Все еще живой (джен)

Ночь была ясной, и всё вокруг казалось безмятежным. Дома погрузились во тьму, когда их обитатели отправились спать. Шелестели листья, а качели на заднем дворе скрипели на лёгком ветру. В деревне Годрикова Впадина царила гармония, как и всегда. Однако в одном доме всё было иначе.

— Лили! Это он! Бери Гарри и уходи! Я постараюсь его задержать! — крикнул Джеймс Поттер своей жене Лили Поттер, когда по дому разнёсся звук проклятой двери, сорвавшейся с петель. Как только Джеймс увидел, что Лили убежала, он сосредоточил всё своё внимание на человеке, а не на монстре, которому придётся перешагнуть через его мёртвое тело, прежде чем он приблизится к его жене и сыну.

— Ты правда думаешь, что твоя грязнокровка-жена так просто от тебя избавится, Поттер? — прошипел Волан-де-Морт Джеймсу.

— Не смей прикасаться к ней, Волан-де-Морт! Или к моему сыну! — закричал Джеймс, крепко сжимая палочку и направляя её в грудь Волан-де-Морта. "Лили воспользуется портключом, и они с Гарри будут в безопасности. Они будут в безопасности в Хогвартсе». — подумал Джеймс, стараясь не обращать внимания на слова Волан-де-Морта.

— Я надеюсь, ты не думаешь, что портключ, который оставил тебе этот глупец, любящий грязнокровок, всё ещё там? В этом очаровательном маленьком тайничке среди детских игрушек, — сказал Волан-де-Морт. Затем, не предупредив, он направил на Джеймса проклятие. Джеймс едва успел увернуться.

— Остолбеней! — крикнул в ответ Джеймс, и из его палочки вылетела струя красного света прямо в сторону Волан-де-Морта. Но взмахом палочки Волан-де-Морт отклонил проклятие, и оно попало в картину на стене, разбив стекло. Битва продолжалась, с обеих сторон летели проклятия, но Джеймс выглядел хуже.

— Скажи мне, Поттер, каково это — знать, что все, кого ты любишь, умрут? — сказал Волан-де-Морт между проклятиями.

«Он просто пытается достучаться до тебя, не слушай его. Он пытается сбить тебя с толку, не позволяй ему сбить тебя с пути.» — яростно думал про себя Джеймс.

— Или, если быть более точным, каково это — осознавать, что человек, которому ты доверял, предал тебя и передал прямо в мои руки? Я полагаю, ты понимаешь, о ком я говорю, — произнёс Волан-де-Морт с лёгкой угрозой в голосе.

Это поразило Джеймса. В тот момент перед его глазами промелькнули воспоминания о событиях, которые произошли за недели и месяцы до этого.

Он вспомнил, как обратился к Сириусу с просьбой защитить его семью. Сириус ответил, что будет безопаснее привлечь кого-то другого, поскольку все будут подозревать его.

Затем Сириус попросил Питера поговорить с ним на первом дне рождения Гарри. Питер рассказал, что в последнее время Ремус вёл себя странно. У него были основания полагать, что Ремус может быть шпионом.

Сириус решил, что использование Питера было бы идеальным решением. «Кто бы стал использовать того, кто едва выбрался из Хогвартса живым?» — спросил он.

Питер с радостью согласился защищать семью Джеймса. Он чувствовал себя в большей безопасности, если бы никто не знал о подмене, даже Орден, из-за шпиона. Так Питер стал хранителем тайны.

Питер.

Увидев, что он добился своего и подействовал на Джеймса, Волан-де-Морт взмахнул палочкой и отправил Джеймса в полёт через всю комнату. Джеймс с тошнотворным треском ударился о стену и рухнул на пол. Джеймс попытался сфокусировать взгляд, но ему было очень трудно это сделать. Он попытался нащупать свою палочку, когда увидел, что к нему медленно приближается бугор. Затем Джеймса оторвало от пола, и он повис в воздухе перед Волан-де-Мортом.

— Так, так, так, посмотри на это. Золотой мальчик Дамблдора в руках лорда Волан-де-Морта. О, как бы я хотел, чтобы старый дурак был здесь и увидел это. Хм, а теперь, что мне с тобой делать? Кажется крайне разочаровывающим просто убить тебя после всего, через что мы прошли.

