Все еще живой (джен)

Ночь была ясной, и всё вокруг казалось безмятежным. Дома погрузились во тьму, когда их обитатели отправились спать. Шелестели листья, а качели на заднем дворе скрипели на лёгком ветру. В деревне Годрикова Впадина царила гармония, как и всегда. Однако в одном доме всё было иначе.

— Лили! Это он! Бери Гарри и уходи! Я постараюсь его задержать! — крикнул Джеймс Поттер своей жене Лили Поттер, когда по дому разнёсся звук проклятой двери, сорвавшейся с петель. Как только Джеймс увидел, что Лили убежала, он сосредоточил всё своё внимание на человеке, а не на монстре, которому придётся перешагнуть через его мёртвое тело, прежде чем он приблизится к его жене и сыну.

— Ты правда думаешь, что твоя грязнокровка-жена так просто от тебя избавится, Поттер? — прошипел Волан-де-Морт Джеймсу.

— Не смей прикасаться к ней, Волан-де-Морт! Или к моему сыну! — закричал Джеймс, крепко сжимая палочку и направляя её в грудь Волан-де-Морта. "Лили воспользуется портключом, и они с Гарри будут в безопасности. Они будут в безопасности в Хогвартсе». — подумал Джеймс, стараясь не обращать внимания на слова Волан-де-Морта.

— Я надеюсь, ты не думаешь, что портключ, который оставил тебе этот глупец, любящий грязнокровок, всё ещё там? В этом очаровательном маленьком тайничке среди детских игрушек, — сказал Волан-де-Морт. Затем, не предупредив, он направил на Джеймса проклятие. Джеймс едва успел увернуться.

— Остолбеней! — крикнул в ответ Джеймс, и из его палочки вылетела струя красного света прямо в сторону Волан-де-Морта. Но взмахом палочки Волан-де-Морт отклонил проклятие, и оно попало в картину на стене, разбив стекло. Битва продолжалась, с обеих сторон летели проклятия, но Джеймс выглядел хуже.

— Скажи мне, Поттер, каково это — знать, что все, кого ты любишь, умрут? — сказал Волан-де-Морт между проклятиями.

«Он просто пытается достучаться до тебя, не слушай его. Он пытается сбить тебя с толку, не позволяй ему сбить тебя с пути.» — яростно думал про себя Джеймс.

— Или, если быть более точным, каково это — осознавать, что человек, которому ты доверял, предал тебя и передал прямо в мои руки? Я полагаю, ты понимаешь, о ком я говорю, — произнёс Волан-де-Морт с лёгкой угрозой в голосе.

Это поразило Джеймса. В тот момент перед его глазами промелькнули воспоминания о событиях, которые произошли за недели и месяцы до этого.

Он вспомнил, как обратился к Сириусу с просьбой защитить его семью. Сириус ответил, что будет безопаснее привлечь кого-то другого, поскольку все будут подозревать его.

Затем Сириус попросил Питера поговорить с ним на первом дне рождения Гарри. Питер рассказал, что в последнее время Ремус вёл себя странно. У него были основания полагать, что Ремус может быть шпионом.

Сириус решил, что использование Питера было бы идеальным решением. «Кто бы стал использовать того, кто едва выбрался из Хогвартса живым?» — спросил он.

Питер с радостью согласился защищать семью Джеймса. Он чувствовал себя в большей безопасности, если бы никто не знал о подмене, даже Орден, из-за шпиона. Так Питер стал хранителем тайны.

Питер.

Увидев, что он добился своего и подействовал на Джеймса, Волан-де-Морт взмахнул палочкой и отправил Джеймса в полёт через всю комнату. Джеймс с тошнотворным треском ударился о стену и рухнул на пол. Джеймс попытался сфокусировать взгляд, но ему было очень трудно это сделать. Он попытался нащупать свою палочку, когда увидел, что к нему медленно приближается бугор. Затем Джеймса оторвало от пола, и он повис в воздухе перед Волан-де-Мортом.

— Так, так, так, посмотри на это. Золотой мальчик Дамблдора в руках лорда Волан-де-Морта. О, как бы я хотел, чтобы старый дурак был здесь и увидел это. Хм, а теперь, что мне с тобой делать? Кажется крайне разочаровывающим просто убить тебя после всего, через что мы прошли.

Джеймс отчаянно пытался освободиться из хватки Волан-де-Морта, но все его усилия были тщетны. После последнего удара он был слишком слаб, чтобы колдовать без палочки.

Вместо того чтобы попытаться проклясть Волан-де-Морта, как ему того хотелось, Джеймс сделал единственное, что могло бы помочь ему в его безвыходном положении. Он плюнул прямо в правый глаз Волан-де-Морта и с ужасом заметил, что в его слюне была примесь крови.

— Ты глупый, безрассудный мальчишка! — воскликнул Волдеморт. — Круцио

И Джеймс, не в первый раз в жизни, ощутил на себе силу круциатоса лорда Волан-де-Морта. Ему потребовались все остатки воли и энергии, чтобы не закричать от боли.

— Я уже говорил это, Поттер, — сказал Волан-де-Морт, снимая с Джеймса заклинания, но продолжая удерживать его в воздухе. — Если бы ты присоединился ко мне, то стал бы самым многообещающим Пожирателем смерти. Считай это своим последним шансом.

— Ты что, совсем тупой? Я НИКОГДА не присоединюсь к тебе! — закричал Джеймс, чувствуя, как гнев разливается по его венам.

— Поживём — увидим. Поживём — увидим. Может быть, после того, как я убью твою жену и сына, ты будешь думать по-другому. Но ведь они не всё, за что ты сражаешься, не так ли? — добавил Волан-де-Морт, увидев, как в карих глазах Джеймса промелькнули боль и решимость. — Или мне следует сказать, за кого ты сражаешься. Нет-нет, думаю, будет лучше, если я убью их всех. До последнего грязнокровки, любящей дураков. Волан-де-Морт рассмеялся пронзительным жестоким смехом, от которого у Джеймса волосы на затылке встали дыбом. Джеймс промолчал.

Если я буду отвлекать его здесь, Лили найдет другой выход. Она бы уже вытащила Гарри. Они в безопасности. Но я должен задержать его как можно дольше, чтобы быть уверенным.

— Хм, и как же нам это сделать? Я не могу оставить тебя у себя. Любители грязнокровок будут тебя искать. Ах, да. Это будет неплохо. Поттер, не хочешь ли ты выступить в роли моего подопытного? — спросил Волан-де-Морт Джеймса, хотя по тону его голоса было понятно, что Джеймс не имеет права голоса в этом вопросе. — Видишь ли, я придумал новое заклинание, но не смог его как следует протестировать. Давай посмотрим, сработает ли это, — Волан-де-Морт отступил от Джеймса на шаг и направил палочку ему в грудь.

— Знаешь, ты мог бы с таким же успехом целиться мне в сердце, — сухо сказал Джеймс.

— О нет, мистер Поттер, это заклинание не для него. — Затем Волан-де-Морт произнёс заклинание, которое выпустило белый туман, на мгновение зависший в воздухе, а затем ударивший в грудь Джеймса. Джеймс сразу почувствовал, как что-то изменилось в его теле. Его дыхание стало глубже и реже. Ему казалось, что он засыпает. Затем Волан-де-Морт достал что-то из-под мантии. Это был флакон. Внутри была золотая жидкость. Волан-де-Морт взмахом палочки открыл рот Джеймса и влил жидкость ему в рот. Ощущение, что он засыпает, усилилось. Откуда-то издалека он услышал, как Волан-де-Морт сказал:

— Я передам твою любовь твоей грязнокровке и маленькому отродью Поттеру. И я ещё увижусь с тобой.

С глухим стуком Джеймс упал на пол и со своего места увидел, как Волан-де-Морт направляется к ним.

— Нет, — сказал Джеймс, пытаясь отбиться от заклинания, наложенного на него Волдемортом. — Лили. Гарри.

И Джеймс провалился в мир тьмы, когда крик разнесся по дому.

В доме № 12 на площади Гриммо тишина была обычным явлением. И тем не менее, когда в этой тишине раздавался тихий стук бутылки с огневиски, ставящейся на стол, он вызывал лёгкий трепет. Сириус Блэк, глядя на бутылку, которую держал в руке, понимал, что не хочет убирать её. Он знал, что не пройдёт и двух минут, как снова поднесёт её к губам.

Никогда раньше он не пил так много. Конечно, и в Хогвартсе, и после его окончания он не отказывал себе в алкоголе, но никогда раньше у него не было таких причин для этого. Он никогда не пил, чтобы забыть о возвращении в ту ужасную тюрьму, где провёл долгие годы. Но сегодня у него были другие поводы для того, чтобы выпить. И тот факт, что у него была компания, лишь усиливал его желание.

Это был Хэллоуин. В первый раз, когда Сириус отметил этот праздник, он осознал его истинную значимость. В Азкабане не было календаря, и он никогда не знал, какой сегодня день. Не прошло и года, как он перестал следить за временем. А когда ему удалось сбежать, у него не было времени на размышления о прошлом. Он должен был защищать Гарри, и если бы он позволил себе хандрить, то не смог бы помочь мальчику, чего он вдоволь натерпелся в Азкабане.

Второй год своей свободы Сириус провёл, пытаясь связать воедино странные события. Дамблдор был убеждён, что они как-то связаны, и Сириус пытался понять, к чему клонит старик. Его разум был настолько перегружен, что он даже не осознавал, как проходит день, пока не получил письмо от Гарри. С этого момента все мысли Сириуса были сосредоточены на том, как защитить мальчика, не оставляя места для других размышлений. Ему стало горько и неприятно от того, что он забыл о чём-то столь важном.

— Знаешь, — сказал Сириус Ремусу Люпину, который сидел напротив него в мрачной кухне в подвале, — я ни разу, ни разу не спрашивал Гарри, как он проводит Хэллоуин. Чёрт, мы даже не говорили о Джеймсе, разве что о шалостях, которые мы устраивали. О боже. Я ужасный крёстный отец. — И с этими словами он с глухим стуком уронил голову на стол. Ремус слегка усмехнулся и сделал глоток из своей бутылки

— Это просто Огненный Виски говорит в Бродяге. — сказал он.

— Нет, это не так, — ответил Сириус, даже не подняв головы от стола. — Разве может быть крестным отцом тот, кто не расскажет своему крестнику о смерти его родного отца? Кто же этот человек? Я скажу тебе, кто. Это я.

Затем Сириус с силой ударился головой о стол, и его слова прозвучали как плач ребенка. Имейте в виду, ребенка, который выпил слишком много огненного виски.

— Сириус, прекрати это. Если ты так расстроен, в следующий раз, когда увидишь Гарри, можешь спросить его, думает ли он о своих погибших родителях, пока он на празднике в честь Хэллоуина, хорошо? — произнес Ремус. Услышав эти слова, Сириус прекратил биться головой о стену и взглянул на своего друга. — Давай, спроси Гарри, скучает ли он по людям, которых никогда не знал. Я уверен, что именно об этом он и хочет с тобой поговорить. — Последняя фраза была произнесена Ремусом с такой резкостью, что Сириус напрягся, готовясь к драке. Заметив реакцию Сириуса, Ремус добавил более мягким тоном: — Гарри никогда их не знал, Сириус. Я уверен, что он хотел бы иметь родителей. Я уверен, что он действительно хочет иметь родителей. Но как он может скучать по людям, которых никогда не знал?

— Он может скучать по ним, — начал Сириус, но Ремус перебил его.

— Я знаю, но, честно говоря, не уверен. Возможно, это просто действие огненного виски, — произнес он, делая глоток из своей бутылки. — Я хочу сказать, что он, вероятно, тоскует по своим родителям, но не по Лили и Джеймсу, потому что никогда не знал, чтобы они тосковали по нему. Понимаете? И если вы начнете говорить с ним об этом, он может пожалеть. О, я даже не знаю, что, черт возьми, я имею в виду.

Ремус сделал паузу, чтобы сделать ещё один глоток огненного виски, а затем продолжил: — Не беспокойтесь об этом, хорошо? Если он когда-нибудь захочет поговорить об этом, просто убедитесь, что вы трезвы.

На кухне вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь звуком бутылок, ударяющихся о стол. Каждый был погружён в свои мысли.

Ремус пытался понять, имеет ли смысл то, что он только что сказал, и насколько верны его предположения о чувствах Гарри к его родителям. Он осознавал, что пытается донести, но получилось ли у него — это уже другой вопрос.

Гарри никогда не знал Лили и Джеймса. Ему было неизвестно, что Джеймс, когда смеялся, наклонялся вперёд, а Лили откидывалась назад. Все привычки Джеймса, которые сводили Лили с ума, были для Гарри загадкой. И это несмотря на то, что он даже знал, что Джеймс сводил Лили с ума. Как он мог скучать по ним, если не знал о них ничего?

Ремус осознавал, что любой сирота хотел бы вернуть своих родителей. Но были ли Лили и Джеймс людьми, которые были ему дороги? Да, они были его родителями, но...

Ремус вздохнул и обхватил голову руками. От всех этих сложных мыслей и огненного виски у него, вероятно, разболелась голова.

Сириус, погруженный в размышления, тоже обдумывал слова Ремуса. Он не мог понять, как, но некоторые мысли Ремуса казались ему верными. Гарри так мало знал о Лили и Джеймсе, и этот факт причинял Сириусу боль. Он осознавал свою вину в том, что Гарри не имеет достаточной информации. Но мысли об этом были невыносимы для Сириуса. Он не мог представить, каково было бы говорить об этом с человеком, который, если бы не его глаза, мог бы оказаться Джеймсом Поттером. Сириус снова ощутил прилив отвращения и тошноты.

— Чёрт бы тебя побрал, — внезапно произнес Сириус, делая глоток огневиски. Он сказал это так спокойно, что Ремус с удивлением посмотрел на него. Неужели он действительно думал о Снейпе в этот момент?

— Ещё раз? — переспросил Ремус, продолжая наблюдать за Сириусом, который сосредоточенно смотрел на стену напротив.

— Волан-де-Морт, — сказал Сириус, повернувшись и серьёзно глядя на Ремуса. — Волан-де-Морт — чёртов придурок.

Ремус не смог сдержать смех, услышав заявление Сириуса.

— Вот, вот, — сказал он, поднимая свою бутылку. Сириус последовал его примеру и тоже поднял свою.

— За тебя, приятель, — произнес Сириус, обращаясь к Ремусу. Они оба сделали по глотку виски. Затем Сириус снова поднял бутылку и, глядя в потолок, сказал: «А за вас, ребята», — и допил остатки. Ремус повторил за ним.

— Вау, ты здесь такой эмоциональный. Ах, я иду спать. Думаю, я мог бы прожить, не видя, как ты плачешь, Лунатик. Спокойной ночи. — С этими словами Сириус поднялся со стула, слегка покачиваясь, и вышел из кухни, оставив Ремуса сидеть. Ремус с грустной улыбкой покачал головой и тоже направился к кровати.

Прошло много лет с тех пор, как Ремус в последний раз напивался до беспамятства на Хэллоуин. Поначалу это было так тяжело. Огненный виски был единственным, что, казалось, притупляло боль. С годами Ремус начал смиряться со смертью и потерей своих друзей. Но он знал, что сегодня вечером Сириусу понадобится его помощь. И он был там.

* * *

За сотни километров от этого места, на одном из самых древних кладбищ Англии, в семейной усыпальнице, которая стояла здесь с самого основания кладбища, происходило нечто странное.

Из каждой трещинки одной из усыпальниц, которая принадлежала Джеймсу Поттеру Третьему, словно лился белый свет. Этот свет, похожий на туман, заполнял мавзолей семьи Поттер. Но так же быстро, как и появился, он исчез.

Впервые за четырнадцать лет глаза Джеймса Поттера открылись.

Тьма. Полная и абсолютная тьма. Это было не то, чего ожидал Джеймс Поттер, когда открыл глаза. Он попытался быстро сесть, но остановился, когда его голова ударилась о что-то твёрдое — камень, если быть точным. Теперь Джеймс начал паниковать.

Когда он пошевелил рукой, чтобы понять, где находится, то обнаружил, что в ней зажата волшебная палочка. Только тогда Джеймс заметил, что его правая рука лежит на груди, а ладонь, сжимающая палочку, покоится на сердце. Не раздумывая, он выкрикнул «Редукто!», и в камне над ним образовалась дыра. Если он надеялся, что свет проникнет в это место, то ошибся. Взору предстал лишь слабый огонёк, которого едва хватало, чтобы что-то разглядеть.

