Akiko is the girl that... (гет)

Примечания:

Недооценённому в фандоме гету посвящается.

Дым. Дым везде, куда не глянь. Чёрный, плотный, оседающий привкусом желчи во рту и горле. Пожары в городе всегда отличаются особой едкостью. Трава и дерево просто не могут гореть так как резина, нефть или пластик. И в этой токсичной пелене Йосано потеряла Куникиду. С его-то ростом! Тут же окликнуть коллегу не выходит из-за приступа удушливого кашля. Ничего… Нужно просто не паниковать и прислушаться, нет ли где выстрелов. Это сделать сложно. Вокруг воет несколько сирен служебных машин, что-то рушится и наперебой кричат случайные прохожие, но даже такую какофонию должен прервать пистолет без глушителя. Однако первым до уха добирается другой звук.

— Йосано! — Дазая на момент начала операции в агентстве не было, тем интереснее, как он её нашёл. — Ты-то мне и нужна.

Длинный плащ уже изодран и частично выпачкан. Он тоже успел встретиться с Лавкрафтом? И зачем она нужна единственному сотруднику, которому не может помочь способностью? Перед расспросами лучше всё-таки выйти из проклятого дыма.

Дазай как-то умудрялся сохранять способность ориентироваться при видимости не дальше двух-трёх метров. Вместе они вышли на улицу, перпендикулярную направлению ветра, где ещё было, чем дышать. Правда, бег всё не позволял вдохнуть столько воздуха, сколько хотелось. Верхний угол одного из зданий рядом осыпался по кирпичам после удара.

— Где ты, чёрт возьми, был? — возможно, тратить кислород на ругань сейчас было не самой лучшей идеей, но иначе Йосано не могла.

— Был занят, — Осаму свернул в узкий, почти незаметный переулок. — Помнишь, где чудище впервые появилось?

Темп Дазай не сбавлял, а Акико не отставала несмотря на разницу в длине шага. Лавкрафт очевидно имел какую-то связь с водой и впервые его увидели у рыбацких доков. Доки… Порт. Ну конечно же.

— Мафия? — спросила Йосано, уже уверенная, что угадала.

— Именно, — Дазай наконец-то перешёл на шаг после очередного витка узкого прохода меж двумя небоскрёбами. — И так как под угрозой оказался основной их источник доходов, я уже знал, кого Мори отправил спасать ситуацию…

В холодную и блёклую серость бетона вдруг вмешался инородный яркий тон. Рыжие волосы частично выбивались из-под шляпы и небрежно брошенного на тело плаща. У стены был оставлен Накахара Чуя. Рефлексы врача сработали чуть быстрее сознания. Наклонившись к внезапной находке, Йосано сделала то, с чего начала бы любой осмотр человека без сознания: стянула одну из перчаток и схватила чужое запястье.

Исполнитель Портовой мафии походил не столько на человека, сколько на восковую фигуру, причём без должного каркаса. Он был нездорово бледным и холодным с нитевидным пульсом. Казалось, что всё, что было ответственно за живой вид, покинуло Чую вместе с кровью, проступившей на коже странным узором. И всё-таки он был жив. Очень слаб, но жив.

— Вы… — произносить эту догадку намного сложнее, чем прошлую, — …в-вы не справились?

— Я предпочитаю формулировку «Не совсем верно оценили силы врага», — уточнил Дазай, прислоняясь к противоположной стене.

Его желание сохранять лицо даже в секунды, когда Йокогама в шаге от катастрофы, ни то восхищало, ни то раздражало, ни то откровенно пугало. Вполне вероятно, что всё сразу и одновременно. Йосано уже чуть пришла в себя и отпустила руку так-то члена ещё недавно вражеской организации и подняла немигающий взгляд на коллегу. Дазай смотрел в тонкую полоску неба над ними, хоть, вероятно, и видел Акико боковым зрением.

— Понимаешь, в прошлый раз мы довольно быстро справились с Лавкрафтом, и я рассчитывал на повторение того сценария. Однако Фицджеральд его знатно разозлил попыткой снова поставить себе на службу невыгодным обещанием, — Осаму медленно закрыл глаза. — Как итог, я прервал «Порчу» раньше необходимого. Поэтому мне и нужна ты.

Акико почти разозлилась на то, что он посмел сказать нечто подобное, не глядя на неё. Это ведь даже просьбой не назовёшь. Так, констатация факта. «Нужна…» — и точка.

Под рёбрами противно свербело уже не столько от задымлённости, сколько от возмущения. Так как на Дазая смотреть было абсолютно бесполезно, Акико вновь опустила глаза на Чую. На контрасте с почти медными прядями и тёмно-бурыми пятнами уже запёкшейся крови холодный подтон лица выглядел особенно тревожно. Практически отталкивающе. Сколько Дазай его тащил сюда? Тут от порта пять кварталов в лучшем случае. А если ещё сделать поправку на щупальца, бьющие по всему, что сочтут движущейся мишенью…

Осаму каким-то понятным одной лишь судьбе способом умудрялся балансировать между проклятием для себя и окружающих и пародоксальным везением. Делал он это с ловкостью прирождённого эквилибриста, но втягивать себя в подобное Йосано не разрешала.

— Ты хоть понимаешь, чего от меня хочешь? — тон Акико был не сильно радостнее гулких взрывов в дали.

Они не столько порождали шум, сколько пускали вибрацию, ощутимую кожей.

— Да, — а вот Дазай старался звучать обычно. — Я хочу, чтобы врач вылечил пациента.

Кулак Йосано слишком уж сильно сжался вокруг рукояти тесака. Ей до скрипа зубов хотелось запустить в него чем-то за спокойный голос.

— Но Накахара мне не пациент.

— Однако их у тебя будет меньше, если ты сейчас ему поможешь.

Дазай наконец соизволил посмотреть ей в лицо. Его глаза редко затрагивала такая глупость, как эмоции, но сейчас в них читался отблеск чего-то, похожего на решимость. Возможно, Лавкрафт и правда по зубам легендарному дуэту, если им чуть посодействовать.

— Твоему плану лучше сработать, Дазай, — предупредила Йосано, располагая лезвие своего оружия поперёк тела на асфальте.

Чуя даже не вскрикнул, когда она всем весом навалилась на тесак.

* * *

Лавкрафта на горизонте не было видно уже полчаса. Для большей части агентства работа выполнена, но для Йосано она лишь полноценно началась. Она сразу и не назовёт, когда ещё столько раз за день использовала свою способность. Есть гипотеза, но вспоминать военные годы нет желания да и некогда. Она просто хочет добраться до штаба, по пути поставив на ноги столько прохожих, сколько потребуется. Телефон всё равно не трезвонит, а значит критически никто из коллег не пострадал.

Город выглядит потрёпанным. Очень походит на последствия землетрясений, с которыми в Японии происходит мириться. Вокруг как-то по-неправильному тихо. Без трафика любой звук рождает эхо от стен ближайших зданий и оттого сразу кажется далёким. Люди всё ещё боятся выходить, напуганные внезапным молчанием. Йосано мечтает оказаться уже в позднем вечере, где она всех вылечила, приняла душ, немного выпила, чтобы не видеть снов, и легла в кровать. Постоянное использование своих сил выматывает. Это не нормальная усталость, от неё чувствуешь себя выжатым в обход мандража в мышцах. Отчасти радует, ведь наутро ничего не ноет и не ломит, а с другой стороны ты просто не знаешь, как выгнать подобное чувство из тела. Какой анальгетик нужен, когда ничего толком и не болит?

Кажется, Йосано неосознанно двигалась к эпицентру событий. Дорожное полотно выглядело всё хуже. Становилось больше перевёрнутых машин и заваленных фонарей. Были и более очевидные признаки. Даже два.

— Чтоб однажды твоя уродливая шляпа не выжила, — причитал Дазай для Чуи, который абсолютно точно его не слышал.

Мафиози выглядел ещё хуже, чем двумя часами ранее, в основном из-за более потрёпанной и грязной одежды. Осаму ушёл недалеко в этом плане. Признаться, на контрасте со светлой тканью пыль, грязь и бетонная крошка выглядели лишь только более вездесущими. Зато Дазай явно был в состоянии стоять на ногах. На первый взгляд из ранений у него были лишь бесчисленные ссадины и что-то более серьёзное на правом предплечье, из-за чего побагровели бинты.

В этот раз акт заботы о былом напарнике кончился примерно тем же: Чую уволокли с дороги и в полулежачем положении оставили у стены. Рядом стопкой лежало то, что осталось от чёрного плаща. Спустя мгновение конструкцию увенчивала брошенная сверху шляпа. Перчатки, по всей видимости, потерялись в суматохе.

Заметив Йосано, Дазай не спешил заговорить первым, просто долго смотрел на неё. Его пустые глаза Акико не любила. Кроме реакции зрачка на свет они никогда не давали ответов. Когда она была уставшей, то не любила их с новой силой.

— Что я должна услышать, Дазай? — спросила Йосано, уже второй раз за день садясь у Чуи.

— Буду должен бутылку саке за сегодняшнее… — по крайней мере, его догадливость всегда упрощала коммуникацию. — …А ещё мне нужны парочка швов.

Мафия, гильдия… Акико уже всё равно. Кажется, подсунь ей манекен в таком состоянии она и его попробует оживить. Полоснула по горлу Чуе она на середине чужой фразы и, так уж вышло, слегка выместила на Накахаре раздражение, вызванное далеко не им. В любом случае, её способность справится.

