Дружелюбный некромант (джен)

Примечания:

Основная тема этой истории — спасти будущее от трагедии и сделать то, что будет потом, лучше и светлее. По сути, это история о процессе улучшения ситуации после того, как случилось худшее. Она о надежде на будущее, любви друг к другу, стойкости перед лицом невзгод и счастье. В соответствии с этим, эта история будет становиться только светлее и светлее по мере её развития.

Но, тем не менее, она начинается с трагедии. Эта история начинается со смерти ребёнка. Если это не то, что вы хотите читать, вы можете перейти к Главе 3. В её начале написан менее наглядный обзор Глав 1 и 2, который должен позволить вам прочитать остальную часть истории, не читая описание смерти ребенка, если вы хотите.

Эта история должна быть счастливой, повествуя о спасении будущего от трагедии. Если чтение трагической части этого повествования не приносит вам удовольствиям, если в "hurt/comfort" вы предпочитаете пропустить "hurt " и сразу перейти к части "comfort", вы можете это сделать. Берегите себя и, я надеюсь, наслаждайтесь историей.

Шаппет — сферический покемон, который, кажется, покрыт серой тканью. Черные кольца окружают его разноцветные глаза со светло-голубыми склерами, тёмно-синими радужками и жёлтыми зрачками. Иногда он показывает большой розовый язык. Из его макушки торчит длинный заостренный рог. Рог собирает негативные эмоции людей, которыми этот покемон питается. Эти эмоции включают гнев, ревность и зависть, поэтому некоторые люди благодарны за его присутствие. Эти ночные покемоны целыми роями появляются под карнизами домов с негативными людьми. Чаще всего их можно встретить в городах и прочей урбанизированной местности.

* * *

Шёл снег, и мальчику было холодно.

Он вздрогнул, и это было сильное чувство, которое сотрясло всё его тело с головы до пят. Его затылок ударился о почти тёплую стену дома позади него, и на мгновение он увидел звёзды.

Мальчик поднес руки ко рту, выдохнув в них столько тепла, сколько мог. Было ли ещё тепло в его дыхании? Даже если и да, он уже не мог его почувствовать. Он снова сунул руки под мышки, и там тоже не было никакого тепла. Неужели его руки онемели или его кровь была такой холодной?

Его снова охватила дрожь, и он закрыл глаза, ожидая, пока она пройдет. Ему потребовалось так много сил, чтобы снова открыть глаза, когда она прошла, но, когда он наконец справился, он был рад, что сделал это.

Вернулись Шаппеты⁽¹⁾.

На этот раз было пять застенчивых духов, больше, чем он когда-либо видел одновременно. Это были маленькие мерцающие шарики серой дымки размером с его голову, едва различимые в свете крыльца его дома. Единственными их четко видимыми частями были глаза. Такие красивые глаза. Жёлтые зрачки посередине, затем темно-синяя радужка, затем светло-голубая склера. Пять пар глаз смотрели на него сверху, прячась под карнизом крыльца.

— Ххх-ххх, — дрожь глубоко проникла в его грудь, мешая говорить. Он все равно выдавил из себя: — Э-э-э-эй, ммммм-малыши. К-к-к-как вы?

Один из Шаппетов, крупнее остальных, размером почти с его грудь, нерешительно подплыл ближе. Он замер от внезапного стука изнутри дома, за которым последовали голоса на повышенных тонах.

— Ххх-хах, — усмехнулся мальчик. — Ннн-не волнуйся. Они п-п-п-, — он попытался неуклюже выговорить слово «просто», но не смог, — р-р-разозлились на меня. Я о-о-о-облажался. О-о-о-о-очень сильно.

Самый большой Шаппет, которого он знал дольше всех, колебался. Он не подходил ближе.

— Нет! Ннн-не надо! Ннн-не волнуйся, Д-д-д-д, — он боролся с именем, которое дал ему, прежде чем сумел выдавить его, — Дия. — Он слышал, что это означает «масляная лампа», где-то далеко. Как ему казалось, это имя подходило. Глаза этого Шаппета всегда светились сильнее, чем у других, мерцая каким-то внутренним светом. Точно так же, как он представлял себе масляную лампу.

Мальчик снова вздрогнул, мышцы напряглись так, что стало больно, прежде чем все они резко ослабли. Он так устал. Кто знал, что дрожь может быть такой изнурительной?..

— Шшша-а?

Мальчик снова открыл глаза — когда он успел их закрыть? — и снова поднял взгляд. Теперь Дия плыл к нему всё ближе, он открыл рот и показался намек на тонкий розовый язык.

— Шшша-а? — снова прошептал он, тихо и вопросительно.

Что он говорил? Это было... это было... еще один удар раздался изнутри его дома. Ох. Точно. Точно. «Тебе ннн-не о ч-ч-чем б-б-б-беспокоиться, — внезапно дрожь вернулась, и он с трудом заговорил: — Д-д-д-д-дия. Ннн-нам и здесь хорошо. Я просто собираюсь... собираюсь остаться ззз-здесь. П-п-пока они н-не п-п-перестанут ззз-злиться. Ллл-ладно? В-всё н-нормально».

Дия подплыл ближе, пока парящий серый дух почти не коснулся его головы. “Ша?” — спросил он.

Мальчик судорожно кивнул. «По… — его голос надломился, и это не имело никакого отношения к холоду. — Пожалуйста».

Шаппет закрыл глаза, и на его голове начал проявляться короткий серый рог. Если бы мальчик сосредоточился — а сосредоточиться было так трудно, почему так трудно сосредоточиться? — он мог бы увидеть пучки тени, вытекающие из его головы в постепенно затвердевающий рог.

Мгновенно мальчик почувствовал, как его тело расслабилось. Он всё ещё дрожал, но с него будто сняли гору. Тяжесть криков и воплей, страх того, что его ждало, обида за то, что так было всегда — что так должно было быть всегда — оставили его. Всосавшись в рог этого милого маленького покемона.

— Шшшша-а-ап, — пробормотал покемон. Это звучало почти как хлюпающий звук, и мальчик не мог не рассмеяться.

И разве это не чудо? Настоящий искренний смех: — «Ха, ха-ха, ххх-ха-ха-ха-ха», —дрожащий мальчик улыбнулся Дие. Вот почему он любил Шаппетов. На какое-то время они могли заставить мир казаться менее ужасным. Они не могли сделать его по-настоящему счастливым, его учителя говорили, что они питаются только плохими эмоциями, а не хорошими чувствами. Но иногда мир казался немного менее ужасным, и это было всё, что ему было нужно для счастья.

Один из учителей однажды отвел его в сторону, спросил о Шаппетах, которые всегда околачивались под карнизом крыльца его семьи после захода солнца. Спросил, были ли они проблемой. Ха. Он никогда в жизни не говорил «нет» так быстро. Застенчивые маленькие духи были лучшим, что было в его жизни.

— Пе, — вздохнул Дия, когда закончил есть. Его рог был таким полным, что казался почти твёрдым, блестящим и зеркальным, а не тонким и прозрачным.

— Ссссс-спасибо, Д-дия, — пробормотал мальчик. — Мне… — он медленно моргнул, покачал головой, — мне это было нужно, — его тело еще раз судорожно содрогнулось, щёлкнув зубами, прежде чем снова расслабиться, слишком уставшее, чтобы продолжать усилия. На этот раз, когда он перестал дрожать, то не начал снова.

Глаза Дии скривились. Маленький дух выглядел почти обеспокоенным. «Шаппет?» — пробормотал он.

— Ммм. Просто… я устал. У меня был долгий… долгий день, — несколько долгих дней, на самом деле. Он совсем не спал прошлой ночью. И предыдущую ночь тоже не спал. Трудно, со всеми этими криками. Трудно даже после того, как крики прекратились.

Может, сегодня он уснет. Он так устал.

Шаппет метнулся вокруг его головы, словно его что-то беспокоило. «Шшшша-а-а! — закричал он. — Шша-а!»

— Ммм? Что это?

Он подлетел ближе, чем когда-либо прежде, лизнув его лоб нематериальным розовым языком. Было такое ощущение, будто его лизнул туман.

Мальчик удивленно открыл глаза, восторг пузырился где-то глубоко под усталостью. В уголках его глаз появились слезы. «Ох», — тихо прошептал он.

— Шшшша-а-а! — снова закричал покемон. Из-за него он услышал похожие приглушенные крики от других четырех меньших Шаппетов, всё ещё прятавшихся в своих укрытиях под карнизом крыльца. Дия бросился, чтобы снова его лизнуть, поймав его ухо, подбородок, губы, нос, даже проведя своим нематериальным языком по его глазам.

— Хе-хе-хе-хе, — хихикнул мальчик. — П-п-п-п-п-, — слова прервал зевок, — п-п-прекрати, — ему было щекотно, когда нереальный туман Дии попадал ему на губы или глаза. Он поднял глаза, его глаза едва успели сфокусироваться на глазах Шаппета. Они были такими красивыми. Широкие жёлтые зрачки, едва заметная темно-синяя радужная оболочка и светло-голубая склера.

— Ша! Ша, ша, ша, ша, ша!!!

— Эй? Дия? Я тебе когда-нибудь говорил? Однажды я стану тренером покемонов.

— Ша-а-а-а! — неистовый дух бросился к его голове, щекоча его, когда его тонкое тело расползлось вокруг его лица. Даже, казалось бы, сплошной рог расползся вокруг него, как туман.

— Я уйду отсюда. Я… я уйду. Уйду как можно дальше, — глаза мальчика наполнились слезами. — Здесь нет ничего, за чем я буду буду скучать. Ничего, кроме тебя. Я… — мальчик шмыгнул носом, закрыв глаза, — я действительно буду скучать по тебе.

— Шша-а-а, — прошептал Шаппет. Он снова попытался сдвинуть мальчика, налетев на его голову, но попытка была вялой.

Глаза мальчика больше не открывались, но он все равно попытался поднять голову, чтобы посмотреть на Дию. «Эй. Ты не мог бы... ты не мог бы...» — его мысли плавали. Что он говорил только что?

Дия нежно лизнул его щеку: «Шаппет?» — пробормотал он.

Мальчик пошевелился. О. Точно. Он собирался задать вопрос. Очень важный. «Ты не мог бы... ты не мог бы пойти со мной? Когда я уйду отсюда?» Он не знал, сможет ли сделать это один. Мальчик шмыгнул носом: «П-пожалуйста?»

— Ша, — Дия лизнул мальчика, прямо в переносицу и до самого лба.

— О. Хорошо. Эт-т-то хорошо, — слёзы катились по его щекам. Но слёзы радости. С Дией они не могли быть другими.

После этого мальчик некоторое время молчал, пока Дия лизал его щеки и прижимал своё тонкое тело к его голове. Его грудь поднималась всё меньше и меньше с каждым вдохом. Слёзы на его лице и шее медленно замерзали. Если из дома всё ещё и доносился какой-то шум, то он его не слышал. А если внутри него и было какое-то беспокойство, Дия и его рог позаботились о том, чтобы оно никогда не коснулось его сердца.

В последний раз мальчик заговорил. Это был едва слышный шепот: «Дия? Ты там?»

— Ша.

— Хорошо. Это… хорошо.

Мальчик улыбнулся.

1) Шаппет: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/5/5d/0353Shuppet.png

Вернуться к тексту

Негодование от того, что его бросили, заставило Банетт появиться на свет.

Этот покемон произошел от брошенной куклы, которая накопила обиду. Его можно встретить в тёмных переулках.

* * *

Дия ждал, но мальчик был неподвижен.

— Шш-ша? — мальчик не двигался. Конечно, он не двигался. Дия чувствовал пустое пространство, в котором он когда-то обитал. Холодную пустоту там, где был живой дух.

Шаппет мерцал, серая дымка его тела развевалась туда-сюда, словно на сильном ветру.

— Ша? — мальчик всё ещё не двигался. Это было неправильно. У него было так много надежды. Дия чувствовал её в нем, тихое сияние, которое не питало его так, как его горе, но все равно согревало дух. И оно всё ещё было там! Всё ещё внутри него!

Но угасало. С каждой секундой этот уголек остывал, и сияние надежды немного угасало.

Это было несправедливо. Это было неправильно. Так не должно было быть.

Глаза Дии сверкнули, на мгновение вспыхнув розовым, когда он уставился в пустую полость ушедшего духа мальчика. Позади духа бормотали его собратья Шаппеты. Никто не приближался, но даже так Дия мог чувствовать их замешательство. Они не понимали. Не принимали. Они питались обидами, окружающими разрушенный дом, но не проводили месяцы, лично принимая страдания этого ребенка, узнавая его обиды и боли и видя его надежду. Они не понимали этого так, как Дия.

Это было неправильно. Дия кипел, его серая дымка закручивалась сама в себя. Из дома доносилась тишина. Не было ни громких голосов, ни ударов кулаками в стены. Но дух чувствовал изнутри кипящее негодование, жажду ухватиться за любой повод, чтобы положить конец хрупкому перемирью. Уродливый коктейль из злобного ожидания возобновления насилия, тревожного беспокойства о том же и смиренного разочарования всем этим. Но нигде в этой смеси не было беспокойства за своего ребёнка. За мальчика, которого заперли на холоде.

— Шшшшшшшшш, — разгневанный звук вырвался изо рта Шаппета. Всё это было неправильно. С каждым мгновением оставшаяся в мальчике надежда остывала всё больше, и никому не было дела. Как будто мальчик был просто… мусором. Чем-то выброшенным. Чем-то бесполезным.

Глаза Дии снова вспыхнули розовым, отбрасывая резкие тени на крыльцо и пустого мальчика, который лежал на нём.

Нет. Нет! Это было неправильно. Так было неправильно. Мальчик не был бесполезным. Он не был! Он имел значение для кого-то.

Он имел значение для Дии.

И дух не собирался позволить этим последним уголькам надежды в его груди погаснуть.

Шаппет опустил свой рог на грудь мальчика, прямо над его сердцем. «Шшшшша-а-а», — свистнул он, вливая в него энергию, которую он взял из горя мальчика.

Сердце дёрнулось, но ничего более.

— Шшшша-а-а-а-а-а-а-ап, — раздался звук, похожий на свист чайника, и ткань, покрывающая духа, сгорела от усилий. Но сердце не согрелось. Не забилось снова.

Этого было недостаточно.

Этого должно было быть достаточно.

Дух удвоил свои усилия, крича, когда он извлекал боль, ярость и несправедливость из своего рога и пытался сплести их в ещё один удар сердца: «П-п-п-п-п-п-п-п-б-б-б-б-б-б-б-б-б-ба-а-а-а-а-А-А-А-А-А-А-А-А-А!»

Не хватало. Даже с его рогом, полным свежей пищи, ему было недостаточно. В его роге было столько избыточной силы, что он мог не экономить. Поэтому он ничего не жалел. Он вплел себя в мальчика. Серая дымка самого духа распалась, втиснувшись в сердце, которое. Будет. Биться.

— Б-б-б-б-б-ба-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! — он кричал, разрывая себя на части ради топлива. Ради шанса исправить это. Ради того, чтобы показать, что мальчик не бесполезен. Ради того, что он имеет значение. Ради того, что даже тот, кого бросили, не любили, не хотели самые близкие ему люди, всё ещё имеет значение для кого-то. Ради него.

Глаза Дии вспыхнули розовым, ярче, чем свет на крыльце. И он закричал.

— Б-Б-Б-Б-БА-А-А-А-АНЕТТ!

Была вспышка розового света.

И удар сердца. Один. А затем ещё один. И еще один.

Остывший мозг вернулся к жизни, дрожащие токи распространились по неподвижным нейронам, когда тонкий дух встряхнул их.

Ноздри раздулись, и дыхание наполнило пустые лёгкие, подпитывая холодную кровь, которую заставило течь сердцебиение, которое не останавливалось.

И два глаза открылись. Черные зрачки, карие радужки и слабо светящиеся розовым склеры. Им потребовалось время, чтобы сфокусироваться. Холодные нейроны, которые когда-то были мальчиком, которые всё ещё несли его надежду, медленно возобновляли свои старые функции.

Больше было неправильно называть этого ребенка мальчиком. Это не было тем, что вмещало тело. Это не было тем, что медленно выпрямляло его, что приводило сбоящие нейроны и слишком холодные мышцы в движение. Но мальчик был тем, что подпитывало то, что было в его сердце. Надежда. Потребность в чем-то лучшем и сила, чтобы достичь этого, даже когда было больно продолжать надеяться.

Банетт⁽¹⁾ пошатнулся на нетвердых ногах, которые всё ещё были слишком холодными, чтобы сгибаться так, как им следовало бы. Он повернулся к двери тихого дома, который всё ещё был полон обиды и едва скрытого конфликта. И часть его была сердита. Так зол, так сильно зол. Он бы выбил дверь и разорвал на части ненавистных людей, которых он нашел бы внутри.

Но.

Он питался горем мальчика много месяцев. Он ел его страх, его негодование, его отчаяние. И никогда не находил в нём ненависти. Мальчик не хотел уничтожать своих родителей. Опустошать их и заставлять их страдать за то, что они сделали с ним.

Он просто хотел быть свободным.

И с каждым мгновением, проведенным здесь, Банетт откладывало это. Поэтому он повернулся лицом к мягко падающему снегу, который не так давно убил мальчика. Но теперь для его убийства требовалось нечто большее. Банетт не нуждался в тепле, чтобы его тело двигалось или чтобы сердце билось.

Дия бросил последний взгляд на Шаппетов, парящих над его головой. Он протянул к ним руку, и они потерлись об неё. Банетт радостно рассмеялся через нос. Это было щекотно. Сложенной в чашечку ладонью он по очереди нежно спустил каждого Шаппета с карниза, на мгновение прижимаясь к ним лбом. Они были вместе с тех пор, как миазмы вокруг этого дома породили их, и Дие будет жалко оставлять их.

Но он не мог остаться здесь. Он уйдет, и это было хорошо. Поэтому с улыбкой, играющей на его губах, Банетт отпустил последнего Шаппета. Он поднял руку, которой держал их, и приложил её к своему бьющемуся сердцу. Он пожелал им всего наилучшего.

Но для него лучшее было там, за падающим снегом.

Потому что мальчик хотел стать тренером покемонов. И Дия собирался сделать так, чтобы это произошло.

1) Банетт: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/7/72/0354Banette.png

Вернуться к тексту

Примечания:

Менее трагичное содержание глав 1 и 2: Мальчик из неблагополучной семьи вышел на мороз, чтобы избежать ссоры родителей. Холод добрался до него, и он умер. Перед смертью он попросил Дию, Шаппета, которому он дал имя и которому скормил своё горе, сопровождать его в путешествии, чтобы стать тренером покемонов. Дия, пораженный горем и чувством несправедливости, попытался перезапустить сердце мальчика. Ему это удалось, но только превратившись в Банетта и овладев мальчиком так, как Банетт овладевает куклой.

Он думал поквитаться с родителями мальчика, но мальчик всегда хотел только освободиться, а не мстить им. Поэтому вместо этого Дия попрощался со своими собратьями Шаппетами и отправился в мир, чтобы исполнить желание мальчика и стать тренером покемонов вместо него.

Проклятая энергия проникла в набивку выброшенной и забытой плюшевой куклы, дав ей новую жизнь в качестве Банетта. Энергия покемона вырвется наружу, если он когда-либо откроет рот.

* * *

Это... это был уличный фонарь. Он знал это раньше, будучи Шаппетом, через призму обид, которые он вытащил из разумов людей. Он знал. Слишком темная улица и трещина в тротуаре, о которую она всегда спотыкалась: «Когда они собираются починить этот чертов фонарь?!». Яркий свет на периферии его зрения, светящий через окно спальни. Переворот в постели и ворчание: «Мне нужно повесить лист бумаги или что-то ещё, чтобы это заблокировать». Уставший электрик, работающий сверхурочно, чтобы заменить дешевые лампочки, которые, как он чертовски точно подметил на совете, нужно будет постоянно менять.

Но это…

Дия не знал, что уличные фонари так прекрасны. Она никогда не знал, каким великолепным может быть нимб фонаря, выделяющийся на фоне падающего снега. Как успокаивающе смотреть на медленно плывущий к его свету снег. И как полезно! Было уже немного трудно ходить из-за холодных ног и поднимающегося снега, но Дия мог себе представить — знал по опыту мальчика — насколько хуже может быть в темноте.

Но здесь люди объединились, объединили деньги, ресурсы, топливо и время, чтобы вместе освещать свои улицы! Они использовали электричество, как объясняли учителя мальчика, чтобы создавать свет! Они учились, делились и учили, чтобы вместе сделать мир лучше! Разве это не чудесно?

Тёплые нейроны мерцали от воспоминаний, подстегнутые радостью, омывающей тело Дии. Это было то, что мальчик делал в школе несколько раз, то, что он всегда любил. Это было...

Танцы. Да! Мальчик всегда любил танцевать.

Освещенный уличными фонарями, Дия сделал один неуверенный шаг, а затем еще один, и еще один. Шаг, и поворот, и вращение, и — «упс!»

Снег уплотнился и скользнул под кроссовкой Дии, и опора исчезла из-под него. Со звуком «упс» Банетт упал на заснеженный асфальт, ударившись ногой и локтем и ободрав боковую часть руки. Он шокировано фыркнул носом, а затем, как только сориентировался, улыбнулся. Танцевать было весело!

Дия поднялся на ноги — теперь уже немного осторожнее, чтобы не поскользнуться — и попробовал снова. Шаг, шаг, поворот, осторожное вращение, шаг, шаг, осторожное скольжение. Дия протанцевал по улице в нежной тишине снежной ночи, взрываясь всей радостью, которую мальчик чувствовал, когда танцевал.

Счастье пузырилось в его груди, поднимаясь и поднимаясь, пока не выплеснулось наружу и не вырвалось изо рта Банетта головокружительным «Ха!»

И с этим «Ха!» из тела мальчика вырвался клуб тёмно-серого духовной дымки. Волна головокружения накатила на Банетта, и он снова упал, ударившись коленями об асфальт.

— Ммм! — воскликнул Дия, перекатываясь на бок и зажимая рот обеими руками. О нет! Он почти забыл держать рот закрытым! Головокружительная радость взяла верх над его инстинктами, и Дия почти вытек из тела мальчика! Скорее! Ему нужно было найти молнию, что-то, чтобы зашить себе рот, так что-

Довольно внезапно, на волне шока и отвращения, исходящих из мозга мальчика, Дию осенило, что человеческий рот нельзя зашить молнией. Или, по крайней мере, это, вероятно, закончится очень плохо, и люди, которых встретит Дия, будут иметь очень твёрдое мнение об этом.

Дия нервно сглотнул. Он… он предположил, что ему просто придется очень крепко держать рот на замке. Дия снова поднялся и, сжав губы как можно плотнее, снова нерешительно начал танцевать.

* * *

Это не сработает. Нервозность заполнила тело, и радость танца была вне его досягаемости. Ему нужно было что-то, чтобы прикрыть рот. Может быть…

* * *

Может быть, шарф? Ткань будет слишком пористой, чтобы действительно работать, но Дия может очень туго обмотать ею рот несколько раз, и этого будет достаточно, чтобы любые случайные промахи не были такими пугающе изнурительными.

Люди, вероятно, также были бы менее напуганы ребенком, носящим шарф зимой, чем ребенком с молнией, вшитой в губы. Это было важно.

Дия кивнул себе. Да! Это был хороший план. Теперь ему просто нужно было найти шарф...

Он посмотрел на себя. Если на то пошло, то и зимняя одежда получше в целом тоже была бы кстати. Дии ​​не нужно было быть теплым, чтобы поддерживать тело в движении, но одеревеневшие мышцы и напряженные сухожилия мешали ему ходить. И уж тем более танцевать. А мальчик был одет только в свитер с длинными рукавами, брюки-карго и кроссовки с отсыревшими носками. Определенно не зимняя одежда.

Дию накрыла волна меланхолии. Нет. Нет, это была совсем не зимняя одежда.

Банетт сглотнул и сдержал слёзы. Он успокоился, сделав глубокий вдох через нос, и продолжил идти. Он делал всё, что мог, для мальчика. Он собирался исполнить его мечту. Он собирался выйти в мир и путешествовать, стать тренером покемонов и быть счастливым.

Но сначала ему действительно нужна была зимняя одежда. Банетт мог бы прожить, даже если бы его тело на самом деле замерзло, но процесс ожидания следующей оттепели был бы не из приятных.

Дия немного подумал. Где он мог бы раздобыть одежду, не возвращаясь в дом мальчика? О! Конечно, он знал, где ее раздобыть. Он ускорил шаг и свернул на следующем перекрестке. Общественная прачечная! Кто-то всегда забывал там свою одежду на ночь. Мальчик подбирал — крал… было ли это воровством, если она тебе нужна? — какую-то одежду там раньше, когда его старая рвалась, а просить у родителей новую было плохой идеей.

Пока Дия шёл, он заставлял себя восхищаться дорогой и тротуаром — ещё больше совместных проектов! как легко ходить! — и размышлял о том, будет ли кража одежды воровством. Мальчик так считал, когда делал это. Но он также считал, что воровство — это плохо… и что то, что он делает — не плохо. Это не стыковалось. Если воровство было плохим, а то, что он делал, не было плохим, это не могло быть воровством, верно?

Если только не было хорошего воровства и плохого воровства? Или, может быть, мальчик ошибался? Но если так, в чем именно он ошибался? Дия попытался вспомнить уроки мальчика в школе, если на каких-то из них упоминалось об этом. И... да, один из его учителей однажды что-то говорил об этом. Вопрос о том, неправильно ли воровать, чтобы прокормить семью, или неправильно не воровать и позволить им голодать.

Дия фыркнул. Ответ, который он вспомнил, был совсем не полезен! Учитель сказал, что ответ, который нашло их общество, заключался в том, чтобы сделать так, чтобы такой вопрос не вставал вовсе, что так же, как люди работали вместе, чтобы сделать уличные фонари и улицы, они работали вместе, чтобы убедиться, что у всех достаточно еды. Что-то о том, что весь смысл соседства заключался в том, чтобы убедиться, что никто не должен был задавать этот вопрос в принципе.

Очевидно, что это всё ещё было проблемой, потому что мальчику и раньше приходилось красть одежду!

Несмотря на свое разочарование, Дия не мог не ухмыльнуться. Он ухмыльнулся так широко, что с трудом удерживал уголки рта от утечки духа. Потому что он не знал ответа на этот вопрос, было ли кражей то, что ему нужно было брать одежду из прачечной, и было ли это плохо.

Он не знал.

Он не знал!

Сколько бы ни было в мозгу мальчика знаний об электричестве, гражданственности, покемонах, ценах в продуктовых магазинах и танцах, были вещи, которых он не знал. Вещи, которым Дия мог научиться. Вещи, которым его могли обучить другие люди, вещи, которые он мог узнать сам! И, о, как это было чудесно!

Дия замедлил свой темп ровно настолько, чтобы прокрутиться и протанцевать несколько шагов по растущему снегу, просто ради удовольствия.

Всё это чудо познания чего-то нового, которое он испытал сегодня вечером? Красота видения чего-то новыми глазами? Он мог бы испытывать это вечно! Каждый день, когда он выбирал искать что-то новое!

Смех грозил вырваться наружу, и Дия вынужден был зажать рот руками, чтобы подавить его до безмолвного хихиканья. Упс. Ему действительно скоро понадобится этот шарф.

О! Вот и прачечная! Дия в спешке промчался последний квартал, поскользнувшись и упав всего один раз — это было не так уж и плохо! — Он надеялся, что кто-то действительно забыл на ночь постиранные вещи. Он не знал, что делать в противном случае. Дия поспешил к раздвижным стеклянным дверям прачечной и ждал, когда они откроются. Они не открылись.

О, точно, закрыто на ночь. Как мальчик попадал внутрь? Дия задумался лишь на мгновение, прежде чем ответ пришел к нему. Банетт положил руки на стекло и толкнул вверх, пытаясь открыть дверь. На земле был небольшой запорный выступ, и если бы он смог просто снять дверь, то...

Отражение в стекле привлекло внимание Дии. Он моргнул, и два тускло светящихся розовым глаза моргнули в ответ.

О. Дия отпустил дверь и сделал полшага назад. В стекле отражалось лицо мальчика. Его лицо. Он наклонил голову в одну сторону, а затем в другую. Он никогда раньше не видел лица мальчика человеческими глазами. Он... ну, он предположил, что также помнил, как мальчик видел себя в зеркалах. Но это было не совсем то же самое.

У него была коричневая кожа, которая, вероятно, была темнее, чем она выглядела в розовом отражении. Густые брови. Дия поднял их, позволил им упасть, пошевелил ими, нахмурил их. Густые выразительные брови. Он не был уверен, нравится ли ему эта идея, что весь мир может так легко видеть его мысли на его лице.

Банетт коснулся своего лица, ощупывая остальные его черты, пока смотрел на них. Широкий плоский нос. Мягкая челюсть и округлое лицо. Короткие жёсткие чёрные волосы, достаточно жёсткие, чтобы сбрасывать воду, как утиные перья. И широкие губы, которые Дия рефлекторно сжал, разглядывая их.

Это было… лицо. Дия не совсем понимал, что с ним делать.

Он надеялся, что это лицо понравится другим людям.

Банетт прикрыл рот рукой, как будто надеялся сделать это шарфом, и попытался улыбнуться. Его щеки распухли над рукой, а уголки глаз тепло сморщились. Ах. Это была хорошая улыбка. Та, которую мальчик нечасто видел в зеркале.

Дия с нетерпением ждал возможности поделиться ею.

Треск!

Внезапный шум с улицы напугал Дию. Он развернулся, прикрыв одной рукой колотящееся сердце, а другой направив вперед шар пульсирующей чёрно-фиолетовой энергии.

Прошло много секунд, но шум не повторился. Была только приглушенная тишина заснеженной улицы.

Может быть, кто-то уронил что-то на кухне поздно ночью. Или, может быть, Зигзагун опрокинул мусорный бак. Но в любом случае, Дия больше не хотел стоять перед закрытой прачечной, разглядывая своё отражение.

Дия погасил теневой шар и повернулся к раздвижным стеклянным дверям. Он глубоко вдохнул через нос — и, о, какое это было чувство — наполнить лёгкие холодным ночным воздухом — и расправил плечи. Больше никаких проблем с запертыми дверями, он собирался сделать это как призрак.

Банетт сделал еще один глубокий вдох, направился прямо к стеклянной двери и шагнул вперед.

Плотность исчезла, и тени мира загорелись. То, что мгновение назад было сплошными стенами, сменилось тёмными прозрачными вуалями. Рваные тени висели над землей и взлетали, как облака пыли, куда бы ни ступал Дия. Отсветы пурпурного огня очерчивали пространство, которое уличные фонари плохо освещали в реальном мире, и возвышающиеся фиолетовые языки пламени венчали каждый уличный фонарь там, где тень, которую он отбрасывал в небо, была самой глубокой.

Единственная реальная вещь в нереальном мире, Дия, шагнул сквозь нереальную завесу стеклянных дверей, как будто их там и не было. Только оказавшись по ту сторону, он отпустил фантомный мир.

Хлопок. Вытесненный воздух рванулся с его пути, когда Дия шагнул обратно в реальный мир. Он быстро моргнул. Это было... иначе, относительно тех времён, когда он был Шаппетом. Когда он шагал в фантомный мир как Шаппет, он становился частью этого мира. Его тело было такой же прозрачной черной вуалью и фиолетовым огнём, как и всё остальное. На этот раз он был в фантомном мире как настоящее физическое тело.

Это потому, что теперь он был Банеттом? Это то, что испытывали все Банетты после появления физическое тела? Или это было что-то странное и новое, что произошло, когда Дия вселился в человека, а не в куклу?

Он не знал.

Он не знал — Дия хихикнул, прервав ход своих мыслей, прежде чем мысленный напев смог завершиться. Одного мелодраматического всплеска о чудесах невежества и новизны было вполне достаточно. Хотя как бы мелодраматично это ни было — постоянно танцевать от волнения из-за того, что ничего не знаешь, было действительно захватывающим опытом. Шаппет прожил большую часть своей жизни как сгусток инстинктов и автоматических реакций на раздражители. Он усвоил, что к мальчику можно безопасно приближаться, и что он часто выходит на улицу по вечерам, но больше ничего. А мальчик прожил большую часть своей жизни, просто пытаясь дотянуть до следующего дня, сосредотачиваясь на изучении вещей только тогда, когда его садили перед учителем.

Но теперь у Дии появилась совершенно новая жизнь для исследования. Оба, мальчик и Шаппет, выросли в посёлке Ледос, и мальчик никогда не уезжал куда-либо, кроме школьных поездок в музеи и заповедники покемонов. Что было за горизонтом? Кого Дия может встретить в следующем городе? Как будут развиваться его способности? Каково на самом деле быть тренером покемонов? Он не знал. Поэтому ему придется выяснить это самому.

И это путешествие открытий должно было начаться прямо здесь, с очень важного вопроса: что люди забыли в прачечной сегодня вечером, и забыли ли что-то вообще?

Ответ? На самом деле, довольно много. Три разных человека оставили стирку, и Дие удалось собрать довольно много вещей.

Первое и самое главное: кто-то оставил шарф. Чудесный шарф с узором в светло-голубую и бледно-красную клетку, который Дия увидел всего на секунду, прежде чем он был обернут вокруг его рта как можно плотнее. Шарф был достаточно длинным, чтобы обернуть его лицо пять раз, и по завершении Дия едва мог даже пошевелить челюстью. Это было идеально.

Затем поверх него был надет еще один белый шарф, украшенный Пиплапами⁽¹⁾, потому что Дие также нужно было что-то, чтобы согреть нос и шею. В прачечной не было хорошего пальто, поэтому Дия взял две фланелевые рубашки и светло-голубой флисовый свитер, которые, вероятно, были по размеру для невысокого взрослого человека. Они были ему великоваты, но создавали достаточно слоёв, которые могли удерживать немного неподвижного воздуха для изоляции. Результат был на удивление жарким, и Дия быстро обнаружил, что изнемогает от тепла, оставшегося от дневной деятельности прачечной.

Затем Дия надел длинное нижнее белье и заменил свои влажные носки на три пары более длинных, тёплых и сухих. У него по-прежнему были только кроссовки из обуви, но он надеялся, что многослойные носки помогут с этим. А на самых верхних носках были маленькие рисунки Пиплапа, соответствующие шарфу с ним же, что Дия счёл отличным. Он также нашел пару водонепроницаемых тёмно-серых брюк на подтяжках и прекрасный комплект серых вязаных перчаток, которые были ему по размеру.

И, наконец, он нашел белую шапку с большим белым тяжёлым помпоном сверху. Это было очень важно, потому что пушистый белый шар болтался и тянул голову Дии своим весом, когда он двигался, таким образом, что это было очень заметно и очень весело.

К концу разграбления Дии Банетт стал значительно менее подвижным, намного теплее и намного более модным. Но ему было жаль забирать у людей так много красивой одежды. Если ему нравилась найденная одежда, то, вероятно, её владельцы любили её так же или даже больше. Может, ему стоит оставить записку с извинениями?

На одной из стен висела доска, на которой местная бригада технического обслуживания оставляла сообщения для людей, пользующихся прачечной. Такие, как просьба не использовать определенный тип моющего средства или день, когда прачечная будет закрыта на техническое обслуживание. Дия поискал маркер, чтобы написать своё послание, и в конце концов нашёл его закатившимся под стиральную машину.

"Дорогие люди, которые оставили здесь свою одежду на ночь,

Извините за..."

Дия остановился. Хорошо, теперь это было важно. Он украл их одежду, потому что она ему нужна чтобы не замерзнуть сегодня вечером больше, чем она нужна им завтра утром? Он немного подумал, прежде чем изнуряющая жара от слишком большого количества слоев одежды начала заставлять его потеть. Может, ему просто стоит изменить свой выбор слов.

"Извините, что забрал часть вашей одежды. Мне было очень холодно, и она мне нужна."

Затем он добавил несколько сердечек и грустное, сожалеющее лицо, потому что не знал, что еще написать. Он все ещё не был уверен, было ли воровство одежды, которая ему нужна, на самом деле плохим, но он знал, что ему плохо из-за этого.

Он бросил на одежду последний взгляд, чтобы убедиться, что он не забыл ничего нужного, — он взял несколько дополнительных пар носков на случай, если его текущие намокнут, — и ушёл. Еще один быстрый шаг через туманный призрачный мир горящих теней, и Дия снова появился у прачечной с хлопком перемещённого воздуха.

Теперь, должным образом одетый и менее подверженный риску замерзания, Дия мог начать свой путь в качестве тренера покемонов. Или, по крайней мере, он мог начать свой путь в соседний городок и там начать свой путь в качестве тренера покемонов.

Подростки без сопровождения, отправляющиеся в путешествие за покемонами, были обычным зрелищем и редко вызывали вопросы, но посёлок Ледос был небольшим местом с населением всего в несколько тысяч человек. Если бы Дия завтра утром зашёл в местный центр покемонов и попросил стартовый покедекс и несколько покеболов, ему бы задали вопросы. Вопросы вроде: «Твои родители/учителя не говорили мне, что ты отправляешься в путешествие за покемонами», — и на самом деле это были бы не вопросы, а быстрый и окончательный конец любым мечтам о свободе.

Однако, в дневном переходе на восток в Кэнопи-Таун, Дия был бы просто очередным путешественником, посещающим остров Кеномао ради его разнообразной дикой природы, ухоженных заповедников покемонов и полезных залов. Целый новый мир, в котором Дия мог бы раствориться как тренер покемонов.

Улыбаясь так широко, что даже сквозь шарфы было видно, как тянутся его щёки и сморщились глаза, Дия отправился на восток. До Кэнопи-Тауна предстояло пройти долгий путь, так что нужно начинать прямо сейчас.

Примечания:

Карта: https://drive.google.com/file/d/1Gnu_TeMQqGcZ_W2iAuSaXV8NzQ2Mvq7w/view?usp=drive_link

Изображение: ГГ за авторством одного из читателей https://drive.google.com/file/d/1Ijh0DcxZ3BSUiIsBBzswKZKrVSerhfsm/view?usp=drive_link

1) Пиплап: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/b/ba/0393Piplup.png

Вернуться к тексту

Блипбаг — покемон-инсектоид. Его тело разделено на пять сегментов, и оно покрыто чувствительными щетинками, которые он использует для сбора информации об окружающей среде. Спинная половина его овальной головы тёмно-синяя, а брюшная — бежевая. Большие, зеркальные глаза Блипбага напоминают очки. У него маленький рот и отметины, похожие на брови, которые придают ему постоянно удивленное выражение.

Постоянные сборщики информации, Блипбаги очень умны, но очень слабы. Их часто можно встретить в садах.

* * *

Прогулка до Кэнопи-Тауна зимой была нелёгкой, потому что не было настоящей дороги, соединяющей два городка. Товары, в которых нуждался и которые производил Ледос, отправлялись по тем же кабелям для передачи электронных данных, по которым переправлялись покемоны, и движение в маленький посёлок с населением в пару тысяч человек было не таким уж оживлённым. Поэтому просто не было необходимости в асфальтированной и расчищенной дороге.

Между двумя городками была грунтовая тропа, где деревья были выкорчеваны, чтобы закопать кабель для передачи электронных данных, и большую часть времени это было нормально. Иногда люди использовали её, чтобы ездить на велосипедах из одного городка в другой на выходных, чтобы навестить семью или осмотреть достопримечательности Кэнопи-Тауна, и этого было достаточно. Конечно, это было невозможно во время редких сильных снегопадов, и это было не идеально, но такова жизнь в маленьком посёлке. Иногда погода диктовала свои условия, и всё на этом.

Так что если Дия собирался сегодня вечером дойти до Кэнопи-Тауна — ему предстоял долгий и трудный путь по заснеженной грунтовой тропе через тёмный лес. К тому же, луна была скрыта за облаками.

Хотя на самом деле всё было не так уж и плохо. Снега пока что было не больше пары сантиметров, особенно над тропой, которую согревал закопанный кабель электронных данных. И видимость тоже не была большой проблемой, потому что Дия, к своему удовольствию, обнаружил, что его глаза светятся в темноте!

Мягкий розовый свет исходил из его глаз, как из слабых спектральных прожекторов, и после того, как его глаза привыкли к темноте, розового света было более чем достаточно, чтобы видеть. К тому же, иногда слабая фиолетовая дымка мерцала в тенях, отбрасывая свет, ещё больше освещая темноту. Это было здорово, чтобы избегать корней, о которые в противном случае можно было споткнуться, потому что затенённая арка корня светилась фиолетовым.

И теперь, когда Дия был в тепле и уюте под слоями одежды, он мог чувствовать комфортное растяжение и напряжение мышц мальчика...

Дия откинул голову назад и глубоко вдохнул. Холодный ночной воздух вливался в его лёгкие и ощущался хорошо, неся с собой тепло ходьбы, когда Дия выдыхал обратно. Было так бодряще иметь тело и использовать его. Быть снаружи, где тишина могла просачиваться, пока единственными звуками были его дыхание, биение сердца и мягкий шёпот свежего снега под его обувью.

Дия снова вдохнул, наслаждаясь чистым, свежим запахом снежного воздуха. Он оглянулся назад, и в пределах его обзора можно было увидеть следы, исчезающие позади, заполняемые свежим падающим снегом. Он мягко улыбнулся под своими шарфами. Мальчику бы понравилось это, подумал он, начать своё путешествие в такую ​​ночь. Без следов позади и без цели перед ним, кроме широкого открытого мира.

Мальчик не был по-настоящему жив, чтобы чувствовать ту же признательность и удивление, что и Дия. Его сердце билось, а нейроны активизировались, но мозг слишком долго был без кислорода, чтобы снова стать им. Чего-то не хватало, и без духа Дии, который заставлял бы всё двигаться, механизм разума не работал бы. Если бы Дия использовал витиеватые слова, он бы сказал, что его душа ушла и не вернется.

Но даже так. Дия подумал, что этого было достаточно, чтобы сделать всё это стоящим. Мозг мальчика сохранился достаточно, чтобы нести его предпочтения, его опыт, его надежду. Пока Дия использовал его мозг, чтобы двигать телом и интерпретировать окружающий мир, Дия видел мир его глазами. Дия любил танцевать, потому что он любил танцевать. Мысль стать тренером покемонов волновала его, это путешествие в неизведанное было захватывающим, потому что Дия видел обещание и свободу мира его глазами.

Но это было не просто так. Перспектива Дии была шире. Мальчик всегда представлял себе, как он отправляется в свое путешествие покемонов в одиночку, в одиночку бросает вызов залам, стоит на вершине победы в одиночку. Он представлял себе что-то вроде друзей, сверстников, которые поздравляют его со значками, сверстников, с которыми и против которых он соревновался. Но его фантазии никогда не включали товарища, сверстника или наставника, которого он бы любил так сильно, что мог бы отвернуться от своего собственного путешествия, чтобы быть с ним.

В будущем, которое представлял себе Дия — был. Когда Банетт эволюционировал, он всегда оставлял позади братьев и сестер Шаппетов, с которыми вырос. Таков был порядок вещей. Шаппеты должны были оставаться рядом с людьми, чьи негативные эмоции переполняли и питали их, а Банетты подпитывались желанием придать своим брошенным телам смысл. Начало жизни Банетт всегда подразумевало прощание.

Но он любил. Он визжал от восторга, играя в «поймай блуждающий огонёк и схвати тень» со своими братьями и сестрами. Он парил рядом и напевал успокаивающие мелодии, когда один из них съедал чувство, слишком мерзкое или трагичное, чтобы даже Шаппет мог его легко переварить. И он хотел этого снова. И он будет стремиться к этому снова, если сможет.

Именно на это надеялся Дия, когда шёл по углубляющемуся снегу, устремив взгляд вперед на тропу. Он хотел не просто совершить путешествие и прожить жизнь, не просто осуществить мечты мальчика, которые поселились в его голове, но и прожить что-то лучшее. Что-то, наполненное большими радостью и любовью, чем мальчик когда-либо мог себе представить.

Банетт улыбался до боли в щеках и подпрыгивал на несколько шагов, покачиваясь в псевдотанце, как мог, в снегу, который теперь был глубже его лодыжек.

Да. Это была мечта, ради которой стоило жить.

* * *

Снегопад начал ослабевать в час ведьм, через пару часов после полуночи, если Дия правильно читал звёзды, которые пробивались сквозь рваные облака над головой. Онемение начало проникать в его ноги из-за волочения по снегу, который теперь был по щиколотку, и с каждым вдохом он втягивал кислород так глубоко, как мог, прежде чем выпустить его обратно.

Мальчик был в неплохой форме, школа на окраине острова Кеномао выделяла достаточно времени для изучения навыков выживания, чтобы позаботиться об этом. Но поздний ночной поход по снегу утомил бы любого, и только светло-голубой и бледно-красный шарфы Дии, завязывающие его челюсть, не давали ему зевать, выплескивая душу из тела.

Он сонно моргал, пока шёл. Он никогда по-настоящему не спал, будучи Шаппетом, только дремал в самый разгар полудня. Он не был уверен, сможет ли он сейчас заснуть, но с нетерпением ждал возможности проверить, сможет ли он это сделать на мягкой-мягкой кровати, как только доберется до Кэнопи-Тауна. Часть самых приятных воспоминаний мальчика была связана с тем, как он сворачивался под роскошным пушистым одеялом, которое ему подарил дальний родственник. Денег у него не было, поэтому ему, вероятно, пришлось бы использовать фантомный мир, чтобы проскользнуть в пустой гостиничный номер, что… может быть, а может и не быть воровством.

Что ж, как только Дия получит несколько покеболов и поймает несколько покемонов, он сможет продать часть из них, и тогда у него появятся деньги, чтобы заплатить за ночлег. Или, может быть, он купит снаряжение для кемпинга и будет ночевать на природе. Проскальзывание в гостиничный номер без оплаты было лишь временной мерой.

Мысли Дии были так заняты фантазиями о декадентски сложенных подушках и толстых одеялах, что он едва не пропустил, как прошел мимо кого-то в лесу.

Дия остановился на полпути — поморщившись, когда это внезапно сделало боль в его ногах более заметной — и обернулся. Там, вдалеке, справа от тропы, в лесу был свет. Дия прищурился. Это определенно был человек, идущий по проторенной дороге, несущий электрический фонарь. Если Дия сосредоточится, то, возможно, услышит, как тот что-то бормочет себе под нос.

Банетт внезапно почувствовал острую боль в груди, вспомнив, как играл в блуждающий огонёк со своими братьями и сестрами. Играть в прятки с неосязаемыми призраками в городе ночью было практически невозможно, поэтому они сделали это более справедливым для ищущих, заставив прячущегося — блуждающий огонёк — подсвечивать себя волшебным огням. И увидев свет фонаря этого человека, пробивающийся сквозь деревья вдалеке… Дия обнаружил, что делает шаг в сторону от тропы, к свету, с тяжелым сердцем в груди.

— Ну, — подумал Дия, направляясь к свету, — стоит хотя бы посмотреть, кто там, — Дие все-таки было немного любопытно. Зачем, чёрт возьми, кто-то ещё оказался здесь, на полпути между маленьким городком и ещё меньшим посёлком, в заснеженном лесу посреди ночи?

Когда Дия приблизился, он лучше разглядел человека сквозь деревья. Это был либо невысокий подросток, либо очень низкий взрослый. Дия присмотрелся и подумал, что мельком увидел что-то красно-белое в руке, не держащей фонарь. По всей вероятности, покебол.

Тогда это, вероятно, был подросток. Остров Кеномао был известен как хорошее место для молодежи, начинающей путешествия с покемонами. Экономика острова вращалась вокруг этого. Так что невысокий человек с покеболом, выходящий на улицу и делающий что-то, на первый взгляд, глупое посреди ночи, вероятно, был подростком. Подростком, делающим то же самое, что и Дия, начинающим свое путешествие с покемонами!

Дия наращивал темп, как мог. Двигаться по лесу было немного сложнее, чем по тропе. У основания деревьев снега было меньше, чем на тропе, но в остальных местах он был глубже, и даже при розовой подсветке глаз Дии корни и камни могли прятаться под снегом. Дия должен был ступать осторожно и следить куда ставит ногу.

Ох, товарищ-тренер покемонов, вышедший в лес! Дия не мог дождаться встречи с ним!

Тренер выделялся на фоне остального леса своим кругом света, и Дия несколько раз хорошо разглядел его сквозь деревья, пока приближался. Он был ростом, может быть, метра полтора, и был закутан в то, что выглядело как очень уютный зелёный пуховик большого размера. Остальная часть его наряда: варежки, зимние штаны, шапка и шарф, были прекрасного светло-зелёного цвета. И он определенно был тренером, потому что на спине у него был покемон-жук, выглядывающий из-за плеча.

Это был... Дия боролся с туманными воспоминаниями об уроках, на которых мальчик отвлекся... Блипбаг⁽¹⁾! Огромный глазастый жук выглядел так же уютно, завернутый в серо-желтый шарф той же расцветки, что и он сам. Пока его тренер шёл, он осматривался вокруг, над и за его головой, медленно поворачивая свою собственную голову, чтобы осмотреть все стороны тёмного леса.

Дия был примерно в тридцати метрах, когда Блипбаг посмотрел прямо на Банетт и постучал своего тренера по плечу короткой лапкой. Тренер остановился и повернуться в том же направлении, что и его покемон. Дия с энтузиазмом помахал рукой, но тренер просто поднял фонарь и посмотрел в его сторону: «Привет?» — крикнул тренер высоким дрожащим голосом.

Ах, тренер, вероятно, не мог видеть Дию. Круг света, отбрасываемый фонарём, не распространялся так далеко, и он, вероятно, не позволял глазам привыкнуть к темноте. Дия двинулся дальше, пытаясь попасть в зону действия фонаря, чтобы приветственно помахать ему.

Блипбаг снова похлопал своего тренера по плечу, и тот напрягся: «П-привет?» — снова позвал тренер. Он вгляделся в темноту, но так и не смог увидеть Дию.

Дия снова помахал рукой, приближаясь, но, не имея возможности открыть рот, он не мог сделать ничего, чтобы должным образом объявить о себе.

Затем тренер, очевидно, расстроенный тем, что фонарь слепит его зрение, выключил его. И тут же упал на задницу, в снег, пронзительно визжа. Бедный Блипбаг едва избежал участи быть раздавленным, вращая своим телом вокруг тренера, чтобы обернуться вокруг его туловища. И, что ещё хуже, тренер уронил свой фонарь при падении. Он попытался пошарить по снегу в поисках его, но даже при бледно-розовой подсветке Дии, освещавшей округу, он, похоже, не мог его найти. Его ночное зрение было слишком испорчено фонарём.

Дия несколько мгновений моргала в тревожном изумлении, а затем с облегчением вздохнул через нос. К счастью, другой тренер, похоже, не сильно пострадал. Хотя, возможно, Дия мог бы произвести хорошее первое впечатление, помогая ему встать и принеся ему фонарь. Он, конечно, знал, что не хотел бы остаться один ночью в лесу, не имея возможности что-либо видеть.

Он приблизился достаточно близко, чтобы тренер мог бы легко увидеть его с зажженным фонарём, и был всего в семи или восьми метрах, когда тренер позвал другого покемона. Он направил покебол, который держал в своей свободной руке, в темноту и закричал: «Вурмпл⁽²⁾! Вперёд, защита!» — из покебола вылетела вспышка красного света, материализовавшаяся в хлюпающую красную гусеницу длиной в метр. У неё был короткий жёлтый шип на голове, два более длинных жёлтых шипа на хвосте и ряд коротких красных шипов, спускающихся по бокам.

О, боже, тренер, должно быть, больше напуган падением, чем Дия думал, если он…

Высокий дрожащий голос тренера крикнул: «Вурмпл, толчок!»

Дия в шоке резко осмотрелся. Была ли угроза, которую он пропустил там, поз…

Вурмпл встал на дыбы, обнажив грязно-белое брюхо. Затем одним плавным движением он сжался, как пружина, и рванул вперед.

Ох. ​​Черт.

Голова Вурмпла врезалась в живот Дии, словно шар для сноса зданий. Только внутренний шарф Дии удержал его рот закрытым достаточно крепко, чтобы не дать ему потерять душу, когда весь воздух был выбит из лёгких Банетта. Даже так, боль пронзила живот Дии, и его швырнуло назад в снег, как тряпичную куклу. Дия ​​боролся за дыхание, разрываясь между противоречивыми потребностями кашлять и отчаянно втягивать воздух.

Вурмпл полз назад по снегу от места удара, отступая к тренеру, которого он защищал, не сводя глаз с Дии.

Дия воспользовался передышкой, или попытался, перевернувшись на руки и колени и жадно втягивая воздух через нос. Звёзды и тени, это было больно. Весь его живот горел от удара. Он попытался встать на ноги, но кашель сотряс его тело и заставил его рухнуть обратно на снег, упав на бок.

Вурмпл вгляделся в темноту, сосредоточившись на светящихся розовым глазах Дии с их блестящими желтыми зрачками. Ядовитый жёлтый рог на лбу сверкнул в бледном свете.

Глаза Дии широко распахнулись от внезапной паники. Неужели это...? Дия ощупал свой живот в месте удара. В флисовом свитере была дыра и, по крайней мере, в одной из фланелевых рубашек под ней тоже, но липкой мокроты крови не было. Слои не дали короткому шипу на лбу проникнуть внутрь.

— Вурмпл! — закричал тренер. — Используй ядовитое жало! — по команде своего тренера покемон-гусеница наклонился вперёд, передняя часть его тела опустилась вниз, в снег, а спина изогнулась в воздухе, отчётливо демонстрируя два ужасно длинных жёлтых шипа.

Банетт побледнел, кожа стала пепельно-серо-коричневой в отраженном свете его глаз. Его слои не помешают им вгрызться в его плоть. Дия не хотел выяснять, может ли его изменённая физиология справиться с ядом в этих шипах, или, если на то пошло, позволит ли ему возможность перезапустить остановившееся сердце пережить обескровливание. Если его ударить ими, он может умереть прямо здесь, еще до того, как начнется его путь в качестве тренера.

Вурмпл полз вперёд по снегу, высоко подняв шипы, и момент для передышки Дии закончился. Ему пришлось сражаться.

Дия перекатился на руки и колени, игнорируя жгучую боль в животе, насколько мог, и поднял правую руку. Дия вытянул силу из фантомного мира, и реальность завизжала, когда потоки чёрно-фиолетовой энергии ворвались в физический мир, чтобы собраться в его руке. Фиолетовое свечение теневого шара, который он сформировал, очертило рельеф лица Вурмпла, и покемон-гусеница остановился.

В глазах Вурмпла был страх. Дия всегда был сильным как для Шаппета и становился только сильнее, питаясь горем мальчика. Он освоил Теневой Шар, когда его братья и сестры всё ещё практиковали более слабую Ночную Тень, и его силы только возросли в ходе эволюции. Теневой шар, который он мог использовать сейчас, пронзит насквозь не только Вурмпла, но, вероятно, и дерево позади него. И Вурмпл это знал. Сила Банетт была воплощением смерти и проклятий, сотрясавших воздух и давивших на душу. Вурмпл смотрел на Дию и знал, что умрёт.

Но он не отступил.

Вурмпл повернулся, чтобы оглянуться на тренера, которого он защищал, всё ещё шарящего в снегу в поисках фонаря. Он оглянулся на Дию. И он пополз вперёд. Один сантиметр. А затем еще один. А затем, набирая скорость, он бросился в атаку.

И Дия…

Не атаковал.

Он не мог. Этот Вурмпл был готов умереть, защищая своего перепуганного тренера, и Дия не мог убить его за это. Слёзы подступили к уголкам его глаз, и с криком разочарования, который умер в его закрытом рту, он направил руку вниз. Дия закрыл глаза и, уперевшись как мог, выстрелил теневым шаром в землю между ними.

Снег и земля подскочили в воздух с рёвом, и Вурмпла отбросило на метр назад, он плюхнулся на бок и покатился от удара. Но брызги земли ударили и в Дию, отбросив в сторону руку, державшую его, и снова повалив его на бок в снег.

Дия зарычал и свернулся в клубок, держась за живот. Это было больно. Звёздная высь, он никогда не знал такой боли, когда был обычным духом. Но пока он корчился, Вурмпл оправился, перевернувшись обратно на свой бледный живот и снова поднимая шипы хвоста.