Джеймс протиснулся в дыру, которую ему удалось создать. Оказавшись снаружи, он обострил свои чувства. Где, чёрт возьми, он находился? И где были Лили и Гарри? Что произошло? Вопросы проносились в голове Джеймса с такой скоростью, что многие из них даже не успевали полностью сформироваться. Он знал лишь одно: он хочет увидеть свою жену и сына.

Выставив перед собой палочку, Джеймс начал осматриваться, как учил его Грюм. Не закончив осмотр комнаты, он с тошнотворным чувством понял, где находится — в семейном мавзолее. Стены были каменными, и по обе стороны от входа располагались две ниши, которые были единственным источником света. Он не был внутри мавзолея с тех пор, как они с отцом похоронили его мать.

«Во что, чёрт возьми, играет Волан-де-Морт?» — подумал Джеймс, продолжая осматривать мавзолей. Убедившись, что он один, Джеймс обернулся, чтобы посмотреть, что находится внутри. Это была гробница. У него перехватило дыхание. Неужели этот больной ублюдок поместил его в гробницу кого-то из членов его семьи? Он сделал шаг вперёд, чтобы посмотреть, в чью гробницу его поместили. Когда он прочитал, чья это была гробница, Джеймс чуть не упал в обморок от шока.

Джеймс Флимонт Поттер

Любящий Сын, Верный Друг, Преданный Муж и отец

" Человек, которым все восхищаются"

Погиб в бою

Должно быть, это какая-то шутка. Мерзкая и отвратительная шутка, которую мог придумать только Волан-де-Морт. Как люди могли подумать, что он умер? Он же не умер, не так ли?

Как только эта мысль пришла ему в голову, Джеймс сразу же почувствовал своё тело. Нет, он не призрак. Затем он вспомнил, что нужно было выбрать, хочешь ли ты стать призраком или нет. И он не помнил, чтобы когда-либо принимал такое решение, потому что никогда бы не выбрал быть призраком.

Оглянувшись на надпись, он заметил что-то рядом со своей могилой. Если Джеймс думал, что ему будет трудно дышать после того, как он увидит, что его поместили в гробницу, то он, конечно же, ошибался. Схватившись за край своей могилы, Джеймс с трудом дышал. «Нет. Нет! Этого не может быть. Её здесь нет».

Не осознавая, что делает, Джеймс поднял голову и посмотрел на гробницу, которая стояла прямо рядом с его. Он остался стоять рядом со своей могилой, не доверяя своим ногам, и прочитал то, что было написано на могиле. Слезы застилали ему глаза, и надпись на могиле расплывалась. Но он знал, что там было написано.

Лили Саманта Поттер

Любящая Дочь, Верный Друг и Преданная Жена и Мать

"Любить ее — значит знать ее"

Лили. Его любимая, прекрасная Лили. О, боже! Как же это произошло? Джеймс рухнул на землю рядом со своей могилой. Боль от потери Лили была невыносимой, сильнее всего, что он когда-либо испытывал.

Он всегда думал, что умрёт первым. Джеймс был аврором, всегда стремился в бой и не боялся рисковать, что могло привести к его гибели. Лили же, как целитель, работала в безопасности и вступала в сражение только в крайнем случае. Даже когда она сражалась, то никогда не оказывалась на передовой и всегда тщательно продумывала свои действия. Джеймс никогда не предполагал, что она уйдёт из жизни первой. И тот факт, что это произошло...

Из груди Джеймса вырвался стон боли, когда он подумал о прекрасном лице своей жены, которое больше никогда не увидит. Впервые с шестнадцати лет Джеймс Поттер дал волю слезам. Мысли о Лили крутились в его голове, пока он сидел на полу и рыдал. Боль, печаль, ненависть и гнев переполняли его, и он чувствовал, что вот-вот взорвётся.

Боль от потери, печаль от того, что он подвёл её, ненависть к человеку, который разрушил его жизнь, — всё это смешалось воедино. А затем гнев. Гнев на саму Лили. Во что, чёрт возьми, она играла? Она прекрасно знала, что он не сможет жить без неё. Почему она ушла от него? Почему не разбила чёртово окно, чтобы выбраться из дома? Почему она ушла от него?

— ЗАЧЕМ! — громко воскликнул Джеймс, с яростью глядя в потолок. Из его палочки посыпались искры, и мавзолей затрясся вокруг него. Но Джеймс не обращал на это внимания. — ЗАЧЕМ ТЫ МЕНЯ ПОКИНУЛА? О боже, Лили, зачем ты… — он не смог закончить, боль была слишком сильной. Рыдания сотрясали его тело с такой силой, что он чуть не упал на пол. — Лили, о боже. Нет, этого не может быть. Она не может быть. Нет, нет. Моя жена. Мать моего ребёнка.

Внезапно, в третий раз за эту ночь, Джеймс замер от последней мысли, которая перехватила его дыхание. «Мать моего ребёнка. ГАРРИ!» — пронеслось у него в голове. Его сын! О боже, его милый малыш, что же случилось с Гарри?

«Нет, о боже, пожалуйста, только не мой сын! Не мой мальчик!» — подумал Джеймс, осознавая, что он тоже потерял своего сына. Но в этот момент из его уст вырвался не стон, а крик, который, казалось, исходил из самого сердца. Крик, наполненный такой болью, что любому, кто услышал бы его, захотелось бы заплакать. Это был крик человека, потерявшего всё, что было ему дорого.

Не в силах больше сдерживать эмоции, Джеймс упал на пол, не в силах справиться с чувствами, которые, без сомнения, медленно поглощали его.

Он не знал, как долго пролежал на земле перед своей могилой, погружённый в слёзы. Постепенно его рыдания стихли, но боль не отпускала. О, как же сильно он страдал! Его горе, казалось, превратилось в беззвучные слёзы.

С трудом поднявшись на дрожащие ноги, Джеймс, пошатываясь от усталости, опёрся рукой о свою могилу. Медленно, шаг за шагом, он двинулся вдоль неё к голове. Пройдя мимо своей могилы, он остановился у могилы Лили. На мгновение застыв, он провёл пальцем по надписи, глядя на место, где покоилась его любимая.

Не в силах больше смотреть на её могилу, Джеймс обернулся, чтобы увидеть ту, которую не заметил прошлой ночью. Могилу своего сына. «Ни один отец не должен видеть гроб своего ребёнка», — подумал он, поворачивая голову. Но там ничего не было. На том месте, где должен был лежать ребёнок, зияла пустота.

Отец Джеймса объяснил ему, что такое семейная усыпальница. Сначала муж, потом жена, а затем сын — именно в таком порядке должны были располагаться могилы. Но могилы его сына там не оказалось. Джеймс начал осматривать мавзолей в поисках могилы Гарри. «Какого чёрта они положили его рядом со мной и Лили?» — думал он, продолжая поиски.

Несмотря на боль, он должен был увидеть это, должен был убедиться, как он смотрит почти на каждую могилу. Джеймс замер. Он старался не думать о том, что его тревожило, но это было нелегко. Означало ли отсутствие могилы Гарри… Нет, не могло. Как такое вообще возможно? Если только… Если только он никогда…

— Эй? Здесь кто-нибудь есть? — раздался голос снаружи мавзолея.

— Ты в порядке, дружище? — спросил Рон Уизли, прерывая размышления своего лучшего друга. Гарри оторвал взгляд от тарелки с едой, на которую он смотрел уже пять минут, не притрагиваясь к ней.

— Что? О да, я в порядке, просто… Просто думаю, — ответил Гарри. В последнее время он часто погружался в размышления. И, кажется, его мысли всегда вращались вокруг одних и тех же вещей. Если это были не ужасные женщины-амбридж, которые сводили его с ума, то мысли о его крёстном, а если не они, то о его постоянно растущей школьной нагрузке. И когда все эти темы перестали вызывать у него сильную головную боль, на поверхность всплыли мысли о его странных снах.

Большую часть времени ему снились тёмные, слабо освещённые коридоры и запертые двери. Эти сны были самыми частыми. На самом деле, они были почти единственными, которые ему снились. Однако прошлой ночью ему приснился другой сон, который в данный момент занимал все его мысли.

Ему снилась ночь третьего задания. По крайней мере, так всё началось. Теперь Гарри много раз за лето снилась та ночь, и в этих снах не было ничего нового. Но ему никогда не снилась та часть ночи, с которой начался его сон прошлой ночью. Ему приснилось, как его мать вышла из палочки Волан-де-Морта. Эффект обратного заклинания, как назвал его Дамблдор.

В его сне Седрик Диггори и все остальные вышли, как и в реальности, а затем появилась его мать. Она рассказала ему, как вернуться в Хогвартс, и сказала, что всё будет хорошо, как и в реальной жизни. Но во сне он не смотрел на мать, пока она говорила с ним; он смотрел на палочку Волан-де-Морта, ожидая появления ещё одного человека.

— Он не выйдет, Гарри, — тихо сказала ему Лили, увидев, что Гарри с надеждой и ожиданием смотрит на палочку Волан-де-Морта.

— Что? Почему нет? Ты пришла! Мне нужно его увидеть. Где он? — ответил Гарри, ещё крепче сжимая волшебную палочку, ему нужно было держаться, пока он его не увидит.

— Время, Гарри, время. Я обещаю, — сказала она, глядя на него с чем-то близким к печали в глазах. — Теперь уходи! Сейчас же разорви связь и беги! — И Гарри так и сделал. Но потом, вместо того чтобы убегать от пожирателей смерти, он сидел в комнате. Это была очень удобная комната, очень уютная. Он сидел там, и ему было так тепло, так радостно. И всё, что он делал, это разговаривал с кем-то. Его отец. Они не говорили ни о чём важном, просто болтали. Это было в точности похоже на его мысли во время битвы с дементорами, ну, может быть, не совсем. Его «счастливой мыслью» был разговор с обоими родителями. Но во сне он просто разговаривал с Джеймсом.

Накануне Хэллоуина ему приснился сон, который не давал ему покоя с тех пор, как он проснулся. Его всегда удивляло, что его отец не появился из палочки Волан-де-Морта. Конечно, он знал об этом, но никогда не задумывался об этом подробно.

Он всегда думал, что если бы Лили подождала, пока Джеймс появится, чтобы рассказать Гарри, как вернуться, то он упустил бы свой шанс. Но теперь, по какой-то причине, это казалось ему странным. Он не мог понять, почему, но это просто...

Он никогда не говорил Дамблдору или Сириусу о том, что тень или эхо Джеймса так и не появились. Это просто никогда не казалось важным. Но теперь, когда он задумался об этом, он не мог избавиться от ощущения, что это имеет значение.

— Гарри, давай, мы опоздаем, если не пойдём, — на этот раз Гермиона прервала размышления Гарри. — Ты уверен, что с тобой всё в порядке, Гарри? Ты ничего не съел на обед. Может быть, тебе стоит…

— Не говори ему, что делать, Гермиона, возможно, он просто не голоден, — сказал Рон, перебив Гермиону и вступившись за Гарри, прежде чем тот успел что-то ответить.

— Я беспокоюсь только о Гарри, Рон, — ответила она Рону.

Покачав головой и слегка улыбнувшись, глядя на препирающихся Рона и Гермиону, Гарри встал со своего места и вышел из Большого зала. Он не обращал внимания на их споры, как научился делать любой, кто проводил с ними время, и позволил своим мыслям вернуться к сну.

* * *

— Кто там? — снова раздался голос снаружи мавзолея. Не зная, что делать, Джеймс промолчал в надежде, что этот человек уйдёт. Но тут его осенило.

— Просто член семьи, — сказал Джеймс, подходя ближе ко входу и пряча палочку в рукав. В конце концов, мавзолей располагался на территории маггловского кладбища. Когда Джеймс приблизился к входу, ему пришлось несколько раз моргнуть, чтобы глаза не слезились от яркого света. Отступив на шаг назад, он почувствовал, как его зрение постепенно адаптируется к темноте.

Когда зрение вернулось, Джеймс увидел у входа пожилого мужчину, который выглядел словно безумец. Это был старик, явно не волшебник. На нём был старый залатанный комбинезон, под которым виднелась синяя рубашка с воротником. К комбинезону был прикреплён набор из примерно десяти старых ключей. Мужчина смотрел на Джеймса с явным удивлением на лице. Очевидно, он не ожидал, что кто-то откликнется на его призыв о помощи.

— Как вы сюда попали, молодой человек? — спросил мужчина Джеймса. — Этот мавзолей всегда был закрыт, и он был закрыт до тех пор, пока я его не открыл, — сказал он.

— О, ну, видите ли, меня впустили прошлой ночью, и, наверное, человек, который меня впустил, решил, что я ушёл, и запер дверь, пока я был внутри, — с лёгкостью сказал Джеймс. После того, как он столько раз лгал учителям, ложь, казалось, сама слетала с его языка.

— Должно быть, вы пришли довольно поздно, чтобы застать Бена на обходе. Он начинается в десять. Часы посещения с десяти до восьми, как вы знаете. — сказал старик, и на его лице отразилось раздражение из-за этого Бена.

— Он не хотел меня впускать, но я сказал ему, что мне нужно увидеться с женой и сыном. И, кажется, он сжалился надо мной, потому что впустил внутрь, — сказал Джеймс. Он не хотел, чтобы у Бена были проблемы из-за его обмана. Однако, похоже, он сказал что-то не то.

— Что вы имеете в виду, говоря о своей жене и сыне? Этот мавзолей не открывали уже четырнадцать лет, так что вам было бы, ну, лет шесть, и вряд ли вы были бы достаточно взрослыми, чтобы жениться. Во что, чёрт возьми, вы играете? — спросил мужчина Джеймса.

— Ч-что? — прохрипел Джеймс. Как могло случиться, что в последний раз мавзолей открывали четырнадцать лет назад? Его пришлось открыть, чтобы поместить Лили и Гарри внутрь. Затем он вспомнил, почему окликнул того мужчину. Не обращая внимания на его вопросы, Джеймс сказал: — Выносили ли недавно какие-нибудь гробницы для ремонта или чего-то ещё? — подумав, что, может быть, гробницу Гарри выносили для ремонта или чего-то ещё.

— Я же сказал тебе, что его не открывали четырнадцать лет. А теперь скажи мне, какого чёрта ты здесь делаешь, — сказал старик, заходя в мавзолей, чтобы осмотреться. Затем он заметил куски камня, которые отлетели, когда Джеймс взорвал себе путь из гробницы. — Что ты наделал, чёрт возьми? — закричал старик на Джеймса. Затем он снова повернулся и посмотрел на Джеймса: — Если ты думаешь, что сможешь выбраться отсюда, ограбив одну из этих гробниц, то сильно ошибаешься.

Но Джеймс не обращал внимания на слова старика. Он думал о том, что мавзолей не открывали уже четырнадцать лет. Вероятно, работники кладбища сами установили здесь гробницу Лили, потому что она стояла на своём месте и на ней была надпись. Это означало, что её гробница, как и его собственная, как он только что осознал, находилась здесь уже четырнадцать лет. А если здесь не было гробницы Гарри, то это могло означать, что его тело… Или что его тело никогда не было…

Старик медленно направился ко входу, глядя на Джеймса. Но Джеймс не мог позволить ему уйти. Он не мог отпустить его, пока не узнает, что же, чёрт возьми, происходит. Одним быстрым движением он выхватил палочку из рукава и так же быстро взмахнул ею, отбросив старика к стене. Направившись к нему, Джеймс взмахом палочки поднял его в воздух, так что старик оказался на ногах перед стеной. Схватив его за воротник рубашки, Джеймс прорычал:

— Расскажите мне всё, что вы знаете о людях, которых в последний раз хоронили в этом мавзолее!

Старик, явно испытывающий боль от удара о стену, захныкал. — Я ничего не знаю. Я только начал здесь работать. Пожалуйста, не делайте мне больно. Пожалуйста.

Но Джеймс был неумолим. Он не мог слышать мольбы старика и не замечал, как тот страдает.

— Скажи мне, что ты знаешь! — снова прорычал Джеймс, приставив палочку к горлу мужчины.