«Не отдавай, любимый, жизнь свою!» — отдельные слова в мыслях уже сливаются, накладываются друг на друга, но всё ещё работают. Бабочки, столь нелепые в перевёрнутом городе, приелись глазу. Акико даже не задумывалась о том, насколько неправильно нежное насекомое выглядит среди последствий сражения, лишь как можно быстрее убрала руки от чужой шеи: даже она не знала точно, насколько хорошо сработают у Чуи рефлексы и чем это чревато.

Очнувшийся принялся закрывать обеими руками почти затянувшуюся рану и с пронзительно громким хрипом глотать воздух. Словно он минуту назад не еле дышал, а нырял без акваланга. Йосано предусмотрительно не лезла к непривязанным пациентам в таком состоянии. Конкретно сейчас она возобновила попытки пронять Дазая ещё более зловещим выражением лица, чем ранее. Что удивительно, результат это возымело.

— Бутылку нормального саке, а не «той дешёвой дряни», что пью я, — уточнил Осаму, подавая ей здоровую руку. — И о произошедшем никто не узнает.

— Уже лучше, — сухо ответила Йосано, демонстративно вставая без помощи. — Пойдём, самый паршивый мой пациент.

Акико часто показательно злилась на Дазая за то, что его приходится лечить обычными способами. Он не обижался на такое, даже поддерживал шутки о том, что для Акико он единственный «одноразовый» больной. На самом деле ей нравилось возиться с нитью, хирургическими иглами и бинтами, но сейчас она была несколько на взводе. Во-первых, из-за усталости, во-вторых, из-за того, что ошибка Дазая вынудила её контактировать с мафией.

Чуя всё меньше хрипел и всё больше дышал. Уже не было чувства, что воздух всё никак не может опуститься ему в лёгкие, застревая в трахее. Тем не менее, он был жутко дезориентирован и смотрел широко распахнутыми глазами, казалось, не видя ничего вокруг. Способность Йосано могла подлатать некоторые раны и восполнить кровопотерю, но вот мозг и сознание не были готовы вновь стабильно работать сразу же после «Порчи». Это стало понятно ещё в первый раз, но тогда оправиться помогли адреналин и острая необходимость сбежать из-под вдруг решившего обвалиться здания. Более спокойная обстановка парадоксально удлиняла процесс реабилитации.

Йосано обошла теперь уже члена другой организации, а не пострадавшего, и вместе с Дазаем продолжила путь к агентству. Больше она ничем не собиралась да и не могла помочь. Привести в порядок рассудок Накахара должен был сам.

* * *

Ходили по магазинам с Йосано поочерёдно все. Все, кто не успевал сбежать. Однако исполнительная Кёка почему-то даже не предпринимала попыток уклониться от подобной обязанности. В качестве помощницы она нравилась Акико всё больше: тихая, может унести пакетов примерно с собственный вес, не спрашивает, когда домой, а если купишь сладкого, то становишься в детских глазах героем недели.

Они курсировали по этажам торгового центра уже не менее часа, а не прошли и трети того, что Йосано запланировала. Благо Кёка акцентировала внимание не на времени, а на сахарном яблоке. И стоило Йосано этому мысленно обрадоваться, как она краем глаза заметила, что девочка дёрнулась.

Малышка не изменяла своей подготовке, мгновенно встав в стойку. Не сбивали концентрации даже покупки, повисшие на локте. Кёка чуть пригнула голову и озиралась по сторонам. Её небольшой нож ещё не покинул ножен, но уже был в руке. Йосано оглянулась, стараясь понять, что же заставило Кёку так напрячься. Они в людном месте, опасность здесь может привести к большим потерям.

— Начала замечать мои попытки стащить нож? — прозвучал в стороне пусть и резковатый, но не враждебный голос. — Молодец.

Кёка выпрямилась и убрала оружие за широкий пояс кимоно. Уже с чуть более спокойным видом она кивнула куда-то в толпу. Йосано наконец заметила среди прочих покупателей исполнителя Портовой мафии. Выходит, нож не достали, а пресекли кражу гравитацией. Чуя выглядел сильно проще, чем во все их предыдущие пересечения, но шляпа всё ещё была на месте. Он будто был рад собственной похвале больше, чем непосредственно Кёка. Девчушка эмоциональностью никогда не отличалась, но было очевидно, что тревоги при виде Накахары она не испытывала. Видимо, были знакомы в мафии.

И всё-таки Йосано на всякий случай встала между ними, загородив Кёку. Даже с каким-то пониманием во взгляде Чуя достал руки из карманов и приподнял ладони в примирительном жесте.

— Спокойно, я ничего ей не сделаю. Босс решил, что у нас с вами нейтралитет, а у меня вообще выходной, — заверил он, глядя Акико в глаза. — Мне тут должны передать деталь для мотоцикла.

Йосано уложила ладонь Кёке на плечо, из-за чего буквально чувствовала, как та выглядывает у неё из-за спины. Удивительное доверие, зная девочку. Однако отпускать её не хотелось. Акико уже успела попробовать увести Кёку подальше, когда окликнули уже её.

— Кстати, леди-врач, — Йосано вполоборота повернулась назад, думая о том, насколько вообще разумно было становится спиной к кому-то из мафии. — Хотел спросить, можно вас как-то отблагодарить за тот случай?

Даже с учётом того, что Кёка вряд ли расскажет кому-то, Акико до жути не понравилось, что об этом эпизоде вспомнили при посторонних. Наверное, это уже паранойя, учитывая прошлое самой девочки, но Йосано было неприятно признавать факт хоть каких-то дел с мафией. Причина крылась скорее в Акико, чем в ком бы то ни было.

Было наивно ждать, что Чую вдруг испугают и заставят скрыться из виду тяжёлые взгляды, но это не являлось поводом не пытаться провернуть подобное. Сознание всё ещё отказывалось принимать, что его можно встретить так. Не в бою, не полуживым, а просто в торговом центре с ежедневными проблемами обычного человека. Ещё и вроде как с благородными намерениями. Интересно, кролика из шляпы не вытащит для продолжения череды чудес?

— Было необязательно второй раз лечить меня, — скепсис Йосано был настолько очевидным, что было бы страннее, если бы на него не отреагировали. — Поэтому я правда хочу что-то сделать взамен.

Первой частью ответа стало хмыканье. Кёка не выдавала любопытства ничем, кроме непрерывного взгляда на Йосано. Цель уже двух пар глаз всё стояла с завидной выправкой и что-то прикидывала в уме. Наверное, стоило тут же отказаться, развернуться и доложить о произошедшем в агентство. Именно над этим вариантом она думала дольше всего, однако любопытство и интерес в последний момент пересилили здравый смысл. В мафии у нас теперь и правда процветает джентльменство? И насколько же далеко оно распространяется?

— Помнится, в тоннелях нас прервали, согласен сразиться ещё раз, но без использования способностей?

— Без способностей? — Чуя ждал чего угодно, но не предложения подраться и переспрашивал больше, чтоб не создавать пауз.

— Мне будет неудобно лезть за тобой на потолок в юбке.

Последние слова чуть развеяли ступор собеседника. Чуя даже вроде слегка ухмыльнулся. После они договорились о времени и месте. За всем разговором ненавязчиво, но пристально наблюдала Кёка. С последней попрощались прикосновением к полям шляпы, девочка в свою очередь лишь моргнула дольше обычного.

Совсем в том же духе продолжать закупки не выходило. Акико отчего-то продолжала периодически брать Кёку за плечо в особо плотной толпе, пусть той это не требовалось. Радовало, что сопротивления приступы заботы не встречали.

— Как думаешь, это может быть уловкой? — уточнения, что именно, Кёке были не нужны.

— Нет, — тут же отозвалась она, не отрывая взгляда от содержимого одного из пакетов.

— Ты так уверена?

— Чуе чаще всего хватает сил, чтобы справиться с целью без обмана, — удивительно здраво и приземлённо для маленькой девочки рассуждала Кёка. — Поэтому он честный.

* * *

К вечеру ветер всегда дует с моря, а поэтому он пахнет йодом, солью и свободой. Каким-то чудом эту смесь почти не портил городской смог. Большая вода колыхалась в промежутках между зубцами особо высоких построек. Казалось, что закатное солнце тает в океане, делая его до слепоты ярким, а не просто заходит за горизонт.

Йосано выбрала эту крышу из-за близости к агентству. Нужно быть совсем уж наглым, что бы вытворить что-то под боком у вчерашнего врага. Однако прекрасный вид был бонусом, который не мог не радовать. После спарринга девушка с совершенно довольным видом села на край здания, свесила вниз ноги и закрыла глаза, оперевшись на правую руку. Левая ощутимо ныла, а запястье немного припухло, но на общем фоне это мало волновало.

Чуя подошёл не сразу, пусть хотелось. Потоки ветра холодили вспотевшую кожу, ещё активно работающие лёгкие щекотала изнутри морская соль. Конечности тяжелила приятная усталость. Драться без использования способности было иногда расслабляюще наперекор интуитивной логике. Когда приходилось пускать в ход гравитацию, всё заканчивалось или так быстро, что терялся интерес, или из Чуи вытягивали всё без остатка. Сейчас же было не так.

Кровь гуляла по телу, казалось, что он мог бы поднять что-то тяжелее собственного веса или допрыгнуть до соседней крыши без способности вовсе. Весь организм дурманила эйфория бегуна, а на мозг также действовал азарт прошедшего боя. Бывшая соперница как будто понимала его в этом. По крайней мере, несмотря на победу Накахары, проигравшей она не выглядела.