Дыхание ворвалось через нос Банетта, когда он готовился к следующему нападению. Он не хотел убивать Вурмпла, но ему нужно было остановить его сейчас, остановить надёжно, и это оставляло Дии мало вариантов. Поэтому он попробовал что-то, в чём даже не был уверен, сработает ли это. Он не мог использовать Визг так же, как делал это будучи Шаппетом, из-за необходимости держать рот закрытым, но сила Визга никогда не была для Дии чем-то физическим.

Итак, пока Вурмпл готовился к новой атаке, Дия втянул свою силу и, игнорируя тот факт, что не мог говорить, закричал. Воздух вокруг Дии дрожал и разрывался, маленькие трещины в фантомном мире разрастались под силой ужасного воющего шума. Сквозь мерцающие трещины Дия мог видеть дух Вурмпла, свечу, вызывающе мерцающую в защите своего тренера. Но сейчас, обнаженный и уязвимый в фантомном мире, его дух не имел защиты от того, чем был Дия.

Когда Дия закричал, дух Вурмпла замерцал и запнулся, и он наконец — наконец! — отступил. Сначала он отступил всего на половину длины тела, но визг только усиливался и усиливался. С его духом, угасающим, как свеча в бурю, Вурмпл сломался и побежал обратно к своему тренеру.

— О боги, боги, боги, — заскулил тренер, всё ещё шаря по снегу в поисках фонаря, когда Вурмпл побежал обратно, чтобы съёжиться у его ног. Затем: — О! — прозвучало облегчение в его высоком пронзительном голосе. Тренер произнес что-то тихое и пылкое, что имело сходство с молитвой, а затем со вспышкой света электрический фонарь снова зажёгся.

Дия вздрогнул от внезапного света, закрыв глаза и зашипев, поскольку его движение усугубило его травму. Наступил момент потрясенной тишины, когда тренер впервые увидел Дию при свете. Никто не двинулся с места. Затем Дия застонала, когда слишком глубокий вдох причинил боль его животу, и тренер рванулся вперед.

Он побежали к Дии так быстро, как только мог, держа фонарь высоко в левой руке и используя свои зубы, чтобы сдёрнуть варежку с правой руки: «О боги», — снова произнес он, но на этот раз в его словах был другой страх. Он упал на колени в снег рядом с Дией, скользя и останавливаясь в спешке.

— О нет, нет-нет-нет-нет, это был ты в темноте, так ведь, должно быть, это был твой покемон со светящимися глазами, о боги, мне так жаль, о, о нет, моя Вурмпл ударила тебя, нет-нет-нет-нет, она отравила тебя, ты чувствуешь слабость? Есть ли приступы озноба, которые приходят и уходят? — поток панических слов вырвался из уст тренера, но даже когда он паниковал, его руки не переставали двигаться. Он поставил фонарь и снял вторую варежку, осторожно потрогал живот Дии голыми руками, а затем, обнаружив дыру в одежде Дии, немедленно залез в поясную сумку, спрятанную под курткой, и вытащил оттуда распылитель и шприц с колпачком.

— Хорошо, мне нужно, чтобы ты перевернулся ко мне. Я собираюсь поднять твою рубашку, чтобы хорошенько рассмотреть повреждения, и это может быть больно, но это необходимо. С тобой всё будет в порядке, но мне нужно, чтобы ты сотрудничал со мной, — он снова принялся за работу, пока говорил. Дия ​​подчинился мягким толчкам тренера и перевернулся на спину, застонав, когда она выпрямилась, а затем снова, когда тренер поднял его многослойные рубашки.

Дия наклонился вперёд, чтобы посмотреть, когда тренер зашипел от увиденного. Его живот уже был покрыт уродливыми красными и фиолетовыми пятнами там, где в него врезалась Вурмпл.

— Ладно, хорошие новости, — сказал тренер, — рог не пробил твою одежду, так что тебе нужно только немного зелья, а дедушка всегда следит за тем, чтобы я носил с собой всё необходимое, и через минуту ты будешь в порядке.

Тренер направил распылитель и трижды нажал, распылив туман на обнажённый живот Дии. Облегчение было мгновенным. Боль тут же исчезла, когда подействовало обезболивающее зелье, и Дия откинулся назад с облегчённым стоном. Мышцы, которые он даже не осознавал, что напрягает, расслабились, а его веки затрепетали. Банетт даже мог чувствовать, как регенерация от зелья восстанавливает его через осознание своего одержимого тела. Пройдет некоторое время, прежде чем мёртвая кровь снова впитается, а синяки исчезнут, но капилляры уже срастались и стягивались.

— Ладно. Ладно, — выдохнул тренер. — С тобой всё в порядке.

Дия ​​моргнул и посмотрел на тренера, чей шарф в какой-то момент ослаб, впервые хорошенько разглядев его… её. По крайней мере, ему казалось, что тренер — девушка. Понятие полового диморфизма или гендера для него, как для духа, было не совсем ясным, и воспоминания мальчика подсказывали, что в этом вопросе внешность может быть обманчивой.

Тренер была, как Дие и казалось издалека, очень низкой. Но не настолько молодой, как он предполагал. Её лицо уже теряло детскую пухлость, заменяя её угловатостью, которая говорила, что она была в позднем, а не раннем подростковом возрасте. Острые чёрные глаза расширились от беспокойства, уставившись на Дию. Её кожа и волосы были того же цвета, что и у него, коричнево-чёрные, но волосы Дии были короткими и жесткими, здесь же он мог видеть пучки более длинных и прямых волос, выбивающихся из-под её шапки. Кстати, об этом…

Дия хихикнул, глядя на её шапку. На вершине светло-зелёной шапочки сидел шар фиолетового пуха, похожий на шар белого пуха на его собственной. Но её был лучше, потому что он был по форме точно как Венонат⁽³⁾.

Тревога тренера вернулась в одно мгновение: «Ох, о нет, я должна была спросить, прежде чем распылять на тебя: у тебя нет аллергии на какие-либо формулы зелий? Ты не весишь меньше нормы? У тебя когда-нибудь была плохая реакция на зелье? Я не должна был делать три пшика, не проверив…»

Дия потянулся и обхватил одной из своих рук в перчатке одну из её беспокойный рук и покачал головой. Другой рукой он указал на её шапку, ещё больше хихикая. С шоком от боя и болью, внезапно прошедшими, и всем этим адреналином, всё ещё бурлящим в его теле, он не мог не рассмеяться. Это был просто крошечный Венонат, подпрыгивающий вверх-вниз на её макушке.

— А? — воскликнула она, поднимая свободную руку туда, куда указывал Дия. — Что… — её рука коснулась пушистого Веноната. — О, — на её лице в одно мгновение отразилось замешательство, непонимание и осознание, прежде чем, наконец, она нерешительно рассмеялась. — О-о. Ах, ха-ха-ха. Ха-ха-ха-ха-ха, — и затем, словно прорвало плотину, она рассмеялась сильнее, чем Дия, наклонившись над Банеттом и смеясь до тех пор, пока слезы не потекли по её лицу.

Им обоим потребовалась долгая минута, чтобы перестать смеяться и взять себя в руки, вновь погружаясь в тишину снежной ночи.

Наконец тренер сказала: «Эм, вот, позволь мне помочь тебе подняться, — она протянула руку и встала, потянув Дию на ноги, когда тот взял её за руку, где он возвышался над ней на добрых пятнадцать сантиметров. — Я... я Джун. Лепида Джун. И мне так жаль, что я напала на тебя. Я увидела пару светящихся глаз в темноте, и я думаю, что это был твой покемон? — её тон перешёл в вопросительный. — А я думала только о том, что в этой местности нет таких покемонов, но на Кеномао, как говорят, много призраков и... — Джун остановилась и взяла себя в руки. — Извини. Как тебя зовут?»

Дия моргнул. Со всеми её разговорами он почти забыл, что открывать рот и отвечать — это то, что от него ожидают во время разговора.

Банетт указал на свой рот под шарфами, затем на горло, а затем покачал рукой вперед и назад резким движением. «Я не могу говорить» — как он надеялся, удалось показать ему.

— Ты... не можешь говорить? Ох! О нет, дай мне снова принести зелье...

Дия прервал возню Джун с её поясной сумкой отрицательным взмахом руки. Он повторил движения, затем указал на Вурмпл, выглядывающую из-за дерева в паре метров позади Джун, и сделал еще один отрицательный взмах.

— Ох! Ты вообще не можешь говорить! В общем, я имею в виду. Ты немой.

Дия кивнул. Это было такое же хорошее объяснение, как и любое другое, и у него было преимущество в том, что оно было фактически правдой.

— О, ну, можешь ли ты продиктовать мне своё имя по буквам? Я бы... о, подожди! — глаза Джун проследили за пальцем Дии, направленным на её Вурмпла, и они внезапно расширились. — Извини, дай мне минутку! — Джун развернулась, бросилась к своей Вурмпл и встала перед ней на колени. Она подняла её обеими руками и с усилием прижала к себе. Выйдя из-за дерева и поднявшись с земли, Дия заметил, что покемон сильно дрожит.

— Тссс, тссс, — прошептала ему Джун. — Мне жаль, Вурми, я знаю, что холод ужасный и тебе больно, но я верну тебя обратно в твой покебол. И я принесу тебе немного тёплого бульона, когда мы вернемся в отель, как тебе это? Ты так хорошо себя вела сегодня, ты была такой храброй девочкой. Ты так хорошо меня защищала... — Джун продолжала лепетать утешения, пока не вывела её на поляну, где оставила покебол Вурмпл. Она неловко присела, чтобы поднять его, не выпуская из рук здоровенного покемона-гусеницу, а затем, во вспышке красного света, он снова исчез в красно-белой сфере.

Как только с её покемоном разобрались, она повернулась к Дие, грустно улыбаясь: «Извини за это. Она действительно не создана для зимних условий... — её прервала внезапная дрожь. — Как и я. У меня вся спина куртки облеплена снегом и... и ты! — воскликнула она. — Ты, должно быть, замерзаешь, я только что раздела тебя почти догола, пока ты лежал в снегу!»

Дия моргнул. Полуголый — было довольно серьёзным преувеличением, как и замерзание. Спина Дии была покрыта снегом, живот был открыт воздуху, а свитер и штаны, возможно, были немного влажными от падения в снег, но с ним всё было в порядке. Ранее в эту ночь он восстановился после полного отказа органов из-за гипотермии. Ему не требуется помощь Джун для...

Джун порылась в своей поясной сумке и вытащила оттуда маленький черный шарик для хранения, который она направила на Дию. Вспыхнул красный свет, и появилось большое толстое шерстяное одеяло, поглотившее верхнюю половину тела Дии.

Дия фыркнул от удивления и вытащил голову из одеяла, поправив его так, чтобы одеяло обернулось вокруг, и голова высунулась наружу. Он освободился как раз вовремя, чтобы увидеть ещё одну вспышку красного света и идеально сложенный бревенчатый костер — неразожжённый — в углублении, которое Джун расчистила в снегу.

— Ладно, иди сюда, малыш, — сказала Джун. Дия моргнул, гадая, старше ли она, чем он думал, или же ей показалось, что его тело выглядит моложе, чем есть на самом деле. — Давай согреем тебя, — мгновением спустя она сама вздрогнула. — И меня тоже. Бррр, снег уже залез мне в штаны.

Джун начала откидывать снег в сторону леса, расчищая участок голой земли, и Дия пришёл ей на помощь. Его кроссовки были не лучшими для работы, но они все равно промокли ещё несколько часов назад, и холод был недостаточно сильным, чтобы обездвижить тело Дии. Расчистка земли заняла всего несколько минут, но пока они работали, Дии заметил, что Джун дрожит всё сильнее и сильнее. Её одежда выглядела более водонепроницаемой, чем у Дии, но она упала и извалялась в снегу ранее.

Когда они закончили, Джун присела рядом с огнем и достала зажигалку для кемпинга. Она щелкнула ею один, два, три раза, затем снова и снова, но её руки слишком сильно тряслись, чтобы крепко её ухватить. И когда ей наконец удалось получить пламя, оно дрожало и колебалось на конце зажигалки. Казалось, это не очень-то помогало зажечь трут в центре аккуратно сложенных дров.

Дия сглотнул, наблюдая, как тренер борется с огнём и холодом. Он стянул одеяло с себя и обернул их вокруг её плеч, качая головой в ответ на её протесты: «Я в порядке, я в п- порядке, я на самом деле не так уж и замёрзла, просто адреналин сходит, тебе оно нужнее…»

Пока Джун протестовала против возвращения ей шерстяного одеяла, Дия протянул свою правую руку в перчатке ладонью вверх над деревом. Он сосредоточил свою волю на точке горения и с резким шипением ацетиленовой горелки, голубая полоса огня вспыхнула над его ладонью.

— … чем мне, — слабо проговорила Джун. — Что?..

Дия подлил силы в пламя, черпая из внезапных острых эмоций Джун и её возобновившейся нервозности, чтобы облегчить усилия. Голубой огонь увеличился в размерах, превратившись в рябящий прозрачный шар размером с голову Дии. От шипящего волшебного огня исходил слабый жар, недостаточный, чтобы обуглить или сжечь большинство вещей, но достаточный, чтобы поджечь горючие материалы. Дия отдернул руку, оставив волшебный огонь парить на месте над бревнами и трутом. Затем, взмахнув рукой и надавив своей волей, он сбросил огонь на бревна.

Внезапный свист прошёл по поленьям с приливом тепла и втянутым воздухом, а затем перед ними весело затрещал оранжевый костёр. Дия протянул руки к огню, приятно дрожа от прилива тепла, пропитывающего его одежду. Он сделал вид, что невозмутим, греясь несколько долгих мгновений, прежде чем покоситься на Джун. Он нервно сглотнул.

Джун моргнула, ошеломленная и на мгновение потерявшая дар речи. Затем она моргнула снова, острые чёрные глаза сузились, когда она вгляделась в лицо Дии. Она вгляделась поближе и воскликнула: «О! О, твои склеры розовые! И они светятся! Это твои глаза были в лесу ранее, а не твоего покемона! — она взглянула на потрескивающий огонь, а затем снова на Дию. — Ты...»

Дия снова сглотнул. Он понимал, что розовые глаза могут выдать его природу, но он... как бы намеренно не думал о том, что люди могут подумать о них, и надеялся, что это не станет проблемой.

— ... экстрасенс?

Банетт замер. Что?

— Ого. Я слышала, что некоторые из более сильных семей экстрасенсов имеют отличительные физические черты, но я не знала, что ваши глаза могут светиться. Подожди, нет, о чем я думаю, конечно, они могут светиться, мы все видели то видео, где Лидер Сабрина использовала свои силы против того Мега Стиликса. Я не знала, что они могут просто светиться всё время. Или что ты можешь разжигать огонь с помощью психических сил. Это то, что ты сделал, верно?

Сотни мыслей пронеслись в голове Дии за мгновение, но ни одна из них не нашла отклика, поэтому Банетт просто медленно кивнул.

— Это потрясающе! Я собираюсь однажды превратить своего Блипбага в Орбитла, но я слышала, что очень сложно заботиться о них психически во время их промежуточной эволюции, поэтому я бы с удовольствием покопалась в твоих знаниях в поисках подсказок и... и-и-и-и-и, ты всё ещё не можешь говорить, и я даже еще не узнала твоего имени! — Джун ярко покраснела. — Я, э-э, Лепида Джун. Рада познакомиться. Как твое имя, можешь произнести по буквам?»

Дия осторожно кивнул. Он поднял палец в воздух и начертил три буквы: Д-И-Я.

— Ох, Ди-я? — Джун произнесла имя и радостно замурлыкала, когда Дия снова кивнул. — Ладно, ну, э-э, для начала иди сюда. Ты просто стоишь там, весь холодный! — Джун потянула их обоих вниз, чтобы они сели на голую землю рядом с огнём, и раскрыла шерстяное одеяло, чтобы втянуть в него и Дию.

Дия неожиданно оказался прижатым к боку тренера и завернутым вместе с ней под одеяло. Он замер на мгновение, не зная, что делать или что происходит. Но затем Джун слегка вздрогнула, и следующее, что Дия осознал, было то, что его рука обнимает её за плечи и он прижимается к ней так близко, как только может. Он потянулся внутрь себя и схватил своё сердце, заставляя его биться все быстрее и быстрее, чтобы согреть свое тело для неё.

— Ого, — пробормотала она. — Ты как печь. Неудивительно, что тебе не понадобилось одеяло. Спасибо.

Джун быстро перестала дрожать, и Дия заставил себя немного отпустить её. Она не умирала, сказал он себе. Её руки немного озябли, потому что она искала что-то в снегу, и она немного дрожала, потому что ночь была холодной даже в её теплой одежде, но она не умирала. Она была в порядке, и ей было тепло, и она была в безопасности, и у нее был огонь, и она не умирала.

Когда Дия ослабил хватку, он почувствовал странное извивающееся движение там, где его рука обнимала её спину. Блипбаг, который ранее висел на спине Джун, вылез из-под её пуховой куртки, просунул голову ей за голову и освободился от ограничений её куртки и одеяла.

Блипбаг уставился на Дию с расстояния в ладонь, огромные серебристые сегментированные глаза отражали розовые глаза Баннета тысячей разбитых образов. Дия моргнул. В нижней части лица Блипбага открылась вертикальная щель, обнажив извивающиеся мандибулы и максиллы. Шевеля ротовыми частями, он зашипел на Дию: «Бллли-и-и-и-и-и-и-икхххххххх».

Дия отпрянул, и Джун крикнула на своего покемона: «Игорь, нет! Нет! Дия — друг! Игорь, дружелюбнее! — Шипение Блипбага стихло на последнем восклицании, и он прижался к её затылку, всё ещё не мигая глядя на Дию. — Мне так жаль, я думаю, ты действительно напугал его ранее, ему просто нужно было сказать, что мы в безопасности».

Дия моргнул и кивнул. При общении с Джун ему слишком часто приходилось это делать. Однако он продолжал держать голову откинутой назад, не отрывая взгляда от разбитых отражений в глазах Игоря.

Джун вздохнула: «Он всё ещё смотрит на тебя, не так ли?»

Дия кивнул.

— Это… слушай, все Блипбаги от природы такие, и я дополнительно тренировала Игоря наблюдению, и он, вероятно, всё ещё немного опасается тебя. Он не перестанет смотреть на тебя ещё долгое время. Я обещаю, что он не нападет на тебя, теперь, когда я обозначила тебя как друга. Игорь очень хорошо обучен, я клянусь.

— Мммм, — промычал Дия, неохотно позволяя себе расслабиться, возвращаясь к Джун и Жуку с Множеством Ротовых Частей. Игорь вперил в него взгляд, но, как и было обещано, больше не шипел.

— Так... — протянула Джун, — что привело тебя в лес посреди ночи?

Дия тупо уставился на Джун.

— Ох. Точно. Немота. Хе-хе-хе. Извини. Э-э… как ты относишься к двадцати вопросам? Я задаю вопросы «да-нет», пытаясь сузить круг ответов?

Дия пожал плечами. Конечно, почему бы и нет? Банетт поднял один палец в сторону Джун, прося её сначала подождать. Он покрутился под одеялом и с усилием стащил с себя кроссовки и носки. Они не были совсем мокрыми, но кроссовки определенно не были водонепроницаемыми, а обувь Дии была довольно влажной. Он поставил их перед огнем и выудил из карманов дополнительные сухие носки, чтобы надеть.

Банетт радостно застонал, натягивая свежие сухие носки. Звёздная высь, это было божественно. Он пошевелил пальцами ног в их новых уютных вольерах, поймав Джун на том, что она смотрит на них с любопытством. Дия вопросительно поднял бровь.

— О, э-э, тебя устраивают эти кроссовки? Зимой?

Дия кивнул. Он получит ботинки получше, когда сможет, но пока кроссовки не дают его ногам замерзнуть — они подходят.

Джун выглядела скептически, но не стала спорить: «Хорошо, э-э, ты местный? — кивок. — И ты экстрасенс, да? — кивок. Дия без проблем позволил этому заблуждению сохраниться. — Это у вас семейное? — взмах. — Ты тренер покемонов? — Дия покачал головой из стороны в сторону, как будто говоря: «Что-то вроде». — Новый тренер?» —кивок.

После нескольких раундов расспросов Дия установил некоторые сведения о себе. Он был новым тренером покемонов, который хотел начать свое путешествие в Кэнопи-Тауне. Он был местным. Завтра был какой-то крайний срок, что означало, что ему нужно было отправиться ночью, но Дия покачал головой достаточно, когда Джун попыталась выяснить, что это был за крайний срок, и в конце концов она отказалась от расспросов.

Да, ночью он был в безопасности, путешествуя без сопровождения покемонов. Да, это было потому, что он был «экстрасенсом». Нет, он не был телепатом и не мог читать мысли — это, похоже, разочаровало Джун, которая пробормотала о том, как было бы круто читать мысли покемонов.

Дия было его первым именем, да. Да, это было странное имя. Нет, это не было мужским или женским именем. Нет, Дия не был ни мальчиком, ни девочкой. Джун на мгновение задумалась, прежде чем спросить Дию, небинарен ли он, что… она угадала? Вероятно? В любом случае, он кивнул Джун. К счастью, этот вопрос положил конец всем остальным, на которые Дия, возможно, не знал, как ответить, потому что Джун начала тираду о полах насекомых.

Очень, очень страстную тираду.

«У пчёл, — настаивала Джун, — гораздо больше полов, чем люди думают, — она сердито посмотрела куда-то в сторону лица Дии. Она открыла рот, но ничего не сказала, вместо этого на мгновение замерев, прежде чем закрыть его обратно. Джун взглянула на Дию, установив зрительный контакт. — Не возражаешь, если я, э-э, немного поговорю об этом? Э-э, много об этом? Для меня это важно».

Дия улыбнулся и кивнул. Она шутит? Конечно, он хотел это услышать. Он улыбнулся шире, чтобы убедиться, что Джун видит его улыбку даже поверх шарфов. Не прошло и дня с начала его путешествия, а его уже учил чему-то новому другой тренер покемонов! Тренер покемонов, который, возможно, даже был другом! У мальчика был довольно ограниченный опыт завязывания дружбы, но из того немногого, что он знал, Дия был почти уверен, что прижаться друг к другу, чтобы согреться холодной зимней ночью, говоря о вещах, которые ты любишь, — это именно то, как заводятся друзья.

Джун глубоко вдохнула и медленно выдохнула: «Хорошо, — начала она, — значит, ты знаешь, как некоторые рыбы могут менять пол после рождения? — Дия кивнул, у одного из учителей мальчика был такой водный покемон. — Хорошо, когда рыба меняет свою морфологию и способ размножения, мы все говорим, что она изменилась с самца на самку или с самки на самца, верно? Даже если её геном остается прежним?»

Банетт кивнул в знак понимания.

— Итак, если бы я сказала тебе, что определенная пчела начинает с определенной морфологии, а затем меняется на один из двух половых диморфных репродуктивных типов в зависимости от факторов окружающей среды — точно так же, как те рыбы, которых все описывают как меняющих пол, — последнюю часть Джун прорычала. — Ты бы сказал, что эти два различных типа пчёл одного пола?»

Дия покачал головой. Это было здорово. Самые приятные учителя мальчика всегда были такими вовлечёнными, и вот его возможный новый друг оказался таким же интересным!

«Нет! — закричала Джун. — Ты не будешь! Очевидно! — Джун попыталась поднять руки в воздух, но преуспела только в том, что немного сбила их одеяло. — Но не-е-е-е-ет. У пчелиных маток и рабочих пчёл одинаковый геном, так что они обе должны быть самками. Совершенно разные половые модели и репродуктивные органы, полный половой диморфизм, но нет, они определенно обе самки, мы должны использовать один и тот же идентификатор пола для них обоих. И даже хуже!»

Разглагольствования продолжались некоторое время. Дия должен был признать, что несколько раз терял нить разговора, особенно в той части, где Джун каким-то образом перескочила с пчёл на то, как неотеническое размножение работает у покемонов-насекомых. И, э-э, всё о том, как это связано с добычей шёлка. Но даже если он не так уж хорошо следил за наукой о разведении, он многое узнал о самой Джун!

Во-первых, она была намного увереннее, когда говорила о покемонах-насекомых, чем когда она сходила с ума одна в тёмном лесу. Это потому, что она выросла на ферме покемонов-насекомых. Её семья собирала с них шелк и хитин, а также некоторые фармацевтические яды в качестве побочного бизнеса, так что Джун много знала о покемонах-насекомых. По крайней мере, касательно одомашненных. У неё было немного меньше опыта взаимодействия с дикими покемонами. Ладно, может быть, намного меньше опыта. Никакого опыта. Но ведь не может же всё быть настолько иначе, верно?

По крайней мере, так она думала, прежде чем запаниковать, когда из темноты к ней выплыли два ужасающих светящихся розовых глаза — Дия приободрился, это было именно то, что любой Банетт хотел бы услышать о своих глазах — и провести всю ночь до этого, так и не найдя Спинарака⁽⁴⁾.

Дия вопросительно наклонил голову.

«О, точно, — сказала Джун, наконец, немного выдохшись в своей долгой болтовне. — Э-э, вот почему я была здесь сегодня вечером, искала Спинарака. Эм, ты же местный, ты знаешь, что на Кеномао много вариантов покемонов, верно?»

Так и было. В своё время мальчик выслушал немало ворчания старожилов о том, что остров Кеномао был обделён вожделенным званием «Вариантный регион». На острове было много покемонов с необычными причудами или способностями из-за его разнообразного климата и расстояния от материка. Вариации, которые вы не могли бы найти больше нигде. Но, по-видимому, они должны были быть совершенно разными стихийными типами, чтобы считаться «истинными» вариациями, поэтому Кеномао так и не присвоили статус Вариантного региона.

Джун продолжила после кивка Дии: «Точно, так что одна из этих вариаций — это Спинараки, обитающие в этом лесу. Шёлк большинство паукообразных покемонов, если подвергать его слишком сильному воздействию холода, становятся ломким и крошащимся. Это делает реальной проблемой его продажу где-либо за пределами тропиков. Никому не нужна рубашка или верёвка, которые развалятся при первом снегопаде. Но не здесь! Нить ваших Спинараков прекрасно себя чувствует на холоде».

— Конечно, они активны только ночью, а норы, в которых они спят днем, почти невозможно найти без правильного покемона-нюхача, так что... вот я здесь. В лесу посреди ночи. Так напугана юным экстрасенсом со светящимися глазами, что натравила на него своего Вурмпла, — Джун поморщилась, на её лице отразилось чувство вины. — Я... боги. Повторюсь, мне жаль. Очень жаль. Я... — она тяжело сглотнула. — Я рада, что с тобой всё в порядке».

Дия похлопал Джун по руке под одеялом. Честно говоря, он не винил её. Ему следовало подумать о том, какими покажутся ей его глаза, плавающие во тьме. Конечно, наличие призрачных глаз было чем-то, чем можно было гордиться, но стоило проявить благоразумие. Напугать до смерти того, кто выбрасывал дорогие сердцу вещи, как мусор, было похвально, но пугать его невинного маленького брата или ребенка было просто излишне жестоко. Каждый Банетт знал это.

Кроме того, если бы это был какой-то другой Банетт, владеющий выброшенной детской куклой, реакция Джун могла бы спасти её от большой боли и страданий. Дия, конечно, болел бы за Банетт в таком сценарии, но он всё равно не собирался критиковать здравый инстинкт самосохранения.

Джун вздохнула, когда Дия похлопал её по руке: Фу-у-у. Просто… послушай, малыш, Дия, я чувствую себя ужасно. Могу ли я что-то сделать, чтобы загладить свою вину?»

Могла ли?

О, могла! Дия высунул руку из-под одеяла и изобразил, что бросает покебол, чтобы поймать покемона. Затем она указала с Джун на себя.

— Ты… хочешь покебол?

Дия энергично кивнул. Да! Так оно и было. Если бы она дала ему покебол, ему не пришлось бы воровать его в Кэнопи-Тауне!

— Просто покебол?

О, этот тон голоса звучал так, будто он мог бы попросить большего. Дия подняла три пальца.

— Три покебола?

Да!

Джун уже открыла было рот, но, что бы она ни хотела сказать, очевидно она передумала, а потом прищурилась на Дию: «Ладно. Три покебола. Но... хм. Ты ведь после этого отправишься прямо в Кэнопи-Таун, верно?»

Таков был план, да.

— Ладно, ну, я останусь здесь ещё на час или два, я все ещё хочу посмотреть, смогу ли поймать этого Спинарака. Но завтра мы оба будем в Кэнопи-Тауне, так что позволь мне угостить тебя обедом. У тебя есть номер «декса», на который я могу позвонить?

Дия покачал головой. Теоретически у него был покедекс, но он оставил его в доме мальчика. С таким же успехом он мог бы быть на Луне, покрытый радиоактивной пылью.

Джун бросила на Банетт определенно странный взгляд. Что, по его мнению, было справедливо. Пятьдесят лет назад путешествовать, имея доступ только к стационарным телефонам, было обычным делом, но в наши дни каждый ребенок путешествовал с покедексом, который позволял совершать звонки, чтобы оставаться на связи с родителями.

— Конечно, покедекса у тебя тоже нет, — пробормотала себе под нос Джун. — Ладно, э-э-э, слушай, ты собираешься остановиться в Покецентре, верно? Неважно. Где бы ты ни остановился, всего в квартале от Покецентра есть хороший буфет. Выйди из дверей, поверни направо, пройди квартал, Могучий Мяут будет слева, не пропустишь. Спроси дорогу к хорошему буфету в Покецентре, если забудешь. Я буду там в... 14:00? Я угощу тебя поздним обедом, мы оба сможем поспать и пропустим обеденный перерыв.

После нескольких быстрых морганий и жестов, чтобы убедиться, что он все правильно понял, Дия кивнул в знак согласия. Он действительно нашел друга! Вероятно. Если Джун ещё не была подругой, Дия был полон решимости сделать её подругой, когда они встретятся завтра!

После этого между ними воцарилась уютная тишина. Они оба оставались у огня, согреваясь ещё несколько минут, прежде чем Игорь поерзал на затылке Джун и начал постукивать её по плечу бугристой конечностью. Джун в ответ потянулась, хрустнув позвоночником и медленно позволяя одеялу соскользнуть с себя: «Аааах, — простонала она. — Ну, мне пора двигаться, Дия. Игорь что-то заметил. Скорее всего, это снова не Спинарак, но, — она пожала плечами и изменила голос на более медленный и низкий, явно подражая кому-то. — Ты промахиваешься каждым ударом, который не совершаешь».

Это был хороший совет, подумал Дия. Он тоже потянулся, благодарный за то, как его внутренний шарф помог ему противостоять желанию зевнуть. Они вместе потушили огонь, и Джун вернула его останки и шерстяное одеяло в шары для хранения. Она дала Дии три покебола, а потом ещё и небольшой кошель для них, который он мог бы привязать к своей талии, когда заметила, что Дия просто собирался положить их в карманы. Когда они закончили, они встали друг напротив друга, и Дия протянул ей руку для пожатия.

Джун криво улыбнулась, но тепло взяла руку Дии и пожала её: «Хех. Мне всё ещё жаль, что мы встретились именно так, но… надеюсь, я смогу загладить свою вину перед тобой. Сделаем эту встречу стоящей, ладно?»

Дия отрицательно покачал головой. Она вела себя глупо. Это уже стоило того. И если она этого не видела… Дия потянулся и стянул оба шарфа до подбородка. С непокрытым ртом он сиял, глядя на неё, наморщив щеки и широко улыбаясь.

Низкорослая тренерша издала звук «пфэ», словно из нее выбили дух. Она тихо прошептала себе под нос: «О, боги, ты слишком драгоценен для этого мира, — через мгновение она прижала руку ко рту, сильно покраснев. — Ой, мне очень жаль, я не знаю, откуда это взялось, я!..»

Банетт хихикнул, прикрывая рот рукой, чтобы он не открылся. Он просто снова покачал головой, всё ещё улыбаясь. Он указал на неё, затем на себя, изобразил, что ест, а затем показала десять и четыре пальца.

— Я... — Джун выдохнула, признавая поражение. — Да, увидимся завтра в четырнадцать ноль-ноль.

Дия пошёл обратно к тропинке, помахав на прощание рукой. Однако, уходя, он уловил последний прощальный комментарий Джун. Та пробормотала его достаточно тихо, чтобы Дия, вероятно, не должен был его услышать.

— Игорь, не думай, что я не заметила, как ты пялился на шарф того ребёнка. Если ты завтра съешь его, то останешься без лакомств на неделю, понял?

Примечания:

Заметка автора: В Покемонах Шаппет и Банетт технически имеют разделение на мужской и женский пол, но это... довольно сложно. В лоре некоторые покемоны-призраки, такие как Шаппет, спонтанно возникают при определенных условиях, и очевидно, что у Банеттов нет репродуктивных органов. Но в игре им даются теги мужской/женский пол, чтобы они могли быть частью механики разведения и откладывать яйца. Так что здесь есть небольшой диссонанс, который я мог бы разрешить в любом направлении, сказав, как Шаппеты и Банетты «на самом деле» работают в моей истории.

Я больше склоняюсь к ~жуткой~ стороне вещей в лоре Призрачных Покемонов, поэтому я придерживаюсь того, что стандартные циклы полового размножения совершенно не связанны с тем, как размножаются Шаппеты. Таким образом, у них нет пола или соответствующей ментальной предрасположенности к восприятию своего пола. Кроме того, Банетты овладевают предметами и тесно связаны с темой ожившего предмета.

Заметка переводчика: далее в заметке автора шли рассуждения на тему местоимений, имеющие мало смысла в рамках русского языка (хотя и вполне логичные в рамках английского), поэтому я не стал их здесь приводить. Что касается перевода — да, более правильно с точки зрения соответствия оригиналу было бы использовать относительно Дии местоимение «оно», но мне откровенно не хочется так извращаться над русским языком, а потому, исходя из того факта, что тело, в которое он вселился, мужское, обращаться к нему в мужском роде.

1) Блипбаг: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/4/4b/0824Blipbug_Dream.png

Вернуться к тексту

2) Вурмпл: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/3/34/0265Wurmple.png

Вернуться к тексту

3) Венонат: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/2/2c/0048Venonat.png

Вернуться к тексту

4) Спинарак: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/2/2b/0167Spinarak.png

Вернуться к тексту

Примечания:

Предупреждение: в этой главе описывается смерть покемона в результате естественного взаимодействия хищника и жертвы.

Спинарак — ночной покемон, обитающий в умеренных и тропических лесах. Он плетёт паутину, достаточно прочную, чтобы служить рыболовной сетью, если её утяжелить камнями. Терпеливый охотник, он может ждать несколько дней, пока добыча не попадет в его паутину. Спинарак и его эволюционировавшая форма Ариадос — единственные известные покемоны, способные выучить Ядовитую нить.

* * *

Было четыре утра, когда Дия почувствовал в воздухе боль.

Её дуновение пронеслось по пути Дии, и Банетт, споткнувшись, остановился. Интенсивность потрясла его, жгучее ощущение кислоты, разъедающей плоть, оседало на его языке, как густой шоколад. Мгновением спустя оно исчезло, призрачный отпечаток чувств унесли эфирные ветра.

Но Дия уже знал, что он ощутил. Где-то поблизости умирал покемон.

Что ему делать? Если бы он все еще был Шаппетом, он бы бросился к источнику, вытягивая страдания из умирающего существа, чтобы облегчить его уход и утолить собственный голод. И он бы плотно наелся. Покемоны редко были такими же питательными, как люди, но подобная смерть всё равно держала бы его сытым в течение нескольких дней.

Но теперь он был Банеттом. Банетты были самодостаточными, в отличие от Шаппетов. Им не нужно было питаться чужим горем. Трагедия, которую они впитывали, когда завершали своё вселение, подпитывала их изнутри. У Дии не было необходимости идти к умирающему покемону и высасывать его горе, если только он сам не захочет этого.

И если покемон умирал в такой боли… Дия, возможно, не хотел этого. Теперь у него было физическое тело, что-то уязвимое для мирских угроз, в отличие от его предыдущей духовной формы. Ему могло быть больно. Попытка облегчить уход покемона могла означать вступление в конфликт с тем, что его убивало. Путешествие мальчика, которое он совершал, могло закончиться, даже не начавшись.

Но пока Дия размышлял о том, стоит ли идти в сторону покемона, он обнаружил, что уже движется. Он отошёл от тропы в общем направлении, откуда пришла боль, делая длинные, резкие шаги, чтобы набрать скорость. Он стянул шарфы вниз и — осторожно! — открыл рот, ровно настолько, чтобы сделать резкий вдох, не теряя при этом своей души. Фантомные впечатления мерцали на его языке. Старый голод, усталость, голод, страх, голод, голод, голод, голод, так много угасающих впечатлений голода в зимнем лесу. Но сквозь всё это прорезался острый привкус боли, беспомощности и страха, Страха, СТРАХА.

Дия нацелился на этот страх, безошибочно следуя за ним через лес. Ему не потребовалось много времени, чтобы найти источник, и Дия резко сочувственно вздохнул, когда увидела его.

Это был Сном⁽¹⁾. Он висел, привязанный паутиной к нижней стороне ветки дерева. Ледяной покемон-личинка был маленьким белым комочком размером с голову Дии. Всё его тело, кроме головы, было покрыто оболочкой прозрачного льда с тупыми шипами. Хотя большую часть оболочки не было видно.

А над слабо извивающимся под коконом липкой белой паутины Сномом присел, скрываясь его от взгляда, Спинарак⁽²⁾.

Спинарак молча повернулся к Дии, когда Банетт приблизился. Он был меньше и бледнее, чем материковые Спинараки, лишь немного крупнее, чем Сном, а его тело было бледно-зеленым с оттенками белого. Цветовые пятна на его спине, очерчивающие «лицо» — пара пятен глаз и изогнутая линия рта — были ледяного синего цвета. А его ядовитый рог был блестяще-синим, больше похожим на сосульку, чем на кератин.

Дия замедлил своё приближение, когда Спинарак показался в поле зрения, но не остановился. Ему нужно было приблизиться, чтобы принять боль Снома.

Спинарак присел над своей добычей, подтянувшись близко к нижней стороне ветки, на которой та висела. Он поднял свое брюшко, направив «лицо» на Дию, и замер на месте.

С Дией ничего не случилось, но из-под Спинарака донёсся ещё больше усилившийся страх Снома, превратившийся в бессмысленный барабанный бой: «Беги, беги, убегай, беги, беги, убегай, беги, беги, убегай».

Банетт замер, когда из разума мальчика пришло понимание. Спинарак использовал Страшное Лицо, приём, вызывающий ужас. Тренеры называли его приёмом «нормального» типа, и по какой-то причине он не действовал на призраков. Как бы такие приёмы не транслировались, они работали на длине волны, совершенно несовместимой с фантомным миром.

Он моргнул. Это была полезная информация. Ратикейты и Снаббуллы делали то же самое, когда сталкивались с Дией как с Шаппетом, но он никогда не понимал, что они делают или почему другие покемоны были напуганы ими. Теперь он понял. Люди знали так много интересных вещей.

Например, что полная невосприимчивость к Страшному Лицу обычно была признаком огромного неравенства сил, поэтому более слабые покемоны часто использовали его в качестве начального приёма, чтобы избежать боя. Если это срабатывало, покемон побеждал, не рискуя получить физические травмы. Если это не срабатывало, покемон понимал, что его превосходят, и отступал.

Поэтому Дия продолжал без колебаний шагать вперед. Спинарак поддерживал Страшное Лицо всего несколько секунд. Как только он увидел, что оно не работает, он сбежал. Покемон-паук промчался к концу ветки и прыгнул на соседнее дерево. Затем вдоль этого дерева и к следующему, и к следующему, выходя за переделы бледно-розового света глаз Дии и исчезая вдали.

Банетт бросился к пойманному Сному, как только Спинарак ушел. Боль и беспомощность толстым слоем лежали на языке Банетт, пульсируя в такт дрожи покемона-личинки.

Дия не тронул Снома. Паутина Спинарака была пропитана ядом, который дезориентировал чувства и ослаблял мышцы. Она не повлияла бы на человека так же, как на гораздо меньшего Снома, но прикасаться к ней всё равно было плохой идеей. И, кроме того, Снома было уже не спасти.

У основания шеи Снома, прямо там, где его ледяной панцирь переставал покрывать его тело, была вяло кровоточащая рана от укола. Боль кипела и пузырилась в ней, мерцая видимым черным дымом под сиянием глаз Банетта. Спинарак уже ввёл личинке свой пищеварительный яд. Она растворялась изнутри.

Что-то внутри груди Банетта болело. Не то чтобы смерть или насилие отталкивали его. Дия был близко знаком с обоими, когда был Шаппетом, и учителя экологии мальчика воспитывали его без иллюзий относительно того, насколько жестоким может быть акт хищничества животных. Хищники существовали, и ценой их выживания была смерть, это был факт жизни. Но всё же, Сном испытывал такую ​​сильную боль. Он медленно растворялся изнутри, полупарализованный, связанный и беспомощный.

Он был напуган.

Но с Дией в этом не было необходимости.

Дия открыл рот и потянул. Он потянулся в фантомный мир, где душа Снома горела, изливая приторный чёрный дым трагедии и отчаяния, и он впитал этот дым в себя. В физическом мире струйки черного дыма поднялись из Снома, неся с собой трагедию бедняжки. Боль, беспомощность, страх, смирение, все это вливалось в рот Дии, чтобы быть поглощенным. Ему не нужно было нести это с собой в могилу. Дия заберёт это вместо него.

Сном вздрогнул и расслабился в своих путах. Он не прекратил попыток сбежать. Он всё ещё знал, что попал в паутину Спинарака, и пытался освободиться. Но в его движениях не было той же грани беспомощной паники. Яд не заставлял его спазмировать в агонии.

Дия вдыхал и вдыхал, втягивая горе Снома в себя, чтобы присоединить к бурлящей массе серого дыма, которая заполняла Банетт.

В конце концов Сном затих. Он попробовал свои узы на прочность. Он не сбежал. Яд не собирался прекращать убивать его. Ему больше ничего не оставалось делать. Но также он и не смирился, не безнадежно ждал своего обреченного конца. Дия поглотил и это, избавив Снома от подобного. Дия принял его страдания и оставил его с миром.

Дия стоял там с ним долгие минуты. Сном не испытывал боли. И он не был один.

Со временем сознание Снома померкло, а дым ослаб. Его мозг отключился. Внутри него не осталось ничего, что могло бы чувствовать боль. Дым истончался всё больше и в конце концов прервался. Сном замер. Его сердце остановилось. В фантомном мире пламя Снома всё тускнело и тускнело, и, наконец, превратилось в тлеющий уголь.

Дия высосала этот уголь вместе с последним дымом, и с этим Сном исчез.

Банетт закрыл рот, прежде чем весь поглощенный им дым смог бы вырваться обратно. Он плотно обмотала свой закрытый рот светло-голубой и бледно-красной клетчатой ​​тканью, а затем накрыл его белым шарфом с Пиплапами. А затем он стоял там некоторое время и просто... дышал.

Он всё ещё стоял там, собираясь с мыслями, когда вернулся Спинарак. Дия ощутил его вкус прежде, чем увидел или услышал. Спинарак был хорошо замаскирован, когда крался по заснеженной земле к Дие, и не издавал ни звука при движении. Но это не помешало Дие почувствовать голод, разочарование из-за потери еды и страх перед тем, что голод заставляет его делать.

Дия отступила от дерева, к которому был прикован труп Снома, уступая место. Теперь Спинарак мог получить свою еду, поскольку Дие не нужно было стоять в стороне и позволять существу страдать.

Но Спинарак, видимо, решил, что мира с Банеттом у него не будет. Он проскользнул мимо трупа Снома и продолжал приближаться, не сводя глаз со своего врага. Он опустил рог, готовясь к рывку.

Ну что же. Если он не собирался отпускать Дию, Дия мог бы дать ему бой. И — он вытащил один из покеболов из сумки, которую ему дала Джун, держа его в правой руке — одновременно с этим он также мог бы начать карьеру тренера покемонов. Дия накопил силу, когда Спинарак приблизился к нему, готовясь ответить на агрессию покемона-паука.

Спинарак рванул вперед, выглядя так, будто он собирается броситься на Дию в лобовую атаку. Но затем, всего в паре метров от Дии, он изменил курс. Он метнулся в сторону в боковом выпаде и в тот момент, когда приземлился, снова бросился на Дию, но уже сбоку. Его ядовитый рог метнулся в сторону Дии, намереваясь глубоко пронзить его.

Но простое изменение направления атаки не позволило бы ему одолеть Дию. Он размышлял о том, как он будет справляться с подобными ситуациями после своей почти катастрофы с Вурмплом Джун, и он был готов.

Когда Спинарак оторвался от земли и полетел по воздуху, Дия отступил с дороги. Но не в сторону, а вверх. Мир взорвался тонкими чёрными вуалями и огненно-фиолетовыми тенями, и с точки зрения Дии пылающая душа Спинарака пролетела прямо сквозь его тело и вышла с другой стороны. Он неуклюже приземлился, тонкие черные вуали, из которых состояли его конечности в этом месте, неловко смялись на его теле, когда он неожиданно упал на снег.

Дия повернулся, чтобы проследить за его траекторией. В тот момент, когда он приземлился, Дия вытянул левую руку, чтобы занять то же место, что и Спинарак. А затем Дия шагнул обратно в физический мир.

Тяжелый удар сотряс руку Дии, когда конечность вновь заявила о своем месте в физическом мире и яростно не согласилась с базовой материей, которая имела наглость заявить о своих правах. Обратный шаг перешел во взрыв силы, который выбросил Спинарака из пространства, которое теперь занимала рука Дии. Покемон-паук пролетел по снегу и с резким треском врезался в дерево.

Банетт подготовил в своей левой руке Ночную Тень, чтобы метнуть в Спинарака, если тот покажет, что собирается возобновить бой. Но такого боя не предвиделось. Спинарак дернулся и попытался выпрямиться, но не смог. Ему было трудно даже сфокусировать взгляд на противнике.

Прошло мгновение, пока Дия ждал обманного движения или финта, но ничего не произошло. Спинарак был побежден. Нерешительно, все ещё ожидая подвоха, Дия покрутил покебол в правой руке. Ему просто нужно было бросить шар в Спинарака, чтобы поймать его, верно? Мальчик практиковал это в школе раньше, но...

Рука Дии была потной. Он нервно сглотнул. Ну. Как сказала Джун: «Ты промахиваешься каждым ударом, который не совершаешь».

Шар полетел. Он ударил Спинарака по голове лёгким касанием. Затем он упал на снег и раскрылся, расколовшись на красную и белую половины. Вспышка красного света вырвалась наружу, окутав Спинарака, а затем через мгновение покемон исчез. Остался только покебол, покачивающийся взад и вперед на снегу.

Затаившийся вдох вырвался из лёгких Дии. Он сделал это! Он поймал покемона!

Восторженный смех забурлил в глубине его горла, пока он танцевал, скакал и прыгал вверх и вниз по снегу. Он сделал это! Он поймал покемона! И покемона-хищника! Не просто Раттату или Пиджи для практики, а агрессивного дикого покемона-хищника!

И он сделал это сам! Даже не используя стартера, покемона, выведенного и обученного реагировать на неопытных тренеров. Он поймал Спинарака только своими собственными руками! Дия развернулся, топча снег и разбрасывая повсюду брызги снежинок.

Он сделал это. Он мог сделать это. Он мог осуществить мечту мальчика. Дия поднял голову к небу, дыхание вырывалось из его ноздрей белыми струями пара. Под шарфами он улыбнулся. Он сделает это.

Дия без лишнего шума забрал покебол Спинарака, решив спрятать его в карман, а не возвращать к пустым покеболам, где Дия могла бы их перепутать. И, прежде чем вернуться на тропу, он задержался, чтобы поклониться трупу Снома.

Молодой тренер покемонов выиграл от его смерти, и это заслуживало благодарности. Но также, что еще важнее, Сном жил. Перед смертью он дышал, чувствовал и рос. И это заслуживало уважения.

Дия почтил его минутой молчания посреди безмолвного леса.

* * *

Ночное небо только начало светлеть, когда Дия добрался до Кэнопи-Тауна. Солнце ещё не показалось, но небо, выглядывающее из-за облаков, было тёмно-синим, а не чёрным. Поэтому Дия поспешил, стараясь добраться до Покецентра до того, как город проснётся. Завтра надо будет как следует осмотреть его, но сейчас ему нужен был отдых и место вдали от улиц.

К счастью, найти Покецентр было легко. Почти на каждом углу были указывающие путь к нему знаки на нескольких языках. Дия без проблем проскользнул к нему через тихий предрассветный городок.

Это было большое двухэтажное красно-белое здание. Большое здание. Несмотря на то, что Кэнопи-Таун был больше посёлка Ледос, он всё ещё оставался небольшим городком, но его покецентр был достаточно большим, чтобы считаться скорее комплексом, чем отдельным зданием. Центральное здание было отмечено классическим для покецентров сегментированным белым кругом, стилизованным под покебол. На первом этаже располагался большой центральный вестибюль, офисы и кафетерий, а на верхнем этаже были гостиничные номера. Вокруг него было разбросано полдюжины вспомогательных сооружений: магазин, компьютерный центр, крошечный музей, парк для покемонов, бассейн и спортзал (для людей).

Дия проскользнул в фантомный мир, чтобы заглянуть сквозь стены покецентра. Души людей сияли пылающими огнями из комнат на втором этаже, что позволяло достаточно легко отметить, какие комнаты пусты. Вероятно, он мог бы пробраться в одну из них, чтобы вздремнуть, и это было бы достаточно легко.

Ну. Он также мог просто подойти к усталому человеку, которого он увидел стоящим в вестибюле первого этажа, и сказать, что он ребенок без денег, которому нужно место для сна. Дия был почти уверен, что они на самом деле нарушат закон, если не позволят ему поспать в покецентре. В то же время, было бы не менее противозаконно, если бы они не уведомили родителей мальчика. Так что Дия не стал бы этого делать.

Дия достаточно легко проскользнул мимо усталого человека в вестибюле и поднялся на второй этаж. Он использовал фантомный мир, чтобы проскользнуть сквозь стены в незаселённую комнату, заставив чёрный трепещущий пол прочно удержаться под его ногами, а стены — с мерцанием раздвинуться для него. Он вздрогнул от звука вытесненного воздуха, который он создал, вернувшись в физический мир, но не было способа обойти это. Оставалось только надеяться, что он никого не разбудит.

И, наконец, он был в безопасности. Наконец-то один, запертый в четырёх стенах. Он протащился тридцать тяжелых километров за ночь, сразился с двумя покемонами, эволюционировал и воскресил мертвеца. Это была очень долгая ночь. Дия потратил немного времени, чтобы взять табличку «Не беспокоить» с внутренней стороны двери и повесить её снаружи, но после этого всё было сделано. Дия собирался проверить, сможет ли он спать в этом новом теле, и ничто на голубой Земле Аркеуса не остановит его.

Он беспорядочно сбрасывал одежду на пол по пути к кровати, оставив только внутренний шарф, стягивающий его рот. Банетт покрутился на плотно заправленной постели отеля, застонав от облегчения от ощущения чистых мягких простыней. Его глаза уже были закрыты к тому моменту, как он полностью залез внутрь, и он не собирался открывать их снова, поэтому он вслепую пошарил в поисках подушки. Подушка была найдена и прижата к себе, простыни плотно обмотаны вокруг его тела, и комфорт достигнут, после чего Дия позволил себе обмякнуть, чтобы уснуть.

Он задремал всего через несколько секунд.

* * *

Дия метался во сне, когда солнце заглядывало сквозь занавески комнаты. Недовольные раздражённые звуки доносились из его закрытого рта. Он ворчал, извиваясь и вертясь под одеялом. Сны Банетта были полны напряжения. Потребности в чём-то, что должно было быть выпущено.

Он стонал, бессознательно перебирая свой шарф во сне. Наконец, одна вялая болтающаяся рука нашла опору и стянула шарф вниз. Рот Дии резко открылся с вздохом облегчения, и почти прозрачная фиолетовая дымка вырвалась из его рта. Банетт наконец расслабился, рухнув обратно на кровать. Он сонно натянул шарф обратно на рот и погрузился в более глубокий сон.

Фиолетовая дымка плыла над кроватью Дии, медленно сгущаясь в шар, чуть меньше головы Банетта.

Примечания:

Карта: https://drive.google.com/file/d/1w0dPcREZGpE7mW-v3X50I7p1LbHsI6dk/view?usp=sharing

1) Сном: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/8/84/0872Snom.png

Вернуться к тексту

2) Спинарак: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/2/2b/0167Spinarak.png

Вернуться к тексту

У Гастли нет истинной формы. Большая часть его тела — прозрачный фиолетовый ядовитый газ с небольшим призрачным ядром, которое, как полагают, является душой умершего от яда. Ядро окружено полутвердым иллюзорным телом, которое выглядит как сфера с широким розовым ртом с двумя видимыми клыками и глазами, которые, кажется, простираются за пределы его круглого тела. Токсичный газ, окружающий ядро, может вызвать обморок и удушье и источает слабый сладковатый запах.

Его газообразное тело будет уменьшаться под воздействием сильного ветра, поэтому Гастли сбиваются в крупные группы под карнизами домов, чтобы защититься от ветра.

* * *

— Гастли! — прощебетало разумное облако ядовитого газа.

— А-А-А-А-А-А-А-А! — ответил Дия.

— ГА-А-А-А-А-А-А-А! — закричал в ответ Гастли, отшатнувшись и зависнув в метре над кроватью.

— А-А-А-А-а-а-а-а-а-а, — крик Дии оборвался, когда он зажал руками рот. Но было уже поздно. Из его рта уже вырвался поток серого дыма и растворился в воздухе. Комната закружилась в глазах Дии, когда он осознал, что потерял кусочек своей души.

Или, может быть, это был просто ядовитый газ, который Дия почти наверняка вдыхал прямо сейчас.

Гастли⁽¹⁾ отпрянул, когда Дия закричал, но, когда голова Дии неуверенно откинулась назад, он снова приблизился. На этот раз нерешительно, но с широко открытыми любопытными глазами. «Гастли?» — пробормотал он.

Дия отступал, как мог. Он максимально быстро сползал с кровати, но комната всё ещё кружилась вокруг него, он не мог толком почувствовать, где низ, и у Дии возникли некоторые проблемы со слезанием. Банетт с грохотом свалился с кровати лицом вперед на покрытый ковром пол.

— Гастли?! — теперь Гастли звучал откровенно обеспокоенно, что, возможно, тронуло бы Дию больше, если бы звук его обеспокоенного голоса не приближался.

За ночь шарф Банетта ослаб, поэтому он потянулся, чтобы закрепить его потуже и натянуть на нос. К сожалению, одновременно с этим он также попыталась встать, и оставшаяся сонливость, потеря части души и вероятное отравление в совокупности помешали ему сделать и то, и другое. Тело Дии снова ударилось о пол комнаты.

— Гастли?!

Дия забился в угол комнаты и подтянулся в сидячее положение, тяжело дыша против своей воли. Если бы ему пришлось, он мог бы фантомным шагом выбраться из комнаты. Гастли, возможно, смог бы последовать за ним, но его ядовитый газ был бы менее опасен на открытом воздухе. Конечно, тогда Дия бегал бы голым на публике, но нежелательное внимание и неудобные вопросы были бы лучше, чем смерть от удушья.

... удушья, которого, что примечательно, не было. На самом деле, его зрение прояснялось с каждым быстрым вдохом, который он делал, чтобы подпитать своё бешено бьющееся сердце.

— Гасссс? — забеспокоился Гастли. Плавающее облако смерти наблюдало за Дией с беспокойством и тревогой в глазах, но больше не приближалось. Оно переплыло через край кровати, уставившись на Дию широко раскрытыми глазами. Однако расстояние не спасало Дию от его ядовитого газа. Банетт всё ещё находился в замкнутом пространстве с Гастли и… и не умер.

Дия находился в замкнутом пространстве с ним неизвестно сколько времени, с ядовитым покемоном, плавающим в каких-то сантиметрах от его лица, и он не был мертв. Его сердце билось и всё такое. Гастли ещё не убил Дию своим присутствием, и, похоже, у него не было намерения делать это.