Джеймс отчаянно пытался освободиться из хватки Волан-де-Морта, но все его усилия были тщетны. После последнего удара он был слишком слаб, чтобы колдовать без палочки.

Вместо того чтобы попытаться проклясть Волан-де-Морта, как ему того хотелось, Джеймс сделал единственное, что могло бы помочь ему в его безвыходном положении. Он плюнул прямо в правый глаз Волан-де-Морта и с ужасом заметил, что в его слюне была примесь крови.

— Ты глупый, безрассудный мальчишка! — воскликнул Волдеморт. — Круцио

И Джеймс, не в первый раз в жизни, ощутил на себе силу круциатоса лорда Волан-де-Морта. Ему потребовались все остатки воли и энергии, чтобы не закричать от боли.

— Я уже говорил это, Поттер, — сказал Волан-де-Морт, снимая с Джеймса заклинания, но продолжая удерживать его в воздухе. — Если бы ты присоединился ко мне, то стал бы самым многообещающим Пожирателем смерти. Считай это своим последним шансом.

— Ты что, совсем тупой? Я НИКОГДА не присоединюсь к тебе! — закричал Джеймс, чувствуя, как гнев разливается по его венам.

— Поживём — увидим. Поживём — увидим. Может быть, после того, как я убью твою жену и сына, ты будешь думать по-другому. Но ведь они не всё, за что ты сражаешься, не так ли? — добавил Волан-де-Морт, увидев, как в карих глазах Джеймса промелькнули боль и решимость. — Или мне следует сказать, за кого ты сражаешься. Нет-нет, думаю, будет лучше, если я убью их всех. До последнего грязнокровки, любящей дураков. Волан-де-Морт рассмеялся пронзительным жестоким смехом, от которого у Джеймса волосы на затылке встали дыбом. Джеймс промолчал.

Если я буду отвлекать его здесь, Лили найдет другой выход. Она бы уже вытащила Гарри. Они в безопасности. Но я должен задержать его как можно дольше, чтобы быть уверенным.

— Хм, и как же нам это сделать? Я не могу оставить тебя у себя. Любители грязнокровок будут тебя искать. Ах, да. Это будет неплохо. Поттер, не хочешь ли ты выступить в роли моего подопытного? — спросил Волан-де-Морт Джеймса, хотя по тону его голоса было понятно, что Джеймс не имеет права голоса в этом вопросе. — Видишь ли, я придумал новое заклинание, но не смог его как следует протестировать. Давай посмотрим, сработает ли это, — Волан-де-Морт отступил от Джеймса на шаг и направил палочку ему в грудь.

— Знаешь, ты мог бы с таким же успехом целиться мне в сердце, — сухо сказал Джеймс.

— О нет, мистер Поттер, это заклинание не для него. — Затем Волан-де-Морт произнёс заклинание, которое выпустило белый туман, на мгновение зависший в воздухе, а затем ударивший в грудь Джеймса. Джеймс сразу почувствовал, как что-то изменилось в его теле. Его дыхание стало глубже и реже. Ему казалось, что он засыпает. Затем Волан-де-Морт достал что-то из-под мантии. Это был флакон. Внутри была золотая жидкость. Волан-де-Морт взмахом палочки открыл рот Джеймса и влил жидкость ему в рот. Ощущение, что он засыпает, усилилось. Откуда-то издалека он услышал, как Волан-де-Морт сказал:

— Я передам твою любовь твоей грязнокровке и маленькому отродью Поттеру. И я ещё увижусь с тобой.

С глухим стуком Джеймс упал на пол и со своего места увидел, как Волан-де-Морт направляется к ним.

— Нет, — сказал Джеймс, пытаясь отбиться от заклинания, наложенного на него Волдемортом. — Лили. Гарри.

И Джеймс провалился в мир тьмы, когда крик разнесся по дому.

В доме № 12 на площади Гриммо тишина была обычным явлением. И тем не менее, когда в этой тишине раздавался тихий стук бутылки с огневиски, ставящейся на стол, он вызывал лёгкий трепет. Сириус Блэк, глядя на бутылку, которую держал в руке, понимал, что не хочет убирать её. Он знал, что не пройдёт и двух минут, как снова поднесёт её к губам.