Чуя встал рядом, не пытаясь маскировать звук шагов. Реакции не было. Решив, что это именно тот случай, когда молчание — знак согласия, Накахара тоже присел на край. Внезапно при наклоне дал себе знать пропущенный удар в бедро. Он уже мог сказать, что синяк будет внушительным. Чему-то хорошему детективов учат. Далеко не каждый смог бы его потрепать даже в условиях оговорённого ограничения.

— А должность исполнителя оказывается чего-то стоит, — вдруг прерывает тишину вроде как комплимент.

— Это точно, — замечает Чуя, оглядывая рукава рубашки, которая утром была абсолютно белой. — Например, для внутренней прачечной мафии я стою ёбаное состояние.

Звонкий женский смех ощущался громче и важнее всего шума вечерней Йокогамы, а главное — он был настолько заразительным, что Чуе захотелось улыбаться собственной шутке.

— Эй, леди-врач…

— Можно «Йосано».

— Йосано, а не хочешь выпить?

* * *

Акико заканчивала приводить себя в порядок после работы и даже взяла помаду чуть ярче привычной. Оставленный на столе телефон негромко играл музыку:

Mary is the girl that I wanna kissShe′s got big red eyes and big red lips⁽¹⁾

Наклонившись поближе к зеркалу, Йосано удостоверилась, что в отличие от героини песни, глаза у неё не красные, а заодно проверила контур губ. Более вычурные оттенки в этом плане коварны: неаккуратно нанесёшь и вот ты уже не роковая дама, а злой рок собственной персоной.

Когда она сняла любимую заколку, то помимо себя увидела в отражении нечто рыжее в окне. Песня всё ещё звучала:

She′s got leather heart and leather glovesShe's the only girl that I wanna love⁽²⁾

Накахара словно чувствовал, на какой строчке эффектнее появиться. Йосано негромко ухмыльнулась мысли о том, кто же из них больше похож на пресловутую Мери, и направилась к подоконнику, схватив на ходу телефон и недавно купленный шлем. С совсем распущенными волосами немного непривычно, но как показала практика, с настолько крупными украшениями для волос, как её железная бабочка, байкерская амуниция несовместима.

Её ждали на стене с внешней стороны над самым оконным проёмом. Что удивительно — без костюма-тройки. Даже такой щёголь, как Чуя, на мотоцикле предпочитал удобство и косуху. Тем не менее, это обстоятельство не заставило его распрощаться с шляпой.

— Мне пора начать закрывать окно? — спросила Йосано вместо приветствия, протягивая вверх руку в тёмном бархате до локтя.

— Можешь попробовать, — Накахара со своими грубыми мотоциклетными перчатками вытянул её к себе так легко, словно Акико никогда ничего не весила, и слегка издевательски закрыл окно, повернув ручку изнутри своей способностью.

Секунды две они просто стояли на фасаде. Чуя выучил, что только у него вестибулярному аппарату уже абсолютно всё равно на плоскость, в которой он находится, а остальным людям всё-таки нужно время. Однако Йосано приходила в себя всё быстрее с каждым разом. Совсем скоро оба наискось бежали вниз по зданию, не расцепляя рук. Ночь должна скрыть их от лишних наблюдателей.

Мимо тех окон, где ещё мелькали люди, приходилось петлять чуть сильнее. А вот некоторые из тёмных Чуя попросту перепрыгивал, утягивая за собой Йосано, которая в целом была не против такого способа срезать. Отблески огней из квартир создавали причудливое и непостоянное освещение, словно пламя огромной свечи на ветру. И так начиналась половина их прогулок.

За углом уже ждал мотоцикл. Йосано как всегда устроилась на заднем сидении, перекинув обе ноги на одну сторону. Изящно и позволяло сидеть в платье, но сколько бы раз Чуя это не видел, зрелище всегда его озадачивало.

— Тебе правда не страшно сидеть, как в дамском седле? — спросил он прежде, чем занять собственное место.

— Думаю, что если люди и падают, то по вине гравитации, — ответила Йосано и интонация с головой выдавала, что она мстила за диалог у окна. — Я и шлем завела больше для конспирации, чем для безопасности.

Так как достойного ответа на ум не пришло, Чуя просто завёл мотор, чтобы избавить себя от необходимости говорить. Йосано надела на себя пресловутую маскировку и обняла его со спины. Действительно всё походило больше на то, что она жмётся к кому-то дорогому, а не цепляется за спину сидящего впереди лишь бы не вылететь на повороте.

Они оба любили кататься по ночному городу, залезать на крыши и вино. Ни он, ни она не поймали тот момент, когда их встречи из абсолютно-точно-не-свиданий стали определённо свиданиями. Сначала было много шуток про то, что их везде принимают за пару и это очень помогает, когда не хочется попыток познакомится, а потом… Потом Йосано стирала с лица Чуи помаду салфеткой со словами о том, что розовый рыжим не идёт. Вот где-то между что-то пошло не по плану. Однако сошло с намеченных рельс всё настолько неожиданно плавно, что никто не бил тревогу до полной катастрофы.

Четыре из пяти фаз принятия уместились в пару мгновений. В качестве отрицания закрыли глаза, ведь если ничего не видно, то ничего и не происходит, верно? Торг выражался в поджатых губах: уже очевидно хочется, но ещё нет сил решится. Гнев — сжатые под столом кулаки, всё просто. Депрессия не сильно сложнее, за неё были ответственны тяжёлые вздохи. Проблема заключалась в том, что они сидели достаточно близко, чтобы напротив их почувствовали и всё поняли. А дальше принятие. И помада. Красивая, но очень уж маркая и нестойкая, Йосано её потом сменила.

Однако несмотря на то, что во многом, включая реакцию на первый поцелуй, они были похожи, расхождения встречались. Акико не любила сигаретный дым, Чуя — её привычку после второго бокала начинать рассказывать про какую-нибудь малоизвестную болезнь.

Серьёзно, медики — проклятые люди, обречённые жить с пониманием того, что человек может умереть примерно от всего в этом мире. А ещё у них из-за издержек профессии притупляется чувство брезгливости, отчего тянет делится своими знаниями именно за едой. В рядах мафиози никогда не задерживались впечатлительные люди, но после красочного доклада о коровьем бешенстве даже Чуя пару раз задумывался, прежде чем съесть говядины. Признаться, Накахара до сих пор верил, что тот краткий экскурс в вирусологию был просто частью коварного плана, как подобраться к его доле мяса, взятого тогда к красному вину. И да, у Йосано всё получилось.

Другая странность докторов, о которой не думаешь до близкого контакта — они иначе смотрят на тело. Как-то полупрофессионально. У Акико из-за способности шрамов не оставалось совсем, но чужие её не смущали. Самое уничижительное, что по этому поводу услышал Чуя «Тебя словно штопали в темноте и по пьяни». Что забавно, сказала она это про рану на спине, которую зашивал Дазай, причём от него правда пахло виски на том задании. Ещё иногда на Йосано что-то находило и после взгляда на шевеление какой-то мышцы под кожей она могла начать говорить о ней. Как называется, почему именно так, как название звучит на латыни. После она вела пальцами по всей длине, чтобы объяснить форму и места крепления к костям. С учётом того, что его этими руками дважды смертельно ранили, Накахара слишком любил прикосновения Йосано без перчаток.

Если же говорить о том, что касалось конкретно Акико, а не врачей в целом, то Чуя довольно скоро понял, что у девушки что-то странное с болевым порогом. Оно, наверное, и логично после бесчисленных встреч со смертью и самоспасений. Для обычного человека боль — сигнал о травме, для Йосано — временное неудобство. До неё Чуя не видел людей, способных самостоятельно вправлять себе вывихи. Как следствие, Йосано абсолютно не боялась любых ранений, высоты и его.

Накахара не думал, что у него когда-то появится человек, которому не обязательно знать его с пятнадцати, чтобы не испытывать страха рядом. Если смотреть на вещи объективно, порой храбрость Йосано граничила с нездоровой наглостью. Тогда она пробовала тянуть его за портупею или чокер или зажимать у стены, пользуясь тем, что на каблуках была выше чуть ли не на полголовы. Однако Чую это почему-то больше веселило, чем задевало.

В свою очередь Йосано ценила, что её характер и норов не пытаются подмять под себя, просто принимают как данность. Чуе как будто и не особо нужен был кто-то приторный и мягкий рядом. Ну а всякие мелочи вроде того, что она выше и старше даже не воспринимались минусами.

Их дуэт был странным по многим параметрам, но обоим было слишком хорошо вместе, чтобы думать о подобном.

* * *

— …ты не знаешь Мори с тех сторон, что я!

Их негласный запрет на обсуждение работы должен был когда-то дать трещину. Отношения между Портовой мафией и Вооружённым детективным агентством отличались чем угодно, кроме как стабильностью. Возрождение былой напряжённости, верность обоих своей работе и вспыльчивые характеры — всё сейчас против них. А Чуя, кажется, только что выкрикнул фразу, которая станет фатальной ошибкой конкретно в этой ссоре.

Йосано не спешила выдавать ответ немедленно. Она скрестила руки на груди, приняла наигранно изумлённый вид, приподняла бровь. Дала время осознать и обдумать сказанное. Понять, как он звучит и выглядит, давясь слепым бешенством посреди гостинной. И насколько её вдруг похолодевшая ярость более пугающая.

— А вот это неверно, Накахара, — неестественно спокойный тоном процедила Йосано. — Это ты не знаешь Огая с тех сторон, что я.

Чуя не любил, когда его звали по фамилии. Особенно, когда это делала Акико.