На самом деле, теперь, когда мысли Дии были свободны от сонной пелены и внезапной потери души... он чувствовал себя прекрасно. Он не чувствовал никаких симптомов, которые, по словам учителей мальчика, сопровождали отравление ядом Гастли. И с каждой секундой головокружение ослабевало, а не усиливалось.

Дия медленно поднялся на ноги, опираясь на стену. Головокружения не было. На самом деле он чувствовала себя... энергично? Нерешительно, опасаясь плохой реакции, он сделал глубокий вдох.

— Ого, — подумал Дия. Это чувство было не совсем похоже на прилив горя прямо из источника. Но оно было похоже на энергию, которую пассивно обеспечивала жизнь в доме мальчика, вдыхая обиды и боль, которыми был пропитан воздух ненавистного жилища. Дия осторожно стянул шарф до подбородка и быстро вдохнул через рот. Это определенно был едва заметный прилив окружающего горя, покалывающего в его душе. Банетт чувствовал его приятно знакомый привкус на своем языке.

Погодите. Знакомый? Дия снова вдохнул, на этот раз глубже. Это было знакомое горе. Боль, беспомощность, страх и смирение. Все это было приглушено глубоким чувством облегчения, которое смягчило укус негативных эмоций.

Дия уставился на Гастли, который обеспокоенно уставился на него. В голове Банетта зародилось подозрение, оттеснившее его опасения касательно отравления газом. Чтобы проверить свои подозрения, Дия закрыл глаза в физическом мире, шагнул вверх и снова открыла глаза в мире фантомов.

В фантомном мире комната была заполнена тонким облаком чёрного дыма скорби. Тот тяжёлый стелющийся дым, который, как подозревал Дия, мог бы задушить живую душу, если бы был достаточно плотным. Тот, который мог бы вызвать головные боли, одышку и в конечном итоге смерть, поскольку он подавлял свет души на духовном уровне. Дия выпрямился, страх спал с его плеч. Если «яд» Гастли на самом деле был дымом скорби, удушающим душу, а не физическим ядом, Дие нечего было опасаться.

Но Дия не смотрел на дым. Он смотрел на яркую душу Снома, горящую, как свеча, над кроватью. Душу, умирающий уголёк которой Дия поглотил прошлой ночью вместе с последними остатками боли.

В своём ошеломленном изумлении Дия потерял связь с фантомным миром и выпал обратно в физический мир с порывом перемещенного воздуха. Он споткнулся и протянул руку, чтобы опереться на стену, но не переставал смотреть на Гастли. На призрака, который прошлой ночью был душой, которую Дия провёл по ту сторону смерти.

— Гастли? — снова пробормотал дух. И на этот раз, без затуманивающего его разум адреналина, Дия мог чувствовать фантомное ментальное прикосновение, которое сопровождало зов Гастли. Это было похоже на то, как Дия общался бы со своими братьями и сёстрами, обмениваясь чувствами и опытом примерно так же, как они потребляли их для пропитания. Поэтому Дия потянулся обратно, как если бы он потянулся, чтобы пообщаться с другим Шаппетом, и...

Смерть сгорбилась над ней с голодом в глазах. Смерть зарылась в её плоть, принося жгучую агонию. Смерть обернула её шелковыми нитями, которые истощали её силы. Её мир был болью, жгучей, обжигающей болью. Ужас наполнил её, когда она посмотрела в жуткие немигающие глаза Спинарака.

Она умрёт. Сном знала это. Она не могла ничего сделать, чтобы спасти себя от Смерти, которая поймала её. Боль и ужас будут её единственными спутниками в могиле.

Но затем голодная Смерть убежала. Жгучая Смерть всё ещё пожирала её внутренности, но внезапно боль пропала. Мягкая, ослабляющая Смерть всё ещё сковывала её, но это уже был не такой беспомощный ужас. Вместо этого был... покой. Тихий, нежный покой.

Сном огляделась глазами, не затуманенными страхом, и нашла под собой что-то тихое. Оно не издавало шума, но она могла видеть, как чёрный дым струился в его рот, и каким-то образом она знала, что это её боль и её страх.

Она была Сном. Она ожидала смерти в муках и одиночестве. Такова была судьба почти каждого Снома, когда-либо жившего: быть пойманным паутиной, клыком или когтем. Она родилась с этим страхом, который вел её, и выросла с уверенностью Смерти, которая учила её осторожности.

Но эта Сном умерла не как большинство. В мире. И не в одиночестве.

… Дия пошатнулся под ошеломляющим весом благодарности, пульсирующей через его связь с Гастли. И на мгновение под едва заметным сиянием его розовых глаз душа некогда Сном осветила физический мир. Она сверкнула последним, что она знала. Тихой, горящей уверенностью, что боль не неизбежна и что смерть не обязана рождаться в одиночестве.

Мир был размыт. Глаза мальчика, унаследованные Дией, не работали должным образом. Он поднял руку, чтобы протереть их, и моргнул, когда его ладонь стала влажной. Ох. Он плакал. Конечно. Дия сполз по стене, пока его зад не коснулся земли, сморгнув ещё больше слёз.

— Гастли?! — воскликнула призрак. Беспокойство и желание подойти ближе пульсировали в ней, но она колебалась, ясно помня, как Дия только что сбежал от неё.

Дия покачал головой и помахал Гастли, изо всех сил транслируя ей принятие и близость. Использование фантомного мира для отправки впечатлений о чувствах в надежде, что ваш собрат-призрак уловит их, было гораздо менее надёжным, чем настоящее телепатическое общение, но Банетт надеялся, что ему удастся донести свои мысли.

И, очевидно, так и произошло. Гастли бросилась через комнату. Её едва осязаемое «тело» столкнулось с грудью Дии с мягким хлопком, и её туманная фиолетовая форма обернулась вокруг спины тренера. Она посмотрела на Дию широко раскрытыми слезящимися глазами, излучая беспокойство и желание остановить боль Дии.

Но Дия просто снова покачала головой. Это не было грустно или больно. Это было просто... ошеломляюще. Он не осознавал, как много его действия прошлой ночью значили для Сном. Насколько они были важны для одного крошечной жертвы. Даже сама её душа светилась этим, глубокой убеждённостью в том, что боль — не то, что обязано рождаться в одиночку. Убежденностью, которую она усвоила из действий Дии.

Дия нежно потёр полутвердую иллюзию, составляющую «голову» Гастли, обняв её за спину так крепко, как только мог. Призрак прижалась к нему, сжимая своё газообразное тело так крепко, как только могла. И Дия сидел рядом с ней, медленно смаргивая слёзы.

Дия провёл долгие минуты, ничего не делая, только вдыхая и выдыхая вместе с Гастли. Он вдыхал горе, излучение которого теперь стало частью сущности призрака, и оно было... приятным. Оно было светлее, чем Дия ожидал, с оттенком покоя и облегчения. Конечно, это всё ещё было горе. По своей сути Гастли была отпечатком смерти Сном. Но смерть, которую она несла, была мягкой и нежной.

В конце концов Дия посмотрел на Гастли и склонил голову набок. Он не могла просто продолжать называть её «Гастли». Было ли у неё имя? Дия потянулся к ней и...

— Осторожно, медленно она проскользнула по участку почти невидимой наледи на ветке дерева, используя свои передние лапы и глаза, чтобы узнать, где находится лёд. Один неверный шаг, и она могла упасть, но Сном была искусной и знала, что делает. Риск был скорее редким волнением, чем опасностью и…

— Она бросилась через участок прозрачного льда, покрывающего плоский валун. Она проскользнула из стороны в сторону, прежде чем с писком улететь в снег. Радостно она запрыгнула обратно на валун и бросилась обратно в другую сторону. Уи-и-и-и-и-и…

— Сном изучала себя в отражении пруда, с благоговейным восхищением глядя на отражение своей ледяной оболочки. Она казалась всего лишь мерцанием, рябью не совсем правильного искажения её формы. Но она всё ещё чувствовала её тяжелый вес, защищающий её. Она продолжала наклонять голову вперед и назад, как будто если найти правильный угол — лёд внезапно станет выглядеть таким же твёрдым, каким он был на ощупь.

… Дия сделал глубокий вдох через нос, чтобы сосредоточиться после наплыва чувственных впечатлений, которые он получила от жизни Сном. Её звали... чёрный лёд? Банетт толкнул впечатления из жизни мальчика обратно к ней. Ощущение внезапного скольжения на ступеньках утром, осторожного перемещения по тротуару, покрытому невидимой коркой льда, удивления от пальцев, схватившихся за тонкую прозрачную наледь на металлических перилах.

— Гас! — подтвердила она, кивнув ему в грудь.

— Хм, — подумал тренер. «Чёрный Лёд» было несколько громоздким именем. Конечно, она не знала разговорного языка и не знала, что на родном языке мальчика это имя звучало странно. Но да, у Дии было решение. Мальчик любил языки. Он привык собирать красивые слова, где бы он их ни находил. Именно так он пришел к имени Дии, после того как глаза Шаппета напомнили ему маленькие огни масляной лампы. И сейчас ещё одно такое слово пришло на ум уже ему. Слово для невидимого льда. Дие просто нужно было озвучить его, чтобы Гастли узнала своё имя.

Банетт лишь немного приоткрыл рот, глубоко глотнув пары скорби Гастли, чтобы успокоиться. Ладно. Он только что говорил, фактически кричал, и он не был мёртв. Он мог сделать это ещё раз.

Он снова осторожно вдохнул, удерживая пары скорби Гастли во рту, позволяя им смешаться с его собственной душой. Он осторожно положил руки на едва ощутимое тело Гастли и поднял её перед своим лицом. Её зовут...

— Свартис, — выдохнул Дия. Головокружение охватило его, когда серый дым — часть его души — вырвался изо рта, но, будучи готовым к слабости, он сумел удержаться на ногах и лишь немного покачнулся. Дым влился в Свартис и смешался с её газообразным телом, серый цвет перетёк в фиолетовый. И вот она, внутри головы Дии! Её присутствие сияло в сознании Дии как звезда. Звезда по имени Свартис.

Первым своим действием после обретения имени Свартис проявила широкий розовый язык и пролизала путь от подбородка Дии прямо до его лба.

Из уст тренера едва не вырвался смех, чуть было не испортив торжественность присвоения имени, которой он пытался достичь. Но Дия плыл по течению и наклонился вперед, чтобы крепко поцеловать Свартис в верхнюю часть тела.

Свартис выпрыгнула из рук Дии и дважды облетела комнату, прежде чем на максимальной скорости влететь обратно в его грудь. Она ударила примерно с такой же силой, как мягко брошенная подушка, но с большим энтузиазмом. «Свартис!» — воскликнула она. — «Свартис, Свартис, Свартис!»

Дия ещё немного потёр полуматериальное тело Свартис, погладив недавно наречённую Гастли. Это новая Гастли. Потому что не было никаких сомнений в том, была ли Свартис его покемоном. Он чувствовал её мысленно, следил за её радостным полетом по комнате не только своими призрачными чувствами, но и заимствованными глазами. Теперь они были связаны, и Дия не сомневался, что что бы ни случилось дальше, они встретят это вместе.

… что оставляло только один вопрос. Откуда вообще взялась Свартис? Большинство Сномов, убитых ядом Спинарака, не переходили в призрачную форму, иначе мир бы утонул в них. Дия обратился к Свартис через своё присутствие в её разуме, и этот процесс стал лёгким и непринуждённым благодаря их связи, ничего общего с неконтролируемой лавиной ощущений, которую он испытал, соединившись с ней ранее.

Как она здесь оказалась?

Воспоминания об ощущениях плавно вливались в разум Дии. Находясь в тёплом безопасном месте, где-то глубоко-глубоко в месте обжигающих теней и туманной субстанции. Медленно находя и собирая воедино части новой себя, связывая их со своей душой. Слыша, как эфирные ветра кричат ​​снаружи тёплого места, и зная, что их воздействие вырвет это чувство себя из её души, но внутренне осознавая, что она в безопасности от них. Вырастая достаточно большой, чтобы больше не помещаться в этом безопасном месте, вырываясь изо рта Банетта. Вглядываясь в лицо её м…

Акушерка, судорожно подумал Дия, прерывая поток ощущений, чтобы протолкнуть эту концепцию по их связи. Он был акушеркой для Свартис, помогая ей — хотя и невольно — в процессе перерождения себя в Гастли.

Свартис вопросительно уставилась на Дию. Разве он не был её ма…

Это не так. Свартис очень хорошо справилась с рождением, и Дия был рад, что сохранил её в безопасности во время этого процесса, но каждая фибра недавно эволюционировавшего духа Банетта и каждый нейрон мозга юного мальчика, который он использовал, были солидарны в этом. Дия был слишком молод, чтобы быть матерью.

Свартис моргнула, глядя на Банетта.

Дия встревожился, внезапно забеспокоившись, что задел чувства Свартис. Она... она не против того, что Дия стал её акушеркой? Он ведь не обидела её, настояв, что он не её мать, не так ли?

Гастли снова уткнулась лицом в грудь Дии, безумно хихикая. Нет-нет, она не пострадала. Её мать отложила кладку яиц под кучей снега, а затем улетела, чтобы никогда больше их не видеть. У неё не было особой привязанности к понятиям матери или дочери, и её вполне устраивало, что Дия станет акушеркой для её перерождения.

Молодой тренер с облегчением выдохнул. Пока он не стал внезапно матерью, он мог с этим справиться. На самом деле, больше, чем просто справиться. Это было... это ощущалось очень ценным.

Вчера вечером Дия победил этого Спинарака и отпраздновал свою первую поимку. Но было бы неправильно говорить, что Спинарак был его первым покемоном. Новый тренер даже не прогнал его через тренировочные компьютеры покецентра. По сути, это был просто дикий паук-убийца в покеболе. И даже после того, как он будет обучен, Дия не думал, что у него возникнет какая-то особая привязанность к этому покемону.

Свартис была другой. Это что-то значило, тот тихий момент в лесу с умирающим Сномом. Она была покемоном, которого Дия с радостью назвал бы своим первым компаньоном.

Эти чувства, текущие по их связи, побудили Свартис к более головокружительным пируэтам по комнате. И, честно говоря, Дия не мог сказать, что он не хотел бы делать то же самое. У него был компаньон. Покемон, с которым можно было разделить своё путешествие. Он, вероятно, пустился бы в пляс и следовал за ней по комнате, если бы его ноги всё ещё не болели после вчерашнего похода.

Дия всё же поднялся на ноги и сел на кровать, улыбаясь до ушей, наблюдая, как Свартис летает по комнате. Раз ему было слишком больно, чтобы присоединиться, он мог просто спокойно наблюдать. И это было довольно зрелищно. Очень немногие Сномы прожили достаточно долго, чтобы превратиться в способного летать Фросмота, и Свартис, казалось, была полна решимости насладиться обретённым полётом.

Очень немногие Сномы когда-либо оказывались в гостиничных номерах, и Свартис, казалось, была полна решимости исследовать и это. Она летала во все стороны, исследуя свои новые силы и своё новое пространство. Что было под кроватью? (Ничего.) Что делал потолочный вентилятор? (Он двигался, когда она его касалась!) Что делали ящики? (Она не смогла понять.) Насколько мягкой была кровать? (Достаточно.) Могла ли она поднять подушки? (Едва-едва.) Могла ли она летать, поднимая подушки? (Ее полёт был шатким, но да.)

В конце концов она заметила, как меняются минуты на будильнике у кровати отеля, и провела некоторое время, тыкая и подталкивая цифровое устройство, пытаясь заставить цифры измениться ещё немного. Это побудило Дию обратить внимание на время. Часы показывали 12:42.

Этого времени было достаточно, чтобы подготовиться к позднему обеду с Джун в 14:00, но и недостаточно, чтобы задерживаться. Дия не хотел опоздать на встречу с другим тренером, потеряв время и заблудившись в незнакомом городе.

Если он собирался подготовиться, то должен был начать прямо сейчас. Поэтому Дия, немного постанывая, когда ступал на ноги, встал, чтобы пойти в ванную и подготовиться. Он собирался пригласить Свартис присоединиться к нему, чтобы ей не было одиноко, пока он приводит себя в порядок, но в этом не было необходимости. Дия открыл дверь ванной, Свартис увидела новое неизведанное пространство, и это было всё приглашение, которое ей было нужно.

Попасть в душ и помыться было странным опытом для Банетта, потому что, к удивлению, это не ощущалось чем-то необычным. Он никогда в жизни не мылся, никогда не испытывал в этом потребности. Но с того момента, как он вошёл в ванную, он словно бы действовал на автопилоте. Тысячи часов мышечной памяти мальчика включились, и — внезапно — он принял душ.

Конечно, Свартис была очарована способностью вызывать дождь по команде, и ещё больше очарована тем, что происходило, когда её полуматериальное тело взаимодействовало с водой. По большей части это было какое-то очень беспорядочное перенаправление воды, и та часть, что прошла через неё, выходила холодной, как тающий снег.

Из-за этого возникали некоторые задержки с душем.

К тому времени, как Дия сумел вернуть себе контроль над душем и обеспечить себе постоянный поток горячей воды, он окончательно убедился в правильности решения начать готовиться пораньше. К счастью, вытирание оказалось не таким уж тяжёлым испытанием. Заняв Свартис собственным полотенцем, с которым та могла поиграть, она сделала своё дело, и мышечная память мальчика без помех справилась с процессом.

Сложность наступила, когда пришло время чистить зубы. Дия нашла в ванной маленькую одноразовую зубную щётку и немного зубной пасты, что было удачей. Но…

Дия уставился в зеркало на свои слабо светящиеся розовые глаза и крепко зажатый рот. Он мог выжить, открыв рот. Но открывать рот и выставлять душу на открытый воздух ему совсем не хотелось. Это был не самый приятный опыт, и он всё ещё не был уверен, какими могут быть последствия от повторения. Конечно, Дия рискнул бы ради чего-то столь важного, как имянаречение Свартис. Но что касается такой обыденной вещи, как чистка зубов, то ему придётся делать это по несколько раз в день в течении долгих минут?

Банетт продолжал нерешительно смотреть на себя в зеркало. В конце концов даже Свартис заметила его внутренний конфликт. Нервозность просочилась сквозь их связь, и она перестала играть со своим полотенцем. Она подплыла, чтобы отдохнуть на плече своего тренера, присоединившись к нему в разглядывании их отражений. «Гастли?» — пробормотала она.

Это было то, что Дия должен был сделать. Если он не будет регулярно чистить зубы, они сгниют и выпадут, и это будет ужасно. Он должен был это сделать.

* * *

Может быть, он мог бы просто чистить зубы, не открывая рта? Да, стоит попробовать.

Пришлось немного повозиться и совершить фальстарт, в результате которого зубная паста размазалась по всем губам, но оказалось, что всё же можно почистить зубы, не открывая рта. И как только он протолкнул зубную щетку сквозь сомкнутые губы, чистка стала довольно лёгкой. Он немного поборолся с пеной от зубной пасты, переполняющей его рот, и к концу вся эта процедура вышла немного неряшливой, но это сработало!

Когда Дия закончил, он осторожно извлёк зубную щетку из своих сжатых губ и поискал под раковиной чашку. Он наполнил её водой, отпил через сжатые губы, прополоскал рот и выплюнул всё, снова не разжимая губ. Операция прошла успешно. Теперь его рот был чистым и свежим, и ему не нужно было беспокоиться о гниении зубов.

Также его рот внезапно пересох. Вчерашнее путешествие не обошлось без последствий для заимствованного тела Дии. Банетт снова наполнил чашку, чтобы глотнуть воды. Затем снова и снова, останавливаясь только для того, чтобы вдохнуть. После почти целой минуты утоления жажды, Дия рухнул на стойку в ванной. Звёзды и тени, он нуждался в этом гораздо сильнее, чем осознавал.

Живот Дии глухо заурчал. Так же внезапно он проголодался.

Что же. Это имело смысл. Новое тело Дии пережило многое прошлой ночью. Тридцать километров по пересечённой местности, две схватки не на жизнь, а на смерть, и все это без еды и воды, что не могло не сказаться на человеке. А потом утром у него снова случилась стрессовая ситуация. Теперь, когда адреналин вымылся из его организма, а Дия начал заботится об основных потребностях его тела, было логично, что эти потребности заявят о себе.

В желудке Дии снова заурчало, неприятно плескаясь по воде, которую только что выпил Банетт.

Ладно, ладно, он понял сообщение. Теперь, когда он стал Банетт, он мог быть духовно самодостаточным, но его человеческое тело требовало собственного физического топлива. Теоретически Дия думал, что он, вероятно, сможет управлять своим телом с помощью того же призрачного кукловодства, которое другие Банетты использовали для перемещения своих кукольных тел. Даже если бы его человеческое тело исчерпало топливо, оно не было бы неподвижным и не умерло бы так, как это случилось бы с человеком. Но это не означало, что он мог бы поддерживать все остальные функции тела работающими только на духовных силах.

Благодаря образованию мальчика Дия знал, что нейроны мозга основаны на цепочках химических соединений, которые не может заменить никакая фантомная движущая сила. Нейроны используют молекулы АТФ для создания электрических зарядов. Создание АТФ включает процесс, который начинается с поглощенияCO2 и заканчивается выделением CO2. Эта дополнительная молекула углерода должна была откуда-то появиться, и этим где-то была еда. И хотя Дия мог двигать своими конечностями с помощью фантомных сил, это не означало, что Дия мог поглощать углерод из воздуха.

Если Дия хотел, чтобы его новые нейроны продолжали активироваться, если он хотел продолжать думать так, как это делает человек, и не регрессировать к более ограниченному пониманию мира, которое у него было как у Шаппета, ему нужна была еда.

Призрачный покемон улыбнулся себе. Ему повезло, что Джун пообещала угостить его обедом. Это была одна из проблем, у которой было простое решение…

… конечно, ему также нужно было придумать, как есть, не открывая рта. Это была проблема, у которой не было такого простого решения. Дия жевал язык, размышляя над этим. Может быть, в буфете будут супы или смузи, которые он мог бы пить так же, как воду? Есть ли другие, более сытные продукты, которые он мог бы есть, не открывая рот слишком сильно?

Ему просто нужно было это выяснить. И сейчас было лучшее время для этого.

Дия выглянул из ванной, чтобы посмотреть на часы. Было ещё рановато для выхода, но не слишком. Может быть, Джун тоже придёт пораньше. Желудок Банетта снова заурчал. И, возможно, это послужит началом обеда, даже если она этого не сделает.

Приняв решение, Дия махнул Свартис, чтобы она следовала за ним, и начал одеваться. Сейчас ему негде было оставить одежду, и он не был уверен, что произойдет, если он попытается положить одежду в покебол, предназначенный для покемонов, поэтому он просто надел её на себя. Он мог бы надеть наверх другие брюки, обернуть свой флисовый свитер вокруг талии, оставить внутренний клетчатый шарф развязанным на плечах, и это, как он надеялся, будет выглядеть другим комплектом одежды. И ещё он надеялся, что столько слоёв не заставят его перегреться днём.

Дия выглянул из-за занавесок и потрогал окно, чтобы проверить температуру. Снег снаружи не таял, а стекло было очень холодным. Это было хорошо, тогда слои одежды, вероятно, не станут проблемой.

Что оставляло только проблему транспортировки Свартис. Первое и самое главное, могла ли она вообще безопасно находиться среди людей?

Новый тренер сосредоточился на Свартис, сконцентрировав свои волю и внимание на её присутствии в своем разуме. Новорожденная Гастли прервала своё праздное исследование комнаты и повернулась к Дие. Чего он хочет? Она задавалась вопросом.

— Может ли Свартис прекратить испускать свой фантомный дым горя? — спросил Дия. — Или как-то притянуть его к себе? — его фантомно передаваемые вопросы не были совершенно точными, в них было больше впечатлений, чем грамматики, но суть была донесена.

Свартис покачивалась вверх-вниз. Да, она могла это сделать! Она не могла перестать испускать свою удушающую ауру, но она думала, что может выбрать, где та будет сосредоточена, приложив лишь небольшое усилие.

Что она немедленно и продемонстрировала, показав свой контроль. Дия не мог видеть дым напрямую, находясь в физическом мире, но через их связь он получил ощущение того, как Свартис чувствовала свой собственный дым. Она сконцентрировала его в столб между ними, расширила его в конус, который покрывал четверть комнаты, затем снова стянула его в столб. Наконец она закрутила столб вокруг себя в спираль, чтобы потом стянуть её в плотный шар, полностью заключенный в её газообразном теле.

Видишь! Свартис красовалась. Она прекрасно контролировала его.

Так и есть! Дия согласилась. Это было действительно здорово, что она контролировала духовный яд таким образом. Было... ну, было несколько проблем. Фактически — дым просачивался повсюду, когда Свартис стягивала его в столб или конус. Он концентрировался в этой области, но не был полностью удалён из остального её окружения. И процесс был довольно медленным. Лёгкая пробежка, вероятно, могла бы превзойти её способность перенаправлять этот сконцентрированный столб яда.

Но когда она втянула свой яд плотно внутрь себя, она плотно втянула его весь. В окружающем воздухе не осталось ни следа. Дия на мгновение шагнула в фантомный мир, чтобы ещё раз проверить. Да! Она могла втянуть его достаточно плотно, чтобы не просочилось ни намёка, угрожающего чьему-либо здоровью. Это было здорово! Это означало, что Дия мог безопасно привести её к живым людям, чьи души не питались активно проявленными негативными эмоциями.

Хотя это подтверждало, что Дия мог привести её к людям, всё ещё оставался вопрос, следует ли это делать. С другой стороны, реакция большинства людей на Гастли, вероятно, не будет столь же серьёзной, как у Дии. Увидеть тренера — предположительно ответственного и, что самое главное, не мёртвого — идущего по открытой улице с Гастли — это совсем не то же самое, что проснуться в десяти сантиметрах от покемона, известного тем, что тихо удушает существ во сне.

Но люди всё ещё нервничали из-за опасных покемонов. По крайней мере, в посёлке Ледос. Там было Большим Событием, если кто-то был слишком небрежен, позволяя своему довольно опасному покемону разгуливать по округе. Таким большим событием, которое заставляло Рейнджера прийти и сделать вам строгий выговор. Может быть, всё было бы иначе в городе со стадионом, где людей готовили к боевым столкновениям с дикими покемонами, но Дия не знал этого наверняка. Вероятно, было бы лучше, если бы Свартис пока не попадалась посторонним на глаза.

— Будет ли она в порядке, спрятавшись внутри покебола? — это волновало Дию.

Гастли задумалась на мгновение, прежде чем покачать головой. Если понадобится, Свартис сделает это. Но она не хотела. Она хотела увидеть мир! Она хотела исследовать его, узнать его и стать его частью. Это новое газообразное тело было далеко не так уязвимо для хищников и травм, как её старое, и это отсутствие угроз означало свободу!

Дия улыбнулся с головокружительным сочувствием, увидев волнение, изливающееся по их связи. Да. Он знал это чувство.

В таком случае, может быть, Свартис могла бы спрятаться под одеждой Дии? Её форма была довольно податливой, так что...

Прежде чем Дия успел закончить мысль, его Гастли бросился прямо ему в грудь. При этом она отпустила контроль над своим полуматериальным телом, который придавал её форме устойчивость. Она стала чистым газом, ничем иным, как едва заметным мерцанием прозрачного фиолетового цвета, и влилась в одежду Дии.

Конечный результат выглядел так, будто Дия стоял над вентиляционным отверстием, которое дуло через его штаны, но это сработало. Была надежда, что пышность не будет выглядеть слишком нелепо с теми слоями одежды, которые он носил. А если бы и так... Дия пожал плечами. Ну, тогда он будет выглядеть немного нелепо.

Однако, прежде чем назвать подготовку удовлетворительной, Дия всё же проверил, может ли Свартис хорошо видеть. Она всё-таки растворила свои глаза. Нужно ли ей будет проявлять новые, которые выглядывали бы наружу, или?..

Нет. Свартис заверила Дию, что она прекрасно видит.

Дия моргнул. Она была под его одеждой и у неё не было глаз. Это не проблема?

Беспокойство только смутило Свартис. А разве должно быть иначе?

Две противоречивые мысли одновременно пронеслись в голове Дии. Одна, рожденная нейронами и опытом мальчика, настаивала на том, что да, глаза очень необходимы для зрения. Другая внезапно осознала, что мир теперь на мгновение темнеет каждый раз, когда он моргает, это было новое, и что, ради звёзд…

Живот Дии заурчал, сбивая с пути оба потока мыслей.

Знаете что, подумал Дия, вопросы о том, как работает призрачное и человеческое зрение, могут подождать. Если Свартис довольна своим положением — этого достаточно. Сейчас еда была важнее. Дия оглядел гостиничный номер. Нужно ли было сделать что-то ещё, прежде чем он сможет уйти?

Он был вымыт и одет. Его новый компаньон Свартис была убрана. Он похлопал себя по карманам, чтобы достать три покебола, два пустых и один со Спинараком внутри. Он осмотрел гостиничный номер, опустошенный от его пожитков. Что-нибудь еще?

О! Номер был немного грязным. Кровать была не застелена, вода была разбрызгана по ванной, а полотенца, которые были убраны, теперь валялись повсюду. Банетт нахмурился. Он не хотел оставлять номер в таком виде. Он не знал точно, как уборщики отеля выполняют свою работу, но он не хотел ни создавать им больше работы, ни доставлять им неприятности, если это будет выглядеть так, будто кто-то не выполнил свою работу.

Его желудок снова заурчал, но это было важно. Он всё ещё не был уверен, в чём именно заключается мораль кражи вещей, которые ему нужны, но он знал, что заставлять других людей делать лишнюю работу — это грубо. Это было то, за что мальчик очень сильно переживал. Достаточно сильно для того, чтобы чувство вины за то, что он обуза, стало для Дии привычной эмоцией, которой он питался.

Сначала Банетт заправил постель. Он не мог понять, как складывать простыни так же чётко и аккуратно, как они были сложены, когда он пришёл — у него не было сотен часов практики профессиональной домработницы — но он старался изо всех сил. Затем он высушил и убрал ванную, хотя это оставило его с вопросом, что делать со всеми мокрыми полотенцами. Он не мог их постирать, и, вероятно, не должен был просто высушить их и положить обратно.

Что он мог с ними сделать? Вероятно, он не должен был оставлять их висеть в комнате. Может ли он их где-то оставить?

Дия вошёл в призрачный мир, чтобы осмотреть покецентр, хихикая себе под нос, чувствуя удивление и очарованность Свартис, впервые увидевшей другой мир. Светящиеся глаза Банетта просматривали сквозь нематериальные стены, раздвигая их прозрачную субстанцию ​​усилием воли, куда бы он ни посмотрел.

Вот! Возле бассейна стояла корзина для мокрых полотенец. И, к его удивлению, в ней были полотенца, несмотря на холод. Может быть, какие-то тренеры обучали в бассейне хладоустойчивых водных покемонов? Ну, какова бы ни была причина, он мог бы сбросить полотенца там, и надеяться, что никто не заметит или не будет слишком озадачен.

Тренер вернулся в физический мир, чтобы собрать полотенца, снова хихикая над потрясением Свартис. Поток интереса и полусформированных вопросов хлынул по их связи, и на место каждого вопроса, на который ответил Дия, приходило еще два. Ответить на некоторые было сложно из-за их ограниченной связи, но Дия отвечал своему покемону так хорошо, как мог. Любопытство было хорошей вещью, и если его покемон — его самый первый покемон! — хотела ответов, он давал их ей.

Дия весело рассмеялся. У него действительно был покемон. Даже не полный день в качестве тренера, а у него уже был покемон-компаньон. Компаньон, к которому он чувствовал близость. И не только физическую. (Дия еще больше хихикнул над каламбуром). Свартис едва ли провела с Дией час, но Дия уже чувствовал, что знает её. И в каком-то смысле так оно и было. Ещё вчера Банетт был живым духом, как и она. Он знал, каково это — быть покемоном-призраком, не привязанным к физической форме, так, как мало кто когда-либо знал.

И он использует эту близость, чтобы помочь ей расти и процветать как можно лучше. В конце концов, он был ответствен за неё. Пусть и неумышленно, но он привёл Свартис в этот мир. Именно Дия должен был убедиться, что этот мир будет добр к ней.

Как только он собрал полотенца, тренер посмотрел на свою раздутую одежду. «Готова?» — послал он мысль своему покемону.

— Готова! — пришёл ответ.

Ну что же. Пора вместе посмотреть мир. Держа в руках охапку мокрых полотенец, Дия втянул их обоих в фантомный мир и вышел сквозь стены покецентра.

1) Гастли: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/c/c2/0092Gastly.png

Вернуться к тексту

Кэнопи-Таун был великолепен при дневном свете. Ну, по правде говоря, он был всего в несколько раз больше посёлка Ледос, так что структурно он не сильно отличался, и в середине рабочего дня на улицах было не так уж много людей. Но у тех, кто гулял, были с собой покемоны! Не просто маленькие домашние покемоны, вроде Фуррета⁽¹⁾ или Пачирису⁽²⁾ на чьём-то плече. Боевые покемоны.

На углу улицы стояла женщина в кожаной куртке с шипами и ирокезом, явно ожидающая кого-то. А рядом с ней на обочине праздно сидел Вартортл⁽³⁾! Бронированный покемон, свободно гуляющий по улице!

Перед центром покемонов на скамейке сидел мужчина, он обедал и играл в мяч со своим Снизелом⁽⁴⁾. Мужчина небрежно подбросил в воздух полуразорванный резиновый мяч, одновременно откусывая кусок сэндвича, и агрессивный покемон-хищник пронесся по земле с ослепительной скоростью. Он чёрно-красной вспышкой подпрыгнул в воздух, вонзив свои ужасно острые когти в резиновый мяч, повредив его ещё сильнее, прежде чем метнуться обратно к мужчине и потребовать, чтобы тот снова его бросил.

Пока Дия оглядывался, из вестибюля покецентра вышла небольшая группа людей. Одна из них явно была сотрудником стадиона, одетая в полный снежный камуфляжный костюм с ярко-оранжевой повязкой на рукаве с логотипом Стадиона Кэнопи в виде затенённого дерева. Она вела, судя по всему, группу недавно экипированных тренеров-новичков в экспедицию в лес. И помогал ей вести их полноценный Абомасноу⁽⁵⁾! Дия мог чувствовать тряску от шагов огромного покемона-йети, несущую обещание непреодолимых силы и насилия, готовых к применению.

Дия с отвисшей челюстью смотрел, как Абомасноу проходит мимо него, синхронизируясь с благоговейной и несколько нервной реакцией Свартис. Никто из них никогда не видел настолько мощного покемона ни в одной из своих форм или воспоминаний. И уж тем более Дия определенно никогда не встречал покемона, способного на серьёзное насилие, на улице. Это было отличием города со стадионом, и это поразило молодого тренера.

Банетт не спеша прошел короткое расстояние до буфета, интенсивность его удивления сумела пересилить его голод. Он впитывал вид дневного города любопытными глазами. Даже улицы завораживали его. Дорога перед покецентром была намного шире любой улицы в посёлке Ледос. Вероятно, для удобства доступа на машинах, но зачем? Что такого они могли перевозить туда-сюда так часто, что не помещалось в шары для хранения? Или, может быть, они часто возили людей в покецентр и обратно? Но зачем? Кэнопи-Таун не был таким уж большим, на велосипеде можно было добраться из одного конца города в другой за несколько минут.

И о! Он пропустил это прошлой ночью, но на крыше покецентра была посадочная площадка для летающих покемонов, перевозящих пассажиров. Дия задумался, были ли обычным явлением в этом городе Пиджеты⁽⁶⁾ и Старапторы⁽⁷⁾, перевозящие людей по небу.

Столь многое нужно было изучить! Дия улыбнулся про себя. Хотя, надо признать, сейчас был не самый подходящий момент. Он должен был направиться к — как там называется буфет? — Могучему Мяуту. Дия посмотрел вниз по улице, чтобы понять, может ли он заметить ресторан, только чтобы удивиться, когда вместо этого заметил Джун. Она пришла рано и уже сидела на скамейке возле ресторана.

Тренер жуков одной рукой держала книгу, а другой рассеянно гладила завёрнутого в шарф Блипбага, сидевшего у неё на коленях. На ней всё ещё была вчерашние светло-зелёная шапка с пушистым помпоном-венонатом и большая зеленая куртка-пуховик, хотя теперь они были в комплекте с фиолетовыми джинсами. Блипбаг — Игорь, как вспомнил Дия — располагался лицом к Банетту и поднял голову при приближении Дии.

Дия с энтузиазмом помахал покемону-жуку.

Игорь уставился на неприятно долгое мгновение — Дия задавался вопросом, о чем думает Блипбаг — прежде чем наконец отреагировать. Вывернувшись из-под ласкающей руки Джун, он пополз вокруг её тела, чтобы занять позицию на её спине, выглядывая головой из-за плеча. Со своей точки обзора он похлопал её по плечу одной короткой передней лапой. Джун не оторвала взгляд от книги, когда Игорь встал с её колен. Вместо этого она рассеянно гладила воздух, пока Игорь не похлопал её по плечу. Только тогда она наконец пошевелилась, отложила книгу в сторону и быстро моргнула, заметив отсутствие Игоря на коленях. Игорь терпеливо похлопал её снова, и она наконец подняла на него глаза, а затем проследила за его взглядом по улице.

— О! — воскликнула она. — Эй, Дия! Сюда! — она встала со скамейки и помахала рукой, другой убрав книгу в куртку. Дия продолжал махать рукой несколько секунд, чтобы она знала, что он её увидел, а затем пробежал оставшееся расстояние трусцой.

Когда он приблизился достаточно близко, чтобы замедлиться до шага, Дия протянул руку для пожатия, но его опередило внезапное движение Джун. Низкорослая тренер преодолела оставшееся между ними расстояние быстрым выпадом и крепко обняла Дию, обхватив его торс руками.

Когда она это сделала, произошло сразу две вещи. Она начала говорить: «Привет, малыш, рада тебя видеть. Я волновалась о…» — и её внезапное крепкое объятие сжало раздутую Гастли одежду Дии, вынудив Свартис выйти на открытое пространство, где она немедленно проявила своё полуматериальное тело, чтобы защитить свою форму от лёгкого ветра.

Гастли смущенно сформировалась за головой Дии, не зная, что делать с тем, что её внезапно вытолкнули на открытое пространство. Благодаря их связи призрачный тренер мог чувствовать, как она проявила одну когтистую руку и неловко помахала ей. Дия ​​закрыл глаза и поморщился. Он надеялся, что реакция Джун на «внезапного смертельно-ядовитого покемона в непосредственной близости» будет лучше, чем была у него.

Игорь наклонил голову, широко распахнув фасеточные глаза, уставившись на нового покемона. Он помахал Свартис в ответ короткой передней ногой.

Его тренер ахнула, отшатнувшись от Дии, воскликнув: «О, святые боги…»

Дия поморщился. О нет, это будет плохо.

— … твой Гастли такой крошечный! Дия, как твой Гастли может быть таким крошечным, они же должны быть как минимум вдвое больше, разве не так? О боже, дай мне минутку, — тренер слегка оттолкнула Дию и тут же начала похлопывать себя по куртке, торжествующе воскликнув, когда нашла свой покедекс: — Вот он!

Джун подняла красный карманный компьютер и направила прозрачный синий купол на его конце на Свартис. Она нажала кнопку, наблюдая, как поток информации прокручивается по экрану, и ахнула: «Что?! Что?! Не может быть», — она снова просканировала Свартис. — «Да не может этого быть!»

Дия моргнул, немного шокированный и очень смущенный. Он взглянула на Игоря, который, казалось, был так же очарован Свартис, как и его тренер, хотя и не так громко об этом заявлял. Дия снова посмотрел на саму Свартис, которая только что обменялась взглядами и взаимным чувством оцепенения с Дией.

— Дия, — произнесла Джун очень серьёзным голосом, — ты знал, что твой Гастли — самый маленький из всех, когда-либо зарегистрированных? И с огромным отрывом. И, погоди, а почему это новость для покедекса? Ты никогда раньше не сканировал его и не регистрировал его покебол? Это новая поимка? Погоди, ты нашёл Гастли на тропе Ледос-Кэнопи прошлой ночью? Как?!

Банетт моргал некоторое время, застигнутый врасплох потоком вопросов. Он указал пальцем на своё горло, грустно ухмыляясь под шарфом. Никаких разговоров, помнишь?

— Ох! Точно! Извини, что почти забыла. Дай мне секунду... — Джун повозилась со своим покедексом. Мгновением спустя она повернула его и передала Дие. — Вот так! Так будет гораздо проще общаться!

Банетт рефлекторно взял покедекс, не понимая, что Джун хочет, чтобы он сделал с устройством. Он посмотрел на покедекс и... Это было гениально! Или... на самом деле, может быть, это было очевидно. На экране было приложение для печати документов, с размером текста, увеличенным настолько, что его можно было увидеть с расстояния в пару метров.

— Ха-ха, да, извини, я должна была подумать об этом вчера вечером, не представляю, как я не догадалась об этом тогда. Я возилась с телефоном в поисках переводчика языка жестов — ты же говоришь на языке жестов, верно? Нет? Хмм… — Джун издала озадаченный звук, когда Дия покачал головой. — Ну, в любом случае, пока я печатала меня внезапно осенило, что э-э-э-э, ну, вместо того чтобы сканировать твои жесты — которых, как я понимаю, всё равно не будет — и преобразовывать их в текст, ты мог бы просто набрать текст напрямую!

Покедекс в руках Дии внезапно стал тёплым и тяжёлым, ощущение распространилось по его рукам и груди. “Спасибо, — набрал он, показывая экран декса Джун. — Это очень продуманно”.

— Да, эм, почему у тебя нет своего? Ты же не против, что я спрашиваю?

Банетт быстро соображал. Правда, вероятно, сработает достаточно хорошо: “Немота появилась недавно. Не из-за твоего Вурмпла. Другие причины. — Он показал экран и дождался понимающего кивка Джун — её пушистый помпон-венонат подпрыгнул, когда она кивнула. — Я планировал получить свой собственный декс в Кэнопи-Тауне”. — Что также было правдой, даже если до этого он не осознавал важность устройства для общения.

— А-а-аххх, мне жаль это слышать, — сказала Джун. — Если ты не против, я хочу спросить...

Что бы она ни собиралась сказать, её прервало урчание в животе Дии, а затем и в её собственном. Наступил момент молчания, во время которого Игорь воспользовался возможностью, чтобы похлопать Джун по плечу и многозначительно посмотреть на Могучего Мяута. Оба тренера расхохотались, когда их перебили, Джун — во весь голос, а Дия — захихикал, сжав губы. «Ха-ха, извини, — сказала Джун, — мои родители всегда говорили, что я заговорюсь до смерти, если Игоря не будет рядом, чтобы напомнить мне поесть. Пойдём. О, и помни, я угощаю».

Дия кивнул в знак восторженного согласия, жестикулируя и мысленно давая Свартис сигнал вернуться под одежду. Игорь и её тренер наблюдали за процессом и последующим раздуванием одежды с нескрываемым интересом.

Джун покачала головой, открывая дверь Могучего Мяута: «У меня к тебе так много вопросов, на которые ты можешь ответить».

Из-под своей одеждой Дия мог чувствовать схожее любопытство, исходящее от его Гастли. Кто это был? Что это за жук? Она никогда раньше не видела такого жука. Почему он так пристально смотрел?

Дия хихикнул, когда последовал за Джун внутрь. Со стороны Джун было смело предположить такое, и у Свартис к ней было не меньше вопросов, которые он мог передать.

Однако все вопросы, которые у него могли возникнуть, вылетели из его головы, когда он вошел в буфет. Поток запахов волной обрушился на Банетта. Это был первый раз, когда он почувствовал запах еды во плоти, и объединенные запахи всей еды в буфете были... подавляющими. Похлебки, жареный картофель, кучи дымящейся яичницы, лапша, томящаяся в бульоне, воздушные лепешки и булочки, жареный рис, пельмени, воздушные булочки с начинкой, мясо пиджи и пилосвайна, политое густыми соусами, нарезанные фрукты. Общий вес всего этого был за пределами способности обработки Банетта.

Если бы его попросили сказать, что это было за чувство... оно чувствовалось как тепло и безопасность. Оно чувствовалось как дом.

Дия не знал, как выглядело его лицо в тот момент, но, должно быть, на его лице было какое-то выражение, потому что Джун посмотрела на него и улыбнулась: «Да, есть причина, по которой я предложила это место. Это твой первый день вдали от дома, верно?»

Она получила нерешительный кивок от Дии.

— Понятно. Ну, у них тут много хорошей еды для комфорта. Помогает от тоски по дому. У них так же хватает сытной еды, и я думаю, что после того похода вчера вечером ты, должно быть, голоден больше, чем я. Иди, принеси еды. Я заплачу за нас и займу кабинку вон там у окон.

И Дия не терял времени, делая именно это. Он бросился в заднюю часть ресторана, где располагались ряды стоек с подносами с едой на них и ваннами с горячей водой снизу, чтобы они не остыли. Сначала он направился к похлебке, еде, которую, как он думал, он мог бы легче всего проглотить, не открывая рта. Он схватил миску, наполнил её каким-то едва различимым, но вкусно пахнущим супом из морепродуктов и...

Он собирался броситься обратно к кабинке, которую выбрала для них Джун, когда его внимание привлекли пельмени. На него нахлынули воспоминания о том, как мальчика пригласили в соседний дом на ужин.

Соседи были большой семьёй и всегда много готовили на ужин. Мальчик объедался пельменями, которые они готовили, когда его приглашали, и он всегда уходил из их дома сытым и счастливым. И Дия тоже помнил эти ужины, со своей точки зрения. Поскольку каждый вечер мальчик приходил домой сытым, Шаппет голодал, не улавливая от мальчика никакого горя, которым он мог бы питаться. Но это никогда не было плохо. Он не мог представить себе лучшей причины голодать.

Дия уставился на пельмени с болью в груди. Он… действительно хотел их съесть.

Банетт положил на тарелку несколько маленьких пельменей. Они были размером на один укус, может быть, он сможет протиснуть их дальше своих губ. Или что-то в этом роде.

Звёздная высь, он ведь заплачет, если не сможет придумать, как их съесть, не так ли?

Джун подняла бровь, когда Дия устроился в их кабинке: «Это все, что ты взял? Ну, просто помни, что можешь вернуться за добавкой, если захочешь. А теперь я пойду за своей едой. Присмотри за Игорем, ладно? Он полезет к еде, если я его туда приведу, — тренер насекомых пробормотала себе под нос, — узнала это на собственном горьком опыте».

Джун положила своего покемона на стол и встала, чтобы уйти. Она сделала два шага, прежде чем повернуться: «О, и следи за едой рядом с ним. Он быстрее, чем кажется, — тренер насекомых уставилась на своего покемона. — Сиди на месте и не трожь еду Дии, — медленно сказала она, четко выговаривая каждое слово. — Я собираюсь тебя покормить».

Игорь бесстрастно смотрел на Джун, пока она не ушла. После, он повернул голову, чтобы посмотреть Дие в глаза. Затем его взгляд медленно упал на суп и пельмени Дии.

Призрачный тренер медленно обхватил еду рукой, прикрывая тарелку и миску и придвигая их ближе.

— Бллли-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и, — прошипел Игорь. Его жвала извивались.

Если Дия собирался выяснить, как есть эти пельмени, ему лучше сделать это до того, как Джун вернётся и увидит его, вероятно, неуклюжий эксперимент. И до того, как Игорь решит забрать их себе.

Первая попытка просто протолкнуть пельмени через неплотно сомкнутые губы оказалась частично успешной. Он выпустил только небольшую струйку духовной материи по краям пельменя —хрустящая жёсткая часть, где тесто было защемлено — но этого всё ещё было достаточно, чтобы её было видно. И даже если Дия теряет только самую маленькую часть с каждым пельменем, то после целой тарелки он будет чувствовать себя довольно ослабленным.

Раз уж он пожертвовал крошечной частью души, чтобы втиснуть в себя пельмень, он должен его съесть. Банетт улыбнулся, пережевывая пельмень. Это — он проглотил комок в горле — это было похоже на вкус дома.

Ну, он определенно не собирался прекращать попытки после этого. Кроме того, даже если этот метод не был жизнеспособным, он мог бы протиснуть некоторые другие продукты таким образом. Может быть, некоторые из нарезанных фруктов со шведского стола. Клубника выглядела достаточно податливой.

Его следующая попытка была явной неудачей. Попытка втянуть воздух, торопливо заталкивая пельмень в рот, привела лишь к болезненному приступу удушья и беспокойству Свартис. И он все равно потерял частичку своей души. Ему нужно было прекратить это делать, это не было полезно в долгосрочной перспективе.

Игорь еще немного поглядел на Дию своими немигающими сложными глазами. «Бли-и-и-и-и-и-и-икхххх», — прошипел он. У него явно было своё мнение о пельменях, которые достаются тому, кто даже не может их нормально есть. В основном в духе «Лучше уж эти пельмени съем я».

В ответ с воротника рубашки Дии на Блипбага зашипела Свартис. Она, замечательно подражая ему, выдала длинное тонкое: «Гли-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и». Дия погладил пушистые плечи его рубашки. Это была хорошая Гастли, защищающая его еду.

Хорошо. Ещё одна попытка. Может быть, если он прикроет рот во время еды, это сработает. Дия взял в руку маленький пельмень. Он поднес руку к лицу, закрыв его от подбородка до носа и от щеки до щеки, прижимая пельмень ко рту. Затем, прикрыв рот, он осторожно открыл губы и схватил пельмень, втягивая его внутрь. Как только пельмень был схвачен, он быстро вдохнул через пальцы, чтобы втянуть частицы души, которые могли ускользнуть.

Успех! Пельмень был у него во рту, а его душа была полностью в его теле. Он победил! Дия жевал свой с трудом добытый пельмень, купаясь в тепле хорошей еды и победы.

Когда Дия закончил жевать, он уловил мысленный толчок от Свартис. Толчок, полный… сожаления и неудачи? Дия быстро моргнул и посмотрел на свою распухшую одежду. Что не так?

— Сва-а-а-ар-р-ртис, — грустно протянула Гастли.

Дия моргнул еще раз. Что? Что случил…

Куда делись остальные его пельмени?

Игорь стоял на другом конце стола, не мигая, все еще глядя на Дию и Свартис. Он вытирал свои жвала крошечными, похожими на руки придатками во рту.

Дия хотел сказать очень грубое слово, и было ужасно жаль, что он не мог. Прежде чем он успел обдумать, этично ли будет немного поджечь покемона своей подруги, вернулась Джун. У неё было две тарелки, одна из которых была завалена рисом, лапшой и полосками мяса, пропитанного соусом, а другая — нарезанными фруктами.

— Вот, Игорь, — сказала она, нежно поглаживая покемона по голове, — это тебе за то, что ты такой хороший мальчик и ждешь, — она поставила перед ним тарелку с фруктами. — А это мне. Не тебе, — она села в кабинку, поставив перед собой другую тарелку.

Банетт бессильно уставился на подлого жука, которого вознаграждали за его проступки, прежде чем он вспомнил о покедексе и его текстовом приложении. С этим можно было что-то сделать!

— Игорь взял мои пельмени, — набрал он, повернув экран к Джун.

Она ахнула, увидев экран. «Игорь! — закричала Джун. — Нет, плохо! Это было плохо! — она схватила Блипбага в одну руку, а тарелку с фруктами в другую, разделив их. Игорь боролся со своим тренером, царапая гладкую поверхность стола в тщетной попытке дотянуться до фруктов. — Ты на тайм-ауте. Ты не смог дождаться еды, так что теперь ты будешь ждать минуту, прежде чем сможешь съесть фрукт».

— Мне жаль, — извинилась она, поворачиваясь к Дие. Она держала одну руку на Игоре, чтобы отразить его гневные попытки вернуть себе законный фрукт. — Клянусь, я кормлю его достаточно. Просто я завела его, когда была маленькой, и, ну, удачи в попытках объяснить маленькой-мне, почему она не должна кормить своего драгоценного покемона-питомца из своей тарелки за обеденным столом, — она глубоко вздохнула. — Теперь он убежден, что если это на тарелке, то это для него».

Банетт изо всех сил старался игнорировать ту часть себя, которая визжала от того, насколько милым был этот мысленный образ маленькой-Джун, кормящей свою личинку Блипбага. Однако у него это плохо получалось, поэтому, чтобы не сдаваться и не прощать маленького жука, он обратила своё внимание на Свартис. Всё в порядке, толкнул он к ней. Она не могла помешать плохому подлому жуку украсть их еду. И он был очень плох, забрав пельмени.

Всё в порядке, самодовольно ответила Свартис. Она совсем не расстроилась. А еще Дия должен взглянуть на свою тарелку.

Дия посмотрел на тарелку от пельменей. Тарелку, на которой теперь лежала добрая пятая часть фруктов Блипбага. Пока он наблюдал, дымчатая фиолетовая рябь окружила один из ломтиков дыни Игоря и перенесла его на тарелку Дии. Широкая злая улыбка расплылась по лицу Банетта. Да-а-а-а. Да, это было хорошо. Свартис хорошо постаралась.

Кусочек дыни проскользнул между сжатыми губами Дии под звук ужасного жалобного чириканья Игоря, и это было музыкой для его ушей.

Двое тренеров отложили разговор и принялись за еду, к ним в конце концов присоединился освобожденный и обиженный Игорь. Дия обнаружил, что поднесение миски с супом к губам и питьё из-под ободка работают так же хорошо, как и с водой. И использование вилки для разламывания фруктов на длинные тонкие кусочки, которые могли бы проскользнуть сквозь его губы, тоже сработало. Он начал привыкать к этим штукам, связанным с едой.

Оба тренера поглощали свою еду за считанные минуты и возвращались за добавкой.

На этот раз, менее озабоченный требовательными укусами голода, Дия внимательнее осмотрел подносы с едой. То, что Джун сказала вчера вечером, что они придут сразу после обеденного наплыва, было заметно. Большинство подносов были заполнены менее чем наполовину, а некоторые были совсем пустыми. Однако еды осталось достаточно для двух обедающих, и они снова наполнили свои тарелки.

На этот раз в качестве эксперимента были выбраны лапша в миске с бульоном и гигантская паровая булочка с мясом — бао — больше, чем оба кулака Дии. И ещё — немного супа на случай, если Дии будет трудно их съесть. Также он взял две маленькие тарелки с фруктами. Одну для себя и одну, чтобы поставить между Игорем и остальной едой. Он надеялся, что этого будет достаточно в качестве примирительного предложения и удержит маленького дьявола подальше от еды Дии.

Лапшу было достаточно легко есть. Прижать её ко рту палочками для еды и всосать — сработало. Это было немного грязно, но не вызвало ничего, кроме тщательно приглушенного смеха Джун при его первых неидеальных попытках. А есть бао было совершенно безопасно, хотя и раздражающе медленно. Ему просто нужно было прижать булочку к губам, немного осторожно откусить и убедиться, что он не будет жадничать.

После того, как желудки двух тренеров почти успокоились, они вернулись к своему разговору. Дия все еще грыз остатки своего бао, но мог печатать свободной рукой, даже когда его рот был занят.

— Итак, — вздохнула Джун, откинувшись назад, — теперь у тебя есть Гастли. Гастли, которого не было рядом с тобой прошлой ночью и который, согласно сканированию декса, никогда не был внутри покебола. Как, черт возьми, это произошло?

— Для начала, её зовут Свартис, — ответил Дия. Он мысленно подтолкнул Свартис поздороваться.

Она показала широкий рот прямо под шарфом своего тренера. «Свар-р-ртисссс!» — представилась она.

Глаза Джун вылезли из орбит, и она закашлялась. «Что?! — воскликнула она. — Он разговаривает?!»

— Она, — напечатав, Дия сделал паузу, чтобы подчеркнуть местоимение, — может имитировать слова. Она не понимает речи. Не знаю, могут ли Гастли научиться говорить / зависит ли это от существа, от которого они произошли.

Дия нахмурился, глядя на покедекс, пока печатал. Было замечательно иметь возможность разговаривать с Джун, используя его, но Банетт не очень быстро с ним справлялся. И казалось, что он звучит неестественно, из-за того, как ему приходилось сокращать предложения, чтобы обойти это.