Никогда раньше он не пил так много. Конечно, и в Хогвартсе, и после его окончания он не отказывал себе в алкоголе, но никогда раньше у него не было таких причин для этого. Он никогда не пил, чтобы забыть о возвращении в ту ужасную тюрьму, где провёл долгие годы. Но сегодня у него были другие поводы для того, чтобы выпить. И тот факт, что у него была компания, лишь усиливал его желание.

Это был Хэллоуин. В первый раз, когда Сириус отметил этот праздник, он осознал его истинную значимость. В Азкабане не было календаря, и он никогда не знал, какой сегодня день. Не прошло и года, как он перестал следить за временем. А когда ему удалось сбежать, у него не было времени на размышления о прошлом. Он должен был защищать Гарри, и если бы он позволил себе хандрить, то не смог бы помочь мальчику, чего он вдоволь натерпелся в Азкабане.

Второй год своей свободы Сириус провёл, пытаясь связать воедино странные события. Дамблдор был убеждён, что они как-то связаны, и Сириус пытался понять, к чему клонит старик. Его разум был настолько перегружен, что он даже не осознавал, как проходит день, пока не получил письмо от Гарри. С этого момента все мысли Сириуса были сосредоточены на том, как защитить мальчика, не оставляя места для других размышлений. Ему стало горько и неприятно от того, что он забыл о чём-то столь важном.

— Знаешь, — сказал Сириус Ремусу Люпину, который сидел напротив него в мрачной кухне в подвале, — я ни разу, ни разу не спрашивал Гарри, как он проводит Хэллоуин. Чёрт, мы даже не говорили о Джеймсе, разве что о шалостях, которые мы устраивали. О боже. Я ужасный крёстный отец. — И с этими словами он с глухим стуком уронил голову на стол. Ремус слегка усмехнулся и сделал глоток из своей бутылки

— Это просто Огненный Виски говорит в Бродяге. — сказал он.

— Нет, это не так, — ответил Сириус, даже не подняв головы от стола. — Разве может быть крестным отцом тот, кто не расскажет своему крестнику о смерти его родного отца? Кто же этот человек? Я скажу тебе, кто. Это я.

Затем Сириус с силой ударился головой о стол, и его слова прозвучали как плач ребенка. Имейте в виду, ребенка, который выпил слишком много огненного виски.

— Сириус, прекрати это. Если ты так расстроен, в следующий раз, когда увидишь Гарри, можешь спросить его, думает ли он о своих погибших родителях, пока он на празднике в честь Хэллоуина, хорошо? — произнес Ремус. Услышав эти слова, Сириус прекратил биться головой о стену и взглянул на своего друга. — Давай, спроси Гарри, скучает ли он по людям, которых никогда не знал. Я уверен, что именно об этом он и хочет с тобой поговорить. — Последняя фраза была произнесена Ремусом с такой резкостью, что Сириус напрягся, готовясь к драке. Заметив реакцию Сириуса, Ремус добавил более мягким тоном: — Гарри никогда их не знал, Сириус. Я уверен, что он хотел бы иметь родителей. Я уверен, что он действительно хочет иметь родителей. Но как он может скучать по людям, которых никогда не знал?

— Он может скучать по ним, — начал Сириус, но Ремус перебил его.

— Я знаю, но, честно говоря, не уверен. Возможно, это просто действие огненного виски, — произнес он, делая глоток из своей бутылки. — Я хочу сказать, что он, вероятно, тоскует по своим родителям, но не по Лили и Джеймсу, потому что никогда не знал, чтобы они тосковали по нему. Понимаете? И если вы начнете говорить с ним об этом, он может пожалеть. О, я даже не знаю, что, черт возьми, я имею в виду.

Ремус сделал паузу, чтобы сделать ещё один глоток огненного виски, а затем продолжил: — Не беспокойтесь об этом, хорошо? Если он когда-нибудь захочет поговорить об этом, просто убедитесь, что вы трезвы.

На кухне вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь звуком бутылок, ударяющихся о стол. Каждый был погружён в свои мысли.

Ремус пытался понять, имеет ли смысл то, что он только что сказал, и насколько верны его предположения о чувствах Гарри к его родителям. Он осознавал, что пытается донести, но получилось ли у него — это уже другой вопрос.

Гарри никогда не знал Лили и Джеймса. Ему было неизвестно, что Джеймс, когда смеялся, наклонялся вперёд, а Лили откидывалась назад. Все привычки Джеймса, которые сводили Лили с ума, были для Гарри загадкой. И это несмотря на то, что он даже знал, что Джеймс сводил Лили с ума. Как он мог скучать по ним, если не знал о них ничего?

