На твоём месте (джен)

Примечания:

Чуе, Дазаю и Куникиде тут по 26 лет, Коё 30 (потому что наставница Чуи), а возраст остальных персонажей соответствует канону.

Приятного прочтения и, конечно, буду очень рада, если решите написать отзыв

Ацуши никогда так не наслаждался сном.

В приюте тело постоянно ломило от твёрдого и холодного пола, который прекрасно чувствовался каждой косточкой сквозь невероятно тонкий, видавший лучшую жизнь футон; в общежитии ВДА у него появилась настоящая кровать, на которой было так приятно свернуться клубочком, но которая так жутко скрипела от малейшего движения, что он наловчился спать в одной позе и каждое утро мучился затёкшими мышцами; на затяжных миссиях ночевал в отеле и, несмотря на уборку номеров и смену постельного белья, сами кровати там всегда пахли десятками, а то и сотнями предыдущих постояльцев, что не позволяло его мозгу отключиться. Кровать в которой он проснулся несколько минут назад была… божественной. Не маленькая и не большая, не низкая и не высокая, не скрипящая, в меру мягкая и, самое главное, лишённая чужих запахов. Ацуши всерьёз было решил, что находится в раю, когда в голове что-то щёлкнуло и пришло понимание, что последнюю миссию он завершил как раз прошлым вечером и, соответственно, никак не мог быть в отеле, а значит, должен был спать в общежитии агентства.

Вот только проснулся он совершенно точно не в общежитии.

Первым инстинктом было вскочить и вырваться на улицу, оказаться подальше от незнакомой обстановки. Вторым — постараться сообразить один или нет он в этой неизвестной комнате и, если всё-таки нет, выяснить, кто его похитил, как, куда и главное зачем. Потому что это точно было похищением — другого объяснения не было.

Он не рискнул открыть глаза, вместо зрения сосредоточившись на звуках и запахах, но, как бы ни старался, уловить хоть что-нибудь никак не получалось. Словно неизвестные не только похитили, но и накачали его каким-то веществом, блокирующим способности (что-то такое ему однажды доводилось слышать от Дазай-сана). Стало немного страшно, и тело предало его, рефлекторно дёрнувшись и сразу съёжившись.

Ничего не случилось.

Никто не стал ему ничего кричать, не велел прекратить притворяться и вставать. Бить тоже не спешили.

Ацуши пришёл к логическому заключению, что в комнате он всё-таки один, и осторожно приоткрыл глаза, скосил их вправо-влево, оглядываясь. Как он и думал. Не общежитие. Осторожно сев в кровати, он поёжился, когда тёплое одеяло сползло по плечам, открывая спину, моргнул и снова осмотрелся. Слишком уютная, хоть и выполненная в стиле минимализма, комната для потенциального пленника. И руки-ноги тоже не были связаны, что давало ему полную свободу действий.

Ацуши почесал затылок, пытаясь сообразить, что к чему. С каждой проведённой в этой комнате секундой вариант с похищением казался всё менее вероятным, но никакой альтернативы в голову всё равно не лезло. Если бы он любил пропустить после работы стаканчик-другой виски или другого алкоголя как Дазай-сан, решил бы, что перепил, вырубился прямо в баре и кто-то по доброте душевной приволок его к себе домой, не пожелав оставить на произвол судьбы, но он не пил и тем более не напивался до беспамятства.

К горлу подкатил спазм, и в следующий момент он зашёлся весьма болезненным и громким кашлем. Неприятные ощущения отозвались не только в грудной клетке, но и в животе, словно такое повторялось как минимум всю ночь и на всех внутренностях без исключений образовались фантомные синяки. Ацуши убрал ладонь от рта, сделал осторожный глубокий вдох. И когда это он успел простудиться? Иммунитет Тигра обычно избавлял от большинства проблем со здоровьем, так что, что такое простуда Ацуши толком не знал ни в детстве, ни сейчас, будучи уже почти взрослым. Он скользнул взглядом по своему телу и замер изваянием.

— Что за..? — пробормотал себе под нос, обнаружив, что одет не в рабочую одежду, а в мягкую тёмно-синюю пижаму.

Его не только похитили, но ещё и переодели? Зачем?! Вопросы в мозгу лишь множились, но, прежде чем в сознании произошёл сбой из-за обилия непонимания, он заметил, что и само его тело как-то неуловимо изменилось. Пальцы на руках словно стали длиннее и уже, сами руки — тоньше, да и в талии он заметно прохудился, хоть и раньше никогда не отличался избыточным весом. А ещё к горлу снова подкатил приступ кашля, и в этот раз на ладони осталась небольшая алая капля.

Кровь.

Ацуши не был экспертом в области анатомии, но даже его скудных познаний в медицине хватало для понимания, что произошедшее не есть нормально. Он не ударялся брюшной полостью, заболеваний никаких не имел, так с чего бы ему вдруг кашлять кровью?! По коже прошлись мурашки страха. Ему нужно было на всякий случай показаться Ёсано-сенсей. Но сперва — выпить стакан воды: интуиция или инстинкт самосохранения подсказывали, что это облегчит его положение.

Ацуши свесил ноги, тихо встал с кровати и выпрямился во весь рост, вновь осмотревшись. Комната за прошедшие несколько минут нисколько не изменилась, новых звуков и запахов тоже не прибавилось, что значило, что способность всё ещё не вернулась. Тихо ступая по ворсистому ковру — это был настоящий рай для босых стоп, и он отстранённо поставил себе мысленную галочку накопить и купить такой же в собственную комнату — Ацуши толкнул дверь, уже почти не удивившись, что та не заперта, вышел в коридор квартиры. Слева располагалась ещё одна дверь, а справа находилась арка, ведущая в кухню. Ковёр закончился и босые ноги ступили на плитку, но та на удивление оказалась с подогревом, поэтому никакого холода Ацуши не ощутил. Кто бы ни притащил его в это неведомое «сюда», был либо: а) очень богатым человеком, так как отопление в Японии далеко не из дешёвых; б) страдал отсутствием иммунитета и был вынужден вложить все средства в обогрев квартиры, чтобы потом не тратиться на лекарства. Если честно, Ацуши бы предпочёл второй вариант, потому как сражаться (а, если понадобится, он будет драться за свою свободу!) с хронически больным человеком было бы гораздо легче со здоровым, особенно, если его способность не планировала вернуться в ближайшее время.

Он прошёл к одной из тумб, на которой стоял массивный фильтр с водой, плеснул ту в одну из стоящих на подносе чашек из цветного стекла, сделал глоток. Как он и думал, прохладная жидкость обволокла зудящее после кашля горло, смягчила напряжённые связки. Стало гораздо легче. Ацуши сделал ещё глоток, потом ещё, пока не выхлебал всю чашку, не сдержал тихий выдох удовольствия. Тихий стук за окном привлёк внимание. Ацуши подошёл ближе, отдёрнул тонкую занавеску. Первыми в глаза бросились дождевые капли на стекле — не что-то неожиданное, учитывая, что стоял октябрь, — вторыми — пять высоченных чёрных башен главного штаба Портовой мафии всего в паре километров.

— Чего так рано поднялся, Чуя-сан же выходной тебе дал, нет? Доброе утро, кстати.

Стоило просто огромных усилий не дёрнуться, не подскочить и не наставить на бесшумно подобравшегося к нему со спины человека тигриные когти. Впрочем, с последним проблем как раз-таки не было, а вот с первыми двумя — ещё какие. Ацуши втянул носом воздух, проглотил обратно подскочившее к горлу сердце и заставил себя повернуться максимально спокойно. Девушка, ещё весьма заспанная, с растрёпанными длинными чёрными волосами, прикрывала рот ладонью, пряча зевок, и не выглядела ни агрессивной, ни удивлённой. Впрочем, если его притащили к ней, она и не должна была удивляться, но такая беспечность в присутствии врага… Либо она не блещет умом, либо очень способная. И Ацуши был уверен, что Портовая мафия — не та организация, что позволит себе держать в штате дураков. Перед глазами пару раз щёлкнули пальцами.

— Рю, всё в порядке?

Первой мыслью было поинтересоваться, о каком таком Рю речь, второй — что его приняли за кого-то другого. Но неужели он действительно имел двойника в Портовой мафии? Его внешность не была среднестатистической для Японии, да и ВДА, наверняка, предупредило бы, будь у вражеской организации кто-то похожий на него, но тем не менее… Тем не менее, если эта девушка обозналась, нельзя было показывать ей, что он совсем не тот человек, за которого она его приняла: возможно, это был единственный шанс тихо-мирно сбежать обратно к своим.