Хотя Джун, казалось, не обращала на это никакого внимания. «О-о-о. Ну, тогда привет Свартис. Ты Свартис», — сказала она, подчеркивая последний слог⁽⁸⁾, — верно? — Она улыбнулась ответному кивку Дии. — Так её речь похожа на речь Муркроу? Подражание и небольшое понимание слуховых сигналов?»

— Возможно, — Дия пожал плечами. Честно говоря, он понятия не имел, насколько умна Свартис. Он знал, что у Свартис есть чувство собственного достоинства и она испытывает сильные эмоции, но не более того. Она могла быть такой же умной, как Сном, или намного умнее, или, может быть, прямо сейчас она была такой же умной, как Сном, но у неё был потенциал стать умнее. Если уж на то пошло, Дия не был уверен, насколько умными должны были быть Сномы изначально.

— Круто. Так как же ты тогда поймал Свартис? Я выпустила тебя из виду на несколько часов, и ты вернулся с одним из самых труднодоступных покемонов в мире, не используя ни один из тех покеболов, которые я тебе дала. Как, черт возьми, ты поймал её?

— Я не делал этого, — Дия просто ответил. — Я создал её.

Другой тренер наклонила голову: «А?»

— Я обнаружил, что Снома съедает Спинарак, — Дия потратил немного времени, чтобы погладить и успокоить Свартис, пока её воспоминания о встрече кровоточили по их связи. — Напугал Спинарака. Она умирала от яда. Я помог ей перейти на другую сторону.

Челюсть Джун отвисла, когда она поняла, что к чему. Когда она наконец нашла слова, из ее рта полились вопросы: «Подожди, что? Как?! Ты превратил Снома в Гастли? Намеренно?»

— Снома, умирающего от яда, да.

— Как эт... О-о-о. Ого, так истории о том, что Гастли появляются из людей, или э-э-э, покемонов тоже, я полагаю, которые умерли от яда, это правда?

Дия кивнул. Он продолжал гладить Свартис, проводя рукой по раздутому рукаву. Призрак не жаловалась вслух на впечатления, которые разговор вызывал в голове Дии. Но она была неподвижна и тиха под одеждой Дии, и он хотел убедиться, что она не чувствует себя одинокой.

— Так... — Джун откинулась назад, подняв глаза к потолку, пока думала. — Так почему же тогда лес не заполнен Гастли? Это не может быть чем-то обычным. Или даже редким. На стадионе Кэнопи-Тауна Гастли не было в реестре местных покемонов, а если бы даже одно из ста тысяч убийств Спинарака приводило к созданию Гастли, их было бы достаточно, чтобы заметить. Ты сказал, что... помог ей — Свартис назвал её ты, верно? — совершить переход? Что это значит?

Дия постучал пальцем по своей голове.

— Угхх, — Джун издала стон, который был в равной степени завистливым и раздраженным. — Конечно. Экстрасенс. Как я могла забыть? — она замолчала. — О. Экстрасенс. Хм, — она повернулась к Игорю, — интересно, сможешь ли ты делать подобное, когда разовьёшься и получишь все экстрасенсорные способности своей эволюции⁽⁹⁾. Разве это не было бы интересно?

Дия очень осторожно кивнул, невинно улыбнулся и ничего не написала о том, насколько это, вероятно, невозможно. Он думал, что хорошо справляется с тем, чтобы не выглядеть подозрительным. В конце концов, он был Банетт. В каком-то смысле он в равной степени управлял своим телом и жил в нём, так что его бесстрастное выражение лица должно быть великолепным. То, как Игорь смотрел на него, не моргая, заставило Дию почувствовать себя немного менее уверенным в этом, но он храбро продолжил.

— Я помог Свартис стать Гастли, — замалчивая неудачное пробуждение и то, насколько непреднамеренным было её воскрешение, — и угадай, что ещё? Тебе понравится.

— О? — на лице Джун отразилось любопытство. — Что?

— Я поймал Спинарака, который отравил её.

— Что! Не может быть! Ты ещё и Спинарака поймал?! Ох, кого я спрашиваю, конечно, поймал.

— Не повезло вчера вечером?

Тренер насекомых покачала головой: «Нет. Подбиралась близко много раз, но всякий раз, когда я подходила достаточно близко для хорошего броска, Спинараки пугались и убегали. Казалось, как бы тихо я ни кралась, они знали, что я там. И я не могла догнать их в снегу. Как ты поймал своего?»

— Жаль это слышать. Я ждал. В конце концов он вернулся за своей едой. Он попытался драться со мной и проиграл.

— Ох. Хорошо, что в тот момент у тебя была Свартис. Все могло бы закончиться хуже, если бы напали на тебя одного… — Джун на мгновение заколебалась, её лицо сморщилось от беспокойства, — …гораздо хуже».

— Свартис тогда ещё не проснулась. Просто, — Дия показала Джун экран и постучала по своей голове.

— О. Точно, — Джун поникла и вздохнула. — Конечно, чего я волновалась. Ты волшебник и можешь поджигать вещи силой мысли.

Банетт увидел возможность для хорошей шутки и ухватился за неё. Он дала Свартис указания и начала печатать. “Ну-ну. Не нужно беспокоиться”, — написал он. Он повернул экран к Джун, когда едва заметная рука фиолетового газа сгустилась над её плечом и нежно похлопала её.

— Спасибо, Дия, — сказала она, потянувшись, чтобы сжать руку, похлопывающую её по плечу, — но это...

Тренер посмотрела вниз, где не было руки, тянущейся через стол. Затем на своё плечо. Свартис снова похлопала её.

— Ха-ха, — сухо сказала она. — Это... — она покачала головой. — Ладно, если быть совсем серьезной, это действительно впечатляет. Я искала информацию про экстрасенсов вчера вечером, и не многие могут делать то, что делаешь ты. Например, я знаю, что каждый экстрасенс сравнивает себя с Лидером Сабриной. И конечно, по сравнению с ней любой другой экстрасенс — это Мэджикарп, пытающийся плавать с Гаярдосами. Но у тебя действительно есть некоторая сила. Тот взрыв вчера ночью был слишком сильным для рядового экстрасенса. И, судя по всему, у тебя так же есть контроль, — сказала она, глядя на свое плечо. — И...

Джун сделала паузу, чтобы обдумать то, что она собирается сказать и правильно подобрать слова. Ей потребовалось несколько долгих секунд, чтобы заговорить снова: «Если ты собираешься путешествовать в одиночку и с таким небольшим количеством вещей, такая сила важна. Я рада, что ты такой сильный. Иначе я бы очень беспокоилась за тебя, малыш».

Оба тренера молчали. Дия улыбнулся, тронутый, но не знал, что сказать. А Джун, казалось, все ещё что-то обдумывала.

— Об этом Спин… — «Кстати о...» — Дия начал печатать одновременно с фразой Джун.

— Ой, извини... — Дия покачал головой и жестом пригласил Джун говорить первой.

Оба тренера усмехнулись, прежде чем Джун наконец положила конец тупиковой ситуации: «Ты первый, Дия. Я знаю, что я тараторю как пулемёт, и будет честно, если ты вставишь хоть слово».

Дия не спешил, чтобы правильно напечатать предложения. Он хотел придать словам вес, которого они заслуживали: “О Спинараке. Это первый покемон, которого я правильно поймал, с покеболом. И это важно. Но Свартис была убита этим Спинараком. Я помог ей в конце, чтобы она не чувствовала боли, но это всё равно была плохая смерть. Я не думаю, что было бы правильно ставить их в одну команду”.

Призрачный тренер повернул покедекс к Джун и дал ей прочитать это, прежде чем продолжить. Она молчала и дала ему время закончить свои мысли.

— “Я не думаю, что будет правильно просто выпустить Спинарака. Теперь это моя ответственность. И я не уверен, что его будет безопасно выпускать в дикую природу, теперь, когда он воспринимает людей как враждебную угрозу. Ты бы согласилась взять его вместо этого? Я поймал его, теперь он мой, я знаю, что теперь я должен заботиться о нём, но я думаю, что ему будет лучше с тобой и твоей командой”.

Выражение лица тренера насекомых, по мере чтения слов Дии, сменилось с серьёзного на нежное и... решительное? Дия не смог прочитать окончательное выражение, на котором остановилось её лицо.

— У тебя ведь еще нет покедекса, верно? — спросила она.

— Нет.

— У тебя есть карта путешественника? Или валютная карта? Что-то, на чем можно хранить электронные покедоллары?

— Нет.

— Хорошо. Я с другой островной цепи, поэтому у меня с собой только электронные деньги. Но тогда я куплю тебе дешевый декс в покецентре, с местом для хранения электронной валюты, а потом заплачу тебе за Спинарака. Я думаю…

— Что? Нет! Ты не…

— …триста покедолларов? Мне кажется, это как раз то, что нужно.

— !!! Это слишком много!

— Дия, — резко сказала Джун, — этот Спинарак ценен для меня. Для моей семьи на родине. Он представляет собой немалую сумму денег как сельскохозяйственное животное. Я бы воспользовалась тобой, если бы не заплатила за него. Или заплатила не его настоящую цену.

Она продолжала говорить, заранее отметая любые возможные возражения: «Кроме того, после того, как ты мне его отдашь, я, вероятно, вернусь в лес и продолжу попытки найти ещё. И я воспользуюсь информацией, которую ты мне только что дал. Знание того, что за правильной приманкой голодный Спинарак в конце концов вернётся, чтобы отважиться на встречу с человеком, чрезвычайно полезно. Любой Спинарак, которого я поймаю после этого, скорее всего, будет пойман из-за твоей помощи, так что на самом деле я плачу тебе и за эту добычу».

Это... звучало разумно. И Дия не мог придумать причину, чтобы продолжать отказываться. Даже если что-то в нейронах мальчика извивалось и сворачивалось в узлы, боясь просить награду, уверенное, что что-то в этом должно быть слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— И, — продолжила старший тренер, но её голос смягчился, — ты новичок. И молодой. И, не хочу тебя оскорбить, но ты не был полностью экипирован по каталогу из «Месячника путешественника», когда мы встретились. Возьми деньги и купи себе какое-нибудь хорошее снаряжение для начала своего путешествия. И воспользуйся возможностью побаловать себя чем-нибудь, чего бы ты не купил себе без такой неожиданной удачи. — Она потянулась через стол, чтобы взять одну из рук Дии, которая судорожно сжалась в кулак, — Ты молодец, ты делаешь мне одолжение, и ты этого заслуживаешь».

Джун взяла его за левую руку, которая была его основной рукой. Дия не хотел её отпускать, потому неловко напечатал правой: “Хорошо. Спасибо”.

— Хорошо, — тепло сказала Джун, сжимая его руку. — Теперь, эм, у тебя было время провести его покебол через программы безопасности и обучения в покецентре?

— Пока нет.

— О, черт, рада, что спросила, прежде чем доставать его. Ну, мы сделаем это одновременно с тем, как я принесу тебе твой покедекс. Годится?

Дия кивнул и промычал в знак согласия. Если какая-то часть его мозга всё ещё и сопротивлялась этому, он не поддавался и не показывал этого.

— Теперь, э-э, то, о чем я хотела тебя спросить. У тебя, как бы это сказать, есть какие-то определенные планы на твоё путешествие? Какие-то обязательства, которые тебе нужно выполнить на Стадионе Кэнопи, или определенный график посещения городов?

Банетт покачал головой.

— Отлично, отлично. Потому что есть мой старый друг, с которым я хочу тебя познакомить. Его зовут Башак. Я собираюсь бегать по лесу за Спинараками в течение следующих нескольких ночей. Так что я не буду доступна в течение дня. Честно говоря, я снова лягу спать, когда мы закончим, попробую отдохнуть ещё немного до вечера. И пока я не буду доступна, я подумала, что тебе нужен приятель, с которым ты мог бы проводить время в течение дня. Знаешь, кто-то, с кем ты мог бы ходить на занятия на Стадионе или исследовать окрестности.

Это действительно прозвучало мило. Очень мило, на самом деле. Дия сжал руку Джун, давая ей знак продолжать.

— Да, так что, если ты не против, я подумала, что познакомлю тебя с Башаком. Я думаю, вы на самом деле неплохо поладите, — Джун хихикнула. — Он тоже не самый болтливый.

Дия бросил на Джун равнодушный взгляд. Он неловко напечатал: “Он тоже немой?”

— Нет, нет, он может говорить. У него прекрасный голос. У тебя определенно будет шанс услышать его, он много напевает во время работы. Он просто считает, что если одного слова достаточно, то его достаточно.

Это наконец-то стало весомой причиной для Дии забрать свою руку, чтобы он мог печатать более сложные предложения: “О? Ты украла его пожизненный запас слов, когда вы были детьми?”

— Ха! Знаешь, ты шутишь, но да, я действительно это сделала. Наши родители говорят, что я привыкла говорить за него, когда мы были маленькими, отвечая на вопросы, адресованные ему, и спрашивая что-то вместо него. Они думали, что это безобидно и мило, но следующим, что они поняли, было то, что в моей семье был ребенок, который говорил за двоих, а в его семье был ребенок, который едва говорил за одного. Хотя, несмотря на это, они утверждают, что совершили выгодную сделку.

Звёзды и тени, подумал Дия, это так много объясняет о Джун.

— Но да, ты хочешь этого знакомства?

— “Конечно! Я с удовольствием с ним познакомлюсь!” — Банетт широко ухмыльнулся. Его генеральный план — завести друзей в путешествии — уже воплощался в жизнь, и ему даже не нужно было ничего делать. Друг Джун просто становился его другом путем осмоса! О, так вот как работает дружба? Дия просто пассивно будет приобретать друзей своих друзей, пока не заполнит свой запас дружбы? Банетт хихикнул. Настоящая дружба была подарком, который можно и нужно было передаривать.

Но его хихиканье вызвало болезненное выражение на лице Джун. «Просто... — начала говорить она. Она пожевала внутреннюю часть щеки на мгновение, — Слушай, я не говорю, что ты не можешь жутко хихикать рядом с Башаком, потому что да, ты немой тренер-экстрасенс с покемоном-призраком, и это очень аутентично. Я понимаю, правда понимаю. У тебя солидная эстетика, малыш. Но типа... ты можешь подождать хотя бы пятнадцать минут, прежде чем впервые жутко захихикать рядом с ним? Всего пятнадцать минут! Я хочу, чтобы ты произвел хорошее первое впечатление».

Ну что ж. Дия просто не мог упустить такую ​​возможность. Так же, как она просил Свартис похлопать Джун по плечу ранее, он снова попросил её о помощи. Дия начал хихикать сильнее, в то время как собственный смех её покемона начал раздаваться в стерео. «Гахахахахахаха!» — захихикала покемон-призрак. «Хехехехехехехехе», — хихикал Дия сквозь сомкнутые губы. Их совместный смех был нестройным и асинхронным, как будто из одного горла исходили два разных голоса, находящихся в разных временных линиях.

Джун закрыла глаза и тяжело вздохнула: «Тебе повезло, что ты такой милый ребенок».

* * *

Два тренера взяли третье, прежде чем покинуть буфет, но в конце концов пришло время уходить. Дии ​​нужно было время, чтобы пройтись по магазинам до того, как магазины покецентра закроются, если он хотел потратить деньги, которые дала ему Джун, до наступления темноты, а Джун нужно было снова поспать, готовясь к новой полуночной вылазке.

Но как раз когда они уходили, Джун остановилась прямо у двери, из-за чего Дия чуть не столкнулся с более низким тренером. «Эй, эм, у меня возникла мысль, — сказала она. — Наверное, глупая, но я действительно должна спросить. Эм, безопасно ли находиться в помещении с твоим Гастли? Рядом с людьми? Я имею в виду, что с нами всё в порядке, но я хотела убедиться — не выделяет ли они ядовитый газ или что-то в этом роде? Есть ли вероятность долгосрочных эффектов от малых доз?»

Внезапный вопрос, заданный только после того, как она провела целый час за едой и разговорами со Свартис в помещении, вызвал у Дии полноценный приступ смеха. Свартис с готовностью присоединилась к ней, уловив суть мыслей Дии.

Джун вздохнула: «Тупой вопрос?»

Тренер призраков покачал головой. “Нет, хороший вопрос, — напечатал он, — просто забавно, что ты потратила час, чтобы спросить. Ты даже просканировала её, когда вы встретились! Разве в твоём покедексе не было написано призрак/яд?”

— Просто, она была совсем крошечной, маленькой и новой, и у меня было много вопросов, ладно?

— Вопросов важнее, чем «Умру ли я рядом с ней?»

Джун снова глубоко огорченно вздохнула: «Она слишком мала для Гастли. Поверь мне, у меня есть множество теорий на этот счет, которые я захочу обсудить с тобой позже. Это отвлекало».

— Ну, не беспокойся. Это не яд. Это дым в фантомном мире. Удушает души. Не настоящий газ, поэтому она может контролировать его распространение. Она держит его в узде.

Дия повернул покедекс так, чтобы Джун могла его прочитать. Его рука начала чувствовать себя немного некомфортно, пока она смотрела на неё. И продолжала смотреть на неё.

— Третье предложение звучит так, будто ты физически можешь видеть фантомный мир.

— Да.

— Гипотетический фантомный мир.

Дия снова показал Джун то же самое “Да.”

— Гипотетический фантомный мир, в котором можно увидеть души. Души, которые… удушаются… дымом Свартис.

Это заставило Дию наклонить голову. Ха. Разве люди не знали о фантомном мире? Или о душах? Нет, они определенно знали, он позаимствовал устную фразу «фантомный мир» из разума мальчика. И мальчик определенно знал, что души существуют. Но мальчик знал о фантомном мире только из рассказов и никогда не видел душу лично. Для него фантомный мир был чем-то, что он находил в детских книгах и историях о привидениях, и его представление о душах не было сколь либо конкретным.

Ха. Разве другие люди не знали об этом более точно, чем мальчик? “Да, — набрал Дия для Джун, — настоящий фантомный мир. Я был там”.

С очень целенаправленным усилием Джун закрыла глаза и глубоко вздохнула: «Ладно. Знаешь что? Мы можем поговорить обо всём этом позже. Гораздо позже. Прошлая ночь была очень долгой, мне всё ещё нужно немного поспать, а использование психических сил для некромантии на умирающих покемонах — это слишком для того, чтобы осознать. И нам всё ещё нужно достать тебе покедекс, чтобы я могла заплатить тебе за этого Спинарака. Так что ты можешь перевернуть мое понимание загробной жизни завтра. Или послезавтра. Когда-нибудь не сейчас, — она глубоко вздохнула. — Но Свартис безопасна для нахождения рядом?»

Дия кивнул:“Абсолютно”.

— Ладно. Хорошо. Это всё, что мне нужно знать прямо сейчас. Давай вернемся в покецентр, достанем тебе этот декс.

Банетт нетерпеливо кивнул и последовал за своей подругой. Он с нетерпением ждал возможности получить свой собственный покедекс для набора текста, даже если ему всё ещё было немного не по себе из-за того, сколько Джун платит ему за Спинарака. Может быть, он даже мог бы получить модель, предназначенную для набора текста только одной рукой. Это было бы так удобно.

Прежде чем Дия позволит себе слишком погрузиться в свои мечты об одноручных клавиатурах, предназначенных для левшей, ему нужно было сделать ещё одно дело. Ему нужно было поблагодарить Свартис за то, что она так плотно скрывала свой дым скорби во время всей трапезы. Сосредоточившись на их связи, Дия постарался направить на неё свою признательность за её тяжелый труд и дисциплину.

В ответ он получил виноватый дискомфорт.

… она держала свой дым скорби близко, так ведь? Так ведь?

Свартис заверила Дию, что она бы обязательно что-нибудь сказала, если бы кто-то был в опасности…

Она не смогла удержать свой духовный яд при себе, не так ли? О, звёзды, нет, Дия обязан рассказать Джун, что они отравили её и её Блипбага души. Насколько всё плохо?

Это была не её вина! Контролировать свой дым скорби так долго было утомительно! Но это в любом случае не было проблемой! Всякий раз, когда она позволяла своего дыму горя вырваться наружу, пока обнимала Дию, Банетт просто вдыхал его! Возможно, ей не удалось бы удержать его под контролем всё это время, но ничего не утекло наружу!

Свартис издала эмпатический эквивалент жалкого всхлипа. Она не была плохой. Никто не пострадал. И она действительно что-нибудь сказала бы, если бы Дия не впитывал все излишки скорби. Она обещала.

... и теперь Дия чувствовал себя придурком. Свартис была ещё ребенком во многих отношениях, даже моложе, чем он. Она сделала всё возможное, и не причинила никакого вреда, когда этого оказалось недостаточно.

Призрачный тренер извинился, посылая Свартис раскаяние. Было неправильно намекать, что она позволила бы его другу пострадать, вместо того чтобы предупредить его. Однако в будущем такие вещи, как потеря контроля, определенно должны были быть доведены до сведения её тренера как можно скорее. Даже если им повезло, что это никому не причинило вреда.

Свартис ответила еще одним мысленным всхлипом. Всё было в порядке?

Так и есть. И ему жаль, что он так отреагировал. Она скажет ему, когда подобное случится снова, верно, даже если Свартис не сочтёт это важным?

Нерешительное счастье хлынуло от Гастли, когда она отправила в ответ заверения, что да, она определенно скажет.

Ну, тогда никаких проблем не было. И как часть его извинений и в благодарность за то, что Свартис согласилась на это, он даст ей угощение на деньги, которые Джун ему заплатит.

Разумное облако призрачной скорби ухмыльнулась. Её понимание всей сделки между Дией и Джун было смутным, но деньги... это были те вещи, которые он получал за избавление от Спинарака? Угощение будет получено из-за этого?

Да. Да, это так.

С величайшим удовлетворением Свартис сообщила Дие, что всё отлично.

Дия улыбнулся и погладил один из его вздутых рукавов. Пока Свартис была счастлива и никто не был отравлен, Дия тоже был счастлив.

Теперь оставалось только выяснить, что можно считать угощением для Гастли.

1) Фуррет: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/a/a8/0162Furret.png

Вернуться к тексту

2) Пачирису: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/9/92/0417Pachirisu.png

Вернуться к тексту

3) Вартортл: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/0/0f/0008Wartortle.png

Вернуться к тексту

4) Снизл: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/d/d4/0215Sneasel.png

Вернуться к тексту

5) Абомасноу: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/1/14/0460Abomasnow.png

Вернуться к тексту

6) Пиджет: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/7/73/0018Pidgeot.png

Вернуться к тексту

7) Стараптор: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/3/3c/0398Staraptor.png

Вернуться к тексту

8) Здесь Джун интонацией подчёркивает в "Svartice" слог "ice" — "лёд"

Вернуться к тексту

9) Финальная эволюция Блипбага — Орбитл: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/5/57/0826Orbeetle.png

Вернуться к тексту

Априкорны — необычные фрукты с жёсткой кожицей, произрастающие в регионе Джото. У них есть внутренний карман с пространственной складкой, распространенный среди некоторых типов покемонов, особенно водных, но редко встречающийся в растительном мире. Этот эффект «внутри больше, чем снаружи» используется для упаковки большого количества воды и питательных веществ в небольшом пространстве, что обеспечивает чрезвычайно быстрый рост семян внутри априкорна.

Специалисты выдалбливают априкорны и модифицирют их, чтобы они могли функционировать как покеболы и шары для хранения, удерживая существ и предметы намного больше их видимого размера. До изобретения современных покеболов эти удивительные фрукты были стандартным методом ловли покемонов. Хотя современный покебол считается лучше старых априкорновых шаров, процесс, используемый для создания современного покебола, на самом деле основан на априкорнах, и некоторые тренеры до сих пор предпочитают использовать априкорны.

* * *

Дия последовал за Джун к стойке покецентра. Было немного странно приходить сюда средь бела дня после того, как он пробирался в покецентр, но он попытался игнорировать это чувство. Ему нужно было прокрасться, и всё. Молодой подросток, появившийся пешим среди ночи, вызвал бы вопросы, и ему нужно было, чтобы люди не просили поговорить с его родителями.

— Привет, Клэр! — крикнула Джун, когда они вошли в вестибюль.

Женщина средних лет за столом в задней части вестибюля оторвалась от работы. «Джун! — крикнула она в ответ. — Как приятно тебя видеть. Кто твой новый друг?»

Джун взглянула на Дию, а затем снова на Клэр: «Это Дия. Он новый тренер, только приехал в город сегодня утром, так что я показываю ему окрестности. Но сначала о главном: он немой и печатает текс, чтобы общаться, что является небольшой проблемой, потому что он случайно забыл свой планшет. Они сейчас используют мой декс, но не могла бы ты помочь ему с получением собственного?»

Дия слегка облегченно улыбнулся Джун, когда та умолчала наиболее неловкие части истории Дии. Джун, казалось, без вопросов приняла странное время прибытия Дии и тот факт, что он прибыл без способа общения, но с чем меньшим количеством людей он это проверял, тем лучше. Банетт подошел к стойке и улыбнулся, печатая в покедексе Джун: “Привет, Клэр! Я Дия. И да, мне не помешает покедекс, спасибо”.

Клэр улыбнулась, когда Дия повернул покедекс к ней: «О, я могу помочь тебе с этим, дорогой, не беспокойся. Ты удивишься, как много детишек начинают свои путешествия, не получив покедекс заранее. У меня их здесь целый шкаф, — она порылась под столом, доставая прямоугольные упаковки с разными моделями красных покедексов на коробках. — Так ты говоришь, ты — новый тренер, верно?»

Банетт кивнул.

— Ну, тогда ты, конечно, можешь получить одну из бесплатных моделей, — сказала Клэр с милой улыбкой, указывая на четыре коробки, — но, если ты собираешься часто использовать свой покедекс для набора текста... хм. Какой у тебя бюджет, дорогой Дия?

Дия оглянулся на Джун с неуверенным выражением лица. Другой тренер уверенно вступилась, перехватив инициативу: «Я заплачу за Дию, Клэр, не волнуйся. Так будет проще, пока он не получил свой декс и не подключился к своим финансовым счетам. И несколько дополнительных наворотов, я думаю, будут кстати. Очевидно, клавиатура с сенсорным экраном и, может быть, экран побольше?» — она посмотрела на Дию, ожидая подтверждения, и тот кивнул.

Женщина, помогавшая им, промычала что-то в знак согласия и кивнула: «Конечно, конечно. Тебе также стоит подумать о покупке хорошей батареи. Если ты будешь часто им пользоваться и для тебя так важно иметь возможность общаться, ты вряд ли захочешь, чтобы он отключился».

— Это имеет смысл. Сколько это будет стоить?

— О, не так уж и много, дорогой. Этот, — она коснулась упаковки, на которой был изображен покедекс с большим гладким корпусом и утопленным синим сканирующим куполом, — всего на двадцать покедолларов дороже, чем бесплатный лимит для новых тренеров. И я могу заменить для батарею на получше всего за пятнадцать.

— Это звучит хорошо, — Дия печатал так быстро, как только мог. В глазах Джун было выражение, как будто она была одной из тех людей, которые торговались и дотошно обдумывали каждый аспект своей покупки, чтобы получить наилучшее соотношение цены и возможностей, и Дия не хотел потратить час на получение идеального покедекса. Дия был более чем счастлив получить покедекс, который просто был достаточно хорош. Если он сможет легко печатать, легко показывать людям текст, и у декса не будет заканчиваться заряд — этого будет достаточно.

Он поблагодарил Клэр и Джун, а затем вернул Джун её покедекс, чтобы она могла заплатить. Он все еще чувствовал себя немного неловко из-за того, что Джун дала ему так много денег, но, может быть, он мог бы просто... помочь ей поймать больше покемонов в будущем? Чтобы компенсировать это? Да, это звучало как хороший план. Они даже могли бы сделать совместную ловлю покемонов дружеским занятием!

Джун отвела Дию к столу в углу вестибюля и помогла ему распаковать и настроить его новый покедекс. Очевидно, он никогда раньше этого не делал, будучи Шаппетом, и у мальчика тоже никогда не было личной электроники, так что для Дии это был совершенно новый опыт. Помощь Джун была очень нужна и ценна. О чем Дия с радостью сказал ей с его новым покедексом, как только он был настроен.

— Спасибо, Джун! — Банетт обошёл стол, чтобы обнять свою подругу. На этот раз он обнял её осторожно, убедившись, что Свартис не вылетит из своего укрытия.

Джун с энтузиазмом обняла Дию в ответ: «О, конечно, Дия. Никаких проблем, — затем она зевнула. — Ну, не буду врать. Может, и есть небольшая проблема, мне правда пора спать. Но это того стоило, я правда рада, что помогла. Вот, просто дай мне свой покедекс и покебол Спинарака. Я отправлю деньги на твой декс, отнесу Спинарака на стойку для обучения, а потом вернусь в свою комнату и лягу спать. О, и нам нужно договориться на завтра о твоей встрече с Башаком».

Дия вручил Джун свой новый покедекс и покебол Спинарака, заметив, когда получил декс обратно, что внутренний баланс показал триста покедолларов, а не двести шестьдесят пять, которые Джун должна была ему дать, учитывая стоимость покедекса.

Он не стал пытаться спорить об этом с Джун. Он знал, что проиграет. И кроме того, ему было... приятно. Его сердце по-хорошему заныло, когда он увидел дополнительные деньги, и он не хотел прерывать это чувство спорами на эту тему.

После этого он последовал за Джун к стойке покецентра, где она передала Спинарак Клэр: «Эй, Клэр, еще одна вещь. У меня здесь новый Спинарак…» — «Ты наконец-то поймала его, как здорово, дорогая!» — «Ну, Дия поймал его и был так любезна, что обменял его мне. Не могла бы ты провести для него несколько циклов тренировок?»

— Конечно! — воскликнула Клэр с улыбкой на лице. — Дия, ты новый тренер, ты когда-нибудь видел процесс виртуальной тренировки? — она подождала, пока Дия покачает головой, прежде чем продолжить. — Хочешь? — она усмехнулась, увидев очень восторженный кивок. — Я так и думала.

— Сначала самое главное, — продолжила Клэр, — Джун, у тебя есть индивидуальная программа тренировок? И имя для этого милого маленького Спинарака, конечно?

— Да, есть, его будут звать Скар, сейчас найду мою программу тренировок в покедексе. О, и не могла бы ты добавить несколько дополнительных циклов человеческой десенсибилизации? Я немного беспокоюсь, что он может быть враждебен к людям, и не хочу, чтобы он кого-то укусил.

— Я могу это сделать, дорогая, конечно, — Клэр взяла покедекс Джун и вставила его в устройство на своём столе, которое выглядело как дисковод. Она также взяла покебол Спинарака и поместила его в то, что было, насколько Дия мог судить, очень высокотехнологичным лотком для яиц, частично заполненным несколькими другими покеболами. Она потратила несколько минут, печатая на своем компьютере, настраивая процесс.

Клэр явно хорошо отработала этот процесс, и ей не нужно было уделять ему много внимания. Вместо этого она продолжала болтать с тренерами, пока печатала: «Мне нравится шарф с Пиплапами⁽¹⁾, дорогой, они твои любимцы?»

— В какой-то мере — да, — Дия немного поборолся с незнакомым интерфейсом своего нового покедекса, но уже мог сказать, что он был удобнее. — Я просто думаю, что они милые.

— Ты не один такая, совсем нет. В сувенирном магазине есть настоящая сокровищница товаров с Пиплапами, если хочешь, тебе стоит взглянуть позже. Я уверена, ты найдешь что-то, что тебе понравится.

— Правда?

— Я уже видела её, — вмешалась Джун. — Тебе и правда стоит взглянуть, если они тебе нравятся. Это довольно впечатляюще, особенно для острова, где не водятся Пиплапы, — последнее она сказала с кривой ноткой в ​​голосе.

— Эх, у нас тут ледяной стадион, дорогая. Люди ожидают Пиплапов. Даже если технически их классифицируют как водных покемонов, они приходят на ум, когда люди думают о милых покемонах для холодной погоды. И товары продаются, так что они не исчезнут в ближайшее время. Ага! — воскликнула Клэр, убирая руки с клавиатуры. — Всё готово. Хочешь взглянуть?

Дия с энтузиазмом кивнул, и Джун тоже наклонилась.

Клэр повернула экран своего компьютера, чтобы показать, что происходит внутри покебола Спинарака. Сцена была простой: заснеженный лес и Спинарак, висящий на дереве. Однако то, что было показано на экране, явно не было реальным. Вся сцена была размытой, как во сне, без каких-либо чётких деталей, кроме Спинарака.

— Эти программы всегда начинаются с какой-то базовой десенсибилизации, — сказала им Клэр. Она нажала кнопку на клавиатуре. — Просто смотрите.

На краю монитора появилась гуманоидная фигура. У неё не было никаких чётких деталей, только размытое представление о лице и одежде, плавающем в фокусе и расплывающемся. Она шла по краю сцены, сохраняя дистанцию ​​от Спинарака. Она несколько раз посмотрела на Спинарака, но так и не приблизилась. Меньше, чем через минуту она ушла с экрана.

— Теперь мы дадим Спинараку немного времени отдохнуть, — сказала им Клэр. — Он не выглядит взволнованным, но близкая встреча с большим существом, таким как человек, на самом деле может быть очень стрессовой для маленького покемона, ориентированного на скрытность, такого как Спинарак. Программа обучения считывает его жизненные показатели, чтобы увидеть, как на него повлияло столкновение с человеком, и дает ему время успокоиться, если он чувствует беспокойство или агрессию.

Клэр нажала другую клавишу, и сцена внезапно размылась. Деревья качались вперед и назад на ветру, а Спинарак прыгал с места на место, меняя положение на дереве в ускоренном времени. Несколько секунд спустя — и кто знает, сколько времени это заняло у Спинарака — сцена резко вернулась к нормальной скорости, когда на краю экрана появился еще один размытый человек.

— Извините, дорогие, я знаю, что в начале это не самое насыщенное действо…

— Нет, нет, нет! — воскликнул Дия. — Это действительно круто. Программа помогает Спинараку меньше бояться людей, верно?

Старшая женщина просияла: «Точно! По мере продолжения программы человек будет все ближе и ближе подходить к Спинараку. В конце концов он начнет оставлять угощения, околачиваться в пространстве Спинарака, даже прикасаться к нему. И в программе есть всевозможные непредвиденные обстоятельства в зависимости от того, как Спинарак отреагирует на это. Если он нападет на человека, его атаки ничего не дадут, и программа создаст у него чувство голода после этого. Не настоящего голода, а чего-то вроде того голода, который вы чувствуете во сне. Это будет похоже на то, как если бы он попытался укусить сталь и из-за этого потерпел неудачу на охоте. А если он отнесётся к человеку позитивно, не нападая, то получит виртуальные угощения».

Джун вскочила: «Да, и это, конечно, заходит гораздо дальше. Тренировка, чтобы он был спокоен в толпе, оживленных городах, при взбудораженных людях или раненых людях, в ситуациях сражений покемонов, и всего такого. У меня есть целая дополнительная последовательность, чтобы он был спокоен в окружении других покемонов-жуков в течение длительного времени и возле прядильного и ткацкого оборудования».

— Мхм, — кивнула Клэр. — Разумно для фермера вроде тебя. А потом, конечно, пойдут захватывающие вещи, которые, я знаю, вас, детишки, действительно интересуют. Обучение его откликаться на свое имя и основные команды, как сражаться, все эти забавные вещи. Вам, вероятно, придется немного подождать, дорогие. Насекомые медленно обучаются, и даже на полной скорости программа, вероятно, не достигнет этой точки до завтра.

— И, говоря о завтрашнем дне, — вскинулась Джун, — мне пора. Сегодня у меня была напряжённая ночь, и мне действительно нужно больше спать. Дия, я написала Башаку, он завтра будет ловить Свайнабов в лесу и говорит, что ты можешь пойти с ним и помочь. Но он начнет рано утром, на рассвете, так что постарайся выспаться сегодня ночью.

— Круто, спасибо! Где мне с ним встретиться?

— Сейчас, дай мне свой покедекс на секунду, — Джун вызвала функцию карты на покедексе Дии и отметила место в лесу на окраине города, введя несколько указаний, как туда добраться. Башак не живет в покецентре, он разбил лагерь на окраине города. Будет здорово, если ты встретишь его в его лагере как раз перед рассветом.

— Спасибо, Джун! Я с нетерпением жду встречи с ним. Но как я его узнаю?

Это вызвало смех у Джун: «Ха. Ты не сможешь его не заметить. Башак выделяется. Он выглядит так, будто только что вышел из какого-то документального фильма о перегонщиках».

— Перегонщики? — озадаченно спросил Банетт. — Он изготавливает алкоголь?

— Пфф, нет, — со смешком ответила Джун. — Это тип скотоводов. Его семья — что-то среднее между кочевниками и обычными фермерами, такими как моя семья. Они оседают в моем родном городе на зиму и уходят в горы со своими стадами летом. Его будет легко заметить. Шерстяная одежда ручной работы, шерстяная палатка, и вполне возможно, что он будет прясть шерстяную нить, когда ты подойдёшь. Серьёзно, ты не сможешь его не заметить. Сейчас мне действительно нужно пойти спать, так что если больше ничего нет...

— Ничего больше, спокойной ночи, Джун! И еще раз спасибо тебе большое!— Дия шагнул вперед, чтобы еще раз крепко обнять Джун.

— Ооо. Спасибо, Дия. Мне правда было приятно. О, и Клэр, еще одно, не могла бы ты выделить Дие комнату и показать, где купить снаряжение?

— Конечно! Спи спокойно, дорогая! — Клэр и Дия помахали Джун на прощание, когда она поднялась по лестнице в спальни покецентра. Клэр повернулась к Дие, как только она ушла. — Итак, какое снаряжение тебе нужно, Дия?

Что ему нужно? “Э-э-эм, всё?”

Клэр прикрыла рот рукой, чтобы сдержать смех, но не злой: «Извини, дорогой, клянусь, я смеюсь не над тобой. Я смеюсь только потому, что ты не первый тренер, которого я видела, который отправился из дома немного неподготовленным. Это происходит гораздо чаще, чем ты можешь подумать. Хм-м-м, — она оглядела молодого тренера с ног до головы быстрым взглядом. — Для начала одежда. Я так понимаю, ты не подготовился к такому климату?

Это было не так, но он видел, что его кроссовки, многослойная одежда и отсутствие подходящей куртки создают такое впечатление, и он не стал её поправлять: “Да, мне нужна новая одежда”.

— Хмм. Посмотрим, тебе также понадобятся покеболы, шары для хранения, зелья, еда для походов, вода, много ёмкостей для воды, дорогуша, походное снаряжение, — она перечисляла предметы на пальцах, — а походное снаряжение включает в себя спальное оборудование, розжиг для огня и топливо, оборудование для приготовления пищи, очистители воды...

Банетт, который с каждой секундой чувствовал себя всё более неподготовленным, поднял руки, чтобы замедлить её. Три сотни покедолларов казались большой суммой, когда Джун надавила на Дию, но с каждым перечисленным Клэр предметом он всё больше беспокоился, что, возможно, трех сотен будет недостаточно. “Давайте начнем с самого необходимого, попросил он, — вещей, которые мне понадобятся в Кэнопи-Тауне в течение следующих нескольких дней”.

Клэр подавила еще один смешок: «Извини, Дия, это, наверное, было немного ошеломляюще, да? Пойдем со мной, я покажу тебе магазины центра, чтобы ты знал, где всё находится, а потом ты сможешь не спеша разобраться, что тебе нужно, — она поставила на стол табличку с сообщением о том, что у неё перерыв. — Как насчёт начать с одежды? Для начала — хотя бы хороших зимних ботинок».

Дия с энтузиазмом кивнул: “Это было бы здорово. И ещё раз спасибо за помощь”.

— Конечно, дорогой. Для этого я здесь.

Первым, что купил Дия, была пара прекрасных удобных ботинок. Его нынешние кроссовки не совсем подходили для этой погоды, были немного изношены и стали слишком малы. Но эти ботинки были идеальными. Они были приятного лесного зелёного цвета и зашнуровывались выше щиколоток Дии. Дия считал, что они выглядят хорошо. Но что ещё важнее, они были тёплыми, удобными и достаточно просторными, чтобы был запас на вырост, и несколько пробных прыжков вверх-вниз убедили Дию, что они будут сидеть идеально, когда он их немного разносит.

Подобрать одежду было немного сложнее. Проверка цен показала, что Дия легко мог бы съесть все деньги от Джун, купив полный гардероб, если бы позволил себе увлечься. Ему нужно было купить несколько дешёвых комплектов нижнего слоя одежды, которые он мог бы регулярно стирать, а затем один хороший внешний слой, который он мог бы носить поверх всего остального. И чем просторнее, тем лучше, чтобы Свартис без проблем могла укрыться внутри от ветра.

Он осмотрел и примерил десятки длинных курток, пытаясь найти что-то хорошее. И некоторые из них были неплохи и, возможно, стоили покупки. Но потом он нашел это. И внезапно Дия не пришлось довольствоваться неплохим, потому что он нашел кое-что идеальное. Спрятанный в глубине секции распродажи, в самой глубине, с бирками распродажи, датируемыми почти годом ранее, был костюм Мисмагиус⁽²⁾.

На этикетке не было написано, что это костюм Мисмагиус, просто называя это комплектом из шляпы и шерстяного плаща. Но Дия не мог представить, чем ещё это могло было быть. Плащ был тёмно-фиолетовым с более светлой фиолетовой отделкой, а шляпа была в тех же цветах и ​​в стиле, который можно было описать только как шляпу ведьмы. Банетт удивленно провёл руками по плащу, удивляясь тому, насколько мягкой и плотной была шерсть. У него даже были внутренние карманы. Как кто-то не купил его?! Он был идеален.

Банетт бросился в примерочную, чтобы примерить наряд Мисмагиус. Он подошёл! Он был немного длинным, почти касался пола, но Дия мог поспорить, что у Джун найдётся швейный набор, который он сможет одолжить, чтобы подшить подол.

Давай, Дия легкомысленно поманил Свартис, залезь под него и скажи, подходит ли тебе это.

Свартис скользнула под плащ, удивляясь тому, как много там места. Гастли подтолкнула края плаща и рукава изнутри. Она хихикнула, когда они затрепетали, играя с ними, как котёнок с занавеской. Это весело!

Дия мельком увидел себя в зеркале примерочной, когда она делала это. О! Сделай это снова, сделай это снова! В зеркале тёмно-фиолетовый плащ Дии развевался и шуршал, словно под призрачным ветерком. Банетт хихикнул от восторга. Ещё раз! Ещё! Он также послал Свартис мысленное впечатление от того, что он видел, заставив рассмеяться и её.

Это было превосходно. Он не мог и надеяться ни на что лучшее, чем это. Он вспомнил, что сказала ему Джун, что жуткое хихиканье добавляло аутентики немому тренеру-экстрасенсу с призрачным покемоном. Ну, он не мог дождаться, чтобы увидеть её реакцию на это, потому что призрачный плащ, развевающийся на несуществующем ветру, вписывался в эту эстетику даже лучше. И шляпа тоже была потрясающей! Как Шаппет Дия всегда немного завидовал тому, как Мисдривус⁽³⁾ получали шляпы, когда они эволюционировали, но теперь у него была своя большая крутая шляпа!

Банетт не стал дожидаться окончания своих покупок. Он поспешил купить плащ и шляпу, сняв их лишь на время, достаточное для покупки, и снова влез в них, как только смог. Теперь у него был стиль, была тема, и он намеревался максимально воплотить её в жизнь.

Последовавшее за этим волнение привело к покупке… может быть, на несколько большего количества шарфов, чем следовало бы. Но Банетт оправдывал их для себя как необходимые модные аксессуары. Его рот действительно нужно было прикрыть. И если он собирался носить одни и те же плащ и шляпу каждый день, было важно иметь разные шарфы, которые он мог бы одевать, чтобы немного менять свой внешний вид каждый день. Таким образом, люди с меньшей вероятностью задавали бы вопросы о том, почему у него нет сменного гардероба.

… он остановился после покупки второго шарфа с Пиплапами, это ведь было достаточно сдержанно?

После этого Дие понадобился шар для хранения всей его новой одежды, поэтому он пошел проверить походные принадлежности. Он купил небольшую коробку с несколькими выдвижными ящиками для хранения своих личных вещей и шар для хранения коробки. Шары для хранения испытывали трудности с хранением вещей, которые они не могли зарегистрировать как один цельный объект, поэтому для хранения нескольких предметов были необходимы контейнеры, такие, как эта коробка.

После этого он купил спальный мешок, брезентовый навес, фляги и другие необходимые для кемпинга базовые вещи. Ему пришлось сэкономить на некоторых вещах, и он в значительной степени полагался на свои способности вызывать огонь и рубить дерево — скорее — разбивать его — без инструментов. Но Дия был уверен, что он справится. Снаряжение для кемпинга было засунуто в спальный мешок, а спальный мешок отправился в другой шар для хранения.

Наконец, он взял дюжину базовых покеболов по щедрой скидке для молодого тренера, несколько баллончиков с лечебным зельем и небольшую банку мази от обморожения на случай стычек с ледяными покемонами.

Дия разложил покупки по многочисленным карманам своего плаща, попутно оценивая свой инвентарь. У него было всё необходимое для ловли покемонов. Теперь он был экипирован как настоящий тренер. Молодой тренер легкомысленно улыбнулся. Звездная высь, он действительно это делал.

Банетт устроил в магазине импровизированные пируэты, хихикая, когда его фиолетовый плащ развевался, и он чувствовал, как перемещается вес покеболов, наполняющих его карманы. Теперь он был настоящим тренером! У него были покеболы и зелья, и он мог разбить лагерь в дикой природе в поисках покемонов. И ему не пришлось ничего из этого воровать! Он заработал это, поймав Спинарака для Джун.

И да, Джун почти наверняка переплатила, и Дия должен будет попытаться отплатить ей. Но он мог это сделать. Он мог ловить покемонов и продавать тех, которые не подходили его команде, другим тренерам или в покецентры, и зарабатывать достаточно денег, чтобы удержаться на плаву. Это была уже не просто мечта, за которую мальчик цеплялся в отчаянные моменты, это была жизнь, которой жил Дия.

Он может это сделать.

Дия проверил счёт. У него оставалось около семидесяти покедолларов. Если он воспользуется бесплатным размещением в покецентре, поест и поспит здесь, а также купит дешёвую походную еду, чтобы питаться во время поиска покемонов, ему этого хватит надолго. Вероятно, он мог позволить себе использовать часть того, что у него осталось, чтобы купить более продвинутое снаряжение. Базовое снаряжение, которое он купил, было лишь малой частью того, что можно было купить. Покецентр продавал гораздо больше: специальные покеболы, боевые зелья, репелленты и приманки для покемонов, полевые руководства, специальные тренировочные модули…

И ему, вероятно, стоит купить что-нибудь из этого. Может быть, фиксирующий покебол для ловли летающих типов и устойчивый к холоду покебол на случай, если он наткнется на Фросмота. Они были бы полезны и сделали бы его лучше как тренера. Но…

В сувенирном магазине покецентра был предмет, который он наметил ранее, когда Клэр рассказывала о сувенирах с Пиплапами. И... Джун сказала Дие не просто покупать снаряжение на эти деньги. Она сказала ему купить что-нибудь приятное для себя. Новые плащ и шляпа Мисмагиус не в счет, как бы сильно он их ни любил, и то же самое касалось его новых шарфов. Это всё ещё была необходимая зимняя одежда, которая ему нужна, и найти себе вещи, подходящие по размеру — это не то же самое, что купить себе подарок.

Мальчик, чьё путешествие унаследовал Дия, взял бы специальные покеболы. Дия это знала. Путешествие было бы для него самым важным, а стать хорошим тренером — смыслом путешествия. Он бы отказывал себе в маленьких удовольствиях, чтобы стать лучшим из лучших. В конце концов, он уже провел всё свое детство, учась обходиться без этого.

Дия не купил специальные покеболы.

Потому что Джун была права. В жизни есть нечто большее, чем быть идеальным тренером. Не было смысла стремиться к цели, которой он был бы рад достичь, если бы ради этого пришлось пожертвовать счастьем.

Итак, Дия зашёл в сувенирный магазин и купил гигантского плюшевого Пиплапа высотой в метр. Это стоило ему чуть больше половины остававшихся денег и вычеркнуло из бюджета всякую мысль о специальных покеболах. Но Пиплап был мягким. И податливым. И когда Дия обнял огромного плюшевого покемона, его грудь наполнилась теплом.

Позже вечером Дия уснул, завернувшись в плюшевого Пиплапа. Все четыре конечности молодого тренера были крепко обвиты вокруг покемона-пингвина, и он расположил ласты Пиплапа так, чтобы они обнимали его. Свартис спала на подушке рядом с головой Дии, её газообразное тело было достаточно близко, чтобы взъерошивать волосы её молодого тренера, пока они спали.

Дия улыбнулся во сне.

1) Пиплап: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/b/ba/0393Piplup.png

Вернуться к тексту

2) Мисмагиус: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/a/a5/0429Mismagius.png

Вернуться к тексту

3) Мисдривус: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/1/1f/0200Misdreavus.png

Вернуться к тексту

Центры покемонов, чаще всего сокращенно называемые Покецентрами, находятся в большинстве городов мира Покемон: в каждом крупном городе или поселке есть Покецентр. Это место, где размещаются нуждающиеся в этом тренеры и где можно отдохнуть. Покецентры часто являются популярными местами сбора местных и путешествующих тренеров. В каждом Покецентре всегда есть как минимум один высококвалифицированный сотрудник.

Покецентры предоставляют тренерам несколько критически важных услуг бесплатно. К ним относятся виртуальное обучение покемонов, виртуальное хранение и передача покемонов, а также лечение как покемонов, так и тренеров. Они также служат центром продажи покемонов и товаров, связанных с путешествиями. Многие необходимые товары, такие как покеболы и покедексы, продаются в Покецентрах, и эти товары часто субсидируются, поэтому их могут продавать по сниженной цене.

* * *

Ранее этим вечером, перед тем как Дия уснул

Дия подошёл к столу, когда Клэр печатала на компьютере, сосредоточенная на своей работе. Она казалась занятой, поэтому Дия решил подождать, пока та не отвлечётся. Кроме того, он не мог позвать её по имени, чтобы привлечь внимание, и совать покедекс перед её лицом казалось невежливым. Поэтому он ждал.

И ждал. Если бы он ткнул её теперь, после столь долгого ожидания, это, вероятно, было бы ещё более неловко. Что, если бы она уже заметила Дию, но просто её работа была очень важной, поэтому она не могла отвести взгляд, пока не сделает её? Тогда было бы еще более грубо и нетерпеливо ткнуть её, чтобы привлечь внимание.

Неловкость приблизилась к критической массе, когда Клэр наконец подняла взгляд и, к счастью, разрешила беспокойство Дии по этому поводу: «О! Привет, Дия, дорогой, я не заметила... о, как ты выглядишь».

Клэр тут же отодвинула стул и обошла стол, встав лицом к лицу с Банеттом. Она оглядела Дию с ног до головы, оценив его новые плащ и шляпу Мисмагиус. Она одобрительно кивнула, осматривая наряд Дии: «Это подходит тебе, дорогуша. Особенно с такими светящимися розовыми глазами. Я хотела спросить раньше, это модификация тела или?..»

— Это экстрасенсорная штука, — сообщил ей Дия. — Я экстрасенс.

— О-о-о-о-о-о. Это просто восхитительно. Тебе идёт, очень интересно контрастирует с твоей тёмной кожей. Ой, погоди, но тогда... хм-м, — Клэр потёрла подбородок рукой, — не хочу осуждать твой стиль, конечно, но разве экстрасенсы не уязвимы для призраков? Зачем носить костюм призрачного покемона?

Это стало новостью для Дии. В Ледос не было экстрасенсов, так что ни Шаппет-Дия, ни мальчик, с которым он был связан, ничего толком о них не знали. “Ну, это... как бы сказать, — Дия набрал это, чтобы выиграть время, яростно размышляя, как это объяснить. В конце концов Банетт остановился на: — Знаешь, как покемоны могут изучать нетипичные приёмы? Психические также могут изучать некоторые приёмы фей и призраков?”

Клэр кивнула, с интересом читая текст Дии.

— С некоторыми экстрасенсами тоже самое. Я научился делать много призрачных вещей, будучи экстрасенсом. На самом деле, я лучше изучаю приёмы призраков, чем такие вещи, как телепатия, поэтому... — он указал на покедекс.

— О-о-о. Ну, конечно! — Клэр рассмеялась. — Это объясняет, почему ты не просто говоришь в моем сознании, да. Так ты хочешь стать тренером призраков, а Дия, или просто обыгрываешь свою экстрасенсорную специальность?

— Я уже! — гордо ответил ей Дия. Он подал знак Свартис показаться из воротника плаща, одновременно спеша успокоить Клэр, прежде чем появление Свартис могло бы напугать её, — Не беспокойся о её ядовитом газе, это не проблема для обученного Гастли. — Повернувшись к своей спутнице, Дия толкнул ей: Свартис, скажи привет!

— Свартиссс! — прошипела она. Она широко улыбнулась Клэр и проявила руку, чтобы помахать ей. — “Это её имя” — добавил Дия, чтобы предотвратить недоумение.

— О боже, — изумленно воскликнула Клэр, — такой хорошо обученный и вежливый покемон. — Она наклонила голову, слегка поклонившись: — Приятно познакомиться, Свартис, я Клэр.

Свартис кивнула в ответ, а затем нырнула обратно под плащ Дии. Видимо, это был максимум общения, на который она была согласна в данный момент.

— Ну, сказала Клэр, — это, безусловно, впечатляющий стартовый покемон. Тебе придётся как-нибудь рассказать мне, как ты её получил.

— Позже, — ответил Дия, — это долгая история. Но хорошая. Сейчас я хотел... — погодите. Чего хотел Дия? Он подошёл к столу Клэр не просто так, а потому что он хотел... потому что он хотел...

... чего он хотел?

— Выскользнуло из головы, дорогой?

— ДА!

Клэр прикрыла усмешку ладонью: «Уверяю, оно вернётся. Я сяду обратно и вернусь к работе, ты просто скажешь мне, когда вспомнишь, что это было». — Она так и сделала: снова села, положив руки на клавиатуру и глядя на один из своих мониторов.

О! Монитор сделал это, напомнив Дие о том, чего он хотел: “Я вспомнил! Могу ли я ещё посмотреть на тренировки Спинарака?”

— Если хочешь — конечно! Просто чтобы ты знал, он не достиг ничего из того интересного, что, как я знаю, вам, тренерам, нравится видеть. Пока нет никакой боевой подготовки или других команд. По какой-то причине этот Спинарак очень пуглив по отношению к людям и всё ещё находится в начальной фазе десенсибилизации.

— Это... может быть моей виной. Я победил его с помощью психических сил, а не Свартис.

— О.

— Он может думать, что люди страшнее, чем они есть на самом деле.

— Да, это возможно. Ну что же, значит, виртуальная тренировка займет на несколько часов больше. Ты всё ещё хочешь посмотреть?

Дия сосредоточенно кивнул: “Да, пожалуйста”, — он не знал точно, что он надеялся увидеть, но чувствовал, что ему это нужно. Это была судьба покемона, которого он поймал и продал. Он не мог просто забыть о Спинараке и никогда больше его не видеть. Как минимум, поимка этого Спинарака оплатила начало его путешествия, и он был обязан покемону-жуку позаботиться о его судьбе.

— Ладно! Вот, иди за стол. Я выведу его на второй экран и настрою на замедление, когда происходит что-то интересное. Ты можешь посмотреть на него, пока я делаю другую работу. Годится?

— Отлично. Большое спасибо, Клэр! — Банетт устроился за столом, чтобы наблюдать за ритмами тренировки десенсибилизации Спинарака.

Всплески размытого движения на экране прерывались внезапной неподвижностью, когда имитация человека взаимодействовала со Спинараком. Зрелище было медитативным, но несколько непредсказуемым. Десяток раз подряд Спинарак спокойно пропускал человека. Затем он яростно атаковал его три раза подряд, каждый раз соскальзывая с неумолимой фигуры, не оставляя следов. Затем ещё более долгий период неподвижности и пропуска человека.

Свартис шевельнулась под плащом Дии. Что ты смотришь? — задавалась она вопросом.

Неужели она не видит экран?

Нет, — передала она в ответ. Те чувства, которые позволяли ей видеть из-под одежды Дии без глаз, очевидно, не позволяли ей интерпретировать электронные экраны. Поэтому она снова спросила: что ты смотришь?

