Змееловы из Парансана (гет)

Чёрные волны облизывали борта парусного военного корабля. Вдали виднелся городок, весь разрушенный: зелёная деревянная церковка без купола — будто кто-то срезал его гигантским ножом — и обрубки жилых домов.

По скале ползли коричневые пятна. Майор Фрост представил, как кровь льётся по узким, хорошо знакомым улицам до обрыва, а потом стекает в океан, и подавил приступ тошноты. Сойти на берег Фрост так и не смог.

— Майор… Простите… Вы ведь отсюда? — Минхи нарушил тишину. — Это ваша… Родина?

— Да, хубэ, — хрипнул в ответ Фрост. Порыв ветра забрался ему под дубовый шерстяной ханбок, на нос шлёпнулась колючая капля. — Нью-Сибирск.

Минхи отвёл взгляд от скалы.

Город там был вчера. А сегодня его уже не стало.

Вечером Нью-Сибирск подал сигнал бедствия: надрывающийся колокол услышали в прибрежном Шэне, и новости тут же разнеслись по Северному материку.

«Змеи, змеи, змеи на юге, — кричали мальчишки на рынке, когда майор Фрост под конец дня пришел за тыквой и картошкой. — У самой границы! Через Срединный пролив! Их десять! Никто не отправил помощь!».

Майор знал: помогать уже поздно. Город, где нет погранслужбы, где остались только рыбаки, пекари и их старые жёны, обречён.

Он был обречён ещё сорок лет назад. Тогда из леса вышли двенадцать змей. Краснохвостых, лютых, охочих до крови.

Часто во сне майор видел одну и ту же картину: старший брат, Нико, держит его над обрывом: «Сашка, помнишь, как дед плавать учил, ты не ссы, только греби, подальше отсюда греби».

Потом — странное чувство: сердце рвётся наверх, а тело летит вниз, в ледяную чёрную воду, и наконец входит в неё целиком.

Сашка был сильный, жилистый, и грёб. Через несколько часов его, полумёртвого, нашло торговое судно и увезло на север.

Тогда половина Нью-Сибирска уцелела — змеи, напившись крови, отступили обратно в лес.

А Сашке в интернат при Горной военной школе пришло сухое письмо: «Николай Фрост, Павел Фрост — найдены мёртвыми на ул. Гамильтона, семь. Похоронены в братской могиле».

Так мальчишка с Южного материка стал северянином и — сиротой.

— Домой, майор? — спросил Минхи. — Наши вернулись, говорят, нет там живых, одни трупы. — И еле слышно добавил: — Простите.

Майор Фрост сделал два шага вперёд, скрипнув жёсткими сапогами. Опустил глаза, зачем-то пытаясь рассмотреть, что скрывается за масляно-чёрной толщей. Вода, напившаяся змеиного яда и крови, шипела и убаюкивала. Пройдёт не меньше месяца, прежде чем она снова станет чистой, и можно будет ловить рыбу.

— Да, хубэ, — ответил Фрост. — Домой.

В этот момент из набежавшей волны вынырнула тонкая ручка. Вынырнула — и тут же исчезла. Фрост подумал было, что показалось, но ручка мелькнула вновь, а следом за ней — синюшное детское личико.

— Мёртвый? — с сомнением произнёс подошедший Минхи. Он тоже пытался вглядеться в черноту воды.

Конечно, мёртвый. Слишком много времени прошло, слишком далеко от берега, слишком загаженная ядом вода, в которой, как в болоте, вязнут конечности. Разумеется, мёртвый, он же весь синий.

Что было бы с Фростом, если бы те торговцы на кораблике, нагруженном бутылками картофельного соджу, не разглядели бы его в чёрной воде. Что было бы, если…

— Вытаскивайте.

— Есть, майор.

Трое солдат-погранцов запрыгнули в шлюпку, и Фрост отвернулся. Он стоял так минут десять, стараясь не прислушиваться к звукам и не гадать.

Шумный всплеск, удар и наконец звук канатов, поднимающих лодку.

— Майор…

Минхи бережно положил маленького утопленника на мокрую палубу. Разорванное когтями плечо. Волосы, закрывающие лицо, — так, что видны только плотно сжатые губы. Сорочка, пропитанная кровью вперемешку с ядом. И кисло-горький, тошнотный запах — такой бывает только у змеиных жертв.

Солдаты стояли поодаль не шевелясь.

— Земной пророк Донсу, земной пророк Макото… — забормотал Минхи.

— Брось молитвы, хубэ, — с раздражением осадил его Фрост.

Он присел на корточки перед утопленником, откинул с серо-голубоватого лба липкие тёмные пряди. Девочка. Лет десяти.

Может, её, как и Фроста сорок лет назад, скинули со скалы. Может, она, не удержавшись, полетела в воду, когда тварь напала у обрыва. Может — и прыгнула.

Во всяком случае, девчонка с обезображенным плечом не сдавалась. Плыла дальше и дальше от берега, превозмогая боль.

Дёрнувшись от вони, майор прижал ухо к костлявой детской груди. Тишина, тишина, и потом один слабый, вымученный удар, а за ним ещё два.

— Хубэ, живая. Яду сюда.

Минхи замешкался. Майор знал: сложный приказ.

Яд в крошечной дозе лечил лихорадку, вспыхивающую то тут, то там на обоих материках. Болтали, однажды какой-то умник закусил змеиным мясом, вот и пошло. Из-за проклятой лихорадки города превращались в кладбища за несколько дней. Дети, рослые мужики — закапывали семьями.

Но от змеиных когтей и зубов яд не спасал.

Нет, такие случаи были. Редко, по неизвестной врачам причине, люди, покромсанные змеями, получали дозу и выздоравливали.

Фрост знал только одного человека, которому яд помог, — этим человеком был он сам. Сотню — кому не помог. И в числе той проклятой сотни одиннадцать лет назад оказался Акира Сато — наставник в военной школе, заменивший и брата, и деда, и вообще всё.

Так стоит ли тратить ценное лекарство на того, кто точно уже не жилец?

— Яду, яду, хубэ, — нетерпеливо повторил Фрост.

— Есть.

Минхи присел рядом, пальцем оттянул девчонке нижнюю губу и с трудом влил каплю яда из крошечного пузырька с пипеткой.

Солдаты негромко загудели. Майор продолжал вглядываться в сине-серое лицо со сведенными в гримасе бровями. У детей не должно быть таких лиц.

Минхи искал пульс на тонкой шее с чёрными линиями вен.

— Теплеет, майор, — произнёс он ошарашенно, отдёрнув руку, как от огня.

Кожа утопленницы медленно розовела. Губы приоткрылись, и из них вытекла струйка воды.

— Земные пророки явили чудо! — воскликнул кто-то из погранцов, и остальные радостно завопили в ответ.

Девчонка закашлялась, выплёвывая воду, и приоткрыла воспалённые глаза.