Так должны обращаться на работе, да и то не все. Дом — это не то место, где он хотел быть Накахарой, а Йосано — не та, для кого он хотел им быть. Но иногда ситуация складывается не так, как мы того желаем.

Чуя дышал всё глубже и реже, но не мог найти ни желания, ни сил, ни смысла что-то говорить. Гнев в груди догорал также быстро, как и вспыхнул. Кажется, он спалил не кислород, а что-то крайне важное. Без этого «что-то» внутри очень пусто, но мафиози ещё не до конца понял природу пропажи, что бы назвать её по имени.

Йосано смотрела устало и без жалости. Примерно также, как в день возвращения Лавкрафта. Противно понимать, ведь то было до… до всего. И даже как-то стыдно осознавать, что несмотря на критическое состояние тогда Чуя запомнил её выражение в момент его лечения.

Устав бесцельно стоять, Акико схватила с мебели свою сумку и пошла обуваться. Накахара не мешал. Кажется, останься они сейчас в одном помещении ещё ненадолго, не станет или кого-то из них, или помещения.

— Знаешь, — довольно тихо обратилась Йосано уже в дверном проёме, — «Овцы» предали тебя потому, что видели лишь одарённого, который слишком опасен, чтобы отдавать его вражеской организации. Тебе может казаться, что мафия это нечто совсем иное, но возглавляет её человек, который точно также видит в людях только их способности.

Она закрыла дверь и стук каблуков ещё пару секунд заглушал для Чуи всё. В том числе и саунд-систему, из которой доносился плейлист Акико. Им точно нужно было выключить музыку в начале конфликта. Да, обоим бесспорно хватило голоса, чтобы свободно перекричать музыку, но это было абсолютно недальновидно. Сейчас он слишком выжат морально, чтоб с нею возиться. Чуя просто свалился на диван под последние ноты проигрыша. С его текущим настроением они давили своей спокойной меланхолией. И это всё в комнате, которая пахла, как духи Йосано, и звучала, как она.

Mary is the girl that leaves you to rotShe says: «I am real and you are not»⁽³⁾

Примечания:

Не думаю, что я серьёзно отношусь к этому шипу, но отчего-то уже некоторое время ходила с диким писательским зудом. Так что решила выжать из них возможный максимум с не совсем уж диким "А что если...".

Переводы строк песен не дословные, но близкие. Автор знает инглиш, просто хочет, чтоб оно лучше звучало на русском.

1) Мери — это девушка, которую я хотел бы поцеловать. У неё большие красные глаза и пухлые красные губы

Вернуться к тексту

2) У неё сердце из кожи и кожаные перчатки. Она единственная девушка, которую я хочу любить

Вернуться к тексту

3) Мери — это девушка, что оставит тебя гнить. Она скажет: «Я настоящая, а вот ты — нет»

Вернуться к тексту

Это были самые дорогие его отношения. Буквально. Никогда и ни с кем он раньше не бронировал ночь в мотелях или гостиницах по два раза на неделю. Они даже умудрились поссориться с Йосано по этому поводу. В итоге Чуя всё-таки убедил её, что траты в паре могут быть не равными, а пропорциональными зарплате. Темы работы оба боялись, как огня, поэтому обсуждение тут же заглохло: спросить точные цифры Йосано не решилась, знала, что иначе не выбросит из головы вопрос о том, из чего такая сумма складывается.

Грязный приём? Вероятно. Но мафиози вообще редко славились порядочностью.

Обычно встречи в нейтральных водах ассоциируются с изменами, связями на одну ночь, желанием раз в жизни попробовать что-то, что большинство назовёт извращением. В их случае это была скорее попытка изобразить нечто максимально приближенное к условиям скучного и размеренного сожительства. Как «нормальная пара» с возможностью спать в одной кровати, но…

Вот этим пресловутым «но» можно было описать всю ситуацию между ними. Чуя подпускал Акико к себе пьяным и даже раненным, но после любого пересечения агентства и мафии им приходилось игнорировать друг друга какое-то время, чтобы не наброситься с обвинениями. Она знала о худших его временах в шестнадцать лет, но ни за что не спросила бы, как прошёл его день. Однажды им придётся перестать игнорировать очевидное, но сейчас так хорошо.

Общая любовь к вину помогала быстрее открываться друг другу. Алкоголь развязывал язык даже медленно пьянеющей Акико. Как итог Чуя узнал и о её изоляции во время лечения, и о попытке Мори забрать её в мафию, и о том, что Фукудзава сумел устроить её в медицинский колледж благодаря некоторым связям. Он слушал про её учёбу, про то, как она надеялась стать просто врачом, игнорируя свою способность, и про то, как однажды Юкичи ранили серьёзно и Йосано решила, что один раз переступить через отвращение к своей силе можно. Потом Вооружённое детективное агентство стало разрастаться, дел у них тоже стало больше, а времени, чтобы лечить всех полноценно, не появилось. Колледж пришлось бросить. По сути все подобные рассказы Йосано сводились к смирению, хоть это было последним, чего ждёшь от настолько волевой девушки. Накахара иногда думал, что они извращённо похожи ввиду своих способностей: оба слишком полезны для тихой жизни.

Хватало и менее меланхоличных разговоров. Общаться с врачом вообще познавательно, как оказалось. Благодаря этому Чуя узнал, что у него выразительная портняжная мышца. А потом что такое портняжная мышца⁽¹⁾ и почему она портняжная.⁽²⁾ Ещё ему поведали, что накладывать швы учатся на кожуре винограда. Трезвым он скорее всего понял бы, что врать о последнем у Акико нет резона, но они были подшофе, поэтому он посмел усомниться. Их следующая встреча началась с красивой, будто украденной с натюрморта, грозди и набора хирургических игл. Йосано при нём надрезала и зашила издевательски большое количество ягод, используя все способы накладывания стежков, которые только помнила… После Акико стянула Чуе запястья его же чокером и завязала глаза своим галстуком. В тот день Накахара поклялся не спорить на желания с женщинами с фантазией. Гордость всё же дороже азарта.

Милосердие к проигравшим точно нельзя считать сильной стороной Йосано, однако в остальном она была просто чудесной. Ей можно было честно и без эвфемизмов написать «Давай перенесём встречу, у меня какая-то хуйня с осколочным», а закончить разговор на том, что она хочет сама проверить его «хуйню с осколочным». По словам Акико, медосмотр параллельно с хорошим сериалом — это тоже форма свидания, по крайней мере, пока все причастные считают это таковым.

Ещё они оба крайне легко отпускали друг друга, если вдруг раздавался звонок с работы. Все всё понимали, молча кивали и про себя просили, чтобы никогда не наставал день, в который срочно вызовут обоих. Чтобы не пришлось на бегу изобретать способы не появиться одновременно, врать коллегам и вставать по разные стороны сразу после того, как они делили номер.

Пока такого не случалось.

Пока Чуя мог спокойно и откровенно лениво лежать на кровати. Пока Йосано в той же размеренной манере смотрела на его голую спину. Что она там высматривала, одной ей и известно. Следов от ногтей быть вроде не должно, свежих шрамов тоже. Впрочем, если она продолжит так приятно водить ладонями вдоль позвоночника, Накахара согласен разрешить искать на нём всё, что угодно. Руки Акико без перчаток ощущались практически также интимно, как тело в одном одеяле. Когда перед глазами сразу и то, и то, не возникало даже желания сопротивляться.

Вчера в городе было громко. Мафия, что удивительно, никак не была в этом замешана, но разведку они послали. Мори не любил, когда у него под боком происходило что-то о чём он не знал. Когда подчинённые вскользь упоминали женщину в крови с ног до головы, но с уверенной походкой даже на каблуках, Чуя понял, что спрашивать имя ему не нужно.

Регенерация Йосано поражала. Сразу после применения способности на ней не было не то, что царапин, не оставалось даже синяков или хотя бы мозолей от туфель. Будто Акико выточили из мрамора, чтобы она напоминала людям, какими они могли бы стать, если бы никогда не спотыкались, не забывали, что чайник уже закипел и теперь горячий, не жили на улице со сворой беспризорников и не работали в преступной организации. У Чуи же кожа полностью целой, кажется, не была никогда.

Живому человеку не идёт быть насколько невредимым. Если бы не выразительные глаза и инициативность самой Йосано, Накахара не смог бы отделаться от ощущения, что недавно он вовсе не проводил время с женщиной, а будто вандал недостойно трогал статую. Хотя… Та не была бы такой тёплой.

Её ладонь всё скользила по его спине. Кончики пальцев иногда касались отдельных точек вне общей траектории руки. «Всё-таки просто веснушки считает,» — догадался Накахара. На них Чуе всю жизнь было всё равно, если честно. Есть и есть, под одеждой они вообще были полупрозрачными, так как света никогда толком не видели. Ни повода для комплексов, ни чего-то особо красивого он в этих точках на коже не находил, однако Йосано почему-то его веснушки нравились. Значит пусть играется. Он не против.

На тумбочке негромко играл музыку оставленный динамиком вверх телефон. Пока не вслушиваешься, кажется просто невнятной смесью мурлыканья и подвывания в микрофон, но сейчас как назло было время, чтобы разобрать текст:

Oh, I don't want to see meI wanna be trapped in you ⁽³⁾

Однажды он заставит Йосано составить плейлист без тоскливых песен, а лучше вовсе из одних мелодий без слов, чтобы не отвлекаться, а пока по комнате всё ещё раздаётся:

Oh, I don't want to be meBut i'm gonna pretend for you ⁽⁴⁾

«…Притворюсь для тебя…» Забавно, особенно если приглядеться к обстановке вокруг.

