Гермиона сидела у камина в гостиной Гриффиндора. Вдоль стен задорно тянулись бумажные гирлянды, а карамельные трости на еловых веточках, украшавших каминную полку, мягко поблескивали и мерцали.

Трещали поленья. Гермиона задумчиво поглаживала Живоглота, который вольготно устроился у неё на коленях и неодобрительно щурился. Остальные продолжали праздновать Рождество в Большом зале.

Их первое Рождество после войны.

Она печально вздохнула и в ответ на очередной осуждающий взгляд Живоглота пробормотала:

— Да, ты прав. Я и сама не знаю, зачем мне нужен такой придурок. Но ничего, я справлюсь.

Малфой. Настоящая заноза в заднице и непроходящая головная боль. Вечно он не давал ей покоя! Но, как оказалось, его молчание обижало даже сильнее. Сильнее любых мерзких слов, которыми он так любил разбрасываться до того, как…

Гермиона снова вздохнула. Нет смысла об этом думать: что было, то прошло. Кажется, он больше не желал её знать. Возможно, винил за показания на суде против Люциуса. Но она не могла лгать.

Вдруг Живоглот напрягся под её ладонью, резко переведя взгляд на темный угол за камином, и настороженно поднял уши. Затем весь напружинился, утробно зарычал и прыгнул, мощно оттолкнувшись лапами.

В тёмном углу завязалась потасовка. Из которой полуниззл, очевидно, вышел победителем, потому что появился с добычей в пасти.

Гермиона взвигнула, сперва решив, что Живоглот тащит ей в утешение крупную крысу. Но, приглядевшись, поняла, что это была не крыса. В зубах Живоглота пищал и извивался белый хорёк.

Она быстро вытащила чуть придушенного хорька из хватки рыжего чудовища. Зверёк недовольно смотрел на неё глазками-бусинками и забавно прикрывал живот лапками. Серебристая шёрстка была восхитительно блестящей. Гермиона рассмеялась. При другом раскладе она не стала бы брать его в руки, но в этом хорьке определённо что-то было. Что-то как будто знакомое.

Вдруг хорёк начал становиться шарообразным, всё больше и больше увеличиваясь в размерах; вокруг всё закрутилось, завертелось, сзади опрокинулось кресло, и Гермиону тоже сбило с ног.

Когда она пришла в себя, то обнаружила, что на ней лежит Драко Малфой. Голый Драко Малфой.

Он что, незарегистрированный анимаг?! Он следил за ней? Впрочем, сейчас её волновало совсем не это.

Хоть она и не впервые видела его таким, но все равно густо покраснела. Теперь всё по-другому. Их тайный роман остался в прошлом.

Он опомнился первым и прошипел:

— Что всё это значит?

— Я не знаю. Видимо, Живоглот решил сделать мне своеобразный рождественский подарок, — со смешком ответила Гермиона. — А теперь, будь так добр, слезь с меня и проваливай.

Но Малфой даже не шелохнулся.

— Подарок? — горько усмехнулся он, и Гермиона смущённо отвела взгляд. — Разве героине войны нужен какой-то жалкий недопожиратель? Тебя ждёт прекрасное будущее, зачем его омрачать такими связями.

Она удивлённо вскинула голову и посмотрела ему в глаза: вопреки всему, в них читалась затаённая тоска и словно теплилась искорка надежды.

И Гермиона разозлилась. Какого чёрта он решает за неё, что ей нужно, а что нет?!

— Ей нужен мужчина, у которого, по крайней мере, хватит смелости спросить! — фыркнула она.

— Ну, вот я и спрашиваю. — Драко не отводил от неё взгляда.

Гермионе стало неуютно.

— Что, так и будешь лежать на мне? — ушла она от ответа.

— Да, — нагло ответил Драко, склоняясь ближе. — Я так сильно скучал по тебе. И тоже хочу получить свой подарок на Рождество, — прошептал он и наконец-то её поцеловал.

Драко в очередной раз поставил бокал обратно, так и не притронувшись к пуншу. Рождественская вечеринка в Большом зале вышла шумной, несмотря на то, что после войны в Хогвартс вернулось не так много студентов. Все предлагали тосты, поднимали бокалы и звонко смеялись. Драко уже давно бы ушел спать, если бы здесь не было её.

Гермионы Грейнджер.

Последнее время она выглядела уставшей. Хоть Драко и запрещал себе думать о ней, он не мог выбросить её из головы. Да, в её будущем ему не место. Незачем ей с ним знаться. Что он мог дать ей? Проблемы и препятствия? Если она будет с жалким Пожирателем, то это принесёт лишь головную боль. Он всё решил, но…

Но просто не мог смириться.