Двадцать лет спустя

Будка пограничника стояла у самого склона. Кругом лежал снег, такой белый и искристый, что у Риви заслезился глаз. Наверху виднелись ёлки — злые, будто стражники, — верхушками подпирающие глянцевое голубое небо.

— Ну скажите, хорошо ведь у нас на севере-то, лейтенант? — пробасил пограничник. — Даже воздух другой. Не то что на юге вашем.

Окошко в будке было высоко, над макушкой Риви. Он мог видеть только кусок серого ханбока и волосатую руку, листающую его документы.

Поэтому и приходилось смотреть ниже — на росчерк огромных, продравших железо когтей, на стене будки.

Слева на снегу странным узором застыли брызги крови. Неизвестная птица с коротким криком бросилась в сугроб, вытащив трофей, по виду — кишки.

— На севере? Хорошо, — сказал Риви, задумчиво проводив птицу взглядом.

Из окна высунулась рука с документами. Риви кое-как удержал бумагу и сунул в нагрудный карман, где перекатывались два бутылька граппы.

— Только вот козлов у меня совсем нету, лейтенант. Пятерых наши вчера забрали, а троих, вон, сожрали, падлы. На козле бы вмиг до Парансана домчали.

— Я пешком, — процедил Риви, со злостью подумав про мокрые ноги и лысую армейскую куртку.

— Да уж я-то про вас слышал, лейтенант. — Вслед за рукой высунулась квадратная голова, и на Риви уставились глаза-щёлки. — Вам-то эти падлы не страшны. Вам-то до Парансана дойти — легче лёгкого.

— Как два пальца, — согласился Риви, подняв кверху криво заштопанную правую руку с чудом уцелевшими указательным и большим.

Пограничник замер, потом огладил концы усов, болтающиеся у самого подбородка, и загоготал.

«Похоже, у них так не говорят», — подумал Риви.

— Вы уж простите, лейтенант. Вы на северном так шпарите… Но акцент и словечки эти ваши… Будто всё детство в Шэне со шпаной провели. И глаза ещё. В смысле… глаз… В смысле, глаза…

— Узковаты? Маловаты?

— Ну. И волосы… Как такой цвет на юге называется — ржавый?

— Марроне-россо, говорят в Реджо.

— Длинные бы вам, лейтенант, да почернее. И будете прям типичный северянин, — закивал пограничник, уверенный, что делает комплимент.

— Дед с севера был, в него пошёл, — выдал Риви годами отработанное враньё.

Хотя, может, и не враньё. Поди разбери, с кем там мать переспала. Оставляя семилетнего сына у ворот военной школы, она как-то забыла поговорить об их славной родословной.

— Так значит, в Парансан — на родину деда?

Вот же привязался.

— Именно. Помолиться за предков в храме земного пророка Донсу, — смиренно произнёс Риви, задрав голову к небу. Хитрая птица сидела на ёлке и пожёвывала кишки.

— Дело благое, лейтенант. У нас тут края суровые, но честные. А уж лучше нашего командира нигде нет — хоть на севере, хоть на юге.

При упоминании командира Риви оживился.

— Скажите, а командир — с юга ведь? — спросил он будто невзначай. — Как там его фамилия…

— Фрост? Ну, история долгая.

— А то, что он остановил нападение на город — правда? — перебил Риви.

— Абсолютная, лейтенант, — усатый пограничник заулыбался. — А то мне не знать.

«Любопытно, любопытно», — подумал Риви. Может, командиру с южной фамилией будет плевать на такую ерунду, как съеденные пальцы и убитое змеиным ядом зрение?

Риви кивнул на прощание и направился по заснеженной дорожке вверх, в гору.

— Стойте, лейтенант.

— А?

— Вы это, потише. Наши ночью их отпугнули. Но земля-то до сих пор дрожит, раз в час примерно, нехорошо. Да хранят вас земные пророки.

— Аминь, — хмыкнул Риви, и пограничник удивлённо моргнул.

Похоже, и это на севере не говорят. Что за люди.

Солнце потихоньку начинало подпекать. Воздух тут и правда был другой — звенящий, горький, как стопка ледяной граппы в жару. Утопая сапогами в снегу, Риви поднимался выше и выше. Наконец впереди показалась очередная гора, а под ней дома, сдавленные обручем городской стены.

«Сан» — «гора», так говорят северяне. «Парансан» — «синяя гора».

— Ни черта не синяя, серая, — сказал сам себе Риви, отдышавшись.

Голос в абсолютной тишине прозвучал странно и гулко. От ветра вздрогнули острые ёлочные верхушки, скрипнул под ногами снег.

— Серая гора! — закричал Риви.

— Ра, — ответило эхо.

— Ха, — сказал Риви.

И, поддавшись порыву, загорланил народную песню, что любили в его деревне. Мотив Риви не помнил, слов — тоже, поэтому пел как придётся:

— Счастье! За руки держась, далеко идти! Счастье! Счастье!

— Частье, частье, — подпевало эхо.

Вдруг земля дрогнула и замерла. Потом ещё раз дрогнула и ещё раз замерла. Откуда-то сверху посыпались мелкие камешки, качнулись туда-сюда ёлки и вновь стало тихо. Риви бросил петь, прислушался. Пронесло будто бы.

Но нет. Слева в скалах, меж деревьев и снега, показалось пятнистое тело твари. Двигалась она быстро, быстрее, чем те, что на юге, и уже через десять секунд стояла перед Риви на задних лапах, показывая два ряда ядовитых зубов и синий раздвоенный язык. Эта была здоровая — в три человеческих роста — в то время как южные едва доходили до двух.

Риви выхватил кинжал из-за пояса, сделал шаг назад и тут же потерял равновесие — тварь выгнула спину и выбила оружие у него из рук — легко, будто тонкую ветку. Разверзлась громадная пасть, способная поглотить хоть человека, хоть целую корову.

Раздвоенный язык сомкнулся вокруг грудной клетки Риви. Он знал: начнешь дёргаться — задушит, а потом сожрёт. Нужно дождаться, пока хватка чуть ослабнет — и резко выпрыгнуть в сугроб, — так, может, и не сдохнешь.

Риви пригнул голову у клыков, попытался освободить руку — не смог. Хватка жилистого языка не ослабевала, красное горло твари было всё ближе.

Грудь сдавливало сильнее, запах тухлятины проникал в ноздри. А может, и сдохну, подумал Риви и удивился, что эта мысль не вызвала ни ужаса, ни сожалений.

Вдруг рядом мелькнуло светлое пятно, блеснуло лезвие, и дышать стало легче. Всё обрело резкость: Риви увидел человека в белом, вооружённого топором. Лицо его было скрыто капюшоном и маской, тоже белыми, так, что сверкали одни глаза.

Человек был невысок, едва ли намного выше самого Риви: в пасти он мог выпрямиться почти в полный рост.