— Брось палочку и отойди от этого человека! — раздался твёрдый голос. Обернувшись, Джеймс увидел волшебника в мантии аврора. Когда он не сдвинулся с места, волшебник повторил: — Брось палочку и отойди от этого человека!

Джеймс повиновался, но не сводил глаз с волшебника. Он был так близок к тому, чтобы получить нужную информацию, что не собирался позволять какому-то новичку всё испортить. Лёгким движением головы влево волшебник был отброшен к другой стене и с силой ударился о неё. Прежде чем он успел подняться, Джеймс поднял свою палочку и оглушил его.

Повернувшись к старику, который опустился на пол, Джеймс снова схватил его за воротник и спросил холодным и жёстким голосом:

— Где я могу найти информацию о людях, похороненных здесь? — спросил он.

— Я-я в главном здании. П-пожалуйста, н-н-не убивай меня! — взмолился мужчина. Но Джеймс просто оставил его, забрал ключи и вышел из мавзолея, направляясь к главному зданию. В спешке он не заметил мигающий огонёк на кончике всё ещё оглушённой волшебной палочки аврора.

Работать на кладбище было так скучно. Когда он только устроился на работу, ему казалось, что это круто. Сколько людей могут сказать: «Я работаю на кладбище»? Не так много. И причина этого в том, что это чертовски скучно. Джек Томсон сидел за стойкой в главном здании и лениво листал журнал. Но вдруг входная дверь слетела с петель, нарушив привычную тишину. Шум так напугал Джека, что он упал со стула. Дрожа как осиновый лист, он поднял голову, чтобы посмотреть поверх стола. Он увидел мужчину с угольно-чёрными растрёпанными волосами, который вошёл в здание, одетый в странную одежду. Оглядевшись, мужчина заметил Джека, сидящего за столом. Взмахнув какой-то палкой, он заставил Джека парить в воздухе. Подойдя к нему, Джек увидел, что в глазах мужчины был гнев. Очень сильный гнев.

— Где я могу найти информацию о людях, похороненных на этом кладбище? — прорычал мужчина Джеку, как только тот подошёл к нему.

— В задней комнате. Там вся информация, — торопливо сказал Джек, надеясь, что этот человек его не убьёт. Услышав его слова, мужчина позволил Джеку упасть на пол и направился в заднюю комнату. Дойдя до двери слева от стола Джека, он остановился и повернулся.

— Мне придётся взять тебя с собой. Не хочу, чтобы ты позвал на помощь раньше, чем я узнаю то, что мне нужно, — сказал мужчина, затем пробормотал что-то, чего Джек не расслышал, и Джек снова воспарил и поплыл к мужчине. Не глядя на Джека, он повернулся и открыл дверь, направив свою палку на ручку. Как только они оба оказались внутри, мужчина закрыл и запер дверь и оглядел комнату. Он был заставлен картотеками. Если бы он стал заглядывать в каждую из них, это заняло бы целую вечность. Тихий стон мальчишки, который парил в воздухе позади него, навёл его на мысль.

— Мне нужна информация о семье Поттеров. Найди её, и я не причиню тебе вреда.

— сказал мужчина, и Джек упал на пол. Хотя на этот раз он упал легче и смог встать на ноги.

— У меня нет ключей, — сказал Джек. Мужчина ничего не ответил, но достал из кармана связку из десяти ключей. Джек ахнул, увидев их: это были ключи Джона. Неужели этот человек убил Джона?

— Пошевеливайся и найди мне эту информацию! — рявкнул мужчина. Взяв у него ключи, Джек начал рыться в картотеках в поисках той, на которой была буква «П». — И я не убивал старика, если тебя это интересует, — добавил он, пока Джек продолжал искать.

— Нашёл, — сказал Джек. Услышав его слова, мужчина поспешил к нему. Джек посмотрел на все ключи, выбрал нужный и поднёс руку к замку. И тут он увидел, что его рука дрожит. Открыв ящик, Джек пролистал папки. Мужчина нетерпеливо оглядывался по сторонам, пока Джек искал. — Вы, вы сказали, что Поттеры, верно? — спросил Джек, найдя нужную папку и вытащив её. Мужчина забрал его из рук Джека и открыл папку.

Джек начал медленно отходить от мужчины, пока тот листал папку. Он надеялся, что тот забудет о нём. Он смотрел, как мужчина перелистнул несколько страниц и перешёл к концу. Дойдя до последней страницы, он остановился и уставился на неё.

Джеймс прочитал страницу, которую искал. Хотя там не было информации, которую он хотел увидеть. В статье говорилось, что последними двумя людьми, похороненными в мавзолее, были Джеймс и Лили Поттер, которых похоронили 3 ноября четырнадцать лет назад. О Гарри там ничего не было. Обернувшись, чтобы задать вопрос работавшему здесь мальчику, он увидел, что тот направляется к двери.

— Эй! — крикнул Джеймс. Направив палочку на парня, он заставил его подлететь к Джеймсу. Как только мальчик оказался рядом с Джеймсом, Джеймс развернул его так, чтобы тот смотрел ему в лицо. — Здесь нет информации об их смерти. Кто-то забрал их? — спросил Джеймс, крепко сжимая плечи мальчика. Когда мальчик покачал головой, Джеймс сказал: — Где я могу найти информацию об их смерти?

— Я не знаю. Пожалуйста, мистер, отпустите меня, пожалуйста! — умолял мальчик.

— Дай мне ответ, и я тебя отпущу, — ответил Джеймс. Он наблюдал, как мальчик лихорадочно оглядывался по сторонам, пытаясь сообразить, где Джеймс может получить информацию.

— Может быть, в старых газетах, — с надеждой сказал мальчик, явно молясь о том, чтобы Джеймс принял его ответ и ушёл. Услышав слова мальчика, Джеймс почувствовал себя немного глупо из-за того, что не подумал об этом раньше.

Однако прежде чем Джеймс успел сказать или сделать что-то ещё, он во второй раз за этот день услышал незнакомый голос, который произнёс:

— Брось палочку и отойди от мальчика!

Вздохнув, Джеймс отпустил мальчика и повернулся, чтобы посмотреть, кто заговорил на этот раз. Однако на этот раз это был не один аврор, а трое. Тот, что был раньше, и ещё двое, и все они направили на Джеймса свои палочки. Когда Джеймс отпустил мальчика, тот убежал от него. Джеймс посмотрел, как мальчик убегает, а затем повернулся к аврорам. Он всё ещё не бросил палочку.

— Брось палочку! — снова сказал один из авроров. Джеймс не бросил. Тогда он без предупреждения выстрелил в них тремя заклинаниями. Одно из них попало в цель, второй упал после того, как в него попали два заклинания, а последний, к большому раздражению Джеймса, оказал сопротивление. Но ему не потребовалось много времени, чтобы одолеть его, и теперь все три аврора были повержены. И снова Джеймс не заметил мерцания их палочек.

Джеймс вышел из комнаты; ему нужно было забрать и этого мальчика. Нельзя было допустить, чтобы он побежал в полицию или что-то в этом роде. «Глупый мальчишка.» — подумал Джеймс, когда увидел, что мальчик прячется под его столом. Опустившись на колени, чтобы уйти, Джеймс сказал:

— Спасибо за помощь, парень. — Затем он оглушил его. Он выпрямился и аппарировал в Годрикову впадину.

Штаб — квартира авроров в Министерстве магии

Она ненавидела находиться в этом проклятом здании. Она ненавидела работать на этих идиотов и с этими идиотами. Единственное, что было хорошо, — это то, что она пользовалась большим уважением и имела большой стаж работы, что позволяло ей многое спускать с рук. Боже, как же ей было скучно. Работы не было, по крайней мере, такой, которую кто-нибудь признал бы необходимой.

— Махоуни пошёл туда, чтобы проверить, и у него сработала оглушающая сигнализация. Поэтому Гришэма и Хиггинса отправили за ним, и у них тоже сработала сигнализация, — услышала она чей-то голос за дверью своего кабинета. Выйдя из кабинета, чтобы посмотреть, кто это говорит, она увидела Тонкс и Бруствера. Они были в порядке, и в любом случае они нравились ей больше остальных.

— Что происходит? — спросила Пейдж Саммерс у двух авроров. Они оба повернулись и посмотрели на неё, а Тонкс улыбнулась.

— Чертов Саммерс. Мы как раз говорили о тех новых оглушающих сигнализациях. Чертовски раздражает, когда они срабатывают. Но в любом случае, Махони флиртовал с одной из этих грудастых девиц из отдела магического правопорядка, когда они получили информацию об использовании магии в маггловском районе. Не такая уж редкость, знаете ли, но этот идиот решил покрасоваться и отправился разобраться с этим. Единственная проблема в том, что его оглушило. Затем, когда Гришэм и Хиггинс пошли за ним, чтобы посмотреть, что случилось, вскоре после их появления сработала сигнализация. И никто не мог понять, что, чёрт возьми, происходит. — Тонкс передумала. Ей действительно понравилась эта девушка.

— Где все это происходило? — Спросила Пейдж. Тонкс и Бруствер коротко переглянулись, хотя это не осталось незамеченным Пейдж.

— Где это произошло? — спросила она снова, когда они по-прежнему не ответили ей.

— Это случилось на сельском кладбище, — сказал Бруствер.

— Если бы мы трансгрессировали туда, то должны были бы трансгрессировать в более конкретное место, — сказала Пейдж. Что-то в этом ей не нравилось.

— Это произошло в мавзолее. В мавзолее Поттеров, — сказал Бруствер своим скрипучим голосом. Глаза Пейдж вспыхнули при упоминании Поттеров.

— Кто-то был в мавзолее Поттеров, занимался магией, а потом стал оглушать авроров? — спросила Пейдж, и в её голосе послышалась угроза.

— Да, — ответила Тонкс. Пейдж вернулась в свой кабинет, взяла плащ и повернулась к Тонкс и Брустверу.

— Передайте тому, кто руководит этой операцией, что теперь я её возглавляю. — С этими словами она исчезла.

Хлоп! Слабый звук почти затерялся в лесной чаще, куда Джеймс только что аппарировал. «Отлично. Как раз то, что мне нужно. Дождь», — вяло подумал он, оглядываясь по сторонам, и действительно, шёл дождь. Лес выглядел почти так же, как и всегда. Он немного разросся с тех пор, как Джеймс был здесь в последний раз, но… Вздохнув, Джеймс начал выбираться из леса, шагая чуть быстрее обычного. Скоро должны были прибыть другие авроры. Но Джеймс не мог заставить себя волноваться. Он думал о своей семье. И о том, как он их подвёл.

Он злился на себя за то, что позволил себе подумать, что Гарри может быть.… Ну, он злился на себя за то, что подумал о невозможном. Эти мысли не могли быть правдой. И ему не следовало думать о другом. Только когда он добрался до опушки леса, он, наконец, понял, что на нём была волшебная мантия. Его лучшая мантия, если присмотреться. Что, чёрт возьми, происходит? Направив палочку на свою одежду, он превратил её в чёрную рубашку и синие джинсы. Которые быстро намокали. Затем он вышел из леса, но остановился, увидев открывшийся ему вид. Здания были на своих местах, но это не мог быть его город. Это не мог быть тот город, в котором они с Лили хотели растить своего сына. Город, в который он аппарировал, был ужасен. На каждом здании были следы вандализма. Все милые магазинчики, о которых Лили так восторженно отзывалась, либо закрылись и пришли в упадок, либо превратились в бары и тату-салоны. Выйдя из леса, Джеймс увидел кое-что, что снова заставило его остановиться. Это был знак. На табличке, покрытой граффити, было написано: «Добро пожаловать в Годриковую Впадину». По крайней мере, так можно было прочитать надпись под граффити.

Джеймс в шоке огляделся. — Что, чёрт возьми, произошло?

Не желая больше стоять на улице, он направился туда, где раньше была библиотека, надеясь, что она всё ещё там. К его удивлению и облегчению, она всё ещё стояла на прежнем месте. Поспешив по степи, Джеймс ещё раз огляделся, прежде чем войти. Библиотека выглядела так же, но в то же время по-другому. Всё было на своих местах, но не так аккуратно, как раньше. Ему вдруг пришло в голову, что здесь может никого не быть. Он медленно подошёл к столу. Подойдя к нему, он увидел женщину, которая сидела и читала книгу. Выдохнув, он сказал:

— Извините. Я хотел спросить, не могли бы вы показать мне старые городские газеты. Если быть точным, ноябрьские. — Женщина была явно шокирована, услышав его голос. Это было очевидно по тому, как она подпрыгнула, когда он заговорил.

— О, здравствуйте, — любезно сказала она. — Должна сказать, что прошло много времени с тех пор, как кто-то заходил сюда в поисках книги или чего-то подобного, — продолжила она, совершенно не замечая выражения лица Джеймса, которое говорило о том, что ему плевать на то, о чём она говорит. — И очень редко кто-то просит старые газеты…

— Мэм, просто покажите мне эти чёртовы газеты, а потом оставьте меня в покое, — сказал Джеймс жёстким и холодным тоном. От его тона женщина напряглась.

— Сюда, сэр. — Она встала и вышла из-за стола. Она повела его в дальний конец библиотеки, через дверь в дальнем конце. Они находились в большой комнате с книжными шкафами вдоль стен и столами в центре. — Это все старые газеты тридцатилетней давности. На каждой полке — по месяцу. На каждом ящике — по году. Когда закончите, закройте за собой дверь. Не забудьте сообщить мне, когда будете уходить, — сказала Либра в очень деловой манере. Сказав то, что нужно, она повернулась и оставила Джеймса одного в комнате.

Джеймс даже не стал дожидаться, пока Либран уйдёт, прежде чем подойти к полке с книгами за ноябрь. Найдя её, Джеймс начал смотреть на год издания на корешках книг. Увидев нужную, он снял книгу с полки. Книга была намного длиннее обычных книг, и ему пришлось перехватить её, чтобы не уронить. Он отнёс книгу к одному из столов и сел. Он не стал открывать её сразу. Он не был уверен, что хочет это знать. Это могло рассказать ему, что случилось с его сыном. Его малышом. Действительно ли он хотел это знать? Он должен был знать.

Ему не потребовалось много времени, чтобы найти нужную дату. Третье ноября. Он медленно просматривал газету в надежде найти хоть что-нибудь. Если он ожидал, что нужная ему информация будет в небольшой статье, то он ошибался. Целая страница была посвящена одной истории. Заголовок гласил: «Таинственный пожар беспокоит горожан», а под ним была фотография его дома. А рядом с этой фотографией была фотография Лили, Гарри и его самого. Он старался не смотреть на фотографию, слишком больно было. Статья гласила:

«На фотографии справа — покойные мистер и миссис Джеймс и Лили Поттер. Пожар вспыхнул в доме молодой пары в поздний час Хэллоуина. Неудачная шутка или неисправная проводка стали причиной этого разрушительного пожара? Пожарные не могут найти ответы на эти вопросы, которые волнуют всех.

— Пока мы не смогли установить причину пожара. Но будьте уверены, мы этим занимаемся."

Как будто причины пожара было недостаточно, есть ещё более странный вопрос. Почему их тела не сгорели?

— Тела мистера и миссис Поттер, возможно, не были убиты самим пожаром. Скорее всего, они погибли от отравления дымом, — заявил городской врач. Правда это или нет, мы никогда не узнаем, потому что семьи погибших не позволили бы провести вскрытие. Если бы эта история не была настолько ужасной, был бы ещё один факт, от которого разрывается сердце. Останки годовалого сына Поттера так и не были найдены, что привело к единственному объяснению: его унёс огонь.»

Он не мог дышать. Они так и не нашли тело Гарри. Что этот монстр мог сделать с его сыном, чтобы тот даже не оставил своего тела? Мысли проносились в голове Джеймса, пока он осознавал, что Волан-де-Морт мог сделать с его сыном. Наклонившись, Джеймс вырвал на пол, не в силах сдержаться. Его трясло как сумасшедшего. Его жена умерла. Его сын проппал. У него больше ничего не было. Никого не было. Но нет. Это было абсолютной правдой.