Внезапно стало тихо. Драко настороженно выпрямился на скамейке. Кто-то ахнул, а Гермиона бросилась в центр зала. Что произошло? Драко стиснул сиденье так, что пальцы побелели.

С перепуганным лицом Гермиона наклонилась, а в следующее мгновение поднялась с изрядно помятым Живоглотом на руках: шерсть стала бурой от крови и свалялась, а ещё он странно поджимал лапу. Кот прятал уши и хрипло дышал открытым ртом. Казалось, будто он подрался не меньше чем с гиппогрифом.

К Гермионе уже спешила мадам Помфри. Драко выдохнул. Раз она здесь, значит, всё обойдётся. «Лазарет!» — донеслось до Драко. Что ж, это разумно.

А ещё…

А ещё это значит, что у него появилась возможность.

Драко дождался, пока они выйдут из Большого зала, залпом выпил пунш и хлопнул пустым бокалом по столу. Пора.

На всё про всё у него мало времени, но должно хватить. Ему только на руку, что лазарет не слишком далеко от гостиной Слизерина, куда сейчас и летел Драко. Он мог бы воспользоваться и каким-нибудь пустующим классом. Но ему нужно было не только спрятаться от чужих глаз, но и избавиться от одежды. Лишь опытные анимаги умели так хорошо контролировать процесс превращения. Драко же был зелёным самоучкой и предпочитал не рисковать.

Добравшись до спальни, он на ходу принялся расстёгивать рубашку. Драко считал везением, что способности к трансфигурации и зельям помогли ему стать анимагом. И дали возможность сбегать из Малфой-мэнора, когда присутствие Волдеморта становилось совершенно невыносимым.

Драко завесил кровать пологом, чтобы подумали, будто он спит, и сосредоточился.

Спустя несколько мгновений по каменному полу раздался цокот коготков.

Он успел к лазарету как раз вовремя: Гермиона уже выходила оттуда, прижимая к груди заметно посвежевшего кота. Когда она прошагала мимо него, Драко замер, забившись в угол, а затем припустил следом. Главное — успеть проскочить за портрет Полной Дамы!

И вот там, в гостиной Гриффиндора, уже можно было расслабиться. Все были внизу. Драко тихо прошмыгнул вперёд, к камину, и забрался на полку, прежде чем Гермиона села в кресло прямо перед ним. Драко мог бы и остаться внизу, но решил, что раз он находился в святая святых Гриффиндора, то мог вести себя чуть более безрассудно, чем обычно.

Он не то чтобы часто следовал за Гермионой. Обличье хорька позволяло оставаться незаметным, вот Драко иногда и решался на такую вольность. Ему хотелось хотя бы ненадолго, хотя бы на несколько минут вернуться в то время, когда они оставались наедине. Драко знал, что должен оставить прошлое в прошлом — ради Гермионы. Но когда, затаившись в траве, смотрел, как она читает у Чёрного озера и по привычке кладет левую руку на покрывало — туда, где обычно лежала его рука, — что-то у него в груди сжималось и давило так сильно, что перехватывало дыхание. Тогда Драко прижимался к земле, вымазывая белую шерсть в грязи, и заставлял себя дышать очень медленно.

— Не смотри на меня так, — попросила Гермиона, и Драко оторвался от размышлений.

Он лежал в еловых ветках, как в засаде, и глядел прямо на Гермиону. На каминной полке было тепло, даже жарко. Уютно пахло хвоей. Вдоль стен тянулись бумажные гирлянды, рядом покачивались карамельные трости, и Драко, жмурясь, положил голову на лапы. Он вдруг понял, что это первое Рождество, которое они встречают вдвоём, и ему одновременно стало радостно и как-то печально.

Гермиона вздохнула.

Драко наблюдал за тем, как она задумчиво гладит кота, отрешённо, механически. Поленья потрескивали, и на лице Гермионы плясали тени пламени. Россыпь веснушек и скулы, последнее время резко выделявшиеся, словно осунулись от переживаний.

— Да, ты прав, — сказала она коту. Драко поднял голову. — Я и сама не знаю, зачем мне нужен такой придурок. Но ничего, я справлюсь.

Это она про него?

Он что… Неужели он действительно был ей нужен?

Гермиона поджала губы. Она всегда так делала, когда старалась сдержать эмоции. Драко они тоже переполняли.

Он же хотел как лучше! И только ради её блага.

Отчего-то ему стало совсем паршиво. И даже мысль, что они встречали Рождество вместе, вдруг показалась гадкой. Всё это было бессмысленной иллюзией близости. Если ему и нужен шанс побыть вдвоём, то лучше это сделать в обличье человека. Если Гермиона скажет ему прямо в лицо, что он её недостоин, по крайней мере, это будет честно.