Быстрым движением он перерубил кольцо языка и, не дав Риви опомниться, вытолкнул его в щель между зубами наружу.

Челюсти твари сомкнулись, не оставив незнакомцу шанса на спасение.

Риви упал спиной в снег, в поясницу вонзились мелкие камешки. Тут же нашарил кинжал. Вскочил, готовясь метнуть его твари в сердце.

— Не смей! — рыкнул кто-то над ухом.

В этот момент тварь сделала пару неуверенных шагов на задних лапах и взревела от боли. Риви не поверил собственному глазу: из живота у неё, разрывая пятнистую чешую, торчало лезвие топора. За ним показалась рука, потом — голова в капюшоне, а еще через секунду белый человек вывалился из вспоротого желудка, весь в крови и слизи.

Тварь рухнула мёртвой кучей.

Белый человек стоял на коленях, отплевываясь и пытаясь — тщетно — оттереть снегом лезвие топора.

Воняло просто нестерпимо.

— Капитан? В порядке? — тот, кто кричал Риви «не смей», парень с забранными в хвост волосами, погладил белого человека по плечу.

— Чёрт, — процедил он в ответ и стащил с левой руки перчатку, забрызгав снег жёлтыми каплями. Дёрнул вниз маску, сдвинул капюшон на затылок, высвободил длинные чёрные волосы и резко повернулся к Риви.

Тот замер, удивлённо уставившись на обветренные губы, мазки румянца цвета зреющей вишни, загнутые ресницы и короткий шрамик на подбородке — вероятно, след змеиного когтя.

— Надеюсь, у вас был веский повод меня испачкать, — произнесла она.

Да, она — и в этом не было никаких сомнений.

— Это не я, — сипнул Риви. Кинжал в руках почему-то стал ощутимо тяжелее.

— Не вы орали на всю округу?

— Я.

— И?

— И, — повторил Риви, удивившись, как глухо прозвучал собственный голос. — Не я вас испачкал. Вас испачкала змея, а не…

— Отставить.

Она подошла к Риви вплотную — будто специально, чтобы тот ощутил побольше змеиной вони — и наклонила голову вбок. От внимательных глаз — больших, тёмных, под которыми залегли полукруги бессонницы, не укрылось ничего: ни нашивка погранслужбы — стоящий на задних лапах мангуст — ни то, что на обе руки у Риви приходилось всего пять пальцев, ни веснушки на носу, ни мёртвый, смотрящий в пустоту левый зрачок.

— Из Реджо, значит.

Это был не вопрос. Риви тупо молчал.

— Так из Реджо? — повторила она.

— А. Да. Я там служил. Я был…

— Надзирателем в тюрьме, — подал голос её патлатый спутник, и она встретила реплику короткой усмешкой.

Риви разозлился: этот вообще чего лезет.

— Где ещё южный погранец научится говорить, как шэньский барыга. — Она протянула руку, но вместо приветствия с наслаждением вытерла ладонь о край армейской куртки Риви. — И орать, как конченый идиот. Вы правда хотели, чтобы змея выпотрошила вас? Или просто надрались?

Учуяла, значит, несмотря на змеиную вонь.

— Холодно у вас, — процедил Риви. — Если бы граппу не взял, точно бы умер.

— Вы бы и так умерли.

— Что с ним делать? — спросил патлатый.

— Доведём до города. Если заорёт, заткнём рот его же курткой.

— Есть, капитан Фрост.

— Вы капитан Фрост? — удивился Риви.

— Капитан Акира Фрост, командир погранотряда Парансана. Будем знакомиться и ждать новую змею? Или уже пойдём?

Капитан Фрост и её спутник направились вглубь леса мимо ёлок, и Риви последовал за ними.

Два чёрных козла с загнутыми рогами стояли на отвесной скале. Фрост сделала короткий жест — подняла руку — и козлы поспешили вниз гигантскими прыжками.

Фрост вскочила на одного из них и тут же исчезла, обдав Риви снегом из-под копыт и жёлтой змеиной слизью.

— Давайте впереди меня. — Сев на козла, протянул длинную ладонь патлатый.

Его высокие кожаные сапоги — такие на севере называли хва — чиркали подошвами снег. На груди серого, под цвет местных скал, военного ханбока был вышит мангуст и квадратные парансанские буквы: «Ким Чонсок». Лейтенант — понял Риви по тонкой золотой линии по краю рукава. За плечами у патлатого висел длинный меч.

— Седло где? — буркнул Риви и, не приняв руки, взгромоздился зверюге на спину и вцепился всеми пятью пальцами в грязную шерсть.

— А зачем оно? Вы только за рога не берите, они этого не любят.

Ким Чонсок упёрся в спину Риви, дал козлу пятками по бокам, и тот рванул вверх на скалу, на которой, казалось, не было ни одного большого выступа.

Из-под копыт вниз летели камни. Чтобы удержаться, Риви всё время наклонялся вперед, натягивал пальцами шерсть и сжимал ногами волосатые козлиные бока. Забравшись на вершину, козёл издал победное «ме», подскочил и сиганул через ущелье.

А заглянуть в храм земного пророка Донсу — не такая уж плохая идея, подумал Риви, жалея свой отбитый зад.

— Не нравятся вам горы, лейтенант Риви, — нарушил тишину Ким.

— Предпочитаю ровные поверхности, лейтенант Ким. И лошадей. — Во время очередного прыжка Риви непроизвольно зажмурился, и патлатый прихватил его за талию.

Страх или стыд — Риви не знал, что из этого хуже.

— Зря, — протянул Ким. — У нас, лейтенант, знаете ли…

— Воздух, — прошипел Риви сквозь зубы.

А сам подумал: «Парансанский чёрт обращается по имени и званию, значит прочитал надпись на куртке. Умный что ли?».

Риви всегда удивляла эта странность: разные языки городов юга, при этом одинаковые буквы. И три алфавита — шэньский, парансанский, кадзурский — для одного северного языка, огромного, словно море, в которое вливаются полноводные реки. Писать тремя способами умел далеко не каждый северянин. И уж точно далеко не каждый знал ещё и южные буквы.

Козёл, наконец, выбрался на более-менее ровную заснеженную поверхность. Внизу, в долине, у склона Синей горы сквозь дымку проступал город. Ким похлопал зверя по спине, и тот радостно припустил быстрее. Вскоре они догнали Фрост и теперь спускались по склону вместе.

— А сколько у вас человек в погранслужбе, капитан Фрост? — полюбопытствовал Риви, пытаясь выпрямиться и по возможности не облокачиваться на патлатого.

— А зачем вы приехали на север, лейтенант Риви? — ответила Фрост, скривившись. — Вам, насколько мне известно, подарили землю на Изола Белла.

— Я еду помолиться, капитан. В храме земного пророка Донсу, — произнёс Риви.

Пожалуй, бесполезно проситься в погранслужбу, когда тебя только что достали из змеиной пасти.