— Да. — собравшись с силами кивнул Ацуши, про себя порадовавшись, что голос не прозвучал напряжённо.

— Лучше иди отсыпаться, брат, вчера у тебя был тяжёлый день. — потерев глаза, вновь прикрыла зевок незнакомка, плеснула в другую цветную чашку воды из фильтра и залпом её осушила. — У нас сегодня миссия по зачистке, так что вернусь, скорее всего, очень поздно и очень уставшая. В холодильнике ещё мисо-суп и свинина остались, а рис сам себе сваришь, хорошо?

— Конечно, — вновь кивнул Ацуши, мысленно начав паниковать. Брат? Брат?! Эта девушка приняла его за своего брата? Как можно не узнать кровного родственника, с которым, судя по всему, ещё и живёшь в одной квартире?! Может, он ошибся, и эта девушка действительно страдала проблемами восприятия? Незнакомка тем временем достала из холодильника сковородку, поставила ту на плиту и полезла в навесной шкафчик за посудой — судя по её сборам, она должна была покинуть квартиру в ближайшее время.

Тело Ацуши широко зевнуло, подтверждая чужие слова о необходимости отдыха, и он решил осторожно удалиться обратно в комнату, из которой вышел, чтобы лишний раз не «мозолить» горе-сестре глаза, а то ещё сообразит, что вовсе не с братом любезничала минуту назад, и будут ему дополнительные проблемы. Ацуши прошмыгнул обратно, не устоял перед искушением действительно завалиться обратно в кровать: в конце концов, было бы подозрительно, если бы он начал сейчас всё обыскивать на предмет прослушки или хотя бы скрытых камер, верно? — и решил имитировать следование совету, притворившись спящим.

Девушка пробыла в квартире недолго: поела, помыла за собой посуду (судя по шуму воды), порылась в шкафу в коридоре, очевидно, в поисках верхней одежды, и загремела ключами, бросив негромкое, но вполне звонкое: «Рю, я сама тебя закрою!».

Ацуши подорвался с кровати спустя две или три секунды, как его оставили одного, метнулся к окну. Чёрные башни никуда не делись, да и незнакомка что-то говорила про зачистку, так что сомнения, что он оказался на территории Портовой мафии пропали окончательно, вот только… Какой им смысл похищать его, чтобы после оставить совершенно одного, даже не связав? Ацуши в несколько быстрых шагов оказался в коридоре у входной двери, повернул два раза замок и осторожно дёрнул ручку. Дверь плавно открылась, открывая вид на этаж.

Никого.

Не было вооружённой охраны или какого-нибудь ухмыляющегося эспера, ждущего его попытки побега. Серьёзно? Верилось с трудом, но всё пока сводилось именно к этому. Ошибка планирования какого-нибудь новичка? Или он реально оказался так сильно схож с кем-то из мафиози, что его просто… перепутали? Всё это казалось таким бредом… Ацуши потёр виски́, когда в голове проявилась несильная боль, прикрыл на секунду глаза и снова открыл их. Ладно. Он знать не знал, что тут происходило, но одно понимал совершенно ясно: ему нужно было поскорее выбираться с подконтрольной врагу территории. Но сперва — он окинул взглядом одежду — стоило найти свои вещи и переодеться, потому что бегать по улице в пижаме, к тому же осенью, было так себе идеей.

Он вернулся в квартиру, на всякий пожарный снова запер замок и принялся исследовать периметр на наличие своей одежды. Ни в комнате, где он проснулся, ни в коридоре, ни даже в комнате той странной девушки нужного не оказалось. Зато он бросил взгляд на шкаф, одна из створок которого была застеклена, и поймал отражение.

— Акутагава!

Ацуши развернулся в прыжке на сто восемьдесят градусов, моментально приняв боевую стойку. Его заклятого врага позади не оказалось, но он уже успел понять, что этот мафиози при необходимости умел вполне хорошо скрываться, а теперь, когда у Ацуши не было доступа к обонянию и слуху Тигра, у того вообще появилось слишком много козырей.

— Я видел тебя, так что нет смысла больше прятаться, выходи и скажи, зачем ты притащил меня сюда!

Тишина была ответом, и противный Акутагава даже шороха не издал, зачем-то продолжая пытаться убедить его, что он действительно один. Но ему не показалось, то отражение в стекле шкафа… Ацуши осторожно повернул голову в сторону стекла.

— Вот ты где!

За правым плечом снова никого не было.

— Что? — Ацуши начал чувствовать себя идиотом, разговаривающим самим с собой, но, вероятно, именно этого Акутагава и добивался. Непонятно зачем, правда, да и как-то не в его стиле, но кто этого чокнутого знает? — Эй, хватит прятаться как трус!

Это должно было сработать.

За те две совместные миссии, что Дазай-сан зачем-то навязал им (это для поддержания перемирия между мафией и агентством, правда-правда) Ацуши успел понять, что Акутагава люто ненавидел, когда его называли слабаком или трусом, тотчас забывал (или, скорее, забивал) на план и бросался в гущу событий, ставя на кон успех миссии. Только благодаря дистанционным советам Дазай-сана им как-то удалось успешно закончить обе, но Акутагава всё равно твердил, что во всём был виноват не он, а Ацуши.

Но Акутагава так и не вышел.

— Эй, я тебе говорю!

Тишина давила. Предвкушение чего-то грядущего, чего-то по-настоящему страшного поползло сначала по ногам, потом по позвоночнику, и наконец добралось до лица. Лоб взмок, дыхание слегка сбилось, а в груди начала медленно подниматься паника. Без способности Тигра он ничего не мог противопоставить Расёмону Акутагавы, а значит, в этот раз вполне мог умереть. Вновь обернувшись на шкаф, он вновь увидел отражение Акутагавы, но в этот раз решил не оборачиваться. В голове мелькнула мысль, что на самом деле это могла быть просто иллюзия, чтобы удержать его в напряжении, а настоящим противником был некто вроде Танизаки с его способностью иллюзии. И, возможно, в отличие от Лёгкого снега, иллюзии этого эспера видны только в отражении.

Ацуши напряг каждый мускул своего тела, но продолжил вглядываться в отражение, ища подсказку.

Акутавага нападать не спешил, хоть и явно был готов.

Они простояли не шевелясь минут пять, прежде чем робкая мысль, прежде старательно отгоняемая, таки пробралась в мозг, указав на то, что его самого, Ацуши, в отражении стекла не было совсем. Ацуши моргнул. Потом ещё раз. И ещё. Ему и правда не показалось. В стекле отчётливо виднелся вставший в боевую стойку Акутагава, но его самого не было вообще. Ни края волос, ни руки, ни ноги, ничего. Чувствуя себя полным придурком, он едва заметно пошевелил правой рукой, и Акутагава в отражении идеально точно повторил его жест.

Иллюзия.

Должно быть, это была какая-то странная иллюзия.

Он выпрямился, и следом выпрямился Акутагава, он согнул в колене левую ногу, и Акутагава сделал то же самое. Одновременно с ним.

— Но это же бред…

Ацуши снова осмотрел своё тело. Когда по пробуждении его накрыл приступ кашля, он как-то отвлёкся от той мысли, но теперь… Его тело действительно изменилось. Ему тогда не показалось! И если так, то… Получалось… Он смотрел на себя? Он стал Акутагавой?!

Размашистая пощёчина отразилась сильной болью на правой скуле и прикушенной щекой, но ни комната, ни отражение меняться не спешили. Паникуя, Ацуши заозирался в поисках зеркала. Почему в этой квартире не было ни одного зеркала?! Он метнулся в ванную, потому что уж там-то оно точно должно было быть, и — да — на него вылупился растрёпанный Акутагава с покрасневшей после удара щекой.

— Мамочки… — просипел Ацуши, отшатнувшись. Качая головой в неверии, ухватился пальцами за край волос, слегка оттянул их и безнадёжно уставился на чёрную прядь со светлыми кончиками вместо привычной полностью пепельной. — Я стал Акутагавой, а-а-а…

Тихий стон больше напомнил скулёж, но ему было всё равно.

Как такое вообще возможно?!

Может, он просто крепко спал и это всё только плод больного воображения?!

Но щека болела нещадно и, кажется, грозился налиться синяк, так что это точно была реальность. Но почему такая жестокая?! Ему сполна хватило от жизни тумаков, чтобы теперь разбираться ещё и с этим!