Простыни под ними пахнут гелем для белья практически ядовито, потому что на них никто не спит долго, их стирают после каждой смены постояльцев раз в пару дней. На кофейном столике оставлены контейнеры для еды, ведь Йосано нравится иногда подкармливать его тем, что она сама готовит, но в номерах обычно от кухни только микроволновка и маленький холодильник. Даже экибана в вазе в углу состоит из одних лишь пластиковых цветов. Они будто играют в огромном кукольном домике в то, чего у них не может быть. На первый взгляд всё вокруг кажется идеальной иллюстрацией счастливой жизни, но если присмотреться, то понимаешь, что каждая мелочь пропитана фарсом.

Наверное, Йосано тоже иногда думает об этом. Наверное, оба выбрали закрыть глаза на то, что они не могут водить друг друга в свои квартиры слишком часто и им приходится довольствоваться лишь декорациями дома. Декорациями, которые меняются каждую их встречу. Если исполнителя портовой мафии будут постоянно видеть в одном и том же мотеле, то всем сразу станет интересно, почему же он туда так стабильно ходит. Чередование мест даёт видимость того, что Накахара просто уже не знает, куда девать деньги, и не хочет водить случайных спутниц в свою квартиру из-за развившейся паранойи. Не редкость в их кругах.

По хорошему, Йосано тоже не следовало знать, где Чуя живёт, однако в агентстве и так состоял Дазай. Накахара был готов отдать руку на отсечение, что если ВДА действительно понадобится устроить на него засаду, то это Осаму подскажет дорогу или выследит его заново, если Чуя успеет переехать к тому времени. Акико же была человеком другого склада, поэтому пару раз он её к себе всё-таки водил. Глубокой ночью. Через окно. С перерывом в пять месяцев.

Может паранойя его всё-таки настигла? Ещё немного внутреннего монолога и Чуе начнёт казаться, что верит он только касаниям Йосано.

Песня продолжала играть где-то на фоне. Иногда она вновь пробивалась сквозь его мысли и становилась субъективно различимой.

They say: «Leave your body, leave your mindDon't you know you're out of time?»⁽⁵⁾

А сколько времени осталось им?

Хорошо, если до утра. Одеваться жутко не хотелось. Ещё вспоминать, куда он что бросил… Сейчас очевидно только то, что брюки у кровати, раз отсюда он видит край штанины на полу, а его шляпа у Йосано на голове. Федора чем-то её манила, хоть рубашки его она не трогала. То ли была равнодушна к этому клише, то ли просто неинтересно: размер одежды у них похожий, хоть свою хоть чужую надевай, разницы почти не будет.

Когда-то Чуя уже отучил себя думать о том, что не может быть уверен, что доживёт до конца недели. Строго говоря, никто не может, но снайперу закажут скорее видного члена мафии, чем рядового гражданина. Если выстрел не будет слышно из-за расстояния, то даже гравитация не спасёт, ведь это не пассивный щит, это от и до подконтрольная Чуе сила. Вот только сколько над этим не вздыхай, ничего не изменится.

Пожалуй, сейчас нужно просто повторить то же самое. Они оба гипотетически могут приближать и удалять разрыв, но едва ли кто-то из них имеет полный контроль над ситуацией. Может однажды они разойдутся, а сразу после Чую и правда пристрелят, но сейчас Йосано сидит рядом в украденной у него шляпе, так что предаваться унынию почти неблагодарно.

Она снова добралась до того самого шрама. Сам рубец уже несколько лет был тактильным слепым пятном, но кожа вокруг будто стала только чувствительнее. Чуя громче обычного выдохнул в подушку и закрыл глаза.

— Всё-таки это ножевое было зашито отвратно, — почти промурлыкала Йосано после долгого молчания.

С парой его ран у Акико была глубокая антипатия. Просто нелюбовь с первого взгляда. Они вызывали у неё пусть и не отвращение, но стойкое профессиональное раздражение. Под лопаткой как раз был шрам, который Йосано поместила в категорию «Если бы не трогали, и то лучше зажило».

Несмотря на подобные мелочи Акико неизменно нравилось смотреть, как перед ней млеет вечно перенапряженное тело. На взводе Чую видели многие, в бою тоже, а вот спокойно лежащим в кровати с разбросанными по подушке волосами — нет.

Вот он чуть привстал на локтях, медленно перевернулся на бок. Всё-таки смотреть на кого-то, пока лежишь на животе, неудобно. Шея затекает. Йосано переложила ладонь на оказавшуюся сверху руку и и начала гладить уже её. Она водила по всему плечу до локтя и обратно. У Чуи тело приятно поджарое, как тактильный анатомический атлас. В мозгу сами собой звучат названия мышц: «Дельтовидная, трёхглавая, двуглавая, плечевая…». Потрогать бы его везде и назвать каждую просто из спортивного интереса. Проверить, не забыла ли Йосано что-то со времён зачётов.

— Я тебе уже рассказывал, что это штопали не врачи в штабе, а Дазай в полуобвалившейся заброшке, — напомнил Накахара, кладя руку под голову. — Скажи спасибо, что не скотчем замотал.

Ровнее от этого ничего не становилось. Дилетантство в профессиональных вопросах Йосано раздражало до иррационального сильно. Как вообще Огай Мори, будь он неладен, допустил, чтоб его подчинённые не справлялись с элементарным? Он в конце концов хирург. По крайней мере, мог им считаться когда-то…

— Работы ваших врачей не далеко ушли, — один раз Акико снимала Чуе швы, так что знала, о чём говорила. — Я бы лучше справилась.

Накахара только закатил глаза и хмыкнул. Будто сомневался или вовсе провоцировал. Йосано наклонила голову и чёрные волосы заструились из-под шляпы уже под другим углом. Её глаза прищурились, обвели контур чужого лица. Что ж, он явно сам напросился:

— … Мы ведь с недавних пор оба знаем, что швы я умею накладывать… — елейным тоном протянула Акико, растягивая губы.

Чуя непроизвольно сменился в лице, поджал губы и нахмурился. Он посмотрел на собеседницу снизу вверх широко открытыми глазами. Йосано лишь чудом не хохотала, обнажая ряд ровных зубов. Помаду она заблаговременно стёрла. Сейчас самый яркий акцент на её лице — глаза, в которых искрилось злорадство. Секундной реакции Акико было достаточно, а значит сдерживаться дальше было бесполезно.

— Не напоминай мне о том ёбаном споре… — сквозь зубы прошипел Накахара.

У Акико уже приподнялись вверх плечи от попыток не хихикать. Понятное дело, что спор ей был не важен вовсе, её целью было разворошить воспоминания о его последствиях. Как показывала практика, эго являлось самой уязвимой точкой в организме Чуи. Удары по нему он не переносил, даже если те были приятными.

— Ты драматизируешь, — не меняя интонации, продолжала Йосано. — Попробуй сказать, что тебе не понравилось, глядя мне в глаза…

Если ищите человека, способного пережить любое увечье, проверьте среди тех, кто осмеливается дразнить мафиози. Велика вероятность, что не ошибётесь.

Молчание затягивалось, напряжение в воздухе росло, слова никак не шли. Взгляд Йосано покинули последние признаки хоть каких-то приличий, но у Чуи всё не появлялись силы перестать смотреть ей в глаза. Решать проблему нужно начиная с её первопричины, поэтому он просто надвинул Акико шляпу на глаза гравитацией, пока она не сказала ещё чего-нибудь.

— Накахара Чуя! — Йосано отшатнулась назад, выгибаясь то вправо, то влево, тянула за поля, но шляпа оставалась на месте.

Всё-таки у него удобная и полезная способность, причем не только в бою, как многие думают. Чуе даже шевелится не нужно было. Теперь уже он ехидно скалился, хоть Йосано не могла это оценить по достоинству. Она всё ещё пыталась как-то вывернуться и что-то сделать, но шляпа будто приклеенная следовала за ней. Постепенно бесполезность попыток сбежать стала очевидной. Акико отставила руки за спину, перенесла вес на них, чтобы не потерять ориентацию в пространстве и принялась просто мотать головой, выжидая. Когда-нибудь Чуе это зрелище надоест.

Когда-нибудь, но не сейчас.

— Ещё хоть слово о произошедшем на том диване и я сделаю так, что шляпа станет весить килограмм пятьдесят, — Накахара выдержал небольшую паузу перед наигранно строгим дополнением. — Минимум.

В итоге Йосано сдалась и даже подняла руки, однако сразу после избавления от федоры пробубнила под нос что-то про то, что он так и не сказал, что ему не понравилось. Чуя предпочёл сделать вид, что он ничего не слышал. Это допущение позволило выключить музыку и мирно лечь спать. Под одеялом были уже не важны ни неестественная идеальность восстановленного тела Йосано, ни посредственно зашитые раны Чуи. Имело значение только то, что они рядом и им тепло вместе.

Утром Йосано и Чуя выберут дату новой встречи, исходя из графиков друг друга. Время покажет состоится ли она, но пока текущая бронь не кончится, они продолжат притворятся, что у их отношений нет предпосылок к катастрофе. Быть может однажды кто-то в это поверит.

Примечания:

Автор всё ещё немного фривольно переводит песни и даёт сноску на каждую мелочь, чтобы вы не гуглили. Надеюсь, вы это цените.

Что я могу сказать, мои хорошие? Бог любит троицу, а я внезапно полюбила этот пейринг больше, чем предполагала, когда писала первую часть.