— Как благочестиво, лейтенант, — Ким сжал Риви плечо, и тот ощутил угрозу. — Помолиться за погибших товарищей и их жизнь вечную на Земле… Вы же потеряли всех ваших…

— Всё-то вы обо мне знаете.

— Слухи доходят даже на север.

— И что же эти слухи говорят?

— Говорят, что вы проявили себя во время битвы за Реджо, лейтенант Риви. Настояли на защите задних городских ворот, приняли вместе с маленьким отрядом удар и собственноручно убивали змей. И были за это награждены, — в голосе Кима сквозило уважение.

— Собственноручно, — криво усмехнулся Риви, подумав, что теперь в этих самых руках он с трудом удерживает даже лёгкий кинжал.

— Неплохо, наверное, жить на острове, где нет змей, — сказала Фрост с издёвкой. — На Изола Белла дают землю богачам или героям. Почему же герой не хочет забыть об армии и копать грядки? Или чем вы там, южане, любите заниматься?

Риви проглотил обиду. Пять пальцев, глаз и увольнение из погранслужбы — низкая цена за землю на Изола Белла, говорили вокруг. Риви и сам так считал. Совсем недавно он сидел у океана, засунув ноги по щиколотку в рассыпчатый белый песок и слушая стрёкот насекомых.

На Изола Белла казалось, что змей не существует, но Риви помнил, это не так.

Бьянки, Конте, Манчини — все его парни погибли в той мясорубке у задних ворот Реджо. А Риви приравняли к героям — спасибо хоть не к земным пророкам — предложив сажать рукколу на острове и однажды сделать то, что пограничникам обычно даётся непросто — умереть от старости. Или — от скуки, ведь нет ничего тоскливее жизни, наполненной садоводством и бессмысленной болтовнёй с соседями.

— Не умею ничего выращивать, — произнёс Риви сухо.

— В Парансане растёт только картошка, — заметила капитан Фрост. — Вам повезло.

Козлы, наконец, спустились в долину и остановились перед городской стеной. Укреплённые ворота были расписаны зелёными драконами. «Непобеждённый Парансан», — прочитал Риви выведенные сверху золотые буквы. Над ними трепыхался квадратный синий флаг с силуэтами горных вершин.

Ворота тяжело открылись, и всадники въехали в город.

Риви с удивлением разглядывал домишки-ханоки с загнутыми вверх черепичными крышами, укрытые снегом деревья, прилавки с картофельными булками и острой свининой, лавочников в смешных широкополых шляпах, домохозяек с корзинами стираного белья, сгорбленных стариков и мальчишек, кидающих друг в друга снег.

Как странно, думал он. Риви родился в Риме — деревеньке, где на одного местного приходилось по две коровы, — служил в большом Реджо, но таких людей — невысоких, с тёмными глазами-миндалинами, — видел только в одном месте — в тюрьме. Людей, так похожих на самого Риви — если б не веснушки на носу, обгоревшая на южном солнце кожа и волосы, отливающие красным деревом.

При виде всадников домохозяйки и лавочники склоняли головы в поклоне. Взгляд прохожих скользил по Риви вопросительно, но в целом равнодушно.

— А вот и храм земного пророка Донсу. — Ким указал на расписное зелёно-красное здание с каменной лестницей и статуями драконов. — Там хранится наш главный артефакт — обломки корабля, на котором Донсу прилетел с Земли, и книга его воспоминаний. Ей больше тысячи лет.

— Обязательно почитаю, — ляпнул Риви, заметив, что Фрост спрятала улыбку в кулак.

— Вы что, лейтенант! — воскликнул Ким. — Это же величайшая святыня. Ее достают раз в год на день памяти. Да и язык очень древний… В монастыре в Шэне тратят на его изучение десятилетия… Неужели у вас в Реджо можно просто зайти в храм и почитать воспоминания пророка Джованни?

— Пророк Джованни всегда… гхм… Слышит молитвы простых смертных, — пробормотал Риви.

Капитан Фрост расхохоталась в голос.

За храмом дорога закончилась и выросла новая каменная стена, пониже городской.

«А вот и погранслужба», — понял Риви.

Капитан постучала — три длинных, один короткий, — и ворота тут же распахнулись. Показалась припорошенная снегом площадь военного городка, окружённая жмущимися друг к дружке ханоками-казармами. Туда-сюда сновали погранцы в серой форме, как у лейтенанта Кима. При виде всадников все они вытянулись по стойке смирно и почти одновременно поклонились. Недавние выпускники, понял Риви по испуганным глазам и слишком усердным поклонам.

— Как дежурство, капитан? — К Фрост подошёл худощавый мужик. Волосы у него, как у Кима, были забраны в хвост на макушке.

— Как видите, старший лейтенант, — Фрост спрыгнула с козла и развела руками. На широких белых рукавах застыли сопли змеиной слизи.

— Всю ночь тихо, сонбэ Чхве, — вздохнул Ким. — Шли за ними на юго-запад, в лес, надеялись найти кладку. Глухо. Уже утром на обратном пути наткнулись на змею. — И он бросил короткий взгляд на Риви.

— Теперь твари учуят запах своего мёртвого друга и точно уйдут в логово, — выругалась Фрост. — Думали, вдруг они осмелели и отложат своё дерьмо где поближе. Но нет, без шансов. А, кстати, познакомьтесь. У нас гость. Лейтенант Риви аж из Реджо приехал, чтобы помолиться в храме пророка Донсу.

Чхве одарил Риви колючим взглядом.

«Да понял я, понял, — думал Риви, кое-как слезая с козла и сгибая в поклоне задубевшую спину. — Я во всем виноват».

— Позаботьтесь о лейтенанте Риви, — Фрост кивнула Киму. — Пусть выспится, ему завтра рано вставать на молитву.

Риви поплёлся за Кимом. Оставив козлов, они пересекли площадь и остановились перед маленьким белым ханоком. За ветками молодых пышных ёлок пряталась дверь.

— Снимите обувь, лейтенант.

Ким любезно пропустил Риви внутрь. Кое-как стащив ледяные сапоги и едва не грохнувшись о высокий порог, тот прошёл в полутёмное помещение с единственным окном. Шкафа не было, кровати тоже. В углу стоял тяжелый кованый сундук, у стены лежало свернутое в рулон одеяло. Узкая дверь, похоже, вела в кухню.

Ким открыл сундук и вытащил стопку белого белья.

— Тут чистые простыни, лейтенант Риви, и одежда.

— Военная форма? — хмыкнул Риви, увидев шерстяную серую ткань.

— Другой у нас нет, лейтенант. Поспите, я попозже затоплю баню. Как проснетёсь, идите от площади прямо, потом направо. Наша — левая. Увидите.

— А вы?

— Дела. — Ким поклонился и закрыл дверь с наружной стороны.