— А может, это какая-нибудь способность? — вдруг осенило его, и Ацуши почувствовал некоторое облегчение.

Если в его пробуждении как Акутагавы виновна чья-то способность, то ему просто нужно прийти к Дазай-сану и попросить деактивировать её.

Ничего критичного.

Вот только, если он сейчас Акутагава, то где настоящий Акутагава? Неужели он проснулся как он, Ацуши?

Паника накатила снова.

Потому что если всё действительно было так, то реальный Акутагава и близко не подпустит его к Дазай-сану. Наверняка он сейчас на седьмом небе от счастья, что оказался так близко к своему… Кстати, а кем был для этого берсерка Дазай-сан, что он так зациклен на нём? Он уже пытался спросить у него, но тот удостоил его лишь презрительным взглядом, а вот у Дазай-сана поинтересоваться об этом как-то не сообразил. Теперь вот, рисковал никогда не вернуться к своему истинному облику.

— Нет, если не Дазай-сан, то уж Ранпо-сан точно заметит, что я больше не я и найдёт способ всё исправить. — прижав ладони к ушам, затараторил он себе под нос в попытке успокоиться. Неудивительно, что та девушка не напряглась и никак не среагировала на присутствие врага — она видела в нём Акутагаву, а не детектива агенства! И, стоп, она назвала его братом, получается, у Акутагавы была сестра? Ацуши не знал, почему его так шокировало это открытие, но легче ему точно не стало.

Внутреннюю и внешнюю панику прервал звук мобильного уведомления. Ацуши сделал ряд глубоких вдохов и выдохов, вернулся в комнату, в которой проснулся, взял со стола мигающий лампочкой мобильник. На экране высветилось только что принятое сообщение от контакта «Оборотень»:

«Надо срочно встретиться. Приходи к месту задержания вчерашней цели».

Это наверняка был реальный Акутагава, пишущий ему с его телефона. И, если он хотел с ним встретиться, возможно, ещё не всё было потеряно.

Примечания:

Фик "Старший братец" https://ficbook.net/readfic/01915a72-4aee-70e8-ae63-226d481b69c6, является своеобразным приквелом к этому фику, т.к. именно там, у доков, Ацуши впервые встретил Чую.

Примечания:

На всякий случай напоминаю, что в шапке каждого моего фика есть ссылка на его копию на фикусе (с которым нет проблем) и (или) ао3, а в профиле ещё и на мою группу в ВК. Буду рада видеть там всех заинтересованных :)

Кстати, у этой серии вышла новая работа про Чую и Кью.

Рюноске никогда не считал себя трусом или слабохарактерным. Трущобное детство, где он был ответственен за десяток невинных жизней (которые так и не сумел сберечь), жестокий наставник уже после прихода в мафию, кровь, боль, крики и бесконечный риск — всё это наложило отпечаток на его формирование как личности и к своим девятнадцати годам он успел заработать себе не самую хорошую репутацию. Не самую хорошую в нормальном, мирном обществе то есть. Среди мафиози казалось честью зваться «Псом преисподней» или «Берсерком» или даже «Ужасом ночи» — это были сильные прозвища — и Рюноске всерьёз гордился, делая всё возможное дабы подкармливать окружившие его сущность слухи. Он искренне считал, что, узнай дезертировавший четыре года назад наставник, что окутанная тьмой и беспощадностью фигура носит в миру такое знакомое имя Акутагава Рюносе, сразу бы забрал назад обидные слова о его бесполезности и никчемности и наконец признал.

Искренне в это верил.

Вера давала силы, когда их уже не оставалось в измождённом тренировками худосочном теле, поднимала после тяжёлых ранений и толкала на необдуманные поступки, за которые ему после прилетал нагоняй от Накахары-сана, его нынешнего наставника и начальника, а также единственного напарника Дазай-сана. Рюноске всем сердцем уважал этого человека, но прекращать доводить себя не спешил.

Всё, чтобы доказать ему, что он не был ошибкой и пустой тратой времени.

Всё, чтобы доказать себе, что не напрасно терпел его физические и моральные издевательства целых два года.

Это стало своеобразной навязчивой идеей, а, когда Дазай-сан вдруг объявился по ту сторону тьмы — в детективном агентстве — превратилось в настоящую одержимость. Особенно, когда бывший наставник вновь окинул его снисходительно-раздражённым взглядом и заявил, что нашёл себе куда более способного ученика. Оборотень был младше на два года. Рюноске всеми фибрами души возненавидел этого Накаджиму Ацуши. Настолько, что наплевал на все планы и подготовку к спецоперации по его поимке, самовольно проник на перевозивший оборотня лайнер и ввязался с ним в жестокий мордобой. Он оказался проигравшим в том бою, заработал множество серьёзных травм — вопреки собственным словам, не такой уж и милосердный оказался этот Ацуши, учитывая, с каким маньячным упорством рвал его своими тигриными когтями — и больше чем на месяц загремел в больницу Организации. Вернувшийся с заграничной командировки Накахара-сан тогда каждый день просиживал по пару часов у его койки, а, когда Рюноске почти поправился и до выписки оставались несколько дней, заявился в палату со срезанным кленовым прутом и больно высек за самодурство, предварительно отсоединив все капельницы и выставив за двери ненужных свидетелей. Учитывая, что вытерпеть молча Рю, как ни старался и как ни кусал подушку, так и не смог, с тем же успехом зеваки могли стоять рядом и наблюдать за его постыдным наказанием. Оставшиеся дни в больнице он пролежал отвернувшись к стене и ещё долго ходил по коридорам Организации опустив глаза в пол, до дрожи в ногах боясь наткнуться на ухмылки и тихие смешки.

С Накахарой-саном они в итоге скоро помирились, а вот злость в сторону оборотня лишь удвоилась, и потому для Рюноске стало настоящим испытанием духа, когда наставник передал ему решение Босса о перемирии и сотрудничестве с детективным агентством. Видеться с оборотнем почти каждый день и не попытаться прикончить его… Это было… Тяжело. Своеобразной вишенкой на торте стал Дазай-сан, в один ужасный день подозвавший и Рюноске, и противного Ацуши и радостно сообщивший, что отныне они оба являются напарниками. Это был единственный раз, когда и Рю, и оборотень были едины в своих чувствах и едва не оглушили Дазай-сана своими возмущениями. К сожалению, ответ «нет» тот будто бы не услышал. Ещё и Накахара-сан в ответ на жалобу и просьбу о помощи окинул его задумчивым взглядом и вместо избавления предложил попробовать. «Тебе будет полезно научиться общаться с кем-то на равных, а не исключительно в формате «начальник-подчинённый», к тому же, этот парень практически твой ровесник» — эта фраза последним гвоздём в крышку гроба надежд Рюноске, и, стиснув зубы, ему пришлось смириться с тем, что его враг отныне стал его постоянным спутником на совместных с агентством заданиях.

Как же Рюноске хотелось распотрошить этого оборотня «Расёмоном».

Единственно, что утешало, так это что сам Ацуши хотел работать с ним не больше и потому из взаимодействие никогда не длилось дольше запланированного времени. Они даже старались не общаться между собой за исключением крайней необходимости. Дазай-сан на это поджимал губы и хмурил брови, но недовольствовать не спешил и этого было достаточно, чтобы Рю не спешил считать себя виноватым.

Каким-то чудом, не иначе, их так называемое партнёрство продлилось от лета до глубокой осени и если Дазай-сан надеялся, что за эти месяцы они привыкнут друг ко другу, то сильно ошибся.

Последняя миссия несколько выбилась из череды рутинных заданий и пришлось изрядно погоняться за целью прежде чем появился шанс попытаться схватить юркого мужичка-афериста, который не только с гражданскими баловался, но и самой мафии успел поднасолить. Несильно, конечно, но заметно. Они с оборотнем даже вновь едва не вцепились друг другу в глотки, споря, кто будет сторожить выходы, а кто — пытаться поймать и обезвредить цель, но в итоге всё обошлось и, выполнив задание, они мирно разошлись каждый в свою сторону, напоследок пообещав прикончить друг друга в следующий раз. Ну, пообещал прикончить только он, оборотень вместо этого возмущённо сверкнул глазами и пробормотал что-то про ценность жизни — Рю не стал вслушиваться в чужие бредни. Он жутко устал — задание Дазай-сана пришлось буквально на следующий день после двухдневной миссии — и всё, чего ему хотелось, это спать. Видимо, по его лицу оно было заметно, потому как выловивший его у дома Накахара-сан, явно собиравшийся сделать очередной втык за пренебрежение здоровьем, недовольно махнул рукой и приказал провести следующий день в окружении одеяла и подушки, а также большой миски с едой. Попытка возразить, что это лишнее, что утром он будет в порядке разбилась о суровый взгляд, и, решив не перечить, Рюноске поднялся в их с сестрой квартиру, заткнул ворчавший желудок каким-то питательным батончиком и стаканом воды и завалился в кровать, не услышав даже, как спустя пару часов вернулась Гин.