Ремус осознавал, что любой сирота хотел бы вернуть своих родителей. Но были ли Лили и Джеймс людьми, которые были ему дороги? Да, они были его родителями, но...

Ремус вздохнул и обхватил голову руками. От всех этих сложных мыслей и огненного виски у него, вероятно, разболелась голова.

Сириус, погруженный в размышления, тоже обдумывал слова Ремуса. Он не мог понять, как, но некоторые мысли Ремуса казались ему верными. Гарри так мало знал о Лили и Джеймсе, и этот факт причинял Сириусу боль. Он осознавал свою вину в том, что Гарри не имеет достаточной информации. Но мысли об этом были невыносимы для Сириуса. Он не мог представить, каково было бы говорить об этом с человеком, который, если бы не его глаза, мог бы оказаться Джеймсом Поттером. Сириус снова ощутил прилив отвращения и тошноты.

— Чёрт бы тебя побрал, — внезапно произнес Сириус, делая глоток огневиски. Он сказал это так спокойно, что Ремус с удивлением посмотрел на него. Неужели он действительно думал о Снейпе в этот момент?

— Ещё раз? — переспросил Ремус, продолжая наблюдать за Сириусом, который сосредоточенно смотрел на стену напротив.

— Волан-де-Морт, — сказал Сириус, повернувшись и серьёзно глядя на Ремуса. — Волан-де-Морт — чёртов придурок.

Ремус не смог сдержать смех, услышав заявление Сириуса.

— Вот, вот, — сказал он, поднимая свою бутылку. Сириус последовал его примеру и тоже поднял свою.

— За тебя, приятель, — произнес Сириус, обращаясь к Ремусу. Они оба сделали по глотку виски. Затем Сириус снова поднял бутылку и, глядя в потолок, сказал: «А за вас, ребята», — и допил остатки. Ремус повторил за ним.

— Вау, ты здесь такой эмоциональный. Ах, я иду спать. Думаю, я мог бы прожить, не видя, как ты плачешь, Лунатик. Спокойной ночи. — С этими словами Сириус поднялся со стула, слегка покачиваясь, и вышел из кухни, оставив Ремуса сидеть. Ремус с грустной улыбкой покачал головой и тоже направился к кровати.

Прошло много лет с тех пор, как Ремус в последний раз напивался до беспамятства на Хэллоуин. Поначалу это было так тяжело. Огненный виски был единственным, что, казалось, притупляло боль. С годами Ремус начал смиряться со смертью и потерей своих друзей. Но он знал, что сегодня вечером Сириусу понадобится его помощь. И он был там.

* * *

За сотни километров от этого места, на одном из самых древних кладбищ Англии, в семейной усыпальнице, которая стояла здесь с самого основания кладбища, происходило нечто странное.

Из каждой трещинки одной из усыпальниц, которая принадлежала Джеймсу Поттеру Третьему, словно лился белый свет. Этот свет, похожий на туман, заполнял мавзолей семьи Поттер. Но так же быстро, как и появился, он исчез.

Впервые за четырнадцать лет глаза Джеймса Поттера открылись.

Тьма. Полная и абсолютная тьма. Это было не то, чего ожидал Джеймс Поттер, когда открыл глаза. Он попытался быстро сесть, но остановился, когда его голова ударилась о что-то твёрдое — камень, если быть точным. Теперь Джеймс начал паниковать.

Когда он пошевелил рукой, чтобы понять, где находится, то обнаружил, что в ней зажата волшебная палочка. Только тогда Джеймс заметил, что его правая рука лежит на груди, а ладонь, сжимающая палочку, покоится на сердце. Не раздумывая, он выкрикнул «Редукто!», и в камне над ним образовалась дыра. Если он надеялся, что свет проникнет в это место, то ошибся. Взору предстал лишь слабый огонёк, которого едва хватало, чтобы что-то разглядеть.

Джеймс протиснулся в дыру, которую ему удалось создать. Оказавшись снаружи, он обострил свои чувства. Где, чёрт возьми, он находился? И где были Лили и Гарри? Что произошло? Вопросы проносились в голове Джеймса с такой скоростью, что многие из них даже не успевали полностью сформироваться. Он знал лишь одно: он хочет увидеть свою жену и сына.