Это... был хороший вопрос. Что он смотрел?

Банетт не мог не задуматься о более широких последствиях того, что он видел. Сколько времени потребуется тренеру, чтобы сделать это в реальной жизни? Сколько сотен или тысяч часов опасной работы со Спинараком с помощью моделирования покецентра было сжато в несколько дней фоновой работы компьютера?

Частично, мальчик, которым он овладел, хотел стать тренером покемонов, потому что это казалось весёлым. Потому что это было весёлым. Возможность поймать Чармандера и иметь своего собственного огнедышащего питомца -дракона была, объективно, потрясающей. Но чувствовал бы мальчик то же самое, если бы между поимкой его покемона и тренировкой вместе с ним были сотни опасных для жизни часов подготовки?

Если на то пошло, было много покемонов, которых просто нельзя было безопасно подготовить и обучить вручную. Они были просто слишком опасны, слишком сильны. Конечно, сегодня всё ещё существуют легендарные и мифические покемоны, которых нельзя было приручить даже с помощью всех современных технологий. На центральной горе Кеномао даже был зияющий шрам, который можно было увидеть из любой точки острова, что свидетельствовал об ужасной силе этих покемонов, которых человечество всё ещё не в силах приручить.

Но с современными покеболами и симуляциями покецентров они были исключением. Почти каждый покемон, с которым современный может тренер столкнуться, может быть пойман и приручён. Но Дия не мог не думать о том, каким был мир до того, как были изобретены такие чудеса.

Как бы мальчик отнёсся к тому, чтобы стать тренером, если бы любого в мире Райхорна⁽¹⁾ невозможно было приручить? Что, если быть тренером означало бы прокладывать свой путь в мире, полном титанов, слишком сильных для приручения, отбиваясь от них только с несколькими более послушными от природы покемонами, на тренировку которых можно было рискнуть? Хотел бы мальчик так же отправиться в такой мир?

Было бы людям в таком мире комфортно жить бок о бок с покемонами, пусть даже менее опасными, такими как Шаппеты?

Дия продолжал смотреть симуляцию. Экран размылся во время периода отдыха, замедлился, чтобы показать человека, осторожно идущего вперед, чтобы оставить угощение у основания дерева Спинарака, а затем размылся во время еще одного периода отдыха.

И, подумал он, насколько это было лучше для самих покемонов. Этот Спинарак, с которым он столкнулся в дикой природе, был настолько голоден, что рискнул сразиться с человеком, который был в десять раз тяжелее его и невосприимчив к его способности Страшное Лицо, ради одного приёма пищи. Это не было действием счастливого и здорового покемона. Это было действием существа, которое жило на грани голода. Но сейчас? Теперь он станет производителем шёлка на ферме Джун. Это означало для него регулярное питание, безопасное убежище, медицинские осмотры и лекарства, развивающую деятельность, чтобы он был счастлив и продуктивен, и, прежде всего, уверенность. У него была бы уверенность, что завтра будет так же хорошо, как и сегодня.

Мир когда-то был гораздо более враждебным местом. Теперь же он был местом, где быть тренером было так естественно и легко, что дети отправлялись в путешествия покемонов, где покемон был словом, которое означало пожизненных спутников и защиту, и где естественным концом битвы было приручение и партнерство. Были исключения, которые маячили большими, необузданными пограничными землями и территориями легендарных покемонов, но в целом мир был принципиально безопасным местом.

Дия? Свартис подтолкнула еще раз. Что ты смотришь?

Гастли не поймёт всех подробностей, если Дия попытается объяснить ей это. Он знал, что она не поймет, если только не унаследует разум и воспоминания мальчика. Какой бы умной ни была Свартис, у нее не было контекста, чтобы понять это. Но. Он всё ещё мог рассказать ей то, что было важно.

Поэтому Дия улыбнулся себе и сказала ей то, что мог. Я наблюдаю что-то очень красивое, поделился он с ней. Прекрасную вещь, которая сделала мир бесконечно лучше.

Свартис фыркнула. Она не поняла.

Она помнила, как дружны были Игорь и Джун в Могучем Мяуте?

Да, она помнила дружбу между демоническим жуком, который воровал пельмени, и милой маленькой девочкой, которая хорошо обнималась.

Это вызвало фырканье из носа Дии. Она не ошибалась насчет Игоря. Но на самом деле, помнила ли она, насколько они были близки?

Она помнила.

И Свартис тоже была близка с Дией, верно? Потому что у них была связь, потому что Дия делился с ней частичкой своей души. Они могли чувствовать эмоции друг друга достаточно хорошо, чтобы знать, что не причинят друг другу вреда и заботятся друг о друге.

Поток тепла окутал их связь, когда Свартис согласилась, всем сердцем почувствовав, как важно не быть одной.

Дия сглотнул ком в горле от интенсивности чувств. Это было «да». Ну, он сказал ей, что у Игоря и Джун нет такой связи.

Свартис замерла, бесчисленные крошечные движения газа под плащом Дии замёрзли. Буквально — Дия вздрогнул от внезапного холода. У них нет?

Нет. Но это — он указал на экран и всю обманчиво простую электронику на столе Клэр —причина того, что они могут быть друзьями в любом случае.

Прошла долгая минута, прежде чем Свартис отправила что-либо в ответ. Она пошевелилась под плащом Дии, шурша тканью и заставляя рукава и подол Банетта двигаться, как будто на сильном ветру. Дия наблюдал за продолжением тренировки на экране, ожидая, пока она это осознает.

Это справедливо и для всех покемонов снаружи? — в конце концов спросила Свартис. Все остальные тренеры со своими покемонами?

Так и есть, сказал ей Дия.

О. Свартис пошевелилась ещё немного. Должны ли они... Гастли замерла, цепляясь за концепции, которые едва понимала. Должны ли они принести Клэр немного еды? В качестве... подношения?

Дия боролся со смехом, когда Клэр оказалась рядом с ним. Из того, что он мог прочитать в чувствах Свартис, она думала, что Клэр была каким-то богом, ответственным за все партнерские отношения покемонов и тренеров в мире. Нет-нет-нет, сказал он ей. Клэр просто человек, помогающий нам использовать полезный инструмент. Инструмент, который на самом деле довольно распространен, хотя от этого не становится менее удивительным. Но Клэр милая, и мы должны поблагодарить её за помощь.

О. Свартис долго думала. На экране тренировка Спинарака циклически проходила через размытое время простоя и медленное осторожное приближение имитации человека. Эта штука, на которую ты смотришь, наконец спросила Свартис, помогает людям и покемонам не быть одинокими?

Дия решительно кивнул. Да, это так, послал он.

Свартис послала в ответ мысленный гул, всё ещё размышляя. Она приблизилась к телу Дии под плащом, прижавшись к его груди и спине. Да, наконец сказала она, пробуя идею на вкус. Это прекрасно.

Дия широко улыбнулся, когда повернулся к Клэр: “Я закончил, — сказал он ей. — И Клэр, большое спасибо”.

— Конечно, — пальцы Клэр летали по клавиатуре, пока она настраивала тренировку Спинарака, чтобы она снова постоянно была в ускорении, — это было не сложно.

— Я серьёзно, — Дия настаивал. Потребовалось время, чтобы подробно изложить свои мысли: —Большое спасибо. Всё это: помощь мне в получении покедекса, помощь мне в получении остальной части моего снаряжения, предоставление мне места для сна сегодня ночью — всё это так много значит. Я не уверен, что смог бы начать своё путешествие без твоей и Джун помощи. И ещё, спасибо за организацию тренировочных симуляций. Это действительно важно, и кто-то должен поблагодарить тебя за это.

На этом взгляд Клэр смягчился: «О, Дия, дорогой, это то, для чего существуют покецентры, — она тепло улыбнулась. — Я здесь, чтобы помогать, и я горжусь этим».

— Так и должно быть.

Примечание автора:

Во времена детства самой волшебной частью покемонов для меня всегда были фантастические существа. Огнедышащие драконы, живые растения, милые электрические мыши, гигантские змеи из камня и живые призраки. И это замечательно. В мире покемонов есть магия и его удивительное изобилие разнообразных существ, с которыми можно сражаться и дружить.

Но теперь, когда я старше, это больше не самая волшебная часть покемонов для меня. Покецентры — самая волшебная часть мира покемонов для меня сейчас.

Это мир, в котором у каждого города есть центральное здание. И в этом здании любой путешественник может остановиться и поесть бесплатно. Любой может исцелиться и вылечить своего покемона бесплатно. В течение дня есть доступ к компьютеру и помощь высококвалифицированного сотрудника, бесплатно. Покеболы, зелья и т. д. — все это доступно там по низким ценам, которые может себе позволить путешествующий ребенок.

Сейчас, возможно, где-то есть какая-то нишевая часть канона, которая противоречит этому. (Покемон в целом не имеет цельного последовательного канона, если честно). Но у покемонов есть очень последовательная тема и вайб. И я довольно типичный ребенок покемонов. Я вырос, смотря аниме, немного увлекался карточной игрой, наблюдал, как мои друзья играют в игры, и сам играл в некоторые игры позже в жизни. Знаете, опыт покемонов.

И это впечатление у меня всегда складывалось о покецентрах в покемонах. Если вы или ваш покемон ранены, вы можете обратиться туда за помощью. Никаких затрат, никакой суеты и никаких забот. Там всегда есть место для путешественников. И всегда, всегда есть кто-то, кто поможет вам. Даже в маленьких городках.

Это удивительно. Это что-то, что характеризует мир покемонов, это его часть. Это тихое волшебство, маленькое чудо, звучащее на заднем плане, позволяющее миру покемонов быть местом бесстрашного исследования и радости, каковым он и является. И это то, что я хотел бы более явно сделать частью этой истории.

Так что давайте пожмём руку всем медсестрам Джой в мире покемонов или медсестре Клэр в этой истории. Они этого заслуживают.

1) Райхорн: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/7/7f/0111Rhyhorn.png

Вернуться к тексту

Хардиер — светло-коричневый покемон-собака с короткой мордой. На его морде длинная кремовая шерсть, которая образует усы и трехконечный гребень. Уши большие и стоячие, а нос чёрный. Тело покрыто мохнатым тёмно-синим мехом, а хвост короткий. Этот жесткий, густой мех защищает Хардиера от атак. У него короткие трехпалые лапы.

Хардиер очень преданный, умный, дружелюбный и помогает своему тренеру воспитывать других покемонов. Хардиер — естественный выбор покемона-помощника для тренеров, хотя он не будет подчиняться никому, кто проявляет к нему неуважение. Предполагается, что Хардиер был первым покемоном, который стал напарником человека, основываясь на том, что было обнаружено на стенах пещер.

* * *

Дие было больно вставать до восхода солнца, так скоро после долгого полуночного перехода, с которого началось его путешествие. И почти так же ему было больно отпускать из рук большого плюшевого Пиплапа, вокруг которого он свернулся во сне. Но меньше всего ему хотелось разочаровывать своего нового потенциального друга. И он нервничал из-за этого, если быть честным с собой.

Юный тренер чувствовал, что ему нужно многое доказать. Джун, и, по-видимому, её друг Башак тоже, были старше, чем обычные путешественники. Джун была в конце подросткового возраста и, вероятно, уже закончила начальное образование. Черт возьми, ей могло быть даже немного за двадцать, насколько мог судить Дия.

Но тело и разум, унаследованные Дией, находились на самом молодом конце спектра путешественников. Мальчику было всего четырнадцать зим. И даже если наличие разума зрелого Банетта что-то меняло...

Дия во многих отношениях всё ещё был ребенком. И у него хватало смелости признаться себе, что он беспокоится, что друг Джун будет думать о нём как о ребёнке. Что он будет смотреть на него свысока. Если бы он действительно посмотрел глубже и задал себе сложные вопросы, возможно, он бы даже обеспокоился, что плохое впечатление Башака заставит Джун думать о нём хуже. В конце концов, они знали друг друга всю свою жизнь, а Дия был всего лишь новым ребёнком, которого Джун только что встретила.

На него оказывалось большое давление, чтобы всё сделать правильно.

Так что, несмотря на то, что с самого раннего часа его глаза болели и были мутными, Дия быстро встал под звук ужасного электронного будильника своего нового покедекса. Он почистил зубы, осторожно разбудил Свартис, принял душ, снова осторожно разбудил Свартис, собрал всё своё крутое новое снаряжение, еще раз осторожно разбудил Свартис, чтобы она не заснула, и дважды проверил своё снаряжение.

Покеболы, шары для хранения, рюкзак, еда, вода, ботинки, модная новая шляпа, плащ, скрывающий Свартис, новые шарфы — о, какой бы шарф ему надеть сегодня? Несмотря на то, что он прекрасно осознавал раннее время встречи, Дия не спешил с выбором шарфа. Помимо светло-фиолетовой отделки его новый наряд был довольно унылым и тёмным, поэтому любой цвет выделялся и производил впечатление. И он действительно хотел произвести хорошее впечатление.

В конце концов Дия выбрал ярко-зелёный шарф с жёлтыми подсолнухами. Он был ярким и веселым, и это создавало хорошее впечатление.

Он готов?

Молодой тренер бросил взгляд на своего большого плюшевого Пиплапа. Он мог бы просто оставить своего товарища для сна здесь, в номере отеля, на весь день, но… Дия порылся в карманах своего плаща, пока не нашёл шар для хранения со своими походными принадлежностями. Он нажал кнопку и материализовал их во вспышке красного света, расстегнул спальный мешок и засунул в него Пиплапа. Затем он застегнул спальный мешок и сложил всё обратно в шар.

Вот. Дия будет чувствовать себя лучше, зная, что он не вернётся и не обнаружит, что его драгоценная плюшевая игрушка каким-то образом пропала.

Свартис скользнула под плащ своего тренера, когда они выходили за дверь, собираясь в ленивую аморфную каплю под плащом. Она не была готова в данный момент развевать его в каком-либо неземном трепете, и Дия посочувствовал ей. Он вспомнил, каким был рассвет, когда он был Шаппетом. Момент дня, когда солнце показывалось заново, всегда яростно истощал его силы, когда он был бестелесным духом.

После быстрого завтрака лапшой и бульоном из покецентра и пары тщательно съеденных горстей черники Дия отправился на окраину Кэнопи-Тауна. Он проверил карту в своём новом покедексе, возясь с незнакомым интерфейсом. Джун сказала, что Башак будет... там, верно? Есть надежда, что его лагерь не слишком сложно будет найти.

Как показала практика, найти его было очень сложно. Несмотря на то, что мальчик регулярно посещал уроки выживания в дикой природе, когда рос в посёлке Ледос, а Дия унаследовал его опыт, Дия, похоже, не мог найти лагерь Башака.

Молодой тренер начал нервничать, когда Хардиер⁽¹⁾, маленький покемон-собака, подбежал к нему по снегу. Морда и низ живота Хардиера были покрыты коричневым мехом, с более светлой коричневой бородой из более длинного меха, свисающей по подбородку. А на спине, выделяясь на фоне снега, была длинная синяя шерсть, настолько тёмная, что она казалась почти чёрной, которая подпрыгивала, когда он бежал. Дия тихонько хихикнул, увидев, как бежит маленький покемон. Казалось, у него был такой же плащ, как у Дии!

Хардиер подлетел к Дии, оказавшись чуть выше его колен, и, не замедляясь, бросился носиться кругами вокруг его ног. Он задевали плащ Банетта на бегу, издавая серию быстрого лая, которыё разносился по лесу.

В ответ по лесу разнесся короткий ряд высоких свистов.

Хардиер снова громко залаял, прежде чем внезапно остановиться на снегу, устроившись слева от Дии. Он посмотрел на молодого тренера, бороды развевались от его тяжелого дыхания. Он гавкнул на Дию еще три раза более тихим и глубоким лаем, который отдался в груди Дии. Затем он развернулся, промчался полдюжины метров влево от Дии, развернулся и снова залаял.

Свартис зашевелилась под плащом Дии. Что это за шум? Проворчала она.

Хардиер, который, вероятно, приведёт их к Башаку, предположил Дия. Или... ну ладно, это определенно был Хардиер Башака. Дия понятия не имел, что ещё могло произойти. Банетт отправился вслед за Хардиером, который услужливо мчался вперед по снегу, останавливаясь каждые дюжину метров, чтобы развернуться и подождать, пока Дия догонит его.

Им пришлось идти несколько минут, прежде чем они наткнулись на лагерь Башака. Но как только они добрались туда, Дия задался вопросом, как, черт возьми, он и Свартис его пропустили. Когда ему сказали, что Башак разбил лагерь за городом, картинка, которую он сформировал в своём сознании, была чем-то хлипким и временным. Маленькая тканевая палатка, кострище, вырытое в нескольких метрах от неё, и бревно, притащенное для сидения.

Фактический лагерь, который обнаружил Дия, выглядел так, будто он мог бы выдержать зимнюю бурю лучше, чем некоторые дома в городе. Палатка представляла собой плотное приземистое круглое сооружение из многослойного белого шерстяного войлока, и, казалось, она была тяжелее некоторых деревьев, между которыми располагалась. Она была большой, достаточно высокой, чтобы взрослый человек мог стоять прямо, если у него не было клаустрофобии, и достаточно широкой, чтобы ходить внутри. А на вершине было небольшое отверстие, из которого торчала труба. Это была палатка, в которой можно было разжечь огонь и готовить еду.

Снег также был сметен на полдюжины метров в каждом направлении от палатки и сложен во что-то, напоминающее земляные валы. Затем в утрамбованный снег высотой по пояс были воткнуты сломанные палки, направленные наружу. Они не были заострены, но сообщение любому бродячему покемону, который мог бы захотеть исследовать палатку ночью, было ясным: «Не стоит».

А перед палаткой сидел парень, как предполагал Дия — Башак. Он сидел в удобном складном кресле из дерева и окрашенного в синий цвет войлока, потягивая из парящего металлического термоса. Он был одет в слои тяжёлой яркой шерстяной одежды, всё зеленого, красного и золотого цветов, вышитой абстрактными узорами до такой степени, что украшение, должно быть, весило столько же, сколько и основной материал.

На первый взгляд, это выглядело слишком нарядно для практичной рабочей одежды, и Дия задался вопросом, может ли быть, что это не тот пастух, которого он искал. Но затем, взглянув ещё раз, Дия понял, что пальто парня на самом деле довольно прочное. Это не было вещью с тонкой вышивкой, это была одежда ручной работы, сделанная на долгие годы, потому что она должна была прослужить именно так долго. Она была украшена до такой степени не для того, чтобы быть вычурной, а потому что, когда у кого-то было время сшить вручную всего несколько нарядов, он вкладывал в них всё, что у него было.

Хардиер обогнул пролом в сломанных палках снежной стены и перепрыгнул, мчась к парню на колени. Парень отвёл свой термос в сторону явно отработанным жестом, убирая его от атаки Хардиера. Он тихонько заворчал от удара. «Молодец, Грета, — тихо сказал он, почесывая её за ушами. Затем он повернулся на своем месте лицом к Дие. — Ты Дия? — спросил он. Я Башак». Он произнес это как баш-шак, с легкой трелью на ш, которой не было, когда Джун это произносила.

Дия кивнул. Джун была почти уверена, что сказала другому тренеру, что он немой, но он помахал своим покедексом на всякий случай, чтобы напомнить ему. На его ответный жест подойти поближе Дия сделал это, следуя по пути Хардиера — Греты.

Он лучше разглядела Башака, когда это сделал. У парня была необычно бледная кожа, до такой степени, что, казалось, снежные отблески скорее вызовут у него ожог, чем загар. Его карие глаза были обрамлены массивными очками. И — Дия сдержал смешок — у него была большая копна непослушных чёрных волос, которые выглядели точь-в-точь как «плащ» Греты из чёрного меха.

Когда Дия приблизился, Башак поставил свой термос на землю и одной рукой прижал Грету к себе, другой подтягиваясь в вертикальное положении. И... о. О-о-о. Когда он встал, глаза Дии проследили за Башаком вверх. И вверх. И вверх.

Башак был большим.

Его лицо было молодым. Там, где Джун на первый взгляд могла быть где угодно от пятнадцати до двадцати пяти лет, Башаку было явно не больше девятнадцати. Но это не мешало ему достигать пары метров роста. Чёрт возьми, если его молодое лицо было правдивым показателем, он мог бы ещё вырасти. И, очевидно, в какой-то момент развития парня его тело спросило себя: «Заполнить ли мне этот каркас мышцами или жиром?». На что генетика мальчика ответила: «Почему не и тем, и другим?».

Джун не сказала Дие, что её друг был гигантом.

Гигант протянул руку для пожатия, на что Дия, не задумываясь, ответил взаимностью. Его рука была поглощена рукой более крупного тренера. «Привет, Дия. Приятно познакомиться», — сказал он голосом, который был на удивление не настолько низким, как ожидалось.

Дия кивнул в ответ, пока не смог вернуть руку и напечатать: “Мне тоже приятно познакомиться! — затем, более застенчиво: — Извини, если я опоздал, мне было трудно найти дорогу”.

Это вызвало фырканье у Башака: «Джун дала тебе указания?»

— Да.

— Я послал Грету найти тебя не просто так.

Дия фыркнул, тихонько хихикая: “Ох. Я запомню это”.

Старший тренер почесал Грету за ушами свободной рукой, а затем опустил её. Она дважды с энтузиазмом обошла его ноги и опустилась рядом с ним, внимательно глядя на своего тренера. «Она была хорошей? — спросил Башак. — Не слишком настойчивой? Не кусалась?»

Дия не очень разбирался в дрессировке пастушьих собак, но он считал, что она была великолепна: “Она была великолепна! Вся деловитая, но не настойчивая. Когда она появилась, я понял, что нужно следовать за ней. Она так же была терпеливой”.

Это вызвало широкую счастливую улыбку на лице Башака. Он улыбнулся, наклонившись вниз — вниз, вниз, вниз — чтобы снова почесать ее за ушами: «Хорошая девочка. — Он обратился к Дии в качестве объяснения: — Приятно это слышать. Мы стремимся к значку поиска и спасения Стадиона Кэнопи».

— Отлично! Ты готовишься к другим значкам Кэнопи?

Башак начал качать головой, затем остановился: «Ну. Значок выживания зимой, но... — он указал на свой лагерь, — не беспокоюсь».

Призрачный тренер усмехнулся, и Свартис тоже немного рассмеялась: “Но ты кажешься таким городским парнем!”

Это вызвало у Башака взрыв смеха: «Ха! Нет. Мы живем в городе Джун только зимой. А весна в наших горах может быть хуже, чем это, в плохой год».

Дия искренне верил в это. Несколько дюймов снега и температура ниже нуля — это самое плохое, что было на его острове. Хотя — Дия тяжело сглотнул — даже этого может быть достаточно, чтобы убить, если кто-то не подготовлен.

— Какие значки нужны тебе? — Башак продолжил, снова переводя разговор на Дию. Дия с энтузиазмом ухватился за разговор.

— Зимнее выживание, конечно. Это очень важно для меня. И... — Дия ушёл в себя. На самом деле он не особо задумывался о том, какие значки получит в Кэнопи-Тауне, только о том, чтобы попасть сюда, — и поиск и спасение, — его способность чувствовать боль и страх, вероятно, пригодятся там. — И ледяной боевой тоже, если я смогу поймать боевого покемона или Свартис окажется хорошим бойцом.

— То есть все, — заметил Башак с юмором.

Ну... “Да, — подтвердил Дия. — Кроме травяного боевого. Неподходящий для этого сезон, очевидно”.

Старший тренер огляделся вокруг, приподняв бровь, глядя на заснеженный пейзаж и фыркнул. «Ага, — сказал он весело. Затем он снова посмотрел на Дию. — Кстати говоря, касательно Свартис, познакомишь нас?»

По ободряющему мысленному подталкиванию от своего тренера Свартис вытекла из воротника плаща Дии, сформировав тело рядом с головой её тренера. Уши Греты дернулись, и она проследила за Свартис глазами, но по жесту Башака расслабилась. Она лениво поглядывала на Свартис, но не более.

Скажи привет, Свартис, подсказал Дия своему покемону. «Сввва-а-а-арти-и-исссссс», — прошипела Гастли, широко ухмыляясь и обнажая крошечные клыки.

Губы Башака дернулись. Он выпрямился — звёзды и тени, он сутулился и всё ещё был таким высоким — и слегка поклонился. Он приложил одну руку к груди и наклонил голову: «Привет, Свартис, дух снега. Я Башак, пастух. Для меня большая честь познакомиться с тобой», — он улыбнулся, немного наклонившись вперед, не отрывая глаз от Свартис.

Свартис ухмыльнулась шире, слетев с плеча Дии и растворившись размытой массой фиолетового газа. Она дважды обогнула голову более высокого тренера, прежде чем вернуться на свой насест и преобразиться на плече Дии, все еще ухмыляясь. Он мне нравится, сообщила она Дие. У его души аромат счастливого покемона.

Одной рукой Дия потянулся, чтобы погладить полуматериальное тело Свартис, а другой рукой он набрал сообщение: “Ты ей понравился, — сообщил Дия другому тренеру. — Очень”.

— Я рад, — ответил он, всё ещё улыбаясь. — Не каждый день встречаешь духа, достаточно сильного волей, чтобы вернуться из мёртвых. Проявить немного уважения — наименьшее, что я могу сделать.

Дия наклонил голову. Башак оказался гораздо более разговорчивым, чем внушала ему Джун. Он задался вопросом, может быть, он не столько молчаливый, сколько позволяет другим людям заполнить тишину. Для Джун эти два варианта, безусловно, были бы неразличимы. Дия хихикнул под шарфом при этой мысли.

Думая об этом, Дия напечатал: “Но ей понравилось не твоё уважение. Она говорит, что твоя душа пахнет счастливым покемоном”.

— Правда? — спросил он, и ох. Внезапно Дия легко вспомнил, что Башак тоже подросток, несмотря на размеры парня. Выражение его лица можно было описать только как детское удивление и восторг. Он улыбнулся, и всё его лицо осветилось, как солнце.

— Правда, — подтвердил Дия. Чутьё душ Банетта было не совсем такими же, как у Гастли, но то, что он мог почувствовать от Греты, по крайней мере, подтверждало оценку Свартис. Хардиер рядом с Башаком была полностью лишена какой-либо скорби, насколько он мог почувствовать. Даже скуки.

— Ну, — сказал Башак, сияя от гордости, — не каждый день получаешь такие хорошие новости. Давай воспользуемся ими по максимуму. Готов помочь мне поймать несколько Свайнабов?

Банетт с энтузиазмом кивнул. Конечно, так и было!

— Хорошо, только одну минутку, пожалуйста, — тренер сложил свой стул и подошел к палатке, засунув его внутрь. Затем он вытащил из-под куртки чёрный шар для хранения. Это был дорогой и тяжелый шар с двумя белыми полосками наверху, которые указывали на его большую вместимость. Шар треснул, и вся палатка исчезла в нем, оставив после себя круг примятой травы. — Теперь мы можем идти, — сказал он Дие.

— Ты не вернёшься сюда?

— Вернусь. Но так ни один дикий покемон не проникнет, пока меня не будет.

У Банетта внезапно возникла картина того, как он идёт в школу утром и вместо того, чтобы запереть входную дверь, упаковывает весь дом в шар для хранения. Картина была такой странной и внезапной, что он не мог не рассмеяться. Он захихикал за шарфом и поделился мысленным контекстом со Свартис, которая тоже захихикала.

Башак приподнял бровь: «Поделишься шуткой?»

Банетт сделал это, печатая как мог и смеясь. Он не ожидал, что Башак посчитает это забавным, это была шутка типа «ты должен был быть там». Но он был удивлен, когда Башак рассмеялся, запрокинув голову и засмеявшись даже сильнее, чем Банетт.

— ?

Сквозь смех Башак ответил ему: «Это то, что мы на самом деле делаем, когда находимся в горах».

— Серьёзно?!

— Мы можем продолжить разговор по пути, — сказал Башак, начав с размеренного темпа, и Дия должен был бежать, чтобы не отставать, Свартис и Грета следовали за ними по пятам, — но да. Зачем беспокоиться о запирании своего убежища, когда его можно поднять и взять с собой?

— А как насчет ночи? — Дия быстро прошёл несколько шагов, чтобы выйти вперед Башака и показать ему свой покедекс. — Тогда ведь ты его запираешь?

— Ммм, — пробормотал пастух, ныряя под ветку, — трудно запереть полог палатки так, чтобы не пролез Урсаринг. Лучший способ оставаться в безопасности — это численность и сторожевые псы.

— Численность и сторожевые псы? — переспросил Дия, когда он не продолжил.

— Да. Мой покемон спит со мной в палатке, и у меня есть пара Ченси, которые чередуют вахты.

— Ченси — боевые покемоны? — пока он печатал, лицо Банетта исказилось в гримасе под шарфом. Было трудно идти по заснеженному лесу и одновременно печатать, особенно когда приходилось идти в ногу с гораздо более высоким тренером. Ему приходилось печатать короткие неадекватные предложения и бежать вперед, чтобы показать их Башаку.

— Нет, не совсем. По крайней мере, не для битв тренеров. Но всё равно полезны против хищников. У них отличный слух, и они крепкие, их трудно убить из засады. А их песни дезориентируют нападающего достаточно надолго, чтобы стадо проснулось и дало отпор.

Дия оглянулся на Свартис. Он задавался вопросом, как бы она справилась в подобной роли. От чувства душ призраков было трудно спрятаться, а газообразное тело Гастли было трудно повредить. И её смог души... хм. Ему действительно придется поэкспериментировать с ней, чтобы узнать, что именно он сделает в бою. Увидев его в призрачном мире, Дия был уверен, что он повлияет на душу живого покемона, и он знал классические симптомы отравления Гастли, но не знал, насколько это быстро или интенсивно.

Башак проследил за его взглядом: «Свартис, она новенькая, да?»

Дия кивнул.

Глаза другого тренера немного сузились в раздумьях: «Уже сражался с ней?»

Дия покачал головой.

— Тогда, после Свайнабов, как насчет того, чтобы поспарринговать и посмотреть, на что она способна?

— Не до?

Башак поднял бровь: «Хм?»

Банетт замедлился, чтобы лучше печатать, и был рад, когда Башак тоже замедлился: “Если мы собираемся спарринговать, разве Свартис и я не должны потренироваться перед битвой со Свайнабами?”

Это вызвало очень растерянный взгляд другого тренера, прежде чем он внезапно начал смеяться: «Ха-ха-ха-ха! Джун не сказала тебе, чем мы занимаемся, да?»

— Ловим Свайнабов?

Башак только сильнее рассмеялся: «Да, но не совсем. Я покажу тебе, что мы делаем, когда доберемся туда. Только не нападай на Свайнабов». — Старший тренер снова рванул вперед, достаточно быстро, чтобы Дия убрал свой покедекс, чтобы последовать за ним. Дия фыркал и пыхтел, следуя за Башаком. Его тело было в хорошей форме, но Башак был в отличной форме, и Дие требовалось полтора шага на каждый шаг более высокого тренера.

Солнце только-только вышло из-за горизонта, когда Башак наконец остановился. Он привёл их на поляну на вершине холма. Никаких Свайнабов не было, и, судя по нетронутому снегу, Свайнабов не было по крайней мере два дня.

Дия сказала это, нащупывая свой покедекс и открывая приложение для отправки текстовых сообщений, чтобы поворчать: “Я не вижу никаких Свайнабов”.

Башак снова рассмеялся добродушным смехом, который Дия не мог себе представить, чтобы его использовали для насмешки: «Их еще нет, — сказал пастух своему спутнику. — Мы закопаем немного еды в снегу, и я позову их. Они услышат зов, проявят любопытство, придут, а затем останутся ради еды. Хотя я делаю это уже несколько дней, надеюсь, они теперь знают, что кулнинг означает еду, и придут быстро».

— Кулнинг?

Башак улыбнулся: «Пастуший зов. Вот так, — пастух изменил позу, чтобы стоять прямее. Он немного выпятил грудь, держал голову параллельно земле, сделал глубокий вдох и... Башак слегка кашлянул и выдохнул, — о, э-э, тебе, возможно, стоит закрыть уши».

Дия заметил, как Грета на земле рядом с ногами Башака прижала уши к черепу и сложила над ними лапы. Благоразумие подсказало Дии последовать её примеру, и он закрыл уши руками в перчатках.

Это принесло ей кивок и едва слышное «Хорошо» от Башака. Пастух снова вдохнул и: «ХВИ-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И О-О-О-О-О-У-А-А-А-А-А ЙЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е ХУ-У-У-У-У-У-У-У!»

Внезапный взрыв шума заставил Дию вздрогнуть так сильно, что Банетт выпрыгнул в призрачный мир. Благословенная тишина пришла с переходом между мирами, омраченная только слабым пронзительным звоном в ушах Дии.

Звёзды и тени, это было громко! И, что ещё важнее, это было неестественно высоко. Когда Башак сказал, что он делает пастуший призыв, Дия представил себе что-то глубокое и звучное, а не пронзительный свист, пронзающий его сквозь руки прямо в череп!

Башак смотрел на то место, откуда исчез Дия, и быстро моргал, когда Банетт вернулся в материальный мир. «Ты... исчез», — сказал он. Грета обеспокоенно взвизгнула, выражая своё согласие.

— Ты меня напугал!

— Поднялся водоворот теней, и моё сердце похолодело, как будто я оказался одной ногой в могиле, и ты исчез, — повторил Башак медленно и чётко, как будто Дия не услышал его в первый раз.

— Шум напугал меня, поэтому я использовал Призрачный Шаг, вот и всё.

— Ты не пострадал?

Ох. Башак не критиковал Дию, он был обеспокоен. Что-то в сердце мальчика, которое использовал Дия, немного треснуло от осознания. “Я не ранен, я в порядке, — успокоил его Дия. — Я иногда использую Призрачный Шаг, когда пугаюсь. Это защитный приём”.

Высокий тренер, явно всё ещё обеспокоенный, наклонил голову и нахмурился: «Я никогда не слышал о… ты имеешь в виду Призрачную Силу?»

— Это ужасное название! Оно плохое и неправильное, и люди, которые его придумали, должны чувствовать себя плохо! — Дия показал Башаку свою тираду, затем снова принялся печатать.

По крайней мере, Башак больше не беспокоился, если судить по смеху, который он явно подавлял. «Боевые тренеры», — фыркнул он.

— ???

— Боевые тренеры — те, кто дали название этому приёму из-за урона от воздушного удара после возвращения, — пояснил он.

— О, — Дия не хотел этого признавать, но, — это… имеет смысл.

Башак фыркнул: «Только для любителей битв. Мне больше нравится твоё название. — Затем он прочистил горло: — Кхм, мне всё же стоит закончить звать Свайнабов. Потом мы выставим им еду, и я покажу тебе, что ещё мы будем делать лучше, чем боевые тренеры».

Дия одобрительно кивнул и снова зажал уши руками, на этот раз прижав их ещё сильнее. Свартис пошла к делу гораздо более основательно, освободив плащ Дии, чтобы похоронить всё своё тело под снегом. Ей внезапный подавляющий взрыв звука понравился ничуть не больше, чем её тренеру.

Даже с подготовкой, шок от шума, когда Башак снова начал свой кулнинг, всё ещё был подавляющим. Банетт мог поклясться, что чувствовал, как внутри его черепа звенит. Но чем дольше он выдерживал звук, тем больше он начинал его слушать.

В зове была мелодия. Что-то, что Дия мог бы даже назвать песней. Ноты зова поднимались и опускались, отражаясь от далеких холмов. И в те моменты, когда Башак делал вдох, Дия мог слышать песню, как она должна была быть услышана в этих далеких отголосках. Звук отражался навязчивой мелодией, чем-то, что звучало так, как будто оно было бы более уместно в призрачном мире, чем в этом.

— И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И О-О-О-О-О-У-А-А-А-А-А-А ХО-О-О-О-У-У-У-У-У-У. ХВИ-Е-Е-Е-Е-ЕЕ-Е-Е-Е-Е-Е O-O-O-O-O-у-а-а-а-а-а-а-а-а... — после нескольких минут пения Башак наконец позволил своей песне затихнуть. Однако манящие отголоски призыва задержались в воздухе на долгие секунды, очень неохотно уступая место звуку затрудненного дыхания Башака.

Свартис осторожно вырылась из-под снега. Всё кончено? Нерешительно спросила она Дию.

Дия ответил не сразу, онемев от абсолютной интенсивности пения пастуха. В конце концов он достаточно собрался, чтобы сказать Свартис, что да, все кончено. Даже если его звенящие уши не совсем в это верили.

— Этого должно хватить, — сказал Башак, тяжело дыша. — Ты можешь помочь мне закопать эту еду для них? — он поднял шар для хранения и помахал им в сторону Дии.

Банетт сглотнул комок в горле. Он стянул перчатку и напечатал: “Это было потрясающе”.

Большой парень смущенно рассмеялся, потирая затылок через свои густые волосы: «Это довольно громко, не так ли?»

— Где ты этому научился?

— У моих родителей.

— Они, должно быть, гордятся.

Пастух покраснел, румянец ярко выделялся на его светлой коже: «Я надеюсь на это. Э-э, ты можешь мне помочь с...» — он снова махнул шаром для хранения.

— Ой! Извини, да!

Башак вызвал из шара-хранилища большую сумку с едой, наполненную сушеными грибами, картофелем, луком, корнями, мучными червями и несколькими растениями, которые Дия не мог распознать. Если это вообще были растения. Башак заверил Дию, что Свайнабы едят «почти всё», поэтому Дия закопал странные, вероятно, растения под снегом вместе со всем остальным.

Башак потянулся и зевнул, когда они закончили. «Теперь мы ждём», — сообщил он Дие.

— А что, если они не появятся?

Высокий тренер пожал плечами: «Тогда я снова позову. Пойдем, присядем, пока мы ждем», — он подошел к бревну на краю поляны, отряхнул снег и сел. Он похлопал по расчищенному от снега месту рядом с собой. — «Это займет некоторое время».

Заняв место, Дия спросил: “Ладно, может расскажешь наконец, как мы поймаем их без боя?”

— Ох. Извини, — Башак, похоже, действительно имел это в виду, поморщившись в извинении, — не хотел заставлять тебя ждать. Э-э-э-э, расскажи мне, как много ты знаешь о том, как покеболы ловят диких покемонов? Или не ловят.

— Ты имеешь в виду, как пойманный покемон может вырваться?

Башак кивнул, жестом приглашая Дию продолжить. Что было справедливо, удивительно много одноклассников, которых Дия мог вспомнить в воспоминаниях мальчика, понятия не имели, как работают покеболы. Что Дия находил странным. Как кто-то может увидеть что-то столь странное и прекрасное, как покебол, и не захотеть сразу узнать, как это работает?

Дия потер свою руку без перчатки, чтобы согреть её, и начал печатать, водя большим пальцем взад-вперед по клавиатуре: “Покеболы помещают покемонов в карманные измерения, но из этих карманных измерений есть выход. Покемон без проблем может пройти прямо через край пространства покебола и вылететь из него. «Пойманный» покемон не заточен в шаре, он может уйти, когда захочет”, — он повернул свой покедекс, чтобы Башак его увидел.

Пастух кивнул: «Ага. Так как же нам удержать покемонов в покеболах?» — пока он ждал, пока Дия напечатает свой следующий ответ, он вытащил пару предметов из-под своего красочного пальто. Телескопическая палка, с большим пучком шерсти на конце, вероятно, с шерстью марипа, судя по тому, как на ней искрило статическое электричество, небольшая палка с крючком на одном конце и круглым керамическим грузиком на другом, и тонкая медная проволока с крючками на каждом конце.

— Покеболы не просто деформируют пространство, они деформируют время. Они могут растягивать время внутри так сильно, что оно почти останавливается относительно нас. Один день здесь становится секундой там, — Дия потёр свою руку без перчатки, чтобы снова согреться. Вся эта работа по печатанию, чтобы общаться, была довольно болезненной на холодном воздухе.

— Но? — подсказал Башак. Он взял медную проволоку и закопал один конец в землю, затем зацепил другой за пучок шерсти на своей большой выдвижной палке. Он перенес несколько болезненных на вид ударов током, но после того, как медная проволока была зацеплена, удары прекратились. Медная проволока отводила электричество с шерсти марипа в землю.

— Но время покебола должно соответствовать нашему времени снаружи, чтобы затащить покемона, и покеболам требуется некоторое время, чтобы перейти от обычного течения времени к стазису. Вот почему нужно сражаться с покемоном до изнеможения или парализовать его, — или избивать его до тех пор, пока он не будет слишком ранен, чтобы двигаться, но это показалось слишком жестоким для Дии, чтобы озвучивать, — перед тем, как поймать его. Он не должен успеть добраться до выхода, прежде чем сработает стазис покебола.

Башак оторвал немного шерсти от большой палки, сделав всё это похожим на облако с торчащим кусочком, и привязал этот кусочек к крючку меньшей утяжеленной палки. Затем он позволил меньшей палке повиснуть и закрутил её щелчком пальцев. Как по волшебству, торчащий кусочек пушистой шерсти сплелся в аккуратную плотную нить. По мере того, как нить скручивалась, Башак продолжал отрывать все больше и больше пушинок от основного пучка шерсти, позволяя им сплестись в еще больше нитей. Когда он вошел в ритм, он посмотрел на то, что напечатал Дия, и прокомментировал: «Но нужно ли избивать покемона, чтобы он оставался на месте?»

Дия на мгновение задумался: “Не с покемоном, обученным оставаться на месте. Но внутреннее пространство покебола странное, а переход от захвата резкий. Дикие покемоны всегда пугаются и пытаются сбежать”.

— Всегда? — маленькая утяжеленная палка Башака — Дия думал, что это называется веретено — теперь висела на длинной нити, почти касаясь земли. Он остановил её вращение, обмотал нить вокруг палки и привязал её конец к крючку, затем снова начал процесс.

— Думаю, ты скажешь мне, почему это не всегда на самом деле, но насколько я знаю — да. Даже спящие покемоны просыпаются от перехода и сбегают.

— А как насчет покемонов, которым комфортно?

Дия ответил бы, но его рука без перчатки становилась очень холодной. Поэтому вместо этого он снова надел перчатку и просто ждал, пока Башак расскажет подробнее.

Башак продолжал плести свою нить, пока говорил. Процесс был настолько отработан, что его руки работали на легком автопилоте, даже в перчатках: «Спящий покемон, который просыпается, будучи сброшенным в карман искривленного пространства, не является спокойным покемоном. Но если покемон бодрствует, спокоен и доверяет тебе», — усмехнулся он, — «и у вас есть Ченси или два, песнью передающие чувства безопасности и комфорта прямо в его мозг...» — он замолчал.

Вероятно, это был момент, когда Дия должен был подхватить разговор, но его основная рука всё ещё была замёрзшей, и он не хотел снова снимать перчатку.

Пастух подождал несколько секунд, прежде чем наконец неловко прочистил горло. Он явно не привык вести разговоры, даже если он был более разговорчивым, чем предполагала Джун: «Ну. Это работает не со всеми покемонами. Определенно не с одиночками или агрессивными. Но более спокойные социальные покемоны... — он пожал плечами. — Научи их доверять тебе, и они даже не попытаются вырваться из покебола. Или, по крайней мере, не будут так уж торопится, чтобы выбраться из стазиса».

Челюсть Дии немного отвисла под шарфом. Неужели это было так просто? Почему тогда все не делали так вместо битвы? Должно быть, выражение его лица проявилось над шарфом, потому что Башак ответил на его невысказанный вопрос.

— Почему все не делают так? — он пожал плечами. — Это работает для пастухов. Но мы приручаем спокойных социальных покемонов, которые живут стадами и не мигрируют слишком быстро. Я могу приходить каждое утро в течение недели и кормить Свайнабов, пока они не согласятся находиться поблизости и не будут рады меня видеть. Рады довериться мне. Многие другие покемоны не остаются такими неподвижными или не доверяются так легко, — пастух на мгновение задумался, а затем добавил, как запоздалую мысль: — Некоторые больше рады съесть тебя, чем позволить тебе кормить их.

Башак спрял еще немного нити, не торопясь и приводя мысли в порядок. Он добавил ещё несколько петель к веретену, когда снова заговорил: «Это работает для девяти из десяти покемонов, которых я хотел бы поймать. Но гораздо реже для большинства тренеров. Было бы неплохо, если бы больше тренеров думали о ловле покемонов таким образом, когда это может сработать. Но я понимаю, почему они этого не делают».

Дия медленно кивнул. Это имело смысл.

Банетт согнул руку внутри перчатки, чтобы посмотреть, сможет ли он напечатать ответ на мысли Башака. К сожалению, она всё ещё была недостаточно тёплой, чтобы Дия захотел печатать ею. Дия слегка нахмурился. Печатание на самом деле оказалось не лучшим способом общения на улице зимой.

Однако отсутствие ответа, похоже, не беспокоило Башака. Пастух просто продолжал прясть, с медитативным спокойствием превращая сырую пушистую шерсть в нить. Но Башак не позволил вершине холма погрузиться в тишину. Пока он прял, из его груди вырывалось мягкое музыкальное гудение, наполняя воздух по мере того, как он становился громче. Он напевал без мелодии, полностью довольный тем, что прял и напевал, раз не было возможности продолжить разговор.

Дия улыбнулся. Ему придётся поблагодарить Джун за то, что она познакомила его со своим другом. Башак был милым. И, вероятно, обнимался лучше всех. Ему придется найти повод обнять его до конца дня. Банетт запрокинул голову назад и позволил гудению Башака окутать его.

Когда Свайнабы⁽²⁾ наконец нашли их, они все еще сидели так, Башак прял и гудел, а Дия впитывал это.

Дия рассмеялся от восторга, увидев, как первый Свайнаб поднялся на вершину холма. Они были такими пушистыми! Дия никогда раньше не видел Свайнабов лично, и степень их пушистости оказалась поразительной. Насколько Дия мог судить, это были круглые шары пушистого меха высотой до голени с розовыми мордочками и больше ничего. Мех был светло-коричневым с более тёмными вертикальными коричневыми полосками, и это были все их отличительные черты. Ни глаз, ни ушей, ни ног не было видно, только круглые шары пуха, скользящие по снегу.

Банетт даже не понял, что он встал, чтобы броситься вперед и погладить одного, пока рука Башака не легла ему на плечо.

— Ого, помедленнее, — сказал он Дие. Башак встал и начал собирать своё прядильное оборудование, пока говорил. — Не торопи их, это напугает Пилосвайнов. — Упоминание Пилосвайнов заставило Дию остановиться. Он не видел ни одного Пилосвайна.

Стая из двух десятков или более Свайнабов перевалила через холм и стремительно набросилась на зарытую еду. Маленькие комочки пуха рылись в снегу, зарывая свои розовые морды как можно глубже, прежде чем вынырнуть с победоносно сжатыми в своих сопящих пастях призами. Это было совершенно очаровательно и привлекло всё внимание Дии. Настолько, что он пропустил пятерых Пилосвайнов⁽³⁾, замыкавших отряд.

Пилосвайны были эволюционировавшей версией Свайнабов и на первый взгляд могли быть ошибочно приняты за не более чем шары меха высотой по грудь. Но второй взгляд показал больше. Пилосвайны были не такими уж круглыми, намёки на тяжёлое двугорбое тело проглядывали под всей их шерстью. И они двигались большими тяжелыми шагами, вес их тела явно был слишком велик, чтобы скользить, как их более мелкие сородичи. Однако больше всего поражали бивни. Два толстых бивня цвета слоновой кости торчали по обе стороны их морд, угрожая тяжкими увечьями любому, кто был достаточно глуп, чтобы связываться с ними.

Ох. Да, хорошо, что Башак схватил Дию, потому что он не заметил Пилосвайнов.

Все еще держа руку на плече Дии, Башак изложил правила взаимодействия: «Если Свайнабы коснутся тебя первыми, ты можешь потрогать их. Но следи за Пилосвайнами и останавливайся, если кто-то из них напрягается. О, и не корми их с руки. Будет плохо, если они поймут, что могут добывать еду, приставая к людям».

Дия кивнул. Его рука наконец-то согрелась, поэтому он вытащил свой покедекс и спросил: “Хорошо. Эм, а как я могу помочь?”

— Во-первых, пройдись и покажи им, что ты не хочешь причинить вреда. Я всё ещё странное незнакомое существо для них, независимо от того, насколько я дружелюбен. Два хороших человека — это закономерность, и все чувствуют себя в большей безопасности с предсказуемыми закономерностями.

Дия кивнул. Он может это сделать: “А во-вторых?”

— Ммм, — промычал Башак. — Джун сказала, что ты можешь читать эмоции и успокаивать покемонов?

— Близко. Я могу чувствовать и притуплять болезненные или негативные эмоции.

Башак улыбнулся: «С твоим талантом ты был бы потрясающим пастухом. В любом случае, мне нужно поймать только четырех Свайнабов, чтобы отправить домой. Мне нужны самцы — это те, у которых есть дополнительная морщинка посередине морды — и чем менее агрессивные, тем лучше. Если я укажу на несколько кандидатов, можешь ли ты сказать мне, будут ли они вести себя хорошо?»

— Думаю, да.

— Спасибо, Дия.

Два тренера начали вместе ходить по вершине холма, лавируя между восторженно роющимися Свайнабами и уважительно уступая место Пилосвайнам. Дия хихикнул от восторга, когда увидел, как двое Свайнабов начали бороться за сушеный гриб, но сделал так, как просил Башак, и не бросился гладить их до полусмерти.

Башак тоже улыбнулся этому зрелищу: «Они такие милые. Но нам такие не нужны. Эта игровая драка мила, пока они молодые, и не так мила, когда они превратятся в сто килограммов мышц и бивней».

Ах, да, Дия мог это представить. Он посмотрел на Пилосвайнов. Мысль о том, что они так дерутся, была гораздо менее милой. “Итак, — обратился Дия к Башаку, — Я понимаю неагрессивность. Но почему только самцы Свайнабов? Разве пастухам обычно не нужны самки?” — Дия понимал, что больше самок Свайнабов означает больше детенышей.

Более крупный тренер пожал плечами: «Обычно да. Но в некоторых близлежащих долинах у нас дома гуляет свиная болезнь. Если стадо моей семьи получит больше генетического разнообразия до того, как она доберётся до нас, надеюсь, это ударит по нам не так сильно».

— О-о-о. И несколько самцов могут добавить генетическое разнообразие следующему поколению быстрее, чем несколько самок.

— Точно, — подтвердил Башак с ухмылкой, которая заставила Дию улыбнуться в ответ.

— Но почему только четверо? Если тебе нужно больше покеболов, у меня есть куча.

— Дело не в этом. Свайнабы — охраняемые покемоны на этом острове. Чтобы поймать одного и вывезти его с острова, нужна лицензия, а у меня всего четыре лицензии.

— А. А как насчет Пилосвайна?

Башак покачал головой, лохматые черные волосы подпрыгнули на его лице: «За редкими исключениями, нет. Большинство Свайнабов не доживают до эволюции в дикой природе, поэтому их стада привыкли к их потерям. Но каждый Пилосвайн слишком важен для стада, чтобы его брать».

— Это имеет см... — Дия замолчал, когда мысли Свартис прорвались в его голову.

Хи-и-и-и-и, пушистик. Хи-и-и-и-и-и-и, пушистое-пушистое создание, дразнилась Свартис.

Дия посмотрел вниз и увидела маленького Свайнаба, уставившегося на подол его плаща, морда которого была направлена ​​прямо вперед будто лазерный прицел. Свартис заставила плащ развеваться на ветру. Она дразнила маленький комочек пуха, удерживая край плаща чуть-чуть вне его досягаемости, а затем прижимая его обратно к ботинкам Дии.

Дия стоял очень неподвижно, стараясь не спугнуть Свайнаба. Его глаза сверкали и ярко светились, когда он смотрел — буквально, добавляя слабый розовый оттенок снегу вокруг Свайнаба. Дия оторвал взгляд от Свайнаба только для того, чтобы взглянуть на Башака и увидеть, что он смотрит так же пристально, с детской улыбкой на лице. Однако он отвернулся как можно быстрее, не желая упустить ни единого мгновения.

Свайнаб прыгнул! Или, по крайней мере, агрессивно рванул вперед. Его ноги под пухом были слишком короткими, чтобы нормально прыгать. Он все равно старался изо всех сил преследовать развевающийся край плаща, галопом устремляясь за ним и вставая на дыбы, когда Свартис оттаскивал его за пределы досягаемости.

Дия пытался сдержать свой смех, правда пытался. Он не хотел пугать маленького Свайнаба. Но когда к нему присоединились ещё двое, и они объединились, чтобы прижать часть подола плаща, это было уже слишком. Они яростно тыкали его своими розовыми мордами, пытаясь идентифицировать эту странную хлопающую штуку, и Дия не мог больше сдерживаться. Он фыркнул. Он захихикал. И когда он действительно больше не мог сдерживаться, он зажал рот рукой, чтобы удержать дух внутри, и рассмеялся.

К несчастью для желудка Дии — и Башака, который тоже смеялся от души — Свайнабы не испугались смеха Дии. Вместо этого они, казалось, восприняли это как знак, что все остальные тоже должны присоединиться к этой замечательной игре. Свартис развевала весь подол плаща, напевая в голове Дии, чтобы пушистики пришли сюда, и они пришли.

Смех такой сильный, что было больно, сотряс тело Дии, заставив его согнуться пополам. Затем группа Свайнабов, взобравшихся на край его плаща, нарушила его равновесие, и Дия смог только направить падение в сторону, чтобы не раздавить никого из них. Банетт упал на землю в снежный ком и через несколько мгновений был покрыт любопытными сопящими покемонами.

Свартис решила, что сейчас самое время всколыхнуть рукава Дии, что, поскольку одна из его рук прикрывала его истеричный смех, означало, что Свайнабы оказались по всему лицу поверженного тренера.

Башак выл от смеха: «Ну, ты, хе-хе-хе, ты, конечно, ха-ха-ха-ха, о боги, мои бока, им определенно с тобой комфортно!»

Дия вырвал свою свободную руку из любопытных мордочек Свайнабов ровно настолько, чтобы высунуть в воздух свой покедекс с сообщением: “Помогите!” — но его смех немного подорвал его требование. Они были такими милыми!

— Нет, нет, это, — Башак остановился, чтобы согнуться пополам и рассмеяться, — это идеально! Быстро, пока они буйствуют, посмотри, сможешь ли ты отличить, кто из них — о нет, не лижи глаза Дии, ха-ха-ха, кыш, кыш, малыш, — посмотри, сможешь ли ты отличить, кто из них агрессивен, а кто спокойнее.

Тебе легко говорить! Дия хотел закричать. Ты не похоронен под ковром из очаровательного удушающего пуха!

Но Башак помогал прогонять тех, кто хотел сесть ему на нос или ткнуть в глаза, а не просто полностью бросал его в тяжёлую волну пушистости. Поэтому Дия изо всех сил старался сосредоточиться сквозь смех и делать свою работу. Это было трудно, но к концу Дия был уверен, что он получил хотя бы поверхностное представление о личности каждого из Свайнабов.

И в конце концов, после того как Пилосвайн подошел и обнюхал неугомонных Свайнабов, придав им некое подобие приказанного порядка, Дия даже смог снова встать. Башак помог ему смахнуть снег с плаща, прокомментировав при этом ткань: «Хм. Он совсем не мокрый. Хорошая шерсть».

— Ты удивлён?

— Фабрично сотканная шерсть не всегда достаточно плотная, чтобы быть водонепроницаемой. У тебя качественный плащ.

— Приятно знать. Свартис определенно нравится, — рукав Дии взмахнул взад-вперед при упоминании её имени.

Башак фыркнул: «Это точно, — была пауза, прежде чем Башак продолжил, так как он явно набирался сил, чтобы продолжить разговор: — Так что, Свайнабы, которые из них?..»

— Одну секунду, — Дия сильно потёр руки, согревая печатающую руку. К счастью, его кровь разогналась от смеха и напряжения, и его рука не слишком замёрзла. — Ладно, тот, вон там, немного подлый...

Призрачный тренер потратил несколько минут, излагая все негативные эмоции, которые он уловил от Свайнабов. Их было немного, но эти Свайнабы дадут немало потомства для семьи Башака, поэтому Дия хотел дать Башаку как можно больше подробностей. Он выложил все свои чувства чрезмерной конкурентности, агрессии и негативных чувств.