Не заботясь о чистом белье, Риви развернул одеяло, скинул промокшую куртку, рубашку и штаны, рухнул на пол и тотчас заснул, уткнувшись носом в жёсткую подушку, наполненную то ли зёрнами, то ли шариками.

Проснулся уже вечером. От голого тела тащило змеиной кислотой. Открыв ставни, Риви увидел ёлки и кусок звёздного неба.

На сундуке стояла тарелка с картошкой и бутыль воды. Риви закинул в рот картошку — ну и острятина, как жрать-то вообще, — запил. Надевать чистое на грязное тело не стал: влез в свою армейскую куртку и отправился на поиски бани.

* * *

Риви миновал площадь, прошёл, скрипя сапогами, по утоптанной дорожке и свернул направо, туда, где к стене примостились три полукруглых каменных домика. Из крыши левого валил дым.

Риви дёрнул тяжелую деревянную дверь, и в лицо тут же ударил жар.

В комнатке, освещенной по периметру четырьмя масляными светильниками с драконьими головами, едва ли могли разойтись двое. На низкой деревянной кушетке лежала белая простыня. Риви сбросил одежду, обернул простынёй бедра и прошёл дальше, в закрытый плотной тканью проём.

Внутри, раскинувшись на горячем полу, голышом лежал Ким Чонсок. Длинные патлы он убрал под дурацкую, скрученную из полотенца шапку.

— А, лейтенант Риви, — сказал Ким, приоткрыв один глаз. — Проснулись.

Риви взглянул на могучую фигуру Кима и передумал снимать простыню. Плюхнулся у стены, облился мыльной водой из кадки. Длинный ковш, как и светильники, напоминал голову дракона с раскрытой пастью.

Ким лениво поднялся и брызнул водой на каменную печь в углу.

— Наши предки верили, что драконы отпугнут змей, — сказал он, заметив, что Риви рассматривает ковш.

— Не отпугнули.

— Увы. — Ким поддал жару и снова лёг на пол, на этот раз на живот, показав широкую спину в коротких линиях змеиных когтей и крепкие ягодицы.

Жар нарастал. Голова у Риви потяжелела, шрамы на руках саднили и чесались. В какой-то момент стало нестерпимо, и он, плюнув на всё, выскочил сначала в предбанник, а потом, натянув сапоги, и на улицу.

От мороза по разгорячённому телу пошли иголки, и Риви с наслаждением выдохнул пар.

Из-за облаков выглядывал приплюснутый лунный диск. По дорожке туда-сюда сновали погранцы, вдалеке у ханоков-казарм горели жёлтые факелы, блеяли козлы, пахло копчёной рыбой и пряными, незнакомыми специями.

Риви повернул голову: у соседней бани стояла капитан Фрост. Белая рубаха и широкие штаны пузырились от ветра.

— Это третий раз, — вкрадчиво сказала она, сложив руки за спиной.

Рядом никого не было, но Риви не сразу понял, что обращаются к нему.

— Третий раз, капитан? — переспросил он.

— Третий раз за день пытаюсь смыть змеятину.

— А.

В змеиной слизи, конечно, ничего приятного, подумал Риви. Но чтобы ее смыть, нужно всего лишь ведро воды и большой кусок мыла — зря капитан преувеличивает.

Риви украдкой посмотрел на Фрост — нос с едва заметной горбинкой, мокрые пряди, ползущие по плечам и спине. В ней ведь — даже несмотря на чёрные волосы и карие глаза — нет ничего северного, мелькнуло в голове. Такие люди — со строгими лицами, острыми подбородками, прямыми спинами — встречались Риви лишь однажды — на западном хвосте Южного материка, через пролив от Шэня.

Мичиганск, Кливлендск, Петербург — там молятся пророкам Фо́мину и Кевину и пекут самый вкусный на свете хлеб — его дурманящий тёплый запах по вечерам заполняет улицы.

— Простите, капитан, — выпалил Риви. — Я думал, вы мужчина.

— И поэтому вы стоите тут не стесняясь в одной простыне?

— Нет, — Риви смутился. — В смысле, Акира — звучит как мужик. Мужское имя. Кажется, из Кадзуро. Вы не выглядите, как…

— Как Акира? — спокойно ответила Фрост, вглядываясь в темноту. — Вы правы, Акира — мужик. Мужик из Кадзуро. Но вы тоже не выглядите, как Маттео, лейтенант.

Уже много лет никто не называл его по имени, и Риви вздрогнул.

И в этот момент вместе с ним вздрогнула земля.

Люди на улице замерли на секунду, а потом побежали в разные стороны. Земля дрогнула ещё раз, сильнее.

«Это в Кадзуро! — раздался чей-то вопль. — От горы идёт!».

Риви оступился, простыня шлёпнулась в снег.

— Кадзуро, — эхом повторила капитан Фрост и бросилась вперёд — мокрая и босиком.

— Капитан! — окликнул её Риви. — Я с вами!

Фрост обернулась, взгляд скользнул по Риви снизу вверх.

— Оденьтесь.

* * *

Риви бежал до дома, прикрываясь простынёй. Распахнув настежь дверь, натянул на замёрзшее тело рубашку и военный ханбок, оставленный Кимом, схватил кинжал и снова выскочил наружу.

— О, лейтенант! — Ким в полном военном обмундировании показался перед домом. — Пойдёмте.

«Да как успел-то, две минуты назад в бане голышом лежал», — думал Риви, когда юные пограничники строились ровными рядами на площади. Ким пропихнул Риви вперёд.

Тут-то Риви и понял, почему капитан говорила не «погранслужба», а «погранотряд». На площади собралось от силы человек пятьдесят. А ведь в одном только Реджо было четыре взвода по семьдесят военных.

Когда на площадь, огладив полы белого ханбока, вышла капитан Фрост, в воздухе повисла тишина.

И вдруг, растекаясь от городских ворот, в этой тишине прогремел рык глашатая:

— Р-р-р-аспоряжение главы гор-р-ода госпожи Кун Мины! Р-р-р-аспоряжение главы гор-р-ода госпожи Кун Мины! Капитан Фрост и пограничники, вам запрещено оказывать военную помощь Кадзуро. Повтор-р-р-яю, запрещено оказывать военную помощь Кадзуро. Закройте проход в тоннель. При необходимости обороняйте Парансан. Всех, кто ослушается, ждёт суровое наказание — вплоть до казни.

«Эге, — хмыкнул Риви. — Да север ничем не отличается от юга. Тоже каждый сам за себя».

Глашатай замолк. Земля снова задрожала, и со стороны Синей горы послышалось три глухих удара колокола.

— Пограничники, слушать мой приказ, — Фрост задрала подбородок. — Оставить проход в тоннель открытым, ждать беженцев из Кадзуро. Закрыть проход после прибытия людей, оборонять город в случае необходимости. Старший лейтенант Чхве, принять командование обороной.