Проснулся он посреди ночи, замёрзший, по-кошачьи скрутившийся в клубок под недоразумением, что, вероятно, должно было считаться одеялом, с затёкшими мышцами и жуткой болью в пояснице. Последнее было неудивительно при такой-то позе, но вся соль была в том, что Рю никогда не спал подобным образом. Даже во времена бродячей жизни в трущобах. Его тело просто отказывалось скручиваться подобным образом, как бы холодно ни было. Попытка сесть обернулась жутким скрипом, и вот это уже сбило остатки сна, потому что его кровать не скрипела. Вообще. Предоставляемое Организацией жильё отличалось не только внешним убранством, но и внутренними удобствами, а кровати в их с Гин квартирке были просто божественно мягкими и новыми. Эта же скрипела и хрипела так, словно видала годы лучшей жизни и была тремя ногами на свалке, потому что ни одному нормальному человеку не пришло бы в голову спать на такой развалюхе.

А ещё в его комнате никогда не было так громко тикающих часов и не воняло.

Ну, «воняло» — наверное всё же слишком сильное определение. Какофония запахов заполонила комнату и было несколько непонятно, почему он сразу не заметил этого кошмара, но в целом сплетение нескольких десятков ароматов нельзя было назвать противным или тошнотворным. Раздражающим — да, но не вонючим. Рю прикрыл лицо рукавом пижамы, потёр глаза, прежде чем сообразил, что ткань далеко не такая мягкая и приятная на ощупь, как он привык, да и вообще, заметно короче. Он точно надевал вечером свою любимую, синюю с длинными рукавами, а та, что оказалась на нём сейчас была светлой и с четвертным рукавом, который ещё и противно задрался, оголяя ещё больше руки. Его кто-то переодел?! Ком возмущения подобрался к горлу, временно блокируя смущение от обилия запахов и прочих странностей.

— Какого… — начал было шипеть Рю, но поспешно захлопнул рот, поняв, что вырвавшиеся звуки совершенно не напоминали его голос.

Что? Рюноске потёр глаза, пару раз мотнул головой влево-вправо. Может, он и не просыпался вовсе? Может, это просто очень странный и очень реалистичный сон? Где-то он читал, что такое бывает, если до сна организм почти полностью истощил свои запасы сил, а именно это с ним и произошло накануне. Подавив усталый стон, всё-таки решил подняться и на всякий случай осмотреться, справедливо рассудив, что, если он всё-таки спит, обстановка в этом непонятном месте будет содержать следы фантазии. А если же нет, то… Мысли о похищении он отмёл практически сразу как несуразные — никто в здравом уме не станет проникать в квартиру мафиози и похищать того, на какой бы стадии отчаяния не находился, а значит, тут было что-то другое. Что-то, что смогло бы объяснить, почему у него изменился голос и так сильно обострились органы чувств. Накахара-сан как-то упоминал, что раньше в Йокогаме действовала лаборатория, где проводили научные эксперименты над молодыми эсперами, но жертвой оной Рю себя ощущать не спешил хотя бы потому что медикаментами тут не пахло — в лаборатории же должны быть медикаменты, верно? — он не был закован в смирительную рубашку или связан, да и сама комната, в которой он проснулся, была, судя по всему, самой обычной… комнатой… никак к научным или ещё каким экспериментам не относящейся.

Босые ступни ступили на деревянный пол, тотчас послав мозгу сигнал о слишком холодной, почти ледяной поверхности, и пальцы жалобно поджались в попытке сохранить немного тепла. Его прекрасный пушистый ковёр! Осторожно пройдя к выходу из комнаты, Рюноске поравнялся с пластиковой перегородкой, за которой явно спал кто-то ещё — тихое сопение и запах кого-то живого совершенно ясно на это указывали, — помялся рядом, убедившись, что случайно не разбудил, и юркнул за приоткрытые сёдзи. Вторая комната оказалась чуть больше и, видимо, была кухней и одновременно столовой, потому что запах пищи в ней был особенно силён, да и светящий единственным глазом-индикатором холодильник вряд ли бы стоял где-то ещё, как и чабудай под окном, по обе стороны от которого расположились два дзабутона. Рюноске подошёл к окну, стойко игнорируя холод пола, легонько отодвинул полоску жалюзи.

Замечательно.

Башен Организации видно не было, как и соседнего дома-близнеца для коллег-сотрудников, но в остальном пейзаж точно соответствовал Йокогаме. Ночные огни, знаковые места и достопримечательности. Рю знал, казалось, каждую улочку, каждый квартал и прекрасно ориентировался в ночной Йокогаме, а потому ему не потребовалось много времени, чтобы понять, где примерно он оказался.

Совсем рядом от офиса детективного агентства.

Это даже в мыслях прозвучало как-то насмешливо. Рюноске коснулся замёрзшими ладонями лица, помассировал пальцами веки и недоуменно ухватился за единственную слишком длинную светлую прядь чёлки, которую он по какой-то неведомой причине не заметил раньше. У него не было чёлки с момента вступления в Организацию, это во-первых, а во-вторых, его причёска была симметричной и по бокам лица опускались две чёрные пряди. Одна светлая была только у одного известного ему человека оборотня, и эти мысли Рюноске совершенно не понравились. Он постоял в напряжённой задумчивости, посетовал про себя, что пришёл в кухню, а не в ванную, где наверняка было бы зеркало, и перевёл взгляд на окно, прищурившись в попытках разглядеть в тёмном стекле отражение своего лица. Лезущие в голову образы было откровенно странными, но было важным успокоить собственную паранойю, пусть та и попахивала психиатрией.

— Ацуши-кун, всё в порядке?

Усиленный слух предупредил о мягких шагах заранее и хриплый ото сна девичий голос не застал врасплох, но определённо застало произнесённое слово. Вернее, имя. Имя оборотня. Не было никакой возможности что Кёка перепутала его во мраке со своим соседом по комнате — Накахра-сан негодовал по этому поводу достаточно долго, чтобы Рю запомнил столь несущественную для него деталь — эта девочка всегда была слишком внимательна к деталям, а значит то, что ещё секунду назад казалось бредом, вполне могло быть реальностью.

И ему нужно было каким угодно образом сохранить ситуацию под контролем.

— Всё хорошо, — кивнул он и, не уверенный, как должен обратиться к Кёке, предложил то, что казалось довольно логичным, учитывая ночной час. — Иди спать, я просто воды попью.

Девочка потёрла кулачком слипающие глаза и, наконец вяло кивнув, пробормотала что-то про посещение туалета и скрылась с глаз долой. Рюноске постоял столбом ещё немного, укладывая в голове всё то, что произошло с ним за каких-то жалких четверть часа, несильно хлопнул себя по лицу и нахмурился. Перспектива оказаться в теле своего самого ненавистного врага отнюдь не радовала, но прежде чем рвать на себе волосы от досады следовало убедиться окончательно.

Ему нужно было зеркало.

И срочно.

На всякий случай плеснув в чашку воды из фильтра и даже выпив ту, Рюноске прошёл к выходу из кухни, про себя довольно отметив, что Кёка уже сделала все свои дела и вернулась за перегородку спать, и свернул туда, где, как ему показалось, находилась ванная. Включённый свет не ослепил, как бывало обычно, а большое, украшенное выгравированными завитушками зеркало на стене показалось порталом в параллельный мир. Чистое и ясное, оно манило словно свет бабочку, но вместе с тем было той самой чертой, переступив которую он бы отрезал себе путь назад.

Рюноске тихо глубоко вдохнул, медленно выдохнул.

Собрался с духом и сделал тот самый решающий шаг.

— Твою ж за ногу, — всё-таки не сдержался от тихого шипения, увидев в глади отражения несколько детские черты лица с по-альбиносьи белыми, криво подстриженными волосами. Накаджима Ацуши. Из зеркала на него, Акутагаву Рюноске, действительно смотрел этот долбанный оборотень! — Но ведь это не должно быть возможно, с чего бы вдруг? — одними губами простонал он, отказываясь верить увиденному.