А потом что-то щёлкнуло в сознании Джеймса. «Может быть, после того, как я убью твою жену и сына, ты будешь думать по-другому. Но ведь они не всё, за что ты сражаешься, не так ли? Или, может быть, я должен сказать, что ты сражаешься не за них. Нет, нет, я думаю, будет лучше, если я убью их всех. До последнего грязнокровки, любящего дурака». Волан-де-Морт. Джеймса снова чуть не стошнило, когда он понял, что произошло. Каким-то образом Волан-де-Морт заставил всех думать, что он мёртв. Затем он убил Лили и бог знает что сделал с его маленьким мальчиком. Без Гарри у волшебного мира не было надежды. Никто не мог его остановить. Он вспомнил Годрикову Впадину и то, как изменился город. Должно быть, Волан-де-Морт, наконец, добрался до мира магглов. Затем в его голове промелькнуло кое-что ещё. Сириус и Ремус. Наверняка они уже мертвы. Судя по тому, как долго, по словам старика, мавзолей не открывали, он был «мёртв» четырнадцать лет. Он не мог представить, что Сириус не совершил ничего безрассудного, что могло привести к его гибели за эти четырнадцать лет. И тот факт, что никто не остановил его, усиливал мысль о том, что он мёртв. И Ремус, о боже, если бы они напали на него, зная, что он оборотень, убить его было бы совсем несложно. В голову Джеймса приходило всё больше и больше людей, и он не мог представить, как кто-то из них мог прожить четырнадцать лет во время войны.

Что-то ещё, казалось, щёлкнуло у него в голове. Это крутилось у него в голове, но он отмахнулся от этого, потому что были более важные дела. Он задавался вопросом, почему аврор пришёл из-за чего-то столь незначительного, как использование магии в маггловском районе? Вероятно, они подумали, что произошло нападение или что-то в этом роде.

Он больше не мог этого выносить, ему нужно было убираться отсюда. Поднимаясь со стула, он подумал: "Куда, черт возьми, я собираюсь идти?" Но ноги уже несли его к двери. Он прошел в переднюю часть библиотеки, и направился обратно под дождь. Он почти промок по дороге в библиотеку, так что его ничуть не смущало, что теперь, направляясь к месту назначения, он был совершенно мокрым. Он даже не собирался сюда идти; ноги сами понесли его сюда. Он просто знал, что ему нужно это увидеть.

* * *

Когда она приехала туда, то сразу же осмотрелась. Пейдж не была здесь с похорон Джеймса и Лили. Это само по себе вызвало болезненные воспоминания. Отбросив эти мысли, она направилась к вскрытой могиле. Подойдя к могиле, Пейдж почувствовала, как её захлестнула волна гнева. Это была могила Джеймса. Она не могла заставить себя заглянуть внутрь. Подойдя к входу, Пейдж увидела трещины на стене и небольшие пятна, похожие на кровь. Гнев снова начал закипать в ней. Кто бы, чёрт возьми, ни стоял за этим, он её разозлил. В последний раз оглядев мавзолей, она направилась к главному зданию, где, как она была уверена, находились другие авроры.

— Потом мы сказали ему бросить палочку, но он не послушался. Тогда мы сказали это ещё раз, и он начал стрелять в нас заклинаниями. Когда он пришёл в себя, его уже не было. И он оглушил того парня, — услышала Пейдж чей-то голос, проходя через дверь, которой там сейчас не было. Оглядевшись, она увидела четырёх авроров. Трое выглядели так, будто их отчитывала мать, а четвёртый выглядел довольно самодовольно. Пейдж знала их всех. Эти трое были Махони, Гришэм и Хиггинс. На самом деле новички. Для неё новичками были все, кто не участвовал в первой войне. Но эти трое начали всего год назад. А ещё был Скримджер, сама ворчливая мамаша. Ей потребовалась вся её выдержка, чтобы не застонать при виде него. Его она действительно ненавидела.

— Не могли бы вы повторить эту историю ещё раз для меня? — спросила Пейдж, подходя к ним. Все четыре головы повернулись к ней.

— Я возглавляю это расследование, Саммерс. Вы здесь не нужны, — резко сказал Скримджер.

— Махоуни, Гришэм, Хиггинс, — сказала Пейдж, не обращая внимания на Скримджера. — Что случилось? — спросила она тихим голосом. Они быстро ответили. Выслушав их рассказ, она спросила, где мальчик и старик.

— В задней комнате. Мы держали их здесь на случай, если кому-то понадобится с ними поговорить, — сказал Махони, показывая Пейдж на дверь слева. Она хотела подойти и задать мальчику и мужчине несколько вопросов, но Скримджер остановил её.

— Нет необходимости допрашивать их, — сказал он сквозь стиснутые зубы. — Это было просто ограбление могилы. Вот и все.

Она медленно повернулась, чтобы посмотреть на него.

— Я понимаю, что мне на самом деле всё равно, было ли это ограблением могилы или нет. Но кто бы это ни сделал, он меня разозлил. А теперь, если больше ничего нет… — и она обошла его и направилась к двери, на которую указал Махони. Открыв её, она увидела подростка, сидящего рядом со стариком. Оба были заметно потрясены. Услышав, как она вошла, они оба повернулись и посмотрели на неё.

— Можно я пойду домой? Мы ничего не сделали. Мы просто хотим домой, — сказал мальчик, вставая. Пейдж слегка улыбнулась, чтобы успокоить их.

— Вас очень скоро отвезут домой, обещаю. Но сначала мне нужно задать вам несколько вопросов. Хорошо? — сказала Пейдж мягким, как у моллюска, голосом. Когда они оба кивнули, она начала задавать вопросы. — О чём он говорил? — был первый вопрос.

— Ну, он спросил меня, как давно был открыт мавзолей, в котором я его нашёл. Он спросил, были ли вскрыты какие-нибудь гробницы. — ответил старик

— Он попросил меня найти папку с материалами о семье Поттеров. Вот она. Прямо здесь. Он уронил её, — сказал мальчик, указывая на папку, лежавшую на полу. Пейдж повернулась, подняла её и начала просматривать. — Он открыл её в конце. Примерно на последней странице, я бы сказал. Потом он просто уставился на неё. Потом он спросил меня, где можно найти информацию об их смерти. Я догадался, что он говорил о Поттерах. Так я написал в старых городских газетах. А потом вошли те другие парни, и я услышал много шума, а потом он вышел, увидел меня и сказал: "Спасибо, парень", и он ткнул в меня той палкой, которая у него была, и я почувствовал, что засыпаю или что-то в этом роде . — Мальчик закончил. Пейдж молчала, она думала.

— Хорошо. У меня есть ещё один вопрос. Не могли бы вы рассказать мне, как он выглядел? — спросила Пейдж.

— О, он был высоким.

— У него были черные волосы.

— У нее тоже были очень растрепанные волосы.

— Мне показалось, что у него телосложение мидии.

— И у него были карие глаза, и он носил очки, — сказали они ей. Услышав их описание, Пейдж на мгновение застыла. Когда она заговорила снова, ей пришлось приложить усилия, чтобы её голос не дрожал.

— Спасибо вам за всё, джентльмены. Мужчины снаружи скоро отвезут вас домой. — сказала она. Затем она повернулась и вышла из комнаты. Четверо других всё ещё были там и тихо разговаривали. Подойдя к ним, она сказала:

— Махони, Гришем и Хиггинс, наложите чары памяти на тех двоих, что там, и отведите их домой, — услышав ее слова, все трое поспешили в комнату. — Скримджер, — сказала Пейдж, медленно поворачиваясь к нему лицом. — Скажи мне, если это было "просто ограбление могилы", тогда почему те двое мужчин просто описали моего бывшего напарника? — Гнев в ее голосе был очень, очень явственным.

Обломки — вот и всё, что от него осталось. Эти руины никогда не были его домом. Цветов, которые Лили посадила в тот день, когда они переехали, нигде не было видно. Она сказала, что цветы будут расти всегда, независимо от времени года, благодаря маленькому волшебному амулету, который она нашла. А там, где должна была быть зелёная трава, которую Лили заставляла Джеймса поливать и стричь, была бурая трава и грязь. То, что стояло на месте его дома, было просто сгоревшей оболочкой дома. В окнах не было стёкол, а если и были, то разбитые от брошенных в них предметов. Снаружи было видно, что внутри всё заброшено, пусто и отвратительно. Как и снаружи. Нет, это определённо не могло быть его домом.

Джеймс не знал, как долго он простоял перед обломками. Теперь он был полностью промокшим под дождём. Но он даже не замечал этого. Все его мысли были о том, что он видел перед собой. Если бы он всё ещё сомневался в том, что случилось с Гарри, то увиденное перед ним рассеяло бы все его сомнения. Его поразило, что эта штука всё ещё стояла. Затем, как и в тот раз, когда он вышел из библиотеки, ноги сами понесли его прочь. На этот раз они привели его в дом. Ему нужно было самому всё увидеть.

* * *

— О, чёрт возьми, — тупо произнесла Тонкс, прежде чем в комнате номер 12 раздался визг её двоюродной бабушки. Она посмотрела на свои ноги и не удивилась, увидев, что они запутались в этой чёртовой подставке для зонтов. Зачем она вообще там стояла? Ею ведь никто не пользовался. Почему Сириус не выбросил эту чёртову штуку?

— Мерзавцы! Отребье! Порождение порока и грязи! Полукровки, мутанты, уроды! Вон отсюда! Как вы смеете осквернять дом моих предков... — завопила миссис Блэк, как обычно, добавив последнее оскорбление при виде Сириуса.

— Тонкс, ты что, каждый раз, когда входишь в этот дом, должна объявлять о своём прибытии? — прокричал Сириус, заглушая оскорбления матери, и бросился закрывать занавески. Задернув их и не дав, матери напомнить ему, что он предатель, он повернулся и посмотрел на свою троюродную сестру. Она подняла на него взгляд со своего места на полу.

— О нет, Сириус. Пожалуйста, не помогай мне подняться с пола, я сама справлюсь, — саркастически сказала Тонкс. Сириус просто улыбнулся ей и протянул руку. Схватившись за неё, Тонкс поднялась на ноги. Встав прямо, она подняла коричневый пакет, который держала в руках, и улыбнулась Сириусу в ответ. — Принесла тебе обед, — сказала она.

— Хорошо. Я проголодался, — сказал Сириус и направился на кухню. — Что это? — спросил он, когда они дошли до кухни.

— Китайская, — просто ответила Тонкс, поставила сумку на стол, сняла плащ и села на один из стульев. Сириус подошёл к шкафу, чтобы достать для них тарелки и столовые приборы.

— Пива? — спросил Сириус, открывая холодильник после того, как расставил на столе тарелки, вилки и ложки. Когда Тонкс кивнула (её голову в тот момент обрамляли ярко-зелёные волосы), он достал из холодильника два бокала пива, закрыл дверцу и присоединился к ней за столом. Они молча взяли то, что хотели, и начали есть. — Я думал, сегодня очередь Кингсли, — внезапно сказал Сириус.

— Что? — удивлённо спросила Тонкс, и немного риса выпало из её ложки, когда она поднесла её ко рту. Было совершенно ясно, что она не особо его слушала, сражаясь с едой.

— Я сказал, что, по-моему, сегодня очередь Кингсли присматривать за мной, — сказал он, откусывая ещё кусочек. Тонкс посмотрела на него, когда наконец-то отправила еду в рот, и уставилась на него.

— Ват оу эан? Абы это ты? — Спросила она с набитым рисом ртом. Сириус кое-как понял, что она сказала.

— Пожалуйста, не оскорбляй меня, Тонкс. Я знаю, что у вас, ребята, за привычка. Вы по очереди приходите и проверяете, не сбежал ли я куда-нибудь, — сказал Сириус, не пытаясь скрыть гнев, звучавший в его голосе.

— Нет, мы по очереди обедаем с тобой. Не для того, чтобы присматривать за тобой. Мы делаем это по двум причинам: во-первых, мы знаем, как тебе, должно быть, тяжело торчать здесь. А во-вторых, мы не можем приходить все вместе в один день, потому что это будет выглядеть странно, — сказала Тонкс, проглотив еду. Сириус промолчал. Тонкс посмотрела на него, сделав глоток сливочного пива, и попыталась решить, стоит ли рассказывать ему о том, что происходит на работе. Наблюдая за ним, она понимала, что он будет так же зол, как и Саммерс. Возможно, даже сильнее. Она ничего не скажет ему, пока они не узнают наверняка, что происходит. На данный момент они знали только то, что кто-то применил магию в мавзолее семьи Поттеров, вскрыл могилу Джеймса Поттера, оглушил трёх авроров и всё это сделал, будучи похожим на самого Джеймса Поттера, по словам Скримджера. Да, вероятно, лучше ничего не говорить об этом Сириусу.

— Но ты не ответила на мой вопрос, — сказал Сириус между двумя укусами, по-прежнему глядя в свою тарелку.

— А? — переспросила Тонкс. Она размышляла о том, почему ей не стоит говорить Сириусу о работе, когда он прервал её мысли.

— Мы сегодня совсем не в себе, да, Тонкс? — со смехом спросил Сириус. — Я сказал, что ты не ответила мне, почему ты здесь, а Кингсли — нет.

— Он задержался на работе, — сказала Тонкс, не глядя Сириусу в глаза. Она не лгала ему, просто не говорила всей правды. Кингсли был на работе. Но он не занимался настоящей работой аврора. Он пытался успокоить Скримджера после того, как Саммерс повысил его в звании. Снова.

— Тонкс, — медленно произнёс Сириус, понимая, что в этой истории было что-то ещё, о чём она умалчивала.

— Он обвиняет Скримджера, — просто сказала Тонкс. Вот так. Это была правда; она могла смотреть ему в глаза, когда говорила это. Но она забыла, что в последнее время на собраниях говорили о Скримджере, потому что он всё ещё задавал забавные вопросы. При упоминании Скримджера Сириус выпрямился.

— Почему? Что случилось? — быстро спросил он, пристально глядя на неё.

— О, ничего. Правда, ничего, — сказала Тонкс, снова уставившись в свою тарелку. Она чувствовала, что Сириус всё ещё смотрит на неё.

— Нимфадора… — начал Сириус. Тонкс заметно вздрогнула при этом имени.

— Не называй меня так, чёрт возьми, — процедила она сквозь зубы. — Он наехал на него, потому что кто-то обошёл его по службе и забрал у него дело одним махом.

— В каком деле и о ком? — спросил Сириус, снова откусывая от своего куска.

— Боже, что за вопросы сегодня? — спросила Тонкс, возвращаясь к своей еде. Она надеялась, что Сириус просто перестанет. Но она скорее поверила бы, что Снейп пригласит её на свидание. Она чуть не подавилась от мыслей, которые только что вбила себе в голову.

— Ну, я не знаю, Тонкс. Почему ты не хочешь отвечать на мои вопросы? — спросил её Сириус в ответ. Это явно пробудило его интерес. Что могло случиться такого, о чём Тонкс не хотела ему рассказывать? Тонкс мгновение смотрела на Сириуса, прежде чем ответить.

— Надеюсь, ты понимаешь, что мне не хочется тебе это говорить. И мне действительно не следовало бы тебе это говорить. Но ты должен поклясться, что если ты отреагируешь плохо, я смогу оглушить тебя, чтобы ты не ушёл. Хорошо? — сказала ему Тонкс с очень серьёзным видом. Теперь Сириус был полностью заинтригован.

— Ладно, — сказал Сириус. Что такого она могла мне сказать, из-за чего я бы взбесился? Если бы это было что-то важное, например, что-то связанное с Гарри или Орденом, она бы не стала ходить вокруг да около, а сказала бы прямо.

— Ладно. Ну, для начала, я думаю, я должен рассказать тебе об этих чёртовых штуках, которые есть у авроров. Когда аврор выходит на полевые работы, на него накладывают заклинание, определяющее оглушение. Оно работает так: когда аврор оглушён, его палочка мигает белым светом, и штаб получает сигнал о том, что аврор выведен из строя. Понял? Эти штуки чертовски раздражают, когда срабатывают в штабе. И сегодня они срабатывали уже четыре раза, — сказала Тонкс, пережёвывая пищу между предложениями.

— Значит, авроры оглушаются? — в некотором шоке спросил Сириус.

— Да. Ну, всё началось с того, что этот придурок-аврор, который работает в отделе магического правопорядка, флиртовал с одной из местных девиц. Им сообщили, что в маггловском районе использовали магию, ничего нового или серьёзного. Ну, придурок, пытаясь выглядеть обходительным, сказал, что сам разберётся. Проблема в том, что он сам себя оглушил. Поэтому двоих других отправили за ним. Никто особо не задумывался об этом. Все подумали, что его, должно быть, приняли за кого-то из Министерства, и кто-то оглушил его, чтобы избежать штрафа. — Тонкс сделала паузу, чтобы отпить сливочного пива.