Из строя выступил уже знакомый Риви сухопарый мужик. Единственный мужик среди мальчиков.

— Есть, капитан.

Риви заметил, что Фрост с Кимом переглянулись.

— По козлам, — скомандовала Фрост, и строй рассыпался.

«А, вот что они задумали. Любопытно, любопытно», — подумал Риви.

— Капитан! — Он протиснулся вперед. — Значит, не будете исполнять приказ?

— Глава города — не майор и не генерал. И приказывать мне она не может. — Огибая пограничников, Фрост направлялась к стойлам так быстро, что Риви едва мог за ней угнаться. — Не исполняете как раз вы, лейтенант. Или не поняли? Могу повторить помедленнее и с шэньским выговором, он вроде бы вам привычнее.

— Хочу с вами, — сказал Риви, не обращая внимания на выпад.

— Вы это уже говорили.

— С вами и лейтенантом Кимом.

— Исключено.

— Колокол в Кадзуро звонил три раза, значит, там три твари. Я не знаю, что у них с погранслужбой, но явно не справляются…

— Маленький город, там хватит и двух.

— Честно, я бы на вашем месте взял больше людей, капитан Фрост.

— Но вы не на моём месте, лейтенант Риви.

— Тогда давайте хотя бы так, капитан. Три человека — три змеи.

— Вы списаны из-за ранений, лейтенант Риви. А утром вас чуть не сожрали.

Фрост на секунду остановилась перед входом в стойла, потом зашла внутрь и отвязала козла от столбика резким движением.

— Зато я не местный, — усмехнулся Риви. — И формально нигде не числюсь. Был я в Кадзуро — не был, никто даже не заметит. Глава города грозит наказанием, и вы не хотите подставлять своих, но люди-то вам нужны, капитан.

Фрост замерла с поднятой ногой, и Риви понял: попал.

— Берите козла, — сказала Фрост после короткой паузы.

Риви отвязал первого попавшегося козла — белого, в круглых чёрных пятнах — и взгромоздился ему на спину.

— Ну давай, — выдохнул Риви и, как делал Ким, ударил козла пятками по бокам.

Тот завизжал, высунув острый язык, и поднялся на дыбы. Риви вцепился в загнутые витые рога. И тут же понял, почему этого делать не стоило. Козёл завопил пуще прежнего и полетел вперёд, едва не вперившись башкой в стену.

Напрасно Риви тянул на себя длинную шерсть, напрасно орал «стой» и «тп-р-р-р-у» — сначала козёл носился, как угорелый, по площади, заставляя погранцов бросаться врассыпную, потом перелетел через забор военного городка и поскакал прямиком с Синей горе. Риви болтало, будто крохотную лодку в десятибалльный шторм.

— Каццо! Каццо! — орал Риви на реджийском, но северный козёл южных ругательств не знал и продолжал бежать.

Впереди замаячил склон горы и прорытый в нём тоннель, соединяющий Парансан и Кадзуро, где собирались вооружённые пограничники. Козёл заскочил в тоннель, издал победный клич и рванул в темноту, отбивая копытами каменистую землю.

— Осторожно! — завопил Риви, увидев впереди Кима и Фрост, и они в последний момент отскочили.

Легко отделался, подумал Риви. Но тут услышал голоса — по тоннелю от змей убегали жители Кадзуро. Спастись от змеи и сдохнуть под копытами обезумевшего горного козла — вот было бы дерьмо.

Но крикнуть Риви не успел — подняв облако пыли, его обогнала Фрост.

— К стене! — заорала она на весь тоннель. Глаза сверкнули злостью.

Лицо у Фрост, как и в первую встречу, было закрыто маской, а волосы — капюшоном.

Когда Риви поравнялся с беженцами, люди стояли, вжавшись в стены. Сумасшедший козел пронёсся мимо них наружу — туда, где маячило белое пятно света.

Там он встал на задние ноги, спружинил и скинул Риви. Тот перелетел через рога, проехал спиной по снегу и остановился — в аккурат между лап жёлтой змеи.

«Час от часу не легче», — подумал Риви, выхватил из-за пояса кинжал и вогнал его змее под чешую. Чёрная кровь и мерзкая слизь вперемешку брызнули на лицо, и змея взревела, подняв к небу широкую раскрытую пасть. Риви перекатился, рубанул по хвосту. Замахнулся, чтобы ударить в спину, но тварь ещё раз взвыла и обмякла — Риви едва успел отползти.

— Медленно, Риви, — сказала Фрост, вытирая снегом топор. — Надо не в задницу лезвие совать, а по лапам резать. Или на юге такому не учат?

Риви смахнул с лица чёрные капли.

«О, я уже не лейтенант, а просто Риви», — подумал он не без удовольствия, а вслух произнёс:

— Виноват, капитан.

— Хотя прорежешь тут чешую таким ножиком… — покачала головой Фрост. — Перчатки-то хоть есть у вас? Ким! Вы дали Риви перчатки?

— Так ведь, капитан Фрост… Как в перчатках-то… Если… Ну, в общем…— Тот запнулся, подняв глаза на козлов, которые запрыгнули выше, на гору.

— Ладно.

Риви, Фрост и Ким стояли на небольшом выступе. К нему вела сломанная лестница — люди успели подняться к тоннелю, прежде чем их настигла змея. Над разрушенным городом сгущались тревожные фиолетовые сумерки.

Земля в очередной раз дрогнула, и тут Риви увидел змею: красный хвост обвивал стену храма, передние лапы впились когтями в дорогу, открытая бледно-розовая пасть то закрывалась, то открывалась. Тварь была длинная — такие не умеют стоять на лапах и ползают на брюхе.

— Слева, — прошептал Ким.

На рыночной площади, в луже тёмной крови, придавив людей блестящим серебристым туловищем, лежала вторая змея. Осоловевшие жёлтые глаза смотрели в одну точку.

«Сытая, сволочь», — подумал Риви.

— И справа, — выдохнула Фрост.

Третья змея, тоже серебристо-серая, стояла на задних лапах у городской стены.

Ещё одна, с поблескивающей на солнце синей чешуёй, обосновалась на самой стене.

— Три человека — четыре змеи. Одна убита, — произнёс Риви, оценивая обстановку.

— Выбирайте, Риви. Вам какую? — спросила Фрост, будто речь шла о конфетах.

— Красненькую. Самую красивую, — хитро улыбнулся Риви в ответ.

— Ким, тогда твоя справа, мои слева. Тоннель открыт, не пускать их ни внутрь, ни на гору. Удачи, лейтенанты. — Фрост сжала кулаки, негромко хлопнула в ладоши и сделала шаг в пустоту. Схватилась за выступ одной рукой, и Риви разглядел короткие, впивающиеся в землю лезвия.

Горные перчатки — упоминал ли о них кто-то из заключённых? Кажется, воровали их довольно часто. Впрочем, штука бесполезная, посчитал Риви — наденешь перчатки, пожалуй, когда пальцев не хватает.