Обычно я пытаюсь, что бы у меня была хоть какая-то идея, микро-сюжет или хотя бы шутейка в основе, но тут мне просто пришла в голову красивая картинка, а душе захотелось деликатной Rки. Какое-то время ваш автор маялся-маялся, а потом я подумала и решила, что пейринг со мной шипперят полтора землекопа и никто не узнает моего позора пурпурной прозой.

Ещё у меня в ТГ новый набросок по этим двум: https://t.me/amarinis/58

Люблю вас~

1) Парная мышца бедра, идёт от колена до тазовой кости

Вернуться к тексту

2) Портные раньше работали, сидя по-турецки, в такой позе эту мышцу хорошо видно.

Вернуться к тексту

3) Мне не хочется видеть себя, я хочу, чтобы ты стала моей западнёй

Вернуться к тексту

4) Мне уже не хочется быть мной, но я притворюсь для тебя

Вернуться к тексту

5) Они говорят: «Оставь своё тело, оставь свой разум, знаешь ли ты, что у тебя не осталось времени?»

Вернуться к тексту

Примечания:

Кажется, я не умею писать вещи ваншотами без продолжения.

На всякий случай предупреждаю: спойлер к последним сериям пятого сезона.

Do you miss what you thought you were

Back when you thought you knew what you are?

Do you miss your favorite song

Back when you thought you knew what was wrong?⁽¹⁾

— Если ты ещё хоть раз мне поддашься, я сломаю тебе ребро, честное слово, — уверено произнесла Йосано и ударила противника под ней в живот.

Она естественно сделала это не со всей силы. Вовремя напряжённые мышцы пресса сгладили атаку почти в ноль, а так как рефлексы в подобном уже работали за него, Чуе оставалась всего одна действительно сложная задача — не засмеяться. Йосано безошибочного угадывала, когда он в правду ошибался, а когда лишь делал вид, и уступки оскорбляли девушку глубже любых поражений. Гордость, беспощадная и порой нелепая. Хотя, иногда Чуя думал, что реагировал бы схоже, вот только ему никто и никогда не поддавался.

Выбраться ненадолго за город было прекрасной идеей, пусть ехать пришлось за три вагона друг от друга, чтобы не выглядеть подозрительно и не попадать в объективы одних и тех же камер. Спасибо Фицджеральду за новую фобию с его системой наблюдения. Впрочем, не об этом.

Вокруг был май с уверенной тёплой погодой — последний шанс для долгих прогулок перед сезоном дождей в Японии. Зелень набрала цвет, став яркой и свежей, а не робко-салатовой, как в первой половине весны. Небо на контрасте казалось только голубее. Моря не было видно за деревьями, но просто знание того, что оно есть где-то там и ещё и относительно спокойное, невероятно грело душу. Словно штиль принёс покой не только непосредственно в гавань, но и в саму Йокогаму.

Йосано вскочила на ноги и направилась к рюкзаку Чуи, приминая траву белыми кедами. Накахара уже раз третий ловил себя на размышлениях о том, видел ли он её в обуви на плоской подошве до этого. Пока других примеров вспомнить не получалось. Рядом на обломленной у основания ветке покоилась шляпа-федора.

Акико с хозяйским видом расстегнула молнию и достала бутылку вина с бокалами, расположив всё на том же поваленном дереве, на котором они ранее оставили вещи.

Вино было далеко не самым дорогим на родине, в Италии, но оно было из тех, что нельзя экспортировать из страны. Однако на чёрном рынке можно было найти удивительно многое, а на чёрном рынке портового города — почти всё, что может прийти в голову, и много того, что лучше бы в голову вообще никогда не приходило. Накахара в свою очередь отдавал слишком много нервов работе, чтобы не пользоваться привилегиями, которая она могла предложить взамен.

Знала ли Йосано, что минимум две трети того вина, что он приносит на их встречи, являлось откровенной контрабандой, вопрос спорный. С одной стороны, когда Чуя узнал страшное слово «апелласьон»⁽²⁾ и сколько существует сортов винограда, пригодного для изготовления алкоголя, он решил, что знать их все может только ненормальный. Тем более глупо было ожидать от кого-то осведомлённости в тех, что используют в другой стране, отгороженной от тебя практически всей Евразией. С другой стороны, иногда Йосано глядела на этикетки подозрительно осознанно, но даже в такие моменты ситуацию она никак не комментировала. Оставалось лишь гадать: действительно ли Акико не подозревает ни о чём или просто тактично молчит, понимая, что легально попробовать нечто подобное сможет разве что в гипотетическом отпуске в Эмилии или Гаскони.⁽³⁾ Чую же устраивал любой расклад, при котором его не обвиняли в пускании пыли в глаза.

— Я не брал с собой штопор, — предупредил Накахара, не вставая с травы. — Мне он всё равно не особо нужен, вытягиваю пробки гравитацией…

Йосано только хмыкнула и сделала шаг к своей безразмерной сумке. Чуя уже собирался в первый и единственный раз в жизни увидеть, как бутылку препарируют скальпелем, однако абсолютно внезапно Акико достала мешок со сменной обувью. Уже из него появилась туфля. Красная остроносая лодочка на невысоком тонком каблуке. Кожа слабо сверкнула на солнце матовым блеском.

— Я тоже умею обходиться без штопора, — заверила Йосано, крепко схватив бутылку за горлышко левой рукой.

Далее она поднесла шпильку к самой пробке, держа туфлю в правой. Прицелившись, Акико отвела руку для замаха. Чуя молча наблюдал и не вмешивался, хоть про себя и просил, чтобы дно от подобных фокусов не вылетело. Не успел он до конца прикинуть, сумеет ли в случае чего спасти хотя бы часть вина способностью, как Йосано уже филигранно вогнала пробку внутрь бутылки одним размашистым ударом подозрительно крепкого каблука. Леди, что тут ещё скажешь? Хрупкий и нежный цветок в человеческом обличье…

Если же отбрасывать колкости, вышло и правда эффектно. Чуе ещё никто не открывал алкоголь так красиво. Он слышал легенду о том, что Коё с отсутствием штопора могла справиться катаной, но в живую этого никогда этого не видел, да и не верил. Такое безусловно было физически возможно, но представить, как во всём аккуратная и донельзя педантичная Анэ-сан сама решает снести бутылке горлышко и забрызгать пол пусть и под восхищённые взгляды… Не в её характере.

— Хотя бы наполнить себе бокал мне позволено? — напоказ приторно спросил Чуя, наконец вставая на ноги.

В ответ лишь кивнули, не оборачиваясь. Йосано возвращала на место свою обувь. Она, конечно, жаловалась, что ей придётся сбегать прямо с работы без возможности скинуть дома лишнее, но Накахара явно не ожидал, что она таскает на себе столько инструментов. Прежде чем вернуть туфли в сумку, всё её содержимое пришлось утрамбовывать по-новой. Чужая старательность заставила Чую тихо усмехнуться, а после он наполнил бокалы и сделал первый глоток.

Вино было сложным, кислотным, вяжущим язык и слегка подсушивающим нёбо. Таким не напиваются. Токое можно лишь дегустировать или пить в знающей компании, так как с непривычки подобный вкус скорее всего не поймут. Но вот если подождать и дать напитку шанс, то можно было даже почувствовать пресловутый «итальянский акцент» — почти сладкий маслянистый привкус, ради которого вино выдерживали дубовых бочках. Это чувство постепенно оседало на языке чуть ли не осязаемой плёнкой и играло на контрасте с запахом из бокала, который оставался неизменно терпким и кислым.

Добавляла ли в букет что-то утопленная в вине пробка, сказать сложно. Кстати об этом, туфли уже были возвращены на место.

Йосано медленно и неспешно взяла бокал за ножку и немного покрутила его. Что-то в этом простом действе Чую очаровало. Может всему виной была та небольшая потасовка, что они устроили, и пока у него текла по телу разогретая кровь, то пленительным могла показаться любая мелочь, дай лишь повод. Или же всё прозаичнее и так действовал алкоголь… А может пальцы Йосано действительно смотрелись по-особенному у мерцающего стекла. Добавь к этому контрастную ткань перчаток, её привычку отводить мизинец в сторону и задумчивый взгляд и получишь нечто безнадёжно притягательное. Мысль о том, что к такой Йосано хотелось быть ближе и хотелось этого прямо сейчас, стала почти навязчивой. Чуя не стал ей сопротивляться.

Он схватил Акико за запястье правой руки, чтобы отвести её в сторону и убрать с своего пути бокал. Впервые попробовать вино Йосано пришлось с его губ.

Пару секунд он был сконцентрирован на том, чтобы разжать её пальцы и оставить вино висеть в воздухе. В моменте мозгу было сложно вспомнить о чужой способности, понять, что ничего не упадёт и не разобьётся. Подсказать словесно тоже было затруднительно по понятной причине, но через время Йосано поддалась и так.

Акико была из тех, у кого руки в поцелуе играли роль не сильно меньшую, чем губы. Наперекор стилю работы, наедине её прикосновения было сложно назвать как-то иначе, кроме как нежными. И вроде бы почти все обнимают или гладят партнёра в подобные моменты, но с ней всё было как-то иначе. Её пальцы всегда прижимали ближе спокойно, уверенно и почти заботливо, что оставалось лишь списывать на чудотворное влияние помогающей профессии.

Те ощущения, что дарили миниатюрные ладони, которые держали лицо и направляли под нужный угол, не могло перебить даже самое кислотное вино.