Выставив перед собой палочку, Джеймс начал осматриваться, как учил его Грюм. Не закончив осмотр комнаты, он с тошнотворным чувством понял, где находится — в семейном мавзолее. Стены были каменными, и по обе стороны от входа располагались две ниши, которые были единственным источником света. Он не был внутри мавзолея с тех пор, как они с отцом похоронили его мать.

«Во что, чёрт возьми, играет Волан-де-Морт?» — подумал Джеймс, продолжая осматривать мавзолей. Убедившись, что он один, Джеймс обернулся, чтобы посмотреть, что находится внутри. Это была гробница. У него перехватило дыхание. Неужели этот больной ублюдок поместил его в гробницу кого-то из членов его семьи? Он сделал шаг вперёд, чтобы посмотреть, в чью гробницу его поместили. Когда он прочитал, чья это была гробница, Джеймс чуть не упал в обморок от шока.

Джеймс Флимонт Поттер

Любящий Сын, Верный Друг, Преданный Муж и отец

" Человек, которым все восхищаются"

Погиб в бою

Должно быть, это какая-то шутка. Мерзкая и отвратительная шутка, которую мог придумать только Волан-де-Морт. Как люди могли подумать, что он умер? Он же не умер, не так ли?

Как только эта мысль пришла ему в голову, Джеймс сразу же почувствовал своё тело. Нет, он не призрак. Затем он вспомнил, что нужно было выбрать, хочешь ли ты стать призраком или нет. И он не помнил, чтобы когда-либо принимал такое решение, потому что никогда бы не выбрал быть призраком.

Оглянувшись на надпись, он заметил что-то рядом со своей могилой. Если Джеймс думал, что ему будет трудно дышать после того, как он увидит, что его поместили в гробницу, то он, конечно же, ошибался. Схватившись за край своей могилы, Джеймс с трудом дышал. «Нет. Нет! Этого не может быть. Её здесь нет».

Не осознавая, что делает, Джеймс поднял голову и посмотрел на гробницу, которая стояла прямо рядом с его. Он остался стоять рядом со своей могилой, не доверяя своим ногам, и прочитал то, что было написано на могиле. Слезы застилали ему глаза, и надпись на могиле расплывалась. Но он знал, что там было написано.

Лили Саманта Поттер

Любящая Дочь, Верный Друг и Преданная Жена и Мать

"Любить ее — значит знать ее"

Лили. Его любимая, прекрасная Лили. О, боже! Как же это произошло? Джеймс рухнул на землю рядом со своей могилой. Боль от потери Лили была невыносимой, сильнее всего, что он когда-либо испытывал.

Он всегда думал, что умрёт первым. Джеймс был аврором, всегда стремился в бой и не боялся рисковать, что могло привести к его гибели. Лили же, как целитель, работала в безопасности и вступала в сражение только в крайнем случае. Даже когда она сражалась, то никогда не оказывалась на передовой и всегда тщательно продумывала свои действия. Джеймс никогда не предполагал, что она уйдёт из жизни первой. И тот факт, что это произошло...

Из груди Джеймса вырвался стон боли, когда он подумал о прекрасном лице своей жены, которое больше никогда не увидит. Впервые с шестнадцати лет Джеймс Поттер дал волю слезам. Мысли о Лили крутились в его голове, пока он сидел на полу и рыдал. Боль, печаль, ненависть и гнев переполняли его, и он чувствовал, что вот-вот взорвётся.

Боль от потери, печаль от того, что он подвёл её, ненависть к человеку, который разрушил его жизнь, — всё это смешалось воедино. А затем гнев. Гнев на саму Лили. Во что, чёрт возьми, она играла? Она прекрасно знала, что он не сможет жить без неё. Почему она ушла от него? Почему не разбила чёртово окно, чтобы выбраться из дома? Почему она ушла от него?

— ЗАЧЕМ! — громко воскликнул Джеймс, с яростью глядя в потолок. Из его палочки посыпались искры, и мавзолей затрясся вокруг него. Но Джеймс не обращал на это внимания. — ЗАЧЕМ ТЫ МЕНЯ ПОКИНУЛА? О боже, Лили, зачем ты… — он не смог закончить, боль была слишком сильной. Рыдания сотрясали его тело с такой силой, что он чуть не упал на пол. — Лили, о боже. Нет, этого не может быть. Она не может быть. Нет, нет. Моя жена. Мать моего ребёнка.