Башак задумчиво потер подбородок. «Спасибо, Дия», — сказал он Банетту, когда он закончил.

— Это было полезно?

— Да. В основном то, что я уже заметил, но подтверждение всегда хорошо. Хотя этот «хитрый» Свайнаб, о котором ты говорил…

Дия немного подождал, когда он замолчал, а затем спросил: “А что с ним?”

— Пересматриваю вариант его поимки. Слишком умного может быть трудно держать в стаде.

Дия потёр свою печатающую руку, чтобы согреться. Он очень хотел снова надеть перчатку, но чувствовал, что должен упомянуть еще кое-что: “Башак, насчёт Пилосвайна...”

— Ммм?

После того, как Свайнабы успокоились и наелись, Пилосвайны переместились, чтобы съесть оставшееся. Пилосвайны всё ещё росли и нуждались во всей пище, которую могли получить, чтобы подготовиться к эволюции, что усложняло им жизнь зимой. Но у Пилосвайнов были большие жировые запасы, они могли позволить себе доедать за Свайнаби зимой и снова набирать жир во время обильного на Кеномао лета.

За исключением одного Пилосвайна, который не делал ничего, кроме неохотного пощипывания остатков. И у него не было больших жировых запасов. Он выглядел измождённым. Длинный грубый мех свисал с его костей рыхлыми складками, которые кричали о плохом здоровье. И Дия ощутил его душевное состояние, когда открылся чувствам Свайнабов. Ему было больно. Очень больно.

— Этот Пилосвайн, — сказал Дия, — ему больно. Очень сильно.

— А. Да. Бедная девочка. Не могу многого для неё сделать. Видимо, глисты — распространенная проблема для Свайнабов и Пилосвайнов в этих краях, и они плохо реагируют на лекарства.

Но Дия покачал головой, прежде чем Башак закончил говорить: “Дело не в этом. У неё болит челюсть”.

Это привлекло внимание Башака. Мягкие карие глаза парня обратились к Дии и уставились на него: «Ты можешь так точно читать боль?»

— Да.

В одно мгновение Башак опустился на колени перед Дией и выдвинул вперед челюсть, подставляя лицо: «Покажи мне. Коснись моего лица, где больно».

Банетт совсем чуть-чуть приоткрыл рот под ярко-зелёным шарфом и резко вдохнул. Горе Пилосвайн влилось в него и... здесь. Дия протянул руку и провёл пальцем по лицу Башака, от нижнего клыка до мясистой нижней части челюсти, а затем обратно к суставу: “Здесь. Оно всё время горит и сильно болит, когда она ест”.

На лице Башака не было и следа детской радости и очарования, когда он встал, он был серьёзен как камень. Он эмоционально выругался: «Я не должен был предполагать, что это глисты. Она не подпускала меня к себе, но я должен был стараться сильнее и...»

Парень оборвал себя и глубоко вздохнул: «Ты можешь её успокоить? Заставить её подпустить нас?»

— Я не могу её так контролировать, но я могу избавить её от боли.

— Сделай это. Мы собираемся помочь ей, — Башак отстегнул два покебола от ремня под курткой и освободил их обитателей. — Хельга, Берта, — позвал он, — вы мне нужны. — Две вспышки красного света превратились в пару Ченси⁽⁴⁾. Круглые розовые покемоны с яйцом на животе подошли к нему, и вопросительно забормотали.

— Хельга, пой доверие. Берта, пой сон, — каждый покемон коротко чирикнул «Ченси!», прежде чем открыть рты и вместе запеть без слов. Из них полилась мягкая напевная гармоника, заставившая Свайнабов и Пилосвайнов сонно моргнуть. Но, хотя их музыка была прекрасна для Дии, он не чувствовал от неё сверхъестественного эффекта.

Башак полез в карманы куртки и вытащил пару беруш: «Это для тебя, — сказал он Дие. — Мы с Гретой привыкли к их пению, но ты...»

Дия прервал его: “Пение — это способность нормального типа, верно?”

— Да?..

— Я невосприимчив.

— О. Правда? — на мгновение серьёзное лицо Башака дрогнуло, и он ласково фыркнул: — Ты был бы великолепен в качестве пастуха, — затем он выпрямил челюсть и скомандовал Дие: — Ладно, прими её боль сейчас. Я собираюсь подойти и... и Джун сказала, что ты можешь сильно бить телекинезом?»

Дия кивнул. Если дойдет до драки, то Теневой Шар справится.

— Хорошо. Если что-то пойдет не так, не бойся ударить её так сильно, как только сможешь. Она большая девочка, она выдержит. Но если меня пронзят, вы с Гретой недостаточно крупные, чтобы отнести меня обратно в город.

Дия очень серьезно кивнул.

— Грета, со мной. Только ответный удар, — Башак посмотрел на Дию и подождал, пока он втянет воздух — толстый столб чёрной маслянистой боли вырвался изо рта Пилосвайн — прежде чем осторожно присесть и пойти вперед. Отсутствие боли, должно быть, стало для Пилосвайн шоком, потому что она внезапно обмякла, когда Дия начал высасывать из неё негатив. Он сделал всё возможное, чтобы так же принять укусы её голода и её принятие медленного оголодания.

— Эй, большая девочка, — сказал Башак. Его голос был успокаивающим и спокойным, без следа напряжения. — Это приятно, не так ли? Должно быть, было тяжело переносить всю эту боль. Ну, не волнуйся, я здесь, чтобы помочь, — его мягкий тон и песни Ченси, разносящиеся над вершиной холма, казалось, сделали своё дело. Пилосвайн не пошевелилась и не фыркала, когда он приблизился. На самом деле, пока песни Ченси делали своё дело, она, казалось, больше спала, чем бодрствовала.

Башак на мгновение повернул голову к Дийе, не сводя глаз с Пилосвайн. «Навредит ли мне дым, если я прикоснусь к нему?» — тихо спросил он.

Дия покачал головой. Если только он сам не экстрасенс или призрак, дым должен пройти сквозь него.

Башак продолжил приближаться, проходя сквозь дым, когда приблизился к раненому покемону: «Я подойду немного ближе, большая девочка, но не волнуйся. Я здесь, чтобы помочь. Мне просто нужно заглянуть тебе в рот. У меня есть фонарик, но я обещаю, что не буду светить тебе в глаза», — Башак щёлкнул фонариком и поднял его одной рукой. Другой рукой он потянулся вперед...

Пастух ни на секунду не прекращал говорить мягким успокаивающим тоном и спросил Дию: «Ты уверен, что забираешь всю её боль?»

Дия кивнул достаточно интенсивно, чтобы Башак мог увидеть это краем глаза.

Башак очень нежно коснулся нижней части морды Пилосвайн со стороны, противоположной той, на которую указал Дия. Он нежно, очень нежно открыл ей рот и посветил внутрь фонариком. «Вот так, молодец, — прошептал он ей, — просто продолжай в том же духе. Я здесь, чтобы помочь, и, если ты позволишь, я сделаю так, чтобы боль ушла навсегда».

Он уставился ей в рот, и Дия мог поклясться, что слышит, как сердце колотится в груди каждую секунду, пока Башак её касается. Осмотревшись, Башак медленно полез в куртку и вытащил бутылочку с зельем. Осторожно, внимательно наблюдая за реакцией Пилосвайн, он дважды распылил зелье ей в рот. Затем он осторожно отпустил её и пробормотал: «Ты была такой хорошей девочкой. Спасибо. Не волнуйся, мы тебя быстро вылечим».

После этого старший тренер медленно и осторожно вернулся к Дии, выпрямившись во весь рост, как только оказался на некотором расстоянии от страдающего покемона. «Ты можешь писать и одновременно концентрироваться на этом?» — спросил он Дию.

— Да.

Башак кивнул: «Ладно. Ну, у неё инфицирован бивень. Это плохо, дентин бивня сгнил до основания».

Глаза Дии расширились, а его челюсть запульсировала от сочувственного эха фантомной боли, которую он от неё получал. Звёздная высь. Неудивительно, что она не могла есть.

— Зелье поможет от боли, но ей нужен покецентр. Поэтому нам придётся поймать её вместе со Свайнабами.

Было трудно одновременно печатать ответ и так полно поглощать горе. Дие пришлось глубоко погрузиться в переживания Пилосвайн, чтобы тщательно вытянуть её боль, и удерживать двойное восприятие человеческого тела и тела Пилосвайн одновременно было нелегко. Но Дие удалось сосредоточить всю свою волю, хотя и с трудом: “Я думал, что Пилосвайнов не ловят?”

— Обычно — нет. Но большое исключение — если кто-то может умереть без медицинского вмешательства человека. И она — умрёт.

— Как мне помочь?

— Продолжай поглощать её боль. И я знаю, что прошу слишком много, но если ты можешь помочь другим тоже меньше нервничать...

— Могу, — он подождет до того момента, как они её схватят, но, вероятно, сможет справиться с этим за несколько секунд.

— Хорошо. Хельга, продолжай петь доверие. Берта, пой мир, — Свайнабы и Пилосвайны на вершине холма немного зашевелились, когда Берта сменила свою песню сна на песню мира, и их сонливость рассеялась. Но никто из них не стал делать резких движений и не показал, что им стало менее комфортно с тренерами, чем когда Свайнабы лазили по всему Дие.

— Дия, ты сможешь продолжать поглощать её боль, пока она в покеболе?

Ох. Концентрация Дии на том, чтобы терпеть боль Пилосвайн, на мгновение пошатнулась, когда он обдумал последствия этого, и ему пришлось бороться, чтобы сосредоточиться на текущей задаче: — “Нет”.

Башак цокнул языком и поморщился: «Я так и думал. Нам просто придется надеяться, что обезболивающие в зелье достаточно хороши».

— Если нет?

— Ну… — Башак колебался. — Сначала мы поймаем Свайнабов. Если Пилосвайн вырвется из шара недовольной и взбудоражит стадо…

Дия ждал, пока он закончит, не совсем довольный тем, как Башак колеблется.

— Свартис умеет летать, да? Она сможет прикрывать нас, пока мы бежим, и все равно быть в безопасности?

Это совсем не ободряло.

Но Дия также не колебался, прежде чем согласно кивнуть. Этот покемон страдал. Она умрет, если ей никто не поможет. А они могли ей помочь.

Вот что было важно.

Поимка Свайнабов была лёгкой. Сначала Башак несколько раз продемонстрировал стаду, как ловил и снова отпускал Грету. Дия был готов поглотить их нервозность, если это будет необходимо, но счёл это излишним. Красное световое шоу, когда Грета растворялась в энергии и снова появлялась, едва ли вызвало интерес у стада, не говоря уже о беспокойстве. Дия предположил, что Башак уже показывал им это не раз, в предыдущие дни, когда он посещал стадо.

Затем Башак опустился на колени перед одним из Свайнабов, которого он намеревался поймать. Он протянул руку ладонью вниз, чтобы он обнюхал её, и подождал, пока он подойдет. Когда он подошёл, он погладил его, проведя рукой по густому меху покемона, пока тот не закачался на своих скрытых ногах. Затем он вытащил покебол другой рукой, взял его наизготовку и легонько постучал им по боку Свайнаба.

Вспыхнул красный свет, а затем Свайнаб пропал.

Один из Пилосвайнов посмотрел на вспышку. Он двигался медленно и тяжело, его защитные инстинкты явно подавлялись продолжающимися песнями Ченси о доверии и мире, а Дия высасывал его тревоги. Но он бросил на Башака пристальный взгляд.

Пастух не моргнул и глазом. Он просто выпустил Свайнаба из покебола. Затем он затянул его обратно. И снова наружу. И внутрь, и наружу...

Пилосвайн покачал головой, чтобы посмотреть на Грету, которая сидела совершенно невредимой на бревне, на котором ранее сидели тренеры. Он снова посмотрел на Свайнаба, который, возможно, был немного сбит с толку, но в остальном в порядке. Затем он фыркнул и пошел дальше, уходя, чтобы выкопать кусок сухофрукта, который Свайнабы не съели.

Башак поймал Свайнаба в последний раз и подождал, пока покебол не выдаст импульс красного света, что означало успешный переход к внутреннему стазису.

Следующие три Свайнаба были пойманы так же легко, без единой жалобы от стада. Что оставило только Пилосвайн с заражённым бивнем.

Башак посмотрел на Дию: «Готов?»

Онемевшие ноющие пальцы провели по покедексу: “Одну минуту”, — Дия сказал Свартис тоже быть готовой. Если им придется бежать, ей придется отвлекать стадо и удерживать его как можно лучше.

Глядя на Башака, Дия оценил более крупного тренера. Он легко мог бы утащить Свартис с собой в фантомный мир, но её газообразное тело весило не больше перышка. Если придётся, сможет ли он утащить Башака за собой? Он задумался. Вероятно. Мало кто из покемонов-призраков мог использовать Призрачный Шаг так же легко, как Банетты, и он всегда был сильнее своих братьев и сестёр.

Он похлопал Башака по плечу: “Если мы побежим, я использую Призрачный Шаг. Я буду держать его так долго, как смогу. Свартис выпустит на них газ, заставляя их задыхаться. Фора + газ, с нами все будет в порядке”.

Башак повернулся к Дие и... попытался уверенно улыбнуться. Но получилась лишь слабая и дрожащая улыбка, и когда старший тренер выдохнул, его дыхание было неустойчивым. Дия моргнул и впервые Банетт принял на себя негативные эмоции Башака.

Он был напуган. Острый нервный страх, который он испытал, когда приблизился к Пилосвайн, всё ещё теплился у него под кожей. Да, благодаря долгой практике и опыту, его действия были тверды и уверены, но под этим скрывалась хрупкая неуверенность. Дия потянулся глубже, и...

— Юный Башак отскочил от вздыбившегося Мадсдэйла⁽⁵⁾, который сбросил его. Его отец вмешался и поймал поводья, умело опустив паникующего покемона на землю. Он заслонил Башака своим телом и заговорил с ним тихим спокойным голосом...

— Его мать внимательным взглядом наблюдала, как он с трудом поднимает тяжёлый мешок с кормом. Её руки зависли под его, готовые поймать его, если он соскользнет: «Стой, тыковка, еще немного», — он был слишком мал, чтобы делать эту работу, и его хватка соскальзывала, но он так хотел...

— Ты пропустил стежок, вот здесь, — сказал его старший брат, указывая на пятно на связанной им шапке. — «Я знаю, знаю, это раздражает, но ты поймёшь. Поверь мне, однажды ты станешь тем, кто будет учить».

Дия глубоко вдохнул через нос. Башак уже делал всё это раньше. Это был не первый раз, когда он ловил дикого покемона или имел дело с раненым покемоном, который мог наброситься. Это был даже не сотый раз. Но это был первый раз, когда он делал это без своей семьи, которая могла бы поддержать его, если бы он потерпел неудачу.

Неудивительно, что он нервничал.

— Эй, — Дия ткнул Башака и показал ему покедекс, — ты сможешь. — И Дия верил в это. Он видел, как Башак терпел неудачу в своих воспоминаниях, снова и снова. Но он также видел, как мальчик учился на этих неудачах. Он верил, что Башак может это сделать, и справиться с последствиями, если нет. Ему просто нужно было, чтобы Башак тоже поверил в это. Поэтому он стянул свой шарф и улыбнулся парню, позволяя всей своей вере сиять.

Башак тяжело сглотнул, но теперь нервозность, которую Дия чувствовал вместе с этим жестом, была хорошей. Она родилась из желания оправдать чьи-то ожидания, а не из страха неудачи. «Спасибо, Дия, — грубо сказал он. — Теперь ты готов?»

— Да, — Дия убрал свой покедекс и снова надел перчатку. Если сейчас что-то пойдет не так, времени на печатание не будет. Только бег.

Даже успокоив его и избавив от боли, всё равно было небезопасно гладить Пилосвайн так, как Башак гладил Свайнабов. Агония приучила её уклоняться от контакта, а не тянуться к нему, и даже если Дия облегчит её боль, такая закреплённая реакция была бы слишком опасной, чтобы рисковать.

Поэтому вместо того, чтобы прикоснуться к ней, чтобы установить доверие, Башак разделил с ней пространство. Спокойно, не показывая ни намека на беспокойство, которое Дия чувствовал внутри него, Башак очистил немного снега с земли в нескольких метрах от неё и сел, помахав рукой, чтобы пригласить Грету запрыгнуть к нему на колени. Он намеренно взглянул на Пилосвайн, как только устроился, чтобы дать ей понять, что он её замечает, но затем отвернулся и занялся своими делами. Он разделял её пространство, а не вторгался в её жизнь.

Пастух достал своё веретено и палку с шерстью — если Дия правильно помнил, эта длинная палка называлась прялкой — заземлил прялку крючкообразной медной проволокой и снова начал прясть. Он позволил веретену повиснуть на нити полуспряденной нити и заставил её вращаться поворотом пальцев. Ловкие отработанные движения тянули шерстяное облако на прялке, гарантируя, что всегда будет достаточно материала для прядения нити.

Это привлекло внимание Пилосвайн. Она повернула голову, чтобы посмотреть на эту странную вещь, которую делал человек. Но её внимание было всем, чего он добился. Когда Башак начал подпевать песне Хельги и Берты, её поведение изменилось.

Звук его напева был глубоким резонансным гудением, чем-то, что исходило из нижней части его груди и вибрировало глубоко внутри груди Дии. И, должно быть, он нашел свой путь к сердцу Пилосвайн, потому что, когда он гудел, Пилосвайн перестала просто смотреть на него и подобралась ближе, осторожно, как будто он мог остановиться, если она потревожит его. И когда она была не более чем в метре, она позволила себе лечь. Она упала на снег, её изможденное тело вздымалось от изнуренного дыхания, когда она наконец позволила своему истощенному телу перестать поддерживать ее.

Башак гудел и прял. И она слушала и смотрела.

Проходили минуты, и нить нарастала на веретене Башака. Дия ​​начал задаваться вопросом, не уснула ли Пилосвайн, когда она снова пошевелилась. Это движение было неловким и шаркающим из-за её истощения. Но она справилась и медленно продвинулась по земле, пока её здоровый бивень не оказался прямо рядом с ногой Башака.

Дия затаил дыхание. Тревога Башака была на его языке, сосредоточенная на этом бивне, предназначенном для того, чтобы рвать и терзать хищников.

Но уставшая голодная Пилосвайн не сделала ни того, ни другого. Вместо этого она подняла голову и нежно, очень нежно, положила свой здоровый бивень на ногу Башака. Она фыркнула горячим влажным вздохом, а затем расслабилась, позволив объединенной музыке пастуха и его Ченси окутать её. Грета на коленях Башака потянулась и нежно лизнула её бивень.

— Бедная девочка, — пробормотал ей Башак. — Ты так упорно боролась, не так ли? Должно быть, было утомительно продолжать двигаться и защищать свою семью, когда ты едва могла есть. Но всё в порядке. Теперь ты можешь отдохнуть, я обещаю. Мы позаботимся о тебе.

Медленными осторожными движениями Башак положил своё веретено на колени. Свободной рукой он вытащил покебол, убедившись, что не делает резких движений, которые могли бы напугать раненого покемона. Затем он улыбнулся и осторожно постучал им по её здоровому бивню.

Дия затаил дыхание, когда покебол втянул её вспышкой красного света. Если она запаникует и вырвется, и запаникует остальное стадо, им придется бежать.

Покебол качнулся, когда покемон внутри двинулся.

Затем он остановился.

Наконец, покебол запульсировал красным.

Воздух вырвался из легких Банетта в лихорадочном порыве. Они сделали это! Она будет жить. Покецентр поможет ей исцелиться, и с ней все будет в порядке. И с ним, и с Башаком тоже все будет в порядке! Они поймали раненую Пилосвайн посреди её стада, даже не вступая в бой! Что было очень хорошо, потому что против четырех здоровых, похожих на джаггернаутов Пилосвайнов и двух десятков меньших ледяных покемонов в снегу они бы разгромно проиграли.

Башак тоже облегченно вздохнул. Затем он поднял взгляд на Дию, его карие глаза встретились с розовыми глазами Дии. «Дия, — серьёзно сказал он, — спасибо. Я бы не понял, что могу помочь ей без тебя. И было легче быть храбрым, когда ты помогал мне».

Дия серьезно кивнул, не сводя глаз с Башака.

Старший тренер снова вздохнул и ссутулился: «Перерыв на обед?»

Дия кивнул так горячо, как только мог.

1) Хардиер: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/c/ce/0507Herdier.png

Вернуться к тексту

2) Свайнаб: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/f/f7/0220Swinub.png

Вернуться к тексту

3) Пилосвайн: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/3/3e/0221Piloswine.png

Вернуться к тексту

4) Ченси: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/c/c0/0113Chansey.png

Вернуться к тексту

5) Мадсдэйл: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/9/95/0750Mudsdale.png

Вернуться к тексту

Марип⁽¹⁾ — покемон-овца с пушистой кремовой шерстью, покрывающей все его тело, а также кудрявым пучком шерсти посередине головы. Его голова синяя, а глаза чёрные. Его четыре ноги синие и имеют по два пальца на каждой ноге, и он, кажется, все время стоит на цыпочках. Его конические уши и хвост имеют жёлто-чёрный полосатый рисунок. На конце хвоста Марипа есть оранжевая сфера, которая действует как маленькая лампочка. Эта сфера светится тем ярче, чем больше у него электричества. Он имеет тенденцию избегать сражений в дикой природе и имеет мягкий характер. Марипы, которые, несмотря на это, вступают в бои, как правило, быстро эволюционируют во Флааффи, а затем в Амфароса.

Шерсть Марипа, которая постоянно растёт, накапливает электричество, создавая статический заряд. Её объём увеличивается, когда она накапливает электричество. Прикосновение к шерсти, когда она заряжена, приведет к удару током. Летом шерсть линяет, но быстро отрастает снова. Так же в её мехе циркулирует воздух, что позволяет ей оставаться прохладной летом и тёплой зимой. В дикой природе Марип чаще всего встречается на травянистых полях, хотя его также разводят пастухи в различных климатических условиях. Его шерсть используется для изготовления высококачественной одежды, хотя её необходимо специально обработать, прежде чем её можно будет безопасно носить.

* * *

Башак с любопытством наблюдал, как его товарищ поглощает свой обед. Маленький тренер в костюме призрака ел самым странным образом. Сначала он наполнял горсть смесью из сухофруктов. Затем он опускал шарф ровно настолько, чтобы открыть рот, и клал руку так, чтобы она закрывала рот. Только тогда, полностью скрыв рот, он ел, как будто питаясь из маленькой кормушки.

Собственный обед пастуха состоял из йогурта, посыпанного синими ягодами блука. Башак набрал себе в рот немного, стараясь раздавить несколько ягод с кислой кожицей между зубами, чтобы почувствовать их сладкую внутренность. Пока ел, он не сводил глаз с Дии, и не переставал думать о младшем тренере.

Сначала, когда Джун рассказала Башаку о странном способе питания Дии, он предположил, что это ребенок, привыкший к неурожаю. Он встречал несколько таких детей раньше, которые жили дальше на границе. Они ели, сгорбившись над едой, словно беспокоясь, что кто-то или что-то отнимет её у них, если они не защитят её.

Дия ел совсем не так. Он весело болтал со своим Гастли — по крайней мере, так предполагал Башак, когда тот смотрел на Свартис, и на их лицах мелькали оттенки смеха и привязанности. Когда Дия ставил банку со смесью, он небрежно поставил её на плоский камень позади себя, вне поля зрения. А когда Башак предложил ему ягод блука, он безоговорочно предложил взамен немного своей смеси.

Также Башак не думал, что Дия скрывает за шарфом и рукой какое-то уродство. Он видел его лицо ранее, когда он снял шарф, чтобы улыбнуться ему. Конечно, это могло быть уродство во рту, но... нет, он так не думал. Из-за его розовых глаз, непринужденной демонстрации неоднозначных сил и веселого открытого отношения Башак не думал, что Дия был тем, кто чувствовал бы себя неловко, демонстрируя уродство.

Культурный обычай не показывать другим открытый рот? Нет, Дия был местным, и подвержен местным традициям, судя по манерам и одежде, которую он носил под плащом. Башак удивился бы, окажись это традицией, которую он унаследовал от эмигрировавшей семьи.

Башак разделил уютное молчание с тренером призраков, пока они ели, и он наблюдал.

* * *

— Готов? — спросил Башак у Дии.

Молодой тренер стоял, широко расставив ноги в устойчивой стойке, и вокруг его рук мерцали потоки чёрной энергии. Свартис парила рядом с ними, потрескивая той же чёрной энергией. Они оба кивнули в унисон. Они были готовы.

Башак посмотрел на Грету, которая стояла напротив них. Он присел, чтобы нежно почесать ей шею. Вслух он сказал ей: «Ты отлично справишься, Грета. Не волнуйся, обещаю, они не такие страшные, как кажутся, — затем он прошептал себе под нос: — Грета, начни с Невинного взгляда».

Пастух встал и бесхитростно улыбнулся противникам своего покемона. То, что этот спарринг был ради веселья, не означало, что он должен был играть честно.

— Мы начинаем по моему свистку, — сказал он им, и они снова кивнули. Башак сунул в рот свой старый свисток, тонкий треугольник из кости с вырезанной внутренней частью и отверстием посередине. Он поставил его на место и немного подождал, оценивая конкурентов. Затем, как раз когда Дия и Свартис начали ёрзать, он издал высокий пронзительный свист.

Они оба вздрогнули, тёмная энергия потрескивала вокруг них с новой силой, когда они готовились встретить атаку его Хардиер.

Его Хардиер, которая не нападала. Вместо этого, Грета жалобно заскулила от громкого шума, перебирая лапами взад-вперёд по снегу. Её спина дернулась, когда она нервно перевела взгляд между страшной призрачной парой и своим тренером. Она ещё немного заскулила, испуганная и неуверенная в том, что ей следует делать.

Дия и Свартис колебались. Пара тоже переглянулась между Башаком и своим противником. Башак мог видеть их реакцию, написанную на их лицах. Они были не уверены. Дия переступил с ноги на ногу, выпадая из широкой стойки готовности и переходя во что-то более пристыженное, неуверенное в борьбе с этой бедной невинной маленькой собачкой. Широкая улыбка Свартис опала. Она отразила неуверенность своего тренера и добавила немного собственной, не понимая, почему никакой драки не было, когда её тренер сказал ей, что драка будет.

Башак подождал, пока Дия потянется за покедексом в кармане пальто, прежде чем позволить своей бесхитростной улыбке превратиться во что-то более острое и победоносное. И если бы Дия был немного более бдительным, немного более осведомлённым, он мог бы увидеть, как изменилась его улыбка, и понять, что что-то не так. Но волшебные силы, такие как Невинный взгляд, были коварными и эффективными. Дия не разглядел действия Греты, и защита призрачного тренера была ослаблена до самого последнего момента.

Башак свистнул, одна быстрая резкая нота, а затем переливчатый щебет. Первая нота сообщила Грете, что команда была для неё и что она будет применять спарринговую — не смертельную — силу. Щебет приказал ей использовать Укус.

Грета рванулась вперед с такой скоростью, что снег взорвался хлопьями позади неё. Дия едва успел моргнуть, как маленькая ракета врезалась в его ногу и выбила из-под него землю. Дия упал, запутавшись в конечностях. Свартис посмотрела в сторону, где всего мгновение назад была голова Дии, и по-совиному моргнула, ещё не осознавая, что произошло.

Затем Грета слегка укусила ногу Дии зубами, окутанными глубже-чем-чёрной Тёмной энергией, которая сопровождала укус Хардиер, и бой действительно начался.

Дия громко вскрикнул от прикосновения Тёмной энергии, мгновением спустя вскинув руки, чтобы прижать их к покрытому шарфом рту. Свартис сразу поняла, что происходит, и в ответ нанесла свой удар. Едва заметная полоска маслянистого чёрного дыма пронеслась по воздуху от Гастли.

Но Свартис была в панике и дезориентирована, и не в состоянии вспомнить, что Хардиеры были покемонами Нормального типа. Какой бы ментальный эффект ни имела её Призрачная атака, она прошла сквозь Грету, не коснувшись её, и через мгновение Грета развернулась и отпрыгнула, успешно сбежав.

Дия, шатаясь, поднялся на ноги. Он покачнулся от дезориентации и сильно потёр укушенную ногу. Оттенки розового освещали тени леса, когда он моргал и оглядывался вокруг, пытаясь сориентироваться.

Башак не дал ему возможности сделать это. Это не значит, что он использовал своё преимущество так сильно, как мог. В реальном бою это был бы момент, когда он заставил бы Грету окончательно вывести своего ошарашенного противника из боя, чтобы она могла сосредоточить всё своё внимание на одном оставшемся противнике. Но это был всего лишь спарринг, чтобы научить и развлечься, поэтому вместо этого он приказал ей пойти на Свартис.

Ещё один свистящий звук заставил её высоко подпрыгнуть, чтобы укусить парящего духа, Тёмная энергия снова обернулась вокруг её зубов. Свартис издала пронзительный визг и попыталась увернуться, но была слишком медлительна. Грета не попала в её основное сферическое тело, но зацепила край фиолетовой газообразной формы Свартис своими зубами.

Свартис с болезненным криком выдернула свою газообразную форму из тёмных зубов. И стеклянные дезориентированные глаза Дии наконец-то снова сфокусировались. Или попытались, по крайней мере. Он всё ещё немного косил, когда поднял правую руку и выпустил взрыв рваных чёрных и фиолетовых лент.

Ночная тень — по крайней мере, так Башак думал о призрачной атаке — промахнулась на несколько метров, подняв клубы взбитого снега и земли. Грета уже снова отступила, мчась к укрытию деревьев по свисту Башака.

Башак нахмурился, когда клубы обломков рухнули обратно на землю. Это было слишком сильно для тренировочного спарринга. Любая атака, достаточная укоренившаяся в физическом мире, чтобы проделать дыры в земле, сделала бы то же самое с Гретой, независимо от того, как взаимодействуют Призрачная и Нормальная энергии. Ему придется поговорить об этом с Дией после матча. Если он не сможет контролировать использование силы, будучи дезориентированными, ему вообще не следует атаковать. Но пока он не сможет поговорить с ним об этом, ему просто придется удерживать Грету от использования дальнейших Волшебных ментальных приёмов.

По той же причине Башак решил, что будет хорошей идеей позволить сперва мистической силе привести его в порядок, что бы избежать серьёзного несчастного случая. Он свистнул Грете, чтобы она оставалась в укрытии и занялась самоусилением, вместо того чтобы продолжать их преследовать. Грета скользнула за дерево и присела. С тихим рычанием от усилий и напряжения она начала процесс накачки своих мышц энергией Нормального типа.

К чести Дии, первое, что он сделал, как только пришёл в себя, это лихорадочно огляделся в поисках Свартис. Он обнаружил, что его Гастли съёжился над ним в тени полога леса, улетев из досягаемости Греты. Тренер и покемон встретились взглядами, и что-то промелькнуло между ними без слов.

Башак внимательно наблюдал, как они общались. Дию только что обыграли и избили. Покемон, с которым он сражался, не получил ни царапины. А его собственный покемон съёжился от страха, не решаясь снова вступить в битву. Итак. Что он собирается с этим делать?

Джун хотела узнать мнение Башака о том, стоит ли им приглашать этого призрачного тренера в путешествие с ними. Её собственное мнение уже было принято. Она обожала этого ребенка и считала, что им двоим следует взять Дию под своё крыло. И Башак был склонен согласиться. Но всё же он наблюдал. Когда тренер страдал и проигрывал, а его покемон проявлял непослушание, можно было многое узнать о нём по тому, насколько он позволял себе поддаться этому влиянию.

По правде говоря, Башак в тот момент смирился бы, будь поведение Дии неидеально. Некоторые фрустрация и гнев были бы уместны, если бы Дия не вымещал их на Свартис. Мало кто был в хорошем состоянии сразу после того, как его пнули по заднице. Поэтому Башак был удивлен, когда Дия не расстроился. И не в смысле успешного самоконтроля, Дия вообще не расстроился.

Вместо этого Дия улыбался, когда смотрел на Свартис, возбужденный и сияющий, даже несмотря на то, что он тяжело дышал. Затем мгновение спустя этот взгляд возбуждения исчез, сменившись сначала широко открытыми глазами беспокойства, а затем немедленного желания утешить. Дия провёл Свартис вниз и погрузил её в плащ, поглаживая переднюю часть плаща успокаивающими жестами одной руки. Свободной рукой он открыл свой покедекс и набрали: “ПАУЗА! Мы можем прерваться?”

Башак немедленно кивнул в знак согласия, свистнув Грете, чтобы она встала и вернулась к нему. И снова начала использовать Невинный взгляд, совсем немного, чтобы разрядить напряжение. Башак вытащил свисток изо рта и опустился на колени, чтобы почесать Грету за ушами. Она хорошо справилась, и она заслужила за это похвалу. Пастух сделал всё возможное, чтобы отвлечься, хотя одним глазом следил за Дией, пока он продолжал печатать.

И Дия объяснился так быстро, как только он смог напечатать: “Мне жаль. Я должен был догадаться, что так и будет. Свартис — дух животного-жертвы. Низ пищевой цепочки, никаких боевых способностей. Несмотря на то, что она стала намного сильнее и её сложнее ранить, она очень испугалась, когда Грета напала на неё. Не возражаешь, если я немного её успокою?”

Башак очень твёрдо сказал себе, что он не такой импульсивный, как Джун, и что он так быстро не примет решение, что они вдвоем усыновят этого крошечного заботливого ребёнка. Обманывая себя, Башак ответил Дии: «Конечно. Но помни, мы должны снова сразиться через минуту или две».

Это вызвало у Дии смущенный наклон головы: “???”

О, конечно. Это был первый покемон Дии, он не обязательно знал об этом: «Ничего страшного, если следующий спарринг будет мягким и неинтенсивным, но он должен быть. Постоянное отступление — плохая привычка, которая может выработаться во время тренировок боя, и нужно сразу учиться не поддаваться страху».

— О! Это имеет смысл! — Дия отвернулся от Башака и начал очень сосредоточенно общаться со Свартис, держа воротник своей мантии открытым, не отрывая взгляда от Свартис внутри. Через минуту он снова поднял глаза и спросил: — Можем ли мы попрактиковаться в нападении? Просто для начала спарринга, чтобы облегчить Свартис подготовку?

Башак кивнул: «Конечно», — Грете в любом случае следует попрактиковаться в уклонении от их атак. Она могла уклониться Удара молнии Марипа, как чемпион, и проскользнуть сквозь Ледяной шторм Пилосвайна, как будто это было пустяком, но это потому, что она делала и то, и другое тысячи раз. Некоторое столкновение с незнакомыми атаками пойдет ей на пользу.

Почти невидимый фиолетовый туман вытек из воротника Дии, сливаясь над его шляпой в полуматериальное тело Свартис с её слишком большими глазами и острыми зубами. Дия ​​запрокинул голову назад, чтобы посмотреть на неё, общаясь. Когда он снова опустил голову, он ухмылялся, и Свартис тоже: “Готовы”.

Башак сунул свисток обратно в рот и издал серию быстрых относительно тихих щебетаний. Грета без колебаний сделала, как было приказано, направляя Нормальную энергию, чтобы укрепить мышцы и напрягая лапы, готовясь к уклонению. Он на мгновение вытащил свисток и спросил: «По моему сигналу?»

Дия сунул покедекс обратно в плащ и кивнул, снова приняв боевую стойку. Снова черная энергия затрещала вокруг его рук. Над ним тёмно-фиолетовый туман сгустился вокруг Свартис, стягиваясь в тёмные закрученные облака, вращающиеся вокруг неё.

На этот раз Грета не притворялась испуганной. Она уже сталкивалась с Габайтом, покемоном-драконом, чтобы защитить стада семьи, вместе с остальными защитниками семьи. Спутник Башака сражалась с оппонентами и похуже, и она знала, что она продемонстрирует этим двоим уважение и страх только когда они этого заслужат.

Башак свистнул и начал щебетать.

На мгновение лес вспыхнул чёрной вспышкой, когда Дия отпустил волю, как будто сработала реверсированная вспышка. Из его левой руки широким конусом вырвались рваные ленты чёрно-фиолетовой тени, призванные запереть и удержать маленькую Хардиер.

Снег взметнулся в воздух еще до того, как Ночная тень приземлилась, когда Грета успешно сбежала. Она рванула вбок на усиленных лапах в направлении Башака, даже не касаясь снега, пока не приземлилась в нескольких метрах и не развернулась, встав лицом к своим противникам. Она бросилась по снегу скачками, быстро сокращая расстояние между ними.

Дия попросил Башака позволить им перейти в наступление, но он видел, что правая рука Дии всё ещё потрескивает от силы, а вокруг Свартис клубится туман. У них двоих будет ответ на атаку Греты, и он хотел дать им возможность продемонстрировать это.

И они это сделали. Дия полоснул правой рукой и выпустила широкий веер лент перед Гретой, взорвав снег и преградив ей путь. Грета резко остановилась, готовая отпрыгнуть в сторону, чтобы избежать любой атаки, которую Свартис могла готовить в ожидании момента, когда она остановится.

Но атаки не последовало. Тёмные облака только сильнее закружились вокруг Свартис, втягиваясь внутрь.

Башак свистнул Грете, чтобы она схватила Дию, уверенный, что сможет атаковать и отступить, прежде чем Свартис успеет реализовать любую готовящуюся контратаку. Но когда Грета подтянула ноги под себя, чтобы прыгнуть, она не полетела на них, как ракета. Вместо этого одна из её лап подогнулась, вынудив её рухнуть.

Призрачный тренер поднял руку, вокруг неё затрещала Ночная тень, и Башак не стал с приказом об отступлении. Веревка из туманных чёрно-фиолетовых лент полетела вперед, когда он это сделал, намеренно оставаясь достаточно слабой, чтобы не нанести реального урона, если Грета не сможет увернуться. Грета всё же увернулась, бросившись в сторону и покатившись по снегу. Она поднялась на лапы, но снова вздрогнула, лапы грозили снова подогнуться. Она сонно покачала головой.

Парящая в высоте Свартис ухмыльнулась, и тёмные облака закружились, скручиваясь всё плотнее.

Башак во второй раз свистнул, призывая отступать, так громко, как только мог. Он был рад, когда Грета справилась, убежав от призрачной пары и укрывшись за далёким деревом. Он снова свистнул, как только она оказалась в укрытии, особый перелив, который спрашивал о её состоянии.

Три коротких визга ответили ему. Грету что-то истощило. Он снова свистнул, уточняя место её травмы, надеясь, что она сможет интерпретировать то, что он спрашивает. Наступил момент молчания, прежде чем она рявкнула свой ответ — во весь голос. Башак яростно размышлял. Это был сигнал, который она обычно давала после долгих часов выпаса, когда ей нужно было спать. Каким-то образом Свартис, должно быть, делала что-то, от чего Грета засыпала. Но Свартис не могла использовать для этого силы Призрака. Она должна была использовать вторичный тип атаки, например, как Грета могла использовать Тьму для своих укусов. Может быть, Свартис сама использовала Тьму или Психику?

Полоска тьмы и тяжелый грохот прервали мысли Башака, когда Дия выстрелил теневым шаром. Дерево, которое Грета использовала в качестве укрытия, затряслось, кора отлетела от почерневшего кратера на поверхности дерева. Башак побледнел. По прозрачному, почти нематериальному виду теневого шара в полете было ясно, что Дия сдерживал эту атаку. Послание было ясным. В реальном бою это дерево исчезло бы.

Башак подал Грете знак двигаться дальше, прыгнув в следующее укрытие, которое она сможет найти. Но пока она двигалась, Свартис начала свою собственную атаку, тот же поток маслянистого чёрного дыма, который она использовала в первом матче. Только на этот раз он был очень заметным, тяжёлое чёрное облако, которое цеплялось за всё, к чему прикасалось. Казалось, это не повлияло на неё больше, чем в прошлый раз, но что оно сделало, так это сократило её обзор до нуля.

Паутина теневых лент от Дии нырнула в дым и выбила Грету из облака. Она отлетела в сторону от удара, лапы взлетели в воздух, когда она перекатилась в снегу, чтобы погасить импульс. Однако толчок от атаки восстановил её обзор, и мгновение спустя она снова оказалась на лапах, петляя между деревьями так быстро, что Дие и Свартис было трудно её отследить.

В стороне, вне поля их зрения, теперь, когда они следовали за Гретой, Башак прикрыл рукой своё колотящееся сердце и улыбнулся. Ну что же, подумал он про себя. Похоже, это будет не просто упражнением для Греты в уклонении от незнакомых атак. Он понятия не имел, что это за изнурительный приём, который использовала Свартис, и никогда не думал, что Призрачный приём можно использовать против Нормального покемона в качестве дымовой завесы. Он с трудом мог достаточно опережать атаки призрачных партнеров, чтобы выработать стратегию.

Это станет вызовом.

Башак свистнул Грете, чтобы она окуталась Волшебной энергией, которая усилит эмоциональное воздействие её атак. Пришло время играть грубо. Если Грете удастся заставить этих двоих замешкаться и сломать их ритм, он сможет привести её к победе.

Еще один пронзительный свист скомандовал Грете бежать вперед, так быстро, как она только могла, чтобы войти и выйти из истощающего эффекта Свартис, прежде чем он сможет замедлить её, и кидаться из стороны в сторону, чтобы уклониться от шквала теневых атак Дии. Башак улыбнулся, когда она проскользнула сквозь атаку Ночной тени. Она могла это сделать. Он верил в неё.

* * *

Башак сидел перед своей юртой и прял. Грета все еще «спарринговалась» с Дией и Свартис, но на самом деле это переросло в дружескую потасовку и игры в салки еще час назад. Его команды не были нужны, чтобы направлять Грету, и он был совершенно доволен тем, что они играли без него. Сейчас он был не нужен, и его это устраивало. Он мог просто сидеть, смотреть и прясть.

Пастух улыбнулся про себя. Его мама всегда называла его старой душой, когда он говорил такие вещи. И, возможно, так оно и было. Но, возможно, у него просто была хорошая жизнь. В конце концов, что такое молодая душа, если не тот, кто наполнен страстью, огнём и потребностью изменить мир? И что такое старая душа, если не тот, кто доволен тем, что жизнь течет медленно и однообразно, день за днём?

За последние несколько лет некоторые из друзей детства Башака уехали из гор в колледж или на работу в города. И он всегда поздравлял их, когда они это делали. Он надеялся, что они найдут всё, что искали. Но он? Это было всё, что ему когда-либо было нужно. У него были верные товарищи рядом, покемоны, о которых нужно было заботиться, и честная работа, чтобы занять руки. Зачем ему нужно было покорять мир, когда у него уже было всё, чего он мог желать?

Где-то вдалеке раздался вой и вспышка тьмы, когда Грета укусила Свартис, и она ответила своим собственным взрывом Тёмной энергии, изученным после того, как она получила слишком много Тёмных укусов.

— Эй! — крикнул Башак, чтобы они могли его услышать. — Грета, не кусайся. Дия, что бы Свартис ни сделала, скажи ей больше этого не делать!

Больше воя или вспышек тьмы не было, поэтому Башак решил, что проблема решена.

Он вернулся к пряже, улыбаясь, несмотря на прерывание. Или, может быть, из-за него. В конце концов, он, может, и старая душа, но это не так уж плохо, когда молодые души приходят, чтобы немного встряхнуть стариков.

* * *

Солнце скользило за горизонт, и Башак следил за его положением, прикидывая, встала ли Джун к этому времени по её ночному графику охоты на Спинарака.

— Джунжук, ты встала? — написал он ей.

Её ответ пришёл через несколько минут: “Едва и с трудом, но да. Что случилось? Как дела у Дии?”

Башак ответил, сделав фотографию и отправив её ей. На фотографии был изображён спящий Дия, раскинувшийся на куче подушек в его юрте, со спящей Свартис, обёрнутой вокруг его шеи, как шарф, и Гретой, плюхнувшейся на живот. Одна из её передних лап едва касалась Свартис, которая вытянула небольшое щупальце газа, чтобы обмотать лапу.⁽²⁾

— БАШАК

— !!!

—ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ПРОСТО СБРАСЫВАТЬ ЭТО НА МЕНЯ БЕЗ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ!

— ОНИ СЛИШКОМ МИЛЫЕ!

— О-о-о-о, маленькая Грета пускает слюни. Она вся измотана.

— Дия тоже выглядит измотанным, бедняжка.

— О МОЙ БОГ, СВАРТИС ДЕРЖИТ ЛАПУ ГРЕТЫ, ЭТО ТАК ПРЕЛЕСТНО!

Башак улыбнулся и заглушил свой покедекс, чтобы уведомления не разбудили спящую кучу щенков. Он наблюдал, как сообщения Джун беззвучно приходят ему, ожидая, пока она закончит болтать о том, какие они милые. Это заняло некоторое время.

Но она не ошибалась. Они действительно были такими милыми.

В конце концов она спросила: “Так ты не против взять Дию с собой? Я имею в виду, они спят в твоей палатке с Гретой. Ты доверяешь им, они нравятся Грете, это решенное дело, да?”

Она не ошибалась и в этом: “Да”.

— Ух ты! Я знала это! Видишь, я же говорила! Они отлично подходят для путешествия с нами. Они дружелюбны и полезны, и у них есть эти классные призрачные способности.

И хорошо, что они были дружелюбны, подумал Башак, потому что Джун в любом случае пригласила бы их с собой, чтобы удовлетворить своё увлечение их необычными способностями.

— И говоря об их способностях...

— Они показали тебе сегодня что-нибудь интересное? Какие-нибудь новые экстрасенсорные способности, вариации тех, о которых я тебе рассказывала, что может делать Свартис в спарринге, ты же с ней спарринговал, да? Какая она на воле, как она взаимодействовала с Гретой и Свайнабами? О, ты сегодня наконец поймал Свайнабов?

— Дия не экстрасенс.

— ЧТО?! Что ты имеешь в виду, Башак, ты большой увалень, не оставляй меня в подвешенном состоянии, что ты имеешь в виду, когда говоришь, что Дия НЕ ЭКСТРАСЕНС?!

— Иммунитет к Нормальным приёмам. Он не экстрасенс, использующий Призрачные силы, он Призрачный человек.

— ЧТО?! Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что он невосприимчив к Нормальным?! Типа, полностью невосприимчив? И что ты имеешь в виду под Призрачным человеком? Что это вообще значит?!

Башак пожал плечами: “Не знаю. Но Нормальные приёмы влияют на Экстрасенсов. Он не экстрасенс”.

Следующая стена текста, отправленная Джун, была длинной, бессвязной и содержала две разные ссылки на статьи, но её можно было бы обобщить так: “Нет людей Призрачного типа, но только Призрачные типы полностью невосприимчивы к атакам Нормального типа, но нет людей Призрачного типа, что, как, почему,— приправленное: —Как ты думаешь, Дия думает, что он на самом деле экстрасенс, или это просто простое объяснение чего-то сложного, ты должен спросить его, подожди, разбуди его, а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а, мне нужно знать”.

В конце концов она достаточно успокоилась, чтобы спросить: “Так ты видел, как он использовал какие-либо другие призрачные силы?”

— Призрачный шаг.

— ???

О, точно: “Так Дия называет Призрачную силу”.

— Ох! Ох-ох-ох! Это объясняет, как Дия посещает фантомный мир, — Башак подавился собственной слюной, какого, — конечно, он использовал Призрачную силу. Шаг. Что угодно. Конечно, именно так и работает Призрачная сила, это имеет смысл. Куда еще могут исчезать Призрачные типы, когда они её используют?

А затем поток сообщений от Джун затих. Башак подождал несколько минут. Вероятно, она читала статью, которую нашла, или писала очередную стену текста, чтобы отправить ему. Башак откусил кусочек сыра Марипа, пока ждал. Сегодня был утомительный день, и он все еще был голоден, даже разделив ужин с Дией.

Когда прошло пятнадцать минут без новых сообщений от Джун, Башак закатил глаза, размышляя над кроличьей норой исследований, в которую она закопалась: “Джунжук? Ты там?”

Он ждал её ответа несколько минут, прежде чем он пришел: “Можешь встретиться со мной сегодня вечером в покецентре, лично? Я знаю, что для тебя будет поздно. Обещаю, это важно”.

— Конечно, — прошло несколько минут. — Джун, как дела? Джун?

— Извини, провалилась в исследовательскую яму. Поговорим позже.

Башак ни на секунду не поверил, что она просто «провалилась в исследовательскую яму». Что-то было не так с её сообщениями. Он вышел из своей юрты на вечерний холод, оставив спящих товарищей позади, чтобы позвонить Джун, не потревожив их.

Она не ответила. Просто отправила одно слово: “Занята”.

Тягучий холод скрутился в животе Башака. Это было совсем не похоже на неё.

Позже, когда наконец пришло время будить Дию и идти с ним обратно в город, Джун так и не отправила больше сообщений. Не было никаких подавляющих бессвязных разговоров о том, что она искала. Никаких последующих вопросов о потоке вопросов, которые у нее были ранее, на которые у Башака не было времени ответить. Никаких запоздалых вопросов об экспедиции Башака за Свайнабами, и никаких в равной мере искренней похвалы за его успех и искренних извинений за то, что она не дала ему возможности поговорить об этом.

Ужасное предчувствие царапало внутренности Башака, и он знал, что её молчание не сулит ничего хорошего.

* * *

Башак закончил процесс передачи своих Свайнабов и своего нового Пилосвайна Клэр в покецентре. Часть его была взволнована. Клэр подтвердила, что да, его захват больного Пилосвайна был законным, и он сможет оставить её. И машины Клэр смогут вылечить её, хотя она почти наверняка потеряет бивень.

Но другая часть его задавалась вопросом, о чем Джун хотела поговорить. Тревожное предчувствие все еще ползло по его позвоночнику, и он не мог от него избавиться.

Башак постучал в дверь своей подруги.

— Войдите, — сказала она.

Первым, что заметил Башак, когда вошел, было то, что Джун плакала. Её глаза были налиты кровью, а кожа верхней губы покраснела от раздражения. Её вьющиеся чёрные волосы вылезли из-под шапочки и свисали на плечи беспорядочными спутанными прядями. А она сидела, скрестив ноги, на своей гостиничной кровати, сгорбившись над покедексом и окруженная разбросанными распечатками, на которые она смотрела с жгучей интенсивностью.

Холодная тревога в его животе грозила подползти к горлу. Единственная причина, по которой Башак не подбежал, чтобы утешить её, заключалась в том, что у неё был тот взгляд в глазах, который появлялся, когда она была занята чем-то, что не терпело отвлекающих факторов. В конце концов он тихо произнес: «Джун?», — нерешительность и беспокойство пронизывали его голос.

Она подняла глаза, и Башака ранила боль в её глазах. К счастью, часть этой слишком резкой сосредоточенности в них утекла, когда она увидела его в дверях. «Эй, — ответила она, и в её голосе проступила усталость. — Мне... мне действительно нужно обняться. Но, эм, можем мы сначала поговорить об этом?»

Сердце Башака заныло. Он хотел сказать ей, что все это может подождать, что ей нужны объятия, куриный суп с лапшой и хороший ночной сон. Но если она считает, что сначала нужно поговорить...

Большой тренер устроился рядом с ней на кровати, прижав свои ногу и плечо к её, чтобы убедиться, что его присутствие как можно более ощутимое. Грета запрыгнула на кровать вместе с ним, устроившись поперек их коленей. «Джун, что случилось?» — спросил Башак.

«Я... — Джун потёрла свои налитые кровью глаза. — Одну секунду, Игорь, можешь принести мне ту бумагу, вон ту?» — она указала на угол кровати, вне её досягаемости. Её спутник услужливо сполз со своего постоянного насеста на её плече, чтобы взять её, и принес распечатанную таблицу с информацией, зажатую между двумя передними лапами. Она потратила мгновение, чтобы просмотреть таблицу, как будто напоминая себе о её содержании, а затем вздохнула.

Наконец она подняла глаза на Башака и спросила: «Итак. Ты сказал, что Дия использовал Призрачную силу?»

— Он называл это Призрачным шагом, но да.

— Ты уверен? Башак, мне нужно, чтобы ты был на сто процентов уверен в этом. Ты видел, как Дия использовал Призрачную силу — шаг — что угодно, своими собственными глазами?

Башак помедлил. Подумав немного, он сказал: «Я напугал Дию. Возник вихрь теней, я почувствовал холод внутри, и он исчез. Через несколько секунд то же самое, и он вернулся».

— Он называли это Призрачным шагом, верно? Есть ли шанс, что это на самом деле другой приём, не Призрачная сила?

Он покачал головой: «Нет. Он жаловался на то, что Призрачная сила — плохое название, а Призрачный шаг лучше. Очень сильно».

Джун сделала глубокий вдох: «И ты сказал, что он использовал его, когда испугался?»

— Да.

— Так, это выглядело легко для него?

Башак пожал плечами, его рука в это время гладила руку Джун: «Возможно».

— Ух, неправильная формулировка. Это выглядело… как бы это сказать… автоматически?

На это Башак мог ответить: «Определенно», — Дия сделал это на рефлексе, когда испугался, он бы назвал это автоматическим.

С изнуренным вздохом Джун позволила себе опасть на его бок, ещё немного потирая глаза. Под нос она пробормотала тревожно искреннее «дерьмо».

— Джун, — сказал Башак как можно спокойнее, — ты меня пугаешь. Что не так?

Тренер-исследователь сделала глубокий вдох и начала говорить. И как только она начала, она не останавливалась, как будто пыталась высказать всё на одном дыхании.

— Я могу пересчитать по пальцам одной руки количество видов покемонов, которые, как подтверждено, могут использовать Призрачную силу. Это число увеличится, быть может, до дюжины, если считать неподтвержденные нелепые сообщения. И все эти неподтвержденные сообщения имеют объединяющую нить, которая заключается в том, что покемоны-призраки, замеченные в её использовании — а это всегда покемоны-призраки — все были чрезвычайно сильными дикими покемонами. Например, они, вероятно, были бы достаточно сильны, чтобы участвовать в сражениях лиги уровня A или даже уровня S. Слишком сильны, чтобы их поймать и исследовать, особенно когда они могут прыгать через измерения.

— Во всём мире есть только четыре вида, четыре, которые могут использовать Призрачную силу достаточно легко, чтобы иметь подтвержденные записи об этом. И трое из них — эволюционировавшие покемоны, а один — дважды эволюционировавший, так что утверждение, что это «легко» — крайне спорно. Даже прямая модификация покемонов в виртуальном пространстве с использованием технических машин смогла предоставить эту способность лишь нескольким видам Призраков. Просто… Башак, я посмотрела исследования. Это не способность, которую может использовать человек. И это определенно не способность, которую человек может использовать инстинктивно, как часть автоматического рефлекса.

Башак нахмурился: «Ладно. Значит, он не экстрасенсы, использующий приёмы Призрака, он — Призрачный человек...»

— Башак, — твёрдо прервала Джун, —«нет никаких «Призрачных людей». Это не похоже на то, как некоторые люди имеют сродство с Психической или Боевой энергией, или на Тёмных людей, которые от природы невосприимчивы к Психическим способностям. Людей Призрачного типа не существует. Боги, единственные человеческие экстрасенсы, способные использовать какие-либо призрачные приёмы, находятся на уровне лидера зала Сабрины, и это, в лучшем случае, незначительное проклятье. И, конечно, ничего похожего на Призрачную силу.

Этого не могло быть. Башак видел, как Дия использовал Призрачный шаг. Он видел, как он бросали Ночные тени и Шары теней, словно конфеты, когда сражался с Гретой. Он сказал ему в лицо, что он невосприимчив к Нормальным приёмам, как Призраки, а затем продемонстрировал это в действии.

— Может ли это быть… иллюзиями? — рискнул Башак. Он не мог себе представить, зачем экстрасенсу притворяться, что у него есть определенные силы Призрака, и возможно ли это вообще. И это не объясняло бы иммунитет Дии к пению его Ченси. И для человека с личностью Дии не имело никакого смысла делать это. Но если Джун сказала, что люди не могут этого делать, он ей верил. Иллюзии были единственной возможностью, которая объясняла бы хотя бы часть.

Но Джун покачала головой: «Нет, просто… взгляни на это», — она жестом попросила Игоря принести ей еще одну пачку бумаги. Это была научная работа с зернистой фотографией Хардиера, прикрепленной к ней степлером.