— Итак, другие авроры уходят, и эта чёртова сигнализация отключается. Но потом включаются три сигнализации. Это было так раздражающе. Но это означало, что теперь все трое были оглушены. Скримджер объявил это делом и ушёл разбираться. Но, э-э, другой аврор, услышав о случившемся, захотел взять всё в свои руки, и она ушла и взяла всё в свои руки. Вот и всё. Скримджер взбесился, потому что, ну, скажем так, это не первый раз, когда этот аврор так с ним поступает, — Тонкс закончила с лёгким смешком.

— Кто этот аврор? — спросил Сириус, возвращаясь к еде. Почему Тонкс не хотела ему рассказывать? Это было не так уж важно. — Должно быть, у него большой вес, раз он может толкать Скримджера.

— О, конечно, — сказала Тонкс, тоже возвращаясь к своей еде.

— Ну и кто она? — Сириус снова спросил

— Саммерс, — сказала Тонкс таким голосом, будто её ответ на самом деле был вопросом. И в каком-то смысле так оно и было. Она спрашивала себя, какого чёрта она только что ему сказала? Она, конечно, слышала об их отношениях. От ответа Тонкс вилка Сириуса застыла на полпути ко рту. Он резко поднял голову и посмотрел на неё.

— Пейдж Саммерс? — Спросил Он.

— Да, — сказала Тонкс, не глядя на Сириуса. Но Сириус не смотрел на Тонкс. Он уставился в стену прямо за головой Тонкс. Мысли неслись вскачь.

— Что такого было в этом деле, что она захотела его расследовать? — резко спросил Сириус у Тонкс. Он достаточно хорошо знал Пейдж, чтобы понимать, что она никогда не стала бы заниматься скучной работой вроде сбора информации о новичках, если бы могла этого избежать.

— Ну, — медленно произнесла Тонкс, пытаясь нащупать в мантии палочку на случай, если ей понадобится остановить Сириуса. — Она как бы была связана с этим делом.

— Что за связь? И перестань ходить вокруг да около, Тонкс, просто скажи мне, — сказал он командным тоном.

— Магия была совершена в… Она была совершена в мавзолее Поттеров, и люди, которые видели этого парня, описали его как кого-то, похожего на Джеймса Поттера. И она была в ярости. Поэтому она взяла всё в свои руки. — Тонкс сказала, чтобы Сириус следил за любыми признаками того, что он собирается пойти и помочь Саммерс в поисках парня, который за этим стоит. Она знала, что не упомянула о том, что гробницу Джеймса вскрыли. Она также умолчала о том, что ещё страшнее, — о том, что его тела не было в гробнице.

Сириус ничего не сказал. Он пытался осознать то, что только что сказала ему Тонкс, но ему было трудно это сделать. Кто-то использовал магию в семейном мавзолее Джеймса. Кто-то оглушил трёх авроров, и этот кто-то ходил, притворяясь Джеймсом. Эти факты крутились у него в голове. Из-за них ему было трудно думать.

— Мы должны сообщить об этом Дамблдору, — наконец сказал Сириус.

* * *

Было совершенно ясно, почему маглы подумали, что дом пострадал от пожара. Дом идеально вписывался в картину. Стоя в дверях дома, Джеймс огляделся. Справа от него была столовая, где Гарри впервые попробовал торт на свой день рождения. Слева от него была его гостиная. Где он потерпел неудачу. Это было место, где Волан-де-Морт победил его, и Джеймс позволил ему подняться наверх и убить самых важных для него людей. Войдя в неё, Джеймс огляделся. Картин, висевших на стенах, больше не было. А если они и были, то так сильно обгорели, что самих картин было не разглядеть. Книги на переполненной книжной полке были все черные. Увидев их, Джеймс почувствовал укол совести, подумав о том, как Лили расстроится, увидев свои драгоценные книги грязными. Пройдя по гостиной, стараясь ступать осторожно, так как в некоторых местах пол наверняка проваливался, Джеймс направился в коридор, где была лестница. Если он и думал, что пол в гостиной вот-вот провалится, то это было ничто по сравнению с лестницей. На некоторых ступеньках уже были дыры. Но ему нужно было подняться. Ему нужно было посмотреть что наверху.

Очень осторожно, Джеймс начал медленно подниматься по лестнице. Напрягаясь, когда одна из них скрипела под ним. Но он справился. Справа от него был путь в их с Лили спальню. Слева была комната для гостей… И комната Гарри. Он не знал, откуда ему это известно, но он знал, что именно это произошло в комнате Гарри. Идя в комнату сына, Джеймс по-прежнему осторожно ступал по полу и чувствовал, как усиливается боль в его сердце с тех пор, как он увидел могилу Лили. Дойдя до комнаты Гарри, он увидел, что двери там нет. Её сорвало с петель. Даже снаружи комнаты Джеймс видел, что там произошло что-то серьёзное. Казалось, что в комнате его сына взорвалась бомба. Сделав шаг внутрь, он почувствовал, что взрыв бомбы усилился. На стенах были отметины, которые можно было ожидать увидеть от бомбы или даже крупного пожара. Выжженные стены. И центр взрыва, казалось, исходил из… О боже. Казалось, он исходил из того места, где когда-то стояла кроватка Гарри. Джеймс не мог дышать. «О боже. О, сынок. Только не это.…О боже. Нет!» Ему пришлось опереться рукой о стену, чтобы не упасть на пол. Боль, которую он почувствовал в мавзолее, вернулась в полной мере, и даже сильнее.

Но вместе с болью пришёл гнев. На этот раз он был направлен не на Лили. Весь гнев был направлен на Волан-де-Морта. Боль и гнев причиняли ему физическую боль. Если бы он снова увидел Волан-де-Морта или кого-то из его Пожирателей смерти… Джеймс внезапно ударил кулаком по стене, на которой стоял. Ему нужно было выплеснуть часть гнева. Но теперь его рука застряла в стене. Подойдя на шаг ближе, Джеймс другой рукой вытащил застрявшую руку. Когда он вытащил её, то увидел, что костяшки пальцев кровоточат. И понял, что ему всё равно.

Увидев то, что ему нужно было увидеть, Джеймс вышел из комнаты. Не заботясь больше о полу, он вышел из комнаты, спустился по лестнице и вышел из дома. Его так переполнял гнев, что он не мог заставить себя ни о чём беспокоиться. Не говоря уже о том, чтобы обезопасить себя от таких вещей, как падение сквозь пол. Он был настолько ослеплён гневом и болью, что не заметил женщину, стоявшую в двадцати футах от него под всё ещё льющим дождём и направившую на него палочку.

— Кто ты, чёрт возьми? — спросила она угрожающим голосом. Взглянув на неё, Джеймс остановился. Она была похожа на Пейдж Саммерс. На Пейдж постарше, но это была Пейдж, не меньше. Но потом он понял, что Пейдж не могла прожить так долго. Она была крутым аврором и очень сильной ведьмой, но она была так похожа на него. Она была большой любительницей риска и не слишком задумывалась о своих действиях. Это не могла быть она; она бы давно умерла. Женщина, стоявшая перед ним, должна была быть Пожирательницей смерти.

— Ответь мне! — закричала она на него, когда он всё ещё не ответил. Джеймс не ответил ей. Он просто быстро достал свою палочку и начал посылать в неё проклятия. Но она была готова к этому и тоже начала посылать заклинания. Их первые заклинания попали друг в друга и улетели в разные стороны. Но едва они улетели, как были посланы следующие. К большому неудовольствию обоих дуэлянтов, противник отвечал им заклинанием на заклинание. Заклинания сыпались с обеих сторон, но их было немного. Разрезной сглаз ударил Джеймса в грудь, но он тут же ответил, и Пейдж частично отразила его своим защитным заклинанием, но остальное попало в неё и рассекло щёку.

Битва продолжалась, оба были слегка ранены, но слишком увлечены сражением, чтобы обращать внимание на травмы. Оба были в ярости. Джеймс хотел только одного — разорвать этого Пожирателя смерти пополам. Гнев, охвативший его, заставил его действовать даже лучше, чем обычно. Если удары по стене помогли ему выплеснуть часть гнева, то боль, причиняемая этому Пожирателю смерти, значительно облегчала его страдания.

Пейдж была в ярости, потому что больше всего на свете ей хотелось разорвать на части стоящего перед ней Пожирателя смерти за то, что у него хватило наглости притворяться её старым напарником. Кроме того, она злилась из-за того, что не сделала этого раньше. Очень мало кто мог сравниться с ней в этом. Конечно, были те, кто мог надрать ей задницу (и делал это), и те, кому она могла надрать задницу. Но мало кто мог сравниться с ней. Одним из них был Грюм (и она могла бы сразиться с ним), несколько избранных Пожирателей смерти, Сириус и Джеймс. И это не мог быть никто из них. Грюм старел, и она чувствовала, что могла бы одолеть его (они давно не сражались друг с другом), а этот парень не мог быть одним из Пожирателей смерти, потому что Пожиратели смерти были в Азкабане или сражались в совершенно другой форме. А что касается Сириуса, то у него тоже была другая форма, и он не стал бы выдавать себя за Джеймса, а Джеймс…

Наконец, после нескольких попавших в цель заклинаний, одно из них Пейдж пробило защиту Джеймса, и он отлетел назад. Прежде чем он успел упасть на землю, она выстрелила в него оглушающим заклинанием. Он упал на землю и остался лежать. Тяжело дыша, Пейдж постояла немного, чтобы убедиться, что он действительно оглушён и не притворяется. Убедившись, что он действительно оглушён, она подошла к нему, не спуская с него глаз. Лучше перестраховаться. Особенно с Пожирателем смерти, который мог не отставать от неё, как этот. Добравшись до него, Пейдж пнула его, чтобы перевернуть. У неё перехватило дыхание. Из-за дождя она не могла как следует его разглядеть, но теперь, стоя над ним… Это был Джеймс. Он был похож на Джеймса. И, боже, это разозлило её. «У этого придурка, должно быть, большие грёбаные яйца», — подумала она, глядя на него. Она стояла над мужчиной, лежащим на земле, несколько минут. Она хотела знать, кто он такой. Очень хотела. И если бы она привела его, они бы забрали его у неё. И она не смогла бы его допросить. О, как же ей хотелось его допросить. Решив, что она будет делать, она вытащила из мантии перо, направила на него палочку и сказала: — Портус.

И смотря, как перо на мгновение вспыхивает, прежде чем снова стать обычным. Наклонившись к мужчине, она взяла его руку в свою и прижала к перу. Убедившись, что они оба касаются пера, она подняла свою палочку, которая была в её свободной руке, и направила её на перо.

— Раз, два, три, — сказала она и почувствовала знакомую дрожь в животе. Когда портал остановился, она огляделась. Она была здесь только один раз, в самом начале лета. Она немного отклонилась от пункта назначения. Она перенесла их на середину дороги. К счастью, было уже поздно, и на небе висели тяжёлые чёрные тучи, из-за чего было темнее, чем обычно в это время. Встав, она направила палочку на мужчину, стоявшего рядом с ней, чтобы он воспарил в воздухе, а затем пошла дальше по улице и вошла в очень неухоженный двор очень неухоженного дома, стоявшего перед ней.

Дойдя до двери, она позвонила в звонок, а затем повернулась, сняла плащ и накрыла им лицо мужчины. Она не была уверена, кто откроет дверь, но у неё было предчувствие, что это будет кто-то из домашних. И у этого человека, скорее всего, случится сердечный приступ, если он увидит этого мужчину. Немного подождав, она открыла дверь.

— Сколько раз я должен говорить вам, чтобы вы не звонили в дверь? — раздражённо спросил низкий рычащий голос, когда дверь открылась. — Ну, поторопитесь и заходите, — добавил голос, когда Пейдж просто стояла снаружи. Она знала, кому принадлежит этот голос, даже не видя говорившего.

— Я впервые слышу об этом, — бесстрастно сказала Пейдж, наконец, заходя внутрь и затаскивая за собой мужчину. Как только они оба вошли, и дверь закрылась, она повернулась к Сириусу и сказала: — У нас небольшая проблема. У тебя есть веритасерум?

На несколько мгновений разум Сириуса опустел. Ни одна мысль не приходила ему в голову, пока он просто стоял и смотрел на Пейдж. Затем что-то щёлкнуло, и несколько фактов стали для него очевидными. Один из них заключался в том, что Пейдж стояла перед ним. Она выглядела точно так же, как и четырнадцать лет назад, только немного старше. Её рост по-прежнему составлял около 160 сантиметров, у неё были те же каштановые волосы (зачёсанные назад) и те же голубые глаза. Во-вторых, он понял, что она ранена, в-третьих, что в последний раз, когда её видели, она преследовала парня, который был в мавзолее семьи Поттеров, а в-четвёртых, что рядом с ней парил в воздухе мужчина, предположительно оглушённый. И, конечно же, тот факт, что он простоял перед ней около минуты, ничего не говоря и не делая. Придя в себя, Сириус сказал:

— Что случилось? Это тот парень, который вломился в склеп? — Пейдж выглядела немного шокированной его словами.

— Откуда ты узнал, — начала она, но Сириус перебил её.

— Идем за мной. Мы пойдём на кухню, и ты расскажешь мне об этом. — сказал он, проходя мимо неё и ведя её по коридору. Пейдж последовала за ним, ведя с собой парящего мужчину. Она оглядывалась каждые несколько шагов, чтобы убедиться, что его лицо всё ещё закрыто.

— Откуда ты узнал, что кто-то вломился в склеп? — спросила Пейдж, когда они добрались до кухни. Она направила парящего мужчину в сторону раковины, а сама встала у стола. Близость к нему сводила её с ума.

— Тонкс, — просто сказал он, обратив внимание на мужчину, чьё лицо было закрыто. — Это тот парень? — спросил он, глядя на него и гадая, почему она закрыла ему лицо.

— Да, это он, — сказала Пейдж, тоже глядя на мужчину. — А теперь к моему вопросу, который я задала раньше. У тебя есть сыворотка правды?

— Нет. Снейп, — выплюнул Сириус его имя, — не любит оставлять здесь свои драгоценные зелья.

— Ну, нам нужно кое-что, потому что я хочу выяснить, кто этот чёртов парень, — рассеянно сказала она, осторожно прикасаясь к плечу, где сквозь серую футболку (которая теперь была тёмно-серой от дождя) начала проступать кровь. Сириус обратил внимание на её раны: на плече, на правой щеке и на левом глазу, который медленно синел.

— Тебе больно, — прямо сказал он. — Этот парень сделал тебе больно? — спросил он, глядя на них обоих.

— Да, — раздражённо ответила она. — Тем больше причин узнать, кто он такой.

— Зачем ты притащила его сюда? Почему не отвела в Министерство? У них есть сыворотка правды. И, что ещё лучше, как ты сюда попала? В этом доме столько проклятых чар, — сказал Сириус, глядя на неё. Но она не ответила ему взглядом. Она либо смотрела на парящего в воздухе мужчину, либо осматривала свои раны и окружающее пространство, в общем, на что угодно, только не на него.

— Да, в министерстве есть сыворотка правды. Но чтобы получить её, нужно время и заполнить кучу бланков, и они никогда не позволят мне допросить его. «Это не твоё дело, Саммерс. А теперь заполни эти стопки бланков». Если хочешь знать моё мнение, всё это чушь собачья. И я пришла сюда, потому что решила, что в штаб-квартире ордена будет безопасно. И я смогла прийти сюда, потому что Дамблдор рассказал мне об этом и привёл меня сюда в начале лета. Я даже не думала, что ты уже переехал, — сказала Пейдж.

— Значит, ты в Ордене? Дамблдор ничего не говорил, — сказал Сириус, пристально глядя на неё.

— И да, и нет. Как ты, наверное, знаешь, я не была ни на одном собрании. Но я докладываю Дамблдору. Пока что я выступаю в роли стороннего наблюдателя. Я просто смотрю по сторонам, чтобы заметить что-нибудь подозрительное. Например, Тонкс, ты сказал? Что ж, если я увижу, что Тонкс ведёт себя подозрительно или что-то в этом роде, я скажу что-нибудь Дамблдору, и если она в порядке, он может сказать ей: «Послушай, есть люди, которые видят, что происходит что-то странное». — сказала Пейдж, по-прежнему глядя куда угодно, только не на Сириуса. — Если я буду знать, что происходит с Орденом, я буду искать определённые вещи. Или я проигнорирую то, что, как я знаю, не имеет отношения к тому, что мы делаем. Неосознанные глаза видят то, что видит враг. Понял?