Внезапно, в третий раз за эту ночь, Джеймс замер от последней мысли, которая перехватила его дыхание. «Мать моего ребёнка. ГАРРИ!» — пронеслось у него в голове. Его сын! О боже, его милый малыш, что же случилось с Гарри?

«Нет, о боже, пожалуйста, только не мой сын! Не мой мальчик!» — подумал Джеймс, осознавая, что он тоже потерял своего сына. Но в этот момент из его уст вырвался не стон, а крик, который, казалось, исходил из самого сердца. Крик, наполненный такой болью, что любому, кто услышал бы его, захотелось бы заплакать. Это был крик человека, потерявшего всё, что было ему дорого.

Не в силах больше сдерживать эмоции, Джеймс упал на пол, не в силах справиться с чувствами, которые, без сомнения, медленно поглощали его.

Он не знал, как долго пролежал на земле перед своей могилой, погружённый в слёзы. Постепенно его рыдания стихли, но боль не отпускала. О, как же сильно он страдал! Его горе, казалось, превратилось в беззвучные слёзы.

С трудом поднявшись на дрожащие ноги, Джеймс, пошатываясь от усталости, опёрся рукой о свою могилу. Медленно, шаг за шагом, он двинулся вдоль неё к голове. Пройдя мимо своей могилы, он остановился у могилы Лили. На мгновение застыв, он провёл пальцем по надписи, глядя на место, где покоилась его любимая.

Не в силах больше смотреть на её могилу, Джеймс обернулся, чтобы увидеть ту, которую не заметил прошлой ночью. Могилу своего сына. «Ни один отец не должен видеть гроб своего ребёнка», — подумал он, поворачивая голову. Но там ничего не было. На том месте, где должен был лежать ребёнок, зияла пустота.

Отец Джеймса объяснил ему, что такое семейная усыпальница. Сначала муж, потом жена, а затем сын — именно в таком порядке должны были располагаться могилы. Но могилы его сына там не оказалось. Джеймс начал осматривать мавзолей в поисках могилы Гарри. «Какого чёрта они положили его рядом со мной и Лили?» — думал он, продолжая поиски.

Несмотря на боль, он должен был увидеть это, должен был убедиться, как он смотрит почти на каждую могилу. Джеймс замер. Он старался не думать о том, что его тревожило, но это было нелегко. Означало ли отсутствие могилы Гарри… Нет, не могло. Как такое вообще возможно? Если только… Если только он никогда…

— Эй? Здесь кто-нибудь есть? — раздался голос снаружи мавзолея.

— Ты в порядке, дружище? — спросил Рон Уизли, прерывая размышления своего лучшего друга. Гарри оторвал взгляд от тарелки с едой, на которую он смотрел уже пять минут, не притрагиваясь к ней.

— Что? О да, я в порядке, просто… Просто думаю, — ответил Гарри. В последнее время он часто погружался в размышления. И, кажется, его мысли всегда вращались вокруг одних и тех же вещей. Если это были не ужасные женщины-амбридж, которые сводили его с ума, то мысли о его крёстном, а если не они, то о его постоянно растущей школьной нагрузке. И когда все эти темы перестали вызывать у него сильную головную боль, на поверхность всплыли мысли о его странных снах.

Большую часть времени ему снились тёмные, слабо освещённые коридоры и запертые двери. Эти сны были самыми частыми. На самом деле, они были почти единственными, которые ему снились. Однако прошлой ночью ему приснился другой сон, который в данный момент занимал все его мысли.

Ему снилась ночь третьего задания. По крайней мере, так всё началось. Теперь Гарри много раз за лето снилась та ночь, и в этих снах не было ничего нового. Но ему никогда не снилась та часть ночи, с которой начался его сон прошлой ночью. Ему приснилось, как его мать вышла из палочки Волан-де-Морта. Эффект обратного заклинания, как назвал его Дамблдор.

В его сне Седрик Диггори и все остальные вышли, как и в реальности, а затем появилась его мать. Она рассказала ему, как вернуться в Хогвартс, и сказала, что всё будет хорошо, как и в реальной жизни. Но во сне он не смотрел на мать, пока она говорила с ним; он смотрел на палочку Волан-де-Морта, ожидая появления ещё одного человека.