А сейчас ему следовало уйти.

Драко прокрался вперёд по полке, чтобы спуститься вниз. Сейчас он затаится, дождется, когда кот отвернется, чтобы в очередной раз посмотреть на хозяйку, и тогда… Драко прыгнул.

На свою беду, он совсем забыл, что над камином были развешены рождественские носки. В один из них Драко и угодил, словно в капкан. Мягкий, обволакивающий капкан. Вместе с носком Драко сорвался вниз.

Ему пришлось изрядно повозиться, чтобы выпутаться оттуда. Выплюнув вату — от неожиданности Драко прикусил отворот носка, — он наконец выпутался и затих. Вроде бы всё было спокойно. Он перевёл дыхание и уже собрался направиться к выходу, когда услышал рык, шмяк, шурх — и в следующую секунду на его горле сомкнулись клыки Живоглота.

Вот же он попал!

Этот рыжий демон нёс его прямо Гермионе в руки!

Она взвизгнула от неожиданности, но затем пригляделась. И быстро вытащила из пасти Живоглота — очень вовремя, потому что этот дьявол придушил его так, будто сводил личные счёты. Гермиона держала его в руках слишком интимно, он даже смутился. Хоть они и были уже близки, сейчас всё было по-другому.

Но тут Гермиона рассмеялась.

Впервые за долгие месяцы Гермиона рассмеялась.

Драко стало неважно, в каком он обличье.

Он просто знал, что нужно делать.

И Драко сосредоточился.

У низзлов есть одна особенность: они моментально чувствуют, кто есть кто. И хоть Живоглот был полукровкой, он сразу же догадался, что с Драко Малфоем творится что-то неладное.

В первую очередь, изменился его запах. В нём слышались нотки… дикого животного. А ещё у Малфоя появились звериные повадки, пусть и заметные только внимательному наблюдателю.

Вот и его хозяйка, кажется, тоже что-то заметила. Что неудивительно: когда-то они втайне ото всех были вместе. А теперь она лишь бросает на него тоскливые взгляды и плачет по ночам.

Проследив за Малфоем, Живоглот понял, кем тот стал. Таким же был его старый приятель, огромный чёрный пёс. То ли зверь, то ли человек.

Если знаешь, куда смотреть, замечаешь гораздо больше.

И теперь, когда Живоглот знал, в кого превращается Малфой, он понял, что тот тайком следил за его хозяйкой, пользуясь обличьем хорька.

И почему у людей всё так сложно? Он нужен ей, а она нужна ему — чего уж проще! Но нет, если ни один из них не наберётся смелости подойти к другому, то всё бесполезно. Хотя…

Кажется, у него созрел план.

Живоглот тщательно продумал время и место. Осталось только заманить туда этих двоих. Как ни странно, основную сложность представляла Гермиона. Она настолько ответственно относилась к своим обязанностям старосты, что заставить её уйти посреди праздника можно было только под угрозой смерти. Что ж…

Решительно наклонив морду вниз, Живоглот кинулся прямо на ветви Гремучей ивы. И она не подвела, отделала его как следует.

Когда окровавленный и изрядно помятый полуниззл вполз в Большой зал, все вокруг всполошились, а Гермиона тут же подхватила его на руки и побежала в лазарет за помощью. Там они провели около получаса, пока колдоведьма накладывала на раненого зверя лечебные чары и давала снадобья.

Малфою должно было хватить этого времени, чтобы успеть обратиться и последовать за ними.

После такого ни о каком возвращении на праздник, конечно же, не могло быть и речи. Гермиона принесла кота к тёплому камину в гостиной Гриффиндора, которая сейчас так удачно пустовала, и уложила к себе на колени. Она нежно поглаживала его, прощупывая срощенные косточки, и Живоглот довольно щурился.

Однако, несмотря на приятную негу, Живоглот не расслаблялся. Он ждал. И наконец-то из ближнего угла раздался шорох.

Хорёк таки явился — не запылился.

Живоглот резво бросился вперёд. Борьба была короткой, а победа — лёгкой. Спустя несколько секунд Живоглот подтащил к хозяйке извивающегося хорька. Он не смог отказать себе в удовольствии немного придушить этого придурка, пользуясь ситуацией. Это ему за слёзы хозяйки!

Оказавшись в руках Гермионы, тот, видимо, не вынес свалившегося на него счастья и вмиг потерял свою анимагическую форму.

Миссия Живоглота была окончена. Довольный собой, он удалялся из гостиной, гордо подергивая кончиком хвоста.

Его план сработал на все сто!