Башак озадаченно посмотрел на Джун, но взял бумаги. Здоровье Хардиера тут же привлекло его внимание. Бедный покемон был истощённым и изможденным, с рёбрами, видневшимися под пятнистой шерстью, и обвисшим хвостом. Его глаза были настолько налиты кровью, будто он не спал несколько дней.

Неосознанно, рука Башака опустилась, чтобы погладить Грету.

Интересно, о чем идет речь, Башак прочитал название статьи: «Некробиосимбиоз в линии Шаппетов», — в замешательстве он посмотрел на свою подругу: — Джун, что это?»

— Просто… прочти.

И он так и сделал. Большая часть технической терминологии в статье была ему непонятна. Но по мере того, как Башак читал статью, начала вырисовываться картина. Очень тревожная картина.

Некробиосимбиоз — чрезвычайно редкий процесс одержимости призрачным типом, который пока наблюдается только в линии Шаппет, при котором эволюционирующий Шаппет реанимирует и овладевает недавно умершим или хорошо сохранившимся трупом покемона, в котором прекратилась вся нейронная активность. Как и в случае с некроанимизмом [1], эволюционирующий Шаппет, теперь Банетт, заполняет духовную пустоту, оставленную умершим покемоном. Однако, в отличие от некроанимизма, тело покемона полностью реанимируется и проявляет все жизненно важные процессы и потребности жизни (см. Раздел II). Более того, данные свидетельствуют о том, что Банетт может полностью интегрироваться с телом на духовном уровне, занимая место ушедшей души (см. Раздел IV).

Башак снова посмотрел на фотографию изможденного Хардиера, прикрепленную к бумаге. Теперь, когда он присмотрелся, его глаза не были налиты кровью, как он сначала предположил. Склера была равномерно розовой.

Он мог представить, что чувствовала Джун, читая это. Зарождающееся чувство осознания.

Несмотря на кажущееся сходство, некробиосимбиоз не следует путать с более распространенным некроанимизмом, наблюдаемым в линиях Ямаск [2], Дасклопс [2], Фантамп [3,4,5], Пампкабу [5,6], Делмайз [5] или Нинкада [1], который представляет собой процесс, при котором покемоны-призраки овладевают или манипулируют трупами или фрагментами трупов, чтобы использовать их в качестве убежища или средства взаимодействия с физическим миром. Некробиосимбиотические Банетты, по-видимому, более полно интегрированы со своими живыми носителями и не были замечены в покидании своей физической оболочки, даже находясь под принуждением и имея альтернативного носителя.

Некробиосимбиоз также не следует путать с некронейропаразитизмом [7,8,9,10,11,12,13], при котором покемон-призрак переопределяет когнитивные функции живого существа, чтобы завладеть его телом. Во всех трёх случаях, которые мы наблюдали, нейровизуализация не выявила признаков раздвоения или подавления психических процессов, а в одном случае сотрудники покецентра подтвердили полное неврологическое отключение до наступления одержимости.

Башак проскочил вперед.

Согласно сообщениям соседей, субъекты H1 и H2 подозревались в том, что некоторое время пренебрегали своим Хардиером. Однако никаких действий предпринято не было, прежде чем они съехали, оставив своего Хардиера в запертой квартире. Через три дня необычная концентрация Шаппетов и сообщения о шуме заставили совет арендаторов вскрыть квартиру, обнаружив, что брошенный Хардиер сильно обезвожен и почти мёртв. Хардиер, а за ним и Шаппеты, был доставлен в местный центр покемонов, где он скончался, несмотря на медицинскую помощь. Нейровизуализация в то время подтвердила полное прекращение мозговой активности и то, что он не был кандидатом на стазис и последующее оживление.

Следует подчеркнуть, что в этот момент Хардиер был мёртв. То, что произошло дальше, не было случаем некронейропаразитизма, поскольку не было никакой мозговой активности, которую можно было бы захватить.

В комнате с Хардиером во время воскрешения никого не было, но свидетели сообщают о тенях в соседних комнатах, которые удлинялись и мерцали спектральным фиолетовым огнём, достигая кульминации в громком крике «Банетт!». В это время сердечный монитор, прикрепленный к Хардиеру, сообщил о возобновлении активности, хотя и с необычно ровным ритмом, ниже, чем можно было бы ожидать от покемона, перенесшего такую ​​тяжелую травму. Свидетели, которые прибежали, сообщили, что у Хардиера были светящиеся розовые склеры и что из его открытого рта шёл дым.

Примечание: сообщение о вытекании дыма не может быть подтверждено, так как ни в какой момент после этого Хардиер не наблюдался с открытым ртом. Однако это, по-видимому, соответствует тому, что происходит со стандартными некроанимистическими Банеттами с проколами или трещинами в их оживленной форме.

Мы предполагаем, что один из Шаппетов, последовавших за Хардиером в центр покемонов, превратился в Банетта, используя физически и эмоционально брошенный труп Хардиера в качестве своего эволюционного катализатора. С этого момента тело Хардиера будет называться Банеттом.

Вскоре после этого Банетт сбежал из центра покемонов, используя Призрачную силу [22] — фирменный приём Банеттов [23] — чтобы проходить сквозь стены. Его точные перемещения в течение следующих двух дней неизвестны, но в течение следующих пятидесяти часов он успешно выследил бывших владельцев тела, в котором он обитал. Хотя мотивы «явлений мести» Банеттов и способы, с помощью которых они выслеживают бывших владельцев своих тел, являются предметом интенсивных споров [24,25,26,27,28], следует отметить, что в этом случае свидетель заметил, что Банетт обнюхивает землю, приближаясь к их жилищу, что, возможно, предполагает использование обоняния Хардиера для облегчения выслеживания.

Башаку не нужно было продолжать читать, чтобы сложить воедино кусочки, но он всё равно дочитал статью. Это дало ему время собраться с мыслями и вытереть слёзы с глаз.

Боги, он мог понять, почему Джун плакала. Башак глубже зарылся рукой в ​​мех Греты, царапая её так сильно, как она могла вытерпеть.

— И что теперь? — спросила Джун, когда он закончил собираться с мыслями.

— Дия — Банетт, — признал он.

Джун подавила смешок: «Вот уж точно. Это довольно очевидно в ретроспективе. Светящиеся розовые глаза, не открывает рот, питается негативными эмоциями, использует силы Призрачного типа и особенно Призрачную силу. И я даже не знаю, что сказать о том, как он, по-видимому, вернул Свартис из мёртвых, но это определенно имеет гораздо больше смысла, если он Банетт, чем человек с экстрасенсорными способностями».

Она сокрушенно покачала головой: «Знаешь, когда я впервые увидела его в лесу, выходящим из темноты с этими светящимися розовыми глазами, первым, что я подумала, было: «Но я же поцеловала на прощание свои плюшевые игрушки»? У меня возникла безумная мысль, что это Банетт в одной из моих плюшевых игрушек, которую я оставила дома, и она преследует меня за то, что я её бросила. Ну, в каком-то смысле я была права! Я была права, и я должна была это понять, как только увидела эти розовые светящиеся глаза».

Башак обнял подругу за плечи, прижимая ее к себе.

— Я просто… Башак, что нам делать?

Высокий тренер немного откинулся назад и вопросительно посмотрел на подругу: «Что ты имеешь в виду?»

— Что ты имеешь в виду под «что я имею в виду»? Башак, он Банетт. Он живое воплощение призрачной мести. Или неживое, или нежить, или как там еще можно классифицировать некробиосимбионта! Мы не можем просто отмахнуться от этого! Это не то, что можно просто проигнорировать!

Уголки рта Башака дернулись, и он почувствовал, как в его сердце просыпается что-то светлое, несмотря на трагедию только что прочитанной истории: «Конечно, можно».

— Башак. Он. Не. Человек. Он — Банетт. Ты же знаешь, что Банетты могут сделать с людьми, ты только что прочитал эту статью! У меня есть ещё истории о том, что они могут сделать, когда преследуют людей, если хочешь их прочитать, в одной из них даже есть число жертв!

Башак подумал, что Джун слишком много внимания уделяет тому, что читает, и недостаточно тому, что видит. Пока она говорила, он порылся в карманах куртки в поисках покедекс.

— И даже не заставляй меня начинать — что это?

Башак держал свой покедекс перед ними свободной рукой, просматривая его картинки, пока не остановился на той, которую искал. На фотографии Дия спал, раскинувшись в небрежной манере измученных детей, с Гретой на груди и Свартис, обмотанной вокруг шеи: «Это, — четко сказал Башак, — ребёнок, с которым Грета играла сегодня утром».

Джун тяжело сглотнула.

— Это, вероятно, Банетт, да. Он, также, игривый ребёнок. Достаточно энергичный, чтобы столкнуть Грету с ног. И добрый. Сегодня он помог раненому Пилосвайну. Никаких колебаний, даже когда это было опасно. Он заботится о своих покемонах...

Это вызвало полуманиакальное фырканье у Джун: «Даже если он один».

— ...даже если они один, да. Джун, он ребёнок. Я не знаю, как эта штука...

— Некробиосимбиоз? — семислоговое слово сорвалось с языка Джун.

— ...да, спасибо. Я не знаю, как это работает. Но с Дией? Конечный результат — счастливый, любящий ребенок.

Джун глубоко вздохнула и прижалась к груди Башака. «Я знаю», — тихо сказала она.

Башак посмотрел на неё и ждал «но».

«Но... Башак, кто-то умер, чтобы Дия жил. Где-то там, возможно, недавно, если Дия рассказал хотя бы половину правды о своей истории, какой-то подросток умер в полном одиночестве. Его бросили, и он умер. И то, что ходит в его теле, это не он, это какой-то призрачный паразит! И он — паразитический призрак, с которым интересно, приятно, и весело общаться, но... — Джун беспомощно замолчала, и Башак снова прослезился, увидев, как его подруга сходит с ума.

Но он покачал головой и сказал: «Он не умер в одиночестве».

Джун посмотрела на него: «Башак, это буквально требование для эволюции Банетта. Что-то или кто-то, очевидно, должен быть полностью заброшен. Ребенок должен был умереть в самых ужасных страданиях, чтобы Дия стал тем, кем он является, — она покачала головой с несчастным видом. — Это… Я не знаю, смогу ли я справиться с этим в его отношении».

— Ты никогда не проводила много времени рядом с Шаппетами, не так ли?

— ... они — плохие предзнаменования, которые бродят вокруг мест, наполненных страданиями и отчаянием, так что нет, не проводила.

Башак вздохнул: «Ты знаешь старую леди Диану дома? Её стада находятся на юго-западном склоне?»

— Да?

— У нее депрессия. Серьезная, когда нужно запирать ножи. Поэтому она держит прирученных Шаппетов, и они помогают ей, когда ей плохо. Они снимают ужас.

— О. Это… — Башак видел, как крутятся шестеренки в голове Джун, обдумывая все способы, которыми поедание горя Шаппетами может быть полезно людям теперь, когда ей на это указали.

— Мгм. И всякий раз, когда я навещал Диану, я замечал: Шаппеты не любят оставлять людей в одиночестве.

— Ну, они ведь едят наши негативные эмоции, я бы удивилась, если бы они ушли от своего основного источника пищи. На самом деле, меня бы шокировало, если бы они отдалились от тебя.

Пастух покачал головой: «Даже когда они сыты или ты счастлив, они будут следовать за тобой. Я однажды сказал одному из них уйти, пока я справляю естественные потребности, и когда я закончил, это был самый беспокойный маленький дух, которого я когда-либо видел. Он беспокоился обо мне целый час, — Башак улыбнулся и сглотнул комок в горле. Его грудь была тяжела от смеси тепла и грусти, которой он не мог дать названия. — Джун, все эти носители в той статье, которую ты нашла. Они умерли, когда рядом с ними был Шаппет. А Шаппеты ничего на свете не хотят больше, чем заботиться о людях и следить за тем, чтобы они не страдали».

Башак икнул, вытирая глаза, и при этом широко улыбнулся: «Дия не убивал этого ребенка, кем бы он ни был. И ребёнок был не один, когда он умер. Потому что Дия был тем, кто держал его за руку, пока он уходил, говоря ему, что всё будет хорошо».

Джун тяжело сглотнула. «Ох», — сказала она.

А затем она разрыдалась.

Башак не пытался её остановить. Он только крепко обнял её и позволил своим слезам течь. Потому что она не ошибалась. Ребенок умер. Они видели тело. И это была трагедия, из-за которой стоило плакать.

* * *

Раковина в ванной Джун хлюпнула, унося механическое шипение воды, выталкиваемой через отверстие под давлением. Башак подставил руки под струю и умылся, морщась от неприятного звука и кислого химического привкуса обработанной воды. Обычно он лучше игнорировал свой дискомфорт в искусственных пространствах, но откровения этой ночи царапали его так же, как оголенный нерв.

Закончив стирать следы слез с лица, Башак посмотрел в зеркало. Его мокрое лицо было испорчено пятичасовой щетиной и покрасневшими опухшими глазами. Было всё ещё очевидно, что он плакал. Он надеялся, что завтра будет выглядеть лучше, что не будет никаких признаков, которые Дия заметит.

Кстати, об этом.

В спальне Джун готовилась к своей ночной охоте на Спинарака, надевала снаряжение, которое должно было лечь под её пуховик, и просматривала карты, которые она пометила предыдущими ночами. Башак окликнул ее из ванной: «Итак, Джун, — он подождал, пока она не издала подтверждающий звук, — мы говорим Дие?»

— Что мы знаем, что он Банетт?

— Да.

Башак мельком увидел в зеркало, как она качает головой: «Я всё ещё немного беспокоюсь, что он сделает, если мы узнаем. Насколько я могу судить по истории, которую он рассказал мне в дороге, и по тому состоянию, в котором я его нашла, он новый Банетт. Совсем новый. И пытается это скрыть, как бы плохо это ни получалось. Я вижу, что он будет пугливым, если мы столкнем его с этим. Мы для него новички, всё это для него в новинку, ему будет легче просто сбежать и начать всё сначала в другом месте».

— Нет, — продолжила она, — давай дадим ему немного времени, чтобы свыкнуться с нами. Спросим его, хочет ли он путешествовать с нами, будем проводить с ним больше времени, охотясь на покемонов и на Стадионе Кэнопи. Если он такой новый, как я думаю, то не пройдет много времени, как большая часть его жизни в качестве Банетта пройдет рядом с нами. Тогда мы сможем сказать ему, что знаем, и тогда он будет менее пугливыми и менее склонным к побегу.

— Ммм. Логично, — ответил Башак. — А если другие люди поймут?

Джун пожала плечами: «И что с этим делать? Поймать его? Мне придется проверить местные законы о разумных или смежных с разумными покемонах, но я почти уверена, что они такие же, как и везде. Ты сам знаешь, «не связывайтесь с ними, ради всего хорошего в мире, просто оставьте их в покое, о боги, боги, просто оставьте их в покое, мы хотим жить»».

Башак медленно высунулся из ванной, чтобы прищуриться на Джун: «Я думал, эти законы о самоопределении и уважении».

— Нет, это потому, что большинство разумных покемонов могущественны сверх всякой меры и способны стирать города с карты, и слишком ментально чужды, чтобы вести с ними осмысленные переговоры, так что не связываться с ними — единственный безопасный вариант. Ты не помнишь тот инцидент с инженерами-клонерами и Мью? Большинство законов «оставьте разумных покемонов в покое» были приняты после этого.

— Справедливо. Хотя Дия не так уж и силён.

Джун повернулась, чтобы посмотреть на друга с ошеломлённым выражением лица: «Башак. Он может проходить сквозь стены, прятаться в другом измерении, устраивать пожары и швырять теневые шары, достаточно сильные, чтобы превращать деревья в щепки. Я признаю, что он, очевидно, не подходит под категорию «слишком ментально чуждые, чтобы вести с ними переговоры», но, конечно, он мог бы разрушить город, если бы захотел. Он бы просто сделал это из тени, а не как неистовый Гаярадос».

Башак быстро моргнул, пытаясь осмыслить это, даже пока Джун продолжала говорить.

— Это на самом деле ещё одна причина хорошо думать о ребенке, честно говоря, мне следовало подумать об этом раньше. Он действительно силён для Банетта. В лесу всё ещё есть кратер с того момента, как он сражался с моим Вурмплом и сбросил полусырой Теневой шар. Если бы у него была агрессивная натура, там, где раньше жили родители его тела, был бы ещё один кратер, и он бы всё ещё дымился. Если предположить, что это родители бросили его. Независимо от того, кто это сделал, мы бы услышали об этом в новостях.

И говоря об этом, Башак хотел задать еще один вопрос: «Если мы не скажем Дие, что знаем, мы сообщим экстренным службам?»

— Ммм? — Джун издала рассеянный звук, борясь с особенно неудобной пряжкой снаряжения.

Башак вышел из ванной, чтобы помочь ей закрепить её на месте, затем сел на кровать и снова спросил: «С ребёнком плохо обращались, и он умер. Мы кому-нибудь расскажем?»

— А, — лицо Джун исказилось в гримасе, и она поморщилась. — Это... сложно».

Пастух поднял бровь.

— Так и есть! Послушай, насколько можно судить, Дия уже совершил классическое преследование мести Банетта. И законность этого может быть... может быть сомнительной. Мы не хотим привлекать правовую систему только для того, чтобы навредить Дие. Особенно если, кто бы это ни был, он уже получил то, что заслужил, и нет смысла привлекать правовую систему. Кроме того, Дия вполне способен оставить свой собственный анонимный намёк о плохом обращении с бывшим владельцем своего тела или, если на то пошло, просто объяснить всю ситуацию лично любому уполномоченному лицу, которого выберет. Если он этого не сделал... — она пожала плечами, — ну, мы должны хотя бы спросить его, почему, прежде чем мы сделаем это за него. А это значит, что нужно подождать, пока мы не скажем ему, что знаем, что он Банетт.

Башак на мгновение задумался. Это было достаточно логично: «И если Дия захочет помощи в том, чтобы сообщить властям...»

— То, мы, конечно, ему поможем, — прервала Джун, — без вопросов».

Башак улыбнулся: «Хорошо».

— Кроме того, я буду следить за новостями и следить за сообщениями о пропавших людях. Я проверяла ранее, до того, как ты пришел, и пока ничего не было, но это не значит, что их не будет. Если сообщение действительно появится и в нём будет узнаваемый Дия, нам придётся поговорить с ними как можно скорее. А если нет... хм. Как насчет того, чтобы подождать, пока я закончу свои ночные охоты на Спинарака и смогу провести несколько дневных часов, тусуясь с вами двумя. Затем мы просим его отправиться с нами, и, если он ответит «да», скажем ему, что мы знаем, что он Банетт.

Башак кивнул: «А пока?»

Вопрос вызвал у Джун теплую улыбку: «Всё, что тебе нужно сделать, Башак, это заботиться о ребёнке. Делай то, что у тебя получается лучше всего: будь терпеливым и добрым».

Это вызвало улыбку на лице Башака. Потому что, несмотря на эмоциональные качели этого дня, несмотря на слёзы и всю неопределенность будущего, это было тем, что он мог сделать.

1) https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/1/16/0179Mareep.png

Вернуться к тексту

2) Фото: https://drive.google.com/file/d/18iQD55Z3BbVDGYfOjrhxlajgQgEqtNnr/view?usp=drive_link

Вернуться к тексту

Мисдривус — тёмно-сине-серый покемон-призрак. Его нижняя половина имеет несколько небольших придатков и напоминает взъерошенное платье. У него на шее есть несколько круглых красных драгоценных камней, которые используются для поглощения страха и испуга, и использования их в качестве пищи. У него длинные, струящиеся «волосы» с сиреневыми кончиками. У больших красных глаз Мисдривус жёлтые склеры.

В дикой природе Мисдривус живёт в пещерах, хотя рядом с людьми он может искать альтернативы, такие как подвалы или чердаки. Как ночной покемон, он проводит свои дни, спящий в темноте, а ночи, пугая людей и покемонов озорными трюками. Поскольку он питается испугом, он дёргает и кусает людей за волосы или подкрадывается к ним и визжит.

* * *

Из покедекса Дии доносилась мягкая музыка, медленно пробуждая его ото сна. Банетт подавил зевок и застонал, потягиваясь. Он перевернулся, чтобы посмотреть на покедекс, музыка из которого постепенно становилась громче. Он был очень благодарен Джун за то, что она показала ему, как изменить будильник, потому что стандартный электрический рёв был...

Ну, это было эффективно, но Дия не мог сказать, что оно того стоило.

Еще один зевок попытался выбраться изо рта Банетта, и ему пришлось сжать челюсти, чтобы держать губы закрытыми. Но это не уменьшило его желания зевать. В конце концов он решил рискнуть, зажал рот рукой, чтобы удержать свою душу, и так широко зевнул, что его челюстные суставы треснули. Дия ​​моргнул после этого. Это. Было удовлетворительно.

Дия снова потянулся, а затем сел, взяв с собой на руки плюшевого Пиплапа. Пора начинать день. Он сжал плюшевого, чтобы выжать газообразную форму Свартис из набивки внутри. Давай, пора вставать, — спроецировал Дия на неё, наполняя их связь впечатлениями от пробуждения и активности.

В ответ пришли почти бессвязные впечатления протеста и дальнейшего сна.

Дия похлопал по менее материальному, чем обычно, телу, которое Свартис сформировала снаружи плюшевого Пиплапа, и встал, чтобы подготовиться. Ничего страшного, если Свартис всё ещё сонная из-за воздействия рассвета, занятия на Стадионе Кэнопи начнутся только через пару часов.

* * *

Занятия начинались, а Свартис всё ещё пыталась снова заснуть.

Первое занятие на Стадионе Кэнопи в этот день было посвящено битвам с и против ледяных покемонов. Два инструктора и толпа из дюжины студентов стояли на утоптанном снежном поле, их дыхание вырывалось паром на утреннем холоде. Большинство студентов уже призвали своих покемонов, не все из которых были ледяными. Ледяными покемонами в основном были Свайнабы⁽¹⁾ и Бергмайты⁽²⁾, которые были одними из наиболее распространенных боевых ледяных покемонов в этом районе, хотя у одного студента был прихорашивающийся Гласеон⁽³⁾. Остальные покемоны были более разнообразными, от почти гуманоидного жёлтого Электабазза⁽⁴⁾ до совершенно инопланетного Дюпайдера⁽⁵⁾.

Хотя Гастли Дии, в настоящее время изо всех сил старающаяся растворить своё тело и проскользнуть через воротник, который Дия крепко держал, чтобы снова заснуть, безусловно, была там одним из самых необычных покемонов.

Башак протянул Дие термос с парящим кофе.

Дия наклонил голову, затем постарался напечатать ответ одной рукой, не отпуская воротник: “Нет, спасибо, мне это не нужно”.

Лохматые волосы пастуха подпрыгнули, когда он покачал головой: «Для неё. Выпей и передай ей это чувство».

Это вызвало у Дии мгновение удивления. Хммм. Сработает ли это?

Сферическое тело Свартис сочилось тревожно щекотливыми вихрями газа под шарфом Дии, сегодня — яркого ледниково-голубого цвета с рядами белых снежинок на концах. Вихри казались более твердыми, чем должен быть газ, почти как скользкая жидкость. Полуоформленный могильный ропот о несправедливости бодрствования заполнил разум Дии, пока она вяло пыталась проскользнуть под его одежду.

— Я попробую, — быстро ответил Дия. Он взял термос Башака и крепко прижался губами к его краю — он надеялся, что Башаку не будет брезгливо из-за этого — чтобы осторожно отпить кофе. Он закрыл глаза и сосредоточился на том, как кофе оседает в его животе, принимая чувство тепла и то, как участился его пульс, и проталкивая их к Свартис.

К его удивлению, это сработало. Свартис всё ещё хотела обернуться вокруг шеи Дии, чтобы укрыться от ветра под его шарфом и воротником, но Банетт чувствовал, как в ней сейчас загорается искра бодрости. Что было здорово, хотя... Дия вздохнул через нос. “Если я стану кофеманом из-за своего покемона, виноват будешь ты”, —набрал он Башаку.

Его друг фыркнул, нежно ухмыльнувшись: «Это точно произойдёт, если ты будешь проводить время с Джун. Лучше покончить с этим».

Несмотря на свой комментарий, Дия продолжал пить кофе, ожидая прихода нескольких опоздавших студентов. Рассвет действительно действовал на его Гастли, и всё, что помогло бы ей проснуться к занятиям, было уместным.

Когда все наконец собрались, их инструктор хлопнул в ладоши в перчатках. Это был мужчина средних лет с аккуратной серебристо-седой бородой и шарфом, который оборачивал всю его голову, а не только шею. «Доброе утро всем! — крикнул он, давая собравшимся студентам возможность поздороваться в ответ. — Сегодня я вижу пару новых лиц, так что для тех, кто меня не знает, я Гим-лидер Ахмад. Это один из наших учителей, Кор», — он указал на бледного молодого человека, лицо которого было румяным от холода.

Ахмад снял покебол со своего пояса, его ученик последовал его примеру. Ахмад выпустил высокого статного Алольского Найнтейлза⁽⁶⁾ с великолепной белой гривой, в то время как Кор выпустил Вивайла⁽⁷⁾ ростом по пояс, который ёрзал и царапался от сдерживаемой энергии: «А это наши помощники на сегодня, Красавица и Демоница».

Дия фыркнул на последнее имя и краем глаза увидел, как Башак поднял брови. Они были не единственными учениками, у которых была такая реакция. Кор рассмеялся на их реакцию и сказал им: «Это имя подходило, когда она была маленькой, поверьте мне».

Ахмад улыбнулся шутке и продолжил: «Сегодня мы работаем над площадными Ледяными атаками. Как их эффективно использовать, и, особенно, как контролировать темп покемонов при их использовании. Для большинства из вас, у кого есть ледяные покемоны, это будет означать использование Ледяного ветра или Пурги. Если ваш покемон знает приемы типа Снежной лавины или Града, проконсультируйтесь с нами перед его использованием, и мы подберем вам в пару того, чей покемон сможет их выдержать».

Гим-лидер дождался кивков от тренеров с ледяными покемонами, прежде чем продолжить: «Тем, кто работает в защите, нужно сосредоточиться на двух вещах. Во-первых, быстро решать, будет ваш покемон уклоняться или блокировать. Обратите пристальное внимание на то, насколько большую область покрывают различные приёмы и как быстро ваш собственный покемон может двигаться или реагировать. Во-вторых, узнайте, как лучше всего ваш покемон может переносить такие атаки. Следите за языком тела вашего покемона после того, как он получил атаку. Не все защитные приёмы защитят покемона от холода, и поиск того, что работает лучше всего — вопрос проб и ошибок».

Кор взял на себя управление, крикнув: «Ладно, разбейтесь на пары, вы все знаете, как это делать!» — пока Кор организовывал учеников в пары «Лёд» и «не-Лёд», объединяя лишнего ученика со своей Демоницей, Ахмад подошёл поговорить с Башаком и Дией.

«Привет! — воскликнул он, протягивая руку для рукопожатия. — Я вас двоих раньше не видел. Как я уже сказал, я Лидер Ахмад, как мне вас называть?»

Башак тепло пожал ему руку. «Я Башак», — сказал он, улыбаясь и подчеркивая слабую трель на «ш» в «Баш-шак».

После этого Дия неловко пожал руку Ахмаду, а затем отдернув её, чтобы напечатать: “Я Дия”.

— О, так ты немой? Или плохо слышишь? — пока он говорил, Ахмад размахивал руками перед грудью и лицом. — Поможет ли, если я буду жестикулировать во время разговора?

Банетт покачал головой, хотя предложение все равно заставило его улыбнуться: “Нет, всё в порядке. Я всего лишь немой, я хорошо слышу”.

— Ладно, ладно. Ну, если тебе нужны какие-то условия, просто скажи мне. Итак, с какими покемонами вы будете работать сегодня?

Башак ответил первым: «У меня есть несколько, если вы не против. Хардиер, Марип и Скидду».

— Хм, значит, не Ледяной тренер. Ну, это твой первый день, так что, я буду признателен, если ты будешь использовать своего наиболее тренированного покемона, пока ты изучаешь спарринг-программу. Но как только ты справишься с этим, не стесняйтесь переключаться между ними.

— Так и сделаю.

— И насчёт Марипа. Мне любопытно, они действительно так хорошо изолированы, как я слышал?

Пастух пожал плечами: «Зависит от породы. У меня да, — затем Башак прочистил горло: — И ещё, просто чтобы вы знали...»

— Да?

— У меня есть травмированная Пилосвайн, которую я восстанавливаю. Она всё ещё слишком больна, чтобы привести её сюда, но через несколько дней ей станет лучше. Тогда я хотел бы потренироваться с ней в качестве Ледяного тренера.

— Конечно, — Лидер Ахмад погладил бороду. — Клэр как раз рассказывала мне о тренерах, которые вчера привезли больную Пилосвайн, это были вы двое? — он улыбнулся, когда они кивнули: — Хорошо поработали.

Затем он повернулся к Дие: «Ты, я полагаю, будешь использовать своего Гастли?»

— Да.

— И как не-ледяного покемона, я полагаю? Если я правильно помню, только когда они эволюционируют в Хонтера, их линия может научиться Ледяному ветру.

Дия неуверенно встретился взглядом со Свартис, прежде чем ответить: “Э-э, одну минуту?”

— Не проблема. А пока, Башак, расскажи мне о том, как твой Марип справляется с холодом...

Пока Башак и Ахмад разговаривали, Дия общался со Свартис. Он ярко помнил их первое утро вместе, когда Свартис почти заморозила душ в ванной своим телом. Считала ли она, что сможет сделать что-то подобное снова, но выдохнуть это?

Размытые фиолетовые края Свартис сместились и потекли, пока она раздумывала. Может быть? Будучи Сном, она могла выдыхать поток очень холодного влажного воздуха, который конденсировался в порошкообразные ледяные кристаллы на всем, к чему прикасалась. Но теперь... она всё ещё чувствовала, что должна быть способна это сделать, но у нее не было лёгких. И настоящего рта, который не был бы полуиллюзией. И слюнных желез, делающих воздух влажным.

Ну, подумал Дия, почему бы не попробовать? Если она могла сделать фальшивый рот, который действительно мог бы грызть вещи, почему бы не попробовать сделать фальшивое дыхание и заставить его действительно замораживать их?

Нерешительно, Свартис обдумала это. Считал ли Дия, что это сработает?

Банетт пожал плечами. Было много вещей, о которых он не знал, пока не сделал их. Всегда стоило попробовать. Кроме того, он подумал, что если кто-то из Гастли мог это сделать, то и она могла.

Ободренная этим, Свартис сделала глубокий вдох, как она сделала бы это будучи Сном. Или, по крайней мере, так это ощущалось в сознании Дии. Физически она невероятно расширилась. Её полуматериальное тело истончилось почти до прозрачности, когда она раздулась и стала больше, чем Дия был ростом. Затем она сделала... что-то. Она потянулась за какой-то силой, с которой Дия не был знаком, энергией, совершенно непохожей на фантомный мир, которая проскользнула сквозь хватку его разума, как скользкая ледяная крошка, и температура упала.

Раздался визг перемещения воздуха, и в одно мгновение форма Свартис наполнилась непрозрачным белым туманом, когда углекислый газ внутри неё резко охладился ниже точки замерзания и замёрз в микроскопические точки сухого льда. А затем она выдохнула.

Облако тумана вытекло из неё, когда она сжалась до своего обычного размера. Турбулентность захватила туман, пока он плыл к краю поля, отрывая пушистые частички облака в кружащихся кольцах и водоворотах. Он выглядел медленным, но на удивление быстро покрыл землю, как обманчиво спокойная река. Через несколько секунд он достиг края поля и поглотил сосну.

Каждая иголка, которой коснулся ледяной ветер, отвалилась.

Дия посмотрел на Свартис. Башак посмотрел на Свартис. Ахмад посмотрел на Свартис. Дия набрал сообщение для Ахмада: “Она будет тренироваться как ледяной покемон, спасибо”.

Гим-лидер дважды моргнул, затем повернулся к спаррингующим ученикам и громко хлопнул, чтобы прервать их. «Если возможно, я прошу вашего внимания! — крикнул он. — Я позволю всем вам вернуться к уроку через минуту. Гастли нашего нового тренера только что продемонстрировала талант к ледяным атакам, который, насколько мне известно, ранее не был зафиксирован среди Гастли. Так что это прекрасная возможность для быстрого мини-урока: как использовать свои покедексы для создания записи поведения новых покемонов и загрузки её для научной проверки, — он повернулся к Дие: — Дия, не мог бы ты немного подождать, прежде чем твоя Гастли сделает это снова? Я бы хотел, чтобы все рассредоточились и сделали как можно больше снимков её использования ледяного ветра».

— Конечно?

— И Дия, это может подождать до конца занятий, но, если у тебя будет время, я покажу тебе, как отправить более подробный отчёт с деталями о твоей Гастли. Исследователи часто назначают награды за новую информацию об определенных покемонах или атаках, так что, если тебе повезёт, ты даже сможешь заработать немного денег, сделав это. Кстати, твоя Гастли случайно не местная? Если это так, то ты даже можешь претендовать на вознаграждение за информацию о местных покемонах-призраках, которое назначает наша собственная исследовательская группа.

Дия моргнул. Затем он медленно начал улыбаться под шарфом, его глаза сияли достаточно ярко, чтобы видеть это под утренним солнцем. Он беспокоился о том, как свести концы с концами, не слишком полагаясь на Джун и Башака. Хотя опытный тренер мог бы хорошо зарабатывать, ловя и продавая покемонов, и Дия надеялся когда-нибудь обеспечивать себя таким образом, Дия пока не был опытным тренером, способным на это.

Стадионы часто предлагали тренерам небольшие денежные вознаграждения за выполнение случайных заданий, а в крупных городах на турнирах Стадионов могли быть мелкие деньги в качестве приза за хорошую работу. Но это предназначалось для того, чтобы дополнять основную стипендию путешествующего тренера деньгами на расходы, а не для того, чтобы полностью его содержать. Будучи технически сбежавшим несовершеннолетним, Дия не мог рисковать и получить доступ к своей стипендии. Если бы кто-то дома сообщил о пропаже мальчика, это вызвало бы всевозможные оповещения.

Но выявление неизвестных аспектов покемонов-призраков и их запись? Непроизвольный смешок поднялся из горла Дии. Покемоны-призраки были одними из наименее изученных покемонов в мире. Вчера вечером, после того как лёг спать, Дия пролистал записи покедекса для Гастли и Банетта, и они со Свартис посмеялись над некоторыми неточностями. Ему могли заплатить за их исправление?

Ну. Это, безусловно, то, что Дия мог бы сделать.

* * *

После ужина в комнате покецентра Дия некоторое время размышлял о том, что сказал Лидер Ахмад о наградах за исследования.

Когда он искал награды за исследования для призраков, он нашел столько, что едва смог прочитать. Исследователи хотели получить информацию о том, что едят призрачные типы (если вообще едят), как они формируются, как они социализируются в дикой природе, как они реагируют на хищников, являются ли они территориальными, и если да — то при каких условиях, какие у них способности, всё. Крайне базовая информация, которая заполняла страницы покедекса для других покемонов, часто просто не существовала для призраков, и на всё это были награды.

Конечно, при дальнейшем чтении Дия обнаружил, что награды за призрачные типы, как правило, не были чрезвычайно прибыльными. Относительная редкость призраков и трудности их поимки означали, что информация о них не имела той полезности, которая подтолкнула некоторые из наград, которые Дия нашёл во время своего исследования, до заоблачных высот. Сумма, предложенная за видео дикой Блисси, ведущей стаи из нескольких видов покемонов, заставила глаза Дии широко раскрыться, а сумма, предложенная за видео дикого Мэджикарпа, эволюционирующего в Гаярадоса, заставила его задохнуться, но типичные награды за информацию о призраках были сравнительно небольшими.

Тем не менее, Дия подумал, что это возможно. Хотя отдельные награды были скромными, было много таких, которые пересекались друг с другом. На самом деле...

Улыбка Дии становилась все шире и шире, когда он прокручивал некоторые награды. Некоторые из этих наград было бы просто весело получить.

Он отправил Джун сообщение: “Привет, Джун. Если хочешь увидеть классные штуки с призраками сегодня вечером, тебе стоит сделать перерыв и прийти в парк за покецентром в полночь. Мне бы не помешал помощник для некоторых из них”.

Её ответное сообщение пришло немедленно: “Звучит весело! Что мне взять с собой?”

— Только твой покедекс, чтобы снять видео. И хорошую обувь для бега, а не зимние ботинки.

Через минуту в дверь Дии постучали. Он открыл её и обнаружил, что там стоит Джун и смотрит на Дию со слегка обеспокоенным выражением лица. Она выглядела так, будто уже наполовину закончила готовиться к охоте на Спинарака.

Дия моргнул, глядя на короткие кроссовки.

— Итак, — сказала она. — Что мы будем делать?

— Э-э-э, исследование?

— И мне понадобятся хорошие кроссовки, потому что?..

Ой. Упс. Дия не понял, как это может звучать: “Ничего опасного! Возможно, тебе просто придётся быстро следовать за мной, чтобы снять часть видео”.

Прошло несколько мгновений, и Джун бросила на Дию долгий оценивающий взгляд: «Ладно. Считай, что я заинтересована. Что мы будем делать?»

— Играть в салочки.

* * *

Ночной воздух был холодным, а облака в небе намекали на то, что к концу ночи может пойти снег. Но волнение и чёрный как смоль шарф согревали Дию. Сегодня вечером он должен был показать Свартис, как играть в ловлю блуждающих огоньков.

Дия стоял на вершине самого высокого игрового сооружения в парке, освещенный снизу фонарём Джун. Свартис парила рядом с ним, странно подсвеченная изнутри тем, как свет сиял сквозь её частично прозрачное тело.

Под ними на земле стояла Джун, направив на них свой покедекс. Игорь, как обычно, сидел у неё на плече, наблюдая за происходящим. Джун позвала их: «Минуточку! Нужно включить ночной фильтр… вот! Ладно, начинайте, когда будете готовы!»

Свартис, мягко подтолкнул Дия, это твое шоу.

Через их связь Дия мог сказать, что она нервничает и беспокоится. Она никогда раньше этого не делала. А что, если она им не понравится?

Дия улыбнулся. Конечно, она им понравится. В конце концов, Дия её любит.

… ладно. Ладно, она попытается. Свартис воспользовалась их связью, опираясь на некоторые воспоминания Дии, чтобы сделать это правильно. А затем, сделав мысленный эквивалент глубокого вдоха, она позвала.

Глаза Свартис вспыхнули красным, и на мгновение тени, отбрасываемые фонарем Джун, потемнели.

Дия закрыл глаза и потянулся, позволяя себе почувствовать фантомный мир. Несколько секунд спустя он почувствовал первый ответ, мягкий импульс спектральной энергии, когда сигнал Свартис отразился от души духа-собрата. Затем ещё один, и ещё один, подсвечивая каждого призрачного покемона в Кэнопи-Тауне для чувств Дии. Банетт улыбнулся. Если он правильно посчитал, то это была почти дюжина Шаппетов⁽⁸⁾.

Пришёл первый ответный зов, любопытство и интерес, связанные с фантомным сообщением и транслируемые в ночь. Затем внезапно пришла волна любопытства, когда каждый Шаппет в городе послал свои собственные вызовы, гадая, кто этот новичок.

Как и в своих воспоминаниях, Дия направил Свартис. С ещё одним мысленным глубоким вдохом Свартис послала второй импульс, привязав этот к...

... прыгать в снегу с другими детёнышами Сномов из своей группы, грызть наполовину сформированные панцири друг друга, потому что им приятна влага, щебетать и лепетать, инстинктивно желая играть, играть, играть...

Дия улыбнулся. Свартис выбрала хорошее воспоминание отправки.

Потребовалось несколько минут, чтобы первый из Шаппетов прибыл. Дия мог чувствовать, как он кружит над ними, порхая между тенями за пределами круга света, отбрасываемого фонарём Джун. Но то, что Дия чувствовал от него, когда он кружил над ними вне поля зрения, было не нервозностью. Это была игривость. Шаппет хотел посмотреть, смогут ли они заметить его в темноте, узнать что-нибудь об этих странных новых призраках, которые его призвали.

Внутренне Дия удивлялся, что он мог чувствовать кружащегося Шаппета. Его восприятие не было таким хорошим, когда он был Шаппетом.

Через своего тренера Свартис определила его местоположение. Нерешительно она набралась смелости, чтобы поздороваться, протянувшись к Шаппету, как она делала это через свою и Дии связь. Она немного замешкалась, пытаясь заговорить с незнакомым покемоном: то, как Дия и Свартис учились общаться друг с другом, использовали впечатления и намерения, чтобы создать что-то похожее на слова, но Шаппеты общались по-другому. Шаппеты не использовали ничего похожего на слова, чтобы общаться друг с другом, вместо этого они использовали опыт, что-то больше похожее на память о чувстве.

Она сделала всё возможное, передав Шаппету: Привет / встречаю другого Снома в лесу, сопим и щебечем друг на друга. Я Свартис / "Гастли!" воскликнула она, обращаясь к бодрствующему человеку, лежащему под ней.

Беспорядочная смесь полу-словесных впечатлений и воспоминаний, которую послала Свартис, заставила Дию немного вздрогнуть. Но это была хорошая первая попытка для Гастли, и Шаппет, казалось, понял достаточно хорошо, чтобы ответить тем же.

Шаппет вплыл на край света фонаря, отправив собственное сообщение в ответ: потирание рогов с новым Шаппетом, который прибыл в город вслед за тоскующим по дому тренером — размышление о том, останется ли этот новый Шаппет или уйдет — любопытство по поводу тоскующего по дому тренера, за которым он следовал.

На земле Джун повернула свой покедекс, чтобы поймать всех троих в кадр одновременно, показав Дие большой палец вверх. Она не могла чувствовать их разговор, но она могла записывать видимые взаимодействия Шаппета с ними, и Дия мог позже аннотировать кадры тем, что он знал.

Свартис легкомысленно хихикнула, услышав сообщение от Шаппета. Привет! — снова отправила она, отражая воспоминания Шаппета: потирание рогов с новым Шаппетом, который прибыл в город вслед за тоскующим по дому тренером — обратно к нему.

Рядом с ней Дия криво улыбнулся. Она упустила некоторые нюансы. Она послала свой опыт в воспоминаниях вместо того, чтобы должным образом скопировать сам опыт Шаппета. Это было не совсем неправильно, но для Шаппета это, вероятно, было эквивалентом сильного, трудно различимого акцента. Но именно поэтому для Свартис была полезна эта возможность пообщаться с её собратьями-духами. Она может научиться разговаривать с ними, только если у неё будет возможность попрактиковаться.

Шаппет подплыл ближе. Он повторил часть своего предыдущего сообщения: любопытство по поводу тоскующего по дому тренера, за которым он следовал, — а затем продолжил его — увидев парящего фиолетового призрака из газа рядом с тренером в тёмно-фиолетовых одеждах.

О! Свартис сосредоточилась, тщательно составляя своё сообщение перед отправкой: розовые светящиеся глаза резко распахнулись, когда она зависла над головой — сильное присутствие, увлекающее её за собой в призрачный мир — её тренер, испытывающий боль и страдающий от раненого Пилосвайна — открывающий рот, чтобы съесть пельмень, и задыхающийся, когда частички души вырвались наружу.

Жёлтый свет вспыхнул, когда глаза Шаппета широко распахнулись, а его жёлтые зрачки вспыхнули. «Ша! — закричал он. — Ша! Ша! Ша!» — много лет назад, Банетт в синей плюшевой игрушке Фанпи проходил через город — благоговение и почтение при виде старшего кузена, такого большого и сильного,— он сопровождал свои последние два отправления чувством вопроса, —Банетт в синей плюшевой игрушке Фанпи — тренер в тёмно-фиолетовых одеждах?

Свартис с энтузиазмом кивнула и ответила потоком утвердительных чувств. Её тренер: образы кафетерия покемонов, заполненного людьми за обедом, люди, толпящиеся с покемонами, — был Банеттом! Она отзеркалила: — Банетт в синей плюшевой игрушке Фанпи.

Шок благоговейных эмоций, которые излучал Шаппет, получив подтверждение, был сильным. В одно мгновение Шаппет преодолел расстояние между ними. Он резко остановился в сантиметрах от Дии и, излучая возбужденную нервозность, протянул свой рог.

Старое знакомое приветствие вызвало улыбку на губах Дии, и он наклонился вперед, чтобы прижать голову к рогу Шаппета. Даже если у него больше не было собственного рога, он всё ещё мог ответить на приветствие Шаппета. Осторожно, стараясь не подавить меньшего покемона, Дия позволил части боли, которую он всё ещё испытывал от Пилосвайн, вылиться в Шаппета. В свою очередь, он принял от другого духа острые, едкие чувства перфекциониста, паникующего из-за проекта, завершив обмен.

— Шшшшшшша-а-а-а-а-а-а-а-а-а! — закричал дух, сначала кружась на месте, а затем проносясь вокруг Свартис так быстро, как только мог, излучая восторг, благоговение и радость. Тени сгустились сильнее, когда Шаппет послал призыв своим собратьям, крича, что к ним в гости пришёл Банетт, настоящий Банетт, иди посмотри, иди посмотри!

Следующие несколько минут были хаотичным вихрем духов и фантомного общения, когда все Шаппеты Кэнопи-Тауна спустились в парк. Шаппеты собрались вокруг своего более высокого эволюционного кузена, уставившись в розовые глаза Дии и прижавшись к нему лбами, чтобы обменяться горем. И как только новизна Банетта — настоящего Банетта! — в их городе прошла, всё ещё оставалась новизна странно прозрачного фиолетового призрака, перед которым можно было заискивать. Шаппеты кружились вокруг Свартис возбужденным облаком, бомбардируя её вопросами, которые она изо всех сил старалась разобрать.

В городе также был Мисдривус⁽⁹⁾, который с извращенным удовольствием пугал Джун и Игоря, материализуясь из тени Джун и крича на них, — так что Шаппеты не были совсем уж незнакомы с другими видами покемонов-призраков. Но Мисдривусы были гораздо больше похожи на Шаппетов, чем на Гастли. У них были похожие разноцветные глаза и тонкие серые тела, отличающиеся только тем, что их глаза были красными с желтыми склерами, а вместо рога для поглощения эмоций у Мисдривусов были круглые красные драгоценные камни на шее. И в то время, как Мисдривусы питались более конкретными страхами и ночными кошмарами, чем общие обиды, которые поглощали Шаппеты, оба призрака питались эмоциями. Они даже формировались одинаково, спонтанно генерируясь из интенсивной концентрации негативных эмоций.

Что касается их опыта, Свартис была чем-то совершенно новым. Она могла лишиться тела и раствориться в почти невидимом газе, если бы захотела! Она не ела эмоции или вообще что-либо! (Насколько она могла судить, она была, по общему признанию, очень молода и, возможно, просто еще не проголодалась). И у неё была жизнь до того, как стать призраком! Она делилась с ними воспоминаниями о том, как была кем-то другим! Она даже знала, каково это — иметь рот и есть твёрдую пищу, и когда она делилась этим опытом, некоторые Шаппеты чуть не впадали в кататонию.

Шаппетам не потребовалось много времени, чтобы полностью отвязаться от своего внушающего благоговение большого кузена, чтобы донимать и задавать вопросы этому новому увлекательному призраку. Часть сердца Дии содрогнулась, увидев это. Шаппеты были его кузенами, и часть его хотела поговорить с ними и сблизиться с ними, как он играл бы со своими братьями и сестрами дома.

Но Дия был удивлён, обнаружив, что ещё больше ее сердца переполнялось при виде Шаппетов, собравшихся вокруг Свартис. Его покемон «говорила» с ними так быстро, как только могла, запинаясь о воспоминания, которые она использовала, когда охотно отвечала на поток вопросов. Она задавала собственные вопросы при каждой возможности, хихикала, когда они терлись о неё, и предлагала ей свои рога, чтобы она потрогала их. И Дия просто не мог найти в себе силы зацикливаться на том, что его исключили. Его подопечная была так рада встретиться с другими призраками, такими как она, и поговорить с ними, как он мог омрачать это негодованием?

Дия тихонько соскользнул с игрового комплекса парка и подошёл к Джун, которая снимала кружащееся облако Шаппетов, вращающихся вокруг Свартис и воркующих с ней. «Пех!», «Шу-у!», «Пех-пех-пех!» — кричали призраки, сопровождая свои фантомные сообщения. Джун взглянула на Дию, когда он подошел, с выражением благоговения на лице.

— Их так много, — прошептала она.

Банетт кивнул. Он не удивился, увидев — он быстро подсчитал — одиннадцать Шаппетов и одного Мисдривуса в Кэнопи-Тауне. Но он понял, почему Джун была удивлена: Шаппеты были пугливы по своей природе. В отличие от Мисдривусов, которые наиболее охотно питались шоком и испугом, которые сами же и создавали, и которых часто ловили за их выходки, у Шаппетов желудки выворачивались от негативных эмоций, за которые они были ответственны. Нервозность и подозрительность, которые люди, как правило, испытывали по отношению к Шаппетам, портили их еду, поэтому по большей части они старались оставаться незамеченными.

Джун повернула голову, чтобы одним глазом следить за экраном своего покедекса и Шаппетами, а другим — за Дией. «Насколько они умны?» — тихо спросила она.

Он покрутил ладонью. Это был сложный вопрос, на который ему становилось всё труднее отвечать с каждым днём, пока он жил своей новой жизнью, а старая становилась все более отдаленной: “По-другому умные. Они всегда понимают любой опыт, который они впитывают, и весь контекст, стоящий за ним, и они впитывают многое. И они очень интенсивно чувствуют этот опыт. Но...”

Дия остро осознавал, что Джун выжидающе смотрит на него, пока он затих. Хотя он не знал, как это объяснить.

В конце концов он все равно начал что-то печатать, надеясь, что слова придут в процессе: “У них нет... «отдельных» сознаний. Как бы объяснить? Не то чтобы они были коллективным разумом, они не такие, но они неотделимы от опыта, который они впитывают, — он подождал нерешительного кивка Джун, прежде чем продолжить. — У них очень простой животный разум для всего, что не является частью того, что они впитали. И установление связей между опытом...”

Как ему объяснить это, не опираясь на свой собственный опыт? Как Шаппет Дия знал, что уличные фонари были созданы людьми. Он знал, сколько времени нужно, чтобы их установить, что нужно для их обслуживания, даже знал, каковы их внутренние механизмы. Он мог бы диагностировать электрическую неисправность в одном из них или даже объяснить точный состав его металла и то, почему он защищает его от ржавчины и механических поломок. Но это не означало, что он знал, чем они являются.

Ему нужно было думать человеческим разумом, чтобы увидеть уличные фонари в абстракции. Он знал из других человеческих воспоминаний, что такое общественные инвестиции, что такое красота. Но связать эти концепции и понять, что уличный фонарь — это общественные инвестиции, было за пределами его как Шаппета. Он не смог сделать скачок к пониманию того, что то, как город управляет своим уличным освещением и насколько оно распространено, может диагностировать здоровье города.

Он не мог увидеть нимб уличного фонаря в снегу и понять, что это красиво.

Он попытался снова: “Представь, что ты идеально запоминаешь и понимаешь всё, что тебе говорит учитель, но никогда не сможешь установить связи между различными уроками и курсами, которые проводит не он. Что твои мысли идут только параллельно путям, проложенным другими”, — это всё ещё было неправильно. Но это была метафора, которую, как он надеялся, Джун поймет.

И, похоже, она поняла. Она торжественно кивнула. Джун открыла рот, чтобы задать ещё один вопрос, затем взглянула в свой покедекс и вздрогнула, когда поняла, что половина Шаппетов вылетела из кадра. Она поправила это и снова посмотрела на Дию.

Взгляд, который она бросила на него, заставил Дию неловко пошевелиться. Это был очень пристальный взгляд.

В конце концов она спросила: «А как насчет Банеттов?»

Дия встречал только одного Банетта, кроме себя. У Банетта было старое детское одеяло в форме Станфиска⁽¹⁰⁾, которое родители ребёнка выбросили в мусорку, когда забыли высушить его, и оно покрылось плесенью. И это... Дие ​​было трудно сказать много о том, насколько разумным был Банетт, потому что Дия всё ещё был Шаппетом, когда встретил его. Но он помнил, что у Банетта были более сложные чувства, чем те, с которыми был знаком Дия. Он так усердно работал, чтобы очистить себя и сделать себя презентабельным, таким образом, что Дия помнил, что был сбит с толку. И, возможно, это был просто побочный эффект того, как сильно ребёнок любил одеяло как источник чистой тёплой безопасности, но, возможно, эта потребность в уходе исходила из большей осознанности.

Изменение, которое испытал Дия, думая посредством живого разума, было настолько сильным, что он едва мог сказать, какие изменения в его разуме были от его необычного владения, а что было нормальным для рядовой эволюции в Банетта.

Он сглотнул. Возможно, в нём всё ещё была часть той пугливости Шаппета, потому что мысль о том, что Джун могла бы сказать, если бы он поделился чем-то из этого, внезапно стала ошеломляющей. Или, может быть, ошеломляющей была сама тема: “Я ... не знаю. Я встречал только двух Банеттов”.

Джун пошевелила челюстью и почти открыла рот, чтобы что-то сказать, но потом явно остановилась: «Ты...»

Дия снова сглотнул.

— Я... спрошу тебя об этом позже, может быть. Мы должны снимать призраков, да?

Дия собирался согласиться, когда почувствовал, как из Джун вытекает эмоция разочарования, и грызущую неудовлетворённую тревогу. Это было не мимолетное чувство, густое, сочащееся ощущение эмоции означало, что она была связано с мыслью, которая не оставляет её разум в покое. Банетт пристально посмотрел на неё и один раз медленно моргнул. Что это было?

— В любом случае, ты собираешься показать Свартис, как играть в ловлю блуждающих огоньков, верно? Тебе, наверное, стоит начать, она выглядит немного ошеломленной всеми этими Шаппетами. И не буду врать, мне самой очень интересно посмотреть, как это работает. Стоит начать, пока ещё темно, верно?

Даже если бы Банетт не смог почувствовать эмоции Джун, он бы понял, что она переводит тему. Но она была права. Свартис начала выглядеть подавленной вниманием. А ночь не бесконечна.

И если быть честным с собой, Дия не хотел думать о том, как много её «я» существовало только благодаря смерти маленького мальчика. Если Джун не хотела говорить об этом, Дия тоже был рад не говорить об этом.

Банетт послал мерцающий импульс призрачной энергии, пронизанный воспоминанием о том, как он посылал такой импульс раньше. Он нёс в себе концепцию призыва к вниманию, и он послужил резким «Эй!» для Шаппетов, роящихся вокруг его напарницы.

Редкий рой в унисон развернулся, мгновенно затихнув.

Это удивило Дию. Будучи Шаппетом, ему пришлось бы делать это несколько раз, чтобы заставить своих братьев и сестёр обратить внимание, когда они буйствовали. Но теперь... ну, теперь он был Банеттом.

Дия немного выпрямился. Через их связь он отправил Свартис быстрое персональное сообщение, сказав ей обратить пристальное внимание на то, что он делает. А затем он начал говорить. Он связал воспоминание о втором зове Свартис — то, что было переплетено с воспоминанием о радостной игре — с чувством воспоминания о чем-то, что было забыто. Затем он вызвал воспоминание об игре со своими братьями и сестрами в качестве Шаппета, связанное с чувством намерения и присутствия Свартис. И, наконец, он позволил этому плавно перетечь в воспоминание об игре в «Поймай блуждающий огонек», с фокусом на деталях игры и тихим чувством поиска подтверждения, связанным с этими деталями.

Короче говоря, он напомнил им, что Свартис был там, чтобы играть с ними, предложил «Поймай блуждающий огонек» в качестве игры и спросил, используют ли они тот же набор правил, с которым Дия был знаком.

Шквал перекрывающихся ответов, которые получил Дия, был ошеломляющим. Он получил робкие извинения, немного замешательства от двух более забывчивых Шаппетов, радостное согласие и подтверждение того, что они играют по тем же правилам, что и он. Но самым важным ответом был тот, который Дия получил от Мисдривуса, пока он всё ещё анализировал шквал фантомной информации.