— Он не выйдет, Гарри, — тихо сказала ему Лили, увидев, что Гарри с надеждой и ожиданием смотрит на палочку Волан-де-Морта.

— Что? Почему нет? Ты пришла! Мне нужно его увидеть. Где он? — ответил Гарри, ещё крепче сжимая волшебную палочку, ему нужно было держаться, пока он его не увидит.

— Время, Гарри, время. Я обещаю, — сказала она, глядя на него с чем-то близким к печали в глазах. — Теперь уходи! Сейчас же разорви связь и беги! — И Гарри так и сделал. Но потом, вместо того чтобы убегать от пожирателей смерти, он сидел в комнате. Это была очень удобная комната, очень уютная. Он сидел там, и ему было так тепло, так радостно. И всё, что он делал, это разговаривал с кем-то. Его отец. Они не говорили ни о чём важном, просто болтали. Это было в точности похоже на его мысли во время битвы с дементорами, ну, может быть, не совсем. Его «счастливой мыслью» был разговор с обоими родителями. Но во сне он просто разговаривал с Джеймсом.

Накануне Хэллоуина ему приснился сон, который не давал ему покоя с тех пор, как он проснулся. Его всегда удивляло, что его отец не появился из палочки Волан-де-Морта. Конечно, он знал об этом, но никогда не задумывался об этом подробно.

Он всегда думал, что если бы Лили подождала, пока Джеймс появится, чтобы рассказать Гарри, как вернуться, то он упустил бы свой шанс. Но теперь, по какой-то причине, это казалось ему странным. Он не мог понять, почему, но это просто...

Он никогда не говорил Дамблдору или Сириусу о том, что тень или эхо Джеймса так и не появились. Это просто никогда не казалось важным. Но теперь, когда он задумался об этом, он не мог избавиться от ощущения, что это имеет значение.

— Гарри, давай, мы опоздаем, если не пойдём, — на этот раз Гермиона прервала размышления Гарри. — Ты уверен, что с тобой всё в порядке, Гарри? Ты ничего не съел на обед. Может быть, тебе стоит…

— Не говори ему, что делать, Гермиона, возможно, он просто не голоден, — сказал Рон, перебив Гермиону и вступившись за Гарри, прежде чем тот успел что-то ответить.

— Я беспокоюсь только о Гарри, Рон, — ответила она Рону.

Покачав головой и слегка улыбнувшись, глядя на препирающихся Рона и Гермиону, Гарри встал со своего места и вышел из Большого зала. Он не обращал внимания на их споры, как научился делать любой, кто проводил с ними время, и позволил своим мыслям вернуться к сну.

* * *

— Кто там? — снова раздался голос снаружи мавзолея. Не зная, что делать, Джеймс промолчал в надежде, что этот человек уйдёт. Но тут его осенило.

— Просто член семьи, — сказал Джеймс, подходя ближе ко входу и пряча палочку в рукав. В конце концов, мавзолей располагался на территории маггловского кладбища. Когда Джеймс приблизился к входу, ему пришлось несколько раз моргнуть, чтобы глаза не слезились от яркого света. Отступив на шаг назад, он почувствовал, как его зрение постепенно адаптируется к темноте.

Когда зрение вернулось, Джеймс увидел у входа пожилого мужчину, который выглядел словно безумец. Это был старик, явно не волшебник. На нём был старый залатанный комбинезон, под которым виднелась синяя рубашка с воротником. К комбинезону был прикреплён набор из примерно десяти старых ключей. Мужчина смотрел на Джеймса с явным удивлением на лице. Очевидно, он не ожидал, что кто-то откликнется на его призыв о помощи.

— Как вы сюда попали, молодой человек? — спросил мужчина Джеймса. — Этот мавзолей всегда был закрыт, и он был закрыт до тех пор, пока я его не открыл, — сказал он.

— О, ну, видите ли, меня впустили прошлой ночью, и, наверное, человек, который меня впустил, решил, что я ушёл, и запер дверь, пока я был внутри, — с лёгкостью сказал Джеймс. После того, как он столько раз лгал учителям, ложь, казалось, сама слетала с его языка.

— Должно быть, вы пришли довольно поздно, чтобы застать Бена на обходе. Он начинается в десять. Часы посещения с десяти до восьми, как вы знаете. — сказал старик, и на его лице отразилось раздражение из-за этого Бена.