Догадки догадками, но теперь, когда всё стало кристально очевидно, в душе разразилась буря.

Почему снова он?

За что?

Нет, Рю прекрасно знал, что не был хорошим человеком, но такое наказание казалось слишком жестоким даже для него. Оборотень жил совершенно иной жизнью, скулил от небольшой боли, верещал что-то о ценности каждого и, совершенно ничего не делая, за просто так, получал одобрительные взгляды от того, кто его, Рю, в своё время нещадно третировал за самый малейший промах. Чем этот кот-переросток был таким особенным?! Да, он одолел его в драке на лайнере, но только потому, что вмешалась Кёка с подложенной взрывчаткой! В честном поединке оборотень бы ни за что не продержался против него столь долго и уж тем более бы не вышел победителем. Тот бой был двое на одного и, если детективы считали себя такими честными и благородными, должны были стыдиться собственного лицемерия. Но Дазай-сан, как сам оборотень с гордостью заявил позже, похвалил его за хорошо данный отпор и совершенно не посчитал нужным как-то наказывать, в то время как, будь на его месте Рю, наверняка бы избил до полусмерти за то что не смог одолеть врага в одиночку и прибег к помощи товарища. Понимание этого жалило. Он старался изо всех сил, но, видимо, просто был не тем, кого Дазай-сану хотелось видеть своим учеником. То ли лицом не вышел, то ли просто был противен ему как человек… Если тот вообще считал его за человека, конечно. А теперь Рюноске застрял в теле более достойного его ученика и ему было страшно даже представить, насколько сильно разозлится бывший наставник, узнав про это. От одной мысли о возможном возмездии взмокла спина и к горлу подкрался ком нервов. Спазм заставил согнуться над раковиной, но, как бы Рю ни закрывал ладонью рот, желчь вперемешку с остатками, видимо, ужина, покинула его тело, оставив на языке горькое послевкусие. Рюноске включил кран, спешно смывая с фарфора следы своих нервов, прополоскал рот и поднял на зеркало усталый взгляд. Бледный и рвано дышащий, оборотень в отражении походил на больного и, возможно, это можно было бы использовать, чтобы отмахаться от необходимости идти утром в агентство, но… Если он правильно помнил, у этой шайки детективешек была свой врач, а убедительно симулировать он никогда не умел.

Ополоснув лицо прохладной водой, сделал ещё несколько дыхательных упражнений, с толикой зависти отметил, что его нынешнее тело было здорово и не спешило заходиться в кашле, как-то несомненно случилось бы, будь он самим собой, и поплёлся в комнату, в которой проснулся. Интуиция подсказывала, что Кёка почует неладное, если он продолжит шататься ночью по квартире, а привлекать внимание, не имея способа решить проблему, было бы верхом дурости.

В конце концов, идея обмена телами звучала безумно даже в мыслях и всё происходящее действительно могло быть просто очень реалистичным сном.

В конце концов, он не спал нормально уже несколько недель.

Наверняка, чтобы вернуться в своё тело, ему просто-напросто нужно было снова лечь спать.

Да, это казалось прекрасным решением.

* * *

Сон не помог.

Вернее, он объективно стал чувствовать себя бодрее и лучше, но, открыв глаза в полседьмого утра, с нарастающей тревогой обнаружил, что ночные бредни оказались вовсе не бреднями. Он по-прежнему был в теле оборотня, по-прежнему находился в принадлежащей детективному агентству квартире (вместе с Кёкой за ширмой) и по-прежнему не знал, что делать. Рефлекторно заправив жутко скрипящую кровать, Рюноске нашёл на полу аккуратно сложенную одежду, скривился, надевая дурацкие подтяжки, перерыл половину комнаты в поисках хоть каких-то носков, но, так и не обнаружив оных, был вынужден расхаживать по полу босиком. Пальцы сами собой поджимались, что, наверное, было странно, раз оборотень явно привык к прохладе, но, видимо, новая душа вносила свои коррективы в восприятия. Кое-как пригладив встрёпанную макушку, про себя фыркнув от вида обкромсанной чёлки — серьёзно, детективное агентство не могло оплатить ему услуги парикмахера? — Рюноске решил, что привёл своё новое тело в более-менее презентабельный вид и уже хотел по обыкновению отправиться на кухню, чтобы чем-нибудь перекусить, когда словно молотом ударила мысль, что Кёка наверняка завтракает и ужинает в компании ненаглядного Ацуши, а значит, будет подозрительно не разбудить и не позвать её.

Он не собирался этого делать.

Улица встретила моросящим дождём и холодным ветром — ох, как сейчас не хватало тёплого плаща — и ботинки, надетые на босую ногу, ничуть не спасали от превращения ступней в ледышки. Впрочем, комфорт сейчас был задачей второстепенной, а главной была задача вернуть себе своё тело. Он не мог заявиться в Организацию под видом детектива: в лучшем случае его бы просто грубо выпихнули прочь, в худшем — поймали и отвели в подвалы, решив, что он нарочно сорвал перемирие, а подвалы ассоциировались с леденящими душу криками пытаемых и оказаться на месте очередного такого несчастного он точно не желал.

Рядом раздались почти бесшумные шаги.

— Как обычно с утра пораньше на работу, да, Ацуши-кун? Куникида плохо на тебя влияет, знаешь ли.

— Д-дазай-сан! — Рюноске вложил все силы в то, чтобы не согнуться в поклоне и прозвучать максимально беззаботно, но голос всё равно подвёл и он позорно запнулся.

Вбитый рефлекс требовал проявить уважение к старшему по званию и возрасту, но оборотень никогда не кланялся Дазай-сану и вообще вёл себя с ним слишком смело, позволяя себе закатывание глаз и обличительные комментарии, и было бы странно, резко поменяй он отношение. К сожалению, молчанием с наставником оборотень тоже не отличался, а Рюноске слишком хорошо усвоил, что раскрывать рот когда не спрашивают не стоит — чревато.

— Чудесная погодка, а?

Дождь и ветер — хорошая погода? Рюноске мог с уверенностью заявить что нет и покрутить пальцем у виска тому, кто попытается доказать обратное, но вся беда была в том, что, во-первых, это был Дазай-сан, а во-вторых, он совершенно не знал погодных предпочтений оборотня. Решив, что издеваться над любимым учеником бывший наставник не станет, как можно увереннее кивнул.

— Да, здорово.

Меж бровей Дазай-сана скользнула морщинка, но, прежде чем Рюноске успел среагировать и попытаться пойти на попятную, тот протянул руку и положил ладонь ему на лоб. Слова застряли в горле, спина и шея взмокли от холодного пота, и Рю усилием воли заставил себя не жмуриться и стоять ровно. Он сейчас был в теле оборотня, а того Дазай-сан никогда бы не ударил. Самовнушение мало помогло.

— Ацуши-кун, не заболел случаем? Слишком бледный, может тебе отлежаться, м?

Метался Рюноске недолго. Когда Дазай-сан коснулся его лба, он ожидал голубоватой вспышки «Большего не человека», но оной так и не случилось, из чего он сделал вывод, что это переселение душ — либо не способность вообще, либо из тех, у которых, чтобы обнулить, нужно коснуться носителя. Ни один, ни второй вариант оптимизма не прибавлял.

— Что ж, тогда я так и быть приду вовремя и предупрежу Куникуду, что его идеальный график вынужден претерпеть изменения. Выздоравливай, Ацуши-кун!

— Спасибо!.. Дазай-сан. — неловко кивнул Рюноске в ответ на шуточное махание рукой и, дождавшись когда силуэт бывшего наставника скроется с виду, отошёл к стене и едва не сполз по ней на плитку.

Получилось.

Непонятно как, но ему удалось убедительно сыграть оборотня, и Дазай-сан ничего не заподозрил! Его болезный вид оказался очень полезным. Вернувшись в квартиру, пробормотал жарящей на сковороде полуфабрикаты Кёке, что Дазай-сан отпросит его по причине неважного самочувствия и завалился в кровать, услышав слегка обеспокоенное «поправляйся!». Кёка поинтересовалась, не нужно ли принести что-нибудь из лекарства, на что он ответил, что всё, что ему сейчас нужно — это хороший сон. Для убедительности даже заявил, что во сне кошки исцеляются быстрее. Девочка поверила. А, когда, за ней закрылась дверь, Рюноске поспешно покинул кровать, схватил с тумбочки незамеченный ранее мобильник оборотня и, отыскав среди контактов свою фамилию, отправил сообщение с требованием незамедлительной встречи.