«Да и ладно», — Риви присел у края и сиганул вниз, в снежную кучу, стараясь не задеть обломки лестницы. А когда отряхнулся и поднял глаза — ни Фрост, ни Кима уже не было рядом.

По мёртвому городу расползалось змеиное зловоние. Если у смерти есть запах — то это был он.

* * *

Риви пробежал по узенькой улочке, усаженной вишнями. На укрытых снегом деревьях вместо ягод алели кровавые брызги, мелькали под завалами разрушенных домов серые лица покойников.

Риви увидел девочку, сидящую на крыльце: розовый кончик носа, синяя лента в волосах, незаконченная вышивка с лотосами, выскользнувшая из детских ручек, тонкая линия когтя на шее и рваная рана на животе. Мальчишки-погранцы в зелёных кимоно лежали на дороге, будто горстка брошенных ребёнком игрушечных солдатиков.

Впереди показался храм и змеиный бок.

Риви спрятался за углом полуразрушенного белого дома и стал думать.

Пырнуть её кинжалом — не вариант, здоровая. К сердцу не подберёшься, а ударишь по хвосту — только разозлится.

Распахнутые двери кадзурского храма, перегороженные змеиным телом, поскрипывали на ветру. В груде камней, которая недавно была храмовой лестницей, проглядывала ладонь и женская ножка в изящном, расшитом нитками сапоге.

Заманить тварь внутрь и любым способом обвалить крышу ей на башку, принял решение Риви.

Он перескочил через змеиное тело, оставив грязные следы сапог на скользкой красной чешуе, и бросился к храму. Змея заметила его, помотала огромной головой с пустыми жёлтыми глазами и потекла, лениво перебирая лапами, следом.

Риви забежал внутрь, спотыкаясь о камни и куски цветных деревянных перекрытий. Посмотрел сначала на кусок голубого неба через дыру в крыше, потом на уцелевшую статую в центре храма.

Серебряный пророк Макото, прикрывший глаза в праведном умиротворении, опирался на длинный посох. Статуя казалась пустышкой: будто Макото, которого так почитали в Кадзуро, уже давно покинул свою паству.

Ну пророк, пора послужить людям, хмыкнул Риви и полез, скользя ослабевшими руками, вверх по блестящему посоху. Наконец удалось забраться пророку на предплечье, а оттуда, чуть не оступившись, и на голову.

Два огромных змеиных глаза выглянули из-за двери. Присев на корточки и удерживая равновесие, Риви постучал кинжалом пророку по носу.

В змеиных глазах взметнулся огонь. Тварь сломала дверной проём, сунула башку внутрь и растянула вонючую пасть прямо над головой Риви.

Едва ядовитые клыки коснулись макушки, Риви сиганул на пол и отполз в дальний угол. Змея, не заметив побега добычи, заглотила серебряную статую целиком и тут же затрясла головой.

Риви проскользнул наружу через разломанный дверной проём. Лапы твари оказались у самого входа в храм. Памятуя слова Фрост, Риви хорошенько чиркнул по ним кинжалом и бросился по груде камней вниз.

Тварь взревела от боли, вскинулась, заметалась и обрушила на себя крышу. Летящие камни долбанули Риви по лопаткам и ногам. Обернувшись, он увидел: змея погребена под завалами храма пророка Макото, а снаружи торчит только красный хвост.

Перевести дух Риви не успел: слева послышался хриплый рёв.

Риви бросился на звук, петляя по незнакомым закрученным улицам и переулкам. Ноги в сапогах скользили по окровавленной брусчатке, дорогу преграждали то обломки, то трупы.

Вскоре показалась городская стена. Риви увидел: одна змея придавлена замолчавшим колоколом, а со второй прямо на стене ведёт бой капитан Фрост. Сидя у твари на загривке, левой рукой Фрост наносила резкие удары топором, и змеиная кровь оставляла на белоснежном ханбоке россыпь чёрных пятен. Наконец змея перестала сопротивляться и — за секунду до того, как Фрост спрыгнула с загривка — рухнула за стену.

— Cверху отличный вид на храм! — Фрост стянула маску и капюшон. На штанах, порванных когтями в районе голени, алела кровь. — Забирайтесь, лейтенант.

Риви нашёл глазами узкую железную лестницу и вскоре стоял рядом с капитаном. Посмотрел на сломанную крышу храма пророка Макото вдали с похороненным под ней змеиным телом и сумеречное зимнее небо.

— Как вы это сделали? — спросила Фрост — в её голосе сквозило любопытство.

Пока не уважение, но Риви готов был принять и это.

— Сунул ей в глотку статую пророка.

— Страшный грех, обязательно покайтесь, Риви. — По выражению лица Фрост непонятно было, шутит она или нет.

— А где лейтенант Ким? — Риви вгляделся в разрушенные дома и кривые перекрёстки Кадзуро.

— Убил тварь на площади. О, вон он.

Ким шёл по узкому переулку мимо квадратных деревянных складов. Странно, что целые, подумал Риви.

— Тунсен! Мы здесь! — крикнула Фрост и помахала.

Ким не ответил.

Раздался звук хрустнувшего дерева, и слева от Кима выросла серая змея с раздвоенным синим языком. Кривой коготь чиркнул ему по голове, язык обвил тело тугими кольцами.

Фрост хлопнула руками в перчатках, но Риви сжал её предплечье как можно сильнее.

— С ума сошёл, — процедила Фрост, переходя на «ты». — Он ранен.

— Не успеете, далеко, — сказал Риви на выдохе. — Дайте топор.

— Что?

— Ваш топор, капитан.

Фрост замешкалась. Сначала безжизненно висящая голова, а потом и ноги лейтенанта Кима исчезли в змеиной пасти.

— Да чтоб вас… — Она вытащила топор из-за пояса и дрожащей рукой передала Риви.

Он прищурился. Перед единственным глазом всё то было чётким, то расплывалось. Правой или левой, левой или правой. На левой пальцев больше, правая сильнее. Указательный и большой что есть силы сжали тёплую рукоять. Как бы не перекрутить. Риви замахнулся, метнул топор. Он полетел, переворачиваясь в воздухе, с ритмичным свистом, и вошел в грудь твари всем лезвием.

Змея упала мгновенно, без крика. Из полуоткрытого рта вывалился лейтенант Ким.

Фрост спрыгнула со стены и уже через полминуты оттирала Киму лицо. Риви била мелкая дрожь, шрамы на руках будто снова начали нарывать, живот свело.

Он спустился со стены и медленно пошёл вперёд. Бросил, добравшись до Фрост и Кима, взгляд на рукоять топора, торчащего из змеиной груди.

— Вы метнули оружие с такого… расстояния? — Фрост, сидящая на земле, подняла на Риви глаза с расширенными зрачками.

— Вроде как.