— Он не хотел меня впускать, но я сказал ему, что мне нужно увидеться с женой и сыном. И, кажется, он сжалился надо мной, потому что впустил внутрь, — сказал Джеймс. Он не хотел, чтобы у Бена были проблемы из-за его обмана. Однако, похоже, он сказал что-то не то.

— Что вы имеете в виду, говоря о своей жене и сыне? Этот мавзолей не открывали уже четырнадцать лет, так что вам было бы, ну, лет шесть, и вряд ли вы были бы достаточно взрослыми, чтобы жениться. Во что, чёрт возьми, вы играете? — спросил мужчина Джеймса.

— Ч-что? — прохрипел Джеймс. Как могло случиться, что в последний раз мавзолей открывали четырнадцать лет назад? Его пришлось открыть, чтобы поместить Лили и Гарри внутрь. Затем он вспомнил, почему окликнул того мужчину. Не обращая внимания на его вопросы, Джеймс сказал: — Выносили ли недавно какие-нибудь гробницы для ремонта или чего-то ещё? — подумав, что, может быть, гробницу Гарри выносили для ремонта или чего-то ещё.

— Я же сказал тебе, что его не открывали четырнадцать лет. А теперь скажи мне, какого чёрта ты здесь делаешь, — сказал старик, заходя в мавзолей, чтобы осмотреться. Затем он заметил куски камня, которые отлетели, когда Джеймс взорвал себе путь из гробницы. — Что ты наделал, чёрт возьми? — закричал старик на Джеймса. Затем он снова повернулся и посмотрел на Джеймса: — Если ты думаешь, что сможешь выбраться отсюда, ограбив одну из этих гробниц, то сильно ошибаешься.

Но Джеймс не обращал внимания на слова старика. Он думал о том, что мавзолей не открывали уже четырнадцать лет. Вероятно, работники кладбища сами установили здесь гробницу Лили, потому что она стояла на своём месте и на ней была надпись. Это означало, что её гробница, как и его собственная, как он только что осознал, находилась здесь уже четырнадцать лет. А если здесь не было гробницы Гарри, то это могло означать, что его тело… Или что его тело никогда не было…

Старик медленно направился ко входу, глядя на Джеймса. Но Джеймс не мог позволить ему уйти. Он не мог отпустить его, пока не узнает, что же, чёрт возьми, происходит. Одним быстрым движением он выхватил палочку из рукава и так же быстро взмахнул ею, отбросив старика к стене. Направившись к нему, Джеймс взмахом палочки поднял его в воздух, так что старик оказался на ногах перед стеной. Схватив его за воротник рубашки, Джеймс прорычал:

— Расскажите мне всё, что вы знаете о людях, которых в последний раз хоронили в этом мавзолее!

Старик, явно испытывающий боль от удара о стену, захныкал. — Я ничего не знаю. Я только начал здесь работать. Пожалуйста, не делайте мне больно. Пожалуйста.

Но Джеймс был неумолим. Он не мог слышать мольбы старика и не замечал, как тот страдает.

— Скажи мне, что ты знаешь! — снова прорычал Джеймс, приставив палочку к горлу мужчины.

— Брось палочку и отойди от этого человека! — раздался твёрдый голос. Обернувшись, Джеймс увидел волшебника в мантии аврора. Когда он не сдвинулся с места, волшебник повторил: — Брось палочку и отойди от этого человека!

Джеймс повиновался, но не сводил глаз с волшебника. Он был так близок к тому, чтобы получить нужную информацию, что не собирался позволять какому-то новичку всё испортить. Лёгким движением головы влево волшебник был отброшен к другой стене и с силой ударился о неё. Прежде чем он успел подняться, Джеймс поднял свою палочку и оглушил его.

Повернувшись к старику, который опустился на пол, Джеймс снова схватил его за воротник и спросил холодным и жёстким голосом:

— Где я могу найти информацию о людях, похороненных здесь? — спросил он.

— Я-я в главном здании. П-пожалуйста, н-н-не убивай меня! — взмолился мужчина. Но Джеймс просто оставил его, забрал ключи и вышел из мавзолея, направляясь к главному зданию. В спешке он не заметил мигающий огонёк на кончике всё ещё оглушённой волшебной палочки аврора.