В этом был смысл. Пусть кто-нибудь, кто не донесёт на тебя, поищет какие-нибудь изъяны или проблемы, чтобы их можно было устранить. Сириус открыл рот, чтобы что-то сказать, но Пейдж оборвала его.

— Прошло уже около часа. Давай посмотрим, как он выглядит на самом деле. — Она сказала это, взглянув на часы, и подошла к парящему в воздухе мужчине. Потянув за плащ, она сорвала его с головы. Голова, которую она проклинала, всё ещё была похожа на голову Джеймса Поттера. На кухне воцарилась такая тишина, что казалось, будто никто из присутствующих не дышит. Оба смотрели на мужчину, который парил в воздухе перед ними. Наконец Пейдж нарушила молчание. — Прошло уже несколько часов с тех пор, как я впервые его увидела. Я наблюдала за ним, пока он был в их доме, и он ничего не пил. И он явно ничего не ел, пока мы сражались. Он должен был вернуться в нормальное состояние. — сказала она, не в силах скрыть беспокойство в своих словах. Сириус просто смотрел на своего лучшего друга.

— Есть и другие способы, с помощью которых он мог бы выглядеть как Джеймс. Должны быть и другие способы, — сказала Пейдж, хотя, казалось, она говорила скорее сама с собой, чем с Сириусом. И всё же Сириус мог только смотреть. Он испытывал столько противоречивых чувств. В основном он разрывался между желанием расплакаться при виде Джеймса и разорвать самозванца на мелкие кусочки. Пейдж что-то говорила, но он не мог разобрать её слов. Казалось, он был в другом мире. А потом веки самозванца слегка дрогнули, и Сириус вернулся в реальность.

— Тебе надо сходить в Хогвартс и взять у Снейпа флакон веритасерума, — сказал Сириус таким спокойным голосом, что это слегка шокировало Пейдж. Он и сам был немного шокирован своим тоном. Как он мог быть таким спокойным, когда его лучший друг был прямо перед ним? Но на самом деле его там не было. — Но постарайся, чтобы ничего не пролилось. Я уверен, что Амбридж только и ждёт повода, чтобы сделать твою жизнь невыносимой, — добавил Сириус тем же спокойным голосом, который почему-то нервировал Пейдж. Увидев, что Пейдж не сдвинулась с места, Сириус сказал: — Не волнуйся. Я не убью его и не сделаю ничего такого, пока тебя не будет.

— Или что-то ещё? — повторила Пейдж, прекрасно понимая, что Сириус мог бы сделать много чего ещё вместо того, чтобы убить его. И пока она ничего не знала об этом самозванце, она не хотела, чтобы произошло что-то ещё.

— Или что угодно, — снова сказал Сириус, не сводя глаз с лица Джеймса.

— Я вернусь как можно скорее, — сказала она. Затем она схватила свой плащ, лежавший на полу, и вышла за дверь. Как только Сириус услышал, что дверь за ней закрылась, он достал волшебную палочку, направил её на «Джеймса» и усадил его на один из стульев, которые были отодвинуты ранее. Усадив самозванца на стул, Сириус наколдовал верёвки, чтобы привязать его к стулу. Он наколдовал много верёвок. А потом, после них, он наколдовал цепи, которые сковали его руки и ноги.

Удовлетворившись осмотром, он выдвинул стул напротив самозванца, сел и, не отрывая взгляда от мужчины, сказал:

— Ну же. Открой глаза, — сказал он низким, опасным голосом. И глаза самозванца распахнулись. И впервые за четырнадцать лет Сириус посмотрел в глаза своему лучшему другу Джеймсу Поттеру.

* * *

Большой зал был таким, каким он был всегда во время ужина. Заполненный студентами и шумом упомянутых студентов. Разговоры были обычного рода, а еда была такой же вкусной, как и обычная. Гарри все еще не мог выбросить из головы мысли о своем сне и об отце, но пытался отодвинуть их на время, достаточное для нормального разговора с Роном и Гермионой. Но привычный ужин вылетел в окно, когда в дверях появилась женщина.

Она была мокрой с головы до ног, но на улице не было дождя. И она была ранена. У неё был длинный порез на щеке, а противоположный глаз был чёрным и синим. Оказавшись в нескольких метрах от входа в зал, она сделала странную вещь: сняла плащ и отбросила его в сторону. Без плаща было видно, как кровь просачивается сквозь рубашку на её плече. Но, похоже, ей было всё равно, и она спокойно подошла к столу для персонала. Она, по-видимому, не осознавала, что привлекла внимание всего зала. Пройдя мимо Гарри, Рона и Гермионы, она задрала рубашку, чтобы засунуть палочку за пояс брюк. Пока она задирала рубашку, они увидели, что у неё на спине была татуировка в виде сине-фиолетового феникса. Взглянув на преподавательский стол, Гарри увидел, что все учителя смотрят на неё.

Дамблдор медленно встал, когда женщина приблизилась к столу. Когда она подошла к нему, то протянула руку и пожала руку Дамблдору. Они перекинулись парой слов, после чего, как ни странно, Снейп тоже встал. Но он начал обходить главный стол, как будто собирался уходить. Гарри заметил, что Амбридж пытается привлечь внимание женщины. Женщина либо не замечала этого, либо ей было всё равно, потому что она не обращала на неё внимания.

Когда Снейп добрался до другого конца стола, они с женщиной направились к выходу из Большого зала. Но Амбридж так просто не сдавалась. Снейп и женщина дошли до того места, где сидели Гарри, Рон и Гермиона, когда Амбридж обошла стол. И она окликнула их.

— Прошу прощения, мисс Саммерс. Я не знала ни о каких случаях, которые потребовали бы вашего присутствия в Хогвартсе. Не могли бы вы пройти в мой кабинет, где вы могли бы объясниться? — спросила Амбридж своим приторным голосом. Женщина, Саммерс, заметно напряглась при звуке её голоса, и Гарри видел, как она сжимала и разжимала кулаки. Саммерс медленно повернулась и посмотрела на неё.

— Я не в форме. Ни вы, ни кто-либо другой из министерства не вправе решать, чем я занимаюсь в свободное время. Или куда я решила пойти.- Холодно сказала Саммерс. — Мне нужны некоторые целебные зелья, а в Мунго они заставили бы меня часами сидеть в комнате ожидания. Получить их у Северуса проще. — Сказав это, она повернулась, чтобы уйти. Но Амбридж заговорила с ней еще раз.

— Почему бы вам не пойти в больничное крыло? Я уверена, что у них есть для вас целебные зелья, — сказала она голосом, полным притворной любезности. Саммерс снова повернулась лицом к Амбридж. Гарри со своего места видел, что ей совсем не нравится, что Амбридж так её допрашивает. Но прежде чем она успела ответить Амбридж, заговорил Дамблдор:

— Я уверен, что не вижу проблемы в том, что мисс Саммерс получила несколько незначительных зелий от своей старой подруги Долорес. И, конечно, мисс Саммерс получила моё личное приглашение в Хогвартс, когда она не на дежурстве. — Спокойно сказал он, и в его глазах заплясали искорки. Услышав слова Дамблдора, Саммерс вышла из Большого зала, а Снейп последовал за ней. Прежде чем покинуть Большой зал, Саммерс вытащила свою палочку, направила её туда, где лежал её плащ, когда она вернулась, призвала его к себе, а затем ушла. Несколько минут в зале стояла тишина, прежде чем все заговорили.

— Позор, — сказал Рон, когда они снова повернулись друг к другу. — Эта Саммерс выглядела так, словно была готова стереть Амбридж с лица земли. Я надеялся, что она это сделает. Сделает нашу жизнь намного проще.

Гарри и Гермиона оба рассмеялись над этим.

— Интересно, что с ней случилось, — сказала Гермиона, когда все начали возвращаться к своей еде. — И если её травмы как-то связаны с Орденом, — она сделала паузу и оглядела их, прежде чем закончить, — она сказала это тихо.

— Ну, она никогда не была на площади Гриммо. Мы никогда раньше её не видели и даже не слышали о ней, — сказал Рон.

— Если это не так, то это большое совпадение, что у нее на спине татуировка феникса, — сказал Гарри, думая о татуировке, которую он видел. — И, также, если это не так, нам следует задаться вопросом, какого черта она делает с такими, как Снейп. Дамблдор называл их старыми друзьями . — Добавил он.

— Но ты же не видел их лиц, когда он это сказал? — спросила его Гермиона. — На секунду их лица стали такими, будто им не понравилось, что их назвали друзьями. Но, как я уже сказала, это длилось секунду. Возможно, Дамблдор просто сказал это, чтобы Амбридж отпустила их.

Гарри снова посмотрел на главный стол. Дамблдор сидел и ел свой ужин, как будто в зале никого не было. Однако Амбридж каждые несколько минут бросала взгляды на Дамблдора. Эта Саммерс — аврор, и если она действительно член Ордена, то должно было случиться что-то серьёзное, раз она пришла в Хогвартс и заговорила с Дамблдором в присутствии высокопоставленного чиновника Министерства. Она могла навлечь на себя большие неприятности. Увидев её раны, Гарри только укрепился в мысли, что случилось что-то серьёзное или что-то серьёзное происходит.

* * *

— Что с тобой случилось? — спросил Снейп у Пейдж, как только они вошли в его кабинет. Они молча спустились в его кабинет, зная, что за ними может следить кто-то из учеников или сама Амбридж.

— Вкратце, кто-то применил магию в склепе семьи Поттеров, оглушил трёх авроров и разозлил меня. Я пошла за ними, и они сделали это со мной. В конце концов, я их поймала. Но я хочу выяснить, кто он такой, чёрт возьми. О, и он выглядит в точности как Джеймс Поттер, — сказал Пейдж, садясь в одно из кресел перед его столом.

— Что? — Резко спросил Снейп.

— Да. О, подожди, дальше будет лучше. Я продержала его больше часа, и он ничего не пил, а значит, недавно не принимал Оборотное зелье, и он ещё не превратился обратно, — сказала она, оглядывая кабинет Снейпа. — Так что мне нужно немного Веритасерума, чтобы допросить его.

Снейп тут же подошёл к одной из полок, заставленных отвратительными зельями и ингредиентами для зелий, и начал искать сыворотку правды. Взглянув на некоторые из вещей, которые Снейп хранил в банках, Пейдж обнаружила, что это были не зелья и не ингредиенты, о которых она слышала.

— Дай-ка угадаю. Может, в половине этих банок вообще нет настоящих зелий и ингредиентов. Они просто для того, чтобы пугать маленьких детей, да? — спросила она с лёгкой ухмылкой на лице. Снейп не ответил ей, а просто повернулся и протянул ей маленький пузырёк с прозрачной жидкостью.

— Помни, три капли, — сказал он, наблюдая, как она прячет пузырёк под рубашку. Без сомнения, в бюстгальтер. — Тебе, наверное, стоит взять с собой несколько целебных зелий, — добавил он, когда Пейдж встала, чтобы уйти.

— Нет, Амбридж оставит меня в покое, — сказала Пейдж, поправляя себя, и тем самым подтвердила догадку Снейпа о том, что она положила веритасерум в бюстгальтер для сохранности.

— Не только для вида, — сказал Снейп. — Если вы не обработаете эти раны,

— Я в порядке. Я сама себя подлатаю, — сказала она, перебив его. У них были странные отношения, если их можно так назвать. В основном они просто уважали друг друга. И это уважение заходило так далеко, что они могли находиться в одной комнате, разговаривать и вести себя вежливо по отношению друг к другу.

— Где вы оставили этого самозванца? — спросил Снейп, пока Пейдж надевала плащ.

— В безопасном месте, — сказала она. Зная, что Снейп поймёт.

— Тогда поторопись. Блэк, — он выплюнул его фамилию, — может быть, убивает его прямо сейчас. — Пейдж даже не потрудилась ответить ему. Вместо этого она просто сказала:

— Спасибо. Увидимся, — И ушла. Она смогла удержаться от того, чтобы немного ускорить шаг, размышляя над тем, что сказал Снейп. — Блэк может убить его в этот самый момент.

Несколько мгновений двое мужчин просто смотрели друг на друга, изучая того, кто сидел перед ними. Сириус вглядывался в лицо, которое он не видел уже очень давно. Тем не менее, оно казалось таким же, как и в прошлый раз, — не старше двадцати лет. Джеймс же рассматривал лицо, которое сильно изменилось с момента их последней встречи. Больше всего изменились глаза.

Затем оба мужчины, казалось, пришли к одному и тому же выводу. Человек, сидящий перед ними, не был их лучшим другом. Он был самозванцем.

— Как ты узнал, что заклинание больше не действует? — спросил Джеймс с холодным безразличием в голосе.

— Твои веки дрогнули, — ответил Сириус, не менее бесстрастно, чем Джеймс. Джеймс лишь кивнул в ответ на слова Сириуса. Они смотрели друг на друга с нескрываемым отвращением.

— Кто ты? — наконец, спросил Сириус, нарушая повисшую на кухне тишину. Джеймс лишь фыркнул в ответ на вопрос.

— Ты глупец, не так ли? — усмехнулся Джеймс. — Как можно быть настолько тупым, чтобы не знать, кто я? Нет, вопрос в том, кто ты?

Глаза Сириуса опасно сверкнули.

— Нужно ли мне напоминать тебе, что ты не в том положении, чтобы задавать вопросы? — прорычал Сириус, убедившись, что Джеймс видит направленную на него палочку.

— О да. Я должен бояться тебя, потому что ты направил на меня палочку. Скажи мне, если я должен тебя бояться, то почему ты послал за мной ведьму? — снова усмехнулся Джеймс. Ему было безразлично, будут ли его пытать из-за его тактики. Он действительно не мог заставить себя ни о чём беспокоиться. Все, кто был ему дорог, умерли. И эти чёртовы Пожиратели смерти пытались выдать себя за них. Что касается причины, по которой они выдавали себя за них, он пока не был в этом уверен.

— Я её не посылал. Она сама пошла за тобой. И поскольку я знал, что она без проблем приведёт тебя, я позволил ей немного развлечься, — сказал Сириус. — А теперь ответь на мой вопрос. Кто ты?

— Почему ты меня не узнаёшь? Я королева чёртовой Англии! — с сарказмом в голосе сказал Джеймс. Сириус ничего не ответил на замечание Джеймса. Вместо этого он просто направил палочку на руку Джеймса, которая была крепко привязана к подлокотнику.

Сириус снова спросил Джеймса: — Кто ты? — ровным и спокойным голосом.

— Как ты можешь не знать? Я на самом верху чёртова списка «Убить», — сказал Джеймс. От лёгкого движения запястья на голой руке Джеймса появился порез. — И всё? Это всё, что ты собираешься со мной сделать, если я не отвечу на твои вопросы? — Дай мне чертову бумажную рану, — попросил Джеймс, переводя взгляд с раны на Сириуса и стараясь не смеяться над методами пыток Пожирателей смерти.

— У меня много вопросов. И у тебя много кожи. Посмотрим, сколько таких «порезов бумагой» потребуется, чтобы полностью снять кожу с твоей руки, — сказал Сириус как можно спокойнее. — А теперь, кто ты? — спросил он в третий раз. Джеймс по-прежнему не отвечал, а просто кивал.

— Должен отдать тебе должное. Это очень изобретательный метод пыток. — Сказал Джеймс. — Я уверен, что это будет больно. — Любой, кто слышал его речь, понял бы, что у него было желание умереть. И что ж, он так и сделал. Но он полагал, что пройдёт совсем немного времени, прежде чем появится Волан-де-Морт и убьет его, так почему бы не повеселиться с этим пожирателем смерти. Кроме того, было бы забавно посмотреть на реакцию этой ведьмы, когда она вернётся и обнаружит, что его рука лишена кожи.

Когда Джеймс снова не ответил, Сириус снова взмахнул палочкой, и на руке Джеймса появилась ещё одна рана.