Мисдривус, который очень тщательно подавлял свое присутствие, вылетел из тени Дии на земле, ударил кончик носа своей полу-хватательной гривой волос и улетел, кудахча «Ми-хи-хи-хи-хи-хи-хи!». В качестве последнего прощального кадра Мисдривус послал Дии всплеск воспоминаний о маленькой девочке, кричащей своим друзьям «Теперь ловишь ты!».

А затем Мисдривус призвал вокруг себя нимб нежаркого синего волшебного огня и умчался в ночь.

Наступил момент ошеломлённой тишины, пока Шаппеты осознавали дерзость поступка другого призрака. А затем ликующая паника, когда они поняли, что находятся менее чем в пяти метрах от Банетта, который был «ловцом». Еще больше призраков, убегая, призвали вокруг себя волшебный огонь, выделяя свои формы в ночи и делая невозможным попытки спрятаться.

Не то чтобы бегство сильно их спасло. Дия подпрыгнул на крошечный сантиметр в воздух, ровно настолько, чтобы оторвать ноги от земли. Пока он был над землёй, он протянул свои силы сквозь свою тень и в одну из длинных теней, отбрасываемых игровым инвентарём в свете лампы Джун. Он потянул на себя тени, отзеркаливая чувства того, как он входит в призрачный мир.

Дия упал в свою собственную тень и появился из другой, прямо на пути убегающего ярко освещенного Шаппета. Оп! Его рука оказалась на кончике рога Шаппета. Дия улыбнулся, дико ухмыляясь. Он призвал на помощь то же воспоминание, которое послал ему Мисдривус, чтобы крикнуть: «Теперь ловишь ты!».

Согласно правилам, у Дии было десять секунд, чтобы убежать, прежде чем он должен будет подсветить себя волшебным огнём, и он максимально использовал их. Один шаг отбросил его обратно в тень и на крышу соседнего здания. Следующий перенёс его в фантомный мир, и он прыгал со здания на здание в теневом ином пространстве, пытаясь преодолеть как можно большее расстояние, прежде чем выпасть обратно в физический мир, где его мог бы увидеть другой покемон.

Однако его быстрый полет оказался не нужен. Даже когда Дия убегал, она слышала радостные ментальные крики преследуемой Свартис, эхом разносящиеся по фантомному пространству. Очевидно, что помеченный им Шаппет хотел как можно быстрее познакомить своего нового друга с радостями игры.

Дия вернулся в реальность на вершине покатой крыши. Но он не учёл разницу в сцеплении между проницаемой поверхностью крыши в фантомном мире и её снежно-скользкой поверхностью в мире физическом, и поскользнулся. Инстинктивно он погрузил одну руку по локоть в собственную тень, отбрасываемую уличным фонарем, пригвоздив тень к крыше и себя вместе с ней. Это остановило его скольжение, и он — осторожно! — снова встал на ноги.

Сердце Банетта забилось, и он невольно нервно хихикнул. Ему придётся заново учиться играть в эту игру, теперь, когда он вынужден иметь дело с такими обыденными вещами, как гравитация и сцепление. Обладания превосходящими призрачными силами не обязательно будет достаточно, чтобы победить его летающих собратьев. Кстати, о них...

Дия посмотрел на Кэнопи-Таун и поразился тому, что увидел. Все его собратья летали по воздуху так быстро, как только могли, освещенные волшебным огнём и пылающие в ночном небе. Неземное пламя не сдувалось ветром от их полёта, делая их больше похожими на мерцающие голубые звёзды, летящие по небу, чем на полосы огня. Пока он наблюдал, некоторые из них высадились на улицах города, решив, что они уже достаточно далеко и лучше всего будет блокировать линию обзора, петляя между домами. Другие продолжали двигаться к окраине города, делая ставку на расстояние, чтобы их не засалили. А один дух — Дия мог бы поспорить, что это был Мисдривус — взмыл высоко в воздух над Кэнопи-Тауном, очевидно, уверенный в своей способности превзойти других на открытом воздухе.

Десять секунд форы, которые Дия должен была получить, вероятно, истекли, поэтому Дия осветил верх своей ведьмовской шляпы нежарким пламенем. Банетт улыбнулся. Правила не говорили, что он должен осветить всё своё тело, он просто должен сделать себя видимым с помощью волшебного огня. И если способ, которым он это сделал, заставил поля его шляпы отбрасывать глубокую тень вокруг его ног... ну, это просто будет забавным сюрпризом для первого призрака, который подумает, что поймал Дию.

Конечно, если искатель не подкрадётся к нему. Дия проверил округу, оглядываясь с помощью своих физических и фантомных чувств. Игра в салки становится трудным занятием, когда наступила ночь, а другие игроки, которых ты высматриваешь, являются тёмно-серыми духами, которые могут летать и протискиваться через большинство щелей. Отсюда и волшебный огонь, необходимый для того, чтобы можно было найти друг друга, чтобы они могли играть в салки, а не в невозможную игру в прятки. Но не было никаких причин или правил, по которым ловец должен был объявлять о своем присутствии с помощью волшебного огня, поэтому быть застигнутым врасплох подлым ловцом было вполне реальной возможностью.

Минуту спустя Дия услышал звук обуви по камню, и он обернулся, чтобы увидеть бегущую за углом Джун. Она держала перед собой свой покедекс с включенным синим куполом сканирования и уже немного тяжело дышала.

Дия помахал Джун, когда она остановилась на улице под ним. Игорь на её плече помахал ему в ответ.

— Я... — она глубоко вдохнула, но сумела удержать покедекс неподвижным, — буду бегать по Кэнопи-Тауну всю ночь, пытаясь угнаться за всеми вами?

Дия фыркнул и кивнул.

Тренер насекомых произнесла слово, которое ей, вероятно, следует вырезать из финальной записи.

— Но ты ведь тоже записываешь, да? Я просто хотела перепроверить, потому что мы будем чувствовать себя очень глупо, если завтра утром проверим и потеряем половину отснятого материала.

Дия моргнул, а затем поморщился. Он торопливо похлопал себя по карманам в поисках своего покедекса. Дия одолжил в покецентре кобуру, которая удерживала его покедекс на груди, со сканирующим куполом, настроенным на запись всего, что находится перед ним. Хотя, чтобы это было полезно, ему следовало сначала положить туда свой покедекс и настроить его на запись.

Потребовалось некоторое время, чтобы отправить Джун сообщение, пока он доставал свой покедекс: “Спасибо за напоминание. Я бы забыл”.

Джун опустила глаза на свой декс, когда пришло сообщение. Она фыркнула: «Вот для этого я здесь, чтобы убедиться, что всё это действительно будет записано».

Поднялся ветер, и Дия потянулся, чтобы удержать шляпу на месте. Свободной рукой он напечатал: “Кстати, разве ты не должна следовать за ловцом или за одним из блуждающих огоньков? О, и сколько там ловцов? Я не считал”.

— Что ты имеешь в виду, спрашивая о том, сколько там ловцов?

— В игре их обычно больше, чем один. Сколько Шаппетов не зажглось?

— А. Извини, я не считала. Не знала, что должна. Одну секунду, Игорь, не мог бы ты... — Блипбаг дважды похлопал её по плечу. — Спасибо, — затем Джун ухмыльнулась: — О, и мы следуем за ловцом».

Банетт моргнул. Что это значит?

… погодите.

Дия обернулся, но было слишком поздно. Свартис плыла за Банеттом с улыбкой, достаточно широкой, чтобы поглотить луну, и в тот момент, когда Дия увидел её, она рухнула в приступе воющего смеха. Джун на земле тоже рассмеялась: «Ха-ха-ха, это было здорово! Свартис поймала тебя минуту назад, когда мы разговаривали, а ты даже не заметил!»

Шок вылез на лицо Дии, когда он пытался осознать, что только что произошло, переводя взгляд с Джун на Свартис в поисках ответов.

— Ха-ха-ха-ха! Это фантастика, у меня даже есть видеозапись этого на память. Ха-ха-ха, ах, помнишь тот порыв ветра минуту назад? Ты схватил свою шляпу, чтобы её не сдуло? — Джун ухмыльнулась. — Да, это была Свартис, — воющий смех Свартис усилился, когда осознание наконец достигло её тренера и просочилось через их связь.

О. Дия увидел, как это было. Это означало войну.

Эволюционировавший покемон потянулся и ущипнул за верхушку своей шляпы, усилием воли погасив там ведьмин огонь. Затем он поднял десять вытянутых пальцев перед Свартис.

Он загнул один палец. Девять.

Он загнул ещё один. Восемь.

Свартис протрезвела и очень быстро перестала смеяться.

Семь.

— Га! — закричала она, и со всей скоростью, которую она могла развить, Гастли рванула в ночь.

Дия усмехнулся, наблюдая, как Свартис исчезает в ночи. Ей придется подсветить себя достаточно скоро, и тогда начнется погоня. Тем временем Дия вставил свой покедекс в портупею. Он потянулся. И отправил Джун одно сообщение: “Надеюсь, ты сможешь угнаться”.

Его подруга сказала ещё одно слово, которое ей придется вырезать из финальной записи, которую они отправят исследователям.

Вдалеке улица осветилась синим сиянием волшебного огня. Период отсрочки Свартис истек. Дия ухмыльнулся за своим чёрным как смоль шарфом. Затем Банетт призвал тени и начал охоту.

Он задался вопросом, возможно ли в отместку пощекотать Гастли.

* * *

Джун наблюдала, как её друг падает в рябь слишком густых теней под ним, словно ступая в лужу чернильной воды. Прошёл один удар сердца, затем два, а затем кошмарный визг пронзительно раздался в ночи в паре кварталов от неё. Джун узнала в нём тот же прием, который она видела, как Дия использовал против её Вурмпла. Это был не настоящий шум, а лишь мысленное впечатление от него. Джун знала, что это не настоящий звук, когда она сосредоточилась, то поняла, что визг вообще не «звучал» как что-то.

Но милосердные духи, это ощущалось, как будто она услышала охотничий рёв Гарчомпа, эхом разносящийся по холмам, когда заблудилась в бурю.

Тренер сглотнула. «Боги, тише», — прошептала она себе. Страх, закачанный прямо в её вены, был суровым напоминанием о том, что она имеет дело не с человеком, а с живым — или, возможно, немёртвым — воплощением проклятья. Но у неё была работа, поэтому она проглотила фантомный страх и побежала навстречу ужасающему адскому крику. Дия, который был её другом, напомнила она себе, сегодня вечером играл в салки со своими кузенами, и её работа заключалась в том, чтобы заснять как можно больше этого на видео.

Она ворчала на бегу, используя мелкие жалобы, чтобы заставить свои страхи казаться еще более незначительными: «Сегодня вечером я потеряю десять лет жизни. Не знаю, о чем я думала, соглашаясь пойти на чёртовы призрачные салки. Да, просто побегаю по тихому спящему городу посреди ночи, гоняясь за призраками, вот рецепт отличного времяпрепровождения. Никаких навязчивых переживаний, нет, сир, все будет хорошо. О, и кстати... клянусь именами всех богов бури, — она повышала голос с каждым словом последней фразы, — что, если этот Мисдривус всё ещё где-то там и планирует снова напугать меня, я поймаю его и закопаю покебол».

Тишина ответила Джун.

— Да, верно, тебе лучше бежать, — пробормотала она.

* * *

Ночь закончилась тем, что Дия лежал на скамейке в парке, а на ней раскинулось облако измученных Шаппетов, больше туманных, чем оформленных. Свартис и Мисдривус парили где-то на дереве, мысленно бормоча друг другу слишком тихо, чтобы измученный Банетт мог их уловить. Игорь зарылся головой в миску с едой под скамейкой, поглощая свою справедливую награду за ночь тяжелой работы по наблюдению. А Джун лежала на траве у подножия скамейки, сняв обувь, и смотрела в ночное небо.

Но, несмотря на то что он был измотан и всё больше ощущал на языке толстый привкус усталости всех остальных, Дия не мог чувствовать себя более живым. Его кровь горячо пела в его венах, уравновешиваемая каждым вдохом холодного ночного воздуха, и он мог слышать каждый тяжелый удар сердца в своей груди.

Ему нужно было что-то сделать, что-то сказать, даже если ему нужно было отдохнуть и вернуть чувствительность в свои конечности.

Банетт набрал сообщение и сбросил руку со скамейки, позволив покедексу повиснуть рядом с лицом Джун: “Тебе было весело?”

Джун моргала, пока её взгляд не сфокусировался на далёком небе. Она взяла руку Дии, переориентировав декс так, чтобы лучше его видеть: «Знаешь. Да. Было. Сегодня был… опыт, — тон её голоса говорил, что это было изрядным преуменьшением, — но вопреки моему здравому смыслу я повеселилась. Я увидела то, чего иначе никогда бы не увидела и за сотню лет. Или, по крайней мере, я бы не поняла, что я вижу, если бы просто посмотрела в окно посреди ночи и увидела синие огни, танцующие по городу. И я увидела немного больше твоей жизни. Это было потрясающе, но также…» — Джун замолчала.

— Дия, ты не против, если я задам тебе вопрос?

Банетт кивнул.

— Когда ты раньше преследовал Шаппетов, что-то из этого должно было быть страшным?

Дия наклонил голову: “Что ты имеешь в виду?”

— Знаешь, призрачные кошмарные визги, засады из ниоткуда, жуткие вещи, которые ты делал с тенями всех?

— Жуткие вещи с тенями?

— Я видела, как тень Шаппета ожила и утащила его в землю, которая в тот момент была пустой бездной без света, а затем ты потянулся в свою тень и вытащил его, чтобы засалить.

— Ах, точно, это.

— Да. Это. Это должно было быть... — Джун перебирала пальцами в воздухе, подбирая нужные слова. В конце концов, растерявшись, она просто спросила: — Это должно было быть страшно?»

Дия покачал головой: — Нет. Это как бежать за маленьким кузеном с поднятыми руками, крича «Р-ра-аргх!». Это страшно, но это не «настоящий» страх, — он нахмурился, почувствовав привкус настоящей тревоги, исходящей от своей подруги, и спросил её: — Но я тебя напугал?

Джун фыркнула: «Может быть, немного, да. Это... боги, на самом деле ты просто играл с маленькими детьми, да?»

— Шаппеты на самом деле никогда не бывают «детьми», у них нет детского возраста.

— Ты знаешь, что я имею в виду. И ты первым использовал метафору.

Дия осмотрел облако Шаппетов, лежащее у него на груди. Он выпустил облако накопленного горя, чтобы они впитали его. Маленькие духи зашевелились и устало зашептались, с радостью впитывая горе, прежде чем свернуться калачиком вокруг своего старшего кузена. Возможно, метафора о них как о детях была более правдивой, чем Дия имел в виду. Он просто не знал, что это значит для него самого, если это так, если быть Банеттом означало, что он теперь «взрослый».

— Да. Это я играл с соседскими детьми.

Между ними некоторое время царила тишина.

В конце концов Джун сказала: «Фу, теперь я чувствую себя задницей».

Это встревожило Дию достаточно, чтобы поднять голову со скамейки. Шаппеты запротестовали, и он махнул им рукой: — Почему?

— Я, э-э, немного нервничаю из-за твоих способностей? Напугана, если честно, я была напугана. И кое-что из того, что я увидела сегодня вечером, было, откровенно говоря, немного ужасающим? Ха, на самом деле, я говорю немного, но это было ужасно. Я имею в виду, что достаточно страшно знать, что сделают твои ночные тени и теневые шары, если ты не будешь сдерживаться. Я посмотрела это и а-ха-ха-ха, вау, это пугающее количество огневой мощи. Но видеть тебя в режиме сосредоточенной охоты, прыгающим сквозь тени и исчезающим и появляющимся из ниоткуда? Эти чёртовы кошмарные визги? Ты чувствовал себя хищником, и это заставило меня думать о тебе как о чём-то, чего следует бояться. Но ты просто... играл с соседскими детьми. Весь страх был у меня в голове.

— Объятия пугают?

Джун скривила лицо в замешательстве от нелогичности: «Э, нет? Что ты... уф!»

Под хриплые возгласы «Ша!» от смещённых Шаппетов Дия скатился со скамейки и частично упал на Джун. А затем он обнял свою подругу.

— Дия, что ты делаешь?

Банетту пришлось немного потрудиться, чтобы обниматься и печатать одновременно, и найти не слишком неуклюжий угол, чтобы держать свой покедекс так, чтобы Джун его видела, но он справился: “Я делаю штуки с привидениями. Нормально, если это страшно. Также нормально сказать мне, что это страшно, чтобы я мог тебя успокоить”.

Джун потребовалось мгновение, чтобы осознать это, моргая, глядя на покедекс, который держали перед ее лицом: «Объятиями», — сказала она.

— Объятия — это приятно, да.

Слегка сдавив грудную клетку под Дией, Джун фыркнула: «Вот видишь, вот почему я чувствую себя задницей. Ты славный ребёнок. Несправедливо думать о тебе как о страшном монстре из моих кошмаров, когда ты всего лишь ребёнок, играющий с маленькими детскими духами».

— Но я опасен, — Дия пожал плечами и напечатал остальную часть своего ответа. — Нормально бояться этого, даже если ты знаешь, что я не причиню тебе вреда. Вот для чего нужны успокаивающие объятия.

Джун потребовалось некоторое время, чтобы ответить на это. Шаппеты уже справились со своим раздражением от того, что их потревожили, и начали усаживаться обратно на спину Дии, когда Джун наконец сказала: «... да. Объятия действительно помогают».

— Хорошо. Не возражаешь, если я сейчас уберу свой декс? Угол неудобный.

— Нет, всё в порядке. Я в порядке. Успокаивающие объятия делают своё дело.

Дия улыбнулся и крепче прижался к своей подруге. Сквозь объятия он чувствовал, как она пытается расслабиться и замолчать, но через минуту слова все равно вырвались наружу.

— Так что просто... хм. Так что, идея в том, что я не должна пытаться думать о тебе как о чём-то, что не является страшным опасным призраком? Человеком? Призрачным человеком. Потому что ты им являешься. Просто... ты страшный опасный призрак, и ты ребёнок, который любит обниматься и не хочет никого проклинать. И тебя не волнует, что меня беспокоит первая часть, потому что ты ребёнок, который любит обниматься и готов обниматься до тех пор, пока это не перестанет меня беспокоить.

Банетт кивнул и сжал Джун. Он был немного уставшим, но всё ещё очень охотно её выслушивал.

Джун на мгновение задумалась: «Это очень по-философски, и это почти имеет смысл, если я позволю своему разуму немного помутиться и попытаюсь думать, как Башак. На самом деле, я почти уверена, что, если я расскажу ему об этом, он вообще ничего не скажет, просто кивнёт и посмотрит на меня так, как будто говорит: «Да, конечно, я согласен с тобой, что всё так и работает, я просто немного сбит с толку, что ты этого ещё не поняла»».

Дия сонно кивнул. Башак был мудр.

Джун повернула голову и подозрительно покосилась на Дию: «Если вы оба начнете нападать на меня с минимально сформулированными философскими размышлениями о глубоких эмоциональных концепциях, я натравлю на вас двоих Игоря».

Это действительно звучало очень весело, поэтому Дия ничего не обещал и промолчал. Он положил голову на плечо Джун и закрыл глаза.

Она вздохнула: «Ну что же. Спасибо, что пригласила меня. Это было мило».

* * *

— Дия?

Дия уже крепко спал.

— Ох, — Джун провела рукой по волосам Банетта. — Спокойной ночи, малыш. Сладких снов.

1) Свайнаб: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/f/f7/0220Swinub.png

Вернуться к тексту

2) Бергмайт: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/6/60/0712Bergmite.png

Вернуться к тексту

3) Гласеон: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/9/91/0471Glaceon.png

Вернуться к тексту

4) Электабазз: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/5/5c/0125Electabuzz.png

Вернуться к тексту

5) Дюпайдер: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/b/bd/0751Dewpider.png

Вернуться к тексту

6) Алольский

Найнтейлз: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/4/42/0038ANinetales.png

Вернуться к тексту

7) Вивайл: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/f/f1/0461Weavile.png

Вернуться к тексту

8) Шаппет: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/5/5d/0353Shuppet.png

Вернуться к тексту

9) Мисдривус: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/1/1f/0200Misdreavus.png

Вернуться к тексту

10) Станфиск: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/7/7b/0618Stunfisk.png

Вернуться к тексту

Снаружи пели птицы, из кухни Могучего Мяута доносился звук шипящей еды, а запах кофе Джун за три шага обжигал обонятельные рецепторы Дии. Он ​​с опаской посмотрел на свой парящий термос, гадая, должен ли он, как хороший друг, ради её же блага попытаться отлучить её от этого токсичного напитка. Затем Банетт метнул взгляд на мешки под глазами и на решительный взгляд на её лице, который говорил, что она уже убила сон и с радостью выроет вторую могилу.

Может быть, другой, более смелый друг попытается заставить её отказаться от кофе.

Джун заметила, что Дия смотрит на неё, и встретилась с ним взглядом. Она протянула термос и предложила: «Хочешь?»

Банетт защитно натянул свой оранжевый шарф, украшенный Горгайстами⁽¹⁾, под глаза и покачал головой. В его чашке горячего шоколада было более чем достаточно кофеина для него и Свартис.

Тренер насекомых пожала плечами. «Как хочешь», — сказала она и подняла термос к плечу, чтобы Игорь мог отпить из него.

Сидя рядом с ней в кабинке, Башак поднял бровь с терпеливым выражением лица: «Достаточно кофеина?»

— Ммм. Пока сойдет. Но обо мне не беспокойся, я переживу день. Иногда я работаю в ночные смены с ночным покемоном, помнишь? Это не первый раз, когда мне приходится восстанавливать свой режим сна после прекращения ночного графика.

Башак промычал что-то в знак согласия и улыбнулся: «Рад, что ты закончила охоту на Спинарака», — он сунул в рот горсть ягод, в полной мере воспользовавшись фруктовым отделом буфета.

Дия вмешался: “Сколько Спинараков ты поймала?”

Тренер насекомых подняла указательный палец, и сделала несколько долгих глотков кофе. Закончив, она достала свой покедекс и начала его просматривать: «Одну секунду, дай-ка я проверю… ага, вот и всё. Не считая того, которого ты мне продал, я поймала тридцать восемь Спинараков за последние несколько ночей».

Дия подавился лапшой, которую пытался съесть. Его миска дернулась, и жидкость расплескалась по всему столу. Свартис, парящая рядом, побледнела и стала полупрозрачной, пока не превратилась в не более чем искажение в воздухе. Дия провёл следующую минуту, отчаянно пытаясь подавить кашель, не открывая рта, и успокаивая Свартис, в то время как Башак терпеливо вытирал пролитое салфетками. Когда он, наконец, снова был в состоянии функционировать, он набрал: “38?! 3 и 8?!”

Самодовольная ухмылка, которую он получил в ответ, выглядела очень естественно на лице Джун: «Ага. Честно говоря, мне, наверное, стоило заплатить тебе ещё больше. Знание этой маленькой детали о том, что местные Спинараки достаточно голодны, чтобы подходить к людям за едой, было чрезвычайно полезным».

Дия получил от Свартис внезапный мысленный всплеск о том, что это за еда, за которой Спинарак готов подойти к Дие, и его желудок скрутило: “Допустим, но как?! Зачем?! Тебе разрешено ловить так много?”

— Ммм, минуточку, дай мне поесть, — сегодня на обед в Могучем Мяуте были какие-то жареные насекомые длиной с её большой палец, и Джун с удовольствием уплетала из миски с ними. Время от времени она предлагала одно Игорю, который поглощал их с явным удовольствием. Съев несколько кусков, она продолжила: — Здесь ловля Спинараков — это не то же самое, что ловля Свайнабов, лицензия на ловлю не нужна. Популяция Свайнабов здесь довольно нестабильна, — она искоса взглянула на Башака, ожидая подтверждения.

Он кивнул.

— ... поэтому они позволяют, чтобы их слишком много ловили. Но со Спинараками всё наоборот. Видимо, какая-то экологическая катастрофа шестьдесят лет назад уничтожила основного хищника, который ими питался, так что их стало слишком много. Это не такая уж большая проблема, они территориальные ловчие хищники, поэтому, даже когда их становится слишком много, они не слишком сильно опустошают местную живность. Они просто будут сражаться и морить себя голодом, чтобы уменьшить популяцию до более разумной. Но это всё равно отстой, понимаешь? И поскольку они меньше своих материковых собратьев, не так много приезжих тренеров хотят их ловить. Так что, если вы захотите поймать, скажем, тридцать восемь Спинараков, никто вас не побеспокоит, — Джун криво усмехнулась. — На самом деле, после десятого я получила письмо от городского совета, в котором говорилось, как сильно они оценили это».

Свартис всё ещё чувствовала себя неуютно при мысли о том, что Джун заманивает Спинараков беспомощными Сномами, и подтолкнула Дию спросить у Джун, так ли она поступила: “Ладно, но опять же, как?”

— Я просто одолжила несколько приманок для хищников в покецентре, знаешь, такие, которые трясутся, шумят и пахнут добычей? Затем я прикрепляла их к любой липкой паутине, которую находила, и ждала, пока Спинараки наберутся достаточно смелости, чтобы подойти ко мне.

Ох. К Свартис вернулся цвет, а с плеч Дии словно сняли гору, о существовании которой он даже не подозревал. Он должен был догадаться, что Джун не станет так бесцеремонно использовать живых Сномов в качестве приманки: “И это принесло тебе 38 Спинараков?”

— Это, на самом деле, не так уж и сложно, когда система отлажена. После первых нескольких это едва ли было битвой. Игорь использует хитрый взгляд, чтобы отвлечь его, а затем Вурми бьёт его сбоку ядовитым жалом. Спинараки довольно предсказуемы, и у них серьёзное туннельное зрение в бою, так что это срабатывает почти всегда.

Хм. Дия отхлебнул немного лапши — осторожно, не оставляя места для выхода воздуха изо рта — и задумался: “Думаю, я это понимаю. Но зачем так много?”

— Они отправятся в шелкоткацкую мастерскую моей семьи. Я оставлю парочку себе, тех, которые, как мне кажется, способны эволюционировать в Ариадоса, если будут получать стабильное питание в течение недели или двух... — Джун взглянула на Свартис. — Ах, не волнуйся, малышка, я не буду кормить их Сномами. У моей семьи есть рецепт шариков из грибного фарша, которые они съедят, если вымочить их в костном бульоне. Это намного дешевле, чем добывать им мясо или живую добычу, и если правильно смешать, то это на самом деле делает их шёлк прочнее.

Башак наконец заговорил, с легким недоумением на лице: «А у твоей семьи есть место для такого количества новых ткачей?»

И Джун... поморщилась? Дия ощутил внезапный прилив сожалений и невольно уловил вспышку воспоминаний.

... снежные вихри, завывающие вокруг заплаканного лица юного Башака, который яростно вытирает глаза, одновременно крича ей, что...

Банетт едва не пропустил то, что она сказала дальше, моргая, отгоняя навязчивый опыт. «Ну, — сказала Джун своему другу, — некоторые из них также пойдут в мастерскую моей троюродной сестры. Но шесть из них станут частью нашей десятины богам бури в этом году».

Башак поморщился, но понимающе кивнул, отправляя в рот ягоду розели.

— И… — её сожаление возросло. Дия обеспокоенно наблюдал за Джун, которая явно набиралась смелости продолжить: — Ну, эти Спинараки связаны с холодом и своего рода уникальные, их нелегко найти где-либо еще. Так что, — она сглотнула и затем быстро закончила предложение, — мои родители думали о том, чтобы попытаться эволюционировать как можно больше Спинараков, а затем подарить Ариадосов Артикуно для благословения.

Когда она торопливо закончила предложение, лицо Башака вытянулось. Он пошевелил челюстью, а затем выпалил: «Ах», — от него исходило отвращение, испачкавшее язык Дии.

Дия не был уверен, какой реакции он ожидал от Башака. Он ожидал чего-то, но не… этого. Он не ожидал стыда, накатывающего изнутри на Джун, или горечи в Башаке, которая всё росла и росла, и росла до предела.

Что-то в его горле застряло, и воспоминания о яростных драках и сотрясающих стены криках охватили его тело. Одно воспоминание особенно скрутило внутренности Дии, пойманное с двух точек зрения, о мальчике, который прятался на крыльце, чтобы избежать последней ссоры своих родителей. Во внезапной вспышке паники Банетт потянулся и схватил за руку каждого из них. Он судорожно сглотнул, когда они посмотрели на него, затем резко отпустил руку Джун, чтобы напечатать...

Он не знала, что напечатать.

Стыд в Джун и горькое отвращение в Башаке, однако, утихли, сменившись привкусом общего беспокойства. Они обменялись взглядами, затем снова посмотрели на Дию, беспокойно нахмурив брови. Башак положил свободную руку на руку Дии и спросил: «Ты в порядке, Дия?»

Дия судорожно кивнул. Так и есть. Так и есть. Ладно. Конечно, всё в порядке. Ему просто нужно, чтобы они не ссорились. Друзья не должны ссориться.

Ему нужно, чтобы они сменили тему.

Он всё ещё не знал, что напечатать.

Джун наморщила лоб и спросила: «Серьезно, Дия, ты в порядке? У тебя какой-то пепельный оттенок на щеках».

Он сглотнул:“Не ссориться?”

Это вызвало недоуменный взгляд Джун, но понимающий взгляд Башака, который нежно сжал руку Дии. «Мы не ссоримся, — сказал он. — Это…» — он повернулся к Джун и толкнул её плечом.

Тренер насекомых выпрямилась и профессионально прочистила горло: «Это спорный вопрос между нами, которым мы оба недовольны, но который вызывает наше недовольство скорее друг из-за друга, чем друг другом. И поскольку мы не сильно недовольны друг другом из-за этого, это не важнее нашей дружбы. Мы не спорим об этом...»

Башак кашлянул.

— ... ну, мы не позволяем спорам об этом разгораться.

Сердце Дии всё ещё колотилось со скоростью два удара в секунду, и он всё ещё не знал, что печатать.

— Поможет ли, если я объясню, в чем проблема? — спросила Джун. Она одарила Дию долгим и пытливым взглядом, затем повернулась к Башаку и спросила: — Ты не против, если я объясню это? Я знаю твоё… мнение о богах бури.

Башак покачал головой. Легкая улыбка играла на его губах, когда он ответил: «Я доверяю тебе. Ты объяснишь правильно».

Джун улыбнулась в ответ: «Хорошо. Ладно, Дия, ты когда-нибудь слышал о богах бури?»

Он не слышал. Банетт покачал головой.

— Ладно. Боги бури — это трио легендарных покемонов-птиц, которые живут на островах, откуда мы родом. Артикуно, Запдос и Молтрес. И… — она глубоко вздохнула. — Ты читал, как в твоих школьных учебниках говорится о том, что люди раньше считали легендарных покемонов богами из-за того, какой силой обладают некоторые из легендарных?

Дия кивнул. Его сердце всё ещё билось быстро, но замедлялось, поскольку он позволял себе втянуться в ритм истории Джун.

— Хорошо. Ну, боги бурь, вероятно, одни из тех легендарных существ, о которых думал ваш автор учебника, когда писал это. Но автор учебника ошибался. Потому что они и есть боги. Это… Я знаю, это трудно понять, когда ты никогда не видел их вблизи. Но ничто не может обладать такой силой и не зваться богом. Просто… Я не знаю, что может обладать большей силой, чем они. Если мне скажут, что они не боги, это ничего не будет для меня значить, потому что я тогда не знаю, кто может быть богом.

Банетт нервно сглотнул. Он перевёл взгляд с Джун на Башака, а затем снова сглотнул, когда Башак кивнул в знак согласия.

— У них есть эта аура присутствия, которая… — Джун с трудом находила слова. — Учёные, которые изучали это, говорят, что это не что-то психическое, не призрачное, не тёмное и не волшебное. Это всё это вместе, но… больше. Например, если правильно смешать углерод и водород, то не получится, например, куча угольной пыли в очень огнеопасном облаке или что-то в этом роде. Получится дерево. И я не знаю, как это описать, если ты этого не испытал. Но если ты посмотришь на одного из них, даже просто краем глаза, он посмотрит на тебя, и он увидит тебя, и ты увидишь всё это, и это настолько больше тебя, что словами этого не описать.

Джун запнулась, подыскивая нужные слова, и Башак подхватил за ней. Он сжал ее руку и сказал: «Все, кто их видит, падают на колени».

— Да, и это только от их присутствия. Когда они летят... — она покачала головой. — Всё под Артикуно умирает. Покемоны, люди, деревья, трава, всё. Ледяные покемоны умирают. Становится так холодно, что электроника перестает работать. Когда он летит над океаном, вода замерзает на глубину трёх метров. Это... — она замолчала.

Башак прочистил горло и тихо заговорил. Хотя сидя он был на голову выше Джун, он казался совсем маленьким и незначительным: «Я несколько раз видел, как летал Запдос. Молнии никогда не прекращаются. Даже когда ты укрываешься внутри помещения, это как стробоскоп. Нет раскатов грома, только бесконечный рёв, который громче всего на свете».

Дия был так увлечён их историей, что ему пришлось вспомнить, как дышать: “И Молтрес?”

Они оба вздрогнули. «Он приносит ураганы», — просто сказала Джун.

— Как вы их переживаете?

В Джун снова мелькнул тот стыд, а в Башаке эта горечь, но оба они быстро подавили их. Доминирующей эмоцией, которую Дия чувствовал в них обоих, было простое, как будто само собой разумеющееся, смирение.

— Вот для чего нужна десятина, — сказала Джун. — С богами бурь можно мысленно общаться, если у тебя железная воля и ты готов рискнуть тем, что твой разум превратится в щепки. Наши предки договаривались с ними, чтобы мы могли жить на островах, не будучи убитыми. Мы приносим им добычу, подстилку для их гнезд, безделушки, всё, что они захотят, на самом деле. А взамен они не создают погоду, которая уничтожила бы наш урожай или не пролетают над нашими поселениями.

— В основном, — уточнил Башак.

Джун поморщилась: «Да. В основном. Хотя они уже давно этого не делали. В целом они довольно хорошо с этим справляются».

Башак искоса посмотрел на Джун: «Если ты живешь в городах».

— Ах, да. Они довольно хорошо держатся подальше от городских огней. Но иногда они... забывают о том, где люди договорились о правах на выпас скота. Нечасто! И они обычно не приближаются слишком близко, когда это происходит. Но это случается в некоторые годы.

— Так вы платите богам деньги за защиту?

Это вызвало смех у Джун и фырканье у Башака. «Ха! Да, я думаю, можно и так сказать! — ответила Джун. — Хотя, на самом деле, это не так уж и плохо. Это как жить где-то с риском стихийного бедствия. Ты выделяешь некоторые ресурсы, чтобы предотвратить его, и готовишься к тому, что произойдёт, если ты не сможешь, а затем живешь своей жизнью. Есть места со статистически гораздо большими опасностями».

Башак кивнул. Он посмотрел на Джун, чтобы убедиться, что он не прерывает, а затем сказал: «Я знаю некоторых людей, чьи пастбищные маршруты проходят через территорию Гарчомпа, который может мегаэволюционировать по своему желанию. Каждый год они собирают несколько покемонов из своих стад и отправляют их к нему, чтобы они могли безопасно переправить остальных. Это не очень хорошо, но... — пожал плечами большой тренер. — Такова жизнь. Боги бури такие же».

Затем Джун поморщилась. Часть стыда всё ещё была в ней, когда она сказала: «Да, десятины необходимы, никто из нас не отрицает этого. Наш предмет спора — это, э-эм, жертвы. Для благословений. Башак, ты хочешь объяснить?..»

Её друг покачал головой. Он был зол, но теперь, когда Дия немного успокоился и мог ощутить эмоции более внимательно, зол не на неё: «Я сказал, что доверяю тебе всё правильно объяснить, и я всё ещё доверяю».

— Ладно. Ну. Мы все скидываемся, чтобы десятины были достаточно большими, чтобы большие страшные боги не убили нас всех. И, кроме того, на несколько коллективных благ. Артикуно замораживает воду между островами каждую весну, чтобы пастухи могли переправляться между ними, Запдос охотится на действительно больших морских чудовищ, которые могут угрожать нашим кораблям, а Молтрес следит за тем, чтобы у нас никогда не было засухи. Так что, знаешь ли, общение с богами не обязано быть просто вопросом выживания. Мы также получаем что-то положительное от этой договоренности. И это касается и более личного уровня. Иногда, если люди дают им что-то дополнительное, что им нравится, боги даруют благословения в ответ.

— Благословения? Нравится?

— Вещи более точечные, чем замораживание океана. Я слышала, что Артикуно убивает всех вредителей на ферме, и только вредителей, а Молтрес славится тем, что может обеспечить потрясающий урожай. Я знаю кого-то, кого Запдос благословил быстрой реакцией, кого-то, кто всегда может найти свежую воду, и я слышала, что мой прадедушка мог видеть тепло в темноте. Благословение покемонов тоже распространено, люди с покемонами, которые используют те же стихии, что и определенный бог, могут усилить своих покемонов касанием бога. И если верить некоторым более диким слухам, благословения могут быть действительно странными. Такие вещи, как дар пророчества, серебряный язык или способность чувствовать ложь.

— И цена проста, — продолжила она. — Тебе просто нужно принести что-то, что особенно понравится одному из богов. Во многих случаях это означает принести им более развитых покемонов в качестве еды. Жрецы, которые общаются с ними, говорят, что в развитых покемонах есть что-то «большее», что им, похоже, нравится. Но новизна тоже помогает, новый опыт дает тебе больше шансов получить благословение. И мои родители подумали, ну, у нас есть все эти уникальные адаптированные к холоду Спинараки, которым может потребоваться только постоянный источник пищи для развития. Может быть, Артикуно захочет их в качестве жертвы, достаточной для благословения семьи, — Джун пожала плечами.

Рядом с ней Башак вздохнул.

— Башак, э-эм, не согласен с этой практикой.

— Почему? — Банетту было любопытно. Без немедленного напряжения их обид, нарастающих в воздухе и душащих его, он хотел узнать, что вызвало такие негативные эмоции у его друга.

Башак отвел взгляд в сторону и поджал губы. «Выживание — это одно, — сказал он. — Я понимаю это. Мне просто не нравится обмениваться с ними услугами, как будто они какие-то дружелюбные торговцы».

— Но это другое! — возразила Джун. — Дело не в том, чтобы быть с ними дружелюбным. Тебе не обязательно любить их, чтобы приносить жертвы. Это просто есть. Это возможность. Ты никому не причиняешь вреда, получая благословение, и ты не помогаешь себе, не используя эту возможность. Если бы благословение было на столе для жертвоприношения, без какого-либо другого багажа десятин, прикрепленных к нему, ты бы его принял!

Пастух покачал головой, лохматые волосы подпрыгнули от движения: «Дело не в этом».

Ответ, который Джун хотела дать, был едким, судя по выражению её лица, но она сдержалась. Она проглотила свой первый ответ и ответила осторожными словами: «Тогда ты можешь объяснить Дие, в чём смысл? Потому что это не то, что я могу объяснить за тебя».

Это заставило Башака поморщиться: «Позволишь обдумать?»

— Конечно, бери столько времени, сколько нужно.

Пока они ждали, Джун и Дия воспользовались возможностью, чтобы заняться своей забытой едой. Или, скорее, Джун поняла, что Игорь пробрался вниз и съел всю её еду, поэтому она пошла за добавкой, а Дия доел остатки своей лапши. Он подумывал о том, чтобы взять ещё, но его желудок всё ещё был похож на скрученный узел — когда это началось? — и у него не было особого аппетита.

В конце концов Башак прочистил горло. Он встретился глазами с Джун, удерживая её взгляд в течение долгого времени, прежде чем повернуться к Дии. Когда он говорил, его слова были взвешенными, каждое из них было тщательно продумано: «Если я поклонюсь богам бури, потому что это из разряда «сделай это, или умри», — пожал он плечами, — это ничего не будет значить. Ничто из того, что ты делаешь для выживания, не наносит ущерба твоему достоинству. Но если я продолжу кланяться, когда в этом нет необходимости, я не смогу смотреть на себя в зеркало».

Дия пождал, не скажет ли пастух что-то ещё, но, когда он замолчал, он кивнул. Это имеет смысл, подумал он.

Джун, однако, очевидно, думала иначе. Она глубоко вздохнула и спросила: «Хорошо, но почему?»

Пастух пожал плечами: «Я не хочу быть счастлив тем, что у меня есть, я хочу быть счастлив тем, как я это получил».

Это вызвало еще один глубокий вздох у Джун, но, к удивлению Дии, на его языке не было ни разочарования, ни предубеждения. «Дия, это имеет для тебя смысл?» — спросила она.

У Банетта перехватило дыхание. Воспоминания о том, как он оказывался в центре споров и криков с требованиями принять чью-то сторону, снова всплыли в голове мальчика. Он действительно, действительно не хотел отвечать.

Они оба смотрели на него. Он нерешительно напечатал: “Я полагаю? Может быть?” — он надеялся, что это было достаточно уклончиво, чтобы никто из них не расстроился.

К его удивлению, это удовлетворило Джун. Она пожала плечами и сказала ему: «Ладно, этого достаточно».

Это было не то, чего он ожидал. Дия не смог удержаться от вопроса: “Правда?”

— А? Да, конечно. Это не твоя проблема, это наша проблема. Ты казался немного — ну, на самом деле, чрезвычайно — встревоженным ранее, когда мы об этом заговорили, поэтому я хотела убедиться, что ты достаточно понял, чтобы знать, что происходит, и что это не так уж важно. Вот и всё.

— Тебя не бесит, что точка зрения Башака, — как бы это сформулировать? — непонятна для тебя?

— Пфф? Что? Нет. Я имею в виду, ладно, да, это меня беспокоит. Но я не злюсь на него. Он умный парень, у него есть собственное мнение. К тому же, он прекрасно понимает мою точку зрения, а я не понимаю его. Это моя проблема. И в любом случае, я не поеду домой на жертвоприношение. Если благословение будет даровано, его получит моя семья, а не я.

Это вызвало у Башака хмурость: «Ты уверена? Я буду в порядке, если...»

— Я совершенно уверена, спасибо.

Нежная улыбка медленно расползлась по лицу Башака. Одной массивной рукой он потянулся к её голове и обнял её за плечи, притянув её к себе в крепких объятиях. Она наклонилась к нему, и он повернулся к ней, протянув другую руку, чтобы завершить объятия. Когда он наконец отпустил её, после того как услышал приглушенные протесты о том, что она не может дышать, Башак улыбнулся своей подруге. Объятия сбили шапочку-веноната Джун, поэтому тренер насекомых пригладила волосы и вернула шапочку на место, всё время ворча по этому поводу. Однако её ворчание не помешало ей прислониться к нему.

— Ты же знаешь, что тебе не нужно отказываться от благословения ради меня, верно? — произнёс Башак.

— Я знаю. Но если однажды я наконец пойму, что ты пытаешься донести… — фыркнула Джун. — Ну, если однажды я пойму и посчитаю это нелепым, я всегда смогу попросить благословения. Но если я пойму и это действительно будет иметь смысл, благословение — это не то, что я смогу вернуть. Вот так.

Вот оно что. Дия удивленно моргнул, когда Башак и Джун просто разошлись по местам и вернулись к еде, как будто никакой ссоры между ними не было. То есть, если это вообще была ссора. Инстинкты мальчика, которые он унаследовал, отточенные до бритвенной остроты необходимостью, настаивали на этом. Страх вспыхнул прежде, чем какая-либо часть разума Дии смогла обработать то, что происходит. Назревала ссора, и его унаследованные инстинкты кричали, что ему нужно пригнуться и укрыться, выбраться, найти место, чтобы спрятаться.

Но эти инстинкты были неправы.

Что-то в груди Банетта одновременно раздулось и треснуло, и он всем сердцем пожелал, чтобы его мальчик встретил этих двоих.

Напротив него Башак на мгновение оторвался от еды, замерев с ягодой розели на полпути ко рту. «Эй, — мягко сказал он и отложил ягоду, — Дия, ты в порядке?»

А? Банетт моргнул от странного вопроса, затем моргнул снова. Что-то было не так с его глазами. Дия поднял руку, чтобы коснуться глаз, и его пальцы стали влажными. Ох. Он плакал.

— Дия… — снова заговорил Башак. Рядом с ним Джун оторвалась от своей еды и теперь тоже обеспокоенно смотрела на Дию.

Банетт покачал головой, увидев внимание. “Всё в порядке, — ответил он им, — это хорошие слёзы”.

Джун начала говорить, проглотила еду и попыталась снова: «Ты уверен, что с тобой всё в порядке? Люди обычно не плачут ни с чего, ты же знаешь, даже если это хорошие слёзы».

Он кивнул. Затем он спросил, даже не задумываясь: “Могу ли я продолжить путешествие с вами двумя, когда вы уйдёте из Кэнопи-Тауна?”

Вопрос застал Джун врасплох. Башак тут же улыбнулся, и Джун последовал его примеру через несколько секунд. Башак снова потянулся, чтобы взять одну из рук Дии, потирая тыльную сторону его руки большим пальцем: «Конечно».

Ему не могло повезти найти друзей лучше, чем они, подумал Дия. Его сердце переполнялось теплом и...

— О, кстати, мы знаем, что ты Банетт, — бросила Джун.

Все мысли резко остановились.

— Да, ты на самом деле довольно плохо это скрываешь, — продолжила она. — Я имею в виду, что история экстрасенса выдерживает поверхностный анализ, но в ней есть несколько ключевых дыр, и ты не очень убедительно её поддерживаешь.

Башак вздохнул, всё ещё потирая большим пальцем тыльную сторону руки Дии. «Джун», — предостерегающе протянул он.

Она проигнорировала его: «Кстати, когда ты будешь отправлять свои отчеты о вчерашних призрачных салках для тех исследовательских наград, нам придется поговорить о том, что делать с твоим участием. Я не против помочь тебе скрыть тот факт, что ты Банетт, в отчете, если ты этого хочешь. Но если мы это сделаем, нам придется обсудить, какие части видео вырезать и не отправлять, и ограничить объём отправляемой информации. Потому что я помогу тебе скрыть информацию, которую тебе некомфортно раскрывать, но я не буду помогать тебе лгать исследователям. Людей, которые фальсифицируют научные данные, ждёт страшная судьба».

— Джун, — на этот раз Башак сказал более решительно. — Ты его пугаешь.

Это неправда. Чтобы испугаться, нужен функционирующий мозг, что было совершенно вне возможностей Дии в данный момент.

— Ох. Извини, это было, вероятно, немного бестактно. Я хочу сказать, что мы знаем, и это не имеет значения, мы будем рады, если ты отправишься с нами. Мы также будем рады прикрыть тебя, если ты хочешь сохранить личину, чтобы избежать внимания. Мы можем обсудить все детали твоего дела, — Джун помахала рукой Дие, — позже, если захочешь. Или нет. И то, и другое подойдет.

Башак издал слегка несогласный хриплый звук.

—Ох, точно. Было бы неплохо узнать, стоит ли ожидать, что кто-то будет искать тебя. Ну, как пропавшего без вести человека. Если ты пропавший без вести человек. В теле пропавшего без вести человека. Ты понимаешь, о чём я.

Дия моргнул.

— Э-э-э, ты, эм, понимаешь, о чем я, да? Мы ведь не так уж и далеки от истины? Боже, Башак, мне будет так стыдно, если мы ошиблись.

Мозг Дии всё ещё догонял ситуацию. Джун была права, он не так уж и старался скрыть, кто он, особенно от своих новых друзей. Он определенно не был в этом скрытен. Хотя, если на то пошло, он не был уверен, что смог бы скрыть свои призрачные способности, если бы попытался. Использовать их было слишком легко, слишком инстинктивно, и иногда это происходило ещё до того, как Дия задумывался о том, что он делает.

Но в то же время Дия никогда не думал о том, что его раскроют. Когда он отправился совершать для своего мальчика путешествие покемонов, он думал сделать это как человек, как это сделал бы мальчик. Даже когда всё не всегда получалось так, и он действовал с помощью сил Банетта, эта установка всё ещё была в глубине его разума. Он собирался стать тренером, тренеры были людьми, поэтому он будет человеком, и люди будут видеть его именно так.

Но Башак и Джун знали, что он не человек, и они все равно хотели путешествовать с ним как с тренером. Эта мысль, наконец, что-то зашевелила в мозгу Дии. Это было похоже на ментальную шестеренку, которая наконец нашла опору и управляющее действие, позволив ему найти что-то, что можно сказать: “Вы хотите путешествовать со мной как с тренером, верно? — спросил он. — Не как с покемоном?”

Его друзья обменялись взглядами. Они кивнули ему, и Джун сказала: «Ну, да, конечно. Ты ловил и тренировал покемонов с нами, так что мы так и предполагали. Типа, мы не собираемся засовывать тебя в покебол и тренировать или что-то в этом роде».

Башак прочистил горло: «Ты всё ещё можешь, — он нащупывал нужные слова, — быть покемоном. Если хочешь».

—Что ты имеешь в виду?

Башак почесал затылок и подтолкнул Джун, которая уловила ход его мыслей: «Я думаю, Башак хочет сказать, что тебе не нужно отказываться от своей идентичности покемона, чтобы путешествовать и тренироваться с нами. Как я уже сказала ранее, мы поможем тебе сохранить сущность Банетта в тайне, если ты захочешь. Это твоя информация, которой ты можешь распоряжаться, как хочешь. Но это не значит, что ты не должен быть Банеттом. Мы не заставим тебя притворяться человеком рядом с нами. Ты можешь просто, знаешь ли, быть Банеттом, который тренирует других покемонов, — она указала на Свартис. — Это явно уже помогло тебе в этом отношении».

Это было примерно на три уровня слишком абстрактно, чтобы Дия мог с этим справиться. Он всё ещё не оправился от того факта, что они поняли, что он Банетт. Так что он сменил тему.

— Ты спрашивала, объявлен ли я пропавшим без вести, верно?

Джун кивнула.

— Я не уверен. Я — это тело, в котором я нахожусь — раньше убегал из дома. Недалеко, просто оставался у соседей без разрешения, когда дела шли плохо. Его родители никогда не вызывали рейнджеров. Может, его школа забеспокоится? — Дия пожал плечами, внезапно почувствовав себя неловко из-за того, что плечи, которыми он двигал, на самом деле ему не принадлежали. — Кто-нибудь, вероятно, в конце концов заметит.

Узнают ли его люди — это другой вопрос. Из-за его скрывающей форму мантии, широкополой шляпы, шарфов и нового цвета глаз его можно было не узнать по фотографии. А можно было и узнать. Это была ещё одна из тех вещей, о которых Дия старался не думать.

Джун и Башак ещё раз обменялись взглядами, которые содержали в себе целый разговор, в который Дия не был посвящён. Когда они закончили, Джун спросила: «И что ты собираешься делать, если тебя, я имею в виду твоё тело, объявят пропавшим без вести, и кто-то тебя узнает?»

Дия сгорбил плечи. Он действительно предпочёл бы не думать об этом. Но если бы ему пришлось... “Меня трудно поймать, — хотя, находясь в бегах, ему трудно было бы быть тренером. — Я не знаю. Может, если они не смогут меня поймать, они просто сдадутся и позволят мне быть тренером.” — он поморщился. Это звучало наивно даже для него самого.

— Хм. Ну, давай попробуем придумать план получше, прежде чем это произойдет, ладно?

Башак толкнул Джун локтем.

— Что?! Друзья сообщают друзьям, если их планы ужасны!

Более крупный тренер вздохнул и успокаивающе сжал руку Дии. «Всё в порядке, — сказал он, — мы поможем тебе стать тренером, что бы ни случилось».

Джун прочистила горло: «На самом деле, я хотела спросить, почему ты хочешь стать тренером? И я не имею в виду, что «о, как странно, что ты Банетт и хочешь этим заниматься». Вся твоя ситуация, — она обвела его жестом вверх и вниз, — с нахождением в человеческом теле является уникальной, насколько мне удалось выяснить. Я полагаю, что твоя ситуация достаточно необычна, чтобы ничто не могло считаться для тебя «странным». Но это делает традиционные причины отправиться в путешествие менее значимыми для тебя. Так… почему?»

Дия глубоко вздохнул. Потом ещё раз. И ещё. Он сжал руку Башака крепче и вздохнул легче, когда тот сжал её в ответ. Ему было трудно набирать ответ одной рукой, но ему нужен был этот контакт с другом, чтобы высказать всё это. Иначе было бы слишком сложно.

— Мальчик, чьё тело я занял, был хорошим ребёнком. Если бы он не умер, я бы отправился в его путешествие вместе с ним. Я был бы его покемоном, — слёзы навернулись на глаза Дии. Было трудно видеть экран покедекса. Его рука тоже дрожала, так сильно, что он едва мог печатать. Но ему нужно было говорить. Мальчик заслужил, чтобы он это сказал.

— Но теперь его больше нет. Остался только я. Так что я, — слеза упала на его покедекс, вызвав нажатие случайных клавиш. Дия стёр её большим пальцем и начал снова. — Это единственное, что я могу для него сделать.

И затем он зарыдал во весь голос, чтобы весь мир мог это увидеть. Слёзы лились по его лицу потоком, а сопли капали, пачкая его шарф. Ужасный вой зародился в глубине его горла, ужасная заторможенная версия воя с открытым ртом, который он должен был выпустить, но не мог. Он плакал, и плакал, и плакал.

Он плакал не один.

Две тёплые фигуры сгрудились в кабинке по обе стороны от него, сжимая Банетта между собой. Они обняли его и шептали ему на ухо нежные слова. Облако, наполненное любовью, прижалось к груди Дии. Она раздулась, когда открыла их связь и приняла столько боли, сколько могла, одновременно изливая обратно всю благодарность и привязанность, которые Дия заслужил от неё. Вместе они дали Дии разрешение горевать.

В какой-то момент к их столу подошел человек, чтобы задать вопросы тихим и обеспокоенным тоном. Джун что-то пробормотала в ответ, и человек ушёл, вернувшись через минуту с пачкой салфеток. Дия израсходовал их все, прежде чем закончил плакать.

Но в конце концов он перестал плакать. У него не осталось слёз. Казалось, что его голова плавает на конце шеи, как будто она воздушный шар, дрейфующий в густом тумане. Его грудь была выжата и пуста. Но это было не так уж плохо. Потому что его друзья всё ещё баюкали его между собой, и их тепло заполняло часть этой пустоты.

После того, как его горе исчерпало себя, он едва мог стоять. Но это было не так уж и плохо. Потому что его друзья помогли ему встать. Они отвели его обратно в его комнату в покецентре и уложили в постель, чтобы он мог поспать. Они всё ещё были там, когда он проснулся тем днем ​​с пульсирующей головной болью от эмоциональной перегрузки. Они дали ему лекарство от головной боли от Клэр, сладкие леденцы, которые он мог рассасывать, чтобы притупить боль.

И Свартис тоже помогла. Она была занята, пока Дия спал. Она собрала всех Шаппетов в городе и заставила их работать, так что, когда Дия проснулся, все Шаппеты собрались у его комнаты. Они собрали самые нежные печали, которые могли вместить их рога, от горько-сладкой печали от переезда ребенка до тихой сердечной боли от передачи игрушки, которую переросли. Один за другим они вплывали в комнату и один за другим передавали Дие то, что собрали, каждая струйка дыма была наполнена болью отпущения и опытом её преодоления.

Его друзья заботились о нём. Его напарница заботилась о нём. Его маленькие кузены заботились о нём. И все это было хорошо. Но они также делали кое-что более важное.

Они заботились о мальчике.

Дия сидел в кровати и изливал своё сердце, печатая своим друзьям-людям и транслируя воспоминания призракам. Он рассказал им о мальчике, который умер. О его жизни, о том, кем он был, почему он был важен для Дии, как он хотел стать тренером. Как он умер. Дия нарисовал картину о мальчике, который был важен для него до самого последнего вздоха и даже дольше, хотя никто в мире не заметил его смерти.

Но теперь эти люди, эти покемоны, они знали о нём. И через слова Дии он был важен для них. Они заботились. Его мальчик не был забыт.

В какой-то момент слёзы снова полились. Но теперь это были самые счастливые слёзы в мире.

1) Горгайст: https://static.wikia.nocookie.net/pokemon/images/d/d6/0711Gourgeist.png

Вернуться к тексту