Отстранившись также внезапно, как всё это началось, Йосано пару секунд стояла с закрытыми глазами, прислонившись к его лбу своим через чёлку. Всё-таки у них относительная комфортная разница в росте, когда в дело не вмешивались каблуки. Потом она уже полноценно отошла на полшага назад. После мягкий чувственный взгляд становился немного более приземлённым, опускаясь вниз на чужие губы. Забавный ритуал, у которого была сугубо практическая причина.

— Блеск для губ тоже мимо, — с досадой пробубнила Йосано, стирая следы большим пальцем. — У гравитации какие-то личные счёты с макияжем?

Чую подобные паузы никогда не раздражали, как и вид размазанной помады у самой Акико. В этом даже как будто было что-то милое. Физическое напоминание о произошедшем, почти улика. Ну, и повод пробовать аккуратно поймать её палец зубами.

— По-моему, твоя косметика не дружит не с гравитацией, а с алкоголем, который мы обычно пьём. Что думаете на этот счёт, госпожа детектив?

* * *

Из-за пробитий в стекле и фюзеляже звук лопастей вертолёта казался оглушительным. Из-за этого же ветром болезненно закладывало уши. Чуя уже пару минут не мог перестать смотреть вниз и вправо, в сторону, где должны были остаться Гончие. Вроде бы на хвост они им всё-таки не сели. Это не столько радовало, сколько оставляло наедине с каким-то странным чувством опустошения. Во что, чёрт возьми, Вооружённое детективное агентство вообще ввязалось?

Чуя развернулся на сидении рядом с пилотом и посмотрел в салон. Акико он не видел с самого их разрыва где-то недели три или уже месяц назад. И вот судьба подкинула им буквально худший повод встретиться. Всё Агентство каким-то образом в одночасье стало известными на всю страну террористами и, будто этого было мало, у Йосано на глазах пожертвовал собой коллега. Если Чуя правильно помнит, то никто из пассажиров так и не сказал ни слова после того, как Куникида выпрыгнул из вертолёта. Все просто кучно сжались вокруг Йосано как последнего из оставшихся взрослых сотрудников.

Сама Акико сидела, словно неживая, никак не реагируя на происходящие вокруг. Она смотрела перед собой остекленевшими расфокусированными глазами и сжимала руки в замок на коленях. Даже волосы, которые лезли в лицо не удостаивались внимания или попыток убрать их за уши.

Рыжий щуплый паренёк рядом, вроде бы Танидзаки, выглядел не лучше. Кенджи пытался брать Йосано за локоть и заглядывать ей в глаза, но долго не получал никакого ответа. Лишь через время Акико больше на автоматизме, чем искренне, приобняла мальчишек за плечи, прежде чем упереть локти в колени и спрятать лицо в ладонях.

Накахара отвернулся. Теперь он ещё острее чувствовал, что не хочет ни с кем говорить, поэтому скомандовал пилоту:

— Отчитайся перед босом и скажи, что мы прибудем в течении часа.

* * *

Менее чем за минуту Чуя увидел целых две вещи о возможности которых и не подозревал. Во-первых, у него не глазах босса Портовой мафии трясли, дёргая за одежду, словно за его плечами никогда и не было мощной преступной организации. Во-вторых, он впервые смог различить страх в глазах Йосано. Всеобъемлющий, животный, но не тот, что заставляет забиться угол и трепетать, а от которого хочется выцарапать глаза и впиться в глотку причине, лишь бы не оставаться один на один с ней беззащитным. Самая пугающая ярость всегда рождается из страха, потому что он заставляет забыть о принципах. Моральные установки кажутся ненужными, если терять уже нечего. К счастью для всех присутствующих, у Йосано ещё были другие сотрудники Агентства.

Акико ослабила хватку и отошла, казалось, больше для них, чем чтобы не накалять конфликт между ней и Мори. Выпустив из рук складки одежды, она молча смотрела удаляющемуся Огаю в спину. После закрытия двери все в комнате выдохнули. Легче всего заметить это можно было на нервном Танидзаки. Кенджи хоть и был младше, но держался спокойней. После пары секунд, нужных для того, чтобы все остыли, а босс ушёл подальше, Чуя наконец подал голос:

— Мне сказали, что вы всё ещё моя ответственность, так что все вопросы вы будете решать через меня.

Он сделал ощутимую паузу, размышляя, нужно ли во всё это лезть, но после ещё одного взгляда в сторону Йосано всё-таки добавил:

— Эй, леди-врач, на пару слов как старшую…

Пока остатки Агентства провожали их взглядом за дверь, а сама Акико выглядела не сильно менее потерянной, чем в вертолёте, Накахара продолжал снова и снова прокручивать у себя в голове свежее воспоминание. Он всё пытался убедить себя, что поступает верно.

Технически, Агентство сейчас вновь их союзники. У них у всех сейчас есть общий враг. Йосано всё равно не перейдёт в мафию из-за условий сделки, а сомнения в Фукудзаве, если они и появились, исчезнут после одного диалога с ним. У Мори просто не было рациональной причины расшатывать Акико сейчас. Это не тактика и не шаг в интересах организации, похоже, он просто на ней отыгрывался. За то, что устроила саботаж в детстве, или за то, что не оправдала надежд, а может за побег к Юкичи или всё и сразу. Причина не так уж важна, намного важнее то, что босс позволил себе смешивать работу и эмоции.

И если такое можно Мори, то один раз можно и Чуе.

Они свернули за угол, лишь бы никто не видел. В штабе даже у членов исполнительного комитета было навязчивое чувство, что безучастные глаза Огая Мори смотрят на них из каждой щели. От желания оглянуться не спасало даже то, что Накахара точно знал, что у камер тут слепое пятно. Рядовые сотрудники мафии, которых за курение штрафовали в отличие от исполнителя, рассказали ему, кажется, о всех уязвимых местах в системе наблюдения. Не вести же Йосано ради пары слов в свой кабинет через всё здание. Это только спровоцировало бы ненужные вопросы. Приходилось прятаться неподобающим статусу образом.

— Босс не тронет тебя, что бы он не говорил, — вполголоса сказал Чуя после того, как удостоверился, что рядом никого. — Не имеет права. Это условие сделки.

Йосано посмотрела на него обескураженно и даже с недоверием. Обидно, но отчасти понять её можно. Довольно сложно принять, что верный член мафии, с которым тебя вроде как ничего больше не связывает, вдруг решает разоблачить в чём-то своего прямого начальника. Накахара и сам до конца не понимал, почему он это сейчас говорил. Он лишь успокаивал себя мыслями о том, что данная новость безобидна для его организации, а значит предательством считаться не может.

И всё-таки всё, что связывало Мори и Йосано дурно пахло. Это была какая-то необъяснимо отталкивающая пучина, противная даже для того, кто годами работал с Огаем. Противная, потому что это было личное, тут нельзя было прикрыться деловым подходом и поиском выгоды. С взрослой Акико он уже не мог взять ничего полезного для себя и глумился уже просто из желания и досады.

— Спасибо, — Йосано наконец кивнула. — Но не стоило…

У неё чуть смягчился взгляд и стало легче дыхание. Акико расправила плечи, отряхнула комбинезон и поправила заколку, стала больше похожа на саму себя. До совсем привычного вида было ещё далеко. Выбивались ссадины на щеках, не хватало юбки и перчаток, но главное осталось на месте. Она всё ещё ему доверяла.

Чуя почувствовал её заразное облегчение и несколько спонтанно ответил:

— Стоило. На самом деле я хотел спросить твоё профессиональное мнение кое о чём взамен…

* * *

Если вы когда-либо теряли зуб в драке и помнили те малоприятные ощущения, вы не удивились бы наличию стоматологического кабинета в главном здании Портовой мафии. Если вы ещё и знали, кем был Мори на прошлой должности, то вы удивились бы скорее его отсутствию.

— Ещё пару раз открой и закрой рот. Если ничего не мешает, можешь сплюнуть и попробовать поговорить со мной, чтобы привыкнуть, — скомандовала Йосано, не торопясь снимать латексные перчатки.

Начинали они просто с размышлений на тему того, можно ли на зубы относительно безопасно приклеить имитацию вампирских клыков и если да, то как. Минимум раз пять звучала фраза «Я травматолог, а не дантист, но…» и вот они здесь, а дипломированный стоматолог отправлен на обед на час раньше положенного времени убедительной просьбой самого исполнителя Портовой мафии.

Пусть Йосано и любила говорить, что она не переносит работу с инструментами меньше бензопилы, для неё не составило особого труда разобраться и с более тонкой аппаратурой. Благо сам процесс был не сильно трудный, всё-таки не зубы мудрости удаляли. После обезжиривания родных клыков Чуи Акико установила на них болванки, а потом убрала излишки клейкого состава. Пару раз пришлось вернуться к последнему шагу, но вот она уже смотрела в зеркало на тонкой ножке на внутреннюю сторону зубов и не видела больше никаких наплывов, которые могли мешать смыканию челюстей. Зеркальце отложили в сторону, а Йосано перестала нависать над своим внезапным стоматологическим опытом, настороженно ожидая результата.

Накахара, признаться честно, уже проклял себя за то, что пошёл на поводу у желания побыть с ней подольше. Дело было даже не в том, что она справилась медленнее или менее качественно, чем настоящий ортодонт, просто… Весь процесс ощущался до ужаса странным с эмоциональной точки зрения. И если у Йосано была возможность отвлечься на выполнение работы, то вот Чуя просто сидел с разинутым ртом под не самым пленительным ракурсом перед своей бывшей. Спасало ситуацию только то, что Йосано была профессионалом до мозга костей, в её глазах это значило и умение «не видеть людей в пациентах».