— Хорошо. Мы вернёмся к этому вопросу, — Сказал Сириус все еще спокойным голосом. — Что ты делал в семейном склепе Поттеров? — спросил Сириус. Джеймс просто уставился на него. Сначала он просто подумал, что этот пожиратель смерти просто глуп, как и многие из них, но теперь… Эти вопросы были такими глупыми. Угрюмый Волан-де-Морт рассказал бы о своём плане своим пожирателям смерти. Это стало бы поводом для гордости. Но потом Джеймс вспомнил о шпионе. Если бы Волан-де-Морт похвастался этим, шпион рассказал бы Дамблдору, и они бы его поймали. Никто не знал, что Волан-де-Морт его не убил. О, использовать эту информацию было бы забавно.

— Ладно, ладно. Я тебе всё объясню, — произнёс Джеймс. По выражению лица Сириуса он понял, что Пожиратель смерти настроен скептически. А кто бы не был?

— Меня зовут Джеймс Поттер. И я вернулся из мёртвых, потому что очень зол на твоего «Тёмного Лорда», — сказал Джеймс. Сириус в изумлении уставился на него.

— Что ты имеешь в виду под «моим Тёмным Лордом»? О, и насчёт того, что ты Джеймс Поттер… — взмахнув палочкой, Сириус нанёс Джеймсу длинный порез от локтя до запястья. Взглянув на Сириуса, Джеймс увидел в его глазах лишь отвращение и ненависть. Джеймс открыл рот, чтобы что-то сказать Сириусу, но в этот момент дверь кухни открылась, и вошла ведьма, которая притворялась Пейдж.

Она остановилась и, взглянув на сцену перед собой, поняла, что Сириус не сдержал своего слова. Однако она ничего не сказала. Никогда не стоит показывать слабость перед напарником, особенно когда допрашиваешь Пожирателя смерти. Или кого-либо ещё, если уж на то пошло.

Подойдя к ним, она вытащила из-под рубашки пузырёк и откупорила его.

— Открой рот, — спокойно сказала она Джеймсу. Когда он не послушался, она вздохнула и обратилась к Сириусу: «Сириус». Сириус с помощью магии открыл Джеймсу рот. Джеймс вспомнил, что произошло с ним в последний раз, когда он оказался в подобной ситуации, и попытался закрыть рот. Но безуспешно. Он мог только наблюдать, как она вливает ему в горло немного жидкости.

Джеймс сразу же почувствовал, как на него действует веритасерум. Во время тренировок Муди давал им всем веритасерум, чтобы они знали, чего ожидать и что могут рассказать под его воздействием. Это было похоже на Империус. Все его тревоги отошли на второй план. Боль от порезов и предыдущих ран утихла. Отличие от Империо и Веритасерума заключалось в том, что ты всё равно знал, что происходит вокруг, но ничего не мог контролировать.

Он увидел, как Пейдж бросила быстрый взгляд на Сириуса, прежде чем начать допрос.

— Кто ты? — спокойно спросила она.

— Джеймс Флимонт Поттер, — ответил Джеймс безэмоциональным голосом. Сириус и Пейдж были слишком потрясены, чтобы найти какие-либо слова. Они просто смотрели на человека, который под действием веритасерума только что сказал, что он — Джеймс Поттер. Они не знали, что и думать.

— Сириус, — произнесла Пейдж слабым голосом, направляясь к двери и жестом приглашая его следовать за ней.

— Да, — сказал Сириус, вставая и следуя за ней к двери. Они не ушли, зная, что лучше не оставлять его одного. Они просто не хотели, чтобы он слышал их разговор.

— Сириус, — сказала Пейдж приглушённым голосом, когда он подошел к ней. — Я слышала много нелепостей от людей, находящихся под действием веритасерума, и это всегда правда. — Сказала она, глядя на Джеймса, который пристально смотрел на них. — Но это невозможно, — добавила она. — Люди не возвращаются с того света.

— Не нужно напоминать мне об этом, Пейдж. Я знаю об этом так же хорошо, как и ты, — прошипел ей Сириус. Из всего, что могло сорваться с уст этого человека, он меньше всего ожидал услышать это.

— Тогда как, чёрт возьми, ты объясняешь ответ этого мужчины? — сказала Пейдж так громко, как только могла, но при этом приглушённым тоном.

— Я не знаю! — ответил Сириус самым громким и приглушённым голосом, на который был способен. Несколько мгновений они оба молчали, пытаясь понять, что, чёрт возьми, происходит.

— Может быть, — начала было Пейдж, но Сириус, зная, что она собирается сказать, перебил её.

— Нет. Ты сама сказала, что это невозможно. Я понял. — сказал Сириус. — Возможно, Волан-де-Морт промыл ему мозги, заставив думать, что он Джеймс.

Пейдж просто смотрела на него.

— Я не думаю, что Волан-де-Морт стал бы это делать. Я имею в виду, какой в этом смысл? — сказала она, глядя на Джеймса, который всё ещё просто наблюдал за ними.

— В чём смысл? Смысл в том, что мы примем его с распростёртыми объятиями и расскажем обо всём, что происходит. И позволим ему побыть наедине с Гарри. Тогда он покажет своё истинное лицо и вернётся к Волан-де-Морту с кучей информации и моим крестником, — сердито сказал Сириус. Пейдж всё ещё сомневалась.

— Ладно, тогда. Спроси его о том, что Волан-де-Морт не смог бы вбить ему в голову, — сказала она. Сириус сердито посмотрел на Пейдж.

— Ты забыла, что один из наших лучших друзей из Хогвартса — Пожиратель смерти? Всё, о чём я мог бы спросить у крысы, он рассказал бы Волан-де-Морту. — сказал он.

— Да ладно тебе. Вы, ребята, были братьями в той группе. Должно быть что-то, что было только между вами двумя, — попыталась Пейдж.

— Хорошо, — сказал Сириус отрывисто. Он повернулся и пошёл обратно к Джеймсу, Пейдж медленно последовала за ним. Сириус снова сел перед Джеймсом, а Пейдж осталась стоять позади стула Сириуса.

— Где ты сказал мне, что собирался спрятать кольцо Лили, прежде чем попросить её выйти за тебя замуж? — спросил он.

— Внутри снитча, с которым я всё время играл, — ответил Джеймс без эмоций. Сириус не был удовлетворён этим ответом.

— Джеймс мог бы рассказать об этом Питеру после того, как сделал предложение Лили, — сказал Сириус Пейдж. Повернувшись к Джеймсу, он спросил: — Кому пришла в голову идея с «картой Мародёров?» — спросил Сириус.

— Филч подал нам с Сириусом идею, — сказал Джеймс. — Он спросил нас, есть ли у нас карта школы или что-то в этом роде, и можем ли мы так же свободно перемещаться по школе, как он.

И снова у Сириуса не было ответа. Он уже собирался задать следующий вопрос, когда Пейдж наклонилась и прошептала: — Спроси его о чём-нибудь, о чём, как ты знаешь, он никому не расскажет.

Сириус ничего не говорил пару секунд, а затем задал вопрос, который ему было трудно сформулировать: — Что больше всего беспокоило меня в смерти Регулуса? — спросил он Джеймса. Джеймс моргнул, а затем ответил всё тем же бесстрастным голосом:

— Тебя беспокоило, что тебе не всё равно.

Сириусу вдруг стало трудно дышать. Только Джеймс мог знать ответ. Никто другой не мог. Он никогда не говорил вслух, что расстроен смертью Регулуса. Или что он злится на себя за то, что переживал за Регулуса. Но он знал, что Джеймс знает. Потому что Джеймс всегда мог понять Сириуса.

— Я проверил твой пульс. Я проверил. И ты был мёртв, — сказал Сириус совершенно другим голосом, полным эмоций. — ТЫ БЫЛ МЁРТВ! — закричал Сириус.

— Нет, не был, — ответил Джеймс. — Волан-де-Морт никогда не убивал меня. Я не знаю, что он со мной сделал. В одну минуту я в своём доме, лежу на полу, а в следующую — в могиле. В моей могиле, — Сириус и Пейдж снова замолчали.

— Почему Волан-де-Морт тебя не убил? — наконец спросила его Пейдж.

— Он сказал, что хочет посмотреть, что я отвечу, если он убьёт всех, кто мне дорог, — ответил Джеймс.

— Ответ на что? — снова спросила Пейдж.

— Чтобы стать Пожирателем смерти, — ответил Джеймс. В голове Пейдж что-то щёлкнуло.

— Что случилось со всеми твоими друзьями? — спросила она. Сириус повернулся на стуле, чтобы посмотреть на неё, и удивился, почему она задала этот вопрос.

— Они мертвы, — сказал он просто.

— Ты уверен? — спросила его Пейдж.

— Да. Они никак не могли прожить так долго, — ответил он.

— Почему ты так думаешь? — Сириус спросил Джеймса.

— Волан-де-Морт был у власти последние четырнадцать лет. Он прорвался в мир магглов. Все они должны быть мертвы. Они никак не могли выжить.

— Оглуши, — сказала Пейдж, направив палочку на Джеймса. Голова Джеймса упала на грудь.

— Зачем ты его оглушила? — спросил Сириус, глядя на неподвижное тело Джеймса. Пейдж не ответила ему.

— Когда я искала его, я проследила, как он зашёл в библиотеку и стал просматривать старые газеты. Газеты о том, что, по мнению магглов, случилось с ним и Лили. И с Гарри. И их старый город, он просто пришёл в упадок, понимаешь? Плохие люди начали переезжать туда, и он развалился. О боже, увидев такой город, а потом, прочитав эту газету, он решил, что Волан-де-Морт всё ещё у власти. Он, должно быть, думает, что мы Пожиратели смерти. Вот почему он так сопротивлялся, — сказала Пейдж. Сириус ничего не ответил. Он просто продолжал смотреть на Джеймса.

Это не мог быть он. Он проверил пульс, когда нашёл тело Джеймса. Он держал мёртвое тело Джеймса и плакал. Пульса не было. Люди не могут вернуться из мёртвых. Даже сам Мерлин не мог вернуть людей из мёртвых. Это было невозможно. Но Джеймс был здесь. И это должен был быть он. Но это не мог быть он.

— …Думаю, теперь вопрос в том, как нам заставить его поверить, что мы — это мы, — говорила Пейдж, пока Сириус пытался собраться с мыслями. Он уловил только конец её фразы.

— Значит, ты веришь, что это Джеймс? — спросил её Сириус.

— Что я должна думать, Сириус? Пожалуйста, скажи мне. Потому что это единственный ответ, который я могу придумать, — сказала Пейдж слегка взволнованным голосом.

— Я не знаю, — неуверенно сказал Сириус. — Нам нужно позвать Дамблдора или кого-нибудь ещё.

— Дамблдор не сможет выбраться из замка. Амбридж не выпустит его из-под своего носа, — сказала Пейдж, садясь рядом с Сириусом. Сириус развернул свой стул так, чтобы больше не смотреть на Джеймса, а смотреть на Пейдж.

— Ну, мы должны позвать Ремуса, — Сказал он.

— Да, мы должны. Но не сейчас. Я думаю, будет лучше, если мы полностью возьмём ситуацию под контроль, прежде чем привлекать других людей, кроме Дамблдора, — сказала она впервые за вечер усталым голосом. Посмотрев на Джеймса, она добавила: — Я думала, ты сказал, что ничего не будешь делать с ним, пока я не вернусь.

— Я солгал — Сириус сказал просто.

— Мы должны его вылечить. Может быть, он поверит нам, если мы его исцелим, — сказала она.

— Если тебя держат в плену Пожиратели смерти, что ты будешь думать, если они тебя исцелят? — раздражённо спросил её Сириус.

— Я бы подумала, что что-то не так, — она вздохнула. — Но всё же мы должны исцелить его. Он получил травмы от меня, а потом и от тебя.

— Тогда мы тебя подлатаем, — сказал Сириус, вставая и подходя к Джеймсу. Он слегка заклеил пластырем самый длинный порез на руке Джеймса, и тот начал заживать. — В том шкафу есть несколько заживляющих зелий. Можешь принести их мне? — спросил он, указывая на другой порез, который он сделал на руке Джеймса, и тот тоже начал заживать. Пейдж встала со стула, открыла шкаф, на который указал ей Сириус, и достала несколько пузырьков с зельями.

— Я думала, ты сказал, что Снейп не оставляет здесь зелья, — спросила она, нанося немного зелья на раненую руку Джеймса и втирая его.

— Он не знает. Это зелье Молли. Мать семерых детей может варить такие же хорошие целебные зелья, как и любой «мастер зелий», — сказал Сириус. Они молча лечили Джеймса, пока он не исцелился от всех ран.

— Нам нужно отвести его в комнату, где он сможет поспать, — сказала Пейдж, глядя на круги у него под глазами.

— И оставить его в покое? — Спросил Сириус.

— Мы можем установить сигнализацию, и кто-то из нас может посидеть с ним, — сказала Пейдж.

— Хорошо. Мы отнесем его наверх. — Направив палочку на Джеймса, как это делала Пейдж ранее, Сириус заставил Джеймса парить в воздухе. Сириус первым вышел из кухни. Пейдж оглядывалась по сторонам, пока они поднимались наверх. Она действительно ненавидела этот дом и ни в малейшей степени не завидовала Сириусу из-за того, что ему пришлось остаться здесь. Они привели Джеймса в комнату, которая находилась на третьем этаже. Пейдж подошла к кровати и откинула одеяло, чтобы они могли уложить Джеймса. Как только они уложили Джеймса в постель, Пейдж наложила на него лёгкое снотворное заклинание, чтобы он по-настоящему выспался, а не просто лежал в постели в оцепенении.

— Ты просто присмотри за ним немного. Я сообщу Дамблдору о том, что происходит, — сказал Сириус тихо, чтобы не разбудить Джеймса.

— Как? — тихо спросила Пейдж у Сириуса.

— Мой прапрапрапрадядя, — сказал Сириус и вышел из комнаты. Когда Сириус ушёл, Пейдж оглядела комнату. Она была похожа на остальную часть дома. Мрачная и тёмная. Она заметила стул в другом конце комнаты и подошла к нему. Она уже почти добралась до него, когда кто-то схватил её сзади.

Он зажал ей рот рукой, завел руки за спину и одним движением вытащил палочку из заднего кармана её брюк, где она её хранила, и теперь тыкал палочкой ей в горло. Должно быть, она наложила на него слишком слабое снотворное.

— А теперь, — раздался голос Джеймса у неё за спиной. — Куда делся тот, кто притворялся Сириусом? — спросил он. — Как насчёт того, чтобы пойти и найти его? — И он начал выводить её из комнаты. Пейдж понимала, что лучше не пытаться вырваться из хватки Джеймса. Она знала, что он может легко свернуть ей шею. Поэтому она позволила ему вывести её из комнаты.

Джеймс знал, что ему нужно действовать быстро. Похоже, эти двое были здесь единственными Пожирателями смерти. По крайней мере, на данный момент. И он хотел задать свои вопросы. Когда они вышли из комнаты, Джеймс посмотрел налево и направо. Они стояли на небольшой площадке. Слева была лестница, ведущая наверх, справа — лестница, ведущая вниз.

— Слева или справа? — спросил Джеймс Пейдж. Пейдж посмотрела в обе стороны, надеясь, что Сириус вернётся, откуда бы он ни пришёл. Подумав, что, может быть, он вернулся на кухню, она кивнула вправо, вниз по лестнице. Джеймс начал подталкивать её вправо. Они дошли до второй площадки, когда услышали голоса, доносившиеся из одной из комнат. Джеймс остановился и прислушался. Значит, в доме было больше двух человек. Он не мог разобрать слов, которые там говорили.

— Сколько их там? — спросил Джеймс у Пейдж. Она просто покачала головой. Показывая, что не знает. Не заботясь о том, что с ним будет, пока он не получит ответы, Джеймс сорвал дверь с петель.

Сириус стоял у стены и смотрел на портрет, висевший на стене. Он выхватил палочку, но замер, увидев, что Джеймс приставил палочку Пейдж к её горлу.

— Брось свою палочку, или я снесу ей голову! — Джеймс заорал на Сириуса. Сириус сделал, как ему сказали, переводя взгляд с Джеймса на Пейдж. — Хорошо. Теперь мои вопросы. Кто ты, черт возьми, такой?

— Это я, Джеймс. Я Сириус. — сказал Сириус, молясь, чтобы Пейдж не обиделась на такой ответ.