Ответ, к счастью, пришёл почти сразу и положительный.

Примечания:

Очень бы хотелось почитать отзывы...

На безуспешные попытки отыскать ключи Ацуши потратил не менее четверти часа и в итоге рассудив, что в квартиру столь опасного мафиози да ещё и на территории самой мафии никто без приглашения не сунется, просто плотно закрыл за собой дверь, прежде чем буквально выскочить из подъезда. Акутагава написал в СМС «срочно», а значит, либо уже был в пути, либо только-только уладил проблему с работой (Ацуши всем сердцем надеялся, что тот не приставил нож к горлу Куникиды-сана в ответ на требование назвать достаточно уважительную для пропуска причину).

В любом случае, нужно было спешить.

Вот только тело Акутагавы, похоже, не было настроено на ранний длительный забег и уже спустя три минуты он согнулся посреди пешеходной тропинки, уперев руки в колени и хватая ртом воздух. По лбу струился пот, в груди что-то кололо и горело, а на глазах грозились выступить рефлекторные слёзы. Кашель начался внезапно и очень сильно, едва ли не выворачивая наизнанку, и, когда на подставленную ко рту ладонь второй раз за последний час упали капли вязкой крови, Ацуши по-настоящему испугался, что тело его заклятого напарника решило отдать концы, не приняв в себе чужую душу. От раскручивающихся мыслей отвлёк всё тот же мобильник, в этот раз разразившийся в кармане плаща стандартным пиликанем входящего вызова. Ацуши облегчённо прикрыл глаза, поняв, что вызывающим абонентом значился «Оборотень».

— Где тебя носит?! — прошипел в трубку его же голос. — Заблудился как дитя ма́лое?!

Кровь в жилах вскипела от этого язвительного комментария, и Ацуши даже сумел позабыть про так напугавший его кровавый кашель.

— В отличие от вас, члены агентства не шастают по чужой территории, — не остался в долгу он, но абонент на том конце связи не впечатлился.

— Продолжай утешать себя этим. В любом случае, — его голос утратил раздражение и приобрёл серьёзный тон: — долго ещё тебя ждать?

— Дай мне десять минут.

— Не задерживайся.

Раздавшиеся гудки легли на натянутые нервы целебным бальзамом. Ацуши несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, вспомнив советы Ёсано-сэнсэй, снова зашёлся кашлем, потому что, очевидно, проблема была не в панике, а в чём-то совсем ином, и, с облегчением убедившись, что в этот раз крови не было, продолжил путь к месту встречи. Быстрым шагом, а не бего́м. Чисто на всякий случай.

Отведённые им самому себе десять минут практически истекли, когда нужное здание наконец вынырнуло перед глазами, явив взору сидящее на ступеньках и с самым мирным видом попивающее из фарфоровой чашки чай его тело. Ацуши оказался настолько не готов к такой картине, что замер, открыв рот и вытянув вперёд указательный палец. Из горла вырвались лишь нечленораздельные звуки, но этого задушенного писка хватило, чтобы привлечь нужное внимание. Его тело открыло глаза.

— Из-за тебя я выгляжу идиотом, прими достойный вид.

Ацуши закрыл рот со звонким щелчком челюсти, кое-как заставил себя выпрямиться. Если честно, несколько иначе он представлял себе эту встречу.

— Ты ведь… Акутагава, да? — на всякий случай решил уточнить.

Его тело смерило его убийственным взглядом, залпом допило чай и слишком аккуратно отставило чашку на верхнюю ступеньку. Поднялось, отряхнулось и в три длинных шага попыталось угрожающе нависнуть, но, увы или к счастью, тело Акутагавы было несколько выше.

— А сам как думаешь?

— Д-да… — Ацуши на секунду запнулся, инстинктивно избегая конфликта, отвёл глаза в сторону. До этого он никогда не задумывался, как выглядел, когда впадал в редчайшее состояние истинного раздражения, и теперь решил, что отныне постарается контролировать себя ещё лучше. Зрелище было не из приятных. — Определённо, Акутагава.

Дышать стало чуть легче без давящего присутствия у самого лица, и он провёл рукой по волосам, машинально почёсывая затылок. Акутагава в его теле прищурил глаза и слегка поджал губы, но комментировать не стал.

Между ними повисло напряжённое молчание.

Случайные прохожие сновали туда-сюда, к счастью, совершенно не мешая и не обращая на двоих парней никакого внимания, а они стояли, смотрели друг на друга и пытались придумать, как быть в этой донельзя странной, нелепой ситуации. Ацуши несколько раз сухо кашлянул, на всякий случай проверил ладонь на наличие крови и плотнее завернулся в плащ: тело Акутагавы, видимо, очень не любило холод, хоть и не тряслось от него, а осенняя погода, да ещё и витающая в воздухе сырость после прошедшего дождя, не способствовали сохранению тепла в тонком наборе одежды. Скорее всего, он пропустил что-то, когда одевался утром.

— Итак… — сцепив кончики пальцев, немного нервничая начал Ацуши, — думаю, всему виной какая-то способность, а значит…

— Обнуление Дазай-сана не сработало, — хмуро перебил его Акутагава… Его тело… Акутагава. Да. Ацуши скривился: это будет непросто. А потом до него дошло услышанное.

— …Что? — внутренне он прокричал этот вопрос, а на деле удалось выдавить что-то на грани слышимости.

Акутагава в ответ тяжело вздохнул, обхватил себя руками за предплечья и провёл пару раз вверх-вниз то ли от прохлады, то ли от того, что тоже нервничал.

— Когда я… — начал тот и почти сразу запнулся, нахмурился. — когда твоё тело вышло на улицу, появился Дазай-сан и перекинулся с ним парой фраз, а потом отметил его нездоровый вид и приложил руку ко лбу. Кажется, хотел проверить температуру… Это был контакт кожа-к-коже, но никакой вспышки «Больше не человека» не произошло и, как видишь, мы с тобой всё ещё на месте друг друга.

Ацуши вытянул лицо и моргнул.

— Лжёшь. — рефлекторно отреагировал он. То, что сказал Акутагава, не укладывалось в голове и не имело смысла. То есть способность Дазай-сана не сработала? Как такое вообще возможно, когда тот сам говорил, что исключений нет? Акутагава наверняка просто хотел воспользоваться возможностью и выведать что-нибудь про агентство или…

— Если думаешь, что я безмерно счастлив быть тобой, то тебе нужно проверить голову.

В этом тоне и в этой напряжённой позе не было ни следа фальши. Ацуши рефлекторно принюхался и мысленно выругался, вспомнив, что теперь не мог полагаться на обоняние, чтобы уловить чужие эмоции. Гадство. Сильный гнев всегда пах кислотой, ложь — горечью, а искренность — чем-то сладким. В приюте он пользовался своим даром инстинктивно, для ухода от конфликтов до того как те переходили в острую фазу; В детективном агентстве — для уверенности, что всё делает правильно и им довольны — правда, все взрослые предпочитали использовать парфюм из-за чего было сложнее, но и сквозь тот можно было уловить истинные намерения, — а в общении с горе-напарником только запах и помогал не сорваться и не завершить миссию масштабным мордобоем. Акутагава раздражал его так же сильно, как он сам раздражал Акутагаву, но, несмотря на язвительные и зачастую по-настоящему обидные комментарии, тот практически никогда не пах ненавистью. Да, чем-то похожим на жажду крови, но… не ненавистью. Это был каламбур, который Ацуши пытался разгадать с их первого совместного задания, но пока так в оном и не преуспел.

Зато научился различать, когда Акутагава действительно имел что-то в виду, а когда просто огрызался.

И, не будь они сейчас в телах друг друга, он был бы готов поклясться, что Акутагава был искренен.

Ох.

Это меняло всё. Вообще.

Он закусил нижнюю губу, невольно отзеркалил положение собственного тела, обхватив руками плечи, несколько раз притопнул ногой в размышлении. Дазай-сан, вернее, его способность, были единственным разумным решением, что приходил в голову, и он как-то не задумывался, что делать, если план провалится. Не было никаких других способов отменить чужую способность, разве что заставить носителя прекратить воздействие, но возможность «откатить» эффект был скорее исключением, чем правилом. Ёсано-сэнсэй не могла остановить исцеление, если золотые бабочки уже начали порхать, а из блокнота Куникиды-сана всё равно бы появился нужный предмет, как только тот бы коснулся исписанного листа. Даже Дазай-сан не мог вернуть действие чужой способности, однажды отменив ту, для этого другой эспер сам должен был снова её активировать.