Вверх-вниз, сомкнуть челюсти и развести. Вроде в этот раз ничего не мешало, кроме непосредственно длины клыков, но от этого уже никуда не деться. Чуя развернулся к раковине, а Йосано приняла это как знак одобрения и направилась относить инструменты на стерилизацию и выкидывать перчатки.

— Обманки подобраны под твой оттенок зубов, но я не могу гарантировать, что они будут очищаться также хорошо, как и настоящая эмаль, — предупредила Акико, бросая в мусорку расходники. — На всякий случай избегай употребления вина, кофе, крепкого чая, курения… Всего, что красит зубы, иными словами.

— Понял, — чёрт, Чую уже бесил этот маскарад, а он ведь даже не успел начаться, — …никаких больше радостей жизни до конца миссии под прикрытием.

Говорить с клыками было невероятно неудобно. Они уже не цеплялись за другие зубы, но вот нижней губе стабильно доставалось.

Йосано пристально наблюдала за его мимикой. Накахара понимал, что сейчас он для неё проделанная работа и это просто попытки оценить жизнеспособность результата, но по прежнему ощущал некоторое напряжение от такого внимания. Взгляд непроизвольно скользнул к двери из кабинета, чтобы вновь увидеть ключ в двери и напомнить себе, что всё это останется лишь между ними.

— Как объяснишь всё Мори? — Акико практически не моргала, отчего у Чуи сложилось устойчивое впечатление, что она продолжает разговор исключительно, чтобы оценить клыки в действие ещё раз.

— Скажу, что Дазай как-то связался с вами и передал, что мне лучше проникнуть в ряды вампиров не «в ближайшее время», а сейчас, вот ты и вызвалась как причастный медик.

Чуя прикусил губу и выматерился про себя, потому что если бы он попробовал сделать бы это вслух, то точно разодрал бы её внутреннюю сторону. Небольшая пауза. Он закрыл глаза выдохнул и аккуратно убрал языком складку кожи, которая зацепилась за искусственный зуб.

Чтобы происходящее не превращалось совсем уж в допрос, теперь уже Накахара взял инициативу в беседе:

— Кёка и тигро-пацан выходили на связь дополнительно? Вы уверены по поводу встречи с Фицджеральдом?

Йосано немного потупила взгляд и отвела его в сторону.

Теперь она выглядела уже как человек, действительно разговаривавший с ним, а не врач, выискивающий что-то в больном. Акико упёрлась поясницей в торец стола, где оборудование лежало перед стерилизацией. Было очень странно видеть её в обычной обстановке теперь уже без хотя бы одноразовых перчаток. Это зрелище норовило завести мысли не туда, но их мужественно не пускали.

— Нет, — ответила Йосано после недолгого, но ощутимого молчания. — Я уверена только в том, что если Дазай ищет содействия у мафии, то дела плохи. А если он делает это из тюрьмы — то мы не в том положении, чтобы отказываться от любой помощи.

Чуя немного поёжился на стоматологическом кресле. Оно и так не располагало к расслаблению, но сейчас отчего-то было особо паршиво.

— Он вообще давал вам о себе знать? — Накахара всё-таки озвучил напрашивающийся вопрос.

Йосано покачала головой и только потом добавила:

— Я лишь от тебя узнала, что у него есть канал связи с внешним миром.

Несмотря на закатывание глаз и громкое цоканье языком Чуя не мог сказать, что он удивлён хотя бы неприятно. Всё-таки не зря он знал Дазая уже семь лет. Шишки, набитые в статусе половины «Двойного чёрного», уже никогда не дадут о себе забыть.

— Да уж… Новый плащик не отменяет старых привычек… — из хорошего в ситуации было только то, что Накахара, кажется, начал понимать, как говорить с его новым прикусом свободно.

Йосано на мгновение замерла и посмотрела на него. На него, а не ему в рот, что казалось чудом после часа в стоматологическом кабинете.

Она легко приподняла бровь, отчего та практически полностью исчезла под густой чёлкой. Забавная, почти забытая изюминка её выражений. Чем дольше они рядом, тем у Чуи сильнее становилось скверное чувство, что он попал, пусть он и старался не подавать вида.

Прочистив горло тихим кашлем, Накахара позволил себе предаться воспоминаниям, хоть вышло больше похоже на череду жалоб:

— Что текущее дело, что оба визита Шибусавы в Йокагаму, что ещё несколько наших совместных миссий поменьше шли по одному сценарию: Дазай без объяснений лезет в какую-то немыслимую задницу, мне приходится его вытаскивать, чтобы после вместо «спасибо» услышать, что таков и был его гениальный план. А вот делиться своими намерениями хотя бы с союзниками это очевидно слишком просто…

Йосано чуть усмехнулась, прикрыв рот кулаком. Кажется, это была первая подобная реакция в стенах штаб-квартиры мафии. Она не перебивала и увлеченно следила за рассказом и активной жестикуляцией.

— … Знаешь, порой мне кажется, что роль дамы в беде это просто его влажная фантазия наравне с нездоровой тягой к наручникам. Однажды он признается себе в этом, принцесса уйдёт сублимировать в другой замок⁽⁴⁾ и моя жизнь станет невъебенно легче.

Йосано уже откровенно улыбалась, что невозможно было скрыть за ладонью.

— Мне обвинять тебя в фрейдизме⁽⁵⁾ или только в задротстве?

Накахара ухмыльнулся, чувствуя, как он наконец расслабляется. Слишком расслабляется. Этот месяц порознь ничего не изменил. Точнее не так… Он изменил слишком многое, но почему-то не соизволил даже немного испортить его отношение к Йосано. Ему всё ещё нравится, как она улыбается и вставляет в речь термины. От всего этого почти что тошно.

Ему не хочется отпускать её на встречу с Гильдией, как впрочем, и не хочется лезть в неизвестность миссии под прикрытием. Он не желает расходиться по разным кварталам города, но ему также противно даже представлять её несчастный вид, если бы Акико каким-нибудь образом всё-таки забрали бы мафию. А ещё Чуе хочется чисто по-человечески обнять её и утешить после событий прошлых дней как человека, у которого даже нет времени на траур по коллеге и другу, но он понимает, что это будет выглядеть слишком двусмысленно в их случае, поэтому продолжает держать почтительную дистанцию.

Кажется, его беглый взгляд от собеседницы к стенке, а от неё снова к Йосано не остался без внимания. Акико о чём-то задумалась и пару раз громко вздохнула, прежде чем наконец-то решиться заговорить:

— Скажи, ты злишься на меня на то, что между нами всё так кончилось?

Отчего-то под взглядом Йосано всегда было трудно врать. Банально не хотелось. Как и сейчас.

Хоть поставила во всём точку определённо она, оглядываясь назад, Чуя как будто не видел варианта, в котором они не разбежались бы. Однако осознание правильности поступка отнюдь не делало его менее болезненным. По правде говоря, именно верные решения почему-то с завидной регулярностью оказывались мучительными.

— Я злился. Первые пару дней, — на полтона тише признался Чуя. — Но в итоге ты оказалась права. Сколько бы не длилось перемирие, однажды волнение за кого-то из чужой организации будет последним, что нам обоим нужно.

Признание её правоты Йосано не утешило. Она достала из кармана свои перчатки и начала медленно их натягивать с отсутствующим видом, стараясь больше не смотреть на него. Теперь было очевидно, что с задачей «не волноваться за кого-то из чужой организации» они оба справлялись крайне посредственно. Пожалуй, признать это надо было сразу, как они переступили порог этого кабинета.

Закончив с перчатками, Йосано в три широких шага подошла к двери и взялась за ключ. Ради последних слов она даже не повернулась к собеседнику:

— Мне пора, — замок громко щелкнул практически в полной тишине. — Береги себя.

Чуе оставалось лишь встать с кресла и ответить ей практически тем же, прежде чем пойти за линзами:

— Будь осторожна.

Do you miss me, Stephanie?

'Cause I'm really missing you.

Where you are?

I don't care, I just want to be a part of something⁽⁶⁾

Примечания:

Автор помнит про основную свою работу, мне просто нужен был отдых от соукоку, по видимому. Вы бы знали как легко мне было писать это несмотря на гуглёжку по теме вина.

Найдите мне стёбный фанфик, где весь сюжет псов объясняется через призму того, что Дазаю нравится быть дамой в беде.

Так как ФБ считает гетеро поцелуи эротикой, прикрепляю обложку вот так — https://pin.it/3HyE8P4RR

1) Скучаешь ли ты по временам, когда думала, что знаешь, кто ты? Скучаешь ли ты по любимой песни из времен, когда думала, что знаешь, что неправильно?

Вернуться к тексту

2) Закрепленное юридически место выращивания винного винограда.

Вернуться к тексту

3) Винодельные регионы в Италии и Франции соответственно.

Вернуться к тексту

4) Отсылка на принцессу Питч из «Марио» как пример архетипа дамы в беде. С персонажем связана известная фраза «Наша принцесса в другом замке», которая появлялась в конце каждого уровня, кроме последнего. (Ну а ещё игра из Японии, так что автору кажется, что Чуя был бы точно в курсе этого мема.)

Вернуться к тексту

5) Дядя Зигмунд учил, что все проблемы в жизни от неудовлетворенных желаний.

Вернуться к тексту

6) Скучаешь ли ты по мне, Стефани? Потому что я по тебе — да. Где же ты? Мне уже всё равно, я просто хочу быть частью чего-то

Вернуться к тексту