Сцена смерти Консуэло на руках Альберта (гет)

Глазам Альберта предстало страшное зрелище. Он застал свою возлюбленную лежащей на полу посреди комнаты, перед столом. Он не видел лица́ своей избранницы, потому что лежала она спиной к двери, согнувшись почти пополам. Рýки Консуэло, что были почти по локоть испачканы в крови́, обнимали живот, что уже начал едва заметно округляться. Ноги её были согнуты в коленях и прижаты к тому месту, где ещё несколько минут назад жило их дитя, коему уже не было суждено родиться на свет. Верхняя часть юбки Консуэло была полностью пропитана кровью, а из-под неё всё ещё текла тонкая красная струя. Голова его возлюбленной была прижата к груди. Лицо её было смертельно бледно, а глаза плотно сомкнуты.

Испытав вначале невыразимый ужас, через несколько мгновений Альберт осознал, что его избранница ещё жива. Он стремительно бросился к ней, встал на колени и увидел лицо своей любимой, блестящее от непрестанно льющихся слёз. Тело Консуэло сотрясала мелкая дрожь.

Альберт стоял возле своей возлюбленной, истекающей кровью, в ужасе и замешательстве, не зная, что предпринять. Он боялся слишком сильно прижать свою избранницу к себе, причинив ещё больше боли.

— Родная моя…

Наконец дрожащими руками Альберт осторожно поднял голову и спину своей любимой и осторожно заключил свою избранницу в объятия. Наш герой знал, что они будут последними, но не хотел верить в это.

От испуга и неожиданности Консуэло вздрогнула ещё сильнее, и, наконец, с огромным усилием открыв глаза и через несколько мгновений поняв, что видит перед собой своего любимого , едва слышно проговорила, почти прошептала, продолжая дрожать от невыносимой боли, — Господи… ты мне снишься… я знаю, что тебя нет рядом со мной… Зачем Господь так мучает меня в последние минуты моей жизни...

Взгляд её был измученным, полубезумным и полупустым от боли, у неё не хватало сил поднять веки полностью.

— Нет, моя родная, это я, я здесь, рядом с тобой. Это не сон. Прошу, поверь мне.

— Альберт… но… как ты…

— Я повиновался голосу своего предчувствия. Ты так долго не писала мне… Господи, когда я думаю, что мог не успеть — то моё сердце разрывается. Всевышний подарил нам последнюю встречу на этой земле, благодаря которой теперь я знаю о твоей судьбе.

— Да… Я затаилась, заметив незнакомцев в своём окружении, но напрасно… Я знаю, что они сделали — заплатили работникам магазина, чтобы они продали мне отравленную еду́... Теперь я понимаю это…

— Но, быть может, тебя ещё можно спасти… Что я могу сделать для тебя?..

— Нет… Уже слишком поздно… Я чувствую это… Но тебе и не дали бы ничего сделать… Ведь сейчас сюда придут полицейские и заберут тебя…

— Да, я знаю, и я готов к этому. Я знаю, что ждёт меня.

— Господи, когда же всё это закончится, когда Господь прекратит мои муки…

Консуэло непрестанно вздрагивала всем телом от боли и плача.

Он прижал избранницу к своей груди, и, закрыв глаза и прижавшись щекой к волосам своей любимой, пытаясь хоть как-то смягчить её боль и страдания, и заплакал горькими неостановимыми слезами.

— Наш ребёнок… Столько надежд на будущую жизнь… Но твои прикосновения облегчают мою боль. В одиночестве мои страдания были бы несравнимо невыносимее. Но я хочу сказать тебе самое главное, самое важное — заклинаю, прошу тебя — не делай ничего с собой. Живи. Живи ради меня и нашего нерождённого сына, который станет ангелом на небесах. Я знаю, что после моей смерти твою душу пронзит невыразимая боль — несравнимая с той, что испытываю я сейчас. Она породит в твоём разуме греховные мысли, но ты не должен подчиняться тому, что они станут диктовать тебе. Находясь в пожизненном заточении, ты должен жить и нести в этот мир свет своими молитвами. Их не услышит никто кроме Господа, но благодаря им мир станет светлее и чище. А в своё время ты сможешь соединиться с нами. Прошу, обещай мне, что не покинешь эту землю раньше отпущенного срока. Ведь впереди у нас целая вечность.

— Ты тоже станешь ангелом, будешь подобна Деве Марии, и ваши души вечно будут рядом. Да, я обещаю, обещаю тебе, нашему Сыну и Господу, что приму свою судьбу смиренно и буду всегда помнить о вас обоих и хранить в своём сердце свет, любовь и веру — что бы ни происходило со мной, как бы ни обращались со мной в стенах той тюрьмы, куда меня заключат.

— Если ты найдёшь в себе силы достойно провести остаток дней — ты будешь подобен Иисусу Христу, вознесшемуся на небеса, и я непрестанно стану поклоняться тебе.

Произнеся эти слова, Консуэло задрожала сильнее, взгляд её, став отсутствующим, почти остекленел и устремился куда-то вверх. В приступе самой сильной боли за всё время своих мучений наша героиня судорожно схватила ладонь Альберта и, не в силах больше терпеть эти нечеловеческие страдания, зажмурила глаза и сделала непроизвольный глубокий вдох ртом. Тело её выгнулось вперёд. Он не сводил глаз с искажённых мукой черт своей любимой женщины.

— Родная моя, прошу тебя, не умирай, я не смогу жить без тебя…

Но она уже не слышала его.

Через несколько мгновений тело её расслабилось, голова откинулась назад, а черты приобрели выражение покоя и умиротворения. Агония закончилась. Благодарение Богу, она была краткой. Консуэло умерла. Она наконец-то перестав испытывать боль.

Громкий, казалось, заполняющий всё пространство пустого дома, весь мир, долетающий до высот космоса крик безысходности вырвался из груди Альберта, поднявшего голову к небесам.

— Нет!!!

Он обеими руками крепко прижал Консуэло к своей груди, зарылся лицом в разметавшиеся в беспорядке по плечам волосы своей возлюбленной, и, зарыдав почти в голос, сотрясаясь всем телом, омочил их слезами. Одежда и руки Альберта были влажными от кро́ви его возлюбленной, но он не замечал этого.

«Господи, молю Тебя, забери мою ду́шу отсюда прямо из тюремной камеры. Пусть мýки моей души не продлятся долго… Родная моя, покойся же с миром. Господи, забери же отсюда душу Консуэло прямо в свои объятия...»