— Здесь метров двести, — шёпотом сказала Фрост. — И вы попали точно в сердце.

— Вроде как, — повторил Риви.

— И… вы держали его всего двумя пальцами, а ваш левый глаз ничего не видит. И… уже темно.

— Вроде как, — сказал Риви в третий раз.

— Это… невозможно.

— Вы же решили, что возможно, капитан.

— Я?!

— Но это ведь вы отдали мне топор, — Риви коротко пожал плечами.

Фрост в ответ только шумно выдохнула.

— Спасибо, лейтенант Риви. — Придерживая затылок, Ким встал и сложился в поклоне.

— В моих краях говорят «грацие», лейтенант Ким, — ответил Риви и убрал руки за спину, чтобы никто не увидел, как они дрожат.

* * *

Пограничники обошли тёмный разрушенный Кадзуро в поисках живых, но никого не нашли.

У дома с бурой черепичной крышей Фрост остановилась. Посмотрела в разбитые окна, провела рукой по щербатой жёлтой двери с замком в виде драконьей головы.

— Пора возвращаться, — сказала она и, не оглядываясь, пошла по заснеженной дороге. Риви оглядел дом, короткие, торчащие из снега деревянные столбики забора и табличку на одном из них.

— Здесь жили майор Акира Сато и его жена, врач Изуми Сато, — прочёл Риви косые кадзурские буквы.

— Они умерли не сегодня. Раньше, — сказал Ким. — Ничего себе, вы читаете кадзурский. Значит, парансанский и шэньский тоже?

— Тоже.

Кем были для Фрост носящий одно с ней имя майор и его жена, Риви спросить не решался.

Они с Кимом догнали капитана: Фрост сидела на корточках посреди улицы, обхватив голову руками. Снежинки падали на чёрные волосы и тут же таяли.

— Невозможно, — произнесла Фрост задумчиво.

— Просто я был лучшим по метанию оружия в военной школе, капитан, — сказал Риви не без гордости. Руки перестали дрожать.

— Я не про это.

— А…

— Змеи не сидят в засаде. Это не в их характере.

— Почему? — Ким поправил окровавленную повязку на затылке. — Змея может напасть из-за угла.

— Из-за угла. Но вряд ли она будет тихонько сидеть в сарае и ждать, пока всех сожрут. Змеи тупые. Змеи не думают. — Фрост покачала головой. — К тому же… Сейчас не время.

— Что значит не время, капитан? У змей два инстинкта — жрать и потрошить, — Риви почесал нос. — Им нравится вкус крови. Им нравится вид крови. И нападают они когда вздумается.

— Нет, лейтенант. — Фрост поднялась. — Сейчас на севере змеи откладывают яйца. Ищут укромные места, едят животных и не приближаются к людям… Если, конечно, кто-то не вздумает петь посреди леса.

— В это время в городах часто обновляют погранотряды, — продолжил Ким. — Приходят новички из Горной военной школы. В Кадзуро многие ушли на пенсию, уехали подальше от змеиных мест. Взяли новых ребят, зелёных… И капитаном сделали… Совсем молодого парня.

Риви вспомнил мальчиков в кимоно и сглотнул.

— Колокол, — сказал он, — звонил три раза. Кадзурцы предупредили, что у них три змеи. На самом деле было больше… Но змей сложно не заметить. Может, в засаде сидели и остальные?..

— Тогда это значит, что змеи умеют думать, — сказала Фрост. — Но всем нам известно, что это не так.

Козлы ждали внизу у тоннеля. Риви забрался своему пятнистому на спину. Тот разбежался и легко запрыгнул на выступ без единого возражения, будто согласился признать в Риви главного.

— Наши завалили тоннель, нужно через гору. — Ким пронёсся по склону первым и через секунду исчез в темноте.

Капитан Фрост окинула взглядом растерзанный город.

Риви молчал, рассматривая волоски козлиной шерсти.

— Не надо было звать Кима, — еле слышно сказала Фрост. — Это привлекло змею.

— Откуда вы могли знать про змею?

— А вы, лейтенант, — произнесла Фрост не глядя на Риви, — и правда заслужили землю на Изола Белла. Будь я на вашем месте, уехала бы отсюда как можно скорее. Здесь нет ничего хорошего.

— Но вы не на моем месте, капитан Фрост. — Риви вжал пятки козлу в бока, и тот рванул вверх, оттолкнувшись всеми четырьмя ногами.

…Когда внизу показались парансанские ханоки, настала глубокая ночь. Риви привязал козла, дошёл до дома и рухнул спать, не раздеваясь. Он проспал до вечера следующего дня, напрочь забыв про еду.

* * *

Пахло сеном, хозяйственным мылом и дерьмом. Риви шагнул в полутьму сарая, стараясь не вдыхать глубоко. Капитан Фрост, в косынке, натирала щёткой чёрного козла. Тот стоял весь в пене, гордый и наглый, будто конь элитной породы.

Риви был уверен, что Фрост слышала шаги, но даже не подняла голову.

— Капитан, — окликнул он, спрятав руки в карманы ханбока. — У меня… дело.

— А, лейтенант. Уезжаете? Если возьмёте козла, успеете сесть на корабль.

— Нет. Хочу вступить к вам. В погранслужбу.

Наконец Фрост всё-таки на него посмотрела. Под её прямым взглядом Риви ощутил странное беспокойство. Будто мучительно пытаешься вспомнить что-то — имя или строчку из песни — и никак не выходит.

— Погранотряд, — сказала Фрост.

— Погранотряд.

— Что ж.

— Это да или нет?

— Неужели жизнь на острове без змей так ужасна, лейтенант. Хотите идти служить к девчонке вроде меня.

— Вы же всё видели, капитан, — ответил Риви. — Видели, какую пользу…

— Покажите руки.

Риви замер. Ярость собралась в комок у него в груди и теперь медленно ползла к кадыку.

— Зачем?

— Хочу посмотреть, за что вас списали южане. Руки, лейтенант. Это приказ, — повторила Фрост.

Она похлопала козла по боку, убрала в угол щётку и ведро с мыльной водой, подошла ближе. Сощурилась на закатное солнце, горевшее в круглом окошке под крышей.

Риви вытащил кисти из карманов и показал их Фрост тыльной стороной.

— Большой, указательный. Большой, указательный, средний. Тут два. Тут три. Спасибо, лейтенант. Свободны.

Из области кадыка ярость докатилась до горла. Риви сморщился, прокашлялся.

— Даже без пальцев и глаза я сдохну последним, капитан Фрост. Может, даже позже вас.

— Очень на это рассчитываю.

Он повернулся и вышел наружу, к снегу и закату. Запах козлиного дерьма в один миг сменился запахом леса, но взгляд капитана Фрост все еще жёг затылок.

Через час на пороге дома лейтенанта Кима лежали горные перчатки, зашитые идеально ровной строчкой: на правой — два пальца, на левой — три.