— И что нам делать?

— Не знаю. — сухо и как-то поражённо признался Акутагава. — возможно, если способность не отменяется, у неё и так стоит что-то вроде таймера и нужно просто выждать время, прежде чем всё вернётся обратно, а возможно — мы застряли так навеки.

— Господи, нет! — вскрикнул Ацуши, и от довольно грубого, повышенного тона голоса, на них начали оборачиваться. — Всё в порядке, простите, — теперь уже практически промямлил он. У Акутагавы в его теле дёрнулся глаз, и не нужно было обладать способностью чтения мыслей, чтобы понять, что именно тот подумал, но для Ацуши самым главным было то, что отвадил зевак. — Слушай, а может нашим телам просто нужен… эм… импульс?

Медленно поднятая бровь послужила весьма красноречивым ответом.

— Я имею в виду, — мотнул головой он, — какой-нибудь толчок или даже снадобье. Чтобы они выплюнули чужие души и вернули себе свои.

— А если по пути ещё чьи-нибудь души прихватят? Тебя я хотя бы знаю, но если проснусь каким-нибудь офисным планктоном, что прикажешь делать? И вообще это звучит тупо: не нужно было никакого импульса, чтобы души перепутались, сомневаюсь, что он нужен, чтобы вернуть всё как было.

Противно было признавать, но в словах Акутагавы было куда больше логики, чем в его собственных, да и ориентировался тот как будто гораздо лучше; во всяком случае, если и нервничал, то виду особо не подавал. Выдержка мафиози, не иначе. Против воли Ацуши почувствовал прилив уважения: это же через что нужно было пройти, чтобы не теряться и не паниковать в такой ситуации. Тем не менее, просто сидеть и ждать не казалось подходящим вариантом.

— И всё-таки я бы хотел попробовать хоть что-то.

Выражение на его собственном лице перешло с категории «хмурое» на категорию «кислое» — Акутагава даже не пытался скрыть отсутствие воодушевления. Постоял молча ещё некоторое время, а потом протяжно и как-то слишком устало вздохнул, развернулся и поманил за собой. Ацуши осторожно двинулся следом.

Они петляли по узким улочкам пока не вышли в небольшой парк, где в летнее время народу было не протолкнуться, а ныне — только пожилая пара, кормящая голубей да какой-то ребёнок, выгуливающий щенка. Они прошли дальше, вглубь, откуда их никто уже не мог видеть и не отвлекал, остановились у промокшей деревянной скамейки, в подножии которой просела плитка и образовалась лужица, в которой чахнул багряный с рыжими прожилами кленовый лист, отражая всю грусть наступившей осени. Ветер, к счастью, перестал отбирать остатки тепла, затерявшись в лысеющих кронах деревьев и там затихнув. Ацуши вдохнул ртом, ощущая на нёбе прохладу влажного воздуха, вновь пожалел, что другим людям недоступно всё разнообразие природных ароматов — он любил ощущать единение с природой, когда на то было время и благоволила погода; а ещё естественные запахи помогали успокоиться и ощутить, что жизнь продолжается, давали силы вновь идти вперёд, если говорить языком философии и книг.

Акутагава выждал ещё несколько минут — очевидно, тоже собирался с мыслями и внутренними силами — опёрся ладонью о металлические перила, предварительно сбросив с тех висящие капли, и, посверлив Ацуши слишком внимательным, почти разбирающим на молекулы взглядом, изрёк:

— Итак, идеи?

К щекам прилила краска смущения. Ацуши размышлял об этом всю дорогу, но ничего более-менее нормально звучащего в голову не приходило.

— Ну… Только не бесись, ладно? — поджав губы, предупредил он, уверенный, что предложения вызовут как минимум недовольство. Его тело смерило его снисходительным взглядом, уже давая возможность представить всю степень скептицизма Акутагавы, но коротко кивнуло, и Ацуши, предварительно глубоко вдохнув, решился.

Он рассказал, как давно, ещё будучи в приюте, слушал страшные истории, рассказываемые старшими детьми, как читал книги про фэнтэзийные и магические миры, как, вырвавшись во взрослую жизнь, посмотрел несколько забавных фильмов и аниме. В каждой упоминаемой истории у главных героев была похожая проблема — видимо, среди людей творческих тема обмена телами была вполне популярна — и, конечно же, обязательно был способ решить её. Он перечислил всё, что смог вспомнить: одновременно сказанные слова, странные танцы, снадобье, варящееся под полной Луной строго в определённый день, который наступал лишь раз в десять лет, «выталкивание» чужой души из тела путём «врезания» в оное и даже признание в любви.

— Ты не думал, что признание сделали ключом потому что герои там разного пола? — с дёргающимся глазом осадил Акутагава, когда он на автомате упомянул последнее, и Ацуши, сообразив, что ляпнул, пришёл в ужас, экстренно закивал и предложил поскорее забыть. К счастью, Акутагава поддержал.

В итоге было единогласно решено, что идею со снадобьем они отвергают сразу — ждать даже месяц было слишком долго; идею с танцем — тоже, но уже потому что никаких нужных движений они не знали, а первоисточником были детские страшилки; а вот «выталкиванию» душ и одновременно произнесённым словам решили дать шанс.

К сожалению, всё закончилось фиаско.

После десяти попыток вместе и на всякий случай с разной громкостью и интонациями сказать «Отмена» или «Это моё тело» Акутагава заявил, что гуляющие по парку вороны начали странно на них коситься, а после того как они разбежались навстречу друг другу и больно столкнулись, вместо возвращения в свои тела покатились по склону и едва не угодили в канал. Вкупе с прохладной погодой и ветром это могло закончиться полноценной болезнью как минимум для одного из них и второй раз повторять эксперимент они не стали.

— Мне надоел этот цирк с конями, — встав и отряхнувшись, прошипел Акутагава, — предлагаю просто выследить урода, который поменял нас, и заставить вернуть обратно.

— Если он ещё в стране, конечно, — тихо озвучил их общее опасение Ацуши, вздохнул и обхватил себя за локти. — И для этого нужно будет взять записи с камер, а ни тебе, ни мне так просто их никто не отдаст, если только моё Агентство не сделает официальный запрос…

— Или просто прижать хозяина заведения.

— Нет уж! — оскалился Ацуши. — Ты не будешь никому угрожать в моём теле, а я не собираюсь предавать себя и вести себя как преступник.

Акутагава пялился на него примерно секунд двадцать, потом закатил глаза, вздохнул, проведя пальцами по лицу. Возможно, то была игра ветра и воображения, но Ацуши был готов поклясться, что различил среди чужого выдоха что-то похожее на «что за придурок». И почти сразу понял всю абсурдность собственных слов, вернее, последней их части.

Стало неловко.

Они молчали и смотрели куда-то сквозь друг друга, обдумывая каждый свои переживания, судорожно искали приемлемый выход, но ничто не казалось подходящим. Неуверенный, Ацуши в итоге осторожно предложил сдаться на волю случая и просто рассказать о случившимся старшим, но оказался почти оглушён яростным «Нет!» со стороны Акутагавы. Невольный напарник насупился ещё больше, из-за чего принял весьма взъерошенный вид, и казалось был готов покромсать на любое возражение. Цапаться с ним сейчас казалось не лучшей идеей. Особенно учитывая что драться пришлось бы с собственным телом — меньше всего хотелось навредить себе, пусть у него и ускоренная регенерация.

— Мы разберёмся с этой проблемой самостоятельно, и Дазай-сан никогда об этом не узнает. — спустя несколько минут внутренних метаний выпрямился Акутагава, и Ацуши едва не передёрнуло от того насколько убийственно-серьёзно прозвучал его голос. Одновременно в душе зародилось раздражение: серьёзно, они застряли в телах друг друга, а этот… этот думает лишь о том, чтобы Дазай-сан не оказался в курсе! Его зацикленность на этом человеке поражала сознание, и Ацуши уже сломал себе всю голову, пытаясь понять причину такого поведения. Да, не так давно он узнал, что его наставник в прошлом был мафиози, но причём тут Акутагава? Они были как-то связаны? Как назло, ни один из них не спешил отвечать на его вопрос, и в итоге Ацуши махнул рукой, решив, что, видимо, у Акутагавы просто какой-то пунктик относительно бывшего коллеги; возможно, тот даже просто завидовал, что Дазай-сан сумел уйти из Организации живым и думал, что, если сумеет впечатлить его, тот порекомендует его в агентство. Критическая часть рассудка подсказывала, что он натягивал сову на глобус — Акутагава с лёгкостью убивал и проявлял жестокость и то были точно не качества человека, решившего встать на путь исправления, — но более наивная, продолжающая верить в добро и чудо, робко упрямилась, продолжая гнуть свою линию. Да, он был бы не в восторге, появись однажды этот хмурый парень в качестве детектива, но и высказываться против тоже бы не стал: у каждого должен был быть шанс.