— Не неси чушь! — закричал Джеймс. — Посмотрим, сколько порезов на бумаге ей понадобится, чтобы снять с неё кожу, не так ли? — спросил Джеймс. Он направил палочку на лицо Пейдж, и на её щеке появился свежий порез. — Повторяю, кто ты? — спросил Джеймс, переместившись так, чтобы не стоять спиной к двери, а оказаться внутри комнаты.

— Сириус Блэк, — снова сказал Сириус, глядя на Пейдж и пытаясь придумать, как заставить Джеймса понять, прежде чем он причинит ей настоящую боль.

— Неправильный ответ! — закричал Джеймс, сделав ещё одну царапину на лице Пейдж. — Ладно, как насчёт другого вопроса? Кто она? — спросил он, глядя на Пейдж, а затем снова на Сириуса.

— Это Пейдж Саммерс, — ответил Сириус. Так не могло продолжаться. Джеймсу скоро станет скучно или он разозлится, и одному богу известно, что он тогда сделает с Пейдж.

— Что, чёрт возьми, не так с этими неправильными ответами? — спросил Джеймс, делая ещё один надрез на лице Пейдж.

— Ладно. Если ты не принимаешь мои ответы, как насчёт этого? — спросил Сириус, прежде чем сделать единственное, что пришло ему в голову. Он превратился в Бродягу. Молясь о том, чтобы Джеймс вспомнил, что каждая форма анимага уникальна и что никто не может использовать её дважды. Джеймс просто уставился на Бродягу. Собака постояла мгновение, затем медленно двинулась к Джеймсу и Пейдж. Джеймс по-прежнему просто смотрел. Пейдж тоже смотрела на собаку.

Собака остановилась, когда оказалась прямо перед Пейдж и Джеймсом. Она тихо заскулила и села. Пейдж почувствовала, что Джеймс ослабил хватку, но осталась в его руках. Но когда она почувствовала, что его рука с палочкой опустилась, она вырвалась и отошла в сторону. Джеймс, казалось, не заметил этого. Он был полностью сосредоточен на собаке, которая сидела перед ним.

— Как? — Спросил Джеймс таким спокойным голосом, что, не будь Сириус собакой, его бы не заметили. Сириус превратился обратно в человека. Внимательно наблюдая за Джеймсом, Сириус неуверенно шагнул к нему. Когда Джеймс не ответил, он сократил расстояние между ними и заключил его в объятия. Джеймс обнял его в ответ, не в силах поверить в происходящее. Сириус был жив. Мысль, которая была отвергнута в склепе, больше не могла быть поставлена под сомнение.

Сириус, не говоря ни слова, обнял Джеймса в ответ с такой же силой, с какой тот рыдал. Он не возражал, что Джеймс почти перекрыл ему доступ воздуха, так как был уверен, что делает то же самое с ним. Это действительно был Джеймс. Он действительно вернулся. И в этот момент это было всё, что имело значение.

Сириус не мог сказать, как долго он обнимал Джеймса, словно от этого зависела его жизнь. Он не осознавал, когда они поменялись ролями: сначала он утешал, а потом уже Джеймс нуждался в поддержке. Хотя он был уверен, что большую часть времени именно он был тем, кто утешал.

В какой-то момент Джеймс разрыдался, выплескивая все свои страхи, которые он испытывал с тех пор, как очнулся в могиле, на плечо Сириуса. А в следующий момент он потерял сознание от эмоционального и физического истощения.

Сквозь грязное окно пробивались тонкие лучики солнечного света, что означало, что было раннее утро. В какой-то момент ночью они опустились на пол, потому что ноги больше не держали их. Только когда Сириусу пришлось встать, чтобы уложить Джеймса в постель, он заметил, что они сидели на полу.

Уложить Джеймса в постель было несложно. Он уже делал это раньше. Они много раз выпивали вместе, и Сириус просыпался на следующий день и обнаруживал Джеймса, растянувшегося на полу (Сириус так и не узнал, как тот там оказался). Скорее всего, Джеймс чуть не отморозил себе яйца. Поэтому, будучи отличным другом, он укладывал Джеймса в постель, даже если у того было сильное похмелье.

Он улыбнулся воспоминаниям, потягиваясь и разминая затекшие мышцы после того, как просидел всю ночь на полу. И только тогда Сириус заметил, что Пейдж нет в комнате. Когда она ушла?

Сириус вышел из комнаты, стряхивая с себя усталость. Он направился на кухню, чтобы выпить, не обращая внимания на время. Видит Бог, ему это было нужно. Когда он вошёл на кухню, вид каштановых волос, разметавшихся по столу, сразу подсказал ему, где оказалась Пейдж.

Стараясь не разбудить её, он тихо подошёл к шкафчику, где хранилось огненное виски. Но из-за этих проклятых аврорских способностей он не смог быть достаточно тихим. Пейдж вскинула голову, услышав звук, который издал Сириус, чтобы предупредить её о своём присутствии в комнате. Увидев, что это всего лишь Сириус, она расслабилась.

— Как он? — спросила она охрипшим от сна голосом.

— Он… спит. Пока что, — сказал Сириус, на мгновение взглянув на Пейдж, прежде чем продолжить свой путь к шкафчику с огневиски. Он знал, что на самом деле она имела в виду не это, когда спрашивала: «Как он?», но сам не знал ответа на этот вопрос. К счастью, Пейдж не стала настаивать. Вместо этого она спросила:

— И как ты? — устало потирая глаза, спросила она. Она выглядела так, будто не высыпалась несколько дней. Сириус не сразу ответил на её вопрос. Он взял бутылку огневиски, бокал из другого шкафа и сел за стол напротив Пейдж. Всё это время он знал, что она наблюдает за ним. Налив себе выпить и сделав глоток, Сириус ответил ей.

— Мой лучший друг, который, как я думал, был мёртв последние четырнадцать лет, снова с нами, — произнёс он с лёгкой улыбкой на лице.

— Ну что ж, нам придётся подождать, пока Джеймс проснётся, чтобы узнать наверняка, но, судя по тому, что он сказал прошлой ночью, он никогда не умирал, — произнесла Пейдж, потянувшись через стол, взяв кубок Сириуса и сделав из него глоток.

— И как я сказал прошлой ночью, — сказал Сириус, забирая у нее кубок, когда она передавала его обратно, — Когда я обнаружил его, то проверил пульс. Пульса не было. — Он сделал еще один глоток, а затем передал его обратно Пейдж, не попросив ее об этом. Она взяла у него стакан, сделала глоток и сказала,

— Ты не обязан был говорить мне об отсутствии пульса, Сириус. Я тоже проверила. — С этими словами она подтолкнула таблетку обратно к нему. Некоторое время они сидели молча, лишь передавая кубок из рук в руки.

— Я только что понял, — сказал Сириус, выпрямившись. — Я не закончил рассказывать Финниасу о том, что происходит, чтобы он мог передать сообщение Дамблдору.

-Вчера вечером, после того как я вышла из комнаты, я рассказала ему о случившемся. Он переместился на портрет в коридоре, чтобы не мешать вам. Дамблдор знает о происходящем и сказал, что разберётся в ситуации. Он сообщил, что скоро придёт и лично допросит Джеймса, просто на всякий случай. Также он попросил нас ограничить информацию, которую мы предоставляем ему.

— Ну да, если Дамблдор всё ещё не уверен, что это действительно Джеймс, мы не будем рассказывать ему обо всём, — сказал Сириус, но остановился, увидев, что Пейдж качает головой.

— Нет, он имел в виду не только заказ, но и... другие вещи, — произнесла Пейдж.

— Что ты имеешь в виду под «другими вещами»? — спросил Сириус, наполняя бокалы огневиски.

— Например, о том, что ты был в Азкабане. — Тихо сказала Пейдж. Сириус вскинул голову, чтобы посмотреть на нее. Это не приходило ему в голову. Ни разу. Что ж, мысли об Азкабане приходили ему в голову прошлой ночью, но никогда ему не приходила в голову мысль о том, что ему придется сказать Джеймсу, что он провел в нем двенадцать лет. И затем, думая о том, какой будет реакция Джеймса, ему пришел в голову еще один, более важный факт, о котором Джеймсу необходимо было знать. Это был тот факт, что Гарри все еще был жив.

— Это одна из тех вещей, о которых мы не должны говорить Джеймсу, что Гарри жив? — спросил Сириус, разрываясь между тем, какой ответ он хотел бы услышать. Если бы Дамблдор сказал, что не хочет, чтобы Джеймс знал, Сириус разозлился бы на него за то, что он скрыл эту информацию от Джеймса. И всё же он почувствовал бы облегчение. Потому что это дало бы ему время подумать о том, как он вывалил бы эту бомбу на Джеймса.

— Я не знаю. Но я думаю, что это так, — сказала Пейдж, откинувшись на спинку стула и закрыв глаза. Ей очень не хотелось возвращаться на работу. Но она знала, что должна. Потому что в какой-то момент люди начнут беспокоиться. А ещё ей нужно было вернуться, потому что на самом деле она просто хотела уйти от Сириуса, чтобы привести в порядок свои мысли.

Наблюдая, как она закрывает глаза, Сириус понял, что порезы, нанесенные Джеймсом, зажили. Как и другие ее травмы. Он открыл рот, чтобы прокомментировать это, когда к нему вернулось осознание того, что произошло ранее на этой кухне, в том самом кресле, в котором он сидел. И он уронил кубок, который держал в руке. Пейдж открыла глаза, чтобы посмотреть на него, и увидела, что на его лице написан ужас.

— Что случилось? — спросила она, выпрямившись и глядя на него.

— О боже мой. Что я наделал? — сказал Сириус, хотя обращался скорее к себе, чем к Пейдж.

— Сириус… — снова сказала Пейдж. На этот раз он повернулся и посмотрел на неё.

— Пейдж, я… О боже… Пейдж, я пытал его. О боже. Я, я не могу поверить… Я действительно пытал его. И он говорил правду. О боже, Пейдж, если бы ты не вернулась, когда должна была… — в голосе Сириуса слышались ужас, недоверие и страх. Проведя вчерашнюю ночь в одиночестве, Пейдж уже поняла это и продумала, как справиться с ситуацией.

— И он тоже пытал меня. Не сильно, но всё же. И если бы ты осталась с ним наедине в комнате, он, вероятно, сделал бы это с тобой. Мы все предполагали, что другой был Пожирателем смерти. Он не будет держать на тебя зла за то, что ты была очень, очень зла из-за того, что «Пожиратель смерти» выдавал себя за него. — Она сказала это спокойным, успокаивающим голосом.

— Это не имеет значения! То, что я сделал с ним и собирался сделать… — сердито сказал Сириус и замолчал.

— Пожалуйста, Сириус. Я нанесла ему больше урона, пока мы сражались. Ты оставил на нём порезы, — сказала Пейдж. Она знала, что в этой битве ей не победить.

— Порезы, которые могли бы убить его, если бы он истекал кровью дольше, — ответил Сириус.

— Я не могу сказать тебе ничего, что могло бы облегчить твою боль. Всё, что я могу сказать, — он поступил бы так же, окажись он на твоём месте. Я уверена в этом, — сказала Пейдж всё тем же спокойным, успокаивающим голосом. Сириус молчал. Он не верил ни единому её слову. Не было никаких сомнений в том, что, если бы он подольше побыл с ним наедине, то действительно содрал бы кожу с руки Джеймса. Он бы сделал это со своим лучшим другом. И от этой мысли ему стало плохо. Неудивительно, что Джеймс не поверил ему, когда он сказал, что на самом деле он Сириус. Сириус, которого знал Джеймс, никогда бы не прибегал к тактике Пожирателей смерти. А он это сделал. Он испытывал отвращение к самому себе.

— Не стоит сейчас себя винить. — произнесла Пейдж, вставая со стула и потягиваясь, подобно тому, как это делал Сириус. — Джеймсу не нужно, чтобы ты сейчас терзался из-за таких мелочей. — добавила она, беря свой плащ и надевая его.

— Куда ты идёшь? — спросил её Сириус. Он действительно не хотел, чтобы она уходила. Ему нужно было с кем-то поговорить обо всём, что происходило. О том, что он должен сказать Джеймсу, когда тот проснётся. Как избежать ответов на вопросы, которые Джеймс может задать и на которые Сириус не сможет ответить. Но помимо всего этого, он просто не хотел, чтобы она уходила. Им ещё о многом нужно было поговорить.

«Мне нужно вернуться к работе. Они могут меня ненавидеть, но всё равно будут скучать. И, кроме того, у меня наверняка куча бумаг на столе». — сказала она, поправляя плащ. И снова не посмотрела Сириусу в глаза.

— Ты вернёшься? — спросил Сириус, стараясь говорить непринуждённо. Пейдж посмотрела на него и ответила не сразу.

— Нет. Я так не думаю. — Сириус пристально посмотрел на неё, когда она это сказала.

— Даже не посмотришь на Джеймса, когда он возьмётся за ум? — сердито спросил её Сириус.

— Я уверена, что скоро увижу Джеймса. Но я думаю, что будет лучше, если я не буду здесь задерживаться, — сказала она.

— О, я понял, — сказал Сириус, догадавшись. Пейдж посмотрела на него, приподняв бровь.

— А сейчас веришь? — Скептически спросила она.

— Да. Ты не хочешь быть здесь со мной. Вот почему ты уходишь, — сердито сказал Сириус. Пейдж просто вздохнула и покачала головой. — Не качай головой, когда я прав, — сказал Сириус.

— Сириус… Знаешь что? У меня нет времени стоять здесь и спорить с тобой. С Ремусом связались прошлой ночью. Поговори с ним сегодня. Ему нужна информация о том, что происходит. На его месте я бы сошла с ума. Так что обязательно поговори с ним. И поскорее, — сказала она, как мать, которая собирается уходить и даёт детям список дел перед отъездом. — И не забудь выспаться, хорошо? — И она направилась к двери. Дойдя до двери, она обернулась и посмотрела на Сириуса. — Было приятно снова тебя увидеть, Сириус. — сказала она. И, не дожидаясь ответа, ушла.

Сириус сидел неподвижно несколько минут, его голова шла кругом от всего, что произошло за последние сутки. С тех пор как они с Ремусом напились в день, когда потеряли лучшего друга и сестру, прошёл всего один день. И каким же он был!

Сириус посмотрел на пол, чтобы понять, куда упал бокал, и его сердце сжалось от ужаса. Под стулом, на котором он усадил Джеймса, была кровь. Он наклонился и поднял кубок, который стоял у ножки его собственного стула, стараясь не думать о крови своего лучшего друга. О крови своего лучшего друга, которую он пролил.

Сириус подошёл к раковине, поставил кубок внутрь и прислонился к раковине, закрыв глаза. Он пытался избавиться от воспоминаний о том, как отрезал Джеймсу руку, но у него не получалось.

Решив последовать совету Пейдж, он начал подниматься по лестнице. Однако, поднимаясь по ступенькам, он увидел нечто, что заставило его бегом преодолеть остаток пути и ворваться в комнату, где он оставил Джеймса.

То, что заставило его бежать вверх по лестнице, были головы домовых эльфов, прикреплённые к стене. Он не помнил, чтобы Крэйтюр говорил ему держаться подальше от комнаты Джеймса. И от самого Джеймса, если уж на то пошло.

Он тихо открыл дверь в комнату. Джеймс всё ещё крепко спал. Оглядевшись, он не увидел в комнате Крэйтюра. Вздохнув с облегчением, Сириус закрыл дверь и направился наверх, чтобы поискать Крэйтюра там. Последнее, что нужно было Джеймсу, — это чтобы его разбудил этот чёртов домовой эльф. Одному Богу известно, что бы сказал ему этот маленький засранец.

Он обнаружил, что Крэйтюр бродит по чердаку. Снова. Сириус отдал ему прямой приказ держаться подальше от комнаты Джеймса и не находиться в одной комнате с гостем, который был в доме. Как только гость войдёт в комнату, Крэйтюр должен немедленно переместиться в другую комнату дома. Сириус не стал говорить, кто был гостем, потому что не хотел, чтобы Крэйтюр заинтересовался. Требование, чтобы Крэйтюр аппарировал из комнаты, было связано с тем, что он мог наговорить много гадостей, если бы вышел из комнаты, а Сириус не хотел, чтобы Джеймс это слышал.

Отчитав Крэйтюра, Сириус спустился по лестнице, чтобы немного поспать.