— Значит, нам придётся притворяться друг другом, пока всё не разрешится. — со вздохом подвёл итог, и получил в ответ презрительное фырканье:

— Если твоих тигриных мозгов хватит понять, как ведёт себя мафиози.

— Может прекратишь уже?! — оскалился Ацуши и почти сразу протянул метаморфическую оливковую ветвь: — Хорошо, давай просвети меня, как стать Акутагавой Рю, чтобы все поверили!

Видимо, называть его по услышанному имени было ошибкой, потому что его тело смерило его уничтожающим взглядом:

— Рю я только для сестры и учителя, Оборотень!

Ой. Так получается, то была ласкательная форма? В принципе, вполне логично. Никогда раньше он не задумывался, но теперь полная форма имени Акутагавы его заинтересовала. Рюджи, Рюен, Рюноске, Рюуго, Рюичи… — вариантов было много и каждый имел равный шанс на существование, но верным был лишь один. Вот только спрашивать о том точно было не лучшей идеей, во всяком случае, не сейчас.

— Понял-понял, не злись. — примирительно поднял ладони он. Сам-то всегда предпочитал формальностям только своё имя, но, возможно, то было потому что в приюте никак иначе его и не называли, да и что по возрасту, что по статусу не мог иметь каких-то особых привилегий и, соответственно, почтительных обращений. У Акутагавы же было по-другому. Он был очевидно не последним лицом в Портовой мафии и имел собственных подчинённых, так что логично, что привык к уважению и расценивал просто имя, да ещё и ласкательную его форму, как фамильярство. Особенно вспоминая, что кем-кем, а уж друзьями они с ним точно не были. И тем не менее, эта вспышка совсем не отвечала на вопрос. — Так как мне стать тобой, есть какие-то м-м-м… привычки или особенности в общении, если я не повторю которые все сразу что-то заподозрят?

Акутагава злобно выдохнул, стиснул челюсть так, что Ацуши всерьёз заволновался, не раскрошатся ли у его тела зубы, но задумался.

— Ну, разве что…

* * *

Возвращение «домой», в апартаменты члена Портовой мафии, прошло в целом гладко: Ацуши лишь один раз свернул не туда, перепутав указанный Акутагавой ориентир, но, благо, быстро осознал ошибку, так что долго плутать не пришлось. Самым волнующим событием стал момент встречи с кем-то из «коллег» уже на территории жилого комплекса: мужчина в деловом костюме и, несмотря на пасмурную погоду тёмных очках, очевидно спешащий в штаб-квартиру, остановился будто вкопанный, и, стоило повернуть голову в его сторону, согнулся в поклоне. Не слишком глубоком, чтобы быть вызванным страхом или заискиванием, но и не слишком коротким, чтобы можно было принять за формальность. Это было приветствие не равного равному, а скорее более низшего ранга более высшему, с должной степенью уважения, но в то же время и не прямого подчинённого начальнику — за годы в приюте Ацуши успел вплоть до сантиметра наклона и степени напряжения мышц спины выучить, что означает тот или иной поклон, а также множество других невербальных способов общения. Он ответил мужчине коротким безразличным кивком, всей душой понадеявшись, что сумел удержать на лице присущее Акутагаве выражение, размеренным шагом — хотя так хотелось сорваться на бег — направился к нужному дому и подъезду.

Никто больше на пути не встретился. К его великому облегчению. Хотя отголоски чьих-то тяжёлых шагов до слуха долетели, но он успел вовремя юркнуть в лифт и закрыть двери, так что опасность миновала. Ацуши прислонился затылком к прохладной стене, прикрыл глаза, давая себе столь желанную передышку. Сейчас он как никогда нуждался в своих тигриных способностях: без обострённых слуха, зрения и обоняния находиться на вражеской территории — пусть они хоть трижды заключили мир, но мафия есть мафия! — было по меньшей мере некомфортно, по большей — страшновато. Хорошо хоть, в саму святая святых преступного мира соваться пока не было нужды: Акутагава подтвердил слова сестры о предоставленном ему выходном, так что одной проблемой меньше. Ему нужно было выждать в квартире до ночи, а потом тихо ускользнуть на улицу, где они договорились встретиться, чтобы после проникнуть в здание кафе и получить доступ к камерам наружного наблюдения, по которым смогут определить внешность поменявшего их телами эспера, а после — воспользоваться базами данных мафии, чтобы выяснить место его вероятной локации и нанести визит. План был простой, но с явным запашком нарушения не одного закона, и у Ацуши шалили нервы от понимания, что ему придётся сделать, но другого выхода, учитывая ярое нежелание Акутагавы открывать случившееся хоть кому-либо, у них и правда не было. Лифт подал тихий звуковой сигнал, извещая о прибытии на нужный этаж, и Ацуши на всякий случай распрямил спину и слегка свёл брови, придавая лицу несколько хмурое выражение. На лестничной площадке никого не было, но он всё равно сунул руку в карман плаща, порылся в нём, изображая, что достаёт ключ, поднёс кулак к замочной скважине и только потом ухватился за ручку, открывая.

Тепло квартиры окутало успевшие озябнуть щёки и пальцы, ласково обняло за плечи, снимая часть накопившегося стресса и усталости.

Да, сам он не был «дома», но для его нового тела было именно так. Знакомая обстановка успокаивала.

Ацуши повернул замок на два оборота, снял и поставил на коврике ботинки и прошёл в ванную вымыть руки, а заодно и лицо — хотелось «смыть» весь царивший в голове кавардак мыслей и не думать ни о чём до самой ночи, до их эдакого часа «Х». Пушистое полотенце впитало воду не полностью, оставив на коже лёгкое ощущение прохладной свежести, позволило двум каплям стечь по подбородку и словно с горки скользнуть по шее до самой ключицы. Ацуши потёр глаза, подавил зевок и хлопнул себя по щекам в бодрящем жесте, после чего рассудил, что с момента пробуждения прошло уже более четырёх часов, а он так и не позавтракал. Странно, но тело Акутагавы словно и не возражало против голодовки, в то время как его собственное уже наверняка бы исполнило не одну песню пустого желудка, ещё и отдало резью для пущего эффекта.

Нужно было поесть.

Он несколько лениво прошёл в кухню, попутно вспоминая, что говорила сестра Акутагавы про оставленную пищу, скользнул взглядом и замер на полушаге, так и не заправив одну из мешающихся у лица прядей за ухо.

В углу кухни, забравшись с ногами на небольшой диванчик, сидел, демонстративно уставившись в смартфон, человек.

Ацуши медленно сглотнул вставшую во рту комом слюну, так же медленно перевел ноги в более устойчивое положение, постарался выцепить из чужой внешности максимум деталей. Расслабленная поза, даже на вид дорогой костюм, спокойное, почти безмятежное выражение лица и обрамлявшие то слегка вьющиеся на концах рыжие волосы. Он знал этого человека. Имел честь или несчастье встретиться с ним ещё в конце лета, когда Кёка решила заглянуть в доки на территории Портовой мафии и едва не сорвала только заключённое перемирие.

Накахара Чуя.

Один из пяти Исполнителей Портовой мафии. Эспер, управляющий гравитацией.

Просидев неподвижно ещё несколько секунд, незваный гость выключил экран смартфона, отложил тот на подушку дивана и вытянул сжатые в кулаках руки над головой, слегка прогнувшись в пояснице. Ацуши был уверен, что, будь при нём его тигриный слух, услышал бы как растянулись и встали на свои места позвонки. Исполнитель же, закончив с потягиванием, закинул одну руку за спинку дивана, другой зарылся себе в волосы, откидывая со лба мешающиеся пряди и слишком внимательным взглядом впился в забывшего как нормально дышать Ацуши.

— Ничего не хочешь мне сказать?